Уильям Шекспир Гамлет, принц датский ---------------------------------------------------------------------------- Перевод Н. Маклакова Шекспир У. Гамлет: Антология русских переводов: 1828-1880. М., Совпадение, 2006 ---------------------------------------------------------------------------- Действующие лица Клавдий, король Дании. Гамлет, сын его предшественника (Гамлета же) и племянник ему. Полоний, старший камергер. Горацио, друг Гамлета. Лаэрт, сын Полония. Вольтиманд | Корнелий } придворные. Розенкранц | Гильденстерн | Осрик, придворный. Другой придворный. Капеллан. Франциско, солдат. Марцелло | } офицеры. Бернардо | Рейнальдо, служащий у Полония. Капитан. Посол. Дух Гамлетова отца. Фортинбрас, принц норвежский. Гертруда, королева Дании и мать Гамлета. Офелия, дочь Полония. Придворные кавалеры и дамы, офицеры, солдаты, актеры, могильщики, матросы, вестники и свита. Действие происходит в Эльсиноре. ДЕЙСТВИЕ I Сцена 1 Эспланада в саду перед замком. Ночь. Франциско на страже. - Входит Бернардо и приближается к нему. Бернардо Стой! Кто идет? Франциско Нет, прежде дай мне отзыв да скажи, Ты сам-то кто? Бернардо "Да здравствует король!" Франциско Бернардо? Бернардо Он. Франциско На очередь исправно Явились вы. Бернардо Двенадцать уж пробило: Ступай, Франциско, спать. Франциско Ну, и спасибо, Что не замешкались. А холод - страшный! Да и здоровье плохо. Бернардо А на страже Все обошлось спокойно? Франциско Даже мышь Не пробежала. Бернардо Вот и ладно. С Богом! А встретишь ты Горацио с Марцеллом, Моих состражников, то чтоб ко мне Прийти поторопились. Франциско Да не их ли Шаги я слышу? (Входят Горацио и Марцелло.) Стой, кт_о_ идет? Горацио Друзья отечества. Марцелло И Дании вассалы. Франциско Ну вот, - спокойной ночи! Марцелло С Богом, с Богом, Мой честный воин. Кто сменил тебя? Франциско А вот - Бернардо. Доброй же вам ночи. (Уходит.) Марцелло Бернардо! Здесь ты? Бернардо Я! С тобою, что ль, Горацио? Горацио Отчасти. Бернардо Ну, так здравствуй, Горацио! - Здорово, брат Марцелло! Марцелло Что птица-то ночная? Что ль опять Была здесь? Бернардо Нет. Я ничего не видел. Марцелло Горацио толкует, что все это - Одна фантазия, и отрицает Действительность явленья, хоть и дважды Его мы видели; я и прошу, Чтоб он остался здесь: и если б снова Виденье повторилось, то вперед И нам давал бы веру, да и кстати Заговорил бы с ним. Горацио Да полно ж вам! - Не явится. Бернардо Присядь-ка на минутку. Дай хоть теперь вдолблю в твой толстый череп, Закутанный от нашего рассказа, Что мы два раза выдели здесь сами! Горацио Ну что ж? Вот, сядемте: я стану слушать. Рассказывай, Бернардо. Бернардо Прошлой ночью, Когда вот та звезда, что видишь ты У полюса на западном окрайке, Свершив свой путь, зажглась в той части неба, Где вот сейчас горит, - я и Марцелло, Как только колокол ударил... Марцелло Тише! (К Горацио). Смотри сюда: вот он опять идет! (Входит Дух.) Горацио Ни дать ни взять - покойный наш король! Марцелло Ты латинист, Горацио: попробуй С ним говорить. Бернардо Не правда ли, что он Напомнил короля? Всмотрись, всмотрись, Горацио! Горацио Нет, это - сам король! Он ужас на меня наводит. Бернардо Хочет, Чтоб с ним заговорили. Марцелло Говори, Горацио! Горацио Кто ты, что время ночи И с ним - воинственно-прекрасный образ, В который Дании величье облекалось, Так дерзко похищаешь? Заклинаю Тебя самим я небом - отвечай! Марцелло Обиделся! Бернардо Смотри, уходит. Горацио Стой! Ответствуй! Говори! Я заклинаю Тебя сказать! (Призрак уходит.) Марцелло Ушел, не дав ответа! Бернардо Ну что, Горацио? Дрожишь ты? Бледен? Иль это все фантазия у нас? Как думаешь? Горацио Скажу, как перед Богом: Не будь свидетели мои глаза, Никто не мог бы в том меня уверить! Марцелло Да схож ли он с покойным королем? Горацио Как ты с самим собой. Такой же панцирь На нем я видел, как тогда с надменным Норвежцем он вступил в единоборство; И так же брови сдвинул, как однажды, Прогневавшись на речи поляка, Его о лед он из саней ударил. Да, это странно... Марцелло Вот уж дважды В глухую п_о_лночь, все с такой же точно Воинственной и гордою осанкой, Прошел он молча возле нашей стражи. Горацио Что может это значить - я не знаю, Но думаю, что может предвещать, Как будто бы, беду для государства. Марцелло Да сядемте ж, и растолкуй, кто знает: К чему, в отягощение народа, Вся эта бдительность и эти все Строжайшие ночные караулы? Зачем все сряду дни у нас проходят В отливке сильных бронзовых орудий? И для чего на чужеземных рынках Идет в таких размерах заготовка Запасов и оружья? Чт_о_ такое За сгонка плотников и мастеров На наши верфи, где их тяжкий труд Не отличает праздников от будней? Чем вызвана такая торопливость, Что даже ночь берут себе для дня В помощницы? Кто объяснит мне это? Горацио Пожалуй, что и я, насколько могут Быть верны слухи. Наш король последний, Тот Гамлет, чей нам образ здесь являлся, Был, как ты знаешь, гордецом тщеславным, Норвежским принцем Фортинбрасом, вызван На поединок. Доблестный наш Гамлет - Каким в среде известного нам мира Вся наша сторона его признала - Сломил в единоборстве Фортинбраса И с жизнью у него, по договору, Скрепленному, как водится, печатьми И утвержденному путем закона По правилам геральдики, принял Себе в наследство все его владенья. Взамен был Фортинбрасу предоставлен И нашим королем участок, равный Его владеньям, если б не король, А он был победителем в бою. Теперь же вот и младший Фортинбрас, Неопытной отвагою увлекшись, Набрал себе отчаянных бродяг, Готовых из-за хлеба и одежды Все предпринять, где только есть пожива. И это предприятье, Как думают у нас, - не что иное, Как отчуждение от нас обратно, Посредством ловкого набега и насилья, Земель, что проиграл его родитель. И вот в чем, кажется мне, вся причина Приготовлений наших: вот источник Всех этих страж и главный повод Для суетливости и беготни, Чт_о_ стали замечаться в государстве. Бернардо Я также думаю, что, кроме этой, Другой тому причины не найдется. Оно же согласуется с явленьем Зловещего здесь призрака, Чт_о_ в пблночь Вооруженный ходит и похож На короля, который был и есть Виновником всех этих столкновений. Горацио Соринка, да и та глазам души Порой мешает видеть. Ведь мы знаем, Что пред паденьем Цезаря, в разгаре Величья торжествующего Рима, Как и теперь, могилы разверзались И мертвецы, в одеждах погребальных, Со стонами и говором невнятным Тогда по римским улицам бродили; Являлись с пламенным хвостом кометы; Кровавый падал дождь и помрачалось солнце. Светило влажное - чьему влиянью Подчинено Нептуново все царство - Обычного не издавало света, Как будто бы уже и мир кончался. Да и у нас подобные явленья Здесь, в этих местностях, уже не раз К нам посылались от земли и неба Как знаменья событий роковых, Как вестники и прологи несчастья, - Глашатаи судеб грядущих. (Снова является Дух.) Тише! Смотрите-ка! Вот он опять идет; Загорожу ему дорогу, хоть бы мне Пришлось погибнуть. - Стой, виденье! И если звуки для тебя доступны И речью нашею владеть ты можешь, Так отвечай мне! Коль должно мне добро какое сделать Тебе в отраду, а себе на пользу, Поведай мне! Судьба ль отечества тебя тревожит И отвратить беду его ты можешь? О, говори! Иль ежели ты в землю закопал Сокровище, что вымучил при жизни, За что, как говорят, вы, духи, часто Осуждены скитаться после смерти, - Так говори! (За сценою слышно пение петуха.) Стой! Сказывай! Марцелло, Останови его! Марцелло Ударить, что ли, Его копьем? Горацио Не остановится - ударь! Бернардо Вот он! Горацио Вот он! Марцелло Уходит! (Дух удаляется.) Нет, нехорошо, Что мы против величественной Тени Решились выступить с оружьем. Призрак - Неуязвим, как воздух; наши все Бессильные удары больше схожи С нелепейшим кощунством. Бернардо Он хотел Заговорить, да закричал петух... Горацио И он затрепетал, как осужденный От страшного призыва. Я слыхал, Что вестник утренней зари, петух, Своим пронзительным и бодрым криком Имеет свойство бога дня будить: И всякий дух блуждающий и праздный, Где б ни был он, в огне или в воде, Поверх земли или в среде воздушной, Заслыша этот возглас, без оглядки Спешит скорей убраться восвояси. И коль ты хочешь, то сказанье это При нас осуществилось. Марцелло Это правда: Как только закричал петух - он сгинул. Да говорят еще, что той порой, Когда мы чествуем Спасителя рожденье, Пернатый этот провозвестник утра Поет почти без отдыха все ночи: И ни один тогда не смеет дух Блуждать в пространстве; ночи не вредят, Влиянье злобное планет бессильно, Бессильны чары фей, и ведьм заклятья Не действуют: так полно благодати И святости бывает это время! Горацио Слыхал и я об этом, да отчасти Готов тому и верить. Посмотри-ка, Как утро, в плащ багряный завернувшись, Сползает вниз с росистого холма - Там, на востоке. Кончимте-ка стражу: И если вы поверить мне хотите, То принцу Гамлету скорей сказать нам должно О всем, что ночью видели. Ручаюсь Вам жизнью: Дух, для нас безмолвный, С ним станет говорить! Согласны ль вы Сказать ему об этом? И не правда ль, Что так велят нам долг наш и любовь? Марцелло Конечно, скажем. Я же, кстати, знаю, Где нам его удобнее найти. (Уходят.) Сцена 2 Парадный зал в королевском дворце. Трубы. - Входят король, королева, Гамлет, Полоний, Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий, вельможи и свита. Король (занимая трон) Хоть память о кончине ранней брата Еще свежа в нас, и хотя бы сердцу По нем еще быть в горе надлежало, А государству скорбный вид являть, Но рассудительность, в борьбе с природой, Сменила нашу скорбь воспоминаньем И должною заботой о себе. Вот отчего мы прежнюю сестру, Теперь же - нашу с вами королеву, В среде воинственных пределов наших Властительницу вдовьего участка, Так спешно нарекли своей супругой, Сдержав порывы радости; с весельем В одном глазу, в другом - еще с слезой: У гроба - с ликованьем, а на свадьбе - С заупокойной песнью, сочетав По равным долям наш восторг и горе. И вас мы в этом деле не стесняли: Но ваша мудрость с нами согласилась, И мы вам благодарны. А теперь Вам нужно знать, что юный Фортинбрас, Уж слишком почитая нас ничтожным, Возмнив, что государство наше, с смертью Возлюбленного брата, расшаталось И вышло из пазов, - мечтою лживой О положенье наших дней увлекся И нас себе позволил оскорбить, Потребовав себе, через посольство, Возврата завоеванных владений, Чт_о_ потерял отец его войной, А брат наш приобрел своею кровью. О том - довольно. Станем говорить О нас самих и цели совещанья. Вот дело в чем: мы дяде Фортинбраса, Норвегии владыке, старику, Который, не сходя уже с постели От лет и немощей, про то не знает, Что делает его племянник, пишем, Чтобы он замыслы его пресек: Тем более мы вправе это сделать, Что и набор солдат, и все другие К войне противу нас приготовленья Идут в его владениях. Тебе, Любезный наш Корнелий, и тебе, Наш Вольтиманд, мы поручаем старца Державного приветствовать и с ним, В пределах, изложенных здесь в наказе, (подает им) От нас вести переговоры. Путь Вам добрый! Докажите нам усердье Поспешностью. Корнелий и Вольтиманд Как в этом, так и в прочем Мы доказать его всегда готовы. Король Мы верим вам. Прощайте. (Корнелий и Вольтиманд уходят.) А теперь Чт_о_ скажешь ты, Лаэрт? Есть у тебя, Ты говорил, какая-то к нам просьба. Какая просьба? С датским королем Речь дельная не может быть бесплодна. Что ж может попросить у нас Лаэрт, Что б в то же время Не сделалось - не просьбой уж его, А нашим предложеньем? Голова Не ближе к сердцу и рука - ко рту, Чем Дании престол - ко всякой службе Для твоего отца. Чего ж, Лаэрт, Тебе хотелось бы? Лаэрт Соизволенья От вашего величества, чтоб мне Во Францию теперь же возвратиться, Откуда я приехал добровольно, Считая для себя священным долгом Быть здесь в день вашего коронованья. Исполнив этот долг, решусь признаться, Что мысли и мечты мои опять Влекут меня во Францию и вас О милостивом снисхожденье молят И отпуске туда. Король А чт_о_ отец? Чт_о_ скажет наш Полоний? Полоний Государь! Он вынудил меня, пристал ко мне, Невольно дать заставил позволенье И к просьбе приложить печать согласья. Прошу, дозвольте ехать. Король Если так, То пользуйся, Лаэрт, своей удачей И время сам, как знаешь, убивай. А ты, наш добрый брат и сын наш Гамлет... Гамлет (в сторону) Повыше брата и подальше сына. Король Все омрачен печали облаками? Гамлет Нет, государь, напротив! слишком солнцем я озарен. Королева Да сбрось же, добрый Гамлет, Подобный ночи черный этот цвет И дружески взгляни на короля. Довольно уж отца тебе искать В земле, печально к ней склоняя взоры. Ты знаешь - это участь наша: всем, Живущим здесь, придется умирать И в вечность от земли переселяться. Гамлет Т_а_к, королева! это всех нас участь. Король А если так, то отчего же ты Таким убитым кажешься? Гамлет Кажусь? Нет, т_а_к оно и есть! Казаться я Совсем не мастер. И ни черный плащ - Поверьте, мать добрейшая моя, - Ни траура обычные одежды, Ни вздох подавленный, ни слез потоки, Ни грустный вид лица со всеми вместе И знаками и видами печали - Вам верного не могут дать понятья О мне самом: все это, в самом деле, Казаться может, как и может быть Подделано. Во мне же есть - чт_о_ выше Показов этих: а они для скорби - Не больше как наряд или прикраса. Король В тебе прекрасно, Гамлет, и похвально, Что скорби долг отцу ты отдаешь: Однако же пора бы осмотреться, Что ведь и твой отец отца лишился, А этот - своего. По долгу сына, Оставшийся, положим, что обязан Отца оплакать; но грустить о нем И долго так, и так упорно - признак Скорее нечестивого упрямства. То - скорбь, постыдная для мужа; т_о_ - сердце Нетвердое, нетерпеливый дух, Недоразвитый, слишком слабый разум. К чему, скажи, из вздорного упрямства Беречь у сердца - чт_о_, мы знаем верно, И быть должно, и столько же обычно, Как все, что каждый день мы видим? Пфуй! То грех пред Богом, пред усопшим грех И грех перед природой; т_о_ - безумье Перед рассудком: он вопрос вседневный О смерти предков уж давно решил И искони, от первых мертвецов До нынешних умерших, в назиданье Провозглашал всегда: "так д_о_лжно быть". Не сетуй же бесплодно и смотри На нас как на отца; и пусть все знают, Что ты - ближайший к нашему престолу И нами так любим, как только может Любить отцово сердце. И твое желанье Покинуть нас для Виттенбергской школы Совсем несходно с нашим: мы желаем, Чтоб ты был здесь для нас, как брат и сын, И первый между всеми здесь придворный - На утешенье нам и радость. Королева Г_а_млет! Не сделай просьб и матери твоей Бесплодными. Прошу: останься с нами! Не езди в Виттенберг. Гамлет Вам, королева, Повиноваться - мой священный долг. Король Ответ достойный и сердечный. Будь же Ты, Г_а_млет, в Дании, как сами мы. Пойдемте, королева! В сердце нашем, После согласья Г_а_млета, чт_о_ он Так высказал свободно и любезно, Цветет улыбка радости: так пусть же За кубками, чт_о_ Дании король В веселье нынче выпьет, гром из пушек О том расскажет небу, а оно На королевский тост своим ответом грянет, На гром земной откликнувшись громами! (Уходят все, кроме Гамлета.) Гамлет О, если б это тело, слишком, слишком Уж крепкое, сумело бы растаять И улететь росой! Или когда бы Предвечный нас законом не связал Против самоубийства... Боже, Боже! К_а_к гнусно, черство, п_о_шло и бесплодно В моих глазах, чт_о_ здесь творится в мире! Он гадок мне... Да, гадок! Это - сад Заброшенный, где все, что мерзко, грубо, Обсеменяясь в нем, пускает корни, Пока его совсем не заглушит. Зачем дошло до этого? Ведь два, Два только месяца... и даже меньше, Как умер он... И двух-то нет!.. Король - Такое совершенство перед этим, Как Аполлон, поставленный с Сатиром, Так мать мою любивший, что и ветру Не позволял к лицу ее касаться... Земля и небо! И могу ль не помнить? Ведь и она к нему так страстно льнула, Как будто бы любовь ее росла От каждого его прикосновенья! И только месяц!.. Лучше уж о том Совсем не вспоминать. "Бессилье воли". Не больше месяца!.. Не износила Еще и башмаков, в которых шла Она, как Ниобея, вся в слезах За телом моего отца!.. Зачем же Она... Да! Для чего она... О Боже! И зверь бессмысленный грустил бы дольше... Она - женой уж дяде моему, Женой - отцову брату, чт_о_ походит На моего отца едва ль не меньше, Чем я на Геркулеса! Через месяц - И только. Раньше, чем от едкой соли Ее притворных слез успели вспухнуть И покраснеть у ней порядком веки, - Она уж замужем. О, двадцать раз Преступная поспешность - дать склонить Себя к кровосмесительному ложу!.. Не быть добру, да и не может выйти Добра из этого... О, разрывайся ж, - Мое ты сердце, если мне уж надо Язык удерживать! (Входят Горацио, Бернардо и Марцелло.) Горацио Привет наш принцу! Гамлет Как я рад тебе! Горацио? иль сам себя не помню? Горацио Он самый, принц, и вечный ваш слуга! Гамлет. Да не слуга же, сударь, а мой добрый друг! Только таким названьем соглашусь я обменяться с тобою. А ну, скажи-ка: что тебя Из Виттенберга вызвало? (Обращаясь к Марцелло.) Марцелло? Марцелло Мой добрый принц!.. Гамлет Рад видеть и тебя! Да ну же, здравствуй! (К Горацио.) Что из Виттенберга Сюда, Горацио, тебя толкнуло? Горацио Лень. Все лень, любезный принц! Гамлет Вот это слышать И от твоих врагов мне б не хотелось; И ты меня поверить не заставишь Твоей же клевете. Ты не ленив, Я знаю. Что за дело у тебя Здесь, в Эльсиноре? Мы тебя, пожалуй, К отъезду выучим мертвецки пить! Горацио Я думал, принц, к похоронам приехать. Гамлет Не смейся надо мною так, товарищ! Скажи, что к свадьбе матери! Горацио Да, принц! За гробом вскоре же пришла и свадьба. Гамлет Расчет, расчет, Горацио! Объедки От похорон холодными пошли На ужин к свадьбе. Да! Мне легче б было Лицом к лицу с врагом моим заклятым Там, в небе, встретиться, чем до такого Мне дня дожить! О, бедный мой отец! Горацио! Мне кажется - сейчас Его я вижу! Горацио Где же, принц? Гамлет В глазах Моей души, Горацио! Горацио И я Видал его; он славный был "король"! Гамлет Нет... Человек он был; был всем во всем; И мне теперь такого не видать! Горацио А мне сдается, что вчерашней ночью Его я видел. Гамлет Где? Кого? Горацио Отца Я видел вашего. Гамлет Ты? Короля? Отца ты видел? Горацио Приучите, принц, Вниманье ваше к моему рассказу О чуде, подтвердить который могут И эти господа. Гамлет Да ради ж Бога, Рассказывай! Горацио Вот эти господа, Марцелло и Бернардо, бывши вместе На страже у дворца, две ночи сряду В час мертвецов, среди глухой полночи, Одно и то же видят. Перед ними Появится вдруг призрак, страшно схожий С покойным королем; закован, весь В оружье, и торжественной походкой Проходит мимо - медленно и гордо. Пред собственным их изумленным глазом Проходит он три раза: и не дальше Как на длину жезла; они ж, от страха Застывшие, стоят, как бы немые, И первыми заговорить боятся. Они мне это выдали под тайной; Но в третью ночь и я пришел на стражу, И все, что слышал я от них уж прежде, И в этот раз до слова подтвердилось. В тот самый час и в том же виде призрак Опять явился. Вашего отца Лицо мне памятно, - вот эти руки Не более одна с другою схожи! Гамлет Где ж это было? Горацио На площадке, принц, Где мы держали стражу! Гамлет Ведь вы с ним Не говорили? Горацио В этот раз к нему Я обратился: он не отвечал, А только поднял голову, как будто Хотел заговорить: но в ту ж минуту Пропел петух, и с этим звуком призрак Поспешно вдаль понесся и исчез. Гамлет Да, это странно! Горацио Но и столько ж верно, Как я живу. И за священный долг Признали мы вас известить об этом. Гамлет Так, господа! Все так!.. Но это вовсе Меня сбивает с толку... Вы пойдете И в эту ночь? Все Да, принц, пойдем. Гамлет Он был вооружен, вы говорите? Все Вооружен. Гамлет От головы до ног? Все От головы до пяток! Гамлет Стало, вы Лица-то не видали? Горацио Нет, лицо Мы видели: забрало шлема было Приподнято. Гамлет И он казался гневным? Горацио Не столько гневным, сколько грустным. Гамлет Был бледен или нет? Горацио Да, очень бледен! Гамлет А взгляд его на вас был обращен? Горацио Все время. Гамлет О, зачем я не был с вами! Горацио Вы ужаснулись бы. Гамлет Да, да, конечно! Он долго оставался? Горацио Да не меньше Того, что нужно, чтобы счесть неспешно До сотни. Все Дольше! Дольше! Горацио Не тогда, Как был я вместе с вами. Гамлет Борода Почти седая? Горацио Как была при жизни - Черна, но с проседью. Гамлет К вам в эту ночь Приду и я; быть может, что опять Он явится. Горацио Я в том готов ручаться. Гамлет И если вновь во образе отца, Заговорю я с ним, хотя б весь ад, Грозя мне гибелью, хотел к молчанью Меня принудить. Вас же, соблюдавших Виденье это в тайне, я прошу Хранить о нем глубокое молчанье И впредь; и, что бы в эту ночь ни вышло, Всему давайте толк, лишь языку Не дайте воли. Дружбу нашу вспомню. Прощайте же! К полуночи и я Приду на эспланаду. Все Просим, принц, Принять от нас нижайшее почтенье. Гамлет Да не почтенье ж, а любовь, такую, Как и моя! Прощайте! (Горацио, Марцелло и Бернардо уходят.) Дух отца Является в оружье? Не к добру! Мне чудится какая-то тут подлость... Пускай бы поскорее ночь настала. Дождись ее, моя душа, в безмолвье И верь, что в час духовного прозренья Раскроется вся тайна пред тобой: Преступные дела из гроба сами встанут. Не завалить тебе их целою землей! (Уходит.) Сцена 3 Комната в доме Полония. Входят Лаэрт и Офелия. Лаэрт Весь мой багаж на корабле теперь. Прощай! Да с первым же, сестра, попутным ветром, При первом случае не прозевай И тотчас напиши! Офелия Ну как тебе Не совестно во мне так сомневаться? Лаэрт А что до принца Гамлета, то все Его к тебе игривое вниманье - Одна лишь светская с тобой любезность Иль шалость крови. Ну, фиалка это, Цветок весны, хоть ранний, да непрочный, Хоть привлекательный, зато недолговечный; Благоухание и роскошь лишь минуты - Никак не больше! Офелия Будто бы не больше? Лаэрт По крайней мере "должно" думать, что не больше. Развитье человеческой природы Не в мясе только, не в одних лишь мышцах; Но с возрастаньем храма настает Потребность внутреннего в нем служенья Души и разума. Быть может, он Тебя и любит, и в его желаньях Нет тени черных пятен иль лукавства; Но все же ты должна остерегаться, Приняв в расчет его предназначенье И то, что он в своей не властен воле: Он - своего рожденья первый раб; Не может он, как мы, простые люди, Соображать свой выбор с личным вкусом, Когда от выбора его зависят Спокойствие и благо государства. Поэтому он волей иль неволей, А должен будет подчинить свой выбор Сочувствиям и нуждам организма, Которого поставлен он главою. Пусть он и говорит тебе, что любит, Но собственный рассудок твой покажет, Что можешь верить ты ему лишь в мере, В какой ему и сан его, и долг Позволят сочетать дела с словами, А мера эта - Дании решенье. Размысли-ка, каков урон для чести Себе ты сделаешь, коль станешь слушать С слепым доверием его напевы Иль, потерявши собственное сердце, Его навязчивым искательствам откроешь Сокровище девичьей чистоты! Страшися их, Офелия! Страшись, Сестра, мне дорогая! Дальше, дальше Держи себя от проявлений страстных, От выстрелов внезапных увлеченья! Мудрейшая из дев неосторожна, Коль даже месяцу красы свои покажет. От клеветы спасенья не бывает И добродетели; червяк нередко Детей весны подтачивает корень, Не давши и цветам их распуститься, И ранней, влажною росою утра Прилипчивость "поветрий" несомненна. Так будь же осторожней: страх тут будет Вернейшею охраной от беды. Ведь молодость и без причин сторонних Всегда с собой в борьбе. Офелия Я смысл твоих прекрасных наставлений Поставлю стражем к сердцу. Только ты, Мой милый брат, не вздумал бы и сам Похожим быть на тех немилосердных К нам проповедников, что к небу путь Тернистый и крутой нам пальцем кажут, А сами-то, подобно беспечальным И ветреным повесам, преспокойно Сторонками идут себе да ищут Лесных тропинок с вешними цветами; Чему же нас так строго поучали, О том не думают! Лаэрт Ну, за меня не бойся. Только я Ужасно опоздал. (Входит Полоний.) Вот и отец! Благословение вдвойне - есть благо: А случай подарил мне с вами Еще прощанье. Полоний Как? Ты здесь, Лаэрт? Сейчас же на корабль! Ну как не стыдно: Давно уж ветер лег на паруса, И за тобой лишь дело. (Положив руку на голову Лаэрту.) Вот тебе Мое благословенье. Да запомни Себе вот эти правила потверже: Не все болтай, что в голове забродит; Не делай т_о_, чего ты не обдумал; Будь обходителен, но избегай Короткости; испытанных друзей Прикуй к душе стальными обручами, Но не мозоль руки при встрече с каждым Вчера состряпанным, пустым знакомцем. Остерегайся ссор: но если раз Уж ты поссорился, то так держись, Чтобы противник твой тебя боялся. Чужим речам оказывай вниманье, Но говори с немногими. Совет Выслушивай от каждого, но мненье Свое имей. В одежде не скупись, Насколько денег хватит, но рядись Без вычуры: богато, но не броско. По платью разглядят и человека; Во Франции же, знать, к такому делу Относятся разборчиво и тонко. Не занимай и не давай взаймы: Давалец с ссудою теряет часто И друга, а охотник занимать Как раз запутает свои делишки. А главное: будь верен сам себе, - И верно так, как день идет за ночью, Что будешь искренен тогда с другими. Прощай! И пусть мое благословенье В твоей душе все это укрепит. Лаэрт Почтительно вам кланяюсь. Прощайте. Полоний Тебя торопит время, - поспешай; Прислуга ждет. Лаэрт Офелия, прощай, Да не забудь, о чем мы говорили. Офелия Твои слова я заключила в сердце, А ключ от них пусть будет у тебя. Прощай же. ([Лаэрт] уходит.) Полоний О чем таком он толковал с тобой, Офелия? Офелия Будь не во гнев для вас - Кой-что о принце Гамлете. Полоний Ого! Вот ловко вздумано! Да ведь и мне Сейчас вот говорили, что частенько К тебе он жалует в свои досуги И что сама ты что-то слишком долго И либерально с ним ведешь беседы. И если это так (меня предупредили Из осторожности), то я обязан Сказать тебе, что ты не понимаешь Себя настолько ясно, сколько нужно Для чести девушки и дочери моей. Что было между вами? Говори Всю правду. Офелия Он в последние свиданья Мне предлагал... принять его любовь. Полоний Любовь? Вот дичь! Смотри, ты говоришь Как сущая девчонка, что аз_а_ В таких погибельных делах не смыслит! Ты веришь, что ль... как назвала ты их - Всем этим "предложеньям"? Офелия Да я, отец, совсем не знаю, что О них должна и думать. Полоний Ой, не знаешь? Я ж объясню тебе. Ты так и знай, Что не умней грудного ты ребенка, Коль приняла за звонкую монету То, что не золото. Цени себя дороже! Не то - не придавая точный смысл Неточному и глупому сравненью - Ты и меня посадишь в дураки! Офелия Отец мой! Он просил моей любви Приличным образом. Полоний Ну-так! Каков? Приличным образом! Поди, поди! Офелия Он в подтвержденье правды слов своих Клялся мне всем священным... Полоний Все пустое! Силки на куликов! Ох, знаю я, Как изощряется язык на клятвы, Когда в нас кровь кипит! Ты, дочка, эти вспышки, В которых больше блеска, чем тепла, - Что оба гаснут прежде, чем обеты Придут к осуществленью, - не считай За пламя. Будь отныне бережливей На девичьи беседы и цени повыше Свое присутствие, чем приглашеньем На болтовню. О Гамлете ж ты можешь Так понимать, что принц, мол, молод И более в своих поступках волен, Чем ты. Короче: этим обещаньям, Офелия, ты верить не должна: Они все - сводчики; да и не те, Что прямо говорят, чего им нужно, А те, что цели грешные свои В благочестивые одежды облекают, Чтоб лучше обмануть. - Раз-навсегда Я требую без всяких оговорок, Чтоб с принцем Гамлетом у вас отныне Обмен взаимных клятв и обещаний В досужие часы не повторялся. Ты слышала? Я требую! И можешь Теперь идти. Офелия Отец... я повинуюсь. (Уходят.) Сцена 4 Эспланада в королевском саду перед замком. Входят Гамлет, Горацио и Марцелло. Гамлет Как стало холодно; почти мороз. Горацио Да, воздух очень холоден и резок. Гамлет Который час? Горацио Я думаю, что нет Двенадцати. Марцелло Двенадцать уж пробило. Горацио Да? В самом деле? Не слыхал я. Так вот и призраку пора являться. (Вдали игра на трубах и пушечный выстрел.) Принц, что это? Гамлет Ночная это стража - Бессонница у короля. Всю ночь Он будет бражничать. Теперь, наверно, Хвастливый выскочка уж зашатался, А трубы все еще провозглашают При каждом новом рейнского глотке Его победы над ответным кубком. Горацио Обычай здесь таков. Гамлет Да, черт возьми, обычай! Но я скажу, - хоть здесь я и родился И к этому обычаю привык, - Что было бы честней совсем оставить Порядки эти, чем их соблюдать. За нашу страсть к подобным безобразьям Мы сделались посмешищем народов: Они считают нас за горьких пьяниц И грязными позорят именами. И в самом деле, это безобразит В поступках наших все, что в них нашлось бы Действительно хорошего. Вот то ж Случается порою наблюдать В отдельных личностях, когда в них есть Какой-нибудь природный недостаток - Врожденное развитье, например, Чрезмерного к чему-нибудь влеченья, Что иногда так бешено ломает Крепчайшие опоры у рассудка (В чем не виновны мы, затем что выбор Природных свойств зависит не от нас), Иль, там, привычка, что уж слишком ломит Условленные формы общежитья. Я говорю: в подобном человеке, Отмеченном - врожденным иль случайным - Каким-нибудь одним лишь недостатком, Все добродетели, хоть будь они так светлы, Как благодать, велики - сколько могут Вместиться в смертного, должны поблекнуть Перед судом общественного мненья От одного лишь частного порока. Гран подлости клеймит своим позором Всю сущность благородства. (Является Дух.) Горацио Принц, смотрите: Вот - он идет! Гамлет О ангелы святые! Вы, силы неба, защитите нас! Дух мира ты или проклятый демон? Несешь ли ты небес нам дуновенье Иль вихри адские? Погибель нам Или добро замыслил? Только ты В таком заманчивом приходишь виде, Что должен я с тобою говорить. Зову тебя, о Гамлет, о король! О мой отец и царственный датчанин! Да отвечай же мне! Не допусти, Чтоб от неведенья растреснулся мой череп! Скажи, как это сталось, что твои В смерть заключенные святые кости Покров свой разорвали? Что гробница, Где ты, мы видели, так спал спокойно, Раскрыла над тобой тяжелый мрамор, Чтобы тебя извергнуть? Что нам думать О том, что ты, мертвец, лишенный жизни, Под блеском месяца вновь оживаешь И, в сталь закованный, в час тихий ночи Вселяешь ужасы, и нас, безумцев, Что родились такими, недоступным Для разумения приводишь в трепет? Открой нам: что это? зачем? и что Нам делать? Горацио Он дает вам знак, Чтоб отошли вы в сторону: как будто О чем-то вам желает сообщить. Марцелло Смотрите, как приветливо он манит, Чтоб вас отвлечь куда-нибудь подальше. Вы не ходите, принц. Горацио Ни под каким Предлогом! Гамлет Здесь он говорить не хочет, - Так я пойду. Горацио Нет, не ходите, принц. Гамлет Зачем же нет? Чего мне тут бояться? За жизнь мою не дам я и булавки; Ну, а душе чем повредить он может, Коли она и в самом деле - сущность Бессмертная, как он? Манит опять... Пойду. Горацио А если он да заведет Вас к морю, принц, под быстроту прилива? Или на верх утеса, что над морем Повис на воздухе, и там, явившись В ужасном новом виде, вас лишит Владения рассудком? вовлечет В безумие? Подумайте о том! Такие местности уже и сами, Без новых поводов, имеют свойство При взгляде вглубь чернеющей пучины, При реве волн внизу располагать Мозги к безумию. Гамлет Он все манит! Иди вперед - я следую! Горацио Останьтесь, Мой добрый принц! Гамлет Вы... руки прочь! Горацио Послушайтесь! Мы вас не пустим. Гамлет Судьба зовет меня - и в каждой мышце Я чувствую могучесть львиной силы... (Дух манит.) Опять, опять манит? Пустите, господа! (Вырываясь у них.) Клянусь - я в духа обращу, кто станет Меня держать. Я говорю вам - прочь! - Иди! я за тобой. (Дух и Гамлет уходят.) Горацио О, как опасно В нем может заиграть воображенье! Марцелло Пойдем за ним: его, в подобном деле, Нельзя же слушаться. Горацио Да, да, пойдем. И чем у нас все это разрешится? Марцелло А вот чем: в Дании у нас неладно. Горацио Господь управит. Марцелло Побежим скорее. (Уходят.) Сцена 5 Отдаленная часть сада. Входят Дух и Гамлет. Гамлет Куда ведешь ты? говори! Я дальше - Ни шагу за тобою! Дух Слушай! Гамлет Жду. Дух Мой час уж недалек, когда я должен Вернуться в страшный, серный пламень. Гамлет О, бедный Дух! Дух Нет, не жалей, а слушай Внимательно, что должен я сказать. Гамлет Я слушаю: внимать тебе - мой долг. Дух И долг твой - отомстить, когда услышишь. Гамлет Что, отомстить? Кому? Дух Перед тобой Дух твоего отца, который должен До времени скитаться по ночам, А днем гореть в огне неугасимом, Пока не выгорят и не исчезнут Земной природы дети - преступленья Его постыдные. Не будь запрета Мне говорить тебе о страшных тайнах Моей темницы, я б повел рассказ, В котором и малейшее бы слово Тебе пронзило душу; молодую кровь В тебе бы заморозило; твои Глаза, как звезды, унесло б из орбит; Разбило б врознь приглаженные кудри, И каждый волос в них поднялся б дыбом, Как у испуганного дикобраза Его колючки. Но законов вечных - Скрижалей не понять земному слуху. Внимай, внимай мне, сын мой!.. О, внимай! И если ты когда любил отца... Гамлет О Боже! Дух Отомсти его убийство Бесчеловечное и гнусное! Гамлет Убийство? Дух Гнуснейшее; но из среды подобных - Еще гнусней, неслыханней, лукавей! Гамлет Спеши рассказом, чтоб я мог лететь Быстрей, чем мысль, чем вздох любви, к отмщенью! Дух Ты это сделаешь. Ты был бы сам Бесчувственнее плевел разжиревших, Что в мертвенном покое догнивают Свой век на склонах Леты, если б этим Не возмутился делом. Слушай, Гамлет: Был пущен слух, что я, заснув в саду, Ужален был змеей, и этим слухом О мнимом образе моей кончины Обманута вся Дания. Но знай, Мой благородный юноша, что змей, Меня ужаливший, венец мой носит. Гамлет О ты, предчувствие! Мой дядя? Дух Он! Кровосмесительный, бесстыдный этот зверь Умом чарующим, природных дарований Предательскою силой (будь он проклят, Тот ум и те дары, что могут Так развращать) - позорным увлеченьям Желанья подчинил и королеву, Что скромности казалась образцом. О Гамлет! Это ль было не паденье? После меня, которого любовь - Вся благородство - постоянно шла Рука с рукой с моим обетом брачным, - Упасть в объятья этого мерзавца, Рожденного, в сравнении со мной, Столь нравственно убогим? Конечно, добродетель ни за что Разврату не отдастся, хоть явись Он в виде ангела; зато разврат, Хотя бис ангелом соединился И райских сладостей вкусил, всегда Готов опять в грязи своей валяться. Довольно. На меня пахнуло утро: Я сокращу рассказ мой. В час обычный, Когда после полудня я в саду Предался отдыху в минуту сна, Твой дядя с соком белены проклятой Ко мне подкрался и в отверстье уха Мне влил из склянки страшный этот яд, Губительный для крови человека - Тот страшный яд, что, в поры и каналы Взойдя, как ртуть, и заразив все тело, В мгновение сседаться заставляет Здоровую, текучую в нас кровь - Подобно молоку, когда в него Прибавят кислого. Так сселась и моя, И тело чистое мое проказа, Как тело Лазаря, покрыла вдруг Нечистой, отвратительной корою. И вот, в минуту сна, рукою братней Лишен я жизни, царства, королевы; Под корень срезан был в цвету греха; Беспомощно застигнут был врасплох; Без таинств, без напутствий, без молитвы Потребован к нежданному отчету - Когда с самим собой еще не счелся В бесчисленных грехах, на мне лежавших! О ужас! ужас! невместимый ужас!.. И если есть в тебе хоть искра чувства, Не можешь так ты этого оставить И допустить, чтоб царственное ложе Служило в Дании гнездом разврата, Постелью гнусному кровосмешенью. Но, следуя путями правосудья, Не запятнай души несвойственным поступком Противу матери: отдай ее Небесной каре и колючим тернам, Что внутренне ее терзают совесть. Теперь - прощай. Светляк почуял утро, И блеск его холодный уж бледнеет. Прощай, о сын мой! О мой милый Гамлет! Прощай, прощай и помни обо мне!.. (Исчезает). Гамлет О сонм небесных воинств! О Земля! И что еще?.. Иль с вами Ад еще призвать я должен? О подлость, подлость! Да не бейся ж, сердце! Да не дряхлейте ж, мышцы! Станьте сталью Упругою! Мне помнить о тебе? Да, бедный Дух, я буду, буду помнить, Покамест в черепе моем есть память! Мне помнить? Да ведь я сотру теперь же С скрижалей памяти все вздорные отметки, Все формулы, все тонкости науки, Все пережитые мной впечатленья, Что молодость и наблюденье в них Усердно так строчили, и отныне Лишь твой завет во мне храниться будет, Без низших примесей, в владеньях мозга, На тамошних тетрадках и страницах. Да, Богом в том клянусь! О пагубная женщина! О низкий, Низкий ты, смеющийся подлец! Проклятый! Дайте мни сюда таблички: Я в них впишу, что можно улыбаться, Все улыбаться, самому же быть Ужасным подлецом, - по крайней мере, Здесь, в Дании. (Пишет.) Ну, дядя, это - ты. Теперь - его слова: прощай, прощай - И помни обо мне. И в этом я поклялся. Горацио (за сценою) Принц! принц! Марцелло (за сценою) Принц Гамлет! Горацио (за сценою) Спаси вас Бог! Гамлет Здесь я! Здесь! Марцелло (за сценою) Го, го, го, го! Принц! принц! Гамлет Го, го, го, го! Сюда, сюда, соколик! (Входят Горацио и Марцелло.) Марцелло Ну, как дела, принц? Горацио Чт_о_ нового, принц! Гамлет О... чудеса! Горацио В самом деле? Скажите нам. Гамлет Нет, разболтаете! Горацио Не я, принц, - ей-богу! Марцелло И не я, принц. Гамлет Вообразите же себе... и кто бы этому поверил? Но только это - тайна. Горацио и Марцелло Да ей-богу же, принц, не скажем. Гамлет Так слушайте: Нет в Дании такого подлеца, Чтоб он же не был записным плутягой! Горацио. Но, принц, для такого известия мертвецу не стоило подниматься из гроба. Гамлет Да, это так; ты совершенно прав. Поэтому, без дальних проволочек, Вот что скажу: пожмем друг другу руки И разойдемтесь; вы - куда направят Вас собственные нужды и желанья. У каждого желанья есть и нужды. А коли так, то и на мой паек - Хоть он беднее всех, - их чуть не сотня! Вот видите, сейчас иду молиться. Горацио Принц, это все слова Без смысла и без связи! Гамлет Жаль мне очень, Коль ты обиделся. Да, жаль сердечно! По чести, жаль. Горацио Тут нет обиды, принц. Гамлет Клянусь святым Патриком, есть обида, Горацио! И тяжкая обида. О виденье ж Я должен вам открыться, что оно - Дух честный. А желанье ваше Узнать, что между ним и мною было, Старайтесь превозмочь. И вас, друзья - Ведь вы мои друзья, да и по школе Коллеги мы, и по оружью братья, - Прошу мою одну исполнить просьбу! Горацио Какую, принц? Охотно. Гамлет Не говорить, что в эту ночь мы с вами Здесь видели. Горацио и Марцелло Да и не скажем, принц. Гамлет Нет: поклянитесь! Горацио Никому не скажем; Порукой - честь! Марцелло Клянемся честью - будем Молчать! Гамлет Нет: клятву на моем мече! Марцелло Мы вам клялись... Гамлет Нет, на мече моем клянитесь! Дух (под землею) Клянитесь! Гамлет Га, шалун! И ты туда же? И ты, товарищ, с нами? Глухи вы? Не слышите дружка-то вы в подвалах? Извольте клясться! Горацио Говорите клятву. Гамлет Что никому не скажете о том, Что видели: клянитесь на мече! Дух (под землею) Клянитесь! Гамлет Hic et ubique? Погоди ж: Мы переменим место. Господа, Пожалуйте! Скрестите руки на моем мече - И поклянитесь им: Чтоб никогда о том не говорить, Что видели. Дух (под землею) Мечом его клянитесь! Гамлет Га, старый крот! да как же славно ты Работаешь! Лихой ты землекоп! Хотите ли, друзья, еще разок Мы перейдем отсюда? Горацио Странно, принц! Клянусь луной и солнцем, непонятно! Гамлет Так и прими его за чужестранца, Да, друг Горацио! В земле и небе Есть чудеса такие, что о них И грезить не дерзает наша мудрость! Идемте же. Отныне, как и прежде, никогда - В чем помоги вам Бог! - каким бы странным И сумасбродным вам я ни казался, Хоть даже я прикинулся б безумцем, Не разведете вы вот так руками, Ни этак не кивнете головой; Не бросите полупрозрачных фраз, Как, например; "да, да, мы знаем это"; Или: "могли б и мы, когда б хотели"; Иль: "если б нам болтать была охота"; Иль, наконец: "когда б мы это смели", И никаким иным двусмысленным намеком Не обнаружите, что обо мне Вам что-нибудь особое известно. В том дайте вашу клятву, как Господь, В день бедствия, да не оставит вас Своей благою помощью! Дух (под землею) Клянитесь! Гамлет О, успокойся, возмущенный Дух!.. Вам, господа, со всей моей любовью Я отдаю себя; и все, чем только Такой бедняк, как Гамлет, будет в силах Вам выразить свою любовь и дружбу, Бог милостив, не будет им забыто. Пойдемте вместе. И еще прошу: От рта никак не отнимайте пальцев. Да! Время выбилось у нас из такта, И, право, злость берет, что мне придется Его справлять, Да вот, посмотрим. Пойдемте ж вместе. (Уходят.) ДЕЙСТВИЕ II Сцена 1 Комната в доме Полония. Входят Полоний и Рейнальдо. Полоний Вручи ему, Рейнальдо, эти деньги С бумагами. Рейнальдо Исполню, ваша честь! Полоний В подобном деле, добрый наш Рейнальдо, Ты был бы удивительно находчив, Когда бы прежде, чем к нему явиться, Разведать мог о нем из-под руки. Рейнальдо Я, ваша честь, об этом уж подумал. Полоний И хорошо подумал ты! Прекрасно! Начните, друг, с того, что разузнайте О датчанах, какие есть в Париже; Добейтесь, кто они, зачем туда Приехали, и как, и где живут, С кем знаются и много ль денег тратят? Когда ж из сочетания вопросов, Умно поставленных, увидишь ясно, Что сын мой им известен: вот тогда Уж и разведывай о нем, что хочешь; Однако ж так, чтоб было незаметно. Скажи, что ты его почти не знаешь; Или хоть так: я знал его отца - Ну, и друзей, да и его "отчасти". Ты понял все? Рейнальдо О, совершенно понял! Полоний Так и скажи: его "отчасти" знаю, Но только что "не очень"; если ж этот - Тот самый, о котором мне известно, - То он таки порядочный повеса; Вдается в то и то; и тут уж можешь Ты на него плести все, что угодно; Но не такое, черт возьми, чтобы ему Могло нанесть бесчестье! И прошу Вас, друг, от этого остерегаться. Держитесь предпочтительно в пределах Тех шалостей беспутных и дурачеств, С которыми, как всякий это знает, Водиться любят юность и свобода. Рейнальдо Как, например, игра? Полоний Ну да, конечно! Игра, вино, ругательства, дуэли, Сварливый нрав, красоток посещенье. Хвати, брат, и туда! Рейнальдо Не нанести бы так ему бесчестья? Полоний Э, нет! Нисколько, если ты сумеешь Рассказ свой подсластить. Тебе не нужно Изображать его совсем уж негодяем; Я не того хочу. Ты опиши Его таким, чтобы его проступки Казались лишь неряшеством свободы, Последствиями вспышек и порывов Природной пылкости, порой броженья Бурливой крови, что, конечно, каждый Изведал на себе. Рейнальдо Но, ваша милость... Полоний Ты, верно, спросишь: для чего все это? Рейнальдо Вы угадали - я желал бы знать. Полоний Вот то-то, друг!.. Я вам скажу все планы, И наша хитрость, думаю, удастся. Когда на сына моего слегка Ты тень набросишь, как бывает это Порой с художником, что невзначай Слегка свою запачкает работу, - Смотри же, замечай! Тот самый собеседник, от кого Хотел бы ты о птенчике разведать, - Коль в самом деле он его видал Когда-нибудь замешанным в проказы, Что на него ты плел, - и сам, наверно, Сейчас же подтвердит твои слова И скажет: "государь мой", или нечто В таком же роде, например: "мой друг", Иль: "джентельмен", иль как у них Там принято, по человеку глядя. Рейнальдо Я понял, ваша честь. Полоний И вот тогда Он согласится; точно согласится!.. Что же такое хотел я сказать? В самом деле, я хотел сказать что-то. На чем бишь я остановился? Рейнальдо Вы говорили, что мои слова Он подтвердит. Полоний Ну да, он непременно Их подтвердит; Вот так сейчас каналья и отрежет, Что молодца, мол, этого я знаю: Вчера, иль, может быть, в иное время, В тот день, или в другой его я видел С таким-то иль таким; как вы сказали, Он вел игру; там - через край хватил, А тут, играя в мяч, затеял ссору. И, может быть, добавит, что его Видал входящим в скверные дома, В дома разврата, что ли; ну, и дальше... Теперь смотри же: Плотичкой лжи ты выудил, как карпа, Всю сущность истины! Вот так и мы, Быв люди высшего ума и знанья, При помощи сноровки и двуличья - Сторонками доходим и до сути. И ежели моим ты указаньям Сумеешь следовать, то и о сыне... Что? Понял ли? Все понял? Рейнальдо Все, до точки. Полоний Ступай же с Богом! Можешь уезжать. Рейнальдо От вас я прямо в путь. Полоний Да позаботься Понаблюсти за ним и сам. Рейнальдо И это Исполню, ваша честь. Полоний И подтверди Ему, чтоб поприлежней занимался Он музыкой. Рейнальдо Скажу, скажу. Полоний Прощай же. (Рейнальдо уходит; входит Офелия.) Ты что, Офелия? Что там такое? Офелия Отец, отец! Ах, как я испугалась! Полоний Чего ты, Бог с тобой? Офелия Сижу одна В своей я комнате и шью; как вдруг Принц Гамлет входит: грудь на нем Расстегнута, и голова без шляпы; Чулки запачканы и без подвязок По щиколдки спустились, а лицо Белей, чем полотно его рубашки; Колени страшно друг о друга бьются. И выражение так грустно-грустно, Как будто бы он вырвался из ада Нам рассказать, что только там бывает Ужасного! И он передо мной Остановился. Полоний От любви к тебе С ума он спятил? Офелия Я не знаю; только Боюсь я этого! Полоний Что говорил он? Офелия Меня он за руку схватил и крепко Ее удерживал, и, отступив На всю длину руки, другую руку Уставил он вот этак над бровями И стал меня разглядывать, как будто Готовился писать с меня портрет. Смотрел он этак долго; и затем, Слегка пожав мне руку, сверху вниз Три раза покачал он головою И так вздохнул печально, так глубоко, Как будто с этим вздохом разрывалось В нем сердце и его кончалась жизнь. Потом он выпустил меня и, обернувшись Ко мне через плечо, казалось, путь Свой находил, не прибегая к зренью, И вышел в дверь, до самого порога Глаз не сводя с меня. Полоний Пойдем с тобой. Тут надо - к королю. Чистейший это Экстаз любви, что собственною силой Себя губить готова, да и волю Склонить к отчаянным поступкам может, Как все другие страсти, от которых Приходится терпеть нам под луной. Мне жаль его. Ты с ним не обошлась ли Уж слишком резко? Офелия Нет, отец: я только По вашему приказу отсылала К нему обратно письма и его Старалась избегать. Полоний Вот это и свихнуло Его с ума. Жалею я теперь, Что толком не взглянул на это дело. По правде, я боялся, что он шутит Иль попросту сбирается надуть. Да, невпопад я сумничал! Как видно, Хватая дальше цели, в наши лета Мы делаем не менее ошибок, Чем наша молодежь по недостатку В ней осторожности. Идем, идем Скорее к королю. Ему должны мы Все рассказать. Здесь скрытность не у места И больше может натворить нам бед, Чем откровенность возбудить досады. Пойдем! (Уходят). Сцена 2 Комната во дворце. Входят король, королева, Розенкранц, Гильденстерн и свита. Король Привет вам, дорогой наш Розенкранц И Гильденстерн. Не говоря о том, Что вас давно мы ждали с нетерпеньем, Нужда до вас заставила ускорить Сюда ваш вызов. Что-нибудь, конечно, Вы слышали о перемене с принцем. Я выразился так: "о перемене" - Ввиду того, что внутренний и внешний В нем человек совсем уж не таков, Каким был прежде. Что могло другое, Коли не смерть отца, привесть его В такое тяжкое самозабвенье, Я не могу придумать. Я прошу Обоих вас, что с самых первых лет Росли с ним вместе и что оба близки К нему по возрасту и по привычкам, Нам оказать любезность и побыть Здесь при дворе, чтобы беседой вашей Привлечь его к обычным развлеченьям И разобрать при помощи тех данных, Что вам доставит случай, - нет ли тайной И неизвестной нам другой причины Его недуга, чтоб, ее открывши, Могли мы постараться и о средствах Для помощи. Королева О вас он, господа, Так часто говорил! Я твердо верю, Что, кроме вас, нет двух живых созданий, К которым бы он столько был привязан. И если вы так будете любезны И нас согласьем вашим подарите - Помочь на время нам досугом вашим К осуществленью нашей цели и надежд, То мы оценим ваше посещенье, Как королевская признательность лишь может Его ценить. Розенкранц Но для величеств ваших По силе королевской вашей власти Довольно б повелеть, а не просить, Чтоб мы сочли законом вашу волю. Гильденстерн Наш долг священный - вам повиноваться. Располагайте нами: повергаем Свободно к вашим царственным стопам Свое усердие и будем ждать От вас мы высочайших приказаний! Король Мы вас благодарим, наш Розенкранц И добрый наш, любезный Гильденстерн. Королева Мы благодарны вам, наш Гильденстерн И добрый наш, любезный Розенкранц, И просим вас немедля посетить Нам дорогого сына, что так странно Переменился. (К свите.) Кто-нибудь из вас Пусть к принцу Гамлету господ вот этих Сейчас проводит. Гильденстерн Дай-то Бог, Чтоб наш приезд и обращенье с нами Ему приятны были и полезны. Королева Пусть будет так; аминь. (Розенкранц и Гильденстерн уходят с некоторыми из свиты; входит Полоний). Полоний Послы в Норвегию, мой повелитель, Вернулись к нам с хорошими вестями. Король Ты был всегда отцом вестей хороших. Полоний Не правда ль, государь? И верьте мне, Мой милостивый повелитель: я И долг, и душу соблюдаю Богу, Равно как вам. А дело вот какое (Иль мозг мой разучился находить Следы к событьям): а ведь я открыл, Что принца Гамлета ввело в безумье. Король О, говори скорей мне. С нетерпеньем Я слушаю! Полоний Нет, прежде не угодно ль Принять послов: моя же новость По их приеме будет вам десертом. Король Так окажи им честь: введи их сам. (Полоний уходит.) Он уверяет, милая Гертруда, Что отыскал причину и источник Безумья Гамлета. Королева Я сомневаюсь, Чтобы могла важнее быть причина, Чем смерть отца и наш поспешный брак. (Снова входит Полоний с Вольтимандом и Корнелием.) Король Вот, разузнаем. Добро пожаловать, мои друзья! Скажи нам, Вольтиманд, какие вести От нашего норвежского собрата? Вольтиманд Он, как нельзя радушный, обращает И к вам привет и добрые желанья. Вслед за прибытьем нашим он тотчас же Послал остановить приготовленья, Что будто бы (ему так представляли) В виду имели Польшу. Но теперь, Узнав подробнее, он убедился, Что все они и в самом деле были Рассчитаны на то, чтоб их вести Противу Дании. И, оскорбившись, Что слабость ног его, болезнь и старость Теперь предлогом служат, чтоб его Обманывать, он приказал немедля Племянника, арестовав, к себе представить. Тот не противился и, получив От дяди строгий выговор, дал слово, Что больше никогда теперь на ваше Величество войной он не пойдет. И тут на радостях норвежец старый Ему три тысячи прибавил марок Годичного оклада и формально Ему дал порученье двинуть в Польшу Им собранное войско, что туда, Как прежде думали, и назначалось, И вместе высказал свою к вам просьбу, Здесь изложенную весьма подробно: (Подавая бумагу за печатью.) Не может ли вам быть благоугодным На помощь для задуманного дела - Его войскам через владенья ваши Свободный выдать пропуск? Здесь, в письме, Предложены статьи о гарантиях, С придачей для страны вознагражденья. Король Все это нам приятно; на досуге Письмо прочтем, обсудим и ответим; А между тем мы вас благодарим За ваш успешный труд, что так любезно Взялись вы выполнить. Теперь вам можно И отдохнуть; а вечером, попозже, Мы попируем вместе. В заключенье - Наш вам привет по случаю возврата К себе на родину! (Вольтиманд и Корнелий уходят.) Полоний Вот это дельце Окончилось для нас благополучно. Вы, повелитель мой, и также вы, Моя владычица! Судить о том, Чем царственность должна бы быть, И что такое долг, и почему День значит день, ночь - ночь, а время - время, - То значило бы только убивать И день, и ночь, и время. В уваженье Того, что краткость есть душа ума, А многословие - его членовность, Иль, попросту, его прикраса, - буду краток. Ваш благородный сын теперь помешан. Я говорю "помешан" потому, Что обозначить с точностью "безумья" Нельзя без выражения: "помешан". Но мы оставим это. Королева Да, нельзя ли Побольше толку, менее ж искусства? Полоний Божусь вам, королева, - об искусстве Я вовсе и не думал! Он - помешан; И это правда: если ж правда - жалко; И жалко, потому что - правда. Впрочем, Все это глупо, так и Бог уж с ним! Я ж прибегать к искусству не намерен. Когда ж допустим мы, что он помешан, То нам останется сыскать причину Сего эффекта, иль точней - дефекта, Затем, что и эффект, хоть дефективный, Не без причины же. И вот что нам Тут остается; а остаток этот Таков. Вот, рассудите; Я у себя имею дочь; имею - Затем что эта дочь пока моя; Она из послушания и долга - Прошу заметить - мне передала Вот это. И теперь извольте слушать И рассудите сами! (Читает.) "Небесной, божеству души моей, к лику красавиц причтенной Офелии". Это, заметьте, очень нехорошее выражение, до крайности дурное выражение: "причтенной к лику" - выражение нехорошее. Однако извольте дослушать. (Читает.) "Все это, и прочее... для сумочки на ее белоснежной груди". Королева. И это писал к ней Гамлет? Полоний. Потерпите немного, всемилостивейшая королева! я обо всем передам верно. (Читает.) "Не верь, что свет блестит в звездах, Что ходит солнце в небесах; Не верь ни истине, ни лжи: Но только верь моей любви! О дорогая Офелия! Я плохо владею стихом и не обладаю искусством заключать мои жалобы в стопы и рифмы: но тем сильнее я люблю тебя; да, тем сильнее, и ты верь этому. Прощай. Твой навсегда, бесценная девушка, покамест это тело принадлежит мне. - Гамлет". Все это дочь моя из послушанья Мне отдала; хотя она и прежде О домогательствах его тотчас же Мне сообщала, с точным указаньем И способов, и времени, и места. Король Но что же дочь твоя? Как принимала Она его любовь? Полоний Вы обо мне Как полагать изволите? Король Что ты И предан мне, и вместе благороден. Полоний Вот это самое и мне хотелось Вам доказать. И как вы обо мне Судили бы, когда бы я, увидя, Как эта страсть пылка (а я о ней - Сказать вам надо - догадался прежде Рассказа дочери), что обо мне Вы стали б думать? Вы, а также ваша Здесь предстоящая и дорогая Нам королева, если б, то увидя, Остался я конторкой иль портфелем, Иль сердце бы заставил быть немым, Иль попросту: глаза на них зажмурил? Что вы подумали б? Но только - нет! Я - прямо к делу! Молодую дочку Тотчас - к себе, и сделал ей внушенье! "Принц Гамлет - принц, и он тебе не пара; Не надо этого!" И тут же ей Дал приказанье накрепко замкнуться От всех его искательств; отсылать Обратно посланных; не принимать Его подарков. И она, конечно, Меня послушалась. И вот он, видя Себя отвергнутым... Нуда короче: Он впал в уныние, отстал от пищи, Стал плохо спать, а тут уж и пошел Дуреть, глупеть, и так все ниже, ниже, Пока совсем дошел уж до безумья, В котором он теперь и куролесит, Как вам известно и о чем теперь Мы сокрушаемся. Король (обращаясь к королеве) Гертруда! Как думаешь ты? Так ли это? Королева Оно - возможно и на то похоже. Полоний Да вот, мне б очень знать хотелось: Известен вам хоть бы единый случай, Когда я положительно уверил, Что это - так, а вышло бы - не так? Король Я что-то не припомню. Полоний Ну, и вот что: (показывая на плечи и голову) Снимите с этого вот это, коль и это Теперь у нас окажется не так! Помогут обстоятельства - до правды Я доберусь, где б ни была она - Всегда, везде, в любой центральной точке! Король Нельзя ли чем-нибудь подостоверней Нам убедиться в этом? Полоний Вам известно, Что иногда часа он по три ходит По этой галерее? Королева Точно так. Я знаю это. Полоний В это время дочь К нему я выпущу. Мы за ковер Все трое спрячемся и станем встречу Их наблюдать: и если только он Ее не любит и не к ней любовь Ввела в безумье, - удалите Меня от дел правленья и сошлите Смотреть за фермою, за конюхами! Король Так что ж? Попробуем! (Входит Гамлет.) Королева. Взгляните: он идет сюда и читает; и какой грустный! Полоний. Уйдите же, прошу! Уйдите оба! Я приступлю к нему, прошу - дозвольте! (Королева, король и свита уходят.) Что, как здоровье нашего любезнейшего принца Гамлета? Гамлет. Слава Богу, недурно. Полоний. Узнали ли вы меня, принц? Гамлет. Как нельзя лучше; ты рыбой торгуешь? Полоний. О, нет же, принц! Гамлет. Ну так желаю тебе, чтобы ты был столько же честен, как тот. Полоний. Честен, принц? Гамлет. Именно так: потому что быть в наше время честным - это быть только одному из десяти тысяч. Полоний. Да, это правда, принц. Гамлет (читает). "Если и солнце зарождает червей в дохлой собаке и, будучи божеством, с лобзанием прикасается к мертвечине..." (К Полонию.) Есть у тебя дочь? Полоний. Есть, принц. Гамлет. Ну так не позволяй ей ходить по солнцу: зачатие хоть и благодать, однако ж если оно коснется твоей дочки... Смотри, не прозевай, приятель! Полоний (в сторону). Каков? А все о моей дочери! Сначала не узнал меня; говорит - ты рыбник. Спятил с ума, совсем спятил. А впрочем, от любви и я в молодости делал-таки довольно дурачеств; был близок к тому же. Заговорю с ним опять. - Что вы это читаете, принц? Гамлет. Слова, слова, слова. Полоний. Да о чем же, собственно, тут говорится, принц? Гамлет. С кем это? Полоний. Я спрашиваю, принц, о содержании того, что вы читаете. Гамлет. Злословие, государь мой, злословие. Какой-то бессовестный насмешник толкует, что у стариков бороды седые, лица - в морщинах, что глаза у них источают подобие аравийской камеди и густой амбры и что они, при чрезвычайной слабости в поджилках, в то же время отличаются полнейшим отсутствием сообразительности. Одним словом, все такие вещи, которым я положительно должен верить, вполне верить; но о которых писать, по моему мнению, все-таки не следует: потому что и вы, государь мой, могли бы ведь сами дожить до моего возраста, если бы, по рачьему манеру, стали пятиться назад. Полоний (в сторону). Хоть и сумасшествие, но в нем есть последовательность. (К принцу.) Вы бы сошли, принц, с открытого воздуха. Гамлет. Куда же? В могилу? Полоний. Ну, уж это значило бы тогда, принц, совсем лишать себя воздуха. (В сторону.) Как осмысленны иногда бывают его ответы! Право, иные сумасшедшие находчивее здоровых. Пойду, постараюсь устроить поскорей свидание между ним и моею дочерью. (Громко.) Высокоуважаемый принц! Беру смелость взять у вашего высочества позволение удалиться. Гамлет. Изо всего, что вы можете взять у меня, ни с чем не расстался бы я так охотно, как с жизнью моею, жизнью, жизнью! Полоний. Желаю вам доброго здоровья, принц. (Идет к дверям.) Гамлет. Как, однако, надоедают эти старые болваны! (Входят Розенкранц и Гильденстерн.) Полоний. Вы, верно, отыскиваете принца Гамлета? Вот он! Розенкранц (Полонию). Благодарим вас. (Полоний уходит.) Гильденстерн. Мой уважаемый принц! Розенкранц. Наш бесценный принц! Гамлет. О мои дорогие, добрые друзья! Как ты поживаешь, Гильденстерн? И ты с ним здесь, Розенкранц? Ну, как же вы, ребятушки, оба поживаете? Розенкранц. Да как самые обыкновенные из детей матери-земли. Гильденстерн. Мы счастливы уже и тем, что не через край счастливы. Коли пригля деться хорошенько к шапке Фортуны, то окажется, что оба мы не годились бы ей на кокарду. Гамлет. Не подошвы же вы, однако, башмаков ее! Розенкранц. Да ни то ни другое, принц. Гамлет. Стало быть, пробавляетесь где-нибудь поближе к поясу? Или, может быть, и в самом средоточии ее благосклонностей? Гильденстерн. Пожалуй, что так! Мы пользуемся по этой части очень сильным кредитом. Гамлет. Это по части тайных прелестей Фортуны-то? Да уж это непременно так: ведь она - блудница! А что нового? Розенкранц. Да ничего, принц, кроме того разве, что на свете больше стало честных людей. Гамлет. Это значит, что день Суда близок. Только ваша новость - фальшива. Позвольте же мне теперь коснуться более частных вопросов. В чем провинились вы, добрые мои друзья, перед Фортуною, что она послала вас в тюрьму? Гильденстерн. В тюрьму, принц? Гамлет. Да ведь Дания - тюрьма! Розенкранц. В таком случае, и весь свет - тюрьма. Гамлет. Да, тюрьма, и презамечательная: с разными отделениями, перегородками и тайниками. Дания - одна из сквернейших. Розенкранц. Ну, этого-то, принц, мы не думаем. Гамлет. В таком случае она и не тюрьма для вас; ведь и хорошее и худое бывает таким только смотря по тому, как мы о нем думаем. Для меня, собственно, Дания - тюрьма. Розенкранц. Так это, может быть, ваше честолюбие представляет ее вам такою: она слишком тесна для ваших желаний. Гамлет. О Бог мой! Да если бы не мои зловещие сны, так я и в ореховой скорлупке почитал бы себя обладателем беспредельного пространства! Гильденстерн. Так ведь и самые эти сны-то ваши - от честолюбия: тип настоящего честолюбца складывается непременно из отражения его снов. Гамлет. Однако и сны - также отражение. Розенкранц. Да, это так; но по мне, честолюбие-то, само по себе, до того бессодержательно и ничтожно, что его иначе и называть не стоит, как разве только "тенью отражения". Гамлет. В таком случае нищие у нас будут действительностью, а монархи и великие люди - их тенью. Не обратиться ли нам лучше к королю? Я, право, что-то глуп сегодня. Розенкранц и Гильденстерн. Мы к вашим услугам, принц. Гамлет. Не в том дело. Не хочу же я, в самом деле, смешивать вас с толпою моих прислужников, которые, скажу вам как честный человек, прислуживают мне ужасно. Я только продолжаю стоять на торной тропинке связывавшей нас дружбы, а потому и спрашиваю вас: зачем вы здесь, в Эльсиноре? Розенкранц. Мы приехали с вами повидаться, принц, больше ни за чем. Гамлет. Такой бедняк, как я, не богат и благодарностью; а все-таки я благодарю вас, хотя моя благодарность, дорогие мои друзья, не стоит и полукопейки. Не послал ли вас кто сюда? Было ли это собственное ваше побуждение? По своей ли доброй воле вы сюда приехали? Ну-тка, ну-тка, отвечайте-ка мне по совести! Да ну же, ну, нечего тут думать: сказывайте! Гильденстерн. Да что же мы должны сказать вам, принц? Гамлет. О Боже мой! Что хотите, только бы шло к делу. Ведь за вами посылали. Смотрите-ка, и в глазах-то у вас играет в некотором роде признание, которого не смогла замаскировать ваша сдержанность. Я ведь знаю - добрейший король и королева посылали за вами. Розенкранц. С какою же целью, принц? Гамлет. Вот об этом-то я прошу вас сказать мне. Но только заклинаю вас правами нашего товарищества, созвучиями нашей молодости, обязанностями, налагаемыми на вас никогда не изменявшеюся между нас дружбою и всем дорогим, что только в состоянии придумать человек, более меня находчивый: будьте искренны и прямодушны со мною! Посылали за вами или нет? Розенкранц (Гильденстерну). Что ты скажешь? Гамлет (в сторону). О, да я насквозь вас вижу! (К ним.) Если только вы меня любите - не покривите передо мною! Гильденстерн. За нами посылали, принц. Гамлет. Теперь я и сам скажу вам, зачем; и этим я делаю ваше дальнейшее признание ненужным; стало быть, и тайна, которою в этом случае вы обязались перед королем и королевою, не выдает себя передо мной ни одним перышком. С недавнего времени (а отчего - сам не понимаю) я потерял всю свою веселость, отвык от своих обыкновенных занятий; и, в самом деле, на душе у меня до того стало скверно, что, например, земля, этот так чудно устроенный механизм, кажется моим глазам только бесплодною скалою; что этот удивительный воздушный шатер, это - вообразите же себе - так смело повешенное у нас над головами небо, чудный этот, величественный свод, насквозь горящий золотистым пламенем, представляется мне теперь не более как соединением гнилых и заразительных испарений. Какое образцовое создание - человек! Как возвышен у него ум! Как неизмеримы его способности! Как выразительны и прекрасны его формы и движения! По своим действиям - он уподобляется ангелу, по своему разуму - Богу! Он - украшение вселенной, венец надо всею одушевленною природою. И при всем этом - что мне, скажите, в этой квинтэссенции праха? Нет, не нравится мне человек, ни даже - женщина. Хотя, судя по твоей улыбке, тебе и хочется сболтнуть, что женщина мне нравится. Розенкранц. У меня этого, принц, не было и в помышлении. Гамлет. Так чему же ты улыбнулся, когда я сказал, что человек мне не нравится? Розенкранц. Я подумал, принц, о тощем приеме, который может встретить от вас, при вашей нелюбви к человеку, труппа комедиантов, попавшихся нам на дороге: они шли сюда именно затем, чтобы предложить вам свои услуги. Гамлет. Да нет же! Разыгрывающего королей - покорно просим к нам пожаловать. Его величество получит от нас подобающую ему дань; храбрый рыцарь пустит в дело свой щит и меч, любовник провздыхает недаром, забавный господин доиграет свою роль в мире, шут посмешит господ с щекотливыми легкими, а молодая красотка свободно выскажет, что у ней на сердце, хотя бы белому стиху и пришлось хромать от этого. Что это за комедианты? Розенкранц. Те самые, которые когда-то вам нравились - городские трагики. Гамлет. Так для чего ж они странствуют? Ради известности и заработка им было бы выгоднее оставаться на одном месте, чем быть то и дело в дороге. Розенкранц. Я полагаю, что наши новые порядки показались для них стеснительными. Гамлет. Пользуются ли они таким же уважением, как в то время, когда я был в городе? Так же ли они посещаются? Розенкранц. О нет, далеко не так. Гамлет. Отчего ж это? Заленились? Розенкранц. Нет, они по-прежнему относятся серьезно к своему делу: но только там теперь появился выводок мальчишек, крошечных недоростков - и их непозволительной пискотне хлопают до изнеможения. Они-то теперь и в моде, и благодаря им высокопоставленные публицисты до того накричали против серьезных представлений, которые они выдумали называть "мещанскими", что даже наши мечами вооруженные марсы, испугавшись гусиных перьев, стали бояться посещать их. Гамлет. Неужели же ты это говоришь о мальчишках королевской певческой капеллы? Кто же их содержит? Платят ли им сколько-нибудь? Не придется ли им с возмужанием голоса отказаться от теперешнего своего ремесла? И впоследствии, когда они уже придут в возраст обыкновенных актеров, какими они, по недостатку средств к жизни, вероятно, навсегда и останутся, не вправе ли они будут говорить, что теперешние их восхвалители сделали им величайшее зло, заставя их самих же швырять грязью в ремесло, к которому они рано или поздно должны будут обратиться сами? Розенкранц. Сказать по правде, так тут у них с обеих сторон шла перепалка, и публика не почитала за грех натравливать их друг на друга. Некоторое время доходили до того, что пьеса не давала копейки сбора, если автор или актер, пользуясь положением спорящих, не доводили их до кулаков. Гамлет. Возможно ли? Розенкранц. О, да мало ли тут было поработано по части сокрушения местностей, ближайших к человеческому мозгу! Гамлет. И мальчишки таки одолели? Розенкранц. По крайней мере, они положительно одолели "Геркулеса", с придачею к нему покоившегося на его плечах земного шара, с которым он красовался на театральной вывеске у их соперников. Гамлет. Тут нет ничего слишком необыкновенного. Вот ведь и мой дядя вдруг сделался королем Дании, и те самые, которые, бывало, при жизни отца корчат ему рожи, теперь дают двадцать, сорок, пятьдесят, сто червонцев за миниатюрный портрет его. И, клянусь Богом, есть во всем этом что-то роковое, до чего и философии не мешало бы попробовать допытаться. (Игра на трубах за сценою.) Гильденстерн. Ну, вот и актеры. Гамлет. Господа! Душевно рад вас видеть в Эльсиноре. Ваши руки, - давайте же их сюда. Так как вежливость и соблюдение добрых обычаев - необходимые условные знаки хорошего приема, то позвольте и мне исполнить их в отношении к вам со всею точностью из опасения, чтобы мое обращение с комедиантами, которых, предупреждаю вас, я приму как нельзя любезнее, не показалось вам радушнее того, какое вы от меня видели. Вам рад я всею душою: а только мой дядя-отец и моя тетка-мать сильно во мне ошибаются. Гильденстерн. В чем же, любезный принц? Гамлет. А в том, что ведь я схожу с ума только при норд-норд-весте; но при южном ветре - я всегда сумею отличить цаплю от сокола. (Входит Полоний.) Полоний. Доброго вам здоровья, господа! Гамлет (тихо). Слушай, Гильденстерн, и ты, Розенкранц! С каждой стороны - по слушателю! Вот этот младенец - полюбуйтесь-ка на него - еще до сих пор не выдрался из пеленок. Розенкранц. Скорее по милости судьбы попал в них вторично. Ведь сказывают, что будто бы старость - второе детство. Гамлет. Скажу тебе вперед, что он пришел толковать об актерах. Примечай же. (Громко.) Да! вы совершенно правы, почтенный господин, - в понедельник утром. Это и случилось тогда; именно тогда. Полоний. Принц, у меня есть для вас новость! Гамлет. "Принц, у меня есть для вас новость". Когда еще Росциус был актером в Риме... Полоний. Вот именно, принц, актеры-то сюда и приехали. Гамлет. Да не может же этого быть! Полоний. Честью клянусь вам! Гамлет. На поверку же выходит, что каждый из актеров-то, по очереди, проехался на осле. Полоний. Да нет же! ведь это такие актеры, принц, лучше которых не сыскать во всем мире: как для трагедий, так и для комедий, драматических хроник, пасторалей, комических пасторалей, исторических пасторалей, трагико-исторических и трагико-комико-исторических пасторалей, пьес без разделения или неразграниченных. Не страшны для них - ни мрачность Сенеки, ни игривость Плавта. Как в сочинениях правильных, так и в тех, которые написаны в свободном роде, они равно неподражаемы. Гамлет. О Иеффай, судья израильский! какое же было у тебя сокровище! Полоний. Какое же такое, принц, было у него сокровище? Гамлет. Сокровище-то? "У него - красотка дочь, Он души не чает в ней!" Полоний (в сторону). Все о моей дочери!.. Гамлет. Что ж? Разве не прав я, дедушка Иеффай? Полоний. Если вам, принц, собственно, меня угодно называть Иеффаем, то у меня действительно есть дочь, и я удивительно как ее люблю. Гамлет. Ну, тут одно из другого не следует! Полоний. А что же следует, принц? Гамлет. Что следует-то? Да Бог же весть, как оно тут состряпалось: а тут уж, сам ты знаешь, от судьбы и на коне не уехать; остальное доскажет тебе первая строфа святочной песни, потому что - теперь сам ты видишь достаточную причину моего перерыва. (Входят четыре или пять актеров.) Добро пожаловать, господа! Все вы - добро пожаловать! Я рад, что вижу вас здоровыми. Очень, очень рад вам, добрые друзья мои. А, старый дружище? Какая же чудесная борода-то у тебя выросла после того, как в последний раз я тебя видел! Не для того ли ты пришел сюда, чтобы даже со мною посоперничать в Дании характером мрачности, который она придает тебе? А ты, моя юнейшая девица или дама! Клянусь тебе, что твое девство на целый каблук поднялось кверху. Моли Бога, чтобы голос у тебя не дал какой-нибудь трещины, подобно затертому червонцу, надтреснувшемуся до ободочка! Всем вам, господа, я рад чрезвычайно. Следуя обычаю французских сокольников, мы набросимся с вами на первую добычу, какая попадет под руку. Скорей же какой-нибудь монолог! Покажи нам образчик твоего искусства. Да ну, пожалуйста, какой-нибудь страшный монолог! 1-й актер. Какой прикажете, принц? Гамлет. А вот что ты мне читал как-то, который, однако ж, никогда не был игран. Если же был игран, то не больше одного раза: потому что пьеса, насколько я помню, не понравилась большинству, которое отнеслось к ней с таким же плохими толком, с каким простонародье иногда судит о достоинстве икры. Но, по мнению моему и других, более меня в этом сведущих, это была превосходная пьеса, с чрезвычайно разумным распределением сцен, - написанная и умно, и просто. Я помню, что кто-то говорил тогда, что хотя автор ее не прибегал ни к соли в стихах, чтобы показаться вкуснее, ни к кривляньям в слоге, чтобы казаться страстным, - но что эта манера писать - чрезвычайно благородная манера, - настолько же здоровая, как приятная, и в которой именно больше красоты, чем изысканности. Один монолог особенно мне понравился: это - рассказ Энея Дидоне; и больше с того места, где он говорит об убийстве Приама. Если ты не позабыл его, то начни со стиха... как бишь? Подожди, дай вспомнить... "И грозный Пирр, как зверь лесов Гирканских"... Нет, не то; а начинается с Пирра. "Свирепый Пирр, в доспехах вороненых, Черневшихся, как замысел его, и ночи Его подобивших, когда в коне зловещем Лежал он скрытым, - цвет суровый свой И страшный вид сменил, себя отметив Геральдикой, в сто раз еще страшнейшей. От головы до ног он сделался багрян - И дело страшное! Все это кровь была Отцов и матерей, детей, сестер и братьев - Сгущенная, засохшая на нем От пламени везде горевших улиц, Что помогал своим проклятым блеском Вершить убийство жителей. И вот, Весь распален от бешенства и жара, Окрашен весь густой, налипшей кровью, Как адский дух, сверкая взглядом, Пирр Бросается искать царя Приама, Летами удрученного и скорбью". Теперь продолжай. Полоний. Ей-богу, принц, это - чудо как хорошо прочитано! С прекрасным выражением и большим тактом. 1-й актер "И видит он - стоит державный старец Один, противу воинов Эллады; Но меч его отцов уж непослушен Его руке и, вопреки веленью, Куда ни упадет, там и коснеет. И враг с неравной силою настиг Приама - Пирр! и бешено ударил Мечом по воздуху. Изнеможенный старец, Под впечатлением грозившего удара, Упал на землю. Эту мощь удара Наш Илион, не одаренный чувством, Казалось, вдруг почувствовал, и рухнул Пылающей верхушкой к основанью, И страшным грохотом отвлек вниманье Пирра; И тяжкий меч его, над млечно-белой Почтенного Приама головой Поднятый в воздухе, остался неподвижен. И Пирр стоял недвижно, как в картине Палач стоит над жертвой, и в раздумье Между намереньем и делом медлил. Бывает, что в разгаре сильной бури Вдруг небо смолкнет, тучи - без движенья, Уймутся вихри, и земля под ними, Вся онемев, являет образ смерти: И - снова грянет гром, прорезав воздух, - Страшнее прежнего. Так и теперь: Спокойный на мгновенье, снова Пирр, Подвигнут местью, принялся за дело. И никогда на Марсовы доспехи, Что были кованы ему на вечность, С подобным бессердечием не падал Циклопа молот, как теперь упал Вновь взвившийся меч Пирра беспощадный На голову Приама. Долой, долой, развратница Фортуна! И вы, о боги, светлым вашим сонмом Возьмите власть у ней! У колеса ее Сломите обод, разбросайте спицы И ступице коварной повелите С крутых холмов жилищ небесных ваших Скатиться навсегда в пещеры ада!" Полоний. Уж это что-то очень длинно. Гамлет. Ну, так и неси его, коли хочешь, к цирюльнику вместе с твоей бородою. (К актеру.) Продолжай, пожалуйста: ведь он ото всего, кроме клубничных песенок да шутовских рассказов, постоянно засыпает. Продолжай, продолжай! Переходи к Гекубе. 1-й актер "Но если б кто увидел, как царица, Едва прикрытая..." Гамлет. Едва прикрытая царица? Полоний. Превосходно! "Едва прикрытая" - это очень, очень хорошо. 1-й актер "Едва прикрытая, полубосая В отчаянье туда-сюда металась Искать спасения, грозя пожару Двойным потоком слез. На голове у ней - Лохмотье вместо царских украшений, А за одежду - лоскут покрывала, От пламени случайно уцелевший И стан ее, рожденьем истощенный, Теперь обвивший. Да! когда бы кто Взглянул на это, - языком, Облитым ядом, он тогда проклял бы Коварную изменницу Фортуну! И если б даже с высоты Олимпа Бессмертные, к земле склоняя очи, В тот страшный миг царицу увидали, Когда, злодейским удальством играя, Свирепый Пирр перед ее глазами На части рассекал ее супруга; Когда б они услышали тот вопль (О, для чего им скорби недоступны!), Тот страшный вопль, что из ее груди В то время вырвался, - они очам Огнистым неба повелели б плакать И сами бы уведали страданье!" Полоний. Посмотрите-ка, как он изменился в лице и как глаза у него заслезились. О, прошу тебя - довольно, довольно! Гамлет. Хорошо! конец ты прочитаешь мне после. (К Полонию.) Ну так вот, милорд! Нельзя ли будет вам позаботиться, чтобы поместить их как следует. Вы понимаете: я желаю, чтобы они были приняты как можно лучше. Ведь они - вернейшие отголоски, живая летопись современности, и для вас выгоднее остаться после вашей кончины со сквернейшею эпитафиею, чем заслужить от них дурной отзыв при жизни. Полоний. Я приму их, принц, соответственно их достоинству. Гамлет. Да оборони же вас Господи! Нет! вы, как человек, примите их гораздо лучше этого. Ведь если поступать с каждым по его достоинству, то кто же бы из нас тогда избежал доброй плети? Примите их соответственно собственному вашему положению и вашим заслугам. Чем менее они того заслуживают, тем больше чести для вашего великодушия. Пригласите же их с собою. Полоний. Пожалуйте, господа. Гамлет. Ступайте за ним, друзья мои; завтра вы нам сыграете. (Обращаясь вполголоса к 1-му актеру, которого он, при уходе прочих с Полонием, удерживает.) Ты меня слышишь, старый дружище? Можете ли вы сыграть "Убийство Гонзаго"? 1-й актер. Можем, принц. Гамлет. Так и сыграем его завтра вечером. Да не можешь ли ты, если понадобится, заучить каких-нибудь двенадцать или шестнадцать строк, которые я напишу для тебя и помещу где нужно? Ты это можешь? 1-й актер. Да, принц. Гамлет. Ну и прекрасно. Ступай же теперь за тем господином, да чур не смеяться над ним! (Актер уходит.) Теперь, мои добрейшие друзья, (обращаясь к Розенкранцу и Гильденстерну) также и с вами прощаюсь я до вечера и еще раз от души приветствую вас в Эльсиноре! Розенкранц. Мы благодарим вас, принц. (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Гамлет Ну да, я верю вам; Бог с вами. - Я наконец один. Какой же я Лукавый, низкий раб! Ну не уродство ль? От вымысла, от грезы только страстной Актер, сейчас здесь бывший, так всецело Мог душу подчинить воображенью, Что под наитьем выдуманной страсти Лицо его бледнеет, по щекам Струятся слезы, все черты лица Искажены от ужаса, и голос Срывается, и все его движенья Согласны с правдою! Из-за чего же? Из-за Гекубы! Да что ж ему Гекуба или что Он для нее, чтоб так о ней терзаться? Что б сделал он, когда б имел он вправду Столь близкий повод и причину к страсти, Как у меня? Слезами б наводнил Он весь партер: он растерзал бы слух Словами ужаса, в безумье ввел Преступника, невинного б заставил Затрепетать и зрителей смутиться, И поразил бы в них оцепененьем Способности и зрения, и слуха; А я? Я, жалкий негодяй, с нечистым сердцем, Лишь сильный горем, а в своей беде Беспомощный, я все сношу в молчанье? И у меня нет слов за короля, Погибшего неслыханной изменой? Нет слов против проклятого убийцы, Укравшего, с придачею короны, Всем дорогую жизнь? Я, стало, трус. Зовите ж подлецом меня! Разбейте Мне череп, клок бороды моей в мое ж Лицо швырните, ущипните за нос, Названием лжеца мне плюньте в глотку - До самых легких! Где же вы? Идите! Потешьтесь все, кто хочет, надо мною! Да!.. Все это я стерплю; я не найдусь, Что мне тут сделать; ведь во мне сидит Печенка голубя - совсем без желчи! А будь-ка желчь во мне, давным-давно Я тушею мерзавца напитал бы Всех здешних коршуньев. О кровожадный, Бессовестный, развратнейший подлец!.. Ну, вот вам! Не осла ли это свойство? Не подлость ли? Я, сын мне дорогого, Предательски убитого отца, Я, самый тот, кого земля и ад Зовут к отмщенью, я, как тварь Продажная, из сердца выношу Одни слова и рассыпаюсь в глупых Ругательствах, как баба площадная, Как судомойка! Гамлет, Гамлет, Позор и стыд тебе! Вперед, мой мозг! Скорей, скорее к делу! Я слыхал, Что были случаи, когда преступник, Присутствуя в театре, до того Сценической игрою поражался, Что тут же оглашал свои злодейства. Не выдаст речью нам себя убийца, Так и другим каким-нибудь путем Придет к тому, что на себя покажет. Заставлю же я и своих актеров Сыграть при дяде подражанье сцены Убийства моего отца: а сам Вопьюсь в него глазами, в глубь проникну Его души; и если я замечу, Что содрогнулся он, то я уж знаю, Что мне тут делать. Может статься, дух, Что видел я, - дух злобы. Говорят, Он власть имеет ангелом казаться. Быть может, и теперь над слабодушьем И безутешностью моей он шутит И мне готовит гибель. Над такими, Как я, - он силен. Мне на это нужно Побольше доводов, и путь к тому Я поищу в предмете представленья. Как ни хитри король, а все же я Минуту уловлю его смущенья! (Уходит.) ДЕЙСТВИЕ III Сцена 1 Комната в замке. Входят король, королева, Полоний, Офелия, Розенкранц и Гильденстерн. Король Так вам не удалось из разговора Добиться от него, в чем полагает Он сам причину страшного недуга, Что мир его душевный возмущает Таким опасным, бешеным безумьем? Розенкранц Он сознает и сам, что сумасбродит: А от чего - он с ловкостью безумья Так и скользит из рук, как только хочешь Его заставить проболтаться. Король Он ласково вас принял? Розенкранц Как бывает В хорошем обществе. Гильденстерн С большим, однако, Старанием себя к тому принудить. Розенкранц В вопросах был он сдержан, но в ответах - Весьма развязен. Королева Предлагали вы Ему рассеяться? Розенкранц Да, королева. Вчера нам встретились комедианты: Мы рассказали принцу, и как будто Он был обрадован. Теперь они, Наверное, в дворце, и принц едва ли Им не дал приказанья в этот вечер Играть. Полоний Да, это верно. Он-то мне И поручил покорнейше просить Величеств ваших, не угодно ль будет И вам пожаловать на представленье. Король С охотою. Нам эта склонность в нем Весьма приятна. Я просил бы вас, Друзья, нельзя ль теперь же постараться Усилить эту склонность и развить Пошире в нем охоту к развлеченьям? Розенкранц Исполним, государь. Король Дружок Гертруда! Оставь-ка нас. Тут мы секретно Устроили, что, будто невзначай, Офелию здесь Гамлет должен встретить. Я и отец ее теперь - над ними Законные шпионы - так хотим Пристроиться, чтоб нам удобно было При встрече их незримо находиться, И, глядя по тому, как будет Гамлет Себя вести, - судить: любовь ли точно Ввела его в подобное безумье. Королева Я повинуюсь. Для тебя же я, Офелия, желаю, чтоб и в самом деле Благополучною беды виною Была твоя прекрасная наружность; Тогда бия доверила с надеждой Твоим достоинствам - вернуть его На прежнюю, обычную дорогу Для счастья вашего. Офелия Но дай-то Бог - Чтоб было то возможно, королева! (Королева уходит.) Полоний Ходи же здесь, Офелия! А мы, Мой милостивый повелитель, с вами, Коль вам угодно, спрячемтесь. (К Офелии.) Читай Хоть эту книгу, чтобы видно было, Зачем ты здесь одна. О-ох, как часто Пришлось бы нас бранить (а впрочем, это Давно доказано), что видом благочестья И добрых дел - умеем мы подчас Обсахарить и черта. Король (в сторону) Как это верно! Как больно совести от этих слов! Щека развратницы под размалевкой Не столь мерзка перед своей окраской, Как гнусный мой поступок - пред моей Цветистой речью! Да, ты тяжко, бремя! Полоний Его шаги я слышу: поскорее Уйдемте, государь! (Уходит с королем.) (Входит Гамлет, не замечая Офелии.) Гамлет Быть иль не быть? - вопрос весь в том: Что благороднее? Переносить ли Нам стрелы и удары злополучья - Или восстать против пучины бедствий И с ними в час борьбы покончить разом? Ведь умереть - уснуть, никак не больше; Уснуть в сознанье, что настал конец Стенаньям сердца, сотням тысяч зол, Наследованных телом. К_а_к в душе Не пожелать такого окончанья? Да! Умереть - уснуть. Но ведь уснуть, Быть может, грезить? Вот, и вечно то же Тут затрудненье: в этой смертной спячке Какого рода сны нам сниться могут? Вот отчего мы медлим; вот причина, Что наши бедствия столь долговечны. И кто бы согласился здесь терпеть Насилье грубое, издевки века, Неправды деспотов, презренье гордых, Тоску отвергнутой любви, законов Бездействие, судов самоуправство И скромного достоинства награду - Ляганье подлецов, когда возможно Купить себе покой одним ударом? И кто бы захотел здесь ношу жизни, Потея и кряхтя, таскать по свету, Когда б не страх чего-то после смерти, Страх стороны неведомой, откуда Из странников никто не возвращался, - Не связывал нам волю, заставляя Охотнее страдать от злоключений, Уже известных нам, чем устремляться Навстречу тем, которых мы не знаем? Так совесть превращает нас в трусишек; Решимости естественный румянец, При бледноликом размышленье, блёкнет; Стремления высокого значенья При встрече с ним сбиваются с дороги И мысли не становятся делами. - А! Это вы, Офелия? - О нимфа! Воспомяни меня в своих молитвах. Офелия Мой добрый принц. А как здоровье ваше? Гамлет Благодарю, благодарю. Прекрасно. Офелия Вы, добрый принц, мне несколько вещей На память подарили. Я давно Сбиралась вам их возвратить. Теперь Прошу вас, принц, возьмите их обратно! Гамлет Э, нет, то был не я! Я - ничего Вам не дарил. Офелия Нет, принц! Вам хорошо самим известно, Что вы дарили и подарки ваши Такими милыми словами окружали, Что им тогда и не было цены. Благоуханье этих слов исчезло. Возьмите ж, принц, и самые подарки. С утратой чувств и богатейший дар Теряет цену. Гамлет. Га-га! Так это вот что. Честная вы девушка? Офелия. Принц! Гамлет. И прекрасная? Офелия. Что вы этим хотите сказать, принц? Гамлет. Да не больше, что если вы честная и прекрасная, то не позволять бы вам обращаться с такими благоухающими разговорами к красоте вашей! Офелия. Но кто же, принц, может служить для красоты лучшим собеседником, как не сама честность? Гамлет. Да! Оно, пожалуй, так, если принимать в том смысле, что могуществу красоты всегда удается овладеть честностью, обратив ее в подлость гораздо ранее, чем достанется честности уподобить себе красоту. Прежде считалось это парадоксом; однако ж недавнее время дало на то доказательства. Когда-то и я любил вас. Офелия. По крайней мере, принц, вы заставили меня этому поверить. Гамлет. Так напрасно ж вы и поверили. Добродетель никогда не может привиться к нашему стародавнему пню без того, чтобы мы из нее не сделали для себя лакомства. Я не любил вас. Офелия. Тем больше я была обманута! Гамлет. Идите-ка в монастырь. К чему вам размножать грешников? Вот и я, как будто и хороший человек, а мог бы обвинить себя в таких вещах, что и моей матери было бы лучше не рожать меня. Я горд, мстителен, честолюбив; за спиной у меня навьючено так много преступного, что и понятию не вместить, и воображению не пред- ставить, и времени не осуществить всего. И к чему это на свете, между землею и небом, копошатся такие негодяи, как я? Не верь никому из нас. А где твой отец? Офелия. Дома, принц. Гамлет. Ну так запри за ним дверь, чтобы он разыгрывал дурака только у себя дома. Офелия. О, помоги ему, милосердный Господь! Гамлет. А пойдешь замуж, то вместо приданого я нашлю на тебя вот такое злополучие: будь ты целомудренна как лед и чиста как снег, а все-таки не убежать тебе от клеветы. Ступай в монастырь. Прощай. Или, если уже для тебя так необходимо замужество, то выходи за дурака, потому что умные слишком хорошо знают, каких чудовищ вы из них делаете. В монастырь, в монастырь иди, да поскорее. Прощай. Офелия. Исцелите его, силы небесные! Гамлет. Э! Наслушался я этих ваших нежностей; вдоволь наслушался. Бог дал вам красоту, и вы выдумываете себе другую: подпрыгиваете, переваливаетесь с ноги на ногу, пришепётываете и одурачиваете Божьих созданий, выдавая свои вызывающие поступки за неведение. Поди, не хочу я больше этого! Оно-то и свело меня с ума. Говорят тебе, не нужно супружеств. Кто успел жениться, пусть живет, кроме одного; остальные же пускай остаются, как были. В монастырь, в монастырь иди. (Уходит.) Офелия Какой великий в нем низвержен дух! Разборчивость придворного, язык Оратора и вбина отвага; Надежда Дании и украшенье, Портрет приличий, образец всех форм, Всем наблюдателям предмет для наблюденья - И все погибло, все! И что же? Я, Жалчайшая, слабейшая из женщин, Та самая, чт_о_ жадно упивалась Гармонией его признаний сладких, - Должна смотреть, как этот благородный, Могучий ум, с самим собой в разладе, Как колокольчиков разбитая игра, Звучит в речах бессмысленно и грубо! - Смотреть, как несравненный этот образ И юностью цветущие черты - Искажены безумием! О горе мне! Да! Горе мне видать, что я видала, И горе видеть, что теперь я вижу! (Входят король и Полоний.) Король Любовь? Нет, не к любви его стремятся чувства! И что он говорит, хоть и бессвязно, А все же на безумье не походит. В душе его есть что-то, в чем вгнездилась Вся эта дурь, и вправе я бояться, Не высидеть бы ей какой беды. И мы, чтоб отвратить ее, решились, Не медля, принца в Англию отправить Для полученья позабытой дани. Быть может, море, перемена места И новые предметы наблюденья Изгонят это "нечто", что засело В его душе и до того вскружило Мозги его работой, что не стал он Сам на себя похожим. Как об этом Ты думаешь? Полоний Я думаю, что это Прекрасно будет: только на своем Стою я, что начало и источник Прискорбной этой умственной болезни Родились от отверженной любви. Ну чт_о_, Офелия? Тебе не нужно Нам повторять тут Гамлетовы речи; Мы их уж слышали. Вы, государь, Извольте действовать, как вам угодно; Однако ж, если б вы сочли то нужным, Дозвольте, чтобы после представленья С ним с глазу на глаз королева-мать Его бы попросила ей открыться В его сердечной скорби. Пусть она Вопрос ему поставит прямо - я же, Коль вы желаете, так помещусь, Чтоб разговор их мог быть слышен. Если Он ничего не выскажет, тогда Его, пожалуй, в Англию ушлите Иль в место заключения, куда За лучшее признает ваша мудрость. Король Пусть будет так: безумью сильных мира Нельзя же оставаться без присмотра. (Уходят.). Сцена 2 Зала там же. Входят Гамлет и несколько актеров. Гамлет. Проговори же тогда, пожалуйста, монолог, как я прочитал его тебе, не мешкая словами. Да вот еще: если ты начнешь, подобно многим из вашей братьи, выкрикивать, то я столь же охотно согласился бы дать прочесть мои стихи городскому оценщику. Да не пили ты мне, пожалуйста, чересчур руками по воздуху - вот так, - но всем пользуйся с разборчивостью, чтобы даже посреди самого, так сказать, циклона твоей страсти не выйти тебе из границ смягчающей умеренности. Да! Меня, бывало, так и хватает за сердце, когда какой-нибудь здоровенный да головастый детина в огромном парике примется рвать на мелкие клочья единый, цельный порыв страсти, и это только ради лучшего для себя удобства сокрушать уши посетителей партера, большинство которых решительно ничего больше не в состоянии понять, кроме неудобоизобразимого словами кривлянья да крика. Так бы вот и отдул этакого болвана, чтобы впредь он не корчил из себя Термагантов и не иродствовал пуще Ирода. Пожалуйста, избегайте этого. 1-й актер. За себя я ручаюсь, ваша честь. Гамлет. Не будь также уже слишком вял и постоянно руководствуйся собственным сужденьем: согласуй действие со словом, слово - с действием, и в особенности наблюдай за собою, чтобы тебе в чем-нибудь не нарушить естественной простоты: потому что всякого рода пересаливанье прямо противоречит цели сценического искусства, которое от начала и до нашего времени было, есть и будет служить для нас зеркалом человеческой природы, отражать перед добродетелью ее собственные черты, перед пороком - его собственный образ и перед каждым возрастом, как живым воплощением времени, - его собственный вид и отпечаток. Все это, преувеличенное либо недоразвитое, хотя бы и удовлетворяло неучей, не может не оскорблять вкуса людей, понимающих дело: а суждение и одного из этих должно иметь для вашего сознания больше веса, чем мнение целого, битком набитого амфитеатра. Бывают же актеры - и мне самому не раз случалось видеть игру их, - которых иные ценят и очень высоко, но которые, без преувеличения, ни по-христиански, ни по-язычески, или, говоря вообще, даже просто по-человечески не умеют ни говорить, ни двигаться. Они до того ломаются и так ревут, что мне иногда приходило в голову: уж и в самом деле, не сотворил ли их кто-нибудь из чернорабочих-то у природы, да и сотворил прескверно, - до того отвратительно корчили они из себя человечество. 1-й актер. Мы, надеюсь, достаточно-таки поотстали от этого. Гамлет. И совсем отстаньте. Да не позволяйте еще занимающим у вас комические роли говорить более того, что для них написано: потому что некоторые из них не прочь даже и сами захохотать, лишь бы возбудить смех в толпе идиотов, когда, быть может, в самую эту минуту совершается в пьесе что-нибудь такое, чему следует быть замечену. Это подло и прежде всего говорит о жалком тщеславии дурака, на это способного. Ступайте же, готовьтесь. (Актеры уходят. Входят Полоний, Розенкранц и Гильденстерн.) Что скажете, милорд? Угодно ли будет королю полюбоваться на наше представленье? Полоний. Также и королеве, и сейчас же. Гамлет. Так поторопите же актеров. (Полоний уходит.) Не угодно ли будет и вам обоим, вместе с ним же, поторопить их? (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Горацио, где же ты? (Входит Горацио.) Горацио. Здесь я, дорогой мой принц. Гамлет. Горацио, из числа всех, с кем мне случалось сходиться, я никого не находил правдивее тебя. Горацио. О, любезный принц! Гамлет Ты не подумай, друг, чтоб я хотел Польстить тебе: каких великих благ Мне от тебя надеяться? Богатством Ты не богат, и твой лишь ум природный Дает тебе и пищу, и одежду. К чему мне льстить такому бедняку? Нет, друг! Язык медоточивый У глупой роскоши пусть лижет руки, А гибкие колени - там лишь гнутся, Где милости дают за это. Понимаешь? Я дорожу собой; а все же я С тех пор, как независим стал мой выбор И научился я распознавать людей, Запечатлел тебя избранником своим. Ты все терпел - и стал неуязвим Для злополучья; ты равно спокойно Встречал щелчки и милости Фортуны; И будь благословен, в ком пылкость крови Настолько умеряется рассудком, Чтобы не быть ему в руках судьбы Дрянною дудкой, на которой может Она играть всегда, что ни захочет. Найди еще такого человека, Чтоб не был он рабом страстей, и я Его на дне души моей сокрою И в сердце сердца заключу его, Как и тебя. Теперь оставим это. Сегодня вечером у нас играют При короле: одна из сцен подходит По содержанию к тому рассказу, Что я передавал тебе недавно О смерти моего отца. Как только Начнется эта сцена, я прошу, Чтоб весь ты превратился в наблюденье За дядею моим: и если тайна Его преступная в игре не встретит Себе улики и себя не выдаст, То призрак, нами виденный, был демон, А с тем и все мои предположенья Грязнее были кузницы Вулкана. Прошу: внимательно следи за дядей! Я также глаз с него не отведу, И после вместе мы с тобой рассудим, Чем он себя окажет. Горацио Я готов! И если что во время представленья Он у меня украдет, за пропажу Ответчик - я! Гамлет. Слышишь - они идут: мне должно опять прикидываться безумным. Займи же для себя место. (Датский марш, трубы. Входят король, королева, Полоний, Офелия, Розенкранц, Гильденстерн и проч.) Король. Как поживает наш племянник, Гамлет? Гамлет. Превосходно - клянусь же вам! Сижу на пище хамелеона и питаюсь воздухом, наполненным обещаниями. А вот вам, пожалуй, не откормить этим и каплунов ваших! Король. Такой ответ, Гамлет, для меня не имеет смысла: такого рода слова - не мои. Гамлет. Нет? Так они уж и не мои теперь. (Обращаясь к Полонию.) Милорд! Вы говорите, что когда-то игрывали в университете? Полоний. Так точно, принц, и даже считался хорошим актером. Гамлет. А какое лицо вы собою изображали? Полоний. Изображал я собою, принц, Юлия Кесаря: я был убит в Капитолии; Брут убил меня. Гамлет. Ну, это было с его стороны уже чересчур брутально - убить в Капитолии такого капитального теленка. Готовы ли актеры? Розенкранц. Готовы, принц; они только и ожидают вашего приказа. Королева. Подойди сюда, мой дорогой Гамлет; сядь подле меня. Гамлет. Н...но, милая матушка! Здесь есть металл попривлекательнее вас. Полоний (королю). Ого? Примечаете вы это? Гамлет (ложась у ног Офелии). А что, леди, можно мне лечь к вам на колени? Офелия. Нет, принц. Гамлет. То есть - прислониться головою к вашим коленям? Офелия. Можно, принц. Гамлет. А вы-то подумали, что я разыграю с вами неуча? Офелия. Я ничего не подумала, принц. Гамлет. А ведь мысль-то сама по себе хорошая - полежать на коленях у девушки. Офелия. Что такое, принц? Гамлет. Да ничего же! Офелия. Сегодня вы в веселом настроении, принц. Гамлет. Кто? Я-то? Офелия. Да, вы, принц! Гамлет. О, Бог мой! Да ведь это я только ваш, ваш забавник. А впрочем, что же и остается человеку делать на свете, как не дурачиться? Вон, посмотрите, какою веселенькою выглядывает мать моя: а отец мой умер у нее всего только два часа. Офелия. Вдвое больше, чем два месяца, принц! Гамлет. Так много? Э, нет же, пусть только один черт ходит в трауре, а я непременно наряжусь в соболя. О Господи! Целых два месяца, как уже умер, и не позабыт? Стало, можно надеяться, что память о великом человеке переживет его, по крайней мере, на полгода; но только для этого, клянусь Пресвятою Девою, все-таки ему нужно прежде понастроить церквей: не то и его позабудут, не плоше чучела майского конька, о котором поется: "Ах, ах, схоронили! Схоронили - позабыли". (Трубы. - Мимическое представление. Входят театральные король и королева с выражениями взаимной любви: они обнимаются. Королева становится перед королем на колени и в чем-то ему клянется. Он поднимает ее и склоняет к ней голову на плечо; потом ложится на дерновую скамью. Королева, убедившись, что он заснул, удаляется. Тогда входит другое лицо: берет себе его корону, целует ее и, влив яд в ухо спящему королю, уходит. Королева же, возвратившись и найдя короля уже умершим, показывает знаки страшного отчаянья. Отравитель снова приходит с двумя или тремя лицами и делает вид, что разделяет горе королевы. Тело умершего короля уносят. Тогда отравитель предлагает королеве подарки, а с ними и свои обеты; сначала она высказывает перед ним свое отвращение и несогласие, но потом - склоняется на его любовь.) Офелия. Что же это значит, принц? Гамлет. Что значит-то? Это значит, что убивают из-за угла; это значит - преступление. Офелия. Вероятно, в этой мимике и заключается содержание пьесы? (Входит Пролог.) Гамлет. А вот мы сейчас обо всем узнаем от этого молодца; актеры ведь не умеют хранить тайны: как раз ее выдадут. Офелия. Объяснит ли он нам содержание пантомимы? Гамлет. О да, конечно: даже и всякой другой, какую вы ему покажете. Не стыдитесь только показывать; а уж он-то не постыдится сказать вам, что оно такое. Офелия. Вы злой, злой. Лучше уж буду я смотреть пьесу. Пролог "Для нас и нашего представленья Просим вашего снисхожденья, И не потеряйте терпенья". Гамлет. Что же это такое: пролог или стишок с какого-нибудь колечка? Офелия. Что-то слишком коротко, принц. Гамлет. Точь-в-точь, как любовь женщины. (Входят театральный король, Гонзаго, и театральная королева, Батиста.) Гонзаго На колеснице Феб тридцатою чредой Обтек соленые моря и круг земной, И ровно тридцать раз с заемными лучами Двенадцать полных лун сменилися над нами С тех пор, как сопрягли святейшей из связей Любовь у нас - сердца, а руки - Гименей. Батиста Хотя б они еще такой же путь свершили, Мы б и тогда любовь друг к другу сохранили. Но горе, горе мне! Недугом удручен, Грустней ты и грустней, слабеешь с каждым днем: Невольно я страшусь... но сердца опасенье Да не введет тебя, властитель мой, в сомненье; Со страхом женщины - равна ее любовь: Всегда они вдвоем у ней волнуют кровь. Ты знаешь сам, что я люблю тебя, как Бога: Пойми же, как сильна души моей тревога! В объятиях любви безделка нас страшит... Где страх за милого - там и любовь царит. Гонзаго А все же нам близка разлука, друг мой милый! Мне уж недолго жить; мои слабеют силы. В прекрасном мире ты останешься одна, Предмет всех почестей, толпой окружена, И новый твой супруг... Батиста О, замолчи, жестокий! То было бы во мне изменою глубокой: Пусть скажется тогда проклятье надо мной! Лишь мужа погубя, возможен брак другой. Гамлет (в сторону). Эти слова - полынь. Батиста (продолжает) Вторичный брак - одних расчетов дело: Не жди, чтобы в нем страсть когда-нибудь горела. Коль женщина-вдова отдаст кому любовь, То мужа прежнего тем убивает вновь. Гонзаго Я верю - ты теперь со мной чистосердечна, Но сила помыслов всегда недолговечна, И памяти они - невольные рабы, С рожденья - бодрые, а с возрастом - больны. Упрямо держится на ветке плод неспелый, Но с ветки сам собой валится, перезрелый; И может - к лучшему случается порой Обеты нарушать перед самим собой. На клятвы щедры мы в минуту увлеченья; Когда ж минует страсть, в них нет уж и значенья; И радость, и печаль в стремлении своем, Что ни задумаем, всё ставят кверху дном. Пусть радость веселит, а горе удручает, Ничтожнейший предлог все это изменяет; Ничто не вечно здесь: кого же и винить, Коль друга прежнего пришлось бы позабыть? Лишь опыт даст ответ: любовь ли за судьбою Иль за судьбой любовь должна идти рабою. Умрет величество - сбежит любимцев рой, Возвысится бедняк - льстецы за ним толпой; Привязанность сердец всегда с Фортуной в дружбе, И много там друзей, где незнакомы нужды. Но испытай друзей, когда придет нужда, То друга не найдешь, а разве лишь врага. И вот к какому мы приходим заключенью: Судьба кладет предел здесь каждому стремленью, И наши помыслы - подвижны, как вода; Владеем мыслью мы, концом же - никогда; Ты мыслишь не иметь уже второго друга: Но эта ж мысль умрет со смертию супруга. Батиста Пусть хлеба я лишусь... свет удалится прочь... Не даст мне счастья день, не даст покоя ночь; Пускай отчаянье сменит мне упованье, Пусть жизнь отшельницы одна веду в изгнанье, Пусть всё, чем радости мрачится ясный взор, Моим желаниям идет наперекор И мука вечная свершится надо мною, Коль, сделавшись вдовой, вновь сделаюсь женою! Гамлет (к Офелии). А чт_о_, если она нарушит клятву? Гонзаго Ты страшно поклялась. Теперь оставь меня: Я утомился, друг, и сном хотел бы я День долгий сократить. (Засыпает.) Батиста Пусть сон тебя ласкает, И горе нас с тобой касаться не дерзает! (Уходит.) Гамлет (к королеве). Нравится ли вам, государыня, эта пьеса? Королева. Мне кажется, что госпожа эта уже слишком много надавала обещаний. Гамлет. О, да ведь она же их сдержит! Король. Просматривал ли ты, Гамлет, содержание пьесы? Нет ли в ней чего преступного? Гамлет. Нет, нет, это только шутка! Отравляют ради шутки: преступления же - ни малейшего. Король. А как называется пьеса? Гамлет. "Мышеловка". Вы спросите: почему? Да в переносном значении. Пьеса воспроизводит убийство, случившееся в Вене. Имя герцога - Гонзаго, а жены его - Батиста. Вы сейчас сами увидите - чертовская эта штука! - Да вам-то что ж до этого? Совесть вашего величества, как и всех нас, тут ровно ни при чем; до нас это и не касается. Как ни лягайся ободранная кляча, а у нас с вами спина все-таки здоровехонька. (Входит Луциан.) Вот это Луциан, королевский племянник. Офелия. Вы рассказываете не хуже Хора, принц. Гамлет. О, я мог бы служить посредником между вами и вашим обожателем, если бы только мне случилось увидать эту вашу кукольную с ним комедию. Офелия. Вы становитесь колки, принц, очень колки. Гамлет. Помилуйте! Вам только стоит вздохнуть - и все колкое у меня притупится! Офелия. Час _о_т часу не легче! Гамлет. Этим же самым выражением вам придется посчитаться с вашим супругом. Да начинай же, убийца! Брось ты все свои проклятые кривлянья! Начинай же, говорю! Вперед! "Крик ворона взывает об отмщенье!" Луциан В душе моей темн_о_. И руки здесь, и яд; Благоприятен час - ничей не видит взгляд. Сок трав губительных, в час ночи принесенных, Гекатой проклятых, трикраты зараженных, Зловредной силою природных свойств твоих - Здоровой жизни нить прерви ты в этот миг! (Выливает яд уснувшему в ухо.) Гамлет. Он отравляет его в саду, чтобы завладеть его короной. Имя его - Гонзаго. Повесть о нем сохранилась и прекрасно написана по-итальянски. Сейчас увидите, каким образом убийца овладел сердцем вдовы Гонзаго. Офелия. Король встает! Гамлет. Что это он? Верно, подумал - пожар? Королева (в испуге). Что с вами, государь? Полоний. Прекратите представленье. Король. Посветите же мне: уйдемте! Полоний. Огня, огня, огня! (Все уходят, кроме Гамлета и Горацио.) Гамлет Пусть хнычет раненый олень; Не раненый - пускай смеется! Кто ночь не спит, кто спит и день. И всё на свете так ведется! Не правда ли, друг, что если бы остаток моей Фортуны вздумал выкинуть со мною какую-нибудь скверную штуку по-турецки, то этакий куплетец, с придачею к шляпе доброго пучка перьев, а к высоким башмакам - пары розеток в виде провансальских роз, мог бы и для меня очистить место в любой труппе комедиантов? Горацио. На половинную долю - да. Гамлет. На полную, уверяю тебя. Потому что - Ты знаешь, милый мой Дамон: Юпитер этим царством правил, А он теперь его оставил... Кому ж? Прямому индюку! Горацио. Тут следовало бы срифмовать. Гамлет. Да, да, добрый Горацио! Теперь за каждое слово Духа я согласен жертвовать по тысяче червонцев! Заметил ли? Горацио. Как нельзя лучше, принц! Гамлет. Только что заговорили об отравлении... Горацио. Нельзя было не заметить. Гамлет. Га, хорошо, хорошо! Давайте музыкантов. Флейты вперед! Потому что - Когда король комедии не любит, - Тогда - верь Богу - он ее не любит! (Входят Розенкранц и Гильденстерн.) Да нуте ж, музыку сюда, музыку! Гильденстерн. Все это так, принц; но дозвольте прежде сказать вам несколько слов! Гамлет. Если хочешь, хоть целую историю! Гильденстерн. Его величество... Гамлет. Да! Что с ним? Гильденстерн. Он удалился в свои покои необыкновенно расстроенным. Гамлет. От водки? Гильденстерн. Нет, принц, от желчи! Гамлет. Ваша мудрость оказалась бы сообразительнее, если б сообщила об этом доктору. Что ж касается до меня, то если б уже мне пришлось лечить его, то, пожалуй, тогда желчь разыгралась бы у него и того хуже. Гильденстерн. Так, принц; но только нельзя ли вам сколько-нибудь привести слова ваши в должный порядок, а не отскакивать так упрямо от предмета разговора? Гамлет. О, милостивый мой господин, вы укротили меня. Извольте же говорить! Гильденстерн. Королева, мать ваша, страшно огорчена и послала меня к вам. Гамлет. Что ж? Милости просим! Гильденстерн. Осмелюсь и я доложить собственно "вашей милости", что это приветствование едва ли теперь у места. Угодно вам будет дать мне какой-нибудь от себя ответ, тогда я буду считать поручение вашей матери исполненным; если же не угодно, то мне только и остается возможность покончить это дело просьбою извинить меня и дозволить мне удалиться. Гамлет. Господин, господин! Да ведь я же, право, не могу! Гильденстерн. Что такое, принц? Гамлет. Не могу дать вам добропорядочного ответа. Ведь у меня повреждение в уме. Впрочем, и тот ответ, который я в состоянии дать вам, - к вашим услугам; или же - относясь точнее к смыслу слов ваших - к услугам моей матери. А только теперь уж смотрите - ни слова лишнего! К делу, к делу! Моя мать, говорите вы... Гильденстерн. Вот что говорит она: она говорит, что поступки ваши как нельзя больше огорчили и изумили ее! Гамлет. Необыкновенный тот сын, который мог бы удивить мать свою. Однако скажите, не следует ли по пятам за удивлением матери еще что-нибудь такое? Удостойте сообщить. Гильденстерн. Она желает, прежде чем вы пойдете почивать, поговорить с вами у себя в комнате. Гамлет. И мы окажем ей столько же повиновения, как будто бы она десять раз была нашею матерью. Имеете вы что-нибудь еще сообщить нам? Гильденстерн. Принц! Вы когда-то любили меня. Гамлет. И теперь люблю, - клянусь (показывая на свои пальцы) вот этими карманниками и воришками. Гильденстерн. Что же такое могло так расстроить вас, дорогой мой принц? Вернее всего, что, скрывая таким образом от друзей ваших причины вашего неудовольствия, вы, наконец, добьетесь того, что сами же замкнете за собою собственную вашу свободу. Гамлет. Да вот что, мой любезнейший! Мне очень хотелось бы повышения. Гильденстерн. Может ли это быть, принц, когда уже и сам король обещал сделать вас наследником датского престола? Гамлет. Это так, мой милейший, но только что "покамест белке дадут орехов...". Стародавняя эта поговорка даже и заплесневела. (Входят музыканты с флейтами.) А, вот и наши флейтисты. Покажите мне сюда флейту. (Гильденстерну.) Послушайте, вы, однако ж! Ведь мне с вами же надобно идти; так для чего же вы становитесь мне поперек дороги, как будто бы загоняли меня в тенета? Гильденстерн. О принц! Если вы мою обязанность находите слишком дерзкою, то назовите, пожалуй, такою же и любовь мою. Гамлет. Для меня это чт_о_-то не совсем понятно. Не сыграете ли вы что-нибудь на этой флейте? Гильденстерн. Не могу, принц. Гамлет. Пожалуйста. Гильденстерн. Уверяю же вас, что не могу. Гамлет. Ну, да сделай же одолжение! Гильденстерн. Да я и не знаю, к_а_к за нее взяться, принц! Гамлет. А ведь это так же нетрудно, как и лгать. Пошевеливай только своими пальцами над этими дырочками. На вот, эту заставь заиграть посредством твоего же дыхания, и тогда инструмент откликнется тебе чудо какою выразительною музыкою. Ведь тут - только и всего. Гильденстерн. И все-таки, принц, при моем неуменье из этого ничего не выйдет. Гамлет. Ну, так смотри же сам, за какое ничтожество ты принимаешь меня! Тебе захотелось поиграть на душе моей, и ты вообразил, что умеешь за это взяться, и из моего же сердца усиливаешься вырвать мою тайну, - хочешь распоряжаться всеми звуками моего душевного регистра от нижней ноты до верхней, а между тем и из такой маленькой вещицы, несмотря на ее чудный тон и певучесть, не умеешь извлечь ни одного определенного звука? Неужели же ты полагаешь, черт возьми, что я легче поддамся игре твоей, чем эта дудка? Называй меня инструментом, каким тебе угодно, - ты только можешь расстроить меня: но играть на мне - не можешь! (Увидя входящего Полония.) Да благословит вас Господь, милостивый государь. Полоний. Принц! Королева желает поговорить с вами, и сейчас же. Гамлет. Видите ли вы, милостивый государь, вон то облако, представляющее собою такое поразительное сходство с верблюдом? Полоний. И в самом деле! Хоть побожиться -точь-в-точь верблюд! Гамлет. А впрочем... не похоже ли оно на ласку? Полоний. Со спины - действительно на ласку! Гамлет. Или на кита? Полоний. Очень, очень похоже на кита! Гамлет. Ну, так я же сейчас пойду к моей матери. (В сторону.) С ними и в самом деле задурачишься. (Громко.) Сейчас, сейчас приду. (Полоний уходит.) Выговорить "сейчас", конечно, нетрудно. Друзья, оставьте меня одного. (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Вот настоящий час для чар полночных, Когда могилы раскрывают пасть И ад на Божий мир заразой дышит, Так вот, теперь и я бы мог упиться Горячей кровью и дела такие Свершить, что грустный день, их увидавши, Еще бы стал бледнее. Но - терпенье! И к матери сейчас. Не позабудь же, Мое ты сердце, чувств, тебе врожденных, И не пускай взойти в себя душе Нерона! Пусть буду я жесток, но не нарушу Природы - матери благих законов; Пусть служат мне кинжалами - слова, Но до кинжала не коснусь рукою, И пусть уже язык мой остается Пред матерью с душой моей в разладе, Да не дерзну осуществлять на деле, Что будет грозного в моих речах! (Уходит.) Сцена 3 Комната там же. Входят король, Розенкранц и Гильденстерн. Король Я недоволен им. Небезопасно Для нас самих давать еще поблажку Его безумным выходкам. И вы Немедленно сбирайтесь. Я депешу Сейчас же приготовлю. С вами он Поедет в Англию. Соображенья О пользах государства не дают Нам права близко так себя держать К случайностям, чт_о_ с каждым днем не легче Приносит нам с собой его безумье. Гильденстерн Мы, государь, исполнить вашу волю Всегда готовы, и служить к охране Спокойствия народа, чт_о_, под вашей Заботой королевской пребывая, Живет и трудится, - наш первый долг! Розенкранц При том и каждый частный гражданин Вполне владеет правом защищаться Всей силою и ловкостью ума Против опасностей, тем паче тот, С судьбой которого так много жизней Находятся в зависимой связи. Прейдет величество - и с ним другие Должны погибнуть вместе. Как пучина, Оно влечет на верную погибель Все, что к нему тогда держалось близко. Громадному подобно колесу, Оно, свергаясь вниз, в паденье шумном Уносит тысячи предметов мелких, Приделанных к его могучим спицам, Готовя общее им разрушенье! И не бывает вздоха государя, Который в тот же миг, в народных массах, Не отразился бы стенанием народным. Король Я вас прошу готовиться поспешней. Мы страху слишком уж давали волю; Теперь его в оковы заключим. Розенкранц и Гильденстерн Мы поторопимся. (Уходят Розенкранц и Гильденстерн. Входит Полоний.) Полоний Он, государь, Сейчас пошел в покои королевы. Искусно в них я за коврами спрячусь И все услышу. Я порукой вам, Что от нее теперь ему порядком Достанется. Но, как вы говорили, - И это сказано умно, - тут надо, Помимо матери, которой сердцу Пристрастье к сыну более чем сродно, При встрече их быть третьему лицу, Чтоб разговоры их незримым слышать. Так с вами я прощусь, мой повелитель! Но прежде, чем пойдете почивать, Я к вам явлюсь подробно рассказать О чем узнаю. Король И за все спасибо Вам, дорогой наш друг! (Полоний уходит.) О, как же гнусно Мое злодейство! Смрад его восходит До неба и несет с собой проклятье Старейшего и первого убийства - Убийства братнего! Нет сил молиться, Когда молиться нужно, и молитв Мучительно я жажду! Только воля Во мне слабей, чем сила преступленья, И я, как человек, который связан Двойным уроком, остаюсь в раздумье, Не зная, за который прежде взяться, И упуская время! Точно ль важно, Что чья-то там проклятая рука Покрыта слоем крови, толще Себя самой? Иль у благих небес, Чтоб убелить ее белее снега, Не станет горних вод? К чему же там И милосердие, когда оно не может Лицом к лицу с преступником встречаться? Да и молитва - не двойная ль сила, Что нас отвлечь стремится от греха, Покамест мы в него еще не впали, И сводит к нам небесное прощенье, Когда уже паденье совершилось? Взгляну ж и я на небо! Мой проступок Уже лежит в прошедшем. Но, о Боже! Какими же словами мне молиться? Могу ль молить, чтоб гнусное убийство Мне было прощено, когда владею Всем тем, что увлекло меня к паденью, - Короной, почестьми и королевой? И можно ль ждать прощенья, не стряхнувши С себя долой трофеев преступленья? В кругу неправедных земных путей Бывает, что рукою позлащенной Преступник в грязь свергает правосудье И что закон бездейственно молчит, Подкупленный похищенным стяжаньем; Но там оно не так, и для обманов Там не найдется места! Каждый шаг Является там в настоящем свете, И сами мы лицом к лицу с грехами Себе ж самим живой уликой будем. И что ж теперь? Что остается делать? Могущество изведать покаянья? Чего б оно не в силах было сделать! Но может ли оно хоть что-нибудь, Коль в нас душа раскаяться не может? О, горе мне! О сердце, что черней И самой смерти! О душа, в грехах Погрязшая, что посреди усилий Освободить себя - все глубже, глубже тонет! Спасите, ангелы! Молю, спасите! Сгибайтесь, непокорные колени! Ты, сердце, грубое подобье стали, Стань мягким, как бывают мягки члены Новорожденного младенца! Всё, Быть может - к лучшему! (Отходит в сторону и становится на колени.) (Входит Гамлет.) Гамлет Иль мне сейчас Его покончить? Да и кстати он Уж молится! Но как покончить с ним, Послав его на небо, - это ль мщенье? Нет, надо подождать. Мерзавец этот - Убийца моего отца; а я, Я, сын его единственный, пошлю Его убийцу в рай? Ну нет! То было б для него наградой, А не отмщеньем. Он убил отца Безжалостно в минуты пресыщенья, В расцвете и обилии грехов: Каков ответ тот держит, только Богу То ведомо; но здраво рассудить - Ответ его не легок. Это ль мщенье: Лишить убийцу жизни в то мгновенье, Когда для перехода в лучший мир Он проложил себе дорогу покаяньем? О, нет! В ножны, мой меч, и жди поры Для более смертельного удара - Когда он пьян, иль спит, или во гневе, В игре, божбе, грехе кровосмешенья, В делах, что нас к погибели ведут, - Тогда его ударь, чтоб он свалился Стремглав пятами к небу и с душой, Проклятою и черной, как и ад, Куда ему назначена дорога! Меня ждет мать... Но это лишь отсрочка, И дни твои, злодей, уж сочтены. (Уходит.) Король (вставая) Слова мои стремятся ввысь, а мысли Все на земле. Одним словам, без мысли, До неба никогда не долететь! (Уходит.) Сцена 4 Другая комната, там же. Входят королева и Полоний. Полоний Сейчас он явится. Смотрите ж, будьте Как можно с ним построже, да и прямо Ему скажите, что его проказы Уж до того дошли, что их теперь Переносить уж стало невозможно, И что лишь ваша милость, заступившись, Спасла его от царственного гнева. А я хоть здесь у вас, пожалуй, спрячусь. Еще прошу, не церемоньтесь с ним. Королева Не бойтесь! Я за это вам ручаюсь. Гамлет (за сценою) Она ведь мать моя, мать моя, мать моя! Королева Уйдите же! Я его голос слышу. (Полоний прячется за ковер. Входит Гамлет.) Гамлет. Я здесь, мать моя! Что вам угодно? Королева. Гамлет! Ты страшно оскорбил отца. Гамлет. Мать моя! Это вы - страшно оскорбили отца моего. Королева. Замолчи! Ты отвечаешь мне словами безумья! Гамлет. Нет, нет, это вы-то и говорите со мною словами погибели! Королева. Это еще что такое значит? Гамлет. Да! В самом деле: что же это значит такое? Королева. Ты, верно, позабыл, кто - я? Гамлет Нет! Нет! Клянусь святым крестом, - я помню, Кто вы такая. Королева! Вы брата мужа вашего вдова, И - для чего не сделалось иначе? - Вы - мать моя! Королева О, если так - Я говорить других с тобой заставлю! Гамлет Нет, нет, садитесь - и ни с места! Вы Уже не выйдете, покамест перед вами Я не поставлю зеркала, в котором Вам можно б было видеть, что внутри У вас таится. Королева Что ж ты хочешь? Убить меня ты хочешь? Помогите! О, помогите же! Полоний (за коврами) Эй, помогите! Гамлет Что это? - Мышь? (Наносит удар шпагою по ковру.) Убит! Я отвечаю Червонцем, что убит! Полоний (за ковром) Ох, умираю! (Падает и умирает.) Королева О горе! Что ты сделал! Гамлет Что? Не знаю! Иль там король? (Приподнимает ковер и вытаскивает оттуда Полония.) Королева О, что за сумасбродный, Что за кровавый этот твой поступок! Гамлет Кровавый? Да, почти такой же скверный, Как короля убить, чтоб сделаться женой Его убийцы! Королева Короля убить? Гамлет Да, королева, - это я сказал. (К Полонию.) А ты, мой бедный, вечно суетливый, Всегда надоедавший нам глупец, Прости!.. Тебя я принял за другого, Значительней тебя. Вини судьбу. Ты видишь: быть усердну через меру Подчас небезопасно. (К королеве.) Перестаньте Ломать так ваши руки! Успокойтесь! Садитесь тут и дайте изломать Мне ваше сердце!.. Если только Оно у вас не камень, если сила Греховных навыков его состав Не превратила в бронзу, - невозможно, Чтоб наконец оно не изломалось! Королева Но что же, что я сделала такое, Что смеешь ты против меня в словах Таким быть дерзким? Гамлет О, такое дело, Что в корень губит прелесть и румянец Стыдливости; что выдает притворство За добродетель; вместо свежих роз, Любви невинной ясное чело Венчает язвами; что обращает Обеты брака в клятву игрока; Такое дело, что из мирных уз Родной семьи уносит жизнь и душу; Что сладость брачного благословенья В бессмысленный преображает говор; Такое дело, (занимается заря) Что небо от него стыдом зарделось, И даже масса грубая земли, Скорбя о нем, является печальной, Как будто б наступил уж Страшный суд! Королева Ах, Боже мой! Да что ж это за дело, Что грозно так шумит и мечет громы Почти что с оглавленья? Гамлет Да взгляни же! Вот два портрета!.. Два изображенья Обоих братьев! Посмотри ж на этот - Какая в нем разлита красота! И кудри Аполлона, и чело Юпитера; уверенность во взгляде И смелость Марса; чудный стан его - То стан Меркурия, когда взлетает Он вестником богов на верх горы, Ласкающейся к небу; общность форм, Где каждый бог как будто положил Свою печать во знаменье природе, Что был он человек, - и он-то был Твоим супругом! Посмотри ж теперь, Что сталось? Вот, гляди, - твой новый муж, Точь-в-точь, как Фараонов ржавый колос, Здорового заевший брата! У тебя Глаза-то были? Как же согласилась Ты променять цветущие высоты, Тебя питавшие, на вонь болота, Где ты теперь купаешься? Да где же Твои глаза-то? Ты не смеешь это Любовью называть: в твои года Не может кровь бурлить по-молодому, - Она тиха, покорлива рассудку. Но есть ли хоть один рассудок в свете, Чтоб променял на этого - того? Ведь есть же смысл в тебе: ты не могла бы Без смысла рассуждать; но он - безгласен, Как будто поражен оцепененьем... И самое безумье не могло бы До степени подобной заблуждаться: Не вовсе в нем подавлено сознанье, И столько-то всегда его найдется, Чтоб между крайностей не впасть в ошибку При выборе. Какой же адский демон Тебя так глупо, будто в жмурках, одурачил? Глаза - без рук, без зренья - руки, слух - Без глаз, и чувство обонянья Без остальных, и даже часть больная Любого чувства не могла бы вдаться В такой обман! О стыд! Где твой румянец? Ты, ад отпадший! Коль женщины стареющей костями Ты можешь так играть, чему же мы Тут будем удивляться, если в годы Кипучей юности, ее согревшись жаром, Порой на воск походит добродетель? И станем ли позором называть Мы пылкости природной обаянье, Когда сам лед задумал вдруг пылать И уж взялся быть сводником желанья? Королева Довольно, Гамлет! более - ни слова! В мою ты душу взгляд мой обратил. Я вижу в ней так много застарелых И грязных пятен, что теперь уж их И не свести. Гамлет Пусть так; но продолжать Коснеть в грязи запачканного ложа, Дышать струей разврата, потешаться Подобием любви... Королева Не говори! Довольно. Слова твои моим ушам - кинжалы. Довольно ж, милый Гамлет. Гамлет Как? Убийца? Злодей? Подлейший раб, ценой дешевле Двадцатой доли прежнего супруга, Во столько ж сокращенной? Шут в короне, Бесчестный вор, укравший государство, Стянувший с полки царские клейноды, Чтоб спрятать их скорей к себе в карман? Королева Довольно! Гамлет Король, весь из обрезков и лохмотья... (Входит Дух.) О, защитите нас, вы, стражи неба, Крылами вашими закройте! Скажи, зачем он здесь, твой кроткий образ? Королева О Боже, он безумен! Гамлет Укорять ли Приходишь ты меня, что я богат Лишь страстью, а не волей? Что я медлю Твое исполнить страшное веленье? О, говори! Дух Запомни! Не давай В себе заснуть принятому решенью. Смотри, однако, как черты лица У матери от ужаса застыли. Ты должен поддержать ее в борьбе: С упадком сил воображенье в нас Сильней работает. Заговори С ней, Гамлет. Гамлет Что с вами, мать моя? Королева Ответь мне лучше: что с тобой, несчастный? Зачем глядишь в пустое ты пространство И с воздухом пустым заводишь речь? Зачем глаза твои так смотрят дико? Приглаженные кудри, как солдаты, Смущенные полунощной тревогой, Поднявшись кверху, будто бы живые, Так и остались? О, мой милый сын! Умерь росой холодного терпенья Твоей горячки пламень! Что ты видишь? Гамлет Он! Он! Смотри, как бледен! Этот вид И горькая его судьба могли бы И камень сдвинуть! Не гляди же так, О, не гляди ты на меня так грустно! Твой скорбный вид мою решимость может Поколебать, и то, что предстоит Мне совершить еще, тогда утратит Свое значение, и вместо крови Я обольюсь слезами! Королева Но кому же Ты это говоришь? Гамлет Да разве ты Там ничего не видишь? Королева Ничего! Хоть вижу все, что есть на самом деле. Гамлет И ничего не слышишь? Королева Только слышу Я нас двоих. Гамлет Да посмотри ж сюда! Сюда смотри же! Он теперь уходит. То мой отец, каким он был при жизни! Гляди, гляди! Вот он уходит в двери! (Дух уходит.) Королева Все лишь одна в тебе работа Больного мозга, и прямой художник Всех этих образов без содержанья - Горячка чувств. Гамлет Горячка? Отчего же Мой пульс, как ваш, все так же ровно бьется Под такт здоровью! Не безумье это, Что мною сказано! Угодно вам Меня подвергнуть испытанию? Я Точь-в-точь вам повторю мои слова: Безумье удалилось бы от смысла. О мать моя! Для вечного спасенья Не ослепляй себя лукавою мечтою, Что говорит во мне безумье, а не твой Великий грех! Ты только можешь этим Закрыть наружно язву; но тогда Гниенье внутрь невидимо проникнет И заразит всю душу. О, открой К ней небу вольный путь! Покайся в прошлом, Беги того, что впредь случиться может, И той земли, что размножать способна Лишь плевелы, вперед не утучняй! Прости мне добродетель! В этом веке, Тучнеющем от наплывов порока, Должна молить его о снисхожденье И добродетель! Да, его молить И перед ним сгибаться, чтобы ей Дозволил он не сделаться пороком! Королева О Гамлет, сын мой! Ты теперь разбил Мне сердце надвое! Гамлет Так ты откинь же Его плохую часть и оставайся Жить с чистою, другою половиной! Прощай, покойной ночи! Не ходи же На ложе к дяде. Завоюй насильно Вид скромности, коль смысл ее потерян. Пускай себе чудовище - обычай - В нас искренности враг; пусть это демон Поступков наших; но порой и он, Как добрый дух, всему что благо, честно, Пристойную предписывает внешность. Попробуй воздержаться в эту ночь - В другую воздержанье станет легче, И так всё далее. Привычки сила Черты самой природы изменяет, На злые склонности кладет узду Иль безусловно их искореняет. Еще однажды - добрая вам ночь! Коль захотите вы просить у Бога Себе благословенья, то и я Приду тогда о нем вас умолять. (Показывая на убитого Полония.) А господина этого мне жалко. Но, видно, так уж вздумалось судьбе, Чтоб им был я, а он был мной наказан И стал я для него ее бичом И исполнителем ее велений. Я приберу его и на себя возьму Ответственность в беде, его постигшей. Прощайте же! Я с вами был жестоким, Чтоб к вам любовь мою сберечь. Худое Уж началось, а худшее свершится Впоследствии. Однако ж, королева, Дозвольте мне еще одно словечко. Королева Что должно сделать мне? Гамлет Что сделать вам? Да вот начните тем, что ничего Не делайте, о чем я вас просил! Пусть муж-король сведет вас на постелю, Потреплет по щеке и назовет Своей вас мышкою; пускай за пару Протухлых поцелуев, за усердье Вас щекотать проклятыми перстами Вкруг вашей шеи - он от вас получит Моей заветной тайны откровенье, Что не безумен я, а лишь безумным Хочу казаться. Что ж? Не худо б было Сказать ему о том. И как можно, Чтоб женщина на месте королевы, Как вы, премудрой, скромной и прекрасной, Решилась утаить от этой жабы, Летучей мыши, толстого кота, Столь дорогое для него известье? Которая из них бы устояла? Нет! Вопреки и тайне, и рассудку Раскройте короб на вершине кровли: Пусть птицы вылетят! А сами вы, Для опыта, как говорится в сказке Об обезьяне, полезайте внутрь И, падая, себе сломите шею! Королева Нет, будь покоен. Ежели слова - Дыханье, а дыханье - жизнь, то отдаю Я жизнь порукою, что нет дыханья Во мне для слов, доверенных тобою. Гамлет А знаете ли вы, что должно мне Уехать в Англию? Королева Да! Я и позабыла! Но, к несчастью, Уж это решено. Гамлет Депеши за печатью. Два моих Товарища по школе, но которым Я верю лишь настолько, сколько можно Ехидне верить с острыми зубами, Их отвезут. Они должны расчистить Передо мной дорогу и на ней Устроить мне ловушку. Что ж? Пускай! Недурно было бы взглянуть, как инженеры Летают вверх от своего ж подкопа; И было бы особым уж несчастьем, Коль не сумел бы я аршином ниже Под них самих подрыться и затем Послать их на луну! Мои же сборы - Вот с этого начну я господина И отнесу его куда-нибудь в соседство. Прощайте, мать моя. Вот, посмотрите: Советник этот, что во время жизни Надоедал глупейшей болтовней, Теперь лежит безмолвен, тих и важен. Пойдемте, друг! Пора покончить с вами. Желаю, мать моя, вам доброй ночи. (Уходит, унося с собою Полония.) ДЕЙСТВИЕ IV Сцена 1 Та же комната в замке. Входят король, королева, Розенкранц и Гильденстерн. Король (Гертруде) Твоим глубоким вздохам и стенаньям Конечно, есть серьезная причина. Скорей рассказывай: необходимо Нам уяснить себе ее значенье. Где сын твой? Королева (Розенкранцу и Гильденстерну) Потрудитесь на минуту Оставить нас. (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Ах, дорогой мой друг! Что в эту ночь мне довелось увидеть! Король Что сделалось, Гертруда? Что твой Гамлет? Королева О, он беснуется, как шквал и море, Когда они заспорят, кто сильней. Заслышавши в своем припадке диком Движенье за ковром, он закричал: "Мышь, мышь!" - и, выдернув рапиру, Все продолжая бредить, заколол Несчастного, что там был спрятан! Король Ужасный этот случай! Ведь и нас Постигла б та же участь, если б мы Там находились. Так! Его свобода - Для всех на пагубу - тебе, и нам, И всякому. Беда! Чем оправдать Кровавое такое дело? Могут И нас винить за то, что нашей властью Не обуздали мы, не поручили Строжайшему надзору, не лишили Тогда ж свободы юного безумца! А наша так сильна к нему любовь, Что не решались мы прийти к сознанью Необходимых мер и поступали, Как тот больной, что свой недуг нечистый, Боясь огласки, тщательно скрывает, Пока он не коснется центра жизни. Где он теперь? Королева Пошел убрать Убитого в другое место. Впрочем, Как жилка золота на диком камне, В его безумье на одну минуту Сознанье проглянуло: горько он Оплакал свой поступок. Король О Гертруда, Пойдем скорей! И прежде, чем коснуться Вечернему лучу вершин нагорных, Нам надо на корабль его отправить. И должно нам обоим постараться, Призвав все способы ума и власти, Чтоб этот гадкий случай извинить Или смягчить его. Гей, Гильденстерн! (Входят Розенкранц и Гильденстерн.) Друзья мои! Еще кого-нибудь Себе возьмите в помощь. Гамлет наш В припадке сумасшествия убил Полония и труп его куда-то Из комнаты от матери унес. Ступайте оба, отыщите принца, Разведайте, что нужно, и снесите Убитого в часовню. Этим делом, Я вас прошу, как можно поспешите. (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Пойдем, Гертруда! Призовем мудрейших Своих сановников и скажем им, Что сделать мы с тобою порешили, И то, что сделалось. Пусть клевета, Что, как ядро из пушки, бьет по цели И в дальнем расстоянье, в этот раз Минует наше имя, и удар Пускай летит в неуязвимый воздух. Идем! Моя душа, в чаду сомнений, Полна тревог и черных опасений! (Уходят.) Сцена 2 Другая комната там же. Входит Гамлет. Гамлет. Славно припрятал! Розенкранц и Гильденстерн (за сценою). Принц Гамлет! Принц Гамлет! Гамлет. Однако ж чт_о_ это за шум? Кто-то кличет меня. А, это они! (Входят Розенкранц и Гильденстерн.) Розенкранц и Гильденстерн. Принц! чт_о_ вы сделали с покойником? Гамлет. Смешал его с прахом, которому он, кажется, сродни! Розенкранц. Скажите лучше, куда вы его девали? Мы отнесем его в часовню. Гамлет. Не верьте этому! Розенкранц. Чему "не верьте?" Гамлет. Что я стану слушаться вашего, а не своего желания. Притом быть допрашиваему какою-нибудь губкою - что тут отвечать королевскому сыну! Розенкранц. Так вы принимаете меня за губку, принц? Гамлет. Да, милейший! Потому что и вы, как губка, вбираете в себя королевские милости, награды и его власть. Слуги такого рода всего полезнее королю под конец. Он бережет их, как обезьяна за щекой орехи: все время она держит их у себя во рту, чтобы съесть их последними. Так и король. Когда ему понадобится взять от вас, что вы из него высосали, ему только стоит хорошенько вас подавить, и вы, как губка, очутитесь сухи по-прежнему. Розенкранц. Я вам не понимаю, принц! Гамлет. Тем лучше. Насмешке никогда не пролезть сквозь дурацкое ухо. Розенкранц. Принц! Вы непременно должны сказать нам, где тело, и потом идти с нами к королю. Гамлет. Тело - при короле: хотя короля и нет при теле. Король - это нечто. Гильденстерн. "Нечто", принц? Гамлет. Да, да, то есть - частица ничтожества. Проводите-ка меня к нему. Иди вперед, лисица, а мы за тобою. (Уходят.) Сцена 3 Другая комната в замке. Входят король и его свита. Король Уж я послал за ним: да тут же кстати Велел сыскать и тело. Да! Опасно На воле быть такому господину: Но и нельзя с ним строго обойтись. Он слишком стал любим толпой безумной, Что любит не рассудком, а глазами, - Где ж это так, там видят только кару Виновного, поступка же не видят. Чтоб обошлось все мирно и пристойно, Должны мы сделать так, чтобы его Внезапная отсылка вид имела Уже давно принятого решенья. Недуг отчаянный лишь уступает Отчаянным и средствам - иль уж вовсе Не уступает никакому. (Входит Розенкранц.) Чт_о_ вы? Случилось что-нибудь? Розенкранц Мы не могли Добиться, государь, куда он труп Припрятал. Король Где он сам? Розенкранц В приемной, Под стражею, ждет ваших приказаний. Король Сюда его ввести! Розенкранц Эй, Гильденстерн, Введите принца. (Входят Гамлет и Гильденстерн.) Король. Ну, Гамлет, где Полоний? Гамлет. На ужине. Король. Как это - "на ужине?" Гамлет. Не там, разумеется, где он кушает, а там, где его кушают. За него только что принялось общество премудрых червяков. Ведь только червяк и может считаться действительным государем всего существующего распорядка. Положим, что мы и сами откармливаем для себя всевозможных скотов; но себя-то все-таки мы откармливаем для червей. Разжиревший король и голодный нищий - только две различных перемены, два различных блюда к одному и тому же ужину; и таков их общий конец. Король. Увы, увы! Гамлет. Можно удить рыбу на червяка, позавтракавшего королем, и пообедать рыбою, скушавшей такого червяка. Король. Чт_о_ же ты хочешь сказать этим? Гамлет. Да ничего, а только хочу объяснить вам, через какие посредства король может очутиться в желудке нищего. Король. Скажи, где Полоний? Гамлет. Вероятно, в раю. Туда и пошлите о нем справиться. Если же ваш посланный там его не отыщет, то в другом месте ищите его уж сами. Если, впрочем, вы не найдете его нигде в продолжение месяца, то он и сам себя окажет вашему носу под лестницей галереи. Король (некоторым из свиты). Поищите его там. (Они уходят.) Гамлет. Он дождется вас. Король Вот видишь, Гамлет, этакое дело, Для личной безопасности твоей, Настолько ж дорогой для нас, насколько Поступок твой принес нам огорченья, Приводит нас к прискорбному решенью Скорей тебя отсюда удалить. Поэтому - сбирайся. Корабль готов, попутный дует ветер, Товарищи тебя лишь ожидают, И кончены уж все приготовленья, Чтоб в Англию отправиться тебе. Гамлет Так это в Англию меня? Король Да, Гамлет. Гамлет Ну и прекрасно! Король Т_а_к оно и есть, Когда тебе могли бы наши цели Быть ведомы. Гамлет Я вижу херувима, Чт_о_ видит их. Так что же? Я не прочь И в Англию! Прощайте же, прощайте, О дорогая мать моя! Король Не мать, - А любящий тебя отец. Гамлет Нет, мать, вы мать! Отец и мать, вдвоем они - супруги, Едина плоть, - и, значит, мать моя! Ну что ж, и в Англию. (Уходит.) Король За ним, за ним Идите следом; поспешите также Вы как-нибудь завлечь его на борт. Не мешкайте! Пусть едет в эту ж ночь. Скорей, скорей! Инструкция для вас Отправлена за нашею печатью. Прошу вас, торопитесь! (Розенкранц и Гильденстерн уходят.) Ну, Англия! Когда ты дорожишь Моею дружбою, - а ею дорожить Могущество страны тебе внушает, Затем что еще свежи и кровавы В тебе зарубки датского меча, И ты уже не можешь не платить Ему невольной дани уваженья, - Тогда ты не должна пренебрегать Желаньем нашим царственным, чт_о_ мы В депеше нашей ясно изложили Об умерщвленье Гамлета. Да, сделай Мне это, Англия! В моей крови, Как длительный недуг, он убивает Всю жизнь мою, и можешь ты теперь Послать мне исцеленье; а пока Не скажут мне, что это совершилось, Ничто не может радовать меня! (Уходит). Сцена 4 Равнина в Дании. Вступает Фортинбрас, в сопровождении войска. Фортинбрас Идите ж, капитан, и от меня Приветствуйте вы Дании владыку И потрудитесь передать ему, Что Фортинбрас о приказанье просит, Как было то обещано недавно, Войскам его давать свободный пропуск Чрез датские владенья. Где ж меня Найти вы можете, то вам известно. Когда ж его величеству угодно Со мной вести переговоры лично, То мы готовы наш исполнить долг И перед ним немедленно явиться. Вы это все ему и передайте. Капитан Исполню, государь. Фортинбрас (к войску) Теперь, друзья, Идите тихим шагом. (Удаляется с войском.) (Входят Гамлет, Розенкранц, Гильденстерн и служители.) Гамлет (к капитану). Господин офицер! Позвольте узнать, что это за войско? Капитан. Это норвежцы, сударь. Гамлет. А куда, смею спросить, они направляются? Капитан. В одну из польских провинций. Гамлет. Кто ими предводительствует? Капитан. Фортинбрас, племянник старого норвежца. Гамлет. Хотят ли они воевать всю Польшу или только которую-нибудь из ее окраин? Капитан Сказать, сударь, по правде, без прикрасы, Из-за такого бьемся мы владенья, Что лишь титул нам будет в барышах; Я и пяти дукатов за аренду Его не дал бы - даже и пяти! А коль продать его Норвегии иль Польше, Так и из них никто бы не дал больше. Гамлет Но если так, то Польша не захочет Его отстаивать. Капитан О нет! Наверно будет И выслала туда уж гарнизон! Гамлет Две тысячи солдат и двадцать тысяч Дукатов не покроют вашу убыль Из-за соломинки! Вот и болячка От ожирения и общего застоя! А внутрь она нечаянно прорвется, То никому и думать не придется, С чего вдруг умер сильный человек. Благодарю вас. Капитан Помогай вам Бог! (Уходит.) Розенкранц (Гамлету) Угодно, принц, вам продолжать наш путь? Гамлет Я тотчас же за вами. Отойдите, Прошу вас, дальше. (Розенкранц и Гильденстерн медленно удаляются.) Всё, как бы нарочно, Столпилось здесь, чтоб осудить меня За мешкотность мою и возбудить К действительному, скорому отмщенью. Ну что за человек, что делом жизни И меркой времени считает лишь возможность Есть, пить да спать? Животное - не больше! И Тот, Кто создал нас с широкой мощью Сопоставлять прошедшее с грядущим, Не для того нам предназначил свыше Дар разума, тот самый чудный дар, Что нас порой богам уподобляет, - Чтобы он в нас бесследно погибал. Что ж это значит? Скотское забвенье Иль совесть слишком робкая моя При думе о подробностях событья, Той думе, где лишь на четверть рассудка - Три доли трусости? Тут я и сам Понять не в силах: отчего выходит, Что мне лишь остается повторять, Что "то-то мне необходимо сделать", Тогда, как есть во мне самом причина, Есть воля, сила, средства - совершить, О чем досель бесплодно я толкую? И наконец, как мне не убедиться Примерами широкими, как мир? Свидетелем - хоть даже это войско, Столь храброе, ведомое любезным И кротким принцем, чья душа, Полна богоподобного величья, Бесстрашно ждет незримую судьбу И отдает спокойно, что в нем есть Непрочного, подверженного смерти, Бесчисленным случайностям на жертву, Опасностям, несчастьям, неудачам И, может быть, потери самой жизни. И все это из-за какой-то там Ореховой скорлупки? Вот и видно, Что соблюдать величие судьбы - Не значит возмущаться мелочами; Но следует уметь вступать в борьбу И за соломинку, где наша честь задета. А я? А я? Когда отец убит, Мать обесчещена - какой еще причины И чувству, и рассудку нужно ждать? А между тем во мне все это спит, Спит непробудным сном; тогда как здесь же, В моих глазах, все двадцать тысяч жизней Сейчас пошли на верную погибель. Зачем? Из-за мечты! Из-за мерцанья славы Они пошли к могилам, как к постелям, - Пошли, чтоб воевать клочок землицы, Где даже нет им места развернуться, Где тесно будет им похоронить Своих убитых! Нет уж, полно медлить! Судьба не ждет - и близок час суда: Мой лозунг - кровь! Теперь - иль никогда. (Уходит). Сцена 5 Эльсинор. Комната в замке. Входят королева и Горацио. Королева Я не хочу с ней говорить. Горацио Она об этом просит неотступно, Хоть и не в полном разуме. Нельзя Ее не пожалеть. Королева Что делает она? Горацио Толкует об отце. Да говорит, Что где-то слышала, что свет коварен, К себе кого-то кличет, ударяет Себя рукою в грудь, из-за безделиц Выходит из себя. Слова у ней Порой двусмысленны. Конечно, в них Нет ничего такого, но сама Неясность их наводит посторонних На размышление; они придать Стараются им смысл и их толкуют, Как сами вздумают; она ж теперь И говорить не может, чтобы вместе Не делать ей каких-нибудь особых Движений головой, рукой иль глазом. И многим мысль приходит, что, хотя И ничего покуда неизвестно, А все же что-то может здесь таиться Недоброе. Вам с ней поговорить Весьма недурно бы: а то она Для всякого, кто склонен верить худу, Сама собой дает опасный повод К нелепым заключениям. Королева Приведите Ее сюда. (Горацио уходит.) Да, для души моей скорбящей - И таково уж свойство преступленья - Безделка всякая грозит несчастьем; Душа полна глупейшего сомненья И в страхе ждет, что вот наступит казнь; А казнью ей - ее теперь боязнь. (Входят Горацио с Офелией.) Офелия. Где же она, эта прекрасная королева Дании? Королева. Что с тобой, Офелия? Офелия (поет) Как бы мне теперь узнать, Кто ваш друг любимый! С длинным посохом в руках, В шляпе пилигрима ? Королева. О моя милая девочка! Что такое хочешь ты высказать этою песенкой? Офелия. Да вы не то говорите. Нет уж, пожалуйста, я прошу вас, послушайте! (Поет.) Он ведь умер, - в путь ушел И простился с вами; У него подушкой - дерн, Камень под ногами. О-хо-хо-хо-хо! Королева. Ну, полно же, Офелия! Офелия. Да нет же, вы только послушайте! Его саван - бел как снег... (Входит король.) Королева. О, государь! Взгляните на нее! Офелия (продолжает петь). ...Весь покрыт цветами, Орошала их любовь Горькими слезами!" Король. Как ваше здоровье, милая Офелия? Офелия. Хорошо, воздай вам Господь! Ведь вот сказывают же, что сова была когда-то дочерью булочника. О Господи! Все-то мы знаем, чт_о_ мы такое, но не знаем, чем можем сделаться. Так пускай же Господь благословит и вашу пищу. Королева. Она помешалась на мыслях об отце. Офелия. Нет, уж вы, пожалуйста... и не будемте толковать об этом. А вот если кто спросит вас, чт_о_ это такое, то вы отвечайте: Валентинов день сегодня! Поднялися все чуть свет: Подошла и я к окошку Мой сказать тебе привет. Он вскочил, скорей оделся, Отворил тайком мне дверь... Я взошла к нему девицей, А теперь - кто я теперь? Король. Милая Офелия! Офелия. В самом деле? Только уж, пожалуйста, без проклятий! Я и без них кончу. Клянусь Христом, святым Крестом, - Мерзавцы эти хваты! Где б ни достать - им только б взять, И будь они прокляты! Она ему: "Ведь ты хотел Сперва на мне жениться..."- "Женился б я, да на постель Тебе не надо бы ложиться!" Король. Давно ли она в таком положении? Офелия. Надеюсь, что все обойдется к лучшему. Терпенья надо, терпенья. А все-таки не могу не плакать, как подумаю, что они уже закопали его в сырую землю! Ведь вот и брат непременно узнает об этом, так я и благодарю вас за добрый совет. Подавайте карету. Покойной ночи, mesdames; покойной ночи, мои несравненные; покойной, покойной ночи! (Уходит.) Король. Ступайте за нею следом; присматривайте за нею хорошенько, прошу вас. (Горацио уходит.) Все это только яд глубокой скорби; Его источник - это смерть отца. Гертруда! О Гертруда! Беда не одиноко к нам приходит, А целым полчищем! Сперва - убийство Отца Офелии и тем же следом - Отъезд внезапный Гамлета, хоть он Неистовством безумья сам, положим, Причиной своего был удаленья. А тут еще - народ, чт_о_ влез по горло В глупейший хлам своих предположений И вредной болтовни о роде смерти Добрейшего Полония; а в этом Немало мы и сами наглупили, Что стали хоронить его тайком; И бедная Офелия, в разладе С собой и человеческим рассудком, - А где молчит рассудок, там мы звери Иль жалкие картинки; наконец, Еще одна, последняя невзгода, Что по значению равна всем прочим: Лаэрт тайком из Франции приехал, Весь - изумление, мрачнее тучи, - И недостатка нет вокруг его В зловредных болтунах, что напевают Ему про смерть отца отравленные речи И с ними же, по неименью фактов, Связавши с обвиненьем, переносят И наши имена из уха в ухо. О милая Гертруда! Это дело, Как новое орудие убийства, Наносит больше ран, чем сколько нужно, Чтоб умертвить. (Шум за сценою.) Королева О Боже! Чт_о_ там за шум? Король Сюда, швейцарцы, охраняйте дверь! (Входит придворный.) Чт_о_ там у вас? Придворный Спасайтесь, государь! И океан, помчавшийся на отмель, Не т_а_к стремительно бросает волны, Как молодой Лаэрт с толпою буйной Отбросил вашу стражу. Негодяи Зовут его "величеством", как будто Нач_а_лся мир лишь с нынешнего дня, Как будто уж забыта старина И тех обычаев они не знают, Которые одни лишь закрепляют Избрание; кричат себе - и только: "Возьмем себе Лаэрта в короли!", "Пусть будет королем у нас Лаэрт!" И шумно вверх летят, мешаясь вместе, И руки их, и голоса, и шапки. "Лаэрт, будь королем! Лаэрт - король!" Королева Взбесилися и по пустому следу Знай гонят, гонят! Не туда идете, О подлые вы датские собаки! (Шум за сценой усиливается.) Король Сломали двери! (Входит Лаэрт, в оружии, за ним - датчане.) Лаэрт Где же он? Где этот король? (К датчанам.) Прошу вас, господа, останьтесь Вы за дверями все! Датчане Э? Вот что вздумал? Мы все взойдем! Лаэрт Нет, нет, пожалуйста, хоть для меня Вы в этом уступите! Голоса Ну, ладно! ладно! Лаэрт Вот спасибо вам! Да стерегите дверь! (Они уходят.) Ну, ты, король-мерзавец! Где мой отец? Королева Да успокойся ж, добрый Ты наш Лаэрт! Лаэрт Чт_о_? Если б крови капля Хоть бы одна во мне не волновалась - Она кричала б мне, что я дитя разврата, Дала б отцу прозванье рогоносца И верной матери моей чело Прожгла б клеймом семейного позора! Король Из-за чего, Лаэрт, ты затеваешь Гигантское такое возмущенье? - Оставь, Гертруда! За меня не бойся: Особа королей окружена Таким святым, ненарушимым правом, Что для измены только остается Возможность знать, чего бы ей хотелось, Но все-таки не выполнить на деле. Теперь скажи, Лаэрт, с чего ты вздумал Так возмущаться? Подожди, Гертруда; Пусть говорит. Ну, говори, дружок! Лаэрт Где мой отец? Король Он мертв. Королева Да не король же Тому причиной. Король Пусть его свободно Дает вопросы. Лаэрт Отчего он умер? Себя ведь я дурачить не позволю: И провались оно, верноподданство! Присяга - к черту! Ханжество и совесть Пусть идут в ад! Моею ставкой - Проклятье вечное! Я до того дошел, Что хохочу над тем и этим миром; И будь со мной что будет - не оставлю Я смерть отца без полного отмщенья! Король А в ком твоя опора? Лаэрт В силе воли, И более ни в чем. Сумею я И малым так распорядиться ловко, Чт_о_ далеко пойду. Король Постой, довольно! Ты правду хочешь знать, Лаэрт, о смерти Любимого отца. К чему? Зачем? Коль ты по плану мщенья уж задумал, Как тот понтер, что говорит "va banque", Топить друзей своих подряд с врагами, И тех, кто проиграл, и кто бы выиграл? Лаэрт Нет, лишь его врагов! Король Да только ты Их знаешь ли? Лаэрт Друзьям его широко Раскрою я объятья и, подобно Самоотверженному пеликану, Готов их напитать своей же кровью! Король А! Только вот сейчас ты говоришь Как добрый сын, притом от благородной Рожденный крови! Знай, яснее солнца Тебе раскроет собственный рассудок, Что в этом деле нет моей вины; И твоего отца внезапная потеря Мне первому ж чувствительна. Датчане (за сценою) Пустите ж Ее туда взойти! Лаэрт Чт_о_ там такое? Чего шумят? (Входит Офелия, в фантастическом наряде, в цветах и колосьях.) О, иссуши мне мозг, Ты, зной моей горячки! Станьте, слезы, В семь раз еще острее и разрушьте У глаз моих и зрение, и чувство! Клянусь пред Богом, за твое безумье В руках с весами я платить заставлю, Пока не повернется коромысло! О роза майская! О дева-прелесть! О нежная Офелия моя! Сестра, мне дорогая! И возможно ль, - О Боже праведный, - чтоб юный разум Мог быть настолько же подвластен смерти, Как тело старцев? Но и здесь природа Щедра в любви и к своему любимцу Шлет все, что есть в ней лучшего! Офелия (поет) Выносили его с непокрытым лицом... О горе ты, горе! О горькое горе! А на гроб его слезы катились ручьем... Прощай, прощай, мой голубчик! Лаэрт. Будь у тебя рассудок, ты не могла бы возбудить меня к мести более, чем теперь. Офелия. А ему-то вы можете спеть: "долой - и долой", если считаете его низким человеком. Как к лицу-то ему припев этот. Это ведь тот самый плут-управитель, что украл дочь у своего господина. Лаэрт. А ведь и то может случится, что эта бессмыслица посодержательнее иного дела... Офелия (Лаэрту). Вот розмарин: это для воспоминаний. (Поет.) Смотри же, мой голубчик, Почаще вспоминай! А вот анютины глазки: это - для дум. Лаэрт. Она последовательна и в безумии: воспоминания и думы отнесены, как следует, к своим эмблемам. Офелия (королю и королеве). Вот вам укроп и колокольчики; вот для вас рута и для меня немножко; станемте называть ее по воскресеньям благодатною травкою; только вы-то уж носите на себе вашу руту не по-моему, а как-нибудь по-другому. Вот - маргаритки. Хотелось бы дать вам фиалок, да они все завяли, как только отец скончался. Говорят, он хорошо умер. Ведь милый мой добряк Робен - Одна моя на свете радость! Лаэрт. Скорбь, думы, страсть и самый ад - всё в ней полно доброты и прелести! Офелия (поет) И к нам он больше не придет? И к нам он больше не придет? Нет, нет, его уж схоронили. Ступай, ищи его в могиле! Он никогда уж не придет? Он никогда уж не придет? Снега белей у него борода, Волосы седы, как чесаный лен; Нет его с нами - могила взяла! Нет уж его, и напрасен наш стон... Будь милосерд к нему, Боже! И ко всем христианским душам. Я молюсь и об этом. Господь же с вами! (Уходит, подпрыгивая.) Король Лаэрт! Необходимо должен я Поговорить с твоею скорбью, коль не хочешь Несправедливо ты мое нарушить право. Мы отойдем подальше. Из друзей Пусть лучшие тебя сопровождают; Пусть слушают и нас с тобой рассудят. И ежели они найдут, что мы, Король, - будь прямо иль непрямо тут Хоть в чем-нибудь повинны, - мы согласны Отдать тебе в возмездье королевство, Корону нашу, жизнь и все, чт_о_ только Своим у нас привыкли называть. Но если ж не найдут нас в виноватых, Тогда соедини свое терпенье с нашим, И станем мы с тобой работать вместе, Чтоб дать тебе, чего искать ты вправе. Лаэрт Да будет т_а_к. Причина смерти, Таинственность печальных похорон, Отсутствие над чтимыми костями Меча, герба и родовых трофеев, Забвение почетного обряда И выражения обычного печали - Все это вопиет об оскорблении Так громко, что с земли на небо слышно, И в этом я потребую отчет. Король Он будет дан; и пусть за преступленье Свершится казнь виновному в отмщенье. Теперь иди за мной. (Уходят.) Сцена 6 Другая комната, там же. Входят Горацио и служитель. Горацио Так кто ж такой меня желает видеть? Служитель Какие-то матросы; всё толкуют, Что к вам у них есть письма. Горацио Пускай они взойдут. (Служитель уходит.) Я и не знаю, Откуда только могут быть мне письма, Коль не от Гамлета. (Входят матросы.) 1-й матрос. Бог да благословит вас, сударь. Горацио. Да благословит Он и тебя! 1-й матрос. Благословит, коли захочет. К вам письмо, сударь, от того посла, что был послан в Англию, если вы, как мне сказали, Горацио. Горацио (читает). "Горацио! Как только ты прочтешь письмо, доставь этим молодцам способ увидать короля: у них есть к нему письма. Не успели мы пробыть в море и двух суток, как за нами погнался сильно вооруженный пират. Так как мы были слишком тяжелы на ходу, то пришлось поневоле положиться на свою храбрость. В минуту абордажа мне удалось первому вскочить на неприятельский борт; но пират мгновенно отцепился, так что только я один и сделался их пленником. Они поступили со мной как великодушные разбойники, зная, впрочем, что они делают; и я, в свою очередь, обязан отплатить им за это. Как только король получит посланные ему от меня письма, спеши ко мне, как будто бы ты уходил от смерти. Я вложу тебе в уши такие новости, что ты онемеешь от удивления, и все-таки они будут слабее их содержания. Розенкранц и Гильденстерн продолжают свой путь в Англию, и про них-то есть много кой-чего порассказать тебе. Прощай. Тот, которого ты должен считать своим, - Гамлет". Пойдемте! Вашим письмам я как раз Открою путь. Поспешней отдавайте И поскорей к тому меня ведите, Кто вас послал. (Уходят.) Сцена 7 Другая комната, там же. Входят король и Лаэрт. Король Пусть совесть закрепит в тебе печатью Мне отпущение, и в сердце станешь Отныне ты считать меня за друга. Теперь ты слышал сам и слышал ухом, Искавшим только истины, что тот, Кто над твоим отцом свершил убийство, Меня хотел убить. Лаэрт Да, это ясно. Но объясните мне: зачем тотчас же Не предали вы строгости законов По существу преступных этих действий, Вполне достойных казни? Почему Молчали вы о них, в противность сану, И безопасности, и мудрости своей? Король О! Есть на это важных две причины, Тебе они покажутся ничтожны, Но важны - для меня. Все дело в том, Что мать его, а наша королева, Лишь только им одним живет и дышит; А я, - заслуга это мне иль кара - Не знаю сам, - душой и самой жизнью Так крепко связан с ней, что, как звезда Из орбиты своей не может выйти, Так вот и я против ее желанья Не властен поступать. Но и другая Причина есть, что я не мог подвергнуть Его суду: то сильная любовь К нему толпы. В любви своей омыв Его проступки, - как источник горный, Что дерево преображает в камень, - Она ему вменила б в украшенье И цепь преступника. Моим стрелам Не совладать с такою силой ветра; Минуя цель, они б назад вернулись К груди того, кто их туда послал. Лаэрт Из-за чего ж бы мне-то здесь терять Достойного отца? Из-за чего сестру, О ком, когда б не бесполезно было Хвалить, чего уж нет, сказать бы можно, Что верх она всех женских совершенств, Насколь они возможны в наше время, - В безумии отчаянья увидеть? Но это без возмездья не пройдет! Король Да только сон из-за того не надо Себе тревожить. И о нас не думай, Чтоб из такой мы дряблой были глины, Чтоб дать себя опасностям щипать За бороду, считая это шуткой. Об этом вскоре ты узнаешь больше. Мы твоего отца любили - и себя Мы также любим. Ты поймешь... (Входит придворный.) Чего тебе? Что нового случилось? Придворный От принца есть вам письма, государь: Вот это - вам, а это - королеве. Король От Гамлета? Да кто же их принес? Придворный Какие-то матросы. Только я Их не видал, а письма получил От Клавдио; а он их взял От их проводника. Король С тобою мы, Лаэрт, прочтем их вместе. (Придворному.) Вы же нас Оставить можете. (Придворный уходит.) Король (читает). "Великий и могущественный! Да будет вам известно, что я, обезоруженный, был высажен на берег в вашем королевстве. Завтра я буду беспокоить вас просьбою о позволении видеть ваши королевские очи и, предварительно испросив у вас прощенья, расскажу тогда об обстоятельствах моего неожиданного и странного возвращенья. Гамлет". Но что же это Все значит? Возвратились, нет ли С ним и другие? Нет ли тут обмана? А может статься - ничего такого И не бывало? Лаэрт Вам знаком ли почерк? Король Да, это он писал. "Обезоружен", - А тут еще, в приписке, говорит, Что он "один". Не можешь ли чего Мне присоветовать? Лаэрт Нет, в этом деле Я уж совсем теряюсь, государь. Но пусть он явится! Больное сердце Горит еще сильней во мне от мысли, Что скоро доживу и я до счастья Швырнуть ему в лицо: "вот что ты сделал!" Король А если так, Лаэрт, - а ведь иначе Оно и быть не может; как могло бы Оно и быть не так? - то предоставь Свободу мне руководить тобою. Лаэрт Извольте, государь; но с тем, чтоб вы Меня не принуждали к примиренью. Король Я собственный твой мир тебе устрою. И ежели, свернув с своей дороги, И в самом деле он теперь вернулся И ехать вновь туда уж не захочет, Сумею вызвать я его на подвиг, Что мной уже обдуман и в котором Он неминуемо погибнуть должен, И смерть его собою не поднимет И тени осужденья - так, что даже И мать его сочтет все дело правым, Отдав его случайности на долю. Лаэрт Я, государь, готов советам вашим Последовать, но тем еще охотней, Когда б устроилось, чтоб мне ж и быть Орудием задуманного плана. Король Да так оно и будет. Здесь тебя При Гамлете, когда ты уезжал, Хвалили много за твое искусство, В котором, говорят, ты отличился; И ни одно из всех твоих достоинств, Ни даже все они, быв взяты вместе, В нем зависти такой не возбудили, Как это лишь одно, хотя, признаться, Не очень я ценю его высоко. Лаэрт Какое же искусство, государь? Король Оно не более - как лишний бантик На шляпе юности, а все ж оно Для вас необходимо; вам рядиться В блестящие и легкие одежды Настолько же пристало, как и нам, В эпоху зрелости, носить прилично И мантии, и меховые шубы, Что нам, кроме здоровья, придают Вид сановитости. Тому назад Два месяца, как к нам сюда приехал Нормандский дворянин. Видал я много Французов, против них бывал в походах - Хорошие наездники они; Но этот между всех их исключенье: Он - просто чародей. К седлу приросши, Выделывать коня он заставлял Такие чудеса, что в мысль иному Могли прийти: не сам ли воплотился Он в чудное животное, и вправду, Они с конем не две ли половины Одной и той же твари. И мое он Уж до того смутил воображенье, Что ничего придумать я не мог, Чего не превзошел бы он на деле Своею ловкостью. Лаэрт Нормандец он? Король Да, он нормандец. Лаэрт Жизнью отвечаю, Что это был Ламорд! Король Ну да, он самый. Лаэрт Его я знаю. Он и в самом деле Между французами как перл иль яхонт. Король И про тебя он много насказал, Превознося твой навык и уменье По правилам оружием владеть, Особенно же биться на рапирах. И тем он заключил, что вот бы было Чего смотреть, когда бы мог сыскаться Тебе соперник равный. Божился он, что в их стране бойцы В бою с тобой теряли пыл в атаке, В защите - смысл и даже верность глаза. Речь эта Гамлета так отравила Сердечной завистью, что он тотчас же Справляться стал, когда ты возвратишься, Чтобы с тобой устроить состязанье. И это нам дает теперь возможность... Лаэрт Какую, государь? Король Скажи мне прежде: Любил ты своего отца, Лаэрт? Иль только ты - изображенье скорби, Ее одно подобие, без сердца? Лаэрт К чему такой вопрос? Король Да не к тому, Лаэрт, чтоб сомневался я в твоей Любви к отцу. Я знаю, что любовь - Дочь времени: на деле ж часто вижу, Что время же, в минуты испытанья, В ней заглушает прежний блеск и пламя. И в самом страстном пламени любви От времени светильня нагорает И в нем торчит уродливым пятном. Ничто здесь совершенным не бывает; И доброе, коль выйдет из границ, В самом себе конец себе находит; И все, что захотелось бы нам сделать, Нам должно делать, как лишь захотелось. Всегда непостоянна наша воля. В ней столько ж изменений и отсрочек, Насколько рук, речей и случаев бывает, И "должно" уж становится тогда Одним глубоким, бесполезным вздохом, Что облегчает нас ценой потери И без того некрепких наших сил. И вот - опять нам надо прикоснуться До нашего больного места! Гамлет Сюда, положим, возвратится. Чем же Докажешь ты - не на словах, на деле, Что сын ты своего отца? Лаэрт И в церкви Перехвачу ему я горло! Король Чт_о_ же! Не следует и быть такому месту, Которое б убежище давало Преступнику; да и закон возмездья Не ведает границ. А если так, То уходи, мой дорог_о_й Лаэрт, К себе домой! Наш Гамлет, возвратившись, И о твоем узнает возвращенье; Мы сделаем, что станут все хвалить В его присутствии твое искусство, И речи те удвоят лоск похвал, Чт_о_ расточал тебе француз заезжий. Короче: мы устроим это так, Что вас сведем мы вместе и за вас В заклад ударимся, и Гамлет примет Наш этот спор за чистую монету. В беспечности и чуждый подозренья, Не станет он осматривать рапир: Но ты возьмешь - с концом непритупленным И ловким выпадом за смерть отца Ему отплатишь разом! Лаэрт Это все Я сделаю: и даже, с этой целью, Почту помазаньем свою рапиру. Достал я у бродячего жида Такой смертельный яд, что стоит только Ножом к нему коснуться и потом Царапину лишь сделать, и тогда И в целом свете нет такой припарки - Вари ее из тысячи лекарств, - Чтобы могла спасти она от смерти. И этой-то отравой я намажу Конец моей рапиры, и тогда - Лишь удалось бы мне его коснуться - Ему и смерть! Король Все это надо нам Обдумать хорошенько - согласить И время, и орудия успеха. Ведь ежели бы план наш не удался По случаю плохого исполненья, То лучше бы его не начинать; Поэтому для нас необходимо С собой иметь еще другой - в запасе: Чтоб, ежели один не удался, Другой бы мог достигнуть той же цели. Постой! Дай мне сообразить! Мы держим О вас заклад. Ну вот, я и нашел. Когда задор наступит вашей битвы, Разгорячитесь вы и захотите пить (А ты старайся нападать сильнее), И он тогда напиться вдруг захочет, То у меня готов уж будет кубок. Пусть только прихлебнет - и наша цель, Хоть бы и спасся он от отравленной стали - Вполне достигнута. Постой-ка! Что за шум? (Входит королева.) Чт_о_ скажешь ты, Гертруда? Королева Я скажу: Идет за горем горе по пятам, И быстро следуют несчастья друг за другом. Лаэрт, сестра твоя, бедняжка, утонула! Лаэрт Моя Офелия? О! Как же это? Королева Там ива есть: она к струям потока Так близко наклонилась, что глядится В него своей сребристою листвой. Офелия к ней принесла венки, Причудливо сплетенные из диких Ранункулов, крапивки, маргариток И пестрых слез кукушки с их пурпурным И длинным цветом, что у нас в народе Каким-то грубым именем зовутся, У скромниц же - "перстами мертвеца". И тут, по ней взбираясь над потоком, Чтоб на ветвях ее склонившихся повесить Венок, пестревший дикими цветами, Она на сук завистливый ступила, И он под ней мгновенно подломился, И тут же, разом, все ее трофеи Упали с ней же в плачущие волны! В широко распустившейся одежде Она казалась издали Сиреной И пела всё, всё пела в это время Клочки старинных песен, без сознанья Опасности иль будто существо, Рожденное в грозившей ей стихии. Так долго продолжаться не могло: Отяжелев, намокшие покровы Бедняжку увлекли от сладких песен К могиле тинистой! Лаэрт О горе! Горе! И что ж? Бедняга так и утонула? Королева Да, утонула! Утонула! Лаэрт Много Уж над тобой, Офелия, воды... Сумею удержать свои я слезы! А все-таки инстинкт, природа наша, Склоняет нас к обычному закону. Пусть ложный стыд, что хочет, говорит, Я выплачусь, и со слезами вместе Все женское тогда во мне исчезнет. Прощайте, государь! Во мне есть много Невысказанных слов; они б теперь же На свет прорвались огненным потоком, Не затопи их глупая печаль! (Уходит.) Король Пойдем за ним, Гертруда! Трудно было Мне с диким бешенством его возиться; Оно, боюсь, теперь проснется вновь. Пойдем, пойдем за ним! (Уходят.) ДЕЙСТВИЕ V Сцена 1 Церковное кладбище. Входят два могильщика с заступами и проч. 1-й могильщик. Да разве можно хоронить ее по-христиански, коли она возымела умысел против своего собственного спасения? 2-й могильщик. Сказано - "можно": так ты и копай проворней. Следователь посмотрел и говорит: "Похоронить по-христиански". 1-й могильщик. Ну как же этому можно быть, коли только она утопилась не ради собственной защиты? 2-й могильщик. Тебе-то что? Ведь самое это и нашли! 1-й могильщик. Э, нет! Верно тебе говорю, тут было оскорбление действием самого себя. Да по существу дела, оно иначе не могло и быть. А существо дела тут следующее. Если я, например, топлюсь сознательно, то этим удостоверяется во мне свобода действия; а так как действие имеет три степени: умысел, приготовление и совершение, то и следует, что она утопилась предумышленно. 2-й могильщик. Да нет же, не так! Ты хоть сам-то уж рассуди, почтеннейший мой гробокопатель!.. 1-й могильщик. Дозвольте мне продолжать-с! Вот здесь, положим, у нас вода. Хорошо! А здесь - пострадавшая личность. И это хорошо. Если же теперь самая эта личность пошла к воде и утонула, то это и значит, что, с намерением или без намерения, а все-таки сама она утопилась; потому что именно она-то и подошла к воде, - заметьте это. Вот если бы вода подошла к ней да ее утопила, ну, тогда это было бы дело другое, и она не была бы утопленником. А приняв все это к соображению, и выходит, что только тот не подлежит ответственности в своей собственной смерти, кто не сокращал сам своей жизни! 2-й могильщик. Это такой закон? 1-й могильщик. Ну да, черт возьми, закон! Прямой положительный закон следственно-уголовного права. 2-й могильщик. А вот, хочешь ли, я скажу тебе всю правду? Не будь она благородная, то и не стали бы по-христиански хоронить ее! 1-й могильщик. Вот это говоришь ты настоящее дело. Тем-то оно и досадней, что знатным людям и топиться-то, и вешаться-то в этом мире способнее, чем нам, таким же христианам. - Подай-ка сюда лопату. - Нет никого из дворян родовитее садовника, землекопа да могильщика! Все они - одного и того же адамовского цеха. 2-й могильщик. Да разве Адам был дворянин? 1-й могильщик. Еще бы нет! Никто раньше его у себя на гербу не носил лопаты. 2-й могильщик. Что ты, что ты! Да у него и лопаты не было! 1-й могильщик. Язычник, что ли, ты? Так ли должен ты разуметь Писание? В Писании сказано - "Адам копал землю": как же он мог копать ее без лопатки? А ну-тка вот: я загадаю тебе другой вопрос, и если ты ответишь на него не по-настоящему, то и признавайся лучше, что ты... 2-й могильщик. Ну-ну, задавай! 1-й могильщик. Отвечай мне: кто строит прочнее каменщика, корабельщика и плотника? 2-й могильщик. Кто строит-то? А вот хоть бы и тот, кто становит виселицы, потому что его постройка переживает тысячи жильцов. 1-й могильщик. За этакий ответ следовало бы тебя самого повесить, хоть бы и для того, чтобы ты вперед не болтал, что будто виселицы бывают прочнее церкви. Начинай, брат, сызнова! 2-й могильщик. Ведь ты спрашиваешь: кто строит прочнее каменщика, корабельщика и плотника? 1-й могильщик. Да, да, скажи-тка теперь - да и проваливай! 2-й могильщик. Да ну те к шуту! Теперь, пожалуй, скажу. 1-й могильщик. К делу, к делу! 2-й могильщик. Вот она, беда-то! Никак не могу, брат, угадать! (Входят Гамлет с Горацио и останавливаются в отдалении.) 1-й могильщик. Так и не ломай головы по-пустому, потому что, сколько ленивого осла ни колоти, а он все-таки тебе не прибавит ходу. А вот если кто опять спросит тебя о том же, то прямо и отвечай ему, что это, мол, "могильщик": затем что дома, которые он строит, остаются до второго пришествия. Сходи-ка уж ты лучше в погребок да принеси сюда кварту водки. (2-й могильщик уходит.) (1-й могильщик копает могилу и поет.) Как молод-то я был, уж я любил-любил, - Ох, как меня все это утешало! Компанию водил, насколько было сил, - Ох, все-то мне тогда казалось мало! Гамлет. Неужели приятель этот не сознает, что делает, если может так распевать, копая могилу? Горацио. Привычка обратила для него пение в средство к облегчению труда. Гамлет. Да, это так. В руке, которая мало работает, и осязание тоньше. Могильщик (поет) А старость, крадучись, пришла-таки, пришла, Когтями, ох! вцепилася в меня, И уж совсем, совсем меня к земле пригнула. Эх, молодость! Зачем так скоро ты минула! (Выбрасывает из могилы череп.) Гамлет. У этого черепа также был язык, и он когда-то мог петь; а между тем этот болван швыряет его, как будто бы это была челюсть первоубийцы Каина! Быть может, это была голова великого политика, и самый тот череп, которым этот осел помыкает с таким неряшеством, принадлежал человеку, считавшему для себя безделицей провести самого Господа Бога. Разве все такое невозможно? Горацио. Очень возможно, принц. Гамлет. Или это был череп придворного, который говаривал при жизни: "с добрым утром, мой милостивейший покровитель"; или: "как поживаете, любезнейший?" - Или, быть может, череп господина такого-то, расхваливавшего лошадь у господина такого-то, которую он задумал у него выпросить. Разве и это невозможно? Горацио. Возможно и это, принц. Гамлет. Нуда, конечно, возможно. И вот, самая эта голова с отпавшею челюстью сделалась достоянием господ червей, и бьет ее теперь заступом по скулам могильщик. Вот он где, если захотеть хорошенько поразмыслить, настоящий переворот-то! Неужели же черепа эти только на то и родятся, чтобы впоследствии можно было играть ими в кегли? От этой мысли трещит и мой череп. Могильщик (поет) Лопату мне, да заступ, заступ, Да саван подлиннее, - Ох, да в могилку - глинки, глинки; Вот гостю что теперь нужнее! (Выкидывает еще череп). Гамлет. Вот и другой. Почему бы и этому не быть черепом какого-нибудь юриста? Куда теперь девались все его тонкости, все его крючки, его придирки, его взыскания и его плутни? Как же позволяет он теперь этому мужику бить себя по башке грязною лопатой и не привлекает его за это к ответу? Гм! А быть может, этот приятель был в свое время страстным приобретателем земель по крепостям, записям, переводам, закладным и взысканиям? Таков ли, в конце концов, должен быть конец всех этих его взысканий на взыскания, чтобы видеть теперь этот свой славный череп набитым такою славною грязью? Неужели все его закладные на закладные и записи на записи не могли закрепить за ним ничего более, кроме этого клочка земли, на котором в длину и ширину не разместится больше двух договорных грамот? Ведь даже одни акты, укреплявшие за ним его владения, не уложились бы в таком тесном пространстве: так неужели же ничего больше не прибавится их собственнику? Га! Горацио. Ни одного вершка, принц. Гамлет. Пергамент делают из бараньей кожи? Горацио. Так точно, принц, и, кроме того, из телячьей. Гамлет. Так бараны же и телята все те, кто ищет для себя опоры в пергаментах. Хочется мне, однако, заговорить с этим молодцом. Чья это у тебя могила, сударик? Могильщик. Моя, сударь. (Поет.) Ох, да в могилку-глинки, глинки, Вот гостю что теперь нужнее. Гамлет. Верно, что твоя; но твоя она теперь только потому, что ты в нее затесался. Могильщик. Сами-то вы, сударь, затесались, да только что не в нее: оттого она и не ваша. А я, хоть пока еще в нее и не затесался, а все-таки она моя! Гамлет. Нет, брат, уж это верно, что ты затесался. Стоишь ты на своих двух ногах в могиле, а меня уверяешь, что она твоя. Но могила - для мертвого, а не для живого. Стало быть, ты и соврал. Могильщик. Возражение ваше, сударь, самое живучее: смотрите, как бы оно от меня не перескочило и к вам. Гамлет. Для какого господина копаешь ты эту могилу? Могильщик. Ни для какого, сударь. Гамлет. Ну, так для какой женщины? Могильщик. И также ни для какой женщины. Гамлет. Так кого же в ней будут хоронить? Могильщик. А того, кто, пока не умерла, была женщиной, упокой, Господи, ее душу! Гамлет (к Горацио). Как этот чудак точен в своих ответах! С ним нельзя говорить иначе, как со словарем в руках, - не то он заколотит на каламбурах. Клянусь тебе, Горацио, - в последние три года я это хорошо заметил, - что дух времени становится у нас до того задорным, что скоро всякий мужик носками своих сапог будет колотить по пяткам придворного. (К могильщику.) Давно ли ты занимаешься своим ремеслом? Могильщик. Чтобы не ошибиться в счете, так с того самого дня, как покойный наш король, Гамлет, победил Фортинбраса. Гамлет. Сколько ж тому времени? Могильщик. Разве вы и считать не умеете? Первый же встретившийся дурак ответит вам на это. Случилось это в тот самый день, как родился у нас молодой Гамлет, - ну вот тот самый, что теперь спятил с ума и отослан в Англию. Гамлет. Ну да, черт возьми! Зачем же его послали в Англию? Могильщик. Зачем? Зачем? Затем, что здесь он с ума сошел, а там, быть может, не образумится ли. А не образумится -так и то беды немного. Гамлет. Почему так? Могильщик. А потому, что там у них в Англии это не будет заметно. Там ведь и все-то такие же, как он, сумасброды. Гамлет. Как же так сошел он с ума? Могильщик. Да сказывают - необыкновенным образом. Гамлет. Почему необыкновенным? Могильщик. А потому и необыкновенным, что сумел потерять свой разум. Гамлет. На чем же он помешался? Могильщик. На чем! Да на своей же на датской земле. А вот я-то уж лет тридцать как преблагополучно копаюсь в ней, и мальчишкой-то, да и взрослым. Гамлет. А долго ли человек может пролежать в земле, прежде чем сгниет? Могильщик. Да ежели он еще не успел сгноить себя до своей смерти, потому что трупы людей, весело поживших, по большей части едва могут дотянуть до своего погребения, так он, пожалуй, прогниет там восемь лет, а не то и девять лет. Кожевник - непременно девять лет. Гамлет. Отчего же кожевник дольше, чем другие? Могильщик. Оттого, сударь, что от постоянного обращения с его ремеслом у него кожа при жизни до того продубится, что и вода долго не берет ее. А вода, видите ли, злейший губитель ваших непутевых трупов. Вот череп: этот пролежал вам в земле двадцать три года. Гамлет. Чей же это? Могильщик. Да был-то он, признаться, самого-таки беспутнейшего из сорванцов! Чей бы вы думали? Гамлет. Почему мне знать; не знаю. Могильщик. Вот уж этот был - истинно полосатый шут, провались он совсем! Раз как-то он с головы окатил меня, разбойник, целою бутылкою рейнвейна! Этот череп, сударь, - череп Йорика, Йорика, королевского шута! Гамлет. Этот? Могильщик. Да, самый этот. Гамлет. Дай мне посмотреть. (Берет череп из рук могильщика.) О! Бедный, бедный Йорик! Ведь и я знал его, Горацио! Это был человек неистощимой веселости, с чрезвычайно живою фантазиею. Тысячу раз он меня нашивал у себя на спине, а теперь... Каким ужасом наполняет он мое воображение! Меня так и хватает за горло. Здесь, на этом самом месте, у него были привешены губы, в которые я целовал его - уж и не знаю, сколько раз. Где же теперь, Йорик, все остроты твои? Где твои уморительные прыжки? Где песни? Где блестящие взрывы твоих шуток, от которых, бывало, все сидевшие за столом помирают со смеху? Ни одной не осталось, хоть бы даже для того, чтобы тебе же посмеяться над своею собственной физиогномией! Или ты уже совсем обезголосел? Отчего бы теперь не пойти туда, в уборную моей разукрашенной барыни, и не сказать ей, что, накладывай она на себя румяна толще этого пальца, а все-таки придет время, когда и у ней лицо сделается таким же, как вот это. Ну-тка, рассмеши ты ее этим, Горацио! Мне хотелось бы спросить тебя кой о чем. Горацио. О чем это, принц? Гамлет. Думаешь ли ты, что и Александр в могиле был таким же? Горацио. Точнехонько таким же, принц! Гамлет. И так же от него воняло? Пфуй! (Бросает череп.) Горацио. Точно так же, принц. Гамлет. Какое, однако ж, низкое употребление могут делать из нас, Горацио! И почему бы воображению нельзя было проследить за благородным прахом Александра, пока оно не отыскало бы его, наконец, под видом какой-нибудь замазки - во втулке какой-нибудь бочки! Горацио. Воззрение такого рода было бы уж слишком тонкое воззрение, принц. Гамлет. Отчего же? В сущности - нисколько! Следуя за превращениями царственного праха с подобающею сдержанностью и не выступая из пределов правдоподобия, вот, однако ж, к чему мы приходим: Александр умер; Александра похоронили, Александр превратился в прах; прах смешался с землею, земля - с глиной. Почему же ты думаешь, самая эта глина, с которою он смешался, не могла послужить замазкой для пивной бочки? И Цезарь царственный, смешавшись с глиной вязкой, Быть может, где-нибудь торчит в стене замазкой: И тот, кто целый мир в своих руках держал, - От зимних вьюг затычкой стал! (Вдали за сценою тихий колокольный перезвон.) Но тише, тише! Отойдем подальше: Сюда идут король и королева И весь придворный штат. Кого ж они Теперь хоронят? И куда как скромно! Похоже, что покойник сам себя Из жизни вычеркнул и был, наверно, Из знатных. Станем там: оттуда можно Всех видеть. (Отходит с Горацио в сторону.) (Входит погребальная процессия; впереди капеллан и прочие служители церкви, потом траурные носильщики с телом Офелии; за ними Лаэрт и факельщики, а позади всех король и королева с их свитою.) Лаэрт Что ж будет тут еще? Гамлет (тихо к Горацио) Здесь и Лаэрт - Преблагородный малый. Вот, смотри. Лаэрт Я говорю: еще что будет? Капеллан Все Теперь уж кончено. Мы совершили Обряд священный в самом том размере, Как только было можно. Смерть ее Сомнительна. Так что не будь у нас Особого приказа, чтоб смягчить На этот раз уставы нашей церкви, Лежать бы ей в земле неосвященной По трубный зов последнего Суда: И вместо чтения молитв надгробных, Ее песок да камни б провожали; А тут - дозволены и девичьи венки, И девственных букетов приношенья, И осподобилась она по чину И выноса, и проводов, и погребенья При колокольном звоне. Лаэрт И больше ничего? Капеллан Да, ничего. Мы осквернили бы обряд священный, Когда бы "Requiem" ей стали петь Иль чт_о_ из тех молитв заупокойных, Которые поются для других, "Отшедших с миром". Лаэрт Опустите ж вы Теперь ее в могилу! В этом месте, Над этим нежным, непорочным телом, Да расцветут фиалки! А тебе, Жестокосердый поп, вот что скажу я: Сестре моей быть ангелом на небе, Тебе же в преисподнюю идти! Гамлет Офелия!.. Королева Прекрасное - прекрасной! (Осыпает гроб цветами.) Я думала, что Гамлета супругой Тебя я назову, что брачную постель Твою, о милая девица, мне Придется украшать, а не могилу Твою цветами! Лаэрт Пусть отяготеет Тройное горе трижды девять раз Над головой проклятого злодея, Чье дикое убийство твой рассудок, Столь светлый, помрачило! Эй, постойте С землей! Еще обнять ее мне дайте! (Соскакивает в могилу.) Теперь на мертвую и на живого Валите землю, - хоть бы всю здесь плоскость Гора покрыла - выше Пелиона Маститого иль синевы вершины Заоблачной Олимпа! Гамлет (приближаясь к могиле) Чье тут горе Надутыми расхвасталось словами? Чьи траурные речи заклинают Самих комет с пути долой сорваться, Чтоб слушать здесь весь этот треск проклятый, Подобно изумленному собранью? Я здесь! Я Гамлет Датский! (Соскакивает в могилу.) Лаэрт (бросаясь на него) Пусть же дьявол Тебя возьмет! Гамлет Ты молишься не т_а_к. Нельзя ли снять, прошу, мне пальцы с шеи! Не желчен я, не скор на исполненье, Однако ж и во мне ведь что-то есть Опасное, чего должна бояться Твоя премудрость. Ну-тка! Руки прочь! Король Скорей их разнимите! Королева Гамлет! Гамлет! Все Оставьте ж, господа! Горацио Да успокойтесь, Мой добрый принц! (Их разнимают, и они оба выскакивают из могилы.) Гамлет Нет, нет! Я в этом деле Не брошу спорить с ним, пока могу Я веки двигать. Королева В этом деле спорить! В каком же деле, сын мой? Гамлет Я любил Офелию, как сорок тысяч братьев, Всех взятых вместе, не могли б любить! Ты чем любовь докажешь? Король Он безумен, Лаэрт! Королева О, ради Господа, Лаэрт, Щади его! Гамлет Скажи, чего ты хочешь? Ты плакать, чт_о_ ли, хочешь или драться? Стать бесноватым? Рвать себя в клочки? Весь Изель выпить? Крокодила съесть? Все это я могу! Пришел ты хныкать? Меня дразнить, спрыгнув в ее могилу? Вопить, чтоб и тебя зарыли с нею? И я туда ж! Расхвастался горами? Так пусть валят на нас мильоны акров, Пока земля, приближась к сфере солнца, В его лучах верхушку не спалит И Осса пред ней казаться будет Не больше бородавки! Если думал Ты забавлять нас громкими словами, Так ведь и я ничем тебя не хуже, Гожусь в ораторы! Королева Припадок это Его безумья, и долго он Не может продолжаться; а затем Его молчанье переходит в грусть, И терпеливо, как в гнезде голубка, Что ожидает вывода птенцов. Гамлет Вы слышите ль, сударь? Кто дал вам повод Со мной сейчас так дерзко обращаться? Я вас всегда любил! А впрочем, дело Теперь не в том. Пусть Геркулес могучий Сам делает, что сможет; только кошка Не замолчит, а псу таки настанет Его черед! (Уходит.) Король Прошу, следи за ним, Горацио! (Горацио уходит.) (Лаэрту тихо.) Скрепи свое терпенье Тем разговором, что с тобою мы Держали прошлой ночью. Наше дело Мы свяжем с этой схваткой. (К королеве.) Друг Гертруда! Устрой надзор какой-нибудь за сыном. (Гертруда удаляется.) Могила ж эта памятник получит Из мяса и костей; часы покоя Настанут и для нас; а до того Будь лозунг наш: терпенье и терпенье! (Уходит.) Сцена 2 Зал в замке. Входят Гамлет и Горацио. Гамлет Так вот в чем дело, друг. Теперь мы можем Поговорить о прочем. Ты, конечно, Не позабыл всех прежних обстоятельств? Горацио Я не забыл их, принц. Гамлет В моей душе Велась какая-то борьба и спать Она мне не давала. Мне казалось, Что я несчастней узника в оковах, И тут... спасибо за мою поспешность! - И опрометчивость бывает нам полезна, Тогда как и мудрейшие из планов Порой не удаются. Это нас Ведет к сознанию, что здесь над нами Есть нечто высшее, которое свершит По-своему предначертанья наши, Будь хорошо они у нас иль грубо Обделаны. Горацио Да, в этом нет сомненья. Гамлет В матросской куртке из своей каюты Впотьмах и ощупью я к ним прокрался. Надежды оправдались: их депеша Ко мне попала в руки. Я скорей От них домой. Забота о себе Преодолела силу воспитанья, И я сломил печать. И что же, что же Я там нашел, Горацио? Не веришь? О царственная подлость! Там нашел я Свой смертный приговор! Он был приправлен Заботами о пользе королевств, О их взаимных выгодах и дружбе, С придачей всяких призраков и черта, Которые пришли б их погубить, Когда бы мне пришлось в живых остаться. Короче: по прочтении депеши, Без дальних церемоний, не давая И палачу топор свой отточить, С меня бы сняли голову. Горацио Возможно ль? Гамлет Да вот она, депеша-то: прочти Ее, коли захочешь, на досуге. Сказать ли, друг, что я-то с ними сделал? Горацио Пожалуйста! Гамлет Запутавшись в сетях Мерзавцев этих, мне уж не осталось И времени о прологе подумать, И я тотчас же приступил к игре: Засел, состряпал новую депешу И начисто ее переписал. В моем понятии красивый почерк Считался достоянием вульгарным, И я, бывало, с нашей знатью вместе, Все бьюсь, чтоб как-нибудь его испортить: А вот теперь он мне же оказал Великую услугу. Хочешь знать, Что написал я? Горацио Расскажите, принц. Гамлет Я написал письмо от короля, Что если Англия ему верна И хочет, чтобы дружба между ними Цвела, как пальма пышная в долине, И если хочет, чтобы прочный мир - Заложник благоденствия народов - Отныне вечным их связал их союзом, С придачей множества таких же "если", То чтобы по прочтении письма, Без рассуждения и промедленья, Откинув лишние приготовленья, Казнить подателей! Горацио А как же вы Уладили с печатью? Гамлет Вот в этом я и вижу высший промысл. В моем же кошельке и отыскалась Отцовская печать: вернейший снимок С печати Дании. Сложив письмо По-прежнему, его я запечатал И, сделав надпись, вновь на то же место Отнес его, - и бедный мой подкидыш Неузнанным так и остался. На следующий день мы были в схватке С пиратами. Затем уж остальное Ты знаешь. Горацио Розенкранц и Гильденстерн Пошли на смерть? Гамлет Так что ж? Они ведь сами Посольства этого всё добивались! Не ляжет их погибель на меня, И есть она их собственное дело; А подлецам - всегда бывает плохо, Коль вздумают они соваться Промеж мечей соперников могучих. Горацио Каков же наш король-то! Гамлет Не пора ли, Ты думаешь, мне стать лицом к лицу Против бездельника, что у меня Убил отца, что мать мою подвергнул Бесславию, что между мною стал И государством, что крючок закинул На жизнь мою, и так коварно? О, да! Не время ль, не страшась за совесть, Вот этою же самою рукою Свести с ним счеты? Не преступно ль нам Еще терпеть, чтоб этот рак, засевший В породу человека, продолжал Кругом себя распространять погибель? Горацио Недолго ждать из Англии посольства: Король узнает об исходе дела. Гамлет "Недолго ждать" - да промежуток мой! Покончить с жизнью человека можно Еще скорей, чем выговоришь: "раз"! Одно лишь мне, Горацио, прискорбно, Что грубо позабылся я с Лаэртом. В своем я деле вижу точный снимок С его несчастья. Как бы мне хотелось С ним помириться. Мне досадно стало Выслушивать такое хвастовство Своей печалью: тут уж поневоле Я и взбесился. Горацио Тише, добрый принц: Сюда идут. (Входит Осрик.) Осрик. Имею счастие поздравить ваше высочество с благополучным возвращением в Данию. Гамлет. Покорнейше вас благодарю, сударь. Горацио! знаешь ли ты эту стрекозу? Горацио. Мет, добрый принц; не имею такой чести. Гамлет. Тем лучше: потому что и знать-то его уже скверно. У него ведь и у самого пропасть владений, и преотличных; а между тем, ты только объяви ему, что там, где-нибудь, скотину над такими же скотами посадили королем, так он первый же прибежит к королевским яслям. Это не больше как сорока: а вот она-то самая, как я тебе сказываю, и владеет такими огромными пространствами грязи! Осрик. Дражайший принц! Если бы вашему высочеству был досуг меня выслушать, то я осмелился бы доложить вам нечто от имени его величества. Гамлет. Я выслушаю от вас его желание со всем подобающим важности вашего ко мне посольства душевным моим вниманием. Однако употребите вашу шляпу на то, для чего она сделана: для головы она сделана. Осрик. Благодарю вас, ваше высочество; здесь что-то жарко. Гамлет. Чт_о_ вы, чт_о_ вы! Здесь страшный холод, и ветер-то с севера! Осрик. Да, это правда: оно точно, что холодновато, принц! Гамлет. Это только мне-то все кажется, что здесь душно и тепло; может быть, мое телосложение... Осрик. О нет! Ведь здесь и в самом деле до чрезвычайности душно, принц, так душно, так душно, что я и не умею, как выразить. Его величество, принц, изволили приказать мне сообщить вам, что они держат за ваше высочество большой заклад. Таким образом, в этом деле... Гамлет (показывая на его шляпу). Да наденьте же вашу шляпу! Осрик. Да нет же, уверяю вас, принц, это - для собственного моего удобства: так ведь мне очень хорошо. Сюда, принц, ко двору, приехал недавно некто Лаэрт; могу вас заверить, что это наисовершеннейший дворянин, исполненный самых превосходных и разнообразных качеств, чрезвычайно приятный в обращении и с большим умением держать себя; а чтобы вполне изобразить его, то достаточно сказать, что это образец, или - так сказать - календарь светскости; и ваше высочество изволите сами убедиться, что он совмещает в себе во всевозможных отношениях сущность всего, чт_о_ только желательно видеть в себе дворянину. Гамлет. Определение ваше, сударь, конечно, ничего не потеряло, будучи сделано вами. Но только мне кажется, что если мы пустимся составлять подробный инвентарь личности вашего достойного господина, то окончательно поставим в тупик арифметику вашей памяти; да и едва ли кому другому пришлось бы угоняться за его парусами. Но чтобы воздать ему по достоинству, я охотно прибавлю от себя, что я высоко ценю в нем его душу; что же касается до всех других его весьма дорогих и редких качеств, то верное изображение их, конечно, можно найти только в его зеркале; и затем уже всякий, кто как-нибудь иначе захотел бы изобразить его, изобразил бы только тень, а никак не больше. Осрик. Ваше высочество изволите выражаться о нем с удивительною непогрешимостью! Гамлет. А какие же ваши цели, сударь? Для чего, например, облекаем мы имя этого дворянина в наше нечистое дыхание? Осрик. Принц? Горацио. Нельзя ли вам передать ему ваш вопрос на другом, более понятном для него наречии? Вам это было бы нетрудно, принц. Гамлет. Для чего понадобилось вам сделать мне представление об этом господине? Осрик. О ком это! О Лаэрте? Горацио. Ну! кошелек его теперь уже пуст: все золотые словечки из него повылетели. Гамлет. О нем самом, сударь. Осрик. Я знаю, принц, что и вам небезызвестно... Гамлет. По крайней мере, я желал бы, чтоб это была правда. А впрочем, если бы вы сказали мне правду, то и это не принесло бы мне особой чести. Далее, сударь? Осрик. Вам уже небезызвестно, принц, с каким превосходством Лаэрт... Гамлет. Я даже и боюсь подтверждать это, чтобы не встретиться с необходимостью себя с ним сравнивать; потому что знать хорошо человека было бы то же, что самого себя. Осрик. Я только желал выразиться перед вашим высочеством о превосходстве его владеть оружием, так как о нем идет молва, что в этом деле нет ему равного. Гамлет. А какое его оружие? Осрик. Рапира и кинжал. Гамлет. Стало быть, не одно оружие, а два. Но продолжайте. Осрик. Король держит против него, ваше высочество, шесть варварийских коней, - а Лаэрт, со своей стороны, также посоответствовал его величеству, заложившись против вас, как я слышал, шестью французскими рапирами и шестью кинжалами с их принадлежностями, как-то: ремнями, пристежками и прочим. В особенности части передвижения, в числе трех, необыкновенно у них привлекательны и как нельзя удачнее приспособлены к ручкам, - необыкновенно тонкой работы и, говоря без преувеличения, как нельзя больше широко задуманы. Гамлет. Чт_о_ называете вы "частями передвижения?" Горацио. Я так и знал, что, прежде чем вам дойти с ним до конца, вам придется заглядывать к нему в тетрадку. Осрик. Части передвижения - это пристежки, принц. Гамлет. Выражение это больше бы подходило к делу, если бы мы носили у себя сбоку пушки: а до тех пор будем уж лучше называть их перевязями. Итак: шесть варварийских коней - против шести французских мечей с их принадлежностями и "широко задуманными частями передвижения". Настоящий французский заклад противу датского! А по какому случаю сделалось это "посоответствие", как вы изволили выразиться? Осрик. Король побился, принц, что из двенадцати ударов вы отдадите Лаэрту не более трех, - а Лаэрт стоит на том, что он непременно возьмет у вас девять; и заклад этот мог бы быть разыгран сейчас же, если бы ваше высочество соблаговолили ответить. Гамлет. А чт_о_ будет тогда, если я отвечу: нет? Осрик. Я предполагал, принц, что в настоящем случае вам будет угодно ответить противупоставлением Лаэрту собственной вашей персоны. Гамлет. Теперь, сударь, час моего отдыха, и я еще останусь здесь в зале. Доложите же от меня королю, что ежели будет угодно его величеству, то пусть нам сюда и принесут рапиры; и если достойный джентльмен изъявит на это свое согласие и король не откажется от заклада, то я употреблю все усилия, чтобы выиграть его для короля; в противном случае, для самого себя выиграю стыд и несколько лишних ударов. Осрик. Этими словами и прикажете доложить? Гамлет. Именно в этом смысле, а затем уже все, что только ваше цветистое воображение будет в состоянии придумать. Осрик. Поручаю себя к услугам вашей милости. Гамлет. И я ваш, и я ваш. (Осрик уходит.) Он умно делает, что сам себя рекомендует, потому что никто другой не взялся бы за это. Горацио. Однако ж эта пигалица побежала теперь со скорлупкою на голове. Гамлет. О, да ведь он, прежде чем начал сосать, наверное, приседал перед грудью собственной своей матери. Вот этакий-то господин со множеством известных мне других одинакого с ним помета, но которым все еще до полнейшего самозабвения продолжает кадить наше выродившееся племя, больше ничему и не научились, кроме умения подыгрывать в такт времени и ослеплять глаза лоском светскости. И в самом деле, в них есть как будто бы отброски каких-то дрожжей, которые, обращая их в пену, тем самым и сообщают им способность держаться поверх действительно веских и основательных понятий. Но попробуйте на них хорошенько дунуть, и вот пузыри ваши полопались. (Входит знатная особа.) Знатная особа. Ваше высочество! Его величеству было угодно обратиться к вам чрез посредство Осрика, который принес от вас такого рода ответ, что вы будете ожидать их в зале. Теперь его величеству угодно знать: согласны ли вы сейчас же приступить к состязанию с Лаэртом или прикажете отложить это до другого времени? Гамлет. Я не изменяю своих решений, а они всегда согласуются с волею короля. Угодно ему - и мне угодно, сейчас или когда он прикажет, - если только я буду тогда в состоянии ему повиноваться, как в эту минуту. Знатная особа. В таком случае король, королева и весь двор прибудут сюда сейчас же. Гамлет. В добрый час; добро пожаловать. Знатная особа. Королева желает, со своей стороны, чтобы ваше величество перед началом состязания обратились к Лаэрту с несколькими дружескими словами. Гамлет. Это - прекрасный совет. (Знатная особа уходит.) Горацио. Проиграете вы, принц. Гамлет. Не думаю. Пока Лаэрт ездил во Францию, я постоянно упражнялся. Он слишком много дал вперед, и я непременно выиграю. А только ты не поверишь, как тяжело у меня на сердце! А впрочем, это вздор. Горацио. Что ж такое, любезнейший принц? Гамлет. Да так, глупость. Род какого-то предчувствия, которое непременно взбудоражило бы женщину. Горацио. Если наше внутреннее чувство отвращает нас от чего-нибудь, то его должно слушаться. Позвольте мне предупредить их приход и сказать им, что вы не расположены сегодня. Гамлет. Ни под каким предлогом. Раз испытав над собою, что без особой воли Провидения и воробей не погибнет, я не хочу поддаваться никаким авгурам. Чему быть сегодня, тому не бывать завтра; чему не бывать завтра, тому быть сегодня; чему не прийти в настоящем, то самое непременно когда-нибудь случится с тобою в будущем. Все дело - в готовности. Разве человек, которого покидает жизнь, может наперед знать, от чего он уходит? Чему быть - пусть оно и будет! (Входят король, королева, двор, свита и слуги с рапирами.) Король Поди сюда, мой Гамлет, подойди Сюда поближе и из наших рук Прими вот эту руку! (Соединяет руку Гамлета с рукой Лаэрта.) Гамлет (к Лаэрту) Прошу, сударь, у вас прощенья, зная, Что дерзко обошелся с вами; вы же Простите мне, как дворянин. Все знают, И вы могли, конечно, сами слышать, Что одержим я умственным расстройством. Я подтверждаю вам, Что все во мне, что грубо возбудило Ваш гнев, задело честь и оскорбило В вас чувство, было лишь мое безумье. Нет, то не Гамлет оскорбил Лаэрта! Никак не Гамлет. Если он, Быв вне себя, став не самим собою, Нанес и вам в ту пору оскорбленье, Не Гамлет это был: он это сам Пред вами здесь открыто утверждает. Кто ж виноват? Одно его безумье! А если так, то ведь и Гамлет Не меньше вашего им оскорблен: Оно ему, бедняге, первый враг! Здесь, сударь, в самом этом месте, В присутствии почтенного собранья, Дозвольте вашим благородным чувствам Принять мое пред вами отреченье От умысла в вине моей невольной И оправдать меня, как всякого другого, Который, через дом пустив стрелу, Задел бы ею брата своего! Лаэрт В душе хоть у меня и есть причины Вам мстить, готов я с вами помириться; Но в смысле чести этого мне мало. Не успокоюсь я, пока другими, Старейшими, чем с вами мы, судьями И опытными в столкновеньях чести, По сообщенье им всех прецедентов, Не будет признано, что этот мир Не принесет собою мне бесчестья. До тех же пор я дружбу вашу встречу Такою ж дружбою и ваших чувств Не оскорблю. Гамлет Охотно соглашаюсь И к братскому турниру приступаю С свободной совестью. Рапиры нам - И к делу! Лаэрт Хорошо, начнемте. Дайте ж И мне одну. Гамлет С моим уменьем, Против тебя, Лаэрт, я не рапирой, А разве фольгой буду; и на ней Твое искусство ярко заблистает, Как светлый луч полуночной звезды. Лаэрт Вы, принц, смеетесь надо мной? Гамлет Нисколько! Рука тебе порукой. Король Дай им, Осрик, Теперь рапиры. Ты ведь, Гамлет, знаешь, В чем наш заклад? Гамлет Так точно, государь! Заклад ваш за того, кто вам казался Слабее. Король Мне тут нечего бояться. Я вас видал обоих. Если он И стал искуснее, зато у нас Есть лишние удары. Лаэрт Эта мне Рапира тяжела; другую дайте. Гамлет Мне хороша и эта. А одной ли Они длины? Осрик Одной, дражайший принц. Король На стол сюда с вином поставьте кубки. Коль Гамлет первый нанесет удар, Или второй, или ответит третьим За третий, пусть тогда орудья грянут Со всех бойниц - то будет пить король Здоровье Гамлета, и в кубок он Опустит дивный перл, какого нет В короне Дании, что украшала Преемственно чело у четырех Ее властителей. Подайте ж вы Мне кубки: пусть тогда литавры Расскажут трубачам, а трубы - пушкам, А пушки - небесам, а небеса - Земле, что Гамлета здоровье пьет Его король. Теперь же - начинайте! Вы ж, судьи, не теряйте глаз. Гамлет Начнемте. Лаэрт Начнемте, принц. (Бьются.) Гамлет Удар! Лаэрт Ошиблись! Гамлет Судьи? Осрик Удар, удар бесспорно! Лаэрт Продолжайте. Король Остановитесь! Дайте мне вино. Перл этот, Гамлет, твой. Твое здоровье! (Литавры, трубы и пушечные выстрелы.) Ему подайте кубок! Гамлет Нет, дозвольте Мне прежде кончить. К стороне поставьте. Начнем! (Бьются.) Еще удар! Теперь что скажешь? Лаэрт Да, да, удар, я сознаюсь. Король (к королеве) Похоже, Что сын наш победит? Королева Он слишком полон, И у него дыханье коротко. Вот, Гамлет, мой платок, - возьми к себе И обтирай лицо. Смотри, и королева За твой успех знакомится с бокалом! Гамлет Благодарю и вас. (Королева берется за кубок.) Король Тебе, Гертруда, Не надо пить. Королева Я очень пить хочу, Так вы уж мне дозвольте, государь. (Пьет с торопливостью.) Король (в сторону) Га! кубок с ядом - и теперь уж поздно! Гамлет Я кубком не могу еще ответить. Вот-вот сейчас. Королева Да подойди же, Гамлет, Дай обтереть тебе лицо. Лаэрт (к королю) Смотрите, государь! Вот непременно Ему удар! Король Не думаю. Лаэрт (в сторону) Однако ж Против него мне совестно. Гамлет За третьим Иду, Лаэрт! Мне кажется, ты шутишь. Нельзя ль тебе со мной употребить Поболее искусства. Мне сдается - Ты школьника играешь из меня? Лаэрт Э! так-то вы? Ну так держитесь! (Бьются.) Осрик Ни тот и ни другой! Лаэрт (выпадая) Вот вам и третий! (Лаэрт ранит Гамлета и роняет рапиру, Гамлет бросает свою, но, увидя на себе кровь, схватывает по ошибке рапиру Лаэрта, а тот - его. Они снова бьются, и Гамлет ранит Лаэрта его прежнею рапирою). Король Да разнимите ж их: они совсем С ума сошли! Гамлет Нет - бьемся! (Королева падает.) Осрик Стойте! стойте! Что с королевою? Король Смотрите, оба Они в крови! Что с вами, добрый принц? Осрик Лаэрт, что с вами? Лаэрт Я попался, Осрик, Как глупый тетерев, в свои ж тенета; За вероломство я свое убит, И справедливо. Гамлет Отчего, скажите, Так дурно с королевой? Король Дурнота При виде крови... Королева Нет, то кубок, кубок! Да, Гамлет мой! То кубок: им-то я Отравлена! (Умирает). Гамлет О подлость! Гей, заприте Все двери! Здесь измена; про нее Сыскать нам должно! (Лаэрт падает.) Лаэрт Этот труд напрасен: Предатель налицо. О Гамлет, Гамлет! Ты ведь убит. Нет в мире средства Тебя спасти; в тебе на полчаса Не хватит жизни. Посмотри, ты держишь И сам в руках орудие коварства: Конец его отточен и покрыт Смертельным ядом, и моя погибель - Лишь плата мне за гнусный мой поступок. Вот я, смотри, прилег теперь на землю, И мне с нее уж больше не подняться. И королева также Отравлена... Я больше не могу... Король, о да! король всему причиной! Гамлет Так на рапире яд? Ее и в дело! (Ранит короля.) Все Измена здесь! Измена! Король Защитите ж Меня, друзья мои! я только ранен! Гамлет (заставляя короля допить кубок) Так вот же, изверг Дании! Убийца! Кровосмеситель! Допивай Свое же пойло! Так этот-то твой перл? Ступай за матерью! (Король умирает.) Лаэрт Он угощен Достойно. Сам же он отраву эту И приготовил. Благородный Гамлет! Не время ль нам прощеньем разменяться: Да не падет и на тебя укором Прискорбный случай над моим отцом, Ни также смерть моя; твоя же смерть Да не вменится мне... (Умирает.) Гамлет Прости ее Тебе Господь! И я - вслед за тобою. Я мертв уже, Горацио. А вы, Вы, бледные, трепещущие люди! Вы, зрители всего, что совершилось, От ужаса немые! Если б только Мне было время... Если б грозный этот Вербовщик, смерть, не впек меня к аресту, - О, я сказал бы вам... но так и быть! Горацио, - я мертв. Ты остаешься В живых, так оправдай меня Пред недовольными. Горацио И мне не жить! Я римлянин скорее, чем датчанин; А в кубке ведь отрава! (Схватывает кубок.) Гамлет Если ты Не женщина, сейчас отдай мне кубок! Оставь же, говорю! Клянуся Богом - Он будет мой! (Вырывает кубок у Горацио.) О Боже, Боже! Горацио! какой позор в наследство Для моего ты имени готовил, Когда б, чему на свет явиться должно, Осталось неизвестным? Если ты Когда-нибудь считал себя мне другом - Побудь еще в разлуке хоть немного С обителью блаженного покоя! Останься подышать еще страданьем Средь этого бесчувственного мира И будь пред ним глашатаем правдивым Моей судьбы! (Вдали за сценой слышны выстрелы и звуки военной музыки.) Откуда эти боевые звуки? Осрик Прибытье это Фортинбраса с войском С победою из Польши - и послам Из Англии обычное отданье Военных почестей. Гамлет (падая на руки окружающих) Я умираю, Горацио! Могучая отрава Во мне уже сломила силу жизни. Вестей из Англии я не дождусь, но предрекаю Избранье молодого Фортинбраса. Даю ему и мой предсмертный голос. Скажи ему о том и передай О всех причинах, малых и великих, Чем вызваны прискорбные событья... И заключи молчаньем... (Умирает). Горацио О Боже! В этом благородном сердце Уже погасла жизнь! Спи сладко, доброй ночи, Мой милый принц! Пусть песнями святыми Сонм ангелов лелеет твой покой! (За сценою слышны приближающиеся барабанщики.) Зачем идут к нам с барабанным боем? (Входят Фортинбрас, английское посольство и проч.) Фортинбрас Где, где они? Горацио Что видеть вы хотите? Хотите горя? Див? Так - заключите Здесь ваши поиски! Фортинбрас Возможно ль это? И никому, и никому пощады? О смерть высокомерная! Какой же Роскошный пир ты у себя справляешь В темницах вечности, когда уж разом По стольку жертв в семье великих мира Погибели кровавой обрекаешь? 1-й посол Здесь царство ужасов, и наши вести Пришли из Англии уж слишком поздно. Безжизнен слух того, кому бы должно От нас узнать о точном исполненье Его приказа и от нас услышать, Что Розенкранц и Гильденстерн - уж мертвы. И кто же нам за то спасибо скажет? Горацио Не он, не он, хотя б имел возможность Быть вам признательным. Он никогда Не требовал их смерти. Но как вы Нежданно, вдруг, к событиям кровавым Сошлися здесь, одни - с войны из Польши, Другие же - из Англии, то прикажите Тела их выставить на катафалке Перед толпой, чтоб мне удобней было Открыть перед лицом неведущего мира Причины совершившихся событий. Услышите вы о делах постыдных, Деяниях кровавых, несогласных С законами природы человека, О неожиданных решеньях, об убийствах Нечаянных, о казнях, вероломно Задуманных, и - вынужденных казнях, И в заключение, как вероломство И тех сгубило, кто его замыслил. О всем об этом расскажу я вам По сущей правде. Фортинбрас Поспешим теперь же Мы это выслушать и для того Велим созвать сановников мудрейших. Что ж до меня - то я со скорбью сердца Встречаю здесь себе подарок счастья, На датскую корону я имею Давнишние права, и в этот раз Я вам о них открыто предъявляю. Горацио Об этом же и я имею нечто Вам передать из уст того, чей голос К вам привлечет и множество других; Но только поспешите исполненьем, Пока еще народ в недоуменье, Не то он по незнанью иль коварству На ложный путь шаги направить может, И новых бед тогда не миновать. Фортинбрас Пусть тело Гамлета четыре капитана, В сопровождении всех почестей военных И громкой музыки, на катафалк положат. Когда б судьба ему престол определила, Наверное б он был его достоин. Примите трупы. Этот вид приличен На поле битвы, но никак не здесь. Велите войску начинать салют. (Похоронный марш; все уходят за трупами, и затем раздается за сценою залп орудий.) Шекспир В. Гамлет, принц датский / пер. Н. Маклакова // Драмы Шекспира: В 7 вып. Вып. 1. М. А. Гатцук, 1880. Маклаков Николай Васильевич (1813-1882) - врач по профессии. Учился на медицинском факультете Московского университета (1831-1836) и проходил практику в московской Мариинской больнице, с 1840 г. служил "городовым врачом" в г. Ефремове Тульской губ. В 1844 г. возвратился в Москву для приобретения ученой степени при Московском университете; во время холеры в 1847 г., имея шестерых детей, был врачом в холерной больнице. С 1848 г. служил сверхштатным лекарем московских театров, в 1858 г. вышел в отставку. В 1860-е гг. сблизился с кругом любителей русской истории и древностей, участвовал в 1-м Археологическом съезде в Москве в 1869 г. Маклаков публиковал свои стихи в 1839 и 1840 гг. в журнале "Галатея". Были изданы его книги по медицине, детские сказки и исторические драмы. В 1880-1882 гг. выходили его переводы "Кориолана", "Отелло" и "Гамлета". Перевод "Гамлета" вышел в приложении "Иллюстрированные драмы в лучших переводах" к еженедельной политико-литературной, художественной и ремесленной "Газете А. Гатцука" (1875-1890). В антологии включался только его перевод монолога Гамлета.