Лесков Николай Семенович
Еврей в России
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Оставить комментарий
Лесков Николай Семенович
(
yes@lib.ru
)
Год: 1884
Обновлено: 21/01/2008. 135k.
Статистика.
Очерк
:
Публицистика
Очерки
Скачать
FB2
Оценка:
6.42*23
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Николай Лесков. Еврей в России
---------------------------------------------------------------
Воспроизведение сокращенной публикации в "Дружбе Народов"
Москва "Книга" 1990
ББК 84Р1-4
Л50
ISBN 5-212-00577-9
Л 4702010104-135
http://nidela.chat.ru/
---------------------------------------------------------------
Аннинский. Несколько замечаний по еврейскому вопросу
Лесков, читаемый сегодня
История этого текста, написанного популярнейшим русским классиком и,
однако, до сей поры практически читателям неизвестного, выясняется из двух
источников: из книги Андрея Лескова "Жизнь Николая Лескова" (М" 1984.Т.2.
С.226-228) и из комментариев известного историка и архивиста Юлия Гессена.
История такова. После того как на юге России в 1881-1882 гг. прошла волна
погромов, царское правительство решило создать для рассмотрения причин
произошедшего особую комиссию. Ее возглавил граф К.Пален. Вопрос стоял в
следующей плоскости: являются ли погромы ответом "толпы" на эксплуатацию,
которой якобы подвергали евреи окружающее население, и соответственно надо
ли для устранения причины погромов пресечь экономическую деятельность евреев
и отгородить их от прочего населения или надо решать еврейскую проблему на
путях общего развития народной жизни, вовлекая евреев в общегражданский
процесс. Таков был контекст.
Стремясь участвовать в работе комиссии Палена и влиять на ее решения,
еврейская община Петербурга решила подготовить соответствующие материалы,
заказав нескольким писателям, евреям и неевреям, тематические разработки.
Лесков был избран в качестве автора по теме "быт и нравы евреев".
Выбор Лескова в качестве автора был неслучаен, хотя и не лишен
пикантности: автор "Владычного суда", "Жидовской кувырколлегии" и
"Ракушанского меламеда" считался в этом вопросе признанным экспертом, однако
не избежал и обвинений в антисемитизме, довольно, впрочем, темных и смутных
как по причине их абсурдности, так и потому, что подобные обвинения бывает
унизительно опровергать.
В начале 1883 г. к Лескову явился с соответствующим предложением юрист
П.Л.Розенберг. Лесков на его предложение согласился и засел за работу. К
декабрю того же года он написал очерк "Еврей в России. Несколько замечаний
по еврейскому вопросу", объемом около пяти листов. 21 декабря 1883 г. текст
был цензурован и отпечатан брошюрой в количестве 50 экземпляров,
предназначенных не для продажи, а исключительно для комиссии Палена. Автор
указан не был.
На своем личном экземпляре Лесков сделал надпись: "Эту книгу,
напечатанную с разрешения министра внутренних дел графа Дм. А. Толстого,
написал Я, Николай Лесков, а представил ее к печати некий Петр Львович
Розенберг, который отмечен ее фиктивным автором". Экземпляр с этой надписью,
переданный сыном писателя в архив, впоследствии пропал. Утрачены были
практически и все 50 книжек тиража. Однако сведения о тексте проникли в
печать: обсуждались и цитировались фрагменты из него в отчетах о работе
комиссии. Узкий круг знал секрет авторства: сохранилось письмо Н.Лескову от
Владимира Соловьева, что тот прочел "Еврея в России" и что "по живости,
полноте и силе аргументации" считает его лучшим по этому предмету трактатом,
какой только знает. Однако сколько-нибудь широкому кругу читателей работа
Н.Лескова осталась неизвестной: она не вошла не только ни в одно из
прижизненных изданий его сочинений, но и в библиографические указатели его
творчества. Русский писатель, выступивший в защиту евреев, остался при своей
темной и смутной в этом отношении репутации. В России такое бывает.
Продолжилась эта история треть века спустя. В 1916 г. Юлий Гессен
совершенно случайно наткнулся на черновик и беловик анонимной рукописи по
еврейскому вопросу (что и привлекло его, так как Гессен был крупнейшим
знатоком темы и инициатором "Еврейской энциклопедии"). Вчитавшись, он
припомнил что-то близкое в отчетах комиссии Палена. Остальное было вопросом
техники: сличив почерк, Гессен убедился, что у него в руках авторский
оригинал лесковского очерка. В 1919 г. Гессен издал его в Петроградском
государственном издательстве отдельной книжкой, тиражом 60 тысяч
экземпляров, с именем автора Н.С.Лескова на обложке и его портретом.
Заголовок очерка в издании Гессена немного исказился: "Евреи в России".
Вступительная статья Ю.Гессена увенчивалась справкой "от издательства",
удостоверявшей, что "предлагаемая брошюра Н.С.Лескова печатается полностью,
без всяких сокращений, несмотря на ее устарелость (написана 35 лет тому
назад)".
Однако и это издание не сделало работу Лескова по-настоящему известной.
Тираж в 60 тысяч быстро разошелся и исчез с поверхности. С тех пор очерк
Лескова не переиздавался. Мои попытки включить фрагменты "Еврея в России" в
однотомник публицистики Лескова, который я составлял и комментировал в
1987г. для издательства "Советская Россия", успеха не имели. Мои попытки
просветить на этот счет зарубежных славистов (например, американского
профессора М.Фридберга) были встречены улыбками, потому что в США и Канаде
работа Лескова издана и не составляет секрета. Таким образом, перед нами
встает традиционная задача догнать Америку. Подробнее я эту историю изложил
в журнале "Литературное обозрение" No 8 за1988г.
Для настоящего издания выбраны фрагменты, которые в наименьшей степени
этнографичны и в наибольшей степени актуальны для наших размышлений о
межнациональных отношениях. Это не значит, что в других отношениях брошюра
Лескова устарела -- она отнюдь не устарела, хотя написана уже более ста лет
назад. Но не все сразу. Даже и по выбранным фрагментам читатель может судить
о том, какую позицию Лесков занимал в данном вопросе и как он умел защитить
свою позицию в обстановке, не менее острой и сложной (я имею в виду
национальные отношения), чем нынешняя.
Л. Аннинский
Николай Лесков. Еврей в России (сокращенный вариант)
...Но действительно ли евреи такие страшные и опасные обманщики или
"эксплоататоры", какими их представляют? О евреях все в один голос говорят,
что это "племя умное и способное", притом еврей по преимуществу реалист, он
быстро схватывает во всяком вопросе самое существенное и любит деньги как
средство, которым надеется купить и наичаще покупает все, что нужно для его
безопасности.
Ум малоросса приятный, но мечтательный, склонен более к поэтическому
созерцанию и покою, характер этого народа мало подвижен, медлителен и не
предприимчив. В лучшем смысле он выражается тонким, критическим юмором и
степенною чинностью. В живом, торговом деле малоросс не может представить
никакого сильного отпора энергической натуре еврея, а в ремеслах малоросс
вовсе не искусен. О белорусе, как и о литвине, нечего и говорить.
Следовательно, нет ничего естественнее, что среди таких людей еврей легко
добивается высшего заработка и достигает высшего благосостояния.
Чтобы привести эти положения в большее равновесие, мы видим только одно
действительное средство -- разредить нынешнюю скученность еврейского
населения в ограниченной черте его нынешней постоянной оседлости и бросить
часть евреев к великороссам, которые евреев не боятся.
Но предлежит также вопрос: есть ли в действительности такой вред от
еврейского обманщичества даже при нынешней подневольной скученности евреев в
сравнительно тесной черте? Это считается за несомненное, но, однако, есть
формула, что на свете все сомнительно. Как судить о еврейском обманщичестве:
по экономической статистике или по впечатлениям на людей, более одаренных
живым даром наблюдения, или, наконец, по сознанию самого простонародья?
Попробуем проследить это. Экономическая статистика сама по себе суха и
мертва: по ней трудно сделать живой осмысленный вывод, общесторонне и верно
выражающий действительность. Может случиться, что статистика покажет меньший
процент нищенства в местности более производительной, но менее трудолюбивой
и нравственной, и наоборот. Чтобы руководиться статистическими цифрами, надо
обладать хорошим и притом очень многосторонним знанием всех условий быта
страны. Иначе, например, если судить по количеству нищих, то наибольшее
число их, как известно, падает на долю Москвы, Тулы, Орла и Курска и их
губерний, находящихся совсем не в неблагоприятных условиях и притом закрытых
для еврейской конкуренции. Кто намножил здесь нищих, приседящих всем
святыням московским? Конечно, не евреи.
В черте же еврейской оседлости нищенство христиан без всякого сравнения
менее нищенства московского, где население образцово-живое, или орловского и
курского, где общая слава помещает "житницу России". Самые реестровые нищие
-- промышленники Киево-Печерской лавры -- по преимуществу великорусского
происхождения, удалившиеся сюда по расчетам своего нищенского промысла.
Составитель этой записки имел не мало поводов убедиться в том, сколь
небезопасно полагаться на выводы статистики, особенно статистики,
составленной теми способами, какими ведется это дело в России. Но и
статистика дает показания не в пользу тех, кто думает, что где живет и
действует еврей, там местное христианское простонародье беднее. Напротив,
результат получается совершенно противоположный. То же самое подтверждают и
живые наблюдения, которые доступны каждому проехавшему хоть раз по России.
Стоит только вспомнить деревни малороссийские и великорусские, черную,
курную избу орловского или курского мужика и малороссийские хутора. Там
опаленная застреха и голый серый взлобок вокруг черной и полураскрытой
избы,-- здесь цветущая сирень и вишня около белой хаты под густым покровом
соломы, чисто уложенной в щетку. Крестьяне малорусские лучше одеты и лучше
едят, чем великороссы. Лаптей в Малороссии не знают, а носят кожаные чоботы;
плуг возят здесь двумя, тремя парами волов, а не одною клячонкою, едва
таскающею свои собственные ноги. И при этом, однако, еще малороссийский
крестьянин гораздо ленивее великорусского и более его сибарит: он любит
спать в просе, ему необходим клуб в корчме, он "не уважает" одну горилку, а
"потягает сливняк и запеканку, яку и пан пье", его девушка целую зиму
изображает собою своего рода прядущую Омфалу, а он вздыхает у ее ног. Она
прядет с комфортом не у скаредного дымящего светца, в который воткнута
лучина, а у вымоканной жидом свечки, которую приносит девушке вежливый
парубок и сам тут же сидит вечер у ног своей Омфалы. Это уже люди, которым
доступны и нужны душевные нежности.
По совести говоря, не надо быть особенно зорким и особенно сильным в
обобщениях и сравнениях, чтобы не видеть, что малороссийский крестьянин
среднего достатка живет лучше, достаточнее и приятнее соответственного
положения крестьянина в большинстве мест великой России.
Если сравним наихудшие места Белоруссии, Литвы и Жмуди с тощими
пажитями неурожайных мест России или с ее полесьями, то снова и тут получим
такой же самый вывод, что в России не лучше. А где действительность показала
нам нечто лучшее, то это как раз там, где живет жид, вреден он или не
вреден, но он не помешал этому лучшему
9
даже несмотря на сравнительно меньшую заботу малороссийского народа о
своем благосостоянии.
И так "лучше" живет не один крестьянин, а и другие обыватели. Известно,
что здесь лучше живет и городской и местечковый мещанин, а малороссийское
духовенство своим благосостоянием далеко превосходит великорусское.
Малороссийский сельский священник никогда собственноручно не пашет, не сеет
и не молотит и не унижается за грош перед суеверным простолюдином. Он не
дозволяет катать себя по полю, чтобы репа кругла была, и не дает чесать
своих волос, чтобы лен зародил длинный. Малороссийский батюшка ездит не
иначе как в бричке с кучером, да иногда еще на четверке.
Человек, имевший случаи наблюдать то, что нами здесь излагается,
вероятно, не увидит в нашем описании никакой натяжки и согласится, что все
лица, о которых мы упомянули, в Малороссии живут лучше, чем в великой
России.
Кроме этих наблюдений, заслуживает внимания и простонародное суждение о
вреде, какой приносит своими обманами жид своему христианскому соседу.
Суждение это выражено простолюдинами в пословицах и поговорках, которые мы
теперь имеем в пользующихся почтением науки "сборниках" Снегирева и Даля.
Народ обстоятельно изучил и категорически расположил, кто в какой мере
восхождения именит в его глазах по совершенству в искусстве обманства.
Пословица говорит: "Мужик сер, но ум у него не черт съел", а другая: "Мужика
обманет цыган, цыгана обманет жид; а жида обманет армянин; армянина обманет
грек, а грека обманет только один черт, да и то, если ему Бог попустит".
Жид по этому выводу наблюдательного народного ума только обманчивее
цыгана, а выше его стоят два несравненно более искусные артиста,-- если не
считать третьего, т.е. "черта", так как этот проживает, где хочет, без
прописки.
10
Чтобы заставить народ думать иначе, как он положил в своей пословице,
надо его переуверитъ, что жид обманнее армянина и грека, а это невозможно.
К тому же в июне 1883 года газета "Русь" опубликовала такие сведения,
что смешно и говорить о еврейской эксплоатации. Оказывается, что сами
малороссы теперь уже боятся не евреев, а немцев, из коих "каждый тяжелее
десяти евреев".
Если же еврей, как мы думаем, не может быть уличен в том, что он
обессилил и обобрал дозволенный для его обитания край до той нищеты, которой
не знают провинции, закрытые для еврея, то, стало быть, огульное обвинение
всего еврейства в самом высшем обманщичестве может представляться
сомнительным. А тогда факт "эксплоатации" может быть принимаем за
непререкаемый только теми, кто не боится ошибок и несправедливости против
своего ближнего. Принадлежать к этому разряду людей надо иметь большую
отвагу и очень сговорчивую совесть. Но если еврей совершенно безопасен в
отношении религиозном (как совратитель) и, быть может, не более других
опасен в отношении экономическом (как эксплоататор), то нет ли достаточных
причин оберегать от него великорусское население в отношении нравственном?
Не опасен ли он великороссам как растлитель добрых нравов, на коих зиждется
самое высшее благосостояние страны?
Заботливое правительство, конечно, должно и об этом подумать. Оно
поистине не превысит своих обязанностей, если попечется еще о том, что
лучший русский драматург А.Н.Островский назвал "жестокими нравами нашего
города". Правительство приобретет себе даже за это общую благодарность.
Посмотрим, какой вред для нравов сделал еврей в тех местах, где он
живет: тогда видно станет, чем он способы угрожать в другом месте, куда
просится.
11
Нравы в Малороссии и в Белоруссии везде сравнительно много выше
великорусских. Это общепризнанный факт, не опровергаемый никем и ничем, ни
шаткими и сбивчивыми цифрами уголовной статистики, ни высоким и откровенным
словом народной поэзии. Малороссийская звучная песня, как дар лесных дриад,
чиста от выражения самых крайних помыслов полового схождения. Мало того,
малороссийская песня гнушается бесстыжего срамословия, которым преизобилует
народное песнетворчество в России. Малороссийская песня не видит достойного
для себя предмета во всем, что не живет в области сердца, а привитает, так
сказать, у одной "тесовой кроватки", куда сразу манит и здесь вершит любовь
песня великорусская. Поэзия, выражающая дух и культ народа в Малороссии, без
сомнения, выше, и это отражается во все стороны в верхних и нижних слоях
общества. Лермонтов, характеризуя образованную малороссиянку, говорит: "От
дерзкого взора в ней страсти не вспыхнут пожаром, полюбит не скоро, зато не
разлюбит уж даром". И, нисходя отсюда разом к нижайшей степени женского
падения, отмечает другой факт: нет примера, чтобы малороссийская женщина
держала притон разврата. Профессия эта во всей черте еврейской оседлости
принадлежит или немкам, или полькам, или же еврейкам, но в сем последнем
случае преимущественно крещеным.
Стало быть, еврей не испортил женских нравов своих соседей иного
племени. Идем далее. Говорят: "евреи распаивают народ". Обратимся к
статистике и получаем факт, который представляет дело так, что опять