Шиллер Фридрих
Вильгельм Телль

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ВИЛЬГЕЛЬМЪ ТЕЛЬ

ТРАГЕДІЯ ШИЛЛЕРА.

Перевелъ А. Ротчевъ.

МОСКВА.
ВЪ ТИПОГРАФІИ АВГУСТА СЕМЕНА,
ПРИ ИМПЕРАТОРСКОЙ МЕДИКО-ХИРУРГИЧЕСКОЙ АКАДЕМІИ.
1829.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЕНО,

   съ тѣмъ, чтобъ по отпечатаніи представляемы были въ Цензурный Комитетъ три экземпляра. Москва, Января 17 дня 1829 года.

Цензорѣ Серегѣй Глинка.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   Гейслеръ, Ландфогтъ въ Ури и въ Швицъ.
   Вернеръ Аттингхаузъ, Баронъ.
   Ульрихъ Фонъ Руденцъ, его племянникъ.
   Вернеръ Штауфахеръ, Конрадъ Хукъ, Итэль Ридингъ, Гансъ Маурръ, Георгъ Холъ, Ульрихъ Шмитъ, Юстъ Вейзеръ, Поселянѣ Швица.
   Вальтеръ Фюрстъ, Вильгельмъ Тель, Россельманъ, Пасторъ, Петерманъ, Куони, пастухъ, Верни, охотникъ, Руоди, рыбакъ, Поселяне Ури.
   Арнольдъ Фонъ Мельхталь, Конрадъ Баумгартъ, Мейеръ, Винкелридъ, Клаусъ Фонъ Деръ Флю, Бурхардъ, Арнольдъ Сева, Поселяне Унтервальда.
   Пфейферъ.
   Кунцъ.
   Жени, рыбачій мальчикъ.
   Сепи, молодой пастухъ.
   Гертруда, жена Штауфахера.
   Гедвига, жена Теля.
   Берта Фонъ Бруненъ, богатая наслѣдница.
   Армгарта, Матильда, Елизавета, Гильдегарда, Поселянки.
   Вальтеръ, Вильгельмъ, Дѣти Теля.
   Фрисхардъ, Лейтольдъ, Солдаты.
   Рудольфъ Хорасъ, Шталмейстеръ.
   Іоаннъ Парицида, Швабской Герцогъ.
   Штусси.
   Трубачь.
   Вѣстникъ.
   Смотритель.
   Каменьщикъ, работники.
   Крикунъ.
   Всадники Гейслера и Ланденберга.
   Поселяне и поселянки.
   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

Высокіе утесы Фирвальдштадскаго озера; оно составляетъ заливъ. Недалеко отъ берега построена хижина. Рыбакъ плыветъ въ лодкѣ; на противоположной сторонѣ видны поля, деревни, и часть города Швица, освѣщенныя лугами солнца. Влѣво возвышаются горы, увѣшанныя облаками. Вправо и вдали снѣговыя горы сливаются съ небосклономъ.

Предъ поднятіемъ занавѣса слышны напѣвы Швейцарской пѣсни Ranz-des-Vaches, и звонъ колокольчиковъ; нѣсколько минутъ послѣ того отъ продолжаются.

(Напѣвъ Ranz-des-Vaches)

Рыбакъ (поетъ въ лодкѣ).

             На озерѣ волны затихли; въ объятья оно призывало.
             Вотъ рыбарь на брегѣ зеленомъ скушаетъ покой;
             Вдругъ сладкіе звуки, какъ отзывъ свирѣли,
             Какъ пѣсни отрадныя жителей рая, къ нему долетѣли,
             И рыбарь проснулся. Вотъ голосъ раздался: "Ты мой!
             "Тебя я въ забвеньи на брегѣ застала,
             "И въ хладныя волны влеку за собой!... и
   

Пастухъ (на горѣ).

(Варіаціи Ranz-des-Vaches)

             Простите вы горы, златимыя солнца лучами!
             Вотъ лѣто проходитъ, и скоро мои разбредутся стада.
             Но только земля уберется цвѣтами,
             Лишь пѣсни проснутся, ручьи заиграютъ струями,
             Мы сноса на горы, мы снова сюда!
             Вотъ лѣто проходитъ -- и скоро мои разбредутся стада;
             Простите вы горы, златимыя солнца лучами!
   

Охотникъ (появляется на вершинѣ горы).

(Другія варіаціи Ranz-des-Vachts).

             Чу! громъ покатился, утесъ задрожалъ;
             Отважный охотникъ проходитъ межь скалъ,
                       Идетъ, не трепещетъ,
                       По снѣжнымъ полямъ,
                       Гдѣ лѣто не блещетъ
                       Отрадой очамъ!
             Здѣсь море тумана легло подъ стопами,
             Сокрыты жилища людей облаками;
                       Но только грядою
                       Завѣса слетитъ,
                       На мигъ подъ собою,
                       Онъ міръ зеленѣющій зритъ!

Картина перемѣняется; глухой шумъ раздается въ горахъ; тучи нависли, и порой блеститъ молнія. Руоди, рыбакъ, выходитъ изъ хижины; Верни, охотникъ, идетъ съ горы; Куони, пастухъ, несетъ молоко; Сени, мальчикъ его, за нимъ.

Руоди.

             Скорѣй, скорѣй, приваливай-же лодку:
             Гроза близка! Ты слышишь какъ грохочетъ:
             Какъ надъ скалой повисли облака,
             А вихрь между утесовъ такъ и свищетъ!
             Гроза виситъ: она насъ скоро сыщетъ!
   

Куони.

                       Вотъ дождь. Смогири, какъ жадно овцы рвутъ
             Траву, песъ валяется и роетъ!
   

Верни.

             Да, рыба такъ и плещетъ: быть грозѣ.
   

Куони (къ мальчику).

             Не разбрелось-бы стадо, Сепи, слушай.
   

Сепи.

             Не ошибусь: чу! Лизинъ колокольчикъ.
   

Куони.

             Такъ наши всѣ: она въ послѣднихъ ходитъ.
   

Руони.

             Да, хорошо у васъ звенитъ все стадо.
   

Верни.

             Отмѣнный скотъ. Весь твой? Не такъ-ли, другъ?
   

Куони.

             Э, нѣтъ! Гдѣ намъ! Весь этотъ скотъ господскій.
   

Руони.

             Смотри, какой ошейникъ пребогатый!
   

Куони.

             Она ведетъ все стадо, а сними
             Ошейникъ, ѣсть не станетъ.
   

Руони.

                                           Шутишь, другъ!
             Въ ней нѣтъ ума.
   

Верни.

                                 Ты говори! Нѣтъ: есть!
             Мы всѣ стрѣлки вѣдь это дѣло знаемъ:
             Когда въ горахъ пасутся козы, стражемъ
             Одна стоитъ, и разомъ вѣешь подастъ,
             Когда стрѣлокъ подходитъ.
   

Руони (пастуху).

                                           Ты домой?
   

Куони.

             Пора пасти на Альпахъ ужь проходитъ.
   

Верни.

             Счастливаго возврата!
   

Куони.

                                           И тебѣ!
             Вѣдь не всегда вашъ братъ съ вершины Альпъ
             Приходитъ въ домъ.
   

Руони.

                                           Кто это тамъ бѣжитъ?
   

Верни.

             Баумгартъ.
   

Конрадъ Баумгартъ (бросается къ нимъ).

                       Скорѣй! гдѣ лодка, ради Бога!
   

Руони.

             Куда, куда?
   

Баумгартъ.

                       Скорѣе отвяжите...
             Спасите жизнь!
   

Куони.

                                 Мой другъ! что сдѣлалось?
   

Верни.

             Кто гонится?
   

Баумгартъ (рыбаку.)

                                 Они за мной по слѣдъ,
             Ландфогтовы рейтары, скачутъ, я
             Погибъ, когда они меня догонятъ!
   

Руони.

             Скажи: за чѣмъ-же за тобой погоня?
   

Баумгартъ.

             Сперва спаси, а послѣ всѣ скажу.
   

Верни.

             Ты весь въ крови!
   

Баумгартъ.

                                 Тотъ Россбергскій судья...
   

Куони.

             Онъ за тобой въ погонѣ...
   

Баумгартъ,

                                           Онъ не страшенъ...
             Я умертвилъ его.
   

Всѣ (отступаютъ).

                                 Какъ! что ты сдѣлалъ Î
   

Баумгартъ.

             Я сдѣлалъ то, чтобъ вѣрно всякій сдѣлалъ!
             Отмстилъ за честь мою, за честь жены...
   

Куони.

             На честь твою онъ покушался?
   

Баумгартъ.

                                                     Богъ --
             И топоръ ему преградой стали!
   

Верни.

             Ты топоромъ его убилъ?
   

Куони.

                                           Скажи
             Намъ все, пока челнокъ отвяжетъ.
   

Баумгартъ.

                                                     -- Я
             Рубилъ дрова въ лѣсу, какъ вдругъ жена,
             Въ отчаяньи, бѣжитъ ко мнѣ; она
             Сказала, что судья у насъ, что ей
             Онъ приказалъ себѣ готовить баню,
             Потомъ хотѣлъ онъ ей нанесть безчестье;
             Она ушла, въ лѣсу меня сыскала;
             Тотчасъ бѣгу: его увидѣлъ въ банѣ,
             И -- топоромъ его я разрубилъ!
   

Верни.

             И хорошо! Тебя винить не льзя.
   

Куони.

             Баумгартъ! по дѣлу ты ему воздалъ,
             Давно народъ ужь былъ предъ нимъ въ долгу.
   

Баумгартъ.

             Узнали всѣ о томъ; за мной погоня --
             Но говоря -- уходитъ время... Боже!...

(Громъ).

Куони.

             Скорѣе, другъ, перевези его.
   

Руони.

             Никакъ нельзя! Сбирается гроза!
   

Баумгартъ.

             Великій Богъ! мгновенье мнѣ погибель!
   

Куони (рыбаку).

             Да попытай-же съ Богомъ; мы должны
             Всѣмъ помогать: быть можетъ съ нами тоже.

(Буря и громъ усиливаются).

Руоди.

             Ты видишь -- ли, какъ озеро взыграло;
             Гдѣ-жь силы взять противъ валовъ и бури?
   

Баумгартъ (падаетъ на колѣни).

             Спаси васъ Богъ, какъ вы меня спасали!
   

Верни.

             Рыбакъ! спаси: идетъ о жизни дѣло!
   

Куони.

             Семейства онъ отецъ!
   

Руони.

                                           И у меня,
             Какъ у него, есть дѣти и жена.
             Смотрите, какъ бушуетъ буря: волны,
             Такъ и крушитъ, какъ будто съ дна воротитъ.
             Я-бы желалъ его спасти, но сами
             Вы видите: не льзя!
   

Баумгартъ.

                                 И такъ погибъ!
             А берегъ тотъ въ моихъ глазахъ... мой голосъ
             Тамъ слышенъ... вотъ у берега челнокъ ..
             А я одинъ, безъ помощи, оставленъ!...
   

Куони.

             Кто это къ намъ подходитъ?
   

Верни.

                                           Вильгельмъ Тель!
   

Тель.

             Кто этотъ мужъ, о помощи молящій?
   

Куони.

             За честь свою онъ поразилъ судью
             Россбергскаго; за нимъ рейтары гонятъ;
             Онъ рыбака молилъ, чтобы его
             Перевести, но бури тотъ страшится.
   

Руоди.

             Вотъ, у него весло въ рукахъ бывало;
             Пусть скажетъ онъ: возможно-ль переѣхать!

(Удары грома; буря сильнѣе.)

             Вѣдь все равно, что въ пропасть головой!
   

Тель.

             Мужъ честный о себѣ послѣднемъ мыслитъ;
             Въ путь съ Богомъ, я спаси его.
   

Руони.

             Да, на сухой земли судить легко!
             Вотъ лодка и весло: попробуй самъ!
   

Тель.

             Волна, повѣрь, затихнетъ, а ландфогтъ
             Неумолимъ! Спаси его!
   

Пастухъ и Охотникъ.

                                           Спаси!...
   

Руони.

             Пусть будетъ онъ мнѣ братомъ, будетъ сыномъ,
             Спасти не льзя. Сегодня Симеонъ
             Съ Іудою, и озеру не стихнуть.
   

Тель.

             Пустая рѣчь насъ къ дѣлу не ведетъ
             Его спасти пора. Ты отвѣчай:
             Поѣдешь съ нимъ?..
   

Руоди.

                                 Нѣтъ, не поѣду вѣрно!
   

Тель.

             Такъ съ Богомъ-же! Давай свою ладью;
             Длань слабую хочу я испытать.
   

Руоди.

             О, смѣлый Тель!...
   

Верни.

                                 Достойно то стрѣлка!
   

Баумгартъ.

             Спаситель мой, мой ангелъ избавитель!
   

Тель.

             Тебя спасу отъ злобнаго ландфогта;
             Отъ бури насъ Иной спасетъ; но лучше
             Всевышнему предать себя, чѣмъ людямъ!

(Пастуху)

             Мой другъ, утѣшь жену, когда погибну;
             Я сдѣлалъ то, чего не могъ не сдѣлать.

(Вскакиваетъ въ лодку)

Куони (рыбаку)

             Ну, лоцманъ ты! На что рѣшился онъ,
             Подумать ты о томъ боится?
   

Руоди.

                                                     Да,
             Немногіе рѣшились-бы на то!...
             Во всѣхъ горахъ другаго не найдешь.
   

Куони (взойдя на утесъ).

             Отчалили. Господь имъ будетъ въ помощь!
             Какъ ихъ челнокъ волнами колыхаетъ!
   

Куони (на берегу).

             Ихъ залило! Пропали! Вотъ опять!...
             Какъ борется съ волнами онъ упорно...
   

Сепи.

             Ландфогтовы рейтары скачутъ!
   

Куони.

                                                     Боже!
             Его спасти давно-бы должно! Вотъ они!

(Толпа всадниковъ).

Первый.

             Убійца гдѣ?
   

Второй.

                                 Онъ здѣсь прошелъ! За чѣмъ
             Вы спрятали его?
   

Куони и Руоди.

                                 Кого намъ прятать?
   

Первый.

             Кой чортъ! Что тамъ?..
   

Верни (съ вершины).

                                 Скорѣй скачите!
             Вамъ нуженъ тотъ челнокъ?
   

Второй.

                                           Ушелъ проклятый!
   

Первый.
(къ пастуху и рыбаку)

             Вы помогли ему, вамъ казнь за то!
             Гони стада и хижины взрывай,
             Руби и жги!

(Уходятъ)

Сепи (убѣгаетъ)

             Мои ягнята!
   

Куони (за нимъ)

                                 Горе!
             Мои стада!
   

Верни.

                                 Злодѣй!
   

Руоди (ломая руки).

                                           Всевышній!
             Когда придетъ страны сей избавитель!

(Уходитъ)

   

СЦЕНА II.

Дѣйствіе въ Штейнѣ возлѣ дома Шmayфахера. У большой дороги, близь моста, растетъ липа.

ВЕРНЕРЪ, ШТАУФАХЕРЪ, ПФЕЙФЕРЪ (сходятъ разговаривая).

Пфейферъ.

             Да, Господинъ Штауфахеръ, говорю:
             Австрійцамъ вы не присягайте; крѣпко
             Держитесь вы на старыя Прага;
             На старости Господь насъ не оставитъ.

(Жметъ ему дружески руку и хочетъ уйдти).

Штауфахеръ.

             Постойте-ка; жена придетъ: вы въ Швицѣ
             Мой гость, а я въ Люцернѣ вашъ! Вѣдь такъ?
   

Пфейферъ.

             Сегодня-бъ мнѣ до Герсау добраться.
             Съ терпѣніемъ сносите оскорбленья
             Отъ дерзости и жадности ландфогта.
             Надѣйтеся на перемѣну; скоро
             На нашъ престолъ другой взойдетъ властитель.
             Но Австріи вы передайтесь разъ --
             И будете у ней всегда во власти.

(Уходитъ. Штауфахеръ, задумавшись, садится на скамью подъ липою. Гертруда подходитъ къ нему, и долго на него смотритъ).

Гертруда.

             Мой другъ, что такъ задумчивъ? А тебя
             Не узнаю. Давно ты все молчишь;
             Печаль лежитъ на сердцѣ. Мнѣ во всемъ
             Довѣрься ты: дѣлись со мной печалью.

(Штауфахеръ безмолвно протягиваетъ ей руку)

             Что-жь угнетать твое такъ можетъ сердце?
             Благословенъ твой трудъ, и полонъ домъ;
             Твои стада и кони, въ свѣтлой шерсти,
             Счастливо съ горъ пришли; какъ будто замокъ
             Твой домъ стоитъ, и лѣсъ въ немъ покой,
             Бревно къ бревну: отъ чистыхъ оконъ, онъ
             И свѣтелъ и красивъ, и весь щитами
             Расписанъ: въ нихъ премудрыя ученья,
             И путникъ всякъ остановясь читаетъ,
             И смыслу ихъ дивится.
   

Штауфахеръ.

                                           Домъ красивъ;
             Но, другъ, подъ нимъ невѣрно основанье.
   

Гертруда.

             Что хочешь ты сказать?
   

Штауфахеръ.

                                           Подъ этой липой,
             Недавно, я сидѣлъ, какъ нынѣ, глядя
             На конченный мой домъ; вдругъ ландфогтъ
             Изъ Кюснахта, со всадниками, ѣдетъ.
             Онъ сталъ противъ воротъ, и на домъ
             Глядитъ; я всталъ, къ нему пошелъ на встрѣчу --
             Вѣдь правитъ онъ здѣсь именемъ верховнымъ --
             "Чей это домъ?" спросилъ онъ злобно (самъ
             Давно ужь зналъ). Я тотчасъ отвѣчалъ:
             Принадлежитъ онъ Королю, и вамъ,
             Потомъ ужь мнѣ. Онъ грозно: "Я властитель
             Страны, и не хочу, чтобъ земледѣлецъ.
             Такъ строился, и жидъ-бы господиномъ! "
             Сказавъ сіе, съ угрозой, ускакалъ;
             Остался слѣдъ печали на душѣ:
             Я думаю объ этой злобной рѣчи!
   

Гертруда.

             Супругъ! прими совѣтъ чистосердечный.
             Не я-ли дочь Иберга? Въ немъ извѣстны
             И мудрый духъ и опытность! Бывало,
             Мы всѣ сидимъ за пряжей, а вкругъ насъ
             Старѣйшины народа; тамъ они
             Судили о постановленьяхъ древнихъ,
             И думали о родинѣ, а я
             Внимательно прислушивалась къ рѣчи.
             О чемъ мудрецъ заботится, того,
             Повѣрь, всегда желаетъ добрый. Я
             Въ моей груди слова ихъ сохраняла;
             Такъ мнѣ внимай. Смотри! давно и знала
             Твою печаль. Тебѣ вредить Ландфогтъ
             Всегда готовъ: тебя онъ ненавидитъ,
             За то, что ты ему преградой сталъ
             Въ намѣреньи поработить народъ.
             Межъ тѣмъ какъ мы за древнія права,
             Какъ предки, всѣ упорны? Такъ-ли, Верни?..
   

Штауфахеръ.

             Такъ! Геслеръ на меня за это въ злобѣ.
   

Гертруда.

             Завидуетъ, что ты живешь свободно,
             На собственномъ наслѣдіи: его
             Онъ не имѣлъ. Свой домъ ты получилъ
             Отъ Короля: ты можешь показать
             Его, какъ князь свои владѣнья. Ты
             Знаешь лишь Верховнаго Владыку,
             А онъ -- однимъ плащомъ богатъ;
             Такъ мудрено-ль, что ненависти окомъ
             На счастіе честныхъ людей глядитъ!
             Онъ погубить тебя клялся давно:
             Ты сохраненъ. Уже-ли ждать въ терпѣньи
             Когда падетъ той воли исполненье?
             Нѣтъ! зрѣніе разумному дано!
             Какъ быть?
   

Штауфахеръ.

                                 Гертруда.
             Внимай моимъ совѣтамъ. Знаешь,
             Какъ за корысть и злобу ненавистенъ
             Ландфогтъ; такъ вѣрь, что въ Ури, въ Унтерсальдѣ,
             Устали всѣ несть тягостное иго:
             Что Гейслеръ здѣсь, то страшный Танденбергъ
             За озеромъ! Вѣдь лодки нѣтъ оттуда,
             Чтобъ не было извѣстья о насильи!
             И хорошо, когда-бъ собравшись, вы
             Взошли въ совѣтъ, какъ сбросить это иго.
             Надѣюсь я, Господь васъ не оставитъ,
             И правому поможетъ дѣлу. Въ Ури
             Вѣдь есть друзья, которымъ-бы ты могъ
             Открыть свое намѣренье и душу?
   

Штауфахеръ.

             Да многихъ я тамъ знаю, много сильныхъ
             Вассаловъ мнѣ друзья: могу имъ вѣрить.

(Встаетъ)

             Жена! въ груди ты разбудила бурю!
             Какимъ лучемъ ты освѣтила духъ!
             О чемъ себѣ я думать запретилъ
             Ты быстро то произносила въ слухъ!...
             Обдумай свой совѣтъ! И брани пылъ
             И звукъ мечей зовешь ты на поля!
             Намъ, пастырямъ, идти въ кровавый бой!
             И съ тѣмъ, кому покорна вся земля!
             Тогда надъ сей злосчастною страной
             Ихъ воины, всѣ кары истощая,
             Какъ судіи, грозой на бунтъ возставъ!
             Мечемъ лишатъ народъ послѣднихъ правъ,
             И протекутъ пожары разливая.
   

Гертруда.

             И вы владѣть привыкли топоромъ,
             А смѣлымъ Богъ защита!
   

Штауфахеръ.

                                           О жена!
             Безжалостный и грозный бичъ война!
             Онъ и стада, и пастыря караетъ!
   

Гертруда.

             Покоренъ будь Всевышней волѣ; но
             Свободный духъ не терпитъ оскорбленья!
   

Штауфахеръ.

             Смотри! нашъ домъ тебѣ такъ милъ: его
             Не пощадятъ и выжгутъ въ основаньи!
   

Гертруда.

             Когда-бъ къ нему мое лежало сердце --
             Моей рукой его-бы я сожгла!
   

Штауфахеръ.

             По пощадятъ младенца въ колыбели!
   

Гертруда.

             Невинности покровъ на небесахъ!
             Смотри впередъ, назадъ не обращайся.
   

Штауфахеръ.

             Мы умереть умѣемъ въ битвѣ; васъ
             Какая ждетъ судьба?
   

Гертруда.

                                 Послѣдній выборъ --
             И слабому открытъ: съ вершины моста
             Одинъ скачекъ и -- я свободна буду!
   

Штауфахеръ.

             Кто эту грудь держать въ объятьяхъ можетъ,
             Тотъ за стада, за кровъ иди на бой...
             Тому ничто всѣ силы Королей!
             Сей часъ иду я въ Ури: тамъ живетъ
             Другъ Вальтеръ Фюрстъ; онъ думаетъ какъ я.
             Тамъ я сыщу и Литингауза: онъ
             Рожденіемъ высокъ, но край родной
             Онъ любитъ; всѣ права ему священны.
             Прощай! межъ тѣмъ, какъ я не буду дома,
             Хозяйство ты старайся весть исправно;
             Чтобы готовъ былъ путнику пріютъ;
             Чтобы монахъ, сбирающій для храма,
             Доволенъ былъ твоею благостыней.
             Всегда открытъ мой домъ: онъ на дорогѣ;
             Всѣмъ путникамъ мой кровъ гостепріимный.

(Между тѣмъ какъ они, удаляются, Тель и Баумгартъ идутъ на авансцену)

Тель (Баумгарту).

             Здѣсь нѣчего страшиться; въ этотъ домъ
             Взойди: живетъ Штауфахеръ въ немъ; всегда
             Несчастнымъ онъ защитникъ; да смотри:
             Вотъ онъ и самъ идетъ. Ступай за мной.

(Идутъ къ нему. Сцена перемѣняется).

   

СЦЕНА III.

Площадь Альторфская. На возвышеніи, въ глубинѣ театра, строится крѣпость. Строеніе можно уже различить: отдаленная гость кончена; спереди поставлены подмостки; работники на подмосткахъ, и надъ ними на высокой, крышѣ кровельщикъ. Все въ движеніи.

СМОТРИТЕЛЬ, КАМЕНЬЩИКЪ, РАБОТНИКИ.

Смотритель (грозитъ палкой работникамъ).

             Не отдыхать! пора! скорѣй носите камни,
             Известку; ну! когда Ландфогтъ приѣдетъ,
             Чтобъ дѣло онъ усидѣлъ.-- Что-же вы
             Тащитеся какъ черепахи? (Къ двумъ работникамъ). Это
             Вы ношею зовете! Чтожъ не вдвое?
             Вамъ что-нибудь украсть-бы отъ работы.
   

Первый работникъ.

             Ахъ! на свою тюрьму носить каменья.
             Намъ тяжело!
   

Смотритель.

                                 Что, что ты заворчалъ?...
             Негодные! вы годны пасть коровъ,
             И лѣнь свою разгуливать въ горахъ.
   

Старикъ (садится).

             Нѣтъ, мнѣ не въ мочь!
   

Смотритель.

                                 Старикъ! скорѣй къ работѣ.
   

Первый работникъ.

             Знать Бога нѣтъ, что старика работой
             Ты завалилъ!
   

Каминьщикъ и работники.

                                 Ужь Богъ тебѣ судья!
   

Смотритель.

             Я дѣлаю, что мнѣ велятъ; молчите!
   

Второй работникъ.

             Смотритель! какъ ты называешь крѣпость?
   

Смотритель.

             Ее зовутъ Темница Ури; вы
             Всѣ сложите въ ней головы свои.
   

Работники.

             Какъ ты сказалъ? Темница Ури?
   

Смотритель.

                                                     Что-жь?
             Смѣетесь вы?
   

Работники.

                                 Вѣдь вамъ пришла-же мысль
             Въ одинъ шалашъ запрятать Ури.
   

Первый работникъ.

                                                     Да!
             Посмотримъ! Чтобъ сравнять съ пригоркомъ Ури,
             Нагородишь проточинъ надо много.

(Смотритель уходитъ съ глубину театраJ.

   

Каменьщикъ.

             Я въ озеро мой молотокъ заброшу,
             За то, что онъ стучалъ по симъ стѣнамъ.

(Тель и Шmayфахеръ.)

Штауфахеръ.

             Какъ дожилъ я до зрѣлища такого!
   

.

             Здѣсь не совсѣмъ намъ безопасно: дальше!
   

Штауфахеръ.

             А развѣ я не въ сторонѣ свободной?
   

Каменьщикъ.

             О, если-бы подъ башнею темницу
             Вы видѣли! Да, пѣтушиный крикъ
             Услышитъ тамъ не вдругъ, кого запрячутъ!
   

Штауфахеръ.

             О Боже!
   

Каменьщикъ.

                       Рвы и стѣны какъ на вѣчность!
   

Тель.

             Воздвигнули все руки, такъ онѣ-же
             Разрушатъ все! (Показывая на горы) Свободы твердь воздвигнулъ
             Для насъ Господь! ..

(Слышенъ барабанъ; приносятъ на шестѣ шляпу; крикунъ. Толпятся женщины и дѣти).

Первый работникъ.

             Что значитъ барабанъ?
   

Каменьщикъ.

             А шляпа что? Что это за потѣха?
   

Крикунъ.

             Слушай, слушай! во имя Короля!
   

Работники.

             Послушаемъ!
   

Крикунъ.

                                 Вы видите здѣсь шляпу:
             Она должна на высочайшей мачтѣ
             Висѣть. Ландфогтъ велѣлъ, чтобъ какъ ему,
             Равно и ей, всякъ почесть воздавалъ;
             Чтобъ преклонять предъ ней колѣна, и
             Съ открытыми глазами проходить.
             Король чрезъ то узнаетъ всѣхъ покорныхъ;
             Строптивые дадутъ ему отвѣтъ
             Имуществомъ и жизнью.

(Народъ смѣется; бьютъ въ барабанъ; крикунъ удаляется).

Первый работникъ.

                                           Что за чудо
             Задумалъ нашъ Ландфогтъ? Ну, какъ хотѣть,
             Чтобъ кланялись всѣ шляпѣ? Кто слыхалъ?
   

Каменьщикъ.

             Какъ преклонять колѣна передъ шляпой?
             Смѣется онъ надъ честными людьми.
   

Первый работникъ.

             Пускай была-бъ корона Короля,
             А то видалъ такія на Австрійцахъ,
             Которымъ мы должны давать присягу.
   

Каменьщикъ.

             Смотрите-ка: Австрійская она!
             Да намъ они хотятъ раскинуть сѣти.
   

.

             Взять на себя безчестье, кто захочетъ?
   

Каменьщикъ.

             Пойдемъ; мы у другихъ совѣта спросимъ.
   

Тель (Штауфахеру).

             Вотъ слышали? Простите, Вернеръ!
   

Штауфахеръ.

                                                     Тель!
             Куда? за чѣмъ спѣшишь отсюда?
   

Тель.

                                                     Дома
             Малютки ждутъ...
   

Штауфахеръ.

                                 Моя душа полна:
             Все высказать стремится!
   

Тель.

                                           Вѣрь, слова
             Не облегчатъ души убитой!
   

Штауфахеръ.

                                           Къ дѣлу
             Насъ приведутъ они.
   

Тель.

                                 Одно теперь:
             Терпѣнье и покорность!
   

Штауфахеръ.

                                           Какъ терпѣть,
             Когда сносить нѣтъ силъ?
   

Тель.

                                           Тираны страшны,
             Когда имъ власть лежитъ не твердо. Если
             Вздымается гроза, спѣшатъ гасить огни,
             И въ пристани ладьи спѣшатъ укрыться,
             А вихрь летитъ, безвредный, по землѣ!
             И такъ, живи спокойно всякій: мирный
             Легко найдетъ повсюду миръ.
   

Штауфахеръ.

                                                     И ты
             Такъ думаешь?
   

Тель.

                                 He раздражай змѣи,
             He узвитъ. Устанутъ наконецъ,
             Повсюду миръ ненарушимый сидя.
   

Штауфахеръ.

             Мы много-мы могли свершить, ставъ вмѣстѣ.
   

Тель.

             Когда ладью расколетъ, одному
             Спасшись легко.
   

Штауфахеръ.

                                 И о бѣдѣ всеобщей
             Такъ говоришь?
   

Тель.

                                 На собственныя силы
             Надѣйся ты.
   

Штауфахеръ.

                                 Но слабые сильнѣй,
             Когда они стекутся вмѣстѣ.
   

Тель.

                                           Сильный
             Всегда одинъ.
   

Штауфахеръ.

                                 За родину, Вильгельмъ,
             Не вступишься, когда она возстанетъ?
   

Тель (подаетъ ему руку).

             Видалъ, какъ Тель бросается на помощь
             Упавшему съ горы ягненку; какъ-же
             Оставитъ онъ друзей своихъ! Но все,
             Что залегло въ сердцахъ, не знаю я.
             Будь скрыто! Тель обдумывать не станетъ;
             Когда-же вамъ нужна рука моя,
             Вошь вамъ она, и -- Тель за вами грянетъ!

(Расходятся въ разныя стороны; вдругъ слышенъ крикъ у подмостокъ).

Каменьщикъ (прибѣгаетъ).

             Что сдѣлалось?
   

Первый работникъ.

                                 Сей часъ свалился съ крышки
             Нашъ кровельщикъ!

(Берта; за нею женщины).

Берта.

                                 Скорѣе, помогите!
             Вотъ золото!

(Бросаетъ ожерелье)

Каменьщикъ.

                                 Все золото! Легко
             Платиться имъ; но чѣмъ заплатишь ты
             За отнятыхъ мужей у скорбныхъ женъ,
             И за дѣтей отнятыхъ у отцовъ?
             Чѣмъ заплатить за разлитое зло
             На сей землѣ? Мы всѣ свободны были,
             Но мы пришли, и -- зло распространили!
   

Берта (смотрителю возвращающемуся).

             Онъ живъ!

(Смотритель дастъ знакъ, что нѣтъ).

                       О, будь проклятье надъ глазами
             Живущихъ здѣсь! О, проклятыя стѣны!...

(Уходитъ)

   

СЦЕНА IV.

Домъ Вальтера Фюрста.

ВАЛЬТЕРЪ ФЮРСТЪ и АРМАНДЪ МЕЛЬХТАЛЬ входятъ съ разныхъ сторонъ.

Мельхталь.

             Эй, Вальтеръ Фюрстъ!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                           Застигнуть могутъ насъ;
             Со всѣхъ стороны шпіоны.
   

Мельхталъ.

                                           Въ Унтервальдѣ
             Не знаете-ль... что сдѣлалось съ отцомъ?
             Нѣтъ! не могу я, не узнавъ о немъ,
             Сидѣть здѣсь. Что-жь я сдѣлалъ, чтобъ убійцей
             Мнѣ прятаться? Я дерзскаго раба
             Ландфогтова ударилъ по рукамъ,
             За то, чтобъ онъ не уводилъ быковъ
             При мнѣ, въ моихъ глазахъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                           Ты слишкомъ скоръ:
             Его Лапдфогтъ послалъ; онъ твой начальникъ;
             Ты инновашъ; съ терпѣньемъ наказанье
             Сноси.
   

Мельхталь.

                       Какъ! Мнѣ сносить, чтобы безстыдный
             Мнѣ говорилъ: "Когда ты хочешь ѣсть,
             Самъ въ плугъ впрягись." Мнѣ въ сердце ножъ ударилъ,
             Какъ подошелъ онъ выпрягать воловъ,
             Которые такъ глухо заревѣли
             И уперлись въ него рогами, будто знали,
             Что наносилъ онъ мнѣ обиду. Тутъ
             Взбѣсился я, и началъ бишь его.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Гдѣ юности насиліе сносить,
             Когда и мы едва крѣпишься можемъ!
   

Мельхталь.

             Я объ отцѣ скорблю; одинъ остался,
             Везъ помощи, я отъ него далеко.
             Ландфогтъ его не терпитъ, и за то,
             Что онъ всегда свободу защищалъ.
             Они его начнутъ тѣснить, а кто
             Заступится? Ужь будь со мной что будетъ,
             А я иду...
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                       Нѣтъ! Подожди изъ Вальда вѣсти.
             Что это тамъ? Стучатъ! Скорѣе спрячься!
             Тебя найдетъ Ландберга гнѣвъ и въ Ури:
             Тираны всѣ даютъ другъ другу руки.
   

Мельхталь.

             Они примѣръ намъ подаютъ!
   

Вальтеръ Фіорстъ.

                                                     Уйди!
             Я позову тебя опять. Несчастный!
             Какъ высказать, что здѣсь подозрѣваю!
             Кто тамъ стучитъ? Какъ стукнутъ, жду несчастья.
             Вездѣ обманъ, вездѣ насилье ходитъ;
             Желѣзными запорами дома
             Придется запирать.

(Отворяетъ дверь, и удивленный отступаетъ, увидя Вернера Штауфахера).

                                 Кого я вижу?
             Штауфахеръ! вы-ли? Милости прошу,
             Гость дорогой! Порога моего
             Tie преступалъ честнѣйшій человѣкъ.
             Васъ милости прошу! Какой судьбой
             У насъ? За чѣмъ?
   

Штауфахеръ (беретъ его руку).

                                 За прежними годами,
             За древнею Швейцаріей пришелъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Все это въ васъ. Штауфахера увидя,
             Какъ будто-бы и сердце отошло.
             Садитесь-ка. Здорова-ли Гертруда,
             Дочь мудрая мудрѣйшаго Иберга?
             Всѣ путники; которые проходятъ
             Въ Италію, гостепріимный кровъ
             Штауфахера согласно превозносятъ.
             Изъ Флулена теперь, тамъ на дорогѣ,
             Замѣтили-ль вы новость?
   

Штауфахеръ.

                                           Съ удивленьемъ
             Увидѣлъ я мудреное строенье.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             О, другъ, взглянулъ -- и понялъ все!
   

Штауфахеръ.

             Мы никогда тюрьмы здѣсь не видали;
             У насъ кладутъ однѣ могилы камнемъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             То вольности могила! Имя кстати...
   

Штауфахеръ.

             Нѣтъ, Вальтеръ Фюрстъ, не стану я скрывать,
             За чѣмъ пришелъ: меня тревожатъ думы;
             Подъ кровомъ я оставилъ угнетенье,
             Здѣсь нахожу его: сносить нѣтъ силъ,
             Что сносимъ мы, не зря конца тиранству!
             Швейцарія всегда была свободна,
             И мы, съ тѣхъ поръ, какъ пастухи узнали
             Вершины горъ, злодѣйствъ такихъ не зрѣли.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Владычество такое безпримѣрно!
             И Аштингузъ, который не забылъ
             Протекшія лѣта, самъ говоритъ,
             Что силы нѣтъ сносить такое бремя...
   

Штауфахеръ.

             Да, многое видаетъ Унтервальдъ,
             Что вопіетъ о мщеньи. Волфентисъ
             Хотѣлъ нанесть безчестье Баумгарту --
             И топоромъ тотъ разрубилъ его!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Баумгартъ! Но онъ всегда такъ смиренъ былъ?
             Спасенъ-ли онъ?...
   

Штауфахеръ.

                                 Его Вильгельмъ избавилъ
             Отъ гибели, а я сокрылъ въ утесахъ.
             Ахъ! онъ еще ужаснѣйшее дѣло
             Мнѣ возвѣстилъ! кровь застываетъ въ жилахъ...
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Скажи-же, что?...
   

Штауфахеръ.

                                 Въ Мельхтадѣ, тамъ, гдѣ въ Кернъ
             Дорога, есть мужъ честный Генрихъ Гальденъ;
             Его слова народъ высоко цѣнитъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Какъ мнѣ его не знать. Ну, что-же съ нимъ?
   

          Штауфахеръ.

             Ландбергъ велѣлъ, за малую вину,
             Отнять воловъ у Гейнрихова сына,
             А тотъ раба ударилъ, и сокрылся.
   

Вальтеръ Фюрстъ (съ величайшимъ нетерпѣніемъ)

   ,          А что-жь отецъ? Что сдѣлалось съ отцомъ?
   

Штауфахер.

             Ландбергъ послалъ тотчасъ къ отцу за сыномъ;
             Когда-же тотъ сказалъ, подъ страшной клятвой,
             Что онъ его убѣжища не знаетъ,
             Ландбергъ велѣлъ представить палачей...
   

Вальтеръ Фюрстъ (стремительно хочетъ отвлечь его на другую сторону).

             Довольно, и ни слова!
   

Штауфахеръ (возвысивъ голосъ).

                                           Закричалъ:
             "Твой сынъ ушелъ, но ты въ рукѣ моей!
             Скорѣй его на землю растянуть,
             И выколоть глаза желѣзомъ!"
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                           Боже!
   

Мельхталь (бросается).

             Ты говоришь: ему въ глаза желѣзомъ?
   

Штауфахеръ (къ Вальтеру Фюрсту съ удивленіемъ).

             Кто это?
   

Мельхталь (судорожно хватаетъ его).

             Ахъ! въ глаза. Скажите!
   

Штауфахеръ.

                                           Кто онъ?

(Вальтеръ Фюрстъ подаетъ ему знаки).

             То сынъ его! О, правосудный Боже!
   

Мельхталь.

             Я былъ тогда далеко. Въ оба глаза!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Скрѣпись, умѣй переносить бѣды
   

Мельхталь.

             И за меня, за бѣшенство мое...
             И такъ ослѣпъ! совсѣмъ ослѣпъ! совсѣмъ!
   

Штауфахеръ.

             Да, я сказалъ: изъ глазъ источникъ свѣта
             Ужь вылился, онъ не увидитъ солнца.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Щади его страданье.
   

Мельхталь.

                                 Никогда!

(Покрываетъ глаза руками; молчаніе. Потомъ обращается то къ тому, то къ другому, заливаясь слезами)

             О даръ Небесъ! тобой живётъ созданье.
             Съ любовію былинка ищетъ свѣта.
             А онъ одинъ во мракѣ неразсвѣтномъ,
             He узритъ онъ зеленые луга,
             Ни блескъ цвѣтовъ его не изумитъ!
             Ничтожна смерть -- но горе жить не видя.
             За чѣмъ вы на меня глядите съ горемъ,
             Я не слѣпецъ, но зрѣніемъ съ отцемъ
             Я не могу дѣлится, не могу
             Я перелить и капли изъ потока
             Блестящаго, въ которомъ тонутъ взоры.
   

Штауфахеръ,

             Увы! Не уменьшишь твое страданье
             Мнѣ должно. Нѣтъ! Ландфохтъ похитилъ всё
             У старика едва остался посохъ,
             Чтобы слѣпецъ и рубищемъ покрытый,
             Онъ могъ всходишь чужихъ домовъ ступени,
   

Мельхталь.

             У старика одинъ остался посохъ!
             Лишенъ всего, и даже свѣта дня,
             Который есть у всѣхъ!... Не говори
             Никто, чтобы здѣсь оставался я...
             О горе мнѣ! Я жизнь мою хранилъ --
             А не твою. Отецъ залогомъ былъ
             Для варваровъ. Теперь прочь мысль о жизни!...
             Дышу однимъ кровавымъ воздаяньемъ!
             Я возвращусь туда. И кто меня удержитъ,
             У Ландфогта, родительскія очи
             Просишь назадъ! "Отдай, иль у клевретовъ
             Я вырву ихъ! Что жизнь, лишь бы въ груди
             Ландфогтовой я мщенье погасилъ!

(Хочетъ уйдти).

Вальтеръ Фюрстъ.

             Остановись! Куда ты? Въ замкѣ Сарнскомъ
             Надъ яростью безсильной посмѣется!
   

Мельхталь.

             Хотя-бъ онъ жилъ на ледяномъ Шрекхорнѣ,
             На облакахъ Юнгфрау на вѣки скрывшихъ,
             Къ нему найду я путь -- толпа бесстрашныхъ
             Такихъ, какъ я, и разгромимъ твердыни!
             Когда жъ никто за мною не пойдётъ;
             Когда страшась за хижины и стадо,
             Преклонитесь ярма подъ лютый гнетъ:
             И созову на горы пастуховъ,
             И тамъ они подъ вольнымъ неба кровомъ,
             Гдѣ духъ нашъ чистъ, услышатъ вѣсть бѣды.
   

Штауфахеръ (къ Вальтеру Фюрсту).

             Взрастаетъ зло, ужели на вершинѣ
             Намъ ждать его!
   

Мельхталь.

                                 Чего страшишься нынѣ,
             Когда уже не безопасно око!
             Давно-ли мы не знаемъ обороны?
             Иль тетива намъ стала непокорна?
             Иль не тяжелъ на взмахѣ сталъ топоръ?
             На грозный часъ дана защита всѣмъ!
             Олень бѣжитъ: но утомленный стаей,
             Онъ сталъ и псамъ грозитъ рогами;
             Коза стрѣлка заманиваетъ къ безднѣ;
             И смирный волъ -- онъ рабъ домашній, долго
             Несётъ ярмо: но раздраженъ, къ врагу
             Бросается и гордо въ воздухъ мечетъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             О если-бы всѣ думали, какъ мы:
             Тогда могли-бъ мы многое свершить.
   

Штауфахеръ.

             Когда сзоветъ насъ Ури, Унтервальдъ
             Поможетъ намъ -- стариннаго союза
             Не разорветъ и Шпицъ.
   

Мельхталь.

                                           Есть въ Унтервальдѣ
             И у меня друзья, и жизнь и кровь
             Они прольютъ, когда узрятъ опору.
             О, праотцы страны родной! межъ вами
             Я юноша и въ опытности слабой!
             Мнѣ должно-бы молчать въ совѣтѣ вашемъ.
             Пусть молодъ я, но рѣчь мою внемли!
             Во мнѣ не кровь играетъ молодая:
             Отчаянье зоветъ меня, оно
             Разжалобитъ сердца утесовъ. Вы,
             Отцы семействъ, хотите вы сыновъ,
             Защитниковъ бѣлѣющихъ власовъ
             Отъ дерзости тирана! Не чуждайтесь
             Всеобщихъ бѣдъ, хотя и ваши кроны
             И сами вы насилья не видали,
             Хотя на свѣтъ свободно очи смотрятъ!
             Но вѣрьте мнѣ: тирана мечь равно
             Отяготѣлъ надъ всѣми! Вы стремитесь
             Владычество Австрійцевъ свергнуть; вѣрьте,
             И мои отецъ виновенъ въ томъ -- Вы всѣ
             Преступники равно, и ждетъ васъ казнь!
   

Штауфахреръ (къ Вальтеру Фюрсту).

             Рѣшись и я готовъ идти во слѣдъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Желалъ-бы знать, что мыслитъ Вернеръ: онъ
             Вездѣ друзей имѣетъ, силенъ онъ.
   

Мельхталь.

             А кто въ горахъ сильнѣе васъ?
             Къ вамъ весь народъ довѣренность имѣетъ.
             Чьи имяна почетнѣй вашихъ здѣсь?
             Вы праотцевъ наслѣдье въ чести
             Умножили. За чѣмъ ихъ ждать -- и мы
             Всё совершимъ! Будь мы въ странѣ одни:
             Поддержимъ мы всегда свои права.
   

Штауфахеръ.

             Но граждане не дѣлитъ нашихъ бѣдъ.
             Еще потокъ разлившійся въ долинѣ
             Вершины горъ не залилъ; всѣ за насъ
             Они пойдутъ, когда возьмемъ оружье.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Посредникъ будь межъ Австріей и нами
             Мы-бъ возвратить права свои могли.
             Но насъ гнетётъ нашъ властелинъ,
             Верховный нашъ судья Такъ будь Всевышній
             Защитникъ нашъ, и собственныя длани!
             Сбирайте вы толпу по Швицу, въ Ури;
             Я соберу людей: но въ Унтервальдъ
             Кого пошлемъ?
   

Мельхталь.

                                 Меня! Кому-же ближе...
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Не соглашусь: ты гость мой, за тебя
             Въ отвѣтѣ я!
   

Мельхталь.

                                 О, нѣтъ! меня пустите.
             Я знаю всѣ тропы въ горахъ;
             Друзей найду, они меня сокроютъ.
   

Штауфахеръ.

             Пусть съ Господомъ идетъ! Тамъ нѣтъ измѣны!
             Тамъ ненависть сильна къ тирану.
             А Баумгарта пошлемъ мы въ Унтервальдъ,
             Чтобъ собиралъ друзей.
   

Мельхталъ.

                                           Но какъ-же вѣсть
             Другъ другу мы дадимъ, чтобъ подозрѣнье
             Не возбудить?
   

Штауфахеръ.

                                 Да, въ Брунѣ или въ Трибѣ
             На пристани мы собираться можемъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Мы дѣйствовать открыто не должны.
             Вотъ мой совѣтъ: есть къ озеру на лѣво,
             Когда идемъ на Бруненъ, дугъ въ лѣсу:
             Межъ пастуховъ слыветъ онъ Рутли.
             Онъ отдѣлилъ отъ Ури Унтервальдъ.

(Мельхталю).

             Возьми ладью и поспѣшай изъ Швица.
             А мы туда, тропинкой неизвѣстной,
             Какъ ляжетъ ночь, сберемся для совѣта.
             Чтобъ каждый велъ толпу людей
             Рѣшительныхъ, и съ помощію Бога
             Мы примемся за дѣло!
   

Штауфахеръ.

                                           Хорошо!
             Давайте-же мнѣ руки: какъ мы трое
             Соединясь, другъ другу дали руки,
             На жизнь и смерть: такъ съединимъ
             Мы три страны на вѣкъ!
   

Вальтеръ Фюрстъ и Мельхталь.

                                           На жизнь и смерть!

(Въ молчаніи соединяютъ руки).

Мельхталь.

             О, мой отецъ! не узришь день священный;
             Но грянетъ онъ тебѣ во слухъ, когда
             На высотахъ костеръ воспламененный
             Провозвѣститъ о немъ вездѣ; когда
             Мы разгромимъ тирановы твердыни,
             И вѣсть тебѣ Швейцарецъ принесетъ!
             Отецъ! въ твоей обители святыни
             На мигъ узришь ты вольности восходъ!
   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Замокъ Барона Аттингхауза.

Готическая зала; по стѣнамъ развѣшаны шлемы и щиты. Аттингхаузъ, старикъ восьмидесяти лѣтъ, высокаго роста, опирается на посохъ съ охотничьимъ рогомъ. Куони и шестъ вассаловъ окружаютъ его.

УЛЬРИХЪ ФОНЪ РУДЕНЦЪ входитъ въ рыцарскомъ одѣяніи.

Руденцъ.

             Что отъ меня угодно самъ?
   

Аттингхаузъ.

                                           Позволь
             По старому обычаю вино
             Съ вассалами дѣлить.

(Пьетъ изъ кружки, она переходитъ изъ рукъ въ руки).

                                           Бывало я
             Ихъ самъ всегда водилъ въ лѣса, въ поля;
             Подъ знамена мои сходились въ бой.
             Теперь они моей единой волѣ
             Покорствуютъ. Меня не грѣетъ солнце:
             Такъ не могу за нимъ ходишь на горы
             День это дня мой кругъ тѣснѣй, тѣснѣй,
             И скоро я взойду въ послѣдній кругъ,
             Гдѣ жизнь моя изчезнетъ на всегда
             Я только тѣнь себя, и скоро имя
             Меня переживетъ!..
   

Куони (подаетъ Руденцу кружку).

                                 Чередъ за вами

(Руденцъ не рѣшается взять)

             Вотъ пейте! Въ насъ одна душа какъ чарка.
   

Аттингхаузъ.

             Подитежъ всѣ. Какъ вечеромъ работу
             Окончите, поговорю, я съ вами.

(Они уходятъ)

             А ты совсѣмъ одѣтъ, и ѣдешь
             Въ Алтдорфъ?
   

Руденцъ.

             Да, я желалъ-бы поспѣшишь.
   

Аттингхаузъ.

             Ты развѣ такъ свою измѣрилъ юность,
             Что изъ неё не можешь удѣлить
             Мгновенія для старика?..
   

.

                                           Я знаю,
             Что до меня нѣтъ никакой вамъ нужды,
             Что въ замкѣ я давно хожу какъ чуждый.
   

Аттингхаузъ (устремивъ на него взоры).

             Мнѣ горестно, что и роднаго края
             Чуждается Не узнаю тебя
             Ахъ, Ульрихъ! въ ткань богатую обшитъ,
             Блестящія на шлемѣ носишь перья,
             А на плеча изложилъ ты багряницу:
             И смотришь ты съ презрѣньемъ на вассала,
             И на привѣтъ при встрѣчѣ съ нимъ краснѣешь,
   

Руденцъ.

             То, что его, я отдаю ему,
             Но не даю, чѣмъ онъ владѣть не въ правѣ.
   

Аттингхаузъ.

             Вся сторона подъ тяжкимъ игомъ стонетъ,
             И всѣхъ сердца исполнилися горемъ
             Отъ злобнаго тиранства. Ты одинъ
             Далекъ бѣды всеобщей; ты одинъ
             Бросаешь кровъ родной, и ко врагу
             Спѣшишь; лишь ты смѣешься надъ несчастьемъ.
             Кто предаетъ ничтожному веселью
             Свой духъ, и нравиться владыкамъ жаждетъ,
             Тогда какъ край родной подъ игомъ страждетъ?..
   

Руденцъ.

             Кто подъ ярмомъ страдаетъ? край родной!
             А по чему? Кто иго положилъ?
             Употреби одно простое слово:
             И милости Властитель возвратитъ.
             Тому бѣда, кто возвѣститъ народу
             Ко благу путь -- кто ослѣпилъ его!
             Изъ выгоды препятствуютъ они,
             Что бы народъ присяги не давалъ!
             Я вижу всё что на скамьяхъ дворянства
             Они сидятъ: такъ тѣмъ гордятся всѣ;
             Всѣ одного властителемъ хотятъ,
             Чтобъ надъ собой не вѣдать властелина.
   

Аттингхаузъ.

             Я отъ тебя такія рѣчи слышу!
   

Руденцъ.

             Вы вызвали: позвольте жъ кончить мнѣ.
             -- Какую вы играете здѣсь роль?
             Не ужли въ васъ нѣтъ гордости, что вы
             Сидите здѣсь съ толпою пастухомъ?
             Блистательнѣй вашъ былъ-бы выборь, еслибь
             Подъ властію высокаго вельможи
             При Королѣ вы были: эта участь
             Завиднѣе, чѣмъ рядомъ быть
             Съ вассалами, и ихъ дѣда рядишь.
   

Аттингхаузъ.

             Ахъ, Ульрихъ! Я не узнаю тебя.
             То гласъ твоихъ прельстителей: они
             Отравою твой упитали духъ,
             И заслонить тебѣ успѣли слухъ.
   

Руденцъ.

             Я не хочу скрывать: мнѣ горько стало,
             Что на меня съ презрѣньемъ чужеземецъ
             Глядятъ; и мнѣ терять мою весну
             Въ занятіяхъ ничтожныхъ: сохранять
             Наслѣдіе! а юноши за славой
             Стекаются къ Габсбургскимъ знаменамъ:
             Міръ славы намъ блистаетъ за горами
             Покрыла ржа и мечь и щитъ мой твёрдый,
             Ни гласъ трубы, на зовъ Герольда гордый,
             Не носатъ вихрь надъ мирными полами.
             Я здѣсь слыхалъ одно мычанье стадъ:
             Они одни нерадостно гремятъ.
   

Аттингхаузъ.

             Ты въ слѣпотѣ отчизну презирай,
             И праотцевъ обычаевъ стыдись,
             Но проливать ты будешь горьки слезы
             Объ отческихъ горахъ; и пѣсни пастуховъ,
             Презрѣнныя тобой, наполнятъ сердце
             Страданіемъ и грустью, если ихъ
             Услышишь ты порой въ поляхъ чужихъ.
             Ахъ! силенъ, другъ, надъ сердцемъ край родной
             Коварный свѣтъ, и чуждый: онъ не твой!
             Ты огнь души не въ силахъ погасить:
             Такъ и въ дворцѣ ты долженъ чуждымъ быть.
             Тамъ доблестей не тѣхъ, мой другъ, хотятъ,
             Которыми въ долинахъ ты богатъ.
             Иди туда, торгуй свободной волей,
             И во дворцѣ владыки будь рабомъ,
             Когда тебѣ въ краю твоемъ родномъ,
             Воздвигнутъ кровъ, давно готово поле!
             Ахъ! не ходи въ Альтдорфъ; родимый край
             За свѣтлую свободу защищай.
             Во мнѣ мой родъ кончина прекратитъ,
             Висящіе на сводахъ шлемъ и щитъ
             Сойдутъ со мной въ могилу. Для чего
             Желаешь ты, что бы я мысль хранилъ:
             "Онъ на одрѣ глаза мои смежилъ;
             Потомъ возьметъ наслѣдіе въ удѣлъ
             Отъ Австріи -- которымъ я владѣлъ
             Свободно волей Бога моего!...
   

Руденцъ.

             За чѣмъ возстать на Короля? Ему
             Покоренъ міръ -- и мы одни стремимся
             Прервать звѣно; ему принадлежатъ
             Судилища, дороги; и стада
             Гонимыя съ Готарда, платятъ дани.
             Окружены владѣньями его,
             Мы какъ въ сѣтяхъ: кто помощь намъ подастъ?
             Отъ Австріи кто защититъ? Господь
             Не защититъ, Владыка не защита!
             11 что во всѣхъ обѣтахъ ихъ, когда
             Гонимые войной кровавой, нуждой,
             Всѣ города, которые Орломъ
             Имперіи прикрыты, попадутъ
             Въ залогъ? О, нѣтъ, въ такія времена
             Мы всѣ должны искать покрова сильныхъ.
             Имперская корона переходитъ
             Изъ рода въ родъ, и памяти заслугъ
             Не сохранитъ; но при наслѣдной власти
             Какъ семяна несутъ заслуги жатву.
   

Аттингхаузъ.

             Уже ль ты такъ премудръ? Твои отцы
             И кровь и жизнь несли свободѣ въ даръ;
             Въ Люцернѣ ты спроси, какъ ненавистна
             Власть Австріи. Она сочтетъ лѣса,
             Вершины Альпъ раздѣлитъ, возпретитъ
             И ловлю, и пернатыя покинутъ
             Лѣса; вездѣ положатъ намъ преграды
             И у мостовъ, и у градскихъ воротъ.
             И нашею богаты нищетой,
             Насъ поведутъ они на бой кровавый!
             Нѣтъ, наша кровь, пускай за насъ течётъ!
             И вольности пылающій восходъ
             Де теплѣ намъ, чѣмъ стукъ цѣпей безъ славы.
   

Руденцъ.

             Но какъ-же мы съ толпою пастуховъ
             Въ кровавый бой пойдемъ противъ Альберта?
   

Аттингхаузъ.

             Ты пастуховъ толпы узнай! Они
             Извѣстны мнѣ, я ихъ водилъ въ бояхъ.
             Подъ Фавенцомъ они въ моихъ очахъ
             Дрались. Пускай придутъ взложить ярмо:
             Мы не хотимъ его сносить. О, вспомни,
             Какъ знаменитъ твой родъ. Не оставляй
             За ложный блескъ свои дары драгіе.
             И быть вождемъ свободнаго народа,
             Отдавшаго съ любовію бразды,
             Готоваго повсюду за тобой --
             Твоею будь единою мечтой,
             И гордостью и славой благородной!...
             Не забывай ты родъ свой знаменитый,
             И ближе будь къ Швейцаріи свободной,
             Чтобъ было всё сей думою убито:
             И крѣпость силъ высоко возрастётъ!
             Въ странѣ чужой, какъ быліе полей,
             Тебя гроза далеко унесётъ!
             Ахъ! возвратись къ семьѣ родной скорѣй,
             Не уходи въ Алтдорфъ: ужели дня
             Не хочешь дать? имъ подари меня!

(Беретъ его руку).

Руденцъ.

             Я слово далъ, пустите: скованъ я!
   

Аттингхаузъ.

             Ты скованъ! Ахъ, несчастной, но не словомъ!
             Не клятвою -- любовью скованъ ты!

(Руденцъ отворачивается).

             Не скроется: тебя плѣнила Берта!
             Она влечётъ къ Ландфогту; я проникнулъ.
             Для женщины бросаешь край родной,
             Не ошибись: невѣстой молодой
             Тебя манятъ, но не твоя она!
   

Руденцъ.

             Довольно слышалъ я; теперь простите!
   

Аттингхаузъ.

             Остановись, безумный! Онъ ушелъ!
             Не вразумить, не удержать его!
             Какъ Волфеншисъ оставилъ край родной,
             Такъ многіе отъ родины отстанутъ.
             Какъ чуждыхъ странъ очарованье сильно!
             Оно отъ насъ неопытную младость
             Насильственно влечётъ! Часъ роковой,
             Когда сюда, въ цвѣтущія долины,
             Въ сіи луга, притёкъ народъ чужой,
             И древніе перемѣнились нравы.
             Все новое сильнѣе съ каждымъ днёмъ,
             А древнее, высокое падётъ,
             И настаютъ другія времяна,
             И новыя роиться стали мысли.
             Зачѣмъ я здѣсь? Давно земля покрыла
             Все, что со мной въ протекшіе дни жило;
             Всё, что мое, уже погребено.
             Блаженъ, кому жить снова не дано!

(Уходитъ).

   

СЦЕНА II.

Театръ представляетъ лугъ въ лѣсу, окруженный           утесами; въ нихъ проложены дорожки, и по ступенямъ сходятъ поселяне. Въ глубинѣ видно озеро, чрезъ которое легла лунная радуга; высокія горы составляютъ проспектъ, на сценѣ ночь, только свѣтъ луны отражается на ледникахъ и въ водѣ.

МЕЛЬХТАЛЬ, БАУМГАРТЪ, ВИНКЕЛРИДЪ, МЕЙЕРЪ ФОНЪ САРНЪ, БУРКГАРДЪ, БЮХЕЛЬ, АРНОЛЬДЪ СЕВА, КЛАУГЬ ФОНЪ ДЕРЪ ФЛЮ, и четыре поселянина, всѣ вооружены.

   

Мельхталь (за сценою)

             Просторнѣе дорога; всѣ за мной.
             Узналъ и крестъ и скалы; мы на мѣстѣ.
             Вотъ Рутли -- стой, друзья!
   

Винкелридъ.

                                           Прислушай!
   

Сева.

                                                               Тихо!
   

Мейеръ.

             Нѣтъ земляковъ? мы первые пришли.
   

Мельхталь.

             Товарищи! прошло ужъ ночи много?
   

Баумгартъ.

             Ужъ два часа кричалъ Слисбергскій сторожъ.

(Вдали звонятъ).

   

Мейеръ.

             Прислушайте!
   

Бюхель.

                                 За озеромъ въ часовнѣ
             Къ заутренѣ звонятъ.
   

Фонъ деръ флю.

                                           Далёко шумъ несётся;
             Какъ воздухъ чистъ!
   

Мельхталь.

             Разкласть-бы, други, сучьевъ,
             Чтобъ земляки увидѣли огонь.

(Двое уходятъ).

Сева.

             Какъ ночь свѣтла, вода лежитъ стекломъ!
   

Бюхель.

             Имъ хорошо идти.
   

Винкельридъ (показывая на озеро).

                                 Что это тамъ?
   

Мейеръ.

             Ахъ! радуга, и съ полночь.
   

Мельхталь.

                                           Отъ луны!
   

Фонъ деръ флю.

             Да! знаменье! на диво!... Вѣкъ живи,
             Не вдругъ его увидишь.
   

Сева.

                                           Двѣ горятъ,
             Одна другой блѣднѣе. Вотъ челнокъ!
   

Мельхталь.

             Штауфахера! Не долго старика
             Мы ждали.

(Идетъ къ берегу съ Баумгартомь).

   

Мейеръ.

                                 Да, изъ Ури долго нѣтъ.
   

Бюхель.

             Великъ обходъ въ горахъ, чтобъ не попасться
             Ландфогтовымъ разсыльнымъ.

(Между тѣмъ среди сцены разложили огонь).

Мельхталь.

                                                     Кто? Пароль!
   

Штауфахеръ.

             Защитники!

(Всъ идутъ въ глубину сцены на встрѣчу; изъ лодки выходятъ ШТАУФАХЕРЪ, ИТЕЛЬ, РЕДИНГЪ, ГАНСЪ МАУЕРЪ, ГЕОРГЪ, КОНРАДЪ ХУНЪ, УЛЬРИХЪ ШМИТЪ, ЮСТЪ ВЕЙСЛЕРЪ и трое поселянъ, всѣ вооружены).

Всѣ.

             Въ часъ добрый, въ добрый часъ!

(Между тѣмъ какъ они привѣтствуютъ другъ друга, Мельхталь и Штауфахеръ на авансценѣ).

Мельхталь.

             Ахъ, господинъ Штауфахеръ! Видѣлъ я
             Того, кто на меня уже смотрѣть не можетъ.
             И руку клалъ къ безжизненнымъ очамъ,
             И мщеніемъ мой напитали духъ
             Лишенные на вѣки солнца взоры!
   

Штауфахеръ.

             Не говори о мщеньи, отъ бѣды
             Спастись должны. Скажи, что въ Унтервальдѣ
             Ты сдѣлалъ? Кто тобой на дѣло избранъ?
             Что думаютъ товарищи, и какъ
             Вы отъ сѣтей разсыльщиковъ ушли?
   

Мельхталь.

             По высотамъ страшилище и Суренскихъ,
             По ледянымъ степямъ, гдѣ только крикъ орловъ
             Разносится, дошелъ до паствъ высокихъ,
             Гдѣ пастухи изъ Ури, съ Енгелберга,
             Пасутъ стада свои спокойно, дружно.
             Изъ ледника стремящійся ручей
             Мнѣ утолилъ пылающую жажду.
             Вошелъ въ шалашъ уединенный; съ немъ
             Никто меня не встрѣтилъ, и и былъ
             Хозяиномъ и гостемъ; и потомъ
             Направилъ путь къ обители людей.
             Злодѣйства вѣсть въ долинахъ разлилась,
             И бѣдствіе мое мнѣ доставляло
             Вездѣ пріютъ и ласковый привѣтъ.
             Повсюду я нашелъ негодованье.
             Какъ Альпы ихъ, однѣ и тѣжъ растѣнья
             Лелѣютъ, какъ ручьи путемъ прорытымъ
             Всегда бѣгутъ и даже облака
             У нихъ летятъ стезею неизмѣнной:
             Такъ правы ихъ отъ праотцевъ прешли
             Не измѣнясь и къ внукамъ. Имъ несносно
             Все новое въ ходу ихъ древней жизни.
             Они вездѣ сжимали руки мнѣ
             Могучими руками; ржавые мечи
             Спѣшили снять со стѣнъ; во взорахъ ихъ
             Блисталъ огонь отваги. Имяна
             Священныя услышанъ: Валтеръ Фюрстъ,
             А съ нимъ твое, они клялись свершить,
             Что ты велишь! Насмерть съ тобой готовы!
             Такъ я ходилъ изъ дома въ домъ, подъ кровомъ
             Священнаго гостепріимства, и
             Дойдя до той долины, гдѣ живутъ
             Мнѣ кровные, когда узрѣлъ отца
             Забытаго и въ рубищѣ слѣпца,
             Лежащаго и на соломѣ чуждой!
   

Штауфахеръ.

             О Боже!
   

Мельхталь.

                       Я не зарыдалъ! Нѣтъ, силы
             Отчаянья не изнурялъ слезами.
             Нѣтъ! Я его, какъ будто драгоцѣнность,
             Сокрылъ въ груди, и замышлялъ о дѣлѣ!...
             Я восходилъ вершины горъ, и всѣ луга
             Я посѣтилъ. У вѣчныхъ льдовъ искалъ
             Обителей: гдѣ я ни проходилъ,
             Вездѣ я зрѣлъ въ сердцахъ всё тотъ же пыль,
             И ненависть. И я достигъ до грани,
             Гдѣ твари нѣтъ, и гдѣ сама земля
             Ужь не даётъ сбирать тирану дани...
             Теперь народъ воспламененный мной,
             Предался намъ и словомъ и душой!
   

Штауфахеръ

             Ты многое свершилъ.
   

Мельхталь.

                                 Я сдѣлалъ больше.
             Всѣ жители давно страшатся Сарнской
             И Розбергской твердыни; тамъ враги
             Ограждены скалами, всей странѣ
             Безтрепетно даютъ законы. Я хотѣлъ
             Увидѣть ихъ, и Сарну я увидѣлъ.
   

Штауфахеръ.

             Мельхталь! И ты проникъ въ обитель тигра?
   

Мельхталь.

             Я былъ одѣтъ какъ пилигримъ; я зрѣлъ,
             Какъ пировалъ Ландфогтъ въ кругу друзей,
             И укротить я длань мою умѣлъ,
             И пощаженъ мной былъ тогда злодѣй!...
   

Штауфахеръ.

             Какъ счастливь былъ ты въ дерзкомъ предпріятьи

(Между тѣмъ другіе поселяне приближаются).

             Скажи-же, кто твои друзья, кто за тобой
             Послѣдовалъ?.. Дай ихъ узнать, чтобы
             Открывъ сердца, тѣснѣй соединиться.
   

Мейеръ.

             Васъ знаютъ всѣ, я Мейеромъ зовусь,
             А вотъ и сынъ моей сестры, онъ Винкелридъ.
   

Штауфахеръ.

             Ты назвалъ мнѣ знакомца: Винкелридъ,
             На Вейлерѣ дракона умертвилъ,
             И самъ погибъ въ бою.
   

Винкелридъ.

                                           Онъ былъ мой дѣдъ....
   

Мельхтадь (показываетъ на поселянъ).

             Вотъ эти изъ-за Вальда, всѣ вассалы
             Монастыря; но ихъ не презирай
             За то, что нѣтъ наслѣдія у нихъ.
             Они всегда любили край родной.
   

Штауфахеръ (Къ нимъ).

             Давайте-же мнѣ руки! Хорошо,
             Кто на землѣ свободенъ; но всегда
             Достоинства умѣемъ мы цѣнитъ.
   

Конрадъ Хунъ.

             Вотъ Редингъ, нашъ старинный Ландаманъ.
   

Мейеръ.

             Онъ мнѣ знакомъ, со мной имѣетъ тяжбу.
             Такъ Редингъ, мы въ судѣ съ тобой враги,
             Но здѣсь друзья!

(Жметъ ему руку),

   

Штауфахеръ.

                                 Онъ славно говоритъ.
   

Винкелридъ.

             Они идутъ. Вы слышитель рогъ Ури?..

(Съ права сходятъ вооруженные люди съ факелами).

Мауеръ.

             Вотъ, Господа служитель. Дальній путь
             И ночи мракъ его не удержали.
             За стадомъ вслѣдъ идётъ и пастырь.
   

Баумгартъ.

                                                     Точно!
             Съ нимъ Петерманнъ и Валтеръ Фюрстъ; но Телля
             Не вижу я въ толпѣ.
   

          ВАЛЬТЕРЪ ФЮРСТЪ, ПАСТОРЪ изъ Ури, КУОНИ, ВЕРНИ, РУОДИ и еще пятеро; всѣ становятся вокругъ огня.

          Вальтеръ Фюрстъ.

                                           Въ родныхъ поляхъ
             И на родной землѣ, друзья, намъ должно
             Въ молчаніи сбираться какъ убійцы
             Въ ночи, когда они подъ кронъ спой черный,
             Спѣшатъ собрать измѣну, преступленье.
             Мы собрались здѣсь защищать права,
             Блестящія, какъ солнце блещетъ въ полдень.
   

Мельхталь.

             Что нужды! Все, что уготовитъ ночь,
             И славой и свободой въ день заблещетъ!
   

Россельманъ (пастору).

             Послушайте, что Богъ вложилъ мнѣ въ сердцѣ:
             Мы собрались за весь народъ, и древнихъ
             Обычаевъ народа не забудемъ,
             Какъ помнимъ ихъ въ дни мира. Нынѣ многихъ
             Не можемъ мы свершить обыкновеній:
             Но Богъ вездѣ, а мы подъ сводомъ неба.
   

Штауфахеръ.

             Да, будемъ мы какъ праотцы судить;
             Во мракѣ мы, но свѣтлы всѣ права.
   

Мельхталь.

             Хоть мы числомъ не всѣ, но духъ народа --
             Онъ здѣсь, и всѣ мудрѣйшіе предстали.
   

Конрадъ.

             Нѣтъ съ нами книгъ, но всѣ въ сердцахъ онѣ.
   

Россельманъ.

             Всѣ станьте въ кругъ, мечи вонзите въ землю.
   

Мейеръ.

             Будь Ландаманъ въ среди, а мы кругомъ.
   

Сигримсъ.

             Три племя здѣсь: кого вождемъ назначимъ?
   

Мейеръ.

             Пусть Швицъ объ этомъ судитъ съ Ури;
             Мы чести сей не требуемъ себѣ.
   

Мельхталь.

             Не требуемъ! Мы помощи лишь просимъ.
   

Штауфахеръ.

             Принадлежитъ по праву мечь сей Ури:
             Всегда впередъ несётъ на бой знамена.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             О нѣтъ! Онъ быть удѣломъ долженъ Швицу;
             Мы вѣтки всѣ: онъ древо нашей славы.
   

Россельманъ.

             Окончу я вашъ благородный споръ.
             Пусть будетъ Швицъ въ дѣлахъ совѣта силенъ,
             А на войнѣ вождемъ да будетъ Ури.
   

Вальтеръ Фюрстъ (подастъ мечъ Штауфахеру).

   Онъ твой!
   

Штауфахеръ.

             Не мой, да старшій будь вождемъ!
   

Xовъ.

             Здѣсь старѣе всѣхъ Ульрихъ Шмидтъ.
   

Мауеръ.

                                                     Онъ храбръ,
             Но онъ вассалъ, и быть вождемъ не можетъ.
   

Штауфахеръ.

             А Ландаманъ нашъ Редингъ -- для чего
             Другаго намъ искать?
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                           Онъ будь вождемъ!
             Кто хочетъ такъ, да подымаетъ руку.

(Всѣ подымаютъ правыя руки).

Редингъ (вступаетъ въ средину

             Я не могу дать клятвы на скрижаляхъ!
             Но я зову въ свидѣтели свѣтила,
             Что никогда не удалюсь отъ правды!

(Передъ нимъ втыкаютъ крестомъ два меча; всѣ становятся вокругъ; люди Швица въ срединѣ; Ури въ право, а Унтервальдъ въ лѣво, онъ опирается на свой мечъ).

             Что племена созвало съ горъ? За чѣмъ
             Въ полночный часъ на берегѣ пустынномъ
             Мы собрались? Какой предметъ союза,
             Который мы при звѣздахъ заключимъ?
   

Штауфахеръ (вступаетъ въ кругъ).

             Не новый онъ! Возобновить хотимъ
             Союзъ отцовъ! Вы знаете, друзья,
             Хоть племяна горами и водой
             Раздѣлены: отъ одного мы древа,
             Въ насъ кровь одна, мы родины одной!
   

Винкельридъ.

             Такъ правда то, что въ пѣсняхъ старины
             Намъ говорятъ, что всѣ мы издалёка.
             О, разскажи, что знаешь ты о томъ?
   

Штауфахеръ.

             Послушайте, что пастыри въ разсказахъ
             Передаютъ: на сѣверѣ, далеко
             Великій былъ народъ, въ единый годъ
             Свирѣпствовалъ тамъ голодъ; цѣлый край
             Рѣшилъ, чтобы по жребію шестой
             Родимую оставилъ землю. Было такъ:
             Толпа мужей и жёнъ пошла на полдень,
             Вездѣ мечемъ прокладывая путь,
             Доколь они высокихъ горъ достигли,
             И стали на пустынныя долины,
             Гдѣ Муоти катитъ свои струи.
             Тамъ не было слѣда людей; одинъ
             На берегѣ пустынномъ былъ шалашъ;
             Въ немъ жилъ одинъ лишь путниковъ вожатый.
             Гроза тогда на озерѣ кипѣла;
             Имъ плыть не льзя, и обойдя весь край,
             Увидѣли обширные лѣса,
             Истопники; какъ будто вновь въ отчизну
             Они пришли. Рѣшились здѣсь остаться,
             Построили нашъ древній Швицъ, потомъ
             Огромныя коренья вырывали;
             И видя, что имъ скоро будетъ тѣсно,
             Они пошли до Черныхъ горъ, къ вершинамъ,
             Гдѣ вѣчный снѣгъ лежитъ, гдѣ жилъ народъ
             Имъ чуждый. Тамъ Кернвэльдъ и Алтдорфъ
             Заложены. Но въ памяти ихъ родъ
             Остался; межъ племянъ чужихъ, всегда
             Швейцарецъ зналъ другъ друга.
   

Мауеръ.

                                                     Въ насъ одна
             Душа и кровь!
   

Всѣ (поднимая руки).

                                 Мы всѣ одинъ народъ!
   

Штауфахеръ.

             Есть племена, несущія ярмо
             Чужое: ихъ мечемъ поработили;
             Они живутъ и на границахъ нашихъ.
             Тамъ старики даютъ сынамъ неволю;
             Но мы свою свободу сохранили,
             Не гнули мы колѣнъ предъ Королями.
   

Россельманъ.

             Съ Имперіей соединились мы,
             Чтобъ защищать права: въ трактатѣ такъ.
   

Штауфахеръ.

             Но не ищи свободы въ безначальи!
             Вездѣ судья верховный нуженъ намъ,
             Чтобъ у него имѣть защиту въ спорѣ.
             Такъ праотцы за землю занятую
             Къ Имперіи вступили подъ защиту,
             И къ знаменамъ ея стекалися свободно.
             И вотъ одно условіе свободы:
             Имперію повсюду защищать,
             Когда она защитой намъ вездѣ.
   

Мельхтель.

             Иное всё неволя!
   

Штауфахеръ.

                                 Предки наши
             Стекалися къ Имперскимъ знаменамъ,
             Въ Италію, и въ Римѣ на владыкъ
             Они вѣнцы взлагали. Сама жили
             На родинѣ по собственнымъ законамъ.
             Убійство лишь наказывалъ Властитель,
             И для того имъ былъ поставленъ Графъ,
             Но онъ не жилъ у насъ: лишь преступленье
             Свершалося, судья являлся къ намъ,
             И не страшась людей, подъ вольнымъ небомъ
             Судъ изрекалъ. Уже-ли это рабство?
             Кто иначе слыхалъ, тотъ говори.
   

Ханъ.

             Все такъ, какъ ты сказалъ; мы никогда
             Не вѣдали владычества инаго.
   

Штауфахеръ.

             Мы Короля ослушались, когда
             Вступился онъ неправо за Монаховъ;
             Когда у насъ отнять хотѣли горы --
             На нихъ стада гоняли наши дѣды!
             Монастыря Аббатъ тогда прислалъ
             Къ намъ грамоту, по коей самъ Король
             Ему давалъ незанятыя земли;
             А въ ней объ насъ ни слова; мы тогда
             Ему въ отвѣтъ: "Король дарить не можетъ,
             Что не его, а если справедливость
             Не воздадутъ: съ Имперіей всѣ связи
             Мы разорвемъ." Такъ говорили дѣды!
             И намъ терпѣть стыдъ новаго ярма,
             Отъ чуждаго вассала намъ сносишь,
             Чего снести Король не могъ заставить!
             Не нашими-ль руками эту землю
             Взрывали мы? не мыль огромные лѣса,
             Гдѣ дикія звѣрей берлоги были,
             Въ обители людей преобратили?
             Мы извели драконовъ, коихъ ядъ
             Упитывалъ болотъ огромныхъ смрадъ!
             Не мыль одни туманы разогнали,
             Висѣвшія, какъ грозный видъ печали!
             Утесы мы разбили, провели
             Дороги въ нихъ; вѣка ужь утекли
             Съ тѣхъ поръ, какъ мы владѣемъ сей страной.
             И намъ терпѣть, чтобъ цѣпью роковой
             Вассалъ, пришлецъ, Швейцарію безславилъ!

(Большое волненіе въ поселянахъJ.

             Тиранству есть предѣлъ. Когда гнетомый
             Своимъ правамъ защиты не находитъ:
             Тогда права свободы защищая,
             Которыя, какъ звѣзды въ небесахъ.
             Съ созданія горятъ не угасая,
             Онъ къ Вышнему съ молитвою идётъ,
             И Тотъ ему отвагу подаетъ!
             Тогда опять тѣ воскресаютъ годы,
             Какъ человѣкъ возсталъ на человѣка...
             И если всё безсильно, острый мечь
             Становится защитникомъ свободы!...
             За родину, за древній плодъ полей,
             Мы возстаемъ за жёнъ и за дѣтей!
   

Всѣ (бьютъ по мечамъ).

             За родину, за женъ и за дѣтей!.."
   

Россельманъ (входитъ въ кругъ).

             Размыслите, хватаясь за мечи,
             Вы можете съ Имперіей легко
             Окончишь все. Скажите только слово --
             И пылѣ насъ гнетущіе тираны
             Весь грозный гнѣвъ на ласки премѣнятъ,
             Лишь Австріи отдайте аы присягу.
   

Мауеръ.

             Кто говоритъ: Австрійцамъ присягать!
   

Бюхель.

             Не слушайте!
   

Винкелридъ.

                                 Измѣнника совѣтъ!
   

Редингъ.

                                                     Спокойтесь!
   

Сева.

             Мы Австрійцамъ покоримся,
             Мы вынесемъ спокойно поношенье!
   

Фонъ Деръ Флю.

             Какъ отдадимъ насилью, что отвергли
             Мы кротости!..
   

Мейеръ.

                                 Мы были-бы рабы --
             И по дѣломъ!
   

Мауеръ.

                                 Кто скажетъ о присягѣ,
             Лишается всѣхъ правъ. Да! сей законъ
             Нашъ Ландаманъ межъ нами утвердитъ!
   

Мельхталь.

             Да будетъ! Кто объ Австріи помянетъ,
             Лишится нравъ и почести. И братья
             Его подъ кровъ не пустятъ къ очагу!
   

Всѣ (подымаютъ правыя руки).

             Мы такъ хотимъ, да утвердитъ законъ!
   

Редингъ (послѣ минутнаго молчаніи).

             Исполнено!
   

Россельманъ.

                                 Теперь свободны вы:
             То говоритъ законъ! Австрійцы силой
             Не могутъ взять, что нынѣ вы отвергли.
   

Вейлеръ.

             Что дѣлать въ день?
   

Редингъ.

                                 Вы братья заговора!
             Истощены всѣ средства! Можетъ быть
             Властитель нашъ не знаетъ нашихъ бѣдъ;
             Послѣднее намъ должно испытать.
             Пускай дойдетъ гласъ жалобы къ престолу,
             Потомъ за мечь!.. Пускай права всѣ святы!
             Насиліе ужасно, и Творецъ
             Тогда покровъ, когда защиты нѣтъ
             Отъ смертнаго. Товарищи! Не такъ ли?
   

Штауфахеръ (Конраду Хану).

             Ты все скажи.
   

Конрадъ Ханъ.

                       Я въ Рейнсфельдъ ходилъ,
             Чтобъ у дворца возсташь на угнетенье,
             И требовать условій нашихъ правъ.
             Тамъ встрѣтились мнѣ депутаты Ренна
             И Швабіи; ихъ веселъ былъ возвратъ:
             Ихъ грамоты всѣ утвердили вновь.
             Я, Депутатъ вашъ, призванъ былъ
             Передъ Судей, которые сказали:
             -- На этотъ разъ Король нашъ очень занятъ,
             Но вспомнитъ онъ объ васъ въ другую пору!
             Печально я пошелъ по заламъ, вдругъ
             Увидѣлъ я, что Герцогъ Іоаннъ
             Съ слезами на глазахъ стоялъ, а съ нимъ
             Былъ Тегерфельдъ и Бартъ; меня позвали,
             И вотъ, что я отъ нихъ услышалъ".
             -- "Надѣйтесь на себя -- отъ Короля
             " Вы помощи не ждите! Развѣ онъ
             " Племянника наслѣдства не лишилъ?
             " Герцогъ просилъ родительскихъ владѣній:
             " Ужъ онъ въ годахъ; вассалами, страной
             "Онъ управлять законно можетъ. Что же?
             "Какой отвѣтъ онъ получилъ? Король
             " Взялъ изъ цвѣтовъ вѣнокъ, и на главу
             " Ему изложивъ, сказалъ: Одинъ уборъ
             " Младенчеству служащій украшеньемъ!
   

Мауеръ.

             Вы слышали. Надѣйтесь на себя --
             Отъ Короля не ждите вы защиты!
   

Редингъ.

             Намъ ничего теперь не остается.
             И такъ рѣшимъ, какъ къ цѣли мы пойдемъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ (входить въ кругъ).

             Рѣшились мы низвергнуть наше иго,
             И защищать права отцовъ. Правъ новыхъ
             Приобрѣтать мы не хотимъ. Друзья,
             Что Королю принадлежитъ, то будь
             Сохранено.
   

Мейеръ.

                                 Австрійская аренда
             Есть у меня.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                 Что повелѣлъ законъ,
             То исполняй.
   

Вейлеръ.

                                 Рапересвейля подать
             Лежитъ на мнѣ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                 Ему плати ее.
   

Россельманъ.

             Присягу далъ монастырю Цириха.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Церковное отдать ты долженъ церкви.
             Всѣ исполнять обязанности должно.
             Ландфогтовъ мы хотимъ изгнать; твердыни
             Разрушить, но безъ крова, если можно.
             Пусть видитъ нашъ Король, что на него
             Возстали мы, бывъ вынуждены силой!
             И если мы останемся въ границахъ,
             Онъ укротитъ свой гнѣвъ.-- Съ мечемъ въ рукахъ
             Съ смиреніемъ народъ наводитъ страхъ!
   

Редингъ.

             Но какъ-же то свершимъ? Нашъ врагъ всегда
             Вооруженъ: безъ битвы не уступитъ.
   

Штауфахеръ.

             Уступитъ онъ, когда мы на него
             Нагрянемъ: онъ готовъ не будетъ къ бою ..
   

Мейеръ.

             Отважна рѣчь твоя, но трудно дѣло.
             Двѣ крѣпости Швейцаріей владѣютъ;
             Онѣ врагамъ убѣжище, онѣ
             Еще грознѣй съ прибытьемъ Короля.
             На Сарно и Росбергъ должны напасть,
             Пока враги меча не обнажали.
   

Штауфахеръ.

             Не медлите! Враги узнаютъ; тайна
             Межь многими раздѣлена.
   

Мейеръ.

                                           Измѣны
             Межъ нами нѣтъ.
   

Россельманъ.

                                 Но вѣрьте, иногда
             И преданность намъ въ гибель.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                           Кончатъ скоро
             Альтдорфскую твердыню: и Ландфогтъ
             Сильнѣе въ ней.
   

Мейеръ.

                                 Вы въ думахъ о себѣ!
   

Сигристъ.

             Вы лжете!
   

Мейеръ.

                       Кто! Мы лжемъ? И люди Ури
             Такъ говорятъ!
   

Редингъ.

                                 Во имя клятвы, тише!
   

Мейеръ.

             А если Швицъ сталъ съ Ури за одно:
             Пришлось молчать!
   

Редингъ.

                                 Предъ всѣми ты виновенъ;
             Ты быстрыми словами рушилъ миръ.
   

Винкелридъ.

             Когда-бы мы до имянинъ Ландфогта
             Помедлили: въ обычаѣ вассаловъ
             Ему дары носишь; тогда толпа
             Людей могла-бъ предстать безъ подозрѣнья,
             На посохахъ сокрывъ свои кинжалы:
             Къ нему никто съ оружіемъ не входитъ.
             Другая же толпа готова будетъ
             Въ лѣсу; когда-жь вороты замка
             У нихъ въ рукахъ, они затрубятъ въ рогъ
             И бросятся всѣ изъ засады; замокъ
             Такъ безъ труда падетъ подъ наши руки.
   

Мельхталь.

             А въ Госбергъ я проникну. У меня
             Есть дѣвушка въ томъ замкѣ, и она
             Мнѣ лѣстницу накинетъ для свиданья.
             Взойду, и всѣ товарищи за мной.
   

Редингъ.

             Всѣ-ль отложить желаютъ нападенье?

(Большая гость подымаетъ руки).

Штауфахеръ (оттаетъ).

             Двенадцать есть противу двадцати.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Въ назначенный для исполненья день,
             Когда падутъ подъ нашу власть всѣ замки,
             На высотахъ должны горѣть костры!
             Такъ! Вѣрьте мнѣ: Ландфогты видя въ насъ
             Рѣшительность, на битву не рѣшатся,
             И съ радостью проводниковъ возьмутъ.
   

Штауфахеръ.

             Лишь Гейслера упорность мнѣ страшна.
             Онъ окружёнъ повсюду грозной стражей,
             И крови не проливъ, онъ не отступитъ,
             И родинѣ изгнанный будетъ грозенъ;
             Его щадить и трудно и опасно.
   

Баумгартъ.

             Меня туда, гдѣ гибель велика!
             И съ радостью, спасенную Вильгельмомъ
             Отдамъ я жизнь: отмстилъ за честь и сердце
             Освободилъ!
   

Редингъ.

                                 Съ терпѣньемъ ожидайте.
             Но вотъ, межъ тѣмъ какъ совѣщались мы,
             На высотахъ блестящій день восходитъ.
             Теперь пора, чтобъ не застало утро.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Разносится въ долинахъ тихо ночь!

(Всѣ съ невольнымъ движеніемъ снимаютъ шляпы и тихо привѣтствуютъ утро).

Россельманъ.

             Здѣсь именемъ небеснаго свѣтила,
             Блестящаго привѣтно на горахъ,
             Когда оно еще не восходило
             Для смертнаго въ тяжелыхъ городахъ,
             Клянемся мы народомъ братій быть!

(Всѣ повторяютъ клятву, поднимаютъ три перста).

             И лучше смерть, чѣмъ рабство намъ сносить!

(Всѣ повторяютъ).

             Мы возносясъ надъ крѣпостью людей,
             Творецъ! падемъ предъ благостью твоей!

(Всѣ повторяютъ. Поселяне обнимаются).

Штауфахеръ.

             Теперь иди своей дорогой всякой,
             И возвратись къ домашнимъ и къ друзьямъ.
             Кто пастырь, тотъ веди домой стада,
             И въ нашъ союзъ друзей вводите тайно.
             Въ молчаніи сносите угнѣтенье;
             Пусть надъ страной тиранства зло ростетъ,
             Но близокъ день! Намъ дастъ тиранъ отчетъ!
             Смиряйте-же въ сердцахъ и гнѣвъ и мщенье!
             Кто за себя возстанетъ, весь народъ
             Да обвинитъ того за преступленье!

(Между тѣмъ какъ они во всѣ стороны въ глубокомъ молчаніи расходятся, гремитъ музыка оркестра; сцена нѣсколько времени открыта; видны первые лучи солнца, озлащающіе горы).

   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТІЕ.

СЦЕНА I.

(Дворъ дома Теля).

ВИЛЬГЕЛЬМЪ плотничаетъ; ГЕДВИГА, жена его, занята хозяйствомъ. ВАЛЬТЕРЪ и ВИЛЬГЕЛЬМЪ, дѣти ихъ, играютъ лукомъ.

Вальтеръ (поетъ).

                       Чуть засвѣтится востокъ,
                       По горамъ и по долинамъ
                       Съ лукомъ выгнутымъ, стрѣлокъ
                       Пробѣгаетъ властелиномъ.
   
                       Онъ, отважный, завладѣлъ
                       И горами и скалами;
                       Будто коршунъ полетѣлъ
                       Высоко надъ облаками.
   
                       Даль ему принадлежитъ,
                       Вѣрной онъ идётъ ногою;
                       Что бѣжитъ и что лежитъ.
                       Достигаетъ онъ стрѣлою

(Бѣжитъ припрыгивая).

             Ахъ, Батюшка! Перервалась струна,
             Поправьте мнѣ.
   

Тель.

                                 О нѣтъ! Стрѣлокъ хорошій
             Поправитъ самъ.

(Дѣти убѣгаютъ).

Гедвига.

                                 Даны имъ стрѣлы рано.
   

Тель.

             Кто хочетъ стать стрѣлкомъ искуснымъ, тотъ
             Всегда стрѣляй заранѣ.
   

Гедвига.

                                           Дай Господь
             Имъ не узнать науки этой.
   

Тель.

                                           Нѣтъ!
             Учись они всему. Кто въ этой жизни
             Идти путемъ свободнымъ хочетъ, тотъ
             Готовымъ будь къ защитѣ и къ обидѣ.
   

Гедвига.

             Ахъ! Никогда не будетъ домъ спокоенъ.
   

Тель.

             Я измѣнить природы не могу.
             Жена! Не я былъ созданъ пастухомъ!
             Охотно, другъ, за тѣмъ стремлюсь умомъ,
             Что изловишь я въ силахъ на бѣгу ..
             И жизнію вполнѣ живу тогда,
             Когда, что шагъ, то новая бѣда!
   

Гедвига.

             Но ты забылъ тоску жены; она
             Вся въ трепетѣ, пока не возвратиться.
             Я съ ужасомъ слыхала, что бѣды
             Случаются въ набѣгахъ вашихъ смѣлыхъ.
             И каждый разъ, когда уходить ты,
             Душа твердитъ: тебя напрасно ждать.
             Мнѣ кажется: взойдя на высоты
             На ледникахъ погибъ; или опять
             Ты предо мной, слабѣющій, безъ силы;
             И нижу я, что серны быстрый скокъ
             Въ мгновеніе тебя съ горы увлёкъ;
             Что увлеченъ ты снѣжною горой,
             Что треснулъ лёдъ, и Боже! ты живой
             На вѣки скрытъ огромною могилой!
             Стрѣлку грозитъ повсюду смерть на Альпахъ.
             Ахъ! Каждый часъ на краѣ бездны ты!
   

Тель.

             Кто видитъ все проворными глазами,
             Кто силенъ и кто къ Вышнему душой:
             Проходитъ тотъ надъ бездной роковой
             Безъ трепета. Меня-ль страшишь горами,
             Когда на нихъ увидѣлъ свѣтъ дневной!

(Онъ между тѣмъ кончилъ работу).

             Вотъ наша дверь поправлена на долго.

(Беретъ шляпу.)

Гедвига.

             Вильгельмъ! Куда ты?
   

Тель.

                                 Я, въ Альтдорфъ, къ отцу.
   

Гедвига.

             Нѣтъ у тебя опасныхъ предпріятій?
             Признайся.
   

Тель.

                       Какъ тебѣ пришло на умъ?
   

Гедвига.

             На Ландфогтовъ есть заговоръ, совѣтъ
             У Рутли былъ, и ты былъ въ заговорѣ.
   

Тель.

             Тамъ не былъ я; но если край родной
             Меня зовётъ, я зовъ его услышу.
   

Гедвига.

             Они тебя пошлютъ на гибель; что
             Имъ тяжело, тебѣ на часть оставятъ.
   

Тель.

             Всякъ дѣлаетъ, что въ силахъ.
   

          Гедвига.

                                           Ты въ грозу
             Изъ Вальднера по озеру проѣхалъ.
             Вѣдь чудомъ ты отъ смерти спасся; вспомни,
             Что у тебя жена и дѣти есть.
   

Тель.

             Мой другъ! Объ васъ я думалъ, возвращая
             Семьѣ отца!
   

Гедвига.

                                 На озерѣ, и въ бурю!
             Но вѣришь ты: Творца ты испытуешь.
   

Тель.

             Кто разсуждать привыкъ, въ томъ дѣда мало.
   

Гедвига.

             Да, ты готовъ всѣмъ помогать; но будь
             Ты самъ въ бѣдѣ, на помощь кто придетъ?
   

Тель.

             Дастъ Богъ! Ни чьей мнѣ помощи не надо.

(Беретъ лукъ и стрѣлы).

Гедвига.

             За чѣмъ, Вильгельмъ, берешь съ собою лукъ?
   

Тель.

             Я безъ него какъ будто-бы безъ рукъ.

(Дѣти возвращаются).

Вальтеръ.

             Отецъ, куда?
   

Тель.

                       Въ Альтдорфъ, мой сынъ, со мной
             Не хочешь-ли?
   

Вальтеръ.

                                 Пойдемъ, я радъ,
   

Гедвига.

             Ландфогтъ теперь въ Альтдорфѣ; не ходи.
   

Тель.

             Нѣтъ; нынче-же его не будетъ тамъ.
   

Гедвига.

             Дождись его отъѣзда; знаешь ты,
             Что онъ на насъ сердитъ.
   

Тель.

                                           Мнѣ гнѣвъ его
             Не страшенъ: я всегда жилъ честно, другъ!
   

Гедвига.

             Но онъ честныхъ людей всѣхъ больше гонитъ.
   

Тель.

             Безсиленъ онъ надъ ними; онъ меня
             Я думаю не станетъ оскорблять.
   

Гедвига.

             Какъ знать?
   

Тель.

                                 Я былъ недавно на охотѣ,
             Далеко отъ людей въ мѣстахъ пустынныхъ,
             Подъ Шатеномъ: тропинкою въ скалѣ
             Я долженъ былъ ступать надежнымъ шагомъ;
             Какъ-бы стѣна, утесъ надъ годовой,
             А быстрый токъ катился подо мной...

(Дѣти приближаются и съ жадностію слушаютъ разсказъ)

             И нашъ Ландфогтъ тропинкой той-же шелъ.
             Мы встрѣтились; онъ былъ одинъ, какъ я,
             Грудь въ грудь, и пропасть передъ нами.
             Ландфогтъ узналъ меня; а не задолго,
             И безъ вины, меня обидѣлъ онъ;
             И видя, что я былъ сооруженъ,
             Что шелъ къ нему на встрѣчу, задрожалъ
             И поблѣднѣлъ,-- еще одно мгновенье,
             Отъ ужаса онъ въ бездну-бы упалъ!
             Онъ жалокъ сталъ: я подошелъ къ нему,
             И голосомъ покорнымъ: это я,
             Мой Господинъ! Но рѣчь его застыла;
             Онъ мнѣ махнулъ рукой, чтобъ шелъ дорогой
             Я мимо, и послалъ проводниковъ.
   

Гедвига.

             Онъ задрожалъ передъ тобой: бѣда!
             Онъ это не забудетъ никогда.
   

Tель.

             Я отъ него подалѣ: онъ не сыщетъ.
   

Гедвига.

             Но не ходи туда сегодня, лучше
             Иди стрѣлять.
   

Тель.

                                 Чего боишься ты?
   

Гедвига.

             Мнѣ грустно! Не ходи.
   

Тель.

                                           Но отъ чего
             Тоскуешь ты?
   

Гедвига.

                                 Не отъ чего, Вильгельмъ?
             А не ходи!
   

Тель.

                       Мой другъ, я обѣщалъ.
   

Гедвига.

             Ну, если такъ, оставь мнѣ сына, Тель!
   

Вальтеръ.

             Нѣтъ! матушка! Меня съ отцомъ пусти.
   

Гедвига.

             Какъ, Вальтеръ, и меня тебѣ не жалко?
   

Вальтеръ.

             Я принесу отъ дѣдушки гостинца.

(Уходитъ съ отцомъ).

Вильгельмъ.

             А я съ тобой останусь.
   

Гедвига.

                                 Да, мой сынъ,
             Теперь ты мнѣ утѣхою остался.

(Идетъ къ воротамъ, и долго слѣдуетъ за мужемъ и за сыномъ глазами).

   

СЦЕНА II.

Пустынное мѣсто, окруженное лѣсами; со скалъ катится водопадъ.

БЕРТА въ охотничьемъ платьѣ; за ней РУДЕНЦЪ.

Берта.

             За мною онъ: мнѣ можно говорить.
   

Руденцъ (быстро подходитъ).

             Мы наконецъ одни, кругомъ утесы,
             Свидѣтелей я не страшусь; моя душа
             Не вынесетъ молчанья.
   

Берта.

                                 Осторожнѣй:
             Отъ свиты мы быть можетъ не далёко.
   

Руденцъ.

             Она совсѣмъ въ противной сторонѣ.
             Иль никогда, или теперь! Мгновенье
             Великое терять не должно мнѣ,
             И васъ пускай оно меня лишитъ.
             Ахъ! этотъ взоръ спокойный, благодатный
             Не гордостью вооружайте! Какъ
             Осмѣлишься вамъ высказать любовь?
             Безвѣстенъ я,-- и наряду съ толпой
             Блистательной, горящей къ вамъ любовью
             Хочу я стать .. и только въ даръ несу
             Мою любовь съ пылающей душой!
   

Берта (съ важностію).

             Какъ о любви тотъ смѣетъ говорить,
             Кѣмъ попранъ быль священный долгъ не давно?

(Руденцъ отступаетъ отъ удивленія).

             Рабъ Австріи клянется ввѣкъ любишь,
             Торгующій за родину безславно!
   

Руденцъ.

             Такой упрёкъ отъ васъ-ли слышать мнѣ?
             Не вами-ли увлекся я одною?
   

Берта.

             И думали меня на сторонѣ
             Измѣнниковъ найти? Скорѣй супругомъ
             Мнѣ-бъ Гейслеръ сталъ, чѣмъ недостойный сынъ
             Швейцаріи, предавшійся тирану!Ё
   

Руденцъ.

             О, Боже, что я слышу!
   

Берта.

                                           Что дороже
             Злосчастія согражданъ? Что прекраснѣй
             Защитника невинности гнетомой?
             За вашъ народъ кровь стынетъ, и его
             Бѣды меня терзаютъ! Съ каждымъ днемъ
             Мои мечты сильнѣй, сильнѣй о нёмъ!
             Но вы ему посланные природой
             Въ защитники, вы бросили его --
             Передались къ врагу, и дружно
             Куёте съ нимъ для родины оковы!
             И вѣрьте мнѣ, чтобъ васъ за шагъ такой
             Не презирать -- должна владѣть собой!
   

Руденцъ.

             Я лучшую ему готовилъ долю.
   

Берта.

             Вы родинѣ готовили неволю.
             Свободу -- и послѣдняго жилища
             Хотѣли вы лишить на сей землѣ.
             Все счастіе постигнулъ самъ народъ;
             Его душа, не блескъ пустой ведётъ!
             Коварные васъ въ сѣти завлекли.
   

Руденцъ.

             Презрителенъ я передъ вами, Берта!
   

Берта.

             Мнѣ лучше-бы васъ презирать Но видѣть
             Презрѣнія достойнымъ и того,
             Кого любить готова!
   

Руденцъ.

                                 Берта! Берта!
             На высшее блаженство взводишь ты,
             И въ мигъ потомъ свергаешь съ высоты!
   

Берта.

             Нѣтъ, нѣтъ, огонь священный не погасъ
             Въ груди его: одна душа дремала --
             Я разбужу её! Насиліемъ хотѣлъ
             Изкоренить святую добродѣтель:
             Она сильнѣй, и духъ вашъ благороденъ.
   

Руденцъ.

             Куда любовь меня не поведётъ!
   

Берта.

             Не отвергать священную природу,--
             Не оставлять свое предназначенье:
             Нѣтъ, за народъ кровавое отмщенье
             Готовьте вы, боритесь за свободу!
   

Руденцъ.

             Злосчастный! Какъ при обрѣтешь ее,
             Когда на власть высокую возстанешь?
             И не отъ сей-ли воли длань ея
             Зависитъ?
   

Берта.

                                 Всѣ владѣнія мои
             Къ Швейцаріи; её освободите,
             Свободна я!..
   

Руденцъ.

                                 Ахъ! сладостной надеждой
             Исполненъ духъ!
   

Берта.

                                 Отъ Австріи не ждите
             Моей руки; она моимъ богатствомъ
             Ослѣплена, готовитъ мнѣ супруга
             Съ блистательнымъ наслѣдіемъ. Тираны,
             Грозящіе поработить вашъ край,
             И мнѣ грозятъ неволей. Можетъ быть
             Какъ жертва, я назначена наградой
             Властителя любимцу! Увлекутъ
             Туда, гдѣ ложь и гдѣ обманъ живутъ.
             Одна любовь, любовь мнѣ будь оградой!
   

Руденцъ.

             Рѣшились вы весну блестящихъ дней
             Здѣсь провести на родинѣ моей!
             Въ моей душѣ далёкое стремленье
             Что было? Все стремленье къ вамъ одной
             Я къ славѣ путь искалъ: но все мечтой
             Вы были и любови упоенье!..
             Какъ, Берта, вамъ средь мирныхъ сихъ полей
             Легко на вѣкъ забыть земли сіянье!
             И если такъ, мнѣ вѣрьте: въ жизни сей
             Исполнилось прекрасное желанье!
             И міра пусть шумящіе валы
             Безсильно бьютъ надежный скалы.
             Такъ, жизни даль исчезла предо мной.
             Пускай скалы воздвигнувшись стѣной
             Все заградятъ, чтобы изъ нѣдръ долины
             Намъ видѣть день, и блескъ небесъ единый!
   

Берта.

             Теперь ты тотъ! Зрю гордое чело,
             Какъ предъ меня видѣнье принесло.
   

Руденцъ.

             Прости-же ты, ничтожная мечта!
             Въ краю родномъ мнѣ счастіе готово:
             Гдѣ протекли младенчества лѣта,
             Гдѣ шагъ одинъ -- и радостію новой
             И окруженъ .. Гдѣ жизнію блестятъ
             И дерева, и бурный водопадъ:
             Тамъ хочешь ты на вѣки быть моею!
             Страны родной привѣтныя поля,
             Клянусь тебѣ, любить въ душѣ умѣю:
             И мнѣ безъ нихъ безцвѣтна вся земля!..
   

Берта.

             И гдѣ-бъ мы край нашли благословенный,
             Какъ не въ странѣ, гдѣ незнакомъ порокъ,
             Гдѣ незнакомъ измѣны ядъ презрѣнный;
             И счастія гдѣ благодатный токъ
             Не возмутитъ ничто; гдѣ наши дни
             Такъ пролетятъ, какъ свѣтлыя струи!
             Я зрю: въ кругу мужей освобожденныхъ,
             Какъ высоко взнесешься ты одинъ!
             Тогда среди полей благословенныхъ,
             Ты будешь жить, какъ будто властелинъ!
   

Руденцъ.

             Я зрю передъ собой вѣнецъ всѣхъ жёнъ,
             Въ обители блаженствомъ окружёнъ!
             И будто-бы прекрасная весна,
             Все оживитъ, осчастливитъ она!..
   

Берта.

             Смотри, мои другъ! Какъ было не грустить,
             Когда ты самъ хотѣлъ виною быть
             Злосчастія! Что было-бы со мной,
             Когдабъ тиранъ насильственной рукой
             Меня увлёкъ въ свой замокъ твердый, тёмный?
             Здѣсь замка нѣтъ! Народъ стѣной огромной
             Не заграждёнъ,-- а вѣкъ его златой
             Моею сталъ любимою мечтой.
   

Руденцъ.

             Но какъ спастись отъ вражескихъ сѣтей?
             Они легли вокругъ главы моей!
   

Берта.

             Расторгни! Будь что будетъ: за Народъ
             Вооружись, не оставляй! Но вотъ
             Охотники трубятъ.

(Рога вдали).

                                 За край родной
             И за любовь свою лети на бой!
             Тиранъ одинъ на всѣхъ отяготѣлъ,
             И счастія насъ ждетъ одинъ удѣлъ.

(Уходитъ).

   

СЦЕНА III.

Лугъ предъ Альтдорфомъ. На авансценѣ деревья; въ глубинѣ на шестѣ виситъ шляпа. Проспектъ заключается Банбергской цѣпью; между ими снѣговыя горы.

ФРИСХАРДЪ и ЛЕЙТОЛЬДЪ на часахъ.

ФРИСХАРДЪ.

             Напрасно мы стоимъ! Никто нейдетъ!
             Не отдаётъ никто почтеньи шляпѣ.
             А здѣсь всегда кипѣлъ народъ,
             Какъ будто въ торгъ; вотъ пугало на шесть
             Навѣсили, и на дугъ ни души.
   

Лейтольдъ.

             Досадно то, что всё одни бродяги
             Истертыя свои снимаютъ шапки,
             А весь честной народъ обходитъ мимо,
             Чтобы не гнуть спины предъ шляпой!
   

Фрисхардъ.

                                                     Въ полдень
             Изъ Ратуши они пойдутъ назадъ.
             Ужь кой-кого чуть чуть я не поймалъ:
             Ни кто изъ нихъ не думалъ о поклонѣ.
             Да Россельманъ, пасторъ, шелъ отъ больнаго,
             Замѣтилъ то, и тотчасъ сталъ предъ мачтой
             Съ священными дарами; Кистеръ вдругъ
             Въ колокола ударилъ, на колѣна
             Упалъ народъ: но не предъ шляпой.
   

Лейтольдъ.

             Товарищъ! Здѣсь какъ пуголы стоимъ
             Мы передъ ней; ну, не обидноль намъ
             Быть на часахъ предъ шляпою пустой?
             Вѣдь жалки мы въ глазахъ честныхъ людей.
             Смѣшной приказъ: колѣна гнуть предъ шляпой!
   

Фрисхардъ.

             Не гнуть спины предъ шляпою пустой!
             А часто предъ пустою головой
             Сгибается.

(Линдегарда, Матильда, и Элиза проходить съ дѣтьми и становятся вокругъ шеста).

Лейтольдъ.

                                 Усердный ты служивой!
             И имъ готовъ нанесть бѣду; а я
             Зажмурился, и кланяйся, кто хочетъ.
   

Матильда.

             Эй, кланяйтесь передъ Ландфохтомъ, дѣти!
   

Элиза.

             Дай Богъ, чтобъ онъ отъ насъ далеко былъ,
             А намъ одну оставилъ шляпу!
   

Фрисхардъ.

                                                     Прочь!
             За чѣмъ вы здѣсь идете стадомъ? Вы
             Не надобны; мужей къ намъ посылайте.
             Увидимъ, какъ они храбришься станутъ.

(Женщины уходятъ).

Тель вооруженный ведётъ сына за руку; они проходятъ мимо шляпы; не видя ея.

Вальтеръ (показывая на горы).

             У насъ въ горахъ такія есть деревья,
             Что топоромъ ударь, польется кровь.
             Не правда-ли?
   

Тель.

                                 Кто это говорилъ?
   

Вальтеръ.

             Да нашъ пастухъ. И онъ мнѣ говорилъ,
             Что ихъ давно, давно заколдовали.
             А дерево кто срубитъ, изъ земли
             Вдругъ на того поднимется рука
             И въ гробъ его утащитъ.
   

Тель.

                                           Да, священны,
             Деревья здѣсь: вдали сѣдыя горы,
             Подъ облака ушедшія, ты видишь?
   

Вальтеръ.

             Какъ по ночамъ они гремятъ ужасно,
             И тамъ луга всѣ засыпаютъ снѣгомъ *
   

Тель.

             Они-бъ Альтдорфъ засыпали давно,
             Когда-бъ не лѣсъ, растущій на горахъ,
             Какъ будто стражъ, не охранялъ его.
   

Вальтеръ (послѣ минутнаго молчанія).

             А земли есть, гдѣ не бываешь горъ?
   

Тель.

             Когда идешь внизъ по теченью рѣкъ
             Отъ нашихъ горъ, откроется долина,
             Гдѣ рѣки не крутятся съ пѣной, гдѣ
             Онѣ текутъ спокойной чередой.
             Со всѣхъ сторонъ тамъ небеса блестятъ,
             И жатвы тамъ какъ лугъ необозримый,
             И вся земля какъ разведенный садъ!
   

Вальтеръ.

             Ахъ, батюшка! За чѣмъ нейдемъ туда?
   

Тель.

             Прекрасенъ край тотъ, будто неба сводъ:
             Но сѣятель тамъ не сбираетъ плодъ.
   

Вальтеръ.

             А развѣ нѣтъ у нихъ полей своихъ?
   

Тель.

             У нихъ, мой сынъ, Король владѣетъ полемъ.
   

Вальтеръ.

             Такъ-бы въ лѣсахъ они ловили больно.
   

Тель.

             И дичь и звѣрь принадлежатъ ему.
   

Вальтеръ.

             Въ своихъ рѣкахъ они ловилибъ рыбу.
   

Тель.

             Мой сынъ! моря и рѣки всё его.
   

Вальтеръ.

             Да ктоже онъ, кого они боятся?
   

Тель.

             Онъ имъ одинъ покровъ!
   

Вальтеръ.

                                           А развѣ сами
             Они себѣ покровомъ быть не могутъ?
   

Тель.

             Тамъ ближніе не вѣрятъ ближнимъ, сынъ!
   

Вальтеръ.

             Нѣтъ, батюшка, въ краю обширномъ тѣсно.
             Мнѣ лучше здѣсь подъ снѣжными горами.
   

Тель.

             Конечно, сынъ: сноснѣе ледники
             Имѣть въ тылу, чѣмъ злыхъ людей!
   

Вальтеръ.

                                                     Отецъ!
             За чѣмъ виситъ на этой палкѣ шляпа?
   

Тель.

             Что нужды намъ?

(Между тѣмъ какъ онъ хочетъ идти, приближается съ копьемъ Фрисхардъ).

Фрисхардъ.

                                 Во имя Короля!
             Ни съ мѣста, стой!
   

Тель (хватаетъ копье).

                                 За чѣмъ схватилъ меня?
   

Фрисхардъ.

             Не кланялся ты шляпѣ!
   

Тель.

                                           Другъ, пусти!
   

Фрисхардъ.

             Ступай въ тюрьму!
   

Вальтеръ.

                                 Какъ? батюшку въ тюрьму?
             Скорѣй сюда! скорѣе помогите,
             Его ведутъ въ тюрьму!
   

РОССЕЛЬМАНЪ и ПЕТЕРМАНЪ прибѣгаютъ съ тремя поселянами.

Петерманъ.

                                           Что здѣсь такое?
   

Россельманъ.

             За чѣмъ ты на него взлагаешь руку?
   

Фрисхардъ.

             Измѣнникъ онъ!
   

Тель (схватываетъ его).

                                 Кто!?Я измѣнникъ! Я?
   

Россельманъ.

             Ошибся, другъ: онъ добрый гражданинъ!
   

Вальтеръ (увидя Вальтера Фюрстау, бѣжить къ нему).

             Ахъ, дѣдушка! Вы помогите намъ!
   

Фрисхардъ.

             Въ тюрьму!
   

Вальтеръ Фюрстъ (прибѣгая).

                                 Я за него порукой -- я!
             Что сдѣлалось? Вильгельмъ мой, ради Бога!

Приходятъ МЕЛЬХТАЛЬ и ШТАУФАХЕРЪ.

ФРИСХАРДЪ.

             Онъ презирать осмѣлился приказъ!
   

Штауфахеръ.

             Тель, правда-ли?
   

Мельхталь.

                                 Ты лжешь, негодный, лжешь!
   

Лейтольдъ.

             Онъ мимо шелъ -- не кланялся онъ шляпѣ!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             За то вести въ тюрьму! Порукой я --
             Пусти его!
   

Фрисхардъ.

                                 Ручайся за себя;
             Мы дѣлаемъ, что намъ велятъ -- прочь всѣ!
   

Мельхталь (поселянамъ).

             Нѣтъ, это ужь насилье! Мы-ль потерпимъ,
             Чтобъ увели его у насъ въ глазахъ!
   

Петерманъ.

             Не вынесемъ, друзья! Другъ другу мы
             Защитой быть должны.
   

Фрисхардъ.

                                           Кто смѣетъ здѣсь
             Не уважать Ландфогтова указа?

(Еще три поселянина прибѣгаютъ).

             Мы къ вамъ! Что здѣсь? Смѣлѣе нападайте!

(Гилдегарда, Матильда и Елиза возвращаются).

Тель.

             Я за себя умѣю постоять!
             Идите всѣ, друзья. Когдабъ хотѣлъ,
             Не многое мнѣ значили-бы копья!
   

Мельхталь (Фрисхарду).

             Попробуй ты увесть его изъ круга!
   

Вальтеръ Фюрстъ и Штауфахеръ.

             Смирнѣй, смирнѣй!...
   

Фрисхардъ (кричитъ).

             Измѣна! бунтъ! измѣна!

(Слышны охотничьи рога).

Женщины.

             Вотъ нашъ Ландфогтъ!
   

Фрисхардъ.

                                           Измѣна! бунтъ! измѣна
   

Штауфахеръ.

             Кричи, пока твое не треснетъ гордо!
   

Россельманъ и Мельхталь.

             Молчи, молчи!
   

Фрисхардъ (громче).

                                 Измѣна! помогите!
   

Вальтеръ Фюрстъ,

             Вотъ Ландфогтъ! Намъ бѣда! Теперь что будетъ?..

ГЕЙСЛЕРЪ воръ томъ съ соколомъ на рукѣ, РУДОЛЬФЪ ХАРАСЪ, БЕРТА и РУДЕНЦЪ; многочисленная свита вооруженныхъ, она составляетъ кругъ.

Рудольфъ.

             Прочь, прочь! Ландфогтъ!
   

Гейслеръ.

                                           Вы разгоните ихъ.
             За чѣмъ народъ сбѣжался? Что за крикъ?..

(Всеобщее молчаніе).

             Что здѣсь? Я знать хочу. (Фрисхарду) Приближся ты:
             За чѣмъ его ты держишь?

(Отдаетъ сокола).

Фрисхардъ.

                                           На часахъ
             Я здѣсь стоялъ у шляпы! И его
             На дѣлѣ я поймалъ, когда онъ шелъ
             И не согнулъ колѣна передъ нею!
             Хотѣлъ его отвесть въ тюрьму -- народъ
             Забунтовалъ, и не даетъ его
   

Гейслеръ (подумавъ).

             Властителя ты смѣешь презирать --
             Да и меня, не преклонясь предъ шляпой!
             Она виситъ, чтобъ каждаго покорность
             Мы видѣли -- а ты возсталъ на это.
   

Тель.

             Мой Властелинъ! Прости! Не изъ презрѣнья
             Высокую твою нарушилъ волю!
             И правда то, какъ называюсь Телемъ!
   

Гейслеръ (подумавъ).

             Ты говорятъ стрѣляешь славно, Тель!
   

Вальтеръ.

             И правда! Сто шаговъ отмѣритъ онъ,
             И яблоко вамъ съ дерева собьётъ!
   

Гейслеръ.

             Онъ сынъ твой?
   

Тель.

                                 Да.
   

Гейслеръ.

                                           А есть другія дѣти?
   

Тель.

             Два сына у меня.
   

Гейслеръ.

                                 А гдѣ любимый?
   

Тель.

             Мои сыны равно мнѣ оба милы.
   

Гейслеръ.

             Отходишь ты отъ дерева далёко
             И яблоко стрѣлой сбиваешь! Покажи
             Теперь свое искуство; лукъ бери!
             А! онъ въ рукахъ! Натягивай его
             И яблоко съ сыновней головы
             Сшиби! Но мой совѣтъ: бери вѣрнѣй --
             А то главѣ не уцѣлѣть твоей!

(Всѣ въ ужасѣ).

Тель.

             О, Государь! ужасное велѣлъ.
             Какъ? мнѣ съ главы роднаго сына...
             Нѣтъ, нѣтъ! Вильгельмъ не слышалъ Властелина --
             Богъ сохрани, того ты не велѣлъ!
   

Гейслеръ.

             Ты яблоко съ главы роднаго сына
             Собьешь, Вильгельмъ! То воля Властелина!..
   

Тель.

             Какъ! Цѣль его глаза! Умру на мѣстѣ!
   

Гейслеръ.

             Вильгельмъ, стрѣляй! Или умрете вмѣстѣ!
   

Тель

             Убійцей быть роднаго сына! Нѣтъ,
             Не знаешь ты, чѣмъ духъ отца согрѣтъ?
             Ты не отецъ!
   

Гейслеръ.

                                 Ты остороженъ сталъ;
             А я слыхалъ, что человѣкъ ты смѣлой,
             Что ни къ чему ты здѣсь не привыкалъ --
             И смѣлое тебѣ назначилъ дѣло!
             Подумалъ бы другой: но Тель всегда
             Бросается -- и что ему бѣда!..
   

Берга.

             О, Государь! Надъ ними не шутите:
             Они стоятъ трепещущи и блѣдны;
             Они отъ васъ не принимаютъ шутокъ!
   

Гейслеръ.

             Кто вамъ сказалъ, что съ ними я шучу?

(Срываетъ съ дерева яблоко).

             Вотъ яблоко! Отмѣривай шаги,
             Какъ водится; восьмидесятый шагъ
             Границей будь -- не меньше и не болѣ!
             Стрѣлу метать умѣешь ль ста шагахъ --
             Стрѣляй вѣрнѣй: моей то стало волей!
   

Рудольфъ Харасъ.

             Великій Богъ! Не шутитъ онъ;-- дитя,
             Пади предъ нимъ, идётъ о жизни дѣло!..
   

Вальтеръ Фюрстъ (Мельхталю, едва удерживающему негодованіе)

             Спокойся ты! Молю тебя, терпѣнье!
   

Берта (Ландфогту)

             Довольно, я молю! Безчеловѣчно
             Играть душой отца! Пускай виной
             Смерть заслужилъ: но то сильнѣе смерти,
             Что испыталъ! Пускай идетъ домой
             Подъ мирный кровъ безвредно! Вспомнятъ васъ!
             Его сыны и внуки не забудутъ,
             И перейдетъ изъ рода въ родъ разсказъ...
   

Гейслеръ.

             Раздайтеся! Скорѣй, за чѣмъ твой страхъ?
             Тебѣ-бы казнь -- тебя казнить я могъ!
             Но смерть и жизнь теперь въ твоихъ рукахъ.
             И не ропщи на милость! Ты стрѣлокъ,
             Покажешь намъ теперь, какъ вѣренъ глазъ!
             Достойна цѣль, награда высока!
             Въ назначенный кружокъ изъ-далека,
             Не мудрено, чтобы стрѣла впилась:
             Но тотъ стрѣлокъ, котораго рука --
             Не задрожитъ, Вильгельмъ, въ подобный часъ!
   

          Вальтеръ Фюрстъ (падаетъ передъ нимъ).

             Намъ, Государь, извѣстна власть твоя;
             Но ты его помилуй, половину
             Имущества возьми, всё отдаю:
             Но не терзай отца!
   

Вальтеръ Тель.

                                 За чѣмъ упалъ
             Передъ такимъ коварнымъ человѣкомъ!
             Скажи, куда мнѣ стать; не страшно мнѣ:
             Мой батюшка и птицъ стрѣляетъ въ лётъ --
             Такъ вѣрно мнѣ онъ въ грудь не попадетъ!
   

Штауфахеръ.

             Ни что ему невинность!
   

Россельманъ.

                                           Судія
             Есть въ небесахъ, возьмётъ отчетъ съ тебя!
   

Гейслеръ (показываетъ на ребенка).

             Чтобъ къ липѣ той, сей часъ онъ былъ привязанъ!
   

Вальтеръ Тель.

             Привязывать меня? Нѣтъ, не хочу.
             И буду тихъ, покоенъ какъ ягненокъ,
             И не дохну; а если вы меня
             Привяжете, такъ буду биться я!
   

Рудольфъ.

             Тебѣ глаза одни, мой другъ, завяжутъ...
   

Вальтеръ Тель.

             За чѣмъ глаза? Не думайте, чтобъ я
             Дрожалъ передъ стрѣлой отца! Я жду,
             И даже не зажмурясь! Ну, отецъ,
             Увѣрь его -- не вѣритъ, какъ стрѣляешь!
             Онъ думаетъ насъ погубишь: но ты
             На зло ему, стрѣляй и попади!

(Уходитъ подъ липу; ему кладутъ яблоко на голову).

   

Мельхталь.

             У насъ въ глазахъ свершится злодѣянье!
             А для чего клялись мы заговоромъ?
   

Штауфахеръ.

             Напрасно всё: оружья нѣтъ у насъ;
             А посмотри, какъ тёменъ копій лѣсъ!
   

Мельхталь.

             О, еслибъ мы не отложили дѣла!
             Пусть Богъ судья тому, кто предложилъ...
   

Гейдеръ (къ Телю).

             Скорѣй! Стрѣлы ни кто не носитъ даромъ.
             Съ оружіемъ ходить опасно! Да,
             Стрѣла стрѣлка сшибаетъ иногда!..
             За чѣмъ берётъ её поселянинъ?
             Она дана владѣльцу, онъ одинъ
             Носи! И ты её не забывай.
             Цѣль покажу, и смѣло, Тель, стрѣляй!
   

Тель (хватаетъ лукъ и кладетъ стрѣлу).

             Раздайтеся!
   

Штауфахеръ.

                                 Какъ, Тель, и хочешь ты?
             Твоя рука дрожитъ... колѣна гнутся!
   

Тель (бросаетъ лукъ).

             Темно въ глазахъ!..
   

Женщины.

                                 О Боже милосердый!
   

Тель (Ландфогту).

             Ахъ! пощади меня!.. Вотъ грудь моя --
             Вели убить!
   

Гейслеръ.

                                 Нѣтъ! Не о смерти дѣло.
             Я жду стрѣлы! Тель, ты на всё готовъ,
             Ты управлять весломъ умѣешь смѣло,
             Не устрашась бунтующихъ валовъ...
             Тебѣ спасать легко, людей любя!
             Спаситель всѣхъ, спаси теперь себя!..

(Тель въ волненіи, рука его дрожитъ, взоры обращаются то къ Ландфогту, то къ Небесамъ; вдругъ выхватываетъ изъ колсана другую стрѣлу и прячетъ ее. Ландфогтъ все примѣчаетъ).

   

Вальтеръ (подъ липою).

             Отецъ, стрѣляй! Не страшно ничего!
   

Тель.

             Да будетъ такъ!..

(Натягиваетъ лукъ).

Руденцъ (во все время удерживавшій, волненіе, приближается).

                                 Довольно! Опытъ былъ,
             И цѣли вы достигли. Но жестокость
             Опасна здѣсь: тугая тетива
             Ломаетъ лукъ!
   

Гейслеръ.

                                 Молчите предо мною!
   

Руденцъ.

             Я говорить хочу, честь Короля
             Священна мнѣ! Поступки таковые
             Ожесточатъ. Того Король не хочетъ!..
             Я утверждать могу! Мои граждане
             Жестокости такой не заслужили...
   

Гейслеръ.

             Опомнитесь!..
   

Руденцъ.

                                 Молчалъ я слишкомъ долго!
             Закрылъ глаза на всѣ твои дѣла,
             И полное удерживалъ я сердце.
             Но кончено: молчаніе мое
             Не значитъ-ли измѣна Королю,
             И родинѣ!..
   

Берта (бросается между ними).

                                 Ты раздражишь его!..
   

Руденцъ.

             Я всѣхъ забылъ, оставилъ кровныхъ я;
             И связи всѣ разторгнулъ для тебя!
             И думалъ я, что Короля покровъ
             Надъ родиной; но пропасть вижу ясно,
             Въ которую низвергнуться готовъ.
             Прельстилъ меня, и рѣчью сладострастной
             Ты отравилъ мой духъ!-- И я родному краю
             Не вѣкъ златой, бѣды приготовляю!
   

Гейслеръ.

             Съ Властителемъ такъ смѣешь говорить?
   

Руденцъ.

             Властителемъ моимъ не можешь быть:
             Властитель мой Король! Свободенъ я,
             Какъ ты, не будь во имя Короля
             На мѣстѣ семь: тогда моей рукою
             Я бросилъ-бы перчатку предъ тобою...
             Какъ рыцарь ты тогда-бъ мнѣ далъ отчётъ --
             Да, знакъ подай! Не безоруженъ я,

(Показываетъ на народъ)

                                                     Но
             Какъ жертва, какъ несчастный сеи народъ.
             Нѣтъ, мечь при мнѣ!
   

Штауфахеръ.

                                           Вотъ яблоко упало!

(Между тѣлъ Тель пустилъ стрѣлу).

Россельманъ.

             Спасенъ твой сынъ!
   

Многіе голоса.

                                           Сшибъ яблоко!

(Вальтеръ Фюрстъ слабѣетъ, Берта его поддерживаетъ).

Гейслеръ (удивленный).

                                                     Онъ сшибъ!
             Нечистый духъ!
   

Берта.

                                 Дитя спасёнъ, опомнись!
   

Вальтеръ Тель (бѣжитъ съ яблокомъ).

             Вотъ яблоко, отецъ! Я зналъ, что ты
             Не ушибешь меня!

(Тель пустивъ стрѣлу наклонился, какъ будто слѣдуя за нею; лукъ падаетъ; видя возвращающаягося сына, бѣжитъ къ нему съ распростертыми объятіями; отъ волненія слабѣетъ. Всѣ тронуты)

Берта.

                                 О Боже!
   

Вальтеръ Фюрстъ (Телю и сыну его).

                                           Дѣти!
   

Штауфахеръ.

             Великъ Господь, Великъ!
   

Лейтольдъ.

                                           Ударъ стрѣлка
             Услышатъ и далекіе вѣка!
   

Рудольфъ.

             Изъ рода въ родъ пойдетъ разсказъ единый,
             Доколѣ горъ не рушатся вершины.

(Подастъ Ландфогту яблоко).

             Оно насквозь! Ударъ былъ мастерской!
   

Россельманъ.

             Бѣда тому, кто повелѣлъ его,
             Кто Вышняго испытывать дерзаетъ!
   

Штауфахеръ.

             Приди въ себя, Вильгельмъ! Теперь домой
             Безтрепетно ты можешь возвратиться.
   

Россельманъ.

             Иди! Женѣ ты сына возврати!

(Хотятъ вести).

Гейслеръ.

             Послушай, Тель!
   

Тель.

                                 Что повелишь?
   

Гейслеръ.

                                                     Ты спряталъ
             Еще стрѣлу; да, да я видѣлъ это!
             За чѣмъ она?
   

Тель (смущенный).

                                 Въ обычаѣ стрѣлковъ!
   

Гейслеръ.

             Нѣтъ, Тель, отвѣтъ не отъ души! Имѣлъ
             Ты умыселъ другой: скажи мнѣ правду!
             Что-бъ ни было, тебѣ дарую жизнь.
             Ты назначалъ къ чему стрѣлу другую?
   

Тель.

             Когда мнѣ жизнь дана отъ Властелина

          (Вынимаетъ стрѣлу и показываетъ грозно Ландфогту).

             Скажу: когдабъ сразилъ роднаго сына --
             Ее пустилъ-бы я тирану въ грудь,
             И вѣрно-бы она нашла свой путь!
   

Гейслеръ.

             Пусть такъ, Вильгельмъ! Я отдалъ жизнь тебѣ
             И слово я сдержу; но зная всѣ.
             Преступныя намѣренья твои,
             Я далеко тебя, Вильгельмъ, укрою,
             Гдѣ никогда ни солнцемъ, ни луною,
             Ты озаренъ не будешь! Я спасусь
             Отъ стрѣлъ твоихъ. Сюда подайте цѣпи!

(Теля заковываютъ).

Вальтеръ Фюрстъ.

             Какъ, Государь! Его Всевышній спасъ
             И на него взложить ты хочешь руки?
   

Гейслеръ.

             Увижу, какъ въ другой спасется разъ!
             Его въ Кюснахтъ я переправлю самъ.
   

Россельманъ.

             Не властенъ ты, и самъ Король не властенъ!
             Противно то правамъ!
   

Гейслеръ.

                                           А гдѣ права?
             Кто вамъ ихъ далъ? Король ихъ не давалъ.
             Покорностью вы заслужите ихъ.
             Бунтовщики! вы замыслы питайте:
             Я знаю всѣхъ, и всѣхъ протиснулъ я.
             Теперь его отъ васъ рука моя
             Беретъ!-- Но вы виновны всѣ какъ онъ;
             И ткъ молчи и гнись, кто здѣсь умёнъ!

(Удаляется; Берта, Руданцъ, Хорасъ и свита за нимъ; Фрисхардъ и Лейтольдъ остаются).

Вальтеръ Фюрсть (въ отчаяніи).

             Изкоренитъ меня и всё мое!
   

Штауфахеръ.

             За чѣмъ, Вильгельмъ, ты раздражилъ его!
   

Тель.

             Въ отчаянье кто силенъ надъ собою!
   

Штауфахеръ.

             Всѣ кончено -- и мы съ тобой къ цѣпяхъ!
   

Поселяне.

             Послѣдняя надежда прочь отъ насъ?
   

Лейтольдъ.

             Мнѣ жаль тебя; но повинуюсь я
   

Тель.

             Простите всѣ!
   

Вальтеръ (хвamaеmся за него).

                                 Отецъ, отецъ мой милый!
   

Tель (подымаетъ руки къ небу).

             Отецъ твой тамъ, гдѣ вѣчныя свѣтила!
   

Штауфахеръ.

             Вильгельмъ! Что я скажу женѣ твоей?
   

Тель (съ нежностію обнимаетъ сына).

             Спасётъ! Онъ спасъ его рукой Своей!

(Быстро удаляется за Ландфогтомъ).

   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

(Восточный берегъ озера; крутыя дикія скалы; проспектѣ; озеро волнуется, шумъ валовъ сливается съ громомъ, порой блеститъ молнія).

КУНЦЪ ГЕРЗАУ, РЫБАКЪ и МАЛЬЧИКЪ.

Кунцъ.

             Не вѣрите, а я глазами видѣлъ:
             Такъ было всё, какъ говорю и вамъ.
   

Рыбакъ.

             И Тель въ тюрьмѣ, въ Кюснахтъ онъ отвезёнъ,
             Нашъ добрый Тель, всѣмъ правая рука!
   

Кунцъ

             И съ нимъ Ландфогтъ чрезъ озеро поѣхалъ.
             Изъ Флулена я шелъ, и видѣлъ сборы;
             Но можетъ быть гроза остановила:
             Я поспѣшилъ свою причалить лодку.
   

Рыбакъ.

             И Тель въ цѣпяхъ, въ неволѣ у Ландфогта!
             О вѣрьте мнѣ, его далеко скроютъ,
             И Божій свѣтъ теперь не для него!
             Всегда Ландфогтъ страшиться будетъ мщенья:
             Свободному нанёсъ онъ оскорбленье!
   

Кунцъ.

             Я слышалъ, что нашъ добрый Аттингхаузъ,
             Нашъ Ландаманъ сталь очень близокъ къ смерти.
   

Рыбакъ.

             Теперь погибъ послѣдній якорь нашъ!
             Онъ за народъ всегда стоялъ такъ гордо.
   

Кунцъ.

             Гроза сильнѣй! Прощай! Пойду въ селенье:
             По озеру не льзя проѣхать ныньче.

(Уходитъ).

Рыбакъ.

             Въ цѣпяхъ нашъ Тель, и умеръ Ландаманъ!
             Теперь или съ поднятымъ вверхъ челомъ!
             Прочь стыдъ! Заснулъ тотъ вѣчнымъ сномъ,
             Кто былъ тебѣ всегда грозой, тиранъ!..
             И тотъ, кто отъ тебя избавить въ силѣ,
             Въ твоихъ цѣпяхъ живой зарытъ въ могилѣ.
   

Мальчикъ.

             Какъ сыплетъ градъ! Отецъ, уйдемъ домой.
   

Рыбакъ.

             Бушуй гроза, гори огонь браздой,
             Разверзнись хлябь небесъ, поля залей,
             Грядущее изторгни поколѣнье!
             Стихіи, вы пируйте потребленье!
             И вы, жильцы лѣсовъ, стада звѣрей,
             Сюда, сюда! Въ удѣлъ вамъ край опять!
             Кто будетъ здѣсь безъ вольности дышать
   

Мальчикъ.

             Послушай: какъ валы сердито плещутъ;
             Крутится вихрь! Ужасная гроза!
   

Рыбакъ.

             Въ родную кровь должна летѣть стрѣла!
             Когда отецъ внималъ такой приказъ?..
             И кажутъ гнѣвъ стихіи разъярясь...
             Того и жду, что въ озеро скала
             Падётъ! Утёсъ, увѣнчанный снѣгами,
             Развалится мгновенно предъ очами!..
             Что рухнетъ въ прахъ пещеры твердый сводъ
             И снова все одинъ потокъ зальётъ!
   

Мальчикъ.

             Чу, на горахъ колокола звонятъ!
             Не лодка-ли чья тонетъ, за людей
             Молиться намъ велятъ.

(Взлѣзаетъ на утѣсъ).

Рыбакъ.

                                           О горе ей!
             Ужасное, сердца всѣхъ испытуетъ!
             Ничтоженъ руль, безсиленъ кормщикъ тутъ,
             Одна гроза надъ силою бушуетъ;
             У берега пріюта не найдутъ:
             Гранитный скалы его вѣнчали,
             Онѣ вездѣ открытой грудью стали!
   

Мальчикъ (показывая въ лѣво).

             Изъ Флудена ладья: она все ближе къ намъ.
   

Рыбакъ.

             Спаси, Господь! Гроза какъ дикій звѣрь,
             Когда у насъ летаетъ по волнамъ;
             Какъ въ клѣткѣ онъ: найти стремится дверь
             И ярый бьётъ преграды онъ собою!
             Волна летитъ высоко за полною:
             Но всюду путь ей заградилъ гранитъ!
   

Мальчикъ.

             Сюда ладья Ландфогтова бѣжитъ!
   

Рыбакъ.

             Ландфогтъ, а съ нимъ и грѣхъ его кровавый!
             Уже взыскалъ злодѣя судъ Твой правый!
             Волна ему не внемлетъ, а скала
             Предъ шляпою его не гнётъ чела!
             Мой сынъ, ты стой, молитвы не творя:
             Пусть будетъ судъ Небеснаго Царя!
   

Мальчикъ.

             За Гейслера молиться я не стану,
             За Телля я молюсь: онъ на ладьѣ!
   

Рыбакъ.

             Раздражена гроза виной одною,
             И увлечетъ невинныхъ за собою!..
   

Мальчикъ.

             Смотри: утёсъ промчались Бугистратской;
             Но ихъ волной на Аксенбергь помчало!
             Не вижу ихъ.
   

Рыбакъ

                                 Хакмесеръ не далеко:
             Тамъ не одна разшиблася ладья.
             Не справь они -- и на утёсъ высокой
             Въ мигъ налетятъ; у нихъ искусенъ кормщикъ,
             И если кто нибудь избавитъ ихъ,
             То вѣрно Тель; но цѣпь на немъ лежитъ!
   

ВИЛЬГЕЛЬМЪ ТЕЛЬ (вооруженный).

(Онъ идетъ скорыми шагами; смотритъ вокругъ съ удивленіемъ. На срединѣ сцены падаетъ на колѣна; руки кладетъ на землю, потомъ обращаетъ ихъ къ небу).

Мальчикъ (видитъ его).

             Отецъ! Смотри, кто сталъ тамъ на колѣна?
   

Рыбакъ.

             Онъ за землю руками ухватился.
   

Мальчикъ (сбѣгаетъ съ утёса).

             Что вижу я? Отецъ, отецъ, смотри!
   

Рыбакъ (подходитъ).

             Что это? Богъ великій! Тель, ты здѣсь?
   

Мальчикъ.

             А развѣ не былъ ты въ цѣпяхъ, въ неволѣ?
   

Рыбакъ.

             И не былъ ты въ Кюснахтѣ?
   

Тель (встаетъ).

                                           Я свободенъ!
   

Рыбакъ.

             Свободенъ ты?
   

Мальчикъ.

                                 Откуда ты?
   

Тель.

                                                     Изъ лодки.
   

Рыбакъ.

             Что слышу?
   

Мальчикъ.

                                 Гдѣ Ландфогтъ?
   

Тель.

                                                     Онъ на волнахъ.
   

Рыбакъ.

             Возможно-ли! По какъ ты здѣсь? Какъ могъ
             И отъ цѣпей и отъ грозы уйти?
   

Тель.

             Всевышній спасъ!. Послушайте меня!
   

Рыбакъ и Мальчикъ.

             Скорѣй, скажи!..
   

Тель.

                                 Что въ Алтдорфѣ случилось,
             Вы знаете.
   

Рыбакъ.

                       Всё знаемъ, говори.
   

Тель.

             Вы знаете, что Гейслеръ повелѣлъ
             Меня сковать, чтобы въ Кюснахтъ отправить.
   

Рыбакъ.

             Что самъ тебя повёзъ, всё знаемъ мы.
             Теперь скажи, какъ ты ушёлъ отъ нихъ?
   

Тель.

             Я связанный, лежалъ въ ладьѣ
             Безъ помощи; и думалъ: всё пропало!
             Прощался я на вѣки съ свѣтомъ дня;
             Ужь думалъ я, изчезли для меня
             И дѣти и жена, И взоръ томимой
             Вперилъ на бѣгъ валовъ неукротимый.
   

.

             Несчастный!
   

Тель.

                                 Мы такъ плыли; близь меня
             Колчанъ и лукъ лежали на рулѣ.
             Не въ далекѣ, по волѣ Провидѣнья,
             Вдругъ понеслась къ намъ буря отъ Готарда.
             Сердца гребцовъ упали; къ вѣрной смерти
             Готовились.-- Тогда одинъ изъ свиты
             Вотъ что сказалъ Ландфогту: -- "Намъ бѣда,
             "Предъ нами смерть, смутился духъ гребцовъ,
             "И ремесло имъ это не знакомо.
             "Но Тель въ ладьѣ: онъ мужественъ и силенъ,
             "И у него весло въ рукахъ бывало.
             " Прибѣгнемъ же къ нему -- "И обратясь
             "Ландфогтъ сказалъ: "Велю освободить,
             "Когда спасти насъ можешь отъ грозы!"
             А я ему: Да, Государь, надѣюсь
             Всевышняго рукой спасу ладью!
             Въ минуту былъ освобожденъ; къ рулю,
             И правлю; но смотрю туда украдкой,
             Гдѣ мой колчанъ и лукъ; и между тѣмъ
             Я на берегъ глядѣлъ, чтобы пристать
             И выскочить; вдругъ вижу предо мною
             Лежитъ утёсъ далеко надъ водою...
   

Рыбакъ.

             Я знаю, онъ лежитъ близь Аксенберга,
             Но вѣдь никакъ не льзя... утёсъ высокъ:
             Какъ съ лодки на него ты прыгнуть могъ?
   

Тель.

             Кричу гребцамъ: "Греби сильнѣй, сильнѣе,
             Теперь бѣды ужь миновали." Вдругъ
             Съ усиліемъ причалила ладья;
             Я Бога звалъ, и руль пригнувъ къ утёсу,
             Схватилъ колчанъ и лукъ, и на утёсъ!
             Ладью толкнулъ отъ берега ногою --
             И далеко умчало ихъ волною!
             Такъ я спасенъ отъ бури, отъ злодѣя!
   

Рыбакъ.

             Вильгельмъ, Вильгельмъ! Для твоего спасенья
             Всевышняго мы видимъ чудеса;
             Едва теперь глазамъ моимъ я вѣрю.
             Но гдѣ же ты укроется? Ландфогтъ
             Избавится отъ бури: что съ тобою?
   

Тель.

             Онъ говорилъ, когда я связанъ былъ,
             Чтобъ къ Брунену причалить; а потомъ
             Отправишься въ свой замокъ черезъ Швицъ.
   

Рыбакъ.

             Сухимъ путёмъ хотѣлъ онъ ѣхать.
   

Тель.

                                                     Да.
   

Рыбакъ.

             И такъ спѣши укрыться; отъ Ландфогта
             Ты не уйдешь, еще попавшись разъ.
   

Тель.

             Гдѣ ближе мнѣ пройти въ Кюснахтъ и въ Артъ?
   

Рыбакъ.

             Чрезъ Штейненъ путь прямой; но сынъ проводитъ
             Чрезъ Ловерцъ: тамъ скорѣй пройдете вы.
   

Тель (Береть его руку).

             Богъ наградитъ!

(Уходитъ, потомъ возвращается).

                                 Ты клятву далъ при Рутли.
             Мнѣ кажется, я слышалъ о тебѣ.
   

Рыбакъ.

             Да, я тамъ былъ и присягалъ союзу.
   

Тель.

             Поди-же ты къ женѣ, въ Бурглейнъ: она
             Терзается объ участи моей.
             Скажи, что я спасёнъ.
   

Рыбакъ.

                                 Какъ ей сказать,
             Куда бѣжишь?
   

Тель.

                                 Найдешь отца, и многихъ,
             Которые при Рутли дали клятву.
             Пускай они не унываютъ; Тель
             Освобождёнъ; нѣтъ на рукахъ цѣпей:
             Услышите объ участи моей!
   

Рыбакъ.

             Скажи мнѣ, что готовишь ты умомъ?
   

Тель.

             Когда свершу, заговорятъ о томъ.
   

Рыбакъ.

             Иди за нимъ, мой Жени.-- Вышній съ вами!
             Исполнитъ онъ, что залегло въ умѣ!
   

СЦЕНА II.

(Зала въ Замкѣ Аттингхауза.-- Умирающій Баронъ въ креслахъ; ВАЛЬТЕРЪ ФЮРСТЪ, ШТАУФАХЕРЪ, МЕЛЬХТАЛЬ и БАУМГАРТЪ, вокругъ него. ВАЛЬТЕРЪ ТЕЛЬ передъ нимъ на колѣняхъ).

Вальтеръ Фюрстъ.

             Всё кончено! Его ужъ болѣ нѣтъ!
   

Штауфахеръ.

             Не умеръ онъ: еще уста его
             Въ движеніи. Какъ миренъ сонъ его,
             И какъ чело спокойно!

(Баумгартъ идётъ къ дверямъ и говоритъ).

Вальтеръ Фюрстъ (Баумгарту).

                                 Кто идетъ?
   

Баумгартъ (возвращается).

             Сюда идетъ Гедвига, ваша дочь.

(Вальтеръ Тель бѣжитъ къ ней).

Вальтеръ Фюрстъ.

             Чѣмъ утѣшать её? Нѣтъ утѣшенья!
             Ахъ, всѣ бѣды надъ головой моей!
   

Гедвига.

             Гдѣ сынъ мой? Гдѣ? Пусти меня скорѣй!
   

Штауфахеръ.

             Спокойтеся! Обитель смерти здѣсь!
   

Гедвига (бросается къ сыну).

             Мой Вальтеръ! Ты со мной!
   

Вальтеръ Тель.

             Съ тобой, родная!
   

Гедвига.

             Опять ты мой и невредимъ! Возможно ль?

(Смотритъ на него безпокойно)

             И онъ стрѣлялъ въ тебя! Нѣтъ сердца въ нёмъ!
             Пустить стрѣлу противъ роднаго сына.
   

Фюрстъ.

             Съ разтерзанной душой онъ сдѣлалъ то!
             О жизни шло!
   

Гедвига.

                                 Сто разъ-бы умеръ онъ,
             А не стрѣлялъ, когдабъ въ немъ было сердце!
   

Штауфахеръ.

             Благословляй Всевышняго покровъ!
   

Гедвига.

             Но какъ забыть, что-бы могло свершишься!
             Столѣтіе живи: все буду видѣть,
             Какъ сынъ родной привязанъ, и въ гласу
             Летитъ стрѣла! Она летитъ мнѣ въ сердце!
   

Мельхталь.

             Не знаешь, какъ онъ оскорбленъ Линдфогтомъ!
   

Гедвига.

             Духъ гордости не терпитъ оскорбленья!
             Жестокіе! Ей нанесенъ ударъ,
             И матери унынье и волненье,
             И жизнь дѣтей -- всё ей несёте въ даръ!
   

Баумгартъ.

             Его бѣды велики; не уже-ли
             Тебѣ не жаль его?
   

Гедвига (обращается къ нему и смотритъ съ презрѣніемъ).

                                           О, за друзей
             Умѣете вы только слёзы лить!
             Вы лучшаго исторгли-ль изъ цѣпей?
             Дозволили ужасное свершить!
             Гдѣ были вы? Съ терпѣніемъ снесли,
             Когда его отъ насъ-же увлекли!...
             Нѣтъ! Тель не такъ летѣлъ на помощь вамъ:
             Онъ воли не давалъ своимъ слезамъ,
             Когда гроза ревѣла предъ тобой,
             А за тобой гнался каратель злой!...
             Нѣтъ! Не въ слезахъ казалъ онъ грусть свою,
             Какъ всё забывъ, онъ бросился въ ладью!
   

          Вальтеръ Фюрстъ.

             Его спасти мы не могли.
   

Гедвига (бросается къ нему на шею).

                                           Родитель!
             И ты его лишился -- и страна
             Спасителя на вѣки лишена!
             Но духъ его Всевышній укрѣпитъ!
             Предъ нимъ одной тюрьмы лишь грозный видъ,
             Ни дружбы, ни любви... и жизни силы
             Слабѣютъ въ немъ! Ахъ, отъ сирой могилы
             Онъ низпадетъ! Какъ роза Альпъ въ долины
             Снесенная, жилетъ лить мигъ единый:
             Такъ онъ пишетъ -- лучами озаренъ
             И воздуха потовомъ упоенъ.
             Ахъ, воздухомъ его была свобода!
             Теперь умретъ въ тяжеломъ мракѣ свода!
   

Штауфахеръ.

             Спокойся! Мы освободимъ его.
   

Гедвига.

             Что безъ него вывгъ силахъ предпринять?
             Когда онъ былъ межъ васъ, была надежда;
             Защитника тогда имѣлъ невинный;
             Васъ всѣхъ бы спасъ Вильгельмъ. Но вмѣстѣ всѣ вы
             Не можете его разторгнуть цѣпи!

(Аттингхаузъ просыпается).

   

Баумгартъ.

             Опомнился! Молчанье!
   

Аттингхаузъ (поднимаясь)

                                           Гдѣ онъ?

Штауфахеръ.

                                                               Кто?
   

Аттингхаузъ.

             Меня забылъ въ послѣднія минуты?
   

Штауфахеръ.

             Объ Руденцѣ онъ вспомнилъ: вы послали-ль?
   

Вальтеръ Фюрстъ

             Онъ будетъ здѣсь! Спокойтесь, онъ услышалъ
             Глаголъ души -- и къ намъ онъ возвратился!
   

Аттингхаузъ.

             За родину возсталъ.
   

Штауфахеръ.

                                 И какъ герой!
   

          Аттингхаузъ.

             За чѣмъ нейдетъ принять благословенье?
             Ахъ, чувствую кончины приближенье?
   

Штауфахеръ.

             Нѣтъ! Силы вамъ вновь возвращаетъ сонъ,
             Вы крѣпче, и огнемъ взоръ озарёнъ!
   

Аттингхаузъ.

             Страданье жизнь -- оно меня покинетъ!
             Надежды нѣтъ, но бодѣ нѣтъ страданья!

(Видитъ ребенка).

             Кто онъ?
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                       Мой внукъ! Благословенье ваше
             Да будетъ надъ главой осиротѣлой!

(Гедвига падаетъ съ сыномъ предъ нимъ).

Аттингхаузъ.

             Ахъ, я васъ всѣхъ оставлю сиротами!
             Паденіе страны моей родной
             Я зрѣлъ, друзья, безсильными очами!
             И для того-ль давно не взятъ землёй,
             Чтобъ умерла надежда предо мной?
   

Штауфахеръ (Вальтеру Фюрсту).

             И онъ умретъ печальный, неутѣшный?
             За чѣмъ-же мы не озаримъ лучами
             Послѣднія мгновенія его?
             Спокойтеся! Мы не совсѣмъ погибли!
   

Аттингхаузъ.

             Кто васъ спасетъ?
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                 Себя спасемъ мы сами!
             Рѣшились мы изгнать тирановъ; связь
             Межъ нами есть, и клятвой заговоръ
             Былъ утвержденъ! Намѣренье исполнимъ,
             И на землѣ свободной ляжешь ты!
   

Аттингхаузъ.

             О, повтори! Вы дали клятву, други!
   

Мельхталъ.

             Въ единый день возстанутъ три страны.
             Готово всё: теперь созрѣла тайна,
             Храненная безчисленной толпой.
             Насиліе обрушишься должно --
             И дни его величья сочтены!
   

Аттингхаузъ.

             Но крѣпости?
   

Мельхталь.

                                 Падутъ въ единый день!
   

Аттингхаузъ.

             Высокое сословье въ заговорѣ?
   

Мельхталъ.

             Оно подастъ намъ помощь: но доселѣ
             Лишь мы одни клялися въ этомъ дѣлѣ!
   

Аттингхаузъ (удивленный, медленно приподнимается).

             Безъ помощи высокаго сословья
             Они одни идутъ на это дѣло!
             Такъ, силы ихъ зерно уже созрѣло!
             Мы отжили, и всякъ изъ насъ теперь
             Утѣшенный въ могилу низойдетъ!
             Величіе иной отнынѣ силой
             Поддерживать, стремится смертныхъ родъ.

(Кладетъ ргку на голову Вальтера Теля, стоящаго предъ нимъ на колѣняхъ.)

             Свобода вамъ! Отъ сей главы она!
             Уже грядутъ иныя времяна;
             Все древнее падётъ, и отъ обломковъ
             Дни новыя восходятъ для потомковъ!
   

Штауфахеръ.

             Пылаешь взоръ чудесно озаренной.
             О нѣтъ! Въ сей часъ не смерть надъ нимъ паритъ:
             То жизни лучь прекрасной, обновленной!
   

Аттингхаузъ.

             Высокое сословье притечётъ
             И клятву дастъ на помощь поселянамъ!
             Я зрю: Ухтландъ внимаетъ гласу ихъ,
             И Бернъ подъялъ высокую главу,
             И Френбургъ сталъ защитникомъ свободы;
             И стало всё единою толпой,
             И власть падётъ предъ твердою стѣной!

(Продолжаетъ голосомъ вдохновеннымъ).

             Я зрю Князей -- владыки сей страны
             У же текутъ за пастырей на бой!
             Война шумитъ! Войной освящены
             Вершины горъ страны моей родной!
             Вотъ селянинъ, и грудь обнажена,
             Какъ жертва онъ на копья полетѣлъ!
             И лучшій цвѣтъ приемлетъ смерть въ удѣлъ.
             Но вотъ блестятъ свободы знамена!..

(Вальтеру Фюрсту и Штауфахеру).

             Такъ будьте-же съединены всегда!
             Когда сзовётъ единая бѣда,
             Вы всѣ на бой защитники страны!
             О, будьте вы на вѣкъ съединены...

(Упадаетъ въ кресла и умираетъ; въ его рукѣ -- руки Вальтеръ Фюрста и Штауфахера; они смотрятъ на него въ молчаніи. Между тѣмъ подходятъ слуги Барона, всѣ изъявляютъ горесть, иные становятся на колѣни. Между тѣмъ слышенъ въ замкѣ колоколъ).

Руденцъ (поспѣшно).

             Ахъ, и изъ-ли онъ? Услышитъ-ли меня?
   

Вальтеръ Фюрсть (показываетъ на Барона.).

             Вы господинъ и покровитель нашъ,
             И въ замкѣ семъ властитель сталъ иной!
   

Руденцъ (смотритъ на Аттингхауза въ отчаяніи).

             Великій Богъ! Раскаяніе поздно!
             Еще одно мгновенье: онъ бы сидѣлъ,
             Какъ измѣнилъ и сердце! Вѣрный гласъ
             Я презиралъ, когда онъ видѣлъ свѣтъ!
             Онъ тамъ! На вѣки онъ оставилъ насъ --
             Моей вины на мнѣ лежитъ вся тяжесть:
             Скажите мнѣ, онъ не проспимъ меня?
   

Штауфахеръ.

             Онъ внялъ, что ты свершилъ -- я умирая
             Благословилъ.

(Руденцъ становится на колѣна).

Руденцъ.

                                 Священные останки --
             Такъ! Я даю обѣтъ холодной длани,
             Что разорвалъ на вѣки связь съ врагами:
             Я отдался опятъ моей странѣ!
             Швейцарецъ я! (встаетъ) Рыдайте объ отцѣ,
             О другѣ: по отчаяніе прочь
             Онъ не одно оставилъ мнѣ богатство:
             Онъ передалъ и душу мнѣ и сердце ..
             И молодость моя заплатитъ все,
             Что обѣщалъ вамъ старецъ! Мой отецъ,
             Дай руку! Ты, Штауфахеръ и Мельхталь,
             Ахъ, вѣрьте мнѣ! Мою примите клятву!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Онъ нашъ, ему дадимъ мы руки!
   

Мельхталъ.

             Вы презирать хотѣли поселянъ
             Скажите же, чего намъ ждать!
   

Руденцъ.

                                                     Забудьте!
   

Штауфахеръ (Мельхталю).

             Ты слышалъ-ли, Мельхталъ: соединенье!
             Послѣднее отца то было слово.
   

Мельхталъ.

             Вотъ вамъ рука! Священно наше слово;
             Что рыцари безъ насъ, мы старѣ ихъ!
   

Руденцъ.

             Защитникъ вашъ мой мечъ.
   

Мельхталъ.

                                           О, вѣрьте мнѣ:
             Рука, поля умѣющая взрыть,
             Родной странѣ защитой можетъ быть!
   

Руденцъ.

             Вы мнѣ, а я защитой буду вамъ!
             Тогда сильнѣй мы вмѣстѣ. Но къ чему
             Слова, когда страна угнетена?
             Мы отъ враговъ избавимъ, и тогда
             Права свои мы утвердимъ, (молчаніе) Молчите?
             Не заслужилъ довѣренности вашей,
             Я въ вашъ союзъ вхожу не вашей волей!
             Вы поклялись при Рутли: знаю я,
             И знаю, что вы предпринять готовы,
             Я не отъ васъ узналъ: но эту тайну
             Умѣлъ хранишь, какъ-бы залогъ священный"
             Врагомъ странѣ я не былъ, вѣрьте мнѣ:
             Но отлагать не должно, время мчится,
             Вильгельмъ погибъ отъ медленности вашей!
   

Штауфахеръ.

             До имянинъ Ландфогта ждали мы.
   

Руденцъ.

             Я не былъ тамъ, и клятвы не давалъ,
             Но съ вами я!
   

Мельхталъ.

             Что хочешь предпринять?
   

Руденцъ.

             Я вождь страны: освободить насъ должно.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Предать землѣ священные останки:
             Вотъ долгъ и первый, и великій!
             Когда страну освободимъ, тогда
             На гробъ его вѣнецъ побѣды взложимъ.
             Друзья мои, съ тиранами борьба
             Не за одну страну родную. Нѣтъ,
             Похищена моя драгая Берта!
   

Штауфахеръ.

             Онъ учинилъ насиліе такое?
   

Руденцъ.

             Друзья мои! Вамъ помощь обѣщалъ,
             Но насъ зову на помощь! Какъ узнать,
             Куда они ее сокрыть умѣли?
             Насильственнымъ союзомъ сердце Берты
             Ужъ связано на вѣки можетъ быть!
             Спасите вы её: она достойна,
             Чтобъ за неё вооружились длани!
   

Вольтеръ Фюрстъ.

             Что предпринять хотите?
   

Руденцъ.

                                           Мнѣ внимайте.
             Ея судьба во мракѣ; я терзаюсь,
             Не знаю, что начать. Но только знаю,
             И эта мысль свѣтла въ душѣ моей:
             Её сыщу въ развалинахъ твердыни.
             Мы разгромимъ ихъ дружно, и тогда
             Найдемъ ея глубокую темницу!
   

Мельхталъ.

             Веди, мы за тобой! За чѣмъ до завтра
             Откладывать, что нынѣ совершимъ?
             Нашъ Тель свободенъ быль, когда при Рушди
             Мы поклялись. Тогдабъ не совершилось
             Ужасное! Мы далѣе не ждёмъ:
             Кто ждётъ, того мы трусомъ назовемъ!
   

Руденцъ (Вальтеру Фюрту и Штауфахеру).

             Къ оружію! И пламенный костеръ
             Вы ожидайте на вершинѣ горъ!
             И въ мигъ, когда привѣтный блескъ огней
             Вамъ заблестишь: тогда быстрѣй, быстрѣй --
             Летите вы какъ вихорь непогоды,
             И зданіе воздвигните свободы!

(Уходить).

   

СЦЕНА III.

(Дорога въ Кюснахтъ, изсѣченная въ утесахъ; на нее сходятъ по ступенямъ скалъ. Горы съ проспектѣ; на авансценѣ видѣнъ одинъ обросшій кустарникомъ утесъ)

Тель (вооруженный).

             Утесистой дорогой онъ пойдетъ:
             Въ Кюснахтъ иной дороги не прорыто.
             Здѣсь я свершу -- великій насъ ужь бьётъ!
             Здѣсь я могу, кустарниками скрытой,
             Когда тиранъ не окружёнъ толпой,
             Его достичь пущенною стрѣлой!
             Ландфогтъ! Успѣй-же въ сердце заглянуть.
             Ужь близокъ часъ! Идёшь въ далекій путь!
   
                       Сперва я жилъ невинно, и стрѣла
                       Лишь на звѣрей направлена была.
                       Кровавый грѣхъ отъ мыслей былъ далёко;
                       Тобой душа отъ мира воззвана:
                       И въ сердце ядъ успѣлъ пройти глубоко,
                       Гдѣ было всё -- святая тишина!
                       О, я свершить ужасное умѣю;
                       Вѣрь, Гейслеръ! Тотъ, кто смѣлою рукой
                       Умѣлъ послать стрѣлу главѣ родной:
                       Умѣетъ тотъ послать её злодѣю!
   
             Невинныхъ жёнъ, младенцевъ колыбели,
             Я охраню отъ ярости твоей.
             Когда привёлъ меня къ ужасной цѣли,
             И весело зрѣлъ дрожь руки моей,
             Когда, тиранъ! молящій я упалъ:
             Тогда связалъ духъ клятвой роковою,
             И клятвѣ сей одинъ Творецъ внималъ,
             Что я найду тебя моей стрѣлою!
             Въ чемъ клятву далъ въ ужасное мгновенье,
             То долгъ святой, и близко исполненье!
   
                       Ты Властелинъ! Владыкой посланъ ты!
                       Но нѣтъ, тиранъ! Тебѣ онъ не далъ права..
                       Ты посланъ былъ на наши высоты
                       Чтобы судишь. Но, Гейслеръ, судъ кровавый
                       Онъ не велѣлъ произносить шутя:
                       Для мести есть верховный Судія!
   
             Приди-же ты, всѣхъ бѣдъ моихъ вина,
             Единое мнѣ нынѣ утѣшенье!
             Предъ цѣлью сей ничтожны всѣ моленья;
             Но предъ тобой низвергнется она!
             Мой вѣрный лукъ, товарищъ игръ бывалъ,
             Мою стрѣлу онъ часто окрилялъ;
             Не измѣни въ минуту роковую!
             Пошли-жь теперь стрѣлу, мой вѣрный лукъ!
             Но тетива разъ выраися изъ рукъ,
             И не взложить уже стрѣлу другую!

(Путники проходятъ)*

                       На камень сей, гдѣ путникъ утомленный,
                       На краткій мигъ, свои покоитъ члены,
                       Я сяду. Здѣсь проходятъ чередой
                       Всѣ путники; столкнутся, идутъ мимо,
                       И занятъ всякъ одной своей бѣдой.
                       Вотъ здѣсь купецъ идётъ неутомимой,
                       И богомолъ съ котомкой за спиной,
                       Монахъ, и воръ, и скоморохъ игривой,
                       И торговецъ изъ дальныхъ странъ счастливо
                       На край земли сей путь... у всѣхъ дѣла --
                       Тебѣ-же мысль убійства залегла!

(Садится).

             Малютки! Я къ намъ возвратясь подъ кровъ,
             Васъ обнималъ съ веселою душою!
             И приносилъ Алпійскихъ пукъ цвѣтовъ,
             Иль птицъ дарилъ блестящихъ красотою.
             Теперь ловецъ добычи ждётъ игой:
             Онъ ловитъ жизнь врага въ пустынѣ дикой!
             Но дѣти! Онъ и въ думѣ роковой
             Всё помнитъ васъ. Отъ бѣшенства владыки
             Невинныхъ васъ спасётъ его рука:
             И вотъ къ чему готовъ ужь лукъ стрѣлка!

(Встаетъ).

                       Мой ловъ великъ! Съ терпѣніемъ ловецъ
                       Возставъ съ зарёй, встрѣчаетъ дня конецъ;
                       И не смотря на хладъ зимы суровой,
                       Онъ по скаламъ съ отвагой вѣчно новой,
                       Идётъ... На немъ какъ часто кровь видна!
                       А иногда за этотъ подвигъ смѣлой,
                       Кровавое ему не платитъ дѣло.
                       Но грудь врага добычей мнѣ дана!

(Слышна въ дали музыка у она приближается).

             Стрѣла! Я жизнь мою провелъ съ тобой,
             Награды я срывалъ моей рукой;
             Но вотъ ударъ -- пускай изъ рода въ родъ
             Всё, что въ горахъ, его передастъ!.

(На высотахъ видно шествіе свадьбы. Тель смотритъ опершись на лукъ у ШТУССИ подходитъ къ нему).

Штусси.

             Монастыря Морлшаха откупщикъ
             Вѣнчается: богатый человѣкъ;
             На Альпахъ у него стада большія,
             Невѣсту онъ беретъ изъ Имизея,
             И вечеромъ въ Кюснахтѣ будетъ праздникъ.
             Пойдемъ туда: народу будетъ много.
   

Тель.

             Печальный гость на свадьбѣ буду я.
   

Штусси.

             Печали есть, такъ выкинь ихъ изъ сердца.
             А нынче же тугія времена:
             Такъ радости ловите, если можно.
             Вотъ свадьба здѣсь, тамъ можетъ быть хоронятъ.
   

Тель.

             Отъ одного къ другому переходимъ.
   

Штусси.

             Такъ свѣтъ идётъ. Довольно горя въ свѣтѣ;
             Гора Руифъ обрушилась, и Гларисъ
             Засыпала въ паденіи своемъ.
   

Тель.

             И горы здѣсь падутъ: ничто не твердо!
   

Штусси.

             Да, чудныя свершаются дѣла
             Изъ Бадена приѣзжій мнѣ сказалъ,
             Что къ Королю одинъ поѣхалъ Рыцарь.
             Вдругъ на пути рой пчелъ напалъ на лошадь,
             Заѣлъ ее, а онъ пришелъ пѣшкомъ.
   

Тель.

             И слабому дано природой жало.

АРМГАРТА идётъ съ дѣтьми и становится среди дороги.

Штусси

             Какъ весь народъ несчастія боится,
             И что нибудь противъ природы ждётъ!
   

Тель.

             Противное природѣ каждой день
             Свершается, безъ возвѣщенья чудомъ.
   

Штусси.

             Какъ счастливъ тотъ, кто мирно сѣетъ поле,
             Кто безъ заботь проводитъ жизнь свою.

(Таль смотритъ съ безпокойствомъ на утесъ).

             Прощайте-же; вы здѣсь кого-то ждёте?
   

Тель.

             Я жду.
   

Штусси.

                       Домой счастливо возвратиться;
             Изъ Ури вы; оттуда ждёмъ Ландфогта.
   

Путникъ (приходитъ).

             Не будетъ онъ сего дня: всѣ мосты
             Снесло грозой, и рѣки разлились.

(Тель встаетъ).

Армгарта (подходитъ).

             Ландфогтъ сюда не будетъ?
   

Штусси.

                                           Вы къ нему?
   

Армгарта.

             Къ нему.
   

Штусси.

                       За чѣмъ середь дороги стали?
   

Армгарта.

             Чтобъ не ушелъ, чтобъ онъ меня услышалъ.
   

Фргихардъ (идётъ скоро дорогой и громко кричитъ изъ глубины Театра).

             Съ дороги прочь! Ландфогтъ сюда подходитъ.

(Тель скрывается).

Армгарта (Живо).

             Ландфогтъ идетъ?

(Она становится на аванъ-сценѣ съ дѣтьми).

ГЕЙСЛЕРЪ и РУДОЛЬФЪ, показываются верхами.

Штусси (Фрисхарду).

                                 Какъ перешли потоки --
             Мосты снесло?
   

Фрисхардъ.

                                 На озерѣ мы бились,
             Потоки насъ не устрашатъ, пріятель!
   

Штусси.

             На озерѣ какъ буря бушевала!
   

Фрисхардъ.

             Да, да, и я ужь отпѣвалъ себя!
   

Штусси.

             Скажитежь, какъ?
   

Фрисхардъ.

                                 Не время мнѣ! Пусти!
             А проводить Ландфогта долженъ въ замокъ.

(Уходитъ)

Штусси.

             Будь честные на лодкѣ люди, сгибли-бъ;
             А эти сквозь огонь и воду идутъ.

(Осматривается).

             Куда-же тотъ стрѣлокъ пройти успѣлъ?

(ГЕЙСЛЕРЪ и РУДОЛЬФЪ верхами).

Гейслеръ.

             Ты говори, что хочешь, Королю
             Понравишься я долженъ: онъ Властитель.
             Онъ не послалъ меня ласкать народъ;
             Онъ хочетъ, чтобъ ему повиновались,
             И вотъ, въ чёмъ споръ у насъ: кто властелинъ
             Въ странѣ -- Король, или поселянинъ?
   

Армгарта.

             Теперь пора, я передъ нимъ паду!

(Боязливо приближается).

Гейслеръ.

             Въ Алтдорфѣ я повѣсилъ шляпу,
             И не шутилъ; не узнавалъ народъ!
             Онъ мнѣ давно знакомъ; её поставилъ,
             Чтобъ приучить не поднимать главы,
             А гнуть ее! Чтобъ идучи дорогой,
             Бросалась имъ она въ глаза,
             И съ память имъ владыку приводила!
   

Рудольфъ.

             Народъ всегда имѣлъ свои права.
   

Гейслеръ.

             Объ нихъ теперь не время споришь намъ:
             Великое готово; домъ Имперской
             Да возростётъ! Отецъ что съ блескомъ началъ.
             То кончитъ сынъ. Ему народа горсть
             Преградой; будь, что будетъ, онъ падётъ!

(Хотятъ удалиться. Лрмгарта бросается на колѣни предъ Ландфогтомъ).

Армгарта.

             Властитель нашъ, помилосердуй!
   

Гейслеръ.

                                                     Прочь!
             За чѣмъ ты мнѣ дорогу заслонила?
   

Армгарта.

             Мои мужъ въ тюрьмѣ, безъ хлѣба дѣти -- сжальтесь!
   

Гейслеръ.

             Кто ты, и кто твой мужъ?
   

Армгарта.

                                           Подёнщикъ онъ
             Изъ Ригберга; надъ бездной, гдѣ стада
             Не ходятъ, онъ косить траву ходилъ.
   

Рудольфъ (Ландфогту).

             Какая жизнь! Ей возвратите мужа!
             Какая-бъ ни была его вина,
             Загладилъ онъ ужаснымъ ремесломъ!

(Армгартъ).

             Ты съ прозьбою своей приди-же въ замокъ:
             Все сдѣлаютъ; а здѣсь теперь не мѣсто.
   

Армгарта.

             Нѣтъ, нѣтъ! Я не пойду, пока Ландфогтъ
             Мнѣ мужа не отдастъ! Уже полгода
             Какъ мучится онъ въ башнѣ; ждётъ суда!..
   

Гейслеръ.

             Поди-же прочь!
   

Армгарта.

                                 Молю, помилосердуй!
             Ты имянемъ Всевышняго судьи!
             Реки-же судъ! Какъ ждешь отъ Неба правды,
             Такъ намъ воздай!
   

Гейслеръ.

                                 Гоните съ глазъ её!
   

Армгарта (хватаетъ лошадь).

             Нѣтъ, нѣтъ! Суди меня, иль не сойдешь!
             Теперь, Ландфогтъ, мнѣ нечего терять.
             Что нужды мнѣ? Сверкай теперь глазами,
             Несчастіи давно лежатъ надъ нами.
             Твой ярый гнѣвъ не можетъ устрашать!
   

Гейслеръ.

             Поди-же прочь, иль будешь подъ ногами!
   

Армгарта.

             Ступай, ступай!

(Толкаетъ дѣтей на землю и сама повергается на дорогѣ).

                                 Вотъ дѣти! И вотъ я!
             Дави сиротъ копытами коня!
   

Рудольфъ.

             Безумная!
   

Армгарта.

                       Народъ ты затопталъ...
             Я слабая жена! Будь мужемъ я,
             Меня-бы ты во прахѣ не видалъ:
             Готовила-бъ иное длань моя!

(Вдали опятъ слышна свадебная музыка).

Гейслеръ.

             А люди гдѣ? Возьмите прочь её!
             Иль будетъ то, чего я не хочу.
   

Рудольфъ.

             Пробраться имъ не льзя. Народъ дорогу
             Имъ заградилъ: онъ провожаетъ свадьбу.
   

Гейслеръ.

             Я слишкомъ слабъ для этаго народа.
             Здѣсь рѣчь еще свободна. Всё не такъ!
             Но я клянусь, всё иначе пойдётъ!
             Упорство ихъ смирю, и смѣлый духъ
             Во всѣхъ сердцахъ живущій -- онъ падётъ!
             Издамъ законъ... Такъ я хочу...

(Стрѣла пронзаетъ его, онъ рукой захватываетъ рану, качается и глухо:)

                                                     О Боже!..
             Будь милостивъ ..
   

Рудольфъ.

                                 Ландфогтъ! О Боже! Боже!
             Ударъ прошелъ откуда?
   

Армгарта (встаётъ).

                                           Здѣсь убійство!
             Слабѣетъ онъ! Ударъ въ него!
   

Рудольфъ (соскакиваетъ съ лошади).

                                                     Ужасно!
             Ландфогтъ! Творца въ молитвѣ призывайте:
             Ужь вамъ не жить!
   

Гейслеръ.

             Рука Вильгельма Теля!

(Падаетъ съ лошади на руки Рудольфа; онъ его кладётъ на скамью).

Тель (показывается на высотѣ).

             Узналъ ударъ! Теперь свободны кроны,
             Ограждена невинность, и странѣ
             Ты болѣе вредить уже не будешь.

(Изчезаетъ въ скалахъ. Народъ прибѣгаетъ).

Штусси.

             Что сдѣлалось?
   

Армгарта.

             Ландфогтъ пронзенъ стрѣлой!
   

Народъ (толпится).

             Кто, кто убитъ?

(Между тѣмъ, какъ часть свадьбы на авансценѣ, остальная на высотѣ и музыка продолжается).

Рудольфъ.

                                 Изходитъ кровью онъ!
             Преслѣдуйте убійцу! Помогите!
             За чѣмъ не внялъ совѣту моему?
             Несчастный, ты погибъ!
   

Штусси.

                                           Не дышетъ онъ!
   

Многіе голоса.

             Кто, кто его убилъ!
   

Рудольфъ.

                                 Народъ безуменъ:
             Убійство здѣсь, а музыка гремитъ.
             Умолкните!

(Музыка перестаетъ, народъ еще приходитъ).

                       Ландфогтъ! Сберите силы,
             Скажите мнѣ послѣднее желанье.

(Генслеръ дѣлаетъ знакъ рукою, съ живостію поднявъ ее).

             Куда идти? Въ Кюснахтъ? Не понимаю.
             Отбросьте вы въ сей часъ земныя мысли,
             И думайте о примиреньи съ Богомъ!

(Народъ толпится вокругъ трупа).

Штусси.

             Какъ блѣденъ онъ! Ужь въ сердцѣ смерть,
             И вотъ глаза его ужь закатились.
   

Армгарта (поднимаетъ ребенка).

             Смотри, мой сынъ, какъ умираетъ извергъ!
   

Рудольфъ.

             Безумная! Въ твоей груди нѣтъ Бога!
             Что съ жадностью на это ты глядитъ?
             Сюда ко мнѣ: стрѣлу изъ груди выньте!
   

Женщины (подходятъ).

             Мы подойдёмъ къ убитому Творцемъ!
   

Рудольфъ.

             Проклятіе надъ вами!

(Хватаетъ мечь).

Штусси (останавливаетъ его).

                                           Стоите вы
             Здѣсь кончено владычество тирана!
             Свободны мы, насилья не потерпимъ!
   

Всѣ.

             Свободны мы!
   

Рудольфъ.

                       Такъ быстро страхъ изчезъ!

(Воинамъ окружающимъ его).

             Вы видѣли кровавое убійство.
             Помочь не льзя, погоня безполезна!
             Идёмъ бъ Кюснахтъ, чтобъ крѣпость защищать!

(Между тѣмъ какъ онъ отходитъ, приближаются Братья милосердія).

Армгарта.

             Раздайтеся! Вотъ братья идутъ къ намъ!
   

Штусси.

             Вотъ трупъ его, то пища вороньимъ!
   

Братья милосердія (становятся во кругъ и поютъ протяжно).

                       Проворно смерть летитъ къ мѣтѣ:
                       Она лежитъ на смертномъ братѣ,
                       И въ полной жизни красотѣ,
                       И дней усталыхъ на закатѣ:
                       Готовъ иль нѣтъ въ далёкій путь,
                       Передъ Судьей открыта грудь!

(Между тѣмъ занавѣсъ опускается).

   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

(Площадь Алтдорфская; на право крѣпость Ури съ подмостками, какъ въ третьей сценѣ перваго дѣйствія. На горахъ горятъ костры. Вдалекѣ звонятъ колокола. Разсвѣтъ).

РУОДИ, КУОНИ, КАМЕНЬЩИКЪ, ЖЕНЩИНЫ и ДѢТИ.

Руоди.

             Вы видите костры на высотахъ?
   

Каменьщикъ.

             Колокола звонитъ отъ Унтервальда!
   

Руоди.

             Враговъ ужь нѣтъ!
   

Каменьщикъ.

                                 И крѣпости ужь взяты!
   

Руоди.

             Чего глядимъ? За чѣмъ-же живъ сей замокъ?
   

Каменьщикъ.

             Не ужь-ли мы его еще оставимъ?
             Ломать его!
   

Всѣ.

                                 Ломать! Ломать! Ломать!
   

Руони.

             А гдѣ трубачь?
   

Трубачь.

                                 Я здѣсь!
   

Руони.

                                           Взойди на башню
             И затруби, чтобы въ горахъ разнесся
             Твой трубный звукъ, чтобъ эхо повторило,
             И созвало сюда всѣхъ поселянъ.

(Трубачь уходитъ. Вальтеръ Фюрстъ).

Вальтеръ Фюрстъ.

             Постой, постой! Что было въ Унтервальдѣ
             И въ Швицѣ, мы не знаемъ; вѣсти ждёмъ.
   

Руони.

             Чего намъ ждать? Тирана нѣтъ у насъ!
   

Каменьщикъ.

             Намъ вѣстники горящіе сказали!
   

Руоди.

             За мной друзья! Давай ломать подмостки,
             И своды всѣ обрушимъ, стѣны въ Иракъ,
             Чтобъ камня не осталося на камнѣ!
   

Рыбакѣ.

             Мы строили, и мы его разрушимъ.
   

Всѣ.

             Друзья! Скорѣй за дѣло!

(Бросаются, къ замку).

Вальтеръ Фюрстъ.

                                           Я безсиленъ
             Ихъ удержать!
   

Приходитъ МЕЛЬХТАЛЬ и БАУМГАРТЪ.

Мельхталь.

                                 Какъ! Замокъ цѣль еще?
             Отъ Сарнена остался пеплъ единый,
             И Росбергъ въ прахъ!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                 Несёшь-ли къ намъ свободу?
   

Мельхталь (обнимаетъ его).

             Свободны мы! Въ минуту нашей рѣчи
             Швейцарія свободна отъ враговъ!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Ахъ! Разскажи, какъ крѣпости вы взяли?
   

Мельхталь.

             Сарнёнъ погибъ отъ Руденца, а я
             Въ Росбергѣ былъ, но слушай, что случилось:
             Взявъ замокъ мы, его тотчасъ зажгли
             И къ небесамъ ужь пламя разливалось,
             Какъ вдругъ бѣжитъ Дитгельмъ, Ландфогтовъ пажъ;
             Онъ закричалъ, что тамъ погибнетъ Берта.
   

Вальтеръ Фюгстъ.

             Великій Богъ!

(Подмостки падаютъ).

Мельхталь.

                                 Тиранъ Ландфогтъ велѣлъ
             Её сокрыть въ темницѣ потаенной,
             И Руденцъ нашъ отчаянный туда:
             Мы, слышали какъ рухнула стѣна,
             Нещастной вопль къ намъ съ дымомъ доносился!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Спасли её?
   

Мельхталь.

                                 Нужна была отвага!
             Будь Руденцъ нашъ властитель, мы-бъ за нимъ
             Не бросились: но онъ былъ въ заговорѣ
             И весь народъ былъ преданъ Бертѣ;
             За нимъ въ огонь -- и смѣло полетѣли!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Спасли ее?
   

Мельхталь.

                                 Да, мы ее спасли.
             Мы съ Руденцомъ исторгнули ее,
             Ступая по горящимъ бревнамъ!
             Когда она избавлена была:
             Пришла въ себя, взоръ устремила къ небу,
             Баронъ въ мои объятія упалъ!
             И слышалъ я его нѣмую клятву:
             "Чтобъ вмѣстѣ быть противъ ударовъ рока,
             Какъ были мы противъ стихіи ярой!"
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Гдѣ Ланденбергъ?
   

Мельхталь.

                                 За Бруненомъ теперь.
             И если тотъ, кто моего отца
             На вѣки дня лишилъ, мной пощаженъ,
             Не обвиняй! За нимъ гнался, достигъ,
             Его привлекъ къ родительскимъ стопамъ,
             Мой мечъ висѣлъ надъ годовой преступной:
             По вымолилъ у старца онъ прошенье;
             Онъ отдалъ жизнь ему, и Ланденбергъ
             Далъ клятву намъ: на вѣкъ оставить край!
             Онъ не придетъ, онъ знаетъ нашу силу.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Не обагрилъ побѣды чистой -- кровью!
   

Дѣти (тащатъ обломки).

             Свободны мы! (Рогъ Ури сильно гремитъ).
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Смотри, какой здѣсь праздникъ:
             Они его на старости воспомнятъ!

(Дѣвушки несутъ шляпу на шестѣ; вся сцена полна народа).

Руони.

             Вотъ шляпа, предъ которой гнулись мы!
   

Баумгартъ.

             Что дѣлать съ ней?
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                 Мой внукъ стоялъ подъ ней!
   

Многіе.

             Въ огонь ее! Объ ней и память сгибни!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Нѣтъ, сохранить! Тирановъ возвѣщала:
             Теперь она свободы будетъ знакомъ!

(Поселяне, мужчины, женщины и дѣти становятся и садятся на обломки; все составляетъ живописной полукругъ).

   

Мельхталь

             Какъ несело мы стали на обломкахъ:
             При Рутли, то чемъ клялись, то наше, други!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Мы начали, но не свершили дѣло:
             Мы быть должны съ союзѣ неразрывномъ!
             Король готовъ отмстить за смерть Ландфогта:
             Онъ силою всё возстановитъ вновь.
   

Мельхталь.

             Пускай они сюда приходятъ съ войскомъ:
             Своихъ враговъ умѣемъ мы изгнать.
   

Руоди.

             Въ горахъ пройти большой толпой не льзя:
             Мы заградимъ тѣлами путь врагамъ.
   

Баумгартъ.

             Насъ устрашить не можетъ войско ихъ:
             Мы связаны союзомъ твердымъ, вѣчнымъ.

Приходятъ РОССЕЛЬМАНЪ и ШТАУФАХЕРЪ.

Россельманъ.

             Вотъ грозный судъ Великаго Творца!
   

Поселяне.

             Что сдѣлалось?
   

Россельманъ.

                                 Такихъ временъ дожитъ!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Что сдѣлалось? Ахъ! это, Вернеръ, вы?
             Что принесли?
   

Поселяне.

                                 Что сдѣлалось такое?
   

Россельманъ.

             Внимайте и дивитесь!
   

Штауфахеръ.

                                           Мы трепещемъ!
   

Россельманъ.

             Король убитъ!...
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                 О, Боже правосудный!

(Поселяне толпятся вокругъ Штауфахера).

Всѣ.

             Король убитъ! Вы слышите? Король!...
   

Мельхталъ.

             Не можетъ быть; откуда эта новость?
   

Штауфахеръ.

             Всё истинно! При Брукѣ палъ Албертъ
             Отъ рукъ убійцъ! Достойный вѣры мужъ
             Принесъ намъ вѣсть.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

                                 Кто совершилъ убійство?
   

Штауфахеръ.

             Ужаснѣе отъ имени оно:
             Его убилъ сынъ брата, Іоаннъ!
   

Мельхталь.

             Какъ! Іоаннъ свершилъ отцеубійство!
   

Штауфахеръ.

             Король держалъ наслѣдье Іоанна,
             Отказывалъ его усильнымъ просьбамъ;
             И говорятъ, намѣренье имѣлъ
             Конецъ его желаньямъ положить,
             Надѣвъ клабукъ Епископской на Принца;
             Но Іоаннъ совѣтъ преступный внялъ --
             И Ешенбахъ, и Тегерфельльдъ, и Бахъ
             На страшное убійство дали руки!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Скажите, какъ свершилось злодѣянье?
   

Штауфахеръ.

             Онъ къ Рейнсфельду на Баденъ отправлялся
             Съ нимъ Іоаннъ, и Леопольдъ, и свита j
             Когда они доѣхали до Рейса,
             Гдѣ чрезъ рѣку ждала ихъ переправа:
             Убійцы вмигъ столпилися въ ладью,
             И въ ихъ кругу Король одинъ остался.
             Причалили, и выскочивъ на берегъ,
             Когда Король шелъ жатвой, близъ развалинъ
             Въ язычествѣ сооруженныхъ зданій:
             Близъ Габсбурга, Принцъ Іоаннъ кинжаломъ
             Ударилъ въ грудь, Рудольфъ пронзилъ копьемъ,
             А Ешенбахъ главу разсѣкъ мечемъ!
             Тогда Король упалъ въ крови на прахъ,
             Трепещущій на собственныхъ полахъ!
             Изъ-за рѣки на неё смотрѣла свита:
             Но отъ убійцъ всѣ были далеко:
             Шла женщина убогая дорогой,
             И на ея колѣняхъ умеръ онъ.
   

Мельхталь.

             Тотъ, чьей душѣ все въ мірѣ мало было,
             Погибъ: онъ взятъ безвременной могилой!.
   

.

             И страхъ объялъ всѣхъ жителей страны:
             Дороги горъ вездѣ заграждены;
             Удѣлы всѣ хранятъ свои границы,
             И затворилъ ворота древній Цирихъ:
             Ужь тридцать лѣтъ они отворены!
             Такъ страхъ великъ, убійствомъ нанесенный!
             А болѣе отмстителей трепещутъ:
             Ужь гордая Агнесса близко съ войскомъ,
             Отвергнуто смиренье пола: кровью
             Клялась отмстить убійцамъ преступленье!
             И месть ея падетъ на поколѣнье,
             На подданныхъ убійцъ -- и на сыновъ!
             Она падетъ на камни ихъ домовъ:
             Она клялась могилою отца,
             Что поженетъ ихъ роды до конца;
             И какъ росой, когда блеститъ весна,
             Ихъ кровію омоется она!..
   

Мельхталъ.

             А знаютъ ли, куда убійцы скрылась?
   

Штауфахеръ.

             Кровавый грѣхъ свершивъ, всѣ разбѣжались,
             Чтобъ никогда не свидѣться опять.
             А Іоаннъ въ горахъ скитаться долженъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Ихъ замыселъ не будетъ въ пользу имъ:
             Месть не даётъ плода! Самой себѣ
             Ужасною она послужитъ пищей,
             А въ радость ей всегда одно убійство!
   

Штауфахеръ.

             Не принесётъ плода ихъ злодѣянье!
             Но мы сберёмъ его рукою чистой:
             Ужасной мы избавились боязни,
             И нынѣ палъ свободы грозный врагъ.
             Взѣ думаютъ, что скипетръ перейдетъ
             Изъ Габсбурга въ другой державной Домъ:
             Имперія свободной выборъ хочетъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ и многіе.

             Что слышалъ ты?
   

Штауфахеръ.

                                 Графъ Люксембургъ назначенъ.
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Имперіи служили вѣрно мы:
             Надѣемся, что правое воздастъ!
   

Штауфахеръ.

             Властитель нашъ друзей захочетъ: онъ
             Насъ охранитъ отъ мщенія Австрійцевъ.

(Поселяне обнимаются).

СИГРИСТЪ И ВѢСТНИКЪ.

Сигирстъ.

             Вотъ здѣсь главы народа.
   

Многіе голоса.

                                           Что скажешь намъ?
   

Сигирстъ.

             Намъ грамоту несетъ Имперской вѣстникъ.
   

Всѣ (Валтеръ Фюрсту)

             Читай её.
   

Валтеръ Фюрстъ (читаетъ).

                                 "Всѣмъ жителямъ изъ Ури,
             "Изъ Валдена и Швица, Королева
             "Желаетъ благъ.
   

Нѣкоторые.

                                 Что хочетъ Королева?
             Мы болѣе ужь не подвластны ей.
   

Вальтеръ Фюрстъ (читаетъ).

             "Среди бѣды и горести жестокой,
             "Въ которую повергла смерть супруга,
             "Ей памятны любовь и вѣрность наша.
   

Мельхталъ.

             При счастіи не помнила она!
   

Россельманъ.

             Внимать!
   

Вальтеръ Фюрсть.

                                 "Увѣрена, что весь народъ
             "Обременитъ проклятіемъ убійцъ;
             "Что три страны имъ крова не дадутъ,
             "Что вѣрные, карать убійцъ помогутъ:
             "Воспомнить и любовь и благосклонность
             "Къ Швейцаріи Владѣтельнаго Дома."
   

Мношіе.

             Къ Швейцаріи любовь и благосклонность?
   

Штауфахеръ.

             Такъ, отъ отца мы пользовались ими:
             Но сыну мы обязаны-ли чѣмъ?
             Не подписалъ онъ грамоту, какъ прежде
             Всѣ дѣлали; не защитилъ невинность,
             Не выслушалъ и депутатовъ нашихъ:
             Мы за права свои возстали сами.
             И намъ къ нему признательность хранишь!
             Не сѣялъ онъ, чтобъ жатву брать въ долинахъ:
             На высотѣ отцомъ бы могъ онъ быть,
             Но не жидъ онъ для счастія людей;
             Кто не забылъ его, тотъ слёзы лей!
   

Вальтеръ Фюрстъ.

             Его судьба не радуетъ сердца!
             Но всѣ свои бѣды забыли мы:
             Онѣ отъ насъ далёко. Но отмщать
             За смерть того, кто намъ не дѣлалъ блага,
             И гнать людей не сдѣлавшихъ намъ зла --
             Нѣтъ, нѣтъ! Того не будетъ. Жертвы вольной
             Да требуетъ любовь! Всё смерть его
             Взяла, ему не должны ничего!
   

Мельхталь.

             Пусть къ горести рыдаетъ Королева,
             Пусть дикій вопль восходить къ Небесамъ:
             Ты зришь народъ колѣнопреклоненный;
             Доволенъ онъ своей свободной долей.
             Кто хочетъ слёзъ, тотъ сѣй любовью поле!

(Вѣстникъ уходитъ).

Штауфахеръ.

             Но гдѣ-же Тель? Главы свободы нашей
             Межь нами нѣтъ! Великаго свершитель!
             Мы всѣ снесёмъ привѣтъ съ твою обитель!

(Всѣ уходятъ).

   

СЦЕНА II.

(Сѣни дома Вильгельма. На очагѣ разложенъ огонь; двери отворены)

ГЕДВИГА, ВАЛЬТЕРЪ и ВИЛЬГЕЛЬМЪ.

Гедвига.

             Сего дня нашъ отецъ къ намъ возвратится;
             Свободенъ онъ! Онъ живъ, и мы свободны!
             И вашъ отецъ спасъ родину свою!
   

Вальтеръ.

             И я тамъ былъ, меня не позабудь!
             Стрѣла отца прошла но волосамъ:
             Не задрожалъ!
   

Гедвига (обнимаетъ его).

                                 Да, да, ты мой опять!
             Какъ будто-бы ты дважды въ свѣтъ рожденъ:
             Такъ, дважды я страданія терпѣла!
             Но всё прошло. Мои вы дѣти, дѣти!
             И нынѣ-же отецъ къ вамъ возвратится.
   

МОНАХЪ подходитъ къ воротамъ.

Вильгельмъ.

             Смотри, смотри, монахъ подходитъ къ намъ:
             Для бѣдныхъ онъ сбираетъ вѣрно въ кружку.
   

Гедвига.

             Введи его: пусть отдохнётъ у насъ.
             Увидитъ онъ, что къ намъ вошелъ не даромъ.

(Входитъ въ домъ и приноситъ чашку).

Вильгельмъ.

             Войди, отецъ! Не хочешь-ли напиться?
   

Вальтеръ.

             Войдите къ намъ, и съ силами сберитесь.
   

Монахъ (блуждая взорами).

             Куда пришелъ? Скажите мнѣ, гдѣ я?
   

Вальтеръ.

             Съ дороги знать вы сбились: Вы въ Бюрглейнѣ,
             Здѣсь путь лежитъ на Шахенъ.
   

Монахъ (къ Гедвигѣ).

                                           Вы однѣ,
             А мужа нѣтъ?
   
   

Гедвига.

                                 Я жду его. Что съ вами!
             Не доброе несёте вы съ собой.
             Но нужды нѣтъ, устали вы -- напейтесь.

(Подастъ ему чашку).

Монахъ.

             Хоть жаждой грудь горитъ, но я не трону
             Доколѣ вы...
   

Гедвига.

                                 Подалѣ отъ меня!
             Я слушаю.
   

Монахъ.

                                 Огнемъ гостепріимнымъ
             И жизнію дѣтей я заклинаю...

(Хватаетъ дѣтей).

             Отецъ! Чего хотите вы? Оставьте
             Моихъ дѣтей. Вы не монахъ! Нѣтъ, нѣтъ!
             Не кротостиль символъ одежда эта?
             Но зрю, чело не кротостью одѣто!
   

          Монахъ.

             О горе мнѣ! Я человѣкъ несчастный!
   

Гедвига.

             Несчастіе намъ сильно говоритъ:
             Но отъ чего не трогаетъ твой видъ?
   

Вальтеръ (вскакиваетъ).

             Отецъ! Отецъ!

(Бѣжитъ на встрѣчу).

Гедвига (хочетъ идти, но въ трепетѣ останавливается).

                                 Великій Богъ!

          Вильгельмъ (бѣжитъ).

                                                     Отецъ!

Вальтеръ (за сценой).

             Ты нашъ опять!
   

Вильгельмъ (за сценой).

                                 О, доброй нашъ отецъ!
   

Тель (за сценой).

             Опять я здѣсь! Но гдѣ моя Гедвига?

(входятъ).

Вальтеръ.

             Вотъ у дверей она, идти не можетъ
             Отъ радости!
   

Тель.

                                 Намъ Богъ помогъ, Гедвига!
   

Гедвига.

             О, Тель! Какъ за тебя страдала я!

(Монахъ устремляетъ вниманіе).

          Тель.

             Забудь-же всё, для радости живи.
             Вотъ я опять подъ кровомъ и въ семьѣ!
   

Вильгельмъ.

             А гдѣ твой лукъ, отецъ? Его не вижу.
   

Тель.

             Въ священное онъ мѣсто положенъ:
             Ужь въ полѣ мнѣ служить не будетъ онъ.
   

Гедвига.

             Вильгельмъ! Вильгельмъ!

(Бросаетъ его руку).

Тель.

                                           Чего ты такъ трепещешь?
   

Гедвига.

             Ты здѣсь опять! Я эту длань сжимаю!
   

Тель (твердо).

             Такъ! Эта длань дала свободу намъ!
             Безъ трепета подъемлю къ небесамъ!

(Монахъ тронутъ. Тель видитъ его).

             Кто этотъ брать?
   

Гедвига.

                                 Ахъ! Я его забыла.
             Ты подойди къ нему: онъ страшенъ мнѣ!
   

Монахъ (приближается).

             Я узнаю: Вильгельмъ передо мной!
   

Тель.

             Я Тель! Скажу предъ небомъ и землёй!
   

.

             Ты Тель! Меня Всевышняго рука
             Подъ этотъ кровъ вела издалека.
   

Тель (устремляетъ на него взоръ).

             Ты не монахъ?
   

Монахъ.

                                 Ландфогта ты сразилъ,
             И мной сражёнъ смертельный мой злодѣй!
             Такъ, онъ меня всѣхъ правъ на вѣкъ лишилъ!
             Онъ былъ твой врагъ, врагъ родины твоей!..
   

Тель.

             Такъ это ты! О, дѣти прочь скорѣй!
             Жена, всѣ прочь!
   

Гедвига.

                                 Кто онъ?
   

Тель.

                                           Не вопрошай,
             Чтобы сыны не слышали! Ступай!
             Далеко прочь или: ты съ нимъ, жена,
             Подъ кровомъ быть единымъ не должна!
   

Гедвига.

             О горе мнѣ! уйдемъ!

(Уходитъ съ дѣтьми).

Тель (Монаху).

                                           Ты Іоаннъ!
             Ты поразилъ Владыку нашихъ странъ!
             Онъ быль отца единокровный братъ.
   

Іоаннъ Парицида.

             Онъ былъ тиранъ!
   

Тель.

                                 Онъ былъ Владыка твой!
             Твои стопы, преступный, не дрожатъ!
             И не взятъ ты разверзшейся землёй,
             И солнца лучъ блистаетъ надъ главой!
   

Іоаннъ.

             Тель, выслушай!
   

Тель.

                                 Ты кровью обагрёнъ
             Властителя, отцеубійства кровью!
             Подъ свѣтлый кровъ предсталъ, и хочетъ онъ,
             Чтобъ приняли преступнаго съ любовью...
   

Іоаннъ.

             Подъ кровомъ симъ мнилъ видѣть сожалѣнье:
             Ты на врага свое обрушилъ мщенье!..
   

Тель.

             Какъ смѣлъ равнять исканіе вѣнца
             Съ отчаянной защитою отца!
             Спасалъ-ли ты главу роднаго сына,
             За кровы-ли священные возсталъ?
             Дойдетъ мольба до лона Властелина.
             Смотри, злодѣй! Я длань мою подъялъ:
             Кляну тебя, кляпу твой грѣхъ кровавый!
             Священныя права мной отмщены:
             Твоей рукой они похищены!
             Что мнѣ дѣлить съ убійцею безъ славы?
             Любезныя главы я защитилъ:
             Убійца ты, ты кровнаго, сразилъ!
   

Іоаннъ.

             Клянёшь меня, и отвергаешь ты!
   

Тель.

             И голосъ твой мрачитъ мои мечты.
             Поди-же прочь! Иди своей дорогой,
             Не оскверняй невинности порога!.
   

Іоаннъ (хочетъ уйдти).

             О, мнѣ не жить! Такъ, жизнь не для меня!
   

Тель.

             Ты жалокъ мнѣ: Творецъ тебѣ судья!
             Такъ молодъ, и высокой крови ты!
             И сверженный на вѣки съ высоты,
             Убійца днесь, гонимый какъ злодѣй,
             Вотще стоишь у хижины моей!

(Отвращаетъ взоръ)

Іоаннъ.

             Внемли-же мнѣ. Есть слезы у тебя:
             Плачь обо мнѣ! Моя ужасна доля:
             И Князь! Имъ былъ... и былъ бы счастливъ я
             Когдабъ меня не погубила воля!
             Но зависть дней блаженство разтерзала;
             Въ моихъ глазахъ вся младость Леопольда
             И въ почестяхъ и въ славѣ возрастала:
             И былъ забытъ!
   

Тель

                                 По праву Властелинъ
             Не отдавалъ тебѣ бразды правленья!
             И оправдалъ его не ты-ль одинъ,
             Ужасное свершая преступленье?
             А гдѣ твой товарищи?
   

Іоаннъ.

                                           Не знаю,
             Къ какому ихъ Всевышній гонитъ краю...
   

Тель.

             Твоя глаза теперь оцѣнена:
             Ни чья рука въ пріязнь быть не должна!
   

Іоаннъ.

             Мои шаги далеко отъ людей.
             Страшусь ступать у хижины убогой:
             Надъ безднами легла моя дорога!
             Сей часъ взглянулъ въ катящійся ручей
             И видя, что черты въ струяхъ дрожатъ,
             Я отступилъ трепещущій назадъ.
             О сжалься!..

(Падаетъ предъ нимъ)

Тель.

                                 Встань!
   

Іоаннъ.

                                           Простри свою мнѣ длань
   

Тель.

             Чѣмъ помогу -- я смертный? Но возстань!
             Ужасное свершилъ ты преступленье!
             Я братъ твой: отъ меня безъ утѣшенья
             Не отходилъ никто. Что сдѣлать въ силахъ я,
             То сдѣлаю...
   

Іоаннъ.

                                 Сильна рука твоя!

(Схватываетъ его руку).

   

Тель.

             Оставь меня! Иди въ далекій путь.
             А здѣсь тебя узнаетъ кто нибудь,
             И ты пропалъ... Гдѣ мнишь найти покой?
   

Іоаннъ.

             Увы! Какъ знать?..
   

Тель.

                                 Внемли-же голосъ мой.
             Въ Италію иди, въ священный градъ;
             Предъ Папою повергнись, грѣхъ открой:
             Его мольбы тебя освободятъ!
   

Іоаннъ.

             И онъ меня не выдастъ палачамъ?
   

Тель.

             Что-бъ ни было, довѣрься Небесамъ!
   

Іоаннъ.

             Но какъ въ страну безвѣстную идти,
             Вильгельмъ? Въ нее не вѣдаю пути.
             Товарища съ собой взять не могу.
   

Тель.

             Въ Италію пройти я помогу:
             Не оставляй ты Рейссова теченья,
             Который бѣгъ стремитъ съ гранитныхъ горъ
   

Іоаннъ (испуганный)

             Такъ, узнаетъ его мой дикій взоръ:
             Катился онъ при страшномъ преступленьи!..
   

Тель.

             Тропинки тамъ надъ бездной пролегли,
             Кой гдѣ кресты подъялися глазами
             Для путниковъ, которые легли
             Погребены Альпійскими снѣгами!
   

Іоаннъ.

             Не привела-бъ меня природа въ страхъ,
             Когда-бы могъ отдать душѣ весь рай!
   

Тель.

             Увидишь крестъ: пади предъ нимъ во прахъ
             И теплыя моленья возсылай.
             Когда пройдешь надъ бездной невредимо
             И бурею не будешь унесёнъ,
             Увидишь мостъ: когда не рухнетъ онъ,
             И ты пройдешь по нёмъ судьбой хранимый)
             Тогда узришь въ утёсы мрачный входъ
             И тамъ ничто не зрѣло дня восходъ!
             И ты ступай. Въ цвѣтущія долины
             Тогда тебя мракъ ночи проведётъ;
             Но ты иди путёмъ: ты мигъ единый
             Не долженъ быть, гдѣ вѣчный миръ цвѣтётъ!
   

Іоаннъ.

             Рудольфѣ! Рудольфъ! Оставить край родной?
   

Тель.

             Такъ восходя, дойдешь ты до Готарда.
             Съ Германіей простись; потокъ другой
             Въ Италію тебѣ покажетъ путь,
             Гдѣ отдохнетъ въ моленьяхъ теплыхъ грудь!

(Слышны рога и волынки).

             Но вотъ идутъ, ступай!
   

Гедвига.

                                           Гдѣ, ты Вильгельмъ?
             Отецъ идетъ! Сюда толпа народа.
   

Іоаннъ.

             О горе мнѣ! Счастливыхъ прочь бѣгу!
   

Тель.

             Жена! Иди и накорми его!
             Скорѣй, скорѣй: въ далёкій путь идётъ,
             И здѣсь въ горахъ онъ крова не найдётъ!
   

Гедвига.

             Кто онъ?
   

Тель.

                       Не спрашивай! Какъ въ путь сберется,
             Ты отвернись, не замѣчай дороги.

(Іоаннъ тронутый подходитъ къ Вильгельму; Тель даётъ знакъ рукой, и уходитъ. Декорація перемѣняется).

(Въ послѣдней сценѣ долина близъ дома Теля, народъ составляетъ кругъ, иные приходятъ отъ Шахенау ВАЛЬТЕРЪ ФЮРСТЪ, ДВОЕ ДѢТЕЙ, МЕЛЬХТАЛЬ и ШТАУФАХЕРЪ подходятъ. Когда Тель появляется, всѣ привѣтствуютъ его).

Всѣ.

             Да здравствуетъ нашъ Тель, спаситель нашъ!

(Между тѣмъ, какъ иные обнимаютъ Теля, приходятъ РУДЕНЦЪ и БЕРТА. Руденцъ привѣтствуетъ поселянъ) Берта обнимаетъ Гедвигу. Во все время играетъ музыка).

Берта.

             Швейцарцы! Вы въ свой кругъ меня примите!
             Мои права подъ вашимъ будь покровомъ!
             Я первая нашла защиту здѣсь!
   

Народъ.

             И жизнь и кровь, всё за тебя прольёмъ!
   

Берта (къ Руденцу).

             Моя судьба лежитъ въ его рукахъ.
             Свободна я! Свободнаго жена!
   

Руденцъ.

             И всѣ мои вассалы будь свободны!

(Музыка снова играетъ. Занавѣсъ опускается).

КОНЕЦЪ.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru