Нѣмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.
1. Элизіумъ.-- В. Жуковскаго
2. Картина вечера. -- Н. Гербеля
3. Весенній вечеръ.-- П. Шкляревскаго
4. Младенчество. -- П. Шкляревскаго
Въ то время, когда Гёте создавалъ свои безсмертныя произведенія, полныя реальной правды, а Шиллеръ, не смотря на то, что былъ лирикомъ въ полномъ смыслѣ слова, тѣмъ не менѣе чуждался въ своихъ созданіяхъ всякой форсировки чувствъ, явилась въ Германіи новая школа поэзіи, направившая свои тихіе шаги совершенно въ разрѣзъ съ этимъ трезвымъ и полнымъ правды направленіемъ. Школа эта, которую можно назвать элегически-сентиментальной, главнымъ представителемъ которой былъ Фридрихъ Маттиссонъ, обязана своимъ успѣхомъ исключительно одной красотѣ внѣшней формы своихъ произведеній.
Фридрихъ фонъ-Маттиссонъ родился 23-го января 1761 года въ Хохендоделебенѣ, близь Магдебурга. Отецъ его умеръ вскорѣ послѣ рожденія сына, и воспитаніе мальчика принялъ на себя его дѣдъ. Кончивъ курсъ въ клостербергенской школѣ, молодой Маттиссонъ опредѣлился въ Галльскій университетъ, съ цѣлію изучить теологію, но весьма скоро перемѣнилъ своё первоначальное намѣреніе, увлёкшись философіей и литературой. По окончаніи курса, онъ получилъ мѣсто учителя въ институтѣ въ Дессау, а годъ спустя поступилъ домашнимъ учителемъ въ семейство одного лифляндскаго графа. Затѣмъ цѣлые двадцать лѣтъ Маттиссонъ провёлъ, переходя изъ одного дома въ другой, въ качествѣ воспитателя или секретаря и только въ 1812 году получилъ штатное мѣсто директора театра при виртембергскомъ дворѣ, которое занималъ много лѣтъ. Подъ старость возвратился онъ въ Дессау, гдѣ и умеръ 12-го декабря 1831 года, на семидесятомъ году жизни. Успѣхомъ своихъ первыхъ произведеній Маттиссонъ обязанъ Шиллеру, давшему о нихъ очень лестный отзывъ. Благодаря ему, публика обратила вниманіе на молодого поэта, нашедшаго въ скоромъ времени самыхъ рьяныхъ послѣдователей. Въ качествѣ элегиста и, притомъ, элегиста крайне сентиментальнаго направленія, Маттиссонъ болѣе всего обращалъ вниманіе на описаніе картинъ природы; но, къ сожалѣнію, рѣдко придерживался мудраго правила о границахъ поэзіи и живописи, высказаннаго Лессингомъ въ "Лаокоонѣ". Оттого въ своихъ сочиненіяхъ Маттиссонъ, переходя въ изображеніяхъ природы за предѣлы, возможные для поэзіи, часто впадалъ въ форсировку, которая дѣлаетъ его описанія очень натянутыми и скучными, какимъ является всё фальшивое и ненатуральное, въ какомъ бы родѣ искусства оно не являлось. Описанія, идущія одно за другимъ, не могутъ поразить читателя общимъ видомъ картины, какъ искусно-нарисованный пейзажъ, а потому одному уже не имѣютъ возможности спорить въ силѣ впечатлѣнія съ живописью. И этотъ недостатокъ встрѣчается въ произведеніяхъ Маттиссона на каждомъ шагу. Лучшія изъ его описательныхъ стихотвореній, какъ, напримѣръ, "Женевское озеро" и "Вечерній пейзажъ", нерѣдко увлекаютъ читателя отдѣльными строфами; что же касается впечатлѣнія цѣлаго, то оно почти всегда оказывается утомительнымъ и ненатуральнымъ. Сверхъ того не мало утомляетъ читателя и грустное настроеніе, которымъ проникнуто почти каждое его стихотвореніе, вслѣдствіе чего лучшее впечатлѣніе природы -- радость и веселье, которымъ она насъ надѣляетъ, упущены имъ совсѣмъ. Выдѣляя изъ впечатлѣній природы одно мрачное и тяжолое, онъ впадаетъ въ односторонность, которая, какъ извѣстно, никогда не даётъ поэту мірового значенія. Если онъ имѣлъ значительное вліяніе на современниковъ при жизни, то это только благодаря тому элегическому направленію, которое было въ то время въ модѣ.