Шекспир Вильям
Жизнь и смерть короля Ричарда III

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ

В. ШЕКСПИРА

ВЪ ПРОЗѢ И СТИХАХЪ

ПЕРЕВЕЛЪ П. А. КАНШИНЪ.

ТОМЪ ШЕСТОЙ.

I. Жизнь и смерть короля Ричарда III.-- II. Венеціанскій купецъ.-- III. Троилъ и Крессида.

БЕЗПЛАТНОЕ ПРИЛОЖЕНІЕ

КЪ ЖУРНАЛУ

"ЖИВОПИСНОЕ ОБОЗРѢНІЕ"

за 1893 ГОДЪ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

ИЗДАНІЕ С. ДОБРОДѢЕВА.

1893.

http://az.lib.ru

  

ЖИЗНЬ и СМЕРТЬ КОРОЛЯ РИЧАРДА III.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   Король Эдвардъ IV.
   Эдвардъ, принцъ Уэльсскій, впослѣдствіи король Эдвардъ V, Ричардъ, герцогъ Іоркскій, сыновья короля.
   Георгъ, герцогъ Клерэнсъ, Ричардъ, герцогъ Глостэръ, впослѣдствіи король Ричардъ III, братья короля.
   Ребенокъ, сынъ Клерэнса.
   Генрихъ, герцога Ричмондскій, впослѣдствіи король Генрихъ VII.
   Кардиналъ Бурчіэръ, архіепископъ Кентэрбюрійскій.
   Томасъ Росэрэмъ, архіепископъ Іоркскій.
   Джонъ Мортонъ, епископъ Элійскій.
   Герцогъ Бокингемъ.
   Герцогъ Норфолькъ.
   Графъ Сорри, его сынъ.
   Графъ Райверсъ, братъ королевы, жены короля Эдварда.
   Маркизъ Дорсэтъ, Лордъ Грэй, ея сыновья.
   Графъ Оксфордскій.
   Лордъ Гестингсъ.
   Лордъ Стэнли.
   Лордъ Ловель.
   Сэръ Томасъ Богенъ.
   Сэръ Ричардъ Рэтклифъ.
   Сэръ Уилльямъ Кетсби.
   Сэръ Джемсъ Тиррэль.
   Сэръ Джемсъ Блонтъ.
   Сэръ Уольтэръ Гербэртъ.
   Сэръ Робертъ Брэкенбюри, башни.
   Христофоръ Орсуикъ, священникъ.
   Другой священникъ.
   Лордъ-Мэръ Лондона.
   Шэрифъ въ Уильтширѣ.
   Королева Елизавета, супруга короля Эдварда IV.
   Маргарита, вдова короля Генриха VI.
   Герцогиня іоркская, матъ Эдварда IV, Клсрэнса и Глостэра.
   Леди Анна, вдова Эдварда, принца Уэльсскаго, сына короля Генриха VI, впослѣдствіи жена Глостэра.
   Дѣвочка, дочь Клерэнса.

Лорды и другія лица изъ свиты, два джентльмена, сановникъ, писарь, убійцы, гонцы, граждане, призраки, воины и проч.

Дѣйствіе происходитъ въ Англіи.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

  

СЦЕНА І.

Улица въ Лондонѣ.

Входитъ Глостэръ.

   Глостэръ. Наконецъ-то зима нашихъ невзгодъ, благодаря солнцу Іорка, превращается въ ликующее лѣто, и всѣ густыя облака, висѣвшія надъ нашимъ домомъ, похоронены въ глубокихъ нѣдрахъ океана. Головы наши увѣнчаны побѣдоносными лаврами, наши иззубренные мечи развѣшаны по стѣнамъ, какъ трофеи; устрашающій громъ битвъ смѣнился веселыми пиршествами, а ласкающая слухъ музыка танцевъ замѣнила грозные возгласы нашихъ трубъ, сопровождавшіе наши походы. Суровый образъ войны разгладилъ свое морщинистое чело и на будущее время этотъ образъ, вмѣсто того, чтобы пугать души боязливыхъ противниковъ, скача на закованныхъ въ желѣзо коняхъ, будетъ, въ комнатѣ красивой женщины, живо припрыгивать подъ чарующіе и сладострастные звуки лютни. Только мнѣ, сотворенному не для упражненій, требующихъ ловкости, и не для того, чтобы сладко заглядываться въ зеркало любви,-- только мнѣ, сложенному слишкомъ грубо и лишенному необходимой для любви величавости, поэтому не умѣющему красиво рисоваться передъ горделивыми и легкомысленными нимфами,-- только мнѣ, обиженному обманщицей-природой относительно соразмѣрности членовъ и какой бы то ни было внѣшней привлекательности,-- мнѣ, искривленному, недодѣланному мнѣ, выброшенному въ дышащій міръ прежде времени, доконченному едва только до половины,-- мнѣ, до того безобразному, до того уродливому, что, глядя на меня, даже собаки лаютъ, когда я ковыляю мимо нихъ на хромой ногѣ, да, только одному мнѣ въ текущую пору безсильнаго и изнѣженнаго мира дано испытать развѣ то только наслажденіе, чтобы, ради препровожденія времени, любоваться на солнцѣ своею тѣнью и подсмѣиваться надъ своимъ безобразіемъ. Такъ вотъ, будучи не въ состояніи сдѣлаться обожателемъ этого восхваляемаго всѣми мира, я рѣшился сдѣлаться злодѣемъ и смущать пошлое веселье текущихъ дней. Не мало уже затѣяно мною коварныхъ ухищреній, чтобы при помощи разныхъ предсказаній и клеветъ, при помощи пьянаго бреда отуманенныхъ виномъ людей, возбудить между моимъ братомъ Клерэнсомъ и королемъ смертельную ненависть; поэтому, если король Эдвардъ окажется настолько же честнымъ, прямымъ и справедливымъ, насколько я вкрадчивъ, лукавъ и вѣроломенъ, Клерэнсъ не позже, какъ сегодня, будетъ подвергнутъ безпощадному заключенію вслѣдствіе предсказанія, гласящаго, что наслѣдники короля будутъ убиты кѣмъ-то, чье имя начинается съ буквы "Г." Однако, мысли мои, окунитесь снова въ глубину моей души! Вотъ идетъ Клерэнсъ (Входятъ окруженный стражей Клерэнсъ и Брэкенбюри). Здравствуй, любезный братъ! Что значить эта вооруженная стража, окружающая твою особу?
   Клерэнсъ. Король, заботясь о моей безопасности, приказалъ стражѣ проводить меня въ башню.
   Глостэръ. За что же?
   Клерэнсъ. За то, что меня зовутъ Георгомъ.
   Глостэръ. Ахъ, бѣдный мой принцъ! Да развѣ это твоя вина? Королю слѣдовало бы подвергнуть заключенію не тебя, а твоихъ воспріемниковъ. Ужь не намѣренъ-ли его величество учинить надъ тобою въ башнѣ вторичное крещеніе. Въ чемъ же, однако, дѣло, Клерэнсъ? Могу я это узнать?
   Клерэнсъ. Да, Ричардъ, но только тогда, когда я самъ хоть что-нибудь узнаю, потому что, даю тебѣ честное слово, до сихъ поръ я не знаю ничего ровно. Впрочемъ, насколько я могъ понять, король обращаетъ вниманіе на всякія пророчества, на всякія нелѣпыя бредни. Ему хочется теперь вычеркнуть изъ азбуки букву "Г", ссылаясь на то, что какой-то прорицатель предупредилъ его, что все его потомство будетъ уничтожено, благодаря кому-то, чье имя начинается съ буквы "Г", а такъ-какъ меня зовутъ Георгомъ, слѣдовательно мое имя тоже начинается съ "Г", онъ мысленно рѣшилъ, что будущій убійца его дѣтей никто иной, какъ я. Вотъ, какъ я слышалъ, эта-то нелѣпость и множество другихъ, подобныхъ ей, заставили его величество рѣшиться подвергнуть меня тюремному заключенію.
   Глостэръ. Да, всегда бываетъ такъ, когда мужчины дозволяютъ, чтобы ими руководили женщины. Не самъ король отправляетъ тебя, Клерэнсъ, въ башню, а его жена -- миледи Грэй. Она-то и заставляетъ его прибѣгать къ подобнымъ крайностямъ. Кто же, какъ не она, сообща съ своимъ братомъ, съ почтеннѣйшимъ добрячкомъ Энтони Уидвилломъ устроила такъ, что лордъ Гестингсъ былъ тоже посаженъ въ башню, откуда онъ освобожденъ только какъ разъ сегодня? Мы далеко не въ безопасности, Клерэнсъ, далеко не въ безопасности.
   Клерэнсъ. Самимъ небомъ клянусь, что, по моему мнѣнію, ни одинъ человѣкъ здѣсь не въ безопасности, кромѣ родни королевы да тѣхъ ночныхъ пословъ, которые безпрестанно снуютъ между королемъ и мистриссъ Шоръ. Развѣ ты не слыхалъ, съ какими униженными просьбами Гестингсъ обращался къ ней, моля объ освобожденіи?
   Глостэръ. Униженныя воззванія къ такому божеству, какъ она, возвратили свободу лорду-камергеру. Знаешь-ли, мнѣ кажется, что и намъ, чтобы остаться у короля въ милости, слѣдовало бы надѣть ея ливрею. Она и ревнивая, помятая годами вдова стали при здѣшнемъ дворѣ могущественнѣйшими кумушками съ тѣхъ поръ, какъ король возвелъ ихъ въ санъ благородныхъ леди.
   Брэкенбюри. Прошу ваше высочество простить меня. Его величество строжайше запретилъ мнѣ допускать тайные разговоры между его братомъ и другими лицами, какъ бы ни были высоко поставлены эти лица.
   Глостэръ. Если такъ, не угодно-ли принять участіе въ нашемъ разговорѣ и вамъ? Между нами, любезнѣйшій другъ, рѣчь идетъ не объ измѣнѣ. Мы говоримъ, что король мудръ и добродѣтеленъ, что королева по годамъ достаточно почтенна, что она хороша собою и нисколько не ревнива. Мы говоримъ такъ-же, что у жены Шора ножка прехорошенькая, ротикъ, какъ вишня, глаза обворожительные и разговоръ даже болѣе, чѣмъ очаровательный; говоримъ такъ же, что родственники королевы возведены въ дворянское достоинство. Что же скажете вы на это, сэръ? Можете вы отрицать справедливость всего этого?
   Брэкенбюри. Мнѣ до этого нѣтъ никакого дѣла, милордъ.
   Глостэръ. Нѣтъ никакого дѣла до мистрисъ Шоръ? Говорю тебѣ отъ чистаго сердца, пріятель, что всякому, кто, кромѣ одного, захотѣлъ-бы имѣть съ нею дѣло, слѣдовало-бы совершать это въ величайшей тайнѣ.
   Брэкенбюри. Кто-же этотъ одинъ, милордъ?
   Глостэръ. Кто-же, бездѣльникъ, какъ не ея мужъ? Ужъ не хочешь-ли ты донести на меня?
   Брэкенбюри. Прошу вашу свѣтлость простить меня, но въ то-же время прекратить свой разговоръ съ благороднымъ герцогомъ.
   Клерэнсъ. Мы знаемъ, Брэкенбюри, что ты обязанъ исполнять приказанія свыше, поэтому повинуемся.
   Глостэръ. Всѣ мы холопы королевы, поэтому обязаны повиноваться... Прощай, любезный братъ. Я иду къ королю, и что-бы ты мнѣ ни поручилъ,-- даже назвать сестрою вдову короля Эдварда, для того, чтобы освободить тебя, исполню все въ точности. Между тѣмъ оскорбленіе, нанесенное тебѣ, какъ брату, огорчаетъ меня сильнѣе, чѣмъ ты можешь вообразить.
   Клерэнсъ. Я знаю, что оно не можетъ прійтись по вкусу никому изъ насъ.
   Глостэръ. Будь покоенъ; твое заключеніе продлится не долго; я или освобожу тебя, или займу твое мѣсто. Но теряй только терпѣнія.
   Клерэнсъ. Поневолѣ приходится имъ вооружиться. Прощай (Клерэнсъ, Брэкенбюри и стража уходятъ).
   Глостэръ. Ступай, неосмотрительный, глупый Клерэнсъ! Ступай туда, откуда тебѣ не будетъ болѣе возврата. Любовь моя къ тебѣ такъ велика, что я въ самомъ короткомъ времени отправлю тебя на небеса, если только имъ угодно будетъ принять изъ нашихъ рукъ такой подарокъ. Кто-же это, однако, идетъ сюда?.. А! Только-что освобожденный Гестингсъ.

Входитъ Гестингсъ.

   Гестингсъ. Добраго утра милостивѣйшему моему герцогу!
   Глостэръ. Того-же самого желаю и я добрѣйшему лорду-камергеру... да и не только я, но и самый чистый воздухъ. Какъ перенесли вы заключеніе?
   Гестингсъ. Какъ и слѣдуетъ заключенному, благородный лордъ:-- съ полнымъ терпѣніемъ... Тѣмъ не менѣе я всю жизнь посвящу на то, чтобы благодарить тѣхъ, кому я былъ обязанъ этимъ заключеніемъ.
   Глостэръ. О, конечно, конечно!.. да и Клерэнсъ тоже. Вѣдь у васъ съ нимъ враги одни и тѣ-же... Они одолѣли его такъ-же, какъ и васъ.
   Гестингсъ. Зачѣмъ запирать въ тюрьмы орловъ, когда коршуны и сарычи хищничаютъ на волѣ?
   Глостэръ. Какіе слухи изъ-за границы?
   Гестингсъ. И внѣшнія, и внутреннія извѣстія одинаково скверны. Король нездоровъ; онъ слабѣетъ, тоскуетъ и врачи сильно за него боятся.
   Глостэръ. Клянусь святымъ Павломъ, извѣстіе это не изъ особенно пріятныхъ. Онъ слишкомъ долго не зналъ никакого воздержанія и всякими излишествами не въ мѣру истощалъ свою царственную особу. Грустно даже подумать объ этомъ... Скажите, онъ не встаетъ съ постели?
   Гестингсъ. Да, не встаетъ.
   Глостэръ. Ступайте впередъ; я тотчасъ-же послѣдую за вами (Гестингсъ уходитъ). Надѣюсь, что жить ему осталось недолго, но ранѣе, чѣмъ онъ успѣетъ умереть, слѣдуетъ на почтовыхъ отправить Георга на тотъ свѣтъ. Отправлюсь къ королю и постараюсь еще сильнѣе разжечь его ненависть противъ Клерэнса; пущу въ ходъ ложь, подкрѣпленную самыми вѣскими доводами, и если на мою долю и на долю моего глубокаго замысла не выпадетъ полной неудачи, Клерэнсу болѣе не прожить ни одного дня. Когда-же это будетъ исполнено, да приметъ Господь и Эдварда въ свои милостивыя объятія, а міръ съ его треволненіями предоставитъ мнѣ... Тогда я женюсь на младшей дочери Уорика. Какое дѣло до того, что я былъ причиной смерти и мужа ея, и отца? Самое лучшее средство умилостивить бабенку -- заступить ей мѣсто мужа и отца, а я намѣренъ сдѣлаться тѣмъ и другимъ не столько изъ-за любви, сколько въ виду тайной цѣли, которой я достигну женитьбой. Однако, я забѣгаю на рынокъ ранѣе своей лошади: -- Клерэнсъ еще живъ; Эдвардъ тоже еще живъ и царствуетъ. Вотъ, когда ихъ не станетъ, тогда и мы сочтемъ свои барыши (Уходитъ).
  

СЦЕНА II.

Другая улица въ Лондонѣ.

Тѣло короля Генриха VI несутъ въ открытомъ гробѣ, окруженномъ тѣлохранителями вооруженными аллебардами. За гробомъ въ глубокомъ траурѣ слѣдуетъ леди Анна.

   Анна. Поставьте, поставьте на землю свою почтенную ношу, если только можетъ лежать въ гробу то, что достойно почтенія, а мнѣ дайте еще излиться въ горькихъ сѣтованіяхъ о безвременной кончинѣ добродѣтельнаго Ланкастра. О, бѣдный, холодный, какъ ключъ, обликъ святого короля! Блѣдный прахъ дома Ланкастровъ! Безкровные останки царственной крови! да будетъ мнѣ дозволено обратиться съ мольбою къ твоей тѣни, чтобы она выслушала вопли бѣдной Анны, жены твоего Эдварда, убитаго твоего сына, умерщвленнаго тою-же рукою, которая нанесла и эти раны! Смотри, безпомощнымъ бальзамомъ, струящимся изъ моихъ глазъ, я орошаю отдушины, изъ которыхъ вытекла твоя жизнь. О, будь проклята она, та рука, что произвола эти отверстія! Проклятіе тому сердцу, у котораго достало духа это сдѣлать! Проклятіе той крови, которая обезкровила это тѣло! Пусть самыя ужасныя бѣдствія, какія только можно пожелать ехиднамъ, паукамъ, жабамъ, всѣмъ существующимъ на свѣтѣ пресмыкающимся ядовитымъ тварямъ, обрушатся на того, кто твоею смертью повергъ насъ въ безъисходное горе! Если онъ когда-либо готовъ будетъ сдѣлаться отцомъ, пусть, вмѣсто того, чтобы родиться ребенку, произойдетъ выкидышъ, а если преждевременно явившійся на свѣтъ ребенокъ останется живъ, пусть онъ окажется уродомъ, чудовищемъ, пугающимъ своимъ отвратительнымъ видомъ, приводящимъ въ ужасъ родившую его мать, съ такою надеждой ожидавшую его рожденія, и пусть этотъ ребенокъ унаслѣдуетъ всѣ несчастія, которыхъ достоинъ убійца -- отецъ! Если у него будетъ жена, пусть его смерть повергнетъ ее въ еще большее отчаяніе, чѣмъ повергла меня смерть юнаго моего супруга и твоя!.. Теперь принятую вами въ храмѣ святаго Павла священную ношу несите далѣе въ Чертси, гдѣ она должна быть предана землѣ; если-же вы все-таки чувствуете усталость, отдохните здѣсь еще, а я буду продолжать стонать надъ трупомъ Генриха! (Носильщики поднимаютъ трупъ на руки и намѣреваются идти далѣе).

Входитъ Глостэръ.

   Глостэгъ. Стойте вы, несущіе гробъ, и поставьте его на землю!
   Анна. Какой злобный колдунъ вызвалъ сюда этого демона, мѣшающаго довести до конца святое дѣло любви?
   Глостэръ. Поставьте, негодяи, трупъ на землю, иначе, клянусь святымъ Павломъ, ослушникъ тотчасъ-же самъ обратится въ трупъ!
   1-й носильщикъ. Посторонитесь, милордъ, и дайте дорогу гробу.
   Глостэръ. Когда я приказываю, сторонись ты самъ, неучъ! Сторонись самъ, гнусный песъ! Прочь аллебарду отъ моей груди! или,-- клянусь святымъ Павломъ!-- я повергну тебя, подлый нищій, на землю и за твою дерзость растопчу тебя ногами! (Носильщики опускаютъ гробъ на землю).
   Анна. Какъ? Вы испугались, дрожите передъ нимъ? Увы, я не могу осуждать васъ, потому что вы люди смертные, а глаза смертныхъ не выносятъ лицезрѣнія дьявола! Сгинь, отвратительное исчадіе ада! Ты имѣлъ власть только надъ бреннымъ его тѣломъ, но надъ его душою ты этой власти имѣть не можешь! Поэтому -- вонъ отсюда! Исчезни!
   Глостэръ. Прелестная праведница, именемъ человѣколюбія молю тебя -- перестань проклинать!
   Анна. Гнусный дьяволъ, отъ имени Бога говорю тебѣ:-- прочь отсюда и не смѣй намъ мѣшать, потому что кто-же, какъ не ты, превратилъ счастливую землю въ адъ, переполнивъ ее криками проклятій и возгласами глубокаго отчаянія? Если созерцаніе гнусныхъ дѣяній доставляетъ тебѣ наслажденіе, любуйся вотъ на этотъ образчикъ своихъ злодѣйствъ. О, смотрите, смотрите всѣ! Раны убитаго Генриха снова раскрываютъ свои помертвѣвшія уста и изъ нихъ опять сочится кровь! Краснѣй, краснѣй, гнусное скопище всевозможныхъ безобразій! Твое присутствіе вызываетъ кровь изъ этихъ пустыхъ, холодныхъ жилъ, въ которыхъ уже нѣтъ живой крови. Твои безчеловѣчныя, противоестественныя дѣла вызываютъ это противоестественное-же изліяніе. О, Боже, влившій живую кровь въ это созданіе, отомсти за него! О, земля, впитавшая въ себя его кровь, отомсти за нее! Или ты, о, небо, порази своею молніею убійцу на смерть, или ты, земля, разверзись шире и скорѣе поглоти самого злодѣя, какъ поглотила кровь этого добраго короля, убитаго послушною аду рукою этого изверга!
   Глостэръ. Миледи, вы забываете законы милосердія, предписывающіе воздавать за зло добромъ и благословеніями за проклятія.
   Анна. Извергъ, тебѣ одинаково неизвѣстны законы и Бога, и людей! Нѣтъ ни одного самаго лютаго звѣря, которому не было бы доступно чувство состраданія!
   Глостэръ. Мнѣ оно недоступно, поэтому я не звѣрь.
   Анна. О, чудо! Дьяволъ говоритъ правду!
   Глостэръ. Еще большее чудо, когда ангелы такъ-же гнѣваются, какъ вы! Благоволите, божественный образецъ полнѣйшаго совершенства женщины, дозволить мнѣ воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы оправдаться передъ вами въ несправедливо взводимыхъ на меня преступленіяхъ.
   Анна. Нѣтъ, ты, прогнившее насквозь безобразіе мужчины, позволь мнѣ воспользоваться случаемъ, чтобы за эти всѣми дознанныя преступленія отвести душу, проклиная тебя, проклятаго!
   Глостэръ. О, ты, болѣе прекрасная, чѣмъ въ силахъ выразить языкъ, вооружись терпѣніемъ и дай мнѣ представить мои извиненія.
   Анна. А ты, чудовище, болѣе отвратительное, чѣмъ въ силахъ вообразить сердце, скажи, въ чемъ можешь ты найти себѣ извиненіе? Развѣ въ томъ, что повѣсишься?
   Глостэръ. Такое проявленіе отчаянія обратилось-бы въ обвиненіе противъ меня самого.
   Анна. Нѣтъ, отчаяніе послужило-бы для твоего оправданія, еслибы ты заслуженно наказалъ себя за то, что незаслуженно убивалъ другихъ.
   Глостэръ. А что было-бы, если-бы я ихъ не убилъ?
   Анна. Что? Они были-бы живы до сихъ поръ, но они умерли, благодаря тебѣ, гнусный прислужникъ дьявола.
   Глостэръ. Вашего мужа я не убивалъ.
   Анна. Значитъ, онъ живъ?
   Глостэръ. Нѣтъ, онъ умеръ; его убила рука Эдварда.
   Анна. Твоя гнусная глотка лжетъ! Королева Маргарита видѣла, какъ твой преступный мечъ еще дымился его кровью; ты даже обратилъ этотъ мечъ противъ нея, когда твои братья отвратили лезвіе отъ ея груди.
   Глостэръ. Я былъ вызванъ на это ея злорѣчивымъ языкомъ, старавшимся свалить ихъ преступленіе на мою ни въ чемъ неповинную голову.
   Анна. Тебя на это вызвала твоя кровожадная душа, вѣчно мечтающая объ однихъ только звѣрскихъ злодѣяніяхъ. Не ты-ли умертвилъ и этого короля?
   Глостэръ. Да, въ этомъ я сознаюсь.
   Анна. Сознаешься, гнусный ежъ? О, Господи, покарай его за это ужасное дѣло! О, какъ добръ былъ король, какъ привѣтливъ, кротокъ и добродѣтеленъ!
   Глостеръ. Болѣе пригодный король для неба, чѣмъ для земли.
   Анна. Какъ ты для ада! Тебѣ не знать иного мѣста!
   Глостэръ. Есть еще одно мѣстечко, которое меня ожидаетъ. Я даже могу назвать его, если ты позволишь.
   Анна. Острогъ? Тюрьма?
   Глостэръ. Нѣтъ, твоя спальня.
   Анна. Покой да бѣжитъ изъ той комнаты, въ которой ты расположишься спать.
   Глостэръ. Покоя и не будетъ, пока я буду оставаться съ тобою.
   Анна. Надѣюсь.
   Глостэръ. А я увѣренъ... Слушай, прелестная Анна! прекратимъ состязаніе нашего остроумія и поговоримъ спокойно о болѣе важномъ дѣлѣ. Скажи, то, что было причиною смерти обоихъ Плантадженэтовъ, Генриха и Эдварда, развѣ не настолько преступно, какъ и орудіе казни?
   Анна. Ты самъ та причина, которая привела къ такимъ ужаснымъ послѣдствіямъ.
   Глостэръ. Главною поведшею къ нимъ причиною была твоя красота, да, твоя красота, не дающая мнѣ покоя даже и во снѣ. Я готовъ загубить весь міръ, лишь бы хоть на одно мгновеніе прижаться къ прелестной твоей груди!
   Анна. Я вотъ этими ногтями содрала бы красоту съ своего лица, если-бы повѣрила твоимъ словамъ, убійца!
   Глостэръ. Мои глаза не потерпѣли-бы, чтобы красотѣ наносили такую обиду! Въ моемъ присутствіи вы-бы себя не обезобразили. Она живитъ меня, какъ солнце живитъ вселенную; она мой свѣтъ дневной, моя жизнь!
   Анна. Пусть этотъ свѣтъ превратится въ непроглядную ночь, какъ самая твоя жизнь въ смерть!
   Глостэръ. Не проклинай самое себя, прелестное созданье; ты и свѣтъ, и мракъ, и жизнь, и смерть!
   Анна. Желала-бы я, чтобы было такъ; это дало-бы мнѣ возможность отомстить тебѣ.
   Глостэръ. Я не знаю ничего болѣе противоестественнаго, какъ мщеніе тому, кто тебя любитъ.
   Анна. Желаніе мстить тому, кто убилъ моего мужа, вполнѣ естественно и разумно.
   Глостэръ. Знай, прелестное созданіе, что тотъ, кто лишилъ тебя мужа, сдѣлалъ это съ цѣлью доставить тебѣ другого, лучшаго, болѣе достойнаго.
   Анна. Лучшаго? Такого на землѣ не существуетъ.
   Глостэръ. Есть нѣкто любящій тебя сильнѣе, чѣмъ могъ любить твой мужъ.
   Анна. Назови его.
   Глостэръ. Онъ Плантадженэтъ.
   Анна. Это было его имя.
   Глостэръ. Имя то-же самое, но тотъ, кто носитъ его теперь, достойнѣе того, кто его носилъ.
   Анна. Гдѣ-же этотъ человѣкъ?
   Глостэръ. Здѣсь (Леди Анна плюетъ ему въ лицо). Зачѣмъ плюешь ты на меня?
   Анна. Желала-бы я, чтобы моя слюна превратилась для тебя въ смертельный ядъ!
   Глостэръ. Ядъ никогда не сохранялся въ такомъ очаровательномъ сосудѣ.
   Анна. Никогда онъ не попадалъ на болѣе омерзительную жабу! Прочь съ моихъ глазъ! Ты для нихъ служишь предметомъ отвращенія!
   Глостэръ. А твои чарующіе глаза поранили меня въ сердце.
   Анна. Жалѣю я, что они не умертвили тебя на мѣстѣ, какъ взглядъ василиска.
   Глостэръ. Я самъ жалѣю, что они не убили меня сразу, потому что теперь они поражаютъ меня постоянно оживляющею смертью. Смотри, отъ твоихъ взглядовъ на мои глаза навернулась соленая влага, опозоривъ ихъ струями ребяческихъ слезъ!.. Никогда еще не увлаживались они ни одной каплей, вызванной состраданіемъ. Они оставались сухи даже и тогда, когда отецъ мой Іоркъ и Эдвардъ оба рыдали, слыша мучительные вопли Рютленда, на котораго сыпались смертоносные удары чернолицаго Клиффорда; такъ-же сухи оставались они, когда твой войнолюбивый отецъ передавалъ мнѣ грустную повѣсть о кончинѣ моего отца, разъ двадцать принимаясь всхлипывать и рыдать, какъ ребенокъ, между тѣмъ, какъ щеки всѣхъ присутствовавшихъ были смочены слезами, какъ листья деревьевъ дождемъ. Даже въ эти страшныя минуты мужественные глаза не унизились до того, чтобы пролить хотя-бы одну слезинку, и вотъ -- чего не въ силахъ было исторгнуть изъ меня горе, то сдѣлала твоя красота:-- благодаря ей, меня ослѣпили слезы! Никогда не обращался я съ мольбою ни къ другу, ни къ недругу; никогда съ моего языка не сорвалось ни одного ласковаго, услаждающаго слова, но теперь твое сердце -- та награда, къ которой я стремлюсь, мое гордое сердце молитъ и заставляетъ говорить мой языкъ (Анна смотритъ на него съ презрѣніемъ). Не придавай своимъ устамъ такого презрительнаго выраженія, потому что, прекрасная леди, они созданы для поцѣлуевъ, а не для такого чувства!.. Если твое мстительное сердце не можетъ простить, я предлагаю тебѣ вотъ этотъ заостренный мечъ. Когда у тебя есть на то желаніе, вонзи его въ эту вѣрную грудь и вырви изъ нея боготворящую тебя душу!.. Смотри, я обнажаю грудь для смертельнаго удара и, покорно склонивъ колѣни, молю тебя о смерти! (Онъ обнажаетъ грудъ, на которую Анна направляетъ мечъ). Скорѣй!.. Не медли!.. потому что,-- если я и убилъ короля Генриха,-- это преступленіе было вызвано твоею красотою! Кончай-же скорѣе!-- Да, вѣдь, я закололъ молодого Эдварда... (Она опять направляетъ мечъ на его грудъ)... Но при этомъ руку мою направили твои небесныя черты (Она роняетъ мечъ). Подними мечъ опять и помоги мнѣ не встать.
   Анна. Встань, притворщикъ! Хотя я и желаю твоей смерти, но сама я не буду палачемъ.
   Глостэръ. Такъ прикажи, чтобы я самъ убилъ себя и я это исполню.
   Анна. Я уже приказывала.
   Глостэръ. Да, въ минуту дикаго гнѣва. Повтори это опять, и по твоему слову эта рука, которая изъ-за любви къ тебѣ убила твою любовь, изъ-за любви-же къ тебѣ положитъ конецъ еще болѣе страстной любви, и ты явишься главною виновницею обѣихъ смертей.
   Анна. О, если-бы я могла ясно читать въ твоемъ сердцѣ!
   Глостэръ. Оно все у меня на языкѣ.
   Анна. Я боюсь ихъ:-- оба они лживы.
   Глостэръ. Если такъ, ни одинъ мужчина не былъ правдивъ и вѣренъ.
   Анна. Хорошо, хорошо... Вложи мечъ въ ножны.
   Глостэръ. Однако, могу-ли я надѣяться?
   Анна. Мнѣ кажется, что всѣ люди живутъ не иначе, какъ надеждою.
   Глостэръ. Носи вотъ это кольцо.
   Анна. Согласиться носить чужое -- не тоже, что отдать свое (Одѣваетъ кольцо на палецъ).
   Глостэръ. Какъ это кольцо охватываетъ твой палецъ, такъ и твоя грудь охватываетъ мое сердце. Бери ихъ обоихъ, потому что оба они -- твоя собственность. Теперь, если твоему несчастному и преданному слугѣ дозволено молить твою доброту еще объ одной милости, ты навсегда сдѣлаешь его счастливымъ.
   Анна. Какая-же это милость?
   Глостэръ. Предоставь исполненіе этого печальнаго обряда тому, кто имѣетъ несравненно болѣе основанія скорбѣть о происшедшемъ, чѣмъ ты, и удались въ Кросби, куда я покорнымъ рабомъ явлюсь къ тебѣ тотчасъ-же, какъ только въ Чертсійскомъ монастырѣ торжественно предамъ землѣ останки благороднаго короля и орошу его могилу слезами раскаянія. По многимъ, еще невѣдомымъ тебѣ причинамъ, умоляю тебя, окажи мнѣ эту милость.
   Анна. Отъ всей души. Мнѣ такъ отрадно видѣть твое раскаяніе. Трэссэль и вы, Беркли, идите со мною!
   Глостэръ. Не уходи, не простившись.
   Анна. Это было-бы не заслуженною еще наградою... Но разъ ты уже научишь меня обманывать тебя, пожалуй, вообрази, будто я съ тобою простилась (Уходитъ. За нею Трэссэль и Беркли).
   Глостэръ. Продолжайте свой путь, господа.
   1-й носильщикъ. Попрежнему направляясь въ Чертси?
   Глостэръ. Нѣтъ, въ Уайтъ-Фрайарсъ и ждите моего прихода (Всѣ остальные уходятъ, унося гробъ). Виданное-ли дѣло, чтобы кто-нибудь добивался любви женщины такимъ образомъ? Виданное-ли дѣло, чтобы кто-нибудь съумѣлъ такимъ образомъ добиться любви? Я буду ее имѣть, но не стану пользоваться этимъ долго. Какъ! Мнѣ, убившему ея мужа и его отца, удается завладѣть ея сердцемъ въ ту самую минуту, когда ненависть ея въ полномъ разгарѣ, когда съ ея устъ сыплятся проклятія и когда главная причина ея ненависти находится тутъ-же, рядомъ, когда противъ меня и Богъ, и совѣсть, когда меня въ моихъ исканіяхъ не поддерживаетъ никто, кромѣ дьявола и моихъ лицемѣрныхъ взглядовъ... Я покоряю ее, цѣлый міръ я покоряю ничѣмъ!.. Какъ! Неужто она уже успѣла забыть своего мужа, прекраснаго принца Эдварда, котораго я какихъ-нибудь три мѣсяца тому назадъ, въ порывѣ дикаго изступленія, закололъ подъ Тьюксбюри, закололъ самаго милаго, самаго достойнаго любви принца, котораго природа съ такою расточительною щедростью надѣлила и молодостью, и отвагой, и такою поистинѣ царственною мудростью, что во всей необъятной вселенной не скоро народится другой, подобный ему! и вдругъ она унизила себя до того, что низвела взоры свои до меня, подкосившаго золотую весну прекраснаго принца, сдѣлавшаго ее жалкою вдовою, тоскующею на опустѣвшемъ ложѣ! До меня, кто, взятый цѣликомъ, не стоить и половины Эдварда, до меня, хромого и, какъ видите, уродливаго до нельзя! Я готовъ прозакладывать свое герцогство противъ нищенскаго динарія, что до сихъ поръ сильно ошибался въ своей наружности. Клянусь жизнью, что она находитъ меня красивѣйшимъ мужчиною, хотя самъ я этого не нахожу. Прибѣгну къ зеркалу, заставлю дюжину или двѣ портныхъ придумывать наряды такого покроя, чтобы они служили украшеніемъ для моего изуродованнаго тѣла. Разъ примирившись съ своею наружностью, какъ не дозволить себѣ небольшихъ расходовъ, чтобы оставаться съ нею въ ладахъ? Такъ! Но прежде упрячемъ того молодца въ могилу, а затѣмъ будемъ изливаться въ сѣтованіяхъ къ предмету моей любви. Свѣти-же, ясное солнце, чтобы я могъ на ходу любоваться хоть своею тѣнью, пока еще не купилъ себѣ зеркала (Уходитъ).
  

СЦЕНА III.

Лондонъ; комната во дворцѣ.

Входитъ: королева Елизавета, лордъ Риверсъ и лордъ Грэй.

   Риверсъ. Вооружитесь терпѣніемъ, королева: нѣтъ никакого сомнѣнія, что къ его величеству въ самомъ скоромъ времени вернется обычное его здоровье.
   Грэй. Ваша тревога только разстраиваетъ короля и усиливаетъ его болѣзнь.Поэтому примите на себя болѣе спокойный видъ и поддерживайте бодрость короля беззаботными и веселыми разговорами.
   Королева Елизавета. Что будетъ со мною, если онъ умретъ?
   Грэй.Васъ постигнетъ потеря такого супруга; другой бѣды я не предвижу.
   Королева Елизавета. Въ такой потерѣ совмѣщаются всѣ несчастія.
   Грэй. На тотъ случай, если короля не станетъ, небо, въ утѣшеніе вамъ, благословило васъ прекраснѣйшимъ сыномъ.
   Королева Елизавета. Онъ такъ еще молодъ и на время его несовершеннолѣтія опека надъ нимъ поручена Ричарду Глостэру, человѣку, который не любить ни меня, ни кого-бы то ни было изъ васъ.
   Грэй. Развѣ то, что онъ будетъ попечителемъ -- дѣло уже рѣшенное?
   Королева Елизавета. Если не вполнѣ рѣшенное, то, по крайней мѣрѣ, такое предположеніе существуетъ. Если умретъ король, попечителемъ непремѣнно будетъ Глостэръ.

Входятъ Бокингемъ и Стэнли.

   Грэй. Вотъ идутъ лорды Бокингемъ и Стэнли.
   Бокингемъ. Добраго утра вашей королевской милости.
   Стэнли. Да возвратитъ вамъ небо прежнія радость и веселье.
   Королева Елизавета. Добрѣйшій лордъ, герцогиня Ричмондская едва-ли бы сказала "аминь" на ваше пожеланіе. Впрочемъ, Стэнли, хотя она вамъ и жена и хотя меня она не любить, будьте увѣрены, любезнѣйшій лордъ, что я, за все ея гордое высокомѣріе, не питаю къ вамъ ни малѣйшей ненависти.
   Стэнли. Умоляю ваше величество не вѣрить завистливымъ клеветамъ лживыхъ ея обвинителей. Если-же въ томъ, что о ней разсказываютъ, есть доля правды, будьте снисходительны къ ея слабостямъ, скорѣе проистекающимъ изъ ея болѣзненнаго состоянія, чѣмъ изъ обдуманной и закоснѣлой злобы.
   Королева Елизавета. Скажите, лордъ Стэнли, видѣли вы сегодня короля?
   Стэнли. Мы съ лордомъ Бокингемомъ сейчасъ отъ его величества.
   Королева Елизавета. Есть-ли какая-нибудь надежда на его выздоровленіе?
   Бокингемъ. Да, государыня, даже очень большая. Его величество разговаривалъ очень весело.
   Королева Елизавета. Дай Богъ, чтобы онъ выздоровѣлъ. Разговаривали вы съ нимъ о чемъ-нибудь важномъ?
   Бокингемъ. Да, разговаривали. Онъ желаетъ примирить герцога Глостэра съ вашими братьями, а ихъ съ лордомъ камергеромъ; поэтому онъ уже послалъ за ними.
   Королева Елизавета. Какъ-бы я желала, чтобы это удалось; этого никогда не будетъ. Я боюсь, что наше счастье дошло до высшаго своего предѣла.

Входятъ Глостэръ, Гестингсъ и Дорсэтъ.

   Глостэръ. Они стараются мнѣ вредить, а сносить этого я не намѣренъ. Кто тѣ, которые дерзаютъ жаловаться королю, будто бы я ихъ не люблю и смотрю на нихъ косо? Клянусь святымъ Павломъ, что доводящіе до короля такія глупыя и рѣжущія ухо сплетни, въ сущности, весьма мало любятъ его величество. Развѣ изъ за того, что я не умѣю льстить, говорить медоточивыхъ рѣчей, улыбаться каждому въ лицо, лицемѣрить, поддѣлываться ко всѣмъ съ французскою вѣжливостью и съ обезьяньими ужимками, меня слѣдуетъ считать врагомъ всѣхъ и каждаго, полнымъ закоснѣлой злобы? Неужто человѣкъ прямой, искренній, у котораго на умѣ нѣтъ ничего дурного, не можетъ жить спокойно, безъ того, чтобы разные вкрадчивые, льстивые, вѣчно замышляющіе козни холопы не оскорбляли его за его искренность и не истолковывали вкривь и вкось каждый изъ его поступковъ?
   Грэй. Къ кому-же изъ присутствующихъ относятся слова вашей свѣтлости?
   Глостэръ. Къ тебѣ, въ комъ нѣтъ ни чести, ни благородства. Оскорбилъ-ли я тебя когда и чѣмъ бы то ни было, сдѣлалъ-ли тебѣ хоть малѣйшее зло? Такъ-же и тебѣ, и тебѣ или кому-нибудь изъ вашихъ? Будьте всѣ вы прокляты! Его величество,-- да сохранитъ Господь его дни долѣе, чѣмъ всѣ вы того желаете!-- не можетъ спокойно вздохнуть ни минуты безъ того, чтобы вы не тревожили его своими вздорными жалобами.
   Королева Елизавета. Вы, братъ нашъ Глостэръ, представляете себѣ это дѣло совсѣмъ не такъ, какъ слѣдуетъ. Король потребовалъ васъ къ себѣ не по чьему-либо постороннему домогательству. Вѣроятно, выводя изъ вашего внѣшняго обращенія заключеніе, что вы внутренно ненавидите моихъ дѣтей, меня самое и моихъ братьевъ, онъ рѣшился послать за вами, чтобы изслѣдовать причину вашего недоброжелательства къ намъ и, если возможно, положить этому конецъ.
   Глостэръ. Не знаю, право, что сказать:-- свѣтъ извратился до того, что крапивники хищничаютъ тамъ, куда не дерзаютъ проникать даже орлы. Съ тѣхъ поръ, какъ чуть не каждый холопъ дѣлается джентльменомъ, сколько джентльменовъ превратилось въ холоповъ!
   Королева Елизавета. Довольно, братъ нашъ Глостэръ, довольно! Мы васъ понимаемъ! Вы завидуете моему повышенію и повышенію моихъ друзей. Дай Богъ, чтобы намъ никогда не пришлось въ васъ нуждаться.
   Глостэръ. А между тѣмъ мы, по волѣ Божіей, вынуждены нуждаться въ васъ. Благодаря вашимъ проискамъ, братъ мой заключенъ въ башню, самъ я въ немилости, а къ дворянству относятся съ пренебреженіемъ, между тѣмъ, какъ всякія почести ежедневно сыплятся на такихъ облагороженныхъ людей, которымъ, еще два дня тому назадъ, вся цѣна была не больше мелкой монеты.
   Королева Елизавета. Тѣмъ, кто изъ моей скромной доли, гдѣ я наслаждалась счастіемъ, возвеличилъ меня до этихъ высотъ, полныхъ заботы, клянусь, что я никогда не только не возстановляла его величество противъ герцога Клерэнса, но, напротивъ, старалась вступиться за него, усердно говорила въ его пользу, и вы, милордъ, наносите мнѣ такимъ гнуснымъ подозрѣніемъ жесточайшее оскорбленіе.
   Глостэръ. Вы, пожалуй, станете утверждать, что не вы были причиной недавняго заключенія лорда Гестингса.
   Райверсъ. Да, она можетъ это утверждать, потому что...
   Глостэръ. Кто-же, лордъ Райверсъ, не знаетъ, что она это можетъ. Она можетъ сдѣлать даже болѣе, чѣмъ отпереться отъ этого. Напримѣръ, она можетъ помочь вамъ достигнуть самыхъ высокихъ должностей, а затѣмъ отрицать, что вашему возвышенію помогала ея благодѣтельная рука, и утверждать, будто вы всѣмъ обязаны не ей, а собственнымъ вашимъ блестящимъ заслугамъ. Чего она только не можетъ? Можетъ, конечно, все; можетъ, если захочетъ, даже можетъ...
   Райверсъ. Что-же она такое можетъ?
   Глостэгъ. Вамъ угодно знать, что именно?-- Можетъ еще разъ выйти замужъ за короля, къ тому-же молодого, красиваго, словомъ -- сдѣлать прекрасную партію, чего,-- насколько извѣстно,-- никакъ нельзя сказать про выборъ вашей бабушки.
   Королева Елизавета. Лордъ Глостэръ, я слишкомъ долго выносила ваши грубые упреки и горькія насмѣшки. Клянусь небомъ, что я доведу до свѣдѣнія короля всѣ дерзкія обиды, которымъ я подвергалась безпрестанно. Я бы скорѣе предпочла быть деревенской служанкой-поденщицей, чѣмъ великой королевой, поставленной въ такое положеніе, какъ я, и обязанной выносить обиды, оскорбленія, преслѣдованія! (Королева Маргарита входитъ и останавливается въ глубинѣ). Не велики тѣ радости, которыя принесъ мнѣ санъ королевы Англіи.
   Королева Маргарита. О, Боже мой, молю Тебя, уменьши еще эту долю радостей, потому что и величіе, и санъ, и престолъ ея должны по всѣмъ правамъ принадлежатъ мнѣ!
   Глостэръ. А, вы грозите все пересказать королю? Ничего:-- пересказывайте, не щадите меня, но помните:-- все, что я утверждалъ здѣсь, я повторю и при королѣ. Я не побоюсь попасть въ башню. Пора перестать молчать:-- всѣ заслуги мои забыты.
   Королева Маргарита. Лжешь, дьяволъ, мнѣ онѣ памятны слишкомъ хорошо! Ты моего мужа Генриха убилъ въ башнѣ, а бѣднаго моего сына Эдварда въ Тьюксбюри.
   Глостэръ. Прежде, чѣмъ вы сдѣлались королевой и даже ранѣе, чѣмъ королемъ вашъ мужъ, я во всѣхъ важныхъ дѣлахъ служилъ ему вьючною лошадью, вырывалъ съ корнемъ высокомѣрныхъ его враговъ и щедро награждалъ его друзей. Для того, чтобы обратить его кровь въ королевскую, я не щадилъ своей.
   Королева Маргарита. Не щадилъ и другой, которая была много лучше и его, и твоей.
   Глостэръ. Тѣмъ временемъ и сами вы, и мужъ вашъ Грэй дѣятельно хлопотали въ пользу дома Ланкастровъ; тоже дѣлали и вы, Райверсъ. Развѣ вашъ первый мужъ, королева, не былъ убитъ при Сентъ-Альбанѣ, сражаясь въ рядахъ Маргариты? Если вы это забыли, такъ я напомню вамъ, чѣмъ вы были когда-то и чѣмъ стали теперь;напомню такъ-же, чѣмъ былъ я, и чѣмъ сталъ.
   Королева Маргарита. Ты всегда былъ гнуснымъ убійцей; тѣмъ-же остаешься и до сихъ поръ.
   Глостэръ. Бѣдный Клерэнсъ,-- да проститъ его Всевышній,-- бросилъ своего тестя Уорика на произволъ судьбы и нарушилъ данную клятву.
   Королева Маргарита. Да покараетъ его за это Господь!
   Глостэръ. Онъ передался на сторону Эдварда, чтобы добыть для него корону, и вотъ бѣднякъ заключенъ теперь за это въ башню. Я очень былъ бы благодаренъ Богу, еслибы у меня въ груди таилось такое же каменное сердце, какъ у Эдварда, или чтобы у Эдварда было такое же нѣжное и сострадательное сердце, какъ у меня! Я слишкомъ по-дѣтски глупъ, чтобы жить на этомъ свѣтѣ.
   Королева Маргарита. Убѣги, архидемонъ, отъ стыда въ адъ и избавь этотъ свѣтъ отъ своего присутствія! Въ аду настоящее твое царство!
   Райверсъ. Въ тѣ трудные дни, лордъ Глостэръ, о которыхъ вы напоминаете, чтобы обвинить насъ во враждѣ къ вамъ, мы слѣдовали за нашимъ тогдашнимъ повелителемъ, за нашимъ законнымъ государемъ. Если вы сдѣлаетесь нашимъ королемъ, мы будемъ вѣрны и вамъ.
   Глостэръ. Если сдѣлаюсь? Нѣтъ, я скорѣе согласился бы сдѣлаться мелкимъ разносчикомъ. Прочь отъ моего сердца самая мысль объ этомъ!
   Королева Елизавета. Вы сами говорите, милордъ, что вступленіе на престолъ Англіи доставило бы вамъ мало радостей; теперь судите сами, какъ мало нашла ихъ я, сдѣлавшись королевой этой страны.
   Королева Маргарита. Да, у королевы Англіи радостей мало! Я это знаю, потому что я эта королева и не вижу никакихъ радостей!.. Терпѣнію моему конецъ! (Выступаетъ впередъ). Выслушайте меня, сварливые пираты, готовые драться изъ-за добычи, награбленной у меня. Кого изъ васъ, при взглядѣ на меня, не броситъ въ дрожь? Если я -- королева, свергнутая вами съ престола, не могу заставить васъ преклоняться передо мною, какъ подданныхъ, развѣ я все-таки не заставляю васъ дрожать, какъ мятежниковъ? Не отворачивайся, высокопоставленный злодѣй!
   Глостэръ. Отвратительная сморщенная колдунья, что хочешь ты мнѣ показать?
   Королева Маргарита. Повтореніе твоихъ гнусныхъ дѣяній, и я не выпущу тебя отсюда, пока не покажу.
   Глостэръ. Развѣ ты не изгнана подъ страхомъ смертной казни?
   Королева Маргарита. Да, но я нахожу, что изгнаніе болѣе мучительно, чѣмъ смерть, которой я могу подвергнуться, оставаясь здѣсь. Ты отнялъ у меня мужа и сына и долженъ мнѣ ихъ возвратить! Ты должна вернуть мнѣ королевство, а всѣ вы обязаны быть моими вѣрноподданными. Всѣ огорченія, которыя переношу я, по праву принадлежатъ вамъ, а всѣ радости, которыя вы похитили беззаконно, должны принадлежать мнѣ!
   Глостэръ. Проклятія, которыми осыпалъ тебя благородный мой отецъ, когда ты увѣнчала его воинственное чело бумажною короной и своими издѣвательствами вызвала изъ его глазъ потоки слезъ, а для того, чтобы утереть эти слезы, дала ему тряпицу, пропитанную ни въ чемъ невиноватою кровью милаго Рютленда, да, всѣ эти проклятія, вызванныя тобою изъ глубины горько скорбящей души, всѣ обрушились теперь на тебя, и самъ Богъ покаралъ тебя за кровавый поступокъ, а не мы.
   Королева Елизавета. Такъ правосудіе Божіе караетъ за безвинныхъ!
   Гестингсъ. Убить этого ребенка было гнуснѣйшимъ дѣломъ; міръ никогда не слыхивалъ о такомъ безжалостномъ злодѣйствѣ.
   Райвкрсъ. Тираны и тѣ плакали, слушало немъ разсказы.
   Дорсэтъ. Нѣтъ ни одного человѣка, который не пророчилъ бы, что за него будетъ отомщено жестоко.
   Бокингкмъ. Норсомберлендъ былъ этому свидѣтелемъ и горько плакалъ.
   Королева Маргарита. Что это значитъ? До моего прихода вы грызлись, готовы были схватить другъ друга за горло, а теперь вся ваша ненависть обратилась противъ меня. Неужели страшное проклятіе Іорка такъ сильно подѣйствовало на небеса, что смерть Генриха, смерть моего любезнаго Эдварда, утрата ихъ королевства, мое печальное изгнаніе -- только отместки за гибель дрянного этого мальчишки. Развѣ проклятія могутъ прорываться сквозь облака и проникать на самыя небеса? Если такъ, черныя тучи, дайте дорогу моимъ крылатымъ проклятіямъ! Пусть, за отсутствіемъ войны, вашъ король погибнетъ отъ разврата, какъ загубленъ былъ убійствомъ нашъ король, чтобы очистить этому дорогу къ трону! Пусть твой сынъ Эдвардъ, теперешній принцъ Уэльсскій умретъ молодымъ, падетъ жертвою грубаго насилья за нашего сына Эдварда, еще такъ недавно бывшаго принцемъ Уэльсскимъ. Пусть тебѣ самой, теперешней королевѣ, суждено будетъ пережить дни блеска и величія, чтобы сдѣлаться такою-же несчастной и жалкой, какъ я! Пусть небеса пошлютъ тебѣ продолжительную жизнь для того, чтобы ты долѣе оплакивала смерть своихъ дѣтей, чтобы ты могла увидать, какъ другая облечется въ твои права, какъ ты облеклась въ мои! Пусть дни твоего счастія умрутъ много ранѣе, чѣмъ настанетъ смерть для тебя самой! И пусть ты послѣ долгихъ лѣтъ отчаянія умрешь, болѣе не будучи ни матерью, ни женой, ни королевой Англіи! Ты, Райверсъ, и ты, Дорсэтъ, оба находились тамъ, и ты, лордъ Гестингсъ, тоже присутствовалъ при томъ, когда мой сынъ палъ подъ ударами ихъ кровавыхъ кинжаловъ. Молю Бога, чтобы ни одинъ изъ васъ не дожилъ до естественнаго предѣла жизни, а былъ подкошенъ какою-нибудь неожиданною случайностью!
   Глостэръ. Окончила ты свои заклинанія, ненавистная, исчахлая корга! Молчи!
   Королева Маргарита. Чтобы отпустить тебя, не такъ-ли?.. Нѣтъ, стой, песъ! Ты выслушаешь до конца! Если у неба есть въ запасѣ кары болѣе жестокія, чѣмъ тѣ, которыя я могу тебѣ пожелать, о, пусть оно прибережетъ ихъ до той поры, когда твои преступленія созрѣютъ вполнѣ и пусть оно тогда все свое негодованіе обрушитъ на тебя, какъ на нарушителя мира несчастной вселенной! Пусть червь укоровъ совѣсти вѣчно гложетъ твою душу! Пусть тебѣ, покуда живъ, постоянно суждено подозрѣвать своихъ друзей въ измѣнѣ и избирать себѣ отъявленныхъ предателей въ самые дорогіе друзья! Пусть никогда сонъ не сомкнетъ твоихъ смертоносныхъ глазъ, а если и сомкнетъ, то для того только, чтобы послать на тебя ужасающія, удручающія сновидѣнія, съ цѣлымъ адомъ отвратительнѣйшихъ дьяволовъ! Недоносокъ, отмѣченный самимъ княземъ тьмы! Омерзительная, роющая землю свинья! Отмѣченный съ самаго рожденія, чтобы быть рабомъ природы и сыномъ ада! Гнусный позоръ беременной утробы твоей матери! Гнусное исчадіе чреслъ твоего отца! Тряпица чести! Ты, ненавистный...
   Глостеръ. Маргарита!
   Королева Маргарита. Ричардъ!
   Глостэръ. Что тебѣ?
   Королева Маргарита. Я тебя не зову.
   Глостэръ. Если такъ, извини. Мнѣ показалось, что всѣ эти гнусныя наименованія ты относишь ко мнѣ.
   Королева Маргарита. Такъ оно и есть, но я не требовала, чтобы ты откликался!.. О, дай мнѣ излить весь остальной запасъ моихъ проклятій!
   Глостеръ. Я уже положилъ имъ конецъ именемъ Маргариты.
   Королева Елизавета. И такъ, ваши проклятія обращаются противъ васъ-же самихъ.
   Королева Маргарита. Жалкая намалеванная королева, пустой отблескъ моего былого счастія, зачѣмъ прикармливаешь ты этими сластями прожорливаго паука, опутывающаго тебя со всѣхъ сторонъ своею ядовитою паутиной? Безумная ты, безумная! Ты сама оттачиваешь ножъ, который тебя убьетъ. Настанетъ день, когда ты будешь желать, чтобы я помогла тебѣ проклинать отвратительную жабу, съ горбомъ, переполненнымъ ядомъ!
   Глостэръ. Лживая прорицательница, прекрати свои безумныя проклятія! Не подвергай, на бѣду себѣ, нашего терпѣнія черезчуръ сильному испытанію!
   Королева Маргарита. Позоръ всѣмъ вамъ! Мое терпѣніе вы давно уже истощили.
   Райверсъ. Если бы съ вами захотѣли поступить, какъ слѣдуетъ, васъ съумѣли бы научить вашимъ обязанностямъ.
   Королева Маргарита. Поступить со мною, какъ слѣдуетъ, можно только, воздавъ мнѣ должное, то-есть, вспомнивъ, что я ваша королева, а вы мои подданные. О, поступайте же со мною, какъ слѣдуетъ, и не забывайте своихъ обязанностей относительно меня.
   Дорсэтъ. Что съ нею разговаривать? Она сумасшедшая.
   Королева Маргарита. Молчите, господинъ маркизъ, вы невѣжа! Вашъ новоотчеканенный санъ находится въ обращеніи слишкомъ еще недавно. О, пусть когда-нибудь ваша юная знатность узнаетъ, что значитъ потерять ее и впасть въ несчастіе! Чѣмъ выше стоитъ человѣкъ, тѣмъ сильнѣе потрясаютъ его буйные порывы вѣтра, и если эти люди падаютъ, они разбиваются вдребезги.
   Глостэръ. Урокъ, чортъ возьми, не дуренъ! Запомните его, маркизъ; запомните хорошенько.
   Дорсэтъ. И столько же относится къ вамъ, какъ и ко мнѣ.
   Глостэръ. Даже ко мнѣ гораздо болѣе, чѣмъ къ вамъ. Но я рожденъ такъ высоко, что гнѣздо мое, свитое на вершинѣ кедра, шутитъ съ вѣтромъ и пренебрегаетъ солнцемъ.
   Королева Маргарита. И даже отбрасываетъ на солнце тѣнь. О, горе, горе! Примѣромъ тому мой сынъ, погруженный теперь въ густую тѣнь могилы!-- да, мой сынъ, чьи лучезарно яркіе лучи затмились, благодаря грозной тучѣ твоего гнѣва, повергшаго его въ вѣчный мракъ. Свое гнѣздо вы свили въ нашемъ гнѣздѣ. О, Боже, Ты, Видящій все это, не попускай такой несправедливости! Пусть пріобрѣтенное кровью погибнетъ тоже отъ крови!
   Бокингемъ. Замолчите, замолчите, если не ради христіанской любви, такъ хоть ради стыда!
   Королева Маргарита. Не ждите отъ меня ни христіанской любви, ни стыда, Вы поступили со мною безбожно и безъ всякаго стыда сдѣлались палачами моихъ надеждъ. Та христіанская любовь, которую ко мнѣ выказываютъ -- однѣ оскорбленія, а самое мое существованіе -- одинъ позоръ! О, пусть хоть сознаніе позора поддерживаетъ во мнѣ все изступленіе моей скорби!
   Бокингемъ. Перестаньте, перестаньте!
   Королева Маргарита. О, почти царственный Бокингемъ, я поцѣлую твою руку въ знакъ дружбы и въ знакъ заключеннаго союза. Пусть полный успѣхъ всегда и всюду ожидаетъ и тебя, и твой благородный домъ! Твои одежды не обагрены нашею кровью, поэтому мои проклятія къ тебѣ не относятся.
   Бокингемъ. Да и ни къ кому изъ находящихся здѣсь. Проклятія не идутъ далѣе тѣхъ устъ, съ которыхъ онѣ срываются.
   Королева Маргарита. А я хочу вѣрить, что онѣ доносятся до небесъ и что онѣ пробуждаютъ Господа отъ его тихой и мирной дремоты. О, Бокингемъ, берегись этого пса! Видишь-ли, онъ ластится только за тѣмъ, чтобы укусить, а когда онъ укуситъ, ядовитый его зубъ жжетъ и убиваетъ. Не имѣй съ нимъ никакихъ дѣлъ! Остерегайся его! Преступленіе, смерть и адъ заклеймили его своими печатями, и всѣ ихъ служители повинуются ему съ полною покорностью.
   Глостэръ. Что говоритъ она, лордъ Бокингемъ?
   Бокингемъ. Ничего, благородный лордъ, на что стоило-бы обратить вниманіе.
   Королева Маргарита. Какъ? На мои дружескіе совѣты ты отвѣчаешь пренебреженіемъ и ласкаешься къ тому дьяволу, противъ котораго я тебя предостерегаю? О, вспомни мои слова въ тотъ день, когда, благодаря ему, твое сердце готово будетъ разорваться отъ страданія и хоть тогда скажи:-- "Да, бѣдная Маргарита была пророчица"! Пусть на васъ обрушивается его ненависть, его ненависть на васъ, а Божій гнѣвъ на всѣхъ! (Уходитъ).
   Гестингсъ. У меня волосы становятся дыбомъ отъ ея проклятій.
   Райверсъ. И у меня тоже. Удивляюсь, какъ ее оставляютъ на свободѣ.
   Глостэръ. Я не могу ея осуждать. Клянусь святою Матерью Божіею, она вынесла много неправдъ и я глубоко раскаяваюсь, что и самъ частью виноватъ въ сдѣланномъ ей злѣ.
   Королева Елизавета. Я, насколько мнѣ извѣстно, никакого зла ей не сдѣлала.
   Глостэръ. Но всѣ выгоды отъ ея несчастья выпали вамъ. Я слишкомъ горячо старался упрочить счастье человѣка, который теперь вспоминаетъ объ этомъ слишкомъ холодно. Вотъ Клэренсъ,-- онъ получилъ превосходную награду: его за его труды заперли въ хлѣвъ и откармливаютъ теперь на убой! Да проститъ Богъ тѣхъ, кто въ этомъ виноватъ.
   Райверсъ. Молиться за сдѣлавшихъ намъ зло -- благородно; это вполнѣ христіанская черта.
   Глостэръ. Я всегда поступаю именно такъ по здравому размышленію (про себя), потому что еслибы я и вздумалъ кого-нибудь проклинать, то именно самого себя.

Входитъ Кетсби.

   Кетсби. Государыня, его величество прислалъ за вами, а также и за вами, принцъ, и за вами, милорды.
   Королева Елизавета. Я сейчасъ приду, Кетсби. А вамъ, милорды, угодно будетъ пойти со мною?
   Райверсъ. Мы слѣдуемъ за вашимъ величествомъ (Всѣ уходятъ, кромѣ Глостэра).
   Глостэръ. Я дѣлаю зло и, право же, браню себя за это. Каждое въ тайнѣ придуманное мною злодѣяніе я сваливаю на другихъ и оно ложится на нихъ тяжкимъ бременемъ. Передъ такими простаками, какъ Стэнли, Гестингсъ, Бокингэмъ, я оплакиваю судьбу Кларенса, тогда какъ кто же, какъ не я самъ, повергъ его въ мрачную бездну несчастья. Я увѣряю ихъ, что противъ моего брата, герцога, короля возстановили королева и ея родственники; они же вѣрятъ и подстрекаютъ меня мстить Райверсу, Богену и Грэю. А я со, вздохами говорю, что Богъ велитъ платить добромъ за зло; такъ наготу моей злобы я прикрываю старыми лоскутьями, понахватанными изъ священнаго писанія, и тогда именно кажусь имъ праведникомъ, когда на самомъ дѣлѣ изображаю чорта. Но, тише, вотъ идутъ мои палачи (Входятъ двое убійцъ). Ну, что, храбрые, ни передъ чѣмъ не отступающіе, мои пріятели, вы готовы?
   1-й убійца. Готовы, принцъ. Мы пришли за письменнымъ удостовѣреніемъ, безъ котораго насъ не пропустятъ.
   Глостэръ. Хорошо, что подумали. Удостовѣреніе при мнѣ, а когда кончите, приходите въ Кросби. Только кончайте, господа, дѣло скорѣе, разомъ; будьте безпощадны, не слушайте его моленій. Онъ краснорѣчивъ и, если вы ему дадите волю разговаривать, онъ съумѣетъ васъ разстрогать.
   1-й убійца. Будьте покойны, милордъ, болтать мы съ нимъ не станемъ; болтуны плохіе исполнители приказаній; мы пустимъ въ ходъ руки, а не языкъ, будьте въ этомъ увѣрены.
   Глостэръ. Я знаю, изъ вашихъ глазъ скорѣй посыпятся жернова, чѣмъ слезы, такъ какъ проливать слезы способны одни только глупцы. Итакъ, скорѣй, скорѣй за дѣло. Ступайте.
   1-й убійца. Ваши приказанія, благородный лордъ, будутъ исполнены (Уходитъ).
  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Комната въ башнѣ.

Входятъ Клэренсъ и Брэкенбюри.

   Брэкенбюри. Почему у васъ, благородный лордъ, сегодня такой удрученный видъ?
   Клэренсъ. Потому что я провелъ сегодня мучительную ночь. Она до того была полна страшныхъ сновидѣній, безобразныхъ зрѣлищъ, что я,-- говорю какъ вѣрный христіанинъ,-- не желалъ бы пережить другую такую же, даже и въ томъ случаѣ, еслибы за нею долженъ былъ послѣдовать цѣлый міръ счастливыхъ дней, до того много переиспыталъ я всякихъ ужасовъ.
   Брэкенбюри. Прошу васъ, милордъ, разскажите мнѣ, что вамъ снилось?
   Клэренсъ. Мнѣ грезилось, что я бѣжалъ изъ башни и сѣлъ на корабль, чтобы перебраться въ Бургундію вмѣстѣ съ братомъ моимъ Глостэромъ, заманившимъ меня изъ каюты на палубу. Наши взгляды обращены были въ сторону Англіи и мы припоминали тысячи тяжелыхъ минутъ, пережитыхъ нами во время войнъ Іорка съ Ланкастромъ. Пока мы прохаживались по шаткимъ доскамъ палубы, мнѣ показалось, что Глостэръ оступился и падаетъ, а пока я старался поддержать его, онъ пытался выбросить меня за бортъ, чтобы погрузить въ бушующія волны океана. О, Боже мой, какъ мучительно было тонуть, какой страшный шумъ производила вода въ моихъ ушахъ, какъ отвратительно было для моихъ глазъ зрѣлище смерти. Мнѣ казалось, что я вижу безчисленное множество корабельныхъ остововъ, сокрушенныхъ бурей, тысячи труповъ, пожираемыхъ рыбами, слитки золота, громадные якори, цѣлую груду жемчуга, драгоцѣннѣйшихъ каменьевъ и неоцѣнимыхъ алмазовъ, разбросанныхъ по морскому дну. Драгоцѣнностями этими были наполнены мертвыя головы и тѣ впадины, въ которыхъ когда-то помѣщались глаза; взглядъ этихъ глазъ замѣнялся теперь заемнымъ блескомъ драгоцѣнныхъ каменьевъ, словно съ насмѣшкою смотрѣвшихъ на грязное, илистое дно бездны и издѣвавшихся надъ разбросанными вокругъ нихъ мертвыми костями.
   Брэкенбюри. Неужто въ это страшное предсмертное мгновеніе вы все-таки успѣли разсмотрѣть всѣ тайны моря?
   Клэренсъ. Да, мнѣ казалось, будто успѣлъ, хотя душа много разъ рвалась изъ тѣла, но ревнивая стихія продолжала ее удерживать и мѣшала ей выбраться въ пустое и свободное пространство воздуха, душила ее въ моей сдавленной груди, готовой разорваться отъ напрасныхъ усилій изрыгнуть эту душу въ море.
   Брэкенбюри. И вы не проснулись отъ этой мучительной агоніи?
   Клэренсъ. Нѣтъ, мой сонъ переходилъ за предѣлы жизни. О, тогда мучительная буря продолжалась уже въ моей душѣ. Мнѣ грезилось, что зловѣщій перевозчикъ, о которомъ говорятъ поэты, переправлялъ мою душу черезъ мрачный потокъ въ царство вѣчной ночи. Первый, кто привѣтствовалъ тамъ мою странническую душу, былъ великій мой тесть, по имени Уорикъ. Онъ громко говорилъ: "посмотримъ, какую новую муку выдумаетъ это черное царство для измѣнника Клэренса за его клятвопреступленіе". Затѣмъ, Уорикъ исчезалъ, а на его мѣсто являлась блуждающая тѣнь, похожая на ангела съ лучезарными кудрями, на которыхъ запеклась кровь. Эта тѣнь восклицала: "А, явился, вѣроломный бѣглецъ, Клэренсъ, Клэренсъ -- клятвопреступникъ, заколовшій меня на полѣ битвы при Тьюксбюри! Схватите его, фуріи, и подвергните заслуженнымъ пыткамъ". Тотчасъ мнѣ показалось, что меня окружилъ цѣлый легіонъ отвратительныхъ демоновъ, кричавшихъ мнѣ прямо въ уши такіе отвратительные ужасы, что я при этомъ шумѣ проснулся, дрожа, словно листъ. Это сновидѣніе произвело на меня такое глубокое впечатлѣніе, что я еще нѣсколько мгновеній продолжалъ думать, будто я въ самомъ дѣлѣ находился въ аду.
   Брэкенбюри. Нисколько неудивительно, милордъ, что такое сновидѣніе привело васъ въ ужасъ; отъ одного вашего разсказа меня самого бросило въ страхъ.
   Клэренсъ. О, Брэкенбюри! Все то, что является теперь обличителемъ моей души, я совершилъ изъ-за любви къ Эдварду, и смотри, какая мнѣ отъ него награда, О, Господи, если мои искреннія мольбы не могутъ укротить Твоего гнѣва и если мои злодѣянія достойны кары, пусть гнѣвъ Твой обратится на меня одного. О, пощади мою ни въ чемъ не виноватую жену и моихъ бѣдныхъ дѣтей. Прошу тебя, добрый мой стражъ, останься со мной; на душѣ у меня тяжело и мнѣ хотѣлось бы уснуть (Удаляется въ глубину театра и бросается на постель).
   Брэкенбюри. Пошли Богъ вашей свѣтлости спокойный сонъ. Горе спутываетъ время и часы отдыха. Оно превращаетъ ночь въ утро, а день въ ночь. Что помимо титуловъ и внѣшнихъ почестей дано великимъ міра сего за внутреннія страданія? Взамѣнъ неосязаемыхъ плодовъ воображенія, въ удѣлъ имъ нерѣдко достаются цѣлыя бездны неумолимыхъ заботъ, такъ что между ихъ громкими титулами и самымъ обыкновеннымъ именемъ только и существуетъ одна разница: внѣшній шумъ.

Входятъ двое убійцъ.

   1-й убійца. Эй, кто-нибудь!
   Брэкенбюри. Что тебѣ нужно, пріятель? Какъ попалъ ты сюда?
   1-й убійца. Мнѣ хотѣлось-бы поговорить съ Кларенсомъ, а пришелъ я сюда на своихъ ногахъ.
   Брэкенбюри. Это уже слишкомъ коротко.
   2-й убійца. Тѣмъ лучше, что коротко, иначе вышло-бы скучно. Покажи ему наше удостовѣреніе, тѣмъ и конецъ разговору.
   1-й убійца (Передастъ бумагу Брэкенбюри, тотъ ее читаетъ).
   Брэкенбюри. Эта бумага предписываетъ мнѣ передать въ ваши руки благороднаго Клэренса. Не хочу обсуждать значенія этого распоряженія, такъ какъ желаю остаться ни въ чемъ не виноватымъ. Вотъ герцогъ лежитъ и спитъ, а вотъ ключи. Самъ-же я отправлюсь къ королю и объясню ему, что свои обязанности передалъ вамъ.
   1-й убійца. Это, сэръ, вы можете и поступите очень благоразумно. Будьте здоровы (Брекенбюри уходитъ).
   2-й убійца. Что-жъ, развѣ мы убьемъ его соннаго?
   1-й убійца. Нѣтъ. Онъ при пробужденіи сказалъ-бы, что мы поступили подло.
   2-й убійца. При пробужденіи? Ахъ, дуракъ! Проснется-то онъ только въ часъ страшнаго суда.
   1-й убійца. Ну, что-жъ! Тогда-то онъ и скажетъ, что мы убили его соннаго.
   2-й убійца. Однако, одна мысль о страшномъ судѣ пробуждаетъ въ моей душѣ что-то въ родѣ упрека совѣсти.
   1-й убійца. Что-жъ, начинаешь трусить?
   2-й убійца. Нѣтъ, убить его мнѣ не страшно, у насъ, вѣдь на это есть предписаніе, но насъ на томъ свѣтѣ за убійство ждетъ наказаніе, отъ котораго никакое предписаніе насъ не избавить.
   1-й убійца. Я думалъ, ты рѣшился на все.
   2-й убійца. Я и рѣшился: оставить его въ живыхъ.
   1-й убійца. Я вернусь къ герцогу Глостэру и сообщу ему объ этомъ.
   2-й убійца. Нѣтъ, прошу тебя, подожди немного. Я надѣюсь, что этотъ благочестивый порывъ пройдетъ; онъ никогда у меня долѣе двадцати секундъ не продолжается.
   1-й убійца. Ну, а теперь, въ какомъ ты настроеніи?
   2-й убійца. У меня въ груди шевелится еще какой-то осадокъ совѣсти.
   1-й убійца. Подумай, какая насъ ждетъ награда, когда это дѣло будетъ исполнено.
   2-й убійца. Хорошо, пусть умретъ. Я совсѣмъ забылъ о вознагражденіи.
   1-й убійца. Гдѣ же теперь твоя совѣсть?
   2-й убійца. Въ кошелькѣ у герцога Глостэра.
   1-й убійца. Какъ только онъ развяжетъ кошелекъ, чтобы расплатиться съ нами, твоя совѣсть улетучится?
   2-й убійца. Все равно, пускай летитъ, куда знаетъ. У нея или очень много или совсѣмъ нѣтъ надежды найти себѣ гдѣ-нибудь пристанище.
   1-й убійца. А что, если она снова вернется къ тебѣ?
   2-й убійца. Я не захочу имѣть съ ней никакого дѣла. Она превращаетъ людей въ трусовъ; человѣкъ не можетъ украсть безъ того, чтобы она не обвиняла его; человѣкъ не можетъ ни клясться, ни ругаться безъ того, чтобы она не укоряла его; человѣкъ не можетъ поспать съ женой сосѣда безъ того, чтобы совѣсть не возмущалась; она не болѣе, какъ вѣчно блѣднѣющій отъ стыда призракъ, заводящій распри въ груди человѣка; она воздвигаетъ передъ человѣкомъ тьму препятствій; она какъ-то заставила меня вернуть по принадлежности случайно найденный мною кошелекъ, полный золота; она заставляетъ превращаться въ нищаго каждаго, кѣмъ она овладѣетъ; она, какъ нѣчто весьма опасное, изгоняется изъ всѣхъ городовъ и селеній, и только тотъ можетъ провести всю жизнь спокойно, кто рѣшится полагаться только на самого себя и обходиться безъ нея.
   1-й убійца. Ахъ, чортъ возьми, вотъ она толкаетъ меня подъ локоть, убѣждая не убивать герцога.
   2-й убійца. Прогони ее, чертовку, изъ своихъ мыслей и не вѣрь ей; она только затѣмъ и пристаетъ къ тебѣ, чтобы заставить тебя вздыхать.
   1-й убійца. Я сотворенъ крѣпко, со мной ей не справиться.
   2-й убійца. Ты говоришь, какъ рослый молодецъ, чувствующій уваженіе къ своей доброй славѣ. Ну, чтожь, приниматься за дѣло?
   1-й убійца. Хвати его хорошенько по головѣ рукояткой его-же меча, а затѣмъ мы утопимъ его въ бочкѣ съ малвазіей, стоящей въ сосѣдней комнатѣ.
   2-й убійца. Выдумка недурна, и это будетъ настойка совершенно новаго рода.
   1-й убійца. Тише, онъ просыпается.
   2-й убійца. Ну, скорѣе.
   1-й убійца. Нѣтъ, лучше съ нимъ прежде потолковать.
   Клэренсъ. Гдѣ-же ты, добрый мой стражъ? Дай мнѣ кубокъ вина.
   1-й убійца.Сейчасъ, милордъ, у васъ будетъ вина, сколько душѣ угодно.
   Клэренсъ. Ради Бога, скажи, кто ты?
   1-й убійца. Такой-же человѣкъ, какъ и вы.
   Клэренсъ. Но не царской крови, какъ я?
   1-й убійца. Но за то вполнѣ честный, чего нельзя сказать про васъ.
   Клэренсъ. Твой голосъ громитъ, словно громъ, но во взглядѣ есть что-то покорное.
   1-й убійца. Голосъ мой -- голосъ короля, а взглядъ мой собственный.
   Клэренсъ. Значеніе словъ твоихъ не ясно и полно мрака. Въ глазахъ вашихъ я читаю угрозу; почему вы такъ блѣдны, кто прислалъ васъ сюда, и зачѣмъ вы пришли?
   Оба убійцы. Пришли затѣмъ, чтобы...
   Клэренсъ. Убить меня?
   Оба убійцы. Да, да.
   Клэренсъ. У васъ едва хватаетъ силъ это высказать, а исполнить это совсѣмъ ихъ не хватитъ. Въ чемъ-же провинился я передъ вами, друзья мои?
   1-й убійца. Передъ нами ни въ чемъ. Велѣлъ король.
   Клэренсъ. Я съ нимъ примирюсь.
   2-й убійца. Нѣтъ, никогда этого не будетъ. Приготовьтесь умереть.
   Клэренсъ. Неужто вы избраны изъ числа людей, готовыхъ лишить жизни невиновнаго? Въ чемъ мое преступленіе? Гдѣ доказательство моей вины? Какой законный составъ присяжныхъ высказалъ суровому судьѣ свой приговоръ? Кто произнесъ несчастному Клэренсу горькій приговоръ, осуждающій его на смерть? Раньше, чѣмъ во мнѣ явится полное убѣжденіе, что всѣ формы закона соблюдены, я буду считать угрожающую мнѣ смерть величайшимъ беззаконіемъ. Именемъ искупленія, на которое вы, разумѣется, разсчитываете, и драгоцѣнной крови Христа, пролитой за наши грѣхи, я приказываю вамъ уйти и не поднимать на меня рукъ. Дѣянія, на которыя вы рѣшаетесь, достойны полнаго проклятія.
   1-й убійца. То, что мы намѣрены дѣлать, мы дѣлаемъ по чужому приказанію.
   2-й убійца. А это приказаніе исходитъ отъ нашего короля.
   Клэренсъ. Безумный, введенный въ заблужденіе вассалъ! Великій Король изъ королей внесъ въ скрижали своихъ законовъ слѣдующее: "не убій". Такъ неужто вы готовы преступить заповѣдь Всевышняго, чтобы исполнить приказаніе человѣка? Берегитесь, въ рукахъ у Всевышняго кара, которою Онъ можетъ разразиться надъ головами преступающихъ Его законы.
   2-й убійца. Вотъ этой-то карой Онъ и разражается надъ тобою, какъ надъ виновнымъ въ клятвопреступленіи и убійствѣ. Ты далъ обѣтъ сражаться за домъ Ланкастра.
   1-й убійца. И, какъ клятвопреступникъ передъ Богомъ, ты нарушилъ этотъ обѣтъ. Своимъ вѣроломнымъ мечомъ ты распоролъ утробу сыну твоего государя.
   2-й убійца. А между тѣмъ ты поклялся любить его и защищать.
   1-й убійца. И ты дерзаешь упоминать о заповѣдяхъ Всевышняго, когда самъ нарушилъ ихъ такъ страшно.
   Клэренсъ. О, Боже мой! Для кого-же я свершилъ это преступленіе, какъ не для моего брата Эдварда? Нѣтъ, за такую вину онъ не послалъ-бы васъ убивать меня, въ ней онъ такъ же виновенъ, какъ и я. Если-же наказать меня угодно самому Господу, развѣ вы не знаете, что Онъ могъ-бы покарать меня открыто? Предоставьте месть Всемогущей рукѣ. Чтобы карать преступниковъ, Ему не надо никакихъ тайныхъ, беззаконныхъ путей.
   1-й убійца. А чья кровавая воля натолкнула тебя нанести смертельный ударъ юному, храброму, доблестному принцу Плантадженету?
   Клэренсъ. Любовь моя къ брату, дьяволъ и собственная моя ярость!
   1-й убійца. Если такъ, наша любовь къ твоему брату наша обязанность и твои преступленія теперь наталкиваютъ насъ на то, чтобы убить тебя.
   Клэренсъ. Если вы любите моего брата, вы не должны ненавидѣть меня. Я его братъ и люблю его всею душою. Если вамъ назначена плата -- уйдите. Я направлю васъ къ моему брату Глостэру и онъ, за оставленіе меня въ живыхъ, наградитъ васъ щедрѣе, чѣмъ Эдвардъ за извѣстіе о моей смерти.
   2-й убійца.Ошибаетесь, вашъ братъ Глостэръ васъ ненавидитъ.
   Клэренсъ. О, нѣтъ! онъ любить меня, я ему дорогъ. Отправляйтесь сейчасъ-же прямо къ нему.
   Оба убійцы. Мы и такъ пойдемъ.
   Клэренсъ. И скажите ему отъ меня, что въ ту минуту, когда нашъ царственный отецъ принцъ Іоркскій, благословляя своей побѣдоносной рукой троихъ своихъ сыновей, отъ всей души предписывалъ имъ любить другъ друга, онъ никакъ не могъ предвидѣть, чтобы въ нашей привязанности явился разладъ. Напомните это Глостэру и онъ навѣрное прослезится.
   l-й убійца. Нѣтъ, изъ его глазъ посыплятся жернова, а не слезы: вотъ какъ онъ училъ насъ плакать.
   Клэренсъ. Не клевещите на него, онъ добръ.
   1-й убійца. Какъ градъ для жатвы. Вы глубоко ошибаетесь, онъ-то и послалъ насъ сюда, чтобы покончить съ вами.
   Клэренсъ. Быть этого не можетъ. Онъ горько плакалъ при видѣ, постигшаго меня несчастія; онъ обнималъ меня и, рыдая, клялся, что онъ всѣми силами будетъ добиваться моего освобожденія.
   2-й убійца. А что-же онъ и дѣлаетъ, какъ не это? Онъ освобождаетъ васъ отъ рабства на землѣ и желаетъ дать вамъ вкусить всѣ радости неба.
   l-й убійца. Заключите миръ со Всевышнимъ, милордъ, такъ какъ вамъ суждено сейчасъ-же умереть.
   Клэренсъ. Какъ? вашей душѣ доступна святая мысль совѣтовать мнѣ примириться съ Богомъ, а между тѣмъ вы настолько глухи къ требованіямъ собственной своей души, чтобы, убивъ меня, подвергнуть себя гнѣву Создателя? Нѣтъ, господа, подумайте хорошенько. Тотъ, кто натолкнулъ васъ на этотъ поступокъ, первый-же возненавидитъ васъ за то, что вы его совершили.
   2-й убійца. Что-же дѣлать?
   Клерэнсъ. Послушайтесь внушенія милосердія и спасите тѣмъ свою душу. Кто изъ васъ, будучи сыномъ монарха, какъ я теперь, лишенный свободы, видя двоихъ такихъ убійцъ, какъ вы, не сталъ-бы молить васъ не покушаться на его жизнь? Какъ нищенски молили-бы вы, если-бы находились въ моемъ печальномъ положеніи.
   1-й убійца. Послушаться внушенія милосердія было-бы признакомъ трусости, поступкомъ, достойнымъ женщины.
   Клерэнсъ. А не послушаться -- достойно скота, дикаря или дьявола.-- Другъ мой, я замѣчаю въ твоихъ вздохахъ проблески состраданія. О, если глаза твои не лгутъ, стань на мою сторону и умоляй вмѣстѣ со мною. О, какой нищій не почувствовалъ-бы жалости, слушая мольбы принца, умоляющаго, словно нищій.
   2-й убійца. Отвернитесь, милордъ.
   1-й убійца. Вотъ тебѣ, и вотъ, и вотъ еще (Наноситъ кинжаломъ удары Клерэнсу). А если этого мало, я утоплю тебя въ бочкѣ съ малвазіей (Уходитъ, унося раненаго Клерэнса).
   2-й убійца. Какое кровавое дѣяніе и какъ оно проворно устроено! Какъ желалъ-бы я, подобно Пилату, умыть руки отъ этого прискорбнаго и въ высшей степени беззаконнаго убійства.

Первый убійца возвращается.

   1-й убійца. Что-жь ты стоишь, какъ истуканъ, и даже не подумалъ помочь мнѣ? Клянусь небомъ, герцогъ узнаетъ, какого труса ты изъ себя разыгралъ.
   2-й убійца. Ахъ, какъ жаль, что онъ не можетъ узнать, что я спасъ его брата. А ты бери себѣ все вознагражденіе и повтори ему то, что я говорю, а именно, что я глубоко раскаяваюсь въ убійствѣ герцога.
   1-й убійца. А я нисколько. Ступай, трусъ ты и больше ничего (2-й убійца уходитъ).Теперь, пока герцогъ не сдѣлалъ еще распоряженія о погребеніи брата, я спрячу трупъ въ какую-нибудь нору, а когда получу условленную плату, живо исчезну изъ Англіи, потому что дѣло это разгласится и мнѣ оставаться здѣсь опасно (Уходитъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

  

СЦЕНА I.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Короля Эдварда вводятъ больного подъ руки; за нимъ идутъ: королева Елизавета, Дорсэтъ, Райверсъ, Гестингсъ, Бокингемъ, Грэй и придворные.

   Король Эдвардъ. Такъ хорошо. Сегодняшній день не пропалъ у меня даромъ: все-таки сдѣлалъ дѣло. А вы, пэры, продолжайте хранить намѣченный мною союзъ. Я каждый день жду посла отъ моего Искупителя, который искупитъ меня изъ этого міра. Успокоенная душа моя съ миромъ отлетитъ на небеса, сознавая, что на землѣ я водворилъ миръ между моими друзьями. Райверсъ и Гестингсъ! пожмите другъ другу руки, отгоните отъ себя ненависть и поклянитесь любить другъ друга.
   Райверсъ. Клянусь небомъ, моя душа очистилась отъ всякой ненависти, а рука скрѣпляетъ заявленіе искренней привязанности, заключенной въ моемъ сердцѣ.
   Гестингсъ. Пусть я на столько-же буду счастливъ въ жизни, на сколько искрененъ даваемый мною теперь обѣтъ.
   Король Эдвардъ. Остерегайтесь притворяться въ присутствіи вашего короля, берегитесь, чтобы царь надъ всѣми царями не уличилъ васъ въ скрытомъ притворствѣ и не обрекъ на гибель одного при помощи другого.
   Гестингсъ. Да будетъ и благоденствіе мое на столько-же прочно, на сколько моя привязанность.
   Райверсъ. А я пусть буду на столько-же счастливъ, насколько сердечно полюбилъ Гестингса.
   Король Эдвардъ. Государыня, во всемъ этомъ дѣлѣ вы тоже небезупречны, такъ же, какъ и сынъ Дорсэта и вы, Бокингемъ,-- всѣ вы виноваты одни передъ другими. Жена моя, расположись душою къ лорду Гестингсу, дай ему поцѣловать твою руку и пусть то, что вы сдѣлаете, будетъ исполнено безъ задней мысли.
   Королева Елизавета. Вотъ моя рука, Гестингсъ. Какъ своимъ счастьемъ, такъ счастьемъ всѣхъ близкихъ мнѣ людей клянусь, что забываю прежнюю ненависть.
   Король Эдвардъ. Дорсэтъ, обнимите Гестингса. Гестингсъ, любите маркиза (Гестингсъ и Дорсэтъ обнимаются).
   Дорсэтъ. Клянусь хранить свято и ненарушимо этотъ обѣтъ дружбы.
   Гестингсъ. Тотъ-же обѣтъ даю и я.
   Король Эдвардъ. Теперь, царственный Бокингемъ, скрѣпи этотъ союзъ, обнявъ родственниковъ моей жены и пусть меня осчастливитъ ваше полное согласіе.
   Бокингемъ (Королевѣ). Пусть Господь пошлетъ мнѣ въ наказаніе ненависть со стороны тѣхъ, отъ которыхъ я жду наименьше любви, если въ сердцѣ Бокингема когда-нибудь снова пробудится непріязнь противъ васъ, государыня, если въ душѣ его не будетъ пламенѣть законная привязанность какъ къ вамъ, такъ и ко всѣмъ вашимъ родственникамъ. Пусть если такъ, въ ту самую минуту, когда я наиболѣе буду нуждаться въ дружбѣ человѣка и буду наиболѣе сильно разсчитывать на его дружбу, пусть его привязанность ко мнѣ окажется пустою, обманчивой, полной лукавства. Вотъ какого наказанія я молю у небесъ, если привязанность моя къ вамъ и вашимъ родственникамъ окажется холодной, бездушной (Обнимаетъ Райверса и др.).
   Король Эдвардъ. Твой обѣтъ, царственный Бокингемъ, является превосходнымъ цѣлебнымъ средствомъ для моей больной души. Теперь недостаетъ здѣсь одного только нашего брата Глостэра, чтобы его присутствіе служило какъ-бы печатью этому желанному примиренію.
   Бокингемъ. Вотъ какъ разъ и благородный герцогъ.

Входитъ Глостэръ.

   Глостэръ. Желаю добраго утра и всякаго благополучія и вамъ, моему королю, и вамъ, королева, и вамъ, благородные лорды.
   Король Эдвардъ. На нашу долю, въ самомъ дѣлѣ, выпало сегодня необыкновенное счастье. Намъ, Глостэръ, удалось сдѣлать доброе дѣло: намъ удалось примирить такъ жестоко враждовавшихъ между собою пэровъ и обратить ихъ ненависть въ любовь.
   Глостэръ. Дѣйствительно, мой повелитель, дѣло это хорошее. Если въ этомъ высокомъ собраніи есть кто-нибудь или по лживымъ навѣтамъ или по несправедливымъ подозрѣніямъ считающій меня своимъ врагомъ, если мнѣ, самому того не сознавая, когда-либо случилось въ порывѣ бѣшенства нанести кому нибудь обиду при этомъ дворѣ -- я теперь самъ прошу у него дружескаго примиренія. Для меня мысль, что у меня могутъ быть враги -- хуже смерти. Я это ненавижу, и имѣть среди честныхъ людей однихъ только друзей самое искреннее мое желаніе. Начнемъ съ васъ, государыня: я прошу у васъ самаго сердечнаго примиренія и взамѣнъ этого воздамъ намъ глубочайшимъ уваженіемъ и преданностью. Того-же, если между нами когда нибудь закрадывалось недоразумѣніе или неудовольствіе, прошу я и у васъ, благородный кузенъ мой, Бокингемъ, и у васъ, лордъ Райверсъ, и у васъ, Дорсэтъ, всегда смотрящихъ на меня недовѣрчивымъ окомъ, безъ всякой вины съ моей стороны. Того-же прошу и у васъ, лордъ Удвиль, и у васъ, лордъ Скельсъ, и у васъ, герцоги, графы, лорды и джентельмены. Во всей Англіи не найдется ни одного человѣка, къ кому я чувствовалъ бы болѣе непріязни, чѣмъ къ едва родившемуся ребенку, и благодарю Всевышняго за свое смиреніе.
   Королева Елизавета. Этотъ день станетъ на будущее время считаться въ числѣ праздниковъ. Дай Богъ, чтобы всѣ наши несогласія уладились навсегда. А насъ, государь мой и повелитель, умоляю вернуть вашу милость Клерэнсу, брату вашего величества.
   Глостэръ. Что вы говорите, королева? Неужто я только затѣмъ предложилъ свою любовь, чтобы надо мною издѣвались въ присутствіи короля? Кто-же не знаетъ, что благородный герцогъ уже умеръ (всѣ поражены). Смѣяться надъ его трупомъ безбожно.
   Король Эдвардъ. Какъ кто не знаетъ, что онъ умеръ? Нѣтъ, кто знаетъ, что онъ умеръ?
   Королева Елизавета. О, все видящее небо, что-же это за міръ!
   Бокингемъ. Лордъ Дорсэтъ, неужто и я такъ же блѣденъ, какъ и всѣ другіе?
   Дорсэтъ, Да, добрый мой лордъ, въ этомъ собраніи нѣтъ ни одного человѣка, у котораго румяна и краска не сбѣжали-бы съ лица.
   Король Эдвардъ. Неужели Клерэнсъ въ самомъ дѣлѣ умеръ? Приказаніе было отмѣнено.
   Глостэръ. Однако, онъ, несчастный, лишился жизни на основаніи вашего перваго приказанія, доставленнаго въ башню крылатымъ Меркуріемъ; съ отмѣною этого приказанія, вѣроятно, тащился какой-нибудь разслабленный и прибылъ на мѣсто только къ погребенію. Дай Богъ, чтобы кому-нибудь, менѣе честному и благородному, болѣе проникнутому кровожадными мыслями и менѣе близкому по крови королю, кому-нибудь, на кого еще не успѣло пасть подозрѣніе, не выпала на долю еще болѣе тяжелая кара, чѣмъ несчастному Клерэнсу.

Входитъ Стэнли.

   Стэнли. Государь, молю васъ о великой милости, объ одной только милости за всѣ мои услуги.
   Король Эдвардъ. Прошу объ одномъ, оставь меня въ покоѣ. Сердце мое переполнено скорбью.
   Стэнли. Не встану до тѣхъ поръ, пока вы меня не выслушаете.
   Король Эдвардъ. Если такъ, говори скорѣе, въ чемъ твоя просьба.
   Стэнли. Молю васъ, государь, пощадить жизнь моего слуги, убившаго сегодня одного буйнаго джентльмэна, принадлежавшаго до сихъ поръ къ свитѣ герцога Норфолька.
   Король Эдвардъ. Мой языкъ произнесъ смертный приговоръ моему брату, неужто тотъ-же языкъ произнесетъ теперь помилованіе рабу? Мой братъ никого не убивалъ, а между тѣмъ онъ казненъ жестокою смертью. Обратился-ли ко мнѣ кто-нибудь съ просьбой за него, преклонялъ-ли кто-нибудь колѣни предо мною, разгнѣваннымъ, умоляя меня одуматься? Напомнилъ-ли кто о любви, о братствѣ, намекнули-ли, что несчастный отрекся отъ могущественнаго Уорика, чтобы сразиться за меня? Напомнилъ-ли мнѣ кто-нибудь, какъ подъ Тьюксбюри, когда Оксфордъ повергъ меня на землю, Клерэнсъ выручилъ меня, воскликнувъ: "Живи, братъ, и будь королемъ"? Напомнилъ-ли мнѣ кто-нибудь, какъ онъ -- когда мы оба, полузамерзшіе, лежали на полѣ битвы -- укрывалъ меня своей одеждой, а себя, полуобнаженнаго, подвергалъ оцѣпеняющему холоду ночи? Скотская злоба изгладила изъ моей безсовѣстной памяти все прошлое и ни у кого изъ васъ не хватило человѣколюбія напомнить мнѣ объ этомъ. Но вотъ теперь одинъ изъ подвластныхъ намъ вассаловъ въ пьяномъ видѣ изувѣчилъ священный образъ и подобіе нашего глубоко почитаемаго Искупителя и вы тотчасъ-же склоняете колѣни, прося за него пощады... Пощады! И я, какъ это ни несправедливо, обязанъ исполнить вашу просьбу. За брата-же моего никто не хотѣлъ замолвить ни слова. Даже самъ я, неблагодарный, не вступился за бѣднаго Клерэнса. При его жизни каждый, даже самый высокомѣрный изъ васъ непремѣнно былъ ему хоть чѣмъ-нибудь обязанъ и ни одинъ изъ васъ не вступился за его жизнь. О, Создатель, боюсь, что Твое правосудіе покараетъ за это и меня, и васъ, и моихъ, и вашихъ ближнихъ, Пойдемъ, Гестингсъ, проводи меня въ мою комнату. О, бѣдный, бѣдный Клерэнсъ! (Уходитъ, за нимъ королева. Райверсъ, Дорсэтъ и Грэй).
   Глостэръ. Вотъ онъ, плодъ поспѣшности. Неужто вы не замѣтили, какъ всѣ преступные родственники королевы поблѣднѣли, узнавъ о смерти Клерэнса? Они требовали ее у короля неотступно. Богъ отмститъ за него. Идемте, милорды, идемте утѣшать своимъ присутствіемъ короля Эдварда.
   Бокингемъ.Мы слѣдуемъ за вашимъ высочествомъ (Всѣ уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входитъ герцогиня Іоркская съ сыномъ и дочерью Клерэнса.

   Сынъ. Скажите, добрая бабушка, умеръ нашъ отецъ?
   Герцогиня. Нѣтъ, дитя мое.
   Дочь. почему-же вы безпрестанно плачете, колотите себя въ грудь и восклицаете: "О, Клерэнсъ, несчастный мой сынъ"?
   Сынъ. Почему-же, если благородный отецъ нашъ все еще живъ, вы безпрестанно плачете и, качая головой, называете насъ несчастными, безпомощными сиротами?
   Герцогиня. Милыя дѣтки, вы оба ошибаетесь. Плачу я оттого, что меня тревожитъ болѣзнь короля и сокрушаетъ страхъ потерять его, а не смерть вашего отца. О томъ, что утрачено навсегда, скорбѣть безполезно.
   Сынъ. Вотъ вы, бабушка, сами проговорились, что онъ умеръ и во всемъ этомъ виноватъ нашъ дядя король. Его накажетъ за это Богъ и я буду молить Создателя, чтобы Онъ его наказалъ.
   Дочь. И я тоже.
   Герцогиня. Молчите, дѣти, молчите. Король очень васъ любитъ, вы такъ еще неопытны и простосердечны, что вамъ и въ голову не можетъ придти, что именно было причиною смерти вашего отца.
   Сынъ. Нѣтъ, бабушка, можетъ. Добрый дядя Глостэръ говорилъ мнѣ, что королева научила короля заключить нашего отца въ тюрьму. Говоря это, онъ плакалъ, жалѣлъ обо мнѣ, цѣловалъ меня, просилъ на него надѣяться, какъ на родного отца, и увѣрялъ, что будетъ любить меня, какъ своего сына.
   Герцогиня. О, страшно подумать, что коварство въ состояніи принимать прекрасный образъ, прикрывать свою гнусность личиною добродѣтели. Онъ мой сынъ и въ то же время мой позоръ, по не изъ моей груди онъ высосалъ это гнусное коварство.
   Сынъ. Такъ вы, бабушка, думаете, что дядя притворяется?
   Герцогиня. Да, мое дитя.
   Сынъ. Не можетъ быть.-- Что это за шумъ?

Королева Елизавета вбѣгаетъ въ полномъ отчаяніи; за нею слѣдуютъ Райверсъ и Дорсэтъ.

   Королева Елизавета. О, кто дерзнетъ теперь говорить, чтобы я не плакала, не стонала, не проклинала своей судьбы и не старалась сокрушить самой себя! Вступлю противъ своей души въ союзъ съ чернымъ отчаяньемъ и сдѣлаюсь врагомъ самой себѣ.
   Герцогиня. Зачѣмъ проявлять такую непристойную горячность.
   Королева Елизавета. Чтобы мое горе послужило заключеніемъ тяжелой трагедіи. Нашъ король Эдвардъ, мой супругъ и твой сынъ скончался. Зачѣмъ-же зеленѣютъ еще вѣтви, когда корень погибъ, что-же не завянутъ лишенные сока листья! Если хотите жить -- стенайте, если желаете умереть -- спѣшите исполнить это, чтобы ваши души могли догнать душу короля и, словно послушные вѣрноподданные, слѣдовать за нею въ новое ея царство, въ царство вѣчнаго покоя.
   Герцогиня. Ахъ, и въ твоей скорби я хочу имѣть такую-же долю, какою пользовалась въ правахъ на твоего благороднаго мужа. Почтивъ слезами смерть достойнаго супруга, я только и жила тѣмъ, что любовалась его подобіемъ, и вотъ два зеркала, въ которыхъ отражался его царственный образъ, теперь разбиты вдребезги злобной смертью. Теперь, въ утѣшеніе мнѣ, осталось одно зеркало и то фальшивое, которое жестоко печалитъ меня, когда я вижу въ немъ отраженіе своего позора. Ты вдова, но ты все-таки мать, у тебя еще есть утѣшеніе -- дѣти, а у меня смерть, вырвавъ изъ моихъ объятій любимаго супруга, вырвала изъ моихъ слабыхъ рукъ и оба, поддерживавшіе меня, костыля, т. е. Клерэнса и Эдварда, Ты видишь, твоя скорбь равняется только половинѣ моей, и у меня, болѣе чѣмъ у тебя, есть достаточныя причины плакать и заглушать своими стонами твои стенанія.
   Сынъ. Вы, тетушка, не плакали, когда умеръ нашъ отецъ и мы не можемъ вамъ помочь нашими слезами.
   Дочь. Вы не стенали о нашемъ сиротствѣ, и мы не отзовемся на ваше вдовье горе.
   Королева Елизавета. Для того, чтобы стенать и плакать, помощниковъ мнѣ не нужно. Я не такъ еще безплодна что бы не разразиться проявленіями отчаянія. Всѣ источники возращаютъ потоки своихъ водъ къ моимъ глазамъ; подъ вліяніемъ дождливаго мѣсяца, я могу залить цѣлый міръ рѣками слезъ о моемъ супругѣ, о моемъ безцѣнномъ Эдвардѣ.
   Дѣти. А нашъ отецъ! Дорогой нашъ принцъ Клерэнсъ!
   Герцогиня. И Эдвардъ, и Клерэнсъ, оба мои сына умерли!
   Королева Елизавета. Другой опоры, кромѣ Эдварда, у меня не было, и вотъ теперь ея не стало.
   Дѣти. У насъ не было другой опоры, кромѣ Клерэнса, и вотъ его тоже не стаю.
   Герцогиня. Какая опора была у меня, кромѣ ихъ двоихъ? И вотъ я ихъ лишилась.
   Королева Елизавета. Никогда ни одна вдова не несла такой тяжелой утраты.
   Дѣти. Никогда сироты не утрачивали такого горячо любимаго существа.
   Герцогиня. Никогда потеря матери не была такъ ужасна. Увы, я мать всѣхъ этихъ скорбей! На ихъ долю выпадаетъ только часть скорби, а мнѣ она принадлежитъ всецѣло.-- Она оплакиваетъ Эдварда и я тоже. Я оплакиваю Клерэнса, а она нѣтъ.-- Эти малютки оплакиваютъ Клерэнса и я плачу съ ними; но я оплакиваю и Эдварда, а они нѣтъ. О! вы трое выплачете всѣ свои слезы обо мнѣ, трижды несчастной, Я кормилица вашей скорби и питаю ее рыданіями.
   Дорсэтъ. Успокойтесь, дорогая матушка. Господь можетъ прогнѣваться, что вы съ такой неблагодарностью относитесь къ его дѣяніямъ. Если въ обыкновенномъ обиходѣ жизни называется неблагодарностью съ неудовольствіемъ возвращать заемъ тому, кто выручилъ насъ съ радушною готовностью, то еще болѣе неблагодарно возставать противъ небесъ за то, что они обратно потребовали отъ насъ свою царственную ссуду, которая когда-то выручила насъ.
   Райверсъ. Вы, королева, вспомните, какъ заботливая мать, о молодомъ принцѣ -- вашемъ сынѣ. Пошлите сейчасъ-же за нимъ и пусть его вѣнчаютъ на царство; въ немъ живетъ все ваше утѣшеніе. Утопите отчаяніе и печаль въ могилѣ умершаго Эдварда и воздвигните всѣ ваши радости на престолѣ живущаго Эдварда.

Входятъ Глостэръ, Бокитемъ, Стэнли, Гестингсъ, Рэтклифъ и другіе.

   Глостэръ. Утѣшьтесь, сестра. Мы всѣ имѣемъ основаніе оплакивать затмѣніе нашей свѣтлой звѣзды, но горькими стонами никто еще не излечивалъ своей скорби. Ахъ, извините, матушка, я не замѣтилъ, что ваше величество здѣсь. Смиренно, на колѣняхъ, прошу васъ благословить меня.
   Герцогиня. Да благословить тебя Богъ и да вдохнетъ онъ въ твою грудь кротость, любовь, послушаніе и покорность долгу.
   Глостэръ. Аминь (Про себя).Странно, что моя мать не окончила своего благословенія желаніемъ, чтобы я умеръ добрымъ, старымъ джентльмэномъ. Да, странно, что ея величество упустило это изъ виду.
   Бокингэмъ. Вы, отуманенные горемъ, принцы и скорбящіе душою, пэры, удрученные тяжестью всѣмъ намъ общей печали, постараемся-же находить общее утѣшеніе во взаимной любви другъ къ другу. Хотя вмѣстѣ съ умершимъ королемъ мы утратили надежду на настоящую жатву, но за то въ его сынѣ зрѣетъ для насъ надежда на жатву другую. Когда ненависть, переполнявшая ваши сердца, изъ нихъ вырвана, когда всѣ вывихи и переломы залечены, какъ слѣдуетъ, станемъ теперь съ осторожностью и съ любовью оберегать только что возникшій союзъ. Мнѣ кажется, надо-бы сейчасъ-же послать въ Лудло, за молодымъ королемъ, изъ сопровожденіи небольшой свиты доставить его въ Лондонъ, чтобы вѣнчать на царство.
   Райверсъ. Зачѣмъ именно небольшой, милордъ Бокингемъ?
   Бокингемъ. А затѣмъ, чтобы въ большомъ стеченіи народа человѣческая злоба не разбередила едва залеченную рану. Опасность была-бы тѣмъ болѣе велика, что едва народившееся государство еще слабо и плохо устроено. Если отпустить повода у всѣхъ лошадей, онѣ получатъ возможность мчаться, куда имъ заблагоразсудится, а по моему мнѣнію, слѣдуетъ такъ-же заботливо предупреждать опасность зла, какъ и самое зло.
   Глостэръ. Мнѣ кажется, что король водворилъ миръ между всѣми нами; у меня, по крайней мѣрѣ, примиреніе твердо и искренно.
   Райверсъ. И у меня тоже, да я думаю и у всѣхъ насъ. Однако, такъ-какъ оно еще слишкомъ свѣжо, его не слѣдуетъ подвергать опасности разрыва, что было-бы очень возможно среди большой толпы; поэтому я, какъ и благородный Бокингемъ, нахожу приличнѣе послать за молодымъ королемъ ограниченное количество народа.
   Гестингсъ. Я нахожу тоже.
   Глостэръ. Пожалуй; рѣшимъ теперь, кого-же слѣдуетъ немедленно отправить въ Лудло. Надѣюсь, что и вы. государыня, и вы, уважаемая матушка, не лишите насъ своего совѣта въ такомъ важномъ дѣлѣ (Всѣ уходятъ, кромѣ Бокингема и Глостэра).
   Бокингемъ. Кто бы, милордъ, ни отправился за принцемъ, мы съ вами все-таки не останемся дома. Въ дорогѣ я непремѣнно отыщу случай удалить отъ принца высокомѣрныхъ родственниковъ королевы, и это будетъ первымъ шагомъ къ достиженію того, о чемъ мы съ вами недавно разговаривали.
   Глостэръ. Ты другое мое собственное "я", мой мудрый совѣтникъ, мой оракулъ, мой пророкъ. Любезный кузенъ, я, какъ ребенокъ, подчиняюсь вашему вліянію. Да, ѣдемъ въ Лудло; здѣсь мы не останемся (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Лондонъ. Улица.

Входятъ два гражданина и встрѣчаются.

   1-й гражданинъ. Доброе утро, сосѣдъ. Куда такъ торопишься?
   2-й гражданинъ. Честное слово, я и самъ едва это знаю. Слышалъ ты новость?
   1-й гражданинъ. Да; король умеръ.
   2-й гражданинъ. Клянусь Пречистой Дѣвой, что новость прескверная; молодые рѣдко бываютъ лучше старыхъ; боюсь я, боюсь, что все пойдетъ совсѣмъ навыворотъ.

Входитъ третій гражданинъ.

   3-й гражданинъ. Богъ въ помощь, сосѣди!
   1-й гражданинъ. Добраго утра, сэръ.
   3-й гражданинъ. Подтвердилось извѣстіе о смерти добраго короля Эдварда?
   2-й гражданинъ. Къ несчастью, это слишкомъ вѣрно. Сжалься надъ нами, Господи!
   3-й гражданинъ. Если такъ, господа, слѣдуетъ ожидать большихъ бѣдъ.
   1-й гражданинъ. Нѣтъ, нѣтъ, зачѣмъ! Богъ милостивъ, на престолъ вмѣсто отца вступить сынъ.
   3-й гражданинъ. Горе той странѣ, гдѣ управляетъ ребенокъ.
   2-й гражданинъ. Почему-же не надѣяться, что совѣтъ во время малолѣтства короля, а затѣмъ и самъ онъ, когда сдѣлается совершеннолѣтнимъ, будетъ управлять государствомъ, какъ слѣдуетъ.
   1-й гражданинъ. Положеніе государства было точно такое-же, когда Генрихъ VI восьмимѣсячнымъ ребенкомъ былъ коронованъ въ Парижѣ.
   3-й гражданинъ. Нѣтъ, друзья, самъ Богъ свидѣтель, что теперь положеніе совсѣмъ другое; тѣ времена были богаты славными и мудрыми совѣтниками, у короля было нѣсколько дядей, людей доблестныхъ и добродѣтельныхъ.
   1-й гражданинъ. Что-же, и у новаго короля, какъ съ отцовской, такъ и съ материнской стороны ихъ нѣсколько.
   3-й гражданинъ. Лучше, если-бы они всѣ были съ отцовской стороны, или ихъ совсѣмъ не было-бы ни одного, и, если только Господь не предотвратитъ этой бѣды, ихъ соперничество -- кому стать ближе къ королю -- непремѣнно задѣнетъ и насъ. Герцогъ Глостэръ -- человѣкъ очень опасный, сыновья и братья королевы горды и надменны. Если-бы не они управляли, а управляли-бы ими самими, нашему больному государству мигомъ вернулось-бы его прежнее здоровье.
   1-й гражданинъ. Перестань, перестань; тебѣ все мерещится въ черномъ цвѣтѣ. Увидишь, все пойдетъ, какъ нельзя лучше.
   3-й гражданинъ. Когда на небѣ скопляются тучи, человѣкъ благоразумный надѣваетъ плащъ; если начнутъ падать крупные, поблекшіе листья -- знай, что зима близко, а когда садится солнце, всякій видитъ, что близится ночь; при безвременныхъ буряхъ -- ожиданіе неурожая и дороговизна. Можетъ быть, это и на самомъ дѣлѣ уладится; если такъ, то окажется, что Господь милосерднѣе къ намъ чѣмъ я ожидалъ и чѣмъ мы того стоимъ.
   2-й гражданинъ. Въ самомъ дѣлѣ, сердца у всѣхъ переполнены страхомъ. Кого-бы вы ни встрѣтили, у каждаго на лицѣ вы прочтете выраженіе какой-то тревоги, какого-то опасенія.
   3-й гражданинъ. Такъ всегда бываетъ наканунѣ переворотовъ. Человѣкъ, по какому-то, вложенному въ него Богомъ, чутью, предчувствуетъ наступающую опасность; такъ передъ грозною бурей волны вздымаются сами собой. Предоставимъ, однако, все это на волю Создателя. Куда вы теперь?
   2-й гражданинъ. Мы получили повѣстки изъ суда.
   3-й гражданинъ. И я тоже. Отправимтесь вмѣстѣ (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входитъ: архіепископъ Іоркскій, малолѣтній герцогъ Іоркскій, королева Елизавета и герцогиня Іоркская.

   Архіепископъ. Какъ я слышалъ, они вчерашнюю ночь провели въ Норсентонѣ, сегодня вечеромъ будутъ въ Стони-Стретфордѣ, а завтра или послѣзавтра будутъ здѣсь.
   Герцогиня. Я всей душой желаю видѣть принца; надѣюсь, что онъ очень выросъ съ тѣхъ поръ, какъ мы не видались.
   Королева Елизавета. А я слышала, что нѣтъ; говорятъ, что сынъ мой, Іоркскій, теперь уже одного роста съ нимъ.
   Герцогъ Іоркскій. Это правда, матушка, но я желалъ бы, чтобъ было не такъ.
   Герцогиня. Почему, милый внучекъ? Рости хорошо.
   Герцогъ Іоркскій. Какъ-то вечеромъ, бабушка, пока мы сидѣли за ужиномъ, мой дядя Райверсъ разсказывалъ, что я росту быстрѣе, чѣмъ братъ; на это мой дядя Глостэръ сказалъ: "Только низкорослыя растенія бываютъ красивы, лишь однѣ сорныя травы ростутъ высоко". Съ тѣхъ поръ мнѣ все хочется рости медленнѣе, потому что душистые цвѣты растутъ медленно, а сорныя травы вытягиваются быстро.
   Герцогиня. Однако, это изреченіе не оправдалось на томъ, кто его высказалъ, и самъ онъ является исключеніемъ изъ правила. Въ юности онъ былъ такъ тщедушенъ, росъ такъ медленно и развивался такъ поздно, что если-бы высказанная имъ мысль была справедлива, онъ долженъ былъ-бы блистать необыкновенной красотой.
   Архіепископъ. Если, милостивая мидэди, онъ и не отличается красотой внѣшней,-- за-то сіяетъ красотой душевной.
   Герцогиня. Будемъ надѣяться, что такъ; однако, душу матери мучитъ сомнѣніе.
   Герцогъ Іоркскій. Если-бы мнѣ тогда-же пришло въ голову, я далъ-бы дядѣ отзывъ насчетъ его роста получше, чѣмъ онъ насчетъ моего.
   Герцогиня. Прошу тебя, хорошенькій мой Іоркъ, скажи мнѣ, что бы ты ему отвѣтилъ?
   Герцогъ Iоркскій. Говорятъ, будто дядя росъ такъ быстро, что черезъ два часа послѣ рожденія въ состояніи быль грызть корки; у меня-же первый зубъ показался только на второмъ году, а это, неправда-ли, бабушка, было-бы очень злой шуткой.
   Герцогиня. Скажи мнѣ, милый внучекъ, кто сообщилъ тебѣ это?
   Герцогъ Іоркскій. Его кормилица, бабушка.
   Герцогиня. Кормилица? Какъ-же это можетъ быть? Ты еще не родился, когда она умерла.
   Герцогъ іоркскій. Если не она, такъ, право, не знаю кто.
   Королева Елизавета. Болтливый мальчуганъ, ты слишкомъ дерзокъ!
   Архіепископъ. Добрѣйшая королева, не сердитесь на своего сыночка.
   Королева Елизавета. Даже у ковровъ на стѣнахъ есть уши.
   Архіепископъ. Вотъ идетъ гонецъ (Входитъ гонецъ). Что скажешь?
   Гонецъ. Милордъ, я принесъ такія извѣстія, что ихъ тяжело выговорить.
   Королева Елизавета. Какъ здоровье принца?
   Гонецъ. Какъ нельзя лучше, государыня, онъ совершенно здоровъ.
   Герцогиня. Какія-же извѣстія?
   Гонецъ. Лордъ Гайверсъ и лордъ Грэй, а съ ними сэръ Томасъ Вогенъ, какъ узники, отправлены въ Помфретъ.
   Герцогиня. Кто-же смѣлъ подвергнуть ихъ заключенію?
   Гонецъ. Могущественный герцогъ Глостэръ и Бокингемъ.
   Архіепископъ. За какую вину?
   Гонецъ. Я сообщилъ вамъ все, что знаю; за что, на какомъ основаніи взяты подъ стражу благородные лорды, это мнѣ, ваше преподобіе, совершенно неизвѣстно.
   Королева Елизавета. Увы! Я въ этомъ предвижу гибель моего рода; тигръ схватилъ кроткую лань, наглое самоуправство уже начинаетъ попирать невинный и беззащитный тронъ. Привѣтъ вамъ, опустошеніе, насиліе, убійство! Мнѣ конецъ всего представляется такъ же ясно, какъ будто онъ нарисованъ на картинѣ.
   Герцогиня. Проклятіе тебѣ, гибельное время распрей, междоусобицъ! Сколько, благодаря тебѣ, мои глаза видѣли черныхъ дней! Супругъ мой, дожидаясь королевскаго вѣнца, лишился жизни, а сыновья сколько разъ то возвышались, то падали, то радовали меня побѣдами, то сокрушали пораженіемъ. Наконецъ, они восторжествовали, враги сокрушены и началась война между побѣдителями: возстали братъ на брата, кровь на кровь. О, противоестественная, изступленная ненависть, пусть твоя бѣшеная злоба остановится на этомъ. Если она на этомъ не остановится, Господь, пошли мнѣ смерть, чтобы мнѣ не видать смерти.
   Королева Елизавета. Пойдемъ, пойдемъ, дитя мое, отправимся искать спасенія въ святилище. Будьте здоровы, государыня!
   Герцогиня. Постой, я пойду съ вами.
   Королева Елизавета. У васъ нѣтъ основанія уходить.
   Архіепископъ (Королевѣ). Отправляйтесь скорѣй, добрѣйшая государыня, возьмите съ собой всѣ ваши сокровища; я съ своей стороны вручаю вашему величеству государственную печать, хранителемъ которой я состоялъ до сихъ поръ. Награди меня Богъ такимъ же счастьемъ, какого я желаю вамъ и всѣмъ вашимъ. Идемте, я васъ провожу (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ

  

СЦЕНА I.

Лондонъ. Улица.

При громѣ трубъ входятъ: принцъ Уэльсскій, Глостэръ, Бокингемъ, кардиналъ Бургіэръ и другіе.

   Бокингемъ. Свѣтлѣйшій принцъ, привѣтствую ваше прибытіе въ Лондонъ, въ вашу королевскую палату.
   Глостэръ. И мой привѣтъ вамъ, дорогой племянникъ, вамъ, властелину всѣхъ моихъ думъ. Вѣроятно, усталость съ дороги дѣлаетъ васъ такимъ печальнымъ, принцъ?
   Принцъ. Нѣтъ, дядя, не сама дорога, а встрѣтившіяся на ней непріятности сдѣлали ее скучной, утомительной, тягостной. Отчего я не вижу здѣсь другихъ моихъ дядей, которые должны-бы привѣтствовать меня?
   Глостэръ. Добрѣйшій принцъ, ничѣмъ еще не омраченная чистота и невинность вашего возраста не даютъ вамъ возможности сразу увидать всю гнусность этого вѣроломнаго міра и о человѣкѣ вы можете только судить по его внѣшности, а эта внѣшность, какъ то знаетъ Богъ, рѣдко совпадаетъ съ его внутренней стороной. Ваши дяди, объ отсутствіи которыхъ вы скорбите, были люди опасные; вы, ваше высочество, внимали ихъ слащавымъ рѣчамъ, но не замѣчали яда. таившагося въ ихъ сердцахъ. Да сохранитъ васъ Создатель и отъ нихъ, и отъ такихъ же лживыхъ друзей, какъ они.
   Принцъ. Да сохранитъ меня Создатель отъ лживыхъ друзей, но они-то не были лживы.
   Глостэръ. Принцъ, лордъ-мэръ идетъ васъ привѣтствовать.

Входитъ лордъ-мэръ и его свита.

   Лордъ-мэръ. Да пошлетъ вамъ Создатель доброе здоровье и счастливые дни.
   Принцъ. Благодарю васъ, добрѣйшій лордъ, благодарю также и всѣхъ васъ (Лордъ-мэръ и его свита удаляются). Я думалъ, что мать и братъ мой Іоркъ встрѣтятъ меня на пути еще задолго до моего прибытія въ Лондонъ. Какъ неповоротливъ этотъ Гестингсъ: изъ-за него я не могу до сихъ поръ узнать, прибудутъ-ли сюда мать и братъ.

Входитъ Гестингсъ.

   Бокингемъ. Лордъ Гестингсъ легокъ на поминѣ, вотъ онъ идетъ; онъ весь въ поту.
   Принцъ. Привѣтъ вамъ, милордъ! Скажите, скоро-ли прибудетъ моя мать?
   Гестингсъ. Не я, а только одинъ Богъ знаетъ, по какой причинѣ ваша матушка съ вашимъ братомъ герцогомъ Іоркскимъ внезапно удалилась въ святилище. Ласковому принцу очень хотѣлось вмѣстѣ со мной отправиться къ вамъ на встрѣчу, но ваша матушка удержала его силой.
   Бокингемъ. Фи, какой это неумѣстный и непохвальный поступокъ съ ея стороны. Не угодно-ли вамъ убѣдить королеву, чтобы она сейчасъ-же отпустила герцога Іоркскаго къ его царственному брату; если-же она не согласится, вы, лордъ Гестингсъ, ступайте съ кардиналомъ и вырвите принца силой изъ ея ревнивыхъ рукъ.
   Кардиналъ. Если мое слабое краснорѣчіе, лордъ Бокингемъ, можетъ исторгнуть герцога Іоркскаго изъ рукъ его матери, я сейчасъ-же явлюсь съ нимъ сюда, но если королева будетъ сопротивляться и не захочетъ слушать моихъ увѣщаній, то да избавитъ меня Богъ отъ необходимости нарушить священныя права святилища. За все это государство я не соглашусь взять на душу такого страшнаго грѣха.
   Бокингемъ. Вы, милордъ, слишкомъ безсмысленно упрямы, слишкомъ щепетильны и слишкомъ вѣрны преданію. Сообразите, что, принявъ во вниманіе данное время, вы, завладѣвъ принцемъ, нисколько не нарушите правъ святого убѣжища: для того, кто по своимъ дѣламъ въ немъ нуждается, кто ищетъ защиты подъ его кровомъ, право это остается въ полной силѣ. Герцогъ-же ни въ какой защитѣ не нуждается и ему нечего ея искать. По моему мнѣнію, убѣжище это для него даже и не святилище, и взявъ оттуда ребенка, вы не нарушите никакого права, никакихъ преимуществъ, присвоенныхъ ему обычаемъ. Я не разъ слыхалъ, что взрослые люди ищутъ убѣжища въ святилищѣ, но, чтобы такъ поступали дѣти, не слыхивалъ никогда.
   Кардиналъ. На этотъ разъ вы меня убѣдили вполнѣ. Лордъ Гестингсъ, угодно вамъ отправиться со мной?
   Гестингсъ. Иду, милордъ.
   Принцъ. Пожалуйста, добрѣйшіе лорды, поторопитесь, на сколько возможно (Кардиналъ и Гестингсъ уходятъ). Скажите, дядя Глостэръ, гдѣ-же мы будемъ жить до моего вѣнчанія на царство, если придетъ братъ?
   Глостэръ. Гдѣ будетъ угодно вашему высочеству. Впрочемъ, день или два я посовѣтовалъ-бы вамъ отдохнуть въ башнѣ, а потомъ живите, гдѣ найдете болѣе удобнымъ и пріятнымъ.
   Принцъ. Для меня нѣтъ мѣста ненавистнѣе башни. Правда-ли, милордъ, что ее построилъ Юлій Цезарь?
   Бокингемъ. Правда, добрѣйшій принцъ, Юлій Цезарь положилъ ей основаніе, достроили-же ее въ слѣдующіе вѣка.
   Принцъ. Скажите, извѣстно по лѣтописямъ, что ее началъ строить Юлій Цезарь, или только по преданіямъ, переходящимъ изъ рода въ родъ?
   Бокингемъ. По лѣтописямъ, свѣтлѣйшій лордъ.
   Принцъ. А если-бы лѣтописи даже умолчали объ этомъ событіи, я думаю, истина все-таки переходила-бы изъ вѣка въ вѣкъ и передавалась-бы изъ устъ въ уста до самаго дня страшнаго суда.
   Глостэръ (Про себя). Такъ уменъ, такъ юнъ; говорятъ, такіе не долговѣчны.
   Принцъ. Что вы говорите, дядя?
   Глостэръ. Говорю, что даже и безъ всякой письменности слава долговѣчна (Про себя). Я словно первобытный порокъ: ложь втискиваетъ два смысла въ одно и то-же слово.
   Принцъ. Юлій Цезарь, это былъ человѣкъ великій; то, чѣмъ его доблесть обогатила его умъ, послужило его уму средствомъ придать долголѣтіе его доблести. Смерть не побѣдила побѣдителя, потому что онъ продолжаетъ жить, если не дѣйствительною жизнью, то въ сіяніи своей славы. Я скажу вамъ, любезный кузенъ мой, Бокингэмъ...
   Бокингемъ. Что такое, милостивѣйшій лордъ?
   Принцъ. Если я доживу до той поры, когда сдѣлаюсь взрослымъ человѣкомъ, я хочу, чтобы права наши снова восторжествовали надъ Франціей, и, проведя всю жизнь королемъ, умереть, подобно воину.
   Глостэръ (Про себя). Лѣто, послѣ слишкомъ ранней весны, непродолжительно.

Входятъ: герцогъ Іоркскій, Гестингсъ и Кардиналъ.

   Бокингемъ. А къ счастью, вотъ, наконецъ, и герцогъ Іоркскій.
   Принцъ. Ричардъ Іоркскій, скажите, какъ поживаетъ нашъ возлюбленный братъ?
   Герцогъ Іоркскій. Прекрасно, грозный нашъ повелитель, потому что съ нынѣшняго дня я обязанъ называть васъ именно такъ.
   Принцъ. Да, милый братъ, и къ нашему, и къ твоему великому горю. Кончина того, кому по праву принадлежалъ этотъ титулъ, котораго, умирая, лишился нашъ царственный родитель, произошла такъ еще недавно.
   Глостэръ. Какъ здоровье нашего племянника, благороднаго лорда Іоркскаго?
   Герцогъ Іоркскій. Благодарю, добрѣйшій дядя. О, милордъ, вы говорили, что сорныя травы ростутъ быстро: смотрите, смотрите, какъ переросъ меня принцъ, мой братъ.
   Глостэръ. Правда, милордъ.
   Герцогъ Іоркскій. Значитъ, онъ тоже негодная трава?
   Глостэръ. Нѣтъ, милѣйшій племянникъ, говорить этого я не смѣю.
   Герцогъ Іоркскій. Значить, онъ имѣетъ основаніе обижаться твоими словами менѣе, чѣмъ я?
   Глостэръ. Онъ можетъ повелѣвать мною, какъ мой государь, тогда какъ ты имѣешь на меня только права родственника.
   Герцогъ Іоркскій. Прошу насъ, дядя, подарите мнѣ этотъ кинжалъ.
   Глостэръ. Мой кинжалъ, племянникъ? Съ удовольствіемъ.
   Принцъ. Братъ, какъ не стыдно выпрашивать, словно ты нищій.
   Герцогъ Іоркскій. Что за бѣда, я вѣдь прошу у дяди и притомъ такую вещь, которую, какъ я увѣренъ, онъ отдастъ мнѣ безъ всякаго сожалѣнія, вѣдь, это не болѣе, какъ игрушка.
   Глостэръ. Я хочу подарить тебѣ, племянникъ, нѣчто болѣе значительное.
   Герцогъ Іоркскій. Болѣе значительное? Ужь не мечъ-ли въ придачу къ кинжалу?
   Глостэръ. Да, подарилъ бы, если бы онъ былъ полегче.
   Герцогъ Іоркскій. О, я вижу, вы щедры только на легковѣсные подарки, если же зайдетъ рѣчь о чемъ-нибудь болѣе вѣскомъ, вы отвѣтите: "ни подъ какимъ видомъ".
   Глостэръ. Носить его тебѣ было бы не подъ силу.
   Герцогъ Іоркскій. Я бы носилъ его очень легко, если бы онъ былъ еще тяжелѣе.
   Глостэръ. Тебѣ, я вижу, очень хотѣлось бы имѣть мой мечъ, маленькій лордъ.
   Герцогъ Іоркскій. Да, хотѣлось бы, чтобы отблагодарить васъ за то названіе, которое вы мнѣ даете.
   Глостэръ. Какое названіе?
   Герцогъ Іоркскій. Маленькій.
   Принцъ. Герцогъ Іоркскій всегда очень боекъ на языкъ. Вы, дядя, отлично знаете, какъ къ нему относиться.
   Герцогъ Іоркскій. Не знаю что -- относиться ко мнѣ, или носиться со мною. Дядя, братъ, разомъ насмѣхается и надъ вами, и надо мною: изъ-за того, что я малъ, какъ обезьянка, онъ думалъ, что вамъ слѣдуетъ носить меня на плечахъ.
   Бокингемъ. Какъ остроумны и колки его возраженія. Чтобы смягчить насмѣшку, обращенную къ дядѣ, онъ мило и ловко смѣется самъ надъ собой; такъ молодъ и такъ находчивъ, это просто удивительно.
   Глостэръ. Добрѣйшій принцъ, неугодно-ли вамъ продолжать? Я же и кузенъ мой Бокингемъ отправимся къ вашей родительницѣ и станемъ умолять ее присоединиться къ вамъ въ башнѣ, чтобы тамъ привѣтствовать ваше прибытіе.
   Герцогъ Іоркскій. Какъ, вы, милордъ, намѣреваетесь отправиться въ башню?
   Принцъ. Лордъ-попечитель находитъ, что такъ слѣдуетъ.
   Герцогъ Іоркскій. А мнѣ въ башнѣ не уснуть спокойно.
   Принцъ. Почему? Чего бы ты сталъ тамъ бояться?
   Герцогъ Іоркскій. Какъ чего? Разгнѣваннаго призрака моего дяди Клерэнса. Бабушка говорила мнѣ, что онъ былъ тамъ умерщвленъ.
   Принцъ. Я не боюсь умершихъ дядей.
   Герцогъ Іоркскій. Да и живыхъ, надѣюсь, тоже.
   Принцъ. Если бы они еще находились въ живыхъ, я убѣжденъ, что мнѣ бы нечего было ихъ бояться. Однако, идемте, милорды, далѣе и, сокрушеннымъ сердцемъ думая объ умершихъ, отправимся въ башню (принцъ Уэльсскій, герцогъ Іоркскій, Гестингсъ, Кардиналъ и другіе придворные уходятъ).
   Бокингемъ. Что скажете, милордъ, объ этомъ маленькомъ болтунѣ? Всѣ насмѣшки, которыми онъ такъ нагло осыпалъ васъ, разумѣется, внушены ему его лукавой притворщицей матерью.
   Глостэръ. Разумѣется, безъ всякаго сомнѣнія. Этотъ словоохотливый мальчишка смѣлъ, живъ, изобрѣтателенъ, самонадѣянъ и богато одаренъ способностями,-- онъ весь, съ ногъ до головы, уродился въ мать.
   Бокингемъ. Хорошо, оставимъ ихъ въ покоѣ. Подойди сюда, Кетсби. Ты клялся исполнять неукоснительно всѣ наши намѣренія и свято держать въ тайнѣ то, что мы тебѣ довѣрили. Ты дорогой слышалъ, что заставляетъ насъ поступать такимъ образомъ. Что же ты обо всемъ этомъ думаешь? Не будетъ-ли слишкомъ трудно заставить лорда Уильяма Гестингса дѣйствовать съ нами сообща, то-есть, утвердить этого благороднаго герцога на престолѣ нашего прославленнаго острова?
   Кетсби. Онъ такъ свято чтитъ память покойнаго отца, принцъ, что, ради благополучія сына, слѣпо пойдетъ на все.
   Бокингемъ. А что скажешь ты насчетъ Стэнли? Этотъ захочетъ-ли согласиться?
   Кетсби. Онъ во всемъ поступитъ такъ-же, какъ Гестингсъ.
   Бокингемъ. Итакъ, остановимся вотъ на чемъ: дорогой Кетсби, отправься къ лорду Гестингсу, выпытай его мнѣніе насчетъ нашихъ намѣреній, разумѣется, говоря о нихъ только намеками, какъ о несбыточныхъ предположеніяхъ, и скажи ему, чтобы онъ завтра непремѣнно былъ въ башнѣ, чтобы присутствовать при коронованіи. Если найдешь, что онъ расположенъ въ нашу пользу, отнесись къ нему одобрительно и понемногу сообщи ему, что заставляетъ насъ поступать такъ, какъ мы поступаемъ. Если онъ окажется твердымъ, какъ свинецъ, и холоднымъ, какъ ледъ, будь такимъ-же и ты; оборви сразу разговоръ и приди тотчасъ-же сообщить намъ, какъ онъ смотритъ на наше предпріятіе, такъ какъ завтра у насъ будетъ еще другой совѣтъ, въ которомъ ты безъ дѣла не останешься.
   Глостэръ. Кланяйся отъ меня лорду Уильяму, скажи ему, Кетсби, что опасная шайка его закоренѣлыхъ враговъ завтра въ замкѣ Помфретъ подвергнется сильному кровопусканію, и посовѣтуй ему, чтобы онъ, получивъ такое пріятное извѣстіе, на радостяхъ понѣжнѣе поцѣловалъ мистриссъ Шорръ. Надѣюсь, добрѣйшій Кетсби, что ты исполнишь все это, какъ слѣдуетъ.
   Кетсби. Добрѣйшіе милорды, я сдѣлаю все, что отъ меня зависитъ.
   Глостэръ. Будемъ-ли мы имѣть извѣстіе отъ васъ, Кетсби, ранѣе, чѣмъ ляжемъ въ постель?
   Кетсби. Будете, милордъ.
   Глостэръ. Ты обоихъ насъ найдешь въ Кросби (Кетсби уходитъ).
   Бокингемъ. Теперь, милордъ, скажите, какъ-же намъ поступить, если мы замѣтимъ, что Гестингсъ не хочетъ примкнуть къ нашему заговору?
   Глостэръ. Милѣйшій мой, намъ останется отрубить ему голову и этимъ мы сдѣлаемъ именно то, что нужно. Если престолъ Англіи достанется мнѣ, ты будешь имѣть право требовать отъ меня графство Гирфордъ и все движимое имущество, которымъ владѣлъ покойный братъ мой, король.
   Бокингемъ. Я не премину напомнить вашему высочеству объ этомъ обѣщаніи.
   Глостэръ. Будь увѣренъ, что я исполню его отъ всей души. Пойдемъ, поужинаемъ пораньше, чтобы потомъ, какъ слѣдуетъ, переварить наши замыслы (Уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Передъ домомъ лорда Гестингса.

Входитъ гонецъ.

   Гонецъ (Стучитъ въ дверь). Милордъ, милордъ!
   Гестингсъ (За сценой). Кто тамъ стучится?
   Гонецъ. Посланный отъ лорда Стэнли.
   Гестингсъ (За сценой). Который часъ?
   Гонецъ. Только что пробило четыре (Гестингсъ входитъ).
   Гестингсъ. Развѣ твой господинъ не можетъ спать въ такія длинныя ночи?
   Гонецъ. Судя по тому, что я имѣю вамъ сказать, кажется, что такъ. Во-первыхъ, онъ шлетъ привѣтъ вашей милости.
   Гестингсъ. А далѣе что?
   Гонецъ. А далѣе онъ велѣлъ вамъ передать, что ему нынѣшнею ночью снилось, будто кабанъ сорвалъ съ него шлемъ и что, помимо этого, сегодня состоятся два совѣта, при чемъ то, что будетъ постановлено однимъ изъ этихъ совѣтовъ, можетъ заставить васъ и его раскаяться, что вы участвовали въ другомъ. Вотъ онъ и поручилъ мнѣ узнать, не угодно-ли вашей милости сейчасъ-же вмѣстѣ съ нимъ сѣсть на коня и, чтобы избѣжать тѣхъ опасностей, которыя предчувствуетъ его душа, во весь опоръ направиться къ сѣверу.
   Гестингсъ. Ступай, другъ мой, вернись къ своему господину и скажи ему, чтобы различные два совѣта его не смущали: его милость и я участвуемъ въ одномъ совѣтѣ, а въ другомъ находится милѣйшій мой другъ Кетсби; поэтому мнѣ будетъ тотчасъ-же извѣстно все, что тамъ ни произошло бы. Скажи ему также, что его опасенія безразсудны и лишены всякаго основанія. Что-же касается его сновидѣній,-- меня удивляетъ его слабость принимать за что-то важное всѣ пустяки, навѣваемые тревожнымъ сномъ; бѣжать отъ кабана ранѣе, чѣмъ онъ началъ насъ преслѣдовать, значило-бы возбудить въ этомъ кабанѣ рѣшимость пуститься за нами въ погоню и направить свои стоны на такую дорогу, на которую онъ ранѣе и не намѣревался ступать. Ступай и скажи своему господину, чтобы онъ скорѣе вставалъ и тотчасъ-же явился ко мнѣ; мы вмѣстѣ отправимся въ башню, гдѣ онъ увидитъ, что кабанъ обойдется съ нами какъ нельзя болѣе милостиво.
   Гонецъ. Иду, милордъ, и въ точности повторю ему ваши слова (Уходитъ; появляется Кетсби).
   Кетсби. Тысячу разъ желаю вамъ добраго утра, благороднѣйшій мой лордъ!
   Гестингсъ. Здравствуйте, Кетсби! вы сегодня на ногахъ съ очень раннихъ норъ. Да, что новаго въ нашемъ шатающемся государствѣ?
   Кетсби. Да, дѣйствительно, милордъ, оно сильно шатается и, мнѣ кажется, на ногахъ укрѣпится оно только тогда, когда корона очутится на головѣ Ричарда.
   Гестингъ. Какая корона? Неужто королевская?
   Кетсби. Да, именно такъ, добрѣйшій мой лордъ.
   Гестингсъ. Нѣтъ, скорѣе вотъ эта корона упадетъ съ моихъ плечъ, чѣмъ другая, королевская, очутится на такомъ неподобающемъ для нея мѣстѣ. Скажите, неужто у васъ явилось подозрѣніе, что онъ этого добивается?
   Кетсби. Да, клянусь жизнью, что такъ. Онъ даже надѣется, что увидитъ васъ въ передовыхъ рядахъ той партія, при помощи которой онъ разсчитываетъ добиться желаемаго. Зачѣмъ онъ просилъ меня сообщить вамъ слѣдующую пріятную для васъ вещь: не далѣе, какъ сегодня, вашимъ врагамъ, то-есть родственникамъ королевы, суждено умереть въ Помфретѣ.
   Гестингсъ. Неужто это правда? Я, конечно, изъ-за такого извѣстія не облекусь въ трауръ, они всегда были моими противниками; но чтобы я подалъ свой голосъ за Ричарда и тѣмъ преградилъ потомкамъ моего короля и властелина путь къ законному ихъ наслѣдію -- этому но бывать никогда. Самъ Богъ видитъ, что я этого не сдѣлаю никогда, если-бы даже пришлось поплатиться за это жизнью.
   Кетсби. Да поможетъ вашей милости Господь всегда оставаться при такихъ благородныхъ намѣреніяхъ.
   Гестингсъ. Что-же касается тѣхъ, которые навлекли на меня гнѣвъ моего властелина, я цѣлыхъ двѣнадцать мѣсяцевъ подрядъ буду хохотать отъ радости, что мнѣ суждено было дожить до трагической развязки ихъ судьбы. Знайте, Кетсби, что я и на двѣ недѣли не стану старше, какъ подвергну той-же участи многихъ, которые совсѣмъ этого не ожидаютъ.
   Кестби. Милостивѣйшій мой лордъ, смерть, вообще, дѣло печальное; еще печальнѣе становится она, когда является неожиданно, когда мы къ ней не приготовлены.
   Гестингсъ. О, она чудовищна, чудовищна! Вотъ она-то и постигаетъ теперь и Райверса, Вогена и Грэя; тоже будетъ и съ другими, считающими себя въ полной безопасности, потому что они, такъ же, какъ вы ни, пользуются расположеніемъ принца Ричарда и Бокингема.
   Кетсби. Вы очень высоко стоите во мнѣніи обоихъ принцевъ (Про себя). Такъ высоко, что тебѣ не сносить на плечахъ головы.
   Гестингсъ. Я это знаю и, конечно, заслужилъ такую милость (Входитъ Стэнли). Милости просимъ, милости просимъ. Однако, милѣйшій мой, гдѣ-же ваша рогатина? Бойтесь кабана, а сами выходите къ намъ на встрѣчу безъ всякаго оружія.
   Стэнли. Здравствуйте, милордъ, здравствуйте, Кетсби. Вы можете смѣяться надо мною, но, клянусь святымъ крестомъ Спасителя, двойственность этихъ совѣтовъ совсѣмъ мнѣ не по вкусу.
   Гестингсъ. Милордъ, я дорожу своею жизнью и клянусь, что она никогда не была мнѣ дороже, чѣмъ въ настоящую минуту. Неужели вы думаете, что я былъ-бы такъ безпеченъ и веселъ, какъ теперь, если-бы не такъ глубоко вѣрилъ въ нашу общую безопасность?
   Стэнли. Лорды, находящіеся теперь въ Помфретѣ, тоже вѣрили въ свою безопасность и, уѣзжая на коняхъ изъ Лондона, были тоже очень веселы, да и опасаться-то имъ, казалось, рѣшительно нечего. Однако, не смотря на это, вы сами видите, какъ померкъ для нихъ дневной свѣтъ. Эти внезапные взрывы мщенія меня сильно пугаютъ. Я говорю, что былъ-бы очень радъ, если-бы оказался только безсмысленнымъ трусомъ. Пойдемте, однако, въ башню, солнце уже высоко.
   Гестингсъ. Полноте, полноте, успокойтесь. А знаете-ли вы, милордъ, что тѣ люди, о которыхъ вы сейчасъ говорили, сегодня-же были казнены?
   Стэнли. А между тѣмъ имъ, право, за ихъ честь и вѣрность скорѣе прилично было-бы носить на плечахъ голову, чѣмъ нѣкоторымъ изъ ихъ обвинителей носить свои шляпы. Идемте-же, милордъ.

Входитъ младшій герольдъ.

   Гестингсъ. Ступайте впередъ, мнѣ нужно сказать слова два съ этимъ милѣйшимъ человѣкомъ (Стэнли и Кетсби уходятъ). Ну, какъ поживаешь, какъ идутъ дѣла?
   Младшій герольдъ. Тѣмъ болѣе успѣшно, что вашей милости угодно освѣдомиться объ этомъ.
   Гестингсъ. Я тоже могу сообщить тебѣ, пріятель, что и мои дѣла идутъ несравненно лучше, чѣмъ въ то время, когда мы въ послѣдній разъ видѣлись здѣсь съ тобой. Тогда я отправлялся въ башню въ качествѣ узника и это благодаря родственникамъ королевы, но теперь я могу тебѣ сказать -- только, чуръ, держи это про себя -- теперь моихъ враговъ уже нѣтъ въ живыхъ, а я въ лучшемъ положенія, чѣмъ когда-либо.
   Младшій герольдъ. Дай Богъ, чтобы и далѣе все шло согласно желаніямъ вашей милости.
   Гестингсъ. Благодарю за пожеланія, пріятель! Вотъ Тебѣ деньги, выпей за мое здоровье (Бросаетъ ему кошелекъ).
   Младшій герольдъ. Премного благодаренъ вашей милости (Уходитъ; появляется священннкъ).
   Священникъ. Какая пріятная встрѣча, милордъ. Я очень счастливъ, что вижу вашу милость.
   Гестингсъ. Благодарю, добрѣйшій сэръ Джонъ, благодарю отъ всего сердца. Я еще въ долгу у васъ за послѣднюю вашу службу. Приходите въ будущій субботній день и вы останетесь мною довольны (Входитъ Бокингемъ).
   Бокингемъ. Какъ, лордъ камергеръ, я застаю васъ въ разговорѣ съ священникомъ! Вашимъ друзьямъ въ Помфретѣ священникъ необходимъ, но вамъ самимъ исповѣдываться теперь же нѣтъ никакой настоятельной надобности.
   Гестингсъ. Когда я встрѣтился съ этимъ святымъ человѣкомъ, даю вамъ честное слово, всѣ мысли мои были заняты тѣми, о которыхъ вы сейчасъ упомянули. Что-жь, и вы тоже въ башню?
   Бокингемъ. Да, милордъ, но не могу оставаться тамъ долго и уйду оттуда ранѣе, чѣмъ ваша милость.
   Гестингсъ. Очень можетъ быть, потому что я, вѣроятно, останусь тамъ обѣдать.
   Бокингемъ (Про себя). Да и ужинать тоже, хотя ты объ этомъ ничего еще не знаешь (Громко). Что же, идете вы?
   Гестингсъ. Иду, милордъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Къ Помфретѣ. Передъ замкомъ.

Входитъ Ратклифъ въ сопровожденіи конвоя, ведущаго на казнь Райверса, Грэя и Вогена.

   Рэтклифъ. Ну, выводите заключенныхъ.
   Гайверсъ. Слушай, сэръ Ричардъ Рэтклифъ, дай мнѣ высказать тебѣ вотъ что: сегодня ты будешь свидѣтелемъ, какъ вѣрноподданный умретъ за правду, за право и за вѣрность.
   Грэй. Да избавитъ Богъ принца отъ всей вашей своры. Всѣ вы -- только шайка проклятыхъ вампировъ.
   Вогенъ. Настанетъ день, когда вамъ придется жестоко поплатиться за то, что вы остались живы.
   Рэтклифъ. Ну, живѣе, вы уже перешли за опредѣленный вамъ жизненный предѣлъ.
   Райверсъ. Помфретъ, Помфретъ, ты, кровавая тюрьма, всегда приносила несчастье благороднымъ пэрамъ. Здѣсь, за твоими преступными стѣнами, Ричардъ II былъ изрубленъ въ куски и чтобы еще болѣе усилить твое позорное значеніе, мы напоимъ тебя своей безвинной кровью.
   Грэй. Вотъ теперь обрушивается на наши головы проклятіе Маргариты, брошенное ею въ лицо и Гестингсу, и вамъ, и мнѣ за то, что мы безмолвно присутствовали при томъ, какъ Ричардъ убивалъ ея сына.
   Райверсъ. Она прокляла тоже и Ричарда, прокляла и Бокингема, прокляла Гестингса. О, великій Боже, помоги исполниться ея проклятію и противъ нихъ, какъ оно теперь исполняется и противъ насъ. Что же касается моей сестры и ея царственныхъ сыновей, удовольствуйся, милосердный Боже, одною нашей чистой кровью, которая, какъ Тебѣ извѣстно, будетъ пролита безъ всякой вины съ нашей стороны.
   Рэтклифъ. Ну, скорѣе, часъ, назначенный для вашей смерти, уже прошелъ.
   Райверсъ. Идемъ, Грэй, идемъ, Вогенъ. Обнимемся еще разъ на землѣ, чтобы встрѣтиться потомъ на небесахъ (Все уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Комната въ башнѣ.

Входятъ Бокингемъ, Станли, Гестингсъ, епископъ Эллійскій, Кетсби, Ловель и другіе совѣтники; всѣ садятся вокругъ стола; пристава совѣта находятся тутъ-же.

   Гестингсъ. Итакъ, благородные пэры, мы собрались сюда, чтобы рѣшить вопроса, о коронованіи. Ради самого Господа, говорите, когда-же назначить этотъ царственный день?
   Бокингемъ. Все уже готово для царственной церемоніи?
   Стэнли. Да, все, остается только назначить минуту.
   Епископъ Эллійскій. Но моему мнѣнію, слѣдовало-бы назначить завтрашній день, какъ день счастливый.
   Бокингемъ. Не знаетъ-ли кто-нибудь на этотъ счетъ мнѣнія протектора? Кто изъ присутствующихъ пользуется наибольшимъ довѣріемъ герцога?
   Епископъ Эллійскій. На сколько мнѣ кажется, его мысли лучше всего извѣстны вашей милости.
   Бокингемъ. Мы отлично знаемъ въ лицо другъ друга; что же касается нашихъ душъ, то ему моя душа извѣстна такъ-же мало, какъ и вамъ, а ваша мнѣ. Лордъ Гестингсъ, вы очень близки съ герцогомъ.
   Гестингсъ. Я знаю, что герцогъ меня очень любитъ и глубоко за это благодаренъ его свѣтлости, но его мнѣнія насчетъ дня коронованія я не спрашивалъ, а онъ не высказалъ мнѣ ни слова о своихъ намѣреніяхъ на этотъ счетъ. Однако, благороднѣйшій лордъ, вы можете назначить день коронованія, когда вамъ будетъ угодно, а я подамъ голосъ отъ имени герцога. Смѣю утверждать, что каково-бы ни было ваше рѣшеніе, оно не вызоветъ неудовольствія герцога.
   Епископъ Эллійскій. Вотъ, кстати, и самъ герцогъ (Входитъ Глостэръ).
   Глостэръ. Привѣтъ вамъ всѣмъ, благородные лорды и мой кузенъ. Я сегодня долго проспалъ, но я надѣюсь, что мое отсутствіе не заставило отложить ни одного важнаго вопроса, который подвергся-бы обсужденію, еслибы я находился здѣсь.
   Бокингемъ. Если-бы вы не вошли сюда именно въ эту минуту, лордъ Гестингсъ высказался-бы за васъ, то есть сообщилъ-бы намъ свое мнѣніе насчетъ коронованія.
   Глостэръ. Никто, кромѣ лорда Гестингса, не могъ-бы взять на себя такой смѣлости: его милость хорошо меня знаетъ и очень меня любитъ. Милордъ епископъ Эллійскій, послѣдній разъ, когда я былъ въ Гольборнѣ, я видѣлъ у васъ въ саду прекрасную землянику; потрудитесь распорядиться, чтобы мнѣ прислали нѣсколько ягодъ.
   Епископъ Эллійскій. Съ величайшей готовностью, милордъ (Уходитъ).
   Глостэръ (Отводя Бокингема въ сторону). Одно слово, кузенъ Бокингемъ. Кетсби старался допытаться мнѣнія Гестингса о нашемъ дѣлѣ. Кетсби находитъ, что упрямецъ слишкомъ горячо принялъ къ сердцу это дѣло и объявилъ, что скорѣе разстанется съ жизнью, чѣмъ согласится, чтобы сынъ его властелина -- какъ онъ набожно, до сихъ поръ его называетъ -- утратилъ свои права на престолъ Англіи.
   Бокингемъ. Удалитесь отсюда на минуту; я выйду за вами (Глостэръ и Бокингемъ уходятъ).
   Стэнли. Однако, день торжества нами еще не назначенъ; по моему мнѣнію, завтра будетъ слишкомъ скоро. Что касается меня, я не настолько хорошо приготовленъ, какъ былъ-бы, если-бы день былъ отложенъ (Епископъ Эллійскій возвращается).
   Епископъ Эллійскій. Гдѣ-же герцогъ Глостэръ? Я послалъ для него за земляникой.
   Гестингсъ. Его свѣтлость, кажется, сегодня въ очень веселомъ и пріятномъ настроеніи духа. Если судить по тому, какъ онъ радушно поздоровался съ нами, можно придти къ заключенію, что въ головѣ его возникла очень нравящаяся ему мысль. Не знаю, можно-ли найти во всемъ христіанскомъ мірѣ человѣка, менѣе его способнаго скрывать свои любовь и ненависть. Но его лицу вы тотчасъ-же можете узнать, каково душевное его настроеніе.
   Стэнли. Къ какому-же заключенію пришли вы насчетъ его душевнаго настроенія, глядя сегодня на выраженіе его лица?
   Гестингсъ. А вотъ къ какому: никто изъ присутствующихъ здѣсь не возбуждаетъ въ немъ гнѣва. Если-бы было не такъ, это тотчасъ-же отразилось бы въ его взглядахъ (Глостэръ и Бокингемъ возвращаются).
   Глостэръ. Обращаюсь ко всѣмъ вамъ съ вопросомъ: чего заслуживаетъ тотъ, кто, желая моей смерти, задумалъ извести меня дьявольскими чарами и кто на самомъ дѣлѣ успѣлъ повліять на мое тѣло своимъ бѣсовскимъ колдовствомъ?
   Гестингсъ. Милордъ, нѣжная привязанность моя къ вашей свѣтлости даетъ мнѣ смѣлость произнести виновнымъ обвинительный приговоръ, не познакомившись даже съ мнѣніемъ этого благороднаго собранія. Кто бы ни были эти виновные, я прямо говорю, что они достойны смерти.
   Глостэръ (Показываетъ свою лѣвую руку, обнаженную до плеча). Пусть ваши собственные глаза будутъ свидѣтелями сдѣланнаго мнѣ зла. Смотрите, какъ подѣйствовали на меня чары колдуновъ, смотрите, рука моя высохла, какъ надломленный сукъ; и это дѣло жены Эдварда, этой чудовищной колдуньи, и ея сообщницы, непотребной потаскушки Шорръ, оставившихъ на мнѣ слѣды своихъ волхвованій.
   Гестингсъ. Благороднѣйшій лордъ, если онѣ, дѣйствительно, въ этомъ виноваты...
   Глостэръ. Если! И ты, покровитель этой проклятой твари, смѣешь произносить слово "если"! Ты измѣнникъ! Отсѣчь ему голову! Клянусь святымъ Павломъ, что до тѣхъ поръ не сяду за обѣдъ, пока не увижу, что голова не свалилась съ его плечъ. Ловель, Кетсби позаботьтесь о томъ, чтобы это было исполнено. Что-же касается другихъ, пусть тѣ, кто любитъ меня, встанутъ и идутъ за мною (Глостэръ и Бокингемъ уходятъ; за ними другіе совѣтники).
   Гестингсъ. Горе, горе тебѣ, Англія, но никакъ не за мою гибель. А между тѣмъ, я, скудоумный, могъ предотвратить это. Стэнли видѣлъ во снѣ, что кабанъ срывалъ съ него шлемъ, а я надъ этимъ только посмѣялся и съ пренебреженіемъ отвергъ мысль о бѣгствѣ; мой пышный, изукрашенный конь споткнулся сегодня три раза, а завидя башню, онъ даже всталъ на дыбы, какъ-бы отказываясь везти на эту бойню. О, теперь мнѣ нуженъ тотъ духовникъ, съ которымъ я встрѣтился утромъ; теперь раскаиваюсь, что я съ торжествомъ разсказывалъ герольду о томъ, какъ сегодня казнили въ Помфретѣ моихъ враговъ, и что самъ я, болѣе чѣмъ когда либо, въ милости при дворѣ. О, Маргарита, Маргарита! вотъ какъ твое подавляющее проклятіе обрушивается на жалкую голову несчастнаго Гестингса.
   Кетсби. Ну, живѣе, милордъ, герцогу скорѣе хочется сѣсть за обѣдъ. Покайтесь наскоро, потому что герцогъ съ нетерпѣніемъ ждетъ, чтобы вамъ отсѣкли голову.
   Гестингсъ. О, какъ скоротечно милостивое расположеніе смертныхъ, за которымъ мы гоняемся съ еще большимъ рвеніемъ, чѣмъ за милостью Господней! Тотъ, кто основываетъ свое благоденствіе на человѣческихъ ласковыхъ взглядахъ, похожъ на пьянаго матроса, стоящаго на вершинѣ мачты, тогда какъ каждый малѣйшій толчокъ можетъ низринуть его въ роковыя нѣдра морской пучины.
   Ловель. Ну, живѣе, живѣе, полно разглагольствовать, это ни къ чему не поведетъ.
   Гестингсъ. О, кровожадный Ричардъ, злополучная Англія, я предсказываю тебѣ самыя страшныя бѣды; такихъ еще никогда не видалъ этотъ несчастный вѣкъ. Идемте, ведите меня на плаху и отсѣките мнѣ голову. Я вижу, что многіе, улыбающіеся теперь моему паденію, сами скоро очутятся въ числѣ мертвыхъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА V.

Лондонъ. На стѣнахъ Башни.

Входятъ Глостэръ и Бокингэмъ, облаченные въ ржавые доспѣхи, надѣтые на нихъ крайне безпорядочно.

   Глостэръ. Скажи, кузенъ, какъ можешь ты и дрожать, и мѣняться въ лицѣ, прерывать дыханіе посрединѣ слова, начинать снова и снова останавливаться, словно ты совсѣмъ обезумѣлъ отъ ужаса.
   Бокингемъ. О, я умѣю изображать изъ себя великаго трагика: говорить, оглядываться назадъ, озираться во всѣ стороны, дрожать и содрогаться при всякихъ пустякахъ, какъ будто мнѣ грозить самая страшная опасность. Выражать ужасъ мнѣ такъ-же легко, какъ и улыбаться притворно. И ужасъ, и улыбка, смотря по надобности, къ моимъ услугамъ во всякое время. А что, Кетсби уѣхалъ?
   Глостэръ. Да. Да вотъ, кстати, онъ возвращается вмѣстѣ съ лордъ -- мэромъ.

Входятъ Кетсби и лордъ-мэръ.

   Бокингемъ. Предоставьте мнѣ поговорить съ нимъ. Лордъ-мэръ...
   Глостэръ. Не упускайте изъ виду подъемный мостъ.
   Бокингемъ. Слушайте, слушайте; бьютъ въ барабаны.
   Глостэръ. Вы, Кетсби, осмотрите укрѣпленія.
   Бокингемъ. Лордъ-мэръ, причиной, заставившей насъ послать за вами...
   Глостэръ. Оглянись назадъ, защищайся -- вотъ непріятель.
   Бокингемъ. Насъ защищаетъ и сохраняетъ Богъ и наша невинность.

Входятъ Ловелъ и Рэтклифъ, неся голову Гестингса.

   Глостэръ. Не тревожься, это Ратклифъ и Ловель, оба они намъ друзья.
   Ловель. Вотъ голова гнуснаго измѣнника, этого опаснаго человѣка, къ которому относились недостаточно подозрительно.
   Глостэръ. Я такъ нѣжно любилъ этого человѣка, что теперь не могу удержаться отъ слезъ. Я постоянно считалъ его самымъ искреннимъ созданіемъ, самымъ безвреднымъ христіаниномъ, когда либо дышавшимъ на землѣ. Я сдѣлалъ изъ него книгу, куда душа моя вносила самыя сокровенныя мои мысли. Онъ прикрашивалъ свои пороки такимъ подобіемъ добродѣтели, что, кромѣ видимаго и всѣмъ извѣстнаго проступка,-- я говорю объ его отношеніяхъ къ женѣ Шорра,-- даже тѣнь подозрѣнія не могла его запятнать.
   Бокингэмъ. Ну, будетъ, будетъ, это былъ самый хитрый изъ всѣхъ когда-либо существовавшихъ измѣнниковъ.-- Могли-ли бы вы вообразить или даже повѣрить,-- если бы услыхали не отъ насъ, только одного милостью Божіей оставшихся въ живыхъ, какъ-бы нарочно затѣмъ, чтобы сказать вамъ это,-- что этотъ вкрадчивый злодѣй замышлялъ сегодня-же убить въ залѣ совѣта меня и добрѣйшаго моего лорда Глостэра.
   Лордъ-мэръ. Можетъ-ли это быть?
   Глостэръ. Что-же, вы считаете насъ за турокъ или за язычниковъ? Развѣ мы рѣшились-бы пренебречь формами закона и поскорѣе покончить съ бездѣльникомъ, если-бы насъ не вынудили такія важныя обстоятельства, какъ спокойствіе Англіи и наша личная безопасность.
   Лордъ-мэръ. Да хранитъ васъ Господь. Гестингсъ достоинъ былъ смерти, и вы поступили прекрасно. Такимъ поступкомъ вы и другихъ измѣнниковъ предостерегли отъ подобныхъ-же замысловъ. Я не ждалъ отъ него рѣшительно ничего хорошаго съ тѣхъ поръ, какъ онъ связался съ женою Шорра.
   Бокингемъ. Однако, мы совсѣмъ не желали, что бы онъ лишился жизни въ отсутствіи вашей милости, но ревностное участіе нашихъ друзей опередило, въ данномъ случаѣ, наше желаніе. Намъ очень хотѣлось, чтобы вы, милордъ, сами выслушали робкое признаніе измѣнника, сами узнали-бы всѣ подробности коварнаго замысла, а затѣмъ сообщили все это гражданамъ, которые теперь, пожалуй, перетолкуютъ это въ дурную сторону и даже станутъ жалѣть о немъ.
   Лордъ-мэръ. Я настолько вѣрю словамъ вашей свѣтлости, что считаю себя какъ-бы очевидцемъ всего происшествія. Будьте увѣрены, благородные лорды, я объясню вѣрнымъ гражданамъ, какъ справедливо поступили вы въ данномъ случаѣ.
   Глостэръ. Мы и присутствія-то вашего желали именно затѣмъ, чтобы избѣжать клеветъ злоязычнаго свѣта.
   Бокингемъ. Но такъ какъ вы, къ сожалѣнію, опоздали, засвидѣтельствуйте, по крайней мѣрѣ, что слышали отъ насъ. Затѣмъ прощайте, благородный лордъ-мэръ (Лордъ-мэръ уходитъ).
   Глостэръ. Ступай скорѣй за нимъ, ступай скорѣй, любезный Бокингемъ. Лордъ-мэръ спѣшитъ теперь въ ратушу; тамъ, если представится случай, намекни присутствующимъ о незаконнорожденности дѣтей Эдварда. Напомни, какъ Эдвардъ казнилъ одного изъ гражданъ за то, что тотъ сказалъ, будто-бы сдѣлаетъ своего сына наслѣдникомъ королевскаго вѣнца, тогда какъ гражданинъ этотъ имѣлъ въ виду только вывѣску надъ своимъ домомъ. Помимо этого выставьте на видъ его скотское, необузданное любострастіе, не щадившее ни служанокъ, ни дочерей и женъ черни, и предававшееся неистовству всюду, гдѣ только представлялась пожива его всемогуществу, его неукротимому нраву; потомъ, если представится необходимость, перенесите вниманіе слушателей лично на меня; скажите имъ, что въ то время, когда моя мать забеременѣла ненасытнымъ Эдвардомъ, благородный герцогъ Іоркскій, мой августѣйшій родитель, воевалъ во Франціи, а потому ему совсѣмъ не трудно было сообразить, что самъ онъ нисколько не виноватъ въ происхожденіи на свѣтъ этого потомка. Впослѣдствіи онъ могъ вполнѣ убѣдиться въ справедливости своего подозрѣнія: для этого ему стоило только взглянуть на черты ребенка, нисколько не похожаго лицомъ на благороднаго герцога, которому я обязанъ жизнью. На это, однако, ты намекнешь только слегка, какъ-бы мимоходомъ: вѣдь моя мать-родительница жива до сихъ поръ.
   Бокингемъ. Повѣрьте, милордъ, что я такъ-же усердно буду разыгрывать изъ себя оратора, какъ будто дѣло касается золотой награды лично для меня. Затѣмъ, милордъ, прощайте.
   Глостэръ. Если дѣло окончится для тебя успѣшно, проведи ихъ въ замокъ Бейнардъ, гдѣ ты встрѣтишь меня въ кругу преподобныхъ отцевъ и ученыхъ епископовъ.
   Бокингемъ. Я ухожу. Можете разсчитывать, что между тремя и четырьмя часами вы получите извѣстія изъ Гильдголя (Уходитъ).
   Глостэръ. Ловель, отправься какъ можно скорѣе къ доктору Шау, а ты, Кетсби, бѣги скорѣе къ брату Пэнкеру. Скажите и Шау, и Пэнкеру, чтобы они оба не позже какъ черезъ часъ явились ко мнѣ въ замокъ Бейнардъ (Ловель и Кетсби уходятъ). Теперь необходимо скрыть отъ всѣхъ взоровъ мелюзгу, оставшуюся послѣ Клерэнса, и распорядиться, чтобы никто не могъ проникнуть къ принцу въ какой-бы то ни было часъ дня и ночи (Уходитъ).
  

СЦЕНА VI.

Улица.

Входитъ приставъ.

   Приставъ. Вотъ обвинительный актъ, вслѣдствіе котораго казненъ добрый лордъ Гестингсъ, перебѣленный самымъ четкимъ и красивымъ почеркомъ, дабы его удобно было прочесть сегодня въ церкви св. Павла. Какъ все это, однако, мало вяжется съ другимъ. Кетсби прислалъ мнѣ обвинительный актъ вчера вечеромъ; я за перепиской просидѣлъ цѣлыхъ одиннадцать часовъ; вѣроятно, на составленіе подлинника потребовалось не меньше времени, а между тѣмъ не болѣе, какъ пять часовъ тому назадъ, лордъ Гестингсъ былъ живъ, никто не думалъ ни обвинять его, ни допрашивать, и онъ свободно дышалъ чистымъ воздухомъ. Ну, свѣтъ-то каковъ, нечего сказать -- хорошъ! Кто же будетъ на столько тупоуменъ, чтобы не разглядѣть въ этомъ явнаго обмана и въ то же время у кого хватитъ смѣлости сказать: "я вижу все". Да, свѣтъ золъ; всему скоро настанетъ конецъ, если на такія дѣянія суждено только смотрѣть глазами мысли и молчать (Уходитъ).
  

СЦЕНА VII.

Лондонъ. Дворъ передъ замкомъ Вейнардъ.

Входить Глостэръ и Бокингемъ.

   Глостэръ. Ну, что? Какъ относятся къ этому дѣлу граждане?
   Боісннгемъ. Клянусь пречистой Дѣвой, граждане не говорятъ ни слова, точно всѣ онѣмѣли.
   Глостэръ. Намекнулъ ты имъ о незаконности дѣтей Эдварда?
   Бокингемъ. Разумѣется. Не преминулъ также упомянуть о его помолвкѣ съ лэди Люси и о брачномъ договорѣ, который онъ, черезъ своего полномоченнаго посла, заключилъ во Франціи. Говорилъ я также о его ненасытной похотливости, о насиліяхъ надъ гражданками, о жестокихъ казняхъ за всякіе пустяки, о собственномъ его незаконномъ появленіи на свѣтъ, такъ какъ онъ былъ зачатъ въ то время, когда вашъ отецъ находился во Франціи и, наконецъ, о томъ, что онъ лицомъ совсѣмъ не былъ похожъ на герцога Іоркскаго; не забылъ я упомянуть и о томъ, что вы во всемъ живое подобіе вашего родителя, какъ по внѣшности, такъ и по благородству души; я напомнилъ слушателямъ о вашихъ побѣдахъ въ Шотландіи, о вашемъ искусствѣ въ военномъ дѣлѣ, о вашей мудрости въ мирныя времена, о вашей щедрости, о вашей добродѣтели и, наконецъ, о вашемъ поразительномъ смиреніи, словомъ, я въ своей рѣчи не оставилъ безъ вниманія, не упустилъ изъ виду ничего, что могло служить въ пользу вашихъ намѣреній. Когда-же воззваніе пришло къ концу, я ко всѣмъ желающимъ блага своей родины обратился съ предложеніемъ кричать: "да хранить Господь Ричарда, короля Англіи".
   Глостэръ. И что-же, они послушались?
   Бокингемъ. Богъ свидѣтель, что нѣтъ. Они не проронили ни слова, а стояли словно нѣмыя изваянія или одушевленные камни и, блѣдные какъ смерть, пристально смотрѣли другъ на друга. Увидавъ это, я обратился къ нимъ съ порицаніемъ и спросилъ лордъ-мэра, что значитъ такое упорное молчаніе. Въ отвѣтъ онъ мнѣ пояснилъ, что народъ не привыкъ къ тому, чтобы къ нему съ воззваніемъ обращался кто-нибудь другой, кромѣ докладчика. Тогда этому докладчику поручено было повторить мою рѣчь. "Вотъ что говоритъ герцогъ! Вотъ что заключаетъ герцогъ!" восклицалъ онъ, но самъ отъ себя не прибавилъ ни одного слова одобренія. Когда-же онъ кончилъ, нѣсколько человѣкъ изъ моей свиты, спрятавшіеся въ глубинѣ зала, стали бросать въ воздухѣ шапки, и человѣкъ десять крикнуло: "да хранитъ Господь короля Ричарда!" Я тотчасъ воспользовался этими криками и сказалъ: "Благодарю васъ, друзья мои и сограждане, эти восторженныя одобренія и единодушные крики радости доказываютъ и вашу мудрость, и вашу любовь къ Ричарду". На этомъ я покончилъ и ушелъ.
   Глостэръ. Что за безъязычные чурбаны! Итакъ, говорить они не захотѣли? А мэръ со своей свитой придетъ сюда?
   Бокингемъ. Сейчасъ будетъ здѣсь, милордъ. Притворитесь, что васъ что-то страшитъ и позвольте имъ обратиться къ вамъ съ рѣчью только послѣ усиленныхъ просьбъ съ ихъ стороны. Позаботьтесь также о томъ, чтобы въ это время имѣть въ рукахъ молитвенникъ и появитесь передъ ними не иначе, какъ имѣя около себя двухъ служителей церкви, такъ какъ это дастъ мнѣ поводъ прочесть самую умилительную проповѣдь. Склоняйтесь-же на наши просьбы не вдругъ, разыграйте изъ себя дѣвственницу, отвѣчайте все "нѣтъ" и все таки согласитесь.
   Глостэръ. Я пока уйду, и если ты также ловко будешь ходатайствовать за нихъ, какъ я отвѣчать тебѣ "нѣтъ" за самого себя, нѣтъ никакого сомнѣнія, что исходъ дѣла окажется самымъ благопріятнымъ.
   Бокингемъ. Ступайте скорѣе на галлерею, вотъ стучится лордъ-мэръ (Глостэръ уходитъ; появляются лордъ-мэръ, ольдермены и граждане). Добро пожаловать, господа, я самъ жду здѣсь достаточно давно; мнѣ кажется, что герцогъ ни съ кѣмъ не желаетъ разговаривать (Входитъ Кетсби). А, Кетсби! Что отвѣтилъ вамъ господинъ на мою просьбу?
   Кетсби. Онъ просить, добрѣйшій мой лордъ, повидаться съ нимъ завтра или послѣзавтра; онъ теперь заперся съ двумя преподобными отцами, углубился въ духовное созерцаніе, и ничто мірское не въ состояніи отвлечь его отъ душеспасительнаго занятія.
   Бокингемъ. Добрѣйшій Кетсби, вернитесь къ милостивому герцогу, скажите ему, что я самъ, лордъ-мэръ и ольдермэны, всѣ пришли къ нему по дѣлу величайшей важности, отъ котораго зависитъ наше общее благо.
   Кетсби. Я ему доложу (Уходитъ).
   Бокингемъ. Да, господа, этотъ принцъ не то что Эдвардъ; онъ не нѣжится на мягкомъ ложѣ, но стоя на колѣняхъ возносится душою къ Господу; онъ занятъ не любезничаніемъ съ прелестницами, а набожною бесѣдой со святыми отцами, не утучняетъ сномъ лѣниваго тѣла, но обогащаетъ молитвами свою вѣчно бодрственную душу. Счастлива была-бы Англія, если-бы добродѣтельный этотъ принцъ согласился принять тягостное бремя короны. Но я не думаю, чтобы онъ склонился на наши просьбы.
   Лордъ-мэръ. Дай Богъ, чтобъ онъ намъ не отказалъ.
   Бокингемъ. А я боюсь, что такъ и будетъ. Вотъ возвращается Кетсби (Входитъ Кетсби). Ну, Кетсби, что говоритъ его свѣтлость?
   Кетсби. Герцогъ съ удивленіемъ спрашиваетъ, зачѣмъ вы пришли къ нему со всею этой толпой гражданъ. Такъ какъ вы ни словомъ не предупредили объ этомъ герцога, то онъ опасается нѣтъ-ли у васъ относительно него недобрыхъ намѣреній.
   Бокингемъ. Мнѣ очень прискорбно, что благородный мой кузенъ подозрѣваетъ меня въ желаніи ему чего-бы то ни было недобраго. Самъ Богъ видитъ, что мы явились къ нему съ намѣреніемъ полнымъ любви. Вернитесь опять къ его свѣтлости и скажите это ему (Кетсби уходитъ). Когда богобоязненные и набожные люди перебираютъ четки, ревностныя ихъ молитвы до того сладостны, что молящихся не легко отвлечь отъ этого занятія.

На одной изъ верхнихъ галлерей появляется Глостэръ; рядомъ съ нимъ два монаха и Кетсби.

   Лордъ-мэръ. Смотрите, вотъ гдѣ его свѣтлость; съ нимъ два служителя церкви!
   Бокингемъ. Они служатъ христолюбивому принцу добродѣтельной опорою, чтобы уберечь его отъ паденія въ сѣти суеты. Смотрите, смотрите, у него въ рукахъ молитвенникъ, а по этому признаку легче всего узнать праведнаго человѣка.-- Прославленный Плантадженетъ, милостивѣйшій принцъ, склони къ нашей мольбѣ благосклонное ухо и прости, что мы прерываемъ твое набожное, вполнѣ христіанское занятіе.
   Глостэръ. Вамъ, милордъ, извиняться не за что, скорѣй я долженъ просить у васъ прощенія, что занятый бесѣдой съ Господомъ, забылъ о моихъ друзьяхъ. Ну, будетъ объ этомъ; скажите, что вамъ отъ меня угодно?
   Бокингемъ. Угоднаго Богу и всѣмъ хорошимъ людямъ нашего никѣмъ не управляемаго острова.
   Глостэръ. Должно быть, я провинился чѣмъ нибудь передъ гражданами, что вы пришли пожурить меня за мое неразуміе.
   Бокингемъ. Да, герцогъ, провинились, но если-бы, внявъ нашимъ мольбамъ, вашей свѣтлости угодно было поправить свою вину...
   Глостэръ. О, готовъ съ радостью; для чего-же я и существую въ христіанскомъ мірѣ?
   Бокингемъ. Узнайте-же, что вина ваша состоитъ въ томъ, что вы отказываетесь отъ верховной власти, отъ величаваго трона, отъ царственнаго скипетра, отъ сана, слѣдуемаго вамъ по рожденію, отъ законнаго наслѣдія вашего царственнаго дома въ пользу гнуснаго отпрыска полусгнившаго дерева. Пока ваша полусонная мысль радуется быть можетъ и пріятному для васъ смиренію, которое мы стараемся стряхнуть съ васъ во имя блага нашей страны, славный этотъ островъ лишается своихъ полезнѣйшихъ членовъ; лицо его обезображивается позорными рубцами; къ царственному стеблю прививаются гнусныя растенія. Вы чуть не съ головой окунулись въ зіяющую бездну чернаго равнодушія и глубокаго забвенія. Чтобы спасти родину, мы отъ всей души молимъ васъ, милостивѣйшій лордъ, лично принять на себя бразды правленія и не въ званіи протектора, намѣстника или повѣреннаго, обязаннаго подчиняться выгодамъ другого, но какъ ваше законное наслѣдіе, ваше государство, вашу неотъемлемую собственность по крови и по рожденію. Вотъ зачѣмъ я, но убѣдительнымъ просьбамъ хорошихъ и истинно преданныхъ вамъ гражданъ, явился сюда и теперь вмѣстѣ съ ними горячо умоляю васъ склониться на наши мольбы и согласиться на нашу вполнѣ законную просьбу.
   Глостэгъ. Право не знаю, что было-бы приличнѣе моему сану и вашему положенію: уйти-ли отсюда молча или отвѣтить вамъ горькими упреками. Если я оставлю вашу просьбу безъ отвѣта, вы, быть можетъ, подумаете, что мое честолюбіе, связывая мой языкъ, легко даетъ согласіе носить позолоченное ярмо верховной власти, которую вы такъ безумно стараетесь мнѣ навязать. Если-же, съ другой стороны, я упреками отвѣчу на ваше желаніе, въ которомъ сказывается такая искренняя привязанность ко мнѣ -- я обижу друзей. И такъ, чтобы, говоря, избѣгнуть первой опасности и чтобы своими словами не подвергнуться другой, вотъ вамъ окончательный мой отвѣтъ: ваша любовь достойна благодарности, но мои личныя заслуги и достоинства далеко не стоятъ на высотѣ того призванія, какое вы желаете мнѣ навязать. Если-бы даже всѣ препятствія, которыя могутъ мнѣ встрѣтиться на пути, были изглажены; если-бы тропинка, ведущая меня къ царственному вѣнцу, лежала предо мной совершенно открыто, и я могъ-бы воспользоваться зрѣлыми плодами моего рожденія,-- умственное мое убожество такъ велико, а недостатки мои такъ многочисленны, что я, утлая ладья, неспособная плыть по разъяренному морю, скорѣе способенъ совсѣмъ уклониться отъ величія, чѣмъ подвергнуть крушенію самое это величіе, въ дыму моей славы. Однако, благодареніе Богу, вы не имѣете во мнѣ особенной надобности, а если моя помощь была намъ дѣйствительно необходима мнѣ самому потребовалось-бы весьма многое. Царственное дерево оставило намъ царственный плодъ; благодаря незамѣтно бѣгущему времени, плодъ этотъ созрѣетъ, окажется достойнымъ царственнаго престола и, вѣроятно, осчастливитъ насъ всѣхъ своимъ правленіемъ. На него-то я возлагаю то, что вы стараетесь возложить на меня, то есть, то благополучіе, которое посылаетъ ему по праву его счастливая звѣзда. Избави Богъ, чтобы я когда нибудь старался исторгнуть изъ его рукъ то, что безспорно принадлежитъ ему.
   Бокингемъ. Милордъ, все это служитъ несомнѣннымъ доказательствомъ вашей совѣстливости, но если хорошенько разсмотрѣть всѣ обстоятельства, всѣ ваши колебанія зиждутся на очень легковѣсныхъ и даже на совсѣмъ ничтожныхъ основаніяхъ. Вы говорите, что ребенокъ этотъ -- сынъ брата вашего Эдварда. Да. Но въ то-же время онъ не сынъ законной его жены, такъ-какъ Эдвардъ еще ранѣе обручился съ леди Люси. Ваша матушка еще жива и можетъ засвидѣтельствовать данное ея сыномъ обѣщаніе. Далѣе: онъ по довѣренности былъ обрученъ съ лэди Бонной, сестрой французскаго короля. Обѣихъ ихъ отстранила бѣдная просительница, мать многочисленныхъ дѣтей, вдова съ заплаканнымъ лицомъ и съ уже поблекшими прелестями. Но, не смотря на увяданіе своей красоты, она завлекла его до наклонной плоскости гнуснаго многоженства. Отъ этого незаконнаго ложа родился тотъ Эдвардъ, котораго мы изъ вѣжливости называемъ принцемъ. Я могъ-бы разобрать это дѣло еще подробнѣе и сказать еще болѣе, если-бы уваженіе къ нѣкоторымъ особамъ, находящимся еще въ живыхъ, не сдерживало мой языкъ. Примите-же, благородный лордъ, предлагаемую вамъ корону если не для того, чтобы осчастливить насъ, то для блага нашей родины или, по крайней мѣрѣ, для того, чтобы избавить престолъ Англіи отъ той порчи, которой подвергло ее несчастливое время.
   Лордъ-мэръ. Примите наше предложеніе, добрѣйшій лордъ, васъ объ этомъ умоляютъ ваши граждане.
   Бокингемъ. Не отказывайтесь, могущественный лордъ, отъ нашей любви.
   Кетсби. Осчастливьте ихъ, принцъ, не откажите имъ въ законной ихъ просьбѣ.
   Глостэръ. О, Боже мой, зачѣмъ хотите вы взвалить на меня всѣ эти заботы? Я рожденъ не для власти, не для величія. Умоляю васъ, не перетолковывайте моихъ словъ въ дурную сторону, я не могу, не хочу исполнить вашего желанія.
   Бокингемъ. Если вы, въ избыткѣ усердія и любви, хорошо извѣстной намъ сердечной нѣжности, почти женственной щепетильности, заставляющей васъ бояться укоровъ совѣсти, которую мы замѣчали въ васъ съ самаго вашего дѣтства относительно и родни вашей, и государства,-- откажитесь отъ нашего предложенія, знайте, что сынъ вашего брата не будетъ нашимъ королемъ. Мы возведемъ кого-нибудь другого на вашъ престолъ, хотя-бы отъ этого и воспослѣдовала-бы гибель вашего дома. Вотъ то рѣшеніе, съ которымъ мы вамъ откланяемся. Идемте, граждане, намъ незачѣмъ умолять долѣе (Бокингемъ и граждане уходятъ).
   Кетсби. Воротите ихъ опять, добрѣйшій принцъ, примите ихъ предложеніе. Если вы имъ откажите, на васъ вознегодуетъ вся страна.
   Глостэръ. Ты хочешь, чтобы я взвалилъ на себя цѣлый міръ заботъ? Пожалуй, вороти ихъ. Я сотворенъ не изъ камня; ласковое ихъ предложеніе, хотя ему не сочувствуютъ ни моя душа, ни совѣсть, все-таки находитъ во мнѣ доступъ (Кетсби уходитъ; возвращаются Бокингемъ и остальные). Если и тебѣ, кузенъ Бокингемъ, и вамъ, люди серьезные и умные непремѣнно хочется взвалить мнѣ на спину ненужное мнѣ величіе и заставить меня волей-неволей носить тяжесть власти, надо терпѣливо покориться этой тяжкой необходимости. Но если черная клевета и гнусное на видъ порицаніе явятся слѣдствіемъ того, на что вы меня вынуждаете, меня отъ брызговъ ихъ грязи и отъ пятенъ обмоетъ, то, что я прямо сдѣлался жертвой насилія. Богъ вѣдаетъ, да и вы сами можете отчасти видѣть, какъ я былъ далекъ отъ желанія королевской власти.
   Лордъ-мэръ. Да благословитъ Создатель вашу свѣтлость! Мы видимъ все и все передадимъ другимъ.
   Глостэръ. Передавая это, вы скажете одну только правду.
   Бокингемъ. Если такъ, я привѣтствую васъ, какъ носителя королевскаго титула: да здравствуетъ король Ричардъ, достойный король Англіи!
   Лордъ-мэръ и всѣ другіе. Аминь.
   Бокингемъ. Угодно вамъ, чтобы вѣнчаніе ваше на царство совершилось завтра-же?
   Глостэръ. Хоть завтра, если вы этого желаете.
   Бокингемъ. Мы завтра составимъ вашу свиту, а затѣмъ, полные радости, имѣемъ честь вамъ откланяться.
   Глостэръ (Епископамъ). Пойдемте, вернемтесь къ нашимъ душеспасительнымъ дѣламъ (Бокингему). Прощай, добрѣйшій кузенъ, прощайте, дорогіе друзья (Всѣ уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

  

СЦЕНА I.

Передъ башней.

Съ одной стороны входятъ королева Елизавета, герцогиня Іоркская и маркизъ Дорсэтъ, съ другой -- лэди Анна съ маленькой дочерью Клерэнса, которую она ведетъ за руку.

   Герцогиня. Кто это идетъ сюда? А, внучка моя Плантаджэнетъ, ее за руку ведетъ добрая ея тетка Глостэръ. Клянусь душей, она, кажется, старается проникнуть въ башню, чтобы, движимая сердечнымъ порывомъ, поздравить молодого принца -- Очень рада встрѣчѣ съ тобой, милая моя дочь.
   Лэди Анна. Да пошлетъ вамъ Богъ радость и счастье.
   Королева Елизавета. Также и тебѣ, добрая сестра. Куда вы идете?
   Лэди Анна. Въ башню и, если не ошибаюсь, затѣмъ же зачѣмъ и вы, а именно затѣмъ, чтобы поздравить юныхъ принцевъ.
   Королева Елизавета. Благодарю, милая сестра, мы войдемъ всѣ вмѣстѣ (Входитъ Брэкенбюри). А вотъ кстати и смотритель башни. Будьте добры, любезный комендантъ, скажите, какъ поживаетъ принцъ и младшій мой сынъ Іоркъ?
   Брэкенбюри. Какъ нельзя лучше, дорогая милэди. Но, простите меня, я не могу допустить васъ къ нему: это формальное приказаніе короля.
   Королева Елизавета. Короля? Какого короля?
   Брэкенбюри. Я хочу сказать лорда протектора.
   Королева Елизавета. Да охранитъ его Господь отъ царственнаго титула. Неужто онъ воздвигъ преграду для взаимной любви моей и моихъ дѣтей? Я ихъ мать. Кто-же посмѣетъ разлучить меня съ ними?
   Герцогиня. Я мать ихъ отца и хочу ихъ видѣть.
   Леди Анна. По родству я ихъ тетка, но по привязанности къ нимъ -- ихъ мать. Отведи-же меня къ нимъ. Отвѣтственность за это я беру на себя и на свой страхъ избавляю тебя отъ исполненія обязанностей.
   Брэкенбюри. Нѣтъ, милэди, не могу я отказаться отъ возложенной на меня обязанности. Я связанъ клятвой, поэтому простите меня (Уходитъ).

Входитъ Стэнли.

   Стэнли. Если-бы, уважаемыя милэди, я встрѣтился съ вами хоть однимъ часомъ позже, я-бы имѣлъ возможность привѣтствовать васъ, свѣтлѣйшую герцогиню Іоркскую, мать и уважаемую воспитательницу двухъ прекрасныхъ королевъ. (Къ герцогинѣ Глостэръ). Идемте, государыня, вамъ слѣдуетъ прямо отправиться въ Вестминстеръ, гдѣ васъ, какъ царственную подругу Ричарда, ожидаетъ коронованіе.
   Королева Елизавета. Перерѣжьте стягивающій меня снурокъ, чтобы сдавленное мое сердце могло биться свободнѣе. Если вы этого не сдѣлаете, я отъ этой громоносной вѣсти лишусь чувствъ.
   Лэди Анна. Какая прискорбная неожиданность, какое печальное извѣстіе!
   Дорсэтъ. Мужайтесь, матушка! Какъ чувствуетъ себя ваше величество?
   Королева Елизавета. О, Дорсэтъ, не разговаривай со мной; уйди! Смерть и всякія бѣды слѣдуютъ за тобою по пятамъ: имя твоей матери гибельно для ея дѣтей. Если ты хочешь, чтобы смерть потеряла твой слѣдъ, переплыви за море и живи съ Ричмондомъ тамъ, гдѣ тебя не сможетъ захватить рука ада. Бѣги, спасайся, спасайся отъ этой бойни, чтобы не увеличить собою число умершихъ, и чтобы я сама, не будучи болѣе ни матерью, ни женой, ни признанной королевой Англіи, не умерла рабою проклятія Маргариты.
   Стэнли. Вашъ совѣтъ, государыня, какъ нельзя болѣе благоразуменъ.-- Пользуйтесь безъ малѣйшаго промедленія тѣмъ преимуществомъ, которое даетъ вамъ время. Я васъ снабжу рекомендательными письмами къ моему сыну, который выѣдетъ къ вамъ на встрѣчу. Итакъ, не теряйте ни минуты времени, всякое промедленіе можетъ бытъ гибельно.
   Герцогиня. О, какъ ужасенъ этотъ вихрь несчастія, разгоняющій всѣхъ въ разныя стороны. Будь проклято мое чрево! Ты, гнѣздо смерти, выносило для міра этого василиска, который поражаетъ на смерть однимъ своимъ взглядомъ.
   Стэнли (Лэди Линѣ). Идемте-же, милэди, мнѣ приказано какъ можно скорѣе препроводить васъ.
   Лэди Анна. Я готова слѣдовать за вами, но совсѣмъ противъ воли. О, если-бы золотой обручъ, который долженъ увѣнчать мое чело, превратился въ раскаленное желѣзо и прожегъ меня до самаго мозга! Пусть наказаніемъ мнѣ послужилъ-бы смертоносный ядъ и сокрушилъ меня ранѣе, чѣмъ люди успѣютъ сказать: "да здравствуетъ королева".
   Королева Елизавета. Ступай, ступай, бѣдная душа. Я не завидую твоему блеску и даже, чтобы усилить свое горе, не пожелаю тебѣ никакого несчастія.
   Лэди Анна. Не пожелаешь? Отчего-же не пожелать? Когда тотъ, кого я теперь называю своимъ мужемъ, съ едва омытыми отъ крови руками подошелъ ко мнѣ въ то время, когда я слѣдовала за гробомъ Генриха, этого ангела, бывшаго первымъ моимъ мужемъ, этого праведнаго покойника, за которымъ я слѣдовала вся въ слезахъ, очутившись лицомъ къ лицу съ Ричардомъ, вотъ чего я пожелала: "будь, ты проклятъ, воскликнула я,-- за то что мнѣ, молодой, послалъ на долю старость вдовицы! Пусть, когда ты женишься, горе безотлучно витаетъ надъ твоимъ ложемъ, и пусть твоя жена, если только найдется женщина настолько безумная, чтобы стать твоей женою, познаетъ, благодаря твоей жизни, болѣе скорбей, чѣмъ познала ихъ я, когда ты лишилъ меня дорогого моего повелителя". Увы, ранѣе чѣмъ я успѣла повторить это проклятіе, мое женское сердце успѣло въ такой короткій промежутокъ времени поддаться очарованію медоточивыхъ словъ, изъ-за которыхъ я сама предала себя проклятію. Съ этой минуты сонъ бѣжитъ отъ моихъ глазъ, никогда на ложѣ Ричарда я не вкусила ни одного часа освѣжающей росы золотаго сна, такъ какъ меня постоянно пробуждали страшныя сновидѣнія. Къ тому-же Ричардъ ненавидитъ меня за то, что я дочь Уорика, и я нисколько не сомнѣваюсь, что онъ скоро избавится отъ меня.
   Королева Елизавета. Прощай, бѣдная душа, мнѣ тебя глубоко жаль.
   Лэди Анна. Повѣрьте, что и мнѣ въ душѣ жаль васъ по менѣе.
   Дорсэтъ. Прощай, несчастная, такъ печально идущая на встрѣчу величію.
   Лэди Анна. Прощай и ты, бѣдный, прощающійся съ нимъ такъ грустно.
   Герцогиня (Дорсэту). Спѣши къ Ричмонду, и пусть счастье будетъ твоимъ спутникомъ (Лэди Аннѣ). Спѣши къ Ричарду, и да послужитъ тебѣ охраной святые ангелы (Королевѣ Елизаветѣ). Спѣши въ святилище, и да пошлетъ небо тебѣ тамъ утѣшеніе. А я сойду въ могилу и дай Богъ, чтобы я нашла тамъ миръ и спокойствіе. Цѣлыхъ восемьдесятъ тяжелыхъ лѣтъ прожила я въ печали, и недѣли страданій служили искупленіемъ за каждый часъ радости.
   Королева Елизавета. Постойте, обратимъ еще разъ свои взоры къ башнѣ. О, древніе камни, сжальтесь надъ нѣжнымъ возрастомъ этихъ дѣтей, которыхъ зависть заточила внутрь вашихъ стѣнъ. Эти стѣны -- жесткая колыбель для этихъ хорошенькихъ малютокъ, грубыя и суровыя онѣ для нихъ кормилицы, мрачныя подруги игръ, слишкомъ старыя для такихъ молодыхъ принцевъ, будьте милостивы къ моимъ дѣтямъ, обращайтесь съ ними по ласковѣе! О, камни, вотъ какъ съ вами прощается безумная скорбь (Всѣ уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Тронный залъ во дворцѣ.

Трубы гремятъ. Ричардъ въ вѣнцѣ и въ королевскомъ облаченіи, садится на тронъ, подлѣ него Бокингэмъ, Кетсби, пажъ и другіе.

   Король Ричардъ. Отойдите всѣ въ сторону. Кузенъ Бокингэмъ!
   Бокингемъ. Что прикажете, мой государь?
   Король Ричардъ. Дай мнѣ руку. Тѣмъ, что король Ричардъ сидитъ такъ высоко, онъ исключительно обязанъ твоимъ совѣтамъ, твоей помощи. Но облачены мы во весь этотъ блескъ всего только на одинъ день или онъ останется съ нами и намъ можно радоваться ему безбоязненно?
   Бокингемъ. Да не поблекнетъ онъ никогда и навсегда останется при васъ!
   Король Ричардъ. Теперь, Бокингемъ, я сдѣлаюсь оселкомъ, на себѣ испытаю, дѣйствительно-ли ты чистое золото. Юный Эдвардъ живъ; пойми, что я хочу сказать.
   Бокингемъ. Говорите, государь, прямо.
   Король Ричардъ. Я и говорю, что мнѣ хотѣлось-бы быть королемъ, Бокингемъ.
   Бокингемъ. Но вѣдь вы, трижды славный мой властелинъ, и теперь уже король.
   Король Ричардъ. Король, да, въ самомъ дѣлѣ. Но Эдвардъ все-таки живъ.
   Бокингемъ. Да, живъ, благородный нашъ повелитель.
   Король Ричардъ. Весьма прискорбно, если изъ этихъ словъ: "да, живъ, благородный нашъ повелитель", слѣдуетъ вывести заключеніе, что Эдвардъ будетъ жить. Ты, кузенъ, никогда не былъ такъ недогадливъ. Неужто я долженъ высказывать все? Изволь, выскажу: я хочу смерти этихъ незаконнорожденныхъ ублюдковъ и хочу безотлагательно. Что скажешь ты теперь? Говори скорѣй и короче.
   Бокингемъ. На все воля вашего величества.
   Король Ричардъ. Ты нынче совсѣмъ ледъ, твоя преданность, кажется мнѣ, замерзаетъ. Говори, согласенъ ты на ихъ смерть?
   Бокингемъ. Позвольте, государь, дайте, мнѣ подумать, сообразить хоть минуту.Отвѣтомъ я не замедлю (Уходитъ).
   Кетсби (Про себя). Король разсерженъ: смотрите, какъ онъ кусаетъ губы.
   Король Ричардъ (Сходя съ трона). Нѣтъ, имѣть дѣло съ глупыми мѣдными лбами или съ беззаботными мальчишками -- вѣрнѣе. Кто дерзнетъ взглянуть на меня пытливымъ окомъ, тотъ мнѣ не годится. Высокомѣрный Бокингемъ становится ужъ черезчуръ осмотрительнымъ. Пажъ!
   Пажъ. Что прикажете, государь?
   Король Ричардъ. Не знаешь-ли ты человѣка, котораго такой соблазнитель, какъ золото, могъ-бы подбить на тайное убійство?
   Пажъ. Я знаю одного, ничѣмъ недовольнаго человѣка, высокомѣрныя стремленія котораго находятся въ вѣчной враждѣ съ ограниченностію его средствъ. Золото подѣйствуетъ на него сильнѣе, чѣмъ цѣлыхъ двадцать ораторовъ. Я убѣжденъ, что его можно склонить, на что угодно.
   Король Ричардъ. Какъ его зовутъ?
   Пажъ. Его имя -- Тиррель, государь.
   Король Ричардъ. Я немного его знаю. Ступай, приведи его ко мнѣ (Пажъ уходитъ). Бокингэмъ слишкомъ хитеръ и проницателенъ, поэтому ему болѣе не быть повѣреннымъ моихъ замысловъ. До сихъ поръ, работая заодно со мною, онъ былъ неутомимъ, а теперь вдругъ оказалось, что ему необходимо подумать. Пусть думаетъ (Входитъ Стэнли). Что скажете, лордъ Стэнли?
   Стэнли. Государь, увѣряю, что маркизъ Дорсэтъ бѣжалъ къ Ричмонду.
   Король Ричардъ. Подойди сюда, Кетсби. Распусти слухъ, что жена моя Анна очень больна. Я приму мѣры, чтобы ее никуда не выпускали. Да, отыщи мнѣ какого-нибудь ничтожнаго дворянина и я тотчасъ-же выдамъ за него дочь Кларенса. Сынъ Клэренса глупъ и поэтому не страшенъ. Что-же, ты стоишь? Повторяю: распусти слухъ, что моя жена, королева Анна, при смерти. Дѣйствуй проворнѣе, для меня чрезвычайно важно еще въ зародышѣ уничтожить всѣ надежды, которыя могли-бы повредить мнѣ впослѣдствіи (Кетсби уходитъ). Мнѣ необходимо жениться на дочери моего брата; безъ этого основаніемъ моего царственнаго престола служитъ хрупкое стекло. Прежде надо убить ея братьевъ, а затѣмъ жениться на ней. Путь къ достиженію желаемаго не совсѣмъ вѣрный, но я ужъ до того погрязъ въ крови, что одинъ грѣхъ неминуемо влечетъ за собой другой; слезоточивыя состраданія несвойствены этимъ глазамъ (Входитъ пажъ и Тиррэль) Ты Тиррэль?
   Тиррэль. Я, Джемсъ Тиррэль, преданнѣйшій вѣрноподданный вашего величества.
   Король Ричардъ. Въ самомъ дѣлѣ?
   Тиррэль. Испытайте меня.
   Король Ричардъ. Рѣшишься ты убить одного изъ моихъ друзей?
   Тиррэль. Если это угодно будетъ вашему величеству; но я охотнѣе убилъ двоихъ вашихъ враговъ.
   Король Ричардъ. Такъ убей ихъ. У меня есть два неумолимые врага, два врага моего спокойствія, отгоняющіе отъ моихъ глазъ сладостный сонъ. Я желалъ бы, чтобы ты занялся-бы ими, Тиррэль. Я говорю о тѣхъ двухъ незаконнорожденныхъ, что сидятъ въ башнѣ.
   Тиррэль. Дайте мнѣ возможность добраться до нихъ и я тотчасъ-же положу конецъ вашему страху.
   Король Ричардъ. Твои слова для меня сладостная музыка. Подойди ко мнѣ поближе. Вотъ съ этимъ удостовѣреніемъ тебя пропустятъ. Встань и ступай (Шепчетъ ему на ухо). Скажи, что согласенъ и я награжу тебя своею любовью, возвеличу тебя.
   Тиррэль. Все будетъ исполнено мигомъ (Уходитъ).

Входитъ Бокингемь.

   Бокингемъ. Государь, я обдумалъ все, касающееся предложеннаго мнѣ вами вопроса.
   Король Ричардъ. Хорошо, оставимъ это. Дорсэтъ бѣжалъ, чтобы присоединиться къ Ричмонду.
   Бокингемъ. Я только что слышалъ объ этомъ, государь.
   Король Ричардъ. Стэнли! Ричмондъ сынъ твоей жены. Берегись!
   Бокингемъ. Государь, дерзаю, какъ должнаго, просить у васъ обѣщанной награды: вы дали честное слово, даже клялись пожаловать мнѣ Гирфордское графство со всей его движимостью.
   Король Ричардъ. Стэнли, наблюдай за своей женой. Если она вступитъ съ ними въ переписку, въ отвѣтѣ будешь ты.
   Бокингемъ. Чѣмъ-же вы, ваше величество, порѣшите справедливую мою просьбу?
   Король Ричардъ. Я помню, когда Ричмондъ былъ только едва виднымъ отъ земли капризнымъ мальчишкой, Генрихъ VI пророчилъ, что онъ будетъ со временемъ королемъ... Королемъ!.. Пожалуй, и будетъ такъ.
   Бокингемъ. Государь...
   Король Ричардъ. Какъ, однако, не пришло пророку въ голову сказать мнѣ, что я его убью. Вѣдь я присутствовалъ тутъ-же.
   Бокингемъ. Государь, ваше обѣщаніе насчетъ герцогства...
   Король Ричардъ. Ричмондъ! Въ послѣдній разъ, когда мнѣ случилось побывать въ Экзоторѣ, мэръ изъ любезности, показывая мнѣ замокъ, назвалъ меня Ружмономъ. При этомъ имени я невольно содрогнулся, потому что одинъ ирландскій бардъ, какъ-то предсказалъ мнѣ, что я проживу недолго послѣ того, какъ увижу Ричмонда.
   Бокингемъ. Государь...
   Король Ричардъ. А... который теперь часъ?
   Бокингемъ. Я осмѣливаюсь напомнить вашему величеству о моей просьбѣ.
   Король Ричардъ. Который теперь часъ?
   Бокингемъ. Сейчасъ пробьетъ десять.
   Король Ричардъ. Ну, и пусть бьетъ.
   Бокингемъ. Какъ, пусть бьетъ?
   Король Ричардъ. Конечно. Ты здѣсь стоишь, словно автоматъ, обязанный выбивать часы и задерживаешь удары между своей просьбой и моими размышленіями. Я сегодня не въ такомъ расположеніи духа, чтобы дарить и жаловать.
   Бокингемъ. Такъ отвѣтьте мнѣ рѣшительно: угодно или не угодно вамъ сдержать данное слово?
   Король Ричардъ. Ты мнѣ надоѣлъ, я сегодня не въ духѣ (Уходитъ; за нимъ свита).
   Бокингемъ. А, вотъ какъ! Онъ такимъ-то презрѣніемъ воздаетъ мнѣ за всѣ мои услуги. Неужто для этого возвелъ я его въ короли? Вспомнимъ про Гестингса, а затѣмъ въ Брэкнокъ, пока голова еще держится на плечахъ (Уходитъ).
  

СЦЕНА III.

Тамъ-же.

Входитъ Тиррэлъ.

   Тиррэль. Ужасное, кровавое дѣло совершено. Эта страна еще никогда не видывала такого звѣрскаго злодѣянія. Даже такіе воплощеные негодяи, какъ мои помощники палачи Дайтэнъ и Форрестъ, эти двѣ кровожадныя собаки разчувствовались отъ состраданія и даже плакали, какъ дѣти, разказывая печальныя подробности о смерти двоихъ бѣдныхъ дѣтей. "Вотъ какъ лежали несчастныя малютки". Говорилъ Дайтэнъ. "Да,-- говорилъ Форрестъ,-- онѣ лежали такъ, крѣпко обнявъ другъ друга невинными, блѣдными, какъ алебастръ, руками; губы ихъ цѣловались во снѣ и въ весенней красотѣ казались четырьмя алыми розами на одномъ стеблѣ. На подушкѣ лежалъ молитвенникъ, "и это,-- какъ говорилъ Форрестъ, чуть было совсѣмъ не уничтожило моей рѣшимости, но дьяволъ"... Бездѣльникъ на этомъ словѣ остановился и вмѣсто него Дайтэнъ продолжалъ: "Мы задушили два прекраснѣйшія, совершеннѣйшія произведенія природы, какихъ она не создавала еще ни разу съ самаго сотворенія міра". Терзаемые жалостью и совѣстью, они не могли болѣе говорить, и я ушелъ отъ нихъ, чтобы извѣстить объ этомъ кровожаднаго короля. Но вотъ и онъ. Привѣтъ моему царственному повелителю!

Входитъ король Ричардъ.

   Король Ричардъ. Какими вѣстями осчастливишь ты меня, любезный Тиррэль?
   Тиррэль. Если точное исполненіе важнаго приказанія можетъ васъ осчастливить, то вы должны быть счастливы: все кончено.
   Король Ричардъ. Ты видѣлъ ихъ мертвыми?
   Тиррэль. Видѣлъ, государь.
   Король Ричардъ. И ихъ уже похоронили, милѣйшій мой Тиррэль?
   Тиррэль. Да, это исполнилъ капелланъ башни, но гдѣ именно, право и самъ не знаю.
   Король Ричардъ. Приходи ко мнѣ, Тиррэль, тотчасъ послѣ ужина и ты разскажешь мнѣ подробности ихъ смерти. Тѣмъ временемъ постарайся придумать, что я могу для тебя сдѣлать и твое желаніе тотчасъ-же будетъ исполнено. До свиданія.
   Тиррэль. Поручаю себя вашей милости (Уходитъ).
   Король Ричардъ. Сынъ Клерэнса находится въ самомъ строгомъ заключеніи; дочь его я выдалъ замужъ за личность ничтожную; сыны Эдварда спятъ на лонѣ Авраама, а моя жена Анна сказала міру послѣднее прости.Теперь, когда до моего свѣдѣнія дошло, что живущій въ Бретани Ричмондъ обращаетъ свои взоры на дочь моего брата, то есть, на юную Елизавету и, благодаря этому союзу, имѣетъ дерзость мечтать о коронѣ, я не теряя времени представлюсь ей самъ, какъ веселый и любезный искатель ея руки.

Входитъ Кетсби.

   Кетсби. Государь...
   Король Ричардъ. Ты должно быть принесъ какія-нибудь очень важныя извѣстія, радостныя или печальныя, когда дерзаешь являться сюда такъ внезапно.
   Кетсби. Вѣсти, государь, не утѣшительныя: Мортонъ передался на сторону Ричмонда; Бокингемъ, поддерживаемый смѣлыми уэльсцами, выступилъ въ походъ и численность его войска увеличивается съ каждымъ днемъ.
   Король Ричардъ. Присоединеніе Элли къ Ричмонду тревожитъ меня несравненно болѣе, чѣмъ то, что Бокингемъ такъ торопливо взялся за оружіе. Идемъ, я по опыту знаю, что не въ мѣру осторожное раздумье служитъ сонливой медлительности свинцовымъ рабомъ и медленность, двигающаяся походкой улитки, ведетъ за собою нищенское безсиліе. Моимъ крыломъ, Меркуріемъ Юпитера, герольдомъ короля будетъ огненная быстрота. Ступай, собери скорѣй войско. Моимъ лучшимъ совѣтникомъ былъ мой умъ; не до раздумья, когда измѣнники уже храбро выступили въ поле.
  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Передъ дворцомъ.

Входитъ Маргарита.

   Маргарита. И такъ, ихъ благополучіе начинаетъ уже перезрѣвать и само уже валитъ въ гнилую пасть смерти. Ловко скрываясь здѣсь, я сторожила моихъ враговъ, поджидая минуты ихъ паденія. И вотъ, наконецъ, кажется дождалась. Я уже была свидѣтельницей начала осуществленія этихъ надеждъ и теперь отправлюсь во Францію въ полномъ убѣжденіи, что развязка будетъ такъ-же горька, мрачна и трагична. Удались отсюда, несчастная Маргарита, кто -то идетъ.

Появляются королева Елизавета и герцогиня Іоркская.

   Королева Елизавета. Ахъ, бѣдные мои принцы, нѣжные мои мальчики, мои цвѣты въ распуколкахъ, мои, только что нарождающіся, благоуханія! Если ваши нѣжныя души рѣютъ въ воздухѣ и Вѣчный Судъ не указалъ имъ еще опредѣленнаго мѣста, порхайте вокругъ меня на своихъ воздушныхъ крыльяхъ и слушайте горькія сѣтованія вашей матери.
   Королева Маргарита. Да, порхайте вокругъ нея, нашептывайте ей, что ваша младенческая заря погружена во мракъ старухи-ночи, вполнѣ согласно требованіямъ справедливости.
   Герцогиня. Несчастія совсѣмъ разбили мой голосъ, мой языкъ совершенно истощилъ свою силу на жалобы и теперь онъ неподвиженъ и нѣмъ. О, Эдвардъ Плантадженэтъ, зачѣмъ ты умеръ?
   Королева Маргарита. Плантадженэтъ расплачивается за Плантадженэта, Эдвардъ за Эдварда платитъ долгъ смерти.
   Королева Елизавета. О, Создатель! Зачѣмъ отвратилъ ты свои взоры отъ этихъ невинныхъ агнцевъ и бросилъ ихъ въ пасть волка! Или ты дремалъ когда совершалось это ужасное дѣло?
   Королева Маргарита. А что дѣлалъ онъ, когда мой святой Генрихъ и мой возлюбленный сынъ умерли?
   Герцогиня. Мертвая жизнь! Слѣпое зрѣніе! Жалкій призракъ живаго существа! Скорбь, выставленная на посмѣяніе толпы! Позоръ вселенной! Собственность могилъ, беззаконно похищенная жизнью! Пространный перечень и краткая лѣтопись дней несчастья!-- пусть твое незнающее покоя существо найдетъ успокоеніе на англійской землѣ, на землѣ закона, которая, въ противность всѣмъ законамъ, до пьяна упилась невинной кровью! (Садится на землю).
   Королева Елизавета. О, зачѣмъ не можешь ты такъ-же скоро указать мнѣ могилу, какъ указываешь печальное мѣсто для отдохновенія, я-бы тогда совсѣмъ зарыла мои кости и не дала-бы имъ времени отдыхать. О, кто, кромѣ насъ, имѣетъ основанія проливать слезы? (Садится рядомъ съ герцогиней).
   Королева. Маргарита. Если самая застарѣлая скорбь достойна наибольшаго уваженія, предоставьте моимъ страданіямъ право старшинства и пусть онѣ займутъ почетное мѣсто (Садится рядомъ съ обѣими другими). Если скорби свойственно переносить товарищества, высказывайте всѣ ваши несчастія, перечисляя мои: у меня былъ Эдвардъ и его убилъ Ричардъ; у меня былъ мужъ и его убилъ Ричардъ.-- У тебя былъ Эдвардъ и его умертвилъ Ричардъ; у тебя былъ Ричардъ и его тоже умертвилъ Ричардъ.
   Герцогиня. У меня былъ Ричардъ и ты его убила; былъ у меня еще Рютлэндъ и ты помогла его убить.
   Королева Маргарита. У тебя былъ еще Клерэнсъ и Ричардъ его умертвилъ, изъ собачьей конуры твоей утробы вырвался адскій песъ, который всѣхъ насъ травитъ насмерть, песъ, у котораго зубы явились прежде глазъ, чтобы разрывать на части агнцевъ и нить ихъ чистую кровь. Да, именно твое чрево изрыгнуло этого гнуснаго истребителя Господнихъ созданій, этого безпощаднаго величайшаго тирана земли, царящаго надъ распухшими глазами обливающихся слезами душъ, чтобы затравить насъ до самой могилы. О, праведный, правосудный Боже, какъ благодарна я тебѣ, что этотъ алчный песъ не щадитъ даже дѣтей собственной своей матери и дѣлаетъ ее причастной скорбямъ другихъ страдалицъ.
   Герцогиня. О, жена Генриха, не относись съ торжествомъ къ моимъ скорбямъ! Самъ Богъ свидѣтель, что я обливаюсь искренними слезами при видѣ твоихъ утратъ.
   Королева Маргарита. Не перебивай меня, я такъ долго алкала мести,-- дай мнѣ насытиться ея лицезрѣніемъ. Твой Эдвардъ, убившій моего Эдварда, умеръ. Другой твой Эдвардъ тоже умеръ въ возмездіе за моего Эдварда, а твой малютка Іоркъ не болѣе, какъ привѣсокъ, потому что даже и двоихъ твоихъ Эдвардовъ мало, чтобы твоя потеря сравнилась съ моей. Твой Клерэнсъ, заколовшій моего Эдварда, умеръ не одинъ; за нимъ безвременно задохнись въ прахѣ могилы и всѣ свидѣтели этого ужаснаго дѣла: и развратникъ Гестингсъ, и Райворсъ, и Богенъ, и Грэй. Только Ричардъ, этотъ черный прислужникъ ада, одинъ еще живъ, чтобы, какъ маклеръ, закупать и отсылать въ преисподнюю бѣдныя души. Но уже близка и его омерзительная смерть, которая ни въ комъ не возбудитъ сожалѣнія. Часть земли уже разверзлась, адъ пылаетъ нетерпѣніемъ, демоны ревутъ, а святые молятъ,-- и все это въ страстномъ желаніи, чтобы Ричардъ скорѣе покинулъ этотъ міръ. О, и я умоляю тебя, милосердый Боже, расторгни скорѣе узы, привязывающія его къ жизни, чтобы я ранѣе, чѣмъ умру, могла воскликнуть: "Проклятый песъ издохъ"!
   Королева Елизавета. О, я помню, ты пророчила, что настанетъ время, когда я сама буду прибѣгать къ помощи твоихъ проклятій, чтобы онѣ сокрушили этого толстобрюхаго паука, эту гнусную, горбатую жабу.
   Королева Маргарита. Тогда я называла тебя пустымъ отраженіемъ моей судьбы, называла тебя жалкой тѣнью намалеванной королевы, жалкой поддѣлкой подъ ту, чѣмъ я была, безтолковымъ перечнемъ, разъяснявшимъ то, что должно было-бы совершиться во время гнуснаго представленія. Выскочка, предназначенная быть свергнутой въ пропасть, только въ насмѣшку мать двухъ прелестныхъ малютокъ, только призракъ того, чѣмъ ты себя считаешь, ты, слишкомъ сильно бросающееся въ глаза знамя, на которое направлены всѣ стрѣлы! Ты только вывѣска величія, дождевой пузырь, пустое дуновеніе вѣтра, ты потѣшная королева, выведенная только затѣмъ, чтобы кѣмъ-нибудь наполнить подмостки! Гдѣ-же теперь твой мужъ, гдѣ братья, гдѣ дѣти, гдѣ всѣ твои радости? Кто теперь преклоняется передъ тобою и кто съ мольбою: "Да здравствуетъ королева"! Гдѣ льстившіе тебѣ и пресмыкавшіеся передъ тобою пэры, гдѣ народъ, бѣгавшій за тобою толпами? Перебери все это въ памяти и представь себѣ, что ты теперь такое: вмѣсто счастливой жены, ты несчастнѣйшая вдова; вмѣсто радующейся матери, ты осиротѣлая мать, стонущая отъ горя; вмѣсто того, чтобы къ тебѣ обращались съ просьбами, ты сама обратилась въ униженную просительницу; вмѣсто королевы ты увѣнчанная горемъ рабыня; вмѣсто того, чтобы издѣваться надо мною, ты дала мнѣ возможность надъ тобою издѣваться; ты меня презирала, а теперь я презираю тебя; прежде ты могла повелѣвать всѣмъ, а гдѣ-же теперь тотъ человѣкъ, который-бы тебя послушался? Колесо правосудія повернулось. Оно сдѣлало тебя добычей времени, сохранившей только воспоминаніе о томъ, чѣмъ она была и, чтобы еще болѣе тебя терзать, сдѣлало тѣмъ, что ты есть. Ты беззаконно завладѣла моимъ мѣстомъ, зачѣмъ бы тебѣ не завладѣть, на этотъ разъ уже законно, частью моихъ страданій. Твоя надменная шея теперь склоняется подъ половиною того ига, которое давило меня. Теперь усталая моя голова освободилась отъ тяжелой ноши и я слагаю весь этотъ мучительный гнетъ на одну тебя. Прощай, жена Іорка, прощай, королева -- неудачница! Несчастіе, переживаемое Англіей, заставитъ меня радостно улыбаться во Франціи.
   Королева Елизавета. Повремени немного. Ты, искусившаяся въ проклятіяхъ, научи и меня проклинать моихъ враговъ.
   Королева Маргарита. Удерживайся отъ сна во время ночи и подвергай себя посту во время дня, сравнивай свое умершее счастье со своей оставшейся въ живыхъ судьбой, стараясь вообразить себѣ своихъ дѣтей еще болѣе красивыми, чѣмъ они были на самомъ дѣлѣ, а убійцу ихъ еще омерзительнѣе, чѣмъ онъ есть. Старайся прикрасить утраченное и научиться видѣть виновника твоихъ утратъ въ еще болѣе отвратительномъ свѣтѣ и его проклинать.
   Королева Елизавета. Мои слова тупы, отточи ихъ о свои.
   Королева Маргарита. Ихъ отточитъ горе. Благодаря ему, и они станутъ такими-же острыми и колющими, какъ мои (Уходитъ).
   Герцогиня. Развѣ бѣдственное положеніе такъ нуждается въ многорѣчивыхъ изліяніяхъ?
   Королева Елизавета. О, не удерживай меня отъ желанія прибѣгать къ заступничеству того ходатая, который принялъ на себя защиту такого кліента, какъ несчастіе. О, пусть эти воздушные наслѣдники незавѣщанныхъ имъ радостей, пусть эти бѣдные, едва дышащіе витіи, говорящіе отъ имени скорби,-- да, пусть они всѣ вопіютъ, и хотя отъ ихъ воплей особенной пользы нѣтъ, но все-жъ-таки они облегчаютъ душу.
   Герцогиня. О, если такъ, пусть ничто не связываетъ нашъ языкъ. Пойдемъ со мною и пусть цѣлый потокъ горькихъ словъ обрушится на моего проклятаго сына, умертвившаго твоихъ милыхъ малютокъ (За сценой гремитъ барабанъ). Это его барабанъ, не будь скупа на проклятія!

Входитъ король Ричардъ, за нимъ его вооруженная свита.

   Король Ричардъ. Кто дерзаетъ преграждать мнѣ путь?
   Герцогиня. Та, которая могла-бы совсѣмъ преградить тебѣ путь къ жизни, задушивъ тебя въ проклятой своей утробѣ, и тѣмъ избавила-бы тебя, презрѣнная тварь, отъ всѣхъ совершенныхъ тобою преступленій.
   Королева Елизавета. Ты золотымъ вѣнцомъ прикрылъ то чело, на которомъ, если-бы существовала справедливость, сохранилось то клеймо за убійство принца, которому этотъ вѣнецъ принадлежалъ по нраву, за убійство моихъ бѣдныхъ сыновей и братьевъ. Отвѣчай, гнусный рабъ, гдѣ мои сыновья?
   Герцогиня. Отвѣть, отвратительная жаба, гдѣ братъ твой, Клерэнсъ, гдѣ его малютка сынъ, Нэдъ Плантаджэнетъ?
   Королева Елизавета. Гдѣ добрый Райверсъ, Вогенъ, гдѣ Грэй?
   Герцогиня. Гдѣ честный Гестингсъ?
   Король Ричардъ. Трубы и барабаны, бейте громче тревогу, чтобы небеса не слыхали, какъ эти сварливыя бабы ругаются надъ помазанникомъ Божіимъ. Гремите-же, говорю я (Раскатъ трубъ и барабановъ). Обуздайте вашъ гнѣвъ, говорите, не забывая приличій, или я заглушу ваши крики громкими и воинственными звуками.
   Герцогиня. Сынъ-ли ты мнѣ?
   Король Ричардъ. Вамъ.
   Герцогиня. Если такъ, выслушай терпѣливо то, что внушаетъ мнѣ мое нетерпѣніе.
   Король Ричардъ. Я не умѣю выслушивать укоровъ. Эта черта характера перешла мнѣ по наслѣдству отъ васъ.
   Герцогиня. Нѣтъ, дай мнѣ высказаться.
   Король Ричардъ. Пожалуй, но слушать я васъ не стану.
   Герцогиня. Я въ своихъ рѣчахъ буду умѣренна, даже кротка.
   Король Ричардъ. Но главное, будьте кратки, добрая матушка. Я тороплюсь.
   Герцогиня. Ты торопишься, а Богъ свидѣтель, какъ долго я ожидала тебя среди невыносимой муки и агоніи.
   Король Ричардъ. Но мое появленіе на свѣтъ, однако, послужило вамъ облегченіемъ.
   Герцогиня. Нѣтъ, клянусь святымъ Крестомъ, никакого облегченія я отъ тебя не видала, такъ-какъ съ твоимъ появленіемъ земля превратилась для меня въ адъ. Твое рожденіе явилось для меня мучительнымъ бременемъ; въ дѣтствѣ ты былъ угрюмъ и сварливъ, а въ школьные годы страшенъ, дикъ, сумасброденъ и золъ до бѣшенства; первые годы юности смѣлъ, наглъ и предпріимчивъ; въ зрѣломъ возрастѣ высокомѣренъ, вкрадчивъ, лживъ и кровожаденъ, болѣе сдержанъ, чѣмъ прежде, но за то и болѣе опасенъ, потому что ты ласкаешь того, кого ненавидишь. Можешь-ли ты мнѣ указать хоть одинъ часъ облегченія и спокойствія, которыя я вкусила-бы въ твоемъ присутствіи?
   Король Ричардъ. Не могу указать ни одного, кромѣ того, когда чувство голода заставляло васъ уходить завтракать и тѣмъ избавляло васъ отъ моего присутствія. Если мое лицезрѣніе для васъ тяжело, позвольте-же мнѣ продолжать путь и вы избавитесь отъ моего непріятнаго для васъ вида. Пусть гремятъ барабаны.
   Герцогиня. Нѣтъ, постой, выслушай меня еще.
   Король Ричардъ. Въ вашихъ словахъ слишкомъ много горечи.
   Герцогиня. Еще одно только слово. Я говорю съ тобой въ послѣдній разъ.
   Король Ричардъ. Если такъ, пожалуй.
   Герцогиня. Ты, по справедливому рѣшенію небесъ, или не выйдешь побѣдителемъ изъ начатой тобою войны, или я сама умру отъ старости и отъ горя. И такъ, я ни въ какомъ случаѣ не увижу твоего лица. Унеси-же съ собой самое тяжкое, мое самое подавляющее проклятіе. Пусть въ день битвы оно покажется тебѣ тяжелѣе, чѣмъ тѣ тяжелые доспѣхи, въ которые ты теперь облеченъ. Моя молитва будетъ сражаться противъ тебя вмѣстѣ съ твоими противниками; тогда крошечныя души сыновъ Эдварда будутъ нашептывать твоимъ врагамъ, обѣщая имъ успѣхъ и побѣду. Кровожадный человѣкъ, тебя и конецъ ожидаетъ кровавый! Позоръ, бывшій неизмѣннымъ спутникомъ твоей жизни, не оставить тебя и въ минуту смерти (Уходитъ).
   Королева Елизавета. У меня хотя и болѣе основаній тебя проклинать, но гораздо меньше умѣнья, поэтому къ ея проклятьямъ я прибавлю слово "аминь" (Хочетъ идти).
   Король Ричардъ. Постойте-ка, сударыня, мнѣ нужно съ вами поговорить.
   Королева Елизавета. У меня болѣе не осталось сыновей царской крови, которыхъ-бы ты могъ кровожадно умертвить; что-же касается моихъ дочерей, Ричардъ, онѣ будутъ вѣчно молящимися монахинями, а не вѣчно плачущими королевами; поэтому тебѣ не за чѣмъ посягать на ихъ жизнь.
   Король Ричардъ. У васъ есть дочь, зовущаяся Елизаветой: она добродѣтельна, красива и отличается чисто царственной прелестью.
   Королева Елизавета. Неужто за эти качества она должна умереть? О, не посягай на ея жизнь! Я изъ добродѣтельной сдѣлаю ее порочной, обезображу ея красоту, сама наклевещу на себя, будто я не была вѣрна ложу Эдварда, и брошу на нее покровъ позора, лишь-бы она могла жить и чтобы прикосновеніе кроваваго убійства ея не коснулось, я признаюсь, что она не дочь Эдварда.
   Король Ричардъ. Не позорьте ея рожденія, она -- царской крови.
   Королева Елизавета. Чтобы спасти ея жизнь, я скажу, что она плодъ моей измѣны мужу.
   Король Ричардъ. Ея рожденіе важнѣйшая охрана для ея жизни.
   Королева Елизавета. Такое рожденіе было причиной смерти ея братьевъ.
   Король Ричардъ. Не оно, а созвѣздіе, враждебно смотрѣвшее на это рожденіе.
   Королева Елизавета. Не созвѣздіе, а злые люди, которымъ это рожденіе стало поперекъ горла.
   Король Ричардъ. Никто не въ силахъ отстраниться отъ предопредѣленія судьбы.
   Королева Елизавета. Особенно когда умѣнье сопротивляться состраданію рѣшаетъ исполненіе такого приговора. Если-бы твоей душѣ была доступна хоть искра состраданія, мои малютки не умерли-бы такой ужасной смертью.
   Король Ричардъ. Вы говорите такъ, какъ будто я самъ убилъ моихъ племянниковъ.
   Королева Елизавета. Твоихъ племянниковъ! Кто-же, какъ не ихъ дядя, укралъ у нихъ все: счастье, царственный вѣнецъ, самую свободу и жизнь? Чья-бы рука не пронзила ихъ юныя сердца, эту руку непосредственно направляла твоя голова. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что ножъ убійцы оказался-бы слишкомъ тупымъ и совсѣмъ не годнымъ для такого преступленія, если-бы для того, чтобы вонзить его въ грудь моихъ агнцевъ, его не отточили о твое каменное сердце. О, если-бы привычка къ горю не укрощала самаго дикаго горя, мой языкъ до тѣхъ поръ не пересталъ-бы выкрикивать тебѣ имена моихъ сыновей, пока мои ногти, какъ якоря, не вонзились-бы въ твои глаза, и пока я сама, жалкая ладья, лишенная и кормила, и снастей, добравшись до безнадежной пристани -- смерти, не разбилась-бы въ конецъ о твое твердое, какъ утесъ, сердце.
   Король Ричардъ. Добрѣйшая государыня, дай Богъ, чтобы успѣхъ моего предпріятія и исходъ этой опасной, кровавой войны былъ для меня такъ-же несомнѣненъ, какъ несомнѣнно мое намѣреніе сдѣлать для васъ и для вашихъ близкихъ несравненно болѣе добра, чѣмъ все то зло, которое я вамъ сдѣлалъ.
   Королева Елизавета. Какое-же добро, задернутое отъ моихъ глазъ покровомъ небесъ, можетъ осчастливить меня, когда покровъ этотъ будетъ откинутъ?
   Король Ричардъ. Возвеличеніе вашихъ дѣтей, добрѣйшая милэди.
   Королева Елизавета. Возвеличеніе моихъ дѣтей до высоты плахи, чтобы на ней остались ихъ головы?
   Король Ричардъ. Нѣтъ, до вершинъ почестей и счастья, чтобъ онѣ достигли крайнихъ предѣловъ земного величія.
   Королева Елизавета. Ты этими розсказнями стараешься льстить моей скорби. Отвѣчай же, какого счастья, какихъ почестей, какого величія можетъ дождаться кто нибудь изъ моихъ дѣтей?
   Король Ричардъ. Все, что имѣю, даже самого себя, я готовъ отдать одной изъ твоихъ дочерей, если только ты согласишься утопить въ волнахъ Леты гнѣвныя воспоминанія твоей души о всемъ томъ злѣ, которое, какъ ты предполагаешь, я сдѣлалъ всѣмъ вамъ.
   Королева Елизавета. Говори скорѣе, чтобы такое доброе настроеніе не разсѣялось раньше, чѣмъ ты успѣешь высказать свою мысль.
   Король Ричардъ. Знайте-же, что я всею душою люблю вашу дочь.
   Королева Елизавета. И мать моей дочери вѣритъ этому отъ всей души.
   Король Ричардъ. Чему-же?
   Королева Елизавета. Что ты и дочь мою любитъ отъ всей души, какъ отъ всей души любилъ ея братьевъ. Всѣмъ сердцемъ благодарна тебѣ за такую любовь.
   Король Ричардъ. Не извращайте такъ опрометчиво смысла моихъ словъ. Я, дѣйствительно, люблю вашу дочь всею душою и желаю превратить ее въ королеву Англіи.
   Королева Елизавета. Неужели? Кто же будетъ ея королемъ?
   Король Ричардъ. Тотъ, кто посадитъ ее рядомъ съ собою на престолъ. Сдѣлать это можетъ только одинъ человѣкъ.
   Королева Елизавета. Ты?
   Король Ричардъ. Да, я. Что скажете вы на это, милэди?
   Королева Елизавета. Чѣмъ-же надѣешься ты добиться ея согласія?
   Король Ричардъ. Вотъ это-то я и желалъ-бы узнать именно отъ васъ, такъ какъ вы лучше, чѣмъ кто либо иной, знаете ея нравъ.
   Королева Елизавета. И ты желаешь узнать это отъ меня?
   Король Ричардъ. Да, милэди, желаю отъ всей души.
   Королева Елизавета. Пришли ей съ человѣкомъ,убившимъ ея братьевъ, два окровавленныхъ сердца, на которыхъ будутъ запечатлѣны имена Эдварда и Іорка. Увидавъ это, она, безъ всякаго сомнѣнія, заплачетъ. Затѣмъ подари ей платокъ, совершенно схожій съ тѣмъ, который Маргарита подарила твоему отцу, то есть, весь обагренный кровью Рутлэнда. Скажи ей, что платокъ насквозь пропитанъ пурпуровой влагой, вытекшей изъ ранъ ея братьевъ, и попроси, чтобы она вытирала имъ свои слезы. Если это еще не будетъ въ силахъ возбудить ея любовь, пришли ей письменный перечень твоихъ славныхъ дѣяній; скажи, что ты умертвилъ ея дядю Клерэнса, ея дядю Райверса, и что для ея-же счастья не задумался отправить на тотъ свѣтъ ея тетку Анну.
   Король Ричардъ. Вы смѣетесь надо мной, королева! Развѣ этимъ путемъ добьешься любви вашей дочери?
   Королева Елизавета. Иной путь можетъ оказаться только въ томъ случаѣ, если ты въ состояніи будешь принять другой образъ и перестанешь быть тѣмъ Ричардомъ, который сдѣлалъ все, что сдѣлалъ ты.
   Король Ричардъ. А что, если я скажу, что сдѣлалъ все это изъ-за любви къ ней?
   Королева Елизавета. Тогда нѣтъ никакого сомнѣнія, что она окончательно возненавидитъ тебя за то, какими жертвами она пріобрѣла твою любовь, и ей будетъ уже невозможно избрать тебя въ мужья.
   Король Ричардъ. Слушайте. Что сдѣлано, того не воротишь. Люди иной разъ совершаютъ такія дѣянія, въ которыхъ сами-же раскаиваются по прошествіи нѣсколькихъ часовъ! Если я и отнялъ престолъ у вашихъ сыновей, я въ вознагражденіе хочу отдать его вашей дочери; если я сокрушилъ родъ, вышедшій изъ вашей утробы, я, чтобы оживить ваше потомство, намѣренъ при посредствѣ вашей дочери дать жизнь новой семьѣ вашей-же крови. Въ любви имя бабушки мало чѣмъ уступаетъ страстному имени матери; это все-таки будутъ ваши дѣти, хотя однимъ колѣномъ ниже, отпрыски вашей-же плоти и крови. Такъ-же станетъ болѣть за нихъ ваша душа, какъ и за родныхъ дѣтей, только не будетъ воспоминанія о ночи страданій и стоновъ, которые вмѣсто васъ вытерпитъ та, для которой вы подверглись такимъ-же страданіямъ. Собственныя дѣти были мученіемъ вашей молодости, мои дѣти будутъ утѣшеніемъ вашей старости. Кого вы лишились? Сына, бывшаго королемъ, но, благодаря этой потерѣ, ваша дочь сдѣлается королевой. Я не могу предложить вамъ всѣхъ вознагражденій, какъ-бы этого ни желалъ, согласитесь-же принять то, что я въ состояніи вамъ предложить. Вашъ смущенный духъ, сынъ Дорсэтъ, направилъ свои недовольныя стопы въ чужіе края. Этотъ счастливый союзъ быстро призоветъ его сюда, гдѣ его осыпятъ величайшими почестями. Король, который будетъ называть вашу прелестную дочь женою, станетъ запросто называть вашего сына братомъ. Вы опять сдѣлаетесь матерью короля и всѣ ущербы, нанесенные временемъ, будутъ исправлены избыткомъ двойнаго благополучія. Повѣрьте, намъ предстоитъ пережить еще много счастливыхъ дней. Пролитыя вами слезы воротятся къ вамъ, превращенныя въ жемчужины, высокое счастье, увеличенное процентами, возвратится вамъ десятерицею. И такъ, любящая мать, ступай, отыщи свою дочь, придай своей опытностью смѣлость ея застѣнчивой юности, приготовь ея слухъ слушать изъявленія любви, зажги въ ея нѣжномъ сердцѣ стремленіе къ золотому и царственному величію! Открой ей тайну всей прелести безмолвныхъ часовъ, проведенныхъ среди супружескихъ наслажденій, и когда моя рука покараетъ этого ничтожнаго мятежника, то есть, упрямаго Бокингема, я вернусь, украшенный лаврами торжества, и поведу твою дочь на ложе побѣдителя! Свой трофей я передамъ ей, такъ что одна она окажется побѣдительницей, сама будетъ Цезаремъ надъ Цезаремъ.
   Королева Елизавета. Какъ-же мнѣ высказать ей это получше? Сказать-ли, что братъ ея отца желаетъ сдѣлаться ея музеемъ? Назвать-ли искателя ея руки ея дядей, или убійцей своихъ братьевъ и ея дядей? Какой-же предлогъ выбрать для того, чтобы сватать ей васъ? Какое имя позволитъ дать вамъ Богъ, законъ, моя честь и любовь моя къ дочери, чтобы ваши исканія ея руки не показались слишкомъ отвратительны юному ея возрасту?
   Король Ричардъ. Скажите, что отъ этого союза зависитъ миръ Англіи.
   Королева Елизавета. Миръ, который она должна купитъ, принеся себя въ жертву безконечнымъ распрямъ.
   Король Ричардъ. Скажите ей, что король, имѣющій право приказывать, умоляетъ ее.
   Королева Елизавета. Согласиться на то, что запрещаетъ самъ Царь царей!
   Король Ричардъ. Скажите ей, что она будетъ великой и могущественной королевой.
   Королева Елизавета. Чтобы оплакивать этотъ титулъ, какъ оплакиваетъ его ея мать?
   Король Ричардъ. Скажите ей, что я буду любить ее вѣчно.
   Королева Елизавета. Ну, а сколько времени протянется эта вѣчность?
   Король Ричардъ. До самаго конца ея счастливой жизни моя нѣжность къ ней будетъ постоянно увеличиваться.
   Королева Елизавета. А сколько времени протянется ея счастливая жизнь?
   Король Ричардъ. Столько времени, сколько угодно Богу и природѣ.
   Королева Елизавета. Или столько времени, сколько будетъ угодно аду и Ричарду.
   Король Ричардъ. Скажите ей, что я, властелинъ ея, буду ея покорнымъ подданнымъ.
   Королева Елизавета. Но она, ваша подданная, съ отвращеніемъ отнесется къ такому властелину.
   Король Ричардъ. Ради моей пользы пустите въ ходъ все ваше краснорѣчіе.
   Королева Елизавета. Если предложеніе честно, его стоитъ высказать въ самыхъ простыхъ выраженіяхъ и оно будетъ принято.
   Король Ричардъ. Если такъ, выскажи ей въ самыхъ простыхъ выраженіяхъ, что я въ нее влюбленъ и ищу ея руки.
   Королева Елизавета. Высказывать просто то, что нечестно, прямо безсовѣстно.
   Король Ричардъ. Ваши возраженія слишкомъ поверхностны и слишкомъ легкомысленны.
   Королева Елизавета. Ну, нѣтъ, онѣ, къ сожалѣнію, слишкомъ глубоки и угрюмы, настолько-же глубоки и угрюмы, какъ могила бѣдныхъ моихъ дѣтей.
   Король Ричардъ. Не касайтесь этой струны, милэди, все это прошлое.
   Королева Елизавета. Нѣтъ, я буду касаться ея, пока струна сердца не лопнетъ.
   Король Ричардъ. Если такъ, клянусь св. Георгомъ, моей подвязкой и моимъ вѣнцомъ...
   Королева Елизавета. Перваго ты оскорбилъ кощунствомъ, покрылъ безчестіемъ вторую и безъ всякаго права похитилъ послѣдній.
   Король Ричардъ. Клянусь...
   Королева Елизавета. Нечѣмъ тебѣ клясться, потому что то, что ты говоришь, не можетъ быть принято за клятву. Твой поруганный св. Георгъ утратилъ свои священныя достоинства; твоя опозоренная подвязка отдала въ закладъ свою рыцарскую доблесть; твой похищенный вѣнецъ запятналъ свою царственную славу. Если ты хочешь, чтобы повѣрили твоей клятвѣ, поклянись чѣмъ нибудь, чего-бы ты самъ не осквернилъ.
   Король Ричардъ. Пожалуй... Клянусь міромъ...
   Королева Елизавета. Онъ полонъ самихъ отвратительныхъ злодѣяній.
   Король Ричардъ. Смертью моего отца.
   Королева Елизавета. Ты своею жизнью его опозорилъ.
   Король Ричардъ. Если такъ, клянусь самимъ собою!
   Королева Елизавета. Ты и самого себя покрылъ позоромъ!
   Король Ричардъ. Ну, такъ Богомъ.
   Королева Елизавета. Его ты оскорбилъ болѣе, чѣмъ кого либо другого. Если-бы ты боялся нарушить обѣтъ, данный во имя Его, союзъ, заключенный твоимъ братомъ -- королемъ, не былъ-бы порванъ и мой братъ не былъ-бы задушенъ. Если-бы ты боялся нарушить обѣтъ, данный во имя Бога, царственный металлъ, служащій тебѣ вѣнцомъ для твоего чела, красовался-бы на юномъ челѣ моего ребенка и до сихъ поръ были-бы живы оба дорогіе мнѣ принца, тогда какъ теперь, лежа рядомъ въ прахѣ могилъ, благодаря твоему вѣроломству, они сдѣлались добычею червей! И такъ, чѣмъ-же ты можешь еще поклясться?
   Король Ричардъ. Будущностью.
   Королева Елизавета. Ты опозорилъ ее прошедшимъ. Мнѣ самой придется пролить еще много слезъ, чтобы смыть съ грядущихъ временъ твои прошлыя обиды. Дѣти убитыхъ тобою родителей живутъ теперь, какъ безпріютныя сироты, чтобы плакаться на тебя даже въ старости. Родители зарѣзанныхъ тобою дѣтей прозябаютъ, какъ старыя, безплодныя растенія, чтобы проводить въ стенаніяхъ весь остатокъ своей жизни. Не клянись-же будущимъ, такъ какъ даже ранѣе, чѣмъ пользоваться имъ, ты уже злоупотреблялъ имъ не въ мѣру.
   Король Ричардъ. Если не правда то, что я на будущее время намѣренъ жить раскаяніемъ, пусть на мою долю выпадетъ неуспѣхъ въ той опасной борьбѣ, къ которой я готовлюсь противъ вооруженнаго непріятеля. Пусть я уничтожу самъ себя! Пусть небо и фортуна не дадутъ мнѣ узнать ни одного радостнаго мгновенія! О, день, отказывай мнѣ въ свѣтѣ, а ночь -- въ покоѣ! Пусть всѣ, приносящія удачи, созвѣздія воспротивятся всѣмъ моимъ начинаніямъ, если я простираю свои виды на твою царственную дочь не съ чистой любовью, съ незапятнанною богобоязненностью, не съ святыми помыслами! Отъ нея теперь зависитъ и мое счастье и твое. Безъ нея я предвижу, что и меня самого, и тебя, и ее, и всю страну, и много христіанскихъ душъ ожидаютъ смерть, раззореніе, гибель и опустошеніе. Ничто, кромѣ моего брака съ вашей дочерью, не можетъ отвратить такихъ печальныхъ послѣдствій. И такъ, любезная матушка -- такимъ именемъ мнѣ теперь приходится называть васъ -- явитесь передъ ней ходатаемъ моей любви и, ходатайствуя за меня, описывайте меня такимъ, какимъ я намѣренъ сдѣлаться, а не такимъ, какимъ я былъ до сихъ поръ. Не говорите, чего я достоинъ, а чего я окажусь достоинъ. Упирайте на необходимость этого брака, вынуждаемаго временемъ и обстоятельствами, и не сопротивляйтесь моимъ великимъ намѣреніямъ.
   Королева Елизавета. Неужто-же уступлю обольщеніямъ дьявола?
   Король Ричардъ. Должны, если дьяволъ склоняетъ васъ на доброе дѣло.
   Королева Елизавета. И неужто, чтобы остаться сама собою, я должна забыть о себѣ самой?
   Король Ричардъ. Да, помня о себѣ самой, вы только себѣ вредите.
   Королева Елизавета. Ты убилъ моихъ дѣтей.
   Король Ричардъ. Но похоронилъ ихъ въ чревѣ вашей дочери и въ этомъ-то благоухающемъ гнѣздѣ они, ради вашего утѣшенія, снова возродятся изъ пепла.
   Королева Елизавета. Неужто, я въ самомъ дѣлѣ должна склонять дочь на то, чтобы она приняла твое предложеніе?
   Король Ричардъ. Это сдѣлаетъ васъ счастливою матерью.
   Королева Елизавета. Хорошо, иду. Пришли мнѣ скорѣй вѣсть о себѣ и ты узнаешь, каковы мои намѣренія.
   Король Ричардъ. Передай ей этотъ поцѣлуй, какъ залогъ искренней моей любви, и затѣмъ прощай! (Цѣлуетъ ее; королева Елизавета уходитъ). Эта дура, кажется, на все согласна. Легкомысленная измѣнчивая баба! (Входитъ Рэтклифъ, за нимъ Кетсби) Ну, говорите, какія вѣсти?
   Рэтклифъ. Могущественный государь! на западномъ берегу показался громадный флотъ. Къ берегу спѣшитъ цѣлая толпа малонадежныхъ, даже сомнительныхъ друзей, какъ будто намѣривающихся отразить непріятеля безъ всякаго оружія. Предполагаютъ, что во главѣ этого флота стоитъ Ричмондъ. На судахъ всѣ паруса убраны; очевидно ожидаютъ, что Бокингемъ поможетъ высадкѣ.
   Король Ричардъ. Отправить сейчасъ-же къ герцогу Норфольку вѣрнаго человѣка! Отправься самъ или пошли Кетсби. Гдѣ Кетсби?
   Кетсви. Здѣсь, государь.
   Король Ричардъ. Кетсби, скачи скорѣе къ герцогу.
   Кетсви. Не буду щадить ни себя, ни коня.
   Король Ричардъ. А ты, Рэтклифъ, скачи въ Сольсбюри. Когда пріѣдешь туда... (обращаясь къ Кетсби.) Глупый, безпечный человѣкъ, что-же ты стоишь и не спѣшишь сію-же минуту къ герцогу?
   Кетсби. Могущественный государь, объясните мнѣ прежде, что угодно вашему величеству и что я долженъ передать герцогу Норфольку?
   Король Ричардъ. Ты правъ, добрѣйшій мой Кетсби. Скажи ему, чтобы онъ по мѣрѣ силъ и какъ можно скорѣе собралъ самое внушительное войско и тотчасъ-же собрался съ нимъ въ Сольсбюри.
   Кетсви. Спѣшу, сію минуту! (Уходитъ).
   Рэтклифъ. А мнѣ что прикажете передать въ Сольсбюри?
   Король Ричардъ. Въ Сольсбюри? Что тебѣ тамъ дѣлать безъ меня?
   Рэтклифъ. Однако, вы, ваше величество, сказали, чтобы я ѣхалъ впередъ (Входитъ Стэнли).
   Король Ричардъ. Я передумалъ. Что скажетъ Стэнли?
   Стэнли. Ничего на столько хорошаго, чтобы вы, ваше величество, выслушали меня съ удовольствіемъ, и ничего на столько дурнаго, чего бы нельзя было передать вамъ, государь.
   Король Ричардъ. Ты говоришь загадками. Какъ могутъ быть вѣсти разомъ и не дурны и не хороши? Къ чему скакать столько миль околесицей, когда можно доставить свои вѣсти болѣе близкимъ премъ! Еще разъ, что скажешь новаго?
   Стэнли. Ричмондъ появился на морѣ.
   Король Ричардъ. Хоть бы ему утопиться въ немъ чтобы не онъ былъ на немъ, а оно. Съ какой стати появился тамъ этотъ отступникъ съ блѣдной печенью.
   Стэнли. Навѣрное не знаю, могущественный государь, но кажется догадываюсь...
   Король Ричардъ. Что-же именно?
   Стэнли. Что благодаря подстрекательству Дорсэта, Бокингема и Мортона, онъ намѣренъ высадиться въ Англіи, чтобы требовать короны.
   Король Ричардъ. Развѣ у насъ престолъ опустѣлъ? Развѣ нѣтъ руки, чтобы управлять мечомъ? Развѣ король умеръ? Развѣ государство осталось безъ владѣльца? Развѣ существуетъ другой наслѣдникъ имени Іорка, кромѣ насъ? И кто же можетъ быть королемъ Англіи помимо наслѣдника великаго Іорка? И такъ, скажи мнѣ, зачѣмъ Ричмондъ выступилъ въ море?
   Стэнли. Если не затѣмъ, что я говорилъ, государь, я ужь право не знаю, зачѣмъ.
   Король Ричардъ. И такъ ты предполагаешь, что Уэльсецъ спѣшитъ сюда затѣмъ, чтобы сдѣлаться твоимъ властелиномъ, и никакой другой причины его прибытія ты найти не можешь? Мнѣ право кажется, что и ты намѣренъ возмутиться и перейти на его сторону.
   Стэнли. Нѣтъ, могущественный государь, не оскорбляйте меня сомнѣніемъ.
   Король Ричардъ. Ну, а гдѣ-же твое войско, чтобы отразить непріятеля? Гдѣ твои слуги и вассалы? Они, можетъ быть, находятся на западномъ берегу, чтобы прикрывать высадку мятежника?
   Стэнли. Нѣтъ, добрѣйшій государь, всѣ лучшіе мои друзья на сѣверѣ.
   Король Ричардъ. Я вижу, что всѣ лучшіе твои друзья ко мнѣ довольно холодны. Что дѣлаютъ они на сѣверѣ, когда ихъ государь нуждается въ ихъ услугахъ на западѣ?
   Стэнли. Имъ, государь, не дано на этотъ счетъ никакихъ опредѣленныхъ приказаній. Если вашему величеству угодно будетъ отпустить меня, я соберу всѣхъ своихъ друзей и соединюсь съ вашимъ величествомъ, когда и гдѣ вамъ будетъ угодно.
   Король Ричардъ. Понимаю, тебѣ хочется соединиться съ Ричмондомъ. Нѣтъ, сэръ, я вамъ не довѣряю.
   Стенли. У вашего величества нѣтъ никакихъ основаній сомнѣваться въ моей вѣрности: я никогда не былъ и никогда не буду измѣнникомъ!
   Король Ричардъ. Такъ отправляйся и собирай войско. Но Джорджъ Стэнли, твой сынъ, останется здѣсь. Будь же мнѣ вѣренъ, если желаешь, чтобы его голова уцѣлѣла на плечахъ.
   Стэнли. Онъ останется залогомъ моей вѣрности (Уходитъ; появляется гонецъ).
   1-й гонецъ. Государь, я получилъ вѣрное извѣстіе, что сэръ Эдвардъ Кортни, вмѣстѣ съ старшимъ своимъ братомъ высокомѣрнымъ епископомъ Эксетерскимъ и съ множествомъ другихъ, поднялъ оружіе въ Дэвонширѣ (Входитъ другой гонецъ).
   2-й гонецъ. Государь, гильфордцы возстали въ Кентѣ. Силы противниковъ ростутъ съ каждымъ часомъ (Входитъ 3-й гонецъ).
   3-й гонецъ. Государь, войско Бокингема...
   Король Ричардъ. Вонъ, зловѣщій филинъ! Кромѣ пѣсенъ смерти, отъ васъ ничего не услышишь (Бьетъ его). Вотъ тебѣ награда до лучшаго извѣстія!
   3-й гонецъ. Я хотѣлъ сообщить вашему величеству, что отъ сильныхъ дождей, выпавшихъ совершенно неожиданно, рѣки вышли изъ беретовъ и войско Бокингема разсѣяно разливомъ; самъ-же онъ бѣжалъ одинъ-одинехонекъ, но куда, именно -- никто этого не знаетъ.
   Король Ричардъ. Прости меня. Вотъ тебѣ кошелекъ, чтобы онъ вознаградилъ тебя за мои удары. Назначена-ли награда за голову измѣнника?
   3-й гонецъ. Назначена, государь, и объявлена (Входитъ 4-и гонецъ).
   4-й гонецъ. Государь, сэръ Томасъ Ловель и милордъ маркизъ Дорсэтъ, какъ увѣряютъ, подняли оружіе въ Іоркишрѣ. Есть еще другая вѣсть, которая успокоитъ ваше величество: флотъ, прибывшій изъ Бретани, разсѣянъ бурей. Ричмондъ направилъ ладью къ берегамъ Дорсэтшира, чтобы спросить у прибрежныхъ жителей, за него-ли они или противъ него. Они отвѣчали, что явились по зову Бокингема, чтобы его поддерживать, но онъ, не довѣряя имъ, расправилъ паруса и пустился въ обратный путь, къ Бретани.
   Король Ричардъ. Если все это вѣрно, нужно какъ можно скорѣе выступить въ поле, такъ какъ мы уже приготовились къ борьбѣ, если не съ иноземнымъ непріятелемъ, то съ домашнимъ бунтовщикомъ (входитъ Кетсби).
   Кетсбн. Государь, герцогъ Бокингемъ схваченъ. Эта вѣсть хорошая, но есть и очень дурная, которую, однако, надо все-таки высказать: Ричмондъ съ многочисленнымъ войскомъ высадился въ Мильфордѣ.
   Король Ричардъ. Скорѣй, впередъ, въ Сольсбюри! Пока мы праздно болтали, можно было выиграть или проиграть рѣшительное сраженіе. Кто-нибудь изъ васъ проводитъ Бокингема въ Сольсбюри, а другіе пусть идутъ за мною (Всѣ уходятъ).
  

СЦЕНА V.

Комната въ домѣ Стэнли.

Входитъ Стэнли и сэръ Христофоръ Орсуикъ.

   Стэнли. Сэръ Христофоръ, передайте отъ моего имени Ричмонду, что мой сынъ запертъ въ хлѣвъ кровожаднаго вепря и что въ случаѣ моего возстанія противъ Ричарда его голова немедленно спадетъ съ плечъ. Боязнь этого и мѣшаетъ мнѣ немедленно предложить принцу свою поддержку. Однако, скажите мнѣ, гдѣ теперь царственный Ричмондъ?
   Христофоръ. Онъ или въ Пэмброкѣ иди въ Герфордъ-Уэстѣ, то есть въ княжествѣ Уэльсскомъ.
   Стэнли. Кто изъ выдающихся личностей примкнулъ къ нему?
   Христофоръ. Пользующійся военной извѣстностью сэръ Уольтеръ Гербертъ; затѣмъ сэръ Джильбертъ Тальботъ, сэръ Уильямъ Стэнли, Оксфордъ, внушающій къ себѣ страхъ Пэмброкъ, сэръ Джемсъ Блонтъ, райсъ-анъ-Томасъ съ дружиной храбрыхъ приверженцевъ и множество другихъ не менѣе знаменитыхъ сподвижниковъ. Они прямо направятся въ Лондонъ, если ихъ не вынудятъ сразиться еще на дорогѣ.
   Стэнли. И такъ, спѣшите-же къ вашему принцу. Передайте мой привѣтъ ему и скажите, что королева съ радостью согласна выдать за него дочь свою Елизавету. Изъ этого письма онъ узнаетъ все подробно. Прощайте (Оба уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

  

СЦЕНА I.

Площадь въ Сольсбюри.

Входитъ Шэрифъ, ведущій Бокингема на казнь.

   Бокингемъ. Значитъ король Ричардъ не соглашается дать мнѣ возможность поговорить съ нимъ?
   Шэрифъ. Но соглашается, милордъ. Поэтому вамъ лучше примириться съ судьбой.
   Богингемъ. О, ты, Гестингсъ, и вы, сыны Эдварда! Вы Райверсъ и Грэй! Ты, святой король Генрихъ и ты, Эдвардъ, благородный его сынъ! Ты, Вогенъ, и вы всѣ, попавшіеся въ ловушку чернаго беззаконія! Да, если ваши недовольныя и горько жалующіяся на судьбу души видятъ изъ-за облаковъ то, что происходить въ данную минуту на землѣ, отомстите тирану и посмѣйтесь надъ нимъ, содѣйствуя моему избавленію. Сегодня день усопшихъ, не такъ-ли, товарищъ?
   Шэрифъ. Точно такъ, милордъ.
   Бокингемъ. Ну, значитъ день умершихъ для бреннаго моего тѣла -- день послѣдняго суда. Еще при жизни Эдварда я призывалъ этотъ день на мою голову, если когда нибудь измѣню его дѣтямъ или родственникамъ его жены. Въ этотъ роковой день желалъ я погибнуть отъ вѣроломства того, кому довѣрялъ болѣе всѣхъ и самый этотъ день, къ ужасу боязливой моей души, является крайнимъ предѣломъ въ моихъ проступкахъ. Всемогущій Богъ, видящій все, тотъ самый Богъ, надъ которымъ я издѣвался, заставилъ обрушиться на мою голову, мою притворную мольбу и на самомъ дѣлѣ послалъ мнѣ то, чего я просилъ, шутя. Такъ обращаетъ Онъ мечи злыхъ противъ ихъ собственной-же груди. Проклятіе Маргариты всею своей тяжестью обрушилось на мою бѣдную голову. "Когда онъ станетъ терзать твою душу скорбью,-- воскликнула она,-- вспомни, что Маргарита была пророчицей! Идемте, господа, ведите меня на позорную плаху! Зло ведетъ только къ одному, а одна вина къ другой (Уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Равнина близь Тэмуорса.

Съ распущенными знаменами и съ барабаннымъ боемъ входятъ. Ричмондъ, Оксфордъ, Блонтъ, Гербертъ и другіе; за ними слѣдуетъ войско.

   Ричмондъ. Дорогіе товарищи по оружію и горячо любимые друзья, точно также какъ и я, подавленные гнетомъ тираніи, теперь безпрепятственно проникли въ самую внутренность государства, не встрѣчая до сихъ поръ на пути никакихъ преградъ. Здѣсь получили мы отъ нашего отца Стэнли нѣсколько строкъ, долженствующихъ возбудить въ насъ довѣріе и пожурить насъ. Гнусный тиранъ, этотъ кровожадный вепрь, стремящійся захватить себѣ все, растопталъ вашу лѣтнюю жатву и ваши плодоносные виноградники. Онъ упивается вашею дымящеюся кровью, словно помоями, обращая ваши выпотрошенныя груди въ корсеты. Теперь, пакъ насъ увѣдомляютъ, гнусный этотъ боровъ находится въ самомъ центрѣ острова, близь Лэстера. Отъ Тэмуорса до Лэстера одинъ только день пути. Двинемся-же, во имя Бога, смѣло впередъ и, храбрые мои друзья, пожнемъ одной кровавою попыткой жатву вѣчнаго мира.
   Оксфордъ. Въ сознаніи у каждаго изъ насъ таятся тысячи мечей, чтобы обратить ихъ противъ этого кровожаднаго человѣкоубійцы.
   Гербертъ. Я не сомнѣваюсь, что всѣ его приверженцы перейдутъ на нашу сторону.
   Блонтъ. Всѣ его друзья -- друзья только изъ страха. Они отшатнутся отъ него при первомъ удобномъ случаѣ, когда ихъ содѣйствіе будетъ ему всего нужнѣе.
   Ричмондъ. Все, какъ кажется, обращается въ нашу пользу. И такъ, во имя Бога, впередъ! Справедливая надежда не медлитъ на пути, а летитъ на крыльяхъ ласточки. Королей она превращаетъ въ боговъ, а самыхъ скромныхъ личностей въ королей (Всѣ уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Равнина передъ Носуорсомъ.

Входитъ король Ричардъ съ войскомъ; за нимъ герцогъ Норфолькъ, графъ Сорри и другіе.

   Король Ричардъ. Здѣсь, на Босуорской равнинѣ раскинемъ мы наши палатки. Зачѣмъ смотрите вы такъ мрачно, лордъ Сорри?
   Сорри. Я только наружно кажусь мрачнымъ, на душѣ же у меня въ десять разъ свѣтлѣе.
   Король Ричардъ. Милордъ Норфолькъ.
   Норфолькъ. Я здѣсь, милостивый мой повелитель.
   Король Ричардъ. Норфолькъ, а намъ не миновать удара. Вѣдь такъ? Не миновать?
   Норфолькъ. Горячо любимый государь, и мы будемъ наносить удары, и намъ станутъ отвѣчать тѣмъ-же.
   Король Ричардъ. Разбить мою палатку здѣсь. Въ ней я проведу сегодняшнюю ночь (Солдаты начинаютъ разбивать палатку короля). Ну, а гдѣ мы ночуемъ завтра? А впрочемъ, какое до этого дѣло? Узналъ-ли кто нибудь численность измѣнниковъ?
   Норфолькъ. Ихъ всего человѣкъ тысячъ шесть или семь самое большое.
   Король Ричардъ. Только-то? У насъ подъ руками втрое больше ихъ сидитъ. Къ тому-же имя короля такая крѣпость, которой недостаетъ его врагамъ. Разбивайте-же скорѣй палатку! Идемте, благородные джентльмэны, и осмотримъ всѣ выгоды, которыя представляетъ намъ мѣстность; возьмемъ съ собою людей, знающихъ дѣло, и сдѣлаемъ всѣ нужныя распоряженія. Дѣйствовать надо безотлагательно, потому что завтра, милорды, намъ предстоитъ много дѣла (Уходитъ со своей свитой).

На другомъ концѣ поля появляется Ричмондъ, Уильямъ Брэндонъ, Оксфордъ и другіе лорды; солдаты разбиваютъ палатку Ричмонда.

   Ричмондъ. Усталое солнце погружается въ золото заката и лучезарный слѣдъ, оставляемый его огненной колесницей, обѣщаетъ намъ на завтра великолѣпный день. Вы, сэръ Уильямъ Брэндонъ, будете моимъ знаменосцемъ. Принесите въ мою палатку чернилъ и бумаги. Я начерчу планъ и порядокъ завтрашней битвы, опредѣлю для каждаго начальника отряда, что ему предстоитъ сдѣлать, и раздѣлю наши небольшія силы на равныя части. Вы, лордъ Оксфордъ, вы, сэръ Уильямъ Брэндонъ, и вы, сэръ Уольтеръ Гэрбертъ, будете при мнѣ. Графъ Пэмброкъ остался около своего отряда. Добрѣйшій капитанъ Блонтъ, передайте графу, что я желаю ему покойной ночи, и скажите, что во второмъ часу утра я желаю видѣть его у себя въ палаткѣ. Еще, добрѣйшій капитанъ, исполните одно мое порученіе: скажите, не знаете-ли вы, гдѣ расположился лордъ Стэнли?
   Блонтъ. Если я сильно не ошибаюсь въ цвѣтѣ его знаменъ,-- а что я не ошибся, я убѣжденъ вполнѣ,-- его отрядъ стоитъ, по крайней мѣрѣ, въ полумилѣ на югъ отъ могучихъ силъ короля.
   Ричмондъ. Если это не подвергнетъ васъ, дорогой Блонтъ, слишкомъ большой опасности, найдите возможность переговорить со Стэнли и передать ему отъ меня вотъ эту крайне важную замѣтку.
   Блонтъ. Клянусь жизнью, милордъ, я попытаюсь это сдѣлать. А затѣмъ, да пошлетъ вамъ Создатель сегодня спокойнаго сна.
   Ричмондъ. Доброй ночи, капитанъ Блонтъ (Блонтъ уходитъ). Пойдемте, господа, посовѣтуемся о томъ, что намъ предстоитъ сдѣлать завтра. Пройдемте въ мою палатку: въ воздухѣ слишкомъ сыро и холодно (Уходятъ въ палатку).

Король Ричардъ, Норфолькъ, Рэтклифъ, Кетсби и другіе возвращаются къ королевскому шатру.

   Король Ричардъ. Который часъ?
   Кетсби. Девять часовъ. Какъ разъ время ужинать, государь.
   Король Ричардъ. Сегодня я ужинать не стану. Дайте мнѣ чернилъ и бумаги. Что-жь, уменьшили-ли тяжесть моего шлема и унесли-ли мои доспѣхи въ палатку?
   Кетсби. Все исполнено, государь.
   Король Ричардъ. Добрѣйшій Норфолькъ, отправься скорѣе къ своему посту. Держи ухо остро и выбери надежныхъ часовыхъ.
   Норфолькъ. Иду, государь.
   Король Ричардъ. Будь-же, любезный Норфолькъ, на ногахъ завтра вмѣстѣ съ пробужденіемъ жаворонка.
   Норфолькъ. Будьте покойны, государь (Уходитъ).
   Король Ричардъ. Рэтклифъ!
   Рэтклифъ. Что прикажете, государь?
   Король Ричардъ. Пошли сейчасъ-же гонца къ Стэнли, вели ему сказать, что если онъ не желаетъ, чтобы сынъ его Джорджъ упалъ въ слѣпую бездну вѣчной ночи, то пусть приведетъ сюда свой отрядъ еще до восхода солнца. Налей мнѣ кубокъ вина и принеси ночникъ (Обращается къ Кетсби). Осѣдлать мнѣ къ завтрашней битвѣ любимаго моего бѣлаго коня Сорри, да позаботься, чтобы древки моихъ копій были крѣпки и не черезъ-чуръ тяжелы... Рэтклифъ!
   Рэтклифъ. Государь...
   Король Ричардъ. Видѣлъ ты сегодня угрюмаго Норсомберлэнда?
   Рэтклифъ. Около того времени, когда куры садятся на насѣсть, я видѣлъ, какъ онъ вмѣстѣ съ графомъ Томасомъ Сорри переходилъ отъ отряда къ отряду и ободрялъ солдатъ.
   Король Ричардъ. Прекрасно. Подай-же мнѣ кубокъ вина. Не знаю почему, но сегодня я что-то далеко не такъ бодръ, не такъ спокоенъ духомъ, какъ обыкновенно. Поставь здѣсь. А гдѣ чернила и бумага?
   Рэтклифъ. Здѣсь, ваше величество.
   Король Ричардъ. Отдай строгое приказаніе, чтобы стража моя не дремала. Теперь оставь меня одного. Часу въ двѣнадцатомъ ночи приходи опять: ты поможешь мнѣ вооружиться. Ступай (Рэтклифъ и Кстсби уходятъ; полы палатки короля Ричарда закрываются).

Въ палаткѣ Ричмонда видны онъ самъ и другіе лорды. Входитъ Стэнли.

   Стэнли. Да увѣнчаютъ твой шлемъ счастье и побѣда.
   Ричмондъ. Пусть всѣ тѣ блага, какія можетъ принести темная ночь, она принесетъ тебѣ, благородный мой отчимъ. Сказки, какъ поживаетъ наша дражайшая родительница?
   Стэнли. Какъ ея представитель, я благословляю тебя отъ ея имени. Она неустанно молится о счастьѣ Ричмонда. Вотъ тебѣ мой отвѣтъ. Часы молчанія бѣгутъ непримѣтно и слой мрака рѣдѣетъ на востокѣ. Будемъ кратки, этого требуетъ минута. Будь готовъ къ битвѣ, едва забрежжитъ день, и пусть кровавая схватка смертоносной битвы рѣшитъ твою судьбу. Я-же не могу поступать вполнѣ такъ, какъ-бы мнѣ хотѣлось, но какъ только будетъ возможность, я воспользуюсь временемъ и обстоятельствами, чтобы помочь тебѣ, когда настанетъ мигъ рѣшительнаго столкновенія оружій. Перейти слишкомъ скоро на твою сторону я не могу, потому что иначе твой братъ, кроткій Джорджъ, будетъ казненъ на глазахъ отца. До свиданія. Передъ такой краткостью времени и въ виду такой опасности всѣ торжественныя увѣренія въ любви становятся неумѣстными. Онѣ лишаютъ насъ возможности обмѣниваться нѣмыми рѣчами, которымъ такъ пріятно было-бы отдаться людямъ, давно уже не видавшимъ другъ друга. Да пошлетъ намъ Господь досугъ для сладостныхъ изліяній любви. Еще разъ прощай, будь мужественъ и счастливъ.
   Ричмондъ. Добрѣйшіе лорды, проводите моего отчима до его отряда. Чтобы успокоить тревогу мысли, я попытаюсь отдохнуть, боясь, какъ-бы свинцовый сонъ не овладѣлъ завтра мной въ ту минуту, когда надо будетъ собраться на побѣды. Еще разъ покойной ночи, дорогіе милорды и джентельмэны (Лорды, сопровождая Стэнли, уходятъ). О Ты, чьимъ военачальникомъ я самъ себя считаю, взгляни милостивымъ окомъ на мое войско! Вложи имъ въ руки всесокрушающее желѣзо твоего гнѣва, чтобы они тяжелыми ударами дробили самозванные шлемы нашихъ противниковъ! Избери насъ орудіемъ Твоей кары, дабы мы могли, одержавъ побѣду, прославлять Твое имя! Тебѣ, ранѣе чѣмъ покровъ успѣетъ опуститься на мои глаза, я поручаю мою встревоженную душу. Буду-ли я спать или бодрствовать -- не отнимай у меня своей защиты (Засыпаетъ).

Призракъ принца Эдварда, сына Генриха VI, появляется между двумя палатками.

   Призракъ принца (Королю Ричарду). Страшнымъ гнетомъ налягу я завтра на твою душу! Вспомни, какъ во время весны моей юности ты закололъ меня подъ Тьюксбюри! Вспомни, приди въ отчаянье и умри! (Ричмонду). Вѣрь въ свою звѣзду, Ричмондъ, потому что оскорбленныя души умерщвленныхъ принцевъ возстаютъ за тебя. Сынъ короля Генриха говоритъ тебѣ: "мужайся!"

Появляется призракъ Генриха VI.

   Призракъ Генриха (Королю Ричарду). Когда я еще былъ смертнымъ, ты смертельными ранами изрѣшетилъ помазанное мое тѣло! Вспомни-же башню, вспомни меня и, вспомнивъ, приди въ отчаянье и умри! Генрихъ VI взываетъ къ тебѣ и говоритъ: "приди въ отчаянье и умри!" (Ричмонду). А ты, добрый и праведный, будь повелителемъ! Генрихъ ободряетъ тебя во снѣ, предвѣщаетъ тебѣ, что ты будешь королемъ! Живи и процвѣтай!

Является призракъ Клерэнса.

   Призракъ Клерэнса (Королю Ричарду). Завтра я, Клерэнсъ, преданный смерти твоимъ коварствомъ и захлебнувшись въ бочкѣ съ отвратительнымъ виномъ, тяжелымъ гнетомъ налягу на твою душу! Завтра во время битвы ты вспомнишь обо мнѣ и твоя рука опуститъ притупленный мечъ. Приди въ отчаянье и умри! (Ричмонду). Оскорбленные потомки іоркскаго дома молятъ за тебя, какъ за отпрыска дома Ланкастра. Да примутъ тебя во время битвы подъ свою защиту добрые ангелы! Живи и процвѣтай!

Появляются призраки Райверса, Грэя и Вогена.

   Призракъ Райверса (Королю Ричарду). Да поможетъ завтра Создатель мнѣ, Райверсу, умершему въ Помфретѣ, тяжелымъ гнетомъ налечь на твою душу. Приди въ отчаянье и умри!
   Призракъ Грэя (Королю Ричарду). Помни Грэя и пусть твоя душа придетъ въ отчаянье!
   Призракъ Вогена (Королю Ричарду). Помни Вогена и пусть, подъ тяжестью укоровъ совѣсти, копье выпадетъ завтра изъ твоихъ рукъ! Приди въ отчаянье и умри!
   Всѣ трое (Ричмонду). Пробудись и знай, что наше несчастье, виновникомъ котораго былъ Ричардъ, одержатъ надъ нимъ побѣду. Проснись и постарайся одержать побѣду!

Появляется призракъ Гестингса.

   Призракъ Гестингса (Королю Ричарду). Запятнанный кровью и преступленіями, такимъ-же заклейменнымъ преступленіемъ окончишь ты сегодня жизнь въ кровавой битвѣ! Помни лорда Гестингса, приди въ отчаянье и умри (Ричмонду). Спокойная и ничѣмъ несмущаемая душа, проснись, проснись! Возьмись за оружіе, сражайся и восторжествуй, ради блага прекрасной Англіи.

Появляются призраки обоихъ юныхъ принцевъ.

   Призраки принцевъ (Королю Ричарду). Вспомни своихъ племянниковъ, задушенныхъ въ башнѣ! Мы на грудь твою наляжемъ тяжелымъ свинцомъ! Души племянниковъ взываютъ: приди въ отчаянье и умри! (Ричмонду) Ты-же, Ричмондъ, спи спокойно и проснись на радость себѣ и другимъ. Святые ангелы Божьи сохранятъ тебя отъ вепря! Живи и будь основателемъ длиннаго ряда королей! Несчастные сыны Эдварда говорятъ тебѣ: процвѣтай!

Появляется призракъ королевы Анны.

   Призракъ Анны (Королю Ричарду). Ричардъ! жена твоя, несчастная Анна, та самая жена, которой и часа не удалось уснуть спокойно около тебя, является теперь, чтобы переполнить тревогой твой сонъ. Завтра во время битвы ты вспомнишь обо мнѣ и рука твоя опуститъ находящійся въ ней притупленный мечъ. Приди въ отчаянье и умри! (Ричмонду). А ты, спокойная душа, спи мирнымъ сномъ! Пусть тебѣ снятся успѣха и счастливая побѣда! Жена твоего врага молится за тебя!

Появляется призракъ Бокингема.

   Призракъ Бокингема (королю Ричарду). Я первый помогъ тебѣ добыть королевскій вѣнецъ и палъ послѣдней жертвой твоей тираніи. Во время битвы помни о Бокингемѣ и умри, въ ужасѣ сознавая свои преступленія. Пусть тебѣ грезятся и продолжаютъ грезиться кровавыя дѣянія и смерть. Терзайся, истомленный отчаяньемъ и съ отчаяньемъ испусти послѣдній вздохъ! (Ричмонду) Я умеръ за то, что желалъ помочь тебѣ, но не былъ въ силахъ это исполнить. Однако, не теряй мужества и не поддавайся страху! Господь и добрые ангелы сражаются за Ричмонда и Ричардъ скоро падетъ со всей высоты своей гордости (Призраки исчезаютъ. Король Ричардъ пробуждается въ ужасѣ).
   Король Ричардъ. Ведите мнѣ другого коня, перевяжите раны и сжалься надо мною, Спаситель! Но, тише... Это былъ только сонъ... О, трусливая совѣсть, какъ ты меня терзаешь! Пламя ночника синѣетъ, теперь мертвая полночь... Все мое дрожащее тѣло покрыто холодными, вызванными ужасомъ, каплями. Какъ! Неужто я пугаюсь самого себя? Здѣсь, кромѣ меня, нѣтъ никого. Ричардъ любитъ Ричарда и здѣсь никто другой. а именно я. Ужь нѣтъ-ли здѣсь убійцы? Нѣтъ... Впрочемъ убійца есть -- я самъ. Если такъ, надо бѣжать! Бѣжать отъ кого? Отъ самого себя? Зачѣмъ-же бѣжать, какая въ этомъ надобность? Чтобы не вздумалось отомстить самому себѣ? Какъ самому себѣ? Вѣдь я себя люблю, и за что мстить? Не за то-ли ничтожное добро, которое я сдѣлалъ самому себѣ, или нѣтъ... Я скорѣе готовъ возненавидѣть себя за то омерзительное зло, которое я сдѣлалъ другимъ. Я злодѣй... нѣтъ, нѣтъ, я лгу -- я не злодѣй! Глупецъ, ты о себѣ долженъ отзываться хорошо! Нѣтъ, безмозглый дуракъ, не смѣй себѣ льстить! У моей совѣсти цѣлая тысяча языковъ и каждый языкъ разсказываетъ свою повѣсть и каждая повѣсть клеймитъ меня, какъ злодѣя! Я клятвопреступникъ -- гнусный клятвопреступникъ, преступникъ... преступникъ высочайшей степени! Я убійца... убійца страшный, въ самой жестокой степени! Всѣ грѣхи, совершенные въ самыхъ ужасныхъ степеняхъ, тѣснятся къ столу судей и вопятъ: "виновенъ, виновенъ!" Какъ-же не придти отъ этого въ отчаянье! Нѣтъ въ мірѣ существа, которое-бы меня любило... Умру, и не одна душа обо мнѣ не пожалѣетъ. Да и какъ пожалѣть, когда я къ самому себѣ не чувствую ни малѣйшаго состраданія. Мнѣ снилось, что души всѣхъ убитыхъ мною являлись къ моей палаткѣ и каждая призывала мщеніе на голову Ричарда.

Входитъ Ратклифъ.

   Рэтклифъ. Государь...
   Король Ричардъ. Кто тамъ?
   Рэтклифъ. Я, государь, я -- Рэтклифъ. Недремлющій деревенскій пѣтухъ уже дважды привѣтствовалъ утро. Ваши приверженцы уже встали и облекаются въ доспѣхи.
   Король Ричардъ. О, Рэтклифъ! Мнѣ грезился ужасающій сонъ... Какъ думаешь, останутся мнѣ вѣрными всѣ мои друзья?
   Рэтклифъ. Безъ всякаго сомнѣнія, государь.
   Король Ричардъ. Нѣтъ, Рэтклифъ, я боюсь, боюсь!
   Рэтклифъ. Чего боится доблестный повелитель? Вѣдь не тѣней!
   Король Ричардъ. Клянусь апостоломъ Павломъ, что за истекшую ночь безплотныя тѣни умершихъ нагнали болѣе ужаса на душу Ричарда, чѣмъ цѣлый десятокъ тысячъ несомнѣнно существующихъ солдатъ въ полномъ вооруженіи, которыхъ ведетъ за собою слабоумный Ричмондъ. Еще не разсвѣло; пойдемъ-же со мною, я примусь за промыселъ лазутчика, стану подслушивать у палатокъ, чтобы узнать, не намѣренъ-ли покинуть меня кто-нибудь изъ моихъ приверженцевъ (Король Ричардъ и Ратклифъ уходятъ).

Ричмондъ просыпается; входятъ Оксфордъ и другіе лорды.

   Лорды. Добраго утра, Ричмондъ!
   Ричмондъ. Ахъ, простите меня, неусыпно бодрствующіе лорды и джентльмэны, простите заспавшагося лѣнтяя, котораго вы видите передъ собой.
   Лорды. Уснули вы, милордъ?
   Ричмондъ. Съ самаго вашего ухода меня не покидалъ сладкій сонъ и такія прекрасныя сновидѣнія, которыя едва-ли когда либо возникали въ спящемъ мозгу. Мнѣ грезилось, что всѣ души тѣхъ, чьи тѣла были убиты Ричардомъ, собрались вокругъ моей палатки и кричали: "впередъ, тебя ожидаетъ побѣда!" Честное слово, сердце мое при одномъ воспоминаніи объ этомъ чудномъ снѣ переполнено радостью! Который теперь часъ, милорды?
   Лорды. Теперь около четырехъ часовъ.
   Ричмондъ. Значитъ пора вооружаться и отдавать приказанія (Направляется къ войскамъ). Искренно любимые соотечественники! Время не терпитъ никакихъ отлагательствъ, не позволяетъ мнѣ распространяться насчетъ того, что мнѣ слѣдуетъ вамъ сказать. Однако помните одно: за насъ Богъ, наше святое право, съ нами молитва святыхъ и жестоко обиженныхъ душъ! Онѣ-то послужатъ намъ самымъ вѣрнымъ оплотомъ. Помимо Ричарда, всѣ, съ кѣмъ намъ придется сражаться желаютъ побѣды скорѣе намъ, чѣмъ тому, за кого они стоять. За кого стоятъ они на самомъ дѣлѣ? Вамъ, господа, это хорошо извѣстно -- за кровожаднаго тирана, за человѣкоубійцу, возвеличившагося при помощи крови и, тоже при помощи крови, утвердившагося на престолѣ;-- за человѣка не пренебрегавшаго никакими 'средствами, чтобы достигнуть желанной цѣли; -- за человѣка, умертвившаго всѣхъ тѣхъ, кто помогалъ ему въ достиженіи этихъ цѣлей, но негодный, фальшивый камень, превратившійся въ драгоцѣнность, только благодаря блеску престола Англіи, этой великолѣпной оправѣ, которою онъ воровски украсилъ себя;-- наконецъ, за человѣка, который былъ всегда врагомъ небесъ! И такъ, если вы будете сражаться противъ врага Создателя и если вы пойдете на врага Господня, самъ Богъ защититъ васъ, какъ свое воинство. Если вы обольетесь потомъ, стараясь сокрушить тирана,-- вы, когда тиранъ будетъ убитъ, насладитесь мирнымъ сномъ! Если вы сражаетесь противъ врага родной вашей страны, благосостояніе вашего отечества будетъ вамъ наградой за всѣ ваши труды. Если вы сражаетесь за спасеніе вашихъ женъ,-- жены ваши при вашемъ возвращеніи встрѣтятъ васъ, какъ побѣдителей. Если вы мечомъ освободите своихъ дѣтей -- дѣти вашихъ дѣтей воздадутъ вамъ за это въ вашей старости! И такъ, во имя Бога и всѣхъ законныхъ правь, распустите знамена и обнажите пламенѣющіе мечи! Что-же касается меня, то въ искупленіе смѣлаго своего предпріятія, готовъ оставить свое похолодѣлое тѣло на холодной поверхности земли. Но если меня ожидаетъ успѣхъ, самый послѣдній изъ васъ будетъ имѣть долю отъ удачи моихъ предпріятій. Гремите-же, трубы и барабаны, гремите смѣло и весело! Богъ и св. Георгъ! Ричмондъ и побѣда! (Уходитъ).

Возвращается король Ричардъ, за нимъ идутъ Рэтклифъ, приближенные и войско.

   Король Ричардъ. Что говорилъ Норсомберлэндъ про Ричмонда?
   Рзтклифъ. Что онъ въ военномъ дѣлѣ человѣкъ крайне неопытный.
   Король Ричардъ. Онъ говорилъ правду. А что прибавлялъ Сорри?
   Рзтклифъ. Онъ улыбался и говорилъ, что тѣмъ лучше для насъ.
   Король Ричардъ. И былъ правъ: это совершенно вѣрно (Бьютъ часы) Который же теперь часъ? Подайте мнѣ календарь. Кто видѣлъ сегодня солнце?
   Рэтклифъ. Государь, я его не видалъ.
   Король Ричардъ. Если такъ, значитъ сегодня оно не желаетъ намъ свѣтить. Небо все хмурится и роняетъ слезы на наше войско. Я желалъ бы, чтобы эти слезы оказались только росой, поднявшейся изъ земли. Итакъ, солнце не желаетъ показаться сегодня. Какое же мнѣ до этого дѣло? Вѣдь оно не показывается и Ричмонду. То же самое небо, которое покрывается тучами, имѣетъ такой же печальный видъ и для него (Входитъ Норфолькъ).
   Норфолькъ. Къ оружію, скорѣй къ оружію; государь! Врагъ уже надменно красуется на полѣ!
   Король Ричардъ. Живѣй, живѣй друзья, сѣдлайте мою лошадь! Скажите Стэнли, чтобы онъ примкнулъ къ намъ съ своими дружинами. Я самъ выведу свое войско на равнину и порядокъ сраженія будетъ слѣдующій: передовые мои отряды, состоящіе въ равномъ количествѣ изъ конницы и пѣхоты, вытянутся въ одну линію; стрѣлки наши помѣстятся въ центрѣ; Іоаннъ, герцогъ Норфолькскій, и Помасъ, графъ Сорри, примутъ начальство надъ пѣхотой и надъ конницей. Расположивъ ихъ такимъ образомъ, мы съ главными силами арміи послѣдуемъ за ними и займемъ оба фланга съ лучшими нашими всадниками. Послѣ этого, да поможетъ намъ св. Георгъ! Что скажешь, Норфолькъ?
   Норфолькъ. Планъ хорошъ, воинственный мой государь. Вотъ что я нашелъ сегодня утромъ у входа въ мою палатку (Передаетъ королю Ричарду бумагу).
   Король Ричардъ (Читаетъ). "Жокей Норфолькъ! Воздержись отъ чрезмѣрныхъ радостей, потому что твой властелинъ Диконъ купленъ и проданъ". Это выдумки непріятеля. Пусть каждый изъ васъ, господа, идетъ къ своему посту. Не допустимъ, чтобы болтливыя угрозы запугивали наши сердца. Совѣсть -- только слово, къ которому прибѣгаютъ трусы и выдумано оно только для того, чтобы обуздывать могучихъ. Пусть наши сильныя руки будутъ нашей совѣстью, а мечи нашимъ закономъ! Смѣлѣй-же впередъ, прямо въ пылъ схватки, а если изъ нея мы попадемъ не на небо, тогда рука объ руку очутимся въ аду. Что-же добавлю я еще къ сказанному? Вспомните, съ кѣмъ вы будете имѣть дѣло! Съ толпою бродягъ, оборванцевъ, бѣглецовъ, съ накипью Бретани, съ гнусной чернью! Съ отвращеньемъ изрыгнуло ихъ отечество, чтобы искать отчаянныхъ приключеній и вѣрной гибели. Вы спали спокойно, а они повергаютъ васъ въ тревогу. У васъ есть помѣстья и, о верхъ благополучія, прекрасныя жены. Они намѣреваются отнять у васъ первыя и опозорить вторыхъ. А потомъ, кто ведетъ ихъ за собою? Дрянной пошлякъ, долго жившій въ Бретани на счетъ нашей матери. Онъ нѣчто въ родѣ молочной похлебки. Этотъ мальчишка еще никогда не чувствовалъ холода снѣга подъ подошвами своей обуви. Прогонимъ ударами хлыстовъ всю эту сволочь за море, отхлещемъ и выгонимъ отсюда этихъ дерзкихъ французскихъ бродягъ, этихъ голодныхъ нищихъ, которымъ жизнь, очевидно, наскучила. Безъ мечты о такомъ безумномъ предпріятіи, жалкія крысы давно-бы повѣсились отъ недостатка средствъ къ существованію. Если-же суждено намъ быть завоеванными, то пусть завоевываютъ насъ хоть взрослые люди, а не жалкіе ублюдки бретанцевъ, которыхъ наши отцы столько разъ били, колотили и даже сѣкли въ ихъ собственномъ краю и въ довершеніе еще наградили этими наслѣдниками ихъ позора. Неужто такая сволочь завладѣетъ нашими землями, станетъ дѣлить ложе съ нашими женами, позорить нашихъ дочерей! (Вдали бой барабановъ). Слышите, это ихъ барабаны. Благородные джентльмэны Англіи, скорѣй въ битву! Въ битву, смѣлое ополченіе! Стрѣлки, тяните до самой головы тетивы отъ вашихъ луковъ, шпорьте сильнѣе рьяныхъ копей и топчите ихъ копытами окровавленную землю! Пусть само небо изумится обломкамъ вашихъ копій!

Входитъ гонецъ.

   Что-же говоритъ лордъ Стэнли? Скоро-ли придетъ онъ съ своимъ отрядомъ?
   Гонецъ. Государь, онъ совсѣмъ отказывается идти къ вамъ на помощь.
   Король Ричардъ. Отрубить голову его сыну Джорджу.
   Норфолькъ. Государь, непріятель уже перешелъ черезъ болото. Отложите казнь Джорджа Стэнли до окончанія битвы.
   Король Ричардъ. О, я чувствую, будто тысячу сердецъ бьется въ моей груди! Впередъ, наши знамена! Горе нашимъ врагамъ! Пусть старый нашъ возгласъ: "Святой Георгъ!" вдохнетъ въ насъ ярость огненныхъ драконовъ! Впередъ, побѣда увѣнчаетъ наши шлемы!" (Всѣ уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Другая часть равнины.

На сцену вторгаются войска,-- одни подъ начальствомъ Норфолька, другія подъ начальствомъ Кетсби.

   Кетсби. На помощь, лордъ Норфолькъ! Скорѣй на помощь! Король дѣлаетъ чудеса.Онъ, какъ безумный, бросается въ самый нылъ опасности. Подъ нимъ убили коня и теперь, отыскивая Ричмонда въ самыхъ челюстяхъ смерти, онъ дерется пѣшій. Скорѣй же, милордъ, или день для насъ потерянъ! (Вбѣгаетъ король Ричардъ).
   Король Ричардъ. Коня, коня! Все царство за коня!
   Кетсби. Спасайтесь, государь, я сейчасъ добуду вамъ, добуду другого коня.
   Король Ричардъ. Я всю жизнь свою поставилъ закладомъ въ игрѣ, такъ побоюсь-ли я смерти! Въ полѣ, кажется, цѣлыхъ шесть Ричмондовъ. Пятерыхъ я уже убилъ, а онъ еще живъ! Коня, коня! Все царство за коня! (Уходить).

Шумъ битвы продолжается, появляются и, сражаясь, уходятъ король Ричардъ и Ричмондъ, трубы гремятъ отступленіе; возвращаются Ричмондъ, Стэнли, несущій корону, другіе лорды и войско.

   Ричмондъ. Побѣдоносные друзья мои! Слава Господу и нашему оружію, побѣда осталась за нами! Кровожадный песъ издохъ.
   Стэнли. Храбрый Ричмондъ, ты справился съ своимъ дѣломъ на славу! Бери теперь этотъ вѣнецъ, который слишкомъ долго носилъ похититель. Я сорвалъ его съ мертваго чела кровожаднаго злодѣя, чтобы украсить имъ твою голову. Носи его, наслаждайся имъ и внуши къ нему уваженіе.
   Ричмондъ. Великій царь небесъ, скажи на все это: аминь Но прежде всего повѣдайте мнѣ, живъ-ли еще юный Джорджъ Стэнли.
   Стэнли. Да, государь, живъ и находится въ полной безопасности въ городѣ Лэйстерѣ, куда, если вамъ это будетъ угодно, можемъ удалиться теперь и мы.
   Ричмондъ. Кто изъ людей, носящихъ громкое имя, погибъ съ обѣихъ сторонъ?
   Стэнли. Джонъ, герцогъ Норфолькскій, Уольтеръ, лордъ Ферреръ, сэръ Робертъ Брэкенбюри и сэръ Уильямъ Брендонъ.
   Ричмондъ. Пусть похоронятъ ихъ трупы, какъ подобаетъ людямъ ихъ происхожденія, и объявятъ полное прощеніе всѣмъ воинамъ бѣглецамъ, если они возвратятся къ намъ съ повинной. Затѣмъ, согласно данному нами обѣту на святомъ причастіи, мы заставимъ соединиться Бѣлую розу съ Алой. Пусть небеса, такъ долго омрачаемыя ихъ враждою, улыбнутся при видѣ ихъ счастливаго союза. Неужто въ числѣ всѣхъ, кто меня слушаетъ, найдется хоть одинъ измѣнникъ, который не скажетъ аминь? Долго Англія, находясь въ умопомѣшательствѣ, рвала самую себя. Брать слѣпо проливалъ кровь брата, изступленный отецъ убивалъ собственнаго сына, а сынъ въ отмѣстку становился палачемъ родного отца! Благодаря страшнымъ распрямъ между домами Іоркскимъ и Ланкастрскимъ, разладъ царилъ посреди всѣхъ. А теперь пусть Ричмондъ и Елизавета, истинные наслѣдники царственнаго дома, вступятъ, благодаря милостивому рѣшенію Создателя, въ законный союзъ и пусть, если такова воля Божья, обогатятъ грядущія времена яснымъ лѣтомъ, улыбающимся изобиліемъ и прекрасными днями благодати. Милосердый Боже! притупи мечи измѣнниковъ, которые пожелали-бы снова вернуть прежніе мрачные дни и заставить бѣдную Англію снова проливать изъ глазъ цѣлые потоки крови. Не дай злодѣямъ, которые замыслили нарушить благодатный миръ этого государства, дожить до его благоденствія и насладиться имъ. Рана, нанесенная междоусобицей, перевязана. Миръ ожилъ снова. О, даруй ему, Господи, долгіе и безконечные дни! (Уходитъ).

Конецъ.

  

ПРИМѢЧАНІЯ къ ШЕСТОМУ ТОМУ

"Жизнь и смерть короля Ричарда III".

   "Жизнь и смерть короля Ричарда III" -- первая трагедія, которая, по мнѣнію Гервинуса, вся и несомнѣнно принадлежитъ Шекспиру и является непосредственнымъ продолженіемъ Генриха VI, появилась впервые въ 1597 году въ изданіи in quarto подъ слѣдующимъ заглавіемъ: "Трагедія о королѣ Ричардѣ Третьемъ, заключающая его предательскіе умыслы противъ его брата Клерэнса, безжалостное убійство его невинныхъ племянниковъ, его незаконное воцареніе и всю его отвратительную жизнь и вполнѣ заслуженную смерть. Въ томъ видѣ, какъ это было недавно представлено слугами лорда-канцлера 1597 г." -- Въ такомъ-же видѣ хроника эта, только съ прибавленіемъ имени В. Шекспира, была издана въ 1598, 1602, 1605, 1612 и 1622 гг., пока не появилось, наконецъ, изданіе in-folio, помѣщенное между "исторіями" уже подъ другимъ заглавіемъ: "Трагедія Ричардъ Третій, съ высадкой графа Ричмонда и битвой при Босуорсѣ". По увѣренію Кларка и Райта, едва-ли въ какой-либо другой пьесѣ такъ трудно рѣшить вопросъ о томъ, который текстъ слѣдуетъ считать первоначальнымъ и болѣе достовѣрнымъ,-- текстъ-ли перваго in-quarto или in-folio, потому что первое содержитъ части, которыхъ недостаетъ въ in-folio, и наоборотъ, въ in-folio находимъ чрезвычайно много такихъ мѣстъ, которыхъ нѣтъ въ изданіяхъ in-quarto. Но вообще англійскіе издатели считаютъ текстъ in-folio болѣе достовѣрнымъ и полагаютъ, что онъ напечатанъ по рукописи, въ которой измѣненія принадлежатъ перу самого Шекспира. Что эта пьеса написана ранѣе 1597 г., т.-е. года появленія перваго in-quarto, можно принять съ большою вѣроятностью, такъ какъ, безъ сомнѣнія, она написана раньше всей ланкастерской тетралогіи, а слѣдовательно и раньше "Ричарда II", появившагося тоже въ 1597 г. Кромѣ того, тѣсная связь нашей трагедіи съ "Генрихомъ VI" указываетъ, по мнѣнію Женэ, на то, что "Ричардъ III" былъ написанъ непосредственно за послѣдней частью "Генриха VI", и потому трагедію эту можно отнести къ 1592--1593 гг. или въ крайнемъ случаѣ къ 1594 г., какъ дѣлаетъ это Деліусъ.
   Противъ мнѣнія Гервинуса, что Ричарда III" нужно считать первой самостоятельной драмой Шекспира, весьма Энергично возстаетъ Найтъ, указывая на то обстоятельство, что характеристика Ричарда III очерчена такъ полно и сильно, что трагедія эта обнаруживаетъ въ Шекспирѣ уже вполнѣ развившійся талантъ и большую опытность въ разработкѣ историческихъ сюжетовъ. Дѣйствительно, хроники Шекспира -- это настоящее зеркало, въ которомъ отражается политическая жизнь прошлаго въ томъ самомъ видѣ и съ тѣмъ же характеромъ, какъ она внесена въ лѣтописи Голиншеда и Галля. Отъ себя Шекспиръ очень мало прибавляетъ и воспроизводитъ въ своихъ хроникахъ въ мельчайшихъ подробностяхъ все то, что находитъ въ лѣтописяхъ. Одинъ изъ современниковъ Шекспира передаетъ, будто Шекспиръ въ разговорѣ съ Бенъ-Джонсономъ, по поводу драматическихъ хроникъ, сказалъ, что, "видя въ народѣ полное незнаніе отечественной исторіи, онъ пишетъ свои хроники съ цѣлью распространенія историческихъ свѣдѣній въ народѣ..." Трагедія "Ричардъ III" пользовалась большою популярностью въ Англіи, и роль Ричарда III была любимѣйшею знаменитаго актера Барбеджа, современника Шекспира. Для актера ни одна роль не представляла болѣе обширной задачи, такъ какъ здѣсь, по словамъ Стивенса, актеръ долженъ являться поперемѣнно то героемъ, то любовникомъ, то государственнымъ человѣкомъ, то шутомъ, то закоренѣлымъ злодѣемъ, то кающимся грѣшникомъ, и среди всѣхъ этихъ многоразличныхъ тоновъ отыскать одинъ основной, руководящій тонъ, который связываетъ все это разнообразіе въ одно цѣлое.
   Стр. 4. "Наконецъ-то зима нашихъ невзгодъ, благодаря солнцу Іорка"... Но словамъ Голиншедовой хроники, передъ сраженіемъ при Мортимеръ-Кресси, рѣшившемъ судьбу дома Іорковъ, Эдварду, графу Марчскому, на небѣ явились три солнца, постепенно слившіяся въ одно. Предзнаменованіе это придало Эдварду такое мужество, что онъ одержалъ блестящую побѣду надъ войскомъ Ланкастерскаго дома. Сдѣлавшись королемъ, Эдвардъ IV, въ память этого событія, помѣстилъ въ своемъ гербѣ изображеніе солнца.
   Стр. 5. Наслѣдники короля будутъ убиты кѣмъ-то, чье имя начинается съ буквы Г".-- Эдвардъ IV питалъ тайную злобу къ своему брату Георгу, герцогу Клерэнсу, такъ какъ, говоритъ Голиншедъ, "было глупое пророчество о томъ, что послѣ короля Эдварда будетъ царствовать человѣкъ, имя котораго начинается съ буквы Г...".
   Стр. 6. "Его жена, миледи Грей"... Глостэръ съ пренебреженіемъ называетъ королеву Елизавету, жену Эдварда, миледи Грей, такъ какъ она, до брака съ королемъ, была супругою Джона Грея, приверженца дома Ланкастеровъ, убитаго въ сраженіи при Сентъ-Албанѣ въ 1461 г.
   Стр. 6. "Почтеннѣйшимъ добрячкомъ Энтони Уидвилемъ"... Съ тѣмъ же пренебреженіемъ Глостэръ называетъ и брата королевы Елизаветы -- Уидвилемъ, его первоначальной фамиліей, такъ какъ на самомъ дѣлѣ теперь ему принадлежитъ титулъ графа Райверса.
   Стр. 6. "Мистриссъ Шоръ"... Анна Шоръ была любимѣйшею фавориткою короля Эдварда.
   Стр. 8. "О, блѣдный, холодный, какъ ключъ, обликъ святого короля"... Холоднымъ ключомъ, обыкновенно, останавливали легкія кровотеченія. Poor key-cold figure -- эпитетъ, очень употребительный у писателей того времени.
   Стр. 10. "Раны убитаго Генриха снова раскрываютъ свои помертвѣвшія уста, и изъ нихъ опять сочится кровь".-- Существовало повѣрье, что въ присутствіи убійцы раны убитаго имъ человѣка раскрываются, какъ-бы призывая этимъ небесную кару на преступника. То же самое мнѣніе подтверждаетъ и Іаковъ, король шотландскій, въ своей "Демонологіи"'
   Стр. 14. "Удались въ Кросби".-- Кросби былъ великолѣпный дворецъ, сооруженный въ 1466 г. и принадлежавшій герцогу Глостэру. Часть его сохранилась до нашихъ дней.
   Стр. 16. "Герцогиня Ричмондская едва-ли сказала-бы аминь!" Графиня Ричмондская, съ которою королева была въ не особенно дружескихъ отношеніяхъ, была второй разъ замужемъ за лордомъ Стэнли. Сынъ ея отъ перваго брака Ричмондъ, послѣ смерти Ричарда, царствовалъ въ Англіи, подъ именемъ Генриха VII.
   Стр. 20. "Развѣ ты не изгнана подъ страхомъ смертной казни?" -- Присутствіе королевы Маргариты, вдовы Генриха VI, въ настоящей сценѣ, относящейся къ 1477 г.,-- вымыселъ, который нуженъ былъ Шекспиру для его творческихъ цѣлей,-- сдѣлать Маргариту свидѣтельницей того трагическаго конца, который она, подобно древней Немезидѣ, напророчила Ричарду, Клерэнсу, Елизаветѣ и др. На самомъ-же дѣлѣ королева Маргарита бѣжала во Францію послѣ Гексгамскаго сраженія въ 1464 г. и тогда-же ей было объявлено вѣчное изгнаніе. Спустя семь лѣтъ послѣ этого, она высадилась съ войскомъ на берегахъ Англіи, но была схвачена и посажена въ Тоуэръ, гдѣ находилась болѣе 4-хъ лѣтъ, по прошествіи которыхъ отецъ ея Ренэ, король неаполитанскій, выкупилъ ее изъ плѣна и отвезъ во Францію.
   Стр. 21. "Когда ты увѣнчала его воинственное чело бумажною короной"... Въ сраженіи при Сендалѣ, отецъ Глостэра, герцогъ Іорскій, былъ захваченъ въ плѣнъ, и по приказанію Маргариты, въ насмѣшку былъ увѣнчанъ короною изъ тряпокъ и бумаги. Въ то-же время былъ убитъ сынъ герцога Іоркскаго -- Рютландъ, и Маргарита подала несчастному отцу платокъ, обмоченный въ крови убитаго Рютланда.
   Стр. 22. "Отмѣченный съ самаго рожденія, чтобы быть сыномъ ада".-- Устами Маргариты Шекспиръ подтверждаетъ здѣсь то, что говорилось въ хроникѣ Голиншеда о рожденіи Глостэра, а хроника передаетъ, что Глостэръ появился на свѣтъ съ горбомъ и прорѣзавшимися уже зубами.
   Стр. 27. "Зловѣщій перевозчикъ, о которомъ говорятъ поэты".-- По ученію древнихъ грековъ, души умершихъ перевозилъ черезъ рѣки ада, ведущія въ подземныя царства, старый, грязный перевозчикъ Харонъ.
   Стр. 31. "Какой законный составъ присяжныхъ высказалъ суровому судьѣ свой приговоръ".-- Во времена Шекспира, для осужденія на смертную казнь требовался единогласный приговоръ двѣнадцати присяжныхъ.
   Стр. 32. "Своимъ вѣроломнымъ мечомъ ты распоролъ утробу сына твоего государя".-- Клерэнсъ, вмѣстѣ съ Эдвардомъ и Ричардомъ, участвовалъ въ убійствѣ Эдварда, принца Валлійскаго, сына Генриха VI.
   Стр. 83. "Я утоплю тебя въ бочкѣ съ мальвазіей".-- По исторіи, Клерэнсъ былъ утопленъ въ бочкѣ съ мальвазіей. Шекспиръ, очевидно, и здѣсь старается придерживаться преданія.
   Стр. 39. "Теперь въ утѣшеніе мнѣ осталось одно зеркало, и то фальшивое".-- Герцогиня подъ фальшивымъ зеркаломъ подразумѣваетъ Глостэра.
   Стр. 46. "Привѣтствую ваше прибытіе въ Лондонъ, въ вашу королевскую палату".-- Лондону, со времени Нормандскаго нашествія, данъ былъ оффиціальный титулъ -- королевской палаты. На большихъ лондонскихъ воротахъ была надпись; Londinium Camera regis.
   Стр. 47. "Да избавитъ меня Богъ отъ необходимости нарушить священныя права убѣжища",-- Храмы, какъ извѣстно, пользовались правами неприкосновеннаго убѣжища. Преступниковъ или вообще укрывавшихся, отъ чьего-либо преслѣдованія, въ храмѣ -- нельзя было схватить насильно.
   Стр. 48. "Я словно первобытный Порокъ. Порокъ былъ дѣйствующихъ лицомъ въ средневѣковыхъ представленіяхъ (moralities), забавлявшимъ зрителей каламбурами и двусмысленностями.
   Стр. 62. "Кабанъ сорвалъ съ него шлемъ".-- Кабанъ былъ знакомъ протектора-Глостэра.
   Стр. 54. "Лорды, находящіеся теперь въ Помфретѣ",-- т. е. Райверсъ, Богенъ и Грей, осужденные на казнь Ричардомъ.
   Стр. 62. "Эдвардъ казнилъ одного изъ гражданъ".-- Историческій фактъ. Имя этого горожанина было Іокеръ и онъ занимался мелочной торговлей въ Чипсейдѣ.
   Стр. 62. "Замокъ Бейнардъ".-- Замокъ этотъ находился въ Лондонѣ, на берегу Темзы. Слѣды фундамента, говорятъ, замѣтны еще до сихъ поръ.
   Стр. 63. "Скажите Шау и Пэнкеру".-- Докторъ Шау и августинскій монахъ Пэнкеръ были очень популярными проповѣдниками при англійскомъ дворѣ того времени.
   Стр. 64. "О помолвкѣ съ лэди Люси и о брачномъ договорѣ, который онъ заключилъ во Франціи".-- Мать Эдварда IV, не желая его брака съ Елизаветой Грей, уговорила лэди Люси, съ которою Эдвардъ имѣлъ связь, объявить, что король помолвленъ съ нею. Что касается до "брачнаго договора, заключеннаго во Франціи", то это намекъ на сватовство короля Эдварда на Боннѣ, сестрѣ французскаго короля Людовика XI.
   Стр. 68. "Она завлекла его до наклонной плоскости гнуснаго многоженства".-- Однимъ изъ постановленій Ліонскаго собора 1274 г. вторичный бракъ (bigamy) былъ объявленъ позорнымъ и преступнымъ дѣяніемъ.
   Стр. 71. "О, если бы золотой обручъ превратился въ раскаленное желѣзо".-- Цареубійцамъ и другимъ особенно тяжкимъ преступникамъ въ видѣ наказанія накладывали на голову раскаленную до красна корону.
   Стр. 76. "А затѣмъ въ Брэкнокъ".-- Брэкнокъ -- былъ замокъ въ Уэльссѣ, принадлежавшій герцогу Бокингэму.
   Стр. 81. "Называла тебя... безтолковымъ перечнемъ, разъяснявшимъ то, что должно было совершиться во время гнуснаго представленія".-- Такъ называемыя -- Pageants -- были представленія аллегорическаго содержанія, безъ рѣчей, нѣчто въ родѣ нашихъ балетовъ. Для лучшаго уразумѣнія содержанія такихъ, бывшихъ въ большой модѣ, представленій, зрителямъ раздавались росписи, на подобіе нашихъ либретто, въ которыхъ помѣченъ былъ порядокъ выходовъ дѣйствующихъ лицъ и краткое изложеніе содержанія пьесы. Маргарита, вѣроятно, намокаетъ здѣсь на одну изъ такихъ росписей.
   Сто. 82. "Клянусь св. Георгомъ и моей подвязкой". Подвязка -- самый уважаемый въ Англіи орденъ, учрежденный 19 января 1350 г. Эдвардомъ III. Патрономъ ордена считается св. Георгъ, а девизомъ служитъ "Honyy soit, qui mal y pense": да будетъ стыдно тому, кто худо подумаетъ,-- слова, сказанныя королемъ на балѣ въ предупрежденіе подозрительныхъ толковъ, когда онъ поднялъ потерянную графиней Салюсбюри подвязку.
   Стр. 83. "Не могу указать ни одного часа, кромѣ того, когда чувство голода заставляло васъ уходить завтракать и тѣмъ избавляло васъ отъ моего, присутствія". Здѣсь небольшое измѣненіе въ нашемъ переводѣ; дословно будетъ такъ: "развѣ часъ Гомфрея, одинъ разъ заставившій васъ завтракать не въ моемъ присутствіи"... На этотъ "часъ Гомфрея",-- непонятный для русскихъ читателей, имѣется множество толкованій. Однимъ изъ самыхъ интересныхъ намъ кажется слѣдующее: въ Лондонѣ, въ церкви св. Павла, старому герцогу Гомфру воздвигнутъ былъ великолѣпный памятникъ, любоваться которымъ ежедневно приходило такъ много народу, что часть церкви, въ которой находился этотъ памятникъ, получила названіе "Гомфріева гульбища". Здѣсь всегда можно было встрѣтить знакомыхъ, и потому любители даровыхъ обѣдовъ часто искали здѣсь приглашеній. Такъ образовалась извѣстная англійская поговорка "Humphreys dinner",-- то же значеніе, вѣроятно, имѣетъ и употребленное здѣсь Глостэромъ выраженіе -- "Humphreys hour".
   Стр. 102. "Пламя ночника синѣетъ".-- Существовало суевѣріе, что синій огонь есть признакъ присутствія духовъ.
   Стр. 105. "Диконъ купленъ и проданъ".-- Диконъ -- старое, простонародное искаженіе имени Ричарда.
   Стр. 105. "Дрянной пошлякъ, долго жившій въ Бретани".-- Ричмондъ, въ сраженіи подъ Тьюксбери былъ взятъ въ плѣнъ и бѣжалъ ко двору Франциска II, герцога Бретонскаго.
   Стр. 107. "Я сорвалъ вѣнецъ съ мертваго чела кровожаднаго злодѣя".-- Боевые шлемы королей обыкновенно увѣнчивались небольшою короною.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru