По Эдгар Аллан
Факты в деле мистера Вальдемара

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (The Facts in the Case of M. Valdemar, 1845)
    Перевод Константина Бальмонта.
    Текст издания: М: "Книгоиздательство "Скорпион", 1906.

Эдгаръ По

Факты въ дѣлѣ мистера Вальдемара

  
   Собраніе сочиненій Эдгара По въ переводѣ съ англійскаго К. Д. Бальмонта
   Томъ второй. Разсказы, статьи, отрывки, афоризмы.
   М., Книгоиздательство "Скорпіонъ", 1906
   OCR Бычков М. Н.
  
   Я, конечно, не вижу ничего удивительнаго въ томъ, что необыкновенное дѣло Мистера Вальдемара возбудило толки. Было бы удивительнымъ обратное -- въ особенности если принять во вниманіе всѣ обстоятельства. Благодаря желанію заинтересованныхъ сторонъ держать дѣло внѣ вѣдѣнія публики, по крайней мѣрѣ въ настоящее время, или до того времени, пока не представится новый случай для изслѣдованія -- благодаря нашимъ тщательнымъ попыткамъ въ этомъ смыслѣ -- въ обществѣ возникли искаженные и преувеличенные разсказы, сдѣлавшіеся источникомъ крайне непріятныхъ ложныхъ представленій, а отсюда, естественно, источникомъ недовѣрія.
   Теперь положительно необходимо, чтобы я изложилъ факты -- по крайней мѣрѣ такъ, какъ я понимаю ихъ самъ. Въ сжатомъ видѣ они таковы:
   Вниманіе мое за послѣдніе три года было нѣсколько разъ привлекаемо къ вопросамъ о месмеризмѣ; около девяти мѣсяцевъ тому назадъ, совершенно внезапно, мнѣ пришла въ голову мысль, что въ цѣломъ рядѣ опытовъ, произведенныхъ до сихъ поръ, сдѣлано было весьма достопримѣчательное и въ высшей степени необъяснимое ощущеніе: никто еще не былъ подвергнутъ месмерическому току in articulo mortis. Слѣдовало выяснить, во-первыхъ, cyществуетъ ли, при такихъ условіяхъ, у паціента какая-нибудь впечатлительность къ магнетическому вліянію; во-вторыхъ, если существуетъ, ослабляется-ли она или усиливается даннымъ обстоятельствомъ; въ-третьихъ, въ какомъ размѣрѣ, или на какой промежутокъ времени, захватъ властительной Смерти можетъ быть задержанъ даннымъ процессомъ. Были еще и другіе пункты, нуждавшіеся въ удостовѣреніи, но вопросы, мною отмѣченные, наиболѣе возбуждали мое любопытство -- въ особенности послѣдній, благодаря громадной важности его послѣдствій.
   Отыскивая вокругъ себя какого нибудь субъекта, съ помощью котораго я могъ бы изслѣдовать эти вопросы, я невольно подумалъ о Мистерѣ Эрнестѣ Вальдемарѣ, весьма извѣстномъ компиляторѣ, сотрудникѣ "Bibliotheca Forensica", и авторѣ польскихъ переводовъ "Валленштейна" и "Гаргантюа" (изданныхъ подъ псевдонимомъ Иссэхара Маркса). Мистеръ Вальдемаръ, жившій съ 1839 года преимущественно въ Гарлемѣ, Нью-Йоркъ, особенно достопримѣчатетеленъ (или былъ достопримѣчателенъ) своей необыкновенной худобой -- нижняя часть его тѣла имѣла большое сходство съ тѣломъ Джона Рандольфа; онъ выдавался также своими бѣлыми бакенбардами, которыя были такимъ рѣзкимъ контрастомъ по отношенію къ его чернымъ волосамъ, что эти послѣдніе почти всѣ принимали за парикъ. Его темпераментъ отличался крайней нервозностью, и дѣлалъ его субъектомъ очень удобнымъ для месмерическихъ опытовъ. Два или три раза, при случаѣ, я заставилъ его заснуть безъ большихъ затрудненій, но былъ разочарованъ относительно другихъ результатовъ, достиженіе которыхъ представлялось мнѣ вѣроятнымъ въ силу особенностей его тѣлосложенія. Его воля никогда не подчинялась моему контролю положительно или всецѣло, а что касается ясновидѣнія, я не могъ достичь въ опытахъ съ нимъ ничего, на что можно было разсчитывать. Я всегда приписывалъ такія неудачи разстроенному состоянію его здоровья. За нѣсколько мѣсяцевъ, передъ тѣмъ какъ я съ нимъ познакомился, его врачи констатировали вполнѣ опредѣлившуюся чахотку. Нужно замѣтить, что онъ имѣль привычку говорить совершенно спокойно о своей приближающейся смерти, какъ о вещи, которой нельзя избѣжать и о которой не слѣдуетъ сожалѣть.
   Когда мнѣ пришла въ голову вышеуказанная мысль, я, весьма понятно, долженъ былъ тотчасъ же подумать о Мистерѣ Вальдемарѣ. Я слишкомъ хорошо зналъ твердыя философскія убѣжденія этого человѣка, чтобы ожидать какихъ-нибудь колебаній съ его стороны; кромѣ того, въ Америкѣ у него не было никакихъ родственниковъ, которые могли бы вмѣшаться. Я откровенно высказался передъ нимъ по этому вопросу, и къ моему удивленію онъ выразилъ самый живой интересъ. Я говорю, къ моему удивленію; потому что, хотя Мистеръ Вальдемаръ всегда любезно предоставлялъ себя въ мое распоряженіе для месмерическихъ опытовъ, онъ никогда раньше не выказывалъ по отношенію къ этимъ послѣднимъ никакихъ признаковъ сочувствія. Характеръ его болѣзни давалъ возможность точно опредѣлить время смерти; и между нами было въ концѣ концовъ условлено, что онъ пошлетъ за мной приблизительно за двадцать четыре часа до того времени, которое его доктора опредѣлятъ, какъ срокъ смерти.
   Вотъ уже слишкомъ семь мѣсяцевъ, какъ я получилъ отъ самого мистера Вальдемара слѣдующую записку:
   "Мой милый П--,

"Теперь приходите.

   Д-- и Ф-- оба говорятъ, что, самое большее, я дотяну до завтрашней полночи; я полагаю, что они вполнѣ правы.

"Вальдемаръ".

   Я получилъ эту записку черезъ полчаса послѣ того, какъ она была написана, и не далѣе какъ черезъ четверть часа былъ въ комнатѣ умирающаго. Я не видалъ его десятъ дней, и ужаснулся при видѣ страшной перемѣны, происшедшей въ немъ за этотъ краткій промежутокъ времени, лицо его было свинцоваго цвѣта: глаза совершенно потускнѣли; исхуданіе было до такой степени велико, что кожа лопнула на скулахъ. Отдѣленіе мокроты было необыкновенно сильно. Пульсъ былъ едва замѣтенъ. И тѣмъ не менѣе онъ замѣчательно владѣлъ еще какъ своими умственными способностями, такъ, до извѣстной степени, и физической силой. Онъ говорилъ отчетливо -- принималъ безъ посторонней помощи разныя лѣкарства -- и, когда я вошелъ въ комнату, былъ занятъ занесеніемъ какихъ то замѣтокъ въ памятную книжку. Онъ весь былъ обложенъ подушками. Около больного находились Доктора Д-- и Ф--. Поздоровавшись съ Вальдемаромъ, я отвелъ этихъ джентльмэновъ въ сторону, и получилъ отъ нихъ точный отчетъ о состояніи больного. Лѣвое легкое уже восемнадцать мѣсяцевъ было въ состояніи полуокостенѣломъ или хрящеватомъ, и, конечно, было совершенно негодно для какихъ-либо жизненныхъ цѣлей. Правое, въ своей верхней часги, также мѣстами, если не всецѣло, окостенѣло, въ то время какъ нижняя часть представляла изъ себя массу гнойныхъ бугорковъ, которые переходили одинъ въ другой. Существовало нѣсколько глубокихъ прободеній, и въ одномъ мѣстѣ наступило прочное приращеніе къ ребрамъ. Эти явленія въ правой лопасти были сравнительно недавняго происхожденія. Процессъ окостенѣнія развивался съ необыкновенной быстротой; еще мѣсяцъ тому назадъ не было ни одного симптома, а приращеніе было замѣчено только въ теченіи трехъ послѣднихъ дней. Независимо отъ чахотки, доктора подозрѣвали аневризмъ аорты; но касательно даннаго обстоятельства симптомы окостенѣнія дѣлали невозможнымъ какой-либо точный діагнозъ. Оба врача полагали, что Мистеръ Вальдемаръ долженъ умереть около полуночи на слѣдующій день (Воскресенье). Тогда была Суббота, семь часовъ пополудни.
   Отходя отъ постели больного для бесѣды со мной, Доктора Д-- и Ф-- простились съ нимъ окончательно. Они больше уже не имѣли намѣречнія возвращаться; но по моей просьбѣ согласились взглянуть на паціента около десяти часовъ въ слѣдующую ночь.
   Когда они ушли, я сталъ свободно говорить съ Мистеромъ Вальдемаромъ относительно приближающойся смерти и, съ большей подробностью, о предноложенномъ опытѣ. Онъ попрежнему высказалъ полное согласіе., и даже выразилъ настойчивое желаніе, торопилъ меня начать опытъ тотчасъ-же. Въ комнатѣ было двое слугъ-сидѣлокъ, мужчина и женщина, но я не рѣшался предпринимать такую важную задачу безъ другихъ болѣе надежныхъ свидѣтелей, имѣя въ виду возможность какого-нибудь внезапнаго осложненія. Я отложилъ поэтому опытъ до восьми часовъ слѣдующей ночи, когда приходъ студента-медика, съ которымъ я былъ немного знакомъ (Мистеръ Теодоръ Л -- ль), долженъ былъ освободить меня отъ дальнѣйшихъ затрудненій. Сперва я намѣревался подождать врачей; но я долженъ былъ начать немедленно, во-первыхъ, благодаря настойчивымъ просьбамъ Мистера Вальдемара, во-вторыхъ -- благодаря и моему собственному убѣжденію, что нельзя было терять ни минуты, такъ какъ онъ, очевидно, быстро угасалъ.
   Мистеръ Л -- ль былъ настолько добръ, что согласился исполнить мое желаніе заносить замѣтки обо всемъ, что должно было происходить: именно изъ его замѣтокъ я теперь и составляю, главнымъ образомъ, данный разсказъ, преддагая ихъ въ болѣе сжатомъ видѣ, мѣстами же, переписывая дословно.
   Было приблизительно безъ пяти минутъ восемь, когда, взявъ паціента за руку, я попросилъ его подтвердить мистеру Л -- лю возможно отчетливѣе, что онъ (Мистеръ Вальдемаръ), находясь въ данныхъ обстоятельствахъ, имѣетъ собственное желаніе подвергнуться съ моей стороны месмерическому опыту.
   Онъ отвѣчалъ слабымъ, но совершенно внятнымъ голосомъ: "Да, я хочу подвергнуться месмерическому опыту" -- и тотчасъ же прибавилъ: "я боюсь только, что вы слишкомъ долго медлитѣ".
   Въ то время какъ онъ говорилъ, я началъ пассы въ дѣйствіи которыхъ на него я уже имѣлъ случай убѣдиться. Первое же косвенное движеніе моей руки, прошедшее вдоль его лба, оказало видимое вліяніе; но, хотя я напрягалъ всѣ силы, я не могъ получить никакого другого видимаго эффекта до начала одиннатцатаго, когда, согласно уговору, пришли Доктора Д-- и Ф--. Въ немногихъ словахъ я объяснилъ имъ мои намѣренія, и, такъ какъ они не дѣлали никакихъ возраженій, говоря, что паціентъ уже находится въ предсмертной агоніи, я продолжалъ безъ колебаній -- перемѣнивъ, однако, боковые пассы на продольные, и устремляя мой взглядъ всецѣло на правый глазъ умирающаго.
   Въ это время его пульсъ былъ совсѣмъ неощутимъ, а дыханіе сопровождалось хрипомъ, и перерывалсь паузами въ полминуты.
   Въ такомъ положеніи онъ находился почти безъ всякихъ измѣненій въ теченій четверти часа. По истеченіи этого пррмежутка времени изъ груди его вырвался вздохъ, правда естественный, но чрезвычайно глубокій, и звуки хрипа прекратились -- точнѣе говоря, хрипъ не былъ болѣе слышенъ; паузы не уменьшались. Конечности тѣла были холодны какъ ледъ.
   Безъ пяти минутъ въ одиннадцать я замѣтилъ несомнѣнные признаки месмерическаго воздѣйствія. Вращеніе стекловиднаго глаза смѣнилось выраженіемъ того мучительнаго взгляда внутрь, который бываетъ только при усыпленномъ бодрствованіи, и ошибиться въ которомъ совершенно невозможно. Нѣсколькими быстрыми боковыми пассами я заставилъ вѣки задрожать, какъ будто они испытывали предчувствіе сна, нѣсколькими новыми пассами я заставилъ ихъ совершинно закрыться. Однако, я этимъ не удовольствовался, а съ силой продолжалъ свои манипуляціи, при самомъ полномъ напряженіи воли, пока наконецъ мнѣ не удалось заставить всѣ члены спящаго совершенно окоченѣть, предварительно придавъ имъ, повидимому, удобное положеніе. Ноги были вытянуты во всю длину; руки были въ такомъ же положеніи и лежали на постели въ нѣкоторомъ разстояніи отъ поясницы. Голова была чуть-чуть приподнята.
   Когда я окончилъ все это, была уже полночь, и я обратился въ присутствующимъ джентльмэнамъ съ покорнѣйшей просьбой изслѣдовать состояніе Мистера Вальдемара. Послѣ нѣсколькихъ опытовъ они подтвердили, что онъ находится въ необыкновенно-ярко выраженномъ состояніи месмерическаго транса. Любоинтство обоихъ врачей было возбуждено до крайности. Докторъ Д-- тотчасъ же рѣшилъ остаться около паціента на всю ночь, а Докторъ Ф-- простился, сказавъ, что вернется на разсвѣтѣ. Мистеръ Лл -- ль, сидѣлка и больничный служитель остались.
   Мы не тревожили мистера Вальдемара до трехъ часовъ пополуночи; тутъ я къ нему приблизился, и увидалъ, что онъ находится совершенно въ томь же самомъ состояніи, какъ прежде, когда Докторъ Ф-- уходилъ, т.е. онъ соблюдалъ ту же самую позу; пульсъ былъ неощутимъ; дыханіе было слабо (его едва можно было замѣтять и то только приложивъ зеркало къ губамъ); глаза были закрыты естественнымъ образомъ, всѣ члены были тверды и холодны, какъ мраморъ. И, однако же, общій видъ отнюдь не указывалъ на смерть.
   Приблизившись къ Мистеру Вальдемару, я сдѣлалъ нѣкоторое усиліе подвергнуть его правую руку месмерическому вліянію такимъ образомъ, чтобы она слѣдовала за моей, причемъ я дѣлалъ легкіе пассы надъ его тѣломъ. При такихъ опытахъ съ нимъ я никогда раньше не приходилъ къ успѣшнымъ результатамъ и, конечно, не помышлялъ о нихъ теперь; но къ моему изумленію его правая рука съ большой готовностью, хотя и слабо, послѣдовала за каждымъ движеніемъ, которое я предназначалъ ей своей рукой. Я рискнулъ обратиться къ нему съ нѣсколькими словами.
   "Мистеръ Вальдемаръ", сказалъ я, "вы спите?" Отвѣта не послѣдовало, но я замѣтилъ трепетъ вокругъ его губъ, и рѣшился повторить вопросъ еще и еще разъ. При третьемъ повтореніи вопроса все его тѣло слегка затрепетало: вѣки раскрылись сами собою настолько, что обнажили бѣлую линію глазного яблока; губы лѣниво зашевелились, и изъ нихъ, едва слышнымъ шопотомъ, проскользнули слова:
   "Да,-- теперь сплю. Не будите меня! -- дайте мнѣ такъ умереть!"
   Я пощупалъ его руки и ноги; они были тверды по-прежнему. Правая рука, какъ раньше, повиновалась мнѣ, слѣдуя направленію моей руки. Я опять спросилъ усыпленнаго:
   "Вы все еще чувствуете боль въ груди, Мистеръ Вальдемаръ?"
   Отвѣтъ послѣдовалъ теперь тотчасъ же, но онъ былъ еще менѣе внятенъ, чѣмъ прежде:
   "Боли нѣтъ -- я умираю".
   Я не счелъ удобнымъ безпокоить его тогда еще, и ничего не было ни сказано, ни сдѣлано до прибытія Доктора Ф--, который пришелъ незадолго до разсвѣта, и выразилъ безграничное удивленіе по поводу того, что паціентъ еще живъ. Пощупавъ пульсъ, и приложивъ зеркало къ его губамъ, онъ попросилъ меня опять обратиться съ вопросомъ къ усыпленному. Я спросилъ:
   "Мистеръ Вальдемаръ, вы еще спите?"
   Опять прошло нѣсколько минутъ, прежде чѣмъ послѣдовалъ отвѣть; и во время этой паузы умирающій, казалось, собиралъ всѣ свои силы, чтобы заговорить. Когда я въ четвертый разъ повторилъ свой вопросъ, онъ проговорилъ очень слабымъ, почти неслышнымъ голосомъ:
   "Да, еще сплю -- умираю".
   Въ это время врачи выиказали мнѣніе или, скорѣе, желаніе, чтобы Мистера Вальдемара больше не тревожили въ его теперешнемъ, повидимому спокойномъ, состояніи, и чтобы такимъ образомъ онъ безъ помѣхи умеръ: всѣ высказали убѣжденіе, что смерть должна послѣдовать черезъ нѣсколько минутъ. Я, однако, рѣшился заговорить съ нимъ еще разъ и повторилъ предъидущій вопросъ.
   Пока я говорилъ, въ лицѣ спящаго произошла рѣшительная перемѣна. Глаза медленно открылись, зрачки закатились, кожа праняла трупную окраску, походя не столько на пергаментъ, сколько на бѣлую бумагу: и круглыя чахоточныя пятна, до сихъ поръ ярко виднѣвшіяся въ серединѣ обѣихъ щекъ, игновенно погасли. Я употребляю именно это выраженіе, потому что внезапность ихъ исчезновенія напомнила мнѣ потухающую свѣчу, когда на нее быстро дунешь. Въ то же самое время верхняя губа искривилась, и обнажились зубы, которые она до тѣхъ поръ совершенно закрывала, между тѣмъ какъ нижняя челюсть, издавъ явственный звукъ, отвалилась на нѣкоторое разстояніе, и такимъ образомъ въ полости широко открытаго рта передъ нами обрисовался вспухшій и почернѣвшій языкъ. Я думаю, что всѣ свидѣтели этой сцены были отлично знакомы съ ужасами смерти; но видъ Мистера Вальдемара въ это мгновеніе былъ такъ непостижимо мерзостенъ, что всѣ невольно отшатнулись отъ постели.
   Чувствую, что я достигъ теперь критическаго пункта въ своемъ повѣствованіи: каждый изъ читателей будетъ возмущенъ, рѣшительно никто мнѣ не повѣритъ. Однако, мой долгъ требуетъ, чтобы я продолжалъ безъ всякихъ оговорокъ.
   Ни малѣйшаго признака жизни нельзя было больше усмотрѣть; и, заключивъ, что Мистеръ Вальдемаръ умеръ, мы рѣшили предоставить его попеченію прислуги, какъ вдругъ мы замѣтили, что его языкъ охваченъ сильнымъ движеніемъ вибраціи. Это продолжалось, быть можетъ, въ теченіи минуты; затѣмъ, изъ подвижныхъ и вытянутыхъ челюстей раздался голосъ -- такой голосъ, что было бы сумасшествіемъ пытаться описать его. На самомъ дѣлѣ, есть два или три эпитета, которые могутъ быть отчасти примѣнены къ нему; я могъ бы, напримѣръ, сказать, что звукъ былъ грубый, и прерывистый, и глухой; но отвратительность его цѣлаго неописуема по той простой причинѣ, что никогда подобные звуки не оскорбляли человѣческаго слуха. Были, однако, двѣ особенности, которыя, какъ я подумалъ тогда, и какъ продолжаю думать теперь, могутъ считаться краснорѣчивыми при опредѣленіи этой интонаціи -- могутъ дать нѣкоторое представленіе объ ея нечеловѣческихъ свойствахъ. Во-первыхъ, голосъ, повидимому, достигалъ нашего слуха -- но крайней мѣрѣ моего -- на отдаленномъ разстояніи, или исходилъ изъ какой то глубокой подземной пещеры. Во-вторыхъ, голосъ (я боюсь, однако, что не въ силахъ буду сдѣлать мои слова понятными) производилъ на меня такое впечатлѣніе, какое желатиновая или клейкая масса производитъ на чувство осязанія.
   Я говорилъ о "звукѣ" и о "голосѣ". Я хочу сказать, что звукъ былъ отчетливъ до удивительности -- отчетливъ до ужаса. Мистеръ Вальдемаръ говорилъ -- очевидно, онъ отвѣчалъ на вопросъ, который я предложилъ ему нѣсколько минуть тому назадъ. Какъ читатель можетъ припомнить. я спросилъ его, продолжаетъ ли онъ спать. Онъ говорилъ теперь:
   "Да;-- нѣтъ; я прежде спалъ -- а теперь -- теперь -- я мертвъ".
   Никто изъ присутствовавшихъ не старался скрыть, и непопытался подавить чувство невыразимаго захватывающаго ужаса, вызваннаго этими немногими словами. Мистеръ Л -- ль (студентъ) лишился чувствъ. Сидѣлка и служитель немедленію обратились въ бѣгство, и никакимъ образомъ ихъ нельзя было вернуть въ комнату. Собственныя свои впечатлѣнія я и не пытаюсь описывать. Чуть не цѣлый часъ мы безмолвно хлопотали около мистера Л -- ля, стараясь возвратить его къ сознанію -- и у насъ не вырвалось ни звука. Когда онъ пришелъ въ себя, мы опять стали изслѣдовать состояніе Мистера Вальдемара.
   Во всѣхъ отношеніяхъ оно оставалось неизмѣннымъ, съ тѣмъ только исключеніемъ, что зеркало, будучи приложено къ губамъ, не являло больше никакихъ признаковъ дыханія. Попытка пустить кровь изъ руки оказалось неудачной. Я долженъ, кромѣ того, упомянуть, что рука Мистера Вальдемара больше не подчинялась чоей волѣ. Я тщетно пытался заставить ее слѣдовать за движеніями моей руки. Единственнымъ несомнѣннымъ указаніемъ на месмерическое вліяніе было теперь только дрожаніе языка, приходившаго въ движеніе, когда я обращался къ Мистеру Вальдомару съ вопросомъ. Этотъ послѣдній, повидимому, дѣлалъ усилія отвѣтить, но у него больше не хватало на это доста точной воли. Къ вопросамъ, предложеннымъ ему не мной, а кѣмъ-нибудь другимъ, онъ, повидимому, оставался совершенно нечувствительнымъ -- хотя я пытался приводить каждаго изъ членовъ общества въ месмерическое соотношеніе съ нимъ. Я, кажется, разсказалъ теперь все, что необходимо для поннманія того состоянія, въ которомъ находился въ это время усыпленный. Мы пригласили другихъ сидѣлокъ; и въ десять часовъ я вышелъ изъ дому въ обществѣ обоихъ врачей и Мистера Л -- ля.
   Послѣ полудня мы всѣ опять сошлись посмотрѣть на паціента. Онъ находился совершенно въ томъ же самомъ состояніи. Мы подвергли обсужденію вопросъ, удобно ли и возможно ли будить его; но безъ большихъ затрудненій всѣ согласились, что это не могло бы привести ни къ какимъ благимъ результатамъ. Было очевидно, что до сихъ поръ смерть (или то, что обыкновенно называется смертью) была задержана месмерическимъ процессомъ. Всѣмъ намъ казалось несомнѣннымъ, что будить Мистера Вальдемара -- это просто-напросто значило бы упрочить моментъ смерти, или, по крайней мѣрѣ, обусловить быстрое умираніе.
   Съ этого времени до конца прошлой недѣли -- промежутокъ времени почти въ семь мѣсяцевъ -- мы продолжали ежедневно собираться въ домѣ Мистера Вальдемара, причемъ время отъ времени сюда сходились также нѣкоторые другіе врачи и кое-кто изъ близкихъ. Все это время усыпленный оставался совершенно въ томъ же состояніи, какъ я его описалъ. Надзоръ со стороны сидѣлокъ не прекращался.
   Наконецъ, въ послѣднюю Пятницу мы рѣшили сдѣлать опытъ пробужденія, вѣрнѣе -- рѣшили попытаться разбудить его; и (быть-можетъ) несчастный результатъ этого опыта именно и послужилъ источникомъ для столькихъ разнообразныхъ толковъ въ частныхъ кружкахъ -- толковъ, которые я не могу не отнести на счетъ легковѣрія публики.
   Съ цѣлью вывести Мистора Вальдемара изъ состоянія месмерическаго транса, я примѣнилъ обычные пассы. Нѣкоторое время они не сопровождались никакими результатами. Первымъ указаніемъ на возвращеніе къ жизни было то, что радужная оболочка нѣсколько опустилась внизъ. Весьма достопримѣчательно, что это передвиженіе зрачковъ сопровождалось обильнымъ отдѣленіемъ желтоватой сукровицы (изъ-подъ вѣкъ), распространявшей острый и въ высшей степени непріятный запахъ.
   Тогда присутствовавшіе внушили мнѣ мысль подчинить месмерическому вліянію руку паціента, какъ я это дѣлалъ раньше. Попытка оказалась неудачной. Докторъ Ф-- выразилъ желаніе, чтобы я обратился къ усыпленному съ вопросомъ. Я спросилъ:
   ,,Мистеръ Вальдемаръ, можете-ли вы объяснить намъ, что вы теперь чувствуете, или чего хотите?"
   Чахоточныя пятна мгновенно выступили опять на щекахъ; языкъ затрепеталъ или, вѣрнѣе началъ яростно вращаться во рту (хотя челюсти и губы были по-прежнему неподвижны); и, наконецъ, тотъ же самый мерзостный голосъ. который былъ уже мною описанъ, съ силой прорвался:
   "Ради Бога! -- скорѣе! -- скорѣе! -- заставьте меня спать -- или нѣтъ, скорѣе! -- разбудите меня! -- скорѣе! -- Я говорю вамъ, что я мертвъ!"
   Я былъ совершенно внѣ себя, и мгновенье оставался въ нерѣшительности, не зная, что мнѣ дѣлать. Сперва я сдѣлалъ попытку успокоить паціента; но послѣ того, какъ мнѣ это не удалось, благодаря полному отсутствію воли, я сталъ дѣлать обратные пассы, и приложилъ всѣ усилія, чтобы разбудить его. Я вскорѣ увидалъ, что эта попытка мнѣ удается -- или, по крайней мѣрѣ, мнѣ представилось, что мой успѣхъ будетъ полнымъ; и я увѣренъ, что всѣ находившіеея въ комнатѣ приготовились увидѣть паціента проснувшимся.
   Но что произошло въ дѣйствительности, этого не могъ бы ожидать никто на землѣ.
   Пока я быстро дѣлалъ месмерическіе пассы, среди бѣшеныхъ возгласовъ: "Мертвъ! мертвъ!" которые буквально срывались -- не съ губъ, а съ языка паціента -- все тѣло его внезапно -- въ теченіи одной минуты, или даже скорѣе -- осѣлось -- распалось на мелкіе куски -- совершенно сгнило у меня подъ руками. На кровати, передъ глазами цѣлаго общества, лежала почти жидкая масса -- густой омерзительной гнилости.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru