Крабб Джордж
Приходские списки
Lib.ru/Классика:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
]
Оставить комментарий
Крабб Джордж
(
yes@lib.ru
)
Год: 1807
Обновлено: 14/12/2017. 106k.
Статистика.
Поэма
:
Поэзия
,
Переводы
Поэзия
Скачать
FB2
Ваша оценка:
шедевр
замечательно
очень хорошо
хорошо
нормально
Не читал
терпимо
посредственно
плохо
очень плохо
не читать
Аннотация:
The Parish Register
Перевод
Д. Е. Мина
(1856-1860)
ПРИХОДСКІЕ СПИСКИ
(PARISH REGISTER)
ПОЭМА ГЕОРГА КРАББА (1).
I.
Вотъ въ вѣчность канулъ годъ, и въ этихъ спискахъ блѣдныхъ
Вникаю я въ судьбы моихъ прихожанъ бѣдныхъ;
Читаю: сколько въ годъ младенцевъ я крестилъ,
Какъ много паръ въ селѣ на бракъ благословилъ,
И кто изъ поселянъ, средь жизненнаго моря,
Погибъ для жизни сей, ея утѣхъ и горя.
Не призываю Музъ украсить пѣснь мою
О подвигахъ людей, которыхъ я пою.
Какъ старецъ вѣкъ провелъ, какъ юноша скончался,
Кто лѣни предался, кто съ честью подвизался,
Ихъ нравъ, характеры, ихъ правила, дѣла,
И какъ сыграли роль и въ чемъ ихъ роль была,
Въ чемъ радость ихъ, восторгъ, ошибки, горе злое --
Все знаю; списокъ мой доскажетъ остальное.
Гдѣ край, куда пѣвцовъ влекутъ живые сны,
Край міра, счастія, свободы, тишины,
Гдѣ трудъ не тяготитъ, гдѣ бѣдствія набѣги
Не возмущаютъ струй завидной сельской нѣги,
Гдѣ гордые дворцы не высятся главой,
Иль заслоняютъ свѣтъ отъ хижины простой,--
Тотъ край, гдѣ старъ и младъ однимъ весельемъ полны,
И тихо катятся ихъ жизненныя волны?
Зачѣмъ искать? Куда ни устремлю глаза --
Тамъ вздохъ волнуетъ грудь, здѣсь взоръ слѣпитъ слеза!
Съ тѣхъ поръ, какъ сталъ порокъ господствовать на волѣ,
Оборнъ (1), святой Эдемъ не существуетъ болѣ.
Но зла безъ блага нѣтъ; мы ихъ избрать должны:
На то искусство, умъ и воля намъ дани.
Терпѣнье, тяжкій трудъ вѣнчаютъ мудрыхъ вскорѣ.
Толпу жь безсмысленныхъ караютъ срамъ и горе.
Вотъ домикъ, гдѣ живетъ крестьянинъ сибаритъ!
Предметъ его надеждъ и гордости, онъ скрытъ
Отъ зимнихъ непогодъ. Въ окнѣ его играя,
Горитъ вечерній лучъ, лѣниво погасая.
Надъ хижиною кровъ соломенный нависъ;
А дикій плющъ, вспользя до кровли, клонитъ внизъ
Свой пышный листъ къ окну. Внутри въ избѣ убогой,
И то, что нужно, есть, и то, чѣмъ вкусъ не строгой
Любуется. Въ одной картинѣ пестрой тамъ
Вы видите царей все племя; по стѣнамъ
Героевъ, королей развѣшены портреты,
Ихъ подвиги въ стихахъ внизу картинъ воспѣты.
На тронѣ виденъ тамъ послѣдній Людовикъ,
А здѣсь съ супругой онъ въ тюрьмѣ главой поникъ.
Къ ихъ ликамъ поднося дѣтей, мать учитъ строго,
Какъ свято надлежитъ благодарить имъ Бога,
Который далъ имъ домъ счастливый, гдѣ они
Живутъ свободные, проводятъ мирно дни...
Тогда какъ сильные, въ изгнаніи, въ позорѣ,
Всѣхъ благъ лишенные, нерѣдко терпятъ горе.
Вотъ Карлъ: онъ доказалъ въ годину тяжкихъ золъ,
Что школа бѣдствія есть лучшая изъ школъ;
А вотъ и сынъ его, намъ доказавшій ясно,
Что и несчастія взываютъ къ намъ напрасно...
На полкѣ, у часовъ съ кукушкой, есть у насъ
Для чтенья сельскаго отборныхъ книгъ запасъ.
Намъ нужны знанія, не книги; впрочемъ каждый
Найдетъ напитокъ здѣсь для утоленья жажды:
Кто повѣсть чудную, кто анекдотъ смѣшной,
Кто проповѣдь, кто гимнѣ возвышенно-святой.
Къ чему намъ каталогъ? Какъ книгъ у насъ ни иного,
Мы каждую найдемъ въ потьмахъ безъ каталога:
Та первая къ углу, та дальше отъ стѣны --
Вотъ правила, какъ ихъ отыскивать должны.
Есть также книги здѣсь для чтенья по субботамъ,
Подруги Библіи съ красивымъ переплетомъ;
А Библія, цѣной въ шесть пенсовъ (3), снабжена
Отличныхъ мастеровъ гравюрами, полна
И толкованьями головъ людей ученыхъ,
Что, затмевая умъ читателей смышленыхъ,
Велятъ имъ спрашивать и
какъ
? и
почему
?
И сомнѣваться тамъ, гдѣ вѣрили всему.
Нѣтъ! лучше ужъ по мнѣ тѣ мудрецы простые,
Что въ объясненія не входятъ никакія,
Бѣгутъ отъ темныхъ мѣстъ, не свѣтятъ тщетно тамъ
Свѣчой мерцающей, гдѣ солнце свѣтитъ намъ,
И истины простой вотще не защищаютъ:
Къ чему защита тамъ, куда не нападаютъ?
Вотъ, рядомъ съ Библіей, Боньяновъ Пилигримъ.
Былъ рѣдкій геній Джонъ (4); но, грубъ, неукротимъ,
Онъ не вошелъ въ число пѣвцовъ, любимыхъ небомъ,
Что, смолода вступивъ въ союзъ священный съ Фебомъ,
Восходятъ медленно на верхъ горы крутой,
Чтобъ бережно вкушать тамъ векторъ неземной:
О нѣтъ! онъ былъ изъ тѣхъ, что, возмутивъ до тины...
Источникъ водъ святыхъ, пьютъ мутный токъ вершины.--
Вотъ вамъ и правила давать значенье снамъ --
Наука хитрая, понятная лишь намъ!
Мы счастье узнаемъ по пятнышкамъ родимымъ,
По разнымъ случаямъ для насъ необъяснимымъ.
Мы о пустынникѣ читаемъ здѣсь святомъ,
Который, кинувъ міръ, на островѣ пустомъ
Жилъ здравъ и невредимъ, заботъ житейскихъ чуждый.
Хотя и тамъ его не покидали нужды.
Но рядомъ съ книгами, которымъ нѣтъ цѣны,
Не меньше славныхъ книгъ вотъ груда у стѣны,--
Книгъ, занесенныхъ къ намъ разнощикомъ-прохожимъ.
Про Вѣчнаго Жида читать мы повѣсть можемъ,
О томъ, какъ славою, вслѣдъ многихъ неудачь,
Вѣнчался Томбъ-гигантъ и Гикертрифтъ-силачъ,
И какъ отважный Джакъ, при помощи волшебной,
На свѣтѣ истребилъ гигантовъ родъ враждебный,
Какъ скороходами онъ ноги обувалъ,
Какъ невидимку - плащъ на плечи надѣвалъ,
Какъ мечъ онъ кладенецъ бралъ въ руки, и ударомъ
Съ гигантовъ головы срубалъ въ сраженьи яромъ,
Какъ огненный ихъ взоръ не видывалъ людей,
Какъ былъ противенъ шумъ для сонныхъ ихъ ушей,
Какъ духъ имъ англійскій казался нестерпимымъ,
И какъ истреблены мечемъ неотразимымъ.
То сказки; но читать мы любимъ ихъ подъ часъ,
Когда толпа дѣтей тѣснится возлѣ насъ.
Для каждой хижины помѣщикъ нашъ богатый
Отвелъ клочекъ земли подъ огородъ безъ платы.
Здѣсь -- прежде чѣмъ придетъ срокъ мызы нанятой --
Нашъ фермеръ, весь въ поту, вращаетъ заступъ свой,.
На каждый футъ земли онъ взоръ свой обращаетъ,
Весь день работаетъ и почву удобряетъ:
Вѣдь этотъ клокъ земли ему принадлежитъ,
За нимъ взоръ барина дозоромъ не слѣдитъ,
Ни чьимъ упрекомъ онъ за промахъ не наказанъ,
Надежда, прибыль, честь -- онъ всѣмъ себѣ обязанъ.
Въ саду онъ садитъ лукъ, а рядомъ съ нимъ чеснокъ
На дудчатомъ стеблѣ подъемлетъ свой вѣнокъ;
Тамъ вьются по шестамъ горохъ, бобы рядами
И въ землю роются вѣтвистыми корнями;
Тамъ запахъ пряныхъ травъ разлитъ во всемъ углу --
Приправа вкусная вечернему столу;
Тамъ вишни, яблони -- его руки прививки,
Для рывка ближняго орѣхи и оливки.
Но этимъ трудъ его не конченъ. Предъ избой
Есть милый уголокъ съ красивой городьбой,
Гдѣ розы пышныя, гвоздики съ алымъ окомъ,
Гдѣ гордый гіацинтъ, гдѣ на стеблѣ высокомъ
Красуется тюльпанъ, раскинулся нарцизъ:
Не даромъ получилъ за нихъ ботаникъ призъ!
Здѣсь по воскреснымъ днямъ, отслушавъ въ церкви службу.
Сбираются друзья дѣлить любовь и дружбу:
Всѣ громко говорятъ, всѣ счастливы, равны,
И всѣ такъ веселы, такъ въ мнѣніяхъ сходны.
Пусть слухъ изнѣженный бесѣдой ихъ прискучитъ --
Здѣсь всѣ ораторы и ихъ никто не учитъ.
Какъ встарь, одни и тѣжь привѣтствія у нихъ,
И тѣжь исторіи о временахъ былыхъ.
За то изъ глубины души ихъ радость льется,
Она ихъ языку вполнѣ передается,
Она раждаетъ въ нихъ рѣчеГі веселыхъ шумъ,
Сверкаетъ въ ихъ глазахъ, въ нихъ изощряетъ умъ,
Она видна во всемъ: въ ихъ шуткахъ, смѣхѣ, спорахъ.
Во всѣхъ движеньяхъ ихъ и оживленныхъ взорахъ.
Но разстаюсь съ тобой, мой мирный уголокъ!
Меня зовутъ къ себѣ несчастья и порокъ,
Зовутъ отъ хижины, простой и чистой, къ этимъ
Зловоннымъ улицамъ, гдѣ каждый вечеръ встрѣтимъ
Толпу готовую вступить въ жестокій споръ,
Гдѣ бродитъ пьяница, мошенникъ, ловкій воръ.
Что ночь, то драка здѣсь, проклятья, крики, стоны,
Мужья бьютъ пьяныхъ женъ, мужьямъ перечатъ жены,
Л дѣти съ воплями стараются разнять
Жестокаго отца и бѣшеную мать.
Въ лахмотъяхъ краденыхъ здѣсь привыкаютъ вскорѣ
Мальчишки къ злой божбѣ; въ неряшливомъ уборѣ
Дѣвицы пьютъ здѣсь джинъ; контрабандистъ и плутъ
Тутъ дѣлятъ барыши, старухи жертвы ждутъ.
И вотъ одна изъ нихъ, зловѣщая, сѣдая,
Сивилла грозная, всѣ знаетъ тайны края.
Къ ней жребій свой узнать приходитъ простачокъ,
У ней спасенья ждетъ злодѣйство и порокъ;
Сама жъ, безчестныхъ дѣлъ безчестная опора,
За всѣ труды свои находитъ мзду позора,--
Невольница толпы презрѣнной, гдѣ она,
Бѣднѣйшая изъ всѣхъ, господствуетъ одна.--
Взгляните: возлѣ стѣнъ, по мостовой вонючей,
Вездѣ помои, грязь, навозъ наваленъ кучей;
Съ задворьевъ изъ канавъ, изъ всѣхъ помойныхъ ямъ
Бѣгутъ зловонные потоки, и къ дверямъ,
Всегда отвореннымъ, ложатся безъ разбору
Обметки изъ домовъ въ одну большую гору.
Здѣсь псы голодные грызутся межь собой;
Опухшее дитя, страдая водяной,
Здѣсь плачетъ цѣлый день и нѣтъ къ нему участья,
И всюду горе здѣсь, и бѣдность, и несчастья!
Но это же дитя, когда переживетъ
Отсутствіе о немъ родительскихъ заботъ,
На мызѣ гдѣ-нибудь, гдѣ въ немъ пробудятъ силы.
Здоровьемъ полное, встаетъ какъ изъ могилы
И, въ силахъ укрѣпясь, какъ змѣй въ весенній день
Обычную съ себя отбрасываетъ лѣнь.
О Боже, сколько нуждъ здѣсь бѣдному дитяти!
Вотъ въ тѣсныхъ комнатахъ разставлены кровати,
Чуть*раздѣленныя дырявымъ полотномъ,
Или рѣшеткою, заклеенной листомъ.
Здѣсь братья съ сестрами въ коморкахъ неопрятныхъ
Спятъ вмѣстѣ близь своихъ родителей развратныхъ.
Да раздѣлите жь ихъ, не дайте, чтобъ чрезъ слухъ
Зараза ранняя проникла въ дѣтскій духъ!
Войдемте! нужды нѣтъ, что душны эти хаты:
Врачъ истинный идетъ и въ смрадныя палаты.
Смотрите! этотъ полъ грязнѣй, чѣмъ въ канурѣ;
Какая мерзость здѣсь на сломанномъ ларѣ!
Какъ густо пыль лежитъ на окнахъ, на постели,
Гдѣ въ груду свалено тряпье одеждъ безъ цѣли:
Его носила мать, носилъ потомъ отецъ
И какъ негодное тутъ сбросилъ наконецъ!
И вотъ изъ-подъ тряпья, приходъ нашъ внемля чутко,
Головку приподнялъ покинутый малютка:
Болтунья-мать его, которой слухъ отвыкъ
Внимать съ любовію ея младенца крикъ, --
Ушла на цѣлый день Богъ вѣдаетъ куда-то
Винить судьбу -- увы! судьба ли виновата?
Гдѣ жь онъ, источникъ злу?-- Въ презрѣніи труда
И чувствъ возвышенныхъ и честнаго стыда,
Въ безпечной праздности и въ недостаткѣ воли:
Отсюда нищета, отсюда низость доли!
Здѣсь самопрялокъ нѣтъ, не. слышенъ шумъ работъ,
Но есть колоды картъ изъ шулерскихъ колодъ;
Здѣсь даже нѣтъ часовъ: никто не замѣчаетъ,
Какъ время быстрое безъ пользы убѣгаетъ;
Здѣсь не ищите книгъ: прибиты здѣсь къ стѣнѣ
Баллады гнусныя, да пасквили однѣ.
Вотъ видите бутыль: въ нее контрабандисты
Вливаютъ по ночамъ голландскій спиртъ нечистый;
Вотъ пистолетовъ рядъ; вотъ ружья; вотъ крючки
И сѣти разныя для моря и рѣки;
Тамъ, далѣе, въ углу разбойничьи дубины,
А въ этомъ ящикѣ какія-то пружины,
Орудья странныя, подпилки всѣхъ сортовъ,
Кафтаны, парики и шляпы для воровъ.
При каждой хижинѣ есть дворикъ: онъ когда-то
Былъ прочно обнесенъ оградою досчатой;
Теперь отъ ветхости обрушился заборъ
. И дикой бузиной заросъ заглохшій дворъ.
Во тутъ средь пустыря, вдали, въ лачугѣ грязной,
Сбирается народъ гуляющій и праздный.
Сюда картежниковъ и пьяницъ и воровъ
Сзываетъ этотъ столъ азартныхъ игроковъ:
Исписанъ мѣломъ весь, онъ блещетъ какъ отъ лака
Слѣдами полпива и рома и арака.
Тутъ вы увидите на окнахъ, на стѣнахъ
Предметы мерзкіе въ гравюрахъ и стихахъ;
Тутъ взоръ вашъ на полу, на лавкахъ встрѣтитъ всюду
Иль трубки черныя, иль битую посуду,
Иль карты наконецъ, которыя въ клочки
Здѣсь рвалъ обыгранный въ отчаяньи тоски.