Lib.ru/Классика: Шассен Шарль-Луи. Хроника парижской жизни

ХРОНИКА ПАРИЖСКОЙ ЖИЗНИ.

Выборы 3--17-го марта.-- Два главныхъ охранительныхъ законопроэкта и противодѣйствіе реакціонеровъ.-- Принятіе сенатомъ закона о разносной продажѣ произведеній печати.-- Продолженіе провѣрки полномочій въ палатѣ.-- Выходка Поля де-Касаньяка, скандалы, и дуэли за ней воспослѣдовавшіе.-- Дѣло Жанта.-- Недовольство и раздоры конституціоналистовъ.-- Пренія въ сенатѣ объ осадномъ положеніи.-- Рѣчь Дюфора.-- Заявленіе Боше.-- Поправка конституціоналистовъ.-- Почти полное признаніе закона -- Годовщина 18-го марта.-- Бюджетъ расходовъ въ сенатѣ и попытка ультрамонтановъ.-- Начало реформъ, полезныхъ для народа.-- Побѣда Фрейсинэ и общественныя работы.-- Нѣсколько словъ о стачкахъ.

3-го марта происходили выборы депутатовъ въ 17-ти округахъ. Въ 14-ти -- дѣло обошлось безъ перебаллотировки и было выбрано десять республиканцевъ и четыре депутата изъ бонапартистовъ и легитимистовъ, полномочія которыхъ были отвергнуты палатою при повѣркѣ. Перебаллотировка трехъ кандидатовъ происходила 17-го марта и побѣдили два республиканца и одинъ роялистъ. Вообще же, даже въ тѣхъ округахъ, гдѣ еще сохранилось реакціонное большинство, оно значительно уменьшилось, такъ что повсюду выразилось, при пособіи свободной всеобщей подачи голосовъ, порицаніе жалкой попытки 16-го мая, подтасовать всеобщее голосованіе. Самою непріятною неудачею для демократовъ былъ новый выборъ герцога де-Ларошфуко Бизаччіа въ Мамерскомъ Округѣ, но и она произошла только отъ того, что республиканцы округа, вслѣдствіе мѣстныхъ несогласій, долго не могли остановиться на выборѣ одного какого-нибудь лица, и, наконецъ, согласились на такомъ кандидатѣ, который, не будучи жителемъ Сартскаго Департамента, не былъ поэтому достаточно извѣстенъ мѣстному населенію. Возвращеніе этого депутата въ палату не лишено нѣкоторой доли комизма. Никто еще не забылъ, какъ онъ послѣ того, какъ его полномочія не были признаны, сказалъ, что вмѣняетъ себѣ въ честь не принадлежать къ "подобной палатѣ", и вотъ онъ снова входитъ въ ея среду, потому только, что его друзьямъ не удалось провести его въ пожизненные сенаторы.

Счастливый дуэлистъ-радикалъ Кловисъ Гюгъ, получившій, при первой баллотировкѣ во второмъ Марсельскомъ Округѣ, большинство голосовъ, былъ, при перебаллотировкѣ, побѣжденъ-Аматомъ, бывшимъ депутатомъ умѣренной лѣвой. Неуспѣхомъ своимъ онъ обязанъ тому, что далъ обѣщаніе пятистамъ ультрарадикаламъ дѣйствовать въ видахъ освобожденія изъ заключенія извѣстнаго Бланки, что, при настоящемъ настроеніи умовъ во Франціи, было нѣсколько несвоевременно.

Читатели, конечно, еще не забыли, что въ посланіи маршала Макъ-Магона, съ которымъ кабинетъ 14-го декабря явился въ парламентъ, было заявлено о двухъ новыхъ законахъ, долженствовавшихъ служить обезпеченіемъ, что формальное обѣщаніе президента республики не злоупотреблять болѣе своимъ конституціоннымъ правомъ распущенія палаты съ согласія сената -- не будетъ имъ нарушено. Оба эти закона: о разносной продажѣ произведеній печати и объ осадномъ положеніи были тотчасъ же внесены министромъ народнаго просвѣщенія Барду, и приняты палатою. Теперь настала очередь представленія ихъ для утвержденія и сенату. Понятно, что, въ случаѣ неутвержденія ихъ сенаторами, долженъ былъ бы снова начаться конфликтъ между общественными властями.

Разумѣется, что знаменитое тріо интригановъ: Бролъи, Бюффе, Батби возлагало всѣ свои упованія на такое возобновленіе конфликта и пустило въ ходъ всякія хитрости для его осуществленія. Они не осмѣлились, однако же, начать прямо борьбу по поводу закона о разносной продажѣ, и произошло это по разнымъ причинамъ. Во-первыхъ, законъ этотъ рѣшились поддерживать бонапартисты, считавшіе верхомъ безразсудства его отвергнуть и этимъ дать возможность префектамъ де-Марсэра такъ же не стѣсняться относительно реакціонныхъ газетъ, какъ префекты де-Фурту не стѣснялись съ газетами демократическими. Съ другой стороны, для дѣятелей нравственнаго порядка, еслибы имъ снова удалось захватить власть, не было бы особеннымъ неудобствомъ освобожденіе разносной продажи отъ административнаго произвола, при условіи, что существующій законъ объ осадномъ положеніи не измѣнится, т. е., что однимъ объявленіемъ осаднаго положенія можно сразу произвести запрещеніе всѣхъ непріятныхъ газетъ. Кромѣ того, интриганы считали не безвыгоднымъ для себя усыпить подозрительность палаты успѣхомъ дѣла второстепеннаго и побудить этимъ министерство вытребовать у своихъ друзей утвержденія бюджета расходовъ -- этого важнѣйшаго орудія защиты республиканцевъ. Тогда, и только тогда, по соображенію лукавыхъ политиковъ, можно было бы безопасно свергнуть министерство 14-го декабря, такъ какъ въ рукахъ кабинета, который его замѣнитъ, будутъ всѣ матеріальныя и легальныя средства, необходимыя для управленія страной.

Вслѣдствіе случайности жеребьевки, произведенной въ февралѣ, при составленіи сенатскихъ отдѣленій, въ пять изъ девяти попали республиканцы, и докладъ объ этомъ законопроэктѣ былъ составленъ въ смыслѣ благопріятномъ и согласномъ съ желаніями депутатовъ. На докладъ этотъ напалъ прежде всѣхъ ничтожный сенаторъ Шерскаго Департамента, Фурнье, наболтавшій всякаго рутинно-клерикальнаго вздора о вредныхъ идеяхъ и пагубныхъ доктринахъ. Послушать его, такъ слѣдовало бы нетолько уничтожить разносную продажу произведеній печати, но и запретить всѣмъ французамъ даже самую граматность! Талантливому публицисту было достаточно прочитать только выборки изъ списковъ книгъ какъ дозволенныхъ, такъ и.запрещенныхъ въ разносной продажѣ комиссіями, назначенными для этого при имперіи, чтобы всѣмъ ясно бросилось въ глаза, что ничто съ нравственной точки зрѣнія не дѣйствуетъ такимъ развращающимъ образомъ на массы, какъ отсутствіе свободы. Такъ были запрещены писатели, подобные Монтескьё и даже самая библія, и въ тоже время свободно обращались къ публикѣ, въ сотняхъ тысячахъ экземпляровъ книги, поддерживающія въ массахъ предразсудки и суевѣрія, какъ то: всевозможные сонники, гадательныя книжки и росказни о духахъ и привидѣніяхъ, такъ же какъ и самыя скабрёзныя и соблазнительныя сочиненія любовнаго свойства, способныя развратить юношество до мозга костей. Три знаменитыхъ юрисконсульта Берто, Леройэ и Герольдъ, опровергли жалкую аргументацію де-Бараньона, Пелепорта, Бюре и де-Ларенти усиливавшихся поддержать ограничительную поправку закона, названнаго ими образно закономъ "свободнаго распространенія яда". Президентъ совѣта, Дюфоръ, открыто взялъ подъ защиту свою мелкую прессу и листки, обращающіеся въ народѣ. Онъ отозвался съ особенной похвалой о газетѣ "Petit Journal", который съ тѣхъ поръ, какъ сталъ республиканскимъ, сдѣлался гражданскимъ въ полномъ смыслѣ этого слова. Газета эта, какъ извѣстно, не поддалась на подкупъ де-Фурту, который во время его всемогущества желалъ сдѣлать ее главнымъ своимъ органомъ для подготовленія выборовъ нравственнаго порядка. Ни одна изъ подобныхъ газетъ, по словамъ министра, не распространяетъ по деревнямъ никакихъ "ложныхъ или опасныхъ доктринъ". Еслибы, сказалъ министръ юстиціи:-- мы были министерствомъ политической партіи, мы, конечно, сохранили бы за собой то орудіе, какимъ дѣйствовали противъ насъ паши предшественники и, можетъ быть, вамъ пришлось бы терпѣть такія же притѣсненія, какимъ подвергались мы при послѣднихъ выборахъ. Но мы думаемъ, что поступаемъ вполнѣ безпристрастно и сообразно съ здравой политикой, когда вмѣсто того, чтобы просить для себя въ даръ пагубное право уничтожать изданія нашихъ противниковъ и распространять только наши, мы предлагаемъ вамъ принять ясный, правильный и опредѣленный законъ, который разъ навсегда запрещаетъ власти дѣлать то, что могли бы сдѣлать и мы, еслибы были только людьми партіи. На такое ясное заявленіе министра, дѣятелямъ 16-го мая было бы слишкомъ безстыдно возражать; имъ нельзя было не понять этого, и законъ въ его общности, съ весьма ничтожной поправкой относительно того, чтобы продавцы и разнощики были французами по происхожденію, былъ принятъ большинствомъ 164 голосовъ противъ 95. Палата, разумѣется, охотно приняла поправку, законъ немедленно былъ опубликованъ и свободное во всей Франціи обращеніе изданій всякихъ мнѣній водворилось къ крайнему неудовольствію тѣхъ немногочисленныхъ военныхъ и гражданскихъ чиновниковъ, которые, подчиняясь вліянію реакціонеровъ и духовенства, до тѣхъ поръ имѣли еще возможность противодѣйствовать своимъ административнымъ гнетомъ пропагандѣ республиканскихъ идей во Франціи.

Республиканское большинство палаты не было, однако же, ослѣплено этой первой капитуляціей сената до того, чтобы попасть въ западню, какъ того желали интриганы. Палата послѣ этого успѣха нисколько не стала торопиться обсужденіемъ всего бюджета расходовъ, несмотря на то, что министръ финансовъ, страдающій избыткомъ оптимизма, и очень хлопоталъ передъ Гамбеттей и бюджетной комиссіей, чтобы какъ можно скорѣе заполучить этотъ бюджетъ. Палата стала продолжать, какъ ни въ чемъ не бывало, провѣрку полномочій и дошла, наконецъ, до Воклюзскаго Департамента, давшаго четырехъ самыхъ невозможныхъ оффиціальныхъ кандидатовъ, такъ какъ, при выборѣ ихъ, дѣло уже не ограничивалось одними бѣлыми афишами или лживыми печатными заявленіями мѣстныхъ властей, но были пущены въ ходъ открытое насиліе, поддѣлка и утайка бюллютеней. Хотя Воклюзскій Департаментъ не бонапартистскій, и депутатъ, о которомъ прежде другихъ зашла рѣчь, Билліоти -- легитимистъ, однакожъ, Поль-де-Касаньякъ рѣшился выступить на защиту этого лица и оффиціальной кандидатуры вообще. Цѣлыхъ два часа безъ устали, несмотря на то, что Греви чуть не при каждой его фразѣ останавливалъ его, онъ высказалъ всякія нелѣпости, какія только приходили ему въ голову, противъ республики и республиканцевъ. Лѣвые уже заранѣе согласились не прерывать его и молча выслушать всѣ его бѣшенныя тирады. Но если старые республиканцы и выдержали себя, то едва ли слѣдуетъ обвинять болѣе молодыхъ и горячихъ ихъ товарищей, которые не могли удержаться отъ громкихъ заявленій своего негодованія. Такъ алжирскій депутатъ Томсонъ, при одной фразѣ Касаньяка, почти инстинктивно воскликнулъ: "вы просто шутъ", на что ораторъ, съ сжатыми кулаками отвѣтилъ: "а вы -- нахалъ". Понятно, что Томсонъ, по окончаніи засѣданія, отправилъ къ Касаньяку секундантовъ, а на слѣдующее утро, въ небольшой Венсенской Рощѣ произошла между ними дуэль. Касаньякъ, человѣкъ большого роста и отлично владѣетъ шпагой, почему и нанесъ своему противнику довольно значительную рану въ шею, чуть не задѣвъ лица. Но одною дуэлью дѣло не ограничилось. Ліонскій депутатъ Андріё, разбирая статью Касаньяка-отца о рѣчи Касаньяка-сына, для отличія послѣдняго отъ перваго, назвалъ Касаньяка-сына "Касаньякомъ-авантюристомъ". "Pays" за это обрушилось на Андріё съ самою непристойною и оскорбительною статьею, почему и Андріё также вынужденъ былъ отправить къ Полю де-Касаньяку секундантовъ. Хотя выборъ оружія принадлежитъ обиженному, но такъ какъ секунданты не могли согласиться между собою, кого считать обидчикомъ въ этомъ дѣлѣ, то для рѣшенія этого вопроса выбрали изъ своей среды суперъ-арбитра -- Анатоля дела-Форжа. Де-ла-Форжъ призналъ обидчикомъ Касаньяка. Андріё выбралъ пистолеты; тѣмъ не менѣе, хотя противники стрѣлялись на довольно близкомъ разстояніи, они оба сдѣлали промахъ, чѣмъ дѣло и кончилось.

При защитѣ своего кліента, Билліоти, Поль де Касаньякъ покушался начать разсказывать какую-то скандальную исторію про его соперника, республиканца Альфонса Жанта, требовавшую, по его выраженію, засѣданія съ закрытыми дверями, но былъ остановленъ при этомъ Греви. Однако, на слѣдующій же день, онъ поспѣшилъ напечатать въ "Фигаро", а потомъ и перепечатать въ "Pays" отрывокъ изъ юридической хроники одной изъ газетъ 1836 года, въ которой разсказывалось, что нѣкто Таландье, женатый на сестрѣ Жанта, изучавшаго въ то время въ Парижѣ право, уличилъ его въ адюльтерѣ со своей женою. "Если, прибавляетъ газета того времени:-- г. Жантъ не подвергся за это судебному приговору, то только потому, что въ кодексѣ нѣтъ статьи, которая предусматривала бы подобное безобразное преступленіе". Далѣе, Касаньякъ разсказываетъ, что, на основаніи этого факта, Жанту было отказано въ мѣстѣ, когда онъ хотѣлъ поступить въ нимскій судъ, и, разумѣется, скрываетъ, что онъ былъ принятъ въ составъ авиньонской прокуратуры и даже былъ избранъ въ ней членомъ дисциплинарнаго совѣта. Нечего и говорить, что статья была переполнена всевозможныхъ оскорбительныхъ коментаріевъ и всяческой брани. Жантъ послалъ къ Касаньяку своихъ секундантовъ, Алена Тарже и Кадэ, но Поль де-Касаньякъ отказался наотрѣзъ допустить ихъ до переговоровъ съ своими друзьями, говоря, что онъ не считаетъ нужнымъ драться съ человѣкомъ, который могъ быть членомъ учредительнаго собранія 1848 года и депутатомъ собранія 1871 и палаты 1876 года. Тогда Жантъ напечаталъ письмо, оканчивающееся такими выраженіями: Мнѣ не остается ничего, прежде чѣмъ я представлюсь снова передъ своими избирателями, передъ которыми я являлся уже восемь разъ, и которымъ уже болѣе тридцати лѣтъ извѣстны клеветы, распространяемыя на меня и давно ими вполнѣ оцѣненныя, кромѣ заявленія моего полнѣйшаго презрѣнія человѣку, отказывающемуся со мною драться, послѣ оскорбленія имъ мнѣ нанесеннаго". Черезъ нѣсколько дней послѣ этого, герцогъ Омальскій, встрѣтившійся въ салонѣ г-жи де Ренневиль съ Одиффре-Пакье, Боше, Ламберомъ Сент-Круа и другими вліятельными орлеанистами, порѣшилъ съ ними, что имъ пора перестать идти въ хвостѣ безсильной и компрометирующей себя на каждомъ шагу реакціи, и что подобная перемѣна въ политикѣ необходима даже въ видахъ возможности замѣщенія послѣ 1880-го года герцогомъ Омальскимъ поста Мак-Магона. Послѣ этого, въ первыхъ числахъ марта, стало извѣстно, что трупа 35 сенаторовъ-конституціоналистовъ, собиравшаяся въ важныхъ случаяхъ на совѣщаніе у де Бонди, распалась. Въ "Soleil" появилась замѣтка, заявлявшая оффиціально о расколѣ, возникшемъ въ средѣ орлеанистовъ, и объяснявшая его значеніе. 20 сенаторовъ отдѣлялось отъ праваго центра, составляющаго систематическую оппозицію правительству, для того, чтобы сдѣлать возможнымъ принятіе сенатомъ, съ нѣкоторыми видоизмѣненіями, представленныхъ министерствомъ новыхъ политическихъ законовъ, Диссиденты, "вѣрные тѣмъ принципамъ, которые обусловливали ихъ образъ дѣйствій въ декабрѣ мѣсяцѣ", когда герцогъ Одиффре-Пакье вынужденъ былъ на дѣятельное вмѣшательство въ политическія интриги, для спасенія Мак-Магона отъ участія въ кровавыхъ безумствахъ, а Боше и Ламберъ Сент-Круа воспрепятствовали нелѣпости вторичнаго распущенія палаты -- исполняютъ этимъ, по словамъ замѣтки "Soleil", только свой долгъ. Они доказываютъ этимъ свою послѣдовательность и то, что "они, какъ люди свободные, умѣренные, одушевленные самыми примирительными намѣреніями и считающіе себя вполнѣ независимыми какъ отъ вліяній власти, такъ и отъ узкаго духа партій, настолько же готовы защищать консервативные интересы, какъ и облегчать правильный ходъ исполненія конституціи".

Реакціонная пресса придала своимъ озлобленіемъ преувеличенное значеніе этому, въ сущности, неважному внутреннему раздору въ средѣ конституціоналистовъ. 20 этихъ сенаторовъ, рѣшившихся на поддержку конституціи съ оговорками, вмѣсто того, чтобы во всемъ противодѣйствовать ей, подверглись всевозможнымъ нападкамъ ретроградной печати. "Dйfense sociale" прозвала ихъ "трусами", "Monde religieux" -- "лицемѣрами", "Univers" -- "измѣнниками", а "Paris Journal" -- "продавшимися"; за то, съ другой стороны, растроганный "Journal des Débats" открылъ имъ въ умиленіи дружескія объятія, а "République franèaise" стала ихъ защитникомъ отъ нападеній бывшихъ единомышленниковъ и назвала ихъ заявленія "смѣлымъ и достойнымъ всякихъ похвалъ гражданскимъ дѣломъ". Какъ бы то ни было, но осязательнымъ результатомъ всего этого было то, что коварный планъ Бюффе, Брольи и Батби сталъ неосуществимымъ. Напрасно первый изъ витязей этого тріумвирата воспрепятствовалъ сенату приступить къ обсужденію бюджета расходовъ до тѣхъ поръ, пока палата не приступитъ къ обсужденію бюджета поступленій, напрасно и Батби, докладчикъ комиссіи, разсматривавшей законопроэктъ объ амнистіи, потратилъ на составленіе этого доклада весь запасъ своей хитрости -- всѣ ихъ манёвры пропали даромъ.

На первомъ изъ засѣданій, на которомъ открылись пренія по поводу закона объ осадномъ положеніи, три сенатора лѣвой стороны вывели на свѣжую воду все коварство, съ какимъ составленъ докладъ объ этомъ законѣ Дельсолемъ, и разбили въ пухъ и прахъ роялистовъ Дуге и Люсьена Брёна, пытавшихся защищать право правительства объявлять произвольно повсюду, гдѣ бы ни вздумалось, осадное положеніе для стѣсненія избирательной свободы и запугиванія избирательныхъ учрежденій. На второмъ засѣданіи, докладчикъ, задѣлъ самого Дюфора, какъ одного изъ составителей закона 1849 года, за что и навлекъ на себя весьма сильную головомойку со стороны хранителя государственной печати. Раздраженный неприличнымъ намекомъ, министръ юстиціи не удовольствовался одной этой головомойкой, но, въ качествѣ либеральнаго юрис-консульта, изложилъ, въ ясныхъ и сжатыхъ выраженіяхъ, всѣ пагубныя послѣдствія для населенія отъ объявленія мѣстности въ осадномъ положеніи, заставляющаго гражданъ подчиняться тяжелымъ строгостямъ военной расправы, отнимающаго у каждаго всѣ самыя дорогія политическія его гарантіи и самую неприкосновенность жилища, не говоря уже о потерѣ свободы печати, подчиняющаго, однимъ словомъ, временно всякое право грубой силѣ. Что такое тяжелое дѣло можетъ быть необходимо иногда въ исключительныхъ обстоятельствахъ, Дюфоръ никогда не отрицалъ, какъ призналъ этой въ 1849 году. Но необходимость настоящаго закона, по его словамъ, именно тѣмъ и обусловливается, что законодательство 1849 года не могло даже предвидѣть, что такимъ грознымъ орудіемъ, [какъ осадное положеніе, необходимымъ для спасенія общества во время дѣятельнаго мятежа, и для страны при внѣшней войнѣ -- станутъ играть по произволу. Если онъ сопротивляется, чтобы въ ясный и опредѣленный текстъ законопроэкта, принятаго имъ и депутатами, не было внесено важныхъ измѣненій, то для того только, чтобы помѣшать въ будущемъ возможности обращенія осаднаго положенія въ средство для подготовленія новаго 2-го декабря, или для фальсификаціи выборовъ. "Что подобное направленіе избирательнаго движенія возможно, закончилъ министръ:-- доказательствомъ служитъ то, что мы сейчасъ слышали отъ одного изъ самыхъ жаркихъ сторонниковъ 16 то мая, позволившаго себѣ громко здѣсь высказать, что выборная борьба при тѣхъ "условіяхъ, при какихъ она была на нашихъ глазахъ ведена, привела бы къ успѣху, а не къ пораженію, направлявшую ихъ партію, еслибы маршалъ-президентъ, не испугавшись угрозы "неизбѣжной погибели Франціи", могъ подѣйствовать на гражданъ, призванныхъ къ урнамъ, вліяніемъ военнаго управленія".

Вслѣдъ за Дюфоромъ, вошелъ на трибуну Боше, но не затѣмъ, чтобы ему возражать, а чтобы снять нравственную отвѣтственность съ трупы конституціоналистовъ, за то, что въ рѣчи де Брольи могло быть принято за высказанное съ ихъ согласія. Онъ торжественно заявилъ, что онъ и друзья его отвергаютъ поправку Дельсоля и готовы принять первую статью закона въ томъ видѣ, какъ она прошла палату, но подъ условіемъ, что они представятъ свою поправку къ 3-й статьѣ. Вслѣдъ за тѣмъ, первая и вторая статьи закона прошли при большинствѣ 162 и 140 голосовъ противъ 118 и 130. Ламберъ де-Сент-Круа тотчасъ же внесъ упомянутую поправку. Ею сохраняется за президентомъ право объявленія осаднаго положенія даже и во время распущенія палаты, но только подъ условіемъ, чтобы: 1) избиратели были созваны немедленно и новая палата организована въ наискорѣйшій срокъ, и 2) чтобы въ случаѣ объявленія осаднаго положенія во время открытаго мятежа, осадное положеніе ограничивалось только мѣстностью возстанія. Послѣ обсужденія въ министерствѣ юстиціи, Дюфоръ ее принялъ, но, опредѣливъ въ ней несравненно яснѣе то, какихъ правъ не должно ни въ какомъ случаѣ нарушать объявленіе осаднаго положенія, такъ что поправка въ редакціи Дюфора состояла изъ пяти слѣдующихъ статей: 1) осадное положеніе не должно нарушать свободы печати; 2) избирательныя собранія должны при немъ совершаться свободно; 3) оно не можетъ прекращать дѣйствія новаго закона о разносной продажѣ; 4) оно не можетъ ограничивать свободнаго заявленія всякихъ мнѣній въ манифестахъ кандидатовъ, и 5) объявленное въ возставшихъ мѣстностяхъ, оно снимается не позже пяти дней по прекращенію возстанія.

Понятно, что въ комиссіи поправка въ этомъ видѣ не могла быть принята реакціонерами, но, отвергнувъ ее, реакціонерные члены, изъ злобы на конституціоналистовъ и чтобы воспрепятствовать ихъ преобладающему вліянію въ сенатѣ, отвергли и поправку въ томъ видѣ, какъ она предложена была Ламберомъ Сент-Круа. Такимъ образомъ, Дюфоръ, выказавъ въ достаточной мѣрѣ свою уступчивость, могъ уже требовать простого принятія статьи, какъ она была принята депутатами. На основаніи же ея, "во время распущенія и до конца новыхъ выборовъ, осадное положеніе даже временно не можетъ быть декретировано президентомъ республики, за исключеніемъ случая внѣшней войны, и то только въ мѣстностяхъ, подвергнувшихся нашествію непріятеля", и въ этомъ видѣ она была принята 150 голосами, въ числѣ которыхъ оказалось только три или четыре голоса конституціоналистовъ, такъ какъ всѣ остальные изъ нихъ отстранились отъ голосованія. Послѣ самыхъ ничтожныхъ исправленій и дополненій относительно осаднаго положенія въ Аджаріи и укрѣпленныхъ мѣстностяхъ, осаждаемыхъ непріятелемъ, законъ въ его общности прошелъ при большинствѣ 153 голосовъ противъ 100. При этомъ, почти всѣ диссиденты-конституціоналисты воздержались отъ голосованія, а голосовали вмѣстѣ съ республиканцами бонапартисты, не желавшіе упустить случая выказаться передъ своими избирателями болѣе, либеральными, нежели орлеанисты, и, благодаря этому, кабинетъ Дюфора могъ получить большинство вдвое большее, чѣмъ получилъ его де-Брольи при распущеніи.

53 голоса большинства въ сенатѣ! Это была дѣйствительно неожиданная побѣда, и когда Леонъ Сэ заявилъ объ этой новости съ министерской скамьи въ палатѣ, то онъ весь сіялъ отъ радости, и тотчасъ же взошелъ на трибуну, съ требованіемъ немедленнаго голосованія бюджета доходовъ. На это требованіе, отъ имени крайней лѣвой, сталъ ему возражать Мадье-де-Монжо, повторивъ снова, что отказъ въ бюджетѣ составляетъ всемогущее орудіе для противодѣйствія реакціонерамъ, и что страна не совершенно еще увѣрена, что реакціонеры не станутъ дѣлать новыхъ для этого попытокъ; но, на этотъ разъ, въ защиту требованій министра выступилъ самъ предсѣдатель бюджетной комиссіи. Гамбетта сказалъ, что если во время кризиса необходимо было наложить руку на бюджетъ, то наступилъ часъ, когда правительству можно возвратить безопасно всѣ средства, необходимыя для его дѣятельности, и тѣмъ показать какъ самой странѣ, такъ и всей Европѣ, что республика отнынѣ считаетъ свою будущности упроченной и что Франція, за исключеніемъ нѣсколькихъ представителей невозможныхъ партій, вся примкнула къ существующему порядку вещей, который на столько окрѣпъ, что справится со всякими единичными покушеніями. Лѣвые съ энтузіазмомъ и рукоплесканіями приняли это. заявленіе, и бюджетъ расходовъ былъ внесенъ въ очередной порядокъ засѣданія 21-го марта послѣ голосованія, при которомъ въ меньшинствѣ оказалось всего на всего 34 голоса.

Двойное это торжество министерства Дюфора, которое казалось ознаменовало собою конецъ кризиса, начавшагося 16 то мая прошлаго года, произошло. 18-го марта; въ это же число какъ разъ годовщина возстанія, народившаго коммуну. На одномъ частномъ собраніи было предположено произвести въ этомъ день манифестацію рабочихъ, которые должны были массами отправиться на кладбище, на могилу Распайля и возложить на нее вѣнокъ изъ иммортелей, съ надписью "амнистія". Ту же мысль поддерживала и новая, только что появившаяся наканунѣ газета "Освобожденная Коммуна", названіе которой было окружено траурной каймой. Но газета эта позволила себѣ заявить, что она издается подъ непосредственнымъ вліяніемъ Феликса Піа, почему и была въ тотъ же день конфискована, а отвѣтственный ея редакторъ, преданный суду, поплатился. по приговору этого суда, 5,000 франковъ штрафа и годичнымъ тюремнымъ заключеніемъ. Несмотря, однакоже, на рѣшеніе частнаго собранія, парижское населеніе рабочихъ разсудило, что какова бы ни была демонстрація, долженствовавшая напомнить объ ужасахъ 1871 года, она послужила бы только во вредъ еще неокрѣпшей республикѣ, почему на кладбищѣ въ этотъ день и не произошло ровно ничего, такъ что полиціи не было надобности посылать туда для охраненія спокойствія своихъ агентовъ. Наблюдательные люди замѣтили, что въ этотъ день даже къ общимъ могиламъ, гдѣ свалены трупы жертвъ страшной майской репрессаліи, приходило меньшее противъ предшествовавшихъ годовъ число вдовъ и сиротъ, такъ что не мало парижанъ рѣшились въ этотъ день сдержать свое вполнѣ естественное чувство скорби, чтобы не послужить какъ-нибудь интересамъ бонапартистовъ и клерикаловъ. Такимъ образомъ, день этотъ не напомнилъ нисколько о нашемъ послѣднемъ междоусобіи, и общественное мнѣніе выражало только свою радость о томъ, что такъ долго существовавшее несогласіе между двумя палатами, наконецъ, исчезло; народъ же, своею политическою сдержанностью, какъ бы заявлялъ благодарность новому сенатскому большинству и желаніе, чтобы никакія новыя разногласія между палатами уже не возникали.

21 марта, палата почти безъ преній въ одно засѣданіе утвердила бюджетъ поступленій. Сенатъ же, напротивъ, употребилъ четыре дня на разсмотрѣніе бюджета расходовъ и сдѣлалъ въ немъ нѣсколько измѣненій, которыя должны были вызвать новыя пренія между двумя палатами и помѣшать тому, чтобы до конца мѣсяца полный финансовый порядокъ могъ быть возстановленъ. Большая часть этихъ измѣненій относилась до бюджета исповѣданій, жалованія полковыхъ священниковъ и семинарскихъ стипендій. На защиту клерикализма выступилъ прежде всѣхъ Шенелонъ, произнесшій дерзкую рѣчь о поруганныхъ республикою интересахъ духовенства. На его сторонѣ оказался чуть не весь лѣвый центръ. Ободренный этимъ, ультрамонтанизмъ попытался, при посредствѣ своихъ сенатскихъ сторонниковъ, вознаградить себя за пораженіе въ палатѣ своего оратора, кирасира де-Мёна, въ дѣлѣ обсужденія 10 и статьи финансоваго закона, поступившей въ сенатъ въ такомъ видѣ: "прекращаются стипендіи? производившіяся тѣмъ семинаріямъ, профессорами или учителями которыхъ состоятъ члены религіозныхъ ассоціацій или конгрегацій, не разрѣшенныхъ правительствомъ". Статья эта прямо поражала іезуитовъ, почему они, еще до поступленія закона въ сенатъ, и постарались вызвать противъ немногочисленные про тесты епископовъ. Когда законъ поступилъ въ сенатскую комиссію, то она сочла необходимымъ смягчить эту статью относительно епископовъ, оставивъ въ ней лишь неодобреніе.недозволенныхъ корпорацій. Въ комиссіонной редакціи, статья эта приняла такой видъ: "при распредѣленіи стипендій между семинаріями, ихъ будутъ лишены тѣ семинаріи, управленіе которыми такъ же, какъ и обученіе, ввѣрено религіознымъ ассоціаціямъ, неутвержденнымъ закономъ". Люсьенъ Брёнъ возсталъ противъ этой поправки и внесъ въ засѣданіе сената свою, составленную такимъ образомъ, что статья эта теряла свое всякое противо-іезуитское значеніе, такъ какъ въ силу ея лишались стипендій семинаріи только "такихъ епархій, гдѣ епископы отказывались быть отвѣтственными заправителями и судьями преподаваемыхъ доктринъ". Противъ Брёна выступилъ сенаторъ Дофинъ, одинъ изъ членовъ лѣваго центра, перешедшій на сторону правыхъ при послѣднемъ голосованіи. Онъ сталъ поддерживать право государства противодѣйствовать неразрѣшеннымъ корпораціямъ и оказывать поддержку доктринамъ галликанской церкви, и достигъ того, что поправка комиссіи была принята большинствомъ одного голоса абсолютнаго и тремя относительнаго большинства. При настоящемъ составѣ сената, какимъ онъ останется впредь до декабрьскаго возобновленія ¹/₃ сенаторовъ -- и это уже значительная побѣда. Должно думать, что она уменьшитъ недовольство палаты на измѣненіе, произведенное въ бюджетѣ сенатомъ, и обусловитъ то, что палата утвердитъ его въ томъ видѣ, какъ онъ снова поступилъ въ нея изъ сената, оговорившись, что въ принципѣ она считаетъ своимъ неотъемлемымъ правомъ -- высказывать въ дѣлѣ бюджета свое послѣднее рѣшающее слово. Тогда, по крайней мѣрѣ, не будетъ надобности уже снова выдавать на апрѣль ¹/₁₂ кредитныхъ суммъ. Парламентская сессія должна быть вскорѣ закрыта, такъ какъ 8 апрѣля имѣютъ быть созваны департаментскіе генеральные совѣты, да и прежде всего необходимо, чтобы ко времени открытія всемірной выставки, всякія внутреннія неурядицы уладились. Какъ бы то ни было, министерство достигло въ парламентѣ такого положенія, что можно сказать навѣрное, что выставка будетъ открыта при республиканскомъ министерствѣ, а де-Брольи не удастся принимать отъ лица Франціи, какъ онъ еще недавно хвастался, европейскихъ гостей. Макъ-Магонъ слишкомъ "подчинился", чтобы могъ что нибудь предпринять въ враждебномъ для республики смыслѣ, особливо при настоящихъ обстоятельствахъ. Республика завоевала себѣ полгода несомнѣнной прочности. Въ случаѣ надобности, въ бюджетѣ на 1879 годъ, она снова получитъ орудіе для противодѣйстія новой попыткѣ захвата власти реакціей, еслибы таковая снова возникла. Если же сенатскіе выборы произойдутъ при свободныхъ условіяхъ, то республика, заручившись большинствомъ въ обѣихъ палатахъ, произведетъ въ 1880 году, безъ всякихъ волненій, смѣну президента и получитъ такимъ образомъ возможность приступить къ тѣмъ великимъ реформамъ, осуществленія которыхъ такъ терпѣливо и такъ давно ожидаетъ отъ нея народъ, имѣющій на нихъ полнѣйшее право. Палата даже ужь приступила къ кое-какимъ попыткамъ въ этомъ родѣ, начавъ, разумѣется, съ наиболѣе осуществимыхъ; какъ, напримѣръ, съ почтовой реформы, понижающей значительно тарифъ за пересылку писемъ и журналовъ. Кромѣ того, она занялась регламентаціей винныхъ погребковъ и мѣстъ продажи крѣпкихъ напитковъ въ томъ смыслѣ, чтобы, наконецъ, изъять эти единственныя мѣста собраній простолюдиновъ отъ произвола администраціи и вѣдѣнія политической полиціи, какъ было предусмотрительно это устроено имперіалистами еще со времени подготовленія къ декабрьскому перевороту. Въ комиссіяхъ палаты депутатовъ торопятся съ изслѣдованіемъ всѣхъ реформъ, относящихся до народнаго образованія, и неутомимый министръ народнаго просвѣщенія, Барду, успѣлъ въ одинъ годъ доставить матеріальныя средства для открытія сельскихъ школъ въ самыхъ захолустныхъ мѣстностяхъ въ болѣе широкихъ размѣрахъ, чѣмъ предшественники его успѣвали это дѣлать въ цѣлыя десятилѣтія. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что въ самомъ скоромъ времени будетъ повсюду введено дѣйствительное даровое и обязательное образованіе. Точно также республиканское большинство доставило возможность предпріимчивому и просвѣщенному министру общественныхъ работъ, Фрейсинэ, заняться продолженіемъ дѣла, остановленнаго войною, усовершенствованія и доведенія до конца правильной сѣти путей сообщенія всѣхъ родовъ желѣзныхъ дорогъ, каналовъ и шоссейныхъ дорогъ. Весьма важныя пренія, продолжавшіяся почти цѣлую недѣлю о выкупѣ правительствомъ шести небольшихъ компанейскихъ желѣзнодорожныхъ линій -- доставили республиканскому министру блистательную побѣду надъ самимъ Руэромъ, пользующимся, въ качествѣ дѣлового человѣка, первостепеннымъ авторитетомъ, и котораго за это враги республики, желающіе, во что бы то ни стало, помѣшать республиканцамъ улучшить экономическое положеніе Франціи и поднять благосостояніе рабочихъ -- избрали своимъ какъ бы оффиціальнымъ ораторомъ. Несмотря на то, что въ средѣ самихъ лѣвыхъ находится не мало сторонниковъ системы большихъ промышленныхъ компаній, что нѣкоторые изъ нихъ отнеслись съ излишнею робостью къ грандіознымъ проэктамъ Фрейсинэ, Ру эръ выказалъ въ своихъ рѣчахъ столько дурно, замаскированнаго коварства, что заставилъ ихъ всѣхъ присоединиться при голосованіи къ предложеніямъ правительства. Они поняли, что прежде всего необходимо возбуждать и поддерживать всякое усиленіе національной рабочей дѣятельности, чтобы отвлечь трудовое населеніе отъ пагубнаго вліянія сомнѣній, вызываемыхъ нуждою. Точно также былъ принятъ и новый типъ 3% ренты, погашаемой въ 75 лѣтъ, и почти безъ преній прошелъ выпускъ новыхъ желѣзнодорожныхъ облигацій, капиталъ которыхъ предназначенъ сначала для выкупа небольшихъ линій, а потомъ на введеніе необходимыхъ улучшеній въ систему общественныхъ путей сообщенія вообще.

Въ настоящую минуту, вопросомъ первостепенной важности, вслѣдствіе промышленнаго кризиса, переживаемаго всею Европою, а въ особенности Франціею, на которой чрезвычайно пагубно отразилось неожиданное развитіе американской промышленности, представляется необходимость устройства значительнаго числа обширныхъ мастерскихъ. Въ нѣкоторыхъ изъ нашихъ рудокопныхъ мѣстностяхъ, также какъ и въ мануфактурныхъ центрахъ, возникло одновременно нѣсколько стачекъ. Въ бонапартистахъ стачки эти вызвали не малую радость, а правительство вынуждено было обратить вниманіе на то, не скрывается ли подъ этими одновременно возникшими проявленіями какихъ-нибудь политическихъ махинацій. Въ настоящую минуту, когда я оканчиваю эту корреспонденцію, надѣлалъ очень много шума арестъ нѣсколькихъ иностранцевъ и французовъ, судебное преслѣдованіе противъ которыхъ начато на основаніи закона 1872 года, какъ противъ агентовъ интернаціонали. Пока я не успѣлъ еще собрать объ этомъ щекотливомъ дѣлѣ никакихъ достовѣрныхъ свѣдѣній, почему и оставляю всякое сообщеніе объ этомъ дѣлѣ до слѣдующей корреспонденціи.

Со стачками, о которыхъ остается сомнительнымъ, не вызваны ли онѣ какимъ-нибудь общимъ лозунгомъ, не слѣдуетъ смѣшивать также возникшей на дняхъ стачки парижскихъ типографовъ. Въ стачкѣ этой не участвуютъ типографщики газетные, она составилась только между типографщиками, печатающими книги, мѣсячныя обозрѣнія и роскошныя изданія, плата которымъ производится еще по тарифу 1868 года. Тарифъ этотъ рѣшительно не соотвѣтствуетъ тому повышенію цѣнъ на необходимые продукты потребленія, которое произошло въ послѣднее десятилѣтіе, и, конечно, еще усилится съ открытіемъ выставки. Опытъ 1867 года не прошелъ даромъ для типографщиковъ, представляющихъ собою цвѣтъ рабочей парижской интелигенціи, и они естественно заблаговременно принимаютъ мѣры предосторожности. У кого хватитъ духу обвинять ихъ за это въ то время, какъ само правительство, въ виду дороговизны, долженствующей возникнуть съ выставкой, требуетъ экстраординарныхъ суммъ какъ на увеличеніе на 10% жалованья всѣхъ служащихъ чиновниковъ, живущихъ въ Парижѣ, такъ и на усиленіе суммъ, отпускаемыхъ на представительство каждаго изъ министровъ, на 100,000 фр., а маршала Мак-Магона -- на 500,000 фр.

II.

Оживленіе Парижа по случаю близости открытія всемірной выставки.-- Конгрессы.-- Приготовленіе къ празднованію столѣтней годовщины дня смерти Вольтера.-- Театры: "Обыватели города Понтарси" Викторьена Сарду на сценѣ театра Водевиля.-- Жалкая заоблачная фантазія Фердинанда Дюге.-- Неудача Дюма на сценѣ "Одеона".-- "Les Misérables" Шарля Гюго на сценѣ театра Сен-Мартенскихъ Воротъ и отзывъ объ этой пьесѣ Вакери.-- "Старые общественные слои" комедія Гондинэ.-- "Maître Peronilla" Оффенбаха.-- Оперныя новости.

Близость открытія всемірной выставки даетъ себя чувствовать. Парижъ съ началомъ весны принаряжается, и украшается, чтобы принять съ должнымъ приличіемъ европейскихъ гостей; по улицамъ замѣчается усиленное движеніе, дома ремонтируются, окна магазиновъ убираются съ особеннымъ тщаніемъ. Вездѣ и во всемъ видна чрезвычайная дѣятельность и оживленіе. На самомъ мѣстѣ выставочныхъ построекъ работа кипитъ день и ночь съ лихорадочною поспѣшностью. Къ 1-му мая рѣшительно всѣ архитектурныя работы будутъ окончены, а внутри зданій все будетъ приведено въ порядокъ и симетрію, выставляемые предметы будутъ на своихъ мѣстахъ, по витринамъ, и публикѣ уже не придется, какъ во время выставки 1867 года, бродить первые дни открытія международнаго промышленнаго праздника между кучами сору, грязи и невывезеннаго мусора. Должно думать, что красотой и изяществомъ своихъ построекъ, вкусомъ убранства витринъ и артистическимъ расположеніемъ предметовъ настоящая выставка затмитъ выставку 1867 года и, если первая представляла собою нѣчто грандіозное, то вторая представитъ собою нѣчто невиданное и поразительное. Искуство во всѣхъ его отрасляхъ, несомнѣнно, будетъ особенно полезно и разнообразно представлено. Разрѣшеніе, данное, впрочемъ, нѣсколько поздно Германіей нѣмецкимъ скульпторамъ, художникамъ и артистамъ участвовать своими произведеніями на нашей выставкѣ, принято здѣсь весьма сочувственно, какъ знакъ того, что республиканская дипломатія побѣдила, наконецъ, сердце желѣзнаго канцлера, и онъ тоже началъ вѣрить, что выставка осуществится на перекоръ его же пророчеству, предвѣщавшему, что въ маѣ въ Парижѣ будетъ происходить не выставка, а пушечная пальба. Участіе Германіи особенно ободрило и обрадовало музыкантовъ. Въ самомъ дѣлѣ, въ трокадерскомъ дворцѣ устроены такія громадныя и роскошныя музыкальныя залы для оффиціальныхъ торжествъ и частныхъ концертовъ, что было бы обидно, еслибы разнообразныя германскія музыкальныя учрежденія не прислали намъ своихъ представителей для исполненія какъ классическихъ симфоній Бетховена, музыки Гайдна и Моцарта, такъ и грандіозныхъ и любопытныхъ во всякомъ случаѣ, какъ бы кто ни смотрѣлъ на музыку будущаго, композицій Вагнера. Во все время существованія выставки будутъ происходить всевозможные конгрессы. Ихъ будетъ такъ много, что и не оберешься. Чуть не каждый день въ газетахъ появляются заявленія то о конгрессѣ литераторовъ, предсѣдательствовать на которомъ будетъ Викторъ Гюго, то о конгрессѣ рабочихъ, то о конгрессѣ учителей, то о конгрессѣ табакофобовъ и т. д. Викторъ Гюго, кромѣ предсѣдательства на литературномъ конгрессѣ, приглашенъ еще предсѣдательствовать на международномъ конгрессѣ поэтовъ, увѣнчанныя произведенія участниковъ котораго, въ подлинникахъ и переводахъ на французской языкъ, предполагается издать въ одномъ томѣ, съ неслыханной типографской роскошью. Виктору же Гюго предстоитъ. предсѣдательствовать и на торжествѣ по поводу столѣтія со дня смерти Вольтера. Праздникъ этотъ предполагаютъ обставить съ такимъ великолѣпіемъ, чтобы онъ затмилъ всѣ другіе выставочные праздники; но такое предположеніе можетъ еще и не осуществиться, такъ какъ учредители его до сихъ поръ не могутъ согласиться между собою въ самой его программѣ. Иниціатива этого праздника вышла въ прошломъ году изъ лагеря непримиримыхъ, и извѣстный Менье пожертвовалъ значительную сумму на его осуществленіе. Теперь же въ число учредителей вошло множество гамбеттистовъ, и такъ какъ въ томъ же 1778 году, въ которомъ умеръ Вольтеръ, умеръ въ Женевѣ и Жанъ-Жакъ Руссо, то большинство полагаетъ соединить чествованіе памяти обоихъ этихъ мыслителей въ одномъ праздникѣ. Меньшинство же стоитъ за то, чтобы, вмѣстѣ съ памятью Вольтера и Руссо, почтить память Дидро и Д'Аламбера и всѣхъ участниковъ энциклопедіи, т. е. придать празднику характеръ признательнаго воспоминанія обо всѣхъ представителяхъ философіи восемнадцатаго столѣтія. Осуществленію послѣдней мысли нельзя не сочувствовать; она, конечно, нисколько не уронила бы достоинства Вольтера, а между тѣмъ послужила бы хорошимъ прецедентомъ для учрежденія, черезъ какой-нибудь десятокъ лѣтъ, торжества въ память всѣхъ первыхъ провозвѣстниковъ и устроителей современныхъ демократическихъ учрежденій.

Вслѣдъ за общимъ одушевленіемъ, начала оживляться и французская сцена. Директора театровъ начинаютъ мало-по-малу вынимать изъ подъ спуда и ставить тѣ пьесы, которыя они припрятывали до выставочнаго времени. Разсчетъ ихъ состоитъ въ томъ, чтобы до выставки собрать жатву съ парижанъ, а во время выставки -- съ гостей иностранцевъ. Первою изъ такихъ пьесъ появилась долгожданная пьеса Викторьена Сарду: "Обыватели города Понтарси". Что это, драма или комедія -- рѣшить трудно, да едва ли это знаетъ и самъ Сарду. По своему началу, это комедія нравовъ; по концу, это драма. Какъ всѣ произведенія Сарду, это нѣчто изысканное, дѣланное, манерное и вычурное, но весьма вѣрно разсчитанное на эффектъ, почему и производящее его. Сарду вѣренъ своей всегдашней манерѣ, да и зачѣмъ сталъ бы онъ ей измѣнять послѣ того, какъ она его привела въ академію. Хотя по замыслу автора, пьеса его должна представлять собою самую животрепещущую современность, такъ какъ дѣйствіе ея происходитъ во время послѣднихъ выборовъ, но, по исполненію, она носитъ характеръ чуть не пятидесятилѣтней давности, такъ какъ выставленная въ ней буржуазія, желающая во что бы то ни стало затмить блескомъ своей роскоши и силою своего вліянія аристократію, не списана съ дѣйствительности, а сочинена по шаблонамъ старыхъ и забытыхъ романовъ. Дѣйствующія лица хотя и одѣты по современной модѣ, но представляютъ собою такіе отжившіе типы, какихъ уже нынѣ не встрѣтишь, и говорятъ такимъ языкомъ, который настолько же далекъ отъ нашего живого языка, на сколько, напримѣръ, фіакръ добраго стараго времени отъ современнаго восьми-рессорнаго ландо. Въ этомъ нельзя не видѣть умысла Сарду; онъ зналъ, что пишетъ свою пьесу для выставки, что большую часть зрителей его произведенія будутъ составлять иностранцы, большинство которыхъ только думаетъ, что оно хорошо знаетъ по французски, и сочувствіе котораго, слѣдовательно, легче завоевать внѣшнею эффектностью, нежели тонкостями исполненія и языка. Въ смыслѣ сценическомъ въ пьесѣ есть два, три драматическихъ положенія, которыя были бы превосходны, еслибы были сколько нибудь естественно мотивированы, а весь четвертый актъ былъ бы даже замѣчательно хорошъ, еслибы сцѣпленіе случайностей, какими онъ обусловленъ, было бы мало-мальски менѣе нелѣпо.

Постараюсь разсказать вамъ содержаніе пьесы. Въ Понтарси мэромъ нѣкто Трабю, котораго судьба наградила тщеславною и легкомысленною женою. Въ округѣ идетъ избирательная борьба. Кандидатъ, за котораго стоитъ Трабю, имѣетъ всѣ шансы на избраніе. Но жена его, для того, чтобы выдать замужъ свою кузину, очень богатую и красивую дѣвушку, Беренжеру Дезормуа, а главное, чтобы получить возможность блистать въ высшемъ обществѣ своими необычайными туалетами, создаетъ новаго кандидата и соперника кандидату, поддерживаемому ея мужемъ, въ лицѣ молодого Фабриса де Сент-Андре. Бракъ этотъ -- острый ножъ для всей партіи Трабю, и ему необходимо, во что бы то ни стало, помѣшать; и вотъ въ одно прекрасное утро, въ главную гостинницу города пріѣзжаетъ изъ Парижа незнакомка, требующая свиданія у Сент-Андре, но Фабрисъ, вмѣсто того, чтобы явиться къ ней въ гостинницу, почему-то таинственно назначаетъ ей свиданіе вечеромъ у себя въ домѣ, гдѣ онъ живетъ вмѣстѣ съ своею матерью. Оказывается, что незнакомка, модистка Марсель Обри, нѣкогда соблазненная покойнымъ отцомъ Сент-Андре, появилась, вынужденная необходимостью и преслѣдуемая кредиторами, требовать отъ сына уплаты значительной суммы, по обязательству, выданному его отцомъ. Росписка эта служила гарантіею ея долга, и кредиторъ ея угрожаетъ, въ случаѣ неполученія уплаты, воспользоваться своимъ правомъ привлеченія къ суду вдовы Сент-Андре. Г-жа Сент-Андре, ничего не зная объ измѣнѣ мужа, весьма чтитъ его память, и вполнѣ увѣрена, что онъ одну только ее при жизни и любилъ. Открыть ей правду значитъ навсегда разбить ея сердце, и вотъ Фабрисъ, убѣдившись въ виновности своего отца, какъ для спасенія честной памяти послѣдняго, такъ и для спокойствія матери, рѣшается вынуть изъ наслѣдственной шкатулки 50,000 франковъ и проводить Марсель тайнымъ образомъ черезъ садъ на дебаркадеръ желѣзной дороги, такъ чтобы ни мать, ни враги его, которыми кишитъ Понтарси, ни о чемъ происшедшемъ не могли догадаться. Но на его бѣду, мать его входитъ въ комнату, гдѣ онъ находился съ Марселью, тотчасъ по его уходѣ, и наскоро запертая шкатулка даетъ ей понять, что произошло нѣчто необычайное. Съ другой стороны, на дебаркадерѣ, агенты Трабю арестовываютъ модистку по подозрѣнію въ воровствѣ значительной, находящейся при ней суммы. Вслѣдствіе всего этого, Фабрису приходится признать Марсель своего любовницею и этимъ разстроить какъ бракъ свой, такъ и возможность сдѣлаться депутатомъ. Фабрису стоитъ только сказать одно слово или показать письмо своего отца, чтобы истина раскрылась, но, ради сыновней любви, чтобы не видѣть горя и слезъ матери, онъ рѣшается на самоотверженіе.

Г-жа де Сент-Андре, по своему происхожденію, принадлежитъ буржуазіи. Она рѣшительно не можетъ понять образа дѣйствій своего сына, а когда, черезъ брата своего, адвоката Броша, наведя справки о Марсели, и узнавъ, что эта дѣвушка поведенія образцоваго и живетъ только для своего ребенка, утверждая, что онъ -- "вылитый отецъ", то проникается крайнимъ сочувствіемъ къ жертвѣ соблазна своего сына. Она достаетъ фотографію ребенка, которая расшевеливаетъ въ ней чувства бабушки, заклинаетъ своего сына усыновить его и загладить свою поступокъ, женившись на Марсели. Встрѣчая въ Фабрисѣ противодѣйствіе такому плану, она разочаровывается въ его честности, а когда Марсель говоритъ ей, что ребенокъ не отъ Фабриса, но въ то же время отказывается назвать имя настоящаго его отца, то выгоняетъ изъ своего дома бѣдную дѣвушку, какъ безпутницу. Фабрисъ въ отчаяніи, и единственное его вознагражденіе за всѣ вынесенныя имъ страданія состоитъ въ томъ, что ему удается однимъ словомъ, или лучше сказать, безъ слова, однимъ жестомъ убѣдить свою невѣсту Беренжеру, что онъ никого и никогда, кромѣ ея. не любилъ, и упросить ее, чтобы она нѣкоторое время, но имя этой любви, не вѣрила ничему изъ того, что она видитъ своими глазами и слышитъ своими ушами. Сценой этой, полной довѣрчивости любви, мастерски заканчивается 4-й актъ, веденный вообще живо и бойко и съ такимъ успѣхомъ, что у зрителей одно впечатлѣніе смѣняется другимъ, и вниманіе во все время дѣйствія крайне напряжено и заинтересовано судьбою дѣйствующихъ передъ нимъ лицъ.

Пятый актъ служилъ только для того, чтобы г-жа Сент-Андре могла узнать тайну своего сына. Конечно, Броша могъ бы весьма удобно разсказать ей все и въ третьемъ актѣ, но это помѣшало бы Викторьену Сарду написать свою пьесу.

Пьеса поставлена съ чрезвычайною роскошью и туалеты артистокъ поразительны по своему богатству и вкусу. Всѣ вводныя роли выполняются настоящими артистами. Делапортъ великолѣпно создала трудную роль г-жи Сент-Андре, Барте до нельзя граціозна въ роли Беренжеры, Пирсонъ такъ же хороша въ роли самоотверженной Марсели, какъ и въ роли блестящей Доры. Парадъ, Пьеръ Бертонъ, Делануа и т. д., способствуютъ полному ансамблю исполненія. Однимъ словомъ, пьеса, въ литературномъ смыслѣ не выдерживающая даже и весьма снисходительной критики, какъ, впрочемъ, и всѣ произведенія Сарду, будетъ навѣрное имѣть значительный успѣхъ во время выставки.

Я вамъ какъ то уже писалъ, что попытка географической пьесы Жюля Верна "Путешествіе вокругъ свѣта" вызвала себѣ усерднаго подражателя въ лицѣ нѣкоего Фердинанда Дюге. Съ годъ тому назадъ, онъ, въ сотрудничествѣ съ извѣстнымъ географомъ Кортамберомъ, написалъ "Драму въ морской пучинѣ", дѣйствіе которой происходитъ на самомъ днѣ моря, среди коралловыхъ рифовъ, морскихъ звѣздъ и т. д. Затѣя его не имѣла никакого успѣха, и онъ появился съ новою пьесою "Аэростатъ Мореля" (Balon Morel), дѣйствіе которой происходитъ на воздухѣ, а одинъ актъ, для разнообразія, подъ землей въ рудникахъ. Всѣ ухищренія автора, однако, пропали даромъ, и пьеса, очевидно, написанная только для выставки, улетучитси навѣрное до ея открытія. Содержаніе ея до того безсмысленно, что она даже отчасти выигрываетъ отъ того, что публика ничего въ немъ не можетъ понять.

Давно извѣстно, что родственныя чувства и отношенія въ литературной и драматической области не приносили никогда ничего, кромѣ вреда. Истина эта подтвердилась недавно пьесою Дюма-сына "Жозефъ Бальзамо", передѣланной имъ изъ романа Дюма-отца. Родительская любовь ослѣпляетъ, сыновняя тоже, и Дюма II долженъ былъ потерять всякій смыслъ, прежде чѣмъ отважиться на сценическую передѣлку фельетонной дребедени литературно-промышленной фабрики романовъ Дюма Макэ и компаніи. Можно было бы еще понять, еслибы драматургъ-академикъ сталъ передѣлывать для сцены такіе романы своего отца, гдѣ все дѣло въ неудержимомъ полетѣ воображенія, какъ напримѣръ "Монте-Кристо", что, впрочемъ, раньше его сдѣлано другими, но брать для передѣлки его якобы историческія произведенія, въ которыхъ исторія извращена до послѣдняго нельзя -- просто верхъ неприличія. Покойный Дюма-отецъ, когда его кто-либо упрекалъ за черезчуръ безцеремонное искаженіе исторіи и насиліе надъ ней, отдѣлывался обыкновенно одною и тою же остротою: "да, я насилую исторію, но за то всякій разъ дарю ей ребенка". Дюма-сынъ своей попыткою окончательно убилъ ребенка своего отца. Если онъ имѣлъ въ виду составить цѣлую серію подобныхъ передѣлокъ, продолжая, напримѣръ, "Жозефа Бальзамо" Анжемъ Питу и т. д. до самаго Шевалье-де-Мезонъ-Ружъ, то его предпріятіе неудалось съ самаго пролога. Публика отвыкла отъ болтовни Дюма I, и чѣмъ болѣе Дюма II старался придать ей пикантный характеръ, тѣмъ она оказалась неудобоваримѣе для нашего времени. Дюма-отецъ отличался увлеченіемъ, и о чемъ бы ни начиналъ говорить, не стѣснялся ни послѣдовательностью, ни погонею хотя бы за тѣнью вѣроятности -- было бы лишь то, что онъ говоритъ, смѣшно и весело. Дюма-сынъ-академикъ задумалъ придать его легкомысленнымъ фразамъ значеніе глубокихъ афоризмовъ, и вышло нѣчто чудовищное. То, что сходило съ рукъ безпритязательному болтуну, въ академической оправѣ пріобрѣло характеръ вопіющихъ нелѣпостей. О характерахъ дѣйствующихъ лицъ я уже и не говорю. Не смѣшно ли въ наши дни, шарлатана Каліостро видѣть въ качествѣ серьёзнаго мыслителя, или вполнѣ разъясненныя историческія личности, превращенныя фантазіей автора, въ совершенно ничтожные типы. Людовикъ XV, напримѣръ, обращенъ семьею Дюма въ какого-то барона Гюло, Бальзака, а знаменитая Дюбарри, развратная наединѣ и сохранявшая, какъ это всѣмъ и каждому извѣстно, строжайшую сдержанность и приличіе, когда она являлась въ общество, выставлена имъ въ видѣ самой безшабашной публичной женщины низшаго разбора. Пьесы двухъ Дюма не спасла на этотъ разъ даже и такая обстановка, которая не могла не поразить даже самыхъ требовательныхъ и привыкшихъ къ роскошнымъ обстановкамъ парижанъ. Трудно вообразить себѣ что-либо роскошнѣе въ декоративномъ смыслѣ декораціи зеркальной галлереи версальскаго дворца въ день представленія ко двору Дюбарри. Площадь Людовика XV вечеромъ, въ день знаменитаго народнаго праздника, по случаю бракосочетанія Маріи-Антуанетты -- превосходитъ все, что только Парижъ видѣлъ въ дѣлѣ декоративнаго искуства. Фейерверкъ, пожаръ и кавалерійскій натискъ на массы народа, обезумѣвшаго отъ страха -- можно принять за дѣйствительность. Появленіе на площади, среди раненыхъ и убитыхъ, Марата, отказывающагося подавать помощь жантильомамъ и помогающаго сочувственно однимъ пролетаріямъ -- производитъ потрясающій сценическій эффектъ, хотя, къ сожалѣнію, въ этомъ появленіи, по ходу пьесы, нѣтъ никакой надобности. Говоря вообще, при такой необычайной обстановкѣ, пьеса оказалась совершенно излишнею и дѣло значительно выиграло бы, еслибы поставленъ былъ только рядъ живыхъ картинъ. Артистамъ же, да еще такимъ, какъ Лафонтенъ и Марэ, въ "Жозефѣ Бальзамо" рѣшительно нечего дѣлать и ихъ могли замѣнить простые манекены, Возмутительнѣе же всего то, что Одеонъ, этотъ второй французскій театръ, получающій значительную субсидію отъ государства для постановки произведеній молодыхъ авторовъ, которые не могутъ быть сразу приняты на сцену театра Французской Комедіи, вмѣсто способствованія этимъ прогрессу драматической литературы во Франціи -- расходуетъ значительныя суммы на декоративныя ухищренія, долженствующія служить оправой вздору, какимъ Дюма-сынъ оказалъ медвѣжью услугу памяти Дюма-отца.

Гюго-отецъ, пережившій своего сына Шарля Гюго, тоже захотѣлъ почтить его память. Но въ этомъ случаѣ дѣло вышло удачнымъ, такъ какъ онъ поставилъ на сцену театра Сен-Мартенскихъ Воротъ драму Шарля Гюго, передѣланную изъ знаменитаго романа Гюго-отца "Les Misérables". Драма эта написана еще въ 1862 году, но императорская цензура запретила ея постановку на всѣхъ парижскихъ театрахъ. Играна она была въ первый разъ, въ январѣ 1863 года, въ Брюсселѣ на сценѣ Театра галлерей Св. Губерта" и съ тѣхъ поръ обошла всю Европу, начиная отъ Люттиха и Женевы до Стокгольма и Пешта. Давали ее также въ Италіи, Испаніи и Португаліи. Драма эта въ 2 частяхъ и представленіе ея должно занимать два вечера. Шарль Гюго оставилъ ее неоконченною и за его смертью дописалъ её Поль Мёрисъ. Въ Парижѣ шла только первая ея часть, подъ названіемъ "Фантина". Сцены на баррикадахъ принадлежатъ уже ко второй части и, такимъ образомъ, никакого политическаго характера эта пьеса, какъ она поставлена въ Парижѣ, если не считать того, что она написана на спеціальную тэму -- не имѣетъ. Но значеніе ея тѣмъ не менѣе весьма важно. "Les Misérables", говоритъ извѣстный поэтъ-журналистъ Огюстъ Ваккери, въ "Rappel'ѣ":-- это вся жизнь XIX столѣтія. Всѣ горькія проблемы и всѣ кровавые вопросы нашего времени олицетворены здѣсь въ живые типы, навсегда запечатлѣвшіеся въ памяти всѣхъ. Всѣ бѣдствія человѣчества тутъ на лицо и, что составляетъ главнѣйшее достоинство и высшую красоту этого произведенія, вопросъ, положенный въ его основаніе, состоитъ не въ томъ, какъ быть счастливымъ? а въ томъ, какъ быть честнымъ? Какъ, подъ тяжелымъ гнетомъ фатализма, подъ тягостными, а порою и невыносимыми условіями среды, удержаться, не согнуться, не впасть въ порокъ или преступленіе? Этотъ грозный, громадный вопросъ олицетворенъ Жаномъ Вальжаномъ -- и имъ же разрѣшается. Этотъ "несчастный", въ полномъ смыслѣ этого слова, выноситъ всѣ бѣдствія, какія только могутъ выпасть на долю человѣка, и выходитъ изъ всѣхъ нихъ побѣдоносно, очистившись и обновясь духомъ... Въ романѣ Жанъ Вальжанъ выведенъ во весь ростъ, въ драмѣ -- типъ его не полонъ, но и того, какъ онъ выведенъ въ драмѣ достаточно, чтобы произвести на публику благотворное впечатлѣніе... Главнѣйшее достоинство произведенія состоитъ въ томъ, что среди массы всевозможныхъ бѣдствій, важнѣйшимъ и наиболѣе грознымъ бѣдствіемъ выставлено собственное сознаніе... Вальжанъ силенъ, онъ выдерживаетъ борьбу со всѣми бѣдствіями и изъ всѣхъ выходитъ побѣдителемъ, но онъ безсиленъ, противъ собственнаго сознанія... Другой несчастный, обладающій внѣшнимъ сходствомъ съ нимъ, схваченъ вмѣсто него... и Жанъ Вальжанъ самъ отдается въ руки правосудія!"

И пьеса, дѣйствительно, производитъ на публику весьма сильное и благотворное впечатлѣніе. Надобно видѣть, какъ все стихаетъ въ театрѣ, напримѣръ, во время сцены, когда маленькая Козетта въ лохмотьяхъ пробирается за водою въ зеленую и цвѣтущую монфермельскую рощу, или когда Жану Вальжану удается нетолько спастись отъ преслѣдованій Жавера, но спасти вмѣстѣ съ тѣмъ и Козетту, которую онъ прячетъ въ монастырь, чтобы понять, Какъ увлечены драмою зрители.

Повредило полному успѣху пьесы отчасти то, что даровитая и своеобразная Тайльяндьерй, долженствовавшая исполнять роль Фантины, захворала и роль эта передана была Жанѣ Эсслеръ, далеко не обладающей талантомъ первой, да еще и принужденной выйти на сцену почти безъ репетиціи. Дюмэнъ нѣсколько тученъ и мало подвиженъ для роли Жана Вальжана, но за то Талльадъ создалъ неподражаемаго Жавера. Лакрессоньеръ съумѣлъ, въ роли епископа, для сцены обращеннаго цензурою въ богатаго землевладѣльца, сдѣлать то, что въ каждомъ его словѣ и жестѣ публика видѣла епископа.

На долю Палерояльскаго Театра тоже выпалъ успѣхъ, за которымъ онъ такъ долго и такъ напрасно гонялся въ послѣдніе годы. Успѣхъ этотъ доставила ему новая комедія или, вѣрнѣе, водевиль неутомимаго Гондинэ: "Старые общественные слои" (Les vieilles couches), названіе заимствованное изъ извѣстнаго выраженія Гамбетты о новыхъ общественныхъ слояхъ. Политическаго элемента въ пьесѣ, впрочемъ, почти нѣтъ, или, по крайней мѣрѣ, такъ мало, что среди постояннаго смѣха, возбуждаемаго пьесой его никто не въ состояніи уловить. Содержаніе ея. слѣдующее: Нѣкто Мираду, несмотря на свои преклонныя лѣта, не прочь повеселиться и пожуировать. Вкусы его въ этомъ смыслѣ раздѣляютъ и два его неразлучныхъ товарища: Воболланъ и Ла-Бригатьеръ, тоже лица, давно перешедшія зрѣлый возрастъ. Однажды, когда вся эта компанія предавалась благодушному бражничанію въ квартирѣ Мираду, вмѣстѣ съ двумя модистками и одной молодой замужней дамой, пиршество ихъ было нарушено появленіемъ клерка отъ нотаріуса, одѣтаго въ чорный фракъ, наглухо застегнутый. Лицо это явилось потому, что узнало, что въ домѣ нанимаетъ квартиру нѣкто Мираду, а оно уже болѣе года день и ночь розыскиваетъ Мираду, которому необходимо сообщить весьма важныя свѣдѣнія по дѣламъ, находящимся у нотаріуса. Увидавъ веселую компанію, злосчастный клеркъ смущается; онъ, очевидно, снова не попалъ на слѣдъ того Мираду, котораго отъискиваетъ. "Мираду, необходимый мнѣ -- земледѣлецъ, разсуждаетъ вслухъ оторопѣвшій клеркъ:-- если же между этими лицами и есть Мираду, то этотъ Мираду, очевидно -- человѣкъ свѣтскій, а не мой земледѣлецъ.-- А для чего бы вамъ былъ нуженъ именно земледѣлецъ Мираду? спрашиваетъ его хозяинъ.-- "Для того, чтобы передать ему значительное наслѣдство, оставленное цо завѣщанію".-- Такъ не стѣсняйтесь и отдавайте его мнѣ, говоритъ ему Мираду и объясняетъ клерку, что онъ 11 мѣсяцевъ въ году пашетъ землю, какъ простой крестьянинъ, въ одной изъ самыхъ земледѣльческихъ мѣстностей Франціи, и только на 12-й является въ Парижъ вкусить плоды трудовъ своихъ. Я родился дворяниномъ, но давно отказался ставить частицу de передъ своей фамиліей, сбросилъ фракъ и бѣлый галстухъ, надѣлъ блузу и сабо, женился на на стоящей сельчанкѣ и воспитываю великолѣпныхъ индѣекъ. Я понялъ, что время дворянства прошло и настала эпоха нарожденія новыхъ общественныхъ слоевъ.

Клеркъ притворяется слушающимъ со вниманіемъ его разсказъ, но, въ сущности, не вѣритъ ни одному его слову. Чтобы убѣдить его, Мираду приходится пригласить клерка къ себѣ на ферму, гдѣ клеркъ изо всего окружающаго готовъ убѣдиться, что его не обманываютъ, но, къ несчастію для Мираду, Лабриготьеру и Вобаллону тоже приходитъ мысль посѣтить его въ его сельскомъ уединеніи, и все съ тѣми же двумя модистками и молодой женщиной, пиръ съ которыми былъ прерванъ появленіемъ клерка. Чтобы не возбудить новыхъ подозрѣній клерка, Мираду не оставалось ничего другого, какъ предложить всему этому веселому обществу переодѣться крестьянами и крестьянками. Несмотря на такое переодѣваніе, опытный взглядъ законника распознаетъ, что это тѣ самыя лица, которыхъ онъ мелькомъ видѣлъ въ Парижѣ, почему и полагаетъ, что Мираду просто разыгрываетъ съ нимъ комедію. Недоумѣніе его переходитъ въ отчаяніе и ужасъ, когда онъ замѣчаетъ, что молодая женщина, которой онъ не успѣлъ разглядѣть въ Парижѣ, не кто иная, какъ его собственная жена.

Въ третьемъ актѣ, если супругѣ клерка и не удается увѣрить своего мужа, что она -- вѣрнѣйшая изъ всѣхъ существующихъ и когда-либо существовавшихъ женъ, то онъ убѣждается, по крайней мѣрѣ, что она весьма основательно вдоль и поперегъ знаетъ Мираду, и что Мираду -- сельчанинъ и Мираду -- свѣтскій человѣкъ -- одно и тоже лицо, имѣющее всѣ законныя права на хранящееся у его патрона наслѣдство. Такимъ образомъ Мираду получаетъ наслѣдство и, съ легкимъ сердцемъ, рѣшается продолжать свою двойную жизнь.

Жоффруа, Жиль Пересъ, Леритье и Мильеръ передаютъ съ неподражаемымъ совершенствомъ этотъ не особенно мудреный, но безконечно веселый фарсъ. Жоффруа просто создалъ типъ изъ Мираду, достойный занять мѣсто на сценѣ театра французской комедіи. Еслибы въ нѣкоторыхъ мѣстахъ фарса онъ не уступалъ легкомысленному увлеченію остальныхъ дѣйствующихъ лицъ и не впадалъ, вслѣдствіе этого, слегка въ шаржъ, то создалъ бы цѣльный и чисто мольеровскій типъ богача безъ убѣжденій, дѣлающагося, безъ всякой любви къ народу, республиканцемъ при существованіи республики.

Уже нѣсколько мѣсяцевъ сряду, во всѣхъ газетахъ мелкой прессы, "Парижскіе Буффы" помѣщали объявленіе, которымъ приглашали явиться авторовъ либретто и музыки якобы весьма замѣчательной оперетки, оставленной кѣмъ-то у портье этого театра. Только недавно, когда Польферрье разрѣшилъ это сомнѣніе, справившись, не то ли это либретто, которое онъ отдалъ Оффенбаху, чтобы положить его на музыку, оказалось, что это дѣйствительно "Maitre Peronilla"; но для чего Оффенбаху понадобилась таинственность -- такъ-таки и осталось покрыто для всѣхъ мракомъ неизвѣстности. Едва ли это "много шуму изъ ничего" не было умышленно произведено Оффенбахомъ, въ видѣ рекламы. Неужели же, по сознанію самого, нѣкогда столь избалованнаго судьбою маэстро, фонды его упали въ публикѣ такъ низко, что ему приходится прибѣгнуть къ подобному шарлатанству? Во всякомъ случаѣ, гора родила мышь. Какъ музыка -- 1-й и 2-й акты до нельзя банальны, и только третій актъ замѣчателенъ по своему одушевленію и по блистательной оркестровкѣ двухъ заключающихся въ немъ народныхъ мотивовъ. Какъ либретто -- оперетка также весьма незавидна,

Въ видахъ же будущей выставки, театръ "Комической Оперы" собирается ставить съ хорами, собранными изъ лучшихъ учениковъ консерваторіи, возобновленную "Психею" Амбруаза Тома, которая будетъ чередоваться съ поставленною уже возобновленною "Сѣверною Звѣздою" Мейербера. Въ "Большой Оперѣ" идутъ дѣятельныя приготовленія къ постановкѣ "Поліевкта" Гуно, пьесы, долженствующей представлять собою самую крупную новость опернаго свойства на выставкѣ. На амплуа Фора подготовленъ дирекціей Лассаль, и, кромѣ того, она собирается выпустить новаго тенора, Сеельё, уже дебютировавшаго въ "Вильгельмѣ Теллѣ". Голосъ этого пѣвца, дѣйствительно, замѣчательно хорошъ, но, увы! въ наши дни для пѣвца одного хорошаго голоса недостаточно.

Людовикъ.

Парижъ, 29-го марта 1878 г.

"Отечественныя Записки", No 4, 1878

Оставить комментарий Шассен Шарль-Луи (yes@lib.ru) Год: 1878 Обновлено: 03/06/2023. 67k. Статистика. Статья: Публицистика Сочинения	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: I. Выборы 3-17-го марта.- Два главных охранительных законопроекта и противодѣйствие реакционеров.- Принятие сенатом закона о разносной продаже произведений печати.- Продолжение проверки полномочий в палате.- Выходка Поля де-Касаньяка, скандалы, и дуэли за ней воспоследовавшие.- Дело Жанта.- Недовольство и раздоры конституционалистов.- Прения в сенате об осадном положении.- Речь Дюфора.- Заявление Боше.- Поправка конституционалистов.- Почти полное признание закона - Годовщина 18-го марта.- Бюджет расходов в сенате и попытка ультрамонтанов.- Начало реформ, полезных для народа.- Победа Фрейсинэ и общественные работы.- Несколько слов о стачках. II. Оживление Парижа по случаю близости открытия всемирной выставки.- Конгрессы.- Приготовление к празднованию столетней годовщины дня смерти Вольтера.- Театры: "Обыватели города Понтарси" Викторьена Сарду на сцене театра Водевиля.- Жалкая заоблачная фантазия Фердинанда Дюге.- Неудача Дюма на сцене "Одеона".- "Les Misérables" Шарля Гюго на сцене театра Сен-Мартенских Ворот и отзыв об этой пьесе Вакери.- "Старые общественные слои" комедия Гондинэ.- "Maître Peronilla" Оффенбаха.- Оперныя новости. Перевод Е. Г. Бартеневой(?).

Шассен Шарль-Луи Хроника парижской жизни

ХРОНИКА ПАРИЖСКОЙ ЖИЗНИ.

Шассен Шарль-Луи
Хроника парижской жизни