Карамзин Николай Михайлович
О французском епископе, бывшем первым министром в Кохинхине, и недавно умершем

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

О французском епископе, бывшем первым министром в Кохинхине, и недавно умершем

Письмо из Кохинхины.

   Епископ Адранской умер. Кохинхина потеряла великого министра, а религия одного из самых ревностных своих прелатов. Сожаление о нем, и почести, оказанные его праху народом, еще не вышедшим из мрака идолопоклонства, будут эпохою в сем государстве.
   Епископ Адранской выехал из Франции самым молодым человеком, и с именем простого миссионера; но скоро получил сан епископа, и отличился в трудной должности своей великими успехами. Он разумел все европейские языки и почти все науки; ученые китайцы не лучше его знали свой язык. Короли имели к нему отменное уважение, и Кохинхинской царь сделал его первым министром своим. Сей государь воевал тогда с мятежниками, которые завладели частию земли его. Англичане, пользуясь таким обстоятельством, предложили ему свою помощь, с тем условием, чтобы он дал им исключительное право торговли; но Адранской епископ именем государя отказал им, желая доставить сию выгоду французам, и для того отправился в Европу, взяв с собою царского сына, единственного наследника. Вы видели, с каким отличием принял его двор Версальский. Лудовик XVI хотел дать ему войско; но первые смятения революции и происки комменданта Пондишериского расстроили сей план, так что Адранской епископ мог взять с собою только несколько артиллерийских офицеров, поехавших с ним добровольно. Сею слабою помощию он возвратил царю его владения, и остальную жизнь свою провел в делах своего министерства и епископства.
   "И так" (сказал он за несколько минут до смерти своей) -- "и так я дошел до цели беспокойной мирской деятельности, которая, несмотря на мое внутреннее отвращение, столько времени занимала меня! Труды мои кончатся, и блаженство мое начнется! Я с радостию оставляю свет, в котором считали меня благополучным; где народы меня славили, вельможи почитали и самые цари уважали. Не жалею об этой чести; она есть суета и печаль. В объятиях могилы найду мир и спокойствие". -- Изъявив благодарность свою королевскому медику, он примолвил: "Расскажите, что вы видели; уверьте короля, что я ничего не боюсь и совершенно покоен. Пусть знает он, что европейцы умеют и жить и умирать".
   Весь двор был в изумлении. Мы тотчас объявили королю о смерти епископа. Он послал для него великолепной гроб и разные шелковые материи для погребения. 10 октября мы положили тело на гальйот и отвезли в Донье. Гроб несен был при свете факелов с великою пышностию и поставлен, до приезда короля, в большой зале епископского дому. Там всякой день служили панихиду, в присутствии французских офицеров и китайских мандаринов, богато одетых; после чего сын короля угощал всех обедом.
   Погребение совершилось 16 декабря, ночью. Король велел сыну своему итти перед гробом, покрытым богатыми штофами и окруженным горящими свечами; его несли, под огромным золотым балдахином, 80 человек, нарочно для того избранных. За ним два человека несли знамя, на котором вышиты были золотыми буквами все титулы, данные епископу королем французским и кохинхинским. Вокруг шло множество молодых християн в коронах и с зажжеными свечами. Вся царская гвардия (то есть, более 10000 человек) стояла на улицах с ружьями и с пушками. 120 слонов с вожатыми и с трубами шли по сторонам. Бросали ракеты, горели феерверки, били в барабаны, и музыка кохинхинская беспрестанно играла; улицы освещены были множеством фонарей. Около 40000 идолопоклонников и християн провожали гроб; невозможно было счесть зрителей, которые теснились на улице и даже на кровлях. Сам король шел за телом с своими мандаринами; но всего более удивило нас то, что его мать, сестра, королева и наложницы, желая изъявить любовь свою к такому редкому человеку, презрели обыкновение и провожали гроб до самой могилы.
   Епископ назначил, чтобы его погребли за городом, в прекрасном саду. Сперва католические священники совершали обряд нашей церкви; потом король, следуя своему закону, принес жертву, и выслушав надгробное слово, произнесенное красноречивым, духовным оратором, он медленно и величественно приближился ко гробу, залился слезами и простился с умершим другом своим. Все плакали и рыдали.
   Теперь король сооружает великолепный памятник, достойный монарха и добродетельного министра. Г. Бартелеми, который приехал сюда из Франции с Адранским епископом, трудится над сим монументом.

-----

   О французском епископе, бывшем первым министром в Кохинхине и недавно умершем: Письмо из Кохинхины: [Из журн. "Minerva". 1801. Т.4 и "Moniteur Universel". N 48] / [Пер. с нем. и фр. Н.М.Карамзина] // Вестн. Европы. -- 1802. -- Ч.1, N 3. -- С.36
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru