Аннотация: Молитва Адама ("Я видел сон - ужасный, как забвенье"). Перевод Аполлона Коринфского.
В сентябрьский вечер ("Вот и осень - друг тоски желанный..."). Перевод Аполлона Коринфского. Лазарь ("И мертвый Лазарь встал на Иисусов глас..."). Перевод Валерия Брюсова. Перемирие ("О, что за ночь! Что за глухая тишь!.."). Перевод Евгения Дегена. Лазарь ("...И Лазарь ожил вновь на мощный зов Христа..."). Перевод Евгения Дегена. Сегодня вечером ("Жутко как-то! Уж камин давно потух...") . Перевод Евгения Дегена. Желанные гости ("Как будто неведомой феей...") . Перевод Евгения Дегена. Пролог ("От жизни и людей прочь отвратил я очи..."). Перевод Евгения Дегена. Сумерки ("Был вечер. Час настал, когда, расправив кости..."). Перевод Евгения Дегена. Погибший корабль ("Я - старый остов корабля, без мачт, без рей..."). Перевод Евгения Дегена. "Скажи, озлобленный певец...". Перевод Евгения Дегена. Похоронный марш ("Сбылись пророчества, пришел конец вселенной!..") Перевод Сергея Головачевского. Темница ("Как стены и столбы готического храма..."). Перевод Сергея Головачевского. Свидание ("Построен зодчим неизвестным..."). Перевод Сергея Головачевского.. "Скажи нам, сумрачный певец..." Перевод Сергея Головачевского.
Леон Дьеркс Избранные стихотворения
Молитва Адама
Я видел сон - ужасный, как забвенье:
Я был в толпе теней неисчислимых,
А впереди всех нас - коленопреклоненный -
Как Бог прекрасный; но безмолвный и печальный,
Виднелся человек... То предок был всех праотцев земли.
И слушали мы все, прислушивались жадно
К тому, как из бездонных бездн вселенной -
От берегов земли, охваченных туманом,
К нам возносился вопль людей немолчный,
Безумный смех, крик яростных проклятий...
И все печальней становился одинокий,
Склонившийся к молитве исступленной,
Простершийся во прахе, созданный из праха, -
Когда сквозь хаос раздавался голос
"Адам! На свет явился новый человек!.."
"О, Господи! - взывал он к Иегове: -
"Доколе будет длиться эта мука?!.
"Ты повелел - сыны мои размножились несметно...
"Но неужели никогда из мрака ночи
"Я не услышу клика: "Совершилось!
"Мертв на земле последний человек!.."
В сентябрьский вечер
Вот и осень - друг тоски желанный...
Ты прости-прощай, кудрявый сад!
Ты - лугов цветущих аромат,
Томных сумерек покров золототканный!..
Годы детства; Смех - как небо, ясный;
Грезы юных, невозвратных, лет;
Грез любви таинственный расцвет -
Мир видений женственно-прекрасный...
Все прошло, умчалось без возврата:
Тихий шепот уст любви живой,
И сердец смущенный перебой,
И объятья в томный час заката...
Все прошло, заглохло в чаще терний...
Но - как голос памяти живой -
Все угасшее под жизненною мглой
Пробуждает благовест вечерний.
Волны звуков падают на волны...
Медный хор плывет, поет в тиши...
Уж не льется ль он из глубины души
В этот вечер, тихой грусти полный?!
Лазарь
И мертвый Лазарь встал на Иисусов глас,
Весь бледный, встал во тьме своей глухой гробницы
И вышел вон, дрожа, не подымая глаз,
Один и строг, пошел по улицам столицы.
Пошел, один и строг, весь в саване, вперед,
И стал бродить с тех пор, как бы ища кого-то,
Встречая на пути приниженный народ
И сталкиваясь вновь то с торгом, то с заботой.
Был бледен лоб его, как лоб у мертвеца,
И не было огня в его глазах; темнели
Его зрачки, храня блаженство без конца,
Которое они, за гранью дней, узрели.
Качаясь, проходил он, как дитя; угрюм,
Как сумасшедший. Все пред мертвым расступались;
И с ним не говорил никто. Исполнен дум,
Он был подобен тем, кто в бездне задыхались.
Пустые ропоты земного бытия
Он воспринять не мог; мечтою несказанной
Охвачен, тайну тайн в своей душе тая,
По миру проходил он, одинокий, странный.
По временам дрожал, как в лихорадке, он;
Как будто, чтоб сказать, вдруг простирал он руку, -
Но неземным перстом был голос загражден,
И он молчал, в очах тая немую муку.
И все в Вифании, ребенок и старик,
Боялися его; он, одинокий, строгий,
Внушал всем смутный страх; его завидя лик
Таинственный, смельчак спешил сойти с дороги.
А! кто расскажет нам страданья долгих дней
Того, кто к нам пришел из сумрака могилы!
Кто дважды жизнь познал, влача среди полей
На бедрах саван свой, торжественно-унылый!
Мертвец, изведавший червей укусы! ты
Был в силах ли принять заботы жизни бренной!
Ты, приносивший нам из вечной темноты
То знанье, что вовек запретно для вселенной!
Лишь только отдала свою добычу смерть,
Ты странной тенью стал, сын непонятной доли!
И шел ты меж людьми, смотря без слез на твердь,
Не ведая в душе ни радости, ни боли.
Живя вторично, ты, бесчувствен, мрачен, нем,
Оставил меж людьми одно воспоминанье
Бесследное. Ужель ты дважды жил затем,
Чтоб дважды увидать бессмертное сиянье?
О сколько раз в часы, когда ложится ночь,
Вдали от всех живых, ввысь руки простирая,
Ты к ангелу взывал, кто нас уводит прочь
Из жизни сумрачной к великим далям рая!
Как часто ты бродил по кладбищам пустым,
Один и строг, в тоске бесплодного томленья,
Завидуя тому, под камнем гробовым
Кто безмятежно спит, не ведав воскресенья.
Перемирие
О, что за ночь! Что за глухая тишь!
Вчера еще гремел барабаны...
Как глух и нем Париж,
Чего нам стоит белый хлеб желанный!
Еще вчера с бесстрашных фортов твердых
Гудел оркестр пальбы
Неумолкающих орудий гордых...
Теперь они безмолвны, как гробы!
Вчера так много вдов
Ходило здесь меж нас без слез ненужных...
Теперь наш стан - тюрьма под гнетом снов,
Сброд жалких инвалидов безоружных.
Ночь грозных призраков! Дай жизнь героям
Былых времен! А нас живых, нас спрячь!
Не видеть стен Парижа, взятых боем,
Его не слышать плач!
О, ночь! Кто ж это с нами разлучен,
Чья смерть настала?
Свобода, слава, гордость, честь знамен,
Куда исчезли выв порывах шквала?
О, родина! Священное наследство
Великих предков! Колыбель! Кумир,
Боготворимый с детства!
Так распяли Христа за целый мир!
Лазарь
...И Лазарь ожил вновь на мощный зов Христа.
Из тьмы пещеры он поднялся, бледнолицый,
И, в складках путаясь широкой плащаницы,
Шел прямо пред собой, один, сомкнув уста.
Сомкнув уста, один, по городу он бродит,
И спотыкаются нетвердые стопы,
Чужд мелочей земных и пошлых чувств толпы,
Все что-то ищет он, чего-то не находит.
Белеет мертвенно восковое чело;
Зрачками тусклыми блуждающее око;
Припоминая блеск иной красы далекой
Не видит прах земли и будто вновь ушло.
Издалека пред ним безмолвно расступаясь,
Народ заговорить не смет даже с ним.
Жестоким бесом он как будто одержим,
Ступает наугад, в бессильи задыхаясь.
Забыв ничтожный смысл всей суеты земли,
В бреду, который здесь живым очам неведом
И сам испуганный ужасным этим бредом,
Он молча приходил и исчезал вдали.
Порою, весь дрожа, протягивал он руки,
Для слова вещего был рот его отверст,
Но вновь смыкал уста какой-то грозный перст, -
Иного мира тайн не выдавали звуки.
И все в Вифании тогда, и стар и мал,
Боялись страшного пришельца из могилы,
У самых храбрых страх спирал тисками жилы,
Когда свой взгляд слепой на них он подымал.
Кто выразит тоску того, кто край покинул,
Откуда всем другим вовек возврата нет,
Кто саван свой опять влачит на белый свет
И тяжкий камень прочь от гроба отодвинул!
Труп, воскресением отнятый у червей,
Он мог ли вновь войти в жизнь суеты постылой,
Когда в его глазах испуганных светило
То, что не может знать пытливый ум людей?
И бледный день едва открыл слепые вежды,
Их ночь объяла вновь. Загадочный пришлец,
К борьбе людских страстей он глух был, как мертвец,