Шекспир Вильям
Много шуму по пустому

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ
ШЕКСПИРА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Н. КЕТЧЕРА.

По, найденному Пэнъ Колльеромъ, старому экземпляру in folio 1632 года.

ЧАСТЬ 8.

КОРОЛЬ ЛИРЪ.
МНОГО ШУМУ ПО ПУСТОМУ.
ЦИМБЕЛИНЪ.
КАКЪ ВАМЪ УГОДНО.

Изданіе И. Солдатенкова

ЦѢНА КАЖДОЙ ЧАСТИ 1 P. СЕР.

МОСКВА.
Типографія Грачева и К°, у Пречистенскихъ вор, д. Шиловой
1877.

   

МНОГО ШУМУ ПО ПУСТОМУ.

ДѢЙСТВУЮЩІЕ.

   Донъ Педро, принцъ Аррагонскій.
   Донъ Жуанъ, побочный братъ его.
   Клавдіо, молодой Флорентинскій дворянинъ, любимецъ Донъ Педро.
   Бенедиктъ, молодой Падуанскій дворянинъ, также любимецъ Донъ Педро.
   Леонато, правитель Мессины.
   Антоніо, братъ его.
   Бальтазаръ, служитель Донъ Педро.
   Корахіо, Конрадъ, приверженцы Донъ Жуана.
   Крушина, Кислятина, полицейскіе служители.
   Церковникъ.
   Монахъ.
   Мальчикъ.
   Геро, дочь Леонато.
   Беатриса, племянница Леонато.
   Маргарита, Урсула, прислужницы Геро.

Посланцы, Стража и Свиты.

Мѣсто дѣйствія: Мессина.

   

ДѢЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Передъ домомъ Леоната.

Входятъ Леонато, Геро, Беатриса и другіе съ Посланцемъ {Дворяниномъ.}.

   ЛЕОН. Письмомъ этимъ меня извѣщаютъ, что Донъ Педро аррагонскій будетъ этой же ночью въ Мессинѣ.
   ПОСЛ. Онъ въ самомъ близкомъ отсюда разстояніи; былъ не болѣе какъ миляхъ въ трехъ, когда я его оставилъ.
   ЛЕОН. А много дворянъ потеряли вы въ этомъ дѣлѣ?
   ПОСЛ. Весьма не много, разныхъ разрядовъ, и ни одного изъ имянитыхъ.
   ЛЕОН. Побѣда вдвойнѣ, когда побѣдитель приводитъ домой почти что всѣхъ. Пишутъ еще, что Донъ Педро осыпалъ большими почестями молодаго Флорентинца, по имени Клавдіо.
   ПОСЛ. Онъ заслужилъ ихъ, и Донъ Педро воздалъ ему только должное. Онъ далеко оставилъ за собой обѣщаніе его лѣтъ, совершая, въ образѣ агнца, дѣла льва; превзошелъ въ самомъ дѣлѣ всѣ ожиданія такъ, что вы и не ожидайте отъ меня разсказа какъ.
   ЛЕОН. У него здѣсь, въ Мессинѣ, есть дяди.
   ПОСЛ. Я доставилъ уже и ему письмо, и оно очень его обрадовало; такъ даже, что его радость не могла проявиться достаточно скромно безъ признаковъ огорченія.
   ЛЕОН. Заплакалъ?
   ПОСЛ. Залился слезами.
   ЛЕОН. Добрая водополь добраго сердца. Нѣтъ лицъ честнѣе омываемыхъ такимъ образомъ. И на сколько лучше плакать отъ радости, чѣмъ радоваться слезамъ!
   БЕАТ. А скажите, пожалуйста, возвратился, или не возвратился синьоръ Монтано {Montano, испанское слово, означающее большой мечъ, которымъ дѣйствовали двумя руками. Беатриса даетъ это прозвище Бенедикту, какъ хвастливому забіякѣ.}?
   ПОСЛ. Я, синьора, никого не знаю кто бы такъ назывался; такого рѣшительно въ нашемъ войскѣ не было.
   ЛЕОН. О комъ это спрашиваешь ты, племянница?
   ГЕРО. Сестра разумѣетъ Падуанца Бенедикта.
   ПОСЛ. О, онъ возвратился, и веселъ по прежнему.
   БЕАТ. Онъ прибилъ здѣсь, въ Мессинѣ, объявленія, которыми вызываетъ Купидона на состязаніе его стрѣлами, а шутъ моего дяди, прочитавъ объявленіе, подписался вмѣсто Купидона, вызывая его на стрѣлы для птицъ {Фехтовальные мастера имѣли обыкновеніе вызывать на состязаніе съ ними всякаго желающаго, и объявленія объ этомъ прибивали, какъ акробаты, учителя и другіе, къ столбамъ. Принимающій вызовъ подписывался на объявленіи.-- Стрѣлы для птицъ были тупыя.}. Прошу, скажите, сколько ихъ въ этой войнѣ убилъ онъ и съѣлъ? Нѣтъ, убилъ сколько? съѣсть-то все имъ убитое взялась я.
   ЛЕОН. Ты, племянница, право, черезъ чуръ ужь нападаешь на синьора Бенедикта; но онъ, я увѣренъ, справится еще съ тобой.
   ПОСЛ. И онъ, синьора, въ этой войнѣ отличился?
   БЕАТ. У васъ были испортившіеся съѣстные припасы -- онъ и помогъ съѣсть ихъ; онъ отличный ѣдокъ, и желудокъ у него славный.
   ПОСЛ. Отличный онъ и воинъ, синьора.
   БЕАТ. Отличный и воинъ съ синьоринами. Что же онъ съ синьорами?
   ПОСЛ. Синьоръ съ синьоромъ, мужъ съ мужемъ; преисполненъ всевозможныхъ доблестей.
   БЕАТ. Да, онъ дѣйствительно начиненъ; чтожь до начинки -- Что же дѣлать, всѣ мы вѣдь смертные.
   ЛЕОН. Скажу вамъ, чтобъ вы не составили себѣ ложнаго о моей племянницѣ понятія, между синьоромъ Бенедиктомъ и ею родъ потѣшной войны; ни одна ихъ встрѣча не обходится безъ перестрѣлки остроуміемъ.
   БЕАТ. Ничего ему не приносящей. Въ послѣдней -- четыре изъ его пяти умственныхъ способностей улизнули совсѣмъ изувѣченныя, и теперь онъ управляется одной только. Осталось у него на столько смысла, чтобъ держать себя въ теплѣ, пусть пользуется имъ, какъ единственнымъ его отличіемъ отъ лошади; потому что это все, чѣмъ онъ можетъ заявить, что существо онъ разумное. Кто теперь задушевный другъ его? Вѣдь у него каждый мѣсяцъ новый побратимъ.
   ПОСЛ. Можетъ ли это быть?
   БЕАТ. Очень можетъ; его дружба такъ же долговѣчна, какъ форма его шляпы, безпрестанно новымъ болваномъ измѣняемая.
   ПОСЛ. Вижу, синьора, не въ книгѣ онъ вашихъ любимцевъ.
   БЕАТ. Нѣтъ; а будь онъ тамъ -- сожгла бы всю мою библіотеку. Но скажите же, кто теперь другъ его? Неужели не сыскалось головорѣза, готоваго отправиться съ нимъ къ дьяволу?
   ПОСЛ. Онъ больше въ обществѣ благороднаго Клавдіо.
   БЕАТ. О Боже! онъ пристанетъ къ нему, какъ болѣзнь; онъ прилипчивѣй чумы, и зараженный имъ тотчасъ же сходитъ съ ума. Помоги, Господи, благородному Клавдіо! заразился онъ Бенедиктомъ -- обойдется это ему никакъ не менѣе тысячи фунтовъ, прежде чѣмъ излѣчится.
   ПОСЛ. Хотѣлось бы остаться вашимъ другомъ, синьора.
   БЕАТ. Сдѣлайте милость, любезнѣйшій другъ.
   ЛЕОН. Никогда не сойдешь ты съ ума, племянница.
   БЕАТ. Никогда, до знойнаго января.
   ПОСЛ. А вотъ и донъ Педро.

Входятъ Донъ Педро, сопровождаемый Бальтазаромъ и другими, Донъ Жуанъ, Клавдіо и Бенедиктъ.

   Д. ПЕД. Добрый синьоръ Леонато, вы вышли встрѣчать ваше безпокойство; обычай свѣта -- избѣгать тратъ, а вы сами ихъ ищете.
   ЛЕОН. Никогда безпокойство не входило въ мой домъ въ образѣ вашего высочества; потому что по удаленіи безпокойства остается довольство; за вашимъ же удаленіемъ отъ меня -- остается грусть, говоритъ прости и счастіе.
   Д. ПЕД. Вы ни во что не ставите ваши хлопоты. А это вѣрно дочь ваша?
   ЛЕОН. Мать ея много разъ мнѣ это говорила.
   БЕНЕ. Сомнѣвались стало, когда ее объ этомъ спрашивали?
   ЛЕОН. Нисколько, синьоръ Бенедиктъ; потому что тогда вы были еще ребенкомъ.
   Д. ПЕД. Что, напросился, Бенедиктъ; по этому не трудно догадаться что ты такое, сдѣлавшись мужемъ.-- Синьора сама заявляетъ отца своего.-- Желаю вамъ, синьора, всякаго счастія; на честнаго отца похожи вы.
   БЕНЕ. Если синьоръ Леонато ея отецъ, она и за всю Мессину не согласится чтобы его голова была на ея плечахъ, какъ бы тамъ ни походила на него.
   БЕАТ. Удивляюсь, какъ вамъ все еще хочется болтать, синьоръ Бенедиктъ; никто не обращаетъ вѣдь на васъ вниманія.
   БЕНЕ. Какъ, прелестная синьора Презрѣніе! живы вы еще?
   БЕАТ. Какъ же умереть презрѣнью, когда питается такой сытной пищей, какъ синьоръ Бенедиктъ? Сама вѣжливость должна обратиться въ презрѣнье, только что вы ей представитесь.
   БЕНЕ. Въ такомъ случаѣ переметная сума вѣжливость. Какъ бы тамъ ни было, вѣрно то, что я любимъ всѣми женщинами, кромѣ васъ, и что желалъ бы, чтобъ мое сердце было не такъ ужь жестоко, потому что, ей-богу, не люблю ни одной.
   БЕАТ. Какое счастье для женщинъ; страдать бы имъ иначе отъ убійственнаго вздыхателя. Благодареніе Богу, и моей холодной крови, со мной то же, что съ вами; мнѣ, право, пріятнѣе слушать лай моей собаки на ворону, чѣмъ клятвы мущины въ любви.
   БЕНЕ. Даруй Боже, чтобъ вы постоянно находились въ такомъ расположеніи; такимъ образомъ тотъ или другой изъ дворянъ сохранитъ свое лице отъ предопредѣленныхъ царапинъ.
   БЕАТ. Царапины не сдѣлаютъ его хуже, если оно такое какъ ваше.
   БЕНЕ. Вы рѣдкая учительница попугаевъ.
   БЕАТ. Птица болтающая по моему, лучше животнаго, говорящаго по вашему.
   БЕНЕ. Желалъ бы, чтобъ моя лошадь имѣла быстроту вашего языка и его неутомимость. Идите съ Богомъ вашей дорогой; я кончилъ.
   БЕАТ. Вы всегда лошадиной остротой кончаете; знаю я васъ давно.
   Д. ПЕД. Въ концѣ концевъ: Леонато, мой добрый другъ Леонато, приглашаетъ васъ, синьоръ Клавдіо, и васъ, синьоръ Бенедиктъ, къ себѣ. Говорю ему, что мы пробудемъ здѣсь никакъ не больше мѣсяца, а онъ молитъ, чтобы что-нибудь задержало насъ здѣсь еще долѣе. И я готовъ поклясться, что не лицемѣръ онъ и молитъ искренно.
   ЛЕОН. Поклянетесь, принцъ, не сдѣлаетесь клятвопреступникомъ.-- (Донъ Жуану.) Позвольте пригласить и васъ, синьоръ; вы помирились съ принцемъ, вашимъ братомъ, и я покорнѣйшій вамъ слуга.
   Д. ЖУА. Благодарю васъ; не говорливъ я, но все таки благодарю васъ.
   ЛЕОН. Угодно вашему высочеству впередъ?
   Д. ПЕД. Вашу руку Леонато; войдемъ вмѣстѣ. (Уходятъ всѣ, кромѣ Бенедикта и Клавдіо.)
   КЛАВ. Замѣтилъ ты, Бенедиктъ, дочь синьора Леонато?
   БЕНЕ. Не замѣчалъ, посматривалъ только на нее.
   КЛАВ. Не правда ли, очень она вѣдь хороша?
   БЕНЕ. Спрашиваешь ты меня какъ честный человѣкъ, желающій знать настоящее мое мнѣніе; или хочешь, чтобъ я отвѣчалъ по моему обыкновенію, какъ отъявленный врагъ женскаго пола?
   КЛАВ. Нѣтъ, прошу, говори серьёзно.
   БЕНЕ. Видишь ли, по моему слишкомъ она низка для похвалы высочайшей, слишкомъ смугла -- для лучезарной, и слишкомъ мала -- для большой; могу допустить только такую: не будь она тѣмъ, что есть -- она была бы некрасива, а бывши тѣмъ, что есть -- она не нравится мнѣ.
   КЛАВ. Ты думаешь я шучу, прошу, скажи мнѣ какъ ты въ самомъ дѣлѣ ее находишь.
   БЕНЕ. Хочешь что ли купить ее, что такъ о ней разспрашиваешь?
   КЛАВ. Можно развѣ купить такое сокровище?
   БЕНЕ. Можно, да еще и съ футляромъ для храненія. Да ты серьёзно говоришь это, или разыгрываешь плохого шутника, вздумавшаго увѣрять что Купидонъ отличный стрѣлокъ по зайцамъ, а Вулканъ удивительный плотникъ? Повѣдай ключъ твоей пѣсни, чтобъ я могъ попасть въ тонъ.
   КЛАВ. На мои глаза, она прекраснѣйшая изъ всѣхъ мною видѣнныхъ.
   БЕНЕ. Я не нуждаюсь еще въ очкахъ, а ничего такого не вижу; вотъ ея сестра, не вселись въ нее бѣсъ, превзошла бы ее прелестью, какъ первое мая послѣднее декабря. Надѣюсь, однакожь, не задумалъ ты жениться; или задумалъ?
   КЛАВ. Поклявшись въ противномъ, едва ли повѣрилъ бы я и себѣ, еслибъ Геро согласилась быть женой моей.
   БЕНЕ. Такъ вотъ оно до чего дошло? Нѣтъ въ цѣломъ мірѣ человѣка, предпочитающаго носить шапку спокойно, безъ тревогъ ревности? Неужли же не видать уже мнѣ шестидесяти лѣтняго холостяка? Чтожь, съ Богомъ, хочешь во что бы ни стало влѣзть въ ярмо -- натирай себѣ шею, проводи воскресенья въ воздыханіяхъ {Вѣроятно нянекъ на Пуританъ, которые провоняли воскресные дня съ преувеличенной торжественностью, въ молитвахъ и воздыханіяхъ.}.-- Но вотъ, Донъ Педро идетъ за тобою.

Входитъ Донъ Педро.

   Д. ПЕД. Что за секретъ задержалъ васъ здѣсь? отчего не пошли вы за Леонато?
   БЕНЕ. Желалъ бы, чтобъ ваше высочество заставили меня сказать.
   Д. ПЕД. Повелѣваю, какъ подданному.
   БЕНЕ. Слышите, графъ Клавдіо: я могу быть молчаливымъ какъ нѣмой, хотѣлось бы, чтобъ вы это знали; но подданство,-- прошу замѣтить это, подданство.-- Онъ влюбленъ. Въ кого?-- это вы, ваше высочество, спрашиваете. Замѣтьте, какъ коротокъ отвѣтъ его: въ Геро, короткую дочь Леонато.
   КЛАВ. Еслибъ такъ это было -- такъ и сказалъ бы.
   БЕНЕ. Сказалъ бы, какъ въ старой сказкѣ, ваше высочество: ничего такого нѣтъ, ничего такого и не было, и не дай Богъ, чтобъ могло быть {Въ этой сказкѣ, совершенно сходной съ Синей бородой, преступникъ отрицаетъ именно этими словами разсказываемое въ его обвиненіе.}.
   КЛАВ. Не измѣнится моя страсть вскорѣ, и не дай Богъ, чтобъ было иначе.
   Д. ПЕД. Аминь, если ты ее любишь; потому что вполнѣ она достойна этого.
   КЛАВ. Вы это говорите, ваше высочество, только для того чтобъ выпытать.
   Д. ПЕД. Говорю, клянусь честью, что въ самомъ дѣлѣ думаю.
   КЛАВ. Высказалъ и я, клянусь честью, что въ самомъ дѣлѣ думаю.
   БЕНЕ. Высказалъ и я, клянусь вдвойнѣ и честью и правдой, что въ самомъ дѣлѣ думалъ.
   КЛАВ. Что я люблю ее, я чувствую.
   Д. ПЕД. Что она достойна этого, я знаю.
   БЕНЕ. А что я не чувствую какъ можно любить ее, и не знаю какъ можетъ она быть достойной этого -- это мнѣніе, котораго и огонь не вытопитъ изъ меня; умру съ нимъ у позорнаго столба.
   Д. ПЕД. Ты всегда былъ упрямѣйшимъ, на счетъ красоты, еретикомъ.
   КЛАВ. И никогда не могъ выдержать этой роли, безъ страшнаго насилованія своей воли.
   БЕНЕ. Что женщина зачала меня -- благодарю ее; что она вскормила меня -- приношу и за это чувствительнѣйшую ей благодарность; но чтобы я далъ возможность трубить отзывъ на лбу моемъ, или прицѣпить мой рогъ къ незримому поясу -- ни за что, это да простятъ ужь мнѣ женщины! Такъ какъ я не хочу оскорблять ихъ сомнѣніемъ въ которой нибудь, то и считаю себя въ правѣ не вѣрить ни одной, и въ заключенье -- самое для меня лучшее -- буду жить холостякомъ.
   Д. ПЕД. Увижу еще тебя, прежде чѣмъ умру, поблѣднѣвшимъ отъ любви.
   БЕНЕ. Отъ досады, отъ болѣзни, или отъ голода, ваше высочество; никакъ не отъ любви. Докажете какъ нибудь, что я отъ любви болѣе теряю крови, чѣмъ пріобрѣтаю питьемъ, выколите мнѣ глаза перомъ стихокропателя, и повѣсьте, какъ вывѣску съ изображеніемъ слѣпаго Купидона, надъ дверьми дома разврата.
   Д. ПЕД. Смотри, отречешься когда нибудь отъ такого рѣшенья, дашь намъ славное противъ себя оружіе.
   БЕНЕ. Отрекусь, повѣсьте меня, какъ кошку въ боченкѣ, и стрѣляйте въ меня; и того, кто первый попадетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: and he that hits me... По Колльеру: and he that first hits me...}, потрепите по плечу, и назовите Адамомъ {Въ нѣкоторыхъ графствахъ Англіи насыпали въ боченокъ, со слабо укрѣпленнымъ дномъ, сажи, и, посадивъ въ него кошку, вѣшали на веревку. Тотъ, кто, пробѣгая подъ нимъ, отбивалъ дно и ускользалъ отъ высыпавшагося изъ него содержимаго, считался героемъ этой жестокой забавы.-- Адамъ Бель былъ знаменитый стрѣлокъ изъ лука такъ же, какъ Робинъ-Гудъ, извѣстный въ сѣверной Англіи.}.
   Д. ПЕД. Время покажетъ; со временемъ и дикій быкъ привыкаетъ къ ярму.
   БЕНЕ. Дикій быкъ пожалуй; но если разумный Бенедиктъ попадетъ когда нибудь въ ярмо -- сорвите рога съ быка, и увѣнчайте ими чело мое; намалюйте меня сквернѣйшимъ образомъ, и такими же крупными буквами, какими пишутъ: здѣсь отдается въ наемъ отличнѣйшая лошадь, напишите подъ моимъ изображеніемъ: здѣсь можете видѣть оженившагося Бенедикта.
   КЛАВ. Случись это -- сойдешь ты съ ума отъ ревности.
   Д. ПЕД. Не опорожнилъ Купидонъ всего своего колчана въ Венеціи, затрясешься ты скоро отъ стрѣлъ его.
   БЕНЕ. Ждать мнѣ, стало и землятресенія.
   Д. ПЕД. Что тамъ ни говори, а примѣнишься все таки ко времени. А пока, прошу тебя, добрый синьоръ Бенедиктъ, ступай къ Леонато, поклонись ему отъ меня и скажи, что къ ужину непремѣнно буду; онъ въ такихъ хлопотахъ о немъ.
   БЕНЕ. Вотъ на такое посольство я вполнѣ способенъ. За симъ предоставляю васъ --
   КЛАВ. Покровительству Господа: мой домъ, еслибъ онъ былъ у меня --
   Д. ПЕД. Шестаго іюля; вашъ вѣрный другъ Бенедиктъ.
   БЕНЕ. Не смѣйтесь, не смѣйтесь. Всѣ ваши выводы окаймлены старыми обрывками, да плохо еще приметанными; прежде чѣмъ старьемъ издѣваться, не мѣшало бы вамъ заглянуть въ свою собственную совѣсть; за симъ оставляю васъ. (Уходитъ.)
   КЛАВ. Ваше высочество, вы можете помочь мнѣ.
   Д. ПЕД. Будь же наставникомъ моего къ тебѣ расположенія; научи только какъ, и ты увидишь, какъ оно способно заучить и самый трудный урокъ, для тебя полезный.
   КЛАВ. Есть, ваше высочество, сыновья у Леонато?
   Д. ПЕД. Никого кромѣ Геро, она единственная его наслѣдница. Полюбилъ ты ее, Клавдіо?
   КЛАВ. Когда мы, ваше высочество, выступали на эту, только что конченную войну, я смотрѣлъ на нее глазами солдата, любовался ею, но предстоявшее болѣе суровое дѣло, не дало дойдти этому любованью до любви. Возвратился -- воинственныя мысли вытѣснялись кроткими, нѣжными помышленіями, постоянно напоминающими какъ юная Геро прелестна, нашептывающими, что я любилъ ее еще до выступленія на войну.
   Д. ПЕД. Ты, какъ влюбленный, сейчасъ же готовъ умаять слушателя цѣлой книгой словъ. Любишь прекрасную Геро -- люби; я переговорю съ ней и съ отцемъ, и она будетъ твоею. Для этого-то началъ ты это хитросплетенье?
   КЛАВ. Какъ благотворно облегчаете вы любовь, угадывая ея скорбь съ перваго взгляда! Чтобы страсть моя не показалась вамъ слишкомъ внѣзапной, прибѣгъ я къ длинному разсказу.
   Д. ПЕД. Къ чему мостъ болѣе широкой чѣмъ рѣка? Дѣло въ необходимомъ только {Въ прежнихъ изданіяхъ: The fairest grant is the necessitty.... По Колльеру: The fairest ground is the necessity...}. Все, что нужно, есть; коротко: ты любишь, и я снабжу тебя лѣкарствомъ. Я знаю, ночью будетъ пиръ; переодѣвшись, я возьму на себя твою роль, скажу Геро что я Клавдіо; перелью въ ея душу мое сердце, окую ея слухъ силой и пыломъ моей страстной рѣчи; за тѣмъ переговорю съ отцемъ, и въ заключенье -- она будетъ твоей. Займемся же сейчасъ приготовленіями къ этому. (Уходятъ.)
   

СЦЕНА 2.

Комната въ домѣ Леонато.

Входятъ Леонато и Антоніо.

   ЛЕОН. Ну что, братъ? Гдѣ же мой племянникъ, сынъ твой? Распорядился онъ музыкой?
   АНТО. Страшно о ней хлопочетъ. Но знаешь ли, братъ, я могу сообщить тебѣ новость престранную, какой тебѣ еще и не снилось.
   ЛЕОН. А хорошая?
   АНТО. Это увидимъ по тому, какъ вычеканитъ ее исходъ; во всякомъ случаѣ оболочка ея далеко не дурная, внѣшность весьма даже приглядная. Когда принцъ и графъ Клавдіо гуляли по тѣнистой аллеѣ моего сада, одинъ изъ моихъ служителей подслушалъ вотъ что: принцъ открылъ Клавдіо, что онъ любитъ мою племянницу, дочь твою, и что этой же ночью, въ одномъ изъ танцевъ, намѣренъ признаться ей въ этомъ, и что, если она будетъ согласна, онъ схватитъ время за чубъ, и тотчасъ же переговоритъ объ этомъ съ тобой.
   ЛЕОН. А слуга этотъ не дуракъ у тебя?
   АНТО. Умный, ловкій малый; хочешь, я пошлю за нимъ, разспроси его самъ.
   ЛЕОН. Нѣтъ, не надо; будемъ считать это сномъ, пока само собой на яву не объявится; но дочери надо все-таки сообщить это, чтобы она, если это, чего добраго, окажется справедливымъ, получше приготовилась къ отвѣту. Ступай ты къ ней, и разскажи ей все. (Нѣсколькимъ синьорамъ, проходящимъ черезъ сцену). Друзья, вы знаете уже, что вамъ дѣлать.-- Э, нѣтъ, ты извини, любезный; ты со мной: я воспользуюсь твоимъ искусствомъ.-- Прошу васъ, милѣйшіе, помогайте мнѣ въ этой суетѣ поревностнѣй. (Уходятъ.)
   

СЦЕНА 3.

Другая комната въ домъ Леонато.

Входятъ Донъ Жуанъ и Конрадъ.

   КОНР. Да что съ вами такое, синьоръ? Откуда эта безмѣрная мрачность?
   Д. ЖУА. Безмѣрно то, что порождаетъ ее -- не знаетъ и моя мрачность мѣры.
   КОНР. Надо же внять гласу благоразумія.
   Д. ЖУА. Ну еслибъ я и внялъ -- что жь принесло бы мнѣ это?
   КОНР. Если не мгновенное изцѣленіе, такъ возможность сносить свою участь терпѣливѣе.
   Д. ЖУА. Удивляюсь, какъ ты, рожденный, по твоему собственному увѣренію, подъ созвѣздіемъ Сатурна, можешь предлагать мнѣ нравственныя лѣкарства противъ недуга смертельнаго. Я не могу скрыть что я такое; я долженъ быть мраченъ, когда имѣю на то причину, и не улыбаться чьимъ бы то ни было шуткамъ; ѣсть, когда есть позывъ, не дожидаясь чьего бы то ни было досуга; спать, когда дремлется, не заботясь ни о чьихъ дѣлахъ; смѣяться, когда мнѣ весело, не льстя ни чьей прихоти.
   КОНР. Прекрасно, не высказывайте только этого вполнѣ, пока не добьетесь полной свободы поступать такъ. Вы такъ недавно еще враждовали съ вашимъ братомъ, онъ только что возвратилъ вамъ свое благорасположеніе, въ которомъ вы можете укорениться только при хорошей, самими вами вызываемой погодѣ; вамъ необходимо о ней позаботиться для своей же собственной жатвы.
   Д. ЖУА. Лучше быть, по мнѣ, шиповникомъ въ заборѣ, чѣмъ розой въ его милости; легче мнѣ и презрѣніе всѣхъ, чѣмъ стараніе вынуждать любовь каждаго; въ этомъ отношеніи, если меня и нельзя назвать льстивымъ добрякомъ, никто не отвергнетъ, по крайней мѣрѣ, что чистосердечный негодяй я. Мнѣ довѣряютъ, надѣвъ на меня намордникъ, дали свободу, наложивъ колодки на ноги; потому я и рѣшилъ не пѣть въ моей клѣткѣ. Будь у меня ротъ свободенъ -- я кусался бы; пользуйся я полной волей -- дѣлалъ бы что хочу; предоставь же мнѣ быть тѣмъ, что я есть, не старайся измѣнить меня.
   КОНР. Не можете какъ-нибудь воспользоваться вашимъ неудовольствіемъ?
   Д. ЖУА. Воспользуюсь имъ вполнѣ, потому что только вѣдь имъ и пользуюсь.-- Это кто идетъ сюда? Что новаго, Борахіо?

Входитъ Борахіо.

   БОРА. Я съ большаго ужина; принцъ, вашъ братъ, царственно угощается у Леонато; могу сообщить вамъ и о затѣвающейся сватьбѣ.
   Д. ЖУА. Не льзя ли на ней соорудить какую-нибудь пакость? Кто жь этотъ дурень, помолвившій съ вѣчнымъ безпокойствомъ?
   БОРА. Правая рука вашего брата.
   Д. ЖУА. Кто? наисовершеннѣйшій Клавдіо?
   БОРА. Онъ самый.
   Д. ЖУА. Парень рослый! А она, она? на кого же это воззрился онъ?
   БОРА. На Геро, дочь и наслѣдницу Леонато.
   Д. ЖУА. Ранній мартовскій цыпленокъ!-- Какъ узналъ ты это?
   БОРА. Въ то самое время, какъ я, по ихъ просьбѣ, окуривалъ одну сырую комнату, въ нее вошли принцъ и графъ Клавдіо, рука въ руку, занятые пресерьёзнымъ разговоромъ. Я тотчасъ же за обои {Смотри Ч. VII, стр. 171, прим. 1.}, и слышалъ оттуда какъ они условились, что принцъ будетъ искать руки Геро для себя, и получивъ, передастъ ее графу Клавдіо.
   Д. ЖУА. Идемъ, идемъ туда; это дастъ, можетъ быть, пищу моему негодованію. Молодой этотъ выскочка пожалъ всю славу низверженія меня; можно будетъ какъ нибудь перейти ему дорогу -- благословлю судьбу всячески. Вы, я знаю, преданы мнѣ, вы мнѣ поможете.
   КОНР. Ваши по гробъ, синьоръ.
   Д. ЖУА. Идемъ же на великолѣпный этотъ ужинъ; моимъ именно паденіемъ и усугубляется ихъ веселіе. Хотѣлъ бы, чтобъ поваръ былъ въ моемъ настроеніи!-- Идемъ что ли попытать что можно будетъ сдѣлать?
   БОРА. Мы къ вашимъ услугамъ, синьоръ. (Уходятъ.)
   

ДѢЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Зала въ домъ Леонато.

Входятъ Леонато, Антоніо, Геро, Беатриса и другіе.

   ЛЕОН. Былъ донъ Жуанъ за ужиномъ?
   АНТО. Не видалъ я его.
   БЕАТ. Что за кислое лицо у этого синьора! Я никакъ не могу его видѣть безъ того, чтобы съ часъ не страдать за тѣмъ изжогой.
   ГЕРО. Какой-то мрачный онъ.
   БЕАТ. Вотъ, составляющій нѣчто среднее между имъ и Бенедиктомъ былъ бы славный человѣкъ; а то одинъ слишкомъ ужь походитъ на статую, ничего не говоритъ, а другой слишкомъ ужь похожъ на старшаго сына знатной госпожи, вѣчно болтаетъ.
   ЛЕОН. Перенесть стало полъязыка синьора Бенедикта въ ротъ донъ Жуана, а половину мрачности донъ Жуана на лице синьора Бенедикта --
   БЕАТ. Прибавь еще, дядя, хорошія ноги, да хорошія ступни, да побольше денегъ въ кошелекъ -- такой человѣкъ покоритъ хоть какую женщину, если только съумѣетъ пріобрѣсть ея благорасположеніе.
   ЛЕОН. А вотъ тебѣ, племянница, никогда не пріобрѣсть мужа, если всегда будешь такъ злорѣчива.
   АНТО. Въ самомъ дѣлѣ, она слишкомъ ужь строптива.
   БЕАТ. Слишкомъ строптива, больше вѣдь, чѣмъ строптива. Такимъ образомъ лишу я себя божьяго посланія; сказано вѣдь: строптивой коровѣ Богъ посылаетъ рога короткіе; коровѣ же слишкомъ ужь строптивой никакихъ онъ не посылаетъ.
   ЛЕОН. Такимъ образомъ, тебѣ, слишкомъ строптивой, Богъ и не пошлетъ рогъ.
   БЕАТ. Именно, не пошлетъ если мнѣ мужа; о чемъ и молю его, на колѣняхъ, каждый вечеръ и каждое утро. О, Боже! не могу я выносить мужа съ бородой; сноснѣй мнѣ спать, безъ простынь, на шерсти.
   ЛЕОН. Можешь попасть и за безбородаго.
   БЕАТ. А что стану я съ нимъ дѣлать? одѣну въ мое платье и сдѣлаю своей горничной? Тотъ, у кого есть борода старше юноши, а тотъ у кого нѣтъ бороды моложе мужа, и тотъ, кто старше юноши -- не по мнѣ, и я не по тому, кто моложе мужа. Наймусь по этому лучше за шесть пенсовъ къ какому нибудь медвѣжатнику, и примусь водить обезьянъ его въ преисподнюю {Была поговорка, что старымъ дѣвамъ суждено водить обезьянъ въ адъ.}.
   ЛЕОН. Прекрасно, такъ ты въ адъ собираешься?
   БЕАТ. Нѣтъ, только къ вратамъ его; тамъ встрѣтитъ меня дьяволъ, какъ старый рогоносецъ, съ рогами на головѣ, и скажетъ: ступай въ рай, Беатриса, ступай въ рай; здѣсь для васъ, дѣвъ, нѣтъ мѣста; и вотъ, сдавъ ему обезьянъ, пойду въ рай къ святому Петру: онъ укажетъ мнѣ мѣсто холостыхъ, и заживемъ мы тамъ припѣваючи.
   АНТО. (Геро). Ну, а ты, племянница, ты, увѣренъ, послушаешься вѣдь отца?
   БЕАТ. Какже; сестра обязана вѣдь присѣсть и сказать: какъ вамъ будетъ угодно; но за все за это, сестра, онъ долженъ быть молодецъ; въ противномъ случаѣ, ты присядь въ другой разъ и скажи: какъ мнѣ, отецъ, будетъ угодно.
   ЛЕОН. А я все таки не теряю надежды видѣть и тебя, племянница, замужемъ.
   БЕАТ. Развѣ когда Господь создастъ мущинъ не изъ земли, а изъ какого нибудь другого вещества. Не обидно развѣ для женщины сносить помыканье какого-нибудь ражаго комка персти, давать отчетъ во всѣхъ своихъ дѣйствіяхъ какому нибудь сумасбродному кому глины? Нѣтъ, дядя, не нуженъ мнѣ онъ. Сыны Адама мнѣ братья, и я, не шутя, считаю грѣхомъ выйдти за родственника.
   ЛЕОН. Ты, дочь, не забудь что говорилъ тебѣ: сдѣлаетъ принцъ предложеніе въ такомъ родѣ, ты знаешь что отвѣтить.
   БЕАТ. Вина будетъ музыки, если не въ тактъ за тебя, сестра, посватаются; будетъ принцъ слишкомъ навязчивъ, скажи ему что во всемъ есть мѣра, и такъ и протанцуй ему отвѣтъ. Потому что, видишь ли, Геро, сватовство, женитьба и раскаяніе то же, что шотландской джигъ, менуэтъ и cinque-расе {Jig, measure и cinque-pace -- названія тогдашнихъ танцевъ.}; первый приступъ живъ и пылокъ, какъ шотландскій джигъ, и точно такъ же причудливъ; женитьба чинно степенна, какъ менуэтъ, такъ отзывающійся важностью и древностью; а за тѣмъ раскаяніе, съ разбитыми ногами, переходитъ все скорѣй и скорѣй въ cinque-pace, пока не свалится въ могилу.
   ЛЕОН. Ты, племянница, смотришь на все съ дурной только стороны.
   БЕАТ. Не дурное у меня, дядя, зрѣніе; вижу при дневномъ свѣтѣ и церковь.
   ЛЕОН. Вотъ и маски; давай, братъ, дорогу.

Входятъ Донъ Педро, Клавдіо, Бенедиктъ, Балтазаръ, Донъ Жуанъ, Борахіо, Маргарита, Урсула и другіе въ маскахъ.

   Д. ПЕД. Угодно вамъ, синьора, пройтись съ вашимъ обожателемъ?
   ГЕРО. Пойдете тихо, будете смотрѣть привѣтливо, и ни слова не скажете -- готова, и въ особенности на уходъ.
   Д. ПЕД. Со мной?
   ГЕРО. Могу сказать и это, когда вздумается.
   Д. ПЕД. Когда же будетъ вамъ угодно сказать это?
   ГЕРО. Когда ваше лице мнѣ понравится; Боже упаси, если лютня такая жь, какъ ея футляръ.
   Д. ПЕД. Моя маска кровля Филемона; подъ ней Юпитеръ.
   ГЕРО. Въ такомъ случаѣ вашей маскѣ слѣдовало бъ быть соломенной. (Проходятъ далѣе.)
   МАРГ. Говорите тише, когда говорите о любви {Въ нѣкоторыхъ изданіяхъ, и между прочимъ въ изданіи Колльера, фраза эта приписываема Донъ Педро, а начало послѣдующаго ея разговора съ Балтазаромъ -- Бенедикту.}.
   БАЛТ. Хотѣлось бы, чтобъ вы полюбили меня.
   МАРГ. А мнѣ не хочется, и для вашего же счастія; потому что у меня пропасть прескверныхъ качествъ.
   БАЛТ. Напримѣръ?
   МАРГ. Молюсь я вслухъ.
   БАЛТ. Тѣмъ больше вы мнѣ нравитесь; услышавшій можетъ провозгласить аминь.
   МАРГ. Пошли мнѣ, Господи, хорошаго танцора!
   БАЛТ. Аминь.
   МАРГ. И убери его съ глазъ долой, какъ только танецъ кончится. Чтожь молчишь, причетникъ?
   БАЛТ. Что говорить еще; данъ отвѣтъ причетнику. (Проходятъ.)
   УРСУ. Знаю я васъ; вы синьоръ Антоніо.
   АНТО. Право, нѣтъ.
   УРСУ. Я васъ узнала по трясенію вашей головы.
   АНТО. Я, видѣте ли, подъ него поддѣлываюсь.
   УРСУ. Никогда не поддѣлаться бы вамъ такъ скверно-хорошо, еслибъ не были имъ. Вотъ, какъ есть, и сухая, совсѣмъ сухая его рука {См. Ч. III стр. 10, прим. 2-ое.}; вы онъ, онъ.
   АНТО. Право, нѣтъ.
   УРСУ. Полноте, полноте; неужели вы думаете, что не узнаю васъ по несравненному вашему остроумію? Дарованій не скроешь. Молчите?-- вы онъ; доблесть не можетъ не обнаружиться; не разувѣряйте. (Проходятъ.)
   БЕАТ. И вы не скажете, кто сказалъ вамъ это?
   БЕНЕ. Нѣтъ, вы извините меня.
   БЕАТ. Не скажете и кто вы?
   БЕНЕ. Теперь, нѣтъ.
   БЕАТ. Что я надменна, что всѣ мои остроты заимствованы изъ "Ста веселыхъ разсказовъ" {Одного изъ тогдашнихъ сборниковъ пошлыхъ остротъ и анекдотовъ.} -- это говорилъ синьоръ Бенедиктъ.
   БЕНЕ. Кто это такой?
   БЕАТ. Я увѣрена, что вы очень хорошо его знаете.
   БЕНЕ. Повѣрьте, не знаю.
   БЕАТ. Никогда не заставлялъ онъ васъ смѣяться?
   БЕНЕ. Да кто же это наконецъ?
   БЕАТ. Потѣшникъ принца; страшно плоскій шутъ; единственное его дарованіе неслыханное злорѣчіе; нравится только повѣсамъ, и то не столько остроуміемъ, сколько пакостью; онъ и потѣшаетъ и сердитъ ихъ, и они и смѣются и бьютъ его. Я увѣрена, онъ гдѣ нибудь здѣсь плаваетъ, и желала бъ чтобъ ко мнѣ причалилъ.
   БЕНЕ. Познакомлюсь съ этимъ господиномъ -- сообщу ему, что вы говорите.
   БЕАТ. Сдѣлайте милость; онъ сломаетъ о меня двѣ или три колкости, которыя, если не вызовутъ смѣха, или останутся не замѣченными, повергнутъ его въ меланхолію; и тогда сбережется хоть крыло куропатки, потому что дурень не станетъ тогда ужинать. (За сцѣной музыка.) Надо намъ идти за вожаками.
   БЕНЕ. Во всемъ хорошемъ.
   БЕАТ. А поведутъ къ дурному -- брошу ихъ при первомъ же поворотѣ. (Танцы. Всѣ, кромѣ Донъ Жуана, Борахіо и Клавдіо, уходятъ.)
   Д. ЖУА. Нѣтъ сомнѣнія, мой братъ влюбился въ Геро, и увелъ отца, чтобъ переговорить съ нимъ объ этомъ. Дамы ушли за нею; только одна маска остается еще здѣсь.
   БОРА. Это Клавдіо. Я узналъ его по осанкѣ.
   Д. ЖУА. Вы синьоръ Бенедиктъ?
   КЛАВ. Да; угадали.
   Д. ЖУА. Синьоръ, вы близки къ моему брату; онъ влюбился въ Геро; отвлеките его отъ нея; она, по рожденію, не ровня ему; это будетъ дѣломъ честнаго человѣка.
   КЛАВ. Какъ узнали вы, что онъ ее любитъ?
   Д. ЖУА. Слышалъ какъ онъ клялся ей въ любви.
   БОРА. Слышалъ это и я; онъ клялся, что женится на ней сегодня же.
   Д. ЖУА. Идемъ къ пирующимъ. (Уходитъ съ Борахіо.)
   КЛАВ. Отвѣчалъ я за Бенедикта, а выслушалъ скверную эту новость ушами Клавдіо.-- Да, это такъ; -- принцъ ищетъ ея руки для себя. Во всемъ можно положиться на дружбу, только не въ дѣлахъ любви; потому всѣ влюбленные и должны пользоваться своимъ собственнымъ языкомъ, молить собственными глазами, не довѣряя никакому посреднику; красота вѣдь чародѣйка: она и вѣрность распускаетъ своимъ обаяніямъ въ страстную любовь. Случай ежечасно повторяющійся, но котораго никакъ не ожидалъ я.-- Прощай же, Геро!

Входитъ Бенедиктъ.

   БЕНЕ. Графъ Клавдіо?
   КЛАВ. Онъ самый.
   БЕНЕ. Идемъ со мной.
   КЛАВ. Куда?
   БЕНЕ. Къ первой ивѣ, по твоему же, графъ, собственному дѣлу. Какъ хочешь ты украситься гирляндой изъ ея вѣтвей {Было обыкновеніе, что пренебреженный влюбленный надѣвалъ на себя вѣнокъ изъ ивовыхъ вѣтвей.}? Надѣнешь на шею, какъ цѣпь ростовщика {Богатые граждане, занимались иногда ростовщичествомъ, и носили золотыя цѣпи на шеѣ.}, или перебросишь черезъ плечо, какъ шарфъ лейтенанта? Какъ нибудь да надожь тебѣ надѣть ее,-- принцъ отбилъ вѣдь у тебя твою Геро.
   КЛАВ. Желаю ему всякаго съ ней счастія.
   БЕНЕ. Сказано какъ подобаетъ честному прасолу; такъ именно продаютъ они быковъ своихъ. А не ожидалъ вѣдь ты, чтобы принцъ такъ одолжилъ тебя?
   КЛАВ. (Съ досадой). Прошу, оставь меня.
   БЕНЕ. Ну вотъ ты и колотишь зря, какъ слѣпой; мальчуганъ стянулъ у тебя кушанье, а ты бьешь столбъ.
   КЛАВ. Не хочешь, такъ я оставлю тебя. (Уходите.)
   БЕНЕ. Увы! бѣдная подстрѣленная птичка! забьется она теперь въ камыши.-- Странно однако, что синьора Беатриса и знаетъ и не знаетъ меня! Потѣшникъ принца! Чтожь, можетъ такъ и величаютъ меня за мою веселость.-- Да нѣтъ же; несправедливъ я къ самому себѣ, не считаютъ меня такимъ; это только злое, ядовитое расположеніе Беатрисы, выдавая себя за общественное мнѣніе, величаетъ меня такимъ образомъ. Ладно, отомщу ей какъ съумѣю.

Входитъ Донъ Педро.

   Д. ПЕД. Гдѣ же графъ? Видѣлъ ты его?
   БЕНЕ. Какъ же, ваше высочество; разыгралъ даже роль синьоры Молвы. Я нашелъ его здѣсь грустнымъ, какъ шалашъ въ загонѣ {У Исаи, глава I: Что осталось отъ дщерей Сіона, подобно хижинѣ въ виноградникѣ, или ночному шалашу въ саду тыквъ.}; сказалъ ему, и, полагаю, сказалъ правду, что ваше высочество пріобрѣли благосклонность Геро, и предложилъ ему отправиться со мной къ мнѣ, чтобъ сплесть ему гирлянду, какъ отверженному, или связать пукъ розогъ, и хорошенько его, по заслугамъ, ими выдрать.
   Д. ПЕД. Выдрать! За какое жь это преступленіе?
   БЕНЕ. За пошлѣйшую провинность школьника; въ восторгѣ отъ находки птичьяго гнѣздушка, онъ показалъ его товарищу, а тотъ и укралъ его.
   Д. ПЕД. Ты винишь его за довѣрчивость? Виноватъ воръ.
   БЕНЕ. И тогда было бы не лишнимъ сплесть гирлянду и связать пукъ розогъ; потому что гирлянда понадобилась бы для него, а розги для васъ; вѣдь вы, полагаю, стянули его птичье гнѣздушко.
   Д. ПЕД. Я только научу ихъ пѣть, и тотчасъ же возвращу хозяину.
   БЕНЕ. Будетъ ихъ пѣніе согласно съ тѣмъ, что говорите -- вы говорите честно.
   Д. ПЕД. А синьора Беатриса очень на тебя сердита; синьоръ, съ ней танцовавшій, говорилъ что ты жестоко ее поносишь.
   БЕНЕ. Она обошлась со мной такъ, что и чурбанъ не вынесъ бы; дубъ съ однимъ зеленымъ листикомъ и тотъ не смолчалъ бы; самая моя маска начала оживляться и браниться съ ней. Она сказала мнѣ, не подозрѣвая что это я, что я потѣшникъ принца и глупѣе большой оттепели, и насмѣшка за насмѣшкой посыпались на меня съ такой неудержимой быстротой, что я стоялъ, какъ мишень, въ которую стрѣляетъ цѣлое войско. Языкъ ея кинжалъ; каждое его слово пронзаетъ; еслибъ и ея дыханіе было такъ же жестоко, какъ ея выраженія, не было бы и житья подлѣ нея; заразила бы она и звѣзду сѣвера. Не женюсь я на ней, еслибъ Адамъ далъ ей даже все, чѣмъ владѣлъ до грѣхопаденія; она и Геркулеса приставитъ къ вертелу, принудитъ даже расщепать свою дубину на поддержку огня. Не говорите мнѣ о ней; увидите, адская это Геката въ роскошномъ нарядѣ. Дай Богъ, чтобъ какой-нибудь знахарь заклялъ ее; пока она здѣсь, и въ аду покойно какъ въ святилищѣ, и люди грѣшатъ нарочно, чтобъ скорѣй попасть туда; непріятности, страхи, смуты -- неразлучные ея спутники.

Входятъ Клавдіо, Беатриса, Леонато и Геро.

   Д. ПЕД. Смотри, она идетъ сюда.
   БЕНЕ. Угодно вашему высочеству дать мнѣ какое-нибудь порученіе на конецъ свѣта? Готовъ отправиться за сущей, какая только придетъ вамъ на умъ бездѣлицей къ антиподамъ; за зубочисткой къ крайнимъ предѣламъ Азіи; добуду вамъ длину ноги попа Джона {Попъ Джонъ, баснословный правитель большаго государства на Востокѣ по близости рая, на котораго никто не смѣетъ взглянуть. Въ его великолѣпномъ дворцѣ стоитъ на столбѣ зеркало, показывающее все, что происходитъ въ государствѣ. Онъ окруженъ епископами и патріархами, и служатъ ему семь королей, сорокъ герцоговъ, триста графовъ и безчисленное множество рыцарей.}, волосъ изъ бороды великаго Могола; соглашусь скорѣй на посольство къ Пигмеямъ, чѣмъ сказать три слова этой гарпіи. Есть у васъ какое порученіе?
   Д. ПЕД. Никакого, кромѣ просьбы, чтобъ ты здѣсь остался.
   БЕНЕ. Нѣтъ, ваше высочество, тутъ есть противное для меня блюдо; не выношу я языка синьоры. (Уходитъ.)
   Д. ПЕД. Пожалуйте, синьора, пожалуйте; потеряли вы сердце синьора Бенедикта.
   БЕАТ. Давалъ онъ мнѣ его дѣйствительно на время въ займы, и я заплатила ему проценты: двойнымъ сердцемъ за его единичное; но за тѣмъ онъ какъ-то отыгралъ его у меня фальшивыми костями, и потому можете, ваше высочество, сказать, что я потеряла его.
   Д. ПЕД. Вы низложили его, совершенно низложили.
   БЕАТ. Хорошо, что не онъ меня -- сдѣлалась бы еще, пожалуй, матерью дурней. Я привела вамъ графа Клавдіо, за которымъ вы меня посылали.
   Д. ПЕД. Что съ тобой, графъ? отчего ты такъ мраченъ?
   КЛАВ. Нисколько не мраченъ я, ваше высочество.
   Д. ПЕД. Что же съ тобой? Боленъ?
   КЛАВ. И не боленъ, ваше высочество.
   БЕАТ. Графъ не мраченъ, и не боленъ, и не веселъ, и не здоровъ; но приличны вы, графъ, приличны какъ апельсинъ {Апельсинами и померанцами сопровождались разные подарки: виномъ, конфектами и т. п.}, съ небольшимъ придаткомъ его ревниваго цвѣта.
   Д. ПЕД. Кажется, что ваше предположеніе, синьора, справедливо; но въ такомъ случаѣ, готовъ поклясться, что онъ въ заблужденіи. Клавдіо, я посватался отъ твоего имени, и прекрасная Геро добыта; я переговорилъ съ ея отцемъ, и онъ изъявилъ свое согласіе, назначь же день сватьбы, и да даруетъ тебѣ Господь всякаго счастія!
   ЛЕОН. Возьмите, графъ, мою дочь, и съ ней мое богатство; его высочество устроилъ сватьбу, и высшая благодать, да скажетъ на все это: аминь!
   БЕАТ. Говорите же, графъ; теперь ваша очередь.
   КЛАВ. Молчаніе самый лучшій герольдъ радости; не велико было бы мое счастіе, еслибъ я могъ сказать какъ я счастливъ. Синьора, какъ вы моя, такъ и я вашъ. Отдаю себя за васъ, и безъ ума отъ этой мѣны.
   БЕАТ. Говори же, сестра; или, если не можешь, зажми ему ротъ поцѣлуемъ; не давай и ему говорить.
   Д. ПЕД. Веселое у васъ сердце, синьора.
   БЕАТ. Да, ваше высочество, я очень благодарна глупышкѣ -- оно постоянно держится навѣтренной стороны заботъ.-- Сестра шепчетъ ему, что любитъ его.
   КЛАВ. Шепчетъ, сестра.
   БЕАТ. Господи, еще сватьба! Всѣ, кромѣ меня, выходятъ; только я, загорѣлая, должна сидѣть въ уголкѣ и взывать: мужа, мужа мнѣ.
   Д. ПЕД. Хотите, синьора Беатриса, я доставлю вамъ его? БЕАТ. Вотъ, еслибъ вашъ отецъ доставилъ его. Нѣтъ у вашего высочества брата, на васъ похожаго? Вашъ отецъ производилъ прекраснѣйшихъ мужей, еслибъ только были для дѣвушки доступны.
   Д. ПЕД. Хотите меня, синьора?
   БЕАТ. О, нѣтъ; развѣ найдется еще другой -- будничный; ваше высочество слишкомъ драгоцѣнны для обыденнаго.-- Прошу, однакожь, ваше высочество, простить мнѣ: я рождена для веселой болтовни -- не для дѣла.
   Д. ПЕД. Ваше, напротивъ, молчаніе мнѣ не нравится; веселость же такъ къ лицу вамъ; навѣрное, въ веселую минуту родились вы.
   БЕАТ. Навѣрное нѣтъ -- матушка кричала; но въ это время плясала на небѣ звѣзда, и подъ ея-то вліяніемъ родилась я. Сестра и братъ, да даруетъ вамъ Господь всякаго счастія!
   ЛЕОН. Племянница, посмотри же однакожь за тѣмъ, о чемъ я говорилъ тебѣ.
   БЕАТ. Извини, дядя.-- Съ вашего позволенія, ваше высочество. (Уагодитъ.)
   Д. ПЕД. Презабавная и преостроумная дѣвушка.
   ЛЕОН. Да, мало въ ней грустной стихіи, ваше высочество; серьёзна она только во снѣ, да и то не всегда; потому что, по разсказамъ дочери, ей часто снилось несчастіе, а она пробуждалась смѣхомъ.
   Д. ПЕД. Не можетъ она и слышать о мужѣ.
   ЛЕОН. Никакимъ образомъ; отсмѣиваетъ она отъ себя всѣхъ жениховъ.
   Д. ПЕД. Прекрасная была бы она жена для Бенедикта.
   ЛЕОН. О Господи, и въ одну недѣлю замужства они заговорились бы до сумасшествія.
   Д. ПЕД. Графъ Клавдіо, когда жь думаешь вѣнчаться?
   КЛАВ. Да завтра же, ваше высочество. Время плетется на костыляхъ, пока любовь не вступитъ во всѣ права свои.
   ЛЕОН. Нѣтъ, любезный сынъ, подожди до понедѣльника; это будетъ ровно седьмой день; да и этого мало еще, чтобы я могъ со всѣмъ какъ хочется управиться.
   Д. ПЕД. Ты качаешь, Клавдіо, головой на такую длинную отсрочку; но я ручаюсь тебѣ, что мы не скучно проведемъ это время; я предприму въ этотъ промежутокъ одинъ изъ Геркулесовскихъ подвиговъ: постараюсь влюбить синьора Бенедикта и синьору Беатрису другъ въ друга. Мнѣ ужасно хочется устроить и ихъ сватьбу, и надѣюсь, что, съ вашей помощью, мнѣ это удастся.
   ЛЕОН. Я готовъ, ваше высочество, помогать вамъ, хотя бы и пришлось не спать цѣлыхъ десять ночей.
   КЛАВ. И я, ваше высочество.
   Д. ПЕД. И вы, милая Геро?
   ГЕРО. И я, чтобъ доставить моей сестрѣ хорошаго мужа, сдѣлаю все, что не будетъ противно приличію.
   Д. ПЕД. Бенедиктъ не худшій изъ всѣхъ, мнѣ извѣстныхъ жениховъ; могу въ похвалу его сказать: благороднаго онъ происхожденія, извѣстной храбрости и несомнѣнной честности. Я научу васъ, какъ расположить вашу сестру такъ, чтобы она влюбилась въ Бенедикта; а самъ, съ вашей помощью, обработаю Бенедикта такъ, что, несмотря на его живой умъ и прихотливый вкусъ, онъ непремѣнно влюбится въ Беатрису. Удастся намъ это -- Купидонъ не стрѣлокъ ужь; его слава перейдетъ на насъ -- мы единственные боги любви. Идемте же, я сообщу вамъ мой планъ. (Уходятъ.)
   

СЦЕНА 2.

Другая комната въ домъ Леонато.

Входятъ Донъ Жуанъ и Борахіо.

   Д. ЖУА. Рѣшено; графъ Клавдіо женится на дочери Леонато.
   БОРА. Такъ, синьоръ; но я могу помѣшать этому.
   Д. ЖУА. Всякая задержка, всякая помѣха, всякое препятствіе будетъ цѣлебно для меня; боленъ я ненавистью къ нему, и все что противно его желаніямъ вполнѣ соотвѣтствуетъ моимъ. Какъ же помѣшаешь ты этой сватьбѣ?
   БОРА. Не совсѣмъ честно, синьоръ; но такъ сокровенно, что никакъ не покажусь безчестнымъ.
   Д. ЖУА. Какъ же, скажи въ короткихъ словахъ.
   БОРА. Кажется, съ годъ тому назадъ, я говорилъ вамъ, что пользуюсь особымъ расположеніемъ Маргариты, прислужницы Геро?
   Д. ЖУА. Припоминаю.
   БОРА. Я могу уговорить ее выглянуть, въ любой необычный часъ ночи, изъ окна спальни Геро.
   Д. ЖУА. Какая жь въ этомъ жизнь, чтобъ быть смертью этой сватьбы?
   БОРА. Составить изъ этого ядъ ваше ужь дѣло. Ступайте къ вашему брату; и, нисколько не стѣсняясь, скажите ему что онъ безчеститъ себя, устроивая бракъ знаменитаго Клавдіо -- котораго вы глубоко уважаете,-- съ такой отъявленной непотребницей, какъ Геро.
   Д. ЖУА. Какія жь приведу доказательства?
   БОРА. Вполнѣ достаточныя, чтобъ обойти принца, растерзать Клавдіо, погубить Геро и убить Леонато. Добиваетесь чего другаго?
   Д. ЖУА. Чтобъ только имъ напакостить -- готовъ на все.
   БОРА. Ступайте же, отыщите удобный случай переговорить съ донъ Педро и съ графомъ Клавдіо на единѣ; скажите имъ, что вамъ извѣстно, что Геро любитъ меня; прикиньтесь радѣющимъ и о принцѣ и о Клавдіо; представьте, что только забота о чести брата, устроивающаго этотъ бракъ, и о добромъ имени его друга, котораго надуваютъ личиной дѣвственности, заставляетъ васъ открыть имъ это. Они едва ли повѣрятъ этому безъ доказательствъ; предложите ихъ сами, и имъ доставится возможность увидѣть меня подъ окномъ ея спальни, услышать какъ я вызываю Маргариту-Геро, какъ Маргарита зоветъ меня своимъ Борахіо; вы приведете ихъ насладиться этимъ въ ночь наканунѣ сватьбы, потому что до этого необходимо еще устроить, чтобы Геро была въ это время въ отсутствіи. Мы представимъ ея невѣрность такъ правдоподобно, что ревность превратится въ полное убѣжденіе, и всѣ ихъ приготовленія къ сватьбѣ рухнутъ.
   Д. ЖУА. Какими бы бѣдами это ни кончилось -- прибѣгну къ этому. Разыграешь эту комедію ловко -- дарю тебѣ тысячу дукатовъ.
   БОРА. Будьте только настойчивѣй въ обвиненіи, а моя ловкость не посрамитъ меня.
   Д. ЖУА. Пойду, сейчасъ же узнаю день ихъ сватьбы. (Уходятъ.)
   

СЦЕНА. 3.

Садъ Леонато.

Входятъ Бенедиктъ и Мальчикъ.

   БЕНЕ. Мальчикъ!
   МАЛЬ. Синьоръ.
   БЕНЕ. На окнѣ моей комнаты лежитъ книга, принеси мнѣ ее сюда, въ садъ.
   МАЛЬ. Сейчасъ, синьоръ, я здѣсь.
   БЕНЕ. Знаю это; но желалъ бы, чтобъ ты ушелъ, и былъ здѣсь опять.-- (Мальчикъ уходитъ.) Удивляюсь, какъ это человѣкъ, видѣвшій на сколько глупъ влюбленный, послѣ того какъ издѣвался надъ страшной пошлостью этого въ другихъ, можетъ сдѣлаться предметомъ своихъ собственныхъ насмѣшекъ, самъ влюбившись. А вотъ, именно это-то и случилось съ Клавдіо. Зналъ я его, когда не существовало для него другой музыки кромѣ трубъ и барабановъ, а теперь онъ охотнѣе слушаетъ тамбуринъ и флейту. Зналъ я его, когда онъ былъ готовъ пройти и десять миль пѣшкомъ, чтобъ полюбоваться хорошими доспѣхами, а теперь готовъ не спать десять ночей, обдумывая покрой новаго коллетта {Намекъ на страсть Англичанъ того времени къ модамъ.}. Говорилъ, бывало, прямо, безъ обиняковъ, какъ подобаетъ честному человѣку и солдату, а теперь онъ витія: рѣчь его фантастическая трапеза, составленная изъ самыхъ странныхъ блюдъ. Неужели и я, смотря на это такими глазами, могу такъ же измѣниться? Не знаю; думаю -- нѣтъ; не побожусь, однакожь, что любовь не обратитъ меня въ устрицу, но побожусь, что, пока она не сдѣлаетъ меня устрицей, не сдѣлаетъ и такимъ дурнемъ. Чтожь, что одна хороша тамъ собой -- мнѣ это нипочемъ; умна другая -- нипочемъ мнѣ и это; добродѣтельна третья -- и это нипочемъ мнѣ; не соединится все увлекательное въ одной -- ни одной не увлечь меня. А эта должна быть богата -- это само ужь собой разумѣется; умна -- иначе не знаю я ее; добродѣтельна -- иначе и не спрошу о ней; хороша собой -- иначе и не взгляну на нее; кротка -- иначе и не подходи ко мнѣ; благородна -- иначе не дамъ за нее и гроша, будь она даже ангеломъ; должна быть и разговорчива, и хорошая музыкантша; за тѣмъ будь ея волосы какого бы тамъ цвѣта ни было.-- А! вотъ и принцъ съ воплощенной любовью! Спрячусь въ эту бесѣдку. (Прячется.)

Входятъ Донъ Педро, Леонлто и Клавдіо.

   Д. ПЕД. Что жь, услышимъ мы музыку?
   КЛАВ. Непремѣнно.-- Вечеръ какъ бы нарочно для нея такъ и тихъ.
   Д. ПЕД. (Тихо). Видѣлъ куда Бенедиктъ запрятался?
   КЛАВ. (Тихо). Видѣлъ, ваше высочество; кончится музыка, займемся и этой выслѣженной лисицей.

Входитъ Балтазаръ съ музыкантами.

   Д. ПЕД. Сюда, Балтазаръ; спой намъ еще разъ ту пѣсню.
   БАЛТ. Не заставляйте, ваше высочество, такой плохой голосъ позорить музыку болѣе раза.
   Д. ПЕД. Отрицаніе своего дарованія всегда ручательство таланта. Прошу спой; не заставляй умолять себя.
   БАЛТ. Умолять?-- спою; многіе умоляютъ вѣдь и такихъ, которыя, по ихъ мнѣнію, не стоятъ этого; и все-таки умоляютъ {Въ подлинникѣ: тутъ непереводимая игра вдовами: woo -- просить, свататься, wooing -- сватанье, wooer -- сватающійся и woos -- сватается.}, готовы даже клясться въ любви.
   Д. ПЕД. Намѣренъ еще разсуждать -- разсуждай, пожалуйста, по нотамъ.
   БАЛТ. Замѣтьте, прежде чѣмъ услышите хоть одну изъ моихъ нотъ, что ни одна изъ нихъ не стоитъ вниманія {Непереводимая игра значеніями словъ: note -- нота и замѣтьте, noting -- замѣчаніе.}.
   Д. ПЕД. Онъ говоритъ все крючками; нотъ, нотъ, и ничего болѣе! (Музыка.)
   БЕНЕ. (Про себя). Вотъ и божественная мелодія! вотъ и восторгается душа его! Не странное ли это дѣло, что бараньи кишки могутъ вытягивать душу изъ тѣла человѣка?-- Заставьте жь и меня рогомъ поплатиться, когда кончите.
   ВАЛТ. (Поетъ):
   Не вздыхаете жъ, не вздыхайте, о дѣвы,
             Мужчины лжецами были всегда;
   Одна нога на брегу, на морѣ другая,
             Одному не бывали они вѣрны никогда.
                       Не вздыхайте жь,
                       Пусть ихъ уходятъ;
   Вы жь предавайтесь забавамъ, веселью,
             Обращайте всѣ звуки печали,
             Въ веселое: эй нони, эй нони!
   
   Жалобныхъ пѣсенъ вы больше не пойте,
             Не пойте тяжкаго горя, тоски;
   Вѣроломство мужчинъ таково ужь
             Съ тѣхъ поръ, какъ лѣто впервые одѣлось листвой.
                       Ее вздыхайте жь, и т. д.
   Д. ПЕД. Славная, право, это пѣсня.
   БАЛТ. И плохой пѣвецъ, ваше высочество.
   КЛАВ. Полно, полно; ты, для обихода, поешь, ей-богу, недурно.
   БЕНЕ. (Про себя). Провой это собака -- они повѣсили бы ее, и я молю Господа, чтобы скверный его голосъ не накликалъ какого несчастія. Я съ такой же охотой прослушалъ бы и ноянаго ворона, какая бы напасть ни послѣдовала за тѣмъ.
   Д. ПЕД. (Клавдіо). Да, да.-- Слушай, Балтазаръ, добудь намъ самыхъ лучшихъ музыкантовъ; намъ хотѣлось бы, чтобъ завтра ночью они были подъ окномъ спальни Геро.
   БАЛТ. Будутъ, ваше высочество, и самые лучшіе.
   Д. ПЕД. Постарайся; прощай. (Балтазаръ уходитъ съ музыкантами.) Что бишь такое говорилъ ты мнѣ нынче, Леонато? что твоя племянница влюблена въ синьора Бенедикта?
   КЛАВ. (Тихо). Подбирайтесь, подбирайтесь; птица усѣлась,-- (Громко). Никакъ не воображалъ я, чтобы синьора могла полюбить кого-нибудь.
   ЛЕОН. Да и я тоже; но еще удивительнѣй, что влюбилась въ синьора Бенедикта, котораго, какъ можно было полагать по обращенію, всегда ненавидѣла.
   БЕНЕ. ((Про себя). Возможно ли? Дуетъ вѣтеръ отсюда?
   ЛЕОН. Я, ваше высочество, право, не знаю что и думать; бѣшеная ея страсть -- просто непостижима.
   Д. ПЕД. Можетъ она только притворяется?
   КЛАВ. Весьма вѣроятно.
   ЛЕОН. Притворяется! О Боже, никогда еще притворная страсть не приближалась такъ, какъ обнаруживаемая ей, къ истинной.
   Д. ПЕД. Чѣмъ же обнаруживаетъ она ее?
   КЛАВ. (Тихо). Не жалѣйте прикормки; рыбка готова ужь клюнуть.
   ЛЕОН. Чѣмъ же? Сидитъ себѣ -- (Клавдіо) Да моя дочь говорила вѣдь вамъ чѣмъ.
   КЛАВ. Говорила дѣйствительно.
   Д. ПЕД. Чѣмъ же? прошу, скажите. Вы удивляете меня; я думалъ -- не превозмочь ея сердца никакому приступу страсти.
   ЛЕОН. Я и самъ, божусь, это думалъ; особенно къ Бенедикту.
   БЕНЕ. (Про себя). Я принялъ бы это за дураченье, еслибъ не эта сѣдая борода говорила; не можетъ надуванье скрываться подъ такой почтенной наружностью.
   КЛАВ. (Тихо). Клюнулъ, подсѣкайте.
   Д. ПЕД. Дала она какъ нибудь замѣтить страсть свою Бенедикту?
   ЛЕОН. Нѣтъ; клянется что никогда этого и не сдѣлаетъ; это-то и мучитъ ее.
   КЛАВ. Да; это говоритъ и ваша дочь. "И я", говоритъ она, "такъ часто обращавшаяся съ нимъ съ величайшимъ презрѣніемъ, напишу ему что люблю его!"
   ЛЕОН. Это говоритъ она, принимаясь писать къ нему; она разъ двадцать встаетъ ночью, и сидитъ въ одной сорочкѣ, пока не испишетъ цѣлаго листа кругомъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: a sheet of рарег... По Колльеру: a sheet of рарег full...}; -- моя дочь все намъ разсказываетъ.
   КЛАВ. Этимъ цѣлымъ листомъ, вы напомнили мнѣ презабавную продѣлку, которую ваша же дочь разсказала намъ.
   ЛЕОН. Ахъ, да! какъ она, исписавъ его, стала перечитывать и нашла, что, при перевертываніи страницъ, Бенедиктъ и Беатриса цѣлуются {Тутъ непереводимая игра значеніями слова sheet -- листъ и простыня.}.
   КЛАВ. Именно.
   ЛЕОН. Она разорвала тогда письмо на мельчайшіе кусочки, и принялась бранить себя, что дошла до такого неприличія, что вздумала писать къ тому, кто, знаетъ, насмѣется надъ ней. "Я знаю это", говорила она, "по себѣ самой; потому что непремѣнно насмѣялась бы надъ нимъ, еслибъ онъ написалъ ко мнѣ; да, насмѣялась бы, хоть и люблю его".
   КЛАВ. Упала за тѣмъ на колѣни, и давай плакать, рыдать, бить себя въ грудь, рвать волосы, молиться, восклицать {Въ прежнихъ изданіяхъ: prays, curses.... По Колльеру: prays, cries....}: "О, милый Бенедиктъ! даруй мнѣ, Боже, терпѣніе!"
   ЛЕОН. Да, такъ разсказывала моя дочь; и эти вспышки бываютъ такъ сильны, что дочь иногда боится, чтобъ она въ отчаяніи чего не сдѣлала съ собой. Все это сущая правда.
   Д. ПЕД. Было бы не дурно, еслибъ кто нибудь другой, если ужь сама не хочетъ, сообщилъ это Бенедикту.
   КЛАВ. Для чего? Онъ обратитъ все это въ смѣхъ, и еще болѣе будетъ мучить бѣдную.
   Д. ПЕД. Сдѣлаетъ онъ это, и повѣсить его будетъ добрымъ дѣломъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: it were an alms to hang him... По Колльеру: it were an alms deed to hang him...}. Она такая прекрасная, милая дѣвушка; а что добродѣтельна -- кто жь вздумаетъ въ этомъ сомнѣваться.
   КЛАВ. И какъ умна.
   Д. ПЕД. Во всемъ, кромѣ любви къ Бенедикту.
   ЛЕОН. Ахъ, ваше высочество, когда умъ и страсть спорятъ въ такомъ нѣжномъ тѣлѣ, изъ десяти въ девяти случаяхъ страсть непремѣнно превозможетъ. Жаль мнѣ ее, и какъ дядѣ, и какъ опекуну.
   Д. ПЕД. Лучше влюбилась бы она въ меня; я пренебрегъ бы всѣми отношеніями и сдѣлалъ бы ее своей половиной.-- Прошу васъ, сообщите о ея страсти Бенедикту; посмотримъ что онъ на это скажетъ.
   ЛЕОН. Вы думаете, хорошо это будетъ?
   КЛАВ. Геро увѣрена, что умретъ непремѣнно; потому что клянется что умретъ если онъ ее не любитъ, что умретъ прежде чѣмъ скажетъ что любитъ его, что когда онъ и посватается за нее, она скорѣй умретъ, чѣмъ сбавитъ хоть сколько нибудь обычную свою съ нимъ суровость.
   Д. ПЕД. И права; очень можетъ быть что, обнаружь она любовь свою, онъ насмѣется надъ ней; вы вѣдь знаете, какъ онъ презрительно ко всему относится.
   КЛАВ. А славный онъ мущина.
   Д. ПЕД. Наружность его недурна дѣйствительно.
   КЛАВ. И замѣчательно, по моему, уменъ.
   Д. ПЕД. Да, проглядываютъ кой-какія искорки какъ бы ума.
   ЛЕОН. Полагаю, и храбръ.
   Д. ПЕД. Какъ Гекторъ, повѣрьте; затѣвается ссора -- онъ даже мудрецъ: или уклоняется отъ нея съ удивительной ловкостью, или идетъ на нее съ истинно христіанскимъ страхомъ.
   ЛЕОН. Боится онъ Бога -- онъ необходимо долженъ хранить миръ, а пришлось нарушить его -- долженъ идти на ссору со страхомъ и трепетомъ.
   Д. ПЕД. Такъ и пойдетъ; потому что Бога-то онъ боится, хотя, по нѣкоторымъ слишкомъ ужь большимъ вольностямъ, и можно бъ было въ этомъ сомнѣваться. Во всякомъ случаѣ, жаль мнѣ вашу племянницу.-- Что жь, отыщемъ Бенедикта и скажемъ ему о ея любви?
   КЛАВ. Нѣтъ, не говорите, ваше высочество; постараемся лучше извести ее добрымъ совѣтомъ.
   ЛЕОН. Невозможно; изведемъ скорѣй ея сердце.
   Д. ПЕД. Такъ подождемъ; посмотримъ, что еще разскажетъ намъ дочь ваша. Можетъ и поохладѣетъ. Я люблю Бенедикта, и желалъ бы, чтобъ онъ, не заносясь, хорошенько поразмыслилъ о себѣ, и увидалъ на сколько онъ недостоенъ такой прекрасной дѣвушки.
   ЛЕОН. Угодно вашему высочеству войдти? обѣдъ готовъ.
   КЛАВ. (Тихо). Не забредитъ онъ послѣ этого ею -- не повѣрю никакому ужь ожиданію.
   Д. ПЕД. (Тихо). Устроимъ теперь такую жь ловушку и для нея, и это дѣло вашей ужь дочери и ея прислужница.-- Вотъ будетъ забавно, если оба убѣдятся что влюблены другъ въ друга, тогда какъ ничего этого не бывало; хотѣлъ бы видѣть эту потѣшную, вѣроятно нѣмую сцену.-- Пошлемъ ее звать его обѣдать. (Уходитъ съ Клавдіо и Леонато.)
   БЕНЕ. (Выходя изъ бесѣдки). Не можетъ это быть шуткой. Они говорили такъ серьёзно.-- Узнали объ этомъ отъ Геро. Они, кажется, жалѣютъ ее; страсть ея дошла, кажется, до послѣдней крайности. Любитъ меня! чтожь, надо отблагодарить за это.-- Слышалъ, какъ они обо мнѣ судятъ; говорятъ: узнай я о ея любви -- возгоржусь; говорятъ: она скорѣй умретъ, чѣмъ обнаружитъ хоть чѣмъ-нибудь страсть свою.-- Никогда не думалъ я жениться.-- Не долженъ однакожь и заноситься.-- Счастливъ тотъ, кто, слыша хулу себѣ, можетъ ей воспользоваться для исправленія.-- Они говорятъ: она прекрасна; это правда, могу и я это засвидѣтельствовать; и добродѣтельна -- не могу отрицать и это; и умна, только не любовью ко мнѣ -- ну, это нисколько не прибавка къ ея уму; да и не доказательство ея глупости; потому что, пожалуй, и я влюблюсь въ нее страстно.-- Очень можетъ быть, что меня осыпютъ жалкими крохами остроумія, потому что такъ долго возставалъ противъ женитьбы; да развѣ вкусы не мѣняются? Любилъ человѣкъ кушанье въ юности, и опротивѣло оно ему, какъ возмужалъ. Могутъ ли колкости, осужденія и всѣ эти бумажныя ядра мозга своротить человѣка съ приглянувшейся ему дороги? Никакъ; свѣтъ долженъ населяться. Когда я говорилъ, что умру холостякомъ, я не думалъ, что доживу до женитьбы.-- А, вотъ и Беатриса. Клянусь, хороша она. Замѣтны въ ней, въ самомъ дѣлѣ, нѣкоторые признаки любви.

Входитъ Беатриса.

   БЕАТ. Меня, противъ моей воли, послали звать васъ обѣдать.
   БЕНЕ. Благодарю васъ, прекрасная Беатриса, за трудъ вашъ.
   БЕАТ. Мнѣ такъ же трудно было добиться этой благодарности, какъ вамъ поблагодарить меня; еслибъ это затруднило меня -- не пошла бы.
   БЕНЕ. Доставило вамъ, стало удовольствіе это посланье?
   БЕАТ. Именно столько, сколько можно взять на кончикъ ножа, и не отравить и галки {Въ прежнихъ изданіяхъ: and choke а daw withal... По Колльеру: and not choke а daw withal...}.-- Нѣтъ у васъ, вижу, аппетита, синьоръ; прощайте. (Уходитъ.)
   БЕНЕ. А! "Меня, противъ моей воли, послали звать васъ обѣдать";-- двойной тутъ смыслъ. "Мнѣ такъ же трудно было добиться этой благодарности, какъ вамъ поблагодарить меня",-- это все равно, что сказать: всякой мой трудъ для васъ, такъ же легокъ, какъ и ваша благодарность.-- Не сжалюсь я надъ ней -- негодяй я; не полюблю -- жидъ.-- Постараюсь добыть ея портретъ. (Уходитъ.)
   

ДѢЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.

Садъ Леонато.

Входятъ Геро, Маргарита и Урсула.

   ГЕРО. Сбѣгай, добрая Маргарита, въ залу; тамъ ты найдешь мою сестру Беатрису въ разговорѣ съ принцемъ и Клавдіо; шепни ей на ухо, что я и Урсула въ саду, и толкуемъ все о ней; скажи, что подслушала насъ, и посовѣтуй прокрасться въ тѣнистую бесѣдку, которую вырощенная солнцемъ жимолость заграждаетъ для лучей его, какъ любимцы, возвеличенные властителями, противупоставляютъ свою гордыню власти ихъ взлелѣевшей.-- Пусть спрячется въ ней, чтобъ подслушать насъ. Исполни это порученіе получше, и за тѣмъ оставь насъ однѣхъ.
   МАРГ. Ручаюсь, что заставлю ее придти сейчасъ же. (Уходитъ.)
   ГЕРО. Смотри же, Урсула, когда Беатриса явится, мы, прогуливаясь взадъ и впередъ по этой аллеѣ, должны говорить только о Бенедиктѣ. Только что я назову его -- твое дѣло расхваливать его, какъ не расхваливали еще ни одного мущины; мое же -- сообщить тебѣ, какъ Бенедиктъ хвораетъ любовью къ Беатрисѣ; такимъ образомъ мы сдѣлаемъ слова наши стрѣлой крошки Купидона, ранящей и по слуху.

Беатриса пробирается позади ихъ въ бесѣдку.

   Начинай; Беатриса несется, какъ пигалица близехонько къ землѣ, чтобъ насъ подслушать.
   УРСУ. (Тихо). Когда удишь, всего пріятнѣе видѣть рыбку, какъ она, разсѣкая золотистыми перушками серебристую влагу, жадно бросается на предательскій крючокъ. Забросимъ же уду и на Беатрису, пробравшуюся уже подъ кровъ жимолости. За меня не бойтесь.
   ГЕРО. (Тихо). Подойдемъ же къ ней поближе, чтобы ничто изъ сладостно-обманчивой приманки, не ускользнуло отъ ея слуха.-- (Подходятъ къ бесѣдкѣ). Нѣтъ, Урсула, она, право, слишкомъ ужь заносчива; я знаю, она дика и сурова, какъ соколъ неприступныхъ скалъ.
   УРСУ. Вѣрно ли, однакожь, вы знаете, что Бенедиктъ дѣйствительно любитъ Беатрису?
   ГЕРО. Такъ говорятъ принцъ и мой женихъ.
   УРСУ. И просили васъ передать ей это?
   ГЕРО. Просили; но я убѣдила ихъ, если любятъ Бенедикта, уговорить его, чтобъ онъ постарался преодолѣть эту страсть, и никакъ не обнаруживалъ ея Беатрисѣ.
   УРСУ. Зачѣмъ же вы это сдѣлали? Не заслуживаетъ развѣ онъ вполнѣ такого жь благодатнаго ложа, какъ и Беатриса?
   ГЕРО. О, богъ любви! знаю я, что онъ заслуживаетъ всего, что можетъ быть даровано мущинѣ; но природа никогда не создавала еще сердца горделивѣе сердца Беатрисы. Презрѣніе и насмѣшка постоянно сверкаютъ въ ея глазахъ, унижаютъ все, на что ни взглянутъ; а умъ ея ставитъ себя такъ высоко, что все вокругъ кажется ей ничтожнымъ. Не можетъ она любить; не можетъ ни понимать, ни чувствовать страсти; такъ обольщена она сама собой.
   УРСУ. Оно такъ; я тоже думаю, и потому въ самомъ дѣлѣ было бы не хорошо, еслибъ она узнала о любви его; она насмѣялась бы надъ ней.
   ГЕРО. Непремѣнно. Я не знаю еще человѣка, о которомъ -- какъ бы онъ ни былъ уменъ, какъ бы ни былъ благороденъ, молодъ, какъ бы ни былъ красивъ,-- не отозвалась бы она на выворотъ. Красивъ собой -- поклянется что годится ей въ сестры; смуглъ -- гадкое пятно, сдѣланное природой рисовавшей Порокъ {Antic -- намекъ на Old-vice, лице старыхъ Morality, съ чернымъ лицомъ и въ скверной, изъ лоскутьевъ одеждѣ.}, великъ ростомъ -- тупѣйшее онъ копье; малъ -- агатъ скверно обдѣланный {Агатъ съ вырѣзанными на немъ мелкими фигурками, часто вставлялся въ перстни.}; говорливъ -- флюгеръ, движимый всѣми вѣтрами; молчаливъ -- пень, никакимъ не движимый. Такъ извращаетъ она каждаго; никогда не отдаетъ прямодушію и добродѣтели должнаго, простотой и достоинствомъ заслуживаемаго.
   УРСУ. Такая язвительность, нисколько не похвальна.
   ГЕРО. Нисколько; быть такъ злоязычной, пренебрегать такъ всѣмъ, какъ Беатрнеа, нисколько не похвально; но кто же осмѣлится сказать ей это? Скажи я -- она подниметъ меня на смѣхъ; засмѣетъ, задушитъ остротами. Поэтому и Бенедикту лучше, подобно скрытому огню, перегорѣть вздыхая, угаснуть молча. Такая смерть лучше смерти отъ насмѣшекъ, такъ же скверной, какъ смерть отъ щекотки.
   УРСУ. И все таки передайте ей это; послушайте что скажетъ.
   ГЕРО. Низачто; пойду лучше къ Бенедикту, и посовѣтую ему подавить страсть свою; выдумаю даже на нее, что-нибудь такое, что, не бывши слишкомъ уже дурнымъ, могло бы хоть нѣсколько очернить ее. Какъ знать, можетъ злой намекъ и отравитъ любовь его.
   УРСУ. Не обижайте жь такъ сестры вашей. Не можетъ она, при ея живомъ и остромъ умѣ, дойдти до такого безразсудства чтобъ отказать такому превосходному человѣку, какъ синьоръ Бенедиктъ.
   ГЕРО. Единственный онъ человѣкъ во всей Италіи, послѣ, разумѣется, моего дорогого Клавдіо.
   УРСУ. Не сердитесь на то, что скажу, синьора; по красотѣ, обращенію, уму и храбрости, синьоръ Бенедиктъ слыветъ первымъ во всей Италіи.
   ГЕРО. Да, онъ пользуется весьма лестной извѣстностью.
   УРСУ. Его доблесть заслуживала ее еще прежде, чѣмъ онъ пріобрѣлъ ее.-- А когда жь ваша сватьба, синьора?
   ГЕРО. Черезъ день {Въ прежнихъ изданіяхъ. Why, every day... По Колхьеру: Why, in a day...} -- завтра.-- Пойдемъ ко мнѣ; я покажу тебѣ новые наряды, и ты посовѣтуешь, который лучше надѣть мнѣ завтра.
   УРСУ. (Тихо). Она, ручаюсь, попалась; поддѣли мы ее.
   ГЕРО. (Тихо). Удалось намъ -- любовь зависитъ и отъ случайностей. Однихъ ранитъ Купидонъ стрѣлами, другихъ ловитъ сѣтями. (Уходятъ.)
   БЕАТ. (Выходя). Какой огонь въ ушахъ моихъ? Возможно ли это? Осуждаютъ меня такъ за гордость и насмѣшливость? Прощай же насмѣшливость! прощай и дѣвственная гордость! Счастье только за отрѣченьемъ отъ васъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: behind the lach of such... По Кольеру: but in the lack of such...}. Люби, Бенедиктъ -- награжу я тебя, приручивъ дикое мое сердце къ ласкающей рукѣ твоей; любишь ты меня -- моя нѣжность заставитъ тебя скрѣпить нашу любовь священнымъ союзомъ. Говорятъ, ты заслуживаешь -- знаю я это лучше, не по слухамъ. (Уходитъ.)
   

СЦЕНА 2.

Комната въ домъ Леонато.

Входятъ Донъ Педро, Клавдіо, Бенедиктъ и Леонато.

   Д. ПЕД. Дождусь твоей сватьбы, и за тѣмъ въ дорогу, въ Аррагонію.
   КЛАВ. Позвольте мнѣ, ваше высочество, проводить васъ туда.
   Д. ПЕД. Нѣтъ, это было бы большимъ затмѣніемъ юнаго блеска твоей сватьбы; было бы то же, что показать ребенку обнову, и запретить ему надѣвать ее. Попрошу только Бенедикта сопутствовать мнѣ; онъ отъ темя до пятокъ воплощенная веселость; два или три раза перерѣзалъ тетиву Купидона, и маленькой палачъ этотъ не смѣетъ уже стрѣлять въ него; сердце у него такъ же здорово, какъ колоколъ, и языкъ его -- языкъ колокола; потому что все, что его сердце думаетъ, языкъ говоритъ.
   БЕНЕ. Господа, не тотъ ужь я что былъ.
   ЛЕОН. Я то же говорю; вы, какъ мнѣ кажется, стали мрачнѣе.
   КЛАВ. Да влюбленъ онъ.
   Д. ПЕД. Поди ты; нѣтъ въ немъ и капли честной крови, чтобъ въ самомъ дѣлѣ влюбиться; мраченъ -- такъ отъ того что денегъ нѣтъ.
   БЕНЕ. Просто, болитъ зубъ.
   Д. ПЕД. Выдерни его.
   БЕНЕ. Чертъ съ нимъ!
   КЛАВ. А ты все-таки выдерни.
   Д. ПЕД. Такъ ты отъ зубной-то это боли вздыхаешь?
   ЛЕОН. Отъ какого-нибудь флюса, или червяченка?
   БЕНЕ. Я знаю, всякой можетъ преодолѣвать боль, кромѣ того, кто ее испытываетъ.
   КЛАВ. А я остаюсь при своемъ -- влюбленъ онъ.
   Д. ПЕД. Да нѣтъ же въ немъ ничего похожаго на любовь, кромѣ развѣ страсти къ иноземнымъ нарядамъ; нынче онъ Голандецъ, завтра Французъ, или разомъ двухъ націй: Нѣмецъ внизъ отъ пояса, по шароварамъ, и Испанецъ вверхъ отъ пояса, по отсутствію коллета. Кромѣ страсти къ этой глупости, которой очевидно одержимъ, не одурѣлъ еще онъ отъ той, которую ты въ немъ предполагаешь.
   КЛАВ. Если онъ не влюбленъ въ какую нибудь женщину -- нельзя вѣрить и старымъ примѣтамъ: онъ каждое утро чиститъ свою шляпу. Что можетъ это означать?
   Д. ПЕД. Видѣлъ его кто у цирюльника?
   КЛАВ. Нѣтъ; но цирюльника у него видѣли, и прежнимъ украшеніемъ его щекъ набито ужь нѣсколько мячиковъ.
   ЛЕОН. Дѣйствительно онъ какъ бы помолодѣлъ, утративъ бороду.
   Д. ПЕД. Натирается выхухолемъ; чуете что это значитъ?
   КЛАВ. Это то же, что сказать: влюбленъ нашъ юнецъ.
   Д. ПЕД. Главное доказательство этого -- томная его задумчивость.
   КЛАВ. И когда же любилъ онъ умываться?
   Д. ПЕД. Или румянится? Слышалъ я что и объ этомъ поговариваютъ.
   КЛАВ. А шутливый умъ его -- заползъ въ струну лютни, и управляется теперь хватками.
   Д. ПЕД. Плачевная это исторія. Заключимъ же, заключимъ: влюбленъ онъ.
   КЛАВ. А я знаю кто въ него влюбленъ.
   Д. ПЕД. Желалъ бы знать и я; ручаюсь, совершенно незнающая его.
   КЛАВ. Напротивъ, знаетъ даже и дурныя его качества, и все-таки умираетъ отъ любви къ нему.
   Д. ПЕД. Похоронятъ ее лицемъ вверхъ.
   БЕНЕ. Всѣмъ этимъ не заговорите зубной боли. Почтенный синьоръ, пойдемте со мной; мнѣ нужно сказать вамъ восемь или девять мудрыхъ словъ, которыхъ эти дѣтскіе коньки не должны слышать. (Уходитъ съ Леонато.)
   Д. ПЕД. Поведетъ непремѣнно рѣчь о Беатрисѣ.
   КЛАВ. Навѣрное. Геро и Маргарита вѣроятно разыграли уже свою комедію съ Беатрисой, и два эти медвѣдя, встрѣтившись, не станутъ ужь грызться.

Входитъ Донъ Жуанъ.

   Д. ЖУА. Государь и братъ, Богъ въ помощь.
   Д. ПЕД. Здравствуй, братъ.
   Д. ЖУА. Если вамъ досугъ, я хотѣлъ бы поговорить съ вами.
   Д. ПЕД. Наединѣ?
   Д. ЖУА. Если позволите; -- впрочемъ, графъ Клавдіо не будетъ лишнимъ; такъ какъ то о чемъ хочу говорить съ вами касается его.
   Д. ПЕД. Въ чемъ же дѣло?
   Д. ЖУА. (Клавдіо). Предполагаете вы, графъ, вѣнчатся завтра.
   Д. ПЕД. Ты знаешь что завтра.
   Д. ЖУА. Не знаю, если онъ узнаетъ, что я знаю.
   КЛАВ. Есть какое нибудь препятствіе, прошу васъ, скажите.
   Д. ЖУА. Вы можете предполагать что я не люблю васъ; какъ это справедливо, покажетъ время, а пока судите обо мнѣ повѣрнѣе по тому, что открою. Что касается брата, я знаю, онъ очень расположенъ къ вамъ; по этому-то расположенію онъ и помогъ уладить предполагаемую сватьбу. Плохая услуга, неумѣстный трудъ!
   Д. ПЕД. Почему, въ чемъ дѣло?
   Д. ЖУА. Чтобъ сказать въ чемъ я и пришелъ сюда; коротко, оставивъ всѣ, слишкомъ ужь затянувшіяся околичности, невѣста вѣроломна.
   КЛАВ. Кто? Геро?
   Д. ЖУА. Именно она; Геро Леонато, ваша Геро, чья угодно Геро.
   КЛАВ. Вѣроломна?
   Д. ЖУА. Это слово слишкомъ еще хорошо для ея испорченности; могъ бы употребить еще худшее; придумайте сквернѣйшее, и я примѣню его къ ней. Не удивляйтесь до дальнѣйшихъ доказательствъ; пойдемте только со мной нынѣшней ночью, и вы увидите, какъ лазятъ въ окно ея спальни даже наканунѣ сватьбы; если и за тѣмъ любовь ваша не пройдетъ -- женитесь на ней завтра; а лучше было бы для вашей чести, еслибъ измѣнили свое намѣреніе.
   КЛАВ. Возможно ли это?
   Д. ПЕД. Не хочу вѣрить этому.
   Д. ЖУА. Не смѣете вѣрить и тому что видите, откажитесь отъ всякаго знанія. Пойдете со мной, я покажу вамъ достаточно; а увидите и услышите болѣе -- поступайте сообразно.
   КЛАВ. Увижу въ эту ночь что-нибудь, почему не женюсь на ней завтра -- тамъ, гдѣ долженъ былъ вѣнчаться, осрамлю ее при всемъ собраніи.
   Д. ПЕД. А такъ какъ сватался за тебя я -- помогу тебѣ и опозорить ее.
   Д. ЖУА. Не буду больше порочить ее, пока не сдѣлаетесь моими свидѣтелями; потерпите только до полночи, и все само собой объяснится.
   Д. ПЕД. Какой гнусный переворотъ!
   КЛАВ. Какое горестное препятствіе!
   Д. ЖУА. Какое горе предотвращено такъ во время! воскликнете вы, когда увидите, что будетъ. (Уходятъ.)
   

СЦЕНА 3.

Улица.

Входятъ Крушина и Кислятина со стражей.

   КРУШ. Честные и вѣрные вы люди?
   КИСЛ. Непремѣнно; подверглись бы иначе, какъ ни жаль, вѣчной благости, и душой и тѣломъ.
   КРУШ. И это наказаніе было бы для нихъ слишкомъ хорошо, еслибъ оказалась какая либо въ нихъ преданность, тогда какъ ихъ избрали въ стражи принца.
   КИСЛ. Такъ; отдавай же имъ приказъ, сосѣдъ Крушина.
   КРУШ. Во первыхъ, кто по вашему самый незаслуживающій быть констеблемъ?
   1. СТР. Гугъ Овсяный-крупень, почтеннѣйшій, и Джоржъ Каменный-уголь; потому что оба умѣютъ и читать и писать.
   КРУШ. Подойди, сосѣдъ Уголь. Богъ благословилъ тебя хорошимъ именемъ; красивость -- это даръ счастія, но умѣнье читать и писать -- это врожденное.
   2 СТР. И то и другое, почтенный констебль --
   КРУШ. Тебѣ доступно; я зналъ, что таковъ именно и будетъ твой отвѣтъ. Ну, касательно твоей красивости -- благодари Господа, и не кичись ею; что же касается до умѣнья читать и писать -- обнаруживай его только тогда, когда нѣтъ въ такой тщетѣ надобности. Тебя полагаютъ безсмысленнѣйшимъ и способнѣйшимъ быть констеблемъ стражи, а потому вотъ и фонарь тебѣ. Твоя обязанность: задерживать всѣхъ праздношатающихся; приказывать каждому именемъ принца остановиться.
   2 СТР. А если онъ остановиться не захочетъ?
   КРУШ. Не обращай тогда на него вниманія; пусть идетъ себѣ; созови тотчасъ же остальныхъ стражей, и поблагодарите Господа, что избавилъ васъ отъ негодяя.
   КИСЛ. Не захочетъ онъ остановиться, когда ему прикажутъ -- онъ и не изъ подданныхъ принца.
   КРУШ. Вѣрно, и вамъ съ неподданными и якшаться нечего. Не должны вы также производить шумъ на улицахъ; потому что, потому что болтовня и разговоры стражей весьма терпимы и недозволительны.
   2 СТР. Зачѣмъ же болтать, лучше поспимъ мы; знаемъ вѣдь мы что стражѣ слѣдуетъ.
   КРУШ. Ты говоришь какъ старый и самый покойный сторожъ; потому что не вижу почему бы спанье могло быть недозволительно; смотрите только чтобъ аллебарды-то у васъ не покрали. Должны вы, сверхъ того, заглянуть и во всѣ пивныя; увидите пьяныхъ, прикажите имъ отправляться въ постель.
   2 СТР. А если не захотятъ?
   КРУШ. Не трогайте, пока не протрезвятся; не дадутъ и тогда лучшаго отвѣта -- можете сказать, что они не тѣ, за кого вы ихъ принимали.
   2. СТР. Ладно.
   КРУШ. Встрѣтите вора -- можете, въ силу вашей обязанности, заподозрить что онъ не добрый человѣкъ, а съ людьми такого рода чѣмъ меньше будете имѣть дѣла, чѣмъ меньше будете съ ними связываться, тѣмъ честнѣе будете.
   2. СТР. А узнаемъ что онъ воръ -- схватить намъ его?
   КРУШ. По своей обязанности конечно можете; но я думаю, тотъ кто касается дегтя -- замарается; самый безмятежный для васъ способъ, когда схватите вора, дать ему возможность объяснить что онъ за штука, и за тѣмъ -- улизнуть отъ васъ.
   КИСЛ. Не даромъ всегда звали тебя, товарищь, милосердымъ человѣкомъ.
   КРУШ. Въ самомъ дѣлѣ, по собственной волѣ я и собаки не повѣшу, тѣмъ паче человѣка, когда есть въ немъ какая нибудь честность.
   КИСЛ. Услышите что кричитъ ночью ребенокъ, вы должны позвать кормилицу и приказать ей покормить его.
   2. СТР. А если она заснула, и насъ не услышитъ?
   КРУШ. Ступайте тогда съ миромъ своей дорогой, и предоставте самому ребенку разбудить ее своимъ крикомъ; потому что овца, не слышащая блѣяніе своего ягненка, никогда не отвѣтитъ и на мычанье теленка.
   КИСЛ. Совершенно справедливо.
   КРУШ. Это конецъ наказа. Ты, констебль, долженъ представлять собственное лице принца; встрѣтишь ночью и принца, можешь и его остановить.
   КИСЛ. Ну ужь этого, клянусь Пресвятой, полагаю, не можетъ онъ.
   КРУШ. Пять шиллинговъ противъ одного -- со всякимъ кто знаетъ статуты,-- можетъ и его остановить; разумѣется, не безъ соизволенія однакожь принца, потому что, дѣйствительно, стража никого не должна оскорблять; а остановить кого нибудь противъ его желанія -- оскорбленіе вѣдь.
   КИСЛ. Это, клянусь Пресвятой, полагаю, такъ.
   КРУШ. Ха, ха, ха!-- Ну, любезные, доброй вамъ теперь ночи; случится что нибудь важное -- позовите меня; не пренебрегайте совѣтомъ товарищей и своимъ собственнымъ, и за симъ, покойной ночи.-- Идемъ, сосѣдъ.
   2. СТР. Исполнимъ, почтеннѣйшіе наказъ вашъ; пойдемъ посидимъ на церковной лавкѣ часовъ до двухъ, а тамъ и въ постель.
   КРУШ. Еще одно словечко, любезные сосѣди: прошу охранять особенно двери Леонато; у него завтра вѣдь сватьба -- всю ночь страшная стало суматоха. Прощайте, будьте, прошу, бдительнѣе. (Уходитъ съ Кислятиной.)

Входятъ Борахіо и Конрадъ.

   БОРА. Да, Конрадъ --
   2. СТР. (Тихо товарищамъ). Смирно, не трогаться.
   БОРА. Да гдѣжь ты, Конрадъ?
   КОНР. Да здѣсь, бокъ о бокъ съ тобою.
   БОРА. То-то бокъ-то у меня и чесался; думалъ, ужь не чесотка ли.
   КОНР. Отвѣтъ на это за мной; а теперь продолжай разсказъ свой.
   БОРА. Такъ станемъ подъ этотъ навѣсъ -- видишь, накрапываетъ,-- и я, какъ настоящій запивоха, выболтаю тебѣ все.
   2. СТР. (Тихо товарищамъ). Тутъ, любезные, какая нибудь измѣна; придвинемся поближе.
   БОРА. Знай же, что я заработалъ у донъ Жуана тысячу дукатовъ.
   КОНР. Возможно ли чтобъ плутни такъ вздорожали?
   БОРА. Ты бы лучше спросилъ: возможно ли, чтобъ плуты были такъ богаты; а ужь если богатому плуту понадобился бѣдный -- бѣдный можетъ назначать какую ему угодно цѣну.
   КОНР. Удивляюсь.
   БОРА. Это значитъ, новичекъ еще ты. Ты знаешь, что мода коллета, или шляпы, или плаща, ничто для человѣка.
   КОНР. Нарядъ все таки.
   БОРА. Я говорю, мода.
   КОНР. Ну, мода -- мода.
   БОРА. Вона! я точно такъ же могу сказать и дуракъ -- дуракъ. Ты пойми, что за безобразный воръ эта мода.
   1. СТР. (Тихо товарищамъ). Я знаю этого Безобразнаго; лѣтъ ужь семь гнуснѣйшій онъ воръ; шатается себѣ синьоромъ. Не забылъ я его прозвища.
   БОРА. Слышалъ? кто-то какъ будто говоритъ.
   КОНР. Флюгеръ это на домѣ.
   БОРА. Пойми, говорю, что за безобразный воръ эта мода; какъ разнообразно вертитъ она всѣми горячими головами отъ тридцати до сорока пяти лѣтъ, наряжая ихъ то воинами Фараона закопченныхъ картинъ, то жрецами Ваала старыхъ церковныхъ оконъ, то обритымъ Геркулесомъ вылинявшихъ, изъѣденныхъ червями ковровъ, на которыхъ гульфъ его такъ же огроменъ какъ его дубина.
   КОНР. Все это я понимаю; понимаю и то, что мода болѣе изнашиваетъ нарядовъ, чѣмъ человѣкъ; но у тебя у самого не закружилась ли отъ нея голова, что перескочилъ отъ твоего разсказа къ болтовнѣ о модѣ?
   БОРА. Нисколько. Да будетъ же тебѣ вѣдомо, что я нынѣшней ночью любезничалъ съ Маргаритой, горничной синьоры Геро, называя ее Геро; что она, высунувшись изъ окна спальной своей госпожи, тысячу разъ желала мнѣ покойной ночи.-- Но я разсказываю тебѣ эту повѣсть прескверно.-- Я долженъ былъ разсказать тебѣ прежде, какъ принцъ и Клавдіо, предупрежденные, приведенные и спрятанные въ саду Донъ Жуаномъ, любовались издали этимъ прелестнымъ свиданіемъ.
   КОНР. И приняли Маргариту за Геро?
   БОРА. Двое изъ нихъ -- принцъ и Клавдіо -- разумѣется; но демонъ, господинъ мой, зналъ что это Маргарита. Благодаря его предупрежденію и клятвамъ, частію обманчивой темнотѣ ночи, но болѣе всего моей гнусной ловкости, подтвердившей всѣ клеветы донъ Жуана, Клавдіо ушелъ въ бешенствѣ, поклявшись что завтра въ церкви, при всемъ собраніи, опозоритъ ее тѣмъ, что видѣлъ ночью, и возвратитъ ее домой безъ мужа.
   1. СТР. (Выступая впередъ). Именемъ принца, стойте.
   2. СТР. Позовите настоящаго констебля. Накрыли мы здѣсь такое мошенничество, какого міръ еще я не видывалъ.
   1. СТР. Одинъ изъ нихъ Безобразный; я знаю его, онъ съ локономъ {Мущины носили въ то время серги, подлѣ которыхъ висѣлъ обвитый лентами локонъ, называвшійся локономъ любви.}.
   КОНР. Любезные, любезные!
   2. СТР. Заставимъ тебя выдать Безобразнаго, ручаюсь.
   КОНР. Любезные --
   1. СТР. И не говори; повинуясь, приказываемъ итти за нами.
   БОРА. Хорошимъ окажемся мы товаромъ, какъ поднимутъ они насъ на свои аллебарды.
   КОНР. Что подсуднымъ -- это вѣрно. Идемъ, мы повинуемся вамъ. (Уходятъ.)
   

СЦЕНА 4.

Комната въ домъ Лконато.

Входятъ Геро, Маргарита и Урсула.

   ГЕРО. Любезная Урсула, разбуди Беатрису, попроси ее встать.
   УРСУ. Сейчасъ, синьора.
   ГЕРО. И придти сюда.
   УРСУ. Хорошо.
   МАРГ. Повѣрьте же, тотъ воротничекъ гораздо лучше.
   ГЕРО. Нѣтъ, оставь, надѣну этотъ.
   МАРГ. Право, онъ не такъ хорошъ; и сестра ваша, ручаюсь, скажетъ то же.
   ГЕРО. Сестра глупа, а ты еще глупѣе; не надѣну никакого кромѣ этого.
   МАРГ. Вотъ вашъ новый головной уборъ, что тамъ, мнѣ очень нравится, еслибъ только волосы были хоть чуточку потемнѣе {Фальшивые волосы, прикрѣплявшіеся въ шапочкѣ.}; и платье -- прелесть. Видѣла я платье Миланской герцогини, которое такъ превозносили.
   ГЕРО. Оно, говорятъ, верхъ совершенства.
   МАРГ. Клянусь, ночная оно распашенка въ сравненіи съ вашимъ: золотое, съ разрѣзами, окаймленное серебромъ, съ унизанными жемчугомъ рукавами, съ рукавчиками и полами, кругомъ обшитыми синеватой битью. По нарядности, вкусу и изящности ваше въ десять разъ лучше.
   ГЕРО. Дай Богъ, чтобы весело оно носилось; у меня что-то такъ тяжело на сердцѣ.
   МАРГ. Будетъ скоро и еще тяжелѣ -- отъ тяжести мущины.
   ГЕРО. Фи! какъ тебѣ не стыдно?
   МАРГ. Отчего же, синьора? отъ рѣчи о честномъ? Не честенъ развѣ бракъ и нищаго? Не честенъ вашъ женихъ и помимо брака? Кажется вамъ хотѣлось, извините синьора, чтобъ я сказала: мужа; не извратитъ дурная мысль простой рѣчи -- никого не оскорблю я. Есть что нибудь дурное въ: "тяжелѣ отъ мужа"? Ничего, если только мужъ законный и жена законная; иначе легко, а не тяжело; спросите вотъ хоть у синьоры Беатрисы.

Входитъ Беатриса.

   ГЕРО. Здравствуй, сестра.
   БЕАТ. Здравствуй, любезная Геро.
   ГЕРО. Что съ тобой? отчего болѣзненный этотъ тонъ?
   БЕАТ. Кажется со всякаго другого я спала.
   МАРГ. Спойте намъ: "Легка любовь" {Старая плясовая пѣсня.}, она безъ тяжелаго припѣва; вы споете, а я пропляшу ее.
   БЕАТ. Да, "Легка любовь" твоимъ ногамъ!-- А будетъ у твоего мужа достаточно стойлъ, увидишь, не будетъ у него недостатка въ телятахъ.
   МАРГ. Какое беззаконное заключеніе!-- Презираютъ это мои ноги.
   БЕАТ. Ужь пять часовъ, сестра; пора быть тебѣ готовой. А мнѣ, право, очень что-то скверно. О, о!
   МАРГ. Къ кому относится этотъ возгласъ: къ соколу, лошади, или супругу?
   БЕАТ. Къ тому что начинается буквой С {Въ подлинникѣ: Къ тому, чѣмъ начинаются всѣ три (hawk, horse, husband) въ буквѣ H, которая произносится вамъ ache -- боль.}.
   МАРГ. Прекрасно, не обратились вы въ Турка {Обратиться въ Турка была обыкновенная фраза, обозначавшая перемѣну мнѣнія, отношеній.}, не плавать ужь по звѣздамъ.
   БЕАТ. Что хочешь ты, глупая, сказать этимъ?
   МАРГ. Я? ничего; да пошлетъ только Господь всякому чего жаждетъ сердце.
   ГЕРО. Эти перчатки прислалъ мнѣ графъ; какъ хорошо онѣ пахнутъ.
   БЕАТ. Не слышу, сестра, совсѣмъ носъ заложило -- такая тягость.
   МАРГ. Дѣвица, и въ тягости; хорошъ насморкъ.
   БЕАТ. Боже, боже мой! давно ли пустилась ты въ остроуміе?
   МАРГ. Съ тѣхъ поръ какъ вы отказались отъ него; не правдали, вѣдь оно очень идетъ ко мнѣ?
   БЕАТ. Недостаточно только замѣтно; носила бы ты его на своей шапочкѣ.-- Право, мнѣ нездоровится.
   МАРГ. Возьмите не много перегнаннаго Carduus benedictus {Кудрявый волчецъ, чертополохъ; растеніе это почиталось цѣлительнымъ средствомъ почти противъ всѣхъ болѣзней.}, и приложите къ сердцу; единственное это средство противъ тошноты.
   ГЕРО. Ты колешь ее чертополохомъ.
   БЕАТ. Benedictus? почему benedictus? ты что-то подъ этимъ benedictus подразумѣваешь?
   МАРГ. Подразумѣваю? Нѣтъ, клянусь, ничего я не подразумѣваю; разумѣла просто кудрявый волчецъ. Вы, можетъ быть, думаете, что я думаю что вы влюблены; нѣтъ, божусь, не на столько я глупа, чтобы думать что захотѣлось; не хочу думать и того что могу; да сколько бы я и ни думала, не могла бы подумать что вы влюблены, или что влюбитесь, или что могли влюбиться. Былъ однакожь вотъ и Бенедиктъ точно такимъ же, а теперь сталъ человѣкомъ; клялся что никогда не женится, а теперь, на зло своему сердцу, ѣстъ себѣ свое кушанье не ворча; перемѣнитесь ли и вы -- не знаю; кажется только что вы смотрите вашими глазами такъ же, какъ и всѣ другія женщины.
   БЕАТ. Какой это ходой пошолъ теперь языкъ твой?
   МАРГ. Да галопомъ, и не фальшивымъ.

Входите Урсула.

   УРСУ. Скорѣе, синьора: принцъ, графъ, синьоръ Бенедиктъ, Донъ Жуанъ и всѣ именитые люди города, пришли провожать васъ въ церковь.
   ГЕРО. Помогите же мнѣ поскорѣй одѣться, добрая сестра, добрая Маргарита, добрая Урсула. (Уходите.)
   

СЦЕНА 5.

Другая комната въ домъ Леонато.

Входятъ Леопато, Крушина и Кислота.

   ЛЕОН. Что же вамъ, добрый сосѣдъ, надобно?
   КРУШ. А надобно мнѣ, синьоръ, повѣрить вамъ нѣчто, близко васъ касающееся.
   ЛЕОН. Прошу, покороче только; вы видите въ какой я суетѣ.
   КРУШ. Дѣйствительно оно такъ, синьоръ.
   КИСЛ. Истинно оно такъ, синьоръ.
   ЛЕОН. Въ чемъ же зѣло, добрые друзья мои?
   КРУШ. Добрякъ Кислота, синьоръ, отбивается немного отъ дѣла; старый онъ вѣдь человѣкъ, синьоръ, и умъ его не такъ тупъ, какъ бы я, съ божіей помощью, могъ желать; но честенъ онъ, клянусь, какъ кожа межь бровей его.
   КИСЛ. Да, благодареніе Богу, честенъ я, какъ любой изъ живущихъ, такъ же старый и нисколько не честнѣйшій меня.
   КРУШ. Сравненія пахучи, palabras {Въ подлинникѣ: Compensons are odorous, palabras,-- вѣроятно онъ коверкаетъ латинскую фразу: exempla sunt odiosa, и Испанское: Pocas palabras -- поменьше словъ.}, сосѣдъ Кислота.
   ЛЕОН. Сосѣди, скучны вы.
   КРУШ. Такъ угодно вашей милости сказать, но мы бѣднаго герцога сановники, и что касается собственно меня, еслибъ я былъ и такъ скученъ, какъ король, то я все-таки смогъ бы все это передать вашей милости.
   ЛЕОН. Все скучное-то? спасибо.
   КРУШ. Все, еслибъ даже было и въ тысячу разъ больше того что есть; потому что слышу такое превозношеніе вашей милости, какъ любого человѣка въ городѣ; и хоть я и бѣдный человѣкъ, а радъ слышать это.
   КИСЛ. И я тоже.
   ЛЕОН. Но я желалъ бы наконецъ знать, что нужно вамъ сказать.
   КИСЛ. Видите ли, синьоръ, нынѣшней ночью, въ отсутствіи вашей милости, наша стража взяла двухъ такихъ страшныхъ негодяевъ, какъ всякій въ Мессинѣ.
   КРУШ. Добрый онъ старикъ, синьоръ, а поболтать любитъ; говорится же: старость приходитъ -- умъ уходитъ; помогай намъ Боже! чуденъ этотъ свѣтъ!-- Хорошо, право, сказано, сосѣдъ Кислота,-- хорошо, Божій ты человѣкъ; но если два человѣка ѣдутъ верхомъ на одной лошади -- одинъ долженъ сидѣть назади.-- Честнѣйшая онъ, ей-богу, душа, синьоръ; честенъ, клянусь, какъ только можно когда нибудь ломавшему хлѣбъ; но надо Бога чествовать; не всѣ вѣдь люди одинаковы; что же дѣлать, добрый сосѣдъ мой.
   ЛЕОН. Въ самомъ дѣлѣ, сосѣдъ, куда ему за тобой.
   КРУШ. Дары это Господа.
   ЛЕОН. Я долженъ оставить васъ.
   КРУШ. Одно еще слово, синьоръ; наша стража, синьоръ, въ самомъ дѣлѣ задержала два знаменательныя лица, и намъ хотѣлось бы допросить ихъ въ это утро, въ присутствіи вашей милости.
   ЛЕОН. Допросите ихъ сами, и донесите мнѣ что окажется; вы видите, я такъ занятъ.
   КРУШ. Будетъ и насъ довлительно.
   ЛЕОН. Отвѣдайте передъ уходомъ моего вина. Прощайте.

Входитъ Служитель.

   СЛУЖ. Синьоръ, ждутъ чтобы вы передали вашу дочь ея будущему супругу.
   ЛЕОН. Сейчасъ, иду. (Уходитъ съ Служителемъ.)
   КРУШ. Ступай же, любезный товарищъ, ступай къ Францису Углю, вели ему принести свою чернильницу и перо въ тюрьму; намъ предстоитъ теперь допросъ этихъ молодчиковъ.
   КИСЛ. И намъ надо приступить къ нему какъ можно умнѣе.
   КРУШ. Не поскупимся мы на умъ, ручаюсь; (Показывая на голову) тутъ достаточно, чтобъ довести нѣкоторыхъ изъ нихъ до non com {Non compos mentis -- сбить съ толку.}; захвати только искусснаго писца для изложенія на бумагѣ нашего доведенія, и приходи ко мнѣ въ тюрьму. (Уходятъ.)
   

ДѢЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1.

Внутренность церкви.

Входятъ Донъ Педро, Донъ Жуанъ, Леонато, Монахъ, Клавдіо, Бенедиктъ, Геро, Беатриса и другіе.

   ЛЕОН. Ну, отецъ Францискъ, покороче; ограничься однимъ только обрядомъ; обязанности же ихъ объяснишь имъ послѣ.
   МОНА. (Клавдіо). Вы, синьоръ, пришли сюда, для совершенія вѣнчальнаго обряда съ этой синьорой? КЛАВ. Нѣтъ.
   ЛЕОН. Чтобъ быть обвѣнчану съ ней; для совершенія же вѣнчальнаго обряда пришелъ ты, отецъ.
   МОНА. Синьора, вы пришли сюда для повѣнчанія васъ съ графомъ?
   ГЕРО. Да.
   МОНА. Если кому-нибудь изъ васъ извѣстно какое-нибудь сокровенное препятствіе къ вашему соединенію, спасеніемъ души вашей заклинаю высказать его.
   КЛАВ. Знаешь ты какое-нибудь, Геро?
   ГЕРО. Нѣтъ, графъ.
   МОНА. Знаете какое-нибудь вы, графъ?
   ЛЕОН. Могу отвѣтить за него: никакого.
   КЛАВ. О, чего люди не могутъ! чего люди не дѣлаютъ! чего не дѣлаютъ ежедневно, не зная что дѣлаютъ!
   БЕНЕ. Это что! междомѣтія?-- Чтожь -- нѣкоторыя употребляются вѣдь и для выраженія смѣха, какъ напримѣръ: ха, ха, ха!
   КЛАВ. Подожди, служитель Господа.-- Съ вашего позволенія, отецъ, отдаете вы мнѣ эту дѣвицу, дочь вашу, свободно, нисколько не вынужденно?
   ЛЕОН. Такъ же свободно, сынъ мой, какъ дарована она мнѣ Господомъ.
   КЛАВ. Чѣмъ же, равнымъ этому богатому и драгоцѣнному дару, могу я отплатить вамъ?
   Д. ПЕД. Ничѣмъ -- развѣ только возвращеніемъ его.
   КЛАВ. Добрый принцъ, вы научаете меня благороднѣйшей благодарности. Вотъ, возьми ее назадъ, Леонато. Не дари гнилымъ этимъ апельсиномъ друга твоего; она только знаменіе, подобіе чести. Смотри, какъ дѣвственно она краснѣетъ; о, какимъ достоинствомъ, какой правдивостью можетъ лукавый грѣхъ прикрываться! Не приливаетъ эта кровь, какъ стыдливое свидѣтельство невинной добродѣтели? Не поклянетесь ли вы всѣ, здѣсь присутствующіе, по этому внѣшнему виду, что она дѣва? Ничуть не бывало -- извѣстна ей жгучесть сладострастнаго ложа, и эта краска -- краска виновности, не цѣломудрія...
   ЛЕОН. Что хотите вы сказать, графъ?
   КЛАВ. Что не женюсь я на ней, не свяжу души моей съ отъявленной блудницей.
   ЛЕОН. Любезный графъ, если вы, испытывая ее, превозмогли сопротивленіе ея юности и лишили дѣвственности --
   КЛАВ. Знаю что хотите вы сказать; если она, скажете вы, уступила мнѣ, такъ уступила какъ мужу, и это уменьшаетъ ранній грѣхъ ея. Нѣтъ, Леонато, никогда не искушалъ я ее слишкомъ вольнымъ словомъ; моя нѣжность была всегда скромна, любовь чиста, какъ любовь брата къ сестрѣ.
   ГЕРО. А моя казалась вамъ когда-нибудь не такой же?
   КЛАВ. Проклятіе этому казалось! разоблачу я его. Ты казалась мнѣ Діаной въ лучезарной ея сферѣ, цѣломудренной какъ не распустившаяся еще почка; но твоя кровь похотливѣе крови Венеры, или тѣхъ упитанныхъ животныхъ, которыя вѣчно пребываютъ въ дикой чувственности {Въ прежнихъ изданіахъ: That rage in savage sensuality... По Колльеру: That range in savage sensuality...}.
   ГЕРО. Здоровы ли вы, графъ; вы говорите такъ странно {Въ прежнихъ изданіяхъ: he doth speak so wild?... По Колльеру: he doth speak so wide?...}.
   ЛЕОН. Любезный принцъ, что же вы-то молчите?
   Д. ПЕД. Чгожь говорить мнѣ? Я обезчещенъ моимъ стараніемъ связать моего друга съ развращенной.
   ЛЕОН. Что же это -- говорятъ это дѣйствительно? или только сонъ это?
   Д. ЖУА. Все это говорятъ, и все это вполнѣ справедливо.
   БЕНЕ. Не похоже это на сватьбу.
   ГЕРО. Справедливо? О Боже!
   КЛАВ. Стою я здѣсь, Леонато? принцъ это? братъ это принца? лице это Геро? глаза наши наши ли?
   ЛЕОН. Все это такъ. Но что жь изъ этого, графъ?
   КЛАВ. Позвольте мнѣ сдѣлать одинъ только вопросъ вашей дочери, и прикажите ей, вашей родительской властью, отвѣчать правду.
   ЛЕОН. Отвѣчай, приказываю, такъ истинно, какъ то, что ты дитя мое.
   ГЕРО. О Господи, какъ они пристаютъ ко мнѣ! Къ чему допросъ этотъ?
   КЛАВ. Чтобъ заставить васъ сказать намъ настоящее вамъ имя.
   ГЕРО. Развѣ не Геро оно? Кто можетъ запятнать это имя какимъ нибудь справедливымъ попрекомъ?
   КЛАВ. Сама Геро; сама Геро пятнаетъ свою добродѣтель. Съ какимъ это мущиной говорили вы изъ окна вашей спальни вчера ночью, между двѣнадцатымъ и первымъ? Дѣва вы -- отвѣчайте на это.
   ГЕРО. Ни съ какимъ мущиной не говорила я въ это время, графъ.
   Д. ПЕД. Такъ не дѣва вы.-- Леонато, мнѣ больно, что ты долженъ это слышать. Клянусь честью, я, братъ мой и оскорбленный графъ видѣли, слышали какъ она прошедшей ночью въ этотъ самый часъ разговаривала изъ окна своей спальни съ какимъ-то негодяемъ, который, съ беззастѣнчивостью истиннаго бездѣльника, высказалъ, что они имѣли втайнѣ тысячу гнусныхъ свиданій.
   Д. ЖУА. Такихъ, синьоръ, что ни назвать, ни разсказать нельзя; нѣтъ въ языкѣ выраженій достаточно цѣломудренныхъ, чтобы не оскорбить передачей ихъ. Жаль мнѣ, прекрасная синьора, что такъ дурно вели вы себя.
   КЛАВ. О Геро! какою бъ Геро была ты, еслибъ хоть половина твоихъ внѣшнихъ прелестей принадлежала помысламъ, была совѣтницей сердца! Прощай же, гнуснѣйшая и прекраснѣйшая! прощай, грѣхъ невинный и грѣховная невинность! Изъ-за тебя замыкаю я всѣ двери любви; нависнетъ на вѣкахъ моихъ подозрѣніе, чтобъ обращать всякую красоту во что-то враждебное, и не находить ужь мнѣ въ ней прелести.
   ЛЕОН. Неужели у вашихъ шпагъ нѣтъ для меня острія? (Геро лишается чувствъ.)
   БЕАТ. Что съ тобой, сестра? отчего падаешь ты?
   Д. ЖУА. Уйдемъ; выведенный наружу позоръ лишаетъ ее чувствъ. (Донъ Педро, Донъ Жуанъ и Клавдіо уходятъ.)
   БЕНЕ. Что съ ней?
   БЕАТ. Умерла, кажется; помоги, дядя! Геро! Геро! Дядя! Синьоръ Бенедиктъ, отецъ!
   ЛЕОН. О, не отнимай, судьба, тяжелой руки своей! Смерть лучшая прикрышка ея позора; лучшей и желать нельзя.
   БЕАТ. Что, сестра?
   МОНА. Успокоитесь, синьора.
   ЛЕОН. Открываешь ты глаза?
   МОНА. Да. Отчегожь и не открыть ей ихъ?
   ЛЕОН. Отчего? Не кричитъ ей все земное: позоръ тебѣ? Могла она отпереться отъ вины, отпечатанной краской стыда?-- О, не возвращайся, Геро, къ жизни; не открывай глазъ; потому что, знай я, что ты не умрешь тотчасъ же, не думай, что стыдъ сильнѣе въ тебѣ жизненности, я самъ -- хотя бы и прокляли меня за то {Въ прежнихъ изданіяхъ: on the rearward of reproaches... По Колльеру: on the hazard of reproaches...},-- покончилъ бы жизнь твою.-- Ропталъ я на то, что ты одна у меня? корилъ я за это неблагопріятство скупую природу {Въ прежнихъ изданіяхъ: at frugal nature's frame... По Колльеру: at frugal nature's frown...}? О, и тебя одной слишкомъ много! Зачѣмъ эта одна ты? Зачѣмъ казалась ты мнѣ такъ прекрасной? Зачѣмъ не поднялъ я сострадательной рукой какое-нибудь, къ моимъ дверямъ подброшенное, нищенское отродье? Запятнай оно себя, загрязнись позоромъ -- я могъ бы сказать: не мое оно; срамъ этотъ порожденіе нѣдръ мнѣ невѣдомыхъ. Но мое, которое такъ любилъ, такъ превозносилъ, которымъ такъ гордился; до того мое, что и самъ былъ не своимъ, цѣня себя только по немъ; и оно -- О, пала она въ такую лужу чернилъ, что и воды необъятнаго моря не хватитъ на то, чтобъ вымыть ее до бѣла; не хватитъ и соли, чтобъ сберечь отъ гніенія глубоко-испортившееся тѣло {Въ прежнихъ изданіяхъ: To her foul tainted flesh... По Колльеру: То her soul-tainted flesh...}.
   БЕНЕ. Синьоръ, синьоръ, успокойтесь. Я самъ до того изумленъ, что не знаю что и сказать.
   БЕАТ. Клянусь моей душой, сестра оклеветана!
   БЕНЕ. Синьора, спали вы въ послѣднюю ночь съ ней?
   БЕАТ. Нѣтъ; но до послѣдней, цѣлый годъ спала съ ней постоянно.
   ЛЕОН. Подтверждается, подтверждается! О, это еще болѣе скрѣпляетъ и безъ того желѣзными обручами скрѣпленное! Станутъ два принца лгать? будетъ лгать Клавдіо, такъ ее любившій, что говоря о ея гнусности, омывалъ ее слезами? Идемъ! оставьте ее; пусть умираетъ.
   МОНА. Послушайте меня; я молчалъ до сихъ поръ, не мѣшалъ ходу горестнаго событія {Въ прежнихъ изданіяхъ: unto this course of fortune... По Колльеру: unto this cross of fortune...} только для наблюденія за синьорой; и не ускользнуло отъ меня, какъ тысячу разъ вспыхивала краска на лицѣ ея, и какъ тысячу разъ стыдливость невинности смѣняла эти вспышки бѣлизной ангельской, и какъ въ глазахъ ея загорался огонь, сжигавшій несправедливое этихъ принцевъ отрицаніе дѣвственной чистоты ея.-- Назовите меня глупцемъ; не вѣрьте моей начитанности, ни моимъ наблюденіямъ, печатью опыта скрѣпившимъ прочтенное; не вѣрьте моимъ лѣтамъ, моему сану, священному моему призванію {Въ прежнихъ изданіяхъ: My reverence, calling.... По Колльеру: Му reterend calling....}, если прелестная эта синьора не невинна, не жертва какого-то ядовитаго заблужденія {Въ прежнихъ изданіяхъ: Under sonie biling error... По Колльеру: Under sonie blighting error...}.
   ЛЕОН. Не можетъ это быть, отецъ. Ты видишь, изъ всего хорошаго у ней осталось одно только нехотѣніе увеличить свое осужденіе грѣхомъ клятвопреступленія; она не отрицаетъ вѣдь. Къ чему хочешь ты, извиняя, прикрыть то, что является въ полной наготѣ своей?
   МОНА. Кто этотъ человѣкъ, связью съ которымъ васъ обвиняютъ, синьора?
   ГЕРО. Это знаютъ обвиняющіе; я не знаю. Если кого-нибудь изъ живущихъ мущинъ я знаю болѣе, чѣмъ дозволяетъ дѣвственное цѣломудріе -- да не простится мнѣ ни одинъ изъ грѣховъ моихъ! О отецъ, докажешь что какой-нибудь мущина говорилъ со мной въ часъ неприличный, или что я вчерашней ночью перебрасывалась словами съ какимъ-либо созданіемъ -- отвергни меня, ненавидь меня, мучь до смерти.
   МОНА. Принцы и Клавдіо въ какомъ-то странномъ заблужденіи.
   БЕНЕ. Двое изъ нихъ сама честность, и если введены тутъ въ заблужденіе -- вина этого въ побочномъ донъ Жуанѣ, погрязшемъ въ козняхъ и плутняхъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: toil in frame оf villainies... По Колльеру: toil in fraud and villainies...}.
   ЛЕОН. Не знаю. Говорятъ они о ней правду -- эти руки растерзаютъ ее; клевещутъ -- и знатнѣйшій поплатится. Время не изсушило еще моей крови, старость не поѣла еще ума, неудачи не разорили еще въ конецъ, и дурная жизнь не лишила еще друзей; увидятъ, найдутся въ такомъ случаѣ {Въ прежнихъ изданіяхъ: awak'd in such а kind... По Колльеру: awak'd in such а cause...} и крѣпость мышцъ, и умъ, и средства, и друзья для того, чтобъ порядкомъ съ ними раздѣлаться.
   МОНА. Позвольте, послѣдуйте въ этомъ дѣлѣ моему совѣту. Когда принцъ и Клавдіо оставили вашу дочь, она лежала какъ бы мертвая; скройте ее на время и обвѣстите, что она умерла въ самомъ дѣлѣ; надѣньте трауръ, повѣсьте надгробную надпись на старый вашъ фамильный памятникъ, совершите всѣ обычные погребальные обряды.
   ЛЕОН. Къ чему же поведетъ это? что выйдетъ изъ этого?
   МОНА. Хорошо все это выполненное, обратитъ клевету въ сожалѣніе; и это ужь недурно; но не для того придумалъ я странное это средство, а для гораздо важнѣйшаго. Умершую, что необходимо поддерживать, и во время обвиненій, всякій, кто объ этомъ услышитъ, оплачетъ, пожалѣетъ и извинитъ. Такъ ужь вѣдь ведется, что того что имѣемъ мы достойно, пока имъ наслаждаемся, не цѣнимъ; а лишились, утратили -- преувеличиваемъ цѣну его, находимъ въ немъ тогда и то, чего, пока оно было нашимъ, не находили. Тоже будетъ и съ Клавдіо. Когда онъ услышитъ, что она умерла отъ его извѣта, мысль о ея жизни проберется тихохонько въ рабочую его воображенія, и каждый милый органъ ея жизни предстанетъ глазамъ его души въ нарядѣ далеко драгоцѣннѣйшемъ, болѣе трогательнымъ, изящнымъ и полнымъ жизни, чѣмъ въ то время, какъ жила дѣйствительно. Тогда начнетъ онъ, если любилъ въ самомъ дѣлѣ, грустить, жалѣть что такъ обвинялъ ее, хотя бы и думалъ, что обвинялъ справедливо. Дойдетъ до этого, повѣрьте, все уладится лучше, чѣмъ можно предполагать.-- Не достигнемъ этого -- мнимая смерть ея подавитъ все таки толки о ея позорѣ; не удастся все -- скройте ее, что будетъ всего лучше для ея пораненной чести, въ какой нибудь уединенной обители отъ всѣхъ глазъ, языковъ, сплетенъ и оскорбленій.
   БЕНЕ. Послѣдуйте, синьоръ Леонато, его совѣту. И я, какъ я ни близокъ, какъ ни люблю, вы знаете, принца и Клавдіо, клянусь честью, сохраню вашу тайну, буду вамъ вѣренъ, какъ ваша душа вашему тѣлу.
   ЛЕОН. Въ этомъ потокѣ горя вы можете вести меня и на тончайшей ниткѣ.
   МОНА. Вы согласны; уйдемте же сейчасъ отсюда; болѣзни необыкновенныя требуютъ и средствъ необыкновенныхъ. Умрите, синьора, чтобъ жить; ваша сватьба, можетъ быть, только отложена; потерпите. (Уходитъ съ Геро и Леонато.)
   БЕНЕ. Синьора Беатриса, вы все это время плакали?
   БЕАТ. Да; и поплачу еще.
   БЕНЕ. Не желалъ бы я этого.
   БЕАТ. Напрасно; я плачу по собственной вѣдь волѣ.
   БЕНЕ. Прекрасная сестра ваша, я убѣжденъ, оклеветана.
   БЕАТ. Ахъ, какъ была бы я благодарна тому, кто оправдалъ бы ее.
   БЕНЕ. Есть какая-нибудь возможность оказать вамъ такую дружбу?
   БЕАТ. Возможность есть -- нѣтъ только такого друга.
   БЕНЕ. Можетъ мущина взяться за это?
   БЕАТ. Долгъ это мущины, но не вашъ.
   БЕНЕ. Ничего въ мірѣ не люблю я такъ, какъ васъ. Не странно ли это?
   БЕАТ. Странно, какъ не знаю что. Я такъ же могла бы сказать: ничего не любила я такъ, какъ васъ; но не вѣрьте мнѣ, хоть и не лгу; ни въ чемъ не признаюсь я, ничего и не отрицаю.-- Жаль мнѣ сестру.
   БЕНЕ. Клянусь мечемъ, Беатриса, ты любишь меня.
   БЕАТ. Не клянитесь имъ; лучше съѣшьте его {Какъ ржавчина.}.
   БЕНЕ. Поклянусь имъ, что ты любишь меня, и заставлю съѣсть его того, кто скажетъ что не люблю тебя.
   БЕАТ. Не съѣдите ли и словъ своихъ {To eat his words -- арапѣ буквальнаго смысла, означаетъ также взять свое слово назадъ.}?
   БЕНЕ. Низачто, какую бы приправу къ нимъ ни придумали. Клянусь, люблю тебя.
   БЕАТ. Такъ прости же мнѣ, Господи!
   БЕНЕ. Какой это грѣхъ, милая Беатриса?
   БЕАТ. Вы перебили меня въ самую счастливую минуту -- я была готова поклясться что люблю васъ.
   БЕНЕ. Поклянись же.
   БЕАТ. Я такъ сильно люблю васъ, что не въ силахъ и поклясться.
   БЕНЕ. Прикажи мнѣ что-нибудь для тебя сдѣлать.
   БЕАТ. Убейте Клавдіо.
   БЕНЕ. Низачто въ мірѣ.
   БЕАТ. Вы убиваете меня отказомъ. Прощайте.
   БЕНЕ. Погоди, дорогая Беатриса.
   БЕАТ. Я ушла, хоть и здѣсь еще; -- нѣтъ въ васъ никакой любви.-- Нѣтъ, прошу, пустите.
   БЕНЕ. Беатриса --
   БЕАТ. Хочу, не шутя, уйдти.
   БЕНЕ. Подружимся прежде.
   БЕАТ. Вамъ конечно подружиться со мной легче, чѣмъ сразиться съ Клавдіо.
   БЕНЕ. Развѣ Клавдіо врагъ тебѣ?
   БЕАТ. Не оказался онъ величайшимъ негодяемъ, оклеветавъ, осрамивъ, опозоривъ мою родственницу?-- О, еслибъ я была мущина!-- Какъ! носить ее чуть не на рукахъ, пока не пришлось соединить руки; и выступить за тѣмъ съ публичнымъ обвиненіемъ, съ явной клеветой, съ неукротимой злобой,-- о, Боже, зачѣмъ не мущина я!-- съѣла бы я его сердце на торговой площади.
   БЕНЕ. Послушай, Беатриса --
   БЕАТ. Разговаривать изъ окна съ мущиной!-- какая прелестная выдумка.
   БЕНЕ. Беатриса --
   БЕАТ. Милая Геро!-- она оскорблена, она оклеветана, она погублена.
   БЕНЕ. Беат --
   БЕАТ. Принцы и графы! Вполнѣ принцевское свидѣтельство, великолѣпный сахарный графчикъ; чудный, что и говорить, любовникъ!-- О, еслибъ я была, ради ея, мужемъ! или еслибъ имѣла друга, ради меня, готоваго быть мужемъ! Но мужество расплылось вѣдь въ вѣжливость, храбрость -- въ льстивыя рѣчи, а мущины, даже и самые лучшіе, обратились въ языки: нынче тотъ и Геркулесъ, кто солжетъ и поклянется.-- Но желаніе не сдѣлаетъ вѣдь мущиной; умру же съ горя женщиной.
   БЕНЕ. Постой, любезная Беатриса. Клянусь этой рукой, люблю я тебя.
   БЕАТ. Вмѣсто того, чтобъ ею клясться, употребите ее, изъ любви ко мнѣ, на что нибудь другое.
   БЕНЕ. Убѣждена ты, что графъ Клавдіо оклеветалъ Геро?
   БЕАТ. Какъ въ томъ что есть во мнѣ мысль, или душа.
   БЕНЕ. Довольно, лаю слово, я вызову его; позволь поцѣловать твою руку и прощай. Клянусь этой рукой, Клавдіо дорого поплатится. Какъ прослышишь обо мнѣ, такъ и думай. Ступай, утѣшай сестру; я долженъ говорить, что умерла она; прощай. (Уходитъ.)
   

СЦЕНА 2.

Тюрьма.

Входятъ Крушина, Кислятина и Церковникъ вз долгихъ платьяхъ, и Сторожа съ Конрадомъ и Борахіо.

   КРУШ. Весь ли сбродъ нашъ въ сборѣ?
   КИСЛ. Ахъ, стулъ и подушку церковнику!
   ЦЕРК. Кто же тутъ преступные?
   КРУШ. Да я и мои товарищи.
   КИСЛ. Именно такъ; намъ предстоитъ приступить къ допросу представленнаго.
   ЦЕРК. Но гдѣ же подлежащіе допросу преступники? пусть предстанутъ предъ господина констебля.
   КРУШ. Да, конечно, пусть предстанутъ предъ меня.-- Твое имя, другъ?
   БОРА. Борахіо.
   КРУШ. Прошу, пишите Борахіо.-- Твое, любезный?
   КОНР. Я, почтеннѣйшій, дворянинъ, а имя мое Конрадъ.
   КРУШ. Пишите -- дворянинъ Конрадъ.-- Служите вы, господа, Господу?
   КОНР. И БОРА. Надѣемся.
   КРУШ. Пишите -- надѣются, что служатъ Господу,-- и пишите Господа впередъ; потому что не дай Господи, чтобы Господь предшествовалъ такимъ негодяямъ!-- Господа, почти что доказано, что вы не многимъ лучше гнусныхъ бездѣльниковъ; и что вскорѣ за таковыхъ и будете приняты. Что скажете вы въ свою пользу?
   КОНР. Скажемъ, что нисколько мы не бездѣльники.
   КРУШ. Замѣчательно умный малый, увѣряю васъ; но я справлюсь съ нимъ.-- Подойдика теперь ты, любезный; позволь и тебѣ сказать словечко; скажу тебѣ: полагаютъ что гнусные вы бездѣльники.
   БОРА. А я скажу вамъ -- не бездѣльники мы.
   КРУШ. Хорошо; отойди жь въ сторону.-- Оба, передъ Богомъ, говорятъ одно и тоже. Написали, что не бездѣльники они?
   ЦЕРК. Местеръ констебль, вы не тѣмъ путемъ допрашиваете; вы должны вызвать сторожей, ихъ обвиняющихъ.
   КРУШ. Да, конечно, это будетъ кратчайшій путь.-- Давайте сюда сторожей.-- Приказываю вамъ, почтенные, именемъ принца, обвинять этихъ людей.
   1. СТР. Этотъ вотъ говорилъ, что Донъ Жуанъ, братъ принца, плутъ.
   КРУШ. Пишите -- принцъ донъ Жуанъ плутъ.-- Да, называть брата принца плутомъ -- явное это клятвопреступничество.
   БОРА. Местеръ констебль --
   КРУШ. Прошу, любезный, молчать, не нравятся мнѣ твои взгляды, заявляю тебѣ.
   ЦЕРК. Что же еще говорилъ онъ?
   2. СТР. Что получилъ отъ донъ Жуана тысячу дукатовъ за ложное обвиненіе синьоры Геро.
   КРУШ. Чистѣйшій ночной, какъ обыкновенно, разбой.
   КИСЛ. Такъ, клянусь всѣми святыми.
   ЦЕРК. Еще что?
   1. СТР. Что графъ Клавдіо хотѣлъ, по его же словамъ, опозорить Геро передъ всѣмъ собраніемъ, и за тѣмъ не жениться на ней.
   КРУШ. О мерзавецъ! быть тебѣ осуждену на вѣчное за это искупленіе!
   ЦЕРК. Еще что?
   2. СТР. Это все.
   ЦЕРК. И отъ всего этого вамъ, любезные, не отпереться. Принцъ Жуанъ скрылся тайно сегодня утромъ; Геро была такимъ образомъ обвинена, отвергнута, и умерла отъ этого внѣзапно.-- Местеръ констебль, свяжите ихъ и приведите къ Леонато; я пойду впередъ, и покажу ему допросъ. (Уходитъ.)
   КРУШ. Скрутить ихъ скорѣе.
   КИСЛ. Связать ихъ.
   БОРА. Прочь руки, болванъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Let them be in band... Off, coxcomb... По Колльеру: Let them be bound... Hunds off, coxcomb...}.
   КРУШ. Боже ты мой! гдѣ жь церковникъ? пусть запишетъ -- сановникъ принца, болванъ. Вяжите ихъ.-- Безпутный ты бездѣльникъ!
   КОНР. Убирайся! оселъ ты, оселъ ты.
   КРУШ. Не подозрѣваешь ты моего званія? Не подозрѣваешь лѣтъ моихъ?-- О, еслибъ онъ былъ тутъ, чтобъ записать меня осломъ! но вы, друзья, вы помните что оселъ я; пусть не записано -- вы только не забудьте что оселъ я.-- Нѣтъ, негодяй, полный благости, какъ это будетъ доказано достаточнымъ свидѣтельствомъ,-- я человѣкъ мудрый; и, что еще важнѣе -- сановникъ; и, что еще важнѣе -- домохозяинъ; и, что еще важнѣе -- такой добрый кусъ мяса, какъ любой въ Мессинѣ; и знающій, въ добавокъ, законы; и достаточно, въ добавокъ, богатый; владѣвшій, въ добавокъ, и мызами {Въ прежнихъ изданіяхъ: that hath had losses... По Колльеру: that hath had leases...}; имѣющій два долгія платья, у котораго и все, какъ слѣдуетъ.-- Ведите ихъ.-- О, еслибъ я только осломъ былъ записанъ! (Уходитъ.)
   

СЦЕНА 2.

Передъ домомъ Леонато.

Входятъ Леонато и Антоніо.

   АНТО. Продолжая такъ, ты убьешь себя. Такое, противъ самого себя, поддерживаніе грусти безумно.
   ЛЕОН. Прошу, оставь свои совѣты; они въ моихъ ушахъ то же, что вода въ рѣшетѣ; не совѣтуй и не утѣшай; слухъ мой можетъ усладить только тотъ, чье несчастіе таково же, какъ мое. Приведи ко мнѣ отца, такъ же любившаго свое дѣтище, такъ же лишеннаго возможности имъ радоваться, и заставь его говорить мнѣ о терпѣніи. Измѣрь ширь и глубину его горя моимъ: соотвѣтствуетъ его сѣтованіе моему, похоже его гореванье на мое каждой чертой, каждымъ проявленіемъ, всѣмъ, во всѣхъ отношеніяхъ, и онъ все-таки можетъ при этотъ улыбаться, называть печаль, поглаживая бороду, радостью, замѣнять стоны возгласами веселья {Въ прежнихъ изданіяхъ: Cry -- sorrow, wag! and hem when he schould grown... По Колльеру: Call sorrow joy, cry hem when he schould grown...}, штопать скорбь поговорками, опьянять горе съ ночными гуляками,-- веди его ко мнѣ, отъ него наберусь я терпѣнья; но такого не сыщется. Люди, любезный братъ, могутъ совѣтовать, утѣшать только въ горѣ, котораго сами не испытываютъ, а подверглись ему -- въ такую жь страсть обращаются и всѣ ихъ совѣты, которыми до этого думали уврачевать безуміе, оковать бѣснованіе шелковинкой, заколдовать боль дуновеніемъ, предсмертное томленіе -- словами. Нѣтъ, нѣтъ; всѣ считаютъ долгомъ проповѣдовать терпѣніе тому, кто корчится подъ гнетомъ скорби, и ни у кого нѣтъ ни силъ, ни способности самому быть такъ доблестнымъ, то же испытывая. И потому не совѣтуй же мнѣ; горе мое громогласнѣе всѣхъ твоихъ увѣщаній.
   АНТО. И взрослые ничѣмъ не отличаются въ этомъ отъ дѣтей.
   ЛЕОН. Прошу, оставь; хочу быть тѣломъ и кровью. Какой мудрецъ могъ когда нибудь переносить зубную боль терпѣливо, а вѣдь писали они слогомъ боговъ, издѣвались надъ бѣдами и страданіемъ.
   АНТО. Не взваливай, по крайней мѣрѣ, всего горя на себя одного; заставь вмѣстѣ съ собой страдать и оскорбившихъ тебя.
   ЛЕОН. Вотъ это дѣло; на это я согласенъ. Сердце говоритъ что Геро оклеветана; и это узнаетъ Клавдіо, узнаетъ и принцъ, и всѣ такъ безчестящіе ее.

Входятъ Донъ Педро и Клавдіо.

   АНТО. Да вотъ, принцъ и Клавдіо сами спѣшатъ сюда.
   Д. ПЕД. Здравствуйте, здравствуйте.
   КЛАВ. Добраго вамъ дня, обоимъ.
   ЛЕОН. Послушайте, синьоры --
   Д. ПЕД. Мы спѣшимъ, Леонато,
   ЛЕОН. Спѣшите, ваше высочество? такъ прощайте, ваше высочество.-- Какъ вы торопливы теперь; -- но ничего.
   Д. ПЕД. Полно, не ссорься съ нами, добрый старикъ.
   АНТО. Еслибъ ссорой онъ могъ добиться должнаго -- лежалъ бы уже кто нибудь изъ насъ на землѣ.
   КЛАВ. Кто жь оскорбляетъ его?
   ЛЕОН. Ты, ты оскорбляешь меня; ты, лицемѣръ, ты.-- Не хватайся за мечъ -- не боюсь я тебя.
   КЛАВ. Проклятіе моей рукѣ, еслибъ она подала вамъ такой поводъ къ боязни. Клянусь, моя рука коснулась меча безъ всякаго умысла.
   ЛЕОН. Полно, полно! не насмѣхайся, не издѣвайся надо мной. Говорю не какъ выжившій изъ лѣтъ дурень, хвастающій тѣмъ, что сдѣлалъ бывши молодымъ, или что сдѣлалъ бы еслибъ не былъ старъ. Говорю тебѣ, Клавдіо, прямо въ лице, ты такъ оскорбилъ мое невинное дитя и меня, что я, сѣдой, согбенный бременемъ долгой жизни, вынужденъ забыть лѣта и требовать отъ тебя подобающаго мужу удовлетворенія. Говорю, ты оболгалъ невинное дитя мое; клевета твоя пронзила его сердце, и оно въ гробницѣ своимъ предковъ, гробницѣ, никогда еще не успокоивавшей ничьего позора, кромѣ его, твоей гнусностью созданнаго.
   КЛАВ. Моей гнусностью!
   ЛЕОН. Твоей, Клавдіо; твоей, говорю я.
   Д. ПЕД. Несправедливо это, старикъ.
   ЛЕОН. Принцъ, принцъ, докажу это на немъ, если онъ только осмѣлится принять мой вызовъ, докажу не смотря на его искусство биться, на его ловкость, на май юности, на цвѣтъ силъ.
   КЛАВ. Оставьте меня! не хочу я имѣть съ вами дѣла.
   ЛЕОН. Можешь ли ты такъ пренебрегать мной? Ты убилъ дитя мое; убьешь меня -- убьешь, мальчишка, мужа.
   АНТО. Убьетъ двухъ, и мужей дѣйствительно; но не въ этомъ дѣло; пусть убьетъ прежде одного;-- одолѣлъ, изводи,-- пусть удовлетворитъ прежде меня.-- Идемъ, за мной, мальчуганъ! идемъ, синьоръ мальчуганъ, идемъ, за мной; отхлещу я тебя, синьоръ мальчуганъ, отъ твоихъ фехтовальныхъ хитростей; отхлещу -- клянусь честью дворянина.
   ЛЕОН. Братъ --
   АНТО. Будь покоенъ. Богу извѣстно, какъ я любилъ мою племянницу; и она умерла; умерла отъ клеветы негодяевъ, такъ же отважныхъ удовлетворить мужа, какъ я на то, чтобъ схватить змѣю за жало. Мальчишки, обезьяны, хвастуны, нахалы, трусы!
   ЛЕОН. Антоніо --
   АНТО. Будь покоенъ. Вѣдь знаю я ихъ, знаю чего они стоятъ до послѣдняго скрупула; расточительные, заносчивые, модами бредящіе это молокососы: они лгутъ, льстятъ и насмѣхаются, порицаютъ и клевещутъ, паясничаютъ и прикидываются отчаянными, высказывая какой-нибудь полдюжиной грозныхъ словъ, какъ бы они отдѣлали враговъ своихъ, еслибъ смѣли -- и все тутъ.
   ЛЕОН. Но, Антоніо --
   АНТО. Оставь, не мѣшайся, мое это дѣло.
   Д. ПЕД. Синьоры, намъ нисколько не хотѣлось бы раздражать васъ. О смерти вашей дочери я отъ души жалѣю; но, клянусь честью, обвинена она была вполнѣ справедливо, и не безъ достаточныхъ доказательствъ.
   ЛЕОН. Принцъ, принцъ --
   Д. ПЕД. Не хочу ничего болѣе отъ васъ слышать.
   ЛЕОН. Не хотите?-- Идемъ, братъ. Хочу чтобъ услышали меня.
   АНТО. И услышатъ, или поплатиться кому нибудь изъ насъ. (Уходитъ съ Леонато.)

Входитъ Бенедиктъ.

   Д. ПЕД. Смотри, смотри; вотъ и онъ, кого ищемъ.
   КЛАВ. Ну что, синьоръ, что новаго?
   БЕНЕ. Добраго вамъ дня, ваше высочество.
   Д. ПЕД. Здравствуй; ты чуть-чуть не попалъ на схватку.
   КЛАВ. Два наши носа чуть-чуть не откусили два старика безъ зубовъ.
   Д. ПЕД. Леонато и братъ его. Какъ ты думаешь? Сразись мы съ ними, сомнѣваюсь, чтобъ мы оказались слишкомъ для нихъ молодыми.
   БЕНЕ. Въ распрѣ неправой не бываетъ истинной храбрости. Я ищу васъ обоихъ.
   КЛАВ. А мы рыскаемъ, тебя отыскивая. Мы въ страшной меланхоліи, и желали бы прогнать ее. Не поможешь ли намъ своимъ оструміемъ?
   БЕНЕ. Въ ножнахъ оно. Обнажить его?
   Д. ПЕД. Носишь ты свое остроуміе на боку?
   КЛАВ. Никто никогда этого не дѣлывалъ, хотя многіе и бывали бокъ о бокъ съ своимъ остроуміемъ. Скажу тебѣ, какъ говоримъ пѣвцамъ, вытягивай; вытягивай намъ на потѣху.
   Д. ПЕД. Онъ, клянусь честью, блѣднехонекъ.-- Боленъ ты, или раздраженъ чѣмъ?
   КЛАВ. Полно! мужайся! Если забота и убиваетъ кошку {Care will kill а cat -- старая народная пословица.} тамъ въ тебѣ достаточно доблести чтобъ убить и заботу.
   БЕНЕ. Синьоръ, я встрѣчу ваше остроуміе на подобающемъ мѣстѣ, если вы будете направлять его противъ меня.-- Прошу избрать другой предметъ.
   КЛАВ. Дайте ему другое копье -- это совсѣмъ переломилось.
   Д. ПЕД. Клянусь дневнымъ свѣтомъ, онъ все болѣе мѣняется въ лицѣ; онъ не шутя разсердился.
   КЛАВ. Разсердился -- съумѣетъ передернуть поясъ {Борцы носили широкіе пояса съ пряжкой спереди; передъ борьбой правку передвигали назадъ, чтобы дать противнику большую возможность ухватить за поясъ. Поэтому передергиваніе пояса пряжкой назадъ считалось вызовомъ.}.
   БЕНЕ. Можно шепнуть вамъ словечко на ухо?
   КЛАВ. Да сохранитъ меня Господь отъ вызова.
   БЕНЕ. Вы негодяй.-- Я не шучу -- я докажу это какъ хотите, чѣмъ хотите и когда хотите.-- Удовлетворите меня, или оглашу васъ трусомъ.-- Вы убили прекраснѣйшую дѣвушку, и дорого за это поплатитесь.-- Жду отвѣта.
   КЛАВ. Хорошо, явлюсь; угощеніе будетъ стало отличное.
   Д. ПЕД. Что у васъ, пиръ? пиръ?
   КЛАВ. Да, и я очень ему благодаренъ; онъ приглашаетъ меня на телячью голову съ каперсами {Въ прежнихъ изданіяхъ: to а calf's head and a capon.... По Колльеру: to а calf's head and capers;...}; не разниму ее великолѣпнѣйшимъ образомъ -- можете сказать, что мой ножъ никуда негодится. А бекасъ {Полагали что у бекаса нѣтъ мозга.} будетъ?
   БЕНЕ. Синьоръ, ваше остроуміе отлично идетъ иноходью.
   Д. ПЕД. Я разскажу тебя, какъ Беатриса прославляла вчера твое остроуміе. Я сказалъ, что у тебя умъ тонкій; да, говоритъ, тончайшая крошка. Ну нѣтъ, очень, говорю, большой; дѣйствительно, большущій, говоритъ, увалень. Нѣтъ, говорю, весьма напротивъ изящный; вполнѣ, говоритъ, согласна: никого онъ имъ не оскорбляетъ. Потому что, говорю, благоразуменъ; совершенно, говоритъ, справедливо, мудрецъ онъ. Владѣетъ, говорю, языками; вотъ этому, говоритъ, вѣрю; потому что поклялся мнѣ кое въ чемъ въ понедѣльникъ вечеромъ, а вторникъ утромъ отрекся; это разумѣется двоязычіе, два ужь языка. Такъ почти цѣлый часъ извращала она твои доблести, и заключила тѣмъ, что, вздохнувъ, признала тебя все-таки красивѣйшимъ изъ мущинъ Италіи.
   КЛАВ. За тѣмъ горько заплакала, говоря, что никакого это не имѣетъ для нея значенія.
   Д. ПЕД. Да, говорила и это; и все таки, не питай она смертельной къ нему ненависти, она страстно любила бы его. Дочь старика все намъ разсказала.
   КЛАВ. Все, все; и къ этому: Господь зрѣлъ его, когда онъ спрятался въ саду {Слова изъ Книги Бытія.}.
   Д. ПЕД. Когда же приставимъ мы рога дикаго быка къ чувствительному челу Бенедикта?
   КЛАВ. И подпишемъ: здѣсь живетъ Бенедиктъ оженившійся?
   БЕНЕ. Прощай, мальчуганъ! чего я хочу ты знаешь; предоставляю тебя за симъ твоему болтливому расположенію: твои остроты, какъ шпага хвастуна, никого, слава Богу, не ранятъ.-- Ваше высочество, благодарю васъ за всѣ ваши ласки. Я долженъ оставить васъ; вашъ побочный братъ бѣжалъ изъ Мессины; вы убили, вмѣстѣ съ нимъ, прекрасную, невинную дѣвушку.-- Что касается до этого молокососа -- мы встрѣтимся еще съ нимъ, а до того миръ ему. (Уходитъ.)
   Д. ПЕД. Онъ ужь не шутитъ.
   КЛАВ. Нисколько; и ручаюсь, изъ любви къ Беатрисѣ.
   Д. ПЕД. Онъ вызвалъ тебя?
   КЛАВ. Положительнѣйшимъ образомъ.
   Д. ПЕД. Что за прелесть человѣкъ, когда выходитъ въ колетѣ и штанахъ, а умъ оставляетъ дома!
   КЛАВ. Тогда онъ гигантъ передъ обезьяной, но обезьяна врачъ тогда такому человѣку.
   Д. ПЕД. Будетъ, оставимъ это;ободрись и омрачись сердце! Сказалъ онъ, что братъ мой бѣжалъ?

Входятъ Крушина, Кислятина и Сторожа съ Борахіо и Конрадомъ.

   КРУШ. Иди, иди, почтеннѣйшій; не сможетъ смирить тебя правосудіе -- не вѣшать ему никогда достойнаго на вѣсахъ своихъ; а такъ какъ ты и проклятый къ тому жь лицемѣръ, то и слѣдуетъ пооберегать тебя.
   Д. ПЕД. Это что такое, двое изъ свиты моего брата связаны! и одинъ изъ нихъ Борахіо!
   КЛАВ. Спросите, чѣмъ они провинились.
   Д. ПЕД. Скажите, что сдѣлали эти люди?
   КРУШ. Совершили, ваше высочество, фальшивый доносъ; говорили, сверхъ того, неправду; во вторыхъ -- клеветники они; въ шестыхъ и послѣднихъ -- оболгали синьору; въ третьихъ -- оправили неправое; и въ заключеніе -- лживые они бездѣльники.
   Д. ПЕД. Во первыхъ, спрашиваю тебя, что они сдѣлали; въ третьихъ спрашиваю тебя, какое ихъ преступленіе; въ шестыхъ и послѣднихъ, за что они взяты? и въ заключеніе, въ чемъ обвиняете вы ихъ?
   КЛАВ. Отлично, по его собственнымъ пунктамъ; всестороннее, можно сказать, постановленіе вопроса.
   Д. ПЕД. Кого вы оскорбили, что васъ такимъ образомъ ведутъ къ отвѣту? Ученый этотъ констебль слишкомъ мудръ, чтобъ быть понятнымъ. Что вы сдѣлали?
   БОРА. Ваше высочество, вести меня далѣе къ отвѣту незачѣмъ; выслушайте меня, и пусть графъ убьетъ меня. Я обманулъ самые глаза ваши; но чего не могла открыть ваша проницательность, эти пошлые дурни вывели наружу; они, ночью, подслушали мой, вотъ ему, разсказъ: какъ Донъ Жуанъ, вашъ братъ, подговорилъ меня оклеветать синьору Геро; какъ васъ привели въ садъ и сдѣлали свидѣтелями моего любезничанья съ Маргаритой, одѣтой въ платье Геро, и какъ вы хотѣли опозорить ее передъ самымъ вѣнчаньемъ. Мои преступленія они записали, и мнѣ лучше тутъ же скрѣпить ихъ допросъ моей смертью, чѣмъ снова, для большаго еще позора, ему подвергнуться. Синьора умерла въ слѣдствіе моего и моего господина ложнаго обвиненія, и, коротко: не желаю я ничего, кромѣ должнаго негодяю возмездія.
   Д. ПЕД. Не вторгается эта рѣчь раскаленнымъ желѣзомъ въ кровь твою?
   КЛАВ. Я пилъ отраву въ то время какъ говорилъ онъ.
   Д. ПЕД. И тебя подговорилъ мой братъ?
   БОРА. И щедро заплатилъ мнѣ за то.
   Д. ПЕД. Онъ весь одно только коварство; вотъ почему и бѣжалъ онъ.
   КЛАВ. О милая Геро! твой образъ возникаетъ въ прежней, очаровавшей меня прелести.
   КРУШ. Ведите же просителей; нашъ церковникъ успѣлъ уже въ это время все обвѣстить синьору Леонато. Да смотрите жь, любезные, не забудьте, когда время и мѣсто позволятъ, обозначить, что оселъ я.
   КИСЛ. Да вотъ и синьоръ Леонато, и церковникъ съ нимъ.

Входитъ Леонато, Антоніо и Церковникъ.

   ЛЕОН. Который же бездѣльникъ-то? Дайте взглянуть на него, чтобъ, увидавъ другаго, ему подобнаго, я могъ поостеречься. Который же онъ?
   БОРА. Хотите знать виновника вашего горя, глядите на меня.
   ЛЕОН. Ты -- ты -- злодѣй, убившій своимъ дыханіемъ невинное дитя мое?
   БОРА. Да, я, я одинъ.
   ЛЕОН. Врешь, врешь, негодяй; ты облыгаешь самого себя; вотъ двое еще знатныхъ -- третій бѣжалъ -- твои въ этомъ соучастники.-- Благодарю васъ, принцъ и графъ, за смерть моей дочери; включите и ее въ списокъ вашихъ славныхъ, доблестныхъ дѣлъ; посообразите -- увидите какое знаменитое это дѣло.
   КЛАВ. Не знаю какъ и просить васъ, чтобъ выслушали меня; но говорить я долженъ. Изберите месть сами; наложите на меня какую угодно кару за грѣхъ мой; но согрѣшилъ я невольно -- по ошибкѣ.
   Д. ПЕД. Точно такъ же, клянусь душой, и я; и я, чтобъ удовлетворить почтеннаго этого старца, готовъ подвергнуться и самому тяжкому, что онъ захочетъ возложить на меня.
   ЛЕОН. Потребовать, чтобъ вы воскресили мою дочь не могу я -- невозможно это; но я попрошу васъ обоихъ убѣдить всю Мессину, что умерла она невинной, и если ваша любовь можетъ вызвать грустное вдохновеніе, повѣсьте на ея могильный памятникъ эпитафію, и пропойте ее надъ ея прахомъ; пропойте нынѣшней же ночью.-- Завтра утромъ прошу васъ въ мой домъ; такъ какъ вы не могли быть моимъ зятемъ, будьте моимъ племянникомъ. У брата есть дочь, совершеннѣйшее подобіе моей умершей и единственная наша наслѣдница, сдѣлайте ее тѣмъ, чѣмъ хотѣли сдѣлать ея сестру, и умретъ мое мщеніе.
   КЛАВ. О, благороднѣйшій синьоръ, ваша доброта извлекаетъ у меня слезы! Принимаю ваше предложеніе; располагайте отнынѣ бѣднымъ Клавдіо.
   ЛЕОН. Такъ жду, васъ завтра, а на этотъ вечеръ прощайте.-- Мы сведемъ этого негодяя на очную ставку съ Маргаритой; она, увѣренъ, подкупленная вашимъ братомъ, была съ нимъ въ заговорѣ.
   БОРА. Нѣтъ, клянусь, не была; не знала что дѣлала, когда говорила со мной; она, во всемъ, что я знаю о ней, всегда была честной.
   КРУШ. А кромѣ того, синьоръ -- оно, по правдѣ, хоть и не записано,-- сей истецъ, сей преступникъ называлъ меня осломъ. Прошу и это, при наказаніи его, припомнить. Сверхъ того, сторожа слышали, что они говорили о нѣкоемъ Безобразномъ: говорили, что онъ носитъ въ ухѣ ключь и подлѣ него замокъ {Lock -- замокъ и локонъ.}, и занимаетъ деньги именемъ Бога, что совершалъ такъ долго и никогда не платя, что въ настоящее время люди стали отъ того крайне жестокосерды, и ничего ужь не даютъ ради Бога. Прошу васъ, допросить его и по этой части.
   ЛЕОН. Благодарю тебя за твою заботливость и честный трудъ.
   КРУШ. Ваша милость говорите, какъ самый благодарный и почтенный юноша; и я восхваляю за васъ Господа.
   ЛЕОН. Вотъ тебѣ за твои хлопоты.
   КРУШ. Да благословитъ Господь ваше благосостояніе!
   ЛЕОН. Ступай, я избавляю тебя отъ твоего преступника и благодарю тебя.
   КРУШ. Я оставляю вашей милости ужаснѣйшаго бездѣльника, котораго прошу наказать вашу милость, другимъ для примѣра. Да хранитъ вашу милость Господь, желаю вашей милости всего хорошаго; да возстановитъ Господь ваше здоровье. За симъ, покорнѣйше дозволяемъ вамъ удалиться, и если пріятная встрѣча можетъ быть желательной -- Господь да не попуститъ ее.-- Идемъ, сосѣдъ. (Уходитъ съ Кислятиной и Сторожами.)
   ЛЕОН. Такъ до завтра, синьоры; прощайте.
   АНТО. Прощайте; ждемъ васъ завтра.
   Д. ПЕД. Будемъ непремѣнно.
   КЛАВ. А ночь проведу я у могилы Геро. (Уходитъ въ домъ Педро.)
   ЛЕОН. Ведите этихъ молодцовъ за нами; мы поразспросимъ Маргариту, какъ она познакомилась съ этимъ негодяемъ. (Уходятъ.)
   

СЦЕНА 2.

Садъ Леонато.

Входятъ Бенедиктъ и Маргарита съ разныхъ сторонъ.

   БЕНЕ. Любезнѣйшая Маргарита, услужи, устрой мнѣ свиданіе съ Беатрисой.
   МАРГ. А напишете сонетъ въ похвалу красотѣ моей?
   БЕНЕ. Такимъ возвышеннымъ слогомъ, до какого ни одному изъ живущихъ не добраться; ты въ самомъ вѣдь дѣлѣ стоишь того.
   МАРГ. Чтобъ никто изъ мущинъ до меня не добрался? Оставаться мнѣ, стало, всегда внизу лѣстницы?
   БЕНЕ. Твой умъ такъ же остеръ, какъ рыло борзой: ловитъ чуть не на лету.
   МАРГ. А вашъ такъ же тупъ, какъ рапира фехтовальщика -- тычетъ, но не ранитъ.
   БЕНЕ. Умъ, слѣдовательно, истиннаго мужа, не хочетъ онъ ранить женщину; и потому, прошу, позови Беатрису. Отдаю тебѣ щитъ мой {Сдаюсь. Вѣроятно въ смыслѣ латинснаго: clypeum abjicere.}.
   МАРГ. Давайте намъ мечи, а щиты-то у насъ есть свои.
   БЕНЕ. Хочешь, Маргарита, ими пользоваться, держи клинки и съ рукоятью въ ножнахъ; опасныя они для дѣвушекъ орудія.
   МАРГ. Что съ вами дѣлать, позову къ вамъ Беатрису; найдутся, полагаю, у ней ноги. (Уходитъ.)
   БЕНЕ. Придетъ стало. (Поетъ)
   
   О богъ любви,
   Знаешь, знаешь ты,
   Какой жалости
   Достоинъ я,--
   
   разумѣю въ пѣснопѣньи; а въ любви -- и Леандръ, дивный пловецъ, и Троилъ, первый потребитель сводниковъ, и цѣлая книга этихъ quondam {Нѣкогда бывшихъ, ci-devant.} вздыхателей, имена которыхъ и доселѣ скользятъ такъ плавно по гладкой стезѣ бѣлаго стиха, никто не измѣнялся еще любовью такъ совершенно, какъ мое бѣдное я. Въ стихахъ не могу и выразить этого; пробовалъ, никакъ не приберу къ дѣвѣ ничего, кромѣ ребенка -- невиннѣйшую изъ риѳмъ; къ строга -- рога, жестокую риѳму; къ ученью -- глупенью, глупѣйшую изъ риѳмъ; все страшно зловѣщія окончанія. Нѣтъ, не подъ риѳменнымъ созвѣздіемъ родился я; не могу любезничать въ вычурныхъ выраженіяхъ.

Входитъ Беатриса.

   Милая, Беатриса, пришла ты на зовъ мой?
   БЕАТ. Пришла, синьоръ, и уйду, когда прикажете.
   БЕНЕ. О, погоди, пока скажу: иди.
   БЕАТ. Вы сказали -- прощайте. Прежде однакожъ, чѣмъ уйду, дайте мнѣ возможность уйдти съ тѣмъ, за чѣмъ собственно пришла -- скажите, что было у васъ съ Клавдіо?
   БЕНЕ. Гадкія только слова, а потому и позволь поцѣловать тебя.
   БЕАТ. Гадкія слова то же что гадкій вѣтеръ, гадкій вѣтеръ то же что гадкое дыханье, а гадкое дыханье противно; а потому и удалюсь безъ поцѣлуя.
   БЕНЕ. Ты спугнула слово съ настоящаго его смысла, такъ страшенъ умъ твой. Скажу тебѣ безъ обиняковъ: Клавдіо принялъ мой вызовъ, и я -- или скоро свижусь съ нимъ, или объявлю его трусомъ. За симъ, прошу, скажи за какое изъ моихъ дурныхъ качествъ полюбила ты меня?
   БЕАТ. За всѣ вмѣстѣ; потому что они составляютъ одну, такъ тѣсно сплоченную общину дурнаго, что ни одному изъ хорошихъ не протѣсниться въ среду ихъ. Но вы-то за какое изъ моихъ хорошихъ качествъ страждете любовью ко мнѣ?
   БЕНЕ. Стражду любовью! совершенно вѣрно. Я въ самомъ дѣлѣ страдаю любовью, потому что люблю противъ воли.
   БЕАТ. На зло, полагаю, вашему сердцу; бѣдное сердце! Если вы изъ-за меня досаждаете ему -- досажу ему изъ-за васъ; потому что никогда не полюблю того, что мой другъ ненавидитъ.
   БЕНЕ. И ты и я слишкомъ умны, чтобъ любезничать мирно.
   БЕАТ. Нисколько этого изъ вашихъ словъ не выходитъ; и изъ двадцати умныхъ ни одинъ расхваливать себя не вздумаетъ.
   БЕНЕ. Старая, старая, Беатриса, поговорка, временъ блаженныхъ. Въ наше время, не воздвигнешь себѣ самъ памятника еще до смерти -- проживешь въ памяти не долѣе звона погребальнаго колокола и плача вдовы.
   БЕАТ. А какъ долго, по вашему, это продолжается?
   БЕНЕ. Вотъ вопросъ!-- Да часъ воплей и четверть часа слезъ; а потому благоразумному и лучше -- если Донъ Червь, его совѣсть, дозволяетъ,-- быть, подобно мнѣ, трубой своихъ собственныхъ доблестей. Касательно моего восхваленія себя, вполнѣ, ручаюсь, заслуженнаго, этого совершенно достаточно. Скажи теперь, какъ поживаетъ твоя сестра?
   БЕАТ. Скверно.
   БЕНЕ. А ты?
   БЕАТ. То же скверно.
   БЕНЕ. Молись же Богу, люби меня и исправляйся. За симъ, такъ какъ кто-то спѣшитъ сюда, оставляю тебя.

Входитъ Урсула.

   УРСУ. Синьора, ступайте къ дядюшкѣ; тамъ такая суматоха: доказано что синьора Геро обвинена несправедливо, что принцъ и Клавдіо страшно обмануты, и что Донъ Жуанъ, виновникъ всего этого, бѣжалъ; идите жь скорѣе.
   БЕАТ. Хотите, синьоръ, послушать со мной эти новости?
   БЕНЕ. Хочу жить въ твоемъ сердцѣ, умереть на твоей груди и быть схороненнымъ въ глазахъ твоихъ; хочу, сверхъ того, и идти съ тобой къ твоему дядѣ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3.

Внутренность церкви.

Входятъ Донъ Педро, Клавдіо, Музыканты и Служители съ факелами,

   КЛАВ. Это мавзолей Леонато?
   СЛУЖ. Это, синьоръ.
   КЛАВ. (Читаетъ):

ЭПИТАФІЯ.

             Клеветою злой убитая
                       Геро здѣсь почила;
             Смерть, за зло испитое,
             Ее вѣчной славой наградила.
   Тамъ жизнь позоромъ умерщвленная,
   Живетъ свѣтлой славой и по смерти.
   
   (Вѣшая эпитафію на мавзолей). Виси ты здѣсь, на этомъ памятникѣ, восхваляя ее и тогда, когда буду нѣмъ.-- Играй теперь музыка, пойте торжественный вашъ гимнъ.
   

ПѢНІЕ.

   Прости, прости, богиня ночи,
   Убійцъ твоей прекрасной дѣвы 1);
   За тѣмъ съ пѣснями печали
   Вкругъ ея могилы мы и ходимъ 2).
   О, вторь же полночь нашимъ воплямъ,
   Помогай намъ вздыхать и стенать
             Тягостно, тягостно.
   Разверзайтеся могилы, выдавайте мертвыхъ
   Пока ея смерти не оплачемъ мы
             Тягостно, тягостно.
   1) Въ прежнихъ изданіяхъ: thy virgin knight... По Колльеру: thy Virgin bright...
   2) Въ прежнихъ изданіяхъ about the tomb they go... По Колльеру:about the tomb we go...
   
   КЛАВ. Миръ за симъ костямъ твоимъ! каждый годъ буду я совершать обрядъ этотъ.
   Д. ПЕД. Добраго вамъ утра, господа; гасите факелы. Волки нахищничались; смотрите, предшествуя колесницѣ Феба, благодатный день пестритъ уже весь сонный востокъ сѣроватыми пятнами. Благодаримъ васъ; можете теперь насъ оставить; прощайте.
   КЛАВ. Добраго вамъ утра, господа; ступайте каждый куда знаетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: each his several way... По Колльеру: each his way can tell...}. (Служители и музыканты уходятъ.)
   Д. ПЕД. Пойдемъ и мы; переодѣнемся, и къ Леонато.
   КЛАВ. И да уготовитъ Гименей исходъ лучшій этого, заставившаго насъ платить эту дань горю! (Уходятъ.)
   

СЦЕНА 4.

Комната въ домѣ Леонато.

Входятъ Леонато, Антоніо, Бенедиктъ, Беатриса, Урсула, Монахъ и Геро.

   МОНА. Не говорилъ я вамъ что она невинна?
   ЛЕОН. Невинны также и Принцъ и Клавдіо, обвинявшіе ее по извѣстной уже вамъ ошибкѣ; но Маргарита, какъ по всему видно, хоть и противъ воли, все таки отчасти виновата.
   АНТО. Какъ бы тамъ ни было, а я радехонекъ, что все такъ хорошо улаживается.
   БЕНЕ. И я, потому что иначе, честь заставила бы меня требовать за то отъ Клавдіо отвѣта.
   ЛЕОН. Ступайте жь дочь и вы, прекрасныя, въ вашу комнату, и когда пришлю за вами, приходите сюда въ маскахъ. Принцъ и Клавдіо обѣщали придти въ это время ко мнѣ.-- Ты, братъ, знаешь свое дѣло; ты долженъ быть отцомъ дочери твоего брата, и вручить ее юному Клавдіо. (Женщины уходятъ.)
   АНТО. Вручу, и какъ нельзя лучше.
   БЕНЕ. А я, сдается, долженъ просить васъ, святой отецъ.
   МОНА. О, чемъ, синьоръ?
   БЕНЕ. Связать, или погубить меня -- одно изъ двухъ.-- Синьоръ Леонато -- это вѣрно, добрый синьоръ,-- ваша племянница смотритъ на меня весьма благосклонными глазами.
   ЛЕОН. Вставленными ея сестрой; это еще вѣрнѣе.
   БЕНЕ. А я на нее глазами любви.
   ЛЕОН. Благодаря, полагаю, мнѣ, Клавдіо и Принцу. Но чего же желаете вы?
   БЕНЕ. Вашъ отвѣтъ, синьоръ, загадоченъ; но что до моего желанья -- мое желанье, чтобъ ваше желанье не разногласило съ нашимъ: ныньче же соединиться священными узами брака; для чего мнѣ нужна и ваша, святой отецъ, помощь.
   ЛЕОН. Мое сердце согласно съ вашимъ желаньемъ.
   МОНА. И я готовъ къ вашимъ услугамъ. Но вотъ и Принцъ съ Клавдіо.

Входятъ Донъ Педро съ Клавдіо и свитой.

   Д. ПЕД. Добраго утра, благородному собранію.
   ЛЕОН. Добраго утра и вамъ, Принцъ, и вамъ, Клавдіо; мы ждемъ васъ. Остаетесь вы при вашемъ рѣшеніи ныньче же жениться на дочери моего брата?
   КЛАВ. Остаюсь -- будь она хоть Ефіопка.
   ЛЕОН. Позови же ее, братъ; отецъ Францискъ здѣсь, готовъ. (Антоніо уходитъ.)
   Д. ПЕД. Здравствуй, Бенедиктъ. Отчего лице у тебя такое февральское, такъ морозно, такъ пасмурно, такъ задернуто тучами?
   КЛАВ. Вѣрно онъ въ раздумьи о дикомъ быкѣ.-- Полно, не безпокойся, мы обложимъ твои рога золотомъ, и вся Европа придетъ отъ тебя въ такой же восторгъ, какъ нѣкогда Европа отъ проказника Юпитера, когда въ любви онъ вздумалъ разыграть роль этого благороднаго животнаго.
   БЕНЕ. Быкъ-Юпитеръ мычалъ, синьоръ, крайне обольстительно; вѣроятно что такой же сторонній быкъ обошолъ и корову вашего отца, и произвелъ той же продѣлкой тельца, чрезвычайно на васъ похожаго, потому что вы мычите точнехонько какъ онъ.

Антоніо, возвращается съ Дѣвицами въ маскахъ.

   КЛАВ. Остаюсь за это, пока въ долгу у тебя, потому что, вотъ, предъявляются другіе счеты.-- На которой же изъ этихъ дѣвъ долженъ я жениться?
   АНТО. Вотъ на этой, вручаю вамъ ее.
   КЛАВ. Она моя. Позволь же, прекрасная, взглянуть на лице твое.
   ЛЕОН. Нѣтъ, вы не увидите его, пока передъ этимъ святымъ отцомъ не возьмете ея руки, и не поклянетесь жениться на ней.
   КЛАВ. Давай же предъ лицемъ его твою руку, я твой мужъ, если тебѣ это не противно.
   ГЕРО. (Снимая маску). Когда бы я жила, я была бы другой женой вашей; когда бы вы любили меня, вы были бы другимъ моимъ мужемъ.
   КЛАВ. Другая Геро?
   ГЕРО. Ничего нѣтъ справедливѣе; одна Геро умерла оклеветанная {Въ прежнихъ изданіяхъ; One Него died de fil'd... По Колльеру: One Него died belied...}, но я живу, и такъ же вѣрно, какъ живу, и то, что я невинна.
   Д. ПЕД. Та же Геро! Геро умершая!
   ЛЕОН. Она была мертва, ваше высочество, пока клевета жила еще.
   МОНА. Все это могу объяснить вамъ я; кончивъ священный обрядъ, я подробно разскажу вамъ какъ умерла прекрасная Геро, а пока, свыкайтесь съ удивленіемъ; идемъ въ церковь.
   БЕНЕ. Позвольте, позвольте, отецъ.-- Которая изъ васъ Беатриса?
   БЕАТ. (Снимая маску). Отзовусь на это имя я. Что угодно вамъ?
   БЕНЕ. Ты любишь вѣдь меня?
   БЕАТ. Нѣтъ; не больше дозволяемаго приличіемъ.
   БЕНЕ. Стало твой дядя, Принцъ и Клавдіо ошиблись; они клялись, что любишь.
   БЕАТ. А вы, вѣдь любите меня?
   БЕНЕ. Клянусь, нисколько не больше дозволяемаго приличіемъ.
   БЕАТ. Стало сестра, Маргарита и Урсула страшно ошиблась; они клялись, что любите.
   БЕНЕ. Они клялись, что ты больна отъ любви ко мнѣ.
   БЕАТ. Они клялись, что вы умираете отъ любви ко мнѣ.
   БЕНЕ. Ничуть не бывало.-- Такъ вы не любите меня?
   БЕАТ. Да нѣтъ же; развѣ такъ, изъ благодарности только.
   ЛЕОН. Полно, племянница, знаю вѣдь я навѣрное, что любишь ты синьора.
   КЛАВ. А я готовъ присягнуть, что онъ любитъ ее; вотъ и доказательство: эта бумажка, исписанная его рукой -- хромающій сонетъ хилаго его мозга, воспѣвающій Беатрису.
   ГЕРО. А вотъ и другой, написанный рукой сестры, похищенный изъ ея кармана, и высказывающій ея любовь къ Бенедикту.
   БЕНЕ. Чудеса! наши же собственныя руки свидѣтельствуютъ противъ сердецъ нашихъ!-- Нечего дѣлать, беру тебя; но, клянусь этимъ свѣтомъ, изъ состраданія только.
   БЕАТ. Не отказываю вамъ; но, клянусь прекраснымъ этимъ днемъ, только по неотступному увѣщанію, и частію чтобъ спасти вашу жизнь, потому что слышала, что чахнете вы.
   БЕНЕ. (Цѣлуя ее). Полно, зажму тебѣ ротъ.
   Д. ПЕД. Что же скажетъ намъ теперь Бенедиктъ оженившійся?
   БЕНЕ. Скажу вамъ, Принцъ, что и цѣлая коллегія остряковъ не высмѣетъ меня изъ моего настоящаго расположенія. Неужели вы думаете, что побоюсь сатиры, или эпиграмы? Ни въ какомъ случаѣ; тому, кого можно сбить остротами, никогда не добиться ни до чего хорошаго. Коротко: рѣшилъ жениться -- не посмотрю ни на что, что бы тамъ свѣтъ ни говорилъ противъ этого; поэтому и вы никогда не припоминайте мнѣ, въ насмѣшку, моихъ прежнихъ противъ брака выходокъ; человѣкъ существо страшно вѣдь непостоянное, симъ и заключаю.-- Что же касается до тебя, Клавдіо, думалъ я порядкомъ тебя отпотчивать; но такъ какъ ты, по всему видимому, сдѣлаешься моимъ родственникомъ -- живи себѣ неизкалеченный, и люби сестру мою.
   КЛАВ. А я надѣялся, что ты откажешся отъ Беатрисы, чтобы дать мнѣ возможность выхлестать тебя изъ одиночества, сдѣлать двуличнымъ; чѣмъ ты, безъ всякаго сомнѣнія, и будешь, если только сестра не устроитъ самого строгаго за тобой надзора.
   БЕНЕ. Полно, полно, мы друзья вѣдь.-- Потанцуемъ, пока не женаты еще, чтобъ облегчить наши сердца и пятки, нашихъ будущихъ женъ.
   ЛЕОН. Натанцуетесь послѣ.
   БЕНЕ. Нѣтъ, прежде, прежде; играй, музыка.-- Вы, Принцъ, что-то мрачны; добудьте, добудьте себѣ жену; нѣтъ посоха лучше увѣнчаннаго роговымъ набалдашникомъ.

Входитъ Вѣстникъ.

   ВѢСТ. Донъ Жуанъ, вашъ братъ, ваше высочество, пойманъ и возвращенъ подъ стражей въ Мессину.
   БЕНЕ. Забудьте о немъ до завтра; я придумаю вамъ славное ему наказаніе.-- Играй, музыка! (Танцы, и за тѣмъ всѣ уходятъ.)
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru