Гёте Иоганн Вольфганг Фон
Фауст

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полная немецкая трагедия Гете, вольнопереданная по-русски А. Овчиниковым (1851).
    Часть вторая.

   

ФАУСТЪ.

ПОЛНАЯ НѢМЕЦКАЯ ТРАГЕДІЯ

ГЕТЕ,

ВОЛЬНОПЕРЕДАННАЯ ПО-РУССКИ

А. Овчиниковымъ

0x01 graphic

РИГА.
Печатано въ типографіи
1851.

   
   Печатать позволяется, съ тѣмъ, чтобъ по отпечатаніи представлено было въ цензурный Комитетъ узаконенное число эземпляровъ.
   
   Рига. 30 Іюня 1851 года.
   
   (L. S.) Исправл. должн. Ценсора К. Александровъ.
   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
въ пяти дѣйствіяхъ.

   Два извѣстные перевода Первой части Гете во и трагедіи "Фаустъ (Губера, изд. 1838 и Вронченка, изд. 1844 г.)" ознакомила уже русскихъ читателей съ половиною великаго творенія. Эта половина, хотя сама по себѣ представляетъ одну стройную драму, но не окончиваетъ той идеи знаменитаго поэта, которая касаясь всѣхъ вопросовъ жизни человѣка, выработывалась подъ перомъ его впродолженіи почти шестидесяти лѣтъ и которая, послѣдовательно или непослѣдовательно, развита лишь во Второй части. По этому она, т. е. Первая часть, при всей драматической полнотѣ своей, есть только обрывокъ отъ единства цѣлаго.
   Второй части до сихъ поръ на русскій языкъ переведено не было; между тѣмъ на другихъ европейскихъ языкахъ Гётевъ Фаустъ имѣется большею частію въ полныхъ переводахъ; а Французская литература, даже при доказанномъ неблаговоленіи ея къ нѣмецкой, обогащена -- исключительно тремя болѣе или менѣе удачными переводами и при томъ многими отрывками и заимствованіями. Но такое явленіе Гётева Фауста, говоря мимоходомъ, въ иностранной литературѣ не удивительно, потому, что самая сказка о пресловутомъ Фаустѣ Чернокнижникѣ и Чародѣѣ, порожденная въ средневѣковую Реформацію нѣмецкимъ католицизмомъ, водворилась вмѣстѣ съ книгопечатаніемъ у Голландцевъ, Англичанъ, Французовъ и далѣе -- почти въ одно время. У насъ сказочники ничего не слыхали объ этомъ пресловутомъ Чародѣѣ и разумѣется не разсказываютъ о немъ никакихъ похожденій; только немногіе читатели, въ послѣднихъ десятилѣтіяхъ, узнали съ появленіемъ Гётевой трагедія о "Фаустѣ-Докторѣ" -- и то въ нѣкоторомъ отношеніи: два извѣстные перевода Первой части трагедіи, до существенной своей нецѣлости, не могли достаточно доказать опоэтизированной личности Фауста ни въ значеніи чернокнижія противу Естества, ни въ значеніи суевѣрія противу Истины. Любознательные читатели, интересующіеся вообще дальнѣйшими похожденіями Фауста, за неимѣніемъ Второй части, должны были довольствоваться по поводу ея лишь нѣкоторыми коротенькими изложеніями, вовсе однако не ведущими къ обсужденію цѣлой трагедіи -- лучше сказать цѣлой литературной дѣятельности Гёте, также нѣкоторыми довольно сухими отзывами и толкованіями не довольно впрочемъ располагающими нашимъ литературныхъ дѣятелей къ передачѣ по-русски вполнѣ Нѣмецкой трагедіи. Въ послѣднемъ случаѣ, можетъ-статься, непроизвольно вкрадываетъ предубѣжденіе съ невозможность передать Фауста по-русски, особенно этой Второй части -- не говорю потому, что она составляетъ по себѣ твореніе вдвое больше Первой части, но -- неоспоримо потому, что самое творчество ея, сколько недоумительно по чудесности и богатству краситъ символической поэзіи, столько же и неудобопонятно по замысловатости иносказанія и по вычурности нѣмецко-народного остроумства, не смотря на нескончаемое мудрствованіе самого поэта, которымъ напутствовалъ онъ своихъ дѣйствующихъ во всѣхъ ихъ появленіяхъ. Судя по этому сознаешь что непереводимость второй части на русскій языкъ въ самомъ дѣлѣ не мнительная: переводчикъ, хотя бы и не обиженный даромъ поэзіи, становится въ тупикъ еще на Первомъ Дѣйствіи, гдѣ "Маскарадъ" у Нѣмецкаго Кесаря ошеломляетъ его неистовостью всѣхъ вообразимыхъ силъ Фаустовскаго чародѣйства; -- тамъ, едва очнувшись "при утреннемъ солнцѣ" отъ маскараднаго остолбенѣнія и направивъ поэтическій полетъ свой далѣе, но Второе Дѣйствіе, онъ попадается опять на длинный "Классическій Шабашъ", гдѣ между баснословныхъ Грифовъ и Сфинксовъ безнадежно и опускаетъ крылья; -- тамъ опять торопѣетъ онъ предъ скопищемъ другихъ неистовыхъ силъ -- явленій безтѣлесныхъ и мертвенныхъ, которыя олицетворены нѣмецкимъ поэтомъ въ образахъ сверхъестественныхъ, представлены въ мірѣ чрезъ-чуръ идеальномъ и, какъ бы на зло нѣмецкой философіи, закабалены въ туманность самой высокопарной многорѣчивости. Вотъ трудности наиболѣе отбивающія охоту у переводчиковъ взяться за переводъ Фауста вполнѣ.-- Вообще во Второй части Фауста преобладаетъ духъ какой-то сказочности, какой-то поэтической неурядицы: это уже не трагедія въ пяти Дѣйствіяхъ, а такъ-сказать нерастолкуемая притча на сущія пять частей свѣта, загадка подразумѣній для всѣхъ пяти степеней жизни и -- загадка, въ собственномъ смыслѣ, разрѣшимая только смертію.--
   Первоначальныя попытка въ переложеніи Фауста по-русски пробовалъ я на Первой часто, назадъ-тому лѣтъ около семи. Когда же объявлено было о выходѣ въ свѣтъ втораго перевода той самой части Г. Вронченка -- попытки моя оказались безъ ожидаемаго успѣха, и я, предавъ ихъ до нѣкотораго времени забвенію, заблагоразсудилъ посвятить свои досуги на переводъ Второй части. Приняться за дѣло было нетрудно; но выполнить его съ болѣе соотвѣтственнымъ успѣхомъ казалось зѣло задачливо и едва возможно даже при основательномъ знаніи нѣмецкаго языка и русской народности: требовалось изучить много иностранныхъ толковниковъ, замѣтокъ и поясненій по поводу Гётевой трагедіи, надобно было перебрать весь запасъ нашихъ областныхъ рѣченіи, общенародныхъ поговорокъ и т. п. и при томъ, для большей выдержки знаменательности оригинала, надо было собраться со всѣмъ сказочнымъ духомъ русскаго мудрословія, главное -- обеспечить себя терпѣніемъ.-- Такимъ образомъ, по усвоеніи вспомогательныхъ средствъ на выручку перевода изъ трудностей подлинника, дѣло разумѣется дѣлалось, шло на ладъ и мало по малу кончилось благополучно. Пять лѣтъ терпѣнія по этому дѣлу, съ изданіемъ его теперь въ свѣтъ, даютъ мнѣ право самому высказать между-прочимъ читателямъ объ уважительныхъ отступленіяхъ моего перевода отъ подлинника и о весьма немногихъ неясностяхъ въ монологахъ Перваго Дѣйствія.
   Отступленія именно вотъ какія: "Дѣйствіе въ Спартѣ", прекрасное по-нѣмецки въ греческихъ триметрахъ, но по разительному разглагольствію едва ли соотвѣтствующее цѣлому, я передалъ пушкинскимъ ямбомъ, примѣнивши его такимъ способомъ къ предшествующему и послѣдующему ходу пьесы и избѣжавъ тѣмъ высокопарной растянутости мысли. Размѣръ стиховъ вообще, за исключеніемъ Дѣйствія въ Спартѣ, выдержанъ по возможности съ соблюденіемъ размѣра стиховъ подлинника; а если встрѣчается въ иныхъ мѣстахъ особенная изворотливость риѳма, либо сплошное созвучіе словъ, то это случилось не безъ умысла -- отступленіе допустительное и искупляется само по себѣ вольностію перевода. Немногія неясности въ монологахъ допущены неясностію самаго оригинала, и какъ неважныя, не вредятъ настоящему. За всѣмъ тѣмъ смѣю надѣяться, что совершенно непереводимыя нѣмецкія аллегоріи, если не отразились гдѣ, въ переложеніи, природнымъ колоритомъ, за-то вышли равносильны свойственною оригинальностію, и посвященные въ подлинникѣ вѣроятно не ошибутся согласись съ этимъ. Главнѣйшимъ дѣломъ въ переложеніи трагедіи были характеры. Всякое живое лицо и всякая олицетворенная безжизненность требовали особенной отличительной черты, особенной манерности въ дикціи, или какого-либо оттѣнка смотря по положенію дѣйствія и дѣйствующаго. Читатель въ этомъ случаѣ рѣшитъ самъ насколько я успѣлъ.
   Въ заключеніе не могу умолчать о томъ, что Особы, совѣтами которыхъ пользовался я при воспроизведеніи Фауста по русски, убѣдили меня издать его пока въ Ригѣ, въ немногихъ экземплярахъ. Сдѣлать это можно было только по пріобрѣтеніи матеріальныхъ средствъ, т. е. по содѣйствій публики. На открытую подъ рукой подписку благосклонные Рижане изъявили готовность споспешествовать хорошему дѣлу, такъ, что въ короткое время подписной листъ обогатился многими именами и въ главѣ ихъ именемъ Свѣтлѣйшаго Князя Суворова-Рымникскаго, Высокаго начальника Остзейскихъ губерній. При такихъ благопріятныхъ обстоятельствахъ я долгомъ почелъ приложить подписной листъ къ самой книгѣ, не столько для приданія ей особенной прикрасы, сколько для ближайшей памяти изданія оной въ Ригѣ и для памятованія благодарности моей особамъ наиболѣе содѣйствовавшимъ къ изданію моего Фауста.
   Теперь смиренно повергаю мое произведеніе на дальнѣйшій судъ образованнаго русскаго читателя безъ самонадѣянности на литературный успѣхъ его и безъ претензіи на знаменитое титло стихотворца или писателя, потому что ни въ томъ вы въ другомъ случаѣ, въ отношеніи меня, не провидится никакой знаменитости, тоже и безъ боязни строгаго судейскаго приговора рецензента, потому что ископаемые золотоносы, какъ говорятъ на Уралѣ, должно подвергать тщательной амальгамаціи. Всякое благоосужденіе благонамѣренной критики будетъ принято мною къ надлежащему доразумѣнію и свѣдѣнію.-- Пріобрѣтетъ моя книга далѣе благосклонный пріемъ въ публикѣ, приласкаетъ ее просвѣщенный читатель какъ безприхотное твореніе литературномъ поприщѣ, или какъ Гомункула на Классическомъ Шабашѣ -- это послужитъ нижеподписавшемуся поощреніемъ если не къ дальнѣйшимъ трудамъ, то по крайней мѣрѣ къ окончательной выработкѣ Первой части, безъ которой моему творенію, что оторванному отъ нея близнецу, было бы слишкомъ неуютно и тѣмъ болѣе, что чужія его двойницы, двѣ Первыя части, заговорили себя отъ всякаго подступа чистыхъ и нечистыхъ силъ Второй части.

А. Овчиниковъ.

   Апрѣля 14. 1850 г. Рига.
   

ДѢЙСТВІЕ I.

ВЕСЕЛЕНЬКАЯ СТОРОНА.

на цвѣтущей полянѣ разметался ФАУСТЪ усталый, безпокойный и борющійся со сномъ.

   

СУМЕРКИ.

слетаются Духи; мелькаютъ и рѣютъ маленькія Привидѣньица.

АРІЭЛЬ,
подъ звуки эоловой арфы.

                       По веснѣ, веснѣ дождливой
                       Долъ красуется цвѣтами;
                       Но, пока надъ злачной нивой
                       Взоръ любуется благами,
                       Эльфы-дѣтки, поспѣшите
                       Къ несчастливцу на помогу!
                       Вы надъ бѣднымъ потужите --
                       Святъ ли, грѣшенъ ли онъ Богу.
   
             Уже вы передъ нимъ! и такъ въ призывѣ
             На доблесть тщитесь заслужить хвалу,
             Уймите сердце въ яростномъ разрывѣ;
             Упрекъ направилъ въ грудь его стрѣлу --
             Вы отклоните;-- страсть пережитая
             Давно избыта страхомъ Намъ ночная
             Нора въ четырехъ сумеркахъ, и вы
             На дѣло двиньтесь съ доброю отвагой:
             Прохладой дхните вкругъ его главы
             И облегчите грудь росною влагой;
             И мышцы стерплыя, въ полуживомъ.
             Улягутся; и подкрѣпленный сномъ
             Онъ успокоится предъ раннимъ днемъ
             Вашъ долгъ усовершится, милы дѣти;
             И поживетъ онъ вновь на бѣломъ свѣтѣ
   

ХОРЪ ЭЛЬФОВЪ.
пѣніе по-одиночкѣ и многихъ вмѣстѣ.

                       Чистый воздухъ напояетъ
                       Теплотой зеленый лугъ,
                       Сладкій запахъ растворяетъ
                       Сумракъ вечера вокругъ;
                       Тихо все лепечетъ люду:
                       Баю -- баюшки -- покой!
                       И отъ глазъ усталыхъ всюду
                       Истекаетъ свѣтъ дневной.
   
                       Ночь сошла, рѣдѣетъ морокъ,
                       Звѣзды, звѣздочки зажглись;
                       Много свѣточей, искорокъ
                       Теплятъ даль, сіяютъ близь;
                       Свѣтятъ тамъ онѣ, высоко,
                       И отсвѣтъ въ рѣкѣ скользитъ:
                       Сподобляя сонъ глубокой
                       Мѣсяцъ по небу катитъ.
   
                       Счастье, горесть -- позабыты.
                       Замеръ зычный бой часовъ;
                       Чувствуй то, м вновь люби ты
                       Лучъ зари -- и будь здоровъ.
                       Но свѣтаетъ; надъ холмами
                       Животворный вѣетъ паръ;
                       Нива вспрянула волнами --
                       Засребрился божій-даръ.
   
                       Жди желаннаго со рвеньемъ,
                       Зри на свѣтъ лишь; въ забытье
                       Убаюканъ ты мгновеньемъ!
                       Сонъ скорлупка -- скинь ее!
                       Пусть въ тебѣ духъ ободрится
                       Коль толпа отъ дѣлъ бѣжитъ!
                       Доблій мужъ на дѣло тщится,
                       Воспріемлетъ и свершить.

необыкновенная тревога возвѣщаетъ восходъ солнца.

   

АРІЭЛЬ.

                       Чу! невидно хоръ стремится,
                       Звукъ слетаетъ, слухъ живится.
                       Въ звукахъ ночи день родится;
                       Твердь двоится -- растворилась,
                       Къ міръ денница прокатилась...
                       Сколь тревоги вынесъ свѣтъ!
                       Все ликуетъ, въ гулъ ліется,
                       Око блещетъ, слухъ мятется;
                       Но къ неслышнымъ слуха нѣтъ.
                       Вы! въ цвѣты скорѣй бѣгите,
                       Глубже, глубже поживите
                       Каждый злаками повитъ,
                       Поспѣшите, иль затмитъ-!
   

ФАУСТЪ.

             Пульсъ жизни бьется свѣжестью желанной
             Встрѣчая утро праведнымъ привѣтомъ.
             Земля -- ночесь была ты постоянна,
             Я попираю вновь тебя съ-разсвѣтомъ!
             Уже хочу я съ радостью мириться;
             Но, шевелишь ты мощныя начала --
             Велишь къ иному бытію стремиться.
             Ночная занавѣсь предъ утромъ пала,
             И боръ отпрянулъ жизнью многогласной;
             Туманы въ долъ изъ долу потянулись,
             И глубь едва струей дохнула ясной
             И вѣтвь и ночка свѣжи, отвернулись
             Отъ ложа ароматнаго -- гдѣ спали:
             И стебль и цвѣтъ блестятъ надъ муравою
             Гдѣ лепестки подъ бисеромъ дрожали.
   
             Окрестность раемъ стала предо мною!
             Тамъ въ вышинѣ, на горномъ великанѣ,
             Игру лучей опять встрѣчаютъ взоры.
             Да, только онъ упьется свѣтомъ ранѣ
             Пока уступитъ намъ его чрезъ горы;
             И снова въ Альпахъ солнце на полянѣ
             Блестящій злакъ ярчѣй позеленило.
             Такъ же живится съ края и до края!
             Но, вотъ оно. какъ взоръ мой ослѣпило!
             Я отвращаюсь, боль претерпѣвая.
   
             Ахъ, что жь? когда надежда усиляетъ
             Жеманность свыше грустію сердечной
             Врата намъ сбывчивость разотворяетъ,
             Но встрѣчу пышетъ изъ основы вѣчной
             Громада пламени!.. мы торопѣемъ
             Не зловѣщая въ жизнь себѣ свѣтила.
             Почто мы въ огненномъ потокѣ млѣемъ?
             Любовь -- вражда ли насъ огнемъ обвила
             Такъ радость вдругъ поражена печалью,
             И намъ печаль въ немъ очи потупила --
             И дѣтство насъ миритъ своею далью.
   
             Нѣтъ, солнце, ты останься за спиною!
             Зрю водопадъ -- восторгъ мои возрастаетъ
             О, какъ клокочущій каскадъ скалою
             Тряся съ утесовъ хлещетъ и взрываетъ
             Нотокъ на тысячу валовъ! толпою
             Рокочетъ пѣна и шипя взлетаетъ...
             И какъ надъ о то то громадой грозной
             Цвѣта раскинулись, горятъ, то рядомъ
             Сомкнутся звѣздами, то засіяютъ розно,
             И дышетъ все вокругъ пахучимъ хладомъ!
             Я мыслю... и теряюсь въ размышленьѣ.
             Не человѣкъ ли сходенъ съ водопадомъ?
             Вся наша жизнь на цвѣтномъ отраженьѣ.
   

ЗАМОКЪ КЕСАРЯ.

ПРІЕМНАЯ ПАЛАТА

сонмище сановниковъ въ великолѣпныхъ одѣяніяхъ;

ЗВУКИ ЛИТАВРЪ.

является Кесарь и восходитъ на высокое сѣдалище; по правую руку Звѣздочотъ, по лѣвую -- никого.

КЕСАРЬ.

             Любимымъ, вѣрнымъ мой привѣтъ.
             Передъ меня стеклися мы отвсюдъ,
             И мудрый мужъ -- примѣчу, тутъ;
             Но гдѣ же шутъ? вотъ дурака и нѣтъ!
   

ЮНОША.

             Шолъ прихвостнемъ, и за твоей препрядой
             Съ ступеней грянулся; едва съ надсадой
             Подняли грузъ пузана зажирѣлый;
             Но ожилъ ли?-- кому какое дѣло!
   

ДРУГОЙ.

             Ужь тамъ на мѣсто стараго, готовый,
             Изъ вертоватыхъ кто-то носъ просунулъ.
             Нарядъ невиданный, такой пудовый,
             А рожа -- такъ бы на ней и плюнулъ
             Что съ неба сыпалъ; стража у порогу
             Скрестила встрѣчу алебарду...
             Не вѣсть откуда протесалъ дорогу!
             Знать по всему пробойнаго личарду.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ
преклоняется предъ Кесаремъ.

             Что заклято -- а всѣмъ желанно?
             Что обожаемо -- а все изгнанно?
             Кого хотятъ скорѣе защищать?
             Что всё въ хулѣ и въ нареканьѣ?
             Чье всѣмъ любимѣе именованье?
             Кого бы не посмѣлъ ты подозвать?
             Кто мнитъ тебѣ бокъ-о-бокъ стать?
             Кто можетъ самъ-себя прогнать?
   

КЕСАРЬ.

             Пока рѣчей своихъ не расточай,
             Не мѣсто для загадокъ здѣсь, на то
             Вотъ эти господа; ты только знай
             Отгадывай -- посмотримъ какъ и что.
             Старикъ мой, опасаюсь, отдалъ дань;
             Ты за него, про мнѣ, на лѣво стань.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ
становится по лѣвую руку; въ толпѣ начинается волненіе и слышится;

РОПОТЪ.

             Вотъ новый шутъ... для новыхъ смутъ...
             Отколь пригналъ... какъ втерся тутъ...
             Пузанъ -- упалъ... сломилъ ребро....
             Былъ кадь -- добро... а вотъ ведро.
   

КЕСАРЬ.

             И такъ привѣтъ любимымъ вамъ;
             Со всѣхъ вы краевъ собрались сюда,
             Васъ провожала добрая звѣзда:
             Блага начертаны всѣ свыше намъ!
             Однако, что же о сегоднемъ днѣ,
             Когда заботы всѣхъ отложены
             И люди празднично снаряжены.
             Когда въ умѣ лишь радости однѣ
             Что жь совѣщаніемъ себя тѣснить?
             Во вамъ не льзя того перемѣнить,
             Ну, и по-мнѣ пожалуй, такъ и быть!
   

ДУМНЫЙ.

             Всѣ высшія блага какъ огнь святой
             Надъ кесаревой блещутъ лишь главой,
             Лишь Кесарь предуставленъ для щедротъ
             И правоты; чѣмъ бѣдствуетъ народъ,
             Въ чомъ нужды и потребности -- людямъ
             Лишь онъ доставить все возможетъ.
             Но какже умъ душѣ людской поможетъ,
             Добро сердцамъ, изволенность рукамъ,
             Когда подъ корень государства гложетъ
             Ехидна смутъ, коль зло въ одинъ пометъ
             Выводитъ кучу золъ? Что сновидѣнье
             Тяжолымъ бременемъ вдругъ угнететъ
             Того, кто наше царство въ отдаленьѣ
             Отсюда яснымъ взоромъ обойметъ,
             Гдѣ юродивый съ выродками рядитъ,
             Обеззаконить все законно ладитъ,--
             Гдѣ въ смутахъ міръ едва не изойдетъ!
             Тотъ грабить и злодѣйствуетъ, а тотъ
             Наноситъ крамолы во гнѣвъ святынѣ;
             И злыхъ ни моръ, ни прахъ не изведетъ --
             Безъ казни хищники и бунтъ по нынѣ.
             Принесъ ли въ судъ обиженный прошенье,
             Судья возсѣлъ на стулѣ -- но не тронь!
             А буйный разжигаетъ въ изступленьѣ
             Межъ злобныхъ необузданный огонь...
             И тутъ позоръ и срамъ одинъ ругаетъ,
             Другой на совиновныхъ все слагаетъ;
             Но виноватъ -- нерѣдко слышишь тамъ,
             Гдѣ правый оправдать себя не знаетъ.
             И такъ-то міръ рушится но кускамъ,
             Ничтожится все должное!.. Съ чего
             Развиться здравымъ и прямымъ умамъ
             И вникнуть въ правоту? послѣ того
             Въ законной власти мужа самого
             Обаетъ лесть и станетъ онъ подкупнымъ;
             И судія -- не сталъ ли онъ преступнымъ,
             Коль наказать преступныхъ упустилъ?
             Черно очерчено, но я бы очеркъ скрылъ
             Подъ покрываломъ недоступнымъ...

молчаніе.

             Должно рѣшить, необходима власть;
             Коль нападаетъ всякъ и всѣмъ напасть,
             То и величію не мудрено упасть.
   

ВОЕВОДА.

             Какъ потряслось теперь на цѣлый міръ:
             И губитъ всякъ и гибнетъ; командиръ
             Не видитъ подчиненности въ рядахъ.
             Заперся гражданинъ въ своихъ стѣнахъ.
             Гнѣздится въ замкахъ рыцарская знать
             Хотятъ всѣ дерзко противустоять --
             Упорствуютъ, не выбьются изъ силъ;
             Въ строю всякъ преднамѣренъ задирать
             И нагло хочетъ то, что заслужилъ;
             Не будь еще мы ратникамъ въ долгу,
             Давно бъ иной лизнулъ по сапогу;
             А ставь кто унимать мятежныхъ, тотъ
             Шмелей лишь раззадоритъ; и страна,
             Гдѣ воинъ ей охрана и оплотъ --
             Разграблена и распустошена,
             И вольницѣ попущено мутить.
             Уже полміра разлетѣлось пирахъ;
             Есть герцоги еще въ своихъ земляхъ,
             Но всякій мнитъ; да какъ же быть.
   

КАЗНАЧЕЙ.

             Надежды на союзниковъ немного.
             Обѣщанная намъ отъ нихъ помога,
             Что мелководь, нейдетъ изъ-за порога;
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             На партіи -- какъ ихъ ни называютъ
             Теперь не положись; что порицаютъ
             Онѣ, иль восхваляютъ -- все равно,
             Восхвалъ и порицанье презрѣно!
             А Гибелинъ и Гельфовъ нѣтъ и слѣду
             Къ себѣ на отдыхъ, наострили лыжи.
             Кто поспѣшитъ на выручку къ сосѣду?
             У всѣхъ своя рубашка къ тѣлу ближе.
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

КРАВЧІЙ.

             Я тоже въ неблагополучной долѣ.
             Что-день хочу умножить въ сундукахъ,
             Но день на день расходуется болѣ,
             И день-со дня я въ новыхъ хлопотахъ,
             У повара въ-полгоря недостатки,
             Въ его календарѣ еще но постъ;
             Олени -- лани -- зайцы и кабаны,
             Бекасы -- утки -- гуси и фазаны,
             И вѣрный отъ повѣренныхъ приростъ --
             Идутъ пока въ передовомъ порядкѣ;
             Однако вина вышли въ погребахъ!
             Бывало бочекъ до верху и строемъ
             Накачено съ отмѣннѣйшимъ напоемъ,
             Теперь не поживятся и отстоемъ
             Согоспода съ тобою -- на пирахъ;
             Ужь погребомъ снабжаетъ магистратъ:
             Всѣ ковшиками пьють и чѣмъ хотятъ,
             А по подстолью протори лежатъ;
             Я только-знай отсчитывай расплатъ.
             И старый хамъ слѣдитъ мои уходы,
             Опять хлопочетъ за свои доводы
             Харчевное платить впередъ, на годы.
             И тожь не разжирѣли парсюки;
             Въ закладъ идутъ съ постель поховики,
             Въ обѣду хлѣбъ -- вчерашніе куски.
   

КЕСАРЬ,
по нѣкоторомъ разиышленіи, Мефистофелю.

             Что, и твои заботы велики?--
   

МЕФИСТОФЕЛЬ

             Мои? нисколь! въ сіяньѣ при тебѣ
             Да при твоихъ побыть. Ну, шутка!
             Увѣренности, вотъ, и нѣтъ въ себѣ
             Коль-скоро подоспѣло жутко --
             Когда величію гроза кругомъ?..
             Гдѣ доброволье съ силою разсудка,
             Гдѣ ревность многосложная лицомъ,
             Враги тамъ расточатся, вострепещутъ
             Какія жь лихи на бѣду нахлещутъ --
             На тьму, гдѣ эдакія звѣзды блещутъ?
   

РАПОТЪ.

                       Ой -- ой, башка... какой строка...
                       Заврется онъ... не сбрелъ пока...
                       Понятенъ тонъ... намѣкъ про то...
                       А дальше что... проэктъ нешто.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Да гдѣ же свѣтъ не терпитъ недостатки?
             Тамъ то, тамъ се, а здѣсь деньжонокъ нѣтъ!
             Не съ полу ль взять? съ него-то взятки-гладки?
             Но мудрость знаетъ вывести на свѣтъ
             Сокровищъ кладь хотя со дна морского.
             Въ горахъ и крѣпяхъ зданья вѣкового
             Есть золото, есть множество минетъ.
             Кто, спросите, къ тому укажетъ ходы?--
             Мужъ сильный даромъ духа и природы.
   

ДУМНЫЙ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Одно въ другомъ по выйдетъ изъ сомнѣнья
             И ихъ уродствуетъ двуличный видъ!
             У Кесаря, изъ древняго владѣнья,
             Доселѣ славны два лишь поколенья,
             Обоихъ доблести потомство чтитъ.
             Въ нихъ то святой, то рыцарь безбоязный;
             Герои идутъ противъ всѣхъ тревогъ,
             И имъ за подвиги награда -- Богъ!
             У черни духъ, въ разсудкѣ, злообразный
             Сопротитительно противусталъ.
             Все зло -- еретики да чародѣи;
             Они язвятъ и градъ и сель какъ змѣи.
             Еще посмѣлъ ты въ доблестномъ кругу,
             Здѣсь, подпускать такія стремадуры?
             Ты, видимо, испорченной натуры:
             Но этѣ брязги сличны дураку.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Изъ этого мнѣ васъ легко узнать.
             Что не пощупаешь -- за милю вспять;
             Что не подтибришь -- ну, того и нѣтъ!
             Что не исчислишь -- повѣрять не-слѣдъ;
             Что не навѣсишь -- это вѣсъ, не кладь;
             Что не чеканишь -- цѣны не приладь.
   

КЕСАРЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

МЕФИСТОФЕЛЬ,

             Спроворить сколь угодно мы спроворимъ;
             То все легко, хоть легкость трудновата,
             И тамъ все то! но нотъ замысловато:
             Отколь лазѣи мы къ тому отворимъ?--
             А вотъ отколѣ: вспомни тѣ невзгоды
             Когда нахлынули потрусомъ воды,
             И волны людъ и землю поглощали --
             Не тѣ, другіе съ страху потрясенья
             Пожитки гдѣ-попало -- зарывали;
             А зарывать -- отъ Рима построенья
             До нашихъ поръ просты обыкновенья.
             Но все не тронуто, въ землѣ лежитъ;
             Все Кесарю съ землей принадлежитъ.
   

КАЗНАЧЕЙ.

             Дуракъ, а рядитъ не дураковато!
             Конечно -- все то кесарево злато?
   

ДУМНЫЙ.

             Златую петлю дурню вьетъ лукавый;
             Онъ искушаетъ помыслъ правый!
   

КРАВЧІЙ.

             Что за бѣда? нарой онъ только болѣ;
             Мы въ долѣ -- мѣсто наше взято.
   

ВОЕВОДА.

             Онъ мыслитъ впрямъ не глуповато,
             Кто жъ спроситъ денежки отколѣ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Повѣрьте, то не то -- чтобъ по усамъ...
             Вотъ мудрый мужъ, спросите Звѣздочота
             Всю подноготную опишетъ съ перечота.--
             Скажи-ка, какъ на небесахъ-то тамъ?
   

РОПОТЪ.

                       Двѣ шельмы вишь... стакнулись вразъ.,
                       Дуракъ да шищь... и здѣсь, при насъ...
                       Погудки -- слышь... на старый плясъ...
                       Въ ушко глупышъ... а шишъ въ разсказъ.
   

ЗВѢЗДОЧОТЪ,
подъ ухо ему подшептываетъ Мефистофель.

             Ужь Солнце злато самой высшей пробы
             Сеньоръ Меркурій -- служитъ изъ чиновъ;
             Мадамъ Венера выставилась, чтобы
             Повзорить съ-высока на земляковъ;
             Жеманница Луна заводитъ фарсъ
             Стыдливо -- и сумерничаетъ; Марсъ
             Гдѣ не мытьемъ такъ катаньемъ беретъ;
             Однако самый ясный свѣтъ даетъ
             Ясневельможный панъ -- Юпитеръ.
             Сатурнъ великъ, а искорка на взглядъ;
             Его въ безденежье не такъ-то чтятъ:
             Тяжолъ, нецѣненъ, всѣмъ бока но вытеръ.
             Коль Солнце потакается съ лупой --
             Сребро со златомъ -- ну, и пиръ горой!
             А прочее поспѣетъ чередой.--
             Дворцы, сады ....................
             И пухленькія щечки -- все на сушь
             Доставитъ глубокоумнѣйшій мужъ.
             Не то-что мы, простые люди
   

КЕСАРЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

РОПОТЪ.

                       Что могутъ намъ... турусы тамъ...
                       Все то -- взмназня... одна звѣздня...
                       Ужь такъ не разъ... поддѣли насъ...
                       Не будетъ внуть... добудетъ ртуть...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             На -- вотъ! остолбенѣлые, стоятъ.
             Не вѣрятъ все-таки въ завѣтный кладъ!
             Одинъ про Вѣщихъ-бабъ бормочетъ,
             Другой о Чорномъ-пуделѣ сорочить.
             Судачатъ всѣ на колдовство и чары!
             Кчему тутъ пригодятся тары бары
             Коль гомозитъ подъ пяткою щекотка,
             Коли идешь и хлябаетъ походка?
             Вѣдь чувствуютъ же изъ-вѣку-вѣковъ
             Какъ дѣйствуетъ всегда природа живо,
             Какъ изъ ея глубокихъ тайниковъ
             Наружу силятъ живота порывы?--
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             И чуръ-тебя! раскапывай... и вотъ.
             Передъ тобой золоторогая коровка!
   

РОПОТЪ.

                       Ай, ногу мнѣ -- какъ бы коломъ..
                       Ай, руку мнѣ -- знать костоломъ.
                       И пятка такъ -- и заскреблась...
                       Ой-е, спина -- мнѣ отнялась...
                       Примѣтки, что -- ни заруби...
                       Тутъ кладъ -- лопатами греби.
   

КЕСАРЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Туда пути найдемъ безъ твоего маршрута.
             Еще я мало вамъ предвозвѣстилъ,
             Что въ омутѣ не въ зыбѣ, не веселье рыбѣ?
             Жилъ былъ мужикъ и поле бороздилъ --
             Соха задѣла, стой! и видитъ въ глыбѣ
             Горшокъ, не-то чугунникъ -- заглянулъ;
             Пощупалъ -- плесень взялъ -- тяжеловато;
             Обтеръ -- ахти, все серебро да злато!
             И мужичокъ съ ума чуть не спихнулъ.
             Гдѣ стѣны подорвать и какъ лазѣю
             Провѣдать, взрыть какой хребетъ --
             Клади вѣщунъ укажетъ; онъ сведетъ
             Въ потьмы подземный, къ Кощею...
             Среди подваловъ, въ потайныхъ кутахъ
             И въ заповѣдныхъ древлѣ погребахъ
             Изъ злата чаши, ковшики, братыни
             Стоятъ и ждутъ, забытые, въ рядахъ.
             Бокалы -- самоцвѣтные рубины --
             Бери, и тутъ же наливай, пожалуй!
             Тутъ съ боку и напой завѣковалый;
             Но, вѣрьте, я на выпивку не падокъ...
             Давно ужь древесь-бочки перешили,
             Кругомъ съ боковъ очерепѣлъ осадокъ,
             Но сокъ, внутри, вѣка не изсушили.
             Такъ прячется все это безъ догадокъ.
             И все окутываетъ струсъ и мракъ;
             Межъ-тѣмъ учоный бьется въ особнякъ.
             Распытываетъ тайность такъ и сякъ..--
             Да, чудня при свѣтлѣ въ чужомъ знакома:
             Однако въ темять чудится и дома.
   

КЕСАРЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ЗВѢЗДОЧОТЪ,
съ боку опять подшептываетъ Мефистофель.

             Прости, твоя изволенность прытка;
             Пусть насъ поблазнятъ радости пока!
             Достигнуть цѣли не возможно рысью;
             Сперва собраться съ духомъ надо, тамъ
             Нетроганную низь растрогать высью.
             Добра желаешь -- будь ты добръ и самъ;
             Веселья ждешь -- знай кровь угомонить;
             Охочъ попить -- умѣй вино курить;
             Чудесъ встрѣчай и вѣрою крѣпчай.

уходятъ.

ЗВУКИ ЛИТАВРЪ.

МЕФИСТОФЕЛЬ
одинъ.

             Что счастье выслугамъ равно, никто
             Себѣ и ухомъ не ведетъ про то.
             Будь камень философскій у глупцовъ.
             Такъ философъ -- и будь таковъ!
   

МАСКАРАДЪ.

пространная зала и боковыя помѣщенія, разукрашенныя для празднества.

ГЛАШАТАЙ.

             Чертой и мертвецовъ, и шутовъ плясъ
             Теперь долой изъ рубежей германскихъ!
             Весельемъ новымъ взвеселимъ мы васъ,
             Владыка былъ въ походахъ ермаланскихъ
             И Альпы всѣ пѣшкомъ перешагалъ;
             Себѣ онъ главу, вамъ забаву добылъ
             И чудо -- царство намъ завоевалъ.--
             Когда у Папы онъ престола побылъ,
             Тогда всѣ земли за собой скрѣпилъ;
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Вотъ, гости ряженые тѣснотятся
             Но одиночкѣ, объ-руку и въ-рядъ,
             И музыканты принялись -- гудятъ,
             И всѣ разшаркиваютъ впередъ-взадъ;
             Но сколько выдумками ни хитрятся,
             Однако жь послѣ мнѣ повѣритъ всякъ,
             Что свѣтъ-то круглый и большой дуракъ.
   

САДОВНИЦЫ,
подъ акомпаниментъ мандолинъ.

                       Мы, младыя Флорентинки,
                       Сшили къ празднику нарядъ
                       Съ новомодненькой картинки
                       И пришли на Маскарадъ.
   
                       Въ шелкокудрыя завитки
                       Вцѣпленъ миленькій цвѣтокъ;
                       Шолку пряди, нити, нитки...
                       Все къ-лицу и на-щипокъ.
   
                       Похвалите жь, мы дѣвочки
                       И услужимъ всѣмъ равно;
                       Круглый годъ у насъ цвѣточки
                       Разцвѣтаютъ мудрено
   
                       Свиты, собраны пучочки
                       Любо -- цвѣтики рядкомъ;
                       Смѣхъ смотрѣть по одиночкѣ,
                       Но какъ малы цѣликомъ!
   
                       Наша статность и фигура
                       Миловидненька -- востра;
                       Къ дѣвахъ женская натура
                       Вѣдь художеству сестра,
   

ГЛАШАТАЙ.

                       Что, несете вы плетушки
                       Къ намъ изъ зеленова сада?
                       Подавайте ихъ съ макушки.
                       Мы ужь выберемъ что надо!
   
                       Намъ въ одну минуту даромъ
                       Зала въ рощу превратится
                       Къ мелочницамъ и товарамъ
                       Хватъ уже приноровится.
   

ГЛДОВИШТЫ.

                       На базаръ ступай, торгуйся,
                       Здѣсь, пожалуй, не рядись:
                       Лишь возми не обинуйся,
                       Аразнюхать потрудись!
   

ОЛИВКОВАЯ ВѢТВЪ

                       Мнѣ цвѣточкамъ не завидно,
                       Повязаться съ ними стыдно,
                       Я къ тому не рождена:
                       Крашу я людямъ торговлю
                       И блага полямъ готовлю,
                       Значу -- миръ и тишина.
                       Нынѣ мнѣ денекъ счастливой;
                       Я къ прическѣ кокетливой
                       Вѣрно буду вплетена.
   

ПОЧЕТНЫЙ ВѢНОКЪ.

                       Даръ Цереры вамъ пристанетъ,
                       Мы довольны повышеньемъ;
                       Пусть душѣ онъ украшеньемъ
                       И заслугѣ вашей станетъ!
   

ЕФЕМЕРНЫЙ ВѢНОКЪ.

                       Я вѣночикъ въ чудномъ родѣ,
                       Будто нарванъ въ огородѣ --
                       Не верстаюся къ природѣ;
                       Но за то такіе въ модѣ.
   

ФАНТАСТИЧЕСКІЙ ПУЧОКЪ.

                       Я себѣ именъ не значу
                       Я всѣхъ этимъ озадачу!
                       Коль не любъ я молодицѣ,
                       Полюблюсь за-то дѣвицѣ;
                       Можетъ, я угоденъ взору,
                       И меня приткнутъ къ убору;
                       Либо выберутъ мѣстечко
                       Для пучечка у сердечка.
   

ЗАДОРЛИВЫЙ ПУЧОКЪ.

                       Фантастическія вязки --
                       Пусть цвѣтутъ онѣ по модѣ!
                       Что за видъ? какія краски?
                       Не придумать и природѣ!
                       Черенки, сучки -- зелены,
                       Колокольчики злачоны;
                       Мы жь --
   

ПОЧКИ РОЗЪ.

                                 Свернулися въ комокъ!
                       Благо, кто насъ свѣжихъ вскроетъ;
                       Солнце лѣтомъ жаръ утроитъ,
                       Въ почкѣ вспыхнетъ огонекъ!
                       Ищутъ счастьица такова.
                       Обѣщать, исполнить слово --
                       Въ царствѣ съ краю до конца
                       Привлекаетъ всѣ сердца.

Садовницы ухорашивають свой товаръ, помѣстившись въ переходахъ, обставленеыхъ различною зеленью.

САДОВНИКИ
подъ аккомпаниментъ торбана.

                       Цвѣтъ головку украшаетъ,
                       Манитъ, знай-де ты и вѣдай;
                       Плодъ очей не соблазняетъ,
                       Но отвѣдай -- и обѣдай:
   
                       И смугляночкѣ красивой
                       Лучше лакомиться сливой.
                       Чѣмъ доволиться поглядкой
                       Передъ вишенкою сладкой.
   
                       Посластися, что призорить?
                       Пусть по добру по здоровью!
                       Къ розѣ можешь стихотворить,
                       Вкусишь яблочко съ любовью.
   
                       Вы позвольте, мы поладимъ.
                       Коли рядомъ съ сами сядемъ,
                       Да товарецъ свои урядимъ
                       Подлѣ вашего какъ-слѣдъ!
   
                       Межь веселенькой цвѣтницы
                       Все что въ княжеской теплицѣ
                       Предъ глазами запестрится --
                       Почки, зелень, плодъ и цвѣтъ,

noюmъ поперемѣнно подъ гитары и торбаны, устанавливая между-тѣмъ свой товаръ.

   

МАТЬ и ДОЧЬ.

ΜΑΤЬ.

                       Дочь родная! ты едва
                       Стала жить на свѣтѣ.
                       Какъ была мила, рѣзва
                       Что куда всѣ лѣто!--
                       Мнилось: явится-де сватъ:
                       Будетъ твой супругъ богатъ.
                       Выкатишь въ каретѣ.
   
                       Ахъ, пора не вернетъ взадъ.
                       Безъ толку пропала!
                       Шегольки ушли впопятъ --
                       Ты ихъ баловала:
                       Съ тѣмъ пускалася на плясъ.
                       А тому острила глазъ,
                       Третьему кивала.
   
                       Даромъ вся была игра
                       Въ мышку и въ кошуру;
                       Не далось тебѣ добра,
                       Не взялось амуру.--
                       Дочка! дурни здѣсь блажатъ;
                       Не зѣвай-ка, можетъ хватъ
                       Подвернется съ дуру.
   

КРАСНЫ-ДѢВИЦЫ,
столпляются около дочери и тараторятъ межъ-собою.

РЫБОЛОВЫ и ПТИЦЕЛОВЫ
вмѣшиваются въ толпу хорошенькихъ и затѣваютъ различныя игры, продѣлки и проч.

ДРОВОРУСЫ
неуклюжіе и безалаберные.

                       Эй, прочь съ дороги!
                       Чтобъ поземь ровна.
                       Мы валимъ брёвна --
                       Столкнемъ лѣсину,
                       Взметнемъ на спину
                       И ну -- карячимъ
                       Кряхтя на дроги!
                       За-то и значимъ.
                       Безъ необтёсы,
                       Да безъ болвана
                       Всѣ горажана
                       Свели бы носы
                       До нижней губы,
                       Зимой бы шубы
                       Ихъ не согрѣли;
                       Но было бъ хуже,
                       Коли бы въ стужѣ
                       Мы не потѣли.
   

ГАЕРЫ
дрянныя и невзрачныя.

                       Вы, дуралеи,
                       Сродясь горбули!
                       Мы васъ умнѣе --
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                       Такъ съ-колыбели
                       Мы не кряхтѣли.
                       Башмакъ не лыко;
                       Колпакъ -- гляди-ка!
                       Легко все, дѣльно.
                       Мы не карячимъ,
                       Какъ вы, недѣльно,
                       День-денски скачемъ
                       По всѣмъ базарамъ;
                       Тамъ-сямъ зѣваемъ,
                       То-сё смѣкаемъ
                       Усвоить даромъ.
                       Гдѣ тѣснотятся --
                       И мы тамъ вязнемъ.
                       Гдѣ разбранятся --
                       Еще поддразнимъ.
                       Хоть вы хвалите,
                       Хоть насъ хулите
                       Намъ все едино!
   

БЛЮДОЛИЗЫ,
ухмыляются и облизываются.

                       Вы, дюжи спиной,
                       Дядья и зятья
                       Людъ-углежоги --
                       Мы всѣ дружиной
                       Друзья и братья
                       Съ кривой дороги!
                       Умѣемъ гнуться,
                       Словцо калякать
                       Съ инымъ примѣсомъ,
                       Сойдясь опнуться,
                       Къ рѣчамъ поддавать
                       И мелкимъ бѣсомъ
                       Дохнуть, при нужѣ,
                       Тепломъ и стужей.
                       Пожалуй въ кухнѣ
                       Не стань полена,
                       И жаръ древесный
                       Въ угляхъ потухни;
                       Дровамъ замѣна
                       Огонь небесный:
                       Затопитъ -- то-то
                       Вспылитъ поварня!
                       Пойдетъ работа,
                       Стряпня и жарня;
                       Но дармоѣдамъ
                       Ходить къ обѣдамъ
                       Достанетъ духу;
                       И блюдолизъ бы
                       Изъ дому въ избы
                       Бѣжалъ по чуху
                       Гдѣ есть разсолы
                       Частятъ жаркое;
                       Гдѣ хлѣбосолы
                       Вгостятъ ухою.
                       Такъ не безъ дѣла
                       Недѣли съ тѣла!
   

ПЬЯНЫЙ
довольно нагрузившійся.

                       Я кучу -- и мнѣ съ подгулѣ
                       Свѣтъ раздолье, чортъ не братъ;
                       Нѣтъ хочу -- ай, то-то люли!
                       Пѣсень въ-волю, выпить радъ,
                       И я пью, пью, пью -- и пьется!
                       Чокнемъ! капли не прольется,
                       Гей! хоть ты таковъ-сяковъ,
                       Чокнись, ну же, будь здоровъ!
   
                       Чуть глотнулъ, а тутъ по злобѣ
                       Баба горло -- вдругъ случись!
                       Вкрутъ ругнула что мнѣ въ зобѣ
                       Жабой спёрло -- хоть лечись;
                       Но я пью, пью, пью -- и пьется!
                       Чокнемъ, капли не прольется!
                       Рюмки полны до краевъ...
                       Если звукнетъ, будь здоровъ!
   
                       Хоть сопьюсь, да не воронка,
                       И шинкарь не гонитъ въ-шастъ;
                       Провинюсь -- нацѣдить жонка,
                       Лихъ обзарь -- дечёнка дастъ.
                       Вотъ и пью, пью, пью -- и пьется;
                       Чокнемъ! право, вновь нальется!
                       Вѣкъ бы пить намъ безъ трудовъ;
                       Будь же всякъ теперь здоровъ!
   
                       Такъ съ заботъ кучу я въ свѣтѣ,
                       Пиръ найду -- не перейду!
                       Но ужъ вотъ -- пишу мыслѣте,
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ХОРЪ.

                       Пей по дважды -- если пьется!
                       Пусть безъ вражды вѣкъ живется!
                       Тиснись каждый у столовъ...
                       Только столъ-то -- будь здоровъ!
   

ГЛАШАТАЙ
докладываетъ о появленіи различныхъ стихотворцевъ и воспитателей рыцарства, поэтовъ нѣжныхъ и увлекательныхъ; но въ тѣснотѣ ни одинъ не можетъ выложитъ своего искусства; какой-то успѣваетъ, однако, говорнуть мимоходомъ.

САТИРИКЪ.

                       Угадайте, что на свѣтѣ
                       Само-лучшее въ поэтѣ?
                       Невозможность воспѣвать
                       Тамъ, гдѣ некому зѣвать.

Coчинители надгробій извиняются причиною занимательнѣйшаго разговора съ только-что возродившимся вампиромъ, и что-де отъ этаго обстоятельства произойдетъ въ стихотворствѣ особенное краестрочіе; Глашатай по такому случаю вызываетъ греческую Миѳологію, которая, жаэе подъ маскою, не потеряла своего благоприличія, ни характера.

ГPАЦІИ:

АГЛАЯ.

                       Вамъ на жизнь я дамъ красивость.
                       Вы ее пристройте въ чивость --
   

ГЕГЕМОНА.

                       Приспособьте къ приниманью.
                       Коль прійдется по желанью --
   

ЕФРОЗИНА.

                       И по вся-дни свѣтозарны
                       Молвьте: очень благодарны!
   

ПАРКИ

АТРОПА.

                       Я, большуха, къ вамъ на пряжу
                       Прибыла съ своей навиткой;
                       Много мыслю, много лажу
                       Я надъ тоненькою ниткой.
   
                       Чтобы прялась безъ костринки.
                       Ленъ я чистила трепальцемъ;
                       Чтобъ сказалась безъ повинки --
                       Это смыслила я пальцемъ.
   
                       Вы на пляску, пиръ -- бѣгите,
                       Гдѣ ни есть вдаетесь прытко:
                       Пусть! но пряжу вспомяните,
                       Скоро рвется моя нитка.
   

КЛОТО.

                       Мнѣ на этихъ дняхъ вручили.
                       Знаешь -- ножницы, затѣмъ
                       Что старшую кое-чѣмъ
                       Въ поведеньѣ уличили!
   
                       Твоя тоненькач нить
                       Чуть пройдетъ по мотовилу,
                       Она стригнетъ -- и въ могилу
                       Все торопятся зарыть.
   
                       Заблуждалась я въ разгарѣ
                       Своихъ дѣвьихъ юныхъ лѣтъ;
                       Нынче, чтобъ не сдѣлать бѣдъ,
                       Прячу ножницы въ футлярѣ.
   
                       И теперь, въ кругу у васъ,
                       Зрю на все я безъ помѣхи;
                       Нынче всѣмъ свои потѣхи,
                       Нынче насъ балуетъ часъ.
   

ЛАХЕЗА.

                       Мнѣ, разумницѣ, досталось
                       Надъ сестрами первенство;
                       Я ни въ чомъ не ошибалась,
                       Живо все мое свойство.
   
                       Нити прямо съ мотовила
                       Я по всѣмъ путямъ тяну,
                       Ни одной не пропустила;
                       Хоть смотала не одну.
   
                       Но забудь я дать имъ ходы --
                       Былъ бы міръ таковъ что плачь
                       Честь часы и мѣрять годы
                       Я не знаю, знаетъ ткачъ.
   

ГЛАШАТАЙ.

             Вотъ тѣхъ-то не развѣдать кто онѣ,
             Хоть будьте вы сто разъ еще умнѣй:
             Онѣ что охти-мнѣ! а всякъ на взглядъ
             За дорогихъ гостей принять ихъ рядъ.
   
             То Фуріи, не знали вы? да, страхъ
             Пріятны, статны, въ молодыхъ лѣтахъ!
             Узнать бы вамъ, сведите съ ними ладъ --
             Какой змѣей голубушки язвятъ!
   
             Хитры онѣ; лишь о сегоднемъ днѣ,
             Гдѣ всякъ дуракъ признателенъ въ винѣ,
             Имъ тожь не-до увертокъ: говорятъ
             Что грады и посады только злятъ.
   

АЛЕКТА.

             А что же вамъ? довѣритесь же намъ!
             Мы юны, милы, знаемъ подольститься.
             Попробуй кто въ красавицу влюбиться,
             Ужь лихъ достанется его ушамъ --
   
             Надуемъ дурню въ уши, что она
             Съ однимъ глумитъ, къ иному лебезится,
             Шальна въ умѣ, больна въ спинѣ, дурна
             И никому въ невѣсты негодится.
   
             Невѣстѣ тожь не пощадимъ ушей
             Дескать объ ней за столь и столько дней
             Тотъ то-то наболталъ ему: случится,
             Женихъ съ невѣстой послѣ помирится,
             А все помстится разойтись скорѣй.
   

МЕГЕРА.

             Но я не то: случися бракъ по сердцу --
             Не пропущу, спущу иныхъ диковинъ,
             И на медовый кусъ подсыплю -- перцу!
             Вѣдь люди не равны и часъ не ровенъ,
             И человѣкъ въ желанномъ не скрѣпился
             Хотя грустилъ о немъ когда былъ молодъ;
             Онъ съ блага солнца, съ коимъ союзился,
             Бѣжитъ къ лунѣ отогрѣваться въ холодъ.
   
             Вотъ часть моя! но я умою руки,
             Лишь молвлю безшабашному Асмодѣ
             Понатрусить того-сего въ народѣ
             Подъ часъ недобрый; вотъ-тѣ всѣ и штуки!
   

ТИЗИФОНА.

                       Вмѣсто сплетни ядомъ, раной
                       Я измѣннику грожу!
                       Любишь прочихъ! поздно, рано
                       Но тебя не пощажу.
   
                       Ты одной минутой сладость
                       Хочешь съ горечью смѣшать,
                       Съ жолчью -- фу, какая гадость!
                       Фу! ты петлю лучше ладь.
   
                       Нѣтъ, измѣнъ нельзя прощать!
                       Скаламъ жалоблюсь я вмѣстѣ --
                       Эхо слышитъ, вторитъ: мести!
                       Измѣни -- и сгинь какъ тать.
   

ГЛАШАТАЙ.

             Позвольте, васъ немножечко разстрою,
             Кажися, тотъ не вашего покрою, --
             Вкатилъ, глядите-ка гора-горою!
             Еще ковромъ такимъ экипированъ!..
             Зубастый, головастый, носъ змѣиный,
             А ходитъ мягкоступомъ... знаю кто онъ!
             На немъ разсѣлась нѣкая богиня
             И нѣкакой лучинкой понукаетъ --
             И нѣкій свѣтъ другихъ тутъ освѣщаетъ
             И свѣтитъ такъ что чуть я не ослѣпну,
             Тутъ чисменку я вижу благолѣпну:
             Три жены -- двѣ въ цѣпяхъ и молодыя!
             Одной-то страхъ, другой-то горя мало,
             А третей -- какъ ни въ чомъ ей не бывало.
             Ну, какъ васъ звать? кто вы такія?
   

БОЯЗНЬ.

                       Дикій пиръ здѣсь омрачаютъ
                       Пылъ лампадъ, свѣчная гарь...
                       Но межъ этихъ лживыхъ харь
                       Узы!-- ахъ! меня пугаютъ.
   
                       Прочь, насмѣшливые, прочь!
                       Мнѣ хихиканье противно; --
                       Все, что сердцу сопротивно,
                       Меня давитъ въ эту ночь.
   
                       Вижу недругомъ здѣсь друга,
                       Вотъ его личина!.. тотъ
                       Мнѣ грозитъ -- меня убьетъ!
                       Но, онъ выбѣжалъ изъ круга.
   
                       Вдаль скорѣй, куда ли есть.
                       Лишь на свѣтъ бѣжать я рада.
                       Но оттоль, межъ дыма, чада --
                       Ахъ! меня грозятся съѣсть!
   

НАДЕЖДА.

                       Здравствуй милая сестра
                       Я дражайшая сестрица!
                       Какъ подъ маской ваши лица
                       Было сей-день и вчера?
                       Вся игра разоблачится
                       До утра, и все промчится!
                       Коль пора не улучится
                       Веселиться намъ втроемъ, --
                       Мы потомъ, веселымъ днемъ,
                       Понатѣшимся на волѣ
                       За-одно въ кружку своемъ;
                       Будетъ смѣху до доволи
                       И-- чего намъ надо болѣ?
                       Никакихъ другихъ затѣй:
                       Поживемъ мы безъ заботы
                       Межъ людей да межъ гостей,
                       Только стало бы охоты.
                       Вѣрь-не-вѣрь, а гдѣ нибудь
                       Попадемъ-таки на путь,
   

РАЗУМЪ.

                       Вотъ два недруга народа:
                       Страхъ, Надежда! на цѣпи
                       Отклоняю ихъ отъ сброда --
                       Прочь! дорогу уступи!
   
                       Великана здѣсь живого
                       Съ ношей я веду гулять;
                       Онъ среди пути крутого
                       Не усталъ еще шагать.
   
                       На его широкой спинѣ
                       Балдахинъ стоитъ и въ немъ
                       Преотмѣнная богиня
                       Помаваетъ вамъ крыломъ.
   
                       И сама сидитъ въ сіяньѣ,
                       Свѣтъ далеко пролетѣлъ.
                       Ей Викторія названье --
                       Она мать великихъ дѣлъ.
   

УРОДКО-ЗОПЛЪ.

             Хо-хо! я впору прискакалъ;
             Я всѣхъ насъ худо распекалъ..
             Но вижу, цѣль иначе... тамъ
             Мадамъ Викторія -- задамъ
             Еще дрягаетъ тутъ крыломъ,
             И мнитъ-себѣ летѣть орломъ...
             Да, гдѣ крыломъ она махнетъ,
             Ей дань несетъ земли, народъ;
             А гдѣ прославится кой-чѣмъ,
             Тамъ первый я надѣну шлемъ.--
             Что розно -- въ комъ, что комомъ -- врозь,
             Что косо -- впрямъ, прямое вкось --
             Вотъ въ жизни правило мое
             И чѣмъ мнѣ красится житье!
   

ГЛАШАТАЙ.

             Вотъ я-те выродокъ собачій!
             Какъ булавой моей ссажу --
             Небось замямлешь что навзрячій
             Ублюдокъ... экъ его!.. гляжу --
             А тотъ мотается комкомъ!..
             Вотъ чудеса! комокъ лицомъ
             Стаетъ, надулся, треснулъ -- пырь!
             Ай! изъ него двойней летятъ....
             И впрямь -- ехидна! нетопырь!
             Та вонъ юркнула изъ палатъ,
             Другой на крышу шмыгъ и сѣлъ!
             Знать оба свидѣться хотятъ...
             Ой, я бы третьимъ не хотѣлъ!
   

РОПОТЪ.

                       Ну же! тамъ дошли плясать...
                       Нѣтъ, хочу отсѣль удрать...
                       Чуешь какъ шныряетъ втихъ
                       Всюду нечисть некощныхъ...
                       Мнѣ щипнуло за високъ...
                       Мнѣ шмыгнуло между ногъ...
                       Мнѣ ужь думалось -- щелмакъ...
                       Мы трухнули-было такъ...
                       Вся пирушка на про-што...
                       Шельмы выдумали что.
   

ГЛАШАТАЙ

             Тру я лямку, слава-Богу,
             Долго въ службѣ маскарадной;
             Трусь съ радѣньемъ у порогу
             Да у лѣстницы парадной,
             Домѣкаю всѣхъ по чуху
             Чтобъ намъ не было поруху.
             Но боюсь, черезъ окошки
             Тля волхитная влетѣла!
             Отъ такой ехидной мошка
             Васъ спасать -- бѣдово-дѣло!
             Тамъ же главный Чудо-юдо
             Карапузикъ бродитъ всюду...
             Что все значитъ это? числю.
             Разсказать хочу -- собьюся
             Ужь чего понять не смыслю --
             Объяснять намъ не бізруея.
             Коль хотите, научите...
             АЙ, что это тамъ? глядите!
             Фу-ты пропасть! колымага
             Съ четвернею протесалась...
             Вотъ-то будетъ передряга --
             Нѣтъ! бѣды не повстрѣчалось
             Но въ прорывѣ -- послѣ въѣзда,
             Вижу я -- мелькаютъ звѣзды:
             Будто нѣкакой волшбой
             Кони-лошади стрѣлой..
             Прочь съ дороги! ухма!
   

ВОЗНИЧІЙ.

                                                     Стой!
                       Вишь какую взяли прыть!
                       Здѣсь васъ надо осадить...
                       Легче! если подтяну...
                       Прытче! если понукну...
                       Тутъ порыситься просторъ.
                       Вишь, кругомъ, какой заторъ
                       Отъ охотниковъ -- зѣвакъ!--
                       Ты, Глашатай, не дуракъ:
                       Мы пока здѣсь -- докажи,
                       Кто и что мы, разскажи
                       На догадки ты смышленъ,
                       Въ аллегоріяхъ силенъ.
   

ГЛАШАТАЙ.

             Ты кто и что -- я не скажу,
             Пока до волоска не распишу.
   

ВОЗНИЧІЙ.

             Попробуй.
   

ГЛАШАТАЙ.

                                 Я и безъ попробуй опалъ.
             Мальчуга, ты, красавецъ милолицый;
             Но недоросль немножечко,-- дѣвицы
             Хотятъ чтобъ ты скорѣе возмужалъ.
             Ты, вижу, будешь малый подлипала,
             Хотя большой прелестникъ ужь съ-измала!
   

ВОЗНИЧІЙ.

             Пріятно слышать. Продолжай,
             Веселое словечко вымышляй.
   

ГЛАШАТАЙ.

             И взглядъ искорки сыплетъ изъ очей,
             И волосъ въ кудри вьется до плечей,
             И на тебѣ нарядный балахонъ
             До пятокъ свѣсился -- и опушонъ
             Вокругъ такой затѣйливой опушкой!
             Тебя почли бы дѣвицы вертушкой...
             Ты кое въ чомъ еще не просвѣщенъ;
             Но что за дѣло! милыя милашки
             Уже подскажутъ азъ-буки-букашки.
   

ВОЗНИЧІЙ.

             А этотъ, въ колесницѣ? кто же онъ --
             Одинъ красуется на возвышеньѣ?
   

ГЛАШАТАЙ.

             Владыка онъ, и кротокъ и богатъ.
             Счастливъ кто у него въ благоволеньѣ!
             Ему нуждъ нѣтъ въ пріобрѣтеньѣ --
             Самъ помогать нуждающимся радъ.
             А то, когда онъ щедръ и тороватъ,
             Знатнѣй чѣмъ всякое имѣнье.
   

ВОЗНИЧІЙ.

             Но этимъ же не можно окончатъ.
             Должно его точнѣе описать.
   

ГЛАШАТАЙ.

             Но не опишешь что благо достойно.
             Лицо здоровое; въ душѣ спокойно;
             Уста полны; и полныя ланиты
             Подъ украшеньемъ дорогимъ сокрыты;
             Нарядъ богатый и сидитъ пристойно
             И нее! мнѣ нужды нѣтъ до его чина;
             Довольно; чту его за властелина.
   

ВОЗНИЧІЙ.

             То Плутусъ, именно Богатства-богъ.
             Онъ по желанью Кесаря въ чертогъ
             Вашъ прибылъ.
   

ГЛАШАТАЙ.

                                           Ну? а самъ же ты, тово...
   

ВОЗПИЧІЙ.

             Я самъ? Поэзія и Мотовство...
             Поэтъ что самъ себя усовершаетъ
             Когда свои пожитки расточаетъ;
             Но я добромъ безчисленно богатъ, --
             Пожалуй Плутусу я стану врядъ:
             Его пиры, веселья украшаю;
             Порой изъ нужды выручаю.--
   

ГЛАШАТАЙ.

             Тебѣ, нешто, пристало хвастовство;
             Но какового это мастерство?..
   

ВОЗНИЧІЙ.

             А вотъ! едва щелкну такимъ щелчкомъ
             И -- засверкаетъ вдругъ кругомъ...

пощолкиваетъ пальцами.

             Вишь, жемчугъ сыплется -- смотри!
             Застежки, серги, -- только знай-бери;
             А вотъ гребенка, частый гребешокъ,
             Въ колечко цвѣтный камешокъ!--
             Порой и огонька могу насѣчь
             Коль требуется что поджечь...
   

ГЛАШАТАЙ

             Эва! на даровое какъ напали,
             Что и даятеля совсѣмъ столкали!
             А онъ добромъ соритъ кабы во снѣ,
             Лишь подбираютъ... но здается мнѣ,
             Кто больше падокъ -- больше въ дуракахъ,
             Понахваталъ -- а смотритъ: метлячки!
             Тотъ думаетъ что жемчуги въ рукахъ,
             А чуетъ -- вдругъ топырятся жучки!
             Онъ -- звякъ ихъ о полъ, а они взлетаютъ
             Да и жужжатъ вокругъ его жь башки.
             А тѣ намѣсто запонокъ хватаютъ
             Шмелей... Вѣдь эдакой плутяга чивыи!
             Онъ только блазнитъ даровой ножовой,
   

ВОЗНИЧІЙ.

             Ты знаешь лишь о маскахъ проповѣдать;
             Однако прочую пустежь развѣдать --
             Уже занятье не по вашей братьѣ,
             Тутъ надо прозорливость и понятье.
             Я впрочемъ ссориться съ тобой боюсь --

Плутусу.

             Въ тебѣ покорнымъ словомъ обращусь,
             Мой повелитель! ты вѣдь самъ
             Четверку удалую мигѣ ввѣряешь...
             Я правлю счастливо, какъ управляешь
             Ты самъ: куда укажешь и я тамъ.
             И не умѣлъ ли я первенствовать
             Въ отважномъ запускѣ ради тебя?
             И сколько разъ мнѣ добрая судьба
             Благопріятствовала побѣждать?
             Вѣнецъ лавровый, надъ твоей главой,
             Тебѣ я спалъ не мыслью, не рукой...
   

ПЛУТУСЪ.

             Когда тебѣ потребна отпускная --
             Скажу, ты духъ отъ духа моего:
             Служилъ по мысли смысломъ угождая,
             Богаче всѣмъ владыки своего.--
             Тебѣ съ вѣнцовъ моихъ сниму оправу
             И службу вѣрную вознагражу.
             Открыто всѣмъ всякому скажу:
             Ты мнѣ дитя единое по нраву!
   

ВОЗНИЧІЙ толпѣ.

             Смотрите! я изъ щедрыхъ рукъ
             Дары вокругъ разсыпалъ вдругъ!
             Но головамъ я, подъ шумокъ,
             Свой огонекъ въ толпѣ зажогъ.
             Вотъ онъ, примѣтно по искрамъ,
             Освѣтитъ тамъ, мелькаетъ сямъ,
             И къ верху пламенемъ всклубитъ,
             Переблеститъ -- и затемнитъ.
             Но, прежде, чѣмъ у многихъ васъ
             Довидѣлъ глазъ -- его но погасъ.
   

БАБЬИ-ЗВЯКИ.

             Тамъ на четверкѣ колесятъ...
             Фыряетъ -- знать-то прокуратъ:
             А трутень фофанитъ съ запятъ,
             Самъ испитой... живья ни-ни!
             И тихъ -- никшни! хотя щипни:
             Одышкой чахнетъ искони...
   

ИСПИТОЙ

             И этѣхъ бабъ не пришибетъ одышка!
             Самъ чортъ не угодитъ ягой ни въ немъ.
             Когда моя пасла еще домишко --
             Тогда былъ я заправный скопидомъ
             И все заправно въ домѣ нашемъ было,
             Ничто съ двора -- а все во дворъ палило;
             И я корпѣлъ надъ шкафомъ, сундукомъ,
             Иное собилъ по поламъ съ грѣхомъ.--
             Теперь года -- на всѣхъ мужей невзгода:
             Жена отвыкла денежку пасти,
             Затѣй ей больше мужняго дохода
             И мужъ, какъ мы кряхти, а знай-плати
             И въ лавку долгъ и въ лавочку должишко;
             Глядь -- только разоряется кубышка
             На сласть, на хахеля! она и кусъ
             Послаще ѣстъ и чивится малагой
             Въ охотку съ закадычнымъ холостягой.
             Такъ за свои мѣшечки я боюсь.--
             Съ женой я скряга, изъ мужьевъ скупяга,
   

БАБА-ЯГА.

             Сколдырничай съ ехидной, ты, ерыжной!
             Вѣдь въ дрязгахъ очевидно что облыжно
             Вишь выкатилъ науськивать мужьевъ!
             Они и такъ ужь скареднѣе псовъ.
   

БАБЕНКИ въ кучѣ.

             Экъ пугало!.. да тресни въ образину!..
             Чево пришолъ онъ разгильдяй наянный?
             Стошнитъ смотрѣть на экую разиню...
             Еще драконы -- оба деревянны...
             Да дунь его -- чтобъ окаянный

налегаютъ на Испитова.

ГЛАШАТАЙ.

             Э! я васъ палицею -- смирно сбродъ!..
             Нѣтъ, бѣшеныхъ и бѣсъ не разомнетъ --
             Ну?.. такъ и есть! уродливыя чуда
             Пошевельнись -- и сила ни откуда!
             Крыломъ махнули супротиву люда...
             Драконы -- экъ! разинули хайло,
             Плюютъ огнемъ... а! вѣрно обожгло?...
             И никого! что вѣтромъ разнесло.

Плутусъ выступаетъ изъ колесницы.

ГЛАШАТАЙ.

             Какъ важно слѣзъ! махнулъ звѣрямъ рукой;
             Тѣ поднялись какъ листъ передъ травой,
             Казенку тащатъ съ золотой казной
             Изъ колесницы... вотъ и становится
             Она у его ногъ! и всякъ дивится
             Дивью... да что жъ это творится!
   

ПЛУТУСЪ возничему.

             Ну, ты избавленъ тягости толикой;
             Свободенъ, воленъ, -- можешь и назадъ
             Къ своимъ; ихъ нѣтъ здѣсь; неуклюжо, дико
             Здѣсь образы рылястые кружатъ...
             Куда ты ясный взоръ свой направляешь
             Теперь, и самого себя ввѣряешь --
             Туда, къ прекрасному, ты ускори;
             Тамъ міръ себѣ, уединясь, твори.
   

ВОЗНИЧІЙ.

             Я буду твой повсюду полномочный;
             Ты любъ въ лицѣ и возлюблю заочно...
             Гдѣ ты -- избытокъ тамъ всего; гдѣ я --
             Тамъ выгодами всякъ обогатится.
             Корысть колеблется среди житья;
             Она же пусть тебѣ, иль мнѣ вручится.
             Кто при тебѣ -- отъ дѣла сторонится;
             Но кто при мнѣ -- не покидаетъ рукъ:
             Дѣла мои идутъ не изъ-подтиха,
             А чуть я прозѣвай -- обманутъ лихо.
             Прости, ты осчастливилъ мои дни!
             Когда понадоблюся -- прощенни...

ушолъ какъ пришолъ.

ПЛУТУСЪ глашатаю.

             Теперь пора намъ разрѣшить добычу.
             Замки твоимъ жезломъ я разотмычу --
             Ну, вскрыли -- а!.. котелъ! а изъ котла
             Плыветъ... струя златая потекла!
             Тутъ перстни, драгоцѣнные уборы...
             Все растопляется, густѣетъ скоро.
   

ПЕРЕКРИКИ

                       Глядите, какъ течетъ -- ай-аи!
                       Казенка полнится по край...
                       Сосуды таютъ... изойдутъ!
                       Монеты катятся повсюдъ...
                       Червонцы -- точно съ чекана...
                       Мнѣ голова -- закружена...
                       Все будто мнѣ принадлежитъ,
                       Кружками по полу кружитъ...
                       Даютъ -- бери!.. обогатись --
                       Нагнуться! только потрудись.
                       Ну, гнитесь вы, а мы возмемъ
                       Къ себѣ казеночку цѣльемъ.
   

ГЛАШАТАЙ.

             Да что вы дурачье? чево вамъ надо?
             Вѣдь это только блазни маскарада!
             Еще сегодня вамъ сведетъ концы...
             Къ корысти зарь взяла, глупцы!
             Да я бъ средь эдакой пирушки
             Вамъ право не далъ ни полушка.
             Постойте, вотъ и свѣтить свѣтъ.
             Всѣхъ одурачитъ что тугъ нѣтъ
             Нисколько истины... пентюхи --
             У нихъ дойдетъ еще до оплеухи!
             Ты, Плутусъ, мой строгій государь,
             Пожалуй, эту сволочь отбоярь!
   

ПЛУТУСЪ.

             Да, жезлъ твой и устроенъ для того.
             Подай-ка на часокъ его!
             Сперва мы такъ... окунемъ въ кипятокъ --
             Э! всякъ сверчокъ знай свой шестокъ!...
             Взялось -- искритъ, зажглось -- горитъ,
             Каленый жезлъ мѣняетъ видъ;
             Кто подъ него чуть-чуть попалъ --
             На вѣкъ безъ милости пропалъ.
             Теперь пойду, поосмотрю.
   

КРИКЪ И ВСПОЛОХЪ.

                       Ухъ-ухъ, бѣда... горю! горю!
                       Бѣги кто цѣлъ скорѣе впятъ!...
                       Ты задній тамъ назадъ, назадъ!
                       Мнѣ всю онъ морду обварилъ,
                       Меня шельмовски заклеймилъ!
                       Погибли всѣ, и всѣмъ напасть...
                       Назадъ личины!.. эка страсть!..
                       Назадъ! безмозглымъ я кричу...
                       Дай-летомъ... нѣтъ, не улечу.
   

ПЛУТУСЪ.

             Уже я мѣсто опросталъ.
             Никто, кажися, не пропалъ, --
             И кучу страхъ разогналъ впрахъ...
             Къ порядкамъ я въ такихъ дѣлахъ.
             Хоть бы въ потьмахъ секретъ сыскалъ.
   

ГЛАШАТАЙ.

             Ты дѣло важное свершилъ,
             Сто разъ спасиба заслужилъ.
   

ПЛУТУСЪ.

             Постой, постой дружище, вотъ
             Еще грозитъ намъ новый сбродъ!
   

СКУПЕРДЯЙ.

             Ей-ей, здѣсь можно весело, на волѣ,
             И мнѣ въ честной компаніи гульнуть!
             Здѣсь есть на что взглянуть, чего жевнуть,
             Кому мигнуть -- есть выборъ въ женскомь полѣ.
             Красотка бабочка все жь хороша!
             А я покуда не совсѣмъ заржавѣлъ;
             Деньжонокъ хоть съ собою ни гроша,
             Да въ этотъ разъ убытку богъ избавилъ
             И значитъ -- препріятно для меня!
             Но тамъ, у нихъ, такая говорня
             Что моего и не разслышатъ слова:
             Авось, попробую чего такова
             Наковылять рукою имъ -- смѣкнутъ!..
             Нѣтъ, ковылянье и миганье тутъ
             Нейдетъ, вѣрнѣе будетъ и у мѣста
             Комъ золота! возму его какъ тѣсто
             Валять, сваляю... покажу, поймутъ.
   

ГЛАШАТАЙ.

             Что выдумалъ, голодная треска?
             Отколь такая блажь у дурака!
             Онъ ваше золото какъ глину мнетъ,
             Они въ рукахъ его мягчѣй стаетъ,
             Онъ гнетъ его въ каракулю -- оно
             Выходятъ пренелѣпо, пресмѣшно!--
             Свалялъ... идетъ молодкамъ показать,
             А тѣ кричатъ и норовятъ бѣжать --
             Попятились, поглядываютъ врозь...
             Знать баломутство-то не удилось?
             Боюсь чтобъ смѣхотворствомъ здѣсь
             Не повредилъ онъ нравственности нашей,
             Смолчать нельзя про эдакую спѣсь...
             Дай булаву, шарахну его взашей.
   

ПЛУТУСЪ.

             Пускай онъ гнетъ каракуля покуда,
             Онъ не смѣкаетъ что грозитъ оттуда;
             Отсюда послѣ самъ онъ тягу дастъ.--
             Могуча власть но и сильна напасть.
   

ТОЛКОТНЯ и ГОЛОСНЯ.

                       Гей-гой! гурьбой изъ дальнихъ странъ
                       Съ своихъ землянъ, съ лѣсныхъ полянъ
                       Идемъ въ-распашь! людъ-свой буянъ...
                       Да здравствуй нашъ вельможный Панъ!
                       Что знаемъ мы, -- то всѣ умы
                       Не знаютъ вмѣстѣ; только мы
                       Пришли сюда для кутерьмы.
   

ПЛУТУСЪ.

             Я опозналъ васъ вмѣстѣ съ вашимъ Паномъ.
             Вашъ набѣгъ къ намъ не черезъ чуръ ли скоръ?
             Я знаю -- что не знаетъ всякъ... буянамъ
             Такимъ охотно уступлю просторъ.--
             Пусть добрый рокъ надъ ними умилится;
             Но чудо, тутъ, навѣрно сотворится --
             Они не знаютъ, что ихъ послѣ ждетъ,
             И не обмыслили того впередъ,
   

ГОРЛАНЫ.

                       Нарядный людъ -- простой народъ, --
                       Нога что пудъ -- а этихъ нейдетъ:
                       Шагнетъ и прыгъ! бѣгнетъ и шмыгъ!
                       Иступнетъ -- дрягъ! и топнетъ -- дрыгъ!
   

ФОФАНЫ.

                       Пустите насъ въ веселый плясъ!
                       У насъ про васъ вѣнокъ въ запасъ.
                       Хохлявый, спущенный високъ,
                       Пюхлявый, сплющенный носокъ
                       И чуть глазокъ въ щекѣ затёкъ --
                       Въ прекрасномъ полѣ не бѣда!
                       И фофанъ въ волѣ, безъ труда,
                       Красоткѣ лапку протянуть, --
                       На плясъ порхнуть и разъ вернуть.
   

ЛѢШАКЪ.

             Кощунъ лѣсной, скачу хромой
             Тудажь съ одной сухой ногой...
             Пусть сохнутъ всѣ онѣ по-мнѣ!
             Мой жить-и-бытъ на крутизнѣ
             Хребтовъ, въ отмѣнной сторонѣ.
             Гляжу я по низу съ хребтовъ
             На бабъ, парнишекъ мужиковъ --
             Какъ всякій тамъ, среди невзгодъ,
             Мечтаетъ впрямъ что онъ живетъ:
             Межъ тѣмъ не смыслитъ дурачье,
             Что всѣмъ повыше есть житье,
   

ГОРЫНЯТА.

             Не льзя же здѣсь безъ горынятъ!
             Не ходимъ мы попарно, врядъ:
             Суемся врозь -- особнячкомъ,
             Въ мохнатой чуйкѣ, съ фонаремъ.
             Всякъ о своемъ рачимъ добрѣ, --
             Какъ муравей въ своей порѣ
             Юлитъ, пасетъ того-сего,
             И дѣла пропасть у него!
   
             Родня намъ этотъ муравей, --
             Насъ чтитъ за горныхъ лекарей,
             Мы мечемъ жильну-кровь горамъ,
             Изъ жилъ течетъ все благо намъ:
             Сшибемъ увесистый комокъ
             И молвимъ, рады: Богъ помогъ!
             Таковъ обрядъ у горынятъ,
             И добрый людъ нашъ панибратъ.
   
             Мы золотца выносимъ часть,
             Чтобъ вору красть и скрягѣ класть.
             Злодѣй мертвецкій карачунъ
             Нанесъ сперва не чрезъ чугунъ.
             Кто сбился въ трехъ заповѣдяхъ
             Тотъ вѣрно ходитъ въ доведяхъ:
             Но въ томъ не мы виной... положь
             Закладку и -- имѣй терпёжъ!
   

ВЕЛИКАНЫ.

             Мы лѣсняки, мы росляки.
             Въ горахъ насъ знаютъ мужики;
             Сродясь крѣпки -- и силяки,
             Что въ-страхъ пугаютъ кулаки;
             И посохъ нашъ сосновый кряжъ;
             Кушакь изъ лыкъ, и всякъ привыкъ
             Подъ тряпы кутаться зимой --
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

НИМФЫ хороводомъ, вокругъ Пана.

             Ахъ, вотъ онъ здѣсь нашъ Папъ-кумиръ!
             Пусть онъ на весь гуляетъ міръ!--
             Давайте -- окружимъ его!
             Спѣвайте -- взвеселимъ его!
             Коль будетъ важенъ онъ собой,
             То всѣмъ улаженъ пиръ-горой.
             Онъ ввысь и внизь, кажись, глядитъ;
             Очами зритъ, -- ночами бдитъ;
             Его прельщаютъ ручейки,
             Во снѣ качаютъ вѣтерки;
             Коль онъ по трапезѣ уснетъ --
             Сучокъ, листокъ по шелестнетъ;
             Пахучій злакъ и ароматъ
             Въ тиши вокругъ его дышатъ.
             Тогда не рѣзвись, не шали!
             И мы -- гдѣ стали, тутъ дремли;
             Но чуть покой кто нарушитъ,
             Онъ зычнымъ гласомъ воскричитъ
             Что грянетъ трясомъ по горамъ,
             Отпрянетъ плясомъ по морямъ;
             Что богатырь въ бою трухнетъ
             И въ полѣ ратникъ встрепенетъ.
             За то и честь тому, и лесть,
             Кто насъ сюда поволилъ ввесть.
   

ПОСЛАНЦЫ отъ Горынятъ къ Пану.

                       Тьма у насъ добра сокрыта;
                       Ищетъ всякъ, а не найдетъ;
                       Только Палочка-волхита
                       Къ тайникамъ его сведетъ.
   
                       Въ подземельѣ наша хата
                       Безъ окошекъ, безъ дверей...
                       Ты счастливишь торовато
                       На землѣ своихъ людей.
   
                       Мы, простые Горынята,
                       Кладъ открыли невзначай:
                       Столько серебра и злата
                       Что хоть возы нагребай!
   
                       Пусть тебѣ добыча эта --
                       Въ караулъ возми ты свой!
                       Кладъ богатый благо спѣта,
                       Коль тебѣ онъ подъ рукой.
   

ПЛУТУСЪ Глашатаю.

             Теперь-то надо съ духомъ намъ собраться
             И всѣмъ бѣдамъ на произволъ отдаться!
             Ты духомъ нѣкогда бывалъ великъ --
             Смотри, начнется струсъ, держись геройски!
             Про все то правнуки замрутъ по свойски;
             Но ты, какъ-есть, все занеси въ дневникъ.
   

ГЛАШАТАЙ
хватается за жезлъ, который еще съ рукахъ Плутуса.

                       Ахъ, бѣдный Панъ! его хотятъ
                       Угланы тѣ спровадить въ Адъ...
                       Кромѣшный огнь во глубинѣ
                       Горитъ -- вскипѣли все на днѣ!
                       Хайло онъ чорное раскрылъ
                       И изрыгаетъ смрадъ и пылъ;
                       Но Панъ смирнехонько стоитъ,
                       Смотря на чудище глумитъ
                       Какъ пѣна изо рта клубитъ.
                       И вѣритъ онъ такимъ зубамъ?
                       Ай -- и въ нутро еще глядитъ!
                       Ну?.. борода осталась тамъ!
                       О, кто бы этотъ бритышъ былъ?
                       Онъ подбородокъ свой прикрылъ...
                       Но, вотъ бѣда -- вдругъ борода
                       Зажглась, летятъ опять сюда!
                       Огонь зашаялъ по гостямъ...
                       И вся игра -- лишь горе намъ!
                       Пришли пожарные, тушатъ
                       И сами пламенемъ горятъ.--
                       И потушить какъ ни хотятъ.
                       А только-что полымё злятъ.
                       Вотъ и комокъ нашъ полно вѣсь
                       Горитъ... растаялъ, и изчезъ!--
                       Что за несчастная молва
                       Тутъ ходить? вѣрится едва!
                       О, ты злородчивый нашъ пиръ,
                       Какъ окручинилъ цѣлый міръ!
                       Ужъ возвѣщу жь я по утру,
                       И будетъ вѣсть не по-нутру...
                       Но, всюду ахи! всякъ кричитъ;
                       Нашъ Панъ во пламени горитъ!
                       О, пусть бы кто другой, со всей
                       Сгоритъ дружиной онъ своей!
                       Ни дна бъ ни крышки -- кто его
                       Облилъ повязкой смоляной!..
                       Ни стать, ни сѣсть бы -- кто его
                       Къ бѣдовый часъ сманилъ на плясъ
                       И тутъ, у насъ, сгубилъ изъ глазъ!..
                       О, юный, юный, ты всегда
                       Вдаешься взря веселымъ шуткамъ!
                       О, велій, велій, ты всегда
                       На власть не зря мутишь разсудкомъ!
                       Ужъ ходятъ по лѣсу палы...
                       Огонь все лижетъ вверхъ, свѣтлы
                       Деревъ вершинки... чадъ -- угаръ...
                       Намъ угрожаетъ всѣмъ пожаръ!
                       Бѣда и только! людъ реветъ...
                       Не знаю, кто живыхъ спасетъ.--
                       Гдѣ сей-день радость намъ была,
                       На-завтра -- уголь да зола.
   

ПЛУТУСЪ.

                       Струсу всѣмъ досталось много;
                       Наконецъ намъ есть помога...
                       Звякни въ полъ своимъ жезломъ
                       Чтобъ услышали кругомъ!
                       Вѣтерокъ пахнетъ съ ограды
                       Нанесетъ сквозной прохлады,
                       Освѣжитъ... Всклубился паръ --
                       Воздухъ сыростью полнѣетъ,
                       Вздулись облачки -- и вѣсть
                       Частый дождикъ на пожаръ...
                       Чуритъ, каплетъ; набѣгаетъ
                       Тучка -- пламё облегаетъ;
                       Нылъ, уголье потухаетъ.,
                       Людъ насквозь уже промокъ,
                       Славно свѣтилъ заповѣдный
                       Намъ потѣшный огонекъ!--
                       Духи здѣсь не душевредны,
                       Ихъ волшебникъ превозмогъ.

За тѣмъ выпущена сцена въ 210 стиховъ, именно:

УВЕСЕЛИТЕЛЬНЫЙ САДЪ
при утреннемъ солнцѣ.

   

ТЕМНЫЕ ПЕРЕХОДЫ.

ФАУСТЪ и МЕФИСТОФЕЛЬ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             И въ эту темять вытащилъ... ну, здѣсь я!
             Что вдругъ приспичило? чего-тѣ стало?
             Конечно, моченьки знать не достало
             Требесить тамъ со знатными требесьи?
   

ФАУСТЪ.

             Да, ты довольно въ людяхъ понатерся,
             Понамытарился до старыхъ лѣтъ...
             Но вотъ что: разъ мы видимся и нѣтъ!
             Боюсь, чтобъ ты отъ слова не отперся --
             А я всегда какъ между двухъ огней:
             Затормошила -- Кравчій, Казначей;
             И Кесарь самъ не въ настоящемъ духѣ:
             Задумалъ видѣть, хоть ты что ни пой,
             Елену съ Парисомъ передъ собой --
             Покрой красы и женской и мужской!
             Да были бы еще въ нѣмецкомъ духѣ...
             Такъ ты скорѣй... не слову жь измѣнять.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Нелѣпо было слѣпо обѣщать,
   

ФАУСТЪ.

             Но ты, дружище, не предугадалъ
             Къ чему насъ поведутъ твои продѣлки?
             Мы пособили -- Кесарь нами сталъ
             Богатъ, и вотъ онъ не въ своей тарелкѣ!
             Теперь изволь ка ты же забавляй...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ-

             А ты и-на! возми да и подай!
             Здѣсь дѣло таково что не плошай;
             Ты затѣваешь лѣзть въ чужую пору,
             Впослѣдъ еще наклочишь тамъ долговъ...
             Елены, братъ, не высидишь такъ скоро
             Какъ тѣхъ златоволшебныхъ мотыльковъ!..
             Всѣ корги-ёрги, вѣдьмы съ чудомъ-годомъ
             И мальчикъ-съ-пальчикъ -- не подъ спудомъ,
             Служить могу; но эдакая фря
             Ужь не по нашей части!.. Героинямъ
             Мѣстечко тамъ -- гдѣ, прямо говоря,
             Игра свѣчей не стоитъ злынямъ...
   

ФАУСТЪ.

             Да, пѣсня у тебя на этотъ ладъ стара.
             Съ тобой что мы начни, то головой качни;
             Всегда и всѣхъ препятствій голова ты,
             За всякій способъ хочешь новой платы --
             Кажись бы могъ безъ дальней воркотни
             Свершить. кажись бы дѣло вмигъ поспѣли.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Язычницы!.. что мнѣ до нихъ за дѣло?
             Для нихъ въ яду особенная петли;
             Но способъ есть --
   

ФАУСТЪ.

                                           Открой, скажи немедля!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Но какъ откроешь что таится скрытно?
             Богини царствуютъ единобытно...
             Вокругъ же нѣтъ ни мѣста ни часовъ,
             И говорить про мячъ не сыщешь словъ.
             Они родильн... родим... и не раскусишь!
   

ФАУСТЪ поражонъ

             Родимицы! родильн...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                                     Небось-ка трусишь,
             А?
   

ФАУСТЪ

                       Матери... и такъ чудно звучитъ!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ,

             Ну да, богинь никто въ посмертный бытъ
             Не разузналъ; нашъ-братъ про нихъ молчитъ.
             Къ нимъ въ гости, въ низь -- гребись да отдохни.
             Самъ виноватъ, что именно они
             Понадобились.
   

ФАУСТЪ

                                 Гдѣ? куда же путь?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Какой тутъ путь въ предѣлъ недоступимый
             И къ недоступнымъ! въ міръ неиспросимый
             Къ неупросимымъ!.. что? и ты готовъ?..
             Ну, добрый!.. Въ нераспутанномъ пути
             Запоровъ ты не встрѣтишь, ни замковъ;
             Единобытіе тебя нести
             Повсюду будетъ... понялъ что такое
             Единобытіе и пусть -- пустырь?
   

ФАУСТЪ.

             Да полно изъ порожняго въ пустое
             Переливать! здѣсь будто нетопырь
             Съ поварни вѣдьмы прилетѣлъ и мнѣ
             Внушаетъ вспомянуть о старинѣ.
             Да, я знавался со свѣтомъ, бывало,
             Учился впустѣ и пустёжь училъ!
             Когда я, тамъ, разумно говорилъ --
             Противорѣчье вдвое мнѣ звучало...
             Былъ радъ отъ сопротивнаго бѣжать,
             Уединиться въ пустырь одичалый;
             Но чтобъ однимъ совсемъ не одичать --
             Я послѣ чорту все-таки отдался.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ-

             Когда бы ты за Океанъ забрался,
             Все безграничное тамъ увидалъ --
             Ты зрѣлъ бы какъ волну сдвигаетъ валъ.
             Хоть бы и страхъ тебя о бурѣвалъ --
             Ты видѣлъ бы; узрѣлъ бы въ тишину
             Дельфиновъ поплески; на гладкомъ морѣ.
             Узрѣлъ бы тучки, звѣздочки луну;
             Но въ вѣчно нескончаемомъ просторѣ
             Ты не ночуешь подъ собою ногъ, --
             Пи твердя не найдешь на чомъ бы могъ
             Ты отдохнуть!..
   

ФАУСТЪ.

                                           Вотъ точно мистагогъ
             Изъ мистагоговъ тѣхъ пребезпримѣрныхъ
             Что надували неофитовъ вѣрныхъ...
             Но обернемъ! Туришь ты въ пустоту
             Допроучить, доподкрѣпить меня?--
             Все это мнѣ что Васенькѣ-коту
             Вытаскивать каштаны изъ огня.
             Скорѣй, впередъ! мы выслѣдимъ пути,
             Въ твоемъ Ничто надѣюсь все найти!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             О! хватъ ты братъ, виватъ! я радъ что ты
             Очертовщинился -- куда недурно!
             Вотъ, натка ключикъ...
   

ФАУСТЪ.

                                           Эдакой мизюрной!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Возми, держи его, люби и жалуй.
   

ФАУСТЪ.

             Онъ разрастается!.. горитъ огнемъ!..
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             А! упримѣтилъ что за сила въ немъ?
             Онъ знаетъ гдѣ зимуютъ раки... малый
             Лихой! держись. онъ доведетъ до тѣхъ...
   

ФАУСТЪ вздрагиваетъ.

             До матерей... всегда я столбенѣю!
             Зачѣмъ же это слово я не смѣю
             Разслышать?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                 Право, мнѣ съ тобою смѣхъ
             И горе! можетъ ли словцо помѣхъ
             Какихъ въ тебѣ надѣлать?.. Слово
             Разслышать хочешь, а оно не ново!
             Но впредь его не диво услыхать;
             Тебѣ къ диковинкамъ не привыкать
   

ФАУСТЪ.

             Остолбенѣлость -- что въ ней за спасенье?
             По-мнѣ, пусть лучше пробираетъ дрожь:
             Безъ чувствъ трепещешь ты и въ потрясеньѣ
             Тѣмъ глубже страхъ разпознаешь.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ, знаменательно.

             Спустись! сказать прямѣе: провались!
             Но все равно, -- не обращая взоровъ
             Несися въ ширь ширѣшую просторовъ...
             Давно прожитымъ только насытись!--
             Коль съ тучей облако идетъ въ сцѣпленье
             Противъ тебя -- ты ключикомъ своимъ
             И отмахнись, и мимо!!..
   

ФАУСТЪ.

                                                     О, я съ нимъ
             Вновь ощущаю силамъ подкрѣпленье!
             Отверзлась грудь на большее творенье...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Потомъ тебѣ треножникъ помаячитъ
             Что ты-де въ глубоко-глубокомъ днѣ!
             Тамъ, при пылающемъ огнѣ, онѣ
             Сидятъ, постаиваютъ, или скачутъ,
             Какъ водятся; видѣнья всѣхъ сортовъ --
             Плоды мечтаніи -- изъ вѣку-вѣковъ
             Ихъ занимаютъ... Ты имъ тутъ чужой,
             Не увидаютъ; видятъ стыдъ лишь свой
             Онѣ; но страхъ великъ, крѣпися-знай,
             И прямикомъ къ треногому ступай,
             Дойди и ключикомъ потронь...
   

ФАУСТЪ
осанивается повѣлительно, выражая самопосредствомъ ключика свою рѣшимость.

МЕФИСТОФЕЛЬ озираетъ Фауста.

                                                     Вотъ, ладно!
             Къ тебѣ примкнется онъ какъ вѣрный песъ.
             Ты низойдешь съ удачей, безпреградно,
             Но вспять -- едва до нихъ досунешь носъ!.
             Коль-скоро ключикъ ты назадъ принесъ --
             Глядь! небывалый подвигъ совершится!
             Тогда изъ тьмы "его -- ее" сзывай
             И дѣло кончено, и тутъ чурай!..
             Волшебной чары курево всклубится
             И вмигъ въ героевъ превратится.
   

ФАУСТЪ.

             А что теперь мнѣ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                           Топни! провались!..
             И топъ -- сойди на низь! и тонъ -- взойди на высь!
   

ФАУСТЪ
топаетъ и проваливается.

   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Ну, ключикъ не пришолся бъ эдакъ... мнится:
             По добру ль онъ въ свояси возвратится?
   

ПАЛАТЫ
при яркомъ освѣщеніи.

КЕСАРЬ; КНЯЗЬЯ, ДВОРЪ въ оживленіи.

КАЗНАЧЕЙ Мефистофелю.

             Обязанъ, подавай намъ представленье...
             Скорѣй! уже владыка въ нетернѣньѣ.
   

КРАВЧІЙ.

             Опять объ этомъ спрашивалъ меня --
             Да шевелись же! что за мѣшкотня?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Товарищъ мой за тѣмъ-то и убрался.
             Онъ это дѣло знаетъ какъ и въ чомъ,
             Онъ имъ особеннѣй всего занялся
             И сочиняетъ въ-запорти, тишкомъ.
             Кто добивается красавицъ, клада --
             Тому всѣмъ хитростямъ учиться надо.
   

КРАВЧІЙ.

             Кчему тутъ хитрости? намъ все-равно!
             Лишь было бы скорѣй сочинено...
   

БѢЛОБРЫСЕНЬКАЯ Мефистофелю.

             Одно словечко, сударь!.. по лицу
             Теперь я, ничего-таки, пріятна;
             Но чуть весенняя пора къ концу --
             По выступятъ багровенькія пятна
             Какъ божіи коровки, что ни сжать
             Ихъ до зимы! не льзяли пособить...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Какъ жаль! такой пріятный взоръ,
             А личико пятнается какъ шубка
             У заячки, и въ маѣ!... Жабы губка
             Да квакушки икра -- изъ нихъ растворъ
             Сварить и процѣдить при полнолуньи;
             Въ истёкѣ вымыться; весна на дворъ --
             Не выскочатъ козявочки шалуньи!
   

ЧЕРНОМАЗЕНЬКАЯ Мефистофелю.

             И мнѣ! и мнѣ!.. о, какъ бы я хотѣла --
             Не льзяль чего?.. нога окостенѣла...
             Ни перейти не дастъ, ни танцовать,
             Я разучилась даже присѣдать...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Позволите ль немножко -- наступить на ножку?
   

ЧЕРНОМАЗЕНЬКАЯ.

             Влюбленнымъ вольность та позволена.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Мой ступъ, сударыня, довольно важенъ,
             На кость чужая кость -- и сглаженъ
             Бѣдовый лихъ! вамъ ноженька больна --
             Ищите ногу... Немощность равна
             Во всякомъ членѣ. Что же, вы готовы?
             Да не робѣйте!.. ничего... Ну, все!
   

ЧЕРНОМАЗЕНЬКАЯ вскрикиваетъ.

             Ой-ой! горитъ, какъ бы подъ колесо!..
             Какъ бы копытомъ...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                           Вы теперь здоровы.
             И танцовать и присѣдать намъ можно,
             И въ столованье ножкой подъ столомъ
             Ощупываться съ милымъ осторожно...
   

ПРІЯТНАЯ-ДАМА продирается.

             Пустите. ахъ! страдаю нестерпимо...
             Мнѣ сердце изошло, изныло!.. мой --
             Вечоръ божился всѣмъ -- до гробовой...
             А вотъ съ другой! и только я... онъ мимо!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Да! тутъ не шутовое... погодите!
             Къ нему на ципочкахъ вы подоите --
             Вотъ уголекъ: немножечко черкните
             По рукаву, плечу, спинѣ и -- ждите:
             И сердце не утерпитъ -- токъ да токъ!..
             И онъ ни чѣмъ бы тутъ не перемогъ
             Себя... и въ полночь же у вашихъ ногъ;
             Но проглотить вамъ надо уголекъ,
   

ПРІЯТНАЯ-ДАМА.

             Не съ ядомъ ли?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ оскорбляясь.

                                           Благодарю за ласки!
             Вамъ уголька такого, я сказалъ,
             И въ тридесятомъ бы никто не далъ!
             Я съ той поленницы его досталъ,
             На коей... знаете про Рыбьи-пляски:
   

ЮНОША.

             Ахъ, я влюбленъ въ одну!.. но вотъ вопросъ,
             Толкуютъ -- будто я молокососъ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ про себя.

             Не справишься кому и отвѣчать?

юношѣ:

             Въ дѣвицахъ счастія вамъ не искать;
             Но въ дѣвахъ будетъ навѣрнякъ удача.

столпляются другіе.

             Еще и эти?.. вотъ и мнѣ задача!
             Я долженъ здѣсь всю правду растрясти,
             А съ кривдой мнѣ не много-то пути..
             Бѣда и только -- сколько ни финти!
             О, мат... пустите Фауста назадъ!

поводитъ глазами.

             Ужь въ залѣ пасмурно свѣчи горятъ,
             И цѣлый дворъ уже въ передвиженьѣ...
             Примѣчу, тамъ до галлереѣ длинной
             Придворные переступаютъ чинно,
             И собралися... Тѣсно въ помѣщеньѣ
             Широкой залы рыцарей, старинной.
             Пустыя стѣны убраны коврами,
             Испестрены доспѣхами, гербами --
             Кажись бы по нужда въ волшебномъ словѣ.
             Здѣсь такъ призраки на готовѣ.
   

РЫЦАРСКАЯ ЗАЛА
при пасмурномъ освѣщеніи.

КЕСАРЬ и ДВОРЪ уединились,

ГЛАШАТАЙ.

             Мнѣ навожденье духовъ сокровенныхъ
             Перечитъ зрѣлище предвозвѣстить,
             И мнѣ не можно изъ обыкновенныхъ
             Причинъ всю путаницу объяснить...
             Уже полны сидѣйки для сидѣнья;
             И Кесарь супротивъ разглашенья
             Важнѣй и мягче можетъ посидѣть.
             Оттолѣ онъ уважитъ оглядѣть
             Эпохъ великихъ важныя сраженья,
             Прибитыя межъ оконъ на гвоздокъ...
             И дворъ усѣлся въ свой полукружокъ,
             и миленькая съ милымъ въ уголокъ
             Тутъ мило пріютилась... все! и тамъ
             Всѣ умѣстились по своимъ мѣстамъ...
             Давай! мы рады некощнымъ гостямъ.

звуки литавръ; приподымается занавѣсъ.

ЗВѢЗДОЧОТЪ.

             Приказано -- и зрѣлище предстань...
             И будь комедія, разкиньтесь стѣны!--
             Волшба здѣсь на-чистоту, безъ подмѣны.
             Какъ-будто отъ огня свернулась ткань...
             Трещитъ простѣнокъ, рухнулся и нѣтъ!..
             Изъ глубины начнется представленье.
             Ужь вотъ блеснулъ глубоко-тайный свѣтъ.
             Ужь вотъ... я восхожу на возвышенье.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ
высовывается изъ подшептывальни суфлера.

             Наушничать вѣдь чортова наука:
             Авось отсель добьюсь благоволенья...

звѣздочоту.

             Звѣзда тебѣ внушаетъ ладъ, такъ ну-ка,
             Подладься подъ мои внушенья!
   

ЗВѢЗДОЧОТЪ.

             Вдругъ чудомъ очутился предъ главами
             Массивный храмъ! Какъ Атлантъ древле семь
             Небесъ одинъ поддерживалъ плечами --
             Поддерживаютъ въ древнемъ храмѣ семъ
             Плафонъ единый мощныхъ семь колонъ...
             Ихъ не раздавитъ тяжкій кругосклонъ,
             Могли бы двѣ огромное зижденье
             Сдержать...
   

ЗОДЧІЙ.

                                 Ужь тутъ, мое почтенье!
             Я по нашелся бы никакъ сознать
             Изящества -- гдѣ непомѣрный грузъ
             И неуклюжій! мой тончайшій вкусъ --
             Колоны тонкія, извольте знать!
             Стрѣльчатые сводъ возноситъ духъ превыше...
             Намъ въ этомъ родѣ надо созидать.
   

ЗВѢЗДОЧОТЪ.

             Звѣзда благовѣствуетъ быть потише.
             По словомъ Магіи подавленъ умъ;
             Напротивъ, ты, свободныя мечты
             Наружу выгоняй изъ дерзкихъ думъ.
             Мой ведетъ глазъ чего желаешь ты,
             Да невозможно то хоть вѣрить можно.
   

ФАУСТЪ.
восходитъ за другой стороны на возвышеніе.

ЗВѢЗДОЧОТЪ*

             Увѣнчанъ, въ ризѣ, мужъ дивоположныи
             Предсталъ свершить со рвеньемъ начатое.
             Изъ пади возстаетъ поставъ треножный;
             Съ него взлетаетъ курево густое...
             Онъ къ дѣлу высшему благословитъ,
             И счастію ничто не попретитъ,
   

ФАУСТЪ высокопарно.

             Во имя возсѣдающихъ на тронѣ
             Къ пространствѣ безграничномъ матерей,
             Которые живутъ уединенно,
             Но ладятъ межъ собой и надъ главой
             Которыхъ жизни образы безъ-жизни
             Витаютъ. Что по время оно всѣмъ
             Блистало блескомъ и свѣтило свѣтомъ --
             Все то у нихъ, и это все въ Ничомъ
             Провѣковать вѣка желаетъ съ ними;
             И изъ того всесильная могучесть
             Шатромъ смыкаетъ день и сводомъ ночь.
             Подъ тѣмъ живутъ -- не наживутся жизнью,
             Подъ этимъ ищутъ славнаго волхва,
             Ему вполнѣ довѣрье расточаютъ
             И ждутъ узрѣть невиданный чуда.
   

ЗВѢЗДОЧОТЪ.

             Каленый клюнь дотронулся слегка
             До чаши... пыхнулъ парь и заклубился,
             И сжался, и сбѣжался въ облака,
             Стѣснился, сбился, свился, раздвоился...
             И вотъ безплотные намъ на ноказъ!
             Имъ музыка сопутствуетъ во слѣдъ,
             Надъ ни мы стройный слышится квартетъ,
             Ихъ на пути встрѣчаетъ звукъ и гласъ:
             Столбы и -- все напѣвы подаетъ,
             И будто хоромъ цѣлый храмъ постъ.--
             Улегся чадъ и изъ прозрачной ткани
             Подъ тактъ прекрасный юноша возсталъ.
             Здѣсь я молчу и не ищу названій...
             Кто въ юномъ Париса не распозналъ?
   

ДАМА.

             Вотъ мужества и силы идеалъ!
   

ДРУГАЯ.

             Какъ персикъ свѣжъ... какая красота!
   

ТРЕТЬЯ.

             Кровь съ молокомъ... медовыя уста!
   

ЧЕТВЕРТАЯ.

             Тебѣ бы къ нимъ прильнуть да и упиться.
   

ПЯТАЯ.

             Не утонченъ, а черезъ чуръ красивъ.
   

ШЕСТАЯ.

             И милъ и живъ, но неповоротливъ.
   

РЫЦАРЬ.

             Онъ пастушокъ -- никто не усумнится,
             Великосвѣтской стати нѣту въ немъ.
   

ДРУГОЙ.

             Да, онъ красивъ лишь полунагишомъ,
             Каковъ-то былъ бы въ панцырѣ стальномъ?
   

ДАМА.

             Какъ мило сѣлъ! какай мягкость въ членахъ!
   

РЫЦАРЬ.

             Вамъ было бъ мягко на его коленяхъ.
   

ДАМА.

             И руку вверхъ пленительно нагнулъ.
   

РАСХОДЧИКЪ.

             Плебей! и эдакъ корчиться дерзнулъ?
   

ДАМА.

             Ужь все вамъ только расписать охота...
   

РАСХОДЧИКЪ.

             Предъ Кесаремъ такая потягота?
   

ДАМА.

             Онъ это такъ... помнилъ что здѣсь одинъ.
   

РАСХОДЧИКЪ.

             Но и въ комедіяхъ быть долженъ чинъ.
   

ДАМА.

             Ахъ, сладкій сонъ его одолѣваетъ!
   

РАСХОДЧИКЪ.

             Хэ! вотъ похрапывать ужь начинаетъ.
   

МОЛОДЕНЬКАЯ, въ восторгѣ.

             Куренье пахнетъ... запахъ-ахъ, какой!
             Съ него мнѣ сердце будто оживилось...
   

ПОСТАРШЕ.

             Ахъ, мнѣ какъ бы до сердца проточилась
             Пахучесть!.. отъ него какъ бы такой...
   

СТАРШАЯ.

             О, возрастъ въ разцвѣтающей порѣ
             Самъ разлагаетъ юношу въ амбре --
             И онъ разноситъ всюду воздухъ свои.
   

ЕЛЕНА
является такимъ же способомъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Такъ вотъ!.. но бѣдъ она мнѣ не извяжетъ,
             Прекрасна хоть сама того не скажетъ.
   

ЗВѢЗДОЧОТЬ.

             Признаюсь какъ честный человѣкъ.
             На охотъ разъ не соберусь съ словами!
             Сей лицъ чудесный мнѣ языкъ подсѣкъ
             И вырвалъ рѣчь какъ жгучими клещами.
             Краса сія воспѣта въ древній вѣкъ:
             Кто се узритъ -- въ разумѣ смутится,
             Кто овладѣетъ ею -- ублажится.
   

ФАУСТЪ.

             А это на яву!.. Въ душѣ разлился
             Потокъ прекраснаго и непреложенъ!..
             Мой страшный выходъ щедро наградился.
             Ахъ міръ, бывало, такъ нелѣпъ, ничтоженъ!
             Но что теперь когда я воротился?--
             Теперь узрѣлъ я прочность основанья
             Подъ благолѣпіемъ... о, пусть лишусь
             Скорѣе въ жизнь послѣдняго дыханья
             Чѣмъ я теперь отъ міра отучусь!
             Краса, что нѣкогда обворожила
             Меня благами съ тайнаго стекла,
             Лишь тѣнь подобной красоты была...
             Ты мнѣ единое теперь свѣтило!
             Тебѣ несу -- и жизнь мою и силы
             И страсть и обожанье -- до могилы,
             Безумье, склонность и любовь толику...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ изъ подшептывальни.

             Постой, пока не сбился съ панталыку!
   

ДАМА постарше.

             Дородна... только голова какъ дыня.
   

МЛАДШАЯ.

             А ножка? но полѣзетъ и въ сапогъ!
   

ДИПЛОМАТЪ-

             По мнѣ прекрасна съ головы до ногъ
             И хороша какъ рѣдкая княгиня,
   

ПРИДВОРНЫЙ старичокъ.

             Но подкатила -- вѣдь какой лигой
             Она къ сонливцу? о, хитро-смирна!
   

ДАМА.

             Что говорить! она дурнымъ-дурна
             Близъ сони лучезарнаго.
   

ПОЭТЪ.

                                                     Красой
             Ея пышнѣй олучезаренъ онъ..
   

ДАМА.

             Точь-вточь Селена и Эндиміонъ!
   

ПОЭТЪ.

             Уже богиня гибкій станъ склоняетъ
             Къ нему, дыханья ароматъ впиваетъ...
             О, зависть... поцалуй! не ожидаетъ!
   

МАМУШКА.

             И передъ всѣми... чтобъ ихъ драло лихо!
   

ФАУСТЪ.

             Чудовищная милость парню!..
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                                     Тихо!
             Молчи! вѣдь парню призрака не съѣсть,
   

ПРИДВОРНЫЙ.

             На ципочкахъ ушла., онъ пробудился.
   

ДАМА.

             Вотъ-вотъ обернется... ну, такъ и есть!
   

ПРИДВОРНЫЙ.

             Онъ будто самъ-не-свои, знать изумился.
   

ДАМА.

             Но ей не чудится ни отъ кого...
   

.

             Вдругъ снова оглянулась на него.
   

ДАМА.

             Она дѣтину школитъ -- примѣчаю:
             Мужчины вѣдь глупы въ иномъ случаѣ --
             Онъ, можетъ, первымъ мнитъ себя...
   

РЫЦАРЬ.

                                                               Она,
             Позвольте, выспренне утончена...
   

ДАМА.

             Такая низость!.. Женщина безъ чести!
   

ЮНОША.

             О, если бъ на его побыть мнѣ мѣстѣ!
   

ПРИДВОРНЫЙ.

             Подъ эту сѣточку и мнѣ охота!..
   

ДАМА.

             Прошла чрезъ много рукъ; ужъ позолота
             На штучкѣ поистерлась -- что пути?
   

ДРУГАЯ.

             И не годится лѣтъ отъ десяти --
   

РЫЦАРЬ.

             Всякъ выбирать себѣ любое воленъ;
             Но я бы поистертымъ быль доволенъ
   

УЧОНЫЙ.

             Я разглядѣлъ... мутится вразумленье:
             Она ль то самая?.. не вразумлюсь;
             Со взгляду утверждать не соглашусь.
             Эпоха сводитъ насъ въ предубѣжденье.
             Но я во всемъ печатнаго держусь,
             И книгой доказать готовъ что точно
             Бородачамъ троянскимъ не ѣмъ она
             Была по нраву очью и заочно, --
             Здѣсь привлекательность ея равна:
             Я старъ, а привлекаетъ и меня.
   

ЗВѢЗДОЧОТЪ.

             Не парень больше, рыцарь удалой.
             Онъ охватилъ могучею рукой
             Ее подъ талью, хочетъ увезти...
             Тотчасъ похититъ онъ!
   

ФАУСТЪ.

                                           Глупецъ!.. пусти,
             Не смѣй ни шагу! глухъ -- о, это слишкомъ...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Ну, скорчилъ рожу на смѣхъ ребятишкамъ!
   

ЗВѢЗДОЧОТЬ.

             Еще словцо! постигнувъ приключенье
             Я дамъ названье штукѣ "Похищенье
             Елены."
   

ФАУСТЪ.

                       Что? да за кого ты принялъ
             Меня? еще изъ рукъ моихъ до вынялъ
             Никто ключа! вѣдь онъ же проводилъ
             Меня сквозь всѣ потрусы запустѣнья
             Туда, сюда! я здѣсь ногой ступилъ
             Опять -- и дѣло безъ подразумѣнья!
             Отселѣ духи пусть, но-мнѣ, вдвойнѣ
             Готовятъ царство ей, междоусобятъ;
             Она оттоль! ей царство въ тишинѣ --
             Спасу!.. да, право вдвое, втрое мнѣ
             Перепадетъ... о, матери пособятъ!
             Кто узнаётъ ее тотъ всей душой
             Ей ввѣкъ принадлежитъ --
   

ЗВѢЗДОЧОТЪ.

                                                     О, Фаустъ, стой!
             Онъ хочетъ силой!.. видъ ея затмился...
             Къ нему онъ ключикъ обращаетъ свой,
             О, тронулъ... горе намъ! всклубился --

Взрывъ. Фаустъ упадаетъ на полъ; въ дыму замелькали различные призраки.

МЕФИСТОФЕЛЪ
взваливаетъ себѣ Фауста на плечо.

             Хопъ-са! дурацкій грузъ -- а тянетъ...
             Того-гляди что чорта объизъянитъ!

темять и толкотня.

   

ДѢЙСТВІЕ II.

КОМНАТКА
высокосводчатая и узкая,
нѣкогда ученый кабинетъ Фауста, въ первобытномъ еще видѣ.

МЕФИСТОФЕЛЬ
является изъ-подъ занавѣсной двери, за которою виденъ Фаустъ, уложенный на стародѣдовской постели.

             Лежм бѣдняга! вотъ оно и значитъ:
             Любилось чутко да родилось жутко,
             Да, ужь кого Елена о щели явитъ --
             Небось часомъ не соберешь разсудка.

озираетъ вокругъ себя.

             Вверху, внизу примѣчу, все цѣло --
             Не тронуто; лишь съ этой половины
             Тусклѣе старое въ окнѣ стекло,
             А тутъ густѣе вткано паутины;
             Бумага затхла, сеохлися чернила;
             Но все на мѣстѣ, какъ и прежде было.
             И то перо все тутъ до этихъ поръ,
             Нѣмъ подписалъ онъ чорту договоръ...
             Ну -- вотъ и капелюшка кровяная
             Еще прилипла къ зорькѣ! я завѣтъ
             Кладу, чтобъ рѣдкостность такая
             Попала въ рѣдкостнѣйшій кабинетъ,
             А старая бекешъ, на старомъ крюкѣ,
             Напоминаетъ старую щалберь --
             Какъ я мальчугу просвѣщалъ въ наукѣ
             Что, можетъ, онъ жуетъ и до теперь!...
             Мнѣ тѣлогрѣемъ этимъ закопчонымъ
             Облечься вновь беретъ охота... дай
             Еще, впослѣдъ, взбутуситѣся учонымъ!
             Мнѣ первенство уступитъ глупендяй.
             Казисто стать умѣетъ грамотей,
             Хоть то давно забыто у чертей.

снимаетъ бекешъ съ крюка и встряхиваетъ; изъ ней вылетаютъ разновидные мошки и крылатки.

ХОРЪ НАСѢКОМЫХЪ,

                       О, старче, здорово!
                       Отецъ, это ты?--
                       Мы рѣемъ и вслово
                       Поемъ таранты!
                       Ты насъ одночотно
                       Посѣялъ тайкомъ,
                       А вотъ мы безсчетно
                       Виляемъ кружкомъ.
                       Что въ губѣ да въ зубѣ --
                       Жевни, проглотни;
                       Что выпарилъ въ шубѣ --
                       На ногтѣ сказни.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Какъ радуетъ меня плодливый рой!
             Что ты посѣешь, то пожнешь порой.
             Встряхну еще я старенькій кожухъ --
             И! сколки развелося ихъ, вострухъ!
             Ну-ну, нашли повсюду ходы, лазы!
             Уже заботятся про свой приплодъ,
             Уже вездѣ ихъ лѣпится пометъ --
             На пергаментъ, на черепъ пустоглавый,
             На книги, хартіи... легко постичь
             Что изъ простѣнка отъ такой проказы
             Во вѣки вѣковъ лѣзетъ только дичь!

кутается шубой.

             Такъ, ладно, обогрѣй еще мнѣ плечи!
             Сегодня снова набольшимъ я сталъ...
             Гдѣ жь люди? на душонки человѣчей!
             Хочу чтобъ кто-нибудь меня созналъ.

звонить въ колокольчикъ; отъ визгливо-пронзительнаго бренчанья потрясаются стѣны и срывается дверь.

ПОУНАУЧНЫЙ
входить оторопѣлымъ и нeрѣшительнымъ шагомъ.

                       Что за гулъ? трясутся стѣны!
                       Что за страхъ? трещатъ ступени!
                       Сквозь оконницы, кажися --
                       Бури грозныя зажглися!
                       Треснулъ полъ! садъ головою
                       Сводъ разсѣлся бороздою...
                       Что всемощною рукою
                       Двери съ петель сорвалися!
                       Великанъ трясетъ главою
                       Въ старой Фауста хламидѣ,
                       При его кивкахъ и видѣ
                       На колени радъ я встать...
                       Ахъ, ни въ-передъ и ни взадь!
                       Знать бѣды не миновать.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ киваетъ.

             Приблизься, другъ! тебя вѣдь Никодимомъ?..
   

ПОДНАУЧНЫЙ.

             Такъ-такъ, благопочтенный, этимъ имёмъ --
   

МЕФИСТОФЕЛЬ,

             Да, знаю.
   

ПОДНАУЧНЫЙ

                                 Радъ, что я у васъ въ-домѣкъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Конечно, сталъ ты старичокъ,
             А все студентъ... Учоный человѣкъ
             Не зная прочаго корпитъ свой вѣкъ
             Къ наукѣ, зиждетъ карточный домокъ
             Какъ разумѣетъ; но. . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Нашъ набольшій строка, смышлёнъ:
             Кто Вагнера не знаетъ! пылче онъ
             Въ учономъ свѣтѣ много можетъ;
             Лишь онъ его осилилъ и треножитъ,
             И онъ насущную премудрость множитъ.
             Межъ любознательныхъ не продерись --
             Толпо-толпы! и всякъ ему внимаетъ;
             Онъ съ кафедры свѣтитъ и согрѣваетъ,
             Какъ господинъ онъ смѣло отверзаетъ
             Предъ вѣрными своими низь и высь;
             И коль предъ ними онъ пылаетъ, рдѣетъ --
             Хвала и кличъ и плескъ со всѣхъ сторонъ
             Что даже имя Фауста тускнѣетъ!
             А изобрѣлъ вѣдь это только онъ.
   

ПОДНАУЧНЫЙ.

             Нѣтъ, извините сударь, коль замѣчу,
             Въ иномъ-другомъ я попротиворѣчу;
             Что до того касается -- отмѣчу:
             При скромности онъ скромничаетъ; но
             Непостижимое исчезновенье
             Великаго свѣтила, ужь давно
             Его перемутило разумѣнье.
             Одно его денское попеченье
             О только наискоромъ возвращеньѣ...
             И Фаустовъ ученый кабинетъ
             До днесь не шевеленъ, и сколько лѣтъ
             Уже его онъ ждетъ и не дождется!
             Сюда войти было и днемъ не вмочь,
             А что должно быть въ самую полночь?
             Здѣсь, видите, все страхомъ обдается:
             Столбы стряслися, двери сорвались --
             Не-то сюда бы вы не пробрались.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Да гдѣ же онъ-то, Вагнеръ? не оставь,
             Сведи меня къ нему, представь!
   

ПОДНАУЧНЫЙ.

             Ахъ, онъ наипрестрого наказалъ
             Чтобъ кто-нибудь ему не помѣшалъ...
             Давно творя наибольшее дѣло
             Живетъ онъ въ наитихой тишинѣ.
             Краса ума -- лицо его -- вравнѣ
             Съ кузнецкой рожей, эдакъ прокоптѣло
             Отъ ушекъ до носу! а на глазахъ
             Прыщи! и око такъ посоловѣло!,
             Нее развлеченіе его въ клещахъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Онъ мнѣ позволитъ доступъ, говорю.
             Ему я дѣло сдѣлать подскорю.

Поднаучный уходитъ.

             Едва я здѣсь присѣлъ и ожидаю --
             А нотъ идетъ знакомый гостенёкъ!
             Въ ушныхъ путь ли онъ не новичокъ:
             Ужь вотъ-то занесетъ-то... чаю!
   

БАККАЛАВРЪ
знаменательно усиливаетъ шаги.

                       Дверь, ворота настѣжь полы!
                       Вновь опять здѣсь поживѣло!..
                       Но, доселѣ въ прахѣ, въ моли
                       Тутъ живой что омертвѣлый
                       Терпнетъ, дохнетъ, погибаетъ --
                       Въ горѣ жизнь свою кончаетъ.
   
                       Стѣны вѣтхи, та подпора
                       Не удержитъ ихъ паденья...
                       Если мы не выйдемъ скоро
                       Такъ задавить безъ спасенья.
                       Смѣлъ я смѣлъ, но признаюся,
                       Здѣсь за смѣлость не ручуся.
   
                       Что? какія слышу вѣсти?
                       Простячкомъ въ былые годы
                       Здѣсь, на самомъ этомъ мѣстѣ
                       Я робѣлъ!.. клинобородый
                       Бука мнѣ тогда щалберилъ
                       И во всемъ ему я вѣрилъ.
                       Изъ книжья старья безъ мѣры --
                       Что тамъ знали, все намъ врали;
                       Но, что знали, сущей вѣры
                       Сами въ томъ не полагали.
                       Какъ? невиданная штука!..
                       Тутъ опять знакомый бука!
   
                       Онъ прикрытъ, я своеочно
                       Вижу, тѣмъ еще шушуномъ,
                       Въ чомъ остался -- эдакъ точно
                       Онъ шершавымъ грѣлся руномъ.
                       Въ тѣ-поры, не понимая,
                       Чтилъ я буку за всезная.
                       Вотъ теперь не провести!
                       Дай-ка ближе подойти.
   
             Когда, старинушка, мутныя Леты волны
             Ты съ лысиной еще не переплылъ --
             Вглядись! передъ тобой знакомецъ школьный
             Но возмужалъ, и розги позабылъ...
             Все держишься? не одряхлѣлъ натугомъ?
             А я уже не тотъ -- къ услугамъ '
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Пріятно, что знакомца увидалъ!..
             Ужь я тогда, почти васъ, предсказалъ:
             Гусенецъ въ куколку оскорлупится --
             И изъ скорлупки метлячокъ родится,
             При кудряхъ вамъ тогда воротничокъ
             Куда къ лицу невинно шолъ! Пока
             Вы не примѣривали парика?..
             У васъ на лбу пѣтушій хохолокъ,
             Вы сами козырь и на видъ ерза --
             Не скозыряйте только подъ туза.
   

БАККАЛАВРЪ.

             Мой старче! что намъ начинать съ аза?
             Теперь живемъ мы въ новыхъ временахъ,
             Оставь свою двусмыслицу въ словахъ!
             Пускать во-время-оно пыль въ глаза
             Вамъ было мальчикамъ не мудрено,
             Но нынче это даже пресмѣшно.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Коль пучеглазымъ правду говорятъ --
             Они, конечно, хлопаютъ ушами
             Да куксятъ глазки. Вы имъ за иятами
             Все на себѣ раскуксоли, съ годами,
             И вамъ кажись: родился разумъ такъ,
             И мните вы: учитель былъ пошлякъ!
   

БАККАЛАВРЪ.

             Нѣтъ, можетъ, только-что дошлякъ,
             Какой наставникъ просвѣщая насъ
             Откроетъ къ сущей истинѣ вамъ глазъ?
             Но озадачить смирненькихъ дѣтей
             Чѣмъ поблажнѣй, да рѣчью поважнѣй
             Осмыслитъ всякій дошлый грамотеи.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Была пора учиться -- вы учились
             И сами на ногѣ теперь учить;
             Пытались мѣсяцъ, годъ и наумились
             Какой методъ къ наукѣ примѣнить.
   

БАККАЛАВРЪ.

             Методъ? такая чушь! такая муть!
             Нѣтъ, это съ духомъ нынѣшнимъ не сродно.
             Что прежде удалось вамъ почерпнуть,
             То нынче просто -- ни къ чему негодно,
   

МЕФИСТОФЕЛЬ помолчавъ.

             Я не разчель, теперь смѣкнулъ умомъ
             Что былъ тогда я круглымъ дуракомъ.
   

БАККАЛАВРЪ.

             Вотъ значитъ разумъ! между стариками
             Тебя я перваго нашолъ съ путемъ...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ про себя.

             Я жаръ хотѣлъ своими гресть руками,
             Гребнулъ -- да и обжогся уголькомъ.
   

БАККАЛАВРЪ про себя.

             Подъ лысиною мозгъ въ его башкѣ
             Что въ черепѣ на пошломъ костякѣ,
   

МЕФИСТОФЕЛЬ глумливо.

             При пошлости не велика вамъ честь.
   

БАККАЛАВРЪ чванно.

             У нѣмцевъ чествовать -- то есть: про лесть!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ къ зрителямъ.

             Здѣсь выбьешься изъ силъ, возметъ одышка...
             Межъ васъ я лучше бы имѣлъ мѣстишко.
   

БАККАЛАВРЪ.

             Но въ краткій періодъ не будешь болѣ
             Того, чѣмъ бы хотѣлъ при лучшей волѣ.
             Вся человѣка жизнь въ крови; и гдѣ же
             Какъ не въ младомъ она сильнѣй пылаетъ?
             Живая кровь изъ жизни, въ силѣ свѣжей.
             Себѣ новѣе жизнь возсотворяетъ;
             А человѣкъ живмя-живетъ въ тѣ лѣта.
             И ее слабое надежнымъ вытѣсняетъ.
             Межъ тѣмъ какъ мы усвоили полсвѣта,
             Что жь вы то дѣяли въ ушлые годы?
             Думъ-думу думали, да вновь изнанкой
             Вахляли мѣшкоторныя методы!
             По чести, старость пахнетъ лихоманкой,...
             Трясца -- что бѣдный въ стужу у порогу.
             Промаялъ за тридцать -- прошолъ дорогу!
             А далѣ станетъ все въ живомъ мертвиться,
             Тебѣ давно пора бы разшибиться.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Здѣсь чортъ не знаетъ чѣмъ оговориться.
   

БАККАЛАВРЪ.

             Коль не хочу, то чорта подъ задвигу.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Но чортъ ужо -- подставитъ масталыгу!
   

БАККАЛАВРЪ.

             Вотъ юнымъ доблестное назначенье!--
             Что міръ и свѣтъ? все то мое творенье.
             Я дню послалъ румянную предтечу
             И солнце вывелъ изъ морской пучины;
             Я разукрасилъ день себѣ на встрѣчу,
             Мнѣ зеленѣетъ боръ, цвѣтутъ долины;
             Я ночью тысячи свѣтилъ засвѣчу, --
             Звѣздѣ дамъ мѣсто и лунѣ причины.
             Кто какъ не я изъ тлена скудоуму
             Исторгъ, развилъ коснѣющую думу?
             Но я не связанъ, духъ во мнѣ речетъ,
             Прельщаясь я блюду душевный свѣтъ
             И подвизаюсь за свое прельщенье...
             Разсвѣтъ передо мной, за мной затменье!

уходитъ

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Чтобъ тебя драло это разсвѣченье!
             Не такъ заговорилъ бы если бъ зналъ
             Что все, чего бы ты ей обмышлялъ, --
             Пусть глупо будетъ то, или умно --
             Все передумано даннымъ-давно!...
             Мы не сочлись еще; но погоди ты,
             Позаживешься далѣ, будемъ квиты:
             Какъ дрянно у тебя ни будь расхмѣлено,
             Но самъ ты выпьешь зелено-вино...

молодымъ зрителямъ неапплодирующимъ.

             Вы, что же? не ворохнулись надъ этимъ!
             Ну, я пѣнять не буду добрымъ дѣтямъ;
             Вѣдь чортъ старикъ ой-ой! и старъ и сѣдъ,
             Его поймете вы подъ старость лѣтъ.
   

ЛАБОРАТОРІЯ

въ средневѣковомъ вкусѣ, загроможденная неуклюжими снарядами и прочими принадлежностями.

ВАГНЕРЪ предъ горниломъ.

             Трезвонъ и дребезгъ... гулъ и завыванья!
             Дрожатъ сосуды, съ ужасомъ крушится
             Въ пыли просвѣтъ! не вдолги разрѣшится
             Мнѣ заповѣдность важнаго желанья.--
             Ужь мракъ рѣдѣеть, брезжится во мглѣ,
             Уже, на донышкѣ, въ моемъ стеклѣ
             Животрепещущій сверкаетъ пылъ...
             О, вспыхнулъ! и, какъ пышная вениса,
             Потьмы онъ молніями освѣтилъ...
             Горятъ бѣлѣе, жарче... о, не тмися!
             Чтобъ не погасъ ты также и теперь...
             Творецъ!.. о, кто колотится во дверь!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ является.

             Здорово! спорина вамъ въ тѣсто!
   

ВАГНЕРЪ боязливо.

             Ни!.. доброжаловать, вамъ благо-мѣсто --

почти шопотомъ

             Ни-ни! прошу, сдержите дыхъ во рту!
             Тотчасъ изящнѣйшее совершится...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ полуслышно.

             Что жь тутъ варится?
   

ВАГНЕРЪ еще тише.

             Гомункулъ творится.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ВАГНЕРЪ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

обращается къ горнилу.

             Блеститъ! смотрите, вотъ вамъ убѣжденье
             Что сила тутъ -- одно соединенье
             Несмѣтныхъ смѣсей! только чрезъ смѣшенье
             Мы вѣщество людское составляемъ --
             Въ сосудѣ вспариваемъ, взгорячаемъ,
             Потомъ сгущаемъ, или разжижаемъ
             И повершаемъ молча все творенье,

опять предъ горниломъ.

             И вотъ! комокъ, глядите-ка, свѣтлѣе!
             Надѣжда тѣмъ вѣрнѣе и вѣрнѣе!..
             Природы тайны лишь возносятъ сгребу,
             А я нашолъ ихъ да и взялъ на пробу!
             Что у нея досель плодотворилось,
             То у меня теперь охрусталилось.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Кто дольше жилъ да больше испыталъ,
             Тому "ничто не ново подъ луною,"
             Уже я въ странствіяхъ своихъ видалъ
             Людей хрустальныхъ.
   

ВАГНЕРЪ смотритъ все на сосудъ.

                                           Обнялось искрою!
             Встаетъ! ложится!.. мигъ -- и окончаемъ!
             Намъ мысль великая кажись пустою,
             А стань... но послѣ надъ такимъ случаемъ
             Мы не глумимъ; мыслитель мозгочкомъ
             Ужь вымыслить мыслителя съ путемъ.

въ большемъ восторгѣ.

             Стекло гудитъ! и гулъ протяжно-звонокъ!
             Густится -- жидится -- и вотъ, съ подонокъ
             Кувыркнулъ вверхъ мизюрный пострѣленокъ!
             Что можетъ лучше? то-ль не человѣчекъ?
             А тайны -- просто, подняли мы съ полу!
             Дай только слухъ разумному глаголу --
             Онъ станетъ гласомъ, словомъ -- и словечекъ
             Разумныхъ мы наслушаемся... Нутка?

въ склянкѣ начинаетъ лепетать пострѣленокъ, иначе:

ГОМУНКУЛЪ Вагнеру.

             Что, тятя? а? вѣдь дѣльцо-то не шутка!
             Прижми жь къ сердечку чада своево,
             Да не давни, не-то пропала фляжка.
             Ты знаешь каково вещей свойство:
             Природной силѣ цѣлый міръ распашка,
             Искусной -- лишь за пазухой поблажка.

Мефистофелю.

             А, дядя! здравствуй! здѣсь и ты, плутяжка?
             На этотъ разъ обязанъ я тебѣ
             Бытомъ своимъ; благодарю судьбѣ
             Что здѣсь случись твоя Коневья-ляжка.
             И такъ я семь -- и долженъ быть дѣло въ:
             Силенкой дюжъ, во всякій гужъ готовъ;
             Съ тобою дѣять мнѣ не будетъ тяжко.
   

ВАГНЕРЪ Гомункулу.

             Еще почтеннѣйшій пяточикъ словъ;
             Я былъ доводѣ самъ себѣ не радъ...
             Меня обстрѣливаетъ старъ и младъ
             Проблемами печатно и словесно, --
             Хотятъ доводовъ, напримѣръ: когда
             Съ душою тѣло связано такъ тѣсно,
             Какъ-бы въ ладахъ имъ жить всегда,
             А между-тѣмъ не ладитъ никогда?
             Еще --
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                       Постой! позволь сперва спросить:
             Зачѣмъ порой дерется мужъ съ женой?
             Вотъ что задачливо, сударь ты мой!
             А это малый можетъ разрѣшить.
   

ГОМУНКУЛЪ

             Что разрѣшать?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ
указываетъ на Фауста подъ занавѣсомъ.

             Вотъ, потрудись пожалуй!
   

ВАГНЕРЪ любуется фляжкой.

             По истинѣ, ты прелюбезный малый.

отпахивается занавѣсъ.

ГОМУНКУЛЪ изумляется.

             Презамѣчателенъ!..

фляжка вырывается изъ рукъ Виннера и начинаетъ ковыляться надъ головой Фауста.

             Гляжу... страна! прозрачные потоки!
             Въ тѣнистой рощѣ дѣвы одиноки --
             Разоблеклись игриво... какъ красиво!
             Одна, изъ древлѣ-славимаго роду,
             Какъ бы богиня, выспренне-спѣсива,
             Безсмертной ножкой колыхнула воду..
             И гибкій станъ, огня и жизни полный,
             Метнулся въ холодительныя волны...
             Но вотъ свистанье перелетныхъ крылъ!...
             Налетъ внезапный плески возмутилъ
             Пугливыхъ дѣвъ -- бѣгутъ куда-попало:
             Одна она, не смущена ли мало --
             Глядитъ съ утѣхой женской... къ ней
             Припорхнулъ князь шумливыхъ лебедей --
             Поддался, ластится и сталъ ручнѣй...
             Вдругъ воды брызнули, дохнули валомъ
             И -- видъ преинтересный отъ очей
             Задернулся жемчужнымъ покрываломъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Чего не вымыслитъ... какихъ рѣчей
             Не натолкуетъ! ростомъ объизъяненъ
             А фантазеръ великій... Тутъ ей-ей
             Не видно ничего?
   

ГОМУНКУЛЪ.

                                 Ты сѣверянинъ,
             Рожденъ въ туманный вѣкъ и отуманенъ
             Туманнымъ рыцарствомъ и сквозь туманъ
             Ты не доводишь подъ туманомъ странъ;
             Въ туманѣ ты что у себя самъ-панъ.

смотритъ по верху

             Покой сводчатый, вычурный, а тѣсенъ.
             Пыль, копоть, сажа, паутина, плѣсень --
             Бѣда намъ, если это нее застанетъ
             Во снѣ бѣднягу -- живъ не встанетъ!
             Потоки -- лебеди -- нагія Феи --
             Быль его сонъ, и сонъ всего милѣе;
             Здѣсь, впрочемъ, угорѣетъ голова, --
             Я въ пузыркѣ, а вытерплю едва.
             Скорѣе вонъ его!..
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                           Оказіи я радъ,
   

ГОМУНКУЛЪ.

             Ты съ дѣвою поставь его на ладъ
             И дѣло сладится... еще отрядъ
             А самыхъ воиновъ отправь на сѣчу...
             Да, вотъ у насъ Классическая ночь
             Не за горами! Лучшее на встрѣчу
             Ему воротитъ вновь былую мочь.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Но слыхивалъ объ эдакихъ ночахъ.
   

ГОМУНКУЛЪ.

             Еще бы! у тебя жужжитъ въ ушахъ
             Романъ призраковъ самыхъ романтичныхъ;
             Тебѣ о настоящихъ-то, классичныхъ,
             Въ туманѣ не мерещилось....
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                                     Куда жь
             Идетъ дорога-путь на вашъ шабашъ,
             Хоть я не жалую друзей античныхъ?
   

ГОМУНКУЛЪ.

             На полночь путь-дорога -- сатанѣ;
             А мы возмемъ къ полудню; тамъ въ странѣ
             За высь-горами есть рѣка-Пеней
             Въ глуши, въ тиши и берега мокры...
             Равнина вышла къ пропастямъ горы,
             Поверхъ горы стоитъ до сей поры
             Фарсальскій градъ, развалины стары...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Постой! не проболтни о спорѣ словъ
             Про рабство и тиранство тѣхъ вѣковъ...
             Я знаю, съ старымъ вѣкомъ кончатъ споръ
             А съ новымъ вновь пойдутъ на перекоръ:
             Все горе -- нѣтъ догадки у людей
             Что дразнитъ ихъ бѣсенокъ Асмодей.
             Свободой бредя изъ-вѣку-вѣковъ, --
             Кажись, ратуютъ противу враговъ,
             А разглядишь -- рабы противъ рабовъ.
   

ГОМУНКУЛЪ.

             Пусть спорятъ! человѣкъ таковъ...
             Всякъ долженъ защищаться какъ умѣетъ;
             Дитя растетъ и съ возрастомъ умнѣетъ.
             Но здѣсь вопросъ: какъ этого лечить?
             Есть снадобья -- попробуй пособить,
             А нѣту -- предоставь мнѣ до поры.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Есть кой-какія травки съ Лысь-горы,
             Да не въ завѣтъ; вѣдь въ наговорѣ сила.
             Въ Гречанахъ путнаго хоть мало было,
             Однако въ вымыслахъ куда остры
             Нагнать веселенькій грѣшокъ, заранѣ
             Игрою словъ обаять... Сѣверяне
             Все то сухой матеріей зовутъ.
             Такъ какъ же бы?
   

ГОМУНКУЛЪ.

                                 Ты, старый баломутъ!
             Коль я про Ѳессалійскихъ чаровницъ
             Мекаю... кой-что разумѣешь тутъ?
   

          МЕФИСТОФЕЛЬ ухмыляется.

             Про Ѳессалійскихъ? да! про этихъ птицъ
             Ужъ я разспрашивалъ весь родъ сорочій...
             Но съ ними раздабарывать ночь-въ-ночи,
             Мнѣ кажется, не стало бъ мочи;
             А посѣтить? попробовать?
   

ГОМУНКУЛЪ.

                                                     Ну, что жь?
             Давай свой Плащикъ-самолетъ, уложь
             Пріятеля, и въ путь! кусокъ тряпья
             Насъ понесетъ благопоспѣшно... я
             Намъ посвѣчу --
   

ВАГНЕРЪ боязливо.

                                           А я?
   

ГОМУНКУЛЪ.

                                           Ты посиди
             Покуда дома; у тебя важнѣе
             Дѣла; займися свитками, гляди
             Въ книжьё, по писаному разводи
             Стихіи жизненныя -- и точнѣе
             Одно съ другимъ сличай, приспособляй;
             Что -- обмышляй, какъ -- осмышллй.
             Межъ этимъ я, постранствуя кой-гдѣ,
             Открою, можетъ, черточку съ Ѳитѣ
             И кончу славно трудъ своихъ открытій
             Тогда меня за подвигъ знаменитый
             Озолотятъ, прославятъ, -- продадутъ
             Мнѣ добродѣтель, умнымъ назовутъ...
             Прощай!
   

ВАГНЕРЪ грустно.

                                 Прости! сердечно жаль... боюсь,
             Тебя домой я знать-то не дождусь!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Ну? на Пеней такъ на Пеней -- ударь!
             Тамъ дядя будетъ по себѣ лицо.

зрителямъ.

             Такъ изъѣзжается вся наша тварь
             Надъ нами жъ, учитъ куру яицо!
   

КЛАССИЧЕСКІЙ ШАБАШЪ

на фарсальскихъ поляхъ.

НОЧЬ и МРАКЪ.

ЕРИХТОНА.

             На страшный праздникъ этой ночи я опять
             Ерихта мрачная, пришла, -- не столь гадка
             Пактъ стихотворцы злобные чрезъ чуръ меня
             Чернятъ, пятнаютъ; никогда хвалить, хулить
             Они не перестанутъ... Предо мной, въ глуби
             Долины, возстаетъ наметовъ сѣрый валъ...
             То лагерь мщенья полный брани и тревогъ.
             Но въ рѣдкость я его примѣчу; онъ во вѣкъ
             Какъ былъ и есть. Никто по хочетъ уступить
             .Земли на тагъ другому -- и инкхо радѣть
             Не мнитъ тому, кто сплои землю нокоритъ
             И см льно правитъ... но безсильный управлять
             Своею самостью, въ себѣ, гордясь умомъ
             Желаетъ править полей ближняго... И здѣсь
             Великій былъ примѣръ и былъ великій споръ
             Какъ сила шла подъ сильнаго напоромъ....
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             И жосткій лавръ главу сильнѣйшаго вѣнчалъ.
             Багровый пылъ., горитъ сторожевой огонь;
             Земля отсвѣтомъ дышетъ крова пролитой,
             И мрачной ночи заревомъ привлечены
             Сказаній греческихъ армады... вкругъ огней
             Мелькаютъ трепетно, стоятъ, сидятъ, лежатъ
             Старинныхъ басенъ образы... Едва луна
             На молодыхъ прорѣзалась порахъ -- встаетъ,
             Блеститъ и стелетъ всюду блѣдный полусвѣтъ.
             И тонетъ станъ, и рдѣетъ синевой огонь...
   
             Но надо мной... какой нежданый метеоръ?..
             Свѣтитъ -- кабы тѣлесный освѣщаетъ грузъ!
             Я чую жизнь... не ловко приближаться мнѣ
             Къ живымъ; присутствіе мое погибель имъ,
             Самой не въ пользу, злая только-что молва...
             Спускаются все ниже!.. увернусь отъ нихъ.

увертывается

Воздушный-полетъ.

ГОМУНКУЛЪ.

                       Чтобъ еще на лоскутинѣ
                       Намъ во мракѣ дать полетъ!
                       Здѣсь въ долинѣ, въ логовинѣ
                       Поглядѣть такъ страхъ беретъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                       Вижу, въ Сѣверѣ, отсюда
                       Какъ сквозь старое окно --
                       Тѣ жь чудовищныя чуда,
                       Но мнѣ больше не чудно.
   

ГОМУНКУЛЪ.

                       Глядь! какая-то мелькнула
                       Тутъ и сгинула изъ глазъ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                       Да, она какъ бы трухнула,
                       На лету замѣтивъ насъ.
   

ГОМУНКУЛЪ.

                       Дай, чего намъ за старухой --
                       Грузъ на землю положить!..
                       Но ты въ живь его очухай;
                       Въ баснѣ хочетъ онъ пожить.
   

ФАУСТЪ едва дотронулся земли.

             Гдѣ?.. гдѣ она?
   

ГОМУНКУЛЪ.

                                 Не вѣдаемъ; однако
             Мы здѣсь навѣдаемся про нее;
             Межъ-тѣмъ ты поостри чутьё --
             Порыскай средь огнищъ и мрака,
             Кто Матерей добился отыскать,
             Тому ужь нечего одолѣвать.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             И мнѣ вравнѣ... но къ собственному благу
             Мы одиночкой выкажемъ отвагу,
             По ищемъ приключеній по огнямъ;
             А послѣ, чтобъ соединиться дамъ --
             Ты, малый, звонче распусти сіянье!
   

ГОМУНКУЛЪ.

             Пущу всѣ молніи и дребезжанье..

дребезжитъ и сверкаетъ.

             Такъ поживѣе къ новымъ чудесамъ!

удаляется съ Мефистофелемъ.

ФАУСТЪ, одинъ.

             Теперь не спрашиваю гдѣ она.
             Коль за моря не глыбой снесена,
             Коль не шумѣла встрѣчу ей волна --
             То здѣсь она, въ землѣ Еллиновъ! чудо
             Ее примчало съ воздухомъ оттуда...
             Я вмигъ узналъ какая здѣсь страна;
             Я долго спалъ; но духомъ распаленный,
             Могучимъ всталъ какъ великанъ Литой.
             Я обыщу здѣсь кругъ совокупленый
             Чудесъ, пройду весь лабиринтъ огней!

уходитъ

МЕФИСТОФЕЛЬ
воротился и обнюхивается.

             Помялся, наметался... Ужъ сторонка!
             Съ ней не освоиться мнѣ никогда...
             И се чуть не нагишомъ, лишь рубашонка
             На томъ и семъ... у Сфинксовъ ни стыда,
             Ни сорому у Грифовъ... тѣ хохлаты,
             А тѣ крылаты... погляди въ заняты
             И спереди -- ну, срамъ и только! мы
             Въ приличіяхъ, судя по нутри, хуже;
             Но эта старость -- гадость ни наружѣ!
             Втолкать бы въ толкъ ей новые умы,
             Обуть бы въ черевикъ безъ бахтармы...
             И что за людъ!.. судачь иль не судачь
             А здравствуйся -- ну, все ли но-здорову
             Голубушки? а ты, почтенный Грачъ?
   

ГРИФЪ хрипитъ.

             Не грачъ, а Грифъ! у насъ такому слову
             Хрычи не рады; -- потрудись изречь
             Основу "грифъ" вѣрнѣй по корнеслову:
             Грачья, гребуля, грубый, грабля, гречь --
             Ужь словотолку ты не поперечь
             Коль въ-перекоръ толкуетъ...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                                     Да, ты правъ;
             Вѣдь грифу въ нравъ и титло "графъ."
   

ГРИФЪ опятъ храпитъ.

             Мы титлы болѣ знали въ школѣ.
             Хульба въ избытѣ, но хвальба въ изволѣ...
             Гребися къ дѣвамъ, къ славѣ, къ золотцу
             И все отвсюда повезетъ гребцу.
   

МУРАВЬИЩИ.

             Что, золотцо? мы много пособрали,
             Въ горахъ, скалахъ, норахъ понакидала...
             Узнали Аримаспы -- и украли,
             И взяли послѣ насъ же осмѣяли.
   

ГРИФЫ.

             А вотъ мы ихъ къ допросу приведемъ.
   

АРИМАСПЫ одноглазые.

             Не подъ веселье только этой ночи!
             Мы къ утру глазки золоту протремъ,
             На то у насъ достанетъ мочи.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ
садится межъ Сфинксовъ.

             Теперь не чуждъ я вашей подноготной
             И такъ присяду къ намъ охотно.
   

СФИНКСЪ.

             Мы дышемъ звуками души; тебѣ
             Ихъ удалось приматерить къ себѣ.
             Кто жь ты по имени?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                           Меня зовутъ...
             Кому какъ вздумается; нѣтъ ли тутъ
             Британцевъ? то-то людъ! весь свѣтъ
             Прошдялъ, виды видалъ -- губы и устья,
             Хребты и гребни, и поля побѣдъ
             И всѣ классическія захолустья;
             Но къ вамъ ему прямѣй бы слѣдъ.--
             У нихъ въ комедіи... и, лихъ, забылъ!
             Я старымъ нелюдимомъ слылъ.
   

СФИНКСЪ.

             Почто же такъ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                           Да кто ихъ разберетъ.
   

СФИНКСЪ.

             Конечно. Стало быть ты звѣздочотъ?
             Не скажешь ли чего про звѣздный ходъ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ смотритъ по верху.

             Звѣзда блеститъ... луна свѣтитъ свѣтло
             И мнѣ сидѣть подлѣ тебя -- тепло.
             Въ луну пускаться вовсе не въ порядкѣ,
             Хватать же звѣзды съ неба тяжело;
             Не лучше ль намъ загадывать загадки?
   

СФИНКСЪ.

             Загадка есть, попробуй!.. если знаешь
             Ты самъ себя на-сквозь, то отгадаешь.
             Кто добренькимъ и злымъ необходимъ?
             Однимъ съ добра повраждовать, другомъ
             Со зла покаверзить, . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ГРИФЪ храпя.

             Не знаю кто.
   

ДРУГОЙ храпитъ сильнѣе.

                                 Какого тутъ онъ бѣса?..
   

ОБА, на Мефистофеля.

             Уродъ -- онъ не изъ нашихъ! протуримъ...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ звѣрски.

             Скотъ!... думаешь, что мои ногти
             Не оцарапнутъ такъ, какъ твои когти?
             Подсунься, смѣй!..
   

СФИНКСЪ смиреннѣе.

                                           Побудь покуда съ нами!
             Коли наскучитъ -- самъ уйдешь добромъ.
             Тебѣ, въ своясяхъ, лучше съ земляками;
             У насъ ты смотришь сентябремъ...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Тварь эдакая! сверху ничего, смазлива;
             А снизу, бестія, ой-ой брыклива!
   

СФИНКСЪ.

             Лукавый! ты не черезъ-чуръ насъ трогай!
             Не-то... вишь, наша лапка какова?
             Тебѣ, съ коневьей ложкой, колченогій
             Здѣсь вѣрно покачнулась голова.

СИРЕНЫ перепѣваются.

МЕФИСТОФЕЛЬ,

             Какія тутъ летуньи -- щебетуньи
             На тополяхъ качаются и трелятъ?
   

СФИНКСЪ.

             Да, слушай ихъ! залетныя пѣвуньи
             Сперва потребятъ, послѣ опострѣлятъ.
   

СИРЕНЫ поютъ,

                       Ахъ -- что вашему веселью
                       Къ отвратительно-чудесномъ!
                       Мы слетѣлись къ вамъ артелью
                       На распѣвы пѣть и трелью...
                       Чу! внимайте чудо-пѣснямъ
                       И послушайте Сиренъ!
   

СФИНКСЫ передразниваетъ.

                       Не сойдете ль съ древесины?
                       Вы прикрыли тутъ вѣтвями
                       Цапъ-царапки ястребины,
                       Чтобы цапнуть изъ-за спины
                       Кто заслушается вами
                       Не предчувствуя измѣнъ!..
   

СИРЕНЫ.

                       Прочь вражда! конецъ задорамъ!
                       Мы въ поднебесьѣ летаемъ.
                       Гадость чистую сбираемъ...
                       По водамъ, землямъ матерымъ
                       Пусть людямъ и щелкоперымъ
                       Будетъ радость по коленъ!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Впрямь мило слушать! точно у сосѣдокъ
             Въ гортани гусли-самогуды -- эдакъ
             И тонетъ въ звукѣ тонъ... ну, удалы!
             Какъ жаль что я забылъ курлы-мурлы...
             А то не къ сердцу, только-что для слуха,
             И мнѣ вкругъ уха будто пляшетъ муха.
   

СФИНКСЪ.

             Ни-ни о сердцѣ! это здѣсь похоже
             На чванство, а твоей нелѣпой рожѣ
             Сличнѣй въ боку обносокъ старой кожи.
   

ФАУСТЪ преступаетъ.

             Велики чуда! дивны выраженья
             Въ размѣрахъ колоссальныхъ!.. я
             Возчувствовалъ судебъ благоволенья,
             М эти взгляды увлекли меня --

указываетъ на Сфинксовъ.

             Предъ ними нѣкогда Едипъ стоялъ --

указываетъ на Сиренъ.

             У нихъ Улиссъ невольникомъ страдалъ --

указываетъ на Муравьищъ.

             Они богатства большія копили --

указываетъ на Грифовъ.

             И неподкупно эти сторожили!..
             Я вновь могучъ средь новаго дѣянья!
             Велики здѣсь живыя очертанья,
             Велики и мои воспоминанья...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Иначе ты бы къ чорту ихъ спровадилъ?
             Но вотъ не такъ -- тутъ дѣло особнякъ:
             Гдѣ поиски любезной кто наладилъ --
             Тамъ ластитъ всякъ и скаредныхъ собакъ.
   

ФАУСТЪ Сфинксамъ.

             Къ вамъ обращаюсь я въ сей разъ!
             Не видѣлъ ли Елены кто изъ васъ?
   

СФИНКСЫ.

             О о! изъ насъ при ней ни кто не жилъ,
             Одну Елену Геркулесъ убилъ;
             Объ ней вѣрнѣе сообщитъ Хиронъ,
             Сегодня здѣсь разгуливаетъ онъ, --
             Коли признается -- тебѣ поклонъ.
   

СИРЕНЫ.

                       Всѣмъ тебѣ бы угождали!
                       Мы Улисса тожь ласкали,
                       Какъ гостилъ? и онъ за ласки
                       Да за глазки словилъ сказки.
                       Будь-себѣ! любя приляжемъ
                       Мы къ тебѣ, тебя уважимъ,
                       О судьбѣ скорбя доскажемъ --
                       И, случаемъ, въ поздней зорѣ
                       Покачаемъ въ синемъ-морѣ.
   

СФИНКСЪ Фаусту.

             Не поддавайся имъ! не-то какъ разъ
             Обманешься... послушайся же насъ;
             Ищи Хирона -- сыщешь и узнаешь
             О томъ чего ты чаешь и желаешь.

Фаустъ уходитъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ ворчливо.

             Какой тутъ мимо каркаетъ полетъ,
             Летитъ такъ шибко что и глазъ нейметъ?
             Одно во слѣдъ другому такъ и рѣетъ...
             Что самъ стрѣлокъ глядя оторопѣетъ!
   

СФИНКСЪ.

             То стая быстролетныхъ стимфалидъ.
             Ихъ каркотня -- привѣтствіе; ихъ видъ
             По клюву коршуній, съ ноги гусячій, --
             Ихъ самъ Алкидъ не подстрѣлитъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ въ смущеніи.

             Опять летитъ какой то вздоръ шипячій!
   

СФИНКСЪ.

             Бояться тебѣ не чего -- лишь видны
             Однѣ башки лернейскихъ змѣи; ехидны
             Безъ туловищъ, мечтаютъ чѣмъ-то быть.
             Но молвь, кчему такія ковылянья?..
             Ты самъ не свои! не мнишь ли укатить
             Отъ насъ? ужели наши распѣванья
             Пилятъ затылокъ?.. такъ прощай!
             Путемъ-дорогою ты вѣрно встрѣтишь
             Наянныхъ Ламій... и замѣтишь
             Что это за ерзы-дѣвчонки.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                                     Чай,
             Ты здѣсь побудешь? я хочу промяться...
   

СФИНКСЪ.

             Промнись, твой обычай -- слоняться:
             Но покусись въ летягъ вмѣшаться...
             Да! со временъ египетскихъ мы всѣ
             Съ-обща царимъ на этой полосѣ:
             Насъ чествуютъ, за то что мы одни
             По мѣсяцу и солнцу правимъ дни.
                       Мы сидимъ у Пирамидъ;
                       Видимъ битвы, наводненья,
                       Міръ, народовъ прехожденья
                       И не одряхлѣлъ нашъ видъ.
   

НА БЕРЕГАХЪ ПЕНЕЯ.

Прозрачные потоки и нимфы.

ПЕНЕЙ.

             Плесните аировъ листки.
             Дохните зыбью тростники,
             Капните тополей прутки,
             Шепните ветелъ лепестки --
             Склоните вновь меня въ дремоту!
             Мой сонъ прервали; вѣтерки
             Забунтовали близъ рѣки
             И мнѣ нагнали позѣвоту.

затихаетъ.

ФАУСТЪ подходитъ къ рѣкѣ.

             Слышу, вѣрю, упримѣтилъ!
             Тамъ, за порослью кустовой,
             За вѣтвями гибкихъ ветелъ
             Будто впрямь живое слово...
             Вѣтерки какъ-бы гуторятъ,
             Струнки словно тараторятъ --
   

НИМФЫ Фаусту.

                       Близь струйки повадно;
                       На, травка -- прилягъ-ка!
                       Тутъ ладно, прохладно,
                       Суставчикамъ мягко --
                       Тебѣ нуженъ сонъ:
                       Давно и подавно
                       Забылъ тебя онъ:
                       Мы легчимъ, мы шепчемъ.
                       Возми угомонъ!
   

ФАУСТЪ.

             Нѣтъ, я не сплю! и. на мгновенье
             Ты, несравненное видѣнье --
             Побудь со мной! я поражонъ
             До глубины... ужель то сонъ,
             Иль память про былые годы?..
             Да! былъ когда-то я счастливъ.
             Текутъ прозрачныя здѣсь воды
             Межъ тростниковъ, зеленыхъ изъ;
             Но не журчатъ онѣ, -- стремятся
             Едва примѣтны... нижу, тутъ
             Со всѣхъ сторонъ и отовсюдъ
             Потоки чистые струятся
             И совпадаютъ на одно
             Равно-раскинутое дно...
             И этотъ водостокъ зеркальный
             Однимъ прекраснымъ доступомъ!
             О, сколь среди поры купальной
             Забавъ и радостей тутъ имъ!..
             Плывутъ, ныряютъ, плески, брызги
             И смѣхъ и страхъ и крикъ и визги
             И видъ -- никѣмъ не уловимъ!
             Здѣсь видомъ сердце насладятся
             И взоръ упьется красотой...
             Но далѣ мысль моя стремится
             И взглядъ туда вникаетъ мой!
             Тамъ, за зеленой густотой,
             Царица радости таится.
   
                       Чудо!.. стая лебедина
                       Рѣетъ, важно-молчалива,
                       И всплываетъ изъ залива!
                       Смирна легкая дружина,
                       Но надменна, горделива --
                       Носикъ вздернутъ и головка,.
                       Тутъ одинъ, другихъ смѣлѣй,
                       Чванно высится, и ловко
                       Мчится между лебедей...
                       Вотъ ширяется, и стадо
                       Онъ теперь опередилъ,
                       И волну крылами взбилъ
                       И уносится гдѣ надо...
   
             Другіе тамъ впередъ и взадъ
             Спокойно по толпамъ кружатъ.
             Порой тревожный ихъ напѣвъ
             Располошитъ пугливыхъ дѣвъ --
             Онѣ бѣгутъ, хотятъ спастись
             Забывъ о набольшей пещись.
   

НИМФЫ.

                       Приложитесь-ка сестрицы
                       Ушкомъ на берегъ обмытый!
                       Чую -- топъ да тапъ -- копыты.
                       Мнится, конь -- не тронь уздицы!
                       Если бъ вѣдать, что то значитъ?
                       Посланецъ ли нѣкій скачетъ?
   

ФАУСТЪ.

                       Ближе, ближе звукъ копытъ;
                       Копь бѣжитъ, земля дрожитъ...
                                 Туда лети мой взоръ!
                                 Моей удачи мѣра
                                 Полна отъ этихъ поръ.
                                 О, чудо безъ примѣра!
   
                       Вотъ приближается герой --
                       Съ высокой онъ, кажись, душой,
                       На бѣлоснѣговомъ конѣ...
                       О, сей герой извѣстенъ мнѣ,
                       Филиры знаменитый сынъ!--
             Постой Хиронъ! лишь на одинъ...
   

У ПРОКЪ.

             На что?
   

ФАУСТЪ.

                                 Одинъ вопросъ... постой!
   

ХИРОНЪ.

             Не льзя.
   

ФАУСТЪ.

                                 Возми меня съ собой!
   

ХИРОНЪ.

             Садись... и я спросить тебя могу
             Куда твой путь? ты здѣсь на берегу;
             Я за рѣку хочу -- пожалуй удружу.
   

ФАУСТЪ садится на Хирона

             Пожалуй! самъ тебѣ я отслужу.
             Наставыиче великій... просвѣщалъ
             Ты Аргонавтовъ доблихъ, и героевъ
             Въ свои вѣкъ ты столь навоспиталъ --
             И всѣмъ поэтамъ міръ предуготовивъ
             Себѣ ты славу вѣчную снискалъ!
   

ХИРОНЪ.

             Отсторонимъ, однако, мы чины.--
             Мудра Паллада какъ и мудръ Менторъ;
             Но знать-то мудрствуются до сихъ поръ,
             И мнятъ что не были просвѣщены.
   

ФАУСТЪ.

             И врачъ! который ужь ядъ глубины
             Земли свойство кореньевъ зельныхъ чуетъ
             И поимянно каждую были и
             Зоветъ, и боль и недуги врачуетъ --
             И я возсѣлъ ему на спину!
   

ХИРОНЪ,

             Бывало, близь меня героя ранятъ --
             Я полечу, понаучу -- и встанетъ;
             Но промыслъ этотъ я оставилъ,
             Лекаркамъ-бабамъ предоставилъ.
   

ФАУСТЪ.

             Вотъ истинно-великій человѣкъ!
             Что и похвалъ ему не любъ навѣкъ...
             Мнитъ такъ и сякъ отъ нихъ отбиться,
             Какъ-бы стоитъ съ собратомъ на ногѣ!
   

ХИРОНЪ.

             Ты, кажется, умѣешь подольститься
             И къ барину и къ самому слугѣ?
   

ФАУСТЪ.

             Но можешь же признательно открыться?
             Къ свой вѣкъ ты видывалъ мужей великихъ
             Стяжавшихъ честь геройскими дѣлами,
             Прославленныхъ и въ доблестяхъ толикихъ
             Отжившихъ важно дни полубогами --
             Скажи, межъ знаменитости отжитой,
             Кто по-тебѣ былъ самый знаменитый?
   

ХИРОНЪ.

             Межъ Аргонавтовъ всякъ по-своему
             Былъ знаменитъ и славенъ. Одному
             Соревновалъ другой на поприщѣ дѣяній.
             Завоеваній -- всѣхъ благостяжаній.
             И опытъ, наконецъ, ведетъ къ тому;
             Одинъ творитъ, а славятъ всѣ другіе.
   

ФАУСТЪ.

             О Геркулесѣ отзывы какіе?
   

ХИРОНЪ.

             Ахъ, за живое ты меня задѣлъ!
             Ни Феба, ни Арея, ни Гермеса
             Я не желалъ бы кромѣ Геркулеса --
             Я заглядѣться бъ на него хотѣлъ.
             Велико-статенъ и толико-знатенъ,
             И панибратенъ и отъ юныхъ лѣтъ
             Пределикатенъ, женщинамъ пріятенъ...
             Да! Геѣ вѣрно не раждать на свѣтъ
             Второго... Геба вѣрно скажетъ: нѣтъ,
             На небо не вздымать такого!.
             Ничтожны про него и пѣснь и слово,
             И камень мучатъ только изъ пустого.
   

ФАУСТЪ.

             И сколько ни гордится имъ ваятель.
             А все мужиковатъ въ статуѣ онъ --
             Ты кончилъ про мужей... благопріятель!
             Ужь за-одно и про красивыхъ жонъ...
   

ХИРОНЪ.

             Что прелесть женщинъ? ничего,
             Нерѣдко только ликъ оторопѣлый!
             Я славлю въ женщинѣ свойство --
             Видъ животрепетный, игриво смѣлый;
             Станъ дивощепетный и не дебелый.
             Краса сама въ себѣ уже свята;
             Но интереснѣй, рѣзче красота
             Такая -- какова Елена,
             Когда я несъ ее изъ плена...
   

ФАУСТЪ.

             Ты несъ!
   

ХИРОНЪ.

                       Да, я, и на своемъ загривкѣ...
   

ФАУСТЪ.

             О! разумъ мой что пряди на обрывкѣ
             Мотается... на этой же спинѣ
             Судьба сидѣть благоволитъ и мнѣ
   

ХИРОНЪ.

             Я чуялъ ворохъ отъ ея руки
             Какъ таску отъ твоей...
   

ФАУСТЪ.

                                                     О! такъ-таки
             Рѣхнусь... Желанье всей души моей
             Она... ахъ! скалывай, скажи скорѣй --
             Куда? откуда? какъ ты ѣхалъ съ ней?
   

ХИРОНЪ.

             Ну, на запросъ намъ отвѣчать легко.
             То время очень -- очень далеко
             Какъ Діоскуры собственной рукой
             Сестрицу отъ порокъ освободили:.
             Плуты погоню-было снарядили,
             Гнались гнались, но не далась охота.
             Родимые, съ устатку, своротили
             Вздохнуть на елевсійскія болота --
             Братишки вбродъ... ее я подсадилъ
             На свой хребетъ -- бултыхъ! и переплылъ.
             Тамъ прыгъ она съ меня такъ живо,
             Погладила до мокрой гривѣ --
             Куда умна! почтливо и учтиво
             Благодарила въ искреннемъ порывѣ.
             Да, чудо не краса! а молода.
   

ФАУСТЪ.

             Годовъ семи была она тогда.
   

ХИРОНЪ.

             Я вижу что выводятъ филологи
             Себѣ и вамъ фальшивые итоги,
             Иначе съ женщиною мифологіи:
             Ее поэтъ по-свойски поспѣваетъ, --
             А какъ воспѣлась, такъ и представляетъ
             Она -- не-то стара, не-то млада;
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Соблазнена юна; старѣя соблазняетъ
             Младыхъ она. Поэтъ ей никогда
             Прямого времени не полагаетъ,
   

ФАУСТЪ.

             О, время для нея не есть законъ!
             Вѣдь и Ахиллъ внѣ временныхъ препонъ
             Ее нашелъ; и я, на зло судьбѣ,
             Такою жь обрѣту ее себѣ!..
             Я ль не могу тоскливѣйшею силой
             Усвоить въ вѣковое обладанье
             Ее, боговъ безсмертное созданье, --
             Ея обликъ неисходимо милый?
             Ты въ старину видалъ ее уже...
             Я лишь недавно по встрѣчался съ нею:
             Прекрасна! по сердцу и по душѣ!
             Я увлеченъ, влюбленъ -- замлѣю
             Умру -- коль ею я не овладѣю...
   

ХИРОНЪ.

             Мои чужестранецъ! ты между народа
             Какъ человѣкъ влюбленный; но у насъ
             Тебя почли бы всѣ за сумасброда.
             То хорошо еще, что въ добрый часъ
             Я къ Мантѣ Ескулаповнѣ на вѣсти
             Тащусь... мнѣ удастся въ годикъ разъ
             Побыть у ней... она съ-добра и лести
             Отца все проситъ, ради своей чести.
             Попроучить господь врачей и лекарей.
             Чтобъ всякъ умнѣй лечилъ людей.
             Изъ ворожей она всѣхъ удалѣй:
             Такъ о тебѣ я потолкую съ ней...
             Довѣрь, тебя она, изъ-доброходства,
             Излечитъ травками до превосходства
             Отъ эдакого сумасбродства!--
   

ФАУСТЪ.

             Что врачевать? мой умъ могучъ и здравъ!
             Я не ищу цѣлебной силы травъ...
   

ХИРОНЪ.

             Совѣтую -- такъ ты не отрицай;
             Но, вотъ мы прибыли... слѣзай?
   

ФАУСТЪ.

             Скажи. куда ты въ эту темь-темскую
             Меня привезъ и въ сторону какую?
   

ХИРОНЪ.

             Здѣсь бой быль съ греками римлянъ могучихъ
             Олимпъ на право, съ-лѣва тутъ Пеней!
             Столица тонетъ тутъ въ пескахъ летучихъ;
             Король бѣжалъ, вассалъ ликуетъ въ ней,
             Гляди-ка, вонь подъ мѣсяцемъ-то, тамъ,
             Уже виднѣется старинный храмъ!

приближаются ко храму; изъ-нутри слышится голосъ, какъ-бы со просонкивъ.

МАНТА.

                                 Съ подковой ноги...
                       Мететъ святой помостъ
                                 Конскій хвостъ,.
                       Вступаютъ полубоги.
   

ХИРОНЪ.

                                 Такъ точно...
                       Взгляни лишь благоочно.
   

МАНТА протираетъ глаза.

             А! ты-таки меня не позабылъ?
   

ХИРОНЪ.

             Твой храмъ постаиваетъ все какъ былъ?
   

МАНТА.

             Разгуливаешь все неутомимо?
   

ХИРОНЪ.

             Все поживаешь тихо, нерушимо?
             Кружокъ твой все тебя не прочь?
   

МАНТА

             Да, время окружаетъ меня вточь
             Кто жь этотъ!
   

ХИРОНЪ.

                                 Онъ? неистовая ночь
             Съ наплывомъ къ намъ его примчала --
             Помѣшанъ на Еленѣ и блажатъ;
             Елену обрѣсти вишь наровитъ,
             А не найдетъ для этого начала.
             Возми, пожалуй, полечи его!

ухолитъ.

МАНТА.

             Люблю того,
             Кто хочетъ невозможнаго-чего.--
             Тотъ темный переходъ, изъ двери въ дверь,
             Выводитъ къ Перзефоніи... Теперь
             Она, сидя въ ногѣ Олимпа, ждетъ
             Поклона заповѣднаго... а вотъ,
             Здѣсь нѣкогда я распекла Орфея --
             Воспользуйся... но будь смѣлѣе.

спускаются въ подземелье.

   

НА БЕРЕГАХЪ ПЕНЕЯ,

какъ выше.

СИРЕНЫ.

                                 Нынче мы въ рѣкѣ Пенеѣ
                                 Укурнемся да плеснемся,
                                 Людямъ пѣсенку живѣе
                                 Соберемся -- распоемся,
                                 Безъ воды бѣды! скорѣе
                                 Но Пенею пронесемся;
                                 Послѣ на морѣ-Егеѣ
                                 Веселѣе развернемся.

Землетрясеніе.

СИРЕНЫ.

                       Взадъ бѣжитъ волна напѣнясь,
                       Быстрь молчитъ -- и ни шага!
                       Дно дрожитъ, вода кобенясь
                       Тормошитъ и рветъ брега...
                       Богъ-вѣсть, что это за чудо!
                       Убѣжимъ -- бѣгомъ отсюда,
                       Здѣсь кругомъ грозитъ бѣда!
                       Про спѣшимъ, избѣгнемъ худа
                       Путь возмемъ скорѣй туда,
                       Гдѣ волна смирна всегда
                       И на брегъ милѣе плещетъ,
                       Гдѣ луна свѣтлѣе блещетъ
                       И не меркнетъ никогда!..
                       Здѣсь потрусъ, землетрясенье:
                       Тамъ смиренье -- намъ спасенье.
                       Кто разсуди изъ и съ умомъ
                       Торопись -- улепетнёмъ!
   

СИСИМОСЪ
землетряситель, ворочается подъ землею.

                       Дай-ка двину покрѣпчѣй.
                       Что еще жалѣть плечей!
                       Сила есть такъ надо лѣзть,
                       А пролѣзу, мнѣ и честь.
   

СФИНКСЫ.

                       Что за стрясъ за сотрясенье,
                       Суматоха, страхъ, смятенье?
                       Что за колыхъ -- за шатанье,
                       Располоха, тряхъ, капанье?
                       Эки страсти! вотъ напасть --
                       Но держись! имѣй вниманье,
                       Хоть бы адъ разинулъ пасть!
   
                       Ну? вздымается... гора!
                       Ну? таращится -- ура!
                       Чудодивный старичишка
                       Тотъ, что коего-то году
                       Летѣ, страницѣ, въ угоду
                       Сдѣлалъ Делосъ-островишко.
                       Дюжій, гужій старина!
                       На главѣ лишь сѣдина, --
                       Въ крюкъ спина; а плечи, выя
                       Сдвинутъ горы хоть какія!
                       А кулакъ: чуть о земь звякъ --
                       Земь расколется отъ звяку.
                       Благо, что такой силякъ
                       Не идетъ съ людями въ драку.
                       Его дѣло -- только знаетъ
                       Долы въ-горы выдвигаетъ,
                       Горы въ-норы прорываетъ
                       И, по этому-то знаку,
                       Значитъ онъ каріатидъ...
                       Въ сей онъ разъ до опоясъ
                       Вылѣзъ на земь и увязъ,
                       И не далѣе -- сидитъ!
   

СИСМОСЪ.

             Что, каково матерой сотрясенье?
             По-чести, то мое изобрѣтенье!--
             Когда бъ землѣ толчковъ я не давалъ,
             Въ какомъ бы лицѣ міръ тогда стоялъ?
             Никто бъ не зрѣлъ подъ широтою синей
             Такихъ высокихъ и чудесныхъ горъ,
             Когда бы я, своей дородной спиной,
             Вамъ ихъ не выкорчевалъ на просторъ.
             Смотрите, если око наше зорко,
             Тѣ возвышенья?... исполины разъ
             Затѣяли играть со мною въ горку --
             Мы принялись, и менѣе чѣмъ ль часъ
             У насъ родилась Осса съ Пеліономъ...
             Азартились мы въ возрастѣ зеленомъ,
             Не миновалъ продѣлокъ и Парнасъ;
             Мы и ему склепали два отрога --
             Надѣли словно раскидной картузъ;
             И нынче хоръ наипріятныхъ музъ
             Тамъ своего развеселяетъ бога.
             Я тожь собственноручно пособлялъ
             Полѣзть Юпитеру туда съ громами...
             Но вотъ я поземь выдвинулъ, и сталъ
             На ней наметъ холмами; только сами
             Его обзаведите вы тварями,
   

СФИНКСЫ.

             Случись то не предъ нашими глазами
             Какъ выдавилась изъ земли гора,
             Мы мнили бъ что она старымъ-стара.
             Еще утёсы не въ ладу съ скалами,
             А всѣ откосы обросли лѣсами!..
             Но что намъ дѣла горы населять?
             Намъ хорошо и здѣся возсѣдать.
   

ГРИФЫ.

                       Блестки злата, крупки злата
                       По ущельямъ горъ мелькаютъ --
                       Пусть же Имзы, Горынята
                       Злато намъ отколупаютъ!
   

МУРАВЬИЩИ.

                                 Вы, долговязые,
                                 Къ верху ступайте!
                                 Доброй оказіей
                                 Пользуйтесь-знайте.
                                 Щелки разроете,
                                 Блестки ищите;
                                 Гдѣ что откроете,
                                 То -- и тащите!--
                                 Ройтеся тамъ и сямъ
                                 Съ переду, съ заду:
                                 Было бы злато намъ
                                 Горы-то къ ляду!
   

ГРИФЫ.

                       Давайте плато намъ кусками,
                       Мы грязь сцарапаемъ когтями;
                       По глубже, глубже-знай греби!
                       Великій кладъ лежитъ въ глуби,
   

КАРЛИКИ.

                                 Вотъ явились, поселилась
                                 И гуляемъ -- мѣсто есть!
                                 Какъ мы здѣся очутились
                                 Знать не знаемъ, Богу-вѣсть!
                                 Примыкать на новосельѣ
                                 Намъ давно не мудрено:
                                 Гдѣ разсѣлина -- ущелье --
                                 Все равно, вездѣ тайно.
                                 Ну же карлики, карлицы,
                                 Всякъ берись за часть свою!
                                 Надо тщиться и разжиться.
                                 Вѣдь кажись что мы въ раю
                       Воздавать хвалу природѣ
                       Положили мы въ обѣтъ:
                       При Закатѣ -- при Восходѣ
                       Все земля родитъ на свѣтъ
   

ДАКТИЛИ.

                                 Все мать сыра-земля
                                 Въ ночь одну вынесла,
                                 Даже мизюрна тля
                                 Такъ чудно выросла!
   

КАРЛИКЪ-ГОЛОВА.

                                 Братцы, собраты
                                 Мѣсто присвойте!
                                 Здѣсь, безъ помѣхи,
                                 Рядомъ, по-свойски
                                 Ставьте-ка хаты,
                                 Кузницы стройте,
                                 Ружья, доспѣхи
                                 Куйте на войски!
                                 Имзы! вы грудой
                                 Киньтесь повсюду,
                                 Выньте намъ руды;
                                 Вы же, Дактили!
                                 Чтобъ вы служили
                                 Дровъ подвозили:
                                 Лѣсу -- приволье,
                                 Ставьте кострами;
                                 Вздуется пламя --
                                 Будетъ уголье.
   

ГЛАВНЫЙ КАРЛА.

                                 Васъ призываю
                                 Съ лукомъ стрѣлами
                                 Выступить живо!
                                 Видите ль стаю --
                                 Цапли съ самцами
                                 Рѣютъ на лывѣ?
                                 Вы однимъ махомъ
                                 Бейте по птахамъ --
                                 Намъ же добро;
                                 Пухъ по подпахамъ
                                 Краснымъ-дѣвахамъ,
                                 Къ шляпѣ перо,
   

ИМЗЫ и ДАКТИЛИ.

                                 Все изъ жолѣза,
                                 Сталь для порѣза --
                                 Нашъ-братъ куетъ.
                                 Тѣ строятъ крѣпи,
                                 Намъ куютъ цѣпи --
                                 Кто насъ спасетъ?
                                 Скинутъ намъ бремя
                                 Нынче не время --
                                 Послѣ прійдетъ.
   

ИВИКОВЫ ЖУРАВЛИ.

                       Крики, вопли жалобъ зычныхъ,
                       Взмахи крылій птицъ обычныхъ
                       Слышимъ -- видимъ подъ собой
                       Ловчій бой да птичій вой!
                       Всѣ убиты птицы-цапли;
                       Крови брызги. крови капли
                       Растеклись поверхъ воды
                       Средь пруда -- бѣда-бѣды!
                       Безъ пощады птицъ усилья; --
                       Пухъ теребятъ, щиплютъ крылья.
                       Рѣжутъ, вяжутъ -- караулъ!
                       Тотъ перо на шлемъ приткнулъ.
                       Журавли! сбирайтесь въ стадо,
                       Отомстить друзей намъ надо --
                       Месть имъ, бестіямъ такимъ!
                       Месть имъ! бейся до надсаду
                       До упаду -- бей всѣхъ сряду,
                       Мсти! покуда отомстимъ...

разлетаются кивикая.

МЕФИСТОФЕЛЬ, въ долинѣ.

             Здѣсь, у чужихъ, не льзя себѣ позволить
             Классичное бабьё, какъ наше, школить.
             Вотъ Лысь-гора такъ по рукѣ приходъ!
             Гдѣ ни плутаешь -- знаешь ходы, лазы:
             Тамъ -- колда-Баба нашихъ стережотъ,
             Горбунъ Гри-гри ей подпускаетъ мазы,
             Храпунъ Хри хри разсказываетъ сказы,
             И эдакъ лѣтъ до тысячи пройдетъ.
             А здѣсь? суешься гдѣ и чортъ не знаетъ!
             И земь какая! чуть ли не дрягаетъ --
             Примѣромъ, я теперь-было дерзнулъ
             Немножко погулять здѣсь, по равнинѣ:
             Назадъ взглянулъ, а тамъ хребетъ вскокнулъ
             И мнѣ понятный поворотъ замкнулъ!
             Ну, поверну туда!.. кажись въ долинѣ
             Блестятъ еще потѣшные огни, --
             Юлятъ еще шалуньи... и глазочикъ
             Мнѣ строятъ -- браво! черезъ кочки, пни
             Иду! авось съ устатку, между кочекъ,
             Найду тамъ лакомый кусочикъ.
   

ЛАМІИ
подманиваютъ Мефистофеля

                                 Скорѣй прискокомъ
                                 Бѣжимъ и гикнемъ!
                                 А тамъ, нарокомъ
                                 Взадоръ хихикнемъ,
                                 Прищуримъ окомъ
                                 Да глянемъ бокомъ --
                                 Его подкликнемъ.
                                 Онъ, старый грѣшникъ,
                                 Хромой насмѣшникъ
                                 Пусть ковыляетъ,
                                 Креститъ дорогу?
                                 Лишь, поперешникъ,
                                 Какой потѣшникъ!
                                 Все съ зади шляетъ
                                 Да тащитъ ногу.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ мѣшкаетъ.

             Проклятый случай! разумъ столбенѣетъ
             Какъ эдакія за носъ водятъ насъ!
             Да, всякъ старѣетъ по не всякъ умнѣетъ.
             А втюривался я уже не разъ...
             Конечно, родъ не лучше сталъ мордасъ --
             Шнуровка лишь, да ловко щуритъ глазъ;
             Все прочее, иное, въ немъ такое
             Устало -- вяло, -- тѣло испитое, --
             Пощупать; сухопаро какъ сморчокъ!
             Вѣдь вѣдомо, что водится грѣшокъ,
             Вѣдь знамо что и ваты есть клочокъ,
             Да что же дѣлать? чуть ударь смычокъ
             И скокъ -- руками вбокъ, не чуя ногъ!
   

ЛАМІИ оглядываются.

             Онъ размышляетъ, сталъ... идетъ-таки!
             Ужь то-то мы поддѣнемъ на зубки!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ подскоряетъ.

             Иди -- да въ дураки не попади;
             Чтобъ не поддѣли, въ оба-знай гляди!
             Когда бы вѣдьмамъ по свѣту не жить
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ЛАМІИ подманиваютъ.

                       Рыцарь добрый, не опасный, --
                       Сердце въ немъ уже согласно
                       Между насъ одну любить,
   

МЕФИСТОФЕЛЬ, про себя.

                       Коль разсвѣчено не ясно, --
                       Этѣ здобы всѣ прекрасны,
                       Ничего не льзя хулить.
   

ЭМПУЗА вмѣшивается,

                       Тожь и я сюда причастна, --
                       И во мнѣ, сударикъ, страстной
                       Ничего не льзя бранить.
   

ЛАМІИ.

             Вотъ и сыграло! эта намъ сестрица
             Всегда что послѣ ужина горчица.
   

ЭМПУЗА Мефистофелю.

             Я шла да шла сюда, по огоньку...
             Моя нога -- съ ослиною лодыжкой;
             А куманекъ съ коневьей масталыжкои,
             Такъ я поклонъ родному куманьку!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Здѣсь думаешь: свести бы знакомство --
             А глядь, на зло тутъ близкая роденька!
             Людская истина старымъ-старенька:
             Съ кѣмъ покумился -- поддержи родство.
   

ЭМПУЗА.

             Мнѣ сродно поступать свободно.
             Я преобращаюсь во что-угодно;
             А чтобъ явить почтенье куманьку --
             Надѣла я ослиную башку.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Мнѣ кажется, у этого народа
             Малѣйшій кумъ великая родня;
             Но будь родство какого бы то рода
             Ослиный шлыкъ не проведетъ меня
   

ЛАМІИ.

             Да брось ты пакостную! эта скаредъ
             Куда вотрется, все и всѣхъ обварить;
             Все милое, на что она ни и я глянь,
             Передъ злорадной -- просто дрянь
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             И этѣ попрыгуньюшки-стрекозы
             Съ подвохомъ, кажется, ко мнѣ пристань
             На щечкахъ розы -- да, фигурны позы;
             Но врядъ ли это не метаморфозы?
   

ЛАМІИ.

             Бери любую изъ любыхъ сестру,
             Хоша попробуй! будетъ по-нутру --
             И пользуйся, не досадитъ изъяномъ..
             Ты подсластуля -- ни возми ни дай!
             Ты подевистуля -- просто разгильдяй!
             Волочишься, а важничаешь паномъ..
             Ну, подлипаетъ... вотъ-то подкузмимъ:
             Помалу измѣняйтесь!.. передъ и имъ,
             Предъ шелыганомъ, эдакимъ буканомъ
             Мы въ видѣ явимся поганомъ...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ ловить одну.

             А вотъ поймалъ же! чудо что за пышка!

обнимаетъ.

             О, чортъ-возми, какая кочарыжка!

ловитъ другую.

             Дай эту... эдакая образина!
   

ЛАМІИ.

             Да стоишь ли ты лучшей-то, разиня?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Вотъ какъ бы только эту коротышку...
             Экъ, увернулась! ту?.. да, вотъ-тѣ шишку!
             Змѣями косы -- нѣтъ -- юркнула ловко!
             Хоть долговязую, во что бъ ни было...
             Тфу пропасть!.. точно мотовило,
             А голова -- какъ луковки головка!..
             Кого теперь мнѣ? развѣ ту толстушку?
             Ужь хоть на той я отведу тщедушку!
             Ну, пусть -- возму одномъ нашибомъ...
             Э! впрямь подушковата -- башковата;
             Востокъ ее купилъ бы на вѣсъ злата...
             Чего съ ней? сталася грибъ-грибомъ!
   

ЛАМІИ межъ-собой.

             Проклюйся! лѣзь изъ кожи мигомъ,
             Лети летягой -- шмыгай шмыгомъ,
             Кружися, снуй кружкомъ невиднымъ
             Надъ этимъ выпаркомъ ехиднымъ!
             Пыряй -- фыряй нетопырями!..
             Пускай раздѣлается съ нами!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ встряхивается.

             Не видимъ умничаемъ, видимъ слѣпы.
             Здѣсь скверно, какъ вездѣ заведено;
             Всѣ духи, здѣсь, измѣнчивы равно, --
             Народъ нелѣпъ -- поэты пренелѣпы.
             И здѣсь такой же точно маскарадъ
             Какъ всюду: все закрыто подъ окраску.
             Я здѣсь нашелъ-было любую маску,
             Обнялъ, а вышелъ ужасъ что за гадъ!

плутаетъ между скалъ.

             Да гдѣ же я? куда же?.. эки страсти,
             Ни выхода!.. моя дорога-путь
             Была въ равнинѣ? тутъ утесы, круть,
             Трущоба, глушь -- вѣдь экія напасти,
             Подумаешь!.. ухъ!! выплюхать хочу,
             Карабкаюсь туда-сюда -- напрасно!
             Гдѣ жь Сфинксовъ я своихъ сыщу?..
             Такой хребетъ въ одну ночь!.. преужасно!
             Вотъ значитъ вѣдьмъ ѣздня внарвись --
             И Лысь-гора имъ врысь примчись!
   

ОРЕЙ-утесъ.

             Ко мнѣ! ко мнѣ, ты, Старая ерында!
             Я здѣсь вѣка, внѣ всякихъ перетуръ,
             Стою безъ измѣненья; только чуръ --
             Почтенье отрасли послѣдней Пнида,
             Я памятую все, до нашихъ дней,
             Какъ тягу далъ черезъ меня Помпей.
             Вокругъ не горы... призракъ дикій --
             Разыдется при первомъ кикирики.
             Такая блазнь -- намъ не въ испугъ:
             Нахлынетъ вмигъ и минетъ вдругъ,
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Да будетъ почтена глава сѣдая!
             Старѣйшіе дубы, тебя вѣнчая,
             Одѣли сѣнію... свѣтлѣйшій лучъ
             Луны наисвѣтлѣйшей -- чуть могучъ
             Сквозь мракъ и темять до тебя продраться
             Что жь то пыряетъ, изъ за этихъ кучъ?
             Свѣтитъ и метляситъ?.. не можетъ статься
             Ну, такъ и есть: Гомункулъ! и, пострѣлъ!
             Отколь, малышка, какъ ты залетѣлъ?
   

ГОМУНКУЛЪ

             Да такъ себѣ. До смерти пострѣленку
             Ужъ надоѣло въ склянкѣ... все хотѣлъ
             На свѣтъ я вылѣзть въ лучшую воронку,
             Но не хочу теперь! я разсмотрѣлъ
             Вашъ свѣтъ... увы! онъ эдакъ гадокъ,
             Что вспомяну, хандры возметъ припадокъ
             Но слушай! тайну сообщу...
             Теперь я по слѣдамъ скачу
             Двумъ философамъ: судятъ о природѣ.
             Они, братъ, кажется -- умнѣе насъ!
             Внимая имъ я съ дива пучу глазъ --
             У нихъ природа то въ особомъ родѣ!
             Я промежъ нихъ пронюхаю, впослѣдъ,
             Въ какой мнѣ свѣтъ направить слѣдъ
             И какъ произойти,
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                           препятствій нѣтъ;
             Происходи на собственную руку.
             Гдѣ духи умѣстились на пустёжь,
             Тамъ философъ не лишній тожь;
             А чтобъ хвалили всѣ его науку --
             Онъ новую смышляетъ штуку.
             Коль ты не сбрелъ, ума не приберешь;
             Возмнилъ произойти -- произойдешь,
             Когда начнешь на собственную руку
             Происходить.
   

ГОМУНКУЛЪ.

                                           Коль ты не врешь,
             То за совѣтъ пріятельскій спасибо!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Такъ будь здоровъ! увидимся гдѣ-либо.

разлучаются.

АНАКСАГОРЪ Ѳалесу.

             Твой умъ упоренъ, не тебѣ сознать...
             Не нужно ли дальнѣйшимъ доказать?
   

Ѳ АЛЕСЪ.

             Охотно съ вѣтромъ катятся валы,
             Но держатся далеко отъ скалы.
   

АНАКСАГОРЪ.

             Скала возстала изъ огня, золы..
   

ѲАЛЕСЪ.

             Живой произошелъ отъ мокроты.
   

ГОМУНКУЛЪ промежду.

             Я тожь въ мокрѣ, изволь взглянуть!
             Хотѣлось бы и мнѣ во что-нибудь
             Произойти.
   

АНАКСАГОРЪ.

                                 О, дивныя Ѳалесъ!.. ты
             Не понялъ... ты производилъ когда
             Въ одну полночь подобные хребты,
             Какъ эти!
   

ѲАЛЕСЪ.

                                 О, природа никогда
             Среди живого своего теченья
             На день и ночь и часъ опредѣленья
             Себѣ не знала; у нея явленья
             Такія обусловлены обыкомъ;
             Насиліе -- ничто въ великомъ.
   

АНАКСАГОРЪ.

             Но здѣсь былъ точно адскія блескъ,
             И смрадъ и чадъ и взрывъ и трескъ,
             Земли прорвалась старая кора
             И вотъ -- явилась новая гора!
   

ѲАЛЕСЪ.

             Пуска и гора! но, кажется, пора
             Окончить споръ, куда онъ поведетъ?
             Потеря времени, да лишь народъ
             Морочимъ изъ того!
   

АНАКСАГОРЪ.

                                           Чудесный видъ!
             На той горѣ -- кишитъ и копошитъ
             Въ ущельяхъ жизнь: смышляютъ домы.
             Пигмеи -- карлы -- низы -- гномы,
             Дактили -- людъ не выше сапога
             И прочая живая мелюзга.

Гомункулу.

             Великаго ты не искалъ, кажись,
             Живя въ посудинкѣ анахоретомъ?
             Способенъ въ короли, но согласись
             На титло въ королевствѣ этомъ.
   

ГОМУНКУЛЪ.

             Какъ Ѳалесъ?
   

ѲАЛЕСЪ.

                                 Не обременю совѣтомъ.
             Всякъ малымъ дѣетъ малыя дѣла,
             Съ великимъ дѣется большимъ и малый,
             Гляди! вонъ, туча журавлей всплыла
             Грозой на тотъ народецъ обуялый...
             Король -- и онъ по избѣжитъ грозы;
             Съ когтями ноги -- острые носы...
             И рвутъ и колютъ мелкихъ съ тыла.
             А ихъ виной лишь вотъ-что было:
             Охоту сдѣлали на Цапель... тѣ,
             По связи родственной, по правотѣ
             Единоперыхъ птицъ, забунтовали
             И на пигмеевъ съ мщеніемъ напали.
             Что пользы въ кольяхъ и щитахъ?
             Кчему въ кольчуги снаряжались?
             Уже всѣхъ мелкихъ пронялъ страхъ,
             Уже войска ихъ разбѣжались.
   

АНАКСАГОРЪ растрогался.

             О, изъ сочувствія для нихъ, скорѣй
             И возмолюсь о милости -- горѣ!..
   
                       Ты вѣчноюно-знаменитая,
                       Триличная, триименитая
                       Діана -- Геката -- Луна!
                       Ты по верху высоко бдящая,
                       Ты по низу далеко зрящая
                       Взгляни на эти племена.--
                       Какая имъ бѣда мертвящая!
                       Моя страна разорена...

умолкъ.

                                           Взмолилъ
                                 И умилилъ!..
                                           Ужь вотъ
                                 Природы ходъ
                                           Смущонъ!
             Все ближе колесообразный тропъ...
             Богиня страшно озираетъ... брови
             Чудовищно насупились... изъ глазъ
             Убійственныя молніи... багровый
             Огонь сверкаетъ. гаснетъ -- и погасъ.
             Стоить! о, ты, губительница насъ!
             Не правда ль что тебя Ѳесеаліанки,
             Вѣщуньи тѣ, всесвѣтныя поганки
             Закляла на пути -- и твою мочь
             Отняли въ чаромутную полночь?--
             О! снова возблистала, восплыла ты,
             Грозами разразилася трикраты!..
             Какое вдругъ кипѣнье -- трескотня,
             Яренье, громъ, буранъ и грохотня!..
             Все я накликалъ... да, моя персона,
             О, ты! уничиженнѣйше, у трона,
             Прошу тебя, прости меня!

бросается ницъ.

ѲАЛЕСЪ.

             Что чуется, что чудится ему?
             Однако... мнѣ чего-то самому
             Кабы мерещилось... не мудрено!
             Теперь у насъ бѣсовскій часъ
             Чего жь оно?.. на этотъ разъ
             Луна блеститъ какъ и давно!
   

ГОМУНКУЛЪ

             Оно тово... что было комомъ,
             То стало клиномъ. Горе гномамъ:
             Ихъ круглая гора -- теперъ остра.
             Я слышалъ преужасный тра-ра-ра --
             Какъ Мѣсяцовичъ, тамъ, ворочалъ громомъ
             И швырь -- на нихъ огромную скалу!
             И друга-недруга расплюснулъ; мелкій
             Народъ погибъ. Подобныя продѣлки
             Я страхъ люблю и на размахъ мылю,
             Особенно, когда одной полночью
             Выходятъ горы -- что ночью
             До верху не доглянешь.
   

ѲАЛЕСЪ.

                                           Пусть, легли
             Всѣ мелкіе, всѣ выродки земли!
             Вѣдь благо, что тебя не возвели
             Къ нимъ въ короли. Иди-ка поживѣй!
             У моря ждутъ диковинныхъ гостей.

уходятъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ продирается.

             Какой дубнякъ! коренья!.. въ этомъ хрустьѣ
             Увязнешь, право -- и какая круть!..
             И воздухъ давитъ! въ нашемъ захолустьѣ
             Хоть дегтемъ пахнетъ, а легко дохнуть.
             У Грековъ, кромѣ серы, въ краѣ здѣшномъ
             Пахучки смоляной -- и слѣдъ про стылъ.
             Донюхаться бы, чѣмъ они въ кромѣшномъ
             Подъ грѣшными растапливаютъ пылъ?
   

ДРІЙ-дубъ.

             Промежъ своихъ умна такая блажь;
             Но такъ зазнаться глупо предъ чужими
             Ты вздумалъ насъ верстать съ своими?
             Насъ чествуютъ свои, и ты уважь!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Да какъ же быть? привычка вѣдь вторая..
             Вѣдь всякъ, оставивши родимый край --
             Сторонку, гдѣ живя да поживая
             Мытарился -- считаетъ вѣдь за рай...
             Вонъ тамъ, въ пещерѣ, что-то шевелится
             Одинъ иль три -- поди ихъ разбирай,
             Иль у меня въ глазахъ троится?
             Скажи-ка кто жь то?
   

ДРІИ.

                                           Форкіады,
             Иди къ нимъ, покалякай, будутъ рады;
             За смѣлость впрочемъ я не отвѣчаю.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Зачѣмъ не смѣть, не покалякать? я
             Не трусова-дѣсятку... примѣчаю
             Кой-что -- и смѣю увѣрять тебя,
             Что мнѣ видомъ не видывалось гаже
             Такихъ каналій, бестіи гнуснѣй
             Всѣхъ вѣдьмъ альраунскихъ, и даже
             Ягія лучше ихъ... мы отъ дверей
             Геенскихъ ихъ сопроводили взашей.
             Погрѣться не дали въ печуркѣ нашей,
             И ихъ нигдѣ нѣтъ; здѣшній материкъ
             Всего изящнаго ихъ производитъ,
             И страннику туземный труженикъ
             Ихъ выдастъ тщеславясь за антикъ...
             Чего-то имъ всполохъ... на то походитъ?
             Чирикаютъ, у -- мерзость что за крикъ
   

ФОРКІАДЫ.

             Сестрицы! одолжите-ка мнѣ ока
             Взглянуть -- я чую кто-то изъ далека
             Къ намъ катить --
   

МЕФИСТОФЕЛЪ Форкіадамъ.

                                           Безподобная тройня!
             Случайно рокомъ мимо насъ ведомый
             Я предстаю -- какъ видите; меня
             Не знаютъ здѣсь, и я вамъ не знакомый,
             Хоть прихожуся дальняя родня.
             Я перевидѣлъ всѣхъ боговъ, начня
             Отъ Реи, отъ чахоточнаго Опса
             До самаго пузастаго Пелопса,
             И Парки -- кланяются! ихъ видалъ
             Вчерася; Фурій тоже; этѣ корги
             Здоровы; но на васъ я не взиралъ...
             По-чести, свѣтъ подобныхъ не раждалъ!
             Нѣтъ словъ! довольно, я въ восторгѣ
   

ФОРКІАДЫ.

             Кажися; этотъ Духъ ума-палата...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             И странно даже ни одинъ піитъ
             Не расписалъ васъ, ни одна заплата
             Изъ-подъ мазилки живописца видъ
             Всеинтересный вашъ не выносила!
             Зачѣмъ ваятель не обтешетъ насъ
             Изъ древеси? такая статуя у насъ
             Венеръ и раскрасавицъ бы затмила.
   

ФОРКІАДЫ.

             Сюда троицей посажены въ потьмы,
             Еще о свѣтѣ не мечтали мы.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ

             И какъ мечтать? васъ бѣлый оттолкнулъ,
             И къ вамъ, во мракъ, никто не заглянулъ.
             Пожить бы вамъ въ такой землѣ, гдѣ нынѣ
             Надъ блескомъ верхъ художество беретъ,
             Гдѣ всякій день является въ картинѣ
             То пугало, то рѣдкостный уродъ,
             Гдѣ --
   

ФОРКІАДЫ.

                       Стой, не соблазняй ты насъ словами!
             Что пользы, если бъ мы при это знали?
             Родились въ темь, сроднилися съ потьмами,
             Почти самихъ-себя не разузнали.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Такъ поручите мнѣ пожить за васъ;
             Я знаю способъ чѣмъ поправить дѣло;
             У васъ у всѣхъ одинъ лишь зубъ и глазъ --
             Вмѣститеся тройней въ двойное тѣло,
             А образинку третей, вы, пока
             Снабдите мнѣ.
   

ОДНА.

                                 Сестрицы, какъ тутъ быть?
   

ДРУГІЯ.

             Да, льзя! но безъ зубка и безъ глазка.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Вотъ, лучшаго и хочете лишить;
             Что безъ того картина? и руки
             Марать не стоитъ людямъ!
   

ОДНА.

                                                     Пустяки!
             Зажмурь, вотъ такъ, одно мигальцо.
             Да эдакъ выторни одно кусальцо --
             Да избоченься эдакъ: люди вмигъ
             Тебя сочтутъ за нашъ двойникъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             По-чести, пусть!
   

ФОРКІАДЫ.

                                           Да, пусть!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ дѣлается Форкіадой.

                                                               Ухъ! точно, скоса,
             Сталъ чадишко любимое хаоса...
   

ФОРКІАДЫ.

             Нешто; роденька, какъ ни похоти ты.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ-

             Косятся! о, позоръ -- гермафродиты!
   

ФОРКІАДЫ, про себя.

             Ну, мы двойня -- составились изъ трехъ
             Съ однимъ мигальцомъ и кусальцомъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ, про себя.

             Теперь-то я задамъ чертямъ всполохъ!
                       Самъ Сатанъ на меня укажетъ пальцомъ.

уходить.

   

БУХТА
между скалъ Егейскаго моря.

Мѣсяцъ стоитъ.

По скаламъ расположились, играютъ и поютъ

СИРЕНЫ.

                                 Постой мѣсяцъ полный,
                                 Не-йди -- погоди!
                                 На стихлыя волны
                                 Сойди -- погляди...
                                 На днѣ, безъ пробуда
                                 И спятъ и храпятъ
                                 Подводныя чуда --
                                 И встать не хотятъ
                                 Изъ милости ты бы
                                 На чудъ посвѣтилъ.
                                 Поллюда -- полрыбы
                                 Взбудилъ ободрилъ!
   

НЕРЕИДЫ и ТРИТОНЫ
мечутся.

                       Кличьте идоловъ свободы!
                       Взбудоражьте моря воды
                       Пѣньемъ вдоль и впоперёкь!
                       Мы со дна глуби возстали,
                       Мы чрезъ омуты ныряли,
                       Насъ привлекъ вашъ голосокъ
                       Вишь, какими дорогими
                       Жемчугами нарядились,
                       И гостями щегольскими
                       Со своими къ вамъ явились!
                       Корабли въ буранъ и зыбь
                       Погибали, грузъ теряли:
                       Мы счастливы вами стали,
                       Мы искуснѣе всѣхъ рыбъ.
   

СИРЕНЫ.

                                 Всѣ рыбы искусны
                                 Въ водѣ въ глубинѣ,
                                 И съ голоду вкусны
                                 Въ ѣдѣ и въ стряпнѣ,
                                 И любятъ на морѣ
                                 Почутливыхъ рыбъ;
                                 Но васъ то не вскорѣ
                                 Подымешь на дыбъ.
                                 Оставьте-ко лясы!
                                 Мы знаемъ, что вы
                                 Ни рыба ни мясо
                                 До ногъ съ головы.
   

НЕРЕИДЫ и ТРИТОНЫ.

                       Мы путемъ-дорогой гдѣ-то
                       Думу думали про это,
                       И надумались... спасибо!
                       Надо далѣ намъ пуститься,
                       Просвѣтиться, убѣдиться.
                       Что мы болѣе чѣмъ рыбы.

уплываютъ.

СИРЕНЫ.

                                 Уплыли ну, съ миромъ
                                 Ихъ вѣтеръ попутный
                                 Уноситъ отсюдъ...
                                 Къ великимъ Кабирамъ
                                 Въ межутокъ минутный
                                 Они приплывутъ.
                                 Чего имъ Кабиры?
                                 Какія продѣлки
                                 Они затѣваютъ
                                 У нихъ? У чужихъ
                                 Всѣ боги-кумиры
                                 Велики и мелки
                                 Сродися не знаютъ
                                 Своихъ и самихъ.
   

ѲАЛЕСЪ
съ Гомункуломъ, на берегу.

             Пожалуй, и къ Нерею льзя уйти;
             Пойдемъ! его нора шагахъ въ пяти
             Старикъ упоренъ, правда, такова
             Его, хрыча, крутая голова...
             Причудливъ, человѣку горе съ нимъ.
             Хандритъ закоренѣлый нелюдимъ:
             Но узнаетъ, что-сбудется, впередъ
             За-то отъ всякаго ему почотъ, --
             И чествуетъ его и старъ и малъ;
             Инымъ онъ даже дѣломъ помогалъ
   

ГОМУНКУЛЪ.

             Авось -- попробуемъ, рѣшимся:
             Отворитъ не отворитъ -- постучимся!
   

НЕРЕЙ ворчливо.

             Я здѣсь примѣчу -- образъ человѣчій..
             Живыя рѣчи -- что гора на плечи!
             Ужь мнѣ тѣ вѣчно человѣчьи рожи --
             Богообразиться все мнятъ -- изъ кожи
             Хотятъ -- а все же остаются тоже
             Какъ человѣки -- на людей похожи.
             Давно не связываюсь я со свѣтомъ!..
             Порой любыхъ своихъ по доброхотству
             Я выручалъ, напутствовалъ совѣтомъ:
             Да что совѣтъ безумному уродству?
   

ѲАЛЕСЬ.

             Еще довѣрчивые есть къ тебѣ, --
             Мой недопарышокъ, въ сосудцѣ этомъ,
             Зѣло хлопочетъ о своей судьбѣ,
             И весь ввѣряется твоимъ совѣтамъ.
   

НЕРЕЙ.

             Я говорю, разумнѣйшій совѣтъ
             Нерѣдко терпнетъ въ ухѣ закоснѣломъ;
             Совѣтъ шельмуется безпутнымъ дѣломъ
             И человѣкъ неисправимъ, впослѣдъ.
             Я ль Париса не школилъ -- спозаранку
             Но начинать влюбляться? нѣтъ и нѣтъ!
             Всосался баловень мой въ иностранцу,
             Удралъ съ ней въ Грецію; а сколько бѣдъ
             Я не пророчилъ парню наканунѣ?
             Безумцу не въ завѣтъ благой совѣтъ!
             За то и сгибъ въ троянскомъ карачунѣ --
             Набрелъ не бровью, а на самый глазъ,
             И подѣломъ!.. Улисса тоже разъ
             Я двадцать предостерегалъ, замашкамъ
             Любовнымъ не вдаваться порыть, и что
             Ой ой, изъ-за Цирцеи въ горѣ тяжкомъ
             Постранствуетъ! и странствовалъ за то.
   

ѲАЛЕСЬ.

             Да, старче мудрый, дерзость велика!
             Въ безумцахъ благодарности ни доли:
             Ужъ знать-что съ матушкиной холи,
             Но этотъ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Потѣшь его... словцо какое-либо!
             Какъ быть! его щепоточка спасибо
             Важнѣй неблагодарности хапка...
             О, какъ сердчишечко въ немъ стало токать
             Отъ радости!.. ужь умудрися, чтобъ
             Мой малый съ-ноготь выросъ съ-локоть!
   

НЕРЕЙ.

             Я говорю, совѣтъ мой не въ-пособъ;
             Ступайте! мнѣ не до совѣтовъ нынѣ,
             Теперь особенно... со всѣхъ морей
             Я жду теперь любимыхъ дочерей,
             Моихъ Доридъ; поморскія богини
             Похорошѣли -- толькобъ посмотрѣть!
             Что противъ нихъ олимпскія чечени?
             Девятый валъ перестаетъ шумѣть
             Когда въ-поскокъ нептуновы игрени
             Доридъ везутъ чрезъ Океанъ домой!
             Люли! навстрѣчу голосятъ тюлени
             И имъ загривокъ подставляютъ свой,
             Мои Дориды лишь вокругъ глазѣя.
             Глумятъ надъ невидалію морской.
             Доридамъ вслѣдъ, подъ радугой-дугой,
             Плыветъ на раковинкѣ Галатея;
             Всѣхъ эта Фея краше и милѣе
             И у отца возлюбленная дочь.--
             Она теперь наслѣдница Киприды.
             Я вамъ толкую, убирайтесь прочь!
             На радостяхъ я дѣлать не охочь
             Ни зла другимъ, ни брани, ни обиды;
             Я говорю, ступайте вы добромъ!..
             Вонъ, супротивъ, спросите подъ окномъ
             Протея!.. этотъ чудодѣй Протей
             Переплавляетъ на ново людей.

уходитъ къ морю.

ѲАЛЕСЪ.

             Шагали, братъ, ты по-пусту сюда.
             Протей, конечно, мудренѣе борода:
             Едва примѣть -- очутится такъ чудно!
             А встрѣть расплохомъ чудака, въ-лицѣ --
             Словцо загнетъ, что и разчавкать трудно!
             Но ты нуждаешься въ такомъ словцѣ.
             Пойдемъ-ка, тамъ чего-то людно...

уходитъ

СИРЕНЫ, на скалахъ.

                                 Что видимъ мы со скалы?
                                 Корабличекъ отсталый
                                 Гуляетъ передъ нами
                                 Съ попутными волнами!
                                 Пречувственныя дѣвы,
                                 Не видывать чудеснѣй --
                                 Поютъ на всѣ напѣвы
                                 Чувствительныя пѣсни.
                                 Сойдемте чрезъ каменья
                                 На низъ послушать пѣнья!
   

НЕРЕИДЫ и ТРИТОНЫ.

                       Мы гостей сюда приводимъ,
                       Намъ пріидутъ они по-праву;
                       И чувствительно васъ просимъ --
                       Пойте имъ, ликуйте славу!
                       Подъ щитомъ, они, Xилона
                       Пріютились какъ подъ крышей;
                       Вы не ждите ихъ поклона,
                       Знайте-пойте, да потише!
   

СИРЕНЫ.

                                 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                                 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                                 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                                 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

НЕРЕИДЫ и ТРИТОНЫ.

                       Поморянъ все то кумиры, --
                       Нашихъ странъ божки-Кабиры;
                       Рыльцо ахъ немножко въ пухѣ,
                       Да что вамъ въ такой бездѣлкѣ?
                       Гдѣ божки въ веселомъ духѣ --
                       Тамъ и богъ въ своей тарелкѣ.
   

СИРЕНЫ.

                                 Мы знаемъ ихъ нехудо.
                                 Случись потопъ, и люди
                                 На днѣ сидятъ по груди --
                                 Они ихъ удятъ удой.
   

НЕРЕИДЫ и ТРИТОНЫ.

                       Но на странствіе морское
                       Захотѣли только трое;
                       А четвертый, дома спящій --
                       Не ваяла того охота;
                       Это идолъ настоящій,
                       Обо всѣхъ ему забота,
   

СИРЕНЫ.

                                 Божки другихъ боговъ
                                 Считаютъ дураками,
                                 Хотя межъ дураковъ
                                 Хотятъ побыть и сами.
   

НЕРЕИДЫ и ТРИТОНЫ.

                       Всѣхъ ихъ семеро въ устроѣ.
   

СИРЕНЫ.

                                 А гдѣ же еще трое?
   

НЕРЕИДЫ и ТРИТОНЫ.

                       Да никто не изумился,
                       На Олимпѣ развѣ скажутъ
                       И восьмого тамъ указать --
                       Гдѣ, куда запропастился.
                       Всѣ они, божки хрычи,
                       То-и-дѣло что въ разбродѣ;
                       Но въ природѣ, ни въ народѣ
                       Ты ихъ слѣду не ищи.
                                 Лихъ скучаютъ старики
                                 Подъ домашней крышей;
                       Словно съ голоду, съ тоски
                       Хочутъ дальше -- выше.
   

СИРЕНЫ.

                                 По-намъ бы вотъ
                                 Что зналъ народъ
                                 Гдѣ хлѣба край --
                                 Подъ елью рай.
   

НЕРЕИДЫ и ТРИТОНЫ

                       Мы устроили вамъ пиръ, --
                       Славьте насъ на цѣлый міръ!

уплываютъ.

ГОМУНКУЛЪ.

             Какія тамъ плывутъ башки?
             Точь-вточь ведерные горшки!...
             Повстрѣться имъ пивной котелъ
             Онъ дружбы съ ними бы не свелъ
   

ѲАЛЕСЪ.

             А потѣсни онъ ихъ потуже --
             Собачьей-дружбы было бъ хуже.
   

ПРОТЕЙ, невидимкой.

             Люблю! я старый баснословъ;
             Чуденъ, почтенъ и былъ таковъ...
   

ѲАЛЕСЪ.

             Протей! да гдѣ ты?
   

ПРОТЕЙ отвсюду.

                                           Здѣся... тамъ...
   

ѲАЛЕСЪ.

             Шутить неловко старикамъ.
             Пожалуй -- друга не задачъ!
             Я знаю, ты гуляешь вскачь...
   

ПРОТЕЙ, какъ-бы вдали.

             А-у!
   

ѲАЛЕСЪ Гомункулу, подъ ухо.

                       Онъ здѣсь! какой вѣдь штука!
             Ты знай-свѣти, огня не пощади,
             Онъ на огонь идетъ какъ щука:
             Поймаемъ, какъ онъ ни финти!
   

ГОМУНКУЛЪ.

             Ужь понатужись.... каково?.. гляди!
             Сильнѣй не можно, лопнетъ пузырекъ
   

ПРОТЕЙ является черепахой.

             Что за веселенькій тутъ огонекъ?
   

ѲАЛЕСЪ прикрываетъ Гомункула.

             Да, чудо! хочешь любоваться вблизь
             Симъ огонькомъ, такъ потрудись --
             Не будь ты четверенчатый калека,
             Предстань предъ насъ на ножкахъ человѣка
             Почтемъ того отъ головы до ногъ,
             Кто хочетъ ближе видѣть огонекъ
             На ножкахъ человѣка...
   

ПРОТЕЙ появляется человѣкомъ.

                                                     Какъ поддѣлъ!
             Ко всѣхъ ты мудростяхъ собаку-съѣлъ
   

ѲАЛЕСЪ.

             А ты морочить людъ не пересталъ?

открываетъ Гомункула.

ПРОТЕЙ удивляется.

             Блестящій карликъ... сроду не видалъ!
   

ѲАЛЕСЪ,

             Вотъ онъ-то горемычный и хлопочетъ!
             Возмнилъ произойти -- помоги хочетъ.
             Онъ рѣдкій недоросль, какъ говорятъ;
             Но жаль, въ родахъ оглазили тѣлесность:
             Таланливъ эдакъ -- что куда нашъ-брать!
             Смѣтливъ и прозорливъ; но вся чудесность
             Пока въ посудинкѣ лишь состоитъ.
             Приматери ему тѣлесный видъ!
   

ПРОТЕЙ.

             Онъ, вижу, вскормленъ птичьимъ молокомъ
             Не матерью и не материкомъ.
   

ѲАЛЕСЪ на ухо.

             И полъ его -- скажу тебѣ тайкомъ:
             Ни въ женскомъ родѣ ни въ мужскомъ,
   

ПРОТЕЙ.

             Ну? коли есть подлогъ невинный въ родѣ,
             То счастье выпадетъ виднѣй въ народѣ.--
             Ты, крошка, будь спокоенъ въ томъ!
             Средь моря ты начнешь свою карьеру:
             Лови подъ силу маленькую дрянь...
             И если самъ, но этому манеру,
             Ты попадешь къ великому въ гортань --
             То вмигъ произойдешь и выйдешь въ мѣру,
             Какъ слѣдуетъ и какъ ты долженъ быть.
   

ГОМУНКУЛЪ.

             Позвольте за совѣтъ благодарить!--
             Не льзя ль начать? меня беретъ одышка.
   

ПРОТЕЙ.

             Тебѣ я вѣрю, маленькій малышка,
             Эфиръ тяжолъ въ посудинкѣ твоей;
             Но врядъ ли воздухъ здѣсь не тяжелѣй?
             Въ далекомъ морѣ легче на просторѣ...
             Да вотъ и наши снарядились въ путь --
             Пойдемъ! не отставай! мы вскорѣ
             Домчимъ --
   

ѲАЛЕСЪ.

                                 А я дойду ужь какъ-нибудь.
   

НА МОРѢ.

На крокодилахъ и бегемотахъ плывутъ Тельхины, поводя нептуновымъ трезубцемъ.

ХОРЪ.

             Мы чудо-трезубецъ Нептуну сковали!
             Онъ правитъ трезубцемъ морскою волной;
             Сбираются ль тучи и громы изъ дали --
             Нептунъ не робѣетъ предъ страшной грозой.
             Сегодня Нептунъ разгуляться не хочетъ;
             Сегодня насъ жезломъ своимъ полномочитъ;
             Мы весело ѣдемъ на праздникъ морской.
   

СИРЕНЫ.

                                 Доброжаловать вамъ,
                                 Неожиданнымъ гостямъ!
                                 Благо-день, благо-часъ
                                 Что упомнили про насъ.
   

ТЕЛЬХИНЫ.

             Богиня Аврора! мы по морю чалимъ
             И Феба приходъ величаемъ и хвалимъ:
             Великъ онъ, великъ какъ покойный Родосъ,
             Ввѣкъ-вѣчный колосъ его славу вознесъ!
             Взойдетъ ли, проснется ли онъ надъ востокомъ
             Взираетъ на насъ освѣтительнымъ окомъ;
             И грады, и степи, и посвистъ въ бору,
             И щелкъ по утру -- ему все по-нутру.
             Онъ гонитъ туманъ съ косогоровъ и горокъ,
             И старцемъ и юнымъ глядитъ черезъ морокъ.
             Ему мы, первые, въ-дородство и въ-станъ
             Сковали болванъ на позоръ поморянъ.
   

ПРОТЕИ Гомункулу.

             Ушами ты чутокъ, очами ты зорокъ --
             Не дайся въ обманъ! подпускаютъ туманъ.
                       Не вѣрь! глумятъ; вѣдь ты не слѣпъ
                       Что солнце только солнце, а не Фебъ;
                       Оно же пригрѣваетъ такъ себѣ,
                       А для чего? то вѣдомо теб.--
                       У насъ врали прямые ковали:
                       Скуютъ какую, тамъ, статую
                       И чванятся; да ну имъ къ расторгую!
                       Тебѣ я, правда, самъ толкую:
                       Болваны были, но толчки земли
                       Разшибли ихъ; изъ-подъ боговъ металъ
                       Кузнецъ давно въ тазы перековалъ.
                       Да! Жизнь земную, какъ она ни есть.
                       Я самъ за каторгу могу почесть,
                       Вотъ море ничего еще... Смѣкай,
                       Какъ я кувыркнусь, мигомъ осѣдлай
                       Меня-Дельфина!

кувыркается и становится Дельфиномъ.

ѲАЛЕСЪ, Гомункулу.

                                                     Согласись,
             Когда радѣютъ добраго, садись
             И съ Богомъ поѣзжай!--
             Задача жизни мудрено-мудра
             Кормись, какъ сказано, насущнымъ кормомъ.
             Идѣй и мысли съ утра до утра
             По тысяча-различнымъ формамъ:
             Очеловѣчиться прійдетъ пора.

Гомункулъ садится на Протея-Дельфина.

ПРОТЕЙ.

             И не гордись, не соблазняйся вѣкомъ,
             И не смотри на выскочекъ... не-то
             Изъ человѣчка станешь человѣкомъ --
             Я буду просто, по тебѣ, ничто.
   

ѲАЛЕСЪ.

             И не иначе; человѣкомъ стать на славу
             Смышленымъ людямъ всѣмъ по нраву...
   

ПРОТЕЙ.

             Да, людямъ подъ твое плечо...
             Но не вступайся слишкомъ горячо!
             Уже я между блѣдныхъ лицъ духовъ
             Тебя видалъ за тысячу годовъ.
   

СИРЕНЫ на скалахъ.

                       Ахъ, луну вокругъ кружочикъ
                       Вдругъ облупилъ лучезарно!
                       По кружку самъ-другъ попарно
                       Сѣлъ съ голубкой голубочикъ.
                       Знать заслать гостей далекихъ
                       Пафосъ-свѣтъ къ лунѣ рѣшился.
                       Чтобъ банкетъ вполнѣ свершился
                       Въ благостать, при бѣлобокихъ...
   

НЕРЕЙ
является предъ Ѳалесомъ.

             Кругъ мѣсяца прохожій дальній
             Назвалъ бы дѣйствіемъ простымъ --
             Дескать на стужу; мы иначе мнимъ
             И наше мнѣнье доконально:
             То голуби, они вѣщуютъ тамъ
             Моихъ Доридъ и по морскимъ путямъ
             Имъ веселять отъ скуки-позѣвоты.
             Повѣрь, диковинные птицъ полеты
             Уже извѣстны древнимъ мудрецамъ,
   

ѲАЛЕСЪ.

             Согласенъ, да, и самъ скажу тебѣ:
             Коль смирно въ тепленькой избѣ --
             То духи всѣ пекутся о судьбѣ,
   

ПСИЛЫ и МАРЗЫ,
на морскихъ быкахъ, телятахъ и боровахъ.

                       Въ сырой кипридиной пещерѣ
                       Сисмосъ не доможиритъ,
                       Нептунъ не дебоширитъ, --
                       Божки и боги не въ потерѣ.
                       Мы Марзы и мы Псилы,
                       Стянули мы на-отвагу
                       Кипридину колымагу
                       И дали тягу --
                       На сколь хватило силы!
                       И вотъ чрезъ ночь
                       Веземъ любимую дочь
                       Родителю свѣтъ-Нерею --
                       Родимую дочь Галатею,
                       Мы Марзы-неустрашимки,
                       Мы Псилы-неубоимки,
                       Не дива-какія птицы,
                       Не чуда какія сотворимки,
                       Мы просто темныя лицы --
                       И неглядимки, и невидимки,
                       И значимъ только, что Нерею
                       Веземъ барыню Галатею,
   

СИРЕНЫ.

                                 Ликовствуетъ Галатею
                                 Съ колымаги людъ курносый.
                                 Поѣздъ снуетъ передъ нею
                                 Полуніагій -- полубосый!
                                 Галатеи о-бокъ лѣвый
                                 Вышли феи -- Нереиды;
                                 О-бокъ правый стали дѣвы,
                                 Дѣвки бравыя Дориды --
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ДОРИДЫ
передъ Нереемь въ-хоръ.

                                 Возблести луна земному
                                 Міру шибче въ этотъ разъ!
                                 Жениховъ своихъ родному
                                 Мы приводимъ на показъ,
   
                                 Это бѣдные парнюги --
                                 Нѣтъ ни пула за душой;
                                 Мы изъ пламени и вьюги!
                                 Ихъ сплели своей рукой.
   
                                 За спасибъ мы получили
                                 Поцалуйчикъ -- такъ себѣ!
                                 И съ того ихъ возлюбили,
                                 Со того ведемъ къ тебѣ.
   

НЕРЕЙ.

             Двойной дѣянья выигрышъ, замѣтимъ:
             Взмилиться и возвеселиться агимъ,
   

ДОРИДЫ.

                                 Если хвалишь ты, родимый,
                                 Насъ въ угодливость судьбѣ,
                                 Такъ сыграть необходимо
                                 Должно свадебку тебѣ!
   

НЕРЕЙ.

             Возрадуйтесь своей добычей этихъ,
             Всякъ парень, вижу я, но-вамъ женихъ;
             Но попустить васъ выйти за повѣсъ --
             Пускай съ небесъ благоволятъ Зевесъ!
             Вы были на морѣ -- морская качка
             Васъ убаюкала въ любовь что въ сонъ.
             Теперь вы дома -- минетъ эта спячка;
             Любовь волна, бунтуетъ до препонъ.
   

ДОРИДЫ женихамъ.

                                 Ахъ, какая въ сердцѣ мука!
                                 Намъ разлука неминуча!
                                 Мы божились -- все порука
                                 Вѣчно, вѣчно васъ любить.
   

ЮНОШИ, про себя

                                 Ахъ, какая братцы скука
                                 Слушать бредни глазопуча
                                 Мы влюбились -- а разлука
                                 Неминуча, какъ тутъ быть?
   

СИРЕНЫ юношамъ.

                                 Ахъ, какая вамъ карюка
                                 Разставаться такъ канюча!
                                 Вы простились -- шапку съ крюка
                                 И -- извольте отвалить!
   

ГАЛАТЕЯ
подплываетъ на раковинѣ.

НЕРЕЙ.

             Ты ль это дочь возлюбленная!
   

ГАЛАТЕЯ.

                                                               О!
             Родитель... о! виновникъ моего
             Блаженства! стой Дельфины!.. ахъ!
             Я дальше устремляю очи --

уплываетъ.

НЕРЕЙ.

                                                     Прахъ
             Уносить мимо! вотъ-тѣ и видалъ!
             Куда она?.. чего?.. какой предметъ
             Гнететъ ей сердце, поражаетъ глазъ?..
             Возьми меня!.. о, нѣтъ! подъ старость лишь
             Я радъ и тѣмъ что въ годъ увидѣлъ разъ...
   

ѲАЛЕСЪ.

             Какія прелести!.. я возъюнѣлъ...
             Вдругъ усладительно оторопѣлъ...
             Я совершенство лѣпоты узрѣлъ!
             Да! міръ живучій порожденъ водой --
             Живетъ и движется лишь мокротой
             И истекаетъ что воды застой...
             Ты, Океанъ, источниче живой!
             Когда бъ ты облаковъ не рассылалъ,
             Тяжелыхъ тучъ водой не разражалъ
             И топей мокрястью не разжижалъ,
             Когда бъ ты рѣчекъ не разводянялъ
             Да быстрины имъ не опредѣлялъ.
             Когда бы о! не капало намъ съ крышъ --
             Что былъ бы міръ безъ Океана?.. шишъ!
             Ты Синій, все живишь и всѣхъ свѣжишь.
   

ЭХО, цѣлымъ хоромъ.

             Ты сыне, все жидишь и всѣхъ смѣшишь.
   

НЕРЕЙ.

             Онѣ уже далече; вокругъ ихъ
             Стекаются толпы другихъ
             Со всѣхъ сторонъ;
             Но Галатеи раковинку-тронъ
             Я зрю опять и вновь опять
             Блистаетъ онъ.
             Въ чужомъ свое легко узнать;
             Хотъ далеко распознавать,
             А кажется оно -- почесть,
             Вотъ тутъ и есть!
             Кабы рукой подать!
   

ГОМУНКУЛЪ.

                       Средь пловучей полосы
                       Всѣ живущія красы
                       Благополучны, благоличны!
   

ПРОТЕЙ.

                       Средь живучей полосы
                       Вызвень сущіе часы
                       Сладкозвучно, сладкозычно:
   

НЕРЕЙ.

             Ахъ, что тамъ за тайность! какія затѣи
             Случились въ поѣздѣ? ахъ, что же это вновь
             Мелькаетъ -- сверкаетъ вкругъ ногъ Галатеи,
             То вспыхнетъ ярчѣе, то стихнетъ кротчѣе --
             Какъ будто кого распаляетъ любовь?
   

ѲАЛЕСЪ.

             Ахъ, это въ своемъ пузыркъ пострѣленокъ
             Тоской задушевной и страстью вспылилъ!
             Чу -- звукнулъ! и звукъ его жалобно-звонокъ.
             Ой, звякнется въ тронъ, разобьется бѣсенокъ!
             Ну! вотъ и разбился, и пылъ распустилъ.
   

СИРЕНЫ.

             Ахъ, въ пламени чуда ратуютъ съ волнами!
             Они заплясали, -- кружатъ на зыбяхъ, --
             Сверкаютъ, пылаютъ, все жгутъ подъ ногами.
             Но долго огню не тягаться съ потьмами,
             Огонь и полымя -- все будетъ въ потьмахъ.
                       Благо потьмамъ и огнямъ,
                       Благо морямъ и волнамъ,
                       Благо земнымъ чудесамъ!
   

ВСѢ.

                       Благо подземной пучинѣ,
                       Благо воздушной стремнинѣ,
                       Благо стихіямъ -- и нынѣ
                       Всѣ мы исчерпали вамъ!
   

ДѢЙСТВІЕ III.

ВЪ СПАРТѢ,
предъ дворцомъ Менелая.

ЕЛЕНА и ея прислужницы изъ пленныхъ троянокъ, Панталиса и Хороиды.

ЕЛЕНА.

             Много-ославленная, я, и много-
             Осрамленная возвращаюсь съ брега,
             Къ которому пріятствомъ Посидона
             Я прибыла на зыбкихъ волнахъ моря,
             И отъ качанья не могу очнуться.
             Тамъ Менелай-король еще остался
             Съ своими витязями. возвращенье
             На родину отпраздновать. Привѣтствуй
             Меня высокій Домъ! ты Тиндареемъ
             Родителемъ моимъ построенъ, въ пору,
             Когда съ холмовъ палладиныхъ на Гангу-
             Рѣку онъ воротился; ты украшенъ
             Великолѣпнѣй теремовъ спартанскихъ.
             Я здѣсь играла съ Касторомъ, Поллуксомъ
             Взрастая съ Клитемнестрою родимо.
             Привѣтствую васъ, мѣдные растворы!
             Вы распахнулась нѣкогда радушно
             Предъ Менелаемъ-суженымъ, избравшимъ
             Меня изъ многихъ; отопрись же нынѣ
             Ты предо мной, его супругой, чтобы
             Она вошла исполнить въ совершенствѣ
             Препорученья мужа! пропусти ты
             Меняя! пусть всѣ невзгоды роковыя
             Останутся взади!.. Отселѣ шла я
             По долгу вѣрованья въ храмъ Дитеры;
             Оттолѣ первыя напасти -- хищникъ
             Меня похитилъ на пути Фригійскій.
             Не мало говору про то... но повѣсть
             Людей поддаетъ въ басню: непріятно
             Ославиться молвой недоброй въ баснѣ
             Тому, кто славой въ повѣсти увѣнчанъ,
   

ХОРЬ.

                       Не поставляй ты въ толкъ неправый
                       Дары высокихъ благъ!, одна
                       Изъ всѣхъ ты счастіемъ одарена.
                       Молва о красотѣ превыше славы;
                       Героевъ имя слышно впереди;
                       Герои тѣмъ лишь гордо-величавы
                       Что имени идутъ сзади...
                       По сердце каменное въ груди мѣдной
                       Размягчится предъ всепобѣдной --
   

ЕЛЕНА.

             Довольно! Такъ я пробыла съ супругомъ.
             Меня онъ напередъ послалъ въ столицу,
             Самъ думой занятъ, но какой -- не знаю.
             Вхожу ль сюда женой я -- королевой?
             Вхожу ли жертвой огорченья князя
             И злополучнаго похода грековъ- --
             Иль, побѣжденная, рабыней стану?
             Судьба и слава дѣлаютъ безсмертныхъ
             Двусмыслыми; въ женѣ красивый обликъ
             Сопутникъ недовѣрчивый... Сожитель
             Мнѣ не промолвилъ ласковаго слова
             Во всю дорогу, -- будто замышлялъ онъ
             Противъ меня какое лихо: только,
             Когда пристали къ берегу, воскликнулъ
             Онъ воинамъ, какъ вдохновенный богомъ --
             Чтобъ выступали, становились строемъ,
             И муштровать ихъ началъ, наказавъ мнѣ;
             Ступай-де ты, достигни той равнины,
             Въ горахъ гдѣ видѣнъ градъ лакедемонскій,
             Вступи въ высокобашенныя князи
             Палаты, и въ хозяйство служекъ вникни
             И въ обиходъ правительницы старой,
             Она покажетъ-де тебѣ богатства
             Наслѣдныя отца и мной за-благо
             Войной пріобрѣтенныя и миромъ,
             И особливо, чтобъ по возвращенью --
             Владѣтель все нашолъ въ такомъ порядкѣ
             И въ цѣлости, какъ было; потому-что
             Никто ничто пошевелить не смѣетъ.
   

ХОРЬ.

                       И-такъ идя, утѣшь свой взоръ
                       Ты неисчисленнымъ богатствомъ!
                       Златая цѣпь -- главы уборъ --
                       Лежатъ надменно до тѣхъ поръ
                       Пока воздѣнутъ; но пріятствомъ
                       Краса ихъ трогаетъ задоръ.
                       Отрадно, любо для воззрѣнья
                       Когда богатству украшенья
                       Краса выходитъ въ перекоръ!
   

ЕЛЕНА.

             Потомъ король держалъ такое слово:
             Когда ты все найдешь въ своемъ порядкѣ,
             Тогда вели треножникъ на-готовѣ
             Поставить по обычаю священства
             Съ сосудами для жертвоприношенья.
             И воду изъ источника святого,
             И сохлое для пламени топливо,
             А -- острую сѣкиру для сѣченья;
             Про все другое не твоя забота.--
             Такъ мнѣ наказывалъ онъ, повелитель.
             Ничѣмъ не предвѣстя какую жертву
             Принесть богамъ въ угоду замышляетъ
             Боязно!.. только я не покручинюсь;
             Да будетъ воля свыше провидѣнья
             Свершающаго все своею мыслью!--
             Мы, смертные, въ угодность человѣку
             И въ-за добра и зла не мало терпимъ;
             Но часто ножъ надъ жертвою поднятый
             Отъ рокового тѣла отклонялся
             И и а далъ мимо; близость заступленья
             Судьбы свершить кровавое мѣшала.
   

ХОРЪ.

                                 Про это тщетно не труди
                                 Себя ты чаяньемъ, иди
                                 Безъ страху и въ покоѣ!
                                 Случается добро и злое
                                 Нежданно человѣку.--
                                 А тутъ худова нѣтъ намѣку;
                                 Была же смерть въ горѣлой Троѣ
                                 Намъ предъ глазами;
                                 Но мы, спасенныя богами,
                                 Живемъ съ тобою; чтобъ свѣтлое
                                 И благотворное небесъ свѣтило
                                 Тебѣ, красавицѣ въ красахъ,
                                 Тебѣ, счастливицѣ въ женахъ
                                 Во вѣкъ благоволило!
   

ЕЛЕНА.

             Что ни случись, вступаю въ королевскій
             Дворецъ -- дворецъ покинутый столь долго,
             Столь вожделенный, снова обрѣтенный!
             Не-вѣсть какъ предо мной онъ очутился?..
             Но, вотъ, ногой касаюсь чрезъ ступени
             Не такъ какъ перепрыгивала въ дѣтствѣ.

входитъ одна.

ХОРЪ.

                                 Кручину вы оставьте,
                                 Подруги, о своемъ оленѣ --
                                 О вашемъ горѣ въ душѣ;
                                 Вы только небеса славьте
                                 За благосчастіе Еленѣ
                                 За успѣшливость госпожѣ.
                                 Она пришла наконецъ
                                 Чрезъ долго-долго во дворецъ;
                                 И чѣмъ пришла она позднѣе,
                                 Тѣмъ радость ея полнѣе.
   
                                 Восхвалимте же боговъ
                                 Обороняющихъ насъ отъ бѣдъ.
                                 И кои отгоняли страхъ
                                 Указываютъ намъ сызновъ
                                 Съ утѣхами родимый кровъ!--
                                 Невольникъ изъ подъ замковъ
                                 Темницы ввпорхаетъ въ свѣтъ
                                 Какъ-бы изъ клетки птахъ,
                                 И забываетъ въ волѣ своей
                                 Запоры и гремь цѣпей.
   
                                 Но ее, скиталицу, Богъ
                                 Исхитилъ и приберёгъ
                                 Изъ Иліонскаго пожара
                                 И мусора и опять въ чертогъ
                                 Отеческій ея, старый,
                                 Принесъ здраво и невредимо.
                                 Мученіе прошло мимо;
                                 Лишь утѣшеніе невыразимо
                                 Ее ластитъ въ памятяхъ
                                 Объ ушлыхъ годахъ.
   

ПАНТАЛИСА-хороведа.

             Довольно пѣть о радостяхъ теперь;
             Пойдемте, глянемте за ней во дверь...
             Что вижу?.. ахъ что сталось королевѣ?
             Спѣшитъ назадъ смущенная, во гнѣвѣ!--
             О, что тебѣ! скажи, ужели страхъ
             Какой? ты вдругъ въ родныхъ стѣнахъ
             Поражена!.. не скроешь пораженья...
             Примѣчу слѣдъ борьбы сопротивленья
             Съ разгнѣванностію въ твоихъ чертахъ.
   

ЕЛЕНА,
оставляетъ двери полыми..

             Боязнь плебейская Зевеса дщери
             Не досягнетъ страшительной рукою;
             Но ужасъ, возлетающій изъ древлѣ
             Полуночи и мрака, многобрачный,
             Подобно раскаленымъ клубамъ жерла
             И грознымъ, потрясаетъ грудь героя.
             Такъ и меня стигійское бездушье
             Отталкиваетъ злобственно со страхомъ
             И ужастью отъ кровнаго порога, --
             Какъ будто загораживаетъ доступъ
             Въ палаты предъ отверженицей, мною!
             Но нѣтъ же! здѣсь, полудень -- и до сюда
             Лишь дерзостны неистовыя силы!...
             Чистительное курево изженитъ
             Хозяевамъ потрусы изъ покоевъ.
   

ПАНТАЛИСА.

             Открой рабынямъ намъ, какое зло
             Съ тобой, владычицей, произошло?
   

ЕЛЕНА

             Что видѣла я -- узрите то сами
             Когда злобразы въ пучину мрака
             И въ бездну чудищей не поглотились;
             Но, чтобы знали, выложу вамъ словомъ:
             Я думала про жертвоприношенье
             И шла чрезъ королевскія палаты
             Дивуясь молчаливости, какъ всюду
             Ни поступа, ни постука для слуха,
             Ни движности, ни копоши для глаза,
             Какъ не было ни ключницы, ни служекъ
             Столь верткихъ обычливо предъ чужими;
             Проникла эдакъ даже на поварню --
             Чуть углится... надъ пепелью угольевъ
             Въ закуткѣ смурой рослая старуха
             Сидитъ то прикорнула, то въ раздумьѣ;
             За ключницу почла ее, и къ дѣлу
             Понудила; но старая ни съ мѣста!
             Еще ей приказала -- нижу, что же?
             Едва поворотилась, взняла руку
             Какъ-будто мнѣ указывала двери!..
             Пошла я, и пришла оттуда въ гнѣвѣ
             Къ разубранному всходу плодоема
             Богатаго, сокровищницы подлѣ...
             Чудовище, гляжу, вскочило съ земи.
             Дорогу заступило -- глазъ кровавый,
             Усталый, впалый, испитая рослость
             И жолчпдя -- и въ бѣшеной тревогѣ!
             Нее говорю бездушной, но напрасно;
             Слова ходячій трупъ не пробудили.--
             Да вонъ она! дерзнула показаться
             И передъ свѣтомъ!.. мы однако дома
             Къ прибытью Менелая Фебъ лучами
             Столкнетъ въ бездонную исчадье ночи,

ФОРКІАДА.
выступила изъ дверей.

ХОРОВЕДА.

                       Пережила я много, хоть красы
                       Не потеряла -- вьются еще власы,
                       И много страшнаго мои очи
                       И бѣдствій видѣли, и о полночи
                       Какъ пала Троя...
                       Сквозь дымъ, средь боевыхъ тревогъ,
                       Я слышала какъ тамъ иной богъ
                       Взывалъ къ воинамъ тѣснимымъ,
                       И грохоталъ воемъ оглушимымь
                       Но улицамъ огнемъ рушимымъ
                       Возгласъ героя...
   
                       Еще, ахъ! не падалъ съ камня камень.
                       Лишь переметался съ дому на домъ
                       Пожаръ во мракѣ ночномъ, --
                       И въ широту раздувался пламень.
                       Своимъ пыломъ и своимъ чадомъ
                       Надъ Троей-градомъ, кругомъ.
   
                       Стремглавъ бѣжали отовсюда
                       Куда глаза глядятъ черезъ полымя
                       И боги и герои -- всѣ бѣгомъ.
                       Какіе-то образы носились, чуда,
                       Чудовища, великаны безъ имя --
                       Въ дыму опаляемые огнемъ.
   
                       Примѣтила я тамъ, вспоминаю,
                       Мнѣ экое чудище показалось
                       Какъ пугало страшное во снѣ!
                       Не утверждаю, только-что верстаю
                       То съ тѣмъ, кое сюда прокралось,
                       И будто уже кое видалось мнѣ.
                       Меня подлѣ когда бы съ краю
                       Оно стало, я бы не побоялась
                       Уже пугала о свѣтломъ днѣ.
   
                       Которая ты изъ Форкіадъ?
                       Какая ты изъ дочерей тьмы?
                       Изъ тѣхъ ли ты гадкихъ чадъ,
                       Коихъ презираемъ мы?
                       Ты- можетъ, самая та проказа
                       Что отродилась однозуба, одноглаза
                       Уродливою тройней, въ одномъ,
                       И чередуешься съ родней живьемъ?
   
                       Откудова такая дерзость!
                       Какъ смѣла эдакая мерзость
                       Стать возлѣ всесвѣтной красоты
                       И въ сіяньѣ Фебовой лѣпоты?
                       Не подвигайся, не глазолучь
                       На насъ! свѣтлый Фебія лучъ
                       Не зритъ гадостныхъ видѣній,
                       Онъ никогда не видалъ тѣни.
   
                       У насъ смертныхъ по всюду, ахъ!
                       Печальная судьбина въ пятахъ,
                       И погоняетъ насъ въ край изъ края.
                       И возбуждаетъ вѣчно нелюбая
                       Красы заиндость горечь въ очахъ.
                       Но, слушай, отродище ты бѣсовъ!
                       Проклятіе на тебя и плевъ,
                       Вся ругань и всѣ бранныя рѣчи
                       Изъ устъ счастливицы, не человѣчей
                       Коя породы, по племени боговъ!
   

ФОРКІАДА.

             Не ново слово, но прямы намѣки
             И смысленны; стыдливость, красота
             Столь тѣсныя, не вяжутся по вѣки, --
             Съ стари закоренѣла въ нихъ вражда;
             Ихъ встрѣчи духъ междоусобитъ нѣкій:
             Идетъ ли эта убѣгаетъ та, --
             По обѣ двинутся, идутъ: печальна,
             Грустна одна, другая же нахальна:
             Идутъ -- пока обѣихъ надо слѣдъ
             Обниметъ Оркъ, потьмы и ночи дѣдъ
             Коль старь не обняла еще ихъ лѣтъ.
             Да вы то что? откуда налетѣли
             Съ такимъ наянствомъ? словно журавли
             Тутъ раскивикались, тугъ оглупѣли
             Какъ лѣшій бы оглазилъ васъ въ дали!
             Кто вы такія? смѣете ль поганить
             Порогъ своими ступнями, буянить
             Какъ въ одури каплюги, и брѣхать
             На ключницу господскую -- какъ ненцы
             На мѣсяцъ лаютъ? мните что узнать
             Васъ не узнаю я что вы за молодицы?.
             Отродышь, вскормленица ты войны,
             Ты любозарница, ты блазнь, ты чечня --
             Ужь ты давно соблазнена, и вѣчно
             До неистовствъ тобой соблазнены
             Могучіе!.. Вы! саранча отъ-гибки,
             Прожоры вы, напасть на божій-даръ.
             Жадьба чужаго пота, сластолюбки,
             Благой устроенности вы пожаръ
             Истасканный вы прасоловъ товаръ --
   

ЕЛЕНА.

             Предъ госпожой кто служекъ посрамляетъ,
             Тотъ на ея господство посягаетъ.
             Лишь госпожа въ сноси прислугѣ нрава
             Одобрить доброе и охудить худое;
             Но я услужностью людей довольна,
             Они служили мнѣ какъ городъ-Троя
             Въ осадѣ палъ и легъ, сложили также
             Какь бѣдствіемъ гонимыя, мы плыли
             Домой -- что не стерпѣли бы другія;
             И дома жду я тожь услуги вѣрной:
             Но о слугѣ вопросъ, но какъ онъ служитъ?
             Такъ ужь молчи, и болѣе не скалься
             Надъ ними ты! коль въ домѣ все сохранно,
             То исполать тебѣ хозяйки вмѣсто;
             Хозяйка жь воротилась -- ты отъиди,
             Не-то упрямствомъ вынудить опалу.
   

ФОРКІАДА.

             Журить дворовыхъ надобно и нужно,
             Н барыня въ журьбѣ не стѣснена;
             Особенно коль ей на то досужью,
             И коль до ногтя знаетъ людъ она.
             Тебя я узнаю теперь наружно --
             Ты у себя, и властвовать вольна;
             Такъ получи изъ рукъ моихъ господство,
             Поправь запущенное домоводство!
             Но защити сперва старшую ты
             Отъ этѣхъ юлъ, холуйскаго уродства,
             Которые предъ блескомъ красоты
             Твой брюзжатъ, что чахлые изъ стаи --
             Предъ райской птицей -- попугаи!
   

ПАНТАЛИСА.

             Какъ мерзка близь красы такая мерзость.
   

ФОРКІАДА.

             Какъ дерзка близъ ума такая дерзость.

послѣ Хороведы начинаютъ дразнитъ Форкіаду
ХОРОИДЫ

ПЕРВАЯ.

             Ну, молвь о дряхлой Ночи, о родномъ Еревѣ.
   

ФОРКІАДА.

             Ты о родимой Сциллѣ молвь, о старой дѣвѣ.
   

ВТОРАЯ.

             Знать глубоко твое нисходитъ лихородье?
   

ФОРКІАДА.

             До Орка даже; тамъ найдешь свое отродье
   

ТРЕТЬЯ.

             Молодки тамъ -- не по-хрычовкиной особѣ.
   

ФОРКІАДА.

             Ихъ подособилъ хрычъ Тереліадъ по Злобѣ --
   

ЧЕТВЕРТАЯ.

             Твоя праправнучка вскормила Оріона.
   

ФОРКІАДА.

             Средь грязи Гарпіями ты сама вздрочона.
   

ПЯТАЯ.

             Да чѣмъ взлелѣяна твоя-то сухопарка?
   
   ФОРКІАДА
             Да ужь не кровію, до коей ты столь зарка.
   

ШЕСТАЯ.

             Мертвячка экая! знать падка къ мертвячинѣ?
   

ФОРКІАДА.

             Вампира экой зубъ! присталъ къ такой личинѣ.
   

ХОРОВЕДА.

             Я вырву твой коль выведу на свѣжу-воду...
   

ФОРКІАДА.

             Себя ты выведи сперва, изъ чьего роду...
   

ЕЛЕНА

             Не гнѣвно васъ хочу, но сердобольно
             Щунуть отъ непристойной перебранки.
             Нѣтъ хуже ничего въ господскомъ людѣ
             Какъ ссоры заведутся въ немъ и стары;
             Тогда не отдается дѣдомъ шибкимъ
             Господскихъ повелѣній отголосокъ;
             Тогда журя людей строптивый норовъ
             Самъ повелитель станетъ своенравнымъ;
             Не только то, но... ахъ! чего мнѣ стало!
             Безнравственныя челядинцевъ дрязги
             Накликала, вокругъ меня, изъ злобы
             Исчадіи страха -- образовъ боязни, --
             Что я сама -- роднѣ въ сопротивленье,
             Влекусь къ единородству будто Орка!
             Не такъ ли то? не смутъ ли это просто?
             Ужель была я -- есть -- и буду дальше
             Мечтой, призракомъ этѣхъ злонаносницъ?..
             Чернавки въ трепетѣ!, по ты, старшая,
             Не дрогнула -- дай путное мнѣ слово!
   

ФОРКІАДА.

             Какъ помечтать о счастіи быломъ,
             Такъ всѣ блага помстятся сномъ.
             Но ты была безвременно и чрезъ --
             Таланная любимица небесъ;
             Живя, стяжала ты одну любовь,
             Влюбляла, и влюбясь любила вновь.
             Тебя сперва похитилъ и увезъ
             Тезей, онъ былъ еще молокососъ...
   

ЕЛЕНА.

             А я годично къ десяти -- когда онъ
             Увезъ меня и въ Афидновѣ спряталъ
   

ФОРКІАДА.

             Ты Касторомъ, Поллуксомъ спасена.
             Потомъ героевъ было столь, что-на!
   

ЕЛЕНА.

             Изъ всѣхъ пришолъ по нраву, сознаюся.
             Патроклъ, единоличный Пелидону.
   

ФОРКІАДА.

             Тамъ Менелаю вручена отцомъ:
             А мужъ онъ мореходъ и скопидомъ,
   

ЕЛЕНА.

             И вручена съ землями, и отъ брака
             У насъ тогда родилась Герміона.
   

ФОРКІАДА.

             Въ отъѣздъ сожителя, къ тебѣ одной,
             Въ затишье, пробылъ Парисъ дорогой
   

ЕЛЕНА.

             Не поминай про это полувдовство!
             Лишь отъ него мнѣ всѣ бѣды и бѣдства.
   

ФОРКІАДА.

             Чрезъ выѣздъ и меня гнететъ судьба!
             Изъ Кретки вольной стала я раба.
   

ЕЛЕНА.

             Но ты сюда за ключницу вступила,
             И на руки здано тебѣ хозяйство.
   

ФОРКІАДА

             Какъ Трою отбыла ты средь огня,
             То вновь пристрѣло -- и пошла любая.
   

ЕЛЕНА.

             Не поминай про радости! лишь горе
             Терпѣла я съ того-и натерпѣлась!
   

ФОРКІАДА

             И ты тогда являлась въ одинъ могъ
             Въ Египтѣ, въ Иліонѣ что двойникъ.
   

ЕЛЕНА.

             Отложь пожалуй мысли суемудрость,
             Мнѣ эдакъ ужь -- сама не знаю что я!
   

ФОРКІАДА.

             Потомъ въ міру тѣней тобой Ахиллъ
             Увлекся еще пуще, чѣмъ любилъ
             Онъ заживо не внемлючи судьбамъ...
   

ЕЛЕНА.

             Я идольски съ нимъ, идоломъ, спозналась;
             Но то былъ сонъ... то словомъ осказалось...
             Я -- падаю!.. я идолъ здѣсь и тамъ --

упадаетъ на руки хороидамъ.

ХОРЪ.

                       Умолкни -- смолкни!
                       Злоглазлиная, злорѣчливая ты!
                       Что чорную-нѣмочь выдыхаетъ
                       Заразливая однозубка -- ты!
                       Лишь благовонный дыхъ зачумляеть
                       Со зловонючей намъ духоты!
   
                       Злородчивая! добрячкой въ юномъ
                       Люду мѣкаетъ себѣ въ кляпцы?
                       Зловолчій норовъ подъ руномъ
                       Смиренненькой будто овцы!
                       Не страхъ намъ и не ужасъ пса пасть
                       Треглавова, какъ ужасть эта и страсть!
                       И вотъ ждемъ мы, и сердце бьется!
                       Отъ страсти и ужасти -- когда
                       И гдѣ эта и какъ изрыгнется
                       Намъ злоковарливая бѣда?
   
                       Ты! чѣмъ бы утѣшливое слово
                       Сказать намъ рѣчью медовой,
                       Ты въ счастье житія былова
                       Вплетаешь болѣе наизлова
                       Наихудова, чѣмъ благова
                       И доброва -- чево-такова!
                       И ты омрачняешь впослѣдъ
                       Теперевова счастія свѣтъ
                       И въ послѣвомъ даже за-нѣтъ
                       Надежи вытираешь слѣдъ.
   
                       Умолкни -- смолкни!
                       Уже вотъ исходитъ госпожа,
                       И отлетѣть готова ея душа,
                       О! чтобы трупъ ее удержалъ, --
                       Еще сдержалъ бы выходъ ей зажалъ,
                       Онъ, этотъ трупъ чудочудесный
                       Изъ всѣхъ труповъ поднебесной
                       Какія Фебъ гдѣ освѣщалъ!
   

ЕЛЕНА.
очухивается и приходитъ въ себя.

ФОРКІАДА, Еленѣ.

             Изъ-за облакъ солнце встало, обомленье изженилось,
             И въ себя уже приходишь ослѣпительница -- ты!
             Видишь, какъ передъ, тобою, надъ тобою прояснилось!
             Пусть я гадкая мерзавка, я жь знатоха красоты
   

ЕЛЕНА

             Точно въ омутѣ была я! впрямъ изъ бездны будто встала!
             Успокоиться бъ скорѣе... ахъ, какая дрожь въ ногахъ!
             Но, прилично жь королевѣ -- даже всякому пристало
             Спохватиться если опась, убѣдится если страхъ.
   

ФОРКІАДА

             Предстоишь опять въ величіи своемъ -- ты, прелесть міра,
             Повелительность во взорахъ; повелѣть лишь соизволь!
   

ЕЛЕНА.

             Все вы шишкалися время -- торопитесь, у кумира
             Ставьте жертвенникъ скорѣе, какъ заказывалъ король!
   

ФОРКІАДА.

             Ужь готово все -- треножникъ, чаша, острая сѣкира
             И окурка и обрызга есть для жертвы, хоть изволь...
   

ЕЛЕНА.

             Не сказалъ король что жертва...
   

ФОРКІАДА

                                                     Льзя ль сказать? о, страхоты!
   

ЕЛЕНА.

             Что тебѣ за страхъ?
   

ФОРКІАДА

                                           Да какъ же? эта жертва -- это ты!
   

ЕЛЕНА.

             Я?
   

ФОРКІАДА

                       И этѣ!
   

ХОРОИДЫ.

                                 И мы? о, горе!
   

ФОРКІАДА

                                                     Ты падешь подъ топоромъ.
   

ЕЛЕНА.

             Ужасъ! чуяло мнѣ сердце.
   

ФОРКІАДА.

                                                     Не спастися животомъ
   

X О РОНДЫ

             Ахъ! что съ нами!
   

ФОРКІАДА.

                       Благородна будетъ смерть ей; но сударокъ,
             Васъ, возмутъ -- на шею петлю -- и развѣсятъ какъ гагарокъ
             По подкрышѣ, тамъ, гдѣ выше... болтыхайтеся потомъ!
   

ЕЛЕНА и ТРЯНКИ
стоять пораженныя до недвижности; умолкность что въ подземельѣ.

ФОРКІАДА.

             Что тѣни... что отерплыя творенья
             Стоятъ! трухнули разлучиться съ днемъ,
             Который не обязанъ имъ ни въ чомъ,
             И люди всѣ такія жъ при видѣнья,
             Не распростятся съ солнечнымъ лучомъ
             Пока ихъ не приторнешь въ подколенья.
             Ни вопля ради васъ, ни заступленья
             Не будетъ!-- вѣрьте, рѣшено на томъ!
             И такъ прощайтеся! а мы начнемъ
             Тотчасъ свое...

шлёпаетъ въ ладоши; около дверей ниотколь взялись маленькіе кругленькіе карапузики.

                                 Эй, Катышки зломордки!
             Къ намъ, къ намъ катитесь! расходитесь -- есть
             Вреда вамъ здѣсь не-вѣсть, да будьте вёртки!
             Сперва поставъ для главъ сыскавъ принесть;
             Тамъ ставъ треногій златорогій; въ ноги
             Ему примкнуть въ упоръ приборъ -- топоръ;
             Тогда нужда -- вода; -- намъ крови многій
             Смыть съ рукъ и съ ногъ припёкъ; коверъ на соръ --
             Не месть, какъ есть -- навесть доброприлично
             Для мертви -- жертвы личной безобычной,
             Язычной крали!-- Чуть глава долой --
             Ее за чупъ! и трудъ нести за мной!
   

ХОРОВЕДА.

             Что груди змѣи сосетъ у королевы!
             Что травка скошенная вянутъ дѣвы!
             Моя обязанность, какъ хороводы,
             Къ тебѣ, старѣйшей, запекать провѣды.
             Всевѣдка ты, премудра ты, умна,
             И къ намъ несчастнымъ расположена.
             Хоть столь безсмысленно опознана
             Ты дурами!.. скажи ты въ утѣшенье,
             Не льзя ль чего придумать на спасенье?
   

ФОРКІАДА.

             Легко сказать! отъ королевы то
             Зависитъ все; держаться -- вотъ вамъ что
             Необходимо -- и держаться стойко,
             И чтобы стойкость состоялась бойко.
   

ХОРОИДЫ.

             Ты премудрая сивилла, препочотная ты парка --
             Спрячь же ноженцы златые! спрячь, и дѣвицъ полюби!
             За твою любовь попляшемъ такъ что небу будетъ жарко;
             Уже плечики снуются, ножка хочутъ дыбь-дыби...
             Ахъ, смоги намъ, пособи!
   

ЕЛЕНА.

             Пусть тѣ боятся! боль я ощущаю
             Но не боязнь... дознала что къ спасенью:
             Награда -- благодарность; прозорливымъ
             И опытнымъ нерѣдко невозможность
             Возможности удачнѣй. Что на это?..
   

ХОРОИДЫ.

             Что на это скажешь? какъ бы намъ бѣды избѣгнуть тяжкой?
             Ужь веревки что дурныя ожерелья шеекъ вкругъ
             Обвилися, страшно душатъ -- будто, чуемъ мы бѣдняжки,
             Ахъ, задохнемся -- коль Рея не разрѣетъ нашъ испугъ.
             Не разжалобится вдругъ!
   

ФОРКІАДА.

                                           Терпѣнье! я межъ этимъ погляжу;
             По главное -- вамъ вотъ что предложу,
             Небольше: побывалщинку скажу.
   

ХОРОИДЫ.

             О! скажи, терпѣнья станетъ; между-этимъ поживемъ мы.
   

ФОРКІАДА.

             Блаженъ коль домъ свои гонтъ доможира,
             Онъ долго, безъ горя, живетъ съ семьей;
             Но, коль шатунъ -- глазѣй чужого мира
             Порыскавъ ѣдетъ изъ дали домой
             Онъ видитъ старое; но предъ глазами
             Или верхъ-дномъ все, либо верхъ-ногами.
   

ЕЛЕНА.

             Кчему намъ притчи? притчи знаетъ всякъ!
             Коль есть сказать -- скажи безъ обинякъ.
   

ФОРКІАДА.

             Да, бытость истинная, безъ укора!
             Вотъ дѣло въ чомъ: вѣдь благовѣрный твой
             Разбойничалъ долгонько среди моря,
             Богатство великонько сшибъ домой.
             Подъ Троей пробылъ десять лѣтъ потѣя
             Не-вѣсть какъ долго дома прожилъ онъ;
             Однако знамо ль, что у Тиндарея,
             Здѣсь, дѣется теперь со всѣхъ сторонъ?
             Благополучно ль обстоитъ и тихо?
   

ЕЛЕНА.

             Ты не разинешь рта не молвивъ лиха,
             Ты родилася только-что на бредни --
   

ФОРКІАДА.

             А сколько лѣтъ въ забросѣ долъ сосѣдній
             И въ забытьѣ стояли тѣ мѣста,
             Гдѣ округъ Спарты, тамъ -- послѣдній,
             Пережурчаетъ рѣчка Еврота, --
             Гдѣ всѣ твои лебёдки, лебедяне
             Купаются и рѣютъ по полянѣ?..
             Туда теперь пришли Кимеріаие,
             Осѣлись; замокъ выстроенъ, и людъ
             Туземный нашъ въ полонъ берутъ.
   

ЕЛЕНА.

             Когда же? какъ могли? не вѣрю; нѣтъ...
   

ФОРКІАДА.

             Имъ время было: два десятка лѣтъ!
   

ЕЛЕНА.

             Знать все грабители? кто жь атаманъ?
   

ФОРКІАДА.

             Нѣтъ, не грабителя; у нихъ есть панъ
             Такой что не судачу -- пусть въ карманъ
             Хотя бы онъ ко мнѣ заѣхалъ, къ дурѣ...
             Онъ могъ бы взять правежъ съ твоихъ землянъ;
             Но дань предпочитаетъ онъ въ натурѣ...
   

ЕЛЕНА.

             Какъ статью?
   

ФОРКІАДА.

                                 Ничего! по мнѣ же хватъ,
             Развязенъ, смѣлъ; при томъ витіеватъ;
             Такихъ искать и поискать въ Гречанахъ
             Толкуютъ вздоры о Кимеріянахъ
             Что будто варвары; а разузнать
             Поближе ихъ, такъ наши-то герои
             Выходятъ истые -- коли считать
             Какъ варварствовали они у Трои,
             Гдѣ человѣчину не брезговали жрать.
             И добръ! я на его великодушье
             Кладу все упованіе старушье.
             А замокъ!.. хоть пожалуй бы тебѣ!
             Не-то, что неуклюжая громада
             Твоихъ родимыхъ, кои тутъ себѣ
             Нагородили ни въ нужду ни въ надо.
             Какія глыбы! камни цѣликомъ
             Нагружены въ стѣнахъ; циклопамъ въ силу
             Наворачивать ихъ было! Тамъ рядкомъ,
             Рядкомъ все зиждено и но правилу...
             Снаружи видъ -- плененіе глазамъ!
             Все эдакъ величаво, стройно, гладко
             Восходитъ къ облакамъ, возноситъ къ небесамъ...
             Взглянуть такъ чувствуется сладко.
             Дворы -- удобство! и мѣста какъ-слѣдъ
             Для разныхъ нуждъ, для нужныхъ цѣлей;
             А сколь колоннъ, фигурныхъ капителей,
             Сводчатыхъ потолковъ... чего тамъ нѣтъ!
             Гербы --
   

ХОРОНДЫ.

                                 Что жь это?
   

ФОРКІАДА.

                                                     Аяксъ, первый, свой
             Украсилъ щитъ хвостъ-въ-голову змѣей,
             И это значилъ гербъ; и такъ пошли
             Щиты потомъ обозначать гербами.
             Въ щиту иномъ на небо отъ земли
             Летитъ богиня -- мѣсяцъ со звѣздами.
             Иль мечь въ рукѣ, иль -- пара сапоговъ,
             Или большущій ротъ на воду дуетъ;
             И нее то что-нибудь да знаменуетъ.
             Тамъ вы увидите медвѣдей, львовъ,
             Носы съ рогами, когти -- розы даже,
             И мотылечки влеплены туда же
             Съ хвостами павы, чудо все! и тамъ
             Все это чудо -- просто, по стѣнамъ
             Блеститъ въ лазури, серебрѣ да златѣ;
             Покои вотъ потанцевать бы вамъ!
             Недоплясать конца въ иной палатѣ.
             До толь пространны!
   

ХОРОИДЫ.

                                           Есть тамъ и танцоры?
   

ФОРКІАДА.

             Еще какіе! волосъ -- локонъ; взоры
             Жарчѣе солнца, юность -- ароматъ!
             Лишь Парисъ эдакъ пахъ о тѣхъ порахъ
             Какъ прибылъ къ королевѣ...
   

ЕЛЕНА.

                                                     Твой догадъ
             Безсмысленъ... чтожь на послѣдахъ?
   

ФОРКІАДА.

             Сама доскажешь, если молвишь -- да;
             А молвь -- и прочь съ тебя бѣда! тогда
             Къ услугамъ замокъ...
   

ХОРОИДЫ.

                                           О, произнеси
             Немудренькое да! себя и насъ спаси!..
   

ЕЛЕНА.

             Ужель столь сильна Менелая злоба.
             Что впрямь должно погибнуть головой?
   

ФОРКІАДА.

             Забыла знать когда была женой
             Ты брата Парисова, Денфоба, --
             Какъ онъ его, бѣднягу, истязалъ
             Чтобъ только овладѣть тобою?
             Обрѣзалъ носъ и уши обкарналъ
             Чтобъ только лебезить съ женою!
             Самой былъ ужасъ какъ его каралъ...
   

ЕЛЕНА.

             Ахъ, помню! волей было то моею...
   

ФОРКІАДА.

             Я говорю, тожь будетъ и съ тобою.
             Красу не дѣлятъ; въ чьихъ она рукахъ --
             Скорей убьютъ ее, растопчутъ впрахъ,
             А не уступятъ --

слышатся трубы; хоръ смутился.

                                 Какъ трещитъ въ ушахъ!
             Чуть-что не надрывается въ бокахъ!..
             Но душу въ мужѣ рветъ ревнивость хуже,
             Когда не на лицо, а въ чужѣ.
   

ХОРОИДЫ,

             Слышишь трубные ты звуки? видишь блески отъ оружій?...
   

ФОРКІАДА.

             Доброжаловать, король мой!.. все-про-все я донесу.
   

ХОРОИДЫ.

             Ахъ! а намъ что?..
   

ФОРКІАДА.

                                           Развѣ слѣпы что намъ гибель на носу?
             Не забудьте -- какъ гагарокъ... нѣтъ! ужь я васъ не спасу.

молчаніе.

ЕЛЕНА.

             Я думала: рѣшиться ль нерѣшиться?
             Предощущаю я, что ты ехидна, --
             Страшуся, доброе обернешь въ злое.
             Быть такъ! послѣдую я въ замокъ...
             Мнѣ все извѣстно... но у королевы
             Что глубоко въ душѣ таится, скрыто
             Ни кто не вѣдаетъ... Веди, старуха!
   

ХОРЪ.

                       Ахъ, радости! ахъ, иди
                       Ты, добрая и насъ веди
                       Туда по слову господыни!
                       У насъ погибель взади;
                       У насъ надежа впереди --
                       Высокія высь-твердыни
                       Недоступимыхъ стѣнъ!
                       Онѣ намъ крѣпкая оборона
                       Кабы крѣпь града-Иліона,
                       Не будь лишь полона, измѣнъ...

мрачнѣетъ, и мракомъ задергивается все -- коли угодно.

                       Ахъ, что? да какже это,
                       Подруженьки, теперь мы
                       Не видимъ бѣлова свѣта?..
                       Пристрѣли -- экія потмы!
                       Какой выдохнула морокъ
                       Вдругъ рѣченька Еврота,
                       Что глазикъ хотя и порокъ,
                       А таки ни эти!.. и та
                       Бѣлъ-лебеди вольная стая
                       Ни на полянѣ, ни на водѣ --
                       Запропастилась не-вѣсть гдѣ!
                       Слыхать только отъ тово края
                       Киви кивикаютъ!.. знать
                       Онѣ то, а гдѣ это онѣ -- не видать.
                       И все киви онѣ такъ перхливо
                       Кивикаютъ все и жалобливо,
                       Кабы смерть вѣщуютъ онѣ...
                       Ахъ, впрямь зловѣщіе тоны!
                       Ахъ, если на мѣсто обороны
                       Вѣщуютъ онѣ здѣсь, къ сторонѣ,
                       Намъ гибель отъ рукъ вражьихъ --
                       Безъ помину тогда, безъ слѣда
                       Пропали головушки -- бѣда!
                       Уже на шеечкахъ лебяжьихъ
                       Мы чуемъ, чуемъ... ахти! ахъ,
                       Что и но, думать страхъ!
   
                       Все въ темь стемнѣло,
                       Все въ мракъ смрачнѣло --
                       Не видимъ уже себя самихъ!
                       Да просто ли идемъ мы?
                       Не воздухомъ ли плывемъ мы?
                       Кабы мы ноженекъ своихъ
                       Не чуемъ поверхъ земи!..
                       Гляньте-ка, что это въ теми
                       Идетъ? не Ермій ли? о, Меркуръ
                       Съ златымъ жезломъ! помаваетъ
                       Велительно онъ намъ и чураетъ
                       Неутѣшительно насъ -- чуръ!
                       Забираться опять въ постылый,
                       Безрадостный и облыжнорылый
                       Пусть-омутъ да въ немилый
                       Вертёжъ и неисходный юръ!
   
             Вотъ внезапно мгла замглѣла. свѣтъ свѣтается безъ свѣта
             Съ темна въ сѣрый, съ сѣра въ бурый: стѣны вдоль и въ вышину
             Упираютъ намъ навстрѣчу... бѣздна ль, яма ль, крѣпь ли это?
             Страхи все-таки... о, ужасъ! о, сестрицы, мы въ плену,
             И въ такомъ плену, что-ну!..

открывается ограда замка; кругомъ чудовидныя зданія средневѣковаго зодчества.

ХОРОВЕДА.

             Мелютъ взря, болтютъ сглупа -- настоящія дѣвахи!
             Отъ поры-время завыситъ непогодье. Вамъ игра
             Благосчастья и злосчастья только ужасы да страхи?
             Ни терпѣнья въ васъ, ни духу, и ни -- на столько добра!
             Перекорятъ-себѣ шустро, тараторятъ иныхъ шпыня.
             Сладость, горечь, смѣхъ и горе на одинъ и тотже ладъ...
             Ну, молчите! погодите, какъ домыслитъ господыня,
             Для себя и насъ рѣшится, и объ чемъ ея до гадъ!
   

ЕЛЕНА.

             Гдѣ жрица наша? гдѣ ты, Питонисса?
             Да! изъ тяжелыхъ сводовъ вышелъ замокъ...
             Не ты ли къ чудовидному владѣльцу
             Ходила мнѣ просить гостепріимства?
             Коль ты -- благодарю тебя! веди же
             Скорѣй къ нему! Желаю повершенья
             Я странствіямъ, желаю я покою --
   

ХОРОВИДА.

             Тщетно ты глядишь повсюду, зришь напрасно королева,
             Воды дикіе изчезли, съ тѣмъ туманомъ изошли;
             Мы изъ этого тумана, что изъ пасмурнаго зѣва,
             Сѣменили какъ-то странно, чуть касалися земли!
             Можетъ статься рѣялъ морокъ дивомъ дивнымъ, чудомъ чуднымъ,
             Паръ склублялся, расклублялся и хоромы вознеслисься.
             Межъ привѣтомъ съ господиномъ и поклономъ обоюднымъ
             Намѣкнуть бы, эдакъ съ-коса, какъ онѣ произвелись?
             Погляди-ка, на верху тамъ, по широкой галлереѣ,
             По восходамъ, переходамъ и въ окошкахъ -- бѣготня!
             Густятся всюду люди, слуги въ праздничной ливреѣ
             Препочотно гостью примутъ, будетъ вѣрно и пирня --
   

ХОРЪ.

             О, сердце заныло! о, глянь-ка сестрица
             Какъ любо изъ воздуха нѣжнымъ пареньемъ
             Спускается къ низу полсть -- вереница
             Твореньицъ младыхъ! о, чьимъ изволеньемъ
             Они недоросточки вдругъ очертились?..
             О, если бы живчики въ-живь оживились!
             О, радости! родичи -- роди мальчужной...
             Премиленьки! сколь въ нихъ соблазну и вѣжи
             И сколько красивости въ холѣ наружной!
             И ямчаты- щечки! какъ персики свѣжи,
             И пухомъ подернулись!.. такъ бы паяла
             Съ пушкомъ откусила! да нѣтъ, не укусишь:
             Попробуй -- отвѣдаешь, до сердца струсишь
             Какъ вдругъ очитится на зубѣ -- зола!

вступаютъ и всѣ измѣняется.

   

ВЪ ЗАМКѢ ФАУСТА.

По воздуху несутся малютки;
все, дѣлается по словамъ пѣсни, которую поетъ

ХОРЪ.

                                 Малютки-людъ
                                 Откудъ идутъ --
                                 Что тутъ несутъ?
                                 Несутъ ступени
                                 Они подъ тронъ:
                                 Для возсидѣній
                                 Про двухъ персонъ;
                                 Несутъ ковры --
                                 Цвѣта пестры;
                       Несутъ окрышу къ балдахинѣ;
                                 А главный членъ --
                                 Ростъ по коленъ,
                                 Воздержитъ вѣнъ
                                 Надъ господыней...
                                 Нежданый видъ!
                                 Ужь водсѣдитъ
                                 Она на тронѣ
                                 Но цвѣтъ-коронѣ,
                                 На пухъ-подушкѣ!
                                 Но мы, подружки,
                                 Здѣсь подлѣ, вмѣстѣ
                                 Пристанемъ въ рядъ.
                                 Стократъ
                                 Владѣлецъ палатъ
                                 Достоинъ высокой нести
                                 И свыше наградъ!

ЕЛЕНА сидитъ на возвышеніи; кругомъ обступили ее тѣлохранители; изъ-зa тѣлохранителей является ФАУСТЪ въ богатомъ рыцарскомъ одѣяніи.

ХОРОПЕДА озирая Фауста.

             Если бъ этого героя ухорошили такъ боги
             Какъ онъ есть на долго-долго, то удача и успѣхъ
             Его были бы таланомъ среди воинъ въ большой тревогѣ,
             Средь красотъ въ великой брани.. ну всякихъ, и у всѣхъ
             Онъ успѣлъ бы безъ помѣхъ --
             Въ самомъ дѣлѣ не перста отъ передъ тѣми господами,
             Коихъ я знавала -- эдакъ: погляди да не вглядись!--
             Вотъ подходитъ именитый князь степенными шагами,
             Подступилъ подобочинно... королева! обернись,
             Хорошеничко всмотрись!

За Фаустомъ слѣдуетъ одинъ скованный цѣпями.

ФАУСТЪ предъ Еленой

             Подобострастнаго поклона вмѣсто,
             И вмѣсто достодолжнаго привѣта
             Къ стопамъ высокимъ повергаю черня.
             Который преступилъ противу долга
             Послуги вѣрной -- Падай на колени
             Ты передъ этой женщиной великой!
             Винись въ неисправимѣйшемъ проступкѣ!--
             Онъ тотъ, властительница, рабъ ничтожный,
             Что на высокой башнѣ, тамъ, поставленъ
             Досматривать окрестныя пространства
             И низъ и верхъ и мимо проходящихъ,
             Докладывать о прибылыхъ и пришлыхъ.
             Сегодня недосмотръ и небреженье!
             Мнѣ не далъ о прибытіи доклада;
             Высокой гостьѣ почестей пріема
             Не воздано. Такое святотатство
             Должно упасть подъ казнію нещадной
             И кровью изойти своей преступной...
             Но ты! одна лишь ты да соизволишь
             Несчастнаго простить, или повѣсить.
   

ЕЛЕНА.

             Мнѣ присвояешь право судіи,
             Властительницы? будь по твоему.
             Надѣюсь -- судіи права и долгъ
             Принявъ, могу потребовать въ допросъ
             Преступника.-- Внимаю, говори!
   

ЛИНЦЕЙ сторожевой.

                       Въ-смерть и жизнь я на колена
                       Предъ богиней долженъ пасть!
                       Ужь я преданъ ей, и плена
                       Чую выспреннюю власть.--
   
                       Въ утра солнца поджидалъ я
                       Все глядѣлъ, глядѣлъ -- темно:
                       Вдругъ, чего не ожидалъ я.
                       Съ полдня мнѣ взошло оно!
   
                       И туда направилъ взоры,
                       Вмѣсто -- чтобы надзирать
                       Поверхъ, понизь, лѣсъ и горы,
                       На него я только глядь,
   
                       Мои очи -- рысьи очки
                       Какъ ни силились прозрѣть,
                       Только не было имъ мочки
                       Дальше солнышка глядѣть.
   
                       Я невѣсть гдѣ очутился,
                       Съ башни вспорхнули мечты;
                       Но туманъ разсторонился --
                       Вышла вдругъ богиня, ты!
   
                       Повглядѣлся, и ни съ мѣста!
                       Впился весь, дыхая чуть...
                       Ахъ, такая слѣпь-прелеста
                       Ослѣпила глазъ и грудь!
   
                       Позабылъ и рогъ до кладный
                       Предъ тобой остолбенѣвъ!..
                       Казнью ты грози нещадной,
                       Но краса умѣритъ гнѣвъ.
   

ЕЛЕНА.

             Бѣду я эту принесла съ собой,
             Не смѣю наказать; но -- горе мнѣ!
             Какой повсюду злоковарный рокъ
             Меня преслѣдуетъ? вездѣ мужчинъ
             Сердца бѣснуются, не пощадятъ
             Себя. ниже достойности, они!
             Герои, боги -- демоны туда жь
             Бунтуютъ за достойность и меня
             Что по мытарствамъ тащатъ за собой!
             Я только разъ смутила свѣтъ; но вотъ
             Вдвойнѣ, втрикраты нанесла я бѣдъ...
             Пускай на волю выступитъ добрякъ!
             Его наитіе прощаю я.
   

ФАУСТЪ.

             Дивись, какою шибкою стрѣлою
             Подстрѣленный упалъ передъ тобою!
             Но онъ сражонъ одною; несь колчанъ
             Какъ страшный разразился ураганъ
             На грудь мою! сразилъ -- и перья съ пухомъ
             Взлетѣли въ воздухъ и упали въ-прахъ!
             Что сталъ теперь я? ты могучимъ духомъ
             Взмутила вѣрныхъ; я въ своихъ стѣнахъ
             Въ опасности; боюсь, мой полкъ побѣдный
             Ослышится -- и будетъ побѣжденъ,
             Непобѣдимою изъ всепобѣдныхъ жонъ;
             Мнѣ остается только отповѣдный
             Животъ повергнуть свой передъ тобой.
             Пусти же ты меня къ ногамъ упасть,
             Признать владычество твое и власть
             И въ промыслъ твой отдаться головой!
   

ЛИНЦЕЙ
подступаетъ съ ларцомъ; за нимъ несутъ кое-что другіе.

                       Богатый хватъ идетъ назадъ;
                       Ему же милостынька -- взглядъ!
                       При взглядѣ чувства говорятъ
                       Сколь онъ богатъ и скудноватъ.
   
                       Кто былъ я прежде, пылче кто?
                       Чего хотѣть мнѣ? дѣлать что?
                       Что рысій блескъ очей моихъ?
                       Онъ отблеститъ у ногъ твоихъ.
   
                       Съ востоку мы де ржали путь
                       На западъ, встрѣча! ни свернуть:
                       Два люда шли со двухъ сторонъ,
                       Одинъ другимъ быль разъярёнъ.
   
                       Одинъ упалъ, -- другой стоялъ,
                       А третій мечъ въ рукѣ держалъ:
                       Всякъ злился сѣчь и осилилъ; --
                       По кто сражалъ? никто не зналъ.
   
                       Тѣснились мы, врывалися --
                       Межъ ихъ кося, напасть неся:
                       А въ-вечеръ гдѣ приказъ отдамъ,
                       И въ рань вездѣ добыча намъ.
   
                       А ну! тотъ несъ себѣ что могъ,
                       Тотъ подъ шумокъ красотку влекъ,
                       Инъ гналъ скотину, скотъ любя --
                       Всю масть конину съ жеребя.
   
                       Я-жь подстерегъ и подберегъ
                       Себѣ въ зарокъ такой цвѣтокъ,
                       Что съ нимъ едва я слова два
                       Скажу, и все мнѣ трынь-трава!
   
                       Гдѣ золотцо: мѣкну карманъ --
                       Тамъ на лицо мнѣ чистаганъ!
                       А кину взглядъ: попалъ въ угадъ --
                       Содвину кладъ и сталъ богатъ!
   
                       Сокровищъ кучи: самоцвѣтъ --
                       Любая вещь, любой предметъ
                       На свѣтѣ; чтобъ у сердца, тутъ,
                       Тебѣ разцвель мой изумрудъ!
   
                       Рубинъ хладитъ облика видъ
                       И пылъ студитъ огня-ланитъ;
                       Но не смарагдъ, но не рубинъ
                       Тебѣ, я все съ морскихъ пучинъ!
   
                       Но я богатъ, и будетъ ладъ;
                       И я весь кладъ тащу, и радъ
                       Къ ногамъ жены сложить его,
                       Какъ плодъ войны, того-сего,
   
                       Вѣдь не легки ларцы-таки!
                       Но тяжелѣй есть сундуки...
                       Я ихъ цѣльемъ пригромозжу,
                       Да кладоемъ твои нагружу.
   
                       Возсѣла ты лишь на престолъ --
                       И разумъ сбрелъ, и чуть не вполъ
                       Передъ тобой -- предъ лѣпотой
                       Богачъ поникъ со всей казной.
   
                       Но я бъ на усъ казну мотнулъ,
                       Тебѣ бъ халюзъ-какой ввернулъ --
                       Въ самъ-дѣлѣ?... цѣнное мое
                       Все въ дѣлѣ стало пустячье!
   
                       И вотъ же нѣтъ! ужь такова
                       Моя чудачка -- трынь-трава.
                       О, тронься! трынь вознагради,
                       Ко мнѣ миленько погляди!
   

ФАУСТЪ.

             Неси назадъ сіи пріобрѣтенья,
             Не охуленныя, но безъ воззрѣнья!
             Ей повергать сокровища къ ногамъ
             Особой данью было бы напрасно;
             Здѣсь все сокрытое по тайникамъ
             Ужь достояніе жены прекрасной.--
             Ступай! сокровищницу разрывай,
             Укрась храмину; выспренніе роды
             Незримой роскоши ты прогадай
             Въ видахъ невиданныхъ, и храма своды
             Сведи въ небесный сводъ; придумай рай
             Ей изъ безжизненно-живой природы;
             Предупреждай что-шагъ, и разстилай
             Ковры красой трепещущихъ узоровъ --
             Чтобъ поступъ утопалъ, и чтобы взоровъ
             Внезапный блескъ всего не поражалъ,
             Лишь духъ бы отъ всего истаяваль.
   

ЛИНЦЕЙ.

                       На затѣи мысль не чуда,
                       Только вяла мысли сила!
                       Этой Феи спѣсь-причуда
                       Все объяла здѣсь, смутила --
                       Людъ-холопья чуть не глупы,
                       Стрѣлы, копья стали тупы;
                       Даже Феба свѣтъ дурнѣетъ,
                       Свѣтитъ съ неба и блѣднѣетъ;
                       Предъ красой же той все то
                       Препустой пустякъ, ничто!
   

ЕЛЕНА Фаусту,

             На пару словъ! хочу о кое-чомъ
             Спросить тебя; возсядь сюда, ко мнѣ!
             Пустое мѣсто -- господину честь,
             Съ него почествуетъ онъ госпожу.
   

ФАУСТЪ.

             Благоугодность женщины великой
             Пріемню на коленахъ... руку эту,
             Возведшую меня въ почотъ толикой
             Цалую... слава перейдетъ по свѣту
             Коль я, властительницы совластитель
             Безкрайнихъ, неизвѣданныхъ земель,
             Тебѣ пребуду навсегда -- отсѣлъ --
             Наперсникъ, дядька, рабъ, тѣлохранитель.
   

ЕЛЕНА.

             Я зрю, внемлю... сугубая чудесность!
             До крайности дивлюся... спросу много,
             Хочу навѣдаться... Зачѣмъ же говоръ
             Того звучитъ извольно мнѣ и хольно?
             Какъ-будто тонъ подноровляетъ тону!
             Едва средь уха пріютилось слово --
             Другое тутъ, и лебезится съ первымъ!
   

ФАУСТЪ.

             Тебя дивитъ людей моихъ рѣченье;
             Но усладитъ хольнѣй ихъ пѣснопѣнье
             И ощущенье всей души пройметъ.
             Рѣчей созвучья родитъ упражненье,
             Бесѣда наша ихъ произведетъ.
   

ЕЛЕНА.

             Скажи, могу ль такъ говорить и я
             Красно и складно?
   

ФАУСТЪ,

             О, пусть идетъ отъ сердца рѣчь твоя
             И будетъ ладно!--
             Коль грудь одну тоска одолѣваетъ,
             Другая -- что же?
   

ЕЛЕНА.

                                           тоже... ощущаетъ.
   

ФАУСТЪ.

             И-такъ любви участье -- сладострастье;
             А благо въ полной чашѣ?
   

ЕЛЕНА.

                                                     наше... счастье.
   

ФАУСТЪ,

             И -- благость велика!.. въ груди тоска
             Легка... порука чья?
   

ЕЛЕНА.

                                                     моя... рука.--
   

ХОРЪ

                       Кто заподозрилъ бы госпожу,
                       Чтобъ занялась она дѣльцемъ
                       Съ господиномъ владѣльцемъ?
                       Но дѣльцо-то я какъ обсужу,
                       И гляжу -- штука не мудрена!
                       Мы отъ паденія Иліона
                       Упали сами... уже не то
                       Намъ вольничанье; черезъ что
                       И натерпѣлись и потъ невольны,
                       И вотъ -- больно довольны
                       Коль насъ приголубитъ кто!.
                       Къ мужчинѣ надо приноровиться;
                       Но неново намъ хвалиться,
                       Мы выборахъ мужей плохи
                       Хотя-себѣ знатохи,
                       Не врѣдкость выпадетъ неуклюжій
                       Къ хорошенькой въ мужи;
                       Но за неуклюжимъ то она
                       Преблагополучная жена.
                       Иная словно обойдена!
                       Иной полюбится сатана
                       Лучше яснова сокола --
                       Кабы голубчика выбрать не могла.
                       Такъ вотъ что! Ужо сидятъ
                       Они другъ-о-друга, врядъ,
                       И вплоть плечи,
                       Нога съ ногой,
                       Рука съ рукой,
                       И говорятъ рѣчи
                       Невнятныя,
                       Потронулися грудью --
                       Знатныя
                       Утѣхи свои пріятныя
                       Ведутъ не по-простолюдью,
                       Забаву ведутъ свою
                       Въ-очью
   

ЕЛЕНА.

             Кабы я тамъ и здѣсь... какъ-будто я
             Хочу сказать -- да, здѣсь я, и твоя!
   

ФАУСТЪ.

             Какъ-бы то сонъ! дрожу, дышу едва...
             Безъ свѣта свѣтъ... не вяжутся слова.
   

ЕЛЕНА.

             Я изжилась... но вотъ. обновлена...
             Съ чужимъ сошлася и уже вѣрна!
   

ФАУСТЪ.

             Судьба насъ сблизила! и ты и я --
             Мы ощутили сладость бытія.
   

ФОРКІАДА вбѣгаетъ.

                       Вотъ-тѣ разъ! мои голубы,
                       Только азъ да буки съ губы,
                       Вѣди съ глазъ, глаголь про любы,
                       Но на зубы -- вѣсти есть...
                       Слышьте! завываютъ трубы,
                       Долетаетъ ропотъ грубый --
                       Отгадали ль что за вѣсть?
                       Въ этотъ край пришолъ оттуда
                       Менелай съ наплывомъ люда,
                       Онъ ужо задаетъ вамъ честь.
                       Не у мѣста зорить въ оба!
                       Ты, прелеста, ты же здоба
                       Помнишь кару Деифоба?..
                       Тебя злоба ждетъ и месть.
                       Встрѣть!.. упорна будетъ битва,
                       Наточонъ топоръ какъ бритва,
                       Злобной мести не отвесть!
   

ФАУСТЪ.

             Помѣха дерзкая! не потерплю я,
             Хоть опась, безтолковѣйшаго смута.
             Ты гадкая вѣщунья, вѣчно гадишь
             Отраднѣйшія вѣсти... ты злорадна
             Худому только и худымъ извѣтамъ!
             Но въ этотъ разъ тебѣ не удалося...
             Рыгни своимъ ты подыхомъ на воздухъ
             Чтобъ разошлося! это ли гроза намъ?
             Хотя гроза -- пройдетъ пустой угрозой.

изъ дали доносятся взрывы съ башенъ и прочая военная суматоха; къ Фаусту подходятъ его витязи.

ФАУСТЪ Еленѣ.

             Царица! неразрывный кругъ героевъ
             Передъ тобой. Благопріятства женщинъ
             Достоинъ тотъ, кто женщинъ защищая
             Опорой крѣпкой онъ умѣетъ стать.
   
             Вы, цвѣтъ и сила сѣвера и юга!
             Гдѣ шагъ шагнете вы -- земля стрясется,
             Гдѣ вы расходитесь -- грохочутъ громы:
             И такъ побѣда вѣрная васъ ждетъ.
   
             Отъ стѣнъ моихъ отбейте Менелая,
             Сразите на голову, сдвиньте къ морю --
             Пускай разбойничаетъ тамъ и грабитъ!
             Врага на морѣ доконаетъ рокъ.
   
             Уже герцогами васъ поздравляю;
             Намъ земля покореныя награда...
             Подъ скипетромъ спартанской королевы
             Владѣйте ими повинуясь ей.
   
             Вы заживете тамъ благоустройно;
             Извнѣ, по гранямъ, выставите громы
             И силы; въ Спартѣ королева будетъ
             Надъ вами властвовать и надо мной.

вступаетъ въ кругъ своихъ витязей и отдаетъ различныя повелѣнія.

ХОРЪ.

                       Красавицу оборонитъ тотъ
                       Кто про себя ее пасетъ.
                       Обаялъ же такой дока
                       Прелесту, что ужь иной
                       Не сыщешь другой такой!
                       Но онъ не надѣйся прока:
                       Найдется иной дока, встрѣтитъ
                       Ее, да себѣ и подканфетитъ;
                       А подканфетитъ да и улетитъ
                       За тридевять съ нею; не льзя знать!
                       Витязямъ нашимъ исполать;
                       Но нашему князю слава!
                       Его крѣпка мудрая поправа;
                       Великіе его проворны,
                       Пословны ему и покорны,
                       И исполняютъ его велѣнья
                       Для кое какова поползновенья --
                       Для славы своей и его;
                       Не изъ спасиба же одного.
                       Да кто же бы -- какой тать
                       Ее смѣлъ отъ сильнаго отнять?
                       Ему она сужена-ряжена
                       Ему же ей и принадлежать;
                       Она здѣсь почтена и уважена,
                       И съ нами въ крѣпкія стѣны
                       Къ охрану даже посажена, --
                       И насъ вкругъ стража наряжена
                       Стеречь отъ вражей измѣны.
   

ФАУСТЪ подлѣ Елены.

             Прекрасны и богаты этѣ страны,
             Которыми я дарствую героевъ, --
             Пускай идутъ и овладѣютъ ими,
             И тѣмъ обезопасятъ насъ вокругъ.
   
             Но родина твоя -- о, королева,
             Страна благословенная подъ солнцемъ,
             Тебѣ принадлежитъ! и достояньи
             Ты отчее чужому предпочти!
   
             Она передъ тобою возродилась.
             Возстала изъ-подъ вѣтхаго покрова;
             И верху холмы одѣлися лѣсами, --
             Внизу пасутся рѣзвыя стада.
   
             Уже въ горахъ разсѣлися пещеры;
             Со скалъ бѣгутъ журчащіе потоки
             И духи благодѣтельно блюдутъ все,
             И Феи все таинственно живятъ.
   
             Повсюду жизнь и блага изобилье;
             Повсюду благоденственно народы
             Живутъ, и всякъ по-своему безсмертенъ;
             Былаго запустѣнья нѣтъ слѣда.
   
             Пусть прошлое останется за нами!
             Намъ новое ущедрено блаженство;
             Почувствуй то, единственная въ свѣтѣ.
             Что отпрыскъ ты единственный боговъ.
   
             Не этотъ, замокъ мой, твоя столица;
             Намъ чувственный укромъ и пребыванье
             Аркадія, сосѣдственница Спарты,
             Аркадія -- блаженства вертоградъ!

занавѣсъ опучкается.

   

ВЪ АРКАДІИ.

Рядъ пещеръ подъ зеленеющими свисями; супротивъ ихъ тѣнистая рощица; въ глубинѣ густой зелени затаились ФАУСТЪ и ЕЛЕНА; хоръ разъединился; каждая дѣва покоится одиночкой расположась на муравѣ.

ФОРКІАДА.

             Не знаю, долго ли-то спятъ дѣвахи?
             Знать грезы только имъ о чудесахъ,
             Что подглядѣла я на ихъ глазахъ...
             Дай-разбужу, ужо распустятъ ахи
             Когда увидятъ на яву -- Эй, мы!
             Пора вставать! ну, что за потягота?
             Протрите глазки, сонъ изъ головы --
             Скорѣй, я разскажу вамъ что то!
   

ХОРОИДЫ.

             Разскажи -- скажи -- какое приключилося тамъ чудо?
             Слушать рады, а повѣрить -- не повѣримъ мы, покуда;
             Ты разсказомъ поразсѣй намъ скуку смертную въ скалахъ.
   

ФОРКІАДА.

             Чуть прокуксилися, дѣтки, и скучаете отъ лѣни!--
             Но, послушайте! въ томъ гротѣ, въ той пещерѣ и въ той тѣни
             Господину съ господыней такъ пріятственно что-страхъ!
   

ХОРОИДЫ

             Что жъ они тамъ?
   

ФОРКІАДА.

                                 Тамъ они промежъ собою на особѣ;
             Никово... лишь я одна у нимъ въ услугѣ и въ способѣ.--
             Вотъ стою у нихъ, по-одаль, какъ слугѣ должно стоять.
             И стою я! постояла и пощла тутъ отъ бездѣлья
             Поискать, какъ травовѣдка, корешковъ -- инова зелья
             И оставила однихъ ихъ: для чево молъ имъ мѣшать.
   

ХОРОИДЫ.

             Ты заводишь, будто въ гротахъ у тебя тамъ ахти-свѣты --
             Рѣки, долы, лѣсъ, болота! все видала знать во снѣ ты?
   

ФОРКІАДА.

             Да, конечно! вы, глупашки, вы не смыслите какъ тамъ
             Врядъ покои, дворъ, задворья -- что не вѣрится глазамъ!
             Вдругъ хи-хи-хи! вдругъ ха-ха-хи! эдакъ чую, изъ-за тѣней...
             Обернулась, вижу -- мальчикъ прыгъ къ нему съ ея коленей!
             А отъ батьки снова къ маткѣ!.. и опять промежъ собой
             Передразни да назова, гули, радость, блажь умора!
             Вновь и вновь берутъ малютку! я качнула головой.
             Что-тѣ фофанчикъ безкрылый онъ нагишкой скоро-скоро
             Прыгъ да попрыгъ на полу: а полъ какъ гибкая ресора
             Все отпрядываетъ и:ъ верху!.. вдругъ по третьему скачку --
             Скокъ -- и скокнулъ къ потолку!
             Мать и вскрикни, испугалась: ты де эдакой скакучка!
             Ты скачи тутъ, если любо, но ускокнутъ берегись; --
             А отецъ возми и тѣшь его: въ землѣ-дескать прыгучка,
             Ты-де прыгай, коль по нраву, о земь ножкой лишь упрись,
             Эдакъ!-- Ну, и сталъ онъ прыгать и отпрыгивать какъ мячикъ,
             Съ низу къ верху, съ верху на земь, по горамъ и по скаламъ,
             Черезъ пади, чрезъ ущелья!.. только послѣ долгихъ скачекъ
             Вдругъ бултыхъ въ такую пропасть, что ни дна кажися тамъ!
             Мать -- ахти! отецъ -- авось! а я стою, трясусь плечами, --
             Все глядимъ-глядимъ и чудо! вдругъ опять онъ передъ нами!
             Но ужъ больше не нагишкой:
             Очутись въ одежкѣ цвѣтной съ бахромами и съ кистями --
             Стань премиленькимъ малышкой!
             Въ ручкѣ лира золотая -- словно фебчикь ненаглядный;
             И явись такимъ изъ пади дивомъ, что по надивись!
             А родителямъ сердешнымъ отъ восторга столь отрадно!..
             Свѣтъ не свѣтъ вокругъ головки, а блеститъ что не вглядись;
             Украшенье ль то златое, пламя ль нѣкое -- кто знаетъ?
             Ну, и ходитъ на кругахъ онъ! малъ, а много предвѣщаетъ,
             Будто душенька въ немъ пѣсни спозаранку запѣваетъ,
             И сердечко ладитъ звуки... вотъ наслушаетесь! вотъ
             Надивуетесь вы дивомъ! говорю вамъ напередъ...
   

ХОРЪ.

                       Тебѣ то диво? но оно ни мало
                       Изъ насъ не дивуетъ никово;
                       Ты вѣрно слыхомъ не слыхала
                       Про дива стародавнія ничево?
                       Ахъ! что древлѣ, о старицѣ,
                       Содѣялось до тебя и до насъ --
                       То о севоднемъ днѣ -- и во-снѣ
                       Все маленькій побасъ во глазъ!
                       А твой вяленькій разсказъ, про насъ,
                       Не стоитъ нашихъ побасенокъ
                       Наивѣрнѣе вѣрнова склада:
                       Какъ Маіи младое чадо --
                       Сынокъ-Ладо, еще изъ пеленокъ
                       Стрекнулъ вподнебесъ и чудесъ
                       Вездѣ натворилъ потомъ!
                       Какъ онъ у родителя тайкомъ
                       Похитилъ громъ и долго Зевесъ
                       Сево-послѣ, безъ тово грома,
                       Сидѣлъ какъ безъ рукъ -- дома.
                       Чево и чево не напрокудилъ!
                       Въ задорѣ у Посидона вскорѣ
                       На морѣ трезубецъ онъ заудилъ
                       И долго буянило потомъ море;
                       Поддѣлъ тоже у Арея мечъ,
                       И долго тотъ безъ тово меча
                       Не могъ ни рубить ни сѣчь;
                       Стянулъ тоже, пору улучв,
                       И самострѣлы онъ у Феба --
                       И долго стояла позѣвота
                       Богамъ, какъ сумерничало небо;
                       И подкобенилъ онъ еще Ерота
                       И поборолъ эдакъ ево хвать --
                       Что на долго привелось хромать;
                       И подбубенилъ онъ Кипридѣ лясы,
                       Лестилъ да и пустилъ безъ опоясы
                       Ее -- снялъ изъ-подъ самой груди!
                       И долго боги ее и тоже люди
                       Видали какъ ходила неряхой,
                       Простолюдимскою дѣвахой.

прислушиваются; въ пещерѣ начинаетъ наигрывать усладительная мусикія; всѣ разчувствовались; звуки становятся совершеннѣе.

ФОРКІАДА

                       Экъ, далися вамъ зазвоны
                       Про старье боговъ, довольно!
                       Слышьте -- чу! какіе тоны,
                       Растоскуешься невольно...
   
                       И что больше вы хотите?
                       Знать того не ощутите --
                       Что отъ сердца истекаетъ.
                       То за сердце задѣваетъ?
   

ХОРЪ.

                       Тутъ, чудовищное лихо,
                       Хуже всякой намъ занозы!
                       Мы разчувствовались -- тихо
                       Ноетъ сердце, рады въ слезы.
   
                       Ахъ, пусть солнце исчезаетъ
                       Коль въ душѣ зарей свѣтаетъ!
                       Намъ міры чего не дали,
                       То мы въ сердцѣ отыскали.

ЕЛЕНА, ФАУСТЪ, МАЛЮТКА-ЕВФОРІОНЪ.

ЕВФОРІОНЪ.

                       Если пѣсенку начну я --
                       Къ шутку вамъ она поется?
                       Если къ пѣсенкѣ скакну я --
                       Въ васъ сердечко встрепенется.
   

ЕЛЕНА.

                       Счастье любящихъ прямое
                       То, когда ихъ только двое;
                       Но блаженство многолѣтій
                       У двоихъ вѣнчаетъ третій --
   

ФАУСТЪ.

                       И тогда мы ублажились!
                       Ты моя, я твой, и прочно
                       Межъ собой мы союзились,
                       И блаженство ваше точно.
   

ХОРЪ.

                       Этимъ дѣточкомъ любимымъ
                       Счастье долгое къ родимымъ,
                       Къ отцу-матери примкнется
                       И отъ насъ не оторвется.
   

ЕВФОРІОНЪ.

                                 Теперь я прыгну!
                                 Теперь я шмыгну!
                                 На верхъ хочу я;
                                 До толь достигну,
                                 Прыгъ -- долечу я
                                 Въ одинъ ускокъ!
   

ФАУСТЪ.

                                 Не такъ проворно.
                                 Не такъ задорно!
                                 Еще повстрѣтишь
                                 Предѣлъ упорной --
                                 И впрахъ низлетишь
                                 Ты, свѣтъ-сынокъ!
   

ЕВФОРІОНЪ.

                                 О, какъ ни мудри.
                                 Мнѣ не до скуки!
                                 Не гладьте кудри,
                                 Не троньте руки,
                                 Пустите платье!
                                 Вѣдь то -- мое.
   

ЕЛЕНА.

                                 О, не внимаешь
                                 Чье ты дитятко
                                 Насъ огорчаешь.
                                 Какъ тебѣ шатко
                                 Добро-понятье:
                                 Мой, твои, свое!
   

ХОРЪ.

                                 Пока дитятко --
                                 У нихъ занятье,
                                 А вмигъ ничье.
   

ЕЛЕНА и ФАУСТЪ.

                                 На часъ смири ты
                                 Порывъ любимой,
                                 Ахъ, снорови ты
                                 Четѣ родимой!
                                 Простору столько
                                 Играть тебѣ!
   

ЕВФОРІОНЪ.

                                 На часъ просимый
                                 Для васъ я только
                                 Смирюсь-себѣ.

пускается плясать съ хоромъ.

ЕЛЕНА.

                                 Ну -- такъ смѣлѣе,
                                 Ступай, съ дѣвочекъ
                                 Начни игру!
   

ФАУСТЪ.

                                 Кончай скорѣе!--
                                 Мнѣ то, сыночекъ,
                                 Не то-нутру.
   

ХОРЪ
продолжаетъ пляску съ Евфоріономъ.

                       Когда легко и ловко
                       Ты ручкой ковыляешь,
                       Кудрявчатой головкой
                       На шеечкѣ болтаешь --
                       Объ земь своею ножкой
                       Дотронешься немножко,
                       И круто развернешься,
                       И вихоремъ кружнешься --
                       Тогда достигнулъ цѣли
                       Ты рѣзвостью младой!
                       Мы бъ всѣ тебя хотѣли
                       И сердцемъ и душой.

стали, и мѣшкаютъ.

ЕВФОРІОНЪ.

                                 Тутъ легконогой
                                 Насъ лани много!
                                 Въ игрѣ, съ почина,
                                 Хочу шальнуть я;
                                 Вы -- будь дичина.
                                 Охотникъ будь я.
   

ХОРЪ

                                 Ты намъ ловушка,
                                 Не будь вострушка!
                                 Чрезъ пни и ямы
                                 Игру подпишемъ,
                                 Впослѣдъ тебя мы
                                 Любя обнимемъ.
   

ЕВФОРІОНЪ.

                                 Изъ рощи въ поле.
                                 Гдѣ рытвинъ болѣ!
                                 Но, мнѣ не мило
                                 Что дается само,
                                 Люблю всей силой
                                 То, что упрямо.
   

ФАУСТЪ и ЕЛЕНА.

                       Эка рѣзвость! эка шалость!
                       Не смирится ни на малость!
                       Будто звукъ трубы несется
                       Изъ-за горъ, -- кабы сдается
                       Крикъ и визгъ? какая дичь!
   

ХОРОИДЫ, вбѣгаютъ по-одиночкѣ.

                       Право, это не стерипмо!
                       Мы хотѣли... онъ же мимо,
                       За ерзой бѣжитъ и рвется --
                       Ну, успѣлъ ли-то достичь?
   

ЕВФОРІОНЪ тащить дѣвушку.

                       Вотъ, охотился, и милой
                       Кусъ себѣ я добылъ силой!
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                       Разцалую же съ устатку!
                       Ужь теперь не увернется,
                       Какъ ни бейся и ни зычь!
   

ДѢВУШКА.

                       Да пусти же! экой ёра,
                       Экъ-те вдругъ загомозило
                       Нѣтъ и нѣтъ, не дамся скоро!
                       У меня есть также сила;
                       Не мечтаешь ли принудить?
                       Полно! нечего прокудить;
                       Дурню блажь не удается --
                       Натка -- дурь себѣ разсычь!

превращается въ пламя и взлетаетъ къ верху.

                       Вишь какъ я могу причудить!
                       Вотъ, горю, и пламя вьется,
                       Потрудись теперь настичь!

исчезаетъ.

ЕВФОРІОНЪ

                                 Средь этой тѣснины
                                 Все лѣсъ да лѣсины;
                                 Міръ тихій и малый,
                                 Я здѣсь не хочу!
                                 Гдѣ вѣтры бушуютъ,
                                 Гдѣ волны бунтуютъ,
                                 И бьются объ скалы,
                                 Туда полечу!

вспрыгиваетъ на утесы.

ЕЛЕНА, ФАУСТЪ, ХОРЪ.

                       Хочешь съ серной поравняться?
                       Упадешь! намъ будетъ жаль.
   

ЕВФОРІОНЪ.

                       Выше я хочу взобраться,
                       Погляжу оттуда въ даль...
                                 О, что это? гдѣ я?
                                 Пелопсова земля!
                                 О, вѣрится едва --
                                 Заливы, острова!
   

ХОРЪ

                                 Сойди ты подъ гору,
                                 Побудь у насъ въ миру!
                                 Здѣсь запахъ, ароматъ
                                 И сладкій виноградъ,
                                 И персикъ золотой,
                                 И яблокъ наливной --
                                 Тебѣ все то вокругъ!
                                 Побудь въ миру съ родной
                                 Четой, любимый Другъ!
   

ЕВФОРІОНЪ.

                                 Средь мирной стороны
                                 Про миръ у насъ и сны,
                                 Я жь -- битву заведу,
                                 Побѣда мнѣ въ виду!
   

ХОРЪ.

                                 Кто въ миръ и тишину
                                 Смышляетъ про войну,
                                 Тотъ не любъ никому,
                                 И счастья нѣтъ тому.
   

ЕВФОРІОНЪ.

                       Тамъ войною и бѣдами
                       Потрясается земля,
                       И кровавыми ручьями
                       Обагряются поля --
                       И несется голосъ клича
                       Тамъ: побѣда и добыча!
   

ХОРОИДЫ.

                       Гляньте, жъ его -- взмостился!
                       Малъ, а великанъ на взглядъ:
                       Будто въ битву снарядился --
                       Эдакъ доспѣхи блестятъ!
   

ЕВФОРІОНЪ.

                       Стѣны -- рвы и земляная
                       Крѣпь, защиты только видъ.
                       Грудь героя -- грудь стальная
                       Противъ всѣхъ громовъ стоитъ!
                       Если вы не полонёны --
                       Двиньтесь на кровавый бой!
                       Героини будьте -- жоны,
                       Всякъ ребснокъ будь герой!
   

ХОРъ.

                                 О, поэзія святая!
                                 Вознесшся ты до рая,
                                 До небесной высоты,
                                 И звучи пріятно ты
                                 Намъ оттолѣ, озаряя
                                 Наши темныя мечты!
   

ЕВФОРІОНЪ.

                       Я не дитя предъ вами болѣ,
                       Я возмужалъ -- вооружонъ!
                       Я другъ великихъ, воинъ въ полѣ!
                       Побѣдой я одушевленъ --
                                 Впередъ!
                                 Ужь вотъ
                       Мнѣ путь ко славѣ проложенъ!
   

ЕЛЕНА и ФАУСТЪ.

                       Едва поднялся ты на дыбки,
                       Едва ты губки обсушилъ
                       Какъ нарываешься на сшибки
                       И про побѣды заблажилъ!
                                 Что впрямъ
                                 Ты намъ?
                       Союзъ ты только намъ подрылъ.
   

ЕВФОРІОНЪ.

                       Надъ моремъ чу! прогрохотало;
                       Въ бору прядаетъ громъ и ной,
                       И все кругомъ противустало --
                       Волна съ волной, толпа съ толпой;
                                 И смерть
                                 Простертъ
                       Спѣшитъ символъ заповѣдной!
   

ЕЛЕНА и ФАУСТЪ.

                       О, что за ужасы, мой свѣтъ!
                       Ужели смерть тебѣ завѣтъ?
   

ЕВФОРІОНЪ.

                       Да не глазѣть же стану -- нѣтъ,
                       Участникъ буду битвъ и бѣдъ!
   

ТѢ ЖЕ.

                       Наянство экое, что страхъ!
                       О, смерть уже ему въ пятахъ!..
   

ЕВФОРІОНЪ.

                       Я на крылахъ -- туда хочу
                       Направить взмахъ, и я взлечу!
                       Мой долгъ впередъ меня зоветъ --
                       Благословите мой полеть!

взлетаетъ олучезаренный къ верху, но одѣяніемъ задерживается въ воздухѣ; полетъ обозначился свѣтлою полосою.

ХОРЪ.

                                 Икаръ! о, горе!...

къ ногамъ Фауста и Елены низпадаетъ прекрасный отрокъ; въ немъ узнаютъ Евфоріона: его тѣлесное возлетаетъ кометой опятъ къ верху; на землѣ кромѣ лиры и одѣянія ничего не остается.

ЕЛЕНА и ФАУСТЪ.

                       О, можно ль было предузнать
                       При счастьѣ это горе!
   

ГОЛОСЪ.

                       Не покидай ты сына, мать!
                       Увидимся мы вскорѣ...
   

ХОРЪ.

                       Еслибъ вѣдалъ ты объ этомъ
                       Какъ кручинны мы душой!
                       Рано ты простился съ свѣтомъ;
                       Ахъ зачѣмъ мы но съ тобой?
                       Столько жалостно канючимъ,
                       Плачемъ столько объ тебѣ!
                       Ты дѣяньицемъ трескучимъ
                       Подсолилъ своей судьбѣ!
                       Ты жь для счастія родился
                       Отцу-матери -- роднымъ;
                       Но жить началъ, не ужился
                       Съ ними ни съ собой самимъ.
                       Свѣтъ тебѣ казался тѣсенъ,
                       Не въ-поры пылила кровь;
                       Воспѣвалъ ты хоромъ пѣсенъ
                       Только дѣвицъ да любовь;
                       Ни съ закономъ, ни съ обыкомъ
                       Не хотѣлъ ты быть въ ладу,
                       Н противъ всего ты крикомъ
                       Себѣ скликалъ лишь бѣду;
                       Безъ ума былъ на послѣдѣ,
                       И еще въ отлетный мигъ
                       Былъ помѣшанъ на побѣдѣ
                       Но чего же ты достигъ?
                       Побѣдить! не вѣрь надеждѣ;
                       Если мнишь что побѣдить,
                       Такъ живи, учись и прежде
                       Побѣди младую прыть.--
                       Но не все же намъ немала,
                       Перестанемъ мы скорбѣть!
                       Прежде пѣсни тожь пѣвали,
                       Ихъ поютъ и будутъ пѣть.
   

ЕЛЕНА Фаусту.

             Краса и счастіе -- между собою
             Не вѣчно связаны; любви и жизни
             Союзъ разорванъ; съ жалостью къ обѣимъ
             Сказать послѣднее прости должна я
             И разъ еще въ твои упасть объятья --
             О, Перзефонія! теперь я къ сыну
             Иду! прими его, прими со мной!

исчезаетъ; въ объятіяхъ Фауста остается лишь одежда и покрывало.

ФОРКІАДА Фаусту.

             Прижми ты крѣпче этѣ тряпки!
             Вишь, сколько налетѣло демонятъ?
             Мазурики ужь протянули лапки,
             Теребятъ -- ой, слизнуть себѣ хотятъ
             Твое наслѣдство! не зѣвай, держи,
             Такимъ сокровищемъ подорожи!
             Я говорю -- то лучшій самолетъ:
             Тебя онъ, захоти лишь, вознесетъ
             Превыше всѣхъ высотъ -- подъ синій сводъ
             И ты лети; не черезъ-чуръ высоко
             Не залетай!.. Насъ далеко-далёко
             Судьба опять по старому столкнетъ.

одежда Елены растворяется въ облако и вмѣстѣ съ Фаустомъ уносится въ воздухъ; лиру и платье Евфоріона поднимаетъ съ полу Форкіада.

ФОРКІАДА.
держа лиру и платье.

             Находка рѣдкая, и даже кстати!
             Конечно, пылъ простылъ, и нѣтъ
             Въ ней жару -- не бѣда! вѣдь свѣтъ
             И такъ тепелъ отъ теплыхъ братій
             Поэтовъ огневыхъ... Коль не рожу
             Я истыхъ геніевъ иной приманкой,
             Коль головамъ таланта не пложу,
             То духъ бренчалкою такой взбужу,
             Да пообвѣю -- эдакой изнанкой...
             Авось успѣхи будутъ! погляжу.

садится у колонны.

ХОРОВЕДА.

             Скорѣй, дѣвонюшки, прославимъ день!
             Мы спасены отъ лиха чародѣйства.
             Что та гармонія? лишь дребедень!
             Насъ звуки оплетали хуже змѣйства.
             Скорѣй въ свой омутъ! королева тамъ
             Уже царитъ; мы вѣрныя ей служки,
             Должны за нею всюду по пятамъ.
             Пошевелитесь же, мои подружки!
   

ХОРОИДЫ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . но дѣвы
             Мы, бѣдненькія, тамъ, во глубинѣ
             Бродя по захолустью Асфодела
             Среди зыбучихъ лишь трясинъ,
             Среди скрипучихъ лишь осинъ, --
             Не думай про забавы, только-дѣла
             За жабъ да за кукушекъ отвѣчай:
             Пищи то въ писки нетопырьи,
             То въ верески иные шнырьи,
             Да эдакъ-знай другихъ стращай.
   

ХОРОВЕДА.

             Вы безъимянницы, принадлежите
             Стихіямъ; оставайтесь гдѣ хотите!
             Я не разстанусь съ королевой; вѣрной
             Ей буду всюду я нелицемѣрной.

уходитъ.

ВСѢ.

                       Возвращенъ намъ бѣлый свѣтъ
                       Намъ, безъ образнымъ образамъ!
                       Не пойдемъ мы въ омутъ! нѣтъ --
                       Тамъ разсыплемся мы разомъ
                       Средь природы всей живой,
                       Гдѣ сіяетъ свѣтъ дневной!
   

ОДНѢ изъ хора.

             Мы разсядемся по древамъ на зеленыя пруточки,
             Будемъ холить ихъ и ростить, ухорашивать листочки,
             Чтобъ скорѣй цвѣли цвѣточки, да скорѣй бы вышелъ плодъ,
             А поспѣетъ плодъ, тогда мы раскачаемся -- и съ вѣтокъ
             Благодать полетитъ на земь: матерей, отцовъ и дѣтокъ
             Мы разлакомимъ, и то-то намъ поклонится народъ!
   

ДРУГІЯ.

             Мы вскарабкаемся выше, мы въ утесы поселимся.
             Передъ нами будетъ море, волны -- то-то наглядимся!
             Станемъ слушать птицъ напѣвы, чуять шелестъ камышей.
             Крикни лѣшій -- отдадимся, хохотни онъ -- отхохочемъ,
             Гикъ отгикнемъ, вой отвоемъ, грому втрое отгрохочемъ,
             И чѣмъ глушѣе затишье, тѣмъ откликнемся слышнѣй.
   

ТРЕТЬИ.

             Мы, подруженьки, такъ рѣзвы какъ источникъ ручеистый,
             Подружимтеся съ водами и ныряемъ въ потокъ струистый;
             Быстринѣ мы все напротивъ, да все глубже поплывемъ!
             И отхлынемъ въ водополье, черезъ садъ и черезъ поле
             По долинамъ, и съ волнами разгуляемся на волѣ,
             Напитаемъ мать-сырую -- и опять во глубь нырнемъ.
   

ЧЕТВЕРТЫЯ.

             Вы живите гдѣ хотите, мы любое изберемъ.
             Мы на тѣ холмы взберемся, гдѣ злачнѣютъ винограды;
             Тамъ нерѣдко прилежанье труженикъ безъ вознаграды
             Видитъ все свое, -- намъ надо порадѣть его судьбѣ?
             Цѣлый день трудяся въ потѣ и богамъ моляся неба
             Проситъ онъ у всѣхъ помоги, просятъ милости у Феба;
             Бахусъ-нѣженка не внемлетъ своего раба мольбѣ,
             Прикорнулъ-себѣ и дремлетъ въ тѣни; фофанчикъ злорѣзвый
             Навѣваеть ему грезы въ дрыхъ лѣнивый полутрѣзвый;
             Зюзѣ горя нѣтъ коль съ боку у него всегда сосудъ,
             И кругомъ вездѣ запасы впрокъ готовятъ и пасутъ.

уходятъ.

ФОРКІВДА
является великаномъ; сбрасываетъ съ себя маску и покрывало, и такимъ способомъ изъ Форкіады становятся опять Мефистофелемъ.

   

ДѢЙСТВІЕ IV.

ГОРНЫЙ ХРЕБЕТЪ

Каменистое и дикое мѣсто.

Мимопроходящее облако задѣваетъ о скалу и осѣдаетъ; изъ облака является ФАУСТЪ, потомъ облако подымается и несется далѣе.

ФАУСТЪ.

             Глуши пустынной глубину я доступилъ
             Теперь своей пятой. Чрезъ океанъ и твердь,
             Сквозь ночь и день несло меня и принесло
             Сюда, въ пустыню, Облако-возничій. Тамъ
             Сгустилось -- тянется къ востоку вновь оно;
             Его расклубъ волнистый поражаетъ взоръ --
             Какъ зыблетъ снѣговымъ сугробомъ; блескъ лучей
             Сребритъ пуховые края; -- въ великій ростъ
             Прекрасной женщины возстала тѣнь -- я зрю
             Клены сходство, Леды станъ, Юноны видъ!
             Я вижу -- всколебалось, на громоздилось все
             И встало все, подобясь ледянымъ горамъ,
             И кажетъ все великій смыслъ текущихъ дней"
             Вокругъ меня крѣпительно теперь сквозитъ
             Струя тумана... легче стало груди... вотъ
             Полной качается, всплываетъ выше вверхъ
             Легчайшій паръ... ахъ, отражается на немъ
             Блаженно-юныхъ дней изжитое добро!..
             Сокровищъ задушевныхъ истекаетъ ключъ
             Любовью утра, легкостью порыва, чуть
             Разгаданнаго взгляда -- близкаго душѣ
             Очей блистательнѣе всякихъ благъ земныхъ.
             Увы! отсвѣтъ красотъ завѣтныхъ возносясь
             Не измѣняетъ очерковъ живыхъ, въ ефиръ
             Съ собой уноситъ лучшее души моей...

СЕМИМИЛЬНЫЙ САПОГЪ ступаетъ передъ Фауста, ДРУГОЙ шагаетъ въ слѣдъ за первымъ; съ сапоговъ слезъ МЕФИСТОФЕЛЬ, а тѣ пошли далѣе.

МЕФИСТОФЕЛЬ,

             Куда-какъ славно эдакъ успѣвать!
             Но, что те дернуло? чево-тѣ стало?
             Засѣлъ въ такую глушь да падь,
             Что волосъ дыбится! вѣдь здѣсь бывало
             Когда-то, помнится, давнымъ-давно
             Наипрестрашной пеклы дно....
   

ФАУСТЪ.

             Еще не вычерпалъ своихъ легендъ?
             Опять настраиваешь инструментъ
             На ладъ свой завиральный?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Нѣтъ, здѣсь доводъ документальный
             Что дно тутъ было адское. Когда
             Шарахнулися съ верху злые черти,
             То чебурахнуло ихъ всѣхъ сюда;
             Я самъ объ адскій зубъ, тогда,
             Чуть-чуть не звякнулся до смерти.
             Въ тотъ разъ полымё вздулось черезъ-чуръ,
             Жарынь зардѣла, бѣсы съ перетуръ
             Чуть не подохли средь своихъ кануръ, --
             И кихъ и чихъ и плёвъ такой родился
             Что преисподній воздухъ заразился!
             Стопанье ада спёръ бѣсовскій смрадъ,
             Затаялъ чадъ -- и земляная корка
             Разсѣлась -- крахъ! и тутъ нашъ-братъ
             Со нарывомъ изъ-подъ этого пригорка
             Летнулъ и радъ -- куда глаза глядятъ!
             Съ тѣхъ поръ чертей обратно въ ядъ
             Не заворотишь ты въ четыре плети:
             Имъ горя пропасть о другомъ о чомъ!--
             Такъ низъ и выпучился вверхъ огнемъ.
             Что, сомнѣваешься? повѣрь, и въ свѣтѣ
             Тожь многое становится верхъ-дномъ,
             И о высокомъ иногда предметѣ
             Толкуютъ низменнымъ умомъ
   

ФАУСТЪ.

             Скалы молчатъ; но эдакого рода
             Я отъ тебя не требую довода.--
             Когда родясь, сама въ себѣ, природа
             На ось свалилась и поворотилась
             Тогда -- сама собою округлилась;
             Хребты, утесы, пропасти и пади
             Слеглись, и стали долы, логовины;
             Что было спереди, то вышло сзади.
             И-такъ мы видимъ гладкія равнины,
             Древа, крутизны, степи и растенья
             Что все не стоятъ даже изученья.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Тебѣ то все кажися винегретомъ
             Иначе знаетъ тотъ, кто былъ при этомъ,
             А тотъ-то самый я! да, я видалъ
             Какъ пасть пузырясь и храпя разсѣлась,
             Какъ хлынулъ огненный наружу валъ
             И до красна земля подъ нимъ нагрѣлась,
             Какъ тамъ Молохъ твердыни горъ ковалъ
             И изъ-подъ молота его швырялись
             Не искры, а обломки цѣлыхъ скалъ!
             Слѣды, мы видимъ, вѣковать остались;
             Возмется ль изучать ихъ философъ?
             Да! онъ такихъ наскажетъ четверговъ,
             Что съ голоду съ семьей не расхлебаешь.
             Нѣтъ, что ты тамъ не осмышляешь,
             А смыслъ народа все-таки вѣрнѣй
             И основательнѣй; -- но-вамъ потѣхи
             Когда, примѣромъ, молвятъ про чертей,
             Вы вѣры не приложите; а у людей
             Есть чортовъ мостъ, есть чортъ-бородобрей,
             Чертополохъ и чортовы-орѣхи.
   

ФАУСТЪ.

             А какъ-то черти смотрятъ на природу?
             Вотъ любопытно что!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                           Ступай къ народу
             Полюбопытствуй! черти, какъ людъ,
             Посматриваютъ да въ кулачки бьютъ,
   

ФАУСТЪ

             А знаешь что?.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ

                                 Не знаю; льзя ль, узнай?
   

Фаустъ

             Сбираюсь диво дивное создать...
             Какое, отгадай!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                 Не отгадать.
             По-мнѣ -- я выстроилъ бы городокъ;
             Уставилъ бы обыкъ филистимлянской.
             И самъ бы выбравъ по-себѣ кружокъ.
             Чудесно зажилъ на ногѣ дворянской!
             Завелъ бы домочадцевъ; отъ-досугъ
             Ходилъ бы, либо ѣздилъ на прогулки:
             Глядя на шумъ я веселѣлъ бы духомъ,
             И мнѣ, проѣздомъ гдѣ по закоулку,
             Снималъ бы всякій шапку съ пухомъ...
   

ФАУСТЪ.

             Но я бъ не веселился.-- Да!
             Всякъ восхищаться радъ, когда
             Народъ множится и по своему
             Живетъ и научается уму;
             Но взвеселись ты, если недоучка
             Иной вертитъ умы? по-моему
             Вотъ въ этомъ-то и закарючка!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Такъ я завелъ бы загородный дочь,
             Поля, луга, пруды -- сады кругомъ;
             Вездѣ бы мнѣ пестрѣло, зеленѣло,
             Гасло, цвѣло, несло доходъ, и въ годъ
             Подался бъ въ тѣло и не зналъ заботъ
             А такъ бы времечко не надоѣло --
             Покоенъ, съ боку на бокъ изъ-за дѣла
             Покатывайся словно брысый котъ!
             Въ пруду -- отрада -- рыбокъ стады:
             Доволься ихъ игрой, и удь порой;
             Въ саду -- прохлада -- водопады:
             Ты холься ихъ струёй и будь самъ-свой.
             Тамъ соловей засвистивалъ бы въ клѣткѣ --
             Ты упивайся трелью межъ красотъ,
             Поваливаясь въ потайной бѣсѣдкѣ; --
             Я говорю красотъ, за тѣмъ, что счетъ
             Ихъ въ обиходъ -- на дюжину идетъ.
   

ФАУСТЪ.

             Позорь тебѣ, сарданапалъ!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Ну, такъ теперь я отгадалъ!..
             Да, стоитъ, право, предпринять --
             Ты хочешь на луну слетать?
             Твой глазъ всегда гуляетъ по верхамъ,
             Умъ-разумъ все приклепанъ тамъ?
   

ФАУСТЪ.

             Нисколь! къ великому стремиться
             Земная твердь подъ нами не вотще.
             Да, диво дивное должно свершиться!
             Я силой, стойкостью могучъ еще.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Э! хочешь славы, да тово-сево?..
             Какъ-будто сынъ какого благородства!
   

ФАУСТЪ.

             Пріобрѣту имущество, господство!
             Вся слава въ дѣлѣ -- въ славѣ ничего.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Какъ ничего?.. піита буесловъ
             Непреминетъ гуртомъ трескучихъ словъ
             Въ потомство подвигъ твой протараторить,
             Чтобъ глупость тупостію раззадорить.
   

ФАУСТЪ.

             Да что ты знаешь! не твоимъ умомъ
             Смѣнять что нужно человѣку; сродный
             Тебѣ отверженецъ -- негодный --
             Рѣшительно незнаетъ ни о чомъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Пускай! плевокъ я молча разотру?
             Ты мнѣ довѣришь же свою хандру.
   

ФАУСТЪ помолчавъ.

             Послушай! я глядѣлъ на море. Полны
             Вздуваясь зыбались все выше -- выше,
             И быстрью берегъ потряся привольный
             Въ тревогѣ пятились все тише -- тише?
             Потомъ раскачиваясь вновь вздымались,
             И снова, пятясь, въ шумѣ улегались,
             И надувались сызновъ въ часъ урочный.--
             Смотрѣть досадно было! эдакъ точно
             Кичливый вольнодумецъ, въ буѣ страсти,
             Увлекшись слѣпо волей безтолковой
             Встаетъ и хочетъ (потрясти основы
             Мышленья добраго и доброй власти
             Набѣгъ стихіи -- случай, мнѣ казалось;
             Смотрю, волна слилась и уравнялась!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ зрителямъ.

             Но-мнѣ тутъ новаго ни слѣду нѣтъ,
             Я это зналъ ужь за сто сотенъ лѣтъ.
   

ФАУСТЪ съ увлеченіемъ.

             Тутъ вдругъ опять безплодная стихія
             Растетъ, раздвинулась и потопляетъ
             Пустынный округъ -- берега пустыя,
             И тамъ раскинулась въ толпы густыя!
             Сугробомъ валъ поднялся, пробѣгаетъ --
             Встрѣчаетъ полны, бьетъ -- и разшибаетъ,
             И самъ подъ новымъ исчезаетъ валомъ.
             Вотъ необузданный порывъ безъ цѣли!
             Я пересталъ смотрѣть, и въ обуяломъ
             Моемъ терпѣніи мечты прозрѣли...
             Себя превыше возлетѣлъ мои геній!
             Я воевать хочу -- мнѣ рядъ сраженіи
             Съ стихіей выможетъ у моря страны.
             О, мнѣ задастся! вѣрны мои планы:
             Валовъ набѣги крѣпь остановляетъ,
             Волны разливы глубь воспринимаетъ
             Я укрощу громадный плескъ валовъ,
             Я волны сдвину съ этихъ береговъ
             И морю прочныя положу грани!--
             Вотъ мысль моя и верхъ моихъ желаній,
             Могучъ свершить и предпринять готовъ!

изъ-подъ горы слышится трубная музыка и барабанный бой.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             И кстати! вотъ, послушай какъ гудятъ!
   

ФАУСТЪ.

             Опять война? чего жь они хотятъ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Пускай; лишь было бы умно хотѣнье,
             А счастье будетъ. Много неудачъ
             Искупитъ вдругъ удачное мгновенье."
             Что жь, Фаустъ, кинься, озадачь?
   

ФАУСТЪ.

             Чего? скажи яснѣе! какъ ты гадокъ
             Съ своей безсмыслицей загадокъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ФАУСТЪ.

             Не правда, враки! кто повелѣваетъ
             Тотъ къ повелѣньѣ благо ощущаетъ,
             И грудь того полна высокой воли.
             Мы, люди, расповѣдать не дерзаемъ
             Въ высокой волѣ ни малѣйшей доли;
             Мы въ соизволенности только знаемъ
             Что свѣтъ дивуется ей цѣлый.--
             Такъ повелитель есть и будетъ веліи.
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Межъ-этимъ стали въ царствѣ своеволья;
             Великій съ малымъ вышелъ на дреколья --
             Братъ съ братомъ разбранился до зарѣза,
             Градъ съ градомъ не отбился безъ желѣза!
             И мастеръ -- ниже Значитъ подмастерья,
             И пасторъ чуть не плачетъ у придверья;
             Грабежъ -- дележъ, насиліе но храмахъ;
             Торгашъ багажъ запрятываетъ въ ямахъ
             И прочая. Да, гибнетъ цѣлый край!
             Выходитъ, что жива да не плошай.
   

ФАУСТЪ.

             Что жь! вышла -- пали, отлежались -- встали
             И битые домой поковыляли.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             И кто на буйство смѣетъ посудачить?
             Всякъ умница желаетъ умнымъ значить,
             Мальчишка даже хочетъ быть мальчугой;
             Самъ сильный обезсилѣлъ съ перепуга!
             Могучіе смоглись, однако -- встало --
             Большой совѣтъ созвали и кричали,
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ФАУСТЪ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             И Кесарь свой народъ теперь ведетъ
             На бой со злыми -- чуть ли не падетъ?
   

ФАУСТЪ.

             Какъ жаль! онъ добръ и искрененъ душой.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Пойдемъ, посмотримъ, человѣкъ живой
             Не безъ надеждъ; спасемъ его изъ бѣдъ,
             Вѣдь чуешь тамъ какая передряга?
             Не-вѣсть, удастся ли еще послѣдъ?
             Коли удастся намъ -- ему же благо.

спускаются съ горы и осматриваютъ положеніе войскъ въ долинѣ; барабанный грохотъ и музыка продолжаются.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Гляди-ка! онъ вѣдь выгодно стоитъ?
             Подступимъ мы -- навѣрно побѣдитъ.
   

ФАУСТЪ.

             Но чѣмъ бы ты помогъ? Подняться хочешь
             На чары, блазнь -- едва ли опорочишь.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Какой тутъ морокъ? выиграть войну --
             Мудри, хитри и зри насквозь и вкось!
             Ты самъ смудряешь въ головѣ одну
             Затѣю хитрую?-- пожди, авось
             Пособимъ Кесарю и ты потомъ
             Про взморье бей ему челомъ,
             Ей-ей велитъ отмежевать!
             Тогда ненадо съ моремъ воевать.
   

ФАУСТЪ.

             Ты храбровалъ и знаешь старину --
             Такъ выиграй, пожалуй, ты войну!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Нѣтъ, ты выигрываешь, я спокоенъ?
             На сей-разъ ты Аника-воинъ.
   

ФАУСТЪ.

             Нѣтъ, это черезъ-чуръ... боюсь,
             Въ командованьѣ я не вразумлюсь.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ,

             Пустое! предоставь другимъ; команда
             Пойдетъ на славу, я тебѣ толкую:
             Военну косточку ужь сформирую,
             Я подъ подошвой кой-кого ужь чую --
             Карабкается -- чудо что за шлянда!
             Хоть стати плёвой да угаръ бѣдовой.
   

ФАУСТЪ.

             Что вижу? копья, сабли!.. и готовы
             Герои въ полной формѣ къ наступленью!..
             Да какъ ты это горцевъ возмутилъ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Не возмутилъ, а только возмолилъ
             По-шучьему-велѣнью,

передъ Мефистофелемъ являются
ТРОЕ МОГУТНЫХЪ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Ну, вотъ мои усастые рубаки!
             Они не одинаки вростъ, и знаки
             Ихъ храбраго достоинства трояки;
             Тотъ эдакъ, этотъ такъ: а среди драки
             Оскалятъ зубъ что всѣ твои собаки!
             Но ты не бойсь, тебя не загрызутъ, --
             Они твою команду поведутъ.
   

СОРВИ-ГОЛОВА,
молодецъ легко вооруженный, въ пестрой лопатинѣ.

             Пускай-ка кто затронетъ мою честь,
             Я шельмѣ взрою кочки въ образинѣ!
             А смѣй глаза таращить -- я разинѣ
             И справа хлесть и слѣва охлепесть!
   

ХАПЪ-ЗАГРЁБА,
мужчина хорошо водруженный, въ знатномъ нарядѣ.

             И значитъ день валандался въ зазорѣ!
             Нѣтъ, вотъ замашка мудрено строга:
             Повстрѣться что съ-мога -- я за рога,
             А о разборѣ -- послѣ-завтра горе.
   

СЕБѢ-НА УМѢ,
старичокъ въ сильномъ вооруженіи, безъ видимой одежды.

             Но такъ лафа не много навезетъ;
             Дойдетъ къ порогу и опять въ дорогу,
             И ты въ обманѣ; мой вѣрнѣй расчетъ:
             Беру по малу -- берегу по многу,
             И старика никто не проведетъ.

спускаются всѣ подъ гору.

   

НА ПРЕДГОРЬѢ.

Въ углубленіи равнины разбиваютъ палатку для Кесарева соперника; изъ далека доносятся звуки барабановъ и музыка.

КЕСАРЬ, ВОИТЕЛЬ, РЫЦАРИ,

ВОИТЕЛЬ.

             Теперь не до того, чтобъ наступать...
             Должно распоряжать, подручную всю рать
             Прикрыть межъ горъ... тутъ много норъ,
             Застѣнокъ, именно, благопріятный.
   

КЕСАРЬ.

             Какъ ни разуменъ ты, какъ ни хитеръ,
             Не довелось бы только на попятный...
   

ВΟИΤΕЛЬ.

             А вотъ, владыка, не угодно ль тутъ?
             Удобно палъ -- и выгодно войскамъ!
             Холмокъ не крутъ, а подыматься втрудъ:
             Своимъ спасенье -- западня врагамъ,
             Мы изъ-за скалъ, что черезъ крѣпкій валъ,
             Всѣхъ распугаемъ дерзкихъ наповалъ!
   

КЕСАРЬ.

             Тебѣ могу я только удивляться...
             Здѣсь въ самомъ-дѣлѣ можно потягаться!
   

ВОИТЕЛЬ.

             Тебѣ же видно все изъ-за горы.--
             Гляди, какъ воины стараться рады!
             Сверкаютъ копья, блещутъ, топоры.
             И какъ пестры могучія армады!
             Ихъ тысячи идутъ не на животъ...
             Гроза такая даже безъ надсады
             Врага возметъ и вгрязь сомнетъ.
   

КЕСАРЬ.

             Меня сей взводъ, на право, восхищаетъ;
             Велю -- и шапками всѣхъ забросаетъ.
   

ВОИТЕЛЬ.

             Про лѣвый взводъ я умолчу пока.
             Герои, тамъ, вступили за утесы...
             До нихъ врагамъ дорога высока;
             А кверху входъ чрезъ узкіе откосы.
             Уже предчувствую, могу сказать,
             Что тамъ врагамъ не сдобровать.
   

КЕСАРЬ помолчавъ.

             О, какъ родные лживы и коварны!
             Племянникъ, дядя, сватъ -- какіе есть
             Возстали и хотятъ меня низвесть:
             Престолъ стрясли и скипетръ свѣтозарный
             Попрали, -- подрались между-собой,
             И на меня жь еще выходятъ въ бой!
             Толпа колеблется, народъ въ сомнѣньѣ.
             Стремится взря куда несетъ стремленье.
   

ВОИТЕЛЬ.

             Тотъ -- эвонъ, тамъ, чрезъ перелогъ,
             Съ вѣстями скачетъ... дай-то Богъ!
   

СОГЛЯДАТАЙ.

                       Мы задали имъ пылу,
                       Мы ратовали ладно,
                       И съ переду и съ тылу
                       Ихъ били безпощадно;
                       Одно случись накладно:
                       Всѣ поданные слуги
                       Хотя не лицемѣрны,
                       Но имъ все недосуги --
                       Они въ томъ не вѣрны,
                       Такіе слуги скверны.
   

ВОИТЕЛЬ.

             Другой! но тотъ не скачетъ, еле-еле
             Добрелъ -- трясется въ цѣломъ тѣлѣ.
   

ДРУГОЙ.

                       Мы задали имъ пылу,
                       Мы драли ихъ какъ волки
                       Что кровь лилась по рылу;
                       Но тутъ, прямые тёлки!
                       Мычать пустили толки
                       Что воцарился новый --
                       Собралъ съ народу дани,
                       Созвалъ, толпы готовы,
                       Плегутся чрезъ елани
                       На бой, прямые дряни!
   

КЕСАРЬ.

             Врага побить обязанность моя.
             Теперь восчувствовалъ что Кесарь я!
             Какъ рядовой, среди кровавыхъ сѣчъ,
             Теперь я самъ окровеню свой мечъ.
             Пиры и блескъ меня избаловали.
             При всемъ опасности не угрожали.
             Когда вы мнѣ бороться не давали,
             Мнѣ сердце билось -- чуяло турниръ;
             Когда бъ отъ браней вы не отклоняли,
             Я былъ бы пресловутъ на цѣлый міръ.
             Уже тогда я мочь свою спозналъ --
             Какъ въ карнавалъ подлѣ меня пылалъ
             Пожаръ потѣшный; буйная стихія
             Напечатлѣлась въ груди; то былъ вздоръ,
             Но вздоръ великій былъ! отъ этихъ поръ
             Побѣда, слава -- грезы всенощныя.
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Посылаютъ Глашатаевъ вызывать непріятеля.
Предъ Цесаря является ФАУСТЪ въ рыцарскомъ вопруженіи; за нимъ
ТРОЕ МОГУТНЫХЪ.

ФАУСТЪ.

             Да будетъ знамо Кесарю-надёжѣ:
             Безъ нужды осторожность нужна тоже:
             Да будетъ вѣдомо, что людъ въ горахъ
             Читаетъ всю природу на скалахъ.
             Давно равнинъ не полюбили духи,
             Но на горахъ объ нихъ бываютъ слухи.
             Тамъ копошатъ они въ своихъ норахъ
             Въ чаду серебряномъ, въ златыхъ парахъ;
             И тамъ въ ущельяхъ неприкосновенныхъ
             Взращаютъ зерна камней драгоцѣнныхъ,
             И отражается имъ въ хрусталѣ
             Все, что ни дѣлается на землѣ.
   

КЕСАРЬ.

             Давно намъ вѣдомо, что ты доносишь;
             Но молви, добрый гость, о чемъ ты просишь!
   

ФАУСТЪ.

             Нѣмчинскій волхвъ сабинъ волхитъ
             Тебѣ къ услугамъ вѣрнымъ предстоитъ:
             Все памятуетъ какъ однажды въ Римѣ
             Ты спасъ его отъ пламени, когда
             Ему на смерть -- внезапная бѣда
             Костеръ вздувала, гдѣ въ огнѣ-полымѣ
             Великій волхвъ погибъ бы навсегда!
             Повсюду онъ въ долгу невозмѣстимомъ
             Тебя съ заботой по стопамъ слѣдитъ,
             Онъ долгоденственностью дорожитъ
             Твоей что и своей; въ невозмутимомъ
             Радѣньѣ для тебя онъ у планетъ
             Въ помогѣ дѣломъ положилъ обѣтъ.
             И вотъ предсталъ съ своими, не отринь!
             Чудесность горъ породствустъ Горынь,
             Горыни свѣтъ осиливаютъ горный.--:
             Нелѣпъ, кто бытъ Духовъ, безспорный,
             Считаетъ за иную -- трынь.
   

КЕСАРЬ.

             Мы кланяемся дорогимъ гостямъ
             Въ веселый день, и веселимся сами.
             Когда оны не церемонны съ нами,
             Не подсыпаютъ сахару къ словамъ;
             Но доброжаловать такому мужу.
             Который выпровѣдавъ нашу нужу
             Помогой скорою предсталъ предъ насъ.
             Да будетъ воля рока въ добрый часъ!
             И такъ почтятся тихимъ умиленьемъ
             Минуты роковаго дня,
             Гдѣ тысячи шагаютъ ополченьемъ
             Противъ меня и за меня!
             Ты, гость судьбы и силъ явитель,
             Тебѣ почетъ и почесть, пороки
             Чтобъ самозванецъ, мой грабитель,
             Погрязъ и потонулъ въ своей крови!
             Или -- главу сѣдую размозжу
             Когда побѣды не свершу!
   

ФАУСТЪ.

             Свершишь, во что-нистанегъ; между-тѣмъ
             Кчему главу тебѣ закабалять
             На головѣ съ перомъ и гребнемъ шлемъ
             Претитъ Герою духомъ умывать,
             Безъ головы что могутъ руки эти?
             Одолитъ сонъ, онѣ лежатъ какъ плети;
             Осилитъ боль -- и руки терпятъ муки,
             А поправляется -- живѣй и руки!
             Когда опасность головѣ грозитъ --
             Надъ ней рука воздѣвывастъ щитъ:
             Рука врагу противуставитъ мечъ,
             Разитъ, и голову срубаетъ съ плечъ;
             Рука ее вторгаетъ на копье,
             И ты ликуешь счастіе свое.
   

КЕСАРЬ

             О, какъ бы я возликовалъ.
             Когда бъ ты голову врагу сорвалъ!
   

ГЛАШАТАИ возвращаются.

                       Не долго мы гостили,
                       Не пили винъ ни браги,
                       Насъ въ шею протурили,
                       Ужъ ты ихъ отбоярь!
                       Тебѣ готовитъ таску
                       Грабитель, а бродяги
                       Выдумываютъ сказку
                       На это: жилъ-былъ царь
   

ФАУСТЪ

             Пламѣнный вызовъ недруга понятенъ!
             Но вѣрныхъ слугъ я зрю тебя вокругъ;
             Разбить мятежныхъ мигъ благопріятенъ;
             Командуй, пусть нагрянутъ вдругъ!
   

КЕСАРЬ.

             Теперь командовать мнѣ недосугъ --

Воителю.

             На князя эту должность возлагаю.
   

ВОИТЕЛЬ.

             Ребята маршъ! о, ни съ какого краю
             Не смять злосердому усердныхъ слугъ!
             Попятить имъ, конечно, надо --
             Гдѣ вдругъ надвинется осада?
   

ФАУСТЪ.

             Благоволи, къ защитѣ отъ бѣды,
             Чтобы сей воинъ сталъ въ сіи ряды,
             Понесъ вравнѣ побѣдные труды,
             И спасъ бы честь любимой бороды!

указываешь на перваго изъ Могутныхъ.

СОРВИ-ГОЛОВА.

             Ухъ, расхожусь -- не сбердятъ кулачки!
             Увижу рожу -- растварожу въ крошки!
             Подвернетъ тылъ -- въ клочки въ пучки въ тычки
             Вспѣтушу душу, что протянетъ ножки!
             Всякъ, пору улуча, съ-обща -- съ плеча
             Пусть предъ собой въ убой разбои колотитъ!
             И въ грязь и въ трясь потонетъ саранча,
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

уходитъ.

ВОИТЕЛЬ.

             Средина нашихъ что-то пріуныла
             И мѣшкаетъ насунуться... я чай,
             Напоперекъ дороги вражья сила
             Иль подступила -- невзначай?
   

ФАУСТЪ второму.

             Такъ ты ступай, дорогу омощай!
   

ХАПЪ-ЗАГРЕБА.

             Иду! недолго хищнику царить --
             Заломитъ-лихъ за поясницу пятки!
             И покутить намъ будетъ и пожить:
             Добыча есть!.. богатыя палатки
             Распотрошить умѣю до заплатки;
             Гдѣ только до чего коснуся -- хапъ!
             И всякій тутъ мнѣ глядя -- цапъ!

подвертывается полевая-щепетильница.

ПОДБИРОХА.

             А я -- что лучше -- цапъ царапъ!
             Вѣдь ты, мой муженекъ, ты бабій рабъ,
             Самъ знаешь наше женско-дѣло; --
             Коли что бабѣ въ житницу назрѣло,
             У ней ни крюкъ изъ рукъ, ни въ ротъ не....
             Взорветъ и рветъ пока не надоѣло;
             А ужъ до туль, покуда надоѣстъ,
             Она пудовье соликамки съѣстъ.
             Иди, сожитель мой, да смѣло!

Уходитъ съ Хапъ-загребою.

ВОИТЕЛЬ.

             На лѣвомъ наши славно отступили!
             Надѣюсь, устоятъ, и черезъ валъ
             Не пустятъ непріятеля до скалъ,
             Хоть то кажись всѣ всякой силы.
   

ФАУСТЪ.
указываетъ на третьяго.

             Такъ соизволь, чтобъ я распорядилъ --
             Внѣ силы силу сильнымъ подкрѣпилъ!
   

СЕБѢ НА-УМѢ.

             Гдѣ я пасу, тамъ въ спасѣ благо;
             Я за сохранность лучше всѣмъ порукъ:
             Ни плутъ ни воръ ни лихъ ни передряга
             Не вырветъ ничего изъ моихъ рукъ.

уходитъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ спускается съ горы.

             Теперь глядите -- по скаламъ, вокругъ,
             Изъ трещинъ, поръ, ущелій, падей, дыръ
             Наверхъ выскакиваютъ -- пиръ да фыръ --
             Съ мечешь, щитомъ усастыя фигуры!..
             Какая тьма! и все валомъ валитъ!
             Впрямь безшабашны эти бѣдокуры,
             Науськать только -- лядъ не устоитъ

про себя.

             Да, мнѣ была забота велика, --
             Изрылъ всѣ оружейныя палаты
             Въ старинныхъ замкахъ; съ потолка
             До полу ржавѣютъ -- гніютъ вѣка
             Сѣкиры-самосѣки, бей-булаты,
             Гуляй-дубинки, непробои-латы
             И самотыки-пики; врядъ ли кто
             Опричъ меня упомнилъ бы про то
             Какъ привидѣнья средневѣковыя
             Стоятъ тамъ чучелы, въ углахъ,
             Снаряжены въ доспѣхи боевыя
             Стоймя -- иль сидя на коняхъ
             Набитыхъ сѣномъ! въ глупыхъ чучелъ
             Я дунь -- и всякъ заглазопучилъ;
             Турнулъ, и понеслись отвсюдь ордой
             Похрабровать на бой силёнкою былой

вслухъ.

             Чу-чу, какъ латники разретивились!
             Желѣзо дребезжитъ, бряцаетъ жесть --
             Бьютъ, давятъ! къ нашимъ съединились
             Еще бойцы какіе-то не-вѣсть...
             И какъ стѣна предъ ними повалились
             Твои измѣнники, головъ не счесть!

съ высотъ раздается тревога; у непріятеля примѣтный безпорядокъ.

ФАУСТЪ.

             Уже подернулся со всѣхъ сторонъ
             Тяжолымъ мракомъ небосклонъ,
             Во мглѣ вспылалъ огонь багровый.
             Булатный мечъ окровавленъ.
             Потокомъ крови округъ напоенъ...
             Холмы, луга и лѣсъ уже готовы
             Подслушивать войны трезвонъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             А погляди-ка, этотъ взводъ каковъ?
             Не даромъ, тутъ сорви-головъ...
             Постой, развернется еще не такъ:
             Дай только раскачать кулакъ.
   

КЕСАРЬ.

             Рука сперва -- одною мнѣ кажись!
             Гляжу, ихъ вдругъ десятокъ очутись!
             Ужь не кудесничаетъ ли поганый?
   

ФАУСТЪ.

             Ты слыхивалъ про тѣ туманы,
             Что за морями облегаютъ страны,
             Гдѣ вдругъ стемнѣютъ небеса
             И станутъ чуднѣйшія чудеса?
             Явленья явятся и безъ причины
             Невиданные причинятъ виды:
             Столицы, горы, города, долины,
             Войну -- живыя прочія картины?
             И все изъ воздуха да изъ воды!
   

КЕСАРЬ.

                       Но тутъ диковины чуднѣй!
                       Дыбится скотъ! И изъ ноздрей
                       Пылится пламя -- изъ ушей
                       Клубится дымъ -- у усачей
                       На самихъ кончикахъ мечей
                       Сверкаютъ искорки огней --
                       Ужѣ это мнѣ не натурально!
   

ФАУСТЪ.

                       Прости! незнающихъ мутятъ
                       Огни блистающихъ плеядъ:
                       Они ярчѣй теперь блестятъ,
                       Здѣсь усачей, твоихъ солдатъ
                       Посредь лучей узрѣть хотятъ,
                       Врагамъ и хищнику грозятъ
                       Съ небесъ тревогой погребальной
   

КЕСАРЬ.

                       Но молвь, кому теперь я радъ
                       Что звѣзды мнѣ благоволятъ
                       И чудеса природы дальной?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Кому какъ не тому, что тамъ высоко
             Судьбой твоею правитъ? зло враговъ
             Твоихъ прогнѣвало его глубоко;
             Онъ мститъ насилію и злу порока.
             За-то тебя спасаетъ отъ оковъ.
   

КЕСАРЬ.

             Враги -- о, самъ я имъ давалъ потачку!
             Ихъ рѣчь опутывала волю, но --
             Себя осилить было не грѣшно:
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Теперь я въ духѣ и хочу, въ поминъ.
             Побѣды, милостивить этотъ чинъ;
             Ущедрю всѣхъ правами, а одинъ
             Надъ всѣми буду зоркій стражъ.
   

ФАУСТЪ.

             Блага души въ порывѣ духа -- блажь.
             Но, повелитель, зритъ ли твое око
             То знаменье вверху? оно безъ словъ,
             Но ясень смысли его глубокой.
   

КЕСАРЬ.

             О -- да, орелъ царитъ межъ облаковъ!
             Когтистый грифъ тѣснитъ съ боковъ...
   

ФАУСТЪ

             Смотря, какъ зыблется его размахъ!
             Грифонъ однако баснословный такъ,
             Не можетъ и не смѣетъ забываться
             Съ орломъ естественнымъ тягаться.
   

КЕСАРЬ.

             Уже они очерчиваютъ кругъ,
             Другъ въ друга машутъ шибкими крылами,
             Опять встрѣчаются... вотъ оба вдругъ
             Рванулись въ бой носами и когтями.
   

ФАУСТЪ.

             Уже расхохленъ грифъ на цѣлый ростъ,
             Пробита грудь, и пухъ летитъ клочками --
             И вотъ конецъ! И вотъ свой львиный хвостъ
             Поджалъ и палъ за горными лѣсами...
   

КЕСАРЬ.

             Теперь дивуюсь, смыслъ великій простъ
             Да будетъ! онъ осмыслится дѣлами.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ смотритъ направо.

                       Если рать сильнѣй наступить,
                       Непремѣнно врагъ отступитъ.
                       Съ лѣва въ право поворотитъ
                       И собьется; тамъ, по схваткѣ
                       Съ цѣлой ратью, въ безпорядкѣ
                       Онъ своихъ же приколотитъ.
                       Между-этимъ наши взводы
                       Быстрымъ натискомъ въ уходы
                       Непріятелямъ нагрянутъ;
                       Тѣ измучатся, устанутъ,
                       А иначѣ быть тутъ худу:
                       Заварятъ такую кашу...
                       Но, кажись, побѣда всюду
                       Клонитъ на сторону нашу.
   

КЕСАРЬ Фаусту.

                       Нѣтъ, теперь примѣчу ясно,
                       Мѣсто ратниковъ опасно!
                       Не кидаютъ внизъ камнями,
                       Не грозятся бердышами.
                       Съ низу недругъ осаждаетъ,
                       Храбрыхъ съ верху прогоняетъ;
                       Ну!.. чего еще тутъ ниже?
                       Хищникъ все и все борзѣе
                       Двинетъ подъ утесы ближе!
                       Можетъ, нашу онъ лазѣю
                       Ужь своею занялъ силой...
                       Для чего хитрить вамъ было?
                       Хитрость мнѣ не пособила.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Сюда летитъ мой чорный-Воронъ --
             Летитъ стрѣлой -- о, какъ проворенъ
             И слѣдомъ каркаетъ другой!

Воронамъ.

             Поближе къ уху! вы къ защитѣ
             Моей спѣшите -- такъ скажите
             Какая вѣсть у васъ съ собой?
   

КЕСАРЬ.

             Чего ты съ вороньемъ стакнулся?
             Я чуть предъ нимъ не содрогнулся!
             Что ждать отъ птицы полевой?
   

ФАУСТЪ.

             Ты слыхивалъ про вереницы
             Изъ-за морей пролетной птицы,
             Про голубей -- слыхалъ объ нихъ?
             Нерѣдко вѣсть изъ странъ далекихъ
             О мирѣ шлютъ на сизобокихъ,
             А о войнѣ -- на вороныхъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Да, соглядатаи крылаты,
             А опоздали вѣсть принесть.
             Дѣла-то вышли плоховаты!
             Мы не могли на то расчесть:
             Героямъ тамъ пришлося туго,
             Ихъ высоты войска не-друга
             Заняли прытью тамъ и тутъ;
             Н если входъ до нихъ пробьютъ
             Ну, живы воины не встанутъ!
   

КЕСАРЬ.

                       И стало быть я въ васъ обмануть?
                       Не даромъ мнѣ уже сперва
                       Отъ вашихъ словъ звенѣла голова.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Потерпимъ! счастье не въ потерѣ:
             Хитри по мѣрѣ, жди по вѣрѣ.
             Кто навзничъ палъ -- орла видалъ;
             Худой конецъ не портитъ дѣла,
             На птахъ моихъ надѣюсь смѣло --
             Позволь, чтобъ я имъ приказалъ?...
   

ВОИТЕЛЬ
является въ-попыхахъ.

             Ты повязался съ колдунами"
             Ужь богу-вѣсть что будетъ съ нами!
             Ихъ вижу -- самъ-себѣ не радъ;
             Хочу командовать -- мѣшаютъ...
             Ты далъ начать имъ: пусть кончаютъ
             И, вотъ мой жезлъ, возми назадъ!
   

КЕСАРЬ

             Пусть сохранится до тѣхъ моръ онъ
             Въ твоихъ рукахъ, покуда часъ
             Прозвукнетъ счастіемъ для насъ.
             Тотъ страшенъ мнѣ и его воронъ,
             Хотѣлъ бы выпроводить съ глазъ...

Мефистофелю.

             Въ жезлѣ тебѣ отказъ! расплохомъ
             Узнали мы, что ты съ подвохомъ;
             Кончай, и вонъ изъ нашихъ мѣстъ]

уходятъ въ палатку.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Имъ жезлъ -- что Кесарска-дубинка!
             Ужь защитить! на немъ вершинка
             Мнѣ мудрена, какъ будто крестъ?
   

ФАУСТЪ.

             Что жь мы теперь?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                           А потеперимъ!
             Случился промахъ и похѣримъ.--
             Гей! воры-Вороны -- приказъ:
             Къ Ундинамъ! кланяться отъ насъ.
             Просить тотчасъ потопъ до власъ
             Не-другу Кесареву -- въ казнь!
             На спросъ отвѣтъ: за непріязнь;
             Потому нѣтъ -- пустую бллзнь,
             А той не слѣдъ -- водобоязнь!
             Служить и знать; врагу не-другу.
             Спѣшите вспять! васъ за услугу
             Пущу -- въ затылкѣ поскрести.--
             О, этѣ бабы знаютъ домъ вести:
             Прольютъ корыто, корабли спасти!

Вороны улетаютъ; дѣлается какъ по писанному.

ФАУСТЪ.

             Звать птицы-вороны твоихъ Ундинъ
             И "чествовали -- знали подфигурить?
             Смотри-ка, звонъ изъ-за тѣхъ стремнинъ
             Какъ веселенько начинаетъ чурить!
             Чудно! скала какъ голая ладонь
             А льетъ рѣкой!.. что ни резонъ,
             Утонутъ всѣ въ утонь.
   
             Уже рѣка разводянилась въ прудъ,
             Все ширится, со всѣхъ сторонъ озёра
             Шумятъ, бурлятъ, торами волны бьютъ;
             Того гляди потопомъ хлынетъ скоро!
             Нѣтъ! какъ они-себѣ тамъ ни способъ,
             Ничто не будетъ намъ въ пособь
             Утопитъ всѣхъ въ утопь.
   
             Вотъ ужасъ пронялъ рыцарей до пятъ.
             Трясутся, доспѣхи съ себя бросаютъ;
             Какъ рыбы мечутся и всплыть хотятъ,
             Рукой гребутъ, ногою подпираютъ, --
             Рыгаютъ, вопятъ, пьютъ -- о! что ни ной
             А воздухъ сперъ ихъ подъ водой,
             Упьются всѣ въ упой!
   
             Дивлюсь --
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                 Чему тутъ удивляться!
             Вѣдь воздухомъ изобрѣли жъ купаться?
             Небось не сгинутъ, -- только-что сзади
             Ихъ дурь похлещетъ; одурь похлепещетъ
             Да въ очки сѣрый морокъ немерещитъ.
             Вишь бѣсь взяла! но это, погоди,
             Цвѣточки; ягодки-то впереди.

возвращающимся Воронамъ.

             Гей, птица вольная воръ-Воронъ!
             Приказъ про васъ: изъ этихъ сторонъ
             Летѣть во всѣ вороньи крылья
             Чрезъ степь, бурьянъ, черезъ кобылья,
             За круть-крутизны, за высь-горы.
             Въ тѣ даль-далекія глубь-норы,
             Гдѣ въ темь-темскую горынята
             Чудь-чуда, злята -- пострѣлята
             Всю день-денскую раздуваютъ
             Горный пламень, расплавляютъ
             Руды и камень! спрось у встрѣчныхъ;
             Отлить сотняжку пуль картечныхъ
             Съ предлинно-длинными хвостами,
             Съ пыхъ-пыхъ искрами пылъ огнями,
             Чтобъ лучъ-стрѣлами прилетѣли
             И въ стрѣль и щолкъ и шипъ шумѣли,
             Чтобъ все палило всѣхъ подъ рыло,
             Всѣмъ оки-очки заслѣпило!--

Вороны улетаютъ; дѣлается какъ по писаному

ФАУСТЪ.

             Дивлюсь --
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                 Чему тутъ удивляться!
             Вѣдь страждутъ же куриной слѣпотой?
             Небось прокуксятъ!.. Видишь ли какой
             Тамъ уголёкъ сталъ змѣйками являться
             И ковыляться, -- морокъ подыматься,
             Огонь взвиваться, темять развиваться?
             И вотъ-тѣ тьма и блескъ и трескъ и мракъ --
             Потопъ по самый лобъ и слѣпъ подъ глазомъ!
             Еще подъ уши чуши имъ, такъ разомъ
             Ошеломилъ бы вшмякъ щелмакъ --
   

ФАУСТЪ.

                                                               Да, такъ
             Должно и надо! въ подземельяхъ стали --
             Мечей, пращей -- шеломной греми много;
             Заставь, чтобъ встала -- забренчали
             Имъ въ слухъ и въ духъ тревогой.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             И будетъ впрёга!... Стань попятъ-дорогой
             Имъ звонъ и звень и зыкъ и бомъ и тень
             Да всякой дребедень, да трень!

по слову и дѣло.

                       Если уши наостришь --
                       Сколько чуши -- только слыть --
                       Пострукъ мельницъ, стукъ толчей.
                       Брякъ задвижекъ, звякъ ключей,
                       Грохотъ всѣхъ желѣзныхъ крышъ.
                       Брызгъ булатный, взвизгъ мечей,
                       Мызгъ набатный съ каланчей --
                       Дрязги, дребезгъ, брязги лишь.
                       Что въ горячкѣ не приснишь.
   

ФАУСТЪ.

             Гремящій плескъ!.... герой и воинъ всталъ!
             Что мочный шквалъ нагналъ шумящій валъ --
             Тутъ вдругъ напалъ воитель исполинскій...
             О гельфовъ щитъ звучитъ ужь гибелинскій
             Звенящій мечъ -- и щитъ трещитъ -- и палъ
             Тутъ Гельфъ, и ревъ онъ поднялъ сатанинскій!
             И испужаль... и убѣжалъ
             Набродъ воинскій.

Трубы и барабаны: грохотня переходитъ въ веселые           звуки.

   

ПАЛАТКА,

оставленная непріятелемъ, до того кесарева.

Въ палаткѣ куча богатствъ.

ХАПЪ ЗАГРЕБА и ПОДБИРОХА.

ПОДБИРОХА.

             Вездѣ мы прежде поспѣваемъ.
   

ХАНЪ-ЗАГРЕБА.

             Мы шибче вороновъ летаемъ
   

ПОДБИРОХА.

             О, эту кладь не перебрать!
             Съ чего начать и чѣмъ кончать?
   

ХАПЪ-ЗАГРЕБА.

             О, грузу здѣсь де перечесть!
             Чего загресть и что учесть?
   

ПОДБИРОХА.

             Мнѣ этотъ ковричокъ присталъ, --
             Постелька такъ ужь кажетъ фигу!
   

ХАПЪ-ЗАГРЕБА.

             Давнымъ-давно себѣ желалъ
             Вотъ эту -- свѣтлую кичигу!
   

ПОДБИРОХА

             Тотъ златошвейный балахонъ
             Мнѣ часто снился, въ руку сонъ!
   

ХАПЪ-ЗАГРЕБА беретъ булаву.

             Съ такою тростой свѣтъ пройдешь,
             Того собьешь -- сего сомнешь!
             Ты, баба -- просто безъ ума --
             Берешь сама не-вѣсть -- дарма!
             Оставь людямъ ладящій хламъ,
             Важнѣй дѣлишко -- та кубышка!
             Возми-ка! тамъ достанетъ намъ
             И ребятишкамъ на житьишко.
   

ПОДБИРОХА.

             Ой, какъ мертвецки тяжела!.
             Ни взять ни вздвигнуть нео могла.
   

ХАПЪ-ЗАГРЕЮА.

             Нагнись, сугорбясь, полно врать?
             Дай я взниму на спину, вздвину...
   

ПОДБИРОХА

             Ой-ой, ахти! чугунъ не кладь!
             Ой нѣтъ, ломаетъ спину -- сгину...

ящикъ падаетъ и разбивается.

ХАПЪ-ЗАГРЕБА.

             У, сколько тысячъ тутъ! раздолъ!
             Скорѣй клади -- греби горстями!
   

ПОДБИРОХА

             Куда? но что? нешто въ подолъ?
             И, не прожить намъ и съ гостями!
   

ХАПЪ-ЗАГРЕБА.

             Ну, ужь довольно съ насъ, за-глазъ.
             Скорѣй, домой... э, вотъ-тѣ разъ!
             Подолъ-то твой съ дырой -- постой
             Ты разсоришь все за собой!.
   

РЫЦАРИ.

             Какой проступокъ беззаконны";
             Что дѣла вамъ въ казнѣ казенной?
   

ХАПЪ-ЗАГРЕБА.

             Ужь ты, пожалуй, не грубо!
             Мы за своей пришли добычей.
             Противъ враговъ таковъ обычай;
             Одинъ руби, другой греби.
   

РЫЦАРЬ.

             Какой позоръ -- какой порокъ
             Солдату воромъ стать и лживымъ:
             Служить идешь -- клади зарокъ
             Быть съ честью совѣстью служивымъ.
   

ХАНЪ-ЗЛГРЕБА.

             Солдату честь: пожива есть --
             И мѣть на голый зубъ: а совѣсть:
             Съ-мога -- и цѣль, да знай унесть
             Подальше; вотъ-тѣ вся и повѣсть!

Подбирохѣ.

             Пойдемъ, довольно съ насъ, тащи!
             Здѣсь хлѣба-соли не ищи.

уходятъ

РЫЦАРЬ другому.

                       Что жь ты не далъ этой рожѣ
                       Зуботычину -- иль плюху?
   

ДРУГОЙ.

                       Это бѣсъ!... на то похоже
                       Размахнулъ не стало духу!
   

ТРЕТІЙ.

                       Мнѣ такъ драло по-закожѣ,
                       Какъ глядѣлъ на эту шлюху!
   

ЧЕТВЕРТЫЙ

                       Мнѣ такъ стало непригоже --
                       Словцо ёршъ плясалъ по брюху!,
   

ПЕРВЫЙ.

             Да что намъ это цѣлый день?
             Такая тягость -- лѣнь не лѣнь!
             На зною нѣтъ, я душно, жаръ;
             Въ глазахъ рябитъ, во лбу угаръ,
             И швырь и шнырь кругъ головы
             Но, такъ и сякъ, мы будто львы
             Дрались и скопище валилось...
             Не вразумлюсь, скажите вы
             Какъ дѣло экое случилось?

удаляются.

   

ВЪ ПАЛАТКѢ.

КЕСАРЬ и ЧЕТЫРЕ KНЯЗЯ.

КЕСАРЬ.

             Какъ бы то ни было, а битву мы
             О кончили благополучно; врагъ
             Разсѣялся куда глаза глядятъ.
             Уже отъ всѣхъ народовъ посланцы
             Намъ вѣсти добрыя доносятъ; миръ
             И тишина опять по городамъ,
             И такъ! какъ бы то ни было, одни
             Мы побѣдили сильнаго врага,
             Одни стояла за себя; въ позоръ,
             На посмѣянье побѣжденный палъ.
             Но побѣдитель славятъ небеса.
             И вѣрные его побѣдный гласъ
             Горѣ возносятъ; радостями ихъ
             Онъ умиленъ до глубины души.--
             Ч пору дней былыхъ не оцѣнилъ.
             Имъ цѣну опытъ указалъ теперь.
             Подорожайте днями! я на васъ
             Кладу заботы и ввѣряю вамъ
             Пещись о царствѣ, о моемъ добрѣ,
             Я буду только надо-всѣми стражъ.

первому князю.

             Ты битву велъ разумно; на волнѣ
             Въ минуту тяжкую мои полки
             Ты ободрялъ и спасъ: почетный мечъ
             Мы жалуемъ тебѣ, правитель будь
             У насъ, и правь какъ требуется въ миръ.
   

ПРАВИТЕЛЬ.

             Ты сердцемъ радуешься въ эту пору
             Ущедрить трона своего подпору; --
             Но, повели, въ сей день благоизвольный
             Задать веселіе и пиръ застольный!
   

КЕСАРЬ всторону.

             Ты храбро воевалъ, и рать моя
             Во всемъ довольна; казначеи у насъ
             Ты будь, какъ старшій въ челяди моей:
             Межъ ней примѣчу ненадежныхъ слугъ.
             Ты въ чести честностію сноровлий
             Какъ мы потребуемъ, и тожь двору.
   

КАЗНАЧЕЙ.

             Къ добру приводитъ всякая сноровка;
             И, въ милости, не сноровлять неловко
             Первѣйшимъ по себѣ... въ преуспѣянье
             Всего позволь устроить ликованье!
   

КЕСАРЬ третьему.

             Уже потребность ощущаю я
             Уладить праздникъ; ты будь звономъ
             Въ твоемъ отвѣть жизненный припасъ
             Всего двора; любыя яствы намъ
             Давай по изобилію поры.
   

ЭКОНОМЪ

             Я посвящусь на постъ и воздержанье!
             Но знаю, государь мой въ столованье
             Не жалуетъ обилья дорогова?--
             Простая яства сытна и здорова.
   

КЕСАРЬ четвертому.

             Устроить поръ необходимо; -- ты
             Моложе всѣхъ, будь кравчій ото-днѣсь.
             Въ своемъ смотрѣньѣ наши погреба
             Блюди, чтобъ было доброе вино
             Безъ недочота -- убыли; и самъ
             Не провиняйся подъ веселый часъ,
             Мы юношѣ вины не извинимъ.
   

КРАВЧІЙ.

             Мой князь! не по годамъ бьютъ, а по ребрамъ.
             Ты узришь свой буфетъ въ порядкѣ добромъ,
             Напиткомъ погребъ будетъ преисполненъ,
             И кубокъ твой всегда по край наполненъ,
             Хотя блюдешь ты строго воздержанье;
             Но обрати на празднество вниманье!
   

КЕСАРЬ.

             И такъ что сказано, да будетъ такъ!
             Мы сами грамоты на все скрѣпимъ
             И васъ пожалуемъ; совѣтникъ мой
             Ихъ сочинитъ -- да вотъ онъ самъ идетъ.

является Совѣтникъ и Кардиналъ, за одно чинъ свѣтскій и духовный.

КЕСАРЬ.

             Основа крѣпкая тяжелый сводъ
             Вѣка поддерживаетъ. Мы теперь
             Пеклися про себя и про своякъ.
             На государство наложили мы
             Повсюду поголовный пятичотъ:
             Участки вотчинные, что досель
             Чужіе было, взяли мы назадъ.
             И грани наши нынче далеко
             На вашъ удѣлъ отписаны уже
             Угодья, земли; полномочны вы
             Множить свои владѣнія, смотря
             Но промыслу и способамъ инымъ,
             На васъ обязанность я возложилъ
             По государству податный правежъ
             Вносить и соблюдать мою казну.
   

КАРДИНАЛЪ.

             Благодаренья общаго возгласъ
             Великому довлѣетъ!.. усиляешь
             Себѣ подпору, ты, скрѣпляя насъ;
             Свою могучесть тѣмъ усовершаешь!
   

КЕСАРЬ.

             Хочу еще на старыхъ дняхъ пожить
             И свѣтъ порадовать... не заживусь
             Однако, кости положу какъ всѣ...
             Тогда достойнѣйшаго на престолъ
             Моихъ прадѣдовъ возведете вы,
             И миромъ увѣнчается конецъ.
   

ЧИНЪ-СВѢТСКІЙ.

             Мы, поникаемъ долу предъ тобой,
             Князья могучіе вселенной цѣлой!..
             Пока въ насъ крови есть родникъ живой
             Мы кость твоя! мы движемъ твое тѣло!
   

КЕСАРЬ

             Итакъ даю вамъ области въ удѣлъ.
             Скрѣпляю грамоты своей рукой...
             Изъ рода въ родъ съ угодьями земля
             Пребудетъ вотчиною не въ-делёжъ.
             По родовому праву старшій сынъ
             Отъ васъ наслѣдуетъ лишь то, что вы
             Пріобрѣли за-благо. Насъ теперь
             Я отпускаю. Кончены дѣла.

князья уходятъ кромѣ одного.

КАРДИНАЛЪ, съ жаромъ.

             Мой свѣтскій-чинъ ушолъ... передъ тобой
             Стоитъ духовный, внутренно тревожимъ
             Боязнію за жребій твой.
   

КЕСАРЬ.

             Что за тревога? молвь! авось поможемъ.
   

КАРДИНАЛЪ.

             Ты попустилъ -- о, какъ невыносимо мнѣ!
             Свою -- главу свою попутать сатанѣ --
             И душу поручилъ ты сатанинской лапѣ
             Во гнѣвъ святымъ, во зло и я не пятому папѣ.
             О, села старче нашъ провѣдаетъ о томъ --
             Тебя и земли впрахъ сразитъ святымъ огнемъ!
             Онъ лихъ еще за то, когда въ свое вѣнчанье
             Ты колдуну простилъ костеръ и истязанье,
             И -- вѣры ко вреду -- на клятаго излилъ
             Щедроты первый лучъ! о, какъ ты погрѣшилъ!
             Прострися ницъ! съ добра непрямо нажитого
             Излишки откажи для трудится святого?
             Скорѣе повели то мѣсто-между горъ,
             Гдѣ твой шатёръ стоялъ, гдѣ свелъ переговоръ
             Ты съ нечистью -- вели, души во очищенье,
             Отцамъ отмежевать на вѣчное владѣнье!
             Къ обители приложь на святовѣрный скитъ
             Луга, лѣса, поля, рѣку и -- Богъ проститъ!
   

КЕСАРЬ

             Ошибкою своей я пораженъ глубоко.--
             Назначь ты межи, сколь и какъ идутъ далеко.
   

КАРДИНАЛЪ.

             Сперва то мѣсто, гдѣ попуталъ ты грѣхомъ;
             Смиренья домъ и храмъ созиждутся на немъ.
             Ужо провижу -- какъ тамъ кельи возведутся,
             Какъ ранніе лучи сквозь окна разольются,
             И гулъ колоколовъ услышится повсюдъ- --
             Подъ кровлею святой найдетъ себѣ пріютъ
             Заблуждшая овца и грѣшникъ закоснѣлый,
             И слава дню! когда, въ дѣяньяхъ состарѣлый,
             Съ смиренною душой ты самъ въ смиренный домъ
             Пріидешь окончить дни молитвой и постомъ.
   

КЕСАРЬ

             Такъ пусть по-твоему созиждется обитель
             И Божій храмъ! меня проститъ мой Искупитель,
             Я чувствую, во мнѣ духъ началъ воспарять...
   

КАРДИНАЛЪ.

             Какъ свѣтскій-чинъ прошу формально окончать.
   

КЕСАРЬ.

             Ты грамоту составь о выдѣлѣ съ раченьемъ,
             А я ужъ подпишу ее съ благоговеньемъ.
   

КАРДИНАЛЪ
уходитъ и возвращается.

             Потомъ ты отсуди съ земель отъ этихъ поръ
             На братство и отцовъ десятичотный сборъ
             На вѣчны-времена; хозяйство будетъ строго,
             Но строгость поддержатъ потребуется много.
             На первый обиходъ казной ты одолжи;
             А тамъ, чтобъ шла скорѣй работа, закажи
             Но скудости вблизи -- возитъ изъ отдаленья
             Строительный припасъ, известку и каменья,
             Людей и лошадей дастъ набожный народъ:
             Блаженъ, кто на дѣла спасенія идетъ!

уходитъ.

КЕСАРЬ.

             Тягчайшимъ я грѣхомъ накликалъ этѣ пытки;
             Волхвы ввели меня въ тяжолые убытки.
   

КАРДИНАЛЪ
воротился и преклоняется.

             Прости! ты подарилъ у моря берегъ тотъ
             Презренному рабу -- котораго клянетъ
             Святыня; повели съ него на санъ причотный
             Взимать оброкъ и Дань И сборъ десятичотный!
   

КЕСАРЬ со досадою.

             Но это все вода! доходовъ не несетъ!..
   

КАРДИНАЛЪ.

             Кто ею овладѣлъ тотъ выгоды найдетъ.
             Дай слово на нее, и слово пригодится!

уходитъ.

КЕСАРЬ одинъ.

             Такъ вся моя земля порою расточится,
   

ДѢЙСТВІЕ V.

ВЗМРЬЕ.

ОТКРЫТАЯ СТОРОНА.

Домики и липовая рощица.

СТРАННИКЪ.

             Липы тѣ же, -- примѣчаю ,
             Та же зелень, тотъ же цвѣтъ!
             Все по прежнему встрѣчаю
             Черезъ столь и столько лѣтъ,
             Да! и вѣтхій подъ скалою
             Домикъ держится досель?
             Помню, какъ морской волною
             Былъ я за-мертво на мель
             Брошенъ среди утихъ краевъ
             И безъ помощи лежалъ, --
             Ветхой хижинки хозяевъ
             Богъ на спасенье послалъ;
             Люди старенькіе, въ дымной
             Хаткѣ дали мнѣ пріютъ
             И постой гостепріимный...
             Какъ-то бѣдные живутъ?
             Все ль по-доброму? помога
             Не нужна ли старикамъ?
             Постучусь у ихъ порога
             Подойду. Богпомочь вамъ!

изъ дверей домика является.

СТАРУШКА.

             Тише, тише гость прохожій!
             Спитъ старикъ покуда мой --
             Пусть скрѣпится! будетъ гожій
             Человѣкъ на трудъ дневной.
   

СТРАННИКЪ.

             Да, родная, вашей хаты
             Снова и ступилъ во дверь;
             За добро свое -- отплаты
             Неоткажетесь теперь?...
             О, тогда была на ниткѣ
             Жизнь моя! но Богъ помогъ --

входитъ старикъ

             Вы спасли... мои пожитки
             Даже спасъ ты и сберегъ!--
             За чужимъ, тогда, вы горе
             Вмѣстѣ приняли ходить...
             Дайте жь мнѣ на это море
             Посмотрѣть и помолить!

уходитъ къ скалѣ.

СТАРИКЪ старухѣ.

             Накрывай-ка столъ, да живо.
             Вонъ -- подъ деревами, тамъ!..
             Пусть идетъ, уводитъ диво:
             Не повѣрится глазамъ,

слѣдуетъ за гостемъ.

             Что? гдѣ море, гдѣ бывали
             Чуть не канулъ въ воду ты?
             Да, дивися, вотъ не стало
             Больше моря, лишь сады!
   
             Былъ я старъ, а не безъ дѣла,
             Людъ по силамъ вымогалъ;
             Но какъ мочка ослабѣла --
             Море вышло, берегъ сталъ.
             Умныхъ баръ народъ разумныя
             Накопалъ каналовъ -- рвовъ,
             И крутой разливъ и шумный
             Вышелъ съ этихъ береговъ.
             Вишь -- сады, жильё и поле,
             Лѣсъ, луга и ходитъ скотъ!
             Но, пойдемъ ко хлѣбу-соли,
             Солнце тотчасъ западетъ...
             Далѣ, видишь? подплываютъ
             Корабли съ чужихъ морей, --
             Птицы насѣсть свою знаютъ:
             Пристань тамъ для кораблей.
             Удивишься ты какъ море
             До тѣхъ мѣстъ удалено,
             Какъ по взморью на просторѣ
             Нынче все заселено.
   

ПОДЪ ДЕРЕВАМИ.

СТАРУШКА страннику.

             Все сидишь такъ молчаливо?
             Закуси чѣмъ Богъ послалъ!
   

СТАРИКЪ.

             Знать раздумался про диво
             Разскажи, чтобы онъ зналъ.
   

СТАРУШКА.

             Да, ужь диво, что покою
             И теперь не дастъ, оно!
             Все какъ-будто не людскою
             Силой то сотворено.
   

СТАРИКЪ.

             Кесарь далъ ему подморье, --
             Тѣмъ же онъ не сгрѣховалъ?
             Далъ, и вѣстникъ на подворье
             Наше вѣсть про то кричалъ.
             И тогда отъ нашей грани
             Стали рыть, вести заборъ.
             Ставить хаты -- на полянъ
             Ужь готовъ и барскій дворъ.
   

СТАРУШКА.

             День шумитъ народъ рабочій,
             Тяпъ и ляпъ до пѣтуховъ;
             Гдѣ огни блестятъ о ночи --
             Утромъ запрудь, либо ровъ.
             Сколько муки, поту, крови
             Днемъ, и крику ввечеру!..
             Ночью вновь огонь багровый,
             Глядь -- канава по утру!
             И безбожникъ все желаетъ
             Насъ, отсюдова, смѣстить!
             Нѣтъ! чего ни затѣваетъ --
             Мѣста не льзя уступить.
   

СТАРИКЪ.

             Онъ за то хотѣлъ отмѣрять
             Новоземи лучшій пай.
   

СТАРУШКА.

             Дну морскому не льзя вѣрить;
             На своемъ держися-знай.
   

СТАРИКЪ

             Солнце хочетъ закатиться,
             Мы въ часовенку пойдемъ.
             Время Богу помолиться;
             Воля Божія во всемъ!
   

ХОРОМЫ ФАУСТА.

пространный широкій и длинный каналъ.

ФАУСТЪ, уже обремененный старостью, прогуливается въ глубокой задумчивости, на сторожевой башнѣ

ЛИНЦЕЙ,
съ говорную трубу.

             Заходитъ солнце? съ моря корабли
             Къ намъ, въ гавань, весело пошли.
             Одинъ большой комыгъ по-малу
             Подходитъ къ нашему каналу; --
             На мачтѣ вѣетъ пестрый флагъ.
             Товары прибыли благополучно.
             И служитъ весело тебѣ морякъ-
             И счастіе тебѣ сподручно.

съ часовни послышалось гуденіе колокола.

ФАУСТЪ смутился.

             Опять звонятъ! мнѣ это вѣчно
             Какъ ножъ, какъ мучащая казнь...
             Отсель мое владѣнье безконечно,
             Оттолѣ -- нескончаемая дразнь!
             Завистный колоколъ унылой вѣстью
             Трезвонитъ тамъ какъ бы въ укоръ
             Мнѣ о добрѣ нажитомъ чрезъ нечестье
             Зачѣмъ тѣ липы, тотъ негодный дворъ
             И та часовни не мое помѣстье?
             Пойду ль туда -- забыться иногда --
             Чужая тѣнь мнѣ страхъ, моя угроза,
             Бѣльмо въ глазу, въ ногѣ заноза.,
             О, кто же приковалъ меня сюда?
   

ЛИНЦЕЙ съ башни.

             Все ближе подплываетъ онъ...
             И радость полная подъ парусами,
             Весь загружонъ -- загроможденъ
             Мѣшками, ящиками и кулями.

показывается великолѣпное судно съ грузомъ изъ чужихъ странъ; съ судна выступаетъ

МЕФИСТОФЕЛЬ и ТРОЕ МОГУТНЫХЪ

ХОРЪ

                                 Нашъ господинъ
                                 Удачливый;
                                 Ему -- люли!
                                 Причалили
                                 Вы грузъ одинъ
                                 Задачливый...

судно начинаютъ выгружать.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Такъ изъ попытки сдѣлали дѣлишко
             На славу, что не сдѣлаешь славнѣй:
             Туда имѣли два лишь кораблишка,
             Сюда пригнали двадцать кораблей
             На вольномъ морѣ въ мореходѣ
             Свободенъ духъ и самъ я на свободѣ,
             Избавленъ много думать да гадать.
             Несусь съ одною цѣлію повсюду
             Безъ размышленія -- смышлять!
             Какъ рыболовъ закидываю уду
             На карася и жду... корабль клюетъ?
             Ну, клёвъ на уду! на одномъ не буду:
             Заужу два, а третій ставлю въ счетъ --
             Дескать... тово-бишь: домъ не строится.
             Чтобъ было дважды два: я прихвачу
             Четвертый -- и число покроется;
             Предъ пятымъ на-понятъ не сворочу,
             И такъ осилюсь, и мнѣ право всякъ
             Тогда даетъ на что, а не на какъ.
             Я мореходомъ вѣрно бы не сталъ
             Когда бъ британской мудрости не зналъ,
             Что торгъ морской, война, пиратство --
             Благоустроенное панибратство.
   

МОГУТНЫЕ.

                                 Спасиба нѣтъ,
                                 Ни то, ни сё!
                                 И намъ отвѣтъ
                                 За трудъ и все --
                                 Чело моргнулъ,
                                 Кисло взглянулъ;
                                 Какъ бы ему
                                 Причалили --
                                 Не-вѣсть, чуму!
                                 Мы знали ли
                                 Что не во вкусъ
                                 Богатый грузъ?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ

                                 Я не плачу
                                 Награды вамъ,
                                 Магарычу
                                 Не надо вамъ
                                 Ужь все давно
                                 Уплачено.
   

МОГУТНЫЕ

                                 Да что? да какъ
                                 То не платёжъ,
                                 То на табакъ
                                 Да на картёжъ
                                 Ты намъ подай
                                 Условный пай!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ

                                 Ну, кладь носить
                                 По комнатамъ,
                                 Слагать, валить
                                 И тутъ и тамъ;
                                 Богатства видъ
                                 Глаза смутитъ,
                                 И намъ тотчасъ
                                 Онъ будетъ радъ.
                                 Похвалить васъ
                                 И дастъ награды;
                                 И день отъ дня
                                 Дойдетъ пирня.
             Тѣ вступятъ завтра по утру --
             Про нихъ заботы на себя беру.

грузъ разнашиваютъ по комнатамъ и разстановляютъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ Фаусту.

             Нахмурилъ лобъ, насупилъ взглядъ.
             Сталъ будто счастію не радъ?..
             Ты мудрость смертныхъ увѣнчалъ,
             Твой берегъ морю руку далъ,
             И море носитъ корабли
             Съ твоей земли по всей дали.
             Ты сталъ ногою здѣсь на илъ,
             Но свѣтъ отселѣ очертилъ;
             Отсель ты дѣять предпринялъ,
             И домикъ первый здѣсь стоялъ.
             И тамъ, гдѣ вились ручейки,
             Теперь проходятъ челноки.
             Твой смыслъ и трудъ пріобрѣли
             Моря и славу всей земли,
             И здѣсь --
   

ФАУСТЪ.

                                 Я проклинаю это здѣсь!
             Меня мертвитъ, гнететъ оно до днесь.
             Ты опытенъ... о, надо иль не надо
             Тебѣ -- однако -- признаюсь!
             Здѣсь нѣтъ терпѣнія, не уживусь,
             Не изнесу я мукъ... беретъ досада
             Что и сказать тебѣ стыжусь!
             Тамъ -- эта старая семья
             Мое сосѣдство попустить должна;
             Та роща липовая мнѣ нужна;
             Тѣ дерева, не собственность моя
             Противятъ всѣ мои владѣнья;
             Я ихъ себѣ хочу... велю на нихъ
             Поставить изъ вѣтвей простыхъ
             Бесѣдку, и отходѣ, съ возвышенья
             Я обозрю всѣ отдаленья
             Моихъ границъ, трудовъ моимъ;
             Оттоль нагляжусь до убѣждены!
             На геніальный плодъ ума,
             Что и стихія сильная сама
             Безсильна противу его творенья
             Я эту твердь создалъ для населенья
             Но -- роща та мнѣ горе да бѣда,
             И тѣ мѣста -- мученіе всегда...
             Ахъ, при богатствѣ тяжелѣй нужда!
             Колоколовъ трезвонъ и липъ пахучесть
             Меня объемлетъ какъ могильный страхъ,
             И мысли произвольная могучесть
             На этихъ разшибается пескахъ.
             Какъ этой пытки отвяжусь?
             Взвываетъ колоколъ, а я бѣшусь!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Да, онъ-то пущая досада! онъ
             Тебѣ все отравляетъ бытіе;
             До нельзя ухо благородное твое
             Бичуется подъ колокольный одинъ.
             И намъ ли сносенъ бомъ и тень?
             Онъ воетъ надъ людскихъ бытомъ
             Съ купели по отходный день --
             Какъ бы вся жизнь подъ тень и бомъ
             Уязвлена смертельнымъ сномъ.
   

ФАУСТЪ.

             Упрямцы мнѣ въ сопротивленье
             Отринули вознагражденье:
             Теряю все глубокое терпѣнье
             И справедливость долженъ подавить.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Ты сжился здѣсь; мое обыкновенье
             Не толковать бы много, сбыть...
   

ФАУСТЪ.

             Такъ сбудь же, сдѣлай одолженье!
             Ты знаешь тѣ угодья, тамъ?..
             Я ихъ назначилъ старикамъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Ихъ стоитъ взять да поселить;
             А тамъ -- пускай ихъ злятся ί
             Поропщутъ да опять смирятся.
             Коль новосельемъ удовлетворятся,
             И станутъ потихоньку жить.

свищетъ.

ТРОЕ МОГУТНЫХЪ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             По слову господина -- дѣло! вамъ
             Пирушка завтра предстоитъ навѣрно.
   

МОГУТНЫЕ.

             Но господинъ насъ принялъ скверно,
             Попировать же надо намъ.

уходятъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ

             За все давай назюзиться пронырамъ!
             Но міръ добро и зло вѣнчаетъ пиромъ.
   

ПОЗДНЯЯ НОЧЬ

на сторожевой башнѣ,
поётъ

ЛИНЦЕЙ.

                       Мой жребій всегдашній
                       Смотрѣть и глядѣть;
                       Мнѣ нравится съ башни
                       На свѣтъ поглазѣть.
                       Гляжу тамъ далеко,
                       И вблизь кину взоръ:
                       Тамъ мѣсяцъ высоко,
                       Здѣсь поросль и боръ,
                       И эдакъ я правлюсь
                       Какъ правиться слѣдъ;
                       Я самъ себѣ нравлюсь
                       Коль нравится свѣтъ;
                       А свѣтъ поднебесный
                       Вездѣ такъ хорошъ!
                       И я своей пѣсней
                       Пою-себѣ тожь.

вдругъ смолкнулъ и глядитъ въ сторону.

                       Ты поставленъ здѣсь высоко
                       Не къ тому чтобы глумить...
                       Кой всполохъ меня, далеко
                       Тамъ, поднялся всполошить?
                       Сыплютъ искры! да, я пышетъ
                       Пылъ-огонь чрезъ липы тѣ!
                       Все сильнѣй горитъ, колыхнетъ
                       Вѣтерь пламя въ темнотѣ...
                       Ахъ, та старенькая хата
                       Загорѣлась!.. точно, вотъ
                       И горитъ, кругомъ объята!
                       Ни помоги!.. кто спасетъ?
                       А вѣдь какъ ни береглися
                       Старики пожару -- лихъ
                       Приключился, не спаслися --
                       Ихъ сожгетъ еще самихъ!..
                       Летятъ угли, головешка,
                       Дверь горитъ, въ огнѣ порогъ;
                       Ахъ, хотя бы чрезъ окошки
                       Богъ имъ выскочить помогъ!
                       Нѣтъ, огонь надъ деревами
                       Пышетъ, стелетъ полосами;
                       Сучья, вѣтви -- все углями
                       И искрами внизъ палятъ...
                       Зрю ль своими я глазами,
                       Или жь сталъ я дальновидъ?
                       Да -- часовенка свалилась;
                       Вкругъ -- валятся дерева!
                       И все вмѣстѣ затопилось.
                       Вдругъ вспылилось какъ дрова.
                       Какъ поленья! отъ горенья
                       Тугъ и пенья и коренья
                       До истленья изгорятъ.

оторопѣлое молчаніе.

                       Что стояло, то наврядъ
                       Во столѣтокъ возвратятъ.
   !

ДИКОЕ ПѢНІЕ.

ФАУСТЪ

на балконѣ, супротивъ пожара.

             Какіе звуки!.. что за голосня?
             Но, звуковъ прежде слово долетѣло.
             Канючитъ сторожъ на верху; меня
             Тревожитъ ожиданье дѣла.
             Тѣ дерева во весь пылаютъ ростъ.
             Сгорятъ онѣ, исчезнутъ скоро
             На этомъ возвышеньѣ для обзора
             Всѣхъ странъ сооружу помостъ.
             Тамъ!.. старики переслятся
             Въ жилище новое, тамъ ощущая
             Великодушіе -- да насладятся
             Они послѣдней жизнію благословляя
             Судьбу и изобилье края.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ
является торопливо съ МОГУТНЫМИ.

                       Ура! пригнали -- знай по трёмъ!
                       Съ двора не взяли пай добромъ;
                       Стучали тамъ -- кричали гамъ.
                       Но дверь въ-отперь не дали намъ:
                       Мы подтрясли -- она стряслась,
                       Мы подлегли -- она слеглась;
                       Сызновъ кричать жильцовъ сзывать.
                       Но нѣту-стать -- отвѣту здать!
                       Мы ждали, кляли -- то и сё,
                       Ни слуху -- глухо было все...
                       Пошли искать, нашли врасплохъ:
                       Доспѣлся лихъ -- ни ахъ, ни охъ!
                       Ихъ сбыли... третій подъ столомъ
                       Лежалъ ничкомъ и всталъ скочкомъ,
                       Взрычалъ и драться-было сталъ;
                       Началъ тягаться -- тыломъ палъ!
                       Я тамъ своимъ мигни -- они
                       Къ дровамъ сухимъ зажгни огни:
                       Поднялся дымъ -- обнялся дворъ
                       И сталъ троимъ одинъ костёръ.
   

ФАУСТЪ.

             Но, ты былъ глухъ къ моимъ словамъ?
             Мѣны хотѣлъ я, не хотѣлъ разбою!
             Анаѳема насильству!.. по поламъ
             Дѣлите межъ собою.
   

ХОРЪ.

                       Намъ жгучка-пѣсня не нова!
                       Могучка есть -- и есть права;
                       А смѣлый въ томъ, умѣлый въ семъ --
                       Рискуй добромъ и животомъ!

уходятъ.

ФАУСТЪ одинъ, на балконѣ.

             Смеркаютъ звѣзды, скрылася луна;
             Но тухнетъ медленно пожаръ жилища.
             Боязнью вѣтеръ вѣетъ на меня, --
             Доноситъ гарь и чадъ отъ пепелища.
             Въ обумъ велѣлъ я, взря совершено...
             Тамъ -- что за тѣни надо мной?

время глубокой полночи.

ЧЕТЫРЕ ВѢЩІЯ СТАРУХИ, КАКЪ ЛУНЬ, СѢДЫЯ

ПЕРВАЯ.

             Зовуся я Нужда.
   

ВТОРАЯ

                                           Зовусь я Долги!
   

ТРЕТЬЯ.

             Зовуся Забота.
   

ЧЕТВЕРТАЯ.

                                           Зовусь Нищета.
   

ВСѢ, кромѣ Заботы.

             Ноги тутъ не вцѣль -- хоть отсель убѣги!
             Богатый живетъ, дверь для насъ заперта.
   

НУЖДА.

             Я буду здѣсь въ тѣни.
   

ДОЛГИ.

                                           Я стану въ ничомъ.
   

НИЩЕТА

             Ко мнѣ не повернутся даже лицомъ.
   

ЗАБОТА.

             Намъ не льзя, не пустятъ; Забота-сестра
             Пролѣзетъ; ей двери -- въ замочкѣ дыра.

Забота исчезаетъ.

НУЖДА.

             Здѣсь права сестра -- вамъ отправа съ двора!
   

ДОЛГИ.

             Я вплоть ноплету ея бокъ-о-бокъ съ тобой.
   

НИЩЕТА.

             Я вбродъ потащуся пята-за-пятой.
   

ВТРОЕМЪ.

             Черны облака: стала вихоремъ верть...
             Тамъ сзади-позади трясется съ клюкой
             Все ближе, туда хочетъ руку простертъ
             Она наша сватья, идетъ она --
                                                               Смерть
   

ФАУСТЪ у себя.

             Пришли четыре... три пошли обратно;
             Тутъ говорили таило, непонятно...
             Казалось, подразумѣвалось -- стертъ!
             И звуку будто откликалось -- смерть --
             Такъ отдавалось глухо, полувнятно...
             Нѣтъ! я на волю стези не пробилъ;
             Когда бъ я тайны колдовства забылъ,
             Слова волшбы -- и чары разучилъ,
             Тогда бъ по-человѣчески я жилъ
             И былъ бы человѣкъ -- стократно...
             Я былъ! и я во мракѣ недоступномъ
             Не вѣдалъ доступа!.. но тяжкій мракъ
             Я разразилъ проклятіемъ преступнымъ:
             И вотъ, слилося все въ одинъ призракъ,
             Тревожитъ все какъ злообразный врагъ!
             Чуть день обрадуетъ, мысль прояснится
             И передъ свѣтомъ возмужаетъ умъ --
             Полночью вновь чудовищное снится,
             Нагонитъ въ голову ребячьихъ думъ;
             Щебечетъ птица -- что? бѣду навѣрно.
             Какую? какъ ее отторгнуть прочь?--
             Такъ мучится разсудокъ суевѣрный
             Обуреваемъ страхомъ день и ночь...
             Ну! дверь скрипитъ... но, шагу -- нѣтъ!

содрогнулся.

             Тутъ есть кто?
   

ЗАБОТА

                                 Есть! на спросъ отвѣть.
   

ФАУСТЪ.

             Кто жь ты?
   

ЗАБОТА

                                 А то, что я пришла.
   

ФАУСТЪ.

             Уйди!
   

ЗАБОТА.

                                 Я здѣсь гнѣздо свила.
   

ФАУСТЪ бѣсится и смиряетя.

             Оставь волшбы слова!
             Молвь, кто ты такова?
   

ЗАБОТА.

                       Тебѣ я въ сердцѣ рана,
                       Ушамъ твоимъ далека;
                       Бездушна я -- при волѣ,
                       Тщедушна при неволѣ,
                       И стать моя -- ворчать.
                       Съ тобою, поздно-рано,
                       Я съ бока что припека;
                       То проклята то въ холѣ,
                       И вся въ измѣнной долѣ
                       Ни дать я и ни взять.
             Заботу не изволилъ ты знавать?
   

ФАУСТЪ.

             Не шолъ я съ міромъ, я стремглавъ бѣжалъ.
             Всѣхъ прихотей за волоса цѣплялся;
             Что не по нраву было -- упускалъ,
             А за упущеннымъ уже не гнался;
             И только-что желалъ и достигалъ
             Да вновь алкалъ... и такъ смотался
             Со всею жизнію въ одной борьбѣ --
             Могучъ собою -- и великъ въ себѣ!
             Но мудрость ли бороться вѣчно?
             Теперь не то я думаю, конечно;
             Мнѣ хорошо извѣстенъ міръ земной...
             Виды туда -- ахъ, нѣтъ имъ надо мной!
             Глупецъ, коль устремлялся глазами
             Туда, на высь, мнишь мыслію своей
             Осмыслить равнаго надъ облаками!
             Стой здѣсь! смотри вокругъ себя...
             И этотъ свѣтъ тебѣ не безсловесный!
             Что залетать высоко, въ міръ небесный?
             Позналъ что здѣсь -- довольно для тебя.
             Такъ странствуй поприще земное,
             Иди впередъ, минуй все некощное;
             Ты счастье, муки -- сряду обрѣтешь,
             Но ни на мигъ довольства не найдешь.
   

ЗАБОТА.

                       Со мной ты міры свѣта
                       Путемъ себѣ не числи --
                       То темные призраки:
                       И солнце не планета --
                       Тамъ чудятся по мысли
                       Твоей потьмы и мраки,
                       Ты съ благомъ и добромъ
                       Готовъ лишь въ обиняки.
                       По счастью, по несчастью
                       Хандришь ты и дичаешь
                       И алчешь средь избытка;
                       Съ отрадой и съ напастью
                       Сегодня не оправдаешь,
                       А завтра -- таже пытка.
                       Такъ все тебѣ, во всемъ,
                       Во вѣкъ одна попытка.
   

ФАУСТЪ.

             Умолкни! не у мѣста распѣванья...
             Я не привыченъ слушать вздоръ такой;
             Уйди! съ оезсмыслсинаго причитанья
             И умъ великій станетъ самъ-несвои.
   

ЗАБОТА.

                       Уходишь ли приходишь --
                       Тебя я всюду двину,
                       Тебѣ я ставлю ноги;
                       Ты, средь своей дороги,
                       То край, то середину
                       Все ищешь не находишь.
                       Тебѣ глаза одѣты, --
                       Косятся всѣ предметы:
                       Себя, другихъ стѣсняешь,
                       Самъ еле-еле въ тѣлѣ:
                       При дыхѣ бездыханенъ,
                       При тихѣ отчаяненъ, --
                       Вѣкъ жизнію играешь
                       На словѣ ты -- на дѣлѣ
                       И въ волѣ угнетенный
                       Самъ долей зло хотящей,
                       Въ изволѣ не скрѣпленный
                       Самъ холей благомнящей,
                       Полбдящіи ты, полспящій
                       Самъ адъ себѣ встрѣчаешь
                       И рано, и въ постелѣ.
   

ФАУСТЪ.

             Такъ мучите вы злобныя бездушья
             Родъ человѣческій до издыханья...
             Такъ изъ его жь упорнѣйшаго равнодушья
             Плетете путаницу истязанья!
             Пусть! не избѣгну демоновъ напасти,
             Они враждуютъ съ частію духовной;
             Но ужь твоей вельми мудреной власти
             Не сознаю -- и не сознаю ровно!
   

ЗАБОТА

                       Сознаешь же коль скоро
                       Тебя пущу съ придачей --
                       И распрощусь безъ слѣду.
                       Иной глядитъ въ два взора,
                       А цѣлый вѣкъ не зрячій --
                       Ослѣпни ты къ послѣду!

дыхаетъ на Фауста.

ФАУСТЪ слѣпнетъ.

             Да! ночь спускается темнѣй -- чернѣе,
             Но проясняется въ душѣ -- свѣтлѣе...
             Пришло на мысль... окончатъ до утра!
             Приказъ господскій святъ для простолюдья
             Съ постелей! гей, работники! пора
             Къ трудамъ, живѣй беритесь за орудья!
             Начатое умно -- окончиться должно;
             При распорядкѣ строгомъ наше рвенье
             Съ цѣной возмездною сопряжено.--
             Пять тысячъ рукъ въ одно одушевленье
             Окончатъ величайшее творенье'
   

ОГРАДА

предъ хоромами Фауста.

ЛЕМУРЫ, духи предковъ, входятъ съ факелами, впереди

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                       Скорѣй, мнѣ за пятами,
                       Трясучливые гости --
                       Вы, жилами, кишками
                       Починенныя кости!
   

ЛЕМУРЫ.

                       Идемъ тебѣ услуги для;
                       Однако, намъ вдается --
                       Здѣсь нея широкая земля
                       Намъ въ дачу отдается?
   
                       А этотъ межевой припасъ,
                       Кчему онъ съ мотыками?
                       И ты почто накликалъ насъ,
                       Что смѣриватъ цѣпями?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             То не про насъ смастерено;
             Здѣсь мѣряй всякъ своимъ правиломъ.
             Ты долговязый, лягъ затылокъ!
             Ты, пустоглазый, крой дерно,
             А сбродъ чумазый -- рой, покуда
             Надземь вполроста станетъ груда,
             Подземъ ввесь ростъ углублено
             Такъ, не таща хрыча ко храму,
             Мы изъ хоромъ да прямо въ яму...
             Вздохнетъ иной, а мнѣ смѣшно.
   

ЛЕМУРЫ
копаютъ и курныкаютъ.

             Я младъ былъ хватъ, и жилъ любилъ
             Мнѣ жизнь казалась сладость;
             Бокалъ гдѣ пилъ, гдѣ гудъ гудилъ
             Въ ногахъ моталась радость.
   
             Шолъ день за днемъ; года чредомъ
             Прошли -- поддѣла старость,
             И хлопъ во гробъ! И вслѣдъ потомъ
             Истлѣла сухопарость.
   

ФАУСТЬ
въ двери, ощупывается о косякъ.

             Всякъ веселъ гдѣ трудятся и поютъ,
             Рабочій людъ тѣмъ облегчаетъ трудъ;
             Меня же радуетъ работа тутъ...
             Какъ примиряется земля съ землей!
             Какъ вытѣсняется полна волной!--
             Все дальше мой округъ береговой!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ про себя.

             Ужо помогутъ крѣпи и плотины!
             Того гляди, подымутся изъ тины
             Всѣ водяные... раскачаютъ море
             И запируютъ снова -- на просторѣ.
             Уже стихіи потакнулись съ нами
             Твои затѣи срыть и смытъ волнами;
             И я не прочь, пожалуй хоть тотчасъ..,
             Такъ надсажался только ты для насъ!
   

ФАУСТЪ.

             Дозорный!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

                                 Здѣсь.
   

ФАУСТЪ.

                                           Тебѣ препорученье!
             Сколь есть рабочихъ -- подряжай,
             Плати, -- наводкой награждай,
             Всѣхъ понуждай, всѣхъ наряжай
             И самъ давай мнѣ извѣщенье
             О томъ, могли ли впродолженье...
   

МЕФИСТОФЕЛЬ полуслышно.

             Да извѣщенье тутъ не о "могли ли",
             Тутъ вѣщія вѣстили -- о могилѣ.
   

ФАУСТЪ.

             Отъ тѣхъ холмовъ зыбучее болото
             Все заражаетъ. неудобно жить;
             Гнилую мокрясть надо осушить,
             То, наконецъ, важнѣйшая работа.
             Здѣсь миліоны обрѣтутъ житье,
             Хоть не безъ опаси, -- однако
             Трудолюбивымъ вольное бытье...
             Земь плодоносная съ обильемъ злака
             Къ новоселитьбѣ привлечетъ
             Изъ тѣсныхъ областей народъ, --
             Онъ обживется здѣсь и мало-горя!
             Пусть упирастся ему тогда
             О берега -- клокочущее море
             И пролизнетъ, случится -- не бѣда,
             Толпа его отпрудитъ вскорѣ.
             Но этой мысли справедливъ доводъ:
             И жизни и свободы стоитъ тотъ,
             Кто ихъ себѣ вседневно осиляетъ.--
             Итакъ подлѣ опасностей промаетъ
             Свой вѣкъ прилежнѣйшій народъ!..
             О, если бы можить средь круга трудового --
             Тогда я былъ бы съ жизнію согласенъ!
             Тогда бъ я произнесъ мгновенью Слово:
             Помедли! мигъ твой такъ прекрасенъ...
             Нѣтъ -- я спасенъ забвенья вѣкового!
             И слѣдъ оставилъ, онъ пребудетъ ясенъ.
             О, жизнь!.. въ предощущеніи святого
             Блаженства высшимъ благомъ услаждаюсь
             И благостію -- свыше -- ублажаюсь...

упадаетъ,; Лемуры подхватываютъ и кладутъ на землю.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Жилъ -- померъ, тѣмъ и поминай!
             При насыщеньѣ онъ не насыщался,
             При всѣхъ благахъ онъ только-знай
             Что за измѣнчивое все хватался;
             На что пустѣй послѣдній мигъ?
             Бѣднякъ и за не го-было поймался!
             Да нѣтъ -- могучій противникъ
             Ужь старъ, отъ времени не отлягался.
             Лежи! -- Часы стоятъ...
   

ХОРЪ.

                       Стоятъ, молчатъ
                       Что молчь-полночь,
                       Слегло число --
   

МЕФИСТОФЕЛЬ

                       Молчатъ, вѣстятъ:
                       Свершилось вточь
                       И все смогло --
   

ХОРЪ.

                       И все прошло!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ЛЕМУРЫ
хоронятъ Фауста и поютъ.

ОДИНЪ.

                       Кто предъ собой
                       Такой Земной
                       Покой вскопалъ убогой?
   

ДРУГІЕ

                       Онъ, гость нѣмой
                       На твой покой
                       Земной досталъ за-много.
   

ОДИНЪ.

                       Кто за собой
                       Скоплялъ домъ свой
                       Таковъ -- гдѣ хламъ убогой?
   

ДРУГІЕ

                       То скарбъ житой.
                       Отнялъ чужой --
                       Долговъ считалось много.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

Въ вышинѣ проявляется свѣтозарное сіяніе.

ВЫСШІЯ СИЛЫ
хоромъ.

                       Неба посланники,
                       Правды избранники
                       Долу парите;
                       Духу прощаніе
                       Праху вѣнчаніе
                       Съ горнихъ несите;
                       Сердце смущенное,
                       Благомъ спасенное
                       Въ свѣтъ ублажите!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Какіе слышу звуки!.. голоса
             Лепечутъ съ верху? чую -- вижу
             Не чудо -- чудеса!.. и небеса
             Свое сіяніе какъ-будто жижу
             По вышинѣ разлили!.. тонъ
             Медовосладенскій -- моимъ ушамъ
             Противенъ онъ что похоронъ трезвонъ
             Да полно вамъ гласить по пустякамъ,
             И хлопотать изъ-за такой душонки!..
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Развѣсь вамъ уши, выняль только глазъ
             И глядь! вы подхватили -- и урыли!..
             Но чортъ же самъ погладить по усамъ!
             Здѣсь оплошать -- во вѣки былъ бы срамъ
             Эй, други, ближе потѣснись къ могилѣ!--
   

БЛАЖЕННЫЕ ДУХИ
разсыпають цвѣты.

                       Благоуханные,
                       Сердцу желанные
                       Злаки избранные --
                       Вмигъ разцвѣтите,
                       Цвѣтъ распахните!
                       Вы ослѣпитѣльны,
                       Тайно-живительны.
                       Тѣлохранительны --
                       Въ доброе дхните,
                       Зло потушите;
                       И исцѣленному,
                       Успокоенному --
                       Духу нетленному
                       Раемъ блесните,
                       Свѣтъ укажете!
   

МЕФИСТОФЕЛЬ своимъ.

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

БЛАЖЕННЫЕ ДУХИ.

                       Свѣтъ разцвѣтающій,
                       Блескомъ пылающій,
                       Радость сливающій
                       Въ творчествѣ новомъ.
                       Цвѣтъ утѣшающій,
                       Всѣхъ возлюбляющій,
                       Грѣхъ отметающій
                       Праведнымъ словомъ.
                       Цвѣтъ воскрѣшающій,
                       Въ чистомъ сіяющій,
                       Тлѣнъ окрывающій
                       Вѣчнымъ покровомъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ своимъ.

             О, черти, бѣсы! ни впередъ, ни въ взадъ!
             Позоръ вамъ, прорва отъ башки до пятъ
             Во вѣки вѣчные!.. да хоть рогами
             Бодните!.. трусы!.. нѣтъ-таки... огнякъ
             Вахляямъ вамъ навзрачимъ! головнякъ
             Вамъ халуямъ!............ сами -- сами
             Живьемъ своимъ смердячимъ, верхъ ногами.
             Шарахнулись съ горячимъ тыломъ въ пасть
             Геены... Чтобъ вамъ тамъ ни дна ни крышки!--
             И жь постою! украсть, или попасть...

отмахивается отъ сыплющихся цвѣтовъ.

             Прочь метлячьё! что мухи льнутъ на сласть.
             Глаза слѣпятъ, кисельныя чепыжки...
             Да отвяжись!.. ухъ, этотъ вострокрылъ
             Мой тылъ съ затылъ что варомъ обварилъ!
   

ДУХИ СВѢТА.

                       Что намъ не слѣдуетъ,
                       Прочь отшатинтеся;
                       Что васъ преслѣдуетъ,
                       Вточь вы гнѣвитеся
                       Губимъ святѣйшею
                       Властію губящихъ,
                       Любимъ чистѣйшею
                       Страстію любящихъ
   

МЕФИСТОФЕЛЬ.

             Горитъ мой мозгъ, пылаетъ сердце...
             О, это не чертовскій жиръ!.. о, каюсь,
             Горитъ горклѣе головни кромѣшной!--
             Такъ вотъ съ чего горюютъ неутѣшно
             Злосчастные любовники -- терзаясь
             Но миленькимъ которыя свернули
             Имъ голову и въ сердцѣ пылъ раздули?..
             Мнѣ тожь! о, что же въ самомъ-дѣлѣ,
             Какъ не хочу -- верчу все головой туда!
             Да гдѣ жь разрывъ нашъ вѣковой, вражда?
             У насъ же споръ промежъ-собой всегда!
             Ужель ихъ силы сольнымъ овладѣли,
             Сквозь цѣло-тѣло стрѣлью пролетѣли?
             Хоть бы малышекъ милыхъ увидать!
             Ахъ, кто возмогъ языкъ мнѣ приковать,
             Что проклинать не смѣю, ни ругать?.
             Ну, коль теперь вздурачу я себя --
             Какой дуракъ ославится на-предки?
             Какъ-быть! скажу, любя иль не любя.
             Мнѣ нравятся тѣ -- любо-дѣтки...
                       Вы ребятишечки,
                       Вы жь тѣ-и-сѣ,
                       Такія пышечки,
                       Въ такой красѣ!
                       Кто бы, жизнёночки.
                       Мнѣ говорнулъ --
                       Кто васъ на ноженьки
                       Такихъ создалъ?
                       Вы столь пригоженьки,
                       Я бъ васъ обнялъ,
                       Да взялъ въ губеночки
                       И цаловнулъ!
             Какъ-быть! я правду сущую сказалъ,
             Я такъ естественно радушенъ сталъ!
             Я будто ихъ даннымъ-давно видалъ --
             Ужь я кошачьи-тайно любопытенъ
             Увидѣть старыхъ... даже былъ бы радъ!
             Безъ жажды жажду, даже ненасытенъ...
             О, мигъ -- и новой красотой блестятъ!
             Приблизьтесь! ахъ, одинъ -- единый взглядъ!
   

ДУХИ СВѢТА.

             Мы подступаемъ, ты жь не дожидаешь;
             Мы близимся, зачѣмъ ты отступаешь?
   

МЕФИСТОФЕЛЬ пятится.

             Но вамъ мы, правда, духи-льщеній;
             По правдѣ же вы сами столь умны.
             Что съ вашихъ сладкозычныхъ пѣній
             Вспылитъ любовь у мужа для жены.
             Не есть ли и во мнѣ любви начала?
             Горю -- и самость вся моя вспылала,
             Не чую даже, что затылокъ жжотъ!--
             Вы рѣете такъ шумно взадъ, впередъ;
             Но тумность въ лѣпотѣ смиреннодѣтской
             У васъ къ лицу -- опуститесь же ко мнѣ!
             Немножечко недостаетъ въ васъ свѣтской
             Развязности, немножечко въ устнѣ
             Улыбки... о, когда бъ вы улыбнулись!
             Я восхитился бъ, обрадѣлъ на вѣкъ...
             Что жь? если губки мило натянулись --
             Межъ непривычныхъ то любви намѣкъ.
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
   

ДУХИ СВѢТА.

                       Къ свѣту врата ты
                       Пламя любящее,
                       Въ зломъ освѣти ты
                       Сердце блудящее,
                       Чтобъ изцѣлилось
                       Оно утѣшеніемъ,
                       Чтобъ искупилось
                       Оно всепрощеніемъ.
   

МЕФИСТОФЕЛЬ внѣ себя.

             О, какъ мнѣ!.. впрямь я тотъ многострадальный.
             Который самъ-себя собой страшить,
             Но торжествуетъ коль въ себя прозритъ,
             Коли положится на родъ свой дальный
             Себѣ довѣрясь... да! спасенъ -- спасенъ
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Страстишку онъ развѣялъ ужь какъ сонъ
             А какъ пылили! вотъ же пылъ погасъ!
             Теперь самимъ я отпылю, чтобъ васъ...
   

ДУХИ СВѢТА.

                       Пламя святѣйшее
                       Міръ освящаетъ,
                       Благо живѣйшее
                       Жизнь ощущаетъ;
                       Тамъ намъ свѣтлѣется,
                       Всякъ возносися.
                       Воздухъ яснѣется,
                       Духъ оживися!

возлетаютъ унося душу.

МЕФИСТОФЕЛЬ
озирается.

             Гдѣ? какъ? куда они устреконули?
             И ни добычи!.. вихремъ поднялись
             На высь! вѣдь свой носъ мнѣ натянули,
             Такіе глуздыри!.. и вотъ, гонясь
             За швырью летной, рысь -- либо на дрянѣ,
             На мертви крюкъ свой отупляй съ натугъ!
             Чего жь теперь мнѣ, старой обезьянѣ?
             Смѣкалъ ли ранѣ о такомъ изъянѣ?
             Да, упустилъ сокровище изъ рукъ...
             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
             Насильно взято... гдѣ жь свои права
             Я предъявлю? въ насильствѣ у кого же
             Пожалоблюсь? ухъ! знобь деретъ по кожѣ.
             Ну стая жь ты башка -- не голова!
             Безмозглый же ты хрычъ не старый бѣсъ!
             На старость лучше бы ты въ петлю лѣзъ,
             И стоишь!.. все испортилъ чортъ, и самъ
             Себя живьёмъ употребилъ во зло.--
             Глупцу любезничать на умъ взбрело,
             Помолодечествовать вздумалъ тамъ,
             Откуда въ срамъ огрѣли по пятамъ.
             Да, если блажь найдетъ на мудреца
             Смудряться надъ немудростью ребячей.
             То впрямь сглупитъ, и глупостью ходячей
             Потомъ промаетъ вѣкъ свои до конца.
   

ЭПИЛОГЪ.

ПЕЩЕРЫ, ДУБІРОВЫ, СКАЛЫ,
пустыни.

АНАХОРЕТЫ и ОТШЕЛЬНИКИ.

ХОРЪ.

                       Зыблетъ дремучій боръ,
                       Высь тяготѣетъ горъ.
                       Тихо средь темныхъ норъ;
                       Роютъ въ землѣ- просторъ
   
                       Корни маститыхъ древъ;
                       Хищный губитель левъ
                       Свой усмиряетъ зѣвъ,
                       Свой укрощаетъ ревъ;
   
                       Рѣетъ изъ лѣси въ лѣсъ
                       Міръ поживотный весь.
                       Чтитъ нерушимо днесь
                       Мѣсто святое здѣсь.
   

ОТЕЦЪ-БЕРНАРДЪ.

                       Лучъ возлюбляется.
                       Духъ окриляется --
                       Въ свѣтъ устремляется j
                       Грудь истязается,
   
                       Стрѣлы идутъ въ меня,
                       Копья бодутъ меня,
                       Молніи жгутъ меня --
                       Громы побьютъ меня!
   
                       Все жь человѣчное
                       Въ мірѣ протечное?
                       Благо конечное --
                       Житіе вѣчное.
   

ОТЕЦЪ-ЮЛІЙ

             Какъ бездна тверди подъ ногами
             Въ глуби всей тяжестью лежитъ.
             Какъ водъ источникъ рукавами
             Шумя въ одинъ притокъ бѣжитъ,
             Какъ отъ земли густая пуща
             Крѣпясь сама собой стоитъ --
             Такъ и любовь небесъ могуща,
             Все продолжаетъ, все живитъ.
   
             Вокругъ меня въ тревогѣ дикой
             Клокочетъ бездна, воетъ лѣсъ;
             Но въ благотворности великой
             Все то одна любовь небесъ.
             Пройдутъ ли долу шумомъ волны
             И почву злакомъ возрастятъ;
             Пробьетъ ли воздухъ пламя молніи
             И поземъ свой изчадитъ ядъ.
   
             То сила вѣщая той силы,
             Что все творя вращаетъ насъ.
             О, если бъ громъ мой духъ остылый
             Въ груди и нутрь мою потрясъ,
             Гдѣ горемъ онъ во мракъ разбитый
             Не зритъ стези на правый путь...
             Творецъ! моленію внемли ты,
             Созижди духъ, облегчи грудь!
   

ОТЕЦЪ-ФРАНЦИСКЪ,

             Тамъ облачко вдругъ въ вышинѣ
             Склубляется -- клонитъ ко мнѣ,
             Смотрю я и въ груди свѣтлѣй;
             Ахъ. зрю я блаженныхъ дѣтей!
   

ПΡАВЕДНЫЕ МАЛЮТКИ
низпаряютъ.

             Повѣдай намъ, отче, кто мы?
             Повѣдай намъ, добрый, что мы?
             Блаженные мы житіемъ,
             Смиренные мы бытіемъ.
   

ОТЕЦЪ-ФРАНЦИСКЪ.

                       Дѣти! полночью раждались.
                       Въ полумысли духа бысть,
                       Роду-племени не дались,
                       Стали ангеловъ корысть.
                       Близко вы любви отецкой:
                       Васъ привѣтствую -- сюда!
                       Но, въ пустынѣ, жизни свѣтской
                       Нѣтъ блаженнымъ ни слѣда.
                       Расположитесь въ мое зрѣнье,
                       Какъ своимъ прозрите имъ
                       Здѣсь, въ святое запустѣнье,
                       По стремнинамъ вѣковымъ!-

въ духѣ малютокъ.

                       Горы, скалы, лѣсъ -- за мною
                       Водопадъ свергаясь въ круть
                       Неизмѣрной быстротою
                       Сокращаетъ мѣрный путь.
   

МАЛЮТКИ,
въ духѣ отшельника.

             Здѣсь старцамъ отцамъ все велико,
             Здѣсь малымъ малюткамъ все дико;
             Ты старче -- намъ здѣсь по свести:
             Ты добрый, скорѣй насъ пусти!
   

ОТЕЦЪ-ФРАНЦИСКЪ

                       Такъ туда вы вознеситесь.
                       Непримѣтно возраститесь,
                       Вѣчнымъ свѣтомъ осѣнитесь.
                       И предъ Богомъ укрѣпитесь!
                       Душъ безсмертныхъ насыщены
                       Къ вольномъ прядаетъ эфирѣ:
                       То блаженства откровенье,
                       То завѣтъ о вѣчномъ мірѣ.
   

          ПРАВЕДНЫЕ МАЛЮТКИ.

                       На святость спасаемы
                       Свѣтлымъ ученьемъ --
                       Горѣ лётъ направимъ мы
                       Всѣ съ восхищеньемъ!
                       Святое восхвалимъ мы
                       Радостнымъ пѣньемъ;
                       Въ кого уповаемъ мы
                       Узримъ воззрѣньемъ:
   

ДУХИ СВѢТА
несутъ душу Фауста.

                       Спасенъ живаго чистый членъ
                       Отъ злаго пораженья!
                       Но всякій борющійся тленъ
                       Не пройдетъ искупленья;
                       Любовь небесная въ него
                       Низпала вѣчнымъ спѣтомъ,
                       И встрѣтилъ чинъ святой его
                       Спасительнымъ привѣтомъ.
   

БЛАЖЕННЫЕ ДУХИ

                       Этотъ цвѣтъ, взращенный холей
                       И любовью трудницъ правыхъ.
                       Намъ помогъ снятою волей
                       Членъ тотъ вырвать у лукавыхъ,
                       Подвигъ свой мы окончали,
                       Дѣло въ благѣ совершилось?
                       Окаянныхъ цвѣтомъ гнали,
                       Окаянство расточилось; --
                       Вмѣсто пытки безпощадной
                       Огнь ихъ мучилъ соотрадно,
                       А старѣйшина ихъ жадно
                       Былъ проникнутъ наипаче --
                       Возликуйте! мы въ удачѣ
   

ДУХИ ХРАНИТЕЛИ.

                       Я персть его земная
                       Подъ нашею охраной.
                       Безжизненность плотская
                       Угнетена поганой
                       Стихіей, неразлучна
                       Отъ гнета некощнаго.
                       Ее намъ несподручно
                       Отъединить отъ злаго;
                       Она жь отъединится
                       Вселюбящею силой,
                       Она жь не сокрушится
                       Тяжелою могилой.
   

БЛАЖЕННЫЕ ДУХИ.

                       Въ высшемъ пареніи
                       Видимъ въ движеніи
                       Облачковъ грудки --
                       Вотъ проясняются,
                       Къ намъ приближаются
                       Духи -- малютки:
                       Въ мракѣ родилися,
                       Въ свѣтѣ явилися
                       Чисты -- душами.
                       Вѣчность готовая,
                       Радость имъ новая
                       Будетъ межъ нами.
   

ПРАВЕДНЫЕ МАЛЮТКИ.

                       Чистые младостью,
                       Рады вамъ радостью
                       Въ тихой святынѣ:
                       Святость привѣтная.
                       Жизнь благодѣтная
                       Дѣтямъ отнынѣ.
                       Духъ окриляется,
                       Въ вѣкъ просіяется
                       Въ ангелемъ чинѣ.
   

ОТЕЦЪ-ΜΑΡΙΑНЪ ПРЕМУДРЫЙ
подъ лазурною сѣнію.

                       Я духомъ къ возмездной
                       Стремлюсь благостынѣ,
                       Зрю женственны-лики
                       Парятъ надъ главой!
                       Подъ радугой звѣздной
                       Царица въ срединѣ,
                       И свѣточъ толикій
                       Окрылъ ликъ святой.
   
                       Высшая міра царица!
             Дай мнѣ, подъ сѣнью лазурной,
             Ликъ твой узрѣть сокровенный,
             Милость принять уготовь!
             Что мнѣ на сердцѣ таится,
             Что на душѣ лежитъ бурной,
             Все то тебѣ, вожделенной,
             Все то святая любовь.--
             Духъ непопранный живится
             Вдругъ предъ сіяющимъ ликомъ.
             Пылъ очистительный тише
             Въ груди предъ окомъ твоимъ.
             Дѣва, вселенной царица, --
             Матерь въ значеньѣ великомъ,
             Ты, что сіяешь превыше,
             Сниди къ моленьямъ моимъ!
   
                       Къ подножію трона
                       Царицы верховной
                       Души покаянья
                       Въ эфирѣ текутъ;
                       Съ усердьемъ преклона
                       Въ напасти грѣховной
                       Волны упованья
                       Прощенія ждутъ.
   
             Ты возсѣдишь несмущона!
             Грѣшницы вѣрой духовной
             Въ милость твою и даянья
             Вкупѣ надежду имутъ.
   
             Скоро въ порокъ увлеченье,
             Долго и трудно спасенье, --
             Мощность грѣха безотвязна;
             Кто же въ порокъ не впадалъ?
             Скользко житья прехожденье,
             Круто и шибко паденье, --
             Кто же плотскаго соблазна
             Въ плоти живя избѣжалъ?
   

КАЮЩІЯСЯ.

                       Ты горѣ царствуя,
                       Милости дарствуя
                       Грѣшнымъ земли --
                       Намъ всеблаженная
                       Ты, безсравненная,
                       Намъ ты внемли!..
   

ПЕРВАЯ.

             Какъ съ сердобольемъ на нози
             Богомъ явленному Спасу
             Мѵромъ изсякнули слезы
             Въ зло Фарисееву гласу,
             Какъ осушала власами
             Части свитыя съ мольбами,
             Какъ помазала елеемъ
             Передъ не внемлющимъ дѣемъ.
   

ВТОРАЯ.

             Какъ у студенца, гдѣ стадо
             Слалъ Авраамъ къ водопою,
             Богомъ явленное надо
             Жаждь утолилъ ключевою
             Благой изъ мірска-сосуда.
             Какъ чудотворно оттуда
             Вѣчный потокъ истекаетъ.
             Святостью міръ напояетъ --
   

ТРЕТЬЯ.

             Какъ указала пустыни
             Грѣшницѣ мышца святая
             Богомъ явленнаго сына,
             Долгій обѣтъ завѣщай --
             Какъ въ четыредесять лѣта
             Тайна свершилась обѣта.
             Какъ изъ пустынь протекала,
             Бытость въ пескѣ написала --
   

ВСѢ ТРОЕ.

             Такъ ты, владычица свѣта,
             Падшимъ душамъ на прощенье
             Стала прощенымъ доступна,
             Внемлешь моленіямъ ихъ;
             Такъ отпусти ты и этой
             Доброй душѣ прегрѣшенье,
             Коя незнамо преступна
             Противъ даяній твоихъ!
   

КАЮЩАЯСЯ,
въ житействѣ Гретхенъ.

                       Склони, склони
                       Ты щедродарная,
                       Ты свѣтозарная
             Свой образъ къ радостямъ моимъ!
   
                       Взгляни, взгляни!
                       Давно полюбленный,
                       Во тьму погубленный
             Онъ воротился въ свѣтъ благимъ --
   

ПРАВЕДНЫЕ МАЛЮТКИ.

                       Онъ въ свѣтъ притекаетъ,
                       Крѣпчаетъ, взрастаетъ
                       Святой благостыней;
                       Его ждали въ эти
                       Селенья мы, дѣти:
                       Онъ станетъ отнынѣ
                       Младыхъ наставитель
                       Учитель -- водитель
                       Но вѣчной святынѣ.
   

КАЮЩАЯСЯ
Гретхенъ.

             Пришлецъ, себѣ едва примѣтный.
             Небеснымъ хоромъ окружонъ --
             Не чуетъ въ купѣ благосвѣтной
             Какъ жизнью новой освѣжонъ.
             Взгляни, какъ узы онъ земныя,
             Покровъ житейскій разорвалъ
             И облаченный въ свѣтъ младыя
             На вѣкъ онъ силы воспринялъ!
             Ахъ, дай его мнѣ въ наученье --
             Онъ столь сіяньемъ ослѣпленъ!
   

ГЛАСЪ

             Несись же въ высшее паренье!
             Коль узрятъ, не отстанетъ онъ.
   

ОТЕЦЪ-МАРІАНЪ ПРЕМУДРЫЙ,
молится ницъ.

                       Взоры воздѣньте къ спасающей
                       Къ ней, въ полнотѣ упованья,
                       Грѣшныя души прощающей
                       Всѣмъ въ чистотѣ покаянья!
                       Сердцемъ и мыслію чтимая
                       Матерь-царица да будетъ;
                       Дѣва -- всевѣчно хвалимая,
                       Въ благѣ и славѣ пребудетъ
   

НЕВИДИМЫЙ ХОРЪ.

                       Что переходчиво.
                       Только сѵмволъ;
                       Что ненаходчиво --
                       Геній нашолъ.
                       Все неизречное
                       Здѣсь онъ изрекъ:
                       Женственно вѣчное
                       Свято во вѣкъ.

КОНЕЦЪ.

   

ИМЕНА ОСОБЪ,
благоволившихъ подписаться на полученіе предлежащей книги.

   Свѣтлѣйшій Князь Александръ Аркадіевичъ Италійскій, Графъ Суворовъ-Рымникскій, Рижскій Военный Губернаторъ и Генералъ Губернаторъ Лифляндскій, Эстляндскій и Курляндскій -- 2
   
   Акишевъ, Шт. Кап. -- 1
   Алифановъ П. М. -- 3
   Алифановъ Е. М. -- 1
   
   Графъ Карлъ Борхъ -- 1
   фонъ Брокель Гаральдъ Владим., Колл. Сов. -- 1
   Барклай де-Толли Эдвардъ, канд. Правов. -- 1
   Бадаевъ Алексѣй Семен., Капитанъ; въ Камсковоткинскомъ Зав., Вятск. Губ. -- 1
   Бельхергъ Карлъ Ив., Тит. Сов. -- 1
   Бельхергъ 2 -- 1
   Бакалдинъ Bac. Александр. --2
   Брахманъ Вильгельмъ -- 1
   Блохинъ Вас. Демент., купецъ Екатеринбургскій -- 2
   Беренсъ Е., Губ. Секр. -- 1
   Баташковъ В. В. -- 1
   Байкинъ И. К. -- 1
   Большековъ С. -- 1
   
   Врангель Романъ Егоровичъ, Генералъ-Лейтенантъ -- 1
   Версиловъ Андрей Павловичъ -- 1
   Виллонъ Карлъ Феодоровичъ, Подполковникъ -- 1
   Верманъ Варвара Павловна. урожд. Купреянова -- 2
   Вильмъ Шарлотта Карловна, Г-жа Колл. Асессорша -- 1
   В-- П. А. -- 1
   Вестборгъ, Г-нъ Бургомистръ -- 2
   фонъ Вейсенфельдъ Владим. -- 1
   Вильмъ Карлъ Андр. -- 1
   Вильмъ Никол. Андр. -- 1
   Вальницкій Н. -- 1
   Вейсъ Теодора -- 1
   Вороновъ Прапорщ. -- 1
   Волгинъ С. -- 1
   Вилошевъ Иванъ -- 1
   Виноградовъ Феод. Петр. -- 1
   Великановъ Денисъ -- 1
   
   Гессе Иванъ Христіановичъ, Дѣйствительный Статскій Совѣтникъ -- 2
   Грошопфъ, Крлл. Сов. -- 1
   Геипенеръ Н. -- 1
   Гернгросъ Н. -- 1
   Гартунгъ, Прав. Канц. Стр. Комм. -- 1
   Гарденакъ, Архитекторъ -- 2
   Гальмейстеръ -- 1
   Ганъ, Гражд. Инж. -- 1
   Гапотелъ Петръ Ивановичъ -- 1
   Горшковъ Александръ Борис., Штаблекарт; въ Богословѣ, Перм. Губ -- 1
   Гольдгаммеръ -- 1
   фонъ Горстъ, Колл. Рег. -- 1
   Гросманъ, Г-нъ чиновн. -- 1
   Гунъ Рудольфъ Оттов. -- 1
   Глаголевъ Александръ -- 1
   
   Доппельмаиръ Гавріилъ Гавриловичъ, Дѣйствительный Статскій Совѣтникъ -- 1
   Долматовъ Иванъ Александровичъ -- 1
   Дубровинъ, Колл. Секр. -- 1
   
   Жилинскій Г. -- 1
   
   Графъ Зибертъ, Генрихъ -- 1
   
   Баронъ Икскуль-Гильденбондъ, Полковникъ -- 1
   Баронъ Икскуль Юл. Карл., Тит. Сов -- 1
   Баронъ Икскуль, Инж. Подпоручикъ -- 1
   Измайловъ, Подполковникъ -- 1
   
   фонъ Кубе Леонтій Ивановичъ. Дѣйствительный Статскій Совѣтникъ -- 2
   Купреяновъ Павелъ Яковлевичъ, Генералъ-Лейтенантъ -- 2
   Графъ Келлеръ -- 2
   Каменскій Иванъ Осиповичъ, Статскій Совѣтникъ -- 1
   фонъ Китеръ Конст. Александровичъ, Колл. Сов. -- 1
   фонъ Китеръ А. А., Профессоръ Докторъ; въ С. П. Б. -- 1
   Кенигъ Богданъ Ивановичъ, Подполковникъ; въ Богословѣ Перм. Губ. -- 1
   фонъ Клейнъ -- 1
   Карповъ Николай Павловичъ, Подполковникъ; въ Богословѣ, Перм. губ. -- 1
   Клеггъ О. -- 1
   Комаровъ К., Тит. Сов.; въ Богословѣ, Перм. губ. -- 1
   фонъ Крузенштернъ Теодоръ -- 1
   Компрехтъ -- 1
   Кригеръ К. Р. -- 1
   Калита, Прапорщ. -- 1
   Камаринъ -- 2
   Клау Иванъ, Губ. Секр. -- 1
   Кульманъ Гуго -- 1
   Кильдышь Михаилъ -- 1
   Кижеуровъ Пав. Д -- 1
   Кислиткинъ А. -- 1
   Константиновичъ -- 1
   
   Лиліенфельдъ Феодоръ Андреевичъ, Статскій Совѣтникъ -- 2
   Лингенъ Александръ Ивановичъ, Генералъ-Лейтенантъ -- 1
   Лалетинъ, Шт. Кап.; въ Богословѣ, Перм. губ. -- 1
   Лангъ Феодоръ -- 1
   Леонтьевъ Александръ -- 1
   Лисицмнъ Алекс. Ив. -- 1
   Ланцовъ Ив. Яковл. -- 1
   Лаврентьевъ А. -- 1
   Лопапинскій Колл. Рег. -- 1
   Лебедевъ Ф. -- 1
   Логиновъ И. -- 1
   
   Мердеръ, Адъютантъ Поручикъ -- 1
   Михаэлисъ, Секр. Пал. Имущ. -- 1
   Мончановичъ Флор. Григ., Инж. Капитанъ -- 1
   Мейеръ Феод. Андр. Тит. Сов. -- 1
   Маяковъ Н. Г -- 1
   Мицкевичъ А. -- 1
   Миттельштрасъ Отток. Авг. -- 1
   Моръ Ф. ,Г-нъ чиновникъ -- 1
   
   Напіерскій, Секр. Губ. Правл. -- 1
   Несадомовъ В. Т -- 1
   Нѣмчиновъ А. -- 1
   
   Обакевичъ Я. -- 1
   Ораповскій, Тит. Сов. -- 1
   Ореніусь, Колл. Секр. -- 1
   Овчиниковъ Ив. Петр.; въ Богословскомъ Заводѣ -- 1
   
   Петерсонъ, Петръ Петровичъ -- 2
   Пассекъ, Подполковникъ Генер. Штаба -- 1
   Графъ Платеръ А., Г. С. -- 1
   Пезе-де-Корваль Н. -- 1
   Перелыгинъ, Тит. Сов. и Кавалеръ -- 1
   Папинъ Пан. Кузм. -- 2
   Поповъ Павл. Сав. -- 2
   Пфабъ Е. Н. -- 2
   Патрикеевъ, Тит. Сов. -- 1
   Петраковъ Як. Андр -- 1
   
   фонъ Рейхардъ Архипъ Борисовичъ, Полковникъ -- 2
   фонъ Рейхардъ Іос. Арх., Колл. Секр. -- 1
   Редеръ Альбинусъ, Секр. Пр. Общ. Пр. -- 1
   Редеръ Эдуардъ, Колл. Секр. -- 1
   Романовъ Вас. Ипат., Полковникъ; въ Камсковоткинскомъ Зав., Вятск. Губ -- 1
   Рубцовъ, Инж. Поручикъ. -- 1
   Рудаковъ, Колл. Секр. -- 1
   Рудаковъ Павелъ -- 1
   Руновъ Николай -- 1
   Рущицъ Алекс. Лит., Губ. Секр. -- 1
   Рущицъ Карлъ -- 1
   Roschinski Johann in Granau, Екатериносл. губ. -- 1
   
   Сухановъ, Dr. -- 1
   Свиртумъ Людом., Губ. Секр. -- 1
   Стелландо-де-Капачіо -- 1
   Савицкій П., Колл. Рег. -- 1
   Соколовъ Гр. -- 1
   
   Тидебель Л. Л. -- 1
   Твердинскій Андр. Петр -- 1
   Тальбертъ -- 1
   Тальбергъ К. -- 1
   Топорковъ Пав. Ив.; въ Богословѣ, Перм. губ. -- 1
   Томсонъ. Г-нъ учитель -- 1
   Терешенковъ И. Д. -- 1
   Теренковъ А. -- 1
   Терентьевъ М. -- 1
   
   Улрихъ Готфридъ -- 1
   
   Баронъ Фиркесъ -- 1
   Фе, Надв. Сов. -- 1
   Фонвизинъ, Адьютантъ Ротмистръ -- 1
   Фридландеръ Феодоръ Карловичъ -- 2
   фонъ Фрей, Шт. Кап. -- 1
   Франкъ Константинъ -- 1
   Фроммъ, Г-нъ учитель -- 1
   Фогель Юліусъ -- 1
   Френкель -- 1
   
   Хархевъ, Инж. Прапорщ..-- 1
   Халтуринъ Ник. Павл. -- 1
   Хомиховскій И., Губ. Секр. -- 1
   
   Циммерманъ Влад. Никол. -- 1
   Циммерманъ А., Губ. Секр. -- 1
   
   Чорба Андрей Васильевичъ, Дѣйствительный Статскій Совѣтникъ -- 1
   
   Шварцъ, Г-нъ Первенств. Бургомистръ -- 1
   Штенеръ Борисъ Феодоровичъ -- 1
   Шульцъ Ив. Ив., Полковникъ въ Екатеринбургѣ -- 1
   Штофрегенъ Рейнгольдъ, Магистръ. -- 1
   Штофрегенъ Августъ -- 1
   фонъ Штейнъ Егоръ Андр., Поруч. -- 1
   фонъ Штейнъ Германъ -- 1
   Г-жа Шелухина Александра Алексѣевна -- 1
   Шелухинъ Конст. Тим. -- 1
   Г-жа Шутова Варвара Васильевна -- 1
   Шутовъ Серг. Игн. -- 3
   Шуваловъ Игн. Петр. -- 2
   Шелухинъ Венедиктъ -- 1
   Шведе А., Г-нъ художн. -- 1
   Шабловскій, Губ. Секр. -- 1
   Шипилло, Гражд. Инженеръ -- 1
   Шляховъ, Прап. -- 1
   Шварцъ А. -- 1
   
   Эссенъ Максимъ Антоновичъ, Дѣйствительный Статскій Совѣтникъ -- 2
   Энгельгардъ, Г-нъ Архитекторъ -- 1
   Леви Дмитрій Матвѣевичъ, Статскій Совѣтникъ -- 1
   Зелеръ Карлъ, Г-нъ Dr. -- 1
   Cавастѣевъ Петръ Ивановичъ, Пот. Поч. Гражд. -- 1
   Большаковъ Ив. Макар -- 1
   Перницъ Феодоръ Еремѣевичъ, Потомств. Почетный Гражданинъ -- 8
   де-Брэйнъ Александръ -- 1
   Moдинъ Никол. В. -- 1
   Спренгеръ, Колл. Секр. -- 1
   Спрингеръ Л. -- 1
   Непѣнинъ, Г-нъ Пом. Арх. -- 1
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru