В. А. Жуковский. Сказка о царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хитростях Кощея Бессмертного и о премудрости Марьи-царевны, Кощеевой дочери.
   
   
  
  Жил-был царь Берендей до колен борода. Уж три года 
  Был он женат и жил в согласье с женою; но все им 
  Бог детей не давал, и было царю то прискорбно. 
  Нужда случилась царю осмотреть свое государство; 
  Он простился с царицей и восемь месяцев ровно 
  Пробыл в отлучке. Девятый был месяц в исходе, когда он, 
  К царской столице своей подъезжая, на поле чистом 
  В знойный день отдохнуть рассудил; разбили палатку; 
  Душно стало царю под палаткой, и смерть захотелось 
  Выпить студеной воды. Но поле было безводно... 
  Как быть, что делать? А плохо приходит; вот он решился 
  Сам объехать все поле: авось попадется на счастье 
  Где-нибудь ключ. Поехал и видит колодезь. Поспешно 
  Спрянув с коня, заглянул он в него: он полон водою 
  Вплоть до самых краев; золотой на поверхности ковшик 
  Плавает. Царь Берендей поспешно за ковшик - не тут-то 
  Было: ковшик прочь от руки. За янтарную ручку 
  Царь с нетерпеньем то правой рукою, то левой хватает 
  Ковшик; но ручка, проворно виляя и вправо и влево, 
  Только что дразнит царя и никак не дается. 
  Что за причина? Вот он, выждавши время, чтоб ковшик 
  Стал на место, хвать его разом справа и слева - 
  Как бы не так! Из рук ускользнувши, как рыбка нырнул он 
  Прямо на дно колодца и снова потом на поверхность 
  Выплыл, как будто ни в чем не бывало. "Постой же! (подумал 
  Царь Берендей) я напьюсь без тебя", и, недолго сбираясь, 
  Жадно прильнул он губами к воде и струю ключевую 
  Начал тянуть, не заботясь о том, что в воде утонула 
  Вся его борода. Напившися вдоволь, поднять он 
  Голову хочет... ан нет, погоди! не пускают; и кто-то 
  Царскую бороду держит. Упершись в ограду колодца, 
  Силится он оторваться, трясет, вертит головою - 
  Держат его, да и только. "Кто там? пустите!" - кричит он. 
  Нет ответа; лишь страшная смотрит со дна образина: 
  Два огромные глаза горят, как два изумруда; 
  Рот разинутый чудным смехом смеется; два ряда 
  Крупных жемчужин светятся в нем, и язык, меж зубами 
  Выставясь, дразнит царя; а в бороду впутались крепко 
  Вместо пальцев клешни. И вот наконец сиповатый 
  Голос сказал из воды: "Не трудися, царь, понапрасну; 
  Я тебя не пущу. Если же хочешь на волю, 
  Дай мне то, что есть у тебя и чего ты не знаешь". 
  Царь подумал: "Чего ж я не знаю? Я, кажется, знаю 
  Все!" И он отвечал образине: "Изволь, я согласен". 
  "Ладно! - опять сиповатый послышался голос.- Смотри же, 
  Слово сдержи, чтоб себе не нажить ни попрека, ни худа". 
  С этим словом исчезли клешни; образина пропала. 
  Честную выручив бороду, царь отряхнулся, как гоголь, 
  Всех придворных обрызгал, и все царю поклонились. 
  Сев на коня, он поехал; и долго ли, мало ли ехал, 
  Только уж вот он близко столицы; навстречу толпами 
  Сыплет народ, и пушки палят, и на всех колокольнях 
  Звон. И царь подъезжает к своим златоверхим палатам - 
  Там царица стоит на крыльце и ждет; и с царицей 
  Рядом первый министр; на руках он своих парчевую 
  Держит подушку; на ней же младенец, прекрасный как светлый 
  Месяц, в пеленках колышется. Царь догадался и ахнул. 
  "Вот оно то, чего я не знал! Уморил ты, проклятый 
  Демон, меня!" Так он подумал и горько, горько заплакал. 
  Все удивились, но слова никто не промолвил. Младенца 
  На руки взявши, царь Берендей любовался им долго, 
  Сам его взнес на крыльцо, положил в колыбельку и, горе 
  Скрыв про себя, по-прежнему царствовать начал. О тайне 
  Царской никто не узнал; но все примечали, что крепко 
  Царь был печален - он все дожидался: вот придут за сыном; 
  Днем он покоя не знал, и сна не ведал он ночью. 
  Время, однако, текло, а никто не являлся. Царевич 
  Рос не по дням - по часам; и сделался чудо-красавец. 
  Вот наконец и царь Берендей о том, что случилось, 
  Вовсе забыл... но другие не так забывчивы были. 
  Раз царевич, охотой в лесу забавляясь, в густую 
  Чащу заехал один. Он смотрит: все дико; поляна; 
  Черные сосны кругом; на поляне дуплистая липа. 
  Вдруг зашумело в дупле; он глядит: вылезает оттуда 
  Чудный какой-то старик, с бородою зеленой, с глазами 
  Также зелеными. "Здравствуй, Иван-царевич, - сказал он. - 
  Долго тебя дожидалися мы; пора бы нас вспомнить". 
  "Кто ты?" - царевич спросил. "Об этом после; теперь же 
  Вот что ты сделай: отцу своему, царю Берендею, 
  Мой поклон отнеси да скажи от меня: не пора ли, 
  Царь Берендей, должок заплатить? Уж давно миновалось 
  Время. Он сам остальное поймет. До свиданья". И с этим 
  Словом исчез бородатый старик. Иван же царевич 
  В крепкой думе поехал обратно из темного леса. 
  Вот он к отцу своему, царю Берендею, приходит. 
  "Батюшка царь-государь, - говорит он, - со мною случилось 
  Чудо". И он рассказал о том, что видел и слышал. 
  Царь Берендей побледнел как мертвец. "Беда, мой сердечный 
  Друг, Иван-царевич! - воскликнул он, горько заплакав. - 
  Видно, пришло нам расстаться!.." И страшную тайну о данной 
  Клятве сыну открыл он. "Не плачь, не крушися, родитель, - 
  Так отвечал Иван-царевич, - беда невелика. 
  Дай мне коня; я поеду; а ты меня дожидайся; 
  Тайну держи про себя, чтоб о ней здесь никто не проведал, 
  Даже сама государыня-матушка. Если ж назад я 
  К вам по прошествии целого года не буду, тогда уж 
  Знайте, что нет на свете меня". Снарядили как должно 
  В путь Ивана-царевича. Дал ему царь золотые 
  Латы, меч и коня вороного; царица с мощами 
  Крест на шею надела ему; отпели молебен; 
  Нежно потом обнялися, поплакали... с богом! Поехал 
  В путь Иван-царевич. Что-то с ним будет? Уж едет 
  День он, другой и третий; в исходе четвертого - солнце 
  Только успело зайти - подъезжает он к озеру; гладко 
  Озеро то, как стекло; вода наравне с берегами; 
  Все в окрестности пусто; румяным вечерним сияньем 
  Воды покрытые гаснут, и в них отразился зеленый 
  Берег и частый тростник - и все как будто бы дремлет; 
  Воздух не веет; тростинка не тронется; шороха в струйках 
  Светлых не слышно. Иван-царевич смотрит, и что же 
  Видит он? Тридцать хохлатых сереньких уточек подле 
  Берега плавают; рядом тридцать белых сорочек 
  Подле воды на травке лежат. Осторожно поодаль 
  Слез Иван-царевич с коня; высокой травою 
  Скрытый, подполз и одну из белых сорочек тихонько 
  Взял; потом угнездился в кусте дожидаться, что будет. 
  Уточки плавают, плещутся в струйках, играют, ныряют. 
  Вот наконец, поиграв, поныряв, поплескавшись, подплыли 
  К берегу; двадцать девять из них, побежав с перевалкой 
  К белым сорочкам, оземь ударились, все обратились 
  В красных девиц, нарядились, порхнули и разом исчезли. 
  Только тридцатая уточка, на берег выйти не смея, 
  Взад и вперед одна-одинешенька с жалобным криком 
  Около берега бьется; с робостью вытянув шейку, 
  Смотрит туда и сюда, то вспорхнет, то снова присядет... 
  Жалко стало Ивану-царевичу. Вот он выходит 
  К ней из-за кустика; глядь, а она ему человечьим 
  Голосом вслух говорит: "Иван-царевич, отдай мне 
  Платье мое, я сама тебе пригожусь". Он с нею 
  Спорить не стал, положил на травку сорочку и, скромно 
  Прочь отошедши, стал за кустом. Вспорхнула на травку 
  Уточка. Что же вдруг видит Иван-царевич? Девица 
  В белой одежде стоит перед ним, молода и прекрасна 
  Так, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и, краснея, 
  Руку ему подает и, потупив стыдливые очи, 
  Голосом звонким, как струны, ему говорит: "Благодарствуй, 
  Добрый Иван-царевич, за то, что меня ты послушал; 
  Тем ты себе самому услужил, но и мною доволен 
  Будешь: я дочь Кощея бессмертного, Марья-царевна; 
  Тридцать нас у него, дочерей молодых. Подземельным 
  Царством владеет Кощей. Он давно уж тебя поджидает 
  В гости и очень сердит; но ты не пекись, не заботься, 
  Сделай лишь то, что я тебе присоветую. Слушай: 
  Только завидишь Кощея-царя, упади на колена, 
  Прямо к нему поползи; затопает он - не пугайся; 
  Станет ругаться - не слушай; ползи да и только; что после 
  Будет, увидишь; теперь пора нам". И Марья-царевна 
  В землю ударила маленькой ножкой своей; расступилась 
  Тотчас земля, и они вместе в подземное царство спустились. 
  Видят дворец Кощея бессмертного; высечен был он 
  Весь из карбункула-камня и ярче небесного солнца 
  Все под землей освещал. Иван-царевич отважно 
  Входит: Кощей сидит на престоле в светлой короне; 
  Блещут глаза, как два изумруда; руки с клешнями. 
  Только завидел его вдалеке, тотчас на колени 
  Стал Иван-царевич. Кощей ж затопал, сверкнуло 
  Страшно в зеленых глазах, и так закричал он, что своды 
  Царства подземного дрогнули. Слово Марьи-царевны 
  Вспомня, пополз на карачках Иван-царевич к престолу; 
  Царь шумит, а царевич ползет да ползет. Напоследок 
  Стало царю и смешно. "Добро ты, проказник, - сказал он, - 
  Если тебе удалося меня рассмешить, то с тобою 
  Ссоры теперь заводить я не стану. Милости просим 
  К нам в подземельное царство; но знай, за твое ослушанье 
  Должен ты нам отслужить три службы; сочтемся мы завтра; 
  Ныне уж поздно; поди". Тут два придворных проворно 
  Под руки взяли Ивана-царевича очень учтиво, 
  С ним пошли в покой, отведенный ему, отворили 
  Дверь, поклонились царевичу в пояс, ушли, и остался 
  Там он один. Беззаботно он лег на постелю и скоро 
  Сном глубоким заснул. На другой день рано поутру 
  Царь Кощей к себе Ивана-царевича кликнул. 
  "Ну, Иван-царевич, - сказал он, - теперь мы посмотрим, 
  Что-то искусен ты делать? Изволь, например, нам построить 
  Нынешней ночью дворец: чтоб кровля была золотая, 
  Стены из мрамора, окна хрустальные, вкруг регулярный 
  Сад, и в саду пруды с карасями; если построишь 
  Этот дворец, то нашу царскую милость заслужишь; 
  Если же нет, то прошу не пенять... головы не удержишь!" 
  "Ах ты, Кощей окаянный, - Иван-царевич подумал, - 
  Вот что затеял, смотри пожалуй!" С тяжелой кручиной 
  Он возвратился к себе и сидит пригорюнясь; уж вечер; 
  Вот блестящая пчелка к его подлетела окошку, 
  Бьется об стекла - и слышит он голос: "Впусти!" Отворил он 
  Дверку окошка, пчелка влетела и вдруг обернулась 
  Марьей-царевной. "Здравствуй, Иван-царевич; о чем ты 
  Так призадумался?" - "Нехотя будешь задумчив, - сказал он. - 
  Батюшка твой до моей головы добирается". - "Что же 
  Сделать решился ты?" - "Что? Ничего. Пускай его снимет 
  Голову; двух смертей не видать, одной не минуешь". 
  "Нет, мой милый Иван-царевич, не должно терять нам 
  Бодрости. То ли беда? Беда впереди; не печалься; 
  Утро вечера, знаешь ты сам, мудренее: ложися 
  Спать; а завтра поранее встань; уж дворец твой построен 
  Будет; ты ж только ходи с молотком да постукивай в стену". 
  Так все и сделалось. Утром ни свет ни заря, из каморки 
  Вышел Иван-царевич... глядит, а дворец уж построен. 
  Чудный такой, что сказать невозможно. Кощей изумился; 
  Верить не хочет глазам. "Да ты хитрец не на шутку, - 
  Так он сказал Ивану-царевичу, - вижу, ты ловок 
  На руку; вот мы посмотрим, так же ли будешь догадлив. 
  Тридцать есть у меня дочерей, прекрасных царевен. 
  Завтра я всех их рядом поставлю, и должен ты будешь 
  Три раза мимо пройти и в третий мне раз без ошибки 
  Младшую дочь мою, Марью-царевну, узнать; не узнаешь - 
  С плеч голова. Поди". - "Уж выдумал, чучела, мудрость, - 
  Думал Иван-царевич, сидя под окном. - Не узнать мне 
  Марью-царевну... какая ж тут трудность?" - "А трудность такая. - 
  Молвила Марья-царевна, пчелкой влетевши, - что если 
  Я не вступлюся, то быть беде неминуемой. Всех нас 
  Тридцать сестер, и все на одно мы лицо; и такое 
  Сходство меж нами, что сам отец наш только по платью 
  Может нас различать". - "Ну что же мне делать?" - "А вот что: 
  Буду я та, у которой на правой щеке ты заметишь 
  Мошку. Смотри же, будь осторожен, вглядись хорошенько, 
  Сделать ошибку легко. До свиданья". И пчелка исчезла. 
  Вот на другой день опять Ивана-царевича кличет 
  Царь Кощей. Царевны уж тут, и все в одинаковом 
  Платье рядом стоят, потупив глаза. "Ну, искусник, - 
  Молвил Кощей, - изволь-ка пройтиться три раза мимо 
  Этих красавиц, да в третий раз потрудись указать нам 
  Марью-царевну". Пошел Иван-царевич; глядит он 
  В оба глаза: уж подлинно сходство! И вот он проходит 
  В первый раз - мошки нет; проходит в другой раз - все мошки 
  Нет; проходит в третий и видит - крадется мошка, 
  Чуть заметно, по свежей щеке, а щека-то под нею 
  Так и горит; загорелось и в нем, и с трепещущим сердцем: 
  "Вот она, Марья-царевна!" - сказал он Кощею, подавши 
  Руку красавице с мошкой. "Э, э! да тут, примечаю, 
  Что-то нечисто, - Кощей проворчал, на царевича с сердцем 
  Выпучив оба зеленые глаза. - Правда, узнал ты 
  Марью-царевну, но как узнал? Вот тут-то и хитрость; 
  Верно, с грехом пополам. Погоди же, теперь доберуся 
  Я до тебя. Часа через три ты опять к нам пожалуй; 
  Рады мы гостю, а ты нам свою премудрость на деле 
  Здесь покажи: зажгу я соломинку; ты же, покуда 
  Будет гореть та соломинка, здесь, не трогаясь с места, 
  Сшей мне пару сапог с оторочкой; не диво; да только 
  Знай наперед: не сошьешь - долой голова; до свиданья". 
  Зол возвратился к себе Иван-царевич, а пчелка 
  Марья-царевна уж там. "Отчего опять так задумчив, 
  Милый Иван-царевич?" - спросила она. "Поневоле 
  Будешь задумчив, - он ей отвечал. -Отец твой затеял 
  Новую шутку: шей я ему сапоги с оторочкой; 
  Разве какой я сапожник? Я царский сын; я не хуже 
  Родом его. Кощей он бессмертный! видали мы много 
  Этих бессмертных". - "Иван-царевич, да что же ты будешь 
  Делать?" - "Что мне тут делать? Шить сапогов я не стану. 
  Снимет он голову - черт с ним, с собакой! какая мне нужда!" 
  "Нет, мой милый, ведь мы теперь жених и невеста; 
  Я постараюсь избавить тебя; мы вместе спасемся 
  Или вместе погибнем. Нам должно бежать; уж другого 
  Способа нет". Так сказав, на окошко Марья-царевна 
  Плюнула; слюнки в минуту примерзли к стеклу; из каморки 
  Вышла она потом с Иваном-царевичем вместе, 
  Двери ключом заперла и ключ далеко зашвырнула. 
  За руки взявшись потом, они поднялися и мигом 
  Там очутились, откуда сошли в подземельное царство. 
  То же озеро, низкий берег, муравчатый, свежий 
  Луг, и, видят, по лугу свежему бодро гуляет 
  Конь Ивана-царевича. Только почуял могучий 
  Конь седока своего, как заржал, заплясал и помчался 
  Прямо к нему и, примчавшись, как вкопанный в землю 
  Стал перед ним. Иван-царевич, не думая долго, 
  Сел на коня, царевна за ним, и пустились стрелою. 
  Царь Кощей в назначенный час посылает придворных 
  Слуг доложить Ивану-царевичу: что-де так долго 
  Мешкать изволите? Царь дожидается. Слуги приходят; 
  Заперты двери. Стук! стук! и вот из-за двери им слюнки, 
  Словно как сам Иван-царевич, ответствуют: буду. 
  Этот ответ придворные слуги относят к Кощею; 
  Ждать-подождать - царевич нейдет; посылает в другой раз 
  Тех же послов рассерженный Кощей, и та же всё песня: 
  Буду; а нет никого. Взбесился Кощей. "Насмехаться, 
  Что ли, он вздумал? Бегите же; дверь разломать и в минуту 
  3а ворот к нам притащить неучтивца!" Бросились слуги... 
  Двери разломаны... вот тебе раз; никого там, а слюнки 
  Так и хохочут. Кощей едва от злости не лопнул. 
  "Ах! он вор окаянный! люди! люди! Скорее 
  Все в погоню за ним!.. я всех перевешаю, если 
  Он убежит!.." Помчалась погоня... "Мне слышится топот", - 
  Шепчет Ивану-царевичу Марья-царевна, прижавшись 
  Жаркою грудью к нему. Он слезает с коня и, припавши 
  Ухом к земле, говорит ей: "Скачут, и близко". - "Так медлить 
  Нечего", - Марья-царевна сказала, и в ту же минуту 
  Сделалась речкой сама, Иван-царевич железным 
  Мостиком, черным вороном конь, а большая дорога 
  На три дороги разбилась за мостиком. Быстро погоня 
  Скачет по свежему следу; но, к речке примчавшись, стали 
  В пень Кощеевы слуги: след до мостика виден; 
  Дале ж и след пропадает, и делится на три дорога. 
  Нечего делать - назад! Воротились разумники. Страшно 
  Царь Кощей разозлился, о их неудаче услышав. 
  "Черти! ведь мостик и речка были они! Догадаться 
  Можно бы вам, дуралеям! Назад! чтоб был непременно 
  Здесь он!.." Опять помчалась погоня... "Мне слышится топот", - 
  Шепчет опять Ивану-царевичу Марья-царевна. 
  Слез он с седла и, припавши ухом к земле, говорит ей: 
  "Скачут, и близко". И в ту же минуту Марья-царевна 
  Вместе с Иваном-царевичем, с ними и конь их, дремучим 
  Сделались лесом; в лесу том дорожек, тропинок числа нет; 
  По лесу ж, кажется, конь с двумя седоками несется. 
  Вот по свежему следу гонцы примчалися к лесу; 
  Видят в лесу скакунов и пустились вдогонку за ними. 
  Лес же раскинулся вплоть до входа в Кощеево царство. 
  Мчатся гонцы, а конь перед ними скачет да скачет; 
  Кажется, близко; ну только б схватить; ан нет, не дается. 
  Глядь! очутились они у входа в Кощеево царство. 
  В самом том месте, откуда пустились в погоню; и скрылось 
  Всё: ни коня, ни дремучего лесу. С пустыми руками 
  Снова явились к Кощею они. Как цепная собака, 
  Начал метаться Кощей. "Вот я ж его, плута! Коня мне! 
  Сам поеду, увидим мы, как от меня отвертится!" 
  Снова Ивану-царевичу Марья-царевна тихонько 
  Шепчет: "Мне слышится топот"; и снова он ей отвечает: 
  "Скачут, и близко". - "Беда нам! Ведь это Кощей, мой родитель 
  Сам; но у первой церкви граница его государства; 
  Далее ж церкви скакать он никак не посмеет. Подай мне 
  Крест твой с мощами". Послушавшись Марьи-царевны, снимает 
  С шеи свой крест золотой Иван-царевич и в руки 
  Ей подает, и в минуту она обратилася в церковь, 
  Он в монаха, а конь в колокольню - и в ту же минуту 
  С свитою к церкви Кощей прискакал. "Не видал ли проезжих, 
  Старец честной?" - он спросил у монаха. "Сейчас проезжали 
  Здесь Иван-царевич с Марьей-царевной; входили 
  В церковь они - святым помолились да мне приказали 
  Свечку поставить за здравье твое и тебе поклониться, 
  Если ко мне ты заедешь". - "Чтоб шею сломить им, проклятым!" - 
  Крикнул Кощей и, коня повернув, как безумный помчался 
  С свитой назад, а примчавшись домой, пересек беспощадно 
  Всех до единого слуг. Иван же царевич с своею 
  Марьей-царевной поехали дале, уже не бояся 
  Боле погони. Вот они едут шажком; уж склонялось 
  Солнце к закату, и вдруг в вечерних лучах перед ними 
  Город прекрасный. Ивану-царевичу смерть захотелось 
  В этот город заехать. "Иван-царевич, - сказала 
  Марья-царевна, - не езди; недаром вещее сердце 
  Ноет во мне: беда приключится". - "Чего ты боишься, 
  Марья-царевна? Заедем туда на минуту; посмотрим 
  Город, потом и назад". - "Заехать нетрудно, да трудно 
  Выехать будет. Но быть так! ступай, а я здесь останусь 
  Белым камнем лежать у дороги; смотри ж, мой милый, 
  Будь осторожен: царь и царица, и дочь их царевна 
  Выдут навстречу тебе, и с ними прекрасный младенец 
  Будет; младенца того не целуй: поцелуешь - забудешь 
  Тотчас меня, тогда и я не останусь на свете, 
  С горя умру, и умру от тебя. Вот здесь, у дороги, 
  Буду тебя дожидаться я три дни; когда же на третий 
  День не придешь... но прости, поезжай". И в город поехал, 
  С нею простяся, Иван-царевич один. У дороги 
  Белым камнем осталася Марья-царевна. Проходит 
  День, проходит другой, напоследок проходит и третий - 
  Нет Ивана-царевича. Бедная Марья-царевна! 
  Он не исполнил ее наставленья: в городе вышли 
  Встретить его и царь, и царица, и дочь их царевна; 
  Выбежал с ними прекрасный младенец, мальчик-кудряшка, 
  Живчик, глазенки как ясные звезды; и бросился прямо 
  В руки Ивану-царевичу; он же его красотою 
  Так был пленен, что, ум потерявши, в горячие щеки 
  Начал его целовать; и в эту минуту затмилась 
  Память его, и он позабыл о Марье-царевне. 
  Горе взяло ее. "Ты покинул меня, так и жить мне 
  Незачем боле". И в то же мгновенье из белого камня 
  Марья-царевна в лазоревый цвет полевой превратилась. 
  "Здесь, у дороги, останусь, авось мимоходом затопчет 
  Кто-нибудь в землю меня", - сказала она, и росинки 
  Слез на листках голубых заблистали. Дорогой в то время 
  Шел старик; он цветок голубой у дороги увидел; 
  Нежной его красотою пленясь, осторожно он вырыл 
  С корнем его, и в избушку свою перенес, и в корытце 
  Там посадил, и полил водой, и за милым цветочком 
  Начал ухаживать. Что же случилось? С той самой минуты 
  Всё не по-старому стало в избушке; чудесное что-то 
  Начало деяться в ней: проснется старик -а в избушке 
  Все уж как надо прибрано; нет нигде ни пылинки. 
  В полдень придет он домой - а обед уж состряпан, и чистой 
  Скатертью стол уж накрыт: садися и ешь на здоровье. 
  Он дивился, не знал, что подумать; ему напоследок 
  Стало и страшно, и он у одной ворожейки-старушки 
  Начал совета просить, что делать. "А вот что ты сделай, - 
  Так отвечала ему ворожейка, - встань ты до первой 
  Ранней зари, пока петухи не пропели, и в оба 
  Глаза гляди: что начнет в избушке твоей шевелиться, 
  То ты вот этим платком и накрой. Что будет, увидишь". 
  Целую ночь напролет старик пролежал на постеле, 
  Глаз не смыкая. Заря занялася, и стало в избушке 
  Видно, и видит он вдруг, что цветок голубой встрепенулся, 
  С тонкого стебля спорхнул и начал летать по избушке; 
  Все между тем по местам становилось, повсюду сметалась 
  Пыль, и огонь разгорался в печурке. Проворно с постели 
  Прянул старик и накрыл цветочек платком, и явилась 
  Вдруг пред глазами его красавица Марья-царевна. 
  "Что ты сделал? - сказала она. - Зачем возвратил ты 
  Жизнь мне мою? Жених мой, Иван-царевич прекрасный, 
  Бросил меня, и я им забыта". - "Иван твой царевич 
  Женится нынче. Уж свадебный пир приготовлен, и гости 
  Съехались все". Заплакала горько Марья-царевна; 
  Слезы потом отерла; потом, в сарафан нарядившись, 
  В город крестьянкой пошла. Приходит на царскую кухню; 
  Бегают там повара в колпаках и фартуках белых; 
  Шум, возня, стукотня. Вот Марья-царевна, приближась 
  К старшему повару, с видом умильным и сладким, как флейта, 
  Голосом молвила: "Повар, голубчик, послушай, позволь мне 
  Свадебный спечь пирог для Ивана-царевича". Повар, 
  Занятый делом, с досады хотел огрызнуться; но слово 
  Замерло вдруг у него на губах, когда он увидел 
  Марью-царевну; и ей отвечал он с приветливым взглядом: 
  "В добрый час, девица-красавица; все, что угодно, 
  Делай; Ивану-царевичу сам поднесу я пирог твой". 
  Вот пирог испечен; а званые гости, как должно, 
  Все уж сидят за столом и пируют. Услужливый повар 
  Важно огромный пирог на узорном серебряном блюде 
  Ставит на стол перед самым Иваном-царевичем; гости 
  Все удивились, увидя пирог. Но лишь только верхушку 
  Срезал с него Иван-царевич - новое чудо! 
  Сизый голубь с белой голубкой порхнули оттуда. 
  Голубь по столу ходит; голубка за ним и воркует: 
  "Голубь, мой голубь, постой, не беги; обо мне ты забудешь 
  Так, как Иван-царевич забыл о Марье-царевне!" 
  Ахнул Иван-царевич, то слово голубки услышав; 
  Он вскочил как безумный и кинулся в дверь, а за дверью 
  Марья-царевна стоит уж и ждет. У крыльца же 
  Конь вороной с нетерпенья, оседланный, взнузданный пляшет. 
  Нечего медлить: поехал Иван-царевич с своею 
  Марьей-царевной: едут да едут, и вот приезжают 
  В царство царя Берендея они. И царь и царица 
  Приняли их с весельем таким, что такого веселья 
  Видом не видано, слыхом не слыхано. Долго не стали 
  Думать, честным пирком да за свадебку; съехались гости, 
  Свадьбу сыграли; я там был, там мед я и пиво 
  Пил; по усам текло, да в рот не попало. И все тут.
  
  
  Сказка написана в ходе "состязания" с А. С. Пушкиным 2 августа - 1 сентября 1831 г.
  Первая публикация - в сборнике "Новоселье" (СПб, 1833, с. 37-68).
  
  

---

Комментарии: 6, последний от 31/05/2020. Жуковский Василий Андреевич (yes@lib.ru) Год: 1831 Обновлено: 14/08/2005. 29k. Статистика. Поэма: Поэзия, Сказки

Оценка: 4.29*247  Ваша оценка: шедевр замечательно очень хорошо хорошо нормально Не читал терпимо посредственно плохо очень плохо не читать

---

Связаться с программистом сайта.