Рувруа Жан де
Полина Лаварди

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Полина Лаварди.

Разсказъ Жана де-Рувруа

I.

   Громадная толпа тѣснилась во Дворцѣ Юстиціи. Тамъ судили Полину Лаварди, жену извѣстнаго банкира. Обвиняемую только что ввели въ залу суда.
   При появленіи обвиняемой сильное волненіе охватило зрителей.
   Полина Лаварди, очень спокойная, сѣла между двумя муниципальными гвардейцами. Ея глаза смотрѣли мягко и гордо; во всей ея фигурѣ не было замѣтно тѣни рисовки или слабости.
   Допросъ прошелъ быстро. Полина Лаварди во всемъ созналась: она убила мужа. Но въ силу какихъ причинъ совершила она это преступленіе?
   -- Мой защитникъ объяснитъ вамъ это,-- просто отвѣтила обвиняемая.
   И, завернувшись въ черную шерстяную шаль, надвинувши на волосы вуаль, приколотую къ креповой шляпѣ, она сложила руки на колѣняхъ и сидѣла въ выжидательной позѣ.
   Тогда заговорилъ прокуроръ. Онъ произнесъ довольно запутанную обвинительную рѣчь. На самомъ дѣлѣ, онъ самъ не находилъ объясненія преступленію,-- оно для всѣхъ оставалось загадочнымъ, и во все время слѣдствія обвиняемая не отвѣтила на вопросы слѣдователя, разсчитывая, вѣроятно, всѣ объясненія дать передъ судомъ присяжныхъ. А потому прокуроръ считаетъ необходимымъ сперва выслушать защиту и затѣмъ уже выскажется съ своей стороны. Предварительно же онъ обращается къ совѣсти присяжныхъ засѣдателей: преступленіе совершено, за него должно послѣдовать возмездіе, и уже дѣло суда будетъ опредѣлить мѣру наказанія.
   Слова эти были выслушаны въ глубокомъ молчаніи.
   По приглашенію предсѣдателя поднялся съ своего мѣста защитникъ. Въ рукахъ у него была какая-то рукопись.
   -- Отъ себя лично мнѣ не придется ничего сказать,-- заявилъ онъ.-- Въ запискѣ, составленной въ тюрьмѣ обвиняемою, она излагаетъ обстоятельства и причины, вызвавшія преступленіе. Когда я прочту этотъ документъ, вы придете къ тому же заключенію, къ какому пришелъ и я,-- что всякія судебныя пренія тутъ совершенно неумѣстны, и намъ останется только выслушать вердиктъ присяжныхъ.
   Вотъ содержаніе записки, которую прочелъ защитникъ Полины Лаварди.
   

II.

   "До тѣхъ поръ, пока былъ живъ мой сынъ, я считала своею обязанностью молчать. Чтобы спасти честь его имени, я рѣшила не раскрывать мотивовъ моего преступленія. Я и на судѣ не сказала бы ни слова, и совершенное мною дѣяніе, оставшись, такимъ образомъ, необъяснимымъ, могло бы представиться актомъ безумія. Теперь мой несчастный ребенокъ умеръ, онъ не перенесъ,-- слабый, бѣдняжка,-- того жестокаго горя, которое причинилъ ему арестъ матери. О томъ, что нѣтъ его въ живыхъ, я узнала, когда предварительное слѣдствіе было уже закончено. Его нѣтъ и для меня нѣтъ основанія хранить долѣе молчаніе. Не будучи уже вынужденною оберегать его честь, я могу сказать въ настоящее время, что рѣшилась на убійство ради того, чтобы спасти свою честь.
   "Мнѣ двадцать восемь лѣтъ. Едва сравнялось мнѣ двадцать лѣтъ, какъ мои родители выдали меня замужъ за г. Лаварди. Я тотчасъ же поняла, насколько печальна будетъ моя жизнь съ нимъ. Г. Лаварди, человѣкъ дѣловой, женился на мнѣ единственно изъ-за моего приданаго; онъ меня не любилъ и не могъ полюбить. И я, съ своей стороны, тщетно пыталась вызвать въ моемъ сердцѣ хотя бы искру нѣжнаго чувства къ нему.
   "У меня родился ребенокъ. На немъ сосредоточилась вся любовь, къ какой было способно мое сердце. Разъ у женщины есть ребенокъ, она легко можетъ обходиться безъ супружеской любви,-- она уже не одинока.
   "Проходили годы. Мой мужъ жилъ почти постоянно внѣ дома. Онъ всегда ссылался на серьезныя дѣла, требовавшія его присутствія то въ Бельгіи, то въ Англіи. Всего разъ или два въ годъ онъ давалъ большіе обѣды, за которыми слѣдовали балы.
   "На одномъ изъ такихъ баловъ онъ представилъ мнѣ г. Люсьена де-Северакъ. Я знала его до моего замужства, такъ какъ его родители были въ дружескихъ отношеніяхъ съ моими родными. Ему было восемнадцать лѣтъ, когда я потеряла его изъ вида. Теперь же передо мною былъ вполнѣ сформировавшійся молодой человѣкъ, очень привлекательный и умный. Онъ сказалъ мнѣ, что родители его померли, что онъ одинъ-одинехонекъ на бѣломъ свѣтѣ и имѣетъ колоссальное состояніе, съ которымъ рѣшительно не знаетъ, что дѣлать.
   "Потомъ я видала его нѣсколько разъ, и вскорѣ мнѣ ясно стало, что онъ увлекается мной. Былъ ли то мимолетный капризъ съ его стороны, или серьезная и глубокая любовь,-- это меня нисколько не интересовало.
   "Я жила жизнью женщины, которой уже нечего ждать никакихъ радостей. Но жизнь была спокойная, и я довольствовалась ею. Нежданно разразился страшный ударъ.
   "Разъ утромъ,-- тому около двухъ мѣсяцевъ,-- мой мужъ объявилъ мнѣ, что онъ разоренъ. Катастрофа эта такъ и осталась никому неизвѣстной: г. Лаварди встрѣтилъ это событіе съ своимъ обычнымъ хладнокровіемъ и съ безпощадною энергіей пытался устранить надвигающуюся опасность. Какъ бы то ни было, однако, онъ надолго не могъ оттянуть время, когда всѣмъ сдѣлалось бы извѣстно, что не только все его состояніе, но и капиталы многихъ лицъ, положившихъ свои деньги въ банкъ, погибли безвозвратно.
   "Повторилась самая обычная исторія множества финансистовъ. Широкая жизнь, любовницы, удовольствія и отчаянныя спекуляціи для покрытія расходовъ на все это... Вначалѣ г. Лаварди, по привычкѣ ворочать милліонами, не задумывался ни надъ чѣмъ. Все шло такъ, какъ ему хотѣлось, до того часа, когда наступила полоса неудачъ. Его звѣзда угасала, а онъ упорно продолжалъ игру, проигрывалъ, доходилъ до крайности. Тогда, совсѣмъ потерявши голову, онъ все забылъ и пересталъ уже различать въ своей кассѣ наши собственные капиталы отъ весьма крупныхъ суммъ, отданныхъ въ его руки довѣріемъ публики. Въ теченіе многихъ мѣсяцевъ дѣла колебались то въ ту, то въ другую сторону, и, въ концѣ-концовъ, наступалъ полный разгромъ. Чтобы маскировать страшный дефицитъ, г. Лаварди пустился на мошенническія продѣлки.
   "Вотъ въ чемъ онъ мнѣ признался въ то утро.
   "Порывъ жалости привлекъ меня къ нему. Я видѣла его въ несчастьи и уже не думала осуждать его, сознавала только мои обязанности жены и матери. Безъ укоровъ и попрековъ я старалась ободрить его, поддержать и утѣшить.
   "Увы, не за тѣмъ онъ пришелъ ко мнѣ...
   "-- Знаете ли вы, до какой суммы доходятъ мои потери?-- спросилъ онъ холодно.
   "Что могла я отвѣтить? Дѣлъ его я не знала. Онъ продолжалъ:
   "-- До милліона семисотъ тысячъ франковъ!
   "Цифра эта привела меня въ ужасъ. Я поняла, что все погибло, что нѣтъ надежды на спасеніе. Еслибъ я выпросила у отца ту часть состоянія, которая досталась бы мнѣ послѣ его смерти, и тогда мы не покрыли бы даже четвертой части такой громадной суммы.
   "-- Стало быть, вамъ остается только умереть!-- проговорила я.
   "-- Умереть?-- воскликнулъ г. Лаварди.
   "Онъ разсмѣялся, почти презрительно, такимъ смѣхомъ, который отдается въ моихъ ушахъ даже въ ту минуту, когда я пишу эти строки. Я смотрѣла на мужа. Онъ ни на мгновеніе не утратилъ своего спокойствія и сказалъ:
   "-- Вы можете мнѣ помочь все поправить.
   "Всю правду тяжело раскрывать, но я принуждена сдѣлать это. Тотъ, чье имя я носила, кто обязанъ былъ уважать во мнѣ, по крайней мѣрѣ, мать своего ребенка, если не супругу, рѣшился предложить мнѣ позорную сдѣлку: я должна сдѣлаться любовницей Люсьена де-Северакъ, и тогда тотъ, въ качествѣ компаньона г. Лаварди, внесетъ въ его кассу сумму, необходимую для покрытія дефицита.
   "Какъ не упала я мертвою, убитою наповалъ, выслушавши такое чудовищное предложеніе? Мнѣ до сихъ поръ кажется, будто какое-то безуміе охватываетъ мою голову. Не бредъ ли то былъ? Вправду ли я пережила такой ужасъ?
   "Отдавшись чувству негодованія, я поднялась съ мѣста, хотѣла убѣжать. Г. Лаварди удержалъ меня за руку и, оставаясь, попрежнему, невозмутимымъ, сказалъ:
   "-- Полина, не ради меня только вы должны спасти меня, но ради себя и нашего сына. Нельзя допустить, чтобъ имя наше было опозорено срамомъ банкротства. Люсьенъ де-Северакъ готовъ дать мнѣ деньги, которыя я просилъ у него,-- такъ не отталкивайте же его!
   "-- И онъ воображаетъ, что меня купить можно?
   "-- Онъ любитъ васъ. О, повѣрьте мнѣ, я уже давно отлично вижу это! Къ тому же, могу признаться вамъ, я перехватилъ письмо, которое онъ написалъ вамъ и въ которомъ сообщалъ вамъ о своемъ обожаніи. Тогда я отправился къ нему и въ качествѣ оскорбленнаго мужа потребовалъ отъ него удовлетворенія.
   "-- И что же?
   "-- Мнѣ принадлежитъ право опредѣлить, въ чемъ должно заключаться удовлетвореніе. Я разсказалъ де-Севераку про катастрофу, которая грозитъ мнѣ гибелью. Кто же, какъ не онъ, можетъ выручить меня изъ бѣды? Состояніе г. де-Северакъ я оцѣниваю въ пятнадцать милліонъ, проживаетъ онъ не болѣе шестидесяти тысячъ франковъ въ годъ... Если онъ любитъ васъ, то не онъ ли обязанъ спасти насъ, не онъ ли долженъ позаботиться о вашемъ счастьи?
   "-- Что же отвѣтилъ вамъ г. де-Северакъ?
   "-- Отвѣчать ему было нечего. Я отдалъ ему письмо, которое онъ писалъ вамъ, и пригласилъ его явиться къ вамъ лично. Само собою разумѣется, что отъ него я заполучилъ подписанный имъ актъ вступленія со мною въ товарищество.
   "Я онѣмѣла, не могла произнести ни одного слова. Силы меня покинули, вся кровь какъ бы застыла въ моихъ жилахъ.
   "-- А за симъ,-- продолжалъ мой мужъ,-- вы ужь меня извините: въ теченіе нѣсколькихъ дней меня не будетъ дома. Вы сами понимаете, что послѣ такихъ страшныхъ тревогъ, только что пережитыхъ мною, мнѣ необходимъ нѣкоторый отдыхъ. Я проведу съ недѣлю въ нашемъ помѣстьи, въ Артене, и вы пріѣдете ко мнѣ туда въ сопровожденіи г. де-Северака.
   "Какъ прошла остальная часть дня послѣ этого ужаснаго разговора, я передать не могу. Въ моей памяти сохранилось лишь то, что потомъ произошло.
   "Около шести часовъ вечера явился г. де-Северакъ и выразилъ желаніе видѣть меня. Въ эту минуту г. Лаварди вошелъ въ комнату, гдѣ я сидѣла. Сомнѣнія не оставалось въ томъ, что торгъ состоялся: г. де-Северакъ пришелъ получить то, что ему принадлежало,-- я была продана!
   "На губахъ г. Лаварди была такая улыбка, отъ которой вся душа во мнѣ возмутилась.
   "Онъ тихо сказалъ мнѣ:
   "-- Идите же, Полина, нашъ другъ ждетъ васъ.
   "И онъ направился къ двери. Что происходило во мнѣ? Я быстро подошла къ зеркальному шкафу, открыла его и взяла маленькій револьверъ, купленный мною въ виду поѣздки въ деревню, такъ какъ я очень пуглива и хотѣла имѣть его для собственнаго успокоенія.
   "-- Иду!-- сказала я.
   "Войдя въ гостиную, гдѣ меня ждалъ г. де-Северакъ, я воскликнула, обращаясь къ нему:
   "-- Васъ судить я не стану, предоставляю вашей совѣсти выяснить вамъ всю подлость того, что вы сдѣлали. Иное дѣло мой мужъ: такъ какъ онъ присвоилъ себѣ право продать меня вамъ, то и я считаю себя вправѣ расплатиться съ нимъ за его мерзости!
   "Г. Лаварди въ испугѣ хотѣлъ броситься ко мнѣ.
   "-- Г. де-Северакъ,-- сказала я,-- узнаетъ, по крайней мѣрѣ, что на вашъ торгъ моего согласія не было.
   "Я выстрѣлила въ г. Лаварди.
   "Онъ умеръ. Меня арестовали, меня будутъ судить. Пусть дѣлаютъ со мною, что хотятъ... Возможно, впрочемъ, что усомнятся въ правдивости моихъ показаній. Въ такомъ случаѣ, мой защитникъ прочтетъ письмо, которое написалъ ему г. де-Северакъ, покинувшій Парижъ и уѣхавшій въ Америку тотчасъ послѣ ужасной сцены. Въ своемъ письмѣ онъ подтверждаетъ все, разсказанное мною. Если я совершила преступленіе, то не была ли я вынуждена сдѣлать это? Честь женщины и матери заставляла меня поступить такъ, и объ этомъ я не могу пожалѣть, не могу раскаиваться въ этомъ".
   

III.

   Записка эта была прочтена взволнованнымъ голосомъ. Въ залѣ раздались кое-гдѣ аплодисменты.
   Прокуроръ поднялся съ своего мѣста.
   -- Если обвиняемая сказала правду,-- проговорилъ онъ,-- то мнѣ нечего прибавлять къ моимъ прежнимъ словамъ: пусть же господа присяжные рѣшаютъ по совѣсти своей и по своему разумѣнію.
   Онъ взглянулъ на госпожу Лаварди.
   Въ свою очередь она встала и ясно, отчетливо сказала:
   -- Клянусь памятью моего несчастнаго ребенка, я показала суду всю правду, какъ на исповѣди передъ Богомъ!
   Присяжные вынесли оправдательный приговоръ.
   

IV.

   На другой день стало извѣстно, что госпожа Лаварди покончила самоубійствомъ.
   Вернувшись домой освобожденною изъ-подъ ареста, она написала записку: "Теперь, когда на память обо мнѣ не можетъ быть брошено никакого подозрѣнія, я ухожу къ моему ребенку".
   И она отравилась быстро дѣйствующимъ ядомъ.

М. Р.

"Русская Мысль", кн.X, 1895

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru