Гомер
Гомерова Илиада

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

СОЧИНЕНІЯ КОСТРОВА.

Изданіе Александра Смирдина.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.

ВЪ ТИПОГРАФІИ ЯКОВА ТРЕЯ.

1849.

  

ГОМЕРОВА ИЛІАДА

  

ЕКАТЕРИНѢ ВЕЛИКОЙ.

             Средь гласовъ радостныхъ склоняя къ лирамъ слухъ,
             Щедротой веселя усердныхъ Россовъ духъ,
             Монархиня! позволь, да слава всей Эллады,
             Гдѣ зрѣли мудрецы душѣ своей отрады,
             Да честь ея, Гомеръ, въ стихахъ Твомхъ сыновъ
             Явясь, найдетъ въ Тебѣ прибѣжище, покровъ.
             Въ теченьи дней своихъ воспитанникъ сей Феба
             Едва ли не ливенъ насущнаго былъ хлѣба;
             Нисшедъ во гробъ, онъ сталъ достоинъ алтарей,
             Былъ удивленіемъ народовъ и царей.
             Исполненъ духомъ Музъ, таинственнымъ предчувствомъ,
             Онъ въ пѣснехъ сладостныхъ, витійственнымъ искусствомъ,
             Еще въ свой мрачною покрытый мглою вѣкъ,
             О славѣ дней Твоихъ, Владычица! предрекъ;
             Живая кисть его Минерву описуя,
             И щитъ ея и шлемъ очамъ изобразуя,
             Явила въ истинѣ Россіянъ божество,
             И храбра Сѣвера надъ Югомъ торжество:
             Подъ сѣнію Твоихъ безчисленныхъ Эгидовъ,
             Ахилловъ зрѣли мы, Аяксовъ, Діомидовъ,
             Со именемъ небесъ, со именемъ Твоимъ
             Стремившихъ молнію въ Стамбулъ и буйный Кримъ:
             Твои подвижники, преславны, знамениты,
             На сушѣ лаврами и на волнахъ покрыты;
             Престолъ Твой общею любовью утвержденъ
             И правосудіемъ отвсюду огражденъ,
             Лучи премудрости съ высотъ его простерты,
             Въ подножіи враги исправны и сотерты;
             Взвивающійся Твой надъ Геллеспонтомъ флагъ
             Есть ужасъ варварамъ, источникъ Грекамъ благъ.
             Почій, Гомеръ, почій средь лавра и оливы,
             Коль вымыслы твои пріятны, справедливы!
             О Россахъ истинно предчувствіе твое:
             Въ Екатеринѣ зримъ его событіе.
  

ГОМЕРОВА ИЛІАДА

  
                                 ПѢСНЬ ПЕРВАЯ.
  
             Воспой Ахиллоъ гнѣвъ, божественная Муза!
             Источникъ Грекамъ бѣдъ, разрывъ межъ нихъ союза,
             Сей гнѣвъ, что много душъ геройскихъ въ адъ предслалъ,
             Въ корысть тѣла ихъ псамъ и хищнымъ птицамъ далъ;
             Когда Атридъ и съ нимъ Ахиллъ богоподобной,
             Расторгни межъ собой пріязнь враждой всезлобной.
             Такъ бурна грома царь свершалъ судьбу свою,
  
             Но кто изъ горнихъ сихъ возжегъ вражду сію?
             Зевесовъ свѣтлый сынъ Латоною рожденный:
             Онъ, гнѣвомъ ярости къ Атриду воспаленный,
             Тлетворной язвой рать Ахейску поразилъ;
             Зане Атридъ жреца Хризиса не почтилъ,
             Что жалостью влекомъ и чувствіемъ сердечнымъ,
             Достигнулъ къ кораблямъ аргивскимъ быстротечнымъ;
             Да знаменитыми дарами и цѣной
             Искупитъ дщерь свою низпадшу въ плѣнъ судьбой:
             Златый онъ Фебовъ скиптръ неся въ рукахъ съ вѣнцами,
             Усердныя мольбы смиренными устами
             Ко Грекамъ простиралъ, а паче къ двумъ царямъ,
             Къ Атридамь, рати всей начальнѣйшимъ вождямъ:
  
             "Атриды! Греки всѣ красно вооруженны,
             "Да населяющи мѣста небесъ священны
             "Благоволятъ, чтобъ вы, разрушивъ гордый градъ
             "И въ домы возвратясь, своихъ узрѣли чадъ!
             "Но мнѣ любезну дщерь вы нынѣ возвратите,
             "И дары за ея свободу воспримите,
             "Благоговѣйно чтя Зевесовъ славный плодъ,
             "Стрѣлами быстрыми разящій отъ высотъ.
  
             Тогда всѣ прочіе мольбѣ смиренной вняли,
             Почтить жреца и даръ принять совѣтъ давали;
             Единъ Агамемнонъ досадой воспылалъ,
             Презрѣлъ его, отвергъ и грозно завѣщалъ:
             "Брегись при корабляхъ, о, старче! сихъ казаться
             "Не медли здѣсь и впредь къ намъ не дерзай являться;
             "Въ вѣнцѣ и скипетръ ты бога своего
             "Защиты не ищи отъ гнѣва моего:
             "Не будетъ дщерь твоя до старости съ тобою,
             "Но вѣчно поживетъ въ дому моемъ рабою,
             "Полотны разныя изъ мягка ткущи льна,
             "И одръ готовя мнѣ въ нощи для сладка сна.
             "Бѣги, не раздражай меня своимъ упорствомъ;
             "Да смерть не навлечешь себѣ ты непокорствомъ.
  
             Онъ рекъ, трепещетъ жрецъ, отъ гнѣва прочь течетъ,
             Безмолвенъ по брегамъ шумящихъ вонъ грядетъ;
             Отшедъ, мольбы ліетъ къ державну Аполлону,
             Прославльшему своимъ рожденіемъ Латону;
             "О, Фебъ! что сребренъ лукъ нося поверхъ раменъ,
             "И Хрисъ, и Циллу ввѣкъ блюдешь отъ злыхъ премѣнъ,
             "И въ Тенедосѣ власть божественну являешь,
             "Склони твой слухъ ко мнѣ, какъ ты всегда склоняешь!
             "И если я когда благопріятный храмъ
             "Украсивъ, въ честь тебѣ, жегъ тучный ѳиміамъ,
             "Тельцовъ и козлищей на жертву закалая;
             "Желаніе мое исполни! пусть вся злая,
             "Пусть Греки понесутъ отъ грозныхъ стрѣлъ твоихъ
             "За токи многіе горячихъ слезъ моихъ.
  
             Скончалъ, и кроткій слухъ къ мольбѣ сей Фебъ склоняетъ;
             Онъ, гнѣваясь, Олимпъ холмистый оставляетъ,
             Прикрытый, на плещахъ нося колчанъ и лукъ,
             Онъ движется, отъ стрѣлъ исходитъ громкій звукъ:
             Онъ грозно шествуетъ, густой нощи подобясь;
             И се отъ кораблей вдали возсѣвъ и злобясь,
             Напрягши тетиву, пустилъ одну изъ стрѣлъ,
             Лукъ сребренъ, отъ того сотрясшись, зазвенѣлъ.
             Тамъ мескъ, тамъ быстрый песъ вначалѣ упадаетъ,
             Но послѣ ядъ стрѣлы народы въ гробъ свергаетъ.
             Повсюду срубы огнь съ тѣлами пожиралъ:
             Чрезъ девять тако дней Фебъ стрѣлы устремлялъ;
             Въ десятый день Ахиллъ призвалъ все ополченье,
             Во сердцѣ ощутя Юнонино велѣнье:
             Стѣснялась горестью сея богини грудь,
             Зря Грекамъ всякой часъ отверзть ко аду путь.
             И такъ собравшейся всей бранноносной рати,
             Быстротекущъ Ахиліъ, возставъ, нача вѣщати:
  
             "Агамемнонъ! я мню, что день тотъ настоитъ,
             "Который въ домы насъ постыдно возвратитъ;
             "Коль только можемъ мы избѣгнуть алчной смерти:
             "Днесь брань и язва насъ стремятся вдругъ пожерти;
             "Вопросимъ убо мы пророковъ, иль жрецовъ,
             "Иль толкователей ночныхъ различныхъ сновъ. '
             "Я мню, что смертнымъ сны вливаются богами,
             "Вопросимъ, да они провозгласятъ межъ нами,
             "Какимъ нечестіемъ Фебъ тако раздраженъ?
             "Иль неисполненнымъ обѣтомъ разъяренъ?
             "Иль жертва ста тельцовъ въ немъ духъ ожесточили?
             "Вопросимъ, да явитъ намъ устъ пророчихъ сила,
             "Уже ли, козъ воню и агнцовъ ощутя,
             "Насъ пощадитъ сей богъ, злу язву прекратя?
  
             Скончавъ сіе, онъ сѣлъ, но свыше вдохновенный,
             Вдругъ Калхасъ возстаетъ пророковъ вождь священный:
             Что есть, что будетъ, что прешло, онъ все то зналъ;
             Онъ моремъ въ Троѣ флотъ ахейскій провождалъ;
             Въ устахъ имѣя даръ пророчествъ,Фебомъ данныхъ,
             Сей Калхасъ съ мудростью вѣщалъ въ полкахъ избранныхъ:
             "Ахиллъ! Зевесу ты любезная глава,
             "Велишь, да Фебовъ гнѣвъ явятъ мои слова;
             "Я изъясню; но ты кланися предъ богами,
             "Что защитишь меня и силой и устами:
             "Я вѣдаю, что мужъ, владыка сихъ полковъ,
             "И вождь вождей моихъ не стерпитъ нынѣ словъ.
             "Опасенъ сильный царь, разгнѣвавный подвластнымъ:
             "Хоть не вспылаетъ онъ вдругъ мщеніемъ ужаснымъ,
             "Но въ сердцѣ ненависть всезіобну эаключитъ,
             "Докодѣ местію ея не истощитъ.
             "Зри убо, можешь ли отрнвуть рокъ мой строгій?
  
             Въ отвѣтъ жрецу Ахилдъ вѣщаетъ быстроногій:
             "Дерзай, прорцы намъ все, что вѣдаешь въ судьбѣ:
             "Наперсникъ Зевсовъ, Фебъ свидѣтель въ томъ тебѣ,
             "Сей Фебъ, къ которому обѣты простираешь
             "И Грекамъ тавнства сокрыты прорицаешь,
             "Свидѣтель, что никто, ниже и самъ Атридъ*
             "Который высшямъ всѣхъ себя межъ нами чтитъ,
             "Тебя здѣсь не дерзнетъ рукой озлобять гнѣвной,
             "Доколѣ я въ живыхъ и буду зрѣть лучъ дневной.
  
             Вдругъ непорочный жрецъ вѣщаетъ, ободренъ:
             "Ни жертвой, ни мольбой Фебъ свѣтлый раздраженъ,
             "Но мститъ, и будетъ мстить за честь жреца священна,
             "Тобою, о Атридъ! поруганна, презрѣнна,
             "И коего ты дщерь въ неволѣ удержалъ
             "И дары за ея свободу не пріялъ.
             "Онъ мститъ, и язва въ насъ не прежде прекратится,
             "Какъ черноокая дѣвица возвратится
             "Въ объятія отца, въ любезныя страны,
             "Безъ искупленія, безъ всякія цѣны;
             "И жертва ста тельцовъ во Хрисъ да отвезется,
             "Тогда, я мню, тогда гнѣвъ божескій минется.
  
             Онъ, рекши тако, сѣлъ; но изъ среды вождей
             Пространно властвуяй возникнулъ царь мужей:
             Смущенъ и яростью кипятъ въ немъ сердце злобно,
             Кровавой пламени сверкаетъ взоръ подобно.
             Онъ, грозно око взвелъ на старца, возгласилъ:
             "Пророче бѣдъ! что мнѣ ты благо возвѣстилъ?
             "Несчастья предвѣщать тебѣ едины сродно,
             "Поднесь ты не творилъ, ниже что рекъ угодно.
             "И нынѣ твой языкъ среди полковъ гласитъ,
             "Что для Хризейды насъ бѣдами Фебъ тягчитъ,
             "Котору я отъ узъ не восхотѣлъ избавитъ.
             "Пріятнѣй мнѣ ее въ дому сзоемъ оставить:
             "Хризейду вящше я, чѣмъ Клетемнестру чту,
             "Принесшу мнѣ на одръ всю дѣвства чистоту;
             "Породой, красотой, искусствами, душею
             "Она равняется съ супругою моею.
             "Но пусть, коль польза въ томъ, Хризейду возвращу;
             "Я гибели полкамъ ахейскимъ не хощу.
             "Но вы мнѣ равну мзду готовьте для отрады,
             "Да не явлюсь единъ межъ вами чуждъ награды:
             "Вы нынѣ видите, что я лишаюсь мзды,
             "Сего-ль достоинъ я за ревностны труды?
  
             Въ отвѣтъ ему Ахиллъ вѣщаетъ знаменитый:
             "О, гордый паче всѣхъ и прибыльми несытый!
             "Что можетъ быть еще тебѣ отъ насъ дано?
             "Или сокровище не все раздѣіено,
             "Всеобщей храбростью во градѣхъ похищенно?
             "Иль должно паки быть оно соединенно?
             "Хризейда пусть идетъ къ родителямъ своимъ,
             "За то мы мздой Тебѣ трикратной воздадимъ,
             "Когда поможетъ намъ Зевесъ премилосердый
             "Разрушить Трою, градъ толико сильной, твердый.
             Но царь вождей въ отвѣтъ: "Божественный Ахиллъ,
             "Сколь ты ни знаменитъ въ насъ крѣпостію силъ,
             "Не тщись меня вводить въ свои коварны сѣти.
             "Все тщетно, ты меня не можешь днесь препрѣти:
             "Ты награжденъ, а я пребуду мзды лишенъ?
             "И хочешь разрѣшить прелестной дѣвы плѣнъ?
             "Пусть Греки мнѣ дадутъ награду столь же славну,
             "Моимъ желаніямъ, трудамъ, побѣдамъ равну;
             "А если... то свою употребляя власть,
             "Гряду и похищу я мзду твою и часть.
             "Или Улиссъ ея, или Аяксъ лишится,
             "И тотъ, къ кому гряду, тотъ скорбью оскорбится.
             "Но послѣ мы о семъ возможемъ разсуждать;
             "Днесь время чернъ корабль на волны ниспускать;
             "Да будетъ отъ снабдѣнъ избранными гребцами,
             "Для жертвы тучныя обремененъ тельцами.
             "Прелестную въ него Хризейду мы введемъ,
             "И нѣкій будетъ князь въ семъ кораблѣ вождемъ,
             "Аяксъ, Идоменей, или Улиссъ священный,
             "Иль ты, здѣсь ужасомъ всѣхъ вящше ополченный,
             "Дабы намъ жертвами ты благость пріобрѣлъ
             "Предъ боромъ, мещущимъ въ насъ язву злобныхъ стрѣлъ.
  
             Ахиллъ же вопреки, возведши взоръ свирѣпый:
             "О, царь! поправшій стыдъ, коварный царь, нелѣпый!
             "Кто впредь восхощетъ власть рѣчей твоихъ внимать,
             "Чтобъ сѣть простерть врагамъ, иль храбро въ полѣ стать?
             "Или я Тевкрами разгнѣванъ ополчился?
             "Ни малымъ зломъ отъ нихъ мой духъ не раздражился;
             "Не знаетъ ихъ рука моихъ коней, тельцовъ,
             "Ни жатвы фтійскія, ниже другихъ плодовъ:
             "Я раздѣленъ отъ нихъ тѣнистыми горами
             "И многошумными агейскими волнами.
             "Но чтобъ и ты и братъ твои кровный былъ отмщенъ,
             "Сей страшный нами флотъ на Трою ополченъ.
             "А ты, безстыдный царь, ты яко песъ взираешь,
             "Сподвижниковъ твоихъ не чтишь, пренебрегаешь;
             "Грозишь ты собственной похитить мзду рукой
             "Мнѣ данну Греками за трудный подвигъ мой^
             "Я равныя съ тобой пріемлю ли награды,
             "Когда ахейска рать Троянски рушитъ грады?
             "Хоть въ брани сей моихъ всѣхъ больше хвальныхъ дѣлъ,
             "Но если долженъ быть сокровищамъ раздѣлъ,
             "Ты большу часть берешь, я меньшей удостоенъ.
             "Отъ брани утомясь, иду въ шатры спокоеиъ;
             "Но нынѣ лучше я во Фтію возвращусь
             "И несомнѣнною уже надеждой льщусь,
             "Чтоты, презрѣвъ меня съ ругательствомъ тиранскимъ,
             "Не будешь отягчеяъ сокровищемъ троянскимъ.
  
             Но царь мужей изрекъ Ахиллу сей отвѣтъ:
             "Бѣги отъ насъ, бѣги, какъ гнѣвъ твой духъ влечетъ.
             "Я не прошу, да здѣсь пребудешь ты со мною:
             "Героевъ много есть, готовыхъ рушить Трою
             "И чтить меня во всемъ; а паче самъ Зевесъ
             "Державной дланію поможетъ мнѣ съ небесъ;
             "Въ его питомцахъ ты мнѣ всѣхъ несноснѣй зришься,
             "Всегда къ сраженіямъ и къ распрямъ ты стремишься:
             "Ты храбръ, ты мужественъ, но Божій даръ сіе:
             "Спѣши со флотомъ въ домъ, въ отечество свое,
             "И въ Мирмедонянѣхъ державствуй, позволяю,
             "Тебя и тщетный твой я гнѣвъ пренебрегаю.
             "Когда жъ благоволилъ Хризейду Фебъ отнять,
             "Не спорю, и готовъ ее къ отцу послать
             "На кораблѣ моемъ съ подвижники моими.
             "Но я къ тебѣ гряду, и самъ руками сими
             "Драгую мзду твою Хризейду похищу,
             "И симъ, сколь я тебя сильнѣй, явить хощу;
             "Да прочіе вожди злорѣчны быть страшатся
             "И мнѣ покорствовать тобою научатся.
  
             Онъ рекъ: Ахила гнѣвъ объемлетъ зѣльный вдругъ,
             Волненьми бурными колеблется въ немъ духъ,
             Извлечь ли острый мечъ, и не страшась героевъ, ч
             Атрида поразить, расторгши сонмы строевъ;
             Или стремленіе свирѣпства укротить
             И пламень ярости внезапной угасить:
             Въ сомнѣніяхъ его толикихъ духу сущу,
             И шумный изъ ноженъ ему свой мечъ влекущу,
             Минерва съ небеси превыспрення грядетъ,
             Бѣлораменныя Юноны внявъ совѣтъ,
             Котора сихъ вождей любя равно, хранила,
             Грядетъ, и съ тылу ставъ, Ахилла ухватила
             За блещущи власы, бывъ зрима одному
             И не являяся изъ прочихъ ни кому.
             Ахиллъ оцѣпенѣлъ, обращшись зритъ Палладу,
             Взоръ пламенный его еще являлъ досаду.
             Онъ рѣчь стремительно къ богинѣ обратилъ:
             "О ты, котору Зевсъ державный породилъ!
             "Почто сюда твой духъ стопы твои направилъ?
             "Иль зрѣть, какъ царь мужей меня здѣеь обезславилъ?
             "Но я тебѣ реку, и мню, что то свершу,
             "Что гордость я его главой его отмщу.
  
             Голубоокая Минерва отвѣщаетъ:
             "Чтобъ гнѣвъ твой укротить, что грудь твою терзаетъ,
             "Коль повинешься мнѣ, снишла я отъ небесъ,
             "Совѣтомъ послана Юнониныхъ словесъ.
             "Вы оба ей равно любезны, драгоцѣнны;
             "О вашихъ днехъ ея труды всегда отмѣнны:
             "Скончай вражду и прю, меча не извлекай,
             "Однимъ злорѣчіемъ, сколь хощешь ты, отмщай.
             "Реку тебѣ, и знай, слова мои свершатся,
             "Пріидетъ часъ, когда трикратной мздой потщатся
             "Тебя за днешнюю обиду наградить.
             "Покорствуй мнѣ, потщись ты ярость укротить.
  
             Ахиллъ отвѣтствуетъ взаимно сей богинѣ:
             "Хотя я раздраженъ, поруганъ зрюся нынѣ,
             "Но свято твой совѣтъ я долженъ соблюдать.
             "Кто слушаетъ боговъ и тщится имъ внимать,
             "Того мольбѣ ихъ слухъ благопріятно внемлетъ.
             Онъ рекъ и тягостной десницы не отъемлетъ
             Отъ страшнаго меча; но внявъ богини рѣчь,
             Онъ во влагалище стремитъ сей грозный мечъ.
             Минерва шествуетъ въ Зевесовы чертоги,
             Гдѣ сей державный царь и прочи были боги.
             Но яростью еще Пелеевъ сынъ дышалъ,
             И съ симъ злорѣчіемъ Атрида укорялъ:
             "Виномъ смягченной царь, безстыдный царь, кичливый.
             "Ты взоромъ песъ, елень ты сердцемъ боязливый,
             "Дерзалъ ли въ полѣ ты быть самъ вождемъ полкамъ;
             "Иль съ прочими князьми устроить сѣть врагамъ?
             "Никакъ; ты все сіе путемъ быть къ смерти чаешь,
             "И въ томъ единственно утѣхи обрѣтаешь,
             "Чтобъ, въ греческихъ шатрахъ достойной мзды лишать
             "Дерзающа тебѣ, стязуясь, прерѣкать;
             "Женоподобнымъ ты рабамъ здѣсь предводитель,
             "И для сего ихъ кровь піеши, какъ мучитель;
             "А если бъ царствовалъ въ героехъ и мужехъ,
             "То-бъ днешня злость была послѣднею для всѣхъ.
             "Реку тебѣ, и рѣчь симъ скиптромъ утвердится,
             "На коемъ листвіе и вѣтвь не отродится
             "Съ тѣхъ дней, какъ на горахъ отъ древа отдаленъ,
             "Коры и отраслей зеленыхъ обнаженъ,
             "И днесь въ рукахъ носимъ Ахейскими сынами,
             "Которымъ порученъ законъ и судъ богами,
             "Сей скипетръ клятвою священной чтится мной,
             "Свидѣтельствуюсь имъ, клянуся предъ тобой;
             "Что нѣкогда о мнѣ всѣ Греки возрыдаютъ
             "И ополченна зрѣть съ собою возжелаютъ.
             "Скорбя и сѣтуя, ты не поможешь имъ,
             "Когда представятся они очамъ твоимъ
             "Десницей Гектора свергаясь въ бездну ада:
             "Твой духъ и грудь твою стѣснитъ печаль, досада,
             "Что несравневнаго въ героехъ не почтилъ,
             "Защиту греческихъ полковъ уничижилъ.
  
             Онъ рекъ, и скиптръ, гвозьдми украшенный златыми,
             Повергъ на землю вдругь и сѣлъ съ вождми другими.
             Атрида къ ярости гнѣвъ пагубной влечегь;
             Но се отъ ихъ среды витія возстаетъ,
             То самъ пилоскій царь, то Несторъ прозорливый,
             И былъ языкъ его, языкъ сладкорѣчивый,
             Глаголъ пріятнѣе для всѣхъ, чѣмъ медъ и соть.
             Уже онъ зрѣлъ другой прешедшій смертныхъ родъ,
             Рожденныхъ прежде съ нимъ въ Пилосѣ чудномъ славой;
             Но третій оныхъ родъ цвѣлъ подъ его державой.
             Сей царь,витійствуя, простеръ къ нимъ мудрый гласъ;
             "О, коль велико зло и плачъ постигнетъ насъ!
             "Возвеселится же Пріамъ и всѣ съ нимъ чада,--
             "И прочи жители его надменна града,
             "Узнавъ враждебный гнѣвъ и распрю двухъ вождей,
             "Отличныхъ разумомъ и храбростью своей!
             "Но стару сущу мнѣ вы юный слухъ прострите
             "И мой спасительный совѣтъ для васъ внушите:
             "Еще бо древле я съ вождми бесѣду велъ,
             "Которымъ равныхъ здѣсь въ геройствѣ не обрѣлъ;
             "Однако й они меня не презирали
             "И пользы словъ моихъ отнюдь не отвергали.
             "Поистинѣ не зрѣлъ и не узрю по гробъ
             "Толико бодрственныхъ, безтрепетныхъ особъ,
             "Какъ Пиритой, Дріатъ народовъ пастырь славный,
             "Эксадій и Кеней, богамъ Полифимъ равный,
             "И небожителямъ подобный въ нихъ Тезей --
             "Се цвѣтъ избраннѣйшій изъ всѣхъ земныхъ мужей!
             "Но сколько мужествомъ они ни прославлялись,
             "Не меньше съ храбрыми противники сражались:
             "Со горними звѣрьми вели кроваву брань *,
   * Гомеръ означаетъ здѣсь войну Лапитовъ съ Центаврами.
             "И сопостатовъ сихъ низвергла въ прахъ ихъ длань.
             "Толико съ чудными и славными мужами
             "Я прежде вкупѣ жилъ, цвѣтя еще лѣтами.
             "Оставя свой Пилосъ, внимая просьбѣ ихъ,
             "И дальный путь сверша для нихъ отъ странъ моихъ,
             "Я слабость юныхъ силъ равнять ихъ силамъ тщался,
             "Когда въ сраженіяхъ ужасныхъ обрѣтался.
             "И кто бъ изъ человѣкъ, какіе нынѣ суть,
             "Противу ихъ посмѣлъ въ кровавый бой дерзнуть?
             "И что-жъ? Сіи вожди въ мои младыя лѣты
             "Внимали съ кротостью отъ устъ моихъ совѣты.
             "Пріемля ихъ въ примѣръ, внушите вы мой гласъ:
             "Сіе спасительно для Грековъ и для васъ.
             "Атридъ! хоть силенъ ты здѣсь властью багряницы,
             "Ахилла не лишай прелестныя дѣвицы,
             "Отъ Грековъ данную ему остави мзду.
             "А ты, Пелеевъ сынъ, возложь на гнѣвъ брозду,
             "И, прясь, царю вождей не тщися быти равенъ:
             "Отъ вѣка я не зрѣлъ, чтобъ царь скиптродержавенъ
             "Столь много, сколь Атридъ, былъ славенъ и почтёнъ;
             "Ты среброногою богинею рожденъ,
             "И паче всѣхъ межъ насъ ты мужествомъ прославленъ,
             "Но онъ множайшимъ вождь и царь странамъ поставленъ.
             "Атридъ! остави месть; я кроткою мольбой
             "Ахилла убѣжду, да гнѣвъ скончаетъ свой:
             "Въ пагубоносной сей войнѣ, войнѣ кровавой
             "Онъ служитъ Грекамъ всѣмъ щитомъ, оплотомъ, славой.
  
             Но вождь Агамемнонъ низрекъ ему въ отвѣтъ:
             "Глаголъ твой, старче, благъ,и равно благъ,совѣтъ;
             "Но князь сей высшимъ всѣхъ межъ нами быти тщится,
             "Повсюду властвовать, повелѣвать стремится.
             "Не мню, чтобъ кто изъ насъ хотѣлъ ему внимать,
             "Дабы себя его законамъ подвергать:
             "Иль вѣчны божества, ему дать силну крѣпость,
             "Хотятъ, чтобъ онъ являлъ въ злословіи свирѣпость?
  
             Отвѣтомъ рѣчь сію Пелеевъ сынъ пресѣкъ:
             "Я подлымъ бы себя, ничтожнымъ бы нарекъ,
             "Когда бъ отныбъ твоей я былъ послушенъ волѣ.
             "И такъ не мнѣ, другимъ будь царь и здѣсь и въ полѣ:
             "Тебѣ я не хощу покорствовать ни въ чемъ.
             "Реку, и мой глаголъ блюди ѣъ умѣ своемъ:
             "Съ тобой, иль съ прочими за дѣву не сражуся,
             "Въ награду мнѣ дана, и пусть ее лишуся;
             "Но въ корабляхъ моихъ изъ всѣхъ другихъ вещей,
             "Не возмешь ничего сверхъ воли ты моей.
             "Коль хощешь, испытай, всѣхъ Грековъ предъ очами
             "Польется кровь твоя на семъ копьѣ струями.
  
             Такъ прясь, возстали вдругь, скончавъ враждебный споръ,
             Посемъ разрушился и сонма ихъ соборъ.
             Ахиллъ въ шатры свои оттолѣ поспѣшаетъ,
             Патроклъ его съ друзьми другими провождаетъ;
             Атридъ же быстръ корабль на море ниспустилъ,
             Стотельчной жертвою его обременилъ,
             Хризейду самъ въ него лѣполаниту вводитъ.
             И двадесять гребцовъ въ него избранныхъ входитъ;
             Вождемъ для нихъ избранъ Улиссъ, совѣта полнъ.
             Уже они плывутъ по влагѣ шумныхъ волнъ.
             Атридъ полкамъ гласитъ: "очиститеся вскорѣ;"
             И очищалися, свергая скверны въ море,
             Неукрощаемыхъ на берегу валовъ,
             На жертву Фебу жгли сто козлицъ, сто телъцовъ.
             Боня средь дымныхъ тучъ на небо востекала.
             Такъ жертву рать въ шатрахъ закланну совершала.
             Но мщеніе Атридъ еще въ груди питалъ,
             Которымъ въ сонмѣ онъ Ахиллу угрожалъ.
             Талтивій ревностный и Эврибатъ нелестный
             Его посланники, его слуги всемѣстны,
             Внимали льющимся отъ устъ его рѣчамъ:
             "Вы ныиѣ шествуйте къ Ахилловымъ шатрамъ,
             "Бризейду взявъ, ко мнѣ немедля приведите.
             "Коль не дозволитъ онъ, вы^праздны отъидите:
             "Я воевъ съ множествомъ похитить самъ гряду,
             "Тѣмъ вящшій стыдъ ему и скорби наведу.
             Онъ рекъ со властью имъ и далъ завѣты строги,
             Они, погружены въ печаль и грусти многи,
             По брегу шествуютъ гордящихся зыбей;
             Ѳессальскихъ наконецъ достигши кораблей,
             Ахилла предъ шатромъ, при кораблѣ зрятъ черномъ,
             Сѣдяща въ горести, въ уныніи безмѣрномъ.
             Веселія, узрѣвъ онъ, ахъ! не ощутилъ,
             И санъ и видъ его отопы ихъ воспятилъ.
             Благоговѣйный страхъ и ужасъ въ нихъ вселяетъ,
             Стоятъ, и привѣщать языкъ ихъ не дерзаетъ:
             Недоумѣніе пословъ умомъ своимъ
             Ахиллъ проразумѣвъ, глаголетъ тако къ нимъ:
  
             "Намъ возвѣщающи Зевесовы уставы,
             "И смертныхъ вѣстники, да будете вы здравы!
             "Приближтесь, вы ни въ чемъ невинны предо мвой;
             "Единъ Агамемноиъ творецъ мнѣ скорби злой.
             "Пославшій васъ, дабы похитить юну дѣву:
             "Благорожденный другъ, Патроклъ, уступимъ гнѣву,
             "Бризейду изведи, предай ее посламъ.
             "Новы да будете свидѣтелями намъ
             "Предъ родомъ смертныхъ всѣхъ, предъ вѣчными богами,
             "Предъ яростнымъ царемъ и бунмъ межъ вождями,
             "Восхощутъ ли когда моихъ зрѣть крѣпость силъ,
             "Дабы я тучу бѣдъ отъ Грековъ отвратилъ?
             "Атридъ свирѣпствуетъ, умъ здравый погубляя,
             "Предтекшее забывъ, и впредь не созерцая,
             "Не зритъ полезныхъ средствъ, дабы ахейска рать
             "Могла безбѣдственна противныхъ отражать.
  
             Онъ рекъ, и внутрь шатра Патроклъ немедля входитъ,
             Лѣпообразную Бризейду онъ взводитъ:
             Пріявъ ее послы, спѣшатъ въ обратный путь,
             Она грядетъ, во скорбь ея терзаетъ грудь.
             Отъ ратниковъ Ахиллъ своихъ на брегъ отшедши,
             Уединенный взоръ на червленъ понтъ возведши,
             И длани вознося, токъ слезный проливалъ,
             Сыновнія мольбы къ Ѳетидѣ простиралъ:
             "Богиня, коль тобой рожденъ я кратковѣченъ!
             "Но ежели мой вѣкъ, толико быстротеченъ,
             "Не долженъ ли меня гремящій отъ Небесъ
             "Прославить и почтить державный самъ Зевесъ?
             "Но что? я имъ забвенъ, я нынѣ имъ оставленъ:
             "Я днесь царемъ вождей поруганъ, обезславленъ:
             "Возмездіе моихъ трудовъ въ его рукахъ;
             "Онъ самъ его отъялъ Ахейцовъ при очахъ.
  
             Такъ рекъ Ахиллъ слезя; но матъ его священна,
             Сѣдяща близъ отца, сѣдинами почтенна,
             Въ пещерахъ безднъ морскихъ мольбѣ его вняла,
             И се изъ волнъ морскихъ, какъ облако, изшла,
             И сѣдши близъ его, со нѣжностью объяла
             И ласковой его рукою поглаждала;
             Глаголетъ наконецъ: "Возлюбленный мой сынъ!
             "Что плачешь? для какихъ твой духъ скорбитъ причинъ?
             "Прорцы, да будетъ мнѣ извѣстенъ рокъ твой строгій.
  
             Со стономъ ей Ахиллъ вѣщаетъ быстроногій:
             "Сама ты вѣдаешь о всей моей судьбѣ,
             "Такъ нужно ль повторятъ извѣстное тебѣ?
             "Осадой окружа мы Ѳивы, градъ священный,
             "Гдѣ Гетеонъ тогда державствовалъ надменный,
             "Разрушили его, низвергли въ прахъ земли,
             "Богатствъ обиліе сюда мы все снесли
             "И греческимъ сынамъ достойно раздѣлили;
             "Во мзду царю вождей Хризейду присудили.
             "Но что-жь? и се потомъ Хризисъ, ея отецъ,
             "Стрѣлами отъ высотъ разяща Феба жрецъ,
             "Природы слыша гласъ и чувствій гласъ сердечныхъ,
             "Достигнулъ кораблей ахейскихъ быстротечныхъ,
             "Да знаменитыми царями и цѣной
             "Искупитъ дщерь свою, ниспадшу въ плѣмъ судьбой.
             "Златый онъ Фебовъ скиптръ неся въ рукахъ свъ вѣнцами,
             "Усердныя мольбы смиренными устами
             "Ко Грекамъ простиралъ, а паче къ двумъ царямъ,
             "Къ Атридамъ, рати всей начальнѣйшимъ вождямъ.
             "Тогда всѣ прочіе мольбѣ смиренной вняли,
             "Почтить жреца и даръ принять совѣтъ давали;
             "Единъ Агамемнонъ досадой воспылалъ,
             "Отвергъ его, презрѣлъ и съ гнѣвомъ угрожалъ.
             "Отшелъ отъ насъ Хризисъ, и гнѣвъ его объемлетъ;
             "Но Фебъ, его любя, ему съ Олимпа внемлетъ
             "И ядоносныя онъ стрѣлы въ рать стремитъ;
             "Летятъ, и съ ними смерть во всѣ шатры летитъ.
             "Но Калхасъ намъ открылъ, что бѣдствій сихъ виною.
             "И первый далъ совѣтъ, чтобъ, къ общему покою,
             "Немедля отвратить сей страшный ,Фебовъ гнѣвъ;
             "Какъ вдругъ отъ словъ моихъ Атридъ, разсвирѣпѣвъ,
             "Возсталъ, отрыгнулъ мнѣ угрозы неисчетны,
             "И се онѣ, свершась; явилися не тщетны.
             "Хризейда бо во Хрисъ къ родительской землѣ
             "Съ Ахейцами плыветъ на быстромъ кораблѣ,
             "И съ нею посланы для Феба славны дары.
             "Но яростный: Атридъ, угрозы помня яры,
             "Предъ симъ часомъ ко мнѣ пославъ своихъ пословъ,
             "Отъялъ, что мнѣ дано во мзду моихъ трудовъ.
             "И такъ, колъ можешь ты, яви мнѣ помощь славну,
             "Ты взыди на Олимпъ и тамъ громодержавну
             "Зевесу ревностны мольбы о мнѣ пролей:
             "Ты, можетъ, нѣкогда сему царю царей
             "Своею силою, совѣтомъ помогала:
             "Я часто бо слыхалъ, какъ ты, хвалясь, вѣщала,
             "Въ чертогахъ находясь у моего отца,
             "Что Зевса чорныхъ тучъ и облаковъ творца
             "Изъ вѣчныхъ жителей пречудныхъ, горнихъ свѣтовъ,
             "Едина ты спасла отъ гибельныхъ навѣтовъ,
             "Когда съ Юноною, съ Минервой царь валовъ
             "Умыслили его, устроивъ хитрый ковъ,
             "Низвергнуть, заключить суровыхъ узъ во крѣпость,
             "Но ты. къ нему пришедъ, расторгла ихъ свирѣпость;
             "Для столь ужаснаго и злобнаго часа
             "Сторукаго призвавъ гиганта въ небеса,
             "Что Бріареемъ ликъ безсмертныхъ называетъ,
             "Но Эгеономъ родъ здѣ сущій нарицаетъ.
             "Онъ вящшей, чѣмъ Нептунъ,* былъ силой облеченъ,
   * Нептунъ былъ отецъ Бріарея.
             "Близъ Зевса онъ возсѣлъ ужасенъ и надменъ;
             "Его безсмертные узря, вострепетали,
             "Отъ начинаній злыхъ и пагубныхъ престали.
             "И такъ спѣши сей рокъ Зевесу вѣ мысль вперить,
             "Колѣна обыми и тщись мольбой склонить,
             "Да укрѣпитъ Троянъ съ небесъ всемочной дланью,
             "И Грековъ проженетъ къ шатрамъ кровавой бранью,
             "Дабы вкушали плодъ ума вождя вождей,
             "И пусть сей гордый вождь въ надменности своей
             "Безуміе свое съ прискорбіемъ познаетъ,
             "Коль перваго въ полкахъ героя презираетъ,
  
             "Любезный сынъ! рекла Ѳетида, слезы лья:
             "Въ золъ часъ ты мной рожденъ, несчастна жизнь твоя;
             "И такъ не тщетно-ль ты воспитанъ мною, сыне?
             "О если бъ ты безъ слезъ, безъ всякой скорби нынѣ
             "При чорныхъ корабляхъ имѣлъ спокойный вѣкъ;
             "Зане твой близокъ рокъ, день смерти недалекъ.
             "Но что! се жребій твой и купно краткодневенъ,
             "И купно паче всѣхъ злосчастенъ и плачевенъ!
             "Увы! почто ты мной въ чертогахъ порожденъ,
             "Коль яростью судебъ на бѣдства осужденъ?
             "На холмы я восшедъ Олимпа многоснѣжны,
             "Къ Громодержателю пролью мольбы прилежны:
             "Онъ, можетъ, къ намъ простретъ благопріятный слухъ.
             "Но ты при корабляхъ, питая гнѣвомъ духъ,
             "Пребуди въ тишинѣ и отъ кровавой брани
             "Побѣдоносныя сдержи отнынѣ длани.
             "Вчера бо Зевсъ и съ нимъ всѣхъ прочихъ ликъ боговъ
             "Къ предѣламъ понтовыхъ * гордящихся валовъ
   * Здѣсь должно разумѣть Полуденный Океанъ. См. Страбона. Кн. I.
             "Отшелъ на пиршество ко Эѳіопамъ чернымъ,
             "Хранящимъ правый судъ, нелестнымъ, кроткимъ, вѣрнымъ,
             "Въ дванадесятый день отъ нихъ пріидетъ вспять;
             "Тогда я поспѣшу предъ взоръ его предстать
             "Въ чертогахъ на мѣди блестящей утвёржденныхъ,
             "И тамъ къ нему пролью мольбы оть устъ смиренныхъ,
             "Его священныя колѣна объиму
             "И мню не тщетну быть моленію сему.
  
             Такъ рекши, скрылася Ѳетида въ шумны бездны,
             Оставя сыну гнѣвъ и равно скорби слезны,
             Которы чувствовалъ внутрь сердца своего,
             Прелестной мзды лишась, отъятой отъ него.
  
             Но се во Хрисъ корабль Улиссовъ достигаетъ
             И въ многоглубное пристанище вбѣгаетъ;
             Отъемлютъ вѣтрила, на чернъ корабль кладутъ
             И мачту во свое влагалище влекутъ,
             Канатами ее поспѣшно ниспуская;
             Потомъже крѣпость рукъ на веслы напрягая,
             Спѣшатъ, касаются желанныхъ бреговъ
             И мещутъ якори во глубину валовъ
             И, прикрѣпивъ корабль къ столпамъ, на брегъ исходятъ,
             На жертву Фебу сто тельцовъ драгихъ изводятъ.
             Съ волносѣкущаго низшедшу корабля
             Хризейду радостно зритъ отчая земля:
             Улиссъ ее ведетъ ко алтарю священну
             И въ руки предаетъ родителю почтенну,
             Вѣщая такъ ему: "Хризисъ! днесь царь мужей
             "Послалъ меня къ тебѣ со дщерію твоей,
             "И чтобъ я жертвами духъ Фебовъ, тако гнѣвный,
             "Наведшій Грекамъ зло и рокъ многоплачевный,
             "Ко щедрой благости смиренно преклонилъ."
             Онъ рекъ и дщерь ему любезную вручилъ
             Хризисъ ее пріялъ со радостью утѣшной;
             Но Греки съ ревностью прехвальной и поспѣшной
             Поряду ставятъ вкругъ изящна алтаря
             Стотельчный Фебу даръ, усердіемъ горя.
             Уже они отъ сквернъ и длани омываютъ
             И съ солію ячмень для жертвъ уготовляютъ.
             Хризисъ возноситъ гласъ со воздѣяньемъ рукъ:
             "О, Фебъ! ты на плечахъ имѣя сребрянъ лукъ,
             "И Хрисъ, и Циллу самъ преславно защищаешь,
             "И въ Тенедосѣ власть божественну являешь,
             "Ты прежде кроткій слухъ кь мольбѣ моей склонилъ,
             "Почтилъ меня и рать ахейску поразилъ,
             "Такъ равно мнѣ вонми съ Олимпа въ днешне время:
             "Избавь ахейское отъ язвы лютой племя!
  
             Скончалъ, и Аполлонъ въ благопріятный часъ
             Съ пресвѣтлой высоты внушилъ мольбы сей гласъ.
             Ячменемъ съ солію тельцы уже святятся,
             Главы ихъ съ выями подъяты къ небу зрятся,
             Уже ихъ кровь течетъ по острію ножа;
             Потомъ, со тщаніемъ тѣла ихъ обнажа,
             Дебелы стегна ихъ немедля отсѣкаютъ
             И тукъ въ сугубый рядъ на оны возлагаютъ,
             Поверхъ его кладутъ мяса частей другихъ.
             Хризисъ на пламени древъ тонкихъ и сухихъ
             Всесожигаетъ ихъ со трепетомъ обычнымъ,
             Кропленье теплое творя виномъ приличнымъ.
             Ликъ юношей младыхъ вблизи его стоялъ
             И пятизубные рожны въ рукахъ держалъ;
             Когда же пламенемъ всѣ лядвія истнились
             И Греки, отъ утробъ вкусивши, усладились,
             Останки прочихъ мясъ на части раздробивъ,
             На острые рожны ихъ тщательно вонзивъ,
             Готовятъ въ снѣдь огнемъ, рачительно имъ внемлютъ
             И, зря въ готовности, съ рожновъ искусно снемлютъ.
             Скончавъ сіи труды, устроить пиръ спѣшатъ,
             Гдѣ сердце питіемъ и брашномъ веселятъ:
             Всѣ равенствомъ частей они довольны были;
             Посемъ, какъ гладъ уже и жажду утолили,
             Цвѣтущи юностью вине въ сосуды льютъ
             И всѣмъ на пиршествѣ чредою подаютъ,
             Но послѣжде чрезъ все оставшееся время
             Всѣ тщатся отвратить небесна гнѣва бремя,
             Въ честь Фебу хвальну пѣснь и радостну поя.
             Сей Богъ веселый слухъ склонилъ на гласъ ея.
             Нисшедшу солнцу въ понтъ, явилась область ночи,
             И сонъ при кораблѣ сомкнулъ Аргивцевъ очи.
             Наутріе, когда возникла въ міръ заря
             И персты розовы простерла на моря,
             Къ шатрамъ сподвижниковъ готовятъ путь обратный
             Самъ Фебъ даетъ имъ вѣтръ поспѣшный и пріятный;
             Подъемлютъ мечту вверхъ и вѣтрилъ бѣлизна
             Распростирается, на ней расширена.
             Уже Эоловъ рабъ во средній парусъ вѣетъ,
             Вкругъ дна у корабля, шумя, волна сѣдѣетъ,
             Но онъ съ отважною поспѣшностью течетъ
             И носа остротой хребты валовъ сѣчетъ.
             Уже они полковъ ахейскихъ достигаютъ
             И чернъ корабль на брегъ песчаный возвышаютъ,
             И бревна крѣпкія подъ низъ его стремятъ,
             Посемъ же, разлучась, въ шатры свои спѣшатъ.
  
             Межъ тѣмъ Пелеевъ сынъ, герой сей именитый,
             Сидѣлъ при корабляхъ, печальной мглой покрытый.
             Онъ, къ ужасу враговъ, не исходилъ на брань,
             Ниже въ совѣтъ, гдѣ мужъ пріемлетъ славы дань;
             Бездѣйственъ, грустію и скорбію терзался,
             Желаніемъ къ войнѣ кровавой устремлялся.
             Но се денницы блескъ, прогнавши мрачну тѣнь,
             Ведетъ на горизонтъ дванадесятый день:
             Безсмертныхъ ликъ боговъ на свѣтлый холмъ восходитъ,
             Зевесъ, предшествуя, стопы ихъ самъ предводитъ.
             Ѳетида, духъ нося мольбы сыаовней прлнъ,
             Возникла вдругь съ зарей сѣдыхъ изъ бездны волнъ;
             Течетъ на высоту Олимпа всѣмъ священна
             И тамъ боговъ отца узрѣвъ уединенна,
             На высшемъ изъ холмовъ сѣдяща одного,
             Возсѣла тщательно лицемъ къ лицу его,
             И святость шуйцею колѣнъ его объемля,
             Десной подбрадіе держа и взоромъ внемля,
             Смиренно изрѣкла изъ глубины души:
             "Державный царь царей! мольбу мою внуши,
             "И если я тебѣ иль вещію, иль словомъ
             "Полезна быть могла въ несчастіи суровомъ,
             "Плодъ чрева моего, имущъ кратчайши дни,
             "Шедротрю твоей почтить не укосни.
             "Атридъ, сей гордый вождь, исполненъ злостна яду,
             "Безчестіемъ его пронзилъ, отъявъ награду;
             "Но ты, отецъ щедротъ, правитель небеси,
             "Прославь его, Троянъ побѣдой вознеси;
             "Да Греки, тщась избыть отъ пагубы грозящей,
             "Прибѣгнутъ всѣ къ нему, вѣнчаютъ честью вящшей."
  
             Рекла; но грома царь, сгуститель облаковъ,
             Безмолвенъ пребывалъ на высотѣ холмовъ.
             Ѳетида отъ колѣнъ руки не отвлекала,
             Еще его, еще смиренно умоляла:
             "Исполни, царь судебъ, желаніе мое,
             "И даждь божественъ знакъ на дѣйствіе сіе,
             "Или отринь мольбу; чего тебѣ страшиться?
             "Вѣщай, да возмогу познать и утвердиться,
             "Сколь много паче всѣхъ богинь несчастна я."
  
             Со тяжкимъ вздохомъ Зевсъ изрекъ на гласъ ея:
             "Съ Юноной враждовать ты Зевса убѣждая,
             "Коль въ бѣдственъ рокъ влечешь, колика строишь злая!
             "Она злословіемъ меня преогорчигь,
             "Зане и безъ вины досадою тягчитъ
             "Въ присутствіи боговъ она меня по волѣ,
             "Глася, что я Троянъ щажду на ратномъ полѣ,
             "Но ты съ небесъ гряди, быть зрима ей брегись,
             "Мольбу твою свершу, надеждой укрѣпись;
             "Я вѣрности въ залогъ дамъ знакъ тебѣ главою,
             "Сей знакъ печать свята обѣтовъ, данныхъ мною;
             "Нетщетно, истинно, непревращу во лжу,
             "Невозвратимо все, что онымъ покажу.
  
             Онъ рекъ, и чорными бровями помаваетъ,
             Безсмертныя главы власами потрясаетъ;
             Отъ колебанія священныхъ сихъ власовъ
             Потрясся весь Олимпъ и вѣчвыхгь нутрь холмовъ,
             Скончали свой совѣтъ: "Богиню съ, круга звѣздна
             Глубородительна въ себя пріяла бездна.
             Зевесъ грядетъ въ чертогь, и се безсмертныхъ ликъ
             Во срѣтенье отцу съ сѣдалвщей возникъ:
             Сидя, срѣтать его грядуща всякъ страшится,
             Но всѣ возотали вдругъ, навстрѣчу всякъ стремится.
             Вошелъ, и на престолъ незыблемый возсѣлъ.
             Юнона усмотрѣвъ, что онъ совѣтъ имѣлъ
             Со среброногою супругою Пелея,
             Злорѣчивы уста отверзла, гнѣвомъ тлѣя:
             "Хитрѣйшій всѣхъ боговъ, о чемъ, и кто еще
             "Съ тобою днесь совѣтъ устроилъ не вотще?
             "Всегда свои, всегда намѣренья скрываешь,
             "И втайнѣ отъ меня судьбы располагаешь;
             "По волѣ ничего ты мнѣ не открывалъ,
             "Что ты премудростью своей опредѣлилъ.
  
             Боговъ и смертныхъ царь вѣщаетъ ей противу:
             "Хоть ты супруга мнѣ, отрини мысль кичливу,
             "Не льстися ты мои совѣты всѣ познать,
             "Ты бремени сего не можеши подъять.
             "Но что узнать тебѣ и что внимать совмѣстно,
             "То прежде всѣхъ боговъ и смертныхъ будетъ вѣстно;
             "А если что начну, отъ васъ сокрывшись втай,
             "Того не испытуй, о томъ не вопрошай.
  
             Но лѣпоокая отвѣтствуетъ Юнона:
             "Что реклъ еси о мнѣ? о, страшный сыне Крона!
             "Не тщалась проницать я тайностей твоихъ
             "И не смущала тя ворросами о нихъ.
             "Спокойно мыслишь ты, по волѣ предпріемлешь,
             "Моихъ препятствій нѣтъ, своимъ законамъ внемлешь;
             "И нынѣ точію страшусь, смущая духъ,
             "Дабы Ѳетида твой не обольстила слухъ,
             "Къ судьбѣ противной мнѣ не привлекла мольбою,
             "Зане въ часъ утренній возсѣла предъ тобою,
             "Объемлюще твоихъ величество колѣнъ,
             "И мню, что, давши ей главою знакъ священъ,
             "Ахилла хощешь ты вознесть, прославить честью,
             " Ахейску рать въ шатрахъ губить троянской местью.
  
             Но грома царь въ отвѣтъ: "О, коль несчастна ты:
             "Всегда спѣшатъ въ твой духъ сомнѣнія мечты.
             "Тебѣ намѣренья мои всегда примѣтны,
             "Что-жъ можешь ты успѣть? твои усилья тщетны;
             "Супружній только гнѣвъ чрезъ то къ себѣ влечешь
             "И симъ въ несчастіе горчайшее течешь.
             "Коль истинно, чѣмъ днесь могла ты оскорбиться,
             "Такъ знай, угодно мнѣ, хощу тому свершиться,
             "Возсяди, умолчи, блюдись иреслушна быть:
             "Весь ликъ боговъ тебя не силенъ свободить,
             "Коль тяжкихъ рукъ моихъ необорима крѣпость
             " Прострется, чтобъ смирить словесъ твоихъ свирѣпость."
  
             Онъ рекъ: трепещетъ вдругъ богиня, умолча,
             Возсѣла, гнѣвну страсть внутрь сердца заключа;
             Но прочихъ сѣтуетъ боговъ соборъ священный:
             И се Вулканъ, въ своемъ искусствѣ несравненный,
             Простеръ къ нимъ гласъ, дабы въ грудь матери своей
             Спокойствіе излить и угодить предъ ней:
             "Се грозны дѣйствія и бѣдства нестерпимы!
             "За смертныхъ вы въ сей день вражды неукротимы
             "Сплетая межъ собой, смущаете боговъ;
             "И кая будетъ намъ пріятность отъ пировъ,
             "Когда и здѣсь добро отъ зла преодолѣнно?
             "Тебѣ, о мать боговъ! совѣтую смиренно:
             "(Хотя тврй свѣтлый умъ не требуетъ того)
             "Склоняй покорностью супруга своего,
             "Да паки зѣльный гнѣвъ его не возгорится
             "И наше пиршество въ печаль не обратится.
             "Молніеносный сей отецъ съ сѣдалищъ сихъ
             "Низринуть можетъ насъ силъ крѣпостью своихъ,
             "Утѣшь его, склоняй ты лестными рѣчами:
             "Мгновенно озаритъ насъ кроткими очами.
  
             Свершивъ глаголъ, возсталъ и матери своей
             Онъ чашу подаетъ, вѣщая тако ей:
             "Ты въ бодрость облекись, печаль преоборая;
             "Страшусь, да не при мнѣ тебя постигнутъ злая:
             "Скорбя, не возмогу тебѣ я помощь дать,
             "Зане, коль пагубно съ Зевесомъ въ брань вступать!
             "И древле бо мене, спасать тебя готова,
             "За ногу взявъ, повергъ стремглавъ съ небесна крова:
             "Эѳира по зыбямъ я цѣлый несся день;
             "Когда же мрачная простерлась ночи тѣнь,
             "Я палъ на островъ Лемнъ и духъ едва имѣя,
             "Но Синтяне * меня подъяли, сожалѣя."
   * Имя первыхъ жителей острова Лемна.
  
             Умолкъ. Она отвѣтъ усмѣшкою даетъ
             И чашу отъ руки сыновнія беретъ.
             Посемъ Вулканъ, начавъ отъ стороны десныя,
             Подносить нектаръ всѣмъ, изъ чаши лья драгія.
             Взирая на него спѣшаща для утѣхъ,
             Небесны жители подъяли громкой смѣхъ,
             Свершился цѣлый день въ семъ пиршествѣ изящномъ,
             Доволенъ каждый былъ музыкою и брашномъ:
             Сладчайшей лиры Фебъ во струны ударялъ
             И хоръ чистѣйшихъ Музъ премѣнно воспѣвалъ.
             Когда-жъ Титановъ блескъ въ сѣдыхъ волнахъ сокрылся,
             То всякъ для сладка-сна въ то мѣсто удалился,
             Гдѣ каждому Вулканъ, сей хромоногій богъ,
             Пречудной хитростью сооружилъ чертогъ.
             Зевесъ течетъ къ одру, гдѣ соаъ его лріятный
             И прежде принималъ во узы ароматны;
             Восшелъ на одръ, возлегъ, простерлась кротка мгла,
             Златопрестольнд съ нимъ Юнона возлегла.
  

ПѢСНЬ ВТОРАЯ.

             Всенощно ликъ боговъ и смертныхъ сонмы ратны
             Вкушали сладости спокойствія пріятны;
             Единъ Зевесъ, единъ ни мало не почивъ,
             О средствахъ разсуждалъ, всѣ мысли устремивъ,
             Дакако бы вѣнчать Ахилла и прославить,
             Ахейску рать въ шатрахъ мечу вратовъ оставить.
             Впослѣдокъ онъ сіе благоволилъ избрать,
             Чтобъ вредный, ложный Сонъ къ Атриду въ сѣнь послать.
             И такъ, призвавъ, гласитъ:"Творецъ мечтаній вредныхъ,
             "Аргивцевъ къ кораблямъ лети съ высотъ безбѣдныхъ,
             "И вшедъ къ Атриду въ сѣнь, рцы все вождю сему,
             "Что я тебѣ реку, чтобъ возвѣстить ему:
             "Вѣщай, чтобъ всѣ полки онъ въ брань извелъ кроваву,
             "Увѣрь, что днесь Троянъ разрушитъ градъ и славу;
             "Что небожители согласны межъ собой,
             "Преклонены къ тому Юнониной мольбой,
             "И что послѣднихъ золъ Троянамъ ровъ отверзся.
  
             Онъ рекъ, внимаетъ ,Сонъ, и въ путь уже простерся.
             Достигши, какъ стрѣла, ахейскихъ кораблей,
             Вступилъ немедленно въ шатеръ вождя вождей;
             И зря сего царя глубокимъ сномъ стягченна,
             Пріемлетъ станъ и видъ онъ Нестора почтенна,
             Котораго Атридъ всѣхъ паче уважалъ;
             Въ семъ видѣ надъ главой царевой ставъ, вѣщалъ:
             "Ты спишь, ты спишь всю нощь вѣнчанный сынъ Героевъ,
             "Но должно-ль тако спать царю толь многихъ строевъ.
             "Носящему яремъ совѣтовъ и трудовъ?
             "Внемли, я посланъ днесь къ тебѣ отцемъ боговъ,
             "Который, отстоя далече, призираетъ
             "И жалостью къ тебѣ благоутробной таетъ.
             "Велить тебѣ на брань устроить всѣ полки,
             "Падетъ бо сильный градъ въ сей день отъ ихъ руки;
             "Зане безсмертны въ томъ согласны межъ собою,
             "Убѣждены къ тому Юнониной мольбою:
             "Послѣднихъ бѣдствъ ударъ на Трою вознесенъ.
             "Но тщись, да мой глаголъ пребудетъ незабвенъ,
             "Когда съ твоихъ очей мракъ сонный отрясется.
  
             Онъ рекъ и прочь летитъ; Атридъ же остается
             Въ пріятныхъ помыслахъ, но ложныхъ, яко тѣнь.
             Мечталъ бо твердый градъ низвергнуть въ днешній день;
             Безумный! Зевсовыхъ не вѣдалъ начинаній,
             Хотящихъ облакомъ печалей и стенаній
             Покрыть еще Троянъ и Грековъ на поляхъ.
             Мечтая такъ, отъ сна возсталъ, и се, о, страхъ!
             Мнитъ зрѣть еще Атридъ видѣніе небесно,
             Еще мвитъ слышать гласъ, вѣщающій чудесно.
             Возсталъ, возсѣлъ, и вновь сошвенъ хитонъ надѣлъ,
             Гдѣ тонкость съ бѣлизной пречудною онъ зрѣлъ;
             Потомъ себя во блескъ порфиры облекаетъ,
             Изяществомъ плесницъ онъ ноги украшаетъ;
             Сребромъ блистающъ мечъ съ раменъ его виситъ,
             Десницу скипетромъ онъ праотцевъ тягчитъ.
             Сей скиптръ во племени его блистаетъ вѣчно;
             Онъ съ нимъ грядетъ къ шатрамъ ахейскимъ быстротечно.
  
             Уже течетъ заря Олимпа въ высоту,
             Богамъ и Зевсу дня несуща красоту.
             Глашатаямъ велитъ Атреевъ сынъ мгновенно,
             Да Грековъ призовутъ въ собраніе священно.
             Они гласятъ -- и рать съ поспѣшностью течетъ;
             Межъ тѣмъ Агамемнонъ составилъ благъ совѣтъ
             У Нестора въ шатрѣ съ избранными вождями,
             И тако имъ вѣщалъ премудрыми устами:
  
             "О, друзи! въ нощь сію небесный Сонъ я зрѣлъ,
             "Онъ Несторовъ и гласъ и видъ и станъ имѣлъ,
             "И ставшй надъ главой, вѣщалъ мнѣ. "Сынъ героевъ!
             "Ты спишь, но должно-ль спать царю толь многихъ строевъ,
             "Носящему яремъ совѣтовъ и трудовъ?
             "Внемли, я посланъ днесь къ тебѣ отцемъ боговъ,
             "Который, отстоя далече, призираетъ,
             "И жалостью къ тебѣ благоутробной таетъ;
             "Велитъ тебѣ на брань устроить всѣ полки,
             "Падетъ бо сильвый градъ въ сей день отъ ихъ руки:
             "Зане безсмертны въ томъ согласны межъ собою,
             "Преклонены къ тому Юнониной мольбою;
             "Послѣднихъ бѣдствъ ударъ на Трою вознесенъ.
             "Но тщись, да мои глаголъ пребудетъ незабвенъ.
             "Онъ рекъ, и отъ меня крилѣ въ полетъ направилъ;
             "Я ложе мягкое и сладкій сонъ оставилъ.
             "Зримъ убо, како бы всѣхъ Грековъ ополчить;
             "Я прежде ихъ потщусь адовами искусить,
             "Обратно въ отчество бѣжать повелѣвая;
             "Вы тщитесь воспящать, противу мнѣ вѣщая."
  
             То рекши онъ, возсѣлъ, но царь Пилосскихъ странъ
             Возсталъ, отверзъ уста и, мудростью вѣнчанъ,
             Глаголетъ онъ: "Вожди и мужіе совѣтовъ!
             "Когда бы сна сего, небесныхъ сихъ обѣтовъ
             "Былъ удостоенъ кто другой изъ всѣхъ вождей,
             "Отвергли бъ мы его и все почли бы лжей;
             "Но се тотъ чудный сонъ зрѣлъ царь вождей избранный;
             "Зримъ убо, какъ возжечь огонь въ Аргивцахъ бранный."
             Кончая Несторъ рѣчь, изъ сонма вонъ грядетъ,
             Соборъ другихъ князей подобно возстаетъ
             И повинуется вождю Агамемнону;
             Стекается и рать уже въ минуту ону.
             Какъ пчелы межъ собой въ рои соединясь
             И сонмомъ сонму въ слѣдъ изъ горъ крутыхъ стремясь,
             Летятъ къ цвѣтамъ, летятъ на поле злакомъ лестно
             И раздѣдяются безчисленны всемѣстно.
             Такъ рать изъ кораблей во слѣдъ за строемъ строй
             Течетъ въ собраніе геройскою ногой.
             Божественна Молва среди полковъ летаетъ,
             Сей ангелъ Зевсовъ въ путь стопы ихъ понуждаетъ;
             Спѣшатъ, и вопль и шумъ нося въ устахъ своихъ,
             Садятся, и земля подъ тяжестію ихъ
             Вздыхаетъ, стонетъ брегъ, несется крикъ ужасно
             И девять вѣстниковъ взываютъ громогласно,
             Да укротятся всѣ и слушаютъ вождей.
             Возсѣлъ народъ, умолкъ, и се ихъ царь мужей
             Возсталъ, имѣя скиптръ, Вулканъ гдѣ хитрость славну
             Явилъ и далъ его дарю громодержавну;
             Но скиптромъ симъ Зевесъ Эрмія наградилъ,
             Сей храбру всаднику Пелопсу подарилъ,
             Пелопсъ Атрею далъ, Атрей же кровну брату
             Тіесту, множествомъ рогатыхъ стадъ богату,
             Впослѣдокь же Тіестъ Агамемнону далъ,
             Чтобъ всей Аргосской онъ землею обладалъ,
             На многи, острова простерши власть велику.
  
             На немъ опрясь, Атридъ вѣщалъ героевъ лику;
             "Питомцы Марсовы, эладскихъ честь племенъ!
             "Колико въ бѣдственъ рокъ и Зевсомъ низведенъ!
             "Неложный прежде знакъ мнѣ далъ сей Богъ жестокій,
             "Что въ домъ я возвращусь, разрушивъ градъ высокій,
             "Но се устроивъ лесть, велитъ сей богъ боговъ
             "Бѣжать мнѣ вспять, лишась толь многихъ здѣсь полковъ.
             "Но что! угодно такъ его всевышней волѣ:
             "Онъ многи крѣпости повергъ въ плачевномъ долѣ;
             "Повергнетъ и еще: не имать бы конца
             "Могущество и власть сего боговъ отца.
             "Коликой стыдъ для насъ въ потомственные вѣки!
             "Безчисленны мы здѣсь и мужественны Греки
             "Съ безсильнѣйшимъ врагомъ воюемъ безъ плода,
             "И толь еще далекъ конецъ сего труда!
             "Зане, когда бы мы со гордыми врагами
             "На время примирясь чрезъ клятвы предъ богами,
             "Исчислили себя и рать Троянъ однихъ,
             "И если бъ наконецъ себя противу ихъ
             "Въ десяточисленны мы сонмы раздѣлили
             "И сонму каждому изъ нихъ опредѣлили
             "Мы виночерпія для пиршествъ и утѣхъ,--
             "Кленусь, не стало бы Троянъ для сонмовъ всѣхъ.
             "Толь Греки въ множествѣ Дарданцевъ превышаютъ!
             "Но сихъ враговъ полки союзны защищаютъ,
             "Они преграда мнѣ во всемъ, они претятъ
             "Разрушить Иліонъ, благополучный градъ,
             "Реченны Зевсомъ намъ лѣтъ девять прелетѣли,
             "Согнили корабли, канаты всѣ истлѣли,
             "Насъ младость женъ и чадъ уже къ себѣ зоветъ,
             "Возврату нашего ихъ нѣжный пламень ждетъ;
             "А мы коснимъ въ войнѣ, свершитъся неимущей.
             "И такъ, да внемлемъ веѣ судьбѣ, насъ въ домъ влекущей,
             "Бѣжимъ въ отечество на быстрыхъ корабляхъ;
             "Надежды нѣтъ для насъ низвергнуть Троювъ прахъ."
  
             Онъ рекъ, и къ бѣгству чернь сердца свои подвигли,
             Вѣщавій бо его и мыслей не постигла.
             Какъ Нотъ и Эвры летя изъ тяжкихъ обоаковъ,
             Сгущенныхъ въ воздухѣ самимъ Царемъ боговъ,
             Высокихъ волнъ хребты на Икарійскомъ Морѣ
             Подъеміютъ съ яростью, шумя въ противномъ спорѣ;
             Иль какъ Зефиръ въ поля Церерины стремясь,
             И класовъ на главахъ съ продерзостью носясь,
             Колеблетъ, зыблетъ ихъ и низу преклоняетъ:
             Такъ рѣчію Атридъ собраніе смущаетъ.
             Волнуяся, полки несутся къ кораблямъ,
             Отъ ногъ же бурный прахъ восходитъ къ облакамъ,
             Другъ друга нудятъ всѣ, желаньемъ къ бѣгству полны,
             Чтобъ тягостны суда низвесть на горды волны,
             Подпоры кораблей уже спѣшатъ отъять
             И рвы для скати ихъ стремятся очищать.
             Восходитъ къ небу крикъ, и въ день сей, въ денъ смятеній
             Побѣгла бъ рать противъ небесныхъ изреченій;
             Но Ира вдругъ стремитъ къ Аѳинѣ сей глаголъ:
             "О, дщерь имущаго незыблемый престолъ!
             "Что се! иль тако Грекъ въ жилища вожделѣнны
             "Побѣгнетъ со студомъ, боря валы надменны?
             "Оставитъ ли врагамъ въ корысть и торжество
             "Елену, свѣтлое земное божество,
             "Подвергшу Грековъ тмы смертямъ при Троѣ злостнымъ?
             "Спѣши, стремись, лети къ Аргивцамъ броненоснымъ
             "И кротостью словесъ въ нихъ каждаго прельщай;
             "Суда на волны влечь премудро воспящай."
  
             Рекла: богиня ей голубоока внемлетъ,
             И быстрый путь съ небесъ къ Аргивцамъ предпріемлетъ.
             И се достигла къ нимъ, и зритъ, что Одиссей,
             Толь славный мудростью, сколь горній царь царей,
             Стоитъ, и съ брега свой корабль не движетъ черный;
             Объяла бо его печаль и гнѣвъ безмѣрный.
             Приблизившись къ нему, богиня такъ речетъ:
             "Улиссъ, носящъ въ устахъ и многъ и благъ совѣтъ,
             "Что се! иль тако вы въ жилища вожделѣнны
             "Стремитесь въ корабляхъ, боря валы надменны?
             "Останется-ль врагу въ корысть и торжество
             "Елена, свеѣтлое земное божество,
             "Подвергша Грековъ тмы пить чашу пагубъ злостныхъ?
             "Внемли, спѣши въ полки Ахейцовъ шлемоносныхъ,
             "И кротостью словесъ ихъ бѣгство прекрати,
             "Суда на волны влечь премудро воспяти."
  
             Рекла: онъ гласъ ея позналъ и поспѣшаетъ,
             И ризу верхнюю на землю съ плечъ свергаетъ.
             Глашатай же его, ему текущій въ слѣдъ,
             Иѳакскій Эврибатъ, подъявъ ее, несетъ.
             Улиссъ спѣшитъ, и ставъ въ пути Атриду встрѣченъ,
             Пріемлетъ скиптръ его, сей скиптръ безсмертенъ, вѣченъ;
             И съ симъ течетъ къ полкамъ на брегъ, и тамъ узря
             Благоразумнаго вождя, или царя,
             Увѣщававъ его и кротко и спокойно:
             "Герой! тебѣ ли быть во ужасѣ достойно?
             "Сдержи свой бѣгъ и чернь потщися укрощать,
             "Не бо еще ты могъ цареву мысль понять:
             "Вѣщалъ онъ рѣчь къ полкамъ, ихъ бодрость испытуя,
             "Онъ скоро дерзость ихъ накажетъ наказуя.
             "Не всѣ мы вѣдаемъ, что онъ въ совѣтѣ рекъ,
             И такъ ве доіжевъ ли страншться кяждый Грекъ,
             "Чтобъ зло не пострадать отъ праведнаго гнѣва?
             "Тяжка и пагубна подвластнымъ месть царева!
             "Атрида честію вѣечаетъ самъ Зевесъ,
             "Онъ щитъ ему; покровъ всемѣстный отъ небесъ."
  
             Когда же вопилъ кто изъ черни въ буйствѣ яромъ,
             Онъ грозной рѣчію и скипетра ударомъ
             Кротя, гласилъ: "возсядь, несчастный, и внимай,
             "И лучшимъ тя во всемъ покорный слухъ склоняй:
             "Ты слабъ, ты подлъ, твои не мужественны длани,
             "Ничтоженъ ты всегда въ совѣтахъ и на брани.
             "И како можемъ здѣсь царями всѣ служить?
             "Многоначальсгвіе не можетъ благо быть;
             "Единъ да будетъ царь и вождь всего языка,
             "Ему же Кроновъ сывъ, судебъ и царствъ владыка,
             "Вручилъ законъ и скиптръ во знакъ своихъ щедротъ."
             Такъ властвуя, Улиссъ смирялъ мятежныхъ родъ,
             Вторично изъ шатровъ летѣть въ собранье тщатся,
             Ихъ шумъ, есть шумъ валовъ, что сонмами стремятся
             Сражать недвижный брегъ, но, въ камяяхъ разразясь,
             Отзывны громы въ понтъ несутъ, еще ярясь.
  
             Уже возсѣли всѣ, безмолвіе ліется;
             Но велерѣчивый единъ Ѳерситъ мятется.
             Сей гнусный грубостью, худой всегда дышалъ
             И съ гордостью царямъ безстыдно пререкалъ:
             И все, чѣмъ рать на смѣхъ онъ мнилъ когда подвигнуть,
             То все онъ скверныхъ устъ старался вдругъ отрыгнуть.
             Онъ въ безобразіи подобныхъ не имѣлъ,
             Былъ хромъ, остроголовъ, единымъ окомъ зрѣлъ,
             Согбенны рамена и въ грудь глубока впалы,
             Сѣдыхъ власовъ едва остатки зрѣлись малы:
             Его злословіемъ и грубостью рѣчей
             Всѣхъ паче былъ разимъ Ахиллъ и Одиссей;
             Но въ днешнемъ сонмѣ онъ, пронзая слухи крикомъ,
             Атрида поносилъ язвительнымъ языкомъ;
             Негодованіе и гнѣвъ въ полкахъ горитъ,
             Но сей юродливой, не зря на то, кричитъ:
             "Атридъ! О чемъ еще скорбишь, чего желаешь?
             "Премного женъ тебѣ избранныхъ мы даемъ,
             "Коль нѣкій вражій градъ разрушимъ въ прахъ мечемъ;
             "Иль злата жаждешь ты, дабы его изъ града
             "Трояне принесли, да ихъ любезны чада,
             "Моей или другихъ плѣненныя рукой,
             "Избавятся отъ узъ и отъ напасти злой?
             "Иль нова плѣнница нужна изъ дѣвъ прекрасныхъ
             "Во удовольствіе забавъ твоихъ всечасныхъ?
             "Ты царь, но долженъ ли здѣсь всуе мучить рать?
             "О, стыдъ! коль слабы мы! и что могу сказать?
             "Уже не Греки мы; Гречанки боязливы,
             "Побѣгнемъ въ отчество, и пусть сей царь кичливый
             "Познаетъ, здѣсь своихъ наградъ снѣдая плодъ,
             "Мы нужны ли ему въ защиту и оплотъ:
             "Ахиллъ, всѣхь высшій мужъ и лаврами вѣнчанной,
             "Лишенъ недавно имъ награды, нами давной:
             "И жаль, что кротокъ онъ, о гнѣвѣ не радитъ,
             "Иначе бы престалъ злотворцемъ быть Атридъ.
  
             Сіи худы царю изрекъ Ѳерситъ нелѣпый;
             Но съ яростью Улиссъ возведши взоръ свирѣпый
             И устремясь къ нему, грозящу рѣчь простеръ:
             "Витія буйственный, крикливый изувѣръ,
             "Не пререкай вождямъ единъ, и будь въ покоѣ,
             "Зане изъ всѣхъ мужей, пришедшихъ къ гордой Троѣ,
             "Не мню кого еще тебя ничтожнѣй быть,
             "И тако о царѣхъ брегися ты гласить.
             "Поносныхъ укоризнъ противу ихъ блюдися,
             "И къ бѣгству назирать ты случаевъ не тщися:
             "Никто же вѣсть изъ насъ, отъидемъ како въ домъ
             "Со славою, или съ безчестьемъ и стыдомъ.
             "Ты вопишь на царя, что мы герои сильны
             "Во мзду ему даемъ сокровища обильны;
             "Но что онъ отъ тебя пріялъ, кромѣ хулы?
             "Ты ядъ ліешь на все, достойное хвалы.
             "И такъ кленусь, и въ томъ явлюся непремѣненъ,
             "Коль будешь впредь, какъ днесь, безуменъ, дерзновененъ,
             "Пусть врагъ съ моихъ раменъ ссѣчетъ главу мечемъ,
             "И Телемаковымъ да не зовусь отцемъ,
             "Коль я, схвативъ тебя, не обнажу де нага,
             "Чтобъ розгами тебѣ отмстилася отвага.
             "Ты изъ собранія, постыдно мной изгнанъ,
             "Побѣгнешь къ кораблямъ себя отъ рабскихъ ранъ."
  
             То рекши, буйнаго онъ скипетромъ священнымъ
             Ударилъ по хребту м раменамъ согбеннымъ:
             Подъ тяжестью руки приникъ Ѳерситъ къ землѣ,
             И слезы изъ очей неволей истекли;
             Явилась на хребтѣ вдругъ опухоль багрова,
             Ѳерситъ возсѣлъ, страшась прещенія сурова;
             Онъ слезы отиралъ, угрюмо зря на всѣхъ,
             И рать унылую склонилъ собой га смѣхъ.
             Тамъ каждый говорилъ сѣдящему съ собою:
             "Поистинѣ Улиссъ совѣтовъ глубиною
             "И въ бранехъ мужествомъ великъ и славенъ былъ;
             "Но вящши днесь хвалы достойно заслужилъ,
             "Смиря безстыднаго и злостнаго витію.
             "Не мню, чтобъ впредь Ѳерситъ подъялъ безумго выю
             "И хульныя уста отверзъ противъ царей."
             Таковъ былъ слышанъ гласъ отъ ревностныхъ мужей.
  
             Но скиптръ держа, возсталъ Улиссъ градорушитель,
             Минерва близъ его, ,какъ смертный возгласитель,
             Повелѣваетъ всѣмъ безмолвствовать, молчать,
             Да могутъ предніе и дальніе внимать
             Вѣщаніемъ его, совѣтамъ неоскуднымъ.
             Молчатъ. Улиссъ гласитъ съ благоразумьемъ чуднымъ;
             "Предъ всей подсолнечной, тебя, о царь Атридъ!
             "Въ безчестіе облечь ахейска рать спѣшитъ;
             "Изъ Аргоса идя, клялись тебѣ всѣ вои .
             "Не возвращаться вспять, не свергнувъ пышной Трои;
             "Но днесь обѣтовъ сихъ исполнить не хотятъ;
             "Подобясь слабостямъ и вдовъ и нѣжныхъ чадъ,
             "Рыдаютъ межъ собой, желая возвратиться.
             "И правда: тяжко имъ надеждою томиться
             "И долговременно своей не зрѣть страны.
             "Иной бо отлучась отъ нѣжныя жены,
             "И тридцать дней ее не зря, уже рыдаетъ,
             "Коль море бурное и вихрь не дозволяетъ
             "Нестися въ кораблѣ ему въ желанный домъ?
             "А мы девятый годъ воюемъ со врагомъ.
             "Прощаю убо я полкамъ печаль, досады.
             "Но какъ! толь велій трудъ явится безъ награды.
             "И время истощивъ, побѣгнемъ мы вотще?
             "О, друзи!;бодрствуйте, помедлите еще,
             "Да вѣмы, истинно-ль все Калхасомъ реченно.
             "Въ скрыжалѣхъ бо сердецъ у насъ напечатлѣнно,
             "И вы, что жизнь свою отъ пагубъ соблюли,
             "Свидѣтели тому, какъ наши корабли
             "Предъ симъ стекалися въ пристанище Авлиды,
             "Неся Троянамъ месть за тяжкія обиды.
             "И какъ на алтаряхъ источника мы вкругъ
             "Стотельчны жертвы жгли, боговъ склоняя слухъ,
             "Гдѣ сѣнью прохлаждалъ насъ кленъ весьма тѣнистый;
             "Изъ-подъ корня лія струи прозрачны, чисты;
             "То чудо странное открылося предъ взоръ:
             "Съ червленнымъ бо хребтомъ изъ подалтарныхъ норъ
             "Престрашный змій, самимъ Зевесомъ извлеченный,
             "Използъ, и вскорости востекъ на кленъ священный,
             "И врабьихъ осмь птенцовъ на самой высотѣ,
             "Во многолиственной лежащихъ гусготѣ,
             "Пожралъ безъ жалости, жерломъ зіяя гладнымъ;
             "Ихъ мать, носясь вокругъ полетомъ безотраднымъ,
             "Кричала съ томностью, но змій ея крыло
             "Схватя, пустилъ ее въ несытое жерло,
             "Пожралъ; но вдругъ сего ужаснаго дракона
             "Предивнымъ знаменьемъ намъ сынъ являетъ Крона,
             "Во камень бо его внезапно превратилъ.
             "Мы зримъ сіе, мы зримъ,-- и ужасъ насъ покрылъ:
             "Но Калхасъ, приступя, пророчески вѣщаетъ:
             "Что такъ безгласны вы,и что вашъ духъ смущаетъ?
             "Многосовѣтный Зевсъ чрезъ знаменье сіе
             "Являетъ намъ судебъ грядущихъ бытіе:
             "Пріиметъ позднъ конецъ нашъ подвигъ сей кровавой,
             "Но увѣнчаетъ насъ безсмертной въ смертныхъ славой.
             "Сколь змій пожралъ птенцовъ и съ матерію ихъ,
             "Толико будемъ лѣтъ въ трудѣ противу злыхъ,
             "Но въ годъ десятой мы ихъ градъ повергнемъ дому.
             "Намъ тако жрецъ вѣщалъ, и по сему глаголу
             "Свершается судьба, и счастье намъ течетъ;
             "Пребудемъ убо здѣсь, доколѣ врагъ падетъ".
  
             Умолкъ. Народы всѣ на рѣчь его соплещутъ,
             Твердыни кораблей отъ грома хвалъ трепещутъ.
             Но царь Пилосскихъ странъ, возставши, рекъ полкамъ;
             "Непомышляющимъ о бранѣхъ отрокамъ
             "Подобясь, тщетные сплетаете совѣты;
             "Что будутъ наши всѣ и клятвы и обѣты?
             *Что подвиги, труды и тщанія мужей?
             "Что вѣрность твердая, алтарныхъ блескъ огней?
             "Или исчезло все съ вонею жертвъ несчетныхъ?
             "Враждуемъ всуе мы устенъ избыткомъ тщетныхъ:
             "Сколь ни пребудемъ здѣсь, но къ прекращенью бѣдствъ,
             "Мы въ словопреніяхъ снискать не можемъ средствъ.
             "Атридъ! ты, въ прежній духъ облекшися геройски,
             "Безтрепетно веди на сопостатовъ войски;
             "И если нѣкіе, отселѣ удалясь,
             "Противно мыслятъ намъ, бѣжати въ домы тщась,
             "Не буди скорбенъ: ихъ совѣтъ не совершится,
             "Доколѣ явственно для Грековъ не явится
             "Правдивъ, иль ложенъ намъ обѣтъ отца боговъ:
             "Я помню оный день, какъ съ отческихъ бреговъ:
             "Вошли мы въ корабли, неся врагамъ отмщенье,
             "То намъ Зевесъ послалъ благое извѣщенье;
             "Стремя въ десной странѣ молніеносный громъ.
             "И такъ никто изъ насъ да не спѣшитъ въ свой домъ,
             "Не получа въ свою Троянки лѣпой долю;
             "Дабы отмстить чрезъ то Еленину неволю.
             "Кто жъ хочетъ вспять бѣжать, десницу пусть простретъ
             "На черный свой корабль. -- и смерть его пожретъ,
             "Агамемнонъ! ты будь для насъ добросовѣтенъ;
             "Но буди и другихъ словамъ благоувѣтенъ.
             "Не тщетно я реку, устамъ моимъ внемли;
             "Ты рать на племена и роды раздѣли.
             "Да племя племени поможетъ, родъ же роду.
             "Коль тако сотворишь и угодишь народу;
             "Кто храбръ изъ ратниковъ, неустрашимъ въ вождѣхъ,
             "Кто подлъ изъ нихъ и слабъ, ты узришь явно всѣхъ,
             "Познаешь, Небо ли претитъ низвергнуть Трою,
             "Или неискусствомъ мы своимъ тому виною.
  
             Атридъ ему въ отвѣтъ: "Вліянною съ небесъ
             "Ты всѣхъ превыше здѣсь премудростью словесъ.
             "О, Зевсъ, и свѣтлый Фебъ, и грозная Паллада!
             "О, если бы дана была отъ васъ награда
             "Мнѣ десять таковыхъ въ премудрости мужей!--
             "Давно бъ Пріамовъ градъ во власти былъ моей.
             "Но Кроновъ сынъ мнѣ грудь печальми упояетъ,
             "Онъ зѣльныя вражды межъ нами устрояетъ:
             "За юну плѣнницу я прю съ Ахиллемъ велъ;
             "И правда, отъ меня сей пламень возгорѣмъ.
             "Но впредь, коль будемъ мы союзны и согласны,
             "Немедля врагъ падетъ во пагубы ужасны.
             "Теперь спѣшите снѣдь пріять, готовясь въ брань;
             "Пусть рать мечи остритъ, щиты готовитъ въ длань,
             "Пусть кони пищею довольной укрѣпятся
             "И снасти колесницъ въ готовности явятся,
             "Дабы весь день сдержать намъ Марсовъ жаръ и страхъ;
             "Отдохновенія не будетъ на поляхъ,
             "Доколѣ ночи мракъ нашъ трудъ прерветъ военный,
             "Днесь потомъ щитъ и шлемъ пребудутъ упоенны,
             "Отъ грозныхъ копій днесь изсякнетъ мечь десницъ,
             "Покроетъ потъ коней подъ игомъ колесницъ.
             "Но кто восхощетъ днесь, трудовъ чуждаясь бранныхъ,
             "Остаться въ корабляхъ, возлечь въ шатрахъ желанныхъ,
             "Тотъ смертію умретъ, корыстью будетъ псамъ".
  
             Онъ рекъ, Ахейцы гласъ возносятъ къ небесамъ.
             Такъ сонмы волнъ шумятъ, носимы вихрей споромъ
             И раздробляяся о камень въ бѣгствѣ скоромъ.
  
             Посемъ возстали всѣ, къ шатрамъ своимъ спѣшатъ,
             И возгнѣщаютъ огнь и утоляютъ гладъ.
             Тамъ каждой божеству, собой отмѣнно чтиму,
             Приноситъ жертвенъ даръ, мольбу неутомиму,
             Чтобъ Марсова меча избѣгнуть въ днешній день,
             Не погрузитися навѣки въ смертну сѣнь:
             Но самъ Атридъ, царя боговъ многосовѣтна,
             Закланіемъ тельца чествуетъ пятилѣтна,
             Призвавши для сего избраннѣйшихъ князей.
             Въ нихъ первый Несторъ былъ, по немъ Идоменей,
             Аяксы послѣ нихъ, и сынъ Тидеевъ сильный,
             И наконецъ Улиссъ, совѣтами обильный,
             Но храбрый Менеіай для сихъ трудовъ и дѣлъ
             Ко брату своему и не зовомъ пришелъ.
             Стоя вокругъ тельца, держа ячмень священный,
             Атридъ ко Зевсу гласъ вознесъ неухищренный:
             "О, царь! превыше звѣздъ имущій свои престолъ,
             "И полняй славою и небеса и долъ,
             "Благоволи, чтобъ я, доколѣ свѣтлы очи
             "Не скроетъ въ понтѣ Фебъ, и мракъ прострется ночи,
             "Пріамовъ пышный градъ низринутъ въ долъ мечемъ,
             "Чертоговъ же его врата сожегъ огнемъ;
             "И Гекторову грудь со твердою бронею
             "Расторгнулъ мечъ, вонзенъ десницею моею,
             "И пусть вокругъ его троянскіе полки
             "Падутъ на прахъ земной отъ греческой руки".
  
             Онъ рекъ; но Кроновъ сынъ желанію не внемлетъ;
             Едину жертву онъ Атридову пріемлетъ,
             Готовя новый трудъ и злы ему судьбы.
             Когда же теплы ихъ свершилися мольбы,
             Ячменемъ съ солію телецъ уже святится
             И съ выею глава подъята къ небу зрится,
             И кровь его течетъ по острію ножа;
             Посемъ они его со тщаньемъ обнажа,
             Дебелы лядвія немедле отсѣкаюуъ
             И тукъ въ сугубый рядъ на оный возлагаютъ,
             Поверхъ его кладутъ мяса частей другихъ
             И жгутъ на пламени древъ тонкихъ и сухихъ;
             Когда же пламенемъ всѣ лядвія истнились
             И внутренность вожди вкусивши, усладились,
             Останки прочихъ мясъ на части раздробивъ,
             На острые рожны ихъ тщательно вонзивъ,
             Готовятъ въ снѣдь огнемъ, рачительно имъ внемлютъ,
             И зря въ готовности, съ рожновъ искусно снемлютъ.
             Скончавъ сіи труды устроить пиръ спѣшатъ,
             Гдѣ сердце питіемъ и брашномъ веселятъ;
             Всѣ равенствомъ частей они довольны были;
             Посемъ, какъ гладъ уже и жажду утолили,
             То Несторъ, мудростью цвѣтущій въ нихъ, гласитъ:
             "Великій царь мужей, божественный Атридъ,
             "Не будемъ истощать на тщетны рѣчи время
             "И поспѣшимъ подъять судьбою данно бремя.
             "Вели, глашатаямъ созвать всю рать на брегъ.
             "И сами чрезъ поля стремя поспѣшвый бѣгъ,
             "Пойдемъ, дабы своимъ присутстыіемъ, рѣчами
             "Скорѣе ополчить Ахейцовъ въ брань съ врагами.
             Атридъ, покорствуя глаголамъ таковымъ,
             Велитъ немедленно глашатаямъ своимъ,
             Да громомъ гласа рать на браня призываютъ,
             Они гласятъ -- полки отвсюду поспѣшаютъ.
             Съ Атридомъ же вожди, носясь изъ строя въ строй,
             Уготовляютъ ихъ со ревностію въ бой,
             Особо каждый родъ и племя ополчая.
             Минерва, славою небесною блистая,
             Снисходитъ отъ небесъ, стремится въ сихъ полкахъ;
             Непобѣдимый свой Эгидъ нося въ рукахъ;
             Сей драгоцѣнный щитъ, безсмертный и нетлѣнный,
             Гдѣ кисти хитростью златыя соплетенны
             Блистаяся висятъ, числомъ же въ сто рядовъ,
             И каждый оный рядъ цѣною сто тѣльцовъ.
             Сей щитъ нося, ліетъ въ сердца любяща войска
             Духъ крѣпости и силъ, духъ мужества геройска:
             Уже имъ грозна брань пріятнѣе стократъ,
             Чѣмъ къ собственной землѣ на корабляхъ возвратъ.
             Какъ пламенемъ лѣса на высотахъ горящи,
             Въ окрестныя мѣста разносятъ свѣтъ блестящій,
             Такъ блескъ оружія и мѣдяныхъ броней
             До облакъ восходилъ сіяющей стезей.
             Какъ сонмы лебедей или гусей крикливыхъ,
             Асіи на лугахъ прекрасныхъ и счастливыхъ
             Летаютъ веселясь, Каистра при струяхъ,
             И ниспустясь съ высотъ на радостныхъ крылахъ,
             Садятся на земли во множествѣ великомъ
             И наполняютъ лугъ пространный зельнымъ крикомъ:
             Ахейска тако рать изъ кораблей, шатровъ
             Течетъ на прелести Скамандриныхъ луговъ;
             Подъ конскимъ топотомъ, и сильныхъ подъ стопами
             Земля дрожитъ, стеня со ближними горами.
             Уже они въ поляхъ стоятъ ополчены.
             Равняяся числомъ цвѣтамъ драгой весны.
             Какъ мухи съ жадностью, и множествомъ безъ счета
             Вкругъ хижинъ пастырскихъ во время знойна лѣта
             Летаютъ, если тамъ приманчива млека
             Въ сосуды излилась обильная рѣка:
             Такъ сонмы гречески ужасны ополченьемъ,
             Стоятъ въ поляхъ, дыша противъ Троянъ отмщеньемъ.
             Такъ каждый вождь своихъ толь скоро отличалъ
             И въ надлежащій строй искусно учреждалъ,
             Сколь легко пастырь козъ со дружнями смѣшенныхъ:
             Распознаетъ всегда на паствахъ утучненныхъ,
             Среди же ихъ герой, божественный Атридъ,
             Въ лучахъ величества неизреченный видъ,
             Очами и павой подобенъ сыну Крона,
             Когда онъ мещетъ громъ съ незыблемаго трона,
             Но Марсу чреслами и возрастомъ своимъ,
             Нептуну персями и силой обоимъ.
             Каковъ телецъ въ стадахъ обильно упитанныхъ,
             Таковъ является Атридъ въ мужехъ избранныхъ:
             Зевесъ его въ сей день возвысилъ, озарилъ
             И блескомъ прочихъ блескъ Героевъ помрачилъ.
  
             О, Музы, въ искреннихъ селеніяхъ живущи!
             Извѣстны вы о всемъ, повсюду вы присущи,
             Но смертныхъ слабый умъ не вѣдаетъ всего
             И слѣдуетъ стопамъ онъ слуха одного,
             Повѣждьте убо мнѣ вождей Ахейской рати:
             Простыхъ бо воиновъ подробно исчисляти
             Нѣтъ силъ, и признаюоь, не возмогу отнюдь,
             Хотя бы мѣдяну имѣлъ я тверду грудь
             И десять языковъ и столько же гортаней,
             Неутомимый гласъ къ вѣщанью грозныхъ браней:
             Коль не исчислите вы сами всѣхъ племенъ,
             Пришедшихъ разрушать пергамскихъ твердость стѣнъ:
             Едины убо я суда элладскихъ строевъ
             Исчислю, нареку начальныхъ въ нихъ героевъ.
  
             Пенлей, Арцезтлай, Проѳоеноръ, Леитъ,
             И Клоній ревностныхъ Беотянъ въ брань стремитъ,
             Что жили въ Гиріѣ, въ Авлидѣ каменистой,
             Во Схилѣ, Сколосѣ, въ, Этеонѣ гористой,
             Во Греѣ, Ѳестіи, Микалесса въ поляхъ,
             Въ Илезѣ, Элиорахъ и Арма на лугахъ,
             Во Гилѣ, Птеонѣ, изящномъ Элеонѣ,
             И во Окалѣе, и въ крѣпкомъ Медеонѣ,
             Во Копахъ, посреди эвтризинскихъ полей,
             И въ Ѳизвѣ, множествомъ обильной голубей,
             Во многопаственномъ Альяртѣ, Коронеѣ,
             Въ твердыняхъ новыхъ Ѳивъ, въ Гликантѣ и Платеѣ,
             Въ Онхестѣ, вышной гдѣ Нептуновъ храмъ стоитъ,
             Во Арнѣ, Діонисъ гдѣ виноградъ раститъ,
             Въ Мидеѣ, наконецъ во Ниссѣ освященной.
             Въ Анѳидонѣ, изъ всѣхъ послѣдней, отдаленной.
             Сіи всѣ пятьдесятъ имѣли кораблей
             И въ каждомъ кораблѣ сто двадесять мужей.
  
             Но Ялменъ, Аскалафъ, которыхъ Марсъ свирѣпой
             Имѣлъ отъ нѣжностей съ Астіохеей лѣпой,
             Рожденной Акторомъ Азидовымъ плодомъ:
             Зане сей богъ, ея пріятностьми влекомъ,
             Въ дому ея отца съ ней тайно сообщился,
             И Ялменъ, Аскалафъ отъ сей любви родился;
             Они вели на брань тѣхъ беотійскихъ чадъ,
             Которы Орхоменъ Миніевъ славный градъ,
             И пышный Аспледонъ во области имѣли
             И въ тридцати судахъ ко Троѣ прилетѣли;
  
             Эпистрофъ и Схедій, Навволлъ которымъ дѣдъ,
             И коихъ произвелъ Ифитъ прехрабрый въ свѣтъ;
             Фокеянъ бодрственно ко брани ополчали.
             Что во Кипариссѣ и Криссѣ обитали.
             Въ Давлидѣ, Ямполѣ, и Пиѳона въ горахъ,
             Во Анеморіи, Панопѣ и въ лугахъ,
             Дающихъ злакъ близъ струй Цефиссы освященной,
             Въ Линлеи, гдѣ истокъ рѣки сея почтенной.
             Ихъ сорокъ кораблей несли на страхъ войны,
             Ихъ станъ Беотянъ блізъ бьыъ съ шуей стороны.
  
             Аяксъ въ теченьи скоръ, сынъ храбра Оилея,
             Не столь великъ, не столь и мужества имѣя,
             Сколь Теламоновъ сынъ Аяксъ Аргивцовъ щитъ;
             Онъ малъ и льняною бронею былъ покрытъ,
             Но ни единъ во всѣхъ полкахъ не обрѣтался,
             Кто бъ лучше копіемъ, какъ воинъ сей, сражался;
             Вождемъ Локрійцамъ былъ, что Калліаръ, Скарфисъ,
             И Опосъ, и Киносъ, и Виссу, и Тарфисъ,
             И любоплодную Авгію населялил,
             И Ѳроній, гдѣ струи Воагра протекали.
             Онъ сорокъ кораблей съ Локріяцами привелъ,
             Что простиралися Эввеянъ за предѣлъ.
  
             Авантамъ бодрственнымъ, жввущимъ во Эввеѣ,
             Въ Халцидѣ, и виномъ обильной Истіеѣ,
             Въ приморсковгь Киринѳѣ, въ твердыняхъ гордыхъ стѣнъ,
             Что окружаютъ градъ, Діосомъ наречевъ;
             Во Стирѣ, Каристѣ, въ Илетріи пречудной,
             Безстрашный Эльфеноръ предшелъ ко брани трудной,
             Вѣтвь Марса грознаго и Халкодоновъ сынъ;
             Онъ былъ народовъ сихъ и князь и вождь единъ;
             Они, спреди власовъ ни мало не имѣя,
             И жаромъ бодрости отличной пламенѣя,
             Не мещутъ дротиковъ, но близъ, и копіемъ
             Разятъ противну грудь въ безстрашіи своемъ;
             И сорокъ кораблей тягча они собою,
             Чрезъ волны пронеслись, чтобъ рушить горду Трою.
  
             Но жителямъ Аѳинъ, гдѣ царствовалъ Эрхѳей:
             Туземецъ, мужъ благій, великъ своей душей,
             Эгидоносною Минервой воскормленный
             И ею въ храмъ ея божественъ провожденный,
             Гдѣ, чрезъ претекшее число извѣстныхъ лѣтъ,
             Сей пышный градъ ей въ честь тельцовъ и агнцовъ жретъ;
             Мнесѳей, Петеевъ сынъ, предтечей былъ ко брани,
             Премудро ополчивъ ихъ мужественны длани:
             Кромѣ бо Нестора искусный сей герой,
             Всѣхъ лучше учреждалъ полки во бранный строй,
             И съ аѳинейскими отважными мужами,
             Пятьюдесятью онъ принесся кораблями,
             Изъ Саламина же Аяксъ, мужъ славныхъ дѣлъ,
             Двѣнадцать кораблей съ подвижники привелъ
             И въ рядъ поставилъ ихъ близъ кораблей аѳинскихъ.
             Народамъ, что Аргосъ и крѣпость стѣнъ тиринескихъ,
  
             Асинъ и Эрміонъ, глубокій гдѣ заливъ,
             Трезенъ и Эпидавръ вина плодомъ счастливъ,
             Эгину, Эіонъ, Масету населяли,
             Безтрепетны вожди ко брани предтекали:
             Троянской рати страхъ, прегрозный Діомидъ,{
             И Капанеевъ сынъ Сѳенелъ презнаменитъ,
             И третій,: Эвріалъ, герой безсмертнымъ равный,
             Талая внукъи сынъ Микистея преславный;
             Но главнымъ Діомидъ вождемъ былъ сихъ мужей,
             И осмьдесятъ привелъ онъ чорныхъ кораблей.
  
             Но жители Миценъ изящныхъ, укрѣпленныхъ,
             Коринѳа, Орніевъ, и Кіѳонъ утвержденныхъ,
             Эреѳирея, что въ весельи многомъ цвѣлъ,
             Сиціоны, Адрастъ гдѣ первый тронъ имѣлъ.
             И Гипперезіи, Эгіоса, Пеллены,
             Гоноессы, что въ выспрь подъемлетъ горды стѣны,
             И всей приморскія пространныя страны,
             И чѣмъ эликскіе луга окружены;
             Сіи всѣ жители сто кораблей нмѣли
             И бодрымъ мужествомъ безстрашны пламенѣли.
             Ихъ вождь Агамемнонъ величественъ, почтенъ,
             И лучезарною бронею облеченъ,
             Являлся славою превыше всѣхъ героевъ,
             Какъ мужъ безтрепетный и вождь множайшихъ строевъ.
  
             Имущи гордый Фаръ во участи своей,
             И Мессу, что плодитъ обильно голубей,
             Лакедемонъ, и съ нимъ любезную Авгію,
             Пространство Спарты всей и радостну Врисію,
             Амиклы и Элосъ на взморіи стоящъ,
             И Лау, Итилонъ плодами веселящъ;
             Шестьюдесятьми въ брань неслися кораблями.
             Ихъ вождь былъ Менелай, блистающъ межъ полками,
             Особо рать свою отъ братней отдѣля,
             Онъ поощрялъ ее на Марсовы Поля,
             Дабы отмстилася прелестная Елена,
             И томны горести ея несчастна плѣна,
  
             Съ премудрымъ Несторомъ подъ Трою притекли
             Девятьдесять судовъ отъ странъ тоя земли,
             Гдѣ Пилоссъ, и Ѳріонъ, со мелію Алеці,
             Арена градъ утѣхъ, Эаи, Амодгеіія,
             Кипарисентъ, Элосъ и пышный Птелеонъ,
             И Музъ побѣдою извѣстный Доріонъ:
             Они бо въ мѣстѣ семъ Ѳамира знаменита,
             Отъ Эхалійскаго царя тогда Эврита
             Идушаго узрѣвъ, подвергіи зіой судьбѣ,
             Зане онъ съ гордостью мечтая о себѣ
             Хвалился, что своихъ пріятныхъ пѣсней тономъ
             Превыситъ самыхъ Музъ, учимыхъ Аполлономъ,
             Богини раздражась, и местію своей
             Лишили буяго и гласа и очей,
             Содѣлали притомъ, дабы любезна лира
             Забвенною вовѣкъ осталась отъ Ѳамира.
  
             Но подъ Целленскою въ Армадіи горой,
             Гдѣ гробнымъ каменемъ покрыть Эпитъ герой,
             Въ Финеи, въ Страціи, и въ Римѣ всѣмъ живущимъ,
             И Орхоменъ въ своемъ участіи имущимъ
             Питаютъ на поляхъ несчетныя стада,
             Энипу, вихрями смущаему всегда,
             Селеніе любви веселу Мантинею,
             Стимфелъ, Парасію и радостну Тегею;
             Анцеевъ сынъ на брань Агапеноръ предшелъ,
             И шестьдесятъ судовъ подъ Трою онъ привелъ,
             И въ каждомъ кораблѣ земель сихъ многи чада,
             Давно привыкшіе къ войнѣ, къ осадамъ града;
             Но кораблями ихъ Агамемнонъ снабдилъ,
             Не тщались бо они морскихъ о нуждѣ силъ.
  
             Народъ Вупрасія, Элиды вознесенной,
             Страны межъ Ирминой, Мирсиномъ заключенной,
             Межъ Оленійскою, Алійскою горой,
             Четыредесять въ брань судовъ привелъ въ собой,
             Тягчимыхъ бодрыми Эвейскими мужами
             И управляемыхъ искусными вождями:
             Въ нихъ первый Амфимахъ, Креатовъ славный плодъ,
             По немъ Эвритовъ сынъ, Ѳалпій въ войнѣ оплотъ,
             Но оба храбраго Актора бодры внуки;
             По нихъ же Діоресъ, честь Марсовой науки.
             Амаринцидовъ сынъ, и съ ними Поликсенъ
             Царя Авгида внукъ Агасѳеномъ рожденъ.
  
             Но изъ Дулихія, изъ острововъ священныхъ,
             И Эсхинадами издревле нареченныхъ,
             Лежащихъ моря скрай Элиды напротивъ,
             И въ море падаетъ гдѣ Ахилой счастливъ,
             Пришедшимъ племенамъ былъ Мегесъ, сынъ Филея,
             Предтечей въ бой, какъ Марсъ убійствомъ пламенѣя.
             Отецъ его Филей царемъ боговъ любимъ,
             Родителемъ своимъ неправедно гонимъ,
             Въ Дулихій нѣкогда изъ отчества прешелъ;
             Сей Мегесъ сорокъ въ брань судовъ съ собой привелъ;
  
             Улиссъ, премудрости, благихъ совѣтовъ полный;
             Двѣнадцать кораблей привелъ чрезъ шумны волны,
             Въ нихъ Кефалоняне, Иѳакскій въ нихъ народъ,
             Многолѣсистаго Нирита бдящій родъ,
             И родъ Кроциліи, Эгилипы неравной,
             И гдѣ-Зацинѳъ, Самосъ, рожденьемъ Иры славной;
             И родъ всей твердыя, что прямо ихъ, страны:
             Племенъ же сихъ суда красно распещрены.
  
             Этоляне, народъ, живущій во Плевронѣ,
             Въ приморской Хальцидѣ, въ гористомъ Калидонѣ,
             Въ Пиленѣ, Оленѣ веселія въ градахъ;
             Въ четыредесяти неслися корабляхъ;
             И Андремоновъ сынъ, Ѳоасъ, ихъ былъ главою:
             Уже бо Оеней былъ скрытъ подъ смертной мглою,
             И равно Менеаргъ, дитя его отрадъ,
             И всѣхъ другихъ соборъ его; несчастныхъ чадъ.
  
             Но Крита жители, и Кносса, и Гортины,
             Имущей вкругъ себя высокихъ стѣнъ твердыни,
             И населяющи Ликастъ, и Ликтъ, Милетъ,
             Ритій, и Фестъ, гдѣ многъ народъ всегда живетъ,
             Всѣ племена, чѣмъ цвѣлъ сей Критъ превознесенный,
             Имущій сто градовъ, обиленъ, утучненный;
             Собою осмьдесятъ тягчили кораблей,
             Ихъ бодрый, сильный вождь былъ царь Идоменей,
             И Меріонъ, какъ Марсъ во, гнѣвѣ грозной брани,
             Взносящъ противъ враговъ пагубоносны длани.
  
             Надменны Родяне, что счастіемъ гордясь,
             И на три племена другъ с. другомъ раздѣлясь,
             Въ Камирѣ, Ялиссѣ и Линдѣ обитаютъ,
             Всѣ девять кораблей подъ Трою ополчаютъ;
             Имъ былъ ко брани сей безтрепетнымъ вождемъ
             Алкидовъ сильный сынъ, великій Тлиполемъ.
             Любезный чрева плодъ Астіохей лѣпой,
             Котору сей герой, тиранновъ бичъ свирѣпой,
             Изъ Эѳира, что близъ селлентовыхъ бреговъ,
             Плѣнилъ, повергнувъ тмы цвѣтущихъ городовъ.
             Но Тлиполемъ, въ дому воспитанный высокомъ,
             Убивъ Лицимнія, несчастный! ненарокомъ,
             Лицимнія, что былъ Алкменѣ кровный братъ,
             Алкиду дядею, любезно имъ пріятъ:
             Устроилъ корабли, собралъ себѣ народы,
             Пустился съ ними въ бѣгъ чрезъ шумны моря воды;
             Боясь прещенія и наказаній злыхъ,
             Отъ чадъ Алкидовыхъ, отъ братіевъ своихъ;
             По многихъ бѣдствіямъ къ Родоссу онъ достигши
             И въ немъ желанное селеніе воздвигши,
             Сопутниковъ своихъ въ три сонма раздѣлилъ
             И въ трехъ градахъ для нихъ жилища утвердилъ.
             Ихъ подвиги труды явилися нетщетны:
             Зевесъ имъ одолжилъ сокровища нечетны,
  
             Царя Харона сынъ, Аглеинъ плодъ, Нирей,
             Кромѣ Ахилла, всѣхъ прекраснѣе мужей,
             Нирей три корабля привелъ подъ горду Трою,
             Но онъ былъ слабъ, и рать немногу велъ съ собою.
             Но населяющи Крапаѳъ, и Касъ, Нисилъ,
             Гдѣ прежде царствовалъ несчастный Эврипилъ,
             Живущи въ островахъ, Калиднами зовомыхъ,
             Всѣ въ тридцати судахъ съ отважностью несомыхъ
             Летѣли чрезъ моря; вожди же ихъ полкамъ
             Фидиппъ, и съ нимъ Антифъ, носящій страхъ врагамъ,
             Рожденны Ѳессаломъ, Алкида сильна внуки,
             Питомцы Марсовой кровавыя науки.
  
             Исчисли Муза днесь Ахилловы полки!
             Сотрудники его громовыя руки,
             Народы, жившіе Ѳессаліи въ Аргосѣ,
             Въ Адопѣ, Трихинѣ, во Фтіи и Алосѣ,
             Въ Элладѣ, славимой красою нѣжныхъ женъ,
             И заключавшися подъ именемъ племенъ
             Ахейскихъ, эллинскихъ, и мирмидонскихъ равно,
             Привыкшихъ разрушать оплотъ враждебный славно,
             Въ пятидесяти въ брань неслися корабляхъ,
             Герой, Ѳетидинъ сынъ имъ былъ вождемъ въ поляхъ;
             Но нынѣ мужествомъ ихъ духъ не ополчался:
             Имъ къ шумной брани вождь уже не обрѣтался.
             Ахиллъ въ своихъ шатрахъ высокихъ почивалъ,
             За дѣву юну гнѣвъ онъ сердца внутрь питалъ,
             Котору получилъ во мзду трудовъ жестокихъ,
             Лирнессъ низвергнувши и стѣны Ѳивъ высокихъ;
             Эпистрофа и съ нимъ Минета, храбрыхъ чадъ
             Эвеновыхъ, пославъ мечемъ своимъ во адъ.
             Се люта скорбь, чѣмъ грудь изящна мужа вянетъ!
             Но злѣйшій рокъ грядетъ, герой отъ сна воспрянетъ.
  
             Въ Филакѣ, въ Пиррасѣ, что жатвой утучнёнъ,
             И класовъ матери, Церерѣ, посвященъ,
             Въ Итонѣ радостномъ, овецъ стадами славныхъ,
             Въ приморскомъ Антронѣ, въ Птелеи многотравномъ
             Живущи племена ко брани притекли,
             И сорокъ кораблей съ собою привели.
             Имъ прежде былъ вождемъ Протезилай изящной,
             Но заключенъ уже онъ въ узахъ смерти страшной;
             Онъ первый съ корабля на вражій брегъ скочилъ
             И первый злую смерть отъ Гектора вкусилъ,
             Въ Филакѣ домъ, жену оставивши слезящу,
             Подъ игомъ горестей, вдовичихъ бѣдъ стнящу:
             Но страшна рать его не безъ вождя была.
             И въ слѣдъ Подарцесу на грозну брань текла.
             Сей вождь, Ификловъ сынъ, огнемъ войны пылая,
             Филака внукъ, и братъ младый Протезилая,
             Былъ воинъ мужественъ, но мужествомъ такимъ
             Равнятися не могъ со братомъ онъ своимъ.
             И такъ сіи полки, хотя вождя имѣли,
             Протезилая всѣ они еще жалѣли.
  
             Противу озера Вивійскаго Фересъ,
             И Вива, и Глафиръ, Яолкъ, что верхъ вознесъ,
             И твердостію стѣнъ гордится укрѣпленныхъ,
             Одиннадцать судовъ полками отягченныхъ
             Послали въ грозну брань; вождемъ же ихъ Эвмилъ,
             Котораго Адметъ державный породилъ,
             Появъ себѣ въ жену прелестную невѣсту,
             Дщерь Пеліасову, божественну Альцесту.
  
             Но наслаждающій Ѳавмацію, Миѳонъ,
             Меливію, и съ ней гористой Олизонъ,
             Седмь черныхъ кораблей подъ Трою ополчили,
             И каждой пятьдесятъ мужей корабль тягчили,
             Искусныхъ поражать враговъ своихъ стрѣлой;
             Предтеча къ брани имъ былъ Филоктетъ герой,
             Пеанта храбра сынъ, стрѣлометатель чудный;
             Но онъ тогда, терпя недугъ и скорби трудны,
             Змѣинымъ жаломъ бывъ, несчастный, уязвленъ,
             Въ священномъ Лемнѣ жилъ, печальми упоенъ,
             Ахейской ратію для немощи оставленъ,
             Но скоро долженъ быть воспомянутъ, прославленъ.
             Его полки скорбя и сѣтуя о немъ,
             Медона бодраго имѣли въ брань вождемъ,
             Плодъ тайныя любви Оилея и Рены,
             Оилея, градовъ рушаща горды стѣны.
  
             Но населяющи Иѳомъ презнаменитъ,
             И Оехалію, гдѣ былъ царемъ Эвритъ;
             И Трикку славную имущіе подъ властью,
             Всѣ тридцать кораблей, снабдѣнныхъ крѣпкой снастью,
             Вели на брань, дабы Пріамовъ рушить тронъ;
             Имъ Подалиръ и съ нимъ великій Макаонъ,
             Искусные врачи, Асклипіевы чада,
             Вождями были къ сей осадѣ пышна града.
             Наслѣдіемъ себѣ имѣющій народъ
             Орменіонъ, и съ нимъ гиперскихъ токи водъ,
             Притомъ Астерію, и горь верхи титанскихъ,
             Велъ сорокъ кораблей къ твердынямъ стѣнъ троянскихъ,
             Предтечей былъ въ поля преславный Эврипилъ,
             Эвемономъ рожденъ, и мужъ великихъ силъ.
  
             Имущихъ учатью Олоокнъ градъ бѣлый,
             Аргиссу и Гиртонъ, Орѳенъ, Илонъ веселый,
             Прехрабрый Полипитъ ведеть въ кровавый бой;
             Котораго родилъ Зевсовъ, Пиритой,
             Отъ Гипподаміи прекрасной, знаменитой,
             Въ тотъ день, какъ онъ сразилъ Центавровъ родъ несытой,
             Съ Пелійскія горы къ Эѳискимъ гнавъ горамъ:
             Но Полипитъ симъ вождь былъ не одинъ полкамъ;
             Участвовалъ ему, весь Марсомъ пламенѣя,
             Короновъ храбрый сынъ Леонтисъ, внукъ Кенея.
             И сорокъ кораблей они вели на брань,
             Къ сраженію въ поляхъ готовя страшну длань.
  
             Эніянъ, и притомъ Перевянъ родъ изящной,
             Живущій же вокругъ Додоны хладной, страшной,
             И Титарезіи веселыя въ поляхъ,
             Что устьемъ кроется въ Пенеевыхъ водахъ,
             Не сочетаяся Кристальному Пенею
             Поверхъ его течетъ подобяся елею:
             Изъ Стикса бо ея начало первыхъ водъ,
             Изъ Стикса, что богамъ есть страшной клятвы родъ:
             Сихъ жителей Гоневсъ вооружилъ подъ Троою
             Изъ Кифа двадцать два велъ корабля съ собою.
  
             Магнитянъ, жителей, пенеевыхъ луговъ,
             И многовѣтвистыхъ пиліонскихъ лѣсовъ,
             Сынъ Тенѳредоновъ, вождь, Проѳой быстротекущій,
             И сорокъ кораблей подъ гордый градъ имущій.
  
             Се князи и вожди всѣхъ греческихъ мужей!
             Содѣйствуй, Муза, днесь премудростью своей,
             Повѣждь, кто мужествомъ въ сей рати превышаетъ,
             Чьихъ быстрота коней всѣхъ прочихъ прелетая?
  
             Эвмилъ, ферескій царь, толь быстрыхъ птицъ,
             Привелъ на брань изъ всвхѣ двухъ лучихъ кобылицъ,
             Лѣтами, шерстію и высотою равныхъ,
             И на холмахъ онъ Піеріи преславныхъ,
             Носящимъ сребренъ лукъ царемъ воскромлены;
             Несли онѣі въ поля странъ Марса и войны.
             Но Теламоновъ сынъ, Аяксъ, между вождями
             Цвѣлъ вящшимъ мужествомъ и хвальными дѣлами,
             Доколѣ гнѣвну желчь Ахиллъ въ себѣ питалъ;
             Зане сей мужъ во всемъ Аякса превышалъ;
             И лучшихъ онъ имѣлъ коней, чѣмъ у Эвмила;
             Но мужество его тогда и грозна сила,
             Пылая мщеніемъ противъ вождя вождей,
             Не устремлялась въ брань отъ черныхъ кораблей;
             Его сподвижники на брегѣ забавлялись,
             Въ метаньи круга, стрѣлъ и копій упражнялись;
             И кони сихъ полковъ близъ колесницъ драгихъ,
             Покрытыхъ тщательно стоятъ въ шатрахъ своихъ
             Травою злачною, и лотосомъ питаясь,
             И воплемъ Марсовымъ и шумомъ не смущаясь;
             Ему подвластные безъ дѣйствія вожди
             Ходили въ сихъ полкахъ, нося печаль въ груди,
  
             И се ахейска рать ко брани поспѣшаетъ,
             И лучезарный блескъ оружія сіяетъ,
             Подобно, какъ бы огнь долины поядалъ:
             Подъ ними нутрь земли со трепетомъ стеналъ.
             Какъ стонетъ нутръ горы тягчайшія Тифея
             Среди Аримъ, гдѣ мнятъ быть громъ сего злодѣя,
             Коль яростью Зевесъ, правдивою влекомъ,
             Стремитъ на верхъ ея молніеносный громъ:
             Такъ ратниковъ стопы землею потрясали,
             Спѣшатъ, но съ вѣстію, исполненной печали,
             Ириду быструю, посланницу небесъ
             Къ Троянамъ въ градъ послалъ державный царь Зевесъ.
  
             Она Пріамовыхъ чертоговъ предъ вратами
             Зря старцевъ и мужей, цвѣтущихъ зря лѣтами,
             Творяшихъ купно всѣхъ совѣтъ во оный часъ,
             Пріемлетъ Полита Пріамля сына гласъ,
             Что быстротою ногъ отваженъ и прославленъ,
             Былъ стражемъ отъ Троянъ внѣ города поставленъ,
             Чтобъ съ Эзіетова холма всегда взирать,
             Какъ двигнется въ поля ахейска бурна рать:
             Сего пріявши гласъ и ставъ собранья въ ликѣ,
             Рекла посланница пергамскому владыкѣ:
  
             "Пріамъ! твой тщетная всегда языкъ гласитъ,
             "Не миръ желанный днесь, брань грозна настоитъ;
             "Я часто былъ въ поляхъ среди мужей военныхъ,
             "Но я не зрѣлъ полковъ, толь сильно ополченныхъ:
             "Подобна листвіямъ, или песку морей...
             "Стремится рать близъ стѣнъ сражать твоихъ мужей,
             "О Гекторъ! рѣчь къ тебѣ я паче всѣхъ склоняю,
             "Сверши нелѣностно, что днесь повелѣваю:
             "Во градѣ многи суть союзные полки,
             "Сподвижники твоей безтрепетной руки,
             "Глаголющіе здѣсь языкомъ всѣ различнымъ;
             "Вели, да каждый вождь съ безстрашіемъ обычнымъ;
             "Устроитъ рать свою и на поля грядетъ.
  
             Рекла, и Гекторъ рѣчь богини познаетъ,
             Спѣшитъ, и воины къ оружію стремятся.
             Уже пергамски всѣ врата отверзты зрятся:
             Изъ нихъ и всадники и пѣшіе текутъ,
             И страшный вопль и шумъ до облаковъ несутъ
             Предъ градомъ зрится холмъ, Троянами избранный,
             Со всѣхъ уклонный странъ, величиной пространный,
             Онъ Ватіей въ земныхъ зовется племенахъ,
             Но гробомъ быстрыя Миринны въ небесахъ;
             На немъ союзники, и точны Трои чада,
             Раздѣльно стали въ строй къ защитѣ сильна града.
  
             Троянамъ Гекторъ вождь, носящъ блистающъ шлемъ,
             Мужъ бранныхъ подвиговъ пылающій огнемъ;
             Числомъ и храбростью полки его престрашны,
             Копьемъ разятъ враговъ, и въ бодрости изящны.
             Эней, Анхизовъ сынъ, Венеры нѣжной цвѣтъ,
             Что Иды на холмахъ произвела на свѣтъ,
             Акамасъ, Архилохъ рожденны, Антеноромъ,
             Вожди сіяющи неустрашимымъ взоромъ,
             Оружьми всякими искусны поражать,
             Уготовляютъ въ бой Дарданцовъ сильныхъ рать.
  
             Въ богатой Зеліи подъ Идою живущихъ,
             Отъ струй глубокаго Эзепа воду пьющихъ,
             Преславный Пандаръ въ брань искусно ополчалъ;
             Ему самъ Фебъ и лукъ и стрѣлы быстры далъ.
  
             Селеніе свое имущимъ въ Адрастеѣ,
             Въ Алезѣ, Питіи, и на горѣ Тиреѣ
             Предшествовалъ Адрастъ, и Амфій знаменитъ,
             Бронею льняною несчастливый покрытъ.
             Они отъ Меропса Перкотска порожденны,
             Что прорицателей всѣхъ паче просвѣщенный
             Старался ихъ отвлечь отъ пагубной войны;
             Но что! совѣты всѣ вотще истощены:
             Зане предписана смерть рокомъ неизбѣжнымъ
             Премудраго отца толико чадамъ нѣжнымъ.
  
             Въ Перкотѣ жившіе и Пракціи въ лугахъ,
             Въ Аризвѣ, что стоитъ Селлента на брегахъ,
             Во Систѣ, Авидѣ, обильной тучнымъ злакомъ,
             Асія бодраго, рожденнаго Гиртакомъ,
             Предтечею себѣ имѣли въ грозный бой:
             Аризвы изъ твердынь изящный сей герой,
             Отлично сильными и страшными конями
             Пренесся во Пергамъ, чтобъ ратовать съ врагами.
  
             Пелазгическій родъ, копьемъ разящъ въ войнѣ,
             Лариссы тучныя живущій во странѣ,
             Пилей и Гиппоѳой Тевтама сильна внуки
             Рожденны Лиѳомъ въ свѣтъ для Марсовой науки,
             Вооружали въ брань противъ своихъ враговъ.
  
             Акамасъ и Пирой враясдебныхъ странъ полковъ
             Ѳракіянъ бодрственныхъ отважно ополчали,
             Что Геллеспонта близъ шумяща обитали.
  
             Эвфемъ же, Кеевъ внукъ, Трезена славный плодъ,
             Ведетъ въ кроваву брань Циконянъ сильныхъ родъ.
             Пирехмъ , что отъ страны пришелъ во Трою дальной,
             Отъ Амидоны, гдѣ Аксій течетъ кристальной
             И сладостной водой поля вездѣ кропитъ,
             Пирехмъ во патубный Пеонянъ бой стремитъ;
             Что дротики ремнемъ къ десницѣ прикрѣпляютъ,
             Разятъ враговъ и вспять немедля отвлекаютъ.
  
             Но изъ Энетскихъ странъ, гдѣ много мсковъ лѣсныхъ,
             Безстрашный Пилеменъ на сопостатовъ злыхъ
             Велъ Пафлагонянъ въ брань, ліющихъ пламень взоромъ;
             Они и Сисамомъ владѣли, и Киторомъ,
             Брегами, что кропитъ Парѳенія собой,
             Гдѣ грады пышные гордятся высотой,
             И Кромна и при ней Эгіала твердыни,
             И каменистые высоки Эриѳины.
  
             Ализонянъ, что въ брань отъ дальнія земли
             Аливы, ревностно на помощь Трои шли,
             Аливы, гдѣ сребра обиліемъ гордятся,
             Эпистрофъ и Одій стремить на поле тщатся.
  
             Но Хромисъ и Енномъ Мисіянамъ вожди:
             Енномъ, пророчествъ духъ нося въ своей груди,
             Не могъ предвѣдѣньемъ избѣгнуть смерти злостной,
             Низвергь его во гробъ Ахиллъ побѣдоносной,
             Въ струяхъ, гдѣ сей герой могуществомъ руки
             Разилъ Троянъ и ихъ союзные полки.
  
             Отъ дальнихъ же краевъ Асканіи священной,
             Асканій и Форцисъ, Беллоной ободренной,
             Фригіянъ ревностно уготовляютъ въ брань,
             Желая всѣмъ явить, сколь ихъ ужасна длань.
  
             Живущихъ при горѣ Меонянъ грозныхъ Тмолѣ
             Антифъ и Меселъ стремятъ на браноносно поле,
             Родилъ же Пйлеменъ сихъ бодрственныхъ вождей,
             Гигейска езера красу и честь мужей:
  
             Карійски племена, сей родъ груборѣчивый,
             Селеніемъ Милетъ имущъ себѣ счастливый,
             Фтирійскія горы обиліе лѣсовъ,
             Меандровы брега со злачностью луговъ,
             И Микалескихъ горъ хребты превознесенны,
             Амфимахъ и Настисъ Номіономъ рожденны,
             Вооружали въ брань, къ защитѣ гордыхъ стѣнъ;
             Амфимахъ златомъ былъ, какъ дѣва отягченъ;
             Безумный, могъ ли онъ симъ рокъ отринуть гнѣвный!
             Ахилломъ онъ сраженъ, нисшелъ во мракъ плачевный
             При брегѣ Ксанеовыхъ быстротекущихъ водъ,
             И злато взялъ въ корысть Ѳетидинъ славный плодъ.
  
             Великій Сарпедонъ, и Главкъ, герой прехвальной
             Предтечи тѣхъ племенъ, что изъ Лйкіи дальной,
             Гдѣ воды Ксанеовы съ прозрачностью текугь ,
             И на луга струи прохладныи ліютъ.
  

ПѢСНЬ ТРЕТЬЯ.

  
             Готовымъ сущимъ въ брань полкамъ племенъ различныхъ,
             Подъ предводительствомъ вождей своихъ обычныхъ,
             Трояне, шумный вопль нося въ устахъ, спѣшатъ, ,
             Подобны журавлямъ, что съ радостью летятъ
             Отъ бурныхъ непогодъ, отъ странъ снѣжистыхъ, мразныхъ,
             И, полня воздухъ весь нестройствомъ криковъ разныхъ,
             Полуденныхъ морей стремятся ко брегамъ,
             Пигмеямъ страхъ и смерть несуще, какъ врагамъ,
             На коихъ съ высоты полетъ направя злобный,
             Разятъ, свергаютъ ихъ во мракъ несчастныхъ гробныи.
             Но Греки, мужествомъ дыша, молча грядутъ,
             Другъ друга къ помощи готову грудь несутъ.
             Какъ Нотъ на холмы горъ сгущенный мракъ наводитъ.
             Въ чемъ пастырь скорбь, но тать веселіе находитъ;
             Тогда бо острый глазъ не далѣ можетъ зрѣть,
             Сколь камень верженный возможетъ прелетѣть:
             Такъ Грековъ и Троянъ подъ шумными стопами
             Віется прахъ и ввыспрь несется облаками.
             Когда же быстротой поля они прешли,
             И ставъ лицемъ къ лицу явились невдали;
             Паридъ , какъ божество, исшедъ изъ преднихъ строевъ,
             Къ единоборствію безтрепетныхъ героевъ
             Гордясь, къ себѣ зоветъ изъ греческихъ племенъ,
             Бывъ леопардовой самъ кожей покровенъ,
             И лукъ и мечъ его съ отличностью блистали;
             Въ рукахъ два копія, ихъ острія изъ стали.
  
             Но измѣряюща пространныя стопы
             Узрѣвши Менелай Парида изъ толпы,
             Веселье чувствуетъ, какъ левъ, томимый гладомъ,
             Что серну разлуча, или еленя съ стадомъ,
             Терзаетъ, жретъ корысть, презрѣвъ набѣги псовъ
             И всѣ усилія безтрепетныхъ ловцовъ:
             Такъ радовался онъ, узрѣвъ лице Парида,
             И уповалъ уже, что зла его обида
             Отмстится днесь сему коварному льстецу,
             Толь пагубной войны и бѣдствій всѣхъ творцу.
             И такъ немедленно скочивъ со колесницы,
             Во всеоружіи съ безстрашіемъ десницы
             Течетъ; Парида вдругъ объемлетъ смертный страхъ,
             Трепещетъ, вспять бѣжитъ и кроется въ полкахъ.
             Какъ странникъ, во лѣсахъ дракона усмотрѣвши,
             Въ обратный путь спѣшитъ, дрожитъ оцѣпенѣвши,
             Такъ Менелаевыхъ очей страшась Паридъ,
             Въ Троянскомъ множествѣ сокрыть себя спѣшитъ.
  
             Но Гекторъ, бѣгство зря, стремитъ хулы правдивы:
             "Лѣпообразный льстецъ! Паридъ женолюбивый,
             "О, если бъ свѣтъ тебя рожденнаго не зрѣлъ,
             "Иль прежде брачныхъ узъ ты въ смертный гробъ нисшелъ,
             "Какою бъ радостью я нынѣ восхищался!
             "И ты бы днесь въ стыдѣ, въ презоретвѣ не являлся.
             "Ты посмѣяніе враждебныхъ намъ полковъ:
             "По виду твоему и красотѣ власовъ
             "Судили быть они тебя Троянъ эащитой;
             "Но ты безъ мужества, бѣглецъ, стыдомъ покрытой:
             "Подобныхъ ты себѣ драгихъ избравъ друзей,
             "Чрезъ волны преплывалъ лазоревыхъ морей;
             "И въ чуждой бывъ странѣ отъ ратниковъ ужасныхъ
             "Похитилъ ты жену, источникъ бѣдъ всечасныхъ:
             "Ты бичъ родившихъ тя, и язва гражданъ всѣхъ,
             "Вседневный стыдъ себѣ, врагамъ же радость, смѣхъ,
             "Что вспять отъ храбраго стремишься Менелай?
             "Позвалъ бы ты собой, кровь съ жизнью изливая,
             "Коль сильна ратника владѣешь ты женой:
             "И лира я власы и лестный образъ твой,
             "Дары Венерины явились бы тщетою,
             "Когда бъ низвергся ты на прахъ его рукою.
             "Увы! постыдный страхъ отъ сердца Троянъ вселенъ,
             "Иначе бы давно явился покровенъ
             "Ты каменной горой за бѣдства и напасти,
             "Которыми тягчатъ твои насъ вредны страсти.
  
             "Ты въ гнѣвѣ праведенъ, Паридъ ко брату рекъ:
             "Я самъ противъ себя хулы твои извлекъ.
             "Какъ твердой остріе сѣкиры изощренно,
             "И сильною рукой искусно устремленно
             "Не претупляяся древа сѣчетъ въ лѣсахъ,
             "Усугубляетъ мочь сѣкущаго въ рукахъ:
             *Такъ мужество въ груди твоей необоримо,
             "И сердце въ бодрости отнюдь непобѣдимо;
             "Но ты не хуль во мнѣ Венериныхъ даровъ:
             "Не должны презирать щедроты мы боговъ,
             "Когда они съ небесъ текутъ на насъ обильны;
             "Мы сами ихъ снискать не властны и не сильны;
             "Коль хощешь ты, чтобъ я вступилъ въ отличный бой.
             "Пусть Грековъ и Троянъ бездѣйственъ будегь строй,
             "Но съ Менелаемъ мы изыдемъ на средину,
             "Сразимся -- и рѣшимъ оружіемъ судьбину;
             "И побѣдителю, по общу всѣхъ суду,
             "Елена и ея сокровища во мзду.
             "Вы, дружественъ союзъ съ врагами заключивши
             "И клятвами его при жерткахъ утвердивши,
             "Уже почіете во градѣ отъ трудовъ,
             "И Греки полетятъ чрезъ шумный верхъ валовъ
             "Въ Элладскія страны, для паствы злакомъ тучны,
             "И красотою дѣвъ и женъ благополучны.
  
             Внявъ Гекторъ рѣчь сію, весельемъ полнитъ грудь,
             Онъ рати на среду стремя поспѣшный путь,
             И ратовищемъ ихъ копейнымъ воспящая,
             Всѣхъ ставитъ въ строй, но въ брань отнюдь не допущая.
             Ахейцы, не познавъ намѣренья сего,
             И стрѣлъ, и камней градъ пустили на него,
             Къ нимъ громко возопилъ Агамемнонъ державный;
             "Не наляцайте лукъ, о чада, въ бранѣхъ славны!
             "Я зрю, что Гекторъ, мужъ, подобяся богамъ,
             "Имѣетъ нѣчто днесь бесѣдовати къ намъ."
             Престали отъ вражды, безмолвіе ліется,
             И Гектора изъ усть сей гласъ ко всѣмъ несется:
  
             "Троянски граждане, ахейски племена!
             "Паридъ, для коего брань страшна возжена,
             "Паридъ вѣщаетъ вамъ моими днесь устами,
             "Чтобъ не свирѣпствовать враждебными сердцами
             "И все оружіе на землю положить:
             "Онъ съ Менелаемъ въ бой готовъ единъ вступить.
             "Кто жъ побѣдитъ изъ нихъ, побѣду славной цѣну
             "Со всѣмъ сокровищемъ получитъ пусть Елену;
             "А мы, любезный миръ и дружбу заключимъ
             "И клятвами ее и жертвой утвердимъ".
  
             Онъ рекъ, и всякъ ему въ молчаньи кроткомъ внемлетъ;
             Но се и Менелай вѣщати предпріемлетъ:
             "Внушите вси мой гласъ; я грустію стягченъ,
             "Я горестьми ношу духъ томный упоенъ,
             "Зря васъ, подверженныхъ.ужасна рока власти;
             "Но мню, что днесь уже конецъ сея напасти,
             "Тягчащія насъ всѣхъ въ отмщеніи обидъ,
             "Которыхъ горестный источникъ злый Парпдъ.
             "И такъ, иль мнѣ, или ему подъ смертной мглою
             "Сокрыться рѣшено правдивою судьбою,
             "Тотъ пусть умретъ, а вы, прервавъ кроваву брань,
             "Миролюбивую другъ другу дайте длань:
             "Пусть солнцу отъТроянъ бѣлъ агнецъ принесется,
             ".И черна въ честь земли пусть агница пожрется;
             "Но Зевса агнцомъ же потщимся мы почтить.
             "Трояне должны сверхъ Пріама пригласить,
             "Да самъ онъ клятвенны произнесетъ завѣты,
             "Дабы никто не могъ нарушить тѣ обѣты,
             "Споручникъ конхъ самъ Гремящій отъ высотъ;
             "Зане Пріамлихъ чадъ клятвопреступенъ родъ,
             "Притомъ сердца млады во всемъ непостоянны;
             "Во гдѣ присутствуетъ сѣдинами вѣнчанный,
             "Онъ на предтекши зритъ и будущи дѣда,
             "Чтобъ клятва быть для всѣхъ полезною могла."
  
             Дарданцы съ Греками то внемля, веселятся,
             Надѣясь, что труды кровавы прекратятся;
             Летятъ со колесницъ, и коней ставятъ врядъ;
             Тяжелы снять съ себя оружія спѣшатъ,
             Другъ другу въ близости на землю полагаютъ,
             И малу межъ собой средину оставляютъ.
             Двухъ вѣстниковъ во градъ немедля Гекторъ шлетъ,
             Да агнца съ агницей ихъ бодрость принесетъ,
             И чтобъ призвать въ поля отца его священна.
             Атридовъ сынъ послалъ Тахгивія почтенна,
             Чтобъ агнца изъ шатровъ немедля онъ принесъ;
             Сей бодрственно спѣшитъ, внявъ гласъ его словесъ.
  
             Тогда Ирида, зря премѣны въ нихъ толики,
             Пріемлетъ гласъ и видъ прелестной Лаодики,
             Прекраснѣйшей изъ всѣхъ Пріамлихъ дочерей,
             Которую имѣлъ супругою своей
             Царь мудръ Геликаонъ, рожденный Антеноромъ;
             Пріемлетъ, и уже она въ стремленьи скоромъ
             Къ Еленѣ съ вѣстію нечаянной летитъ;
             Вступя въ чертогъ, ее въ трудѣ прехвальномъ зритъ:
             Искусно бо ткала покровъ блистающъ, чудный,
             Изобразующе на немъ сраженья трудны,
             Подъемлемы для ней Скамандры на лугахъ
             Отъ Грековъ и Троянъ при Марсовыхъ очахъ;
             Приближась къ ней, рекла Ирида гласомъ нѣжнымъ;
             "Любезная сестра! со тщаніемъ прилежнымъ
             "Гряди со мной, чтобъ зрѣть нечаянны дѣла,
             "Какихъ ты отъ Троянъ и Грековъ не ждала:
             "Минута протекла, какъ всѣ сіи народы,
             "Покрыты облакомъ военной непогоды,
             "Стремились въ брань , неся свирѣпства полный духъ,
             "Но се безмолвствуютъ, вражда умолкла вдругъ;
             "Восклоншись на щиты, стоятъ неополченны,
             "И въ землю копья ихъ по близости вонзенны;
             "Сразится лишь Паридъ и Менелай-герой,
             "И побѣдителю ты будешь днесь женой."
  
             Рекла: и нѣжна страсть, о чудныя премѣны!
             Къ супругу верному вліялась въ грудь Елены,
             Желаетъ зрѣть уже и сродниковъ драгихъ,
             И грады слезные обильныхъ странъ своихъ.
             Покрова бѣлизной себя пріосѣняетъ,
             Потоки слезъ лія, изъ дому поспѣшаетъ:
             И Эѳра нѣжная, Питѳеевъ милый плодъ,
             Съ Клименою спѣшитъ во слѣдъ ея красотъ;*
             Достигши сцейскихъ вратъ, на высоту воззрѣли,
             И башни на холмахъ Пріама усмотрѣли.
             Сидѣлъ же съ нимъ Памѳой, и Лампій, и Ѳимитъ,
             Клитій. Икетаонъ прехваленъ, зваменить,
             И Антеноръ, и съ нимъ Укалегонъ почтенной,
             Всѣ мудростью цвѣтя и сѣдиной священной;
             Отъ хлада многихъ лѣтъ погасъ въ нихъ бранный жаръ;
             Но твердость духа въ нихъ и сладкорѣчивъ даръ.
             Какъ слабы стрекозы въ лѣсахъ съ верховъ древесныхъ
             Пріятный гласъ ліютъ средь дней весны прелестныхъ:
             Такъ престарѣлыхъ сихъ вельможъ троянскихъ ликъ
             На башнѣ сцейскихъ вратъ сидя, почтенъ, великъ,
             Въ совѣты важные прилежно углублялся
             И, разглагольствуя, войну скончать старался.
             Елены шествіе узрѣвъ, они въ сей часъ
             Другъ другу въ ушеса простерли тихій гласъ.
   * Двѣ Еленины рабыни.
  
             "Чудиться можно аи, когда за толь любезну
             "И лѣпую жену мы брань кроваву, слезну
             "Съ Ахейцами несемъ, всѣ горести пія?
             "Богинямъ равенъ взоръ, лице и станъ ея;
             "Но впрочемъ, сколь она ни лестна и прекрасна,
             "Пусть въ отечество идетъ, да пагуба ужасна
             "И насъ и нашихъ чадъ не свергнетъ въ бездну золъ.
  
             Таковъ былъ сихъ вельможъ отъ мудрыхъ устъ глаголъ.
             Пріямъ же къ ней воззвалъ со кротостью благою:
             "Любезна дщерь гряди, возсяди предо мною,
             "Да узришь перваго супруга, и друзей:
             "Не ты, но боги мнѣ творцы напасти всей;
             "Чрезъ нихъ меня тягчитъ въ войнѣ сей рогъ претрудный
             "Вѣщай мнѣ: кто сей мужъ, сей Грекъ толико чудный
             "И стана высотой и крѣпостью раменъ?
             "Я многихъ выше зрю, чѣмъ онъ, средь сихъ племенъ,
             "Но толь величественъ, толико лѣпъ очами,
             "Поднесь не виданъ мной межъ смертными мужами;
             "Воистину царю подобенъ онъ во всемъ."
  
             Елена изрекла отвѣтъ ему о семъ:
             "Любезный свекоръ! стыдъ и страхъ въ меня вселяешь,
             "Почтеніемъ къ тебѣ достойнымъ исполняешь:
             "О, еслибъ люта смерть пріятнѣй мнѣ была,
             "Когда съ Паридомъ я въ сей пышный градъ текла,
             "Оставя братію, чертогъ, другинь любезныхъ,
             "Единородну дщерь въ стенаньяхъ безполезныхъ!
             "Но рокъ не такъ судилъ; рыдаю убо нынѣ,
             "Стеню, мой тлѣетъ вѣкъ въ злосчастливой судьбинѣ.
             "Но кто сей чудный мужъ, реку тебѣ, внемли:
             "Се вождь Агамемнонъ, Аргосской царь земли.
             "Воистину сего величества достоинъ:
             "Онъ столь же мудрый царь, сколь бодрый въ полѣ воинъ;
             "Мнѣ дѣверь былъ... а днесь, о, стыдъ моей души!
             "Возможно ли его мнѣ тако нарещи?
  
             Пріамъ, чудяся, рекъ. "Атридовъ сынъ блаженный.
             "Въ пріятный часъ судебъ на свѣтѣ порожденный,
             "Коль счастіе твое изящно и красно!
             "Коль сильно воинство тебѣ поручено!
             "Я прежде былъ въ странахъ Фригіи плодовитой
             "И зрѣлъ Фригіянъ родъ во бранехъ знаменитой,
             "Искусныхъ всадниковъ съ безстрашною душей;
             "Имъ былъ вождемъ Мигдонъ и бодрственный Отрей;
             "Они воздвиглись въ брань близъ водъ рѣки Сангары,
             "Стараясь отражать военные удары
             "Отъ Амазонокъ имъ тогда нанесены;
             "Я имъ помощникъ 6ыіъ во время сей войны;
             "Но вся та рать отнюдь ни въ чемъ бы не сравнилась
             "Съ сей ратью, что противъ меня вооружилась".
  
             По семъ Улисса царь узря, Еленѣ рекъ:
             "Вѣщай, любезна дщерь, вѣщай мнѣ, кто сей Грекъ?
             "Атрида ниже онъ главою зрится всею,
             "Но ширшій въ раменахъ и грудію своею.
             "Оружіе свое на землю положа,
             "Онъ ходитъ средь полковъ, отважностью дыша,
             "Подобяся овну въ стадахъ овецъ ходящу,
             "Овну, имущему и видъ и бодрость вящшу."
             Елена, Зевса дщерь, рекла царю въ отвѣтъ:
             "Сей мужъ Лаертовъ сынъ, имущій многъ совѣтъ,
             "Средь груба острова и рода воскормленной,
             "Но прозорливъ и хитръ, премудрости отмѣнной."
  
             "Глаголъ твой истиненъ, о,честь прелестныхъ женъ!
             Вѣщаетъ Антеноръ, сѣдинами почтенъ:
             "И прежде бо Улиссъ цвѣтущъ умомъ обильнымъ,
             "Въ прехваіьной Троѣ былъ со Менелаемъ сильнымъ,
             "Прося, да мы тебя въ Элладу возвратимъ.
             "Я почесть имъ явилъ и дружбу обоимъ,
             "Въ чертогахъ собственныхъ съ пріязнью угощая.
             "Гостепріимства всѣ законы соб-іюдая.
             "И такъ.мной возрастъ ихъ и разумъ ихъ познанъ.
             "Стоящимъ имъ тогда средь собранныхъ Троянъ
             "Улисса Менелай былъ выше раменами,
             "Но сѣдшимъ купно имъ съ Дарданскими мужами
             "Въ насъ вящшее Улиссъ почтеніе вселялъ.
             "Когда же ихъ языкъ совѣты возвѣщалъ,
             "То храбрый Менелай былъ въ словѣ не обиленъ,
             "Но кротокъ, важенъ, остръ, благоразуменъ, силенъ,
             "Вѣщаній суетныхъ и тщетныхъ не соплеаъ,
             "Хотя и младостью роскошною онъ цвѣлъ.
             "Улиссъ же, вопреки, средь насъ себя воздвигши,
             "Недвижимо стоялъ, къ земли очми приникши,
             "Ни въ кои скипетра не обращалъ страны,
             "Казалися уста его воспящены;
             "Почелъ бы всякъ его въ умѣ и въ словѣ скуднымъ.
             "Когда же возгремѣлъ онъ въ сонмѣ гласомъ чуднымъ
             "И рѣчи устремилъ изъ ревностныхъ устенъ,
             "Подобно, яко градъ и снѣгъ въ зимѣ сгущенъ;
             "Кто могъ тогда, кто могъ съ нимъ въ словѣ состязаться?
             "Не виду, но рѣчамъ мы стали удивляться."
  
             Аякса царь узрѣвъ, къ Ёленѣ возгласялъ:
             "Вѣщай мнѣ, кто еще сей мужъ толь крѣпкихъ силъ?
             "Плещами и главой онъ выше прочихъ зрится.
  
             "Герой, о немъ же твой глаголъ ко мнѣ стремится,
             "О, царь! есть.Грекамъ щитъ и твердый имъ оплотъ,
             "Се бодрственный Аяксъ, се Теламововъ плодъ,
             "Съ другія же страны межъ воинами Крита
             "Идоменея зришь какъ бога знаменита;
             "И критскіе. вожди вокругъ его стоятъ;
             "Онъ Менелаемъ въ домъ нашъ часто былъ пріятъ,
             "Когда онъ навѣщалъ Лакедемовъ пространный ..
             "Но что! я многихъ зрю героевъ ликъ избранный,
             "Ихъ знаю и могу тебѣ ихъ нарещи:
             "Но двухъ я ве могу здѣсь ратниковъ срѣщи;
             "Не зрится Касторъ мнѣ, коней препобѣждающъ,
             "И Поллуксъ, кистенемъ искусно поражающъ:
             "Мнѣ братія они, плодъ чрева одного.
             "Иль съ прочими князьми изъ града своего
             "Не притекли они чрезъ шумны моря волны;
             "Или и притекли, но, студна срама полны,
             "Въ которой ввергла ихъ несчастна я собой,
             "Не хощутъ днесь вступить въ кровавый, страшный бой."
             Вѣщала такъ, но ихъ уже въ свои заклепы
             Во Спартѣ заключилъ рокъ смертный и свирѣпый.
  
             Межъ тѣмъ глашатаи чрезъ градъ уже текли,
             Со агнцемъ агницу къ закланію несли,
             И въ козіемъ мѣху вино, отраду нашу,
             Изъ нихъ Идей притомъ несъ сребряную чашу,
             И нѣсколько еще чашъ меньшихъ золотыхъ.
             Пришедъ къ царю, онъ гласъ простеръ отъ устъ своихъ:
             "Потщися снити къ намъ, Лаомедонтовъ сыне!
             "Зовутъ тебя къ себѣ полки троянски нынѣ
             "И шлемоносные ахейскіе вожди;
             "Ты сниди, вѣчный міръ чрезъ жертвы утверди;
             "Паридъ и Минелай одни въ сей день сразятся,
             "И побѣдителю не ложно да явятся
             "Елена и ея сокровища во мзду;
             "А мы почіемъ всѣ отъ бѣдъ, скончавъ вражду;
             "Ахейцы полетятъ въ Элладу эдакомъ тучну
             "И красотою женъ и дѣвъ благополучну".
  
             Внимая рѣчь Пріамъ, трепещетъ и гласитъ,
             Да колесницу онъ себѣ готову зритъ.
             Свершаются его велѣнія владычны;
             Восходитъ на нее, брозды беретъ приличны,
             Возсѣлъ же купно съ нимъ и Антеноръ почтенъ,
             И быстрыхъ путь конеи на поае устремленъ:
             Уже они Троянъ и Грековъ достигаютъ,
             Достигши, нисходить на землю поспѣшаютъ;
             Низшедши, путь стремятъ межъ воинствъ обоихъ.
             Атридъ и съ нимъ Улиссъ возстали; видя ихъ;
             Приводятъ агнцовъ къ нимъ глашатаи мгновенно,
             Въ сосудѣ же смѣсить спѣшатъ вино священно;
             Царямъ на длани токъ прозрачныхъ водъ истекъ,
             Посемъ уже Атридъ священный ножъ извлекъ,
             Близъ мечнаго всегда влагалища висящій;
             Отрѣзалъ съ ягнчихъ главъ руно сей ножъ блестящій;
             Которо вѣстники Троянъ и ихъ враговъ
             Вельможамъ всѣмъ дѣлятъ, ходя среди полковъ.
             Но сильный царь Атридъ гласъ громкій возвышаетъ;
             Воздвигши длани ввыспрь, молитву проливаетъ:
             "О поклоняемый на Идѣ царь небесъ,
             "Сѣдящъ въ величествѣ, отецъ боговъ Зевесъ!
             "О, солнце! внемляй все, на все простерши очи,
             "О, рѣки, и земла, и въ преисподней ночи
             "Живущи божествэ, казнящи душу тѣхъ,
             "Кто рушитъ клятвы лжей, вмѣняетъ ихъ въпосмѣхъ!
             "Свидѣтельми себя неложными явите,
             "Клянемся, клятву намъ соблюсть благоволите:
             "Коль Менелая днесь Паридъ во гробъ сразитъ,
             "Съ богатствомъ Леды дщерь удержитъ пусть Паридъ;
             "Мы, Трою свободивъ отъ тяжкія осады,
             "На быстрыхъ корабляхъ въ свои отъидемъ грады.
             "Но если Менелай Парида убіетъ,
             "Съ богатствомъ пусть своимъ Елена къ намъ грядетъ;
             "Намъ Троя да несетъ и нашимъ внукамъ дани
             "За истощеніе сокровищъ нашихъ въ брани.
             "Когда жъ Пріамъ и сонмъ его любезныхъ чадъ
             "Не хощутъ дань платить, Париду сшедшу въ адъ,
             "Еще воспламеню я брань поднесь горящу,
             "Доколь войны конца къ побѣдѣ не обрящу".
  
             Онъ рекъ, и агнцовъ сихъ заклалъ своимъ ножемъ,
             Ихъ силы жизненны отъяты остріемъ;
             Еще однакъ, еще трепещутъ блѣдны уды;
             Посемъ уже течетъ вино въ златы сосуды;
             Имъ изліяніе приличное творятъ
             И къ небожителямъ мольбы сіи стремятъ:
             "Всесилъный царь боговъ, и вы, безсмертны боги,
             "О, населяющи небесные чертоги!
             "Да сихъ, что святость клятвъ попрать сперва дерзнутъ,
             "Прольется кровь, какъ днесь струи ввна текутъ;
             "И чада ихъ въ своей крови да обагрятся
             "И жены съ чуждыми постыдно да смѣсятся."
             Вѣщаютъ такъ, но Зевсъ не внемлетъ ихъ мольбѣ
             И хощетъ онъ своей исполниться судьбѣ.
  
             Пріамъ же къ воинствамъ вѣщати предпріемлетъ:
             "Дарданска рать и рать ахейская да внемлетъ;
             "Гряду я вспять во градъ, нося прискорбну грудь,
             "Не возмогу бо зрѣть, не возмогу отнюдь
             "Единоборствіе Парида съ Менелаемъ.
             "Зевесъ, на коего въ печалѣхъ уповаемъ,
             "И прочи божёства то вѣдаютъ одни,
             "Кому изъ сихъ мужей скончать достойно дни.
             То рекши, агнцовъ онъ кладетъ на колесницу,
             Восходитъ самъ, беретъ брозды коней въ десницу,
             Возсѣлъ и Антеноръ; летятъ ко граду вспять
             Желая зрѣлища плачевна избѣжать.
             Улиссъ со Гекторомъ измѣрить мѣсто тщатся,
             Гдѣ два противника между собой сразятся,
             Посемъ, ихъ жребія въ шлемъ мѣдный положивъ,
             Трясутъ, дабы изъявъ, увидѣть кто счастливъ,
             Дабы ему врага копьемъ разити прежде;
             Народы же межъ тѣмъ во страхѣ и надеждѣ
             Воздѣвши длани ввыспрь, мольбы ліютъ къ богамъ.
             Единъ несется гласъ по воинскимъ рядамъ:
             "О, поклоняемый на Идѣ Зевесъ державный,
             "Безсмертный, вѣчный царь, въ величествѣ преславный!
             "Да снидетъ въ мрачный адъ, противникомъ сраженъ
             "Злодѣй, кѣмъ страшный огнь войны сея воззженъ
             "И кто низвергъ Троянъ и Грековъ въ бѣдства слезны,
             "А мы да заключимъ союзъ и миръ любезный."
  
             Рекли. Но Гекторъ шлемъ великій сотрясалъ,
             Се братній жребій онъ, взирая; вспять, изъялъ.
             Тогда всѣ ратники въ строяхъ своихъ возсѣли,
             Коней, оружія вблизи себя имѣли.
             Еленинъ же супругъ божественный Паридъ,
             Уже оружіемъ покрыть себя спѣшитъ:
             Вначалѣ сапоги на ноги надѣваетъ,
             И сребреными ихъ застежками скрѣпляетъ;
             И Ликаоновой онъ братнею броней
             Вооружаетъ грудь до крѣпости своей;
             Она сразмѣрна, въ ней онъ движась испытуетъ,
             Потомъ себя мечемъ драгимъ препоясуетъ,
             Пріемлетъ въ щуйцу щитъ преграду страшныхъ силъ,
             Главу же лѣпую прекрепкій шлемъ покрылъ,
             На коемъ конскій хвостъ, колеблясь, сотрясался,
             Въ героѣ гордый видъ тѣмъ вяшще умножался.
             Десница тяжкое вращаетъ копіе,
             Велико, но во всемъ способно для нее.
             Подобно Менелай вооруженъ ко брани,
             Готовъ является вознесть геройски длани.
  
             И се они текутъ двухъ воинскъ на среду,
             Лія отъ взоровъ огнь и пламенну вражду;
             Всѣхъ зрящихъ въ хладный страхъ и ужасъ приводили
             И въ мѣсго къ подвигу назначенно вступили;
             Трясутся копья ихъ въ же гнѣвъ горитъ,
             Паридъ копье свое въ противну грудь стремитъ.
             Летитъ оно во щитъ, щита не проницаетъ:
             Мѣдь тверда остріе копейно отражаетъ.
             Но Менелай,стремясь копьемъ разить его,
             Вознесъ къ Зевесу гласъ моленія сего:
             "Державный царь! мнѣ даждь низринуть въ адъ Парида,
             "Отмстится пусть мое безчестіе, обида,
             "Дабы и въ поздный родъ страшился всякъ дерзать.
             "Гостепріимцу зло за дружбу воздавать;
             Скончалъ, и копіе изъ рукъ его пустилось,
             Пробивши крѣпкій щитъ въ броню, жужжа, вонзилось,
             Близъ ребръ Паридовыяъ хитонъ разсѣкло бѣлъ;
             Паридъ, уклонишися, пребылъ, безвреденъ, цѣлъ;
             Но Менелай; свой мечъ извлекши въ гнѣвѣ яромъ,
             Вознесъ надъ шлемъ врага, и мстительнымъ ударомъ
             Разитъ, но мечъ, о шлемъ сокрусшись, въ части палъ.
             Герой, на небо зря, вздыхая, вопіялъ:
             "Зевесъ! нѣтъ божества; какъ ты немилосерда:
             "Мнѣ злость врага карать была надежда тверда;
             "Но се мой грозной мечъ на части раздробленъ,
             "Се тщетно копіе, Паридъ несокрушенъ."
  
             Онъ рекъ, и устремясь поспѣшною стопою;
             Схватилъ врага за шлемъ безтрепетной рукою,
             Влечетъ къ своимъ полкамъ, не ослабляя длань.
             Въ Паридѣ духъ тѣснитъ и нѣжну жметъ гортань
             Искуснымъ швеніемъ блестящъ ремень жестокій,
             Чѣмъ подъ браду скрѣпленъ былъ шлемъ его высокій;
             Влечетъ; немедля бы пріялъ безсмертну честь,
             Но дщерь царя боговъ, Вевера, видя месть,
             Спѣшитъ къ наперснику и рветъ ремень воловой,
             Шлемъ праздный слѣдуетъ за дланію суровой;
             Герой его сотрясъ и ринулъ въ дружню рать,
             Клевреты же спѣшатъ корысть сію поднять;
             Онъ ринулъ и летитъ, питая гнѣвну злобу,
             Да погрузитъ копье въ Паридову утробу;
             Но сей Венерою отъ смерти вмигъ отъятъ,
             Зане безсмертные преградъ ни въ чемъ не зрятъ;
             Она подъ мглой его ввела въ чертогъ пріятный,
             Гдѣ разливался духъ повсюду ароматный;
             Елену пригласить посемъ она спѣшитъ,
             И се во сонмѣ женъ ее на башнѣ зритъ;
             Пріемлетъ видъ рабы, лѣтами отягченной,
             Что пряла ленъ для ней со хитростью отмѣнной,
             И зрѣла вящшую пріязнь отъ ней къ себѣ:
             Уподобляется Венера сей рабѣ,
             Касается рукой нектарной ризъ Елены,
             И тако ей гласитъ,скрывая видъ премѣны:
             "О Леды дщерь! гряди, Паридъ къ себѣ зоветъ,
             "На ложѣ онъ своемъ тебя въ чертогѣ ждетъ,
             "Одеждою блестящъ, прелестенъ и прекрасенъ;
             "Речещи ты, что онъ не въ бой дерзалъ ужасенъ,
             "Но въ свѣтломъ торжествѣ готовится плясать,
             "Или изъ пиршества пришелъ покой вкушать.
  
             Рекла, Еленѣ въ грудь любовну страсть вліяла.
             Когда жъ сія ее богиню быть познала
             Изъ розовыхъ ланитъ, по нѣжнымъ раменамъ,
             По выѣ и груди, по блещущимъ очамъ,
             Объята ужасомъ, рекла тогда богинѣ:
             "Что тщишься ты меня прельстить еще и нынѣ?
             "Въ какой Фригійсіий днесь, иль въ Меонійскій градъ
             "Ты повлечешь меня для срама и досадъ,
             "Дабы, онъ есть и тамъ герой тебѣ любезной,
             "Предать меня саму на гнѣвный рокъ и слезной?
             "Что Менелай, пріявъ побѣду надъ врагомъ,
             "Уже готовъ меня нести въ спартанскій домъ,
             "Меня нечувственну и толь неблагодарну;
             "Приходишь ты ко мнѣ, имѣя мысль коварну,
             "Чтобъ сѣть еще простерть къ несчастью моему:
             "Гряди, гряди сама къ любимцу своему,
             "Оставь, пути небесъ, не возвращайсь въ чертоги,
             "Гдѣ въ, свѣтлой радости ликуютъ вѣчны боги;
             "Съ Паридомъ обирай, печальну скорбь терпя,
             "Храни его, доколь не учинитъ тебя
             "Своей супругою, иль вѣрною рабою;
             "Я не возлягу въ одръ къ сраженному герою;
             "Зане сіе мнѣ въ срамъ и въ вѣчный будетъ стыдъ,
             "Троянкамъ буду всѣмъ въ позоръ и въ гнусный видъ.
             "Уже и безъ того печаль меня терзаетъ
             "И сердце томное въ напастѣхъ исчезаетъ."
  
             Венера съ яростью вѣщаетъ ей посемъ:
             "Не раздражай меня, да въ гнѣвѣ я своемъ
             "Не отрекусь тебя и ревностной пріязни
             "Не премѣню къ тебѣ во злость и въ лютость казни.
             "Въ Троянъ и въ Еллиновъ къ тебѣ я гнѣвъ вселю,
             "Тебя ихъ злобою несчастну потреблю.
  
             Рекла, и Леды дщерь угрозой устрашенна,
             Грядетъ, блистающимъ покровомъ осѣненна;
             И отъ дарданскихъ женъ невидима была,
             Зане въ пути ея богиня предтекла.
             Когда онѣ въ дому Паридовомъ явились,
             Рабыни къ хитростнымъ работамъ устремились.
             Елена въ свой чертогъ божественный течетъ,
             Венера лѣпое сѣдалище беретъ
             И ставитъ то для ней предъ радостнымъ Паридомъ;
             Прелестныхъ женъ хвала возсѣлъ съ прискорбнымъ видомъ,
             И очи отвратя, стремитъ поносну рѣчь:
             "Ты съ грозна подвига возмогъ еще притечь!
             "Стеню, что Менелай, мой первый мужъ законный,
             "Еще тебя не свергъ копьемъ во адъ бездонный.
             "Гдѣ нынѣ похвала, гдѣ гордыя мечты,
             "Что силой, храбростью его превыше ты?
             "Дерзни еще и съ нимъ отважно ратоборствуй.
             "Но я совѣтую, словамъ моимъ покорствуй,
             "Почти, не испытуй его безстрашну мочь,
             "Да несраженна тя покроетъ вѣчна ночь."
             Паридъ въ отвѣтъ: "престань язвить мой духъ словами,
             "И персей не пронзай хулы твоей стрѣлами;
             "Я нынѣ помощью Минервы побѣжденъ;
             "Имѣемъ мы боговъ; онъ будетъ низложенъ.
             "Теперь къ себѣ зоветъ, зоветъ любовь весела:
             "Кленусь, что никогда ты страстно не горѣла
             "Воспламененная тобою кровь моя,
             "Сколь нынѣ сладостенъ и нѣженъ огнь ея;
             "Ниже, калъ я тебя отъ стѣнъ Лакедемона
             "Похитивъ, преплывалъ чрезъ волны Посидона;
             "Ниже, какъ въ островѣ Кранаѣ въ первый разъ
             "Сопрягся ложемъ я съ тобой къ пріятный часъ."
             Онъ рекъ; на одръ грядетъ, послѣдуегь Елена,
             Любовь пріемлетъ ихъ во узы кротка плѣна.
  
             Но Менеаай, стремясь повсюду, яко левъ,
             Искалъ врага, дабы скончать на немъ свой гнѣвъ.
             Союзные полки, граждане изумленны
             Не знаютъ, скрылся гдѣ сей ратникъ побѣжденный;
             Не могутъ показать, и если бы кто зналъ,
             Немедля бы его открылъ и показалъ,
             Зане для всѣхъ онъ былъ противнѣй грозной смерти.
  
             Тогда Агамемнонъ потщавшись гласъ простеръ;
             "Трояне, рекъ: и вы, союзные полки!
             "Отъ Менелаевой поборникъ вашъ руки
             "Днесь храбро побѣжденъ, оставилъ поле ратно:
             "Отдайте убо намъ Елену вы обратно
             "И всѣ сокровища, что съ ней похищены,
             "И дань, достойная утратъ сея войны,
             "Отъ васъ да племени ахейскому несется,
             "Которой слава ,честь и въ поздный родъ прострется.
             Такъ сильный царь мужей врагамъ вѣщая, рекъ.
             Народамъ устъ его соплещетъ каждой Грекъ.
  

ПѢСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

             Межъ тѣмъ въ Зевесовыхъ чертогахъ позлащенныхъ
             Сѣдяще ликъ боговъ безсмертныхъ и блаженныхъ,
             Святѣйшими усты творитъ благій совѣгь.
             Прелестна Гева имъ нектарный сокъ ліетъ,
             Другъ другу сладкій сокъ безсмертные подносятъ
             И пить изъ чашъ златыхъ миролюбиво просятъ,
             На Трою низводя пресвѣтлый взоръ очесъ.
             Но се язвительнымъ языкомъ царь небесъ
             Супругу раздражить и огорчить желая,
             Отверзъ свои уста сравнительно вѣщая;
             "Здѣсь двѣ богини суть, которыхъ щитъ покровъ
             "Для Менелаева пути всегда готовъ;
             "Юнона въ Аргосѣ отличной жертвой чтима,
             "И въ Алалкоменѣ Аѳина возносила;
             "Но днесь онѣ съ высотъ на брань спокойно зрятъ,
             "И помощь ниспослать любимцу не спѣшатъ;
             "Венера, вопреки имуща нѣжны взгляды,
             "Носяща на устахъ улыбки и отрады,
             "Съ Паридомъ шествуетъ по всѣмъ его стезямъ,
             "Коснутися претитъ къ груди его стрѣламъ.
             "Въ сей часъ, когда уже онъ въ адъ стремился гладной,
             "Исторгнула его еще отъ смерти хдадной.
             "Но впрочемъ, Менелай побѣдою почтенъ;
             "Составимъ убо мы совѣтъ о семъ священъ.
             "Еще ль въ народахъ сихъ воздвигнемъ брань плачевну,
             "Иль мирнымъ дружествомъ прервемъ ихъ злобу гнѣвну?
             "Коль мира хощете, и азъ благоволю
             "И града пышнаго мечемъ не потреблю;
             "И будетъ Менелай съ Еленою въ Элладѣ."
             Онъ рекъ; и гнѣвъ кипитъ въ Юнонѣ и Палладѣ;
             Онѣ, другъ друга близъ сидя среди боговъ,
             На пагубу Троянъ устроевали ковъ.
             Минерва ярости своей не изъяоняетъ,
             Молчитъ, и въ сердцѣ гнѣвъ противъ отца литаетъ;
             Юнона вопреки свирѣпостью горя,
             Отверзла гнѣвныя уста противъ царя;
             "Ты что вѣщаешь днесь, супругъ немилосердый?"
             "Какъ! хочешь ты мой трудъ, намѣренія тверды,
             "И всѣ усиіія въ ничто преобратить?
             "Ахейски племена я, тщася ополчить
             "Пріаму и его исчадіямъ къ паденью,
             "Себя, коней моихъ, подвергнула томленью;
             "Твори угодная намѣреньямъ твоимъ,
             "Но мы согласіемъ того не подтвердимъ."
  
             Со стономъ ей изрекъ царь тучъ громоносящихъ:
             "Пріамъ со чадами какихъ боіѣзней вящшихъ,
             "Виновникъ бысть тебѣ, для коихъ въ мрачный далъ
             "Низвергнуть тщишься ты высокъ его престолъ?
             "Коль вшедши въ Иліонъ, царя и царско племя,
             "И прочихъ всѣхъ Троянъ стѣснивъ подъ тяжко бремя,
             "Расторгнешь, кровью ихъ свою насытишь грудь:
             "Тогда, я мню, тогда скончаешь гнѣвный путь.
             "Въ ихъ пеплѣ огнь твоихъ свирѣпствій погребется:
             "Лети съ небесъ; твори къ чему твой духъ несется,
             "Да не впослѣдокъ намъ, жестокая съ тобой
             "Непримиримою сей будетъ споръ враждой;
             "Реку тебѣ, а ты храни мое вѣщанье:
             "Коль восхощу и я предать врагамъ въ попранье
             "Градъ нѣкій, ревностно тобой хранимъ, стрегомъ,
             "Не воспящай тогда мой гнѣвъ, мой ярый громъ.
             "Болѣзнуя, твоей я предалъ волѣ Трою,
             "Зане изъ всѣхъ градовъ подъ звѣздной высотою,
             "На кои мещетъ лучъ златый Гиперіонъ;
             "Благопріятнѣй мнѣ священный Иліонъ,
             "И паче всѣхъ моей любви, моей защиты
             "Достоинъ царь Пріамъ Трояне знамениты:
             "Во Троѣ тучныхъ жертвъ всегда мой полонъ храмъ,
             "Течетъ вино мнѣ въ честь; курится ѳиміамъ.
             "Еще чего желать? се то, чѣмъ земнородны
             "Насъ должны чествовать и бытъ блаоугодны,
  
             Юнона же въ отвѣтъ: "о, царь небесъ! внемли:
             "Я паче всѣхъ люблю три града на земли.
             "Мицены, и Аргосъ, и Спарту вознесенну,
             "Низвергни ихъ, когда твой гнѣвъ и месть возженну
             "Несчастны привлекутъ на жителей своихъ,
             "Не буду защищать и сѣтовать о нихъ:
             "И еслибъ, оскорбясь, спасать ихъ восхотѣла,
             "Конечно бы себя посрамлену узрѣла,
             "3ане ты крѣпостю превыше всѣхъ боговъ:
             "Превыше, но моихъ толь ревностныхъ трудовъ
             "Не долженъ ты лишать награды справедливой,
             "Богиня бо и я; и родъ мой родъ счастливой
             "Отъ чреслъ единаго съ тобой отца истекъ;
             "Отличной славы въ блескъ Сатуръ меня облекъ;
             "И въ сонмѣ всѣхъ богинь возвысилъ честью вящшей,
             "Какъ сродно дщерь свою, и какъ, о, царь гремящей,
             "Супругу и сестру владѣющаго всѣмъ:
             "Престанемъ убо мы пылать вражды огнемъ
             "И удовольствіе другъ другу да окажемъ,
             "Чрезъ то безсмертныхъ всѣхъ къ покорности обяжемъ.
             "И такъ Минервѣ рцы, о мнѣ благрволя,
             "Да ниспустясь съ высотъ въ пергамскія поля,
             "Возжеть Троянъ прервать со клятвой миръ священной,
             "И Грековъ раздражить рукою ополченной,
  
             Рекла, на гласъ ея Зевесъ благоволилъ
             И рѣчь крылатую къ Минервѣ устремилъ:
             "Лети мгновенно въ долъ и мудростью своею
             "Дарданцовъ поощри, да рушатъ клятвы лжею,
             "Кроваву предначнутъ съ Ахейцами вражду."
             Умолкъ; и мщенія Мивервина брозду
             Еще послабилъ онъ пріязнью глагола;
             Она летитъ съ холмовъ отъ отчества престола.
             Какъ быстрая звѣзда, имуща свѣтлый зракъ,
             Зевесомъ послана въ предивный нѣкій знакъ
             Пловцамъ, иль воинствамъ среди полей стоящимъ,
             Эѳира по зыбямъ стремясь путемъ блестящимъ,
             И въ воздухъ павъ густой отъ легкости своей
             Вся раздробляется на тысячи огней;
             Таковъ былъ видъ сея и быстрый путь богини,
             Слетѣвшей отъ небесъ въ пергамскія равнины
             И устремившейся межъ воинствъ обоихъ.
             Народы зрятъ сіе и страхъ объемлетъ ихъ,
             Тамъ всякъ ко ближнему изъ ратниковъ вѣщаетъ:
             "Иль паки огнь войны ужасной воспылаетъ,
             "Иль насъ согласія лучами озаритъ:
             "Сынъ Кроновъ, что въ своихъ сокровищахъ хранитъ
             "И миръ и грозну брань для рода смертныхъ, бренныхъ."
             Таковъ былъ слышанъ гласъ отъ воинствъ устрашенныхъ.
  
             Минерва же въ полки дардански устремясь,
             И Лаодока въ видъ уже преобразясь,
             Что въ свѣтъ произведенъ прехрабрымъ Антеноромъ,
             Старается снискать межъ ратнымъ ихъ соборомъ
             Безстрашна Пандара, текуща Марсу въ слѣдъ,
             Отъ Ликаонлилъ чреслъ рожденнаго на свѣтъ.
             И се узрѣвъ его, стояща межъ полками,
             Что съ нимъ пришли отъ Странъ, гдѣ чистыми струями
             Эзепу суждено со скротостію течь;
             Приближилась къ нему, стремитъ крылату рѣчь:
             "Великаго отца о, Сынъ великодушенъ!
             "Совѣту моему быть хощешь ли послушенъ;
             "Чтобъ Менелаеву пронзить стрѣлою грудь.
             "Стрѣлой, за коей смерть летитъ неложно въ путь?
             "Отъ гражданъ почести, хвалы и плески звучны
             "Пріимешь ты во мздѣ, въ твой вѣкъ благополучный,
             "И паче князь Паридъ щедротою своей
             "Потщится наградить тебя за подвигъ сей;
             "Узрѣвъ, что врагъ его твоей стрѣлою гнѣвной
             "Сраженъ, возносится на срубъ многоплачевной;
             "Дерзай и твердый лукъ немедля наляцай,
             "Межъ тѣмъ Ликійскому ты Фебу обѣщай
             "Во Зеліи закласть сто агнцовъ первородныхъ,
             "Какъ будешь во своихъ странахъ ты многоплодныхъ,
             "Да имъ направится въ полетъ твоя стрѣла.
  
             Такъ рекши; будто къ желанью привлекла,
             Онъ чудный лукъ беретъ и крѣпостію вѣрный,
             Содѣланный изъ рогъ быстротекущей серны,
             Котору прежде онъ со каменной скалы
             Сходящу, въ грудь пронзилъ свирѣпостью стрѣлы,
             И вспять ее хребтомъ на камни свергъ жестоки,
             Въ пять стопъ и ровно въ длань рога ея высоки.
             Художникъ тщательно очистивъ, уяснивъ,
             И златомъ ихъ концы блестящимъ обложивъ,
             Содѣлалъ страшный лукъ, зловреденъ и герою;
             Сей убо лукъ тогда востягши тетивою,
             На землю положилъ и долу самъ приникъ;
             Простеръ надъ нимъ щиты его клевретовъ ликъ,
             Да не ахейскя рать, то видя, въ брань прострется,
             Доколѣ Менелай стрѣлою не сотрется.
             Открывъ герой калчанъ и взялъ стрѣлу одну
             Пернату, быструю и тяжкихъ золъ вину,
             На крѣпку тетиву немедля поставіяетъ
             И первородныхъ онъ сто агнцовъ обѣщаетъ,
             Возврасшись въ Зелію, въ отечественный домъ;
             Заклать для Феба; въ знакъ побѣды надъ врагомъ;
             Посемъ стрѣлы конецъ тупый съ струной воловой
             Перстами взявъ, влечетъ къ груди своей суровой,
             Отъ сильныхъ мышцъ въ кольце лукъ твердый совлекло,
             И остріе одно стрѣіы на немъ легло;
             Пустилъ, трясется лукъ, звучитъ, и страшны свисты
             Нося прегрозна трость, летитъ чрезъ воздухъ чистый,
             Стараясь средь враговъ обрѣсть желанный ловъ;
             Но щитъ, о Менелай! Небесъ тебѣ готовъ;
             Минерва, бодрственно стояща предъ тобою,
             Сдержала быстру трость, несущу смерть съ собою,
             Геройска тѣла въ глубь вонзиться ей претя.
             Такъ мать, на лонѣ зря уснувшее дитя.
             Отгнать нахальныхъ мухъ отъ нѣжна чада тщится,
             Да жаломъ ихъ его покой не прекратится.
             На пугвицы златы, чѣмъ поясъ былъ скреплѣнъ,
             И гдѣ кольчужный край на край другой взложенъ,
             Богиня отвлекла стрѣлы полетъ пернатый;
             Пробило остріе и пугвицы и латы,
             Посемъ и мѣдный пластъ воинскихъ твердость тѣлъ,
             Преграду яростныхъ, и сей подобныхъ стрѣлъ
             Пресѣкло, но уже ослабло, истощилось,
             И съ легкостію въ плоть геройскую вонзилось.
             Немедля ала кровь отъ язвы сей течетъ.
             Каковъ является слоновой кости цвѣтъ,
             Когда ее жена, живущая въ Каріи,
             Или во радостныхъ предѣлахъ Меоніи.
             Изящнымъ багрецомъ, искусно упоитъ,
             Во украшеніе коню и въ гордый видъ,
             И кою тщательно сокрывъ въ свои чертоги,
             Блюдетъ, хоть всадники ея желаютъ многи,
             Блюдетъ для славнаго иль князя, иль царя,
             Коню драгій уборъ честь витязю творя;
             Такими зрѣлися, о, вождь непобѣжденный!
             И лядвія твои и пяты обагренны.
             Сотрясся трепетомъ, зря кровь Агамемнонъ,
             Самъ храбрый Менелай стремитъ отъ сердца стонъ;
             Но видя, что кольцо, чѣмъ остріе желѣзно
             Со древомъ скрѣплено, мужамъ въ терзанье слезно,
             Зазубры острыя еще внѣ тѣла суть,
             Во благодушіе облекъ геройску грудь.
             Державный вождь вождей пріявъ его за руку,
             И стономъ тягостнымъ являя скорбну луку,
             Въ семъ весь соборъ мужей послѣдовалъ ему,
             Стремитъ печальну рѣчь ко брату своему:
  
             "Се тако я съ врагомъ завѣтъ поставилъ твердый
             "На"пагубу тебѣ, и рокъ немилосердый!
             "Единъ за Грековъ мной ты въ подвигъ ополченъ,
             "Единъ отъ всѣхъ Троянъ коварно поражненъ;
             "Не льстятъ враги себѣ, ни ангчей кровь гортани,
             "Ни въ знамя вѣрности другъ другу данны длани,
             "Ни изліянія, ни клятва, ни обѣтъ,
             "Клянусь тебѣ, вотще отнюдь не претечетъ:
             "Высокоцарствуяй съ незыблемаго трона,
             "Хотя не мститъ еще рушителямъ закона,
             "Но послѣ плодъ своихъ злодѣйствъ они покинутъ,
             "Они, и чада ихъ, и жены въ прахъ падутъ;
             "Уже я духомъ зрю грядуще оно время,
             "Когда Пріамъ своихъ твердынь подъ тяжко бремя
             "Съ народомъ, съ чадами низвергнется мечемъ,
             "Самъ грома царь съ высотъ въ отмщеніи своемъ
             "Эгидомъ потрясетъ, карая злыхъ коварство;
             "Разженной молніей истнитъ Пріамле царство.
             "Сіе не ложно все, но, о, дражайшій братъ!
             "Сколь тяжко буду я печалію объятъ,
             "Погибшу-здѣсь тебѣ и сшедшу къ тѣнямъ ада!
             "Посрамленъ возвращусь отъ стѣнъ враждебна града.
             "Уже восхощетъ кто тогда карать Троянъ?
             "Вліется въ каждаго желанье отчихъ странъ;
             "Чрезъ бѣгство мы свое побѣдой ихъ прославимъ,
             "И Леды дщерь въ стѣнахъ Пріамовыхъ оставимъ;
             "Твой прахъ почіетъ въ сей противничей странѣ,
             "Гдѣ нѣкій изъ Троянъ, ругаясь гордо мнѣ,
             "И твой несчастный гробъ ногами попирая,
             "О, если бы, речетъ, вездѣ подобно злая
             "Ахейскихъ вождь вождей срѣталъ въ своихъ путехъ,
             "И флота страшнаго имѣлъ такой успѣхъ,
             "Какимъ онъ награжденъ на злачномъ полѣ Трои!
             "О, коль поспѣшно онъ съ безтрепетными вои
             " На праздныхъ корабляхъ въ Ахаію утекъ
             "И Менелая намъ оставилъ въ даръ на-вѣкъ!
             "Се тако врагъ речетъ. Но пусть земною бездной
             "Я буду поглощенъ во оный случаи слезной.
  
             "Ты въ бодрость облекись, рекъ брату Менелай:
             "Мужайся, страхомъ рать ахейску не смущай:
             "Не смертна язва мнѣ дана стрѣмою вредной,
             "Мой поясъ и броня и пласгъ на тѣмѣ мѣдной
             "Пагубоносное сдержали остріе.
  
             "Да будетъ истинно, да будетъ такъ сіе!
             Отвѣтствуетъ ему Агамемнонъ державный;
             "Но язву некосна да узритъ врачъ преславный,
             "И мазть потребну къ ней потщится приложить,
             "Могущую твое страданье утолить.
  
             Посемъ къ Талтивію обрящися мгновенно:
             "Гряди, онъ рекъ, спѣши, лети неутомленно,
             "Да Махаонъ, что въ свѣтъ Асклипіемъ рожденъ,
             "Искусный врачъ тобой къ намъ будетъ приглашенъ
             "На помощь моему скорбящу нынѣ брату,
             "Имущему стрѣлу въ своихъ чреслѣхъ пернату,
             "Ликійскою или троянскою рукой
             "Пущенну къ славѣ имъ, а Грекамъ къ скорби злой."
  
             Умолкъ: велѣніе исполнить вѣстникъ тщится,
             Чрезъ броненосные полки уже стремится,
             И чтобъ врача обрѣсть, повсюду мещетъ взоръ:
             Се зритъ его и съ нимъ его мужей соборъ
             Изъ Трикки злачныя пришедшихъ къ Иліону:
             Узрѣлъ, приближился, воззвалъ ко Махаону:
  
             "О, сынъ Асклипіевъ, любезный толь судьбѣ!
             "Спѣши: самъ вождь вождей зоветъ тебя къ себѣ
             "На помощь своему скорбящу нынѣ брату,
             "Имущему стрѣлу въ своихъ чреслѣхъ пернату,
             "Ликійскою или троянскою рукой
             "Пущенну въ радость имъ,а Грекамъ къ скорби злой.
  
             Скончалъ. Ужасся врачъ и духомъ возмутился;
             Онъ быстрою стопой къ Атридамъ устремился,
             Достигъ, и зря среди собравшихся вождей
             Еще стоящаго во крѣпости своей
             Врагомъ уязвленна, поборника Эллады,
             Спѣшитъ врачебныя подать ему отрады,
             Зловредную стрѣлу изъ пояса влечетъ;
             Но древо, преломясь, рукѣ во слѣдъ течетъ:
             Осталось остріе, о ужасъ! неизъято;
             Зазубрами оно къ исшествію препято.
             Врачъ поясъ и броню и мѣдный пластъ отъялъ,
             И рану обозрѣвъ, кровь черну изсосалъ,
             Цѣлительный составъ рука его послушна
             На язву излила героя крѣпкодушна
             Составъ, которому недужнымъ для утѣхъ
             Хирономъ изученъ Асклипій въ юныхъ днехъ.
  
             Скорбящимъ тако имъ вкругъ бодра Менелая,
             Враги подвиглись въ брань, щитами потрясая;
             Ахейцы, видя злость, отмщеніемъ дышатъ,
             Во всеоружіе облечь себя спѣшатъ.
             Атридъ, началовождь, пылая новымъ жаромъ,
             Не дремлетъ, не коснитъ, но мужества ударомъ
             Спѣшитъ разить Троянъ клятвопреступну грудь,
             И ободрять своихъ тещи въ прехвальный нуть.
             Возсѣсти не хотя на свѣтлой колесницѣ,
             Онъ Эвримедону, искусному возницѣ
             Препоруча коней, ему со властью рекъ,
             Да будетъ отъ него въ пути онъ недалекъ;
             Дабы, утруждшися, хотя чрезъ сонмы бранны,
             Возсѣсть и опочить, вкусить покой желанный.
             Слуга покорствуетъ; безстрашный же Атридъ
             Обходитъ рать свою, и коихъ въ оной зритъ
             Въ расположеніи на грозный бой готовомъ,
             Такихъ бодритъ еще благопривѣтнымъ словомъ:
  
             "О, Греки! свойственну являйте храбрость вамъ,
             "Мужайтесь, бодрствуйте, несите страхъ врагамъ:
             "Клятвопреступникамъ Зевесъ не покровитель,
             "Онъ богъ отмщенія, онъ злыхъ путей губителъ.
             "Тѣла, разрушшихъ днесь священнѣйшій обѣтъ,
             "Несытыхъ врановъ сонмъ расторгнетъ и пожретъ.
             "А мы, низвергнувъ градъ, ихъ женъ и чадъ любезныхъ,
             "Немедля повлечемъ въ Элладу въ узахъ слезныхъ.
  
             Но всѣхъ, коснящихъ стать противъ троянскихъ силъ,
             Онъ грозной рѣчію со гнѣвомъ поносилъ:
  
             "Что се, несчастные! иль стыдъ отъ васъ сокрылся,
             "И славы блескъ во мглу боязни погрузился?
  
             "Достойны жертвой быть враждебныхъ вы мечей!
             "Уныніемъ сердецъ и слабостью своей
             "Подобны вы младымъ еленямъ безутѣшнымъ,
             "Что чрезъ поля бѣжавъ стремленіемъ поспѣшнымъ,
             "У утомясь, стоятъ, едва уже дыша;
             "Такая бодрость въ васъ, такая въ васъ душа!
             "Иль хощете, чтобъ врагъ при кораблахъ на брегѣ
             "Разилъ васъ въ тылъ мечемъ, въ постыдномъ вашемъ бѣгѣ?
             "Иль мните, что Зевесъ покроетъ васъ щитомъ
             "И отженетъ отъ васъ дарданска гнѣва громъ?"
  
             Съ властью такъ вѣщалъ ахейскихъ вождь героевъ,
             И вдаль спѣша, достигъ онъ храбрыхъ критскихъ строевъ.
             Вооружаются они противъ враговъ;
             Самъ царь Идоменей, предтеча сихъ полковъ,
             Столь силенъ, бодръ какъ вепрь, живущъ между лѣсами,
             Заемлетъ первый рядъ съ отличными мужами,
             Послѣдне воинство предводитъ Меріонъ.
             Ихъ ревность такову хваля Агамемнонъ,
             И радость чувствуя и сердцемъ и душею,
             Благопріятну рѣчь простеръ къ Идоменею:
  
             "О, другъ! я большу честь тебѣ всегда являлъ,
             "И вящше, чѣмъ другихъ Аргивцовъ уважалъ
             "Какъ въ грозной брани, такъво всѣхъ дѣлахъ отмѣнныхъ,
             "И въ самомъ пиршествѣ, гдѣ для вождей почтенныхъ
             "Въ сосуды блещущи пѣнясь вино течетъ;
             "Тогда бо каждой мужъ извѣстной мѣрой пьетъ;
             "Но чаша радостна, стояща предъ тобою,
             "Полна всегда вина, такъ равно, какъ предъ мною.
             "Лети на брань, явись подобенъ самъ себѣ,
             "И въ храбрость облекись толь сродную тебѣ.
  
             Но Крита царь въ отвѣтъ: "герой! пребудь въ надеждѣ,
             "Я свято сохраню обѣтъ, мной данный прежде.
             "Готовъ съ тобой я всѣ преграды низвергать;
             "Спѣши, и тщись другихъ князей воспламенять;
             "Да вскорѣ брань начнемъ: насъ ждетъ съ побѣдой слава;
             "Со трескомъ въ долъ падетъ Троянская держава.
             "Зане коварствомъ ихъ миръ клятвенъ низложенъ.
  
             Онъ рекъ: отшелъ Атридъ, весельемъ восхищенъ,
             И се къ Аяксамъ двумъ стопы его стремятся,
             Достигъ, сіи вожди на брань готовы зрятся,
             Сгущеннымъ облакомъ пѣшцевъ окружены.
             Какъ пастырь нѣкогда, со горной вышины
             Тяжелу тучу зритъ надъ понтомъ возлежащу,
             Обремененную дождемъ и громъ носящу,
             Зефира наглостью несоыу по зыбямъ,
             Премрачну, яко нощь, стремящуся къ брегамъ,
             И коя трепетомъ покрывъ его и хладомъ,
             Сокрыться нудитъ горъ въ пещеры съ робкимъ стадомъ:
             Такъ сонмы сихъ вождей, между собой стѣсцясь,
             Воздвиглись тяжки въ брань безстрашіемъ гордясь,
             Подъ тёмновиднымъ въ бой оружіемъ пылая,
             Щитами, кольями всѣ грозно потрясая.
             Державный царь Атридъ на нихъ съ весельемъ зритъ,
             И рѣчь крылатую къ героямъ ихъ стремитъ:
  
             "Достойные вожди! нѣтъ пользы мнѣ и нужды
             "Васъ къ брэни ободрять: вы страха всяка чужды,
             "Вы жаромъ мужества примѣръ своимъ полкамъ.
             "О, если бъ было такъ угодно небесамъ,
             "Чтобъ вся элладска рать симъ жаромъ пламенѣла,
             "Уже бы Троя въ прахъ поверженна истлѣла!"
  
             Скончалъ, и бодры вдаль стопы свои воздвигъ,
             И се къ премудрому онъ Нестору достигъ,
             Что къ брани учреждалъ свои отважны войски,
             Витійствомъ ободрялъ сердца вождей геройски.
             Въ нихъ сильный былъ Віантъ, Аласторъ, Пелагонъ,
             И Хромій знаменитъ, и храбрый царь Эмонъ,
             Со колесницами искусныхъ Несторъ воевъ
             Поставилъ въ первый рядъ гіротивъ враждебныхъ строевъ,
             Отличнѣйшихъ пѣшцевъ устроилъ созади
             Для подкрѣпленія стоящихъ напреди;
             Но робки воины средину занимали,
             Дабы неволею смерть грозну отражали.
  
             На колесницахъ онъ сѣдящимъ завѣщалъ:
             "Чтобъ всякъ своихъ коней стремленье умѣрялъ,
             "Хранилъ неспѣшностью порядокъ стройный брани,
             "И чтобъ никто, надменъ отличной силой длани,
             "И всадникомъ себя искуснымъ быти зря,
             "Не упреждалъ другихъ, отважностью горя
             "Едипъ сразитися всѣхъ прежде съ сопостаты;
             "И вспять никто бъ не шелъ бывъ ужасомъ объятый:
             "Зане, онъ продолжалъ, нестройствомъ вы такимъ
             "Въ желанну будете корысть врагамъ своимъ.
             "Сіи, что колесницъ своихъ въ бою лишатся,
             "На дружныя востечь немедля да стремятся,
             "Не тщася, впрочемъ, ихъ конями управлять,
             "Пусть тщатся точію копьемъ враговъ сражать:
             "Симъ благосмысліемъ любезны наши предки
             "Низвергли гордость стѣнъ, низвергли грады крѣпікй.
  
             Такъ древній мудрый вождь полкамъ давалъ совѣть,
             Атриду зрящу то, веселье въ грудь течетъ;
             Онъ къ Нестору простеръ благопривѣтно слово:
             "О, если бъ, рекъ, твое стремленье сколь готово,
             "Сколь благороденъ жаръ, многосовѣтна рѣчь,
             "Толь съ сильнымъ мужествомъ возмогъ ты въ подвигъ течь!
             "Но старостью, увы, согбенъ ты нынѣ хладной!
             "Почто не иной мужъ въ сей участи досадной!
             "Почто ты не еще во цвѣтѣ юныхъ дней!"
  
             Но старецъ отвѣщалъ: "я сердцемъ и душей
             "Желалъ бы зрѣть себя во крѣпости толикой,
             "Чрезъ кою мной сраженъ Эрѳталіонъ великой;
             "Но вкупѣ всѣхъ даровъ намъ боги не даютъ;
             "Былъ юнъ, а днесь меня ко гробу лѣта ждутъ;
             "Но не смотря на все, потщусь я течь предъ войскомъ
             "И ободрять сердца бытъ въ мужествѣ геройскомъ:
             "Се долгъ, се честь моимъ приличная лѣтамъ;
             "Цвѣтущимъ юностью и крѣпостью мужамъ
             "Достоитъ брань творить, они съ врагомъ сразятся
             "Ихъ мышцы сильныя съ мечами устремятся.
  
             Онъ рекъ, и веселясь Атридъ къ другимъ отшелъ,
             Искуснаго вождя Мнесѳея онъ обрѣлъ,
             Отважной ратію аѳинской окруженна:
             Близъ ихъ Улисса заритъ, Минервой умудренна;
             Средь кефалонскихъ онъ полковъ своихъ стоялъ,
             И равно, какъ Мнесѳей, бездѣйственъ пребывалъ:
             Не бо еще къ нимъ вѣсть печальная достигла;
             Что нову брань судьба къ жестокости подвигла;
             Притомъ дарданская и греческая рать
             Лишь только двиглася другь друга поражать;
             И такъ сіи вожди, исполненны сомнѣнья,
             Отъ прочихъ ждали вновь начатія сраженья.
  
             Коснящимъ тако имъ Атридъ со гнѣвомъ рекъ:
             "Петеевъ сынъ! и ты коварный человѣкъ!
             "Что такъ трепещете, чуждаясь бранной славы?
             "Вамъ должно предначать днесь подвиги кровавы,
             "Стремящейся войны противустать волнамъ:
             "Не васъ ли къ радостнымъ, торжественнымъ пирамъ,
             "Что Греки для утѣхъ вождей уготовляютъ,
             "Глашатаи мои всѣхъ прежде призываютъ?
             "Гдѣ лучши ѣсть мяса, пріятно пить вино,
             "Доколѣ хощете, всегда позволено,
             "Иль можете вы днесь взывать не устыдяся,
             "Чтобъ прочи всѣ вожди на подвигъ устремяся,
             "Преступныхъ сопостатъ сражали прежде васъ?
  
             Являя взоромъ гнѣвъ, Улиссъ возвысилъ гласъ:
             "Атридъ! онъ рекъ: что се, какой глаголъ постыдный
             "Отрыгнули твои уста для насъ обидны?
             "Какъ робкими дерзнулъ ты насъ тогда наречь,
             "Когда вся рать спѣшитъ въ кровавый подвигъ течь?
             "Но коль исполнишься ты любопытнымъ даромъ,
             "Увидишь самъ сеня кипяща бодрымъ жаромъ,
             "Сражающа Троянъ и гордыхъ ихъ вельможъ.
             "Ты убо всуе рекъ, глаголъ твой уничтожь.
  
             Державный царь Атридъ, познавъ,сколь гордымъ словомъ
             Улисса раздражилъ во гнѣвѣ онъ суровомъ,
             Съ усмѣшкою къ нему пріятну рѣчь простеръ:
             "Лаэртовъ славный сынъ, премудрости примѣръ!
             "Исполненъ:ты всегда благихъ для насъ совѣтовъ;
             "Прилично ль мнѣ тебя злословить средь клевретовъ,
             "Иль властію моей увѣщавать на брань?
             "Извѣстенъ мнѣ твой жаръ и мужественна длань;
             "Ты искреній мнѣ другъ, равно со мною мыслишь;
             "Твори, что хощеши, и коль досадой числишь,
             "Реченно прежде мной, я все то награжду.
             "Отриньте, небеса, отъ насъ сію вражду!
  
             Скончалъ, оставилъ ихъ, и вдаль уже стремится.
             Се грозный Діомидъ ему средь воинствъ зрится;
             На колесницѣ онъ величественъ стоялъ
             И бодрый съ нимъ герой Сѳенелъ, достойный хвалъ.
             Великихъ сихъ вождей, коснящихъ мстить обиду
             Узрѣвъ, Атридъ воззвалъ со гнѣвомъ къ Діомиду:
             "Тидея храбра сынъ! откуду страхъ въ тебѣ,
             "Что трепетенъ стоишь, неволенъ самъ въ себѣ?
             "Или ты лучшій путь для бѣгства примѣчаешь?
             "Коль мало ты отцу въ геройствѣ подражаешь!
             "Онъ въ бранныхъ подвигахъ предупреждалъ друзей;
             "Онъ первый низлагалъ десницею своей
             "Сію о немъ хвалу повсюду всѣ гремѣли.
             "Которые въ войнахъ его кровавыхъ зрѣли.
             "Мнѣ зрѣть его, съ нимъ быть не сужденно судьбой;
             "Но всѣ гласятъ, что онъ безстрашный былъ герой.
             "Какъ гость, онъ нѣкогда злой не боясь измѣны,
             "Единъ съ Полиникомъ пришелъ во градъ Мицены,
             "Просяще помощи къ осадѣ сильныхъ Ѳивъ,
             "Желая низложить толико градъ счастливъ.
             "Миценски жители ихъ просьбѣ кротко вняли,
             "Единодушно дать имъ помощь обѣщали;
             "Но страшно знаменье Зевесъ съ высотъ явилъ,
             "И просьбу сихъ вождей тщетою учинилъ.
             "Они возвратшися оттоль путемъ обратнымъ,
             "Асопа скораго пришли къ брегамъ пріятнымъ.
             "Согласіемъ тогда еще ахейска рать
             "Судила къ Ѳивянамъ Тидея предпослать.
             "Онъ шествуетъ и въ градъ безтрепетно вступаетъ,
             "Гдѣ въ Этеокловыхъ чергогахъ обрѣтаетъ
             "Великолѣпныя для Кадмянъ торжества;
             "Одвакъ, не устрашась враждебна суровства,
             "Подвижнически всѣмъ онъ предложилъ забавы,
             "Пріялъ надъ всѣми верхъ побѣдоносной славы;
             "Минврва бе его во крѣпость облекла;
             "Чѣмъ злобный гнѣвъ къ нему во Кадмянѣхъ возжгла;
             "Они къ исшедшему отъ ихъ твердынь надменныхъ
             "Послали пятьдесятъ мужей вооруженныхъ,
             "Которыхъ былъ вождемъ Емоновъ сынъ Меонъ,
             "И Автофоновъ плодъ, мужъ бранный Ликофонъ,
             "Дабы сразить его изъ тайныя засады;
             "Но имъ Тидей явилъ достойныя награды,
             "Всѣхъ остріемъ меча въ свирѣпствѣ погубивъ.
             "Единъ Меонъ спасенъ, единъ Меонъ счастливъ:
             "Боговъ велѣнію покорный гнѣвъ Тидея
             "Не умертвивъ сего несчастнаго злодѣя,
             "Съ плачевной вѣстію къ согражданамъ послалъ:
             "Се коль великь Тидей и коль достоинъ хвалъ!
             "Но сынъ его ему въ геройствѣ не подобенъ
             "И къ велерѣчію онъ болѣе способенъ."
  
             Скончалъ, и Діомидъ, свой духъ въ себѣ кротя,
             Не пререкалъ царю, санъ царскій свято чтя;
             Но Капанеевъ сынъ, не воспящая гнѣву,
             Со дерзостью вѣщалъ, на рѣчь тогда цареву:
             "Ты лжею истину, Атридъ, не тщись мрачить:
             "Мы рождшимъ насъ себя достойны предпочтить:
             "Спасительны боговъ предзнаки созерцая,
             "На помощь Зевсову надежду возлагая,
             "Мы, съ меньшимъ воинствомъ притекши Ѳивъ къ стѣнамъ,
             "Сей градъ низринули въ безсмертной славѣ намъ;
             "Герои же, тобой толико днесь хвалимы,
             "Низвершись буйствомъ въ сѣть и рокъ неумолимый;
             "И тако не равняй ты съ нами рождшихъ насъ.
  
             Здѣсь грозно Діомидъ прервалъ Сѳенеловъ гласъ,
             "Умолкни, рекъ, внимай совѣтамъ Діомида:
             "Нѣтъ гнѣва злобнаго во мгѣ противъ Атрида,
             "Стремящагося насъ толь властно ободрять,
             "Зане, коль мужествомъ Эллады славной рать;
             "Враговъ препобѣдитъ, разрушитъ пышну Трою,
             "Вѣнцы, хвала, и честь во мзду сему герою;
             "И если, вопреки, насъ Троя проженетъ,
             "Онъ плевелы стыда съ печалію пожнетъ:
             "И такъ спѣши, дабы явить намъ мочь десницы."
             Онъ рекъ и, ополченъ, скочилъ со колесницы;
             Стремящусь такъ ему, вся мѣдная броня
             И всеоружіе тряслось на немъ, звѣня;
             Неукротимъ герой, покрытый кровью, прахомъ,
             Отъ звука онаго вострепеталъ бы страхомъ,
             Какъ вѣтромъ западнымъ средь понтовыхъ зыбей
             Подъемлясь сонмы волнъ съ свирѣпостью своей,
             Одна въ другой клубясь, къ брегамъ шумя стремятся,
             Гдѣ разражаяся, лютѣй еще ярятся;
             Или, сразясь въ пути съ высокою горой,
             Что ставитъ имъ оплотъ незыблемый собой,
             Крутятся, высятся и гору превышаютъ,
             И ону пѣною кипящей покрываютъ:
             Ахейски такъ полки, между собой, сомкнясь,
             Воздвигшись,въ подвигъ шли побѣды славой льстясь,
             Въ нихъ племя каждое предтечу въ бой имѣя,
             На брань текло, уста молчаньемъ печатлѣя,
             Дабы вождей своихъ велѣніямъ внимать;
             То зря, возмнилъ бы ты, что вся толь грозна рать
             Не имать во устахъ ни гласа, ни языка.
             Оружіе сего толь бранноносна лика
             Все отражало блескъ, сливая лучъ съ лучемъ.
             Толь бодры и красны они въ пути своемъ!
             Но сопостаты ихъ, овецъ подобны стаду,
             Которыхъ заключилъ богатый мужъ въ ограду,
             И кои, слыша гласъ ягнятъ своихъ, блеютъ,
             Когда изъ ихъ сосцевъ млеко въ сосуды жмутъ:
             Подобенъ несся гласъ межъ ратниками Трои,
             Отъ разныхъ бо племенъ и разныхъ странъ тѣ вои
             Въ надменный Иліонъ потщалися притечь;
             Различенъ ихъ языкъ, и гласъ, и равно рѣчь.
  
             Арей Троянъ на брань бодритъ, Минерва Грековъ;
             И симъ безсмертнымъ въ путь на гибель человѣковъ
             Страхъ, Бѣгство и Вражда несытая течетъ:
             Которой братъ, и другъ Арей, виновникъ бѣдъ;
             Она раждается слаба, неукрѣпленна,
             Но скора быстротой своей усуглубленна
             Подножіемъ себѣ имѣетъ долъ земной,
             Скрываясь въ небесахъ надменною главой.
             Она, изъ строя въ строй стремясь въ сей день плачевный,
             Въ сердца враждебныя вливаетъ пламень гнѣвный,
             Желая съ жадностью текущу видѣть кровь,
             И смерть на воиновъ стремящуюся вновь.
  
             Сомкнулись воинства, свирѣпость умножалась,
             Тамъ крѣпка грудь о грудь противну ударялась,
             Копье съ копьемъ и щитъ срѣтался со щитомъ,
             Несется въ воздухѣ орудій трескъ и громъ;
             Сраженныхъ внемлются и вздохи и стенанья,
             И поражающихъ побѣдны восклицанья;
             Тамъ кровію поля текущею кипятъ.
  
             Какъ сонмы рѣкъ, что бѣгъ съ высокихъ горъ стремятъ
             И дола злачнаго несясь во рвы глубоки,
             Гдѣ яростно свои сливаютъ черны токи,
             Шумятъ; ихъ бурный шумъ приводитъ въ трепетъ, страхъ
             Сидящихъ пастырей далече на холмахъ:
             Такъ вопятъ ратники, свой гнѣвъ усугубляя,
             Другъ на друга стремясь, другъ друга поражая.
  
             И первый изъ Троянъ мужъ храбрый Эхеполъ,
             Ѳалисіадовъ сынъ, низверженъ въ мрачный долъ:
             Его, творяща брань средь преднихъ строевъ съ жаромъ,
             По шлему Антіохъ разитъ меча ударомъ;
             Разсѣкла сталь и шлемъ и кость его чела,
             Простерлася въ очахъ суровой смерти мгла.
             Какъ башня, онъ упалъ, воюема врагами,
             Онъ палъ и Эльфеноръ безстрашенъ межъ полками
             Влечетъ его къ себѣ,оружіемъ прельщенъ;
             Но скоро таковой корысти онъ лишенъ:
             Отважный Агеноръ, зря духъ его несытый,
             И ребра усмотря враждебныя открыты,
             Зане Авантянъ вождь подъ щитъ себя склонилъ,
             Въ нихъ быстро копіе свирѣпое вонзилъ
             Онъ палъ, душа его на воздухъ излетѣла;
             При трупахъ сихъ война ужаснѣй воскипѣла;
             Какъ волки хищные, носящи въ чревѣ гладъ,
             Всѣ кровью, смертію, всѣ яростью дышатъ.
             Въ семъ жарѣ Симоисъ, герой еще безбраченъ,
             Анѳеміоновъ сынъ во адъ низринутъ мраченъ:
             Онъ тако нареченъ Симоиса отъ водъ;
             Родивша бо его съ Идейскихъ сшедъ высотъ,
             Сопутствуя своимъ родителямъ ко стаду,
             Чтобъ зрѣть обиліе овецъ себѣ въ отраду,
             Имъ разрѣшилася на брегѣ сей рѣки.
             Поднесь виновникъ онъ печальной ей тоски:
             За воспитаніе и нѣжны попеченья
             Онъ рождшимъ не успѣлъ воздать благодаренья,
             Толико младъ сраженъ Аякса копіемъ:
             Сей Теламоновъ сынъ, горя войны огнемъ,
             Стремящася его въ десный сосецъ пронзаетъ
             И рамо юное на-вылетъ пробиваетъ;
             Несчастный Симоисъ бездушенъ палъ на прахъ.
             Какъ тополь, Егера возрасшій на брегахъ.
             Прямъ, тонокъ и высокъ и вѣтвьми украшенный,
             Но острою потомъ сѣкирой посѣченный,
             Лежитъ и сохнетъ тамъ отъ солнечныхъ лучей;
             Чтобъ послѣ гибкою безвлажностью своей
             Колеса окружить прекрасной колесницы:
             Таковъ и Симоисъ отъ крѣпкія десницы
             Низвергнутый лежалъ, лишася красоты;
             Исчезли нѣжности и младости черты;
             Антифъ, Пріамовъ сынъ, подвижникъ знаменитый
             И разноцвѣтною бронею весь покрытый,
             Въ убійцу копіе свирѣпое стремить;
             Ахъ! всуе: копіе не въ ту страну летитъ;
             Но Левкъ, отважный мужъ, Улиссовъ другъ послушный,
             Влача Симоисовъ ко Грекамъ трупъ бездушный,
             Былъ онымъ пораженъ и на корысть упалъ
             И въ слѣдъ врагу во адъ къ Плутону поспѣшалъ.
             Отмщеніемъ Улиссъ и яростью пылая,
             И звучнымъ мѣдянымъ оружіемъ блистая,
             Изъ преднихъ строевъ вмигъ стремится на враговъ,
             Очами вкругъ себя желанный ищетъ ловъ,
             И дротикъ яростный рукою сильной мещетъ.
             То зря враждебна рать и вспять спѣша, трепещетъ;
             Но дротикъ не вотще героемъ устремленъ:
             Побочный онымъ сынъ Пріамовъ пораженъ,
             Мужъ бодръ Демокоонъ пришедши отъ Авидьг,
             Гдѣ паствы тучны стадъ, долинъ пріятныхъ виды
             Во обладаніе поручены ему,
             Сего Улиссъ повергъ суровой смерти въ тму:
             Чрезъ оба скранія желѣзо прелетѣло,
             Онъ палъ, оружіе ужасно возгремѣло;
             Всѣ вои храбрые дарданскихъ преднихъ силъ,
             И Гекторъ, ужасомъ, колеблемъ, отступилъ.
             Аргивцы вопія, въ толпу Троянъ стрезмятся
             И отъ среды враговъ тѣла похитить тщатся,
             Ихъ дерзость Аполлонъ со стѣнъ пергамскихъ зря,
             Досадой мстительной и яростью горя,
             Къ Троянамъ возгласилъ: "о, мужественно племя!
             "Не бойтесь, бодрствуйте, носяще тяжко бремя;
             "Не камни и не сталь ахейскія тѣла,
             "Чтобъ вашихъ мышцей мочь язвить ихъ не могла;
             "И днесь не ратуетъ Ахиллъ непобѣдимый,
             "Почилъ онъ во шатрѣ, досадою томимый.
             Се тако грозный богъ вѣщалъ полкамъ съ высотъ,
             Но Тритргенія, любя Аргивуовъ родъ,
             Гдѣ только бодрость ихъ ослабшей созерцала,
             Немедля тамъ стремясь, ко брани ободряла.
  
             Тогда послѣдній лучъ узрѣлъ судьбой небесъ
             Амаринцидовъ сынъ, отважный Діоресъ:
             Пирой Имвразовъ плодъ, Пергама горды стѣны
             Притекшій защищать съ Ѳракійцами изъЭны,
             Ударомъ камени всю крѣпость твердыхъ жилъ,
             И кость въ десномъ его колѣнѣ сокрушилъ;
             Сраженный вспять упалъ, духъ съ жизнью изливая
             И длани ко друзьямъ ослабши простирая;
  
             Пирой притекъ, вонзилъ во чрево копіе,
             И Діоресова тѣмъ кончилъ бытіе;
             Изъ чрева внутренность на землю истощилась
             И хладной смерти мгла въ очахъ распространилась.
             Пирой съ побѣдою летитъ въ обратный путь;
             Ѳоасъ, Этолянъ вождь, разитъ его во грудь,
             Вонзилась въ лёгкое Пирою трость желѣзна,
             Спѣшитъ къ нему Ѳоасъ прервать страданья слезна;
             Притекъ копье извлекъ, и пагубнымъ мечемъ
             Пронзилъ врага насквозь въ отмщеніи своемъ,
             Но всеоружія совлечь не могъ съ Пироя,
             Стѣсненъ отъ войновъ ѳракійска бодра строя,
             На тѣмени одномъ имѣющихъ власы:
             Они въ толь злобные для ихъ вождя часы,
             Ударовъ множествомъ, хоть сильна, храбра, смѣла,
             Отринули его отъ пораженна тѣла.
             И такъ Эпеанъ вождь и бодрственный Пирой
             Другъ къ другу въ близости низверженны судьбой
             И въ прахѣ и въ крови лежали погруженны,
             Близъ ихъ коль многихъ свергъ Арей ожесточенный!
  
             Когда бы нѣкій мужъ еще не уязвленъ,
             Минервы помощью отвсюду огражденъ, .
             Ея божественной десницей предводимый,
             Отъ копій яростныхъ, отъ стрѣіъ, мечей хранимый,
             Сраженія мѣста кровавы протекалъ,
             Узрѣлъ бы дѣйствія достойныя похвалъ;
             Всѣ, коихъ страшна смерть низвергла въ бездну ада,
             Аргивцы ль были то, или оплоты града,
             Легли на тѣхъ мѣстахъ, не отступая вспять,
             Гдѣ рокъ поставилъ ихъ другъ друга поражать.
  

ПѢСНЬ ПЯТАЯ.

             И се Тидеева побѣдоносна сына
             Безтрепетную грудь всемощная Аѳина
             Во крѣпость новую и бодрость облекла,
             Да въ Грекахъ честь его и слава и хвала
             Геройски подвиги безсмертно будутъ чтимы.
             И щитъ его и шлемъ огонь неугасимый
             Стремятъ, въ подобіи осеннія звѣзды,
             Что радостно исшедъ изъ нѣдръ морской воды,
             Чистѣйшій блескъ и лучъ на воздухъ изливаетъ:
             Такимъ огнемъ герой въ оружіи сіяетъ.
             Богиней устремленъ, онъ въ тѣ мѣста летитъ,
             Гдѣ съ вящшей яростью кровавой бой кипитъ.
             Былъ въ Троѣ мужъ богатъ,премудрости отмѣнной,
             Зовомый Дарисомъ, Ифестовъ жрецъ почтенной;
             Его сыны Фигисъ и бодрственный Идей,
             Достойны ратники, о Марсъ! хвалы твоей;
             На колесницу вшедъ и прочихъ предваряя,
             И Діомидову познати мочь желая,
             Летятъ, и сей герой летитъ противу ихъ;
             Онъ пѣшъ, но въ крѣпости надеженъ силъ своихъ.
             Сомкнулись, и Фигисъ копье пускаетъ прямо,
             Оно по воздуху летитъ чрезъ лѣво рамо;
             Безвреденъ Діомидъ; въ отмщеніе свое
             Не тщетно устремилъ изъ длани копіе,
             Но въ грудь пронзя врага, повергъ со колесницы
             И смертнымъ облакомъ покрылъ его зеницы:
             Идей же братній трупъ прикрыти не брежетъ,
             Со колесницы вдругъ въ постыдный бѣгъ течетъ:
             И онъ бы въ смертною поверженъ былъ косою,
             Но спасъ его Ифестъ, густой покрывши мглою,
             Да не печалію и скорбію въ конецъ
             При хладной старости сразится ихъ отецъ.
             Ихъ коней Діомидъ, толь быстрыхъ въ полѣ къ бѣгу,
             Клевретамъ предаетъ препроводить ко брегу;
             Узря низвержрнна Фигиса въ хладной прахъ,
             Идея ужасомъ гонимаго въ поляхъ
             Дардански ратники, ужасшись, трепетали;
             Аѳина къ горести и къ вящшей ихъ печали
             Арею вопіетъ, пріявъ его за длань:
             "Арей! кровавый богъ, воспламеняющь брань,
             "Рушитель твердыхъ стѣнъ и язва смертныхъ рода!
             "Не днесь ли должны мы оставить два народа
             "Во бранныхъ подвигахъ, доколѣ самъ Зевесъ
             "Почтитъ изъ нихъ кого побѣдою съ небесъ?
             "Потщимся отъ Троянъ и Грековъ удалиться,
             "Да гнѣвъ отца боговъ на насъ не возгорится.
  
             То рекши, грознаго спокойныхъ дней врага
             Отъ брани довела Скамандры на брега,
             Гдѣ онъ возсѣлъ, ея покоренъ сильной волѣ.
             Тогда ахейска мечь разить Троянъ на поіѢ,
             И въ бѣгство обратя, женетъ во гордый градъ;
             Всякъ мужественный вождь аргивскихъ бодрыхъ чадъ
             Снискавъ хвалу, сразя враждебныхъ силъ героя;
             Всѣхъ прежде царь мужей, всего предтеча строя '
             Ализонянъ вождя Одія поразилъ,
             Ему, текущу въ бѣгъ, копье въ хребетъ вонзилъ:
             Чрезъ перси остріе сурово пролетѣло:
             И пало, возгремя, со колесницы тѣло.
  
             Сынъ Бора; сильный Фестъ, изъ Тарна что притекъ;
             Свирѣпость на себя въ сей день судьбы навлекъ;
             Его, спѣшащаго востечь на колесницу,
             Напрягши сильную Идоменей десницу,
             Въ десно плечо пронзилъ копьемъ,носящимъ страхъ:
             Онъ палъ, и смертна мгла простерлась во очахъ;
             Идоменееву клевреты гласу внемлютъ,
             И все оружіе съ бездушна тѣла снемлютъ.
  
             Отъ Менелаевой руки, достойной хвалъ,
             Скамандрій бодрственвый, Строфіевъ сынъ, увялъ,
             Прекрасной Фебовой сестрою изученный,
             Какъ вдаль метать копье и стрѣіы изощренны,
             Сражать кочующихъ звѣрей среди лѣсовъ,
             Или питаемыхъ на высотѣ холмовъ.
             Но можно ли познать судьбы небесной волю
             И премѣнить себѣ предписанную долю?
             Ни хитрость та ему, ниже Латоны дщерь
             Ко смерти пагубной не заключили дверь.
             Его, текуща въ бѣгъ, Атридъ копьемъ пронзаетъ
             Межъ плечъ копье сквозь грудь сурово пролетаетъ:
             Смѣшенный съ кровію, на прахъ онъ палъ лицемъ,
             Гремя доспѣхами въ паденіи своемъ.
  
             Свергается потомъ на хладный брегъ Коцита
             Фореклъ, Армона внукъ, сынъ зодча знаменита;
             Искусство отче онъ въ наслѣдіе пріявъ,
             И рукъ художествомъ хвалу себѣ снискавъ,
             Отлично былъ любимъ отъ мудрыя Паллады;
             Онъ самъ соорудилъ, на путь къ странамъ Эллады,
             Париду корабли въ начало скорбныхъ дней,
             Въ погибель всѣхъ Троянъ и къ пагубѣ своей:
             Зане во буйствѣ онъ такъ гордыхъ начинаній
             Не вѣдалъ божескихъ претяжкихъ завѣщаній.
             Ему, какъ онъ утечь отъ ярыхъ стрѣмъ спѣшилъ,
             Десную Меріонъ бедру копьемъ пронзилъ;
             Онъ, тяжко возстѣнавъ; повергся на колѣни,
             И скрылся блескъ очей подъ мглою смертной тѣни.
             Но Антеноровъ сынъ, Пелей, теченье лѣтъ
             Мегиса мышцею скончавъ, во мракъ грядетъ;
             Отъ незаконнаго онъ въ свѣтъ родился ложа,
             Но къ мужу своему любовь Ѳеана множа,
             Равно какъ своея утробы милыхъ чадъ,
             Потщалась воспитать его среди отрадъ:
             Его Филидовъ сынъ, Мегисъ, въ стремленьи яромъ
             Достигъ, и выи тылъ разитъ копья ударомъ,
             О, ужасъ! копіемъ межъ зубъ въ уста проникъ,
             И въ самомъ корени пресѣкъ его языкъ:
             Онъ палъ на прахъ, и кровь изъ устъ багрову мещетъ,
             И твердостью зубовъ объ остріе скрежещетъ.
             Премудръ Долопіонъ, рѣки Скамандры жрецъ,
             Народомъ чтимъ какъ богъ и какъ благій отецъ,
             Съ пріятностію днесь родительскаго взора
             Въ послѣдній разъ воззрѣлъ на сына Гипсенора:
             Сего текуща въ бѣгъ отважный Эвригіилъ
             Блистающимъ мечемъ по раму поразилъ:
             Отторглася рука на прахъ съ кровавымъ токомъ,
             Пресѣклась равно жизнь немилосердымъ рокомъ.
  
             Но кто бы могъ познать, тдѣ грозный Діомидъ?
             Гдѣ быстрыя стопы и яростны стремитъ?
             Въ Троянахъ ли его, иль въ Грекахъ мечъ блистаетъ,
             Зане повсюду онъ съ безстрашіемъ летаетъ.
             Какъ бурная рѣка въ теченіи своемъ
             Умножа волнъ хребты и снѣгомъ и дождемъ,
             Когда Перуновъ царь ,на казнь преступна міра
             Отверзетъ хлябія превыспрення Эѳира,
             Стремясь со наглостью и сильной быстротой,
             Свергаетъ, рушитъ, рветъ оплоты предъ собой
             И, ринувшись въ поля, расторгнувъ всѣ укрѣпы,
             Являетъ ратаямъ вездѣ слѣды свирѣпы:
             Тидеевъ тако сынъ во крѣпости своей
             Женетъ, разитъ, мертвитъ Дарданцовъ средь полей;
             Ни храбрость, ни число враждебна сильна строя
             Не можетъ устоять противъ сего героя.
             Его въ сихъ подвигахъ великій Пандаръ зря,
             Летитъ противъ него, отмщеніемъ горя,
             И вдрутъ напрягши лукъ на гибель сопостату,
             Со твердой тетивы пустилъ стрѣлу пернату:
             Во плоть десна плеча вонзается она,
             Узрѣлась кровію броня обагрена.
  
             То видя, возопилъ сынъ мудра Ликаона:
             "О, вы, защитники Пріамля славна трона!
             "Мужайтесь: сильный врагъ и пагубный герой
             "Уже пронзенъ моей крылатою стрѣлой,
             "И мню низвергнуться ему въ подземны домы,
             "Коль истинно, что Фебъ, сынъ мещущаго громы,
             "Меня отъ странъ моихъ стремилъ на помощь къ вамъ."
  
             Онъ тако рекъ, гордясь, но льстилъ своимъ полкамъ:
             Не свергся бо во гробъ герой его десницей,
             Но, мало удалясь и ставъ предъ колесницей,
             Къ Сѳенелу возопилъ: "о, другъ! стремись, теки,
             "Изъ рамени стрѣлу пернату извлеки.
  
             Внимая гласъ, Сѳенелъ на землю поспѣшаетъ,
             Плечо пронзившу трость немедля извлекаетъ,
             И сквозь изгибисту броню изъ тѣла вновь;
             Какъ быстротечный лучъ сверкнула ала кровь.
             Тогда мольбу ліетъ великій сынъ Тидеевъ,
  
             "О дщерь разящаго перунами злодѣевъ,
             "Непобѣдимая Аѳина, страхъ враговъ;
             "Коль мнѣ, и рождшему меня, твой щитъ, покровъ
             "Былъ нѣкогда простертъ среди войны кровавой;
             "Еще меня, еще вѣнчай твоею славой,
             "Да возмогу врага свирѣпа низложить,
             "Врага, успѣвшаго стрѣлой меня пронзить
             "И прорицающа во гордости надменной,
             "Мнѣ скоро снити въ адъ отъ жизни вожделѣнной.
  
             Скончалъ; его мольбу внушилъ богининъ слухъ.
             Она безстрашіемъ его великій духъ
             И тѣло крѣпостью и силой ополчила,
             И не косня, къ нему приближась, возгласила:
  
             "Дерзай, о Діомидъ! дерзай противъ Троянъ;
             "Духъ крѣпка мужества мной въ грудь твою вліянъ
             "Наслѣдственный въ твоей породѣ знаменитой,
             "Какимъ пылалъ и твой родятель именитой.
             "Я равно отъ твоихъ отъяла мглу очей;
             "Да ясно зришь, кто богъ, кто смертенъ средь полей:
             "Коль въ смертномъ образѣ здѣсь нѣкій богъ явится,
             "Твой духъ съ нимъ ратовать отнюдь да не стремится;
             "Но нѣжну мать-отрадъ, Венеру въ полѣ семъ
             "Коль узришь, не страшись, рази ее копьемъ."
  
             Рекла, и скрылася, и бодрый сынъ Тидея
             Летятъ во первый строй, стремленьемъ пламенѣя;
             И прежде онъ враговъ разилъ, свергалъ, мертвилъ,
             Но въ сей ужасный часъ трикраты крѣпостъ силъ
             Умножшася въ немъ на слезны токи граду.
             Какъ левъ, котораго на паствѣ въ овчу стаду
             Укрѣпъ чрезъ высоту хотяща прескочить
             Стрѣіою уязвивъ, пастухъ не могъ сразить,
             Лютѣй свирѣпствуетъ, оплоты прелетаетъ
             И скрежетомъ зубовъ въ сѣнь пастыря вгоняетъ,
             Овецъ трепещущихъ, стѣсненныхъ межъ собой,
             Разитъ, терзаетъ, рветъ едину надъ другой:
             Таковъ и Діомидъ въ полки Троявъ ворвался,
             Такъ ратовалъ, свергалъ и кровью обагрялся.
             Вдругъ Астиной и князь отважный Гипеноръ
             Отъ рукъ его во мглу навѣкъ сокрыли взоръ,
             Единъ копьемъ во грудь поверхъ сосцевъ пронзенный,
             Другой мечемъ въ плечо близъ выи пораженный,
             Отторглось рамо вдругъ отъ выи и хребета.
             Герой, оставя ихъ, летитъ въ други мѣста
             Противъ Прліида и бодраго Аванта,
             Родившихся на свѣтъ отъ чреслъ Эвридаманта,
             Истолкователя премудра чудныхъ сновъ,
             Но днесь лишеннага утѣхъ , чтобъ сны сыновъ
             Правдиво изъяснять возвращшихоя отъ брани;
             Герой бо ихъ низвергъ во адъ могущствомъ длани,
             Низвергъ; и къ Ѳеону и Ксанѳу онъ летитъ,
             Да, сихъ Ѳенопа чадъ во смертный мракъ сразитъ.
             Ѳенопъ ихъ въ свѣтъ родилъ при старости досадной,
             И жилъ еще, едва согрѣтый кровью хладной,
             Къ наслѣдію богатствъ сокровищницъ своихъ;
             Кромѣ сихъ милыхъ чадъ, онъ не имѣлъ другихъ;
             Но Діомидовымъ мечемъ ихъ вѣкъ пресѣкся,
             Прежалостный отецъ во скорбь и грусть облекся.
             Онъ видитъ, какъ уже презрительны судьи
             Къ его стяжанію стремятъ глаза свои,
             Чтобъ тое соблюсти для сродникъ отдаленныхъ,
             Уже корыстью сей, толь знатной, восхищенныхъ.
  
             Эхемонъ съ Хроміемъ, Пріамовы сыны,
             Бывъ колесницею единой влечены,
             Днесь Діомидова явились жертвой гнѣва:
             Какъ левъ къ стадамъ воловъ стремясь со гладомъ чрева,
             Или тельца, или тамъ юницу онъ рветъ:
             Такъ ярый Діомидъ Пріамлихъ чадъ женетъ,
             Сразилъ, оружіе съ несчастныхъ совлекаетъ,
             Ихъ коней весть къ шатрамъ сподвижникамъ вручаетъ.
  
             Эней, его узря сражающа полки,
             Носяща всюду смерть безстрашіемъ руки,
             Средь копіи, средь мечей,въ кровавый бой стремится,
             Да Пандара обрѣсть межъ воями потщится;
             Узрѣлъ, приближился, и рѣчь къ нему простеръ:
  
             "О, Пандаръ! мужества и бодрости примѣръ,
             "Гдѣ крѣпкій днесь твой духъ и стрѣлы гдѣ пернаты?
             "Гдѣ слава, похвалы тобой чрезъ нихъ пріяты,
             "Та слава, коею вь ликійскихъ ты мужехъ,
             "И равно здѣсь межъ насъ блистаешь паче всѣхъ?
             "Направь стрѣлу, мольбы къ Зевесу изливая,
             "Рази врага, толь намъ творяща многа злая,
             "Врага, которому побѣда предгрядетъ
             "И нашимъ смерть вождямъ избраннѣйшимъ ведетъ.
             "Иль нѣкій нашею богъ жертвой оскорбился,
             "И такъ противу насъ на гнѣвъ ожесточился.
             "Разгнѣванныхъ небесъ тяжка для смертныхъ месть!
  
             Но Пандаръ рекъ въ отвѣтъ: "Эней! согражанъ честь,
             "О, возвѣщающій премудры имъ совѣты!
             "Се Діомидъ, я мню, я зрю. его примѣты,
             "Зря щитъ, и шлемъ, коней, его я познаю,
             "Но точно ль то не богъ, я клятвы не даю.
             "Коль смертный то, такъ знай, конечно, сынъ Тидея,
             "И не безъ помощи боговъ онъ ужасъ сѣя,
             "Толь страшное вездѣ убійство днесь творитъ:
             "Сомнѣнья нѣтъ, ему богъ нѣкій предстоитъ,
             "И рамена свои отъ насъ сокрывши мглою,
             "Отринувъ отъ него стрѣлу своей рукою,
             "Зане и прежде я стрѣлу въ него пустилъ,
             "И рамо сквозь броню десное уязвилъ:
             "Я мнилъ, что ратникъ сей, толь сильный въ ярой злобѣ
             "Сраженный отъ меня, во мрачномъ будетъ гробѣ;
             "Но мнѣ богъ нѣкій мститъ, мой подвигъ былъ вотще:
             "Врагъ дерзкій живъ, онъ живъ и ратуеть еще.
             "Ни колесницы здѣсь, ни коней не имѣю,
             "Дабы, стремясь на нихъ, противостать злодѣю;
             "Единонадесять въ родительскомъ дому
             "Имѣю колесницъ, изящныхъ по всему,
             "Недавно сдѣланныхъ, отлично украшенныхъ
             "И покрывалами драгими покровенныхъ;
             "Два гордые коня при каждой тамъ стоятъ,
             "Всегда избыточно свой утоляя гладъ.
             "Грядущу мнѣ на брань родитель мой любезный
             "Коль много кратъ вѣщалъ совѣтъ благій, полезный,
             "Чтобъ я ихъ взялъ съ собой, спѣша на помощь къ вамъ
             "И, оныхъ быстротой носимъ, предтекъ полкамъ:
             "Безуменъ я, не внявъ велѣньямъ Ликаона;
             "Всю тяжесть чувствую теперь сего урона;
             "Къ конямъ пристрастіемъ я будучи влекомъ,
             "Страшася, что въ стѣвахъ, стѣсвяемыхъ врагомъ
             "Не могутъ, какъ въ моемъ дому, они питаться,
             "Оставилъ ихъ, и пѣшъ я предпріялъ сражаться,
             "На стрѣлы и на лукъ надежду возложивъ;
             "Но пользы нѣтъ отъ стрѣлъ, и лукъ мой нынѣ живъ,
             "Уже бо Менелай и Діомидъ свирѣпый,
             "Сей вождь, рушащій всѣ преграды и укрѣпы,
             "Уязвлены моей стрѣіой; я кровь ихъ зрѣлъ;
             "Но тщетно все, лишь гнѣвъ ихъ паче воскипѣлъ:
             "Въ злой убо часъ я взялъ и лукъ и скоры стрѣлы,
             "Въ день оный, какъ пошелъ въ дарданскіе предѣлы,
             "Ведя сподвижниковъ, чтобъ Трою защитить
             "И Гектору во всемъ угодная творить.
             "Ахъ! если возвращусь въ отечество въ покоѣ,
             "Узрю мою мену, домъ пышный, все драгое,
             "Пусть врагъ мою главу ссѣчетъ тогда мечемъ,
             "Коль со стрѣіами лукъ во гнѣвѣ я своемъ
             "На части раздробивъ, не ввергну въ пещь разженну,
             "Я ими зрю; мою надежду обольщенну!
             "На что блюсти, на что мнѣ спутниковъ такихъ,
             "Отъ коихъ помощи не зрю въ трудахъ моихъ?"
  
             Эвей въ отвѣтъ: "престань и не глаголи сице:
             "Спѣши, спѣши возсѣсть со мной на колесницѣ;
             "Не узримъ мы конца намѣреньямъ своимъ,
             "Доколь противъ сего врага не полетимъ
             "И не познаемъ съ нимъ разительна удара.
             "Возсядь, ты узриши, коль полны бодра жара,
             "Коль быстро чрезъ поля умѣютъ пребѣгать,
             "Противныхъ достигать, или стремиться вспять.
             "Сіи Трояновы кони во всемъ прекрасны:
             "Мы легкостію ихъ пребудемъ безопасны,
             "И внидемъ здравы въ градъ коль грома царь,3евесъ,
             "Еще врага сего прославитъ отъ небесъ.
             "Прими ты вожжи, бичъ, и правь коней стремленье,
             "Оставя ихъ, вступлю съ героемъ я въ сраженье,
             "Иль ты противъ него оружіе прими,
             "Я буду управлять въ семъ подвигѣ коньми."
  
             Но Пандаръ отвѣщалъ: "герой, ты правь конями:
             "Твоими правимы привычными руками,
             "Въ стремленьи средь полей послушнѣй будутъ намъ:
             "Страшусь, коль Діомидъ насъ поженетъ къ стѣнамъ,
             "Что ужасаяся отъ грозна копій грома,
             "Не слыша твоего языка, имъ знакома,
             "Средь самой гибели свой бѣгъ остановятъ,
             "И насъ не извлекутъ отъ гордыхъ сопостатъ;
             "Тогда Тидеевъ сынъ на насъ ударомъ грянетъ,
             "Сразитъ, и коней сихъ въ корысть себѣ достанетъ;
             "Правь убо ими ты; я въ крѣпость облекусь
             "И острымъ копіемъ съ противникомъ сражусь."
  
             Такъ рекши, онъ востекъ на дружню колесницу;
             Летятъ,готовя въ брань безтрепетну десницу;
             Зря сихъ вождей Сѳенелъ, спѣшащихъ въ подвигъ течь,
             Простеръ къ рожденному Тидеемъ быстру рѣчь;
  
             О, другъ! противъ тебя два мужа съ бодрымъ жаромъ,
             "И въ сильной крѣпости летятъ въ стремленьи яромъ:
             "Единъ, то Пандаръ вождь, метатель чудный стрѣлъ,
             "Плодъ Ликаонлихъ чреслъ, гремящій славой дѣлъ;
             "Другій, Анхизовъ сынъ, воитель знаменитый,
             "Отъ чрева лѣпыя рожденный Афродиты.
             "Уступимъ убо вспять, ты въ бой дерзать престань,
             "Да не сразитъ тебя кровава днещна брань."
  
             Герой же рекъ ему, воззрѣвшя ярымъ окомъ;
             "Умолкни, не страши меня суровымъ рокомъ,
             "О бѣгствѣ не вѣщай, безплоденъ твой совѣтъ:
             "Мнѣ-ль въ Марсовыхъ поляхъ тещи въ обратный слѣдъ?
             "И мнѣ ли трепетать? нѣтъ! мужественна крѣнооть
             "Во мнѣ еще, во мнѣ, сражу враговъ свирѣпость;
             "Я даже не хочу на колесницу сѣсть,
             "Гряду, какъ зриши, пѣшъ явить противнымъ месть:
             "Хранящая меня Паллада не водремлетъ,
             "Ея присутствіе отъ сердца страхъ отъемлетъ?"
             "Вѣрь мнѣ, что кони ихъ, коль быстро ни текутъ,
             "От мышцы ихъ моей и гнѣва не спасутъ;
             "То счастье, коль единъ не снидетъ въ смертны долы.
             "Реку, ты въ памяти напечатлей глаголы:'
             "Минервы если я десницею блюдомъ,
             "Двухъ бодрственныхъ мужей въ Плутоновъ свергну домъ.
             "Ты вожжи прикрѣпивъ, здѣсь коней сихъ остави;
             "Къ Энеевымъ конямъ свой быстрый бѣгъ направи,
             "И къ нашимъ ихъ шатрамъ отгнать не премини:
             "Ты вѣдай коней тѣхъ породы суть они,
             "Что громоносный царь Троасу далъ въ награду,
             "Какъ Ганимеда онъ, родительску отраду
             "Похитилъ въ небеса, плѣнясь его красой;
             "Изящнѣй коней всѣхъ подъ звѣздной высотой
             "Являлися они и къ нимъ Анхизъ почтенный,
             "Лаомедонта втай, на паствы утучненны
             "Пустивши кобылицъ отличнѣйшихъ во всемъ.
             "Шесгь коней рождшихся узрѣлъ въ дому своемъ;
             "Изъ коихъ онъ себѣ четырехъ соблюдаетъ,
             "Но двухъ Энею далъ, да ими въ бой дерзаеть;
             "Разносятъ страхъ они по Марсовымъ полямъ;
             "Коль мы похитимъ ихъ, безсмертна слава намъ."
  
             Сіе глаголющу герою со Сѳенеломъ
             Враги достони къ нимъ въ стремленьи бодромъ,
             И Пандаръ не косня Тидея сыну рекъ:
             "О мужественный вождь! ты въ крѣпость грудь облекъ,
             "Стрѣла моя въ моей надеждѣ мнѣ солгала,
             "Узрю, избѣгнешь ли копейна остра жала."
  
             Онъ рекъ, сотрясъ копье, изъ длани устремилъ
             И Діомидовъ имъ навылетъ щитъ пробилъ;
             Во тверду остріе броню звуча втекаетъ,
             И Пандаръ громкій гласъ побѣды возвышаетъ.
  
             "Ты смертно пораженъ, тебя ждетъ хладна мгла,
             "А мнѣ въ возмездіе и слава и хвала."
  
             Тидеевъ сынъ въ отвѣтъ: "ты льстишь себя мечтою,
             "И ложенъ твой ударъ: не язвленъ я тобою.
             "Но вы не можете почить въ сей грозный часъ,
             "Доколѣ не падетъ, поне единъ изъ васъ
             "И кровію своей насытитъ бога брани."
  
             Онъ рекъ и дротнкъ свой повергъ изъ сильной длани;
             Минерва, тщась карать клятвопреступну грудь,
             Отверзла своему любящу къ славѣ путь:
             Она, она его оружіе жестоко
             Ликійскому вождю стремитъ межъ носъ и око:
             Расторглись зубы имъ, пресѣкся и языкъ,
             И остріе конецъ гортани близъ проникъ;
             Со колесницы палъ сей ратникъ сокрушенный,
             Звучатъ на немъ, какъ громъ , доспѣхи распрещренны;
             Сей громъ конямъ его навелъ суровый страхъ,
             Онъ самъ лежалъ безъ силъ, простертъ на хладный прахъ.
             Эней, дабы отъ врагъ спасти сей трупъ несчастной,
             Стремится долу самъ во ярости ужасной,
             И какъ надежный левъ, своихъ на крѣпость силъ,
             Онъ грозно вопія, щитомъ его покрылъ;
             Дерзнувшимъ приступить его копье сурово
             Исторгнуть жизни духъ являлося готова;
             Но камень, коего два мужа сихъ временъ
             Подъять бы не могли на высоту раменъ,
             Сей камень тягостный схвативши сынъ Тидея,
             Потрясъ его, потрясъ и устремилъ въ Энея
             И сильно поразилъ героя во стегно,
             Въ составъ, на чемъ съ бедрой вращается оно;
             Крушится камнемъ кость, прервались обѣ жилы,
             Отторглась равно плоть; Эней, лишенный силы,
             На тяжесть палъ колѣнъ, и крѣпкою рукой.
             Онъ опирается на твердости земной;
             Уже на взоръ его покровъ простерся ночи,
             И вѣчный-бъ сонъ ему сомкнулъ геройски очи,
             Но скоро усмотря Венера, Зевса дщерь,
             Что милый сынъ ея зритъ хладной смерти дверь,
             Поспѣшною стопой на помощь притекая
             И въ матерни его объятія пріяла;
             И чтобъ сокрыть его отъ вражескихъ очей,
             Отъ смертоносныхъ стрѣлъ, и копій, и мечей,
             Воскрилія надъ нимъ простергла ризъ блестящихъ
             И тако изнесла съ полей, войной гремящихъ,
             Недремлющій Сѳенелъ, сподвижниковъ совѣтъ
             Имѣя незабвенъ, свершить его течетъ;
             Онъ коней собственныхъ изведши отъ сраженій,
             И вожжи прикрѣпя, въ обратъ средь ополченій
             Къ Энеевымъ конямъ спѣшитъ отваженъ, смѣлъ,
             Притекъ, похитилъ ихъ и отъ враговъ отвелъ.
             Онъ, срѣтя на пути любезна Деипила,
             И друга паче всѣхъ ему клевретовъ мила;
             Одни бо правы съ нимъ, едино сердца, духъ,
             Едины склонности имѣлъ сей вѣрный другъ;
             Вручилъ ему коней столь быстрыхъ, лѣпогривыхъ,
             Да отведетъ онъ ихъ ко брегу водъ гнѣвливыхъ;
             Вручилъ, и ко своимъ спѣшитъ уже конямъ,
             Притекъ, возсѣлъ, и въ путь по Марсовымъ полямъ
             За сыномъ мудраго Тидея поспѣшаетъ
             И въ скорости къ нему межъ воевъ достигаетъ;
             Но сей герой, держа въ десницѣ копіе,
             Кипридѣ въ слѣдъ стремилъ теченіе свое,
             Увѣренъ, что она-богиня слаба, нѣжна;
             Нелюбяще мечей, ни звука стрѣлъ мятежныхъ,
             И не одна изъ тѣхъ безтрпетныхъ богинь,
             Что въ бранѣхъ предтекутъ и въ мрачный видъ пустынь
             Преобращаютъ градъ и рушатъ твердость трона,
             Какъ Тритогенія и грозная Беллона.
             И се чрезъ многіе претекши онъ полки,
             Достигъ ее, достигъ и крѣпостью руки
             Пустилъ копье: оно чредъ сгибы ризъ небесныхъ,
             Сотканныхъ съ хитростью трудомъ Харитъ прелестныхъ,
             Язвитъ прекрасну длань родившія любовь;
             Изъ тѣла нѣжнаго течетъ безсмертна кровь,
             Кровь жителямъ небесъ приличная безмрачныхъ,
             Подобная парамъ весеннихъ росъ прозрачныхъ;
             Не бо питаются земнымъ они плодомъ,
             И наслаждаются отъ гроздія виномъ,
             И посему ихъ плоть не имать крови тлѣнной,
             Ихъ вѣкъ, ихъ вѣкъ всегда безсмертной и блаженной..
             Киприда, вопія и нетерпяща мукъ,
             Энея изъ своихъ повергде нѣжныхъ рукъ;
             Но Фебъ его подъялъ, и мглой покрывъ густою,
             Да нѣкій сопостатъ пернатою стрѣлою
             Едва имуща лукъ героя не сразитъ,
             Отъ звука браннаго изнесть его спѣшитъ.
             Межъ тѣмъ Тидеевъ сынъ въ слѣдъ богинѣ лѣпой,
  
             Со смѣхомъ возопилъ: "бѣги войны свирѣпой
             "О, Зевса дщерь, бѣги кровавыхъ ты мечей;
             "Иль мало для тебя, что хитростью своей
             "И сладкой ласкою женъ слабыхъ уловляешь?
             "Коль впредь ты былъ среди сраженій возжелаешь,
             "Я мню, не будешь ты безъ ужаса въ поляхъ:
             "Едино имя ихъ тебя низвергнетъ въ страхъ.
  
             Такъ рекъ. Ее тягчитъ печаль и скорбь сердечна.
             Въ сей грусти зря ее Ирида быстротечна,
             И видя, что ея красотъ мрачится лучъ,
             Къ ней въ помощь притекла, спастись отъ бранныхъ тучъ.
  
             Спѣшащимъ имъ отъ врагъ и пагубныхъ сраженій,
             О шуюю страну троянскикъ ополченій
             Свирѣпыйм зрится Марсъ, сѣдящій на землѣ,
             Оружіе свое съ коньми сокрывъ во мнѣ;
             Венера, падъ къ его колѣнамъ, вопіяла,
             Изъ нѣжныхъ устъ мольбу со вздохомъ изліяла:
             "Любезный братъ! мнѣ даждь ты коней днесь своихъ,
             "Да взыду на Олимпъ я быстротою ихъ;
             "Я стражду отъ копья толь остра, дерзновенна,
             "Изъ Діомидорой десницы устремленна,
             "Котораго въ гнѣвѣ днесь и бѣшенствѣ своемъ
             "Дерзнулъ бы ратавать съ самимъ боговъ отцемъ."
  
             Рекла; и коней Марсъ сестрѣ своей вручаетъ.
             На колесницу въ мигъ богиня востекаетъ,
             Ирида лѣпая къ ней спѣшно возтекла,
             И вожжи въ длань пріявъ; ударъ бичемъ дала:
             Къ полету быстрому ихъ кони устремились
             И скоро на холмахъ превыспреннихъ явились;
             Ирида отрѣшить отъ ига ихъ течетъ
             И пищу имъ потомъ безсмертную даетъ.
             Венера къ матери своей, Діонѣ милой,
             На лоно пала, скорбь нося въ груди унылой;
  
             Діона, дщерь свою въ объятія пріявъ
             И утѣшитель тамъ лобзаніемъ лобзавъ,
             "Какой, вѣщала, богъ, богъ дерзкій и кичливый
             "Нанесъ тебѣ, о дщерь! ударъ несправедливый?
             "Не мню, дерзнуть тебѣ на нѣко страшно зло,
             "Которо месть тебѣ толь люту навлекло!"
  
             Киприда ей въ отвѣтъ: "Тидеевъ сынъ надменной,
             "Виновникъ язвы мнѣ и мысли возмущенной:
             "Я сына бо отъ стрѣлъ спѣшила изнести,
             "Энея милаго желаяа я спасти,
             "Ахъ! Греки ратуютъ не только со врагами,
             "Но ратуютъ они и съ вѣчными богами!"
  
             Діона же рекла: "велика скорбь твоя,
             "Не крѣпкодушна будь, любезна: дщерь моя.
             "Коль многи бо ихъ насъ, враждуя межъ собою,
             "И смертною любя другъ друга мстить рукою,
             "Впадали въ бездну золъ чрезъ дерзкихъ!
             "Такую злость судьбы Арей себѣ навлекъ,
             "Какъ силный Эфіалтъ, Отосъ неукротимый,
             "Сынъ Алоія, сыны непобѣдимы,
             "Обременя его свирѣностью оковъ,
             "Темницы мѣдные низвергли въ мракъ суровъ;
             "Тринадцать мѣсяцъ онъ въ неволѣ сей томился,
             "И духа жизненна конечно бы лишился,
             "Но Перивія, не кровная ихъ мать;
             "Умѣла Марсовъ рокі Эрмію показать:
             "Сей Богъ избавилъ втай- Арея изъ неволи,
             "Смягченна бременемъ мучительныя доли.
             "Державна мать боговъ, владычица небесъ,
             "Не пострадала ли, какъ сильный Геркулесъ
             "Деснаго близъ сосца,стрѣлою треконечной
             "Пронзивъ ей грудь, повергъ въ боль тяжкой боль сердечной?
             "Подобно зло понесъ и страшный богъ Аидъ:
             "Его бо сей же мужъ, безтрепетный Алкидъ
             "Достигъ близъ адскихъ вратъ, средь тѣней томныхъ, блѣдныхъ,
             "И пущенной стрѣлой изъ рукъ добропобѣдныхъ
             "Плечо ему пронзилъ; царь мрака возопилъ,
             "И въ сердцѣе скорбь нося, печаленъ и унылъ,
             "Имѣя въ рамени стрѣлу своемъ вонзенну,
             "Восшелъ къ отцу боговъ на высоту священну,
             "Гдѣ, какъ безсмертнаго; Пеонъ своей цѣльбой
             "Уврачевалъ его и спасъ отъ скорби злой.
             "Безбожный! дерзостный! готовъ творить вся злая,
             "Разилъ Алкидъ боговъ, ихъ святость возражая;
             "Но грозный вождь, твоихъ виновникъ нынѣ слезъ,
             "Минервой поощренъ, ударъ тебѣ нанесъ;
             "Безумный, въ буйствѣ онъ забылъ, надменъ дѣлами,
             "Кто брань съ безсмертными дерзнетъ творить богами,
             "Ниже возвращшася его съ полей войны,
             "Ласкаясь близъ колѣнъ, зовутъ отцемъ сыны.
             "И тако, сколь ни храбръ твой врагъ, но пусть страшится,
             "Да нѣкій сильный богъ съ нимъ въ полѣ не сразится;
             "И чтобъ жена его, достойная любви,
             "Эгіалеа, дщерь Адрастовой крови,
             "Смущенна страшнымъ сномъ, стеняща и уныла,
             "Вспрянувъ съ одра, весь домъ отъ сна не возбудила,
             "Прося, дабы узрѣть своихъ отраду дней,
             "Супруга нѣжнаго, аргивскихъ честь мужей."
  
             Рекла, и алу кровъ отъ раны отирала,
             Пресѣкла тяжку боль и дщерь уврачевала.
             Но Ира все сіе съ Минервой купно зря,
             И къ матери Любви отмщеніемъ горя,
             Къ ней тщились Кронова на гнѣвъ подвигнуть сына,
             И тако предначла досадну рѣчь Аѳина:
  
             "Твое величество, державный царь небесъ,
             "Не раздражу ли я продерзостью словесъ?
             "Венера, нѣжностью къ Троявамъ: прилѣпяся,
             "И нѣку въ ихъ любовь склонигь Гречанку тщася,
             "Драгихъ одеждъ ея застежкою златой
             "Пронзивши плоть руки, томится здѣсь тоской."
  
             Рекла, и на устахъ улыбку Зевсъ являетъ,
             Н нѣжныхъ Мать отрадъ призвавъ къ себѣ, вѣщаетъ:
  
             "Дитя мое, не ты владычица войны.
             "Утѣхи, бракъ, любовь тебѣ поручены;
             "Минерва съ Марсомъ пусть гремитъ въ поляхъ трубою."
  
             Такъ горни жители вѣщали межъ собою;
             Межъ тѣмъ Тидеевъ сынъ постигъ Энея въ слѣдь,
             Онъ вѣдалъ, что его самъ Фебъ отъ стрѣлъ блюдетъ,
             Но онъ и страшнаго толь бога не страшился,
             Энея поразить желаніемъ стремился.
             Трикраты на него въ свирѣпствѣ нападалъ,
             Трикраты Фебъ щита сіяньемъ отражалъ;
             Когда-жъ летѣлъ еще какъ Марсъ съ геройскимъ жаромъ,
             Фебъ грозно возопилъ къ нему во гнѣвѣ яромъ:
  
             "Опомнись, отступи и самъ себя познай,
             "Равняться съ божествомъ отнюдь не помышляй!
             "Безсмертныхъ родъ боговъ отъ человѣковъ тщетныхъ
             "Возвышенъ, отдаленъ въ степеняхъ неисчетных."
  
             Онъ рекъ, и отступилъ вождь гордый мало вспять
             Отъ гнѣва Фебова желая избѣжать.
             Тогда Энея Фебъ пренесъ во внутрь Пергама,
             Въ святыню своего великолѣпна храма,
             Гдѣ Лита и при ней Діана, дщерь ея,
             Являютъ честь ему, цѣлебный сокъ лія.
             Но Фебъ межъ тѣмъ призракъ составилъ ухищренна,
             Изображающій Энея совершенно:
             Дарданцы вкругъ его и Грековъ бодрый строй
             Воздвигни съ яростью кровопролитный бой,
             Съ бронею шлемъ и щитъ на части раздробляя:
             Тогда къ Арею Фебъ воззвалъ, сіе вѣщая.
  
             "Арей, кровавый богъ, рушитель крѣпкихъ стѣнъ!
             "Или тобой отсель не будетъ изведенъ
             "Сей врагъ, Тидеевъ сынъ, что съ сердцемъ тако злостнымъ
             "Дерзнулъ бы брань творить съ Зевесомъ громоноснымъ?
             "Онъ, прежде уязвивъ Любвм прекрасну мать,
             "Посмѣлъ, какъ нѣкій богъ, противъ меня возстать."
  
             Онъ рекъ, и въ высотахъ возсѣлъ священной Трои.
             Арей, съ дарданскими соединяся вои,
             Въ Акаманта, вождя Ѳракіянъ превратясь,
             Всѣхъ поощряетъ въ брань, изъ строя въ строй стремясь;
             Но паче онъ къ сынамъ Пріама рѣчь склоняетъ.
  
             "О, чада славнаго владыки! имъ вѣщаетъ:
             "Доколь не тронетъ васъ троянскихъ гибель чадъ?
             "Иль хощете, чтобъ врагъ вошелъ съ мечемъ во градъ?
             "Эней, сей бодрый мужъ, герой неустрашимый;
             "Хвалой и славою отъ всѣхъ, какъ Гекторъ, чтимый,
             "Поверженъ; полетимъ, спасемъ его отъ Грекъ."
  
             Скончалъ, и кажду грудь во крѣпость тѣмъ облекъ.
             Но Гекторъ гнѣвну рѣчь отъ Сарпедана внемлетъ:
             "Пріамовъ сынъ! почто твой духъ средь брани дремлетъ?
             "Гдѣ крѣрость силъ твоихъ и гдѣ вѣнцы похвалъ?
             "Не ты ли прежде намъ, хваляся, обѣщалъ,
             "Защитой граду быть безъ войскъ, безъ дружней силы,
             "Съ одними братьями и сродственники милы?
             "Гдѣ скрылися они; и кто изъ нихъ въ поляхъ?
             "Какъ псы трепещутъ льва, такъ ихъ объемлетъ страхъ;
             "А мы пришельцы здѣсь, но брань творимъ едины:
             "Я дальній путь свершилъ съ ликійскія долины?
             "Ни сынъ мой при сосцахъ, ни милая жена,
             "Ни множествомъ богатствъ обильная страна,
             "Не воспятили мнѣ подъять на Грековъ длани,
             "Вседневно рать мою стремлю къ жестокой брани.
             "И самъ врагу сему; рушителю полковъ;
             "Я въ страшной бури сей противостать готовъ;
             "Хоть здѣсь и нѣтъ моей жены, ни чадъ, ни злата,
             "И что бъ могло служить въ корысть для сопостата.
             "А ты, сынъ отчества, стоишь и прочихъ рать
             "Не движешь бурное стремленіе сдержать.
             "Страшись, дабы, какъ въ сѣть незапно уловленны,
             "Вы не были въ корысть врагами похищенны,
             "Которые тогда сей тако сильный градъ
             "Низвергнутъ съ яростью и въ прахъ преобратятъ,
             "Тебѣ о всемъ, тебѣ всенощно и вседневно
             "Пещися долгъ велитъ во время толь плачевно;
             "Союзниковъ прося геройскй брань творить,
             "И васъ упреками въ досадѣ не язвить."
  
             Въ грудь Гекторъ пораженъ стрѣлой сего глаголя,
             И съ колесницы вдругъ на прахъ нистекши дола,
             Вращая копіе, летаетъ онъ въ шыкахъ
             И обновляетъ жаръ и бодрый духъ въ сердцахъ.
             Трояне, обратясь, въ лице Ахейцамъ стали;
             Ахейцы ярость ихъ безстрашно отражали.
             Когда на радостномъ гумнѣ, трудомъ жнецовъ
             Церера сладостны дары своихъ плодовъ,
             Зефиру вѣющу, отъ плевелъ очищаетъ;
             То плевы тонка пыль собою убѣляетъ:
             Такъ каждой зрѣлся Грекъ, тамъ прахомъ весь покрытъ
             Отъ конскихъ яростныхъ віющимся копытъ,
             И въ облачныхъ столпахъ на высоту всходящимъ;
             Умноженъ страхъ и смерть оружіемъ гремящимъ.
             Дарданска воинства стремясь воздвинуть мочь,
             Арей тогда простеръ надъ браннымъ полемъ ночь;
             И ободряетъ рать къ защитѣ горда града,
             Какъ Фебъ предповелѣлъ, Фебъ, зрѣвшій, что Паллада
             Всегда крѣпящая ахейскихъ твердость рукъ,
             Оставила поля и страшной брани звукъ.
             Но самъ Энея Фебъ исполня силы новой
             И бодрости на вся ужасная готовой,
             Извелъ изъ храма въ рать: герой полкамъ предсталъ
             И, здравъ явясь, въ сердца имъ радость изліялъ;
             Но вопрошать о сей премѣнѣ тако чудной
             Не дозволяетъ имъ свой подвигъ многотрудной,
             Къ которому ихъ Фебъ; Вражда и самъ Арей
             Влекли, дыша огнемъ свирѣпости своей.
             Аяксы, и Улиссъ, и Діомидъ ужасный
             Острятъ Ахеанъ въ бой кровавый и опасный.
             Ни грознымъ воплемъ врагъ безстрашну Грековъ рать,
             Ниже стремленьемъ силъ возмогъ поколебать.
             Какъ тучи Зевсовой подъятыя рукою,
             Висятъ незыблемо холмомъ надъ высотою,
             Доколѣ самъ Борей, и вихрей мочь другихъ,
             Что рушатъ облаки свирѣпствомъ устъ своихъ:
             Аргивцы такъ стоятъ противъ враговъ стремленья,
             Атридъ даетъ вездѣ совѣты и велѣнья:
  
             "Друзья! мужайтеся, облекшись въ крѣпость силъ,
             "И стыдъ да воспретитъ являть вамъ духъ унылъ:
             "Геройство смертный мечъ способнѣй отражаетъ,
             "А робость помощи и славы не раждаетъ."
  
             Воззвалъ, стремитъ копье съ усиліемъ въ полетъ,
             И онымъ поряженъ Энеевъ былъ клевретъ,
             Деикоонъ герой, Пергазомъ въ свѣтъ рожденный,
             И въ чести съ чадами Пріама соравненный,
             Во преднихъ бо строяхъ всегда сражался онъ.
             Сего во щитъ копьемъ разитъ Агамемнонъ;
             Ни щитъ не воспятилъ, ни поясъ смертна гнѣва,
             Герою остріе во губь вонзилось чрева,
             Онъ палъ и возгремѣлъ звучащею броней.
             Тогда двухъ греческихъ избраннѣйшихъ вождей,
             Сыновъ Діокловыхъ, Орсилоха, Криѳона,
             Анхизовъ сынъ низвергъ во области Плутона:
             Родитель ихъ Діонъ во Ферѣ обиталъ,
             Но родъ свой отъ рѣки Алфея онъ считалъ,
             Чрезъ славныя страны Пиліянъ преходящей
             И наводненье имъ нерѣдко наводящей:
             Алфей Орсилоха вождя странамъ родилъ;
             Орсилохъ бодрому отцемъ Діоклу быть,
             А сей тѣмъ двумъ вождямъ былъ жизненной виною.
             Они во юности чрезъ понтъ шумящъ волною
             Къ Пергаму притекли за честь Атридовъ мстить;
             Но тамъ жестока смерть ихъ дней пресѣкла нить.
             Какъ на холмахъ горы, въ глуби лѣсовъ ужасныхъ;
             Два скимна воскормясь на гибель стадъ несчасчныхъ,
             Терзаютъ паственныхъ и агнцовъ и тельцовъ,
             Доколѣ ихъ сразить оружіе ловцовъ:
             Подобно и они, повсюду ужасъ сѣя,
             Какъ сосны, сверглися ударами Энея.
             То видя, Менелай жалѣньемъ воскипѣлъ,
             Блестящъ, тряся копьемъ, во предній строй летѣлъ;
             Самъ Марсъ, умыслилъ въ немъ умножить бодрость съ жаромъ,
             Да погубитъ его Энеевымъ ударомъ;
             Что храбрый Антилохъ, сынъ Несторовъ, узря,
             Спѣшитъ къ нему, помочь желаніемъ горя,
             И да не смертное съ героемъ зло свершится,
             И тѣмъ вся Греція награды отщетится.
             Уже противники лицемъ къ лицу стоятъ,
             Вращаютъ копьями, оружіемъ гремятъ,
             Какъ Антилохъ притекъ въ защиту Менеізя.
             Эней, сколь ни былъ храбръ,грудь мужествомъ питая,
             Противу двухъ вождей не смѣлъ во брани стать
             И устремилъ свой мечъ на прочу Грековъ рать.
             Они, подъявъ тѣла сраженныхъ имъ героевъ,
             Потщались ихъ предать своихъ клевретамъ строевъ,
             И сами, обратясь во предніе ряды,
             Являютъ новые безстрашія слѣды.
             Се Пафлагонянъ вождь, богамъ войны подобный,
             Ужасный Пидеменъ во мракъ нисходитъ гробный:
             Воздвигнувъ Менелай десницу сильну въ брань,
             Кровавымъ копіемъ преторгъ ему гортань.
             Атимніадовъ сынъ, возатай Пидемена,
             Мидонъ не избѣжалъ ужасна смертна плѣна:
             Его, когда онъ вспять вращать коней спѣшилъ.
             Вдругъ камнемъ Антилохъ во лакоть поразилъ,
             И вожжи, костію слоновой что блистали,
             Упадшіе изъ рукъ, въ пыли земной лежали;
             Мгновенно Антіохъ въ стремленіи своемъ
             Мидона поразивъ во скраніе мечемъ:
             Несчастный, вѣчнымъ сномъ покрывъ свои зѣницы
             И вергнувшись стремглавъ Мидонъ со колесницы,
             По само рамена главой въ земли стоялъ,
             Въ глубокой бо песокъ отъ высоты упалъ;
             Но кони, коихъ вспять сынъ Несторовъ отважный
             Погналъ, низринули на прахъ Мидона влажный.
  
             Побѣдоносныхъ двухъ вождей самъ Гекторъ зря;
             Стремится къ нимъ, крича и мщеніемъ горя;
             Во слѣдъ ему течетъ строй сильныхъ Иліона,
             Предтечами ихъ въ брань Марсъ бурный и Беллона:
             Сія Мятежъ и Страхъ влекла въ пути своемъ,
             Арей же потрясалъ ужаснымъ копіемъ;
             Онъ то предъ Гекторомъ, то въ слѣдъ ему стремился,
             Что видя Діомидъ, ужасшись, возмутился.
             Какъ мужъ безопытный, незнающій путей,
             Прешедши множество долинъ, луговъ, полей,
             И срѣтя быструю рѣку, текущу въ море,
             Остановляется, и вспять отходитъ вскорѣ:
             Такъ сынъ Тидеевъ вспять отшелъ и рекъ полкамъ:
  
             "Не тщетно, о друзья! ужасенъ Гекторъ намъ!
             "Всегда бо шествуетъ съ нимъ нѣкій небожитель,
             "Отъ грозной гибели надежный охранитель:
             "Днесь въ видѣ смертнаго самъ Марсъ его блюдетъ,
             "И, такъ съ богами въ брань никто да не дерзнетъ;
             "И удаляйтеся, помалу отступая,
             "Стрѣламъ противниковъ хребта не обращая."
  
             Онъ рекъ, и се приспѣлъ троянскій бодрый строй,
             Тогда Анхіалай и съ нимъ Менесѳъ герой,
             Сидящи на одной несчастны колесницѣ,
             Кровавой Гектора подверглися десницѣ.
             Сынъ Теламонъ, Аяксъ, о смерти ихъ скорбя,
             Приближился, и ставъ и укрѣпивъ себя,
             Изъ сильныхъ рукъ копье блестяще устремаяетъ,
             И тѣмъ Селаговъ плодъ; Амфія поражаетъ,
             Что въ Пезѣ обиталъ, исполненномъ пріятствъ,
             Обиленъ жатвою и множествомъ богатствъ.
             Но рокъ его привлекъ въ твердыни Иліона,
             Чтобъ быть защитою Пріамля горда трона.
             Аяксъ его пронзилъ во чрево копіемъ,
             Онъ палъ и возгремѣлъ въ паденіи своемъ.
             Герой притекъ, чтобъ все совлечь съ бездушна тѣла,
             Но туча стрѣлъ въ него враждебныхъ излетѣла;
             Преемлетъ ихъ, щитомъ побѣдоносный Грекъ,
             И ставъ пятой на трупъ, копье свое извлекъ,
             Но обнажить не могъ разимъ отъ всѣхъ стрѣлами;
             И тако, чтобъ не быть окружену врагами,
             Хоть мужественъ и храбръ, неволей отступилъ,
             Отринутъ множествомъ соединенныхъ силъ.
  
             Се такъ труждалися средь бури всѣ военной!
             Но сильный Тлиполемъ, Иракломъ въ свѣтъ рожденной
             Въ погибель вовлеченъ несчастною судьбой,
             Онъ съ Сарпедономъ бо вступилъ въ кровавой бой,
             Другъ друга близъ они; уже ихъ взоръ блистаетъ,
             И Тлиполемъ врагу съ презрѣніемъ вѣщаетъ,
             "Что привлекло тебя здѣяь робкій лухъ являть,
             "Неопытность свою во бранѣхъ показать?
             "Лжецы твоимъ отцемъ Зевеса именуютъ,
             "Дѣла твои сего отнюдь непоказуютъ:
             "Коль малъ ты предъ сынми владыки всѣхъ небесъ:
             "Въ ихъ сонмѣ былъ и мой родитель, Геркулесъ,
             "Герой безтрепетный, въ трудахъ неутомимый,
             "Имущій крѣпость льва и духъ непобѣдимый.
             "Лаомедонтовыхъ желая онъ коней,
             "Немногочисленъ ликъ ведя съ собой мужей,
             "Шестью пренесшися къ странѣ сей кораблями,
             "Низвергъ Пергамъ, сравнилъ съ пустынными мѣстами.
             "А ты, ты слабъ, твои здѣсь гибнутъ всѣ полки.
             "Когда бъ и страшенъ бы ты крѣпостью руки,
             "Не мню, чтобъ могъ ты быть сего защитой града.
             "Но, симъ пронзенъ копьемъ, къ предѣламъ снидешь
  
             Въ отвѣтъ Ликіянъ вождь: "твой праведенъ глаголъ,
             "Что нѣкогда Ираклъ пергамскій свергъ престолъ;
             "Но безразсудный въ томъ Лаомедонтъ виною:
             "Досады въ буйствѣ онъ изрекъ сему герою
             "И не далъ коней въ даръ, лишивъ желанной мзды
             "За ревностны его и мвогіе труды.
             "А ты, ты не Ираклъ, тебя ждетъ смерть сурова,
             "И мышца поразить моя тебя готова.
             "Падешь, и славою чрезъ то вѣнчаюсь я,
             "Въ страны Плутоновы прейдетъ душа твоя."
  
             Скончалъ, и копья ихъ въ одно и то жъ мгновенье
             Пріемлютъ сильное изъ сильныхъ рукъ стремленье:
             Гортань противнику пронзаетъ Сарпедонъ,
             Несчастный палъ, въ очахъ простерся вѣчный сонъ.
             Копье, что Тлиполемъ повергъ своей рукою,
             Въ кость лѣвыя бедры ликійскому герою
             Вонзилось; Сарпедонъ уже близъ смерти былъ,
             Но Зевсъ, отецъ его, смерть грозну отвратилъ,
             Тогда сподвижники, подъявъ его за руки,
             Спѣшатъ унесть съ полей, терпяща скорбны муки
             Отъ сущаго еще въ бедрѣ его копья;
             Не мыслилъ бо никто средь ярости сея
             Изъ язвы извлещи пагубоносна жала,
             Толь сильно ревность въ нихъ, унесть его, пылала.
  
             Не съ меньшимъ тщаніемъ отъ гордыхъ сопостатъ
             Несчастный Тлиполемъ клевретами изъятъ;
             При видѣ жалостномъ сего бездушна тѣла,
             Улисса бодра грудь жаленьемъ воскипѣла.
             Сомнится онъ, иль въ слѣдъ за Сарпедономъ течь,
             Иль воинства его въ крови багрить свой мечъ.
             Но не предписано ему небесъ судьбою,
             Чтобъ Зевсовъ храбрый сынъ погибъ его рукою;
             Въ ликійску убо рать Минервой устремленъ,
             Гдѣ жаромъ мужества геройска воспаленъ,
             Низвергъ Ноемона, Алистора, Кирана,
             Алкандра, Хромія, Алія и Притана,
             И многихъ бы еще онъ въ мрачный адъ низвелъ;
             Но Гекторъ мечъ его, толь пагубный, узрѣлъ:
             Сей яростный герой, оружіемъ блистая,
             Течетъ, ахейску рать во ужасъ низвергая;
             Что видя Сарпедонъ, отраду ощутилъ,
             И томно рекъ ему: "о, вождь троянскихъ силъ!
             "Не даждь меня въ корысть врагамъ толико злостнымъ,
             "Воздвигнись въ, помощь мнѣ съ мечемъ побѣдоноснымъ,
             "А послѣ пусть умру во градѣ я твоемъ:
             "Не хощетъ бо судьба, да въ отчествѣ моемъ
             "Еще обрадую и сына и супругу."
  
             Онъ рекъ: Пріамовъ сынъ, не отвѣщая другу,
             Летитъ, дабы скорѣй Аргивцовъ отразить,
             Исторгнуть многимъ духъ, мечъ кровью упоить.
             Межъ тѣмъ Ликіянъ вождь ослабшій, истощенный,
             Былъ посажденъ подъ дубъ, Зевесу посвященный;
             Изъ язвы Пелагонъ копье ему изъялъ,
             Герой, болѣзнуя, во смертный омракъ палъ,
             Но паки жизни духъ во члены возвратился,
             Пріятный бо Зефиръ на помощь воскрилился,
             И свѣжимъ вѣяньемъ своихъ прохладныхъ крилъ
             Ему дыханіе ослабше подкрѣпилъ.
  
             Аргивцы же познавъ, что съ Гекторомъ богъ брани
             Вознесъ противу ихъ неутомимы длани,
             Не обратились въ бѣгъ, но отступаютъ вспять,
             Не престая враговъ удары отражать.
  
             Кто первый палъ тогда, кто палъ тогда послѣдній
             Тобой, Пріамовъ сынъ, тобой, Арей зловредный?
             Божественный Тевтранъ, Орестъ, Ахейцовъ щитъ,
             Трихисъ Этолянинъ, Иномай знаменитъ,
             Эноповъ сынъ, Геленъ, и съ нимъ Оризвій сильный,
             Что въ Гилѣ обиталъ, богатствами обильный,
             Цефизска езера близъ заблющихся водъ,
             Гдѣ жатвы многія и многъ ему народъ.
  
             Се ратники, что въ семъ сраженьи грозномъ пали!
             Иль смерть Юнона зря, Аргивцовъ зря печали;
             Пылая мщеніемъ, Минервѣ такъ рекла:
             "Что се?. о, Зевса дщерь и горнихъ; мѣстъ хвала!
             "Такъ тщетно Менелай въ поляхъ кровавыхъ, браныхъ,
             "Желанна ждетъ конца обѣтовъ, вами данныхъ.
             "Коль ярость Марсову отъ Грекъ не отвратимъ,
             "Возстанемъ убо мы и въ помощь полетимъ."
  
             Рекла: вняла словамъ Аѳина дщери Крона:
             Тогда готовитъ въ путь коней своихъ Юнона,
             На лѣпыхъ гривахъ ихъ пречудныя красы
             Блистали золотомъ превязаны власы;
             Но колесницу сей богинѣ, полной гнѣва,
             Со тщаніемъ спѣшитъ устроить юна Гева:
             Уже желѣзна ось, достойная небесъ,
             Осмьлучныхъ тяготитъ изящество колесъ,
             Которыхъ ободы есть золото нетлѣнно,
             Сверхъ мѣдной полосой искусно покровенно;
             Ихъ ступицы сребро, видъ лѣпый для очей!
             Драги сѣдалища у колесницы сей
             На вервіяхъ златыхъ и сребряныхъ держались
             И въ два полкружія прекрасно возвышались;
             Все дышло изъ сребра чистѣйшаго блеститъ;
             Богиня къ оному злато ярмо крѣпитъ,
             Въ которое притомъ припряжны золотыя
             Ввязуетъ вервія прекрасны и драгія.
             Юнона, бранный огнь нося въ груди своей,
             Изводитъ подъ ярмо сама своихъ коней.
  
             Межъ тѣмъ Аѳина, вшедъ въ чертогъ отца священеый,
             Трудъ хитрый рукъ своихъ, покровъ преиспещренный,
             Застежку отрѣшивъ, съ раменъ пустила въ доль;
             Онъ льется, какъ волна, на пощлащенный полъ,
             Сама, облекшися въ броню всесильна бога,
             Готовится на брань, то чащу бѣдства многа:
             Плещи ея покрылъ матоблестящъ Эгидъ
             Ужасный для очей и нестерпимый видъ;
             Вокругъ его и Страхъ и Распря съ буйнымъ жаромъ,
             Убійство, Мужество и Смертъ въ стремленьи яромъ:
             Среди же грозная Горгонина глава
             Зевеса знаменье на ужасъ естества.
             Посемъ пернатый шлемъ, отъ злата блескъ ліющій,
             Сточисленныхъ градовъ полки покрыть могущій,
             Минервы на главѣ горитъ какъ солнца свѣтъ.
             Она, со Ирою на колесницу вшедъ,
             Пріемлетъ копіе велико, ужасъ строевъ,
             И гибель грозная противныхъ ей героевъ.
  
             Юнона правитъ путь въ превыспренни мѣста;
             И се нетлѣнныя небесныя врата
             Гремя, отверзлися богинямъ горнимъ сами,
             Врата, хранимыя безсонными Часами,
             Что стражею стоятъ Олимпа и небесъ,
             Круговъ блистательныхъ, гдѣ царствуетъ Зевесъ,
             Чтобъ мрачны облаки, вратамъ преграду вѣчнымъ,
             Отверзть, или сомкнуть стремленьемъ быстротечнымъ.
  
             Мгновенно прелетѣвъ богини связь холмовъ,
             Уединенна зрятъ отъ прочихъ всѣхъ боговъ
             Владыку молніи, отца громоносяща
             На высшемъ изъ холмовъ превыспреннихъ сѣдяща,
             Гдѣ Ира конскуію, востягши быстроту,
             Рекла: "о! славою всю полняй высоту,
             "О, Зевсъ! иль гнѣва нѣтъ въ теѣѣ противъ Арея,
             "Что тако яростью въ безумствѣ пламенѣя,
             "Толь многихъ бодрственныхъ и толь отличныхъ силъ
             "Ахейскихъ ратниковъ безвинно поразилъ?
             "Я сѣтую, я тѣмъ несноснѣй мнѣ обида,
             "Что сребролюбный Фебъ и нѣжная Киприда
             " Въ брань буяго сего злодѣя средь полей
             "Воздвигнувъ, тѣшатся печалію моей.
             "Преступна будучи твоей подсильной волѣ,
             "Коль мною онъ сраженъ, оставитъ бранно поле?
  
             Облаконосецъ ей изрекъ въ отвѣтъ: "гряди
             "И мстить ему въ поляхъ Аѳину возбуди,
             "Привыкшую ввергать его въ несчастья слезны.
             Онъ рекъ: Люцина, внявъ слова для ней любезны,
             Даетъ бичемъ ударъ, и кони въ путь летятъ,
             Межъ небомъ и землей свой быстрый бѣгъ сгремятъ.
             Сколь много въ ясный день, на берегу сидящій,
             И съ высоты холма на понтъ червленный зрящій,
             Пространства въ воздухѣ вдаль видитъ человѣкъ:
             Столь коней божескихъ единый скокъ далекъ.
  
             И се достигли мѣстъ богини, гнѣва полны,
             Симоисъ гдѣ сіялъ съ Скамандрой быстры волны:
             Дщерь Кронова коней отъ ига извела
             И мракомъ ихъ густымъ отвсюду облекла;
             Немедленно свои Симоисъ тучны бреги
             Амврозіей покрытъ для паствы имъ и нѣги.
  
             Едва касаяся стопами до земли,
             Какъ голубицы двѣ, богини въ брань текли,
             И Діомидова достигнувъ горда строя,
             Гдѣ сильныхъ бодрый сонмъ вокругъ сего героя
             Сомкнувшись, алчущимъ стоялъ подобенъ львамъ,
             Иль грознымъ силою и крѣпостью вепрямъ:
             Видъ бодра Стентора гласъ мѣдяный имуща,
             Сильнѣй, чѣмъ пятьдесятъ героевъ, вопіюща,
             Юнона воспріявъ, Ахейцамъ такъ гласитъ:
             "О поношеніе! о робость! вѣчный стыдъ!
             "Доколь Ѳетидинъ сынъ въ поляхъ съ мечемъ являлся,
             "Изыти гордый врагъ изъ Трои ужасался;
             "Толь страшенъ Ахиллесъ! но днесь съ мечемъ въ рукахъ ,
             "Дарданцы ратуютъ при вашихъ корабляхъ!
  
             Рекла: въ нихъ бодрость вновь горитъ, и се Аѳина
             Тидеева средь нихъ узрѣла храбра сына.
             Сей вождь, тогда вблизи коней своихъ стоя,
             Старался облегчать боль язвы своея:
             Подъ твердымъ бо ремнемъ щита его блестяща
             Лишиласъ крѣпости и силъ рука боляща;
             И какъ подъявъ ремень, онъ язву омывалъ
             И теплый потъ и кровь текущу отиралъ.
             На дышло конское опершися-, Паллада
             Рекла: "О Діомидъ! ты скорбна мнѣ досада:
             "Коль слабо твой отецъ изображенъ тобой!
             "Тидей былъ тѣломъ малъ, но грозный былъ герой:
             "Ему, предпосланну ахейской ратью въ Ѳивы,
             "Въ сей градъ, престольствуютъ гдѣ Кадмяне кичливы,
             "Я гнѣвный повелѣвъ духъ въсердцѣ укрощать
             "И въ бой противу ихъ кровавый не дерзать
             "Совѣтовала миръ вѣщати въ ихъ бесѣдѣ; .
             "По онъ, сей сродный духъ ко бранемъ и побѣдѣ
             "Не тщася укрощать, ихъ въ подвигъ вызывалъ
             "И, мною укрѣпленъ, удобно побѣждалъ.
             "А ты, не меньше мной блюдомъ и охраняемъ,
             "И въ бой противъ Троянъ безстрашный ободряемъ,
             "Всегда являешься трудами утомленъ,
             "Иль смертнымъ ужасомъ отвоюду окруженъ:
             "Кто сыномъ тя почтитъ Тидеевымъ отнынѣ?
  
             Герой Элладскихъ странъ изрекъ въ отвѣтъ Аѳинѣ:
             "Я познаю тебя, о дщерь отца боговъ!
             "И тако буду чуждъ коварства хитрыхъ словъ:
             "Не томность и не страхъ бездѣйствія виною,
             "Но устъ твоихъ совѣтъ, вѣщанный мнѣ тобою,
             "Чтобъ я не ратовалъ противу горнихъ силъ,
             "И только Мать Любви, коль снидетъ въ брань, разилъ:
             "Сіе, владычицаѵ нося въ умѣ велѣнъе,
             "Я вспять отшелъ, призвавъ и проче ополченье:
             "Зане кроваваго зрю Марса на поляхъ,
             "Троянъ защитника, Ахейцамъ грозный страхъ."
  
             Тритонія въ отвѣтъ: "Тидеевъ сынъ почтенный,
             Толико милый мнѣ,толико драгоцѣнный!
             "Ты Марса и другихъ безсмертныхъ не страшись:
             "Защита я тебѣ, надеждой облекись,
             "Стреми твоихъ коней,стреми противъ Арея,
             "Рази копьемъ сего толь буяго злодѣя,
             "Сіе стяжанное протявъ природы зло,
             "Что смертнымъ бѣдствія несчетны навлекло.
             "Непостоянства, онъ примѣръ: уже бо нынѣ
             "Вѣщалъ обѣты мнѣ, обѣты и Люцинѣ,
             "Возстать противъ Троянъ, Ахейцовъ зашищать:
             "Но се обѣтъ забвенъ: разить онъ Грековъ рать.
  
             Вѣщая тамъ влечетъ Сѳенела съ колесницы,
             Онъ вмигъ скочилъ, влекомъ рукой сея царицы.
             Сама въ груди нося Троянамъ гнѣвъ и месть,
             Съ плодомъ Тидеевымъ спѣшатъ на ней возсѣсть;
             Подъ тяжестію ось со трескомъ возстенала,
             Богиня бо ее съ героемъ отягчала.
             Минерва, правя бѣгъ стремительныхъ коней,
             Летитъ въ кровавый бой, гдѣ ратуетъ Арей,
             Сей грозный богъ тогда на хладный брегъ Коцита,
             Перифанта изъ всѣхъ Этолянъ знаменита,
             Героя рождшася Охезіемъ на свѣтъ,
             Низвергъ десницею, носящей ярость бѣдъ,
             Богиня, чтобъ сему презрителю законовъ
             Незримой въ брани быть,пріемлетъ шлемъ Плутоновъ:
             Жестокій богъ войны узрѣвъ, что Діомидъ
             Отваженъ, мужественъ, противъ его летитъ,
             Перифанта средь тѣлъ бездушнаго оставилъ,
             И къ сыну грозный путь Тидееву направилъ.
             Сближаются они, и яростный Арей
             Поверхъ ярма, поверхъ блистающихъ вожжей;
             Копье, носяще смерть, въ героя устремляетъ,
             Но дланію копье Минерва отражаетъ:
             Посемъ Тидеевъ сынъ, стремяся вопреки,
             Пустилъ въ него копье всей крѣпостью руки,
             Минерва правитъ имъ, и въ самы чресла чрева
             Вонзаетъ гордому военна богу гнѣва;
             Въ семъ мѣстѣ уязвилъ Арея сильный Грекъ;
             Плоть лѣпу разтерзалъ и вспять копье извлекъ:
             Марсъ мѣдный возревѣлъ, какъ десять тысящъ войска
             Средь брани бурныя, средь подвига геройска.
             Ахейцевъ и Троянъ объемлетъ трепетъ, страхъ:
             Толь грозно возопилъ свирѣпый Марсъ въ поляхъ.
             Какъ облачная мгла вся черностью одѣта,
             Несома вихремъ ввыспрь среди жарчайша лѣта,
             Марсъ Діомидовымъ представился очамъ,
             Идущій въ облакахъ къ пространнымъ небесамъ.
             Достигъ жилища онъ холмиста быстротечно
             И Зевса близъ возсѣвъ, болѣзнуя сердечно,
             Безсмертну кровь свою текущу показалъ
             И, горько возрыдавъ, се такъ ему вѣщалъ:
  
             "Отецъ боговъ! уже ль, злодѣйства зря толики,
             "Не воспылаешь ты всей яростью владыки?
             "Мы всѣ, безсмертные, земныхъ въ угоду чадъ,
             "Другъ другу множество всегда творимъ досадъ,
             "Ты распрей сихъ вина, родившу дщерь кичливу,
             "Зловредну, буйственну, во всемъ несправедливу:
             "Всѣ небожители, всѣ прочи божества,
             "Покорны мы тебѣ; ты вождь, ты намъ глава;
             "Сію же ты, щадишь: нѣтъ гнѣва, нѣтъ прещенья,
             "Зане источникъ ты единъ ея рожденья. *
             "Днесь ею гордый сынъ Тидеевъ поощренъ,
             "Свирѣрствуетъ противъ безсмертныхъ силъ надменъ;
             "Вначалѣ уязвилъ онъ длань Киприды лѣпой;
             "Посемъ, какъ богъ, разитъ меня сей врагъ свирѣпой,
             "Я легкостію ногъ еще спастись успѣлъ;
             "А если... то-бъ страдалъ среди сраженныхъ тѣлъ
             "И силы бы мои, сколь боги ни нетлѣнны,
             "Восчувсвовалъ бы я стрѣлами истощенны,
   * Извѣстно изъ языческаго баснословія, что Минерва родилась изъ мозга Юпитерова.
  
             Претяще око взведъ, изрекъ ему Зевесъ;
             "Престань мнѣ жалобы творить съ потокомъ слезъ,
             "Рушитель клятвъ! ты всѣхъ боговъ несноснѣй зришься:
             "Сраженьми ты, враждой и распрей веселишься;
             "Въ тебѣ духъ матери, упорный, гордый духъ:
             "Едва на мой глаголъ она склоняетъ слухъ;
             "Злостраждешь по ей совѣтамъ ты и волѣ:
             "Однако не хощу тебѣ страдать я долѣ:
             "Зане и ты мнѣ сынъ; а если бъ ты другимъ
             "Рожденъ былъ изъ боговъ, со нравомъ тако злымъ,
             "Повергъ бы я тебя давно со круга звѣздна
             "Во глубочайшій адъ,чѣмъ злыхъ Титановъ бездна."
  
             Онъ рекъ: и повелѣлъ Пеону врачевать.
             Пеонъ цѣлебный сокъ стремится изліять;
             И скоро Марса плоть отъ язвы; изцѣлѣла,
             Безсмертна бо, ни въ чемъ земнаго не имѣла.
             Какъ горькій, острый сокъ млеко сгустивъ собой,
             И быстро съ нимъ мѣсясь искусною рукой,
             Немедленно его въ пріятный сыръ сжимаетъ:
             Небесный такъ бальзамъ Арея исцѣляетъ.
             Бывъ Гевой Марсъ омытъ, облекшись въ свѣтлость ризъ,
             И славой сей гордясь, возсѣлъ Зевеса близъ.
             Аѳина съ Ирою прогнавъ съ полей Арея,
             Пагубоноснаго для чадъ земныхъ злодѣя.
             Съ поспѣшнымъ тщаніемъ возвратно отъ земли
             Громодержателя къ престоау востекли.
  

ПѢСНЬ ШЕСТАЯ.

  
             Вознесшимся богамъ съ полей войны плачевной,
             То здѣсь еще, то тамъ крутится подвигъ гнѣвной;
             Межъ струй Симоиса и Ксанѳа брань горитъ;
             Въ противну копья рать противна рать стремитъ.
             Тогда сынъ Теламонь, Аяксъ, оплотъ предивной;
             Клевретовъ ободрилъ, расторгнувъ строй противной;
             Акаманта, что въ свѣтъ Эвсторомъ происшелъ,
             Ѳракійскаго вождя, геройскихъ мужа дѣлъ,
             По шлему онъ мечемъ блестящимъ ударяетъ,
             Разсѣкъ чело, во мракъ героя погружаетъ.
             Драгій Тевтрановъ сынъ, и смертныхъ другъ Ансилъ,
             Гостепріимствомъ бывъ для странныхъ тако милъ,
             Въ Аризвѣ, при пути имущъ свои чертоги,
             Аксилъ увялъ, его никто, хоть были многи,
             Никто изъ странниковъ отъ пагубы не спасъ,
             Онъ Діомидомъ палъ и свѣтъ въ очахъ погасъ;
             Съ нимъ палъ и Калисій его возатай милый,
             И оба вверглися гробницъ во мракъ унылый.
  
             Офелта съ Дресомъ въ гробъ низринувъ Эвріалъ,
             Къ Эзепу, Педазу отважно поспѣшалъ,
             Къ несчастнымъ близнецамъ, къ сынамъ Вуколіона,
             Аварвареина къ утѣхѣ сладкой лона:
             Побочный славнаго Лаомедонта сынъ,
             Вуколіонъ среди пріятнѣйшихъ долинъ
             Бывъ пастыремъ овецъ, сей нимфою плѣнился,
             И Педазъ и Эзепъ отъ ихъ любви родился;
             Но Эвріалъ въ сей день сихъ чадъ преторгнулъ вѣкъ,
             И всеоружіе блестящее совлекъ.
             Астіалъ смерть вкусилъ отъ мышцы Полипита,
             Улиссъ пронзиль копьемъ Перкотскаго Пидита;
             Аретаонъувязъ, бывъ Тевкромъ низложенъ,
             И Антилоховымъ копьемъ Авдиръ сраженъ;
             Элатъ, высокаго Пелаза обладатель,
             Бреговъ Сатніонта прелестныхъ обитатель,
             Агамемнономъ былъ низринутъ въ смертный мракъ;
             Леитомъ пораженъ бѣжащій вспять Филакъ;
             Чрезъ Эврипила жнетъ Меланѳа участь злая;
             Несчастный Адрестъ палъ, палъ въ руки Менелая;
             Гонимы ужасомъ, кони его стремясь,
             Ко пню Тамарикса во бѣгствѣ приразясь,
             И дышло преломя, по граду быстро мчались,
             Куда другихъ вождей кони бѣжати тщались;
             Онѣ самъ отъ высоты лицемъ на землю палъ
             И ницъ близъ колеса поверженный лежалъ;
             Но Менелай притекъ, зритъ Адрестъ смертны тѣни,
             Съ мольбой объемлетъ онъ героевы колѣни:
             "Дай жизнь! Атреевъ сынъ! веди живаго въ плѣнъ,
             "И буди выкупомъ достойнымъ награжденъ;
             "Мой домъ обилуетъ въ сокровищѣ богатомъ,
             "Обиленъ мѣдію, и сталію и златомъ;
             "Въ неволѣ быть меня познавъ родитель мой,
             "Отъ плѣна свободитъ великою цѣной."
             Вѣщалъ, и Менелай, жалѣя, гласу внемлетъ,
             Уже послать его ко брегу предпріемлетъ;
             Но се Агамемнонъ, на встрѣчу имъ спѣша,
             Прегрозно возопилъ, отмщеніемъ дыша:
             "О, малодушный братъ! что такъ враговъ жалѣетъ?
             "Да, правда! всѣ вины щадить Троянъ имѣешь;
             "За ихъ добро, въ твоемъ содѣланно дому...
             "Нѣтъ, нѣтъ изъ сопостатъ пощады ни кому,
             "Ниже отъ матерня питающимся лона;
             "Да потребятся всѣ изъ горда Иліона,
             "Не преданы землѣ, развѣются какъ прахъ."
             Скончалъ, и Менелай совѣтъ пріемлетъ благъ,
             И Адреста рукой отринулъ съ жаромъ гнѣва;
             Агамемнонъ копье во глубь вонзаетъ чрева,
             Несчастный Адрестъ палъ бездушенъ на хребетъ;
             На грудь пятою ставъ, Атридъ копье влечетъ.
  
             Возвыся Несторъ гласъ, вѣщаетъ къ сонму строевъ:
             "Любимцы Марсовы, о друзи, честь героевъ!
             "Не тщись еще ни кто корысти собирать,
             "Чтобъ ими корабли на брегѣ отягчать;
             "Потщимся поражать, -- сей подвигъ благороденъ.
             "Коль врагъ падетъ, для васъ къ кррыстямъ путь свободенъ."
             Скончалъ, и жаръ въ сердцахъи бодрость воспалилъ.
             Тогда бы истинно полки троянскихъ силъ
             Вбѣжали въ Иліонъ, отъ Грековъ побѣжденны;
             Но сынъ Пріамль Голенъ, въ пророкахъ несравенный,
             Къ Энею храброму и Гектору притекъ:
             "О, Гекторъ и Эней, надежда наша! рекъ,
             "Васъ паче всѣхъ и трудъ и подвигъ призываетъ,
             "И въ васъ спасенія смятенно войско чаетъ,
             "Зане вы паче всѣхъ изящнѣе во всемъ,
             "Совѣтомъ, мужествомъ и бодрости огнемъ:
             "Вы стойте здѣсь, у вратъ, бѣгущихъ воспящая,
             "Доколь еще они, ударовъ избѣгая,
             "Не пали женъ своихъ вгь объятія утѣхъ
             "И не содѣлалисъ Ахейцамъ въ радость, въ смѣхъ.
             "Узрѣвъ полки, чрезъ васъ воспламененны къ брани,
             "Хоть томны, слабы мы, простремъ къ сраженью длани:
             "Намъ нужда належитъ; а ты, дражайшій братъ,
             "О Гекторъ! ты межъ тѣмъ спѣши въ несчастный градъ,
             "И рцы родившей насъ, да женъ собравъ почтенныхъ,
             "И цѣломудріемъ и старостью отмѣнныхъ,
             "Грядетъ въ Палладинъ храмъ, что замка въ высотѣ,
             "И ризу большу всѣхъ, и лучшу въ красотѣ,
             "Любезнѣйшу для ней, служащу ей къ отрадѣ,
             "Пусть на колѣна днесь возложитъ въ даръ Палладѣ,
             "И сотворитъ обѣтъ, на жертву въ доіжну честь,
             "Дванадесять телецъ во храмѣ ей принесть,
             "Еще подъ бременемъ ярма непослужившихъ,
             "И лѣто средь долинъ единое прежившихъ.
             "Коль симъ преклонена, спасетъ стѣсненный градъ,
             "И насъ, и нашихъ женъ, и вожделѣнныхъ чадъ,
             "И удалитъ отъ стѣнъ прегрозна Діомида,
             "Свергающа поіки подъ сѣнію Эгида.
             "Ужаснѣй всѣхъ враговъ онъ крѣпостію силъ;
             "Толикимъ страхомъ насъ не поражалъ Ахиллъ,
             "Ахиллъ, богини сынъ: толь неприступны, яры,
             "Толь смертоносны всѣ врага сего удары!"
  
             Онъ рекъ: совѣтомъ симъ былъ Гекторъ убѣжденъ,
             Со колесгицы онъ спѣшитъ вооруженъ;
             Тряся два копія, все войско пребѣгаетъ,
             Воспламеняя рать, бой страшный обновляетъ.
             Трояне, обратясь противу гордыхъ врагъ,
             Ихъ нудятъ отступить, въ сердца вселяя страхъ.
             Зря Греки бодрость ихъ съ премѣною чудесной,
             Мнятъ бога сшедша къ нимъ на помощь съ пренебесной.
             Самъ Гекторъ, вопія, увѣщевалъ Траянъ:
             "О граждане! и вы, что изъ далекихъ странъ
             "Къ намъ въ помощь притекли! во крѣпость облекитесь,
             "Мужайтесь, бодрствуйте, противныхъ не страшитесь,
             "Межъ тѣмъ, какъ въ градъ иду, чтобъ старцамъ и женамъ
             "Велѣть пролить мольбы и жертвовать богамъ."
             Скончалъ и въ путь течетъ широкими стопами,
             Великій кругъ щита закинуть за плещами
             Отъ выи и до пятъ покрылъ его собой,
             Звучитъ сей твердый щитъ, какъ шествуетъ герой.
  
             Но Діомядъ и Главкъ, защитникъ града новый,
             Двухъ воинствъ на среду исходятъ, въ бой готовы,
             Исходятъ, сблизились, являя грозный видъ,
             И прежде рѣчь простеръ ко Главку Діомидъ;
             "Кто ты, о бодрый вождь! крѣпчайшій изъ героевъ?
             "Поднесь не зрѣлъ тебя среди преславныхъ боевъ;
             "Превыше всѣхъ другихъ ты смѣлостью своей,
             "Дерзнувъ ударовъ ждать громовой мышцы сей:
             "Несчастныхъ чада мнѣ встрѣчаются на брани;
             "Коль ты отъ горнихъ силъ, я не воздвигну длани:
             "Ликургъ, Дріантовъ сынъ, возставъ противу ихъ,
             "Исторгнутъ отъ земли и отъ среды живыхъ:
             "Продерзкій, на холмахъ Ниссеи возвышенныхъ
             "Гналъ воздоительницъ онъ Вакха освященныхъ;
             "Воловьимъ отъ него біемы всѣ бичемъ,
             "Повергли Тирсы въ долъ въ несчастіи своемъ;
             "Самъ скрылся въ море Вакхъ, боясь толь грозна вида,
             "Гдѣ приняла его въ объятія Ѳетида,
             "Еще дрожащаго: толь страхъ его объялъ!
             "Но симъ Ликургъ боговъ достойный гнѣвъ стяжалъ:
             "Царь грома поразилъ безумца слѣпотою,
             "И вскорѣ жизнь его пресѣкла смерть косою,
             "Я убо не хощу съ богами въ брань вступать;
             "Но если и тебѣ земля, какъ прочимъ, мать,
             "Приближься, да сойдешь подземныхъ царствъ въ пучину.
             Сынъ Гиппсдоховъ рекъ въ отвѣтъТидея сыну:
  
             "Герой! что вопрошать о_родѣ здѣсь моемъ?
             "Мы листвіамъ древесъ подобны бытіемъ.
             "Одни изъ нихъ падутъ, отъ вѣтра сотряеенны,
             "Другіе вмѣсто ихъ явятся возрожденны,
             "Когда весна живитъ подсолнечну собой.
             "Такъ мы: одинъ умретъ, раждается другой.
             "Но хощешь знать мой родъ? повѣрь, онъ всѣмъ извѣстенъ,
             "Онъ славенъ въ подвигахъ и сердцу Главка лестенъ.
             "Есть градъ во Аргосѣ, Эфирой нареченъ,
             "Сизифъ, что богомъ бурь, Эоломъ порожденъ,
             "Благоразуменъ, бодръ, отваженъ, крѣпкодушенъ
             "И осторожности вѣщаніямъ послушенъ,
             "Владычествовалъ въ немъ и Главка въ свѣтъ родилъ.
             "Прехвальну Главкъ отцемъ Беллерофонту былъ,
             "Сему со храбростью краса небесъ награда;
             "Но Претъ, умысливъ зло, изгналъ его изъ града;
             "Сильнѣй могуществомъ аргосскихъ бывъ князей,
             "Подвергъ бо ихъ ему небесныхъ царь зыбей.
             "Источникъ же судьбы Беллерофонту злыя
             "Супруга Претова, прелестная Антія:
             "Она, къ нему свою питая страстью кровь.
             "Искала въ тайную склонить его любовь.
             "Исполненъ честности и мудрыхъ помышленій,
             "Сей юный князь ея не слушалъ убѣждеяій.
             "Прибѣгнувъ къ клеветѣ, простерши хитру сѣть,
             "О Претъ! она рекла, готовься умереть,
             "Или Беллерофонтъ погибнетъ пусть тобою,
             "Хотѣвшій учинить насиліе со мною.
             "Царь слыша рѣчь сію, отмщеньемъ воспылалъ,
             "Но самъ его казнить во гнусный грѣхъ вмѣнялъ;
             "И такъ запечатлѣвъ посланіе всезлостно,
             "Для князя юнаго неісчастно, смертоносно,
             "Въ ликійски повелѣлъ страны ему спѣшить,
             "И тестю тамъ его посланіе вручить.
             "Герой путьшествуя, руководимъ богами,
             "Достигъ Ликіи, гдѣ играетъ Ксанѳъ струями.
             "Съ веселіемъ его пріялъ ликійскій царь,
             "И девять зрѣлъ тельцовъ чрезъ девять дней алтарь,
             "На жертву небесамъ закланныхъ чести въ знамя.
             "Когда жъ десятаго возникло утра пламя, "
             "Посланіе къ себѣ онъ проситъ показать,
             "Да зритъ, что хощетъ Претъ, его любезный зять;
             "Узрѣлъ, уже велитъ онъ гостю, толь прекрасну,
             "Сразить чудовище, Химеру преужасну.
             "Чудовище сіе родили небеса,
             "Оно главою левъ, срединою коза,
             "Хвостомъ презлый драконъ, являющъ смертно жало,
             "Изъ челюстей огонь и пламень изрыгало.
             "Богами ободренъ, герой его сразилъ;
             "И яростныхъ посемъ Солимянъ низложилъ,
             "Признавъ, что въ жизнь не зрѣлъ онъ брани толь кровавой,
             "Впослѣдокъ побѣдилъ и Амазонокъ съ славой.
             "Грядя обратно, зритъ сѣть къ пагубѣ своей:
             "Зане ликійскій царь отважнѣйшихъ мужей
             "Устроилъ для его погибели въ засадѣ:
             "Не возвратились вспять они женамъ къ отрадѣ.
             "Герой преобратилъ имъ въ гробъ сей хитрій ковъ.
             "Царь видя, что сей князь отъ племени боговъ,
             "Любезну дщерь свою съ нимъ бракомъ сопрягаетъ;
             " Владычеству его полцарствія вручаетъ.
             "Ликіяне въ примѣръ пріемля ихъ царя,
             "Даютъ ему въ удѣлъ, достойну честь творя,
             "Всѣхъ лучшу поля часть, пріятну и пространну,
             "Церерой щедрою и Вакхомъ увѣнчанну.
             "Отъ брака же того на свѣтъ произошли
             "Исандръ и Гипполохъ, ликійской честь земли,
             "И Лаодамія любима сыномъ Крона,
             "И отъ сея любви родивліа Сарпедона.
             "Когда жъ Беллерофонтъ ниспалъ небесъ подъ гнѣвъ,
             "Скитался овъ въ степяхъ и межъ дремучихъ древъ,
             "Смущенъ и скорбью свой унылый духъ терзая,
             "И смертнаго слѣдовъ и взоровъ убѣгая.
             "Любезный сынъ его Исандръ, достойный хвалъ,
             "Противъ Солимянъ въ бой дерзая, Марсомъ палъ:
             "Діана, правяща златыми путь броздами,
             "Сразила дщерь его отъ высоты стрѣлами;
             "Остался Гипполохъ, я имъ рожденъ на свѣгъ;
             "Пославъ меня въ Пергамъ, онъ благъ вѣщалъ совѣтъ:
             "Да буду мужествомъ отличнѣй всѣхъ воитель,
             "И слезы праотцевъ моихъ во семъ ревнитель;
             "Что храбростью своей другимъ предпочтены
             "Въ Эфирѣ, и среди ликійскія стрэны,
             "Се родъ, и славна кровь, отъ коей я родился!
             Скончалъ; и Діомидъ душей возвеселился;
             Онъ въ землю твердое копье свое вонзилъ
             И ласковую рѣчь ко Главку обратилъ:
             "Мы гости и друзья по праотцамъ съ тобою;
             "Беллерофонту бо, прехвальному герою,
             "Свой древле домъ отверзъ Зевесъ, хвала мужей,
             "И съ дружбой угощалъ его чрезъ двадцать дней;
             "И разлучаясь съ нимъ, въ залогъ пріязни вящшей,
             "Далъ поясъ багреца пріятностьми блестящей;
             "Беллерофонтъ ему быть другомъ давъ обѣтъ,
             "Сугубодонный въ даръ златый потиръ даетъ.
             "Красящій и поднесь собой мои чертоги;
             "Тидея жъ помнить мнѣ не даровали боги:
             "Я отрокъ былъ, когда онъ свергнуть Ѳивы шелъ,
             "Гдѣ сонмы грозный Марсъ погибшихъ Грековъ зрѣлъ.
             "И такъ мнѣ въ Аргосѣ ты будешь гость пріятной,
             "А я тебѣ въ странахъ Ликіи ароматной,
             "Когда восхощемъ мы другъ друга посѣщать;
             "Сраженъя жъ межъ собой потщимся избѣгать:
             "Довольно есть Троянъ, гдѣ бъ мечъ блисталъ мой ярый,
             "Довольно Грековъ есть познатъ твои удары;
             "Межъ тѣмъ оружіе премѣнимъ межъ собой,
             "Да зрятъ, что мы друзья по праотцамъ съ тобой.
  
             Скончалъ, и каждый въ долъ спѣшитъ со колесницы,
             Въ знакъ дружбы сопрягли геройскія десницы;
             Возвышенъ Главковъ духъ еще отцемъ боговъ:
             Злато оружіе, цѣною ста тельцовъ
             За мѣдно, девяти что цѣну составляетъ,
             Вождю эладскихъ сихь охотно онъ вручаетъ.
  
             Но Гекторъ сценскихъ вратъ достигъ, и твердыхъ стѣнъ,
             Гдѣ сонмомъ окруженъ троянскихъ, дѣвъ и женъ,
             Хотящихъ знать судьбу отцевъ, друзей и братій,
             И сладостныхъ мужей для нѣжныхъ ихъ объятій;
             Но онъ, велѣвъ мольбы простерти къ небесамъ,
             Зане волнами золъ объятъ уже Пергармъ,
             Спѣшитъ во царскій домъ, внутрь замка соруженный,
             Съ столпами на дугахъ огромныхъ возвышенный.
             Въ немъ зрѣлось пятьдесятъ чертоговъ сопреди,
             Сближенныхъ межъ собой, гдѣ храбрые вожди,
             Сыны Пріамовы съ женами обитали;
             Отъ чиста мрамора чертоги тѣ блистали,
             Противъ ихъ, дому внутрь, другъ друга не вдали;
             Двѣнадцать храмовъ, вверхъ возникли отъ земли,
             Пріамли дщери въ нихъ и бодры ихъ супруги.
             Являющи царю возможныя услуги.
             Ко дщери, дщерей всѣхъ превысшей красотой;
             Къ Лаодикіи путь имѣвъ Гекуба свой,
             Узрѣла Гектора, и срѣтить поспѣшаетъ.
             И къ персямъ матернимъ прижавъ его, вѣщаетъ:
  
             "Почто, любезный сынъ, оставилъ грозну бранъ:
             "Иль греческа на насъ отяготлась длань?
             "Я мню, что ты притекъ, дабы; средь тяжкой муки,
             "Къ престолу вышняго воздѣть смиренно руки.
             "Пожди, доколь вино я повѣлю принесть,
             "Чтобъ Зевсу и другимъ богамъ излилъ ты въ честь
             "И обновилъ свою всю бодрость истощенну:
             "Вино бо крѣпость есть толь мужу утомленну,
             "Какъ ты, сражавшуся за гражданъ средь полей."
  
             Герой въ отвѣтъ: "О мать, о свѣтъ моихъ очей!
             "Не предлагай вина: оно разслабитъ жилы,
             "Лишитъ и бодрости, и крѣпости и силы;
             "Зевесу же излить червленно въ честь вино
             "Съ нечистотою рукъ мнѣ страшно и грѣшно:
             "Мужъ прахомъ оскверненъ, дымящись кровью битвы,
             "Преступникъ, коль творитъ всевышнему молитвы.
             "Но ты гремящія гряди Паллады въ храмъ,
             "Для воскуренія несуще ѳиміамъ,
             "Со многочисленнымъ соборомъ женъ почтенныхъ
             "И цѣломудріемъ и старостью отмѣнныхъ;
             "И ризу большу всѣхъ и лучшу красотой,
             "Отличну тканіемъ, прелестну чистотой,
             "Къ сладчайшей для тебя служащую отрадѣ,
             "Ты на колѣна въ даръ днесь возложи Палладѣ,
             "И сотвори обѣтъ, на жертву въ должну честь,
             "Дванадесять телицъ во храмѣ ей принесть,
             "Еще подъ бременемъ ярма непослужившихъ,
             "И лѣто средь долинъ единое прежившихъ:
             "Коль симъ преклонена, спасетъ стѣсненный градъ,
             "И насъ, и нашихъ женъ, и вожделѣнныхъчадъ,
             "И удалитъ отъ стѣнъ прегрозна Діомида,
             "Свергающа полки подъ сѣнію Эгида.
             "Спѣши; а я межъ тѣмъ къ Париду въ домъ гряду
             "И, если можно, въ брань изыти убѣжду.
             "Почто еще не жретъ его земли утроба!
             "Судьбой царя небесъ онъ путь во мрачность гроба
             "Пріаму съ чадами и гражданамъ своимъ;
             "И, о! когда бы онъ, поверженъ рокомъ злымъ,
             "Сокрылся отъ земли, низшелъ во адски бездны,
             "Я горести бы всѣ забылъ и скорби слезны."
  
             Скончалъ, и кроткая отшедъ Гекуба вспять,
             Благоговѣйныхъ женъ велитъ къ себѣ собрать;
             Сама спѣшитъ въ чертогъ, плѣняющъ ароматомъ,
             Гдѣ ризы многія, горящи чистымъ златомъ,
             Искусства разнаго, труды сидонскихъ женъ,
             Которыхъ отъ среды сидонскихъ гордыхъ стѣнъ,
             Съ собою взялъ Паридъ въ несчастно оно время,
             Какъ плылъ съ Еленою, губить троянско племя.
             Война, и лучшую и большую изъ ризъ,
             Заемлющу собой въ ковчегѣ самый низъ,
             Блестящу, какъ звѣзда, цвѣтами распещренну,
             Изъявъ, она течетъ ко храму съ ней священну;
             Ей женъ сопутствуя благочестивыхъ ликъ,
             Достигъ твердынь, гдѣ храмъ Тритоніи возникъ.
             Жена! Антенора, Киссеевъ плодъ, Ѳеана,
             Во святость жреческа избранна градомъ сана,
             Отверзла храма дверь, и всѣ во оный часъ
             Къ Палладѣ вознесли со дланьми скорбный гласъ.
             Ѳеана ризу въ даръ богинѣ возлагаегь,
             Обѣты ей творя, молитву проливаетъ;
             "Защита и покровъ Пріамовыхъ твердынь,
             "Всѣхъ паче въ небесахъ священнѣйша богинь!
  
             "Ты сокруши копье Тидея грозну сыну,
             "Да снидетъ онъ и самъ во адову пучину,
             "Близъ твердыхъ сцейскихъ вратъ поверженъ долу ницъ:
             "Незнающихъ ярма дванадесятъ телицъ
             "Даръ жертвенный тебѣ, съ усердіемъ молебствій:
             "О, сжался, пощади, спаси Троянъ отъ бѣдствій!"
             Рекла; не внемлетъ сей мольбѣ Мивервинъ слухъ.
  
             Имъ тако тщащимся склонить богини духъ,
             Къ Париду Гекторъ въ домъ съ поспѣшностью стремится.
             Сей Домъ величественъ и красотой гордится:
             Наукой зодчества прославленныхъ мужей,
             Къ сооруженію себѣ громады сей :
             Паридъ лѣполанитъ собранъ въ стѣнахъ Пергама:
             Межъ домомъ Гектора и мудраго Пріама;"
             Они ему своимъ искусствомъ и трудомъ
             Соорудили сей великолѣпный домъ.
             Вшелъ Гекторъ, крѣпкое держащъ копье рукою;
             Единонадесять локтей оно длиною,
             И предсіяло вдаль желѣзнымъ остріемъ,
             Что къ древу золотымъ прикрѣплено кольцемѣ.
             Претекши храминъ связь, онъ вшелъ въ чертогъ веселый,
             И видить, какъ Паридъ перебираетъ стрѣлы,
             Осматриваетъ лукъ, броню, копье и щитъ.
             Елена близъ; среди служащихъ женъ сидитъ,
             Искусству ихъ труды прехвальны назначая.
             Но Гекторъ брату рекъ, во взорахъ гнѣвъ являя:
  
             "Неблаговременно ты сѣтуешь на насъ;
             "Несчастный! всѣ тобой мы гибнемъ въ злобный часъ:
             "Ты градъ сей окружилъ ахейскими полками;
             "Враги уже у вратъ воюютъ подъ стѣнами;
             "Не твой ли долгъ другихъ ко брани ополчать,
             "Совѣтомъ, бодростью бѣгущихъ воспящать?
             "Возстань, доколь Пергамъ огнемъ не воспылаетъ."
  
             Паридъ ему: "Языкъ твой истину вѣщаетъ:
             "Достоинъ я упрекъ, и праведны онѣ;
             "Но я реку, и ты склони твой слухъ ко мнѣ:
             "Не гнѣвъ- противъ Троянъ привлекъ меня въ чертоги;
             "Виной тому печаль и грусти сердца многи.
             "Я лаской убѣжденъ супружнихъ, нѣжныхъ словъ;
             "Предъ входомъ къ намъ твоимъ ко брани быль готовъ;
             "И благо сотворю, исшедши въ полѣ ратно:
             "Въ сраженьяхъ счастіе премѣнно и превратно.
             "Пожди, доколѣ я всеоруженъ явлюсь,
             "Или спѣши, тебя достягнуть я потщусь.
  
             Онъ рекъ; не отвѣщалъ защитникъ гражданъ сильный.
             Елена жъ къ Гектору ліетъ слова умильны:
  
             "Любезный дѣверь мнѣ, источнику всѣхъ бѣдъ,
             "На кою съ ужасомъ взираетъ нынѣ свѣтъ!
             "Почто, какъ я изшла отъ матерняго чрева,
             "Не бывъ еще для васъ виной небесна гнѣва,
             "Свистящій бурный вихрь, творя въ стихіяхъ споръ,
             "Схвативъ меня, на холмъ не ринулъ твердыхъ горъ,
             "Или во бездны водъ сраженій шумныхъ полны,
             "Гдѣ скрыли бы меня въ себѣ угрюмы волны!
             "Но коль судилъ Зевесъ карать народы мной;
             "Почто не лучшему супругу и женой,
             "Могущу тронуться упрекой спраэведливой
             "И чувствовать свой стыдъ, и знать свой духъ кичливой!
             "Паридъ ожесточенъ и въ немъ надежды нѣтъ;
             "И онъ безумія плоды себѣ пожнетъ.
             "Но ты возсяди здѣсь, вкуси покой желанный:
             "Ослабилъ, утомилъ тебя днесь подвигъ бранный,
             "Которой гнусностью съ Паридомъ мы возжгли.
             "Коль золъ намъ жребій далъ царь неба и земли!
             "Съ презрѣньемъ возгласитъ о насъ грядуще племя,
             "И наши имена постыдны въ поздно время."
  
             Герой въ отвѣтъ: "Тобой оказанну мнѣ честь
             "Хвалю; но ты меня не убѣждай возсесть.
             "Меня мой духъ влечетъ въ поля, къ защитѣ Трои,
             "Гдѣ помощи моей смятенны жаждутъ вои.
             "Парида поощряй поспѣшнѣй въ брань итти,
             "И града внутрь меня достигнуть на пути.
             "Я посѣщу мой домъ, да зрю жену и сына,
             "И домочадцевъ всѣхъ: сокрыта бо судьбина,
             "Еще ли ихъ узрю, возрашщися во градъ,
             "Или паду мечемъ средь гордыхъ сопостатъ.
  
             Скончавъ, отшелъ въ свой домъ сей вождь родящій страхи,
             Но бѣлогрудой въ немъ не видитъ Андромахи;
             На башнѣ бо она стояла, слезы лья,
             Стояла купно тамъ прислужница ея,
             Въ объятіяхъ держа дитя ея любезно.
             Герой, искавъ ее въ чертогахъ безаполезно,
             При прагѣ сталъ и рекъ служащимъ ей женамъ:
  
             "Сказать мнѣ истину повелѣваю вамъ,
             "Куда отшла, куда моя супруга скрылась?
             "Къ золовкѣ ли какой, къ невѣсткѣ ль удалилась,
             "Или Паллады въ храмъ, гдѣ сонмы женъ другихъ
             "Къ богинѣ сей ліютъ мольбы сердецъ своихъ?
             Начальнѣйша изъ нихъ въ отвѣтъ рекла герою:
             "О, князь! велишь вѣщать, я истины не скрою:
             "Золовки въ домъ, ни въ домъ невѣстки не отшла,
             "Ниже въ Минервинъ храмъ съ другими потекла',
             "Но въ высоту твердынь священна Иліона;
             "Она бо, слыша вѣсть для нѣжна страшну лона.
             "Что врагъ тѣснитъ Троянъ, нещално ихъ губя,
             "Побѣгла ко стѣнамъ смущенна, внѣ себя;
             "И грудію твой плодъ питающа утѣшный,
             "Сей плодъ на руки взявъ, съ нимъ въ путь тѣкла поспѣшный."
  
             Скончала; и уже сей вождь лѣтитъ за градъ,
             И прежній путь держа, достигъ до сцейскихъ вратъ.
             Чрезъ нихъ бо долженъ онъ спѣшить, гдѣ брань крутится.
             Но Андромаха вдругъ во срѣтенье стремится;
             Прекрасна и нѣжна, милъ Гетеова плодъ,
             Что Киликійцамъ былъ источникомъ щедротъ,
             Внутрь Гипполакскихъ Ѳивъ со кротостью владѣя
             Спѣшитъ она, съ собой прислужницу имѣя,
             Несущую дитя въ объятіяхъ своихъ,
             Единый, милый плодъ любви супруговъ сихъ,
             Прекрасный, какъ звѣзда, прелестный, драгоцѣнный,
             И отъ родителя Скамандромъ нареченный,
             Но былъ Астіанаксъ * онъ гражданъ во устахъ,
   * Т. е. владыка, или начальникъ града.
             Еллинъ бо Гекторъ имъ защитой былъ отъ врагъ.
             Его родитель зря, сердечнымъ чувствомъ таетъ,
             И тиху на уста усмѣшку изливаетъ;
             Дщерь Гетеонова со Гекторомъ стоя,
             Объемлюще его, потоки слезъ лія,
  
             "О! паче мѣръ, рекла: великодушный воинъ,
             "И лучшей участи и жребія достоинъ!
             "Ты мужествомъ своимъ погибель самъ себѣ;
             "О сывѣ и о мнѣ нѣтъ жалости въ тебѣ:
             "Онъ скоро сиротой, а я вдовицей буду,
             "Враги бо купно всѣ, стѣснивъ тебя отвсюду,
             "Сразятъ; я буду смерть себѣ въ отраду звать,
             "Тебѣ, нисшедшу въ гробъ, чего несчастной ждать?
             "Утѣхи, радости меня оставятъ вѣчно,
             "Мнѣ участъ будетъ скорбь, уныніе сердечно.
             "Во гробѣ мать моя, во гробѣ мой отецъ;
             "Его повергъ мечемъ Ахиллъ, всѣхъ бѣдъ творецъ;
             "Разрушивъ съ яростью градъ Киликянъ, Ѳивы,
             "Превознесенный градъ, и нѣкогда счастливый,
             "Повергъ, но не хотѣлъ оружія совлечь;
             "Всеоруженнаго почтилъ его сожечь,
             "Еще геройскую въ немъ бодрость уважая
             "И праведныхъ небѣсъ отмщенья убѣгая;
             "Надъ прахомъ, чести въ знакъ, возвысилъ онъ бугоръ,
             "И дщери Зевсовы, прелестны Нимфы горъ
             "Вѣнчали ульмами сей памятникъ надгробный,
             "Седмь братій же моихъ, и всѣ однаутробны,
             "Въ единъ всѣ купно день въ Плутоновы страны
             "На злачной паствѣ стадъ Ахилломъ сражены.
             "Царицу мать мою сей врагъ, сей ужасъ сильнымъ,
             "Плѣнивъ, привелъ сюда съ сокровищемъ обильнымъ;
             "Но искупленной ей безмѣрною цѣной
             "Преторглась въ домѣ жизнъ Діаниной стрѣлой.
             "И такъ въ тебѣ я зрю отца и мать и друга,
             "И братію свою, и милаго супруга,
             "Всѣ радости мои во имени твоемъ,
             "Ты пожалѣй о мнѣ и о младенцѣ семъ,
             "И стой при башнѣ здѣсь, страдалецъ бѣдъ толикихъ!
             "Но рать на семъ холмѣ, гдѣ лѣсъ смоковницъ дикихъ,
             "Стоять со мужествомъ противъ враговъ принудь,
             "Съ сего бо мѣста въ градъ для нихъ удобнѣй путь:
             "Аяксы и сыны великаго Атрея,
             "Идоменей, и съ нимъ безстрашный сынъ Тидея,
             "Трикраты мѣстомъ симъ стремиіись овіадѣть
             "И стѣнъ на высоту въ погибель намъ взлетѣть;
             "Пророчьимъ ли какимъ совѣтомъ поощренны,
             "Иль духа своего предчувствокъ устремленны.
  
             Рекла. Гврой въ отвѣтъ: "возлюбленна моя,
             "Печалію твоей, какъ ты, терзаюсь я;
             "Но гражданъ укоризнъ и женъ ихъ я страшуся,
             "Коль грозныя войны, какъ робкій, удалюся.
             "Нѣтъ! мужеству внемлю; я бранемъ изученъ;
             "Всегда являлся я средь первыхъ ополченъ,
             "Чтобъ храбро защищать твердыни Иліона,
             "И славу собственну, и славу отча трона.
             "Я вѣмъ, пріидетъ часъ, когда падетъ Пергамъ,
             "Падутъ и граждане, и съ чадами Пріамъ.
             "Но гибель отчества, ни смерть меня родившихъ,
             "Ни братій смерть моихъ, всѣ горести испившихъ,
             "Толикой скорбію мнѣ сердце не язвятъ,
             "Какъ та ужасна мысль, что нѣкій сопостатъ
             "Во слезну повлечетъ тебя, смѣясь, неволю,
             "И что во Аргосѣ терпя жестоку долю,
             "У гордой госпожи ты будешь прясть и ткать,
             "Иль, къ вящшему стыду, и воду почерпать
             "Со восклоненіемъ хребта и нѣжной выи
             "Въ струи Мессеиды, иль чистой Гиперіи,
             "Неволей, со стыдомъ, но нужда повелитъ.
             "Тогда всѣ зрящи твой уничиженный видъ
             "И слезный токъ, рекутъ, смѣющись надъ тобою:
             "Се Гектора жена, что, защищая Трою,
             "Страшнѣй всѣхъ былъ врагамъ... Сія прискорбна рѣчь
             " Для сердца твоего, какъ острый будетъ мечъ.
             "Возобновишь печаль, меня воспомяная,
             "Меня, могущаго твоя скончати злая,
             "Но прежде, какъ узрю тебя влекому въ плѣнъ,
             "Да буду глыбами земными покровенъ."
  
             Скончалъ, и отчески онъ длани простираетъ
             И сына воспріять въ объятія желаетъ,
             Дражайшій отрокъ сей, зря страшный отчій видъ;
             И сталь, и звучну мѣдь, чѣмъ ратникъ сей покрытъ,
             Зря гребень шишака колеблемъ; оперенный,
             И конскими власы на ужасъ отѣненный,
             Вспять взоръ свой обратилъ, пуская дѣтскій крикъ;
             И къ лону мягкому прислужницы приникъ.
             То зря отецъ и мать, смѣялися утѣшно.
             Тогда снявъ Гекторъ шлемъ съ главы своей поспѣшно,
             На землю положилъ, и сына воспріялъ,
             И на рукахъ его качая, лобызалъ,
             И взоры возводя въ превыспренность умильны:
  
             "О Зевсъ! онъ рекъ и всѣ странъ горнихъ боги сильны,
             "О, даруйте, да сей, мой сынъ, дитя утѣхъ,
             "Явится знаменитъ, какъ я средь гражданъ всѣхъ,
             "Да будетъ нѣкогда Пергаму онъ владыкой,
             "И силой облеченъ и крѣпостью толикой,
             "Чтобъ Троя, зря его грядуща съ торжествомъ,
             "Съ корыстью многою, съ побѣдой надъ врагомъ,
             "Рекла: сей вождь отца геройствомъ превышаетъ:
             "То слыдмаѵфадостью пусть мать его взыграетъ!"
  
             Скончавъ, младенца онъ супругѣ отдаетъ,
             Она, его пріявъ, къ горячимъ персямъ жметъ,
             Лія потоки слезъ, усмѣшкой растворенны.
             Чувствительный супругъ, симъ видомъ пораженный,
             Со нѣжной жалостью ее объемля, рекъ:
  
             "Чрезмѣрной скорбію не сокращай свой вѣкъ:
             "Не сниду въ гробъ, коль нѣтъ на то судьбы велѣній;
             "Избѣгнуть же ея всевластныхъ изреченій
             "Не силенъ никогда рожденный на земли.
             "Но ты грядй въ свой домъ, трудамъ своимъ внемля,
             "Прислужницамъ вели быть къ должности прилежнымъ;
             "Мнѣ все, что нужно есть къ сраженіямъ мятежнымъ,
             "Мнѣ съ прочими вождми, и съ сонмомъ ихъ полковъ;
             "Остави учреждать противу всѣхъ враговъ."
  
             Скончавъ, подъялъ свой шлемъ, летитъ въ поля гремящи,
             И Андромаха вспять грядетъ слезоточащи,
             И озираяся, еще чтобъ зрѣть его.
             Пришедъ же въ свѣтлый домъ, супруга своего,
             Въ сердца всѣхъ женъ печаль печалію вселила,
             Все радостное въ грусть, въ унынье премѣнила:
             О Гекторѣ живомъ такъ стонутъ, такъ слезятъ,
             Какъ будто предъ собой его во гробѣ зрятъ,
             Отчаясь зрѣть еще избѣгша смертной длани,
             И возвратившася съ пагубоносной брани.
  
             Межъ тѣмъ Паридъ въ своихъ чертогахъ некоснитъ,
             Уже всеоруженъ по граду путь стремитъ.
             Таковъ, какъ бурный конь, что яслями скучая,
             И плавать въ знаемыхъ ему струяхъ желая,
             Преторгнувъ узы, въ бѣгъ стремится чрезъ поля,
             Отъ крѣпости его копытъ дрожитъ земля.
             Прекрасенъ, вверхъ главу подъемля и крутяся,
             Волнистой гривою величественъ гордяся,
             Играющей вокругъ и выи и раменъ,
             Отличной легкостью и красотой надменъ,
             Онъ къ паствамъ кобылицъ летитъ въ луга прелесты,
             Въ мѣста знакомыя, въ мѣста ему извѣстны.
             Таковъ Пріамовъ сынъ, божественный Паридъ,
             Величественъ и бодръ, отваженъ, сановитъ,
             Отвсюду покровенъ оружіемъ блестящимъ,
             Стремится радостно къ полямъ, войной гремящимъ,
             Онъ Гектора, какъ сей уже почти летѣлъ
             Отъ мѣста, гдѣ съ своей женой бесѣду велъ,
             Достигши, рекъ ему: "О братъ великодушенъ!
             "Велѣніямъ твоимъ явился я преступенъ,
             "Не тако скоро въ брань, какъ ты желалъ, стремясь."
  
             Герой въ отвѣтъ: "никто назвать тебя, о, князь,
             "Страшащимся войны не можетъ справедливо:
             "Ты храбръ, лѣнивъ твой духъ и сердце нерадиво;
             "И я скорблю, хулѣ внимая о тебѣ,
             "Хулѣ Троянъ, тобой подпавшихъ злой судьбѣ...
             "Но послѣ мы о семъ простремъ бесѣду нашу,
             "Коль Зевсъ благоволитъ намъ пить свободы чашу
             "И жертвовать богамгь, избавясь отъ враговъ,
             "А днесь да поспѣшимъ къ подъятію трудовъ."
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru