О.Генри
Вторая молодость Джонсона

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

О. Генри.
Вторая молодость Джонсона

    []
Джонсон встряхнул бутылку. Нужно всегда до употребления взбалтывать жидкость, потому что сера всегда осаждается на дно. Затем Джонсон смочил жидкостью маленькую губочку и осторожно натер ею корни волос. Кроме серы, в эту жидкость входил еще свинцовый сахар, тинктура нукс-вомики и лавровишневая вода [Свинцовый сахар -- ацетат свинца, или уксуснокислый свинец; тинктура -- настойка лекарственного вещества на спирте или эфире; нукс-вомика -- плод чилибухи, или "рвотный орех"; лавровишневая вода -- настой из измельченных свежих листьев лавровишни лекарственной (примеч. ред.)]. Джонсон вычитал этот рецепт в воскресном прибавлении к газете и составил по нему себе жидкость. Но раньше нужно вам объяснить, почему такой солидный мужчина, как Джонсон, стал прибегать к этому косметическому средству.
   Джонсон был овцеводом. Его настоящее имя было Гектор Джонсон, но его окрестили Джонсоном Сухим Логом, в отличие от однофамильца Джонсона Ильмового Ручья, который также разводил овец дальше по Фрио.

0x01 graphic

   Однообразная жизнь в течение многих лет только с одними овцами наскучила Джонсону Сухому Логу. Поэтому он продал свою усадьбу за восемнадцать тысяч долларов и переехал в Санта-Розу, чтобы зажить спокойной жизнью рантье. Будучи молчаливым, меланхоличным человеком лет тридцати пяти -- а может быть, тридцати восьми, -- он вскоре превратился в несносный тип стареющего холостяка с присущими ему причудами.
   Однажды кто-то угостил Джонсона земляникой, и он сильно пристрастился к ней. Он купил в Санта- Розе домик в четыре комнаты и завел целую литературу по вопросу о разведении земляники. За домом был сад, который он превратил в земляничный огород. Весь день он лежал на парусиновой койке под дубом у заднего крыльца в старой шерстяной рубашке, в коричневых парусиновых брюках и в сапогах с высокими каблуками и изучал культуру пленившей его алой ягоды.

0x01 graphic

   Школьная учительница мисс Де Витт отзывалась о нем как "о презентабельном, красивом мужчине, несмотря на его средний возраст". Но Джонсон не обращал внимания на женщин. При встрече с ними он только неуклюже поднимал широкополую фетровую шляпу и спешил скорее вернуться к своим любимым ягодам.
   Когда земляника стала поспевать, Джонсон купил самый длинный бич, который он только мог найти в Санта-Розе. Много часов он просидел под дубом, вплетая еще несколько ремешков, чтобы сделать его еще длиннее. Когда работа была закончена, он мог в двадцати ярдах сбивать листья с кустов. Дело в том, что быстрые глазенки детворы уже следили за поспевающими ягодами, и Джонсон считал нужным принять меры против ожидаемых набегов. Он не больше заботился в дни своего фермерства о нежных ягнятах, чем теперь о любимых своих ягодах, оберегая их от голодных волков, которые кричали, завывали и заглядывали сквозь забор, окружавший его участок.
   В соседнем доме жила вдова с кучей ребятишек, которые часто вызывали опасения в душе старого холостяка. Вдова была испанского происхождения, а покойный муж был ирландец по имени О'Брайан. Джонсон был знаток по части скрещивания пород, и он ожидал мало хорошего от потомства этого брака.
   Между обоими участками шел ветхий частокол, поросший вьюнком и дикой тыквой. Зачастую он видел между кольями заборов лохматые черные головки и сверкающие темные глаза, высматривающие поспевающие ягоды.
   Однажды вечером Джонсон отправился в почтовую контору. Дома его ожидала пренеприятная история. Потомки иберийских разбойников и ирландских конокрадов совершили налет на его земляничный огород. Возмущенному взору вернувшегося Джонсона казалось, что их было целое стадо, на самом же деле их было не больше пяти-шести. Они прыгали, как лягушки, между зелеными грядками, наклонялись и жадно пожирали спелые ягоды.
   Джонсон прокрался в дом, взял бич и набросился на мародеров. Плетка обвилась вокруг ног ближайшего разбойника -- прожорливого десятилетнего мальчишки -- прежде, чем они его заметили. Его вопль предупредил остальных об опасности, и вся компания со всех ног бросилась к частоколу, как стая вспугнутых перепелов. Бич Джонсона вызвал еще несколько диких визгов, прежде чем налетчики нырнули между кольями обвитого вьюном частокола и скрылись.
   Джонсон, менее проворный, чем они, преследовал их почти до самого частокола. Видя бесполезность дальнейшего преследования, он зашел за куст и, выронив бич, остановился как вкопанный.
   За кустом стояла Панчита О'Брайан, не успевшая скрыться. Ей было девятнадцать лет; она была самая старшая из налетчиков. Ее черные, как смоль, густые волосы были перехвачены сзади алой лентой.

0x01 graphic

   С минуту она глядела на Джонсона с невозмутимой дерзостью, а потом на глазах у него раскусила своими белыми зубами великолепную сочную ягоду. Затем она повернулась и медленно пошла к частоколу, словно герцогиня, выступающая на прогулке. У забора она снова повернулась, сверкнула своими темными дерзкими глазами, засмеялась, как школьница, и с гибкостью пантеры прошмыгнула между кольями частокола на свой участок.

0x01 graphic

   Джонсон молча поднял бич и пошел домой. Старая мексиканка, готовившая ему кушанье и прибиравшая дом, позвала его ужинать, когда он вошел. Но Джонсон, не слушая ее, вышел опять на крыльцо и направился через калитку вниз по дороге к мескитовой роще у окраины города. Он сел в траву и стал выщипывать колючки из кактуса. Так он всегда поступал в минуту раздумья.
   Джонсон не знал молодости. Даже ребенком он был всегда непомерно серьезным. Шести лет он с молчаливым неодобрением следил за прыжками резвящихся ягнят на отцовской ферме. Годы юности пропали даром. Он не знал божественного огня и порывов, дивного восторга и отчаяния, очарования и блеска юности. Все это прошло мимо него. Никогда не испытал он трепета Ромео, а теперь один взгляд Панчиты О'Брайан оживил его осень запоздалым летним теплом.
   Но овцеводы -- упрямые люди. Джонсон был слишком закален северными ветрами, чтобы отвернуться от позднего лета, воображаемого или настоящего. Он слишком стар! Так он же им покажет.
   С первой же почтой он послал в Сан-Антонио заказ на самые модные костюмы -- цвет, фасон и цена не играли роли. На следующий день он выискал в газете рецепт восстановителя цвета волос, потому что каштановые волосы Джонсона стали уже серебриться на висках.
   Джонсон целую неделю высидел дома, делая только вылазки против похитителей земляники. Затем, несколько дней спустя, он появился блестящий, сияющий, весь охваченный приступом второй молодости. Наряд его состоял из ярко-синего фланелевого костюма, кроваво-красной рубашки, высокого, с отогнутыми уголками воротничка, развевающегося, как знамя, галстука и ярко-желтых ботинок, заостренных до последних пределов. Плоская соломенная шляпа с полосатой ленточкой покрывала его видавшую непогоды голову. Лайковые перчатки лимонного цвета защищали его грубые мозолистые руки от благотворного майского солнца. Эта богопротивная мерзкая фигура выползла из своей берлоги, глупо улыбаясь и разглаживая свои перчатки на показ людям. До такого состояния довел Джонсона Купидон, который часто стреляет по старой дичи стрелами из колчана Момуса. Как бы желая возродить мифологию, он восстал ярким попугаем из пепла того скромного серого феникса, который сложил свои усталые крылья под сенью дерев Санта-Розы.

0x01 graphic

   Джонсон остановился на улице, чтобы поразить своим видом жителей города, а затем медленно, как этого требовали его узкие модные сапоги, вошел в калитку миссис О'Брайан.
   Только одиннадцатимесячная засуха заставила прекратить в Санта-Розе несмолкаемые разговоры об ухаживании Джонсона за Панчитой О'Брайан. Это ухаживание представляло собою невиданное по своей неуклюжести и молчаливости зрелище. Оно продолжалось две недели, а потом внезапно оборвалось.
   Конечно, миссис О'Брайан благосклонно отнеслась к сватовству Джонсона. Будучи матерью взрослой дочери, а потому членом древнего Ордена Ловли Женихов, она с радостью стала наряжать Панчиту для предстоящего жертвоприношения. Девушка пришла в восторг, что ей удлинили платья и позволили подобрать волосы в прическу, и не давала себе отчета, что она является просто приманкой, как кусочек сыра для ловли мышей. Ей было тоже лестно, что такой солидный мужчина, как мистер Джонсон, ухаживал за ней, и что другие девушки выглядывали из-за занавесок, когда она проходила с ним по улице.
   Джонсон купил в Сан-Антонио кабриолет с желтыми колесами и красивого рысака. Каждый день он катался с Панчитой. Никто ни разу не видал, чтобы во время прогулки или езды он разговаривал с ней. Стесняющий его костюм занимал все его мысли; уверенность, что он не может сказать ничего интересного, заставляла его молчать, но одно присутствие Панчиты делало его счастливым.
   Он вывозил ее на вечера, на танцы, в церковь. Он старался -- о, ни один человек не старался так, как Джонсон -- быть молодым. В танцах он не принимал участия, но он старался придавать себе веселый вид, и на его лице была всегда одна и та же стереотипная вымученная улыбка. Он начал искать общества молодых людей, даже мальчиков. Он был для них, конечно, только помехой, потому что все его попытки принимать участие в их играх возбуждали только насмешки. Никто -- ни он, ни кто-либо другой -- не мог определить, какого успеха он добился у Панчиты.
   Конец наступил однажды внезапно, так же быстро, как рассеивается бабье лето от порыва холодного ветра.
   Джонсон должен был зайти за Панчитой в шесть часов, чтобы отправиться с ней на прогулку. На вечернюю прогулку в Санта-Розе собирался весь цвет общества в самых нарядных костюмах. Поэтому Джонсон хотел тоже показаться во всем своем великолепии. Он спозаранку начал наряжаться, был готов раньше назначенного времени и пошел к О'Брайанам. Проходя по дорожке от калитки к крыльцу, он услышал в доме шум и смех. Он остановился и заглянул сквозь ветки жимолости в открытую дверь.
   Панчита забавляла своих младших братьев и сестер. Она была одета в мужской костюм, вероятно, в костюм покойного мистера О'Брайана. На голове была небольшая соломенная шляпа ее брата, украшенная бумажной с чернильными полосами лентой. На руках были огромные желтые перчатки, вырезанные из материи и специально сшитые для этого маскарада. Той же желтой материей были покрыты сапоги, казавшиеся вырезанными из желтой кожи. Не были забыты также высокий воротничок и развевающийся галстук.
   Панчита была прирожденной актрисой. Джонсон увидел свою аффектированную юношескую походку, прихрамывание на правую ногу, где жал сапог, свою вымученную улыбку, свое неловкое подражание светским манерам -- все это было передано с изумительной верностью. Первый раз он увидел себя, как в зеркале. Не требовалось даже возгласа одного из детишек: "Мама, приди посмотреть, как Панча изображает мистера Джонсона", -- чтобы узнать себя в этой карикатуре.
   Тихонько, насколько позволяли ему его узкие ботинки, Джонсон на цыпочках прошел обратно к калитке и вернулся домой.
   Двадцать минут после назначенного для прогулки времени из калитки О'Брайанов вышла Панчита в белом изящном платье и в соломенной шляпе. Она пошла по тротуару и замедлила шаг перед калиткой Джонсона. Лицо ее ясно выражало изумление по поводу его необычной неаккуратности.
   Тогда из дверей его дома вышел и пошел по дорожке не несчастный пестрый попугай, а восстановленный в своих правах овцевод. На нем была серая шерстяная рубаха, открытая на груди, коричневые парусиновые брюки были засунуты в высокие сапоги, а на затылок была надвинута белая войлочная шляпа. Двадцать ли лет ему можно было дать на вид или пятьдесят -- Джонсону было теперь безразлично. Его светло-голубые глаза с холодным блеском взглянули в темные глаза Панчиты. Он подошел к калитке и указал рукой на ее дом.
   -- Ступайте домой, -- сказал Джонсон. -- Ступайте домой играть с вашими сестрами и братьями в песочек. Какое удовольствие может вам представлять общество взрослых людей?! Должно быть, я рехнулся, что разыгрывал перед вами роль попугая. Ступайте домой и не показывайтесь мне на глаза. И к чему я все это делал? Ступайте домой и дайте мне забыть всю эту историю.
   Панчита повиновалась и медленно, не сказав ни слова, пошла по направлению к дому. Некоторое время она шла, повернув к нему голову и неустрашимо глядя на него своими темными глазами. У калитки она на минуту остановилась, оглянулась на него, а потом быстро вбежала в дом.
   Старая мексиканка Антония разводила огонь в кухонной плите. Джонсон остановился у дверей и хрипло рассмеялся.
   -- Я старый болван, что привязался к девчонке, не правда ли, Тони? -- сказал он.
   -- Да, это не очень похвально. -- согласилась Антония, -- пожилому человеку полюбить молоденькую.
   -- Ты права, -- сказал мрачно Джонсон. -- Это большая глупость, да, кроме того, и вредно для здоровья.
   Он принес из своей комнаты свой новый синий костюм, сапоги, ботинки, перчатки и все это бросил в кухне на пол.
   -- Отдай это твоему старику, -- сказал он, -- пусть он охотится в них за антилопами.
   Когда первая звезда зажглась на небе, Джонсон достал свою самую толстую книгу по разведению земляники и уселся на заднем крылечке, чтобы еще воспользоваться последним светом для чтения. Ему показалось, что какая-то фигура промелькнула на земляничных грядках. Он отложил в сторону книгу, достал свой бич и поспешил в сад.
   Это была Панчита. Она пробралась через частокол и была уже на середине огорода. При виде Джонсона она остановилась и без страха взглянула на него.
   Прилив безумной, слепой ярости овладел вдруг Джонсоном. Из-за этой девчонки он нарядился шутом. Он хотел повернуть назад время -- и остался в дураках. Наконец-то он понял свою глупость. Между ним и молодостью была большая пропасть, через которую он не мог перекинуть мост даже своими обутыми в желтые перчатки руками. И вид его мучительницы, пришедшей дразнить его, пробудил в душе его гнев.
   -- Я же сказал вам, чтобы вы не показывались мне на глаза, -- крикнул Джонсон. -- Убирайтесь отсюда.
   Панчита медленно двинулась по направлению к нему.
   Джонсон замахнулся бичом.
   -- Ступайте домой, -- злобно сказал Джонсон, -- и продолжайте ваши театральные представления. Вы отлично передразниваете меня.
   Она молча подошла еще ближе все с тем же вызывающим блеском в глазах, который всегда поражал его. Теперь этот взгляд только усиливал его ярость.
   Бич со свистом взвился в воздухе. Сквозь белое прозрачное платье он увидел красную полосу над ее коленом -- там, где ударил бич.

0x01 graphic

   Не дрогнув и с тем же вызывающим блеском в глазах, Панчита продолжала приближаться к нему между грядами земляники. Дрожащая рука Джонсона выронила бич. Приблизившись на расстояние одного ярда, Панчита протянула к нему руки.
   -- Неужели... девочка моя! -- пробормотал Джонсон. -- Ты, значит... значит...
   Времена года меняются, и, может быть, в конце концов Джонсону улыбнулась весна.

0x01 graphic

----------------------------------------------------------------------------

   Первое издание перевода: О. Генри. Душа Техаса. -- Ленинград: Мысль, 1925 г.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru