Байрон Джордж Гордон
Шутки, эпиграммы и стихотворения на случай

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Дж. Г. Байронъ

Шутки, эпиграммы и стихотворенія на случай.
1797--1824 гг.

   Байронъ. Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. III, 1905.
  
   1) Эпиграмма на одну старую даму, которая имѣла странныя представленія о лунѣ. Н. Холодковскій
   2) Строфы м-ру Годгсону. О. Чюмина
   3) Дайвсу. (Отрывокъ). О. Чюмина
   4) Прощальная просьба къ Дж. К. Г. эсквайру. Н. Холодковскій
   5) Моя эпитафія. О. Чюмина
   6) Взамѣнъ эпитафіи. О. Чюмина
   7) Эпитафія Джозефу Блэккоту, поэту и сапожнику. О. Чюмина
   8) На новый оперный фарсъ или фарсовую оперу Мура. О. Чюмина
   9) P. C. Далласу. О. Чюмина
   10) Ода авторамъ билля, направленнаго противъ разрушителей станковъ. О. Чюмина
   11) La revanche О. Чюмина
   12) Томасу Муру. О. Чюмина
   13) По поводу поэмъ лорда Тюрло. Н. Холодковскій
   14) Поѣздка дьявола. Н. Холодковскій
   15) Виндзорская піитика. Н. Холодковскій
   16) Ich Dion. Н. Холодковскій
   17) Сочувственное посланіе Саррѣ, графинѣ Джерси, по поводу того, что принцъ-регентъ возвратилъ ея портретъ миссъ Ми. Александръ Блокъ
   18) Отрывокъ изъ письма къТомасу Муру. Н. Холодковскій
   19) Отвѣтъ на увѣренія г. N. въ расположеніи. В. Мазуркевичъ
   20) На бѣгство Наполеона съ острова Эльбы. Н. Холодковскій
   21) Надпись на оборотѣ разводнаго акта въ апрѣлѣ 1816 г. В. Лихачовъ
   22) Георгу Ансонъ Байронъ. С. Ильинъ
   28) Пѣсня для люддитовъ. Н. Холодковскій
   24) Къ Томасу Муру. Н. Холодковскій
   25) Къ м-ру Муррею. Н. Холодковскій
   26) Вирши. В. Лихачовъ
   27) Quem deus vult perdere prius dementat. В. Лихачовъ
   28) Къ Томасу Муру. С. Ильинъ
   29) Письмо отъ мистера Муррея доктору Полидори. С. Ильинъ
   30) Посланіе къ мистеру Муррею. В. Мазуркевичъ
   31) На рожденіе Джона Вильяма Риццо Гопнера. Александръ Блокъ
   32) Е nihilo nihil или зачарованная эпиграмма. В. Мазуркевичъ
   33) Къ мистеру Муррею. С. Ильинъ
   34) Баллада. О. Чюмина
   35) Другая простая баллаа. О. Чюмина
   36) Эпиграмма (съ француз.) С. Ильинъ
   37) Эпилогъ. В. Мазуркевичъ
   38) На день моей свадьбы. С. Ильинъ
   39) Эпитафія Вилліаму Питту. Н. Холодковскій
   40) Эпиграмма. С. Ильинъ
   41) Эпитафія. В. Лихачовъ
   42) Эпиграмма. Н. Холодковскій
   43) Мой мальчикъ Гоббинька. Н. Холодковскій
   44) Стихи, адресованные Байрономъ м-ру Гобгоузу по случаю его избранія депутатомъ отъ Вестмистера. Н. Холодковскій
   45) Томъ вздора. Н. Холодковскій
   46) Стансы. С. Ильинъ
   47) Пенелопѣ (2 января 1821 г.) С. Ильинъ
   48) Благотворительный балъ. С. Ильинъ .
   49) Эпиграмма на адресъ мѣдниковъ. Н. Холодковскій
   50) На тридцать третій годъ моего рожденія. Н. Холодковскій
   51) Марціалъ. С. Ильинъ
   52) Боульсъ и Кэмпбелль. (Арія на мотивъ изъ Beggar's opera). Н. Холодковскій
   53) Элегія. Н. Холодковскій
   54) Джонъ Китсъ. Н. Холодковскій
   55) Съ французскаго. Н. Холодковскій
   56) Къ мистеру Муррею. Н. Холодковскій
   57) Наполеонова табакерка. Н. Холодковскій
   58) Новый викарій города Брэ. Н. Холодковскій
   59) Люсьетта (отрывокъ). Александръ Блокъ
   60) Эпиграммы. С. Ильинъ
   61) Побѣда. Александръ Блокъ
   62) Экспромтъ. С. Ильинъ
   63) Изъ дневника въ Кефалоніи. Александръ Блокъ
   64) Пѣснь къ суліотамъ. Александръ Блокъ
   65) Любовь и смерть. Александръ Блокъ
   66) Послѣднія слова о Греціи. Н. Холодковскій
   67) Послѣднее стихотвореніе Байрона. Д. Михаловскій
  
             Эпиграмма на одну старую даму, которая
             имѣла странныя представленія о лунѣ.
             (Epigram on an old lady who had some curious
                       notions respecting the soul).
  
             Въ Ноттингэмѣ, близъ Свэнъ-Грина, дама старая живетъ;
             Ничего противнѣй въ мірѣ мнѣ никто не назоветъ;
             Эта дама твердо вѣритъ, что, когда умретъ она --
             (Что, надѣюсь, будетъ скоро), пріютитъ ее -- луна!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
             Эпитафія Джону Адамсу, носильщику изъ
                       Сотвелля, умершему отъ пьянства.
             (Epitaph on lohn Adams, of Southwell, а carrier,
                       who died. on drunkennes).
  
             Джонъ Адамсъ здѣсь лежитъ, Сотвелльскаго прихода
             Носильщикъ; онъ носилъ ко рту стаканчикъ свой
             Такъ часто, что потомъ несли его домой;
             Ничья бы пробъ такихъ не вынесла природа!
             Такъ много жидкости онъ въ жизни похлебалъ,
             Что вынести не могъ; на выносъ самъ попалъ!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
                  СТРОФЫ М -- РУ ГОДГСОНУ.
             (Писано на Лиссабонсксмъ пакетботѣ).
                       (Lines to Mr Hodgson).
             
             Браво, Годгсонъ! Отплываетъ
                       Нашъ корабль чрезъ полчаса.
             Вѣтръ попутный раздуваетъ
                       Надъ снастями паруса,
             Чу! надъ вышкою сигнальной
             Прогремѣлъ салютъ прощальный.
                       Запахъ дегтя, женскій крикъ --
                       Говорятъ, что близокъ мигъ.
                                 Шарятъ стражи,
                                 Средь поклажи --
             Все вверхъ дномъ. У сундука
                                 Сняли крышку...
                                 Спрятать мышку
             Не оставятъ уголка...
             Для таможенныхъ работа
             До отхода пакетбота.
  
             Къ весламъ всѣ! Гребите дружно.
                       Нагруженъ уже баркасъ.
             Долго ждать намъ недосужно.
                       Якорь поднятъ. Въ добрый часъ.
             -- Осторожнѣй: это вина...
             -- Я больна... Назадъ къ землѣ!..
             -- Это -- бѣдствій половина,
                       Вся бѣда -- на кораблѣ.
                                 Въ суматохѣ
                                 Крики, охи
             Женъ, мужей, лакеевъ, баръ
                                 Въ кучу сбиты,
                                 Всѣ набиты
             Вмѣстѣ въ лодку, какъ товаръ.
             И у всѣхъ -- своя забота
             По пути до пакетбота.
  
             Вотъ и онъ! Черезъ минуту
                       Капитанъ, любезный Киддъ,
             Провожаетъ насъ въ каюту.
                       Тотъ ворчитъ, того тошнитъ..
             Боже! какъ мала каюта!
             Въ ней -- лишь три квадратныхъ фута.
                       Помѣститься въ ней могла-бъ
                       Лишь одна царица Мабъ.
                                 -- Сэръ, за что же?...
                                 Здѣсь вельможи --
             Цѣлыхъ двадцать помѣщались.
                                 -- Правый Боже!
                                 Отчего же
             Здѣсь они и не остались?
             Я бъ оставилъ безъ хлопотъ
             Лиссабонскій пакетботъ.
  
             Флетчеръ, Бобъ и Меррей! Въ лежку!
                       Уподобились бревну...
             Эй, вставайте понемножку,
                       Иль канатомъ васъ хлестну!
             Въ люкъ скатясь, неблагородно
             Гобгоузъ адски насъ клянетъ,
             То съѣстнымъ -- поочередно --
             То его стихами рветъ.
                                 -- Это станцы
                                 Въ честь Браганцы...
             Ой!..-- Куплетъ?... Нѣтъ, кипятку!..
                                 Нѣтъ ли чашки?
                                 Боли тяжки
             И въ печенкѣ и въ боку...
             Коль живыми быть охота --
             Избѣгайте пакетбота, --
  
             Мы плывемъ къ турецкимъ странамъ
             И, Богъ вѣсть, когда назадъ.
             Волны съ дикимъ ураганомъ
             Намъ крушеніемъ грозятъ.
             Но вся жизнь -- во многомъ шутка,
             Говоритъ философъ намъ.
             И чтобъ не было намъ жутко --
                       Смѣйтесь, какъ смѣюсь я самъ:
                                 Дома, въ морѣ,
                                 Въ счастьи, въ горѣ,
             Надъ великимъ и пустымъ!
                                 Если пьется --
                                 Всякъ смѣется.
             Къ чорту жизнь со всѣмъ инымъ!
             Есть вино, коль пить охота, --
             И въ каютѣ пакетбота!
                                                                                   О. Чюмина.
  
                       ДАЙВСУ.
                       (Отрывокъ).
                  (То Dives. А fragment).
  
             Несчастный Дайвсъ! Ты сталъ, по волѣ рока,
             Природѣ вопреки, добычею порока.
             Въ немилость нынче ты и у Фортуны впалъ,
             Излившей на тебя проклятія фіалъ.
  
             Предъ блескомъ и умомъ твоимъ склонялся каждый.
             Какою свѣтлою была заря твоя!
             Но несказаннаго грѣха нечистой жаждой
             Томился ты, и вечеръ бытія
  
             Влачить въ презрѣніи -- нѣтъ горестнѣе доли --
             И въ одиночествѣ полнѣйшемъ противъ воли.
                                                                                   О. Чюмина.
  
             ПРОЩАЛЬНАЯ ПРОСЬБА КЪ ДЖ. КГ., ЭСКВАЙРУ.
                       (Farewell pеtition to J. C. H. Esq.).
  
             О ты, Кэмъ Гобгоузъ для профановъ стала,
             Для остряковъ же -- византійскій Бэнъ!
             Двойнымъ симъ титломъ -- съ главнаго фасада
             И съ корешка -- твой томъ запечатлѣнъ!
             Себя и томъ ты морю предоставилъ,
             А Грецію мнѣ съ Флетчеромъ оставилъ;
             Запомни жъ грустной музы рѣчь: она
             За Флетчера и за меня -- одна.
  
             Во-первыхъ, въ "замокъ" этого бѣдняги
             Доставь письмо, которое я дамъ;
             И, если спроситъ Пенелопа тамъ,
             Гдѣ и когда, въ какія передряги
             Попалъ .ея Вильямъ, -- не пожалѣй
             Ни выспреннихъ, ни жалостныхъ рѣчей,
             Чтобъ расписать все, что ея герою
             Пришлось увидѣть, вынести, взять съ бою.
             Цыплята жестки, эля отродясь
             Здѣсь нѣтъ; въ горахъ -- все камни, въ долахъ -- грязь;
             Приправа -- все чеснокъ къ любому блюду;
             Страшитъ чесотка, вши грозятъ повсюду;
             Въ пальто тутъ мерзнешь, шляпа -- такъ ветха;
             Непрочная кровать -- совсѣмъ плоха!
             И отъ страны къ странѣ, отъ цѣли -- къ цѣли
             Несносный голодъ, изгнанный отъ Сэлли,
             Брюзжащаго супруга шлетъ и шлетъ!
             Пусть вѣрное ребро его пойметъ,
             Насколько это все ему не сладко!
             Пиши ей складно, говори ей гладко!
  
             Исполнивъ это, кое-что и мнѣ
             По дружбѣ сдѣлай ты въ родной странѣ.
             Но дай обдумать, прежде, чѣмъ назначу
             Тебѣ мою противную задачу.
             Во-первыхъ -- сборникъ! Въ Сотвелль томикъ свой
             По почтѣ къ мистриссъ Пиготъ поскорѣе
             Пошли: въ продажѣ пусть успѣхъ большой
             Имѣетъ онъ; пусть будутъ подобрѣе
             Всѣ критики къ нему; твоимъ строкамъ
             Пусть улыбнется даже Лонгмэнъ самъ!
  
             Привѣтствуй также Мэтьюса! Смиренно
             Стопы его почтенныя обмой
             И передай поклонъ сердечный мой
             Методы мужу! Мнѣ онъ неизмѣнно
             Руководитель, и мудрецъ, и другъ;
             Любить меня не можетъ онъ, исправить
             Не хочетъ онъ страстей моихъ недугъ;
             Но ты скажи, что я хочу заставить
             Себя -- на "нашъ старинный вѣрный путь
             Горація" серьезно повернуть
             И быть (тутъ прозой риѳмы недостатокъ
             Пополнишь ты) отъ головы до пятокъ
             Ничуть не хуже лучшихъ тѣхъ людей,
             Что въ лучшій вѣкъ живали въ жизни сей.
  
             На этомъ кончу, продолжать не стану:
             Пѣвца я пѣснью мучить перестану.
             О ты, не выпускающій изъ рукъ
             Пера! Ты, за грѣхи свои извѣстный,
             Какъ "авторъ смѣсей", исполнитель честный
             Издательскихъ велѣній, вѣрный другъ
             Для Герста, Орма, Лонгмэна и Риса!
             Ты въ ихъ конторы прямо обратися!
             Увы, тебѣ патроны не велятъ
             Въ двѣнадцатую долю взять форматъ,
             Хоть къ путевымъ онъ письмамъ такъ подходитъ:
             Онъ не тяжелъ, въ карманъ удобно входитъ!
             Возьмись опять за новый родъ письма:
             Рядъ анекдотовъ, крошечка ума;
             И пусть мамаши строгія, читая,
             Смягчатся; пусть отцы тебѣ простятъ,
             Сынки же, въ вѣрномъ долгѣ подрастая
             И процвѣтая, пусть себѣ строчатъ!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
                       МОЯ ЭПИТАФІЯ.
                       (My epitaph).
  
             Природа, юность, Зевсъ смягченный --
             Хранили свѣточъ, мной зажженный,
             Но Романелли, полный силъ,
             Его на зло имъ загасилъ.
                                                                                   О. Чюмина.
  
                       ВЗАМѢНЪ ЭПИТАФІИ.
                       (Substitute for an epitaph).
  
             Читатель, плачь иль нѣтъ -- здѣсь Чайльдъ Гарольдъ лежитъ,
             Но эпитафіи быть также надлежитъ,
             Въ Вестминстерѣ смотри: ихъ много -- превосходныхъ,
             Равно ему, какъ и тебѣ пригодныхъ.
                                                                                   О. Чюмина.
  
             ЭПИТАФІЯ ДЖОЗЕФУ БЛЭККЕТУ,
                       ПОЭТУ И САПОЖНИКУ.
             (Epitaph for Ioeeph Blacket, late poat and shoemaker)
  
             О, странникъ, здѣсь -- хотя несхожи --
             Слились духъ книжный съ духомъ кожи,
             И уцѣлѣвъ съ его кончиной,
             Его останки -- за витриной.
             Пѣвца работа -- безъ изъяна:
             Есть переплеты изъ сафьяна.
             Касайся легкою стопою
             Земли, гдѣ прахъ поэта стынетъ,
             Тебѣ искусною рукою
             Поэтъ подметокъ не подкинетъ.
             Но въ смерти счастливъ онъ, конечно,
             И стихъ его, и обувь -- вѣчно.
             Онъ за работу славилъ небо,
             И до конца былъ другомъ Феба.
             О немъ сказать рѣшится кто же,
             Что знатокомъ онъ былъ лишь въ кожѣ?
             Хоть съ ваксой дѣло онъ имѣлъ --
             Но кто чернить его посмѣлъ?
                                                                         О. Чюмина.
  
             НА НОВЫЙ ОПЕРНЫЙ ФАРСЪ ИЛИ
                       ФАРСОВУЮ ОПЕРУ МУРА
             (On Moore's last operatic farce or farcical opera)
  
             Съ талантомъ рѣдки сочиненья
                       И Муръ даетъ намъ рядъ каррикатуръ,
             Со славою его пошло на умаленье:
             Что Муръ есть "малый" -- не было сомнѣнья,
                       Узнали мы, что онъ -- и "малый Муръ".
                                                                                   О. Чюмина.
  
                       Р. С. ДАЛЛАСУ.
                       (R. С. Dallas).
  
             Да, мудрость свѣтится въ лицѣ его и взглядѣ,
                       Самой богинѣ мудрости Палладѣ
             Такъ полюбился-бъ онъ, что и она какъ разъ
                       Любимицѣ совѣ бы измѣнила
             И птицей родственной ее бы замѣнила,
                       По имени: P. C. Далласъ.
                                                                                   О. Чюмина.
  
                                 ОДА
             авторамъ билля, направленнаго противъ
                       разрушителей станковъ.
             (An ode to the framers of the Frame Bill).
  
             Лордъ Эльдонъ, прекрасно; лордъ Райдеръ, чудесно!
                       Британія съ вами какъ разъ процвѣтетъ.
             И Гоксбёри съ Горроби правятъ совмѣстно.
                       Лѣкарство поможетъ, но раньше -- убьетъ.
             Ткачи-негодяи готовятъ возстанье:
                       О помощи просятъ. Предъ каждымъ крыльцомъ
             Повѣсить у фабрикъ ихъ всѣхъ въ назиданье!
                       Ошибку исправить и -- дѣло съ концомъ.
  
             Въ нуждѣ негодяи, сидятъ безъ полушки,
                       А песъ, голодая, на кражу пойдетъ.
             Ихъ вздернувъ за то, что сломали катушки --
                       Правительство деньги и хлѣбъ сбережетъ.
             Ребенка скорѣе создать, чѣмъ машину,
                       Чулки -- драгоцѣннѣе жизни людской,
             И висѣлицъ рядъ оживляетъ картину,
                       Свободы расцвѣтъ , знаменуя собой.
  
             Идутъ волонтеры, идутъ гренадеры,
                       Полковъ двадцать два -- на мятежныхъ ткачей,
             Полиціей всѣ принимаются мѣры,
                       Двумя мировыми, толпой палачей.
             Изъ лордовъ не всякій отстаивалъ пули,
                       О судьяхъ взывали. Потраченный трудъ!
             Согласья они не нашли въ Ливерпулѣ,
                       Ткачамъ осужденіе вынесъ не судъ.
  
             Не странно-ль, что если является въ гости
                       Къ намъ голодъ, и слышится вопль бѣдняка --
             За ломку машины ломаются кости,
                       И цѣнятся жизни дешевле чулка?
             А если такъ было -- то многіе спросятъ:
                       Сперва не безумцамъ ли шею свернуть,
             Которые людямъ, что помощи просятъ --
                       Лишь петлю на шеѣ спѣшатъ затянуть?
                                                                                   О. Чюмина.
  
             КЪ М-ССЪ ДЖОРДЖЪ ЛЭМЪ.
             (То the Hon. М-rs George Lamb).
  
             Та пѣснь, что пѣла ты -- священна,
             Какъ память устъ, мнѣ дорогихъ.
             Дивлюсь, что столь же вдохновенно
             Звучитъ она въ устахъ другихъ.
  
             Но взоръ и голосъ столь прелестный
             Равно обѣимъ вамъ даны,
             Что мнится: изъ страны небесной
             Мнѣ оба вмигъ возвращены.
  
             И невозвратное видѣнье
             Тобою такъ воплощено,
             Что о погибшемъ сновидѣньѣ
             Жалѣть почти не дастъ оно.
                                                                                   О. Чюмина.
  
                       LA REVANCHE.
  
             Надеждъ я не питаю болѣ,
             Страшиться нечего тебѣ,
             И если вырвется крикъ боли --
             Глухою будешь ты къ мольбѣ.
  
             Зачѣмъ цѣнилъ любовь твою? '
             Изъ-за тебя я слезы лью?
             Нѣтъ, о тебѣ воспоминанье --
             Глухое, мертвое молчанье.
  
             Когда льстецы въ теченье лѣтъ
             Бѣгутъ предъ роемъ думъ не льстивыхъ,
             Припомнивъ какъ страдалъ поэтъ
             И жертвой сталъ обѣтовъ льстивыхъ --
  
             Ты каждый часъ забытыхъ лѣтъ
             Слезой своею отсчитаешь
             И въ каждой каплѣ ихъ познаешь
             Воспоминаній жгучій слѣдъ.
                                                                                   О. Чюмина.
  
                                 ТОМАСУ МУРУ.
              (Написано вечеромъ наканунѣ посѣщенія м-ра Ли
                       Гёнта въ тюрьмѣ, мая 19-го 1818 г.).
             (То Thomas More. Written the evening before his visit
             to Mr. Leigh Hunt in Horsemonger Lane Gaol, May 19, 1813).
  
             О ты, Томъ Браунъ, Литль, Томъ Муръ, Анакреонъ...
             (Какое предпочтешь ты изъ своихъ именъ?)
             Уступитъ ли "сумѣ двухпенсовой почтовой" --
             (Не знаю, хоть повѣсь!..) in quarto двухфунтовый?
  
             Но перейду къ письму, что на твое -- отвѣтъ.
             Заутра потрудись одѣться ты чуть свѣтъ,
             Дабы пуститься въ путь, какъ въ этомъ дали слово,
             Чтобъ навѣстить въ тюрьмѣ собрата-острослова.
             Дай Фебъ, чтобъ въ тотъ же домъ въ неосторожный часъ
             Политика въ стихахъ -- не привела бъ и насъ!
             Сегодня свѣтскаго ты навѣщаешь скрягу:
             На "Синихъ" промѣнялъ ты Роджерса, бѣднягу.
             А я, хотя чуть живъ отъ колотья въ боку --
             Я натяну штаны и буду "на току"
             Но завтра къ четыремъ дадимъ подобье Скурры;
             Катулломъ будешь ты, правителемъ Намурры.
                                                                                   О. Чюмина.
  
             ПО ПОВОДУ ПОЭМЪ ЛОРДА ТЮРЛО.
                       (On lord Thurlow's poems).
  
             Когда прислалъ намъ Тюрло этотъ вздоръ
             (Надѣюсь, мой не рѣзокъ приговоръ), --
             Никто не могъ понять его съ тѣхъ поръ.
             И даже тѣмъ, что Роджерса онъ славилъ,
             Своимъ словамъ онъ смысла не доставилъ;
             Зачѣмъ же онъ стихи въ печать направилъ?
             Великій Фебъ! Ты лиру мнѣ настрой
             Гермильды пѣснью первой и второй;
             Я въ путь пускаюсь съ новою сумой:
             Чтобъ та сума наполнилась прилично,
             Свои съ чужими лавры сплесть -- логично;
             Другъ Тюрло, -- дай и ты свои мнѣ лично!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
                       КЪ ЛОРДУ ТЮРЛО.
                       (То Lord Thurlow).
  
                                 Свою я лавра вѣточку даю --
                                 И такъ пусть каждый принесетъ свою,
                                 И Фебовъ я вѣнокъ изъ нихъ совью.
                                 (Стихи лорда Тюрло къ Роджерсу).
  
             Тобою "лавра вѣточка" дана?
             Что ты укралъ, -- тебѣ ужели мало?
             И еслибъ вѣтка та принадлежала
             Тебѣ, -- нужна ли Роджерсу она?
             Оставь свой жалкій прутъ себѣ въ забаву,
             Иль докторъ Доннъ пускай возьметъ его,
             Иль подѣлите межъ собой по праву:
             Ему -- кой-что, тебѣ же -- ничего.
  
             И "Фебовъ ты вѣнокъ" пѣвцу свиваешь?
             Прекрасно: вить ты можешь такъ иль сякъ, --
             Всегда совьешь дурацкій лишь колпакъ.
             Когда опять ты въ Дельфахъ побываешь,
             Спроси своихъ товарищей, дружокъ:
             Они тебѣ разскажутъ, безъ сомнѣнья, .
             Что Фебомъ данъ ужъ Роджерсу вѣнокъ
             За много лѣтъ до твоего рожденья.
             "Свою пусть каждый вѣтку" всѣ несутъ?
             Когда въ Ньюкэстль съ углемъ пойдутъ подводы,
             А совъ въ Аѳины повезутъ. народы,
             И Регента съ супругой разведутъ,
             И Ливерпуль свой грѣхъ увидитъ въ горѣ,
             И съ вигами не будутъ грызться тори,
             И Кэстлери сынка родитъ жена, --
             Тогда, быть можетъ, день такой настанетъ,
             Что Роджерсъ насъ просить о лаврахъ станетъ, --
             Но ты запасъ свой сохранишь сполна.
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
                       ПОѢЗДКА ДЬЯВОЛА.
                       (The Devil's Drive).
  
             Дьяволъ, въ адъ возвратясь къ двумъ часамъ, просидѣлъ
             У тебя до пяти: отдыхалъ и обѣдалъ.
             Онъ рагу изъ убійцъ съ аппетитомъ поѣлъ,
             "По ирландски" мятежника также отвѣдалъ,
             И, покушавъ сосисекъ изъ мяса жида,
             Что убилъ самъ себя, -- сталъ онъ думать: "Куда
             Я отправлюсь теперь? Не проѣхаться ль, что ли?
             Я все утро ходилъ: дай, проѣзжу всю ночь!
             Тьму сыны мои любятъ: взглянуть я не прочь,
             Какъ любимцы мои поживаютъ въ юдоли".
  
             "Но, -- промолвилъ тутъ Люциферъ, -- какъ же, на чемъ
             Я поѣду? Чтобъ вкусъ свой потѣшить, охотно
             Я въ повозку для раненыхъ сѣлъ бы бочкомъ
             И глядѣлъ бы на кровь, хохоча беззаботно.
             Но, вѣдь, раненыхъ будетъ довольно всегда;
             Я же долженъ спѣшить то туда, то сюда:
             Всѣ владѣнья свои, вѣдь, объѣхать мнѣ надо
             Да смотрѣть, чтобы душъ не украли у ада.
  
             Въ Карльтонъ-Гоузѣ карета стоитъ у меня,
             Въ Сеймуръ-Плэсъ я телѣжку имѣю;
             Но ихъ далъ на прокатъ двумъ пріятелямъ я,
             Чтобы ѣздить любимой дорожкой моею.
             Ловко правятъ они, откровенно скажу;
             Я за это впослѣдствіи ихъ награжу.
             Ну, на счастье, впередъ и скорѣе за дѣло!"
             И, взлетѣвъ на поверхность земли, онъ прыжкомъ
             Отъ Москвы перенесся до Франціи смѣло,
             И, шагнувъ черезъ море потомъ,
             Онъ коснулся почтоваго тракта копытомъ,
             По сосѣдству съ епископомъ нѣкимъ маститымъ.
  
             Впрочемъ, нѣтъ; позабылъ я: замедлилъ на мигъ
             Онъ полетъ свой, какъ только равнины достигъ,
             Гдѣ подъ Лейпцигомъ.было сраженье;
             Сѣрнымъ блескомъ онъ былъ такъ плѣненъ,
             И такъ сладокъ ему былъ отчаянья стонъ,
             Что на груду изъ тѣлъ онъ присѣлъ на мгновенье.
             Онъ смотрѣлъ, какъ та груда росла и росла:
             Это рѣдкое зрѣлище было!
             Вполовину бы такъ удавались дѣла, --
             Такъ была бы довольна нечистая сила!
             Вся равнина дымилась, отъ крови красна,
             Точно волны кровавыя ада.
             Съ громкимъ хохотомъ дико вскричалъ сатана:
             "Здѣсь, пожалуй, меня имъ не надо!"
  
             И, любуясь, смотрѣлъ онъ на рати всѣхъ странъ.
             Въ рукопашную бились солдаты:
             И австрійцы, и галлы, и рать москвитянъ,
             И (мнѣ риѳму найди, какъ находишь всегда ты,
             Муза Фица!) сражался и прусскій ландверъ.
             То-то радость превыше всѣхъ мѣръ!
             Всѣ монархи земли, всѣ державы
             Приготовили здѣсь, на особый манеръ,
             Для волковъ, для червей и для птицъ -- пиръ кровавый!
  
             Повернувшися, чортъ чрезъ холмы посмотрѣлъ
             Вдоль рѣки -- и съ восторгомъ немалымъ
             Онъ разрушенный мостъ тамъ узрѣлъ,
             Кстати взорванный нѣкимъ капраломъ.
             Императоръ, конечно, того не хотѣлъ, --
             Чортъ, однако, призналъ презабавнымъ скандаломъ
             И опять засмѣялся, довольный вполнѣ,
             Увидавъ, какъ князь Понъ, "на горячемъ конѣ",
             Номеръ первый, подхваченъ потокомъ,
             Захлебнулся въ теченьи глубокомъ,
             А съ собой и толпу утопилъ въ глубинѣ.
  
             Но пріятнѣй нигдѣ не услышалъ онъ звука,
             Какъ отчаянный вздохъ безутѣшной вдовы;
             Слаще зрѣлища онъ не увидѣлъ, чѣмъ мука
             И застывшія слезы среди синевы
             Перепуганныхъ глазъ нѣжной дѣвы, обнявшей
             Друга милаго трупъ и вокругъ разметавшей
             Кудри длинныя, взоръ устремивъ къ небесамъ,
             Точно, чтобы спросить, есть ли Богъ еще тамъ?
             У лачугъ разоренныхъ глядѣлъ онъ, жестокій,
             На потухшія очи, на впалыя щеки
             Умиравшихъ отъ голода жалкихъ дѣтей;
             Онъ глядѣлъ, какъ убійство губить начинало,
             Гдѣ противиться силъ ужъ не стало,
             И спастись не могли бѣглецы отъ мечей.
  
             Видѣлъ городъ онъ, взятый осадой упормой;
             Не заботясь, кто былъ побѣдитель въ тотъ разъ,
             Онъ замѣтилъ лишь старую дѣву. Покорно
             Пряжу бросивъ и зеркало взявши сейчасъ,
             У прохожаго дѣва спросила проворно:
             "Скоро ль будутъ насиловать женщинъ у насъ?"
             Прилетѣлъ сатана къ нашимъ бѣлымъ утесамъ.
  
             Что жъ онъ тутъ увидалъ, -- обращусь къ вамъ съ вопросомъ?
             Если зорокъ онъ былъ, то, конечно, средь тьмы
             То же видѣлъ онъ ночью, что днемъ видимъ мы;
             Впрочемъ, всѣмъ тѣмъ событьямъ, что въ ночь промелькнули,
             Велъ онъ запись подробно въ различныхъ мѣстахъ;
             Послѣ продалъ ее онъ торговцамъ въ "рядахъ":
             Заплатили недурно, но все же надули!
  
             Вотъ сперва онъ увидѣлъ, какъ будто мальпостъ, --
             Такъ былъ кучеръ одѣть, что ту везъ колесницу.
             На манеръ пистолета прицѣливъ свой хвостъ,
             Ухватилъ чортъ за горло возницу.
             "А, -- воскликнулъ онъ, -- кто тутъ таковъ?"
             "Старый пэръ, но зато экипажъ у насъ новъ".
             Чортъ его посадилъ тутъ на козлы обратно
             И велѣлъ не тревожиться, крѣпче свой кнутъ
             И поводья держать, пиво пить аккуратно,
             Посвящать и вертепу не мало минутъ.
             "Впрочемъ, лорда, -- прибавилъ онъ, -- вы          дѣть пріятно
             Мнѣ скорѣе въ палатѣ, чѣмъ тутъ".
  
             Нанялъ чортъ таратайку съ клячонкой негодной,
             Посулилъ деньги послѣ внести
             И рога заложилъ за парикъ новомодный,
             Чтобы выкупить ихъ на обратномъ пути.
             Замурлыкалъ онъ вальсъ или джигъ нашъ народный
             И велѣлъ себя быстро везти.
  
             Чу! На первой же станціи -- пѣнье псалмовъ
             Въ методистской часовнѣ. При этомъ напѣвѣ
             Чортъ взыгралъ: "Не слыхалъ я пріятнѣе словъ
             Съ той поры, какъ далъ яблочко Евѣ!
             Тамъ, гдѣ вѣра есть все, -- и дѣла, и дѣльцовъ
             Покорю я себѣ: поручиться готовъ!"
  
             Мимо Томми Тирвитта, ходячей потѣхи,
             Страстотерица отъ принцевыхъ думъ и остротъ,
             Онъ проѣхалъ. При общемъ, особенномъ смѣхѣ
             Бѣдный Томми съ "Подвязкой" пустился въ походъ.
             "Вотъ посольство, -- сказалъ сатана, -- вотъ отрада!
             Мнѣ забавы другой въ эту ночь и не надо!
             Если "орденъ заслуги* приличенъ кому, --
             То, конечно, Тирвитту, -- и только ему!"
  
             У трактира онъ слѣзъ и, усѣвшись въ буфетѣ,
             Развернулъ номеръ "Таймса"; и что же? Въ газетѣ
             Видитъ Vetus'а письма: такія слова
             Отъ преступниковъ явныхъ онъ слышалъ едва!
             "Сомнѣваюсь, -- сказалъ онъ, -- чтобъ авторъ въ сраженьи
             Былъ хоть разъ, иль былъ раненъ, хоть хвалитъ войну.
             Впрочемъ, самъ онъ не ждетъ, какъ я славить начну
             Эти письма: издамъ ихъ въ "горячемъ" тисненьи,
             Въ переплетъ ихъ отдамъ я сафьянный "d'enfer",
             Въ заголовкѣ жъ поставлю его "nom де guerre!"
  
             Чортъ отправился дальше. Въ Вестминстеръ въѣзжая,
             Тамъ Палату онъ Общинъ хотѣлъ посѣтить,
             Но услышалъ, что сессія лордовъ большая
             Собралась. Случай онъ не хотѣлъ упустить
             Видѣть лордовъ, хоть слушать ихъ было бъ некстати.
             Такъ какъ нѣкогда дьяволъ и самъ былъ "изъ знати",
             То въ палату онъ смѣло вошелъ, какъ свой братъ:
             Даже къ трону онъ близко стоялъ, говорятъ.
  
             Тамъ былъ лордъ Ливерпуль, -- этотъ умникъ наглядный, --
             Вестморлэндъ, столь извѣстный за олуха всѣмъ,
             И Норфолькскій жокей, -- парень, ростомъ изрядный, --
             И на Билли-дружка столь похожій Чэтэмъ.
             Видѣлъ чортъ, какъ лордъ Эльдонъ точилъ свои слезы, --
             Все о томъ, что возстанья католиковъ нѣтъ,
             Несмотря на мольбы, прорицанья, угрозы.
             Вдругъ услышалъ онъ грубый отвѣтъ:
             Даже самъ сатана ужаснулся,
             Какъ одинъ предсѣдатель суда вдругъ ругнулся,
             "Ну, -- сказалъ онъ, -- отсюда убраться я радъ;
             Мы, внизу, не потерпимъ такую повадку:
             Если станетъ ругаться онъ такъ, придя въ адъ, --
             Будетъ другомъ Молохомъ онъ призванъ къ порядку".
  
             Чортъ направился къ Нижней Палатѣ скорѣй;
             Здѣсь была ему столь же знакома дорога,
             Какъ для крысы -- дорога къ норѣ ея; дней
             Онъ провелъ въ этой залѣ достаточно много;
             Голосовъ онъ и душъ здѣсь не мало поддѣлъ
             И унесъ изъ прихожей достаточно дѣлъ.
             Собралась тутъ отборныхъ ораторовъ стая,
             Лоскомъ шляпъ и сапогъ и штиблетовъ блистая;
             Издержались иные, -- но, въ полной красѣ,
             Были хуже лакеевъ одѣты здѣсь всѣ!
  
             Каннингъ былъ за войну, Витбрэдъ -- мира сторонникъ,
             Всякій несъ, что хотѣлъ, -- но у всѣхъ одинъ толкъ:
             Что обязанъ рости государственный долгъ.
             Только Фрэнсисъ одинъ, демагогъ и законникъ,
             Несогласенъ былъ: этакій плутъ!
             Какъ Вестминстеръ избралъ его вновь, чтобъ онъ тутъ
             Оскорблялъ, какъ народа радѣтель,
             Столь почтенныхъ господъ добродѣтель!
             Чортъ сидѣлъ до зари, -- освѣтила она
             Лорда Кэстлери рѣчь и могущество сна;
             Полъ-палаты ушло; всталъ и чортъ; всѣмъ вѣдь, нуженъ
             Отдыхъ: сонному -- сонъ, а голодному -- ужинъ.
             Такъ скучна была разныхъ рѣчей канитель,
             Что и чорта тянуло въ геенну, -- въ постель.
  
             Видѣлъ онъ Джорджа Роза; но Джорджъ, молчаливый,
             Только мысленно лгалъ въ этотъ разъ;
             Дьяволъ могъ лишь себя утѣшать перспективой
             Слышать въ будущемъ лжи его полный запасъ.
             Лживъ языкъ его, самъ же онъ -- парень правдивый:
             Если бъ правду сказалъ, -- обманулъ бы онъ васъ.
             Да! Природа должна бъ возсоздать его снова,
             Чтобы сердцемъ, лицомъ, языкомъ иль перомъ
             Понялъ, выразилъ, молвилъ, черкнулъ онъ три слова, --
             И они бъ оказались не ложью потомъ.
  
             Вотъ по арміи дьяволъ приказъ прочиталъ;
             Смотритъ, -- новый фельдмаршалъ назначенъ.
             Но, увидѣвъ, что принцъ Кумберлэндскій имъ сталъ,
             Чортъ порядочно былъ озадаченъ.
             "Будь для мелкихъ придирокъ не слишкомъ я гордъ, --
             Онъ сказалъ, -- или будь я не чортъ, --
             Я нашелъ бы, что это довольно пристрастно.
             Всѣмъ, вѣдь, въ мірѣ. извѣстно прекрасно,
             Что сей воинъ былъ раненъ лишь разъ, -- да и то
             Раненъ -- Богъ знаетъ кѣмъ, ранилъ -- чортъ знаетъ кто".
  
             Затесался онъ въ залъ королевскаго бала
             И гаремъ сѣдовласый весь видѣлъ сполна.
             Глядь, -- Коринна де Сталь вдругъ предстала:
             Методисткой и тори явилась она.
             "Эге-ге!-- молвилъ дьяволъ, -- всегда такъ бываетъ,
             Если умникамъ слава претить начинаетъ!
             Что жъ, спасибо за слабость; скорбѣть отъ того
             Я не стану: измѣна милѣй мнѣ всего.
             Nota bene: кого совратить я желаю,
             Въ школу Канта того поскорѣй посылаю;
             А чтобъ скрасить намъ всю философіи ложь, --
             Комментаріи къ ней настрочитъ Макинтошъ-.
             Чортъ почувствовалъ слабость при видѣ святоши
             И ему захотѣлось поѣсть.
             Пажъ шелъ мимо, несъ блюдо, -- и вотъ съ этой ноши
             Поспѣшилъ ветчины онъ кусочекъ уплесть, --
             Такъ, отъ нечего дѣлать "друзья", что здѣсь были,
             Аду души свои ужъ давно заложили),
             И, глотая ее, онъ желалъ быть жидомъ,
             Чтобы лишнимъ себя обезпечить грѣхомъ:
             Грѣхъ, вѣдь, самъ по себѣ, лишь одно развлеченье,
             Если послѣ него не грозитъ осужденье.
  
             Дьяволъ вдругъ обернулся: услышалъ онъ звукъ,
             Для его даже уха обидный.
             Смотритъ, -- въ вальсѣ вверху, и внизу, и вокругь
             Ученицъ его носится хоръ миловидный
             "Ну, -- сказалъ онъ, -- хоть это ко мнѣ -- premier pas,
             Но отъ этого пусть стережется толпа!
             Принеси я въ свой адъ этотъ танецъ, -- повѣрьте,
             Слишкомъ плотскими стали бы юные черти;
             И хоть плоть я люблю, не хотѣлось бы мнѣ,
             Чтобы въ царствѣ моемъ духъ подпалъ ей вполнѣ".
  
             Дьяволъ былъ бы не прочь, еслибъ была не поздно,
             Посмотрѣть, какъ отстроился вновь Дрюри-Лэнъ;
             Но, пожалуй, онъ могъ разсердиться серьезно,
             Увидавъ, что не стоило ждать перемѣнъ;
             Если жъ тамъ Норджабадъ посѣтилъ бы онъ лично,
             То навѣрно туда не пришелъ бы вторично.
             И довольно обидно казалось ему,
             Что могли приписать Норджабадъ одному
             Изъ знакомыхъ его, чьи труды хоть дурными
             Онъ считалъ, но не столь ужь дряными.
             Эта книга -- изъ тѣхъ, о которыхъ сказалъ.
             Іовъ, мучимъ терзаньями злыми:
             "Пусть бы злѣйшій мой врагъ эту книгу писалъ!"
  
             Наконецъ чортъ увидѣлъ писакъ шестьдесятъ,
             Заключенныхъ въ отдѣльныя кельи.
             Удивился онъ: что эти люди творятъ?
             Точно мелкіе дьяволы въ мелкій свой адъ
             Эти странныя лица засѣли
             И на ближнихъ проклятья строчатъ.
             Хоть бумага, коробясь, края закрутила, --
             До того горячи ихъ чернила, --
             Хладнокровнымъ зовется ихъ критики взглядъ!
             Вотъ одинъ изъ нихъ мысль написалъ. "Безъ сомнѣнья, --
             Молвилъ чортъ, -- онъ подъ этимъ себя и меня
             Разумѣетъ; прибавлю издателя я, --
             Вотъ и выйдетъ насъ Троица, въ духѣ ученья
             Аѳанасія; догматы крѣпко храня,
             Люди съ, вѣрою скажутъ: вотъ сколько сложилось,
             Чтобъ одно непонятное въ суммѣ явилось!"
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
                       ВИНДЗОРСКАЯ ПІИТИКА.
                                 (Windsor Poetics).
             Стихи, написанные на случай, когда авторъ
             видѣлъ его королевское высочество принца
             регента стоящимъ между гробницами Гениха VIII
             и Карла I, въ королевскомъ склепѣ въ Виндзорѣ.
  
             Священныхъ узъ попраніемъ суровымъ
             Извѣстные, въ гробницахъ здѣсь лежатъ
             Бездушный Генрихъ съ Карломъ безголовымъ.
             Межъ ними видитъ третьяго мой взглядъ:
             Онъ живъ, царитъ, вершитъ свои желанья, --
             Во всемъ король онъ, кромѣ лишь названья.
             Карлъ для народа, Генрихъ для жены
             Тираномъ былъ, а въ немъ воскрешены
             Тѣ два тирана вмѣстѣ: Смерть и Право
             Напрасно въ немъ свой прахъ смѣшали, право!
             Два царственныхъ вампира, съединясь,
             Возстали вновь и царствуетъ ихъ сила;
             Безсильна смерть: извергла намъ могила
             Опять въ лицѣ Георга кровь и грязь.
  
             (Другая версія первыхъ 6-ти стиховъ).
             Королевское посѣщеніе склепа (или открытіе
             Цезаремъ Карла I и Генриха VIII въ одномъ
                                 и томъ же склепѣ).
  
             Гражданской и семейной распрей вѣчной
             Извѣстные, въ гробницахъ здѣсь лежатъ
             Карлъ безголовый, Генрихъ безсердечный;
             Межъ ними видитъ третьяго мой взглядъ;
             Онъ, скиптроносецъ, живъ; онъ -- повелитель;
             "Въ немъ каждый дюймъ -- король", сказалъ бы зритель
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
                                 ІСН DIEN.
  
             Какъ девизъ твой съ эмблемою этой несходенъ:
             Человѣкъ для страны, гербъ -- для принца пригоденъ.
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
             Сочувственное посланіе Саррѣ, графинѣ Джерсей, по поводу
             того, что принцъ регентъ возвратилъ ея портретъ м-ссъ Ми.
             (Condolatory Address to Sarah Countess of Jersey on the
             prince-regent's returning her picture to М-rs Mee).
  
             Когда торжественно тщеславный кесарь Рима,
             Предъ кѣмъ склонялась чернь съ враждой непримиримой,
             Открылъ передъ толпой святыню славныхъ дней,
             Всѣ статуи святыхъ и доблестныхъ мужей, --
             Что болѣе всего приковывало зрѣнье?
             Что взорамъ пристальнымъ внушало изумленье
             При этомъ зрѣлищѣ? Чьихъ чертъ не видно тутъ?
             Нѣтъ изваянія того, чье имя -- Брутъ!
             Всѣ помнили его, -- толпа его любила,
             Его отсутствіе -- залогомъ правды было;
             Оно вплело въ вѣнецъ, для славы, больше розъ,
             Чѣмъ могъ вплести гигантъ и золотой колоссъ.
  
             Такъ точно, если здѣсь, графиня, наше зрѣнье
             Твоихъ прекрасныхъ чертъ лишилось въ изумленьи,
             Въ прелестномъ цвѣтникѣ красавицъ остальныхъ,
             Чья красота блѣдна предъ солнцемъ чертъ твоихъ;
             Когда сѣдой старикъ -- по истинѣ, наслѣдникъ
             Отцовскаго вѣнца и королевскихъ бредней, --
             Когда развратный взоръ и вялый духъ слѣпца
             Отвыкли безъ труда отъ твоего лица, --
             Пусть на его плечахъ позоръ безвкусья; рамы, --
             Гдѣ тьма красивыхъ лицъ, и нѣтъ прекрасной дамы!
             Насъ утѣшаетъ мысль, -- когда ужь лучше нѣтъ, --
             Мы сохранимъ сердца, утративъ твой портретъ.
  
             Подъ сводомъ залъ его -- какая намъ отрада?
             Въ саду, гдѣ всѣ цвѣты, -- и нѣтъ царицы сада;
             Источникъ мертвыхъ водъ, гдѣ нѣтъ живыхъ ключей;
             И небо звѣздное, гдѣ Діаны нѣтъ лучей.
             Ужъ не плѣниться намъ такою красотою,
             Не глядя на.нее, летимъ къ тебѣ мечтою;
             И мысли о тебѣ насъ больше восхитятъ,
             Чѣмъ все, что можетъ здѣсь еще плѣнить нашъ взглядъ.
  
             Сіяй же красотой въ небесной выси синей,
             Всей кротостью твоей и правильностью линій,
             Гармоніей души и прелестью свѣтла,
             И взоромъ радостнымъ, и ясностью чела,
             И темнотой кудрей -- подъ сѣнью ихъ смолистой
             Еще бѣлѣй чела сіяетъ очеркъ чистый, --
             И взорами, гдѣ жизнь играетъ и влечетъ
             И отдыха очамъ плѣненнымъ не даетъ,
             И заставляетъ вновь искать за ихъ узоромъ
             Все новыя красы -- награду долгимъ взорамъ;
             Но ослѣпительна, быть можетъ, и ярка
             Такая красота для зрѣнья старика;
             Такъ, -- долго нужно ждать, чтобъ цвѣтъ поблекъ весенній,
             Чтобъ нравиться ему -- больной и хилой тѣни,
             Больному цинику, въ комъ скуки хладъ слѣпой,
             Чей взоръ завистливо минуетъ образъ твой,
             Кто жалкій духъ напрягъ, соединивъ въ себѣ
             Всю ненависть слѣпца къ свободѣ и къ тебѣ.
                                                                                   Александръ Блокъ.
  
             ОТРЫВОКЪ ИЗЪ ПИСЬМА КЪ ТОМАСУ МУРУ
             (Fragment of an epistle to Thomas Moore).
  
             "Что же дальше?" Мнѣ прозой писать надоѣло:
             " Всѣхъ размѣровъ" я мастеръ, другъ Томъ, -- вотъ въ чемъ дѣло!
             Дѣло въ томъ, чтобы риѳмы, какъ рядъ пузырей,
             Рѣку времени намъ переплыть поскорѣй
             Помогли; если жъ тяжесть бы насъ потопила, --
             Такъ глотнемъ мы, по крайности, славнаго ила,
             Гдѣ надутыхъ писакъ вся толпа ужъ лежитъ,
             Гдѣ и Соути послѣдній пэанъ сладко спитъ!
             Этотъ Felo de se, съ Мамси сильно хлебнувшій,
             Выплылъ все же со дна и, въ спокойныхъ моряхъ
             Заблудившись, поетъ онъ свой гимнъ, затянувши
             "Слава Богу" въ недавно скроенныхъ стихахъ,
             Коимъ равныхъ не видѣлъ никто, всеконечно,
             Съ той поры, какъ Томъ Стэрнгольдъ задохся навѣчно.
             Изъ газетъ ты ужъ знаешь, конечно, о томъ,
             Какъ былъ пышенъ у насъ этихъ русскихъ пріемъ:
             Шумъ, пиры и зѣваки, и царская свита,
             Въ коей все замѣчательно, все знаменито, --
             Кучеръ столь же, какъ гетманъ; какъ самъ онъ, къ тому жъ,
             Величавъ, плосколицый великій сей мужъ!
             На послѣдней недѣлѣ пришлось мнѣ двукратно
             На балахъ и на выѣздѣ видѣть царя;
             Для монарха, пожалуй, чрезмѣрно пріятно
             Обращенье его: по душѣ говоря,
             Мы привыкли иное встрѣчать обращенье.
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Царь, признаться, красивѣй, бодрѣе на взглядъ;
             Только, жаль, бакенбардами онъ не богатъ.
             Въ синемъ фракѣ онъ былъ, безъ звѣзды, въ панталонахъ
             Кашемировыхъ; бойко онъ вальсъ танцовалъ
             Съ лэди Джерси, любезной весьма при поклонахъ
             Кавалеровъ-монарховъ, украсившихъ балъ
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
             Отвѣтъ на увѣренія г. N. въ расположеніи.
             (Answer to -- 's professions of affection).
  
             Пусть сердцу твоему я буду чуждъ всегда,
             Пока не откажусь отъ чести и стыда;
             Въ немъ мѣсто, какъ мѣста -- свободы царствъ могила,
             Но дорогія всѣмъ, стоящимъ у кормила, --
             Не золотомъ однимъ возможно пріобрѣсть;
             Ты за него готовъ вдобавокъ взять и честь,
             Привыкнувъ съ наглостью дрянного человѣчка
             И въ сердцѣ предлагать "гнилыя" лишь "мѣстечка".
                                                                                   В. Мазуркевичъ.
  
  
             НА БѢГСТВО НАПОЛЕОНА СЪ ОСТРОВА ЭЛЬБЫ.
                       (On Napoleon's escape from Elba).
  
             Какъ въ partie de plafsir, города безъ препоны
             Покоривъ, по пути забирая короны,
             Дамамъ балъ давъ, враговъ же не балуя, онъ
             Прямо съ Эльбы къ Парижу прошелъ чрезъ Ліонъ.
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
             НАДПИСЬ НА ОБОРОТЪ РАЗВОДНАГО АКТА ВЪ АПРѢЛѢ 1816 Г.
             (Endorsement to tho deed of sйparation, in the april of 1816).
  
             Меня любить и чтить, какъ вѣрная жена,
                       Лишь годъ назадъ, безцѣнное созданье,
                                 Произнесли вы обѣщанье:
                       И вотъ ему заправская цѣна!
                                                                                   В. Лихачовъ.
  
  
             ГЕОРГУ АНСОНЪ БАЙРОНЪ.
             (То George Anson Byron).
  
             Ты хочешь знать, гдѣ этихъ слезъ причина?
             Не стану я скрываться предъ тобой:
             Съ тѣхъ поръ легла мнѣ на сердце кручина,
             Какъ ты шепнулъ свой злобный наговоръ.
             Моя печаль -- не тихое томленье,
             Нѣтъ, эти раны слишкомъ глубоки...
             Нигдѣ, нигдѣ мнѣ нѣтъ успокоенья
             Отъ безнадежной скорби и тоски.
             Твоя стрѣла насквозь мнѣ грудь пронзила.
             Но берегись! Мнѣ сердце залѣчить
             Могла бъ теперь лишь неземная сила
             И месть мою тебѣ не усыпить.
                                                                                   С. Ильинъ.
  
  
             ПѢСНЯ ДЛЯ ЛЮДДИТОВЪ.
             (Song for the Luddites).
  
             Какъ за моремъ кровью свободу свою
             Ребята купили дешевой цѣной, --
             Такъ будемъ и мы: или сгинемъ въ бою,
             Иль къ вольному всѣ перейдемъ мы житью,
             А всѣхъ королей, кромѣ Людда, -- долой!
  
             Когда жъ свою ткань мы соткемъ, и въ рукахъ
             Мечи на челнокъ промѣняемъ мы вновь,--
             Мы саванъ набросимъ на мертвый нашъ страхъ,
             На деспота трупъ, распростертый во прахъ,
             И саванъ окраситъ сраженнаго кровь.
  
             Пусть кровь та, какъ сердце злодѣя, черна,
             Затѣмъ, что изъ грязныхъ текла она жилъ, --
             Она, какъ роса, намъ нужна:
             Вѣдь древо свободы вспоитъ намъ она,
             Которое Люддъ насадилъ!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
             КЪ ТОМАСУ МУРУ.
             (То Thomas Moore).
  
             Ну, какъ ты существуешь,
             Милѣйшій Томасъ Муръ?
             Что дѣлаешь, что чуешь,
             Милѣйшій Томасъ Муръ?
             Вздыхаешь иль тоскуешь,
             Волочишься, риѳмуешь,
             Цѣлуешься, воркуешь,
             Милѣйшій Томасъ Муръ?
             Вѣдь карнавалъ настанетъ
             Ужъ скоро, Томасъ Муръ!
             Да, карнавалъ настанетъ
             Ужъ скоро, Томасъ Муръ!
             Онъ въ маскахъ прыгать станетъ,
             Свистя, забарабанитъ,
             Гитарами онъ грянетъ,
             Милѣйшій Томасъ Муръ!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
                       КЪ М-РУ МУРРЕЮ.
                       (To Mr Murrey).
  
             Чтобъ подцѣпить читателя, Муррей,
             Рѣшились вы печатать "Маргариту
             Анжуйскую"; едва ль, однако, ей
             Сужденъ успѣхъ, и скорому тутъ сбыту
             Едва ли быть! Затѣмъ, чтобъ доканать
             Читателя, безжалостно опять
             Вы "Ильдеримъ" пустили въ свѣтъ; смотрите,
             Чтобъ вы въ долги не впали, милый мой!
             Вѣдь если вы, пожалуй, прогорите, --
             То эти книги вамъ -- залогъ плохой!
             Остерегайтесь также въ высшей мѣрѣ,
             Чтобъ не попали въ "Morning Post" иль къ Пэрри
             Стихи всѣ эти: это для меня
             Была бы, право, прямо западня!
             Во-первыхъ, мнѣ бъ пришлось, питая вѣру
             Въ мой утлый челнъ, атаковать галеру,
             И, если ассирійца я побью,
             То рыцарь-дама мнѣ грозитъ въ бою;
             Наткнусь, пожалуй, на ея иголку:
             Въ подобной смерти мало будетъ толку!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
                       ВИРШИ.
                       (Versicles).
  
             Читалъ я "Кристабель":
                       Пѣвуча, какъ свирѣль;
             Читалъ "Миссіонера":
                       Прекрасенъ, внѣ примѣра;
             Слегка потрогалъ "Ильдеримъ":
                       А... гимъ!
             Минутку посвятилъ "Анжуйской Маргаритѣ":
                       Не говорите!
             Перевернулъ страницу "Ватерло":
                       Не повезло!
             На бѣлоснѣжную взглядъ бросилъ "Рильстонъ Доэ":
                       Лежи себѣ въ покоѣ!
                                 И пр. и пр. и пр.
                                                                                   В. Лихачовъ.
  
  
             QUEM DEUS VULT PERDERE PRIUS DEMENTAT.
  
             Безумитъ Богъ того, кто врагъ свой злѣйшій -- самъ:
             Безумье или смерть онъ шлетъ на выборъ намъ.
                                                                                   В. Лихачовъ.
  
             КЪ ТОМАСУ МУРУ.
             (То Thomas Moore).
  
             Стоитъ у пристани ладья.
             Пускаясь нынѣ въ свѣтъ,
             Тебѣ, о другъ, съ любовью я
             Прощальный шлю привѣтъ.
  
             Я о друзьяхъ своихъ вздохну
             И улыбнусь врагамъ.
             За рокъ свой бросить не дерзну
             Упрека небесамъ.
  
             Что мнѣ до волнъ, до бури злой,
             Коль въ сердцѣ -- тишина?
             Не страшенъ мнѣ пустыни зной,
             Коль на душѣ весна.
  
             Послѣднихъ капель ароматъ
             Изъ родника души
             Я за твое здоровье радъ
             Теперь допить въ тиши.
  
             Я пью сокъ сердца пополамъ
             Съ играющимъ виномъ.
             Пусть солнце ярко свѣтитъ намъ
             И порознь и вдвоемъ!
                                                                         С. Ильинъ.
  
  
             ПИСЬМО ОТЪ МИСТЕРА МУРРЕЯ ДОКТОРУ ПОЛИДОРИ
             (Epistle flrom Mr. Murray to Dr. Polidori).
  
             Съ большимъ вниманьемъ, докторъ милый,
             Прочелъ я пьесу до конца.
             Она чудесна; съ дивной силой
             Она волнуетъ намъ сердца.
             А подъ конецъ, въ приливѣ горя,
             Читатель тяжело вздохнетъ,
             Горячихъ слезъ прольетъ онъ море
             И въ нихъ душою отдохнетъ.
             Финалъ, завязка -- все отлично
             И смыслъ морали очень строгъ,
             И такъ все дѣйствіе сценично,
             И остроуменъ діалогъ,
             Кричатъ герои такъ ужасно
             И такъ умѣютъ умереть,
             Все такъ на мѣстѣ, такъ прекрасно,
             Все стоитъ слушать и смотрѣть.
             Но напечатать, къ сожалѣнью,
             Я вашу пьесу не берусь,
             Хоть отъ нея и нахожусь
             Я въ безпрерывномъ восхищеньѣ.
             Вѣдь драмъ, мой докторъ, въ наши дни
             Никто какъ есть не покупаетъ,
             Убытки чистые одни
             Мой Манюэль мнѣ причиняетъ.
             И Созби горестный "Орестъ*
             Лежалъ такъ долго -- чтожъ лукавить, --
             Что я собрался было крестъ
             Уже совсѣмъ на немъ поставить.
             Прошу, взгляните въ магазинъ:
             Стоитъ на ящикѣ тамъ ящикъ,
             Тамъ "Айвэнъ", "Айна", -- хламъ одинъ,
             Не даромъ плачетъ мой приказчикъ.
             И Байронъ что-то мнѣ прислалъ,
             Не знаю, драму иль поэму,
             Такъ, въ родѣ "Дарилэй" иль "Кэхемы".
             Въ Венеціи онъ побывалъ
             И весь талантъ тамъ растерялъ.
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Короче, сэръ, прошу прощенья,
             Я не могу такъ рисковать.
             Ахъ, какъ мѣшаетъ мнѣ писать
             Докучной улицы движенье!
             А комнату такой содомъ
             Со всѣхъ сторонъ здѣсь наполняетъ.
             Вотъ Гукгэмъ съ Джиффордомъ вдвоемъ
             Вслухъ чью-то рукопись читаютъ.
             Эхъ, жаль не можете вы дать
             Намъ ѣдкій отзывъ иль сатиру:
             Вы о Святой Еленѣ міру
             Могли-бъ тогда поразсказать...
             О чемъ бишь я? Да, многимъ бардамъ
             Есть мѣсто въ комнатѣ моей,
             Вотъ Краббъ и Кэмпбэль, Крокэръ съ Вардомъ;
             Но не одни поэты въ ней.
             Предъ джентльмэномъ я открою
             Охотно дверь и буду радъ,
             Будь гость банкиръ иль дипломатъ.
             Кой-кто ужъ обѣщалъ со мною
             Сегодня раздѣлить обѣдъ.
             Тутъ Гамильтонъ, Малькольмъ съ Чэнтреемъ:
             Всѣмъ очень радъ я, кто на свѣтъ
             Не появился ротозѣемъ.
             Теперь вниманіе гостей
             Смерть Сталь несчастной привлекаетъ.
             На книгу спросъ; всю правду въ ней
             Нашъ вѣкъ о Франціи узнаетъ.
             За Рокка выйти, говорятъ,
             Она немного запоздала:
             Ужъ было ей подъ пятьдесятъ,
             Когда въ родахъ она лежала.
             Она предъ смертью, слышалъ я,
             Себя паписткой объявила;
             Что-жъ, видно Шлегелей семья
             Свои старанья приложила
             На сердце страхъ ей навести,
             А послѣ смазала елеемъ.
             Но, впрочемъ, Богъ ее прости!
             Ея талантъ мы пожалѣемъ,
             Предъ полкой книгъ своихъ, въ тиши
             Порой вздохнетъ о ней издатель,
             Её оплачетъ отъ души
             Таланта каждый почитатель...
             Но что до пьесы... Огорчать
             Мнѣ стыдно васъ своимъ отказомъ,
             Но прогорю я съ нею разомъ,
             (Коль какъ О'Нейль не поступать).
             Простите, рвутъ меня на части;
             Въ несчастной головѣ моей
             Сплошной хаосъ... Весь въ вашей власти
             Слуга покорный
                                           Джонъ Муррей.
                                                                                   С. Ильинъ.
  
  
             ПОСЛАНІЕ КЪ МИСТЕРУ МУРРЕЮ.
                       (Epistle to Murray).
  
             Чортъ возьми, какъ вы спѣшите,
             Милый Муррей, коль хотите
                       Эту пѣснь пустить въ печать!
             Вамъ ее, скажу заранѣ,
             Мистеръ Гобгозъ въ чемоданѣ
                       Взялся въ цѣлости прислать.
             Безъ сомнѣнія, вы правы,
             Сдѣлавъ мнѣ намекъ лукавый,
                       Что меня лишь ждетъ журналъ.
             Я прислалъ-бы вамъ безъ спора
             Хоть кусочекъ "Беппо* скоро,
                       Кабъ его переписалъ.
             А пока у васъ есть Галли.
             Можетъ быть, его-бъ назвали
                       Вы порядочнымъ глупцомъ.
             Прочитавши "Аластора";
             Ну, такъ онъ напишетъ скоро
                       Вамъ о чемъ нибудь другомъ.
             Есть и Сетби приключенья, --
             Вещь неважнаго значенья, --
                       Хуже несчего начать.
             Въ языкахъ познанья шатки
             У него, и по догадкѣ
                       Больше онъ привыкъ писать.
             Хоть не знаетъ по нѣмецки,
             Но рѣшился молодецки
                       Путь направить на Парнассъ.
             Всѣхъ убивъ своей плохою
             Переводной чепухою
                       И сказавъ: "такъ пишетъ Тассъ".
             Но у васъ есть не плохіе
             Литераторы другіе, --
                       Сонмъ поэтовъ, остряковъ.
             Вѣрьте, ихъ произведенья --
             Для журнала украшенье,
                       Поручиться я готовъ.
             Если Спенса издадите,
             Вы убытокъ возмѣстите:--
                       Эту книгу ждетъ успѣхъ.
             Письма юной королевы
             Или Вистлкрафта напѣвы
                       Побѣдятъ, навѣрно, всѣхъ.
             Иль Гордонъ? Гордонъ великій
             Московитскому владыкѣ
                       Мечъ продавшій, чтобы тотъ
             Просвѣтилъ народъ столь темный,
             Что считалъ бѣдой огромной
                       Для себя бритье бородъ.
             А о "бѣдномъ и лукавомъ"
             Я скажу вамъ съ полнымъ правомъ,
                       Что его перо и даръ
             Вы въ Венеціи ищите,
             Лишь, пожалуйста, скажите
                       Сэръ, каковъ вашъ гонораръ.
             А теперь мы поболтаемъ,
             Всѣ новинки разузнаемъ, --
                       Что съ друзьями, что съ семьей;
             Съ умнымъ Кеннингомъ, съ Вельмотомъ
             Этимъ низкимъ идіотомъ,
                       Пресмыкающейся вшей.
             По разсудку и по модѣ
             Онъ при всемъ честномъ народѣ
                       Всюду ползаетъ, какъ гадъ.
             Онъ подобенъ насѣкомымъ
             И по всѣмъ его пріемамъ
                       Умъ его опредѣлятъ.
                                                                                   В. Мазуркевичъ.
  
  
             НА РОЖДЕНІЕ ДЖОНА ВИЛЬЯМА РИЦЦО ГОПНЕРА.
             (On the birth of John William Rizzo Hoppner).
  
             Пусть прелесть матери съ умомъ отца
                       Въ немъ навсегда соединится,
             Чтобъ жилъ онъ въ добромъ здравьи до конца
                       Съ завиднымъ аппетитомъ Риццо,
                                                                                   Александръ Блокъ.
  
             Е NIHILO NIHIL или ЗАЧАРОВАННАЯ ЭПИГРАММА.
  
             Риѳмъ написалъ я семь томовъ
             Для Джона Мурея столбцовъ.
             Немного было переводовъ
             Для галльскихъ и другихъ народовъ;
             Для нѣмцевъ два, -- но ихъ языкъ
             Мнѣ чуждъ: къ нему я не привыкъ.
             Страсть воспѣвалъ я вдохновенно,
             (Что нынче пѣть несовременно),
             Кровосмѣшеніе, развратъ
             И прочихъ развлеченій рядъ,
             На сценахъ услаждавшихъ взгляды
             И персовъ, и сыновъ Эллады.
             Да, романтиченъ былъ мой стихъ,
             И пылокъ, по словамъ другихъ.
             Чистосердечно иль притворно,
             Но многіе твердятъ упорно,
             Что въ подражаньяхъ древнимъ, -- имъ
             Стиль классиковъ не выносимъ,
             Но я къ нему давно привыченъ, --
             И, -- какъ ни какъ, -- теперь классиченъ,
             Но промахъ я уразумѣлъ
             И, чтобъ исправиться, запѣлъ
             О дѣлѣ болѣе достойномъ --
             Подобномъ славнымъ, древнимъ войнамъ.
             Слагалъ я пѣсни, какъ Неронъ, --
             И Риццо пѣлъ, -- какъ Римъ пѣлъ онъ.
             Я пѣлъ и чтожъ?... Скажу безъ лести
             Великой вдругъ добился чести:
             Четыре первые стиха,
             (Хотя они не безъ грѣха)
             Намѣтили для переводовъ
             Четырнадцать чужихъ народовъ!
             Такъ меркнетъ блескъ семи томовъ
             Предъ славой четырехъ стиховъ.
             Я эту славу посвящаю
             Ринальдо повѣсти моей.
             Въ ней "аппетитъ" я воспѣваю
             А переводчикъ -- (о, злодѣй!)
             Съ развязностью до-нельзя милой
             Его вдругъ замѣняетъ "силой".
             О Муза, близокъ твой полетъ,
             Такъ дай-же, Риццо, мнѣ доходъ!
                                                               В. Мазуркевичъ.
  
  
             КЪ МИСТЕРУ МУРРЕЙ.
             (То Mr. Murray).
  
             Стрэхенъ, Линто былыхъ временъ,
             Владыка риѳмъ и музъ патронъ,
             Ты бардовъ шлешь на Геликонъ,
                       О, другъ Муррей!
  
             Въ безмолвномъ страхѣ предъ судьбой
             Стихи проходятъ предъ тобой...
             Ты сбытъ находишь имъ порой,
                       О, другъ Муррей!
  
             "Quarterly" книжечка давно
             Стола украсила сукно,
             А "Обозрѣнье"? Гдѣ жъ оно,
                       О, другъ Муррей?
  
             На полкахъ книгъ чудесныхъ рядъ:
             Съ "Искусствомъ стряпать" тамъ стоятъ
             Мои стихи... Чтожъ, очень радъ,
                       О, другъ Муррей!
  
             Замѣтки, очерки есть тамъ,
             Морской листокъ и всякій хламъ,
             Что только ближе къ барышамъ,
                       О, другъ Муррей!
  
             Хоть жаль бумагу мнѣ марать,
             Но какъ, -- разъ сталъ перечислять,
             О "Долготѣ" мнѣ умолчать,
                       О, другъ Муррей!
                                                                         С. Ильинъ.
  
                       БАЛЛАДА.
             (Bаllad to the tune of "Salley in our alley")
  
             Изъ всѣхъ поэтовъ безъ числа,
                       Пѣвцовъ британскихъ стана
             (Вѣнецъ ихъ -- пуддингъ иль хвала
                       Съ оклейкой чемодана),
             Изъ всѣхъ пѣвцовъ, кѣмъ славенъ край
                       Отъ Гребъ-Стритъ до Фоксъ-Элли,
             Гордись, о Муза, міръ, узнай:
                       Нѣтъ знаменитѣй Гэлли.
  
             Онъ пишетъ лучше всякихъ миссъ
                       Поэмы и экспромты,
             Онъ -- въ барышахъ, ты -- устыдись,
                       Коль съ ними не знакомъ ты.
             Въ годъ десять тысячъ у него
                       (Не лгу изъ низкихъ цѣлей),
             Грошъ за стихи даютъ всего;
                       Отдай ихъ даромъ, Гэллей.
  
             Пусть заявленье подтвердитъ
                       Тебѣ мое, читатель,
             Коль предъ тобой онъ не схитритъ --
                       Джонъ Муррей, нашъ издатель,
             Въ продажу сколько ихъ идетъ --
                       Печатныхъ сихъ издѣлій?
             Не созерцай, разинувъ ротъ,
             Златообрѣзный переплетъ
                       Поэмъ, что издалъ Гэллей.
  
             Сталъ Энтонъ цирковый пѣвецъ,
                       Фитцджеральду неймется:
             Онъ -- собственныхъ твореній чтецъ,
                       Хоть критикъ и смѣется.
             Съ "Сауломъ" Сотби -- Гольфордъ съ "Пегъ" --
                       Достигли славныхъ цѣлей,
             И въ мелочной кончаютъ вѣкъ,
                       А вмѣстѣ съ ними -- Гэллей.
  
             Онъ у верблюда на спинѣ
                       Проѣхалъ мало-ль, много-ль,
             Но страждетъ по его винѣ
                       Горбомъ пустыни щеголь.
             Онъ тутъ на риѳму, но была
                       Какъ рядъ песчаныхъ мелей
             Иль степь Аравіи -- гола
                       И муза Генри Гэллей.
  
             Богатъ, парламента онъ членъ,
                       Его сложенье тучно,
             И могъ бы -- мирный джентльмэнъ --
                       Онъ жить благополучно.
             Но честолюбье безъ конца
                       Творитъ для разныхъ цѣлей
             Порой -- пѣвца, порой глупца.
                       Мы знаемъ что -- нашъ Гэллей.
  
             Кто на скандалы любитъ лѣзть,
                       Кто выходя съ пирушки --
             За шиворотъ дозорныхъ сгресть,
                       Подъ грохотъ колотушки.
             Иные въ лодкѣ любятъ гресть,
                       А я, скажу къ примѣру,
             Лишь къ одному стремлюсь: принесть
                       Куда хочу "галеру".
                                                                                   О. Чюмина.
  
  
             ДРУГАЯ ПРОСТАЯ БАЛЛАДА.
                       (Another simple Ballad).
  
             Миссисъ Вильмотъ піесу строчила,
                       Мистеръ Сотби потѣлъ за спиной у нея,
             Но обоихъ затмила ихъ пѣсня твоя,
                       О, Гэлли-точило!
  
             Къ переплетчику книги я несъ,
                       Но минуту судьба улучила:
             И твою на обертку пирожникъ унесъ,
                       О, Гэлли-точило!
  
             Зажигалъ я однажды свѣчу
                       (Гдѣ служанка листки получила?..)
             Я не зналъ, что свѣчу я тобой засвѣчу,
                       О, Гэлли-точило!
  
             Я "удобства" искалъ и близъ трона его --
                       (Вотъ гдѣ слава твоя опочила!) .
             Я увидѣлъ творенья пера твоего,
                       О, Гэлли-точило.
  
             Позабудемъ Гомера-слѣпца.
                       Въ даръ отчизна моя получила
             Въ полномъ смыслѣ слѣпого другого пѣвца,
                       О, Гэлли-точило.
  
             Слѣпо мчится за славой бѣднякъ,
                       Но поэта она огорчила:
             И поймать эту славу не можетъ никакъ
                       Мой Гэлли-точило.
  
             Поощряли его и родные, и мать,
                       Даже критика оды строчила,
             Оказался онъ славѣ одной не подстать,
                       До тебя ей рукой не достать,
                                 О, Гэлли-точило.
                                                                         О. Чюмина.
  
  
                       ЭПИГРАММА.
                       (Съ французскаго).
             (Epigram. From the French of Rulhiиres).
  
             Хоть за золото монетъ
             Безобразныхъ красныхъ пятенъ
             На лицѣ у васъ ужъ нѣтъ, --
             Видъ его не сталъ пріятенъ:
             Суждено съ такимъ лицомъ
             Быть уродства образцомъ!
                                                               С. Ильинъ.
  
  
                       ЭПИЛОГЪ.
                       (Epilogue).
  
             Есть прокъ к въ глупости осла
             И въ неразуміи болвана!
             Я не встрѣчалъ со школьныхъ дней
             Кого-нибудь, кто былъ глупѣй,
             Чѣмъ Вильямъ Вордскортъ, -- безъ обмана!
  
             Такъ глупъ онъ, -что любой глупецъ
             Уступитъ Вильяму Вордскорту, --
             И я бъ хотѣлъ, чтобъ "Питеръ Белль"
             И авторъ онаго отсель
             За глупость улетѣли къ чорту!
  
             Малюткѣ слишкомъ десять лѣтъ!
             Увидѣлъ свѣтъ онъ въ девяносто
             Восьмомъ году, и мнитъ, что могъ
             Затмить Шекспира, -- очень просто!
  
             Онъ міру чудный даръ принесъ;
             Виль Вордсвортъ, -- слушайся совѣта:
             Доволенъ мѣстомъ будь своимъ
             И похвалой, которой чтимъ
             Ты отъ Бьюмонта-баронета!
                                                                         В. Мазуркевичъ.
  
  
             НА ДЕНЬ МОЕЙ СВАДЬБЫ.
             (On my Wedding-Day).
  
             Разъ Новый годъ принесъ мнѣ много бѣдъ,
             Чистосердечно долженъ въ томъ открыться;
             Пусть Богъ пошлетъ мнѣ много новыхъ лѣтъ, --
             Тотъ "Новый годъ- пусть вновь не повторится.
                                                                                             С. Ильинъ.
  
  
             ЭПИТАФІЯ ВИЛЛІАМУ ПИТТУ.
             (Epitaph for William Pitt).
  
             Отъ смерти когтей не избавленъ,
             Подъ камнемъ холоднымъ онъ тлѣетъ;
             Онъ ложью въ палатѣ прославленъ,
             Онъ ложе въ аббатствѣ имѣетъ,
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
                       ЭПИГРАММА.
                       (Epigram).
  
             Томъ Пэнъ! Тревожа ваши кости,
             Коббэтъ былъ правъ, какъ говорятъ:
             Вы здѣсь къ нему явились въ гости,
             А онъ зайдетъ къ вамъ послѣ въ адъ.
                                                                                   С. Ильинъ.
  
  
                                 ЭПИТАФІЯ.
                                 (Epitaph).
  
             Другой могилы -- сей, по доблести, подъ стать --
                       Потомкамъ нашимъ не видать.
             Здѣсь прахъ покоится Кестльри: остановись,
                       Идущій мимо...
                                                                                   В. С. Лихачовъ.
  
  
                       ЭПИГРАММА.
                       (Epigram).
  
             Весь міръ подобенъ сѣна стогу,
             А люди -- множеству ословъ;
             Всѣ тянутъ, -- мало иль по многу, --
             Джонъ Буль же -- всѣхъ крупнѣй скотовъ.
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
             МОЙ МАЛЬЧИКЪ ГОББИНЬКА.
                       (My boy Hobbie O).
  
                       Какъ вы попали подъ арестъ,
             Мой мальчикъ Гоббинька пригожій?
             "Я гнать велѣлъ палату съ мѣстъ:
             Имъ хорошо, молъ, и въ прихожей".
                       А что жъ палата вамъ въ отвѣтъ,
             Мой милый Гоббинька малютка?
             "Меня отправили въ Ньюгэть,
             А тамъ сидѣть -- совсѣмъ не шутка".
                       Кто жъ представляетъ тамъ народъ,
             Скажите, милый мальчикъ Гобби?
             Лишь я съ Бердеттомъ изъ господъ,
             Изъ сорванцовъ же -- Гёнтъ и Кобби".
                       Составъ палаты глупъ, нелѣпъ:
             Зачѣмъ же, Гобби, шли туда вы?
             "Я реформирую вертепъ
             И буду членъ отъ черни бравый".
                       Чѣмъ такъ задѣли виги васъ, --
             Скажите, милый мальчикъ Гобби?
             "Имъ вѣчно хочется проказъ,
             Какъ было при Вальполѣ Бобби".
                       А Кэмбриджъ? Юные года
             Мы съ вами, Гобби, проводили;
             Насколько помню, вы тогда
             Для виговъ клубъ тамъ учредили.
                       Держа свою предъ чернью рѣчь,
             Что дѣлать, Гобби, вамъ заранѣ,
             Чтобъ отъ нея вы уберечь
             Могли часы свои въ карманѣ?
                       Но этихъ мелочныхъ невзгодъ
             Бояться, Гобби, вамъ не стоитъ;
             Итакъ, пусть Богъ хранитъ народъ,
             А королей всѣхъ въ адъ пристроитъ!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
             Стихи, адресованные Байровокъ м-ру Гобгоузу, по
             случаю его избранія депутатовъ отъ Вестминстера.
  
             Хотите въ палату попасть безъ хлопотъ,
             Скорѣй, чѣмъ вигъ Чарли, по вѣрному входу?
             Пускай васъ парламентъ въ тюрьму отошлетъ,
             Тюрьма же въ парламентъ пошлетъ на свободу.
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
                       ТОМЪ ВЗДОРА.
                       (А volume of nonsense).
                       (Письмо къ м-ру Муррею).
  
             Въ "Томъ вздора" вы просите пьесу. Ужели
             У авторовъ вашихъ исчерпанъ запасъ?
             Давно ль вамъ наврать они массу успѣли?
             И вѣрно еще настрочили бъ для варъ.
             Но я вспоминаю: особаго склада
             Вамъ надобенъ вздоръ, -- посмѣшнѣе вамъ надо
             Какихъ нибудь пьесъ! Вы могли бъ безъ вреда
             Трагедіи Сотби печатать тогда;
             Съ отличнымъ успѣхомъ вы также бъ избрали
             Экскурсію въ Сирію пошлаго Галли;
             А если бы женъ предпочли вы взамѣнъ
             Мужей, -- вамъ отлично поможетъ Гименъ.
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
                                 СТАНСЫ.
                                 (Stanzas).
  
             Чтожъ, если ты вступить не можешь въ бой
             За собственный очагъ, -- борись за домъ сосѣда,
             За Греціи права, за Рима блескъ былой...
             Пусть ждетъ тебя иль смерть, или побѣда.
             Кто можетъ за другихъ животъ свой положить,
             Тотъ духомъ рыцарскимъ безспорно обладаетъ,
             Не все ль равно, за чью свободу кровь пролить,
             За чью свободу лавръ твое чело вѣнчаетъ?...
                                                                                             С. Ильинъ.
  
  
                       ПЕНЕЛОПѢ.
                       (2 января 1821 г.)
             (To Penelope. January 2, 1821).
  
             Несчастнѣй дня, скажу по чести,
             Въ ряду другихъ не отыскать:
             Шесть лѣтъ назадъ мы стали вмѣстѣ,
             И стали порознь -- ровно пять!
                                                                         С. Ильинъ.
  
  
             БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ БАЛЪ.
                       (The Charlty Ball).
  
             О скорби мужа ей заботы мало;
             Въ чужомъ краю пускай тоскуетъ онъ.
             Вѣдь Небо за нее! Со всѣхъ сторонъ
             Несутся похвалы царицѣ бала!
             Ей дѣла нѣтъ, что скорбною душой
             Такъ глубоко онъ все переживаетъ,
             Что ложь его такъ страстно возмущаетъ:
             Вѣдь балъ ея одобрилъ самъ святой!
                                                                                   С. Ильинъ.
  
  
                                 ЭПИГРАММА
             на адресъ мѣдниковъ, который общество ихъ намѣревалось
             поднести королевѣ Каролинѣ, одѣвшись въ мѣдныя латы
                       (Epigram on the brazier's adress).
  
             Есть слухъ, что мѣдники, одѣвшись въ мѣдь, поднесть
             Желаютъ адресъ свой. Парадъ излишній, право!
             Куда они идутъ, тамъ больше мѣди есть
             Во лбахъ, чѣмъ принесетъ съ собой вся ихъ орава.
                                                                                             Н. Холодковскій.
  
  
             НА ТРИДЦАТЬ ТРЕТІЙ ГОДЪ МОЕГО РОЖДЕНЬЯ.
                                 (22 января 1821 г.).
                       (On my thirty-third birthday).
  
             Дорогой жизни, грязной и невзрачной,
             До тридцати трехъ лѣтъ добрелъ я мрачно;
             Что жъ тѣ года оставили, -- смотри!
             Да ничего: лишь цифру тридцать три.
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
                            МАРЦІАЛЪ
                       (Martial, Lib. I, Epig. I).
  
                                 Hic est, quem legis, ille, quem requins
                                 Toto notus in orbe Martialis, etc.
  
             О, другъ читатель! Марціала
             Тебѣ давно извѣстно жало!
             Творца веселыхъ эпиграммъ
             Вѣнчай лавровыми вѣнками,
             Пока онъ живъ, пока онъ съ нами, --
             Не нуженъ мертвымъ фиміамъ!
                                                               С. Ильинъ.
  
  
                  БОУЛЬСЪ И КЭМПБЕЛЛЬ.
             (Арія на мотивъ изъ "Beggar's Opera").
                       (Bowles ond Campbell).
             
                       Боульсъ.
  
             Что это, дерзкій Томъ?
             Да какъ вы это смѣли?
             Я тисну цѣлый томъ
             О мистерѣ Кэмпбеллѣ!
                       Дерзкій Томъ!
  
                                 Кэмпбелль.
  
             Вы, Билли Боульсъ, нахалъ!
             Попъ выпилъ, -- въ томъ нѣтъ спора!
                       (Къ публикѣ).
             А вы, чтобъ чортъ васъ взялъ!
             Не смѣйте слушать вздора!
                       Билли Боульсъ!
                                                               Н. Холодковскій.
  
  
                       ЭЛЕГІЯ.
                       (Elegy).
  
             Благослови судьбу свою, поэтъ:
             Твои стихи бранятъ, а лэди Ноэль -- нѣтъ?
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
                       ДЖОНЪ КИТСЪ.
                       (John Кeats).
  
             Кто Джона Кится погубилъ?
             "Я, -- молвитъ "Quarterly" открыто
             И смотритъ дико и сердито, --
             Я этотъ подвигъ совершилъ!"
             А кто стрѣлу въ него пустилъ?
             "Кто? Мильманъ, попъ-поэтъ бѣдовый,
             Людей убить всегда готовый,
             Иль Соути то, иль Барро былъ".
                                                                         Н. Холодковскій.
  
  
                                 СЪ ФРАНЦУЗСКАГО.
                                 (From the French).
  
             Красавица Эгла -- поэтъ; но есть у ней два недостатка:
             Лицо свое можетъ отдѣлать, но стихъ не отдѣлать ей гладко.
                                                                                             Н. Холодковскій.
  
  
                       КЪ МИСТЕРУ МУРРЕЮ.
                            (To Mr Murray).
  
             За Орфорда и Вальдегрэва плата
             У васъ щедрѣй, чѣмъ плата мнѣ когда то:
             Прилична ли для васъ такая трата,
                       Мой другъ Муррей?
  
             Всѣ говорятъ, что песъ живой дороже,
             Чѣмъ мертвый левъ въ его роскошной кожѣ,
             Такъ лордъ живой двухъ мертвыхъ стоитъ тоже,
                       Мой другъ Муррей!
  
             Вѣдь держится весь міръ такого мнѣнья:
             Дешевле проза, чѣмъ стихотворенья;
             Платить мнѣ надо больше, безъ сомнѣнья,
                       Мой другъ Муррей!
  
             Листокъ почти наполнилъ я стихами;
             Вѣдь не срамиться жъ мнѣ, -- судите сами!
             А не хотите, -- ну, тогда чортъ съ вами,
                       Мой другъ Муррей!
                                                               Н. Холодковскій.
  
  
             НАПОЛЕОНОВА ТАБАКЕРКА.
                       (Napoleon's Snoff-Box).
  
             Примите, лэди, эту табакерку,
             Героя даръ, -- не вѣрьте пустяку:
             Семь скучныхъ строфъ, а суть ихъ, на повѣрку, --
             Вся въ томъ, чтобъ вамъ не нюхать табаку!
                                                                                   Н. Холодковскій.
  
  
             НОВЫЙ ВИКАРІЙ ГОРОДА БРЭ.
                       (The new Vicar of Bray).
  
             Не извѣстенъ ли вамъ докторъ Ноттъ,
             Съ преплохой репутаціей, -- тотъ,
             Что семь лѣтъ у принцессы старался
             Въ завѣщанье поправку внести,
             Но, споткнувшись на этомъ пути,
             До епископства все жъ не добрался?
  
             Оказалось, что докторъ не могъ
             Оправдать себя, какъ педагогъ,
             И былъ признанъ не слишкомъ почтеннымъ.
             Выгнанъ прочь, какъ дуракъ или плутъ,
             Не отчаялся докторъ и тутъ:
             Проповѣдникомъ сталъ онъ отмѣннымъ.
  
             Кротко шкуру овечью надѣвъ
             (Подъ которой скрывался не левъ),
             Захотѣлъ онъ судьей быть народа;
             Сталъ орать онъ о злѣ и добрѣ
             И викаріемъ сдѣлался въ Брэ,
             Чтобъ брехать, не лишаясь дохода.
  
             "Вольнодумцевъ, -- реветъ онъ, какъ звѣрь,
             Не пускайте никакъ въ вашу дверь,
             Иль душой вашей адъ завладѣетъ!"
             Въ этомъ вторить готовъ я ему:
             Кто захочетъ быть гостемъ въ дому,
             Гдѣ пріютъ святокупство имѣетъ?
  
             Пусть священникъ, который не прочь
             Былъ надуть государеву дочь,
             Чтобы мерзостью сдѣлать карьеру, --
             Пряча въ шкурѣ овечьей свой санъ,
             Проповѣдуетъ паствѣ обманъ
             И позоритъ священство и вѣру.
  
             Безъ сомнѣнья, такіе, какъ онъ,
             Потрясаютъ и церковь, и тронъ;
             Церковь средствомъ избрать они рады
             Для нечистой наживы своей
             И отъ Господа ждутъ пожирнѣй
             Для себя -- за защиту -- награды.
  
             Не слыхали-ль вы, докторъ, порой
             Поговорки народной такой:
             "У кого въ окнахъ стекла большія,
             Тотъ каменья бросать берегись!"
             Вотъ грѣшки и за вами нашлись:
             Такъ судить ли дѣла вамъ чужія?
  
             Но, быть можетъ, вы правы, есть слухъ,
             Что побиты ужъ стекла всѣ въ пухъ
             Въ вашемъ домѣ: погромъ онъ извѣдалъ.
             Говорятъ, что и самый вашъ нравъ
             Осуждаютъ повсюду, узнавъ,
             Что вамъ Регентъ стекольщика не далъ.
  
             Пышныхъ ризъ не надѣнете вы,
             Какъ епископъ, и митра -- увы!--
             Не награда за ваши таланты;
             Но за то, проповѣдуя всласть,
             Удалось вамъ, безспорно, попасть
             Не въ прелаты, -- такъ хоть въ сикофанты.
                                                                         Н. Холодковскій.
  
  
             ЛЮСЬЕТТА. ОТРЫВОКЪ.
             (Lucietta, А fragment).
  
             Люсьетта, голубка,
             Твою прелесть живую
             Создавали одни поцѣлуи;
             Но въ любви, безъ сомнѣнья,
             Есть страннѣй положенья:
             Я знаю -- другая
             Мнѣ близкая, злая,
             Лукавой приманкой,
             Чародѣйной осанкой --
             То дразнитъ и мститъ мнѣ,
             То сладкую муку даритъ мнѣ.
                                           Caetera desunt.
                                                                         Александръ Блокъ.
  
  
                       ЭПИГРАММЫ.
                          (Epigram).
  
             О, Кэстльри! Смертію ужасной
             Свершилъ ты подвигъ, какъ Катонъ:
             За славу Рима умеръ онъ,
             Ты смертью спасъ нашъ край несчастный.
  
             Себѣ онъ перерѣзалъ горло? Вотъ досада!
             Со своего ему давно начать-бы надо.
  
             Итакъ, онъ умеръ! Кто? О комъ шумитъ молва?
             Да тотъ, кто умертвилъ свою страну сперва.
                                                                                             С. Ильинъ.
  
  
                                 ПОБѢДА
                                 (The Conquest).
  
             Пою дитя любви, вождя войны кровавой,
             Кѣмъ Бриттовъ отдана Нормандіи земля,
             Кто въ родѣ царственномъ своемъ -- отмѣченъ славой
             Завоевателя -- не мирнаго царя.
             Онъ, осѣненъ крыломъ своей побѣды гордой,
             Вознесъ на высоту блистательный вѣнецъ:
             Бастардъ держалъ, какъ левъ, свою добычу твердо,
             И Бриттовъ побѣдилъ въ послѣдній разъ -- храбрецъ.
                                                                                             Александръ Блокъ.
  
  
                       ЭКСПРОМТЪ.
                       (Impromptu).
  
             Подъ взглядомъ лэди Блэссингтонъ
             Рай новый будетъ обращенъ,
             Какъ прежній, въ мирную обитель.
             Но если наша Ева въ немъ
             Вздохнетъ о яблокѣ тайкомъ, --
             Какъ счастливъ будетъ соблазнитель!
                                                                                   С. Ильинъ.
  
  
             ИЗЪ ДНЕВНИКА ВЪ КЕФАЛОНІИ.
                       (Journal in Cephalonia).
  
             Встревоженъ мертвыхъ сонъ -- могу ли спать?
             Тираны давятъ міръ -- я-ль уступлю?
             Созрѣла жатва -- мнѣ ли медлить жать?
             На ложѣ -- колкій тернъ; я не дремлю;
             Въ моихъ ушахъ, что день, поетъ труба,
             Ей вторитъ сердце...
                                                                         Александръ Блокъ.
  
  
             ПѢСНЬ КЪ СУЛІОТАМЪ.
             (Song to the Sulliotes).
  
             Дѣти Сули! Киньтесь въ битву,
             Долгъ творите, какъ молитву!
             Черезъ рвы, черезъ ворота:
             Бауа! Бауа! Суліоты!
             Есть красотки, есть добыча,
             Въ бой! Творите свой обычай!
  
             Знамя вылазки святое,
             Разметавшей вражьи строи,
             Вашихъ горъ родимыхъ знамя,
             Знамя вашихъ женъ надъ вами,
             Въ бой, на приступъ, Стратіоты,
             Бауа! Бауа! Суліоты!
  
             Плугъ нашъ -- мечъ: такъ дайте клятву
             Здѣсь собрать златую жатву;
             Тамъ, гдѣ брешь въ стѣнѣ пробита,
             Тамъ враговъ богатство скрыто:
             Есть добыча -- слава съ нами --
             Такъ впередъ, на споръ съ громами!
                                                               Александръ Блокъ.
  
  
                       ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ.
                          (Love and Death).
  
             Я на тебя взиралъ, когда нашъ врагъ шелъ мимо,
             Готовъ его сразить, иль пасть съ тобой въ крови,
             И, еслибъ пробилъ часъ, -- дѣлить съ тобой, любимой,
             Все, вѣрность сохранивъ свободѣ и любви.
  
             Я на тебя взиралъ въ моряхъ, когда о скалы
             Ударился корабль въ хаосѣ бурныхъ волнъ,
             И я молилъ тебя, чтобъ ты мнѣ довѣряла;
             Гробница -- грудь моя, рука -- спасенья челнъ.
  
             Я взоръ мой устремлялъ въ больной и мутный взоръ твой,
             И ложе уступилъ и, бдѣньемъ истомленъ,
             Прильнулъ къ ногамъ, готовъ землѣ отдаться мертвой,
             Когда-бъ ты перешла такъ рано въ смертный сонъ.
  
             Землетрясенье шло и стѣны сотрясало,
             И все, какъ отъ вина, качалось предо мной.
             Кого я такъ искалъ среди пустого зала?
             Тебя. Кому спасалъ я жизнь? Тебѣ одной.
  
             И судорожный вздохъ спирало мнѣ страданье,
             Ужъ погасала мысль, уже языкъ нѣмѣлъ,
             Тебѣ, тебѣ даря -- послѣднее дыханье,
             Ахъ, чаще, чѣмъ должно, мой духъ къ тебѣ летѣлъ.
  
             О, многое прошло; но ты не полюбила,
             Ты не полюбишь, нѣтъ! Всегда вольна любовь.
             Я не виню тебя, но мнѣ судьба судила --
             Преступно, безъ надеждъ, -- любить все вновь и вновь.
                                                                                   Александръ Блокъ.
  
  
             ПОСЛѢДНІЯ СЛОВА О ГРЕЦІИ.
                       (Last words on Greece).
  
             Что мнѣ твои всѣ почести и слава,
             Народъ-младенецъ, прежде или впредь,
             Хотя за нихъ отдать я могъ бы, право,
             Все, кромѣ лавровъ, -- могъ бы умереть?
             Въ тебя влюбленъ я страстно! Такъ плѣняя,
             Влечетъ бѣдняжку птичку взоръ змѣи, --
             И вотъ спустилась пташка, расправляя
             Навстрѣчу смерти крылышки свои.
             Всесильны ль чары, слабъ ли я предъ ними, --
             Но побѣжденъ я чарами твоими!...
                                                                         Н. Холодковскій.
  
  
             ПОСЛѢДНЕЕ СТИХОТВОРЕНІЕ БАЙРОНА.
             (On this day I complet my thirty-sixth year).
             (написанное имъ въ Миссалонги 22 января 1824 г.,
             въ день 36-ти лѣтней годовщины его рожденія).
  
             То сердце быть должно-бъ невозмутимымъ,
             Что въ грудь другихъ не можетъ чувства влить;
             Но если я быть не могу любимымъ,
                       Все-жъ я хочу любить!
  
             Всѣ дни мои какъ желтый листъ увяли,
             Цвѣты, плоды исчезли, -- и на днѣ
             Моей души гнѣздится червь печали:
                       Вотъ что осталось мнѣ!
  
             Незримо грудь мнѣ пламя пожираетъ,
             Но то волканъ на островѣ пустомъ
             И свѣточей ничьихъ не зажигаетъ
                       Оно своимъ огнемъ.
  
             Прошла пора надеждъ, волненій, власти,
             Огня любви, -- все это въ сторонѣ,
             И раздѣлить мнѣ не съ кѣмъ пламя страсти;
                       Но цѣпь ея -- на мнѣ!
  
             Но пусть меня тревоги не смущаютъ
             Подобныхъ думъ -- теперь, на мѣстѣ томъ,
             Гдѣ лавры гробъ героя украшаютъ
                       Или чело вѣнкомъ,
  
             Вокругъ меня -- оружіе, знамена;
             Я въ Греціи, -- мнѣ-ль "то позабыть?
             И на щитѣ боецъ Лакедемона
                       Не могъ свободнѣй быть.
  
             Возстань! (не ты, Эллада, -- ты возстала)--
             Возстань мой духи въ минувшемъ прослѣди,
             Откуда кровь твоя беретъ начало,
                       И въ битву выходи!
  
             Уйми въ себѣ всплывающія страсти
             И побори: не молодъ больше ты,
             И надъ тобой должны лишиться власти
                       Гнѣвъ иль улыбка красоты.
  
             И если ты о юности жалѣешь,
             Зачѣмъ беречь напрасно жизнь свою?
             Смерть предъ тобой -- и ты ли не съумѣешь
                       Со славой пасть въ бою?
  
             Ищи-жъ того, что часто поневолѣ
             Находимъ мы; вокругъ себя взгляни,
             Найди себѣ могилу въ бранномъ полѣ --
                       И въ ней навѣкъ усни!
                                                               Д. Михаловскій.
  
  

ШУТКИ, ЭПИГРАММЫ И СТИХОТВОРЕНІЯ НА СЛУЧАЙ.

  
   Эпиграмма на одну старую даму -- написана въ 1758 г., напечатана впервые въ 1830 г.
   Эпитафія Джону Адамсу -- въ рукописи помѣчена: "сентябрь 1801". Напечатана въ 1830 г
   Строфу м-ру Годжону -- извѣстному другу Байрона -- въ рукописи помѣчены: "Фальмутъ Родсъ, 30 іюня 1809". Напечатаны въ 1830 г.
   Дайвсу -- написано въ 1809 г., напечатано въ 1833 г. "Дайвсомъ" (лат. dives богачъ) здѣсь названъ Вильямъ Бекфордъ, авторъ восточной сказки "Ватекъ", о которомъ см. наст. изд. т. I, стр. 471.
   Прощальная просьба къ Дж. К. Г. въ рукописи помѣчено: "Константинополь, 7 іюня 1810". Напечатано въ 1887 г.
   Моя эпитафія въ рукописи помѣчена: "октябрь 1810". Напечатана въ 1830 г.
   Взамѣнъ эпитафіи -- "Аѳины, 1810 г.". Напечатано въ 1832.
   Эпитафія Джозефу Блэкету -- "Мальта, 16 мая 1811". Напечатана въ 1832 г. О Блэкетѣ см. выше, прим. къ "Англ. бардамъ".
   На новый оперный фарсъ -- 14 сентября 1811. Напечатано 1830.
   Р. С. Далласу -- напеч. въ 1825 г. Вызвано чьимъ то замѣчаніемъ, что Далласъ въ иныхъ случаяхъ имѣетъ видъ мудреца.
   Ода авторамъ билля -- напеч. въ "Morning Chronicle" 2 марта 1811 г., съ примѣчаніемъ къ послѣднему стиху первой строфы: "Лордъ Э., въ четвергъ вечеромъ, сказалъ, что волненій въ Ноттингэмѣ произошли вслѣдствіе ошибки".
   Къ м-ссъ Дж. Бэмъ (1812) Напеч. въ 1893 г. Это же стихотвореніе, въ переводѣ П. О. Морозова, напеч. въ наст. изд. т. I. стр. 556.
   La Revanche -- 1812. Напеч. въ 1904 г.
   Томасу Муру -- напеч. въ 1880 г. Джемсъ-Генри Лu Гонтъ (1781--1859) былъ арестованъ въ февралѣ 1813 г. и просидѣлъ два года въ тюрьмѣ за дерзкую статью о принцѣ-регентѣ, помѣщенную въ газетѣ "Examiner".
   По поводу поэмъ лорда Тюрло -- написано 2 іюня 1818 г. Поэма лорда Тюрло "Гермильда въ Палестинѣ" вышла въ 1812 r., а стихотвореніе въ честь Роджерса напечатано въ апрѣльской книжкѣ журнала "Gentlemen's Magazine" 1813 r.
   Къ лорду Тюрло -- напеч. въ 1830 г.
   Поѣздка дьявола въ рукописи помѣчено: "9 декабря 1813".
   "Я написалъ недавно дикую безсвязную, неоконченную рапсодію подъ заглавіемъ: "Поѣздка дьявола", идею которой я заимствовалъ изъ "Прогулки дьявола", Порсона", отмѣтилъ Байронъ въ своемъ дневникѣ подъ 17--18 декабря 1813 г.
   Въ Кирлъ-тонъ-Гоузѣ карета стоитъ у меня,
   Въ Саймуръ-Плэсъ я телѣжку имѣю.
   Лордъ Ярмутъ, старшій сынъ прежней любовницы регента, маркизы Гертфордъ, жилъ на Симуръ-плэсъ.
   По сосѣдству съ епископомъ нѣкимъ маститымъ.
   Намекъ на разбиравшееся тогда въ королевскомъ судѣ дѣло по иску правительства съ нѣкоего Карвера и епископа Винчестерскаго. Карверъ арендовалъ у епископа земли при входѣ въ Портсмугскую гавань и устроилъ тамъ награжденія, мѣшавшія правильному движенію прилива и отлива. Такимъ образомъ, эти устройства угрожали самому существованію одного изъ важнѣйшихъ англійскихъ портовъ, и дѣло пріобрѣтало общегосударственную важность.
   Гдѣ подъ Лейпцигомъ было сраженье.
   16 октября 1813 года.
   Онъ разрушенный мостъ тамъ узрѣлъ,
   Кстати взорванный нѣкимъ капраломъ.
   Наполеонъ приказалъ инженерамъ заложить мины подъ большимъ мостомъ между Лейпцигомъ и Линденау, чтобы въ самую послѣднюю минуту взорвать его и тѣмъ затруднить движеніе непріятельскихъ войскъ, давъ своимъ возможность переправить обозъ на ту сторону рѣки Генералъ передалъ это порученіе полковнику, а полковникъ, вмѣсто того, чтобы исполнить его лично, послалъ капрала съ четырьмя саперами, которые и поторопились взорвать мостъ при первомъ же выстрѣлѣ, когда французская артиллерія и обозъ еще не успѣли переправиться Это вызвало смятеніе, такъ какъ войска думали, что мостъ взорванъ непріятелемъ. Князь Понятовскій "на горячемъ конѣ" бросился въ рѣку, чтобы переплыть на другой берегъ, но былъ подхваченъ теченіемъ и утонулъ.
   Мимо Томми Tupвumma, ходячей потѣхи,
   Онъ проѣхалъ.
   Сэръ Томасъ Тиррвитъ былъ личнымъ секретаремъ принца Уэльскаго. Въ 1813 г. онъ былъ посланъ въ Петербургъ, для врученія императору Александру ордена Подвязки, и по этому случаю получилъ орденъ св. Анны I степени.
   Видитъ "Ветуса" письма...
   "Ветусъ" псевдонимъ Эдуарда Стерлинга, напечатавшаго въ "Таймсѣ" 1812 и 1813 гг. рядъ писемъ, изданныхъ потомъ отдѣльною книгою, въ которыхъ доказывалъ, что Англія должна "завоевать все, что только можетъ, и удержать въ своей власти все завоеванное".
   Тамъ быль лордъ Ливерпуль, этотъ умникъ наглядный,
   Вестморлэндъ, столъ извѣстный за олуха всѣмъ,
   И Норфолькскій жокей, парень, ростомъ изрядный,
   И на Билли-дружка столь похожій Чэтэмъ.
   Робертъ Бенксъ Дженкинсонъ, графъ Ливерпульскій сдѣлался въ 1812 г. первымъ министромъ. Джонъ Фэнъ, графъ Вестморлэндскій лордомъ хранителемъ печати. Чарлзъ Говардъ, герцогъ Норфолькскій, извѣстный въ обществѣ подъ кличкой "жокея", протестантъ и либералъ, былъ одно время друженъ съ принцемъ Уэльскимъ Джонъ Питтъ, графъ Чэтэмъ, по словамъ одного современника, "унаслѣдовалъ лицо и фигуру своего знаменитаго отца Вилльяма ("Билля"), но не его умъ".
   Какъ одинъ предсѣдатель суда вдругъ рухнулся.
   Эдуардъ Ло, баронъ Элленборо, лордъ верховный судья Королевской Скамьи, любилъ употреблять сильныя выраженія.
   Видѣлъ онъ Джорджа Роза...
   Джорджъ Розъ былъ въ то время казначеемъ флота.
   Раненъ Богъ знаетъ чѣмъ, ранилъ чортъ знаетъ кто.
   Эрнестъ Августъ (1771--1851), герцогъ Кумберлэндскій и король Ганноверскій, пятый сынъ Георга III, былъ сдѣланъ фельдмаршаломъ 27 ноября 1813 г. "Раны, которыхъ, по собственному, данному подъ присягой, показанію герцога, у него было 17, были имъ получены въ борьбѣ съ лакеемъ Селлисомъ, который хотѣлъ его убить, и вскорѣ затѣмъ былъ найденъ съ перерѣзаннымъ горломъ. Судъ призналъ Селлиса самоубійцею, но процессомъ этимъ былъ вызванъ въ обществѣ большой скандалъ, такъ какъ, по общему мнѣнію, Селлисъ былъ убитъ герцогомъ.
   Глядь Коринна де Сталъ вдругъ предстала.
   Въ газетахъ отъ 10 декабря 1813 г. сообщалось, что третьяго дня въ Карлтонъ-гоузѣ былъ большой выходъ, во время котораго ея величеству и принцу-регенту имѣли счастіе представляться... баронъ и баронесса де-Сталь".
   Комментаріи къ ней настрочитъ Макинтошъ.
   Сэръ Джемсъ Макинтошъ въ критической статьѣ о книгѣ г-жи Сталь "О Германіи" (въ "Эдинб. Обозрѣніи", окт. 1813) дѣлаетъ обзоръ системы Канта и англійской философіи.
   Если жъ тамъ Норджабаръ посѣтилъ бы онъ лично.
   Опечатка. Слѣдуетъ читать: "Нурджабаръ". Это -- названіе одной мелодрамы, представленной на Друри-Ленской сценѣ 25 ноября 1813 года и приписанной нѣкоторыми лицами Байрону, на что поэтъ очень сердился.
   Виндзорская піитика -- напечатана въ 1819 г., а варіантъ появился только въ 1901 г., въ ихд. Кольриджа-Протеро.
   "Это написано слишкомъ свирѣпо", писалъ Байронъ Муру; "но, сказать правду, мои сатирическіе стихи вообще не забавны".
   Ich dien (1814) -- напеч. въ изд. 1904 г.
   Сочувственное посланіе -- 29 мая 1814 г.-- было напечатано въ журналѣ "Чемпіонъ" 31 іюля того же года, безъ позволенія Байрона, который былъ этимъ очень недоволенъ. Миссисъ Анна Ми писала, по заказу принца-регента, всѣхъ свѣтскихъ красавицъ.
   Отрывокъ изъ письма къ Томасу Муру (іюнь 1814) напеч. Муромъ въ 1830 г.
   Этотъ felo de se Мамси сильно хлебнувшій,
   Felo de se старинный юридическій терминъ для обозначенія самоубійства. "Мамси" -- вино "мальвазія".
   Какъ былъ пышенъ у насъ этихъ русскихъ пріемъ.
   "Газеты перескажутъ вамъ все, что говорится объ императорахъ, и пр. Они и обѣдали, и ужинали, и показывались на всѣхъ улицахъ и во всѣхъ салонахъ". (Письмо къ Муру отъ 14 іюня 1814 г.). Императоръ Александръ I и прусскій король пробыли въ Англіи съ 6 по 27 іюня 1814 г. Огромныя толпы народа день и ночь стояли у Пультни -- отеля въ улицѣ Пиккадилли, гдѣ остановился русскій императоръ. Въ свитѣ обоихъ государей были Нессельроде, Меттернихъ, Блюхеръ и атаманъ Платовъ, котораго Байронъ называетъ гетманомъ".
   На бѣгство Наполеона (27 марта 1815) -- напеч. въ 1830 г.
   Надпись на оборотѣ разводнаго акта -- напеч. въ 1831 г.
   Георгу Ансону Байрону -- напеч. въ журналѣ "Nicnac", 25 марта 1823 г.
   Пѣсня для люддитовъ -- напеч въ 1830 г.
   Кличка "люддиты" возникла въ 1811 г. и примѣнялась первоначально къ рабочимъ ломавшимъ станки, а затѣмъ -- вообще къ недовольнымъ. Она обязана своимъ происхожденіемъ одному полоумному парню, Нэду Людду, который, ворвавшись въ чулочное заведеніе, изломалъ двѣ вязальныхъ машины. Пѣсню эту Байронъ импровизировалъ въ письмѣ къ Муру отъ 24 декабря 1816 г. Я написалъ ее", -- поясняетъ онъ, -- "главнымъ образомъ для того, чтобы принести въ смущеніе вашего сосѣда (Годгжона?), эту воплощенную духовность и лойяльность, веселость и невинность, молоко и воду".
   Къ Томасу Муру -- въ вышеупомянутомъ письмѣ 24 декабря.
   Къ м-ру Муррею -- 24 марта 1817 г.
   "Маргарита Анжуйская" соч. Маргариты Гольфордъ, и "Ильдеримъ, сирійская сказка", соч. Галли Найта, изданы были Мурреемъ въ 1816 года.
   Вирши -- въ томъ же письмѣ
   "Кристабель" поэма Кольриджа. "Миссіонеръ въ Андахъ", поэма Боульса. "Ватерло и другія стихотворенія" -- Уэддерберна Уэбстера. "Бѣлая лань изъ Рильстона", поэма Вордсворта.
   Quem Deus vult perdere -- напеч. въ 1900 г.
   Къ Томасу Муру -- іюль 1817 г.
   Письмо отъ м-ра Мюрея -- 21 августа 1817 г.
   "Кстати", -- писалъ Муррей Байрону 5 авг. 1817 г., -- "Полидори прислалъ мнѣ свою трагедію! Сдѣлайте мнѣ одолженіе, пришлите мнѣ, съ слѣдующей же почтой, деликатный отвѣтъ объ отказѣ ее видать, а я обязуюсь точно переписать его". Байронъ, съ своей стороны, замѣчаетъ: "Никогда ни одно человѣческое произведеніе не было мнѣ такъ противно, какъ вѣчная безсмыслица, пустота: неудачныя остроты и тщеславіе этого молодого человѣка; впрочемъ, у него есть нѣкоторый талантъ, онъ -- человѣкъ порядочный и способный къ исправленію". Исполняя желаніе Муррея написать вѣжливо-уклончивый отвѣтъ, Байронъ препроводилъ ему это стихотворное посланіе.
   Убытки чистые одни
   Мой "Манюэль" мнѣ причиняетъ,
   И Созби горестный "Орестъ".
   "Манюэль" -- трагедія Матюрена, -- нелѣпое произведеніе умнаго человѣка" (Байронъ). Созби издалъ въ 1814 г. пять трагедій, въ числѣ которыхъ были "Орестъ" и "Айвенъ" (Иванъ)
   Посланіе къ м-ру Муррею -- Венеція, 8 января 1818 г.
   Въ началѣ поэтъ говоритъ о 4 пѣснѣ Чайлъдъ-Гарольда; затѣмъ упоминается Генри Гелли Найтъ, товарищъ Байрона по Кембриджу, жалкій стихокропатель, и сказки "Фрозина" и "Аласторъ", о которыхъ Байронъ писалъ Муррею 1 сент. 1817 г.: "Я получилъ въ исправности, хотя и поздно, магнезію и зубной порошокъ, "Фрозину" и "Аластора". Порошками я стану чистить себѣ зубы, а сказками- обтирать сапоги".
   "Сетби приключенья -- поэма Созби. "Прощаніе съ Италіей", въ которой онъ передаетъ разныя подробности о своемъ путешествіи. Спенсъ авторъ книги "Наблюденія, анекдоты и характеристики книги и людей". "Письма юной королевы" біографія Маріи Стюарть Джорджа Чамерса. Томасъ Гордонъ путешествовалъ по Албаніи, Персіи и Турціи и впослѣдствіи издалъ "Исторію греческой революціи". Въ 1818--1815 гг. онъ служилъ въ русской арміи. Вельмотъ, вѣроятно, сэръ Робертъ Вильмотъ, двоюродный братъ Байрона, впослѣдствіи (1824) участвовавшій въ уничтоженіи "Записокъ" поэта.
   На рожденіе Гопнера -- 20 февраля 1818 г.
   Ричардъ Бельгрэвъ Гоппнеръ былъ англійскимъ консуломъ въ Венеціи. Это четверостишіе Байрона было переведено на 11 различныхъ языковъ: греческій, латинскій, итальянскій, венеціанскій діалектъ, нѣмецкій, француэскій, испанскій, иллирійскій, еврейскій, армянскій и самарянскій, и напечатано въ видѣ маленькой книжечки въ Падуѣ. "Риццо" венеціанское уменьшительное отъ Ричарда. Ср. слѣдующее стихотвореніе.
   Зачарованная эпиграмма -- февраль 1818 г.
   Къ м-ру Муррею -- Венеція, 11 апрѣля 1818 г.
   Вильямъ Стрэгенъ и Барнаби Линтотъ извѣстные лондонскіе издатели XVIII вѣка.
   Баллада -- 11 апрѣля 1818 г.
   Въ стихѣ: "Сталъ Энтонъ цирковый пѣвецъ" надо читать: "Эптонъ". Вильямъ Эптонъ, издалъ книжку стихотвореній "На разные случаи", между которыми были и куплеты, пѣтые въ театрахъ и циркѣ.
   Другая простая баллада -- написана тогда же и относится къ тому же лицу Галли Найту, о которомъ см. выше.
   Эпиграмма -- 12 августа 1810 г. Напеч. въ 1880 г.
   Эпилогъ -- написанъ на поляхъ поэмы Вордсворта "Питеръ Белль", изд. 1819 г.
   На день моей свадьбы -- 2 января 1820 г.
   Эпитафія В. Питту -- 2 января 1820 г.
   Эпиграмма -- 2 января 1820 г.
   Коббетъ, желая искупить свою вину передъ Томомъ Пэномъ, котораго онъ назвалъ въ молодости "негоднымъ деистомъ", вырылъ его кости изъ могилы въ Ныо-Рочеллѣ и перевезъ ихъ въ Ливерпуль.
   Эпитафія -- 2 января 1820 г.
   Эпиграмма -- напеч. въ 1830 г.
   Мой мальчикъ Гоббинька -- написано 23 марта 1820 г., съ подписью: "Infudus Scurra", а напечатано только въ 1887 г. Джонъ Кэмъ Гобгоузь (1786--1869) въ декабрѣ 1819 г. былъ посаженъ въ Ньюгэтскую тюрьму за одну политическую брошюру, и оставался въ заключеніи до самой смерти короля, 20 февраля 1820 г., когда снова былъ выбранъ въ члены палаты общинъ отъ Вестминстера. Ср. слѣдующее стихотвореніе.
   Стихи м-ру Гобгоузу -- 9 апрѣля 1820 г. Напеч. 1824.
   Томъ вздора -- 28 сентября 1820 г. Напеч. въ 1900 г.
   "Вамъ отлично поможетъ Гименъ -- каламбуръ, заключающій въ себѣ намекъ на писательницу Фелицію Гименсъ.
   Стансы -- напеч. въ 1830 г.
   Эти стихи были присланы Муру въ письмѣ отъ 5 ноября 1820 г. въ качествѣ "самоэпитафіи", т. е. на случай, если бы Байрону пришлось пасть въ борьбѣ за итальянскую революцію, и Муръ не нашелъ бы нужнымъ почтить его память стихами.
   Пенелопѣ.
   Въ томъ же письмѣ 5 ноября 1820 г.
   Благотворительный балъ.
   Написано 10 декабря 1820 г.. по прочтеніи газетной замѣтки о томъ, что леди Байронъ явялась патронессою ежегоднаго благотворительнаго бала, устраиваемаго въ залѣ городской ратуши въ Гинкли. Муръ, напечатавшій въ 1830 г. только первые два куплета этого стихотворенія, говоритъ, что оно "проникнуто горькимъ негодованіемъ".
   Эпиграмма на мѣдниковъ.
   Вызвана газетной замѣткой 6 января 1821 г. и прислана Муррею въ письмѣ отъ 19 января "не для печати". Напечатана въ 1830 г.
   На тридцать третій годъ. Завтра мое рожденіе, т. е. въ полночь, въ 12 часовъ. Значитъ, черезъ 12 минутъ мнѣ исполнится 31 года!!! И вотъ, я ложусь спать съ тяжестью на сердцѣ: такъ много прожито и такъ мало сдѣлано!...
   "Уже три минуты перваго -- "Часы на башнѣ били полночь" я мнѣ уже тридцать три года...
   Eheu, fugaces, Posthume, Posthume,
   Labuntur anni...
   Но я жалѣю объ этомъ не потому, что я мало сдѣлалъ, а потому, что я могъ сдѣлать больше". (Дневникъ, 21 янв. 1821).
   Марціаль -- напеч. въ 1833 г.
   Боульсъ и Кэмпбелль .
   Написано 22 февраля 1821 г. по поводу возраженій Боульса на критическое введеніе Кэмпбелля къ изданному имъ сборнику образцовъ англійской поэзіи.
   Элегія.
   25 мая 1821 г. Лэди Доэль лэди Байронъ.
   Джонъ Китсъ.
   Написано 30 іюля 1821 г. по поводу статьи Крокера объ "Эндиміонѣ" Китса.
   Съ французскаго -- 2 августа 1821 г.
   Къ м-ру Муррею -- 23 августа 1821 г.
   Въ первомъ стихѣ говорится о мемуарахъ Орэса Уальполя о послѣднихъ годахъ царствованія Георга II и графа Уольдегрэва, воспитателя Георга III. Въ письмѣ, при которомъ посланы были Муррею эти стихи, Байронъ писалъ: "Я не могу принять вашего любезнаго предложенія. (Муррей предлагалъ ему 2000 фунтовъ за три пѣсни Допъ-Жуана, за Сарданапала и за Двухъ Фоскари). По этимъ дѣламъ вѣдайтесь съ м-ромъ Дугласомъ Киннердомъ. Это мой повѣренный и честный человѣкъ. Ему вы можете представить всѣ свои меркантильные разсчеты, которые вамъ, можетъ быть, неудобно представлять мнѣ лично, какъ, напр., "тяжелый сезонъ", "лѣнивая публика", "нейдетъ", "лордъ слишкомъ много пишетъ", "не принимаетъ никакихъ резоновъ", "не гонится за популярностью", "надо уступать книгопродавцамъ", "мало выгоды", "чистый убытокъ", "воровскія перепечатки", "иностранныя изданія", строгія критики" и пр., съ разными другими резонами и цвѣтами краснорѣчія, на которые я предоставляю отвѣчать Дугласу, ибо онъ -- ораторъ".
   Наполеонова табакерка (1821).
   Наполеонъ завѣщалъ лэди Голландъ табакерку, подаренную ему папой за то, что онъ пощадилъ Римъ. Лордъ Карлейлъ написалъ цѣлыхъ восемь куплетовъ, умоляя лэди отклонить этотъ роковой даръ, такъ какъ онъ боялся, что изъ этой табакерки, всякій разъ, какъ ее станутъ открывать, будутъ вылетать ужасъ и убійство".
   Новый викарій города Брэ -- напеч. въ 1831 г.
   Джорджъ-Фридержкъ Нотъ, законоучитель принцечсы Уэльской Шарлотты, которая, въ отвѣтъ на упреки королевы, что она слишкомъ довѣряетъ этому человѣку "низкаго происхожденія", грозила сдѣлать въ его пользу духовное завѣщаніе и въ самомъ дѣлѣ подарила ему свою библіотеку, брилліанты и пр. Большой знатокъ архитектуры и живописи, Нотъ долго жилъ въ Италіи. Живя въ Пизѣ, онъ читалъ частныя лекціи о литературѣ въ нижнемъ этажѣ того самаго дома, гдѣ жилъ тогда Шелли, и жестоко нападалъ на "сатанинскую школу", называя Каина богохульнымъ произведеніемъ.
   Люсьетта -- напечатана въ первый разъ. съ автографа, въ изд. 1901 г.
   Эпиграммы -- написаны въ августѣ 1822 г.
   Побѣда -- 8--9 марта 1823 г. Напеч. въ 1810 г. Этотъ отрывокъ найденъ въ бумагахъ Байрона послѣ его отъѣзда изъ Генуи въ Грецію.
   Экспромтъ -- апр. 1823. Напеч. въ 1823.
   Желая убѣдить своихъ друзей лорда и лэди Блессинггонъ продлить пребываніе въ Генуѣ, Байронъ совѣтовалъ ямъ нанять небольшую виллу "Paradiso", по сосѣдству съ его виллою, и осматривалъ ее вмѣстѣ съ ними.
   Изъ дневника -- 19 іюня 1823 г. Напеч. въ 1901 г.
   Пѣснь къ суліотамъ -- напеч. въ 1904 г., съ автографа. "Бауа!" воинственный кличъ суліотовъ.
   Любовь и смерть -- напеч. въ 1887 г.
   Послѣднія слова о Греціи -- вапеч. въ 1887 г.
   Послѣднѣе стихотвореніе.
   Напечатано въ "Morning Chronicle" 20 окт. 1824 г. по списку, сообщенному братомъ графини Гвиччіоли гр. Гамбой, который о происхожденіи этого стихотворенія разсказываетъ слѣдующее: "Сегодня (22 янв.) лордъ Байронъ вышелъ изъ своей спальни въ комнату, гдѣ находились полковникъ Стэнгопъ и другіе ваши друзья, и, улыбаясь, сказалъ: "Вотъ, вы какъ-то жаловались на то, что я теперь уже не пишу стиховъ. Сегодня день моего рожденія, и я только что кончилъ стихи, которые, кажется, лучше того, что я обыкновенно пишу". Вслѣдъ за тѣмъ онъ прочелъ это стихотвореніе".
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru