О.Генри
Бродвейские младенцы

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

О. Генри.
Бродвейские младенцы

   -- Я надеюсь со временем удалиться от дел, -- сказал Джефф Питерс, -- и, размышляя об этом, хочу, чтобы никто не мог сказать, что я хоть раз в жизни взял у чело века доллар, не дав ему никакой ценности взамен. Я всегда устраивал так, что у моего контрагента после окончания сделки оставался какой-нибудь сувенир, который он мог наклеить себе в альбом или заткнуть между стенными часами и стеной.
   Вышел однажды такой случай, когда я был совсем близок к тому, чтобы нарушить это правило и совершить поступок низкий, непохвальный, но меня спасли законы и статуты нашей великой и преполезной родины.
   Раз летом мы с моим компаньоном Энди Таккером приехали в Нью-Йорк, чтобы произвести нашу ежегодную закупку одежи и прочих необходимых для джентльмена предметов. Мы всегда одевались шикарно и не скупясь, ибо находили, что в нашем деле внешний вид важнее, чем все остальное, кроме, пожалуй, знания железнодорожного расписания и портрета с автографом, полученного нами от президента, только не Штатов, а железнодорожной компании, Лёба, вероятно, по недоразумению. Энди когда-то написал естественно-историческое письмо насчет животных, которые многократно попадали на его глазах в капкан, и послал его Лёбу. Тот, надо полагать, про чел "капитан" вместо "капкан", и послал фотографию. Как бы там ни было, но эта фотография была нам очень полезна: мы ее постоянно показывали как гарантию нашей добросовестности.
   Мы с Энди никогда не любили заниматься делами в Нью-Йорке. Слишком уж это похоже на стрельбу по горшкам. Ловить разинь в Нью-Йорке все равно что взрывать динамитом озера в Техасе, разыскивая медную руду. Между Северной и Восточной реками ничего не надо делать, а просто только стать на улице с открытым ящиком, а на нем привесить надпись: "Бросайте сюда пачки денег. Чеки и мелкие бумажки не принимаются". Тут к вашим услугам полицейский, который ловко расправляется дубинкой с мелкими мошенниками, что стараются всучить почтовые ор дера и канадские деньги. Вот и все, что есть в Нью-Йорке для стрелка, относящегося к своей профессии с любовью. Поэтому мы с Энди, естественно, плевали на этот город. Вынимали свои лорнеты, поглядывали на тетеревов по Бродвейским болотам, прилаживавших гипсовые повязки на свои переломанные ноги, а затем удалялись, не выпустив ни одного заряда.
   Раз как-то мы с Энди накликали на себя знакомство с одним ньюйоркцем. Дело было на боковой улице в восьми шагах от Бродвея, в комнатке с пальмами из папье-маше, в агентстве по распространению хлоралгидрата и прочего хмельного. Мы сидели
   с ним, пока не сделали открытия, что у нас есть общий знакомый, некто Хелсмит, коммивояжер одной печной фабрики. Это обстоятельство заставило нас высказать мысль, что мир очень тесен, а затем ньюйоркец распустил свои веревки, раскрыл свой обитый жестью сундук и начал выкладывать нам свою галантерею, начав с того времени, когда он продавал индейцам шнурки для сапог на том месте, где теперь стоит Тэмени-холл.
   Этот нью-йоркец сколотил деньгу, держа сигарную лавочку на Бикмен-стрит, и за десять лет не пробрался дальше Четырнадцатой улицы. Кроме того, у него были бакенбарды, а давно уж прошло то время, когда настоящий спортсмен мог бы позариться на человека с бакенбардами. Если не считать мальчишек, которые собирают под писку на иллюстрированные еженедельники, чтобы заработать на духовое ружье, да вдов, ни у одного афериста рука не поднимется на заматерелого человека, орудующего бритвой. Это был типичный городской пентюх, -- я готов биться об заклад, что он двадцать пять лет не бывал в таком месте, откуда не видно небоскреба.
   Так вот, этот столичный обитатель девственных лесов вытаскивает под конец пачку банковых билетов, обвязанных старой голубой резиновой тесемкой, и развязывает ее.

0x01 graphic

   -- Тут, мистер Питерс, -- говорит он, -- пять тысяч долларов, -- и придвигает их ко мне через стол, -- которые я накопил за пятнадцать лет своей торговли.
   Положите их в карман и сохраните их для меня, мистер Питерс. Я рад, что встретил вас, джентльмены с Запада, и что благодаря этому могу выпить немножко через край. Прошу вас приберечь мои деньги. А теперь выпьем-ка еще пивка.
   -- Лучше бы вы держали их у себя, -- говорю я. -- Мы люди вам неизвестные, и не можете же вы доверять каждому встречному. Положите вашу пачку обратно в карман, -- говорю я. -- И идите-ка лучше домой, пока не забрел сюда какой-нибудь ловкач под видом батрака из канзасской глуши и не продал вам медных рудников.
   -- Пустяки, -- говорит бакенбардист. -- Полагаю, что добрый старый город Нью-Йорк со своими делами сам справится. Полагаю, что честного человека я сразу узнаю. Я всегда был убежден, что люди с Запада -- порядочные люди. Прошу у вас, мистер Питерс, как милости, -- говорит он, -- сохраните для меня эту пачку у себя в кармане. Джентльмена я сразу узнаю. А теперь выпьем-ка еще пивка.
   Примерно через десять минут этот источник манны откинулся на спинку стула и захрапел. Энди взглянул на меня и говорит:
   -- Думаю, что лучше будет мне остаться с ним минут на пять, на случай если вой дет кельнер.
   Я выхожу через заднюю дверь и прохожу по улице с полквартала. Затем возвращаюсь и сажусь к столу.
   -- Энди, -- говорю я, -- я не могу так поступить. Очень уж это похоже на торговлю присягой по таксе. Не могу унести деньги этого человека, палец о палец не ударив, чтобы их заработать. Ну, хоть бы предоставить ему выгоды от акта о несостоятельности или положить ему в карман склянку притирания против экземы, чтобы дело больше походило на справедливый обмен ценностями.

0x01 graphic

   -- Ну, -- говорит Энди, -- по-видимому, чьей-то профессиональной гордости невмоготу прыгнуть на добычу с самоуверенностью пятнистого леопарда, особенно когда этот пентюх сам, по идиотической беззаботности и столичному неуменью разбираться в людях, назначил вас стражем и охранителем его пачки. Что же, разбудим его и посмотрим, не удастся ли нам найти какую-нибудь софистически- коммерческую формулу, которая дала бы нам в руки и его деньги, и хорошее оправдание.
   Будим бакенбардиста. Он потягивается, зевает и высказывает гипотезу, что, должно быть, на минутку задремал. А потом говорит, что был бы не прочь перекинуться немножко в покер по-джентльменски. Он маленько играл, когда учился в Бруклинской высшей школе; но так как давно уже с ней расстался, то. и так далее.
   Тут физиономия Энди несколько проясняется: пожалуй, это выход из наших финансовых затруднений. И вот мы втроем идем по Бродвею к нам в гостиницу. В комнату Энди приносят карты и фишки. Я еще раз делаю попытку уговорить этого младенца из Ботанического сада, чтобы он взял свои пять тысяч. Но тщетно.
   -- Сохраните для меня эту пачку, мистер Питерс, -- говорит он, -- сделайте одолжение. Прошу вас, сделайте это, мне нужно. Думаю, я понимаю, что нахожусь среди друзей. Раз человек двадцать лет вел дело на Бикмен-стрит, в самом сердце мудрейшего доброго старого города на земле, то он должен кое-что понимать. Пола гаю, что с первого взгляда сумею различить джентльмена от жулика или вертопраха. Я оставил в кармане порядочно мелких бумажек для игры, думаю, будет достаточно.
   Он роется по карманам и сыплет на стол желтые двадцатидолларовые сертификаты [Золотой сертификат -- разновидность ценной бумаги, удостоверявшей право собственности на золото, депонированное в банке; действовали в США в 1882-1934 гг. (примеч. ред.)], пока наконец стол не начинает походить на десятитысячную картину Тёрнера [Уильям Тёрнер (1775-1851) -- британский живописец, мастер романтического пейзажа, предтеча французских импрессионистов (примеч. ред.)] в салоне "Осенний день в Лимон-Груве". Физиономия Энди близка к улыбке.

0x01 graphic

   При первой же сдаче наш бульвардье [бульварный гуляка, хлыщ (от фр. boulevardier) (примеч. ред.)] учиняет такую несосветимую и безнадежную путаницу, что Энди, который всегда гордился своим уменьем играть в покер, встает из-за стола и начинает грустно глядеть в окно на улицу.
   -- Ну, джентльмены, -- говорит наш сигарный человек, -- не осуждаю вас за то, что вы не хотите играть. Кажется, я немного позабыл разные тонкости игры, ведь я уже давно не брал карт в руки. А долго ли вы, джентльмены, собираетесь остаться в городе?
   Я сказал ему, что еще на недель ку. Он говорит, что это ему как раз кстати. Сегодня вечером приезжает его кузен из Бруклина, и они хотят заняться обозрением Нью-Йорка. Кузен этот, говорит он, занимается искусственными ногами и кожаны ми фуражками и уже восемь лет не переезжал через мост. Они рассчитывают славно поразвлечься. В заключение он просит меня поберечь его пачку денег до завтрашнего дня. Я попробовал настоять, чтобы он их взял, но одно напоминание об этом он принял за обиду.
   -- Я пущу в ход свои мелкие бумажки, -- говорит он. -- А вы сохраните для меня остальное. Я загляну к вам и мистеру Таккеру завтра днем, в шесть или в семь ча сов, -- говорит он, -- и мы вместе пообедаем. До свидания.
   Когда бакенбардист ушел, Энди посмотрел на меня с любопытством и недоумением.
   -- Ну, Джефф, -- говорит он, -- мы с вами сейчас вроде как два пророка Илии, и вороны прямо надрываются, принося нам пищу; если мы отгоняем этих воронов, то у нас за плечами должен быть огромный синдицированный капитал. Я не намерен слишком часто отбрыкиваться от денег. Не кажется ли вам, что богиня Удачи ободрала себе все суставы на пальцах, стучавшись к нам в дверь?
   Я положил ноги на стол, а руки в карманы -- поза, не благоприятствующая фри вольным мыслям.
   -- Энди, -- говорю я, -- этот человек с мохнатыми бакенбардами поставил нас, можно сказать, в положение. Он своими деньгами связал нас по рукам и ногам. Мы с вами заключили с Фортуной джентльменское соглашение и не можем нарушить его. Мы делали дела на Западе, где игра идет в открытую. Тамошняя публика, которую мы обдирали, сама пробовала ободрать нас, даже фермеры. А какой же спорт в Нью- Йорке? Тут охотятся только двумя способами: или при помощи кастета, или при по мощи рекомендательного письма. В город набилось столько жирных и хищных карпов, что мелкая рыбешка вся перевелась. Забросьте здесь сеть, разве выловите узаконенную добычу, которую сам Господь предназначил для уловления: спортсменчика с малой деньгой и большой решимостью обыграть ближнего, уличного завсегдатая, высматривающего, где бы подцепить ерундовый доллар-другой, деревенского ловкача, который наверняка знает, под какой скорлупкой шарик? Нет, сэр, -- говорю я, -- здесь рыцари поживы кормятся вдовами и сиротами, иностранцами, которые накопят мешок денег и высыпают их на первую попавшуюся конторку с железными перильцами, да еще девушками с фабрик и мелочными лавочниками, которые никогда носу не высовывали из квартала, где ведут свою торговлю. Вот что они здесь называют добычей. Это просто сардинки в жестянке, и, чтобы поймать их, вам не надо никаких других снарядов, кроме перочинного ножика да содового бисквита.
   -- Вот и этот сигарный человек, -- продолжал я, -- из таких же. Прожив двадцать лет на одной улице, он узнал меньше, чем можно узнать, побрившись один-единственный раз у цирюльника с бульдожьей челюстью в каком-нибудь канзасском городе на узле двух железных дорог. Нет, он ньюйоркец, и будет этим хвастать все время, какое у него остается от сутолочной жизни: получать телеграммы, обгонять трамваи, платить деньги за телеграфные известия, подниматься в лифте небоскреба. Когда ньюйоркец распояшется, -- говорю я, -- это вроде весеннего сдвига льда на Аллегейнской реке: так и затопит вас льдинами и полой водой, если не уйдете с его дороги.
   -- Это большое счастье для нас, Энди, -- говорю я, -- что этому сигарному представителю в капустном костюме подвезло накрыть нас детской доверчивостью и аль труизмом. Ибо, -- говорю я, -- эти его деньги для моего чувства справедливости, для моей этики словно бельмо на глазу. Мы не можем взять их, Энди; вы знаете, что не можем, -- говорю я, -- потому что у нас нет ни тени права на них -- ни тени. Если бы был хоть малейший намек на обстоятельство, которое позволило бы нам притязать на них, я бы охотно предоставил ему сколачивать сызнова двадцать лет пять тысяч долларов для его личного пользования, но мы ничего ему не продали, у нас не было с ним никакого дела, ничего коммерческого. Он дружественно подошел к нам, -- говорю я, -- и со слепым, прекрасным идиотизмом положил пачку прямо нам в руки. И мы должны вернуть ее ему, когда он потребует.
   -- Ваши аргументы, -- говорит Энди, -- выше всякого сомнения и понимания. Нет, мы не можем уйти с этими деньгами, по крайней мере, так стоит дело сейчас. Я восхищаюсь вашей совестливостью в ведении дел, Джефф, -- говорит Энди, -- и не намерен предлагать ничего такого, что стояло бы в противоречии с вашими моральными теориями и с вашей инициативой.
   -- Но я должен уехать на сегодняшнюю ночь и на большую часть завтрашнего дня, Джефф, -- говорит Энди. -- У меня есть одно деловое предприятие, которое я хочу выполнить. Когда эта первобытная степь завтра утром вернется, задержите его тут, пока я не вернусь. Вы помните, он пригласил нас обоих на обед.
   Ну, сэр, на следующий день, около пяти часов, появляется сигарный человек; ноги у него заплетаются, глаза еле глядят.
   -- Прекрасно провел время, мистер Питерс, -- говорит он. -- Все осмотрел. Говорю вам, Нью-Йорк -- город единственный из единственных. Теперь, если позволите, -- говорит он, -- я прилягу на кушетку и вздремну минут девять, пока придет мистер Таккер. Я не привык проводить целую ночь на ногах. А завтра утром, если вы ничего не имеете против, мистер Питерс, я возьму свои пять тысяч. Сегодня ночью я встретился с одним человеком, знающим наверняка, которая лошадь выиграет завтра на бегах. Извините, мистер Питерс, что я такой невежа и ложусь спать.
   Тут сей обитатель второго города в мире разлегся и начал храпеть, а я тем временем сидел, размышляя о многих материях и стремясь обратно на Запад, где вы всегда можете рассчитывать на туземца, который достаточно упорно обороняет свои деньги, чтобы вы могли взять их со спокойной совестью.

0x01 graphic

   В половине шестого входит Энди и смотрит на спящую фигуру.
   -- Я съездил в Трентон, -- говорит Энди, вынимая из кармана какой-то доку мент. -- Я думаю, Джефф, что эта штука, которую я раздобыл, сработана как следует. Взгляните.
   Я развертываю бумагу и вижу, что это акционерная хартия, выданная штатом Нью-Джерси "Питерсу и Таккеру, консолидированной и Амальгамированной Воз душной Компании Свободного Развития с ограниченной ответственностью".
   -- Это для покупки прав на пути аэростатных сообщений, -- объясняет Энди. -- В законодательном собрании не было сессии, но я нашел в передней палате за стой кой с почтовыми открытками человека, у которого на руках была целая пачка хартий. Предусмотрено сто тысяч акций, -- говорит Энди, -- которые, как можно ожидать, поднимутся в цене до одного доллара. У меня есть и печатный бланк сертификата на всю массу акций.
   Энди вынимает бланк и начинает заполнять его самопишущим пером.
   -- Весь пакет, -- говорит он, -- переходит полностью нашему другу, витающему в царстве снов, за пять тысяч долларов. Вы узнали его имя?
   -- Пишите на предъявителя, -- говорю я.
   Мы всовываем сертификат в руку сигарному человеку и выходим упаковывать свои чемоданы.
   На пароме Энди говорит мне:
   -- Теперь, Джефф, ваша совесть не протестует против того, что мы взяли деньги?
   -- Чего же ей протестовать? -- говорю я. -- Разве мы хуже всякой другой акционерной корпорации?

-------------------------------------------------------

   Первое издание перевода: О. Генри. Милый жулик. Сборник рассказов. -- Ленинград, Мысль, 1925.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru