Немецкая_литература
Коко

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Переводъ съ нѣмецкаго I. З-ъ.
    Текст издания: журнал "Юный Читатель", No 11, 1904.

Коко

   Наконецъ я получила изъ Англіи письмо, сообщавшее мнѣ почти съ телеграфической краткостью: "попугай отправленъ; къ сожалѣнію, не жако; вслѣдствіе войны съ Ашанти ввозъ прекращенъ; молодыхъ птицъ нѣтъ".
   Что же они мнѣ посылаютъ? Нужно молодую птицу, по возможности жако, писала я объ этомъ своевременно. Я сгорала отъ любопытства, и такъ какъ птицы въ наше время путешествуютъ скоро, то я тотчасъ же поѣхала на почту, чтобы узнать, прибыла ли она уже, и если да, то какъ можно скорѣе водворить ее у себя дома.
   Что это можетъ быть за попугай, думала я по дорогѣ на почту. Амазонскій? Они ужасно кричатъ. Лори? Жаль, говорятъ, они очень нѣжныя птицы. Наконецъ, самый обыкновенный какаду?! Тогда все пропало: такія опасныя птицы! Я вспомнила "Птицы въ неволѣ" Брэма и его отзывъ о какаду: "очень легко раздражаются, никогда не забываютъ обидъ". Я не подозрѣвала, что и у птицъ есть чувство чести, и думала только объ одномъ -- "никогда не забываютъ обидъ".
   Я была разстроена: вышло не такъ, какъ я ожидала и хотѣла. На почтѣ я попросила указать мнѣ, гдѣ могъ находиться новоприбывшій. Вхожу въ залъ; въ одномъ углу вижу нѣсколькихъ почтовыхъ чиновниковъ, которые громко смѣются, слышу пронзительные звуки, подхожу со своей повѣсткой и передо мной мой какаду съ высоко взъерошеннымъ хохломъ, яростно отбивающійся и хватающій клювомъ направо и налѣво, а люди дразнятъ его палочками и хохочутъ надъ его яростью. Такъ это мой какаду! Я его освобождаю изъ плѣна, мнѣ выносятъ его на извозчика, ставятъ противъ меня, и я ѣду домой. Я назвала его "Коко" и самымъ ласковымъ голосомъ старалась успокоить его. Напрасно! Коко сердился и кусался! Какъ быть? Я совершенный новичекъ въ дѣлѣ воспитанія птицъ, и вдругъ такое маленькое, но такое свирѣпое животное! "Раздражителенъ, злопамятенъ", мелькало у меня въ головѣ.
   По пріѣздѣ домой я хотѣла водворить Коко въ его жилищѣ, снабженномъ кормомъ и водою и усыпанномъ рѣчнымъ пескомъ -- словомъ, приготовленномъ по всѣмъ правиламъ. Но Коко отказывается покинуть свой транспортный ящикъ. Употребить силу мнѣ не хотѣлось; я помнила о "мстительности". Съ терпѣніемъ Іова я отставила ящикъ. Наконецъ, Коко влетаетъ въ свою клѣтку, бьетъ крыльями, кричитъ, оглядывается, кругомъ, взбирается кверху, беретъ глотокъ воды, схватываетъ посудинку и бросаетъ ее на полъ, опрокидываетъ другую -- съ кормомъ, зерна разлетаются по ковру въ самые отдаленные углы комнаты. Онъ вынимаетъ насѣсть и швыряетъ ее внизъ, спускается на полъ клѣтки, начинаетъ рыть песокъ и кричитъ, кричитъ во все горло!
   Я опускаюсь на стулъ и размышляю о разницѣ между желаньями, мечтами и дѣйствительностью.... Вѣдь я совершенно иначе представляла себѣ все это! Мнѣ хотѣлось имѣть робкую птицу, которой придется внушать довѣріе, которая будетъ благодарна за каждое ласковое слово и вдругъ вмѣсто нея этотъ дьяволъ въ образѣ птицы! Грустнымъ взоромъ осматривала я опустошенія, произведенныя въ такое невѣроятно короткое время маленькимъ чудовищемъ, которое съ этихъ поръ должно было сдѣлаться моимъ товарищемъ. Я уже подумывала о томъ, нельзя ли будетъ его обмѣнять. Однако, подожду двѣ-три недѣли! Дамъ ему время исправиться!
   Слѣдующіе дни принесли мало надежды на исправленіе. Правда, онъ кричалъ меньше, но каждое мое приближеніе неизмѣнно встрѣчалъ крикомъ и свистомъ. Онъ былъ уменъ и красивъ. Пепельно-сѣрая спина и крылья прекрасно гармонировали съ темно-розовой грудью и блѣдно-розовымъ хохломъ, который, взъерошенный, живо напоминалъ гренадерскія шапки временъ Фридриха Великаго. Все это было очаровательно-красиво, а черные сверкающіе глаза такъ сознательно смотрѣли на міръ, такъ внимательно слѣдили за каждымъ движеніемъ, за всѣмъ, что происходило вокругъ,-- что это меня примирило съ нимъ. Словомъ, Коко остался, и черезъ нѣсколько дней, когда я подходила къ нему, онъ уже не впадалъ въ ярость. Черезъ нѣсколько недѣль онъ охотно бралъ пищу изъ рукъ, а черезъ три мѣсяца онъ былъ уже моимъ неразлучнымъ спутникомъ, выказывая особенную любовь къ шлейфу моего утренняго платья: онъ катался, или сидя на немъ, или же, вцѣпившись въ него клювомъ, скользилъ по паркету.
   Свое имя "Коко" онъ заучилъ скоро и произносилъ его чрезвычайно мягкимъ, милымъ голосомъ, такъ нѣжно, съ удареніемъ на послѣднемъ слогѣ, растягивая его на два-три о: Коко-о-о....
   Запасъ его словъ былъ невеликъ. Напримѣръ, на вопросъ: "какъ дѣла?" Онъ неизмѣнно отвѣчалъ: "хорошо! хорошо!" Говорилъ онъ охотно, даже когда въ комнатѣ были чужіе, и радовался, когда имѣлъ успѣхъ. Такъ какъ онъ вообще былъ талантливъ, то главное вниманіе при его воспитаніи я обращала не на разговоръ, а на разныя другія вещи. Мало-по-малу онъ становился очень милой, благовоспитанной птицей съ прекрасными манерами. Дамамъ онъ кланялся, чрезвычайно вѣжливо приподнимая хохолъ, мужчинамъ шаркалъ правой лапкой, хоть и не по всѣмъ правиламъ, но надо же имѣть снисхожденіе къ его молодости и подумать о его происхожденіи изъ дикихъ австралійскихъ лѣсовъ! Онъ умѣлъ давать лапку, носить поноску, по командѣ важно шагалъ по разставленнымъ въ рядъ бутылкамъ, и т. п. Если смѣялись, онъ былъ счастливъ: ему нравились одобренія. Онъ умѣлъ притворяться мертвымъ -- только его черные глазки смотрѣли ясно и умно. Не думайте, что это пристрастіе съ моей стороны, но его глаза положительно говорили, это и всѣ чужіе утверждали. "Какъ онъ умно смотритъ!" не разъ восклицали они. Коко покорилъ даже тѣхъ, кто питалъ къ попугаямъ несомнѣнное отвращеніе. Изъ его слабостей самыми выдающимися были тщеславіе и зависть,-- безграничная зависть. Горе той птицѣ, которая приближалась къ его клѣткѣ! Разъ одинъ изъ моихъ знакомыхъ далъ мнѣ зеленаго лори на воспитаніе -- къ величайшей досадѣ Коко лори съ удовольствіемъ ѣлъ намоченный въ молокѣ хлѣбъ, который я каждое утро приносила ему. въ клѣтку. По утрамъ я всегда выпускала Коко полетать на свободѣ, и онъ каждый разъ аккуратно вырывалъ хлѣбъ изъ рукъ, но самъ никогда его не касался. Когда я выпускала лори, а его нѣтъ, онъ приходилъ въ ярость и начиналъ сильно браниться. Когда я сажала лори на одну руку, а его на другую, онъ старался вырваться, но я, конечно, крѣпко держала обоихъ. Въ борьбѣ онъ всегда оставался побѣдителемъ, такъ какъ былъ смѣлъ, ловокъ и обладалъ острымъ клювомъ. Разъ заболѣла одна изъ моихъ красивыхъ канареекъ-трубачей: у нея сдѣлался наростъ на клювѣ. Я хотѣла срѣзать его острыми ножницами и, зажавъ птичку въ рукѣ, только что удачно произвела операцію и на мгновеніе повернула голову, чтобы взять кисточкой каплю масла,-- какъ вдругъ Коко съ быстротою молніи слетѣлъ съ моего плеча и ударомъ клюва разбилъ бѣдному трубачу голову. Конечно, я его строго наказала, но канарейки этимъ не вернула.
   Знаютъ ли зоологи, что ложь свойственна не однимъ людямъ? У насъ съ Коко разъ произошла забавная сцена. Къ утреннему чаю обыкновенно подавалось холодное жаркое, любимое кушанье Коко. Однажды за чаемъ меня отозвали на нѣсколько минутъ. Коко сидѣлъ въ своей клѣткѣ. Возвращаясь, я увидѣла въ зеркало, какъ Коко съ кускомъ мяса въ клювѣ полетѣлъ отъ стола. Замѣтивъ меня, онъ смущенно взъерошилъ свой хохолъ, пропустилъ кусокъ мяса между когтями лапы и началъ почесываться; когда же я подошла съ выговоромъ, онъ тотчасъ же молча полетѣлъ въ клѣтку; онъ вообще никогда но бранился, когда чувствовалъ себя виноватымъ. Если же, по его мнѣнію, его запирали въ клѣтку несправедливо, тотчасъ же начинался бунтъ: "Плутъ, негодяй! смотри ты у меня! смотри, смотри!" и снова "плутъ" и "негодяй", пока, наконецъ, дойдя до крайнихъ предѣловъ ярости, онъ не начиналъ произносить безсмысленные звуки и не заканчивалъ пронзительнымъ крикомъ, подпрыгивая на своей жерди. Когда мы были въ комнатѣ, достаточно было одного слова, чтобы успокоить его; но стоило намъ уйти, и онъ бранился, пока видѣлъ насъ, пока мы не затворяли дверь,-- тогда онъ утихалъ и спокойно насвистывалъ себѣ что-то подъ носъ.
   Самой большой радостью для него было, когда мы ему что-нибудь напѣвали или насвистывали; тогда плутишка все ближе и ближе придвигалъ свою голову ко рту исполнителя и начиналъ насвистывать тихо, тихо и высочайшимъ фальцетомъ.
   Онъ былъ очень нѣженъ и ласковъ, и это привлекало къ нему сердца всѣхъ, возвышало его надъ остальными столь же талантливыми попугаями.
   Онъ любилъ,когда съ нимъ шутили. Мы его завертывали въ газету, изъ которой онъ старался выкарабкаться; или катали его по скатерти. Послѣднее дѣлалось слѣдующимъ образомъ: Коко клали на спину и затѣмъ поднимали конецъ скатерти, такъ что онъ скатывался внизъ, потомъ приподнимали другой конецъ, и такъ онъ перекатывался разъ восемь, десять взадъ и впередъ. Когда мы вечеромъ читали газету, онъ сначала сидѣлъ смирно, прислонившись къ моему плечу; но, если чтеніе тянулось, по его мнѣнію, слишкомъ долго, онъ ложился на спину и начиналъ выкидывать различныя глупости, приглашая насъ принять участіе.
   Вѣжливъ онъ былъ со всѣми, и, если его не раздражали, никогда не кидался и не билъ клювомъ. Среди нашихъ знакомыхъ у него были любимцы, и, завидѣвъ кого нибудь изъ нихъ, онъ летѣлъ и садился къ нему на плечо. Собакъ онъ не выносилъ, одинъ видъ ихъ раздражалъ его; вообще онъ относился враждебно ко всѣмъ другимъ животнымъ, жившимъ у насъ. Особенно смѣшно бывало, когда мышь забиралась къ нему въ клѣтку и искала тамъ зерна, которыя онъ, расточительный отъ природы, разбрасывалъ по полу. Сердито опустивъ голову, онъ осторожно слѣзалъ внизъ, но ея, конечно, давно уже не было. Это его приводило въ ярость, и онъ разражался бранью. Наконецъ, онъ замѣтилъ, что мышь боится стука, и поэтому, ужъ издали завидѣвъ ее, принимался стучать.
   Забавно было, когда онъ увидалъ себя въ зеркало. Въ первый разъ онъ въ бѣшенствѣ бросился на свой портретъ -- на врага. Потомъ ему понравилось смотрѣться въ зеркало, и онъ могъ проводить передъ нимъ по получасу, дѣлая смѣшныя гримасы, взъерошивая перья, тихо насвистывая что-то.
   Когда онъ не былъ въ клѣткѣ, онъ обыкновенно сидѣлъ у меня на плечѣ. Если я при этомъ торопливо шла куда-нибудь, онъ мягко, не причиняя ни малѣйшей боли, держался клювомъ за мое ухо. Время отъ времени я ему стригла ногти, и онъ спокойно переносилъ эту операцію.
   Когда мой мужъ приходилъ усталый со службы и ложился на полчаса отдохнуть, прося разбудить себя, я всегда поручала это дѣло Коко. Онъ подлеталъ къ дивану, взбѣгалъ по спящему и, усѣвшись къ нему на грудь или на плечо, осторожно, не причиняя ни малѣйшей боли, тянулъ его клювомъ за усъ. Какъ только тотъ открывалъ глаза, Коко отъ радости начиналъ кричать; "Добрый, милый Коко, добрый, добрый какаду!"
   У него былъ только одинъ серьезный недостатокъ: онъ считалъ опрятность совершенно излишней и не любилъ купаться. Сколько ссоръ у насъ было изъ-за этого! Онъ кусался, какъ безумный, когда нужно было купаться, но видя, что ничто не помогаетъ, смиренно покорялся неизбѣжности и молча позволялъ мыть себя, обтирать, но удовольствія ему это, очевидно, мало доставляло.
   Недолго однако намъ пришлось радоваться! Мы уѣхали на нѣсколько недѣль въ Италію и поручили милаго любимца нашего Коко одной родственницѣ. Она настойчиво просила насъ объ этомъ и клялась, что будетъ хорошо ухаживать за птицей.
   По возвращеніи мы нашли Коко больнымъ, очень больнымъ. Онъ страшно обрадовался, когда увидѣлъ насъ, но выглядѣлъ такимъ усталымъ, часто и подолгу спалъ, и лапки у него были совсѣмъ горячія, и его постоянно мучила жажда. Я, конечно, дѣлала все, чтобы спасти его или, по крайней мѣрѣ, облегчить его страданія. Восемь долгихъ недѣль тянулась его болѣзнь. Какъ-то разъ мужъ пришелъ домой, и первый его вопросъ былъ: "Что Коко? какъ дѣла?". Почти въ полубезсознательномъ состояніи бѣдняга слабымъ голосомъ отвѣтилъ; "хорошо, хорошо!", хотѣлъ подняться, но снова упалъ. Еще разъ открылъ онъ глаза, взглянулъ долгимъ и яснымъ взглядомъ, пронзительно крикнулъ и умеръ.

Перев. съ нѣмецк. I. З--ъ.

"Юный Читатель", No 11, 1904

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru