Шекспир Вильям
Антоний и Клеопатра

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

АНТОНІЙ И КЛЕОПАТРА *)

ШЕКСПИРА

   *)Представляя на судъ образованной публики переводъ "Антонія и Клеопатры", считаю неизлишнимъ замѣтить, что я присоединилъ въ выноскахъ только необходимѣйшія объясненія текста и тѣ варьянты по экземпляру Кольера, которые явно измѣняютъ въ данномъ мѣстѣ смыслъ, въ пользу дѣла. Читатели извинятъ немногіе 6-тистопные стихи, встрѣчающіеся въ моемъ переводѣ, тѣмъ болѣе, что у Шекспира не только такіе стихи, но и лишенные всякой мѣры, не рѣдкость. Переводчикъ.

Переводъ А. ФЕТА.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   М. Антоній, Октавій Цезарь, М. Эмилій Лепидъ, тріумвиры.
   Секстъ Помпей.
   Домицій Энобарбъ, Вентидій, Эросъ, Скаръ, Дерцетъ, Димитрій, Филонъ, приверженцы Антонія.
   Меценатъ, Агриппа, Долабелла, Прокулей, Тирей, Галлъ, приверженцы Цезаря.
   Менасъ, Менекратъ, Варрій, приверженцы Помпея.
   Тавръ, военачальникъ у Цезаря.
   Кандій, военачальникъ у Антонія.
   Силій, одинъ изъ вождей у Вентидія.
   Эвфроній, посолъ Антонія къ Цезарю.
   Алексасъ, Мардіанъ, Селевкъ и Діомедъ, придворные Клеопатры. Гадатель. Поселянинъ.
   Клеопатра, царица Египта.
   Октавія, сестра Цезаря и жена Антонія.
   Харміань, Ира, прислужницы Клеопатры.

Вожди, воины, вѣстники и прочіе придворные.

Мѣсто дѣйствія въ различныхъ частяхъ Римской Имперіи.

   

АКТЪ I.

СЦЕНА I.

Александрія. Комната во дворцѣ Клеопатры.

          (Входятъ Димитрій и Филонъ).

Филонъ.

             Нѣтъ, сумасбродство нашего вождя
             Выходитъ изъ границъ; отважный. взоръ,
             Сверкавшій вдоль рядовъ и легіоновъ,
             Какъ панцырь Марса, нынѣ преклоненъ
             Иль обращенъ, почтительный и страстный
             На смуглое чело: героя сердце,
             Что въ жаркихъ битвахъ заставляло пряжки
             Срываться на груди -- совсѣмъ не то --
             И нынѣ служитъ мѣхомъ, опахаломъ
             Жаръ Египтянки страстный охлаждать.
             Смотри-ко! вотъ они идутъ сюда!

(Трубы. Входятъ Антоніи и Клеопатра со свитой, обмахиваютъ ее опахалами).

             Вглядись получше: и увидишь въ немъ
             Ты третій столпъ вселенной обращеннымъ
             Въ шута развратной женщины.-- Вглядись.
   

Клеопатра.

             Пусть и любовь -- но велика ль, скажи?
   

Антоній.

             Жалка любовь, которой мѣра есть.
   

Клеопатра.

             Я знать хочу, предѣлъ твоей любви,
   

Антоній.

             Такъ дай же небо новое и землю.

(Входитъ посланные).

Посланникъ.

             Изъ Рима вѣсть.
   

Антоній.

                                           Не мучь -- и въ двухъ словахъ....
   

Клеопатра.

             Нѣтъ, выслушай, Антоній, ты его.
             Быть можетъ, Фульвія во гнѣвѣ; иль какъ знать,
             Быть можетъ, Цезарь безбородый шлетъ
             Тебѣ приказъ: "исполни то и то,
             Займи то царство, это защити;
             Спѣши и не гнѣви насъ".
   

Антоній.

                                                     Какъ мой другъ?
   

Клеопатра.

             Быть можетъ, нѣтъ -- всего вѣрнѣй, тебѣ
             Остаться долѣ здѣсь нельзя и Цезарь
             Зоветъ тебя -- такъ выслушай, Антоній,
             Чтожъ Фульвія? да -- то есть Цезарь?-- оба?
             Зови пословъ. Что вспыхнулъ ты Антоній,
             Безспорно какъ и то, что я царица.
             Въ честь Цезаря твой стыдъ, иль дань ланиты
             Крикливой брани Фульвіи. Послы!
   

Антоній.

             Пусть въ Тибрѣ тонетъ Римъ и мощный сводъ
             Большого царства рухнетъ! Вотъ мой міръ.
             Всѣ царства прахъ. Питаетъ тукъ земной
             Людей и скотъ: все благородство жизни
             Вотъ въ чемъ: (обнимаетъ ее) когда два любящихъ дерзнуть
             Такъ сблизить жребіи, а въ этомъ мы
             (Подъ страхомъ казни объявляю свѣту)
             Недостижимы.
   

Клеопатра.

                                           Выспренная ложъ!
             Мужъ Фульвіи -- чтожъ любитъ онъ ее?
             Пусть я кажуся глупой, но не буду.
             Антоній вѣчно вѣренъ самъ себѣ.
   

Антоній.

             Коль не взволнованъ Клеопатрой онъ.--
             О! изъ любви къ живымъ часамъ любви,
             Не трать въ тяжелыхъ разговорахъ время;
             Пусть нашей жизни каждый мигъ продленъ
             Забавами. Чѣмъ скоротаемъ ночь?
   

Клеопатра.

             Прими пословъ.
   

Антоній.

                                           Эхъ, спорщица царица!
             Которой все къ лицу и брань и смѣхъ
             И слезы; каждый твой порокъ стремится
             Быть красотой и вызвать поклоненье.
             Что за послы! я твой и только твой!
             Мы ночью городъ обойдемъ, вникая
             Въ народный духъ. Пойдемъ моя царица --
             Вчера звала. Не обращайтесь къ намъ.

(Уходятъ Антоній и Клеопатра со свитой).

Димитрій.

             Иль Цезаря Антоній такъ не цѣнитъ?
   

Филонъ.

             Порой, когда онъ больше не Антоній,
             Въ немъ и великихъ качествъ нѣтъ, какими
             Украшенъ долженъ быть Антоній.
   

Димитрій.

                                                               Жаль,
             Что общую онъ подтверждаетъ ложъ
             О немъ разсказовъ въ Римѣ. Но надѣюсь
             Умнѣй онъ будетъ завтра.-- Будь здоровъ.
   

СЦЕНА II.

Также, другая комната.

(Входятъ Хармиань, Ира, Алексасъ и Гадатель).

Харміань.

   Послушай Алексасъ, милый Алексасъ, чудесный Алексасъ, всенаичудеснѣйшій Алексасъ, гдѣ гадатель, котораго ты такъ хвалилъ царицѣ. О! еслибы мнѣ узнать того человѣка, который, какъ ты говорить, долженъ будетъ прикрывать рога свои вѣнкомъ {Харміань говоритъ о своемъ будущемъ мужѣ, который, по словамъ Алексаса, будетъ по ея милости рогатъ.}.
   

Алексасъ.

   Гадатель!
   

Гадатель.

   Что вамъ угодно?
   

Харміань.

             Такъ это онъ? Ты ль вѣдающій все?
   

Гадатель.

             Я въ безконечной книгѣ тайнъ природы
             Прочелъ не много.
   

Алексасъ.

                                           Руку дай ему.

(Входитъ Энобарбъ).

Энобарбъ.

             Проворнѣй столъ внесите, да вина
             Побольше -- пить здоровье Клеопатры.
   

Харміань.

             Голубчикъ! счастье доброе мнѣ дай!
   

Гадатель.

             Я не творю, -- предвижу только я.
   

Харміань.

             Такъ сдѣлай милость, высмотри его.
   

Гадатель.

             Еще пышнѣй ты будешь чѣмъ теперь.
   

Харміань.

             Онъ вѣрно говоритъ о полнотѣ.
   

Гадатель.

             Нѣтъ, ты румяниться подъ старость будешь.
   

Харміань.

             Лишь только бъ не морщины.
   

Алексасъ.

             Да не мѣшайте! слушайте его.
   

Харміань.

             Тсс....
   

Гадатель.

             Влюбляться чаще, чѣмъ любимой быть.
   

Харміань.

             Такъ лучше же виномъ отогрѣваться.
   

Алексасъ.

             Нѣтъ, выслушай его.
   

Харміань.

   Ну предскажи-ко отличное счастье. Заставь меня въ одно утро выйдти замужъ за трехъ царей и овдовѣть послѣ ихъ всѣхъ, заставь на пятидесятомъ году имѣть ребенка. Устрой, чтобы я вышла за Октавія Цезаря и стала ровнею своей госпожѣ.
   

Гадатель.

             Свою царицу ты переживешь.
   

Харміань.

             О превосходно! Долгая мнѣ жизнь
             Дороже смоквъ *).
   *) Въ этомъ выраженіи уже намекъ на родъ смерти Клеопатры и Харміани.
   

Гадатель.

                                           Ты счастливѣй была
             Досель, чѣмъ предстоитъ тебѣ.
   

Харміань.

   Такъ вѣрно дѣти мои будутъ безъ имени. Скажи-ко, сколько у меня будетъ мальчиковъ и дѣвочекъ?
   

Гадатель.

             Будь каждое твое желанье -- лономъ,
             И лономъ плодотворнымъ -- милліонъ.
   

Xармиань.

             Прочь дуракъ: прощаю тебя какъ колдуна.
   

Алексасъ,

   Ты думаешь одни простыни твои знаютъ про твои желанія?
   

Хармиань.

             Ну разскажи-ко Ирѣ ты теперь.
   

Алексасъ.

             Мы всѣ желаемъ знать свою судьбу.
   

Энобарбъ.

   Мнѣ, да и большей части изъ васъ судьба нынѣшнюю ночь -- пьяному въ постель.
   

Ира.

   Вотъ ладонь, предвѣщающая не порочность, если не что другое.
   

Харміань.

   Точно какъ разлитіе Нила предвѣщаетъ голодъ.
   

Ира.

   Прочь ты шутовка, гдѣ тебѣ гадать.
   

Харміань.

   Нѣтъ, если влажная ладонь не признакъ плодородія, то я даже не въ состояніи почесать у себя ухо {T. е. сдѣлать самой легкой вещи.}. Пожалуйста предскажи ей будничную судьбу.
   

Гадатель.

   У васъ одинаковая судьба.
   

Ира.

   Но какъ же? какъ? разсказывай подробнѣй.
   

Гадатель.

   Я все сказалъ.
   

Ира.

             Не ужели моя судьба ни на вершокъ не лучше ея?
   

Харміань.

   Ну, а еслибы твоя судьба и была на вершокъ лучше моей, куда бы ты прибавила этотъ вершокъ?
   

Ира.

   Разумѣется, не къ носу моего мужа.
   

Харміань.

   Да спасетъ насъ небо отъ дурныхъ помысловъ. Алексасъ, поди сюда; твою судьбу, твою судьбу! О! пусть онъ женится на женщинѣ, которая не можетъ ходить, милая Изида, умоляю тебя! и пусть она умретъ и дай ему еще худшую и за худшею еще худшую, пока самая худшая со смѣхомъ не проводитъ до могилы его, бывшаго пятьдесятъ разъ рогоносцемъ. Добрая Изида! услышь мою молитву, если и откажешь мнѣ въ болѣе важномъ. Добрая Изида! умоляю тебя!
   

Ира.

   Аминь. Дражайшая богиня, услышь молитву твоего народа, потому что на сколько сокрушительно видѣть красиваго мужчину съ женой легкаго поведенія, на столько убійственно -- непріятно видѣть уродливаго малаго не рогатымъ; поэтому добрая Изида! наблюди приличіе и пошли ему достодолжную судьбу.
   

Харміань.

   Аминь.
   

Алексасъ.

   Посмотрите-ко! Если бы во власти ихъ состояло сдѣлать меня рогатымъ, онѣ сами готовы бы сдѣлаться распутными, чтобы этого добиться.
   

Энобарбъ.

   Тсс!-- Вотъ идетъ Антоній.
   

Харміань.

   Нѣтъ, -- царица.

(Входить Клеопатра).

Клеопатра.

   Антонія вы не видали?
   

Эноборбъ.

   Нѣтъ государыня.
   

Клеопатра.

   Онъ не былъ здѣсь?
   

Харміань.

   Нѣтъ, государыня.
   

Клеопатра.

             Онъ въ духѣ былъ веселомъ -- вдругъ его
             Схватила мысль о Римѣ.-- Энобарбъ!
   

Энобарбъ.

             Царица!
   

Клеопатра.

             Сыщи и приведи его. Алексасъ гдѣ?
   

Алексасъ.

             Здѣсь, весь къ услугамъ.-- Вождь сюда идетъ.

(Входить Антоній съ посланникомъ и свитой).

Клеопатра.

             Не будемъ на него смотрѣть.-- Пойдемъ.

(Уходятъ Клеопатра, Энобарбъ, Алексасъ, Ира, Харміань, гадатель и свита).

Посланникъ.

             Всѣхъ прежде Фульвія твоя пошла войной.
   

Антоній.

             На Люція, на брата моего?
   

Посланникъ.

             Да, но война не долго длилась. Время
             Враговъ сдружило къ Цезарю враждой,
             А тотъ счастливѣе въ бою, -- изгналъ
             Ихъ изъ Италіи при первой схваткѣ.
   

Антоній.

             Ну хорошо. Еще похуже вѣсть?
   

Посланникъ.

             Съ больныхъ вѣстей посламъ не по себѣ.
   

Антоній.

             Коль рѣчь ведутъ съ глупцомъ иль трусомъ.-- Ну!
             По моему, что было, то прошло;
             Лишь правду говори -- словамъ смертельнымъ
             Внимаю будто лести.
   

Посланникъ.

                                                     Лабіенъ
             (О злая вѣсть!) войска Парѳянъ подвинулъ
             И Азію съ Ефрата покорилъ.
             Побѣды знамя въ Сирію онъ внесъ
             И въ Лидію и въ Іонію; -- межъ тѣмъ....
   

Антоній.

             Антоній, хочешь ты сказать.
   

Посланникъ.

                                                               О вождь!
   

Антоній.

             Будь прямъ, -- молвы всеобщей не смягчай;
             По римски называй ты Клеопатру,
             Ругай словами Фульвіи, брани
             Мои ошибки смѣло, такъ какъ злоба
             И ненависть ихъ видятъ.-- О! безъ бурь
             Мы въ плевелахъ заглохнемъ. Насъ бранить
             Полоть насъ значитъ.-- Будь здоровъ пока!
   

Посланникъ.

             Высокой волѣ покоряюсь я. (Уходитъ).
   

Антоній.

             Что въ Сикіонѣ-новаго? скажи!
   

1-й слуга.

             Изъ Сикіона вѣстникъ. Былъ онъ тутъ?
   

2-й слуга.

             Онъ приказаній ждетъ.
   

Антоній.

                                                     Такъ пусть войдетъ.
             Пора сорвать египетскую цѣпь,

(Входитъ другой посланный).

             Иль въ сумасбродствѣ потонуть. Кто ты?
   

Посланникъ.

             Твоя супруга Фульвія скончалась.
   

Антоній.

             Гдѣ?--
   

Посланникъ.

                                 Въ Сикіонѣ:
             О времени болѣзни и другомъ
             Важнѣйшемъ -- самъ прочтешь.

(Подаетъ письмо.)

Антоній.

                                                               Оставь меня.--

(Посланникъ уходитъ.)

             Почилъ великій духъ. Вѣдь я желалъ"
             Что часто мы съ презрѣньемъ отвергаемъ,
             Желали бъ воротить; что намъ пріятно,
             Становится отъ повторенья горькимъ
             И самому себѣ противурѣчитъ *)
             Вотъ и мила, за тѣмъ что умерла.--
             Готовъ бы руку дать ей безъ угрозъ.
             Пора бѣжать волшебницы царицы; --
             Сто тысячъ золъ и безъ числа родитъ
             Бездѣйствіе мое. Гей! Энобарбъ!
   *) Въ прежнихъ изданіяхъ было: Ву revolution lowering; у Колльера: Ву re          petition souring.

Энобарбъ.

             Что ты прикажешь повелитель?
   

Антоній.

             Отсюда нужно мнѣ поторопиться.
   

Энобарбъ.

   Въ такомъ случаѣ мы погубимъ всѣхъ вашихъ женщинъ. Мы видимъ, какъ смертельно для нихъ даже невниманіе, а если нужно будетъ согласиться на нашъ отъѣздъ, имъ просто смерть.
   

Антоній.

             Я долженъ прочь уѣхать.
   

Энобарбъ.

   Изъ за важной причины пусть женщины умираютъ: истинная жалость бросать ихъ изъ за пустяковъ, но при важномъ обстоятельствѣ ихъ слѣдуетъ считать ни вочто. Если Клеопатра хотя малость объ этомъ провѣдаетъ, то немедленно умретъ. Я видалъ ее двадцать разъ умирающею изъ за гораздо ничтожнѣйшей причины. Мнѣ кажется, въ смерти есть сила, дѣйствующая на нее какъ любовныя объятія -- до такой степени она на нее падка.
   

Антоній.

   Она хитрѣй, чѣмъ можетъ человѣкъ придумать.
   

Энобарбъ.

   Нѣтъ, право нѣтъ! страсти ея состоятъ изъ тончайшихъ частицъ чистой любви. Эти бури и потоки нельзя назвать вздохами и слезами. Это ураганы и ненастья сильнѣйшія, чѣмъ тѣ, о которыхъ говоритъ календарь. Тутъ не можетъ быть притворства, а если есть, то оно пускаетъ ливень не хуже Юпитера.
   

Антоній.

   Лучше никогда бы мнѣ съ ней не встрѣчаться!
   

Энобарбъ.

   О! тогда бы ты не видалъ совершеннѣйшаго созданія и отказавшись отъ такого наслажденія, лишилъ бы свое путешествіе всякаго значенія.
   

Антоній.

   Фульвія умерла.
   

Энобарбъ.

   Повелитель?
   

Антоній.

   Фульвія умерла.
   

Энобарбъ.

   Фульвія!
   

Антоній.

   Умерла.
   

Энобарбъ.

   Ну такъ принеси богамъ благодарственную жертву. Когда ихъ божественности угодно отнять у мужа жену, то пусть онъ подумаетъ о портныхъ на сей землѣ и успокоится мыслію, что когда старыя платья изношены, они поставлены на то, чтобы шить новыя. Если бы кромѣ Фульвіи не было женщинъ, тебѣ дѣйствительно пришлось бы плохо и дѣло было бы плачевное; а теперь горе увѣнчано утѣшеніемъ; изъ твоей старой женской рубашки выходитъ новая юпка. И дѣйствительно, слезы должны жить въ чеснокѣ, чтобы проливаться отъ подобнаго горя.
   

Антоній.

             Тревога, поднятая ею въ Римѣ,
             Не терпитъ моего отсутствія.
   

Энобарбъ.

   А тревога, поднятая тобою здѣсь, не терпятъ твоего отъѣзда. Особенно тревога Клеопатры, которая только и дышитъ твоимъ присутствіемъ.
   

Антоній.

             Довольно легкихъ словъ. Дай знать вождямъ
             Рѣшенье наше. А причину я
             Поспѣшности самъ объясню царицѣ,
             Прося любви отсрочки: не одна
             Смерть Фульвіи съ важнѣйшими другими
             Причинами зоветъ насъ; много писемъ
             Насъ дружески увѣщеваютъ, въ Римъ
             Немедленно вернуться. Секстъ Помпей
             На Цезаря возсталъ и пріобрѣлъ
             На морѣ власть: измѣнчивый народъ
             (Который чувствомъ не почтитъ заслуги.
             Пока жива заслуга) радъ признать
             Все, что Помпей великій совершилъ,
             За сыномъ: -- этотъ, храбростью и силой
             Возвыся власть и имя, во главѣ
             Сталъ войскъ. У силясь, онъ способенъ быть
             Грозой вселенной. Многое въ зачатьи,
             Что силой жизни только волосъ конскій *)
             А не змѣя по яду. Объяви
             Ты нашимъ подчиненнымъ, чтобы всѣ
             Къ отъѣзду торопились.
   *) Понятіе о конскомъ волосѣ, превращающемся въ волосатика, еще сохранилось, у нашего народа.

Энобарбъ.

                                                     Всѣмъ скажу.

(Уходитъ)

   

СЦЕНА III.

(Входятъ Клеопатра, Харміанъ, Ира и Алексасъ).

Клеопатра.

             Гдѣ онъ?
   

Харміань.

                                 Его съ тѣхъ поръ я не видала.
   

Клеопатра.

             Узнай гдѣ онъ, кто съ нимъ, чѣмъ занятъ онъ?
             Не я тебя послала.-- Если грустенъ,
             Скажи ему, что я пляшу; а веселъ,
             Что вдругъ занемогла, -- Вернись скорѣй.

(Алексасъ уходитъ.)

Харміань.

             Коль точно любишь ты его, и хочешь
             Любимой быть, то ты взялась не такъ.
   

Клеопатра.

             Что жъ дѣлать мнѣ, что упустила я?
   

Харміань.

             Все уступай, -- ни въ чемъ не прекословь.
   

Клеопатра.

             Ты учишь съ дуру, какъ его утратить.
   

Харміань.

             Не мучь его, и разсуди: -- что насъ
             Пугаетъ часто, надоѣстъ какъ разъ.

(Входитъ Антоній.)

             Вотъ и Антоній.
   

Клеопатра.

                                           Я больна, не въ духѣ.
   

Антоній.

             Мнѣ тяжело свой замыслъ ей открыть.
   

Клеопатра.

             На помощь Харміань, я упаду,
             Не выдержу и силы отказали
             Въ услугѣ мнѣ.
   

Антоній.

                                           Дражайшая царица!
   

Клеопатра.

             Прошу: -- Не стой такъ близко.
   

Антоній.

                                                               Что съ тобой?
   

Клеопатра.

             Въ твоихъ глазахъ прочла благую вѣсть.
             Что говоритъ супруга?-- Къ ней ступай.
             Сюда бы ей тебя не отпускать.
             Пусть не сочтетъ, что я тебя держу...
             Я надъ тобой не властна: ты ея.
   

Антоній.

             Богамъ извѣстно...
   

Клеопатра.

                                           Никогда царица
             Такъ не была обманута; хоть я
             Предвидѣла измѣну.
   

Антоній.

                                                     Клеопатра!
   

Клеопатра.

             Какъ вѣрить, что ты преданъ, что ты мой,
             Хотя бъ клялся престолами боговъ,
             Коль измѣнилъ ты Фульвіи? Безумно
             Связать себя обѣтомъ, сокрушеннымъ
             Въ минуту клятвы.
   

Антоній.

                                                     Милая царица!
   

Клеопатра.

             Нѣтъ, свой побѣгъ не думай украшать.
             Скажи: прости! и въ путь: когда молилъ
             Остаться здѣсь -- ни слова про отъѣздъ:
             Сулилъ и взоръ нашъ вѣчность и уста
             И нѣгу брови, не было частички
             Въ насъ не небесной; все осталось тожъ,
             Иль, величайшій полководецъ въ мірѣ,
             Ты величайшій лжецъ.
   

Антоній.

                                                     Какъ это такъ!
   

Клеопатра.

             Будь я съ твоею силой, ты бъ узналъ,
             Что сердце есть въ Египтѣ.
   

Антоній.

                                                               Дай сказать.
             Событій власть на службу насъ зоветъ
             На время только; сердцемъ я вполнѣ
             И нераздѣльно здѣсь съ тобой. Нашъ край
             Мечами гражданъ блещетъ. Секстъ Помпей
             Отважно къ Римскимъ пристанямъ спѣшитъ
             И двухъ властей домашнихъ ровный споръ
             Родитъ расколъ опасный. Ненавистныхъ
             Взлюбили за могущество; нзнанникъ
             Помпей, богатъ заслугами отца,
             Прокрался въ души недовольныхъ всѣмъ
             Теперешнимъ, -- но грозныхъ по числу.
             Больной застоемъ миръ цѣленья ждетъ
             Отъ рѣзкихъ перемѣнъ.-- Но извинитъ
             Въ твоихъ глазахъ отъѣздъ мой лучше всѣхъ
             Смерть Фульвіи.
   

Клеопатра.

                                           Хоть глупость отъ меня
             Лѣта не отведутъ, но отвели
             Ребячество. Какъ Фульвіи скончаться?
   

Антоній.

             Она скончалась, вѣрь моя царица!
             Взгляни сюда, въ свободный часъ прочти
             Какой она затѣяла раздоръ.
             И лучшее ты подъ конецъ узнаешь:
             Гдѣ умерла...
   

Клеопатра.

                                           О лживая любовь!
             Гдѣ склянки тѣ, что ты наполнить долженъ
             Печали влагой? вижу, вижу въ смерти
             Я Фульвіи, какъ примешь ты мою.
   

Антоній.

             Не ссорься болѣ, но готовься слушать
             Про замыслы мои; -- жить или пасть
             Имъ, какъ рѣшишь сама; клянусь огнемъ,
             Животворящимъ Нильскій илъ: -- пойду
             Отсель твоимъ борцемъ, слугой, неся
             Войну и миръ, какъ скажешь.
   

Клеопатра.

                                                               Харміань!
             Шнуровку! нѣтъ! то хуже мнѣ, то лучше,
             Такъ и Антоній любитъ.
   

Антоній.

                                                     Нѣжный другъ!
             Повѣрь его любви -- ея ничто
             Не сокрушитъ.
   

Клеопатра.

                                           Мнѣ Фульвія -- примѣръ.
             Ты отвернись-ко, да поплачь объ ней,
             Потомъ скажи, прощаяся, что слезы
             Льешь объ Египтѣ; сцену разыграй
             Высокого притворства и увѣрь
             Что это честь.
   

Антоній.

                                 Ты злишь меня, оставь!
   

Клеопатра.

             Ты можешь лучше, -- но и такъ къ лицу.
   

Антоній.

             Клянусь мечемъ я...
   

Клеопатра.

                                           И щитомъ. Теперь
             Искуснѣй, но не все тутъ. Харміань!
             Взгляни, какъ римскій Геркулесъ хорошъ
             Въ порывѣ гнѣва.
   

Антоній.

                                           Я оставлю васъ.
   

Клеопатра.

             Мой витязь вѣжливый, одно лишь слово:
             Такъ намъ разстаться должно, -- нѣтъ -- не то;
             Любили оба мы.-- Опять не то;
             Ты это зналъ, -- что я хочу сказать?
             О! память у меня точь въ точь Антоній,
             Я все забыла.
   

Антоній.

                                           Еслибъ не видалъ
             Безумства я у ногъ твоихъ, то счелъ бы
             Безумной самое тебя.
   

Клеопатра.

                                                     Какъ тяжко
             Носить безумство такъ у сердца близко,
             Какъ носитъ Клеопатра. Но прости....
             Смертеленъ каждый шагъ мой для меня,
             Коль ты имъ недоволенъ.-- Честь зоветъ
             Тебя отсюда.-- Глупыхъ словъ не слушай --
             Пусть будутъ боги всѣ съ тобой и мечь
             Твой обовьется лавромъ, -- а успѣхъ
             Передъ твоими стелется стопами.
   

Антоній.

                                                               Пойдемъ.
             Разлука такъ и медлитъ и спѣшитъ,
             Что ты идешь, здѣсь царствуя, за мною;
             А я, бѣжавъ -- все остаюсь съ тобою.
             Пойдемъ!

(уходятъ.)

   

СЦЕНА IV.

Римъ. Комната, въ домѣ Цезаря.

(Входятъ Октавій Цезарь, Лепидъ и свита)

Цезарь.

             Ты видишь самъ Лепидъ и не забудь;
             Не Цезарское чувство ненавидѣть
             Великаго совмѣстника: вотъ слухи
             Александрійскіе: онъ ловитъ рыбу, пьетъ,
             Жжетъ факелы въ ночныхъ пирахъ -- и самъ
             Мужчиной сталъ не больше Клеопатры;
             А Птоломеева вдова ни чѣмъ
             Не женственнѣй его. Пословъ онъ слушалъ всколзь,
             Забывъ о соправителяхъ. Ты въ немъ
             Отыщешь всѣ возможные пороки,
             Которымъ люди слѣдуютъ.
   

Лепидъ.

                                                               Едваль
             Они затмить въ немъ доблестное могутъ.
             Его ошибки словно звѣзды въ небѣ
             Еще пышнѣй горятъ во тьмѣ, скорѣй
             Въ крови, а не въ привычкахъ, жребій больше
             Чѣмъ произволъ.
   

Цезарь.

             Ты слишкомъ снисходителенъ. Положимъ
             Простительно мять ложе Птоломея,
             Платить за шутки царствами, на споръ
             По правиламъ искуства пить съ рабами,
             Шататься днемъ по улицамъ, бороться
             Съ вонючей чернью -- это все пустякъ,
             (Хотя какихъ достоинствъ незатмятъ
             Такія вещи) но ни чѣмъ Антоній
             Не извинитъ того, что намъ вести
             Его безумствъ такъ тяжко бремя"-- Если
             Досуги онъ на нѣгу расточаетъ,
             То отвращенье, да изсохшій мозгъ
             О томъ напомнятъ; но терять часы,
             Зовущіе на подвигъ барабаномъ
             И воплемъ государства -- это стоитъ
             Бранить, какъ мальчика бранятъ, который
             Все отдаетъ за радость въ настоящемъ
             На перекоръ уму.

(Входитъ посланникъ.)

Лепидъ.

                                           Вотъ снова вѣсть.
   

Посланникъ.

             Приказъ исполненъ твой и каждый часъ
             Ты, благородный Цезарь, будешь слышать
             О ходѣ дѣлъ. Помпей владѣетъ моремъ
             И кажется склонилъ онъ тѣхъ, кому
             Былъ Цезарь только страшенъ.-- Къ кораблямъ (*)
             Уже толпы стеклися недовольныхъ
             И ропщутъ на тебя.
   *) Въ прежнихъ изданіяхъ: to the ports; у Колльера to the fleets.
   

Цезарь.

                                                     Я это зналъ.
             Мы можемъ видѣть съ первыхъ государствъ,
             Что кто высокъ и милъ, пока высокъ,
             А кто упалъ, хоть не былъ вѣкъ любимъ
             И быть не могъ, -- сталъ милъ, какъ нѣтъ его.
             Похожа чернь на зыбкій флагъ рѣчной,
             Что взадъ впередъ какъ рабъ слѣдитъ за вѣтромъ
             И треплется движеньемъ.
   

Посланникъ.

                                                     Цезарь! я
             Съ извѣстіемъ, что Менекратъ и Менасъ
             Извѣстные пираты, овладѣвъ
             Морскимъ пространствомъ, всѣхъ родовъ килями
             Его браздятъ; не первый ужъ набѣгъ
             Въ Италію проникъ, приморскій житель
             Дрожитъ, и вся въ волненьи молодежь! -
             Чуть судно гдѣ покажется, берутъ
             Лишь бы завидѣть, а Помпея имя
             Опаснѣе всѣхъ силъ его.
   

Цезарь.

                                                     Антоній!
             Брось кубки сладострастія. Когда
             Разбитый ты спѣшилъ изъ подъ Мутины,
             Гдѣ самъ убилъ и Гирція и Панзу,
             Двухъ консуловъ, -- шелъ голодъ по твоимъ
             Пятамъ. Но ты, изнѣженный, cносилъ
             Его съ терпѣньемъ дикаря, ты жажду
             Мочею конской утолялъ, да ржавой
             Водой болотной, что и скотъ не пьетъ;
             Не презиралъ ты самыхъ дикихъ ягодъ
             И какъ олень, когда поля въ снѣгу,
             Ты грызъ кору древесную; на Альпахъ,
             (Ты по разсказамъ) ѣлъ такое мясо,
             Что видъ его смертеленъ былъ -- и это
             (О срамъ, о стыдъ тебѣ мои слова)
             Ты все сносилъ такъ твердо, что ланиты
             Твои не поблѣднѣли.
   

Лепидъ.

                                                     Жаль его.
   

Цезарь.

             Хотя бы стыдъ его обратно въ Римъ
             Прогналъ. Давно пора намъ сообща
             На полѣ показаться; собери
             Для этой цѣли мнѣ совѣтъ; Помпей
             Растетъ отъ нашей лѣни.
   

Лепидъ.

                                                     Завтра Цезарь
             Я буду въ состояньи донести,
             Что могъ собрать на морѣ и на сушѣ
             Въ отпоръ годинѣ злой.
   

Цезарь.

                                                     До той норы
             О томъ же позабочусь самъ.-- Прощай.
   

Лепидъ.

             Прощай же Цезарь. Если вѣсть придетъ
             О внѣшнихъ происшествіяхъ, -- прошу
             Не медля, дай мнѣ знать.
   

Цезарь.

                                                     Не сомнѣвайся;
             Смотрѣть на это буду какъ на долгъ.

(уходятъ.)

   

СЦЕНА У.

Александрія. Комната во дворцѣ.

          (входятъ Клеопатра, Ира и Мардіанъ.)

Клеопатра.

   Харміань!
   

Харміань.

   Государыня!
   

Клеопатра.

             Ахъ, ахъ!
             Дай мандрагоры выпить мнѣ.
   

Хармиань.

                                                               За чѣмъ?
   

Клеопатра.

             Чтобъ времени заспать пробѣлъ огромный,
             Когда Антоній мой не здѣсь.
   

Харміань.

                                                     Ты слишкомъ
             Имъ занята.
   

Клеопатра.

                                           Измѣнница!
   

Харміань.

                                                               О нѣтъ!
   

Клеопатра.

             Ты, эвнухъ, Мардіанъ.
   

Мардіанъ.

                                                     Что вамъ угодно?
   

Клеопатра.

             Не пѣть тебя теперь заставлю.-- Мнѣ
             Все въ эвнухѣ противно. Счастливъ ты,
             Что, обезсилѣвъ, твой свободный умъ
             Не мчится изъ Египта. Есть ли страсти
             Въ тебѣ?
   

Мардіанъ.

                                 Да, есть, Царица.
   

Клеопатра.

                                                               Въ самомъ дѣлѣ?
   

Мардіанъ.

             Нѣтъ не на дѣлѣ. Вѣдь на дѣлѣ я
             Способенъ лишь на честныя дѣла,
             Но есть порывъ о томъ размыслить, что
             Съ Венерой дѣлалъ Марсъ.
   

Клеопатра.

                                                     О Харміань!
             Гдѣ онъ по твоему? Стоитъ? Сидитъ?
             Иль ходитъ гдѣ? Иль ѣдетъ на конѣ?
             Счастливецъ конь, Антонія ты носишь.
             Гордися конь! Ты знаешь ли кто онъ?
             Полъ-Атласа земли ты носишь; -- щитъ
             Вселенной! Что молчитъ онъ или шепчетъ:
             "Гдѣ ты, моя змѣя у нильскихъ водъ?"
             Такъ онъ зоветъ меня. А я теперь
             Впиваю ядъ сладчайшій, пусть онъ помнитъ
             Меня, хоть я отъ устъ влюбленныхъ Феба
             Черна и поддалась годамъ.-- Когда
             Ты былъ въ живыхъ широколобый Цезарь
             Кусочикъ царскій я была; Великій
             Помпей, свой взоръ въ мои вперяя брови,
             Стоялъ и бросить якорь здѣсь желалъ,
             Теряясь въ созерцаньи.
   

Алексасъ.

             Владычицѣ Египта мой привѣтъ.
   

Клеопатра.

             Какъ съ Маркомъ ты Антоніемъ не схожъ!
             Но прибылъ отъ него и драгоцѣнный
             Растворъ позолотилъ тебя. Скажи,
             Что дѣлаетъ мой храбрый Маркъ Антоній?
   

Алексасъ.

             Послѣднимъ дѣломъ, свѣтлая царица,
             Былъ поцалуй, послѣдній изъ упавшихъ
             На этотъ перлъ, слова вонзились въ сердце.
   

Клеопатра.

             Пусть ихъ мое исторгнетъ ухо.
   

Алексасъ.

                                                               "Другъ",
             Сказалъ онъ, "передай мои слова:
             Шлетъ вѣрный Римлянинъ вотъ этотъ перлъ
             Великой Египтянкѣ и у ногъ
             Ея, чтобъ даръ возвысить скудный, брошу
             Я царства передъ пышный тронъ: Востокъ
             Весь назоветъ ее своей царицей."
             Тутъ мнѣ кивнулъ и сѣлъ онъ на коня,
             Который ржалъ такъ громко, что отвѣтъ
             Мой заглушенъ былъ.
   

Клеопатра.

                                                     Скученъ онъ иль веселъ?
   

Аликслсъ.

             Похожъ на время года; межъ тепломъ
             И холодомъ -- ни скученъ и ни веселъ.
   

Клеопатра.

             О соразмѣрность чудная! замѣть!
             Замѣть! голубка Харміань! вотъ мужъ!
             Онъ не былъ скученъ, чтобъ казаться яснымъ
             Въ глазахъ приверженцевъ; -- онъ не былъ веселъ,
             Чтобъ не сказали, что оставилъ радость
             Въ Египтѣ онъ, а такъ ни то, ни се.
             О что за смѣсь! ни радость и ни грусть.
             И обѣ крайности тебѣ къ лицу,
             Какъ никому. Встрѣчалъ моихъ пословъ?
   

Алексасъ.

             Да я ихъ встрѣтилъ двадцать. Для чего
             Ихъ шлешь такъ много?
   

Клеопатра.

                                                     Кто рожденъ въ тотъ день,
             Какъ я писать къ Антонію забыла,
             Пусть будетъ нищимъ. Харміань, бумаги!
             Спасибо Алексасъ.-- Что Харміань!
             Былъ Цезарь мнѣ такъ милъ?
   

Харміань.

                                                     О дивный Цезарь!
   

Клеопатра.

             Похвалишь вновь, такъ подавись! тверди:
             "О дивный Маркъ Антоній!"
   

Харміань.

                                                               Храбрый Цезарь!
   

Клеопатра.

             Клянусь Изидой, что польется кровь
             Изъ зубъ твоихъ, коль съ Цезаремъ сравнишь
             Мужчину изъ мужчинъ.
   

Харміань.

                                                     Я, не во гнѣвъ,
             Пою на голосъ вашъ.
   

Клеопатра.

                                           Въ порѣ незрѣлой,
             Когда мой разумъ зеленъ былъ, могла
             Я хладнокровно это говорить!
             Пойдемъ, дай мнѣ бумаги и чернилъ:
             Пусть каждый день онъ слышитъ мой привѣтъ,
             Пока въ Египтѣ хватитъ населенья.
   

АКТЪ II.

СЦЕНА I.

Мессина. Комната въ домѣ Помпея.

(Входятъ Помпой, Менекратъ и Менась.)

Помпей.

             Коль боги правосудны, то они
             Помогутъ дѣлу правыхъ.
   

Менекратъ.

                                                     Знай Помпей,
             Ихъ медленность не есть еще отказъ.
   

Помпей.

             Пока мы молимъ ихъ у алтаря,
             О чемъ мы просимъ -- вянетъ.
   

Менекратъ.

                                                               Мы слѣпцы.
             Себѣ не рѣдко молимъ зла, въ которомъ
             Отказываетъ промыслъ и отказъ
             На пользу намъ.
   

Помпей.

                                           Надѣюсь на успѣхъ:
             Народъ мнѣ преданъ, море все мое,
             Я властью -- новый мѣсяцъ, но предвижу
             Надеждой полнолунье. Маркъ Антоній,
             Въ Египтѣ сидя за трапезой, въ поле
             Не выйдетъ, Цезарь накопляетъ деньги,
             Сердца теряя, а Лепидъ, обоимъ
             Имъ льстя за лесть, не любитъ никого;
             А самъ не милъ имъ.
   

Менекратъ.

                                                     Цезарь и Лепидъ
             Явились въ полѣ съ силою большой.
   

Помпей.

             Кто вѣсть принесъ? Все это ложно.
   

Менекратъ.

                                                                         Сильвій.
   

Помпей.

             Онъ бредитъ. Мнѣ извѣстно, что они
             Антонія ждутъ въ Римѣ. Но любовь
             Да усладитъ уста у Клеопатры!
             И дастъ волшебной ей красы и нѣги,
             Чтобъ вѣчными пирами отуманенъ
             Былъ сластолюбецъ. Яства Эпикура
             Пускай манятъ и дразнятъ апетитъ,
             А сонъ и пища погружаютъ доблесть
             Въ летейскій сумракъ.-- Ты что скажешь Варрій?

(Входитъ Варрій).

Варрій.

             Беспорно то, что долженъ я сказать.
             Антонія ждутъ ежечасно въ Римъ.
             Съ тѣхъ поръ, какъ выбылъ изъ Египта, -- могъ
             Онъ долгій кончить путь.
   

Помпей.

                                                     Полегче вѣсть
             Была бы мнѣ пріятнѣй. Менасъ, я
             Не думалъ, чтобъ влюбленный сластолюбецъ
             Рѣшился шлемъ надѣть изъ пустяковъ.
             Онъ ихъ обоихъ стоитъ какъ солдатъ,
             Но возгордимся тѣмъ, что нашъ порывъ
             Сорвалъ съ колѣнъ Египетской вдовы
             Антонія, столь падкаго на нѣгу.
   

Менасъ.

             Что Цезарь другъ Антонію -- не вѣрю;
             Его женой покойной оскорбленъ
             Былъ Цезарь; братъ его съ нимъ воевалъ,
             Хоть кажется невиненъ въ томъ Антоній.
   

Помпей.

             Не знаю Менасъ, какъ вражды меньшія
             Даютъ дорогу большимъ. Не возстань
             На нихъ, они сцѣпились бы другъ съ другомъ.
             Причинъ у нихъ довольно, обнажить
             Свои мечи. Но знать еще нельзя,
             Какъ свяжетъ нами возбужденный страхъ
             Ихъ разногласья меньшія и споры.
             Будь что богамъ угодно! Уберечь
             И жизнь и честь намъ можетъ только мечь.
             Въ путь Менасъ!

(уходятъ.)

   

СЦЕНА II.

Римъ. Комната въ домѣ Лепида.

(Входятъ Энобарбъ и Лепидъ.)

Лепидъ.

             Любезный Энобарбъ! благое дѣло
             Ты сдѣлаешь, склоня вождя: въ рѣчахъ
             Быть кроткимъ, вѣжливымъ.
   

Энобарбъ.

                                                     Я попрошу его
             Самимъ собою быть: затронетъ Цезарь,
             Пусть Цезаря Антоній смѣритъ взглядомъ
             И закричитъ какъ Марсъ. Клянусь Зевесомъ,
             Будь борода Антонія моею,
             Сегодня-бъ я не сбрилъ ее.
   

Лепидъ.

                                                               Не время
             Теперь на частные раздоры.
   

Энобарбъ.

                                                     Время
             Всегда на то, что происходитъ въ немъ.
   

Лепидъ.

             Но пусть большому меньшее уступитъ.
   

Энобарбъ.

             Нѣтъ, коль начнется съ меньшаго.--
   

Лепидъ.

                                                               Прошу
             Не горячись и не копай въ золѣ.
             Вотъ Маркъ Антоній самъ.

(Входятъ Антоній и Энобарбъ.)

Энобарбъ.

                                                     А вотъ и Цезарь.

(Входятъ Цезарь и Агриппа.)

Антоній.

             Мы если здѣсь поладимъ, -- то ступай
             Ты въ Парѳію Вентидій.
   

Цезарь.

                                                     Я не знаю,
             Спроси Агриппу, Меценатъ!
   

Лепидъ.

                                                               Друзья,
             Что насъ свело такъ важно.-- Не дозволимъ
             Бездѣлкамъ насъ разъединять.-- Упреки
             Примите кротко. Если нашъ раздоръ
             Возвыситъ голосъ, то убьетъ цѣленье
             Онъ язвъ. И такъ высокіе друзья
             (Тѣмъ болѣе, чѣмъ пристальнѣй прошу)
             Опасныхъ мѣстъ касайтесь, мягкимъ словомъ,
             Чтобъ не умножить зла.
   

Антоній.

                                                     Благая рѣчь!
             У войска, передъ битвой, я бы думалъ
             Вотъ -- такъ.
   

Цезарь.

             Съ пріѣздомъ въ Римъ
   

Антоній.

                                                     Благодарю.
   

Цезарь.

             Прошу, садись.
   

Антоній.

                                           Нѣтъ ты садись.
   

Цезарь.

                                                                         Вотъ, такъ!
   

Антоній.

             Я слышалъ, дѣломъ ты смущенъ ничтожнымъ,
             Иль чуждымъ для тебя.
   

Цезарь.

                                                     Я бъ сталъ смѣшенъ,
             Когдабъ напрасно, иль изъ пустяковъ
             Считалъ себя обиженнымъ; тобой
             Тѣмъ болѣе; еще смѣшнѣй, когда бы
             Съ упрекомъ поминалъ тебя, -- да мнѣ
             И называть тебя не приходилось.
   

Антоній.

             Я жилъ въ Египтѣ, чтожъ ты въ томъ нашелъ?
   

Цезарь.

             Не болѣе, чѣмъ въ Римской жизни ты
             Моей нашелъ въ Египтѣ. Еслижъ противъ
             Меня ты шелъ, то жизнь твоя въ Египтѣ
             Другой вопросъ!
   

Антоній.

                                           Какъ слово шелъ понять?
   

Цезарь.

             Ты удостой понять изо всего,
             Что я здѣсь вынесъ: братъ твой и жена
             Возстали на меня и ты у нихъ
             Предлогомъ былъ и лозунгомъ войны.
   

Антоній.

             Ты въ заблужденьи: никогда мой братъ
             Не опирался на меня. Я самъ
             О томъ развѣдалъ и узналъ отъ лицъ,
             Тебѣ мечемъ служившихъ. Развѣ онъ
             Мнѣ не былъ также вреденъ, какъ тебѣ?
             Не возставалъ ли онъ на убѣжденья
             Намъ общія? Мои всѣ письма могутъ
             Завѣрить въ томъ.-- Но если хочешь ссору
             Натягивать, (изъ дѣльнаго не выйдетъ)
             Возьми другое.
   

Цезарь.

                                           Самъ себя хваля,
             Мои сужденья ты хулишь; а самъ
             Натягиваешь извиненья.
   

Антоній.

                                                     Нѣтъ!
             Не можешь ты (я въ этомъ убѣжденъ)
             Не согласиться съ истиной, что я
             Товарищъ твой въ дѣлахъ враждебныхъ брату,
             Не могъ смотрѣть съ отрадой на войну,
             Во вредъ мнѣ самому.-- Моя жена --
             Желалъ бы я тебѣ имѣть такую!
             Вселенной треть твоя и ты легко
             Съ ней справишься, но не съ такой женой.
   

Энобарбъ.

   Пусть бы у всѣхъ насъ были такія жены, чтобы мужья ходили на войну вмѣстѣ съ бабами.
   

Антоній.

             Такъ непреклонна въ злобномъ крикѣ, Цезарь!
             Что гнѣвъ ея (однако не лишенный
             И тонкости), я съ грустью говорю,
             Тебѣ былъ въ тягость. Но сознайся, тутъ
             Не могъ помочь я.
   

Цезарь.

                                           Я тебѣ писалъ;
             Но на пирахъ Александрійскихъ, ты
             Въ карманъ мои клалъ письма, и посла,
             Не выслушавъ, съ насмѣшкой проводилъ.
   

Антоній.

             Онъ безъ доклада ворвался: я только
             Трехъ угостилъ царей и не былъ тѣмъ
             Какъ былъ съ утра, но на другой же день
             Я самъ о томъ сказалъ ему, что значитъ
             Почти просить прощенія. Оставь
             Ты парня своего теперь: его
             Изъ нашихъ преній вычеркни.
   

Цезарь.

                                                               Ты клятву
             Свою нарушилъ въ главномъ, а меня
             Не упрекнешъ ты въ томъ.
   

Лепидъ.

                                                     Полегче Цезарь!
   

Антоній.

             Нѣтъ, нѣтъ Ленидъ! пускай онъ говоритъ;
             Священна честь, которую онъ тронулъ,
             Сочтя меня не вѣрнымъ. Дальше Цезарь;
             Я въ главномъ поклялся....
   

Цезарь.

             Дать помощь мнѣ и войскъ, когда спрошу,
             Въ томъ и другомъ ты отказалъ.
   

Антоній.

                                                               Скорѣй
             Забылъ въ часы, когда я былъ сознанья
             Лишенъ отравою. На сколько можно
             Передъ тобой винюсь; но добродушье
             Пусть не въ ущербъ величью будетъ; силу
             Свою я помню.-- Правда, Фульвія,
             Меня желая вызвать изъ Египта,
             Съ тобой боролась, -- я, невинный поводъ
             Вражды, прошу прощенія, на сколько
             Дозволитъ честь.
   

Лепидъ.

                                           Вотъ благородство рѣчи.
   

Меценатъ.

             Когда бы вамъ угодно было бросить
             Взаимную вражду и позабыть,
             То вспомните, какъ все зоветъ теперь
             Васъ къ мировой.
   

Лепидъ.

                                           Прекрасно Меценатъ
   

Энобарбъ.

   Или если вы на срокъ займете другъ у друга любви, то можете, когда о Помпеѣ не будетъ, и помину, возратить каждому свое: будетъ у васъ время ссориться, когда дѣлать станетъ нечего.
   

Антоній.

             Во всемъ солдатъ! ты лучше замолчи.
   

Энобарбъ.

   Я и забылъ, что правда должна молчать.
   

Антоній.

             Ты оскорбляешь всѣхъ, -- и такъ молчи.
   

Энобарбъ.

   Ну хорошо; я вашъ покорнѣйшій камень.
   

Цезарь.

             Его рѣчей не смыслъ я осуждаю,
             А только выраженья; невозможно
             Быть дружбѣ тамъ, гдѣ мысля и дѣла
             Въ такомъ разладѣ. Но когдабъ я зналъ
             Звѣно, могущее связать насъ, ябъ его
             Изъ края въ край искалъ.
   

Агриппа.

                                                     Позволь мнѣ Цезарь, --
   

Цезарь.

             Агриппа говори.
   

Агриппа.

             Есть у тебя отъ матери сестра,
             Прекрасная Октавія: Антоній
             Теперь вдовецъ.
   

Цезарь.

                                           Что за слова Агриппа?
             Услыша это, Клеопатра вправѣ
             Назвать неразсудительнымъ тебя.
   

Антоній.

             Я не женатъ; позволь мнѣ Цезарь слышать
             Дальнѣйшія слова Агриппы.
   

Агриппа.

             Чтобъ дружбою васъ прочной сочетать,
             Какъ братьевъ и союзомъ неразрывнымъ
             Связать сердца, Антонію бы должно
             Жениться на Октавіи, достойной
             По красотѣ быть за мужемъ за лучшимъ
             Мужчиною и свѣтлой добротой,
             Украшенной превыше всякихъ словъ: --
             Весь мелкій споръ, что кажется великъ
             И страхъ большой, грозящій намъ теперь,
             Исчезнутъ въ этомъ бракѣ. Правда станетъ
             Такой же сказкой, какъ полунамекъ
             Теперь намъ правдой. Общая любовь
             Послѣдуетъ за вашей обоюдной.--
             Простите мнѣ слова мои; я ихъ
             Обдумывалъ не разъ.
   

Антоній.

                                                     Что скажетъ Цезарь?
   

Цезарь.

             Не прежде, чѣмъ услышитъ замѣчанья
             Антонія.
   

Антоній.

                                 Чѣмъ можетъ тутъ Агриппа,
             Хоть я скажу: Агриппа по рукамъ!
             Дать дѣлу ходъ?
   

Цезарь.

                                           Всей цезаревой властью
             И властью надъ Октавіей.
   

Антоній.

                                                     Мнѣ даже
             Не снится быть помѣхой предложенью,
             Столь свѣтлому. Дай руку мнѣ свою.
             Скрѣпи союзъ прекрасный и отнынѣ,
             Пусть нами правитъ братская любовь,
             Для славныхъ цѣлей.
   

Цезарь.

                                                     Вотъ моя рука.
             Передаю тебѣ сестру; нѣжнѣй
             Чѣмъ я не можетъ братъ любить; она
             Да свяжетъ наши царства я сердца.
             Не избѣгай насъ снова.
   

Лепидъ.

                                                     Въ добрый часъ.
   

Антоній.

             Не думалъ я мечемъ грозить Помпею;
             Недавно онъ великую услугу
             Мнѣ оказалъ и отблагодарить
             Я долженъ, чтобъ не слыть неблагодарнымъ.
             Покончивъ, вызову его.
   

Лепидъ.

                                                     Пора!
             Иль мы должны искать Помпея, или
             Онъ насъ найдетъ.
   

Антоній.

                                           Гдѣ флотъ его стоитъ?
   

Цезарь.

             Передъ горой Мизснума.
   

Антоній.

                                                     Какъ силенъ
             На сушѣ онъ?
   

Цезарь.

                                 Войскъ множится, а моремъ
             Владѣетъ онъ одинъ.
   

Антоній.

                                           По слухамъ такъ.--
             Жаль, съ нимъ не говорилъ я! поспѣшимъ;
             Но прежде, чѣмъ вооружимся, кончимъ
             То, что хвалили.
   

Цезарь.

                                           Съ радостью великой.
             И я теперь зову тебя къ сестрѣ
             Отсюда прямо.
   

Антоній.

                                           Будь такъ добръ Лепидъ,
             Не оставляй насъ.
   

Лепидъ.

                                           Доблестный Антоній,
             Не остановитъ и болѣзнь меня.

(Трубы.-- Уходятъ Цезарь, Антоній и Лепидъ.)

Меценатъ.

   Поздравляю съ пріѣздомъ изъ Египта.
   

Энобарбъ.

   Половина Цезарева сердца, достойный Меценатъ! мой почтенный другъ Агриппа!
   

Агриппа.

   Добрый Энобарбъ.
   

Меценатъ.

   Намъ есть чему порадоваться, что всѣ дѣла такъ хорошо распутались. А ты, между прочимъ, повеселился въ Египтѣ?
   

Энобарбъ.

   Да, дѣйствительно: мы спали такъ, что бѣлому дню становилось стыдно, а ночи освѣщали попойками.
   

Меценатъ.

   Восемъ жареныхъ вепрей на завтракъ и только на двѣнадцать человѣкъ; правда ли это?
   

Энобарбъ.

   Это только муха въ сравненіи съ орломъ; на пирахъ у насъ бывало много другихъ чудовищныхъ продѣлокъ, на которыя стоило обратить вниманіе.
   

Меценатъ.

   Она, должно быть, роскошнѣйшая женщина, если судить по слухамъ.
   

Энобарбъ.

   Когда она увидѣла въ первый разъ Марка Антонія, то похитила его сердце. Это было на рѣкѣ Циднѣ.
   

Агриппа.

   Тамъ она дѣйствительно показала себя, или мой разскащикъ много выдумалъ въ ея пользу.
   

Энобарбъ.

             Я разскажу вамъ:
             Ея галера, какъ блестящій тронъ
             Горѣла на водѣ, корма литая
             Изъ золота; пурпурныя вѣтрила
             Благоухали такъ, что вѣтеръ страстный
             Въ нихъ замиралъ; -- серебряныя весла
             Подъ звуки флейтъ ложились мѣрно, такъ
             Что къ нимъ вода, влюбленная въ удары,
             Рѣзвѣй текла. Но передъ ней самой
             Скудѣетъ описанье: распростерта
             Въ своей палаткѣ (свѣтлой, парчевой)
             Она была прелестнѣй той Венеры,
             Въ которой кисть природу превзошла.
             Вокругъ мальчишки купидоны
             Съ улыбками и тѣнью опахалъ,
             Въ которой жаръ ланитъ, какъ бы не гасъ,
             А пуще рдѣлъ.
   

Агриппа.

                                           Антоній вѣрно таялъ!
   

Энобарбъ.

             Ея служанки -- словно Нереиды
             Или Сирены, ей служили взглядомъ
             И съ прелестью въ движеніяхъ. Сирена
             Рулемъ водила; шелковыя снасти
             Давленію цвѣточно-нѣжныхъ рукъ
             Покорствовали. Отъ галеры тихо
             Сладчайшее неслось благоуханье
             Къ обоимъ берегамъ, куда стеклись
             Всѣ городскіе жители. Антоній
             Одинъ сидѣлъ на площади и воздухъ
             *) Присвистывалъ, который, еслибъ можно
             Быть пустотѣ, ушелъ бы къ Клеопатрѣ,
             Оставя свѣтъ пустымъ.
   *) Какъ присвистываютъ собакъ.
   

Агриппа.

                                                     О Египтянка!
   

Энобарбъ.

             Когда она причалила, Антоній
             Ее позвалъ на ужинъ; но она
             Сказавъ, что лучше онъ пусть будетъ гостемъ,
             Его позвала. Вѣжливый Антоній
             Нашъ, женщинѣ сказать не въ силахъ: "нѣтъ"
             Побритый десять разъ, идетъ на пиръ,
             И тамъ то заплатилъ за все онъ сердцемъ,
             Что только ѣлъ глазами.
   

Агриппа.

                                                     Чародѣйка!
             Великій Цезарь самъ къ ней бросилъ мечь
             На ложе. Онъ пахалъ, -- она пожала.
   

Энобарбъ.

             Я видѣлъ, какъ отъ сорока прыжковъ
             По улицѣ, ей захватило духъ.
             Начавши рѣчь, она смолкала вновь;
             Но недостатокъ обратя въ красу,
             И бездыханная дышала силой.
   

Меценатъ.

             Теперь Антоній долженъ съ ней разстаться.
   

Энобарбъ.

             Нисколько.-- Не захочетъ онъ. Надъ ней
             Лѣта безсильны; съ нею наслажденье
             Не увядаетъ. Женщины другія
             Насъ пресыщаютъ, а она все больше
             Родитъ желанья. Низкое въ ней даже,
             Такъ благородно, что жрецы готовы
             Благословлять ея паденье.
   

Меценатъ.

             Когда краса и умъ и скромность могутъ
             Плѣнить Антоніево сердце, то
             Октавія ему счастливый жребій.
   

Агриппа.

             Пойдемъ мой Энобарбъ, будь гостемъ мнѣ
             Пока ты здѣсь.
   

Энобарбъ.

                                           Благодарю покорно.
   

СЦЕНА. III.

(Такъ же въ домѣ Цезаря.)

(Входятъ: Цезарь, Антоній, между ними Октавія. За ними cвuma.)

Антоній.

             Порою міръ и долгъ меня лишатъ
             Твоихъ объятій.
   

Октавія.

                                           Я все это время
             Молиться стану за тебя богамъ.
   

Антоній.

             (Цезарю) Покойной ночи.-- Нѣтъ Октавія,
             Изъ устъ молвы не слушай мнѣ хулы:
             Я не всегда зналъ мѣру, но теперь
             Все въ колею войдетъ.-- Покойной ночи --
             Возлюбленная! Доброй ночи Цезарь!
   

Цезарь.

             Покойной ночи. (Уходятъ Цезарь и Октавія)

(Входитъ гадатель.)

Антоній.

             Что другъ? Скучаешь вѣрно по Египту?
   

Гадатель.

             Его бы мнѣ не покидать, -- тебѣ же
             Не посѣщать.
   

Антоній.

                                           Скажи-ко почему?
   

Гадатель.

             Я это вижу чувствомъ, но не въ силахъ
             Сказать, а ты спѣши назадъ въ Египетъ.
   

Антоній.

             Скажи ты мнѣ, чье счастье станетъ выше
             Мое иль Цезарево?
   

Гадатель.

                                           Цезарево.
             По этому не будь ты съ нимъ Антоній,
             Твой демонъ,-- духъ -- защитникъ благороденъ,
             Высокъ, отваженъ и недостижимъ,
             Когда съ нимъ Цезарева нѣтъ; но рядомъ
             Съ нимъ твой робѣетъ, словно побѣжденный;--
             Будь розно съ нимъ.
   

Антоній.

                                           Ты такъ не говори.
   

Гадатель.

             Другому, нѣтъ;-- но одному тебѣ:
             Сыграй ты съ нимъ въ игру какую хочешь
             Ты проиграешь. Онъ природнымъ счастьемъ
             Тебя всегда побьетъ. Твой меркнетъ блескъ,
             Коль рядомъ свѣтитъ онъ. И такъ послушай:
             Вблизи его твой духъ теряетъ власть,
             А порознь съ нимъ, онъ благороденъ.
   

Антоній.

                                                                         Прочь!
             Вентидію скажи, что я зову. (Гадатель уходить)
             Онъ ѣдетъ въ Парѳію.-- Судьба иль случай,
             Онъ правъ.-- Ему послушны даже кости
             И въ играхъ съ нимъ расчетъ мой побѣжденъ
             Его удачей: жребій брось -- онъ вынетъ.
             Его пѣтухъ всегда моихъ побьетъ
             На перекоръ всему; перепела
             Его дерутъ моихъ.-- Скорѣй въ Египетъ!
             Хотя женюсь я здѣсь для примиренья, --
             Моя вся радость тамъ.-- (Входить Вентидій) сюда Вентидій!
             Ты ѣхать въ Парѳію готовься.-- Порученье
             Твое написано. Пойдемъ. Возьми его.

(Уходятъ.)

   

СЦЕНА IV.

(Тамъ же. На улицѣ.)

(Входятъ Лепидъ, Меценатъ и Агриппа.)

Лепидъ.

             Не безпокойтесь больше;-- поспѣшите
             За вашими вождями.
   

Агриппа.

                                                     Маркъ Антоній
             Хотѣлъ обнять Октавію и въ путь.
   

Лепидъ.

             Пока въ доспѣхахъ встрѣчу васъ, въ которыхъ
             Вы оба молодцы,-- прощайте.
   

Меценатъ.

                                                               Мы,
             Когда не ошибаюсь, будемъ тамъ
             Скорѣй тебя Лепидъ.
   

Лепидъ.

                                                     Вашъ путь короче,--
             Мой планъ ведетъ окольною дорогой;--
             Вы будете дня за два до меня.
   

Меценатъ и Агриппа.

             Ну въ добрый часъ.
   

Лепидъ.

                                                     Прощайте!

(всѣ уходятъ.)

   

СЦЕНА V.

Александрія. Комната во дворцѣ.

(Входятъ Клеопатра, Харміань, Ира и Алексасъ.)

Клеопатра.

             Гдѣ музыканты? музыка отрадна
             Для насъ влюбленныхъ
   

Слуга.

                                                     Музыка сюда!

(Входитъ Мардіанъ.)

Клеопатра.

             Оставь.-- Съиграемъ въ кегли Харміань.
   

Харміань.

             Рука болитъ. Съиграйте съ Мардіаномъ.
   

Клеопатра.

             Вѣдь женщинѣ, что съ эвнухомъ играть,
             Что съ женщиной. Съиграешь ли со мной?
   

Мардіанъ.

             Царица, какъ умѣю.
   

Клеопатра.

             Готовность и плохому игроку
             Простить заставитъ. Но оставимъ это --
             Дай удочку. Пойдемъ къ рѣкѣ и тамъ
             Подъ звуки дальной музыки, дурачить
             Я стану златоперыхъ рыбъ, ловя ихъ
             Крючкомъ за скользкій ротъ,-- и что поймаю,
             При каждой буду думать: вотъ Антоній,
             И говорить: ага! попался ты!
   

Хармиань.

             Какъ весело вамъ было удить вмѣстѣ,
             Побившись объ закладъ, въ тотъ разъ, когда
             Твой водолазъ ему на крюкъ вздѣлъ рыбу
             Соленую, а онъ тащилъ.
   

Клеопатра.

                                                     О время!
             Смѣясь, его подо# смутила я;
             Смѣясь и успокоила; а утромъ-
             Часу въ девятомъ на постель споила,
             Ему надѣла свой покровъ и платье,
             Сама же Филиппинскій мечь его.

(Входитъ вѣстникъ.)

             О! Изъ Италіи? Наполни праздный слухъ
             Ты добрыми вѣстями мнѣ.
   

Вѣстникъ.

                                                               Царица!
             Царица!
   

Клеопатра.

                                 Что? Антоній умеръ? Если
             Ты это скажешь рабъ,-- убьешь меня,--
             А скажешь: онъ свободенъ, счастливъ -- можешь
             Брать золото -- и голубую жилку
             Сыскать, лобзая руку, что Цари
             Дрожащими устами цѣловали.
   

Вѣстникъ.

             Да, онъ здоровъ.
   

Клеопатра.

                                           Вотъ золото еще.
             Но слушай рабъ! Мы часто говоримъ:
             Кто умеръ, сталъ здоровъ; коль это смыслъ
             Твоихъ рѣчей, то золото расплавя,
             Вольютъ въ твои зловѣщія уста.
   

Вѣстникъ.

             Царица! выслушай меня.
   

Клеопатра.

                                                     Ну продолжай.
             Но не добромъ ты смотришь. Какъ Антоній
             Свободенъ и здоровъ, зачѣмъ груститъ
             Неся такую вѣетъ,-- А если боленъ,
             То Фуріей предстань, въ вѣнкѣ изъ змѣй,
             А не мущиной.
   

Вѣстникъ.

                                           Выслушать угодно?
   

Клеопатра.

             Хочу прибить, не выслушавъ тебя.
             Но если скажешь, что Антоній живъ,
             Здоровъ, другъ Цезарю и не въ плѣну,
             Тебя осыплю золотомъ и градомъ
             Жемчужнымъ.
   

Вѣстникъ.

                                           Онъ здоровъ.
   

Клеопaтра.

                                                               Вотъ хорошо.
   

Вѣстникъ.

             Другъ Цезарю.
   

Клеопатра.

                                           Ты честный человѣкъ.
   

Вѣстникъ.

             Вѣкъ съ Цезаремъ такъ друженъ не былъ онъ.
   

Клеопатра.

             Проси богатствъ.
   

Вѣстникъ

                                           Царица! Но, однако --
   

Клеопатра.

             Не нравится мнѣ это но, въ немъ гибнетъ
             Все предъидущее, къ чему тутъ: но!
             Но, это стражъ темничный и ведетъ
             Ужаснаго преступника.-- Мой другъ
             Дай мнѣ твою услышать вѣсть вполнѣ
             Съ худымъ и добрымъ. Цезарю онъ другъ,
             Здоровъ, сказалъ ты, и свободенъ онъ?
   

Вѣстникъ.

             Свободенъ?-- Нѣтъ! Сказать я такъ не могъ:
             Съ Октавіей онъ связанъ.
   

Клеопатра.

                                                     Для чего?
   

Вѣстникъ.

             Для ложа.
   

Клеопатра.

                                 Я блѣднѣю Харміань!
   

Вѣстникъ.

             Царица! Онъ Октавіи супругъ.
   

Клеопатра.

             Чтобъ ты пропалъ отъ самой злой чумы! (бьетъ его.)
   

Вѣстникъ.

             О успокойся!
   

Клеопатра.

                                 Что сказалъ ты? Прочь!
             Ничтожный рабъ! Иль я твои глаза
             Швырну какъ мячь; повырву волоса (бьетъ его и онъ падаетъ.)
             Сѣчь проволокой прикажу, велю
             Сварить въ соли.
   

Вѣстникъ.

                                           Царица! пощади!
             Я вѣсть принесъ; но ихъ женилъ не я.
   

Клеопатра.

             Скажи, что нѣтъ,-- отданъ тебѣ страну
             И вознесу тебя,-- тотъ ной ударъ
             Зачти за то, что ввелъ меня во гнѣвъ,
             И дамъ тебѣ всего, чѣмъ можно скромность
             Вознаградить.
   

Вѣстникъ.

                                           Царица! онъ женатъ.
   

Клеопатра.

             (Хватать ножъ.) Подлецъ! ты слишкомъ долго жилъ.
   

Вѣстникъ.

                                                                                   Уйду!
             За чтожъ Царица? Я не виноватъ.
   

Хармиань.

             О государыня! приди въ себя:
             Вѣдь точно, онъ не виноватъ ни въ чемъ.
   

Клеопатра.

             И неповинныхъ также громъ разитъ.
             Нилъ! утопи Египетъ! Дѣти сердцемъ
             Всѣ обратитесь въ змѣй.-- Верни раба!
             Хотя бѣшусь -- не укушу.-- Верни.
   

Хармиань.

             Онъ и взойти боится.
   

Клеопатра.

                                                     Я не трону.
             И такъ моимъ рукамъ безчестье, бить
             Того, кто беззащитенъ. Вѣдь всему
             Причиной я сама.-- Войди сюда!

(Вѣстникь возвращается.)

             Хоть честно, да не ловко сообщать
             Дурныя вѣсти; радости давай
             Сто языковъ, а горестныхъ вѣстей
             Не нужно слушать, чувствуешь ихъ самъ.
   

Вѣстникъ.

             Я долгъ исполнилъ свой.
   

Клеопатра.

                                                     Чтожъ, онъ женатъ?
             Не будешь мнѣ противнѣй, чѣмъ теперь,
             Коль скажешь: "да".
   

Вѣстникъ.

                                           Царица, онъ женатъ.
   

Клеопатра.

             Будь проклятъ! Ты стоишь все на своемъ?
   

Вѣстникъ.

             Ужель мнѣ лгать?
   

Клеопатра.

                                           О, еслибъ ты солгалъ
             И пусть бы полъ -- Египта залило
             Для размноженья гадкихъ змѣй. Уйди,--
             Будь ты Нарциссомъ, тыбъ казался мнѣ
             Чудовищемъ. Такъ точно онъ женатъ?
   

Вѣстникъ.

             Прошу меня простить.
   

Клеопатра.

                                                     Такъ онъ женатъ?
   

Вѣстникъ.

             Не гнѣвайся, гнѣвить я не хочу;
             Но какъ винить за то, что я тебѣ
             Послушенъ. Онъ Октавіи супругъ.
   

Клеопатра.

             О, еслибъ только отъ его вины
             Ты сталъ лжецомъ! Такъ это вѣрно? Прочь!
             Товаръ, который ты привезъ изъ Рима
             Мнѣ слишкомъ не по деньгамъ. Пропадай
             Ты съ нимъ.

(Вѣстникъ уходитъ.)

Харміань.

                                 Ваше Величество! терпѣнье!
   

Клеопатра.

             А я еще, Антонія хваля,
             Хулила Цезаря.
   

Харміань.

                                           О! сколько разъ.
   

Клеопатра.

             Вотъ мнѣ награда! уведи меня!
             Мнѣ дурно. Ира! Харміань!-- нѣтъ, нѣтъ.
             Ты вѣстника спроси мои Алексасъ:
             Что, какова Октавія собой?
             Узнай лѣта, наклонности ея
             И цвѣтъ волосъ.-- Вернись и разскажи.

(Алексасъ уходитъ.)

             Пусть пропадетъ на вѣкъ.-- Нѣтъ Харміань
             Хоть будь съ одной онъ стороны Горгона,
             Съ другой онъ Марсъ.-- Пусть спроситъ Алексасъ:
             Она какого росту? Сжалься Харміань,
             Не говори со мной.-- Пойдемъ ко мнѣ.

(Уходятъ всѣ.)

   

СЦЕНА VI.

Близь Мизенума.

(Входятъ съ одной стороны Помпей и Менасъ съ трубами и литаврами; съ другой Цезарь, Антоній, Аспидъ, Энобарбъ и Меценатъ съ войскомъ.)

Помпей.

             Заложники мои у васъ, а ваши
             Здѣсь у меня: поговоримъ до битвы.
   

Цезарь.

             Похвально объясниться. Мы за тѣмъ
             Въ письмѣ къ тебѣ послали предложенья.
             Согласенъ ты на нихъ -- такъ дай намъ знать;
             Удержатъ ли онѣ твой гнѣвный мечь
             И молодежь вернется ль безъ урона,
             Въ Сицилію?
   

Помпей.

                                 Послушайте вы трое
             Единые властителя земли,
             Предстатели безсмертныхъ!-- я не знаю
             За что отецъ мой будетъ не отмщенъ
             Друзьями сына, если Юлій Цезарь,
             Явившись къ Бруту тѣнью,-- при Филиппахъ
             Увидѣлъ васъ въ бою изъ за него?
             Чѣмъ блѣдный Кассій ввергнулъ въ заговоръ?
             За что своею кровью честный Брутъ
             И прочіе ревнители свободы
             Кропили Капитолій? Не за толь,
             Чтобъ былъ одинъ не больше, чѣмъ другой?
             На то и я воздвигнулъ флотъ, который
             Своею ношей дразнить пѣну волнъ,
             Чтобъ покарать неблагодарность Рима
             Къ великому отцу.
   

Цезарь.

                                           Обдумай время.
   

Антоній.

             Ты флотомъ насъ не устрашишь Помпей.
             На морѣ мы посмотримъ,-- а на сушѣ
             Ты знаешь, мы сильнѣй.
   

Помпей.

                                                     На сушѣ -- такъ;
             Ты сталъ богатъ, занявъ мой отчій домъ;
             И какъ себѣ кукушка гнѣздъ не вьетъ,
             Живи покуда въ немъ.
   

Лепидъ.

                                           Нельзяль узнать
             (Чтобъ не увлечься въ сторону) какъ принялъ
             Ты предложенье наше.
   

Цезарь.

                                                     Въ немъ вопросъ.
   

Антоній.

             Не просьбамъ уступай, а только взвѣсь
             Свой выигрышъ.
   

Цезарь.

                                           И то, что можетъ быть
             Твоимъ великимъ счастьемъ.
   

Помпей.

                                                     Предлагали
             Сицилію съ Сардиніей вы мнѣ,
             Чтобъ я моря очистилъ отъ пиратовъ
             И Римъ снабдилъ пшеницей. Если я
             Такъ поступлю, не иззубримъ мечей
             И не погнемъ щитовъ.
   

Цезарь, Антоній и Лепидъ.

                                           Мы такъ писали.
   

Помпей.

             Такъ знайте, я пришелъ сюда принять
             Условья ваши. Только Маркъ Антоній
             Меня выводитъ изъ терпѣнья. Пусть
             Разсказъ мой повредитъ мнѣ; только знай:
             Когда твой братъ на Цезаря возсталъ,
             То ваша мать въ Сициліи нашла
             Пріемъ радушный.
   

Антоній.

                                           Слышалъ я Помпей
             Объ этомъ и давно тебя хотѣлъ
             Благодарить.
   

Помпей.

                                           Дай руку мнѣ свою.
             Не думалъ я здѣсь встрѣтиться съ тобой.
   

Антоній.

             Постели мягки на Востокѣ. Ты
             Нечаянно меня, спасибо, вызвалъ
             На пользу мнѣ.
   

          Цезарь.

                                 Съ послѣдней нашей встрѣчи
             Въ тебѣ есть перемѣна.
   

Помпей.

                                                     Я незнаю
             Какъ злобный рокъ браздитъ мое лицо,
             Но онъ не можетъ въ грудь мою проникнуть
             И сердце покорить.
   

Лепидъ.

                                                     Я радъ тебѣ.
   

Помпей.

             Надѣюсь я, Лепидъ.-- Вотъ мы сошлись;
             Желалъ бы я все видѣть на бумагѣ
             За нашей скрѣпой.
   

Цезарь.

                                           Этимъ мы займемся.
   

Помпей.

             Мы угостимъ другъ друга на прощаньи
             По жребію: съ кого начать?
   

Антоній.

                                                     Съ меня!
   

Помпей.

             Нѣтъ, нѣтъ Антоній! лучше бросимъ жребій,
             Но кухнею Египетской своей
             Ты насъ затмишь. Я слышалъ, Юлій Цезарь
             Тамъ растолстѣлъ.
   

Антоній.

                                           Ты слишкомъ много слышалъ.
   

Помпей.

             Вѣрь, что худого я не помышлялъ.
   

Антоній.

             И не сказалъ.
   

Помпей.

                                 Ну хорошо.-- Я слышалъ.--
             И слышалъ что Аполлодоръ пронесъ --
   

Энобарбъ.

             Де продолжай. Онъ несъ.--
   

Помпей.

                                                     Что, сдѣлай милость?
   

Энобарбъ.

             Да, знать, Царицу къ Цезарю въ коврѣ.
   

Помпей.

             Тебя узналъ я! воинъ, какъ живешь?
   

Энобарбъ.

             Не дурно, да не дурно и впередъ:
             Жду четырехъ пировъ.
   

Помпей.

                                                     Дай руку мнѣ:
             Твоимъ врагомъ я не былъ: -- признаюсь,
             Я съ завистью видалъ тебя въ бояхъ.
   

Энобарбъ.

             Я не любилъ тебя; но долженъ былъ
             Хвалить, когда ты стоилъ десять разъ
             Моихъ похвалъ.
   

Помпей.

                                           Храни свой нравъ простой
             Онъ такъ тебѣ присталъ.-- Я всѣхъ
             Зову на свой корабль.-- Кому впередъ
             Угодно.
   

Цезарь, Антоній и Лепидъ.

                                 Санъ ты насъ веди.
   

Помпей.

                                                               Пойдемте.

(Уходятъ Помпей, цезарь, Антоній, Лепидъ, солдаты и свита.)

Менасъ.

   (Въ сторону.) Отецъ твой, Помпей! никогда бы не согласился на такой договоръ.-- Мы кажется съ тобой встрѣчались?
   

Энобарбъ.

   На морѣ кажется.
   

Менасъ.

   Такъ точно.
   

Энобарбъ.

   Ты на морѣ держался превосходно.
   

Менасъ.

   А ты на сушѣ.
   

Энобарбъ.

   Я радъ всякаго хвалить, кто меня похвалитъ, тѣмъ не менѣе нельзя отрицать моихъ подвиговъ на сушѣ.
   

Менасъ.

   Ни подвиговъ моихъ на морѣ.
   

Энобарбъ.

   Да,-- но ты многое могъ бы скрывать для собственной безопасности: ты былъ ужаснымъ воромъ на морѣ.
   

Менасъ.

   А ты на сушѣ.
   

Энобарбъ.

   Въ этомъ случаѣ я отказываюсь отъ подвиговъ на сушѣ. Но дай мнѣ руку Менасъ. Если бы глаза наши имѣли право надзора, то увидали бы, какъ два вора цалуются.
   

Менасъ.

   У всякаго человѣка лицо честно, каковы бы ни были руки.
   

Энобарбъ.

   Но ни у одной хорошенькой женщины нѣтъ честнаго лица.
   

Менасъ.

   Это не упрекъ: онѣ воруютъ сердца.
   

Энобарбъ.

   Мы прибыли сюда сражаться съ вами.
   

Менасъ.

   Я собственно жалѣю, что это обратилось въ пиршество. Помпей сегодняшнимъ смѣхомъ просмѣетъ свое счастье.
   

Энобарбъ.

   Если это правда, то онъ уже не воротитъ его слезами.
   

Менасъ.

   Дѣйствительно такъ. Мы не думали найдти здѣсь Марка Антонія. Скажи пожалуйста женатъ онъ на Клеопатрѣ?
   

Энобарбъ.

   Сестру Цезаря зовутъ Октавіей.
   

Менасъ.

   Правда. Она была замужемъ за Каемъ Марцелломъ.
   

Энобарбъ.

   А теперь замужемъ за Маркомъ Антоніемъ.
   

Менасъ.

   Что ты говоришь!
   

Энобарбъ.

   Точно такъ.
   

Менасъ.

   Такъ Цезарь и онъ связаны теперь на вѣки.
   

Энобарбъ.

   Если бы я долженъ былъ пророчить на счетъ этой связи, я бы предсказалъ не то.
   

Менасъ.

   Я думаю, политика болѣе дѣйствовала въ этомъ бракѣ, чѣмъ взаимная любовь.
   

Энобарбъ.

   Я тоже думаю. Но ты увидишь, что узы, назначенныя скрѣпить ихъ пріязнь, задушатъ ихъ дружбу. Океанія благочестива, холодна и тихаго нрава.
   

Менасъ.

   Ктожъ бы не желалъ имѣть такой жены?
   

Энобарбъ.

   Только не тотъ, кто самъ не таковъ; а Маркъ Антоній не таковъ. Его тянетъ къ Египетскимъ пиршествамъ. Тогда вздохи Октавіи раздуютъ въ Цезарѣ пламя и какъ я уже сказалъ: что должно было связать ихъ дружбу, станетъ непосредственной причиной ихъ разрыва. Антоній осуществитъ любовь свою тамъ, гдѣ она находится; здѣсь женился онъ случайно.
   

Менасъ.

   Такъ оно вѣрно и случится. Послушай, пойдешь ты на корабль? у меня есть кубокъ про тебя.
   

Энобарбъ.

   Я его принимаю. Мы напрактиковали горло въ Египтѣ.
   

Менасъ.

   Такъ пойдемъ же.

(Уходятъ.)

   

СЦЕНА VII.

На палубѣ Помпеева корабля. Близь Мизенума.

(Музыка. Входить два или три служителя, неся пиршественный столъ.)

1-й Слуга.

   Они сейчасъ будутъ сюда, товарищъ, уже нѣкоторыя изъ этихъ благородныхъ деревьевъ не крѣпко стоятъ. Малѣйшій вѣтеръ можетъ ихъ свалить.
   

2-й Слуга.

   Лепидъ весь раскраснѣлся.
   

1-й Слуга.

   Они, изъ милости, давали ему пить свой излишекъ.
   

2-й Слуга.

   Чуть кто коснется больного мѣста у другаго, онъ кричитъ "довольно" и обращаетъ ихъ снова къ единомыслію, а себя къ питью.
   

1-й Слуга.

   Но тѣмъ сильнѣй война между нимъ и благоразуміемъ.
   

2-й Слуга.

   Вотъ что значитъ быть товарищемъ великихъ людей. Но мнѣ ужъ лучше держать въ рукахъ безполезный тростникъ, чѣмъ бердышь, который я не могу поднять.
   

1-й Слуга.

   Быть призваннымъ въ высшій кругъ и не умѣть въ немъ вращаться, тоже что имѣть дыры тамъ, гдѣ нужны глаза. Только безобразитъ лице.

(Звукъ рожка. Входятъ Цезарь, Антоній, Помпей, Лепидъ, свита, Меценатъ, Энобарбь, Менасъ и другіе начальники.)

Антоній.

             (Цезарю.) Таковъ обычай. Измѣряютъ Нилъ
             Ступеньками у Пирамидъ и судятъ:
             По низкой, средней иль большой водѣ
             О голодѣ иль уражаѣ. Чѣмъ
             Полнѣе Нилъ, тѣмъ болѣе надеждъ.--
             Когда спадетъ онъ, сѣютъ прямо въ илъ
             И земледѣлъ снимаетъ скоро жатву.
   

Лепидъ.

             Тамъ змѣи есть большія.
   

Антоній.

                                                     Да, Лепидъ.
   

Лепидъ.

   Ваши Египетскія змѣи, сказываютъ, родятся тоже изъ илу, при содѣйствіи вашего солнца; также и крокодилъ вашъ.
   

Антоній.

   Да, это такъ.
   

Помпей.

   Садись.-- Вина за здравіе Лепида!
   

Лепидъ.

   Я не совсѣмъ здоровъ, какъ бы долженъ быть, но отъ вина не откажусь.
   

Энобарбъ.

   Пока не уснешь, а до тѣхъ поръ, я думаю, все будешь около него.
   

Лепидъ.

   Нѣтъ, дѣйствительно, я слышалъ -- эти Птоломеевы пирамиды прелестныя вещицы. Нѣтъ, не возражайте, я это слышалъ.
   

Менасъ.

             (тихо) Помпей, два слова.
   

Помпей.

                                                     На ухо скажи.
   

Менасъ.

             (тихо)Прошу тебя, встань съ мѣста своего.--
             И выслушай два слова.
   

Помпей.

                                                     Погоди.
             Еще вина Лепиду!
   

Лепидъ.

   Скажи, какого рода вещь вашъ крокодилъ?
   

Антоній.

   Онъ видомъ похожъ на самаго себя и ширмой во всю свою ширину; высотой онъ ровенъ съ самимъ собою, а движется собственными членами. Питается онъ своею обычною пищею и когда составныя его части разрушаются, то онъ переходитъ въ новое созданіе.
   

Лепидъ.

   Какого онъ цвѣта?
   

Антоній.

   Своего собственнаго.
   

Лепидъ.

   Вотъ странная гадина.
   

Антоній.

   Это правда. И его слезы мокры.
   

Цезарь.

   Удовлетворитъ ли его это описаніе?
   

Антоній.

   Послѣ всѣхъ кубковъ, подносимыхъ ему Помпеемъ; вѣдь онъ настоящій Эпикуреецъ.
   

Помпей.

             (тихо Менасу.) Поди повѣсься. Что присталъ? ступай!
             И дѣлай что велѣлъ я. Гдѣ мой кубокъ?
   

Менасъ.

             За всѣ мои заслуги, согласись:
             Поди сюда.
   

Помпей.

                                 Ты спятилъ.-- Что тебѣ?
   

Менасъ.

             Я кланялся предъ счастіемъ твоимъ.
   

Помпей.

             Ты честно мнѣ всегда служилъ. Такъ чтожъ?
             Гуляйте господа!
   

Антоній.

                                           Смотри Лепидъ.
             Не сядь на мель, ты можешь покоить.
   

Менасъ.

             Владыкой свѣта хочешь быть?
   

Помпей.

                                                               Какъ, что?
   

Менасъ.

             Владыкой свѣта хочешь быть? скажи.
   

Помпей.

             Да какъ же это?
   

Менасъ.

                                           Только согласись
             И пусть я бѣденъ съ виду, но могу
             Тебѣ весь свѣтъ отдать.
   

Помпей.

                                                     Ты вѣрно пьянь.
   

Менасъ.

             О нѣтъ Помпей! я кубка избѣгалъ.
             Дерзай -- и будь Юпитеромъ земнымъ:
             И вся земля по дальній Океанъ
             Твоя? коль хочешь.
   

Помпей.

                                           Да скажи мнѣ какъ?
   

Менасъ.

             Вотъ эти три властителя земли
             На кораблѣ твоемъ. Перерублю канатъ.
             Въ открытомъ морѣ ихъ схвачу за горло
             И все твое.
   

Помпей.

                                 Эхъ! сдѣлалъ бы ты такъ
             А не болталъ. Во мнѣ все это было бъ подлость,
             Въ тебѣ же ревность къ службѣ. Не забудь,.
             Что у меня не польза правитъ честью,
             Честь -- пользою. Жалѣй, что твой языкъ
             Такъ предалъ дѣло; -- сдѣлай это тайно,
             Я бъ все потомъ въ прошедшемъ оправдалъ,
             Теперь же осуждаю.-- Брось и ней.
   

Менасъ.

                                                               (тихо) Отнынѣ
             За шаткимъ счастьемъ я твоимъ нейду.
             Кто ищетъ и находки не беретъ, --
             Вѣкъ не найдетъ.
   

Помпей.

                                           За здравіе Лепида!
   

Антоній.

             Его бъ на берегъ снесть. Я за него.
   

Энобарбъ.

             Твой, Менасъ! тостъ.
   

Менасъ.

                                                     Спасибо Энобарбу!
   

Помпей.

             Лей въ кубки! лей по самые края.
   

Энобарбъ.

             Вотъ сильный малый, Менасъ.

(Указываетъ на слугу, который тащитъ Лепида.)

Менасъ.

                                                               Чѣмъ же?
   

Энобарбъ.

                                                                                   Онъ
             Вселенной треть несетъ, иль*ты не видишь!
   

Менасъ.

             Но треть пьяна. Когда бы всѣ три части --
             Весь міръ кружись.
   

Энобарбъ.

                                           Ты пей да веселись!
   

Менасъ.

             Не унывай!
   

Помпей.

             Нашъ пиръ еще не пиръ Александрійскій.
   

Антоній.

             Но доспѣваетъ. Сдвинемъ кубки -- О!!
             Въ честь Цезаря.
   

Цезарь.

                                           По мнѣ -- такъ и не надо.
             Безумный трудъ, хотѣть свой мозгъ отмыть
             И пуще пачкать.
   

Антоній.

                                           Сыномъ будь минуты.
   

Цезарь.

             Пей! Я съ тобой. Хоть радъ скорѣй не ѣсть
             Четыре дня, чѣмъ такъ пропить одинъ.,
   

Энобарбъ.

             (Антонію) О! храбрый повелитель! Въ честь вина --
             Египетскихъ -- то Вакханалій намъ
             Не проплясать ли?
   

Помпей.

                                           Славно храбрый воинъ!
   

Антоній.

             Пойдемъ, другъ другу руки подадимъ.
             Пока вино побѣдно не опуститъ
             Насъ тихо въ Лету.
   

Энобарбъ.

                                           За руки беритесь.
             Пусть музыка гремитъ у насъ въ ушахъ.
             Я васъ разставлю.-- Мальчикъ пѣснь начнетъ
             И каждый съ нимъ на столько громко пой,
             На сколько хватитъ крѣпкой груди.

(Музыка играетъ. Энобарбъ заставлять ихъ подать другъ другу руки.)

Пѣсня.

             Приходи съ жезломъ въ рукахъ
             Толстый Вакхъ, съ огнемъ въ глазахъ.
             Мы печаль зальемъ виномъ,
             Въ кудри грозды заплетемъ.
             Лей! чтобъ свѣтъ пошелъ кругомъ!
             Лей! чтобъ свѣтъ пошелъ кругомъ!
   

Цезарь.

             Чегожъ еще? Помпей! покойной ночи,
             Братъ! намъ пора заняться: наши ропщутъ
             На эту шалость.-- Время господа!--
             Ланиты рдѣютъ. Сильный Энобарбъ
             Слабѣй вина, и у меня языкъ
             Дробитъ слова.-- Отъ пьянства стали мы
             Шутами всѣ.-- Что толковать? прощайте.
             Антоній! руку!
   

Помпей.

                                           Мы еще сочтемся.
   

Антоній.

             И хорошо.-- Дай руку.
   

Помпей.

                                                     О Антоній.
             Ты взялъ мой домъ! но чтожъ? вѣдь мы друзья.
             Пойдемте въ лодку.
   

Энобарбъ.

                                                     Да не упадите.

(Уходятъ Помпей, Цезарь, Антоній и свита.)

             Я, Менасъ, на берегъ нейду.
   

Менасъ.

                                                     Пойдемъ ко мнѣ
             Въ каюту.-- Гей! литавры, бубны, флейты!
             Пускай Нептунъ услышитъ, какъ мужей
             Великихъ провожаютъ.-- Громче дуй!
   

Энобарбъ.

             Кричи ура! Вотъ шапку я швырну!
   

Менасъ.

             Ура! мой храбрый капитанъ. Пойдемъ.

(Уходитъ.)

   

АКТЪ III.

СЦЕНА I.

Равнина въ Сиріи.

(Вентидій входитъ съ тріумфомъ, съ нимъ Силій и другіе римскіе начальники и солдаты. Впереди несутъ трупъ Пакора.)

Вентидій

             Вотъ гордый Парѳъ, ты побѣжденъ, и мнѣ
             Судьбой дано отмстить за Марка Красса.
             Царевича передъ войсками трупъ
             Нести. Пакоромъ платишь ты Ородъ (*)
             За Марка Красса.
   (*) Пакоръ, сынъ Парѳянскаго царя Орода.
   

Силій.

                                           Доблестный Вентидіи
             Пока твой мечь согрѣтъ въ крови Парѳянъ,
             Ты въ Мидію преслѣдуй бѣглецовъ
             Въ Месопотамію и всѣ углы,
             Куда уйдутъ: тогда твой вождь Антоній
             Почтитъ тебя тріумфомъ и вѣнкомъ
             Чело твое украситъ.
   

Вентидій.

                                           Силій! Силій!
             Съ меня довольно. Знай, что подчиненный
             Не слишкомъ отличайся. Вѣрь мнѣ Силій,
             Не дѣлать лучше ничего, чѣмъ славу
             Стяжать, когда начальнякъ нашъ вдали.
             И Цезарь и Антоній вѣчно брали
             Чрезъ подчиненныхъ, а не сами. Соссій,
             Который тѣмъ былъ въ Сиріи, чѣмъ я,
             За то, что въ мигъ добиться громкой славы
             Сумѣлъ,-- его всю милость потерялъ.
             Кто сдѣлалъ больше, чѣмъ начальникъ самъ,
             Тотъ сталь уже начальнику начальникъ;
             А честолюбье, страсть вождей, -- уронъ
             Обидной имъ побѣдѣ предпочтетъ.
             Я бъ сдѣлалъ для Антонія и больше,
             Но оскорбить его -- и подвигъ мой
             Тогда пропалъ.
   

Силій.

                                 Ты всѣмъ богатъ Вентидій,
             Что воина и мечь его ведетъ
             Къ отличіямъ.-- Антонію напишеть?
   

Вентидій.

             Означу скромно все, что совершилъ
             Я именемъ ею волшебнымъ въ битвахъ.
             Какъ отъ его знаменъ и вѣрныхъ войскъ
             Непобѣдимой конницѣ Парѳянъ
             Пришлось бѣжать.
   

Силій.

                                           Гдѣ самъ то онъ теперь?
   

Вентидій.

             Предполагалъ въ Аѳинахъ быть; Туда,
             Какъ намъ обозъ позволятъ, поспѣшимъ
             И явимся предъ нимъ.-- И такъ впередъ.

(уходятъ.)

   

СЦЕНА II.

(Передняя въ домѣ Цезаря. Встрѣчаются Агриппа и Энобарбъ.)

Агриппа.

             Что! какъ разстались братья?
   

Энобарбъ.

             Сошлись съ Помпеемъ. Тотъ уѣхалъ.-- Всѣмъ
             Скрѣплять дано. Октавія въ слезахъ:.
             Жаль Рима. Цезарь грустенъ, а Лепидъ,
             Какъ Менасъ говоритъ, желтухой боленъ
             Съ Помпеевой пирушки.
   

Агриппа.

                                                     Другъ Лепидъ!
   

Энобарбъ.

             А вѣдь добрякъ: какъ Цезаря онъ любитъ!
   

Агриппа.

             Нѣтъ, Маркъ Антоній для него кумиръ.
   

Энобарбъ.

             А Цезарь? Да вѣдь это нашъ Зевесъ.
   

Агриппа.

             А чтожъ Антоній? Онъ Зевесу богъ.
   

Энобарбъ.

             Кто? Цезарь чтоль? О! онъ недостижимъ!
   

Агриппа.

             Антоній! О! Арабскій Фениксъ нашъ!
   

Энобарбъ.

             Ты Цезаря хваля, скажи лишь, Цезарь.
   

Агриппа.

             Да онъ обоимъ сыплетъ похвалы.
   

Энобарбъ.

             Но Цезарь милъ ему;-- милъ и Антоній
             Не можетъ умъ, языкъ, рѣзецъ, поэтъ,
             Постичь, изрѣчь, изобразить, воспѣть
             Его любви къ Антонію.-- А Цезарь?
             Ницъ, ницъ предъ нимъ.
   

Агриппа.

                                                     Онъ любитъ ихъ обоихъ.
   

Энобарбъ.

             Они вѣдь крылышки ему, онъ жукъ.

(Звукъ трубы)

             Чу! значитъ: на коня!-- прощай Агриппа!
   

Агриппа,

             Счастливо!-- добрый воинъ и прощай!

(Входятъ Цезарь, Антоній, Лепидъ и Октавія)

Антоній.

             Не безпокойся дальше.
   

Цезарь.

             Часть лучшую меня берешь съ собой;
             Въ ней чти меня.-- Сестра! ты будь женой,
             Какой тебя я представлялъ -- и будь
             Дружна со мной. Мой доблестный Антоній
             Пусть эта добродѣтель въ ней -- межъ насъ
             Цементомъ будетъ дружбы обоюдной
             Для связи зданія, а не тараномъ
             Для разрушенья. Лучшебъ безъ нея
             Друзьями быть, чѣмъ намъ такую связь
             Не почитать.
   

Антоній.

                                           Не оскорбляй меня
             Сомнѣніемъ.
   

Цезарь.

                                 Я кончилъ
   

Антоній.

                                                     Никогда
             Во мнѣ причинъ малѣйшихъ не откроешь
             Такъ опасаться. Да хранятъ же боги
             Тебя, склоняя римскія сердца
             Къ твоимъ желаньямъ.-- Мы простимся здѣсь.
   

Цезарь.

             Прощай сестра дрожайшая! Прощай!
             Пусть ласковы къ тебѣ стихіи будутъ
             И духъ въ тебѣ развеселятъ! Прощай.
   

Октавія.

             Мой благородный братъ!
   

Антоній.

             Апрѣль въ твоихъ глазахъ,-- весна любви,
             А слезы дождь весенній.-- Не грусти.
   

Октавія.

             Братъ пригляди за домомъ мужа. И --
   

Цезарь.

             Ну чтожъ Октавія?
   

Октавія.

                                           Я на ухо скажу.
   

Антоній.

             Языкъ не хочетъ слушать сердца, сердце
             Не въ силахъ научить языкъ; такъ пухъ
             Лебяжій чистъ стоитъ надъ глубиной,
             Не наклоняясь никуда.
   

Энобарбъ.

             Заплачетъ Цезарь? (тихо Агриппѣ.)
   

Агриппа.

                                           Грусть въ его лицѣ.
   

Энобарбъ.

             Будь онъ конемъ и то бы дрянью сталъ,
             А то мущина.
   

Агриппа.

                                 Какъ же Энобарбъ.
             Антоній увидавъ, что Юлій Цезарь
             Убитъ, стоналъ на взрыдъ -- и при Филиппахъ
             Заплакалъ, отыскавши Брутовъ трупъ.
   

Энобарбъ.

             Знать въ этотъ годъ онъ съ насморкомъ былъ. Плакать
             Надъ тѣмъ, кого сгубилъ.-- Вѣрь, въ это, если
             Заплачу самъ.
   

Цезарь.

                                           Октавія моя
             Писать я буду часто: незаставитъ
             Ничто забыть тебя.
   

Антоній.

                                 (Цезарю) Скорѣй, скорѣй
             Съ тобой хочу вступить въ борьбу любви:
             Вотъ такъ, держу тебя,-- вотъ отпустилъ
             И передалъ богамъ.
   

Цезарь.

                                           Прощай будь счастливъ!
   

Лепидъ.

             Всѣ сонмы звѣздъ да освѣщаютъ вашъ
             Отрадный путь.
   

          Цезарь.

                                           Прощай, прощай. (Цѣлуетъ Октавію.)
   

Антоній.

             Прощай.

(Уходятъ при звукахъ трубъ.)

   

СЦЕНА III.

Александрія. Комната въ дверцѣ.

          (Входятъ Клеопатра, Хармиань, Ира и Алексасъ.)

Клеопатра.

             Гдѣ этотъ малый?
   

Алексасъ.

                                           Онъ войти боится.
   

Клеопатра.

             Смѣлѣй, смѣлѣй.-- Поди сюда! (входитъ вѣстникъ.)
   

Алексасъ.

                                                               Царица!
             Еврейскій Иродъ не войдетъ къ тебѣ,
             Коль ты не въ духѣ.
   

Клеопатра.

                                           Головы хочу
             Я Ирода; но не со мной Антоній,
             Такъ ктожъ её добудетъ?-- Подойдя!
   

Вѣстникъ.

             Великая Царица!
   

Клеопатра.

                                           Видѣлъ, ты
             Октавію?
   

Вѣстникъ.

                                 Да, видѣлъ.
   

Клеопатра.

                                                     Гдѣ же.
   

Вѣстникъ.

                                                               Въ Римѣ
             Ее въ лицо я видѣлъ, какъ веля
             Ее вдвоемъ и братъ и Маркъ Антоній.
   

Клеопатра.

             Она съ меня ли ростомъ?
   

Вѣстникъ.

                                                     Нѣтъ, Царица.
   

Клеопатра.

             А слышалъ голосъ? звонокъ или тихъ?
   

Вѣстникъ.

             Царица, слышалъ; голосъ тихъ у ней.
   

Клеопатра.

             Такъ, плохо: долго онъ ее любитъ не можетъ.
   

Харміань.

             Ее любить? О небо!.. невозможно!
   

Клеопатра.

             Надѣюсь Хармиань! хрипла, мала!
             Есть въ поступи величіе у ней?
             Припомни! если ты видалъ величье.
   

Вѣстникъ.

             Она плетется. Ходить, какъ стоитъ
             И съ виду трупъ скорѣй, чѣмъ существо,
             Какъ статуя безъ жизни.
   

Клеопатра.

                                                     Въ самомъ дѣлѣ?
   

Вѣстникъ.

             Иль наблюдать не мастеръ я.
   

Харміань.

                                                               Въ Египтѣ
             Трехъ зоркихъ не найдешь такихъ.
   

Клеопатра.

                                                               Онъ съ толкомъ,
             Мнѣ кажется.-- Знать ничего въ ней нѣтъ.
             Вѣдь малый могъ бы разсудить.
   

Харміань.

                                                               Отлично.
   

Клеопатра.

             Смекнулъ ли ты лѣта ея?
   

Вѣстникъ.

                                                     Она
             Была вдовой.
   

Клеопатра.

                                 Вдовой? О Харміань!
             Ты слышишь?
   

Вѣстникъ.

                                           Ей, я думаю, лѣтъ тридцать.
   

Клеопатра.

             Лице ты помнишь? Длинно или кругло?
   

Вѣстникъ.

             До безобразья кругло.
   

Клеопатра.

                                                     Большей частью
             Тотъ, у кого лицо такое, глупъ.
             А цвѣтъ волосъ каковъ?
   

Вѣстникъ.

                                                     Царица, черный.
             А лобъ у ней такъ малъ, какъ только ты
             Желать могла.
   

Клеопатра.

                                           Вотъ золото тебѣ.
             Ты не сердись за давичный мой пылъ.
             Пошлю тебя обратно.-- Вижу я:
             Ты дѣловой.-- Ступай и собирайся,
             Я письма приготовлю.
   

Харміань.

                                           Славный малый.
   

Клеопатра.

             Дѣйствительно. Жалѣю, что его
             Прибила я.-- А по его словамъ
             Добра въ ней очень мало.
   

Харміань.

                                                     Ничего.
   

Клеопатра.

             Величье онъ видалъ и могъ судить.
   

Харміань.

             Видалъ ли онъ? Спаси его Изида!
             Служилъ тебѣ такъ долго!
   

Клеопатра.

                                                     У меня
             Къ нему еще вопросъ есть, Харміань;
             Но не спѣши. Введи его ко мнѣ,
             Когда начну писать. Авось удастся!
   

Харміань.

             Царица, будь покойна.

(Уходятъ.).

   

СЦЕНА IV.

Аѳины. Комната въ домѣ Антоніи.

(Входятъ Антоній и Октавія.)

Антоній.

             Нѣтъ, нѣтъ Октавія, одна вина
             Выла бы извинительна, и это
             И тысячу вещей въ. подобіемъ родѣ,
             Но онъ Помпею вновь грозитъ войной,--
             И свой уставъ народу объявилъ,
             Меня судилъ легко, а принужденный
             Съ почетомъ поминать, онъ поминалъ
             Въ размѣрахъ скудныхъ, холодно и вала:
             Гдѣ случай предстоялъ хвалить, онъ только
             Сквозь зубы бормоталъ.
   

Октавія.

                                                     О мой супругъ!
             Не вѣрь всему, а вынужденный вѣрить,
             Не возмущайся. Если вашъ разрывъ
             Возможенъ, то несчастнѣе меня
             Быть женщинѣ нельзя) молясь за двухъ.--
             Я насмѣшу боговъ, взывая къ нимъ:
             "О защитите моего супруга."
             И заглушая ту мольбу другой:
             "О защитите брата моего."
             Прося тому и этому побѣды,
             Вредишь мольбамъ;-- межъ крайностей такихъ
             Дороги нѣтъ.
   

Антоній.

                                           Октавія моя,
             Склони любовь свою къ тому, кто лучшей
             Защитой будетъ ей: Но честь забыть --
             Забыть себя. Скорѣй не быть твоимъ,
             Чѣмъ въ нищетѣ такой твоимъ. Но ты
             Просилась примирить насъ. Я межъ тѣмъ
             Вооружусь, чтобъ брата твоего
             Унять.-- Спѣши -- и всѣ твои желанья
             Исполнятся.
   

Октавія.

                                           Благодарю супругъ мой.
             Юпитеръ силъ да дастъ мнѣ слабой, слабой,
             Васъ примирить. Возникни между вами
             Война, все тоже, еслибъ треснулъ міръ
             И трупами наполнилася пропасть.
   

Антоній.

             Когда увидишь, кто виной раздора,
             Того и осуждай; не можемъ быть
             Мы такъ равно виновны, чтобъ любовь,
             Твоя дѣлилась поровну.-- Готовься
             Къ отъѣзду. Спутниковъ назначь сама
             И полагай издержекъ сколько хочешь.

(Уходятъ.)

   

СЦЕНА V.

Другая комната тамъ же.

(Встрѣчаются Энобарбъ и Эросъ.)

Энобарбъ.

   Что новаго, другъ Эросъ?
   

Эросъ.

   Странныя новости.
   

Энобарбъ.

   Что такое?
   

Эросъ.

   Цезарь и Лепидъ объявили войну Помпею.
   

Энобарбъ.

   Это старо. Что же далѣе?
   

Эросъ.

   Цезарь, употребивши его въ войнѣ противъ Помпея, отказываетъ ему въ славѣ содѣйствія; и мало того, обвиняетъ за письма, которыя онъ будто бы писалъ къ Помпею. По собственному обвиненію засадилъ его, и теперь, несчастная треть сидитъ, пока смерть не разширитъ его владѣній.
   

Энобарбъ.

             Такъ міръ,-- ты съ парой челюстей остался
             И пусть межъ нихъ ты весь свой бросишь кормъ,
             Онѣ другъ друга смѣлютъ.-- Гдѣ Антоній?
   

Эросъ.

             Въ саду. Вотъ ходитъ такъ -- и бьетъ ногой
             Тростникъ, крича: "безумецъ ты Лепидъ"
             И радъ за горло воина схватить,
             Убившаго Помпея.
   

Энобарбъ.

                                           Флотъ нашъ двинутъ.
   

Эросъ.

             Въ Италію, на Цезаря.-- Да кстати
             Тебя Домицій повелитель звалъ,
             А новости скажу потомъ.
   

Энобарбъ.

                                                     Вздоръ вѣрно;
             Но пусть.-- Сведи къ Антонію меня.
   

Эросъ.

             Пойдемъ.

(Уходятъ.)

   

СЦЕНА VI.

Римъ. Комната въ домѣ Цезаря.

(Входятъ Цезарь, Агриппа и Меценатъ.)

Цезарь.

             Презрѣнье къ Риму выражаетъ онъ
             Въ Александріи: вотъ одинъ примѣръ.
             Публично на серебряной трибунѣ
             И тропахъ золотыхъ, онъ съ Клеопатрой
             Сидѣлъ на площади.-- У ногъ сидѣлъ
             Цезаріонъ, который, по словамъ ихъ,
             Сынъ моего отца и съ нимъ всѣ дѣти,
             Плоды ихъ сладострастья. Какъ царицѣ
             Самодержавной, придалъ онъ къ Египту
             Ей Сирію и Лидію и Кипръ.
   

Меценатъ.

             И это все въ глазахъ народа?
   

Цезарь.

             На площади для зрѣлищъ объявилъ
             Своихъ сынковъ царями онъ царей,
             Арнянъ, Парѳянъ и Медовъ Александру
             Вручилъ; а Птоломею Финикію,
             Киликію и Сирію.-- Она
             Въ тотъ день была богинею Изидой
             Одѣта. Часто, слышно, ужъ она
             Пословъ такъ принимала.
   

Меценатъ.

                                                     Разгласи
             Все это въ Римѣ.
   

Агриппа.

                                           Раздраженъ давно, --
             Такимъ нахальствомъ, онъ къ нему остынетъ.
   

Цезарь.

             Народъ все знаетъ. Отъ него онъ тоже
             Всѣ жалобы пріемлетъ.
   

Агриппа.

                                                     На кого?
   

Цезарь.

             На Цезаря: за то что у ПовГпея,
             Сицилію отнявши, половины
             Ему не отдалъ; дальше, будто я
             Взявъ корабли въ займы -- не возвратилъ.
             Потомъ за то, что власти тріумвира
             Лишилъ Лепида, а его доходъ
             Себѣ оставилъ.
   

Агриппа.

                                           Дай на все отвѣтъ.
   

Цезарь.

             Все сдѣлано, и вѣстникъ мой отправленъ;
             Пишу ему, что сталъ Лепидъ жестокъ,
             Что власть свою употребляй во зло
             И заслужилъ паденье. Что добычу
             Я раздѣлю, но требую того же
             Въ Арменіи и прочихъ государствахъ,
             Имъ покоренныхъ.
   

Меценатъ.

                                           Онъ не согласятся.
   

Цезарь.

             Тогда и мы не согласимся съ нимъ.

(Октавія со свитой.)

Октавія.

             Мой Цезарь! Здравствуй Цезарь дорогой!
   

Цезарь.

             Пришлось тебя отверженной назвать!
   

Октавія.

             Такъ не назвалъ ты, да и нѣтъ причинъ.
   

Цезарь.

             Ты развѣ не украдкой здѣсь? Не такъ
             Сестрѣ бы Цезаря пріѣхать должно.
             Во слѣдъ женѣ Антонія войска
             Идти должны, и ржаніе коней
             Заранѣ возвѣщать о ней, деревья
             Быть вдоль всего пути людей полны,
             Алкающихъ ее увидѣть. Пыль,
             Которую взметутъ толпы народа
             Должна до неба встать. А ты пришла
             Торговкой въ Римъ, предупреждая знаки
             Любви народной. А любви не требуй
             Ея не будетъ. На морѣ и сушѣ
             Должны бы мы встрѣчать тебя; съ почетомъ
             У каждаго ночлега.
   

Октавія.

                                           Милый братъ!
             Пріѣхала я такъ, не поневолѣ,
             А по желанью. Мужъ мой, Маркъ Антоній,
             Узнавъ, что ты готовишься къ войнѣ
             Мнѣ сообщилъ о томъ -- ни просилась
             Домой.
   

Цезарь.

                                 А онъ и радъ, чтобъ не стояла
             Ты между нимъ и похотью его.
   

Октавія.

             Ты такъ не думай.
   

Цезарь.

                                           Я за нимъ слѣжу
             И вѣтеръ мнѣ приноситъ вѣсть о немъ.
             Гдѣ онъ теперь?
   

Октавія.

                                 Въ Аѳинахъ, милый братъ.
   

Цезарь.

             Нѣтъ, бѣдная сестра. Ужъ Клеопатра
             Его сманила. Власть свою вручилъ
             Онъ женщинѣ распутной и они
             Царей земли сбираютъ для войны:
             У нихъ и Вокхъ союзникъ -- царь Ливійскій
             И Архелай, Каппадокійскій царь
             И Пафлагонскій Филадельфъ и Малхъ
             Арабскій и Адалъ Ѳракійскій,
             Понтійскій царь и Иродъ Іудейскій,
             И Комагенскій Митридатъ; Аминтъ
             И Полемонъ, Индійскій, Ликаонскій,
             И рядъ иныхъ державъ.
   

Октавія.

                                                     О горе мнѣ,
             Что сердце я двумъ раздѣлила милымъ,
             Враждующимъ другъ съ другомъ.
   

Цезарь.

                                                               Здѣсь живи.
             Ты письмами разрывъ нашъ замедляла;
             Но я узналъ, что ты оскорблена
             И что опасно медлить.-- Не грусти,
             Не возмущайся временной грозою,
             Могущею нарушить твой покой.
             Гляди на всѣ рѣшенія судьбы
             Безъ слезъ впередъ. Ты въ Римѣ мнѣ теперь
             Милѣе чѣмъ была. Ты безконечно
             Оскорблена и за тебя отмстить
             Въ служители свои Избрали боги
             Меня и всѣхъ, кому ты дорога.
             Такъ будь теперь покойна.
   

Агриппа.

                                                     Въ добрый часъ.
   

Меценатъ.

             Услышь привѣтъ мой! Въ Римѣ всѣ сердца
             Полны къ тебѣ любви и состраданья.
             Одинъ тебѣ Анотній измѣнилъ:
             Онъ позабылъ тебя среди разврата
             И женщинѣ безпутной власть свою
             Сдалъ противъ насъ.
   

Октавія.

                                           Ужели это правда?
   

Цезарь.

             Къ несчастью такъ сестра. Но сдѣлай милость
             Будь терпѣлива.-- Милая сестра!

(Всѣ уходятъ.)

   

СЦЕНА VII.

Лагерь Антонія близъ мыса Акціума.

(Входятъ Клеопатра и.)

Клеопатра.

             Я разочтусь съ тобой за это, вѣрь.
   

Энобарбъ.

             За что, за что, за что?
   

Клеопатра.

             Ты говорилъ, что быть мнѣ на воинѣ
             Не слѣдуетъ.
   

.

                                           А развѣ я не правъ?
   

Клеопатра.

             На насъ идутъ; ужели лично намъ
             Не защищаться?
   

Энобарбъ. (Тихо).

                                           Я бъ отвѣтилъ ей;
             Когда на службѣ жеребецъ съ кобылой,
             То лишній жеребецъ, -- а то кобыла
             Носи коня и всадника.
   

Клеопатра.

                                                     Что? что?
   

Энобарбъ.

             Антонія ты станешь только путать,
             Занявши сердце, мозгъ его и время,
             Столь нужныя тогда. И такъ efo
             За вѣтренность бранятъ, а въ Римѣ слухи,
             Что поведутъ войну Эвнухъ Фотинъ,
             Да женщины твои.
   

Клеопатра.

                                           Будь проклятъ Римъ,
             Языкъ отсохли у клеветниковъ.--
             Война со мною и глава страны,
             Я воиномъ явлюсь.-- Не возражай!
             Я не отстану.
   

Энобарбъ.

                                           Нѣтъ, -- я замолчу.
             Вотъ повелитель.

(Входятъ Антоній и Конидій.)

   

Антоній.

                                           Странно мнѣ Канидій,
             Что изъ Тарента и Брундузія
             Онъ море Іонійское такъ быстро
             Разсѣкъ и взялъ Торинъ?-- Ты не слыхала?
   

Клеопатра.

             Поспѣшности дивится больше всѣхъ,
             Тотъ, кто небреженъ самъ.
   

Антоній.

                                                     Упрекъ хорошъ.
             Онъ честь бы сдѣлалъ опытному мужу,
             Бранящему лѣнивыхъ. Мы Канидій
             Выходимъ въ море.
   

Клеопатра.

                                           Да, безспорно, въ море!
   

Канидій.

             Но почему?
   

Антоній.

                                 Онъ насъ туда зоветъ.
   

Энобарбъ.

             Ты жъ на единоборство звалъ его.
   

Канидій.

             Да, чтобы съ нимъ сойтися при Фарсалѣ,
             Гдѣ Цезарь и Помпей сражались; но
             Опасныя условья онъ отвергнулъ;--
             Ты сдѣлай тожъ.
   

Энобарбъ.

                                           На корабляхъ твоихъ
             Плоха прислуга: пастухи, крестьяне
             И всякій сбродъ; у Цезаря во флотѣ
             Она все та же, что дралась съ Помпеемъ.
             Его суда быстрѣй, твои тяжелѣ.--
             Не стыдно битвы не принять морской
             И выйдти къ бою въ поле.
   

Антоній.

                                                     Въ море, въ море!
   

Энобарбъ.

             Великій вождь, отвергнешь этимъ ты
             Все, чѣмъ на сушѣ такъ могучъ. Смутишь
             Войска, въ которыхъ большее число
             Отборная пѣхота; все искусство
             Свое оставишь празднымъ и покинувъ
             Вѣрнѣйшій путь къ успѣху, ты себя
             Отдашь на произволъ судьбы, лишась
             Увѣренности твердой.
   

Антоній.

                                           Выйдемъ въ море.
   

Клеопатра.

             Я шестьдесятъ дамъ кораблей, какихъ
             У Цезаря нѣтъ лучше.
   

Антоній.

                                                     Мы излишекъ
             Судовъ сожжемъ и съ остальными встрѣтимъ
             У Акціума Цезаря.-- Не будетъ

(Входить вѣстникъ.)

             Успѣха, выйдемъ въ поле.-- Ты что скажешь?
   

Вѣстникъ.

             Вѣсть несомнѣнна: видѣли, какъ Цезарь
             Ториномъ овладѣлъ.
   

Антоній.

             Онъ могъ ли тамъ быть лично?-- Невозможно.
             Ужъ много, что войска дошли. Канидій
             На девятнадцать легіоновъ -- тысячь
             Двѣнадцать конныхъ здѣсь возьми. А мы

(Входить солдатъ.)

             Къ судамъ.-- Пойдемъ моя Ѳетида! Что ты?
   

Солдатъ.

             О! повелитель! въ море не ходи;
             Не вѣрь гнилымъ доскамъ! иль ты не цѣнишь
             Мой мечь и эти раны? Египтянамъ
             Да Финикійцамъ предоставь нырять,
             А мы привыкли побѣждать на сушѣ,
             Сходясь въ упоръ.
   

Антоній.

                                           Ну хорошо.-- Ступай.

(Уходятъ Клеопатра, Антоній и Энобарбъ.)

Солдатъ.

             Клянусь Иракломъ! кажется я правъ.
   

Канидій.

             Солдатъ ты правъ, но всѣ его дѣла
             Не отъ себя: вождя другіе водятъ
             И всѣ мы слуги женскіе.
   

Солдатъ.

                                                     На сушѣ
             Вся конница съ тобой и легіоны?
   

Канидій.

             Да, Маркъ Октавій, Маркъ Юстей, еще
             Публикола и Делій выйдутъ въ море,
             А мы на сушѣ остаемся.-- Цезарь
             Невѣроятно быстръ.
   

Солдатъ.

                                           Его войска
             Шли такъ въ раздробъ изъ Рима, что онъ сбилъ
             Всѣ наблюденья.
   

Канидій.

                                           Кто ведетъ ихъ, слышалъ?
   

Солдатъ.

             Да говорятъ, что Тавръ.
   

Канидій.

                                                     Его я знаю.

(Входитъ вѣстникъ.)

Вѣстникъ.

             Канидія зоветъ нашъ повелитель.
   

Канидій.

             Теперь чревато новостями время
             И каждый часъ рождаетъ что нибудь.

(Уходятъ.)

   

СЦЕНА VIII.

Равнина близь Акціума.

(Входятъ Цезарь, Тавръ, начальники и свита.)

Цезарь.

             Тавръ!
   

Тавръ.

                       Повелитель!
   

Цезарь.

                                           Въ битву не вступай.
             Не нападай, дай на морѣ намъ кончить.
             Исполни все, что въ свиткѣ здѣсь пишу.
             Всю намъ судьбу рѣшитъ одинъ ударъ.

(Уходитъ.)
(Входятъ Антоній и Энобарбъ.)

Антоній.

             Все наше войско выставь за холмомъ
             Въ виду у Цезаревыхъ войскъ.-- Оттуда
             Пересчитать удобно корабли
             И по движеньямъ ихъ соображаться.

(Уходятъ.)
(Канидій проходитъ по одной сторонѣ сцены съ своими легіонами, по другой Тавръ, военачальникъ Цезаря съ своими. Вскорѣ послѣ того, какъ они прошли, слышится шумъ морского сраженія.)

Энобарбъ.

             Срамъ, сущій срамъ! я видѣть не могу
             Антоніада, главное изъ всѣхъ
             Египетскихъ судовъ, бѣжитъ и съ нею
             Всѣ шестьдесятъ. Глядѣть такъ жжетъ глаза.

(Входитъ Скаръ.)

Скаръ.

             О боги и богини.
   

Энобарбъ.

                                           Что съ тобой?
   

Скаръ.

             Часть лучшая вселенной пропадаетъ
             Отъ глупости.-- Мы царства и владѣнья
             Процѣловали.
   

Энобарбъ.

                                 Битва какъ идетъ?
   

Скаръ.

             На нашей сторонѣ повальный моръ
             И смерть вѣрна. Колдунья *) Египтянка!
             Чума бы на нее! Въ развалѣ битвы,
             Когда успѣхъ былъ парой близнецовъ
             Ровесниковъ, и чуть ли нашъ не старшій,
             Какъ отъ іюльскихъ оводовъ корова,
             Она поднявши парусъ понеслась.
   *) Въ прежнихъ изданіяхъ "nag" клеперъ, у Колльера "hag" колдунья.
   

Энобарбъ.

             Я это видѣлъ: взору было больно --
             Не вынесъ я.
   

Скаръ.

                                           Едва она ушла
             Подъ вѣтеръ, -- жертва чаръ ея -- Антоній,
             Какъ селезень влюбленный, поднялъ крылья
             И бросивъ бой, за нею полетѣлъ.
             Поступка я не видывалъ постыднѣй:
             Честь, мужество и опытъ никогда
             Себя такъ не срамили.
   

Энобарбъ.

             Горе! горе!

(Входитъ Канидій.)

Канидій.

                                 На морѣ счастью нашему конецъ
             Оно печально тонетъ. Будь нашъ вождь,
             Какимъ бывалъ, -- все шло бы хорошо.
             О! что за страшный подалъ онъ примѣръ
             Намъ бѣгствомъ собственнымъ.
   

Энобарбъ.

             Вотъ какъ дѣла? Ну такъ скажи всему
             Прощай.
   

Канидій.

                                 Они ушли къ Пелопонезу.
   

Скаръ.

             Достичь его легко.-- Тамъ буду ждать
             Дальнѣйшаго.
   

Канидій.

                                            Я Цезарю хочу
             Сдать конницу и легіоны: шесть
             Уже царей оружіе сложили.
   

Энобарбъ.

             Пойду еще за раненой судьбою
             Антонія, хотя разсудокъ мой
             Противнымъ вѣтромъ вѣетъ на меня.
   

СЦЕНА IX.

Александрія. Комната во дворцѣ.

(Входятъ Антоній и слуги.)

Антоній.

             Послушайте! земля мной тяготится
             И стыдно ей меня носить. Друзья!
             Я въ мірѣ запоздался и на вѣкъ
             Дорогу потерялъ. Есть у меня
             Корабль съ казной -- дѣлитесь и бѣгите,
             А Цезарь приметъ васъ.
   

Всѣ.

                                                     Бѣжать! Не намъ!
   

Антоній.

             Я самъ бѣжалъ и трусамъ далъ примѣръ
             Затылокъ обращать. Друзья ступайте!
             Избралъ себѣ дорогу я теперь,
             Въ которой вы ненужны мнѣ.-- Ступайте!
             Вонъ тотъ корабль; все заберите.-- О!
             Краснѣю передъ тѣмъ, зачѣмъ я шелъ
             И волоса мои подъемлютъ споръ:
             Сѣдые въ черныхъ вѣтреность поносятъ,
             А эти слабость, трусость въ тѣхъ.-- Друзья
             Ступайте.-- Дамъ къ пріятелямъ вамъ письма,
             Которыя вашъ сгладятъ путь. Прошу
             Васъ не печальтесь и не возражайте;
             Съ отчаяньемъ скажу: да будетъ тотъ
             Оставленъ, кто себя оставитъ. Вашъ
             Теперь корабль съ казной.-- Идите въ море.
             Меня, прошу, оставьте на минуту.
             Нѣтъ! не могу уже повелѣвать,
             И такъ прошу.-- Я скоро васъ увижу.

(Садится.)
(Входятъ Эросъ и Клеопатра, поддерживаемая Харміанью и Ирой.)

Эросъ.

             Царица, подойди, утѣшь его.
   

Ира.

             Утѣшь его, царица дорогая.
   

Харміань.

             Да, да, утѣшь.-- Что жъ можешь ты еще?
   

Клеопатра.

             Дай я здѣсь сяду.-- О Юнона!
   

Антоній.

             Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!
   

Эросъ.

             Взгляни сюда, мой вождь!
   

Антоній.

             Нѣтъ, прочь, прочь, прочь!
   

Ира.

             Царица! повелительница наша!
   

Эросъ.

             Нашъ повелитель!
   

Антоній.

             Да, другъ мой, точно.-- При Филиппахъ онъ
             Владѣлъ мечемъ не лучше скомороха,
             Когда суровый, сухопарый Кассій
             Былъ мной сраженъ и сумасшедшій Брутъ:
             Онъ на другихъ все выѣзжалъ, въ войнѣ
             Не опытный; теперь же.-- Такъ и быть.
   

Клеопатра.

             О! помогите!
   

Эросъ.

             Царица, вождь! царица.
   

Ира.

             Пойди, царица, съ нимъ поговори;
             Онъ самъ себя не помнитъ отъ стыда.
   

Клеопатра.

             Ну хорошо. Меня вы поддержите. О!
   

Эросъ.

             Встань благородный вождь; идетъ царица,
             Главу склоня, и смерть ея близка.--
             Одинъ лишь твой привѣтъ ее спасетъ.
   

Антоній.

             Я честь свою нарушилъ этимъ бѣгствомъ
             Не благороднымъ.
   

Эросъ.

                                           Добрый вождь, царица!
   

Антоній.

             О! до чего дошелъ я Египтянка!
             Смотри, какъ стыдно мнѣ встрѣчать твои взоръ!
             Когда взгляну назадъ и вижу все,
             Что погубилъ въ безчестьи.
   

Клеопатра.

                                                     Другъ мой, другъ!
             Прости вѣтриламъ робкимъ. Я не знала,
             Что ты уйдешь за мною.
   

Антоній.

                                                     Египтянка!
             Ты знала, что къ твоей кормѣ привязанъ
             Я сердцемъ и что ты меня влечешь.
             Ты знала, что душею я твой рабъ --
             И что твой взглядъ мнѣ воспретить могъ волю
             Боговъ исполнить.
   

Клеопатра.

                                           О прости!..
   

Антоній.

                                                               Теперь
             У юноши молить пощады долженъ
             И кланяться смиренно я, который
             По прихоти своей игралъ полъ-міромъ,
             Творя судьбы и руша.-- Знала ты,
             Что ты владѣла мной и что мой мечь
             Ослабленъ страстію, тебѣ во всемъ
             Покоренъ будетъ.
   

Клеопатра.

                                                     О прости, прости!
   

Антоній.

             Не лей же слезъ -- и знай; одна изъ нихъ
             Мнѣ всѣхъ утратъ дороже.-- Поцѣлуй!--
             Вотъ мнѣ награда.-- Твой учитель посланъ;
             Вернулся онъ? Я весь какъ изъ свинца!--
             Вина и яствъ сюда! Я надъ судьбой
             Тѣмъ злѣй смѣюсь, чѣмъ злѣй она со мной.

(Уходятъ.)

   

СЦЕНА X.

Цезаревъ лагерь въ Египтѣ.

(Входятъ Цезарь, Долобелла, Тирей и другіе.)

Цезарь.

             Пускай войдетъ Антоніевъ посолъ.--
             Его ты знаешь?
   

Долобелла.

                                 Онъ у нихъ учитель.
             Ты видишь; какъ онъ голъ, когда прислалъ
             Изъ своего крыла перо такое.
             Давно ли могъ съ вѣстями онъ излишнихъ
             Царей послать.

(Входитъ Эвфороній.)

Цезарь.

                                           Войди и говори.
   

Эвфроній.

             Антоніемъ я посланъ вотъ какъ есть.
             Не давно я въ дѣлахъ его былъ малъ,
             Какъ на листочкѣ миртовомъ росинка
             Въ сравненьи съ моремъ.
   

Цезарь.

                                                     Ну, съ чѣмъ присланъ ты?
   

Эвфроній.

             Тебя признавъ владыкой, проситъ онъ:
             Позволь ему въ Египтѣ жить, а если
             Откажешь въ томъ, онъ просьбу уменьшаетъ:
             Позволь ему межь небомъ и землей
             Дышать въ Аѳинахъ частнымъ гражданиномъ.
             Объ этомъ проситъ онъ. А Клеопатра,
             Предъ властію твоей склоняясь; полить f
             Для сыновей престола Птоломеевъ,
             Коль соизволишь только.
   

Цезарь.

                                                     На мольбы
             Антонія я глухъ.-- Но для царицы
             Готовъ исполнить просьбу; пусть она
             Покрытаго теперь позоромъ друга
             Прогонитъ изъ Египта, иль убьетъ.--
             Тогда исполню просьбу.-- Вотъ и все.
   

Евфроній.

             Будь счастливъ.
   

Цезарь.

                                           Проводить его за лагерь.
   

Евфроній. (Уходитъ.)

             Вотъ краснорѣчье докажи свое:
             Антонія отбей отъ Клеопатры.
             Ступай и отъ меня сули ей все,
             Чего захочетъ, -- самъ еще прибавь.--
             Вѣдь женщины и въ счастьи-то не тверды,
             А въ горѣ и весталка измѣнитъ.
             Тирей, будь поискуснѣй, а награду
             Себѣ придумай.
   

Тирей.

                                           Цезарь, я иду.
   

Цезарь.

             Скажи мнѣ: какъ бѣду Антоній сноситъ
             И что въ его движеньи каждомъ ты
             Могъ подсмотрѣть?
   

Тирей.

                                           Я постараюсь Цезарь.

(Уходить.)

   

СЦЕНА XI.

Александрія. Комната во дворцѣ.

(Входятъ Клеопатра, Энобарбъ, Харміань и Ира).

Клеопaтра.

             Что, Энобарбъ, мнѣ дѣлать?
   

Энобарбъ.

                                                     Что? умри.
   

Клеопатра.

             Кто виноватъ, Антоній или я?
   

Энобарбъ.

             Одинъ Антоній, давши волѣ власть
             Надъ разумомъ. Пускай бѣжала ты
             Отъ грознаго лица войны, пугавшей
             Строй строемъ; -- онъ зачѣмъ бѣжалъ съ тобой?
             Какъ допустить, чтобы любовный зудъ
             Сбилъ полководца, да еще въ минуту,
             Когда полъ-міра борется съ ноль-міромъ,
             А самъ онъ спорный пунктъ.-- Тутъ равенъ стыдъ
             Потерѣ, гнаться за бѣгущимъ флагомъ --
             И бросить флотъ.
   

Клеопатра.

                                                     Прошу, не говори.

(Входятъ Антоній и Евфроній).

Антоній.

             Такъ вотъ его отвѣтъ?
   

Эвфроній.

             Да, повелитель.
   

Антоній.

             Царицу милость ждетъ, коли она
             Продастъ меня.
   

Эвфроній.

                                           Такъ точно.
   

Антоній.

                                                               Ты скажи ей:
             Пошли вотъ эту голову сѣдую,
             И мальчикъ Цезарь царствами тебя
             Засыплетъ.
   

Клеопатра.

                                 Эту голову, мой вождь?
   

Антоній.

             Ступай, скажи, что молодости розой
             Украшенный, предъ міромъ онъ въ долгу:
             Его суда, монеты, легіоны
             Могли бы быть у труса, а войска --
             Сражаться также храбро у ребенка,
             Какъ и у Цезаря.-- За тѣмъ ему
             Я предлагаю, пусть забывъ надменность,
             Со мною падшимъ, мечь противъ меча
             Сразится. Лучше напишу. Пойдемъ.

(Уходятъ Антоній и Эвфроній).

Энобарбъ.

             Да, жди, чтобы побѣдоносный Цезарь
             Свое унизилъ счастье и схватился
             Съ борцомъ. Я вижу умъ людей, частица
             Ихъ счастія, -- и внѣшніе предметы
             Вліяютъ такъ на внутреннюю жизнь,
             Что вмѣстѣ страждутъ. Какъ имѣя смыслъ,
             Могъ онъ мечтать, чтобъ пышный Цезарь рядомъ
             Съ нимъ тощимъ сталъ? О, Цезарь, въ немъ и умъ
             Ты побѣдилъ.

(Входить слуга).

Слуга.

                                           Отъ Цезаря посолъ.
   

Клеопатра.

             Ужель безъ всякой пышности? Смотрите,
             Какъ тѣ горды передъ увядшей розой,
             Что предъ шипкомъ склонялись. Пусть войдетъ.
   

Энобарбъ.

             Споръ между мной и честностью возникъ,
             А преданность, достоинство глупцовъ,
             Доводитъ долгъ до глупости. Но тотъ,
             Кто слѣдуетъ за падшимъ властелиномъ,
             Одержитъ верхъ надъ одержавшимъ верхъ
             И незабвенъ.

(Входить Тирей).

Клеопатра.

                                 Что Цезарю угодно?
   

Тирей.

             Прими меня одна.
   

Клеопатра.

                                           Здѣсь все друзья, не бойся!
   

Тирей.

             И стало быть Антонію друзья.
   

Энобарбъ.

             Какъ Цезарю, такъ и ему мы нужны
             Или ненужны. Если Цезарь хочетъ,
             Начальникъ нашъ въ немъ друга радъ снискать,
             А мы за нимъ, да къ Цезарю.
   

Тирей.

                                                               И такъ
             Знай, славная царица: Цезарь проситъ
             Тебя не забывать никакъ, что онъ,
             Все Цезарь.
   

Клеопатра.

             Дальше.-- Истинно по-царски!
   

Тирей.

             Онъ знаетъ, что съ Антоніемъ тебя
             Не такъ любовь, какъ страхъ связуетъ.
   

Клеопатра.

                                                                         О!
   

Тирей.

             По этому жалѣетъ онъ о чести,
             Въ которой ты должна терпѣть пятно,
             Не заслужа его.
   

Клеопатра.

                                           Онъ богъ и знаетъ
             Всю правду. Честь моя не отдана,
             А отнята скорѣй.
   

Энобарбъ.

                                           Чтобъ знать вѣрнѣй
             Спрошу Антонія. О! какъ ты утлъ!
             Оставимъ утопать тебя, когда
             Всѣмъ милымъ ты покинутъ.
   

Тирей.

                                                     Передать
             Мнѣ Цезарю твои желанья? Онъ
             Ждетъ просьбъ твоихъ, чтобъ ихъ исполнить. Лучшее
             Мечтой его, чтобъ ты себѣ опорой
             Его избрала счастіе. Но вспыхнетъ
             Въ немъ духъ, при вѣсти, что забыла ты
             Антонія, скрываясь подъ, защиту
             Владыки міра.
   

Клеопатра.

                                           Какъ тебя зовутъ?
   

Тирей.

             Меня зовутъ Тиреемъ.
   

Клеопатра.

                                                     Добрый вѣстникъ
             Скажи владыкѣ Цезарю, что я
             У побѣдителя цѣлую руку,
             Что свой вѣнецъ кладу къ его ногамъ
             И на колѣняхъ жду изъ устъ всесильныхъ
             Судьбы Египта.
   

Тирей.

                                           Вотъ твой лучшій путь.
             Когда въ борьбу со счастьемъ вступитъ умъ,
             Пусть онъ дерзаетъ, сколько хватитъ силъ --
             Не будетъ неудачь. Позволь свой долгъ
             Запечатлѣть мнѣ на рукѣ твоей.
   

Клеопатра.

             Да, Цезаревъ отецъ, исполненъ думъ
             Властительныхъ, нерѣдко къ недостойной
             Рукѣ моей съ лобзаньемъ приникалъ.

(Входятъ Антоній и Энобарбъ).

Антоній.

             Любезности! клянусь громами неба!
             Ты кто таковъ?
   

Тирей.

                                           Я исполнитель воли
             Первѣйшаго владыки, чьи слова
             Законъ для всѣхъ.
   

Энобарбъ.

                                           Ты высѣченъ быть хочешь.
   

Антоній.

             Гей, кто тамъ?-- Ахъ ты коршунъ! Адъ и небо!
             Безсиленъ я. Бывало крикну: "гей"!
             И какъ мальчишки, всѣ въ запуски
             Кричатъ: "что вамъ угодно". Слышишь! Я
             Еще Антоній. Шельму взять и высѣчь.
   

Энобарбъ.

             Играть со львенкомъ лучше, чѣмъ со львомъ,
             Передъ концомъ его.
   

Антоній.

                                           Луна и звѣзды!
             Пори его! Будь двадцать тутъ пословъ
             Отъ Цезаря -- и я бъ засталъ ихъ дерзость
             Съ рукой -- вотъ этой, какъ ее зовутъ,
             Что звали Клеопатрой? Сѣчь его
             Пока, какъ мальчикъ, онъ лица не скорчитъ,
             Моля пощады, -- Вытащить его.
   

Тирей.

             Антоній!
   

Антоній.

                                 Вытащить и конча сѣчь,
             Привесть назадъ, -- шутъ Цезаря снесетъ
             Къ нему всѣ наши порученья (слуги уводятъ Тирея).
             Какъ мы сошлись, ты отцвѣтала. Что?
             Я бросилъ ложе неизмятымъ въ Римѣ,
             Прижить дѣтей законныхъ не хотѣлъ,
             Съ безцѣнной женщиной, чтобы меня
             Позорили съ рабами?
   

Клеопатра.

                                                     Добрый другъ.
   

Антоній.

             Измѣнницею ты была всегда,
             Но стоитъ намъ въ порокахъ очерствѣть,
             (О, горе)! боги ослѣпляютъ насъ.
             Глазамъ нашъ гной мѣшаетъ видѣть ясно,
             Мы грѣхъ свой обожаемъ -- и смѣшно имъ
             Какъ гибнемъ мы.
   

Клеопатра.

                                           О! до чего дошло?
   

Антоній.

             Объѣдкомъ я нашелъ тебя, остывшимъ
             На цезарской тарелкѣ; да, огрызкомъ
             Кнея Помпея, краше тѣхъ часовъ
             Горячихъ, неотмѣченныхъ молвой,
             Которыхъ нѣгу ты вкушала. Вѣрно:
             Хотя могла постигнуть чистоту,
             Ея незнала ты.
   

Клеопатра.

                                           За что мнѣ это?
   

Антоній.

             Терпѣть, чтобъ рабъ, который могъ сказать
             За грошъ спасибо, избранную мной
             Твою смѣлъ тронуть руку, царскій даръ,
             Залогъ сердецъ высокихъ! О! зачѣмъ
             Я не могу съ Базанскаго холма
             Рогатый скотъ перекричать съ досады;
             Быть вѣжливымъ теперь мнѣ тоже, что
             Съ веревкою на шеѣ, за проворство,
             Благодарить учтиво палача.

(Слуги приводя Тирея).

             Что высѣкли его вы?
   

Первый слуга.

                                           Преисправно!
   

Антоній.

             Кричалъ? Просилъ пощады онъ?
   

Первый слуга.

             Молилъ, чтобъ сжалились надъ нимъ.
   

Антоній.

             Коль какъ отецъ твой, пусть жалѣетъ онъ,
             Что ты не дочь, а ты жалѣй, зачѣмъ
             За Цезарскимъ тріумфомъ шелъ, съ тѣхъ поръ
             Какъ высѣкли тебя за то; отнынѣ
             Зноби тебя при видѣ дамскихъ рукъ,
             Какъ въ лихорадкѣ. Къ Цезарю вернись
             И разскажи пріемъ свой, да скажи,
             Что сердитъ онъ меня. Какъ видно, онъ
             Надменъ и гордъ и видитъ, чѣмъ я сталъ,
             Забывъ, чѣмъ былъ я; бѣситъ онъ меня.
             Успѣть не трудно въ этомъ съ той поры,
             Какъ добрыя, свѣтившія мнѣ звѣзды,
             Оставили свой путь и въ бездну ада
             Умчали свѣтъ свой. Если жъ не по сердцу
             Ему, что говорю и что случилось,
             Скажи, что тамъ мой бывшій рабъ Гиппархъ;
             Пусть вѣшаетъ его, сѣчетъ, казнитъ, --
             И мы сочлись. Ты самъ же подстрекни.
             Теперь съ своими прочь рубцами!-- Вонъ!

(Тирей уходить).

Клеопатра.

             Ты кончилъ ли?
   

Антоній.

                                           Увы! земной нашъ мѣсяцъ
             Затмился, это ужъ одно сулитъ
             Антонію конецъ.
   

Клеопатра.

                                           Я пережду.
   

Антоній.

             Льстя Цезарю, ты будешь глазки дѣлать
             Его слугѣ?
   

Клеопатра.

                                 Ты не повѣришь мнѣ?
   

Антоній.

             Ты холодна ко мнѣ.
   

Клеопатра.

                                           О, милый! если
             Я холодна, пусть небо градъ родитъ,
             Его отравитъ и ударитъ первымъ
             Кускомъ въ меня, -- и какъ растаетъ онъ
             Пусть жизнь моя исчезнетъ! а второй
             Сразитъ Цезаріона, чтобъ мой родъ
             Былъ позабытъ, а добрые мои
             Египтяне лежали послѣ бури
             Безъ погребенья, нильскимъ комарамъ
             Въ добычу.
   

Антоній.

                                           Полно! Вѣрю я теперь.
             Сбирается въ Александрію Цезарь.
             Сойдемся тамъ. Войска у насъ дрались
             На сушѣ славно; флотъ разъединенный
             Нашъ собрался и грозенъ на волнахъ.
             Гдѣ ты моя отвага? Слышишь, другъ?
             Коль съ поля я вернусь, чтобы лобзать
             Твои уста, я появлюсь въ крови.
             Мой мечь и я для хроники жнецы:
             Еще надежда есть.
   

Клеопатра.

                                           Вотъ мой герой!
   

Антоній.

             Съ тройною силой, сердцемъ и дыханьемъ,
             Сражаться буду зло. Во дни, когда
             Легко жилось, за шутку я щадилъ
             Чужую жизнь; теперь я стисну зубы
             И въ тартаръ всѣхъ, кто схватится со мной.
             Пойдемъ еще весельемъ встрѣтивъ ночь.
             Зови вождей печальныхъ. Кубки вспѣнь.
             Опять раздразнимъ мочь.
   

Клеопатра.

                                                     Мои день рожденья нынѣ
             Я скромно думала провесть его; но ты
             Антоній вновь, я буду Клеопатрой.
   

Антоній.

             Мы справимся еще.
   

Клеопатра.

                                           Всѣхъ благородныхъ
             Начальниковъ звать къ нашему вождю.
   

Антоній.

             Да съ ними я поговорю, а ночью
             Вино изъ ранъ ихъ проступить заставлю.
             Пойдемъ, царица, сокъ еще въ насъ есть.
             Въ бою меня полюбитъ смерть, -- берусь
             Помочь ея язвительной косѣ.

(Уходятъ Антоніи и Клеопатра),

Энобарбъ.

             Теперь онъ съ молніей заспоритъ. Кто взбѣшенъ,
             Спасается отъ страха. Въ этомъ духѣ
             Радъ голубь строуса клевать. Я вижу вновь,
             Что у вождя, какъ мозгу станетъ меньше
             Прибудетъ сердце. Во враждѣ съ умомъ
             Отвага гложетъ мечь свой. Надо мнѣ
             Подумать, какъ его оставить.
   

АКТЪ IV.

СЦЕНА I.

Лагерь Цезаря близь Александріи.

(Входятъ Цезарь, читая письмо, Агриппа, Меценатъ и другіе).

Цезарь.

             Меня бранитъ онъ мальчикомъ, какъ-будто
             Прогнать меня онъ въ силахъ изъ Египта,
             Посла онъ сѣкъ, зоветъ на поединокъ
             Антоній Цезаря: -- рубака старый,
             Знай: къ смерти много есть дорогъ, и мнѣ
             Смѣшенъ твой вызовъ.
   

Меценатъ.

                                           Ты подумай Цезарь;
             Когда взбѣшенъ такой властитель, значитъ
             Пришло не въ мочь. Не дай ему очнуться
             Воспользуйся его смущеньемъ. Ярость
             Всегда оборонялась плохо.
   

Цезарь.

                                                     Всѣмъ
             Вождямъ скажи, что завтра въ бой послѣдній
             Вступаемъ мы. Въ рядахъ у насъ довольно,
             Служившихъ у Антонія недавно,
             Чтобъ намъ его поймать. Распорядись;
             Да угости войска: запасовъ много --
             И есть за что имъ дать. Бѣднякъ Антоній!
   

СЦЕНА II.

Александрія. Комната во дворцѣ.

          (Входятъ Антоній, Клеопатра, Энобарбъ, Хармиань, Ира, Алексасъ и другіе).

Антоній.

             Со мной нейдетъ онъ въ бой, Домицій.
   

Энобарбъ.

                                                                         Нѣтъ.
   

Антоній.

             Да отчего же нѣтъ?
   

Энобарбъ.

             Онъ думаетъ, что въ двадцать разъ счастливѣй
             Онъ будетъ двадцать противъ одного.
   

Антоній.

             Сразимся завтра на морѣ и сушѣ:
             Живъ буду иль омою честь въ крови, --
             И это жизнь. Ты храбро будешь драться?
   

Энобарбъ.

             Рубиться и кричать: "Все сгинь!"
   

Антоній.

                                                               Отлично!
             Ступай зови ко мнѣ домашнихъ слугъ.

(Входятъ слуги).

             Пируйте эту ночь. Дай руку мнѣ,
             Ты честенъ былъ дѣйствительно. Ты тоже
             И ты, -- и ты, и ты: служили славно:
             Цари вамъ были равны.
   

Клеопатра.

                                                     Это что?
   

Энобарбъ.

             Одна изъ тѣхъ причудъ, въ которыхъ горе
             Изъ сердца рвется.
   

Антоніѣ.

                                           Честенъ былъ и ты
             Желалъ бы стать я всѣми вами вдругъ
             И вмѣстѣ всѣхъ васъ тутъ же превратить
             Въ Антонія, чтобъ послужить вамъ такъ,
             Какъ вы служили мнѣ.
   

Слуга.

                                                     Избави Богъ!
   

Антоній.

             Друзья, еще мнѣ послужите ночь-
             И кубки наливайте мнѣ, какъ-будто
             Мои владѣнья съ вами заодно
             Еще покорны мнѣ.
   

Клеопатра.

                                           Чего онъ хочетъ?
   

Энобарбъ.

             Заставить плакать ихъ.
   

Антоніи.

                                                     Пробудьте ночь,
             Быть можетъ, съ ней конецъ и службѣ залей.
             И не видать меня вамъ, или видѣть
             Печальной тѣнью: завтра, можетъ быть
             Поступите къ другому господину.
             Смотрю на васъ, какъ-будто на прощаньи.
             Друзья мои не отсылаю васъ;
             Мнѣ ваша служба дорога по смерть.
             Вы прослужите два часа, не больше
             И награди васъ боги!
   

Энобарбъ.

                                                     Для чего
             Ихъ такъ смущать? они, ты видишь, плачутъ
             И я оселъ почуялъ лукъ: -- стыдись, --
             Не обращай насъ въ женщинъ.
   

Антоній.

                                                               Ха, ха, ха!
             Чтобъ я пропалъ, коль этого хотѣлъ,
             Пусть эти слезы къ счастію! Друзья,
             Вы поняли меня въ печальномъ смыслѣ,
             Я васъ хотѣлъ утѣшить и прошу,
             Чтобъ факеловъ зажгли вы. Знайте дѣти,
             Надѣюсь, я на завтра поведу васъ
             Туда, гдѣ жду побѣдоносной жизни,
             А не почетной смерти. Ужинъ ждетъ,
             Пойдемъ зальемъ заботы.
   

СЦЕНА III.

Тамъ же. Передъ дворцомъ.

(Входятъ два солдата на часы).

          1-й солдатъ.

             Братъ, доброй ночи. Что-то будетъ завтра.
   

2-й солдатъ.

             Вся наша будущность рѣшится. Ну прощай.
             Ты ничего вдоль улицъ не слыхалъ?
   

1-й солдатъ.

             Нѣтъ. Что такое?
   

2-й солдатъ.

             Быть можетъ, только слухи. Доброй ночи.
   

1-й солдатъ.

             Спасибо. Доброй ночи.

(Входятъ еще два солдата).

   

2-й солдатъ.

             Солдаты, будьте чутки на часахъ,
   

3-й солдатъ.

             Вы тоже. Доброй ночи, доброй ночи.

(Два первыхъ становятся на свои мѣста).

4-й солдатъ.

             Намъ здѣсь, (становятся на мѣста), а завтра, если только флоту
             Удача будетъ, я вполнѣ увѣренъ,
             На сушѣ постоятъ.
   

3-й солдатъ.

                                           Лихое войско --
             И полное надеждъ. (Подъ сценой слышна музыка гобоевъ).
   

4-й солдатъ.

             Постой! что тамъ за шумъ?
   

1-й солдатъ.

             Чу! чу!
   

2-й солдатъ.

             Слышь!
   

1-й солдатъ.

             То музыка въ воздухѣ.
   

3-й солдатъ.

             Нѣтъ, подъ землею.
   

4-й солдатъ.

             Хорошій знакъ, какъ полагаешь?
   

3-й солдатъ.

             Нѣтъ.
   

1-й солдатъ.

             Тссъ.... говорятъ вамъ. Что-то это значитъ?
   

2-й солдатъ.

             Богъ Геркулесъ, Антоніемъ любимый,
             Съ нимъ разстается.
   

1-й солдатъ.

             Пойдемъ: узнаемъ, слышало ль другіе,
             То, что и мы. (Они идутъ къ другимъ часовымъ.)
   

2-й солдатъ.

             Гей, вы ребята!
   

Всѣ.

             Гей, гей,
             Гей, гей, вы слышали? (говорятъ между собой).
   

1-й солдатъ.

             Да, это что-то странно.
   

3-й солдатъ.

             Вы слышите, вы слышите, друзья?
   

1-й солдатъ.

             Пойдемъ за звукомъ вдоль своихъ постовъ,
             Посмотримъ, что-то будетъ.
   

Всѣ.

                                                     Точно, странно.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА IV.

Тамъ же, комната во дворцѣ.

(Входятъ Антоній, Клеопатра, Харміанъ и другіе слуги).

Антоній.

             Эросъ! мой панцырь!
   

Клеопатра.

                                           Отдохни немножко!
   

Антоній.

             Нѣтъ, нѣтъ, голубка. Эросъ! панцырь, Эросъ!

(Входитъ Эросъ съ панцыремъ).

             Поди-ка другъ и въ сталь меня *) одѣнь,
             Коль нынѣ броситъ насъ Фортуна, то
             За непочетъ къ ней.-- Дай!
   *) Въ прежнихъ изданіяхъ: thine, у Кольера: mine.
   

Клеопатра.

                                                     Я помогу.
             Куда вотъ это?
   

Антоній.

                                           Ахъ, оставь! оруженосецъ
             Ты сердца моего -- не такъ, -- такъ, -- такъ.
   

Клеопатра.

             Вотъ помогла! Такъ быть должно.
   

Антоній.

                                                               Прекрасно;
             Теперь мы молодцы. Товарищъ, видишь?
             Ступай и ты вооружись.
   

Эросъ.

                                                     Сейчасъ.
   

Клеопатра.

             Что, дурно застегнула?
   

Антоній.

                                           Славно, славно
             Кто разстегнетъ вотъ это, прежде чѣмъ
             Сниму его на отдыхъ, встрѣтитъ бурю.
             Ты Эросъ, плохъ; моя царица лучше
             Тебя, оруженосецъ. Ну!-- О другъ мои!
             Когда бъ могла меня ты видѣть въ битвѣ,
             И въ этомъ царскомъ дѣлѣ знала толкъ,
             Сказала бъ нынче ты "вотъ мастеръ".

(Входитъ начальникъ въ полномъ вооруженіи).

                                                               Здравствуй!
             На видъ одинъ, ты опытный боецъ:
             Встаемъ съ зарей на милую работу
             И весело идемъ къ ней.
   

Начальникъ.

                                                     Какъ ни рано,
             А тысячи стоятъ уже въ бронѣ,
             На берегу и ждутъ тебя. (Клики, звуки трубъ.)

(Входятъ начальники и солдаты.)

2-й начальникъ.

             Какое утро! Съ добрымъ утромъ, вождь!
   

Всѣ.

             Вождь, съ добрымъ утромъ.
   

Антоній.

                                                     Славный звукъ ребята!
             Какъ юный умъ, который хочетъ быстро
             Развиться, -- утро рано началось,
             Такъ, такъ; подай сюда вотъ; -- хорошо.
             Прощай подруга: будь со мной, что будетъ,
             Прими лобзанья воина. Теперь (цалутъ ее)
             Мнѣ было бъ стыдно, совѣстно съ тобой
             Въ любезности пускаться. Я прощусь.
             Какъ человѣкъ стальной. Кто хочетъ въ битву
             Иди за мной! Введу въ нее. Прощай!

(Уходятъ Антоній, Эросъ, начальники и солдаты).

Харміань.

             Угодно ль въ вашу комнату?
   

Клеопатра.

                                                     Пойдемъ.
             Ушелъ героемъ. Еслибъ онъ да Цезарь
             Теперь войну рѣшили поединкомъ!
             Тогда бъ Антоній, -- нѣтъ ужъ, -- пусть! пойдемъ.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА V.

Лагерь Антонія у Александріи.

(Звукъ трубъ. Входятъ Антоній и Эросъ, на встрѣчу имъ выходитъ солдатъ.)

Солдатъ.

             Антонію дай Богъ сегодня счастья!
   

Антоніи.

             Когда бъ тебя, и ранъ твоихъ тогда
             Послушалъ я, да вышелъ въ поле
   

Солдатъ.

                                                               То бы
             Возставшіе теперь цари и воинъ
             Оставившій тебя сегодня, шли
             Еще съ тобой.
   

Антоній.

                                           Кто жъ насъ оставилъ?
   

Солдатъ.

                                                                         Кто?
             Тебѣ ближайшій: кликни Энобарба,
             Онъ не услышитъ иль во станѣ вражьемъ
             Отвѣтитъ: "я не твой".
   

Антоній.

                                                     Да что ты?
   

Солдатъ.

                                                                         Онъ
             У Цезаря.
   

Эросъ.

                                 Онъ ящиковъ съ богатствомъ
             Своимъ не бралъ.
   

Антоній.

                                           Ушелъ онъ?
   

Солдатъ.

                                                               Несомнѣнно.
   

Антоній.

             Пошли къ нему его богатства, Эросъ
             Все до соринки, слышишь! передай
             (Я подпишусь) привѣтъ и благодарность:
             Скажи, что я желаю, чтобы онъ
             Ужъ болѣе не находилъ причинъ
             Мѣнять вождя. О! Жребій мой ты портишь
             И честныхъ. Торопись же. Энобарбъ!
   

СЦЕНА. VI.

Лагерь Цезаря передъ Александріей.

(Звукъ трубъ. Входятъ Цезарь съ Агриппой, Энобарбъ и другіе).

Цезарь.

             Ступай Агриппа, битву самъ начни.
             Хочу чтобъ былъ Аитоній взятъ живымъ.
             Такъ ты и объяви.
   

Агриппа.

                                           Исполню Цезарь.

(Агриппа уходитъ).

Цезарь.

             Всеобщій миръ уже не далеко:
             Удайся нынѣ -- и три части свѣта
             Украсятся оливою свободы.

(Входитъ вѣстникъ).

          Вѣстникъ.

             Антоній въ полѣ.
   

Цезарь.

                                           Передай Агриппѣ:
             Перебѣжавшихъ выставить впередъ,
             Чтобы Антоній злость свою излилъ
             Какъ-будто на себя же.

(Уходятъ Цезарь со свитой).

Энобарбъ.

             Алексасъ измѣнилъ. Въ землѣ Еврейской
             Антоніевъ посолъ, уговорилъ
             Онъ Ирода Антонія оставить
             Для Цезаря. За этотъ трудъ повѣшенъ
             Онъ Цезаремъ. Конидій и другіе
             Измѣнники -- имѣютъ содержанье,
             А не почетъ. Я скверно поступилъ
             И такъ за то кляну себя, что мнѣ
             Ничто не мило.

(Входитъ солдатъ).

Солдатъ.

                                           Энобарбъ! Антоній
             Прислалъ тебѣ богатства всѣ твои
             Съ своимъ привѣтомъ: посланный его
             Нашелъ меня; онъ у твоей палатки
             Муловъ развьючилъ.
   

Энобарбъ.

                                                     Все тебѣ дарю.
   

Солдатъ.

             Не смѣйся надо мною Энобарбъ
             Я правду говорю. Ты проводи
             Погонщика за лагерь; мнѣ на службу,
             А то бъ я самъ провелъ. Вашъ повелитель
             Все истинный Зевесъ.

(Солдатъ уходитъ).

Энобарбъ.

             Нѣтъ на землѣ безчестнѣе меня,
             Я въ этомъ убѣдился. О Антоній!
             Источникъ доброты, какъ бы воздалъ
             Ты честной службѣ, ежели и подлость
             Засыпалъ золотомъ! Изныло сердце
             И коль оно не лопнетъ съ горя, горю
             Я подсоблю; -- убьетъ и горе -- правда.
             Противъ тебя мнѣ драться? Нѣтъ канаву
             Сыщу, чтобъ умереть въ ней: чѣмъ грязнѣй,
             Тѣмъ моему приличнѣе поступку.
   

СЦЕНА VII.

Поле битвы между обоими лагерями.

(Крикъ. Барабаны и трубы. Входить Агриппа).

Агриппа.

             Назадъ! Мы слишкомъ зарвались впередъ.
             И Цезарю работа есть: ихъ натискъ
             Всѣ наши ожиданья превзошелъ.

(Уходитъ).
(Крикъ. Входить Антоній и Скаръ раненый).

Скаръ.

             Мой храбрый повелитель! вотъ такъ бой!
             Дерись мы такъ сперва, мы бъ ихъ прогнали
             Съ пробитыми башками.
   

Антоній.

                                                     Ты въ крови?

Скаръ.

             Была на I моя похожа рана,
             А вышелъ N теперь.
   

Антоній.

                                           Они бѣгутъ.
   

Скаръ.

             Мы ихъ загонимъ въ поры. У меня
             Еще царапинъ на шесть мѣста хватитъ.

(Входитъ.)

Эросъ.

             Они разбиты. Нашъ успѣхъ привелъ
             Къ побѣдѣ свѣтлой.
   

Скаръ.

                                           Въ спину ихъ лупи
             И догоняй какъ зайцевъ. Трусовъ гнать
             Забава.
   

Антоній.

                                 Награжу тебя сперва
             За добрыя слова и въ десять разъ
             За доблести. Пойдемъ.
   

Скаръ.

                                                     Я поплетусь.
   

СЦЕНА VIII.

Подъ стѣнами Александріи.

(Крики. Входитъ Антоній маршемъ, Скаръ и войска).

Антоній.

             Мы въ лагерь ихъ прогнали. Побѣгите
             Нашъ подвигъ возвѣстить царицѣ. Завтра,
             До всхода солнца, выпустимъ ту кровь,
             Что имъ пришлось спасти сегодня. Всѣхъ
             Благодарю за храбрость. Вы сражались
             Не только въ пользу дѣла, но какъ-будто
             Всякъ за себя. Всѣ Гекторами были.
             Войдите въ городъ: женъ обнять, друзей,
             Въ веселіи. Пусть радостныя слезы
             Омоютъ вашу кровь, а поцалуи
             Залечатъ раны чести. (Скару) Дай мнѣ руку.

(Входитъ Клеопатра со свитой).

             Великой феи ласки, мой герой,
             Тебя благословятъ. О солнце міра!
             Ко мнѣ на шею, и во всемъ нарядѣ
             Сквозь панцырь мой на сердце мнѣ: скакать
             На радостныхъ біеньяхъ.
   

Клеопатра.

                                                     Вождь вождей!
             О доблесть! Ты смѣешься, -- избѣжавъ
             Великой сѣти міра.
   

Антоній.

                                           Соловей мой,
             Мы ихъ угнали спать! Дитя мое!
             Пусть сѣдина есть въ чернотѣ у насъ,
             Но мозгъ еще питаетъ нервы, такъ
             Что съ юными поспоритъ. Видишь вотъ онъ.
             Его устамъ дай руку ты свою.
             Цалуй мой храбрый. Нынѣ онъ сражался
             Какъ-будто богъ, враждебный людямъ, бьетъ
             Ихъ въ образѣ его.
   

Клеопатра.

                                           Тебѣ я, другъ,
             Дамъ панцырь весь изъ золота. Онъ царскій.
   

Антоній.

             Онъ заслуженъ, хоть будь онъ изъ рубиновъ,
             Какъ колесница Феба. Дай мнѣ руку.
             Торжественно войдемъ въ Александрію,
             Впередъ нашъ щитъ изрубленный несите,
             Какъ подобаетъ. Помѣстись мы всѣ
             Въ большомъ дворцѣ, -- поужинали бъ вмѣстѣ
             И выпили бъ за завтрешній успѣхъ,
             Опасностью манящій царской. Трубачи,
             Будите ревомъ мѣди слухъ гражданъ,
             Сливайте трескъ свой съ дробью барабанной,
             Пусть вамъ земля и небо отвѣчаютъ
             Привѣтствіемъ на наше приближенье.
   

СЦЕНА IX.

Лагерь Цезаря.

(Солдаты на часахъ. Входитъ Энобарбъ).

1-й солдатъ.

             Коль насъ не смѣнятъ въ этотъ часъ, то мы
             Вернемся къ караулу. Ночь ясна.
             И говорятъ, что во второмъ часу
             Утра начнется бой.
   

2-й солдатъ.

                                                     Вчера для насъ
             Былъ тяжкій день.
   

Энобарбъ.

                                           О! ночь, услышь меня!
   

          3-й солдатъ.

             Кто этотъ человѣкъ?
   

2-й солдатъ.

                                                     Молчи и слушай.
   

Энобарбъ.

             Свидѣтельствуй, о мѣсяцъ благосклонный!
             Когда съ презрѣньемъ будутъ поминать,
             Измѣнниковъ, что бѣдный Энобарбъ
             Раскаялся, какъ видишь.
   

1-й солдатъ.

                                                     Энобарбъ!
   

3-й солдатъ.

             Тссъ!-- слушай дальше.
   

Энобарбъ.

             О мощная владычица печали!
             Обдай меня зловѣщимъ паромъ ночи,
             Чтобъ эта жизнь, враждебная желанью,
             Меня не тяготила больше: сокруши
             Мнѣ сердце о скалу моей, вины.
             Пускай тоска его разсыплетъ въ прахъ
             И съ нимъ все зло исчезнетъ. О Антоній!
             Ты столько же высокъ, какъ низокъ я,
             Прости меня въ душѣ своей, и пусть
             Меня включаетъ свѣтъ въ презрѣнный списокъ
             Измѣнниковъ и бѣглецовъ,
             Антоній! О Антоній!

(Умираешь).

2-й солдатъ.

             Пойдемъ, поговоримъ мы съ нимъ.
   

1-й солдатъ.

             Нѣтъ, слушай: рѣчь его важна быть можетъ
             Для Цезаря.
   

3-й солдатъ.

                                 И то. Да онъ уснулъ.
   

1-й солдатъ.

             Не обмеръ ли? Молиться такъ нельзя
             На сонъ грядущій.
   

2-й солдатъ.

                                           Подойдемъ къ нему.
   

3-й солдатъ.

             Проснись, проснись, промолви слово!
   

2-й солдатъ.

                                                                         Слышишь?
   

1-й солдатъ.

             Его постигла смерть. Слышь! барабаны
             Сурово будятъ спящихъ. Въ караулъ
             Снесемъ его. Онъ не простой: свой часъ
             Уже мы отстояли.
   

3-й солдатъ.

                                           Такъ пойдемъ,
             Быть можетъ онъ очнется.

(Уходятъ, унося трупъ).

   

СЦЕНА X.

Между двумя лагерями.

(Входитъ Антоній и Скаръ съ войсками).

Антоній.

             Они готовятъ бой морской: мы имъ
             Не нравимся на сушѣ.
   

Скаръ.

                                                     Тамъ и здѣсь.
   

Антоній.

             Пусть вызовутъ на воздухъ, иль въ огонь
             И тамъ сразимся съ ними. Только вотъ что:
             На пригородныхъ мы холмахъ должны;
             Оставить пѣшихъ съ нами флоту отданъ
             Приказъ, и онъ изъ пристани пошелъ);
             Съ холмовъ замѣтнѣй положенье ихъ
             И видны всѣ движенья.

(Уходятъ. Входитъ Цезарь съ своими войсками).

Цезарь.

             Не нападутъ, такъ должно намъ стоять
             На сушѣ смирно: лучшій свой народъ
             Они во флотъ послали. Вы ступайте
             Въ долины и держитесь крѣпче тамъ.

(Уходятъ. Снова входятъ Антоній и Скаръ).

Антоній.

             Не встрѣтились еще. Вонъ изъ подъ той
             Сосны увижу все и разскажу,
             Что видѣлъ.

(уходитъ.)

Скаръ.

                                           Ласточки навили
             Гнѣздъ въ парусахъ у Клеопатры; паши
             Авгуры мрачны, -- говорятъ: не знаемъ --
             И не хотятъ намъ говорить. Антоній
             Отваженъ и унылъ; онъ въ шаткомъ счастьи
             Межъ страхомъ и надеждой передъ тѣмъ,
             Что есть и что возможно.

(Крики вдали, какъ бы отъ морского сраженія. Входитъ Антоній).

Антоній.

                                                     Все пропало!
             Злодѣйка Егпитянка измѣнила;
             Мой флотъ передался врагу; и вонъ
             Они кидаютъ шапки, какъ при встрѣчѣ
             Съ давнишними друзьями. Трижды шельма!
             Я проданъ новичку! И я въ душѣ
             Враждую лишь съ гобой. Пусть всѣ бѣгутъ.
             Я отомщу коварной чародѣйкѣ
             И кончу. Всѣмъ вели бѣжать; -- ступай.

(Скаръ уходитъ).

             О! солнце, мнѣ тебя ужъ не видать.
             Со счастьемъ здѣсь Антоній разстается.
             И руку жметъ ему. Какъ это сталось?
             У ногъ моихъ лежавшія сердца
             Любимцевъ измѣнили мнѣ и таютъ
             Предъ Цезарскимъ разцвѣтомъ; оголили
             Сосну, царившую надъ всѣми. Проданъ я.
             О лживый духъ Египта! сила чаръ!
             Твои глаза меня кидали въ битву;
             Мнѣ грудь твоя была вѣнцомъ и цѣлью,
             Но какъ цыганка ты играла мной
             И обманула, пресытивъ несчастьемъ.
             Гей! Эросъ, Эросъ!

(Уходитъ Клеопатра).

                                           А, колдунья! Прочь!

Клеопатра.

             Что такъ мой другъ на милую взбѣшенъ?
   

Антоній.

             Прочь, или я съ тобою разплачусь
             И Цезарю тріумфъ разстрою. Пусть онъ
             Ликующимъ тебя плебеямъ кажетъ;
             Ступай за колесницей, какъ пятно
             Всѣмъ женщинамъ. Пусть смотрятъ на тебя
             Какъ на чудовище, за грошъ, и пусть
             Смиренная Октавія изрѣжетъ
             Тебѣ лице ногтями.

(Клеопатра уходитъ).

                                                     Хорошо,
             Что ты ушла, коль точно хорошо
             Чтобъ ты жила, но лучше бы тебѣ
             Подпасть подъ гнѣвъ мой, тутъ бы смерть одна
             Спасла тебя отъ многихъ. Эросъ, гей!
             На мнѣ рубашка Несса. Научи
             Меня Алкидъ, мой предокъ, ярой злобѣ,
             Дай на луну мнѣ зашвырнуть Ликаса
             И дай рукой, привычной къ булавѣ,
             Не пощадить себя. Колдуньѣ смерть!
             Я римскому мальчишкѣ ею проданъ
             И гибну такъ. За то и смерть ей. Эросъ!

(Уходитъ.)

   

СЦЕНА XI.

Александрія, комната во дворцѣ,

(Входятъ Клеопатра, Харміань, Ира и Мардіанъ).

Клеопатра.

             О помогите! Злѣй онъ чѣмъ Аяксъ
             Былъ надъ щитомъ; -- и Ѳессалійскій вепрь
             Такъ не былъ лютъ.
   

Харміань.

                                           Вотъ памятникъ! Запрись --
             И вѣсть ему пошли, что ты скончалась.
             Душѣ разстаться съ тѣломъ легче, чѣмъ
             Съ величіемъ.
   

Клеопатра.

                                           Въ памятникъ! Ты Мардіанъ
             Скажи, что я себя лишила жизни
             И что послѣдній зовъ мой былъ: Антоній!
             Прошу, ты это погрустнѣй скажи.
             Дай Мардіанъ мнѣ знать, какъ приметъ онъ
             Мою кончину. Въ памятникъ скорѣй!
   

СЦЕНА XII.

Тамъ же, другая комната.

(Входитъ Антоній и Эросъ).

Антоній.

             Еще меня ты видишь, Эросъ?
   

Эросъ.

                                                               Вижу.

Антоній.

             Порой, намъ туча кажется дракономъ
             Иль облако порой медвѣдемъ, львомъ,
             Градской стѣной, наклонною скалой,
             Зубчатой голубою цѣпью горъ,
             Съ деревьями, -- одинъ обманъ воздушный
             Для глазъ: ты призраки видалъ такіе
             Въ вечерній сумракъ?
   

Эросъ.

                                           Да, мой повелитель.
   

Антоній.

             То, что сейчасъ конемъ казалось, въ мигъ
             Расплылось въ облакахъ, и незамѣтно
             Какъ на водѣ вода.
   

Эросъ.

                                           Да, точно такъ.
   

Антоній.

             Мой добрый Эросъ, вотъ начальникъ твой
             Такой же призракъ: я еще Антоній,
             Но видимый свой образъ не могу.
             Я болѣе удерживать, мой другъ,
             Я бился за Египетъ; а царица....
             Я вѣрилъ ей, я сердце отдалъ ей,
             Съ ней вмѣстѣ шли за мною милліоны,
             Теперь отпавшихъ: Эросъ, а она
             Смѣшала карты съ Цезаремъ и славу
             Мою, его тріумфу проиграла.
             Не плачь мой Эросъ! Мы еще съ собою
             Покончимъ сами. О безстыдница твоя!

(Входить Мардіанъ).

             Она мой мечь украла.
   

Мардіанъ.

                                           Нѣтъ, Антоній;
             Она тебя любила и связала
             Свою судьбу съ твоей.
   

Антоній.

                                           Прочь, наглый эвнухъ!
             Я проданъ и за то она умретъ.
   

Мардіанъ.

             Долгъ смерти можно только разъ отдать;
             Она сдала свой. Замыслъ твой исполненъ
             Ея рукой. Послѣднія ея
             Слова: "Антоній! дивный мой Антоній"!
             Тутъ тяжкій вздохъ прервалъ внезапно имя
             Антонія, -- она его дѣля
             Межъ сердцемъ и устами, схоронила
             Въ себѣ.
   

Антоній.

                                           Такъ умерла?
   

Мардіанъ.

                                                               Да, умерла.
   

Антоній.

             Снимай съ меня оружье, Эросъ. Трудъ
             Дневной поконченъ; -- спать пора.-- Что цѣлъ
             Уйдешь, тебѣ богатая награда
             За трудъ твой. Вонъ, -- ну -- убирайся! -- вонъ!

(Мардіанъ уходитъ).

             И щитъ Аякса, о семи листахъ,
             Не спасъ бы сердца моего отъ бури.
             О! лопни грудь! Ты сердце разорви
             Свои утлый склепъ. Скорѣе Эросъ! я
             Уже не воинъ: прочь уборъ измятый,
             Ты съ честью мнѣ служилъ. Уйди на время.

(Эросъ уходитъ).

             Тебя я Клеоматра догоню.
             Чтобъ выплакать прощенье. Рѣшено.--
             Отсрочка -- мука.-- Свѣточъ твой угасъ;
             Усни и успокойся. Всякій трудъ
             Теперь лишь порча; да -- всю силу свяжутъ
             Усилья. Запечаталъ и покончилъ.
             Эросъ!-- иду царица!-- Эросъ!-- Жди!
             Въ садахъ блаженныхъ мы рука съ рукой
             Пойдемъ и намъ дивиться станутъ духи.
             Эней съ Дидоной будетъ позабытъ
             И все столпится къ намъ. Гей! Эросъ! Эросъ!
   

Эросъ.

             Что повелитель?
   

Антоній.

                                           Съ смерти Клеопатры
             Такъ жизнь моя безчестна, что богамъ
             Моя противна низость. Я, -- мечемъ
             Дѣлившій свѣтъ и на хребтѣ Нептуна
             Сдвигавшій города судовъ, -- смущенъ
             Отвагой женской. Я слабѣе той,
             Въ чьей смерти Цезарь услыхалъ: "сама
             Себя я побѣдила". Эросъ ты
             Клялся; когда придетъ нужда, (она
             Теперь пришла) когда я за собой
             Увижу неизбѣжную погоню
             Бѣды и страха, -- ты по первой просьбѣ
             Убьешь меня. Исполни жъ, часъ насталъ.
             Ударъ не мнѣ, то Цезарю ударъ,
             Ты не блѣднѣй.
   

Эросъ.

                                           Да возбранятъ, мнѣ боги!
             То сдѣлать, что всѣ дротики Парѳянъ
             Желая сдѣлать не съумѣли.
   

Антоній.

                                                               Эросъ!
             Хотѣлъ ли бъ видѣть, въ Римѣ изъ окна,
             Ты господина своего въ цѣпяхъ,
             Съ поникшей головой, съ лицомъ, покрытымъ
             Огнемъ стыда, межь тѣмъ какъ передъ мигъ
             Счастливый Цезарь, съ колесницы, трусость
             Его клеймитъ?
   

Эросъ.

                                           Нѣтъ не хотѣлъ бы видѣть.
   

Антоній.

             Ну!-- твой одинъ ударъ меня излечитъ.
             Вынь честный мечь, которымъ ты отчизнѣ
             Полезенъ былъ.
   

Эросъ.

                                           Нѣтъ, пощади меня.
   

Антоній.

             Когда тебѣ я волю далъ, ты это
             Исполнить, не клялся ль, когда скажу?
             Исполни же, иль вся былая служба
             Твоя одна случайность. Вынь свой мечь.
   

Эросъ.

             Такъ отверни же отъ меня лице:
             Я въ немъ еще кумиръ вселенной вижу,
   

Антоній.

             Такъ ну же (отворачивается отъ него).
   

Эросъ.

             Мечь обнаженъ.
   

Антоній.

                                           Исполни жъ разомъ то,
             За чѣмъ его извлекъ.
   

Эросъ.

                                           Мой добрый вождь,
             Мой господинъ, мой повелитель, дай мнѣ*
             Пока не палъ ударъ, сказать прости.
   

Антоній.

             Ужъ ты его сказалъ; прощай и ты.
   

Эросъ.

             Прости мой вождь. Ударить что ль?
   

Антоній.

                                                               Ну, Эросъ!
   

Эросъ.

             Вотъ же: (падаетъ на свой мечь), Антоній смерти не увижу
             Твоей.
   

Антоній.

                                 Меня ты втрое благороднѣй!
             Ты храбрый Эросъ указалъ мой долгъ,
             Тебѣ столь тяжкій. Эросъ и царица
             Своей отвагой превзойдутъ меня
             Въ преданьяхъ славы: но пойду тегіерь
             На встрѣчу смерти, какъ женихъ, и лягу
             Какъ бы на ложе милой. Видишь Эросъ,
             Твой вождь умретъ твоимъ ученикомъ.
             Ты научилъ (падаетъ на свой мечь). Какъ! нѣтъ? не умеръ я?
             Гей, стража! приколите!

(Входитъ Дерцетъ и стража).

1-й стражъ.

                                                     Что за шумъ?
   

Антоній.

             Друзья, я худо началъ дѣло; вы
             Докончите его.
   

2-й стражъ.

                                           Звѣзда скатилась.
   

          1-й стражъ.

             И часъ его пробилъ.
   

Всѣ.

                                           Увы! о горе!
   

Антоній.

             Кто преданъ мнѣ, убей меня.
   

1-й стражъ.

                                                               Не я.
   

2-й стражъ.

             Да и не я.
   

3-й стражъ.

                                 Да и никто изъ насъ.

(Стража уходитъ).

Дерцетъ.

             Твой рокъ и смерть всѣхъ приближенныхъ гонятъ.
             Снеси я къ Цезарю вотъ этотъ мечь и вѣсть,
             Къ нему войду я въ милость.

(Входитъ Діомедъ).

Діомедъ.

             Гдѣ тутъ Антоній?
   

Дерцетъ.

             Здѣсь. Діомедъ, вотъ здѣсь.
   

Діомедъ.

                                                     Онъ живъ?
             Что жъ ты отвѣта не даешь?
   

Антоній.

             Ты ль Діомедъ? Своимъ мечемъ меня
             Ты приколи.
   

Діомедъ.

                                           Великій повелитель
             Меня къ тебѣ послала Клеопатра.
   

Антоній.

             Давно ль послала?
   

Діомедъ.

                                           Тотчасъ.
   

Антоній.

                                                               Гдѣ она?
   

Діомедъ.

             Въ свой памятникъ ушла. Невольный страхъ
             Предрекъ ей все, что быть должно. Замѣтивъ,
             (Хоть это все несбыточно), что ты
             Ее въ сношеньяхъ съ Цезаремъ считаешь
             И бѣсишься -- она тебѣ о смерти
             Своей послала вѣсть; но у страшась
             Ея послѣдствій, шлетъ меня сказать
             Всю правду. Да боюсь, пришелъ я поздно.
   

Антоній.

             Да поздно Діомедъ. Покличь мнѣ стражу.
   

Діомедъ.

             Гей! стража полководца!-- стража! Гей!
             Сюда!-- начальникъ васъ зоветъ.

(Входитъ стража).

Антоній.

             Меня, друзья, снесите къ Клеопатрѣ.
             Въ послѣдній разъ прошу у васъ услуги.
   

1-й стражъ.

             О! горе намъ, что ты не пережилъ
             Всѣхъ вѣрныхъ слугъ своихъ.
   

Всѣ.

                                                               Ужасный день!
   

Антоній.

             Нѣтъ, добрые друзья, -- судьбѣ жестокой
             Не льстите вашимъ горемъ; пусть она идетъ
             Насъ наказать, -- а мы ее накажемъ
             Тѣмъ, что легко все стерпимъ. Подымите
             Меня. Я часто васъ друзья водилъ;
             Теперь меня снесите и примите
             Мою признательность за все.

(Уходятъ, унося Антонія).

   

СЦЕНА XIII.

Тамъ же памятникъ.

(На верху появляется Клеопатра, Хармиань и Ира).

Клеопатра.

             О Харміань! отсюда я не выйду.
   

Харміань.

             Царица, успокойся.
   

Клеопатра.

                                                     Никогда!
             Всѣмъ горестямъ и ужасамъ я рада
             И горекъ мнѣ покой. Моя печаль
             Съ причиной соразмѣрна -- какъ она
             Должно быть велика. Что? умеръ онъ?
   

Діомедъ.

             Ужъ смерть надъ нимъ, но все не умеръ онъ.
             Ты съ памятника можешь видѣть: стража
             Съ той стороны сюда его несетъ.

(Внизу стража вносить Антонія.)

Клеопатра.

                                                               О солнце!
             Сожги свой ясный кругъ! оставь во тьмѣ
             Вселенную. Антоній! о Антоній!
             На помощь Харміань! на помощь Ира!

(Внизу стоящимъ).

             Друзья, поднять его намъ помогите.
   

Антоній.

                                                                         Тише!
             Не Цезаремъ Антоній побѣжденъ,
             Самъ надъ собой Антоній торжествуетъ.
   

Клеопатра.

             Такъ быть должно: Антонія сразить
             Лишь могъ Антоній, но увы! зачѣмъ же!
   

Антоній.

             Слабѣю, Египтянка, умираю,
             Но мигъ прошу у смерти, чтобъ изъ тысячь
             Еще послѣдній, бѣдный поцалуй
             Отдать твоимъ устамъ.
   

Клеопатра.

                                                     Нѣтъ, я не смѣю
             (Прости мой добрый другъ) боюсь, меня
             Поймаютъ: нѣтъ, не будетъ украшаться
             Мной торжество у Цезаря счастливца;
             Пока у яда, у ножа, у змѣй
             Есть сила, или жало -- я свободна!
             Октавія, съ холодностью въ очахъ
             И скромностью, -- не доживетъ до чести
             Смѣяться мнѣ. Сюда, сюда Антоній!
             Подруги помогите мнѣ его
             Поднять (внизъ) и вы.
   

Антоній.

                                                     Скорѣй, не то умру.
   

Клеопатра.

             Какъ трудно *). Какъ ты сталъ тяжелъ, мой другъ.
             Вся наша сила въ горе перешла
             И вотъ намъ тяжело: будь я Юноной
             Тебя бъ Меркурій крѣпкокрылый поднялъ
             И посадилъ съ Зевесомъ. Ближе, ближе!
             Глупъ, кто желаетъ. О скорѣй, скорѣй

(Они подымаютъ Антонія на верхъ.).

             Вотъ здѣсь, вотъ здѣсь, умри теперь, гдѣ жилъ.
             Очнись въ лобзаньяхъ: будь онѣ цѣлебны,
             Я бъ устъ не пощадила.
   *) Въ прежнихъ изданіяхъ sport шутка, у Колльера port тяжесть.
   

Всѣ.

                                                     Грустный видъ.
   

Антоній.

             Я умираю, другъ мой, умираю:
             Дай мнѣ вина, чтобъ могъ я говорить.
   

Клеопатра.

             Нѣтъ, говорить позволь мнѣ и Фортуну
             Бранить, пока со злости колеса
             Она не сломитъ.
   

Антоній.

                                           Другъ, одно лишь слово:
             Ввѣрь Цезарю и честь и счастье. О!
   

Клеопатра.

             Двѣ вещи несовмѣстныхъ.
   

Антоній.

                                                     Слушай другъ мой:
             У Цезаря вѣрь только Прокулею.
   

Клеопатра.

             Отвагѣ и рукѣ своей я вѣрю,
             А не придворнымъ Цезаря.
   

Антоній.

             О горестной судьбѣ коей и смерти
             Не сокрушайся, лучше вспоминай
             Мое былое счастіе, когда
             Я былъ первѣйшимъ властелиномъ міра
             И благороднѣйшимъ; да и умру
             Не подло: предъ согражданиномъ снялъ
             Я шлемъ и Римляниномъ Римлянинъ
             Былъ побѣжденъ. Мой отлетаетъ духъ
             Я не могу.

(Умираетъ).

Клеопатра.

                                 Великій мужъ, ты умеръ?
             Тебѣ не жаль меня? иль мнѣ остаться
             Во мрачномъ мірѣ? безъ тебя онъ мнѣ
             Не лучше стойла! Видите подруги
             Вѣнецъ земли разсыпался. Мой другъ!
             Увы! исчезъ военный лавръ и знамя
             Утрачено: мальчишки и дѣвчонки
             Съ мужчинами равны; отличья нѣтъ,
             И ничего достойнаго не видитъ
             Уже луна.

(Падаетъ въ обморокъ).

Харміань.

                                 Царица, успокойся.
   

Ира.

             Да и она скончалась.
   

Харміань.

                                                     О!
   

Ира.

                                                               Царица!
   

Харміань.

             О госпожа!
   

Ира.

                                 Владычица Египта!
             Императрица!
   

Харміань.

                                           Тише, тише, Ира!
   

Клеопатра.

             Не болѣе какъ женщина; и горю
             Подвластна, какъ доящая служанка
             И въ самой низкой должности. Готова
             Теперь швырнуть я скипетръ злымъ богамъ,
             Сказавъ, что міръ былъ міру ихъ подобенъ
             Пока они алмазъ нашъ не украли.
             Все вздоръ: терпѣнье, глупость, нетерпѣнье
             Прилично бѣшеной собакѣ: что жъ, грѣшно
             Врываться къ смерти въ тайный домъ, пока
             Она къ намъ не придетъ? Какъ ваше мнѣнье?
             Что, что? не бойтесь! Что ты Харміань!
             Мои подруги! Видите ль подруги!
             Нашъ свѣтъ угасъ (стражѣ внизу). Друзья! скрѣпите сердце;
             Его мы похоронимъ съ полной честью
             По Римскому обряду, чтобы смерть
             Гордилась нашей встрѣчею. Пойдемъ:
             Великій духъ, твой домъ захолодѣлъ.
             Пойдемте!-- есть отрада для сердецъ --
             Рѣшимость и немедленный конецъ.
   

АКТЪ V.

СЦЕНА I.

Лагерь Цезаря передъ Александріей.

(Входятъ Цезарь, Агриппа, Долабелла, меценатъ, Галлъ, Прокулей и друг.)

Цезарь.

             Скажи ты Долабелла, чтобъ онъ сдался;
             Вѣдь это все напрасно, -- да скажи,
             Что вѣрно на смѣхъ намъ такъ медлитъ онъ.
   

Долабелла.

             Сейчасъ отправлюсь, Цезарь.

(Долабелла уходитъ).
(Входить Дерцетъ съ мечемъ Антонія).

Цезарь.

             Что это значитъ? Кто ты, что дерзнулъ
             Къ намъ такъ войти?
   

Дерцетъ.

                                           Меня зовутъ Дерцетомъ.
             Антонію служилъ я; стоилъ онъ
             Хорошихъ слугъ. Пока онъ могъ стоять
             И говорить, я жизни не щадилъ
             Противъ его враговъ. Коль соизволишь,
             Прими меня къ себѣ; чѣмъ былъ ему,
             Тѣмъ Цезарю я буду; -- не угодно, --
             Вотъ жизнь моя.
   

Цезарь.

                                           Что хочешь ты сказать?
   

Дерцетъ.

             Сказать, о Цезарь! что Антоній умеръ.
   

Цезарь.

             Надломъ такой великой вещи громче
             Раздаться долженъ. Содроганье свѣта
             Должно бы львовъ по улицамъ погнать,
             А гражданъ по вертепамъ. Не одинъ
             Антоній умеръ: именемъ его
             Полсвѣта звали мы.
   

Дерцетъ.

                                           Онъ умеръ Цезарь.
             Не отъ руки привычной палача,
             Не отъ ножа убійцы; нѣтъ, рука,
             Которой онъ чертилъ дѣянья славы,
             Направлена отвагою сердечной,
             Пронзила это сердце. Вотъ и мечь,
             Изъ раны я извлекъ его. На немъ
             Слѣдъ благородной крови.
   

Цезарь.

                                                     Вы печальны
             Друзья. Да) эта вѣсть, клянусь, царей
             Заставитъ плакать.
   

Агриппа.

                                           Странно, что природа
             Въ насъ возбуждаетъ плачь надъ тѣмъ, чего
             Мы добивались.
   

Меценатъ.

                                           По ровну въ немъ было
             Добра и зла.
   

Агриппа.

                                           Подобный духъ еще
             Не правилъ человѣкомъ; но, вы боги!
             Вложили въ насъ большіе недостатки
             Чтобы людьми насъ сдѣлай". Цезарь тронутъ.
   

Меценатъ.

             Въ такомъ огромномъ зеркалѣ, конечно,
             Себя онъ долженъ видѣть.
   

Цезарь.

                                                     О, Антоній!
             Я къ этому привелъ тебя; по мы
             Взрѣзаемъ и болячки. Должно было,
             Чтобъ день паденья моего ты видѣлъ,
             Иль твой увидѣлъ я: обоимъ намъ
             Былъ тѣсенъ міръ. Теперь дай плакать мнѣ,
             Какъ-будто кровью сердца плачу я,
             Надъ тѣмъ, что ты, мой братъ, мой соревнитель,
             Въ дѣлахъ высокихъ, ровня мой по власти,
             Другъ и товарищъ предъ лицемъ войны,
             Десница тѣла моего и сердце,
             Которымъ я отогрѣвалъ свое,
             Что наши звѣзды такъ непримиримо
             Насъ раздѣлили. Слушайте, друзья:
             Нѣтъ, лучше разскажу въ другое время.

(Входить посланный).

             И видъ его о вѣсти говоритъ.
             Послушаемъ, что скажетъ. Ты откуда?
   

Посланный.

             Да бѣдный я Египтянинъ. Царица,
             Въ свой памятникъ сокрывшись подъ конецъ,
             Желаетъ знать намѣренья твои,
             Чтобы на все себя пріуготовить,
             Что ты рѣшишь.
   

Цезарь.

                                           Скажи, чтобъ не боялась.
             Я скоро дамъ ей знать черезъ своихъ,
             Какъ наше къ ней почтительно и кротко
             Рѣшеніе. Не можетъ Цезарь жить
             И быть жестокъ.
   

Посланный.

                                           Такъ, будь хранимъ богами.
   

Цезарь.

             Послушай, Прокулей, ступай, скажи:
             Ее стыдить мы не хотимъ; старайся
             Ее по мѣрѣ скорбя утѣшать,
             Чтобы она великодушной смертью
             Не побѣдила насъ. Живая въ Римѣ
             Она составитъ вѣчный намъ тріумфъ.
             Ступай, немедля принеси отвѣтъ
             И какъ ее нашелъ ты.
   

Прокулей.

                                                     Тотчасъ Цезарь.

(уходитъ.)

Цезарь.

             Галлъ, ты ступай съ нимъ. Гдѣ же Долабелла,
             Идти за Прокулеемъ?
   

Всѣ.

                                                     Долабелла!
   

Цезарь.

             Оставьте вы его; сейчасъ я вспомнилъ,
             Зачѣмъ его послалъ: онъ скоро будетъ.
             Пойдемъ въ палатку, докажу въ всѣмъ,
             Какъ тяжко было мнѣ начать войну,
             Какъ въ письмахъ я и вѣжливымъ и кроткимъ *
             Старался быть. Пойдемте всѣ за мной,
             Все покажу, чѣмъ васъ увѣрить можно.

(Всѣ уходятъ).

   

СЦЕНА II.

Александрія. Комната въ памятникѣ.

(Входятъ Клеопатра, Харміань и Ира).

Клеопатра.

             Отчаянье мнѣ позволяетъ вновь
             Покойнѣй видѣть жизнь. Какъ бѣденъ Цезарь!
             Не бывъ Фортуной, онъ лишь рабъ Фортуны,
             Слуга ея причудъ. Великій подвигъ
             То сдѣлать, что кончаетъ всѣ дѣла,
             Связуетъ рокъ, оказываетъ случай; --
             Уснулъ и ужъ не хочется той грязи,
             Которою и нищій сытъ и Цезарь.

(Прокулей, Галлъ и солдаты подходятъ къ памятнику и останавливаются у двери).

Прокулей.

             Отъ Цезаря Египетской царицѣ
             Привѣтъ и просьба: обсуди, чѣмъ можетъ
             Тебѣ служить онъ.
   

Клеопатра.

                                           Какъ тебя зовутъ?
   

Прокулей.

             Мнѣ имя Прокулей.
   

Клеопатра.

                                           Антоній мнѣ
             Совѣтовалъ довѣриться тебѣ;
             Но мнѣ обманъ не страшенъ съ той поры,
             Какъ вѣрность мнѣ не въ пользу. Если вождь твой
             Царицу хочетъ Видѣть попрошайкой,
             Скажи ему: величье не позволитъ
             Просить мнѣ меньше царства. Пусть отдастъ
             Онъ сыну моему Египетъ снова;
             Онъ дастъ мнѣ тѣмъ такъ много моего,
             Что преклоню колѣни.
   

Прокулей.

                                                     Будь покойна;
             Ты въ царственныхъ рукахъ, въ томъ нѣтъ сомнѣнья,
             Вполнѣ довѣрься моему владыкѣ,
             Онъ полонъ такъ щедротъ, что ихъ на всѣхъ
             Несчастныхъ разливаетъ. Я ему
             Скажу, какъ ты смирилась; и тебя
             О томъ просить твой повелитель станетъ,
             Чего теперь ты молишь на колѣняхъ.
   

Клеопатра.

             Скажи, что я, его покорна счастью,
             Въ немъ признаю владыку. Ежечасно
             Учусь повиновенью и желала бъ
             Лицо его увидѣть.
   

Прокулей.

                                                     Передамъ,
             Не безпокойся: жребій твой прискорбенъ,
             Я знаю, и виновнику его.
   

Галлъ.

             Ты видишь какъ легко ее схватить,

(Прокулей и два солдата влѣзаютъ на памятникъ по лѣстницѣ и окружаютъ Клеопатру. Солдаты отодвигаютъ засовы и отворяютъ двери)

Ира.

             Царица! государыня!
   

Харміань.

             О, Клеопатра! Ты въ плѣну царица!
   

Клеопатра.

             Скорѣй моя рука.

(Выхватываетъ кинжалъ).

Прокулей.

             (Хватаетъ и обезоруживаетъ ее). Стой, стой, царица
             Не наноси себѣ вреда; не предалъ
             Тебя, а спасъ я.
   

Клеопатра.

                                           Какъ, отъ смерти даже?
             Собакъ, и тѣхъ она отъ мукъ спасаетъ
   

Прокулей.

             Не избѣгай ты милостей вождя,
             Самоубійствомъ: дай увидѣть свѣту
             Все благородство дѣлъ его, ты ихъ
             Своею смертью сдержишь.
   

Клеопатра.

                                                     Гдѣ ты, смерть?
             Сюда, приди, приди, возьми царицу,
             Какъ женщинъ да ребятъ!
   

Прокулей.

                                                     О, успокойся!
   

Клеопатра.

             Нѣтъ, я не буду ѣсть, не буду пить,
             А ежели начнутъ пустые толки,
             Не буду спать. Свой бренный домъ разрушу,
             А Цезарь дѣлай, что онъ можетъ. Знай,
             Я не пойду въ цѣпяхъ къ его двору,
             Смущать не будетъ трезвыми очами
             Октавія меня. Ужели мнѣ
             Посмѣшищемъ обрадованной черни
             Явиться въ Римѣ? Лучше лечь въ Египтѣ
             Въ трясину! Лучше въ Нильскій илъ меня
             Нагую бросьте, чтобъ отъ комаровъ
             Я вспухла безобразно! Лучше, сдѣлавъ
             Изъ пирамиды висѣлицу, вы
             Меня въ цѣпяхъ повѣсьте.
   

Прокулей.

                                                     Ты рисуешь
             Въ ужасныхъ краскахъ все; но ждетъ тебя
             У Цезаря иное.

(Входитъ Долабелла.)

Долабелла.

                                           Прокулей,
             Все, что ты сдѣлалъ, Цезарю извѣстно.
             Онъ за тобою шлетъ, а у царицы
             Я буду сторожить.
   

Прокулей.

                                           Что жъ, Долабелла.
             Я очень радъ. Повѣжливѣй съ ней будь. (Клеопатрѣ).
             Я Цезарю скажу, чего ты хочешь,
             Коль довѣряешь мнѣ.
   

Клеопатра.

                                                     Скажи, что смерти.

(Уходятъ Прокулей и солдаты).

Долабелла.

             Царица, ты слыхала про меня?
   

Клеопатра.

             Не знаю.
   

Долабелла.

                                 Вѣрю, ты меня ужъ знаешь.
   

Клеопатра.

             Слыхала или знаю, все равно.
             Смѣшно вамъ сны дѣтей иль женщинъ слушать;
             Не правда ли?
   

Долабелла.

                                           Я не пойму, царица.
   

Клеопатра.

             Мнѣ снилось, будто властвовалъ Антоній,
             О! вновь бы сонъ такой, чтобы опять
             Такого мужа видѣть!
   

Долабелла.

                                                     Если хочешь....
   

Клеопатра.

             Былъ ликъ его подобенъ небу: въ немъ
             Блистало солнце и луна, свѣтя
             На крошку землю.
   

Долабелла.

                                           Мощное созданье.
   

Клеопатра.

             Ногами онъ шагалъ за океанъ,
             Его рука была короной міру *),
             А голосъ чище всѣхъ поющихъ сферъ,
             Но для друзей; когда жъ онъ имъ хотѣлъ
             Потрясть испуганную землю, -- то
             Гремѣлъ какъ громъ. А доброта его --
             Зимы не зная, знала только осень
             Еще пышнѣй растущую отъ жатвъ.
             Онъ въ радостяхъ напоминалъ дельфина,
             Весь никогда не погружаясь въ нихъ;
             Короны, царства, острова, какъ мелочь,
             Онъ сыпалъ изъ кармановъ.
   *) Геральдическое сравненіе взятое съ гербовъ, у которыхъ вмѣсто короны рука съ поднятымъ мечемъ.
   

Долабелла.

                                                     Нѣтъ царица.
   

Клеопатра.

             Ты лжешь и оскорбляешь слухъ боговъ.
             Но если есть иль былъ когда такой,
             То онъ превыше всякихъ сновъ: природа
             Всегда мечтамъ уступитъ; но создавъ
             Антонія, природа бьетъ мечтанья,
             Назвавъ тѣнями ихъ.
   

Долабелла.

                                                     Позволь, царица,
             Какъ ты сама, велика скорбь твоя
             И ты несешь, какъ можешь, эту ношу;
             Но пусть ни въ чемъ успѣха не найду,
             Коль грусть твоя не перешла ко мнѣ
             До глубины души.
   

Клеопатра.

                                           Благодарю.
             Ты знаешь ли что Цезарь мнѣ готовитъ?
   

Долабелла.

             Мнѣ тяжело объ этомъ сообщать.
   

Клеопатра.

             Нѣтъ, я прошу.
   

Долабелла.

                                           Какъ онъ ни благороденъ....
   

Клеопатра.

             Онъ хочетъ увести меня въ тріумфъ?
   

Долабелла.

             Царица, это мысль его, я знаю.
             (За сценой.) Дорогу дайте! Цезарь!

(Входятъ Цезарь, Галлъ, Прокулей, Меценатъ, и свита.)

Цезарь.

             Которая царица тутъ Египта?
   

Долабелла.

             Вотъ повелитель нашъ, царица.

(Клеопатра падаетъ на колѣни.)

Цезарь.

             Встань, не должна ты преклонять колѣнъ,
             Прошу, царица, встань же, встань!..
   

Клеопатра.

                                                                         Богамъ
             Угодно, чтобы предъ своимъ владыкой
             Смирилась я.
   

Цезарь.

                                           Не будь ты такъ мрачна.
             О всѣхъ обидахъ, нанесенныхъ мнѣ,
             Хотя и кровныхъ, я какъ о случайныхъ
             Готовъ забыть.
   

Клеопатра.

                                           Единый царь земли!
             Я дѣлъ своихъ не въ силахъ выставлять
             Въ блестящемъ свѣтѣ; сознаюсь, во мнѣ
             Пороки есть, которые нерѣдко
             Стыдили полъ нашъ.
   

Цезарь.

                                                     Клеопатра, знай:
             Мы извинимъ скорѣй, чѣмъ увеличимъ:
             И если ты исполнишь замыслъ мой
             (Къ тебѣ столь благосклонный), то найдешь
             Въ размѣнѣ прибыль; если же меня
             Жестокимъ выставишь, идя путемъ
             Антонія, то ты себя лишишь
             Благихъ моихъ даровъ, дѣтей повергнешь
             Въ бѣду, какой я не готовилъ имъ,
             Коль довѣряешь мнѣ. Я ухожу.
   

Клеопатра.

             Ступай, весь міръ тебѣ открытъ: онъ твой;
             А мы, значки твоей побѣды, будемъ
             Гдѣ помѣстишь. Сюда, мой повелитель.
   

Цезарь.

             Ты мнѣ совѣтуй въ домѣ Клеопатры.
   

Клеопатра.

             Вотъ списокъ денегъ, блюдъ и украшеній
             Моихъ: тутъ все подробно сочтено;
             Бездѣлки не забыто. Гдѣ Селевкъ?
   

Селевкъ.

             Я здѣсь царица.
   

Клеопатра.

             Вотъ мой казнохранитель; пусть онъ скажетъ,
             Подъ страхомъ казни, утаила ль я
             Что для себя.-- Ты говори Селевкъ!
   

Селевкъ.

                                                               Царица!
             Скорѣй съ печатью буду на устахъ,
             Чѣмъ тутъ скажу неправду.
   

Клеопатра.

                                                     Чтожъ я скрыла?
   

Селевкъ.

             На скрытое объявленное купишь.
   

Цезарь.

             Нѣтъ, Клеопатра, не краснѣй! твою
             Я мудрость одобряю.
   

Клеопатра.

                                                     Видишь, Цезарь!
             Какъ тянетъ власть къ себѣ: мои теперь твои;
             Смѣняй ты рокъ: твои моими будутъ.
             Неблагодарность этого Селевка,
             Такъ злитъ меня. О, рабъ! ты не вѣрнѣй
             Любви наемной!-- Что бѣжишь?-- Уйдешь --
             Вѣрь; но глаза твои поймаю, дай
             Хоть крылья имъ. Бездушный рабъ, собака!
             Какой подлецъ!
   

Цезарь.

                                           Приди въ себя, царица!
   

Клеопатра.

             О Цезарь! какъ обиденъ этотъ стыдъ;
             Когда меня почтилъ ты посѣщеньемъ
             И удостоилъ взора своего
             Меня въ бѣдѣ, -- мой собственный слуга
             Теперь мое несчастье умножаетъ
             Своею злобой! Еслибъ даже, Цезарь!
             Я скрыла нѣсколько бездѣлокъ женскихъ,
             Пустыхъ игрушекъ, изъ такихъ вещей,
             Которыми дарятъ знакомыхъ, -- еслибъ
             Я отложила поцѣннѣе вещи,
             Для Ливіи и для Октавіи,
             Чтобъ ихъ смягчить, ужели измѣнять
             Мнѣ долженъ тотъ, кто взросъ при мнѣ? О Боже!
             Пасть было легче. Сдѣлай милость, прочь!
             Иль духъ мой броситъ искры изъ золы
             Моихъ несчастій. Будь ты человѣкъ,
             Ты бъ пожалѣлъ меня.
   

Цезарь.

                                                     Уйди, Селевкъ.

(Силевкъ уходить.)

Клеопатра.

             Ты знаешь, намъ великимъ не простятъ
             Чужихъ пороковъ; -- ежели мы пали,
             То именемъ отвѣтимъ за другихъ --
             И никому не жаль насъ.
   

Цезарь.

                                                     Клеопатра,
             Ни скрытаго, ни явленнаго мы
             Къ добычѣ не причислимъ: все твое,
             Располагай по волѣ всѣмъ; и знай,
             Что Цезарь не купецъ, чтобы искать
             Продажныхъ у тебя вещей. Не бойся;
             Не дѣлай мрачныхъ думъ своей тюрьмой;
             Нѣтъ, нѣтъ, царица, мы съ тобой поступимъ
             По твоему совѣту. Ѣшь и спи:
             Намъ такъ близка судьба твоя и грусть,
             Что я на вѣкъ твой другъ; и такъ прощай.
   

Клеопатра.

             Мой повелитель!
   

Цезарь.

                                           Нѣтъ, не такъ. Прощай.

(Трубный звукъ. Цезарь со свитой уходить.)

Клеопатра.

             Слова, подруги, все слова, чтобъ я
             Забыла честь. Послушай Харміань

(Шепчетъ Харміани).

Ира.

             Кончай, царица; минулъ свѣтлый день
             И мы идемъ во мракъ.
   

Клеопатра.

                                                     Скорѣй вернись:
             Я тамъ уже сказала; все готово;
             Ступай, поторопи.
   

Харміань.

                                           Сейчасъ, царица.

(Входитъ Долабелла.)

Долабелла.

             Царица гдѣ?
   

Харміань.

                                           Ты видишь.

(Харміань уходитъ.)

Клеопатра.

                                                               Долабелла?
   

Долабелла.

             Царица, призванъ волею твоей,
             Которой я, какъ бы святынѣ преданъ,
             Скажу тебѣ: что Цезарь положилъ,
             Чрезъ Сирію идти и черезъ три дни
             Тебя съ дѣтьми твоими шлетъ впередъ.
             Воспользуйся извѣстьемъ; твой приказъ я
             Какъ обѣщалъ исполнилъ.
   

Клеопатра.

                                                     Долабелла,
             Твоя должница я.
   

Долабелла.

                                           Я твой слуга.
             Прощай, царица; къ Цезарю спѣшу.
   

Клеопатра.

             Прощай, спасибо.(Долабелла уходитъ.) Ты что скажешь Ира?
             Египетская куколка и ты
             На выставку со мной поступишь въ Римѣ;
             Рабочіе съ передниками въ салѣ,
             Съ кирками, съ молотками, приподымутъ
             Насъ на показъ и будемъ мы вдыхать
             Ихъ смрадный запахъ.
   

Ира.

                                                     Да спасутъ насъ боги!
   

Клеопатра.

             Да, Ира, такъ-то. Ликторы нахалы
             Насъ схватятъ какъ блудницъ, а риѳмоплеты,
             Паршивцы, воспоютъ насъ: скоморохи
             Сейчасъ же насъ сыграютъ и представятъ
             Пиры Александрійскіе: Антоній
             Представленъ будетъ пьянымъ; а мальчишка,
             Пища, придастъ великой Клеопатрѣ
             Движенія развратницы.
   

Ира.

                                                     О боги!
   

Клеопатра.

             Да это несомнѣнно.
   

Ира.

             Мнѣ этого не видѣть; знаю ногти
             Мои покрѣпче глазъ.
   

Клеопатра.

                                                     Да! это путь:
             Сбить ихъ приготовленья, осмѣяться
             Расчетамъ вѣрнымъ *) ихъ -- Что, Харміань?
   *) Въ прежнихъ изданіяхъ: absurd нелѣпымъ; у Колльера: assure вѣрнымъ.

(Харміань возвращается.)

             Подруги, дайте лучшій мой нарядъ:
             Царицею отправлюсь къ Цидну вновь,
             Антонія встрѣчать. Скорѣе Ира.
             Да, Харміань, мы кончимъ непремѣнно.
             Сегодня долгъ исполня свой, ступай
             Гулять на вѣкъ. Подай вѣнецъ и все.
             Что тамъ за шумъ?

(Ира уходитъ.)
(За сценой шумъ. Входить одинъ изъ стражей)

Стражъ.

                                           Поселянинъ какой-то
             Тебя желаетъ видѣть непремѣнно;
             Онъ смоквъ тебѣ принесъ.
   

Клеопатра.

             Впусти. Какое бѣдное орудье

(Стражъ уходитъ.)

             Великаго. Онъ мнѣ принесъ свободу.
             Рѣшилась я; и ничего во мнѣ
             Нѣтъ женскаго: отъ головы до ногъ
             Вся мраморъ я; непостоянный мѣсяцъ
             Ужъ не моя планета.

(Стражъ возвращается съ поселяниномъ, несущимъ корзину.)

Стражъ.

                                           Вотъ онъ самъ.
   

Клеопатра.

             Уйди, и здѣсь его оставь.

(Стражъ уходитъ.)

             Съ тобою ли красотка Нила, змѣйка,
             Которой ядъ безъ боли убиваетъ?
   

Поселянинъ.

   Да, со мной; но я не изъ тѣхъ, которые тебѣ бы посовѣтывали ее трогать. Ея укушеніе безсмертно. Тѣ которые отъ него умираютъ, рѣдко или никогда не выздоравливаютъ.
   

Клеопатра.

   Не помнишь ли, кто умеръ отъ нея?
   

Поселянинъ.

   Очень многіе мужчины да женщины. Не далѣе какъ вчера, я слышалъ отъ одной: славная женщина, только отчасти охотница солгать, чего женщинѣ дѣлать не слѣдуетъ, развѣ честнымъ путемъ. Вотъ она разсказывала, какъ она умерла отъ ея укушенія и какія терпѣла боли. Дѣйствительно она прекрасно отзывается о змѣйкѣ; но кто повѣритъ всему, что они говорятъ, не найдетъ проку и въ половинѣ того, что онѣ дѣлаютъ. Но эта не безпременная правда, что эта змѣйка единственная змѣйка.
   

Клеопатра.

   Ступай себѣ: прощай.
   

Поселянинъ.

   Желаю тебѣ вдоволь натѣшиться надъ змѣйкой.
   

Клеопатра.

   Прощай.

(Поселянинъ становитъ на полъ корзину.)

Поселянинъ.

   Ты должна подумать, видишь ли, что змѣя все-таки змѣиное отродье.
   

Клеопатра.

   Да, да; прощай.
   

Поселянинъ.

   Видишь ли, змѣѣ вѣрить нельзя, развѣ въ рукахъ у людей знающихъ; вѣдь въ змѣѣ нѣтъ ничего добраго.
   

Клеопатра.

   Не безпокойся, мы за ней присмотримъ.
   

Поселянинъ.

   И хорошо. Не давайте ей пожалуйста ночью, потому что она не стоитъ корма.
   

Клеопатра.

   Что, съѣстъ она меня?
   

Поселянинъ.

   Не думай, чтобы я былъ такъ простъ; я знаю, что самъ чортъ не съѣстъ женщину; я знаю: женщина блюдо для боговъ, если только чортъ его не приготовилъ: но дѣйствительно эти подлецы черти дѣлаютъ въ отношеніи женщинъ много горя богамъ, потому что изъ десяти ими созданныхъ, черти навѣрное испортятъ пять.
   

Клеопатра.

   Ну, хорошо, ступай же, прощай.
   

Поселянинъ.

   Точно такъ: желаю тебѣ натѣшиться змѣйкой.

(Уходитъ.)
(Ира возвращается съ платьемъ, короной и проч.)

Клеопатра.

             Дай платье и надѣнь вѣнецъ: во мнѣ
             Позывъ къ безсмертію. Ужъ соку гроздій
             Египетскихъ не освѣжать мнѣ устъ.
             Проворнѣй Ира. Кажется я слышу:
             Зоветъ Антоній; вижу онъ возсталъ,
             Хвалитъ мой подвигъ; слышу онъ смѣется
             Надъ Цезаревымъ счастьемъ; боги имъ
             Дарятъ людей, чтобъ извинить потомъ
             Свою немилость. Я иду, супругъ!
             Отважная, такъ звать тебя не въ правѣ!
             Вся воздухъ, вся огонь другимъ стихіямъ
             Жизнь низшую отдамъ. Что, вы совсѣмъ?
             Примите жъ съ устъ моихъ послѣдній жаръ.
             Другъ Харміань! На вѣки, Ира!

(Цалуетъ ихъ. Ира падаетъ и умираетъ.)

             Иль поцалуй мой жалитъ? Ты упала?
             Коль съ жизнью такъ легко разсталась ты,
             То смерть разитъ, какъ-будто щиплетъ милый:
             Съ пріятной болью. Какъ недвижна ты?
             Такъ, отходя, ты міру говоришь,
             Что съ нимъ не стоитъ и прощаться.
   

Харміань.

             Пролейте тучи дождь и я скажу,
             Что сами боги плачутъ.
   

Клеопатра.

                                                     Стыдно мнѣ:
             Кудрявый къ ней Антоній выйдетъ къ первой,
             Распроситъ обо мнѣ и передастъ
             Ей поцалуй, въ которомъ неба жду.
             Скорѣе гадъ! (къ аспиду, котораго достала изъ корзины).
             Разрѣжь смертельнымъ зубомъ узелъ жизни
             Запутанный: -- бѣднякъ мой ядовитый,
             Позлись и кончи. О! когда бъ ты могъ
             Проговорить, ты бъ Цезаря назвалъ
             Осломъ.
   

Харміань.

                                           Звѣзда Востока!
   

Клеопатра.

                                                               Тише, тише!
             Малютка, видишь, грудь мою сосетъ
             И усыпитъ кормилицу.
   

Харміань.

                                                     О, сердце!
   

Клеопатра.

             Какъ нектаръ сладко, нѣжно какъ дыханье
             И -- О Антоній! Нѣтъ, возьму еще.

(Прикладываетъ другаго аспида къ рукѣ.)

             Чего мнѣ ждать. (Падаетъ на ложе и умираетъ.)
   

Харміань.

             Въ пустынномъ этомъ мірѣ? Да, прощай.
             Гордись же смерть, ты женщину пріяла,
             Какихъ ужъ нѣтъ. Пушистыя окошки
             Закройтесь. Золотой не встрѣтитъ Фебъ
             Подобныхъ глазъ! Корона покачнулась
             На ней, поправлю -- и потомъ гулять.

(Вбѣгаютъ стражи.)

1-й стражъ.

             А гдѣ царица?
   

Харміань.

                                           Тише, не буди.
   

1-й стражъ.

             Цезарь прислалъ.
   

Харміань.

                                           Лѣниваго посла.

(Прикладываетъ къ себѣ аспида.)

             Скорѣй, кончай; чуть слышу я тебя.
   

1-й стражъ.

             Гей, вы! Здѣсь плохо: здѣсь обманутъ Цезарь.
   

2-й стражъ.

             Онъ Долабеллу шлетъ: покличь его.
   

1-й стражъ.

             Чтожъ, Харміань? Благое это дѣло?
   

Харміань.

             Прекрасное, достойное царицы,
             Которой предки длинный рядъ царей.
             А! Воинъ!

(Умираетъ.)
(Входитъ Долабелла).

Долабелла.

                                 Что здѣсь?
   

2-й стражъ.

                                                     Всѣ умерли.
   

Долабелла.

                                                                         Не даромъ, Цезарь,
             Ты этого боялся: самъ придешь
             Взглянуть на то, что такъ всегда желалъ
             Предотвратить. (За сценой.)
             Прочь!-- Цезарю дорогу!

(Входитъ Цезарь со свитою).

Долабелла.

             О, властелинъ! ты истинный авгуръ:
             Твой страхъ сбылся
   

Цезарь.

                                           Геройская кончина:
             Смекнула все и царственно пошла
             Своимъ путемъ.-- Какъ умерли онѣ?
             Не вижу крови.
   

Долабелла.

                                           Кто тутъ былъ послѣдній?
   

1-й стражъ.

             Простой поселянинъ принесъ ей смоквъ.
             Вотъ и корзина.
   

Цезарь.

                                           Значитъ ядъ.
   

1-й стражъ.

                                                               О, Цезарь!
             Вотъ Хармиань стояла, говорила,
             При мнѣ она поправила корону
             На мертвой госпожѣ; да затряслась
             И покатилась.
   

Цезарь.

                                           Доблестная слабость!
             У нихъ отъ яду опухоль была бъ
             Наружная; она же словно спитъ
             И ждетъ, чтобъ въ сѣть красы другой Антоній
             Запутался.
   

Долабелла.

                                           Здѣсь на груди у ней
             Есть капля крови, да немного вспухло,
             И также на рукѣ.
   

1-й стражъ.

             То аспидовъ слѣды; на листьяхъ смоквъ
             Есть слизь, какую аспидъ оставляетъ
             Въ пещерахъ Нила.
   

Цезарь.

                                           Очень вѣроятно,
             Что умерла она отъ нихъ; мнѣ врачь ея
             Разсказывалъ, какъ родъ легчайшій смерти
             Она искала. Съ ложемъ взять ее
             И женщинъ съ ней изъ памятника вынесть.
             Съ Антоніемъ ее похоронить:
             И ни въ одной могилѣ на землѣ
             Такой четы не будетъ. Власть такихъ
             Событій и на ихъ творца вліяетъ.
             Потомства жалость не уступитъ славѣ
             Виновника несчастья. Наше войско
             Торжественно отправитъ погребенье,
             И въ Римъ. Стань, Долабелла, во главѣ
             Порядка при великомъ торжествѣ.

"Русское Слово", No 2, 1859

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru