Дюма Александр
Людовик XIV и его век. Том II

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


   

ЛЮДОВИКЪ XIV И ЕГО ВѢКЪ.

Соч. А. Дюма.

ТОМЪ II

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
въ ТИПОГРАФІИ ШТАБА ВОЕННО-УЧЕБНЫХЪ ЗАВЕДЕНІЙ
1861

<Перев. H. Р. Щиглевъ.>

   

ОГЛАВЛЕНІЕ TOMA II.

ГЛАВА XXVIII.
1652.

   Несогласія между принцами.-- Сл&#1123;дствіе ссоры между герцогомъ Немурскимъ и герцогомъ Бофоромъ.-- Дуэль на смерть.-- Принцъ Конде получаетъ пощечину.-- Красное словцо президента Бельсира.-- Герцогъ Орлеанскій лишается единственнаго своего сына.-- Новая оппозиція Парламента.-- Новое удаленіе Мазарина.-- Король вступаетъ въ Парижъ.-- Затруднительное положеніе принцессы Монпансье.-- Отъ&#1123;здъ принцевъ.-- Они объявлены виновными въ оскорбленіи величества.-- Призваніе Мазарина.-- Побудительная причина возвращенія.-- Наблагоразумный поступокъ коадъютора.-- Придумываютъ, какъ-бы отъ него отд&#1123;латься.-- Воля короля начинаетъ обнаруживаться.-- Арестованіе кардинала Реца.-- Конецъ второй войны Фронды.-- Возвращеніе Мазарина.

ГЛАВА XXIX.
1653.

   Поступки Принца Конде.-- Первоначальныя м&#1123;ры Мазарина.-- Раздача наградъ.-- Б&#1123;глый взглядъ на Парижское общество этого времени.-- Франциска д'Обинье, сд&#1123;лавшаяся потомъ госпожею де-Ментенонъ.-- Первоначальная жизнь ея.-- Она объявляется умершею.-- Великая б&#1123;дность.-- Она вступаетъ въ монастырь.-- Прі&#1123;здъ ея въ Парижъ.-- Какъ она знакомится съ Скаррономъ.-- Ея замужество.-- Усп&#1123;хи ея въ обществ&#1123;.-- Герцогиня Лонгвиль удаляется отъ св&#1123;та.-- Принцъ Марсилльякъ примиряется съ дворомъ.-- Вступленіе въ бракъ принца Конти.-- Сарразенъ посредникъ.-- Его кончина.-- Приговоръ къ смерти принца Конде.-- Виды Мазарина въ отношеніи къ Людовику XIV.-- Празднества при двор&#1123;.-- Король актеръ и танцоръ.-- Коронованіе Людовика XIV.-- Первая его кампанія.-- Смерть Брусселя

ГЛАВА XXX.
1654--1656.

   Гонди д&#1123;лается Парижскимъ архіепископомъ.-- Оппозиція двора.-- Интриги по этому случаю.-- Блистательныя предложенія.-- Отказъ кардинала Реца.-- Причины, побудившія его просить отставки.-- Его переводятъ въ Нантскій замокъ.-- Папа не хочетъ утвердить отставку.-- Недоум&#1123;ніе кардинала.-- Онъ уходитъ изъ тюрьмы.-- Какъ онъ изб&#1123;гаетъ новаго ареста.-- Письмо принца Конде къ кардиналу.-- Испугъ двора.-- Первыя любовныя похожденія Людовика XIV.-- Госпожа Фронтенакъ.-- Госпожа Шатидльонъ.-- Д&#1123;вица Едкуръ.-- Госпожа Бове.-- Олимпіада Манчини.-- Серьёзная страсть.-- Парламентъ хочетъ составить актъ оппозиціи.-- См&#1123;лый поступокъ юнаго короля.-- Гонди прі&#1123;зжаетъ въ Римъ.-- Новая кампанія Людовика XIV.-- Праздники и балеты.-- Первая карусель.-- Христина во Франціи.-- Описаніе этой королевы, сд&#1123;ланное герцогомъ Гизомъ.-- Смерть госпожи Манчини и госпожи Меркёръ.-- Вступленіе въ бракъ Олимпіады Манчини.-- Конецъ политической д&#1123;ятельности Гастона Орлеанскаго.

ГЛАВА XXX.
1636--1658.

   Любовныя интриги Маріи Манчини.-- Д&#1123;вица Ла-Моттъ-д'Аржанкуръ.-- Ревность.-- Королевское развлеченіе.-- Молодая садовница.-- Возвращеніе къ Маріи Манчини.-- Проекты вступленія въ бракъ.-- Принцесса Монпансье.-- Генріетта Англійская.-- Принцесса Португальская.-- Маргарита Савойская.-- Инфанта Марія-Терезія.-- Христина въ Фонтенбло.-- Любопытное письмо этой королевы.-- Празднества при двор&#1123;.-- Надежды Мазарина.-- Оппозиція Анны Австрійской.-- Изм&#1123;на и казнь маршала Оккенкура.-- Кампанія короля.-- Тяжкая бол&#1123;знь.-- М&#1123;ры предосторожности кардинала Мазарина.-- Ліонское путешествіе.-- Свиданіе Французскаго Двора съ Савойскимъ.-- Гувернантка-Лунатикъ.-- Поступокъ Испанскаго короля.-- Онъ велитъ предложить Мазарину инфантину въ нев&#1123;сты короля

ГЛАВА XXXII.
1638--1639.

   Заключеніе проекта бракосочетанія съ принцессою Савонскою.-- Радость короля.-- Представленіе Эдипа.-- Ла-Фонтенъ.-- Боссюэтъ.-- Расинъ.-- Буало.-- Проектъ лирнаго договора между Франціею и Испаніею.-- Конецъ любви короля къ Маріи Манчини.-- Слово Мазарина.-- Отъ&#1123;здъ Маріи.-- Дворъ у&#1123;зжаетъ на югъ.-- Конференціи на остров&#1123; Фазановъ.-- Пиринейскій договоръ.-- Возвращеніе принца Конде.-- Смерть Гастона Орлеанскаго.-- Анектоты объ этомъ принц&#1123;.-- Конецъ посл&#1123;дней Фронды

ГЛАВА XXXIII.
1660--1661.

   Вступленіе въ бракъ Людовика XIV.-- Портретъ молодой королевы.-- Возвращеніе королевской фамиліи въ Парижъ.-- Возстановленіе королевской власти въ Англіи.-- Бол&#1123;знь Мазарина.-- Объявленіе врачей.-- Сожал&#1123;нія кардинала.-- Необыкновенное великодушіе умирающаго.-- Насм&#1123;шка Ботрю.-- Посл&#1123;днія минуты Мазарина.-- Кардиналъ и его духовникъ.-- См&#1123;шное вознагражденіе.-- Карточный долгъ.-- Смерть Мазарина.-- Духовное его зав&#1123;щаніе.-- Сужденіе объ этомъ министр&#1123;.-- Его высоком&#1123;ріе.-- Его скупость.-- Хвала ему.

ГЛАВА XXXIV.
1661.

   Летелье.-- Ліоннь.-- Фуке.-- Ихъ характеры.-- Колберъ и кладъ.-- Людовикъ XIV въ двадцать-три года.-- Филиппъ Анжуйскій, брать его.-- Уединеніе Анны Австрійской.-- Образъ жизни молодой королевы.-- Принцесса Генріетта и молодой Букингамъ.-- Англійская вдовствующая королева и дочь ея возвращаются во Францію.-- Причины этого возвращенія.-- Герцогъ Анжуйскій &#1123;детъ къ нимъ на встр&#1123;чу.-- Графъ де-Гишъ.-- Сильная ревность.-- Женитьба герцога Анжуйскаго.-- Онъ принимаетъ титулъ герцога Орлеанскаго.-- Портретъ супруги его Генріетты.-- Обыкновенное распред&#1123;леніе дня.-- Водовика XIV.-- Фрондисты д&#1123;лаются приверженцами двора.-- Король влюбляется въ Генріетту.-- Какимъ образомъ хотятъ скрыть эту любовь.-- Д&#1123;вица ла-Вальеръ.-- Она привлекаетъ вниманіе короля.-- Людовикъ XIV стихотворецъ.-- Данжо вдвойн&#1123; секретарь.-- Паденіе Фуке приготовляется.-- Вокскій праздникъ.-- Путешествіе въ Пангъ.-- Взятіе подъ арестъ Фуко.-- Ненависть къ Колберу

ГЛАВА XXXV.
1661--1666.

   Рожденіе Дофина.-- Состояніе умовъ этого времени.-- Первая ссора короля съ ла-Вальеръ.-- Ла-Вальеръ удаляется къ кармелитскимъ монахинямъ въ Піальо.-- Примиреніе.-- Начало Версайльскаго дворца.-- Элидская принцесса.-- Тартюфъ.-- Пожалованіе кавалерами ордена св. Духа.-- Голубой кафтанъ.-- Могущество Франціи.-- Ла-Вальеръ родитъ дочь, потомъ сына.-- Подробности о герцог&#1123; ла-Мейльере.-- Ботрю.-- Анекдоты къ нему относящіеся.-- Бол&#1123;знь королевы-матери.-- Герцогиня Орлеанская.-- Генріетта и графъ Гишъ.-- Ссора и примиреніе.-- Кончина Анны Австрійской.-- Сужденіе о ея характер&#1123; и образ&#1123; жизни

ГЛАВА XXXVI.
1667--1669.

   Посл&#1123;дствія смерти Анны Австрійской.-- Охлажденіе короля къ ла-Вальеръ.-- Появленіе госпожи Монтеспанъ.-- Принцесса Монако.-- Характеръ новой любовницы.-- Приготовленія къ войн&#1123;.-- Фландрская кампанія.-- Строгость Людовика XIV.-- Любовь старшей дочери Гастона Орлеанскаго къ Лозену.-- Портретъ Лозена.-- Его происхожденіе.-- Причины быстраго его возвышенія.-- Его заключаютъ въ Бастилію.-- Его грубость.-- Король соглашается на его женитьбу.-- Причины, побудившія короля дать свое согласіе.-- Посл&#1123;дніе годы герцога Бофора.-- Его таинственная кончина

ГЛАВА XXXVII.
1669.

   Неудовольствія Людовика XIV противъ Соединенныхъ Штатовъ -- Проектъ союза Франціи съ Англіею.-- Принцесса Генріетта посредница.-- Усп&#1123;хи ея порученія -- Неудовольствіе его высочества.-- Жалобы принцессы на своего мужа.-- Мальтійскій рыцарь де-Лоррень.-- Король вступается за ея высочество.-- Гн&#1123;въ герцога Орлеанскаго.-- Бол&#1123;знь принцессы.-- Она считаетъ себя отравленною.-- Мн&#1123;ніе врачей.-- Ходъ бол&#1123;зни.-- Посл&#1123;днія минуты принцессы.-- Поступокъ его высочества.-- Визитъ короля.-- Кончина принцессы.-- Преступленіе открывается.-- Снисходительность короля

ГЛАВА XXXVIII.
1670--1672.

   Людовикъ XIV и госпожа де-Монтеспанъ.-- Немилость къ ла-Вальенъ.-- Первая беременность новой любовницы.-- Тайна, которою окружаютъ ея роды.-- Рожденіе герцога Менскаго.-- Паденіе Лозена; взятіе его подъ арестъ.-- Онъ встр&#1123;чается съ Фуке въ Пиньерольской тюрьм&#1123;.-- Молодой герцогъ Лонгвиль является при двор&#1123;.-- Связи его съ маршальшею лаферте.-- Госпожа ла-Ферте и ея мужъ.-- Маршальша или камердинеръ.-- Мщеніе маршала.-- Маршалъ и компаньонка.-- Герцогъ Лонгвиль и маркизъ д'Еффіэ.-- Западня.-- Ударъ палкою.-- Война съ Голландіею.-- Переходъ черезъ Рейнъ.-- Смерть герцога Лонгвиля.-- Зав&#1123;щаніе его.-- Состояніе театра.-- Уединеніе госпожи ла-Вальеръ

ГЛАВА XXXIX.
1673--1679.

   Пимвегсискій миръ, 1678-го года.-- Взглядъ на прошедшее.-- Людовикъ XIV и писатели.-- Король мститъ за Корнеля.-- Заговоръ Рогана.-- Его кончина.-- Отравители.-- Порошокъ, называемый порошкомъ насл&#1123;дства.-- Ла-Вуазенъ.-- Ла-Вигурё.-- Уголовный судъ.-- Принцъ Орлеанскій у колдуньи.-- Ему показывается чортъ.-- Ла-Вуазенъ и ея пос&#1123;тители.-- Заговоръ кардинала Булльонскаго.-- Онъ желаетъ вызвать т&#1123;нь маршала Тюрена.-- Ла-Рейни и графиня Суассонъ.-- Казнь ла-Вигурё.-- Кончина ла-Вуазены.

ГЛАВА XL.
1679--1684.

   Принцесса Палатинская; ея портретъ.-- Ея характеръ.-- Ея поведеніе при двор&#1123;.-- Побочныя д&#1123;ти Людовика XIV-го.-- Новая любовь короля.-- Госпожа Субизъ.-- Госпожа Людръ.-- Д&#1123;вица Фонтанжъ.-- Госпожа де-Ментенонъ.-- Ея первыя сношенія съ Людовикомъ XIV.-- Какъ дворъ смотритъ на возрастающее благорасположеніе къ ней короля.-- Отецъ ла-Шезъ.-- Бол&#1123;знь короля.-- Кончина королевы Маріи-Терезіи.-- Возвращеніе на короткое время Лозена.-- Состояніе Франціи въ продолженіе этого періода

ГЛАВА XLI.
1684--1685.

   Война съ Алжиромъ.-- Изобр&#1123;теніе бомбъ.-- Маленькій Рено.-- Первое бомбардированіе.-- Мирный договоръ.-- Кончина Колбера.-- Надгробныя ему надписи.-- Его похороны.-- Его семейство.-- Война съ Генуей -- Второе бомбардированіе.-- Прекращеніе непріятельскихъ д&#1123;йствій.-- Заключеніе условія договора.-- Генузскій дожъ въ Версайл&#1123;.-- Состояніе новаго дворца.-- Генуэзскій дожъ предъ Людовикомъ XIV.

ГЛАВА XLII.

   Взглядъ на литературу, науки и изящныя искусства этой эпохи.-- Мольеръ.-- Ла-Фонтенъ.-- Боссюэтъ.-- Бюсси-Рабютенъ.-- Госпожа де-Севинье.-- Фенелонъ -- Ла-Рошфуко.-- Паскаль.-- Буало.-- Госпожа де-ла-Фанеттъ.-- Госпожа Дезульеръ.-- Сен-Симонъ.-- Кино.-- Люлли.-- Живопись.-- Скульптура.-- Архитектура.-- Состояніе литературы и наукъ въ Англіи, Германіи, Италіи и Испаніи.-- Усп&#1123;хи французской промышленности въ этомъ період&#1123;.-- Статсъ-дамы двора.-- Парижъ украшается новыми зданіями.-- Усп&#1123;хи военныхъ искуствъ.-- Сухопутная армія.-- Кавалерія.-- Артиллерія.-- Флотъ.-- Семейство Лодовика XIV.-- Дофинъ и его сыновья.-- Побочныя д&#1123;ти.-- Графъ Вермандуа.-- Графъ Вексенъ -- Д&#1123;вица де-Блуа.-- Герцогъ Менскій.-- Д&#1123;вица де-Пантъ.-- День короля.-- Этикетъ его двора

ГЛАВА XLIII.
1685--1690.

   Кальвинисты и католики.-- Угнетенія предшествовавшія отм&#1123;ненію Нантскаго эдикта.-- Какое участіе принимала госпожа де-Ментенонъ въ этихъ пресл&#1123;дованіяхъ.-- Отм&#1123;неніе Нантскаго эдикта.-- Аббатъ Шела.-- Его мученичество.-- Онъ посылается въ Севенны.-- Жестокость его поступковъ.-- Нам&#1123;реніе Людовика XIV вступить въ бракъ съ де-Ментеновъ.-- Сопротивленіе дофина.-- Недоум&#1123;ніе короля.-- Бракъ совершается.-- Сонетъ Герцогини, супруги герцога Бурбонскаго.-- Письмо Карла II-го.-- Характеръ этого государя.-- Восшествіе на престолъ Іакова II-го.-- Его необдуманный поступокъ.-- Принцъ Оранскій свергаетъ съ престола своего тестя.-- Іаковъ II и его семейство ищутъ себ&#1123; пріюта во Франціи.-- Возвращеніе Лозена.-- Аугсбургская лига.-- Бол&#1123;знь Людовика. XIV.-- Тріанонское окно

ГЛАВА XLIV.
1691--1695.

   Всеобщая война.-- Вторичное опустошеніе Палатината.-- Маршалъ Люксембургъ.-- Маршалъ Дюра.-- Дофинъ.-- Катина.-- Взятіе Филипсбурга.-- Выигранныя и проигранныя сраженія.-- Принцъ Евгеній.-- Сл&#1123;дствія Севеннской междоусобной войны.-- Ужасная кончина аббата Шёла.-- Смерть принца Конде.-- Борьба между госпожею де-Ментенонъ и министромъ Лувуа.-- Король и министръ.-- Караулъ не на своемъ м&#1123;ст&#1123;, -- Прогулка и монологъ -- смерть Лувуа.-- Открытіе причины его смерти.-- Испанская королева умираетъ отъ яда

ГЛАВА XLV.
1696--1700.

   Состояніе Европы въ конц&#1123; войны -- Мирный договоръ съ Савойею.-- Рисвикскій миръ.-- Первое духовное зав&#1123;щаніе Испанскаго короля.-- Избраніе принца Конти на польскій престолъ.-- Битва при Зент&#1123;.-- Карловицкій миръ.-- Садовскій кузнецъ.-- Путешествіе его въ Версайль.-- Онъ представляется ко двору.-- Свиданіе его съ Людовикомъ XIV.-- Его исторія.-- Объясненіе таинственныхъ его приключеній.-- Графъ д'Обинье.-- Его распутная жизнь.-- Молодая герцогиня Бургундская.-- Пріемъ ея во Франціи.-- Прибытіе ея въ Монтаржисъ, въ Фонтенбло и въ Версайль.-- Празднованіе свадьбы.-- Первая брачная ночь.-- Портретъ герцога Бургундскаго.--

ГЛАВА XLVI.
1700--1701.

   Духовное зав&#1123;щаніе испанскаго короля.-- Интриги по этому предмету.-- Сов&#1123;тъ папы Иннокентія XII.-- Наконецъ Франція предпочтена Австріи.-- Смерть Карла II.-- Открытіе зав&#1123;щанія.-- Шутка герцога Абрантеса.-- Благоразумное поведеніе Людовика XIV.-- Герцогъ Анжуйскій признанъ Испанскимъ королемъ.-- Пріемъ въ Медон&#1123;.-- Посл&#1123;днее свиданіе Людовика XIV съ маркизою Монтеспанъ.-- Кончина Расина.-- Причина его смерти.-- Рожденіе Вольтера

ГЛАВА XLVII.
1701--1703.

   Барбезьё, его портретъ, его характеръ, его проказы, его кончина.-- Шамильяръ; странное начало его счастія.-- Смерть Іакова II.-- Посл&#1123;днія его минуты.-- Сужденіе объ этомъ корол&#1123;.-- Декларація Людовика XIV.-- Поступки Вильгельма III.-- Посл&#1123;дняя бол&#1123;знь этого принца.-- Его характеръ.-- Челов&#1123;къ въ Жел&#1123;зной Маск&#1123;.-- Его исторія.-- Разысканія по этому предмету.-- Догадки автора этой книги1

ГЛАВА XLVIII.
1704--1709.

   Европейскія государства объявляютъ себя врагами Людовика XIV.-- Великій Союзъ. Франціи.-- Враги и союзники.-- Бол&#1123;знь великаго Дофина.-- Пос&#1123;щеніе торговокъ.-- Кончина его высочества.-- Герцогъ Шартрскій.-- Характеръ его высочества.-- Взглядъ на военныя д&#1123;йствія.-- Особенное благоволеніе къ Вильруа.-- Вандомъ; его портретъ.-- Особенныя его привычки.-- Жанъ-Кавальё.-- Его пос&#1123;щеніе Версайля.-- Онъ удаляется изъ Франціи.-- Конецъ Севеннской войны.-- Посл&#1123;днія минуты маркизы Монтеспанъ.-- Гротъ &#1138;етиды -- Голодъ 1709 года.-- Налогъ десятины.-- Кончина отца ла-Шеза.-- Преемникъ его, отецъ ле-Теллье.-- Б&#1123;дствія Франціи

ГЛАВА XLIX.
1709--1711.

   Бол&#1123;знь герцогини Бургундской.-- Герцогъ Фронсакъ.-- Его женитьба.-- Любовники молодой герцогини.-- Нанжисъ.-- Молеврье.-- Д&#1123;ти герцогини Бургундской.-- Военныя д&#1123;йствія.-- Вильруа во Фландріи.-- Пораженіе при Рамильи.-- Вильруа зам&#1123;няетъ Вандомъ.-- Герцогъ Орлеанскій въ Италіи.-- Пораженіе при Турин&#1123;.-- Герцогь Орлеанскій въ Испаніи.-- Странныя сомн&#1123;нія Людовика XIV.-- Леридское д&#1123;ло.-- Интриги противъ герцога Орлеанскаго.-- Критическое положеніе Филиппа V.-- Взятіе Мадрита эрцгерцогомъ Карломъ.-- Безразсудныя надежды герцога Орлеанскаго.-- Унизительныя предложенія Людовика XIV.-- Жестокость его враговъ.-- Вандома призываютъ въ Италію

ГЛАВА L.
1711--1713.

   Усп&#1123;хи Вандома въ Испаніи.-- Паденіе Марльбруга.-- Чашка съ водою.-- Смерть императора Іосифа І-го.-- Перем&#1123;на политики въ пользу Людовика XIV.-- Несчастій въ королевской фамиліи.-- Бол&#1123;знь его высочества великаго Дофина.-- Его смерть.-- Портретъ его.-- Бол&#1123;знь и кончина герцогини Бургундской.-- Портретъ этой принцессы.-- Бол&#1123;знь герцога Бургундскаго.-- Смерть его.-- Портретъ его.-- Его характеръ.-- Вольность въ словахъ г. Гамаше.-- Бол&#1123;знь и смерть герцога Бретапскаго, третьяго Дофина.-- Бол&#1123;знь и смерть герцога Берріііскаго.-- Кончина герцога Вандомскаго.-- Девонская поб&#1123;да.-- Утрехтскій миръ...

ГЛАВА LI.
1714--1715.

   Старость Людовика XIV.-- Его печаль.-- Разд&#1123;леніе двора на дв&#1123; партіи.-- Клевета на герцога Орлеанскаго.-- Причины и сл&#1123;дствія этой клеветы.-- Поступки короля въ этихъ обстоятельствахъ.-- Предпочтеніе, оказываемое имъ усыновленнымъ принцамъ.-- Протесты.-- Герцогъ Менскій осыпанъ милостями.-- Духовное зав&#1123;щаніе, исторгнутое у Людовика XIV.-- Мнимый посланникъ.-- Затм&#1123;ніе солнца.-- Смотръ гвардейскимъ полкамъ.-- Бол&#1123;знь Людовика XIV.-- Конференція короля съ герцогомъ Орлеанскимъ.-- Предсмертные сов&#1123;ты Людовика XIV.-- Посл&#1123;днія его минуты.-- Его кончина.-- Заключеніе
   

ГЛАВА XXVIII.
1662.

Несогласія между принцами.-- Сл&#1123;дствіе ссоры между герцогомъ Немурскимъ и герцогомъ Бофоромь.-- Дуэль на смерть.-- Принцъ Конде получаетъ пощечину.-- Красное словцо президента Бельевра.-- Герцогъ Орлеанскій лишается единственнаго своего сына.-- Новая оппозиція Парламента.-- Покои удаленіе Мазарина.-- Король вступаетъ въ Парижъ.-- Затруднительное положеніе принцессы Монпансье.-- Отъ&#1123;здъ принцевъ.-- Они объявлены виновными въ оскорбленіи величества.-- Призваніе Мазарина.-- Побудительная причина возвращенія.-- Неблагоразумный поступокъ коадъютора.-- Придумываютъ, какъ-бы отъ него отд&#1123;латься.-- Воля короля начинаетъ обнаруживаться.-- Арестованіе кардинала Реца.-- Конецъ второй войны Фронды.-- Возвращеніе Мазарина.

   Вскор&#1123; посл&#1123; того, какъ принцы одержали политическую поб&#1123;ду, о которой мы говорили, возникло между ними несогласіе. Положено было на будущее время учредить сов&#1123;тъ благоустроенн&#1123;е того, какой былъ прежде, и не только вс&#1123; желали принять участіе въ этомъ сов&#1123;т&#1123;, но произошли даже споры между чужестранными и французскими принцами по вопросу о предс&#1123;дательств&#1123;. Это было причиною ссоры между герцогомъ Немурскимъ, происходившимъ изъ Савойскаго дома, и герцогомъ Вандомскимъ, побочнымъ сыномъ, изъ дома французскаго, Эта ссора наводила т&#1123;мъ большій страхъ на приверженцевъ обоихъ принцевъ, что она была повтореніемъ сцены, случившейся въ Орлеан&#1123;, когда, какъ припомните, герцогъ Бофоръ далъ пощечину герцогу Немурскому, а герцогъ Немурскій сорвалъ парикъ съ головы герцога Бофора.
   Какъ только разнеслась молва объ этой ссор&#1123;, герцогъ Орлеанскій и принцъ Конде принудили герцога Немурскаго дать честное слово, въ теченіи двадцати-четырехъ часовъ ничего не предпринимать противъ герцога Бофора. Что касается до сего посл&#1123;дняго, то о немъ не безпокоились, потому-что, какъ вс&#1123; согласно говорили, онъ показалъ въ этомъ случа&#1123; столько же благоразумія, сколько герцогъ Немурскій запальчивости. Но герцогъ Немурскій сд&#1123;лалъ, безъ сомн&#1123;нія, какую нибудь хитрую оговорку, которая давала ему право не сдержать даннаго слова, потому-что, какъ скоро онъ былъ на свобод&#1123;, то сталъ тотчасъ отыскивать своего противника. Бофора не трудно было найти: онъ былъ вс&#1123;мъ изв&#1123;стенъ, какъ самый безпокойный челов&#1123;къ во всемъ Париж&#1123;, который, гд&#1123; бы не проходилъ, оставлялъ за собою сл&#1123;дъ своего характера. Герцогъ Немурскій, узнавъ, что онъ прогуливается въ Тюйльери съ четырьмя, или пятью, своими пріятелями, отправился туда, чтобъ съ нимъ встр&#1123;титься. Д&#1123;йствительно, какъ только онъ вошелъ въ садъ, то увид&#1123;лъ Бофора съ четырьмя его пріятелями; это были графы: Бюри и Ри, Брилье и Герикуръ, Герцогъ Немурскій прямо подошелъ къ Бофору, и вызвалъ его на дуэль.
   Герцогъ былъ очень спокоенъ, и нисколько не сердился на герцога Немурскаго; поэтому, онъ сд&#1123;лалъ все возможное, чтобъ устранить эту дуэль; онъ говорилъ, что ему невозможно отд&#1123;литься отъ товарищей, которые съ нимъ гуляли, и что лучше отложить это д&#1123;ло до другаго дня. Тогда герцогъ Немурскій сказалъ громко, что это не можетъ служить препятствіемъ дуэли; что, напротивъ, онъ приведетъ равное число своихъ друзей, и такимъ образомъ партія будетъ полн&#1123;е. Посл&#1123; этого не оставалось никакого средства уклониться отъ дуэли, потому что эти господа, видя, что ихъ такимъ образомъ вызываютъ, сочли сообразнымъ съ своимъ достоинствомъ отв&#1123;чать согласіемъ на вызовъ. Положено было начать битву, безъ отлагательства, на конной площади, куда герцогъ Немурскій долженъ былъ привести своихъ секундантовъ.
   Герцогъ Немурскій воротился къ себ&#1123; на квартиру и, къ несчастію, нашелъ у себя нужное число молодыхъ дворянъ: это были гг. Вильяръ, кавалеръ ла-Шезъ, Кампанъ и Люзершъ; они приняли приглашеніе и тотчасъ отправились туда, гд&#1123; ихъ ожидали. Герцогъ Немурскій принесъ шпаги и пистолеты, и чтобъ не терять времени, напередъ зарядилъ пистолеты. Между-т&#1123;мъ, какъ секунданты условливались между собою, и каждый избиралъ себ&#1123; противника, герцогъ Немурскій подошелъ къ герцогу Бофору и въ ту же минуту хот&#1123;лъ начать поединокъ; но Бофоръ снова попытался склонить его къ примиренію.-- Ахъ! любезный братъ, говорилъ онъ,-- стыдно горячиться такъ, какъ мы горячимся; будемъ лучше друзами! забудемъ прошедшее.
   Но герцогъ Немурскій бросилъ заряженный пистолетъ къ ногамъ герцога Бофора и, отступя на надлежащее разстояніе, сказалъ:-- Н&#1123;тъ, безд&#1123;льникъ! надобно, чтобъ или я тебя убилъ, или чтобъ ты убилъ меня!-- При этихъ словахъ онъ спустилъ курокъ другаго пистолета, и когда противникъ его остался невредимъ, бросился, на него со шпагою въ рук&#1123;. Ему не пришлось отступить: герогъ Бофоръ поднялъ пистолетъ и выстр&#1123;лилъ, почти не приц&#1123;ливаясь; герцогъ Немурскій упалъ, пораженный тремя пулями. Многія особы, бывшіе въ саду Вандомскаго отеля, который находился не далеко оттуда, въ томъ числ&#1123; и аббатъ Сен-Спиръ, приб&#1123;жали на этотъ шумъ. Аббатъ бросился къ раненому; но посл&#1123;дній им&#1123;лъ только время проговорить: -- Іисусе! Матерь Божія! пожалъ ему руку и испустилъ духъ. Въ то же время трое изъ свид&#1123;телей герцога Бофора упали, будучи тяжело ранены; это были графъ Бюри, графъ Ри и Герикуръ. Графъ Бюри выздоровелъ, но Ри и Герикуръ умерли отъ ранъ.

0x01 graphic

   На другой день борьба началась между принцемъ Таренгскинъ, сыномъ герцога Тремуйля, и графомъ Ріё, сыномъ герцога Эльбёфа, и снова по вопросу о предс&#1123;дательств&#1123;. Принцъ Конде, случившійся при этомъ, принялъ сторону принца Тарентскаго, который былъ ему близкій родственникъ. Во время спора графъ Ріё сд&#1123;лалъ т&#1123;лодвиженіе, которое принцъ Конде принялъ за личное оскорбленіе, и далъ ему пощечину; графъ Ріё отплатилъ ему т&#1123;мъ же. Принцъ Конде, у котораго не было при себ&#1123; шпаги, схватилъ шпагу барона Миженна; Ріё вынулъ свою; тутъ герцогъ Роганъ бросился между ними, и заставилъ графа Ріё выйти изъ комнаты, а герцсгъ Орлеанскій отослалъ его въ Бастилію. Принцъ Конде хот&#1123;лъ посл&#1123;довать за нимъ и требовать удовлетворенія; но вс&#1123; присутствующіе утверждали, что Ріё ударилъ его кулакомъ, а не далъ ему пощечины, Принцъ Конде долго сопротивлялся; наконецъ, разсудивъ, что испытанная имъ храбрость, ставила его выше всякаго оскорбленія, склонился на ихъ показанія, и въ тотъ же вечеръ, входя къ дочери герцога Орлеанскаго, сказалъ ей:-- Вы видите во мн&#1123; челов&#1123;ка, котораго, клянусь вамъ, били сегодня въ первый разъ въ его жизни.
   Подобное д&#1123;ло едва-было не случилось въ первую Фронду, но было остановлено только шуткою президента Бедьевра: герцогъ Бофоръ, встр&#1123;тивъ въ герцог&#1123; Ельбёф&#1123; сопротивленіе сзопмъ нам&#1123;реніямъ, съ негодованіемъ воскликнулъ: -- Если ядамъ Ельбёфу пощечину, не изм&#1123;нитъ ли это вида нашихъ д&#1123;лъ, какъ вы думаете?-- "Н&#1123;тъ, герцогъ," отв&#1123;чалъ президентъ, "я думаю, что это изм&#1123;нитъ только видъ г. Ельбёфа!"
   Черезъ н&#1123;сколько дней посл&#1123; этихъ приключеній, умеръ единственный сынъ герцога Орлеанскаго; это былъ мальчикъ двухъ л&#1123;тъ, который еще не говорилъ, и не ходилъ потому, что ноги у него были совершенно кривыя; это, говорили, произошло отъ того, что герцогиня всегда держалась криво во время своей беременности. Герцогъ былъ чрезвычайно огорченъ его смертію; онъ ув&#1123;домилъ о своемъ несчастіи дворъ и просилъ позволенія похоронить маленькаго принца въ Сен-Дени; но ему отказали весьма грубымъ письмомъ, въ которомъ было сказано, что смерть сына есть для него Божіе наказаніе за его интриги противъ короля.
   Выше было сказано, что король далъ повел&#1123;ніе перевести парламентъ въ Понтуазъ. Повиновеніе и неповиновеніе было равно затруднительно для членовъ; но они выпутались изъ этого затруднительнаго положенія обыкновенною своею уловкою, говоря, что не могутъ повиноваться указамъ короля, и даже не могутъ слушать чтенія этихъ указовъ, пока кардиналъ находится во Франціи. Сверхъ того, компанія издала повел&#1123;ніе, которымъ запрещалось каждому изъ ея членовъ удаляться изъ Парижа, а отсутствующимъ предписывалось возвратиться въ Парижъ. Тогда королевскій сов&#1123;тъ понялъ,-- и самъ Мазаринъ старался заставить егэ это понять,-- что такое положеніе д&#1123;лъ невыносимо. Министръ самъ предложилъ, чтобъ его удалили, и предложеніе его было принято. Въ сл&#1123;дствіе сего, 12-го августа, король, находясь въ Понтуаз&#1123;, далъ указъ объ удаленіи кардинала. Это была превосходная политика. Р&#1123;шительная м&#1123;ра городской Думы,-- во время которой были убиты три, или четыре сов&#1123;тника, два старшины и челов&#1123;къ тридцать м&#1123;щанъ,-- лишила парламентъ расположенія къ принцамъ. Назначеніе герцога Орлеанскаго главнымъ начальникомъ было принято большинствомъ только пяти голосовъ, что составляло оппозицію шестидесяти девяти членовъ противъ семидесяти четырехъ. Удаленіе Мазарина уничтожало предлогъ къ возмущеніямъ; съ его отъ&#1123;здомъ парламентская оппозиція становилась политическимъ возмущеніемъ; онъ очень хорошо зналъ, какъ утомительна была для каждаго эта война, и потому не сомн&#1123;вался, что воина прекратится, какъ скоро предлогъ къ ней уничтожится.
   Декларація короля, возв&#1123;щавшая объ отъ&#1123;зд&#1123; кардинала, пришла въ Парижъ 13-го августа и произвела д&#1123;йствіе, какого ожидали. Оба принца явились въ парламентъ и объявили, что, такъ-какъ главная причина войны бол&#1123;е не существуетъ, то они готовы положить оружіе, если только его величеству угодно будетъ дать амнистію, удалить войска, находящіяся въ окрестностяхъ Парижа, и вывести изъ Гіэны т&#1123;, которыя тамъ расположены.
   Долго тянулись переговоры: принцы желали охранительныхъ граматъ. Король бралъ свои предосторожности; принцы хот&#1123;ли, чтобъ все было предано забвенію; но были обстоятельства, о которыхъ король думалъ вспомнить въ свое время. Въ этихъ обстоятельствахъ вышло то, что случается обыкновенно,-- а именно, что подъ предлогомъ ходатайствованія о д&#1123;л&#1123; общемъ, каждый хлопоталъ о себ&#1123; самомъ: герцогъ Орлеанскій чрезъ посредничество кардинала Реца, принцъ Конде чрезъ посредничество Шавиньи; но ни тотъ, ни другой не им&#1123;ли усп&#1123;ха. Герцогу Орлеанскому отв&#1123;чали въ неопред&#1123;ленныхъ выраженіяхъ, но и принцъ Конде не могъ подучить того, чего домогался, и принужденъ былъ безъ пользы для себя вы&#1123;хать изъ Парижа. Думая, что Шавиньи худо защищалъ его интересы, онъ передъ отъ&#1123;здомъ своимъ такъ на него разсердился, что Шавиньи перепутался, и чрезъ н&#1123;сколько дней умеръ отъ этого испуга, какъ говоритъ Сен-Симонъ.
   Гг. Бофоръ и Бруссель подали прошеніе объ отставк&#1123;, первый отъ должности парижскаго губернатора, второй отъ должности купеческаго старшины.
   17-го Октября король прибылъ въ Сен-Жерменъ; начальники городской стражи и депутаты отъ города отправились туда немедленно, и возвратились, ведя съ собою прежняго парижскаго губернатора, маршала л'Опиталя, и прежняго купеческаго старшину сов&#1123;тника Лефевра. Они объявили, кром&#1123; того, что посл&#1123; завтра король назначилъ въ&#1123;здъ свой въ столицу. Это изв&#1123;стіе причинило всеобщую радость, громкія изъявленія которой герцогъ Орлеанскій могъ слышать даже изъ Люксембурга, и въ которой онъ готовился принять участіе; но въ тоже время, дочь его, принцесса Монпансье получила отъ короля письмо, которымъ его величество давалъ ей знать, что, возвращаясь въ Парижъ и не им&#1123;я другаго пом&#1123;щенія для своего брата, кром&#1123; Тюйльерійскаго дворца, онъ проситъ ее поскор&#1123;е вы&#1123;хать изъ этого дворца, дабы, по прибытіи посл&#1123; завтра въ Парижъ, герцогъ Анжуйскій могъ найти его свободнымъ. Принцесса отв&#1123;чала, что она повинуется повел&#1123;нію короля и пере&#1123;детъ во дворецъ его королевскаго высочества. Передъ отъ&#1123;здомъ къ своему отцу, она вел&#1123;ла позвать къ себ&#1123; двухъ постоянныхъ своихъ сов&#1123;тниковъ, президента Віоля и парламентскаго сов&#1123;тника Кроаси. Оба они немедленно явились, и президентъ Віоль сказалъ ей, что распространился слухъ, будто бы герцогъ, отецъ ея, заключилъ съ дворомъ частный договоръ; онъ показалъ ей даже статьи этого договора, говоря: -- Принцесса, вы знаете его высочество также хорошо, какъ и я; я ни за что не отв&#1123;чаю.
   Д&#1123;йствительно, принцесса Монпансье знала герцога Орлеанскаго лучше, нежели кто либо другой. Она нашла отца своего весьма неспокойным&#1123; на счетъ самого себя, и поэтому весьма нечувствительнымъ къ тому, что могло случиться съ другими. По этой-то причин&#1123; герцогъ даже не предложилъ дочери своей комнаты въ Люксембург&#1123;; тогда принцесса просила у него позволенія занять квартиру въ арсенал&#1123; и онъ, по обыкновенному своему легкомыслію, далъ ей это позволеніе. Но возвратясь къ себ&#1123;, принцесса Монпансье нашла тамъ госпожу Епернонъ и госпожу Шатильонъ, которыя пришли с&#1123;товать вм&#1123;ст&#1123; съ нею о томъ, что она принуждена была оставить Тюйльери,-- ату прелестн&#1123;йшую въ св&#1123;т&#1123; квартиру,-- и спрашивали, куда она нам&#1123;рена пере&#1123;хать.-- Въ арсеналъ, отв&#1123;чала принцесса Монпансье -- "Ахъ! Боже мой! вскричала герцогиня Шатильонъ," -- кто подалъ вамъ этотъ сов&#1123;тъ?" -- Гг Віоль и Кроаси.-- Да они съ ума сошли! вскричала Шатильонъ:-- съ какимъ же нам&#1123;реніемъ хотите вы пере&#1123;хать въ арсеналъ? не думаете-ли вы строить баррикады? не думаете ли вы, что тамъ вамъ удастся держаться противъ двора въ томъ положеніи, въ какомъ вы теперь находитесь? Выкиньте это изъ головы, и подумайте о томъ, гд&#1123; бы вамъ найти уб&#1123;жище; я намъ говорю, что герцогъ заключилъ договоръ для себя... только для себя одного; онъ даже сказалъ,-- и я это знаю изъ в&#1123;рнаго источника,-- что онъ за васъ не отв&#1123;чаетъ... что, напротивъ, онъ оставляетъ васъ.
   Весь день прошелъ въ пріискиваніи пристанища. Двадцать различныхъ квартиръ были осмотр&#1123;ны, и ни одна не нанята. До самаго вечера принцесса Монпансье ни на что не р&#1123;шалась и, наконецъ отправилась ночевать къ госпож&#1123; Фіеск&#1123;.
   Однако же, не смотра на этотъ слухъ, распространившійся о герцог&#1123; Орлеанскомъ и подтверждавшійся предшествовавшими обстоятельствами, никакого договора сд&#1123;лано не было, не потому, чтобы герцогъ не предлагалъ его, но потому, что на этотъ разъ король, или лучше сказать, сов&#1123;тъ его, не хот&#1123;лъ его подписать. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, въ понед&#1123;льникъ 21-го октября по утру, герцогъ Орлеанскій получилъ отъ его величества письмо, которымъ предписывалось ему оставить Парижъ. Какъ только получилъ онъ это письмо, то, не говоря никому ничего, отправился въ парламентъ съ ц&#1123;лію ув&#1123;рить членовъ его, что онъ не заключалъ никакого договора, что онъ никогда не отд&#1123;литъ своихъ интересовъ отъ интересовъ компаніи, и что готовъ погибнуть вм&#1123;ст&#1123; съ нею. Какъ компанія не знала о случившемся, то она благодарила герцога, и онъ возвратился домой въ весьма худомъ расположеніи духа, ища на комъ бы выместить свою досаду.
   Въ это время прі&#1123;хала въ Люксембургъ принцесса Монпансье. Она вошла въ кабинетъ герцогини, гд&#1123; находился и его королевское высочество герцогъ Орлеанскій, и сказала ему:-- Ахъ, Боже мой! правда-ли, что вы получили повел&#1123;ніе вы&#1123;хать изъ Парижа?-- Получилъ-ли я, или н&#1123;тъ это повел&#1123;ніе, какое вамъ до этого д&#1123;ло! я не обязанъ давать вамъ отчета.-- Но что касается до меня, отв&#1123;чала ему дочь,-- вы можете, конечно, сказать, буду ли я изгнана?-- Правду сказать, отв&#1123;чалъ его высочество,-- тутъ ничего бы не было удивительнаго; вы, моя дочь, вели себя довольно дурно противъ двора,-- вы можете отъ него всего ожидать; это научитъ васъ не сл&#1123;довать въ другой разъ моимъ сов&#1123;тамъ.
   Какъ ни хорошо знала принцесса Монпансье своего отца, но такой отв&#1123;тъ поразилъ ее; она ороб&#1123;ла на минуту. Однакоже, она оправилась, и, улыбаясь,-- хотя была весьма бл&#1123;дна и встревожена,-- сказала:-- Отецъ мой. я не понимаю, что вы мн&#1123; говорите; когда я была въ Орлеан&#1123;, то по вашему же приказанію. Правда, у меня н&#1123;тъ этого приказанія на письм&#1123;, потому-что вы дали его словесно, но у меня есть ваши письма,-- могу сказать, весьма обязательныя,-- въ которыхъ вы хвалите мое поведеніе.-- Да, да, пробормоталъ герцогъ,-- поэтому я и говорю не объ Орлеан&#1123;; но ваше Сент-Антуанское д&#1123;ло, вы думаете оно не повредило вамъ при двор&#1123;? Вы очень были рады разыгрывать роль героини, и вамъ пріятно было слышать, какъ говорили, что вы два раза спасли пашу партію; такъ теперь, что бы съ вами ни случилось, вы ут&#1123;шитесь т&#1123;мъ, что будете вспоминать о похвалахъ, которыми васъ тогда осыпали!--
   Принцесса Монпансье, конечно, могла бы быть этимъ обезоружена, если бы вообще что-нибудь со стороны ея отца могло ее обезоружить.-- Я думаю, ваше высочество, отв&#1123;чала она, -- что я служила вамъ у Сент-Автуавской заставы не хуже, ч&#1123;мъ въ Орлеан&#1123;, ибо оба эти подвиги,-- столь не похвальные, по вашему мн&#1123;нію,-- я совершила во вашему приказанію, и еслибы нужно было ихъ повторить, то я бы не отказалась потому, что долгъ мой того отъ меня требовалъ!.... Я ваша дочь, я не могу вамъ не повиноваться и не служить вамъ; и если васъ постигло несчастіе, то по той же причин&#1123; справедливость требуетъ, чтобъ я разд&#1123;ляла неблаговоленіе къ вамъ короля и злую вашу участь; если бы даже я вамъ и не служила, то и тогда бы я приняла въ нихъ участіе. Я не знаю, что значитъ быть высокаго происхожденія,-- происхожденія, которое налагаетъ на меня обязанность никогда не д&#1123;лать ничего, кром&#1123; того, что велико и возвышенно. Пусть называютъ это, какъ хотятъ; что касается до меня, то я называю это идти своею дорогою, и по происхожденію своему, не могу избрать другой!--
   Принцесса Монпансье хот&#1123;ла уйти, но герцогиня, ея мачеха, удержала ее. Тогда она, обратясь къ его королевскому высочеству, сказала: -- Теперь, отецъ мой, вы знаете, что я изгнана изъ Тюйльери; не благоволите ли вы позволить мн&#1123; жить въ Люксембург&#1123;?
   -- Я бы позволилъ съ большимъ удовольствіемъ, отв&#1123;чалъ герцогъ,-- но у меня н&#1123;тъ свободной квартиры.-- Зд&#1123;сь никто не откажется уступить мн&#1123; свою; только позвольте мн&#1123; избрать такую, которая бы для меня годилась.-- Но зд&#1123;сь н&#1123;тъ также ни одной особы, которая бы не была мн&#1123; нужна, и т&#1123;, которые зд&#1123;сь живутъ, не уступятъ вамъ своего пом&#1123;щенія.-- Такъ-какъ вы, ваше высочество, р&#1123;шительно отказываетесь принять меня къ себ&#1123;, сказала принцесса,-- то я займу квартиру въ отел&#1123; Конде, гд&#1123; теперь никто не живетъ.-- О! что касается до этого, то я на это никакъ не согласенъ.-- По куда же мн&#1123; наконецъ д&#1123;ваться?-- Куда хотите! сказалъ герцогъ, и вышелъ.
   Принцесса провела эту ночь у госпожи Монтморъ, сестры госпожи де-Фронтенакъ, все еще. над&#1123;ясь получить отъ отца письмо, которымъ онъ позволитъ ей &#1123;хать съ собою; во на другой день по утру она получила записку, которою ув&#1123;домляли ее, что его высочество у&#1123;халъ въ Лимуръ. Принцесса Монпансье тотчасъ послала въ сл&#1123;дъ за отцомъ своимъ графа Голака, состоявшаго при ней на служб&#1123;. Онъ догналъ герцога близь Берни.-- А! сказалъ его высочество, увидя его,-- я очень радъ васъ вид&#1123;ть; скажите моей дочери, чтобъ она &#1123;хала въ Буа-ле-Виконтъ, и чтобы ут&#1123;шала себя надеждою, которую подадутъ ей г. Бофоръ, или герцогиня Монбазонъ, и что какою нибудь важною услугою принцу Конде, она можетъ поправить свои д&#1123;ла. Д&#1123;лать больше нечего; потому-что когда я у&#1123;зжалъ, парижскій народъ и ко мн&#1123; не обнаружилъ никакого участія, хотя онъ любилъ и уважалъ меня бол&#1123;е, нежели ее. По этому, посов&#1123;туйте ей у&#1123;хать и ничего не ожидать бол&#1123;е.-- Таково и ея нам&#1123;реніе, ваше высочество, отв&#1123;чалъ графъ Голакъ:-- по этому-то принцесса, зная избранную вами дорогу, немедленно отправится всл&#1123;дъ за вами.-- Н&#1123;тъ, н&#1123;тъ, сказалъ принцъ,-- пусть она &#1123;детъ въ Буа-ле-Виконтъ, какъ я уже сказалъ и опять повторяю.-- Честь им&#1123;ю зам&#1123;тить вашему высочеству, возразилъ Голакъ, -- что это невозможно: замокъ Буа-ле-Виконтъ построенъ среди открытаго поля; войска разс&#1123;яны вокругъ него и грабятъ все, что ни попадется. Принцесса, живя въ Буа-ле-Виконт&#1123;, лишится вс&#1123;хъ средствъ къ дневному пропитанію; къ тому же, вамъ изв&#1123;стно, она устроила въ немъ госпиталь для раненыхъ въ Сент-Антуанскомъ сраженіи. Ей невозможно удалиться въ этотъ замокъ.-- Ну, сказалъ герцогъ,-- такъ пускай она &#1123;детъ, куда можетъ, но только не со мною!-- Въ такомъ случа&#1123;, возразилъ Голакъ,-- она по&#1123;детъ съ вашею супругою.-- Невозможно, невозможно, сказалъ Гастонъ:-- жена моя скоро должна родить.... она ей будетъ въ тягость.-- Я долженъ сказать вашему высочеству, продолжалъ Голакъ,-- что не смотри на ваши запрещенія, я думаю, что принцесса нам&#1123;рена къ вамъ присоединиться.-- Пусть она д&#1123;лаетъ, что хочетъ, отв&#1123;чалъ герцогъ, -- пода будетъ ей изв&#1123;стно, что если она сюда прі&#1123;детъ, то я ее выгоню!--
   Нельзя было настаивать бол&#1123;е. Голакъ возвратился и разсказалъ принцесс&#1123; весь этотъ разговоръ. Между т&#1123;мъ, герцогъ продолжалъ путь свой въ Намюръ; на другой день, принцесса, будучи такъ же не тороплива, какъ и ея отецъ, вы&#1123;хала изъ Парижа, сама не зная куда.

0x01 graphic

   Мы разсказали этотъ анекдотъ со вс&#1123;ми его подробностями съ т&#1123;мъ, чтобъ извинить принца Орлеанскаго въ томъ, что онъ оставлялъ одного за другимъ Шале, Монморанси, и Сенк-Мара. Ему можно простить то, что онъ оставлялъ своихъ друзей, если въ подобныхъ обстоятельствахъ онъ оставлялъ родную дочь свою.
   Наканун&#1123;, вечеромъ, король въ&#1123;халъ въ Парижъ, и остановился въ Лувр&#1123; при громогласныхъ восклицаніяхъ народа; въ свит&#1123; его находился одинъ изъ старыхъ нашихъ знакомыхъ, котораго мы давно потеряли изъ виду,-- Генрихъ Гизъ, рейнскій архіепископъ, поб&#1123;дитель Колиньи, завоеватель Неаполя и Испанскій пл&#1123;нникъ. Нед&#1123;ли дв&#1123; тому назадъ онъ прибылъ во Францію, и былъ приглашенъ ко двору по ходатайству принца Конде.
   На другой день, король объявилъ милость герцогамъ: Бофору, Ла-Рошфуко, Рогану, десяти сов&#1123;тникамъ парламента, президенту государственнаго контроля Перо, и вс&#1123;мъ состоящимъ на служб&#1123; при дом&#1123; Конде.
   Въ продолженіе этой второй войны, кром&#1123; происшествій нами разсказанныхъ, случились еще вотъ какія событія: Эрцгерцогъ отнялъ у Франціи Гравелинъ и Дюнкирхенъ: Кромвель, безъ объявленія войны, овлад&#1123;лъ семью, или восемью Французскими кораблями; Французы потеряли Барцелону и Казале, изъ которыхъ, первая была ключемъ къ Испаніи, а второй ключомъ къ Италіи; Шампань и Пикардія были опустошены проходившими лотарингскими и испанскими войсками, призванными на помощь принцами; Берри, Ниверне, Сонтожъ, Пуату, Перигоръ, Лимузенъ, Анжу, Туренъ, Орлеанъ и Босъ были раззорены междоусобною войною; наконецъ, предъ глазами Парижанъ разв&#1123;вались на Новомъ-Мосту испанскія знамена, въ виду статуи Генриха IV, и желтые лотарингскіе шарфы носили въ Париж&#1123; также свободно, какъ шарфы голубые и св&#1123;тло-желтые, цв&#1123;та домовъ:-- Орлеанскаго и Конде.
   Какъ д&#1123;ла ни казались, при первомъ взгляд&#1123;, запутанными, но въ н&#1123;сколько дней политическій горизонтъ, на которомъ совершилось столько событій, прояснился. Король и королева въ&#1123;хали въ Парижъ при восклицаніяхъ народа, доказывавшихъ, что королевская власть была еще единственнымъ, неизм&#1123;ннымъ учрежденіемъ,-- центромъ, вокругъ котораго все еще соединялся народъ. Коадъюторъ, который спокойно держался въ сторон&#1123; и не вм&#1123;шивался въ событія, нами разсказанныя, (имя его встр&#1123;чаемъ мы только по случаю возведенія его въ кардинальское достоинство), былъ въ числ&#1123; первыхъ особъ, явившихся для поздравленія короля съ прі&#1123;здомъ въ Парижъ. Герцогъ Орлеанскій, не смотри на вс&#1123; свои ув&#1123;ренія въ в&#1123;рности на будущее время, съ согласія двора, удалился въ Блуа. Дочь его, долго блуждавшая по разнымъ направленіямъ, наконецъ водворилась въ Сен-Фаржо, въ одномъ изъ своихъ домовъ. Герцогъ Бофоръ, герцогини: Монбазонъ и Шатильонъ вы&#1123;хали изъ Парижа. Герцогъ Ла-Рошфуко, тяжело раненый, какъ припомните, во время сраженія въ Сент-Антуанскомъ предм&#1123;стьи,-- былъ отвезенъ въ Баньё, гд&#1123; почти вылечился и отъ любви къ междоусобицамъ и отъ любви къ герцогин&#1123; Лонгвиль. Принцесса Конде, принцъ Конти и герцогиня Лонгвиль находились въ Бордо, но уже не въ качеств&#1123; влад&#1123;телей и начальниковъ города, а какъ простые гости. Наконецъ, герцогъ Роганъ, котораго считали о нимъ изъ самыхъ в&#1123;рныхъ приверженцевъ обоихъ принцевъ, устроилъ д&#1123;ла свои такъ хорошо, что король и королева, спустя восемь дней посл&#1123; прибытія своего въ Парижъ, были воспріемниками сына его при сватомъ крещеніи.
   И такъ, оставался только одинъ непріятель, принцъ Конде, который, какъ ни былъ страшенъ, но удаленный отъ сообщества съ другими, потерялъ, по крайней м&#1123;р&#1123;, три четверти своей силы. Посему король, въ зас&#1123;даніи своемъ въ парламент&#1123; 13-го ноября, не колеблясь, вел&#1123;лъ всенародно объявитъ, что принцы Конде, Конти, герцогиня Лонгвиль, герцогъ Ла-Рошфуко, принцъ Тарентскій и вс&#1123; приверженцы ихъ, пренебрегли съ презр&#1123;ніемъ и упрямствомъ предложенную имъ милость и, сд&#1123;лавшись такимъ образомъ недостойными прощенія, неотм&#1123;нно подвергаются наказаніямъ, заслуживаемымъ оскорбителями величества, возмутителями общественнаго спокойствія и врагами своего отечества Парламентъ призналъ эту декларацію безпрекословно, и король, видя эту его покорность, безъ сомн&#1123;нія, сожал&#1123;лъ, что не прибавилъ статьи о возвращеніи Мазарина; но т&#1123;мъ не мен&#1123;е дворъ вид&#1123;лъ, что возвращеніе министра не встр&#1123;титъ уже никакого затрудненія, и потому королева отправила къ нему въ Булльонъ, куда онъ удалился, аббата Фуке, съ порученіемъ сказать ему, что такъ-какъ въ Париж&#1123; все мирно и спокойно, то онъ можетъ возвратиться ко двору, когда ему угодно.
   Странно, что хотя кардиналъ уже зналъ объ этомъ изъ частнаго письма королевы, однако онъ не р&#1123;шался &#1123;хать, и долго разсуждалъ съ посланнымъ къ нему аббатомъ о томъ, что не лучше ли ему предпочесть мирное свое уб&#1123;жище безпокойствамъ Пале-Ройяля; но аббатъ Фуке, изъ усердія ли. или потому, что считалъ сопротивленіе кардинала притворнымъ, такъ настоятельно упрашивалъ его, что кардиналъ по видимому сталъ колебаться, и какъ они прогуливались въ Арденнскомъ л&#1123;су, то кардиналъ сказалъ:-- Знаете-ли что. г. аббатъ, посмотримъ, что судьба по ов&#1123;туетъ намъ въ столь важномъ д&#1123;л&#1123;: я р&#1123;шился сл&#1123;довать въ этомъ случа&#1123; ея внушенію.-- А какимъ образомъ вы посов&#1123;туетесь съ нею, ваше преосвященство? спросилъ аббатъ.-- Н&#1123;тъ ничего легче, слазалъ кардиналъ,-- видите вы это дерево?-- и онъ указалъ на сосну, которая была отъ нихъ шагахъ въ десяти и поднимала сбою зеленую и пушистую вершину надъ ихъ головами.-- Вижу, отв&#1123;чалъ аббатъ.-- Я брошу свою трость на это дерево, продолжалъ Мазаринъ:-- если она на немъ останется. то значитъ, возвратившись ко двору, я останусь при немъ какъ она осталась на дерев&#1123;; но если она упадетъ,-- прибавилъ онъ, качая головою,-- то очевидно, я долженъ остаться зд&#1123;сь.
   При этихъ словахъ Мазаринъ бросилъ трость свою на вершину дерева, гд&#1123; она повисла такъ хорошо, что три года спустя ее еще тамъ вид&#1123;ли -- Ну, сказалъ кардиналъ,-- р&#1123;шено! такъ-какъ небу угодно, чтобы я возвратился. то мы, г. аббатъ, по&#1123;демъ тотчасъ, валъ скоро я получу ожидаемое мною изв&#1123;стіе.

0x01 graphic

   Между-т&#1123;мъ, въ Париж&#1123; приводили посл&#1123;днюю важную м&#1123;ру въ исполненіе. Мы сказали, что коадъюторъ,-- теперь уже кардиналъ Рецъ,-- явился первый къ королю и королев&#1123;, чтобъ поздравить ихъ съ прибытіемъ въ Парижъ, и такъ-какъ королева при вс&#1123;хъ сказала, что своимъ возвращеніемъ она обязана ему, то кардиналъ такъ былъ ув&#1123;ренъ въ благоволеніи къ нему двора, что когда его хот&#1123;ли удалить изъ Парижа, гд&#1123; присутствіе его казалось опаснымъ, и для того предложили ему на три года посольство въ Римъ, уплату его долговъ, и достаточный доходъ, чтобъ онъ могъ представлять собою блистательное лицо въ столиц&#1123; христіянскаго міра,-- онъ, вм&#1123;сто того, чтобъ съ благодарностію принять это назначеніе, сталъ предлагать свои условія. Такъ, онъ просилъ губернаторства для герцога Бриссака, м&#1123;ста для графа Монтрезора, должности для г. Комартена, патента на достоинство герцога и пера для маркиза Фоссёза, н&#1123;которую сумму денегъ для сов&#1123;тника Жоли, и наконецъ,-- какъ онъ самъ говоритъ,-- н&#1123;которыхъ другихъ безд&#1123;лицъ, какъ-то: аббатствъ, м&#1123;стъ и патентовъ.
   Со стороны его, какъ друга, было весьма неблагоразумно требовать чего нибудь тогда, какъ въ это время, вопреки принятымъ обычаямъ, и самые враги ничего не получали. Потому, съ этого времени принято было въ сов&#1123;т&#1123; короля,-- или лучше сказать, въ Булльон&#1123;, гд&#1123; находился Мазаринъ,-- твердое р&#1123;шеніе освободиться отъ такой требовательной особы; ибо находился ли Мазаринъ въ Арденнскомъ л&#1123;су, или на берегахъ Рейна, все д&#1123;лалось по его сов&#1123;тамъ; и никогда, можетъ быть, не былъ онъ такъ могущественъ, и, въ особенности, никогда не оказывали ему такаго повиновенія, какъ въ то время, ко да онъ находился въ изгнаніи; только геній его оставался во Франціи.
   Между т&#1123;мъ, друзья министра зам&#1123;чали, что положеніе его становилось со дня на день затруднительн&#1123;е. Юный король подросталъ и отъ времени до времени обнаруживалъ тотъ независимый характеръ, который позже выразился въ знаменитыхъ словахъ: Государство -- это я. Два обстоятельства дали проницательнымъ людямъ понятіе о томъ, до какой степени твердости воли дошелъ Людовикъ XIV. Когда президентъ Немовъ, находясь въ Компьен&#1123;, куда онъ прибылъ съ депутаціею отъ парламента, читалъ представленія парламента и просилъ удалить Мазарина, Людовикъ XIV, покрасн&#1123;въ отъ гн&#1123;ва, остановилъ оратора среди его р&#1123;чи, и, вырвавъ изъ рукъ его бумагу, сказалъ, что онъ разсмотритъ это д&#1123;ло съ своимъ сов&#1123;томъ. Пемонъ хот&#1123;лъ-было сд&#1123;лать н&#1123;которыя зам&#1123;чанія на счетъ такого поступка, по в&#1123;нчанный отрокъ, нахмуривъ брови, отв&#1123;чалъ, что онъ поступилъ такъ, какъ долженъ поступать король; и депутація принуждена была удалиться, не получивъ отъ него другаго отв&#1123;та. Это -- первое обстоятельство, а вотъ и второе: Положено было, что дворъ прибудетъ въ Парижъ 21-го октября, а такъ-какъ это случилось въ отсутствіе юнаго короля, то положили, чтобъ онъ &#1123;халъ верхомъ на лошади подл&#1123; кареты королевы, окруженной полкомъ швейцарской гвардіи и другими войсками. Но Людовикъ XIV не хот&#1123;лъ согласиться на это распоряженіе, не смотря ни на какія уб&#1123;жденія: онъ опред&#1123;лилъ, что въ&#1123;детъ въ Парижъ верхомъ на лошади, во глав&#1123; полка Французской гвардіи, одинъ впереди по&#1123;зда. И д&#1123;йствительно, онъ въ&#1123;халъ въ Парижъ такимъ образомъ при св&#1123;т&#1123; десяти тысячь факеловъ, окруженный безчисленнымъ множествомъ народа, на который эта самоув&#1123;ренность произвела впечатл&#1123;ніе, превзошедшее вс&#1123; ожиданія. Во Франціи, надобно сказать правду, выше всего дорожатъ см&#1123;лостью.
   По этому, друзья кардинала Реца сов&#1123;товали ему не раздражать юнаго короля, который, будучи лишенъ наставленій умныхъ людей, ум&#1123;лъ пользоваться уроками самыхъ событій, и президентъ Бельевръ, въ числ&#1123; другихъ, высказалъ кардиналу свои опасенія; но кардиналъ отв&#1123;чалъ ему:-- Въ рукахъ у меня находятся два весла, которыя никогда не допустятъ кораблю моему опрокинуться: одно -- жезлъ кардинала, другое -- жезлъ парижскаго епископа.
   Самый народъ, кажется, предостерегалъ его отъ опасности, которой онъ подвергался; ибо когда онъ былъ на представленія трагедіи Никомедъ, и когда актеръ проговорилъ въ первомъ явленіи перваго д&#1123;йствія сл&#1123;дующій стихъ
   
   Quiconque entre au palais, porte sa t&ecirc;te au roi,
   
   (Кто входитъ во дворецъ, тотъ несетъ королю свою голову), весь партеръ обратился къ новому кардиналу, какъ бы видя въ немъ приложеніе этого изр&#1123;ченія: ему давали знать, чтобъ онъ имъ воспользовался.
   Мало того: Принцесса Палатинская, присоединившись ко двору, но сохранивши къ Гонди то расположеніе, которое обыкновенно внушаетъ высокій умъ, прі&#1123;зжала къ нему и уговаривала его, чтобъ онъ б&#1123;жалъ, говоря, что р&#1123;шено было удалить его, чего бы то на стоило, хотя пожертвованія его жизнію. Но онъ не хот&#1123;лъ в&#1123;рить и принцесс&#1123; Палатинской, такъ какъ не хот&#1123;лъ в&#1123;рить президенту Бельевру и гласу народа. который въ счастливыя времена называлъ гласомъ Божіимъ свои возгласы.
   Одинъ случай вывелъ гн&#1123;въ короля, достигшій уже высочайшей степени, изъ границъ. Мы сказали, что король съ зас&#1123;даніи своемъ 13-го ноября объявилъ принца Конде виновнымъ-въ оскорбленіи величества. Наканун&#1123; онъ послалъ церемоніймейстера своего Сенто сказать кардиналу Рену, чтобъ онъ прі&#1123;халъ въ это зас&#1123;даніе; но посл&#1123;дній отв&#1123;чалъ, что онъ всепокорн&#1123;йше проситъ его величество уволить его отъ этой обязанности, потому-что. по отношеніямъ, въ какихъ онъ находился съ принцемъ Конде, было и несправедливо и неприлично, чтобъ онъ подалъ голосъ противъ него.-- Подумайте, что вы д&#1123;лаете, сказалъ Сенто,-- потому что когда кто-то предсказывалъ королев&#1123; извиненіе, которое вы мн&#1123; сообщаете, то ея величество отв&#1123;чала, что это извиненіе ничего не значитъ, потому-что если герцогъ Гизъ, обязанный свободою своею принцу Конде, безспорно будетъ въ зас&#1123;даніи, то она не понимаетъ, почему вамъ это д&#1123;ло кажется бол&#1123;е щекотливымъ, нежели герцогу Гизу?-- Милостивый государь, отв&#1123;чалъ кардиналъ:-- если бы я былъ такого же высокаго званія, какъ г. Гизъ, то я почиталъ бы за честь подражать ему, а особливо въ знаменитыхъ подвигахъ его въ Неапол&#1123;.-- И такъ, спросилъ Сенто,-- вы остаетесь, ваше преосвященство, при вашемъ нам&#1123;реніи?-- Совершенно!-- гордо отв&#1123;чалъ кардиналъ.
   Сенто донесъ объ этомъ отв&#1123;т&#1123; королев&#1123;.
   Мы вид&#1123;ли, что принято было нам&#1123;реніе удалить Гонди; поэтому, р&#1123;шились воспользоваться первымъ удобнымъ къ тому случаемъ. Много прошло времени, пока представился этотъ случай; ибо хотя кардиналъ не устрашился угрозъ, вынуждавшихъ его у&#1123;хать изъ Парижа, однако не отваживался появляться въ Лувр&#1123;. Потому, король р&#1123;шилъ не ждать дол&#1123;е, но арестовать Гонди, гд&#1123; бы онъ не находился. Словесное приказаніе о томъ дано было Праделю, капитану гвардейскаго полка; но Прадель зам&#1123;тилъ королю, что онъ желалъ бы им&#1123;ть это приказаніе на письм&#1123;, потому что кардиналъ, безъ сомн&#1123;ніи, станетъ сопротивляться, и что, если онъ вздумаетъ б&#1123;жать, то, можетъ быть, представится необходимость убить его. Король на это согласился, и вручилъ ему сл&#1123;дующее повел&#1123;ніе:
   "Отъ имени короля.-- приказано г. Праделю, капитану п&#1123;хотной роты полка Французскихъ гвардейцевъ его величества, арестовать кардинала Реца и препроводить его въ замокъ Бастилію, для содержанія его подъ надежною и в&#1123;рною стражею, впредь до другаго повел&#1123;нія; а въ случа&#1123;, если кто нибудь, какого бы состоянія онъ ни былъ, вздумаетъ препятствовать исполненію этого приказанія, его величестві равнымъ образомъ повел&#1123;ваетъ вышесказанному г-ну Праделю и его арестовать, заключить въ тюрьму, и даже употребить силу, если то окажется нужнымъ; такъ-что всю отв&#1123;тственность въ этомъ д&#1123;л&#1123; его величество беретъ на себя, повел&#1123;вая вс&#1123;мъ офицерамъ и нижнимъ чинамъ способствовать Праделю, подъ страхомъ наказанія за ослушаніе.

"Дано въ Париж&#1123;, 16-го декабря 1652 года.
Подписано; Людовикъ."

   Рукою самаго же короля написано было въ вид&#1123; приписки:
   "Я повел&#1123;лъ Праделю исполнить этотъ мой приказъ касательно кардинала Реца, и взять его живаго или мертваго, въ случа&#1123; сопротивленія съ его стороны."
   Приняты были различныя м&#1123;ры, чтобы исполнить это королевское повел&#1123;ніе. Тутвиль, начальникъ т&#1123;лохранителей, нанявъ домъ по близости дома г-жи Поммерё, въ которомъ бывалъ иногда Гонди, разставилъ тамъ людей, чтобъ схватить его, а артиллерійскій офицеръ, ле-Фей, пытался подкупить лакея его По, чтобъ узнать, въ которомъ часу ночи обыкновенно выходилъ его преосвященство.
   Между т&#1123;мъ, г. Бриссакъ прі&#1123;халъ къ кардиналу съ визитомъ и спросилъ у него: не нам&#1123;ренъ-ли онъ завтра &#1123;хать въ Рамбуилье? Рецъ отв&#1123;чалъ:-- да; тогда Бриссакъ вынулъ изъ кармана бумагу, и представилъ ее кардиналу: это была записка безъ подписи, которая прислана была къ нему съ т&#1123;мъ, чтобъ онъ предостерегъ кардинала не &#1123;хать въ въ Рамбуилье, потому-что тамъ ожидаетъ его несчастіе. Предостереженіе было положительное, и отважный прелатъ р&#1123;шился узнать въ чемъ д&#1123;ло; онъ взялъ съ собою дв&#1123;сти молодыхъ дворянъ и отправился съ ними въ Рамбуилье.-- "Я нашелъ тамъ," говоритъ онъ въ своихъ историческихъ запискахъ,-- "много гвардейскихъ офицеровъ; не знаю, им&#1123;ли ли они нам&#1123;реніе арестовать меня, но знаю, что я былъ въ такомъ положеніи, что взять меня было невозможно; офицеры раскланивались со мною съ глубокимъ почтеніемъ; я вступалъ въ разговоръ со многими изъ нихъ, которыхъ я зналъ, и возвратился домой такъ доволенъ самимъ собою, какъ если бы я не сд&#1123;лалъ никакой глупости." -- Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, король могъ теперь вид&#1123;ть въ какой степени былъ опасенъ челов&#1123;къ, который въ полдня могъ найти дв&#1123;сти молодыхъ людей, готовыхъ сопровождать его въ прогулк&#1123;
   Кардиналъ Рецъ не былъ въ Лувр&#1123; со втораго дня посл&#1123; праздника Вс&#1123;хъ-Святыхъ, когда онъ говорилъ пропов&#1123;дь въ Сен-Жермен&#1123; въ королевской приходской церкви. Такъ-какъ ихъ величества приходили слушать эту пропов&#1123;дь, то онъ счелъ долгомъ своимъ по&#1123;хать благодарить ихъ за вниманіе. 18-го декабря, на третій день посл&#1123; того, какъ Прадель получилъ королевскій приказъ, прі&#1123;хала повидаться съ нимъ двоюродная сестра его, госпожа Ледигьеръ, и сказала, что напрасно онъ не &#1123;здитъ бол&#1123;е въ Лувръ и, что неприлично ему поступать такимъ образомъ. Кардиналъ считалъ г-жу Ледигьеръ однимъ изъ своихъ в&#1123;рн&#1123;йшихъ друзей, а потому объяснилъ ей причины, по которымъ онъ туда не &#1123;здилъ.-- Такъ это только васъ удерживаетъ? сказала она.-- Конечно! отв&#1123;чалъ кардиналъ,-- кажется, и этого довольно.-- Въ такомъ случа&#1123;, по&#1123;зжайте туда безъ всякаго опасенія; намъ изв&#1123;стны вс&#1123; тайны двора; будьте спокойны: при двор&#1123; не только замышляютъ что-нибудь противъ вашей особы, но даже было зас&#1123;даніе въ сов&#1123;т&#1123;, въ которомъ посл&#1123; большихъ споровъ, положено помириться съ вами и сд&#1123;лать для друзей вашихъ то, о чемъ вы просили; и такъ, по&#1123;зжайте... завтрашній же день по&#1123;зжайте.--
   Такъ-какъ госпожа Ледигьеръ, какъ она обыкновенно говорила, знала вс&#1123; тайныя д&#1123;ла королевства, то кардиналъ нисколько не сомн&#1123;вался, что вс&#1123; грозныя донесенія были ложны, и р&#1123;шился на другой же день &#1123;хать въ Лувръ.-- Такъ иногда Провид&#1123;ніе осл&#1123;пляетъ людей умныхъ и дальновидныхъ!
   Кардиналъ явился ко двору такъ рано, что ихъ величествъ нельзя было еще вид&#1123;ть. Потому, онъ зашелъ къ Вильруа, чтобъ дождаться времени представленія. Между т&#1123;мъ, аббатъ Фуке, -- тотъ самый, который далъ знать Мазарину, чтобъ онъ возвратился ко двору,-- пошелъ къ королю и ув&#1123;домилъ его, что кардиналъ Рецъ ожидаетъ у Вильруа времени представиться его величеству. Король, не медли, сошелъ къ королев&#1123;, чтобъ предупредить ее объ этомъ. На л&#1123;стниц&#1123; онъ встр&#1123;тился съ кардиналомъ, и,-- говоритъ госпожа Мотвилль, съ благоразумною скромностію, которую онъ выказывалъ и впосл&#1123;дствіи столь превосходно во вс&#1123;хъ своихъ поступкахъ, обратился къ нему съ ласковымъ лицомъ, спросивъ,-- вид&#1123;лъ ли онъ королеву? Кардиналъ отв&#1123;чалъ, что не вид&#1123;лъ. Король пригласилъ его идти къ ней вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ. Она хорошо приняла его, и онъ оставался у нея н&#1123;сколько времени, между-т&#1123;мъ какъ король слушалъ об&#1123;дню. Но когда онъ вышелъ отъ королевы, въ прихожей встр&#1123;тилъ его Вилькье, дежурный капитанъ т&#1123;лохранителей, и арестовалъ его. Вилькье повелъ его въ свою комнату, гд&#1123; обыскалъ его. У кардинала не нашлось ничего, кром&#1123; письма отъ англійскаго короля, который просилъ его похлопотать въ Рим&#1123; на счетъ присылки денегъ, и половина пропов&#1123;ди, которую онъ нам&#1123;ренъ былъ произнести въ собор&#1123; Парижской-Богоматери въ посл&#1123;днее воскресенье Филиппова поста. Письмо и половина пропов&#1123;ди и теперь еще находятся въ королевской библіотек&#1123;. Посл&#1123; этого осмотра, прислуга королевской кухни принесла кардиналу об&#1123;дъ, потому-что чрезъ н&#1123;сколько часовъ онъ долженъ былъ вы&#1123;хать изъ Лувра.
   Около трехъ часовъ его ув&#1123;домили, чтобъ онъ приготовился къ отъ&#1123;зду; провожатый повелъ его чрезъ большую галерею и чрезъ павильонъ принцессы Орлеанской, у дверей котораго находилась королевская карета. Онъ первый вошелъ въ нее, за нимъ Вилькье, потомъ пять или шесть офицеровъ дворцовой стражи. Карета отправилась въ дорогу, сопровождаемая жандармами, подъ начальствомъ Міоссана, и отрядомъ легкой кавалеріи, подъ предводительствомъ Вогюіона, и г-мъ Вьенномъ, подполковникомъ т&#1123;лохранителей. Онъ вы&#1123;халъ чрезъ вороты Конференціи, про&#1123;халъ по загороднымъ бульварамъ, мимо двухъ, или трехъ карауленъ, гд&#1123; при каждой былъ поставленъ батальонъ швейцарцевъ, съ пиками, обращенными къ городу. Наконецъ, между восемью и девятью часами прі&#1123;хали въ Венсеннь; Міосанну дорога была знакома: по ней возилъ онъ одного за другимъ,-- герцога Бофора, принца Конде; туда же наконецъ свезъ онъ и кардинала Реца.
   Арестованіе кардинала над&#1123;лало много шуму, какъ легко можно догадаться; хотя народъ, утомленный такимъ множествомъ событій, оставался спокоенъ, но устрашенные друзья кардинала опасались, чтобъ его не отравили ядомъ, дабы безъ шума отъ него освободиться. Поэтому, они собрали сов&#1123;тъ, чтобъ придумать средство доставить ему противоядіе. Госпожа Ледигьеръ, упрекавшая себя въ томъ, что была причиною арестованія кардинала, взяла на себя это порученіе Вилькье, тотъ самый, который проводилъ арестанта въ Венсеннь, ухаживалъ за нею; почему она обратилась къ нему и просила его доставить кардиналу кувшинъ опіату {Опіатъ (opiat) -- составъ изъ опія и другихъ снадобьевъ.}. Вилькье согласился; но когда пришло время исполнить это порученіе, онъ пошелъ просить на то позволенія у королевы. Анна Австрійская желала вид&#1123;ть этотъ опіатъ; она вел&#1123;ла одному химику разложить его, и такимъ образомъ узнала, что онъ содержалъ въ себ&#1123; противоядіе. Королева очень разсердилась и сп&#1123;шила сообщить объ этомъ министрамъ. Сервьенъ предложилъ вылить опіатъ, и вм&#1123;сто него налить въ кувшинъ настоящаго яду, но Летеллье р&#1123;шительно воспротивился этому, а потому удовольствовались только т&#1123;мъ, что оставили кардинала безъ противоядія.

0x01 graphic

   Такъ кончилась вторая война Фронды. Кардиналъ Рецъ былъ первымъ ея вождемъ и посл&#1123;днею жертвою. Въ первомъ акт&#1123; этой трагикомедіи онъ игралъ д&#1123;ятельную и блистательную роль; во второмъ онъ былъ вялъ, нер&#1123;шителенъ, давалъ дурные сов&#1123;ты, и д&#1123;лалъ только одн&#1123; ошибки. Этотъ хитрый политикъ, желавшій соперничествовать въ хитрости съ Мазариномъ, а въ дерзости съ Ришелье, пов&#1123;рилъ словамъ ребенка, неученаго своими врагами; этотъ прелатъ-волокита, столь искусный въ любовныхъ интригахъ, вдался въ обманъ по коварному кокетству старой королевы, которая его ненавид&#1123;ла; наконецъ, этотъ столь проницательный наблюдатель, въ глазахъ почти котораго арестовали одного принца, которому королева вв&#1123;рила на два дня д&#1123;тей своихъ, и котораго она торжественно провозгласила честн&#1123;йшимъ челов&#1123;комъ въ королевств&#1123;, въ глазахъ котораго отправили въ тюрьму поб&#1123;дителя при Рокруа, которому она жала руку; этотъ наблюдатель, который самъ внесъ въ свои историческія записки эти дна событія,-- думалъ, что т&#1123;, которыхъ рука поднялась на внука Генриха IV, и перваго принца крови, не осм&#1123;лятся посягнуть на его свободу; это было бол&#1123;е, нежели осл&#1123;пленіе, это была -- глупость.
   Вотъ то изв&#1123;стіе, котораго кардиналъ Мазаринъ ожидалъ, чтобъ возвратиться въ Парижъ. Въ ожиданіи его, онъ употреблялъ свое время на пользу Франціи. 17-го декабря, то-есть за два дня до арестованія Гонди, онъ вы&#1123;халъ изъ Сен-Дизье, и присоединился къ арміи, осаждавшей Баръ-ле-Дюкъ, а 22-го декабря присутствовалъ при взятіи этого города. Посл&#1123; Баръ-ле-Дюка, сдался Линьи. Тогда Мазаринъ, желая ознаменовать свое возвращеніе поб&#1123;дами, хот&#1123;лъ еще взять Сентъ-Менегу (Menehotild) и Ретель (Rethel); по большая стужа воспрепятствовала на чать осаду этихъ двухъ городовъ, и онъ долженъ былъ удовольствоваться осадою Шато-Порсіана. Наконецъ, узнавъ, что графъ Фуенсальдань овлад&#1123;лъ Вервенемъ, онъ такъ оживилъ армію, утомленную зимнею кампаніею, что она охотно выступила въ новый походъ, и что Испанцы оставили Шато-Порсіанъ, не попытавшись даже его оспаривать у французовъ. Тогда только Мазаринъ думалъ, что онъ см&#1123;ло можетъ возвратиться въ Парижъ. Король вы&#1123;халъ за три льё къ нему на встр&#1123;чу, и привезъ его въ Парижъ въ своей карет&#1123;. Придворные &#1123;здили встр&#1123;чать его даже до Даммартена.
   Большое празднество ожидало министра-изгнанііііка въ Лувр&#1123;. Въ&#1123;здъ его былъ истиннымъ тріумфомъ. Вечеромъ передъ дворцомъ былъ сожженъ великол&#1123;пный фейерверкъ, и съ посл&#1123;днимъ блескомъ его, съ посл&#1123;днимъ его дымомъ, исчезло воспоминаніе о принц&#1123; Конде, герцог&#1123; Бофор&#1123; и кардинал&#1123; Рец&#1123;,-- этихъ трехъ герояхъ Фронды, которыхъ храбрость, народная любовь и вліяніе были поб&#1123;ждены неутомимымъ терп&#1123;ніемъ ученика кардинала Ришелье, и учителемъ Кольбера.
   Въ тотъ же вечеръ, когда Мазаринъ возвратился въ Парижъ, прибыли туда въ сопровожденіи принцессы Кариньянъ, его три племянницы, которымъ въ самый день прибытія ихъ изъ Италіи, какъ читатель помнитъ, маршалъ Вильруа предсказалъ блестящую будущность, и которыя до сего времени терп&#1123;ли только изгнаніе и горести.
   Въ теченіе этого года, столь обильнаго событіями, умерли: герцогъ Булльонскій, который посл&#1123; войны съ кардиналомъ, сд&#1123;лался не только его другомъ, но и сов&#1123;тникомъ; старый маршалъ Комонъ-де-ла-Форсъ, который такимъ чудеснымъ образомъ спасся во время Вар&#1139;оломеевской ночи, и прелестная д&#1123;вица Шеврёзъ, которая простилась со св&#1123;томъ какъ бы для того, чтобъ не быть свид&#1123;тельницею паденія кардинала Реца, котораго она такъ любила, и который отплатилъ ей за то низкою неблагодарностію. Въ теченіе сего же самаго 1652 года стихотворецъ Скарронъ женился, около іюня м&#1123;сяца, на Франциск&#1123; д'Обинье, внучк&#1123; Агриппы д'Обинье, того суроваго сподвижника Генриха IV, который былъ в&#1123;рн&#1123;е своего короля въ дружб&#1123;, и особливо въ своихъ религіозныхъ уб&#1123;жденіяхъ.
   

ГЛАВА XXIX.
1653.

Поступки Принца Конде.-- Первоначальныя м&#1123;ры Мазарина.-- Раздача наградъ.-- Б&#1123;глый взглядъ на Парижское общество этого времени.-- Франциска д'Обинье, сд&#1123;лавшаяся потомъ госпожою Ментенонъ.-- Первоначальная жизнь ея.-- Она объявлятся умершею.-- Великая б&#1123;дность.-- Она вступаетъ въ монастырь.-- Прі&#1123;здъ ея въ Парижъ.-- Какъ она знакомится съ Склерономъ.-- Ея замужество.-- Усп&#1123;хи ея въ обществ&#1123;.-- Герцогиня Лонгвиль удаляется отъ св&#1123;та.-- Принцъ Марсилльякъ примиряется съ Дворомъ.-- Вступленіе въ бракъ принца Конти.-- Сарразенъ посредникъ.-- Его кончина.-- Приговоръ къ смерти принца Конде.-- Виды Мазарина въ отношеніи къ Людовику XIV.-- Празднества при Двор&#1123;.-- Король актёръ и танцоръ -- Коронованіе Людовика XIV.-- Первая его кампанія.-- Смерть Брусселя.

   Принцъ Конде сказалъ подстрекавшимъ его къ войн&#1123;: "берегитесь, я посл&#1123;дній возьмусь за оружіе, но я также посл&#1123;дній положу его."
   И онъ сдержала, свое слово. Конечно, вм&#1123;сто того, чтобъ у&#1123;зжать изъ Парижа, онъ могъ заключить съ дворомъ выгодный для себя миръ; потому-что кардиналъ, изгоняя его въ другой разъ, предлагалъ ему къ тому средства; можетъ быть даже онъ и изгонялъ его съ этою ц&#1123;лію. Но Конде былъ одинъ изъ т&#1123;хъ своенравныхъ геніевъ, которые желаютъ испытать все. Побывъ полководцемъ, подобно Тюрену, онъ вдался въ политику, подобно герцогини Лонгвиль; наконецъ, соскучившись политикою, онъ хот&#1123;лъ испытать судьбу крамольника, подобно Сфорц&#1123; и герцогу лотарингскому. Потому, онъ у&#1123;халъ изъ Парижа съ своею шпагою, собралъ три, или четыре тысячи челов&#1123;къ, заставилъ наименовать себя предводителемъ испанскихъ войскъ, завоевалъ мимоходомъ т&#1123; города, которые, какъ мы вид&#1123;ли, взялъ у него обратно Мазаринъ, и наконецъ, будучи принужденъ отступить предъ Тюреномъ, перешелъ близь Люксембурга за границу Франціи, назвавшей его посл&#1123; поб&#1123;дъ, одержанныхъ имъ при Рокруа, Нордлинген&#1123; и Лан&#1123;, своимъ героемъ.
   По возвращеніи въ Парижъ, кардиналъ, ув&#1123;ренный, что на этотъ разъ онъ изъ него бол&#1123;е изгнанъ не будетъ, счелъ первою своею обязанностію заняться финансами государства, которые были очень разстроены, а также и своими собственными, которые были не въ лучшемъ состояніи. На м&#1123;сто герцога Вьёвиля, умершаго въ ту самую минуту, когда его удостоили герцогскаго достоинства, избранъ былъ министромъ финансовъ графъ Сервьенъ, а генералъ-прокуроромъ Николай Фуке, братъ аббата Фуке, друга Мазаринова, котораго посылали къ кардиналу въ Бульонъ. Такимъ образомъ, на немъ вознаграждены были заслуги, оказанныя его братомъ, и министръ, самъ работая ежедневно съ графомъ Сервьеномъ, доказалъ, что онъ желаетъ доставить ему только блестящее положеніе. Мы посл&#1123; увидимъ, что сд&#1123;лалъ Фуке съ своимъ доходнымъ м&#1123;стомъ, безъ должности. Потомъ посыпались награды на право и на л&#1123;во, то за неблагодарность къ принцамъ, то за приверженность къ королю. Герцогъ Гизъ былъ сд&#1123;ланъ членомъ верховнаго сов&#1123;та вм&#1123;ст&#1123; съ маршаломъ Тюреномъ, который служилъ королю и Мазарину, и съ маршаломъ Граммономъ, служившимъ королю противъ Мазарина; сьёръ де-Льонъ былъ пожалованъ кавалеромъ ордена Святаго Духа и назначенъ церемоніймейстеромъ этого ордена; статсъсекретарь Летелье получилъ такую же милость въ качеств&#1123; преемника Шавиньи по должности государственнаго казначея; наконецъ графъ Паллюо, который взялъ Монтронъ, и Міоссанъ, который препроводилъ одного за другимъ принца Конде и кардинала Реца въ Вонсеннь, были пожалованы въ маршалы Франціи, первый -- подъ именемъ маршала Клерамбо, вторый -- подъ именемъ маршала д'Альбре.
   Въ Париж&#1123; все было спокойно, такъ-что кардиналъ, устроивъ свои собственныя д&#1123;ла, чувствовалъ себя довольно сильнымъ, чтобъ устроить и д&#1123;ла своей фамиліи. Кром&#1123; трехъ племянницъ, которыя уже при немъ находились, онъ вызвалъ еще изъ Рима двухъ своихъ сестеръ, которыя об&#1123; были вдовы, съ тремя ихъ дочерями и сыномъ, по имени Манчини; седьмая племянница и третій племянникъ остались въ Италіи, готовые лет&#1123;ть во Францію по первому призыву своего дяди.
   Парижъ представлялся въ ловомъ вид&#1123;; общество регенства и общество Фронды почти разс&#1123;ялись; Гастонъ, у котораго собранія бывали по два раза въ нед&#1123;лю, жилъ въ Блуа; дочь его, принцесса Монпансье, у&#1123;хала въ Фаржо, съ своими статсъ-дамами; Конде исчезъ съ своимъ блистательнымъ штабомъ офицеровъ и дамъ своей партіи; госпожи: Шатилонъ, Роганъ, Монбазонъ и Бофоръ вы&#1123;хали изъ Парижа; вс&#1123; друзья коадъютора: герцогъ Бриссакъ, Шатобріанъ, Рено де Севинье, Ламетъ, д'Аржантейль, Шато-Реньо, д'Юмьеръ, Комартенъ и д'Акквиль, находились въ изгнаніи; г. де Монтозье и жена его находились въ Гіен&#1123;; герцогъ ла Рошфуко оканчивалъ свое выздоровленіе въ Дамивиллье; д&#1123;вица Шеврёзъ недавно умерла; мать ея покаялась въ гр&#1123;хахъ своихъ, вышедши опять за мужъ. Принцесса Конде и герцогиня Лонгвиль жили въ Бордо; принцъ Конти удалился въ свое пом&#1123;стье Гранжъ, лежавшее близь Пезена; Скюдери съ сестрою своею были въ Нормандіи; госпожа Шуази посл&#1123;довала. за своимъ мужемъ въ Блуа; одинъ только безногій Скарронъ остался, на своемъ м&#1123;ст&#1123;, и единственно, можетъ быть, потому, что былъ не въ состояніи б&#1123;жать.
   Въ конн&#1123; предъидущей главы мы сказали, что онъ женился; обратимъ на минуту вниманіе наше на его молодую жену, въ салон&#1123; которой преобразовалось парижское общество.
   Франциска д'Обинье была внучка Теодора-Агриппы д'Обинье, и дочь Констана д'Обинье, барона Сюримо. Посл&#1123;дній, безъ согласія отца своего, женился на Анн&#1123; Мартанъ, вдов&#1123; Жана Куро, барона Шательелона, и потомъ убилъ ее за нев&#1123;рность вм&#1123;ст&#1123; съ ея любовникомъ; впосл&#1123;дствіи онъ женился опять въ 1627 году на Жан&#1123; Кардилльякъ, дочери губернатора города Шато-Тромпетта; им&#1123;лъ отъ нея сперва сына, а потомъ дочь, родившуюся 27-го ноября 1635 года, въ Шортской тюрьм&#1123;. Эта дочь, которой судьба началась такъ печально, что весь горизонтъ ея ограничивался только ст&#1123;нами темницы, была Франциска д'Обинье, сперва супруга стихотворца Скаррона, потомъ супруга короля Людовика XIV.
   Она была крещена католическимъ священникомъ. Герцогъ (Францискъ ла-Рош-Фуко, отецъ автора изв&#1123;стнаго сочиненія: Правила жизни, быіъ ея крестнымъ отцомъ, а Франциска Тирако, графиня Пёилльянъ, крестною матерью. Спустя н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ посл&#1123; рожденія этой д&#1123;вочки, госпожа Вильеттъ, сестра Констана д'Обинье, пос&#1123;тивъ его въ тюрьм&#1123;, тронутая нищетою этого б&#1123;днаго семейства, увезла свою племянницу въ замокъ Мюрсей, гд&#1123; она и провела н&#1123;сколько л&#1123;тъ. Но когда, подъ конецъ описываемаго нами времени, нашъ арестантъ выхлопоталъ себ&#1123; позволеніе быть переведеннымъ въ Шато-Тромпеттъ, то госпожа д'Обинье, потребовала къ себ&#1123; дочь свою.
   Ей было четыре года, когда дочь тюремщика, им&#1123;вшаго много серебряной посуды, играя съ нею попрекала ее въ б&#1123;дности.-- Это правда, я б&#1123;дна, отв&#1123;чала маленькая Франциска,-- но я дворянка, а ты н&#1123;тъ.--
   Наконецъ, въ 1639 году, д'Обинье былъ выпущенъ изъ тюрьмы; не желая отр&#1123;чься отъ кальвинизма, онъ не могъ получить отъ кардинала Ришелье позволенія жить во Франціи, и принужденъ былъ отправиться на островъ Мартинику. Во время этого плаванія маленькая Франциска забол&#1123;ла, впала въ летаргическій сонъ, и врачъ объявилъ, что она умерла. Ее хот&#1123;ли уже бросить въ море, по обычаю похоронныхъ обрядовъ на мор&#1123;, какъ мать ея. наклонившись, чтобы поц&#1123;ловать ее въ посл&#1123;дній разъ, почувствовала слабое дыханіе въ устахъ ея и слабое біеніе сердца; она съ восторгомъ унесла ее въ свою каюту, гд&#1123; ребенокъ на кол&#1123;нахъ ея раскрылъ глаза. Маленькая Франциска была спасена.
   Спустя два года, уже на Мартиник&#1123;, когда мать ея и она, сидя на трав&#1123;, расположились кушать молоко, он&#1123; услышали вдругъ въ н&#1123;сколькихъ шагахъ отъ себя легкій шумъ, сопровождаемый пронзительнымъ свистомъ. Это была зм&#1123;я, которая, будучи привлечена запахомъ молока, съ поднятою головою и сверкающими глазами приближалась къ нимъ. Д'Обинье, схвативъ дочь свою за руку, посп&#1123;шно отошла съ нею въ сторону. Но зм&#1123;я, вм&#1123;сто того, чтобъ ихъ пресл&#1123;довать, остановилась у чаши, выпила бывшее въ ней молоко, и уползла. Р&#1123;шительно можно сказать, что рука Господня бодрствовала надъ этимъ ребенкомъ.
   Между т&#1123;мъ, благодаря стараніямъ госпожи д'Обинье, д&#1123;ла б&#1123;дныхъ изгнанниковъ начинали поправляться на Мартиник&#1123;, когда мужу ея пришла пагубная мысль послать ее во Францію съ т&#1123;мъ, чтобъ разв&#1123;дать, нельзя ли спасти что нибудь изъ секвестрованнаго его им&#1123;нія. Госпожа д'Обинье по&#1123;хала. Въ ея отсутствіе, мужъ пустился въ игру, и проигралъ все свое вновь пріобр&#1123;тенное богатство, и когда она, ничего не усп&#1123;въ во Франціи, возвратилась на Мартинику, то нашла его снова совершенно раззореннымъ. Съ того времени у нихъ не осталось ничего бол&#1123;е для пропитанія, кром&#1123; ничтожнаго поручичьаго жалованья; да и этого жалованья они забрали впередъ столько, что когда Констанъ д'Обинье умеръ въ 1645 году, и жена его хот&#1123;ла возвратиться въ Европу, то она принуждена была оставить маленькую дочь свою въ залогъ главному его кредитору; но посл&#1123;днему скоро наскучило кормить даромъ ребенка, и онъ отослалъ его во Францію. Юная Франциска вышла на берегъ у ла-Рошели, гд&#1123; мать узнала о ея прибытіи, не бывъ предъув&#1123;домлена о вы&#1123;зд&#1123; ея изъ Мартиники. Госпожа д'Обинье была б&#1123;дн&#1123;е прежняго, и госпожа Вильеттъ, которая уже и прежде брала ребенка къ себ&#1123;, просила, чтобъ она опять отпустила къ ней дочь свою. Госпожа д'Обинье со страхомъ на это согласилась, потому-что госпожа Вильетъ была кальвинистка: она боялась, чтобы дочь ея, живя у ней, не перем&#1123;нила в&#1123;ры. Д&#1123;йствительно, чрезъ н&#1123;сколько времени, опасенія ея сбылись: дочь ея сд&#1123;лалась кальвинисткою. Тогда госпожа Нёилльянъ, крестная мать ея, находившаяся при королев&#1123; Анн&#1123; Австрійской, выхлопотала повел&#1123;ніе удалить молодую д&#1123;вушку изъ дома ея тетки, и взяла ее къ себ&#1123;, гд&#1123; приняты были вс&#1123; м&#1123;ры, чтобъ опять обратить ее въ католическую в&#1123;ру. Но просьбы, ув&#1123;щанія, богословскія р&#1123;чи,-- все было безполезно; та, которая впосл&#1123;дствіи отм&#1123;нила Нантскій эдиктъ, готова была сд&#1123;латься мученицею за в&#1123;ру, которую она впосл&#1123;дствіи будетъ пресл&#1123;довать.
   Госпожа Нёилльянъ р&#1123;шилась поб&#1123;дить ее униженіемъ; на нее возложили самыя унизительныя домашнія обязанности; на ея рукахъ были вс&#1123; ключи; она отпускала овесъ лошадямъ, звала слугъ, когда въ нихъ им&#1123;лась надобность, ибо колокольчики тогда еще не были въ употребленіи. Этого мало: госпожа Нёилльянъ была весьма скупа и мучила холодомъ свою крестницу. Однажды Франциска чуть не задохлась отъ горячихъ угольевъ, которые она принесла въ м&#1123;дномъ сосуд&#1123;, чтобъ согр&#1123;ть свою комнату. Этотъ случай заставилъ мать взять ее и пом&#1123;стить въ монастыр&#1123; Ніортскихъ Урсулинокъ. Но ни госпожа Нёилльянъ, которую она оставила, ни госпожа Вильетъ, которая боялась, что она обратится въ католическую в&#1123;ру, не хот&#1123;ли платить за нее. Наконецъ, поб&#1123;жденная бол&#1123;е крайностію, нежели настоятельными требованіями своей матери, и полагаясь на ув&#1123;реніе своего духовника, что тетка ея, которую она обожала, не смотря на свою дочь, не будетъ осуждена на в&#1123;чное мученіе, она сд&#1123;лалась опять католичкою.
   Урсулинки держали ее у себя годъ. Потомъ видя, вопреки своему ожиданію, непреклонность госпожи Нёилльянъ и госпожи Вильетъ, выгнали ее изъ монастыря. Б&#1123;дное дитя возвратилось къ своей матери только для того, чтобъ увид&#1123;ть ее умирающею на своихъ рукахъ отъ печали и нищеты. Удрученная горестію, она три м&#1123;сяца никогда не выходила изъ своей маленькой комнатки въ Ніор&#1123;, помышляя о томъ, что не лучше ли ей наложитъ руки на самую себя и соединиться вогроб&#1123; съ матерью, нежели влачить жизнь, въ которой она повсюду встр&#1123;чала только одни препятствія и неудачи. До такой степени сомн&#1123;нія и отчаянія уже дошла она, когда госпожа Нёилльянъ, тронутая наконецъ ея несчастіями, снова пом&#1123;стила ее въ монастыр&#1123; урсулинокъ, въ улиц&#1123; Сен-Жакъ, гд&#1123; она въ первый разъ причастилась св. Тайнъ. Наконецъ госпожа Нёилльянъ пере&#1123;хала жить въ Парижъ, и взяла ее къ себ&#1123; въ домъ на т&#1123;хъ же условіяхъ, на какихъ она жила уже у нея прежде. Между особами, которыхъ она у себя принимала, находился маркизъ Вилларсо, обожатель Ниноны Ланкло: онъ былъ сильно пораженъ развивающеюся красотою молодой д&#1123;вушки, и сталъ такъ усердно за нею ухаживать, что Воа-Роберъ, въ дополненіе къ политическимъ и любовнымъ интригамъ того времени, написалъ на имя маркиза сл&#1123;дующее письмо:
   
   Ta constance est incomparable,
   El, devant ta flamme durable,
   Les Amadis, les C&#233;ladons,
   N'eussent paru, que Mirmidons.
   Mais j'en vois peu, je le confesse,
   Dont la gr&#226;ce et la gentillesse,
   Puissent causer celle langueur
   Dont ton oeil accuse ton coeur.
   Serait-ce point certaine brune,
   Dont la beaut&#233; n'est pas commune,
   Et qui brille de tous c&#244;t&#233;s
   Par mille rares qualit&#233;s?
   Outre qu'elle est aimable et belle,
   Je t'ai vu lancer devers elle,
   De certains regards languissants,
   Qui n'&#233;taient pas trop innocents.
   Je lui vois des attraits sans nombre:
   Ses yeux bruns ont un &#233;clat sombre,
   Qui, par un miracle d'amour,
   Au travers des coeurs se fait jour,
   Et sait &#233;blouir la paupi&egrave;re
   Mieux, que la plus forte lumi&egrave;re.
   Dans son esprit et dans son corps
   Je d&#233;couvre plus de tr&#233;sors
   Qu elle n'en vit jamais para&#238;tre
   Dans le climat, qui l'а vu na&#238;tre. (*)
   Si c'est cette rare beaut&#233;
   Qui lient ton esprit enchant&#233;,
   Marquis, j'ai raison de te plaindre,
   Car son humeur est fort &#224; craindre:
   Elle а presque autant de fiert&#233;,
   Qu'elle а de gr&#226;ce et de beaut&#233;.
   
   T. e. Кто въ постоянств&#1123; могъ съ тобою равенъ быть?
   Кто могъ такъ пламенно и долго такъ любить?
   И Амадисы вс&#1123;, и наши Селадоны,
   Въ сравненіи съ тобой ничто, какъ Мирмидоны.
   Но признаюсь, что я совс&#1123;мъ не знаю той,
   Которая могла своею красотой
   Произвести твое сердечное томленье,
   И такъ воспламенить твое воображенье.
   Ужь не брюнетка-ль вс&#1123;мъ изв&#1123;стная своей
   Роскошной красотой и прелестью очей,
   Которой ярко такъ вс&#1123; стороны сіяютъ.
   Которой качества невольно восхищаютъ?
   Быть можетъ!-- красоты в&#1123;дь это идеалъ.
   И вид&#1123;лъ я не разъ, ты на нее бросалъ
   Взглядъ съ н&#1123;жностью такой, что ясно видно было,
   Что у тебя въ душ&#1123; тогда происходило.
   Вс&#1123;хъ прелестей ея нельзя и сосчитать!
   Что о глазахъ ея вамъ, наприм&#1123;ръ, сказать?
   Которыхъ томный блескъ любовію пылаетъ,
   Въ сердца поклонниковъ невольно проникаетъ,
   И осл&#1123;пляетъ такъ взоръ каждаго очей,
   Какъ самый сильный св&#1123;тъ отъ солнечныхъ лучей.
   Когда на умъ ея, на т&#1123;ло я гляжу,
   Гораздо больше въ нихъ сокровищъ нахожу,
   Ч&#1123;мъ въ той стран&#1123; могло ихъ находиться,
   Гд&#1123; было суждено судьбою ей родиться. (*)
   Но если этою столь дивной красотой,
   Любезный мой маркизъ, умъ очарованъ твой,
   Жал&#1123;ю о теб&#1123;, я долженъ въ томъ признаться!
   Ты на любовь ея не долженъ полагаться:
   Въ ней столько-жь гордости почти и суеты,
   Какъ р&#1123;дкихъ прелестей и чудной красоты.
   (*) Думали, что Франциска д'Обинье родилась въ Америк&#1123;; но это не справедливо.
   
   Боа-Роберъ не ошибся, и эта красавица была слишкомъ горда, чтобъ отдаться маркизу и сд&#1123;латься соперницею Ниноны. И такъ, пресл&#1123;дованіе его было совершенно безполезно.
   Около этого же времени, д&#1123;вица д'Обинье познакомилась у своей тетки съ кавалеромъ Мере, который попавшись въ общество ученыхъ женщинъ того времени, считался между ними за челов&#1123;ка со вкусомъ; и потому, онъ открылъ въ этой молодой д&#1123;вушк&#1123; не только красоту, но и тонкій, пріятный умъ, т&#1123;мъ зам&#1123;чательн&#1123;йшій, что никто не занимался его развитіемъ, и что онъ развивался самъ собою, какъ развиваются цв&#1123;тки полевые, им&#1123;ющіе такіе живые цв&#1123;та и такой пріятный запахъ. Мере очень понравилась д&#1123;вица д'Обинье; онъ иначе не называлъ ее, какъ своею молодою индіанкою, знакомилъ ее со св&#1123;томъ и съ прекрасными манерами; но маленькая Франциска была такъ несчастна, что при вс&#1123;хъ этихъ урокахъ она только качала головою, говоря, что она ничего бол&#1123;е не желаетъ, какъ только найдти благод&#1123;тельнаго челов&#1123;ка, который бы внесъ за нее деньги для поступленія въ монастырь. Скарронъ жилъ насупротивъ дома графини де Нёилльянъ. Хотя онъ былъ только стихотворецъ и б&#1123;днякъ, однако но временамъ оказывалъ другимъ благод&#1123;янія, которыя заставляли богатыхъ людей пожимать плечами. Кавалеръ Мере говорилъ ему о покровительствуемой имъ малютк&#1123;; Скарронъ об&#1123;щалъ, что въ кошелькахъ своихъ знакомыхъ и въ своемъ собственномъ, онъ найдетъ сумму, которую сл&#1123;дуетъ внести въ монастырь за несчастную сиротку. Мере сообщилъ эту добрую в&#1123;сть маленькой Франциск&#1123;, которая съ радости поб&#1123;жала къ Скаррону поблагодарить его; но Скарронъ, найдя ее такою молоденькою, видя ее такою прекрасною, слыша, что она выражается такъ изящно, перем&#1123;нилъ свое нам&#1123;реніе.-- Милостивая государыня, сказалъ онъ ей:-- съ-т&#1123;хъ-поръ, какъ вы зд&#1123;сь находитесь, я раздумалъ: я не хочу ничего дать, чтобы сод&#1123;йствовать вашему заключенію въ монастырь.
   Франциска вскрикнула отъ горести.-- Постойте, сказалъ Скарронъ:-- я не хочу, чтобъ вы были монахинею, потому, что хочу на васъ жениться. Мои люди меня б&#1123;сятъ, а я не могу бить ихъ; друзья мои меня оставляютъ, а я не могу б&#1123;гать за ними; лакеи мои, находясь подъ командою молоденькой хозяйки, будутъ мн&#1123; во всемъ повиноваться, и друзья мои, безъ сомн&#1123;нія, возвратятся ко мн&#1123;, когда увидятъ у меня прекрасную жену. Сударыня, я даю вамъ нед&#1123;лю на размышленіе.--
   Не смотря на то, что Скарронъ былъ безногимъ, онъ былъ однако въ мод&#1123;. Онъ им&#1123;лъ репутацію добраго и веселаго челов&#1123;ка, которая была еще выше репутаціи его, какъ стихотворца. Им&#1123;въ случай часто его вид&#1123;ть, д&#1123;вица д'Обинье привыкла къ его личности; наконецъ на восьмой день она изъявила свое согласіе; и д&#1123;ло было р&#1123;шено. Чрезъ н&#1123;сколько дней по вступленіи въ этотъ бракъ, она писала къ своему брату.
   "Я не давно вступила въ бракъ, въ которомъ сердце значитъ мало, и въ которомъ, но истин&#1123;, т&#1123;ло ничего не значитъ."
   Скарронъ не обманулся. Подъ управленіемъ молодой хозяйки слуги его стали покорными, а при вид&#1123; молодой жены, возвратились къ нему и его друзья. Вскор&#1123; домъ Скаррона сд&#1123;лался сборнымъ м&#1123;стомъ умныхъ людей двора и города, и въ эпоху, до которой мы дошли, было, такъ сказать, модною необходимостью бывать у него.
   Но Скарронъ былъ горячимъ участникомъ Фронды; часть сатирическихъ пьесъ, направленныхъ противъ Мазарина, вышла изъ его литературнаго арсенала; впрочемъ, это было весьма справедливо: министръ, въ видахъ экономіи, отнялъ у стихотворца пенсіонъ, который онъ по бол&#1123;зни своей получалъ отъ королевы, а стихотворецъ, который ничего не могъ отнять у министра, мстилъ ему оружіемъ, дарованнымъ ему отъ Бога.
   Въ несчастію, министръ возвратился въ Парижъ могущественн&#1123;е, нежели былъ прежде, и прелестная госпожа Скарронъ, которой первою заботою было заставить упрямыхъ слугъ быть послушными, и возвратить Скаррону разб&#1123;жавшихся его друзей, нажила теперь другую заботу, гораздо трудн&#1123;е первой: помирить мужа своего съ дворомъ. И эту заботу взяла на себя молодая жена Скаррона. Не смотря на короткую дружбу ея съ Ниноною, никто никогда не говорилъ о ней ничего дурнаго, и сама Пинона, спусти сорокь л&#1123;тъ, говорила о госпож&#1123; де-Ментенонъ: "въ молодости своей она была ц&#1123;ломудренна но слабости ума; я хот&#1123;ла было вылечить ее отъ этихъ причудъ, но она была слишкомъ богобоязненна."
   И такъ, у госпожи Скарронъ были два задушевные друга: легкомысленная Нинона и безстрастная госпожа Севинье.
   Эта репутація безукоризненнаго ц&#1123;ломудрія, эта репутація неоспоримой красоты, отворили госпож&#1123; Скарронъ вс&#1123; двери. Многократныя просьбы ея о томъ, чтобы не высылали мужа ея изъ Парижа, внушенныя привязанностію, обнаружили всю прелесть разговора, всю деликатность просьбъ молодой женщины. Маркизы: Ришелье, Вилларсо и д'Альбре приняли въ ней живое участіе. Наконецъ она получила то, о чемъ просила, то есть, что мужъ ея останется въ Париж&#1123;. По полученіи этого позволенія, домъ Скаррона сд&#1123;лался по-прежнему, и даже еще бол&#1123;е прежняго, м&#1123;стомъ свиданія всего изящнаго общества.
   Между т&#1123;мъ, внутри королевства все было спокойно. Правда, что Нидерланды, гд&#1123; Конде нашелъ себ&#1123; уб&#1123;жище, казались грозною тучею на горизонт&#1123; Франціи, но коадъюторъ былъ уже подъ арестомъ и содержался подъ кр&#1123;пкою стражею въ Венсенн&#1123;; очищенный парламентъ, былъ покоренъ.
   Принцесса Конде и сынъ ея у&#1123;хали изъ Бордо къ своему мужу и отцу; принцъ Конти продолжалъ жить въ им&#1123;ніи своемъ Гранжъ; наконецъ герцогиня Лонгвиль, возвращаясь къ своему мужу, оставшемуся тихимъ и спокойнымъ среди посл&#1123;днихъ смутъ, остановилась въ Мулен&#1123;, у своей родственницы, настоятельницы монастыря Святой Маріи. Эта аббатисса была никто другая, какъ вдова Монморанси, которому, по повел&#1123;нію кардинала Ришелье, отрубили голову въ Тулуз&#1123;, и котораго смерть заставила н&#1123;когда герцогиню Лонгвиль пролить потоки слезъ, когда изв&#1123;стіе объ этой катастроф&#1123; поразило ее среди безпечной ея молодости. Въ этомъ-то тихомъ уб&#1123;жищ&#1123;, у подножія алтаря, гд&#1123; неут&#1123;шная вдова столько плакала, среди шума св&#1123;та, который, она, можетъ быть, слишкомъ занимала собою, госпожа Лонгвиль начала свое продолжительное обращеніе къ Богу, о которомъ Вильфоръ сохранилъ намъ вс&#1123; подробности въ своемъ жизнеописаніи Анны-Женевьевы Бурбонъ, герцогини Лонгвиль.
   Въ теченіе этого времени, обожатель прекрасной кающейся гр&#1123;шницы, принцъ Марсилльякъ, сд&#1123;лавшись герцогомъ ла-Рошфуко по смерти отца своего, и потерявъ охоту къ междоусобной войн&#1123; отъ двухъ ранъ,-- изъ которыхъ одну онъ получилъ при Бри-Комтъ-Робер&#1123;, въ первую Фронду, сражаясь противъ Конде, а другую во вторую Фронду, сражаясь за него,-- выздоравливалъ, какъ мы сказали, въ Дамивилье. Уединеніе и потеря крови произвели спасительное д&#1123;йствіе на автора сочиненія "Правила жизни" (Maximes) раскаяваясь въ гр&#1123;хахъ своихъ почти столько же, какъ и госпожа Лонгвиль, онъ изъявлялъ только одно желаніе -- примириться съ дворомъ, чтобы получить возможность сочетать бракомъ сына своего, принца Марсилльяка съ д&#1123;вицею ла-Рошъ-Гюіонъ, единственною насл&#1123;дницею Дюплесси-Ліанкуровъ
   Въ нам&#1123;реніи достигнуть родственнаго союза, герцогъ ла-Рошфуко послалъ Гурвиля, ленника своего {Это тотъ самый, который оставилъ намъ любопытныя записки о своемъ времени.} въ Брюссель, просить согласія принца Конде на этотъ бракъ. по какъ Гурвиль былъ очень зам&#1123;шанъ въ Фронду, и недавно еще взялъ въ пл&#1123;нъ директора почтъ Бюрена, который возвратилъ себ&#1123; свободу только уплатою выкупа въ сорокъ тысячь экю, то Мазаринъ не спускалъ съ него глазъ, и узнавъ, что онъ прі&#1123;халъ на время въ Парижъ, поклялся, что онъ изъ него не выйдетъ.
   Гурвиль узналъ, что попался въ с&#1123;ти, но какъ находчивый челов&#1123;къ, онъ р&#1123;шился идти см&#1123;ло на встр&#1123;чу опасности, и въ то время, когда Мазаринъ поднялъ на ноги всю полицію, чтобъ поймать его, онъ потребовалъ у него аудіенціи. Мазаринъ на это согласился, и Гурвиль вм&#1123;сто того, чтобъ быть приведену къ министру, какъ преступникъ, явился къ нему, какъ посланникъ.
   Мазаринъ, умный во вс&#1123;хъ обстоятельствахъ, понялъ, что челов&#1123;комъ, который нашелъ подобное средство выпутаться изъ б&#1123;ды, пренебрегать не должно. Онъ принялъ его, выслушалъ, оц&#1123;нилъ пользу, какую можетъ для себя извлечь изъ сего ловкаго и неустрашимаго челов&#1123;ка, и сд&#1123;лалъ ему такія предложенія, которыя съ перваго раза привязали его къ нему. Эта аудіенція им&#1123;ла сл&#1123;дствіемъ примиреніе герцога съ дворомъ и совершенное усмиреніе Гіени. Наконецъ, 24 іюля, 4653 года, при посредничеств&#1123; Бурвиля, оффиціяльно подписанъ былъ миръ между Мазариномъ и городомъ Бордо.
   Тогда-то Мазаринъ спокойный внутри и мало безпокоимый извн&#1123;, началъ усердно заниматься устроеніемъ д&#1123;лъ своей фамиліи, и обратилъ взоры свои на принца Конти, чтобъ женить его на одной изъ своихъ племянницъ. Обстоятельства ему благопріятствовали. Принцъ Конти, перехвативъ письмо своего брата, въ которомъ посл&#1123;дній приказывалъ своимъ военнымъ людямъ показывать видъ, что они повинуются принцу, а на д&#1123;л&#1123; слушаться но всемъ только графа Марсена, поссорился съ нимъ, и ничего столько не желалъ, какъ примириться съ дворомъ. Потому, нуженъ былъ только челов&#1123;къ, который пользовался дов&#1123;ренностію принца Конти, и Мазаринъ вспоминалъ о Сарразсн&#1123;.
   Жанъ-Франсуа Сарразенъ, изв&#1123;стный въ исторіи французской литературы, какъ одинъ изъ остроумныхъ людей семнадцатаго стол&#1123;тія, былъ родомъ изъ Нормандіи. Онъ прі&#1123;халъ въ Парижъ въ то время, когда ученыя женщины (les pr&#233;cieuses) были во всемъ блеск&#1123;; былъ рекомендованъ д&#1123;виц&#1123; Поле, которой онъ понравился и она ввела его въ общество, какъ челов&#1123;ка хорошаго происхожденія, хотя отецъ его былъ нечто иное, какъ блюдолизомъ государственнаго казначея, Фуко, на гувернантк&#1123; котораго онъ женился. Вскор&#1123; онъ нашелъ случай представиться коадъютору, и, сд&#1123;лавшись однимъ изъ самыхъ постоянныхъ его приверженцевъ, былъ имъ рекомендованъ принцу Конти, который по этой рекомендаціи сд&#1123;лалъ его своимъ секретаремъ. Сарразенъ, или въ самомъ д&#1123;л&#1123;, или такъ только о немъ говорили, былъ готовъ на все за деньги. Кардиналъ предложилъ ему двадцать пить тысячь ливровъ, если бракъ уладится по его желанію. Сарразенъ немедленно принялся за д&#1123;ло, и, благодаря расположенію принца къ своему брату, онъ встр&#1123;тилъ мен&#1123;е затрудненій, нежели ожидалъ. Принцъ Конти принялъ предложеніе, только съ условіемъ, чтобъ ему предоставили выборъ между вс&#1123;ми племянницами кардинала; на это согласились, и онъ избралъ Анну-Марію Мартиноцци, сговоренную почти съ герцогомъ Кандалемъ, который прежде отвергалъ этотъ неравный союзъ,но теперь не мало удивлялся, видя, что принцъ крови, по собственному своему выбору, беретъ за себя ту, которой онъ почти было отказалъ. Всл&#1123;дствіе этой сд&#1123;лки, принцъ, уступивъ вс&#1123; доходы съ своего духовнаго им&#1123;нія аббату Монтрёйлю, отправился въ Парижъ, гд&#1123; Мазаринъ чрезвычайно обласкалъ его. Чрезъ н&#1123;сколько дней, онъ былъ обв&#1123;нчанъ въ кабинет&#1123; короля, въ Фонтенебло.-- Сарразенъ не долго жилъ посл&#1123; заключенія этогобрака, котораго онъ былъ главною пружиною: по слухамъ того времени, онъ не получилъ ни гроша изъ об&#1123;щанныхъ ему кардиналомъ двадцати пяти тысячь ливровъ, а Сегре говоритъ, что однажды въ пылу гн&#1123;ва, которому принцъ Конти часто подвергался, всл&#1123;дствіе невыгодной женитьбы,-- ибо уступилъ другому сорокъ тысячь экю дохода съ своихъ духовныхъ им&#1123;ній на двадцать пять тысячь ежегоднаго дохода,-- принцъ Конти ударилъ б&#1123;днаго Сарразена щипцами въ високъ. Сегре присовокупляетъ, что этотъ поступокъ принца произвелъ на Сарразена такое впечатл&#1123;ніе, что Сарразепъ впалъ въ горячку, отъ которой чрезъ н&#1123;сколько дней и умеръ. Правда, что Таллеманъ де Гее разсказываетъ это д&#1123;ло другимъ образомъ. По его словамъ, принцъ Конти никогда бы не р&#1123;шился поступить такимъ образомъ съ своимъ секретаремъ, и что Сарразена отравилъ ядомъ одинъ каталанецъ, котораго жену онъ обольстилъ. Это сказаніе подтверждается н&#1123;сколько и т&#1123;мъ, что эта женщина умерла отъ тойже бол&#1123;зни, въ тотъ же день, и почти въ тотъ же часъ, какъ и онъ.
   Въ то самое время, какъ принцъ Конти женился на племянниц&#1123; кардинала, парламентъ и все городское начальство въ своихъ красныхъ мундирахъ приговорили Конде,-- изобличеннаго въ оскорбленіи величества и в&#1123;роломств&#1123;, и лишеннаго имени Бурбона,-- къ смерти, какую королю угодно будетъ опред&#1123;лить. Конде отв&#1123;чалъ на свой смертный приговоръ взятіемъ Рокруа, а Тюрень, принужденный изб&#1123;гать генеральнаго сраженія, по причин&#1123; малочисленности своего войска, могъ вознаградить эту потерю почти равнымъ усп&#1123;хомъ: онъ взялъ Сентъ-Менегу.
   Между-т&#1123;мъ, Мазаринъ, видя, что Людовикъ XIV подрастаетъ, присутствуя ежечасно при развитіи этого характера, который современемъ сд&#1123;лался столь самовластнымъ, понялъ, что скоро обнаружится новое вліяніе на д&#1123;ла; и потому, чтобъ привязать къ себ&#1123; юнаго короля, онъ началъ мало по малу разрывать связь свою съ Анной Австріискою, которая сама съ нимъ связана была слишкомъ т&#1123;сными узами, сл&#1123;довательно не см&#1123;ла открыто жаловаться на его италіанскую, какъ она ее называла, неблагодарность. Л&#1123;тъ пятнадцать онъ господствовалъ именемъ матери; теперь пришла пора перем&#1123;нить систему, и управлять впредь именемъ сына.
   Людовикъ XIV былъ по природ&#1123; склоненъ къ удовольствіямъ. Мазаринъ призвалъ удовольствія къ себ&#1123; на помощь. Несмотря на б&#1123;дность двора, зима прошла въ празднествахъ и увеселеніяхъ; принцесса Луиза Савойская вышла за-мужъ за принца Баденскаго; Парижъ давалъ об&#1123;ды. Праздновали день св. Людовика, и это дало Парижанамъ новый случай повеселиться. Кром&#1123; того, театральныя представленія шли своимъ порядкомъ. Въ Людовик&#1123; XIV обнаружились, (во время присутствія его на представленіи Пертариты (Pertharite) первые сл&#1123;ды того вкуса, который онъ потомъ возъим&#1123;лъ къ наукамъ, что однако нисколько не препятствовало пасть Пертарит&#1123; -- этому великому сочиненію великаго Корнеля. Въ вознагражденіе того, брать его Томасъ (Оома) Корнель далъ дв&#1123; пьесы, которыя им&#1123;ли усп&#1123;хъ; и въ тоже время, одинъ молодой челов&#1123;къ, по имени Кино, поставилъ на сцену первую свою комедію, которая произвела всеобщій восторгъ.
   Кром&#1123; труппы Бургундскаго отеля, и труппы Пти-Бурбонъ, которая давала представленія свои въ Галере&#1123;, единственномъ остатк&#1123; разрушеннаго отеля Бурбонскаго конетабля, три другія труппы разъ&#1123;зжали по провинціямъ. Дочь герцога Орлеанскаго, принцесса Монпансье, не смотря на свою старую гувернантку, двухъ статсъ-дамъ, попугаевъ, собакъ и англійскихъ лошадей, очень скучала въ Сен-Фаржо, и содержала одну изъ этихъ труппъ. Была еще, впрочемъ, другая труппа, которая оставалась съ дворомъ въ Пуатье, и посл&#1123;довала за нимъ въ Сомюръ. Наконецъ третья труппа давала въ Ліон&#1123; комедію въ пяти д&#1123;йствіяхъ, о которой молва дошла до самаго Парижа; это была Мольерова комедія "L'Etourdi."
   Король любилъ не только театральныя представленія, какъ мы выше сказали, но у него началъ также развиваться вкусъ къ балетамъ. Такъ-какъ отель Пти-Бурбонъ былъ объ ст&#1123;ну съ церковью Сен-Жерменъ л'Оксерруа, и сл&#1123;довательно находился близь Лувра, гд&#1123; жилъ король, то этотъ тбатръ былъ избранъ для придворныхъ праздниковъ. Въ немъ давались знаменитые королевскіе балеты, о которыхъ такъ много говорили, и въ которыхъ играли: король, герцогъ Анжуйскій братъ его, придворные кавалеры, дамы изъ свиты королевы, и наконецъ актеры, помогавшіе своими сов&#1123;тами знатнымъ дебютантамъ, и ставившіе на сцену пьесы, въ которыхъ они играли, танцовали и п&#1123;ли. Баисерадъ, который былъ въ то время въ большомъ уваженіи, им&#1123;лъ исключительную привилегію сочинять стихи къ этимъ балетамъ,-- что служило ему, если не источникомъ славы, то по крайней м&#1123;р&#1123; источникомъ богатства.
   Между т&#1123;мъ, первый изъ балетовъ, въ которомъ участвовалъ самъ король, былъ представленъ еще въ Пале-Ройял&#1123;: ему дали названіе "Маскарадъ Кассандры;" это былъ, такъ сказать, только опытъ. Королю онъ такъ понравился, что онъ просилъ немедленно сочинить другой длинн&#1123;е перваго. Этотъ второй получилъ названіе "Ночь", и былъ данъ въ театр&#1123; Пти-Бурбонъ. Король исполнялъ въ немъ многія роли; сперва онъ явился подъ фигурою одной изъ Игръ, сопровождающихъ Венеру, и посл&#1123; н&#1123;сколькихъ другихъ стиховъ, сказалъ куплетъ, который даетъ понятіе объ урокахъ, преподаваемыхъ пятнадцатил&#1123;тнему монарху:
   
   La jeunesse а mauvaise gr&#226;ce.
   Quand trop s&#233;rieuse elle passe
   Sans voir le palais d'Aniotir;
   Il laut qu'elle entre, et pour le sage,
   Si ce n'est point son vrai s&#233;jour,
   C'est un gile sur son passage.
   
   То-есть: Гд&#1123; радость для себя ты, юноша, найдешь.
   Скажи, когда въ чертогъ Амура не войдешь?
   Не свойственно теб&#1123; заботамъ предаваться;
   Войди въ него; пов&#1123;рь, что хоть и не всегда
   Живутъ въ немъ мудрецы, однако жъ наслаждаться
   Въ немъ жизнію своей заходятъ иногда.
   
   Король являлся еще въ конц&#1123; представленія, но на этотъ разъ подъ видомъ восходящаго солнца, и декламировалъ сл&#1123;дующіе стихи:
   
   D&#233;j&#224; seul je, conduis mes chevaux lumineux.
   Qui tra&#238;nent la splendeur et l'&#233;clat apr&egrave;s eux.
   Une divine main m'en а remis les r&ecirc;nes;
   Une grande d&#233;esse а soutenu mes droits;
   Nous avons m&#233;mo gloire: elle est l'astre des reines,
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Je suis l'astre des rois.
   
   T. e. Уже я правлю самъ моими б&#1123;гунами,
   За ними льется св&#1123;тъ огромными волнами;
   Вручила возжи мн&#1123; небесная десница,
   Богин&#1123; властію обязанъ я своей.
   Мы славою равны: она царицъ денница,
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Св&#1123;тило я царей.
   
   Въ этихъ балетахъ Людовикъ XIV привыкъ, чтобъ на него смотр&#1123;ли, какъ на бога, а герцогъ Анжуйскій привыкъ, чтобъ на него смотр&#1123;ли, какъ на богиню. Его прекрасное лицо было причиною, что ему почти всегда давались роли женщинъ; отъ этого, можетъ быть, развились въ немъ, какъ посл&#1123; увидимъ, особенныя наклонности, которыя им&#1123;ли столь странное вліяніе на всю остальную жизнь его.
   Въ томъ же году, чтобъ доставить жителямъ Парижа возможность къ частымъ сообщеніямъ между собою, изобр&#1123;тена была маленькая почта. Это учрежденіе было восп&#1123;то историческою музою Лорета. Онъ говоритъ:
   
   Des boites nombreuses et drues
   Aux petites et grandes rues.
   O&#249;, par soi-m&ecirc;me ou ses laquais,
   On pourra porter des paquets,
   Et dedans, &#224; toute heure, mettre
   Avis, billet, missive, lettre,
   Que des gens commis pour cela
   Iront chercher et prendre l&#224;.
   Pour, d'une diligence habile,
   Les porter par tonte la ville.
   
   T. e. Премного ящиковъ разставлено пустыхъ
   Возл&#1123; на улицахъ, и малыхъ и большихъ.
   Въ которые лакей, иль лично всякъ изъ насъ.
   Свободно принося различные пакеты,
   Въ нихъ можетъ опускать, въ какой угодно часъ.
   Свои посланія, и письма, и билеты;
   А почтальоны ихъ оттуда вынимаютъ,
   И вс&#1123;мъ по адрессамъ проворно доставляютъ.
   
   Мы сказали, что въ Париж&#1123; были только два театра; театръ Бургундскаго отеля и театръ Пти-Бурбонъ. Вскор&#1123; вкусъ къ спектаклямъ распространился такъ, что этихъ двухъ театровъ было недостаточно, и надобно было открыть театръ на болот&#1123; (au Marais), тотъ самый, котораго итальянская труппа, подъ дирекціею Мондори, осм&#1123;ивала иногда заботливое лицо кардинала Ришелье. Первою изъ пьесъ, которую на немъ играли, была: Саламанкскій школьникъ; она им&#1123;ла удивительный усп&#1123;хъ, и одно въ особенности д&#1123;йствующее лицо, до тол&#1123; неизв&#1123;стное на парижской сцен&#1123;, возбуждало всю симпатію публики: это была роль Крисчена, который вышелъ типомъ изъ-подъ даровитаго пера Мольера.
   Между т&#1123;мъ, балеты шли своимъ порядкомъ: одинъ за другимъ играны были три новые: Пословицы (Proverbes), Время (Temps), &#1138;етида и Пеле (Th&#233;tis et P&#233;l&#233;"). Первые два, не требовавшіе большой постановки на сцен&#1123;, были играны въ зал&#1123; т&#1123;лохранителей; третій, для котораго были выписаны актеры изъ Мантуи, и который, казалось, былъ выше всего, что во "Франціи им&#1123;лось досел&#1123; въ этомъ род&#1123;, былъ игранъ на театр&#1123; Пти-Бурбонъ. Людовикъ XIV являлся въ немъ въ пяти различныхъ костюмахъ. исполняя одну роль за другою: Аполлона, Марса, Фуріи, Дріады и придворнаго вельможи; онъ им&#1123;лъ въ немъ такой усп&#1123;хъ, что вел&#1123;лъ играть его всю зиму, и даже по три раза на одной нед&#1123;л&#1123;.
   Однако вс&#1123; эти праздники стоили много денегъ; расходы были велики, а государство было б&#1123;дно, и очень нуждалось въ деньгахъ. Мазаринъ, какъ припомните, вм&#1123;сто умершаго герцога Вьёвили, назначилъ двухъ главноуправляющихъ финансовой частію, графа Сервьена, -- подавшаго полезный сов&#1123;тъ", зам&#1123;нить ядомъ опіатъ, который госпожа Ледигьеръ хот&#1123;ла доставить коадъютору,-- и генералъ-прокурора Фуке, въ награду брата его, аббата Фуке, и для успокоенія парламента.
   И такъ Мазаринъ, им&#1123;я нужду въ деньгахъ, обратился съ просьбою къ Сервьепу, который оттого сталъ въ тупикъ. Фуке только этого и ожидалъ: какъ челов&#1123;къ богатый, опытный въ финансахъ, жаждущій власти и золота, потому-что съ однимъ приходитъ и другое, а то и другое вм&#1123;ст&#1123; доставляютъ если не счастіе, то по крайней м&#1123;р&#1123; удовольствіе,-- онъ всталъ и сказалъ, что если угодно обратиться къ нему но этому предмету, то онъ найдетъ деньги но только для праздниковъ, не только для войны, но еще и для церемоніи, о которой, по б&#1123;дности казны, не. см&#1123;ютъ и думать, то-есть для коронаціи. Мазаринъ, можетъ быть даже по причин&#1123; своего робкаго n нер&#1123;шительнаго характера, любилъ см&#1123;лыхъ и предпріимчивыхъ людей, а особливо когда они брали на себя всю отв&#1123;тственность: онъ далъ полномочіе господину Фуке, который съ этого времени сд&#1123;лался единственнымъ и настоящимъ министромъ финансовъ. Чрезъ три м&#1123;сяца Фуке сдержалъ вс&#1123; свои об&#1123;щанія, и Мазаринъ вв&#1123;рилъ см&#1123;лому находчику денегъ не только государственные финансы, но и попеченіе о своемъ собственномъ имуществ&#1123;.
   Время, назначенное для коронаціи наступило; тутъ только съ ужасомъ увид&#1123;ли, какая пустота будетъ окружать коронованіе короли Франціи. Герцогъ Орлеанскій, изгнанный въ Блуа, отказался оставить для этой церемоніи м&#1123;сто своего изгнанія, если не согласятся на предложенныя имъ условія; а какъ на его условія согласиться по хот&#1123;ли, то и нельзя было расчитывать на его присутствіе. Дочь его, все еще. проживавшая въ Сенъ-Фаржъ, не могла присутствовать при торжеств&#1123;, въ которомъ не будетъ участвовать отецъ ея; осужденный на смерть принцъ Конде, былъ главнокомандующимъ испанскихъ войскъ; принцъ Конти, предчувствуя затруднительность своего положенія, просилъ и получилъ позволеніе, оставя свою жену, принять начальство надъ руссильонскою арміею; коадъюторъ быль въ тюрьм&#1123;; десять тысячъ Французовъ, изъ знатныхъ фамилій Франціи, посл&#1123;довали за принцемъ Конде заграницу, или злобились съ кардиналомъ Гецомъ; вс&#1123; Монморанси, Фуа, ла-Тремуйльи, Колиньи, блистали, какъ говорили потомъ, своимъ отсутствіемъ. Мазаринъ р&#1123;шился, какъ въ театр&#1123;, за отсутствіемъ первыхъ актеровъ, заставить подставныхъ играть ихъ роли.-- И такъ, церемонія не была отложена, потому-что, благодаря министру Фуке, въ глазномъ, въ деньгахъ, не было недостатка. Она совершилась въ Реймс&#1123;, съ обычными обрядами. На другой день король получилъ орденъ святаго Духа, который онъ тотчасъ пожаловалъ своему брату, а на третій день, онъ, но званію помазанника Божія, совершилъ обрядъ возложенія рукъ на больныхъ зобомъ, число которыхъ простиралось сверхъ трехъ тысячъ.
   На другой день король вы&#1123;халъ изъ Реймса, и отправился въ армію. Нам&#1123;ревались отнять у принца Конде городъ Стеней, и король долженъ былъ начать первый свой воинскій опытъ присутствіемъ при взятіи этой кр&#1123;пости. Онъ прибылъ въ Ретель 28-го іюня, и оттуда по&#1123;халъ въ Седанъ, гд&#1123; осмотр&#1123;лъ боевой лагерь. Думали, что осада будетъ продолжительна и убійственна, и что, по вс&#1123;мъ в&#1123;роятностямъ, принцъ Конде станетъ защищать городъ; но вм&#1123;сто того, оставивъ въ город&#1123; небольшой отрядъ, принпъ повелъ вс&#1123; войска свои противъ Арраса. И такъ, Стеней былъ взятъ, и безъ сомн&#1123;нія, этотъ первый усп&#1123;хъ былъ причиною, что Людовикъ XIV впосл&#1123;дствіи такъ полюбилъ осады городовъ. По взятіи Стеней р&#1123;шено было идти на испанцевъ. Часть войска пошла на соединеніе съ маршаломъ Тюреномъ; другая, при которой находился король, получивъ вс&#1123; подкр&#1123;пленія, которыя только могли собрать, образовала два корпуса подъ командою маршала ла-Ферте, и маршала Оккенкура. Тогда войска расположились вокругъ Испанцевъ, и дано было н&#1123;сколько маловажныхъ сраженій, служившихъ приготовленіемъ къ генеральному сраженію, которое хот&#1123;ли дать въ самый день св. Людовика, въ надежд&#1123;, что предокъ короля и покровитель Франціи,-- этотъ Тайльбургскій герой, Мансурахскій пилигримъ и Тунисскій мученикъ -- будетъ спосп&#1123;шествовать слав&#1123; французскаго оружія. Эта благочестивая надежда не обманула Французовъ: Испанцы и Лотарингцы были сбиты съ позиціи. Но принцъ Конде, который берегъ свои войска для р&#1123;шительной минуты, съ свойственною ему стремительностію, бросился въ средину поб&#1123;дителей, явилъ чудеса храбрости и рыцарства, которыя однако не спасли ни артиллеріи, ни обоза непріятельскаго, доставшихся въ руки Французовъ, и не позволили ему продолжать осаду Арраса, куда н&#1123;сколько дней спустя прибылъ самъ король, чтобы поздравить своихъ генераловъ, въ особенности Тюрена, съ поб&#1123;дою. Потомъ онъ возвратился въ Парижъ, и приказалъ отслужить благодарственный молебенъ.
   На другой день посл&#1123; этой церемоніи, въ которой Французы приносили Богу благодареніе за снятіе осады съ одного города и за взятіе другаго, умеръ въ неизв&#1123;стности и тишин&#1123; сов&#1123;тникъ Бруссель, который л&#1123;тъ пять, или шесть тому назадъ, съ такимъ блескомъ и шумомъ игралъ роль народнаго любимца.
   

ГЛАВА XXX.
1654--1656.

Гонди д&#1123;лается Парижскимъ Архіепископомъ.-- Оппозиція двора.-- Интриги по этому случаю.-- Блистательныя предложенія.-- Отказъ кардинала Рена.-- Причины, побудившія его просить отставки.-- Его переводятъ въ Нантскій замокъ.-- Папа не хочетъ утвердить отставку.-- Недоум&#1123;ніи кардинала.-- Онъ уходитъ изъ тюрьмы.-- Какъ онъ изб&#1123;гаетъ новаго ареста.-- Письмо принца Конде къ кардиналу.-- Испугъ двора.-- Первыя любовныя похожденія Людовика XIV.-- Госпожа Фронтенакъ.-- Госпожа Шатилльонъ.-- Д&#1123;вица Едкуръ.-- Госпожа Бове.-- Олимпіада.-- Манчини.-- Серьезная страсть.-- Парламентъ хочетъ составить актъ оппозиціи.-- См&#1123;лый поступокъ юнаго короля.-- Гонди прі&#1123;зжаетъ въ Римъ.-- Новая кампанія Людовика XIV.-- Праздники и балеты.-- Первая карусель.-- Христина во Франціи.-- Описаніе этой королевы, сд&#1123;ланное герцогомъ Гизомъ.-- Смерть госпожи Манчини, и госпожи Меркёрь.-- Вступленіе въ бракъ Олимпіады Манчини.-- Конецъ политической д&#1123;ятельности Гастона Орлеанскаго.

   Между-т&#1123;мъ, какъ Людовикъ XIV исполнялъ первыя обязанности короля и наслаждался первыми усп&#1123;хами воина, во Франціи случилось важное событіе, которое вс&#1123;хъ встревожило.
   Кардиналъ Рецъ былъ отвезенъ, какъ мы вид&#1123;ли, въ Венсень, но какъ-чрезъ н&#1123;сколько дней посл&#1123; его арестованія умеръ дядя его архіепископъ парижскій, то онъ, не смотря на свой арестъ объявилъ свои притязанія, какъ коадъюторъ, на его званіе.
   Парижскій архіепископъ умеръ 21-го марта 1634 года, въ четыре часа утра, а въ пять часовъ, г. Комартенъ, им&#1123;вшій въ рукахъ своихъ в&#1123;рющую грамоту отъ кардинала Реца, составленную по всей форм&#1123;, принялъ архіепископство въ свое в&#1123;д&#1123;ніе. Въ пять часовъ, двадцать минутъ въ архіепископство явился г. Летеллье отъ лица короля, но уже было поздно.
   Коадъюторъ и въ тюрьм&#1123; быль еще страшенъ; онъ сохранилъ вс&#1123; свои отношенія къ приходскими священникамъ Парижа, которые во всякое время могли возмутить народъ, и къ высшему духовенству, которое видя, что неприкосновенность церкви нарушена въ лиц&#1123; одного изъ его членовъ, могло руководствовать этимъ возстаніемъ. Сверхъ того, папа писалъ къ королю письмо за письмомъ, прося дать свободу кардиналу Рецу. Между т&#1123;мъ, въ Венсенн&#1123; случилось происшествіе, которое удвоило состраданіе народа къ арестанту. Капитулъ собора Богородицы просилъ, чтобъ позволили одному изъ его членовъ быть при кардинал&#1123; въ тюрьм&#1123;; что и было позволено. Выборъ палъ на одного каноника, который н&#1123;когда вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ воспитывался, и которому онъ отдалъ свою пребенду; но этотъ достойный челов&#1123;къ им&#1123;лъ бол&#1123;е приверженности, нежели силы; тюремное заключеніе вскор&#1123; разстроило его здоровье; Рецъ, зам&#1123;тивъ въ немъ эту перем&#1123;ну, бывшую сл&#1123;дствіемъ меланхоліи, хот&#1123;лъ отпустить его отъ себя; но каноникъ р&#1123;шительно отказался получить свободу; спустя н&#1123;сколько времени онъ впалъ въ трехдневную лихорадку, и когда она показалась и на четвертый, онъ перер&#1123;залъ себ&#1123; ножомъ горло. Въ Париж&#1123; разнесся слухъ объ этой смерти. Народъ приписалъ это самоубійство жестокости тюрьмы, и оттого сочувствіе его къ кардиналу удвоилось.
   При такихъ-то обстоятельствахъ умеръ архіепископъ Парижскій. Не теряя времени, оба великіе викарія кардинала, Павелъ Шевалье и Николай ладвока взошли на ка&#1139;едру и, но имя арестанта, начали грем&#1123;ть самыми возмутительными буллами. Слушая эти буллы приходскіе священники воспламенились, друзья кардинала ободрили ихъ, и явилась небольшая книга, призывавшая вс&#1123;хъ священнослужителей парижскихъ запереть церкви. Это было своего рода отлученіе отъ церкви, и т&#1123;мъ ужасн&#1123;йшее, что оно налагалось не однимъ только главою церкви, а всею церковію. Кардиналъ Мазаринъ испугался и приб&#1123;гнулъ къ переговорамъ. Надобно было получить отъ кардинала Реца просьбу объ отставк&#1123; его отъ должности Парижскаго архіепископа. Сперва думали достигнуть этого угрозами. Къ арестанту явился г. Навяйлль, начальникъ т&#1123;лохранителей, и обратился къ нему съ р&#1123;чью, которая, говоритъ кардиналъ, гораздо приличн&#1123;е была какому-нибудь яг&#1123; янычаровъ, нежели офицеру христіанн&#1123;йшаго короля; но кардиналъ привыкъ къ угрозамъ. Онъ сказалъ Навайллю,-- что онъ дастъ письменный отв&#1123;тъ. Д&#1123;йствительно, онъ написалъ его въ ту же ночь, и на другой день отправилъ его не только къ королю, но и къ друзьямъ своимъ, которые напечатали его и разнесли по всему Парижу. Этотъ отв&#1123;ть, котораго каждое слово было взв&#1123;шено, произв&#1123;лъ величайшее д&#1123;йствіе. Между-т&#1123;мъ, какъ пріискивали другій средства, къ Рену явился Прадель, тотъ самый, которому, какъ припомните, дано было повел&#1123;ніе арестовать кардинала, и исчислилъ ему т&#1123; выгоды, которыя онъ получить, если откажется отъ архіепископства, показывая ему въ перспектив&#1123; свободу и возвращеніе королевскаго благоволенія. Прадель также не им&#1123;лъ никакого усп&#1123;ха, но у&#1123;зжая т&#1123;мъ не мен&#1123;е приказалъ по возможности облегчить заключеніе кардинала.
   Спустя н&#1123;сколько времени въ тюрьму кардинала вошелъ президентъ Бельсиръ; уже наканун&#1123; друзья кардинала дали ему знать объ этомъ пос&#1123;щеніи; по этому онъ ожидалъ его бол&#1123;е съ нетерп&#1123;ніемъ, нежели со страхомъ: во время Фронды, онъ им&#1123;лъ частыя сношенія съ посредникомъ, котораго къ нему посылали, и зналъ, что въ сущности онъ врагъ Мазарина. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, президентъ, войдя и поклонясь кардиналу съ такимъ благогов&#1123;ніемъ, какъ будто бы онъ быль на свобод&#1123; и въ полной сил&#1123;, началъ говорить такъ:-- господинъ кардиналъ! я присланъ отъ перваго министра сказать вамъ, что вамъ предлагаютъ аббатства: Сенъ-Люсіанъ-де Бове. Сенъ-Медаръ-де Суассонъ, Сенъ-Жерменъ д'Оксерръ, Сенъ-Мартенъ-де Понтуазъ, Сентъ-Обенъ-д Ожъ, де Барбо, и д'Овіанъ, если только вы согласитесь подать просьбу объ отставк&#1123; отъ должности Парижскаго архіепископа. Потомъ видя, что кардиналъ, который совс&#1123;мъ не ожидалъ подобнаго вознагражденія, сталъ смотр&#1123;ть на него съ удивленіемъ, продолжалъ:-- до сел&#1123; я говорилъ вамъ, какъ дов&#1123;ренный посланникъ, а теперь я начну вм&#1123;ст&#1123; съ вами см&#1123;яться надъ сицилійцемъ, который былъ такъ глупъ, что послалъ меня съ подобнымъ предложеніемъ "Ахъ! да, понимаю, отв&#1123;чалъ кардиналъ,-- вы недосказали еще статьи о залогахъ".-- Точно такъ, и въ этомъ-то вамъ не возможно будетъ сойтись съ Мазариномъ.-- "Н&#1123;тъ нужды; все-таки надобно посмотр&#1123;ть, чего онъ хочетъ." -- Онъ хочетъ, чтобы вы дали въ залогъ дв&#1123;надцать челов&#1123;къ изъ вашихъ друзей.-- "А назначаетъ ли онъ, кого именно?" -- Безъ сомн&#1123;нія: Гг. Реца, Бриссака, Моитрезора, Комартена, Аккевилля....
   Кардиналъ вспыхнулъ.-- Да, очень хорошо, продолжалъ президентъ,-- но дайте мн&#1123; договорить до конца; потому-что я не хочу, чтобъ вы хотя одну минуту считали меня способнымъ предполагать, что вы согласитесь на подобныя предложенія.-- "Такъ для чего же. вы ко мн&#1123; пришли? сказалъ кардиналъ.-- "Для того, чтобъ сказать вамъ:-- ваши друзья уб&#1123;ждены, что вамъ надобно только твердо стоять на своемъ, и дворъ возвратитъ вамъ свободу; но ошибаются съ той и другой стороны: Мазаринъ ошибается, думая, что вы примите то, что вамъ предлагаютъ; друзья ваши ошибаются, думая, что вамъ надобно только твердо стоять на-своемъ, и что васъ освободятъ, если вы возьмете отставку. Мазаринъ, самъ по себ&#1123; удовольствовался бы этимъ; но королева приходитъ въ отчаяніе при одной мысли, что вы можете, выйдти изъ тюрьмы. Кардиналъ, говоритъ Летеллье,-- должно быть потерялъ разсудокъ, если онъ думаетъ выпустить васъ, когда вы находитесь въ его рукахъ; аббатъ Фуке, приходить отъ этого въ б&#1123;шенство, а Сервьенъ соглашается съ мн&#1123;ніемъ министра единственно только потому, что это мн&#1123;ніе противуположно мн&#1123;нію его товарищей. И такъ, повторимъ все вкратц&#1123;; одинъ только Мазаринъ желаетъ вашей свободы,-- да и то еще сомнительно. Ваша борьба, какъ архіепископа, произведетъ возстаніе народа.... но и только! нунцій будетъ сыпать угрозами, но т&#1123;мъ его пособіе и кончится; капитулъ будетъ д&#1123;лать свои представленія; но ихъ не станутъ слушать; приходскіе священники будутъ пропов&#1123;дывать, но они на томъ и остановятся; народъ станетъ, можетъ быть, кричать; но онъ утомленъ внутренними смятеніями, и на-в&#1123;рно не возмется за оружіе. Все, что я вамъ сейчасъ сказалъ, дворъ знаетъ также хорошо, какъ и я. И такъ все, ч&#1123;мъ кончится для васъ эта путаница ограничится т&#1123;мъ, что васъ переведутъ въ Гавръ, или въ Брестъ, и что тамъ вы будете предоставлены совершенному произволу вашихъ враговъ, которые поступятъ съ вами, какъ имъ вздумается.-- "А какъ вы думаете, не хочетъ ли ужъ кардиналъ отравить меня ядомъ?" спросилъ Іецъ съ спокойствіемъ, которое показывало, что онъ не въ первый разъ останавливался на этомъ предположеніи.-- Н&#1123;тъ, отв&#1123;чалъ президентъ,-- Мазаринъ не кровожаденъ, я его знаю; но меня ужасаетъ то, что я узналъ отъ вашихъ друзей.-- "Что же вы узнали?" -- Что Навайлль говорилъ вамъ, будто р&#1123;шено скоро подать вамъ помощь, и что можно посл&#1123;довать прим&#1123;ру, который не одинъ уже разъ показали намъ сос&#1123;дственныя государства.-- "Такъ, наконецъ, сказалъ кардиналъ,-- вы требуете, чтобъ я подалъ просьбу объ отставк&#1123;?" -- Н&#1123;тъ; я спрошу у васъ, какъ у отличнаго законов&#1123;да, какъ вы думаете, можетъ ли васъ связать просьба объ отставк&#1123;, поданная изъ Венсеннской тюрьмы?-- "Н&#1123;тъ, нисколько,-- отв&#1123;чалъ кардиналъ -- потому-что, какъ вы сами видите, они и не довольствуются ею, а требуютъ отъ меня еще залоговъ." -- Но если, сказалъ президентъ, я устрою такъ, что отъ васъ не потребуютъ залоговъ?-- "О! тогда, сказалъ кардиналъ, я подпишу, въ сію же минуту. "-- Хорошо, сказалъ президентъ,-- остальное я беру на себя. Вы, кардиналъ, твердо сопротивляйтесь мн&#1123;, вотъ и все!... и не соглашайтесь на какое-нибудь другое условіе, кром&#1123; одной отставки.
   Рецъ согласился посл&#1123;довать этому сов&#1123;ту, а президентъ вышелъ изъ его комнаты съ самымъ печальнымъ лицомъ. Въ дверяхъ онъ встр&#1123;тилъ Праделя.-- Ну, что? спросилъ его посл&#1123;дній.-- Что? отв&#1123;чалъ президентъ,-- вы видите, я въ отчаяніи!-- Такъ онъ отказывается? сказалъ Прадель.-- Да; но его удерживаетъ не архіепископство; онъ мало объ немъ заботится... и при другихъ обстоятельствахъ, я думаю, онъ безъ затрудненія согласился бы на свою отставку; но при настоящихъ, онъ считаетъ, что требованіемъ отъ него заложниковъ оскорбляютъ честь его, и онъ никогда на это не согласится; по этой причин&#1123;, я не хочу бол&#1123;е м&#1123;шаться въ это д&#1123;ло, потому-что тутъ ничего нельзя сд&#1123;лать!
   При этихъ словахъ, онъ удалился.
   На другой день президентъ Бельевръ явился опять.. Мазаринъ, боявшійся возобновленія бунтовъ, -- потому-что посл&#1123; мирнаго помазанія на царство короля онъ хот&#1123;лъ двинуть вс&#1123; силы для отраженія, угрожавшаго принца Конде,-- согласился на среднюю м&#1123;ру, чтобы все уладить. Въ обм&#1123;нъ за семь предложенныхъ аббатствъ кардиналъ Рецъ соглашался на свою отставку, но съ т&#1123;мъ условіемъ, что если папа утвердитъ эту отставку, то кардиналъ останется тогда арестантомъ въ Нант&#1123;, у маршала ла Мейльере, своего родственника, которому кардиналъ, какъ маршалъ самъ признавался, почти спасъ жизнь во время бунта, по случаю арестованія Брусселя. Во всякомъ случа&#1123;, и что-бы ни вышло изъ отр&#1123;шенія кардинала, маршалъ ла-Мейльере, по вол&#1123; короля, далъ первому президенту Бельевру письменное об&#1123;щаніе, что кардиналъ Рецъ не будетъ преданъ въ руки его величества. О заложникахъ не было и помину.
   Предложеніе было такъ выгодно, особливо при мысленномъ условіи, которымъ кардиналъ могъ воспользоваться, что онъ не хот&#1123;лъ в&#1123;рить словамъ посредника; но посл&#1123;дній показалъ ему об&#1123;щаніе маршала ла-Мейльере. Оно было сл&#1123;дующаго содержанія:
   "Мы, герцогъ ла Мейльере, перъ и маршалъ Франціи, даемъ об&#1123;щаніе г. кардиналу Рецу, что во исполненіе письма короля, котораго копія при семъ прилагается, мы дозволимъ г. кардиналу Рецу свободно у&#1123;хать въ Римъ, по согласію, заключенному съ г. де Бельевромъ первымъ президентомъ Парижскаго парламента,-- что мы исполнимъ въ то самое время, когда получимъ изв&#1123;стіе, что буллы Парижскаго архіепископства будутъ отправлены къ Римскому двору объ отр&#1123;шеніи вышеименованнаго кардинала де Реца въ пользу того, кого его величество предложитъ его свят&#1123;йшеству на вышесказанное архіепископство, или когда его величество получитъ подтвердительную грамоту его свят&#1123;йшества, упомянутую въ депеш&#1123;,-- и мы исполнимъ это, не ожидая на то новаго повел&#1123;нія его величества, и даже тогда, если бы получили повел&#1123;ніе противное сему."
   На это об&#1123;щаніе Гонди съ своей стороны далъ сл&#1123;дующее:
   "Мы кардиналъ Рецъ, удостов&#1123;ряемъ, что ничего не желаемъ бол&#1123;е отъ г. герцога ла-Мейльере, какъ исполненія содержащагося зд&#1123;сь об&#1123;щанія въ означенное время и при означенныхъ условіяхъ.-- Дано сего 28-го марта, 1654 года."
   На другой день, въ силу условій принятыхъ съ той и другой стороны, кардиналъ вы&#1123;халъ изъ Венсена, въ сопровожденіи отряда легкой кавалеріи, п&#1123;хоты и стражей его преосвященства.
   Президентъ Бельевръ провожалъ арестанта до Портъ-а-л'Англе, гд&#1123; онъ простился съ нимъ и возвратился въ Парижъ, а кардиналъ продолжалъ путь свой въ Нантъ. Въ Божанси см&#1123;нили конвой, и с&#1123;ли на суда. Прадель, которому поручено было сопровождать Гонди въ самый Нантъ, с&#1123;лъ съ своимъ мичманомъ, по имени Морелемъ, въ одно судно, а отрядъ гвардейскаго полка пом&#1123;стился въ другомъ, которое шло съ нимъ бокъ объ бокъ; но прибытіи въ Пангъ, Прадель и гвардейцы остановились въ немъ одни сутки, потомъ возвратились въ Парижъ, оставивъ арестанта подъ присмотромъ маршала ла-Мейльере.
   Принцъ Конде узналъ объ освобожденіи кардинала изъ тюрьмы въ Брюссел&#1123;, гд&#1123; онъ тогда находился. Хотя они разстались почти врагами, однако принцъ думалъ, что наступило время съ нимъ примириться. Всл&#1123;дствіе чего, онъ написалъ къ маркизу Нуармутье, который былъ однимъ изъ самыхъ искренн&#1123;йшихъ друзей Гонди, сл&#1123;дующее поздравительное письмо:

Брюссель, 7-го апр&#1123;ля 1651 года.

   "Милостивый государь! я съ величайшею радостію узналъ о вы&#1123;зд&#1123; кардинала де Реца изъ Веіісенскаго л&#1123;са; покорно васъ прошу засвид&#1123;тельствовать ему то участіе, которое я въ этомъ принимаю. Если бы я зналъ, что онъ совершенію свободенъ, то не преминулъ бы писать къ нему самому объ этомъ; но при положеніи, въ которомъ онъ теперь находится, и боюсь повредить ему. Я исполню это немедленно, когда вы меня ув&#1123;домите, что можно къ нему писать. И такъ, я избираю васъ своимъ руководителемъ въ этомъ случа&#1123;, и об&#1123;щаю вамъ во вс&#1123;хъ обстоятельствахъ жизни доказать, что я, милостивый государь, есть вашъ усердный братъ и слуга -- Людовикъ Бурбонъ."
   Впрочемъ, положеніе Гонди изм&#1123;нилось къ лучшему, и если в&#1123;рить тому, что онъ самъ говоритъ объ этомъ, то оно сд&#1123;лалось совершенно сноснымъ. Маршалъ ла-Мейльере принялъ его не только съ совершенною в&#1123;жливостію, но еще, какъ скоро арестантъ его устроился въ Нантскомъ замк&#1123;, старался доставить ему всевозможныя удовольствія; днемъ каждый могъ его вид&#1123;ть, и почти каждый вечеръ у него бывали театральныя представленія, на которыхъ присутствовали дамы городскія, и даже дамы изъ окрестностей. Впрочемъ вся эта внимательность, вс&#1123; эти старанія доставить удовольствіе знаменитому арестанту, нисколько не изм&#1123;няли предосторожностей, принятыхъ для того, чтобъ стеречь ого; когда онъ выходилъ. то съ него по спускали глазъ. Хоти ему отведенъ былъ для прогулки небольшой садъ, находившійся на бастіон&#1123;, подножіе котораго омывалось р&#1123;кою; но какъ только онъ входилъ въ садъ, то стража располагалась на террас&#1123;, съ которой не могло ускользнуть ни одно движеніе арестанта, а когда онъ возвращался въ свою комнату, у двери ея становились шесть челов&#1123;къ стражи; что касается до окна, то оно было не только высоко и съ жел&#1123;зною р&#1123;шеткою, но еще выходило на дворъ, гд&#1123; всегда стоялъ караулъ.
   Скоро пришло изъ Рима изв&#1123;стіе, котораго ожидали съ такимъ нетерп&#1123;ніемъ: папа отказался утвердить отр&#1123;шеніе кардинала.
   Этотъ отказъ привелъ арестанта въ большое зам&#1123;шательство. Им&#1123;я всегда въ виду мысленное условіе, онъ думалъ, что согласіе папы не будетъ им&#1123;ть силы, такъ-какъ просьба объ отставк&#1123; подписана имъ была въ четырехъ ст&#1123;нахъ тюрьмы; къ несчастію, пана, казалось, думалъ иначе. Кардиналъ послалъ въ Римъ одного изъ своихъ дов&#1123;ренныхъ людей, по имени Малклера, чтобъ склонить его свят&#1123;йшество утвердить буллу, опред&#1123;лявшую ему преемника. Но эта просьба им&#1123;ла не больше усп&#1123;ха, какъ и первая, хотя она была подана главнымъ заинтересованнымъ въ д&#1123;л&#1123; лицомъ, и хотя посланный агентъ изъяснилъ его свят&#1123;йшеству, какимъ образомъ арестантъ, получивъ свободу, нам&#1123;ренъ д&#1123;йствовать. Не смотря на вс&#1123; настоятельныя просьбы, папа отв&#1123;чалъ Малклеру что ему очень хорошо изв&#1123;стно, что согласіе его не будетъ им&#1123;ть силы, потому, что просьба объ отставк&#1123; была вынуждена силою; но ему также очень хорошо изв&#1123;стно, что для него было бы безчестіемъ, еслибъ стали говорить, что онъ утвердилъ просьбу объ отставк&#1123;, поданную изъ тюрьмы. Этотъ отв&#1123;тъ очень встревожилъ кардинала Реца. Онъ зналъ маршала ла-Мейльере. Это былъ челов&#1123;къ воспитанный въ школ&#1123; Ришелье, то есть, въ школ&#1123;, какъ говорилось тогда, повиновенія; онъ ненавид&#1123;лъ Мазарина, но трепеталъ предъ нимъ. Поэтому, по полученіи этихъ изв&#1123;стій, арестантъ зам&#1123;тилъ перем&#1123;ну, которая начала обнаруживаться въ поступкахъ его сторожа, который искалъ случая съ нимъ поссориться, утверждая, что прошеніе къ пап&#1123; о ратификаціи, есть просто комедія, условленная между нимъ и папою, и что онъ скрытно побудилъ пану отказать. Сколько кардиналъ ни ув&#1123;рялъ въ противномъ, маршалъ не хот&#1123;лъ ничего слышать, и оставался упрямъ при своемъ уб&#1123;жденіи, или лучше при желаніи в&#1123;рить, что д&#1123;ло было такъ. Съ того времени кардиналъ ясно вид&#1123;лъ, что маршалъ, не смотря на свое письменное об&#1123;щаніе, ищетъ только благовиднаго предлога, чтобъ предать его въ руки короля.
   Путешествіе, спустя н&#1123;сколько дней предпринятое маршаломъ въ кр&#1123;пость Брестъ, и отъ&#1123;здъ жены его, которая только за восемь дней до того прі&#1123;хала изъ Парижа, и которую онъ изъ Нантскаго замка отправилъ въ Мейльере, подтверждали подозр&#1123;нія арестанта. Эти подозр&#1123;нія подтвердились еще бол&#1123;е письмомъ Моитрезора, которое одна городская дама, пришедшая къ нему съ визитомъ, незам&#1123;тно ему вручила; въ немъ было сказано: "если вы не уйдете, то въ конц&#1123; этого м&#1123;сяца васъ переведутъ въ Брестъ." -- Письмо былъ безъ подписи, но кардиналъ узналъ почеркъ. Всл&#1123;дствіе того, онъ р&#1123;шился воспользоваться предлагаемымъ ему сов&#1123;томъ. Но д&#1123;ло было не легкое, потому -- что со времени отказа папы, ла-Мейльере сд&#1123;лался еще недов&#1123;рчив&#1123;е, ч&#1123;мъ прежде.
   При выход&#1123; изъ кареты, когда онъ прі&#1123;халъ, кардиналъ встр&#1123;тилъ своего друга Бриссака, который ожидалъ его. Бриссакъ прожилъ въ Нант&#1123; н&#1123;сколько дней, потомъ у&#1123;халъ, и опять возвратился. Разум&#1123;ется, арестантъ думалъ, что Бриссакъ поможетъ ему уб&#1123;жать и, при первомъ его путешествіи, открылся, что ему надобно непрем&#1123;нно б&#1123;жать, чтобъ не попасть опять въ руки короля. Бриссакъ согласился помогать ему вс&#1123;ми силами, какъ и над&#1123;ялся кардиналъ; и такъ-какъ Бриссакъ им&#1123;лъ привычку, путешествуя, им&#1123;ть при себ&#1123; множество муловъ для перевозки его пожитковъ, всегда многочисленныхъ, какъ въ по&#1123;здахъ короля, то и положено было, что кардиналъ спрячется въ сундукъ, въ которомъ сд&#1123;ланы будутъ отверстія, для того, чтобъ онъ могъ свободно дышать, и что когда Бриссакъ будетъ у&#1123;зжать, то этотъ сундукъ уложатъ вм&#1123;ст&#1123; съ другимъ багажомъ. Сундукъ былъ приготовленъ. кардиналъ даже его осмотр&#1123;лъ, и нашелъ, что это средство не представшіе гь никакой опасности; но къ великому его удивленію, Бриссакъ вдругъ отказался помогать его б&#1123;гству, говоря, что во-первыхъ кардиналъ непрем&#1123;нно задохнется въ сундук&#1123;, а во вторыхъ, что увезти арестанта у Мейльере, въ дом&#1123; котораго онъ радушно принятъ, значитъ нарушить вс&#1123; законы гостепріимства. Сколько Гонди ни упрашивалъ его, сколько ни напоминалъ ему старинную ихъ дружбу, но не могъ отъ него добиться ничего, кром&#1123; об&#1123;щанія помогать ему, когда онъ будетъ уже вн&#1123; замка; но помочь ему изъ него уйти, онъ отказался р&#1123;шительно. И такъ, надобно было искать другаго средства, и кардиналъ занялся этимъ со вс&#1123;мъ жаромъ челов&#1123;ка, который уже два года томился въ тюрьм&#1123;.
   Мы сказали, что арестантъ ходилъ иногда прогуливаться въ садикъ, находившійся на бастіон&#1123;, подножіе котораго омывалось р&#1123;кою Луарою. Насталъ м&#1123;сяцъ августъ; арестантъ.зам&#1123;тилъ, что р&#1123;ка, по убыли воды, оставила у основанія бастіона пустое пространство; также зам&#1123;тилъ онъ, что между террасою, на которой становился сторожившій его челов&#1123;къ, и садомъ бастіона была дверь, которая была сд&#1123;лана для того, чтобъ препятствовать солдатамъ ходить &#1123;сть виноградъ. На этомъ кардиналъ начерталъ планъ своего поб&#1123;га; у него была цыфирная азбука, служившая ему для переписки съ первымъ президентомъ Бельевромъ; посредствомъ этой азбуки онъ ув&#1123;домилъ его, что уб&#1123;житъ 8-го августа. Одинъ преданный кардиналу дворянинъ, долженъ былъ въ пять часовъ утра находиться у основанія бастіона съ конюшимъ герцога Бриссака, и двумя другими изъ его друзей; этотъ дворянинъ назывался Буагеренъ, а конюшій ле-Ральдъ; что касается до герцога Бриссака, то онъ долженъ былъ въ назначенномъ м&#1123;ст&#1123; дожидать б&#1123;глеца на барк&#1123;, вм&#1123;ст&#1123; съ кавалеромъ Севинье.
   Посл&#1123; б&#1123;гства своего изъ тюрьмы, кардиналъ им&#1123;лъ нам&#1123;реніе вполн&#1123; достойное его отважнаго характера, хотя онъ и сознается, что оно принадлежало не ему собственно, а другу его Комартену: онъ хот&#1123;лъ воспользоваться отсутствіемъ короля и всего двора, которые находились при арміи, чтобъ идти на столицу и овлад&#1123;ть ею. Это нам&#1123;реніе, какъ оно ни кажется съ перваго взгляда дерзкимъ, не было не удобоисполнимо, потому, что первый президентъ Бельевръ, которому оно было сообщено, совершенно его одобрилъ. Изв&#1123;щая его о б&#1123;гств&#1123; своемъ 8-го августа, кардиналъ въ то же время ув&#1123;домлялъ его, что нам&#1123;ренъ служить въ собор&#1123; Парижской-Богоматери, августа 15-го дня.
   И такъ, 8-го августа, въ пять часовъ вечера, кардиналъ, по обыкнопенію своему, вышелъ въ садъ прогуляться. По своему также обыкновенію и стражъ, не терявшій его изъ вида, занялъ м&#1123;сто свое на террас&#1123;. Кардиналъ вышелъ за р&#1123;шетчатыя ворота, отд&#1123;лившія террасу отъ балкона, безъ церемоніи затворилъ ихъ за собою, заперъ на ключъ, который положилъ къ себ&#1123; въ карманъ. Никто этого не зам&#1123;тилъ; правда, что камердинеръ кардинала занималъ его стражей, подчуя ихъ виномъ. Но оставались два часовые, стоявшіе на ст&#1123;н&#1123; по правую и но л&#1123;вую сторону бастіона. Кардиналъ началъ гляд&#1123;ть во кругъ себя; одинъ якобинскій монахъ купался въ Луар&#1123;; во сто шагахъ дал&#1123;е купались еще два пажа. Онъ подошелъ къ парапету, и увид&#1123;лъ четырехъ своихъ людей, которые, подъ предлогомъ, будто поятъ лошадей, стояли у основанія бастіона. Домашній врачъ герцога Бриссака долженъ былъ въ чащ&#1123; деревъ спрятать веревку, навитую на палку; арестантъ долженъ былъ привязать конецъ веревки къ зубцу, и с&#1123;сть на палку верхомъ; Такимъ образомъ онъ опустился бы, держась за веревку об&#1123;ими руками, и заставляя ее развиваться собственною своею тяжестію; Гонди раздвинулъ чащу своими руками; веревка была уже тамъ. Въ эту минуту онъ вздрогнулъ, потому-что сильный крикъ послышался со стороны р&#1123;ки; она. обернулся и увид&#1123;лъ, что кричалъ якобинецъ, который, не ум&#1123;я плавать, слишкомъ далеко отошелъ отъ берега, и началъ тонуть.
   Гонди счелъ эту минуту благопріятною, взялъ веревку, живо привязалъ ее, с&#1123;лъ на палку верхомь, и сталъ спускаться. Часозой это зам&#1123;тилъ и приц&#1123;лился въ него. "Послушай! вскричалъ кардиналъ,-- если ты выстр&#1123;лишь, то я велю тебя пов&#1123;сить".

0x01 graphic

   Часовой подумалъ, что арестантъ б&#1123;житъ съ согласія ла-Мейльере, и потому не сталъ кричать. Два пажа, вид&#1123;вшіе съ своей стороны кардинала, качавшагося на конц&#1123; веревки, кричали какъ сумасшедшіе; думали, что они кричатъ для призванія на помощь якобинцу, который тонулъ, и никто не обратилъ вниманія на б&#1123;глеца. Кардиналъ спустился на землю благополучно, вскочилъ на с&#1123;дло и пустился въ галопъ, въ сопровожденіи своихъ спутниковъ. У него было приготовлено сорокъ св&#1123;жихъ лошадей, между Нантомъ и Парижемъ, куда онъ над&#1123;ялся прибыть въ сл&#1123;дующій вторникъ, на разсв&#1123;т&#1123;. Немедленно вс&#1123; пустились, во весь галопъ, по дорог&#1123; въ Мову.
   Надобно было скакать во весь опоръ, чтобы не дать времени т&#1123;лохранителямъ маршала запереть ворота небольшой улицы предм&#1123;стья, въ которомъ была ихъ казарма; подъ кардиналомъ была отличная лошадь, которая стоила Бриссаку тысячу экю; но онъ не могъ дать ей полную волю, потому-что мостовая была слишкомъ худа. Прі&#1123;хавъ въ улицу, которую надобно было про&#1123;хать, Гонди и его спутники увид&#1123;ли двухъ т&#1123;лохранителей; и хотя они, казалось, ничего еще не знали, но Буагерень посов&#1123;товалъ кардиналу взять, на всякій случай, въ руку пистолетъ. Такого сов&#1123;та не нужно было повторять воинственному прелату: онъ вынулъ пистолетъ изъ чушки, и направилъ въ того изъ двухъ т&#1123;лохранителей маршала, который былъ къ нему ближе. Въ это мгновеніе, солнечный лучъ, отразившись отъ дула пистолета, осл&#1123;пилъ лошадь, какъ молнія; она бросилась въ сторону, спотыкнулась вс&#1123;ми четырьмя ногами, и бросила кардинала на столбикъ у воротъ, о которой онъ разбилъ себ&#1123; плечо. Его тотчасъ подняли и опять посадили на лошадь; хотя онъ ужасно страдалъ отъ боли, по продолжалъ свой путь, и, чтобы не впасть въ обморокъ, дергалъ себя отъ времени до времени за волосы. Наконецъ, Гонди прибылъ съ своей свитой на условл иное м&#1123;сто, гд&#1123; ожидали уже его г. Бриссакъ и кавалеръ Севинье; с&#1123;въ въ лодку, кардиналъ лишился чувствъ. Его привели въ чувство, брызнувъ ему въ лицо водою По пере&#1123;зд&#1123; чрезъ р&#1123;ку, онъ не могъ с&#1123;сть на лошадь. Тогда сопровождавшіе его стали искать м&#1123;ста, гд&#1123; бы скрыть его, но не могли ничего найти, кром&#1123; скирды с&#1123;на, въ которой его и спрятали; зд&#1123;сь онъ остался съ однимъ изъ своихъ приверженцевъ. Гг. Бриссакъ и Севинье отправились въ Бопрео, съ нам&#1123;реніемъ, собравъ тамошнее дворянство, возвратиться вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ и освободить кардинала изъ скирды с&#1123;на. Кардиналъ просид&#1123;лъ въ ней семь часовъ, ужасно страдая отъ своего раздробленнаго плеча. Около девяти часовъ вечера у него сд&#1123;лалась лихорадка, а вм&#1123;ст&#1123; съ нею появилась и жажда, неразлучная спутница ранъ. Но ни тотъ, ни другой изъ б&#1123;глецовъ не см&#1123;лъ выйти; ибо, кром&#1123; боязни, что ихъ увидятъ, они еще боялись, что не съум&#1123;ютъ уложить, какъ надобно, с&#1123;но, которое приведутъ въ безпорядокъ, и т&#1123;мъ укажутъ свое уб&#1123;жище. И такъ оставалось ожидать въ страх&#1123;, еще бол&#1123;е увеличившемся шумомъ отряда кавалеристовъ, которые, отъискивая кардинала, про&#1123;зжали мимо скирды. Наконецъ, въ два часа утра, одинъ дворянинъ, посланный г-мъ Бриссакомъ, прі&#1123;халъ взять кардинала и, ув&#1123;рившись, что въ окрестностяхъ н&#1123;тъ пресл&#1123;дователей, положилъ его на носилки и вел&#1123;лъ двумъ крестьянамъ снести его въ гумно, гд&#1123; онъ опять былъ спрятанъ въ с&#1123;но. Но на этотъ разъ его снабдили водою, а потому новая постель показалась ему превосходною.
   Чрезъ семь, или восемь часовъ, господинъ и госпожа Бриссакъ прі&#1123;хали, десятками съ двумя лошадей, взять кардинала, и увезли его въ Бопрео, гд&#1123; онъ провелъ ночь. Между т&#1123;мъ, собралось дворянство, и какъ Бриссакъ былъ очень уважаемъ во всей этой сторон&#1123;, то онъ вскор&#1123; набралъ дв&#1123;сти дворянъ, къ которымъ присоединился Генрихъ Гонди и герцогъ Рецъ, съ тремя стами другихъ. Къ несчастію, теперь уже поздно было &#1123;хать въ Парижъ, куда не могло не придти изв&#1123;стіе о б&#1123;гств&#1123; кардинала, и гд&#1123; конечно могли быть приняты м&#1123;ры предосторожности. Рана кардинала испортила все д&#1123;ло. Пор&#1123;шили отправиться въ Машкуль, влад&#1123;ніе дома Реца, гд&#1123; б&#1123;глецъ нашелъ совершенную безопасность, потому-что въ ту эпоху каждый влад&#1123;лецъ былъ королемъ въ своемъ им&#1123;ніи.
   Изв&#1123;стіе о б&#1123;гств&#1123; кардинала д&#1123;йствительно пришло въ Парижъ 13-го августа, а въ Аррасъ, гд&#1123; находился принцъ Конде, 18-го. Тотчасъ по полученіи его, принцъ написалъ къ г. Нуармутье сл&#1123;дующее письмо:
   "Милостивый государь! я съ величайшею радостію узналъ, что кардиналъ Рецъ ушелъ изъ тюрьмы. Я бы желалъ быть ему полезнымъ въ его несчастій. Если я не помогъ ему прежде, то это произошло оттого, что онъ не дов&#1123;рялъ мн&#1123;. Я пишу, чтобъ выразить ему мою радость; прошу васъ вручить ему мое письмо, если вы считаете это ум&#1123;стнымъ. Прошу васъ, милостивый государь, быть ув&#1123;реннымъ, что у васъ н&#1123;тъ на св&#1123;т&#1123; столь покорнаго и преданнаго слуги, какъ я.

"Людовикъ Бурбонъ".

   Парижъ былъ въ большомъ страх&#1123;: канцлеръ Сегюіе, и Сервьенъ, предложившій отравить кардинала, думали уже б&#1123;жать. воображая, что онъ скоро прибудетъ. По почти въ то же время узнали, что б&#1123;глецъ разбилъ себ&#1123; плечо, и вм&#1123;сто того, чтобъ идти на Парижъ, долженъ былъ приказать отвезти себя въ Машкуль; поэтому, они остались на своихъ м&#1123;стахъ, и ограничились только т&#1123;мъ, что написали объ этомъ королю, который далъ повел&#1123;ніе арестовать кардинала, гд&#1123; бы его ни нашли.
   Между-т&#1123;мъ, обстоятельства все бол&#1123;е и бол&#1123;е благопріятствовали юному королю. Онъ былъ на за &#1123; своей долгов&#1123;чной жизни и своего великаго царствованія; и солнце, которое, приняло своимъ девизомъ: nec pluribus impar, лучезарно выходило изъ облаковъ, помрачавшихъ блескъ его рожденіи. Въ Париж&#1123; Людовикъ XIV опять нашелъ празднества и удовольствія, которыя онъ на-время оставилъ для торжества своей коронаціи и для случайностей войны; онъ встр&#1123;тилъ также царицъ этихъ празднествъ,-- д&#1123;вицъ: Манчини, Мартиноцци, Ко.мменжъ, Бёвронъ, Вильруа, Мортемаръ и госпожу Севинье, изв&#1123;стную давно своею красотою и начинавшуюся славиться своими письмами. Съ этого-то времени и начались первыя любовныя похожденія Людовика XIV.
   Уже въ отроческихь своихъ л&#1123;тахъ, Людовикъ XIV обратилъ особенное вниманіе на трехъ женщинъ. Первою была госпожа "Фронтенакъ,-- эта адъютантша принцессы Орлеанской, совершившая съ нею Орлеанскую и Парижскую кампаніи.-- Принцесса Орлеанская упоминаетъ объ этой первой любви короля въ своихъ историческихъ запискахъ. "До совершеннол&#1123;тія короля устроивались семь или восемь разъ прогулки. Я &#1123;хала на лошади возл&#1123; короля, а госпожа Фронтенакъ рядомъ со мною; казалось, король находилъ большое удовольствіе быть вм&#1123;ст&#1123; съ нами, такъ-что сама королева даже зам&#1123;тила, что онъ влюбленъ въ "Фронтенакъ, и потому вел&#1123;ла прекратить эти прогулки; король чрезвычайно сердился на это. Такъ-какъ причины запрещенія ему не были объяснены, то онъ предлагалъ королев&#1123; сто пистолей въ пользу б&#1123;дныхъ за каждую такую прогулку. Онъ думалъ, что эта побудительная причина къ благотворительности поб&#1123;дить л&#1123;ность ея, которая, какъ онъ полагалъ, заставляла ее поступать такимъ образомъ. Видя, что она отказываетъ и на это предложеніе, онъ сказалъ ей:-- Когда я буду совершеннол&#1123;тнимь, то буду &#1123;здить, куда мн&#1123; вздумается.-- а это время настанетъ скоро!"
   Вторая любовь его была къ герцогин&#1123; Шатильонъ. Этотъ разъ король встр&#1123;тилъ соперниковъ въ герцог&#1123; Немурскомъ и великомъ Конде. Легко понять, что въ этой любви онъ не им&#1123;лъ усп&#1123;ха, скор&#1123;е по своей робости, нежели по ц&#1123;ломудрію любимой имъ особы; т&#1123;мъ не мен&#1123;е однако, эта люб въ над&#1123;лала много шуму, и сл&#1123;дующіе стихи Бансерада ходили везд&#1123; по рукамъ:
   
   Ch&#224;tilliin, gardez vos appas
   Pour une antre conqu&ecirc;te;
   Si vous &ecirc;tes pr&ecirc;te,
   Le roi ne l'est pas.
   Avec vous il cause;
   Mais, en v&#233;rit&#233;.
   Pour votre beaut&#233;
   Il faut bien autre chose
   Qu'une minorit&#233;
   
   T. e. Поберегите для другаго
   Вы прелести, о Шатилльонъ!
   По л&#1123;тамъ, вы совс&#1123;мъ готовы,
   Король-же -- слишкомъ молодъ онъ.
   Онъ н&#1123;жности вамъ нап&#1123;ваетъ,
   Но вашей пылкой красоты
   В&#1123;дь то не удовлетворяетъ --
   Вамъ мало д&#1123;тскія мечты.
   
   Третія была къ д&#1123;виц&#1123; Эдекуръ. Объ этой любви упоминаетъ Лоре, котораго историческая муза описывала день за днемъ вс&#1123; важныя событія, отъ изобр&#1123;тенія городской почты, какъ наши читатели могли вид&#1123;ть, до отроческой страсти короля. Но еще до этой посл&#1123;дней любви, но возвращеніи короля изъ арміи, одна угодливая наставница,-- если в&#1123;рить молв&#1123;, носившейся въ то время,-- взяла на себя трудъ дополнить воспитаніе короля и прибавить н&#1123;сколько практики къ теоріи, которую можетъ знать молодой челов&#1123;къ пятьнадцати, или шестыіаднаіті л&#1123;тъ. Эта наставница была госпожа Бове, камеръ-фрау королевы, которая, говорить Сен-Симонъ,-- "несмотря на то, что была стара и крива, им&#1123;ла доказательства ранней возмужалости юнаго короля, бол&#1123;е положительныя, ч&#1123;мъ т&#1123;, за которыя впалъ въ немилость Лапортъ".-- Но скоро зам&#1123;тили, что вс&#1123; эти платоническія и матеріальныя страсти начали исчезать предъ новою любовью, бол&#1123;е пламенною, и въ особенности, бол&#1123;е неожиданною, нежели вс&#1123; прежнія: король влюбился въ Олимпіаду Манчини, племянницу кардинала Мазарина.
   Когда эта молодая д&#1123;вушка прі&#1123;хала ко двору, и когда маршалъ Вильруа предсказалъ судьбу ея, и ея двоюродной сестры, -- что уже почти n сбылось, ибо одна вышла за мужъ за принца Конги, а другая за герцога Меркёра,-- никто конечно не предполагалъ будущей красоты Олимпіады Манчини: она была худа, им&#1123;ла длинное лицо, смуглый цв&#1123;тъ кожи, большой ротъ, тонкія руки. Но, какъ говоритъ госпожа Моттвиль, -- "восемьнадцатил&#1123;тній возрастъ произвелъ надъ нею свое д&#1123;йствіе":-- она пополн&#1123;ла, и эта неожиданная полнота, осв&#1123;живъ цв&#1123;тъ ея кожи, округливъ ея лицо, образовала на каждой ея щек&#1123; очаровательную ямочку. Въ тоже время ротъ ея сд&#1123;лался, какъ бы меньше, а большіе и прекрасные сицилійскіе глаза, бросали молніи. Въ короткое время страсть короля къ Олимпіад&#1123; Манчини сд&#1123;лала такіе усп&#1123;хи, что стали съ безпокойствомъ говорить о ней Анн&#1123; Австрійской. Но королева на все то, что говорили ей объ этомъ предмет&#1123;, отв&#1123;чала только улыбкою недов&#1123;рчивости.
   Однако Людовикъ ХІV предался на этотъ разъ любви своей со всею страстію своего возраста, и, за отсутствіемъ принцессы Монпансье, все еще находившейся въ изгнаніи, и герцогини Лонгвиль, жившей все еще въ уединеніи, любовь эта д&#1123;лала Олимпіаду почти королевою двора; и эта д&#1123;вушка пользовалась вс&#1123;ми преимуществами и достоинствами, какія только можетъ доставить благоволеніе короля! Не смотря на все уваженіе къ герцогин&#1123; Меркёръ, по м&#1123;сту, которое она занимала при двор&#1123;, Людовикъ всегда танцевалъ съ Олимпіадою, хотя по обыкновенію открывалъ балъ съ герцогинею Меркёръ. Впрочемъ, онъ такъ привыкъ оказывать вс&#1123; почести племянницамъ кардинала, что въ одинъ вечеръ, когда королева давала балъ на своей половин&#1123;, и пригласила въ свой небольшой семейный кругъ англійскую королеву и дочь ея -- Генріетту, которая выходила уже изъ д&#1123;тскихъ л&#1123;тъ, король, при первомъ звук&#1123; оркестра, несмотря на то, что тутъ же находились об&#1123; принцессы, подошелъ къ герцогин&#1123; Меркёръ, взялъ ее за руку, и сталъ съ нею на м&#1123;сто. Анна Австрійская, какъ строгая наблюдательница законовъ этикета, не могла снести такого нарушенія приличій; она встала и подойдя къ нимъ, вырвала руку герцогини изъ руки короля, и шопотомъ вел&#1123;ла ему взять принцессу Генріетту. Досада Анны Австрійской не могла укрыться отъ глазъ англійской королевы; она тотчасъ подошла къ ней и сказала, что у дочери ея болитъ нога, и что она танцевать не будетъ; но Анна Австрійская отв&#1123;чала, что если принцесса танцевать не можетъ, то и король танцевать не будетъ, такъ-что англійская королева, чтобы изб&#1123;жать непріятности, позволила своей дочери принять запоздалое приглашеніе. Въ этотъ вечеръ король могъ танцевать съ Олимпіадою только третій танецъ
   Посл&#1123; бала, королева сд&#1123;лала юному королю ма-един&#1123; строгій выговоръ. Но онъ весьма р&#1123;шительно отв&#1123;чалъ ей, что по л&#1123;тамъ ему пора заниматься большими д&#1123;вицами, а не маленькими. Однако же, эта маленькая д&#1123;вица была та самая, въ которую онъ, спустя шесть или семь л&#1123;тъ, влюбился такъ, что одна только д&#1123;вица ла-Вальеръ могла отвлечь его отъ этой любви, которая, сверхъ-того, была непозволительною.-- При такихъ-то обстоятельствахъ, когда Людовикъ XIV считалъ себя уже взрослымъ мужчиною и пытался быть настоящимъ королемъ, парламентъ хот&#1123;лъ дать знать, что онъ еще существуетъ. "Фуке, щедрою рукою сыпавшій деньги, для удовлетворенія роскоши Людовика XIV и для корыстолюбивыхъ потребностей перваго министра, потребовалъ, чтобы парламентъ утвердилъ внесеніемъ въ свой реестръ н&#1123;которые указы. Король явился самъ въ парламентъ, и однимъ своимъ присутствіемъ сд&#1123;лалъ это внесеніе лишнимъ; но какъ скоро онъ вышелъ изъ парламента, то члены парламента р&#1123;шили между собою настоять на внесеніе въ роспись этихъ указовъ. Приверженцы Конде, друзья кардинала Реца, вс&#1123; старые Фрондисты, которыхъ было не мало, тяготившіеся молчаніемъ, наложеннымъ на нихъ со времени возвращенія король, подняли ропотъ. Прешло н&#1123;сколько дней, въ продолженіе которыхъ ропотъ этотъ усилился до такой степени, что въ одинъ вечеръ король услышалъ его въ Венсен&#1123;, въ которомъ, со времени б&#1123;гства кардинала Реца, онъ им&#1123;лъ свое л&#1123;тнее пребываніе.
   Людовикъ XIV послалъ парламенту повел&#1123;ніе собраться на другой день. Это повел&#1123;ніе разстроивало охоту, назначенную въ тотъ-же день, и которая об&#1123;щала большое вс&#1123;мъ развлеченіе. Поэтому, юному королю сд&#1123;лано было множество возраженій, которыя, разум&#1123;ется, неим&#1123;ли въ себ&#1123; ничего парламентскаго. Но Людовикъ XIV успокоилъ особъ, его окружавшихъ и ув&#1123;рилъ ихъ, что присутствіе его въ парламент&#1123; не пом&#1123;шаетъ быть охот&#1123;. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, 10-го апр&#1123;ля, въ десять съ половиной часовъ утра, парламентскіе депутаты, посланные на встр&#1123;чу короля, къ великому своему удивленію, увид&#1123;ли, что онъ прі&#1123;халъ въ охотничьемъ парад&#1123;, то есть въ красномъ кафтан&#1123;, въ с&#1123;рой шляп&#1123; и большихъ сапогахъ, сопровождаемый вс&#1123;мъ дворомъ, въ такомъ же наряд&#1123;. "Въ этомъ необыкновенномъ наряд&#1123;",-- говоритъ гардеробмейстеръ маркизъ Мопгла,-- "король слушалъ сперва об&#1123;дню, а по томъ занялъ свое м&#1123;сто въ парламент&#1123; съ обычнымъ церемоніаломъ; и съ бичемъ въ рукахъ, объявилъ членамъ, что онъ желаетъ, чтобы впредь повел&#1123;нія его безъ разсужденія были вносимы въ каталогъ, у грожая въ противномъ случа&#1123; заставить парламентъ повиноваться".-- Эта р&#1123;шительная м&#1123;ра должна была произвести, или всеобщій бунтъ, или безусловное повиновеніе. Но время бунтовъ прошло; парламентъ, сильный противъ министра, сознавалъ слабость свою противъ короля, и повиновался. Это былъ посл&#1123;дній вздохъ, который умирающая Фронда испустила въ парламент&#1123;. Такимъ образомъ, все шло по желанію короля. Кардиналъ Рецъ, будучи принужденъ, въ сл&#1123;дствіе своей раны, оставить предпріятіе свое идти на Парижъ, удалился, какъ мы сказали, въ Машкуль, къ своему брату, а оттуда въ Бель-Иль. Но пресл&#1123;дуемый войсками маршала ла-Мейльере, онъ с&#1123;лъ на корабль, высадился въ Испаніи, и, про&#1123;хавъ этотъ полуостровъ, прибыль въ Римъ къ самымъ похоронамъ Иннокентія X, своего покровителя. И такъ, съ этой стороны нечего было опасаться, кром&#1123; отдаленныхъ интригъ, которыя онъ могъ завязать при римскомъ двор&#1123;. Но эти интриги должны были ограничиться только т&#1123;мъ, чтобъ воспрепятствовать Мазарину назначить архіепископъ парижскимъ кого нибудь изъ своихъ приверженцевъ, -- и только. Мазаринъ ут&#1123;шился въ этой неудач&#1123; выдачею за мужъ другой своей племянницы Лауры Мартинонци, сестры принцессы Конти, за старшаго сына герцога Моденскаго.
   Наконецъ, маршалъ Тюрень одержалъ посл&#1123;днюю р&#1123;шительную поб&#1123;ду. Городъ Ландреси сдался на капитуляцію. При семъ изв&#1123;стіи, король р&#1123;шился принять участіе въ кампаніи. Онъ соединился съ арміею, чтобъ вм&#1123;ст&#1123; съ нею сд&#1123;лать свой первый шагъ въ непріятельскую землю; почему и пошли по теченію Саморы до самаго Тюена, и перешли Шельду, чтобъ встр&#1123;тить испанскую армію; потомъ осадили городъ Конде, тотъ самый, котораго имя носилъ мятежный принцъ, и въ три дна взяли его Правда, что въ это время и Конде, съ своей стороны, не дремалъ; онъ навалъ на партію фуражировъ, бывшую подъ командою графа Бюсси-Рабютена,-- гогосамаго, который сд&#1123;лался впосл&#1123;дствіи такъ изв&#1123;стенъ по ссор&#1123; своей съ госпожею Севинье и по своей Histoire amoureuse des Gaules. Въ этой стычк&#1123; Бюсси былъ разбитъ, и разс&#1123;явшіеся его люди оставили въ рукахъ Испанцевъ знамя украшенное лиліями, которое было представлено принцу Конде, и которое онъ изъ в&#1123;жливости отослалъ къ королю. По Людовикъ XIV, будучи слишкомъ гордъ, чтобъ принимать подобные подарки отъ непріятеля, и въ особенности отъ непріятеля-буи гонщика, отослалъ знамя назадъ, приказавъ сказать принцу, что подобные трофеи въ Испаніи слишкомъ р&#1123;дки, и потому онъ не желаетъ, чтобъ она лишилась его. Въ зам&#1123;нъ того, спустя одинаддать дней, король взялъ Сен-Гиленъ, и возвратился въ Парижъ, оставя генераловъ своихъ при войск&#1123;, для защищенія четырехъ взятыхъ городовъ.
   Новыя празднества и новые балеты ожидали молодаго героя въ Париж&#1123;. Никогда не было въ Париж&#1123; столько браковъ въ одно и тоже время: Лаура Мартиноцци вышла, какъ мы сказали, за мужъ за герцога Моденскаго; маркизъ Тіанжъ женился на д&#1123;виц&#1123; Моргемаръ; Ломени Бріеннь, сынъ государственнаго министра, на одной изъ дочерей Шавиньи. Мы приводимъ только эти три брака, которые случились почти въ одно время; одинъ современный писатель насчитываетъ ихъ до тысячи ста въ теченіе одного года. Что касается до Олмпіады Манчини, то она все еще продолжала быть царицею вс&#1123;хъ празднествъ, и Лоре записалъ въ своей исторической муз&#1123; все, ч&#1123;мъ и какъ угождалъ ей король Людовикъ XIV. Вотъ его слова:
   
   Le roi, noire prince eb&#233;ry,
   Menait l'infante Manciny,
   Des plus sages et gr&#226;cieuse,
   El la perle des pr&#233;cieuses.
   
   T. e. Любимый вс&#1123;ми нашъ король
   Манчини-инфантину велъ,
   Умн&#1123;йшую изъ граціозныхъ,
   Безц&#1123;нный перлъ д&#1123;вицъ ученыхъ.
   
   Н&#1123;тъ нужды говорить, что слово pr&#233;cieuse въ это время было принимаемо въ хорошемъ смысл&#1123;, потому-что Мольеръ еще не издавалъ своихъ Pr&#233;cieuses ridicules.
   Чрезъ н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ Лоре описываетъ новый рядъ увеселеній, въ сл&#1123;дующихъ стихахъ:
   
   Paris, de plaisirs inond&#233;,
   Est tellement d&#233;vergonde,
   Qu'on n'y voit que r&#233;jouissances,
   Que des bals, des festins, des danses.
   Que des repas &#224; grands desserts
   Et de m&#233;lodieux concerts.
   
   T. e. Парижъ забавъ, веселій полнъ;
   О, какъ онъ нын&#1123; развращенъ!
   Повсюду танцы въ немъ, гулянья,
   Везд&#1123; балы и пированья,
   Об&#1123;ды пышные, дессерты,
   И превосходные концерты.
   
   Скажемъ, что въ это время, въ честь Олимпіады Манчини, король устроилъ свою первую карусель. "Король,-- говоритъ госпожа Моттвиль, продолжая, то бол&#1123;е, то мен&#1123;е любить д&#1123;вицу Манчини, вздумалъ устроить знаменитую карусель, им&#1123;вшую сходство съ древними рыцарскими играми. Всл&#1123;дствіе этого, онъ разд&#1123;лилъ весь свой дворъ на три труппы, каждая изъ осьми рыцарей; главою первой онъ былъ самъ, начальникомъ второй избралъ герцога Гиза, а третьей -- герцога Кандаля. Цв&#1123;тами короля были -- алый и б&#1123;лый; цв&#1123;тами герцога Гиза -- голубой и б&#1123;лый, герцога Кандаля -- зеленый и б&#1123;лый.
   Каждый начальникъ и каждый рыцарь были од&#1123;ты по-римски, въ маленькой позолоченной каск&#1123;, покрытой множествомъ перьевъ. Лошади ихъ были украшены такимъ же образомъ и обв&#1123;шены множествомъ лентъ. Эти три труппы вы&#1123;зжали одна за другою изъ сада, и &#1123;хали въ стройномъ порядк&#1123; подъ балконами Пале-Ройяля, наполненными придворными дамами.
   Труппа короля выступала первая. Во глав&#1123; ея шли четырнадцать пажей, од&#1123;тыхъ въ серебрянную ткань, съ алыми и серерянными лентами; они несли копья и девизы рыцерей; за ними сл&#1123;довали шесть трубачей, а за трубачами шелъ шталмейстеръ короля, од&#1123;тый такимъ же образомъ; за нимъ сл&#1123;довали, въ свою очередь дв&#1123;надцать богато од&#1123;тыхъ пажей короля, украшенныхъ перьями и лентами; два посл&#1123;дніе изъ нихъ несли, одинъ копье короля, а другой его щитъ, на которомъ были слова: ne phi ne pari,-- ни большій ни равный; дал&#1123;е &#1123;халъ оберъ-маршалъ, потомъ король, потомъ восемь рыцарей, великол&#1123;пно од&#1123;тыхъ, "но которыхъ", -- говоритъ госпожа Моттвиль, -- "король превосходилъ столько же своею прекрасною наружностію, своею пріятностію и ловкостію, сколько превосходилъ ихъ, какъ государь и главный начальникъ".
   Потомъ &#1123;хала группа голубая и б&#1123;лая, предводительствуемая герцогомъ Гизомъ, котораго романическій геній удивительно согласовался съ празднествами такого рода. "За нимъ, -- говоритъ госпожа Моттвиль,-- сл&#1123;довала лошадь, которая, казалось, принадлежала какому нибудь абенсерагу, или зегри; потому-что ее вели два Мавра, за которыми сл&#1123;довала труппа медленнымъ и торжественнымъ шагомъ". На щит&#1123;, герцога былъ девизомъ костеръ, на которомъ сгаралъ Фениксъ; но выше Феникса сіяло солнце, которое долженствовало возвратить ему жизнь, съ сими словами: Que importa que malen, si resuscitaii,-- то-есть: что нужды, что онъ его убьетъ, если его воскресятъ?
   Наконецъ, &#1123;халъ герцогъ Кандаль; въ этой трупп&#1123; любовались т&#1123;мъ, что она прекрасно де; жалась на лошадяхъ, и особенно прекрасною б&#1123;локурою головою ея предводителя. Щитъ Кандаля им&#1123;лъ девизомъ булаву съ сл&#1123;дующими словами, безъ сомн&#1123;нія, напоминавшими подвиги, которые Геркулесъ совершилъ этимъ оружіемъ: Elle peut me placer parmi les astres, то-есть: она можетъ пом&#1123;стить меня между зв&#1123;здами.
   Само собою разум&#1123;ется, что по причин&#1123; ли личной ловкости короля, или но причин&#1123; лести его соперниковъ, вс&#1123; почести этого дня,-- зари блистательн&#1123;йшихъ будущихъ дней, -- были отнесены къ Людовику XIV.
   По окончаніи карусельныхъ прогулокъ, король и весь дворъ у&#1123;хали на л&#1123;то въ Компьенъ. Тамъ узнали, что королева Христина, дочь Густава-Адольфа, о которой разсказывались такія необыкновенныя вещи, &#1123;хала во Францію, отказавшись въ Рим&#1123; отыцестола предъ самымъ Папою. Король послалъ герцога Гиза для принятія ея при въ&#1123;зд&#1123; въ государство, а королева присоединила къ нему г. Комминжа. Глаза вс&#1123;хъ обращены были къ Италіи, когда отъ герцога Гиза получили сл&#1123;дующее письмо, которое еще бол&#1123;е подстрекнуло любопытство придворныхъ; оно было адресовано къ н&#1123;которымъ изъ его друзей:
   "Въ то время, когда я жестоко скучалъ, вздумалось мн&#1123; повеселить васъ, пославъ вамъ описаніе портрета королевы, которую и теперь сопровождаю. Она не велика ростомъ, но толстая и жирная; руки ея красивы; кисть руки б&#1123;ла и хорошо сложена, но бол&#1123;е мужская, нежели женская; плечи высокія,-- этотъ недостатокъ, она, впрочемъ, скрываетъ такъ хорошо странностью покроя своей одежды; поступь и т&#1123;лодвиженія ея таковы, что можно биться объ закладъ, что это не женщина; лицо большое, но безъ недостатковъ: вс&#1123; черты женскія, хотя и весьма р&#1123;зки; носъ орлиный; ротъ довольно большой, некрасивый; зубы порядочные; глаза выразительны, исполнены огня; цв&#1123;тъ лица, несмотря на н&#1123;которые сл&#1123;ды оспы, довольно живой и довольно хорошій; очеркъ лица довольно правильный; но прическа престранная. Это мужской парикъ, весьма тяжелый, на лбу весьма высокій, весьма густой на бокахъ, а къ низу весьма р&#1123;дкій; верхняя часть головы покрыта волосяною с&#1123;ткою, а задняя представляетъ н&#1123;что въ род&#1123; женской прически; иногда королева носитъ шляпу. Платье ея. стянутое сзади складками, похоже на наши камзолы, потому-что сорочка ея выходитъ кругомъ изъ-подъ юпки, которая у нея довольно худо бываетъ подвязана и слишкомъ коротка. Она всегда весьма напудрена и напомажена, и никогда не носитъ перчатокъ. Она обувается какъ мужчина; голосъ и вс&#1123; т&#1123;лодвиженія мужчины; она очень.побить представлять собою амазонку; им&#1123;етъ по крайней м&#1123;р&#1123; столько же величія и гордости, сколько мигъ им&#1123;ть Густавъ великій, отецъ ея; она очень в&#1123;Я5лива и ласкова; говоритъ на осьми языкахъ, а главное на французскомъ такъ, какъ будто она родилась въ Париж&#1123;. Она знаетъ больше, нежели вся наша Академія вм&#1123;ст&#1123; съ Сорбонною; удивительно знаетъ живопись, какъ и вс&#1123; другія художества; знаетъ вс&#1123; интриги нашего двора, не хуже меня. Однимъ словомъ, эта королева, во вс&#1123;хъ отношеніяхъ особа необыкновенная. Я провожу ее ко Двору по парижской дорог&#1123;, такимъ образомъ вс&#1123;мъ можно будетъ сачимъ судить о ней. Кажется, я ничего незабылъ при ея описаніи, кром&#1123; того разв&#1123;, что она носитъ иногда шпагу съ коллетомъ изъ буйволовой кожи, что парикъ у нея темный, и также, что она носитъ на ше&#1123; шарфъ".
   Все, что герцогъ Гизъ сказалъ о королев&#1123; Христин&#1123;, было справедливо во вс&#1123;хъ отношеніяхъ, въ особенности же, о ея знаніи французскаго двора. Какъ только онъ объявилъ ей свое имя, Христина, см&#1123;ясь спросила его о аббатисс&#1123; Бове, о госпож&#1123; Боссю, и о д&#1123;виц&#1123; де-Понъ; а когда Комминжъ сказалъ ей свое, то она тотчасъ осв&#1123;домилась о добряк&#1123; Гито, дяд&#1123; его, и спросила, не увидитъ ли она его сердитымъ,-- она слышала, что это одно изъ самыхъ забавныхъ зр&#1123;лищъ, которыя ожидали ея при французскомъ двор&#1123;. Это описаніе, опередившее знаменитую путешественницу н&#1123;сколькими днями, удвоило желаніе каждаго ее увид&#1123;ть. Наконецъ 8-го сентября 1656 года, посл&#1123; остановки въ Эссон&#1123; для того, чтобъ вид&#1123;ть балетъ. Фейерверкъ и комедію, Христина въ&#1123;хала въ Парижъ, сопровождаемая двумя рядами вооруженныхъ гражданъ, которые вышли за вороты города, чтобъ встр&#1123;тить ее съ почетомъ, и шли по об&#1123;имъ сторонамъ дороги, по вс&#1123;мъ улицамъ, начиная отъ Конфлана, гд&#1123; она ночевала, до самаго Лувра, гд&#1123; она должна была остановиться. Народу, собравшагося для того, чтобъ вид&#1123;ть ее, было такое множество, что, въ&#1123;хавъ въ Парижъ около двухъ часовъ пополудни, она прі&#1123;хала въ Лувръ только въ девять часовъ вечера. Она была пом&#1123;щена въ томъ отд&#1123;леніи дворца, гд&#1123; находились сципіоновскіе обои и великол&#1123;пная атласная постель съ золотымъ шитьемъ, которую кардиналъ Ришелье, умирая, оставилъ покойному королю. Ее встр&#1123;тилъ принцъ Конти, поднесъ ей салфетку, которую она приняла, разсыпавшись въ комплиментахъ.
   Христина, впрочемъ, ум&#1123;ла быть очаровательною, если хот&#1123;ла кому нравиться. Платье ея, по описанію столь странное, при внимательномъ осмотр&#1123;, не казалось страннымъ, или по крайней м&#1123;р&#1123;, къ нему легко было привыкнуть. Лицо ея казалось также довольно красивымъ, и всякій удивлялся ея познаніямъ, живости ума, и знанію ея вс&#1123;хъ мелочныхъ подробностей о Франціи. Она не только знала родословныя и гербы главныхъ фамилій, но даже подробности интригъ и волокитствъ, также имена любителей живописи и музыки. Встр&#1123;тившись съ маркизомъ Сурдисомъ, она перечла ему вс&#1123; картины, находившіяся въ его кабинет&#1123;; такимъ образомъ она открыла самимъ Французамъ сокровища, котрыми они обладали. Въ Сент-Шанели она желала вид&#1123;ть большой п&#1123;ны агатъ, который, говорила она, долженъ выіей находиться; однако открылось, что, въ конц&#1123; царствованія покойнаго короля, этотъ агатъ былъ перенесенъ въ Сен-Дени.
   Пробывъ н&#1123;сколько дней въ Париж&#1123;, Христина по&#1123;хала съ визитомъ къ королю и королев&#1123;, которые, какъ мы сказали, жили въ Комньен&#1123;. Мазаринь вы&#1123;халъ къ ней на встр&#1123;чу въ Шантилыі, а чрезъ два часа король и герцогъ Анжуйскій, прі&#1123;хали туда, какъ частные люди. Король и братъ его, войдя чрезъ дверь, находившуюся въ углу постельной балюстрады, явились среди толпы окружавшей Христину. Какъ скоро Мазаринъ зам&#1123;тилъ август&#1123;йшихъ пос&#1123;тителей, то тотчасъ представилъ ихъ королев&#1123;, говоря, что это были двое молодлхъ людей изъ знатн&#1123;йшихъ фамилій Франціи. "Я очень в&#1123;рю.-- отв&#1123;чала Христина,-- потому что они родились, чтобы носить короны!" -- Она узнала ихъ по портретамъ, которые вид&#1123;ла въ Лувр&#1123;.
   На другой день, королева, сопровождаемая королемъ и всею королевскою свитою, прі&#1123;хала принять путешественницу въ Фаржо, въ дом&#1123; принадлежавшемъ маршалу ла Моттъ-Худанкуру, и находившемся въ трехъ льё отъ Компьена; зд&#1123;сь данъ ей былъ об&#1123;дъ.
   Христина прожила н&#1123;сколько дней въ Комньен&#1123;, бес&#1123;дуя съ государственными людьми о политик&#1123;, съ учеными о наукахъ, и немилосердно шутя съ весельчаками. Днемъ &#1123;здила она на охоту, а вечеромъ слушала французскую комедію; въ прекрасныхъ м&#1123;стахъ піесы, гд&#1123; бол&#1123;е обнаруживался сценическій эффектъ, она одобряла голосомъ, била въ ладони, плакала, или см&#1123;ялась, смотря но обстоятельствамъ, и клала ноги свои на переднюю ст&#1123;нку своей ложи, какъ будто она была дома, у себя въ кабинет&#1123;,-- что казалось для придворныхъ столько же неприличнымъ, сколько это нравилось партеру. Королева, видя любовь ея къ спектаклю, взяла ее съ собою на представленіе трагедіи езуитами, надъ которыми Христина жестоко см&#1123;ялась. Изв&#1123;стно, что въ эту эпоху езуиты им&#1123;ли обыкновеніе, не только сочинять, но и играть трагедіи. Наставникъ Вольтера, былъ одинъ изъ знаменит&#1123;йшихъ трагиковъ этой эпохи; онъ назывался, отецъ Пуаре.
   Разставшись съ королемъ и королевою, Христина сд&#1123;лала одной особ&#1123; визитъ, который показался оскорбительнымъ для двора. Подстрекаемая любопытствомъ, возбужденнымъ похвалами, которыми маршалъ Альбре осыпалъ Пинону, она хот&#1123;ла непрем&#1123;нно ее вид&#1123;ть; она пробыла у нея два часа, при разставаньи, изъявила ей всевозможные знаки дружества. "Посл&#1123; этого, -- говоритъ госпожа Моттвиль,-- эта шведская амазонка, взяла наемныя кареты, которыя король вел&#1123;лъ дать ей. и деньги, чтобъ она могла за нихъ заплатить, и у&#1123;хала изъ Франціи; за нею сл&#1123;довала б&#1123;дная ея свита, безъ блеска, безъ величія, безъ всякаго даже признака королевскаго по&#1123;зда."
   Около этого времени, кардиналъ лишился своей сестры, госпожи Манчини и своей племянницы герцогини Меркёръ. Съ той минуты, какъ Манчини забол&#1123;ла, она считала себя погибшею. Мужъ ея, который былъ великимъ астрологомъ, сперва предсказалъ свою собственную смерть, потомъ смерть своего сына, который былъ убитъ въ сраженіи при Сент-Антуанскомъ предм&#1123;стьи, и наконецъ смерть жены своей, которая должна была умереть на 42-мъ году своей жизни. Но б&#1123;дная женщина начинала было уже питать н&#1123;которую надежду, что на этотъ разъ мужъ ея ошибся, потому-что оставалось уже только н&#1123;сколько дней до окончанія этого сорокъ втораго года ея жизни; но, какъ мы сказали, она вдругъ почувствовала себя нездоровою, и слегла въ постель, съ которой уже бол&#1123;е не вставала. Братъ ея, кардиналъ, находился при ея смертномъ одр&#1123;, и она, испуская духъ, поручила ему двухъ посл&#1123;днихъ дочерей своихъ, Марію и Гортензію. Что касается до герцогини Меркёръ, то она, разр&#1123;шившись весьма благополучно отъ бремени, внезапно была поражена параличемъ въ ц&#1123;лой половин&#1123; своего т&#1123;ла, и лишилась языка; дядя ея сперва не очень безпокоился такимъ несчастнымъ случаемъ, потому что медики отв&#1123;чали ему за больную; но когда онъ вышелъ изъ балета, въ которомъ танцовалъ король, то ему сказали, что племянниц&#1123; его сд&#1123;лалось гораздо хуже; онъ тотчасъ бросился въ первую попавшуюся ему на глаза карету, и вел&#1123;лъ везти себя въ Вандомскій отель; тамъ нашелъ онъ б&#1123;дную герцогиню умирающею; лишенная всякаго уваженія и языка, она могла только ему улыбнуться. Она умерла, оставивъ въ колыбели того самаго герцога Вандома, который сорокъ л&#1123;тъ спустя, спасъ монархію Людовика XIV.
   Подъ конецъ этого же декабря м&#1123;сяца 1656 года, Олимпіада Манчини, видя, что любовь къ ней короля, продолжавшаяся уже два года, не можетъ им&#1123;ть для нея никакого выгоднаго результата, согласилась на союзъ, который уже давно ей предлагали и вышла за мужъ за принца Евгенія, сына принца Томаса Савойскаго, который принялъ имя графа Суассонскаго, ибо принцесса Кариньянъ, мать его, была дочь знаменитаго графа Суассонскаго, и сестра посл&#1123;дняго графа сего имени, оставившаго ее отчасти насл&#1123;дницею знаменитаго дома Бурбоновъ. Что касается до нея, то, какъ мы уже сказали, она была мать того знаменитаго принца Евгенія, который довелъ монархію Людовика XIV на край погибели.-- Этими смертными случаями и этимъ замужествомъ окончился 1656 годъ.
   Король, живя въ Компьен&#1123;, получилъ еще другой визитъ, а именно дяди своего, Гастона Орлеанскаго, который, по обыкновенію, бросилъ, своихъ друзей и скрытно помирился съ дворомъ. Вы&#1123;хавъ изъ своего замка Блуа, принцъ, миновавъ Парижъ, прибылъ въ Компьенъ въ то время, когда король былъ на охот&#1123;. Поздоровавшись съ нимъ, онъ, по возвращеніи во дворецъ, отправился сперва къ королев&#1123;, потомъ къ кардиналу, который, подъ предлогомъ подагры, не вышелъ къ нему навстр&#1123;чу. Его отлично приняли, какъ будто бы ничего и не бывало. Чрезъ н&#1123;сколько дней онъ оставилъ дворъ, про&#1123;халъ чрезъ Парижъ, въ которомъ не былъ три года, и возвратился въ Блуа, р&#1123;шившись на этотъ разъ кончить жизнь свою въ неизв&#1123;стности, изъ которой онъ никогда не выходилъ иначе, какъ съ ущербомъ для своей же собственной чести. Это былъ посл&#1123;дній представитель междоусобныхъ войнъ, пришедшій просить милости у короля, проложившій дорогу къ возвращенію принцу Конде, который не замедлилъ посл&#1123;довать его прим&#1123;ру.
   

ГЛАВА XXXI.
1656--1658.

Любовныя интриги Маріи Манчини.-- Д&#1123;вица Ла-Мотть-д'Аржанкуръ.-- Ревность.-- Королевское развлеченіе.-- Молодая садовница -- Возвращеніе къ Маріи Манчини.-- Проекты вступленія въ бракъ.-- Принцесса Монпансье.-- Генріетта Англійская.-- Принцесса Португальская.-- Маргарита Савойская.-- Инфанта Марія Терезія.-- Христина въ Фонтенбло.-- Любопытное письмо этой королевы -- Празднества при Двор&#1123;.-- Надежды Мазарина.-- Оппозиція Анны Австрійской -- Изм&#1123;на и казнь маршала Оккенкура.-- Кампанія короля.-- Тяжкая бол&#1123;знь.-- М&#1123;ры предосторожности кардинала Мазарина.-- Ліонское путешествіе.-- Свиданіе французскаго Двора съ Савойскимъ.-- Гувернантка-Лунатикъ.-- Поступокъ Испанскаго короля.-- Онъ велитъ предложить Мазарину инфантину въ нев&#1123;сты короля.

   Кардиналъ Мазаринь не забылъ просьбы умирающей сестры своей относительно Маріи и Гортензіи Манчини, или, лучше сказать, желая привязать къ себ&#1123; короля вс&#1123;ми возможными узами, онъ над&#1123;ялся, что одна изъ этихъ двухъ молодыхъ д&#1123;вушекъ, подобно Олимпіад&#1123;, завлечетъ его. Проницательный министръ не ошибся; онъ расчитывалъ на Гортензію, по къ великому его удивленію, предв&#1123;д&#1123;ніе его оправдала Марія.
   Марія, бывшая вм&#1123;ст&#1123; съ сестрою своею въ монастыр&#1123;, и только около этого времени вышедшая изъ него, была моложе сестры своей, графини Суассонской, старше Гортензіи, и однимъ, или двумя годами, моложе короля. Ее скор&#1123;е можно было назвать некрасивою, нежели красавицею. Большой ростъ ея могъ, правда, сд&#1123;латься со временемъ стройнымъ и пріятнымъ на видъ; но въ это время она была такъ худа, руки ея и шея казались такъ длинны и худощавы, что большой ростъ ея, скор&#1123;е былъ у нея недостаткомъ, нежели принадлежностію красоты. Она была смугла или скор&#1123;е желта; большіе, черные глаза ея казались суровыми, а ротъ ея, съ двумя рядами прекрасныхъ, б&#1123;лыхъ зубовъ, былъ великъ и непріятенъ. Но этому-то министръ съ перваго раза обманулся въ своихъ надеждахъ, и король едва-ли обращалъ вниманіе на Марію и Гортензію Манчини.
   Къ тому-же, въ это время короля занимала другая страсть, сд&#1123;лавшая его равнодушнымъ къ бракосочетанію графини Суассонской. Предметомъ этой новой любви была фрейлина, которую съ н&#1123;котораго времени взяла къ себ&#1123; королева, по имени ла-Моттъ д'Аржанкуръ; она не была, ни блистательной красоты, ни зам&#1123;чательнаго ума, по им&#1123;ла пріятную и граціозную наружность; т&#1123;ло у нея было ни очень н&#1123;жно, ни очень б&#1123;ло; но голубые глаза ея и русые волосы, вм&#1123;ст&#1123; съ черными бровями и смуглымъ лицомъ, составляли вм&#1123;ст&#1123; что-то пріятное, привлекательное, такъ-что трудно было въ нее не влюбиться. по какъ при всемъ этомъ она им&#1123;ла еще величественную осанку, прекрасную талію, пріятный способъ выражаться, какъ, наконецъ, она удивительно хорошо танцовала на маленькихъ вечерахъ у королевы, на которые была приглашаема, и куда иногда приходилъ и король; то король обратилъ на нее вниманіе, и вскор&#1123; обнаружилъ къ ней такую страсть, что королева начала даже безпокоиться, и въ одинъ вечеръ, когда король весьма долго разговаривалъ съ д&#1123;вицею д'Аржанкуръ, она отвела его въ сторону, и сд&#1123;лала ему весьма строгій выговоръ. По вм&#1123;сто того, чтобъ послушаться сов&#1123;та матери, Людовикъ при первомъ удобномъ случа&#1123;, открылся д&#1123;виц&#1123; Ла-Моттъ въ любви, и когда она представила ему, въ вид&#1123; добраго сов&#1123;та, строгость королевы, онъ напомнилъ ей, что онъ король, и об&#1123;щалъ, если она желаетъ отв&#1123;чать взаимностью на его любовь, сопротивляться матери во всемъ, чтобы она ему ни сказала. По молоденькая фрейлина, любившая уже, какъ одни говорятъ, Шамаранта, камердинера короля, котораго иначе не называли при двор&#1123;, какъ красавцемъ Шамарантомъ, а другіе, маркиза Ришелье,-- того самого, который впосл&#1123;дствіи женился на дочери госпожи Бове, -- отказалась вступить въ этотъ заговоръ, потому ли, что боялась своего обожателя, или потому, что хот&#1123;ла своимъ отказомъ еще бол&#1123;е воспламенить страсть короля. Къ несчастію, Людовикъ XIV, чтобъ быть королемъ, въ это время не развился еще вполн&#1123;, и потому не зналъ еще вс&#1123;хъ уловокъ кокетства; онъ приб&#1123;гнулъ къ матери, какъ привыкъ приб&#1123;гать къ ней въ своихъ д&#1123;тскихъ горестяхъ, разсказалъ ей все, и съ чистосердечіемъ перваго огорченія самъ предложилъ удалиться отъ предмета своей любви. Королева тотчасъ обратилась къ Мазарину, который д&#1123;йствительно помогъ ей, предложивъ королю у&#1123;хать куда нибудь на время. Людовикъ XIV принялъ предложеніе, оставилъ дворъ, у&#1123;халъ въ Венсень, какъ впосл&#1123;дствіи Ла-Вальеръ удаляется въ Шальо, молился, испов&#1123;дался, причастился, и возвратился посл&#1123; восьмидневнаго отсутствія, считая себя исц&#1123;лившимся отъ любви. Это удаленіе короля было не по сердцу для фамиліи Аржанкуръ, которая, зам&#1123;тивъ любовь Людовика къ мадмуазель д'Аржанкуръ, уже д&#1123;лала свои соображенія. Мало того: мать фрейлины предлагала кардиналу и королев&#1123; удовлетворить вс&#1123;мъ желаніямъ короля, соглашаясь отъ имени дочери, что посл&#1123;дняя удовольствуется титуломъ королевской метрессы. По этого не хот&#1123;ла королева, которая над&#1123;ялась сохранить сына своего чистымъ до дня его супружества; не хот&#1123;лъ этого и кардиналъ, который не противился любви короля, но желалъ, чтобъ предметомъ ея была одна изъ его племянницъ. Потому, оба они отв&#1123;чали госпож&#1123; Аржанкуръ, что они благодарны ей за жертву, которую она хот&#1123;та принести, но такъ какъ король уже излечился отъ этой страсти, то жертва бьца безполезна.
   Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, по возвращеніи изъ Венсеня, король сд&#1123;лался хладнокровнымъ и чрезвычайно осторожнымъ; онъ изб&#1123;галъ вс&#1123;хъ случаевъ встр&#1123;чаться съ д&#1123;вицею Аржанкуръ, и. если иногда неожиданно встр&#1123;чалъ ее, то, по-видимому, не изм&#1123;нялъ своему нам&#1123;ренію не сближаться съ нею. Къ несчастно, когда чрезъ два дня посл&#1123; его возвращенія, во дворц&#1123; былъ балъ, и король согласился почтить его своимъ присутствіемъ, на немъ явилась и д&#1123;вица Ла-Моттъ. Она показалась прекрасн&#1123;е прежняго, отъ наряда ли своего или, можетъ быть, отъ досады; она подошла прямо къ юному монарху въ глазахъ всего двора, и попросила его танцовать съ собою. Людовикъ побл&#1123;дн&#1123;лъ, по подалъ ей свою руку, которая не переставала дрожать во все время его смущенія. Съ того времени, д&#1123;вица Аржанкуръ считала поб&#1123;ду свою несомн&#1123;нною, и въ тотъ же вечеръ сообщила подругамъ своимъ о надеждахъ, которыя она основывала на этомъ смущеніи короли, которое, впрочемъ, и вс&#1123; зам&#1123;тили.
   Опасность была велика; поэтому, Мазаринъ полагалъ, что настало время ему самому вм&#1123;шаться въ это д&#1123;ло, не Бога и религію призывалъ онъ къ себ&#1123; на помощь, подобно королев&#1123;, но ревность и презр&#1123;ніе. Полиція его открыла интригу, или, можетъ быть, даже дв&#1123; интриги д&#1123;вицы ла-Моттъ; перехваченное, или переданное письмо, писанное собственною рукою фрейлины, не оставляло никакого сомн&#1123;нія о сношеніяхъ ея съ маркизомъ Ришелье. Все это было представлено королю съ доказательствами. Тогда гордость сд&#1123;лала надъ Людовикомъ XIV то, чего не могло сд&#1123;лать удостов&#1123;реніе. Онъ пересталъ вид&#1123;ться съ д&#1123;вицею Аржанкуръ, и какъ въ тоже время госпожа Бове явилась къ королев&#1123; съ жалобою на раздоръ, который она произвела въ домашнемъ быту ея дочери, то д&#1123;виц&#1123; Ла-Моттъ приказано было отправиться въ Шальо, въ женскій Маріинскій монастырь, гд&#1123;, разочарованная не только въ своихъ высоком&#1123;рныхъ замыслахъ, но и въ любви, она осталась на всю жизнь, хотя и не постриглась въ монахини, и хотя никто ее къ тому не принуждалъ. Кардиналъ былъ такой же знатокъ въ любви, какъ и въ политик&#1123;. Онъ зналъ, что ничто такъ не исц&#1123;ляетъ отъ платонической любви, какъ матеріальное наслажденіе. Д&#1123;ло было въ томъ, чтобъ совершенно искоренить въ ум&#1123; короля воспоминаніе о прекрасной затворниц&#1123;, ему надобно было дать развлеченіе.
   Выборъ налъ на одну садовницу. Откуда она взялась, не знаемъ; какъ ее звали, также неизв&#1123;стно. Изъ вс&#1123;хъ современныхъ писателей, одинъ только Сен-Симонъ говоритъ объ этой любви. Но эта любовь не обошлась безъ посл&#1123;дствій: садовница сд&#1123;лалась беременною и родила дочь; однако, по причин&#1123; низкаго происхожденія матери, б&#1123;дную малютку оставили въ неизв&#1123;стности, и только когда ей было восемьнадцать л&#1123;тъ, ее выдали за-мужъ за дворянина изъ окрестностей Версайля, по имени Лакё, которому Бонтанъ, дов&#1123;ренный камердинеръ короля, сообщилъ секретно, кто она была. Этотъ дворянинъ согласился на женитьбу съ большою радостію, въ надежд&#1123;, что союзъ съ старшею изъ дочерей Людовика XIV поведетъ его далеко. Но онъ обманулся; онъ дошелъ только до чина капитана кавалеріи, и то по протекціи герцога Вандома. Что касается до молодой д&#1123;вушки, которая къ несчастію знала тайну своего рожденія, то она была высокаго роста, хорошо сложена и очень похожа на короля; это сходство было, безъ сомн&#1123;нія, причиною, что ей не позволено было выходить изъ своей деревни, въ которой она и умерла тридцати шести, или тридцати семи л&#1123;тъ, завидуя жребію трехъ своихъ сестеръ, признанныхъ законными и такъ богато выданныхъ за-мужъ. У нея было много д&#1123;тей, которые, подобно ей, угасли въ неизв&#1123;стности.
   Мазаринъ не ошибся. Это развлеченіе совершенно исц&#1123;лило короля отъ страсти къ д&#1123;виц&#1123; Ла-Моттъ; онъ зажилъ по-прежнему, и предался удовольствіямъ. Вскор&#1123; онъ встр&#1123;тился опять съ Маріею Манчини, на которую сперва не обращалъ вниманія Но если онъ не зам&#1123;чалъ ее, то нельзя того же сказать объ этой молодой д&#1123;вушк&#1123; въ отношеніи къ нему. Видъ такого прекраснаго и величественнаго короля возбудилъ въ ней чувство, которое не походило на почтеніе. "Ибо,-- говоритъ сестра ея въ запискахъ, которыя оставилъ намъ объ ней Сен-Реаль,-- одну только ее не страшило величіе короля, и какъ она ни была влюблена въ него, но всегда очень свободно съ нимъ разговаривала, и даже такъ свободно, что когда однажды, во время прогулки съ своею сестрою, она зам&#1123;тила вдали одного придворнаго чиновника, им&#1123;вшаго н&#1123;которое сходство съ королемъ, то тотчасъ подб&#1123;жала къ нему и сказала: "Ахъ это вы, мой б&#1123;дный государь.-- Чиновникъ обернулся, и Марія со стыдомъ увид&#1123;ла свою ошибку."
   Страсть эта, которую поощрялъ Мазаринъ, сд&#1123;лалась вс&#1123;мъ изв&#1123;стною, и объ ней сказали королю; сперва, казалось, король см&#1123;ялся надъ нею, но мало-по-малу онъ начали обращать взоры свои на ту, которой онъ внушилъ любовь: кому же не пріятно и лестно быть любиму! Сперва Людовикъ XIV былъ признателенъ Маріи Манчини въ чувств&#1123;, которое она обнаруживала къ нему такъ ясно; потомъ, сблизившись съ нею, онъ зам&#1123;тилъ, что если природа обид&#1123;ла ее не много въ красот&#1123; лица, то весьма щедро наградила ее умственными способностями. Марія Манчини была прелестна, пріятно разговаривала и разсказывала; наконецъ она любила, казалось, Людовика XIV вс&#1123;ми силами своего ума и сердца, а могло ли это не льстить самолюбію короля?...
   Между т&#1123;мъ, кардиналъ д&#1123;ятельно занимался событіемъ, которое наибол&#1123;е должно было поразить эту рождающуюся любовь его племянницы; событіе это -- бракосочетаніе короля. Королю представлялись многія партій: во первыхъ, принцесса Орлеанская, которую, по молодости сестеръ ея, родившихся отъ втораго брака ея отца, называли старшею мадмуазель. Выйдти за мужъ за короля было всегдашнимъ желаніемъ этой принцессы; она вела гражданскую войну единственно съ ц&#1123;лію заставить короля на ней жениться, и когда во время владычества ея въ Орлеан&#1123;, Анна Австрійская послала просить позволенія про&#1123;хать чрезъ этотъ городъ, она сказала Лапорту:-- Пусть назначатъ мн&#1123; въ супруги короля, и тогда я сдамъ Орлеанъ.
   Лапортъ передалъ этотъ отв&#1123;тъ королев&#1123;; королева расхохоталась и отв&#1123;чала:-- Хорошо же! теперь, вм&#1123;сто того, чтобъ &#1123;хать чрезъ городъ, мы про&#1123;демъ мимо города; король не но ея носу, хотя онъ у нея и очень длиненъ!--
   Отв&#1123;тъ былъ немного грубъ, но т&#1123;мъ не мен&#1123;е р&#1123;шителенъ, и съ этой поры о принцесс&#1123; Орлеанской, какъ нев&#1123;ст&#1123; короля, не было и помину. Но когда Гастонъ вошелъ опять въ милость при двор&#1123;, р&#1123;чь зашла о второй его дочери. Но объ этомъ союз&#1123; говорили только т&#1123;, которые его очень желали. Къ несчастію, кардиналъ не былъ изъ числа ихъ: онъ не могъ похвалиться дружбою Гастона, и не хот&#1123;лъ, сд&#1123;лавъ дочь его королевою, увеличить умирающее значеніе челов&#1123;ка, который такъ часто былъ его противникомъ. Поэтому, Мазаринъ былъ противъ этой женитьбы. При двор&#1123; находилась также англійская принцесса Генріетта, та маленькая д&#1123;вочка, съ которою король когда то не хот&#1123;лъ танцевать, сд&#1123;лавшаяся между-т&#1123;мъ самою привлекательною красавицею. Родясь на ступеняхъ трона, она была свид&#1123;тельницею превращенія этого трона въ эшафотъ; она жила въ изгнаніи, безъ денегъ, безъ власти, ибо въ то время Кромвель господствовалъ въ Англіи. И такъ, о Генріетт&#1123; нечего было и думать.
   Съ другой стороны, отъ Коммепжа, бывшаго посланникомъ въ Лиссабон&#1123;, получили письма, которыми онъ изв&#1123;щалъ, что принцесса Португальская была уже нев&#1123;ста, и что мать ея такъ желаетъ вид&#1123;ть ее Французскою королевою, что предлагаетъ Комменту большія Деньги за то, чтобъ онъ склонилъ Мазарина на этотъ союзъ. Комменжъ послалъ портретъ принцессы; но при двор&#1123; разнесся слухъ, что портретъ гораздо лучше оригинала, и что если король сличитъ копію, то очень разочаруется, увид&#1123;въ самый подлинникъ.
   Въ то же время занялись, и довольно серьёзно, еще другою принцессою; это была Маргарита Савойская, племянница англійской королевы, и двоюродная сестра Генріетты. Но люди, посвященные въ тайны двора, знали, что вс&#1123; эти переговоры клонились только къ тому, чтобъ заставить р&#1123;шиться Испанскаго короля на одно д&#1123;ло. Его желали заставить р&#1123;шиться вотъ на что: королева Анна Австрійская и Мазаринъ, по политическимъ видамъ, всегда желали союза съ Испанскимъ домомъ; этому союзу очень препятствовало сл&#1123;дующее обстоятельство: инфантина Марія-Терезія, была единственная дочь, сл&#1123;довательно и насл&#1123;дница короны, и потому невозможно было будущую испанскую королеву выдать за мужъ за царствующаго короля Франціи. По, казалось, вс&#1123; случайности соединились для счастія Франціи, такъ долго страдавшей: Испанская королева родила сына; сл&#1123;довательно инфантина сд&#1123;лалась тогда уже обыкновенною принцессою нотой причин&#1123;, что братъ ея, хотя и младшій, долженъ былъ насл&#1123;довать, вм&#1123;сто ея, корону. Со дня благополучнаго рожденія этого принца, Мазаринъ не спускалъ глазъ съ Испаніи, или лучше, съ провинцій Фландріи и Брабанта, которыя всегда пламенно желалъ пріобр&#1123;сти для Франціи.
   Между т&#1123;мъ, при двор&#1123; вдругъ распространилось изв&#1123;стіе, что королева Христина, эта знаменитая путешественница, такъ хорошо принятая въ первое свое путешествіе во Франціи, снова прі&#1123;хала въ нее, безъ сомн&#1123;нія, не получивъ на то согласія короля, потому что приглашена была остановиться въ Фонтенбло. Правда, для смягченія этого повел&#1123;нія, отданъ былъ ц&#1123;лый замокъ въ ея распоряженіе. Вдругъ узнаютъ, что, не уважая ни королевскаго гостепріимства, ни законовъ Франціи, она вел&#1123;ла казнить одного изъ слугъ своихъ, по имени Моналдесхи. Причина стой казни неизв&#1123;стна; Христина пригласила къ себ&#1123; игумена Тринитаріевъ, отдала ему связку писемъ, потомъ позвала Моналдесхи и стала обвинять его въ изм&#1123;н&#1123;. Моналдесхи не сознавался: тогда она просила у монаха письма, которыя отдала ему, и показала ихъ виновному; онъ побл&#1123;дн&#1123;лъ, и, отведя королеву въ сторону, бросился ей въ ноги.

0x01 graphic

   Королева выслушала съ большимъ терп&#1123;ніемъ все, что этотъ несчастный говорилъ ей; потомъ послала начальника т&#1123;лохранителей по имени Сантинелли, съ позволеніемъ совершить казнь надъ преступникомъ. Тогда началась страшная сцена моленіи и просьбъ, которыя возбудили въ душ&#1123; королевы одно только презр&#1123;ніе, и она видя, что осужденный не хочетъ испов&#1123;даться, подъ т&#1123;мъ предлогомъ, что онъ не можетъ пов&#1123;рить, чтобъ его казнили смертію, приказала палачу ранить его, чтобъ онъ пов&#1123;рилъ. Но не легко было исполнить приказаніе: Мондалесхи, предвидя опасность, над&#1123;лъ кольчугу, и потому первые удары не оставили на его т&#1123;л&#1123; ранъ. Наконецъ Сантинелли, огрубившій ему три пальца съ руки, и приходившій, по настоятельнымъ просьбамъ жертвы, два раза къ королев&#1123; просить помилованія, "воткнулъ ему въ бокъ,-- говоритъ г-жа Моттвиль,-- шпагу, и потомъ перер&#1123;залъ ему горло."
   Понятно, какое впечатл&#1123;ніе произвело на дворъ это изв&#1123;стіе: чувство ужаса, возбужденное къ Христин&#1123;, было всеобщее; Людовикъ XIV, запрещавшій посягать на его власть и производить судъ въ его королевств&#1123;, вел&#1123;лъ изъявить ей свое негодованіе чрезъ кардинала Мазарина. Письмо министра, безъ сомн&#1123;нія, показалось королев&#1123; Христин&#1123; неприличнымъ, ибо она съ своей стороны отправила къ нему сл&#1123;дующій отв&#1123;тъ!
   "Господинъ Мазаринъ! т&#1123;, которые сообщили вамъ подробности о шталмейстер&#1123; моемъ Моналдесхи, сами знали ихъ очень худо. Я нахожу очень страннымъ, что вы употребляете столько людей, чтобъ узнать истину этого событія; впрочемъ, вашъ поступокъ не долженъ меня удивлять, какъ онъ ни безразсуденъ; но я бы никогда не пов&#1123;рила, чтобы вы, и вашъ юный и гордый повелитель, дерзнули обнаружить мн&#1123; ваше мал&#1123;йшее неудовольствіе. Знайте вс&#1123;, сколько васъ зд&#1123;сь есть, слуги и господа, малые и большіе, что мн&#1123; угодно было поступить такимъ образомъ, что я не должна и не хочу давать отчета въ своихъ поступкахъ никому на св&#1123;т&#1123;, особливо фанфаронамъ вашего сорта. Для особы вашего званія, вы играете странную роль; но какія бы причины не побудили васъ писать ко мн&#1123;, я слишкомъ мало ихъ уважаю, и нисколько не обращаю на нихъ вниманія; я хочу, чтобъ вы знали, и сказали вс&#1123;мъ, кому угодно будетъ слышать, что Христина очень мало заботится о вашемъ двор&#1123;, а еще мен&#1123;е объ васъ; что для отмщенія за себя, я не им&#1123;ю надобности приб&#1123;гать къ вашему страшному могуществу; я, какъ хот&#1123;ла, такъ и поступила; моя воля есть законъ, который вы должны уважать; молчать -- ваша обязанность!... Многіе люди, которыхъ я уважаю не бол&#1123;е васъ, должны бы знать, ч&#1123;мъ они обязаны равнымъ себ&#1123;!...
   "Знайте, наконецъ, господинъ кардиналъ, что Христина -- королева везд&#1123;, гд&#1123; бы она не находилась, и что везд&#1123;, гд&#1123; бы ей не вздумалось жить, люди, какъ бы они лукавы ни были, будутъ все-таки лучше васъ и вашихъ единомышленниковъ.
   "Принцъ Конде им&#1123;лъ основательную причину сказать, когда вы безчелов&#1123;чно удержали его подъ стражею въ Венсен&#1123;:-- Старая лисица никогда не перестанетъ угнетать добрыхъ слугъ государства, пока парламентъ не выпроводитъ куда нибудь или не накажетъ жесточе этого знаменит&#1123;йшаго писчинскаго Сент-Акина (Saint-Aquin de Piscina).
   "И такъ пов&#1123;рьте, Жюль, ведите себя такъ, чтобъ заслужить мое благоволеніе, -- чего вамъ не слишкомъ трудно достигнуть; Боже васъ сохрани, сд&#1123;лать когда либо хотя мал&#1123;йшее нескромное зам&#1123;чаніе на счетъ моей особы; будь хотя я на краю св&#1123;та, меня всегда ув&#1123;домятъ о вашихъ коварствахъ; я им&#1123;ю на служб&#1123; у себя придворныхъ и друзей, которые также ловки и бдительны, какъ ваши, хотя гораздо мен&#1123;е вашихъ подкупны.

"Христина".

   Какъ письмо это нагло ни было, но оно им&#1123;ло усп&#1123;хъ, и Христина прожила еще два м&#1123;сяца въ Фонтенбло, не будучи бол&#1123;е ник&#1123;мъ обезпокоиваема; на масляниц&#1123; она даже получила приглашеніе на балетъ, въ которомъ долженъ былъ танцовать самъ король. Зам&#1123;тимъ, что Христина прі&#1123;хала въ Парижъ 24 февраля 1658 года, и была пом&#1123;щена въ Лувр&#1123;, въ отд&#1123;леніи кардинала Мазарина. Этотъ балетъ былъ данъ въ честь Маріи Манчини, и назывался "Больной Амуръ". Бансерадъ, какъ и всегда, сочинилъ къ нему слова; по музыка на этотъ разъ принадлежала одному молодому челов&#1123;ку, котораго имя уже становилось изв&#1123;стнымъ; онъ назывался Баттистъ Люлли. Этотъ молодой челов&#1123;къ прі&#1123;халъ изъ Италіи съ кавалеромъ Гизомъ, опред&#1123;лившимъ его на службу ко двору принцессы Орлеанской, откуда онъ перешелъ въ службу короля. Кром&#1123; музыки, которую онъ сочинилъ, какъ мы сказали, онъ исполнялъ также въ балет&#1123; роль шута. Такимъ образомъ онъ им&#1123;лъ двойной усп&#1123;хъ, и съ этого дня Баттистушка, какъ его называли, пошелъ въ моду. На этомъ балет&#1123;, присутствовала также Мадмуазель {Такъ называется вообще въ исторіи Франціи дочь принца Гастона Орлеанскаго.}, м&#1123;сяца три тому назадъ опять принятая ко двору. Свиданіе ея съ королевою было въ Со; когда во время этого свиданія вошелъ король, то королева сказала только:-- Представляю вамъ эту д&#1123;вицу; она очень досадуетъ на себя, что была злою интриганткою, но впредь она будетъ благоразумн&#1123;е.-- Король и принцесса подали другъ другу руку, и все пошло по прежнему, какъ будто бы бастильская артиллерія никогда и не грем&#1123;ла.
   Вся зима прошла въ празднествахъ и маскарадахъ; въ этихъ маскарадахъ король почти постоянно былъ съ Маріею Манчини, въ которую былъ влюбленъ. Эта любовь короля не мало безпокоила королеву. Д&#1123;йствительно, гд&#1123; бы ни быль король, д&#1123;вица Манчини была непрем&#1123;нно тамъ же, или лучше сказать, онъ бывалъ только тамъ, гд&#1123; была она. Никогда онъ не являлся безъ нея на глаза королевы, тихо съ нею разговаривалъ, громко см&#1123;ялся, ни ч&#1123;мъ не ст&#1123;сняясь. Королева д&#1123;лала ему за то выговоры, какъ и за д&#1123;вицу д'Аржанкуръ. Къ несчастію, король теперь былъ годомъ старше, что въ возраст&#1123; короля составляетъ гораздо больше одного года: онъ съ досадою отв&#1123;чалъ матери, что довольно держали его въ рукахъ, когда онъ былъ мальчикомъ, что ему можно быть теперь свободнымъ, что онъ сд&#1123;лался уже мужчиною. Тогда королева начала подозр&#1123;вать, что Мазаринъ им&#1123;етъ тайное нам&#1123;реніе женить короля на своей племянниц&#1123;. Забывъ собственныя свои связи съ кардиналомъ, она трепетала при этой дерзкой мысли. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, Мазаринъ, какъ мы сказали, съ н&#1123;котораго времени понялъ, что власть нечувствительно переходила изъ рукъ королевы въ руки короля, и по тому употреблялъ вс&#1123; м&#1123;ры, чтобъ расположить къ себ&#1123; посл&#1123;дняго; теперь для него ничего не значило быть въ худыхъ отношеніяхъ съ королевою; переставъ быть осторожнымъ въ обхожденіи съ нею, онъ громко говорилъ: "что у нея не было ума; что она обнаруживала бол&#1123;е привязанности къ дому Австрійскому, нежели къ тому, въ который она вошла; что король, супругъ ея, им&#1123;лъ основательныя причины ненавид&#1123;ть ее и недов&#1123;ряться ей; что она была набожна только по необходимости; наконецъ, что она любила только хорошій столъ, нисколько не заботясь о всемъ прочемъ".
   Вс&#1123; эти выходки кардинала, разум&#1123;ется, доходили до королевы, и, въ особенности въ это время, очень ее тревожили. Потому, она собрала тайно искусн&#1123;йшихъ государственныхъ сов&#1123;тниковъ, знаменит&#1123;йшихъ адвокатовъ парламента, чтобъ узнать, будетъ ли бракъ д&#1123;йствителенъ, если бы король женился безъ ея согласія. Вс&#1123; въ одинъ голосъ сказали, что н&#1123;тъ, и посов&#1123;товали королев&#1123; протестовать противъ этого предполагавшагося брака. Бріень, который на-всегда сохранялъ дов&#1123;ренность Анны Австрійской, получилъ порученіе составить этотъ важный актъ, и об&#1123;щалъ внести его въ роспись парламента при затворенныхъ дверяхъ, если король тайно вступитъ въ бракъ съ племянницею кардинала. Королева не говорила кардиналу ни слова о своихъ опасеніяхъ; и потому, она очень удивилась, когда однажды, разговаривая о женитьб&#1123; короля, онъ первый сказалъ ей объ этомъ предполагавшемся брак&#1123;, см&#1123;ясь надъ глупостію своей племянницы, которая в&#1123;ритъ об&#1123;щаніямъ двадцатил&#1123;тняго короля, но такимъ образомъ, что легко можно было вид&#1123;ть, что см&#1123;хъ скор&#1123;е былъ предложеніемъ, нежели неодобр&#1123;ніемъ. Королева воспользовалась этимъ случаемъ, и выслушавъ хладнокровно кардинала, сказала ему: -- Кардиналъ, я не думаю, чтобъ король былъ способенъ къ такой низости; но если и допустимъ у него такую мысль, то предупреждаю васъ, что вся "Франція возстанетъ противъ васъ и противъ него; я са.ма стану во глав&#1123; этого возстанія, и заставлю моего втораго сына принять въ немъ участіе!-- Чрезъ н&#1123;сколько дней протестъ былъ написанъ и показанъ кардиналу. Тогда Мазаринъ, отказавшись отъ своихъ надеждъ, которыми онъ, быть можетъ, ласкалъ себя н&#1123;которое время, возобновилъ свои сношенія по этому предмету съ испанскимъ дворомъ, показывая видъ, что продолжаетъ также сноситься о томъ и съ Савоіею. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, оба эти супружества были выгодны: союзъ съ Савоіею былъ средствомъ продолжать войну; союзъ съ Испаніею средствомъ упрочить миръ.
   Съ наступленіемъ весны начались приготовленія къ войн&#1123;. Въ этотъ разъ кампанія открылась изм&#1123;ною. Маршалъ д'Оккенкуръ, очарованный прекрасными глазами госпожи Шатилльонъ, которая считала уже въ числ&#1123; своихъ обожателей короля, принца Немурскаго и принца Конде, вступилъ въ переговоры съ Конде, и соглашался сдать ему Перонь; къ счастію, договоръ узнали во время, и король лишилъ маршала предводительства надъ войскомъ. Эта изм&#1123;на вскор&#1123; потомъ была жестоко наказана: маршалъ д'Оккенкуръ, перешедшій на сторону непріятеля, приблизился къ осажденному Дюнкирхену для рекогносцированія французскихъ линій, но былъ смертельно раненъ и испустилъ духъ, изъявляя глубокое раскаяніе, и прося у короля, какъ единственной милости, чтобъ т&#1123;ло его было погребено въ храм&#1123; Богородицы въ Лисс&#1123;, на что король согласился. И потому р&#1123;шено было, что король отправится въ этотъ годъ въ армію раньше обыкновеннаго. Но до отъ&#1123;зда его изъ Парижа посл&#1123;довало еще одно примиреніе, именно -- съ герцогомъ Бофоромъ, который въ изгнаніи своемъ оказалъ большую твердость и надменность, потому-что не искалъ дружбы министра никакими низкими средствами, и хот&#1123;лъ даже, чтобы отъ возстанія его до примиренія, прошло довольно времени. Министръ съ своей стороны, по ходатайству герцога Вандома, вид&#1123;лъ въ герцог&#1123; Бофор&#1123; только брата герцога Меркёра, своего племянника, и потому, когда герцогъ вошелъ въ милость, онъ принялъ его въ число своихъ друзей, и сд&#1123;лалъ его начальникомъ адмиралтейства, которымъ управлялъ въ продолженіе войны герцогъ Вандомъ. Король у&#1123;халъ на другой день праздника Пасхи, и лично явился предъ Гесденомъ, который взбунтовался; а такъ какъ этотъ городъ взя&#1123;ь было невозможно, то кардиналъ не хот&#1123;лъ, чтобы Людовикъ XIV продолжалъ безполезное, и сл&#1123;довательно унизительное стояніе предъ ст&#1123;нами его; и потому р&#1123;шено было идти въ Кале, чтобъ д&#1123;йствовать для достиженія великой ц&#1123;ли войны этого года, то есть взять, въ союз&#1123; съ англичанами, Дюпкирхенъ. И д&#1123;йствительно, въ нам&#1123;реніи устрашить Испанію, Мазаринъ заключилъ союзъ съ Кромвелемъ.
   Дюнкирхенъ былъ взятъ 44-го іюня; по радость, причиненная этимъ событіемъ, значительно была уменьшена приключеніемъ, случившимся въ то время съ королемъ. 22-го числа, у него сд&#1123;лалась горячка съ пятнами и усилилась до такой степени, что скоро начали опасаться за жизнь его. Многія особы въ этомъ случа&#1123; показали королю свою преданность. Во первыхъ, королева, которая р&#1123;шилась удалиться въ Валь-де-Графъ, если король умретъ; герцогъ Анжуйскій не хот&#1123;лъ разстаться съ нимъ, хотя горячка была заразительна, а Марія Манчини, которая каждый день ожидала изв&#1123;стій, была въ отчаяніи отъ того, что ей нельзя было сд&#1123;латься его сид&#1123;лкою. Не таковъ былъ кардиналъ: онъ началъ заботиться о своихъ выгодахъ. Такъ какъ, въ случа&#1123; смерти короля, ему ничего хорошаго нельзя было ожидать отъ герцога Анжуйскаго, то онъ послалъ взять свою мебель и серебро изъ своего парижскаго дома, и перевезти все въ Венсень. Молодой графъ Гишъ, сынъ маршала Граммона, маркизъ Вильруа, сынъ маршала, и юный принцъ Марсильякъ, сынъ герцога Ла-Рошфуко, любимцы короля, также показали къ нему большую привязанность; врачи объявили, что больной вн&#1123; опасности; это произвело при двор&#1123; великую радость. Король возвратился въ Компьенъ, потомъ, чрезъ "Фонтенбло, въ Парижъ. Каждый изъявлялъ юному государю радость о его выздоровленіи. Одно только четверостишіе противор&#1123;чило тому, что считали Божіею милостіею. Оно было сочинено Бюссіі-Рабютеномъ въ продолженіе бол&#1123;зни короля; вотъ оно:
   
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Ce roi si grand, si fortun&#233;,
   Plus sage que C&#233;sar, plus vaillant qu'Alexandre,
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;On dit que Dieu nous l'а donn&#233;;
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;H&#233;las! s'il voulait le reprendre!
   
   т. e. Какъ щедро нашъ король судьбою награжденъ;
   Храбр&#1123;й ч&#1123;мъ Александръ, умн&#1123;й ч&#1123;мъ Цесарь онъ.
   Вс&#1123; говорятъ, что Богъ его намъ даровалъ;
   Не лучше-ль, чтобъ назадъ опять его Онъ взялъ.
   
   Бол&#1123;знь усилила любовь Людовика XIV къ Маріи Манчини, потому-что, какъ мы сказали, въ продолженіе ея, Марія изъявила ему всевозможные знаки своей привязанности. Поэтому, королева посп&#1123;шила своимъ путешествіемъ, о которомъ поговаривали съ самаго начала года, въ Ліонъ.
   Путешествіе въ Ліонъ им&#1123;ло двоякую ц&#1123;ль: явную и тайную. Явною ц&#1123;лію было познакомить короля съ принцессою Маргаритою Савойскою, о которой все еще шла р&#1123;чь, какъ о будущей королев&#1123; Французской. Тайна состояла въ томъ, чтобы заставить Испанію и короля ея р&#1123;шиться отдать Франціи инфантину. Отъ&#1123;здъ назначенъ былъ 25 октября.
   Между т&#1123;мъ ко двору пришло изв&#1123;стіе, что принцъ Конде тяжело забол&#1123;лъ въ Брюссел&#1123;. Мазаринъ, помня, что Конде былъ принцъ крови, радовался, можетъ быть, что бол&#1123;знь его откроетъ двери къ примиренію. Поэтому, онъ выхлопоталъ паспортъ врачу своему Гено, который считался искусн&#1123;йшимъ въ свое время врачемъ, и послалъ его къ принцу. Гено прі&#1123;халъ во время, сд&#1123;лалъ больному множество кровопусканій, которыя спасли его, и скоро возвратился съ ув&#1123;домленіемъ, что принцъ совершенно выздоров&#1123;лъ. Мазаринъ тотчасъ по&#1123;халъ поздравить герцогиню Лонгвиль, которая, будучи тронута милостію короля, какъ мы выше сказали, не хот&#1123;ла подстрекать своего брата къ бунту, какъ прежде, а старалась примирить его съ дворомъ, посл&#1123;дними врагами котораго оставались только онъ и кардиналъ Рецъ.
   Н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ, между прибытіемъ короля въ столицу и отъ&#1123;здомъ его въ Ліонъ, были проведены въ празднествахъ. Мольеръ получилъ привилегію на парижскій театръ, и благодаря своимъ пьесамъ, а особливо благодаря шуту-актеру Скарамушу, началъ привлекать къ себ&#1123; множество зрителей. Маленькій Баттистъ продолжалъ представлять свои первыя образцовыя произведенія, и игралъ на сцен&#1123; роль паяца, подъ вымышленнымъ именемъ -- Скарамуша. Декораторы, прі&#1123;хавшіе изъ Италіи, казалось, перешли горы съ волшебными жезлами. Въ это время число каретъ въ Париж&#1123; умножилось до такой степени, и он&#1123; почти вс&#1123; были такъ великол&#1123;пно отд&#1123;ланы, что он&#1123; еще бол&#1123;е удивили бы теперь Бассомпьера, если бы онъ вышелъ изъ гроба, нежели тогда, когда онъ вышелъ изъ Бастиліи. Каждый день было великол&#1123;пное гулянье. Торговая площадь св. Лаврентія, этотъ базаръ, на которомъ было все, что могло удовлетворить вкусу, изяществу моды, и даже порокамъ,-- блистательно осв&#1123;щалась каждую ночь; наконецъ, все предсказывало приближеніе той эпохи, которая блескомъ своимъ, какъ потокомъ св&#1123;та, озарила середину царствованія Людовика XIV. Въ назначенный день отправились въ Ліонъ: Ноября 23 прі&#1123;халъ туда Французскій дворъ, а 28 тогл же м&#1123;сяца дворъ Савойскій.
   При изв&#1123;стіи о приближеніи принцессъ, кардиналъ Мазаринъ вы&#1123;халъ къ нимъ почіи за два льё на встр&#1123;чу. Вскор&#1123; прибыль и герцогъ Анжуйскій, который встр&#1123;тилъ ихъ почти за льё отъ города; наконецъ, король, вм&#1123;ст&#1123; съ королевою, вы&#1123;хали къ нимъ почти за полульё. Ихъ величества сид&#1123;ли въ карет&#1123;: но когда по&#1123;здъ сталъ приближаться, то король с&#1123;дъ на лошадь и поскакалъ къ экипажу принцессы Савонской, которую называли: Madame Royale. Когда онъ былъ уже отъ кареты ихъ въ н&#1123;сколькихъ шагахъ, то по&#1123;здъ остановился, и Madame Royale съ об&#1123;ими дочерями вышла изъ кареты, ибо, кром&#1123; принцессы Маргариты, ее сопровождала и старшая дочь ея принцесса Луиза, бывшая вдовою. Король сошелъ съ лошади, прив&#1123;тствовалъ принцессъ, пристально посмотр&#1123;лъ на ту, которая назначалась ему въ супруги, потомъ опять с&#1123;лъ на лошадь и посп&#1123;шно возвратился къ карет&#1123; королевы, которая спросила его, какъ онъ нашелъ принцессу Савойскую.-- Да, сказалъ король,-- она очень не дурна, и похожа паевой портреты; правда, она немного смугла, поза то, какъ я зам&#1123;тилъ, удивительно сложена.--

0x01 graphic

   Понятно, какое удовольствіе доставили королев&#1123; эти слова; она приказала &#1123;хать впередъ, и въ одно мгновеніе присоединилась къ принцессамъ. Посл&#1123;днія вышли изъ кареты, королева тоже. Madame Royale, прив&#1123;тствуя королеву, низко ей поклонилась, взяла ее за руку и, почти насильно поц&#1123;ловала ей руку съ величайшимъ смиреніемъ. Королева, съ своей стороны, поц&#1123;ловала ее, равно какъ и ея дочерей, которыя об&#1123; стали на кол&#1123;ни. Мадмуазель (т. е. принцесса Орлеанская), которая участвовала въ этомъ путешествіи, прив&#1123;тствовала принцессу Савойскую, какъ свою тетку; потомъ вс&#1123; с&#1123;ли въ карету. Королева посадила Madame Royale подл&#1123; себя на свое м&#1123;сто; принцесса Орлеанская с&#1123;ла сзади, и посадила подл&#1123; себя госпожу Кариньянъ, такъ, что она сид&#1123;ла противъ принцессы Савонской, какъ родственница ея по мужу; герцогъ Анжуйскій с&#1123;лъ подл&#1123; принцессы Луизы, у однихъ дверецъ, а король съ принцессою Маргаритою пом&#1123;стился у другихъ.
   Такимъ образомъ, по&#1123;здъ прибылъ въ Ліонъ, гд&#1123; королевскія особы вышли изъ кареты у квартиры королевы. Удивительно, что въ этомъ путешествіи участвовала также и Марія Манчини, потому-ли, что король не могъ разстаться съ нею, или можетъ быть, онъ ув&#1123;рилъ ее, что проэктъ союза съ принцессою Маргаритою не им&#1123;етъ въ себ&#1123; ничего серьёзнаго. Ола, равно какъ и другія придворныя д&#1123;вицы, состояла подъ надзоромъ старой гувернантки, по имени госпожи Венель, которая такъ бдительно смотр&#1123;ла за вв&#1123;ренными надзору ея овечками, что иногда нарочно вставала для этого ночью. Особливо въ Ліон&#1123;, гд&#1123; окна комнатъ д&#1123;вицъ Манчини, выходившія на площадь Белькуръ, были весьма низки, она не им&#1123;ла ни минуты покоя, такъ-что добрая старушка сд&#1123;лалась даже лунатикомъ. Однажды, ночью, она встала, вошла въ комнату об&#1123;ихъ барышенъ, и совс&#1123;мъ сонная, подошла къ ихъ постел&#1123;, чтобъ удостов&#1123;риться тутъ-ли он&#1123;. Но случилось, что ощупывая ихъ, она всунула палецъ свой въ ротъ одной изъ нихъ, именно Маріи, которая спала съ открытымъ ртомъ. Посл&#1123;дняя, чувствуя, что въ ротъ ей попало что-то, машинально сжала зубы, а такъ-какъ у нея зубы были молодые и кр&#1123;пкіе,-- что мы уже и прежде говорили,-- то она чуьь-было не откусила пальца у б&#1123;дной Венель, которая, почувствовавъ сильную боль, начала громко кричать. При этомъ крик&#1123; об&#1123; молодыя д&#1123;вушки проснулись и, увидя при св&#1123;т&#1123; ночной лампы какое-то привид&#1123;ніе въ своей комнат&#1123;, принялись кричать и сами. На шумъ приб&#1123;жали другіе; тутъ все объяснилось; когда на другой день разсказали это приключеніе королю, то весь дворъ долго надъ этимъ см&#1123;ялся. Между т&#1123;мъ, изв&#1123;стіе о путешествіи короля, равно какъ и о побудительной причин&#1123;, заставившей предпринять его, по желанію Мазарина, было сообщено въ Мадрмтъ и дошло до самаго Эскуріала. Узнавъ, что Французскій король нам&#1123;ренъ жениться на принцесс&#1123; Маргарит&#1123;, король Филиппъ IV сказалъ: -- Esto по puede ser, y no sera, "этого быть не можетъ, и не будетъ". Всл&#1123;дствіе этого, Филиппъ IV тотчасъ позвалъ къ себ&#1123; Антоніо Пимеyтелли, и, не давъ ему даже времени потребовать паспорта, боясь, чтобъ онъ не прі&#1123;халъ слишкомъ поздно, послалъ его во Францію. По между т&#1123;мъ, какъ король, королева, кардиналъ, принцесса Савойская и об&#1123; принцессы, ея дочери, въ&#1123;зжали въ опіи ворота, донъ Антоніо Пиментелли въ&#1123;зжалъ въ другія, и въ тотъ же вечеръ потребовалъ аудіенціи у Мазарина. Мазаринъ, давно знавшій его, увид&#1123;въ его, сказалъ:-- Или вы изгнаны изъ Испаніи королемъ вашимъ, или вы прі&#1123;хали предложить намъ инфантину.-- Я прі&#1123;халъ предложить вамъ инфантину, милостивый государь, сказалъ посланникъ,-- и вотъ мое полномочіе на заключеніе съ вами брачнаго договора.
   При сихъ словахъ онъ представилъ министру письмо отъ Филиппа IV. Этого только и ожидалъ Мазаринъ; онъ отправился тотчасъ къ королев&#1123;, и видя,.что она одна, задумчива и грустна, сказалъ ей съ улыбкою: -- Добрыя в&#1123;сти, государыня, добрыя в&#1123;сти! Что такое? спросила королева,-- не миръ-ли?-- Лучше этого, государыня, отв&#1123;чалъ министръ: -- лучше.... я въ одно и тоже время приношу вашему величеству и миръ и инфантину.--
   Этимъ событіемъ, случившимся 29-го ноября, окончился 1658 годъ.
   

ГЛАВА XXXII.
1658--1659.

Заключеніе проекта бракосочетанія съ принцессою Савойскою.-- Радость короля.-- Представленіе Эдипа.-- Ла-Фонтень.-- Боссюэтъ.-- Расинъ.-- Буало.-- Проектъ мирнаго договора между Франціею и Испаніею.-- Конецъ любви короля къ Маріи Манчини.-- Слово Мазарина.-- Отъ&#1123;здъ Маріи.-- Дворъ у&#1123;зжаетъ на югъ.-- Конференціи на остров&#1123; Фазановъ.-- Пиринейскій договоръ.-- Возвращеніе принца Конде.-- Смерть Гастона Орлеанскаго.-- Анекдоты объ этомъ принцъ.-- Конецъ посл&#1123;дней Фронды.

   Спустя дв&#1123; нед&#1123;ли по вы&#1123;зд&#1123; изъ Ліона, дворъ возвратился въ Парижъ. Мадамъ Royale, съ которою королева объяснилась откровенно на счетъ дона Антоніо Пиментелли и на счетъ порученія, на него возложеннаго, возвратилась также въ Савоію, съ формальнымъ об&#1123;щаніемъ со стороны королевы, что если король не женится на инфантин&#1123;, то онъ вступитъ въ бракъ съ принцессою Маргаритою. Что касается до короля, то во всемъ этомъ событіи онъ съ величайшимъ удовольствіемъ вид&#1123;лъ одно только то, что женитьба его отложена, и что онъ свободно можетъ предаться не только удовольствіямъ, которыя въ это время года сл&#1123;довали одно за другимъ, но также и своей все бол&#1123;е, и бол&#1123;е возраставшей любви къ Маріи Манчини.
   Въ это время старикъ Корнель нам&#1123;ревался поставить на сцену своего Эдипа, котораго и д&#1123;йствительно играла труппа Бургундскаго отеля, между т&#1123;мъ какъ, подъ покровительствомъ герцога Анжуйскаго, Мольеръ давалъ уже свои піесы на театр&#1123; Пти Бурбонъ. Съ другой стороны, два писателя начинали пріобр&#1123;тать изв&#1123;стность также въ двухъ весьма различныхъ родахъ сочиненій: это были: Жанъ Лафонтенъ, прибывшій изъ Шато-Тьери, и Боссюэтъ, прибывшій изъ Меца. Кром&#1123; того, говорили о двухъ молодыхъ людяхъ, подававшихъ большія надежды, изъ которыхъ одинъ назывался Расиномъ, а другой Буало. Дв&#1123; первые части романа Клеліи вышли наконецъ въ св&#1123;тъ, и им&#1123;ли удивительный усп&#1123;хъ.
   Впродолженіе всего этого времени, донъ Антоніо Пиментелли, живя затворникомъ въ дом&#1123; Мазарина, вм&#1123;ст&#1123; съ министромъ заготовлялъ вс&#1123; условія договора, который долженъ былъ упрочить миръ Европы; ибо уже и тогда Франція им&#1123;ла такой в&#1123;съ, что никакое великое событіе въ Европ&#1123; не совершалось безъ ея вм&#1123;шательства. Но такъ какъ ничего нельзя было окончательно р&#1123;шить безъ непосредственнаго сношенія министровъ Испаніи и Франціи, то и назначено было свиданіе между кардиналомъ и дономъ Луи Гаро. Съ&#1123;здъ былъ назначенъ на границ&#1123; об&#1123;ихъ королевствъ; оставалось только опред&#1123;лить, на которомъ берегу р&#1123;ки, на Французскомъ, или на испанскомъ, должно было им&#1123;ть м&#1123;сто это свиданіе. Но прежде всего, Мазарину надобно было исполнить одно весьма важное д&#1123;ло. Съ давняго времени его обвиняли,-- даже и сама королева, какъ мы сказали, не была изъята отъ безпокойства по этому предмету,-- что онъ проситъ для своей племянницы Французскій престолъ. Можетъ быть, это было и справедливо, пока министръ вид&#1123;лъ маловажную пользу для Франціи, могущую произойти отъ союза съ Савоіею, или Португаліею; но все изм&#1123;нилось съ того времени, какъ прибытіе дона Пиментелли осуществило надежды кардинала относительно Испаніи. Поэтому, когда наступило время отправиться на конференціи, онъ р&#1123;шился вс&#1123;ми силами прекратить любовь, которую король при вс&#1123;хъ обнаружилъ къ Маріи Манчини, и исторгнуть изъ сердца обоихъ любовниковъ, если не страсть, то по крайней м&#1123;р&#1123; надежду на счастіе. Но это д&#1123;ло было не весьма легкое. Власть, которую Марія пріобр&#1123;ла надъ королемъ, была т&#1123;мъ больше, что она была ею обязана не красот&#1123; своей, а необыкновенному своему уму. Потому Людовикъ въ сущности былъ столько же влюбленъ въ ея умъ, сколько и въ нее самую. Теперь понятно, что онъ принялъ министра своего весьма грубо, когда сей посл&#1123;дній заговорилъ объ ихъ разлук&#1123;; по министръ не испугался, и твердо стоялъ на своемъ. Тогда Людовкъ XIV, чтобъ смягчить его, об&#1123;щалъ ему жениться на его племянниц&#1123;; но это об&#1123;щаніе не им&#1123;ло усп&#1123;ха.-- Государь! отв&#1123;чалъ министръ,-- если бы ваше величество могли р&#1123;шиться на это, то я скор&#1123;е собственными своими руками вонжу кинжалъ въ сердце своей племянницы, нежели соглашусь на этотъ бракъ, который сколько противенъ достоинству короны, столько же и предосудителенъ для Франціи; и если вы будете настаивать въ своемъ нам&#1123;реніи, то я объявляю вашему величеству, что я сяду съ своими племянницами на корабль и увезу ихъ за море.-- Надобно было открыто сопротивляться; и, казалось, король было на это р&#1123;шился; но наконецъ, мольбы кардинала взяли верхъ надъ чарами его племянницы. День отъ&#1123;зда молодыхъ д&#1123;вушекъ былъ назначенъ 22 іюня. Наканун&#1123; вечеромъ король пришелъ къ королев&#1123; чрезвычайно печальный и разстроенный. Королева, взяла св&#1123;чу, которая стояла на стол&#1123;, и вышла вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ въ ванную. Они пробыли тамъ почти часъ; король вышелъ изъ ванной первый, съ глазами совершенно красными отъ слезъ; за нимъ вышла и королева, также весьма разстроенная; обратясь къ госпож&#1123; Мотгвиль, она сказала:-- жаль мн&#1123; короля; онъ н&#1123;женъ и вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ разсудителенъ; но я ему сказала: -- я ув&#1123;рена, что выбудете coвременемъ благодарить меня за зло, которое я вамъ теперь д&#1123;лаю.

0x01 graphic

   Страшное завтра наступило; наступилъ также и часъ прощанія; карета, которая должна была увезти трехъ сестеръ, уже ожидала. Марія Манчини вошла къ королю, и нашла его въ слезахъ.-- Ахъ! государь, сказала она, -- вы король.... и вы плачете!... а я у&#1123;зжаю.
   Но Людовикъ XIV ничего не отв&#1123;чалъ на этотъ краткій и энергическій вызовъ; и молодая д&#1123;вушка видя, что вся ея надежда исчезла, гордо вышла отъ короля, с&#1123;ла въ карету, въ которой ожидали ее об&#1123; ея сестры, Гортензія и Марія-Анна, и у&#1123;хала въ Бруажъ, который избранъ былъ м&#1123;стомъ ея ссылки. Король по&#1123;халъ провожать ее, но на дорог&#1123; остановился и стоялъ на одномъ м&#1123;ст&#1123; до т&#1123;хъ поръ, пока ея карета не скрылась изъ виду, потомъ возвратился къ королев&#1123;, и не много спустя, отправился въ Шантильи, чтобъ скрыться въ уединеніи съ своими воспоминаніями и съ своею горестію.
   Чрезъ четыре дня отправился, въ свою очередь, и кардиналъ съ своею княжескою свитою на конференцію: два архіепископа, четыре епископа, три маршала Франціи, и множество вельможъ высшаго сословія сопровождали его. Государственный министръ де-Ліонь долженъ былъ помогать ему въ составленіи договора; донъ Антоніо Пиментелли предув&#1123;домилъ испанскаго министра объ отъ&#1123;зд&#1123; кардинала. Островъ Фазановъ былъ избранъ м&#1123;стомъ дли конференціи. Въ тотъ самой день, когда кардиналъ прибылъ въ Сен-Жанъ де Люцъ, дворъ вы&#1123;халъ изъ Фонтенбло, чтобъ отправиться на югъ. По при этомъ отъ&#1123;зд&#1123;, король сд&#1123;лалъ одно условіе, а именно, что, при про&#1123;зд&#1123; чрезъ Коньякъ, ему позволено будетъ вид&#1123;ться съ Маріею Манчини. Королева согласилась. Это свиданіе любовниковъ не доставило имъ ничего больше, кром&#1123; новыхъ слезъ. Марія возвратилась въ Бруажъ, а король продолжалъ свой путь въ Бордо.
   Переговоры были продолжительны; въ одной стать&#1123; долго не могли согласиться, и именно на счетъ возвращенія принцу Конде его им&#1123;ній и почестей. Потомъ спорили о каждомъ город&#1123;, который надобно было взять себ&#1123; или уступить. Мазаринъ съ своею италіянскою тонкостію и стойкостію разр&#1123;шалъ вс&#1123; вопросы, которые д&#1123;лалъ ему Луи де-Гаро, и хотя онъ чувствовалъ, что въ этихъ безпрерывныхъ ночныхъ занятіяхъ, въ этихъ непріятныхъ конференціяхъ, онъ терялъ свое здоровье, однако онъ кр&#1123;пился до-т&#1123;хъ-поръ, пока все было улажено, къ величайшей польз&#1123; Франціи. Этотъ мирный договоръ заключалъ въ себ&#1123; сто двадцать четыре статьи, которыя были предложены, приняты и разсмотр&#1123;ны обоими министрами, безъ всякаго посторонняго сод&#1123;йствія. Этимъ договоромъ постановлялся прочный и продолжительный миръ, в&#1123;чный дружескій союзъ, равенство привилегій, безпошлинность и свобода торговли. Франція изъ завоеваніи своихъ удерживала за собою, со стороны Нидерландовъ: Аррасъ, Баномъ, Введенъ, Лильеръ, Бетёнъ, Ланъ, графство Сен-Поль, Теруань, Артуа, за исключеніемъ Эра и Сент-Омера. Во Фландріи, она получила: Гравелинъ, Бурбургъ, и Сен-Венапъ. Въ Гено,-- Ландреси и Кёноа. Въ Люксембург&#1123;: Тіонвилль-Монтмеди, Дамивиллье, Ивой, Шаванси и Марвиль. Она уступила Бергъ и Ла-Бассе, за что пріобр&#1123;ла: Маріенбургъ, Филппивиль, и Авэнъ. Наконецъ, со стороны Испаніи ей уступили: Руссильонъ, Конфлэнъ, и часть Серданя, находящуюся по сю сторону Пиренеевъ. Испанскій король отказывался, сверхъ того, отъ вс&#1123;хъ своихъ прежнихъ правъ на Альзасъ и другія земли, пріобр&#1123;тенныя по Мюпстерскому договору. Франція, съ своей стороны, возвращала, въ Нидерландахъ: Уденардъ, Эйперпъ, Дизмюдъ, Фюрнъ, Мервиль, Менніненъ, Коминъ, Бергъ и Ла-Бассе; въ графств&#1123; Бургундскомъ: Блетеро, Сент-Амуръ и Жу; въ Италіи: Балансъ и Мортару; въ Испаніи: Роа, ла-Трините, Кадань, Токсану, ла-C&#246; д'Юржель, Бастиду, Багу, Риполь и графство Сердань.
   Что касается до принца Конде, то, такъ-какъ онъ раскаялся въ поступкахъ своихъ, совершенныхъ имъ въ теченіе н&#1123;сколькихъ л&#1123;тъ, и об&#1123;щалъ загладить прошедшее совершеннымъ повиновеніемъ вол&#1123; короля, то согласились, чтобъ онъ, обезоруживъ и распустивъ войска свои, возвратился во Францію и вступилъ въ прежнія свои должности и достоинства. Для распущенія войска ему дано было два м&#1123;сяца сроку. Наконецъ, залогомъ этого союза и доброй дружбы, которая долженствовала соединить на будущее время оба королевства, была инфантина Марія Терезія, старшая дочь короля.
   Оба подлинные договора были подписаны, каждый на стол&#1123; каждаго министра; по брачный договоръ быль подписанъ на стол&#1123; дона Луи Гаро, для того, чтобъ предоставить нев&#1123;ст&#1123; честь заключить его у себя. По брачному договору въ приданое инфантин&#1123; назначалась сумма пятьсотъ тысячъ экю золотомъ, которые предполагалось выплатить въ три срока, за что она формально отказывалась отъ всякаго притязанія на насл&#1123;дство своего отца и своей матери, такъ-что, ни она, ни д&#1123;ти ея не могли уже быть насл&#1123;дниками никакого влад&#1123;нія, принадлежащаго его католическому величеству, даже въ случа&#1123; неим&#1123;нія законныхъ его насл&#1123;дниковъ. Что же кажется до самаго бракосочетанія, то оно было отложено до мая или іюня м&#1123;сяца 1660 года.
   Дворъ пере&#1123;халъ въ Тулузу, чтобъ тамъ дождаться окончанія переговоровъ. Кардиналъ Мазаринъ, очень утомленный, и больной отправился туда же. Онъ провелъ три м&#1123;сяца на остров&#1123; Фазановъ, въ самомъ нездоровомъ м&#1123;ст&#1123; занимаясь по десяти и дв&#1123;надцати часовъ въ сутки, не смотря на подагру, которая его мучила. Однако онъ отдохнулъ одну нед&#1123;лю, и у&#1123;халъ съ королемъ и королевою на зиму въ Провансъ, гд&#1123; и остановились въ город&#1123; О. (Аіх).
   Въ то самое время, когда дворъ вы&#1123;халъ изъ Тулузы, принцъ Конде вы&#1123;халъ изъ Брюсселя съ своею женою, сыномъ и дочерью. Въ Куломье онъ встр&#1123;тился съ герцогомъ и съ герцогинею Лонгвиль. Тогда герцогъ Лонгвиль отправился впередъ, чтобъ изв&#1123;стить дворъ о его прибытіи; при двор&#1123; находился принцъ Конти, который, узнавъ, что братъ его находится въ Ламбез&#1123;, по&#1123;халъ къ нему, въ сопровожденіи маршала Граммона, и привезъ его къ королю и королев&#1123;, которымъ кардиналъ представилъ знаменитаго мятежника но такъ, что при этомъ свиданіи не было никакихъ свид&#1123;телей. Принцесса Орлеанская хот&#1123;ла было при немъ присутствовать, но королева сказала ей:-- племянница, подите пролуляінесь по комнатамъ; принцъ просилъ, чтобъ при первомъ нашемъ свиданіи никого не было.
   Принцесса ушла и вел&#1123;ла кланяться принцу и сказать ему, что она съ нетерп&#1123;ніемъ желаетъ его вид&#1123;ть; но онъ вел&#1123;лъ ей въ отв&#1123;тъ сказать, что онъ не см&#1123;етъ прійти къ ней прежде, нежели не побываетъ у герцога Анжуйскаго; такимъ образомъ, она получила отъ него визитъ только на другой день. Впрочемъ, принцъ Конде возвратился ко двору такъ, какъ будто онъ изъ него никогда и не удалялся, и король дружески разговаривалъ съ нимъ обо всемъ, что онъ сд&#1123;лалъ во Франціи и во Фландріи, и притомъ съ такимъ удовольствіемъ, какъ будто бы онъ все д&#1123;лалъ для его пользы. Одн&#1123; только дамы нашли, что принцъ Конде очень перем&#1123;нился; а такъ какъ дамы того времени были очень любопытны, то имъ непрем&#1123;нно хот&#1123;лось знать тому причину: принцъ сказалъ имъ, что Гено кровопусканіями своими въ посл&#1123;днюю его бол&#1123;знь, такъ его ослабилъ, что онъ не можетъ поправиться -- Нечего д&#1123;лать! чопорныя барыни должны были удовольствоваться и этимъ объясненіемъ.
   Чрезъ н&#1123;сколько дней посл&#1123; возвращенія принца Конде, узнали о смерти герцога Гастона, скончавшагося въ Блуа, 2 февраля 1660 года, на пятидесятомъ году своей жизни, посл&#1123; кратковременной бол&#1123;зни.
   Мы старались, какъ можно в&#1123;рн&#1123;е начертать характеръ герцога Орлеанскаго; мы сл&#1123;дили за нимъ во вс&#1123;хъ его мятежническихъ д&#1123;йствіяхъ и во вс&#1123;хъ его слабостяхъ, которыя были ихъ сл&#1123;дствіемъ. Вс&#1123; т&#1123;, которые основывали на немъ свои надежды, пострадали чрезъ него и для него: однимъ въ уд&#1123;лъ досталось изгнаніе, другимъ тюрьма, или смерть. Однажды онъ подалъ руку принцу Гемене, чтобъ помочь ему сойти со скамейки, на которой стоялъ принцъ во время одного публичнаго празднества.-- Благодарю васъ, ваше высочество, сказалъ принцъ,-- благодарю т&#1123;мъ бол&#1123;е, что я, кажется, первый изъ вашихъ друзей, которому вы хотите помочь сойти съ эшафота!--
   Гастонъ Орлеанскій былъ очень гордъ, и снималъ шляпу только передъ одн&#1123;ми дамами. Однажды, будучи еще мальчикомъ, онъ вел&#1123;лъ бросить въ Фонтенблоскій каналъ одного придворнаго, который, по словамъ его, былъ къ нему непочтителенъ. Но королева-мать, Марія Медичи, заставила его просить у него прощенія, грозя, въ противномъ случа&#1123;, ему плеткою. Гастонъ всегда жаловался на недостатокъ своего воспитанія, что произошло оттого, какъ онъ самъ говорилъ, что ему дали въ гувернёры Турка и Корсиканца. Турокъ этотъ былъ г. де-Бревъ, который такъ долго жилъ въ Константинопол&#1123;, что сд&#1123;лался совершеннымъ магометаниномъ; а Корсиканецъ былъ н&#1123;кто г. Орнано, внукъ Сан-Пьетро, который убилъ въ Марсел&#1123; жену свою Ванину Орнано.
   Однажды при вставаніи его съ постели, при которомъ, обыкновенно, присутствовало множество придворныхъ, у него пропали весьма дорогіе часы. Герцогъ очень сожал&#1123;лъ объ этомъ, и когда кто-то сказалъ, что надобно запереть дверь и вс&#1123;хъ обыскать, онъ отв&#1123;чалъ:-- Такъ-какъ и не хочу знать вора, то прошу васъ вс&#1123;хъ отсюда выйти: пропавшіе часы съ курантами!.. когда они станутъ бить, то откроютъ того, кто ихъ взялъ.--
   Герцогъ Орлеанскій въ молодости своей очень любилъ одну д&#1123;вушку, изъ Тура, по имени Луизу, и д&#1123;лалъ ей большіе подарки; но однажды король Людовикъ XIII узналъ, что эта д&#1123;вушка разд&#1123;ляла любовь свою между его братомъ, и однимъ бретонскимъ дворяниномъ, любимцемъ принца, но имени Рене де л'Еснинь. Король сообщилъ эту непріятную новость, по обыкновенію своему, тому, кому она была всего непріятн&#1123;е. Принцъ, который до т&#1123;хъ поръ ничего не подозр&#1123;валъ, хотя и былъ самъ очень недов&#1123;рчивъ, полет&#1123;лъ къ своей красавиц&#1123;, и заставилъ ее во всемъ признаться. Потомъ онъ возвратился къ королю просить его сов&#1123;та въ этомъ д&#1123;л&#1123;. Король, который самъ въ то время былъ влюбленъ безъ-ума въ д&#1123;вицу д'Отфоръ, сов&#1123;товалъ ему убить своего соперника.-- Впрочемъ, прибавилъ онъ:-- хорошо бы было узнать объ этомъ мн&#1123;ніе кардинала.-- Кардиналъ, который не любилъ, чтобъ вельможи им&#1123;ли привычку убивать другъ друга, къ счастію Рене л'Еспиня, не былъ согласенъ съ мн&#1123;ніемъ короля. По судьбы своей не изб&#1123;жать! Будучи изгнанъ изъ Франціи, этотъ дворянинъ у&#1123;халъ въ Голландію, гд&#1123; сд&#1123;лался обожателемъ Богемской принцессы Луизы. Луизы всегда приносили б&#1123;дному Рене л'Еспиню несчастіе. Самый младшій изъ братьевъ принцессы, по имени Филиппъ, который потомъ былъ убитъ въ Ретельскомъ сраженіи, подкупилъ челов&#1123;къ восемь или десять англичанъ, убить его въ то время, когда онъ выйдетъ отъ Французскаго посланника; не смотря на его сопротивленіе, англичане нанесли ему столько ударовъ своими шпагами, что, какъ говорить Талисманъ де Рео шпаги ихъ сталкивались внутри его т&#1123;ла.-- Гастонъ им&#1123;лъ отъ Луизы то, что онъ во всю жизнь свою тщетно желалъ получить отъ двухъ законныхъ женъ своихъ, то есть, сына,-- который остался въ-живыхъ. Но такъ-какъ, по участію л'Еспиня, происхожденіе этого сына было сомнительно, то онъ никогда не хот&#1123;лъ признать его своимъ. Мать его съ печали постриглась въ монахини въ Благов&#1123;щенскомъ монастыр&#1123;, въ Тур&#1123;, раздавъ подругамъ своимъ все свое богатство, какъ насл&#1123;дственное, такъ и полученное отъ принца, и оставивъ сыну своему только двадцать тысячъ ливровъ, доходомъ съ которыхъ надобно было содержать его до т&#1123;хъ поръ, пока, или принцъ признаетъ его за своего сына, или пока мальчикъ будетъ въ состояніи идти на войну, чтобы погибнуть въ сраженіи. Д&#1123;йствительно, онъ вступилъ въ испанскую службу, подъ именемъ графа Шарни; былъ предводителемъ войскъ въ Гренад&#1123; въ 1684 году, потомъ губернаторомъ Орана, и умеръ въ 1692 году, оставя, въ свою очередь, незаконнорожденнаго сына, который также, какъ и онъ самъ, назывался Людовикомъ.
   Припомнимъ, что, овдов&#1123;въ посл&#1123; перваго своего брака съ д&#1123;вицею де-Гизъ, Гастонъ женился тайно, будучи въ изгнаніи, на принцесс&#1123; Маргарит&#1123; Лотарингской. Онъ сд&#1123;лалъ это, не только безъ согласія короля, но и противъ желанія родственниковъ принцессы, такъ что онъ увезъ ее ночью изъ Нанси, переряженную пажемъ, который шелъ за каретою съ факеломъ въ рук&#1123;. Случилось, что принцесса, ст&#1123;сняемая своимъ нарядомъ, и довольно неопытная въ своей новой должности, криво держала факелъ; Бово, шедшій позади ея, видя это, сильно толкнулъ ее ногою, сказавъ:-- В&#1123;рно этотъ негодяй пьянъ; посмотрите, какъ онъ идетъ... какъ онъ держитъ факелъ!
   Потомъ, всякій разъ, когда господину Ново случалось вид&#1123;ться съ герцогинею, она напоминала ему объ этомъ его наставленіи, и каждый разъ онъ извинялся предъ нею. Нужно зам&#1123;тить, что эта добрая принцесса была не очень большаго ума. Когда, по смерти Ришельё, Гастонъ возвратился вм&#1123;ст&#1123; съ нею во Францію, и когда ихъ вновь в&#1123;нчали въ Медон&#1123;, она утопала въ слезахъ, ибо ей казалось, что до т&#1123;хъ поръ она жила въ смертномъ гр&#1123;х&#1123;. Тогда герцогъ, чтобъ ут&#1123;шить ее, спросилъ своего метръ д'отеля, по имени Сен-Реми:-- Знали ли вы, что я былъ женатъ на принцесс&#1123; Лотарингской?-- Тотъ отв&#1123;чалъ:-- Н&#1123;тъ; я зналъ, что вы спите съ нею каждую ночь, но я не зналъ, женаты ли вы на ней.
   Когда принцесса начала стар&#1123;ться, то сд&#1123;лалась хилою, и еще бол&#1123;е тупоумною. Тогда она взяла странную привычку: какъ только входилъ метръ-д'отель съ жезломъ своимъ въ рук&#1123; доложить, что столъ готовъ, она посп&#1123;шно выходила въ изв&#1123;стное м&#1123;сто, подобно тому, какъ представляется въ одной сцен&#1123; комедіи Malade imaginaire, и чему обыкновенно такъ см&#1123;ются. Однажды, когда она приготовлялась къ этой операціи, въ присутствіи принца, Сен-Реми важно остановился среди комнаты и началъ съ большимъ вниманіемъ разсматривать свой жезлъ.-- Что вы тамъ д&#1123;лаете, Сен-Реми? спросилъ Гастонъ.-- Ваше высочество, отв&#1123;чалъ тотъ,-- я хочу узнать, не изъ ревеня ли, или не изъ александрійскаго ли дерева жезлъ мой, потому что, какъ скоро онъ является предъ герцогинею, то производитъ на нее изв&#1123;стное д&#1123;йствіе!--
   Смерть Гастона Орлеанскаго не только не произвела большаго шума, но даже не возбудила почти никакого участія. Его не отыскивала дочь, съ которою онъ былъ въ тяжб&#1123;; его не оплакивалъ король, племянникъ его, который съ того времени, какъ началъ понимать, вид&#1123;лъ въ немъ своего врага; его не оплакивали и друзья его, изъ которыхъ каждый могъ упрекнуть его въ какой нибудь изм&#1123;н&#1123;.
   Между т&#1123;мъ, взоры вс&#1123;хъ и вс&#1123; надежды были обращены на то великое событіе, которое было сл&#1123;дствіемъ мирнаго договора, подписаннаго Мазариномъ и дономъ Луи Гаро.
   Фронда оканчивалась, на подобіе пьесъ Мольера, которыя въ это время начали приходить въ большую славу, женитьбою: это потому, что сама Фронда была почти не что иное, какъ траги-комедія.
   Подчиненіе принца Конде власти короля также прошло безъ всякаго вниманія, хотя въ политическомъ отношеніи оно было событіемъ весьма важнымъ. Принцъ Конде представлялъ собою посл&#1123;дній типъ мятежныхъ и безпокойныхъ вельможь средняго в&#1123;ка. Торжество надъ нимъ Людовика XIV было торжествомъ монархіи надъ феодализмомъ. Это были не два челов&#1123;ка, враждовавшіе между собою, но два, такъ сказать, начала, изъ которыхъ одно долженствовало исчезнуть навсегда.

0x01 graphic

ГЛАВА XXXIII.
1660--
1661.

Вступленіе въ бракъ Людовика XIV.-- Портретъ молодой королевы.-- Возвращеніе королевской фамиліи въ Парижъ.-- Возстановленіе королевской власти въ Англіи.-- Бол&#1123;знь Мазарина.-- Объявленіе врачей -- Сожал&#1123;нія кардинала.-- Необыкновенное великодушіе умирающаго.-- Насм&#1123;шка Ботрю.-- Посл&#1123;днія минуты Мазарина.-- Кардиналъ и его духовникъ.-- См&#1123;шное вознагражденіе.-- Карточный долгъ.-- Смерть Мазарина.-- Духовное его зав&#1123;щаніе.-- Сужденіе объ этомъ министр&#1123;.-- Его высоком&#1123;ріе.-- Его скупость.-- Хвала ему.

   Іюня 3-го дня 1660 года, донъ Луи Гаро, им&#1123;я свид&#1123;телемъ епископа Фрежюсскаго. вступилъ во имя короля Людовика XIV въ бракъ съ инфантою Маріею Терезіею, дочерью испанскаго короля Филиппа IV, въ церкви города Фонтараби. Королю было тогда двадцать два года; супруг&#1123; его было столько же л&#1123;тъ, безъ н&#1123;сколькихъ м&#1123;сяцевъ. На другой день королева-мать, испанскій король и королева-инфантина, отправились на островъ Конференціи. Для этого случая, павильонъ, служившій м&#1123;стомъ свиданій между кардиналомъ Мазариномъ и дономъ Луи Гаро, былъ великол&#1123;пно украшенъ. Королева прі&#1123;хала первая. Съ нею были только герцогъ Анжуйскій, госпожи Флексъ и Ноайлль, потому что, по правиламъ придворнаго этикета, молодому королю нельзя было вид&#1123;ть инфантину до назначеннаго времени.
   Свиданіе между братомъ и сестрою было важно и сообразно съ ихъ достоинствомъ. Анна Австрійская хот&#1123;ла поц&#1123;ловаться съ испанскимъ королемъ, но онъ такъ закинулъ голову свою назадъ, что она, не смотря на вс&#1123; свои усилія, не могла поц&#1123;ловать его; а, между т&#1123;мъ прошло бол&#1123;е сорока пяти л&#1123;тъ, какъ они другъ друга не видали. Донъ Луи принесъ стулъ королю, своему повелителю, а госпожа Флексъ другой для королевы. Оба стула поставлены были на средин&#1123; черты, проведенной на паркет&#1123; павильона и означавшей границы обоихъ королевствъ. инфантина с&#1123;ла на двухъ подушкахъ подл&#1123; своего отца.
   Посл&#1123; непродолжительнаго разговора, котораго предметомъ была война, кардиналъ Мазаринъ прервалъ ихъ величества, доложивъ, что у двери стоитъ одинъ незнакомецъ, который очень желаетъ, чтобы запертая дверь была открыта. Анна Австрійская улыбнулась и спросила у своего брата, позволитъ ли онъ, въ знакъ благоволенія къ этому незнакомцу, сд&#1123;лать это незначительное нарушеніе законовъ этикета. Король важно далъ знакъ головою, что онъ на то согласенъ. Оба министра тотчасъ пошли отворить дверь.
   За дверью въ н&#1123;сколькихъ шагахъ стоялъ изящно-од&#1123;тый, красивый молодой челов&#1123;къ, который ц&#1123;лою головою былъ выше обоихъ министровъ; онъ съ любопытствомъ смотр&#1123;лъ на особъ, находившихся въ павильон&#1123;; но съ неменьшимъ любопытствомъ и он&#1123; смотр&#1123;ли на него, а особливо молодая королева; она очень покрасн&#1123;ла, когда отецъ ея, накюнясь на ухо къ Анн&#1123; Австрійской, въ полголоса сказалъ ей:-- Lindo hieino,-- красивый зять.-- Государь! сказала мать-королева,-- позволите:іи вы мн&#1123; спросить мою племянницу, что она думаетъ объ этомъ незнакомц&#1123;?-- Еще не время, отв&#1123;чалъ король.-- Когда же настанетъ къ тому время? настоятельно спрашивала Анна Австрійская.-- Когда она выйдетъ изъ этого павильона.
   Между т&#1123;мъ, герцогъ Анжуйскій съ своей стороны, наклонясь также къ уху молодой королевы, спросилъ у нея:-- Какова вы мн&#1123;нія объ этой двери, на которую смотрите?-- Мое мн&#1123;ніе, отв&#1123;чала она улыбаясь,-- то, что она очень красива и очень хороша на видъ.
   Въ это время, Людовикъ, который увид&#1123;лъ то, что ему хот&#1123;лось, удалился и пошелъ на берегъ р&#1123;ки, чтобъ вид&#1123;ть отправленіе инфантины.
   -- Ну, довольны ли вы, ваше величество? спросилъ у него Тюрень.
   -- О! очень, сказалъ король: -- сперва ужасная прическа и платье инфанты меня удивили; но, разсмотр&#1123;въ ее со вниманіемъ, я нашелъ, что она собою очень хороша, и и думаю, что мн&#1123; легко будетъ полюбить ее.--
   И д&#1123;йствительно, хотя Марія-Терезія была не большаго роста, но она была хорошо сложена, и поражала взоры удивительною б&#1123;лизною; что же касалось до подробностей ея лица, то открывалось, что она им&#1123;ла прекрасные, голубые, блестящіе, и въ тоже время кроткіе, глаза; щеки не много большія, но св&#1123;жія; губы не много толстыя, по алыя; лицо продолговатое; волосы б&#1123;локурые, серебристые, которые совершенно гармонировали съ чудеснымъ цв&#1123;томъ ея лица.
   Спустя не много времени, инфантина была уже на бог&#1123;. Король тотчасъ поскакалъ въ галопъ вдоль берега р&#1123;ки, и сл&#1123;довалъ со шляпою въ рук&#1123; за ботомъ, въ которомъ сид&#1123;ла его супруга, и такимъ образомъ онъ, безъ сомн&#1123;нія, сл&#1123;довалъ бы за нимъ по берегу до самаго Фонтараби, если бы болота ему въ томъ не воспрепятствовали. По прибытіи въ Фонтараби, старшая камерфрау королевы, севора Молина, спросила у молодой своей государыни,-- какъ она находитъ своего супруга?-- Онъ мн&#1123; очень нравится, отв&#1123;чала инфантина:-- я нахожу, что онъ красивъ.... а особливо кавалькада его показываетъ, что онъ долженъ быть въ высшей степени любезенъ.--
   На третій день, 9 іюня, Банонскій епископъ совершилъ торжество бракосочетанія, и въ тотъ же вечеръ, молодая королева съ половины королевы, своей тещи, перешла на свою собственную,-- или, лучше сказать, на половину самаго короля. Съ этого времени Анна Австрійская приняла названіе королевы-матери.
   15 Іюня весь дворъ вы&#1123;халъ изъ-Сен-Жанъ де-Люца, чтобъ возвратиться въ Парижъ. Въ Амбуаз&#1123; встр&#1123;тили принца Конде, который представилъ август&#1123;йшимъ супругамъ своего сына. Въ Шамбор&#1123; герцогъ Лонгвиль, въ свою очередь, явился съ поздравленіемъ. Наконецъ, въ Фонтебло герцогъ Лотарингскій и герцогъ Гизъ ожидали прибытія короля и королевы, чтобы также принести имъ свои поздравленія. Оттуда весь дворъ отправился въ Венсень, гд&#1123; вс&#1123; ожидали торжественнаго въ&#1123;зда, который посл&#1123;довалъ 26 августа 1660 года, въ дв&#1123;надцатую годовщину баррикадъ.
   Въ продолженіе путешествія короля и впродолженіе приготовленій его ко вступленію въ бракъ, въ Англіи совершились важныя событія. Кромвель умеръ 13 сентября 165'8 года, а 19 мая 1660 года, во время пребыванія своего въ Сен-Жанъ-де-Люц&#1123;, дворъ узналъ, что сынъ Карла І-го, утвердился на своемъ престол&#1123;. Это былъ тотъ самый принцъ Валлисскій, который, какъ мы вид&#1123;ли, н&#1123;когда обожалъ принцессу Монпансье, и которому Гастонъ отказалъ въ рук&#1123; своей дочери, по причин&#1123; не прочнаго положенія его при французскомъ двор&#1123;,
   Между т&#1123;мъ, здоровье кардинала Мазарина, разстроенное уже съ давняго времени, приходило со дня на день въ худшее состояніе. Будучи уже разстроенъ тягостными трудами конференцій, онъ почувствовалъ въ Сибурр&#1123; первые припадки бол&#1123;зни, отъ которой онъ умеръ. Однажды королева, войдя въ его комнату, въ которой многіе придворные окружали постель его, приблизилась къ его изголовью и спросила, какъ онъ себя чувствуетъ?-- Худо, государыня, отв&#1123;чалъ Мазаринъ.-- И отбросивъ въ сторону од&#1123;яло, сказалъ:-- Посмотрите, государыня, посмотрите, на эти ноги, которыя чтобъ доставить покой Франціи, никогда не им&#1123;ли себ&#1123; покоя!-- И д&#1123;йствительно, ноги его, которыя онъ показывалъ съ такою странною фамильярностію, были такъ худы и сини, что королева не могла удержаться, чтобъ не вскрикнуть и не пролить н&#1123;сколько слезъ, видя кардинала въ такомъ жалкомъ состояніи.
   Въ Фонтебло, куда принесли кардинала на носилкахъ, на которыхъ онъ постоянно лежалъ, случился съ нимъ новый припадокъ. Полагали, что ванны, которыя онъ принималъ, возвратили ему подагру. Съ нимъ сд&#1123;лалась лихорадка, конвульсіи, и даже бредъ. Въ одну изъ такихъ минутъ король пришелъ къ нему о чемъ-то посов&#1123;товаться, -- Увы! государь, сказалъ онъ ему,-- вы спрашиваете сов&#1123;та у челов&#1123;ка, ко торый находится въ бреду!...
   И такъ, кардиналъ возвратился въ Лувръ очень больнымъ; не смотря однако на это, онъ хот&#1123;лъ дать королю великол&#1123;пный балетъ. Онъ вел&#1123;лъ приготовить въ галлере&#1123;-портретовъ королей, декорацію изъ колоннъ, покрытыхъ золотою парчею, по красному и зеленому полю, вытканною въ Милан&#1123;, какъ вдругъ вспыхнулъ пожаръ и уничтожилъ плафонъ расписанный Фреминемъ, представлявшій Генриха IV, подъ видомъ Юпитера поражающаго громами Титановъ, или лучше Лигу; и сверхъ того, вс&#1123; портреты королей кисти Жане и Порбю. Это было новымъ ударомъ для кардинала. Онъ ушелъ изъ своей комнаты, въ которой подвергался опасности, будучи поддерживаемъ начальникомъ своихъ т&#1123;лохранителей; онъ дрожалъ, былъ разстроенъ и такъ бл&#1123;денъ, или лучше сказать, такъ посин&#1123;лъ, что вс&#1123;, вид&#1123;вшіе его въ этомъ состояніи, отчаивались въ жизни его. По удаленіи его, сгор&#1123;ло и все отд&#1123;леніе Лувра, въ которомъ онъ жилъ. Его перенесли въ собственный его дворецъ. Тотчасъ призвали врача его Гено. Это былъ тотъ самый Гено, о которомъ впосл&#1123;дствіи Буало сказалъ:
   
   Gu&#233;naud sur son cheval en passant tn'&#233;cla bonsse.
   
   T. e. Гено, про&#1123;зжая верхомъ на своей лошади, брызгаетъ въ меня грязью.
   
   Онъ пригласилъ одинадцать своихъ собратій; составилась консультація, которую назвали консультаціею дв&#1123;надцати врачей, посл&#1123; которой Гено вошелъ къ кардиналу и сказалъ ему:-- Не надобно насъ обманывать, ваше преосвященство; наши лекарства могутъ, правда, продолжить жизнь вашу, но они не могутъ излечить самой причины вашей бол&#1123;зни... Вы на-в&#1123;рно умрете, но это еще будетъ не такъ скоро; и такъ, приготовляйтесь къ ожидающему васъ страшному переходу. Я считаю своею обязанностію откровенно сказать это вашему преосвященству; если мои собратія говорятъ вамъ иначе, то они васъ обманываютъ; мой же долгъ сказать вамъ всю правду!--
   Кардиналъ выслушалъ свой приговоръ гораздо спокойн&#1123;е, нежели можно было ожидать; только посмотр&#1123;въ на своего врача, онъ сказалъ ему: -- Гено! такъ какъ вы р&#1123;шились сказать мн&#1123; всю правду, то ужъ выскажите ее мн&#1123; всю до конца; сколько дней остается еще мн&#1123; жить?-- По крайней м&#1123;р&#1123;, еще два м&#1123;сяца, отв&#1123;чалъ Гено.-- Этого довольно, сказалъ кардиналъ: -- прощайте, Гено! приходите ко мн&#1123; по чаще.... я вамъ столько обязанъ, сколько можно быть обязаннымъ своему другу; воспользуйтесь немногимъ временемъ, которое мн&#1123; остается служить, чтобъ увеличить ваше богатство, подобно тому, какъ я, съ своей стороны, воспользуюсь спасительными вашими сов&#1123;тами. Прощайте еще разъ!.. подумайте о томъ, какъ много могу я сд&#1123;лать для вашей пользы!--
   Сказавъ это, кардиналъ заперся въ своемъ кабинет&#1123;, и началъ приготовляться къ смерти. Однако, эта преданность вол&#1123; Божіей у него иногда исчезала. Однажды секретарь его Бріень, сынъ того самого Ломени Бріеня, который помогъ ему сд&#1123;латься первымъ министромъ, былъ въ галлере&#1123;, въ которой Мазаринъ пом&#1123;стилъ свои превосходн&#1123;йшія картины, свои прекрасн&#1123;йшія статуи и вазы; вдругъ ему послышался шумъ шаркающихъ по полу туфлей, сопровождаемый тяжелымъ дышаніемъ; догадавшись, что это шелъ больной, онъ спрятался за роскошными обоями, сд&#1123;ланными по рисункамъ Юлія Ромена, и принадлежавшимъ прежде маршалу Сент-Андре. Д&#1123;йствительно, это былъ самъ кардиналъ; больной вошелъ въ галлерею, полагая, что онъ одинъ, съ трудомъ тащился отъ стула до стула, говоря самъ съ собою?-- Надобно разстаться съ этимъ, и съ этимъ также, и съ этимъ.... и съ этимъ. Боже мой! сколько мн&#1123; стоило трудовъ пріобр&#1123;сти эти вещи, съ которыми теперь я долженъ разстаться.... увы! я не увижу ихъ бол&#1123;е, ибо я скоро удалюсь туда, гд&#1123;....
   Эта жалоба челов&#1123;ка, который былъ такъ могущественъ, у котораго было столкло завистниковъ, растрогала Бріеня;онъ вздохнулъ: Maзаринъ это услышалъ.-- Кто тамъ, вскричалъ онъ, кто тамъ?-- Это я, сказалъ Бріень,-- я ожидалъ минуты говорить съ вашимъ преосвященствомъ объ очень важномъ письм&#1123;, которое я сейчасъ получилъ.-- Подите ко мн&#1123;, Бріень, подите, сказалъ кардиналъ,-- и дайте мн&#1123; руку, я очень слабъ; но пожалуйста не говорите мн&#1123; о д&#1123;лахъ, я но въ состояніи бол&#1123;е ихъ слушать; обратитесь къ королю и д&#1123;лайте что, что онъ вамъ скажетъ; что касается до меня, то у меня теперь совс&#1123;мъ другое въ голов&#1123;.--
   Потомъ, какъ-бы возвратясь къ своей мысли:-- Посмотри, мой другъ, на эту прекрасную картину Корреджіо, продолжалъ онъ,-- и на эту Венеру Тиціана, и на этотъ несравненный Потопъ Антонія Каррача.... Увы! со вс&#1123;ми ими надобно ма&#1123; разстаться. О! мои картины, драгоц&#1123;нныя мои картины, которыя я такъ люблю... которыя такъ дорого мн&#1123; стоили!
   -- Ваше преосвященство! сказалъ ему Бріень,-- вы увеличиваете опасность вашего положенія; вы совс&#1123;мъ не такъ опасно больны, какъ думаете.-- Н&#1123;тъ Бріень, н&#1123;тъ, я очень худъ!... Впрочемъ, для чего мн&#1123; желать жить, когда весь св&#1123;гъ желаетъ моей смерти?-- Вы ошибаетесь, ваше преосвященство; теперь мы живемъ уже не во времена страстей: въ Фронду это было такъ; но теперь никто не им&#1123;етъ подобныхъ желаній.-- Никто!-- и Мазаринъ улыбнулся.-- Однако же, вы хорошо знаете, что есть одинъ челов&#1123;къ, который желаетъ моей смерти... Но перестанемъ объ этомъ говорить! умереть надобно, и лучше сегодня, нежели завтра.... Ахъ! онъ.... онъ желаетъ моей смерти, я это знаю!...
   Бріень не спорилъ бол&#1123;е; онъ понималъ, что министръ говорилъ о корол&#1123;; изв&#1123;стно было, что королю давно хот&#1123;лось принять правленіе въ свои руки; Мазаринъ возвратился въ свой кабинетъ, и сд&#1123;лалъ знакъ секретарю своему, чтобы онъ оставилъ его въ поко&#1123;.
   Спустя н&#1123;сколько дней, случилось одно обстоятельство, которое для вс&#1123;хъ было предметомъ удивленія, и которое заставило самыхъ нев&#1123;рящихъ в&#1123;рить, что кардиналъ былъ уб&#1123;жденъ въ близкой своей кончин&#1123;. Его преосвященство позвалъ къ себ&#1123; герцога Анжуйскаго, брата короля, и собственною рукою подарилъ ему пятьдесятъ тысячъ экю. Радость его королевскаго высочества, который, по скупости своего министра, никогда не им&#1123;лъ въ рукахъ своихъ и трехъ тысячъ ливровъ разомъ, была невыразима: юный принцъ бросился къ кардиналу на шею, поц&#1123;ловалъ его, и вышелъ отъ него скорыми шагами.-- Увы! сказалъ со вздохомъ кардиналъ, -- я бы далъ четыре милліона, чтобъ мое сердце было моложе и могло чувствовать подобную радость.--
   Между т&#1123;мъ, съ каждымъ часомъ кардиналъ ослаб&#1123;валъ все бол&#1123;е и бол&#1123;е. Приговоръ Гено, что, онъ не проживетъ бол&#1123;е двухъ м&#1123;сяцевъ, безпрестанно точилъ его сердце: онъ думалъ объ этомъ въ бодрственномъ состояніи, ему грезилось это и во сн&#1123;. Однажды Бріень, войдя тихо и медленно въ его комнату,-- потому что Бернуэнъ, камердинеръ кардинала предъупредилъ его, что кардиналъ спитъ предъ каминомъ, сидя въ своемъ кресл&#1123;,-- увид&#1123;лъ, что хотя онъ спалъ, но д&#1123;лалъ странныя т&#1123;лодвиженія; т&#1123;ло его по собственной своей тяжести качалось то взадъ, то впередъ; голова его ходила отъ спинки креселъ до кол&#1123;нъ его; онъ безпрестанно метался то на право, то на л&#1123;во, и впродолженіе пяти минутъ, въ которыя Бріень гляд&#1123;лъ на него, часовой маятникъ не сд&#1123;лалъ столько движеній, какъ его т&#1123;ло: можно было бы подумать, что злой духъ его потрясаетъ. Онъ что-то говорилъ, но глухихъ и невнятныхъ словъ его невозможно было понять. Видно было, что физическая жизнь боролась въ немъ съ угрозою близкаго разрушенія. Бріень боялся, чтобъ кардиналъ не упалъ на разгор&#1123;вшіеся угли; онъ позвалъ Бернуэна. Камердинеръ приб&#1123;жалъ, разбудилъ больнаго.-- Что? что! вскрикнулъ посл&#1123;дній, просыпаясь;-- Гено такъ сказалъ!-- Чортъ возьми этого Гено, и то, что онъ сказалъ! вскричалъ Бернуэнъ,-- вы в&#1123;чно твердите одно и тоже, ваше преосвященство!-- Да, Бернуэнъ, да, отв&#1123;чалъ кардиналъ:-- да!... надобно умереть.... я но могу этого изб&#1123;жать, Гено такъ сказалъ.... Гено такъ сказалъ!...
   Эти-то слова, которыхъ Бріень не могъ разслышать, повторялъ онъ безпрестанно во сн&#1123;.-- Ваше преосвященство! сказалъ Бернуэнъ, желая отвлечь кардинала отъ постоянной мысли, мучившей его:-- г. Бріень пришелъ.-- Бріень? сказалъ кардиналъ,-- вели -- ему войти.
   Бріень вошелъ и поц&#1123;ловалъ у кардинала руку.-- Ахъ, другъ мой, сказалъ Мазаринъ, я умираю.... я умираю!-- Да.... отв&#1123;чалъ Бріень,-- но вы сами себя убиваете; не мучьте себя бол&#1123;е этими ужасными мыслями, которыя причиняютъ вашему преосвященству столько зла.-- Правда, правда, Бріень; но такъ сказалъ Гено, а Гено знаетъ хорошо ремесло свое!--
   За семь, или за восемь дней до смерти, кардиналу пришла въ голову странная прихоть: онъ вел&#1123;лъ себя выбрить усы и покрыть щеки румянами и б&#1123;лилами, такъ-что во всю свою жизнь онъ небывалъ такъ св&#1123;жъ и румянъ; потомъ ус&#1123;лся въ свои носилки, которыя спереди были открыты, и отправился прогуливаться въ садъ, не смотря на то, что было холодно; былъ мартъ м&#1123;сяцъ, а это т&#1123;мъ бол&#1123;е привело вс&#1123;хъ въ удивленіе. Всякій видя кардинала въ такомъ экипаж&#1123;, совершенно помолод&#1123;вшимъ, подобно Эзопу, думалъ, что видитъ сонъ.-- Принцъ Конде, увид&#1123;въ его сказалъ:-- плутомъ жилъ,-- плутомъ хочетъ и умереть.
   Графъ Пожанъ-Ботрю, этотъ старый шутъ королевы, который, какъ увидимъ, скоро будетъ удаленъ отъ двора, при которомъ онъ игралъ роль Готье-Гаргиля, подобно тому, какъ Мазаринъ игралъ роль Паяца встр&#1123;тилъ его, и, подойдя къ нему, сказалъ, притворяясь будто не зам&#1123;чаетъ маскерада:-- О! о! какъ видно, воздухъ зд&#1123;сь очень полезенъ для вашего преосвященства, онъ произвелъ въ васъ большую перем&#1123;ну; вамъ бы надобно почаще имъ пользоваться, ваше преосвященство.-- Эти слова камнемъ легли на сердце умирающаго, ибо онъ понялъ насм&#1123;шку.-- Возвратимся, возвратимся въ комнату, сказалъ онъ своимъ носильщикамъ,-- я что-то худо себя чувствую -- Э то и видно! возразилъ безжалостный шутъ,-- особенно, какъ у вашего преосвященства лицо такъ св&#1123;жо и румяно.
   Кардиналъ опустился на подушку, и его унесли. На ступеняхъ дворца случайно встр&#1123;тился съ больнымъ испанскій посланникъ, графъ Фуэнсалдань; носилки шли мимо его; онъ обратилъ взоры свои на умирающаго, потомъ съ совершенно кастильскою важностію, сказалъ спутникамъ своимъ:-- Этотъ челов&#1123;къ довольно хорошо представляетъ мн&#1123; покойнаго кардинала Мазарина.-- И д&#1123;йствительно, этотъ посланникъ ошибся только н&#1123;сколькими днями. Впрочемъ, Мазаринъ еще ожилъ. Игра, составлявшая его господствующую страсть, пережила вс&#1123; другія его страсти; не могши бол&#1123;е играть самъ, онъ заставлялъ играть другихъ около своей постели; не могши самъ держать картъ, онъ заставлялъ другихъ держать ихъ для себя. Такимъ образомъ, игра продолжалась до т&#1123;хъ поръ, пока пришелъ папскій нунцій. Узнавши, что кардиналъ принялъ уже святое причастіе, онъ принесъ ему индульгенцію. За минуту предъ т&#1123;мъ, какъ вошелъ представитель его свят&#1123;йшества, командоръ Сувре держалъ его игру. Онъ им&#1123;лъ значительный выигрышъ и сп&#1123;шилъ ув&#1123;домить о томъ его преосвященство.-- Ахъ! командоръ, сказалъ кардиналъ, -- сколько вы ни выигрываете, но я теряю въ своей постели бол&#1123;е, нежели сколько вы выиграете для меня за столомъ.-- Вотъ какъ! что вы это говорите, ваше преосвященство; не надобно им&#1123;ть такихъ мыслей.... надобно съ честію покончить.-- Пожалуй, сказалъ кардиналъ:-- только покончите вы, друзья мои; и я заплачу проигрышъ.
   Въ это время вошелъ нунцій. При вход&#1123; его карты исчезли, и у постели умирающаго игра прекратилась. Ввечеру ув&#1123;домили кардинала, что явилась комета.-- Увы! сказалъ онъ,-- въ самомъ д&#1123;л&#1123;, в&#1123;дь комета д&#1123;лаетъ мн&#1123; много чести.
   Этотъ папскій нунцій былъ г. Пикколомини: онъ далъ кардиналу отпущеніе вс&#1123;хъ его гр&#1123;ховъ въ случа&#1123; его смерти (in articule mortis), и говорилъ весьма наставительно на латинскомъ язык&#1123;. Кардиналъ отв&#1123;чалъ ему по италіянски: -- Прошу васъ, милостивый государь, ув&#1123;домить его свят&#1123;йшество, что я умираю его покорн&#1123;йшимъ слугою, и весьма ему обязанъ за индульгенцію, которую онъ мн&#1123; даровалъ, и въ которой я им&#1123;ю нужду; поручите меня святымъ его молитвамъ.-- Онъ сказалъ еще н&#1123;сколько словъ, но такъ тихо, что ихъ никто не слыхалъ. Посл&#1123; этого его соборовали масломъ. Съ этой минуты придворные не были бол&#1123;е впускаемы въ комнату умирающаго, за которымъ ходилъ приходскій священникъ церкви Св. Николая-де Піанъ. Впускъ былъ позволенъ только для короля, для королевы, и для Кольбера. Король приходилъ повидаться съ нимъ, и просилъ у него посл&#1123;днихъ сов&#1123;товъ.-- Государь! отв&#1123;чалъ Мазаринъ,-- ум&#1123;йте уважать сами себя, и васъ вс&#1123; уважать будутъ; не им&#1123;йте никогда перваго министра, а сноситесь съ г. Колберомъ во вс&#1123;хъ случаяхъ, когда вы будете им&#1123;ть нужду въ умномъ и преданномъ челов&#1123;к&#1123;.--
   Предъ смертію своею кардиналъ р&#1123;шился пристроить об&#1123;ихъ остававшихся у него племянницъ; одна изъ нихъ, та, которую любилъ король, то-есть Марія Манчини, была нев&#1123;стою дона Лоренца Колонны, неаполитанскаго коннетабля; другая -- Гортензія Манчини -- нев&#1123;стою сына маршала Мейльере, который перем&#1123;нилъ имя свое на имя герцога Мазарина. Посл&#1123;дняя, которую дядя всегда держалъ въ состояніи почти нищенскомъ, сама разсказываетъ, какъ она обрадовалась своему счастью, когда, дядя, устроивъ ея замужество, позвалъ ее въ кабинетъ, въ которомъ находилось ея приданое, и кром&#1123; того ларчикъ, заключавшій въ себ&#1123; десять тысячъ пистолей золотою монетою, то-есть бол&#1123;е ста тысячъ ливровъ. Она тотчасъ позвала своего брата и свою сестру, и подвела ихъ къ этому сокровищу. Каждый изъ нихъ набралъ себ&#1123; въ карманы этихъ пистолей столько, сколько ихъ могло въ нихъ пом&#1123;ститься: потомъ, когда въ ларчик&#1123; оставалось уже не бол&#1123;е трехъ сотъ луидоровъ, то она, вм&#1123;ст&#1123; съ сестрою и братомъ, открывъ окна, начала бросать ихъ горстями на дворъ на драку лакеямъ, которые въ то время на немъ находились, крича къ нимъ:-- Crepa adesso, етера, "пусть теперь умираетъ, пусть умираетъ".
   Кардиналъ, узнавъ объ этой расточительности, а можетъ быть также и о такой неблагодарности, на своемъ смертномъ одр&#1123; въ Венсен&#1123;, глубоко застоналъ; имъ овлад&#1123;ла сильная тоска, и вотъ бол&#1123;е почему: Мазарина угрызала сов&#1123;сть за то, что онъ былъ такъ богатъ. Кардиналъ Ришелье, какъ челов&#1123;къ изъ высокаго дома и знатнаго происхожденія, чувствовалъ, что онъ им&#1123;лъ право на княжеское богатство; Мазаринъ, какъ сынъ рыбака, какъ челов&#1123;къ ничтожный, какъ выскочка, удивляясь самъ своему богатству, ужаснулся, что въ минуту смерти своей, онъ оставлялъ родственникамъ своимъ бол&#1123;е сорока милліоновъ. Правда, что духовникъ его, приведенный въ ужасъ такимъ огромнымъ богатствомъ, которое самъ Мазаринъ на испов&#1123;ди своей считалъ гр&#1123;хомъ, прямо сказалъ ему:-- Ваше преосвященство! вы будете прокляты, если не возвратите, кому сл&#1123;дуетъ, богатства беззаконно пріобр&#1123;теннаго.-- Увы! отв&#1123;чалъ Мазаринъ,-- я все это получилъ, отецъ мой, отъ милостей короля.-- Пусть такъ! сказалъ духовникъ, который никогда не допускалъ опутывать себя словами, и который д&#1123;йствовалъ по сов&#1123;сти:-- но надобно отд&#1123;лить то, что давалъ вамъ король отъ того, что вы брали сами.-- Увы! вскричалъ кардиналъ,-- если это такъ, то надобно все возвратить!
   Потомъ, подумавъ съ минуту, сказалъ:-- Позовите ко мн&#1123; Колбера; онъ найдетъ средство все уладить.--
   Колбера позвали. Это былъ, какъ изв&#1123;стно, челов&#1123;къ особенно покровительствуемый кардиналомъ, и котораго министръ въ особенности рекомендовалъ королю. Колберъ явился. Мазаринъ объяснилъ ему свое затруднительное положеніе, и Колберъ подалъ сов&#1123;тъ, им&#1123;вшій ц&#1123;лію согласить сов&#1123;сть кардинала съ желаніемъ, чтобъ его несм&#1123;тное богатство не ускользнуло изъ рукъ tro фамиліи. Этотъ сов&#1123;тъ состоялъ въ томъ, чтобы сд&#1123;лать королю дарственную запись всего его имущества, которую Людовикъ XIV, по своему королевскому великодушію, безъ всякаго сомн&#1123;нія тотчасъ бы и уничтожилъ. Эта прод&#1123;лка понравилась кардиналу, и, 3-го марта, онъ сд&#1123;лалъ дарственную запись на имя короля. Между т&#1123;мъ, прошло уже три дня, а король дарственной записи не возвращалъ. Кардиналъ былъ въ отчаяніи, и, ломая себ&#1123; руки, говорилъ: -- Несчастная моя фамилія, увы! несчастная моя фамилія!... она останется безъ куска хл&#1123;ба.--
   Наконецъ, 6-го числа, Колберъ съ величайшею радостію принесъ кардиналу его дарственную запись, отъ которой король отказывался, уполномочивъ умирающаго располагать вс&#1123;мъ имуществомъ своимъ, какъ ему заблагоразсудится.-- Ну вотъ! отецъ мой, сказалъ кардиналъ, показывая строгому своему духовнику дарственную запись, непринятую королемъ,-- теперь им&#1123;ете-ли вы еще какую нибудь причину не дать мн&#1123; отпущенія гр&#1123;ховъ?--
   У духовника не было никакой другой на то причины, и потому онъ далъ ему свое разр&#1123;шеніе. Тогда кардиналъ вынулъ изъ-подъ подушки совершенно уже готовое свое зав&#1123;щаніе и вручилъ его Колберу. Въ это время кто-то постучался въ дверь. Такъ какъ никого не вел&#1123;но было впускать въ комнату умирающаго, то Бернуэнъ вышелъ отказать пос&#1123;тителю.-- Кто это былъ? спросилъ Мазаринъ своего камердинера, когда онъ возвратился.-- Это былъ, отв&#1123;чалъ Бернуэнъ,-- президентъ счетной экспедиціи, г. Тюбёфъ; я ему сказалъ, что ваше преосвященство никого не принимаете.-- Ахъ! вскричалъ умирающій,-- что ты сд&#1123;лалъ, Бернуэнъ? онъ мн&#1123; долженъ; можетъ быть, онъ принесъ мн&#1123; деньги; вороти его скор&#1123;е, вороти!-- Бернуэнъ поб&#1123;жалъ за Тюбёфомъ, и привелъ его къ кардиналу.
   Мазаринъ не ошибся; Тюбёфъ принесъ деньги, которыя онъ проигралъ въ тотъ разъ, когда командоръ Сувре поздравлялъ кардинала съ выигрышемъ. Кардиналъ очень ласково принялъ честнаго игрока, который съ такою точностію сдержалъ данное имъ слово; взялъ сумму, простиравшуюся до ста пистолей, и спросилъ свою шкатулку съ драгоц&#1123;нными каменьями; ему принесли ее; онъ спряталъ деньги въ одно отд&#1123;леніе ея, и сталъ пересматривать вс&#1123; драгоц&#1123;нности одну за другою.-- О! сказалъ кардиналъ, предавшись этому занятію, которое было любимымъ его удовольствіемъ:-- о! г. Тюбёфъ, вы прекрасный игрокъ.--
   Тюбёфъ поклонился.
   -- Я дарю г-ж&#1123; Тюбёфъ, продолжалъ Мазаринъ,-- я дарю госпож&#1123; Тюбёфъ....
   Президентъ счетной экспедиціи думалъ, что Мазаринъ въ память т&#1123;хъ денегъ, которыя онъ у него выигралъ, хот&#1123;лъ подарить какой нибудь драгоц&#1123;нный алмазъ, и улыбаясь смотр&#1123;лъ на кардинала, какъ бы для того, чтобъ помочь словамъ вырваться изъ устъ его.-- Я дарю госпож&#1123; Тюбёфъ, продолжалъ Мазаринъ... скажите госпож&#1123; Тюбёфъ, что я ей дарю мое le bonjour.
   Съ этими словами онъ заперъ шкатулку и отдалъ ее Бернуэву. Что касается до Тюбёфа, то онъ ушелъ со стыдомъ, что на одно мгновеніе могъ пов&#1123;рить, будто Мазаринъ могъ подарить кому-либо что нибудь. На другой и на третій день больному поперем&#1123;нно было то легко, то тяжело; но легкія минуты становились р&#1123;же и р&#1123;же, а тяжелыя учащались все бол&#1123;е и бол&#1123;е.
   7-го числа ввечеру, королева приходила съ нимъ повидаться; но больной такъ страдалъ, что Колберъ, находившійся въ передней комнат&#1123;, сказалъ королев&#1123;:-- В&#1123;роятно, онъ не переживетъ этой ночи!-- Однако, онъ ошибся: кардиналъ прожилъ не только эту ночь, но еще и сл&#1123;дующій день. Правда, что къ вечеру онъ чувствовалъ ужасныя предсмертныя страданія.-- Ваше преосвященство, сказалъ священникъ церкви Св.-Николая де-Шанъ:-- это дань платимая природою.-- Да, да! отв&#1123;чалъ кардиналъ, -- я очень страдаю, но чувствую, слава Богу, что благодать еще сильн&#1123;е, нежели мои страданія....
   Спустя два часа, когда предсмертныя страданія его увеличились, онъ самъ себ&#1123; пощупалъ пульсъ, и, какъ, безъ сомн&#1123;нія, онъ показался ему еще сильнымъ, то сказалъ:-- Ахъ! я по своему пульсу вижу, что мн&#1123; еще долго страдать.-- Въ первомъ часу ночи ему сд&#1123;лалось еще хуже.
   Въ два часа онъ не много пошевелился на своей постели, и спросилъ:-- который часъ?
   Наконецъ, въ исход&#1123; третьяго часа ночи онъ скончался, 9-го марта, 1661 года, на пятьдесятъ-второмъ году своей жизни, проживъ только семнадцатью м&#1123;сяцами бол&#1123;е кардинала Ришельё, и пользуясь, подобно ему, восемнадцать л&#1123;тъ, неограниченною властію. "Первыя числа марта м&#1123;сяца, суть дни роковые для Юліевъ, говоритъ Пріоло въ своей исторіи: Юлій Цезарь былъ убитъ въ Рим&#1123;, а кардиналъ Юлій Мазаринъ умеръ въ Венсен&#1123; въ тотъ же день, но только шестьнадцатью в&#1123;ками посл&#1123;."
   Король, проснувшись, кликнулъ свою кормилицу, которая всегда спала въ его комнат&#1123;, и далъ глазами знакъ, чтобы она пошла узнать, въ какомъ состояніи былъ кардиналъ. Кормилица исполнила приказаніе короля и, возвратясь, сказала, что кардиналъ умеръ. Людовикъ XIV тотчасъ всталъ, и, позвавъ къ себ&#1123; Летенье, Фуке и Ліона, сказалъ имъ:-- Господа! я вел&#1123;лъ позвать васъ для того, чтобы ув&#1123;домить васъ, что досел&#1123; мн&#1123; благоугодно было предоставить управленіе д&#1123;лами моими покойному кардиналу; но съ сегодняшняго дня, я нам&#1123;ренъ управлять ими самъ. Вы будете помогать мн&#1123; вашими сов&#1123;тами, когда я у васъ ихъ попрошу.--
   Отпустивъ сановниковъ, онъ пошелъ къ королев&#1123;-матери, отоб&#1123;далъ съ нею, и тотчасъ же у&#1123;халъ въ Парижъ въ закрытой карет&#1123;. Королеву-мать несли въ портшез&#1123;. Маркизъ Бофоръ, ея шталмейстеръ, и Ножанъ-Ботрю, шутъ ея, шли п&#1123;шкомъ у дверецъ и веселили небольшую свиту ея безпрерывными шутками.
   Кардиналомъ было оставлено несм&#1123;тное богатство; по зав&#1123;щанію его оно простиралось до пятидесяти милліоновъ, и онъ въ зав&#1123;щаніи своемъ р&#1123;шительно запретилъ д&#1123;лать подробную опись своему имуществу, ибо боялся, чтобы народъ, ненавид&#1123;вшій его, не оскорбился его богатствами. Главный насл&#1123;дникъ кардинала по зав&#1123;щанію быль Арманъ-Карлъ Лапортъ, маркизъ Мейльере, герцогъ Ретельскій, Мазаринъ, которому онъ оставлялъ все, что останется изъ его им&#1123;нія, за уплатою по частнымъ зав&#1123;щаніямъ; громадности этого всего остальнаго самъ насл&#1123;дникъ никогда не зналъ съ точностію, по причин&#1123; запрещенія составить всему подробную опись. Это богатство равнялось королевскому, и приблизительно простиралось отъ тридцати пяти до сорока милліоновъ.
   Вс&#1123; другіе родственники кардинала им&#1123;ли долю свою въ его посмертной щедрости. Принцесса Конти, племянница его, получила дв&#1123;сти тысячъ экю; принцесса Моденская, принцесса Вандомская, графиня Суассопь и жена коннетабля Колонны, получили сумму равную, съ принцессою Конти; племянникъ его Манчини получилъ герцогство Неверское, девять сотъ тысячъ ливровъ наличными деньгами, доходы съ Бруажа, половину его мебели, и вс&#1123; римскія его им&#1123;нія; маршалъ Граммонъ сто тысячъ ливровъ; госпожа Мартииноцци, сестра его, восемнадцать тысячъ ливровъ пожизненной пенсіи.
   Частныя зав&#1123;щанія были сл&#1123;дующія: королю -- дна кабинета разныхъ вещей, которыя еще не были приведены въ порядокъ; королев&#1123;-матери -- алмазъ, въ милліонъ ливровъ; молодой королев&#1123; -- алмазный букетъ; герцогу Анжуйскому, брату короля,-- шестьдесятъ марокъ золота, обои и тридцать изумрудовъ; дону Луи-Гаро, испанскому министру, -- знаменитую картину Тиціана, представляющую Флору; графу Фуэнсалдань -- большіе часы съ золотымъ ящикомъ; его свят&#1123;йшеству -- шестьсотъ тысячъ ливровъ, назначенныхъ для веденія войны съ Турками; б&#1123;днымъ -- шесть тысячъ франковъ: наконецъ, казн&#1123; восемнадцать большихъ алмазовъ, съ т&#1123;мъ чтобъ эти алмазы назывались Мазаринами. Это было посл&#1123;днимъ средствомъ возвысить имя свое до высоты другихъ великихъ именъ, данныхъ н&#1123;которымъ алмазамъ, зав&#1123;шеннымъ, или купленнымъ королями. Д&#1123;йствительно, восемнадцать Мазариновъ заняли м&#1123;сто подл&#1123; пяти Медичисовъ, четырехъ Валуа, пятнадцати Бурбоновъ, двухъ Наварровъ, подл&#1123; алмаза Ришелье и алмаза Саііси. Не одной только этой вещи кардиналъ далъ свое имя; ув&#1123;ков&#1123;чить память своего существованія въ этомъ мір&#1123; было однимъ изъ пламенн&#1123;йшихъ его желаній. Кром&#1123; восемнадцати алмазовъ, онъ даль свое имя: маркизу ла-Мейльере, который, какъ мы сказали, получилъ титулъ герцога Мазарина; дворцу, который онъ вел&#1123;лъ выстроить, и который назвалъ дворцомъ Мазаринскимъ; игр&#1123;, которую ouь изобр&#1123;лъ, и которая называлась le hoc Mazarin, и наконецъ паштетамъ &#224; la Mazarine.
   Т&#1123;, которые со вниманіемъ читали эту исторію, конечно зам&#1123;тили, что честолюбіе и скупость были господству" щими страстями кардинала. Чтобы удовлетворить своему честолюбію, кардиналъ предалъ Францію; чтобы удовлетворить своей скупости, онъ ее раззорилъ; а между т&#1123;мъ, не смотря на эти два справедливые упрека, ни одинъ министрь, ни иностранный, ни отечественный, не сд&#1123;лали для какой либо страны того, что Мазаринъ сд&#1123;лалъ для своего втораго отечества.
   Мы говоримъ, что онъ изм&#1123;нилъ Франціи. Вотъ по какому случаю онъ замышлялъ эту изм&#1123;ну, которая впрочемъ не им&#1123;ла важныхъ посл&#1123;дствій. Послушаемъ Бріеня, что онъ объ этомъ разсказываетъ.
   "Однажды (1660), когда я быль одинъ въ комнат&#1123; кардинала, и писалъ на стол&#1123; крайне-важныя депеши, которыя онъ вел&#1123;лъ мн&#1123; писать къ разнымъ лицамъ, его преосвященству понадобились н&#1123;которыя бумаги, которыя были въ одномъ изъ его ящиковъ. Кардиналъ былъ тогда въ постели, въ которой удерживала его подагра. Онъ позвалъ меня и далъ мн&#1123; свои ключи, сказавъ, чтобы я отперъ ящикъ подъ No XI, и принесъ связку бумагъ подъ литерою А, завязанную желтою лентою. Ящики, которые были поставлены но шести въ рядъ на двухъ столахъ въ ногахъ постели, были нев&#1123;рно разм&#1123;щены; рядомъ за ящикомъ подъ No X, былъ поставленъ ящикъ подъ No IX, который я и отперъ, не обративъ вниманія правильно ли они разставлены; я ограничился только т&#1123;мъ, что считалъ эти ящики до т&#1123;хъ поръ, пока по счету дошелъ до одинадцатаго, изъ котораго и вынулъ связку бумагъ подъ литерою А; зам&#1123;тивъ, что она завязана не желтою лентою, я сказалъ его преосвященству съ м&#1123;ста, на которомъ стоялъ, что она завязана голубою лентою. Кардиналъ отв&#1123;чалъ мн&#1123;:-- Вы ошиблись въ нумеръ; вы открыли шкатылку IX вм&#1123;сто шкатулки XI.-- Я отперъ тогда ящикъ, который мн&#1123; назначали, и нашелъ въ немъ д&#1123;йствительно связку бумагъ подъ литерою А, завязанную желтою лентою, которую я и отнесъ къ его преосвященству. Между т&#1123;мъ, я не могъ не прочитать надписи на отд&#1123;льномъ лист&#1123;, находившемся на связк&#1123; подъ литерою А, связанной голубою лентою; надпись эта заключала въ себ&#1123; сл&#1123;дующія зам&#1123;чательныя слова;
   
   Acte par lequel le R.... d'E... m'а promis de ne pas s'opposer &#224; ma P.... &#224; la P.... en cas que je puisse inc faire E... apr&egrave;s la mort d'А... et ce, moyennant, que je fasse agr&#233;er au R... de se contenter de la ville d'А.... au lieu de celle de C.... dont j'ai demand&#233; de sa part la restitution &#224; la couronne d'E..."
   И ниже: "Cet acte est bon, C.... &#233;tant demeur&#233; aux E...." "N. B."
   
   Смыслъ этой ноты легко было понять Бріеню, не смотря на предосторожность кардинала, поставившаго только начальныя буквы; вотъ онъ:
   
   "Актъ, по которому Испанскій Король об&#1123;щалъ мн&#1123; не противиться возведенію меня въ папское достоинство, въ случа&#1123;, если я усп&#1123;ю заставить избрать себя по смерти Александра VII, и то, подъ условіемъ, если я заставлю согласиться Французскаго Короля удовольствоваться городомъ Лвэномъ, вм&#1123;сто города Камбре, который я выпрошу уступить съ его стороны Испанской корон&#1123;. Актъ этотъ выгоденъ, потому что Камбре достается Испанцамъ."

"Nota Bene."

   Къ несчастію, смерть не дала Мазарину времени привести въ исполненіе этотъ честолюбивый проектъ, потому что Александръ VII, избранный 7-го апр&#1123;ля 1635 года, умеръ только 22-го мая 1667 года, т. е. шесть л&#1123;тъ посл&#1123; того, который желалъ сд&#1123;латься его преемникомъ.
   Что касается до скупости кардинала, то она, можно сказать, вошла даже въ пословицу; эта скупость была великимъ порокомъ, въ которомъ упрекали его и друзья и недруги. Все для него служило предлогомъ брать деньги, все для него было поводомъ къ налогамъ. "Ils chantent, ils pay er ont," они поютъ, они заплатятъ, сд&#1123;лалось но только французскою пословицею, но европейскою аксіомою. Однажды кардиналу сказали, что въ продажу поступила одна ужасная брошюра, направленная противъ него; онъ вел&#1123;лъ ее запретить, а какъ чрезъ это запрещеніе ц&#1123;на на нее возвысилась въ десять разъ, то онъ вел&#1123;лъ продавать ее, какъ запрещенную, чрезвычайно дорого, и эта продажа доставила ему тысячу пистолей, какъ онъ самъ разсказывалъ, и очень тому см&#1123;ялся.
   Мазаринъ плутовалъ въ картахъ, и это онъ называлъ наблюдать свои выгоды; и какъ онъ ни былъ скупъ, но игралъ такъ высоко, что выигрышъ, или проигрышъ его простирался иногда до пятидесяти тысячъ ливровъ въ одинъ вечеръ. Впрочемъ, онъ былъ весьма чувствителенъ, какъ къ выигрышу, такъ и къ проигрышу,-- что иначе и быть не могло.
   Если кардиналъ отдавалъ деньги, то отдавалъ ихъ съ неудовольствіемъ, или скор&#1123;е даже вовсе не отдавалъ, и никогда не бывалъ такъ веселъ, какъ тогда, когда получалъ ихъ; а чтобы получить ихъ, онъ иногда употреблялъ средства, ему только одному принадлежащій. У кардинала Барберини была прелестная картина Корреджіо, представляющая младенца Іисуса, сидящаго на кол&#1123;няхъ Богородицы, и подающаго, въ присутствіи св. Севастьяна, обручальное кольцо св. Екатерин&#1123;. Кардиналъ всегда помнилъ, что онъ вид&#1123;лъ въ Рим&#1123; эту картину, поразившую его. Онъ не р&#1123;шался просить ее у Барберини, который, по всей в&#1123;роятности, не подарилъ бы ему ее; но онъ попросилъ ее чрезъ королеву, которой Барберини не см&#1123;лъ уже въ ней отказать. Боясь, чтобъ въ дорог&#1123; не случилось какого-нибудь несчастія съ этимъ образцовымъ произведеніемъ, въ Римъ послали нарочнаго, который, разум&#1123;ется на счетъ самаго Барберини, привезъ картину въ Парижъ. Даритель самъ представилъ ее королев&#1123;, которая, дабы оказать ей честь, которой она заслуживала, вел&#1123;ла тотчасъ пов&#1123;сить ее въ свою спальню Но потомъ, какъ только Барберини у&#1123;халъ, кардиналъ Мазаринъ снялъ ее со ст&#1123;ны и увезъ къ себ&#1123; въ домъ. Когда Мазаринъ умеръ, то кардиналъ Барберини, который желалъ подарить картину вовсе не министру, а высочайшимъ особамъ, прі&#1123;хавъ къ королю, просилъ его вспомнить, что картина была подарена королев&#1123;, и сл&#1123;довательно ей принадлежала. Людовикъ XIV нашелъ просьбу кардинала справедливою, и эта картина была возвращена, вм&#1123;ст&#1123; съ тремя другими, которыя герцогъ Мазаринъ отослалъ къ королю, потому, говорилъ онъ, что эти картины представляли нагихъ женщинъ. Эти три картины, оскорблявшія ц&#1123;ломудріе супруга Гортензіи Манчини, были: Венера Тиціана, Венера Корреджіо, и картина Антонія Каррача, предъ которою останавливался Мазаринъ, и жаловался, что надо съ нею разстаться.
   Этотъ же самый герцогъ Мазаринъ, (все по чувству ц&#1123;ломудрія,) избилъ однажды молоткомъ вс&#1123; древнія статуи, которыя достались ему отъ дяди. Король узналъ объ этомъ и послалъ къ нему Колбера спросить, что могло побудить его къ такому поступку.-- Сов&#1123;сть моя, отв&#1123;чалъ герцогъ Мазаринъ.-- Но, господинъ герцогъ, сказалъ, Колберъ,-- если ваша сов&#1123;сть, то почему же въ вашей спальн&#1123; вы им&#1123;ете обои Марса и Венеры, которые, по моему мн&#1123;нію, по крайней м&#1123;р&#1123; столько же нец&#1123;ломудренны, какъ и эти статуи?
   -- Это потому, отв&#1123;чалъ герцогъ,-- что обои достались мн&#1123; изъ дома Лапорта, изъ котораго я происхожу; а такъ какъ я не ношу бол&#1123;е его имени, то желаю хотя что-нибудь удержать на память изъ этого дома.
   Королю причина эта показалась, безъ сомн&#1123;нія, удовлетворительною, и онъ оставилъ герцогу его обои, поточу что они достались ему изъ дома Лапорта, но отнялъ у него статуи, которыя достались ему изъ дома Мазарина.
   Мы упоминали уже въ другихъ м&#1123;стахъ о н&#1123;которыхъ чертахъ скупости Мазарина; присоединивъ къ нимъ и эти, мы будемъ им&#1123;ть полную картину. По этому-то Мазаринъ умеръ проклинаемый почти вс&#1123;ми: его проклинала королева, упрекавшая его въ неблагодарности; его проклиналъ король, упрекавшій его въ скупости; его проклиналъ народъ, упрекавшій его въ своемъ раззореніи. Эпиграммы, пресл&#1123;довавшія его при жизни, размножились, разум&#1123;ется, по смерти его. Мы приведемъ изъ нихъ только н&#1123;которыя:
   
   Enfin le cardinal а termin&#233; son sort!
   Fran&#232;ais, que dirons-nous de ce grand personnage?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Il a fait la paix, il est mort:
   Il ne pouvait pour nous rien faire davantage.
   
   T. e. Вотъ наконецъ свой путь и Мазаринъ скончалъ!
   Французы, что-же намъ теперь сказать о немъ?
   Доставивши намъ миръ, скончался кардиналъ:
   Не могъ полезенъ быть онъ больше намъ ни въ чемъ.
   

Или:

   Mazarin sortit de Mazare,
   Anssi pauvre que Lazare,
   R&#233;duit &#224; la n&#233;cessit&#233;;
   Mais, par les soins d'Anne d'Autriche,
   Ce Lazare ressuscit&#233;,
   Est mort, comme le mauvais riche.
   
   T. e. Къ вамъ Мазаринъ сюда, какъ Дазарь нищъ прі&#1123;халъ;
   Но къ королев&#1123; такъ искусно онъ подъ&#1123;халъ,
   Что ею онъ почти отъ смерти воскрешенъ;
   И сд&#1123;лался потомъ богатъ ужасно онъ:
   Въ порфиру и виссонъ онъ пышно облачался,
   И какъ Евангельскій тотъ злой богачъ скончался.
   

Или:

   Ci-git l'Eminence deuxi&egrave;me:
   Dieu nous garde de la troisi&egrave;me!
   
   T. e. Преосвященство зд&#1123;сь второе ужъ лежитъ,
   Отъ третьяго благій насъ Богъ да сохранитъ!
   

Или:

   Juiles le cardinal g&#238;t dessous ce tombeau;
   Passant, serre ta bourse, et tiens bien ton manteau.
   
   T. e. Зд&#1123;сь Юлій кардиналъ подъ камнемъ симъ лежитъ,
   Пусть кошелекъ и плащъ прохожій сторожитъ.
   
   Писать кардиналу эпитафіи обратилось въ страсть. Стихотворцы, граждане, купцы, -- каждый представлялъ свою; даже одинъ швейцарецъ, котораго полкъ покойникъ уничтожилъ, проходя мимо его могилы въ Венсенн&#1123;, вздумалъ принести и свою долю въ общую кошницу приношеній. Подумавъ не много, онъ выр&#1123;залъ на надгробномъ камн&#1123; сл&#1123;дующее двустишіе, которое по нашему мн&#1123;нію не хуже всякаго другаго:
   
   Ci-git un couquin d'Italie
   Qui li cas.mon compagnie.
   
   T. e. Итальянскій плутъ на-в&#1123;ки зд&#1123;сь почилъ;
   Онъ уничтожилъ полкъ, въ которомъ я служилъ.
   
   Другой, не могшій, безъ сомн&#1123;нія, найти двухъ ри&#1139;мъ, удовольствовался т&#1123;мъ, что составилъ анаграмму и въ Jules Mazarin нашелъ Animal Si Ruz&#233;.
   Но оставивъ въ сторон&#1123; страсти той эпохи и ненависть партій, составимъ о Мазарин&#1123; сужденіе съ точки зр&#1123;нія результатовъ, а не средствъ.
   Мазаринъ продолжалъ вн&#1123;шнюю политику Генриха IV, то-есть, старался унизить Австрійскій домъ. Для достиженія этой ц&#1123;ли онъ употреблялъ всевозможныя средства: будучи безбожникомъ въ политик&#1123;, матеріалистомъ въ д&#1123;лахъ государственныхъ, онъ не им&#1123;лъ ни ненависти, ни любви, ни симпатіи, ни антипатіи. Кто могъ быть полезенъ для его видовъ, былъ его союзникомъ, кто д&#1123;йствовалъ противъ нихъ, былъ врагомъ его. Благо страны онъ ставилъ выше всего, даже выше требованій короля: Кромвель можетъ помочь ему ослабить Австрійскій домъ, Кромвел&#1123; можетъ дать ему шесть тысячъ воиновъ, чтобъ возвратить Франціи Монтмеди, Мардикъ, и Сен-Венанъ: онъ вступаетъ въ союзъ съ Кромвелемъ. Въ вознагражденіе за союзъ свой похититель престола требуетъ, чтобъ законные принцы были изгнаны изъ Франціи, и Мазаринъ изгоняетъ этихъ законныхъ принцевъ, за исключеніемъ только одной внуки Генриха IV. Онъ скупъ -- для людей, но никогда не скупъ на д&#1123;ло. Надобно-ли отъискать враговъ врагамъ своимъ, или лучше врагамъ Франціи: золото льется р&#1123;кою. Впродолженіе всего его министерства война д&#1123;ятельно продолжалась въ Нидерландахъ, въ Италіи и Каталоніи. Но въ тоже время, какъ полководцы его поражаютъ Испанцевъ и Имперцовъ, агенты его ведутъ переговоры въ Амстердам&#1123;, Мадрид&#1123;, въ Мюнхен&#1123; и Брюссел&#1123;; только, важныхъ д&#1123;лъ онъ ни кому но поручаете; онъ самъ лично заключаетъ договоры, споритъ, условливается. На конференціи острова Фазановъ донъ Луи-Гаро приводитъ съ собою шесть самыхъ умн&#1123;йшихъ людей Испаніи; Мазаринъ является туда одинъ, борется одинъ противу вс&#1123;хъ, разбираетъ параграфъ за параграфомъ, фраза за фразою, слово за словомъ мирный договоръ о ста-двадцати статьяхъ, три м&#1123;сяца ведетъ бурьбу съ первыми современными политиками, выдерживаетъ двадцать четыре зас&#1123;данія, продолжавшіяся каждое отъ пяти до шести часовъ, среди тумановъ, поднимающихся изъ р&#1123;ки, и болотныхъ міазмовъ, подписываетъ одинъ изъ самыхъ выгодныхъ мирныхъ договоровъ, какіе только когда либо подписывала Франція, упрочиваетъ миръ Европы, нарушенный л&#1123;тъ пятьдесятъ тому назадъ, и, истощивъ вс&#1123; свои т&#1123;лесныя и умственныя силы въ совершеніи этого великаго общественнаго д&#1123;ла, умираетъ въ Париж&#1123; въ то самое время, когда король можетъ возв&#1123;стить ему, что заключенный чрезъ его сод&#1123;йствіе бракъ, поставитъ Францію въ первый разрядъ государствъ всего міра, что этотъ бракъ благословенъ Господомъ, и скоро даруетъ насл&#1123;дника государству.
   Внутри государства Мазаринъ продолжаетъ политику Ришелье, то-есть заботится объ униженіи феодализма, Церкви и парламента. Феодализмъ умираетъ у ногъ его въ тотъ день, когда принцъ Конде проситъ прощенія голосомъ Испаніи; Церковь сознается въ своемъ безсиліи, когда оставляетъ коадъютора въ тюрьм&#1123;, кардинала Реца въ изгнаніи; наконецъ, парламентъ признаетъ себя поб&#1123;жденнымъ, наказаннымъ, когда Людовикъ XIV вошелъ въ него со шляпою на голов&#1123;, съ плетью въ рук&#1123;, а за юнымъ королемъ появилась хитрая и насм&#1123;шливая физіономія того, кого онъ два раза осудилъ на смерть, за чью голову назначилъ ц&#1123;ну, чью мебель продалъ съ публичнаго торга, кого онъ изгналъ, поносилъ, осм&#1123;ивалъ, и который возвратился умереть во Франціи, всемогущимъ, обладающимъ пятью десятью милліонами, проклинаемымъ, правда, народомъ, своею фамиліею и королемъ, но оставляющимъ народу миръ, фамиліи своей богатство, а королю королевство, въ которомъ уже н&#1123;тъ оппозиціи, ни парламентской, ни церковной, ни феодальной!
   Теперь спрашивается, откуда происходитъ это проклятіе, эта ненависть, это всеобщее осужденіе Мазарина? Откуда происходитъ, что геній его не признанъ, что способности его оспариваются, что его нам&#1123;ренія, и даже его результаты, опровергаются современниками? Вся тайна заключается только въ одномъ, и именно, что Мазаринъ былъ скупъ. Рука, держащая скипетръ, равно какъ и рука, держащая міръ, не должна ли быть широка и открыта? Богъ не только щедръ, но и многомилостивъ.
   

ГЛАВА XXXIV.
1661.

Летелье.-- Люннь.-- Фуке.-- Ихъ характеры.-- Колберъ и кладъ.-- Людовикъ XIV въ двадцать-три года.-- Филиппъ Анжуйскій, братъ его.-- Уединеніе Анны Австрійской.-- Образъ жизни молодой королевы.-- Принцесса Генріетта и молодой Букингамъ.-- Англійская вдовствующая королева и дочь ея возвращаются во Францію.-- Причины этого возвращенія.-- Герцогъ Анжуйскій идетъ къ нимъ на встр&#1123;чу.-- Графъ де-Гишъ.-- Сильная ревность.-- Женитьба герцога Анжуйскаго.-- Онъ принимаетъ титулъ герцога Орлеанскаго.-- Портретъ супруги его Генріетты.-- Обыкновенное распред&#1123;леніе дня Людовика XIV.-- Фрондисты д&#1123;лаются приверженцами двора.-- Король влюбляется въ Генріетту.-- Какимъ образомъ хотятъ скрыть эту любовь.-- Д&#1123;вица ла-Вальеръ.-- Она привлекаетъ вниманіе короля.-- Людовикъ XIV стихотворецъ.-- Данжо вдвойн&#1123; секретарь.-- Паденіе Фуке приготовляется.-- Вокскій праздникъ.-- Путешествіе въ Нантъ.-- Взятіе подъ арестъ Фуке.-- Ненависть къ Колберу.

   Мы уже сказали, что тотчасъ посл&#1123; смерти Мазарина, и даже до отъ&#1123;зда изъ Венсеня, Людовикъ XIV вел&#1123;лъ позвать Летелье, Ліоня и Фуко, и объявилъ имъ, что онъ принялъ твердое нам&#1123;реніе царствовать самъ. Скажемъ въ немногихъ словахъ, что это были за люди, которыхъ Мазаринъ зав&#1123;щалъ Людовику XIV. Впосл&#1123;дствіи мы разскажемъ о Колбер&#1123;, котораго онъ рекомендовалъ въ особенности.
   Мишель (Михаилъ) Летелье, внукъ сов&#1123;тника палаты питейныхъ сборовъ, былъ одинъ изъ т&#1123;хъ счастливцевъ, которыхъ природа одарила красотою и необыкновеннымъ умомъ; онъ им&#1123;лъ пріятное лицо, выразительные глаза, св&#1123;жій и живой цв&#1123;тъ лица, пріятную улыбку и тотъ прямой и открытый видъ, который при первомъ взгляд&#1123; располагаетъ въ пользу того, кому онъ принадлежитъ. Онъ всегда былъ в&#1123;жливъ, честенъ; обладая умомъ пріятнымъ, сговорчивымъ, вкрадчивымъ, онъ обыкновенно говорилъ съ такою скромностію, что его всегда считали бол&#1123;е во всемъ св&#1123;дущимъ, нежели онъ былъ на самомъ д&#1123;л&#1123;; онъ былъ см&#1123;лъ и даже предпріимчивъ въ д&#1123;лахъ государственныхъ, твердъ въ исполненіи задуманнаго плана, неспособенъ уклоняться отъ него внушеніями своихъ страстей, которыя онъ всегда ум&#1123;лъ обуздывать; в&#1123;ренъ въ житейскихъ отношеніяхъ; много об&#1123;щалъ, но мало д&#1123;лалъ; былъ робокъ въ д&#1123;лахъ семейныхъ; не пренебрегалъ никогда врагомъ своимъ, какъ бы онъ ничтоженъ ни былъ; всегда искалъ случая поразить его, но только скрытно:-- таковъ былъ смиренный отецъ гордаго Лувуа; таковъ былъ челов&#1123;къ, который сказалъ однажды Людовику XIV на счетъ канцлера Сегюіе, желавшаго быть герцогомъ Вильморомъ:-- Государь, вс&#1123; эти высокія достоинства нисколько не идутъ къ людямъ нашего званія, и я считаю хорошею политикою жаловать этими достоинствами только за военные подвиги.--
   Гуго-Ліоннь, дофинскій дворянинъ, обладалъ высшими качествами, нежели товарищъ его Летелье; умъ его, изощренный въ д&#1123;лахъ, былъ живъ и проницателенъ. Кардиналъ Мазаринъ съ давняго времени употреблялъ его въ трудныхъ дипломатическихъ д&#1123;лахъ, въ которыхъ онъ пріобр&#1123;лъ такой навыкъ, что молва о тонкости его политики даже вредила ему, особливо въ сношеніяхъ съ Италіянцами, которые не дов&#1123;ряли самимъ себ&#1123;, когда имъ надобно было вести съ нимъ переговоры; впрочемъ, онъ былъ челов&#1123;къ безкорыстный, на богатство смотр&#1123;лъ только какъ на средство къ доставленію себ&#1123; удовольствій и къ удовлетворенію н&#1123;которыхъ своихъ страстей; игрокъ, могъ, челов&#1123;къ чувственный, то предающійся съ наслажденіемъ л&#1123;ности, то неутомимый въ трудахъ; челов&#1123;къ ум&#1123;ющій пользоваться благорасположеніемъ знатн&#1123;йшихъ особъ; рабъ своихъ прихотей, покоряющійся вс&#1123;мъ нуждамъ, не полагающійся ни на кого, кром&#1123; на самаго себя; пользующій только однимъ своимъ капиталомъ, самъ пишущій, или диктующій вс&#1123; свои депеши, и вознаграждающій живостію своего ума все то, что терялъ отъ л&#1123;ности т&#1123;ла:-- вотъ каковъ былъ Ліонпь, или по крайней м&#1123;р&#1123; такимъ описываетъ его аббатъ Шуази, у котораго мы заимствовали этотъ портретъ.
   Николай Фуке, котораго огромное богатство, и страшное паденіе сд&#1123;лали зам&#1123;чательнымъ лицомъ въ исторіи, им&#1123;лъ д&#1123;ловой геній; отважный въ финансовыхъ операціяхъ, онъ открывалъ источники богатствъ въ самыхъ б&#1123;дственныхъ по видимому положеніяхъ, въ случаяхъ по видимому самыхъ отчаянныхъ: онъ былъ ученый правов&#1123;дъ, занимался науками, им&#1123;лъ увлекательный умъ, былъ благороденъ въ поступкахъ, и легко могъ быть обманутъ; какъ скоро онъ оказывалъ хотя мал&#1123;йшую услугу кому нибудь, что впрочемъ онъ д&#1123;лалъ съ достоинствомъ, готовностію и обязательностію, то уже считалъ его своимъ другомъ, полагался на него, какъ будто бы дружба эта была испытана временемъ и опытомъ; впрочемъ, онъ ум&#1123;лъ выслушивать и ум&#1123;лъ отв&#1123;чать,-- дв&#1123; вещи столь р&#1123;дкія въ министр&#1123;; притомъ, отв&#1123;чалъ всегда пріятно, такъ-что часто, не развязывая ни кошелька собственнаго, ни кошелька государственнаго, отпускалъ отъ себя полудовольными людей, им&#1123;вшихъ къ нему д&#1123;ла; жилъ безпечно, считалъ себя первымъ министромъ, не терялъ ни минуты изъ своихъ удовольствій, къ которымъ привыкъ, и которыя по его темпераменту были для него необходимостію; запирался въ своемъ кабинет&#1123;, и, между-т&#1123;мъ, какъ каждый превозносилъ похвалами великаго труженика, онъ тайкомъ выходилъ въ садикъ, куда являлись одна за другою изв&#1123;стн&#1123;йшія красавицы Парижа, которымъ онъ платилъ в&#1123;сомъ золота; былъ щедръ къ ученымъ, оц&#1123;нивалъ ихъ по достоинству и награждалъ по заслугамъ; былъ другомъ Расина, ла-Фонтена, и Мольера; над&#1123;ялся держать въ рукахъ своихъ молодаго короля; взялъ на себя бремя его трудовъ, его удовольствій, и любовныхъ похожденій, три вещи, которыми, къ несчастію честолюбиваго министра, король распоряжался самъ.-- Вотъ т&#1123; три челов&#1123;ка, которымъ чрезъ два часа по смерти Мазарина Людовикъ XIV сказалъ вышеприведенныя слова. Летелье и Ліоннь смирились предъ волею короля; Фуке улыбнулся; въ рукахъ его были вс&#1123; финансы королевства, -- онъ думалъ, что король не ускользнетъ изъ рукъ его, также какъ и всякой другой.
   Прі&#1123;хавъ въ Лувръ, первое лицо, которое король нашелъ въ своемъ кабинет&#1123;, былъ молодой челов&#1123;къ, съ нахмуреннымъ лицомъ, со впалыми глазами, съ густыми черными бровями, съ дикою отталкивающею наружностію. Этотъ челов&#1123;къ, часа два ожидавшій случая поговорить съ королемъ на един&#1123;, былъ Жанъ-Баттистъ Колберъ, которому Мазаринъ, въ посл&#1123;дніе дни жизни своей, поручилъ самыя близкія къ своему сердцу д&#1123;ла, и котораго, умирая, онъ рекомендовалъ королю. Онъ пришелъ сообщить ему, что кардиналъ Мазаринъ спряталъ или зарылъ въ разныхъ м&#1123;стахъ до пятнадцати милліоновъ наличными деньгами, и такъ-какъ кардиналъ не показалъ ихъ въ своемъ зав&#1123;щаніи, то онъ думаетъ, что нам&#1123;реніе кардинала было предоставить ихъ казн&#1123;, сундуки которой были совершенно пусты. Людовикъ XIV съ изумленіемъ посмотр&#1123;лъ на Колбера, и спросилъ, ув&#1123;ренъ ли онъ въ томъ, что говоритъ? Колберъ представилъ ему доказательства словъ своихъ. Ни что лучше не соотв&#1123;тствовало нам&#1123;ренію Людовика XIV, какъ открытіе такого клада, и при томъ въ такое время. Это ставило короля н&#1123;которымъ образомъ въ независимость отъ управляющаго финансами королевства. Открытіе это было началомъ счастія для Колбера.
   Пять милліоновъ было найдено у маршала Фабера въ Седан&#1123;, два въ Брейзах&#1123;, шесть въ ла-Фер&#1123;, пять, или шесть, въ Венсен&#1123;; были также значительныя суммы въ Лувр&#1123;; но не смотря на то, что посл&#1123;днее м&#1123;сто было осмотр&#1123;но прежде вс&#1123;хъ, но денегъ въ немъ уже не оказалось. Тогда вспомнили, что Бернуэнъ наканун&#1123; смерти Мазарина, уходилъ куда-то часа на два отъ своего умирающаго господина, и что это время было достаточно для похищенія денегъ.
   Такимъ образомъ, Людовикъ XIV вдругъ сд&#1123;лался богат&#1123;йшимъ изъ вс&#1123;хъ христіанскихъ королей: въ его частной казн&#1123; лежало восемнадцать, или двадцать милліоновъ, о которыхъ ни кто на св&#1123;т&#1123;, ни даже самъ Фуке, не зналъ.

0x01 graphic

   Первою заботою короля было установить правила этикета, потому что уже съ этого времени Людовикъ XIV началъ обнаруживать то благогов&#1123;ніе къ своей особ&#1123;, которое въ посл&#1123;дствіи, по требованію его, придворныя довели почти до обожанія. Въ двадцать три года, которыхъ онъ тогда достигъ, Людовикъ д&#1123;йствительно былъ,-- не смотря на первоначальное воспитаніе, можетъ быть съ нам&#1123;реніемъ пренебреженное кардиналомъ,-- образцомъ красоты и благородства; онъ былъ не высокаго, во выше средняго роста, и увеличивалъ свой ростъ высокими каблуками; роскошные волосы его разв&#1123;вались какъ у королей перваго и втораго покол&#1123;нія; онъ им&#1123;лъ большой, красивый носъ, румяныя и пріятныя губы, голубые глаза и величественный взглядъ; наконецъ, медленный съ удареніями говоръ его сообщалъ словамъ его важность, которая была не по его л&#1123;тамъ. Вс&#1123; эти преимущества бросались въ глаза т&#1123;мъ бол&#1123;е, что братъ его Филиппъ Французскій, герцогъ Анжуйскій, составлялъ съ нимъ совершенный контрастъ. Какъ принцъ съ нравами тихими, или лучше сказать, женственными, съ пламенною, но безразсудною храбростію, совершенный типъ, въ физическомъ и въ нравственномъ отношеніи, того изн&#1123;женнаго и рыцарствующаго дворянства, которое окружало посл&#1123;дняго Валуа и ознаменовало его царствованіе своими пороками и своею храбростію, онъ съ досадою сносилъ то превосходство, которое старшій братъ его хот&#1123;лъ присвоить себ&#1123; надъ вс&#1123;ми его окружающими. Все д&#1123;тство обоихъ принцевъ протекло въ этой борьб&#1123;; но уже съ давняго времени окружающіе Людовика XIV чувствовали его жел&#1123;зную волю; принцъ Анжуйскій долженъ былъ во всемъ отдать первенство своему брату.
   Тоже было и съ Анною Австрійскою, столь могущественною въ первые годы своей опеки. Сперва Мазаринъ мало по малу лишилъ ее той власти, которую она старалась удержать за собою, сколько могла. По смерти кардинала она думала, что наступило время принять н&#1123;которыя м&#1123;ры для возвращенія себ&#1123; потеряннаго вліянія; но при первыхъ намекахъ о власти, у нея исторгнувшихся, Людовикъ XIV далъ ей зам&#1123;тить, что выраженное имъ своимъ министрамъ нам&#1123;реніе, т. е. что онъ желаетъ царствовать самъ, было нам&#1123;реніе, принятое имъ съ давняго времени, твердо укоренившееся въ его ум&#1123;, и не допускающее никакого ограниченія. Королева-мать посл&#1123; этого новаго разочарованія р&#1123;шилась удалиться въ Валь-де Графъ, гд&#1123; цв&#1123;ты сд&#1123;лались главнымъ ея развлеченіемъ. Впрочемъ, въ то время она страдала уже отъ бол&#1123;зни, отъ которой ей не суждено было вылечиться: первыя язвы рака показались на ея груди.
   Не смотря на красоту молодой королевы, которою король восхищался, когда въ первый разъ ее увид&#1123;лъ, Людовикъ XIV ни на одну минуту не былъ влюбленъ въ свою супругу. Конечно, онъ обращался съ нею съ уваженіемъ, какъ съ испанскою принцессою и Французскою королевою, но этого было мало для юнаго сердца, мечтавшаго о другомъ такомъ же юномъ сердц&#1123;. Единственнымъ ея развлеченіемъ было говорить о своей родин&#1123;, съ королевою-матерью, которая также была испанка. Собранія ей не нравились, потому-что въ нихъ она вид&#1123;ла молодаго супруга своего, любезнымъ, услужливымъ,-- срывающимъ, какъ говоритъ Бюсси Рабютенъ, листья съ этаго кустарника розъ, который окружалъ ее какъ бы для того, чтобъ отвратить отъ нея взоры ея супруга.
   Притомъ же, въ Лувр&#1123; образовался новый дворъ, который еще бол&#1123;е увеличилъ огорченія королевы. Еще при жизни кардинала былъ утвержденъ проектъ вступленія въ бракъ герцога Анжуйскаго съ б&#1123;дною англійскою принцессою Генріеттою, которую скупость Мазарина оставляла часто безъ дровъ въ Лувр&#1123;, и которую Людовикъ XIX держалъ такъ долго вдали отъ себя, изъ презр&#1123;нія вообще къ д&#1123;вочкамъ. Но д&#1123;вочка между-т&#1123;мъ выросла, состояніе ея изм&#1123;нилось: Генріетт&#1123; было уже семнадцать л&#1123;тъ; она была родная сестра англійскаго короля Карла II.
   Мать ея, королева англійская Генріетта, узнавъ, что сынъ ея вступилъ на престолъ Стюартовъ, у&#1123;хала съ дочерью своею въ Англію, чтобъ им&#1123;ть удовольствіе увид&#1123;ться съ Карломъ II, мирнымъ обладателемъ своего королевства. Прі&#1123;хавъ въ Лондонъ, она узнала, что герцогъ Букингамъ, сынъ того самого Букингама, который, какъ мы вид&#1123;ли, усыпалъ жемчугомъ путь свой къ королю и королев&#1123; Франціи, былъ влюбленъ въ принцессу королевскаго дома, вторую дочь ея; но какъ ни быль влюбленъ Букингамъ, онъ, увид&#1123;въ Генріетту, которая прі&#1123;хала изъ Франціи со вс&#1123;ми прелестями другой страны, со вс&#1123;мъ изяществомъ другаго двора, не могъ однако не изм&#1123;нить предмету своей прежней страсти: Букингамъ въ любви быль достойный сынъ своего отца, и вскор&#1123; можно было сказать, что глаза Генріетты лишили его и того небольшаго ума, который онъ им&#1123;лъ прежде. Между т&#1123;лъ, англійская королева-мать получала ежедневно отъ герцога Анжуйскаго письма, въ которыхъ онъ уб&#1123;дительно просилъ ее возвратиться во Францію. Герцогъ торопился вступить въ этотъ бракъ, потому что онъ гляд&#1123;лъ на него, какъ на событіе, которое, доставивъ ему независимое существованіе, равно какъ и богатство, должно было освободить его н&#1123;сколько изъ подъ власти его брата. Поэтому, англійская королева съ дочерью р&#1123;шились немедленно &#1123;хать во Францію, не смотря на дурное время года. Король, сынъ ея, проводилъ ее на разстояніе одного дня пути отъ Лондона. Герцогъ Букингамъ сл&#1123;довалъ за нею вм&#1123;ст&#1123; съ прочими придворными. Но вм&#1123;сто того, чтобъ возвратиться назадъ съ королемъ, этотъ любимецъ его просилъ позволеніе проводить во Францію королеву-мать и дочь ея; король Карлъ II далъ ему на это позволеніе.
   Плаваніе въ первый день было благополучно; но на другой день корабль сталъ на мель и былъ въ опасности погибнуть. Герцогъ Букингамъ забылъ совершенно собственную свою опасность при вид&#1123; опасности, угрожавшей принцесс&#1123;. Такимъ образомъ, посл&#1123; этого приключенія, страсть его не была уже ни для кого тайною. Корабль извлекли изъ его опаснаго положенія, но надобно было бросить якорь въ ближайшей гавани.
   Зд&#1123;сь принцесса забол&#1123;ла сильною лихорадкою: это было сл&#1123;дствіемъ кори... Новая опасность прекрасной нев&#1123;сты, и новыя сумасбродства Букингама!.. Поэтому, встревоженная королева-мать, прибывъ въ Гавръ, гд&#1123; она должна была остановиться на н&#1123;сколько дней, чтобъ отдохнуть, потребовала, чтобъ Букингамъ отправился въ Парижъ для изв&#1123;щенія о ея прибытіи. Букингамъ повиновался. Такимъ образомъ, королев&#1123; Анн&#1123; Австрійской привелось увид&#1123;ться съ сыномъ того, котораго она н&#1123;когда такъ любила.

0x01 graphic

   Чрезъ н&#1123;сколько дней возв&#1123;щено было о прибытіи об&#1123;ихъ принцессъ. Герцогъ Анжуйскій вы&#1123;халъ къ нимъ на встр&#1123;чу со всею возможною посп&#1123;шностію, и до самой своей женитьбы, продолжалъ оказывать нев&#1123;ст&#1123; своей должное вниманіе, которое можно бы было принять за любовь, если бы, какъ говоритъ госпожа Лафайетъ, не было вс&#1123;мъ очень хорошо изв&#1123;стно, что чудесный даръ воспламенить сердце этою принца не былъ динъ ни одной женщин&#1123; на св&#1123;т&#1123;.
   Въ свит&#1123; герцога находился задушевный другъ его, графъ Гишъ. Графъ Гишъ былъ самый красивый, изящный, любезный, храбрый и самый см&#1123;лый изъ вс&#1123;хъ придворныхъ вельможъ. Н&#1123;сколько излишнее тщеславіе и надменный видъ, обнаруживавшіеся во вс&#1123;хъ чертахъ его лица, помрачали вс&#1123; его прекрасныя качества.
   Первымъ д&#1123;ломь Букингама было ревновать графа Гиша, который въ то время былъ уже занятъ госпожею Шале, дочерью герцога Мармутье. Букингамъ былъ ревнивъ по своему, т. е. съ такою неосторожностію, что герцогъ Анжуйскій, зам&#1123;тилъ это, и открылъ свои подозр&#1123;нія об&#1123;имъ королевамъ-матерямъ. Об&#1123; онъ старались его успокоить, англійская королева съ врожденнымъ женщин&#1123; чувствомъ поддержать дочь свою, королева Анна Австрійская, съ могущественнымъ воспоминаніемъ, которое она перенесла отъ отца къ сыну. Не смотря на ихъ ув&#1123;ренія, герцогъ Анжуйскій, который и самъ по природ&#1123; былъ очень ревнивъ, не успокоился до т&#1123;хъ поръ, пока ему не было дано об&#1123;щаніе, что Букингамъ, проведя при французскомъ двор&#1123; столько времени, сколько приличіе требуетъ, возвратится въ Англію.
   Между т&#1123;мъ, при двор&#1123; д&#1123;лали уже нужныя приготовленія къ сватьб&#1123;, которая должна была совершиться въ март&#1123; м&#1123;сяц&#1123;. Король далъ брату своему, какъ свадебный подарокъ, уд&#1123;лъ покойнаго герцога Орлеанскаго въ томъ разм&#1123;р&#1123;, въ какомъ влад&#1123;лъ имъ Гастонъ, кром&#1123; Блуа и Шамбора. По этому, съ этого времени, мы будемъ называть герцога Анжуйскаго его королевскимъ высочествомъ, или герцогомъ Орлеанскимъ.
   Англійская принцесса, играющая въ первые годы величія Людовика XIV такую большую роль, окончившуюся страшною катастрофою, была во вс&#1123;хъ отношеніяхъ достойна этой любви и этой ревности. Это была особа высокаго роста, прелестная во вс&#1123;хъ отношеніяхъ, хотя ея талія и была не совс&#1123;мъ хороша. Цв&#1123;тъ лица ея былъ весьма н&#1123;жный, глаза не большіе, но кроткіе и блестящіе, ротъ маленькій, чрезвычайно правильный, губы коралловыя; зубы ея уподоблялись двумъ рядамъ жемчужинъ; только лицо ея, н&#1123;сколько худощавое и продолговатое, придавало ей отт&#1123;нокъ меланхоліи, который бы могъ считаться добавленіемъ красоты, если бы меланхолія была въ то время въ мод&#1123;; кром&#1123; того, принцесса им&#1123;ла во всемъ изящный вкусъ: она од&#1123;валась и причесывалась всегда такъ, что наибол&#1123;е шло ей къ лицу.
   Бракосочетаніе было совершено 31 марта 1661 года, въ Пале-Ройял&#1123;, въ присутствіи короля, королевы-матери, королевы Англійской, принцессъ Орлеанскихъ и принца Конде. Чрезъ н&#1123;сколько дней, какъ было об&#1123;щано его королевскому высочеству, герцогъ Букингамъ оставилъ Францію со вс&#1123;ми возможными изъявленіями горести.
   Около этого времени, какъ мы сказали, король началъ брать т&#1123; правильныя привычки въ распред&#1123;леніи дневныхъ своихъ занятій, которыя въ скоромъ времени обратились въ законъ этикета. Въ восемь часовъ король вставалъ, хотя всегда ложился очень поздно. Выходя изъ спальни королевы, онъ проходилъ въ свою, гд&#1123; молился Богу; окончивъ молитву, онъ од&#1123;вался; од&#1123;вшись, онъ начиналъ заниматься государственными д&#1123;лами, и въ это время одинъ только Вильруа, бывшій его дядькою, им&#1123;лъ право входить въ его кабинетъ. Въ десять часовъ его величество отправлялся въ сов&#1123;тъ, и оставался въ немъ до полудня; потомъ слушалъ об&#1123;дню; время отъ выхода его изъ придворной церкви до об&#1123;да, онъ посвящалъ прогулкамъ или бес&#1123;дамъ съ королевами; посл&#1123; об&#1123;да онъ оставался еще часъ, или два, въ семейномъ кругу; потомъ возвращался къ занятіямъ съ т&#1123;мъ, или съ другимъ изъ своихъ министровъ, давалъ аудіенціи, терп&#1123;ливо выслушивалъ т&#1123;хъ, которые приходили цъ нему съ д&#1123;лами, и принималъ прошенія, на которыя отв&#1123;ты получались въ назначенные дни. Наконецъ, вечеръ проходилъ опять въ домашнемъ кругу, гд&#1123; присутствовали принцессы съ своими статсъ-дамами, или на представленіи какой нибудь комедіи, или на репетиціи ея, или наконецъ въ балет&#1123;.
   Въ конц&#1123; апр&#1123;ля дворъ пере&#1123;халъ въ Фонтенбло. Принцъ Конде и герцогъ Бофоръ посл&#1123;довали за нимъ туда же. Принцъ Конде, посл&#1123; его королевскаго высочества, занималъ первое м&#1123;сто при двор&#1123;, икороль питалъ къ нему большое уваженіе. Принцъ, съ своей стороны, при всякомъ случа&#1123; старался доказывать, что онъ сд&#1123;лался не только преданн&#1123;йшимъ, но и покорн&#1123;йшимъ слугою короля. Такъ-какъ король, королевы, и его королевское высочество съ своею супругою, часто для прохлады катались по каналу въ богатомъ, украшенномъ золотою р&#1123;зьбою, бот&#1123;, им&#1123;вшемъ видъ галеры, то принцъ просилъ предоставить ему честь управлять этимъ судномъ, и исполнялъ эту обязанность съ удивительною ловкостію.
   Что касается до герцога Бофора, главы недовольныхъ и Фрондистовъ, этого пресловутаго базарнаго короля, этого народнаго полубога, который столько разъ однимъ мановеніемъ свомъ разрушалъ столицу подобно тому, какъ погребенный гигантъ поднимаетъ н&#1123;дра земли, то теперь, онъ со вс&#1123;мъ усердіемъ сл&#1123;довалъ повсюду за королемъ, и на охот&#1123;, и въ прогулкахъ, и когда, принцъ Конде во время стола услуживалъ ихъ величествамъ, то онъ, услуживая принцу Конде, принималъ изъ рукъ его блюда и тарелки.
   Ц&#1123;лый м&#1123;сяцъ прошелъ уже въ празднествахъ, въ прогулкахъ, въ балахъ и спектакляхъ, какъ вдругъ это доброе и дружеское согласіе, которое по словамъ современныхъ историческихъ записокъ, заставляло в&#1123;рить возвращенію золотаго в&#1123;ка, разстроилось отъ ревнивыхъ подозр&#1123;ніи молодой королевы. Однажды она бросилась въ ноги Анн&#1123; Австрійской и сказала ей съ видомъ глубокаго отчаяніи, что король влюбленъ въ ея королевское высочество. Это уже было не первое открытіе, сд&#1123;ланное Анн&#1123; Австрійской. Его королевское высочество, будучи ревнивъ, уже прежде жаловался на то своей матери. Только на этотъ разъ д&#1123;ло оказалось трудн&#1123;е: король былъ не Букингамъ, его нельзя было услать, какъ Букингама, по ту сторону ла-Маншскаго пролива. Д&#1123;йствительно, Французскій дворъ, всегда славившійся своимъ волокитствомъ и щегольствомъ, превзошелъ самаго себя въ щегольств&#1123; и волокитств&#1123; со времени прибытія супруги его высочества. Король, какъ зам&#1123;тила молодая королева и герцогъ Орлеанскій, то есть, дв&#1123; особы, которымъ бол&#1123;е вс&#1123;хъ нужно было сл&#1123;дить за его любовными прод&#1123;лками,-- чрезвычайно старался во всемъ угождать ей. Ея высочество, и маленькій ея дворъ, состоявшій изъ фрейлинъ: Креки, Шатильовъ Тонней-Шарантъ, Латремуйль и госпожи Лафайетъ, собирались на прогулки, которыя, впрочемъ, д&#1123;лались по видимому для ихъ самихъ, такъ-что король своимъ участіемъ во вс&#1123;хъ этихъ прогулкахъ, казалось, желалъ, не столько себя, сколько имъ доставить удовольствіе. Наприм&#1123;ръ въ жаркое л&#1123;тнее время, герцогиня Орлеанская каждый день &#1123;здила купаться; по причин&#1123; сильнаго жара, она отправлялась въ карет&#1123;, а возвращалась назадъ верхомъ на лошади, въ сопровожденіи вс&#1123;хъ своихъ дамъ, щегольски од&#1123;тыхъ, съ разд&#1123;вающимися по в&#1123;тру на голов&#1123; ихъ перьями, въ сопровожденіи самаго короля и всей придворной молодежи; потомъ, посл&#1123; ужина, садились въ коляски, и при звук&#1123; музыки прогуливались ночью по берегу.
   Фуке не могъ понять, откуда молодой король беретъ деньги на свои расходы и все ожидалъ, когда Людовикъ XIV доберется до его кассы; тогда онъ взялъ бы, конечно, ладъ нимъ власть. Но Людовикъ XIV обладалъ милліонами Мазарина, и на нихъ т&#1123;шилъ, какъ мы вид&#1123;ли, въ Фонтебло супругу своего брата. Донесеніе, сд&#1123;ланное въ этотъ разъ съ двухъ сторонъ Анн&#1123; Австрійской, обезпокоило ее бол&#1123;е, нежели первое; она уже знала про любовь короля къ ей высочеству, знала, что и сама была уже забыта своимъ сыномъ; всл&#1123;дствіе сего, она об&#1123;щала поговорить объ этомъ съ молодою принцессою, и сдержала свое слово. Но принцесса, утомленная продолжительною и строгою опекою своей матери, и боявшаяся попасть подъ опеку своей тещи, не приняла сов&#1123;товъ посл&#1123;дней, и, зная ненависть молодой королевы и королевы-матери къ графин&#1123; Суассопъ, за которою король н&#1123;когда ухаживалъ, свела съ нею дружбу, и вскор&#1123; сд&#1123;лала ее своею наперсницею.
   Разум&#1123;ется, отъ этого д&#1123;ла приняли неблагопріятный оборотъ: оскорбительные намеки переходили отъ однихъ къ другимъ, и д&#1123;лали это положеніе невыносимымъ; каждый день увеличивались неудовольствія между королевою-матерью и принцессою Генріеттою, и весьма натуральная холодность мало по малу вкрадывалась между королемъ и его королевскимъ высочествомъ. Все это кончилось самымъ соблазнительн&#1123;йшимъ разрывомъ, когда королю и принцесс&#1123; пришла мысль, поданная, какъ полагаютъ, графинею Суассонъ, прикрыть эту раздражающуюся любовь, другою любовью, которую можно бы было допустить; королю предложили, для прикрытія его преступной страсти, представиться влюбленнымъ въ д&#1123;вицу ла-Вальерь, камеръ-юнгферу ея высочества, молодую д&#1123;вушку, не заслуживающую впрочемъ большаго вниманія.
   Луиза-Франциска Ла-Бомъ Ле-Бланъ ла-Вальеръ, дочь маркиза ла-Вальера, родилась въ Тур&#1123; 6 авгусіа 1644 года; сл&#1123;довательно ей не было еще и полныхъ семнадцати л&#1123;тъ. Она была блондинка съ карими, выразительными глазами, съ б&#1123;лыми, широкими зубами; ротъ у ней былъ довольно большой; зубы отличались б&#1123;лизною; на лиц&#1123; ея оставались н&#1123;которые сл&#1123;ды оспы; она не им&#1123;ла, ни красивой груди, ни красивыхъ плечъ; руки ея были тонки, некрасивы; притомъ, она не много прихрамывала, въ сл&#1123;дствіе вывиха, случившагося на седьмомъ, или осьмомъ году, когда она соскочила на землю съ кучи дровъ, и худо выправленнаго. Впрочемъ, говорили, что она была очень добра и чистосердечна; при двор&#1123; у ней не было ни одного обожателя, кром&#1123; молодаго герцога Гиша, о которомъ мы уже говорили, и который однако ни въ чемъ не усп&#1123;лъ. Говорили также, правда, о какомъ-то Виконт&#1123; Бражелон&#1123;, о которомъ будто бы въ Блуа она впервые вздыхала; но самые злые языки говорили объ этой любви, какъ о любви д&#1123;тской, оставшейся безъ посл&#1123;дствій. Такова была особа, которую предлагали заклать въ жертву приличіямъ, и на которую желали отклонить не неосновательныя подозр&#1123;нія молодой королевы и его высочества. Но никто только не зналъ того, что эта молодая д&#1123;вушка, которой Людовикъ даже не зам&#1123;тилъ, съ давняго времени питала тайную любовь къ королю, любовь, которая д&#1123;лала ее нечувствительною къ искательству придворныхъ молодыхъ людей, и даже самаго герцога Гиша.
   Скажемъ н&#1123;сколько словъ объ этой б&#1123;дной Луиз&#1123; ла-Вальеръ, единственной особ&#1123;, которая любила короля, какъ говоритъ г-жа Моттвиль,-- для него самаго. Госпожа ла-Вальеръ, ея мать, вышла во второй разъ замужъ за Сен-Реми, бывшаго домоправителемъ у Гастона, того самаго Сен-Реми, который, увидя однажды, какъ поб&#1123;жала въ изв&#1123;стное м&#1123;сто вдовствующая нын&#1123; супруга герцога Орлеанскаго, спросилъ его:-- не изъ ревеня ли, или не изъ александрійскаго ли дерева сд&#1123;ланъ его жезлъ? По этому, какъ жена, такъ и дочь его им&#1123;ли входъ въ небольшому двору въ Блуа, гд&#1123; Гастонъ проводилъ весьма уединенно посл&#1123;дніе годы своей жизни. Д&#1123;вица ла-Вальеръ, не занимая никакой должности при этомъ небольшомъ двор&#1123;, жила при немъ почти въ качеств&#1123; камеръ-юнгферы. Зд&#1123;сь-то она свела дружбу съ д&#1123;вицею Монтале, которая впосл&#1123;дствіи приняла такое дружеское участіе въ ея печальной судьб&#1123;. Между т&#1123;мъ, разнесся слухъ, что король, отправляясь встр&#1123;чать инфантину, за&#1123;детъ въ Блуа. Про&#1123;здъ двадцати-двухъ л&#1123;тняго короля былъ важною новостію среди роя молодыхъ д&#1123;вушекъ, которыя весьма скучали при двор&#1123; герцога Орлеанскаго. Этотъ слухъ, произведшій не малое смятеніе въ сердцахъ этихъ молоденькихъ д&#1123;вушекъ, вскор&#1123; подтвердился. Въ Блуа получено было изв&#1123;стіе, что король вы&#1123;халъ изъ Парижа: потомъ, что онъ прибылъ въ Шамборъ; наконецъ, что онъ нам&#1123;ренъ про&#1123;хать чрезъ замокъ. Сколько изъ этикета, столько же и изъ кокетства, вс&#1123; молоденькія провинціалки нарядились въ лучшія свои платья. Какова же была ихъ досада, когда устар&#1123;вшій покрой ихъ платьевъ, и вышедшій изъ моды рисунокъ ихъ тканей возбудили см&#1123;хъ и насм&#1123;шки раззод&#1123;тыхъ по мод&#1123; надменныхъ парижанокъ, находившихся въ свитъ короля! Надъ одною только д&#1123;вицею ла-Вальеръ не насм&#1123;хались, потому-что на ней было над&#1123;то б&#1123;лое платье; но она им&#1123;ла другое несчастіе, почти такое же, какъ и другія, и именно то, что осталась незам&#1123;ченною. Но нельзя того же сказать, относительно ея сердца. Монархъ, такой молодой, такой красивый, такъ богато-од&#1123;тый, произвелъ на нее живое впечатл&#1123;ніе, и св&#1123;тлое воспоминаніе объ немъ осталось въ ея памяти.
   Вскор&#1123; посл&#1123; описываемыхъ нами событій, герцогъ Орлеанскій умеръ; тогда герцогиня объявила, что нам&#1123;рена оставить Блуа и переселиться въ Версайль. Смерть герцога и отъ&#1123;здъ герцогини разстроили весь домъ. Сен-Реми лишился своего м&#1123;ста, а маленькая Луиза потеряла своихъ подругъ и надежды, которыя она основывала на будущихъ милостяхъ герцогини. Прибавимъ, что бол&#1123;е всего жал&#1123;ла она о своихъ подругахъ; особливо о д&#1123;виц&#1123; Монтале, съ которою она была наибол&#1123;е дружна. Изв&#1123;стно, отъ какихъ ничтожныхъ обстоятельствъ зависятъ иногда вс&#1123; будущія событія нашей жизни. Молодая д&#1123;вушка была въ отчаяніи, что разстается съ своею покровительницею; г-жа Шуази, о которой мы уже им&#1123;ли случай говорить, видя такое д&#1123;тское отчаяніе, сказала молодой д&#1123;вушк&#1123;:-- Что это? моя милая, неужели вамъ такъ скучно оставаться въ Блуа?
   Молодая д&#1123;вушка не въ силахъ была отв&#1123;чать. Ну,-- сказала г-жа Шуази, пожавъ ей руку,-- не стыдитесь высказать своихъ желаній, дитя мое; сочли ли бы вы себ&#1123; за счастіе &#1123;хать въ сл&#1123;дъ за Монтале и поступить вм&#1123;ст&#1123; съ нею ко Двору принцессы Генріетты, который теперь формируется?-- Ахъ! сударыня, вскричала д&#1123;вина ла-Вальеръ,-- это было бы для меня величайшимъ счастіемъ!-- Въ такомъ случа&#1123;, будьте спокойны; штатъ дома принцессы еще не составленъ, и я поговорю о васъ.-- Ла-Вальеръ весьма обрадовалась этому об&#1123;щанію.
   Между т&#1123;мъ, вдовствующая герцогиня у&#1123;хала. Монтале и госпожа Шуази у&#1123;хали тоже: дв&#1123; нед&#1123;ли прошли безъ всякихъ изв&#1123;стій, потомъ и еще дв&#1123; нед&#1123;ли; ла-Вальеръ думала, что объ ней уже совс&#1123;мъ забыли, какъ вдругъ пришло изв&#1123;стіе, что просьба ея принята, и что молодой фрейлин&#1123; дается только восемь дней сроку для вступленія въ должность.
   Ла-Вальеръ прі&#1123;хала въ Парижъ спустя н&#1123;сколько дней посл&#1123; вступленія въ бракъ Генріетты; а такъ-какъ она была не совс&#1123;мъ хороша собою, то прі&#1123;здъ ея ко двору произвелъ мало д&#1123;йствія, за исключеніемъ герцога Гиша, который немедленно отобралъ сердце свое у д&#1123;вицы Шале и предложилъ его д&#1123;виц&#1123; ла-Вальеръ. Но мы вид&#1123;ли уже, какимъ щитомъ было защищено ея сердце: д&#1123;вица ла-Вальеръ любила короля.
   Сама судьба, казалось, хот&#1123;ла, чтобъ выборъ принцессы Генріетты и короля палъ на д&#1123;вицу ла-Вальеръ. И какъ, должно быть, велика была радость молодой д&#1123;вушки, когда она увид&#1123;ла, что король обратилъ на нее свое вниманіе! Съ другой стороны, въ этомъ юномъ, совершенно невинномъ сердц&#1123;, въ этомъ юномъ, совершенно неиспорченномъ ум&#1123;, было столько очарованія, столько прелести, и столько простоты, что притворная любовь короля перем&#1123;нилась сперва въ н&#1123;жное сочувствіе, а потомъ въ истинную любовь. Дв&#1123; особы много потеряли отъ этой неожиданной любви, которая вскор&#1123; перестала быть тайною: герцогъ Гинъ и ея королевское высочество. За то эти два пылкія сердца сблизились между собою, и, по всей в&#1123;роятности, для того, чтобъ жаловаться другъ передъ другомъ; но жалобы ихъ скоро перем&#1123;нились въ выраженія бол&#1123;е н&#1123;жныя, и такимъ образомъ родилась между молодымъ герцогомъ и принцессою, супругою герцога Орлеанскаго, страсть, которая продолжалась во всю жизнь ихъ.
   Но возвратимся къ королю. Чувство, которое онъ питалъ къ д&#1123;виц&#1123; ла-Вальеръ, им&#1123;ло вс&#1123; свойства истинной любви. Людовикъ XIV былъ подл&#1123; нея боязлив&#1123;е и почтительн&#1123;е, нежели подл&#1123; самой королевы. Приводятъ множество случаевъ, которые кажутся столь необыкновенными, что съ трудомъ можно в&#1123;рить, и между другими сл&#1123;дующій: однажды, во время грозы, король вм&#1123;ст&#1123; съ д&#1123;вицею ла Вальеръ скрывшись подъ защиту в&#1123;твистаго дерева, оставался стоять подъ нимъ, пока продолжалась гроза, то есть, почти въ продолженіи двухъ часовъ, съ открытою головою и со шляпою въ рук&#1123;. Особенно заставляло в&#1123;рить слухамъ объ этой любви, то, что король наблюдалъ всевозможныя предосторожности относительно д&#1123;вицы ла-Вальеръ. Онъ прекратилъ свиданіе съ нею у герцогини во время дневныхъ прогулокъ, и только во время вечерней прогулки выходилъ изъ коляски герцогини и подходилъ къ дверцамъ коляски д&#1123;вицы ла Вальеръ; чтобъ выразить вполн&#1123; свои чувствованія, онъ принялся писать стихи; стихи Карла IX остаются досел&#1123; образцами прелести и вкуса; мы предоставляемъ публик&#1123; судить о стихахъ Людовика XIV.
   Въ одно утро прекрасная фаворитка короля получила букетъ съ сл&#1123;дующимъ мадригаломъ:
   
   Allez voir cet objet si charmant et si doux,
   Allez, petites (leurs, mourir pour celte belle;
   Mille amants voudraient bien en faire autant pour elle,
   Qui n'"n auront jamais le plaisir comme vous.
   
   T. e. Цв&#1123;точки милые, къ красавиц&#1123; идите
   И на груди ея вы сладостно умрите;
   Какъ многіе изъ насъ пожертвовали бы ей,
   Когда бъ могли, какъ вы, всей жизнію своей.
   
   Эти первые стихи возбудили въ Людовик&#1123; XIV охоту писать ихъ. При всемъ могуществ&#1123; своемъ онъ думалъ, что стоитъ только захот&#1123;ть, чтобы сд&#1123;латься поэтомъ: за первымъ мадригаломъ посл&#1123;довалъ второй. Вотъ онъ:
   
   Avez vous ressenti l'absence,
   &#202;tes-vous sensible au retour
   De celui que votre pr&#233;sence
   Comble de plaisir et d'amour,
   Et qui se meurt d'impatience
   Alors que sans vous voir
   Il doit passer un jour?
   
   T. e. Зам&#1123;тила ли ты, скажи, отсутствіе,
   И рада-ли была, скажи, ты возвращенью
   Того, кого всегда твое присутствіе
   Располагаетъ такъ къ восторгамъ, къ наслажденью;
   Того, который такъ томится и скучаетъ
   Тотъ день, когда тебя не видитъ, не встр&#1123;чаетъ.
   
   Этотъ мадригалъ им&#1123;лъ усп&#1123;хъ: король получилъ на него сл&#1123;дующій отв&#1123;тъ на томъ же язык&#1123; поэзіи.
   
   Je ressens un plaisir extr&ecirc;me
   De penser &#224; vous nuit et jour;
   Je vis plus en vous, qu'en moi m&ecirc;me,
   Mon seul soin est de vous faire ma cour;
   Les plaisirs, sans ce que l'on aime,
   Sont autant de larcins, que l'on fait &#224; l'amour.
   
   T. e. Мое верховное блаженство составляетъ
   И ночь и день о васъ единственно мечтать;
   Живу я не собой, меня одушевляетъ
   Одна забота вамъ отраду доставлять;
   Т&#1123; удовольствія, которыя вкушаютъ
   Безъ друга, у любви покражу составляютъ.
   
   Никто не могъ знать, когда бы остановилась эта поэтическая переписка, если бы не одно довольно любопытное обстоятельство: Людовикъ XIV находилъ стихи свои превосходными, и, по всей в&#1123;роятности, д&#1123;вица ла-Вальеръ была съ нимъ одного мн&#1123;нія; но для самолюбія короля поэта этого было недостаточно. Однажды, утромъ, сочинивъ новый мадригалъ, онъ остановилъ маршала Граммона, который шелъ мимо его, и уведя его съ собою въ амбразуру окна, сказалъ ему:-- Маршалъ! я хочу показать вамъ стихи.-- Стихи? сказалъ маршалъ, мн&#1123;?-- Да, вамъ, я желаю знать ваше мн&#1123;ніе.-- Извольте, государь, сказалъ маршалъ, и лицо его нахмурилось, потому что онъ всегда им&#1123;лъ весьма посредственный вкусъ къ поэзіи.
   Король, или д&#1123;йствительно не вид&#1123;лъ, или притворялся, что не видитъ, какъ маршалъ нахмурилъ брови, и прочиталъ ему сл&#1123;дующіе стихи:
   
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Qui les saura, mes secr&egrave;tes amours?...
   Je me ris des soup&#232;ons, je me ris des discours.
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Quoique l'on parle, et que l'on cause,
   Nul ne saura mes secr&egrave;tes amours,
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Que celle qui les cause.
   
   T e. Никто моей любви таинственной не знаетъ;
   Догадки-же меня см&#1123;шатъ и пот&#1123;шаютъ;
   Кто что ни говоритъ, и кто что ни болтаетъ,
   Никто моей любви таинственной не знаетъ;
   Одна лишь знаетъ та, кто мн&#1123; ее внушаетъ.
   
   -- Ба! сказалъ Граммонъ,-- кто могъ написать подобные стихи?-- Такъ вы, маршалъ, находите, что они нехороши?-- Очень нехороши, ваше величество -- Ну, маршалъ, сказалъ, зат&#1123;явшись, король,-- стихи эти сочинилъ я; во будьте спокойны, ваша откровенность меня вылечила.... другихъ стиховъ я уже не напишу!
   Маршалъ ушелъ въ смущеніи и -- странное д&#1123;ло! король сдержалъ слово данное самому себ&#1123;. За то Людовикъ XIV принялся за прозу, но и прозою писать д&#1123;ло не совс&#1123;мъ легкое! Потому, когда ему нужно было однажды написать къ д&#1123;виц&#1123; ла-Вальеръ письмо въ то самое время, когда надобно было идти въ сов&#1123;тъ, онъ поручилъ г-ну Данжо написать вм&#1123;сто себя. По выход&#1123; его изъ сов&#1123;та новый секретарь представилъ ему письмо, написанное такъ хорошо, что Людовикъ XIV признался, что онъ самъ не написалъ бы лучше. Съ этого дня Данжо служилъ королю секретаремъ въ переписк&#1123; съ д&#1123;вицею ла-Вальеръ. Пользуясь такимъ легкимъ способомъ, король могъ писать по два и по три письма въ день къ возлюбленной своей Луиз&#1123;. Б&#1123;дная ла-Вальеръ начала, въ свою очередь, затрудняться такою тяжелою работою. Къ счастію, ей вдругъ пришла св&#1123;тлая мысль поручить также г-ну Данжо писать къ королю вм&#1123;сто себя. Данжо согласился, и съ того же дня началъ писать и вопросы и отв&#1123;ты. Переписка эта продолжалась ц&#1123;лый годъ. Наконецъ, однажды, въ минуту откровенности, ла-Вальеръ призналась королю, что эти н&#1123;жныя письма, которыя онъ приписываетъ частію ея уму, частію ея сердцу, писалъ г-нъ Данжо. Король захохоталъ, и самъ признался, что вс&#1123; страстныя письма, которыя она отъ него получала, писалъ онъ же. Людовикъ XIV оц&#1123;пилъ по достоинству эту совершенную скромность Данжо, столь р&#1123;дкую при двор&#1123;; Данжо составилъ себ&#1123; счастіе.
   Въ то время, когда фаворитка возвышалась на перекоръ всему св&#1123;ту, и притомъ больше помощію любви, которую она питала къ королю, нежели помощію любви, которую король питалъ къ ней, приготовлялась великая катастрофа, а именно паденіе Николая Фуке, о которомъ кардиналъ, рекомендуя его королю, говорятъ, будто бы сказалъ, чтобъ король остерегался его. Никто не можетъ съ достов&#1123;рностію сказать, далъ ли кардиналъ Мазаринъ этотъ сов&#1123;тъ молодому королю, или н&#1123;тъ; но всякій можетъ утвердительно сказать, что предостереженіе Мазарина было безполезно въ этомъ случа&#1123;, ибо Фуке самъ ускорилъ свое паденіе.
   Если мы хорошо изложили характеръ этого министра финансовъ, то читатель долженъ знать, также хорошо, какъ и мы, сколько было гордости, тщеславія и деспотизма въ этомъ челов&#1123;к&#1123;, который над&#1123;ялся деньгами подчинить себя короля, подобно тому, какъ онъ подчинялъ себ&#1123; этимъ средствомъ стихотворцевъ и женщинъ. Носился слухъ, что будто бы Фуке былъ также влюбленъ прежде, или можетъ быть былъ влюбленъ и теперь въ д&#1123;вицу ла-Вальеръ, и что, съ того времени, какъ король явно полюбилъ ее, онъ вм&#1123;сто того, чтобъ отступиться отъ нея, какъ того требовало, если непочтеніе къ королю, то благоразуміе, предлагалъ хорошенькой Луиз&#1123;, чрезъ госпожу Дюплесси Белльевръ, двадцать тысячъ пистолей, то есть, почти полмилліона, если она согласится быть его любовницею. Этотъ слухъ дошелъ и до Людовика XIV, который р&#1123;шился узнать справедливость его отъ самой ла-Вальеръ. Она ув&#1123;ряла его, что это не правда; по глубокое впечатл&#1123;ніе ненависти къ дерзкому министру т&#1123;мъ не мен&#1123;е осталось въ сердц&#1123; в&#1123;нценоснаго любовника. Впрочемъ, не одинъ только король им&#1123;лъ причину жаловаться на Фуке. Г. Лэгъ, который тайно женился на старинной знакомк&#1123; нашей госпож&#1123; де-Шеврёзъ, им&#1123;лъ также на министра неудовольствіе, и уб&#1123;дилъ герцогиню, жену свою, наговорить на него какъ можно бол&#1123;е королев&#1123;-матери. Госпожа де-Шеврёзъ пригласила Анну Австрійскую нав&#1123;стить ее въ Дамньерр&#1123;, гд&#1123; были также Летелье и Колберъ; зд&#1123;сь условились, чтобы Анна Австрійская выв&#1123;дала мысли своего сына относительно министра финансовъ.
   Съ давняго времени король отказывалъ матери своей почти во всемъ, что она у него ни просила; онъ принялъ ее довольно грубо, когда она явилась къ нему съ ув&#1123;щаніями на счетъ любви къ принцесс&#1123; Генріетт&#1123;, супруг&#1123; его брата. И потому, уступая своимъ собственнымъ чувствованіямъ, онъ былъ очень радъ уступить ей: они положили арестовать министра; но такъ-какъ въ Париж&#1123; у него было множество друзей, и какъ вс&#1123; средства, которыми онъ располагалъ, заключались въ его капитал&#1123;, то назначили по&#1123;здку въ Нантъ, съ т&#1123;мъ, чтобъ арестовать Фуке въ этомъ город&#1123;, и вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ овлад&#1123;ть замкомъ Белль Пнемъ, который, какъ говорили, министръ недавно купилъ и сильно укр&#1123;пилъ.
   Между т&#1123;мъ Фуке, сжалившись, безъ сомн&#1123;нія надъ скудными Фонтенблоскими увеселеніями, хот&#1123;лъ показать Людовику XIV прим&#1123;ръ роскоши. Король и весь дворъ были приглашены въ замокъ де-Во, на 17 Августа 1661г.-- Замокъ де-Во стоилъ Фуке пятьнадцать милліоновъ. Король прі&#1123;халъ въ замокъ съ отрядомъ мушкетеровъ, находившимся подъ командою д'Артаньяна. Вс&#1123; знатн&#1123;йшія лица обоего пола и государственные сановники были приглашены на этотъ праздникъ, который описанъ ла-Фонтеномъ и восп&#1123;ть Бансерадомъ, и въ продолженіи котораго положено было сыіграть прологъ Пелиссона и комедію Мольера. Фуке прежде Людовика XIV открылъ публик&#1123; талантъ ла-Фонтена и Мольера.
   Король былъ принятъ у воротъ замка гордымъ его влад&#1123;телемъ; король вошелъ, и За нимъ весь дворъ. Въ одно мгновеніе, великол&#1123;пныя аллеи, зеленыя лужайки, л&#1123;стницы, окна, все наполнилось молодыми кавалерами, и высшаго круга дамами; это была восхитительная панорама деревьевъ, солнечныхъ лучей, каскадовъ, прелестная перспектива цв&#1123;товъ; а между т&#1123;мъ, среди всего этого веселія, среди шелеста теплаго и пріятнаго в&#1123;терка, между листьями деревъ, среди словъ любви въ аллеяхъ, среди пожатій рукъ въ прохладной т&#1123;ни, среди садовъ испещренныхъ богатыми куртинами цв&#1123;товъ, среди женщинъ въ парчевыхъ платьяхъ, среди придворныхъ всегда столь шутливыхъ въ своихъ разговорахъ, столь ничтожныхъ въ своихъ клятвахъ, столь сумасбродныхъ въ любви, великая ненависть замышляла великое мщеніе.
   Если бы погибель Фуке и не была еще р&#1123;шена въ ум&#1123; Людовикъ XIV, то она была бы р&#1123;шена въ замк&#1123; де-Во. Тотъ, который избралъ своимъ девизомъ nec pluribus impar, не могъ снести, чтобъ; челов&#1123;къ не слишкомъ изв&#1123;стный но имени, блисталъ своею пышностію; никто во всемъ королевств&#1123; не долженъ былъ никогда равняться съ королемъ, ни въ роскоши, ни въ слав&#1123;, ни въ любви! какъ одно только солнце на неб&#1123;, такъ и одинъ только могъ быть король во Франціи.
   Если бы кто нибудь могъ тогда проникнуть въ глубину сердца монарха, то узналъ бы, что въ немъ хранится мысль о страшномъ приговор&#1123; подданному, который принималъ короля своего такъ, что король, со всемъ своимъ королевствомъ, не могъ бы подобнымъ образомъ принять своего подданнаго. Сверхъ того, рядомъ съ гн&#1123;вомъ Людовика XIV, шла ненависть, столь-же сильная и жестокая, какъ и самый гн&#1123;въ.
   Въ замк&#1123; везд&#1123; были проведены фонтаны. Фуке купbлъ и срылъ пять деревень, чтобъ провести воду изъ-за пяти льё въ окружности въ свои мраморные водоемы; эти чудеса, изобр&#1123;тенныя въ Италіи, были почти неизв&#1123;стны въ то время во Франціи, гд&#1123; знали только гидравлическіе опыты, сд&#1123;ланныя Генрихомъ IV въ Сен-Жермен&#1123;. Но этой причин&#1123;, гости переходили отъ удивленія къ удивленію, отъ изумленія къ восторгу. Это приблизило министра еще на одинъ шагъ къ погибели. Наконецъ, наступилъ вечеръ. При появленіи на неб&#1123; первой зв&#1123;зды, раздался звонъ колокола. Вс&#1123; фонтаны замолкли, а съ ними и дельфины, божества олимпійскія, божества морскія, л&#1123;сныя нимфы, вс&#1123; баснословныя животныя, вс&#1123; чудовища, созданныя воображеніемъ, прекратили свое шумное и влажное дыханіе. Посл&#1123;днія капли водометовъ, падая, возмущали въ посл&#1123;дній разъ зеркальную поверхность прудовъ; потомъ, мало по малу они пришли въ спокойное состояніе, которое должно было продолжиться в&#1123;чно, потому что такъ угодно было королю. Очарованія сл&#1123;довали за очарованіями, столы спускались съ потолковъ; слышна была подземная, таинственная музыка, и, что наибол&#1123;е поразило Данжо, дессертъ явился въ вид&#1123; движущейся горы конфетовъ, которая сама собою остановилась посреди пирующихъ, такъ-что невозможно было вид&#1123;ть механизма, а приводившаго ее въ движеніе.
   Во время об&#1123;да Людовикъ XIV разговорился съ Мольеромъ, и спросилъ о содержаніи его комедіи. Эта комедія была подъ названіемъ "les F&#226;cheux," и Мольеръ разсказалъ королю ея сюжетъ. Посл&#1123; об&#1123;да Людовикъ XIV позвалъ автора и вел&#1123;лъ ему спрятаться за дверь; потомъ позвалъ де Сойекура, самаго искуснаго охотника, и, изъ вс&#1123;хъ придворныхъ, перваго шуга и краснобая. Король поговорилъ съ нимъ минутъ десять; потомъ когда онъ ушелъ, Мольеръ вышелъ изъ своей засады и, кланяясь, сказалъ:-- Государь, я понялъ.-- И онъ пошелъ на-скоро набросать сцену охотника.
   Людовикъ XIV, въ сопровожденіи Фуке, отправился осматривать комнаты замка. Ничего подобнаго не было въ мір&#1123;: онъ вид&#1123;лъ картины произведенія геніальнаго живописца, котораго онъ вовсе не зналъ; онъ вид&#1123;лъ сады произведенія челов&#1123;ка, который рисовалъ деревьями и цв&#1123;тами, и котораго даже имя ему было неизв&#1123;стно; министръ старался обратить вниманіе короля на все это, думая возбудитъ т&#1123;мъ его удивленіе, а вм&#1123;сто того, возбудилъ въ немъ только зависть.-- Какъ зовутъ вашего архитектора? спросилъ король.-- Лево, ваше величество.-- А вашего живописца?-- Лебренъ.-- А вашего садовника?-- Ле Нотръ.
   Людовикъ твердо запомнилъ эти три имени, и пошелъ дал&#1123;е. Онъ подумалъ о Версайл&#1123;. Идя по галере&#1123;, король поднялъ голову и увид&#1123;лъ гербъ Фуке, нарисованный на вс&#1123;хъ четырехъ углахъ,-- гербъ, который уже не разъ поражалъ его своею наглостію: это была векша съ девизомъ: Quo non ascendam? куда я не заберусь? Онъ позвалъ д'Артаньяна; въ это время сказали королев&#1123; и д&#1123;виц&#1123; ла-Вальёръ, что, по всей в&#1123;роятности, король нам&#1123;ренъ арестовать Фуке среди самаго его праздника. Немедленно об&#1123; он&#1123; пошли къ нему,-- и не ошиблись: монархъ д&#1123;йствительно им&#1123;лъ это нам&#1123;реніе; но мать и фаворитка, такъ сильно его упрашивали, такъ живо изобразили неблагодарность, которую бы онъ оказалъ, заплативъ за гостепріимство подобнымъ предательствомъ, что Людовикъ р&#1123;шился подождать еще н&#1123;сколько дней.
   Дворъ отправился въ театръ, устроенный въ конц&#1123; аллеи, усаженной прекрасными елями. Играли прологъ Пилисона и "les F&#226;cheux" Мольера. Король остался очень доволенъ комедіей, а дворъ особенно восхищался сценою охотника, потому-что уже разнесся слухъ, что Людовикъ самъ подалъ къ ней мысль, и доставилъ автору образецъ. Посл&#1123; театра былъ сожженъ блистательный фейерверкъ; посл&#1123; фейерверка начался балъ. Король протанцовалъ н&#1123;сколько туровъ куранта {Курантъ -- старинный танецъ.} съ ла-Вальеръ, которая еще бол&#1123;е сд&#1123;лалась прелестною отъ мысли, что она не допустила короля, своего обожателя, совершить низкій поступокъ.
   Въ три часа утра дворъ началъ разъ&#1123;зжаться. Фуке, выходившій къ воротамъ замка для встр&#1123;чи Людовика XIV, проводилъ его и обратно до самыхъ воротъ.
   -- Милостивый государь, сказалъ король хозяину, разставаясь съ нимъ,-- теперь я не осм&#1123;люсь уже принимать васъ у себя, потому что у меня пом&#1123;щеніе для васъ покажется слишкомъ б&#1123;дно!--
   Людовикъ XIV у&#1123;халъ въ Фонтенбло, и никакъ не могъ ут&#1123;шиться въ томъ униженіи, которому подвергъ его министръ: всл&#1123;дствіе этого, онъ твердо р&#1123;шился погубить Фуке.
   Но чтобъ арестовать Фуке, не подвергаясь опасности, надобно было, чтобъ онъ продалъ свою должность генералъ прокурора парламента. Междоусобныя войны, въ продолженіе которыхъ власть парламента неоднократно потрясала тропъ, едва только окончились; заставить коммисаровъ обвинить одного изъ главныхъ его чиновниковъ, значило оскорбить весь парламентъ; поручить самому парламенту обвинить его, значило лишить себя удовольствія мстить. Людовикъ XIV употребилъ хитрость. Онъ обходился съ Фуке также хорошо, какъ и прежде, и какъ наступало время представленія къ ордену св. Духа, то онъ, въ присутствіи своего министра финансовъ, повторялъ много разъ, что онъ не д&#1123;лаетъ кавалеромъ этого ордена ни одного изъ людей приказныхъ, даже ни канцлера Франціи, ни президента парижскаго парламента, и ни одного изъ статсъ-секретарей. Людовикъ заговорилъ съ гордостію, гордость поняла его, и Фуке, осл&#1123;пленный ею, продалъ свою должность г. де-Гарлею. Съ этого времени только и говорили о путешествіи въ Нантъ, которое король вс&#1123;ми силами старался ускорить. Чрезъ дв&#1123;надцать дней посл&#1123; праздника въ замк&#1123; Во, то есть 29 августа, король вы&#1123;халъ изъ Фонтенбло. Ничто не обнаруживало настоящей причины путешествія, которое совершалось съ какою-то радостію, и о которомъ, по повел&#1123;нію короля, герцогъ Сент-Эньянъ, оберъ-камергеръ короля, послалъ об&#1123;имъ королевамъ донесеніе въ стихахъ. Вотъ его начало. Для вельможи стихи не слишкомъ дурны.
   
   Par tin soleil ardent et beaucoup de poussi&egrave;re,
   Entour&#233; de seigneurs et devant et derri&egrave;re,
   Le plus brave des rois, comme le plus charmant,
   Quitta Fontainebleau, piquant tr&egrave;s-vertement, etc...
   
   T. e. При зно&#1123; солнечномъ и пылію покрытый,
   Сопровождаемый великол&#1123;пной свитой,
   Красив&#1123;йшій изъ вс&#1123;хъ героевъ-королей
   Оставилъ Фонтенбло, погнавъ своихъ коней, и проч.
   
   За н&#1123;сколько дней до своего отъ&#1123;зда король приказалъ Бріенню взять въ Орлеан&#1123; перевозное судно и плыть внизъ по Луар&#1123; въ Нантъ, гд&#1123; находились государственные чины, чтобъ прибыть туда де него. Наканун&#1123; онъ вид&#1123;лся съ Фуке, который им&#1123;лъ трехдневную лихорадку, но уже выздоравливалъ отъ нея; б&#1123;дный министръ! онъ уже начиналъ догадываться о своей участи.
   -- За ч&#1123;мъ король &#1123;детъ въ Нантъ? спросилъ Фуке у молодаго статсъ-секретаря,-- не изв&#1123;стно ли вамъ это, г. Бріеннь?-- Н&#1123;тъ, отв&#1123;чалъ посл&#1123;дній.-- Такъ отецъ вашъ ничего не говорилъ вамъ? продолжалъ Фуке.-- Н&#1123;тъ ничего.-- Не для того ли, чтобъ завлад&#1123;ть Белль-Илемъ?-- На вашемъ м&#1123;ст&#1123; я бы этого опасался, и считалъ бы это опасеніе очень основательнымъ.-- Маркизъ Креки говоритъ мн&#1123; тоже, что и вы, и госпожа Дюплесси-Бельевръ подтверждаетъ сказанное Маркизомъ Креки. Я нахожусь въ большомъ затрудненіи и не знаю на что р&#1123;шиться.... Нантъ, Белль-Иль! Нантъ, Белль-Иль! повторялъ онъ н&#1123;сколько разъ.
   Потомъ, продолжалъ:-- Не уб&#1123;жать ли мн&#1123;? Можетъ быть, очень обрадуются, если я это сд&#1123;лаю. Не скрыться ли мн&#1123;? Но это не легко, потому что какой государь, какое государство, кром&#1123;, можетъ быть, Венеціанской республики, осм&#1123;лится принять меня подъ свое покровительство? Вы видите, любезный Бріеннь, мое затруднительное положеніе; скажите мн&#1123;, или напишите мн&#1123; все, что вы услышите о моей участи.... и пожалуйста сохраните мой секретъ.
   Потомъ онъ поц&#1123;ловалъ Бріення со слезами на глазахъ. Бріеннь у&#1123;халъ, какъ мы сказали въ Орлеанъ, гд&#1123; онъ с&#1123;лъ въ перевозное судно вм&#1123;ст&#1123; съ секретаремъ г-на Женнена, казначея запасной казны, по имени Парисомъ, и своимъ собственнымъ секретаремъ, по имени Аристомъ; когда они подъ&#1123;зжали къ Ингранду, Фуке вм&#1123;ст&#1123; съ г. де Ліонемъ, другомъ своимъ, обогналъ ихъ на большомъ многовесельномъ судн&#1123;, и раскланялся съ Бріеннемъ. Минуту спустя, появилось другое судію, плывшее также скоро, какъ и первое, на которомъ находились Летелье и Колберъ. Тогда секретарь Бріення, указывая на оба эти судна, шедшія въ перегонку, какъ будто бы они состязались о приз&#1123; на б&#1123;гу, сказалъ:-- Видите ли вы эти два судна? одно изъ нихъ непрем&#1123;нно потерпитъ крушеніе у Нанта.
   Эти три судна, т. е. судно Фуке, судно Колбера и судно Бріення прибыли въ Нантъ въ тотъ же вечеръ, и опередили короля однимъ только днемъ. На другой день король прибылъ въ Нантъ на почтовыхъ лошадяхъ; его сопровождали: принцъ Конде и Сентъ-Эньянъ, о которомъ мы уже упоминали, герцогъ Жевръ, начальникъ конвоя, Пюйгилемъ, будущій герцогъ Лозенъ, который начиналъ входить въ милость государя, и маршалъ Вильруа; д'Артаньянъ съ отрядомъ мушкетеровъ, и Шавиньи, главный начальникъ т&#1123;лохранителей, съ своею командою, ожидали прибытія короля.
   Его величество остановился въ Нантскомъ замк&#1123;, и встр&#1123;тилъ на нижней ступени л&#1123;стницы Бріення. Король оперся на руку молодаго секретаря и сталъ подниматься вверхъ по л&#1123;стниц&#1123;.-- Я вами доволенъ, Бріеннь, сказалъ онъ,-- вы не дремали. А Летелье прі&#1123;халъ?-- Да, ваше величество, министръ финансовъ также; они обогнали меня у Ингранда.... мы прибыли сюда вчера довольно поздно.-- Очень хорошо! скажите Бушера, чтобъ онъ ко мн&#1123; явился.
   Бушера былъ управителемъ его величества въ Бретани. Бріеннь исполнилъ приказаніе. Людовикъ XIV долго говорилъ что-то на ухо своему управителю; потомъ, обратясь къ Бріенню, сказалъ:-- Подите, узнайте о здоровьи Фуке, и придите ув&#1123;домить меня, какъ онъ чувствуетъ себя посл&#1123; дороги.
   -- Государь! сказалъ Бріеннь,-- завтра, если я не ошибаюсь, день его лихорадочнаго припадка.-- Да, я знаю, поэтому то я и хочу поговорить съ нимъ сегодня. Бріавнь вышелъ, и встр&#1123;тилъ Фуке на половин&#1123; дороги отъ замка, въ который онъ сп&#1123;шилъ; Бріеннь исполнилъ свое порученіе.
   -- Хорошо, сказалъ Фуке,-- вы видите, что я и безъ того шелъ къ его величеству.
   На другой день король опять послалъ Бріення къ министру; это былъ день его лихорадки. Бріеннь нашелъ его въ постели; онъ лежалъ, опершись спиною на кучу подушекъ, покрытыхъ зеленымъ дамо, дрожалъ отъ лихорадки, и, казалось, былъ очень спокоенъ.-- Ну, весело сказалъ онъ посланному, что скажете, любезный Бріеннь?-- Я пришелъ, какъ и вчера, отъ его величества, узнать о вашемъ здоровьи.-- Если бы не лихорадка, то я чувствовалъ бы себя очень хорошо; я спокоенъ духомъ, и завтра над&#1123;юсь быть вн&#1123; всякаго безпокойства. Скажите, что теперь говорятъ въ замк&#1123; и при двор&#1123;?
   Бріеннь пристально посмотр&#1123;лъ на Фуке, и сказалъ:-- У насъ говорятъ, что васъ хотятъ арестовать.-- Не в&#1123;рьте, любезный Бріеннь, не в&#1123;рьте; хотятъ арестовать Колбера, а не меня.-- Ув&#1123;рены-ли вы въ этомъ?-- Какъ нельзя бол&#1123;е; я самъ давалъ приказаніе отвезти его въ замокъ Анжеръ, и Пелиссонъ заплатилъ уже работникамъ за приведеніе этой тюрьмы въ состояніе, безопасное отъ нападенія.-- Желаю, чтобъ вы не обманулись, отв&#1123;чалъ Бріеннь.
   Ввечеру Бріеннь приходилъ опять къ министру отъ имени короля. Фуке чувствовалъ себя лучше, и все также былъ спокоенъ духомъ. Но возвращеніи его, Людовикъ XIV долго распрашивалъ молодаго секретаря о здоровьи министра. "Но по вс&#1123;мъ этимъ распросамъ, говормтъ Бріеннь, я вид&#1123;лъ, что министру предстояла погибель, потому что король не называлъ его бол&#1123;е господиномъ Фуке, а просто Фуке."
   Наконецъ онъ сказалъ Бріенню: -- Подите, отдохните; завтра въ шесть часовъ утра вамъ надобно быть у Фуке и привести его ко мн&#1123;, потому что я отправляюсь на охоту.
   На другой день Бріеннь, въ шесть часовъ утра, явился къ министру; но Фуке, предупрежденный о желаніи короля съ нимъ поговорить, былъ уже въ замк&#1123;. Все было приготовлено для арестованія, и король зная, что министръ им&#1123;лъ при двор&#1123; много друзей, въ томъ числ&#1123; и начальника своего конвоя, герцога Жевра, поручилъ арестовать его д'Артаньяну, челов&#1123;ку исполнительному, чуждому всякихъ интригъ, который, служа тридцать три года въ мушкетерахъ, зналъ только исполненіе своего долга. Разставшись съ королемъ, около шести часовъ съ половиною, и идя по корридору, Фуке встр&#1123;тился съ герцогомъ ла Фёйльядомъ {Францискъ д'Обюссонъ, герцогъ ла-Фейльядъ.}, который былъ изъ числа его друзей, и который тихо сказалъ ему:-- Берегитесь! на счетъ васъ отданъ приказъ.

0x01 graphic

   На этотъ разъ Фуке принялъ сов&#1123;тъ безъ возраженія. Какъ ни былъ скрытенъ король, но онъ показался Фуке страннымъ и н&#1123;сколько встревоженнымъ; по этому, выйдя на дворъ, Фуко вм&#1123;сто того, чтобъ с&#1123;сть въ свою карету, с&#1123;лъ въ карету одного изъ своихъ друзей, съ нам&#1123;реніемъ б&#1123;жать. Но д'Артаньянъ, не спускавшій глазъ съ кареты, въ которую Фуке долженъ былъ с&#1123;сть, видя, что онъ къ ней не подходитъ, понялъ въ чемъ д&#1123;ло: тотчасъ по&#1123;халъ за чужою каретою, которая поворотила уже въ боковую улицу, догналъ ее, арестовалъ Фуке, и вел&#1123;лъ ему перес&#1123;сть въ карету съ жел&#1123;зными р&#1123;шетками, которая была заблаговременно приготовлена.
   Чрезъ минуту потомъ ему вел&#1123;ли войти въ одинъ домъ, въ которомъ ему подали бульону, и въ которомъ его обыскали. При арестованіи, Фуко сказалъ только сл&#1123;дующія слова: -- Ахъ! Сен-Манде! Сен-Манде!-- Д&#1123;йствительно, въ дом&#1123; его въ Сен-Манде нашли бумаги, въ которыхъ заключались главныя противъ него улики. Когда Бріеннь возвращался, то встр&#1123;тилъ Фуке у воротъ замка уже въ арестантской карет&#1123;, окруженной мушкетерами. Войдя въ переднюю, Бріеннь нашелъ въ ней герцога Жевра, который былъ въ отчаяніи, не отъ того, что арестовали его друга, но отъ того, что не онъ, а другой арестовалъ его.-- Ахъ! вскричалъ онъ,-- король обезчестилъ меня. По его повел&#1123;нію я бы арестовалъ отца своего, а т&#1123;мъ бол&#1123;е лучшаго своего друга. Не уже-ли король сомн&#1123;вается въ моей в&#1123;рности? Въ такомъ случа&#1123;, пусть онъ велитъ отрубить мн&#1123; голову!--
   Въ кабинет&#1123; короля находился Ліоннь; онъ былъ бл&#1123;денъ, и, по видимому, разстроенъ. Людовикъ старался его ут&#1123;шить.-- Слушайте, Ліоннь, говорилъ онъ ему такъ, что Бріеннь могъ слышать,-- онъ виновенъ лично; вы были его другомъ, я это знаю; но я доволенъ вашею службою. Бріеннь, продолжайте но прежнему принимать отъ г. Ліоння тайныя мои приказанія. Наше неблаговоленіе къ Фуке не им&#1123;етъ ничего съ нимъ общаго.--
   Въ тотъ же день Фуке былъ отвезенъ въ ту самую тюрьму, которую онъ приготовилъ для Колбера, а Людовикъ XIV у&#1123;халъ въ Фонтенбло. Охота короля кончилась.
   По возвращеніи короля, ла-Вальеръ, отъ восторга, что онъ возвратился, и отъ счастія, что она опять его увид&#1123;ла, отдалась своему обожателю; это было посл&#1123;днее сопротивленіе, которое Людовикъ XIV встр&#1123;тилъ въ своемъ королевств&#1123;.
   Арестованіе Фуке казалось вс&#1123;мъ д&#1123;ломъ важнымъ; по оно было важн&#1123;е, нежели казалось; это не была одна только скрытая ненависть короля, которая наконецъ обнаружилась, не только одно уничтоженіе огромнаго богатства, не только арестованіе одного челов&#1123;ка, который долженъ былъ умереть въ неизв&#1123;стности, въ какой нибудь мрачной тюрьм&#1123;,-- н&#1123;тъ! это была посл&#1123;дняя борьба власти административной съ властію королевскою, это было бол&#1123;е нежели паденіе министра, это было паденіе министеріализма. Арестованіе и процессъ Фуке вс&#1123;мъ изв&#1123;стны. Что бы ни говорила угрюмая и брюзгливая опытность, но тотъ, кто с&#1123;етъ благод&#1123;янія, не всегда пожинаетъ неблагодарность: Фуке им&#1123;лъ множество друзей; н&#1123;которые конечно его оставили, но многіе остались ему в&#1123;рными, и, къ чести наукъ, окажемъ, что госпожа Севинье, Мольеръ и ла-Фонтенъ были въ числ&#1123; сихъ посл&#1123;днихъ. Этого мало; приверженцы его не ограничились только т&#1123;мъ, что превозносили его похвалами, они нападали на его врага. Не см&#1123;я злословить короля, они принялись за Колбера. Гербомъ Колбера былъ ужъ, а гербомъ Фуке векша,-- гербы іероглифическіе, которые случай даровалъ каждому изъ нихъ. Н&#1123;кто изобр&#1123;лъ ящики съ сюрпризами; въ этихъ ящикахъ была сд&#1123;лана векша, а изъ подъ двойнаго дна выскакивалъ ужъ, и до смерти ужалилъ ее въ сердце. Эти ящики въ короткое время вошли въ моду, и обогатили изобр&#1123;тателя. Сверхъ того, какъ Фуке им&#1123;лъ друзей своихъ преимущественно между учеными людьми, то на Колбера и нападали съ наибольшимъ ожесточеніемъ ученые люди. Вотъ одинъ изъ сонетовъ, сочиненныхъ на этого Мазаринова любимца, который, можетъ-быть, этому посмертному покровительству кардинала и обязанъ тою ненавистію, которою его пресл&#1123;довали:
   
   Ministre avare et l&#226;che, esclave malheureux,
   Qui g&#233;mit sous le poids des affaires publiques,
   Victime d&#233;vou&#233;e aux haines politiques,
   Fant&#244;me respect&#233; sous un titre on&#233;reux,
   Vois combien des grandeurs le comble est dangereux.
   Respecte de Fouquet les affreuses reliques.
   Et tandis qu'&#224; за perte en secret tu t'appliques,
   Crains, qu'on ne te pr&#233;pare un destin plus affreux.
   Il sort plus d'un revers des mains de la fortune;
   Sa chute quelque jour te peut &ecirc;tre commune.
   Nul ne part innocent d'o&#249; l'on te voit mont&#233;;
   Garde donc d'animer ton prince &#224; son supplice,
   Et, pr&egrave;s d'avoir besoin de toute sa bont&#233;,
   Ne le fais pas user de toute sa justice.
   
   T. e. Министръ скупой и трусъ, и рабъ низвопоклонный,
   Изнемогающій подъ тяжестію д&#1123;лъ,
   Быть ненавидимымъ кому дано въ уд&#1123;лъ,
   По сану чтимый вс&#1123;ми, а по себ&#1123; ничтожный!
   Ты видишь, какъ пред&#1123;лъ величія опасенъ;
   Злой участи Фуке ты долженъ сострадать,
   Не долженъ средствъ къ его погибели искать;
   Твой жребій можетъ быть не мен&#1123;е ужасенъ.
   Въ дарахъ Фортуны намъ в&#1123;дь постоянства н&#1123;тъ --
   Тебя такая же, быть можетъ, участь ждетъ.
   Опасно на такой намъ высот&#1123; держаться!
   Ты гн&#1123;ва въ корол&#1123; къ нему не возбуждай;
   В&#1123;дь въ доброт&#1123; его ты будешь самъ нуждаться,
   Такъ слишкомъ строгимъ быть его не заставляй.
   
   Впосл&#1123;дствіи, въ герб&#1123; Колбера сд&#1123;лано было небольшое изм&#1123;неніе, то есть: ужъ выпалзывающій изъ болота, на которое солнце ударяетъ своими лучами, съ сл&#1123;дующимъ девизомъ: "Ex sole et Into" т. e. изъ солнца и грязи.
   

ГЛАВА XXXV.
1661--1666.

Рожденіе Дофина.-- Состояніе умовъ этого времени.-- Первая ссора короля съ ла-Вальеръ.-- Ла-Вальеръ удаляется къ кармелитскимъ монахинямъ въ Шальо.-- Примиреніе.-- Начало Версайльскаго дворца.-- Элидская принцесса.-- Тартюфъ.-- Пожалованіе кавалерами ордена св. Духа.-- Голубой кафтанъ.-- Могущество Франціи.-- Ла-Вальеръ родитъ дочь, потомъ сына.-- Подробности о герцогъ ла-Мейльере.-- Ботрю.-- Анекдоты къ нему относящіеся.-- Бол&#1123;знь королевы-матери.-- Герцогиня Орлеанская.-- Генріетта и графъ Гишъ.-- Ссора и примиреніе.-- Кончина Анны Австрійской.-- Сужденіе о ея характеръ и образъ жизни.

   1-го Ноября, днемъ, въ дв&#1123;надцать часовъ безъ семи минутъ, королева разр&#1123;шилась отъ бремени Дофиномъ, въ Фонтенбло. Придворные съ безпокойствомъ прохаживались по овальному двору замка, потому-что королева уже ц&#1123;лые сутки мучилась родами; вдругъ король открылъ окно и вскричалъ:-- Господа! королева родила сына!--
   Людовикъ XIV находился въ истинно царскомъ расположеніи духа. Пиренейскій договоръ положилъ конецъ великимъ войнамъ; Мазаринъ, ст&#1123;снявшій его, умеръ; Фуке, бросившій на него т&#1123;нь, палъ; королева, которой онъ не любилъ, родила ему сына, а ла-Вальеръ, которую онъ любилъ, об&#1123;щала ему блаженство. И такъ, везд&#1123; было спокойно; поэтому можно было безпрепятственно заняться празднествами, число которыхъ Людовикъ XIV безпрестанно умножалъ въ своихъ резиденціяхъ.
   Оппозиція дворянства, бывшая со временъ Франциска II источникомъ б&#1123;дствій Франціи, была уничтожена; оппозиція парламента, которая со временъ Матоея Моле, грозила Парижу разрушеніемъ, исчезла; оппозиція народа, которая со временъ учрежденія общинъ, то открыто, то тайно протид&#1123;йствовала верховной власти, успокоилась. Оставалась еще только оппозиція ученыхъ.
   Въ то время, какъ и теперь,-- какъ впрочемъ и всегда во Франціи,-- существовали дв&#1123; литературныя школы; бывшее въ то время разногласіе между ними им&#1123;ло характеръ чисто политическій. Эти дв&#1123; школы были: старая Фрондистская, состоявшая изъ ла-Рошфуко, Бюсси-Рабютена, Корнеля и ла-Фонтена, и новая школа ройялистская, къ которой принадлежали: Бансерадъ, Буало и Расинъ.
   Ла-Рошфуко обнаружилъ оппозицію въ сочиненіи своемъ Правила (Maximes), Бюсси-Рабютепъ въ своей любовной исторіи Галловъ (Histoire amoureuse des Gaules), Корнель въ своихъ трагедіяхъ, ла-Фонтенъ въ своихъ басняхъ. Бансерадъ, Буало, Расинъ все расхваливали. Кром&#1123; того, была еще госпожа Севинье, н&#1123;что среднее между об&#1123;ими партіями, которая, не любя Людовика XIV, удивлялась ему, и которая, не см&#1123;я признаться въ своей антипатіи къ новому двору, безпрестанно обнаруживала свою симпатію къ старому.
   Что касается до религіозной войны, которая впосл&#1123;дствіи снова вспыхнула съ такою неволею съ одной стороны, и съ такимъ ожесточеніемъ съ другой, то она была почти прекращена; кальвинисты мало по малу лишились преимуществъ, дарованныхъ имъ нантскимъ эдиктомъ. Со времени взятія ла-Рошели у нихъ не было бол&#1123;е, ни укр&#1123;пленнаго м&#1123;ста, ни замковъ, ни организованнаго войска. Только вм&#1123;сто прежней матеріальной и видимой оппозиціи, обнаруживавшейся пушками и укр&#1123;пленіями, существовало тихое, скрытное, но живое противод&#1123;йствіе,-- распространеніе прозелитизма, который питался старыми соками кальвинизма, сокрытыми въ н&#1123;драхъ земли, и пріобр&#1123;талъ силу отъ чужеземныхъ сектъ, естественныхъ союзницъ преобразованной Французской религіи. Но невидимая для глазъ, эта опасность въ будущемъ была понятна для ума, или лучше сказать, для инстинкта, и по н&#1123;которымъ потрясеніямъ земли можно было заключать, что она служитъ могилою гиганта, за-живо зарытаго въ землю.
   Мы уже выше сказали, что внутри королевства все было спокойно, и ничто не возмущало, ни любви, ни удовольствій Людовика XIV. Вс&#1123; празднества давались въ честь ла-Вальеръ, которая продолжала быть любовницею короля; королевы служили однимъ только предлогомъ праздниковъ. Людовикъ XIV, давая праздники, им&#1123;лъ двоякую ц&#1123;ль: кром&#1123; прославленія невидимой богини, которой они посвящались, онъ увеличивалъ чрезъ нихъ королевскую власть и ослаблялъ дворянство. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, для соперничествованія съ нимъ въ роскоши, большая часть дворянъ, или проживали все свое родовое им&#1123;ніе, или, не им&#1123;я родоваго им&#1123;нія, входили въ долги, а раззорившись, находились уже въ совершенной отъ него зависимости. Съ другой стороны, по множеству чужестранцевъ, которые съ&#1123;зжались въ Парижъ для этихъ праздниковъ, государственная казна получала суммы вдвое больше т&#1123;хъ, которыя издерживала королевская казна. Такимъ образомъ, празднества приносили еще выгоду государству, не говоря уже о томъ, что Людовикъ XIV, будучи королемъ, мало по малу сд&#1123;лался при помощи ихъ божествомъ, лучезарнымъ св&#1123;тиломъ Европы.
   Не описывая этихъ празднествъ, скажемъ между прочимъ, что на корелевской площади устроена была знаменитая карусель, которая описана во вс&#1123;хъ современныхъ историческихъ запискахъ, и другая, именемъ которой называется и теперь еще м&#1123;сто, гд&#1123; она происходила.
   Ла-Вальеръ им&#1123;ла только одну наперсницу, д&#1123;вицу Монтале, о которой мы уже говорили, и которая находилась вм&#1123;ст&#1123; съ нею въ Блуа. Это было одно изъ т&#1123;хъ существъ, которыя созданы для интриги; но этому, Монтале сд&#1123;лалась средоточіемъ трехъ любовныхъ связей: короля съ ла-Вальеръ, герцогини Генріеты съ графомъ Гишъ, и д&#1123;вицы Тонней-Шарантъ съ маркизомъ Мармутье.
   Первая ссора короля съ своею возлюбленною произошла изъ-за Монтале. Людовикъ XIV нечаянно открылъ въ ней страсть къ интригамъ; онъ узналъ, что ей была изв&#1123;стна первая любовь ла-Вальеръ къ Бражелону; онъ им&#1123;лъ н&#1123;которое подозр&#1123;ніе, что чувство, возбужденное н&#1123;когда этимъ молодымъ челов&#1123;комъ въ сердц&#1123; ла-Вальеръ, не совс&#1123;мъ угасло. Онъ полагалъ, что Монтале напоминала ей объ немъ, и поэтому, запретилъ ла-Вальеръ вид&#1123;ться съ нею; Ла-Вальеръ, по видимому, послушалась короля, то есть, днемъ она не им&#1123;ла никакого сношенія съ своею прежнею подругою, но какъ только король, который всегда ночевалъ у королевы, уходилъ отъ ла-Вальеръ, то къ ней тотчасъ же приходила Монтале, проводила съ нею часть ночи, а иногда уходила отъ нея уже на разсв&#1123;т&#1123;. Ея высочество узнала объ этой т&#1123;сной между ними дружб&#1123;; ей изв&#1123;стно было также и запрещеніе короля, а сл&#1123;довательно и неповиновеніе ла-Вальеръ. Она питала въ сердц&#1123; своемъ злобу къ той, которая отняла у нея сердце короля, и однажды, см&#1123;ясь, сказала Людовику, чтобъ онъ спросилъ у ла-Вальеръ, кто бес&#1123;дуетъ съ нею посл&#1123; того, какъ онъ отъ нея уходитъ?
   Людовикъ XIV также былъ гордъ и въ любви; онъ любилъ какъ неограниченный монархъ; ревность его происходила не изъ сердца, а изъ оскорбленнаго самолюбія. Увид&#1123;вшись съ ла-Вальеръ, онъ совершенно неожиданно для нея сд&#1123;лалъ ей вопросъ, внушенный нев&#1123;сткою. Ла-Вальеръ совс&#1123;мъ потерялась и не см&#1123;ла ничего отв&#1123;чать. Король, не зная кто съ нею проводитъ ночи, разразился въ первый разъ страшнымъ гн&#1123;вомъ, и ушелъ въ б&#1123;шенств&#1123;, оставя ла-Вальеръ въ отчаяніи. Б&#1123;дняжк&#1123; оставалась только одна надежда: въ самомъ начал&#1123; своей любви, посл&#1123; одного изъ т&#1123;хъ облачковъ неудовольствій, которыя подобно облакамъ при л&#1123;тней гроз&#1123;, скользятъ иногда по чистому небу, оба любовники поклялись другъ другу, что впредь всякая ихъ ссора должна непрем&#1123;нно оканчиваться до наступленія ночи, и уже н&#1123;сколько разъ случалось, что, въ сл&#1123;дствіе какой нибудь размолвки, Людовикъ XIV приходилъ ввечеру для примиренія, и ла-Вальеръ мирилась съ нимъ съ величайшею радостію. По этому она над&#1123;ялась, что и въ этотъ разъ король придетъ къ ней вечеромъ. Но тщетно она ожидала: прошелъ вечеръ, прошла ночь, насталъ и день, а отъ обожателя ея не было никакого изв&#1123;стія. Она считала себя погибшею, пожертвованною для другой, забытою; она потеряла разсудокъ, бросилась въ карету и вел&#1123;ла везти себя къ кармелитскимъ монахинямъ въ Шальо. По утру король узналъ, что ла-Вальеръ скрылась; никто не зналъ, что съ нею сд&#1123;лалось. Онъ отправился въ Тюйльери, спросилъ объ ней королеву; но она ничего не знала и не хот&#1123;ла ничего сказать; спросилъ потомъ Монтале, которая могла только сказать, что она въ это же утро встр&#1123;тила ла-Вальеръ б&#1123;жавшую, какъ сумасшедшую, по корридору, и что она ей сказала: "я погибла, Монтале.... погибла изъ-за васъ!" Король распрашивалъ до т&#1123;хъ поръ, пока наконецъ ему указали монастырь, въ которомъ б&#1123;дняжка съ горести укрылась. Онъ с&#1123;лъ тотчасъ на лошадь, и, въ сопровожденіи только одного пажа, пустился отыскивать б&#1123;глянку; и какъ онъ прі&#1123;халъ верхомъ, сл&#1123;довательно никакой шумъ не могъ возв&#1123;стить о его прибытіи, а кающейся въ монастырь принять не хот&#1123;ли, то онъ нашелъ ее во вн&#1123;шей пріемной зал&#1123;, распростертою на полу, лицемъ къ земл&#1123;, въ слезахъ и почти безъ чувствъ. Любовники были одни, и зд&#1123;сь-то въ длинномъ объясненіи ла-Вальеръ призналась королю во всемъ: она разсказала не только о своихъ сношеніяхъ съ Монтале, но и о сношеніяхъ посл&#1123;дней съ ея высочествомъ и съ д&#1123;вицею Тонней-Шарантъ, съ которой она была дружна, какъ мы сказали выше. Людовикъ простилъ ла-Вальеръ, но какъ король, онъ не могъ этого забыть. Онъ взялъ съ собою ла-Вальеръ; прибывъ въ Тюльери, онъ узналъ, что его высочество сказалъ:-- Я очень радъ, что эта плутовка ла-Вальеръ сама собою ушла отъ принцессы, потому-что посл&#1123; такого позора, она къ себ&#1123; ее бол&#1123;е не приметъ.--
   Король прошелъ по малой л&#1123;стниц&#1123; въ кабинетъ ея высочества, вел&#1123;лъ позвать ее, и просилъ, чтобъ она опять взяла къ себ&#1123; ла-Вальеръ. Принцесса, ненавид&#1123;вшая ее, представляла затрудненія, которыя основывала на худомъ поведеніи той, которую король покровительствовалъ. Но король нахмурилъ брови, и разсказалъ своей нев&#1123;стк&#1123; все, что зналъ о собственной ея любовной связи съ графомъ Гишъ. Испуганная герцогиня Орлеанская, об&#1123;щала исполнить все, чего желалъ его величество. Король отыскалъ ла-Вальеръ, самъ привелъ ее къ ея высочеству, и сказалъ своей нев&#1123;стк&#1123;:-- Любезная сестрица, прошу васъ впредь смотр&#1123;ть на нее, какъ на особу, которая мн&#1123; дороже всего на св&#1123;т&#1123;.-- Будьте спокойны, любезный братецъ, отв&#1123;чала принцесса съ злою улыбкою, которая обезображиваетъ иногда самую хорошенькую женщину, -- впредь я буду обходиться съ нею, какъ съ вашею д&#1123;вкою!--
   Ла-Вальеръ заняла опять свою комнату; она не см&#1123;ла плакать при такомъ жестокомъ отв&#1123;т&#1123;, потому-что король притворился, будто ничего не слыхалъ.
   Между т&#1123;мъ мысль, родившаяся въ голов&#1123; Людовика XIV при пос&#1123;щеніи замка Фуке, построить дворецъ и развести садъ, которые бы превосходили дворецъ и сады замка Во, начинала приносить плоды. Онъ долго не зналъ, который бы изъ королевскихъ замковъ превратить въ дворецъ, и который оставить матеріальнымъ представителемъ в&#1123;ка; наконецъ его выборъ палъ на Всрсайль. Уже при жизни Людовика XIII развалился старинный домъ, но мельница еще существовала, и когда этотъ печальный и задумчивый монархъ, запаздывалъ иногда на охот&#1123;, то онъ, говоритъ Сен-Симонъ, ночевывалъ въ б&#1123;дной хижин&#1123; извощика, или въ этой в&#1123;тряной мельниц&#1123;. Наконецъ ему, проводившему такъ печально дни, надо&#1123;ло проводить также печально и ночи: онъ вел&#1123;лъ выстроить павильонъ, который служилъ ему м&#1123;стомъ свора во время охоты; этотъ павильонъ былъ такъ малъ, что свита его, ночевавшая прежде на открытомъ воздух&#1123;, теперь ночевала въ мельниц&#1123;; такимъ образомъ, какъ видите, это было не большое улучшеніе для придворныхъ. Павильонъ этотъ былъ выстроенъ въ 4624 году.
   Наконецъ въ 1627 году, Людовикъ XIII р&#1123;шился преобразовать этотъ притонъ въ жилище. Онъ купилъ у Жана Торси землю, которою Фанилія этого пом&#1123;щика влад&#1123;ла около двухъ в&#1123;ковъ, позвалъ архитектора Лемерсье, и вел&#1123;лъ ему выстроить замокъ, которымъ, говоритъ Бассомпьеръ, ни одинъ дворянинъ не могъ бы похвастаться, и который Сен-Симонъ называетъ карточнымъ домикомъ.
   Однако, Людовикъ XIII былъ не такъ разборчивъ, какъ Бассомпьеръ и Сен-Симонъ: онъ восхищался маленькимъ своимъ замкомъ, провелъ въ немъ зиму 1632 года, всю масляницу 1633 и всю осень того же года. Однажды вечеромъ, обходя свое им&#1123;ніе, которое онъ считалъ единственнымъ им&#1123;ніемъ, собственно ему принадлежащимъ, онъ въ минуту восторга сказалъ герцогу Брайтону:-- Маршалъ! помните-ли вы в&#1123;тряную мельницу, которая тамъ стояла?-- Да, ваше величество, отв&#1123;чалъ маршалъ, -- в&#1123;тряной мельницы, правда, больше уже н&#1123;тъ, но в&#1123;теръ тамъ все еще есть.-- Король на этотъ отв&#1123;тъ слегка улыбнулся.
   Посл&#1123; рожденія Людовика XIV, Людовикъ XIII возвратился въ Версайль, а въ память этого великаго событія, прикупилъ еще земли, перенесъ ст&#1123;ну и оградилъ новою ст&#1123;ною эту вновь пріобр&#1123;тенную землю, которую онъ назвалъ рощею Дофина. Это-то м&#1123;сто, на которомъ нын&#1123; находится крестовая с&#1123;верная роща, называемая Марронье.
   Къ концу 1662 года Людовикъ XIV окончательно р&#1123;шился сд&#1123;лать изъ Версайля королевскую резиденцію. До этого времени только н&#1123;которыя перем&#1123;ны въ садахъ сд&#1123;ланы были знаменитымъ Ле-Нотромъ. Король позвалъ къ себ&#1123; Мансара и Лебрена: Мансаръ составлялъ планы, а Лебренъ эскизы. Между-т&#1123;мъ, Людовикъ XIV д&#1123;йствительно принялся за д&#1123;ло только въ 1664 году. Онъ избралъ 7-е мая этого года, чтобъ дать въ версайльскихъ садахъ праздникъ въ род&#1123; того, какой, три года тому назадъ, Фуке далъ въ садахъ Во. Герцогъ Сент-Эньянъ былъ распорядителемъ этого праздника, а "l'Orlando-furioso" (неистовый Орландо) долженъ былъ вознаградить издержки на него, благодаря изобр&#1123;тательности италіанскаго декоратора, по имени Вигарани. Версайльскіе сады превратились въ чертоги Альцины, и увеселенія, сл&#1123;довавшія одно за другимъ, составляли родъ поэмы, которая должна была продолжаться три дня, и называлась: Удовольствія очарованнаго острова (Les plaisirs de file enchant&#233;e).
   На третій день, въ чертогахъ самой Альцины, представлена была Элидская Принцесса Мольера.
   Въ этой піес&#1123; Мольеръ хот&#1123;лъ также изобразить и себя, кром&#1123; того, что представилъ въ ней короля и его фаворитку; такъ-какъ онъ сд&#1123;лался на время придворнымъ, то хот&#1123;лъ по крайней м&#1123;р&#1123; высказать лесть свою устами театральной маски. Онъ игралъ роль шута, и говорилъ о самомъ себ&#1123;:
   
   Par son litre de fou tu crois bien le conn&#226;itre;
   Mais sache qu'il l'est moins qu'il ne le fait para&#238;tre,
   El que, malgr&#233; Temploi, qu'il exerce aujourd'hui,
   Il a plus de bon sens, que tel qui rit de lui.
   
   T. e. По роли дурака его изъ насъ всякъ знаетъ,
   Но не таковъ онъ есть, намъ кажется какимъ;
   Хотя роль глупаго на сцен&#1123; онъ играетъ,
   Но онъ умн&#1123;й того, см&#1123;ется кто надъ нимъ.
   
   Въ сл&#1123;дующій понед&#1123;льникъ Мольеръ разыгралъ въ Версайли, въ присутствіи короля и всего двора, три первые акта Тартюфа; король хвалилъ сцены и стихи, но запретилъ Мольеру давать эту пьесу для публики, потому-что, какъ онъ самъ говорилъ, трудно бываетъ отличить истинно набожныхъ людей отъ лицем&#1123;ровъ.-- Б&#1123;дный Мольеръ! ты сд&#1123;лался придворнымъ, наряжался шутомъ, чтобъ проложить дорогу своему Тартюфу; что же, наконецъ, ты увид&#1123;лъ? что комедія, которую уже и тогда ты считалъ образцовымъ своимъ произведеніемъ, однимъ словомъ короля была осуждена на забвеніе!...
   Людовикъ XIV былъ доволенъ впечатл&#1123;ніемъ, произведеннымъ этими развлеченіями, и потому р&#1123;шился приступить къ построенію Версайля. Тогда Мансаръ предложилъ ему сломать маленькій замокъ Людовика XIII, дурная архитектура котораго конечно обезобразила бы роскошную архитектуру новаго зданія. Но сынъ благогов&#1123;лъ предъ жилищемъ,-- въ которомъ отецъ его находилъ единственныя спокойныя минуты своего царствованія, единственные часы радости въ своей жизни, и потому приказалъ вм&#1123;стить этотъ карточный домикъ, въ мраморные чертоги, хотя бы это даже повредило общему плану.
   Такимъ образомъ, въ конц&#1123; 1664 года положено было основаніе памятнику, который поглотилъ сто шестьдесятъ пять милліоновъ, сто тридцать одну тысячу четыреста восемдесятъ четыре ливра. Это была блистательная эпоха царствованія Людовика XIV. Къ ней относится исполненіе плановъ, которые въ тишин&#1123; кабинета Колберъ и онъ изобр&#1123;тали для славы Франціи. Управленіе финансами, допускавшее до сихъ поръ много произвола, какъ можно вид&#1123;ть по богатству Фуке, было преобразовано; ученые получили правильное содержаніе, и Людовикъ XIV не разъ собственною своею рукою на ноляхъ своихъ указовъ отм&#1123;чалъ причины поощренія паукъ. Образовалось новое общество, которое создало такъ-называемую литературу великаго в&#1123;ка. Мольеръ, Буало, Расинъ, Ла-Фонтенъ и Боссюэтъ, о рожденіи котораго мы упоминали по случаю рожденія Людовика XIV, росли вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ. Корнель отъ времени до времени бросалъ еще драматическія молніи, озарявшія его эпоху. Пользуясь осторожностію, которую Мазаринъ наблюдалъ въ раздаваніи королевскихъ орденовъ, Людовикъ XIV, безъ нарушенія статутовъ, въ одинъ разъ пожаловалъ семдесятъ челов&#1123;къ кавалерами ордена св. Духа, и изъ особеннаго уваженія къ принцу Конде представилъ ему право назначить одного кандидата; принцъ представилъ Гито, ординарнаго своего чиновника, племянника старика Гито, котораго мы уже знаемъ. Мало того: кром&#1123; этой національной награды, которая установлена была Генрихомъ III для блеска дворянства или для награжденія за общественныя заслуги, Людовикъ XIV для вознагражденія заслугъ, лично ему оказанныхъ, и для ознаменованія преимуществъ имъ жалуемыхъ, учредилъ другую, которая не подчинялась никакому правилу и завис&#1123;ла единственно отъ его воли; она состояла въ позволеніи носить голубой кафтанъ, подобный его собственному. Это позволеніе жаловалось гранатою и составляло ц&#1123;ль честолюбія, потому-что носившіе такой кафтанъ им&#1123;ли право присутствовать на охот&#1123; короля, и сопровождать его въ прогулкахъ. Съ этого времени любимцы его сд&#1123;лались счастлив&#1123;е его воиновъ,-- они им&#1123;ли мундиръ; ихъ можно было отличить отъ другихъ и позавидовать имъ. Конде, поб&#1123;дитель при Рокруа, Лан&#1123; и Нордлинген&#1123;, домогался этого кафтана и наконецъ получилъ его, не потому, что выигралъ пять или шесть большихъ сраженій, и восторжествовалъ въ двадцати мелкихъ битвахъ, а потому, что съ салфеткою въ рук&#1123; смиренно услуживалъ королю въ Фонтенбло. Сверхъ того, среди этихъ пустыхъ учрежденій, которыя однако же доказывали возрастающую власть государя и будущее обоготвореніе короля, заводились мануфактуры, которыя поставили Францію промышленную въ уровень съ Франціею ученою. Изъ французскихъ гаваней выходили корабли, къ удивленію сос&#1123;днихъ державъ, которыя даже и по знали, что во Франціи былъ флотъ; австрійскому императору послана была помощь противъ Турокъ; герцогъ Бофоръ былъ назначенъ начальникомъ Жііжсріиской экспедиціи, предв&#1123;стницы экспедиціи Кипрской, въ которой онъ положилъ свою голову. Постройка Лувра оканчивалась въ то время, постройка же Версайля начиналась; учредилась восточно-индійская компанія; фабрика гобеленовыхъ обоевъ, директоромъ которой впосл&#1123;дствіи былъ Лебренъ, была куплена королемъ. Наконецъ, будучи могущественъ внутри, Людовикъ хот&#1123;лъ, чтобъ его уважали и вн&#1123; Франціи. Когда же Испанія и Римъ забыли уваженіе, должное будущему повелителю Европы, то не смотря на матеріальное могущество первой и духовное могущество втораго, они жестоко поплатились за это.
   Между т&#1123;мъ, по возвращеніи изъ Шальо, ла-Вальеръ, не довольная герцогинею Орлеанскою, скоро оставила ее; король приказалъ меблировать для нея Бріонскій дворецъ съ изяществомъ и роскошью, противъ которыхъ она всегда тщетно возставала.-- Я, говорила она, прошу только одного,-- спокойнаго уб&#1123;жища.-- Къ несчастію, Людовикъ XIV, подобно Юпитеру, носилъ въ себ&#1123; пламя, которое все осв&#1123;щаетъ и пожираетъ, и потому, иной родъ блеска вскор&#1123; окружилъ смиренную любовницу великаго короля. Ла-Вальеръ сд&#1123;лалась беременна. Эта новость не только разнеслась при двор&#1123;, но была даже почти офиціально объявлена.
   22 Октября 1666 года, ла-Вальеръ родила въ Венсеннскомъ замк&#1123; Анну-Марію Бурбонъ, узаконенную Франціею, какъ мы сейчасъ скажемъ; эта Анна-Марія-Бурбонъ вышла въ 1680 году за-мужъ за Людовика-Армана Бурбона, принца Конти.
   Черезъ полгода, фаворитка короля, все также какъ и прежде, т. е. противъ своей воли, получила титулъ герцогини. Пом&#1123;стье Вожуръ и баронство сеи-Христофъ были возведены въ герцогство въ пользу матери и дочери, которая была узаконена граматою, данною въ Сен-Жерменъ-аи-Ле, въ начал&#1123; мая 1667 года, и внесенною въ книгу парламента 13 мая.
   2 Сентября 1667 года, ла-Вальеръ сд&#1123;лалась вторично матерью и родила Людовика-Бурбона, усыновленнаго также Франціею, который потомъ былъ изв&#1123;стенъ подъ именемъ графа Вермандуа. Весь дворъ нарядился и радовался такъ, какъ будто бы родившійся младенецъ былъ законнымъ насл&#1123;дникомъ; съ этого времени положеніе ла-Вальеръ сд&#1123;лалось, по видимому, прочн&#1123;е прежняго.
   Среди вс&#1123;хъ интригъ двора, им&#1123;вшихъ ц&#1123;лію низвергнуть ла-Вальеръ, или получить гранату на голубой кафтанъ,-- отличіе, котораго вс&#1123; наибол&#1123;е домогались, и между т&#1123;мъ, какъ королева-мать въ уединеніи страдала бол&#1123;знію, отъ которой и умерла, два старинные ея друга, предшествовали ей въ могилу. Одинъ изъ нихъ быль маршалъ ла-Мейльере, который, какъ мы вид&#1123;ли, игралъ важную роль въ Фронд&#1123;, и котораго сыпь сд&#1123;лался герцогомъ Мазариномъ, по жен&#1123; своей Гортензіи Манчини; другой былъ ея шутъ, Гильомъ Ботрю, графъ Серранъ, котораго обыкновенно называли Вожаномъ Ботрю.

0x01 graphic

   Счастливая карьера Карла Ла-Порта герцога.Мейльере была сл&#1123;дствіемъ родства его съ кардиналомъ Ришелье, двоюроднымъ его братомъ, который взялъ его къ себ&#1123; берейторомъ, когда былъ еще епископомъ Люсонскимь. Изъ берейтора онъ сд&#1123;лался прапорщикомъ т&#1123;лохранителей покойной королевы, а посл&#1123; такъ называемой la dr&#244;lerie du Pont-de-C&#233;, онъ быль назначенъ начальникомъ собственнаго конвоя ея величества. Это счастіе началось при весьма, впрочемъ, неблагопріятныхъ обстоятельствахъ. Людовикъ XIII не могъ терп&#1123;ть будущаго маршала, в&#1123;роятно по ненависти, которую онъ питалъ ко вс&#1123;хъ вообще родственникамъ кардинала, и къ т&#1123;мъ, которыхъ кардиналъ покровительствовалъ. Однажды Людовикъ XIII сказалъ ему что-то сурово и даже н&#1123;сколько грубо; б&#1123;дный капитанъ ушелъ въ прихожую,-- и въ гн&#1123;в&#1123; своемъ, говоритъ Таллеманъ де Рео, съ&#1123;лъ ц&#1123;лую св&#1123;чу. Ришельё проходившій мимо, увидя, что онъ д&#1123;лаетъ, не могъ удержаться, чтобъ не посм&#1123;яться надъ такимъ страннымъ способомъ укрощенія б&#1123;шенства. Будучи уязвленъ почти столько же насм&#1123;шкою перваго министра сколько и дурнымъ расположеніемъ къ себ&#1123; короли, ла-Мейльере оставилъ Парижъ, продалъ свое им&#1123;ніе, за которое выручилъ сумму отъ сорока до пятидесяти тысячъ ливровъ, и объявилъ своему двоюродному брату Ришелье, что у&#1123;зжаетъ на службу къ Шведскому королю. Кардиналъ далъ ему дойти до самой двери, и когда онъ уже готовъ былъ выйти, сказалъ ему:-- Послушайте, братецъ, вы челов&#1123;къ храбрый; останьтесь, я выведу васъ въ люди.
   Онъ вел&#1123;лъ уничтожить купчую. Ла-Мейльере вступилъ опять во влад&#1123;ніе пом&#1123;стьемъ, отъ котораго произошло его имя, и кардиналъ д&#1123;йствительно вывелъ въ люди, не только его, но и всю его фамилію; сестру его онъ пом&#1123;стилъ при королев&#1123;-матери, которую она оставила только тогда, когда сд&#1123;лалась аббатиссею въ Шелл&#1123;, гд&#1123; до т&#1123;хъ поръ аббатиссами бывали одн&#1123; принцессы. Что касается до него, то первою милостію, которую оказалъ ему кардиналъ, было то, что онъ пожаловалъ его орденскимъ кавалеромъ и женилъ на дочери маршала д'Еффіэ, въ рук&#1123; которой для него отказали одному оверньскому дворянину, по имени Бове. По молодая жена утверждала, что этотъ дворянинъ былъ ей не только женихъ, но и мужъ, такъ-что съ ла-Мейльере она обращалась всегда съ презр&#1123;ніемъ и иначе не называла его, какъ своимъ вторымъ мужемъ; къ счастію будущаго маршала, она умерла въ молодости, оставивъ ему сына, который сд&#1123;лался въ посл&#1123;дствіи герцогомъ Мазариномъ, и который получилъ въ насл&#1123;дство отъ своей матери значительную дозу сумасбродства.
   Въ 1637 году, по ходатайству же Ришелье, который, какъ видно, сдержалъ свое слово, ла-Мейльере женился на Маріи Коссе-Бриссакъ, и чтобъ уменьшить по возможности разстояніе, разд&#1123;лявшее его отъ того дома, въ родство съ которымъ онъ вступилъ, онъ сд&#1123;ланъ былъ королевскимъ нам&#1123;стникомъ въ Бретани, -- что, какъ мы вид&#1123;ли говоря о коадъютор&#1123;, доставило ему впосл&#1123;дствіи м&#1123;сто губернатора въ Нант&#1123;.
   Б&#1123;дному герцогу суждено было вступать въ бракъ все съ сумасбродными женщинами; въ одно прекрасное утро новая его супруга ув&#1123;рила его, что Коссеи, отъ которыхъ она происходила, им&#1123;ли родоначальникомъ своимъ императора Кокцея-Нерву, который умеръ безъ потомства. Потому она, какъ принцесса римской императорской крови, сажала своихъ сестеръ въ креслахъ, а сама въ присутствіи ихъ садилась на стулъ, считая себя униженною бракомъ своимъ съ челов&#1123;комъ, изъ такого б&#1123;днаго дома, котораго, когда онъ былъ начальникомъ т&#1123;лохранителей, иначе не называли, какъ le petit la Meilleraie, и которому отказано было въ рук&#1123; д&#1123;вицы де-Вильруа. сд&#1123;лавшейся потомъ госпожею Курсель.
   Герцогъ былъ храбръ и доказалъ это многими прим&#1123;рами. При осад&#1123; Гравелина, страдая подагрою, онъ присутствовалъ при открытіи траншей, среди убійственнаго непріятельскаго огня; въ него пущено было бол&#1123;е двадцати пушечныхъ ядеръ, и одно ядро пролет&#1123;ло такъ близко, что онъ даже пошатнулся на лошади. Опасность его была очевидная, и офицеры, окружавшіе его, просили чтобъ онъ удалился.-- Что! сказалъ имъ маршалъ,-- неужели, господа, вы боитесь?-- За васъ, маршалъ, а не за себя.-- За меня! возразилъ ла-Мейльере: -- эхъ! господа, полководцу бояться не сл&#1123;дуетъ, а особливо, когда онъ маршалъ Франціи.--
   Во время блокады ла-Рошели, онъ сд&#1123;лалъ поступокъ, который прославилъ его между молодежью, дышавшею еще посл&#1123;днимъ пламенемъ рыцарства. Однажды, скучая въ своей квартир&#1123;, онъ позвалъ къ себ&#1123; трубача и послалъ его къ городу узнать,-- н&#1123;тъ-ли какого нибудь дворянина, который, скучая подобно ему, захот&#1123;лъ бы для развлеченія стр&#1123;ляться съ нимъ на пистолетахъ. Офицеръ, стоявшій на аванъ-постахъ, по имени ла-Констансьеръ, принялъ предложеніе. Ла-Мейльере и офицеръ сд&#1123;лали каждый по два выстр&#1123;ла изъ пистолета, одинъ въ другаго; но при второмъ ла-Констансьеръ попалъ въ лобъ лошади герцога; лошадь упала, и такимъ образомъ перев&#1123;съ былъ на сторон&#1123; офицера. Ла-Мейльере не только не разсердился на него за эту поб&#1123;ду, но еще перевелъ его въ свои полкъ ротнымъ командиромъ. Маршалъ ла-Мейльере умеръ 8 февраля 1664 года.
   Что касается до Гильома (Вильгельма) Ботрю, графа Серранъ, государственнаго сов&#1123;тника, члена Французской Академіи, то онъ происходилъ изъ хорошей Анжерской фамиліи, женился на дочери генеральконтролера, которая, поступивъ ко двору, не хот&#1123;ла явиться въ немъ иначе, какъ подъ именемъ мадамъ Ножанъ, а не мадамъ Ботрю, для того чтобъ королева Марія-Медичи, не могшая отвыкнуть произносить букву u (ю) по италіански, не называла ее мадамъ Ботру. Эта женщина слыла чудомъ непорочности, потому что она никуда не выходила изъ дому, и р&#1123;шительно нигд&#1123; не бывала,-- съ ч&#1123;мъ многіе поздравляли ея мужа, называя его счастливцемъ. Но что же! этотъ счастливецъ вдругъ узнаетъ, что жена его была домос&#1123;дкою только потому, что у нея былъ любовникъ дома, собственный его камердинеръ. Наказаніе было соразм&#1123;рно съ преступленіемъ: слугу онъ сослалъ на галеры, насладившись сперва самъ удовольствіемъ мщенія,-- о чемъ можно прочесть подробно у Талисмана де Рео. Что касается до его жены, то онъ прогналъ ее, и она родила въ Монтрёйль-Беле, въ Анжу, дитя, которое онъ не хот&#1123;лъ признать своимъ. Однажды, см&#1123;ясь, Ботрю сказалъ королев&#1123;-матери, что Анжерскій епископъ челов&#1123;къ святой, что онъ творить чудеса. Королева спросила, какія чудеса онъ творитъ? и Ботрю отв&#1123;чалъ, что между прочими чудесами, онъ исц&#1123;лилъ себя отъ бол&#1123;зни, отъ которой, особливо въ это время, очень р&#1123;дко исц&#1123;ляются. Епископъ, узнавъ объ насм&#1123;шк&#1123;, громко жаловался на это.-- Какъ могъ я это сказать! отв&#1123;чалъ Ботрю также громко:-- в&#1123;дь епископъ все еще боленъ.
   Играя однажды въ пикетъ съ Гуссо, котораго глупость вошла въ пословицу, Ботрю сд&#1123;лалъ ошибку, и зам&#1123;тивъ ее въ ту же секунду, вскричалъ:-- Ахъ! какой же я Гуссо!-- Милостивый государь, отв&#1123;чалъ ему Гуссо, -- вы дуракъ.-- Разв&#1123; я не тоже сказалъ? спросилъ Ботрю.-- Н&#1123;тъ.-- Ну, такъ я хот&#1123;лъ это сказать!
   Ботрю публично см&#1123;ялся надъ герцогомъ Эпернономъ и однажды такъ уязвилъ его какою то эпиграммою, что посл&#1123;дній вел&#1123;лъ людямъ своимъ отколотить его палками. Чрезъ н&#1123;сколько дней Ботрю явился во дворецъ съ палкою.-- Что это? у васъ подагра? спросила королева.-- Н&#1123;тъ, отв&#1123;чалъ Ботрю.-- Такъ за ч&#1123;мъ же вы ходите съ палкой? Ахъ! сказалъ принцъ Гемене, -- я объясню это вашему величеству: Ботрю носитъ палку, какъ святой Лаврентій носилъ свой рашперъ; это символъ его мученичества!
   Ботрю былъ очень упрямъ, и говорилъ, что онъ зналъ только одного челов&#1123;ка на св&#1123;т&#1123;, который быль упрям&#1123;е его. Это быль одинъ провинціальный судья. Въ одно утро, этотъ судья, надо&#1123;давшій ему уже много разъ, пришелъ къ нему.-- Эй! сказалъ Ботрю своему слуг&#1123;,-- скажи, что я въ постели.
   -- Сударь, отв&#1123;чалъ слуга, исполнившій порученіе своего барина,-- онъ говорить, что подождетъ пока вы встанете.-- Такъ скажи ему, что я очень нездоровъ, -- Сударь, онъ говоритъ, что знаетъ превосходные рецепты.-- Скажи ему, что я въ отчаяиномъ положеніи, и что н&#1123;тъ бол&#1123;е надежды.-- Сударь, онъ сказалъ, что въ такомъ случа&#1123; онъ не хочетъ, чтобъ вы умерли не простившись съ нимъ.-- Скажи ему, что я умеръ.-- Сударь, онъ говоритъ, что желаетъ окропить васъ святой водою.-- Ну, сказалъ Ботрю, незнавшій бол&#1123;е ч&#1123;мъ отъ него отд&#1123;латься,-- если такъ, то вели ему войти!
   Ботрю былъ челов&#1123;къ весьма не набожный, и считалъ Римъ химерою апостольства; однажды ему показали списокъ десяти кардиналовъ, возведенныхъ въ это достоинство папою Урбаномъ, начинавшійся кардиналомъ Факинетти.-- Я вижу только девять, между т&#1123;мъ какъ вы говорите, что ихъ десять.-- И онъ прочиталъ одно за другимъ девять посл&#1123;днихъ именъ.-- Десять и есть, возразилъ разговаривавшій съ нимъ,-- вы пропустили кардинала Факинетти.-- А! извините, сказалъ Ботрю,-- я думалъ, что это былъ общій ихъ титулъ.
   Однажды вечеромъ, посл&#1123; того, какъ лошади его были въ разъ&#1123;зд&#1123; ц&#1123;лое утро, и когда особа, которую онъ хот&#1123;лъ отправить домой въ своей карет&#1123;, отговаривалась отъ его готовности услужить ей, говоря, что б&#1123;дныя животныя, находясь въ упряжи въ продолженіе семи, или осьми часовъ, слишкомъ устанутъ, если сд&#1123;лаютъ еще и эту по&#1123;здку, Ботрю сказалъ:-- Гмъ! если бы лошади мои созданы были для покоя, то Богъ сд&#1123;лалъ бы ихъ канониками святой капелы.
   Впрочемъ, шутки его не всегда им&#1123;ли пустой и шутовской характеръ, какъ мы это сейчасъ вид&#1123;ли. Въ Париж&#1123; много говорили объ англійской революціи и непрочномъ положеніи короля Карла I.-- Да, сказалъ однажды, въ разговор&#1123; объ англійскомъ корол&#1123;, Ботрю, -- это теленокъ, котораго водятъ съ ярмарки на ярмарку, и котораго наконецъ отведутъ на бойню.--
   Ботрю умеръ въ 1665 году, и въ его особ&#1123; угасъ одинъ изъ посл&#1123;днихъ представителей того ума, который такъ хорошо т&#1123;шилъ добраго короля Генриха IV, и добрую королеву Марію Медичи, но который долженъ былъ выйти изъ моды при бол&#1123;е важномъ и бол&#1123;е лицем&#1123;рномъ двор&#1123; Людовика XIV.
   Между т&#1123;мъ, съ каждымъ днемъ приближалась смерть особы, несравненно важн&#1123;йшей т&#1123;хъ, о смерти которыхъ мы сей-часъ говорили, именно смерть королевы-матери. Анна Австрійская обладала р&#1123;дкимъ преимуществомъ, даруемымъ небомъ н&#1123;которымъ женщинамъ, преимуществомъ не стер&#1123;ться. Руки ея и кисти рукъ оставались все также б&#1123;лы и н&#1123;жны, какъ и въ молодости, на чел&#1123; ея не было ни одной морщинки, ея блестящіе красивые глаза не могли разстаться съ т&#1123;ми привычками кокетства, которыя д&#1123;лали ихъ такъ опасными въ ея молодости. Къ несчастно, въ конц&#1123; ноября 1664 года, боль въ груди, которую королева чувствовала уже н&#1123;сколько л&#1123;тъ, значительно усилилась; но на эту боль не обратили надлежащаго вниманія при самомъ ея начал&#1123;. Бол&#1123;знь развивалась быстро; когда вс&#1123; зам&#1123;тили, что удивительная б&#1123;лизна ея кожи начала превращаться въ желтый цв&#1123;тъ слоновой кости, то стали понимать, что королева находилась въ опасномъ положеніи, и что скоро наступитъ день, въ который эта гордая правительница должна будетъ разстаться съ жизнію. Множество врачей было призываемо одинъ посл&#1123; другаго: самымъ первымъ быль призванъ Валлотъ, первый врачъ короля; но онъ былъ бол&#1123;е химикъ, въ особенности еще бол&#1123;е ботаникъ, нежели медикъ. Онъ лечилъ больную королеву компрессами изъ цикуты {Цикута или ометъ -- трава, употребляемая въ медицин&#1123;.}, которые только усилили бол&#1123;знь; не видя, по прошествіи двухъ нед&#1123;ль, никакого для себя облегченія, королева пригласила Сегена, своего собственнаго медика, челов&#1123;ка ученаго, но весьма р&#1123;шительнаго, котораго метода леченія состояла въ одномъ только кровопусканіи: между обоими докторами произошли большіе споры и разногласія; въ продолженіе этихъ споровъ бол&#1123;знь королевы усилилась еще бол&#1123;е, такъ что 15 декабря, посл&#1123; худо проведенной ночи въ Вальде-Грас&#1123;, гд&#1123; ея величество съ того времени, какъ она оставила власть, или лучше сказать, какъ власть ее оставила, часто искала себ&#1123; уединенія, бол&#1123;знь ея сд&#1123;лала такіе усп&#1123;хи, что она сама стала считать ее уже неизлечимою.
   Богъ страннымъ образомъ наказалъ эту б&#1123;дную женщину: въ продолженіе посл&#1123;днихъ десяти, или пятнадцати л&#1123;тъ она вид&#1123;ла у монахинь сд&#1123;лавшихся ея подругами, прим&#1123;ры этой страшной бол&#1123;зни, и всегда молила Господа, чтобъ Онъ отвратилъ ее отъ нея; но, увы! не такъ вышло: б&#1123;дная королева приняла это наказаніе съ преданностію вол&#1123; Божіей.-- Богъ поможетъ мн&#1123;, говорила она, -- и если Онъ допускаетъ, чтобъ я страдала этою ужасною бол&#1123;знію, которая, кажется, мн&#1123; угрожаетъ смертію, то страданія мои, безъ сомн&#1123;нія, послужатъ мн&#1123; во спасеніе!--
   Какъ скоро распространился слухъ объ опасности королевы, то къ ней немедленно прі&#1123;халъ его величество. Король, не любившій никуда торопиться, прі&#1123;халъ только около трехъ часовъ, хотя получилъ изв&#1123;стіе въ одно время съ братомъ; глубокій эгоизмъ, бывшій разительною чертою характера Людовика XIV, обнаруживался особенно въ подобныхъ случаяхъ. По прі&#1123;зд&#1123; короля тотчасъ составленъ былъ консиліумъ изъ знаменит&#1123;йшихъ парижскихъ врачей и хирурговъ, которые признали, что бол&#1123;знь королевы, изв&#1123;стная подъ именемъ рака, неизлечима. Тогда многія особы предложили послать за однимъ б&#1123;днымъ деревенскимъ священникомъ по имени Жандрономъ, который чудеснымъ образомъ исц&#1123;ляетъ эту бол&#1123;знь, сказавъ, что онъ самъ ходитъ къ б&#1123;днымъ людямъ, которымъ исключительно посвятилъ себя, а къ богатымъ и знатнымъ только тогда, когда его приглашаютъ. Священникъ Жандронъ былъ призванъ; онъ осмотр&#1123;лъ бол&#1123;знь королевы, нашелъ ее не опасною и ув&#1123;рялъ, что ее совершенно исц&#1123;литъ, и что королева проживетъ еще долго. Однако лекарства его не только не облегчили страданія больной, но еще бол&#1123;е увеличили ихъ; хотя днемъ королева од&#1123;валась, какъ обыкновенно, и казалась сколько могла веселою, но спавшіе въ ея комнат&#1123;, говорили, что по ночамъ она вообще худо спитъ и очень страдаетъ. Наконецъ, вопреки вс&#1123;мъ об&#1123;щаніямъ шарлатана, ракъ открылся, и бол&#1123;знь усилилась. Тогда м&#1123;сто Жандрона заступилъ какой то лотарингецъ, по имени Алліо: онъ привелъ съ собою женщину, которая, по словамъ, его, им&#1123;ла ту же бол&#1123;знь, и которую будто бы онъ вылечилъ. Это живое доказательство его искусства, подавало двору н&#1123;которую надежду. Къ несчастію, по вол&#1123; Божіей,-- говоритъ госпожа Моттвиль, -- лекарства врачей были безполезны для исц&#1123;ленія т&#1123;ла королевы: но страданія, которыя они ей причиняли, послужили къ исц&#1123;ленію страданій ея души.
   Король, привыкнувъ вид&#1123;ть страданія своей матери, снова предался удовольствіямъ, прерваннымъ на короткое время. При двор&#1123; скоро забываютъ не только т&#1123;хъ, которыхъ по видятъ, но даже и т&#1123;хъ, которыхъ видятъ; потому, не удивительно, что при нечъ скоро забыли и бывшую правительницу, которая томилась предсмертными муками на другомъ конц&#1123; Парижа.
   Любовная связь короля съ ла-Вальеръ все еще продолжалась, и потому объ ней уже не говорили бол&#1123;е; но любовь ея высочества и графа Гишъ, встр&#1123;тившая очень много препятствій, была предметомъ общихъ разговоровъ. Фамилія Граммона была въ большой милости при двор&#1123;; она то и исходатайствовала у короля графу Гишъ позволеніе возвратиться изъ изгнанія; графъ нашелъ короля при осад&#1123; Марсала. Король принялъ его, какъ будто бы ничего и не бывало. Одинъ только герцогъ Орлеанскій оказывалъ ему большую холодность. Узнавъ объ этомъ возвращеніи и о томъ, что Людовикъ хорошо принялъ молодаго графа, принцесса Генріетта боялась, чтобы король хитростію не выв&#1123;далъ тайнъ ея любовника; поэтому она тотчасъ же написала письмо къ посл&#1123;днему. По какъ она не торопилась, письмо ея дошло до графа слишкомъ поздно, и именно когда уже графъ по всемъ признался королю. При этомъ изв&#1123;стіи ея высочество пришла въ сильный гн&#1123;въ, и написала къ графу письмо, въ которомъ запретила ему впредь являться къ ней на глаза, и произносить ей имя; несчастный любовникъ былъ въ отчаяніи; какъ истинный рыцарь, онъ пунктуально повиновался повел&#1123;ніямъ своей возлюбленной, какъ жестоки они ни были, и просилъ у короля позволенія отправиться въ Польшу, чтобъ тамъ умереть на пол&#1123; чести. Король согласился дать графу отпускъ, и б&#1123;дный любовникъ былъ бы д&#1123;йствительно убитъ пулею въ одной стычки съ Русскими, если бы пуля не расплющилась о портретъ ея высочества, носимый имъ на груди въ очень плотномъ футлярчик&#1123;, который разлет&#1123;лся отъ удара. По возвращеніи его изъ Польши, ея высочество требовала отъ него чрезъ короля и своихъ писемъ и портрета, на которомъ остался сл&#1123;дъ пули. Графъ,-- таково было повиновеніе его приказаніямъ ея высочества,-- возвратилъ ей все въ ту же минуту. Но эта суровость, была ли она истинная, или притворная, еще бол&#1123;е усилила любовь графа; онъ просилъ графиню Граммонъ, англичанку но происхожденію, поговорить съ ей высочествомъ; но Генріетта не хот&#1123;ла ничего и слушать. Б&#1123;дный графъ былъ въ отчаяніи и долго безъ усп&#1123;ха изыскивалъ всевозможныя средства повидаться съ принцессою, какъ вдругъ случай сд&#1123;лалъ для него то, чего но могли сд&#1123;лать ни просьбы, ни соображенія.
   Госпожа ла-Вьёвиль (припомните, что мы не одинъ уже разъ упоминали объ ней въ посл&#1123;днюю Фронду) давала балъ, на который ей высочество по&#1123;хала вм&#1123;ст&#1123; съ своимъ супругомъ и, для довершенія веселья, положила явиться на балъ замаскированною. Что бъ не быть узнанною, принцесса вел&#1123;ла замаскироваться въ то время, когда од&#1123;валась сама, тремъ или четыремъ своимъ фрейлинамъ, и ихъ высочества въ сопровожденія этой женской свиты, закутанныя въ плащи съ капюшонами, отправились на балъ въ наемной карет&#1123;. У воротъ дома госпожа ла Вьёвиль карета ихъ встр&#1123;тилась съ другою каретою, въ которой также сид&#1123;ли замаскированные. Об&#1123; трупы вышли изъ экипажей и встр&#1123;тилась въ с&#1123;няхъ, гд&#1123; принцъ предложилъ второй труп&#1123; см&#1123;шаться съ своею. Предложеніе было принято; каждый взялъ случайно руку, которая ему была подана; но принцесса узнала въ рук&#1123;, которую ей подали, руку графа Гишъ; рана, полученная имъ въ эту руку, не позволяла принцесс&#1123; ни на одну минуту сомн&#1123;ваться въ странной игр&#1123; случая.

0x01 graphic

   Съ своей стороны, графъ Гишъ, предупрежденный уже запахомъ душистыхъ подушечекъ, которыя ея высочество им&#1123;ла обыкновеніе носить въ своихъ волосахъ, чувствовалъ, что рука, которую онъ держалъ, сильно дрожала; поэтому, онъ тотчасъ же догадался, чья была эта рука. Принцесса хот&#1123;ла было у него выдернуть руку, но онъ удержалъ ее. Это усиліе смягчило жестокосердіе принцессы; между ними установился электрическій токъ. Рука все еще дрожала, но не силилась бол&#1123;е высвободиться; какъ принцесса такъ и графъ Гишъ были въ такомъ сильномъ смущеніи, что взошли но л&#1123;стниц&#1123;, не говоря другъ другу ни слова. Наконецъ графъ, узнавъ между масками принца Орлеанскаго и видя, что онъ не обращаетъ ни какого вниманія на свою супругу, увелъ ее въ небольшую комнату, въ которой было гостей мен&#1123;е, нежели во вс&#1123;хъ другихъ, и тамъ представилъ ей такія основательныя причины къ своему оправданію въ сд&#1123;ланномъ имъ проступк&#1123;, что принцесса невольно простила его. Едва только это столь давно ожидаемое прощеніе было получено, послышался голосъ его высочества, который звалъ свою супругу. Принцесса ушла чрезъ одну дверь, а графъ Гишъ чрезъ другую. Разставаясь съ своимъ обожателемъ ея высочество просила его, изъ опасенія, чтобъ мужъ ея не догадался объ ихъ встр&#1123;ч&#1123;, не оставаться дол&#1123;е на бал&#1123;; графъ исполнилъ это приказаніе съ своею обычною покорностію. Сходя съ л&#1123;стницы, онъ встр&#1123;тился внизу съ однимъ изъ своихъ пріятелей и остановился съ нимъ поговорить: вдругъ какая то маска, показавшаяся вверху л&#1123;стницы, оступилась; маска вскрикнула, но графъ Гишъ бросился на крикъ и принялъ на свои руки принцессу, которая безъ этой неожиданной помощи, безъ сомн&#1123;нія ушиблась бы весьма опасно, потому что уже н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ была беременна. Это обстоятельство довершило примиреніе, и въ одинъ вечеръ, когда его высочество у&#1123;халъ замаскированный на какой то балъ, любовники встр&#1123;тились у госпожи Граммонъ. Само собою разум&#1123;ется, что эта встр&#1123;ча приписана случаю.
   Итакъ, какъ мы сказали, бол&#1123;знь королевы нисколько не препятствовала увеселеніямъ, хотя и становилась со дня на день хуже.
   Наступила весна; весь дворъ отправился въ Сен-Жерменъ, и королева-мать, не смотря ни на чьи сов&#1123;ты пожелала сл&#1123;довать за дворомъ, говоря, что для нея было все равно, умереть тамъ или въ другомъ м&#1123;ст&#1123;. 27 мая, но утру, королева-мать почувствовала лихорадку, но не хот&#1123;ла обнаружить ее, дабы не лишить молодую королеву и принцессу Генріетту удовольствія совершить прогулку. на которую он&#1123; собирались; но когда об&#1123; он&#1123; у&#1123;хали, то она сказала своимъ приближеннымъ, зам&#1123;тившимъ большую перем&#1123;ну въ цв&#1123;т&#1123; ея лица: -- У меня, кажется, лихорадка, я чувствую сильный ознобъ.-- Д&#1123;йствительно, какъ скоро она легла въ постель, то лихорадка началась еще сильн&#1123;е и мучила ее шесть часовъ сряду Эти шесть лихорадочныхъ часовъ развили бол&#1123;знь такъ быстро, что врачъ нашелъ нужнымъ позвать духовника. Въ тотъ же вечеръ королева сказала, что желаетъ написать зав&#1123;щаніе.
   Но врачи, однако ошиблись; хотя боль и увеличивалась, но больной суждено было еще долго страдать, прежде ч&#1123;мъ умереть. Впрочемъ, она не льстила себя надеждою выздоров&#1123;ть, т&#1123;мъ бол&#1123;е, что окружавшіе ее своими неосторожными разговорами отнимали всякую надежду на выздоровленіе. 3 августа, въ тотъ день, когда она чувствовала себя гораздо хуже и бол&#1123;е страдала, пришелъ къ ней Берингенъ, нашъ старый знакомый, ея прежній слуга. Какъ скоро она его увид&#1123;ла, то сказала: -- Ахъ? господинъ первый (это былъ титулъ, который былъ данъ Берингену, какъ первому камердинеру),-- ахъ! господинъ первый, пожалуй намъ придется разстаться!...
   Въ другое время эти слова показались бы трогательными, можетъ быть; но, какъ мы уже сказали, семнадцатый в&#1123;къ не былъ в&#1123;комъ чувствительности.-- Ваше величество, хладнокровно отв&#1123;чалъ Берингенъ,-- вы не можете чувствовать, съ какою горестію слуги ваши слушаютъ этотъ приговоръ; но вы можете ут&#1123;шаться т&#1123;мъ, что умирая, вы освободитесь на всегда отъ мученій и, сверхъ того отъ большой непріятности, особливо для васъ, которыя такъ любили чистый, благоухающій воздухъ: изв&#1123;стно, государыня, что бол&#1123;знь эта подъ конецъ сопровождается невыносимымъ смрадомъ.--
   Однако посл&#1123;дній часъ еще не пробилъ; посл&#1123; многихъ перем&#1123;нъ королева вдругъ почувствовала себя несравненно лучше. Провид&#1123;ніе, по видимому, хот&#1123;ло возвратить ей н&#1123;сколько силъ, чтобы она могла перенести печальное изв&#1123;стіе, ее ожидавшее. Братъ ея, испанскій король Филиппъ IV умеръ 17 сентября 1665 года, а изв&#1123;стіе о его смерти въ Париж&#1123; было получено 27 того же м&#1123;сяца. Это изв&#1123;стіе было принято при французскомъ двор&#1123; съ весьма различными чувствованіями. Молодая королева приняла его, какъ дочь истинно привязанная къ своему отцу; королева-мать, какъ сестра, которой братъ открывалъ путь въ могилу; король, какъ государь, котораго глубокій и политическій взглядъ въ одно мгновеніе ока, видитъ вс&#1123; выгоды, которыя могутъ иногда произойти для однихъ изъ скорби другихъ. Д&#1123;йствительно, юный Карлъ II, который долженъ былъ умереть, не оставивъ посл&#1123; себя насл&#1123;дника, былъ бол&#1123;зненный челов&#1123;къ, такъ-что никто не в&#1123;рилъ, чтобъ онъ могъ долго жить. Потому, съ той же минуты, Людовикъ XIV по всей в&#1123;роятности возмечталъ о насл&#1123;дств&#1123; испанскаго престола.
   Время шло, жизнь королевы-матери догарала въ самыхъ жестокихъ мученіяхъ. Наступила зима, а съ нею возвратились и удовольствія по той причин&#1123;, что при двор&#1123; къ бол&#1123;зни королевы Анны Австрійской уже н&#1123;сколько попривыкли. Поэтому, 5 января, на канун&#1123; Богоявленія, былъ большой балъ у его высочества; король явился на этотъ балъ въ фіолетовомъ камзол&#1123;, потому-что носилъ трауръ по своемъ тест&#1123;; камзолъ его былъ такъ унизанъ жемчугомъ и алмазами, что траурный цв&#1123;тъ его терялся подъ драгоц&#1123;нными каменьями. На другой день королева-мать стала чувствовать себя еще хуже, и поэтому увеселенія были прекращены. 17 января она причастилась; во вторникъ 19, припадки усилились, и короля предупредили, что пора матери его принять посл&#1123;днее предсмертное причащеніе св. Тайнъ. Запахъ отъ ея раны, какъ предсказывалъ Берингенъ, былъ такъ отвратителенъ, что каждый разъ, когда перевязывали рану, надобно было ей самой держать подъ носомъ склянку съ духами.
   Ошскій архіепископъ пришелъ къ больной съ св. дарами; ассистентами у него были: епископъ Мендскій, Сен-Жерменскій священникъ, аббатъ Кемаденъ и н&#1123;сколько другихъ духовныхъ лицъ. Ввечеру королева была соборована: къ полуночи начались предсмертныя муки, однако же по временамъ она открывала глаза и разговаривала. Врачъ взялъ ея руку, чтобъ освид&#1123;тельствовать пульсъ; она почувствовала это, и сказала.-- Охъ! это безполезно; его больше уже не слышно.
   Его высочество рыдалъ, стоя у постели на кол&#1123;нахъ -- сынъ мой! н&#1123;жно шептала она.-- Потомъ чувствуя, что врачъ оставилъ руку ея голою, сказала:-- покройте мн&#1123; руку. Минуту спустя, подошелъ къ-постели ея духовникъ, который былъ испанецъ; она узнала его. и сказала:-- Padre meo, уо me muero.--
   Но она ошиблась, ибо черезъ четверть часа, сказала Ошскому архіепископу, ут&#1123;шавшему ее:-- Ахъ!... Боже мой!... я очень страдаю, скоро-ли я умру?...
   Прошелъ еще часъ; больная открыла ротъ и потребовала распяmie. Это были посл&#1123;днія произнесенныя ею слова. Распятіе приложили къ ея губамъ. Ц&#1123;луя крестъ, больная д&#1123;лала н&#1123;которыя движенія, доказывавшія, что не совс&#1123;мъ еще лишилась сознанія. Наконецъ, въ среду 20 января 1666 года, въ пятомъ часу утра, королева скончалась.
   Король перенесъ смерть своей матери, какъ переносилъ и посл&#1123; смерть вс&#1123;хъ своихъ родственниковъ, т е. съ большимъ эгоизмомъ и глубокою преданностію вол&#1123; Божіей. Съ т&#1123;хъ поръ, какъ онъ вышелъ изъ подъ опеки своей матери, между нимъ и ею происходили часто ссоры; однажды, когда она попыталась сд&#1123;лать ему зам&#1123;чаніе на счетъ преступной любви его къ д&#1123;виц&#1123; ла-Вальеръ, онъ разсердись на нее бол&#1123;е, ч&#1123;мъ когда либо сердился на нее за ла-Моттъ д'Аржанкуръ и за Марію Манчини, забылся до такой степени, что сказалъ ей: -- Я не нуждаюсь ни въ чьихъ сов&#1123;тахъ!.. я уже въ такихъ л&#1123;тахъ, что могу жить своимъ умомъ.--
   Анна Австрійская им&#1123;ла хорошія и худыя качества правительницъ: упрямство въ политик&#1123;, слабость въ любви. Не согласившись удовлетворить страсти Букингама, прекрасн&#1123;йшаго и великол&#1123;пн&#1123;йшаго вельможу своего времени, она отдалась Мазарину, за котораго, по словамъ принцессы Палатинской, второй супруги герцога Орлеанскаго, наконецъ даже вышла за-мужъ. Но при всемъ томъ сердце матери осталось неизм&#1123;ннымъ въ любви къ д&#1123;тямъ; ея сынъ всегда былъ для нея королемъ, и, подобно прекраснымъ мадоннамъ Микель-Анжела или Перуджина, она среди опасностей, грозившихъ его д&#1123;тству, пеклась объ немъ съ заботливостію, похожею почти на благогов&#1123;ніе.
   Анна Австрійская умерла шестидесяти четырехъ л&#1123;тъ; но на видъ казалось ей не было и сорока; когда она привстала на постел&#1123;, съ глазами блестящими надеждою, съ щеками пылавшими отъ лихорадочнаго жара, чтобы причаститься св. Тайнъ, іо его высочество, второй сынъ ея, сказалъ:-- Ахъ! посмотрите на маменьку; она никогда не была такъ прекрасна!
   Множество сонетовъ, стиховъ, эпитафій было сочинено въ честь август&#1123;йшей покойницы: мы приведемъ изъ нихъ только три сл&#1123;дующіе.
   
   Et soror et eonjux et mater, nataque Begum;
   Nulla unquuin lanlo sanguine digna luit.

-----

   Anne, dont la vertu, l'&#233;clat et la grandeur
   Ont rempli l'univers de leur vive splendeur,
   Dans la nuit du tombeau conserve encore sa gloire,
   Et la France &#224; jamais aimera за m&#233;moire.
   
   T. e. Величіе и блескъ и доброд&#1123;тель Анны
   Изв&#1123;стны каждому, во всей вселенной славны;
   Въ гробу она. По ней лишь слава не увянетъ:
   Съ любовью Франція всегда объ ней вспомянетъ.

-----

   Elle sut m&#233;priser les caprices du sort,
   Regarder sans horreur les horreurs de la mort;
   Affermir un grand tr&#244;ne et le quitter sans peine.
   Et, pour tout dire enfin, vivre et mourir en reine.
   
   T. e. Удары презирать судьбы она ум&#1123;ла,
   Безъ ужаса на смерть могла она смотр&#1123;ть;
   Для сына утвердить великій тронъ усп&#1123;ла,
   Ум&#1123;ла царски жить, царицей умереть.
   
   Мы приводимъ эти стихи бол&#1123;е потому, что они написаны д&#1123;вицею Скюдери; однако изъ этого не сл&#1123;дуетъ, чтобъ мы считали ихъ лучшими.
   Окончимъ эту главу сл&#1123;дующими стихами, которые Комменискій епископъ прочиталъ въ Сен-Денисскомъ собор&#1123; въ то время, когда въ открытую еще могилу Анны Австрійской клали королевскія регаліи:
   
   Superbes ornements d'une grandeur pass&#233;e,
   Vous voil&#224; descendus du tr&#244;ne au monument;
   Que reste-t-il de vous dans ce grand changement?
   Qu'un triste souvenir d'une gloire effac&#233;e!
   
   Mortels, dont la fortune est toujours balanc&#233;e,
   Et qui des ris aux pleurs passez en un moment,
   Si vous voulez sortir de votre &#233;garement,
   Que ce terrible objet frappe votre pens&#233;e.
   
   Anne vivait hier, et cette Majest&#233;
   Qui r&#233;gnait sur les coeurs par sa rare bont&#233;,
   Dans ces antres sacr&#233;s n'est plus qu'un peu de cendre.
   Orateurs, taizez vous! Cette foule de rois
   
   Qui sont ici comme elle et sans force et sans voix,
   Font moins de bruit que vous, et se font mieux entendre.
   
   T. e. Гд&#1123; пышная краса величія д&#1123;валась?
   Съ престола царскаго въ гробь мрачный низошла,
   И слава вся ея, какъ легкій дымъ прошла;
   Воспоминаніе о ней одно осталось.
   
   Какъ зд&#1123;сь, о смертные, непрочно счастье наше!
   См&#1123;емся мы, и въ мигъ мы скучны, слезы льемъ,
   Хотите-ли вполн&#1123; вы уб&#1123;диться въ томъ?
   Вниманье на предметъ сей обратите ваше.
   
   Ея величество вчера еще жила
   И добротой своей къ себ&#1123; сердца влекла;
   Сегодня зд&#1123;сь ея одинъ лишь прахъ лежитъ.
   Витіи пусть молчатъ! зд&#1123;сь этотъ сонмъ царей,
   Насъ окружающій безъ словъ, подобно ей,
   Краснор&#1123;чив&#1123;й ихъ въ молчаньи говоритъ.
   

ГЛАВА XXXVI.
1667--1669.

Посл&#1123;дствія смерти Анны Австрійской.-- Охлажденіе короля къ ла-Вальерь.-- Появленіе госпожи Монтеспанъ.-- Принцесса Монако.-- Характеръ новой любовницы.-- Приготовленія къ войнъ.-- Фландрская компанія.-- Строгость Людовика XIV.-- Любовь старшей дочери Гастона Орлеанскаго къ Лозену.-- Портретъ Лозена.-- Его происхожденіе -- Причины быстраго его возвышенія.-- Его заключаютъ въ Бастилію.-- Его грубость -- Король соглашается на его женитьбу.-- Причины, побудившія короля дать свое согласіи.-- Посл&#1123;дніе годы герцога Бофора.-- Его таинственная кончина.

   Смерть королевы-матери не произвела особенной перем&#1123;ны въ д&#1123;лахъ общественныхъ, въ которыя она съ давняго времени уже не вм&#1123;шивалась; но она оставила посл&#1123; себя большую пустоту при французскомъ двор&#1123;. Анна Австрійская знала вс&#1123;хъ при этомъ двор&#1123;. Она знала происхожденіе каждаго и ум&#1123;ла оц&#1123;нивать заслуги. Будучи горда, какъ принцесса Австрійскаго дома, в&#1123;жлива какъ француженка, строгая наблюдательница этикета, какъ испанка, она держала каждаго въ приличномъ отъ себя разстояніи, и Людовикъ XIV, лишившись ея, особенно сожал&#1123;лъ о нарушеніи т&#1123;хъ правилъ этикета, которыя Анна Австрійская ум&#1123;ла обратить въ обязанности, и которыя Людовикъ XIV долженъ былъ обратить въ законъ.
   Ла-Вальеръ все еще была любимою султаншею. Однако, пріобр&#1123;тая права Людовика XIV, какъ мать его д&#1123;тей, она теряла много своихъ прелестей, какъ любовница. Св&#1123;жесть ея лица,-- эта главная, и, можно сказать, почти единственная ея красота, исчезла, и при двор&#1123; зам&#1123;чали, что король началъ уже охлад&#1123;вать къ ней и готовъ былъ перенести свою любовь на другой предметъ.
   
   Время было благопріятное для искательницъ преемничества въ этой умирающей любви. Одна изъ прелестн&#1123;йшихъ придворныхъ женщинъ поняла это и воспользовалась случаемъ. Это была госпожа Монтеспанъ. Уже прежде ея, другая женщина им&#1123;ла такое же нам&#1123;реніе, и достигла того, что Людовикъ XIV сд&#1123;лался, если не непостояннымъ, то нев&#1123;рнымъ любовникомъ. Женщина эта была принцесса Монако, дочь графа Граммона, и сл&#1123;довательно, сестра графа Гишъ. Но эта страсть продолжалась не дол&#1123;е того, сколько продолжалось возбужденное ею желаніе, и удовлетворенное удовольствіе. Не такъ было съ госпожею Монтеспанъ,-- потому-ли что она была хитр&#1123;е, или потому, что она обладала существенн&#1123;йшими прелестями.
   Франциска-Атенаиса Рошшуаръ де-Мортемаръ, маркиза Монтеспанъ, которую мы уже встр&#1123;чали въ Фонтенблоскихъ празднествахъ подъ именемъ д&#1123;вицы Тоиней-Шарантъ, родилась въ 1641 году, и въ 1663 году вышла за мужъ за Генриха-Луи Нардельяна-де Гондрена, маркиза Монтеспана, происходившаго изъ знаменитой Гасконской фамиліи, древность которой не могла однако равняться съ древностію фамиліи Мортемаровъ. По ходатайству его высочества, маркизъ досталъ ей м&#1123;сто статсъ-дамы при королев&#1123;; удивительная ея красота,-- насл&#1123;дственная, какъ и умъ въ знаменитой фамиліи Мортемаровъ,-- произвела при двор&#1123; на вс&#1123;хъ величайшее впечатл&#1123;ніе. Каждый старался сблизиться съ нею, чтобы завести съ нею дружбу, но она держалась отъ вс&#1123;хъ далеко, и маркизъ Ла-Фаръ въ запискахъ своихъ, причисляетъ себя къ т&#1123;мъ, которыхъ прекрасные глаза маркизы Монте ліанъ сд&#1123;лала на в&#1123;къ несчастными. Король сперва не обращали на нее вниманія, и въ это-то можетъ быть время, она дала знать своему мужу, что Людовикъ XIV ее зам&#1123;тилъ, и чтобъ поэтому онъ увезъ ее въ провинцію: по какъ маркизу опасность казалась не очевидною, то онъ и не исполнялъ ея желанія. Между т&#1123;мъ, госпожа Монтеспанъ ум&#1123;ла расположить къ себ&#1123; королеву, сказавъ, когда однажды разговаривали въ присутствіи Маріи-Терезіи о д&#1123;виц&#1123; ла-Вальеръ: -- Если бы со мною случилось то, что случилось съ нею, то я бы скрылась на всю свою жизнь въ монастырь.
   Въ тоже время она подружилась съ ла-Вальеръ и, вкравшись въ ея дов&#1123;ренность, сопровождала ее повсюду. Въ балет&#1123; Музъ Бансерада, она представляла пастушку и декламировала стихи, выражавшіе любовь розы къ солнцу. Тутъ зам&#1123;тилъ ее король.
   Монтеспанъ, какъ мы сказали, была очень умна. Госпожа де-Севинье, бывшая хорошимъ судьею въ этомъ д&#1123;л&#1123;, говоритъ, что она обладала большимъ и острымъ умомъ. Король, казалось, съ удовольствіемъ встр&#1123;чалъ у ла-Вальеръ эту красивую и умную женщину. Б&#1123;дная герцогиня, чувствовавшая, что любовь къ ней Людовика охлаждается, не вид&#1123;лась уже съ своимъ любовникомъ-королемъ такъ часто, какъ бывало прежде, и думала, что т&#1123;сная связь съ ея подругою послужитъ, можетъ быть, средствомъ опять привлечь его къ себ&#1123;. Однако случилось то, что вс&#1123; предвид&#1123;ли т. е., что въ присутствіи этихъ двухъ женщинъ, одной кроткой, робкой и искренно ему преданной, другой умной и хитрой, любовь короля, по м&#1123;р&#1123; того, какъ угасала къ госпож&#1123; ла-Вальеръ, начала воспламеняться къ госпож&#1123; Монтеспанъ.
   Между т&#1123;мъ, д&#1123;лались приготовленія къ походу. Людовикъ XIV, искавшій войны, принялъ предлогомъ къ ней права королева на Брабантъ, Верхній Гельдерхъ, Люксембургъ, Монсъ, Антверпенъ, Камбре, Мехельмъ, Лимбургъ, Намюръ и Франшъ-Копте. Власти Брабантской общины объявили, что влад&#1123;нія отца достаются д&#1123;тямъ перваго брака пережившимъ его, но не д&#1123;тямъ втораго его брака; поэтому-то Марія Терезія, родившаяся отъ перваго брака Филиппа IV съ Елисаветою Французскою, и требовала насл&#1123;дства этихъ провинцій.
   Правда, что она отказалась отъ нихъ по брачному договору; но по этому брачному договору было об&#1123;щано ей въ приданое пять сотъ тысячъ экю золотомъ, которые не были однако выплачены, и Людовикъ XIV, основываясь на неуплат&#1123; этого приданаго, хот&#1123;лъ завлад&#1123;ть городами, на которые королева им&#1123;ла право.
   Заключили союзъ съ Португаліей, естественнымъ врагомъ Испаніи, и съ Соединенными-Штатами, которые съ безпокойствомъ смотр&#1123;ли на столь близкое сос&#1123;дство изув&#1123;рной католической державы.
   Французскій флотъ, который въ то время, когда герцогъ Бофоръ ходилъ въ Жижерійскую экспедицію едва-ли могъ выставить шестнадцать кораблей третьяго разряда, им&#1123;лъ теперь въ гаваняхъ Бреста и
   Рошфора въ наличности двадцать шесть кораблей, шесть легкихъ фрегатовъ, шесть брандеровъ и дв&#1123; тартаны.
   Одна гвардія короля простиралась до 5400 челов&#1123;къ. Кром&#1123; того, во Франціи тогда было 26 полковъ французской кавалеріи, въ которыхъ было около 20,000 челов&#1123;къ; G полковъ чужестранной кавалеріи, простиравшейся до 2872 челов&#1123;къ, и два драгунскіе полка изъ 948 челов&#1123;къ; 46 полковъ французской п&#1123;хоты, им&#1123;вшей въ наличности 83,157 челов&#1123;къ; наконецъ 14 полковъ чужестранной п&#1123;хоты, состоявшей изъ 36,256 челов&#1123;къ,-- всего 148,397 челов&#1123;къ. Такой многочисленной арміи не выставляло ни одно европейское государство со временъ крестовыхъ походовъ.
   Почти по этому случаю назначенъ былъ новый военный министръ Лувуа, сынъ Летелье.
   Походъ былъ увеселительнымъ путешествіемъ двора. Впродолженіе этого похода король особенно сблизился съ госпожою Монтеспанъ. Озабоченная все одною и тою же мыслію, и именно, что свиданія короля съ его пріятельницею есть средство ей самой чаще вид&#1123;ться съ нимъ, ла-Вальеръ и недумала даже препятствовать этимъ свиданіямъ; но вскор&#1123; она поняла свою ошибку. Однажды она начала д&#1123;лать упреки королю, и король выйдя изъ терп&#1123;нія, въ одно изъ т&#1123;хъ движеній грубости, которыя были въ немъ такъ обыкновенны, бросилъ ей на кол&#1123;на маленькую ея собачку, по имени Malice, сказавъ: -- Возьмите, сударыня; для васъ довольно и этого!-- и ушелъ къ.Монтеспанъ, которой комната была близъ комнаты герцогини ла-Вальеръ.
   Съ этого времени б&#1123;дняжка ла. Вальеръ, до сихъ поръ все еще льстившая себя надеждою, поняла теперь свое положеніе. Королева съ своей стороны, видя новую любовь своего супруга, хот&#1123;ла сд&#1123;лать ему н&#1123;которыя зам&#1123;чанія; но Людовикъ принялъ ихъ не лучше т&#1123;хъ, которыя позволила себ&#1123; ему ла-Вальеръ:-- Не на одной-ли постели спимъ мы, сударыня? спросилъ онъ.--
   -- Точно такъ, государь, отв&#1123;чала королева.
   -- Ну, такъ чего же вамъ еще бол&#1123;е? сказалъ Людовикъ.
   Эта новая любовь короля къ маркиз&#1123; Монтеспанъ над&#1123;лала при двор&#1123; много шуму; другая, о которой не мен&#1123;е было разговоровъ при двор&#1123; въ это время, была любовь старшей дочери принца Гастона Орлеанскаго къ Лозену. Принцесса Монпансье, внука Генриха IV, гордая дочь Гастона, героиня сраженія въ Сент-Антуанскомъ предм&#1123;стьи, единственная насл&#1123;дница вс&#1123;хъ Орлеанскихъ ленныхъ участковъ, получавшая семь-сотъ тысячь годоваго дохода, наконецъ принцесса, которую хот&#1123;ли выдать за мужъ сперва за принца, потомъ за короля, и наконецъ за императора, влюбилась въ простаго дворянина, и согласна была выйти за него за мужъ. Эту новость госпожа де-Севинье, въ одномъ изъ своихъ писемъ, называетъ загадкою.
   Разскажемъ н&#1123;сколько подробн&#1123;е о томъ челов&#1123;к&#1123;, въ котораго принцесса влюбилась и о которомъ мы уже упоминали, по случаю путешествія въ Бретань, во время котораго былъ арестованъ Фуке.
   Антоненъ Помпаръ де Комовъ, герцогъ Лозенъ, родившійся въ 1632 году, то-есть за шесть л&#1123;тъ до короля, прибылъ въ Парижъ подъ именемъ маркиза Пюйгилема. Это былъ, по словамъ Сен-Симона,-- который впрочемъ, какъ изв&#1123;стно, не им&#1123;лъ привычки льстить своимъ портретамъ,-- б&#1123;локурый, не высокаго роста мужчина, съ очень стройною тальею, съ надменною и умною физіономіею, честолюбивый, прихотливый и причудливый, ревнивый ко всему, никогда нич&#1123;мъ не довольный, желавшій всегда и во всемъ перейти за черту, на которой всякій другой остановился бы, но природ&#1123; скучный, любившій уединеніе, дикій, что однако же не препятствовало ему быть очень благороднымъ въ своихъ пріемахъ; злобный и коварный по природ&#1123;, сыпавшій жестокими остротами и язвительными словами, однако добрый другъ, если онъ бывалъ другомъ, что случалось р&#1123;дко; добрый родственникъ, съ жаромъ вступавшійся за выгоды или въ ссоры своей фамиліи, строгій къ погр&#1123;шностямъ другихъ, ум&#1123;вшій находить и выставлять во всемъ см&#1123;шныя стороны, чрезвычайно храбрый и см&#1123;лый;челов&#1123;къ придворный, то дерзкій и насм&#1123;шливый, то низкій какъ лакей, употреблявшій искательства хитрости, выдумки и интриги для достиженія своихъ ц&#1123;лей; страшный для министровъ, страшный для вс&#1123;хъ, т&#1123;мъ бол&#1123;е, что былъ близокъ къ королю; им&#1123;вшій всегда на-готов&#1123; неожиданные, вздорные, невозможные, но правдоподобные и заманчивые проекты.
   Около 1658 года онъ прибыль въ Парижъ изъ Басконіи, безъ денегъ, но съ тою твердою надеждою въ будущемъ, которая почти никогда не обманывала и не обманываетъ его земляковъ. Онъ былъ не много съ родни герцогу Граммону и искалъ его покровительства. Старый маршалъ былъ очень хорошо принятъ при двор&#1123;, пользовался уваженіемъ министровъ, дов&#1123;ренностію кардинала и королевы-матери. Сынъ его графъ Бишь, о которомъ мы такъ часто говорили, былъ уже въ это время красою храбрецовъ и любимцемъ женщинъ Онъ представилъ Пюйгилема къ графин&#1123; Суассонъ, отъ которой король почти не выходилъ. Молодой челов&#1123;къ понравился Людовику. Людовикъ пожаловалъ его въ капитаны и далъ ему свой драгунскій полкъ; вскор&#1123; потомъ, оказывая ему все большее и большое благорасположеніе, сд&#1123;лалъ его Беррійскимъ губернаторомъ, генералъ-маіоромъ, наконецъ изобр&#1123;лъ для него должность шефа драгунскихъ полковъ.--
   Спустя немного времени, герцогъ Мазаринъ, изв&#1123;стный намъ по своему глупому поступку съ прекрасными статуями своего дяди, хот&#1123;лъ отказаться отъ должности генералъ-фельдъ-цейхмейстера. Пюйгилемъ, узнавъ объ этомъ, тотчасъ сталь просить у короля этого м&#1123;ста. Король, не ум&#1123;вшій ни въ чемъ отказывать своему любимцу, об&#1123;щалъ исполнить его желаніе, но съ условіемъ, чтобы онъ до самаго своего назначенія хранилъ о томъ глубочайшую тайну, для того, чтобъ взб&#1123;жать возраженій, которыя бы непреминулъ ему сд&#1123;лать новый военный министръ Лувуа, личный врагъ кандидата. Пюйгилемъ охотно согласился на условіе монарха.
   Но къ несчастію своему, въ день, въ который король долженъ былъ подписать его опред&#1123;леніе, Пюйгилемъ, им&#1123;вшій свободный входъ къ королю, вздумалъ подождать выхода его изъ государственнаго кабинета въ той комнат&#1123;, въ которую, говоритъ Сен-Симонъ, никто не входилъ, пока продолжалось зас&#1123;даніе сов&#1123;та. Зд&#1123;сь встр&#1123;тилъ онъ Пейера, главнаго его величества камердинера: первый камердинеръ -- лицо довольно важное при двор&#1123;. Пюйгилемъ, заискивавшій его дружбы, разсказалъ ему о томъ, что побудило его сюда прійти, и какія онъ им&#1123;етъ надежды. Пейеръ также домогался дружбы, но не его, а министра. Онъ до конца выслушалъ Лозена. Когда посл&#1123;дній кончилъ, оіи., взглянувъ вдругъ на часы, какъ будто неожиданная мысль пришла ему въ голову, притворился, что забылъ исполнить какое то приказаніе, данное ему королемъ, немедленно вышелъ изъ комнаты, и со вс&#1123;хъ ногъ поб&#1123;жалъ вверхъ по л&#1123;стниц&#1123;, вошелъ къ Лувуа г. разсказалъ ему о д&#1123;л&#1123;, котораго тотъ никакъ не ожидалъ: то есть, что по окончаніи зас&#1123;даніи сов&#1123;та Лозенъ будетъ объявленъ генералъ-фельдъ-цейхмейстеромъ. Лувуа удивился; онъ ненавид&#1123;лъ Лозена, который быль другомъ Колбера, и понималъ, что столь высокая должность, зависящая отъ военнаго министра, и отданная такому челов&#1123;ку какъ Лозенъ, навлечетъ ему множество непріятностей. Лувуа обнимаетъ Пейера, посылаетъ его продолжать начатый съ Лозеномъ разговоръ, схватываетъ первую попавшуюся ему на глаза бумагу, чтобъ им&#1123;ть предлогъ войти къ королю, и входитъ въ комнату зас&#1123;данія сов&#1123;та. Король, увид&#1123;въ его, съ удивленіемъ встаетъ и идетъ къ нему на встр&#1123;чу. Лувуа отводитъ его въ амбразуру окна, говоритъ, что онъ все знаетъ, преувеличиваетъ недостатки Пюйгилема, и объявляетъ, что это назначеніе будетъ источникомъ ссоръ между нимъ и генералъ-фельдъ-цейхмейстеромъ, которыя не только будутъ вредить интересамъ службы, но и спокойствію его величества, ибо королю придется быть всегдашнимъ ихъ примирителемъ.
   Король, требуя отъ своего любимца молчаніи, им&#1123;лъ только ц&#1123;лью скрыть то, что онъ хот&#1123;лъ для него сд&#1123;лать, отъ Лувуа, котораго несогласіе на это онъ предъугадывалъ; по ничто не могло быть для него непріятн&#1123;е, болтливости Пюйгилема; поэтому, вышедши изъ сов&#1123;та, онъ прошелъ мимо Пюйгилема, не сказавъ ни слова. Это озадачило Пюйгилема; все остальное время дня онъ старался встр&#1123;титься съ королемъ; но все было безполезно: король показывалъ видъ, какъ будто не видитъ его. Наконецъ, при разд&#1123;ваніи, Лозенъ осм&#1123;лился приблизиться къ королю и спросить у него, подписалъ ли онъ его патентъ; но Людовикъ XIV отв&#1123;чалъ ему сухимъ тономъ, столь тягостнымъ для любимца: -- Теперь этого сд&#1123;лать еще нельзя; увидимъ посл&#1123;!--
   Очевидно, что король быль ч&#1123;мъ-то недоволенъ. Лозенъ безпокоился, осв&#1123;домлялся, доискивался, но никто не могъ ему ничего сказать. Онъ р&#1123;шился обратиться къ госпож&#1123; Монтеспанъ.
   Монтеспанъ была н&#1123;которымъ образомъ обязана Лозеву. Сперва говорили о дружескихъ отношеніяхъ, существовавшихъ между нею и Пюйгилемомъ (т. е Лозеномъ), потомъ разсказывали, что этотъ угодливый любимецъ, узнавъ, что король въ нее влюбленъ, не только отступился отъ нея, но еще самъ способствовалъ къ устраненію н&#1123;которыхъ затрудненій съ такою ловкостію и обязательностію, которыя не мало помогли ему получить отъ короля то опрометчивое об&#1123;щаніе, котораго король не сдержалъ.
   И такъ, Пюйгилемъ обратился къ госпож&#1123; Монтеспанъ. Она посулила ему золотыя горы. Однако, не смотря на эти об&#1123;щанія, прошло восемь дней, и Лозенъ не узналъ ничего удовлетворительнаго. Но эти восемь дней даромъ не пропали: Лозенъ, догадываясь, что маркиза Монтеспанъ манила его ложными об&#1123;щаніями, употребилъ эти восемь дней на то, чтобъ сд&#1123;латься любовникомъ ея горничной. Достигнувъ того, что эта д&#1123;вушка не могла ему ни въ чемъ отказать, онъ потребовалъ, чтобъ она спрятала его подъ кроватью ея госпожи въ то время, когда король, который,-- какъ мы вид&#1123;ли, проводилъ каждую ночь у своей супруги,-- придетъ въ свой обыкновенный часъ къ Монтеспанъ.
   Людовикъ XIV д&#1123;лалъ обыкновенно свои любовные визиты около трехъ часовъ по полудни. Въ два часа съ половиною горничная ввела Лозена въ спальню своей госпожи, гд&#1123; онъ и занялъ свое м&#1123;сто. Онъ не долго дожидался. Едва только онъ опустилъ кроватный занав&#1123;съ, какъ король и Монтеспанъ вошли и расположились отъ Лозена такъ близко, что онъ не проронилъ ни одного сказаннаго ими слова. Случай благопріятствовалъ желанію подслушивателя. Разговоръ зашелъ о немъ, и тогда онъ все узналъ: изм&#1123;ну Пейера, страхъ Лувуа, и, въ особенности, не большое усердіе любовницы короля въ его пользу.
   Пошевельнись только Лозенъ, и онъ бы погибъ, погибъ безпощадно! По этому, онъ оставался неподвиженъ и едва дышалъ впродолженіе всего времени, пока король и госпожа Монтеспанъ оставались въ комнат&#1123;, т. е. въ продолженіе двухъ часовъ; потомъ, когда Людовикъ и его любовница вышли изъ спальни, онъ также вышелъ, оправилъ свое платье, и сталъ у двери кабинета госпожи Монтеспанъ, которая занималась репетиціею къ балету. Вышедши изъ спальни, она увид&#1123;ла Лозена, который ожидалъ ее. Проситель предложилъ ей самымъ в&#1123;жливымъ образомъ руку и спросилъ ее, не похлопотала ли она о немъ впродолженіе сд&#1123;ланнаго ей королемъ пос&#1123;щенія. Тутъ госпожа Монтеспанъ принялась вычислять ему вс&#1123; похвалы, которыя по ея ув&#1123;ренію, она говорила на его счетъ королю, и которыя по ея мн&#1123;нію непрем&#1123;нно должны произвести желаемое д&#1123;йствіе. Лозенъ далъ ей волю высказать вс&#1123; эти небылицы, и когда она пересказала все, что хот&#1123;ла, онъ, наклонясь къ ней на ухо, сказалъ:-- Во всемъ этомъ есть одна маленькая б&#1123;да.-- Какая? спросила Монтеспанъ.-- Та, что ни въ одномъ вашемъ слов&#1123; н&#1123;тъ правды.... вы лгунья!--
   Монтеспанъ вскрикнула и хот&#1123;ла выдернуть у Лозена свою руку, но онъ удержалъ ее почти насильно.-- О! подождите по крайней м&#1123;р&#1123;, пока я самъ вамъ докажу, что говорю правду!--
   И онъ разсказалъ ей отъ начала до конца все, что она говорила и д&#1123;лала съ королемъ въ спальн&#1123;. Король, узнавъ про такой дерзкій поступокъ Лозена, разсердился; а такъ-какъ ему не было изв&#1123;стно откуда Лозенъ могъ узнать вс&#1123; эти подробности, то онъ ничего не говорилъ, и ограничился только т&#1123;мъ, что сталъ обращался къ Лозену всегда спиною.
   Но посл&#1123;дній-былъ не такой челов&#1123;къ, съ которымъ можно было расплатиться дешево. Онъ подстерегалъ короля, и такъ-какъ им&#1123;лъ къ нему свободный доступъ, то однажды утромъ нашелъ случай вид&#1123;ться съ нимъ на-един&#1123;. Подойдя къ королю, онъ сказалъ:-- Государь, я всегда думалъ, что всякій благородный челов&#1123;къ обязанъ сдержать данное имъ слово, а т&#1123;мъ бол&#1123;е король; но кажется, я ошибался.-- Что вы хотите сказать? спросилъ Людовикъ XIV.-- Я хочу сказать, что ваше величество положительно об&#1123;щали мн&#1123; должность генералъ-фельдъ-цейхмейстера.... однако, вы ее мн&#1123; не дали.-- Правда, сказалъ король,-- я вамъ ее об&#1123;щалъ, но съ условіемъ, чтобы вы объ этомъ никому не говорили, а вы не сохранили тайны.-- Очень хорошо, сказалъ Лозенъ, -- если такъ, то мн&#1123; остается теперь сд&#1123;лать только одно,-- переломить свою шпагу, дабы мн&#1123; не пришла опять когда нибудь охота служить государю, который не исполняетъ своего об&#1123;щанія!--
   И исполняя грозу свою на д&#1123;л&#1123;, Лозенъ д&#1123;йствительно вынулъ свою шпагу, переломилъ ее на своемъ кол&#1123;н&#1123; и оба куска бросилъ къ ногамъ короля. Гн&#1123;въ выступилъ на лиц&#1123; Людовика XIV, какъ пламя; онъ поднялъ на дерзкаго трость свою, которую держалъ въ рук&#1123;, но почти въ то же мгновеніе, быстро подойдя къ окну и открывая его, сказалъ:-- "О, н&#1123;тъ! пусть не подумаютъ, что я ударилъ знатнаго челов&#1123;ка," -- и бросивъ трость свою за окно, вышелъ.
   На другой день Лозенъ былъ посаженъ въ Бастилію. Въ тотъ же день артиллерія была вв&#1123;рена графу Люду. Но Лозенъ им&#1123;лъ такое вліяніе на короля, что посл&#1123;дній послалъ въ Бастилію главнаго своего гардеробъ-мейстера предложить ему въ зам&#1123;нъ должности, которой онъ не могъ дать, м&#1123;сто начальника т&#1123;лохранителей короля, оставленное герцогомъ Жевромъ, который купилъ у графа Люда должность оберъ-камергера; но Лозенъ не вдругъ согласился на это; однако, онъ принялъ предложеніе, вышелъ изъ Бастиліи, отправился съ поклономъ къ королю, далъ присягу на свою новую должность и сдалъ драгуновъ. Нед&#1123;ли чрезъ дв&#1123; все пошло по старому, и Лозенъ получилъ, кром&#1123; того, еще роту,-- состоявшую изъ ста дворянъ королевской гвардіи, которою командовалъ н&#1123;когда его отецъ, и въ то же время былъ произведенъ въ генералъ-лейтенанты.
   Этого мало: мы сказали, что принцесса Монако была н&#1123;которое время любовницею короля, но не сказали, что Лозенъ прежде пользовался ея благосклоностію, когда она была еще д&#1123;вицею Граммонъ. Лозенъ, истинно любившій ее, не могъ простить ей того, что она отдалась королю; поэтому, когда онъ, прі&#1123;хавъ однажды въ Сен-Клу, увид&#1123;лъ, что ея высочество сид&#1123;ла для прохлады на паркет&#1123;, а подл&#1123; нея принцесса Монако, ея гофмейстерина, находилась въ полу-лежачемъ положеніи, положивъ руку свою на полъ, онъ, любезничая съ ними, сталъ, будто нечаянно, каблукомъ сапога своего на кость руки принцессы Монако, сд&#1123;лалъ на ней пируэтъ, поклонился принцесс&#1123; и у&#1123;халъ.
   Эта новая дерзость не им&#1123;ла однако же никакихъ посл&#1123;дствій, потому ли, что принцесса Монако молчала о томъ, что Лозенъ каблукомъ наступилъ ей на руку, или потому, что король предпочелъ любимца своего прежней своей любовниц&#1123;. Такимъ образомъ, Лозенъ продолжалъ съ величайшимъ усп&#1123;хомъ свои эксцентричности, какъ бы назвали это въ наше время, и вскор&#1123; простеръ см&#1123;лость свою даже до того, что началъ говорить не только о любви своей къ принцесс&#1123; Монпансье, двоюродной сестры короля, но даже о нам&#1123;реніи своемъ жениться на ней. Это д&#1123;ло было по важн&#1123;е м&#1123;ста фельдъ-цейхмейстера; къ великому удивленію вс&#1123;хъ, король согласился, чтобъ Пюйгилемъ, не смотря на свое не важное гасконское благородство, сд&#1123;лался его двоюроднымъ братомъ.
   Этотъ бракъ непрем&#1123;нно бы состоялся, если бы Лозенъ, по чувству обыкновеннаго своего тщеславія, не отложилъ сватьбы для того, чтобъ сд&#1123;лать ливрею всему своему дому, и если бы не требовалъ, чтобъ бракосочетаніе совершилось тотчасъ посл&#1123; королевской об&#1123;дни. Это уже значило слишкомъ полагаться на самаго себя, и Лозенъ былъ наказанъ за это испытаніе своего рока. Въ этотъ разъ уже не Лувуа противился королю, но его высочество, братъ его, и принцъ Конде, которые заставили короля взять назадъ свое об&#1123;щаніе. Принцесса Монпансье была вн&#1123; себя отъ гн&#1123;ва; но Лозенъ; сверхъ всякаго ожиданія, довольно охотно пожертвовалъ вол&#1123; короля этимъ знаменитымъ брачнымъ союзомъ.
   Посп&#1123;шимъ прибавить, что Людовикъ XIV вовсе не по дружб&#1123; къ Лозену, или не по снисходительности къ своей двоюродной сестр&#1123; согласился на этотъ столь не равный бракъ. Н&#1123;тъ; челов&#1123;кь который однажды, въ минуту политической откровенности, сказалъ:-- Государство,-- это я, не им&#1123;лъ этихъ слабостей; онъ далъ на это свое согласіе вотъ по какому разсчету:
   Принцесса Монпасье была единственною оппозиціею, оставшеюся при двор&#1123;. Она была олицетвореніемъ исчезнувшей Фронды, или почти олицетвореніемъ новаго общества. Если бы она вышла за мужъ за принца крови, то ея прошедшее могло быть им&#1123;ть значеніе въ будущемъ; но выходя за мужъ за Лозена, она только оставалась богат&#1123;йшею насл&#1123;дницею во Франціи и низходила съ степени принцессы крови на степень жены простаго дворянина.
   Въ это время исчезъ со сцены политическихъ событій одинъ изъ т&#1123;хъ людей, которые играли главн&#1123;йшія роли въ забытой уже Фронд&#1123;; потому, пользуясь случаемъ, скажемъ о немъ наше посл&#1123;днее слово. Это былъ генералъ-адмиралъ Франціи, герцогъ Бофоръ.
   Герцогъ Бофоръ посланъ былъ Людовикомъ XIV на помощь Кандіи, которую осаждали Турки. Дабы не поссориться съ турецкимъ султаномъ, Французскій король выставилъ на корабляхъ флагъ его свят&#1123;йшества, вм&#1123;сто французскаго флага. Флотъ герцога Бофора, вышедшій изъ Тулона 5-го іюня 1669 года, за исключеніемъ сильнаго с&#1123;веро-западнаго шквала, переломавшаго вс&#1123; мачты на фрегат&#1123; Сирена, пользовался прекрасною погодою. Іюня 17-го, около Морейскаго мыса, онъ встр&#1123;тилъ четырнадцать венеціанскихъ кораблей, нагруженныхъ лошадьми, назначенными для французской кавалеріи.
   Подойдя къ берегамъ Кандіи, эскадра стала на якорь въ довольно плоскомъ рейд&#1123;, открытомъ съ с&#1123;вера, подъ ст&#1123;нами города. Турки влад&#1123;ли вс&#1123;мъ островомъ, кром&#1123; главнаго города. Прибывъ къ берегамъ острова, принадлежавшаго тогда христіанамъ, Ахметъ-Паша предсказалъ постепенное покореніе его притчею. Бросивъ свою саблю на средину широкаго ковра, онъ сказалъ:-- Господа! кто изъ васъ достанетъ мою саблю, не ступая на коверъ?--
   Такъ какъ сабля лежала слишкомъ далеко, чтобъ можно было достать ее рукою, то никто не думалъ попытаться это сд&#1123;лать, и вс&#1123; отв&#1123;чали, что это невозможно. Тогда Ахметъ-Паша, схвативъ конецъ ковра, началъ его постепенно свертывать до т&#1123;хъ поръ, пока сабля была на такомъ разстояніи, что ее можно было достать рукою; потомъ, взявъ саблю и наступивъ ногою на коверъ, сказалъ: -- Вотъ такъ-то я шагъ за шагомъ покорю со временемъ Кандію.--
   Съ наступленіемъ ночи герцогъ Бофоръ съ главными своими офицерами отправился къ де Сент-Андре Монбрену, коменданту кр&#1123;пости. Городъ представлялъ кучу развалинъ.
   Свиданіе между генералъ-адмираломъ и маркизомъ де Сент-Андре было весьма важно. Никто въ Европ&#1123; не могъ представить себ&#1123; идею о томъ состояніи, въ которое нев&#1123;рные привели Кандію. Французскій посланникъ, просившій помощи у Франціи, говорилъ, что этотъ городъ защищаетъ гарнизонъ, состоящій изъ дв&#1123;надцати тысячь челов&#1123;кь, между т&#1123;мъ, какъ ихъ оставалось едва ли и дв&#1123; тысячи пятьсотъ.
   Но при всемъ томъ, эта помощь, пришедшая съ такими средствами, могла ограничиться только т&#1123;мъ, чтобы, зас&#1123;въ въ город&#1123;, стараться отбить осаду. Честь французскаго флага требовала сраженія. Положено было начать аттаку ночью съ 24 на 25 Іюня. Ночи съ 20 по 23 били употреблены на высадку войскъ. Посл&#1123;днее сов&#1123;щаніе происходило 24-го ч. въ семь часовъ вечера. Въ три часа утра посл&#1123;довала вылазка; ею распоряжались Бофоръ и Павайль.
   Первое нападеніе сд&#1123;лано было г. Дампьеромъ. Его солдаты нашли Турокъ еще погруженныхъ въ сонъ, такъ-что сначала можно было над&#1123;яться на поб&#1123;ду. По обратившись въ б&#1123;гство, Турки зажгли фитили у н&#1123;сколькихъ боченковъ пороха, и потому взрывъ произошелъ среди поб&#1123;дителей; въ это время вдругъ разнесся слухъ, что везд&#1123; подведены были подкопы, и паническій страхъ заступилъ м&#1123;сто прежняго чувства гордости, которое родилось-было въ солдатахъ при первыхъ признакахъ поб&#1123;ды.
   Бофоръ и Павайль увид&#1123;ли б&#1123;гущихъ своихъ солдатъ, возвращавшихся къ нимъ съ крикомъ:-- Спасайся кто можетъ! Тогда Бофоръ и Навайль бросились со вс&#1123;ми находившимися при нихъ людьми съ крикомъ: -- Стой, стой! и поражали б&#1123;гущихъ то плашмя, то остріемъ своихъ шпагъ.
   Однако ничто не помогло. Паническій страхъ былъ такъ великъ, что не только св&#1123;жія войска не могли остановить б&#1123;гущихъ, но напротивъ б&#1123;гущіе увлекали за собою св&#1123;жія войска.
   Но герцогъ Бофоръ былъ не такой челов&#1123;къ, который бы обратился въ б&#1123;гство подобно другимъ. Среди всеобщей ретирады, онъ собралъ около себя трупу благородныхъ людей, и, поднявъ шпагу, сказалъ:-- Господа! пойдемъ, покажемъ этимъ дуракамъ, что есть еще во Франціи люди, которые, если ке ум&#1123;ютъ поб&#1123;дить, то ум&#1123;ютъ умереть!--
   Съ этими словами онъ вр&#1123;зался въ ряды Турокъ, и тамъ исчезъ. Такъ кончилось его поприще. Никто посл&#1123; этого не видалъ Бофора, никто о немъ ничего не слыхалъ; онъ пропалъ безъ-в&#1123;сти.
   

ГЛАВА XXXVII.
1669.

Неудовольствія Людовика XIV противъ Соединенныхъ Штатовъ.-- Проектъ союза Франціи съ Англіею.-- Принцесса Генріетта посредница.-- Усп&#1123;хи ея порученія.-- Неудовольствіе его высочества.-- Жалобы принцессы на своего мужа -- Мальтійскій рыцарь де Лоррень.-- Король вступается за ея высочество.-- Гн&#1123;въ герцога Орлеанскаго.-- Бол&#1123;знь принцессы -- Она считаетъ себя отравленною.-- Мн&#1123;ніе врачей.-- Ходъ Бол&#1123;зни.-- Посл&#1123;днія минуты принцессы -- Поступокъ его высочества -- Визитъ короля.-- Кончина принцессы.-- Преступленіе открывается.-- Снисходительность короля.

   Мирный договоръ, заключенный въ Ахен&#1123;, сблизилъ границы Франціи съ Голландіей), которая съ безпокойствомъ взирала на усп&#1123;хи такого опаснаго сос&#1123;да, какъ Людовикъ XIV. Она д&#1123;йствительно им&#1123;ла причину безпокоиться, потому-что французскій король искалъ только предлога напасть на своихъ прежнихъ союзниковъ, какъ на враговъ. Эта искуственная земля, эта держава, основанная на болотахъ и приморскихъ песчаныхъ холмахъ, этотъ страшный флотъ, который вводилъ въ индійскія гавани двадцать кораблей на одинъ корабль французскій, эти арсеналы, простиравшіеся отъ однаго конца Зюйдерзе до другаго, такъ прельщали завистливаго Людовика XIV, что онъ не могъ не впасть въ искушеніе завлад&#1123;ть ими.
   Съ другой стороны, важное вліяніе оказанное Голландцами въ ихъ посредничеств&#1123; между Франціею и Испаніею увеличило ихъ силы. Ихъ типографскіе станки выпускали въ св&#1123;тъ по пяти, или по шести памфлетовъ въ м&#1123;сяцъ, изъ коихъ два, или три по крайней м&#1123;р&#1123;, были направлены противъ Франціи. Въ Гаг&#1123; и Амстердам&#1123; публично выбивались медали, на которыхъ величіе французскаго короля не всегда было уважаемо. Въ одномъ изъ памфлетовь было сказано, что Европа обязана миромъ Голландцамъ, и что Людовикъ XIV былъ бы поб&#1123;жденъ, если бы Голландія не подала ему помощь и не побуждала къ немедленному подписанію мирнаго договора. Одна медаль представляла бл&#1123;дное, помрачившееся солнце съ сл&#1123;дующею подписью внизу: In conspectu тео stetit sol, т. е. солнце остановилось предо мною. Но это солнце nec pluribus impar, т. е. которое одно стоило множество другихъ, это солнце, которое должно было пріобр&#1123;тать новыя силы, по м&#1123;р&#1123; того, какъ оно поднималось надъ горизонтомъ, это солнце было іероглифическимъ гербомъ, эмблемою великаго короля. Такимъ образомъ, оскорбленіе было не только явное, но и прямое.
   Этихъ причинъ къ войн&#1123; маловажныхъ и ничтожныхъ въ обыкновенныхъ случаяхъ, было достаточно. Война, уже р&#1123;шенная прежде въ ум&#1123; Людовика XIV, была р&#1123;шена и въ сов&#1123;т&#1123;. Изъ предосторожности необходимо было удостов&#1123;риться въ неутралитет&#1123; Испаніи и въ союз&#1123; Англіи. Маркизъ Вильяръ былъ посланъ въ Мадригъ съ т&#1123;мъ, чтобъ объяснить испанскому кабинету, какъ для него выгодно униженіе Соединенныхъ Штатовъ, естественнаго его врага. Что касается до Англійскаго короля Карла II, то къ нему положено было послать совс&#1123;мъ другаго рода посланника.
   Людовикъ XIV объявилъ о нам&#1123;реніи своемъ отправиться въ Дюнкирхепъ; къ этому путешествію были приглашены вс&#1123; придворные Въ этомъ случа&#1123; король выказалъ все свое величіе, какое только было возможно. Тридцать тысячь челов&#1123;къ предшествовали ему, или сл&#1123;довали за его шествіемъ. Весь дворъ, то есть, все богат&#1123;йшее и знатн&#1123;йшее дворянство европейское, прелестн&#1123;йшія и умн&#1123;йшія женщины сопровождали его; королева и ея высочество пользовались почти равными почестями; за ними непосредственно &#1123;хали въ той же карет&#1123;,-- зр&#1123;лище невиданное, об&#1123; любовницы короля, госпожа ла-Вальеръ и госпожа Монтеспанъ, которыя иногда даже садились съ королемъ и королевою въ одну большую англійскую карету.
   Ея высочество им&#1123;ла при себ&#1123; одну очень хорошенькую особу, которой даны были особенныя тайныя инструкціи; это была Луиза-Рене де Пананкое, изв&#1123;стная подъ именемъ д&#1123;вицы де Керваль. Людовикъ XIV называлъ ее уполномоченною искусительницею (s&#233;ductrice pl&#233;nipotentiaire). Роль ея была важная и порученіе трудное. Надобно было одержать поб&#1123;ду надъ семью любовницами, которыя въ это время, вс&#1123; вм&#1123;ст&#1123;, пользовались преимуществомъ, какъ изв&#1123;стно было во всей Англіи, развлекать англійскаго короля въ скук&#1123;, причиняемой ему разстройствомъ финансовъ, ропотомъ народа и предостереженіями парламента. Эти семь любовницъ были: графиня де Кастельменъ, д&#1123;вица Стевартъ, д&#1123;вица Вельсъ, фрейлина Іоркскей герцогини, Нелли Гвинъ, одна изъ самыхъ сумасбродныхъ женщинъ того времени, Миссъ Евисъ, знаменитая актриса, Белль Оркей, танцовщица, и наконецъ мавританка, по имени Зинга.
   Вс&#1123; эти политическія и любовныя интриги производились къ большой досад&#1123; герцога Орлеанскаго; онъ ругался, бранился, сердился, говорилъ ея высочеству грубости, но не могъ ни чему пом&#1123;шать. Его высочество быль т&#1123;мъ бол&#1123;е взб&#1123;шенъ, что изгнали любимца его, рыцаря де Лоррена Мы посл&#1123; увидимъ, какую страшную катастрофу приготовило это изгнаніе. Но король показывалъ видъ, будто не видитъ его скрытнаго неудовольствія, а если я вид&#1123;лъ, то нисколько объ немъ по безпокоился; несмотря на то, ея высочество 24 или 23 Мая отправилась въ Дувръ, куда и прибыла 26-го. Переговоры им&#1123;ли усп&#1123;хъ сверхъ ожиданія. Д&#1123;вица Керваль чрезвычайно понравилась Карлу: за н&#1123;сколько милліоновъ ему предложенныхъ, и за об&#1123;щаніе его сестры, что д&#1123;вица Керваль останется въ Англіи, Карлъ согласился на все, чего отъ чего хот&#1123;ли. Правда, что и онъ былъ очень сердитъ на Голландію, которой тайныя кальвинистскія сношенія съ его подданными в&#1123;чно возмущали его королевство.
   Д&#1123;вица Керваль осталась въ Англіи, и король Карлъ II пожаловалъ ей въ 1673 году титулъ Портсмутской герцогини, а король Людовикъ XIV подарилъ ей въ томъ же году пом&#1123;стье Обиньи, то самое которое въ 1422 было подарено Карломъ VII Іоанну Стуарту въ знакъ великихъ и важныхъ заслугъ, оказанныхъ имъ въ войн&#1123; съ Англичанами. Хотя заслуги д&#1123;вицы Керваль были другаго рода, но такъ какъ он&#1123; были не меньше заслугъ Іоанна Стуарта, то Людовикъ XIV и не поколебался дать за нихъ ту же награду.
   Всл&#1123;дствіе этого, былъ заготовленъ договоръ о союз&#1123; между Людовикомъ XIV и Карломъ II. Онъ состоялъ изъ одинадцати статей, изъ которыхъ пятая, то есть самая важн&#1123;йшая, выражалась сл&#1123;дующими словами: "Вышепоименованные великіе короли, им&#1123;ющіе, каждый отд&#1123;льно, гораздо бол&#1123;е подданныхъ, нежели сколько нужно для оправданія предъ св&#1123;томъ принятаго ими нам&#1123;ренія смирить гордость Генеральныхъ Штатовъ Соединенныхъ Нидерландскихъ провинцій и ослабить могущество націи, которая такъ часто ознаменовывала себя черною неблагодарностію къ основателямъ и учредителямъ этой республики, и которая даже и нын&#1123; дерзаетъ называть себя верховнымъ примирителемъ и судьею вс&#1123;хъ другихъ государей,-- согласились, приговорили и р&#1123;шили, что ихъ величества объявятъ и будутъ вести войну совокупно вс&#1123;ми своими сухопутными и морскими силами съ вышесказанными Генеральными Штатами Соединенныхъ Нидерландскихъ провинцій, и что ни одинъ изъ вышесказанныхъ великихъ королей не заключатъ мирнаго договора, соглашенія или перемирія безъ сов&#1123;та и согласія другаго, и пр. и пр." Ратификаціи этого договора должны были быть подписаны и разм&#1123;нены въ будущемъ м&#1123;сяц&#1123;.
   Можно представить себ&#1123;, съ какими почестями принята была въ Кале посланница, привезшая столь драгоц&#1123;нныя изв&#1123;стія. Дворъ нам&#1123;ревался было возвратиться въ Парижъ, чтобы приготовить все для поб&#1123;ды; но прежде нежели собрались въ путь для достиженія этой ц&#1123;ли, катастрофа столько же горестная, сколько и неожиданная, поразила Французскій дворъ ужасомъ. По всей Европ&#1123; раздался вопль Боссюэта: ея высочество умираетъ! ея высочество умерла!
   Взглянемъ на обстоятельства, которыя предшествовали этой скоропостижной и столь драматической кончин&#1123;. Мы говорили о ревности и жалобахъ его высочества по поводу любовныхъ интригъ его супруги. Намъ остается сказать о жалобахъ ея высочества на своего мужа. Не возможно, чтобъ два брата были мен&#1123;е похожи одинъ на другаго въ физическомъ и нравственномъ отношеніи, какъ Людовикъ XIV и братъ его. Король былъ высокаго роста, им&#1123;лъ волосы св&#1123;тло-каштановые, мужественный видъ и гордое выраженіе лица; его высочество былъ роста малаго, им&#1123;лъ волосы и брови черные, глаза темнаго цв&#1123;та, большой носъ, ротъ слишкомъ малый, и весьма некрасивые зубы. Ни одна изъ мужскихъ забавъ ему не нравилась; никто никогда не могъ заставить его играть въ мячъ, или биться на рапирахъ; исключая военнаго времени, онъ никогда не садился на лошадь, и солдаты говорили, что онъ боится бол&#1123;е солнечнаго жара, нежели пороха, бол&#1123;е солнечныхъ лучей, нежели ружейныхъ выстр&#1123;ловъ. Но, въ зам&#1123;нъ всего этого, онъ любилъ наряжаться, румянился и часто од&#1123;вался женщиною, танцовалъ такъ, какъ будто онъ былъ въ самомъ д&#1123;л&#1123; женщина, и находясь въ кругу красавицъ, наполнявшихъ дворъ его брата, никогда не былъ изобличенъ въ одномъ изъ т&#1123;хъ сладостныхъ гр&#1123;ховъ, въ отпущеніи которыхъ такъ часто им&#1123;лъ нужду его братъ.
   Госпожа де-Фіеннь однажды сказала ему:-- Не вы, ваше высочество, безчестите женщинъ, но женщины безчестятъ васъ.--
   Говорили, что принцесса Монако билась объ закладъ, который красота ея легко выиграла бы со всякимъ другимъ мужчиною, но который однако жъ она проиграла съ его высочествомъ.
   Но если его высочество не им&#1123;лъ любовницъ, за то вм&#1123;сто ихъ онъ им&#1123;лъ любимцевъ. Этими любимцами были: графъ Бёвронъ, маркизъ д'Еффіэ, внукъ маршала, и Филиппъ де Лоррень-Арманьякъ, мальтійскій рыцарь, котораго обыкновенно называли рыцаремъ Лорреномъ. Посл&#1123;дній былъ первымъ любимцемъ его высочества.
   Рыцарь де-Лоррень, родившійся въ 1643 году, былъ двадцати шести, или семи л&#1123;тъ. Это былъ -- говоритъ принцесса Палатинская, вторая супруга герцога Орлеанскаго, -- красивый молодой челов&#1123;къ, и противъ него ничего нельзя было сказать, если бы душа его была похожа на его т&#1123;ло. Ея высочество ревновала рыцаря де Лорревя, но не такъ, какъ бы она ревновала любовницу: искренняя дружба его высочества съ красивымъ молодымъ челов&#1123;комъ, который былъ сильно развращенъ, оскорбляла ее. Пользуясь расположеніемъ къ себ&#1123; короля, пріобр&#1123;теннымъ напередъ т&#1123;ми заслугами, которыя она впосл&#1123;дствіи оказала ему, она просила его изгнать рыцаря, что король об&#1123;щалъ ей т&#1123;мъ охотн&#1123;е, что самъ съ досадою слышалъ о странныхъ наклонностяхъ своего брага.
   И такъ, рыцарь де-Лоррень получилъ приказаніе вы&#1123;хать изъ Франціи. При изв&#1123;стіи объ этомъ его высочество лишился чувствъ, залился слезами, потомъ отправился къ королю и бросился ему въ ноги; но ничто не помогло. Тогда съ отчаянія онъ у&#1123;халъ изъ Парижа и заключился въ своемъ замк&#1123; Вильерсъ-Котере. По его высочество по природ&#1123; не быль способенъ долго сердиться; гн&#1123;въ его испарился какъ пламя, какъ дымъ; ея высочество, на которую онъ особенно гн&#1123;вался, утверждала, что въ изгнаніи рыцаря она не принимала никакого участія. Король предложилъ своему брату н&#1123;которое вознагражденіе; его высочество его принялъ и возвратился ко двору все еще съ досадою, но подавивъ внутреннее свое огорченіе. Съ королемъ и съ своею супругою онъ продолжалъ жить по прежнему. Онъ посл&#1123;довалъ за дворомъ въ Дюнкирхенъ; впродолженіе всего этого путешествія у него накопилось множество новыхъ непріятностей. Генріетта, жена его, во время пребыванія своего въ Англіи, помирила Букингама съ королемъ; но его высочество не забылъ, что Букингамъ весьма неприличнымъ образомъ обнаруживалъ любовь свою къ той, которая сд&#1123;лалась его женою. Сверхъ того, это путешествіе подало ему еще новый поводъ къ ревности. Говорили, что супруга его не неблагосклонно слушала любезности племянника своего Джемса, герцога Монмутскаго, побочнаго сына Карла II, того самаго, который былъ казненъ 15 іюля 1685 года за возмущеніе противъ Якова И. Но надобно сказать, что этотъ слухъ, которому его высочество по тогдашнему расположенію духа, в&#1123;рилъ или притворялся будто в&#1123;ритъ, никогда не почитался при двор&#1123; основательнымъ.
   Наконецъ, какъ мы сказали, изъ Фландрскаго путешествія возвратились, и ея высочество, радуясь счастливому результату своихъ переговоровъ и гордясь вниманіемъ, которое доставилъ ей этотъ результатъ, жила съ дворомъ своимъ съ 24 іюня въ Сен-Клу; въ это же время рыцарь де Лоррень отъ досады у&#1123;халъ въ Римъ, откуда по всей в&#1123;роятности онъ не возвратится до т&#1123;хъ поръ, пока продолжится благорасположеніе короля къ ея высочеству.
   29 Іюня, въ воскресенье, ея высочество встала рано и сошла къ своему супругу, который былъ въ ванн&#1123;. Она долго съ нимъ разговаривала, и вышедши отъ него, зашла къ госпож&#1123; Лафайетъ, и когда посл&#1123;дняя спросила ее о здоровь&#1123;, то она отв&#1123;чала, что здорова и очень хорошо спала ночью; потомъ она возвратилась къ себ&#1123;. Спустя не много времени госпожа Лафайетъ, въ свою очередь, нав&#1123;стила принцессу. Утро прошло, какъ обыкновенно; доложили, что началась об&#1123;дня; принцесса пошла въ церковь; возвращаясь отъ об&#1123;дни, она зашла къ принцесс&#1123; Орлеанской, своей дочери, съ которой одинъ знаменитый англійскій живописецъ снималъ"портретъ. Разговоръ зашелъ о путешествіи въ Англію, и принцесса была очень весела. Возвратясь къ себ&#1123;, она спросили чашку цикорейной воды, выпила ее, и потомъ об&#1123;дала, какъ и всегда, съ аппетитомъ.
   Посл&#1123; об&#1123;да она пошла къ его высочеству, съ котораго снималъ портретъ тотъ же англійскій живописецъ. Во время сеанса принцесса легла на диванъ,-- что часто случалось, -- и заснула Вовремя сна лицо у нея изм&#1123;нилось такъ странно, что Лафайетъ, стоявшая близъ нея, испугалась, о чемъ даже она и сама упоминаетъ въ своихъ запискахъ: "Я удивилась этой перем&#1123;н&#1123;, и думала, что, должно быт&#1123;, душа ея придаетъ красоты ея лицу, когда она не спитъ, потому-что во время сна въ немъ мало пріятности. Однако я ошибалась, прибавляетъ она, разсуждая такимъ образомъ, потому-что много разъ вид&#1123;ла ея спящею, и лицо ея было не мен&#1123;е пріятно." --
   Боль въ желудк&#1123; разбудила принцессу; она встала съ такимъ разстроеннымъ лицомъ, что самъ принцъ удивился'и встревожился. Онй пошла въ залъ, въ которомъ остановилась поговорить съ Буафранкомъ, казначеемъ его высочества, между-т&#1123;мъ какъ супругъ ея сходилъ въ это время внизъ, чтобы с&#1123;сть въ экипажъ, ибо собирался &#1123;хать въ Парижъ. На л&#1123;стниц&#1123; принцъ встр&#1123;тилъ герцогиню Мекленбургскую и вошелъ опять вм&#1123;ст&#1123; съ нею въ залъ. Ея высочество оставила Буафранка и пошла на встр&#1123;чу знаменитой пос&#1123;тительницы. Въ это время госпожа Гамашъ принесла ей въ ея особенной чашк&#1123; цикорейной воды, которой она спросила въ другой разъ, и которую всегда держали готовою въ передней. Госпожа Лафайетъ попросила себ&#1123; стаканъ этой воды и выпила ее въ одно время съ принцессою.
   Чашка для ея высочества и стаканъ для госпожи Лафайетъ были поднесены госпожею Гордонъ, камерфрау принцессы; но не усп&#1123;ла принцесса вышгіь своего стакана, какъ, держа его въ рук&#1123;, схватилась другою рукою за бокъ, и вскричала: -- Ахъ! какъ у меня закололо въ боку!... ахъ! какая боль! нестерпимая боль!-- Сказавъ это, принцесса вдругъ покрасн&#1123;ла, но потомъ почти тотчасъ же побл&#1123;дн&#1123;ла смертною бл&#1123;дностію, говоря:-- Пусть меня снесутъ... пусть меня снесутъ; я немогу стоять бол&#1123;е!--
   Госпожа Лафайетъ и госпожа Гамашъ взяли принцессу подъ руки; она шла совс&#1123;мъ согнувшись и не могла держаться на ногахъ. Ее разд&#1123;ли; во время разд&#1123;ванья жалобы ея удвоились, и боль сд&#1123;лалась такъ сильна, что слезы градомъ текли изъ глазъ противъ ея воли. Когда положили ее въ постель, то боль увеличилась ещб бол&#1123;е; принцесса металась на кровати, готовая впасть въ конвульсіи Тотчасъ, послали за лейбъ-ы дикомъ, г. Еспри; осмотр&#1123;въ большю; Еспри сказалъ, что это была обыкновенная колика, и прописалъ лекарство употребляемое обыкновенно въ этомъ случа&#1123;; а между т&#1123;мъ, принцесса продолжала говорить, что ей нуженъ духовникъ, а не медикъ, потому что д&#1123;ло было важн&#1123;е, нежели какъ-то думали.
   Его высочество стоялъ на кол&#1123;нахъ у постели своей супруги; больная, увидя его въ этомъ положеніи, обняла его за шею и сказала: -- Увы! вы уже давно меня не любите, супругъ мой, но напрасно.... я никогда вамъ не изм&#1123;няла!-- Она произнесла эти слова такимъ плачевнымъ голосомъ, что вс&#1123; присутствующіе заплакали.
   Различные симптомы бол&#1123;зни продолжались уже около часу. Вдругъ ея высочество сказала, что вода, которую она пила, была безъ сомн&#1123;нія отравлена; что, можетъ быть, приняли одну бутылку за другую; что она чувствуетъ себя отравленною, и что если не хотятъ, чтобъ она умерла, то ей надобно дать протмвуядіе. Его высочество находился подл&#1123; принцессы въ то время, когда у вся исторгся этотъ горестный вопль; но онъ по видимому не былъ ни тронутъ, ни смущенъ, и очень спокойно сказалъ:-- Надобно бы дать собак&#1123; напиться этой воды.--
   Госпожа Десбордъ, первая камерфрау ея высочества, подошла и сказала, что опытъ надобно сд&#1123;лать не надъ собакою, что она сама приготовляла питье принцесс&#1123;, что она ув&#1123;рена, что ничего вреднаго въ этомъ пить&#1123; прим&#1123;шано не было, и что ей самой надобно представить доказательство словъ своихъ. Потому, она налила себ&#1123; стаканъ этого питья и выпила. Въ это время принесли деревянное масло и противуядіе. Сент-Фуа, первый камердинеръ его высочества, предложилъ принять порошокъ ехидны (dе vipere); ея высочество согласилась, говоря:-- Я им&#1123;ю къ вамъ дов&#1123;ріе, Сент-Фуа: изъ вашей руки я все приму.--
   Принятыя принцессою лекарства произвели рвоту, которая до того изнурила больную, что она, какъ сама говорила, не им&#1123;ла бол&#1123;е силы кричать и охать отъ боли. Съ этой минуты принцесса считала себя погибшею и думала только о томъ, чтобъ съ терп&#1123;ніемъ перенести свои страданія. За н&#1123;сколько времени уже предъ т&#1123;мъ она потребовала священника. Его высочество сказалъ госпож&#1123; Гамашъ, чтобъ она пощупала пульсъ у больной; Гамашъ исполнила приказаніе, и отошла отъ кровати въ испуг&#1123;, ибо она не нашла уже пульса, и оконечности больной уже охлад&#1123;ли; а между т&#1123;мъ, медикъ не переставалъ утверждать, что это была колика, и отв&#1123;чалъ за жизнь ея высочества.
   Пришелъ Сек-Клудскій священникъ; принцесс&#1123; доложили, объ его приход&#1123;; она вел&#1123;ла ему подойти къ своей постели, и какъ одна женщина поддерживала ее своими руками, то она не хот&#1123;ла удалить ее, и испов&#1123;дывалась при ней.
   Р&#1123;шили пустить ей кровь; ея высочество просила, чтобы ей пустили кровь изъ ноги, по медикъ полагалъ, что лучше пустить ее изъ руки. Вс&#1123; боялись, чтобъ эта настойчивость медика не огорчила принцессы; но больная, безъ возраженія сказала, что готова исполнять все, что отъ нея ни потребуютъ, что теперь для нея все равно, потому что она чувствуетъ приближеніе своей смерти.
   Уже бол&#1123;е трехъ часовъ находилась она въ этомъ состояніи: бол&#1123;знь все усиливалась; наконецъ, прі&#1123;хали два медика: Гелень, за которымъ посылали въ Парижъ, и Валльо, котораго привезли изъ Версайля. Какъ только принцесса ихъ увид&#1123;ла, то сказала имъ, что она отравлена, и что они должны личить ее сообразно отрав&#1123;. Новоприбывшіе врачи осмотр&#1123;ли ее, и по сов&#1123;щаніи съ г. Еспри, вс&#1123; трое объявили его высочеству, чтобъ онъ не безпокоился о принцесс&#1123;, что они за жизнь ея отв&#1123;чаютъ. По ея высочество продолжала ув&#1123;рять, что она сама лучше чувствуетъ свои страданія, нежели всякой другой, и что она умираетъ.
   Одно время, казалось, что ей сд&#1123;лалось лучше; но это было только сл&#1123;дствіемъ сильнаго ослабленія. Валльо возвратился въ Версайль около девяти часовъ съ половиною; при больной остались одн&#1123; только женщины. Одна изъ нихъ, безъ всякаго основанія, вдругъ сказала: Ей лучше.-- Тогда больная съ досадою, свойственною всякому страждущему, возразила:-- Въ этомъ такъ мало правды, что еслибы я не была христіанкою, то сама бы себя лишила тотчасъ жизни. Не надобно никому желать зла -- прибавила она:-- я бы желала, чтобъ кто нибудь хотя одну минуту почувствовалъ ту боль, которую я нын&#1123; терплю, чтобъ понять каковы мои страданія!...
   Прошло еще два часа, впродолженіе которыхъ врачи, какъ будто Богъ поразилъ ихъ сл&#1123;потою, ожидали улучшенія, говоря, что они отв&#1123;чаютъ за принцессу и вм&#1123;сто лекарства отъ отравы, давали ей бульонъ, подъ т&#1123;мъ предлогомъ, что больная весь день ничего не кушала. По какъ только проглотила она ложку бульона, то боль удвоилась.
   Во время этого усиленія боли прі&#1123;халъ король. Онъ н&#1123;сколько разъ посылалъ изъ Версайля узнать о состояніи больной, и каждый разъ ея высочество приказывала ему отв&#1123;чать, что она умираетъ,-- чему онъ никакъ не хот&#1123;лъ в&#1123;рить. Наконецъ г. де-Креки, про&#1123;зжавшій чрезъ СенКлу по дорог&#1123; въ Версайль, сказалъ королю, что по его мн&#1123;нію принцесса д&#1123;йствительно находится въ большой опасности; тогда король пожелалъ ее вид&#1123;ть самъ. Было одинадцать часовъ вечера, когда онъ прі&#1123;халъ нав&#1123;стить больную. Королева и графиня Суассонъ прі&#1123;хали вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ; госпожа ла-Вальеръ и госпожа Монтеспанъ также сопровождали его. Король ужаснулся отъ перем&#1123;ны, произведенной въ ней бол&#1123;знію, и когда стали перем&#1123;нять постель больной, то врачи, взглянувъ ей въ лицо, начали сомн&#1123;ваться въ своемъ искусств&#1123;. Всл&#1123;дствіе этого, они снова осмотр&#1123;ли принцессу со вниманіемъ, прикасались къ ея оконечностямъ и нашли ихъ охлад&#1123;вшими, искали пульсъ, но не находили его бол&#1123;е. Тогда они сказали королю, что это охлад&#1123;ніе и прекращеніе біенія пульса были признакомъ антонова огня, и что надобно причастить больную св. Тайнъ.
   Говорили, что теперь не м&#1123;шало бы пригласить достойнаго каноника, по имени отца Фейллье. Ей высочество одобрила этотъ выборъ, и просила только, чтобы поторопились; король, отойдя отъ ея постели для того, чтобъ поговорить съ медиками, опить подошелъ къ ней:-- Ахъ, государь, сказала ему умирающая принцесса Генріетта, -- вы теряете во мн&#1123; самаго в&#1123;рнаго слугу, какого вы когда либо им&#1123;ли и будете им&#1123;ть въ вашемъ государств&#1123;.-- Ободритесь, сказалъ ей король,-- вы ошибаетесь, вы находитесь не въ такой опасности, какъ думаете; я, право, удивляюсь вашей твердости.... вашему терп&#1123;нію!
   -- О! государь возразила умирающая:-- это отъ того, что я никогда не боялась смерти; я одного только всегда боялась -- потерять ваше благорасположеніе.--
   Эта твердость доказывала н&#1123;которымъ образомъ королю, что август&#1123;йшая больная не им&#1123;ла никакой уже надежды. Король наклонился къ больной и сказалъ ей: -- Прощайте!-- Прощайте, ваше величество, сказала принцесса:-- первое изв&#1123;стіе, какое вы получите завтра, будетъ изв&#1123;стіе о моей смерти.--
   Король у&#1123;халъ. Больную перенесли на ея парадную постель. Въ это время у нея началась икота:-- Ахъ! докторъ, сказала она медику,-- это предсмертная икота.-- Д&#1123;йствительно, медики объявили, что не было бол&#1123;е надежды.
   Каноникъ, за которымъ посылали, прибылъ; онъ говорилъ больной со строгостію, по нашелъ ее въ такомъ расположеніи духа, которое ставило строгость пастыря гораздо ниже строгости кающейся.-- Между т&#1123;мъ, прі&#1123;халъ англійскій посланникъ. Какъ только ея высочество его увид&#1123;ла, то, собравшись съ силами, сказала, чтобы онъ къ ней подошелъ; она говорила съ нимъ о корол&#1123;, своемъ брат&#1123;. Они разговаривали на англійскомъ язык&#1123;, но какъ слово означающее ядъ на обоихъ языкахъ одно и тоже, то присутствующіе легко могли догадаться о чемъ шла р&#1123;чь. Каноникъ боялся, чтобы этотъ разговоръ, могшій пробудить ненависть въ сердц&#1123; принцессы, не былъ пагубенъ для спасенія -- Ваше высочество, сказали онъ ей,-- насталъ часъ принести жизнь вашу въ жертву Богу, и ни очень другомъ бол&#1123;е не думать!--
   Принцесса сд&#1123;лала знакъ, что готова принять святое причащеніе, которое она д&#1123;йствительно приняла съ бодростію и благогов&#1123;ніемъ Его высочество на это время вышелъ изъ ея комнаты; принцесса вел&#1123;ла позвать его, чтобы поц&#1123;ловать его въ посл&#1123;дній разъ. Посл&#1123; чего ея высочество сама попросила его уйти, говоря, что ей жаль на него смотр&#1123;ть.
   Врачи предложили новое лекарство, но больная до принятія его потребовала, чтобъ ее соборовали масломъ. Во время соборованія принцессы прі&#1123;халъ Кондомъ {Боссюэть, который не былъ еще епископомъ Меоскимъ.}; за нимъ послали въ тоже время, какъ и за Фейллье; онъ говорилъ ей о Бог&#1123; съ т&#1123;мъ краснор&#1123;чіемъ и вдохновеніемъ, которыя видны во вс&#1123;хъ его р&#1123;чахъ; въ то время, какъ онъ бес&#1123;довалъ съ больною, къ ней подошла ея камерфрау, чтобъ подать ей что-то, чего она у нея потребовала; тогда принцесса сказала ей по англійски:-- Когда я умру, то отдайте г. Кондому тотъ изумрудъ, который я вел&#1123;ла для него приготовить.--
   И когда посл&#1123; этой остановки, онъ началъ опять говорить ей о Бог&#1123;, то больная почувствовала, что ее клонитъ ко сну; но это было ничто иное, какъ обморокъ, и она было поддалась этому обману.-- Отець мой! сказала она,-- нельзя ли мн&#1123; не много отдохнуть?-- Отдохните, дочь моя, отв&#1123;чалъ онъ,-- а я между т&#1123;мъ пойду помолюсь за васъ.--
   Онъ д&#1123;йствительно сд&#1123;лалъ уже н&#1123;сколько шаговъ, чтобъ удалиться, но она воротила его, говоря:-- Теперь я вижу ясно, что смерть моя приближается.-- При сихъ словахъ Кондомъ подошелъ къ ней и подалъ ей распятіе, которое она съ жаромъ поц&#1123;ловала. Прелатъ продолжалъ съ нею разговаривать, и она на все отв&#1123;чала ему такъ основательно, какъ будто она во все не была больна, до т&#1123;хъ поръ, пока ея голосъ не ослаб&#1123;лъ совершенію. Тогда она умирающими руками своими прижала распятіе къ устамъ своимъ, но скоро лишилась силъ, подобно тому какъ прежде лишилась голоса, и распятіе, не будучи бол&#1123;е поддерживаемо ея руками, упало подл&#1123; нея. Всл&#1123;дъ за симъ на щекахъ ея явились два, или три судорожныя движенія, окончившіяся вздохомъ; это былъ посл&#1123;дній ея вздохъ! Такъ скончалась англійская принцесса Генріетта, въ два съ половиною часа утра, спустя девять часовъ посл&#1123; того, какъ почувствовала первые припадки бол&#1123;зни.
   Какъ только ея высочество скончалась, то среди погребальной тишины раздался говоръ объ отравленіи ея, основанный на собственныхъ ея словахъ, громко и неоднократно произнесенныхъ ею во время бол&#1123;зни, и каждый началъ разв&#1123;дывать объ обстоятельствахъ, которыя бы могли навести на какое нибудь объясненіе.-- По поводу смерти англійской принцессы распространились слухи, которые, надобно сказать, им&#1123;ютъ въ исторіи не посл&#1123;днюю важность.
   Мы сказали, что настой цикореи, который ея высочество обыкновенно употребляла, всегда находился въ шкафу одной изъ ея прихожихъ комнатъ. Этотъ настой содержался въ фарфоровомъ кувшин&#1123;, близъ котораго стояла чашка и другой кувшинъ съ обыкновенною водою, на тотъ случай, когда ея высочество найдетъ, что этотъ настой цикореи слишкомъ горекъ, то разбавлять его водою. Въ день смерти принцессы, одинъ мальчикъ случайно вошелъ въ переднюю и увид&#1123;лъ, что маркизъ д'Еффія что-то искалъ въ этомъ шкафу. Онъ тотчасъ подб&#1123;жалъ къ нему и спросилъ, что онъ тамъ д&#1123;лаетъ?-- Ахъ! другъ мой, сказалъ маркизъ съ величайшимъ спокойствіемъ,-- извини пожалуйста! мн&#1123; было жарко; я умиралъ отъ жажды, и зная, что зд&#1123;сь вода, я не могъ преодол&#1123;ть желанія своего напиться.--
   Мальчикъ не переставалъ допрашивать, а маркизъ д'Еффія, продолжая извиняться, пошелъ къ ея высочеству, гд&#1123; бол&#1123;е часу разговаривалъ съ прочими придворными, и по видимому, безъ всякаго смущенія.
   Первое изв&#1123;стіе, полученное королемъ при его пробужденіи, 30-го іюня по утру, какъ предсказала принцесса, было изв&#1123;стіе о ея смерти. Къ этому изв&#1123;стію незамедлили присоединиться вс&#1123; слухи о причин&#1123; смерти принцессы,-- слухи, носившіеся, такъ сказать, въ атмосфер&#1123;. Король собиралъ ихъ, выслушивалъ все, что говорили о маркиз&#1123; д'Еффіэ, и уб&#1123;дившись, что домоправитель ея высочества, по имени Пюрнонъ, участвовалъ въ этой катастроф&#1123;, р&#1123;шился его допросить. Людовикъ былъ еще въ постели, когда принялъ это нам&#1123;реніе.
   Онъ всталъ, позвалъ къ себ&#1123; де-Бриссака, находившагося въ т&#1123;лохранителяхъ, приказалъ ему взять шесть надежныхъ и осторожныхъ людей, схватить на другой день по утру Пюрнона въ его квартир&#1123;, и привести къ нему въ кабинетъ чрезъ заднее крыльцо. Все было исполнено, какъ приказалъ король; въ назначенный часъ королю доложили, что Пюрнонъ его ожидаетъ.
   Людовикъ отправился въ ту комнату, въ которой находился этотъ челов&#1123;къ. Выславъ де-Бриссака и своего камердинера для того, чтобъ остаться на-един&#1123; съ обвиняемымъ, и принявъ тонъ и видъ, только ему одному свойственный, король сказалъ Пюрнону, осматривая его съ ногъ до головы:-- Другъ мой, слушай меня хорошенько; если ты признаешься во всемъ, если скажешь мн&#1123; всю правду о томъ, что я хочу узнать отъ тебя, то я прощу тебя, и никогда о томъ не будетъ и помину; но сохрани тебя Богъ скрыть отъ меня какое нибудь мал&#1123;йшее обстоятельство, потому-что тогда ты живой отсюда не выйдешь.--
   -- Государь! отв&#1123;чалъ Пюрнонъ, весь трепеща отъ страха: -- извольте допрашивать меня, я готовъ отв&#1123;чать.-- Хорошо! Не знаешь ли ты, была ли отравлена приппесса?-- Да, государь.-- Король слегка побл&#1123;дн&#1123;лъ.-- К&#1123;мъ? спросилъ онъ.-- Рыцаремъ де Лорренемъ, отв&#1123;чалъ Пюрнонъ.-- Какъ это возможно? в&#1123;дь его н&#1123;тъ во Франціи.-- Онъ прислалъ ядъ изъ Рима.-- Чрезъ кого?-- Чрезъ одного провансальскаго дворянина, по имени Мореля.-- А знаетъ ли онъ о порученіи на него возложенномъ?-- Я не думаю, государь.-- Кому онъ отдалъ ядъ?-- Маркизу д'Еффіа и графу Бёврону.-- Что могло ихъ понудить къ этому преступленію?-- Удаленіе рыцаря де Лоррена, ихъ друга.... удаленіе, которое очень вредило ихъ д&#1123;ламъ, и ув&#1123;ренность, что пока ея высочество будетъ жива, рыцарь де Лорренъ не займетъ опять м&#1123;ста при его высочеств&#1123;.-- Правда-ли, что одинъ комнатный мальчикъ вид&#1123;лъ д'Еффіэ въ то самое время, когда онъ совершалъ это преступленіе?-- Да, государь.-- По какъ же? если настой цикореи былъ отравленъ, то почему другія особы, пившія эту же воду въ одно время съ принцессою, не почувствовали отъ нея никакого вреда?-- Потому-что маркизъ д'Еффія предвид&#1123;лъ этотъ случаи, и отравилъ только чашку ея высочества, изъ которой, кром&#1123; ея, никто не пилъ.-- Какъ же онъ ее отравилъ?-- Онъ натеръ ядомъ внутреннія ст&#1123;нки чашки -- Да! сказалъ про себя король,-- да! этимъ все теперь объясняется.--
   Потомъ, стараясь выказать лице свое еще суров&#1123;е и голосъ еще грозн&#1123;е, прибавилъ:-- А братъ мой знаетъ ли что нибудь объ этомъ умысл&#1123;?-- Н&#1123;тъ, государь, отв&#1123;чалъ Пюрнонъ: -- ни одинъ изъ насъ троихъ не былъ такъ глупъ, чтобъ сказать ему объ этомъ; онъ исключительно не былъ участникомъ въ этой тайн&#1123;, иначе онъ погубилъ бы насъ!--
   При этомъ отв&#1123;т&#1123;, говоритъ Сен-Симонъ, королю стало на душ&#1123; такъ легко, какъ челов&#1123;ку высвободившемуся изъ рукъ, желавшихъ его задушить.
   -- Богу все изв&#1123;стно!... сказалъ король:-- но можешь ли ты меня въ этомъ ув&#1123;рить?-- Я вамъ клянусь, государь, отв&#1123;чалъ Пюрнонъ.
   Тогда король, почти ут&#1123;шенный въ потер&#1123; ея высочества мыслію, что его высочество не принималъ въ ней никакого участія, позвалъ де-Бриссака, вел&#1123;лъ ему вывести Пюрнона изъ замка, и дать ему полную свободу.
   За смерть этой принцессы, дававшей тонъ всему двору и оставившей въ исторіи того времени столь печальное и горестное о себ&#1123; воспоминаніе, никакого другаго мщенія не было; а между т&#1123;мъ, сл&#1123;дующее письмо показываетъ, что его высочество, пользуясь вліяніемъ своимъ на короля, вскор&#1123; исходатайствовалъ любимцу своему не только прощеніе, но и возвращеніе ко двору.

Письмо г. де Монтегю къ лорду Арлингтону:

   "Милордъ! я почти не въ состояніи самъ писать къ вамъ; при паденіи изъ опрокинувшагося экипажа я такъ ушибся, что съ трудомъ могу шевелить рукою. Над&#1123;юсь, однако, чрезъ день или два быть въ состояніи отправиться въ Сен-Жерменъ.
   "Теперь я пишу только для того, чтобъ дать вашему превосходительству отчетъ о д&#1123;л&#1123;, которое, я думаю, вамъ уже изв&#1123;стно: то есть, что рыцарю де-Лорреню позволено возвратиться ко двору и служить въ званіи генералъ-маіора. {Въ оригинальномъ письм&#1123; эти слова написаны цифрами.}
   "Если ея высочество отравлена, какъ весьма многіе думаютъ, то Франція считаетъ его отравителемъ, и по справедливости удивляется, что французскій король такъ мало им&#1123;етъ уваженія къ нашему королю, что позволяетъ ему возвратиться ко двору, зная какъ дерзко онъ всегда обращался съ этою принцессою при ея жизни. Обязанность моя заставляетъ меня сказать вамъ это для того, чтобъ вы донесли о томъ королю, и чтобъ онъ въ сильныхъ выраженіяхъ высказалъ свое мн&#1123;ніе французскому посланнику, если онъ найдетъ это нужнымъ, потому что, могу васъ ув&#1123;рить, этого поступка онъ не можетъ снести, не унизивъ себя." --
   Не смотря на это письмо рыцарь де Лоррень не только оставался при двор&#1123;, но сверхъ того, если в&#1123;рить Сен-Симону, былъ осыпанъ почестями и благод&#1123;яніями.
   Не смотря, однако, на все это, онъ умеръ въ такой б&#1123;дности, что, получая почти сто тысячъ экю дохода, друзья принуждены были похоронить его на свой счетъ.
   Впрочемъ, смерть его была достойна его жизни. 7 Декабря 1702 года онъ въ Пале-Ройял&#1123; разсказывалъ госпож&#1123; Маре, гувернантк&#1123; д&#1123;тей его высочества герцога Орлеанскаго, что онъ ц&#1123;лую ночь предавался распутству, какъ вдругъ въ то самое время, когда онъ исчислялъ самыя ужасныя сцены, онъ былъ пораженъ апоплексическимъ ударомъ, лишился языка, и вскор&#1123; напустилъ духъ.
   

ГЛАВА XXXVIII.
1670--1672.

Людовикъ XIV и госпожа де-Монтеспанъ.-- Немилость къ ла-Вальеръ.-- Первая беременность новой любовницы.-- Тайна, которою окружаютъ ея роды.-- Рожденіе герцога Менскаго.-- Паденіе Лозена; взятіе его подъ арестъ.-- Онъ встр&#1123;чается съ Фуке въ Пиньерольской тюрьм&#1123;.-- Молодой герцогъ Лонгвиль является при двор&#1123;.-- Связи его съ маршальшею ла Ферте.-- Госпожа ла Ферте и ея мужъ.-- Маршальша и ея камердинеръ.-- Мщеніе маршала.-- Маршалъ и компаньонка.-- Герцогъ Лонгвиль и маркизъ д'Еффіа.-- Западня.-- Ударъ палкою.-- Война съ Голландіею.-- Переходъ черезъ Рейнъ.-- Смерть герцога Лонгвиля.-- Зав&#1123;щаніе его.-- Состояніи театра.-- Уединеніе госпожи ла-Вальеръ.

   Новая любовь Людовика XIV къ маркиз&#1123; Монтеспанъ не мало способствовала къ тому, что король узналъ о смерти принцессы Генріетты съ т&#1123;мъ равнодушіемъ, въ которомъ его упрекали.
   Онъ любилъ Монтеспанъ въ это время бол&#1123;е, ч&#1123;мъ когда либо прежде, а б&#1123;дная ла-Вальеръ была уже только рабою, назначенною украшать собою тріумфъ королевы.
   Вскор&#1123; Монтеспанъ почувствовала себя беременною. Людовикъ XIV не им&#1123;лъ никакого сомн&#1123;нія, что онъ былъ виновникомъ ея беременности. Съ давняго времени маркиза прекратила связь свою съ Лозеномъ, смертельнымъ врагомъ котораго она сд&#1123;лалась. Маркизъ Монтеспанъ, который хот&#1123;лъ-было, какъ мужъ, вступиться за свои права, былъ весьма нев&#1123;жливо изгнанъ изъ столицы, и живя въ своихъ пом&#1123;стьяхъ, горевалъ о потер&#1123; чести. И такъ, им&#1123;ющее родиться дитя маркизы Монтеспанъ было, конечно, дитя отъ короля.
   Хотя вс&#1123; знали, что происходило между нею и королемъ, однако она стыдилась, или притворялась, что стыдится того положенія, въ которомъ находилась; это побудило ее изобр&#1123;сти новую моду, весьма полезную для т&#1123;хъ женщинъ, которыя хот&#1123;ли скрыть свою беременность. Эта мода состояла въ томъ, что беременныя женщины од&#1123;вались какъ мужчины, съ оставленіемъ юпки, поверхъ которой, въ томъ м&#1123;ст&#1123; гд&#1123; былъ поясъ, вытягивали рубашку и д&#1123;лали изъ нея сколько можно бол&#1123;е складокъ; эти складки скрывали н&#1123;которымъ образомъ животъ.
   Счастіе изм&#1123;нило герцогин&#1123; ла-Вальеръ: вс&#1123; придворные ее оставили, и перешли на сторону маркизы Монтеспанъ, т&#1123;мъ съ большею охотою, что ла-Вальеръ, стараясь нравиться одному королю, никогда не заботилась о томъ, чтобъ пріобр&#1123;сти себ&#1123; друзей. Поэтому то, когда она однажды жаловалась маршалу Граммону на свое одиночество, онъ отв&#1123;чалъ ей:-- Любезный другъ, если бы вы, им&#1123;я причину веселиться, давали случай веселиться и другимъ, то теперь, когда вы печалитесь, печалились бы съ вами и другіе.--
   Когда насталъ день родовъ, то горничная маркизы Монтеспанъ, къ которой король и она им&#1123;ли полное дов&#1123;ріе, отправилась въ наемной карет&#1123; въ улицу Сент-Антуанъ, къ изв&#1123;стному въ то время акушеру Клеману, и спросила его желаетъ ли онъ &#1123;хать съ нею къ одной женщин&#1123;, страдающей родами, но съ условіемъ, что если онъ согласенъ &#1123;хать, то долженъ позволить завязать себ&#1123; глаза для того, чтобъ не зналъ куда &#1123;здилъ.
   Клеманъ, которому подобныя предложенія были не новостью, и который никогда не раскаивался, если ихъ принималъ, позволилъ завязать себ&#1123; глаза, с&#1123;лъ съ горничною въ карету, и очутился въ великол&#1123;пной квартир&#1123;, когда ему позволено было снять съ глазъ повязку.
   Но наблюденія, которыя онъ д&#1123;лалъ надъ роскошнымъ убранствомъ этой квартиры, продолжались не долго, потому-что почти тотчасъ же д&#1123;вушка, находившаяся въ комнат&#1123;, погасила св&#1123;чи, и комната осв&#1123;щалась только огнемъ, находившимся въ камин&#1123;. Тогда король, скрывавшійся за занав&#1123;сомъ постели, сказалъ акушеру, чтобъ онъ ничего не боялся, что онъ приглашенъ для оказанія услуги, и что эта услуга будетъ хорошо вознаграждена.
   Клеманъ отв&#1123;чалъ, что онъ очень спокоенъ, и р&#1123;шительно ничего не боится. Подойдя къ больной, пощупавъ ея пульсъ, и увидя, что время родовъ еще не наступило, онъ прибавилъ: -- Я бы хот&#1123;лъ знать только одно.-- Что же? спросилъ король.-- Позволяется ли въ этомъ дом&#1123; пить и &#1123;сть? меня взяли въ расплохъ, такъ-что я не усп&#1123;лъ еще ничего по&#1123;сть... если бы мн&#1123; чего нибудь теперь подали, то т&#1123;мъ меня очень бы одолжили.--
   Король засм&#1123;ялся, и не ожидая, чтобъ которая нибудь изъ двухъ прислужницъ, находившихся въ комнат&#1123;, удовлетворила желанію медика, самъ пошелъ въ шкафъ, взялъ банку варенья, поставилъ ее предъ докторомъ, потомъ взялъ въ другомъ шкафу хл&#1123;бъ и также подалъ ему.
   Клеманъ принялся &#1123;сть съ большимъ аппетитомъ, и накушавшись вдоволь, спросилъ, нельзя ли дать ему чего нибудь напиться. Король опять подошелъ къ шкафу, нашелъ стаканъ и бутылку вина, изъ которой налилъ ему два, или три раза сряду. Посл&#1123; чего Клеманъ, обратясь къ королю, сказалъ: -- Не выпьете ли и вы также со мною?-- Н&#1123;тъ, отв&#1123;чалъ король,-- мн&#1123; теперь не хочется.-- Т&#1123;мъ хуже, возразилъ Клеманъ,-- т&#1123;мъ хуже! отъ этого больная не такъ хорошо родитъ; если вы хотите, чтобъ она разр&#1123;шилась скоро, то непрем&#1123;нно надобно выпить за ея здоровье!--
   Въ эту минуту роженица начала стонать; Людовикъ XIV и акушеръ тотчасъ подб&#1123;жали къ пей; король взялъ ее за руки, и роды начались; они были трудны, но непродолжительны. Монтеспанъ родила сына. Тогда король снова попотчивалъ Клемана виномъ, и когда Клеманъ подошелъ къ кровати, чтобъ взглянуть на родильницу и узнать въ какомъ состояніи она находится, то король опять ушелъ за занав&#1123;съ.
   Все шло хорошо, и Клеманъ ув&#1123;рившись, что больная вн&#1123; всякой опасности, позволилъ опять завязать себ&#1123; глаза и отвести въ карету. Дорогою, сопровождавшая его женщина вложила ему въ руку кошелекъ, въ которомъ было сто луидоровъ. Клеманъ уже посл&#1123; узналъ, съ к&#1123;мъ онъ им&#1123;лъ д&#1123;ло, и тогда только разсказалъ это приключеніе такъ, какъ мы зд&#1123;сь его описали.
   Младенецъ, которому онъ помогъ выйти на св&#1123;тъ, былъ Людовикъ Августъ де-Бурбонъ, герцогъ Менскій, котораго впосл&#1123;дствіи Людовикъ XIV назначилъ насл&#1123;дникомъ короны. Онъ родился 31 Марта 1670 года.
   Читатель конечно помнитъ то, что мы говорили о Лозен&#1123;, о его любви къ принцесс&#1123; Монпансье, и о согласіи короля на его бракъ съ нею,-- согласіи, которое потомъ онъ отм&#1123;нилъ. Возвратимся къ нему на минуту, и скажемъ н&#1123;сколько словъ о катастроф&#1123;, которая низвергла его съ высоты необыкновеннаго его счастія.

0x01 graphic

   Въ обращеніи короля съ Лозеномь не было, повидимому, никакой перем&#1123;ны съ того времени, какъ онъ запретилъ ему думать о женитьб&#1123;; напротивъ того, такъ какъ Лозенъ по крайней м&#1123;р&#1123; по наружности покорился, и даже довольно спокойно отказался отъ брачнаго союза, то король, казалось, возвратилъ ему всю свою прежнюю дружбу. Во время путешествія во Фландрію, им&#1123;вшаго ц&#1123;лію проводить ея высочество въ Дюнкирхень, Лозену поручено было даже командовать войсками, сопровождавшими короля, и онъ весьма усердно и ревностно исполнялъ обязанности главнокомандующаго. По этому, по возвращеніи его, всякій думалъ, что онъ находится въ большей дов&#1123;ренности у короля, нежели прежде. Лозенъ и самъ былъ того мн&#1123;нія, что счастіе его упрочено; но онъ забывалъ, что им&#1123;лъ врагами своими Лувуа и маркизу Монтеспанъ: любовницу, то есть, самую необходимую женщину для удовольствій короля, и военнаго министра, то есть мужчину, весьма необходимаго для честолюбія короля. Они оба соединились противъ него; каждый воспользовался представившимся ему случаемъ: одна напоминала королю объ обидныхъ словахъ, имъ сказанныхъ, другой -- о переломленной шпаг&#1123;; тотъ о гордости, которую обнаружилъ заключенный въ Бастилію любимецъ, отказываясь въ продолженіе н&#1123;сколькихъ дней отъ должности начальника королевскаго конвоя, предложенной ему королемъ, по доброт&#1123; своей, вм&#1123;сто должности генералъ-фельдъ-цейхмейстера; та ставила ему въ вину раззореніе им&#1123;ній принцессы Монпансье. Говорили, что когда Лозена упрекали въ неблагопристойномъ обращеніи съ своею знатною любовницею, то онъ будто бы сказалъ, что французскія принцессы любятъ, чтобъ ихъ гоняли длинною палкою. Однажды кто-то, разговаривая съ королемъ про Лозена, сказалъ, что этотъ провинціальный дворянчикъ протянулъ однажды внук&#1123; Генриха IV свою совершенно грязную ногу, говоря:-- Луиза Бурбонъ, сними-ка съ меня сапоги.--
   Лувуа и маркиза Монтеспанъ, вс&#1123;ми силами старавшіеся вредить Лозену, получили наконецъ отъ короля полномочіе арестовать его и заключить въ тюрьму.
   1671-й годъ былъ уже въ исход&#1123;; а между т&#1123;мъ Лозенъ не зам&#1123;чалъ никакой перем&#1123;ны въ обхожденіи съ нимъ короля. Казалось, что и госпожу Монтеспанъ совершенно съ нимъ помирилась, и такъ-какъ Лозенъ былъ большой знатокъ въ драгоц&#1123;нныхъ камняхъ, то она часто давала ему порученіе отвозить къ ювелирамъ свои камни для оправы. Наконецъ, въ ноябр&#1123; м&#1123;сяц&#1123;, къ вечеру, кавалеру Фурбену дано было приказаніе арестовать Лозена. Фурбенъ отправился къ Лозену, но утромъ этого дня госпожа Монтеспанъ поручила посл&#1123;днему съ&#1123;здить въ Парижъ, чтобъ условиться съ ювелиромъ на счетъ оправы какихъ-то драгоц&#1123;нныхъ камней. Лозенъ у&#1123;халъ, но еще не возвращался. Фурбенъ поставилъ одного часоваго у крыльца его дома, съ приказаніемъ тотчасъ дать ему знать, когда Лозенъ возвратится. Чрезъ часъ, солдатъ далъ знать маіору, что тотъ, которого ему приказано арестовать, только-что прі&#1123;халъ. Фурбенъ тотчасъ разставилъ часовыхъ во кругъ дома, потомъ вошелъ въ домъ, и нашелъ Лозена весьма спокойно сидящаго у камина. Увидя его еще издали, Лозенъ поздоровался съ нимъ и спросилъ, не король ли прислалъ его за нимъ? Фурбенъ отв&#1123;чалъ, что онъ д&#1123;йствительно присланъ отъ короля, но зат&#1123;мъ, чтобъ просить его отдать ему свою шпагу, что это порученіе онъ исполняетъ съ большимъ сожал&#1123;ніемъ, и что отказаться отъ него не позволяетъ ему его обязанность.
   Сопротивляться было нельзя. Лозенъ спросилъ, нельзя ли ему самому лично повидаться съ королемъ, и когда Фурбенъ отв&#1123;чалъ, что н&#1123;тъ, то онъ въ ту же минуту отдалъ свою шпагу. Не смотря на эту готовность повиноваться королевской вол&#1123;, онъ ц&#1123;лую ночь, однако, оставался подъ стражею, какъ преступникъ, и только на другой день сданъ на руки д`Артаньяну, капитанъ-лейтенанту первой роты мушкетеровъ, который, по приказанію Лувуа, отвезъ его сперва въ Пьеръ-Апсидъ, а оттуда въ Пиньероль, гд&#1123; заключили его въ комнату съ жел&#1123;зными р&#1123;шетками, и гд&#1123; не позволено ему было ни съ к&#1123;мъ разговаривать.
   Эта перем&#1123;на счастія была такъ неожиданна, паденіе такъ значительно, отчаяніе такъ велико, что Лозенъ забол&#1123;лъ, и при томъ такъ опасно, что надобно было послать за духовникомъ. Духовникъ этотъ былъ капуцинъ, которому длинная борода придавала самый почтенный видъ; но какъ арестантъ боялся, чтобъ къ нему не подослали какого нибудь шпіона, то первымъ д&#1123;ломъ его было, когда подошелъ къ нему достойный отецъ, ув&#1123;риться, что это былъ не подложный капуцинъ; для этого онъ схватилъ его за бороду такъ сильно, что монахъ принялся кричать во все горло. Тогда умирающій объяснилъ ему свой поступокъ извинился, испов&#1123;дался и вскор&#1123; выздоров&#1123;лъ.
   Сд&#1123;лавшись опять здоровъ, Лозенъ, подобно вс&#1123;мъ арестантамъ, им&#1123;лъ только одну мысль, мысль о свобод&#1123;. Онъ усп&#1123;лъ пробить въ камин&#1123; дыру; но эта дыра доставила ему только ту выгоду, что онъ могъ сообщаться съ другими арестантами, которые и сами, съ своей стороны, работали въ той же надежд&#1123;, и уже усп&#1123;ли сд&#1123;лать въ ст&#1123;н&#1123; отверстіе, которое вело къ ихъ сос&#1123;ду. Этотъ сос&#1123;дъ былъ несчастный Фуке, котораго, какъ припомните, арестовали въ Нант&#1123;; изъ Нанта его отвезли въ Бастилію, а изъ Бастиліи въ Пиньероль.
   Фуке узналъ отъ своихъ сос&#1123;дей, что новоприбывшій арестантъ былъ тотъ самый Пюйгилемъ де-Лозенъ, который н&#1123;когда явился при двор&#1123; модъ покровительствомъ маршала Граммона, и былъ въ т&#1123;сной дружб&#1123; съ графинею Суассонъ, отъ которой въ то время король почти не выходилъ, и смотр&#1123;лъ на него уже благосклоннымъ окомъ. Арестанты сказали Лозену о желаніи отставнаго министра съ нимъ повидаться, и Лозенъ, пробравшись чрезъ сд&#1123;ланное ими отверстіе, очутился лицомъ къ лицу съ Фуке. Два товирища, познакомившіеся между собою въ то время, когда одинъ былъ на верху своего счастія а другой только еще на его зар&#1123;, возобновили знакомство. Паденіе Фуке было изв&#1123;стно Лозену, равно какъ и всему двору; сл&#1123;довательно, Фуке нечего было ему разсказывать о немъ; но все, что Лозенъ разсказывалъ ему было новостію для б&#1123;днаго затворника, томившагося въ тюрьм&#1123; уже одиннадцать, или дв&#1123;надцать л&#1123;тъ.
   Поэтому, когда Лозенъ разсказалъ ему о своемъ быстромъ и не в&#1123;роятномъ возвышеніи, о своей любви къ принцесс&#1123; Монако и маркиз&#1123; Монтеспанъ, о своемъ вліяніи на Людовика XIV, о сцен&#1123; по поводу своего фельдъ-цеихмейстерства, о переломленной шпаг&#1123;, о торжественномъ выход&#1123; своемъ изъ Бастиліи начальникомъ т&#1123;лохранителей, о своей граммат&#1123; на принятіе званія шефа драгунскихъ полковъ и патент&#1123; на командованіе войскомъ, о своемъ едва не совершившемся бракосочетаніи съ принцессою Монпансье, то Фуке думалъ, что несчастіе свело его съ ума, и объявилъ другимъ арестантамъ, что ихъ товарищъ былъ сумасшедшій, такъ-что мало но малу изъ страха, чтобъ онъ въ припадк&#1123; сумасшестія не выдалъ ихъ или не донесъ на нихъ, они прекратили съ нимъ всякое сношеніе.
   Между т&#1123;мъ Лозенъ, котораго во время его величія считали незам&#1123;нимымъ,-- тотъ, который производилъ при двор&#1123;, особенно на женщинъ, неотразимое впечатл&#1123;ніе,-- быль уже почти забыть. Въ Версайл&#1123; на м&#1123;сто его явился молодой и красивый вельможа, им&#1123;вшій то преимущество надъ Пюйгилемомъ, что былъ принцъ крови. Это былъ молодой герцогъ Лонгвиль, который, какъ мы вид&#1123;ли, родился въ дом&#1123; городской Думы во время т&#1123;хъ блистательныхъ дней Фронды, о которыхъ мы говорили, и который по смсри своего отца, посл&#1123;довавшей въ 1663 году, насл&#1123;довалъ его им&#1123;ніе и его титулъ.
   Кром&#1123; огромнаго состоянія и знатнаго титула, герцогъ Лонгвиль былъ во вс&#1123;хъ отношеніяхъ прекрасный молодой челов&#1123;къ. Можетъ быть, и другіе им&#1123;ли такой же хорошій ростъ и величественный видъ, но никто, кром&#1123; его, не им&#1123;лъ той юношеской красоты, какую живописцы ми&#1139;ологическихъ божествъ придаютъ обыкновенно изображенію Адониса; и потому, когда онъ явился при двор&#1123;, то вс&#1123; женщины старались обратить на себя его вниманіе; первою изъ цила этихъ женщинъ была жена маршала ла-Ферте.
   Госпожа ла-Ферте очень изв&#1123;стна въ любовныхъ хроникахъ того времени, и потому нельзя не сказать объ ней н&#1123;сколько словъ. Она была сестра изв&#1123;стной графини д'Олоннь, безпутства которой Бюсси-Рабютепъ описалъ въ своей любовной исторіи Галловъ, и которая, въ описываемую нами эпоху, уже почти удалилась отъ св&#1123;та: она была, какъ мы сказали, старшая сестра жены маршала ла-Ферте, им&#1123;вшей тогда л&#1123;тъ тридцать семь, какъ она сама говорила, или тридцать восемь, какъ ув&#1123;ряли другіе; поэтому, безъ всякаго пристрастія можно сказать, что ей среднимъ числомъ было уже тридцать четыре года.
   Съ маршальшей случались довольно странныя приключенія; мы приводимъ зд&#1123;сь одно изъ нихъ, над&#1123;лавшее въ то время много шуму. Когда маршалъ ла-Ферте на ней женился, то вс&#1123; говорили, что онъ р&#1123;шился на самый отважный подвигъ, потому что если жена его будетъ сл&#1123;довать прим&#1123;ру н&#1123;которыхъ своихъ родственницъ, то ему трудно будетъ ладить съ ней. Поэтому, маршалъ, изв&#1123;стный въ то время по своимъ грубымъ обращеніямъ, желая оправдать общее о себ&#1123; мн&#1123;ніе, на другой день своей сватьбы обратился къ жен&#1123; своей съ сл&#1123;дующими словами:-- И такъ, сударыня, теперь вы моя жена; над&#1123;юсь, вы не сомн&#1123;ваетесь, что это доставляетъ вамъ величайшую честь; только предупреждаю васъ, что если вы будете похожи на вашу сестру, госпожу д'Олоннь, и на многихъ другихъ вашихъ родственницъ, которыхъ я не хочу назвать по именамъ, и которыя вс&#1123; негодяйки, то вамъ будетъ худо! и такъ, подумайте о моихъ словахъ, и поступайте сообразно съ ними; какъ поступать будете вы, такъ поступать буду и я.--
   Маршальша улыбнулась, но маршалъ нахмурилъ брови; нечего д&#1123;лать! надобно было покориться.
   Вскор&#1123; посл&#1123; сватьбы маршалу надобно было &#1123;хать на войну; у&#1123;зжая, онъ р&#1123;шительно запретилъ жен&#1123; своей вид&#1123;ться съ госпожою д'Олоннь, ибо боялся, чтобы столь дурное сообщество не развратило ее; сверхъ того, онъ окружилъ ее людьми благонадежными и совершенію ему преданными; эта преданность и деньги, которыя онъ имъ платилъ, побудили ихъ перейти за пред&#1123;лы шпіонскаго ремесла, за которое они взялись.
   Госпожа д'Олоннь, узнавъ о запрещеніи, сд&#1123;ланномъ ея сестр&#1123;, очень разсердилась на маршала ла-Ферте, и поклялась отмстить ему за себя, и при томъ мщеніемъ достойнымъ себя, то есть, нанести ему именно тотъ ударъ, котораго онъ такъ боялся. Маркизъ Бевронъ, тотъ самый, о которомъ мы уже говорили по случаю смерти ея высочества, былъ любовникомъ графини д'Олоннь: онъ разд&#1123;лялъ ея досаду, и они оба сговорились приготовить об&#1123;щанное мщеніе.
   Въ числ&#1123; слугъ госпожи ла-Ферте находился одинъ лакей очень пріятной наружности. Графиня д'Олоннь обратила на него вниманіе и вел&#1123;ла ему въ одно утро придти къ себ&#1123;. Изъ разговора, который она им&#1123;ла съ этимъ лакеемъ, она узнала, что онъ д&#1123;йствительно былъ изъ хорошей провинціальной фамиліи, и скрывалъ свое имя для того, чтобъ на родин&#1123; его не узнали, что онъ доведенъ до необходимости вступить въ лакейское званіе. Однажды Бевропъ, разговаривая съ женою маршала, сказалъ:-- Обратили-ли вы, сударыня, ваше вниманіе на молодаго челов&#1123;ка, который у васъ служитъ?-- На котораго? спросила она.-- На Этьена (Степана).-- На моего лакея?...-- Да! я знаю, что говорю: обратили-ли вы, я спрашиваю васъ, на него вниманіе?-- Н&#1123;тъ.-- Ну, такъ обратите же, и скажите мн&#1123;, что вы о немъ думаете... и какъ его находите?
   На другой день Бевронъ опять явился къ маршалын&#1123;.-- Ну что? спросилъ онъ:-- обратили-ли вы вниманіе на Этьена?
   -- Да.-- А какъ вы его находите?-- Признаюсь, гораздо выше его званія.-- Я думаю! сказалъ Бевронъ:-- в&#1123;дь онъ, говорятъ, дворянинъ,-- Дворянинъ... камердинеръ?-- Ахъ! сударыня, любовь чего не д&#1123;лаетъ!-- Вы, пожалуй, скажите, что мой Этьенъ маркизъ!-- Точно такъ, сударыня; этотъ молодой челов&#1123;къ въ васъ влюбленъ; онъ не нашелъ другаго средства сблизиться съ предметомъ своей страсти!--
   Маршальша хот&#1123;ла-было принять все это за шутку; но Бевронъ зам&#1123;тилъ, что какъ она не притворялась, но голосъ ея дрожалъ и сл&#1123;довательно, ударъ былъ в&#1123;рно нанесенъ. Бевронъ возвратился къ графин&#1123;, и разсказалъ ей объ усп&#1123;х&#1123; своего предпріятія. Тогда боясь, чтобы неловкость слуги не лишила ее плода хитрости, которая такъ хорошо удавалась, она послала за этимъ самозванцемъ дворяниномъ и сообщила ему сд&#1123;ланное будто бы ею открытіе, что сестра ея расположена къ нему, и что чувство, которое она къ нему питаетъ, такъ сильно, что, дабы извинить его предъ самой собою, она ув&#1123;рила себя, что онъ непростой лакей, а переод&#1123;тый дворянинъ. Зат&#1123;мъ она раскрыла ему всю выгоду, какую онъ можетъ извлечь изъ этой ошибки, если онъ будетъ такъ ловокъ, что не станетъ противор&#1123;чить той, которая им&#1123;етъ такое сильное желаніе не быть выведенной изъ своего обмана.
   Малый былъ ловокъ; начало р&#1123;чи его испугало, но продолженіе успокоило его; онъ припоминалъ обхожденіе съ нимъ маршальши, и ему казалось, что онъ д&#1123;йствительно пользовался у нея преимуществомъ предъ другими; онъ р&#1123;шился увеличить старанія и предупредительность къ своей госпож&#1123;. Маршальша все это зам&#1123;чала, и, приписывая единственно только одной любви къ ней старанія и предупредительность своего слуги, со дня на день бол&#1123;е утверждалась въ мысли, что она им&#1123;етъ д&#1123;ло съ челов&#1123;комъ благороднаго происхожденія, а не съ лакеемъ, и докучала ему этимъ предположеніемъ до того, что онъ наконецъ принялъ имя одного дворянина своей родины. Съ этого времени госпожа ла-Ферте перестала стыдиться чувства, которое она питала; и какъ она не была бол&#1123;е удерживаема собственнымъ своимъ стыдомъ, а только робостію своего любовника, то р&#1123;шилась въ одинъ, какъ говорится, прекрасный день, доставить ему случай, котораго онъ самъ не ум&#1123;лъ себ&#1123; подготовить, или можетъ быть, которымъ не см&#1123;лъ воспользоваться.
   Маршальша зам&#1123;тила, что камердинеръ ея Этьенъ (Степанъ) часто любовался на ея волосы, которые у нея были очень хороши, и два или три раза поручила ему чесать себ&#1123; голову, хотя онъ былъ весьма худой парикмахеръ; по счастіе, которое она ему доставляла, заставляло ее самую переносить ужасную боль, причиняемую его неопытностію. И такъ однажды, сидя за туалетомъ, она позвала его къ себ&#1123; подъ предлогомъ, чтобы онъ подъ ея диктовку написалъ н&#1123;сколько записочекъ разнымъ лицамъ; когда онъ вошелъ, то она, вм&#1123;сто пера, дала ему въ руку гребень. Б&#1123;дный секретарь, сд&#1123;лавшись парикмахеромъ, понялъ наконецъ настоящую причину для которой его позвали; онъ вспомнилъ роль, которую разыгрывалъ, и въ первый разъ не согласился повиноваться, что, при его должности, могъ сд&#1123;лать только дворянинъ. Никто не знаетъ, что между ними тогда происходило; изв&#1123;стно только то, что Этьенъ и маршальша оставались ц&#1123;лый часъ на-един&#1123;. Правда, что Этьенъ вышелъ изъ уборной маршальши, держа въ рук&#1123; три письма; но будучи все еще въ тревожномъ состояніи, онъ уронилъ одно изъ этихъ писемъ; его нашли и распечатали; на немъ былъ написанъ только одинъ адресъ, а внутри не было ничего; это заставляло думать, что если секретарь им&#1123;лъ такъ мало д&#1123;ла, то, должно быть, любовникъ им&#1123;лъ его бол&#1123;е.
   Въ этотъ же, или на другой день ув&#1123;домили грифиню д'Олоннь, что она достигла своей ц&#1123;ли; но она считала мщеніе свое не вполн&#1123; удовлетвореннымъ до т&#1123;хъ поръ, пока маршалъ не узнаетъ своего несчастія. Подъ ея диктовку было написано незнакомою рукою безъименное письмо, которое было подано маршалу на дорог&#1123;, когда онъ, оставивъ армію, возвращался въ Парижъ. Сперва маршалъ, видя письмо безъ подписи, и написанное незнакомою ему рукою, не приписывалъ ему большой важности, а такъ-какъ онъ и самъ не дов&#1123;рялъ своей жен&#1123;, зная отъ какой крови она происходитъ, то р&#1123;шился воспользоваться полученнымъ изв&#1123;щеніемъ, было ли оно справедливо или ложно.
   Чтобъ достигнуть предположенной маршаломъ ц&#1123;ли, нужно было глубочайшее притворство. Онъ возвратился въ Парижъ съ веселымъ лицомъ, и обходился съ своею женою, хотя и не безъ безпокойства взиравшею на его возвращеніе, такъ н&#1123;жно и ласково, что она вовсе, казалось, и не подозр&#1123;вала, что онъ знаетъ ея прод&#1123;лки. Но такъ какъ она очень любила своего лакея-дворянина, и какъ посл&#1123;дній, съ своей стороны, былъ также не прочь разд&#1123;лять эту любовь, то они оба своими неосторожными поступками вскор&#1123; уб&#1123;дили маршала въ справедливости полученнаго имъ изв&#1123;стія.
   Первою его мыслію было убить своего лакея, при помощи людей, которые обыкновенно за деньги берутъ на себя подобныя порученія: по эти люди иногда бываютъ очень не скромны въ минуту убійства, и потому маршалъ р&#1123;шился совершить это д&#1123;ло собственною рукою, что было в&#1123;рн&#1123;е и безопасн&#1123;е. Съ этою ц&#1123;лію, не показывая никакого гн&#1123;ва лакею, онъ напротивъ того сталъ оказывать къ нему величайшее благорасположеніе, такъ-что вскор&#1123; притворись, будто не можетъ безъ него обойтись, просилъ свою жену отпустить его съ нимъ въ Лотарингію. Прі&#1123;хавъ въ Нанси, онъ, по прошествіи н&#1123;сколькихъ дней, показалъ видъ, какъ будто им&#1123;етъ любовницу въ окрестностяхъ города, и сталъ съ своимъ пов&#1123;реннымъ &#1123;здить въ одинъ домъ, въ который онъ входилъ одинъ со всевозможными предосторожностями, и изъ котораго выходилъ такимъ-же образомъ. Наконецъ, когда они однажды ночью возвращались оттуда верхами, маршалъ уронилъ свой хлыстикъ и вел&#1123;лъ Этьену сл&#1123;зть съ лошади и подать его себ&#1123;; по когда слуга наклонился, чтобъ исполнить приказаніе, маршалъ выхватилъ изъ чушки пистолетъ и раздробилъ ему черепъ. Посл&#1123; того, онъ спокойно возвратился въ Нанси, и спросилъ въ своей квартир&#1123;, не возвратился ли Этьенъ, котораго, какъ самъ говорилъ, онъ послалъ льё за два отсюда для полученія денегъ отъ одного должника, и когда ему отв&#1123;тили, что н&#1123;тъ, то онъ легъ спать, приказавъ разбудить себя, когда Этьенъ возвратится. Маршалъ проспалъ до сл&#1123;дующаго утра; ничто не возмущало его спокойнаго сна; Этьенъ, между т&#1123;мъ, не возвращался. Днемъ нашли его трупъ; вс&#1123; были того мн&#1123;нія, что онъ былъ убитъ изъ-за денегъ, которыя везъ съ собою, какъ говорилъ его господинъ, и преступленіе приписывали солдатамъ Люксембургскаго гарнизона, которые нер&#1123;дко грабили прохожихъ и про&#1123;зжающихъ на проселочныхъ дорогахъ. И такъ, Этьенъ отомщенъ; оставалось только отмстить жен&#1123;. Во время отсутствія ла-Ферте, маркизъ Бевронъ, боясь, чтобъ шутка графини д'Олоннь не зашла слишкомъ далеко, во всемъ предупредилъ маршальшу. Маршальша, которая при подобныхъ обстоятельствахъ им&#1123;ла нужду въ друзьяхъ, была такъ признательна къ Беврону, что онъ сд&#1123;лался ея другомъ, и при томъ такъ, что, пріобр&#1123;въ себ&#1123; союзника противъ маршала, она въ то же время отмстила своей сестр&#1123;.
   Эта связь маршальши съ Беврономъ отклонила отъ нея ударъ, поразившій б&#1123;днаго камердинера. И вотъ какимъ образомъ любовники достигли этого:
   Бевронъ былъ знакомъ съ одной очень хорошенькой, но хитрой и лукавой д&#1123;вушкой; онъ взялъ ее изъ дома, въ которомъ она жила у своихъ родныхъ, нарядилъ ее просто и какъ прилично провинціальной барышн&#1123;, продиктовалъ ей роль, которую она должна играть, и пом&#1123;стилъ ее компаньонкою у госпожи ла-Ферте. Ей поручено было стать между обоими супругами, и т&#1123;мъ отклонить гн&#1123;въ мужа.
   Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, по возвращеніи своемъ, маршалъ былъ пораженъ красотою этой д&#1123;вушки; онъ позвалъ ее къ себ&#1123;, спросилъ, кто она такова, и какъ она попала къ его жен&#1123;? Д&#1123;вушка отв&#1123;чала ему, что маршальша ея благод&#1123;тельница, покровительствующая ей съ д&#1123;тства, и что уже почти съ м&#1123;сяцъ тому, какъ она взяла ее къ себ&#1123; въ компаньонки. Сверхъ того, хитрая д&#1123;вушка наговорила маршалу ла-Ферте столько хорошаго о его жен&#1123;, и при томъ такимъ пріятны ль голосомъ, и съ такимъ простодушнымъ взглядомъ, что маршалъ, который съ своей стороны, былъ очень влюбчивъ, почувствовалъ, что гн&#1123;въ его прошелъ, и отложилъ до будущаго времени мщеніе, которое могла возбудить къ нему ненависть въ д&#1123;вушк&#1123;, питавшей столь глубокую признательность къ своей благод&#1123;тельниц&#1123;. Но роль этой хитрой компаньонки т&#1123;мъ не ограничивалась: она должна была сопротивляться маршалу, и сопротивлялась. Маршалъ въ борьб&#1123; съ непреклоннымъ ц&#1123;ломудріемъ д&#1123;лалъ множество глупостей, и такъ открыто, что маршальша даже оскорбилась этимъ, жаловалась своимъ роднымъ, обращалась къ мн&#1123;нію св&#1123;та, и даже къ королю; наконецъ въ одно прекрасное утро красавица-компаньонка исчезла, сказавъ, что, не им&#1123;я бол&#1123;е силъ сопротивляться, она удаляется въ монастырь.
   Маршалъ пустился на поиски; но, къ несчастію, онъ не нашелъ предмета своей любви. За порядочную сумму денегъ мнимая компаньонка Согласилась оставить на всегда Францію и у&#1123;хала въ Америку.
   Ла-Ферте посл&#1123; шестим&#1123;сячныхъ своихъ розысковъ узналъ все, и над&#1123;лалъ много шуму по случаю этого похищенія, которое онъ приписывалъ ревности своей жены. Маршальша нисколько и не отговаривалась. Признаніе ея разсорило ихъ. Наконецъ, прихоть маршала прошла, и онъ примирился съ женою, которая, можно сказать, очень его любила, потому-что изъ ревности р&#1123;шилась на подобную крайность. Съ итого времени маршалъ и жена его представляли образецъ дружбы и согласія, потому-что мужъ далъ полную свободу жен&#1123;, которая, какъ нельзя лучше, воспользовалась этою свободою, ибо изъ числа вс&#1123;хъ придворныхъ дамъ, одна только р&#1123;шилась сд&#1123;латься первою любовницею красиваго герцога Лонгвиля, челов&#1123;ка молодаго и пылкаго. Въ эту эпоху при двор&#1123; было множество любовныхъ интригъ, и хотя госпожа ла-Ферте была почти вдвое старше герцога, но онъ не отказался однако отъ ея любви. Только онъ предложилъ ей условіе, чтобъ всякій другой ея обожатель былъ устраненъ.
   Маркизъ д'Еффіэ, тотъ самый, которому доставленъ былъ ядъ отъ рыцаря Лорреня, и который натеръ этимъ ядомъ чашку принцессы, очень ухаживалъ за маршальшею и уже над&#1123;ялся достигнуть своей ц&#1123;ли, какъ вдругъ получилъ р&#1123;шительный отказъ. Будучи храбръ, хотя и не любилъ войны, онъ былъ преданъ удовольствіямъ, и такъ настойчивъ, а особливо въ любви, что если ему разъ приходило въ голову желаніе сд&#1123;латься любовникомъ женщины, кто бы она ни была, то это желаніе свое онъ непрем&#1123;нно хот&#1123;лъ исполнить. Полученный имъ отказъ показался ему жестокимъ; онъ догадался, что причиною его былъ какой нибудь соперникъ, и узналъ, что этотъ соперникъ быль герцогъ Лонгвиль.

0x01 graphic

   Герцогъ Лонгвиль былъ принцъ, принцъ крови Валуа, то есть дома царствовавшаго во Франціи. Трудно было зат&#1123;ять съ этимь герцогомъ д&#1123;ло, не подвергаясь опаснымъ посл&#1123;дствіямъ. При томъ же, этотъ герцогъ, какъ челов&#1123;къ стоявшій высоко на ступени политическаго значенія, согласенъ ли былъ бы принять вызовъ простаго дворянина? Но что нужды! маркизъ д'Еффіэ, однако, р&#1123;шился употребить всевозможныя средства, чтобъ достигнуть своей ц&#1123;ли, состоявшей въ томъ, чтобъ вызвать на дуэль челов&#1123;ка, который заперъ для него двери въ домъ маршальши. Онъ подсматривалъ за герцогомъ, взялъ на помощь себ&#1123; шпіоновъ, пріобр&#1123;лъ единомышленниковъ въ самомъ ея дом&#1123;, и вскор&#1123; былъ ув&#1123;домленъ о назначенномъ между любовниками свиданіи. Д'Еффіэ подстерегалъ лично, дабы ув&#1123;риться въ справедливости донесенія. Онъ увид&#1123;лъ, какъ вошелъ сперва герцогъ, потомъ госпожа Лаферте, и наконецъ, какъ они вышли вм&#1123;ст&#1123;.
   На другой день, во время прогулки, д'Еффіэ подошелъ къ герцогу и сказалъ ему на ухо:-- Милостивый государь! я любопытенъ.... мн&#1123; очень хочется спросить васъ объ одномъ.-- Говорите; и если это будетъ въ моей власти, то я постараюсь удовлетворить вашему любопытству.--
   -- Могу ли я вид&#1123;ть васъ со шпагою въ рук&#1123;?-- А противъ кого?-- Противъ меня.-- А! въ такомъ случа&#1123;, милостивый государь, холодно отв&#1123;чалъ герцогъ,-- мн&#1123; очень жаль; но я долженъ вамъ сказать, что это невозможно, потому что я привыкъ оказывать эту благосклонность равнымъ со мною, или по крайней м&#1123;р&#1123;,-- такъ какъ равные мн&#1123; р&#1123;дки,-- дворянамъ, которыхъ предки мн&#1123; изв&#1123;стны по крайней м&#1123;р&#1123; до пятаго покол&#1123;нія.--
   Этотъ упрекъ былъ т&#1123;мъ чувствительн&#1123;е для маркиза д'Еффіэ, что о благородств&#1123; его были не высокаго мн&#1123;нія. Однако же, какъ въ томъ м&#1123;ст&#1123;, гд&#1123; это происходило было много народу, то онъ удалился не сказавъ ни слова бол&#1123;е, и не внушивъ никакого подозр&#1123;нія о томъ, что онъ говорилъ. Но однажды вечеромъ, когда герцогъ вы&#1123;халъ изъ дому одинъ въ коляск&#1123;, и когда д'Еффіэ узналъ объ этомъ чрезъ своихъ шпіоновъ, онъ сталъ падорог&#1123; принца, держа въ одной рук&#1123; трость, а въ другой шпагу, и закричалъ, что если онъ не выйдетъ изъ коляски, то онъ поступитъ съ нимъ, не какъ съ принцемъ, а какъ съ челов&#1123;комъ, который отказывается дать удовлетвореніе другому челов&#1123;ку.
   Молодой герцогъ былъ не трусъ; видя, что не было никакого средства уклониться, онъ р&#1123;шился стать лицомъ къ лицу съ своимъ врагомъ, какъ онъ ни былъ ниже "его по достоинству; приказавъ кучеру остановиться, онъ проворно выскочилъ изъ коляски. Но прежде нежели онъ вынулъ изъ ноженъ свою шпагу, д'Еффіэ бросился на него и ударилъ его н&#1123;сколько разъ своею тростью. Увидя это, люди герцога выскочили также изъ коляски, и не смотря на запрещеніе принца, хот&#1123;вшаго отмстить другимъ образомъ, хот&#1123;ли убить д'Еффіэ; но онъ уб&#1123;жалъ и скрылся въ темнот&#1123; ночи.
   Герцогъ былъ въ отчаяніи; онъ приказалъ своимъ людямъ не говорить никому ни слова объ этомъ приключеніи, и, будучи ув&#1123;ренъ въ молчаніи самаго д'Еффіэ,-- потому что если бы д'Эффіэ проговорился, то его посадили бы въ Бастилію,-- онъ открылся въ этомъ только одному изъ своихъ друзей, который сказалъ ему, что теперь не остается ничего больше д&#1123;лать. какъ отмстить противнику изъ засады подобной той, которой онъ самъ былъ жертвою; только вм&#1123;сто палокъ, онъ сов&#1123;товалъ употребить хорошій кинжалъ, чтобъ положить д'Еффіэ на м&#1123;ст&#1123;. Подобные сов&#1123;ты часто давались и охотно принимались въ эту эпоху, и потому герцогъ р&#1123;шился привести его въ исполненіе; но къ счастію д'Еффіи, герцогъ Лонгвиль получилъ въ это время приказаніе сопровождать короля на войну съ Голландцами.
   Наступило время отправляться въ походъ. Голландцы съ ужасомъ смотр&#1123;ли на огромныя приготовленія, о которыхъ мы говорили. Людовикъ XIV и его военный министръ Лувуа, употребили неимов&#1123;рную д&#1123;ятельность для приготовленія экспедиціи противъ Голландцевъ. Созвано было все дворянство; каждый замокъ, какъ во времена феодальныхъ войнъ, выставилъ своего влад&#1123;льца и его свиту съ полнымъ вооруженіемъ и снарядами. Сто восемьнадцать тысячъ челов&#1123;къ находилось въ строю; сто артиллерійскихъ орудій готовы были загрем&#1123;ть. Въ числ&#1123; этихъ національныхъ войскъ можно было, по платью, отличить три тысячи Каталанцевъ; они носили на перевязи пестрые плащи, им&#1123;ли легкія ружья, были превосходные стр&#1123;лки и удивительные партизаны. Два полка Савоицевъ, одинъ кавалерійскій, а другой п&#1123;хотный; десять тысячъ Швейцарцевъ, не входившихъ въ счетъ прежнихъ рекрутскихъ наборовъ; н&#1123;мецкихъ рейтаровъ, Н&#1123;мцевъ, и Итальянцевъ, составлявшихъ остатокъ т&#1123;хъ старинныхъ коадъюторскихъ шаекъ, которыя продавали кровь свою всякому, кто хот&#1123;лъ купить ее; кром&#1123; того, множество волонтеровъ, партизановъ, карабинеровъ, смотр&#1123;вшихъ на Голландію, какъ на близкую добычу, приняли участіе въ этой войн&#1123;. Прибавьте къ этому генераловъ, каковы: Конде, Тюрень, Люксембургъ и Вобанъ, и будете им&#1123;ть полное понятіе о состав&#1123; предпринимаемой противъ Голландцевъ экспедиціи. Сверхъ того, тридцать большихъ кораблей соединились съ англійскимъ флотомъ, состоявшимъ уже изъ ста парусныхъ судовъ, подъ командою герцога Іоркскаго, брата короля. Пятьдесятъ милліоновъ ливровъ, которые въ наше время составили бы сто восемь, или сто десять милліоновъ ливровъ, были израсходованы на приготовленія къ этой кампаніи. Генеральные Штаты въ смущеніи пишутъ къ Людовику XIV, смиренно и съ покорностію спрашиваютъ у него, неужели эти громадныя вооруженія д&#1123;лаются противъ нихъ, не оскорбили-ли они его ч&#1123;мъ нибудь, и если им&#1123;ли это несчастіе, то какого вознагражденія онъ отъ нихъ требуетъ? Людовикъ отв&#1123;чаетъ имъ, что онъ никому не обязанъ давать отчета, и сд&#1123;лаетъ изъ своего войска такое употребленіе, какого требуетъ его достоинство. Съ этого времени они ясно увид&#1123;ли, что король грозилъ имъ.
   Надобно было позаботиться о набор&#1123; войска, и дать ему предводителя. Набрали около двадцати пяти тысячъ челов&#1123;къ; начальниками ихъ сд&#1123;лали н&#1123;мецкаго генерала Вурца и кальвиниста маркиза Монтоа, уб&#1123;жавшаго изъ Франціи; главнымъ же предводителемъ избранъ былъ принцъ Оранскій.
   Вильгельмъ Оранскій,-- эта важная и мрачная личность,-- который съ того самаго дня какъ возвысился, простиралъ руку свою на англійскую корону, въ это время не обнаруживалъ еще ничего такого, почему бы самые дальновидные люди могли догадываться о той важности, какую онъ впосл&#1123;дствіи пріобр&#1123;лъ въ исторіи. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, Вильгельмъ, но своему положенію, которымъ былъ обязанъ рожденію своему,-- глава Голландской феодальной партіи, -- былъ въ то время, о которомъ мы теперь говоримъ, молодой двадцати-двухъ-л&#1123;тній челов&#1123;къ, слабый, задумчивый, молчаливый и хладнокровный, какъ и д&#1123;дъ его, никогда не видавшій ни осады, ни сраженія, почему и нельзя еще было знать, храбрый ли онъ воинъ и искусный-ли полководецъ. Т&#1123;, которые коротко его знали,-- а число ихъ было не велико,-- говорили, что онъ былъ д&#1123;ятеленъ, проницателенъ и честолюбивъ, храбръ, настойчивъ и всегда готовъ бороться съ несчастіемъ, почти презиралъ удовольствія и любовь; но напротивъ былъ челов&#1123;къ геніальный въ т&#1123;хъ скрытныхъ пронырствахъ, которыя различными таинственными путями приводятъ къ ц&#1123;ли. Отсюда видно, что это былъ челов&#1123;къ совершенно противуположный съ врагомъ его королемъ Людовикомъ XIV.
   Король выступилъ въ походъ во глав&#1123; своей гвардіи и прекрасн&#1123;йшихъ своихъ войскъ, состоявшихъ почти изъ тридцати тысячъ челов&#1123;къ, которыми, подъ его главнымъ предводительствомъ, командовалъ Тюрень. Принцъ Конде, съ своей стороны, приближался съ не мен&#1123;е сильною арміею; Люксембургъ и Шамилльи командовали также корпусами, которые, въ случа&#1123; нужды, им&#1123;ли обязанностію къ нимъ присоединиться. Въ одно и тоже время начали осаду четырехъ городовъ: Ромберга, Орсоя, Везеля и Бюрика; король лично осаждалъ городъ Ренбергъ. Вс&#1123; четыре города были взяты въ н&#1123;сколько часовъ, и первое изв&#1123;стіе, отправленное изъ арміи въ Парижъ, было одновременное изв&#1123;стіе о четырехъ поб&#1123;дахъ. Ожидали, что и вся Голландія будетъ покорена такимъ же образомъ, какъ скоро король перейдетъ за Рейнъ. Принцъ Оранскій вел&#1123;лъ-было сперва провести линіи по ту сторону р&#1123;ки, но увид&#1123;лъ, что ихъ невозможно было защищать, и потому отступилъ въ Голландію, съ т&#1123;мъ,чтобъ возвратиться на противуположный берегъ со вс&#1123;ми войсками, какія только онъ могъ собрать. Но быстрота маршей короля обманула его. Людовикъ былъ уже на берегу Рейна, когда полагали, что онъ находится еще вредъ ст&#1123;нами осажденныхъ имъ городовъ. Собрался военный сов&#1123;тъ подъ предс&#1123;дательствомъ короля, состоявшій изъ Конде и Тюреня. Переходъ черезъ Рейнъ былъ опред&#1123;ленъ единодушно и безъ замедленія; д&#1123;ло шло о томъ, чтобъ перес&#1123;чь всякое сообщеніе между Гагою и Амстердамомъ и окончательно разд&#1123;латься съ принцемъ Оранскимъ, генераломъ Бурномъ и его арміею. Что касается до маркиза Монтоа, то онъ удалился съ четырьмя, или пятью полками, находившимися подъ его командою, говоря, что онъ не можетъ сражаться съ арміею, находящеюся подъ личною командою Французскаго короля.
   Такимъ образомъ изъ всего непріятельскаго войска, для воспрепятствованія предположенному переходу чрезъ Рейнъ, остался одинъ только фельдъ-маршалъ Вурцъ, съ четырьмя полками кавалеріи и двумя полками п&#1123;хоты.
   Сперва положено было перейти чрезъ Рейнъ по мосту, устроенному на баркахъ: но поселяне ув&#1123;домили принца Конде, что какъ по причин&#1123; засухи вода въ р&#1123;к&#1123; весьма убыла, то близъ старой башни называемой Толль-Гюи, есть бродъ, который пригоденъ для этого. Конде вызывалъ охотниковъ изъ офицеровъ изсл&#1123;довать этотъ бродъ. На это вызвался графъ Гишъ; посл&#1123; кончины ея высочества онъ все искалъ случая умереть. Графъ возвратился и ув&#1123;домилъ, что д&#1123;йствительно, за исключеніемъ шаговъ двадцати, гд&#1123; лошади должны были плыть, на всемъ остальномъ пространств&#1123; можно было идти по земл&#1123;.
   Всл&#1123;дствіе этого р&#1123;шено было, что на другой день армія перейдетъ за Рейнъ чрезъ этотъ бродъ.
   Лагерь стоялъ въ шести льё отъ р&#1123;ки. Войска выступили ночью въ одиннадцать часовъ, а на другой день въ три часа утра были уже на берегу, на доказанномъ м&#1123;ст&#1123;. Н&#1123;сколько полковъ со стороны непріятеля приготовились, какъ мы сказали, препятствовать переходу. Графъ Гишъ, который изсл&#1123;довалъ бродъ и за все отв&#1123;чалъ, бросился первый, за нимъ посл&#1123;довалъ полкъ Ревельскихъ кирасировъ и постепенно погрузился въ р&#1123;ку; потомъ бросились въ свою очередь дворяне-ополченцы. Король хот&#1123;лъ посл&#1123;довать за ними во глав&#1123; своей гвардіи, но Конде остановилъ его. У принца была подагра, и онъ нам&#1123;ревался пере&#1123;хать на барк&#1123;; но принцъ не могъ бы переправляться на барк&#1123;, если бы король переправлялся вплавь.
   Король сд&#1123;лалъ большую ошибку, что не посл&#1123;довалъ первому своему нам&#1123;ренію. Если бы онъ перешелъ черезъ Рейнъ вплавь,-- что онъ могъ сд&#1123;лать, не подвергаясь большой опасности,-- то весь св&#1123;тъ прославилъ бы этотъ переходъ, какъ чудо, и такимъ образомъ, какъ говоритъ аббатъ Шуази, онъ помрачилъ бы славу перехода Александра чрезъ Гранинъ; но онъ уступилъ голосу принца, а можетъ быть также и чувству самохраненія, скрытаго въ сердц&#1123; самаго храбраго челов&#1123;ка, и жалуясь на свое величіе, привязывавшее его къ берегу {Буало въ письм&#1123; о переход&#1123; чрезъ Рейнь.}, онъ остался на немъ.
   Между т&#1123;мъ, армія переходила; только н&#1123;сколько кирасировъ были унесены быстротою теченія р&#1123;ки, и утонули вм&#1123;ст&#1123; съ лошадьми; но, не смотря на это, войска продолжали путь свой. Принцъ Конде въ свою очередь взошелъ на барку. Въ ту минуту, когда барка отчаливала отъ берега, онъ услышалъ, что кто-то кричитъ: -- Подождите меня, дядюшка, подождите меня; а не то, чортъ возьми, я пущусъ вплавь!--
   Конде обернулся и увид&#1123;лъ своего племянника, молодаго герцога Лонгвиля, который скакалъ во весь опоръ къ берегу. Онъ ходилъ партизаномъ со стороны Исселя; прибывъ въ лагерь, онъ узналъ, что король у&#1123;халъ, и не теряя ни минуты времени, только перем&#1123;нилъ лошадь, и отправился въ сл&#1123;дъ во всю прыть. Принцъ, видя лошадь своего племянника запыхавшеюся и усталою, боялся, что у нея недостанетъ силы бороться съ стремленіемъ р&#1123;ки, причалилъ къ берегу и взялъ съ собою молодаго герцога и своего сына, герцога Ангіенскаго; потомъ приказалъ гребцамъ работать веслами какъ можно дружн&#1123;е, чтобъ первыми выйти на берегъ.
   Н&#1123;сколько голландскихъ кавалеристовъ выступили однако противъ французовъ, но они не сд&#1123;лали по нимъ ни одного выстр&#1123;ла и возвратились назадъ, въ нам&#1123;реніи удержаться на берегу. Д&#1123;йствительно, при выход&#1123; французовъ на берегъ произошла минутная схватка, но почти тотчасъ же голландская п&#1123;хота положила свое оружіе, прося пощады.

0x01 graphic

   Молодой принцъ Лонгвиль, раздраженный этимъ ничтожнымъ сопротивленіемъ, лишавшимъ его случая отличиться, полет&#1123;лъ на голландскую линію, съ крикомъ:-- Н&#1123;тъ, н&#1123;тъ! н&#1123;тъ пощады этимъ канальямъ!--
   При этихъ словахъ онъ выстр&#1123;лилъ изъ пистолета и убилъ одного офицера. Непріятель, потерявъ всякую надежду, тотчасъ схватился опять за оружіе, далъ по королевскимъ войскамъ залпъ, при чемъ челов&#1123;къ двадцать было убито. Герцогъ Лонгвиль палъ мертвъ на м&#1123;ст&#1123;: пуля прошла ему чрезъ грудь. Такимъ образомъ погибъ на зар&#1123; жизни, этотъ злополучный принцъ, которому судьба по видимому об&#1123;щала обширное поприще счастія и славы.
   Въ тоже время одинъ непріятельскій кавалерійскій капитанъ, по имени Оссамбрёкъ, подскакалъ къ принцу Конде, который вышедши изъ барки садился на лошадь, и приставилъ къ груди его пистолетъ. Конде быстро отвелъ дуло пистолета своею рукою, но при этомъ выстр&#1123;лъ раздался и пуля раздробила ему кость руки. Тогда Французы, раздраженные этою раною принца и смертію герцога, стремительно бросились на Голландцевъ, и на вс&#1123;хъ пунктахъ обратили ихъ въ б&#1123;гство.
   Чрезъ два часа т&#1123;ло герцога Лонгвиля переправили на другой берегъ; его привязали къ лошади, дабы теченіемъ р&#1123;ки его не унесло, головою на одну сторону, а ногами на другую. Солдаты отр&#1123;зали у него мизинецъ на л&#1123;вой рук&#1123;, для того, чтобъ снять брилліантовый перстень. Смерть его произвела сильное впечатл&#1123;ніе въ Париж&#1123;; вс&#1123; очень сожал&#1123;ли о немъ, исключая д'Еффіэ, догадывавшагося, какую участь приготовлялъ ему принцъ.
   Король перешелъ чрезъ Рейнъ по мосту, устроенному на баркахъ. Оставимъ Людовика продолжать эту безразсудную войну, предпринятую имъ изъ гордости, и возвратимся въ Версайль. Когда д&#1123;лали опись бумагамъ герцога Лонгвиля, то между ними нашли духовное его зав&#1123;щаніе. Въ немъ онъ зав&#1123;щалъ, между другими вещами, пять сотъ тысячъ ливровъ сыну своему, котораго онъ им&#1123;лъ отъ маршальши ла-Ферте.
   Это зав&#1123;щаніе, какъ можно предполагать, над&#1123;лало въ то время много шуму. Маршальша пуще всего боялась только того, чтобъ мужъ ея, узнавъ про это, не разсердился. Но король принялъ на себя посредничество. Съ этого времени, его величество началъ думать объ усыновленіи д&#1123;тей, которыхъ уже им&#1123;лъ и которыхъ еще могъ им&#1123;ть отъ госпожи Монтеспанъ. Дитя, оставленное герцогомъ Лонгвилемъ, оказало ему въ этомъ случа&#1123; большую услугу; оно послужило прим&#1123;ромъ для будущаго. Всл&#1123;дствіе этого, онъ далъ парижскому парламенту приказаніе усыновить сына герцога Лонгвиля, не упоминая имени его матери; это приказаніе было противно законамъ королевства; однако, оно было исполнено, потому-что парламентъ не осм&#1123;ливался д&#1123;лать королю возраженій.
   Въ продолженіе этого времени на театр&#1123; были представлены: Мизантропъ, (въ пятницу 4 іюня 1666 года); Аттила (февраля 1667); Андромака (10 ноября того же года); Амфитріонъ (января, 1668); Скупой (l'Amare), (9 сентября того же года); Тяжущіеся (Plaideurs), (ноября того же года); Тартюфъ (5 февраля 1669 года); Британникъ (15 декабря того же года); М&#1123;щанинъ во дворянств&#1123; (le Bourgeois gentilhomme), (14 октября 1670 года), и наконецъ Баязетъ (5 января 1672 года).
   Одно н&#1123;сколько важное событіе сопряжено съ первымъ представленіемъ Британичка. Людовикъ XIV участвовалъ въ этой піес&#1123;. Сл&#1123;дующіе стихи показались ему упрекомъ:
   
   Pour toute ambition, pour vertu singuli&egrave;re,
   Il excelle &#224; guider un char dans la carri&egrave;re,
   А disputer des prix indignes de ses mains,
   А же donner lui-m&ecirc;me en spectacle aux Romains.
   
   T. e. Гордился онъ лишь т&#1123;мъ, себ&#1123; то славой ставилъ,
   Что колесницей на б&#1123;гахъ отлично правилъ,
   Что недостойныхъ онъ себя наградъ искалъ,
   Что зр&#1123;лище собой народу представлялъ.
   
   Съ этого времени король далъ себ&#1123; слово никогда бол&#1123;е не танцевать въ балетахъ, и сдержалъ свое слово.
   Въ этомъ же 1672 году, ла-Вальеръ покушалась еще разъ оставить дворъ, и удалилась-было опять въ Шальо. Кольберъ &#1123;здилъ туда за нею отъ имени короля. Въ первый разъ онъ самъ за нею прі&#1123;зжалъ. Спустя еще два года посл&#1123; этого, ла-Вальеръ, удрученная всевозможными горестями, получила наконецъ позволеніе удалиться къ Кармелиткамъ Сен-Жерменскаго предм&#1123;стья, въ Париж&#1123;, и сд&#1123;лалась инокинею на тридцатомъ году своей жизни, подъ именемъ Луизы ла-Мизерикорди, гд&#1123; и умерла 6 іюня 1710 года, шестидесяти л&#1123;тъ отъ роду.
   Удаляясь отъ св&#1123;та, эта б&#1123;дная, покинутая любовница простилась съ королемъ сл&#1123;дующими стихами:
   
   Tout se d&#233;truit, tout passe, et le coeur le plus tendre
   Ne peut d'un m&ecirc;me objet se contenter toujours;
   Le pass&#233; n'а point eu d'&#233;ternelles amours,
   Et les si&egrave;cles futurs n'en doivent point attendre.
   La constance а des lois, qu'on ne veut point entendre:
   Des d&#233;sirs d'un grand roi rien n'arr&ecirc;te le cours,
   Ce qui plait aujourd'hui, d&#233;pla&#238;t en peu de jours:
   Son in&#233;galit&#233; ne se saurait comprendre.
   Louis, tous ces d&#233;fauts font tort &#224; vos vertus.
   Vous m'aimiez autrefois, et vous ne m'aimez plus!...
   Mes sentiments, h&#233;las! diff&egrave;rent bien des v&#244;tres.
   Amour, &#224; qui je dois et mon mal et mon bien,
   Que ne lui donniez-vous un coeur comme le mien?
   Ou que n'avez-vous fait le mien comme les autres!
   
   Т. e. Все бренно на земл&#1123;, непрочно, скоротечно,
   Не можемъ мы всегда одинъ предметъ любить;
   И если прежде насъ любви не знали в&#1123;чной,
   То въ будущихъ в&#1123;кахъ на-врядъ уже ей быть.
   О! постоянства н&#1123;тъ теперь уже на св&#1123;т&#1123;;
   Желаньямъ короля н&#1123;тъ никакихъ препонъ:
   Что любитъ ввечеру, то в&#1123;рно на разсв&#1123;т&#1123;
   Разлюбитъ, можетъ-быть, возненавидитъ онъ.
   Людовикъ, честь свою вы этимъ помрачили.
   Меня любили вы, за что-же разлюбили?...
   Н&#1123;тъ т&#1123;хъ въ васъ чувствъ, увы! которыя во мн&#1123;.
   Амуръ! который мн&#1123; отрадой горемъ былъ,
   Зач&#1123;мъ его съ моимъ ты сердца не сравнилъ?...
   Иль лучше бы мое ты создалъ на-равн&#1123;
   Съ другими ужь сердцами!...
   
   Еще одно слово о граф&#1123; Гишъ, и мы не будемъ уже бол&#1123;е говорить объ этомъ красивомъ молодомъ челов&#1123;к&#1123;. Графъ Гишъ посл&#1123; перехода чрезъ Рейнъ, котораго онъ былъ героемъ, продолжалъ кампанію, подвергая въ каждомъ д&#1123;л&#1123; жизнь свою опасности; но ни пули, ни ядра не коснулись его. Онъ возвратился ко двору, ув&#1123;нчанный славою, и вошелъ въ моду еще больше прежняго. Король, простившій ему любовь его къ принцесс&#1123; Генріетт&#1123; и забывшій уже о соблазн&#1123;, причиненномъ этою любовію, очень радушно его принялъ. "Но,-- говоритъ авторъ историческихъ записокъ маршала Граммона, -- графъ Гишъ испортилъ все своею непозволительною и неум&#1123;стною надменностію; онъ хот&#1123;лъ всегда господствовать и вс&#1123;мъ распоряжаться по своему произволу, тогда какъ надобно было только повиноваться и кланяться; этимъ онъ навлекъ на себя всеобщую ненависть и неблагорасположеніе короля, отъ чего онъ потомъ пом&#1123;шался и умеръ, не могши перенести непріятностей." -- Графъ Гишъ умеръ 29 ноября, въ Крейцнах&#1123;, въ Рейнскомъ Палатинат&#1123;, отъ печали. Ему было тридцать-пять л&#1123;гь отъ роду.
   

ГЛАВА XXXIX.
1673--1649.

Нимвегенскій миръ, 1678-го года.-- Взглядъ на прошедшее.-- Людовикъ XIV и писатели.-- Король мститъ за Корнеля.-- Заговоръ Рогана.-- Его кончина.-- Отравители.-- Порошокъ, называемый порошкомъ насл&#1123;дства.-- Ла-Вуазенъ.-- Ла-Вигури.-- Уголовный судъ.-- Принцъ Орлеанскій у колдуньи.-- Ему показывается чортъ.-- Ла-Вуазенъ и ея пос&#1123;тители.-- Заговоръ кардинала Бульонскаго.-- Онъ желаетъ вызвать т&#1123;нь маршала Тюрена.-- Ла-Рейни и графиня Суассонъ.-- Казнь ла-Вигурё.-- Кончина ла-Вуазен'ы.

   Мы не будемъ сл&#1123;дить за вс&#1123;ми фазами усп&#1123;ховъ и неудачъ этихъ продолжительныхъ войнъ во Фландріи и въ Германіи, въ которыхъ Конде и Тюрень поддержали свою славу, и въ которыхъ принцъ Оранскій пріобр&#1123;лъ себ&#1123; громкое имя. Мы ограничимся только показаніемъ причинъ и результатовъ этихъ войнъ.
   Людовикъ XIV началъ войну противъ Голландіи въ союз&#1123; съ ц&#1123;лою Европою; но, мало-по-малу, государи, его союзники, съ безпокойствомъ взирая на его страшное могущество, отстали отъ него, когда увид&#1123;ли, что онъ достигъ ст&#1123;нъ Гаги и Амстердама. Испанія первая объявила себя противъ Франціи; потомъ грозно вооружилась Австрія и посл&#1123;довала прим&#1123;ру Испаніи; наконецъ Англія, освободившись отъ вліянія Франціи, объявивъ сперва, что будетъ сохранять строгій неутралитетъ, сд&#1123;лалась также ея врагомъ. Война, объявленная Соединеннымъ-Штатамъ, сд&#1123;лалась всеобщею европейскою войною. Франція взялась за оружіе для того, чтобы уничтожить не большую республику; но теперь ей приходилось им&#1123;ть д&#1123;ло не только съ этой не большой республикой, которой она не уничтожила, но, кром&#1123; того, съ тремя сильными державами.
   Одна только Швеція осталась в&#1123;рною Франціи. Людовикъ зналъ, что если начать вести переговоры со вс&#1123;ми союзниками въ одно время, то требованія однихъ возбудятъ требованія другихъ, и что такимъ образомъ этимъ требованіямъ, а сл&#1123;довательно и переговорамъ, не будетъ и конца. Поэтому, онъ приказалъ своимъ уполномоченнымъ заключить договоръ съ каждымъ государствомъ отд&#1123;льно. Начали съ Голландіи, которая наибол&#1123;е пострадала, наибол&#1123;е была изнурена войною и отд&#1123;лилась прежде другихъ оіъ союза противъ него. Сверхъ того, она опасалась того, кто защитилъ и спасъ ее: Вильгелмь Оранскій возвысился въ этой борьб&#1123;, а съ нимъ возвысилась и феодальная партія. Говорили, что она женится на старшей дочери герцога Іоркскаго. Еслибы это д&#1123;йствительно и случилось, то достоинство штатгалтера не сд&#1123;лалось-ли бы опаснымъ для Соединенныхъ-Штатовъ? Что касается до мира, то его равнымъ образомъ желали, какъ въ Гаг&#1123;, такъ и въ Версайл&#1123;; поэтому, посп&#1123;шили приступить къ составленію его условій. Людовикъ XIV обязывался, по условіямъ этого мирнаго договора, вывести вс&#1123; свои войска изъ Голландіи и возвратить Мастрихтъ республик&#1123;. Принцу Оранскому отдавались назадъ вс&#1123; им&#1123;нія, принадлежащія ему во Франціи, по нраву завоеванія или по праву насл&#1123;дства; наконець, что касается до суммъ израсходовани ахъ на войну, то они оставались, съ каждой стороны, на счетъ того, кто ихъ израсходовалъ. Посл&#1123; Голландіи сл&#1123;довала Испанія; для нея условія мира не такъ были выгодны, какъ для Голландіи. Она уступила Франціи графство Бургонское, Валансьенъ, Бушенъ, Камбре, Эръ, Сент-Омеръ, Мобёжъ, Динанъ и Шарлемонъ. Договоръ съ императоромъ былъ подписанъ посл&#1123;: Людовикъ возвратилъ Филипсбургъ Австріи; императоръ уступилъ Фрейбургъ Франціи; наконецъ, герцогъ Лотарингскій иступилъ во влад&#1123;ніе своимъ герцогствомъ, за исключеніемъ города Нанси, который былъ присоединенъ къ влад&#1123;ніямъ короля Французскаго.
   Эти договоры, заключенные 10-го августа 1678 года съ Соединенными Штатами, 17-го сентября того же. года съ королемъ Карломъ II, и 5 то февраля 1679 года съ императоромъ, были названы Нимвеіенскимъ миромъ.
   Эта война была ознаменована двумя несчастными случаями:-- Палатинатъ былъ сожженъ, и маршалъ Тюрень былъ убитъ ядромъ, которое разорвало его на дв&#1123; части.
   Посмотримъ теперь, что происходило въ Париж&#1123; въ то время, какъ французскія войска сражались въ Голландіи и въ Германіи. Война нисколько не повредила усп&#1123;хамъ литературы. Король возвратился на зиму въ Парижъ, а госпожа де-Монтеспанъ, находясь, тогда на самой высокой степени своего могущества и зная благорасположеніе къ себ&#1123; короля, собрала при своемъ двор&#1123; вс&#1123;хъ великихъ поэтовъ и знаменитыхъ артистовъ: Ла-Фонтенъ писалъ басни; Буало восп&#1123;валъ Людовика на разные тоны; Мольеръ написалъ для театра піесу, подъ заглавіемъ Мнимый больной (le Malade imaginaire); Расинъ,-- Баязета, Митридата, Ифигенію и Федру; Корнель -- Пульхерію и Сурену.
   Но къ этому посл&#1123;днему публика начинала д&#1123;латься не справедливою: въ продолженіе слишкомъ двадцати л&#1123;тъ у него оспаривали всякій усп&#1123;хъ. Людовикъ XIV р&#1123;шился отмстить за Корнеля, и во время осени 1676 года, вел&#1123;лъ играть на сцен&#1123; лучшія произведенія творца Сида.
   Къ упомянутымъ нами трагедіямъ, которыя въ особенности д&#1123;йствовали на сердца нашихъ предковъ, присоединилась настоящая, истинная трагедія, которая произвела глубокое впечатл&#1123;ніе, не только въ Париж&#1123;, но и во всей Франціи. Мы говоримъ о смертной казни Рогана.
   Кавалеръ де-Роганъ былъ родомъ изъ Бретани. Это былъ красивый молодой челов&#1123;къ двадцати-шести или двадцати-восьми л&#1123;тъ; онъ служилъ при двор&#1123; и им&#1123;лъ большіе усп&#1123;хи у женщинъ. Говорили даже, что къ числу его поб&#1123;дъ принадлежали дв&#1123; сестры, госпожа Тіанжъ и госпожа Монтеспанъ. Но де-Роганъ почему-то вскор&#1123; удалился отъ двора недовольный. Бдительное око Испаніи сл&#1123;дило за нимъ, по удаленіи его отъ двора, до т&#1123;хъ поръ пока онъ не переселился въ свой замокъ.-- Налоги, такъ часто придумываемые Кольберомъ, увеличили число недовольныхъ во Франціи. На Кольбера, ученика Мазарини, стали писать такіе же памфлеты и п&#1123;сни, какъ и на его учителя. Дворянство Бретани и Гіени, провинцій, которыя долгое время считались независимыми, постоянно находилось въ сношеніяхъ съ Испаніей, и т&#1123;мъ бол&#1123;е потому, что Испанія привыкла уже давать свое золото для поддержанія междоусобныхъ войнъ во Франціи. Кавалеру де-Роганъ были сд&#1123;ланы предложеніи. Онъ ихъ принялъ, какъ челов&#1123;къ бол&#1123;е искавшій громкой молвы, нежели званіи и почестей. Чтобы удвоить субсидіи, Голландія присоединилась къ Испаніи. Н&#1123;кто Аффиніусъ Фапънъ-Енденъ, слывшій въ то время за большаго философа, былъ отправленъ къ Рогану. Въ то время, какъ Роганъ составлялъ планъ бунта, Фанъ-Енденъ составлялъ планъ республики. Такимъ образомъ преступники готовили не только изм&#1123;ну противъ короля, но и изм&#1123;неніе въ образ&#1123; государственнаго правленія.
   Нормандія должна была взбунтоваться. Положили отдать Голландіи города Гавръ и Гонфлёръ. Въ тоже время Испанцы вступали въ Гіень, еще не остывшую, такъ сказать, отъ междоусобныхъ войнъ Фронды, еще покрытую феодальными замками,-- Гіэнь, которая съ досадою смотр&#1123;ла на подавленіе феодализма монархическою властію. Но Людовикъ XIV глубоко изучилъ дипломацію и искусство угадывать ц&#1123;ли посольствъ. Заговоръ былъ открытъ во время; въ одной только Бретани произошло возмущеніе, по причин&#1123; увеличенія пошлины на табакъ, и арестованный кавалеръ де-Роганъ былъ привезенъ въ Парижъ, какъ преступникъ, недостойный помилованія. Роганъ и Аффиніусъ Фанъ-Енденъ были приговорены къ смертной казни: одному назначено было отрубить голову, другаго пов&#1123;сить. М&#1123;стомъ казни назначена была площадь Бастиліи. Людовикъ XIV былъ непоколебимъ и эти два государственные преступника заплатили жизнію за свои злые замыслы. Но въ это время умы были отвлечены отъ этой великой катастрофы особенными несчастіями, распространившимися въ то время въ обществ&#1123;. Посл&#1123; трагической кончины принцессы Генріетты, посл&#1123;довавшей, какъ мы сказали, отъ яда, стало умирать по неизв&#1123;стнымъ причинамъ множество людей скоропостижною смертію. Носились слухи о существованіи какого-то общества магиковъ и колдуновъ, о заготовленіи въ большомъ количеств&#1123; ядовъ, которые Парижане, но своей страсти все обращать въ см&#1123;шную сторону, назвали порошкомъ насл&#1123;дства (poudre de succession).
   Говорили, что два Итальянца, Екзили и Дестинелли, отъискивая философскій камень, нашли секретъ такого яда, который не оставлялъ посл&#1123; себя никакихъ сл&#1123;довъ. Ла-Бренвильеръ, первая сд&#1123;лала опытъ съ этимъ ядомъ надъ генераломъ д'Обре; генералъ умеръ, его похоронили, и никто не им&#1123;лъ ни мал&#1123;йшаго подозр&#1123;нія на виновницу его кончины. Въ скоромъ времени ла-Вуазенъ, изв&#1123;стная въ то время гадательница по картамъ, которая пріобр&#1123;ла себ&#1123; большую славу во вс&#1123;хъ высшихъ обществахъ Парижа, вид&#1123;ла всю пользу, какую она могла себ&#1123; извлечь изъ этого новоизобр&#1123;теннаго порошка. Съ т&#1123;хъ поръ, она не только предсказывала насл&#1123;дникамъ смерть ихъ богатыхъ родственниковъ, но даже бралась на д&#1123;л&#1123; исполнять свои предсказанія. Къ ней присоединились ла Вигурё, такая же колдунья какъ и она, и два священника, Лесажъ и д'Аво.
   Сл&#1123;дствіемъ этого союза было увеличеніе числа преступленій, о которыхъ мы говорили, и которое до того начало безпокоитъ и тревожить Людовика XIV, что онъ приказалъ учредить особую уголовную палату, которой было поручено судить виновныхъ. Учрежденіе этого суда доставило парламенту, столь долгое время остававшемуся въ безд&#1123;йствіи, случай жаловаться; д&#1123;йствительно, это было посягательство на его нрава. Но ему отв&#1123;чали, что для разсматриванія преступленіи, въ которыхъ могли быть изобличены знатн&#1123;йшія придворныя особы, нужно было тайное судилище, подобное тому, какое существуетъ въ Венеціи и въ Мадриг&#1123;. Ла-Рейни, зав&#1123;дывавшій полиціею, быль предс&#1123;дателемъ этой уголовной палаты.
   Ла-Вуазенъ, ла-Вигурё и два священника были арестованы; допросы д&#1123;лались имъ секретно. По не смотря на скрытность судей, вотъ что обнаружилось относительно высокихъ особъ двора. Во первыхъ, касательно герцога Орлеанскаго, брага Людовика XIV. Герцогъ Орлеанскій, въ сопровожденіи кавалера де-Лоррень, графа Бевронъ и маркиза д'Еффіэ, два раза приходилъ къ ла-Вуазенъ. Первый разъ онъ пришелъ для того, чтобы узнать, что сд&#1123;лалось съ т&#1123;мъ мальчикомъ, котораго принцесса Генріетта родила въ 1668 году и котораго онъ не признавалъ своимъ ребенкомъ. По его мн&#1123;нію принцесса разр&#1123;шилась отъ бремени въ Англіи, гд&#1123; въ скоромъ времени разнесся слухъ, что родившійся мальчикъ умеръ. Герцогь хот&#1123;лъ знать, правда ли это. Но этотъ вопросъ, въ сущности, не относился къ магіи. По этому, ла-Вуазенъ предложила его высочеству удостов&#1123;риться въ этомъ бол&#1123;е естественны ни средствами и, съ согласія герцога, послала въ Лондонъ своего двоюроднаго брата Бовильяра, челов&#1123;ка весьма опытнаго въ д&#1123;лахъ подобнаго рода.

0x01 graphic

   Къ концу м&#1123;сяца Бовильяръ возвратился съ исторіей, выдуманной ли, или основанной на фактахъ, объ этомъ мы сказать ничего не можемъ. Вотъ она. Принцесса д&#1123;йствительно находилась въ 1668 году въ Англіи, гд&#1123; разр&#1123;шилась отъ бремени сыномъ, который вовсе не умеръ, но, напротивъ, былъ взятъ подъ опеку своего дяди, короля Карла II, который былъ къ нему очень привязанъ. Говорили, что отцомъ этого ребенка былъ самъ Людовикъ XIV. Принцъ Орлеанскій заплатилъ ла-Вуазенъ за это открытіе 4000 пистолей и подарилъ ей большой брилліантъ, а Бовильяру назначилъ въ подарокъ 500 полу-луидоровъ. Во второй разъ, его высочество вид&#1123;лся съ ла-Вуазевъ въ Медон&#1123;. Ему пришла фантазія увид&#1123;ть чорта, у котораго онъ хот&#1123;лъ потребовать Тюрпеново кольцо или узнать секретъ, какъ управлять королемъ, своимъ братомъ. Ла-Вуазенъ чарами своими вызвала фигуру, которую его высочество, не смотря на свою отважность, принялъ за сатану. Принцъ потребовалъ отъ него сольно или талисманъ, но фигура отв&#1123;чала, что у короля самого есть талисманъ, который не допускаетъ, чтобы имъ кто-нибудь управлялъ.
   Королева тоже хот&#1123;ла, въ свою очередь, вид&#1123;ть знаменитую гадальщицу. Ла-Вуазенъ погадала королев&#1123; на картахъ и предложила сд&#1123;лать ей любовный напитокь, который заставитъ короля любить ее одну. Но королева прямо ей сказала, что она лучше согласится обливаться слезами, (какъ она это д&#1123;лала и прежде) отъ нев&#1123;рности своего супруга, ч&#1123;мъ дать ему питье, которое можетъ повредить его здоровью. Королева вид&#1123;лась съ отравительницей одинъ только этотъ разъ: она ее возненавид&#1123;ла и не желала бол&#1123;е съ ней встр&#1123;чаться.
   Мы не можемъ, однако, сказать того же самого объ Олимпіад&#1123; Манчини, сд&#1123;лавшейся графинею Суассонъ. Она бол&#1123;е тридцати разъ приходила къ ла-Вуазенъ, которая, въ спою очередь, столько же разъ, быть можетъ, бывала у нея. Нам&#1123;реніе графини было захватить въ свои руки огромное насл&#1123;дство кардинала Мазарина, ея дяди, по-мимо другихъ родственниковъ, а въ особенности возвратить себ&#1123; ту власть надъ королемъ, которую она надъ нимъ прежде им&#1123;ла. Будучи не такъ сов&#1123;стлива, какъ королева, она потребовала отъ колдуньи составить ей любовный напитокъ, который принудилъ бы короля снова въ нее влюбиться и снова быть ей послушнымъ; и въ надежд&#1123; получить этотъ напитокъ, суев&#1123;рная графиня приносила отравительниц&#1123; волосы, обр&#1123;занные ногти, рубашки, н&#1123;сколько паръ чулокъ и галстуки, принадлежащіе королю, которые предназначались для того, чтобы изъ нихъ сд&#1123;лать любовную куклу (poup&#233;e d'amour), подобную кукл&#1123;, сд&#1123;лавшейся за сто л&#1123;тъ тому назадъ, столь изв&#1123;стною по процессу ла-Моля, котораго считали любовникомъ королевы Наваррской, первой жены Генриха IV. {Процесъ ла-Моля,-- см. La Reine Margot (королева Марго), соч. Александра Дюма, гд&#1123; этотъ процесъ описанъ въ подробности.} Говорили, что, кром&#1123; того, она принесла ла-Вуазенъ, н&#1123;сколько капель крови короля, въ хрустальномъ флакон&#1123;. Однако, эти заклинанія не им&#1123;ли никакихъ посл&#1123;дствій.
   Фуке, до своего арестованія, н&#1123;сколько разъ пос&#1123;щалъ гадальщицу; онъ ей давалъ пенсіонъ до т&#1123;хъ поръ, пока не лишился милостей короли; этотъ пенсіонъ продолжали впрочемъ ей выдавать и его родственники. Бюсси Рабютенъ при ходилъ къ ней просить дать ему талисманъ, который бы заставилъ госпожу Севинье, его двоюродную сестру, полюбить его и сд&#1123;лать его единственнымъ любимцемъ короля. Лозенъ также былъ у колдуньи и просилъ ее -- нельзя ли сд&#1123;лать, чтобы любовница короля всегда продолжала его любить; онъ желалъ также им&#1123;ть в&#1123;рныя св&#1123;д&#1123;нія на счетъ своей предположенной женитьбы на принцесс&#1123; Монпансье и хот&#1123;лъ узнать -- будетъ ли онъ когда нибудь пожалованъ кавалеромъ какого нибудь ордена. Ла-Вуазенъ отв&#1123;чала ему, относительно этого посл&#1123;дняго вопроса, что онъ будетъ носить голубую ленту. Предсказаніе исполнилось: Лозенъ получилъ, только не орденъ святаго Духа, но орденъ подвязки. Ла-Вуазенъ ошиблась только въ цв&#1123;т&#1123; лентъ: одинъ орденъ носился на синей, другой на голубой лент&#1123;.
   Герцогиня Бульонская также пос&#1123;щала ла-Вуазенъ; она просила у нея дать ей помаду, отъ употребленія которой она бы могла полн&#1123;ть; изв&#1123;стно, что герцогиня Бульонская была очень худощава.
   Герцогъ Люксембургъ просилъ у гадальщицы показать ему дьявола, у котораго хот&#1123;лъ выпросить одну услугу: онъ желалъ, чтобы Сатана, по своему могуществу, сд&#1123;лалъ такъ, чтобы пожалованіе его въ Никейскіе герцоги считалось со дня возведенія Пинейскаго пом&#1123;стья въ герцогство и перство, то есть съ 1576 года.
   Но однимъ изъ самыхъ любопытныхъ д&#1123;лъ всего процеса было д&#1123;ло, случившееся съ Оверискимъ аббатомъ, Эммануиломъ-&#1138;еодосіем&#1123;де-ла-Туръ, принцемъ и кардиналомъ Бульонскимъ. Онъ былъ насл&#1123;дникъ маршала Тюреня; къ несчастію, Тюрень не оставилъ посл&#1123; себя никакого насл&#1123;дства. Оверискій аббатъ ни за что не хот&#1123;лъ в&#1123;рить, чтобы при такомъ громкомъ имени и при занятіи столь важныхъ должностей, Тюрень былъ такъ б&#1123;денъ, и вообразилъ себ&#1123;, что маршалъ зарылъ гд&#1123; нибудь свое несм&#1123;тное богатство, и что но причин&#1123; своей внезапной смерти, не им&#1123;лъ времени указать на то м&#1123;сто, гд&#1123; оно было зарыто. По этому, переод&#1123;вшись савояромъ, онъ прі&#1123;халъ къ ла-Вуазенъ и просилъ ее показать ему, гд&#1123; именно находится то м&#1123;сто, куда Тюрень зарылъ свои сокровища.
   Когда ла-Вуазенъ выслушала просьбу аббата, то первымъ ея словомъ было спросить у него, въ свою очередь, не съ ума ли онъ сошелъ?
   Но Овернскій аббатъ настаивалъ на своемъ, см&#1123;ялся надъ ничтожностію ея искусства и об&#1123;щалъ ей подарить 50,000 ливровъ, если она вызоветъ т&#1123;нь Тюреня, и къ этой сумм&#1123; прибавитъ еще 20,000 ливровъ, если Т&#1123;нь укажетъ м&#1123;сто, въ которомъ хранится кладь. Ла-Вуазенъ, конечно, была не прочь пріобр&#1123;сти эти 50,000 ливровъ; мало-по-малу, она начала смягчать свой прежній отказъ, сказала, что д&#1123;ло было не невозможно, и что она берется вызвать т&#1123;нь Тюреня, если только онъ согласится заплатить ей впередъ половину означенной суммы, и отдать другую половину въ руки третьяго лица, которое ей возвратитъ ее посл&#1123; того, какъ она вызоветъ т&#1123;нь. Аббатъ согласился на это предложеніе. Ла-Вуазенъ потребовала себ&#1123; пятнадцать дней сроку; это время ей нужно было для заготовленія чаръ.
   Во первыхъ, условились, чтобы это колдовство совершилось секретно и, чтобы оно для вс&#1123;хъ осталось на всегда тайною. За т&#1123;мъ, три только лица должны были присутствовать при этомъ заклинаніи: священникъ Лесажъ, аббатъ ла-Туръ и сама ла-Вуазенъ. Но аббатъ на это не согласился и сказалъ, что онъ желаетъ им&#1123;ть при себ&#1123; двухъ дворянъ, съ давняго времени ему преданныхъ; одинъ изъ этихъ дворянъ служилъ капитаномъ въ Шампанскомъ полку и былъ племянникомъ маршала Гассіона; другой (имя его было неизв&#1123;стно) быль при кардинал&#1123; Бульонскомъ т&#1123;мъ же, ч&#1123;мъ рыцарь де-Лорень при принц&#1123; Орлеанскомъ. Ла-Вуазенъ согласилась на требованіе ла-Тура и р&#1123;шили, что эти два дворянина будутъ присутствовать при вызываніи т&#1123;ни Тюрена.
   Ла-Вуазенъ сама выбрала м&#1123;сто для своего колдовства; она назначила соборъ св. Дениса, ибо, какъ она сама объясняла, что нигд&#1123; ей не удастся сд&#1123;лать такъ усп&#1123;шно свое заклинаніе, какъ въ этой церкви; всякому другому лицу это условіе показалось бы нел&#1123;пымъ, по той причин&#1123;, что его нельзя было исполнить; но для прелата ла-Тура, занимающаго столь высокую должность, все легко было сд&#1123;лать: сто пистолей данныхъ въ награду и хорошее м&#1123;сто въ аббатств&#1123; показались достаточною наградой пономарю, который взялся ввести кардинала и его свиту, ночью въ церковь аббатства Въ назначенный день, кардиналъ, его два проводника, два священника, ла-Вуазенъ и ея горничная Роза,-- отъ которой мы узнали вс&#1123; эти подробности,-- и негръ, который несъ вс&#1123; магическіе снаряды и приборы, отправились въ дорогу въ четыре часа по полудни; имъ нужно было придти въ Сен-Дени ран&#1123;е того времени, въ которое обыкновенно запирались ворота. Пономарь ихъ ожидалъ и спряталъ ихъ въ колокольн&#1123;. Въ одиннадцать часовъ вечера, святотатцы пробрались въ церковь, гд&#1123; два священника должны были отслужить об&#1123;дню, но не Богу, а сатан&#1123;.
   Въ эту самую ночь сд&#1123;лалась сильная буря; можно сказать, что оскверненіе святыни раздражило небо, и что Богъ своимъ громкимъ и величественнымъ голосомъ изв&#1123;щалъ т&#1123;хъ, которые его оскорбляли, что есть еще время остановиться и не дать совершиться преступленію. Ла-Вуазенъ предъув&#1123;домила присутствующихъ, что, по всей в&#1123;роятности, т&#1123;нь явится изъ середины алтаря, и не ран&#1123;е, какъ въ половин&#1123; об&#1123;дни. Между т&#1123;мъ, буря продолжала свир&#1123;пствовать и, казалось, съ большею еще силою. По м&#1123;р&#1123; того, какъ приближались къ половин&#1123; об&#1123;дни, удары грома становились чаще и сильн&#1123;е, молнія блест&#1123;ла ближе и ярче. Наконецъ, въ то время, когда священникъ Лесажъ возносилъ жертву, призывая сатану вм&#1123;сто того, ч#ы призывать Бога, послышался какой-то странный крикъ... передъ алтаремъ поднялась плита и изъ подъ нея явилось привид&#1123;ніе, съ саваномъ на голов&#1123;. Тогда все замолкло,-- святотатственная об&#1123;дня и грозная буря; присутствующіе пали яицъ и слышали, какъ какой-то голосъ произносилъ эти слова Несчастный! мой домъ, который былъ прославленъ столькими героями, нын&#1123; падетъ и унизится: вс&#1123; носящіе имя Бульона съ сего времени лишены будутъ моей славы, и стол&#1123;тія не пройдетъ, какъ это имя угаснетъ: богатство, которое я посл&#1123; себя оставилъ, заключается въ моей слав&#1123;, въ моихъ поб&#1123;дахъ: не ищи же, недостойный, другаго сокровища!--
   При этихъ словахъ привид&#1123;ніе исчезло. Была-ли это комедія, подготовленная колдуньею, или Богъ д&#1123;йствительно изм&#1123;нилъ порядокъ природы, чтобы наказать богохульцевъ? это неизв&#1123;стно: но въ д&#1123;йствительности всего этого удостов&#1123;ряетъ насъ показаніе Розы, горничной колдуньи
   Въ судъ были позваны только три особы двора: Герцогиня Бульонская, графиня Суассопъ и маршалъ Люксембургъ. Герцогиня Бульонская была обвиняема въ желаніи, на которое правосудіе не могло впрочемъ простираться; т&#1123;мъ не мен&#1123;е однако, получивъ приглашеніе отъ ла Рейни, она явилась въ судъ.-- Милостивая государыни, спросилъ ее ла-Рейни, -- вид&#1123;ли-ли вы чорта? Если вы его вид&#1123;ли, то скажите мн&#1123; -- каковъ онъ на видъ?-- Н&#1123;тъ, сударь, отв&#1123;чала герцогиня,-- я его не видала, но я его вижу теперь; онъ противень, безобразенъ.... и нарядился въ платье государственнаго сов&#1123;тника!--
   Ла-Рейни узналъ все, что ему нужно было знать; онъ не предлагалъ бол&#1123;е вопросовъ герцогин&#1123;. Что касается графини Суассонъ, то д&#1123;ло ея кончалось не такъ легко. Король, который постоянно им&#1123;лъ къ ней н&#1123;которую привязанность, ласково сказалъ ей, что если она чувствуетъ себя виновною въ томъ, въ чемъ ее обвиняли, то онъ сов&#1123;туетъ ей оставить Францію.-- Государь, отв&#1123;чала графиня,-- я ни въ чемъ не виновата, но имя -- судъ до того мн&#1123; кажется страшнымъ, что я лучше соглашусь оставить мое отечество, ч&#1123;мъ явиться передъ лицомъ судей!--
   Всл&#1123;дствіе сего, она удалилась въ Брюссель, гд&#1123; и умерла, въ конц&#1123; 1707 года. Что касается Франциска-Генриха де-Монморанси-Бутвиль, герцога, пера и маршала Франціи, который соединилъ имя герцоговъ Монморанси съ именемъ императорскаго Люксембургскаго до s", то онъ отправился въ Бастилію, гд&#1123; Лувуа, его давнишній врагъ, заперъ его въ темниц&#1123;, которая такъ была мала и узка, что въ ней нельзя было сд&#1123;лать въ длину даже и шести шаговъ. Когда онъ явился въ судъ, то его спросили, не сд&#1123;лаль-ли онъ договора съ чортомъ относительно женитьбы его сына на дочери маркиза Лувуа. Маршалъ презрительно улыбнулся и, обратившись къ ла-Рейни, предс&#1123;дателю уголовнаго суда, отв&#1123;чалъ: -- Милостивый государь, когда, Матьё де-Монморанси женился на вдов&#1123; Людовика Толстаго (Louis le Gras), то онъ обратился не къ дьяволу, а къ Генеральнымъ Штатамъ, которые объявили, что если хотятъ пріобр&#1123;сти малол&#1123;тнему королю защиту принцевъ дома Монморанси, то этотъ бракъ долженъ состояться.--
   Эти слова были единственнымъ отв&#1123;томъ маршала; этими словами кончились также дальн&#1123;йшіе допросы судей, и его отпустили.
   Ла-Вуазенъ и ея соучастники были приговорены къ смертной казни: ла-Вигурё къ вис&#1123;лиц&#1123;, ла-Вуазенъ къ сожженію на костр&#1123;. Сперва начали судить ла-Вигурё. На вс&#1123; д&#1123;лаемые ей допросы она ничего не отв&#1123;чала, или если и отв&#1123;чала, то только отрицаніемъ, говоря, что она ни въ чемъ не виновата.
   Узнавъ, что ее присудили къ смерти, она вел&#1123;ла сказать Лувуа, что она откроетъ ему н&#1123;сколько важныхъ тайнъ, если онъ об&#1123;щаетъ спасти ея жизнь. Лувуа не принялъ предложенія: -- Пытка хорошо съум&#1123;етъ развязать ей языкъ! сказалъ онъ.
   Отв&#1123;тъ былъ переданъ осужденной.-- Хорошо! сказала тогда ла-Вигурё:-- Такъ теперь онъ ни о чемъ не узнаетъ.--
   И д&#1123;йствительно, присужденная къ ужаснымъ мученіямъ, она перенесла всевозможныя испытанія, не сказавъ ни одного слова. Эта твердость воли была т&#1123;мъ удивительн&#1123;е, что ныгка была самая ужасная, такъ-что даже докторъ объявилъ, что если не перестанутъ мучить осужденную, то она сейчасъ-же умретъ. Отправленная на другой день утромъ на лобное м&#1123;сто, ла-Вигурё просила позвать къ себ&#1123; судей. Судьи посп&#1123;шили придти къ ней, полагая, что ла-Вигурё хочетъ имъ въ чемъ-либо открыться, но она сказала имъ только эти слова:-- Господа, будьте такъ добры, скажите господину Лувуа, что я его покорн&#1123;йшая слуга, и что я сдержала свое слово; будь онъ на моемъ м&#1123;ст&#1123;, быть можетъ, онъ того бы и не исполнилъ.--
   Потомъ, обратившись къ палачу, прибавила:-- Ну, любезный, оканчивай твое д&#1123;ло!-- И съ этими словами, она пошла къ вис&#1123;лиц&#1123;.
   Ла-Вуазенъ разсказали, со вс&#1123;ми подробностями, о казни ла-Вигурё, ея подруги.-- Да! воскликнула она,-- ла-Вигурё была хорошая д&#1123;вушка, съ твердымъ характеромъ; но она приняла худыя м&#1123;ры: я не поступлю такъ, какъ она,-- я обо всемъ скажу.--
   Хотя открыться во всемъ казалось для ла-Вуазен'ы лучшимъ средстволъ, т&#1123;мъ не мен&#1123;е однако, она, какъ и ея подруга ла Вигуре, была подвергнута самымъ ужаснымъ пыткамъ, и сожжена на костр&#1123;, 2 февраля 1688 года.
   Госпожа Севинье въ одномъ изъ своихъ писемъ съ подробностію описываетъ смерть этой несчастной д&#1123;вушки.
   "Ла-Вуазенъ,-- говоритъ она,-- уже въ понед&#1123;льникъ знала, что она приговорена къ смерти. Удивительно, что въ тотъ же вечеръ она сказала тюремнымъ сторожамъ: "Что же! разв&#1123; мы не отпразднуемъ день загов&#1123;нья!" -- Въ полночь она сид&#1123;ла за однимъ съ ними столомъ и &#1123;ла все, что ей не подавали на столъ, потому-что этотъ день былъ не постный; она пила много вина, и проп&#1123;ла до двадцати застольныхъ п&#1123;сенъ. Во вторникъ ла-Вуазенъ перенесла обыкновенную и черезвычайную пытку; не смотря на то, она съ аппетитомъ об&#1123;дала и спала восемь часовъ; посл&#1123; этого она им&#1123;ла очную ставку съ госпожами Дрё и Феронъ, и со многими другими лицами. Неизв&#1123;стно, что она говорила; предполагаютъ, что слова ея должны были заключать въ себ&#1123; много странностей и вольнодумства. Вечеромъ она ужинала и не смотря на то, что была измучена вс&#1123;мъ т&#1123;ломъ, снова начала б&#1123;ситься и развратничать, какъ и на канун&#1123;. Ее стали стыдить, усов&#1123;щевать, и сказали, чтобъ она думала лучше о Бог&#1123;, и вм&#1123;сто этихъ развратныхъ п&#1123;сенъ, п&#1123;ла бы лучше молитвы. Ла-Вуазенъ д&#1123;йствительно проп&#1123;ла дв&#1123; молитвы,-- "Ave Maria Stella" и молитву къ Богородиц&#1123;, о которыхъ ее просили, но только въ насм&#1123;шливомъ тон&#1123;. Середа прошла также, какъ и вторникъ: мыслями своими ла-Вуазенъ далека была отъ всего святаго, и ни за что не соглашалась принять къ себ&#1123; духовника. Наконецъ, въ четвергъ, въ день предшествовавшій казни, ей ничего не хот&#1123;ли дать, кром&#1123; одного бульона; она за это ругалась, бранилась, ибо боялась, что не будетъ им&#1123;ть силы говорить передъ лицомъ своихъ судей. Изъ Венсени ла-Вуазенъ отправлена была, въ карет&#1123; въ Парижъ; она задыхалась отъ злости и была въ волненіи; ей предложили позвать священника и испов&#1123;даться, но она не согласилась. Въ пять часовъ ее связали, и она, од&#1123;тая въ б&#1123;лое платье, съ факеломъ въ рук&#1123;, была посажена въ тел&#1123;гу. Это, особеннаго покроя, б&#1123;лое платье над&#1123;валось вообще на т&#1123;хъ, кого присуждали быть сожженными на костр&#1123;. Лице ла-Вуазены было весьма красно, кровь волноваться въ ней не переставала, и она снова съ презр&#1123;ніемъ оттолкнула отъ себя священника, не согласившись даже поц&#1123;ловать крестъ св. Распятія. Госпожи Шонъ, Сюлли, графиня Суассонъ, и многія другія особы смотр&#1123;ли изъ отеля Сюлли, въ то время, котла ее везли. Въ собор&#1123; Парижской Богоматери она никакъ не соглашаясь принести Богу покаяніе за свои гр&#1123;хи, и на лобномъ м&#1123;ст&#1123;, гд&#1123; ей нужно было выйти изъ тел&#1123;ги, она вс&#1123;ми силами защищалась, чтобы только въ ней остаться. Но ее силою вытащили изъ тел&#1123;ги и, связанную по рукамъ и но ногамъ жел&#1123;зными оковами, посадили на костеръ. Въ то время, когда клали около ея солому, она разражалась гн&#1123;вомъ и проклятіями; пять или шесть разъ она отбрасывала отъ себя солому; во наконецъ, пламя увеличилось, обхватило ее... и она исчезла изъ виду. Пепелъ оставшійся посл&#1123; ея праха разнесся по воздуху, -- такова была кончина Вуазен'ы, изв&#1123;стной по своимъ преступленіямъ и по своему беззаконію." --
   

ГЛАВА XL.
1679--1684.

Принцесса Палатинская; ея портретъ.-- Ея характеръ.-- Ея поведеніе при дворъ -- Побочныя д&#1123;ти Людовика XIV-го.-- Новая любовь короля.-- Госпожа Субизъ.-- Госпожа Людрь.-- Д&#1123;вица Фонтанжъ.-- Госпожа де-Ментенонъ.-- Ея первыя сношенія съ Людовикомъ XIV.-- Какъ дворъ смотритъ на возрастающее благорасположеніе къ ней короля.-- Отецъ ла-Шезъ.-- Бол&#1123;знь короля.-- Кончина королевы Маріи-Терезіи.-- Возвращеніе на короткое время Лозена.-- Состояніе Франціи въ продолженіе этого періода.

   Въ разсмотр&#1123;нномъ нами період&#1123;, принцъ Орлеанскій вступилъ во вторичный бракъ съ принцессою Палатинскою, Елизаветою-Шарлоттою Баварскою, отъ которой онъ им&#1123;лъ сына, родившагося 2-го августа 1674-го года, и сд&#1123;лавшагося впосл&#1123;дствіи регентомъ Франціи.
   Вторая супруга его высочества, если в&#1123;рить портрету, который она сама написала, далеко не была похожа на первую. Вотъ что говорить сама о себ&#1123; принцесса Баварская:
   "Я родилась въ Гейдельберг&#1123;, въ 1652 году, въ седьмомъ м&#1123;сяц&#1123;. По всему можно вид&#1123;ть, что я не хороша, и даже безобразна: я им&#1123;ю черты лица неправильный, глаза у меня чрезвычайно малы, носъ толстый и короткій, губы плоскія и растянутыя, -- все это не можетъ составлять красоты лица; щеки у меня большія и обвислыя, лицо большое; сверхъ всего этого, я очень мала ростомъ, им&#1123;ю короткую и толстую талью,-- словомъ сказать, во мн&#1123; н&#1123;тъ ничего пригожаго, я настоящій карапузикъ. Не им&#1123;й я добраго сердца, меня бы нигд&#1123; не терп&#1123;ли. Чтобы узнать, выражаютъ-ли мои глаза умъ, на нихъ нужно было бы смотр&#1123;ть въ микроскопъ или въ очки, иначе трудно-бы было это узнать; на всемъ земномъ шар&#1123; не найдется, в&#1123;роятно, рукъ, которыя-бы были хуже моихъ; самъ король часто мн&#1123; говорилъ про это, и это меня нисколько не обижало, напротивъ, я всегда отъ души см&#1123;ялась, ибо внутренно сознаваясь въ томъ, что во мн&#1123; не было ничего пріятнаго и красиваго, я положила себ&#1123; за правило всегда первая см&#1123;яться надъ моимъ безобразіемъ. Это мн&#1123; очень хорошо удавалось, и я часто находила причину о чемъ см&#1123;яться."
   Можно себ&#1123; представить какое странное д&#1123;йствіе произвела при французскомъ двор&#1123;, т. е. между красив&#1123;йшими и прелестн&#1123;йшими въ св&#1123;т&#1123; женщинами, принцесса Баварская, которая сама себя называла безобразною! Принцъ Орлеанскій, который, нужно зам&#1123;тить, мало обращалъ вниманія на мн&#1123;ніе придворныхъ, принялъ ее очень сухо, а король съ н&#1123;которою даже нер&#1123;шимостью. Д&#1123;йствительно, кром&#1123; своихъ физическихъ недостатковъ, которые вторая супруга его высочества описала намъ съ такою н&#1123;мецкою наивностью, она им&#1123;ла во всемъ, что ни д&#1123;лала и что ни говорила, какую-то особенность, свойственную одн&#1123;мъ только н&#1123;мкамъ, которая казалась весьма странною въ Версайл&#1123;. Въ д&#1123;тств&#1123; своемъ она постоянно сожал&#1123;ла о томъ, что родилась не мальчикомъ. Въ противуположность нашимъ прелестнымъ жеманщицамъ, которыя, пробудившись отъ сна, обыкновенно любятъ долго н&#1123;житься на постел&#1123;, она тотчасъ при своемъ пробужденіи вставала съ кровати, завтракала р&#1123;дко, и если что и кушала за завтракомъ, то разв&#1123; только одинъ хл&#1123;бъ съ масломъ. Она не любила ни чаю, ни кофе, ни шоколаду, по за то была охотница до молочнаго супа, кислой капусты, ветчины и сосисокъ. Когда она прі&#1123;хала ко двору, -- а изв&#1123;стно, что въ ту эпоху вс&#1123; придворныя особы, какъ мужчины, такъ и женщины, а въ особенности женщины, были большія зубоскалы и пересм&#1123;шники,-- то первое, что она зам&#1123;тила, это было то д&#1123;йствіе, которое она произвела при двор&#1123; своимъ появленіемъ.
   Одною изъ самыхъ жестокихъ насм&#1123;шницъ была госпожа де-Фіеннъ, которая не щадила никого, ни даже короля и его брага. Однажды принцесса Елизавета-Шарлотта, зам&#1123;тивъ ее въ большемъ ч&#1123;мъ когда-либо расположеніи пошутить и посм&#1123;яться, взяла ее за руку, и отведя въ сторону, сказала ей:-- Вы очень любезны, сударыня; скажу даже бол&#1123;е того, -- вы очень умны, и у васъ особенная какая-то манера говорить, на которую король и его высочество вамъ потому только не возражаютъ, что они къ ней привыкли; но я, какъ особа недавно прі&#1123;хавшая ко двору Франціи, я не могу къ этому привыкнуть и предупреждаю васъ, что мн&#1123; весьма не нравится когда надо мной см&#1123;ются. Поэтому, я бы хот&#1123;ла вамъ дать маленькій сов&#1123;тъ. Если вы не будете надо мной см&#1123;яться, то мы будемъ жить въ согласіи; если, напротивъ, вы со мной будете обращаться такъ, какъ съ другими, я ничего вамъ не скажу, но пожалуюсь вашему мужу; и если онъ васъ не исправитъ, то я его выгоню.... понимаете-ли, я его отставлю отъ м&#1123;ста. {Мужемъ госпожи де-Фіеннь быль графъ де-Шанель; онъ служилъ шталмейстеромъ при ея высочеств&#1123;. Не смотря на этотъ бракъ, госпожа де-Фіеннъ, какъ это въ то время не р&#1123;дко случалось, сохранила фамилію своихъ родителей, такъ какъ фамилія Фіеннъ была гораздо знатн&#1123;е фамиліи ея мужа.}
   Госпожа де-Фіеннъ об&#1123;щалась принцесс&#1123; ее щадить и сдержала свое слово. Поэтому, вс&#1123; съ удивленіемъ смотр&#1123;ли на госпожу де-Фіеннъ, которая, по привычк&#1123; своей вс&#1123;хъ зад&#1123;вать и надъ вс&#1123;ми см&#1123;яться, оставила въ поко&#1123; принцессу. Его высочество часто спрашивалъ у своей супруги: -- Къ чему приписать, что Фіеннъ ничего не говоритъ объ васъ худаго?-- Это потому, что она меня любитъ, отв&#1123;чала обыкновенно принцесса.-- Но, нужно зам&#1123;тить, это была чистая ложь, ибо де-Фіеннъ не только не любила принцессу, но даже ненавид&#1123;ла ее. Ненависть ея была тайная: де-Фіеннъ опасалась ее обнаружить потому, что она еще бол&#1123;е прежняго стала бояться принцессу.
   Когда принцесса прі&#1123;хала въ Сен-Жерменъ, то ей казалось, что она вступила въ новый, досел&#1123; нев&#1123;домый ею св&#1123;тъ,-- такъ она мало была знакома съ этикетомъ французскаго двора; впрочемъ, она старалась держать себя также, какъ и вс&#1123; другіе, хотя съ перваго-же дня зам&#1123;тила, что она начинала не нравиться своему мужу, который пересталъ разд&#1123;лять съ нею брачное ложе съ т&#1123;хъ поръ, какъ она родила ему двухъ д&#1123;тей: герцога Шартрскаго и Елизавету-Шарлотту Орлеанскую; больше д&#1123;тей у нея не было.
   Мы уже выше сказали, что принцесса вовсе не была знакома съ правилами этикета Французскаго двора. Это незнаніе этикета очень безпокоило короли. Въ первое время пребыванія принцессы во дворц&#1123;, король почти безотлучно находился при ней, садился возл&#1123; нея въ дни назначенные для пріемовъ и парадныхъ выходовъ, и всякій разъ, когда ей нужно было вставать, т. е. когда какой-нибудь принцъ или герцогъ входилъ въ комнату, король толкалъ ее локтемъ, давая этимъ ей знать, чтобы она вставала, и принцесса, понимая значеніе этихъ толчковъ, тотчасъ вставала съ своихъ креселъ и кланялась представлявшимся особамъ. Но при двор&#1123; были дв&#1123; особы, которымъ король, не смотря на то, что принцесса находилась подъ его вліяніемъ, никогда не могъ внушить ни мал&#1123;йшаго къ ней уваженія, ни привязанности; эти дв&#1123; особы, которыхъ принцесса такъ сильно ненавид&#1123;ла, были: маркиза Монтеспанъ, которая въ описываемую нами эпоху, въ 1680 году, стала впрочемъ приходить въ немилость короля, и госпожа де-Ментенонъ, которой король сталъ оказывать, напротивъ, все бол&#1123;е и бол&#1123;е благорасположенія.
   Въ истекшемъ промежутк&#1123; времени, король им&#1123;лъ отъ Монтеспанъ, кром&#1123; герцога Менскаго, о рожденіи котораго мы уже говорили, еще пять челов&#1123;къ д&#1123;тей: графа Венсенъ, аббата Сен-Дени, родившагося 20 то іюня 1672 года и умершаго въ 1683 году; дочь, названную д&#1123;вицею де-Нантъ, родившуюся въ 1673 году и скончавшуюся въ 1743 году; дочь, названную д&#1123;вицею де-Туръ, родившуюся въ 1676 и скончавшуюся въ 1681 году; дочь, названную д&#1123;вицею де-Блуа, родившуюся въ 1677 году и умершую въ 1749 году, и графа Тулузскаго, котораго Монтеспанъ родила въ 1678 году; этотъ посл&#1123;дній умеръ въ 1737 году. Вс&#1123; эти д&#1123;ти, вопреки французскимъ законамъ, были признаны законно-рожденными: этого пожелала Монтеспанъ, съ ея желаніемъ согласился и король.
   Но по м&#1123;р&#1123; того, какъ любовь Людовика XIV возрастала къ этимъ д&#1123;тямъ, она мало-по-малу ослаб&#1123;вала къ ихъ матери. То, что прежде случилось съ герцогинею ла-Вальеръ, тоже самое случилось теперь и съ маркизою Монтеспанъ: съ каждымъ днемъ она теряла свою прежнюю красоту, между т&#1123;мъ какъ около короля другія женщины, стараясь ему нравиться, возрастали въ своей красот&#1123;, и противупоставлялт цв&#1123;тъ своей молодости пожилымъ л&#1123;тамъ Монтеспанъ, которой было уже тридцать-девять л&#1123;тъ.

0x01 graphic

   Сначала королю понравилась госпожа Субизъ; но онъ любилъ ее не долго, или лучше сказать, онъ не могъ ее долго любить, и вотъ по какой причин&#1123;: однажды вечеромъ, король, который всегда им&#1123;лъ обыкновеніе приходить на ночлегъ къ королев&#1123; и разд&#1123;лять съ ней брачное ложе, однажды вечеромъ, говоримъ мы, король не пришелъ къ своей супруг&#1123;. Королева, сильно встревоженная такимъ отсутствіемъ, приказала искать повсюду его величество, и не только во дворц&#1123;, но даже по городу. Разсыльные стали стучать въ двери ко вс&#1123;мъ знатн&#1123;йшимъ придворнымъ женщинамъ; но розысканія ихъ были напрасны: его величество явился, или лучше сказать, отъискался только на другой день утромъ. Этотъ небывалый случай над&#1123;лалъ въ то время много шуму при двор&#1123;: всякій разсуждалъ объ этомъ по-своему, госпожа Субизъ, также какъ и другіе. Госпожа Субизъ зашла даже дал&#1123;е другихъ: она сказала королев&#1123; имя той женщины, которая была виновницею супружеской нев&#1123;рности короля. Обиженная Марія-Терезія запомнила имя этой женщины и произнесла его королю. Король отпирался; но королева отв&#1123;чала, что она знаетъ изъ достов&#1123;рнаго источника кто была эта женщина, ибо сама Субизъ сказала ей ея фамилію.-- Ну! ужь если на то пошло, отв&#1123;чалъ король,-- то я вамъ скажу, гд&#1123; я провелъ ночь: я ее провелъ у Субизъ. Когда я желаю им&#1123;ть съ ней свиданіе, то над&#1123;ваю на мизинецъ правой руки кольцо съ брилліантомъ; если она соглашается на это свиданіе, она над&#1123;ваетъ серьги съ изумрудами.--
   Это приключеніе погубило госпожу Субизъ: она перестала быть фавориткою короля. Ей насл&#1123;довала госпожа Людръ. Когда разнесся слухъ, что госпожа Людръ сд&#1123;лалась любовницею короля, то одна придворная дама им&#1123;ла см&#1123;лость объявить королев&#1123; эту новость и сказать ей, чтобы она вс&#1123;ми силами старалась противиться новой любви короля:-- Это до меня не касается, отв&#1123;чала Марія-Терезія,-- скажите объ этомъ маркиз&#1123; Монтеспанъ!--
   За госпожею Людръ сл&#1123;довала д&#1123;вица Фонтанжь; эта, какъ ее называли, мраморная статуя, пріобр&#1123;ла себ&#1123; безсмертное имя не потому, что была любовницею короля, во потому, что носимая ею прическа обратилась тогда во всеобщую моду. Это была красивая, стройная д&#1123;вушка, единственный недостатокъ которой заключался въ томъ, что она им&#1123;ла слишкомъ св&#1123;тлые б&#1123;локурые волосы.
   Безжизненность и вялость въ ея движеніяхъ не нравились сначала Людовику, который, встр&#1123;тивъ ее однажды у второй супруги своего брата, у которой она была фрейлиной, сказалъ:-- Вотъ волкъ, который меня не съ&#1123;стъ.-- Этими словами король хот&#1123;лъ выразить свою мысль: вотъ женщина, которая не опутаетъ меня своими с&#1123;тями.
   Но Людовикъ XIV ошибся. Д&#1123;виц&#1123; Фонтанжъ заран&#1123;е было предназначено судьбой играть важную роль при двор&#1123; Франціи: она вид&#1123;ла сонъ, что будто она изошла на высокую гору, и что достигнувъ ея верхушки, она была осл&#1123;плена проходящимъ св&#1123;тлымъ облакомъ, которое вскор&#1123; исчезло и посл&#1123; котораго наступила столь глубокая темнота, что она даже проснулась отъ испуга. Этотъ сонь произвелъ на нее большое впечатл&#1123;ніе; она разсказала его своему духовнику, который, будучи в&#1123;роятно челов&#1123;комъ суев&#1123;рнымъ, отв&#1123;чалъ ей:-- Берегитесь, моя дочь; эта гора означаетъ Дворъ, гд&#1123; ваши глаза увидятъ сильный блескъ и гд&#1123; вы будете въ почестяхъ; но этотъ блескъ будетъ для васъ весьма непродолжителенъ, если вы оставите Бога, ибо тогда и Богъ васъ оставить, и вы будете низвержены изъ царства св&#1123;та въ царство в&#1123;чной тьмы.--

0x01 graphic

   Но это предсказаніе, вм&#1123;сто того, чтобы испугать д&#1123;вушку, напротивъ, воспламенило ея воображеніе и распалило въ ней страсть къ слав&#1123; и почестямъ; она стала искать этого блеска, который долженъ быль ее погубить, и нашла его. Представленная королю, въ то время, какъ онъ находился на охот&#1123;, госпожею Монтеспанъ, которая расчитывала иногда на кратковременныя удовольствія короля, над&#1123;ясь т&#1123;мъ возвратить къ себ&#1123; его благорасположеніе, она, не смотря на свой ограниченный умъ, ум&#1123;ла однако понравиться монарху. Король въ скоромь времени влюбился въ нее до безумія, далъ ей прекрасную квартиру и украсилъ ея зало обоями, которые изображали его поб&#1123;ды. Герцогъ Сентъ-Эньянъ, этотъ умный и услужливый любимецъ, ум&#1123;вшій своею любезностію и своимъ умомъ сохранить вліяніе надъ Людовикомъ XIV, написалъ по поводу этихъ обоевъ сл&#1123;дующіе стихи:
   
   Зд&#1123;сь величайшаго героя зримъ везд&#1123;,
   Посл&#1123;дней лишь его поб&#1123;ды н&#1123;тъ нигд&#1123;;
   Изъ вс&#1123;хъ одержанныхъ поб&#1123;дъ надъ городами,
   Изъ вс&#1123;хъ поб&#1123;дъ его надъ юными сердцами,
   И выше и трудн&#1123;й, достойн&#1123;е похвалъ,
   Поб&#1123;да та, что онъ недавно одержалъ
   Надъ сердцемъ той, кто такъ любовь пренебрегала,
   Которая любви законы презирала.
   
   Стихи были не хороши; но д&#1123;вица Фонтанжъ нашла ихъ прекрасными, и король согласился съ ея мн&#1123;ніемъ. Съ т&#1123;хъ поръ они им&#1123;ли большой усп&#1123;хъ.
   Въ скоромъ времени случилось одно довольно важное происшествіе съ д&#1123;вицею де-Фонтанжъ. Находясь однажды съ королемъ на охот&#1123;, въ бурную и ненастную погоду, сильный порывъ в&#1123;тра испортилъ ея прическу. Чтобы не дать своимъ волосамъ распуститься, Фонтанжъ, со свойственною вс&#1123;мъ женщинамъ снаровкою, удержала свою прическу т&#1123;мъ, что подвязала ее лентою. Эта лента такъ кокетливо была привязана и такъ шла къ лицу новой фаворитки, что король просил .ее не снимать съ головы этой ленты. На другой день вс&#1123; придворныя женщины им&#1123;ли на голов&#1123; ленту, точно также прикр&#1123;пленную къ волосамъ, какъ это наканун&#1123; сд&#1123;лала Фонтаижъ; эта прическа вошла во всеобщую моду и стала называться прическою &#224; la Fontange. Было ч&#1123;мъ вскружить голову б&#1123;дной д&#1123;вушк&#1123;, "которая,-- по словамъ аббата Шуази,-- была хороша какъ ангелъ, но до чрезвычайности глупа!" Поэтому, эта мода на прическу, которая носила ея имя, окончательно вскружила ей голову. Въ званіи любовницы короля, она стала гордиться своимъ счастіемъ: проходя мимо королевы, она не кланялась ей, и вм&#1123;сто того, чтобы сохранять свои дружескія отношенія съ госпожею Монтеспанъ, которой она должна была быть н&#1123;которымъ образомъ благодарною, она до того стала ее презирать и оскорблять, что эта посл&#1123;дняя сд&#1123;лалась наконецъ ея врагомъ.
   Д&#1123;вица де-Фонтанжъ дошла до высшей ступени своего счастія; окруженная славою и почестями, она находилась въ томъ блеск&#1123;, который осл&#1123;пилъ ей во сн&#1123; глаза; но она должна была упасть съ высоты своего величія, и она д&#1123;йствительно низошла въ ту глубокую тьму, о которой ей было предсказано. Фонтанжъ родила королю сына. Вообще нужно зам&#1123;тить, что рожденіе д&#1123;тей было гибельно для королевскихъ фаворитокъ; это было для нихъ, такъ сказать, подводнымъ камнемъ. Д&#1123;вица Фонтанжъ разбилась объ этотъ подводный камень также, какъ и д&#1123;вица ла-Вальеръ. Роды были весьма трудны и им&#1123;ли пагубныя посл&#1123;дствія: Фонтанжъ потеряла прежнюю свою св&#1123;жесть лица, свою прекрасную талью, а что всего важн&#1123;е, она, подобно увядшей роз&#1123;, стала блекнуть въ своей красот&#1123;. Она зам&#1123;чала, что король, по свойственному ему эгоизму, началъ мало-по-малу отъ нея удаляться. Б&#1123;дная д&#1123;вушка не могла вынести этаго равнодушія къ себ&#1123; и просила позволенія удалиться въ монастырь Портъ-Ройяль, находящійся въ предм&#1123;сть&#1123; Св. Іакова. Получивъ на то согласіе отъ его величества, она у&#1123;хала въ монастырь; между т&#1123;мъ какъ король поручилъ герцогу де-ла-Фёйльяду каждую нед&#1123;лю, по три раза, &#1123;здить въ Портъ-Ройяль узнавать о здоровь&#1123; молодой отшельницы; но такъ какъ положеніе б&#1123;дной д&#1123;вушки становилась съ каждымъ днемъ все хуже и хуже и какъ доктора объявили, что н&#1123;тъ никакой надежды на ея выздоровленіе, то она просила, въ знакъ посл&#1123;дняго ея ут&#1123;шенія на земл&#1123;, увид&#1123;ть еще разъ короля. Людовикъ долго не соглашался &#1123;хать въ монастырь; но его духовникъ, над&#1123;ясь базъ сомн&#1123;ніи, что видъ ея смерти послужитъ гордому и слишкомъ св&#1123;тскому монарху хорошимъ урокомъ на будущее время, уговорилъ его &#1123;хать къ несчастной страдалиц&#1123;. Король прі&#1123;халъ въ монастырь и нашелъ, что умирающая такъ перем&#1123;нилась въ своей наружности, что, не смотря на свою холодность и равнодушіе, онъ не могъ удержаться отъ слезъ.-- О! воскликнула слабымъ голосомъ де-Фонтаижъ,-- теперь я могу умереть съ удовольствіемъ, потому что мои посл&#1123;дніе взоры были обращены на короля, который оплакивалъ мою кончину!--
   28-го Іюня 1681-го года, т. е. черезъ три дни посл&#1123; того, какъ у нея былъ король, она умерла, им&#1123;я отъ-роду только двадцать л&#1123;тъ.
   Ея высочество принцесса Баварская говоритъ въ своихъ запискахъ: "Нужно думать, чти ла-Фонтанжъ умерла отъ яда; она сама обвиняла въ своей смерти Монтеспанъ. Лакей, котораго эта посл&#1123;дняя подкупила, далъ ей выпить молока, въ которомъ быль подм&#1123;шанъ ядъ".-- Но мы уже выше сказали, что принцесса Баварская постоянно ненавид&#1123;ла маркизу Монтеспанъ, и поэтому, намъ не сл&#1123;дуетъ в&#1123;рить ея словамъ.
   Въ продолженіе этого времени начала показываться, хотя еще и въ полу-т&#1123;ни, настоящая соперница госпожи де-Монтеспанъ: это была вдова поэта Скаррона, которую мы вид&#1123;ли л&#1123;тъ двадцать тому назадъ, какъ она хлопотала о прав&#1123; на полученіе себ&#1123; пенсіона, который королева назначила ея мужу, во время его бол&#1123;зни.
   Скарронъ умеръ, обезпечивъ свою жену только позволеніемъ выйдти, если она пожелаетъ, за-мужъ за другаго. Это позволеніе, если только в&#1123;рить н&#1123;которому предсказанію, заключало въ себ&#1123; идею о богатств&#1123;. Однажды, когда она переходила черезъ порогъ двери дома, который починяли, одинъ каменьщикъ, по имени Барбе, слывшій въ то время за предсказателя, остановилъ ее за руку, и сказалъ ей безъ всякаго размышленія:-- Сударыня, вы будете королевою; право, будете!--
   Понятно, что вдова Скарронъ не обратила вниманія на важность этого предсказанія, въ особенности когда, лишившись пенсіона посл&#1123; смерти королевы-матери, она принуждена была жить вм&#1123;ст&#1123; съ своей служанкой въ маленькой и т&#1123;сной комнат&#1123;, въ четвертомъ этаж&#1123;, въ который надобно было подниматься по грязной и узкой л&#1123;стниц&#1123;. Не смотря однако на б&#1123;дность госпожи Скарронъ, ее пос&#1123;щали знатн&#1123;йшія лица двора, которыя знали прекрасную вдову по ея муж&#1123;; къ числу постоянныхъ пос&#1123;тителей б&#1123;дной женщины принадлежали: де-Вильяръ, Бёвронъ и три Валларсо. Не смотря на это, она, вынуждаемая б&#1123;дностію, согласилась было сопровождать герцогиню Немурскую, сестру герцогини Савойской, въ Португалію, гд&#1123; герцогиня должна была вступить въ бракъ съ принцемъ Альфонсомъ; но въ это время Монтеспанъ представила-Людовику XIV просьбу о томъ, чтобы пенсіонъ назначенный Скаррону, былъ возвращенъ его вдов&#1123;.
   -- Ахъ! воскликнулъ съ негодованіемъ король,-- опять просьба отъ этой женщины! это уже въ десятый разъ, что она присылаетъ на мое имя просьбу.-- Государь, отв&#1123;чала де-Монтеспанъ, я очень удивляюсь тому, что вы не хотите, въ этомъ случа&#1123;, войти въ положеніе женщины, предки которой раззорились для услугъ предковъ вашего величества.
   -- Ну! если ужь вы того хотите, сказать король, то я...
   И онъ подписалъ бумагу. Вдова Скарронъ, получивъ съ этого времени средство къ безб&#1123;дному существованію, осталась во Франціи.
   Когда у маркизы Монтеспанъ родился сынъ,-- герцогъ Менскій, она тотчася. вспомнила о своей любимиц&#1123;. Эта любимица -- госпожа Скарронъ, была женщина чрезвычайно строгихъ правилъ и пользовалась въ св&#1123;т&#1123; всеобщимъ уваженіемъ. Монтеспанъ хот&#1123;лось скрыть рожденіе герцога Менскаго, равно какъ и другихъ д&#1123;тей, которыхъ она впосл&#1123;дствіи родила отъ короля. Вдова Скарронъ была избрана ихъ гувернанткой. Ей отвели въ Маре домъ и дали пенсіонъ для содержанія этихъ д&#1123;тей.
   Въ скоромъ времени, признаніе д&#1123;тей, рождаемыхъ маркизою Монтеспанъ, законнорожденными дало имъ право называть себя принцами; сл&#1123;дствіемъ этого было то, что пенсіонъ госпожи Скарронъ увеличился, но вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ увеличились также и обязанности ихъ гувернантки. Этимъ д&#1123;тямъ нужно было дать уже не обыкновенное воспитаніе, а воспитаніе почти равное тому, какое обыкновенно давали членамъ королевской фамиліи. Тогда, между маркизою Монтеспанъ и госпожею Скарронъ начали происходить по этому поводу ссоры и несогласія. Скарронъ хот&#1123;ла отказаться отъ своей должности. Монтеспанъ, которая не могла жить съ нею въ одномъ дом&#1123;, и корая не могла обойтись безъ нея, уговаривала ее остаться. Скарронъ осталась, но съ особеннымъ условіемъ: чтобъ ни отъ кого не завис&#1123;ть, и никому, кром&#1123; короля, не отдавать отчетъ въ воспитаніи, вв&#1123;ренныхъ ея надзору д&#1123;тей. Это прямое сношеніе съ королемъ повело за собою переписку и свиданія. Въ ту эпоху, когда вс&#1123; почти женщины хорошо писали, госпожа де-Ментенонь (т. е вдова Скаррона), за исключеніемъ, конечно, госпожи Севинье, писала лучше многихъ женщинъ. Письма, которыя Скарронъ адресовала королю, расположили короля въ ея пользу; а ея свиданія съ нимъ заставили его окончательно ее полюбить. Это доказываетъ достоинство ея писемъ, потому что Людовикъ XIV, нужно зам&#1123;тить, вообще ничего не любилъ читать. Однажды онъ обратился къ герцогу Вивоннъ, брату госпожи де-Монтеспанъ, съ сл&#1123;дующимъ вопросомъ:
   -- Къ чему служитъ чтеніе?-- Государь, отв&#1123;чалъ герцогъ, который былъ ев&#1123;жъ румянъ и пользовался отличнымъ здоровьемъ:-- чтеніе производитъ на умъ тоже д&#1123;йствіе, какое хорошій об&#1123;дъ, какой я &#1123;мъ каждый день, производитъ на мои щеки.--
   Однако, королю не нравилось одно, а именно, что столь умная и разсудительная женщина, какова была Скарронъ, не перем&#1123;нила своей фамиліи въ то время, какъ сд&#1123;лалась наставницею д&#1123;тей маркизы Монтеспанъ. Поэтому, Скарронъ должна была перем&#1123;нить свою фамилію, и назвалась госпожею де-Сюржеръ; но это имя она удержала за собою не долго.
   Скарронъ чрезвычайно была довольна милостями и благод&#1123;яніями, оказываемыми ей Людовикомъ XIV. Въ скоромъ времени б&#1123;дная вдова разбогат&#1123;ла и купила себ&#1123; землю Ментенонъ, и съ того времени стала называться госпожою де-Ментенонъ, хотя Нинона Ланкло и исковеркала было это имя, называя ее госпожею де-Ментенанъ.
   Между т&#1123;мъ, появленіе госпожи де-Ментенонъ и вліяніе, которое она начала им&#1123;ть на короля, не мало опечалили дворъ. Къ этому вліянію присоединилось еще вліяніе другаго лица, которое произвело реформу въ королевскихъ обычаяхъ и въ нравахъ двора; мы хотимъ говорить объ отц&#1123; ла-Шез&#1123;.
   Отецъ ла-Шезъ, имя котораго мы произносимъ еще въ первый разъ, былъ езуитъ; знаменитый отецъ Коттонъ, духовникъ Генриха IV, приходился ему дядей. Отецъ его хорошо служилъ, былъ въ свое время въ слав&#1123; и почестяхъ, им&#1123;лъ связи съ знатн&#1123;йшими лицами Франціи и былъ бы богатъ, если бы у него не было дв&#1123;надцати челов&#1123;къ д&#1123;тей. Одинъ изъ братьевъ ла-Шеза былъ большой знатокъ въ собакахъ и лошадяхъ, и любилъ заниматься охотой; онъ долгое время былъ шталмейстеромъ Ліонскаго архіепископа, брата и дяди маршаловъ Вильруа. Оба брата находились въ Ліон&#1123;; одинъ исполнялъ должность главнаго начальника надъ м&#1123;стными монастырями своего ордена; другой, какъ мы сейчасъ сказали, служилъ шталмейстеромъ при Ліонскомъ архіепископ&#1123;; въ 1675 году ла-Шезъ былъ вызванъ изъ Ліона въ Паршкъ для занятія м&#1123;ста отца Ферріеза, духовника его величества.
   Вообще нужно зам&#1123;тить, короли преимущественно избирали себ&#1123; духовниковъ изъ езуитскаго ордена, такъ какъ лица этого ордена считались учен&#1123;е лицъ другихъ орденовъ, и основное правило котораго представляло имъ ту выгоду, что они давали об&#1123;щаніе неисполнять никакой епископской должности; а это было обстоятельствомъ весьма важнымъ для людей, которые, получивъ однажды званіе королевскихъ духовниковъ, пользовались на этомъ м&#1123;ст&#1123; большими доходами.
   "Отецъ ла-Шезъ,-- говоритъ Сен-Симонъ, у котораго похвалы р&#1123;дки,-- былъ челов&#1123;къ посредственнаго ума, но добродушенъ, справедливъ, честенъ, чувствителенъ, осмотрителенъ, кротокъ и воздерженъ; большой врагъ доносовъ, насильственныхъ поступковъ и славы, онъ былъ прив&#1123;тливъ, в&#1123;жливъ, скроменъ и даже почтителенъ; и, странное д&#1123;ло, какъ онъ, такъ и его братъ, всегда открыто старались сохранить ту признательность и даже ту явную зависимость къ дому Вильруа, которому они были обязаны, и считали себя его слугами. Гордясь своимъ дворянскимъ происхожденіемъ, ла-Шезъ, сколько могъ, покровительствовалъ дворянамъ, выбирая въ епископы достойн&#1123;йшихъ людей,-- что ему вполн&#1123; удавалось, пока онъ не лишился полной къ себ&#1123; дов&#1123;ренности. Правда, онъ им&#1123;лъ у себя враговъ, (какъ это всегда бываетъ съ т&#1123;мъ, кто слишкомъ могущественъ), которые старались его оклеветать; по всей в&#1123;роятности, строгость его д&#1123;йствій и поступковъ были причиною этихъ напраслинъ, и т&#1123;, которые первые распространяли эти слухи, сами же имъ посл&#1123; не в&#1123;рили."
   Отецъ ла-Шезъ, какъ мы уже объ этомъ выше сказали, сд&#1123;лался въ скоромъ времени по прибытіи своемъ въ Парижъ, союзникомъ госпожи де-Ментенонъ; оба они употребляли одно средство, чтобы заставить короля д&#1123;лать все, что имъ было угодно; это средство состояло въ напоминаніи ему о спасеніи души, хотя король былъ еще не старъ, ибо въ описываемую нами эпоху ему было только сорокъчетыре года.

0x01 graphic

   Но чтобы д&#1123;йствовать, нужно было знать съ чего начать д&#1123;йствовать; случай не замедлилъ явиться на помощь двухъ преобразователей: король, котораго здоровье всегда находилось въ отличномъ состояніи, захворалъ, и не на шутку: у него сд&#1123;лалась фистула. Случай былъ довольно важный и тогдашніе хирурги, будучи гораздо мен&#1123;е св&#1123;дущи въ врачебной наук&#1123;, которая въ наше время сд&#1123;лала столь большіе усп&#1123;хи, им&#1123;ли серьёзныя опасенія на счетъ его жизни. Отецъ ла-Шезъ и госпожа де-Ментенонъ, вм&#1123;сто того, чтобы успокоить короля, стали его еще бол&#1123;е пугать опаснымъ исходомъ бол&#1123;зни. Ему указывали на госпожу де-Монтеспанъ, какъ на искусительницу, которая могла его погубить. Король просилъ госпожу де-Ментенонъ, своего добраго ангела, сказать госпож&#1123; де-Монтеспанъ, что все между ними кончено, и что онъ не желаетъ бол&#1123;е им&#1123;ть съ ней никакой связи. Госпожа де-Ментенонъ долго не соглашалась на исполненіе этого порученія, говоря, что эти слова были очень важны, и что она не хочетъ ихъ передать изустно, по той причин&#1123;, что королю быть-можетъ трудно будетъ ихъ сдержать; но король настаивалъ на своемъ. Де-Ментенонъ такъ искусно подд&#1123;лалась къ королю, что заставила его написать эти слова на бумаг&#1123;, и тогда она повиновалась.
   Почти два м&#1123;сяца прошло уже съ т&#1123;хъ поръ, какъ госпожа де-Ментенонъ исполнила данное ей королемъ порученіе; между т&#1123;мъ, въ это время было р&#1123;шено, что король, для поправленія своего здоровья, отправится на воды въ Барежъ. Когда узнали объ этомъ отъ&#1123;зд&#1123;, то вс&#1123; съ безпокойствомъ ожидали назначеній, какія королю угодно будетъ сд&#1123;лать относительно того, кто именно изъ придворныхъ будетъ сопровождать его въ Барежъ. Король назначилъ госпожу де-Ментенонъ и въ тоже время вел&#1123;лъ сказать Монтеспанъ, что она останется въ Париж&#1123;. Фаворитка почувствовала ударъ: ударъ былъ сильный и почти смертельный. Она удалилась, съ горя, въ иноческій домъ Св. Іосифа и тамъ позвала къ себ&#1123; Мираміону, изв&#1123;стную богомолку того времени, чтобы взять у ней н&#1123;сколько уроковъ въ благочестіи и богоугодной жизни. Но на все то, что могла ей сказать набожная женщина, она отв&#1123;чала только одними и т&#1123;ми-же словами: -- Ахъ! какъ онъ со мной обходится! Онъ со мной поступилъ, какъ съ самой посл&#1123;дней женщиной!... онъ меня выгналъ, какъ свою любовницу! Богъ свид&#1123;тель, что я бол&#1123;е не любовница его, ибо посл&#1123; того, какъ я родила ему графа Тулузскаго, онъ не прикасался ко мн&#1123; даже пальцемъ.--
   На другой день, маркиза Монтеспанъ, которой сильное разстройство чувствъ требовало движенія, оставила Парижъ и у&#1123;хала въ Рамбулье. Король позволилъ одной изъ ея дочерей, именно д&#1123;виц&#1123; де-Блуа, сопровождать ее; но не позволилъ этого сд&#1123;лать ея сыну, графу Тулузскому, который желалъ &#1123;хать вм&#1123;ст&#1123; съ своею матерью.
   По прошествіи семи или восьми дней, Людовику XIV сд&#1123;лалось лучше и по&#1123;здка на воды была отложена до другаго времени. Тогда, по посл&#1123;днему в&#1123;роятно побужденію своей слабости, онъ вел&#1123;лъ сказать госпож&#1123; де-Монтеспанъ, которая на другой день должна была удалиться въ Фонтевро, что онъ остается въ Париж&#1123;. Монтеспанъ приняла это вниманіе къ ней короля за начало новой его къ ней дружбы и съ полною надеждою посп&#1123;шила въ Версайль; но она обманулась въ своихъ надеждахъ: то, что она приписывала страсти, была на самомъ д&#1123;л&#1123; не страсть, а только одна в&#1123;жливость. Не смотря на то, что король оставилъ Монтеспанъ, онъ каждый разъ, какъ отправлялся утромъ въ церковь, заходилъ къ ней мимоходомъ и всегда въ сопровожденіи н&#1123;сколькихъ придворныхъ, ибо, боялся, чтобы его не стали обвинять въ нам&#1123;реніи снова сблизиться съ Монтеспанъ, хотя вс&#1123; знали, что король ее оставилъ и его прежняя къ ней благосклонность перешла на другую фаворитку, госпожу де-Ментенонъ.
   Около этого времени, королева сд&#1123;лалась нездорова; эта бол&#1123;знь ея величества, начавшаяся отъ пустой ничтожной причины, сд&#1123;лалась, какъ мы сейчасъ увидимъ, черезвычайно важною и опасною: королева захворала съ того, что у ней сд&#1123;лался на рук&#1123; нарывъ, и именно подъ мышкою. Фагонъ. ея медикъ, приказалъ пустить ей изъ руки кровь, хотя это вовсе было не нужно, и далъ ей, кром&#1123; того, сильный пріемъ рвотнаго, такъ что лекарь Жерве, находящійся подъ его начальствомъ, не могъ удержаться, чтобы не воскликнуть:-- Господинъ Фагонъ, вы разв&#1123; думаете хорошо теперь пускать королев&#1123; кровь? отъ этого она можетъ умереть!--
   Фагонъ пожалъ плечами и сказалъ:-- Д&#1123;лайте, что я вамъ приказываю.--
   Тогда лекарь залился слезами и скрестивъ на груди руки, сказалъ:-- Такъ вы хотите, чтобы я погубилъ королеву, нашу добрую Государыню?.. вы хотите, чтобы она умерла отъ....
   -- Д&#1123;лайте, что вамъ приказываютъ! повторилъ раздосадованный нединъ.
   Сопротивляться было нельзя: король им&#1123;лъ къ Фагону полную во всемъ дов&#1123;ренность. 30-го іюля 1683 года, въ 11 часовъ утра, королев&#1123; было сд&#1123;лано кровопусканіе; въ полдень ей дали принять рвотнаго, а къ тремъ часамъ по-полудни она уже была мертвою.
   Это была прекрасная, достойная женщина, мало что знающая на св&#1123;т&#1123;, и слишкомъ ко всему дов&#1123;рчивая; и, какъ вс&#1123; вообще испанскія принцессы, она им&#1123;ла въ своей наружности н&#1123;которую величественность и ум&#1123;ла хорошо поддерживать собою достоинства двора. Она сл&#1123;по в&#1123;рила всему тому, что говорилъ ей король, хорошаго или худаго. Зубы у нея были не хорошіе, черные, по той причин&#1123;, что она, какъ говорили, постоянно любила жевать шоколадъ. При споемъ маленькомъ рост&#1123; она была довольно полна, и всегда казалась выше, когда сид&#1123;ла или не танцовала; потому-что, когда она ходила или танцовала, (странная у ней была походка!) то сгибала кол&#1123;ни, что очень скрадывало ея настоящій ростъ, и безъ того уже не высокій. Подобно королев&#1123; Анн&#1123; Австрійской, своей тетки, она кушала вообще много, но только по маленькимъ кусочкамъ и кушала ц&#1123;лый день: р&#1123;дко можно было зам&#1123;тить, чтобы она что-нибудь не жевала. Она была страшная охотница до картъ; она почти каждый вечеръ играла, то въ бассеттъ, то въ реверси или въ ломберъ; но никогда не выигрывала, потому-что не ум&#1123;ла хорошо играть ни въ одну игру.
   Она питала большую привязанность къ королю, своему супругу. Когда онъ находился при ней, она не сводила съ него глазъ, съ пріятною и н&#1123;жною улыбкою смотр&#1123;ла ему въ лицо и старалась угадывать мал&#1123;йшія его желанія; если король бросалъ на нее взглядъ или улыбался ей, она считала себя счастливою и была весела ц&#1123;лый день.
   Но король не любилъ ее искренно; если онъ и былъ съ нею ласковъ, то только потому, что онъ ее сердечно уважалъ. Поэтому, онъ былъ, какъ говорить госпожа де-Кейлюсъ, не столько опечаленъ, сколько растроганъ ея кончиною. Госпожа де-Ментенонъ, которую королева полюбила изъ своей ненависти къ маркиз&#1123; Монтеспанъ, которой она не могла простить все сд&#1123;ланное ей зло, оставалась подл&#1123; умирающей до самой посл&#1123;дней ея минуты, и, когда королева скончалась, хот&#1123;ла возвратиться къ себ&#1123; домой. Но герцогъ ла-Рошфуко взялъ ее за руку и уводя ее на половину короли, сказалъ: -- Теперь не время оставлять короля, вы королю нужны.--
   Ментенонъ вошла къ королю, но оставалась съ нимъ не долго; выходя отъ короля, она хот&#1123;ла идти на свою половину, но на дорог&#1123; встр&#1123;тился ей Лувуа и посов&#1123;товалъ ей сходить къ Дофин&#1123;, чтобы отклонить ее отъ ея нам&#1123;ренія сопровождать короля ль Сен-Клу. Лувуа, кром&#1123; того, сказалъ, что Дофина, которой, по причин&#1123; ея черезвычайной полноты, была недавно пущена изъ руки кровь, находилась въ такомъ состояніи, которое невольно заставляло искать помощи въ другихъ. Госпожа де-Ментенонъ однако не соглашалась на предложеніе Лувуа, и сказала, что если ея высочество нуждается въ услугахъ, то король т&#1123;мъ бол&#1123;е нуждается въ ут&#1123;шеніи, которое-бы могло разогнать его тоску посл&#1123; кончины ея величества. По Лувуа пожалъ плечами и отв&#1123;чалъ:-- Идите, сударыня, идите, король не нуждается въ ут&#1123;шеніяхъ.... Государству нуженъ король.--
   Госпожа де-Ментенонъ отправилась однако къ супруг&#1123; Дофина, гд&#1123; и осталась; между т&#1123;мъ, король отправился въ Сен-Клу. Онъ по&#1123;халъ въ пятницу, въ день кончины королевы, и пробылъ тамъ до понед&#1123;льника; въ понед&#1123;льникъ онъ у&#1123;халъ въ Фонтенбло. Дофиня, оправившись отъ своей бол&#1123;зни, по&#1123;хала въ сл&#1123;дъ за королемъ, но въ сопровожденіи, однако, де-Ментенонъ. Об&#1123; он&#1123; од&#1123;лись въ глубокій трауръ и придали своимъ липамъ столь пасмурный видъ, что король не могъ не разсм&#1123;яться, смотря на ихъ плачевную физіономію.
   Около того-же времени снова показался въ Париж&#1123;, хотя и не при двор&#1123;, старый нашъ знакомый, герцогъ Лозенъ. Скажемъ о немъ н&#1123;сколько словъ, ибо мы будемъ еще им&#1123;ть случай вид&#1123;ть его въ двухъ или трехъ довольно важныхъ событіяхъ. Мы его оставили въ Пиньерол&#1123;, гд&#1123; Фуке, арестованный также, какъ и онъ, счелъ его за сумасшедшаго,
   У Лозена были четыре сестры, которыя вс&#1123; были б&#1123;дны: старшая была фрейлиной королевы-матери, которая выдала ее за-мужъ, въ 1663 году, за Пожана, придворнаго гардеробмейстера; Пожанъ былъ сынъ Пожана Ботрю, о которомъ мы часто говорили, какъ о муж&#1123; королевы Анны Австрійской, и былъ убитъ во время переправы черезъ Рейнъ. Вторая сестра Лозена вышла за-мужъ за Бельзёйса и все время своего замужества провела въ провинціи: она не любила большихъ, шумныхъ обществъ и чуждалась св&#1123;тской жизни; дв&#1123; посл&#1123;днія были настоятельницами, одна въ монастыр&#1123; Пресв. Богородицы въ Сент&#1123;, другая въ монастыр&#1123; Ромере, въ Анжер&#1123;. Госпожа де-Пожанъ была красив&#1123;е и развязн&#1123;е прочихъ своихъ сестеръ; ее-то именно и просилъ Лозенъ, во время своего заточенія, управлять его им&#1123;ніями, и добрая сестрица своими умными и безкорыстными распоряженіями, значительно увеличила доходы съ им&#1123;ній своего брата. Между т&#1123;мъ, принцесса Орлеанская (называемая нами также д&#1123;вицею де-Монпансье) была неут&#1123;шна: она съ нетерп&#1123;ніемъ ожидала того времени, когда Лозенъ освободится изъ тюрьмы, и вс&#1123;ми силами старалась уговорить короля простить несчастнаго арестанта. Король думалъ исполнить ея просьбу, но такъ, чтобы его любимый сынъ, герцогъ Менскій, обогатился на счетъ принцессы. Поэтому, онъ согласился на желаніе своей двоюродной сестры съ т&#1123;мъ, чтобы она, принцесса Орлеанская, подарила молодому принцу и его потомству, графство д'Е, герцогство д'Омаль и княжество Домбъ, которыя были ея им&#1123;ніями. Къ несчастію, она уже подарила дв&#1123; первыя земли Лозену, равно какъ герцогство Сен-Фаржо и прекрасную землю Тіеръ въ Оверни; поэтому, чтобы им&#1123;ть право на прежнія свои земли д'Е и д'Омаль, принцесс&#1123; нужно было знать -- согласится ли Лозенъ отъ нихъ отказаться. Кром&#1123; того, это отнятіе столь значительной и богатой собственности не могло заставить Лозена возвратить ее принцесс&#1123; даромъ, ибо въ означенныхъ земляхъ были сд&#1123;ланы большія улучшенія, и сл&#1123;довательно герцогъ, обязанный этимъ улучшеніямъ своей сестр&#1123;, не могъ продать прежнюю собственность принцессы за дешевую ц&#1123;ну. Съ другой стороны, Лувуа и Колберъ ув&#1123;ряли ее, что если она будетъ продолжать не соглашаться, то Лозенъ никогда не будетъ выпущенъ изъ тюрьмы. Не былоли это на самомъ д&#1123;л&#1123; желаніе короля мстить принцесс&#1123; за ея прошедшее? не находилъ-ли онъ въ Лоэеп&#1123; причину мстить д&#1123;виц&#1123; де-Монпансье за ея Орлеанскую экспедицію и за ея пушечную пальбу изъ Бастиліи? или, быть можетъ, онъ припомнилъ вс&#1123; грубости Лозена, своего прежняго фаворита, къ которому принцесса оставалась столь благосклонною?
   Принцесса поняла, что въ сущности n&egrave; на что было над&#1123;яться и объявила, что причина этого отказа заключается не въ ней самой, но въ герцог&#1123; Лозен&#1123; и что, въ этомъ случа&#1123;, она согласна сд&#1123;лать все то, что пожелаетъ сд&#1123;лать самъ герцогъ. Но, чтобы герцогъ могъ на что-либо р&#1123;шиться, нужно было дать ему свободу, или, но-крайней м&#1123;р&#1123;, обнадежить его, что онъ скоро выйдетъ изъ тюрьмы. Поэтому, ему разр&#1123;шено было, въ 1679 году, взять н&#1123;сколько ваннъ въ Бурбонъ-л'Аршамбо, гд&#1123; онъ долженъ былъ встр&#1123;титься съ госпожею де-Монтеспанъ и разсмотр&#1123;ть съ ней условія, по которымъ онъ освобождался изъ тюрьмы. Притомъ-же, его свобода была только мнимая, ибо его сопровождалъ отрядъ мушкетеровъ, командуемый г. Мопертюи. Лозенъ н&#1123;сколько разъ вид&#1123;лся съ маркизою Монтеспанъ; но обиженный, равно какъ и принцесса Орлеанская, т&#1123;ми великими пожертвованіями, которыхъ требовалъ отъ него король, онъ согласился лучше возвратиться въ Пиньероль, ч&#1123;мъ уступить желанію монарха. Наконецъ, въ сл&#1123;дующемъ году, Лозенъ снова былъ привезенъ въ Бурбонъ-л'Аршамбо, и потому-ли, что на сей разъ условія были лучше, или потому, что ему надо&#1123;ла тюремная жизнь, онъ согласился на предложеніе госпожи де Монтеспанъ, которая съ торжествомъ возвратилась въ Парижъ. Итакъ, по подписаніи дарственной записи, Лозенъ,-- у котораго оставались только, изъ большихъ им&#1123;ній принцессы Орлеанской, дв&#1123; земли Сен-Фаржо и Тіеръ, -- былъ тотчасъ выпущенъ изъ тюрьмы, съ условіемъ однако жить только въ Анжу или въ Турен&#1123;. Эта ссылка продолжалась около четырехъ л&#1123;тъ; если считать время, проведенное имъ въ тюрьм&#1123;, то всего было бы одиннадцать л&#1123;тъ. Но принцесса Орлеанская сердилась, кричала, досадовала на Монтеспанъ и ея сына, громко и публично жаловалась на то, что ее такъ безстыдно ограбили, и эти жалобы она произносила такъ громко и такъ см&#1123;ло, что по-невол&#1123;, изгнаннику нужно было дать свободу жить везд&#1123;. Лозенъ получилъ позволеніе возвратиться въ Парижъ и жить на полной свобод&#1123;, съ т&#1123;мъ однако, чтобы находиться на разстояніи не мен&#1123;е двухъ льё отъ м&#1123;стопребыванія его величества.
   Лозенъ возвратился въ столицу, какъ челов&#1123;къ, который прежде игралъ при двор&#1123; важную роль. Онъ былъ еще молодъ, бол&#1123;е золь ч&#1123;мъ когда-либо, и, не смотря на отнятіе у него наилучшей его собственности, почти также богатъ, какъ принцъ. Онъ началъ играть въ большую игру и всегда почти оставался въ выигрыш&#1123;. Его высочество принцъ Орлеанскій открылъ ему входъ въ Пале-Ройяль и Сен-Клу; но Пале-Ройяль и Сен-Клу не были, ни Версайлью, ни Марли, и притомъ-же, его высочество былъ не король. Лозенъ, привыкнувъ жить въ блеск&#1123; и величіи двора, не могъ тутъ ужиться; получивъ позволеніе вы&#1123;хать изъ Франціи, онъ отправился въ Англію, гд&#1123; мы его покам&#1123;стъ оставимъ, какъ самаго отчаяннаго игрока, и гд&#1123; снова его увидимъ играющимъ важную роль.
   Разсмотр&#1123;нная нами эпоха, простирающаяся отъ 1672 до 1684 года, во время которой Людовикъ XIV сд&#1123;лался старше дв&#1123;надцатью годами, (въ 1672 году Людовику было тридцать четыре года), была лучшею и блистательн&#1123;йшею эпохою его царствованія. Во время этого періода, на первомъ план&#1123; котораго надобно-бы было поставить маркизу Монтеспанъ, Людовикъ д&#1123;лаетъ изъ Франціи сильную морскую державу; онъ одинъ стоитъ противъ всей Европы; онъ даетъ маршалу Тюрену, который сражается съ императорскими войсками, двадцати-четырехъ-тысячную армію; принцу Конде, который воюетъ съ принцомъ Оранскимъ, сорока-тысячную армію; французскій флотъ отправляется въ Мессину на войну съ Испанцами; онъ вторично завлад&#1123;ваетъ Верхнею-Бургундіею (Франшъ-Конте, Franche-Comt&#233;), которая освободилась-было изъ-подъ его власти; Тюрень убитъ, онъ противупоставля етъ принца Конде генералу Монтекукулли и Конде, присоединивъ къ своей арміи, армію Тюрена; останавливаетъ усп&#1123;хи оружія н&#1123;мецкой арміи; наконецъ, заключеніемъ Пимвегенскаго мира, который онъ принудилъ подписать четыре непріятельскія державы и котораго вс&#1123; выгоды остались на его сторон&#1123;, онъ возвращаетъ Европ&#1123; миръ,-- такъ что ни отъ чьей, какъ отъ его одного воли завис&#1123;ло нарушеніе тишины и возвращеніе спокойствія Европы.
   Людовикъ XIV былъ великъ не только на пол&#1123; брани, но и во время мира. Въ разсмотр&#1123;нной нами эпох&#1123; онъ завлад&#1123;лъ Страсбургомъ, знаменитымъ по своему арсеналу, сдавшимся ему безъ боя; купилъ Казаль у принца Мантуанскаго; выстроилъ въ Тулон&#1123; военную гавань; преобразовалъ флотъ; увеличилъ число матросовъ до 60,000 челов&#1123;къ. Въ гаваняхъ Франціи стояло тогда ли ста линейныхъ кораблей, изъ которыхъ н&#1123;которые были сто пушечные; наконецъ, новое, неслыханное изобр&#1123;теніе, надъ которымъ Людовикъ XIV сд&#1123;лаетъ первый опытъ, дозволитъ ему co-временемъ бомбардировать неприступный Алжиръ, который позже будетъ взятъ однимъ изъ его внуковъ.
   Зат&#1123;мъ, въ заключеніе всего вышесказаннаго, прибавишь, что въ этомъ, разсмотр&#1123;нномъ нами період&#1123;, умеръ, въ август&#1123; 1679 года, челов&#1123;къ, о которомъ мы часто им&#1123;ли случай говорить. Кардиналъ Рецъ, который, во время своего пребыванія въ Рим&#1123;, оспаривалъ папскій престолъ у Иннокентія XI, возвратясь въ Парижъ, посл&#1123; трехъл&#1123;тняго своего отсутствія, оставилъ сей міръ, въ которомъ онъ одно время над&#1123;лалъ такъ много шуму, и который л&#1123;тъ двадцать, какъ уже забылъ объ его существованіи.
   

ГЛАВА XLI.
1684--1685.

Воина съ Алжиромъ.-- Изобр&#1123;теніе бомбъ.-- Маленькій Рино.-- Первое бомбардированіе.-- Мирный договоръ.-- Кончина Колбера.-- Надгробныя ему надписи.-- Его похороны.-- Его семейство.-- Война съ Генуей.-- Второе бомбардированіе.-- Прекращеніе непріятельскихъ д&#1123;йствій.-- Заключеіне условія договора.-- Генуэзскій дожъ въ Версайл&#1123;.-- Состояніе новаго дворца.-- Генуэзскій дожъ предъ Людовикомъ XIV.

   Въ продолженіе этого времени совершены были дв&#1123; экспедиціи, которыя поставили имя Людовика XIV на высокую степень славы; одна экспедиція была въ Алжиръ, другая въ Генуу.
   Разсмотримъ причины этихъ двухъ экспедицій, и начнемъ съ экспедиціи въ Алжиръ.
   Въ конц&#1123; Мая 1681 года, триполисскіе пираты начали грабить и брать въ пл&#1123;нъ французскія суда; разбои ихъ распространились даже до береговъ Прованса. Но пираты обманывались въ эпох&#1123;: подобные дерзкіе поступки не могли быть терпимы и оставаться безнаказанны мы въ царствованіе Людовика XIV.
   Поэтому, не получивъ ни отъ кого приказанія и д&#1123;йствуя по своему собственному побужденію, Дюкень, которому было тогда семьдесятъ слишкомъ л&#1123;тъ, собравъ свою дивизію, состоящую изъ семи хорошо вооруженныхъ кораблей, отправился пресл&#1123;довать разбойниковъ, и, догнавъ ихъ у острова Сціо, такъ жестоко сталъ ихъ т&#1123;снить, что они принуждены были укрыться въ гавань города, который принадлежалъ въ то время султану. Сент-Ачанъ, офицеръ французскаго флота, былъ тотчасъ посланъ предложить паш&#1123; города Сціо выгнать Триполисцевъ изъ гавани, объявляя, что, если паша на это не согласится, то командующій французскимъ флотомъ станетъ на шпрингъ у ст&#1123;нъ города и разрушить его до основанія. Паша не согласился выгнать Триполисцевъ, своихъ добрыхъ пріятелей: Дюкень бросилъ якорь на половинномъ разстояніи пушечнаго выстр&#1123;ла отъ городскаго вала, и открылъ по городу изъ орудій столь сильный огонь, что, по прошествіи четырехъ часовъ, турецкій паша послалъ, въ свою очередь, парламентёра просить французовъ остановить свои непріятельскія д&#1123;йствія, и предложить ихъ начальнику отнестись къ посредничеству французскаго посланника въ Константинопол&#1123;. Д&#1123;ло готово было уже уладиться, какъ вдругъ Дюкень получилъ приказаніе немедленно возвратиться во Францію, чтобы приготовиться къ походу въ Алжиръ. Этотъ походъ р&#1123;шено было предпринять еще съ 1650 года, т. е. съ того времени, когда алжирскіе пираты, не объявивъ никакой войны, захватили въ пл&#1123;нъ н&#1123;сколько французскихъ судовъ. Д&#1123;ло тянулось довольно долго: Французы требовали возвращенія своихъ судовъ; Алжирцы отказывали имъ въ этомъ требованіи; это послужило поводомъ къ войн&#1123; съ Алжиромъ; и такъ, вотъ почему Дюкень получилъ приказаніе возвратиться во Францію.
   Д&#1123;йствительно, Дюкень давно уже придумывалъ средства аттаковать эту шайку морскихъ разбойниковъ, которые были бичемъ всего Средиземнаго моря; онъ написалъ даже два сочиненія (въ вид&#1123; памятныхъ записокъ) объ этомъ предмет&#1123;, и въ первомъ, предлагалъ запереть входъ въ Алжирскую гавань старыми кораблями, которыхъ, при вход&#1123; въ гавань, сл&#1123;довало тотчасъ потопить, чтобы такимъ образомъ образовать плотину, подобную той, съ помощію которой Ришелье заперъ входъ въ гавань ла-Рошеля. Во второмъ онъ представлялъ, во вс&#1123;хъ его подробностяхъ, планъ аттаки, высадки войскъ и сожженія города. Кольберъ часто читалъ и перечитывалъ эти записки; но новое изобр&#1123;теніе сд&#1123;лало ихъ безполезными, ибо оно дало королю средства къ мщенію, не только бол&#1123;е в&#1123;рныя, но даже бол&#1123;е сообразныя съ его вкусомъ. Одинъ молодой челов&#1123;къ, тридцати л&#1123;тъ, изобр&#1123;лъ бомбы. Со времени этого изобр&#1123;тенія, Людовикъ XIV, подобно Юпитеру, могъ бросать перуны. Изобр&#1123;тателемъ этого страшнаго снаряда былъ н&#1123;кто Бернаръ Рено д'Елисигаре; онъ родился въ 1652 году, въ Беарн&#1123;; его называли маленькимъ Рено по причин&#1123; его малаго роста.
   Рено, какъ вс&#1123; вообще люди, обладающіе н&#1123;которыми достоинствами, которые пріобр&#1123;таютъ познанія безъ учителя, но руководствуются своимъ здравымъ разсудкомъ и практикой, былъ, еще съ д&#1123;тства, постоянно занятъ изобр&#1123;теніями, которыя-бы могли послужить къ усовершенствованію флота: онъ уже мечталъ о новомъ построеніи кораблей, которое долженствовало удвоить скорость ихъ хода и движеній, но въ это время Кольберъ-дю-Терронъ, покровитель молодаго челов&#1123;ка, рекомендовалъ его министру Кольберу, своему двоюродному брату. Посл&#1123;дній опред&#1123;лилъ его на службу къ графу Вермандуа, генералъ-адмиралу Франціи, о кончин&#1123; котораго мы уже разсказали нашимъ читателямъ. Занимаемая имъ должность давала ему право сопровождать молодаго принца въ сов&#1123;тъ.
   Однажды, когда разсуждали о томъ, чтобы дать вс&#1123;мъ кораблямъ одну и ту же форму, и, сл&#1123;довательно, построить ихъ вс&#1123; на одинъ образецъ, Рено, который никогда не произносилъ въ сов&#1123;т&#1123; ни одного слова, но о которомъ знали, что онъ учился мореходству въ Рошфор&#1123;, былъ спрошенъ Дюкеномъ о н&#1123;которыхъ частныхъ подробностяхъ относительно устройства т&#1123;хъ кораблей, которые выходили изъ этого порта. Тогда Рено, отв&#1123;чая на предлагаемые ему вопросы, увлекся, и переходя отъ подробностей къ ц&#1123;лому, изложилъ совершенно новую систему постройки кораблей. Эта система, которая состояла въ уменьшеніи носа и кормы кораблей и въ приспособленіи ихъ къ бол&#1123;е легкому и скорому ходу, была такъ ясно, такъ внятно, такъ просто и умно выражена въ отв&#1123;т&#1123; молодаго челов&#1123;ка, что вс&#1123; старые моряки пришли въ удивленіе. Хотя эта система д&#1123;йствительно была впосл&#1123;дствіи принята, но тогда навыкъ, л&#1123;ность и презр&#1123;ніе къ новизн&#1123; признали систему Рено, хотя и прекрасною, но не удобоприм&#1123;нимою. Вс&#1123; опровергали это нововведеніе, въ особенности самъ Дюкень.
   Между т&#1123;мъ, Рено былъ занятъ еще одною мыслію чрезвычайно важною, о которой онъ никому еще не говорилъ: онъ изобр&#1123;лъ бомбарды.
   Въ это-же самое время, Дюкень, вызванный изъ Сціо, возвратился во Францію и, вскор&#1123; посл&#1123; своего возвращенія, былъ приглашенъ присутствовать въ порскомъ сов&#1123;т&#1123; для разсмотр&#1123;нія плановъ предстоящей Алжирской кампаніи.
   Мн&#1123;нія были различны; одни одобряли проекты Дюпена, другіе ихъ опровергали. Рено, по обыкновенію своему, молча слушалъ все, что говорилось за и противъ того и другаго проекта; Кольберъ, который началъ им&#1123;ть н&#1123;которую дов&#1123;ренность къ мн&#1123;ніямъ юноши, обратился къ нему и спросилъ:-- Ну, а вы какъ объ этомъ думаете, Рено? если-бы я былъ сд&#1123;ланъ начальникомъ экспедиціи, то я-бы бомбардировалъ Алжиръ.--
   Отв&#1123;тъ произвелъ точно такое-же д&#1123;йствіе, какъ еслибы въ 1804 году Фультонъ сказалъ императору: -- Государь, вм&#1123;сто того, чтобы идти въ Англію на обыкновенныхъ парусныхъ судахъ, если-бы я былъ на м&#1123;ст&#1123; вашего величества, я-бы отправился туда на параходахъ.--
   Никто не зналъ объ этихъ знаменитыхъ бомбардахъ, изобр&#1123;тенныхъ маленькимъ Рено, мысль о которыхъ уже давно созр&#1123;ла въ его ум&#1123;. Молодаго челов&#1123;ка стали спрашивать, что онъ понималъ подъ словомъ бомбардировать Алжиръ? Тогда, со свойственною ему простотою, Рено объяснилъ свой планъ, объяснилъ, что такое бомбы, что такое мортиры, и какимъ образомъ нужно ставить ихъ на суда, чтобы бомбардировать Алжиръ съ моря.
   Проектъ заключалъ въ себ&#1123; столь высокую, столь величественную мысль, что вс&#1123; остолбен&#1123;ли отъ удивленія; но именно по причин&#1123; этой величественности, онъ былъ отнесенъ къ числу неисполнимыхъ проектовъ.
   -- Вы им&#1123;ете причину мн&#1123; не в&#1123;рить, сказалъ Рено,-- потому-что я не сд&#1123;лалъ еще опыта; но когда будетъ сд&#1123;ланъ опить, я знаю.... вы мн&#1123; пов&#1123;рите.--
   Споры и разногласія начались снова, и еще съ большею ч&#1123;мъ прежде силою; но они кончились нич&#1123;мъ: оба проекта Дюкена показались членамъ сов&#1123;та почти также неприм&#1123;нимыми, какъ и проектъ Рено.
   У Кольбера былъ сынъ, который назывался маркизомъ. Сейньеле. Эіо былъ весьма умный челов&#1123;къ и жадный до всего новаго. Онъ слышалъ, какъ отецъ его разсказывалъ о предложеніи Рено.
   Сейньеле им&#1123;лъ большую дов&#1123;ренность къ этому молодому челов&#1123;ку, котораго онъ давно зналъ; онъ выпросилъ у министра позволеніе построить Рено въ Гавр&#1123; гальотъ и сд&#1123;лать опытъ надъ своимъ изобр&#1123;теніемъ. Рено, вн&#1123; себя отъ радости, отправился въ Гавръ, гд&#1123; онъ выстроилъ гальотъ и сд&#1123;лалъ надъ нимъ опытъ: опытъ былъ вполн&#1123; удовлетворителенъ. Онъ написалъ тотчасъ къ своему покровителю письмо и просилъ его прі&#1123;хать въ Гавръ. Сейньеле не замедлилъ исполнить просьбу его. Опытъ былъ повторенъ въ его присутствіи и результаты его оказались еще бол&#1123;е удовлетворительными, нежели въ первый разъ. Кольберъ приказалъ тогда выстроить два такихъ гальота въ Дюпкирхен&#1123;, и два въ Гавр&#1123;.
   Пять гальотовъ выступили въ море и, обогнувъ мысъ Финистеръ, прошли проливъ и прибыли въ Тулонъ, сборное м&#1123;сто морской арміи, командуемой Дюпеномъ.
   Результаты этого бомбардированія изв&#1123;стны. Губернаторъ Баба-Гассанъ уже приступилъ-было къ заключенію мира, но былъ убитъ н&#1123;кимъ Меццо-Морте, который соединившись со вс&#1123;ми т&#1123;ми, которыхъ мн&#1123;ніе было продолжать войну, объявилъ себя посл&#1123; смерти Гассана губернаторомъ, подъ именемъ Гаджи-Гуссейна, и продолжалъ защищать полу-разрушенный Алжиръ. Къ несчастію, противные в&#1123;тры, которые обыкновенно дуютъ тутъ въ сентябр&#1123;, пришли на помощь пиратамъ, и Дюкень, не окончивъ своей экспедиціи, принужденъ былъ отступить.
   Т&#1123;мъ не мен&#1123;е однако, въ первой половин&#1123; апр&#1123;ля 1684 года, съ Варварійцами былъ заключенъ миръ на сл&#1123;дующихъ условіяхъ. Они обязывались: 1) возвратить вс&#1123;хъ французовъ находящихся въ невольничеств&#1123; въ Алжирскомъ королевств&#1123;, въ зам&#1123;нъ чего Франція обязывалась возвратить Левантскихъ янычаровъ, задержанныхъ на ея галереяхъ; 2) не д&#1123;лать бол&#1123;е наб&#1123;говъ на разстояніи десяти льё отъ береговъ Франціи; 3) возвращать вс&#1123;хъ французовъ, которыхъ непріятели Франціи отведутъ въ Алжиръ или въ другіе порты королевства, въ качеств&#1123; пл&#1123;нниковъ; 4) давать помощь всякому французскому кораблю пресл&#1123;дуемому непріятелями Франціи, или погибающему отъ бури въ близкомъ разстояніи отъ береговъ королевства; не оказывать никакого пособія, ни покровительства пиратамъ Варваріи, которые были или будутъ въ войн&#1123; съ Франціей, и проч.
   Этотъ договоръ былъ заключенъ на сто л&#1123;тъ. Въ случа&#1123; его нарушенія, французскіе купцы, находящіеся на всемъ протяженіи королевства, им&#1123;ли бы полное право и свободу удалиться туда, куда сами пожелаютъ.
   Таково было окончаніе Алжирскаго похода, который стоилъ Франціи бол&#1123;е двадцати милліоновъ. Потому, новый дей Алжирскій сказалъ г. Турвилю:-- Если бы вашъ государь далъ мн&#1123; только 10 милліоновъ, то я бы самъ разрушилъ Алжиръ.-- Но не того хот&#1123;лъ Людовикъ XIV: онъ хот&#1123;лъ воздвигать и разрушать города собственными руками, хотя бы это стоило ему вдвое бол&#1123;е.
   Около этого времени умеръ Кольберъ, на шестьдесятъ четвертомъ году своей жизни. Онъ скончался въ Париж&#1123;, въ своемъ собственномъ дом&#1123; въ улиц&#1123; Нёвъ-де-Пти-Шанъ.
   Выпишемъ зд&#1123;сь н&#1123;сколько эпиграммъ, написанныхъ на кончину этого министра, въ вид&#1123; надгробныхъ надписей.
   
   La mort habile et lib&#233;rale
   Nous а son secret d&#233;couvert:
   La pierre (*) qui tua Colbert
   Est la pierre philosophale (**).

-----

   Ici fut mis en s&#233;pulture
   Colbert, qui de douleur creva.
   De son corps on fit l'ouverture;
   Quatre pierres on у trouva,
   Dont son coeur &#233;tait la plus dure (***).
   (*) Изв&#1123;стно, что Кольберъ умеръ отъ каменной бол&#1123;зни.
   (**) Могучая и неумолимая смерть открыла намъ свою тайну: камень, который убилъ Кольбера, есть философскій камень.
   ("**) Зд&#1123;сь положенъ въ могилу Кольберъ, который умеръ съ горя. Его т&#1123;ло было вскрыто; въ немъ нашли четыре камня, изъ которыхъ самымъ твердымъ было его сердце.
   
   Вообще нужно сказать, что ненависть къ Кольберу была чрезвычайно сильна: Людовикъ XIV его ненавид&#1123;лъ потому, что Лувуа и госпожа де-Ментенонъ его ненавид&#1123;ли, а также потому, что онъ заслуживалъ имя Великаго; знатные вельможи ненавид&#1123;ли его потому, что онъ изъ простаго челов&#1123;ка сд&#1123;лался знатн&#1123;йшимъ и могущественн&#1123;йшимъ вельможею своего времени; граждане ненавид&#1123;ли его потому, что онъ приказалъ уничтожить ежегодные доходы, получаемые городскою думою; наконецъ, чернь ненавид&#1123;ла его потому, что онъ быль богатъ и могущественъ, и что народъ вообще ненавидитъ то, на что онъ долженъ смотр&#1123;ть съ удивленіемъ. Поэтому, похороны Кольбера не р&#1123;шались сд&#1123;лать публичными. Какъ Карлъ I предалъ Страффорда живаго, такъ Людовикъ XIV предалъ Кольбера мертваго; Карлъ I умеръ тою-же смертію, какъ и Страффордъ, а Людовикъ XIV, не мен&#1123;е ненавидимый, какъ и его министръ подъ конецъ своей жизни, им&#1123;лъ похороны почти такіе же, какъ и Кольбера.

0x01 graphic

   На другой день посл&#1123; кончины Кольбера, въ часъ ночи, т&#1123;ло его было положено въ гробъ и перевезено, въ худой и старой карет&#1123;, въ церковь Св. Евстафія, подъ конвоемъ н&#1123;сколькихъ всадниковъ, сопровождавшихъ его п&#1123;шкомъ.
   Зам&#1123;тимъ также, что, когда Людовикъ XIV, удерживая Сейньеле въ Фонтенбло и не позволяя ему проститься съ умирающимъ отцомъ, вел&#1123;лъ спросить чрезъ одного изъ своихъ чиновниковъ о состояніи здоровья умирающаго, Кольберъ не согласился принять этого чиновника, и поворотясь лицомъ къ ст&#1123;н&#1123;, сказалъ: --
   -- И не хочу бол&#1123;е слышать объ этомъ челов&#1123;к&#1123;. Если бы я сд&#1123;лалъ для Бога то, что сд&#1123;лалъ для него, то десять разъ получилъ бы спасеніе, между т&#1123;мъ какъ теперь не знаю, что еще со мною будетъ!
   Мы не можемъ пересказать зд&#1123;сь всего, что сд&#1123;лалъ для Франціи Кольберъ; одно исчисленіе дастъ намъ понятіе о его необъятной д&#1123;ятельности. Въ 1661 году, т. е. въ то время, когда онъ сд&#1123;лался министромъ, составъ королевскаго флота былъ сл&#1123;дующій:
   
   3 корабля 1-го ранга отъ 60 до 70 пушекъ.
   8 -- 2-го -- 40 до 50 --
   7 -- 3-го -- 30 до 40 --
   4 флейта (морское транспортное судно).
   8 брандеровъ.
   Итого 30 военныхъ кораблей.
   
   6-го Сентября 1683 года, въ эпоху своей смерти, онъ оставилъ:
   
   12 кораблей 1-го ранга отъ 76 до 120 пушекъ.
   20 -- 2-го -- 64 до 74 --
   39 -- 3-го -- 50 до 60 --
   25 -- 4-го -- 40 до 50 --
   21 -- 5-го -- 24 до 30 --
   25 -- 6-го -- 16 до 24 --
   7 брандеровъ отъ 100 до 300 тоннъ.
   20 флейтъ -- 80 до 600 --
   17 большихъ барокъ.
   Всего 176 военныхъ судовъ, не считая 68 кораблей, находившихся въ постройк&#1123; 68
   Итого 244.
   
   Вообще, стараніями Кольбера все увеличилось въ такой-же пропорціи.
   Посл&#1123; его кончины, сынъ его, маркизъ Сейньеле, сд&#1123;ланъ былъ морскимъ министромъ; Клавдій Лепеллетье генералъ-контролеромъ финансовъ; Лувуа получилъ званіе главноуправляющаго публичными зданіями и предс&#1123;дателя Академіи скульптуры и живописи, хотя эта должность была об&#1123;щана Людовикомъ XIV второму сыну Кольбера, Юлію-Арману Кольберу, маркизу де-Бленвиль. Кром&#1123; этихъ двухъ сыновей, у министра были еще другія д&#1123;ти: Людовикъ Кольберъ, аббатъ прихода Notre-Dame-de-Bon-Port и пріоръ въ Рюел&#1123;; Карлъ-Эдуардъ Кольберъ, рыцарь Мальтійскаго ордена, назначенный служить во флот&#1123;; и наконецъ, дочери: герцогини Шеврёзъ, Бовильеръ и Мортмаръ.
   Пока Кольберъ, этотъ великій поборникъ мира, былъ живъ, Лувуа, его соперникъ и въ особенности его врагъ, постоянно желалъ войны, которая льстила честолюбію гордаго Людовика XIX; по смерти Кольбера, Лувуа, получивъ званіе главноуправляющаго публичными зданіями, сталъ тоже, въ свою очередь, желать мира. Но тогда Сейньеле, сд&#1123;лавшись морскимъ министромъ, пожелалъ исполнить то, что было прежде постояннымъ желаніемъ Лувуа; онъ перем&#1123;нилъ только театръ воины, и вм&#1123;сто Фландріи или Имперіи, выбралъ для нея океанъ и Средиземное море.
   При этихъ-то обстоятельствахъ р&#1123;шено было предпринять походъ противъ Генуи. Пять различныхъ обстоятельствъ послужили поводомъ къ этой воин&#1123;. Франція была недовольна Генуей за то; 1) что она вооружила и пустила въ море четыре галеры, несмотря на вс&#1123; д&#1123;лаемыя противъ этого Людовикомъ XIV возраженія; 2) что она продавала порохъ и другіе военные запасы Алжирцамъ, во время ихъ воины съ Франціей; 3) что она отказала въ пропуск&#1123; черезъ Савону соли, которую Францію посылала въ Мантуу; 4) что она отказала графу Фіеско въ удовлетвореніи, которое онъ требовалъ отъ республики, и 3) что она позволяла себ&#1123; дерзко выражаться противъ особы его величества короля Франціи.
   Довольно было и этихъ пяти пунктовъ, чтобы объявить войну, которой желалъ Людовикъ XIV. Поэтому, р&#1123;шившись на войну, чтобы сд&#1123;лать ее неизб&#1123;жною, король далъ два тайныя повел&#1123;нія. Одно приказывало временному начальнику городской внутренней стражи схватить Марини, генуэзскаго посланника, а въ другомъ предписывалось г. де-Беземо, коменданту Бастиліи, посадить посланника въ эту тюрьму, предоставивъ ему, впрочемъ, свободу прогуливаться въ ея зданіи.
   Флотъ, который долженъ былъ отмстить за честь короля, 6-го Мая 1684 года вышелъ изъ Тулона; 17-го Мая онъ уже стоялъ передъ ст&#1123;нами Генуи. Зд&#1123;сь былъ сд&#1123;ланъ второй опытъ страшнаго изобр&#1123;тенія маленькаго Рено. Три тысячи бомбъ были брошены на этотъ красивый городъ, вс&#1123; предм&#1123;стья его сожжены и большая часть его дворцовъ обращена въ пепелъ. Ущербъ, причиненный этимъ бомбардированіемъ, простирался почти до ста милліоновъ.
   Сейньеле, который лично присутствовалъ при этомъ бомбардированіи, вел&#1123;лъ сказать дожу, что если онъ откажется удовлетворить требованію французскаго короля, то на сл&#1123;дующій годъ французскій флотъ снова придетъ бомбардировать Генуу. Посл&#1123; этого, Сейньеле удалился.
   2-го февраля 1685 года заключенъ былъ мирный договоръ. Съ 14 то предъидущаго января генуэзскій посланникъ былъ выпущенъ изъ Бастиліи. Въ первой стать&#1123; этого договора говорилось: "Правительствующій дожъ и четыре правительствующіе сенатора отправятся въ конц&#1123; сл&#1123;дующаго марта м&#1123;сяца, или никакъ не позже 10 то апр&#1123;ля, въ городъ Марсель, откуда они по&#1123;дутъ въ то м&#1123;сто, гд&#1123; будетъ находиться Его Величество. Когда они, од&#1123;тые въ свои парадныя платья, будутъ приняты въ его аудіенціи, то означенный дожъ въ своей р&#1123;чи выразитъ, отъ имени генуэзской республики, крайнее сожал&#1123;ніе въ томъ, что она оскорбила особу Его Величества, и употребитъ въ своей р&#1123;чи самыя смиренныя, самыя почтительныя выраженія, по которымъ-бы ясно можно было вид&#1123;ть, что республика желаетъ на будущее время заслужить себ&#1123; благоволеніе Его Величества".
   Въ силу этой статьи договора, дожъ, 29 то марта 1685 года, вы&#1123;халъ изъ Генуи съ четырьмя сенаторами и отправился во Францію изъявить королю свою покорность отъ имени республики. Четыре сенатора, сопровождавшіе дожа, были: Гарибальди Парисъ, Марія Салваго, Агостено Ломеллино и Марчелло Дураццо.
   Дожъ прі&#1123;халъ въ Парижъ 18-го апр&#1123;ля и остановился въ предм&#1123;сть&#1123; Сен-Жерменъ, въ дом&#1123; близъ ла-Круа-Ружъ. Онъ оставался въ Париж&#1123; около м&#1123;сяца; король не ран&#1123;е, какъ 15-го Мая пожелалъ принять его въ своей аудіенціи. М&#1123;стомъ для пріема былъ назначенъ Версайль, который въ то время своимъ убранствомъ и роскошью превосходилъ Фонтенбло и Сен-Жерменъ.
   И такъ, въ этомъ-то дворц&#1123;, убранномъ во вкус&#1123; посл&#1123;дней моды, среди всего этого блеска и великол&#1123;пія, которыя незам&#1123;тнымъ образомъ приготовляли банкрутство 1718 и революцію 1793 года, Людовикъ XIV принялъ не дожа, потому-что съ этимъ титуломъ ему надобно было бы оказывать почти королевскія почести, а посланника генуэзской республики.
   Король приказалъ поставить свой тронъ въ конц&#1123; галереи, подл&#1123; залы мира (salon de la paix). Въ дв&#1123;надцать часовъ тронная зала и галерея наполнились государственными чинами. Дожъ и его свита прі&#1123;хали въ каретахъ короля и ея высочества дофины; сенаторы сл&#1123;довали за нимъ въ другихъ карстахъ; впереди кареты дожа &#1123;хали верхомъ дв&#1123;надцать пажей и сорокъ гайдуковъ. Людовика XIV окружали: дофинъ, герцогъ Шартрскій, герцогъ Мевскій и графъ Тулузскій. При вход&#1123; дожа, король над&#1123;лъ шляпу и тоже вел&#1123;лъ сд&#1123;лать дожу; принцы, которые пользовались правомъ накрываться, также над&#1123;ли на головы шляпы; сенаторы же оставались съ открытыми головами.
   Дожъ произнесъ королю р&#1123;чь сообразно съ требованіемъ первой статьи договора: р&#1123;чь дышала смиреніемъ, по произносившій ее ни на минуту не терялъ своего благороднаго вида.
   По окончаніи своей р&#1123;чи, дожъ снялъ шляпу, и принцы, въ честь ему, сд&#1123;лали въ свою очередь тоже.
   Посл&#1123; полудня, дожъ представлялся дофину, принцамъ и принцессамъ въ ихъ комнатахъ. Черезъ н&#1123;сколько дней онъ получилъ приглашеніе снова прі&#1123;хать въ Версайль, присутствовалъ при выход&#1123;, об&#1123;далъ у короля и былъ на придворномъ бал&#1123;. На другой день посл&#1123; бала король подарилъ дожу драгоц&#1123;нную табакерку съ своимъ портретомъ и гобеленовскіе обои.
   Выходя изъ дворца, одинъ изъ сенаторовъ, удивленный вид&#1123;ннымъ имъ богатствомъ, спросилъ у дожа, что всего бол&#1123;е его удивило въ Версайл&#1123;?
   -- То, что я самъ себя тамъ вид&#1123;лъ, отв&#1123;чалъ дожъ.
   

ГЛАВА XLII.

Взглядъ на литературу, науки и изящныя искусства этой эпохи.-- Мольеръ.-- Ла-Фонтенъ.-- Боссюэтъ.-- Біосси-Рабютенъ.-- Госпожа де-Севинье.-- Фенелонъ.-- Ла-Рошфуко.-- Паскаль.-- Буало.-- Госпожа де-Лафайетъ.-- Госпожа Дезульеръ.-- Сен-Симонъ.-- Кино.-- Люлли.-- Живопись.-- Скульптура.-- Архитектура.-- Состояніе литературы и наукъ въ Англіи, Германіи, Италіи и Испаніи.-- Усп&#1123;хи французской промышленности въ этомъ період&#1123;.-- Статсъ-дамы двора.-- Парижъ Украшается новыми зданіями.-- Усп&#1123;хи военныхъ искусствъ.-- Сухопутная армія.-- Кавалерія.-- Артиллерія.-- Флотъ.-- Семейство Людовика XIV.-- Дофинъ и его сыновья.-- Побочныя д&#1123;ти.-- Графъ Вермандуэ.-- Графъ Венсенъ.-- Д&#1123;вица де-Блуа.-- Герцогъ Менскій.-- Д&#1123;вица де-Нантъ.-- Дочь короля.-- Этикетъ его двора.

   Остановимся на время на этой высокой ступени торжества и славы, которой достигъ съ такимъ трудомъ Людовикъ XIV и съ которой, не смотря на то, что его считали за н&#1123;которое божество, онъ долженъ былъ въ скоромъ времени низойти, но законамъ, слабости челов&#1123;ческой природы. Корнель умеръ, и съ нимъ погасъ посл&#1123;дній отблескъ испанской литературы во Франціи: скипетръ трагедіи перешелъ Расину, т. е. изяществу слога нов&#1123;йшаго времени и подражанію греческимъ классикамъ, хотя нельзя не сознаться, что это подражаніе уже значительно теряетъ свою античную форму, дабы подд&#1123;латься капризу и вкусу великаго короля.
   Мольеръ, который по своему таланту не им&#1123;лъ предшественниковъ, не будетъ им&#1123;ть насл&#1123;дниковъ, и который останется всегда неподражаемымъ, пишетъ для театра свои образцовыя піесы и отъ времени до времени ставитъ на сцену прекрасные свои фарсы, которые, еще и по прошествіи двухъ стол&#1123;тіи, остались образцами остроумія и веселости.
   Лафонтенъ ухаживаетъ за Монтеспанъ, которая им&#1123;ла н&#1123;которое время ла-Вуазенъ соперницею; потомъ, по-временамъ, онъ приноситъ ей свою басню, подобно тому, какъ дерево приноситъ свой плодъ: басню эту каждый разь принимаютъ, ни мало не заботясь, ни объ ея происхожденіи, ни о томъ, заимствуетъ:іи что-либо умный баснописецъ отъ Федра, Езопа или Пильгея, -- и такимъ образомъ составляется собраніе, басенъ, остающихся образцомъ тонкаго и благороднаго ума.
   Боссюэтъ пишетъ свою Всемірную Исторію (Histoire universelle) и сочиняетъ превосходныя Надгробныя Р&#1123;чи (Oraisons fun&egrave;bres). Первою изъ его надгробныхъ р&#1123;чей была р&#1123;чь, написанная, въ 1667 году, на кончину королевы-матери, за которую онъ получилъ званіе Кондомскаго епископа; посл&#1123; этого онъ написалъ, въ 1669 году, Похвальное слово на смерть Англійской королевы (Eloge fun&egrave;bre de la reine d'Angleterre), на которое смотр&#1123;ли до 1670 года, какъ на образцовое сочиненіе, пока въ 1670 году онъ не написалъ надгробную р&#1123;чь на смерть ея высочества, супруги принца Орлеанскаго, скончавшейся почти на его рукахъ. Эта р&#1123;чь довершила его славу и изв&#1123;стность; и врядъ-ли найдется пропов&#1123;дникъ, который-бы написалъ во время своей жизни три надгробныя р&#1123;чи, каковы: надгробныя р&#1123;чи на кончину Анны Австрійской, Генріетты Англійской и этой прекрасной принцессы, супруги его королевскаго высочества, единственными врагами Koropой были любовницы ея мужа.
   Бюсси-Рабютенъ написалъ любовную Исторію Галловъ (Histoire amoureuse des Gaules), одно изъ любопытныхъ сочиненій о любовныхъ интригахъ той эпохи, за которое былъ отправленъ въ Бастилію. Бюсси-Рабютенъ былъ съ своею двоюродною сестрою, о которой онъ всю жизнь говорилъ много хорошаго и много худаго, остаткомъ школы Фрондистовъ.
   Госпожа Севинье бросаетъ свои Письма на в&#1123;теръ и эти Письма, подобно листкамъ Кумской сивиллы, всякій на-перехватъ старается поймать, какъ образцовое произведеніе ума, языка и холодности, если только считать за чувствительность н&#1123;жныя ея выраженія, обращенныя къ госпож&#1123; Гриньанъ. Госпожа де-Куланжъ пишетъ ей въ отв&#1123;тъ письма, которыя можно читать не только прежде, но и посл&#1123; ея писемъ.
   Въ эту-же эпоху Фенелонъ, ученикъ и другъ Боссюэта, который сд&#1123;лается впосл&#1123;дствіи его соперникомъ и врагомъ, началъ своего Телемака. Если эта поэма, какъ говорили, была написана для во питанія герцога Бургундскаго, то довольно странно было отдать въ руки принца крови книгу, которая начиналась съ любви Калипсо и Евхарисы и оканчивалась критикою на его д&#1123;да. Д&#1123;йствительно, гордящійся своими поб&#1123;дами Сезострисъ и б&#1123;дный, но вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ надменный, Идоменей, могли быть сравнены съ Людовикомъ XIV, про&#1123;зжавшимъ подъ тріумфальными воротами, которыя нын&#1123; называются воротами Сен-Дени и Сен-Мартенъ, и строющимъ Версайль, эту виновницу раззоренія Франціи; между т&#1123;мъ какъ Протезилай, этотъ врагъ великихъ полководцевъ, которые желаютъ составлять славу государствъ, а не быть угодниками министровъ, былъ древній Лувуа, пресл&#1123;дующій Тюрена и уничтожающій принца Конде. Въ Англіи Телемакъ им&#1123;лъ четырнадцать изданій, изъ которыхъ по крайней м&#1123;р&#1123; тринадцать были обязаны этому о немъ мн&#1123;нію.
   Ла-Рошфуко, котораго мы вид&#1123;ли Фрондистомъ и влюбленнымъ, пересталъ быть влюбленнымъ, но остался Фрондистомъ. Дв&#1123; раны, которыя онъ получилъ за герцогиню Лонгвиль, сд&#1123;лали его нелюдимомъ, и онъ написалъ свои причудливыя Правила (Maximes.)
   Съ 4654 года, Паскаль издалъ въ св&#1123;тъ собраніе своихъ Провинціальныхъ писемъ (Lettres provinciales), которыя продолжалъ вашъ знаменитый профессоръ исторіи Мишеле. Вс&#1123; знаютъ, какой усп&#1123;хъ им&#1123;ли эти письма.
   Буало, который перестанетъ писать когда Людовикъ XIV перестанетъ одерживать поб&#1123;ды, не им&#1123;я бол&#1123;е случая описывать походы въ Голландію или переходъ чрезъ Рейнъ, издаетъ свою Піитику (Art po&#233;tique), свои Сатиры и Церковный Налой (Lutrin.) Но изъ вс&#1123;хъ его сатиръ наибол&#1123;е читаются т&#1123;, которыя не напечатаны; изъ этихъ сатиръ есть одна, которая переходитъ изъ рукъ въ руки въ рукописи, и которая заставила Людовика XIV улыбнуться. Эта сатира посвящена Данжо и начинается сл&#1123;дующимъ стихомъ:
   
   La noblesse, Dangeau, n'est pas une chim&egrave;re.
   (Данжо, благородство не есть химера.)
   
   Госпожа ла-Файетъ написала свою Исторію герцогини Орлеанской (Histoire de Madame); госпожа Кедюсъ свои романы, а госпожа Дезульеръ свои Идилліи.
   Фонтенель открываетъ свои Міры (Mondes) и переноситъ своихъ читателей въ волшебную страну, для которой, за двадцать л&#1123;тъ прежде, Декартъ былъ Христофоромъ Колумбомъ.
   Сен-Симонъ, почти еще дитя, д&#1123;лаетъ зам&#1123;тки, по которымъ напишетъ впосл&#1123;дствіи свои удивительные мемуары.
   Посл&#1123; исторіи и поэзіи сл&#1123;дуетъ опера. Кино, слишкомъ порицаемый Буало, и Люлли, слишкомъ быть-можетъ имъ хвалимый, соединились вм&#1123;ст&#1123;, и первыми французскими операми, обязанными своимъ происхожденіемъ этому сотрудничеству, были Армида (Armide) и Аеиса (Athis). До Люлли Франція знала только п&#1123;сни; вс&#1123; почти аріи, которыя п&#1123;лись съ аккомпанементомъ теорбы {Теорба,-- особенный инструментъ, похожій на лютню.} или гитары, были заимствованы Французами отъ Испанцевъ и Итальянцевъ. Двадцать четыре челов&#1123;ка королевскихъ скрипачей были единственнымъ благоустроеннымъ оркестромъ во всей Франціи.
   Начало живописи относится къ временамъ Людовика XIII. Рубенсъ, изобразивъ на холст&#1123; жизнь Маріи Медичи, могъ удивить Пуссена; а леБрёнъ, съ которымъ начала возвышаться французская школа, былъ уже выше вс&#1123;хъ живописцевъ, которые тогда жили въ Италіи. Правда, что Италія была въ упадк&#1123;, между т&#1123;мъ какъ, напротивъ, юная и мало еще св&#1123;дущая Франція произвела на св&#1123;тъ свои первыя картины.
   Скажемъ н&#1123;сколько словъ объ архитекторахъ, хотя ни въ какомъ случа&#1123; нельзя противупоставлять нашихъ изв&#1123;стныхъ архитекторовъ т&#1123;мъ архитекторамъ, которые выстроили соборъ Парижской Богоматери, города -- Руанъ, Страсбургъ, Реймсъ, Бове, Кодбекъ, н&#1123;сколько церквей и городскихъ магистратовъ, разс&#1123;янныхъ тамъ и сямъ по материку Франціи, которые съ половины Х-го до начала XVI-го в&#1123;ка совершенно исчезли и уступили м&#1123;сто зданіямъ въ новомъ вкус&#1123;; но къ чести эпохи нужно приписать то, что она все великое старалась сд&#1123;лать величественнымъ, и если Версайль и Луврская колоннада не могутъ сравниться съ т&#1123;мъ, что прежде создали Мансардъ и Перро, то во всякомъ случа&#1123;, они не уступаютъ тому, что произвела архитектура впосл&#1123;дствіи. Наконецъ, Кольберъ основалъ, въ 1667 году, Римскую Академію живописи, а въ 1671 году Парижскую Академію Архитектуры.
   Искусство ваянія, будучи счастлив&#1123;е зодчества, отличалось уже н&#1123;которыми особенностями съ того времени, какъ Бернини, вызванный чрезъ посольство для постройки Луврской колоннады, сошелъ на берегъ въ Тулон&#1123;. Первое, что ему бросилось въ глаза была дверь городской ратуши, верхній карнизъ которой поддерживали дв&#1123; каріатиды, сд&#1123;ланныя по рисунку г. Пюже. Онъ остановился передъ дверью и бол&#1123;е четверти часа со вниманіемъ разсматривая эти каріатиды, сказалъ:-- Зач&#1123;мъ выписывать художниковъ изъ Рима, когда во Франціи есть челов&#1123;къ, который сд&#1123;лалъ это.-- И Бернини былъ правъ: то, что онъ вид&#1123;лъ передъ своими глазами было д&#1123;йствительно достойно самой безпристрастной похвалы. Вообще Версайль былъ великою школою ваянія: искусные р&#1123;зцы Жирардона, Куазво и Косту оставили въ немъ сл&#1123;ды своего художническаго таланта на мрамор&#1123; и бронз&#1123;.
   Съ своей стороны, Европа, казалось, вознам&#1123;рилась отв&#1123;чать на призывъ Франціи. Шекспиру, этому царю драмы и поэзіи, насл&#1123;довали Драйденъ, Мильтонъ и Попе, т. е. элегія, эпопея и философія. Кром&#1123; того, Маршамъ изсл&#1123;довалъ Египетъ, Гайдъ -- Персію, Саль -- Турцію; наконецъ, Галлей, простой астрономъ, получивъ высокое званіе командира королевскаго корабля, съ точностію опред&#1123;лилъ положеніе зв&#1123;здъ антарктическаго полюса и изм&#1123;ненія компаса во вс&#1123;хъ частяхъ изв&#1123;стнаго св&#1123;та.
   Наконецъ, Ньютонъ, двадцати-четырехъ л&#1123;тъ, открылъ исчисленіе безконечно-малыхъ величинъ. Если мы обратимъ наши взоры на с&#1123;веръ, то увидимъ, что и онъ не остался назади. Гевеціусъ посылаетъ изъ Данцига письмо, въ которомъ находятъ первое точное св&#1123;д&#1123;ніе о лун&#1123;; Лейбницъ, юрисконсультъ и философъ, богословъ и поэтъ, оспариваетъ у Ньютона его гигантское открытіе, подобно тому, какъ Америко оспаривалъ у Колумба открытіе новой части св&#1123;та. Въ Гольштиніи Меркаторъ является предтечею Ньютона въ геометріи.
   Италія борется съ своимъ прошедшимъ: ея несчастіе заключается въ томъ, что она им&#1123;ла у себя Дапта, Петрарка, Аріоста, Рафаэля, Микель-Апджело, Тасса и Галилея. Поэтому, она съ скромностію произноситъ имена Чіабреры, Лаппи, Феликаіія, Кассини, Маффби и Біанкини. Ея востокъ затмилъ ея полдень.
   Испанія, которая со времени Арабовъ не им&#1123;ла ученыхъ, въ которой со времени Лопеса де Вега и Калдерона не было поэтовъ, со времени Веласкеца и Мурильо -- живописцевъ, и со времени Карла V и Филиппа II-го,-- королей, начинаетъ преобразовываться, и Людовикъ XIV, который знаетъ уже, черезъ свою племянницу Марію-Луизу, безсиліе Карла II, желаетъ доставить одному изъ своихъ сыновей насл&#1123;дство Фердинанда и Изабеллы. Испанія им&#1123;етъ только своего Сервантеса и гордится своимъ Донъ Кихотомъ.
   Не только по однимъ искусствамъ и наукамъ, но и по промышленности Франція стояла тогда выше сос&#1123;днихъ странъ. Во время министерства Кольбера, каждый годъ ознаменованъ былъ не только какимъ нибудь образцовымъ сочиненіемъ Корнеля, Мольера или Расина, не только основаніемъ какой-нибудь академіи, или открытіемъ какого-нибудь театра, но также учрежденіемъ какой-нибудь фабрики. Въ царствованіе Генриха IV и Людовика XIII тонкія, хорошей доброты, сукна изготовлялись только въ Англіи и Голландіи; въ 1669 году, во Франціи уже можно было насчитать до 44,200 челов&#1123;къ ремесленниковъ, а въ 1680 году, Людовикъ такъ поощрилъ фабрикантовъ, которымъ платилъ впередъ за каждый заводимый ими рабочій станокъ 2,000 ливровъ, что самыя лучшія сукна стали выд&#1123;лываться въ Аббевил&#1123;.
   Изд&#1123;лія изъ шелка им&#1123;ли такой-же усп&#1123;хъ: тутовыя деревья стали разводить по всей южной Франціи; фабриканты, возд&#1123;лывая шелковицу, могли уже, по прошествіи восьми или десяти л&#1123;тъ, обойтись безъ иностраннаго шелка, и эта одна в&#1123;твь промышленности производила въ торговл&#1123; движеніе капиталовъ на сумму до двадцати пяти милліоновъ тогдашняго времени, что почти равняется нын&#1123;шнимъ восьмидесяти милліонамъ.
   Ковры, которыми украшались внутренности королевскихъ дворцовъ и большихъ отелей, выд&#1123;лывались до этого времени исключительно въ Персіи и Турціи. Но съ 1670 года ковры, выд&#1123;лываемые въ ла-Савоннери, во Франціи, ни въ чемъ не уступали имъ въ достоинств&#1123; и даже превосходили ихъ въ красот&#1123; и изящности отд&#1123;лки.
   Что касается до кружевъ, то и они въ скоромъ времени стали выд&#1123;лываться не хуже Итальянскихъ и Мсхелыіскихъ (Malines). Во Францію были выписаны тридцать работницъ изъ Венеціи и дв&#1123;сти изъ Фландріи; обязанность ихъ была обучать Французскихъ д&#1123;вушекъ кружевному мастерству: на первый разъ въ в&#1123;д&#1123;ніи ихъ находилось до 1,600 д&#1123;вушекъ.
   Съ 1666 года во Франціи выд&#1123;лывались зеркальныя стекла не хуже Венеціанскихъ; но, для Людовика XIV мало было сравниться съ чужестранцами: ему хот&#1123;лось превзойти ихъ. По прошествіи десяти л&#1123;тъ, французскія зеркальныя стекла стали превосходить величиною, чистотою и красотой стекла, выд&#1123;лываемыя въ другихъ м&#1123;стахъ Европы.
   Каждый годъ король ассигновывалъ милліонъ франковъ на покупку вещей, относящихся до искусства и промышленности, и д&#1123;лалъ изъ этихъ вещей лотереи: эти лотереи были умнымъ средствомъ д&#1123;лать придворнымъ дамамъ подарки; мы говоримъ -- дамамъ, потому-что съ 1673 года фрейлины были исключены изъ придворнаго штата. Людовикъ XIV по опыту зналъ, какъ мало заслуживали эти фрейлины званіе, которое он&#1123; носили. И такъ, когда дв&#1123;надцать фрейлинъ были зам&#1123;нены дв&#1123;надцатью дамами, то дворъ много выигралъ отъ этого, не скажемъ потому, чтобы нравы въ немъ улучшились, но потому, что соблазнъ былъ устраненъ и, кром&#1123; того, присутствіе въ Париж&#1123; или въ Версайл&#1123; родственниковъ и мужей этихъ дамъ послужило къ увеличенію блеска и величія двора.
   Когда Людовикъ XIV возвращался въ Парижъ, посл&#1123; б&#1123;гства своего въ Сен-Жерменъ и посл&#1123; своего похода въ Бордо, онъ нашелъ свою столицу точно въ такомъ состояніи, въ какомъ. она находилась при Генрих&#1123; IV и Людовик&#1123; XIII, т. е. Парижъ былъ худо вымощенъ, худо осв&#1123;щенъ, какъ днемъ, такъ и ночью въ немъ не было ни порядка, ни благочинія. Буало говоритъ въ одной изъ своихъ сатиръ, написанной въ 1660 году, что въ Париж&#1123; нельзя было безопасно ходить зимою по улицамъ посл&#1123; шести часовъ вечера, а л&#1123;томъ посл&#1123; девяти часовъ. Людовикъ XIV приказалъ вычистить и вымостить улицы, осв&#1123;тилъ городъ 5,000 фонарями, поправилъ старыя заставы, выстроилъ дв&#1123; новыя, учредилъ п&#1123;шій и конный городской патруль, основалъ магистратъ, единственнымъ занятіемъ котораго былъ разборъ д&#1123;лъ, касающихся до управленія столицы; чрезъ н&#1123;сколько времени Людовикъ XIV переименовалъ этотъ магистратъ въ городскую полицію. Въ царствованіе этого великаго государя образуются, или лучше сказать, сформировываются арміи; до Людовика XIV не было постояннаго регулярнаго войска во Франціи: въ случа&#1123; воины составлялись ополченія, но солдатъ, которые бы постоянно находились при полкахъ, не было. Въ 1667 году, Людовикъ учредилъ конскіе заводы, оказавъ этимъ важную пользу своей кавалеріи, которая до этого времена всегда нуждалась въ лошадяхъ; введя въ употребленіе штыкъ, онъ сд&#1123;лалъ изъ п&#1123;хоты главную основу всей арміи; такимъ образомъ, по прошествіи шестидесяти л&#1123;тъ, ружье, которое было сначала главнымъ оружіемъ, сд&#1123;лалось уже второстепенною принадлежностью п&#1123;хоты. До Людовика XIV во Франціи артиллеріи не было; если Французы иногда и оставались прежде поб&#1123;дителями на пол&#1123; сраженія, то причина этому заключалась въ д&#1123;йствіяхъ кавалеріи, подобно тому, какъ это было въ древнія времена рыцарства. Людовикъ, всегда заботившійся о благоденствіи своего государства, основываетъ, кром&#1123; того, школы въ Мец&#1123;, Ду&#1123; и Страсбург&#1123;; учреждаетъ полкъ бомбардировъ, чтобы употребить на пользу новое изобр&#1123;теніе, которое сд&#1123;лается впосл&#1123;дствіи однимъ изъ самыхъ смертоносныхъ; сформировываетъ гусарскій полкъ, изъ котораго составляетъ самый первый полкъ легкой кавалеріи, по образцу своихъ непріятелей Австрійцевъ и Венгерцовъ; учреждаетъ корпусъ инженеровъ, которые будучи учениками Вобана, выстроютъ и поправятъ впосл&#1123;дствіи сто пятьдесятъ кр&#1123;постей въ королевств&#1123;; даетъ форму различнымъ полкамъ; учреждаетъ знаки для различныхъ чиновъ, учреждаетъ бригадировъ; издаетъ новое постановленіе, относительно преобразованія т&#1123;лохранителей королевскаго дома; повел&#1123;ваетъ двумъ ротамъ мушкетеровъ состоять изъ 500 челов&#1123;къ, даетъ имъ форму, которая у нихъ сохранилась даже до 1815 и 1830 годовъ; присоединяетъ роту гренадеровъ къ каждому п&#1123;хотному полку, и учреждаетъ орденъ св. Людовика.
   И такъ, французская армія, которая въ 1672 году удивляетъ Европу своею цифрою 180,000 челов&#1123;къ, по прошествіи дв&#1123;надцати л&#1123;тъ, т. е. въ 1684 году, простирается уже до 450,000 челов&#1123;къ, включая въ это число и флотъ. Эта армія находится подъ начальствомъ, сначала Конде, потомъ Тюрена и Люксембурга, которые сохранили имя великихъ полководцевъ, даже посл&#1123; войнъ Франціи съ Имперіей.
   Мы уже прежде говорили до какой силы и до какого могущества достигъ французскій флотъ, командуемый по очередно, то Дюкеномъ, то Жанъ-Бартомъ или Турвилемъ,-- флотъ, который превзошелъ морскія силы другихъ націй и сравнился даже съ знаменитымъ въ то время англійскимъ флотомъ.
   Теперь, когда мы сд&#1123;лали обзоръ поэтовъ, ученыхъ, художниковъ, составлявшихъ славу в&#1123;ка Людовика XIV, и бросили взглядъ на армію, на полководцевъ и адмираловъ, составлявшихъ силу и могущество великаго монарха, обратимся къ его семейству.
   Въ описываемую нами эпоху т. е. въ исход&#1123; 1684 года, у Людовика XIV есть законный сынъ, для котораго онъ бережетъ свою корону; этотъ сынъ есть принцъ Людовикъ, котораго въ исторіи называютъ великимъ дофиномъ. Великій дофинъ, им&#1123;вшій своимъ воспитателемъ г. де-Монтозье, который въ комедіи Мольера Нелюдимъ (Міsanthrope) изображенъ въ Алсест&#1123;, и своимъ учителемъ Боссюэта, насл&#1123;довалъ отъ этихъ двухъ челов&#1123;къ н&#1123;которыя хорошія качества, но отъ природы им&#1123;лъ множество пороковъ. Онъ никогда не могъ кого-либо истинно любить или истинно ненавид&#1123;ть. Притомъ, онъ им&#1123;лъ злое сердце; однимъ изъ его величайшихъ удовольствій было оскорблять т&#1123;хъ, которые его окружали; однако, получая наставленія отъ людей его воспитывавшихъ, онъ охотно былъ готовъ оказать ласку тому лицу, которое оскорбилъ. Этотъ принцъ былъ самого непонятнаго, самаго непостижимаго характера. Когда думали найти его въ хорошемъ расположеніи духа, онъ былъ невеселъ и угрюмъ; когда предполагали увид&#1123;ть его въ худомъ расположеніи духа, его находили веселымъ и со вс&#1123;ми ласковымъ. Никогда нельзя было въ точности его угадать, поэтому никто не могъ его хорошо разъузнать, даже т&#1123;, которые постоянно при немъ находились. Принцесса Баварская, которая прожила вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ двадцать пять л&#1123;тъ и вид&#1123;ла его каждый день, говорила, что она никогда не встр&#1123;чала ему подобнаго, и полагала, что врядъ-ли можетъ родиться челов&#1123;къ, который бы былъ одинакаго характера съ принцомъ. Нельзя сказать, чтобы онъ былъ уменъ, но нельзя также сказать, чтобы онъ былъ и глупъ: особенное и неоспоримое его достоинство,-- если только это можно назвать достоинствомъ,-- состояло въ томъ, что онъ искусно ум&#1123;лъ схватить, не только см&#1123;шную сторону другихъ, но находилъ даже и въ самомъ себ&#1123; см&#1123;шную сторону. Не смотря на свою разс&#1123;янность и на свою, никогда нич&#1123;мъ не озабоченна, наружность, онъ зам&#1123;чалъ все и забавно разсказывалъ то, что ему удалось увид&#1123;ть или услышать; онъ бол&#1123;е. всего на св&#1123;т&#1123; боялся сд&#1123;латься королемъ, не потому, чтобы онъ не могъ быть королемъ посл&#1123; смерти своего отца, но по причин&#1123; т&#1123;хъ заботъ и трудовъ, которые онъ обязанъ бы былъ взять на себя, въ случа&#1123; если бы ему пришлось управлять государствомъ. Д&#1123;йствительно, онъ былъ до чрезвычайности л&#1123;нивъ и пренебрегалъ вс&#1123;мъ т&#1123;мъ, что было наибол&#1123;е важно и наибол&#1123;е полезно; потому, предпочитая свою безпечность вс&#1123;мъ почестямъ, онъ не согласился бы пром&#1123;нять свою жизнь на титулъ императора или короля. Въ продолженіе ц&#1123;лаго дня онъ лежалъ, то на диван&#1123;, то въ широкихъ креслахъ, и единственнымъ занятіемъ его было тогда держать въ рукахъ тросточку и молча бить ею то о правый, то о л&#1123;вый сапогъ. Никогда отъ него не слышали, чтобы онъ въ чемъ-либо подавалъ свое мн&#1123;ніе, въ политик&#1123;-ля, въ литератур&#1123;, въ изящныхъ ли искусствахъ или въ наукахъ. Однако жъ, если онъ былъ въ хорошемъ расположеніи духа и начиналъ о чемъ-нибудь говорить, то выражался весьма красно ji благородно; но это было не всегда: иной разъ онъ говорилъ довольно пошло, и даже, можно сказать, глупо. Къ числу нравственныхъ недостатковъ принца нужно также отнести его ненависть къ людямъ. Онъ терп&#1123;ть не могъ у себя любимцевъ, называемыхъ обыкновенно фаворитами, и не знаютъ, былъ-ли у него хотя одинъ челов&#1123;къ, къ которому-бы онъ им&#1123;лъ хотя мал&#1123;йшую привязанность. Во вс&#1123;хъ своихъ поступкахъ и д&#1123;йствіяхъ онъ старался вести себя такъ, чтобы нельзя было угадать его мыслей; и если случайно угадывали его мысли, то онъ, отъ злости, выходилъ изъ себя. Если лица, его окружавшія, оказывали ему слишкомъ большое почтеніе, это ему не нравилось; если оставляли его безъ вниманія, это его оскорбляло и затрогивало его самолюбіе. Онъ любилъ шутить и см&#1123;яться, и см&#1123;ялся довольно часто. Будучи отъ природы смиренъ, робокъ и боязливъ, онъ повиновался королю, не какъ дофинъ, но какъ вообще сынъ всякаго частнаго лица. Никто не могъ про него сказать, чтобы онъ любилъ или ненавид&#1123;лъ какого-нибудь министра. Единственная особа, которую онъ не любилъ, но которой оказывалъ почтеніе, была госпожа де-Ментенонъ.
   Въ эту эпоху, его высочество великій дофинъ им&#1123;лъ уже отъ своей супруги, Маріи-Анны Баварской, двухъ сыновей: Людовика, герцога Бургундскаго, им&#1123;вшаго своимъ учителемъ Фенелона, и вступившаго въ бракъ съ Маріею-Аделаидой Савойской, этой прекрасной герцогиней, которая была предметомъ первой любви герцога Ришелье; и Филиппа, герцога Анжуйскаго, который сд&#1123;лался королемъ Испаніи. Но намъ покам&#1123;стъ нечего говорить ни о томъ, ни о другомъ: первому было два года съ половиною, второму только восемьнадцать м&#1123;сяцевъ.
   Т&#1123;мъ не мен&#1123;е однако, надежда монархіи основывалась на этихъ трехъ принцахъ; притомъ же его высочество Людовикъ могъ им&#1123;ть, и д&#1123;йствительно им&#1123;лъ еще впосл&#1123;дствіи другихъ д&#1123;тей.
   У самаго же короля Людовика XIV было, кром&#1123; законнаго его сына Людовика, о которомъ мы сейчасъ говорили, и двухъ его внуковъ, пять челов&#1123;къ д&#1123;тей, родившихся не отъ законнаго брака; де-Блуа, дочь родившаяся отъ д&#1123;вицы ла-Вальеръ, и вышедшая впосл&#1123;дствіи за мужъ за принца Конти; герцогъ Менскій, который женился на Луиз&#1123; де-Конде; де-Нантъ и де-Блуа, дв&#1123; дочери, родившіяся отъ маркизы Монтеспанъ; первая изъ нихъ вышла за мужъ за герцога Бурбонскаго, а вторая за герцога Орлеанскаго, регента; и наконецъ, графъ Тулузскій, который былъ женатъ на д&#1123;виц&#1123; де-Ноайлль.
   Скажемъ зд&#1123;сь также н&#1123;сколько словъ о двухъ побочныхъ д&#1123;тяхъ, которыхъ лишился Людовикъ XIV: одинъ, былъ сынъ отъ ла-Вальеръ, другой отъ Монтеспанъ. Съ того времени, какъ она умерла, прошелъ уже годъ. Перми назывался графомъ Вермандуа и былъ адмираломъ; второй, графъ Вексенъ, былъ аббатомъ въ Сен-Дени.
   Графъ Вермандуа умеръ въ Кортрик&#1123; (Courtray), 15 іюля 1583 года. Онъ умеръ скоропостижно, что было причиною многихъ толковъ и предположеній, о которыхъ впосл&#1123;дствіи мы скажемъ н&#1123;сколько словъ. Графъ Вермандуа скончался, какъ объ этомъ прежде было говорено, на 16-мъ году, посл&#1123; своей первой кампаніи. Онъ былъ очень не дуренъ собою и хорошо сложенъ; но въ немъ былъ одинъ недостатокъ: онъ не много косилъ глазами. Своими шалостями и проказами онъ сильно раздражалъ короля. Говорили, что будто свои худыя качества онъ перенялъ отъ дофина; но это была клевета, ибо дофинъ съ д&#1123;тства своего им&#1123;лъ тихій и скромный характеръ, и никогда не любилъ пов&#1123;сничать. И такъ, дофина обвиняли напрасно; и если молодой принцъ былъ развратенъ, то виновниками этого были кавалеръ де-Лоррень и его братъ, графъ де-Марсанъ. Какъ бы то ни было, Людовикъ XIV долго не соглашался его къ себ&#1123; принимать, и когда вторая супруга его высочества, которая очень любила молодаго принца, воспользовалась родами дофина, чтобы поговорить въ его пользу королю, то король отв&#1123;чалъ ей: -- Н&#1123;тъ, н&#1123;тъ, сестрица, графъ Вермандуа не довольно еще наказанъ за свои проступки.--
   Черезъ годъ король д&#1123;йствительно простилъ его, но такъ, какъ прощалъ Людовикъ XIV, т. е. не забылъ прошедшаго. Поэтому, когда графъ Вермандуа умеръ, то Людовикъ XIV ни мало, казалось, не былъ тронутъ этою кончиною.
   Что касается до графа Вексенъ, то онъ умеръ въ ранней молодости, на одиннадцатомъ году своей жизни; причина столь ранней кончины заключалась, какъ говорили, въ томъ, что маленькій графъ любилъ слишкомъ много заниматься науками. Госпожа де-Ментенонъ его не любила, и мальчикъ хорошо ей за это отомстилъ въ посл&#1123;дніе дни своей жизни. Онъ, полуумирающій, лежалъ на своей постел&#1123;, около которой находились его мать и его тетка, госпожа де-Тіанжъ, которыя об&#1123; до чрезвычайности его любили, когда госпожа де-Ментенонъ, его гувернантка, вошла въ комнату и хот&#1123;ла с&#1123;сть подл&#1123; его кровати. Но тогда мальчикъ, скрывавшій до сихъ поръ свою ненависть къ этой женщин&#1123;, не им&#1123;лъ силы себя преодол&#1123;ть и высказалъ все то, что у него давно таилось на душ&#1123;. Поворотившись лицомъ къ де-Ментенонъ, онъ сказалъ: -- Въ продолженіе всего того времени, что вы были моею наставницею, я всегда былъ вамъ покоренъ и во всемъ слушался васъ; я это д&#1123;лалъ для того, чтобы показать, какъ много я уважаю моихъ родныхъ, которые дали вамъ при насъ м&#1123;сто; тетушка моя Тіанжъ, которую я люблю отъ всего сердца, ошиблась въ своемъ выбор&#1123;, и, противъ своего желанія, обманула свою сестру, мою мать, ув&#1123;ривъ ее, что вы им&#1123;ли всегда прекрасный и добрый характеръ, между т&#1123;мъ какъ, на самомъ д&#1123;л&#1123;, въ васъ н&#1123;тъ ни того, ни другаго. Не вы-ли, скажите по чистой сов&#1123;сти, сов&#1123;товали мн&#1123; не любить мою добрую маминьку, которая осыпала васъ своими благод&#1123;яніями? Низко быть неблагодарнымъ; и я говорю при моей маминьк&#1123; и при тетушк&#1123; Тіанжъ, что вы неблагодарная женщина.--
   Можно судить, какое д&#1123;йствіе произвела подобная выходка. Госпожа де-Ментенонъ, хотя вообще трудно было ее привести въ смущеніе, не знала какой видъ придать своей наружности; но, къ счастію ея, въ комнату вошли доктора и запретили говорить молодому принцу. Въ тоже время они предложили маркиз&#1123; Монтеспанъ пойти не много отдохнуть, на что она не иначе согласилась, какъ съ условіемъ, чтобы де-Ментенонъ не оставалась при ея сын&#1123;. Вс&#1123; три женщины вышли изъ комнаты больнаго. Черезъ два часа госпожа де-Тіанжъ возвратилась къ своему племяннику..... и онъ скончался на ея рукахъ.
   Смерть молодаго принца сблизила на н&#1123;которое время короля съ Монтеспанъ; во это сближеніе было только состраданіемъ: любовь не принимала въ немъ никакого участія, оно было минутное.
   Другими побочными д&#1123;тями Людовика XIV, были, какъ мы уже прежде говорили, три дочери: де-Блуа 1-ая, де-Нантъ и до-Блуа 2-я; и два сына: герцогъ Менскій и графъ Тулузскій.
   О д&#1123;виц&#1123; де-Блуа, дочери отъ герцогини ла-Вальеръ, мы можемъ сказать, что изъ вс&#1123;хъ побочныхъ дочерей своихъ король любилъ ее наибол&#1123;е. Вс&#1123; ее любили и уважали за то, что она была всегда скромна и в&#1123;жлива,-- а это, нужно зам&#1123;тить, составляло тогда большую р&#1123;дкость, въ особенности при двор&#1123;. Она вышла за-мужъ за Франциска-Людовика принца Конти, который, посл&#1123; смерти Іоанна Собіевскаго, нам&#1123;ревался сд&#1123;латься Польскимъ королемъ. Этотъ принцъ велъ самую распутную жизнь, что и было в&#1123;роятно причиною его ранней кончины.
   Герцогъ Менскій былъ любимцемъ короля и въ особенности госпожи де-Ментенонъ. Будучи еще груднымъ младенцемъ, онъ какъ-то нечаянно упалъ однажды изъ рукъ своей кормилицы и сд&#1123;лался отъ этого хромымъ на всю жизнь. Въ тринадцать л&#1123;тъ онъ об&#1123;щалъ уже быть т&#1123;мъ, ч&#1123;мъ онъ сд&#1123;лался впосл&#1123;дствіи; никто такъ не былъ уменъ и никто такъ мало не сознавалъ своихъ достоинствъ, какъ герцогъ Менскій: онъ им&#1123;лъ вс&#1123; т&#1123; качества, которыя даютъ право называться въ св&#1123;т&#1123; милымъ и любезнымъ челов&#1123;комъ. Характеръ герцога чрезвычайно нравился де-Ментенонъ, которая, будучи его наставницею, называла его своимъ любимымъ воспитанникомъ, за что и герцогъ предпочиталъ госпожу де-Ментенонъ своей матери.
   При двор&#1123; распространился тайный слухъ,-- герцогъ же Орлеанскій, регентъ, его поддерживалъ,-- что будто-бы герцогъ Менскій былъ сыномъ не Людовика XIV, а какаго-то г. де-Термъ, который происходилъ изъ одного дома съ госпожею де-Монтеспанъ.
   Если придерживаться хронологическаго порядка, то посл&#1123; герцога Менскаго, сл&#1123;дуетъ говорить о д&#1123;виц&#1123; де-Нантъ. Объ ней тоже говорили, что ея отцомъ былъ не король: н&#1123;кто Беттендорфъ, одинъ германскій дворянинъ, ув&#1123;рялъ, что она была дочь маршала Поайлль. "Я самъ былъ свид&#1123;телемъ,-- говоритъ онъ,-- какъ однажды ночью маршалъ украдкою пробрался въ спальню маркизы Монтеспанъ; я зам&#1123;тилъ м&#1123;сяцъ и число, и ровно черезъ девять м&#1123;сяцевъ родилась у Монтеспанъ дочь, которую при рожденіи.Подовикъ XIV назвалъ герцогинею де-Нантъ."
   Нельзя сказать, чтобы герцогиня была хороша собою, но въ наружности ея заключалось много милаго и пріятнаго. Никто не им&#1123;лъ такой величественной осанки, никто не танцовалъ съ такою граціею, какъ герцогиня де-Нантъ, не смотря на то, что она не много хромала на одну ногу. Въ ней ничего не было такого, чтобы могло не нравиться: ея голосъ, ея улыбка, ея жесты и движенія были милы и очаровательны. Она никого не любила, вс&#1123; по-крайней-м&#1123;р&#1123; такъ думали; но она вс&#1123;хъ обворожала, и около нея всегда толпились поклонники, которые вс&#1123; въ одинъ голосъ называли ее неприступною, ибо она ни къ кому изъ нихъ не оказывала особеннаго благорасположенія, стараясь быть со вс&#1123;ми одинаково милою и любезною. Подобно своему брату, графу Вексенъ, она также ненавид&#1123;ла госпожу де-Ментенонъ и всегда радовалась, если ей представлялся случаи говорить объ ея прежней наставниц&#1123; то, что она объ ней думала.
   Что касается до де-Блуа 2-ой и графа Тулузскаго, то въ эту эпоху они были еще малы, и поэтому мы не можемъ ничего сказать объ ихъ характер&#1123;. Впосл&#1123;дствіи намъ представится еще случай поговорить объ нихъ подробн&#1123;е.
   Смерть столь приближенныхъ королю особъ, какъ графъ Вексенъ, графъ Вермандуа, королева и, наконецъ Кольберъ, который умеръ въ конц&#1123; тиго же года, произвела большую перем&#1123;ну въ корол&#1123;: его величество сд&#1123;лался скученъ, получилъ наклонность къ набожности и окружилъ себя этикетомъ, похожимъ на строгость монастырскую. Заимствуемъ подробности о томъ, какъ великій король проводилъ свое время, изъ C&#233;r&#233;monial des Rois, l'&#201;tat de France и изъ Сен-Симона.
   Въ восемь часовъ утра, въ то время, какъ дежурный истопникъ приносилъ дрова въ комнату, въ которой еще спалъ король, комнатные лакеи тихонько отворяли окна, убирали кушанье, приготовленное на всякій случай для короля на ночь, ночную лампаду и постель главнаго камердинера, который ночевалъ всегда въ спальн&#1123; его величества. Тогда главный камердинеръ уходилъ од&#1123;ваться въ другую комнату, возвращался назадъ и ожидалъ, когда часы пробьютъ половину; потомъ, когда часовая стр&#1123;лка показывала половину девятаго и часовой колокольчикъ медленно ударялъ два раза, онъ будилъ короля. Въ тоже самое время входили въ королевскую спальню, лейбъ-хирургъ, лейбъ-медикъ и кормилица короля, докол&#1123; она была жива: кормилица обнимала своего питомца, а два медика терли его, и если на немъ показывался потъ, то над&#1123;вали ему другую рубашку. Въ девять часовъ съ четвертью призывали оберъ-камергера, а если онъ былъ въ отсутствіи, камергера, и тогда начинались обычные обряды церемоніи. Одинъ изъ двухъ подходилъ къ кровати, открывалъ занав&#1123;ску, подавалъ королю святую воду, которая всегда стояла въ изголовьи кровати. Эти придворныя особы оставались на н&#1123;которое время въ комнат&#1123; и пользовались этою минутою, чтобы поговорить съ королемъ или представить ему свои прошенія.
   Когда-же никто изъ нихъ не им&#1123;лъ что говорить, или о чемъ просить, то тотъ, который отдергивалъ занав&#1123;ску кровати и предлагалъ святую воду, подавалъ королю молитвенникъ; за т&#1123;мъ, вс&#1123; уходили въ кабинетъ короля. По окончаніи своей краткой молитвы, король снова ихъ звалъ въ спальню и они возвращались; тотъ-же самый царедворецъ подавалъ ему халатъ, между т&#1123;мъ какъ въ это время входили въ комнату, по д&#1123;ламъ службы, различныя должностныя лица. Всл&#1123;дъ за сими посл&#1123;дними, въ скоромъ времени представлялись его величеству знатн&#1123;йшія особы двора и государственные сановники, которые присутствовали при обуваніи своего монарха. Сен-Симонъ говоритъ, что Людовикъ XIV обувался всегда съ особенною какою-то граціей и ловкостью. Черезъ день король брилъ себ&#1123; бороду. Онъ не им&#1123;лъ возл&#1123; себя туалета; ему подавали только зеркало. Онъ носилъ короткій, всегда ровно подстриженный парикъ, который бывалъ на немъ въ постел&#1123;, когда онъ по причин&#1123; бол&#1123;зни, принималъ, не вставая съ постели.
   Од&#1123;вшись, король уходилъ въ проходъ за кроватью и тамъ молился; духовные, окружавшіе короля, становились на кол&#1123;ни безъ подушекъ, не исключая и кардиналовъ; что касается до мірянъ, то они не преклоняли кол&#1123;нъ, а начальникъ т&#1123;лохранителей становился, во время этой молитвы, у балюстрады, откуда король проходилъ въ свой кабинетъ.
   Въ кабинет&#1123; его ожидали вельможи, сановники, исправляющіе различныя государственныя должности; зд&#1123;сь онъ каждому отдавалъ приказанія на ц&#1123;лый день. Такимъ образомъ съ самаго утра было уже изв&#1123;стно, что будетъ д&#1123;лать король, и никогда, разв&#1123; только при какомъ нибудь особенно важномъ случа&#1123;, это приказаніе не нарушалось или отм&#1123;нялось. Тогда вс&#1123; выходили изъ кабинета, и съ королемъ оставались только его побочныя д&#1123;ти, съ ними ихъ дядьки, г. г. де-Моншеврёль и д'О, г. Мансардъ, г. д'Антенъ, и сынъ маркизы Монтеспанъ. Вс&#1123; эти лица входили въ кабинетъ, не черезъ парадную, но черезъ боковую дверь. Тутъ начинали разсуждать о различныхъ планахъ, постройкахъ, садахъ, театрахъ, и этотъ разговоръ былъ бол&#1123;е или мен&#1123;е продолжителенъ, смотря потому, какъ король былъ занятъ д&#1123;лами.
   Въ продолженіе этого времени придворные ожидали выхода короля на галере&#1123;. Одинъ только начальникъ т&#1123;лохранителей оставался сид&#1123;ть въ комнат&#1123; у дверей кабинета его величества; когда король собирался идти къ об&#1123;дни, ему давали объ этомъ знать, и тогда онъ входилъ въ кабинетъ. Въ Марли, дворъ ожидалъ короля обыкновенно въ зал&#1123;; въ Тріанон&#1123; и въ Медон&#1123;, въ переднихъ комнатахъ; въ Фонтенбло, въ пріемной комнат&#1123; и въ передней.
   Этотъ промежутокъ времени (изъ всего вышесказаннаго читатели могутъ вид&#1123;ть, что каждая минута им&#1123;ла свое назначеніе), этотъ, говоримъ мы, промежутокъ времени былъ назначенъ для аудіенцій, когда король хот&#1123;лъ кого нибудь принять или съ к&#1123;мъ нибудь говорить; въ этотъ же часъ представлялись королю иностранные министры. Посл&#1123;днія аудіенціи назывались секретными аудіенціями, для отличія ихъ отъ т&#1123;хъ, которыя давались безъ всякой церемоніи, посл&#1123; окончанія утренней молитвы, и которыя назывались частными аудіенціями, или церемоніальными, по той причин&#1123;, что они съ особенной церемоніей назначались для посланниковъ.
   Посл&#1123; этого король уходилъ къ об&#1123;дни, гд&#1123; его п&#1123;вчіе, съ аккомпанементомъ органа, п&#1123;ли ему мотетъ. Въ то время, какъ его величество шелъ въ церковь, всякій, кто желалъ, могъ съ нимъ говорить; для этого достаточно было сказать только слово начальнику т&#1123;лохранителей,-- предъув&#1123;домленіе, отъ котораго не были изъяты даже и знатн&#1123;йшія особы двора.
   Когда король шелъ въ церковь, или возвращался изъ оной, то онъ проходилъ черезъ кабинетъ въ галерею. Между т&#1123;мъ, когда изв&#1123;щали министровъ, что об&#1123;дня отходитъ и что по этому его величество скоро выйдетъ изъ церкви, они собирались въ такъ называемой королевской комнат&#1123;. Возвращаясь изъ церкви, король останавливался мало и почти тотчасъ же приказывалъ собираться сов&#1123;ту. Такимъ образомъ, оканчивалось утро, ибо зас&#1123;даніе въ сов&#1123;т&#1123; обыкновенно продолжалось до половины перваго или до часу по полудни.
   Въ часъ его величеству подавался об&#1123;дъ. Столъ всегда былъ накрытъ на одинъ приборъ, по той причин&#1123;, что король, въ своей комнат&#1123;, об&#1123;далъ всегда одинъ, -- таковъ былъ королевскій обычай; столъ былъ четырехъ-угольный и стоялъ противъ средняго окна; об&#1123;дъ былъ бол&#1123;е или мен&#1123;е роскошный, смотря потому, какія кушанья заказывалъ себ&#1123; утромъ король; но, если король не заказывалъ себ&#1123; ничего особеннаго, то даже и тогда об&#1123;дъ былъ изобиленъ и состоялъ изъ трехъ отличныхъ блюдъ, но безъ плодовъ, хотя Людовикъ XIV вообще не любилъ много кушать. По накрытіи на столъ входили главн&#1123;йшія придворныя особы, а за ними все что было главнаго при двор&#1123;. Тогда камергеръ докладывалъ его величеству, что столъ накрытъ; король садился за столъ, и ему прислуживалъ камергеръ, если оберъ-камергеръ былъ въ отсутствіи.
   Иногда, но очень р&#1123;дко, его королевское высочество дофинъ, а впосл&#1123;дствіи, какъ дофинъ, такъ и сыновья его, присутствовали на этомъ одиночномъ об&#1123;д&#1123;, и никогда король не предлагалъ имъ стула. Разум&#1123;ется, что тоже самое было съ принцами крови и съ кардиналами. Принцъ Орлеанскій не р&#1123;дко присутствовалъ при об&#1123;д&#1123; короля, подавалъ салфетку и, не смотря на то, что былъ братомъ королю, не садился на стулъ, какъ и другіе. Тогда, спустя н&#1123;сколько минутъ посл&#1123; того, какъ онъ исполнилъ обязанность оберъ-камергера, король спрашивалъ его -- не хочетъ-ли онъ с&#1123;сть. Его высочество д&#1123;лалъ тогда поклонъ, и король приказывалъ подать ему стулъ. Этотъ стулъ былъ въ род&#1123; табурета, который ставили позади короля. Однако, его высочество продолжалъ стоять до т&#1123;хъ поръ, пока король не говорилъ ему:-- Братъ, прошу васъ садиться.-- Его высочество тогда садился и оставался сид&#1123;ть до конца об&#1123;да; когда король кушалъ посл&#1123;днее блюдо, онъ вторично подавалъ ему салфетку. Ни одна особа женскаго пола не приходила къ королю въ то время, когда онъ об&#1123;далъ, исключая госпожи Ламоть, (супруги маршала) которая сохранила эту привилегію по причин&#1123; своего званія гувернантки д&#1123;тей королевскаго дома; но она приходила очень р&#1123;дко: лишь только она показывалась въ дверяхъ, ей тотчасъ подавали стулъ, ибо она им&#1123;ла грамату на званіе герцогини. Что касается до роскошныхъ об&#1123;довъ, то они были весьма р&#1123;дки, преимущественно въ большіе праздники, или когда дворъ находился въ Фонтенбло.
   По выход&#1123; изъ-за стола, король уходилъ тотчасъ въ свой кабинетъ. Въ это время могли съ нимъ говорить знатн&#1123;йшіе государственные люди. Для этого его величество останавливался на н&#1123;сколько минутъ у дверей, потомъ входилъ въ кабинетъ. Исключая лейбъ-медика, за нимъ р&#1123;дко кто когда сл&#1123;довалъ; во, во всякомъ случа&#1123;, кто хот&#1123;лъ за нимъ идти, тотъ долженъ былъ предварительно испросить позволеніе. Тогда король, съ т&#1123;мъ кто его сопровождалъ, становился въ амбразуру окна, и дверь кабинета тотчасъ запиралась. Это время назначалось также для пріема побочныхъ д&#1123;тей и для комнатныхъ лакеевъ: въ это же время могъ вид&#1123;ться съ королемъ дофинъ, если посл&#1123;днему не привелось вид&#1123;ться съ королемъ утромъ. Его королевское высочество входилъ и выходилъ черезъ дверь галереи.
   Посл&#1123; этого король звалъ къ себ&#1123; своихъ охотничьихъ собакъ и кормилъ ихъ самъ изъ собственныхъ рукъ; онъ забавлялся съ ними бол&#1123;е или мен&#1123;е долго; за т&#1123;мъ приказывалъ себ&#1123; подать од&#1123;ться, и переод&#1123;вался въ присутствіи н&#1123;сколькихъ придворныхъ особъ, которыя впускались камергеромъ въ комнату; потомъ, тотчасъ посл&#1123; переод&#1123;ванія, король выходилъ черезъ заднюю дверь въ корридоръ, спускался по маленькой-л&#1123;стниц&#1123; въ Мраморный Дворъ (Cour de Marbre), гд&#1123; садился въ карету, которая обыкновенно подавалась ему съ задняго крыльца. На всемъ пространств&#1123; перехода отъ нижней ступени л&#1123;стницы до кареты, всякій, кто желалъ, могъ говорить съ королемъ; тоже самое было и при возвращеніи его во дворецъ.
   Король не только любилъ прогуливаться на открытомъ воздух&#1123;, но св&#1123;жій воздухъ былъ для него даже необходимостью: если онъ не пользовался имъ, то у него начинала бол&#1123;ть голова. Онъ приписывалъ эту раздражительность тому, что его мать, Анна Австрійская часто любила употреблять духи и ежедневно приказывала курить въ комнатахъ благовоннымъ спиртомъ; поэтому, онъ не могъ терп&#1123;ть никакихъ духовъ, исключая флёръ д`оранжъ. Всл&#1123;дствіе сего, придворные или приближенныя къ нему особы никогда не являлись во дворецъ надушенными, хотя употребленіе духовъ было тогда въ большой мод&#1123;. Эта, такъ сказать, надобность быть всегда на св&#1123;жемъ воздух&#1123; пріучила короля и къ холодной и теплой и даже дождливой погод&#1123;, и разв&#1123; только худое и ненастное время могло удержать его дома. Прогулки его им&#1123;ли троякую ц&#1123;ль: травлю оленей, стр&#1123;льбу въ зв&#1123;ринц&#1123; или пос&#1123;щеніе работъ. Иногда также онъ назначалъ прогулки съ дамами, и полдники въ Марлискомъ или въ Фонтенблоскомъ л&#1123;су. Никто не сопровождалъ его въ прогулкахъ, которыя не объявлялись за ран&#1123;е, исключая т&#1123;хъ, которые находились въ этотъ день на служб&#1123;, или т&#1123;хъ, которые им&#1123;ли своею обязанностью постоянно состоять при особ&#1123; короля. Въ этомъ случа&#1123;, если король прогуливался въ Версайльскихъ или въ Тріанонскихъ садахъ, онъ только одинъ былъ въ шляп&#1123;. Не то было въ Марли, гд&#1123; всякій могъ сл&#1123;довать за королемъ во время его прогулки, подходить къ нему или удаляться отъ него. Этотъ замокъ, куда Людовикъ XIV удалялся для изб&#1123;жанія этикета, им&#1123;лъ еще другую привилегію. Выходя изъ него для прогулки, король обыкновенно говорилъ: шляпу, господа,-- и тотчасъ вс&#1123; окружавшіе его над&#1123;вали шляпы. Охота на оленей им&#1123;ла также свои привилегіи: по сд&#1123;ланному одинъ разъ приглашенію, на нее могъ являться всякій, кто хот&#1123;лъ. Въ числ&#1123; приглашаемыхъ были и т&#1123;, которые им&#1123;ли жалованный кафтанъ, -- какъ мы объ этомъ уже прежде говорили; эти кафтаны были голубаго цв&#1123;та, обшитые галунами, однимъ серебренымъ между двумя золотыми, и подбитые красной подкладкой. Тоже самое нужно сказать и объ карточной игр&#1123;: первое приглашеніе давало право всегда принимать въ ней участіе. Король любилъ вообще большую и серьёзную игру. Ланскнехтъ былъ первою игрою въ главномъ зал&#1123;; въ другихъ залахъ играли и въ другія игры. Когда его величество возвращался съ прогулки, то на всемъ пространств&#1123; перехода отъ кареты до нижней ступени малой л&#1123;стницы, всякій, кто желалъ, могъ къ нему подходить. Входя въ комнаты, онъ разд&#1123;вался и, над&#1123;вая другое платье, оставался въ своемъ кабинет&#1123; около часу. Въ это время им&#1123;ли право вид&#1123;ться съ королемъ его побочныя д&#1123;ти, а также и служители придворныхъ зданій. Посл&#1123; этого онъ, проходя черезъ комнаты маркизы Монтеспанъ, отправлялся на половину госпожи де-Ментенонъ, и на дорог&#1123; всякій кто желалъ могъ опять съ нимъ говорить.
   Въ десять часовъ его величеству подавался ужинъ; очередной метръ-д'отель, им&#1123;я въ своей рук&#1123; жезлъ, ув&#1123;домлялъ объ этомъ очереднаго начальника т&#1123;лохранителей, который находился въ передней госпожи де-Ментенонъ. Въ эту переднюю, которая была чрезвычайно мала, позволялось только входить однимъ начальникамъ т&#1123;лохранителей; начальникъ т&#1123;лохранителей отворялъ тогда дверь и говорилъ:-- королю поданъ ужинъ.
   Черезъ четверть часа его величество возвращался на свою половину и садился за ужинъ. Въ продолженіе этой четверти часа служители д&#1123;лали осмотръ, т. е. пробовали хл&#1123;бъ, соль, осматривали тарелки, салфетки, вилку, ложку, ножикъ и зубочистку короля. Говядина подавалась согласно съ церемоніаломъ, который напечатанъ былъ въ высочайшемъ указ&#1123; 7-го января 1684 года, т. е. когда на столъ короля подавались кушанья, приготовленныя изъ говядины, то т&#1123;, которые несли блюдо, были предшествуемы двумя т&#1123;лохранителями, придверникомъ залы, хл&#1123;бничимъ изъ дворянъ, главнымъ дворцовымъ смотрителемъ, смотрителемъ кухни, и сопровождаемы двумя оруженосцами, которые не позволяли, какъ говоритъ Сен-Симонъ, близко подходить къ говядин&#1123; его величества. Тогда Людовикъ, предшествуемый метръ д'отелемъ и двумя комнатными лакеями, держащими въ рукахъ большія св&#1123;чи, входилъ въ столовую и садился за столъ; онъ осматривался вокругъ себя и, почти всегда, находилъ собравшимися къ нему на ужинъ сыновей и дочерей королевскаго дома, а, впосл&#1123;дствіи, внуковъ и внучекъ королевскаго дома и, кром&#1123; того, множество придворныхъ особъ обоего пола. Король приказывалъ принцамъ и принцессамъ занять свои м&#1123;ста. По правую и по л&#1123;вую сторону стола стояли передъ королемъ шесть чиновниковъ, которые, во время стола, ему прислуживали и подавали чистыя тарелки. Когда король хот&#1123;лъ пить, мундшенкъ говорилъ во всеуслышаніе:-- Пить его величеству. Тогда старшіе мундшенки д&#1123;лали поклонъ, приносили серебреный вызолоченный кубокъ и два графина, и предварительно отв&#1123;дывали воду. Посл&#1123; чего король самъ наливалъ въ кубокъ воду, и старшіе мундшеики, сд&#1123;лавъ вторичный поклонъ, уносили графины и ставили ихъ на буфетъ. Во время всего ужина играла музыка; музыка играла всегда тихо, чтобы не м&#1123;шать говорить; казалось, она аккомпанировала словамъ.
   По окончаніи ужина, король вставалъ и вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ вс&#1123; присутствующіе. Предшествуемый двумя т&#1123;лохранителями и однимъ придверникомъ, онъ проходилъ чрезъ залу въ свою спальню. Входя въ спальню, король подходилъ къ своей кровати и облокачивался на ея спинку; онъ оставался стоять въ этой позиціи н&#1123;сколько минутъ; потомъ, раскланявшись съ дамами, проходилъ въ свой кабинетъ, гд&#1123; отдавалъ н&#1123;которыя нужныя приказанія начальнику т&#1123;лохранителей. Тогда входили въ этотъ кабинетъ сыновья и дочери королевскаго дома, ихъ д&#1123;ти, если они у нихъ были, и побочныя д&#1123;ти, ихъ жены и ихъ мужья. Король принималъ ихъ, сидя на креслахъ; по заведенному порядку въ это время находились при корол&#1123; его высочество принцъ Орлеанскія и дофинъ; дофинъ, какъ и вс&#1123; прочіе принцы, не им&#1123;лъ права садиться; это право предоставлено было только одному брату короля и принцессамъ, съ тою разницею, что первый садился въ кресла, а посл&#1123;днія на табуретахъ. Посл&#1123; кончины супруги дофина, вторая его жена также, въ свою очередь, была принимаема въ кабинет&#1123;, какъ и первая. Что касается придворныхъ дамъ и статсъ-дамъ, находящихся при принцессахъ, он&#1123; ожидали въ особенномъ кабинет&#1123;, называемомъ кабинетомъ для сов&#1123;щаній, который былъ рядомъ съ кабинетомъ его величества.
   Около дв&#1123;надцати часовъ король выходилъ изъ кабинета и принимался снова кормить своихъ собакъ. Возвратившись въ кабинетъ и пожелавъ вс&#1123;мъ доброй ночи, онъ уходилъ въ свою спальню, становился въ проход&#1123; за кроватью, гд&#1123; бралъ молитвенникъ и молился, какъ это онъ д&#1123;лалъ и утромъ, при своемъ вставаніи. Это было время предварительнаго отхода ко сну; тутъ снова начинались большіе и малые выходы, зд&#1123;сь снова представлялись его величеству высшіе государственные люди съ д&#1123;ловыми бумагами, докладами, проектами, записками, и проч. Это продолжалось не долго. Когда король отходилъ ко сну, то заран&#1123;е ставилось на столъ въ его спальн&#1123; кушанье и питье на ночь; его кресло ставилось у камина, на него клали халатъ и ставили возл&#1123; него туфли. Цирюльникъ приготовлялъ туалетъ и гребенки, и роскошной отд&#1123;лки подсв&#1123;чникъ, на которомъ гор&#1123;ли дв&#1123; св&#1123;чи, ставился на столъ передъ креслами. Король подходилъ тогда къ кресламъ, снималъ съ себя часы и четки, которыя клалъ на столъ; потомъ снималъ ленту, камзолъ и галстукъ; эти посл&#1123;днія принадлежности своего туалета онъ отдавалъ дежурному камеръ-юнкеру; посл&#1123; этого, онъ садился: камеръ-лакей, вм&#1123;ст&#1123; съ какимъ-нибудь другимъ лакеемъ, развязывалъ королю подвязки, между т&#1123;мъ какъ два другіе гардеробные лакея снимали съ него башмаки, чулки и панталоны. Ла пажа подавали тогда туфли. Въ это время подходилъ къ королю дофинъ и подавалъ ему ночную рубашку, которая предварительно нагр&#1123;валась гардеробнымъ лакеемъ. Камеръ-лакей бралъ подсв&#1123;чникъ въ дв&#1123; св&#1123;чи, тотъ самый, который какъ мы выше сказали, ставился на столъ передъ креслами; король самъ назначалъ кто изъ его вельможъ долженъ былъ св&#1123;тить ему до его постели; потомъ, когда король д&#1123;лалъ свой выборъ, придверникъ обращался къ присутствующимъ и громко говорилъ: Господа, выходите. Тогда вс&#1123; находящіеся въ комнат&#1123; придворные чины выходили изъ комнаты.
   Король назначалъ тогда платье, которое желалъ над&#1123;ть на другой день, ложился въ постель и д&#1123;лалъ медику знакъ, что онъ можетъ подойти къ его кровати и осв&#1123;домиться о состояніи его здоровья. Въ это время камеръ-лакей зажигалъ или приказывалъ зажечь ночную лампу. Черезъ н&#1123;сколько минутъ медикъ выходилъ изъ комнаты и съ нимъ вс&#1123; лакеи. Дежурный по очереди камердинеръ оставался въ спальн&#1123; одинъ, закрывалъ занав&#1123;ски кровати, тушилъ св&#1123;чи, и ложился, въ свою очередь, на постель, нарочно для этого приготовленную.
   Въ т&#1123; дни, когда король былъ боленъ, или принималъ лекарства,-- а это бывало почти всякій м&#1123;сяцъ,-- правила этикета изм&#1123;нялись. Король принималъ лекарство въ постели, потомъ отправлялся къ об&#1123;дн&#1123;, съ обычными парадными выходами; дофинъ и особы королевской фамиліи д&#1123;лали ему на н&#1123;сколько минутъ визитъ; по выход&#1123; ихъ представлялись королю, въ свою очередь, герцогъ Менскій, графъ Тулузскій и госпожа до-Ментенонъ. Госпожа де-Ментенонъ садилась въ кресла подл&#1123; кровати; что касается дофина, то онъ, равно какъ и прочія особы королевскаго дома, всегда стояли. Одинъ только герцогъ Менскій, по причин&#1123; своего недостатка (изв&#1123;стно, что онъ былъ хромой), садился возл&#1123; кровати на табуретъ, но въ томъ только случа&#1123;, когда, кром&#1123; госпожи де-Ментенонъ и его брата, въ комнат&#1123; никого не было. Въ эти дни король об&#1123;далъ въ своей постели, и къ тремъ часамъ пополудни вс&#1123;мъ придворнымъ позволялось входить къ его величеству. Тогда король вставалъ, проходилъ въ свой кабинетъ, гд&#1123; онъ держалъ сов&#1123;тъ; посл&#1123; этого, по своему обыкновенію, онъ уходилъ къ госпож&#1123; де-Ментенонъ, у которой оставался до ужина, подававшагося, какъ мы уже выше сказали, всегда въ десять часовъ.
   Во время похода этикетъ изм&#1123;нялся сообразно съ происшествіями, часы назначались по обстоятельствамъ; одинъ только сов&#1123;тъ собирался въ т&#1123; же часы., король кушалъ съ т&#1123;ми только лицами, которыя им&#1123;ли право на эту честь. Т&#1123;, которые своими заслугами над&#1123;ялись получить это право, просили его у короля чрезъ посредство дежурнаго камеръ-юнкера; дежурный камеръ-юнкеръ давалъ имъ отв&#1123;тъ, и на другой день они представлялись королю въ то время, какъ онъ шелъ об&#1123;дать. Тогда король, обращаясь къ нимъ, говорилъ: Господа, садитесь за столъ. Это приглашеніе сд&#1123;ланное одинъ разъ, какъ и приглашеніе на охоту, давало имъ на это право на-всегда. Впрочемъ, этого отличія удостаивались одни только потомственные дворяне; личныя заслуги не давали этого права. Генералъ Вобанъ въ первый разъ об&#1123;далъ съ королемъ при осад&#1123; Намюра, между т&#1123;мъ, какъ полковники изъ потомственныхъ дворянъ допускались къ об&#1123;денному столу безъ всякаго затрудненія. Изъ вс&#1123;хъ аббатовъ одинъ только им&#1123;лъ честь об&#1123;дать съ королемъ: это былъ аббатъ де-Грапсё, который подвергалъ свою жизнь опасности, испов&#1123;дывая раненыхъ и воодушевляя войска. Духовенство никогда не было удостаиваемо этой чести, исключая кардиналовъ и пёровъ.
   На лагерныхъ об&#1123;дахъ, а равнымъ образомъ и ужинахъ, вс&#1123; были въ шляпахъ, и даже считалось знакомъ нев&#1123;жества и неуваженія, въ чемъ вамъ тотчасъ сд&#1123;лали бы зам&#1123;чаніе, сид&#1123;ть во время стола съ открытою головою; его королевское высочество дофинъ самъ былъ въ шляп&#1123;, и для отличія отъ прочихъ одинъ только король былъ съ открытою головою. Когда король обращался къ кому-нибудь изъ лицъ, приглашенныхъ къ его столу, то тотъ, съ к&#1123;мъ король желалъ говорить, долженъ былъ снимать шляпу; тоже самое правило относилось и къ т&#1123;мъ, которымъ дофинъ или принцъ Орлеанскій д&#1123;лали эту честь.
   Король, еще прежде, ч&#1123;мъ сд&#1123;лался богомоломъ, былъ всегда набоженъ; одинъ только разъ онъ пропустилъ об&#1123;дню, и это было въ арміи, въ тотъ день, когда войска выступили утромъ изъ лагеря на приступъ. Людовикъ XIV строго соблюдалъ посты; онъ всегда гов&#1123;лъ на страстной нед&#1123;л&#1123; великаго поста, и постился не только въ ноетъ, но и въ большіе праздники. Онъ причащался пять разъ въ годъ, въ субботу на страстной нед&#1123;л&#1123; въ приходской церкви, а другіе дни въ своей часовн&#1123;; эти дни были: канунъ праздниковъ -- сошествія Св. Духа, Успенія Пресв. Богородицы, Рождества Христова и праздника Вс&#1123;хъ Святыхъ. Въ четверкъ на посл&#1123;дней нед&#1123;л&#1123; великаго поста, король д&#1123;лалъ для б&#1123;дныхъ об&#1123;дъ; въ то время, какъ постился, онъ кушалъ одинъ только разъ въ сутки, именно въ полдень.
   Съ того времени, какъ Людовику XIV минуло тридцать-пять л&#1123;тъ, онъ всегда носилъ платье бол&#1123;е или мен&#1123;е темнаго цв&#1123;та, съ легкою золотою вышивкою; иногда на немъ не было ничего блестящаго, кром&#1123; одной золотой пуговки, которая прикр&#1123;плялась къ воротнику рубашки; иногда весь костюмъ его состоялъ изъ чернаго бархата; что касается до жилетовъ, то король носилъ ихъ разнаго цв&#1123;та: они были красные, синіе и зеленые, и всегда вышитые золотомъ и серебромъ; никогда онъ не носилъ перстней, и если были на немъ драгоц&#1123;нные камни, то разв&#1123; только на бантахъ башмаковъ, подвязокъ или на тесьм&#1123; шляпы. Вопреки обычаю королей, своихъ предшественниковъ, онъ всегда носилъ подъ кафтаномъ голубую ленту, исключая праздничныхъ и свадебныхъ дней, когда онъ над&#1123;валъ эту ленту, длинн&#1123;е обыкновенной и унизанную драгоц&#1123;нными каменьями: стоимость ея доходила до восьми и до десяти милліоновъ. Этотъ этикетъ, однажды установленный, былъ соблюдаемъ строго, и, исключая постовъ и дней гов&#1123;нья, которые были отм&#1123;нены, когда онъ достигъ 65 л&#1123;тъ, оставался въ сил&#1123; до т&#1123;хъ поръ, пока король не слегъ въ постель, съ которой уже не вставалъ.
   

ГЛАВА XLIII.
1685--1690.

Кальвинисты и католики.-- Угнетенія предшествовавшія отм&#1123;ненію Нантскаго эдикта.-- Какое участіе принимала госпожа де-Ментенонъ въ этихъ пресл&#1123;дованіяхъ.-- Отм&#1123;неніе Нантскаго эдикта.-- Аббать Шела.-- Его мученичество.-- Онъ посылается въ Севенны.-- Жестокость его поступковъ.-- Нам&#1123;реніе Людовика XIV вступить въ бракъ съ де-Ментенонъ.-- Сопротивленіе дофина.-- Недоум&#1123;ніе короля.-- Бракъ совершается.-- Сонетъ Герцогини, супруги герцога Бурбонскаіо.-- Письмо Карла II-го.-- Характеръ этого государя.-- Восшествіе на престолъ Іакова II-го.-- Его необдуманный поступокъ.-- Принцъ Оранскій свергаетъ съ престола своего тестя.-- Іаковъ II и его семейство ищутъ себ&#1123; пріюта во Франціи.-- Возвращеніе Лозена.-- Аугсбургская лига.-- Бол&#1123;знь Людовика XIV.-- Тріанонское окно.

   Съ самого начала 1685 года умъ новой фаворитки былъ занятъ двумя важными предметами: отм&#1123;неніемъ Нантскаго эдикта и вступленіемъ въ бракъ съ королемъ. Изъ этихъ двухъ предметовъ, Нантскій эдиктъ занималъ первое м&#1123;сто; поэтому, мы имъ сначала и займемся. Уничтоженіе Нантскаго эдикта, безъ сомн&#1123;нія всл&#1123;дствіе вліянія госпожи де-Ментенонъ и отца ла-Шеза, давно занимало Французское правительство: его опасался Генрихъ IV, о немъ мечталъ Ришелье. Генрихъ IV предвид&#1123;лъ это отм&#1123;неніе; поэтому, къ свобод&#1123; сов&#1123;сти, дарованной своимъ прежнимъ единов&#1123;рцамъ, онъ придалъ н&#1123;сколько укр&#1123;пленныхъ городовъ, которые, въ случа&#1123; гоненія, должны были служить для кальвинистовъ уб&#1123;жищемъ. Но враги реформатской религіи поступили совс&#1123;мъ не такъ, какъ предполагалъ Аркскій (Arques) поб&#1123;дитель: они начали т&#1123;мъ, что завлад&#1123;ли сперва укр&#1123;пленными городами, а потомъ уничтожили и эдиктъ. Припомнимъ осаду ла-Рошеля и зам&#1123;чательныя слова Бассомпьера,-- гугенота, сражавшагося противъ гугенотовъ, который сказалъ: "Вы увидите, будетъ глупо, если мы возьмемъ ла-Рошель." Д&#1123;йствительно, вс&#1123; укр&#1123;пленные города, одинъ за другимъ, были отняты отъ кальвинистовъ, и въ конц&#1123; 1656 года, т. е. въ министерство кардинала Мазарина, всл&#1123;дствіе бунта, происшедшаго въ Инм&#1123;, главномъ центр&#1123; религіозной борьбы, можетъ быть началось бы уже то жестокое гоненіе, которое обнаружилось впосл&#1123;дствіи, если бы въ это время Кромвель, узнавъ, что происходило на юг&#1123; Франціи, не заключилъ своей депеши посланной ко французскому двору сл&#1123;дующими словами: "Я узналъ, что въ лангедокскомъ город&#1123;, называемомъ Нимомъ, было н&#1123;сколько народныхъ возмущеній; прошу васъ, чтобы все это кончилось безъ кровопролитія и особенно вредныхъ посл&#1123;дствій"
   Къ счастію гугентовъ, Мазаринъ нуждался въ это время въ Кромвел&#1123;. Потому, мученія были отм&#1123;нены и довольствовались одними угнетеніями, по той, можетъ быть, причин&#1123;, что на юг&#1123; война, въ которой драгонады {Гоненія протестантовъ при Людовик&#1123; XIV.} составятъ только одинъ эпизодъ, велась съ давняго времени. Въ продолженіе слишкомъ трехъ-сотъ л&#1123;тъ эта несчастная земля постоянно напоялась кровью, то католиковъ, то гугенотовъ. Въ сущности, Альбигойцы были только предшественниками протестантовъ. Всякое столкновеніе носило на себ&#1123; характеръ торжествующей партіи. Если поб&#1123;дителями оставались протестанты, то мщеніе было открытое, зв&#1123;рское и яростное; если торжествовала католическая партія, возмездіе было скрытное и лицем&#1123;рное
   Оставшись поб&#1123;дителями, протестанты разрушали церкви, грабили монастыри, оскорбляли монахинь, выгоняли изъ монастырей монаховъ, сожигали Распятія и ругались надъ св. иконами.
   Оставшись поб&#1123;дителями, католики бол&#1123;е скрытнымъ образомъ налагаютъ подати, назначаютъ вознагражденія за понесенные убытки, и раззоряясь при каждомъ пораженіи, д&#1123;лаются посл&#1123; каждой поб&#1123;ды еще бол&#1123;е богатыми. Протестанты д&#1123;йствуютъ среди б&#1123;лаго дня, при барабанномъ бо&#1123; разрушаютъ дома своихъ непріятелей, плавятъ на площадяхъ церковные колокола и выливаютъ изъ нихъ для себя орудія, прибиваютъ къ дверямъ соборныхъ церквей объявленія о своихъ тезисахъ и обращаютъ Божіе храмы въ м&#1123;ста, гд&#1123; совершаютъ казни и мученическія истязанія. Католики предпочитаютъ темноту; ночь д&#1123;лается соучастницею ихъ преступленій и ихъ защитницею; они идутъ тихо, безъ шума, входятъ украдкою черезъ полу-растворенныя двери, д&#1123;лаютъ епископа президентомъ сов&#1123;та, отдаютъ коллегіи езуитамъ и такъ какъ они постоянно им&#1123;ютъ сношенія съ дворомъ и опору въ корол&#1123;, то лишаютъ гугенотовъ покровительства законовъ.
   Такимъ образомъ, съ 1630 года, т. е. почти двадцать л&#1123;тъ спустя посл&#1123; кончины Генриха IV, сов&#1123;тъ города Ша.юна-на-Сон&#1123; постановляетъ, чтобы ни одинъ протестантъ не былъ допускаемъ къ выд&#1123;лк&#1123; продуктовъ, которыми городъ торгуетъ.
   Въ 1642 году, т. е. почти шесть м&#1123;сяцевъ спустя посл&#1123; восшествія на престолъ Людовика XIV, женщины, занимавшіяся тканіемъ полотенъ въ Париж&#1123; объявляютъ, что дочери и жены гугенотовъ признаются недостойными пользоваться правомъ ихъ мастерства.
   Въ 1654 году, т. е. годъ спустя посл&#1123; своего совершеннол&#1123;тія, Людовикъ XIV дозволяетъ обложить городъ Нимъ податью, въ 4,000 франковъ, на содержаніе госпиталей, католическаго и протестантскаго, и притомъ повел&#1123;ваетъ, чтобы сборъ этотъ взимаемъ былъ со вс&#1123;хъ жителей безъ различія, для того, чтобы протестанты, которыхъ въ город&#1123; Ним&#1123; вдвое больше ч&#1123;мъ католиковъ, содержали не только свой собственный госпиталь, но также и госпиталь своихъ враговъ.
   Декретомъ сов&#1123;та, отъ 9-го августа того-же года, опред&#1123;лено, чтобы вс&#1123; консулы (старшины) ремесленниковъ испов&#1123;дывали католическую в&#1123;ру.
   Декретомъ отъ 16 декабря, запрещается протестантамъ посылать къ королю депутатовъ.
   Наконецъ, указомъ отъ 20 числа того-же м&#1123;сяца, опред&#1123;лено, чтобы смотрителями госпиталей были одни только католическіе консулы (старшины).
   Въ 1662 году, предписывается протестантамъ хоронить своихъ покойниковъ или на разсв&#1123;т&#1123;, или при наступленіи ночи; статья закона относительно обряда погребенія, опред&#1123;ляетъ число родственниковъ или друзей, которые могутъ присутствовать на похоронахъ.
   Въ 1664 году, Руанскій парламентъ запрещаетъ торговцамъ им&#1123;ть при своихъ лавкахъ работниковъ или мальчиковъ изъ протестантовъ.
   Въ 1665 году, правило, постановленное для хозяевъ лавокъ распространено и на золотыхъ д&#1123;лъ мастеровъ.
   Въ 1666 году, декларація короля, подтверждая парламентскіе указы, постановляетъ; (статья 31), чтобы должности актуаріусовъ консульскихъ домовъ или секретарей цеха часовыхъ мастеровъ, а также должности привратниковъ, швейцаровъ, или другихъ какихъ-либо городскихъ служебныхъ м&#1123;стъ, были занимаемы исключительно католиками; чтобы (ст. 33) въ то время, когда процессія, въ которой будутъ нести святые дары, будетъ проходить передъ храмомъ кальвинистовъ, то, чтобы кальвинисты переставали п&#1123;ть свои псалмы и ожидали пока не пройдетъ вся процессія; наконецъ (ст. 34), что при такихъ случаяхъ кальвинисты обязаны украшать, по приказанію городскаго начальства, сукнами и коврами свои дома и вс&#1123; принадлежащія имъ м&#1123;ста.
   Угнетеніямъ не было конца; поэтому, въ 1669 году начинаются переселенія протестантовъ; но противъ этого былъ изданъ указъ сл&#1123;дующаго содержанія: "Принимая во вниманіе, что многіе наши подданные переселяются въ чужія земли и занимаются тамъ различными ремеслами, въ которыхъ они искусны, даже постройкою кораблей, вступаютъ въ морскую службу, и проч., мы запрещаемъ каждому, кто принадлежитъ къ такъ называемой реформатской в&#1123;р&#1123;, безъ нашего позволенія выходить изъ королевства, подъ опасеніемъ наказанія и лишенія имущества, и певел&#1123;ваемъ т&#1123;мъ, которые уже вышли изъ Франціи, возвратиться въ ея пред&#1123;лы."
   Въ 1670 году, король исключаетъ реформатскихъ медиковъ изъ деканства Руанской коллегіи, и допускаетъ въ эту коллегію только двухъ медиковъ изъ католиковъ.
   Въ 1671 году, обнародованъ указъ, которымъ предписывается снять гербъ Франціи съ храмовъ реформатскаго в&#1123;роиспов&#1123;данія.
   Въ 1680 году, деклараціею короля запрещается женщинамъ реформатской религіи заниматься ремесломъ повивальныхъ бабокъ.
   Въ 1681 году,-- т&#1123;, которые отр&#1123;каются отъ реформатской религіи, освобождаются отъ податей, а дома ихъ отъ военнаго постои на два года. Наконецъ, въ іюл&#1123; того-же года, приказано закрыть Седанскую коллегію, которая только одна во всемъ королевств&#1123; оставалась у кальвинистовъ для обученія ихъ д&#1123;тей.
   Въ 1682 году, король повел&#1123;ваетъ нотаріусамъ, стряпчимъ, приставамъ и урядникамъ изъ кальвинистовъ оставить свои должности, признавая ихъ не способными къ исправленію этихъ должностей.
   Въ март&#1123; 4684 года, государственный сов&#1123;тъ распространяетъ предъидущее постановленіе на лица, носившія титулъ королевскихъ секретарей; а въ август&#1123; того же года, король объявляетъ протестантовъ неспособными къ званію экспертовъ.
   Наконецъ, въ 1685 году, Парижскій городской глава предписываетъ кальвинистскимъ купцамъ, им&#1123;ющимъ какія-либо привилегіи, продать эти привилегіи въ теченіе м&#1123;сяца.
   Такимъ образомъ, всл&#1123;дствіе этихъ посл&#1123;довательныхъ повел&#1123;ній, гражданскія и религіозныя угнетенія пресл&#1123;дуютъ протестанта отъ колыбели до гроба.
   Въ д&#1123;тств&#1123;, для него н&#1123;тъ училища, гд&#1123;-бы онъ могъ получить образованіе; въ молодости, онъ не находитъ для себя никакой должности, потому и не можетъ быть, ни сторожемъ, ни торговцемъ, ни врачомъ, ни адвокатомъ, ни консуломъ. Въ совершенныхъ л&#1123;тахъ, онъ не им&#1123;етъ храма для молитвы; во всякое время ст&#1123;снена свобода его сов&#1123;сти; ноетъ-ли онъ свою молитву, онъ долженъ замолчать, если мимо его проходитъ церковная процессія. Когда совершается какой нибудь католическій праздникъ, то онъ долженъ, скрывъ свою ненависть, въ знакъ радости, украшать домъ свой, но м&#1123;р&#1123; своего состоянія; получилъ ли онъ какое-нибудь богатство отъ своихъ предковъ, богатство это, котораго онъ не можетъ поддержать, но недостатку званія, общественнаго положенія и права гражданина, мало-по-малу ускользаетъ изъ его рукъ и употребляется на поддержаніе училищъ и госпиталей враговъ его.
   Въ старости, онъ мучится передъ смертію, потому что если онъ умретъ въ в&#1123;р&#1123; своихъ отцевъ, то его не похоронятъ на кладбищ&#1123; его предковъ, и друзья его, не бол&#1123;е какъ въ опред&#1123;ленномъ числ&#1123; десяти челов&#1123;къ, могутъ провожать его гробъ, въ ночное время, скрытно, какъ гробь какого-нибудь нечистаго Паріи. Наконецъ, если въ какомъ бы то ни было возраст&#1123; онъ вздумаетъ б&#1123;жать изъ этой враждебной ему земли, на которой ему не позволяется ни родиться, ни жить, ни умереть, его объявятъ бунтовщикомъ, имущество его будетъ взято въ казну, и если его враги усп&#1123;ютъ какимъ-нибудь образомъ его схватить, то наименьшее его несчастіе будетъ, если его пошлютъ на всю остальную жизнь гребцомъ на королевскія галеры, куда ссылались обыкновенно поджигатели и убійцы.
   Читатели видятъ, что мы отдаемъ справедливость кому сл&#1123;дуетъ; мы не ставимъ госпож&#1123; де-Ментенонъ въ вину т&#1123;хъ пресл&#1123;дованій, которыя предшествовали эпох&#1123; ея вліянія на короля, но не освобождаемъ ее, какъ и Людовика XIV, отъ отв&#1123;тственности за угнетеніе и гоненіе протестантовъ.
   Въ 1682 году, Людовикъ XIV, нам&#1123;реваясь отм&#1123;нить Нантскій эдиктъ, вызвалъ изъ Индіи аббата Шела, и послалъ его въ Мендъ, въ званіи главнаго священника и инспектора миссій въ Севеннахъ.

0x01 graphic

   Аббатъ Шела былъ младшимъ изъ дома Лангладъ; не смотря на свой воинственный духъ, онъ, удаленный отъ поприща военной службы, долженъ былъ сд&#1123;латься служителемъ Церкви; но какъ для такого живаго и пылкаго характера нужно было идти на встр&#1123;чу опасностямъ, преодол&#1123;вать препятствія и внушать почтеніе къ в&#1123;р&#1123;, то онъ избралъ воинствующую Церковь,-- онъ избралъ Индію полемъ сраженія. Молодой миссіонеръ прі&#1123;халъ въ Пондишери въ то самое время, когда Сіамскій король, отправившій впосл&#1123;дствіи посольство къ Людовику XIV, приказалъ умерщвлять миссіонеровъ, которые, по его мн&#1123;нію, слишкомъ горячо стали пропов&#1123;дывать хрисіанскую в&#1123;ру въ пред&#1123;лахъ его государства. Поэтому, французскимъ миссіонерамъ было запрещено проникать въ пред&#1123;лы Индо-Китая; но аббатъ Шела пренебрегъ этимъ запрещеніемъ и, побуждаемый своею воинственностью, перешелъ границы запрещаемаго королевства. По прошествіи трехъ м&#1123;сяцевъ, онъ былъ взятъ въ пл&#1123;нъ и отвезенъ къ Банканскому губернатору. Съ этого времени началась его мученическая жизнь: его стали принуждать, чтобы онъ отрекся отъ своей в&#1123;ры; но храбрый поборникъ имени Христова, вм&#1123;сто того, чтобы отречься отъ своей в&#1123;ры, прославлялъ имя Спасителя, и отданный въ руки палачей, которые предавали его различнымъ мукамъ и пыткамъ, перенесъ вс&#1123; мученія съ такою твердостію и съ такимъ мужествомъ, что ярость мучителей утомилась прежде его терп&#1123;нія и непоколебимости въ в&#1123;р&#1123;, такъ что когда ему изломали руки и ноги и покрыли т&#1123;ло его ранами, и когда онъ впалъ въ безпамятство, то думали, что онъ уже умеръ. Тогда мучители пов&#1123;сили его за руки на дерево, оставивъ его на дорог&#1123;, какъ ужасный прим&#1123;ръ правосудія ихъ короля. При наступленіи ночи, одинъ б&#1123;дный парія, им&#1123;я весьма сострадательное сердце, снялъ его съ дерева и привелъ его въ чувство.
   Эти мученія совершались оффиціально, открыто; французскій посланникъ, узнавъ объ этомъ, требовалъ удовлетворенія за смерть миссіонера, такъ что Сіамскій король, будучи слишкомъ счастливъ т&#1123;мъ, что мучители такъ скоро утомились, послалъ изув&#1123;ченнаго, но еще живаго, аббатъ Шела къ посланнику, который требовалъ только его трупа.
   Этого-то аббата Людовикъ XIV, предвидя безъ сомн&#1123;нія бунты, им&#1123;ющіе произойти въ сл&#1123;дствіе отм&#1123;ненія Нантскаго эдикта, и послалъ въ Мендъ, съ титуломъ главнаго священника и инспектора миссій въ Севеннахъ. Такимъ образомъ, изъ пресл&#1123;дуемаго, каковымъ онъ былъ, аббатъ сд&#1123;лался въ свою очередь пресл&#1123;дователемъ. Онъ былъ столько же нечувствителенъ къ мученіямъ другихъ, сколько былъ твердъ въ перенесеніи своихъ собственныхъ. Испытанныя имъ мученія не были имъ забыты; сд&#1123;лавшись чрезъ нихъ самъ извергомъ, онъ значительно разширилъ науку мученій, ибо не только пользовался машинами, вид&#1123;нными имъ въ Индіи, но и самъ изобр&#1123;талъ еще новыя. Д&#1123;йствительно, съ ужасомъ разсказывали о заостренныхъ камышевыхъ прутьяхъ, которые этотъ безчувственный миссіонеръ вбивалъ подъ ноги своихъ жертвъ, о жел&#1123;зныхъ клещахъ, которыми онъ вырывалъ бороды, брови и в&#1123;ки; о смоленыхъ фитиляхъ, которыми обвивали пальцы мучениковъ, и которые будучи потомъ зажжены им&#1123;ли видъ канделябра о пяти св&#1123;тильникахъ; о подвижныхъ ящикахъ, въ которые запирали несчастнаго, не хот&#1123;вшаго отречься отъ своей в&#1123;ры, и въ которыхъ верт&#1123;ли его съ такою быстротою, что онъ наконецъ лишался чувствъ: наконецъ, объ усовершенствованныхъ имъ кандалахъ, въ которыхъ арестанты, перевозимые изъ города въ городъ, не могли ни сид&#1123;ть, ни стоять.
   Поэтому, самые пламенные панегиристы этого аббата, говорили о немъ съ н&#1123;которымъ страхомъ; и надобно сказать, что когда онъ углублялся въ собственное свое сердце, когда онъ вспоминалъ, сколько разъ онъ прим&#1123;нялъ къ д&#1123;лу эту власть мучить и изув&#1123;чивать, данную ему отъ Бога только для душъ челов&#1123;ческихъ, онъ самъ содрогался, падалъ на кол&#1123;на и оставался иногда по ц&#1123;лымъ часамъ съ сложенными руками, погруженный въ глубокія размышленія, такъ что если бы не потъ, падавшій съ чела его, то его можно бы было уподобить мраморной стату&#1123;, плачущей надъ гробомъ. Такъ вотъ каковъ былъ тотъ, который при помощи де-Бавиля, правителя Лангедока, и подъ покровительствомъ Брогліо, долженъ былъ сл&#1123;дить за приведеніемъ въ исполненіе ужаснаго декрета, изданнаго Людовикомъ XIV.
   18 Октября 1685 года, король подписалъ отм&#1123;неніе Нантскаго эдикта, представленное сов&#1123;ту еще въ апр&#1123;л&#1123; м&#1123;сяц&#1123;, и утвержденное сов&#1123;томъ въ август&#1123;. По случаю этого акта Людовикъ XIV къ изв&#1123;стнымъ уже своимъ девизамъ, прибавилъ еще сл&#1123;дующій новый: Lex una subuno (одинъ законъ ври одномъ государ&#1123;).
   Мы посл&#1123; возвратимся къ результату этого закона, и увидимъ чего стоило привести его въ исполненіе.
   Совершивъ это богоугодное д&#1123;ло, госпожа де-Ментенонъ думала, у что теперь уже ей можно позаботиться и о самой себ&#1123;. Посл&#1123; удаленія маркизы Монтеспанъ, при двор&#1123;, какъ мы сказали, сд&#1123;лалось какъ то скучно и однообразно. Съ этого времени госпожа де-Ментенонъ начала пріобр&#1123;тать ту власть, которую она впосл&#1123;дствіи всегда старалась сохранить надъ королемъ. Быть-можетъ, она обязана была этою властію тому непривычному сопротивленію, которое встр&#1123;тилъ въ ней Людовикъ XIV. Другія женщины, при первомъ слов&#1123; любви, отдавали свои сердца честолюбивому монарху, который, даже и въ своихъ любовныхъ д&#1123;лахъ, подражалъ отцу боговъ; но госпожа де-Ментенонъ на самыя неотступныя просьбы и заманчивыя об&#1123;щанія его, отв&#1123;чала только двумя словами, подъ вліяніемъ которыхъ находился Людовикъ XIV въ продолженіе остальнаго времени своей жизни: Боязнь ада и надежда на спасеніе. Тогда-то именно отецъ ла-Шезъ, котораго новая фаворитка подкупила, осм&#1123;лился предложить своему монарху, неоднократно жаловавшемуся ему на непоб&#1123;димое сопротивленіе де-Ментенонъ, тайнымъ образомъ вступить съ нею въ бракъ, представляя, что этотъ бракъ въ одно и тоже время удовлетворитъ его страсть и успокоитъ сов&#1123;сть ихъ обоихъ. Людовикъ колебался.
   Наконецъ, госпожа де-Ментенонъ, признаваясь въ свою очередь въ борьб&#1123;, которую выдерживаетъ ея сердце, объявила своему царственному любовнику, что она, но прим&#1123;ру ла-Вальеръ и Монтеспанъ,-- хотя он&#1123; и были бол&#1123;е ея виновны,-- удалится отъ св&#1123;та и проведетъ остатокъ своей жизни въ молитвахъ за спасеніе души монарха.
   Узнавъ объ этомъ нам&#1123;реніи госпожи де-Ментенонь, герцогъ Менскій со слезами на глазахъ пришелъ къ Людовику XIV и сталъ умолять его не разлучать его съ той, которая была ему истинною матерью, и которая любила его съ такою н&#1123;жностію, что онъ не въ силахъ перенести разлуку съ этой женщиной.
   Вс&#1123; эти просьбы т&#1123;мъ бол&#1123;е трогали сердце короля, что они были согласны съ его собственными желаніями. Отецъ ла-Шезъ, духовникъ короля, не удовольствовался первымъ предложеніемъ и сд&#1123;лалъ вторничное: онъ снова осм&#1123;лился посов&#1123;товать королю жениться на Ментенонъ, объявивъ ему, что госпожа де-Ментенонъ постоянно молится о томъ, чтобы Богъ не допустилъ ее пожертвовать собою любви короля, прежде совершенія законнаго брака. Не смотря на все это, король хот&#1123;лъ однако спросить мн&#1123;ніе какого нибудь посторонняго лица; челов&#1123;къ, къ которому онъ обратился за сов&#1123;томъ, былъ Боссюэтъ. Мн&#1123;ніе Боссюэта было въ пользу госпожи де-Ментенонъ; скажемъ бол&#1123;е: мн&#1123;ніе это было для нея чрезвычайно благопріятно, ибо онъ вел&#1123;лъ сказать ей, что она скоро сд&#1123;лается королевою. Радость ея была такъ велика, что она не могла ее держать въ тайн&#1123; и разсказала эту новость н&#1123;которымъ изъ своихъ друзей; изъ числа друзей ея одинъ, неизв&#1123;стно только кто именно, ув&#1123;домилъ объ этомъ дофинъ Дофинъ въ первый разъ тогда вышелъ изъ своей безпечности и нечувствительности. Онъ съ посп&#1123;шностію отправился изъ Медона въ Версайль, представился къ королю, своему отцу, въ такой часъ, въ который король не им&#1123;лъ обыкновенія его вид&#1123;ть, и началъ говорить съ нимъ сначала, какъ почтительный сынъ, а потомъ, какъ насл&#1123;дникъ его престола. Хотя Людовикъ XIV мало привыкъ встр&#1123;чать препятствія въ исполненіи своей воли, но содержаніе р&#1123;чи молодаго принца было столь важно и касалось столь высокихъ интересовъ, что онъ об&#1123;щалъ посов&#1123;товаться еще объ этомъ съ н&#1123;которыми особами. Его высочество указалъ на двухъ челов&#1123;къ, какъ на преданныхъ и в&#1123;рныхъ служителей престолу Франціи, которые, какъ по своимъ нравамъ, такъ и по своему состоянію, были совершенно противуположны одинъ другому: это были -- Фенелонъ и Лувуа. Оба они, будучи мен&#1123;е услужливы, и не такъ любезны, какъ отецъ ла-Шезъ и Боссюэтъ, пожелали идти на перекоръ покой фаворитки, и за это имъ обоимъ пришлось раскаяться; Фенелонъ лишился чрезъ это благорасположенія къ себ&#1123; короля, а Лувуа, если в&#1123;рить тому, что говорить Сен-Симонъ, поплатился даже своею жизнію.
   Поб&#1123;жденный Людовикъ XIV об&#1123;щалъ дофину, что этотъ столь ужасающій его бракъ не состоится. Гордясь этимъ об&#1123;щаніемъ короля и вліяніемъ, которое онъ въ первый разъ им&#1123;лъ надъ своимъ отцомъ, дофинъ возвратился въ Медонъ, гд&#1123; въ продолженіе двухъ нед&#1123;ль, онъ и не подозр&#1123;валъ, чтобы Людовикъ XIV перем&#1123;нилъ свое нам&#1123;реніе. Но каково было его удивленіе, когда въ одно утро пришли къ нему съ предложеніемъ узаконить его дочь, родившуюся отъ д&#1123;вицы ла-Форсъ, съ условіемъ, что онъ не будетъ бол&#1123;е противиться браку короля съ госпожею де-Ментенонъ.-- Скажите т&#1123;мъ, которые васъ послали ко мн&#1123; съ этимъ безстыднымъ предложеніемъ, отв&#1123;чалъ дофинъ,-- что я смотрю и всегда буду смотр&#1123;ть на нихъ, какъ на зл&#1123;йшихъ враговъ величія Франціи и славы короля. Если я когда нибудь буду им&#1123;ть несчастіе сд&#1123;латься королемъ, то, клянусь вамъ, я заставлю этихъ людей раскаяться за ихъ дерзость; и если моя любовь и н&#1123;жная привязанность къ этой д&#1123;вочк&#1123; довела бы меня до подобной глупости, то я тотчасъ упалъ бы на кол&#1123;ни и сталъ просить Бога лучше отъ меня ее взять, нежели оставить ее въ живыхъ съ т&#1123;мъ, чтобы подъ этимъ постыднымъ условіемъ признать ее законною. Ступайте, и съ под бнымъ предложеніемъ никогда не являйтесь ко мн&#1123; бол&#1123;е!--
   Тогда Людовикъ XIV р&#1123;шился совершить этотъ бракъ втайн&#1123;. Однажды вечеромъ, въ январ&#1123; м&#1123;сяц&#1123; 1686 года, отцу ла-Шезу, камердинеру Бонтанъ, Парижскому архіепископу Гарле и г. де-Моншевроль было дано знать, чтобы они явились въ кабинетъ Версайльскаго дворца. Лувуа самъ согласился быть свид&#1123;телемъ, съ условіемъ, чтобы это бракосочетаніе оставалось на всегда тайною. Въ этомъ кабинет&#1123; былъ поставленъ алтарь. Означенныя лица собрались уже въ кабинет&#1123; и ожидали прибытія короля; черезъ н&#1123;сколько минутъ вошелъ король, ведя за руку госпожу де Ментенонъ; подойдя къ алтарю, онъ всталъ, вм&#1123;ст&#1123; съ нею, передъ алтаремъ на кол&#1123;ни. Отецъ ла-Шезъ сталъ ихъ в&#1123;нчать; Бонтанъ прислуживалъ ему; Лувуа и Моншевроль были свид&#1123;телями, и, на другой день, Версайль пробудился при отголоск&#1123; этого страннаго изв&#1123;стія: вдова Скаррона вышла за-мужъ за короля Людовика XIV!
   Въ то время, какъ этотъ бракъ состоялся, Людовику XIV было сорокъ семь л&#1123;тъ, одинъ м&#1123;сяцъ и семьнадцать дней, а госпож&#1123; де-Ментенонъ пятьдесятъ два года
   Съ этого времени начали происходить въ королевской фамиліи споры и несогласія, которыя опечалили конецъ царствованія Людовика XIV. Его королевское высочество дофинъ сталъ постоянно жить въ Медон&#1123;. Со времени вступленія въ бракъ своего отца съ Ментенонъ, онъ р&#1123;дко прі&#1123;зжалъ въ Версайль и никогда въ немъ не оставался ночевать. Король, чтобы принудить какъ-нибудь своего сына &#1123;здить въ Версайль чаще, согласился д&#1123;лать у себя пріемы на половин&#1123; госпожи де Ментенонъ; во все было напрасно: дофинъ никогда не желалъ признавать Ментенонъ своею мачихою; и однажды, когда король, выходя отъ об&#1123;дни, взялъ дофина подъ руку, над&#1123;ясь на этотъ разъ преодол&#1123;ть его упрямство т&#1123;мъ почтеніемъ, которое онъ привыкъ внушать къ своей высокой особ&#1123;, дофинъ дошелъ до порога двери, ведущей въ комнаты короля, и, остановившись въ дверяхъ, освободилъ свою руку изъ-подъ руки своего отца, в&#1123;жливо ему поклонился и, ни сказавъ ни слова, удалился. Съ этого времени де-Ментенонъ стала ненавид&#1123;ть дофина также, какъ и онъ ее. Каждый день какая нибудь эпиграмма, какой-нибудь сонетъ или мадригалъ, выходили изъ этого маленькаго Медонскаго двора, и король не мало былъ этимъ встревоженъ и опечаленъ. Одинъ изъ мадригаловъ до того раздражилъ его, что онъ послалъ полицейскаго офицера разъузнать имя его автора. Но когда онъ съ большимъ вниманіемъ сталъ всматриваться въ почеркъ, то увид&#1123;лъ, что этотъ сонетъ, за который онъ хот&#1123;лъ наказать автора, былъ написанъ рукою герцогини. {Герцогиня, урожденная д&#1123;вица де-Нантъ, супруга герцога Бурбонскаго, внука великаго Конде. Изв&#1123;стно, что она сочиняла много стиховъ черезвычайро вольныхъ и сатирическихъ.} Король воротилъ полицейскаго офицера, не отдавъ ему бол&#1123;е никакого приказанія. Этотъ сонетъ былъ написанъ стихами.
   Вотъ его содержаніе:
   
   Que Eternel est grand! que sa main est puissante!
   Il а combl&#233; de biens mes p&#233;nibles travaux.
   Je naquis demoiselle et je devins servante;
   Je lavai la vaisselle et souffris mille maux.
   
   Je fis plusieurs amants et ne fus point ingrate;
   Je me livrai souvent &#224; leurs premiers transports.
   А la fin j'&#233;pousai ce fameux cul-de-jatte,
   Qui vivait de ses vers, comme moi de mon corps.
   
   Mais enfin il mourut et, vieille devenue,
   Mes amants sans piti&#233; me laissaient toute nue,
   Lorsqu'un h&#233;ros me crut encore propre aux plaisirs....
   
   Il me parla d'amour, je fis la Madeleine;
   Je lui montrai le diable au fort de ses d&#233;sirs:
   Il en eut peur, le l&#226;che!... et je me trouve reine!
   
   T. e. Какъ Боже ты великъ съ всенощною десницей!
   Награду далъ Ты мн&#1123; за тяжкіе труды;
   Рабыней я слыла, когда была д&#1123;вицей,
   Посуду мыла я, терп&#1123;ла вс&#1123; б&#1123;ды.
   
   Не презирала я любовниковъ поклона,
   Въ объятья страстныя кидалась часто къ нимъ....
   И сд&#1123;лалась женой безногаго Скаррона,
   Который ри&#1139;мой жилъ, какъ т&#1123;ломъ я своимъ.
   
   Онъ умеръ -- и ужь жаръ хлад&#1123;лъ въ моей крови,
   Толпа поклонниковъ съ холодностью отстала;
   Какъ вдругъ одинъ герой шепнулъ мн&#1123; о любви!
   
   Святошею себя ему я показала,
   Не слушала его я н&#1123;жнаго нап&#1123;ва, --
   Предъ адомъ струсилъ онъ.... и вотъ я королева!
   
   Почти въ тоже самое время появилось письмо, которое, подобно тому, какъ эти стихи осуждали бракъ короля съ де-Ментенонъ, порицало указъ его объ отм&#1123;неніи Нантскаго эдикта. Ментенонъ получила это письмо отъ Портсмутской герцогини, той самой фаворитки Людовика XIV, которую онъ послалъ къ королю Карлу II, чтобы отд&#1123;лить его отъ союза съ Голландіею; письмо было написано рукою этого другаго внука Генриха IV. Передаемъ его въ текст&#1123;, отъ слова до слова:
   "Ваше величество, именемъ великаго Генриха, котораго кровь течетъ въ нашихъ жилахъ, прошу васъ уважать протестантовъ, на которыхъ онъ смотр&#1123;лъ, какъ на своихъ д&#1123;тей. Если же, какъ говорятъ, вы хотите ихъ заставить отказаться отъ испов&#1123;дываемой ими в&#1123;ры, подъ страхомъ, въ случа&#1123; сопротивленія, выгнать ихъ изъ пред&#1123;ловъ вашего государства, то я дамъ имъ пріютъ въ Англійскомъ королевств&#1123;. Покровительствомъ моимъ, я докажу т&#1123;мъ, которые столь долго и такъ храбро сражались подъ знаменами Генриха IV, что я его достойный внукъ. Я вполн&#1123; ув&#1123;ренъ, что вы удалите отъ себя т&#1123;хъ безчестныхъ людей, которые сов&#1123;туютъ вамъ совершить подобное изгнаніе. Много найдется протестантовъ, которые за васъ проливали свою кровь, и ч&#1123;мъ-же вы желаете ихъ вознаградить за это? раззореніемъ, безчестіемъ и угрозою, что они будутъ выгнаны изъ своего отечества, отечества великаго Генриха! Какой челов&#1123;къ не гордится званіемъ его подданнаго? И этотъ трудъ, который онъ едва могъ окончить, и который стоилъ ему даже жизни,-- этотъ трудъ хочетъ теперь уничтожить его внукъ, преемникъ его престола! Короли Франціи, при вступленіи своемъ на престолъ, должны бы были положить себ&#1123; за строгое правило не им&#1123;ть, ни при себ&#1123;, ни при своей фамиліи, ни одного езуита, на томъ основаніи, что езуиты были обвиняемы въ соучастіи убійства Генриха IV, и что они и до сихъ поръ осм&#1123;ливаются оскорблять имя покойнаго монарха. Послушайтесь же, мой братъ, сов&#1123;тамъ одного изъ вашихъ близкихъ родственниковъ, который любитъ васъ, какъ короля и уважаетъ, какъ своего друга."
   Это письмо, т&#1123;мъ большее произвело д&#1123;йствіе, что спустя н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ посл&#1123; смерти того, кто его написалъ, оно было передано публично маркизою Монтеспанъ, и что оно казалось голосомъ вышедшимъ изъ гроба, чтобы сд&#1123;лать посл&#1123;днюю и безполезную попытку въ пользу несчастныхъ кальвинистовъ.--
   Карлъ II скончался 1685 года 16 февраля, и Іаковъ II, его братъ, заступилъ его м&#1123;сто на трон&#1123;. Карлъ II жилъ довольно спокойно въ посл&#1123;дніе годы своего царствованія. Это спокойствіе происходило бол&#1123;е отъ того, что онъ былъ равнодушенъ ко всему тому, что относилось къ религіи. Іаковъ II, напротивъ, съ д&#1123;тства склонный къ католицизму, сд&#1123;лался ревностнымъ защитникомъ этой в&#1123;ры. Если бы онъ былъ Туркомъ или Китайцемъ, ученикомъ Магомета или посл&#1123;дователемъ Конфуція, если бы онъ былъ наконецъ скептикомъ или богооутступникомъ, то Англійскій народъ, утомленный революціонными войнами, тревожившими его прежде кончины Карла I и посл&#1123; смерти Кромвеля, дозволилъ бы ему, по всей в&#1123;роятности, испов&#1123;дывать желаемую имъ в&#1123;ру, съ условіемъ, что онъ оставитъ свой народъ въ прежней его религіи. Но ободряемый Людовикомъ XIV и побуждаемый езуитами къ возстановленію ихъ религіи и ихъ владычества, онъ началъ д&#1123;йствовать такъ, калъ будто реформа, которую онъ хот&#1123;лъ произвести въ пользу папства, была уже совершена. Онъ публично принялъ къ своему двору нунція его свят&#1123;йшества, посадивъ въ тоже самое время въ тюрьму семь англиканскихъ епископовъ, которыхъ онъ могъ бы склонить на свою сторону уб&#1123;жденіями. Вм&#1123;сто того, чтобы дать Лондону новыя льготы, какъ это сд&#1123;лалъ при своемъ восшествіи на престолъ Карлъ II, онъ отнялъ отъ него даже и т&#1123;, которыя онъ им&#1123;лъ прежде. Поэтому, одинъ кардиналъ, видя этотъ необдуманный поступокъ, предложилъ пап&#1123; Иннокентію XI отлучить отъ церкви Іакова II, какъ челов&#1123;ка, который нам&#1123;ревался уничтожить и посл&#1123;дній остатокъ католицизма, оставшагося еще въ Англіи.
   Принцъ Оранскій, въ ожиданіи, не спускалъ глазъ съ престола своего тестя, которымъ над&#1123;ялся завлад&#1123;ть посл&#1123; его кончины, въ томъ случа&#1123;, если онъ не оставитъ посл&#1123; себя сына. Но, въ скоромъ времени, распространился слухъ, что англійская королева беременна, и этотъ слухъ оправдался на д&#1123;л&#1123;: королева родила сына. Съ этого времени рушились вс&#1123; надежды принца Оранскаго, и онъ р&#1123;шился силою взять то, чего не хот&#1123;ли ему отдать добровольно.
   Принцъ Оранскій снарядилъ флотъ, на которомъ было отъ 14 до 45,000 челов&#1123;къ войска. Повсюду было объявлено, что этотъ флотъ идетъ вести войну съ Франціей,-- что никого не удивляло, ибо вс&#1123; знали о существующей вражд&#1123; между штатгальтеромъ Голландіи и королемъ Французскимъ, начавшейся съ того, что Людовикъ XIV предложилъ ему жениться на одной изъ своихъ побочныхъ дочерей, на что Вильгельмъ отв&#1123;чалъ: "принцы Оранскаго дома им&#1123;ли всегда обыкновеніе вступать въ бракъ съ дочерями сильн&#1123;йшихъ и могущественн&#1123;йшихъ королей, но не съ ихъ незаконнорожденными дочерями." Однако, бол&#1123;е двухсотъ лицъ знали о настоящемъ предназначеніи этого флота; странно только то, что они сохранили тайну и никому не обнаруживали ее; только тогда, говоримъ мы, Іаковъ II узналъ о настоящемъ его назначеніи. Флотъ прошелъ въ виду англійскихъ кораблей, не будучи даже изв&#1123;щенъ сигналами.
   Король Іаковъ II написалъ тогда письмо къ Людовику XIV и къ императору. Императоръ отв&#1123;чалъ ему: "Съ вами случилось то, что нами было предсказано." По полученіи письма Іакова II, Людовикъ XIV посп&#1123;шилъ подать ему помощь. Но прежде ч&#1123;мъ онъ усп&#1123;лъ собрать свой флотъ, къ нему явился курьеръ съ изв&#1123;стіемъ, что Англійская королева и принцъ Валлійскій, подъ защитою Лозена, счастливо прибыли въ Кале. Этотъ Лозенъ, будучи удаленъ отъ французскаго двора, отправился, какъ мы сказали объ этомъ прежде, въ Англію и въ скоромъ времени вошелъ въ милость короля Іакова II. Этому-то Лозену, пользовавшемуся н&#1123;когда благорасположеніемъ Людовика XIV, поручилъ англійскій король, во время своего несчастія, когда онъ увид&#1123;лъ, что его покидаютъ об&#1123; родныя дочери, оба его зятя, изъ которыхъ одинъ д&#1123;лалъ даже притязанія на его престолъ,-- онъ поручилъ, говоримъ мы, Лозену отвезти его жену и сына во Францію. Когда Англійская королева, сопровождаемая Лозеномъ, прі&#1123;хала съ своимъ сыномъ въ Кале, то первымъ ея д&#1123;ломъ было написать къ Людовику XIV письмо, въ которомъ, между прочимъ, она говорила, что одно только обстоятельство уменьшаетъ радость ея находиться подъ покровительствомъ столь великаго короля; оно состоитъ въ томъ, что она не см&#1123;етъ представить его величеству того, которому она, равно какъ и ея сынъ, принцъ Валлійскій, обязана не только свободою, но даже, можетъ быть, и жизнію.
   На это король отв&#1123;чалъ, что разд&#1123;ляя ненависть королевы къ ея врагамъ, онъ натурально долженъ разд&#1123;лять съ нею и признательность къ ея друзьямъ; поэтому, онъ немедленно изъявилъ герцогу Лозену свое удовольствіе, возвративъ ему свою благосклонность. Д&#1123;йствительно, когда король вы&#1123;халъ къ ней на встр&#1123;чу въ Шату, онъ сказалъ ей: "Сударыня, я оказываю вамъ печальную услугу; но я над&#1123;юсь въ скоромъ времени оказать вамъ бол&#1123;е великую и бол&#1123;е пріятную услугу," -- и, обратившись къ Лозену, онъ протянулъ ему руку, которую Лозенъ почтительно поц&#1123;ловалъ. Съ этого дня, король возвратилъ ему прежнія его почести при двор&#1123; и об&#1123;щалъ дать ему квартиру въ Версайльскомъ замк&#1123;.
   Прі&#1123;хавъ въ Сен-Жерменекій замокъ, который, съ этого времени, сд&#1123;лался резиденціею август&#1123;йшихъ б&#1123;глецовъ, королева была окружена тою же свитою, какую им&#1123;ла при своей жизни Французская королева. Сверхъ того, она нашла на своемъ туалет&#1123; кошелекъ съ 4 0,000 луидоровъ Король Іаковъ II, ея супругъ, прі&#1123;халъ на другой день, и въ этотъ же день былъ опред&#1123;ленъ штатъ его дома. У него были т&#1123;же придворные чины, т&#1123;же т&#1123;лохранители, какъ и у Людовика XIV; на свое содержаніе онъ получалъ въ годъ 600,000 ливровъ. Но это еще не все: Людовикъ XIV тотчасъ же занялся возстановленіемъ его на его престол&#1123;. Къ несчастію короля Іакова, среди вс&#1123;хъ этихъ приготовленіи къ возстановленію его, король захворалъ ouacuo.
   Хотя Людовику XIV не было полныхъ сорока девяти л&#1123;тъ, но онъ начиналъ уже чувствовать первые признаки старости. Посл&#1123; н&#1123;сколькихъ припадковъ подагры короля, дворъ былъ испуганъ бол&#1123;е серьёзною его бол&#1123;знію. У короля сд&#1123;лалась Фистула. Бол&#1123;знь казалась т&#1123;мъ бол&#1123;е важною, что хирургія въ то время была еще въ младенчеств&#1123;. Феликсъ, хирургъ короля, искусный врачъ своего времени, въ продолженіе ц&#1123;лаго м&#1123;сяца, почти безвыходно оставался въ главной городской больниц&#1123;, гд&#1123; д&#1123;лалъ опыты надъ несчастными больными, которыхъ къ нему привозили изъ вс&#1123;хъ госпиталей Парижа. Когда онъ ув&#1123;рился, что пріобр&#1123;лъ н&#1123;которую степень знанія въ искусств&#1123; д&#1123;лать операціи, онъ просилъ короля за ран&#1123;е приготовиться къ операціи. Бол&#1123;знь короля никому не была впрочемъ изв&#1123;стна; четыре только особы знали о той опасности, въ которой онъ находился, а именно: госпожа де-Ментенонъ, Лувуа, Феликсъ и дофинъ. Д&#1123;йствительно, въ то время, когда союзъ европейскихъ государствъ, союзъ Аугсбургскій, душою котораго былъ новый англійскій король Вильгельмъ III, приготовлялся противъ Людовика XIV, изв&#1123;стіе, что король, по причин&#1123; своей бол&#1123;зни, не можетъ стать во глав&#1123; своей арміи, могло ободрить его враговъ. Поэтому -- то, въ то самое время, когда эти четыре особы опасались за жизнь больнаго короля, супруга дофина получила приказаніе не прекращать своихъ пріемовъ и давать балы, какъ-будто король былъ совершенно здоровъ. Операція была сд&#1123;лана его величеству въ присутствіи четырехъ вышеозначенныхъ лицъ: госпожа де-Ментенонъ стояла у камина; маркизъ Лувуа, стоя у кровати, держалъ короля за руку; дофинъ стоялъ въ ногахъ, а Феликсъ б&#1123;галъ, суетился и приготовлялъ все нужное для операціи. Операція была сд&#1123;лана весьма удачно: король даже не вскрикнулъ отъ боли, и, по окончаніи ея, показался своимъ придворнымъ. Такимъ образомъ, Франція узнала о выздоровленіи своего короля въ одно время съ изв&#1123;стіемъ о его бол&#1123;зни и опасности, которой онъ подвергался.
   Между т&#1123;мъ миръ, быть можетъ, не былъ бы нарушенъ, если бы одно обстоятельство не доказало, на какой тонкой нити держится спокойствіе народовъ. Людовикъ XIV, не довольствуясь постройкою Версайля, приказалъ, кром&#1123; того, начать постройку Тріанона. Ле-Нотру было поручено сд&#1123;лать планъ сада во вкус&#1123;, совершенно различномъ отъ садовъ Версайля,-- этого великол&#1123;пнаго св&#1123;тила, котораго Тріанонъ былъ только спутникомъ.
   Король всегда им&#1123;лъ страсть къ постройкамъ и производилъ ихъ подъ личнымъ своимъ надзоромъ. Однажды, когда онъ, въ сопровожденіи маркиза Лувуа, который посл&#1123; Колбера былъ министромъ публичныхъ зданій, осматривалъ эти новыя постройки, онъ зам&#1123;тилъ, что одно окно сд&#1123;лано не одинакаго разм&#1123;ра съ другими. Онъ тотчасъ сд&#1123;лалъ объ этомъ зам&#1123;чаніе Лувуа, который, желая поддержать свое достоинство главноуправляющаго государственными зданіями, возразилъ, что, напротивъ, это окно было сд&#1123;лано точно также, какъ и вс&#1123; другія окна строющагося замка.
   Но Людовика XIV нельзя было переув&#1123;рить; отправившись на другой день въ Тріанонъ и встр&#1123;тивъ тамъ ле-Нотра, онъ повелъ его за собою и, вставъ, вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ передъ окномъ, просилъ его быть судьею его спора съ Лувуа. Ле-Нотръ, боясь равнымъ образомъ разсориться какъ съ т&#1123;мъ, такъ и съ другимъ, долго не р&#1123;шался высказать своего положительнаго мн&#1123;нія. Тогда король приказалъ ему изм&#1123;рить окно, которое на его глаза было мен&#1123;е прочихъ оконъ; ле-Нотръ не хотя принялся за д&#1123;ло, въ то время какъ Лувуа громко бранился, а король съ нетерп&#1123;ніемъ прогуливался около зданія; изм&#1123;ривъ величину окна, ле-Нотръ донесъ его величеству, что оно д&#1123;йствительно было сд&#1123;лано мен&#1123;е прочихъ оконъ: сл&#1123;довательно, Лувуа былъ не правъ. Тогда король, скрывая до сихъ поръ свое неудовольствіе, далъ полную волю своему гн&#1123;ву и объявилъ своему министру, что его упрямство и капризы начинаютъ ему надо&#1123;дать, и что онъ хорошо сд&#1123;лалъ, что пришелъ посмотр&#1123;ть, какъ производится постройка, ибо, если бы онъ не прі&#1123;зжалъ наблюдать за работами, то Тріанонъ былъ бы выстроенъ какъ ни попало. Эта сцена происходила въ присутствіи придворныхъ и работниковъ, такъ-что Лувуа, т&#1123;мъ бол&#1123;е оскорбленный, что выговоръ былъ сд&#1123;ланъ королемъ ври многихъ свид&#1123;теляхъ, недовольный возвратился къ себ&#1123; домой и съ досадою сказалъ: -- Если я не займу ч&#1123;мъ-нибудь челов&#1123;ка, который выходитъ изъ себя за такія безд&#1123;лицы, то я погибъ. Одна только война можетъ отвлечь его вниманіе отъ построенія и, клянусь честью, я дамъ ему случай къ войн&#1123;, ибо война нужна и ему и мн&#1123;.--
   

ГЛАВА XLIV.
1691--
1695.

Всеобщая война.-- Вторичное опустошеніе Палатината.-- Маршалъ Люксембургъ.-- Маршалъ Дюра.-- Дофинъ.-- Катина.-- Взятіе Филипсбурга.-- Выигранныя и проигранныя сраженія.-- Принцъ Евгеній.-- Сл&#1123;дствія Севеннской междоусобной войны.-- Ужасная кончина аббата Шела.-- Смерть принца Конде.-- Борьба между госпожею де-Ментенонъ и министромъ Лувуа.-- Король и министръ.-- Караулъ не на своемъ м&#1123;ст&#1123;.-- Прогулка и монологъ.-- Смерть Лувуа.-- Открытіе причины его смерти.-- Испанская королева умираетъ отъ яда.

   И такъ, Европа снова сд&#1123;лалась жертвою всеобщей войны, и это только потому, что одно окно Тріанона было мен&#1123;е другихъ, и что король им&#1123;лъ несчастіе оспорить мн&#1123;ніе своего министра. Сл&#1123;дствіемъ этой новой войны были два морскія сраженія: одно у мыса Бевезьера, {Мысъ Бевезьеръ или Beachy-Head находится на англійскомъ берегу, въ виду острова Вайта. Сраженіе это было дано 10 іюля 1689 года.} выигранное Турвилемъ; другое у мыса ла-Гога (La Hogue), выигранное адмираломъ Русселемъ. Въ Италіи снова начались военныя д&#1123;йствія и сл&#1123;дствіемъ поб&#1123;ды, одержанной при Стаффорд&#1123; было то, что Амедей лишился Савойи и большей части Піемонта; но, съ помощію Австріи, т. е. съ помощію 4,000 челов&#1123;къ, предводительствуемыхъ принцомъ Евгеніемъ, герцогъ возобновилъ воину, и съ большимъ, ч&#1123;мъ прежде, усп&#1123;хомъ. Принцъ Евгеній заставилъ французовъ снять осаду съ города Кони, а герцогъ Баварскій, прибывъ съ новыми подкр&#1123;пленіями, принудилъ ихъ выйдти изъ пред&#1123;ловъ Италіи. Тогда въ первый разъ разнесся но Парижу слухъ о поб&#1123;доносномъ сын&#1123; графини Суассонъ. Предназначенный сначала къ духовному званію, онъ сбросилъ съ себя духовную одежду и отправился на войну съ Турками. Возвратившись съ этого крестоваго похода, въ которомъ онъ прославился, онъ просилъ Людовика XIV дать ему полкъ; но Людовикъ на это не согласился. Тогда онъ написалъ королю письмо, въ которомъ объявилъ, что такъ-какъ король отказалъ принять его къ себ&#1123; на службу, то онъ отправится служить императору Австрійскому. Людовикъ XIV много см&#1123;ялся, надъ этимъ письмомъ, на которое смотр&#1123;лъ, какъ на образецъ дерзости молодаго челов&#1123;ка, и въ тотъ же вечеръ, во время, карточной игры, показывая это письмо маршалу Вильруа, которому этотъ самый принцъ Евгеній впосл&#1123;дствіи над&#1123;лалъ столько непріятностей, сказалъ ему:-- Что вы скажите, маршалъ, на это? не правда-ли, я чрезъ то много потерялъ.--
   Въ Испаніи, маршалъ Поайлль взялъ Ургель, и т&#1123;мъ проложилъ себ&#1123; путь въ Арагонію, а графъ д'Естре, съ своей стороны, бомбардировалъ Барцелону. На Рейн&#1123;, за недостаткомъ принца Конде, который три года тому назадъ умеръ, и генерала Креки, скончавшагося въ прошедшемъ году, Генриху Дюрфоръ маршалу Дюра, было поручено вести войну подъ начальствомъ его высочества дофина, сына Людовика XIV. Въ арміи маршала Дюра находились также генералы: Катина и Вобанъ; этому посл&#1123;днему было назначено приступить къ осад&#1123; города Филипсбурга, гд&#1123; дофинъ въ первый разъ участвовалъ въ сраженіи. Въ день отъ&#1123;зда дофина въ армію, король позвалъ его къ себ&#1123; и сказалъ ему:-- Сынъ мой, посылая васъ командовать моими войсками, я даю вамъ случай отличиться на пол&#1123; брани; докажите же Европ&#1123;, что, когда меня не будетъ на св&#1123;т&#1123;, король Людовикъ XIV не умеръ.--
   Дофинъ отправился на войну и, согласно съ волею своего отца, показалъ себя достойнымъ званія главнокомандующаго французскою арміей. Филипсбургъ былъ взятъ въ девятьнадцать дней; Мангеймъ въ три дня; Фраикендаль въ два дня; Шнеіеръ, Вормсъ и Оппенгеймъ сдались при одномъ появленіи Французовъ, которые завлад&#1123;ли уже Майнцомъ и Гейдельбергомъ.
   Среди такихъ усп&#1123;ховъ полученъ былъ отъ Лувуа приказъ предавать все огню и мечу и обратить Палатинатъ въ груду пепла. Такимъ образомъ, снова запылало, и на большемъ ч&#1123;мъ прежде пространств&#1123;, пламя, которымъ Тюрень сжегъ два города и двадцать деревень. Вильгельмъ, утвердившійся на трон&#1123; своего тестя, при вид&#1123; зарева этого пожара, переплылъ море, чтобы начать борьбу съ Французами на той же территоріи, на которой онъ им&#1123;лъ случай уже прежде съ ними встр&#1123;чаться. Онъ уже даль Французамъ хорошій урокъ, а потому ему надобно было противопоставить достойнаго соперника. Король выбралъ маршала Люксембурга, который уже бол&#1123;е двухъ л&#1123;тъ находился въ немилости у министра Лувуа, ненавид&#1123;вшаго этого маршала, подобно тому, какъ онъ ненавид&#1123;лъ Тюреня, какъ ненавид&#1123;лъ вообще всякаго, кто отличался талантами. Во время отъ&#1123;зда, Люксембургъ выразилъ королю свои опасенія на счетъ той ненависти, которую онъ оставляетъ за собою. Но Людовикъ XIV, который такъ хорошо ум&#1123;лъ исполнять свою волю, когда того требовала необходимость, и часто даже безъ этой необходимости, отв&#1123;чалъ маршалу:-- По&#1123;зжайте и будьте спокойны; я постараюсь помирить Лувуа съ вами; вы пишите ко мн&#1123;... я ручаюсь, что ваши письма не будутъ проходить черезъ его руки.--
   Люксембургъ началъ военныя д&#1123;йствія съ того, что одержалъ поб&#1123;ду при Флёрус&#1123;; дв&#1123;сти знаменъ или штандартовъ были первою посылкою, которую онъ отправилъ въ Парижъ. Этотъ походъ, кром&#1123; того, былъ зам&#1123;чателенъ по знаменитымъ осадамъ Мопса и Намюра, подъ личнымъ начальствомъ самаго короля, и по сраженіямъ Стейнкеркскомъ и Нервинленскомъ, въ которыхъ герцогъ Шартрскій, сынъ герцога Орлеанскаго, им&#1123;вшій тогда отъ роду пятьнадцать л&#1123;тъ, въ первый разъ участвовалъ. Впосл&#1123;дствіи мы будемъ им&#1123;ть случай поговорить объ немъ. Принцъ Конде, Людовикъ III, внукъ великаго Конде и супругъ п&#1123;вицы де-Нантъ, также отличался въ этихъ двухъ сраженіяхъ. Но для Франціи недостаточно было вн&#1123;шнихъ войнъ: она была раздираема, кром&#1123; того, внутренними междоусобіями. Отм&#1123;неніе Нантскаго эдикта принесло свои плоды; пламя, объявшее Палатинатъ, достигло и Севеннъ. Читатели, в&#1123;роятно, помнятъ о томъ жестокомъ священник&#1123;, о томъ неумолимомъ миссіонер&#1123;, который былъ посланъ въ Мендъ, въ качеств&#1123; инспектора миссій. Аббатъ Шела остался в&#1123;ренъ своимъ правиламъ и д&#1123;йствовалъ со всею строгостію новаго закона. Онъ отнималъ д&#1123;тей отъ ихъ отцовъ и матерей, заключалъ ихъ въ монастыри, и чтобы заставить ихъ тамъ раскаяться въ томъ, что они сд&#1123;лались такими-же еретиками, какъ и ихъ родители, приказывалъ ихъ подвергать столь тяжкимъ наказаніямъ, что многія изъ нихъ не переносили мученій и умирали. Наконецъ, пробывъ четыре года постояннымъ тираномъ и мучителемъ своихъ собратій, онъ заран&#1123;е вырылъ самому себ&#1123; могилу въ Сен-Жерменской церкви, которую выбралъ потому, что она была построена папою Урбаномъ IV, когда онъ былъ Мендскимъ епископомъ.
   Съ т&#1123;хъ поръ, какъ аббатъ Шела былъ сд&#1123;ланъ Севеннскимъ первосвященникомъ, не проходило дня, чтобы не было сд&#1123;лано какого-нибудь арестованія, какихъ-нибудь мученій или какой-нибудь ужасной казни. Въ особенности онъ пресл&#1123;довалъ протестантскихъ пророковъ, которые были, по его мн&#1123;нію, главными виновниками ереси. Двухъ или трехъ пророковъ или пророчицъ онъ приговорилъ къ казни въ то самое время, какъ они появились. Одна изъ этихъ несчастныхъ пророчицъ, которой имя осталось неизв&#1123;стнымъ, была сожжена въ Монпелье; другая, по имени Франциска да-Брезъ, пов&#1123;шена. Наконецъ, третій предсказатель, по имени Лакуатъ, осужденъ былъ на колесованіе; но утромъ того самого дня, въ который была назначена эта казнь, его не нашли въ тюрьм&#1123; и никто никогда не могъ узнать какимъ образомъ онъ изъ нея вышелъ. Этотъ пророкъ, спасенный чудеснымъ образомъ, сталъ, въ свою очередь, пропов&#1123;дывать о смерти аббата Шела, котораго онъ представлялъ какъ Антихриста. Вс&#1123; т&#1123;, которые черезъ него пострадали, вс&#1123; т&#1123;, которыхъ онъ заставилъ носить на сердц&#1123; трауръ,-- а число такихъ было чрезвычайно велико,-- собрались на его призывъ, и подъ предводительствомъ одного кузнеца, по имени Лапорта, и н&#1123;коего Еспри Ссгюіе, который, посл&#1123; Лакуата, былъ наибол&#1123;е уважаемъ изъ двадцати или тридцати пророковъ, д&#1123;йствовавшихъ въ эту эпоху на умы еретиковъ, отправились въ аббатство Монтверъ, м&#1123;стопребываніе первосвященника Шела. Вся труппа была вооружена дрекольями, галебардами, шпагами; у н&#1123;которыхъ были даже ружья и пистолеты.
   Аббатъ былъ въ своей молельн&#1123;, когда, не смотря на отданное имъ приказаніе не безпокоить его вовремя его молитвы, одинъ изъ его служителей, съ бл&#1123;днымъ и встревоженнымъ лицомъ, вб&#1123;жалъ къ нему въ комнату и объявилъ, что фанатики спускаются съ горы. Аббатъ подумалъ сначала, что это было незначительное сборище, которое нам&#1123;ревалось освободить шесть пл&#1123;нниковъ, недавно посаженныхъ имъ въ тюрьму. Такъ какъ онъ им&#1123;лъ при себ&#1123; н&#1123;сколько челов&#1123;къ т&#1123;лохранителей, то приказалъ начальнику своего конвоя идти на встр&#1123;чу фанатикамъ и разс&#1123;ять ихъ. Но, увид&#1123;въ неожиданное число бунтовщиковъ, начальникъ конвоя разсудилъ, что вм&#1123;сто того, чтобы на нихъ напасть, ему ничего бол&#1123;е не остается, какъ только защищаться.. Тот часъ приказалъ онъ запереть ворота аббатства и поставилъ своихъ солдатъ позади баррикады на-скоро выстроенной подъ сводомъ, который велъ въ комнату аббата. Только-что эти приготовленія были окончены, какъ наружная дверь разлет&#1123;лась въ дребезги отъ н&#1123;сколькихъ ударовъ въ нее бревномъ, которое служило осаждающимъ вм&#1123;сто тарана. Мятежники ворвались въ первый дворъ, и съ грозными восклицаніями начали требовать выдачи пл&#1123;нниковъ. Аббатъ Шела отв&#1123;чалъ на эти угрозы приказаніемъ стр&#1123;лять въ мятежниковъ. Приканіе было исполнено: одинъ гугенотъ былъ убитъ, два другіе ранены. Фанатики, не теряя времени, бросились тотчасъ на баррикаду, которую въ н&#1123;сколько минутъ разрушили. Во глав&#1123; ихъ постоянно находились Лапортъ и Еспри Сегюіе, которые желали отомстить, одинъ за смерть своего отца, другой за смерть своего сына, казненныхъ по приказанію аббата. Солдаты укрылись въ зал&#1123; нижняго этажа, которая приходилась надъ комнатой, въ которой аббатъ молился съ своими служителями. Такъ-какъ въ этой аттак&#1123; у фанатиковъ было убито два челов&#1123;ка и ранено пять, то оба начальника, боясь сильнаго сопротивленія, р&#1123;шились освободить сначала арестантовъ, а потомъ сжечь аббатство. Условившись такимъ образомъ, толпа мятежниковъ разд&#1123;лилась на дв&#1123; части: одна бросилась отъискивать арестантовъ, между т&#1123;мъ какъ другая наблюдала, чтобы никто не вышелъ изъ аббатства. Въ скоромъ времени пл&#1123;нники были найдены, ибо, догадываясь, что это были ихъ братья, пришедшіе къ нимъ на помощь, они стали п.хъ къ себ&#1123; звать громкими криками. Пл&#1123;нники были освобождены изъ темницы, гд&#1123; они, привязанные ногами къ бревнамъ, провели уже восемь дней. Это были три мальчика и три д&#1123;вочки, которые были схвачены въ то время, какъ они собирались б&#1123;жать изъ Франціи. Ихъ нашли въ самомъ жалкомъ положеніи: вс&#1123; части т&#1123;ла ихъ распухли, кости ихъ были почти переломлены, и несчастные не могли держаться на ногахъ. При вид&#1123; этого тиранства, гн&#1123;въ и ненависть фанатиковъ еще бол&#1123;е усилились. Раздались крики: Зажигать! Зажигать! и, въ одну минуту, скамейки, стулья и мебель, сложенная на л&#1123;стниц&#1123; и дверяхъ нижней залы,-- все было объято пламенемъ, съ помощію соломы разостланной внутри зданія. Видя, что огонь начинаетъ доходить до его комнаты, аббатъ, чтобы спастись, хот&#1123;лъ б&#1123;жать черезъ окно. По простыни, которыми онъ хот&#1123;лъ воспользоваться, чтобы спуститься внизъ, оказались слишкомъ короткими, и онъ долженъ былъ прыгнуть на землю съ довольно значительной вышины; падая, онъ переломилъ себ&#1123; ногу. Поэтому, онъ съ трудомъ могъ дотащиться до угла ст&#1123;ны, гд&#1123; пытался спрятаться; но при осв&#1123;тившемъ его пламенемъ пожара, онъ былъ открытъ своими врагами. Тутъ онъ увид&#1123;лъ, что ему н&#1123;тъ бол&#1123;е надежды на спасеніе; въ толп&#1123; мятежниковъ раздался крикъ: Смерть первосвященнику! смерть мучителю! Еспри Сегюіе подб&#1123;жалъ къ аббату и, поднявъ надъ его головою руки, сказалъ во всеуслышаніе: -- Помнители вы слова Іисуса Христа? Онъ не хочетъ смерти гр&#1123;шника; Онъ желаетъ, чтобы гр&#1123;шникъ жилъ и раскаялся въ своихъ д&#1123;лахъ.-- Н&#1123;тъ, н&#1123;тъ, воскликнули вс&#1123; мятежники въ одинъ голосъ:-- н&#1123;тъ! пускай онъ умретъ! н&#1123;тъ ему пощады!... убить его!... убить!-- Молчите, закричалъ пророкъ голосомъ, пересилившимъ другіе голоса.-- и выслушайте то, что вамъ Богъ скажетъ моими устами: если этотъ челов&#1123;къ захочетъ сл&#1123;довать за вами и исполнять между нами обязанность пастыря, то оставимъ ему жизнь, которую отнын&#1123; онъ посвятитъ распространенію истинной в&#1123;ры.-- Лучше умереть тысячу кратъ, ч&#1123;мъ итди на помощь ереси, сказалъ аббатъ Шела.-- Такъ умирай-же! воскликнулъ Лапортъ, ударивъ его въ грудь кинжаломъ: -- вотъ теб&#1123; за моего отца, котораго ты вел&#1123;лъ сжечь въ Ним&#1123;!-- Первосвященникъ, получивъ ударъ, даже не вскрикнулъ; можно бы было думать, что кинжалъ притупился на его плать&#1123;, еслибы струя крови не потекла изъ его груди на землю. Аббатъ поднялъ только глаза и руки къ небу, восп&#1123;вая псаломъ Давида: "Изъ глубины пропасти взываю къ Теб&#1123;, Господи, услыши гласъ мой". Тогда Еспри Сегюіе подошелъ, въ свою очередь, къ первосвященнику, и, поражая его кинжаломъ, сказалъ: -- Вотъ теб&#1123; за моего сына, котораго ты живаго вел&#1123;лъ колесовать въ Монпелье!--
   И онъ передалъ кинжалъ третьему фанатику. Но ударъ не былъ еще смертеленъ. Показался только другой потокъ крови, и аббатъ проговорилъ слабымъ голосомъ:-- Освободи, Господи, меня отъ мученій, которыя я заслужилъ своими кровавыми д&#1123;лами... и я съ радостію возв&#1123;щу Твое правосудіе.-- Въ это время, тотъ у кого былъ въ рукахъ кинжалъ, подошелъ къ аббату и, поразивъ его, въ свою очередь сказалъ:-- Вотъ теб&#1123; за моего брата, котораго ты уморилъ въ тюрьм&#1123;!--
   На этотъ разъ ударъ былъ нанесенъ прямо въ сердце; тогда аббатъ проговорилъ невнятнымъ голосомъ:-- Господи, буди ко мн&#1123; милостивъ, по благости Твоей.--
   Это были посл&#1123;днія его слова: онъ умеръ. Но его смерть не удовлетворила мщенію т&#1123;хъ, которымъ не удалось его ранить живымъ. Каждый изъ фанатиковъ, поочередно, подходилъ къ нему и наносилъ ему ударъ кинжаломъ, но имя какой-нибудь дорогой своему сердцу т&#1123;ни, произнося слова проклятія. Аббатъ получилъ такимъ образомъ пятьдесятъ два удара кинжаломъ. Посл&#1123; подобнаго мщенія нельзя было над&#1123;яться на помилованіе; и вотъ съ этого времени начинается та опустошительная война, которую, по ея жестокости, можно сравнить съ Вар&#1139;оломеевскою ночью. Мы не будемъ сл&#1123;дить эту войну во вс&#1123;хъ ея, столь уже изв&#1123;стныхъ, подробностяхъ, но мы увидимъ впосл&#1123;дствіи одного изъ ея главн&#1123;йшихъ начальниковъ, знаменитаго Жана Кавалье, который на короткое время покажется при двор&#1123; Людовика XIV.
   Въ разсмотр&#1123;нномъ нами період&#1123; умерли два челов&#1123;ка, которые занимали важное м&#1123;сто въ в&#1123;к&#1123;: одинъ былъ полководцемъ, другой министромъ. Одинъ изъ нихъ былъ принцъ Конде, другой маркизъ Лувуа. Великій полководецъ Конде, котораго смерть такъ много разъ щадила на пол&#1123; сраженія, умеръ всл&#1123;дствіе сд&#1123;ланнаго имъ визита своей внук&#1123;, герцогин&#1123; Бурбонской, у которой была тогда оспа. Конде былъ посл&#1123;днимъ представителемъ т&#1123;хъ вельможъ, которые зам&#1123;нили прежнее вассальство; онъ былъ посл&#1123;днимъ принцомъ, который открыто воевалъ противъ своего короля. Конде жилъ вдали отъ двора бол&#1123;е семи или восьми л&#1123;тъ. Самъ-ли онъ пожелалъ удалиться отъ Людовика XIV, котораго величіе его осл&#1123;пляло, или, напротивъ, Людовикъ XIV пожелалъ удалить его отъ себя, по той причин&#1123;, что онъ не могъ допустить, чтобы челов&#1123;къ, который былъ одно время его врагомъ, назывался при его жизни Великимъ?-- этихъ вопросовъ мы разр&#1123;шить не. можемъ. Въ посл&#1123;дніе дни своей жизни, принцъ снова подружился съ королемъ. Умирая, онъ просилъ Людовика XIV о возвращеніи своего брата принца Конти, который впалъ въ совершенную немилость короля, и когда король получилъ письмо и въ тоже время узналъ, что того, кто его написалъ, не было уже на св&#1123;т&#1123;, онъ печально сказалъ: -- Въ Конде я потерялъ моего лучшаго полководца.--
   Король исполнилъ посл&#1123;днее желаніе принца: онъ возвратилъ его брата ко двору. Боссюэту было поручено написать надгробную р&#1123;чь: величайшему оратору того времени приличествовало воздать похвалу величайшему полководцу.
   Что касается Лувуа, то кончина его была черезвычайно печальна, и заключала въ себ&#1123; много таинственности.
   Мы уже выше сказали, что, вступивъ въ борьбу съ госпожею де-Ментенонъ, Фенелонъ лишился ея благорасположенія, а Лувуа, быть-можетъ, и жизни. Пояснимъ-же то, что мы сказали. Госпожа де-Ментенонъ, сд&#1123;лавшись супругою короля, пожелала показать себя во всемъ блеск&#1123; своего новаго величія: не им&#1123;я права носить герба своего август&#1123;йшаго супруга,-- такъ какъ гербъ короля былъ гербомъ Французскаго королевства,-- она уничтожила въ своемъ герб&#1123; арматуру Скаррона, своего перваго мужа, и стала носить свой собственный, на которомъ не было даже кордельеровъ, которые обыкновенно означаютъ вдовство. Черезъ восемь дней посл&#1123; совершенія этого бракосочетанія, госпож&#1123; де-Ментенонъ была отведена квартира въ Нерсайл&#1123;, рядомъ съ комнатами, занимаемыми его величествомъ. Въ какомъ бы она ни была м&#1123;ст&#1123;, она всегда старалась пом&#1123;ститься, какъ можно ближе къ королю. Разговоръ о политик&#1123; и составленіе государственныхъ бумагъ сд&#1123;лались постояннымъ занятіемъ министра на половин&#1123; занимаемой г-жею де-Ментенонъ; въ кабинет&#1123; стояло, по об&#1123;имъ сторонамъ камина, два кресла, одно для нея, другое для короля, а передъ столомъ два табурета, одинъ для ея ридикюля, въ который она клала свою работу, а другой для министра. Во время занятій, госпожа де-Ментенонъ занималась обыкновенно какимъ-нибудь рукод&#1123;льемъ. Поэтому, она легко могла слышать все то, что происходило между королемъ и министромъ, которые, не смотря на ея присутствіе, громко разговаривали; госпожа де-Ментенонъ р&#1123;дко вм&#1123;шивалась въ ихъ разговоръ. Часто король спрашивалъ ея мн&#1123;нія. Тогда она отв&#1123;чала съ большими предосторожностями, никогда не показывая виду, что интересуется д&#1123;лами или лицами, о которыхъ шелъ разговоръ, ибо уже заран&#1123;е переговаривалась обо всемъ съ министромъ. Что касается до другихъ ея отношеній, то вотъ они: она иногда &#1123;здила къ англійской королев&#1123;, съ которой играла въ карты, и въ свою очередь принимала ее но-временамъ у себя. Она никогда не пос&#1123;щала ни одной принцессы крови, ни даже самой супруги дофини. За то ни одна изъ нихъ къ ней не &#1123;здила, и если имъ приходилось им&#1123;ть съ новой королевой свиданіе, то разв&#1123; только въ дни назначенные для аудіенцій,-- что было впрочемъ черезвычайно р&#1123;дко. Если она желала о чемъ-нибудь говорить съ принцессами, дочерями короля, то посылала за ними; и такъ какъ она звала ихъ почти всегда только для того, чтобы выразить имъ въ чемъ-нибудь свое неудовольствіе, то принцессы являлись къ ней со страхомъ и обыкновенно уходили со слезами на глазахъ. Само собой разум&#1123;ется, что этотъ этикетъ не существовалъ для герцога Менскаго, передъ которымъ двери въ королевскіе покои растворялись въ какой бы то ни было часъ, и который всегда былъ ласково принимаемъ своею прежнею гувернанткою. Въ скоромъ времени эти секретныя почести показались для госпожи де-Ментенонъ недостаточными, и она пожелала д&#1123;йствовать открыто, т. е. такъ, чтобы вс&#1123; знали, какую власть и какое вліяніе она им&#1123;етъ надъ вс&#1123;мъ дворомъ; другими словами сказать, она желала объявить Франціи, что она -- супруга короля. Герцогъ Менскій и Воссюэтъ взялись выхлопотать у короля позволеніе обнародовать его бракъ съ госпожою де-Ментенолъ. Король, уступая любви одного и краснор&#1123;чію другаго, согласился на все о чемъ его просили. Но Лувуа, который издерживалъ бол&#1123;е ста тысячъ франковъ за доставленіе ему секретовъ двора, не замедлилъ узнать о вс&#1123;хъ прод&#1123;лкахъ госпожи де-Ментенонъ, и объ об&#1123;щаніи, которое король им&#1123;лъ слабость ей дать. Лувуа требуетъ къ себ&#1123; тотчасъ Парижскаго архіепископа Гарлё, который присутствовалъ при в&#1123;нчаніи короля на фаворитк&#1123;, беретъ бумаги, отправляется вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ къ королю, и входить безъ доклада, какъ онъ это всегда д&#1123;лалъ, въ кабинетъ короля. Король, отправлявшійся на прогулку, остановился въ дверяхъ, и съ удивленіемъ спросилъ Лувуа, что заставило его придти къ нему въ такой часъ, въ который онъ не им&#1123;лъ обыкновенія приходить.-- Одно весьма нужное и важное д&#1123;ло, отв&#1123;чалъ министръ,-- которое требуетъ, чтобы я поговорилъ съ вашимъ величествомъ на-един&#1123;.--
   Придворные и комнатные лакеи тотчасъ вышли изъ комнаты; по они оставили за собою двери отпертыми, такъ-что могли не только разслышать все то, что говорилось, но даже вид&#1123;ть, черезъ зеркало, все то, что происходило: Лувуа пришелъ просить Людовика XIV вспомнить о томъ об&#1123;щаніи, которое онъ далъ, какъ ему, такъ равнымъ образомъ и Гарле, никогда не объявлять Франціи о своемъ бракосочетаніи съ де-Ментенонъ. Король, чувствуя себя не правымъ, замялся, не зналъ что отв&#1123;чать, и, не защищая своего королевскаго слова, пошелъ въ кабинетъ, гд&#1123; находились придворные и комнатные лакеи, чтобы отд&#1123;латься отъ того, кто такъ ему докучалъ своею просьбою. Но Лувуа, вставъ передъ дверью, и падая на кол&#1123;ни, вынулъ изъ-за пояса небольшую шпагу, которую онъ всегдэ им&#1123;лъ обыкновеніе носить при себ&#1123;, и, отдавая ее королю, сказалъ: -- Государь, убейте меня, дабы я не вид&#1123;лъ, что мой король изм&#1123;нилъ слову, которое онъ мн&#1123; об&#1123;щалъ сдержать!--
   Король сердится, топаетъ ногами, настаиваетъ на своемъ и приказываетъ министру дать ему пройти. Но вм&#1123;сто того, чтобы повиноваться, Лувуа д&#1123;лается еще бол&#1123;е неотвязчивымъ, и, боясь, чтобы король отъ него не ушелъ, р&#1123;шается даже схватить короля за руку, представляя ему ту ужасную противуположность, которая существуетъ между его происхожденіемъ и происхожденіемъ госпожи де-Ментенонъ, и получаетъ отъ короля об&#1123;щаніе, что ни при жизни, ни по смерти Лувуа, этотъ бракъ никогда не будетъ объявленъ.
   Между т&#1123;мъ, госпожа де-Ментенонъ, полная надежды, ежеминутно ожидала того часа, въ который король придетъ ей сказать, что ихъ бракъ будетъ объявленъ. Прошла нед&#1123;ля, а между т&#1123;мъ желаніе Ментенонъ не исполнялось. Тогда она сама р&#1123;шилась напомнить королю о томъ об&#1123;щаніи, которое онъ даль своему сыну, герцогу Менскому и Боссюэту. По король остановилъ госпожу до-Мептенонъ на первомъ слов&#1123; и просилъ ее никогда ему не. говорить бол&#1123;е объ этомъ д&#1123;л&#1123;. Госпожа де-Ментенонъ, у которой была также своя полиція, какъ и у маркиза Лувуа, узнала обо всс.мъ томъ, что происходило между королемъ и министромъ, и начала съ этого времени приготовлять погибель посл&#1123;дняго,-- погибель, о которой она уже съ давняго времени замышляла. Все это происходило въ эпоху опустошенія Палатината; и, не смотря на то глубокое уваженіе, которое Людовикъ XIV всегда внушалъ къ своимъ д&#1123;ламъ и къ своей особ&#1123;, слухъ объ этомъ жестокомъ поступк&#1123;, произвелъ, даже при двор&#1123;, непріятное д&#1123;йствіе. Госпожа де-Ментенонъ воспользовалась этимъ обстоятельствомъ и стала наговаривать королю на Лувуа, присовокупляя, что вся отв&#1123;тственность за такой жестокій поступокъ безъ сомн&#1123;нія падала на короля. Но такъ-какъ Людовикъ самъ спосп&#1123;шествовалъ этимъ м&#1123;рамъ жестокости, то онъ не сд&#1123;лалъ Лувуа никакого упрека; но за то, въ его присутствіи началъ чувствовать то безпокойство, или, такъ сказать, то затруднительное положеніе, какое виновный чувствуетъ въ присутствіи соучастника своего преступленія.
   Но министръ, напротивъ, радовался, что его приказаніе сжечь Палатинатъ было приведено въ исполненіе, и, продолжая идти тою-же дорогою, предложилъ Людовику XIV сжечь Тріеръ, ибо онъ боялся, чтобы непріятели не сд&#1123;лали изъ него себ&#1123; опаснаго укр&#1123;пленнаго м&#1123;ста. По на этотъ разъ король вм&#1123;сто того, чтобы одобрить мн&#1123;ніе министра, отказалъ ему на-отр&#1123;зъ. Лувуа сталъ сопротивляться; но король настаивалъ на своемъ, и д&#1123;ло нич&#1123;мъ не р&#1123;шилось. По отъ&#1123;зд&#1123; Лувуа, госпожа де-Ментенонъ не замедлила явиться къ Людовику XIV и высказать ему все то, что было коварнаго въ сов&#1123;т&#1123; министра.
   Но, судя по анекдоту о Тріанонскомъ окн&#1123;, можно было вид&#1123;ть, что Лувуа былъ челов&#1123;комъ, который не легко соглашался въ чемъ-либо кому уступить, даже тому, передъ которымъ все склонялось. Поэтому, спустя н&#1123;сколько дней посл&#1123; посл&#1123;дняго своего разговора съ королемъ, онъ прі&#1123;халъ, по своему обыкновенію, заниматься д&#1123;лами къ госпож&#1123; де-Ментенонъ, и, окончивъ свои занятія, обратился къ королю съ сл&#1123;дующими словами: -- Посл&#1123;дній разъ, когда я былъ у вашего величества, я зам&#1123;тилъ, что вы, государь, единственно только по долгу вашей сов&#1123;сти не соглашались на мое предложеніе сжечь Тріеръ; нын&#1123;-же я р&#1123;шился взять это д&#1123;ло на мою отв&#1123;тственность и на мою сов&#1123;сть.... и я отправилъ уже курьера съ приказаніемъ сжечь Тріеръ.--
   Безъ всякаго сомн&#1123;нія, терп&#1123;ніе короля кончилось, ибо, едва эти слова были произнесены, какъ онъ, обыкновенно спокойный и вполн&#1123; знающій управлять собою, бросился къ камину, схватилъ щипцы и непрем&#1123;нно ударилъ бы ими министра, еслибы госпожа де-Ментенонъ не посп&#1123;шила встать между ими обоими, и такимъ образомъ защитить министра отъ удара.-- Ахъ! государь, что вы д&#1123;лаете? воскликнула она.
   Прежде ч&#1123;мъ Лувуа усп&#1123;лъ уйти въ дверь, король кричалъ ему въ сл&#1123;дъ: -- Извольте сію-же минуту отправить втораго курьера съ приказаніемъ отъ моего имени возвратить перваго; вы отв&#1123;чаете мн&#1123; головою!--
   Лувуа не им&#1123;лъ надобности отправлять втораго курьера, ибо первый, совершенно готовый къ отъ&#1123;зду, ждалъ результата той см&#1123;лой попытки, которую р&#1123;шился сд&#1123;лать министръ, безъ предварительнаго согласія короля, и которая ему не удалась.
   Второе приключеніе довершило погибель Лувуа. Людовикъ XIV предположилъ взять городъ Монсъ (Mons) въ начал&#1123; весны 1691 года, и р&#1123;шилъ, что дамы будутъ участвовать при осад&#1123;, какъ это было прежде во время осады Намюра; но Лувуа формально воспротивился этому, объявивъ, что теперь въ казн&#1123; н&#1123;тъ денегъ, чтобы зат&#1123;вать подобныя глупости, которыя не могутъ обойтись дешево. Людовикъ XIV былъ глубоко оскорбленъ, видя себя въ первый разъ безсильнымъ; зная о плохомъ состояніи своихъ финансовъ, онъ по невол&#1123; долженъ былъ согласиться съ мн&#1123;ніемъ министра; такимъ образомъ, Монъ не удостоился чести быть взятымъ въ присутствіи особъ прекраснаго пола.
   Наконецъ, при осад&#1123; этого города случилось одно маленькое происшествіе, которое было, такъ сказать, тою лишнею каплею воды отъ которой вода въ сосуд&#1123; переливается черезъ край. Однажды король, прогуливаясь по лагерю, зам&#1123;тилъ, что одинъ конный караулъ былъ, по его мн&#1123;нію, худо поставленъ на своемъ м&#1123;ст&#1123;, и приказалъ ему перейти на другое м&#1123;сто. Въ тотъ-же день, проходя случайно опять мимо этого самого караула, онъ нашелъ его на томъ-же м&#1123;ст&#1123;, съ котораго приказалъ ему см&#1123;ниться. Король удивился подобному неослушанію и спросилъ офицера, кто вел&#1123;лъ ему перейти на прежнее м&#1123;сто.-- Ваше величество, отв&#1123;чалъ Офицеръ,-- это я сд&#1123;лалъ по приказанію маркиза Лувуа, который зд&#1123;сь проходилъ съ часъ тому назадъ.-- Но, спросилъ офицера король,-- разв&#1123; вы не сказали Лувуа, что я переставилъ васъ на другое м&#1123;сто?-- Сказалъ, ваше величество.-- Да! Лувуа дерзокъ, сказалъ король, обращаясь къ своей свит&#1123;:-- не узнаетели вы его въ этомъ поступк&#1123;, господа?--
   И онъ снова поставилъ офицера и его караулъ на то м&#1123;сто, на которомъ приказалъ стоять еще утромъ. Сл&#1123;дствіемъ такой выходки Лувуа было то, что король, возвращаясь съ осады Мопса, сталь все бол&#1123;е и бол&#1123;е удаляться своего министра и видимымъ образомъ оказывать ему свое неблагорасположеніе. Однажды, когда супруга маршала де-Рошфоръ и госпожа де-Блансакъ, ея дочь, прі&#1123;хали къ Лувуа на об&#1123;дъ въ Медонъ, онъ предложилъ имъ посл&#1123; об&#1123;да отправиться вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ гулять по окрестностямъ. Дамы приняли предложеніе; посл&#1123; об&#1123;да онъ посадилъ ихъ въ маленькую коляску, и с&#1123;въ самъ на козлы, вм&#1123;сто кучера, отправился съ ними кататься. Про&#1123;хавъ съ четверть версты дамы стали вс&#1123; бол&#1123;е и бол&#1123;е прислушиваться и зам&#1123;тили, что министръ, забывъ в&#1123;роятно, что он&#1123; сид&#1123;ли въ коляск&#1123;, разговаривалъ самъ съ собою, какъ будто онъ былъ одинъ, и, погрузившись въ глубокія думы, повторялъ отрывистыми словами:-- Сд&#1123;лаетъ-ли онъ это?... Заставятъ-ли его это сд&#1123;лать? Н&#1123;тъ.. Но, однако.... О! н&#1123;тъ, онъ не посм&#1123;етъ....
   Такъ какъ во время этого монолога онъ продолжалъ &#1123;хать дал&#1123;е, не зам&#1123;чая того, что, лошади его своротили съ главной дороги и по&#1123;хали проселочною, то черезъ н&#1123;сколько минутъ, коляска очутилась у самаго берега ручья и, конечно, прогуливающіеся попали бы въ воду, если бы госпожа Рошфоръ не схватила Лувуа за руку и не удержала возжи.
   Услышавъ ея крикъ, Лувуа очнулся, какъ будто посл&#1123; глубокаго сна; осадивъ лошадей на н&#1123;сколько шаговъ назадъ, онъ сказалъ:-- Ахъ! да, это правда, я думалъ совершенно о другомъ.--
   16 Іюля 1691 года, вдругъ распространился слухъ, что министръ Лувуа, не будучи прежде нич&#1123;мъ бол&#1123;нъ, умеръ въ пять часовъ по полудни.
   Это изв&#1123;стіе крайне вс&#1123;хъ удивило; вс&#1123; встревожились, вс&#1123; стали справляться, ибо никто не в&#1123;рилъ, чтобы это была правда.
   По справкамъ оказалось, что прі&#1123;хавъ, по своему обыкновенію, заниматься государственными д&#1123;лами къ госпож&#1123; де-Ментенонъ, онъ почувствовалъ себя не хорошо и что король сов&#1123;товалъ ему отправиться домой, что онъ возвратился къ себ&#1123; п&#1123;шкомъ, гд&#1123; бол&#1123;знь его внезапно усилилась; что онъ послалъ тотчасъ за своимъ сыномъ, маркизомъ Барбезье, и что хотя его сынъ жилъ вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ въ одномъ дом&#1123; и тотчасъ приб&#1123;жалъ къ своему отцу, но онъ уже не засталъ его живымъ.
   Въ то время, какъ министръ умеръ, король, вм&#1123;сто того, чтобы идти прогуливаться, по своему обыкновенію, мимо фонтановъ,-- что чрезвычайно развлекало его во время прогулки,-- отправился въ оранжерею и, прохаживаясь взадъ и впередъ около балюстрады, смотр&#1123;лъ на тотъ домъ, въ которомъ умеръ Лувуа.
   Въ то время, какъ онъ такимъ образомъ прогуливался, одинъ офицеръ службы Англійскаго короля, подошелъ къ нему и съ печальнымъ видомъ прив&#1123;тствовалъ его, отъ имени ихъ величествъ, съ кончиною этого министра.
   -- Поклонитесь отъ меня Англійскому королю и его супруг&#1123;, отв&#1123;чалъ спокойнымъ голосомъ, не выражающимъ никакого сожал&#1123;нія, Людовикъ XIV,-- и скажите имъ отъ моего имени, что, какъ мои, такъ и ихъ д&#1123;ла, отъ этого ни въ какомъ случа&#1123; не пойдутъ лучше.--
   Внезапность бол&#1123;зни и неожиданность кончины министра Лувуа произвели много толковъ, т&#1123;мъ бол&#1123;е, что вскрытіе его т&#1123;ла послужило, какъ говоритъ Сен-Симомъ, доказательствомъ тому, что онъ былъ отравленъ. Лувуа любилъ пить воду, и въ его кабинет&#1123;, на камин&#1123;, постоянно стоялъ графинъ съ водою, который часто приходилось доливать. Передъ т&#1123;мъ, чтобы отправиться заниматься къ королю, Лувуа выпилъ воды, спустя н&#1123;сколько минутъ посл&#1123; того, какъ полотеръ вышелъ изъ кабинета, въ которомъ натиралъ полъ, оставаясь въ комнат&#1123; н&#1123;которое время одинъ. Полотеръ былъ арестованъ и посаженъ въ тюрьму; но не просид&#1123;лъ онъ въ тюрьм&#1123; и четырехъ полныхъ дней, какъ въ самомъ начал&#1123; сл&#1123;дствіи, король издалъ повел&#1123;ніе выпустить его изъ тюрьмы и прекратить по этому д&#1123;лу всякое разъисканіе {Сен-Симонъ, стр. 101, томъ XXIV.}.
   Посл&#1123; кончины Лувуа посл&#1123;довала смерть другаго лица, которая произвела при двор&#1123; не мен&#1123;е шуму, и о которой самъ король старался, чтобы она не осталась въ сомн&#1123;ніи. Однажды утромъ, вставая съ постели, король обратился къ своимъ придворнымъ съ сл&#1123;дующими словами: -- Господа, вы знаете ли, что Испанская кролева умерла отравленною; ядъ былъ приготовленъ въ пирог&#1123;, поданномъ ей къ столу; графиня Пернитцъ и камеристки Запата и Мина, которыя кушали этотъ пирогъ посл&#1123; королевы, также умерли отъ отравы.--
   Эта Испанская королева была Марія-Луиза Орлеанская, дочь отъ его высочества принца Орлеанскаго и принцессы Генріеты; она была отравлена ядомъ за то, что объявила Людовику XIV о безсиліи (impotentia) Карла II, своего супруга.
   Во Франціи за-ран&#1123;е знали объ этомъ несчастій. Изъ Версайля было немедленно послано противоядіе, которое, къ несчастію, получено было въ Испаніи два или три дня посл&#1123; смерти королевы.
   

ГЛАВА XLV.
1696--1700.

Состояніе Европы въ конц&#1123; войны.-- Мирный договоръ съ Савойею.-- Рисвикскій миръ.-- Первое духовное зав&#1123;щаніе Испанскаго короля.-- Избраніе принца Конти на польскій престолъ.-- Битва при Зент&#1123;.-- Карловицкій миръ.-- Салонскій кузнецъ.-- Путешествіе его въ Версайль.-- Онъ представляется ко двору.-- Свиданіе его съ Людовикомъ XIV. Его исторія.-- Объясненіе Таинственныхъ его приключеній.-- Графъ д'Обиньи.-- Его распутная жизнь.-- Молодая герцогиня Бургундская.-- Пріемъ ея во Франціи.-- Прибытіе ея въ Монтаржисъ, въ Фонтенбло и въ Версайль.-- Празднованіе свадьбы.-- Первая брачная ночь.-- Портретъ герцога Бургундскаго.

   Скажемъ н&#1123;сколько словъ о состояніи французскаго войска, и необходимости мира, которую чувствовали вс&#1123; вообще.
   Въ начал&#1123; 1696 года во Франціи было четыре арміи въ готовности: одна, состоявшая изъ 80,000 челов&#1123;къ, находилась во Фландріи съ Вильруа; другая, подъ предводительствомъ маршала Шуазеля, простиралась до 4,000 и стояла на берегахъ Рейна; Катина съ 35,000-мъ корпусомъ занималъ Піемовтъ; герцогъ Вандомскій, о которомъ мы будемъ говорить посл&#1123;, достигшій генеральскаго чина изъ простаго счастливаго воина, начавшаго службу съ т&#1123;лохранителя короля, не смотря на то, что былъ внукъ Генриха IV, командовалъ корпусомъ въ 45,000 челов&#1123;къ въ Барцелон&#1123;, которою завлад&#1123;лъ; и такъ, у Французовъ было 200,000 войска, которое они, не смотря на то, что были ослаблены тридцатил&#1123;тнею войною, могли еще противупоставить Аугсбургской лиг&#1123;, съ которою борьба ихъ продолжалась уже восемь л&#1123;тъ.
   Между т&#1123;мъ, какъ это всегда случается посл&#1123; н&#1123;котораго времени, проведеннаго въ войн&#1123;, каждый народъ, участвовавшій въ войн&#1123;, чувствовалъ необходимость собрать силы свои, разс&#1123;янный по полямъ брани, на которыхъ было пролито столько крови. Вильгельмъ, завлад&#1123;въ Англіею и присоединивъ къ ней Ирландію, желалъ мира, столь необходимаго для основывающихся монархій. Императоръ сп&#1123;шилъ отозвать свои войска изъ Италіи, чтобы противупоставить ихъ, съ юнымъ своимъ поб&#1123;дителемъ, принцемъ Евгеніемъ, Туркамъ, которые въ одно и тоже время вели войну съ Германіею, Польшею, Венеціею и Россіею. Герцогъ Савойскій началъ понимать, что истинный его союзникъ былъ Французскій король, къ которому онъ такъ часто посылалъ дочерей своихъ для вступленія въ бракъ съ принцами изъ дома Бурбоновъ. Наконецъ Карлъ II, ослаб&#1123;вавшій со дня на день, желалъ въ мирное время выбрать себ&#1123; насл&#1123;дника между европейскими принцами. Даже самъ Людовикъ XIV, удрученный уже л&#1123;тами, ст&#1123;сняемый финансами, которые пришли въ упадокъ со смертію Кольбера, огорчаемый семейными несогласіями, желалъ мира, или по крайней м&#1123;р&#1123; перемирія, дабы им&#1123;ть время заняться, касательно Испаніи, планомъ, который онъ безъ сомн&#1123;нія составилъ въ ум&#1123; своемъ съ того дня, какъ чрезъ излишнюю откровенность своей племянницы узналъ, что Карлъ II не могъ им&#1123;ть насл&#1123;дника.
   Разстройство лиги началось отпаденіемъ отъ нея Виктора-Амедея герцога Савойскаго; графъ Трессе и маршалъ Катина были посредниками; впрочемъ, въ результат&#1123; этого посредничества нельзя было сомн&#1123;ваться; герцогу возвращали влад&#1123;нія его во всей ихъ ц&#1123;лости, ему давали деньги, въ которыхъ онъ очень нуждался, и предлагали то, чего онъ съ давняго времени очень домогался, именно -- вступленіе въ бракъ дочери его Маріи-Аделаиды съ герцогомъ Бургундскимъ, сыномъ его высочества дофинъ и сл&#1123;довательно съ возможнымъ насл&#1123;дникомъ французской короны.
   Этотъ мирный договоръ условились заключить въ Италіи въ монастыр&#1123; Лоретскей-Богородицы. Г. де-Трессе и маршалъ Катини отправились туда съ своей стороны, а герцогъ Савойскій съ своей, подъ предлогомъ богомолья. Тамъ-то были подписаны условія при посредничеств&#1123; папы Иннокентія XII, который им&#1123;лъ ту важную для себя выгоду. что освобождалъ чрезъ это Италію и отъ Австрійцевъ и отъ Французовъ, равно ее раззорявшихъ. Герцогь Савойскій обязывался этимъ договоромъ заставить Имперію признать неутралитетъ Италіи.
   Имперіи представляла н&#1123;которыя затрудненія; тогда герцогь Савойскій соединилъ войска свои съ войсками французскими, такъ что мен&#1123;е, ч&#1123;мъ чрезъ м&#1123;сяцъ, онъ изъ генералиссимуса императора Леопольда, сд&#1123;лался генералиссимусомъ короля Людовика XIV. Это обстоятельство заставило императора войти, въ свою очередь, въ переговоры. Голландцы, которые съ своей стороны должны были много выиграть въ этомъ мир&#1123;, предложили для конференцій Рисвикскій замокъ. Карлъ XI, король Шведскій, избранъ былъ посредникомъ, и хотя онъ умеръ въ продолженіе конференцій, остава престолъ сыну своему Карлу XII, но не смотря на то, миръ былъ подписанъ 20 сентября 1697 года.
   По этому миру король возвращалъ Испаніи все, ч&#1123;мъ онъ завлад&#1123;лъ около Пиринеевъ, и все, что отнялъ у нея во Фландріи, то есть, Люксембургъ, Мопсъ, Атъ (Ath) и Кортрикъ; императору Кель (Kelh), Филнисбургь, Фрейбургъ, и Брензахъ; Гюнингенскія и Пове-Брейзахскія укр&#1123;пленія были срыты. Трирскій курфирстъ вступилъ въ свой городъ, Палатинъ въ свои влад&#1123;нія, герцогъ Лотарингскій въ свое герцогство; принцъ Оранскій, на котораго до сихъ поръ смотр&#1123;ли какъ на похитителя престола и тирана, быль признанъ законнымъ королемъ, и Людовикъ XIV обязывался не подавать никакой помощи врагамъ его. Но врагами короля Вильгельма были король Іаковъ и сынъ его, жившіе въ Сен-Жерменскомъ замк&#1123;; какъ изгнанники, они принуждены были довольствоваться однимъ только пустымъ титуломъ Величества. Что касается до Французовъ, то имъ отдали Страсбургъ, или лучше сказать, ихъ утвердили въ обладаніи имъ. Теперь Карлъ II могъ спокойно сд&#1123;лать свое духовное зав&#1123;щаніе. Онъ отдавалъ свою корону Леопольду Баварскому, юному принцу, которому было не бол&#1123;е пяти л&#1123;тъ; этотъ принцъ происходилъ отъ короля Филиппа IV и былъ внучатный племянникъ царствующаго короля.
   Въ то самое время, когда Испанскій король располагалъ такимъ образомъ своею короною въ пользу принца, который вскор&#1123; умеръ, Поляки избрали себ&#1123; короля, которому также не суждено было царствовать. Кардиналъ Полиньякъ старался доставить польскую корону принцу Конти, который отличился при Штейнкирхен&#1123; и Нервинден&#1123;. Правда, что спустя два часа посл&#1123; того, какъ онъ былъ избранъ большинствомъ голосовъ, меньшее число голосовъ избрало, въ свою очередь, курфирста саксонскаго Августа. Но на этотъ разъ меньшинство взяло верхъ. Августъ былъ влад&#1123;тельный принцъ; онъ съ давняго времени копилъ деньги на этотъ случай; наконецъ онъ былъ совершенно готовъ вступить въ Польшу и требовать этой короны, которую у него отнимали; принцу Конти нельзя ничего было сд&#1123;лать: онъ не им&#1123;лъ другихъ покровителей, кром&#1123; хвоего имени и вліянія кардинала, другаго войска, кром&#1123; трехъ или четырехъ дворянъ, его сопровождавшихъ, другихъ денегъ, кром&#1123; заемныхъ писемъ. Прі&#1123;хавъ въ Данцигъ, онъ узналъ, что соперникъ его уже короновался; отсюда онъ возвратился тотчасъ во Францію, не получивъ даже денегъ по своимъ заемнымъ письмамъ, по которымъ банкиръ отказался ему уплатить.
   Между т&#1123;мъ, было получено изв&#1123;стіе, что принцъ Евгеній разбилъ Турокъ при Зент&#1123;, такъ-что въ то время, какъ западъ подписывалъ миръ Рисвикскій, востокъ подписывалъ миръ Карловицкій. За эту войну поплатились Турки. Они уступили Венеціи Морею, Россіи Азовъ, Польш&#1123; Каменецъ, а имперіи Трансилванію. Европа была изумлена. Отъ Невы до Тигра, отъ Босфора до Гибралтара, повсюду царствовалъ миръ. Но для царя Петра Великаго и новаго Шведскаго короля Карла XII этотъ миръ въ сущности былъ только перемиріемъ.
   Возвратимся теперь въ Версайль. Лувуа, какъ мы сказали, умеръ; смерть его подавала госпож&#1123; де-Ментенонъ надежду, что она будетъ объявлена королевою. Она р&#1123;шилась, для достиженія этой ц&#1123;ли, приб&#1123;гнуть къ сверхъестественнымъ средствамъ, над&#1123;ясь, что король, не слушавшій голоса людей, послушаетъ по крайней м&#1123;р&#1123; гласа Божія.
   Въ одинъ день какой-то кузнецъ изъ небольшаго города Салона, въ Прованс&#1123;, прибылъ въ Версайль, совершивъ путешествіе свое п&#1123;шкомъ; онъ отправился, даже нисколько не отдохнувъ, прямо во дворецъ, и обратился къ г. Бриссаку, маіору т&#1123;лохранителей, съ просьбою ввести его къ королю, которому, какъ онъ говорилъ, онъ им&#1123;етъ открыть одно весьма важное д&#1123;ло. Бриссакъ натурально отказалъ ему; но крестьянинъ этотъ столько разъ возобновлялъ свою просьбу, такъ настоятельно упрашивалъ различныхъ придворныхъ особъ допустить его къ королю, что наконецъ р&#1123;шились доложить королю объ этомъ странномъ случа&#1123;; желая знать, до какой степени будетъ простираться настойчивость этого простяка, Людовикъ вел&#1123;лъ ему сказать, что напрасно онъ хлопочетъ, что король Французскій не им&#1123;етъ привычки разговаривать со всякимъ, кому вздумается этого домогаться. Но крестьянинъ стоялъ на своемъ, говоря, что еслибы онъ им&#1123;лъ честь увид&#1123;ться съ королемъ, то онъ бы разсказалъ ему такія вещи, которыя ему одному изв&#1123;стны, и при томъ, такія секретныя, что король ясно бы понялъ, что им&#1123;етъ д&#1123;ло не съ какимъ нибудь пронырою, какъ по-видимому думаетъ, но съ челов&#1123;комъ истинно озареннымъ свыше. Кузнецъ присовокуплялъ, что если д&#1123;йствительно ему невозможно вид&#1123;ть короля, то пусть по крайней м&#1123;р&#1123; дозволятъ ему явиться къ которому нибудь изъ государственныхъ министровъ. Король вел&#1123;лъ позвать Барбезьё, сына Лувуа, и приказалъ ему выслушать этого челов&#1123;ка. Поэтому, когда на другой день крестьянинъ пришелъ опять во дворецъ, то его пригласили идти къ г. Барбезьё, его ожидавшему. Кузнецъ покачалъ головою и сказалъ:-- Я просилъ позволить мн&#1123; поговорить съ государственнымъ министромъ, а г. Барбезьё не государственный министръ.-- Этотъ отв&#1123;тъ изумилъ вс&#1123;хъ придворныхъ, въ особенности самого короля. И д&#1123;йствительно, какимъ образомъ этотъ крестьянинъ, который только три или четыре дня тому назадъ прибылъ въ Версайль, могъ такъ хорошо знать, какія кто должности занималъ при двор&#1123;? Людовикъ XIV тотчасъ назначилъ, для принятія показаній крестьянина, г. Помпона; кузнецъ на этотъ разъ не могъ не согласиться высказать ц&#1123;ль своего пос&#1123;щенія, потому что Помпонъ им&#1123;лъ требуемый титулъ. Поэтому, онъ и не сд&#1123;лалъ никакого возраженія. Онъ пошелъ къ этому министру и разсказалъ ему, что однажды вечеромъ, возвращаясь въ свой городокъ весьма поздно, и проходя подъ однимъ деревомъ, онъ вдругъ озаренъ былъ большимъ св&#1123;томъ; что потомъ изъ средины этого св&#1123;та явилась ему молодая, красивая, б&#1123;локурая и весьма сіяющая женщина, од&#1123;тая въ длинное б&#1123;лое платье, и им&#1123;вшая сверхъ этого платья королевскую порфиру; что эта женщина ему сказала;-- я королева Марія-Терезія; ступай, явись къ королю, и скажи ему то, что я сейчасъ нам&#1123;рена теб&#1123; сообщить; Богъ поможетъ теб&#1123; въ твоемъ путешествіи; а если король будетъ сомн&#1123;ваться въ томъ, что ты пришелъ отъ моего имени, то ты скажи ему про одну вещь, которую онъ одинъ знаетъ, про которую онъ одинъ только можетъ знать, и по которой онъ признаетъ справедливымъ все, что ты ему ни скажешь. Если сначала тебя не допустятъ говорить съ королемъ, что очень в&#1123;роятно, то ты попроси позволенія поговорить съ которымъ нибудь изъ государственныхъ министровъ; но смотри, не говори ничего другимъ, кто бы они ни были! И такъ, ступай же, или см&#1123;ло и скоро и исполни то, что я теб&#1123; приказываю; въ противномъ случа&#1123;, теб&#1123; угрожаетъ смерть!... Кузнецъ об&#1123;щалъ сд&#1123;лать все, чего отъ него требовало привид&#1123;ніе, и какъ скоро онъ далъ об&#1123;щаніе, то привид&#1123;ніе, сказавъ ему тотъ секретъ, который онъ долженъ былъ сообщить одному только королю, тотчасъ исчезло. Съ нимъ исчезъ также и св&#1123;тъ ему предшествовавшій, и крестьянинъ остался одинъ подъ деревомъ въ такомъ изумленіи, что не см&#1123;лъ идти дал&#1123;е: онъ легъ на томъ же м&#1123;ст&#1123; и тотчасъ заснулъ.

0x01 graphic

   Проснувшись на другой день, онъ думалъ, что вид&#1123;лъ сонъ, и что безразсудно бы было пуститься въ дорогу, пов&#1123;ря этому вид&#1123;нію. По чрезъ два дня, проходя въ тотъ же часъ мимо того же дерева, ему снова явилось тоже вид&#1123;ніе, повторило ему т&#1123; же самыя слова, по присовокупило къ нимъ упреки за его нев&#1123;рованіе, а къ этимъ упрекамъ такія угрозы, что въ этотъ разъ онъ положительно об&#1123;щалъ отправиться въ путь, приводя въ извиненіе свое совершенно недостаточное состояніе. Тогда королева приказала ему идти къ правителю Прованса разсказать ему, что онъ вид&#1123;лъ, равно и о необходимости безъ отлагательства отправиться въ Версайль, присовокупляя, что она ни мало не сомн&#1123;вается въ томъ, что правитель доставитъ ему средства къ путешествію. Однако же, крестьянинъ оставался въ прежней своей нер&#1123;шимости, и надобно было привид&#1123;нію явиться ему въ третій разъ, дабы заставить его отправиться къ королю въ Версайль.
   Посл&#1123; третьяго явившагося ему привид&#1123;нія, онъ уже прямо отправился въ Э, къ правителю Прованса, разсказалъ ему все съ такимъ тономъ уб&#1123;жденія, что посл&#1123;дній, не колеблясь, сов&#1123;товалъ ему отправиться въ путь, и далъ ему денегъ на путевыя издержки. Не смотря, однако, ни на свои просьбы, ни уб&#1123;жденія, г. Помпонъ не могъ отъ него ничего выв&#1123;дать, и на все, что ни говорилъ министръ, этотъ челов&#1123;къ отв&#1123;чалъ, что остальное онъ можетъ сообщить только одному королю.
   Г. Помпонъ возвратился къ королю и разсказалъ ему весь свой разговоръ съ кузнецомъ. Это донесеніе возбудило въ Людовик&#1123; XIV такое любопытство, что онъ самъ захот&#1123;лъ поговорить съ этимъ челов&#1123;комъ. Всл&#1123;дствіе этого, онъ вел&#1123;лъ ввести его въ свой кабинетъ, но такъ, чтобы его провели къ нему по малой л&#1123;стниц&#1123;, выходившей на мраморный дворъ. Первый разговоръ съ кузнецомъ показался королю такимъ занимательнымъ, по видимому, что на другой день король пожелалъ говорить съ нимъ въ другой разъ. Каждая изъ этихъ конференціи продолжалась, по крайней м&#1123;р&#1123;, часъ, и какъ при этомъ никто не присутствовалъ, то никто и не зналъ, о чемъ говорилъ король съ простолюдиномъ; а такъ какъ при дворахъ тайны р&#1123;дко остаются неузнанными, то и мы повторимъ то, что разсказывали въ то время придворные объ этомъ странномъ свиданіи.
   На другой день когда король, посл&#1123; вторичнаго свиданія своего съ кузнецомъ, собираясь на охоту, сходилъ по той же л&#1123;стниц&#1123;, по которой, по его повел&#1123;нію, кузнецъ долженъ былъ къ нему приходить, герцогъ Дюра, бывшій, по своему имени и своему положенію, а особливо по дружб&#1123;, которую оказывалъ къ нему Людовикъ XIV, на такой ног&#1123;, что могъ говорить королю все, что ему не придетъ въ голову, началъ говорить съ презр&#1123;ніемъ объ этомъ челов&#1123;к&#1123;, и кончилъ свое нападеніе пословицею, очень обыкновенною въ то время: или этотъ челов&#1123;къ сумасшедшій, или король неблагороденъ. При этомъ слов&#1123; король остановился, чего онъ никогда не д&#1123;лалъ, чтобъ отв&#1123;чать, и обратясь прямо къ Дюра, сказалъ:-- Герцогъ! если эта пословица справедлива, то выходитъ, что не этотъ челов&#1123;къ сумасшедшій, а я неблагороденъ, потому-что я два раза разговаривалъ съ нимъ, и оба раза довольно долго, и нашелъ, что все, что онъ ни говорилъ, было умно и толково!--
   Эти посл&#1123;днія слова были произнесены съ важностію, которая не могла не изумить вс&#1123;хъ присутствовавшихъ, и когда Дюра, несмотря на ув&#1123;ренія короля, позволилъ себ&#1123; обнаружитъ свое сомн&#1123;ніе, то Людовикъ XIV продолжалъ:-- Знайте, что этотъ челов&#1123;къ говорилъ мн&#1123; объ одномъ обстоятельств&#1123;, которое случилось со мною бол&#1123;е двадцати л&#1123;тъ тому назадъ; о немъ никто не можетъ знать, потому-что я никому о немъ не говорилъ,-- вотъ это что: въ Сен-Жерменскомъ л&#1123;су явилось мн&#1123; привид&#1123;ніе, которое сказало мн&#1123; фразу... и этотъ крестьянинъ повторилъ мн&#1123;, господа, эту фразу слово въ слово.--
   Когда Людовикъ XIV говорилъ объ этомъ кузнец&#1123;, о которомъ онъ всегда былъ хорошаго мн&#1123;нія, всякій разъ онъ повторялъ т&#1123;же слова. Во все время, пока этотъ кузнецъ жилъ въ Версайл&#1123;, онъ получалъ содержаніе отъ двора, и когда его отослали назадъ, то король не только позаботился о путевыхъ его издержкахъ, но еще вручилъ ему небольшую сумму денегъ. Сверхъ того, губернаторъ Прованса подучилъ предписаніе оказывать ему особенное покровительство, и не выводя его изъ его званія и ремесла, стараться, чтобъ онъ ни въ чемъ не им&#1123;лъ недостатка въ продолженіе всей своей жизни. Никто не могъ ничего бол&#1123;е узнать ни отъ короля, ни отъ министровъ, которые никому не хот&#1123;ли объяснять истинной причины путешествія этого крестьянина, потомули, что они и сами не знали ее, или потому, что король запретилъ имъ объ этомъ говорить. Что касается до кузнеца, то онъ принялся опять за свое ремесло, и зажилъ по прежнему, будучи всегда любимъ и уважаемъ своими земляками; но онъ никогда не говорилъ ни одному изъ нихъ о той безконечно великой чести, которую сд&#1123;лалъ для него, челов&#1123;ка простаго званія, король, принявъ его къ себ&#1123; во дворецъ.
   Любители новостей стали, однако, д&#1123;лать розысканія, и вотъ что узнали: Въ Марсели жила какая-то госпожа Армонъ, которой вся жизнь была ничто иное какъ романъ, и которая будучи безобразна, б&#1123;дна и при томъ вдова, внушала къ себ&#1123; какой-то особенный страхъ, и управляла самыми значительн&#1123;йшими людьми своего города, такъ что каждый говорилъ, что она колдунья. Она заставила начальника Марсельскаго флота д'Армона жениться на себ&#1123; при самыхъ странныхъ обстоятельствахъ, силою ума и уловокъ, подобно тому, какъ госпожа де-Ментенонъ, ея задушевный другъ, заставила на себ&#1123; жениться Людовика XIV. Предполагаютъ, что король разсказалъ госпож&#1123; де-Ментенонъ объ этомъ явленіи въ Сен-Жерменскомь л&#1123;су, о которомъ, какъ онъ утверждалъ, никому никогда не говорилъ; что госпожа де-Ментенонъ сообщила эти подробности своему другу, госпож&#1123; Армонъ, а посл&#1123;дняя воспользовалась ими, чтобы дать кузнецу средство пріобр&#1123;сти дов&#1123;ренность короля. Что же касается до того, что эта женщина, од&#1123;тая въ б&#1123;лое платье и покрытая королевскою порфирою, по словамъ подосланнаго кузнеца, явившаяся ему подъ деревомъ, вел&#1123;ла сказать королю, то это было ничто иное какъ сов&#1123;тъ, чтобъ онъ призналъ всенародно госпожу де-Ментенонъ королевою. Этотъ слухъ согласовался, впрочемъ, со слухомъ, разнесшимся по смерти Маріи-Терезіи, что будто бы королева, умирая, вручила госпож&#1123; де-Ментенонъ свое обручальное кольцо. Эти догадки подтверждались распространившимся вскор&#1123; изв&#1123;стіемъ, что госпожа де-Ментенонъ будетъ объавлена королевою, что этому объявленію воспрепятствовало только сов&#1123;щаніе короля съ Фенелономъ и Боссюэтомъ, въ которомъ эти два достойные прелата напоминали ему о священномъ слов&#1123;, данномъ имъ Лувуа. Какъ бы то ни было, и хотя вс&#1123; открыто обвиняли госпожу де-Ментенонъ въ томъ, что она привела въ движеніе колеса этой необыкновенной машины, но это было посл&#1123;днее ея покушеніе въ этомъ род&#1123;." Она поняла,-- говоритъ Сен-Симонъ,-- что нельзя было над&#1123;яться бол&#1123;е, чтобъ король на то р&#1123;шился, и им&#1123;ла надъ собою довольно власти, чтобъ не говорить ему бол&#1123;е объ этомъ, и не прійти въ немилость изъ-за того, что не была объявлена королевою. Король, присовокупляетъ онъ, видя что она оставила его на счетъ этого въ поко&#1123;, былъ за то къ ней признагелепъ, удвоилъ къ ней свою любовь, свое уваженіе, свою дов&#1123;ренность."
   Но при всемъ своемъ счастіи госпожа де-Меитенонъ им&#1123;ла свои фамильныя огорченія. Причиною огорченій ея былъ въ особенности братъ ея, графъ д'Обинье, который, будучи не больше, какъ капитанъ п&#1123;хотнаго полка, безпрестанно говорилъ о прежнихъ своихъ походахъ, о своихъ великихъ заслугахъ, что его будто бы обид&#1123;ли самымъ жестокимъ образомъ, не наградивъ его жезломъ французскаго маршала. "Правда, присовокуплялъ онъ, что я вм&#1123;сто этого жезла лучше бы согласился взять деньги." Онъ безпрестанно д&#1123;лалъ госпож&#1123; де-Ментенонъ выговоры за то, что онъ до сихъ поръ не былъ еще ни герцогомъ, ни перомъ, ни министромъ въ королевскомъ сов&#1123;т&#1123;; жаловался, что дли него ничего не д&#1123;лаютъ, хотя онъ былъ уже сперва губернаторомъ Бельфорта, потомъ Эгъ-Морта (Aigues-Mortes), потомъ Беррійской провинціи и, сверхъ того, кавалеромъ ордена св. Духа. Впрочемъ, онъ былъ весьма умный челов&#1123;къ, и пріобр&#1123;лъ изв&#1123;стность своими остротами.-- Въ то время отпускать, какъ говорится, красныя словца, было въ большой мод&#1123;.
   Но для госпожи де-Ментенонъ челов&#1123;къ именно такого ума и такого характера и былъ въ тягость; волочась за вс&#1123;ми хорошенькими д&#1123;вушками, являясь съ ними повсюду, привозя ихъ съ ихъ родственниками въ Парижъ, и даже въ Версайль, говоря все, что ему не приходило въ голову, насм&#1123;хаясь надъ вс&#1123;мъ св&#1123;томъ, не называя Людовика XIV никогда иначе, какъ своимъ зятемъ, онъ былъ причиною в&#1123;чнаго страха для тайной супруги короля: поэтому, она р&#1123;шилась какимъ бы-то образомъ не было сложить съ себя это тяжелое бремя. Недостатокъ въ деньгахъ былъ единственнымъ средствомъ, которое могло усмирить графа д'Обинье. Не смотря на его губернаторство, не смотря на его м&#1123;ста, не смотря на его хорошее жалованье отъ казны, у него никогда не было денегъ, и въ такихъ случаяхъ онъ приб&#1123;галъ къ своей сестр&#1123; съ покорностію, съ лестію, какъ школьникъ, желающій получить какую нибудь милость отъ своего учителя. Тогда сестра заставляла его давать самыя ут&#1123;шительныя об&#1123;щанія; графъ об&#1123;щалъ все, что только она желала; но когда у него были деньги, она объ немъ и не слыхала до т&#1123;хъ поръ, пока огласка какихъ нибудь новыхъ его шалостей не обнаруживала, что онъ существуетъ еще на св&#1123;т&#1123;.
   Однажды графъ д'Обинье пришелъ къ своей сестр&#1123; съ обычными своими упреками; на этотъ разъ госпожа де-Ментенонъ приняла его съ весьма строгимъ видомъ, и сказала, что король узналъ наконецъ объ его проказахъ, которыя она съ такимъ трудомъ отъ него скрывала, и простилъ за нихъ только во уваженіе даннаго ему отъ нея об&#1123;щанія, что братъ ея во всемъ исправится, или по крайней м&#1123;р&#1123; покажетъ видъ, что желаетъ исправиться. Графъ д'Обинье отв&#1123;чалъ, что совершенное исправленіе невозможно; что же касается до того, чтобъ показать видъ раскаянія, то это легче; всл&#1123;дствіе этого, онъ спрашивалъ у сестры, которая въ этомъ должна была быть весьма опытна, что надобно д&#1123;лать, чтобъ им&#1123;ть видъ совершенно раскаявшагося гр&#1123;шника. Ментенонъ отв&#1123;чала, что ему надобно перестать показываться въ дурныхъ обществахъ впродолженіе трехъ нед&#1123;ль, или ц&#1123;лаго м&#1123;сяца; что она распространитъ слухъ объ его исправленіи, и чтобы онъ вступилъ на время въ общество, основанное какимъ-то г-мъ Дойеномъ подъ колокольнею святаго Сульпиція, и въ которое благородные люди изъ лучшихъ домовъ Франціи вступаютъ, чтобъ жить вм&#1123;ст&#1123; и заниматься д&#1123;лами благочестія, подъ руководствомъ н&#1123;которыхъ почтенныхъ особъ духовнаго званія.
   Графъ д'Обинье долго не соглашался на это средство, которое онъ находилъ не очень для себя пріятнымъ; но август&#1123;йшая его сестрица твердо стояла на своемъ, и какъ она об&#1123;щала дать ему 25,000 ливровъ къ концу м&#1123;сячнаго его уединенія, то онъ и согласился притвориться искренно раскаивающимся въ прежнемъ своемъ дурномъ поведеніи, вступилъ въ общество святаго Сульпиція, согласился на условія, предписанныя Дойеномъ, давъ себ&#1123; об&#1123;щаніе, какъ только получитъ 25,000 ливровъ, вступить опять въ св&#1123;тъ самымъ блестящимъ образомъ.
   Д&#1123;йствительно, на другой день посл&#1123; того, какъ эта сумма была ему выдана, графъ д'Обинье исчезъ изъ братства святаго Сульпиція. Этотъ случай предвид&#1123;ли. Г. Дойенъ получилъ приказаніе отъискать графа д'Обинье; его отыскали и отдали подъ надзоръ одному священнику братства святаго Сульпиція, который всякій разъ, когда графу вздумалось куда нибудь идти, ходилъ съ нимъ вм&#1123;ст&#1123;, и сл&#1123;довалъ за нимъ какъ т&#1123;нь. Однажды графъ вышелъ изъ терп&#1123;нія и прибилъ своего надзирателя; посл&#1123;дній донесъ объ этомъ, и д'Обинье былъ осужденъ на шестинед&#1123;льный арестъ въ своей комнат&#1123;. Съ этого времени онъ увид&#1123;лъ, что избралъ не хорошее средство, а какъ прежній надзиратель отказался продолжать за нимъ повсюду сл&#1123;довать, то ему дали другаго; этого посл&#1123;дняго онъ старался подкупить и сд&#1123;лать участникомъ въ своихъ проказахъ. Исторія не говоритъ, усп&#1123;лъ-ли онъ въ этомъ, но положительно изв&#1123;стно, что графъ д'Обинье принужденъ былъ сд&#1123;латься осторожн&#1123;е въ своемъ поведеніи, и такимъ образомъ сестра его почти избавилась, если не отъ него, то по крайней м&#1123;р&#1123; отъ страха, который онъ наводилъ на нее.
   Теперь возвратимся къ бракосочетанію, о которомъ мы только упомянули, и которое им&#1123;етъ большую важность; это было бракосочетаніе его высочества герцога Бургундскаго съ юною принцессою Савойскою.
   Во исполненіе договора, заключеннаго въ монастыр&#1123; Лоретской Богородицы, герцогъ Савойскій послалъ во Францію дочь свою, которой было одиннадцать л&#1123;тъ отъ роду.
   Уже три нед&#1123;ли дворъ принцессы ожидалъ ее въ Ліон&#1123;, когда она прі&#1123;хала къ Бовоазенскому мосту, у котораго должна была разстаться съ своимъ Итальянскимъ домомъ, и у котораго долженъ былъ принять ее домъ Французскій. 16 октября 1696 года юная принцесса прибыла во Францію и была отведена въ квартиру, приготовленную для нея по сю-сторону моста. Она въ ней переночевала и на другой день разсталась со вс&#1123;ми особами, которыя ей сопутствовали, исключая ея горничной и медика, которые были отосланы посл&#1123; того, какъ принцесса устроилась въ Версайл&#1123;.
   Въ то самое время, когда дочь герцога Савойскаго была принята, прі&#1123;халъ курьеръ съ приказаніемъ отъ короля обращаться съ будущею герцогинею, какъ съ принцессою Французскою и какъ бы уже съ вышедшею за мужъ за его высочество герцога Бургундскаго. Во вс&#1123;хъ городахъ, чрезъ которые она про&#1123;зжала, она была принимаема согласно предписаніямъ, даннымъ отъ короля. Во время пребыванія своего въ въ большихъ городахъ она об&#1123;дала публично, и ей услуживала герцогиня дю-Людъ; въ городахъ второкласныхъ и при обыкновенныхъ столахъ ея статсъ-дамы кушали вм&#1123;ст&#1123; съ нею.
   Въ воскресенье 4 ноября, король, его высочество дофинъ и сынъ его герцогъ Бургундскій по&#1123;хали, каждый отд&#1123;льно, въ Монгаржисъ на встр&#1123;чу принцессы, которая прибыла въ шесть часовъ вечера и была принята самимъ Людовикомъ XIV у дверецъ ея кареты. Король ввелъ ее въ отд&#1123;леніе для нея назначенное и представилъ ей дофина, герцога Бургундскаго и герцога Шартрскаго.
   Юная принцесса, одаренная здравымъ и тонкимъ умомъ, удивительно знала чрезъ отца своего, герцога Савойскаго, характеръ Людовика XIV, и характеры главныхъ особъ его двора. Сообразно съ этимъ она такъ и вела себя, и все то, что король въ ней зам&#1123;тилъ,-- ея остроуміе, ея лесть, исполненная ума, небольшое смущеніе, и при всемъ этомъ осторожность и почтительное обращеніе принцессы, -- все это въ высочайшей степени его удивило и сразу обворожило. Онъ весь день безпрестанно хвалилъ ее и безпрерывно ее ласкалъ, и въ тотъ же вечеръ послалъ курьера къ госпож&#1123; де-Ментенонъ ув&#1123;домить ее, какъ онъ доволенъ w,rа внучкою.
   На другой день, въ пять часовъ вечера, прибыли въ Фонтенбло на дворъ, такъ называемый Б&#1123;лаго Пони (du Cheval-Blanc); весь Версайль стоялъ на л&#1123;стниц&#1123; называемой Fer-&#224;-Cheval. Народъ былъ внизу. Король велъ принцессу, которая, по выраженію Сен-Симона, казалось, вышла изъ его кармана, и не смотра на то, что она была еще ребенокъ, онъ,-король, старикъ, велъ ее съ величайшимъ почтеніемъ, (такъ велика была сила этикета!) до самаго отд&#1123;ленія для нея назначеннаго. Онъ повел&#1123;лъ, чтобъ съ этого времени герцогиню Бургундскую называли просто принцессою; чтобъ она кушала одна, и за столомъ прислуживала ей герцогиня дю-Людъ; чтобъ она вид&#1123;лась только съ своими статсъ-дамами и съ т&#1123;ми, которымъ король явно даетъ позволеніе съ нею вид&#1123;ться; чтобъ она не им&#1123;ла собственнаго двора; чтобъ герцогъ Бургундскій приходилъ къ ней только одинъ разъ въ дв&#1123; нед&#1123;ли, а братья его только разъ въ м&#1123;сяцъ.
   8 Ноября весь дворъ возвратился въ Версайль. Принцесса заняла отд&#1123;леніе покойной королевы. Въ теченіе осьми дней она умомъ своимъ совершенно пл&#1123;нила короля и очаровала госпожу де-Ментенонъ, которую, за недостаткомъ титула освященнаго этикетомъ, ей пришла мысль называть тетушкою, которой она оказывала бол&#1123;е покорности и бол&#1123;е почтенія, нежели могла бы оказывать матери или королев&#1123;, и въ тоже время пользовалась въ отношеніи къ ней такою свободою и фамиліарностію, которыя невольно восхищали короля и его любимицу.
   Поэтому король, обожавшій принцессу, желалъ какъ можно скор&#1123;е сд&#1123;лать ее своею внучкою. Онъ хот&#1123;лъ, чтобы бракосочетаніе было празднуемо въ тотъ же день, какъ ей исполнится дв&#1123;надцать л&#1123;тъ; а это было 7 сентября, въ субботу. За н&#1123;сколько дней предъ т&#1123;мъ, онъ сказалъ, и при томъ такъ, чтобъ вс&#1123; его услышали:-- Я желаю, чтобы торжество бракосочетанія было блистательно, и чтобы при этомъ дворъ явился во всемъ великол&#1123;піи.-- И самъ король, съ давняго уже времени носившій платье весьма не щегольское и темнаго цв&#1123;та, хот&#1123;лъ для этого дня нарядиться въ платье цв&#1123;та яркаго и великол&#1123;пно украшенное. Само собою разум&#1123;ется, что этого было довольно, чтобъ заставить вс&#1123;хъ, кром&#1123; людей духовныхъ и приказныхъ, стараться превзойти другъ друга въ великол&#1123;піи. И потому, шитье золотомъ и серебромъ сд&#1123;лалось вещью обыкновенною; вс&#1123; стали нашивать на свои парадныя платья жемчугъ и брилліанты; роскошь дошла до такой степени, что король даже раскаивался, что подалъ поводъ къ этимъ безразсуднымъ издержкамъ, и громко сказалъ:-- Я не понимаю, какъ могутъ быть такіе глупые мужья, которые раззоряются на платья своихъ женъ.--
   Парижъ представлялъ странное зр&#1123;лище. Всякій отправлялся покупать, для вышивки своего платья, золото и серебро. Лавки купцовъ, торгующихъ драгоц&#1123;нными каменьями, совершенно опуст&#1123;ли. Наконецъ, недоставало рабочихъ рукъ для такого множества работы. Герцогиня Орлеанская, которая вообще нич&#1123;мъ не ст&#1123;снялась, вздумала приказать придворнымъ полицейскимь комиссарамъ взять силою восемь челов&#1123;къ мастеровыхъ у герцога Рогана. Людовикъ XIV, узнавъ объ этомъ, нашелъ этотъ поступокъ весьма дурнымъ, и вел&#1123;лъ отослать ремесленниковъ назадъ въ домъ Рогана. Онъ им&#1123;лъ т&#1123;мъ бол&#1123;е права поступить такимъ образомъ, что когда, выбравъ рисунокъ и отдавъ его золотошвею, посл&#1123;дній хот&#1123;лъ оставить вс&#1123; начатыя имъ работы, чтобы приняться за работу для короля, король явно это ему запретилъ, и вел&#1123;лъ сперва окончить т&#1123; работы, которыя были имъ уже начаты, а потомъ уже приняться за ту, которую онъ самъ ему предложилъ, присовокупивъ, что если этотъ его нарядъ не посп&#1123;етъ къ сроку, то можно обойтись и безъ него.
   Въ полдень было обрученіе принцессы, а въ часъ бракосочетаніе. Оно было совершено кардиналомъ Коаленомъ за отсутствіемъ кардинала Бульонскаго, великаго раздавателя милостыней. Ввечеру, посл&#1123; ужина, пошли укладывать въ постель новобрачную, отъ которой король вел&#1123;лъ удалиться вс&#1123;мъ мужчинамъ. Вс&#1123; дамы, напротивъ, остались у нея, и Англійская королева подала сорочку, которую герцогиня дю-Людъ ей представила Его высочество герцогъ Бургундскій разд&#1123;вался среди всего двора, сидя на складномъ стул&#1123;. Людовикъ XIV присутствовалъ при этомъ со вс&#1123;ми принцами; король Англійскій подалъ новобрачному сорочку, которая была представлена герцогомъ Бовилье.
   Какъ только новобрачная легла въ постель, то его высочество герцогъ Бургундскій вошелъ въ сопровожденіи герцога Бовилье, и легъ въ постель по правую сторону принцессы, своей молодой супруги, въ присутствіи королей и всего двора. Тотчасъ посл&#1123; этого Англійскіе король и королева ушли, потомъ ушелъ почивать и Людовикъ XIV, и весь дворъ оставилъ брачный покой, исключая его высочества дофина, статсъ-дамъ принцессы и герцога Бовилье, который все оставался у взголовья постели со стороны своего питомца, а герцогиня дю-Людъ со стороны принцессы. Спустя четверть часа, его высочество дофинъ вел&#1123;лъ своему сыну встать, позволивъ ему поц&#1123;ловать свою жену,-- чему госпожа дю-Людъ сопротивлялась сколько могла, и уступила только по приказанію дофина.
   На другой день по утру дв&#1123; особы находили, что въ этомъ случа&#1123; было поступлено весьма не хорошо: король, что новобрачный поц&#1123;ловалъ свою жену, а маленькій герцогъ Беррійскій, что братъ его оставилъ брачное ложе, говоря, что, на его м&#1123;ст&#1123;, онъ не позволилъ бы себя увести, или, что онъ плакалъ бы до т&#1123;хъ поръ, пока опять не положили бы его около принцессы.
   Впрочемъ, судьба худо наградила б&#1123;дную герцогиню; потому-что герцогъ, мужъ ея, довольно безобразный лицомъ, былъ сверхъ того горбатъ. Это произошло, какъ ув&#1123;рялъ Бовилье, воспитатель его, отъ корсета со стальными вставками, который вел&#1123;ли ему носить, чтобъ пріучить его держаться прямо; но принцъ для изб&#1123;жанія боли, которую этотъ корсетъ причинялъ ему, держался напротивъ всегда криво, отъ чего и скривился у него позвоночный столбъ. Впрочемъ, какъ воспитанникъ Фенелона, онъ съ великимъ природнымъ умомъ, соединялъ превосходное воспитаніе. Онъ былъ набоженъ и благотворителенъ. Множество старыхъ, отставныхъ офицеровъ получали отъ него пособія, и никогда они не знали, что получали эти милости отъ него. Съ первой минуты, какъ онъ увид&#1123;лъ жену свою, онъ полюбилъ ее, и потомъ простеръ эту любовь до обожанія. Спустя н&#1123;сколько дней посл&#1123; совершенія брака, въ одно изъ т&#1123;хъ пос&#1123;щеній, которыя король позволилъ ему д&#1123;лать принцесс&#1123;, она разсказала ему, что одинъ славный Туринскій астрологъ, составивъ ея гороскопъ, предсказалъ ей, все, что съ нею случится, даже и то, что она выйдетъ за мужъ за Французскаго принца; онъ также предсказалъ ей, что она умретъ двадцати семи л&#1123;тъ.-- Если это несчастіе случится, сказала принцесса,-- то на комъ тогда вы женитесь?-- Объ этомъ нечего и думать, отв&#1123;чалъ герцогъ:-- потому-что если вы умрете прежде меня, то чрезъ восемь дней посл&#1123; васъ умру и я.--
   Слова герцога оправдались на самомъ д&#1123;л&#1123;: герцогиня, какъ мы увидимъ, умерла 12 февраля 1712 года, а герцогъ 18 числа того же м&#1123;сяца, т. е. шестью днями посл&#1123;.
   

ГЛАВА XLVI.
1700--1701.

Духовное зав&#1123;щаніе испанскаго короля.-- Интриги по этому предмету.-- Сов&#1123;тъ папы Иннокентія XII.-- Наконецъ Франція предпочтена Австріи.-- Смерть Карла II.-- Открытіе зав&#1123;щанія.-- Шутка герцога Абрантеса.-- Благоразумное поведеніе Людовика XIV.-- Герцогъ Анжуйскій признанъ Испанскимъ королемъ.-- Пріемъ въ Медон&#1123;.-- Посл&#1123;днее свиданіе Людовика XIV съ маркизою Монтеспанъ.-- Кончина Расина.-- Причина его смерти.-- Рожденіе Вольтера.

   Мы вид&#1123;ли, что Карлъ II избралъ насл&#1123;дникомъ об&#1123;ихъ своихъ монархій принца Леопольда Баварскаго. Какъ скоро это зав&#1123;щаніе было сд&#1123;лано, кардиналъ Порто-Карреро ув&#1123;домилъ объ этомъ, подъ великою тайною, маркиза д'Аркура, французскаго посланника въ Испаніи, который тотчасъ же отправилъ г. д'Игюльвиля къ Французскому королю съ ув&#1123;домленіемъ объ этой новости. Людовикъ XIV, узнавъ объ этомъ, не обнаружилъ по видимому никакого неудовольствія; во нельзя того же сказать объ император&#1123; Австрійскомъ. Австрійскій дворъ обвиняли уже въ томъ, что онъ, посредствомъ яда, устранилъ отъ насл&#1123;дства Испанскую королеву, дочь его высочества герцога Орлеанскаго: но когда узнали о смерти юнаго принца Баварскаго, то опять возобновились т&#1123; же обвиненія.
   По смерти юнаго принца, король Карлъ II пришелъ т&#1123;мъ въ большее затрудненіе, что не дожидаясь новаго съ его стороны распоряженія, поторопились, какъ онъ узналъ, сд&#1123;лать новый разд&#1123;лъ, но, которому вся испанская монархія назначалась эрцгерцогу. Порто-Карреро, его сов&#1123;тникъ, который ходатайствовалъ въ пользу Филиппа Анжуйскаго, внука Французскаго короля, усп&#1123;лъ опред&#1123;лить къ умирающему королю духовника, д&#1123;йствовавшаго совершенно сообразно съ его нам&#1123;реніями. Однако же, этого двойнаго ходатайства было еще недостаточно. Король не см&#1123;лъ самъ собою р&#1123;шиться отдать свое королевство внуку королевы и короля, которые, вступая въ бракъ, формально отъ него отказались, и потому, онъ р&#1123;шился посов&#1123;товаться съ папою. Онъ писалъ къ-нему весьма подробно, и вел&#1123;лъ прямо ему вручить свое письмо, которымъ просилъ у него сов&#1123;та. Папа Иннокентій XII и самъ въ это время былъ при смерти; поэтому, онъ не заставилъ ждать своего р&#1123;шенія, и отв&#1123;чалъ, что находясь въ состояніи столько же близкомъ къ смерти, какъ и его католическое величество, онъ вм&#1123;няетъ себ&#1123; въ непрем&#1123;нную обязанность дать сов&#1123;тъ, за который онъ не получилъ бы упрека, когда явится предъ престоломъ Божіимъ; посему онъ думаетъ, что не Австрійскій домъ, но д&#1123;ти дофина суть истинные, единственные и законные насл&#1123;дники его монархіи; что ими устраняются вс&#1123; другіе, и что пока будутъ живы ихъ потомки, эрцгерцогъ, его д&#1123;ти и весь Австрійскій домъ не им&#1123;ютъ никакого права на испанскій престолъ; что ч&#1123;мъ огромн&#1123;е насл&#1123;дство, т&#1123;мъ строже взыщется съ короля въ день суда за несправедливость, которую онъ сд&#1123;лаетъ, если устранитъ законнаго насл&#1123;дника; что, посему, онъ сов&#1123;туетъ ему не забыть ни одной предосторожности, или м&#1123;ры, которую можетъ внушить ему собственное его благоразуміе, чтобъ оказать справедливость кому сл&#1123;дуетъ, и передать, сколько возможно въ ц&#1123;лости, преемничество и монархію свою одному изъ законныхъ Французскихъ принцевъ.
   Все это д&#1123;лалось разум&#1123;ется втайн&#1123;, и тайну эту хранили такъ глубоко, что только по восшествіи уже Филиппа V на престолъ, узнали о письм&#1123; Карла II къ пап&#1123; и объ отв&#1123;т&#1123; Иннокентія XII. По полученіи этого отв&#1123;та, вс&#1123; сомн&#1123;нія Карла II прекратились: составлено было новое зав&#1123;щаніе въ пользу герцога Анжуйскаго и представлено август&#1123;йшему умирающему вм&#1123;ст&#1123; съ другимъ зав&#1123;щаніемъ, которое онъ прежде было подписалъ въ пользу эрцгерцога. Это посл&#1123;днее было сожжено въ присутствіи испанскаго короля и его духовника, и когда пламя, пожравшее, такъ сказать, королевство, угасло, король подписалъ другое зав&#1123;щаніе, которое было спрятано со вс&#1123;ми обыкновенными при семъ обрядами. И пора было принять эту предосторожность, потому-что Карлъ II, каждую минуту ожидавшій смерти, лишился уже употребленія умственныхъ своихъ способностей. Герцогъ д'Аркуръ, по повел&#1123;нію Французскаго короля, вы&#1123;халъ изъ Мадрита, оставя вм&#1123;сто себя г. де-Блекура для защищенія правъ Франціи, и 23 октября 1700 года у&#1123;халъ въ Байону, гд&#1123; стояла французская армія, им&#1123;вшая приказаніе, въ случа&#1123; надобности, немедленно вступить въ Испанію.
   1-го Ноября Карлъ II умеръ. Какъ только объ этомъ узнали, то тотчасъ стали требовать открыть духовное его зав&#1123;щаніе. Тайна была хранима вс&#1123;ми дов&#1123;ренными лицами такъ тщательно, что любопытство и важность событія, интересовавшаго столько милліоновъ людей, привлекли во дворецъ и его окрестности весь Мадритъ. Каждый иностранный министръ употреблялъ свои средства, чтобъ проникнуть въ государственный сов&#1123;тъ; вс&#1123; двери дворца, какъ парадныя, такъ и секретныя, были осаждены посланниками и придворными. Всякому хот&#1123;лось первому узнать о выбор&#1123; короля, чтобъ первому разгласить эту великую новость. Г. де-Блекуръ, французскій пов&#1123;ренный въ д&#1123;лахъ, находился тутъ же, на равн&#1123; съ другими, зная не больше, какъ и они, и стоялъ близъ графа Гарраха, императорскаго посланника, который всего над&#1123;ялся, и зная о зав&#1123;щаніи, сд&#1123;ланномъ въ пользу эрцгерцога, стоялъ прямо противъ двери, чрезъ которую должна была выйти эта великая тайна, со свойственнымъ ему надменнымъ, торжествующимъ видомъ, внушеннымъ обстоятельствами. Первый, вышедшій изъ комнаты, въ которой было открыто духовное зав&#1123;щаніе, былъ герцогъ Абрантесъ, большой шутникъ, который съ давняго уже времени не ладилъ съ графомъ Гаррахомъ. Какъ только онъ явился, то вс&#1123; бросились къ нему и забросали его вопросами. Но онъ, не отв&#1123;чая ничего, обращалъ взоры свои во вс&#1123; стороны; храня важно молчаніе, онъ подвигался медленно впередъ. Г. де-Блекуръ попался ему первый на дорог&#1123;; герцогъ Абрантесъ взглянулъ на него, потомъ отвернулъ голову; это было принято за худой знакъ для Франціи. Тогда, притворяясь, будто ищетъ глазами челов&#1123;ка, который стоялъ передъ нимъ, онъ увид&#1123;лъ графа Гарраха, и бросаясь къ нему на шею, съ видомъ участія, сказалъ ему по-испански:-- Ахъ! графъ, какъ я счастливъ, что васъ вижу! Пов&#1123;рьте, что я съ большимъ удовольствіемъ.... (онъ остановился, чтобъ кр&#1123;пче поц&#1123;ловать его), -- да, графъ, пов&#1123;рьте, что я чрезвычайно радъ, что на всю жизнь.... (и онъ удвоилъ поц&#1123;луи свои) и съ величайшимъ удовольствіемъ разстаюсь съ вами, и прощаюсь съ август&#1123;йшимъ австрійскимъ домомъ!--
   Потомъ, оставляя графа Гарраха въ совершенномъ изумленіи отъ такого прив&#1123;тствія, сказалъ:-- Милостивый государь! Герцогъ Анжуйскій назначенъ королемъ Испаніи; да здравствуетъ король Филиппъ V!
   И пробравшись чрезъ толпу, изумленную такою новостію, онъ скрылся за дверью; г. де-Блекуру нечего было ожидать бол&#1123;е; онъ немедленно вышелъ изъ дворца и сп&#1123;шилъ написать свою депешу. Когда онъ ее уже оканчивалъ, изъ государственнаго сов&#1123;та принесли ему извлеченіе изъ духовнаго зав&#1123;щанія, которое онъ и приложилъ къ своему письму. Г. д'Аркуръ, находившійся въ Байон&#1123;, им&#1123;лъ позволеніе вскрывать вс&#1123; пакеты, адресованные къ Людовику XIV, для того, чтобъ д&#1123;йствовать сообразно съ получаемыми изв&#1123;стіями, и не терять времени въ ожиданіи повел&#1123;ній отъ двора, которыя впрочемъ отданы ему были напередъ на вс&#1123; возможные случаи. Курьеръ отъ Блекура лет&#1123;лъ съ такою быстротою, что прибылъ въ Байону чуть живой. Д'Аркуръ тотчасъ отправилъ въ Фонтенбло, гд&#1123; находился дворъ, другаго курьера съ депешею, которую онъ вел&#1123;лъ ему передать Барбезьё, другу своему, для того, чтобъ онъ былъ в&#1123;стникомъ этой великой новости и получилъ за нее всю награду. Курьеръ д&#1123;йствительно прямо явился къ Барбезьё, и этотъ министръ, не теряя ни минуты, понесъ депешу къ королю, который былъ тогда въ сов&#1123;т&#1123; министра финансовъ.
   Это было во вторникъ, 9 ноября. Король, предполагавшій но выход&#1123; изъ сов&#1123;та &#1123;хать на охоту, тотчасъ отм&#1123;нилъ прежнее свое распоряженіе, и об&#1123;далъ, но обыкновенію, за малымъ столомъ, не показывая ни мал&#1123;йшаго вида, что онъ получилъ такое важное изв&#1123;стіе; своимъ приближеннымъ онъ объявилъ, однако, о смерти испанскаго короля, и сказалъ, что во всю зиму не будетъ ни баловъ, ни театральныхъ представленій, и никакого увеселенія при двор&#1123;. Возвратившись въ свой кабинетъ, онъ приказалъ министру быть въ три часа у госпожи де-Ментенонъ. Курьеръ, посланный къ его высочеству дофину, нашелъ его на травл&#1123; волковъ; дофинъ тотчасъ прекратилъ охоту и въ три часа, вм&#1123;ст&#1123; съ министромъ, прибылъ къ госпож&#1123; де-Ментенонъ. Сов&#1123;тъ продолжался до семи часовъ, посл&#1123; чего король занимался еще до десяти часовъ съ министрами де-Торси и Барбезьё.
   На другой день сов&#1123;тъ собирался два раза, и оба раза на половин&#1123; госпожи де-Ментенонъ. Какъ дворъ ни привыкъ къ высокому благовол&#1123;нію, оказываемому ей королемъ, однако же онъ смотр&#1123;лъ съ н&#1123;которымъ удивленіемъ на то, что такимъ образомъ король приглашалъ ее разсуждать почти публично о важномъ д&#1123;л&#1123;, которое поступало на разсмотр&#1123;ніе государственнаго сов&#1123;та. Вс&#1123; оставались въ неизв&#1123;стности и сомн&#1123;ніи до воскресенья, 14 ноября; въ этотъ день министръ де-Торси, посл&#1123; продолжительнаго разговора съ королемъ, ув&#1123;домилъ испанскаго посланника, чтобъ онъ на другой день ввечеру явился въ Версайль.
   Въ понед&#1123;льникъ, 15 числа, король у&#1123;халъ изъ Фонтенбло между девятью и десятью часами, и прибыль въ Версайль около четырехъ часовъ по-полудни. Испанскій посланникъ былъ принятъ королемъ; но при этомъ свиданіи не было ему ничего объявлено. Наконецъ, на другой день, во вторникъ 16 ноября, по выход&#1123; своемъ, король пригласилъ посланника войти въ его кабинетъ, въ который герцогъ Анжуйскій вошелъ уже прежде него чрезъ особенную дверь. Тогда король, указывая испанскому посланнику на своего внука, сказалъ:-- Милостивый государь! вотъ герцогъ Анжуйскій, котораго вы можете прив&#1123;тствовать, какъ своего короля.--
   Посланникъ тотчасъ сталъ на кол&#1123;на, и сказалъ юному принцу длинную р&#1123;чь на испанскомъ язык&#1123;. Людовикъ XIV далъ ему договорить до конца; потомъ, когда онъ кончилъ, король сказалъ ему:-- Милостивый государь! внукъ мой не говоритъ еще на этомъ язык&#1123;, который на будущее время сд&#1123;лается его языкомъ; и такъ, я буду отв&#1123;чать вамъ отъ его имени -- и тотчасъ же, противъ своего обыкновенія, король приказалъ отворить об&#1123; половины двери своего кабинета, и позволилъ войти вс&#1123;мъ присутствовавшимъ, которыхъ было много, потому-что любопытство вс&#1123;хъ было возбуждено въ высшей степени. Тогда, положивъ на голову внука своего л&#1123;вую руку, и указывая на него правою, онъ сказалъ:-- Милостивые государи! вотъ испанскій король. Ему сл&#1123;довало носить корону по праву его рожденія; покойный король призналъ его право въ своемъ духовомъ зав&#1123;щаніи; весь испанскій народъ желаетъ вид&#1123;ть его своимъ королемъ... и неотступно у меня его проситъ. Это -- воля неба, и я съ удовольствіемъ ей покоряюсь.-- Потомъ, обратясь къ своему внуку, прибавилъ:-- Будьте отнын&#1123; добрымъ испанцемъ; хотя теперь это первая ваша обязанность, но помните, однако, что вы родились Французомъ, и поддерживайте союзъ между этими двумя народами; это есть средство сд&#1123;лать ихъ счастливыми и сохранить миръ Европы.--
   Въ тотъ же день было р&#1123;шено, что Испанскій король отправится въ Испанію 1-го декабря; что его будутъ провожать оба принца, его братья, которые просились &#1123;хать съ нимъ до самой границы; что Бовилье, гувернёръ его, въ продолженіе всего путешествія, будетъ им&#1123;ть главный надзоръ надъ принцами и придворными, и командовать т&#1123;лохранителями, войсками, офицерами и свитою, и что онъ одинъ будетъ управлять и распоряжаться вс&#1123;мъ.
   Маршалъ, герцогъ Поналль, былъ присоединенъ къ нему не съ т&#1123;мъ, чтобъ отдавать какія-либо приказанія въ его присутствіи, хотя онъ былъ маршалъ Франціи и начальникъ т&#1123;лохранителей, но только для того, чтобъ зам&#1123;нять его въ случа&#1123; бол&#1123;зни, или отсутствія. Каждый изъ нихъ получилъ по 50,000 ливровъ для своего путешествія. Все шло такъ, какъ предписалъ Людовикъ XIV, кром&#1123; того только, что Испанскій король у&#1123;халъ вм&#1123;сто 1-го, 4-го декабря. Положено было, что новый король 2-го числа по&#1123;детъ въ Медонъ проститься съ своимъ отцомъ. Всл&#1123;дствіе этого, весь придворный штатъ дофина получилъ приказаніе собраться для этого торжества.
   Герцогиня Орлеанская, побочная сестра дофина, им&#1123;вшая большое вліяніе на умъ его, просила, чтобъ онъ пригласилъ маркизу Монтеспанъ прі&#1123;хать въ Медонъ въ тотъ день, когда Испанскій король прі&#1123;детъ съ нимъ прощаться. Его Высочество согласился на это почти съ радостію, потому-что это доставляло ему двоякое удовольствіе: онъ удовлетворялъ желанію герцогини, и причинялъ неудовольствіе госпож&#1123; де-Ментенонъ, которой онъ не только никогда не принималъ у себя, но у которой и самъ бывалъ только тогда, когда принужденъ былъ присутствовать въ сов&#1123;т&#1123;. Д&#1123;йствительно, маркиза Монтеспанъ уже н&#1123;сколько л&#1123;тъ жида въ совершенномъ удаленіи отъ двора, и какъ никто не осм&#1123;ливался сказать ей, что ея присутствіе въ Версайл&#1123; сд&#1123;лалось предосудительнымъ, и сл&#1123;довательно ст&#1123;снительнымъ для Людовика XIV, то принцъ Менскій взялъ на себя дать зам&#1123;тить своей матери, что удаленіе ей изъ Версайля сд&#1123;лалось необходимо. Однако же, этотъ первый его сов&#1123;тъ не им&#1123;лъ усп&#1123;ха. Монтеспанъ ц&#1123;плялась, такъ сказать, за обломки разрушившагося своего прежняго счастія, и Людовику XIV надобно было р&#1123;шиться дать положительное повел&#1123;ніе, чтобы она удалилась. Но кто же долженъ былъ отнести къ ней это повел&#1123;ніе? Выборъ посланника былъ довольно затруднителенъ; но герцогъ Менскій вызвался опять самъ собою изгнать мать свою. Въ этотъ разъ повел&#1123;ніе было положительное; уклониться было нельзя; сопротивленіе было невозможно. Маркиза Монтеспанъ вы&#1123;хала изъ Версайля вся въ слезахъ и удалилась въ монастырь св. Іосифа, ею самою основанный. Но она еще недовольно отстала отъ мірскихъ привычекъ; будучи не такъ счастлива, а особливо не такъ покорна вол&#1123; Божіей, какъ ла-Вальеръ, она старалась развлекать свое горе путешествіями изъ Парижа въ Бурбонъ, изъ Бурбона въ Фонтевро, но нигд&#1123; не могла найти себ&#1123; спокойствія. Въ этомъ тревожномъ состояніи она совершала великія д&#1123;ла благочестія, ибо и въ счастливыя свои времена всегда была доброю и благочестивою: иногда оставляла короля и уходила на молитву въ свою молельню; строго соблюдала вс&#1123; посты, и всегда гов&#1123;ла, какъ истинная христіанка; раздавала много милостыни, и если не всегда благоразумно распред&#1123;ляла ее, то по крайней м&#1123;р&#1123; всегда подавала ее по первой просьб&#1123;, съ которою къ ней обращались несчастные, постигнутые горемъ.
   Среди этой плачевной жизни, набожности и, можетъ, быть, мірскихъ надеждъ, Монтеспанъ, очень желавшая вид&#1123;ть вблизи герцогиню Бургундскую, которую описали ей прелестною, получила приглашеніе прі&#1123;хать 2-го декабря къ его высочеству. Между т&#1123;мъ, сообразуясь съ законами этикета, его высочество вел&#1123;лъ представить королю списокъ особъ, которыя им&#1123;ютъ быть у него во время предположенію, о съ&#1123;зда. Король прочиталъ списокъ отъ начала до конца, не сд&#1123;лалъ никакого зам&#1123;чанія, свернулъ его и положилъ къ себ&#1123; въ карманъ.
   Т&#1123;лохранители, всегда предшествовавшіе королю, ув&#1123;домили о его прибытіи. При этомъ изв&#1123;стіи Монтеспанъ чуть было не сд&#1123;лалось дурно, и она хот&#1123;ла уйти; но герцогиня Монморанси, пріятельница ея, удержала ее:-- Что вы! вы боитесь присутствія короля, маркиза? сказала она ей. Его величество король мыслитъ очень хорошо, когда мыслить самъ собою, и будетъ очень радъ уводиться съ вами; притомъ же было бы забавно, если бы ему пришла охота сд&#1123;латься нев&#1123;рнымъ своей прежней фаворитк&#1123;. Что касается до меня, то я знаю, что удовольствіе, которое бы я отъ этого почувствовала, прибавило бы мн&#1123; десять л&#1123;тъ жизни. На вашемъ м&#1123;ст&#1123;, а бы попросила у короля позволеніе занять мою должность оберъ-гофмейстерины при покои его супруг&#1123;.-- Въ тоже время герцогиня Бургундская, желавшая безъ сомн&#1123;нія вид&#1123;ть, какое впечатл&#1123;ніе на короля произведетъ свиданіе съ маркизою Монтеспанъ, подошла къ герцогин&#1123; Орлеанской, сид&#1123;вшей подл&#1123; своей матери, и съ нею стала разговаривать.
   Въ эту минуту вошелъ Людовикъ XIV. Онъ сперва обратился къ Испанскому посланнику, сопровождавшему герцога Анжуйскаго; потомъ обходя непринужденно вокругъ залы, просилъ дамъ, изъ уваженія къ нему, стоявшихъ, садиться; потомъ, остановись предъ герцогинею Бургундскою, онъ съ минуту поговорилъ съ нею. За т&#1123;мъ онъ обратился къ герцогин&#1123; Орлеанской, и наконецъ очутился лицомъ къ лицу съ маркизою Монтеспанъ, которая, бл&#1123;дная и трепещущая, чуть было не упала въ обморокъ. Король съ минуту смотр&#1123;лъ на нее, потомъ съ очаровательнымъ движеніемъ головы, сказалъ ей: -- Свид&#1123;тельствую вамъ мое почтеніе, сударыня; вы все еще прекрасны, все еще св&#1123;жи; этого мало, -- я над&#1123;юсь, что вы счастливы.-- Сегодня, государь, я очень счастлива, отв&#1123;чала Монтеспанъ,-- потому что им&#1123;ю честь свид&#1123;тельствовать мое глубочайшее почтеніе вашему величеству.
   Тогда король взялъ ея руку и поц&#1123;ловалъ; потомъ пошелъ дал&#1123;е, чтобъ сд&#1123;лать честь другимъ дамамъ. Когда онъ былъ уже такъ далеко, что не могъ слышать разговора, то герцогиня Бургундская спросила у Монтеспанъ, за ч&#1123;мъ она оставила дворъ.-- Герцогиня, отв&#1123;чала бывшая фаворитка,-- не я оставила дворъ, а дворъ меня оставилъ.-- Зд&#1123;сь госпожа де Монтеспанъ вид&#1123;лась съ королемъ въ посл&#1123;дній разъ.
   Когда герцогиня Бургундская возвратилась въ Версайль, то госпожа де-Ментенонъ, сп&#1123;шившая узнать, что тамъ происходило, вел&#1123;ла позвать ее и спросила, хорошо ли она тамъ веселилась?-- О! безъ сомн&#1123;нія, отв&#1123;чала она: -- дворъ былъ великол&#1123;пный.... Монтеспанъ также была тамъ; она еще весьма красивая женщина, и король сказалъ ей, что онъ все еще находитъ ее св&#1123;жею и прекрасною.--
   Потомъ, обратясь къ герцогу Менскому, который стоялъ подл&#1123; госпожи де-Ментенонъ, спросила:-- Почему вы не прі&#1123;хали въ Медонъ? вашъ братецъ, графъ Тулузскій, былъ тамъ вм&#1123;ст&#1123; съ герцогинею, и они оба, какъ это и сл&#1123;довало, постоянно находились при Монтеспанъ.--
   Между т&#1123;мъ вс&#1123; Европейскія государства приняли духовное зав&#1123;щаніе Карла II, и признали Филиппа V, провозглашеннаго въ Мадрид&#1123; съ 24-го ноября, королемъ Испаніи. Одна только Австрія сд&#1123;лала свои возраженія.
   Впродолженіе истекшаго періода, и между т&#1123;мъ какъ совершались важныя событія, о которыхъ мы говорили, умеръ Расинъ, пережившій Мольера двадцатью шестью годами. Онъ долго пользовался дружескимъ обращеніемъ вельможъ, милостію Людовика XIV, котораго писалъ исторію, и благорасположеніемъ госпожи де-Ментенонъ, для которой онъ написалъ свои трагедіи: Эс&#1139;ирь и Аталію, но умеръ въ совершенной опал&#1123;. Приводятъ многія причины этой перем&#1123;ны Людовика XIV къ своему поэту; вотъ самая в&#1123;роятная изъ нихъ: его должность исторіографа короля, которую онъ разд&#1123;лялъ съ другомъ своимъ Депрео, дружескія связи съ знатью, которыя онъ им&#1123;лъ снискать себ&#1123;, огромные усп&#1123;хи авторскія, которые онъ пріобр&#1123;лъ, доставили ему большой в&#1123;съ при двор&#1123;. Случалось иногда, что король находясь у госпожи де-Ментенонъ безъ министра, въ дурное зимнее время, скучая отъ того, что нельзя было прогуляться, или отъ того, что не было важныхъ занятіи, приглашалъ Расина побес&#1123;довать съ нимъ и своею фавориткою въ маленькомъ домашнемъ кругу. Къ несчастію, Расинъ быль, какъ и вс&#1123; поэты, весьма разс&#1123;янъ.
   Однажды, что когда онъ сид&#1123;лъ съ королемъ и госпожею де-Ментенонъ у камина на половин&#1123; сей посл&#1123;дней, разговоръ зашелъ о парижскихъ театрахъ, и посл&#1123; оперы сошелъ на комедію. Король съ давняго уже времени не пос&#1123;щавшій спектаклей, раскрашивалъ о піесахъ, которыя тогда играли, объ актерахъ, которые ихъ представляли, и спросилъ у Расина, отчего комедія такъ упала съ той степени совершенства, на которой она была прежде. Расинъ представлялъ многія весьма основательныя тому причины, и между прочими недостатокъ авторовъ.-- "По этой причин&#1123;, говорилъ онъ, за недостаткомъ хорошихъ новыхъ піесъ, должны играть старинныя, и въ особенности піесы Скаррона, которыя никуда не годятся и только лишь удаляютъ публику отъ театра". При этихъ словахъ госпожа де-Ментенонъ покрасн&#1123;ла, не отъ того, чтобы помрачали литературную славу ея перваго мужа, но отъ того, что въ первый разъ въ теченіе пятьнадцати л&#1123;тъ, это имя было произнесено предъ вторымъ ея мужемъ. Выходка эта была такъ груба, что самъ даже король см&#1123;шался. Онъ ничего не отв&#1123;чалъ, и какъ госпожа де-Ментенонъ съ своей стороны также молчала, то за этимъ справедливымъ зам&#1123;чаніемъ поэта посл&#1123;довало такое ледяное молчаніе, что несчастный Расинъ опомнился, зам&#1123;тивъ бездну, въ которую онъ готовъ былъ низринуться. Поэтому, онъ см&#1123;шался бол&#1123;е, нежели они оба, не см&#1123;лъ ни поднять глазъ, ни открыть бол&#1123;е рта. Это молчаніе продолжалось н&#1123;сколько минутъ,-- такъ велико было смущеніе. Наконецъ, король первый прервалъ это молчаніе, отпустивъ Расина подъ предлогомъ, что ему надобно заняться д&#1123;лами. Расинъ ушелъ совершенно потерявшись, добрался кое-какъ до комнаты Кавоа, своего друга, и разсказалъ ему, какую онъ сд&#1123;лалъ глупость. Но эта глупость была такова, что поправить ее было невозможно. Съ этого времени ни король, ни госпожа де-Ментенонъ не только не посылали приглашать къ себ&#1123; Расина, но и не говорили съ нимъ и не смотр&#1123;ли на него бол&#1123;е. Великій поэтъ, для котораго благорасположеніе короля во всю его жизнь было единственнымъ св&#1123;тиломъ, впалъ въ такую глубокую печаль, что пришелъ отъ того въ совершенное изнеможеніе, и съ этого времени думалъ уже только о спасеніи своей души.
   Наконецъ 22-го Апр&#1123;ля 1699 года онъ умеръ, зав&#1123;щавъ, чтобъ его похоронили въ Портъ-Ройял&#1123;-де-Тамъ, ибо желалъ и по смерти своей быть въ сообществ&#1123; съ знаменитыми отшельниками, съ которыми онъ до посл&#1123;дней минуты, не смотря на мірскую жизнь свою, сохранялъ связь, заключенную съ ними въ молодости.
   Буало де Прео остался одинъ изъ этой великой плеяды, явившейся надъ колыбелью Людовика XIV; потому-что и Лафонтенъ умеръ уже 13-го апр&#1123;ля, 1695 года. Правда, что въ это время явился уже на св&#1123;тъ новый главный д&#1123;ятель на поприщ&#1123; литературы: 20-го февраля 1694 года родился въ Шатене, близъ Парижа, Францискъ-Марія-Аруетъ-Вольтеръ.
   

ГЛАВА XLVII.
1701--1703.

Барбезьё, его портретъ, его характеръ, его проказы, его кончина.-- Шамильяръ; странное начало его счастія.-- Смерть Іакова II.-- Посл&#1123;днія его минуты.-- Сужденіе объ этомъ корол&#1123;.-- Декларація Людовика XIV.-- Поступки Вильгельма III.-- Посл&#1123;дняя бол&#1123;знь этого принца.-- Его характеръ.-- Челов&#1123;къ въ Жел&#1123;зной Маск&#1123;.-- Его исторія.-- Разъисканія по этому предмету.-- Догадки автора этой книги.

   1701 годъ начался смертію Людовлка-Франциска-Маріи Летеллье, маркиза Барбезьё, военнаго статсъ-секретаря. Летеллье былъ, какъ припомните, сынъ Лувуа; но въ противоположность съ своимъ отцомъ, онъ былъ поддерживаемъ противъ отвращенія къ нему короля, благорасположеніемъ, оказываемымъ ему госпожею Ментенонъ, къ которой онъ всегда питалъ глубокое уваженіе и почтеніе.
   Барбезьё былъ высокаго роста, съ пріятною, здоровою и умною физіономіею. Онъ былъ весьма д&#1123;ятеленъ, проницателенъ и аккуратенъ, отъ чего всякій трудъ былъ для него неимов&#1123;рно легокъ, ч&#1123;мъ онъ и пользовался, ибо будучи почти всегда занятъ своими удовольствіями, онъ въ два часа могъ сд&#1123;лать и больше и лучше, нежели кто нибудь изъ его товарищей могъ сд&#1123;лать впродолженіе ц&#1123;лаго дня. При первой встр&#1123;ч&#1123; онъ располагалъ всякаго въ свою пользу; разговоръ его былъ богатъ разнообразіемъ, обращеніе в&#1123;жливое, р&#1123;чь плавная, правильная, напыщенная, однако же натуральная, сильная и краснор&#1123;чивая. Никто не им&#1123;лъ такого св&#1123;тскаго обращенія и пріемовъ вельможи, хотя дворянство его было не очень старинное. Когда онъ хот&#1123;лъ кому понравиться, то прельщалъ собою, когда хот&#1123;лъ быть обязательнымъ, то д&#1123;лалъ это такъ, что невозможно было сд&#1123;латься къ нему неблагодарнымъ. Никто лучше его не излагалъ какого либо д&#1123;ла, не вникалъ совершенн&#1123;е во вс&#1123; его подробности, и лучше не развивалъ ихъ; онъ постигалъ съ тонкостію, -- которую Людовикъ XIV лучше, нежели кто либо другой ум&#1123;лъ оц&#1123;нить,-- различіе особъ и различные способы, какъ надобно было съ ними говорить. По за днями в&#1123;жливости и добраго расположенія, если можно такъ выразиться, у Барбезьё сл&#1123;довали нер&#1123;дко дни дурнаго расположенія и гордости. Тогда онъ д&#1123;лался до крайности высоком&#1123;ренъ, дерзокъ, наглъ, мстителенъ, легко оскорблялся мал&#1123;йшими безд&#1123;лицами, и не скоро переставалъ питать возбужденное въ немъ къ кому либо отвращеніе. Тогда онъ д&#1123;лался до крайности угрюмъ; хотя онъ про себя зналъ это и самъ на то жаловался, но не могъ преодол&#1123;ть себя. Будучи отъ природы вспыльчивъ и жестокъ, онъ д&#1123;лался грубымъ и способнымъ на всякую обиду и на всякую наглость. Эти лихорадочные часы, въ которые онъ былъ самъ не свой, въ теченіи его жизни лишили его многихъ друзей, которыхъ онъ впрочемъ не ум&#1123;лъ выбирать, и которыхъ онъ въ эти минуты оскорблялъ, не смотря на то, были ли они люди ничтожные, или знатные, слабые или могущественные.
   Когда бывало Барбезьё слишкомъ запьетъ, что съ нимъ иногда случалось, или зат&#1123;етъ какую нибудь гулянку, -- а это бывало не р&#1123;дко, -- то король, получивъ отъ него ув&#1123;домленіе, что онъ боленъ лихорадкою, обыкновенно откладывалъ д&#1123;ла его до другаго времени. Людовикъ XIV этимъ не безпокоился; онъ зналъ, что Барбезьё вознаградитъ потерянное время, и хотя не в&#1123;рилъ этой притворной лихорадк&#1123;, но прощалъ все Барбезьё т&#1123;мъ охотн&#1123;е, что Барбезьё вообще исполнялъ гсударственныя д&#1123;ла скоро и хорошо.
   Такъ-какъ было в&#1123;роятно, что насл&#1123;дство Испаніи поведетъ къ продолжительной и жестокой войн&#1123;, то у Барбезьё было слишкомъ много д&#1123;ла, что, впрочемъ, нисколько не м&#1123;шало ему предаваться распутству, къ которому онъ привыкъ. Потрудившись однажды н&#1123;сколько бол&#1123;е обыкновеннаго, и окончивъ съ неимов&#1123;рною скоростію самыя запутанныя д&#1123;ла, онъ считалъ себя въ нрав&#1123; взять отдыхъ на четыре или на пять дней, и, собравъ н&#1123;сколько друзей, заперся съ ними въ дом&#1123;, выстроенномъ имъ на открытомъ пол&#1123; между Версайлемъ и Вокрессономъ, въ конц&#1123; Сен-Клудскаго парка; этотъ домъ, построенный на самомъ скучномъ м&#1123;ст&#1123;, но вблизи отъ всего, стоилъ ему милліоновъ. Чрезъ четыре дня онъ возвратился въ Версайль, но съ болью въ горл&#1123;, и въ горячк&#1123;, требовавшей немедленнаго пособія врача. Барбезьё считалъ не нужнымъ обратить вниманіе на припадки этой бол&#1123;зни, какъ они важны ни были, и только спустя уже два дня послалъ за придворнымъ медикомъ фасономъ. Фагонъ, осмотр&#1123;въ больнаго, съ обычною своею грубостію сказалъ, что ему ничего бол&#1123;е не остается д&#1123;лать, какъ только посов&#1123;товать больному написать духовное зав&#1123;щаніе и испов&#1123;даться. Барбезьё принялъ этотъ сов&#1123;тъ съ тою твердостію, которою онъ обнаруживалъ во вс&#1123;хъ случаяхъ своей жизни и умеръ, такъ сказать, совс&#1123;мъ за-живо, среди своего семейства, им&#1123;я отъ роду тридцать три года, въ той самой комнат&#1123;, въ которой умеръ его отецъ.
   Какъ только король узналъ объ этомъ, то вел&#1123;лъ позвать къ себ&#1123; Шамильяра, за восемь дней предъ т&#1123;мъ получившаго м&#1123;сто генералъ-контролера финансовъ. Камердинеръ госпожи де-Ментенонъ отправился къ нему въ Монтфермели и пригласилъ его явиться на другой день къ королю, какъ только онъ встанетъ. Шамильяръ исполнилъ приказаніе, и Людовикъ XIV вводя его въ свой кабинетъ, сказалъ, что онъ возлагаетъ на него должность маркиза Барбезьё. Шамильяръ, удивляясь этому возрастающему благоволенію къ себ&#1123; короля, причину котораго мы сейчасъ объяснимъ, хот&#1123;лъ отказаться отъ предлагаемой ему должности, представляя королю, что невозможно одному челов&#1123;ку, хотя бы онъ им&#1123;лъ способности выше т&#1123;хъ, какія им&#1123;лъ Барбезьё, справиться съ двумя должностями, которыя отд&#1123;льно занимали Колберъ и Лувуа. Но Людовикъ XIV отв&#1123;чалъ, что именно воспоминаніе объ этихъ двухъ министрахъ и в&#1123;чныхъ между ними ссорахъ заставляетъ его отдать оба эти министерства въ одни руки. Въ сущности-же, эти министерства переходили не въ руки Шамильяра, но въ руки самаго Людовика XIV.
   Шамильяръ, д&#1123;йствительно, не долженъ былъ ожидать такого быстраго возвышенія. Онъ былъ высокаго роста, ходилъ разваливаясь, открытая его физіономія, ничего не выражавшая, показывала только кротость и доброту. Отецъ его, служившій рекетмейстеромъ, умеръ въ 1675 году въ Кан&#1123;, гд&#1123; онъ былъ градоначальникомъ въ теченіи десяти л&#1123;тъ. Въ сл&#1123;дующемъ году сынъ его назначенъ былъ сов&#1123;тникомъ парламента. Такъ какъ онъ былъ прилеженъ, трудолюбивъ и по природ&#1123; своей любилъ хорошее общество, то молва, чло онъ им&#1123;лъ хорошее знакомство и былъ очень честный челов&#1123;къ, пособила ему н&#1123;сколько выбраться изъ толпы приказныхъ и познакомиться съ бол&#1123;е значительными особами. Но при этой посредственности во всемъ у Шамильяра былъ одинъ превосходный талантъ. Онъ былъ отличн&#1123;йшій игрокъ на билліард&#1123;. Въ тоже время и король пристрастился къ этой игр&#1123;, и она долго была любимымъ его занятіемъ. Зимою онъ почти каждый вечеръ долго игралъ на билліард&#1123;, то съ герцогомъ Вандомскимъ, то съ маршаломъ Вильруа, то съ герцогомъ Граммономъ. Однажды разговоръ зашелъ объ искусств&#1123; Шамильяра. Эти господа, не знавшіе его, р&#1123;шились подвергнуть его испытанію, по&#1123;хали въ Парижъ, и пригласили его сд&#1123;лать имъ партію. Шамильяръ принялъ приглашеніе, объигралъ ихъ, не уклонясь ни на одну минуту отъ врожденной ему в&#1123;жливости и скромности, и оставилъ ихъ въ такомъ восхищеніи, что они въ тотъ же вечеръ до небесъ расхвалили Людовику XIV парламентскаго сов&#1123;тника. Король, подстрекаемый любопытствомъ, пожелалъ его вид&#1123;ть, и просилъ герцога Вандомскаго привезти его въ Версайль, въ первый разъ, какъ онъ по&#1123;детъ въ Парижъ. Для сов&#1123;тника это была большая честь; онъ отговаривался долго, такъ-что принуждены были сказать, что король самъ этого желаетъ; тогда только онъ р&#1123;шился по&#1123;хать въ Версайль съ двумя своими покровителями, былъ представленъ Людовику XIV, который тотчасъ же повелъ его въ билліардную залу.
   Шамильяръ сначала сд&#1123;лалъ н&#1123;сколько промаховъ; этимъ онъ доставилъ удовольствіе Людовику XIV, который всегда зам&#1123;чалъ первое впечатл&#1123;ніе, производимое имъ на т&#1123;хъ, которые съ нимъ сближались, и находилъ удовольствіе для себя въ томъ, если это впечатл&#1123;ніе было сл&#1123;дствіемъ робости. Но мало по малу,-- что впрочемъ сд&#1123;лалъ бы и всякій ловкій придворный,-- Шамильяръ успокоился, оправился, началъ д&#1123;лать такіе отличные карамболи, такіе в&#1123;рные дублеты, такъ м&#1123;тко сажать шары въ лузу, что Людовикъ XIV пришелъ въ удивленіе, и съ этого же дня навсегда избралъ его своимъ партнёромъ.
   И такъ, Шамильяръ попалъ ко двору; но надобно было ум&#1123;ть при немъ удержаться, и тутъ то обнаружилась вся ловкость новаго любимца. Хотя очевидно было что онъ понравился королю, и,-- что было не такъ легко,-- самой госпож&#1123; де-Ментенонъ, но онъ остался, однако, такъ скроменъ, что это къ нему благоволеніе никого не оскорбляло. Получивъ разъ приглашеніе отъ госпожи де Ментенонъ и отъ Людовика XIV, онъ часто прі&#1123;зжалъ въ Версайль, а между т&#1123;мъ продолжалъ жить съ своими товарищами, не принимая на себя нисколько того важнаго вида, который обыкновенно иные принимаютъ на себя вм&#1123;ст&#1123; съ отличіями. Вскор&#1123; король пожаловалъ его рекетмейстеромъ для того, чтобъ онъ могъ скор&#1123;е возвыситься; вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ онъ далъ ему квартиру въ самомъ замк&#1123;. Чрезъ три года, т. е. въ 1689 г., король назначилъ его управителемъ Руана. Тогда онъ просилъ Людовика XIV, чтобъ онъ не удалялъ его отъ своей особы; но король, чтобъ доказать ему, что онъ не им&#1123;лъ этого нам&#1123;ренія, позволилъ ему три раза въ годъ прі&#1123;зжать въ Версайль нед&#1123;ль на шесть, и въ тотъ же день взялъ его съ собою въ Марли, гд&#1123; игралъ съ нимъ на билліард&#1123;,-- что было знакомъ особеннаго къ нему благоволенія и дружбы. Но трехл&#1123;тнемъ пребываніи его въ Руан&#1123;, король, по собственному своему желанію, возложилъ на него должность управляющаго финансами, въ которой онъ и оставался до того времени, до котораго мы дошли, все на той же ног&#1123; съ королемъ, хотя билліардъ уже и вышелъ изъ моды. Мы вид&#1123;ли, какимъ образомъ онъ въ то время, какъ наимен&#1123;е этого ожидалъ, сд&#1123;лался преемникомъ маркиза Барбезьё.
   Около этого времени, король Іаковъ II, какъ будто бы дожидавшійся только приговора къ смерти похитителя своей короны, былъ разбитъ параличомъ; у него отнялась, половина т&#1123;ла, но голова осталась не поврежденною; Людовикъ XIV, а по его прим&#1123;ру и весь дворъ, оказывали ему большое вниманіе. Фагонъ присов&#1123;товалъ больному королю &#1123;хать на Бурбонъ-л'Аршамбольскія воды, куда сопровождала его Англійская королева, его супруга. Людовикъ XIV доставилъ ему всевозможныя средства для этого путешествія; но август&#1123;йшій больной возвратился безъ всякаго облегченія. Съ этого времени онъ влачилъ б&#1123;дственную жизнь, и 8-го Сентября 1701 года впалъ въ такое разслабленіе, что не оставалось бол&#1123;е никакой надежды спасти его. Во вторникъ, 13-го Сентября, Людовикъ XIV по&#1123;халъ изъ Марли въ Сен-Жерменъ нав&#1123;стить умирающаго. Іаковъ былъ такъ слабъ, что когда доложили ему о прибытіи короля, то онъ съ трудомъ могъ открыть глаза. Людовикъ XIV подошелъ къ его постели и сказалъ, что онъ можетъ умереть спокойно на счетъ принца Валлійскаго; что онъ признаётъ его королемъ Англіи, Шотландіи и Ирландіи. Вс&#1123; Англичане, присутствовавшіе при этомъ торжественномъ об&#1123;щаніи, пали предъ королемъ Французскимъ на кол&#1123;на во изъявленіе своей благодарности; посл&#1123; чего Людовикъ XIV пошелъ къ Англійской королев&#1123; и ув&#1123;рялъ ее въ томъ же. Послали за принцемъ Валлійскимъ; король повторилъ предъ нимъ тоже об&#1123;щаніе. Возвратясь въ Марли, Людовикъ XIV объявилъ при рукоплесканіяхъ всего двора то, что онъ сд&#1123;лалъ для август&#1123;йшихъ изгнанниковъ.
   Іаковъ II скончался 16 Сентября 1701 года, въ три часа по полудни. Ввечеру того же дня т&#1123;ло Англійскаго короля весьма скромно было отвезено въ улицу Сен-Жанъ, къ англійскимъ Бенедиктинцамъ въ Париж&#1123;, гд&#1123; и было поставлено, какъ т&#1123;ло самаго простаго челов&#1123;ка, въ склеп&#1123; часовни до времени, когда можно будетъ перевезти его въ Вестминстеръ.
   Іаковъ II есть живой прим&#1123;ръ,-- какой только можетъ представить королевское достоинство своимъ приверженцамъ,-- того твердаго соблюденія священныхъ правъ, того высокаго уб&#1123;жденія въ прав&#1123; насл&#1123;дія, которыя заставляютъ жертвовать вс&#1123;мъ счастіемъ семейства для исполненія политическаго долга, и которыя налагаютъ на сына, лишеннаго короны, обязанность упорно домогаться насл&#1123;дія своего отца. Будучи изгнанникомъ въ Сен-Жермен&#1123;, безъ всякаго им&#1123;нія, лично ему принадлежащаго, безъ денегъ, безъ войска, поддерживаемый одною только щедростію Людовика XIV, Іаковъ II не переставалъ ни на одну минуту считать себя настоящимъ, единственнымъ королемъ Англіи. По его мн&#1123;нію Вильгельмъ-Поб&#1123;дитель былъ нечто иное, какъ бунтовщикъ, а Вильгельмъ, признанный королемъ, нечто иное, какъ похититель престола. До посл&#1123;дней минуты своей жизни, этотъ потомокъ Стюартовъ, сверженный съ престола, им&#1123;лъ только одну мысль, только одну жалобу: эта мысль была та, что корона принадлежитъ ему; эта жалоба состояла въ продолжительномъ, в&#1123;чномъ протест&#1123; законнаго государя противъ несправедливости судьбы. Если, не смотря на то, что онъ былъ уже по видимому безъ чувствъ, онъ могъ слышать посл&#1123;днія слова Людовика XIV, то душа его. разлучаясь съ т&#1123;ломъ, должна была возрадоваться и ут&#1123;шиться, потому-что она уносила съ собою, если не уб&#1123;жденіе, то по крайней м&#1123;р&#1123; надежду, что оппозиція его, продолжавшаяся во всю его жизнь, будетъ продолжаться и посл&#1123; его смерти. Король Вильгельмъ находился въ Голландіи въ своемъ Лооскомъ дом&#1123;, когда узналъ о смерти короля Іакова II, и о томъ, что Людовикъ XIV призналъ сына его Англійскимъ королемъ. Онъ былъ за столомъ, за которымъ, вм&#1123;ст&#1123; съ нимъ, находились вс&#1123; главные принцы Германіи. Онъ сообщилъ имъ это изв&#1123;стіе такъ, какъ оно было сообщено ему самому, не сд&#1123;лавъ на него никакого зам&#1123;чанія. Онъ только покрасн&#1123;лъ, съ досадою над&#1123;лъ шляпу на голову и тотчасъ послалъ въ Лондонъ повел&#1123;ніе изгнать оттуда Пуссена, который зав&#1123;дывалъ д&#1123;лами Франціи съ титуломъ посланника; но какъ, не смотря на распрю за скипетръ и корону, Іаковъ II былъ ему тестемъ, то онъ приказалъ наложить трауръ, но только не чернаго обыкновеннаго цв&#1123;та, а фіолетоваго. Посл&#1123; чего, онъ сп&#1123;шилъ окончить въ Голландіи все, что упрочивало эту страшную лигу, которой государи, ее составлявшіе, дали названіе Великаго Союза. За т&#1123;мъ, онъ возвратился въ Англію требовать у парламента денежнаго пособія.
   Но прибывъ въ Лондонъ, Вильгельмъ и самъ сд&#1123;лался серьезно бол&#1123;въ; онъ скоро понялъ опасность своего положенія, которую ум&#1123;лъ скрывать отъ самаго себя д&#1123;ятельностію ума и силою воли.
   Хотя дыханіе у него затруднялось до такой степени, что каждую минуту можно было ожидать, что онъ задохнется, однакоже онъ ни мало не уменьшалъ своихъ кабинетныхъ занятій, и ограничился только т&#1123;мъ, что, приказавъ сд&#1123;лать описаніе состоянія своего здоровья, разослалъ его, въ вид&#1123; бюллетеня, къ знаменит&#1123;йшимъ европейскимъ медикамъ, прося ихъ сов&#1123;товъ. Одно изъ такихъ описаній было прислано и къ Фагону, но такъ, какъ будто бы оно было отъ одного деревенскаго священника. Фагонъ, который думалъ, что съ б&#1123;днымъ священникомъ много церемониться нечего, и который впрочемъ по обыкновенію своему всегда поступалъ весьма грубо, написалъ только просто внизу: приготовляться къ смерти. Вильгельмъ, получивъ этотъ приговоръ, старался уже только поддерживать силы свои всевозможными средствами. Одно изъ средствъ, которое онъ употреблялъ, состояло въ прогулкахъ верхомъ на лошади; отъ этихъ прогулокъ онъ всегда почти получалъ облегченіе. Но вскор&#1123;, не им&#1123;я бол&#1123;е силъ держаться, онъ упалъ однажды съ лошади; это ускорило его кончину; онъ умеръ, не приб&#1123;гая къ ут&#1123;шеніямъ религіи въ минуту своей смерти,-- чего, впрочемъ, онъ никогда не д&#1123;лалъ и при жизни,-- и до посл&#1123;дней минуты занимался государственными д&#1123;лами. Посл&#1123;дніе два дня его поддерживали ликерами, кр&#1123;пкими напитками и возбудительными средствами. Наконецъ, 19-го марта 1702 года, онъ умеръ въ десять часовъ утра, выпивъ чашку шоколаду; ему было только пятьдесятъ два года.
   Вильгельмъ Ш но оставилъ посл&#1123; себя д&#1123;тей. Принцесса Анна, его свояченица, вторая дочь короля Іакова II и супруга датскаго принца Георгія, была провозглашена королевою.
   Вильгельмъ III есть одинъ изъ знаменит&#1123;йшихъ людей того врепени, которое мы отсылаемъ. Это типъ силы и ума, борющихся съ законностію и правомъ. Родясь принцемъ, онъ сд&#1123;лался полководцемъ; ставъ полководцемъ, онъ не хот&#1123;лъ уже опять сд&#1123;латься принцемъ, а сд&#1123;лался королемъ; какъ воинъ, онъ часто со славою сражался противъ Конде, Тюреня и Люксембурга; какъ политикъ, онъ постоянно съ усп&#1123;хомъ боролся съ Колберомъ, Лувуа и Людовикомъ XIV. Геніемъ своимъ онъ достигъ верховной власти штатгальтера въ Голландіи, получилъ корону Стюартовъ въ Англіи, диктаторство въ Европ&#1123;, за исключеніемъ одной Франціи. Вся жизнь его была тайною, б&#1123;дственною, многотрудною бранью, изъ которой онъ, можетъ быть, не вышелъ бы поб&#1123;дителемъ, если бы не былъ представителемъ кальвинизма, въ то время неумолимо пресл&#1123;дуемаго. Наконецъ, Вильгельмъ Ш былъ не столько преемникомъ Іакова II, сколько представителемъ Кромвеля.
   Почти въ тоже самое время, какъ исторія на скрыжаляхъ своихъ напечатл&#1123;ла смерть этихъ двухъ государей, священникъ церкви св. Павла, въ Париж&#1123;, вписалъ въ свой реестръ простое показаніе о кончин&#1123; одного изъ бастильскихъ арестантовъ: "1703 года, 19 ноября, въ Бастиліи умеръ Маршіали, им&#1123;вшій около сорока пяти л&#1123;тъ отъ роду, котораго т&#1123;ло погребено на кладбищ&#1123; св. Павла, въ его приход&#1123;, 20-го числа вышеозначеннаго м&#1123;сяца, въ присутствіи маіора Розаржа и старшаго бастильскаго врача г-на Рейля, которые и подписались".,
   Говорятъ, этотъ Маршіали былъ не кто иной, какъ знаменитое лицо, изв&#1123;стное подъ именемъ челов&#1123;ка въ Жел&#1123;зной Маск&#1123;, о которомъ такъ мало говорили въ это время, и о которомъ над&#1123;лали столько шуму посл&#1123;. Вольтеръ первый ударилъ тревогу по поводу этого государственнаго арестанта, о которомъ и мы, въ свою очередь, нам&#1123;рены сказать н&#1123;сколько словъ; начнемъ съ того, что положительно изв&#1123;стно, т. е. съ чиселъ и дней, записанныхъ въ исторіи; посл&#1123; того, что намъ изв&#1123;стно достов&#1123;рно, перейдемъ къ догадкамъ и предположеніямъ.
   Челов&#1123;къ въ Жел&#1123;зной Маск&#1123; явился въ Пиньерол&#1123; въ промежутокъ времени отъ 2-го Марта 1680 до 1-го Сентября 1681 года, такъ что невозможно съ точностію указать ни дня, ни м&#1123;сяца вступленія его въ эту тюрьму. Вскор&#1123; потомъ г. де Сен-Маръ, комендантъ этой кр&#1123;пости, получивъ назначеніе быть комендантомъ кр&#1123;пости Екзиль, увезъ туда и арестанта своего. Наконецъ, сд&#1123;лавшись губернаторомъ острововъ св. Маргариты, онъ опять приказалъ и этому несчастному сл&#1123;довать за собою, будучи самъ осужденъ на то, чтобы служить ему, такъ сказать, т&#1123;нью. Есть письмо его, писанное къ министру Лувуа, отъ 20-го Января 1687 года, въ которомъ между прочимъ онъ говоритъ: Я отдалъ такія приказанія страж&#1123; моего арестанта, что могу отв&#1123;чать вамъ за совершенную безопасность.
   Г. де Сен-Маръ, какъ показываетъ отрывокъ письма, на кото, рое мы указываемъ нашимъ читателямъ, считалъ весьма важнымъ д&#1123;ломъ сбереженіе своего арестанта. И потому онъ вел&#1123;лъ выстроить для него по своему усмотр&#1123;нію образцовую тюрьму. Эта тюрьма, по словамъ Пигамоль-де-ла-Форса осв&#1123;щалась только однимъ окномъ, обращеннымъ къ морю, и находившимся въ пятнадцати футахъ выше тропинки, по которой ходилъ дозоръ. Кром&#1123; главныхъ запоровъ, оно было еще защищено тремя толстыми жел&#1123;зными р&#1123;шетками.
   Р&#1123;дко Сен-Маръ входилъ въ комнату своего арестанта; потому-что ему надобно было запирать за собою дверь, а онъ боялся, чтобъ кто нибудь не сталъ подслушивать за дверью. Поэтому, онъ обыкновенно останавливался на порог&#1123;. Стоя такимъ образомъ, онъ могъ разговаривать съ своимъ арестантомъ и въ тоже время смотр&#1123;ть въ об&#1123; стороны корридора, не шелъ-ли кто нибудь. Однако же, однажды, когда онъ разговаривалъ такимъ образомъ съ своимъ арестантомъ, сынъ одного изъ его друзей, прі&#1123;хавшій провести на остров&#1123; н&#1123;сколько дней, отыскивая Сен-Мара для того, чтобъ испросить у него позволенія взять ботъ для переправы на берегъ, вошелъ въ корридоръ, и увид&#1123;лъ, что онъ стоялъ на порог&#1123; одной изъ арестантскихъ каморъ. Надобно полагать, что въ это время между арестантомъ и Сен-Маромъ происходилъ разговоръ весьма важный, потому-что Сен-Маръ зам&#1123;тилъ молодаго челов&#1123;ка только тогда уже, когда онъ быль отъ него въ н&#1123;сколькихъ шагахъ. Зам&#1123;тивъ его, онъ быстро отскочилъ назадъ, заперъ дверь, и побл&#1123;дн&#1123;въ, спросилъ нескромнаго пос&#1123;тителя, не вид&#1123;лъ-ли, или не слышалъ-ли онъ чего нибудь? Вм&#1123;сто всякаго отв&#1123;та молодой челов&#1123;къ посп&#1123;шилъ доказать ему, что съ того м&#1123;ста, гд&#1123; онъ находился, слышать что-либо было невозможно. Губернаторъ успокоился; но, не смотря на то, потребовалъ, чтобъ молодой челов&#1123;къ въ тотъ же день оставилъ островъ св. Маргариты, и написалъ къ его отцу письмо для объясненія причины его удаленія, присовокупляя сл&#1123;дующія слова:-- Чуть-чуть было дорого не обошлось это приключеніе вашему сыну, и я сп&#1123;шу отослать его къ вамъ, ибо опасаюсь какой-нибудь новой неосторожности съ его стороны.

0x01 graphic

   Понятно, что желаніе арестанта б&#1123;жать изъ тюрьмы было по крайней м&#1123;р&#1123; равно опасенію Сен-Мара, чтобъ оно ему не удалось. Много разъ несчастный затворникъ покушался на это. Мы должны указать на одинъ случай, который дошелъ до насъ со вс&#1123;ми подробностями. Однажды челов&#1123;къ въ Жел&#1123;зной Маск&#1123;, которому кушанье подавалось обыкновенно на серебр&#1123;, написалъ гвоздемъ на блюд&#1123; н&#1123;сколько строчекъ и выбросилъ это блюдо за р&#1123;шетку своего окна. Рыбакъ нашелъ это блюдо на берегу моря, и разсудивъ основательно, что ему не откуда быть больше, какъ изъ замка, понесъ его къ губернатору. Сен-Маръ осмотр&#1123;въ это блюдо, съ ужасомъ увид&#1123;лъ выр&#1123;занную на немъ надпись.-- Ты читалъ, что зд&#1123;сь написано? сказалъ губернаторъ рыбаку, показывая надпись.-- Я не ум&#1123;ю читать, отв&#1123;чалъ ему рыбакъ.-- Это блюдо, кром&#1123; твоихъ рукъ, не было ли въ рукахъ кого нибудь другаго? спросилъ опять Сен-Маръ.-- Н&#1123;тъ; я теперь только нашелъ его, и принесъ вашему превосходительству, спрятанъ его подъ камзолъ, ибо боялся, чтобъ меня не сочли за вора.-- Сен-Маръ, подумавъ немного, далъ знакъ рыбаку, чтобъ онъ шелъ домой: -- Ступай себ&#1123;, сказалъ онъ ему: -- счастливъ ты, что не ум&#1123;ешь читать!
   Спустя н&#1123;сколько времени случился другой анекдотъ, почти подобный предъидущему, но котораго главное д&#1123;йствующее лицо было не такъ счастливо. Одинъ лекарскій ученикъ, купаясь около замка, увид&#1123;лъ, что что-то б&#1123;лое плаваетъ на поверхности моря. Онъ подплылъ къ этому предмету, вытащилъ его на берегъ и разсмотр&#1123;лъ. Это была сорочка изъ весьма тонкаго полотна, на которой арестантъ написалъ всю свою исторію, употребивъ вм&#1123;сто чернилъ сажу, разведенную въ вод&#1123;, а вм&#1123;сто пера, кость цыпленка, очинивъ ее на подобіе пера; онъ не медля принесъ эту сорочку къ губернатору. Сен-Маръ сд&#1123;лалъ ему такой же вопросъ, какъ и рыбаку. Лекарскій ученикъ отв&#1123;чалъ, что хотя онъ и ум&#1123;етъ читать, но полагая, что написанныя на этой сорочк&#1123; строки могли заключать какую нибудь государственную тайну, онъ побоялся прочитать ихъ. Сен-Маръ отпустилъ его, не сказавъ ему ни слова; но на другой день его нашли мертвымъ въ его постели. Очевидно, убійство было совершено по приказанію Сен-Мара.
   У Жел&#1123;зной Маски былъ слуга. Этотъ слуга былъ такой же арестантъ, какъ и онъ, и за нимъ также строго смотр&#1123;ли, какъ и за жел&#1123;зною маскою. Этотъ слуга вскор&#1123; умеръ. Одна б&#1123;дная женщина просилась на его м&#1123;сто. Но Сен-Маръ объявилъ ей, что если она желаетъ занять это м&#1123;сто, то должна на-в&#1123;ки остаться въ тюрьм&#1123; съ господиномъ своимъ, на службу къ которому она желаетъ поступить, и должна на-всегда отказаться отъ свиданія съ своимъ мужемъ и д&#1123;тьми; нанимавшаяся не согласилась на столь жестокія условія.
   Въ 1689 году Сен-Маръ получилъ приказаніе перевести своего арестанта въ Бастилію. Само собою разум&#1123;ется, что для пере&#1123;зда двухъ сотъ сорока льё надобно было удвоить предосторожности. Челов&#1123;ка въ Жел&#1123;зной Маск&#1123; посадили на носилки, которыя сл&#1123;довали за каретою Сен-Мара; носилки были окружены множествомъ кавалеристовъ, получившихъ приказаніе стр&#1123;лять въ арестанта при мал&#1123;йшемъ его покушеніи б&#1123;жать. Сен-Маръ, про&#1123;зжая чрезъ Палто, им&#1123;ніе, ему принадлежавшее, остановился въ немъ на сутки. Об&#1123;дъ былъ поданъ въ нижней зал&#1123;, которой окна выходили на дворъ. Сквозь окна можно было вид&#1123;ть, какъ губернаторъ об&#1123;далъ съ своимъ арестантомъ. Только челов&#1123;къ въ маск&#1123; сид&#1123;лъ спиною къ окнамъ. Онъ былъ высокаго роста, од&#1123;тъ въ платье каштановаго цв&#1123;та и об&#1123;далъ въ маск&#1123;, изъ подъ которой сзади видно было н&#1123;сколько клочковъ б&#1123;лыхъ волосъ. Сен-Маръ сид&#1123;лъ насупротивъ него, и им&#1123;лъ по об&#1123; стороны своей тарелки по пистолету. Одинъ только слуга служилъ за столомъ; каждый разъ, когда онъ входилъ или выходилъ изъ столовой, онъ запиралъ за собою дверь на замокъ. Съ наступленіемъ ночи Сен-Маръ вел&#1123;лъ приготовить походную постель свою въ комнат&#1123; арестанта, и легъ спать у двери. На другой день, съ разсв&#1123;томъ, пустились опять въ дорогу, съ т&#1123;ми же предосторожностями. Наконецъ, 18-го сентября 1698 года, наши путешественники прибыли въ Бастилію, въ три часа по полудни.
   Челов&#1123;къ въ Жел&#1123;зной Маск&#1123; былъ тотчасъ отведенъ въ башню ла-Базиньеръ, гд&#1123; оставался до ночи. Потомъ, когда наступила ночь, г. Дюжокка, бывшій т"гда комендантомъ этой кр&#1123;пости, самъ отвелъ его въ третію комнату башни ла-Бертодьеръ, которая, какъ говорится въ журнал&#1123; г-на Дюжонка, была снабжена вс&#1123;мъ необходимымъ для спокойствія арестанта. Маіоръ Розаржъ, прибывшій съ острововъ св. Маргариты вм&#1123;ст&#1123; съ Сен-Маромъ, былъ назначенъ для услугъ и для присмотра за арестантомъ; столъ онъ получалъ отъ коменданта.
   Вспомнивъ, безъ сомн&#1123;нія, о сорочк&#1123; найденной на берегу моря, комендантъ самъ служилъ арестанту за столомъ, и посл&#1123; стола самъ убиралъ столовое б&#1123;лье. Кром&#1123; того несчастный пл&#1123;нникъ получилъ строгое запрещеніе ни съ к&#1123;мъ не разговаривать, и ни предъ к&#1123;мъ не открывать замка, которымъ заперта была его маска. Въ случа&#1123;, если бы онъ нарушилъ то, или другое изъ этихъ двухъ запрещеній, часовымъ приказано было стр&#1123;лять въ него.
   Такимъ-то образомъ несчастный пл&#1123;нникъ оставался въ Бастиліи до 19-го Ноября 1703 года. Подъ числомъ этого дня, въ журнал&#1123;, о которомъ мы уже упоминали, написана сл&#1123;дующая отм&#1123;тка: "Неизв&#1123;стный арестантъ, носившій всегда черную бархатную маску, почувствовавъ себя н&#1123;сколько хуже по выход&#1123; вчера отъ об&#1123;дни, умеръ сегодня въ десять часовъ вечера, хотя и не былъ очень боленъ. Г. Жиро, нашъ священникъ, вчера испов&#1123;дывалъ его; по причин&#1123; почти скоропостижной смерти, онъ не могъ причаститься св. Тайнъ; но священникъ нашъ ут&#1123;шалъ его за минуту еще до его смерти. Арестантъ этотъ погребенъ во вторникъ, 20-го ноября, въ четыре часа пополудни, на кладбищ&#1123; св. Павла, въ нашемъ приход&#1123;; на погребеніе его израсходовано 40 ливровъ".
   Эта отм&#1123;тка написана была, безъ сомн&#1123;нія, позже, потому что въ ней подъ 19-мъ числомъ говорится, что арестантъ былъ погребенъ 20-го числа.
   Но вы въ шнуровыхъ книгахъ Бастиліи, ни въ записныхъ церковныхъ книгахъ церкви св. Павла не сказано, что предосторожности, окружавшія несчастнаго пл&#1123;нника, продолжались и посл&#1123; его смерти. Лицо его было обезображено купороснымъ масломъ, чтобъ въ случа&#1123; открытія, невозможно было его узнать. Потомъ вся мебель, находившаяся въ его комнат&#1123;, была сожжена; вс&#1123; потолки разломаны, обшарены вс&#1123; уголки, ст&#1123;ны соскоблены и вновь выб&#1123;лены, подняты одни за другою вс&#1123; половыя плиты, изъ опасенія, что не спрятана ли подъ ними какая нибудь записка, или что нибудь другое, по чему можно бы было узнать настоящее его имя. Съ этого времени все становится сомнительнымъ и темнымъ. Однако же, царствующіе короли сохраняли тайну этого д&#1123;ла до самого короля Людовика XVI, который, когда Марія-Антуанетта спросила его объ этомъ предмет&#1123;, отв&#1123;чалъ:-- "Мы бережемъ предка нашего Людовика XIV."
   Когда, 14 іюля 1789 года, Бастилія пала предъ выстр&#1123;лами мятежниковъ, поб&#1123;дители прежде всего позаботились объ оставшихся въ ней живыхъ арестантахъ; въ этой мрачной тюрьм&#1123; нашли ихъ восемь челов&#1123;къ, а слухъ носился, что бол&#1123;е шестидесяти ихъ было перевезено въ другія государственныя тюрьмы. Посл&#1123; заботы о живыхъ, обращено было любопытство на умершихъ.
   Между великими т&#1123;нями, явившимися среди дымящихся развалинъ Бастиліи, представлялась мрачн&#1123;е и знаменит&#1123;е другихъ, таинственная т&#1123;нь Жел&#1123;зной Маски. И потому, бросились въ башню ла-Бертодьеръ, въ которой, какъ изв&#1123;стно было, пять л&#1123;тъ жилъ несчастный узникъ. по какъ ни тщательно осматривали ст&#1123;ны, стекла, и плиты половыя, какъ ни внимательно перечитывали мысли, молитвы или проклятія, которыя праздность, преданность вол&#1123; Божіе или отчаяніе могли начертать на этихъ таинственныхъ архивахъ, которыя страдальцы по насл&#1123;дству передавали одни другимъ, все было напрасно, и тайна Жел&#1123;зной Маски осталась тайною между инмъ и его гонителями. Тогда вспомнили о бастильскихъ шнуровыхъ книгахъ, въ которыхъ записывался день вступленія и выхода арестантовъ. Отыскали 1698 г., но 120-й листъ, соотв&#1123;тствующій четвергу 18-го сентября, былъ вырванъ. Какъ листа, на которомъ должно быть означено прибытіе въ Бастилію этого знаменитаго арестанта, не было, то старались отыскать число его выхода; но листа, соотв&#1123;тствующаго 19-му ноября 1703 года, также не нашли. Удостов&#1123;рившись въ уничтоженіи обоихъ листовъ, разъискатели потеряли навсегда всякую надежду открыть тайну Жел&#1123;зной Маски.
   Наполеонъ хот&#1123;лъ также проникнуть въ эту непроницаемую тайну. Онъ приказалъ д&#1123;лать, какъ можно тщательн&#1123;е разъисканія; но вс&#1123; достов&#1123;рныя бумаги были уничтожены. Тогда-то открылось большое поле догадкамъ; тогда-то выдуманы были различныя системы, о которыхъ потомъ столько спорили, и изъ которыхъ ни одна не залуживаетъ в&#1123;роятія. Мы не нам&#1123;рены прибавлять еще новой системы къ т&#1123;мъ, которыя читатель найдетъ въ нашемъ Прибавленіи; но только просимъ вспомнить то, что было нами сказано по случаю рожденія Людовика XIV, и о весьма изв&#1123;стныхъ отношеніяхъ королевы Анны Австрійской съ Мазариномъ. Ришелье полагалъ, что Жел&#1123;зная Маска былъ двойничный братъ Людовика XIV, скрытый отъ публики при разр&#1123;шеніи королевы въ Сен-Жермен&#1123;; не в&#1123;роятн&#1123;е ли бы еще было допустить рожденіе старшаго брата, который произошелъ на св&#1123;тъ, въ одной изъ тихъ таинственныхъ комнатъ Лувра, отъ которыхъ у Мазарина былъ тайный ключь?
   

ПРИБАВЛЕНІЕ.

   Въ настоящее время насчитываютъ уже бол&#1123;е дв&#1123;надцати мн&#1123;ній на счетъ происхожденія Жел&#1123;зной Маски.
   1-е. По мн&#1123;нію однихъ, это былъ будто-бы сынъ Анны Австрійской, котораго она им&#1123;ла отъ какого-то С. О. R. (comte de Rivi&egrave;re ou de Rochefort) (то есть отъ графа Ривьера или Рошфора), и это приписываютъ стараніямъ кардинала Ришелье, который, говорятъ, хот&#1123;лъ с&#1123;играть штуку съ Гастономъ, давъ насл&#1123;дника брату его Людовику XIII.
   2-е. По мн&#1123;нію Сент-Фоа, это былъ герцогь Монмутскій, побочный сынъ Карла II, короля Англійскаго, котораго вм&#1123;сто того, чтобъ казнить за возмущеніе противъ Іакова II, перевезли во Францію, и заключили въ тюрьму съ черною бархатною маскою на лиц&#1123;.
   3-е. Лагранжъ-Шансель утверждаетъ, что это былъ знаменитый герцогъ Бофоръ, площадной король, который, какъ мы вид&#1123;ли, исчезъ при осад&#1123; Кандіи въ 1669 году.
   4-е. Что это былъ графъ Вермандуа, побочный сынъ Людовика XIV и д&#1123;вицы де-ла-Вальеръ, который будто бы не умеръ преждевременною смертію, какъ мы объ этомъ прежде сказали, но былъ заключенъ въ тюрьму Людовикомъ XIV за то, что далъ пощечину Дофину. Это мн&#1123;ніе нравилось, кажется, Вольтеру.
   5-е. По толкованію, которому, правда, не многіе в&#1123;рятъ, это былъ н&#1123;кто Маттіоли, секретарь герцога Мантуанскаго, котораго Людовикъ XIV будто бы арестовалъ и заключилъ въ тюрьму въ наказаніе за то, что онъ отклонилъ своего государя отъ всенародно объявленнаго нам&#1123;ренія уступить столицу свою Французскому королю.
   6-е. По другому толкованію, еще мен&#1123;е в&#1123;роятному, ч&#1123;мъ предъидущее, это былъ Генрихъ Кромвель, второй сынъ протектора, который внезапно исчезъ со сцены міра, такъ что никогда не могли узнать, что съ нимъ сд&#1123;лалось.
   7-е. Дюфей де-л'Іоннь подозр&#1123;валъ, что это былъ сынъ Анны Австрійской и Букингама.
   8-е. Герцогъ Ришелье, или по крайней м&#1123;р&#1123; Сулави, его секретарь, думалъ, что это былъ двойничный братъ Людовика XIV, родившійся въ Сен-Жермен&#1123;, 5-го сентября 1638 года, въ восемь часовъ вечера, т. е. спустя восемь часовъ посл&#1123; рожденія Людовика XIV.
   9-е. Нашъ современникъ, библіофилъ Jacob (Поль Лакроа) выпустилъ мн&#1123;ніе, что челов&#1123;къ въ Жел&#1123;зной Маск&#1123; былъ несчастный Фуке, который былъ наказанъ за покушеніе уйти изъ тюрьмы, наложеніемъ на него в&#1123;чной маски.
   10-е. Г. де-Толе, генеральный консулъ въ Сиріи, издалъ толстую книгу, для доказательства, что Жел&#1123;зная Маска былъ не кто другой, какъ Армянскій патріархъ Арведиксъ, котораго похитили Іезуиты за то, что онъ противился ихъ нам&#1123;реніямъ.
   11-е. Полагали еще, что это былъ одинъ несчастный ученикъ, котораго Людовикъ XIV по просьб&#1123; Іезуитовъ, наказалъ такимъ образомъ за латинское двустишіе, сочиненное имъ противъ ордена этихъ добрыхъ отцовъ.
   12-е. Другіе думаютъ, что это былъ сынъ Людовика XIV и его нев&#1123;стки, Генріетты Англійской, герцогини Орлеанской, но не подтверждаютъ этой догадки никакимъ доказательствомъ.
   13-е. По преданію, укоренившемуся, какъ ув&#1123;ряютъ, въ королевской фамиліи относительно Жел&#1123;зной Маски, это былъ первый плодъ связи Анны Австрійской съ Мазариномъ, родившійся въ то время, когда Людовикъ XIII былъ въ разлад&#1123; съ своею супругою; отсюда произошла необходимость сперва воспитывать его тайно, а потомъ заключить его въ тюрьму по государственной причин&#1123;. По этому толкованію самъ Людовикъ XIV былъ плодомъ той же связи; но такъ какъ приняты были предосторожности, чтобъ Людовикъ XIII призналъ его своимъ сыномъ, то королева, родивъ втораго сына, освободилась отъ тягостной для нея тайны.
   14-е. Наконецъ, находя такое множество противур&#1123;чащихъ мн&#1123;ній, скептики дошли до того, что сд&#1123;лали вопросъ, -- не былъ ли челов&#1123;къ въ Жел&#1123;зной Маск&#1123; лицо мнимое?
   Желающіе знать большія подробности могутъ прочесть: une Ann&#233;e &#224; Florence Александра Дюма, l'Homme au masque de fer Кавалеpa де-Толе; le Masque de fer, романъ, въ начал&#1123; котораго пом&#1123;щено занимательное разсужденіе библіофила Jacob (Лакроа) и пр. и пр.
   Мы недавно получили, касательно жел&#1123;зной Маски, письмо, заключающее въ себ&#1123; довольно любопытныя подробности; выписываемъ изъ него то, что намъ кажется наибол&#1123;е любопытнымъ:

"Шампана, бывшій капитанъ артиллеріи, къ г-ну Александру Дюма.
"Иссанжо (Верхняя-Лоара), 4-го Марта 1843 г.

"Милостивый государь!

   "Выбудете не мало удивлены, увидя письмо съ клеймомъ Верхней-Лоары; но вы перестанете удивляться, когда я вамъ скажу, что мн&#1123;ніе, выпущенное вами на счетъ происхожденія челов&#1123;ка въ Жел&#1123;зной Маск&#1123;, подтверждается самымъ несчастнымъ этимъ арестантомъ, его гравюрами (на камн&#1123;), которыя я вид&#1123;лъ въ его тюрьм&#1123;, и съ которыми я познакомлю васъ съ большимъ удовольствіемъ.
   "Въ 1794 году (пятьдесятъ одинъ годъ тому назадъ, это уже очень давно) я находился въ гарнизон&#1123; въ Каннахъ въ виду острововъ св. Маргариты; я много разъ пос&#1123;щалъ н&#1123;которыхъ офицеровъ 117-й полубригады, которые занимали этотъ постъ и были мои соотечественники.... Они уговорили меня осмотр&#1123;ть тюрьму челов&#1123;ка въ Жел&#1123;зной Маск&#1123;, которая обыкновенно была заперта; я бывалъ въ этой тюрьм&#1123; н&#1123;сколько разъ.
   "Эта тюрьма находится на самомъ берегу моря; она им&#1123;етъ квадратную форму и около двадцати футовъ въ каждой сторон&#1123;. Ст&#1123;ны ея толщиною въ три фута; она осв&#1123;щается довольно большимъ окномъ, въ которое вд&#1123;ланы три кр&#1123;пкія жел&#1123;зныя р&#1123;шетки, одна снутри, другая въ средин&#1123; ст&#1123;ны, а третія со стороны моря.
   "Ст&#1123;ны снутри отд&#1123;ланы твердымъ изв&#1123;стнякомъ желтоватаго цв&#1123;та и довольно крупно-зернистаго сложенія. Этотъ камень показался мн&#1123; не такъ твердымъ, какъ настоящій гранитъ. Высота тюрьмы простирается до дв&#1123;надцати футовъ; хотя воздухъ въ ней чистъ и хорошъ.... но все же это тюрьма.
   "Зам&#1123;ченное мною въ этой тюрьм&#1123; и составляетъ предметъ моего къ вэмъ письма.
   "Входя въ нее тотчасъ видишь изображеніе челов&#1123;ка въ Жел&#1123;зной Маск&#1123;. Голова почти натуральной величины; она сд&#1123;лана въ профиль и представляетъ правую щеку, шею и начало плеча. Черный цв&#1123;тъ маски чрезвычайно густой, и тотчасъ бросается въ глаза. Это изображеніе выр&#1123;зано на камн&#1123;, глубиною около трехъ линій {Дв&#1123;надцатая часть дюйма.}.
   "На ст&#1123;н&#1123; съ л&#1123;вой стороны, (сколько мн&#1123; помнится) находится сл&#1123;дующая латинская надпись, также выгравированная на камн&#1123;:

Hie dolor,
Hic luctus perpetuus ('*).

   (*) Т. е. Зд&#1123;сь печаль, зд&#1123;сь всегдашній плачь.
   "Буквы, величиною почти въ два дюйма, сд&#1123;ланы отлично.
   "Наконецъ (а это главное) на третьей ст&#1123;н&#1123; выгравированы в&#1123;сы, которыхъ чашки им&#1123;ютъ отъ семи до восьми дюймовъ въ діаметр&#1123;. Коромысло почти перпендикулярно, а не горизонтально, такъ что одна чашка находится внизу, а другая вверху. Первая чашка проткнута шпагою съ толстою рукоятью, отъ чего и перетягиваетъ другую чашку, на которой лежитъ корона, которая очень хорошо нарисована и выгравирована. Эта корона кажется чрезвычайно легкою, воздушною.
   "При второмъ моемъ пос&#1123;щеніи этой тюрьмы я сказалъ своимъ товарищамъ: -- Господа, арестантъ этими гравюрами указываетъ намъ на свое происхожденіе и на причину своего заключенія.... Это долженъ быть принцъ, у котораго сила и жестокость отняли корону, и онъ проливаетъ в&#1123;чныя слезы."
   "Это изъясненіе показалось довольно натуральнымъ моимъ товарищамъ, но какъ мы не очень были св&#1123;дущи въ исторіи и литератур&#1123;, то мы на томъ и остановились. Посл&#1123; того я читалъ различныя литературныя и критическія статьи объ этомъ странномъ арестант&#1123;, и посл&#1123;днею между ними былъ именно фельетонъ, который вы о немъ написали, и я уб&#1123;жденъ, какъ и многіе, что этотъ несчастный арестантъ былъ старшій братъ Людовика XIV, и пр."
   

ГЛАВА XLVIII.
1704--1709.

Европейскія государства объявляютъ себя врагами Людовика XIV.-- Великій Союзъ Франціи.-- Праги и союзники.-- Бол&#1123;знь великаго Дофина.-- Пос&#1123;щеніе торговокъ.-- Кончина его высочества.-- Герцогъ Шартрскій.-- Характеръ его высочества.-- Взглядъ на военныя д&#1123;йствія.-- Особенное благоволеніе къ Вильруа.-- Вандомъ; его портретъ.-- Особенныя его привычки.-- Жанъ-Кавалье.-- Его пос&#1123;щеніе Версайля.-- Онъ удаляется изъ Франціи.-- Конецъ Севеннской войны.-- Посл&#1123;днія минуты маркизы Монтеспанъ.-- Гротъ &#1138;етиды.-- Голодъ 1709 года.-- Налогъ десятины.-- Кончина отца ла-Шеза.-- Преемникъ его, отецъ ле-Теллье.-- Б&#1123;дствія Франціи.

   Возшествіе Филиппа V на испанскій престолъ было одною изъ т&#1123;хъ великихъ катастрофъ, которыя въ одинъ, можно сказать, часъ нарушаютъравнов&#1123;сіе въ ц&#1123;лой части св&#1123;та. Въ глазахъ ц&#1123;лой Европы Людовикъ XIV замышлялъ совершить планъ, котораго не могъ выполнить Карлъ V, то есть, основать всемірную монархію, о которой мечталъ Александръ на восток&#1123;, Карлъ Великій на запад&#1123;, и которую почти осуществилъ римскій императоръ Августъ.
   Но особенно устрашало союзныя государства то, что чрезъ соединеніе. Франціи съ Испаніею, совершившееся уничтоженіемъ, по словамъ Людовика XIV, Пиринейскихъ горъ на карт&#1123; міра, Французскій король им&#1123;лъ вс&#1123; средства усп&#1123;ть въ своихъ нам&#1123;реніяхъ.
   Когда Карлъ V хот&#1123;лъ наказать возмутившихся противъ него жителей Гента, или собрать сеймъ въ Кельн&#1123; или Регенсбург&#1123;, то онъ долженъ былъ просить у врага своего Франциска I позволенія про&#1123;хать чрезъ его влад&#1123;нія, или вв&#1123;рять себя на н&#1123;сколькихъ многовесельныхъ галерахъ капризамъ Средиземнаго моря, которое заставляло его къ числу своихъ противниковъ присовокуплять и бурю, поб&#1123;дившую его уже разъ у береговъ Алжира. Напротивъ того, Людовикъ XIV, им&#1123;я Испанію своею союзницею, или, лучше сказать, въ своемъ подданств&#1123;, былъ, по причин&#1123; соединенія обоихъ королевствъ, ближайшимъ сос&#1123;домъ, къ с&#1123;веру, съ Германіею и Голландіей чрезъ Нидерланды; къ югу, съ Африкою чрезъ Гибралтаръ; къ востоку, съ Италіею, чрезъ влад&#1123;ніе Неаполемъ и Сициліею; не считая уже королевства об&#1123;ихъ Америкъ, этого новаго міра, зам&#1123;нившаго Индію, какъ источникъ богатства и страну очарованій. Поэтому-то Вильгелъмъ III, этотъ непримиримый врагъ Людовика XIV, умирая, возбудилъ противъ него, камъ мы вид&#1123;ли, новую лигу, называемую, какъ сказано выше, великимъ союзомъ. Ц&#1123;лію этого великаго союза было назначить на испанскій престолъ эрцгерцога Карла, сына Императора, или по крайней м&#1123;р&#1123;, если не усп&#1123;ютъ низложить Филиппа V съ престола, провести вокругъ Франціи и Италіи черту, за которую честолюбіе того или другаго изъ этихъ двухъ королевствъ никогда не могли-бы перешагнуть.
   Въ сл&#1123;дствіе этого, Голландія,-- эта небольшая купеческая республика, тридцать л&#1123;тъ тому назадъ почти покоренная юнымъ Людовикомъ XIV,-- мен&#1123;е нежели въ два м&#1123;сяца взялась выставить противъ своего поб&#1123;дителя, теперь уже усталаго и устар&#1123;вшаго, сто дв&#1123; тысячи челов&#1123;къ войска, частію въ гарнизонахъ, частію въ пол&#1123;. Англія съ своей стороны об&#1123;щала сорокъ тысячъ челов&#1123;къ, не считая флота, и въ противуположность съ т&#1123;ми королями, которые въ подобныхъ обстоятельствахъ р&#1123;дко исполняютъ свои об&#1123;щанія, со втораго же года выставила пятьдесятъ тысячъ челов&#1123;къ, а къ концу войны им&#1123;ла однихъ только солдатъ дв&#1123;сти тысячъ. Наконецъ императоръ, которому поддержаніе и усп&#1123;хъ этого союза доставляли наибол&#1123;е выгоды, обязывался, безъ помощи имперіи и союзниковъ, которыхъ онъ над&#1123;ялся отклонить отъ Бурбонскаго дома, выставить девяносто тысячъ челов&#1123;къ. Эти союзники были: Португалія, которую собственныя выгоды заставили отд&#1123;литься отъ Испаніи; герцогъ Савойскій, котораго пенсіонъ съ пятидесяти тысячъ экю въ м&#1123;сяцъ возвысился до двухъ сотъ тысячъ Франковъ, и который будучи все еще недоволенъ, требовалъ Монферрата-Мантуанскаго и часть миланскаго герцогства; на конецъ, Шведскій король Карлъ XII, которому царь Петръ I-й, доставлялъ такъ много занятій и славы, что у него не было даже времени взглянуть, что д&#1123;лалось тогда во Франціи. Кром&#1123; этихъ трехъ союзниковъ, Франція еще считала своимъ союзникомъ того, который изъ самаго слаб&#1123;йшаго, вскор&#1123; сд&#1123;лался для нея самымъ надежн&#1123;йшимъ, т. е., Максимиліана-Эммануила, происходившаго изъ дома Баварскаго, современнаго Карлу Великому; при Карл&#1123; II онъ былъ губернаторомъ въ Нидерландахъ; признавъ королемъ Филиппа V. онъ былъ утвержденъ Брюссельскимъ губернаторомъ.
   Среди этихъ приготовленій къ войн&#1123;, два горестныя событія потрясли Версайль: его королевское высочество дофинъ чуть было не умеръ: а его высочество, герцогъ Орлеанскій, д&#1123;йствительно умеръ. Въ субботу, 19-го марта 1704 года, наканун&#1123; вербнаго воскресенья, король находился въ Марли; во время своей вечерней молитвы онъ услышалъ, что въ его комнат&#1123; кричатъ -- помогите! и въ крайнемъ безпокойств&#1123; зовутъ Фагона и Феликса, обыкновенныхъ врачей его; причиною тому было то, что его высочество дофинъ вдругъ опасно забол&#1123;лъ. Проведя день въ Медон&#1123;, гд&#1123; онъ только слегка пооб&#1123;далъ, онъ прі&#1123;халъ въ Марли ужинать съ королемъ, своимъ отцомъ. Будучи большой охотникъ покушать, какъ и вс&#1123; вообще особы его фамиліи, онъ съ&#1123;лъ огромнаго палтуса {Родъ рыбы, водящейся обыкновенно въ моряхъ.}; посл&#1123; ужина, не чувствуя, по-видимому, никакой боли, онъ пошелъ въ свою половину, чтобъ, помолившись, лечь спать; входя въ свою комнату, онъ вдругъ упалъ лицомъ къ земл&#1123; и лишился чувствъ. Тогда потерявшіеся слуги его и н&#1123;которые изъ его придворныхъ бросились къ королю и произвели тревогу, призывая лейбъ-медика и лейбъ-хирурга его величества.
   Людовикъ XIV немедленно сошелъ къ Дофину, и увид&#1123;лъ, что его полунагаго водили и влачили по комнат&#1123;, чтобъ привести въ чувство. По припадокъ былъ такъ силенъ, что онъ не узнавалъ ни короля, говорившаго съ нимъ, и никого изъ присутствующихъ; казалось, онъ сохранилъ только силу, чтобъ защищаться противъ Феликса, который хот&#1123;лъ пустить ему кровь; посл&#1123;дній, не смотря на сопротивленіе больнаго, усп&#1123;лъ, однако, сд&#1123;лать кровопусканіе съ такою ловкостію, которая вс&#1123;хъ перепугала. Какъ скоро кровь начала течь, то его высочество пришелъ въ себя и потребовалъ духовника. Вел&#1123;ли войти священнику, за которымъ король уже на-передъ послалъ, что не м&#1123;шало однако же Фагону и Феликсу дать больному сильное рвотное, впродолженіе самой его испов&#1123;ди. Кровопусканіе и рвотное произвели свое д&#1123;йствіе; въ два часа по утру его высочество былъ уже вн&#1123; опасности, почему король, пролившій при этомъ много слезъ, пошелъ спать, приказавъ разбудить себя, если случится новый припадокъ. Въ пять часовъ его высочество заснулъ и на другой день былъ такъ здоровъ, какъ будто съ нимъ ничего и не случилось.
   Въ одно мгновеніе по Парижу разнеслась молва, что Дофинъ умеръ. Парижъ любилъ этого принца за то, что онъ былъ очень простъ, ласковъ къ народу и часто пос&#1123;щалъ публичныя собранія. За кратковременнымъ страхомъ посл&#1123;довала великая и всеобщая радость, когда узнали, что принцъ былъ вн&#1123; опасности. Особенно торговки р&#1123;шились изъявить при этомъ случа&#1123; свою къ нему признательность. Он&#1123; нарядили четырехъ изъ среды честной своей компаніи, чтобъ узнать о здоровьи его высочества. Принцъ вел&#1123;лъ немедленно ихъ впустить къ себ&#1123;, и одна изъ нихъ въ своемъ энтузіазм&#1123; бросилась къ нему на шею и поц&#1123;ловала его въ об&#1123; щеки, между-т&#1123;мъ, какъ другія, будучи почтительн&#1123;е, ограничились только т&#1123;мъ, что ц&#1123;ловали у него руки. Когда аудіенція кончилась, то Бонтанъ получилъ показаніе провести ихъ по комнатамъ и угостить об&#1123;домъ. Въ то время, когда он&#1123; уже уходили изъ Марли, имъ вручили кошелекъ съ деньгами отъ его высочества, а другой отъ самаго короля. Эта сугубая щедрость тронула ихъ до того, что въ сл&#1123;дующее воскресенье он&#1123; отслужили благодарственный молебенъ въ церкви св. Евстахія.
   Но его высочество, герцогъ Орлеанскій, былъ не такъ счастливъ, какъ его племянникъ: онъ умеръ, какъ мы уже сказали, отъ такого же почти припадка, 8-го іюня, того же года.
   Съ н&#1123;котораго времени, герцога очень безпокоили, то духовникъ его, то его семейныя сплетни. Духовникъ его былъ благородный челов&#1123;къ изъ хорошаго дома, родомъ изъ Бретани, принадлежавшій къ ордену езуитовъ, и называвшійся отцомъ дю-Треву. Противъ обыкновенія царскихъ духовниковъ, онъ былъ весьма строгъ. Онъ началъ т&#1123;мъ, что удалилъ отъ герцога Орлеанскаго вс&#1123;хъ его любимцевъ, которые над&#1123;лали ему такъ много непріятностей при самомъ вступленіи его въ св&#1123;тъ, и съ которыми. не смотря на то, онъ не разставался до самой своей старости. Потомъ, безъ сомн&#1123;нія для того, чтобъ обратить мысли его къ Богу, онъ безпрестанно твердилъ ему, чтобъ онъ подумалъ о себ&#1123;; что онъ старъ, разслабленъ распутною жизнію, толстъ, съ короткою шеей, и что по всей в&#1123;роятности, онъ умретъ отъ апоплексическаго удара. Жестоки были слова эти для принца, сладострастн&#1123;е котораго не было со временъ Генриха III, и бол&#1123;е привязаннаго къ жизни со временъ Людовика XI! Герцогъ хот&#1123;лъ было противуд&#1123;йствовать этимъ угрозамъ отца дю-Треву; но посл&#1123;дній р&#1123;шительно объявилъ ему, что онъ не желаетъ погибнуть вм&#1123;сто своего высокороднаго духовнаго сына, и что если его высочество не позволяетъ ему свободно выражать свои мысли, то можетъ искать себ&#1123; другаго духовника. Но это было такое тяжелое д&#1123;ло для его высочества, им&#1123;вшаго, по видимому, множество гр&#1123;ховъ, что онъ вооружился терп&#1123;ніемъ, и не р&#1123;шился разставаться съ отцомъ дю-Треву.
   Съ н&#1123;котораго также времени его высочество былъ въ разлад&#1123; съ королемъ. Причиною этого разлада было дурное поведеніе герцога Шартрскаго, его сына. Герцогъ Шартрскій, н&#1123;сколько уже л&#1123;тъ тому назадъ женился, какъ припомните, на принцесс&#1123; де-Блуа, побочной дочери короля и госпожи де-Монтеспанъ. Весь св&#1123;тъ изумлялся въ то время этому браку, потому-что герцогъ Шартрскій, какъ племянникъ короля, внукъ Людовика XIII, былъ гораздо выше принцевъ крови, и одн&#1123; только ласки Людовика XIV, понимавшаго ихъ вліяніе, могли побудить герцога Орлеанскаго согласиться на этотъ бракъ. Что касается до герцогини, второй жены его высочества, принцессы Баварской, гордившейся своимъ происхожденіемъ и тридцатью двумя покол&#1123;ніями предковъ, на которыхъ не лежало еще ни одного чернаго пятна, то изв&#1123;стно, что она дала пощечину молодому принцу, сыну своему, когда онъ пришелъ къ ней съ изв&#1123;стіемъ о скоромъ совершеніи этого брака.
   Этотъ насильственный союзъ не былъ счастливъ. По прошествіи н&#1123;котораго времени принцъ оставилъ свою жену, и причиною своего къ ней отвращенія представилъ слишкомъ большую наклонность ея къ вину,-- наклонность, за которую и герцогиня колко попрекала ее. Принцесса отв&#1123;чала ей на то сл&#1123;дующими стихами:
   
   Pourquoi vous en prendre &#224; moi,
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Princesse?
   Pourquoi vous en prendre &#224; moi?
   
   Vous ai-je &#244;t&#233; la tendresse
   De quelque garde du roi?
   Pourquoi vous en prendre &#224; moi,
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Princesse?
   Pourquoi vous en prendre &#224; moi?
   
   De votre go&#251;t la bassesse
   Vaut-il le vin que je boi?
   Pourquoi vous en prendre &#224; moi.
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Princesse?
   Pourquoi vous en prendre &#224; moi?
   
   T. e. За что вамъ на меня сердиться,
   Принцесса? я дивлюсь тому.
   За что вамъ на меня сердиться?
   
   М&#1123;шаю разв&#1123; я кому
   За вами волочиться?
   За что вамъ на меня сердиться,
   Принцесса? я дивлюсь тому.
   
   За что вамъ на меня сердиться?
   В&#1123;дь къ винамъ вкусу моему
   Вашъ вкусъ въ сравненье не годится!
   
   За что вамъ на меня сердиться,
   Принцесса? я дивлюсь тому.
   За что вамъ на меня сердиться?
   
   Сен-Симонъ говоритъ, что герцогиня Шартрская была слишкомъ толста; поэтому, герцогиня Орлеанская, теща ея, обыкновенно въ насм&#1123;шку называла ее пышною. Сл&#1123;дующіе стихи, служащіе отв&#1123;томъ герцогини Орлеанской на предъидущіе, показываютъ, что герцогиня Шартрская была не красива собою:
   По нашему мн&#1123;нію, на этотъ разъ, герцогиня Орлеанская поражала себя собственнымъ своимъ оружіемъ.
   
   Croyez moi, vous n'&egrave;tes point faite,
   Ch&egrave;re soeur, pour la chansonnette;
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Reprenez votre air s&#233;rieux
   Gardez &#224; votre cour les amours ennuyeux,
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Et laissez &#224; votre cadette
   Ceux, qui sont anim&#233;s par les ris et les jeux.
   
   T. e. Позвольте, милая сестрина, вамъ сказать,
   Что вы не созданы, чтобъ п&#1123;сни расп&#1123;вать;
   Угрюмый лучше видъ вы на себя примите
   И скучныхъ для себя амуровъ берегите;
   Сестр&#1123;-же младшей т&#1123;хъ оставьте въ ут&#1123;шенье,
   Которымъ игры, см&#1123;хъ -- большое наслажденье.
   
   Вс&#1123; эти маленькіе недостатки, а особливо средство, употребленное королемъ для заключенія этого брака, д&#1123;лали его высочество весьма снисходительнымъ къ поведенію герцога Шартрскаго; всл&#1123;дствіе этого, молодой принцъ пустился въ распутство, которое возбудило гн&#1123;въ короля, сд&#1123;лавшагося, какъ изв&#1123;стно, посл&#1123; женитьбы своей на госпож&#1123; де-Ментенонъ, очень щекотливымъ на счетъ подобныхъ вещей. Д&#1123;йствительно, герцогъ Шартрскій былъ влюбленъ въ д&#1123;вицу Сери де ла-Боассьеръ, фрейлину ея высочества, и она въ то время родила сына, кавалера Орлеанскаго, бывшаго потомъ великимъ пріоромъ Франціи.
   Людовикъ XIV думалъ, что теперь былъ благопріятный случай высказаться, и, въ середу, 8 іюня, когда его высочество прі&#1123;халъ изъ Сен-Клу въ Марли къ королю об&#1123;дать, и когда онъ, по обыкновенію своему, вошелъ въ кабинетъ своего брата, въ то время, какъ государственный сов&#1123;тъ выходилъ оттуда, король, котораго д&#1123;ла Европы безъ сомн&#1123;нія начинали безпокоить, сухо приступилъ къ д&#1123;лу, начавъ упрекать его высочество за поведеніе его сына. Герцогъ Орлеанскій, им&#1123;вшій въ тоже самое утро состязаніе съ своимъ духовникомъ, прі&#1123;халъ въ весьма дурномъ расположеніи духа; онъ съ огорченіемъ принялъ это прив&#1123;тствіе, и съ колкостію отв&#1123;чалъ его величеству, что отцамъ, которые сами вели безпорядочную жизнь, не ловко и предосудительно давать выговоры своимъ д&#1123;тямъ, а особливо, когда посл&#1123;дніе почерпаютъ для себя прим&#1123;ры въ собственномъ своемъ семейств&#1123;. Король чувствовалъ всю справедливость этого выраженія, но, не см&#1123;я обнаружить своего гн&#1123;ва, сказалъ только, что по крайней м&#1123;р&#1123; герцогъ Шартрскій не долженъ бы былъ, хотя изъ уваженія къ своей жен&#1123;, показываться въ публик&#1123; съ своею любовницею. На что его высочество, никогда не любившій уступать въ спорахъ съ своимъ братомъ, отв&#1123;чалъ въ свою очередь, что король еще хуже поступалъ съ покойною королевою, что онъ сажалъ въ собственную карету Маріи-Терезіи не одну, а даже двухъ своихъ любовницъ, ла-Вальеръ и Монтеспанъ. Король, обидясь этими словами, вышелъ изъ себя, и они оба принялись кричать во все горло.
   Эта сцена происходила въ незапертомъ кабинет&#1123;, и какъ одни только дверные занав&#1123;сы отд&#1123;ляли обоихъ принцевъ отъ придворныхъ и слугъ, то посл&#1123;дніе слышали весь этотъ разговоръ. Его высочество упрекалъ короля въ томъ, что онъ, при вступленіи въ бракъ герцога Шартрскаго, об&#1123;щалъ ему золотыя горы, и не сдержалъ своего слова, прибавивъ, что такимъ образомъ отъ этого брачнаго союза на долю его достались только безчестіе и стыдъ, безъ всякой выгоды. Король, горячась все бол&#1123;е и бол&#1123;е, отв&#1123;чалъ, что, какъ предстоящая война заставляла его быть бережливымъ, то онъ просить его не удивляться, если эту бережливость особенно почувствуютъ т&#1123;, которые такъ мало сообразуются съ его волею.
   На этомъ остановилась ссора братьевъ, когда доложили королю, что столь готовъ; Людовикъ XIV, котораго никакая страсть не могла заставить нарушить законы этикета, тотчасъ вышелъ изъ кабинета, и пошелъ въ столовую. Его высочество посл&#1123;довалъ за нимъ; лицо у него гор&#1123;ло, глаза такъ сверкали отъ гн&#1123;ва, что н&#1123;которыя особы говорили, что ему непрем&#1123;нно надобно пустить кровь. Таково было и мн&#1123;ніе Магона, который уже за н&#1123;сколько дней прежде сов&#1123;товалъ принцу это сд&#1123;лать. Но, къ несчастію, у его высочества былъ хирургомъ старикъ, по имени Танкредъ, который худо пускалъ кровь, и не исполнилъ его сов&#1123;та. Принцъ, потому-ли, чтобъ его не огорчить, или потому, что къ одному ему им&#1123;лъ дов&#1123;ренность, не хот&#1123;лъ позволить другому кому нибудь пустить себ&#1123; кровь. И д&#1123;йствительно, какъ зам&#1123;тили, кровь, казалось, душила его.
   Однако же, об&#1123;дъ кончился благополучно; герцогъ Орлеанскій, по своему обыкновенію, кушалъ много. Вышедши изъ-за стола, его высочество повезъ герцогиню Шартрскую въ Сен-Жерменъ, гд&#1123; она хот&#1123;ла сд&#1123;лать визитъ Англійской королев&#1123;, и возвратился съ нею въ Сен-Клу. Ввечеру его высочество с&#1123;лъ опять за столъ; во время перем&#1123;ны кушанья, когда онъ наливалъ какого-то дорогого вина герцогин&#1123; Бульонской, зам&#1123;тили, что онъ забормоталъ, указывая на что-то рукою. Его высочество говорилъ иногда по испански, и потому думали, что онъ сказалъ что нибудь на этомъ язык&#1123;, и желали, чтобъ онъ повторилъ свою фразу. Но вдругъ бутылка выпала изъ его руки, и онъ повалился на руки герцога Шартрскаго, который сид&#1123;лъ подл&#1123; него. Тутъ вс&#1123; вскрикнули, ибо ясно вид&#1123;ли, что съ нимъ сд&#1123;лался апоплексическій ударъ. Тотчасъ же отнесли его въ его комнату, гд&#1123;, стараясь привести его въ чувство, пускали ему два или три раза кровь изъ руки, дали тройной пріемъ рвотнаго... но ничто не могло возвратить его къ жизни.
   Немедленно отправили курьера въ Марли ув&#1123;домить короля о состояніи, въ которомъ находился братъ его. Король, являвшійся обыкновенно за всякою безд&#1123;лицею къ его высочеству, на этотъ разъ ограничился т&#1123;мъ, что вел&#1123;лъ приготовить кареты и маркизу Жевру &#1123;хать въ Сен-Клу узнать о здоровь&#1123; его высочества, а самъ пошелъ къ госпож&#1123; де-Ментенонъ, и пробывъ у нея съ четверь часа, возвратился въ свою комнату и легъ въ постель, полагая, безъ сомн&#1123;нія, что бол&#1123;знь была только хитростію со стороны брата, чтобы примириться съ нимъ.
   Но чрезъ полтора часа посл&#1123; того, какъ король легъ въ постель, отъ герцога Шартрскаго прибылъ герцогъ Лонгвиль. Онъ прі&#1123;халъ ув&#1123;домить короля, что рвотное и кровопусканіе ничего не помогли, и что его высочеству д&#1123;лается все хуже и хуже. Король всталъ, и какъ карета была заложена, то онъ с&#1123;лъ въ нее и тотчасъ по&#1123;халъ въ Сен-Клу. Его высочество Дофинъ по&#1123;халъ туда же, какъ и другіе, но онъ находился въ такомъ страх&#1123;, что принуждены были снести его въ карету. Д&#1123;йствительно, онъ почти сверхъ-естественнымъ образомъ спасся въ такой же бол&#1123;зни. Герцогъ Орлеанскій не приходилъ въ чувство, съ того времени какъ ему сд&#1123;лалось дурно.
   Король казался очень печальнымъ; онъ легко могъ прослезиться, изъ короткое время былъ весь въ слезахъ. Д&#1123;йствительно, для Людовика XIV его высочество, незаконнорожденные его д&#1123;ти и герцогиня Бургундская, были особы, которыхъ онъ любилъ наибол&#1123;е; притомъ, герцогъ былъ только двумя годами моложе его, и всю свою жизнь былъ здоров&#1123;е его, и потому, король долженъ былъ быть чувствительн&#1123;е, нежели кто либо другой къ этому предъув&#1123;домленію свыше.
   Король провелъ ночь въ Сен-Клу, и слушалъ тамъ об&#1123;дню. По утру въ восемь часовъ его высочество пришелъ было не много въ себя, но скоро потерялъ опять самосознаніе и не подавалъ уже никакой надежды. Госпожа де-Ментенонъ и герцогиня Бургундская предложили королю возвратиться въ Парижъ, на что онъ безъ всякаго затрудненія согласился. Когда онъ садился въ карету, то герцогъ Шартрскій бросился е.му въ ноги, говоря:-- Что будетъ со мною, когда я лишусь принца... ибо я знаю, что вы меня не любите!
   Но король поднялъ его, поц&#1123;ловалъ, говорилъ съ нимъ со всею н&#1123;жностію, какую только могъ им&#1123;ть въ это время, и потомъ у&#1123;халъ въ Марли. Спустя три часа, Фагонъ, которому Людовикъ XIV приказалъ не отлучаться отъ его высочества, вошелъ въ комнату короля.-- Ну, что! Фагонъ, вскричалъ король, -- братъ умеръ?-- Да, ваше величество, отв&#1123;чалъ лейбъ-медикъ:-- никакое лекарство не могло помочь.
   При этихъ словахъ король залился слезами, и госпожа де-Ментенонъ, видя печаль его, предложила ему покушать чего нибудь у нея въ комнат&#1123;; но король не хот&#1123;лъ нарушить правилъ, имъ самимъ предписанныхъ, и объявилъ, что будетъ об&#1123;дать, какъ обыкновенно, съ дамами. Об&#1123;дъ былъ непродолжителенъ; король, вставъ изъ-за стола, ушелъ къ де-Ментенонъ, и оставался у нея до семи часовъ. Потомъ, прогулявшись въ своемъ саду, возвратился къ себ&#1123; въ кабинетъ, чтобъ вм&#1123;ст&#1123; съ г. Поншартреномъ назначить церемоніалъ погребенія брата, и, сд&#1123;лавъ вс&#1123; распоряженія, отдалъ приказанія церемоніймейстеру Дегранжу, поужиналъ часомъ раньше обыкновеннаго, и тотчасъ посл&#1123; ужина легъ въ постель.
   Толпа, нахлынувшая вм&#1123;ст&#1123; съ королемъ въ Сен-Клу, убралась изъ замка тотчасъ посл&#1123; того, какъ у&#1123;халъ изъ него король, такъ что его высочество, умирая, остался въ своемъ кабинет&#1123; только съ Фагономъ, герцогомъ Шартрскимъ и нижними чинами своего дома.
   На другой день по утру, въ пятницу 10 іюня, герцогъ Шартрскій прі&#1123;халъ къ королю, когда онъ былъ еще къ постели. Людовикъ XIV разговаривалъ съ нимъ весьма дружески -- Герцогъ, сказалъ онъ ему, -- съ этого времени вы должны считать меня своимъ отцомъ; я буду заботиться о вашемъ величіи и вашихъ выгодахъ; я забуду причины неудовольствія на насъ. Съ своей стороны забудьте и вы т&#1123; огорченія, которыя могъ и вамъ причинить. Я желаю, чтобъ предлагаемая напередъ мною вамъ дружба послужила къ тому, чтобъ привязать васъ ко мн&#1123;, и чтобъ вы отдали мн&#1123; свое сердце, какъ я отдаю вамъ свое.--
   Герцогу Шартрскому ничего не оставалось бол&#1123;е д&#1123;лать, какъ только броситься въ ноги королю и расц&#1123;ловать его руки.
   Посл&#1123; такого печальнаго событія, посл&#1123; столькихъ слезъ, вс&#1123; думали, что время, которое оставалось еще прожить въ Марли, будетъ самое скучное. Но въ тотъ же самый день, въ который герцогъ Шартрскій прі&#1123;зжалъ къ своему дяд&#1123;, придворныя дамы, собравшись у госпожи де-Ментенонъ, у которой былъ король съ герцогинею Бургундскою, услышали изъ комнаты, въ которой они находились, и которая соединялась съ ея комнатою, что Людовикъ XIV нап&#1123;ваетъ н&#1123;которые мотивы изъ онеръ. Спустя н&#1123;сколько времени, король, увидя герцогиню Бургундскую, сид&#1123;вшую весьма печально въ углу комнаты, обратился къ госпож&#1123; де-Мситенонъ и сказалъ ей: "Что случилось съ принцессою, что она сегодня такъ скучна?" И какъ госпожа де-Ментенонъ, безъ сомн&#1123;нія, не см&#1123;ла напомнить королю о причин&#1123; этой печали, то вел&#1123;ла войти дамамъ, которымъ король приказалъ разс&#1123;ять свою внучку.
   Этого мало: посл&#1123; об&#1123;да, т. е. чрезъ двадцать шесть часовъ посл&#1123; смерти его высочества, герцогъ Бургундскій с&#1123;лъ за столь и, обратясь къ герцогу Монфору, сказалъ: -- Герцогъ, не хотите ли вы играть въ бреланъ?-- Въ бреланъ! вскричалъ герцогъ Монфоръ:-- такъ вы уже и забыли, милостивый государь, что его высочество еще не остылъ?-- Извините, я это помню очень хорошо; но король не желаетъ, чтобъ около него скучали; онъ приказалъ мн&#1123; заставить играть вс&#1123;хъ, и чтобъ я самъ подалъ тому прим&#1123;ръ, опасаясь, что, никто первый не осм&#1123;лится этого сд&#1123;лать.--
   Герцогъ Монфоръ поклонился, с&#1123;лъ съ принцемъ за столъ, и чрезъ минуту вс&#1123; уже играли, какъ будто ничего и не бывало. Впрочемъ, король сдержалъ свое слово, данное герцогу Шартрскому; кром&#1123; т&#1123;хъ пенсій, которыя онъ уже им&#1123;лъ, онъ отдалъ ему вс&#1123; пенсіи его вы, сочества, такъ что за уплатою ея высочеству вдовьихъ денегъ и за вычетомъ изъ насл&#1123;дства всего, что сл&#1123;довало вдов&#1123;, молодой герцогъ Шартрскій им&#1123;лъ, со включеніемъ своего уд&#1123;ла, милліонъ восемь сотъ тысячъ ливровъ годоваго дохода; кром&#1123; того, Пале-Ройяль, Сен-Клу и другія свои дома. Сверхъ того, ему даны были, что давалось прежде только однимъ насл&#1123;дникамъ престола, т&#1123;лохранители, швейцарцы, собственная зала т&#1123;лохранителей во внутренности Версайльскаго замка, канцлеръ, и генералъ-прокуроръ, именемъ котораго онъ могъ бы собирать, вм&#1123;сто того, чтобъ собирать самому, вс&#1123; доходы изъ своего уд&#1123;ла, кром&#1123; епископствъ; наконецъ, онъ принялъ имя герцога Орлеанскаго, удержавъ за собою не только свои п&#1123;хотные и кавалерійскіе полки, но также и т&#1123; полки, которые им&#1123;лъ его высочество, равно какъ и его жандармскій полу-эскадронъ и эскадронъ легкой кавалеріи.--
   Король наложилъ на шесть м&#1123;сяцевъ трауръ, и взялъ на себя вс&#1123; расходы по погребальной церемоніи, которая была великол&#1123;пна.
   Дворъ, потерявъ его высочество, потерялъ того, кто одинъ доставлялъ ему развлеченія и удовольствія, потому что съ давняго уже времени онъ одинъ одушевлялъ его и приводилъ въ движеніе. У принца сохранялось еще то расположеніе къ шалостямъ, котораго лишился король, сд&#1123;лавшись святошею; и хотя онъ побилъ порядокъ въ чинахъ и отличіяхъ, и наблюдалъ его сколько было возможно, но сохранилъ такую ласковость въ обхожденіи, что былъ вообще любимъ вс&#1123;ми. Его фамильярность была разсчитана такъ, что будучи вполн&#1123; обязательнымъ, онъ сохранялъ врожденное свое величіе, такъ-что самому безразсудн&#1123;йшему никогда не приходило въ голову употребить ее во зло. Онъ научился у королевы, своей матери, искусству поддерживать достоинство двора; дома у себя онъ давалъ всякому полную свободу; однако же отъ этого, ни достоинство, ни почтеніе къ нему нисколько не страдали. Вотъ неоспоримо добрыя качества его высочества; теперь перечтемъ худыя, не упоминая о самомъ важн&#1123;йшемъ упрек&#1123;, которой ему д&#1123;лали.
   Въ разговорахъ его высочества было бол&#1123;е пріятности, нежели ума; онъ не им&#1123;лъ ни воспитанія, ни познаніи, на начитанности; онъ зналъ только въ совершенетик исторію брачныхъ союзовъ и родословій главн&#1123;йшихъ благородныхъ домовъ Франція. Никто не былъ слаб&#1123;е характеромъ, ограниченн&#1123;е умомъ, изн&#1123;женн&#1123;е т&#1123;ломъ, какъ онъ. Никакой принцъ не былъ бол&#1123;е обманываемъ, бол&#1123;е управляемъ, ни бол&#1123;е презираемъ своими любимцами. Будучи сплетникомъ и болтуномъ, подобно женщинамъ, среди которыхъ онъ провелъ жизнь свою въ пустыхъ разговорахъ, пос&#1123;вая ссоры и споры въ маленькомъ двор&#1123; своемъ, любя ссорить людей между собою, забавляясь открытіемъ тайнъ, которыя обнаруживались при этихъ ссорахъ, а особливо пересказывая ихъ потомъ т&#1123;мъ, которымъ не сл&#1123;довало бы ихъ знать, его высочество им&#1123;лъ вс&#1123; дурныя качества женщинъ, которыя, вм&#1123;няя ему это въ безчестіе, мстили ему за то, что онъ м&#1123;шался въ ихъ ремесло.
   Между т&#1123;мъ, д&#1123;лались большія приготовленія къ войн&#1123;. Маршалъ Буффлеръ, командовавшій во Фландріи, по&#1123;халъ въ Брюссель для переговоровъ съ курфирстомъ. Все д&#1123;лалось въ глубочайшей тайн&#1123;; движенія войскъ были разсчитаны такъ в&#1123;рно и приведены въ исполненіе съ такою точностію, что въ одинъ день 30,000 челов&#1123;къ, подъ предводительствомъ г. Пюйсегюра, явились вдругъ предъ главными Нидерландскими кр&#1123;постями, въ то самое время когда они отворили свои ворота, и овлад&#1123;ли имя почти безъ боя. Гарнизоны сдались; они состояли изъ Голландцевъ, которые были отосланы въ Гагу съ оружіемъ и провіантомъ въ той надежд&#1123;, что. это великодушіе отторгнетъ Соединенные Штаты отъ коалиціи. Въ тоже время другая армія шла черезъ Альпы, подъ командою маршала Катина, требовавшаго отъ герцога Савойскаго прохода своему войску, и утвердившагося въ Кремон&#1123;, центр&#1123; будущихъ д&#1123;йствій Франціи.
   Два непріятельскіе полководца получили порученіе остановить наступленіе Французовъ, одинъ въ Германіи, другой въ Италіи. Эти два полководца были: англичанинъ Чорчиль, графъ, а впосл&#1123;дствіи герцогъ Марльбругъ, назначенный предводителемъ англійскихъ и голландскихъ войскъ въ 1702 году; а другой, принцъ Евгеній, о которомъ мы уже им&#1123;ли случаи говорить прежде.
   Марльбругъ, полководецъ, который можетъ быть сд&#1123;лалъ наибол&#1123;е зла Франціи, и которому Французы отмстили за это,-- какъ они мстятъ вообще и за все,-- п&#1123;сенкою, управлялъ въ это время англійскою королевою, частію потому, что онъ былъ необходимъ для этой королевы, частію потому, что Леди Марльбругъ, жена его, им&#1123;ла сильное вліяніе на умъ этой государыни. Но для него было недовольно опутать королеву этою двойною необходимостію; онъ хот&#1123;лъ еще им&#1123;ть опору въ парламент&#1123;; и онъ этого достигъ, отдавъ въ замужество дочь свою за государственнаго казначеи Годольфина. Будучи воспитанникомъ Тюреня, подъ предводительствомъ котораги онъ совершилъ первые свои походы, въ качеств&#1123; волонтера, будучи столь же великимъ политикомъ, какъ Вильгельмъ, но лучшимъ полководцемъ, нежели этотъ государь, графъ Марльбругъ изъ вс&#1123;хъ полководцевъ этого времени обладалъ въ высочайшей степени спокойствіемъ и присутствіемъ духа въ опасности.
   Будучи неутомимымъ воиномъ во время похода, и во время зимняго отдыха, неутомимымъ дипломатомъ, онъ объ&#1123;зжалъ вс&#1123; германскіе дворы для того, чтобъ возбудить ихъ мщеніе и корыстолюбіе.
   Въ первый м&#1123;сяцъ, голландскій генералъ, графъ д'Атольнъ, вздумалъ было оспаривать у него командованіе войсками; но со втораго же м&#1123;сяца сознался, что онъ ниже Марльбруга, и добровольно занялъ приличное себ&#1123; м&#1123;сто. Мы уже сказали, что выставленными противъ него Французскими войсками предводительствовалъ маршалъ Буффлеръ, им&#1123;я подъ своею командою герцога Бургундскаго. Но съ самаго начала похода счастіе склонилось на сторону графа Марльбруга, и посл&#1123; многихъ стычекъ, гёрцогъ Бургундскій, отозванный безъ сомн&#1123;нія королемъ, не желавшимъ, чтобъ одинъ изъ внуковъ его потерп&#1123;лъ пораженіе, оставилъ армію и возвратился въ Версайль. Буффлеръ продолжалъ бороться съ Марльбругомъ, но не могъ уже принять наступательнаго положенія, между-т&#1123;мъ какъ англійскій полководецъ, идя все впередъ и повсюду одерживая верхъ, взялъ уже у Французовъ Ванлоо, Рюремондъ и Лютихъ.
   Принцъ Евгеній, которому было тогда тридцать семь л&#1123;тъ отъ роду, будучи во всей сил&#1123; своей молодости и своего воинскаго генія, поб&#1123;дивъ Турокъ и принудивъ ихъ къ миру, вступилъ въ Италію чрезъ венеціанскія влад&#1123;нія съ 30,000 Австрійцевъ, или Германцевъ, съ правомъ употреблять ихъ въ д&#1123;ло по своему произволу.
   Оба непріятельскіе полководца им&#1123;ли большую выгоду предъ полководцами французскими, и именно потому, что они были совершенно свободны въ своихъ движеніяхъ, и могли пользоваться обстоятельствами, между-т&#1123;мъ какъ, напротивъ того, Катина и Буффлеръ должны были д&#1123;йствовать по плану, присланному изъ Версайля, и связывались притязаніемъ Людовика XIV, почитавшаго себя первымъ полководцемъ своего времени, им&#1123;вшаго также притязанія на право перваго политика,-- притязанія, которыя заставляли его ненавид&#1123;ть Тюреня, Конде, Колбера и Лувуа.
   Катина не быль счаслив&#1123;е противъ принца Евгенія, нежели Буффлеръ противъ Марльбруга. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, австрійскій полководецъ, занявъ ноетъ Карни, овлад&#1123;лъ всею страною, простирающеюся между Адижемъ и Аддою, проникнулъ въ Бресеанъ и принудилъ Катина отступить за Огліо. Людовикъ XIV думалъ, что представился случай воспользоваться талантами своего любимца Вильруа, и послалъ его въ Италію съ приказаніемъ маршалу Катина признать его своимъ начальникомъ.
   Маршалъ, герцога. Вильруа, котораго сд&#1123;лали начальникомъ поб&#1123;дителя при Стаффард&#1123; и Марсели, былъ сынъ того старика-герцога Вильруа, бывшаго, какъ мы вид&#1123;ли, гувернеромъ Людовика XIV. Будучи воспитанъ вм&#1123;ст&#1123; съ королемъ, онъ быль участникомъ во вс&#1123;хъ его походахъ и удовольствіяхъ. Онъ славился своею храбростію и честностію; былъ, говорили, добрымъ и искреннимъ другомъ,-- прекраснымъ челов&#1123;комъ во вс&#1123;хъ отношеніяхъ; но этихъ качествъ недостаточно для челов&#1123;ка, который долженъ былъ сражаться съ однимъ изъ первыхъ полководцевъ того времени. Вильруа началъ свою кампанію сраженіемъ, приказавъ атаковать принца Евгенія на его пост&#1123; въ Шари и кончилъ ее т&#1123;мъ, что въ Кремон&#1123; взятъ былъ въ пл&#1123;нъ съ частію своего штаба.
   Нечего и говорить про то, что ч&#1123;мъ больше было благорасположеніе короля къ Вильруа, т&#1123;мъ больше на него нападали. Нападенія, которыми его пресл&#1123;довали, были такъ сильны и такъ явны въ Версайли, что Людовикъ XIV считалъ себя обязаннымъ прекратить ихъ, сказавъ однажды своимъ придворнымъ:-- Вильруа пресл&#1123;дуютъ, какъ мн&#1123; кажется, потому, что онъ мой любимецъ.
   Это зам&#1123;чаніе изумило вс&#1123;хъ; въ первый разъ король произнесъ его: шестьдесять четыре года оно не выходило изъ устъ его..
   Однако же, италіанская армія не могла оставаться безъ предводителя, и ей послали герцога Вандомскаго.
   Людовикъ-Іосифъ, герцогъ Вандомскій, былъ правнукъ Генриха IV и сынъ герцога Меркёра, женившагося на Лаур&#1123; Манчини. Онъ былъ роста обыкновеннаго, не много толстъ, но кр&#1123;пкаго сложенія, проворенъ и ловокъ; до бол&#1123;зни, обезобразившей его, какъ мы скоро увидимъ, онъ им&#1123;лъ лицо благородное и наружность по-истин&#1123; царскую. много пріятности въ обращеніи, много легкости въ разговор&#1123;, много природнаго ума, который, будучи поддерживаемъ см&#1123;лостію его положенія въ св&#1123;т&#1123;, какъ принца, обратился потомъ въ дерзость. Подъ видомъ безпечности, онъ скрывалъ особенную заботу и ловкость все обращать въ свою пользу. Будучи удивительно ловкимъ придворнымъ, онъ ум&#1123;лъ извлекать для себя пользу изъ самыхъ пороковъ Людовика XIV. Соединяя в&#1123;жливость съ искусствомъ, и въ особенности, будучи разборчивъ и ум&#1123;ренъ въ изъявленіи учтивости, онъ становился до крайности надменнымъ, какъ скоро полагалъ, что можетъ обойтись безъ нея; будучи фамильяренъ и простъ съ солдатами и простыми людьми, онъ скрывалъ подъ этою фамильярностію и простотою гордость, которую ничто не могло обуздать. По м&#1123;р&#1123; того, какъ онъ возвышался, увеличивались и его высоком&#1123;ріе, своенравіе и гордость; наконецъ, онъ дошелъ до того, что не слушалъ ни чьихъ сов&#1123;товъ, и окружилъ себя одними слугами, потому что не хот&#1123;лъ ненавид&#1123;лъ высшихъ себя, и не могъ терп&#1123;ть равныхъ себ&#1123;.
   Главнымъ порокомъ герцога Няндомскаго,-- не говоря уже о томъ постыдномъ порок&#1123;, который, къ удивленію Сен-Симона, прощалъ ему Людовикъ XIV,-- была л&#1123;ность. Разъ десять онъ чуть было не попался въ пл&#1123;нъ непріятелю, потому только, что живя въ удобной, или слишкомъ отдаленной квартир&#1123;, не смотря ни на предостереженія, ни на сов&#1123;ты, ни на просьбы, не хот&#1123;лъ разставаться съ нею. Онъ проигрывалъ сраженія и часто упускалъ изъ рукъ выгоды счастливаго похода, потому только, что не могъ р&#1123;шиться разстаться съ лагеремъ, въ которомъ ему было хорошо. Р&#1123;дко случалось, чтобы онъ вставалъ раньше четырехъ часовъ по полудни, и какъ посл&#1123;, этого у него не оставалось ни сколько времени для туалета, то онъ былъ до крайности неопрятенъ, и наконецъ началъ даже этимъ тщеславиться. На его постели, въ которой онъ нич&#1123;мъ не ст&#1123;сняла, себя, почти всегда, говоритъ Сен-Симонъ,-- валялись собаки, который, подобно ему, пользовались въ ней совершенною свободой. Любимою темою его было, что весь св&#1123;тъ такъ же не опрятенъ, какъ и онъ, и что одинъ только ложный стыдъ препятствуетъ людямъ сознаться въ своей натуральной наклонности жить такъ, какъ самыя нечистыя животныя. Однажды Людовикъ XIV пос&#1123;тилъ Вандома въ то время, какъ онъ доказывалъ эту мысль принцесс&#1123; Конти, которая была самая чистоплотная и самая взыскательная женщина того времени.
   Герцогъ Вандомскій, вставъ со сна, обыкновенно тотчасъ отправлялся въ свою уборную. Тамъ стояло у него, какъ у правнука Генриха IV, два изв&#1123;стныя кресла, сообразно обычаю королей Французскихъ им&#1123;ть два престола. Тамъ онъ диктовалъ. или самъ писалъ свои письма, принималъ генераловъ, иногда даже завтракалъ. Поэтому, герцогиня Орлеанская говаривала, что сирена была полу-женщина и полу-рыба, а герцогъ Вандомскій былъ полу-мужчина и полу-судно. Въ Исторіи Регентства Франціи, мы посл&#1123; разскажемъ, какое вліяніе на судьбы міра им&#1123;ло судно герцога Вандомскаго.
   Окончивъ все это, (и, какъ видите, эти заботы занимали большую часть его времени,) онъ од&#1123;вался, игралъ въ пикетъ или ломберъ, и если непрем&#1123;нно было нужно, то садился на лошадь и у&#1123;зжалъ, куда сл&#1123;довало по должности.
   Герцогу Вандомскому въ то время, до котораго мы дошли, было около сорока л&#1123;тъ; онъ былъ уже изв&#1123;стенъ въ военномъ отношеніи, какъ полководецъ, командовавшій каталонскою арміею посл&#1123; маршала Ноайлля. Въ этомъ поход&#1123; онъ взялъ Осталрикъ, разбилъ испанскую кавалерію и, вступивъ въ Барцелону, которая сдалась на почетную капитуляцію, былъ принятъ, какъ вице-король, съ большою церемоніею. По едва только усп&#1123;лъ онъ устроиться въ своемъ вице-королевств&#1123;, которое по видимому принесло ему несчастіе, какъ долженъ былъ по разстроенному своему здоровью посп&#1123;шно возвратиться въ Парижъ. Тутъ онъ попалъ въ руки хирурговъ, изъ которыхъ вырвался съ потерею половины носа и теми или осьми зубовъ. Хотя герцогъ Вандомскіи былъ храбрый и великій полководецъ, однако, будучи такъ изуродованъ, онъ пугалъ собою придворныхъ; и потому, чтобъ удалиться отъ двора, онъ просилъ о назначеніи его куда нибудь командовать войсками; его назначили командовать войсками въ Италіи; отправляясь туда, онъ на подъемъ получилъ четыре тысячи луидоровъ. Братъ его, великій пріоръ, служилъ подъ его командою. Іаковъ Фицъ-Джемсъ, побочный сынъ короля Іакова II и Арабеллы Чорчиль, сестры Марльбруга, изв&#1123;стный подъ именемъ герцога Бервикскаго, былъ посланъ командовать войсками въ Испанію, на м&#1123;сто герцога Вандомскаго.
   Оставимъ Бервика бороться съ Португальцами, Вандома съ Австріицами и Вильяра съ Англичанами и Имперцами, сл&#1123;дствіемъ чего были поб&#1123;ды: Фридли нгенская, Гохштетская, Кассанская и Альманзасская, и разрушеніе городовъ Бленгейма, Рамильи и Мальплаке, и возвратимся въ Версайль.
   Еще до отъ&#1123;зда своего въ Фландрскую армію Вильяръ почти усмирилъ Севеннскую область; одинъ изъ главныхъ предводителей Севенцевъ Іоаннъ (Жанъ) Кавалье, о которомъ мы уже говорили, заключилъ съ маршаломъ мирный договоръ, основаніемъ котораго было данное маршаломъ об&#1123;щаніе, что Кавалье будетъ пожалованъ командиромъ какого-нибудь полка. Въ Версайли, въ то время, о которомъ теперь идетъ р&#1123;чь, очень были заняты скорымъ прибытіемъ этого молодаго предводителя. Онъ былъ красивый молодой челов&#1123;къ двадцати семи, или двадцати осьми л&#1123;тъ и, для челов&#1123;ка его званія, обладалъ, какъ ув&#1123;ряли, зам&#1123;чательною изящностію формъ. Во время дороги Кавалье былъ отлично принимаемъ, и въ Макон&#1123;, гд&#1123; онъ останавливался на короткое время, къ нему прибыль отъ Шамильяра курьеръ, которому было приказано проводить его въ Версайль. Пріемъ, сд&#1123;ланный ему министромъ, подтвердилъ мечты будущаго полковаго командира о счастіи, котораго онъ могъ достигнуть. Министръ объявилъ ему, что при двор&#1123; имъ были очень заняты, об&#1123;щалъ ему совершенное свое благоволеніе, и утвердительно сказалъ ему, что вся Версайльская знать, кавалеры и дамы были также весьма расположены въ его пользу, какъ и онъ самъ. Этого мало; онъ прибавилъ, что самъ король желаетъ его вид&#1123;ть, и что, сл&#1123;довательно, ему только остается приготовиться быть представленнымъ посл&#1123; завтра; что ему укажутъ м&#1123;сто на большой л&#1123;стниц&#1123;, по которой долженъ будетъ пройти король.
   Кавалье нарядился въ свое лучшее платье. Онъ им&#1123;лъ умное лицо, которому молодость, длинные б&#1123;локурые волосы?и пріятное выраженіе глазъ придавали много прелести. Притомъ, дна года, проведенные имъ въ войн&#1123;, придали ему воинственный видъ. Однимъ словомъ, и въ кругу самыхъ красивыхъ, онъ могъ считаться за красавца.
   Вс&#1123; смотр&#1123;ли съ большимъ любопытствомъ на молодаго Севенца; в.ея толпа придворныхъ отъ мала до велика была въ удивленіи. Но какъ еще никто не зналъ съ какимъ лицомъ приметъ его Людовикъ XIV, то никто не осм&#1123;ливался говорить съ нимъ, изъ опасенія подвергнуться нареканію отъ другихъ, ибо пріемъ короля долженъ былъ служить указаніемъ для вс&#1123;хъ. Что же касается до него самаго, то по-л&#1123; минутнаго смущенія отъ любопытныхъ взглядовъ и принужденнаго молчанія, онъ оперся о перила л&#1123;стницы и, скрестя ноги одна на другую, отъ скуки игралъ перомъ своей шляпы.
   Вскор&#1123; послышался большой шумъ; Кавалье обернулся и увид&#1123;лъ Людовика XIV. Въ первый разъ ему случилось вид&#1123;ть короля; при вид&#1123; его онъ почувствовалъ робость, и кровъ бросилась ему въ лицо.
   Король, взойдя по л&#1123;стниц&#1123; до того м&#1123;ста, гд&#1123; стоялъ Кавалье, остановился, будто для того, чтобъ обратить вниманіе Шамильяра на новый плафонъ, который Лебренъ только что окончилъ, но собственно для того, чтобъ удобн&#1123;е разсмотр&#1123;ть этого необыкновеннаго челов&#1123;ка, который боролся съ двумя маршалами Франціи, а съ третьимъ заключилъ мирный договоръ, какъ равный съ равнымъ; осмотр&#1123;въ его достаточно, онъ спросилъ у Шамильяра:-- Что это за молодой челов&#1123;къ?-- Ваше величество, отв&#1123;чалъ министръ, сд&#1123;лавъ шагъ впередъ, чтобъ представить его королю:-- это полковникъ Жанъ Кавалье.-- Ахъ, да, сказалъ съ видомъ н&#1123;котораго презр&#1123;нія король,-- это бывшій Андюзскій булочникъ!--
   И пожавъ плечами, пошелъ дал&#1123;е. Кавалье. съ своей стороны, подобно Шамильяру, сд&#1123;лалъ было шагъ впередъ, думая, что король остановится; но презрительный отв&#1123;тъ великаго короля совершенно смутилъ его. Съ минуту онъ оставался неподвиженъ и такъ бл&#1123;денъ, что можно было подумать, онъ лишился жизни; потомъ онъ инстинктивно схватился за свою шпагу; но вдругъ, понявъ, что онъ погибнетъ, если хотя одну минуту дол&#1123;е останется среди этихъ людей, которые, показывая видъ, будто слишкомъ презираютъ его для того, чтобъ заниматься имъ, не теряли изъ виду ни одного его движенія,-- посп&#1123;шно сошелъ съ л&#1123;стницы, бросился въ садъ, переб&#1123;жалъ его и вошелъ въ свою квартиру, проклиная часъ, въ который, пов&#1123;ря об&#1123;щаніямъ Вильяра, онъ оставилъ свои горы, гд&#1123; былъ такимъ же королемъ, какъ Людовикъ XIV въ Версайли.
   Въ тотъ же вечеръ онъ получилъ приказаніе вы&#1123;хать изъ Парижа съ своимъ полкомъ. Кавалье у&#1123;халъ, не видавшись бол&#1123;е съ Шамильяромъ. Молодой Севенецъ нашелъ товарищей своихъ въ Макон&#1123; и, не говоря имъ ничего о пріем&#1123;, сд&#1123;ланномъ ему королемъ, далъ имъ зам&#1123;тить, что онъ боится не только того, что об&#1123;щанія Вильяра въ точности исполнены не будутъ, но еще, чтобъ съ нимъ не сыграли какой нибудь злой шутки. Всл&#1123;дствіе этого, онъ предложилъ имъ пробраться за границу и сл&#1123;довать за нимъ въ чужія земли. Тогда эти люди, которыхъ онъ долгое время былъ предводителемъ, и которыхъ онъ еще и теперь остался оракуломъ, пустились въ дорогу, сами не зная, куда велъ ихъ Кавалье. Прибывъ въ Динанъ, они совершили молитву, потомъ, оставя вс&#1123; вм&#1123;ст&#1123; неблагодарное отечество, перешли чрезъ гору Белліаръ, бросились въ Порантрюи, и взяли дорогу на Лозану.
   Кавалье, понимая, что роль его кончилась, перешелъ въ Голландію, потомъ въ Англію, гд&#1123; королева Анна приняла его съ величайшимъ почетомъ. Онъ вступилъ въ англійскую службу, и командовалъ полкомъ, образовавшимся изъ выходцевъ; такимъ образомъ онъ въ Великобританіи пользовался т&#1123;мъ чиномъ полковника, который предлагали ему во Франціи. Кавалье командовалъ полкомъ своимъ въ Альманзаскомь сраженіи, и случайно очутился насупротивъ одного французскаго полка. Эти старинны; враги узнали другъ друга, и увлекаемые одинаковою яростію, не слушая никакой команды, не исполняя никакого маневра, бросились другъ на друга съ такимъ б&#1123;шенствомъ, что, по словамъ маршала Бервика, они почти совершенно истребили другъ друга; Кавалье уц&#1123;л&#1123;лъ въ этомъ побоищ&#1123;, въ которомъ онъ принималъ жив&#1123;йшее участіе, и за которое былъ пожалованъ корпуснымъ генераломъ и губернаторомъ острова Вайта. ЖанъКавалье жилъ до 1740-го года, и умеръ въ Чельси, им&#1123;я отъ роду 60 л&#1123;тъ.
   Около того времени, когда кончилась междоусобная севеннская война, опустошавшая такъ долго южныя провинціи Франціи, въ Парижъ пришла съ быстротою молніи и совс&#1123;мъ неожиданно в&#1123;сть, что въ пятницу 27-го мая 1707 года, въ три часа ночи скончалась маркиза Монтеспанъ. Мы уже говорили, что будучи изгнана отъ двора, при помощи герцога Меяскаго, своего сына, прежняя любимица короля удалилась въ монастырь святаго Іосифа; но не могши привыкнуть къ монастырской жизни, она часто странствовала то въ Бурбоцъ-л'Аршамбо, то по другимъ м&#1123;стамъ съ своими угрызеніями сов&#1123;сти, или лучше сказать, съ своими надеждами. потому-что Монтеспанъ, будучи пятью или шестью годами моложе госпожи де-Ментенонъ, и будучи все еще красавицею, льстила себя надеждою, что по смерти Ментенонъ, она опять будетъ призвана ко двору и опять возьметъ власть надъ королемъ. И такъ, маркиза Ментеспанъ проводила жизнь свою въ пере&#1123;здахъ съ Бурбонскихъ води въ Антенскія пом&#1123;стья, а изъ Антенскихъ пом&#1123;стій въ Фонтевро. Она исправилась во всемъ, въ чемъ могла, или лучше сказать, она сохранила вс&#1123; свои пороки, и пріобр&#1123;ла н&#1123;которыя доброд&#1123;тели. Сд&#1123;лавшись набожною, милосердою и трудолюбивою, она осталась гордою, властолюбивою и р&#1123;шительною. Щедрость ея дошла до т4го, что она раздала б&#1123;днымъ почти третію часть своего им&#1123;нія; но не довольствуясь пожертвованіемъ богатства, она жертвовала еще и своимъ временемъ; восемь часовъ въ день она занималась рукод&#1123;ліемъ въ пользу госпиталей. Столъ ея,-- надо зам&#1123;тить, она любила хорошій столъ,-- сд&#1123;лался простъ и даже ум&#1123;ренъ; каждый день она, изб&#1123;гая общества, разговоровъ и другихъ развлеченій, уходила молиться въ своей молельн&#1123;. Ея простыни и наволочки были изъ толстаго холста, хотя правда, он&#1123; прикрывались простынями и наволочками обыкновенными. Она носила браслеты, подвязки и поясъ съ жел&#1123;зными пряжками, а между т&#1123;мъ, не смотря на эту строгость жизни, которая, по ея понятію, им&#1123;ла ц&#1123;лію приблизить ее къ небу, она такъ боялась смерти, что нанимала многихъ женщинъ единственно для того, чтобъ он&#1123; ночью бодрствовали около ея постели. Ложась въ постель, она обыкновенно открывала вс&#1123; занав&#1123;сы ея, окружала себя сид&#1123;лками, осв&#1123;щала, какъ можно лучше, свою спальню; она требовала, чтобъ сид&#1123;лки спали днемъ для того, чтобы, когда она проснется, он&#1123; не спали ночью, разговаривали, см&#1123;ялись или ч&#1123;мъ-нибудь занимались, ибо она боялась, чтобы смерть, воспользовавшись ихъ сномъ, не поразила ее. Но странно, что при ней не было никогда ни медика, ни хирурга: объ нихъ она какъ будто забывала.
   Въ противуположность этому, бывшая любимица короля сохранила тотъ царскій этикетъ, ту вн&#1123;шность величія, къ которымъ она привыкла съ того времени, какъ вошла въ любовь короля. Кресло ея стояло спинкою у ногъ ея постели, и оно только одно и было въ ея комнат&#1123;; не было даже креселъ для ея д&#1123;тей -- герцогини Орлеанской и герцогини Бурбонской. Его высочество, братъ короля, всегда очень любилъ ее, равно какъ и принцесса Монпансье, которая (мы забыли это сказать) умерла въ 1693; только для ихъ однихъ ставились кресла. По этому, можно судить, какъ она принимала гостей; они садились на маленькихъ стульяхъ со спинками, разставленныхъ по разнымъ м&#1123;стамъ въ ея комнатахъ, а племянницы ея, б&#1123;дныя д&#1123;вушки безъ всякаго состоянія, обыкновенно принимали ихъ. "Не смотря на это,-- говоритъ Сен-Симонъ,-- по привычк&#1123;, обратившейся какъ бы въ обязанность, къ ней прі&#1123;зжало множество пос&#1123;тителей."
   Между т&#1123;мъ, отецъ Лагуръ, духовникъ ея, склонилъ ее на самый тягостный подвигъ покаянія, то есть, просить прощенія у мужа и предаться въ его волю. Р&#1123;шившись на этотъ подвигъ, гордая любимица короля охотно уже его исполнила. Она написала къ маркизу Монтеспану, своему мужу, письмо въ самыхъ смиренныхъ выраженіяхъ, предлагая возвратиться къ нему, если онъ удостоитъ ее принять, или поселиться въ какомъ либо м&#1123;ст&#1123;, которое ему угодно будетъ ей назначить. Но маркизъ вел&#1123;лъ отв&#1123;чать ей, что онъ не желаетъ ни принять ее къ себ&#1123;, ни приказывать ей что-нибудь, ни даже слышать объ ней во все остальное время своей жизни. Д&#1123;йствительно, Монтеспанъ умеръ, не простивъ ее; по смерти его, она над&#1123;ла трауръ, какъ это д&#1123;лаютъ обыкновенно вдовы. Но ни прежде, ни посл&#1123; она никогда не употребляла его герба: она приняла гербъ своей фамиліи.
   Будучи красива и св&#1123;жа до посл&#1123;дней минуты своей жизни, она всегда считала себя больною и близкою къ смерти. Это безпокойство заставляло ее безпрестанно прошествовать, и въ путешествіяхъ своихъ, она всегда возила съ собою общество, состоявшее изъ семи, или осьми особъ; и эти особы, натершись около нея, напитавшись умомъ ея, подобно тому, какъ въ басн&#1123;, кремень Саади напитался ароматомъ розы,-- эти особы, не бывшія т&#1123;мъ, ч&#1123;мъ была она, пожившія съ нею, распространили въ св&#1123;т&#1123; тотъ одушевленный разговоръ, тотъ живой обм&#1123;нъ мыслей, ту аттическую соль, которыя и досел&#1123; называются умомъ Мортемаровъ.
   Когда она посл&#1123;дній разъ &#1123;хала въ Бурбонъ-л'Аршамбо, то хотя была совершенно здорова, но им&#1123;ла предчувствіе своей смерти и говорила, что она почти ув&#1123;рена въ томъ, что не возвратится живою изъ этого путешествія. Она выдала за два года впередъ пенсіоны, которыхъ у нея было много, все почти б&#1123;днымъ людямъ благороднаго происхожденія, и удвоила милостыню. Д&#1123;йствительно, чрезъ н&#1123;сколько дней посл&#1123; прибытія своего въ Бурбонъ, Монтеспанъ вдругъ почувствовала себя такъ худо ночью 26-го мая, что сид&#1123;лки, испугавшись, тотчасъ послали разбудить вс&#1123;хъ особъ, при ней находившихся. Госпожа де-Кевръ приб&#1123;жала первая, и видя, что она готова задохнуться, дала ей, на всякій случай, рвотнаго. Это лекарство возвратило больной минутное спокойствіе, которымъ она воспользовалась, чтобъ испов&#1123;даться. Но прежде частной своей испов&#1123;ди, она испов&#1123;далась открыто предъ вс&#1123;ми; она разсказала вс&#1123; свои пороки, которые тяготили ее уже л&#1123;тъ двадцать; потомъ перешла къ частной испов&#1123;ди и, окончивъ ее, причастилась св. Тайнъ; странно то, что въ эту торжественную минуту страхъ смерти, повсюду ее сопровождавшій, исчезъ, какъ будто бы его холодная, ледяная т&#1123;нь растаяла при небесномъ св&#1123;т&#1123;, который она уже созерцала.
   Д'Антенъ, сынъ ея, котораго она никогда не любила, но съ которымъ однако же сблизилась бол&#1123;е по раскаянію, нежели по материнской любви, подошелъ къ изголовью ея постели, когда она уже умирала; она узнала его и могла еще сказать ему:-- Теперь ты находишь меня, сынъ мой, въ состояніи очень различномъ отъ того, въ какомъ я находилась... когда посл&#1123;дній разъ мы вид&#1123;лись.
   Чрезъ пять минутъ она умерла. Д'Антенъ у&#1123;халъ тотчасъ посл&#1123; ея кончины, предоставивъ ея похороны попеченію слугъ. Госпожа де-Монтеспанъ зав&#1123;щала похоронить т&#1123;ло свое въ фамильной своей гробниц&#1123;, находившейся въ Пуатье; сердце свое въ монастыр&#1123; де-ла-Флешъ, а внутренности въ пріорств&#1123; Сен-Мену, находящемся не далеко отъ Бурбонъ-л'Аршамбо. Всл&#1123;дствіе этого, деревенскій хирургъ приступилъ къ освид&#1123;тельствованію трупа, и вынулъ изъ него сердце и внутренности. Т&#1123;ло долго стояло въ дом&#1123;, потому что каноники Сент-Шапели и приходскіе священники спорили о своемъ старшинств&#1123;. Сердце, заключивъ въ свинцовый ящикъ, отправили въ ла-Флешъ; внутренности были положены въ сундукъ и въ прутяной корзин&#1123; отправлены съ однимъ крестьяниномъ въ Сен-Мену. На дорог&#1123; этому крестьянину вздумалось посмотр&#1123;ть, что онъ несетъ; онъ открылъ сундукъ, и какъ онъ не былъ предъупрежденъ, то подумалъ, что какой нибудь злой шалунъ съигралъ съ нимъ эту шутку, и выбросилъ то, что въ немъ было, въ канаву. Въ это время шло мимо стадо свиней... и самыя нечистыя изъ животныхъ пожрали внутренности самой высоком&#1123;рной изъ женщинъ!
   Съ этимъ живымъ типомъ великой эпохи Людовика XIV исчезли вс&#1123; второстепенныя воспоминанія. Самый Версайль, этотъ гранитный великанъ, сообразуясь со вкусомъ времени, перем&#1123;нилъ свой гротъ &#1138;етиды въ часовню. Этотъ гротъ &#1138;етиды, котораго остатки видны еще и досел&#1123; въ рощ&#1123; Ваннъ Аполлоновыхъ, былъ подъ конецъ любви короля къ ла-Вальеръ, и въ начал&#1123; любви его къ маркиз&#1123; Монтеспанъ, любимымъ м&#1123;стомъ Людовика XIV. Вс&#1123; знаменитые художники соединились, чтобъ сд&#1123;лать изъ него м&#1123;сто таинственныхъ наслажденій. Перро создалъ архитектуру, Лебренъ статуи, а по рисункамъ Лебрена, Жирардонъ выс&#1123;къ главную группу изъ мрамора. Но съ 1699 года, Людовикъ XIV не возлюбилъ этотъ гротъ за его мирскія напоминанія, и на развалинахъ его вел&#1123;лъ построить часовню, которую можно вид&#1123;ть и теперь. Но покаяніе, истреблявшее сл&#1123;ды наслажденій, ни мало не простиралось на его гордость. Людовикъ XIV, равно какъ и маркиза Монтеспанъ, можетъ быть дошли до раскаянія, но далеки были отъ смиренія. Мансаръ, которому поручено было построеніе этой часовни, воздвигъ ее бол&#1123;е въ честь Людовика XIV, нежели во славу Богу. Онъ устроилъ дарохранительницу въ подвал&#1123;, а ложу короля въ главномъ этаж&#1123;. Это то, можетъ быть, спустя шесть л&#1123;тъ, и заставило Масильона произвести надъ гробомъ Людовика XIV р&#1123;чь, начинавшуюся словами, высокій смыслъ которыхъ усугублялся противопоставленіемъ прошедшаго настоящему:
   
   "Dieu seul est grand, mes fr&egrave;res!"
   (Богъ одинъ великъ, братія мои.)
   
   Въ 1709 году, т. е. когда оканчивали постройку этой часовни, насталъ страшный голодъ. Масличныя деревья,-- этотъ великій источникъ богатства южныхъ провинцій, -- безъ исключенія вс&#1123; пропали; большая часть фруктовыхъ деревьевъ не дала даже весною листьевъ, и напередъ уже всякая надежда собиранія плодовъ была уничтожена. Во Франціи въ то время не было запасныхъ магазиновъ; думали достать хл&#1123;бъ изъ Леванта; но хл&#1123;бъ былъ захваченъ непріятельскими кораблями, которые съ давняго времени превосходили числомъ Французскіе. "Арміи наши,-- говоритъ г-жа Мотгвиль, -- умирали съ голоду, между т&#1123;мъ, какъ Голландцы, эти всемірные купцы, доставляли продовольствіе хл&#1123;бомъ и другими припасами войскамъ чужестраннымъ, но т&#1123;мъ же ц&#1123;намъ, какъ и въ урожайные годы."
   Людовикъ XIV отослалъ свою столовую посуду на монетный дворъ, вопреки сов&#1123;ту канцлера и генералъ-контролера, которые основательно говорили ему, что это средство не можетъ принести большой помощи государству, и обнаружитъ только предъ врагами б&#1123;дственное наше положеніе. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, народъ продолжалъ терп&#1123;ть голодъ; а какъ голодъ уничтожаетъ всякое другое чувство, то Людовикъ XIV въ первый разъ въ жизни увид&#1123;лъ обидные пасквили на перекресткахъ улицъ и даже на подножіяхъ своихъ статуй. Дофинъ, котораго народъ любилъ, и котораго онъ ни въ чемъ не могъ упрекнуть, потому что онъ оставался чуждъ т&#1123;хъ происшествій, которыя довели государство до раззоренія, не см&#1123;лъ бол&#1123;е прі&#1123;зжать въ Парижъ по той причин&#1123;, что когда ему случалось прі&#1123;зжать туда, и карету его узнавали, то въ ту же минуту народъ толпами б&#1123;жалъ за нею, и съ воплями горести требовалъ у него хл&#1123;ба, котораго онъ не могъ дать ему.
   Въ это-то время выдумали десятинный налогъ (dixi&egrave;me), названный такъ потому, что онъ составлялъ десятую часть дохода каждаго лица. Этотъ налогъ былъ весьма тягостенъ, и потому Людовикъ XIV долго сопротивлялся, когда ему предложили утвердить его. Тогда новый духовникъ его, езуитъ ле-Теллье, (отецъ ла-Шезъ уже умеръ 20-го января 1709 года, посл&#1123; тридцати-двухл&#1123;тняго управленія сов&#1123;стію короля) видя Людовика XIV печальнымъ и задумчивымъ, спросилъ о причин&#1123; его безпокойства. Король отв&#1123;чалъ, что необходимость десятиннаго налога, какъ ее хорошо ни оправдываютъ, не можетъ совершенно поб&#1123;дить сомн&#1123;ній, раждающихся въ его ум&#1123;, и прежде нежели онъ утвердитъ этотъ налогъ, желалъ бы, чтобъ эти сомн&#1123;нія его были разъяснены. Езуитъ отв&#1123;чалъ королю, что его сомн&#1123;нія происходятъ отъ крайней чувствительности его сердца, что онъ ихъ одобряетъ, и что для успокоенія его сов&#1123;сти, онъ посов&#1123;туется съ просв&#1123;щенн&#1123;йшими богословами своего ордена. Д&#1123;йствительно, посл&#1123; трехдневнаго отсутствія, духовникъ возвратился, и ув&#1123;рилъ короля, что тутъ н&#1123;тъ никакой причины къ сомн&#1123;ніямъ, потому что такъ-какъ одинъ онъ есть истинный влад&#1123;тель вс&#1123;хъ им&#1123;ній своего королевства, то значитъ, онъ налагаетъ этотъ налогъ на самого себя.-- Ахъ! сказалъ король, тяжело вздохнувъ:-- вы много облегчили меня, отецъ мой; теперь а спокоенъ.
   Чрезъ восемь дней указъ о налог&#1123; былъ подписанъ.
   Отецъ ла-Шезъ умеръ посл&#1123; непродолжительной бол&#1123;зни, им&#1123;я отъ роду бол&#1123;е семидесяти л&#1123;тъ. Много разъ, когда его здоровье было еще въ цв&#1123;тущемъ состояніи, хот&#1123;лъ онъ удалиться отъ св&#1123;та, но это ему не удавалось; этотъ священникъ, истинно добрый челов&#1123;къ и мудрый сов&#1123;тникъ, чувствовалъ приближающееся разслабленіе своего т&#1123;ла и души. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, скоро слабость и дряхлость совершенно имъ одол&#1123;ли; езуиты, сл&#1123;дившіе за нимъ, дали ему зам&#1123;тить, что пора ему подумать объ отставк&#1123;; это было давнишнее его желаніе, и потому онъ обратился опять къ королю съ просьбою, дать ему подумать о своемъ собственномъ спасеніи, потому что онъ чувствовалъ уже себя не способнымъ руководствовать ко спасенію другихъ. По Людовикъ XIV не хот&#1123;лъ ничего слышать. Ни дрожащія ноги добраго старца, ни угасшая его намять, ни ослаб&#1123;вшій его разсудокъ, ни перепутавшіяся въ голов&#1123; его познанія, ничто не могло склонить короля согласиться на его желаніе; этотъ полумертвецъ продолжалъ прі&#1123;зжать къ нему въ назначенные дни и часы и разбирать съ нимъ д&#1123;ла, касающіяся собственно его сов&#1123;сти. Наконецъ однажды по возвращеніи изъ Версайля отецъ ла-Шезъ сд&#1123;лался такъ слабъ, что даже пожелалъ причаститься св. Таинъ. По окончаніи священнаго обряда, онъ потребовалъ перо и чернилъ, и им&#1123;лъ еще силу написать собственною рукою длинное письмо къ королю, на которое король немедленно написалъ собственноручно отв&#1123;тъ. Посл&#1123; этого отецъ ла-Шезъ думалъ только уже о Бог&#1123;.
   При умирающемъ находились два другіе езуита: отецъ ле-Теллье, начальникъ вс&#1123;хъ езуитскихъ монастырей, и отецъ Даніель, патеръ езуитскаго дома въ Париж&#1123;. Они предложили ему два вопроса; первый, д&#1123;лалъ ли онъ все по закону сов&#1123;сти, и второй, думалъ:іи онъ въ посл&#1123;днія минуты вліянія своего на короля о благ&#1123; и чести своего ордена. Отецъ ла-Шезъ отв&#1123;чалъ, что на счетъ перваго пункта онъ спокоенъ; на счетъ втораго же сказалъ, что скоро видно будетъ по д&#1123;йствіямъ, что ему не въ чемъ упрекать себя. Давъ езуитамъ эти два отв&#1123;та, отецъ ла-Шезъ мирно почилъ, въ пять часовъ утра. По пробужденіи своемъ Людовикъ XIV увид&#1123;лъ у себя этихъ двухъ езуитовъ; они принесли ключи отъ кабинета его духовника, въ которомъ было множество бумагъ; они предполагали, что между ними были секретныя, и считали ихъ важными. Король принялъ ихъ въ присутствіи вс&#1123;хъ, и очень хвалилъ доброту отца ла-Шеза.-- Онъ былъ такъ добръ, говорилъ Людовикъ XIV,-- что я часто даже упрекалъ его въ этомъ. Тогда онъ мн&#1123; отв&#1123;чалъ бывало: "не я добръ, государь, а вы порочны."
   Эти слова показались такъ странными въ устахъ Людовика XIV, что вс&#1123; слышавшіе ихъ опустили глаза въ землю, не зная, какой видъ принять на себя.
   Вопросъ, предложенный езуитами отцу ла-Шезу. и им&#1123;вшій ц&#1123;лію узнать, изберетъ-ли король новаго себ&#1123; духовника изъ ихъ же ордена, былъ важн&#1123;е, нежели можно было думать съ перваго разу. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, Марешаль, лейбъ-хирургъ Людовика XIV, занявшій м&#1123;сто Феликса, челов&#1123;къ чрезвычайно честныхъ и строгихъ правилъ, открыто разсказывалъ, что когда однажды онъ былъ въ кабинет&#1123; короля, оплакивавшаго отца ла-Шеза и хвалившаго привязанность къ себ&#1123; своего духовника, то король въ доказательство его къ себ&#1123; привязанности привелъ сл&#1123;дующее обстоятельство: не за-долго до своей смерти, отецъ ла-Шезъ просилъ его, въ знакъ милости къ себ&#1123;, избрать духовника изъ его ордена, присовокупивъ, что ему хорошо изв&#1123;стно это братство, что оно весьма обширно, что оно состоитъ изъ людей весьма различныхъ качествъ, за которыхъ онъ не можетъ отв&#1123;чать, и которыхъ духъ и могущество распространены повсюду; что не надобно этихъ людей доводить до отчаянія, лишая ихъ управленія сов&#1123;стію короли, и сл&#1123;довательно вліянія, которое они чрезъ это могли им&#1123;ть на д&#1123;ла мірскія, и подвергаться такимъ образомъ опасности, за которую онъ не могъ отв&#1123;чать, потому что, сказалъ онъ еще, худое д&#1123;ло сд&#1123;лать не долго,-- чему и бывали прим&#1123;ры.
   Король вспомнилъ объ этомъ хорошемъ сов&#1123;т&#1123;; онъ хот&#1123;лъ жить, и жить въ безопасности. Всл&#1123;дствіе этого герцогу Шёврезу и герцогу Бовилье поручено было съ&#1123;здить въ Парижъ и узнать, кто изъ вс&#1123;хъ езуитовъ достойн&#1123;е чести, которой ожидало для себя ихъ общество. Герцоги избрали отца ле-Теллье.
   Отецъ ле-Теллье былъ совершенно неизв&#1123;стенъ королю, когда получилъ эту милость, и Людовикъ XIV вид&#1123;лъ въ первый разъ имя его въ списк&#1123; пяти, или шести езуитовъ, которыхъ отецъ ла-Шезъ представлялъ ему, какъ людей способныхъ зам&#1123;нить его. Ле-Теллье прошелъ чрезъ вс&#1123; степени своего ордена; былъ профессоромъ, пропов&#1123;дникомъ, ректоромъ, главнымъ начальникомъ монастырей, и жаркимъ писателемъ о молинизм&#1123; {Ученіе о благодати.}; старался объ ниспроверженіи вс&#1123;хъ другихъ сектъ; гордился т&#1123;лъ, что утвердилъ братство свое на развалинахъ другихъ обществъ; былъ напитанъ правилами самого жестокаго прозелитизма; посвященъ во вс&#1123; тайны своего ордена за свои геній, который приписывало ему общество. Онъ былъ грубъ, упрямъ, неутомимъ, безпрестанно занятъ вопросами о своемъ вліяніи; презиралъ всякое общество; былъ врагомъ всякаго разс&#1123;янія; не уважалъ людей, даже принадлежавшихъ къ его же ордену, за исключеніемъ т&#1123;хъ только, которыхъ характеръ былъ сходенъ съ его характеромъ, и которыхъ страсти были сходны съ его страстями; требовалъ отъ другихъ такихъ же трудовъ, какимъ самъ безпрерывно былъ преданъ, не понимая съ своею кр&#1123;пкою головою и жел&#1123;знымъ здоровьемъ, какъ можно им&#1123;ть нужду въ отдохновеніи; сверхъ того, онъ былъ лицем&#1123;ренъ, лукавъ, скрытенъ; всего требовалъ отъ другихъ, но никогда ничего не отдавалъ назадъ; не держалъ своего слова, какъ бы оно торжественно ни было дано, если для него не было выгодно сдержать его; пресл&#1123;довалъ съ яростію т&#1123;хъ, которые получали отъ него слово, и могли упрекнуть его въ томъ, что онъ его не сдержалъ; онъ сохранилъ всю грубость своего происхожденія; былъ неучтивъ, несв&#1123;дущъ, наглъ, вспыльчивъ; не зналъ ни св&#1123;та, ни его обычаевъ, ни чиновъ, ни челобитій; это былъ челов&#1123;къ ужасный, который явно или скрытно шелъ только къ одной ц&#1123;ли, то есть, къ уничтоженію того, что могло ему вредить, и который, достигнувъ власти, не скрывалъ бол&#1123;е ни этого желанія, ни этой наклонности.
   Когда онъ въ первый разъ представился Людовику XIV, то король увид&#1123;лъ, что къ нему подходитъ челов&#1123;къ отвратительной наружности, съ мрачною и лицем&#1123;рною физіономіею, съ косыми и злыми глазами. Съ королемъ были въ то время только Блуэнъ, первый его камердинеръ, и лейбъ-медикъ Фагонъ; одинъ, опершись на каминъ, а другой, согнувшись на своей трости, внимательно сл&#1123;дили за этимъ первымъ свиданіемъ. Когда провозглашено было имя новаго духовника, то король спросилъ:-- Не родственникъ ли вы, отецъ мой, господинъ ле-Теллье?-- Я, государь, отв&#1123;чалъ онъ, низко кланяясь,-- я, родственникъ господамъ ле-Теллье! я очень далекъ отъ этого; я просто сынъ б&#1123;днаго крестьянина изъ Нижней Нормандіи.
   Фагонъ, услышавъ эти слова и зам&#1123;тивъ съ какимъ видомъ они были произнесены, подошелъ къ Блуэну и, указавъ на езуита движеніемъ глазъ, сказалъ: -- Вотъ великій лицем&#1123;ръ.... или я очень ошибаюсь.
   И такъ, вотъ каковъ былъ челов&#1123;къ, который вступалъ въ званіе духовника Людовикъ XIV, сказавшаго когда-то государство -- это я.
   Занявъ такой высокій постъ, отецъ ле-Теллье старался прежде всего отмстить за личныя свои обиды. Янсеннсты осудили въ Рим&#1123; одну изъ его книгъ, въ которой описаны Китайскіе обряды. Онъ лично былъ золъ на кардинала Ноайлля; желая отмстить ему, онъ отправилъ къ епископамъ письма, жалобы и обвиненія на этого кардинала, внизу которыхъ имъ оставалось только подписать имена свои,-- и вдругъ двадцать донесеній разомъ были получены Людовикомъ XIV на этого прелата. Посл&#1123; этого онъ послалъ въ Римъ для осужденія сто три предложенія, все почти янсенистскія. Изъ нихъ сто одно инквизиція осудила.
   Людовикъ XIV забылъ, или лучше сказать вспомнилъ, что изъ числа Портъ-Ройяльскихъ пустынниковъ вышли: Арно, Николь, ле-Местръ, Германъ и Саси; что эти люди до самой смерти герцогини Лонгвиль, то есть до 1699 года, оказывали глубокое почтеніе этой герцогин&#1123;,-- старинному его врагу, которая, не желая бол&#1123;е быть в&#1123;тренницею, сд&#1123;лалась святошею, и будучи не въ силахъ бол&#1123;е бороться открыто, вздумала заводить интриги; и потому пресл&#1123;дованія, почти угасшія при отц&#1123; ла-Шез&#1123;, начались опять съ новымъ жаромъ при отц&#1123; ле-Теллье.
   Между т&#1123;мъ, король, въ видахъ уничтоженія голода, продалъ за четыреста тысячъ франковъ свое столовое золото; по его прим&#1123;ру знатн&#1123;йшіе вельможи отправили и свою серебрянную посуду на монетный дворъ; госпожа де-Ментенонъ питалась ржанымъ хл&#1123;бомъ; наконецъ Людовикъ XIV р&#1123;шился просить мира у Голландцевъ, которыхъ прежде такъ презиралъ. Это было, какъ мы сказали сл&#1123;дствіемъ того, что Людовикъ XIV потерялъ одно за другимъ сраженіе: Бленгеймское, Рамилійское, Туринское и Мальплакетское.
   Чрезъ Бленгеймское сраженіе Франція лишилась превосходной арміи и всей страны, лежащей между Дунаемъ и Рейномъ, а союзники ея Баварцы -- насл&#1123;дственныхъ ихъ влад&#1123;ній. Рамилійская битва лишила ее всей Фландріи, и разбитыя войска ея остановились только у воротъ Лилля; пораженіе французскихъ войскъ при Турин&#1123; отняло у Франціи Италію. Хотя французскія войска и занимали еще н&#1123;которыя кр&#1123;пости, но предложено было уступить ихъ австрійскому императору, если онъ позволитъ спокойно выйти изъ нихъ пятьнадцати тысячамъ челов&#1123;къ французскаго войска, ихъ занимавшимъ. Наконецъ несчастіе, постигшее Французовъ при Мальплак&#1123;, прогнало войска ихъ съ береговъ Саморы до самаго Валансьена. Это посл&#1123;днее сраженіе было самое жестокое изъ вс&#1123;хъ сраженій, бывшихъ при Людовик&#1123; XIV. Въ этомъ сраженіи сд&#1123;лано было одинадцагь тысячъ пушечныхъ выстр&#1123;ловъ,-- что было д&#1123;ломъ не слыханнымъ; впосл&#1123;дствіи, при Ваграм&#1123;, сд&#1123;лано было семьдесятъ одна тысяча выстр&#1123;ловъ, а при Лейпциг&#1123; -- сто семьдесять пять тысячъ. Губительн&#1123;е этого сраженія въ первой половин&#1123; ХІХ-го в&#1123;ка еще не было.

0x01 graphic

ГЛАВА XLIX.
1709--1711.

Бол&#1123;знь герцогини Бургундской.-- Герцогъ Фронсакъ.-- Его женитьба.-- Любовники молодой герцогини.-- Нанжисъ.-- Молеврье -- Д&#1123;ти герцогини Бургундской.-- Военныя д&#1123;йствія.-- Вильруа во Фландріи.-- Пораженіе при Рамильи.-- Вильруа зам&#1123;няетъ Вандомъ.-- Герцогъ Орлеанскій въ Италіи.-- Пораженю при Турин&#1123;.-- Герцогъ Орлеанскій въ Испаніи.-- Странныя сомн&#1123;нія Людовика XIV.-- Леридское д&#1123;ло.-- Интриги противъ герцога Орлеанскаго.-- Политическое положеніе Филиппа V.-- Взятіе Мадрита эрцгерцогомъ Карломъ.-- Безразсудныя надежды герцога Орлеанскаго.-- Унизительныя предложенія Людовика XIV.-- Жестокость его враговъ.-- Вандома призываютъ въ Италію.

   Среди вс&#1123;хъ этихъ горестей, дворъ радовала своею любезностію и умомъ одна только молодая герцогиня Бургундская, вліяніе которой на короля и на госпожу де-Ментенонъ оставалось неизм&#1123;ннымъ. По смерти его высочества, котораго она очень любила, къ увеличенію огорченія Людовика XIV, она слишкомъ долго не забывала этой потери. Покушавъ однажды слишкомъ много плодовъ, и выкупавшись неосторожно, она захворала, и такъ-какъ это случилось въ август&#1123; м&#1123;сяц&#1123;, во время отправленія двора въ Марли, то король, который не любилъ нич&#1123;мъ ст&#1123;сняться, не хот&#1123;лъ ни отложить своего отъ&#1123;зда, ни оставить больную въ Версайли, такъ что б&#1123;дная принцесса, утомленная этою пере&#1123;здною, была доведена до крайняго разстройства здоровья, и уже два раза испов&#1123;далась. Король, госпожа де-Ментенонъ и герцогь Бургундскій были въ отчаяніи: имъ пришло на память предсказаніе какого-то Туринскаго пророка, что принцесса умретъ въ молодости. Наконецъ, при помощи кровопусканія и рвотнаго, -- этихъ двухъ средствъ, въ которыхъ заключалась почти вся медицина этого великаго в&#1123;ка,-- ей сд&#1123;лалось лучше; но въ это время Людовику XIV захот&#1123;лось, не дожидаясь ея выздоровленія, возвратиться въ Версайль, и только по просьбамъ госпожи де-Ментенонъ и по требованію врачей, дано было восемь дней отсрочки. Прошли и эти восемь дней, а между т&#1123;мъ герцогиня была еще такъ слаба, что принуждена была ц&#1123;лый день лежать въ комнат&#1123;, гд&#1123; ея придворныя дамы и н&#1123;которыя близкія къ ней особы играли для ея развлеченія въ разныя игры.
   Въ это время явился при двор&#1123; Францискъ Арманъ, герцогъ Фронсакъ, который впосл&#1123;дствіи, подъ именемъ герцога Ришелье, сд&#1123;лался типомъ аристократіи в&#1123;ка Людовика XV, какъ Лозенъ былъ типомъ знатн&#1123;йшаго дворянства в&#1123;ка Людовика XIV.
   Молодой герцогъ, женившись пятнадцати л&#1123;тъ отъ роду на д&#1123;виц&#1123; Поайлль, исполнилъ договоръ, заключенный за три года до своего рожденія между его отцемъ и маркизою Поайлль, которые при вступленіи своемъ въ бракъ об&#1123;щали другъ другу соединить бракомъ будущихъ своихъ д&#1123;тей. Это придавало юному герцогу, не любившему жены своей, и употреблявшему вс&#1123; возможныя средства, чтобъ только на ней не жениться, видъ жертвы, который въ соединеніи съ открытымъ об&#1123;щаніемъ никогда не быть на д&#1123;л&#1123; ея супругомъ, сообщалъ началу ея карьеры характеръ оригинальности, увеличивавшейся впосл&#1123;дствіи все бол&#1123;е и бол&#1123;е. Впрочемъ, будучи хорешъ собою и пользуясь съ самыхъ юныхъ д&#1123;ть свободою, данною ему отцемъ его, онъ при самомъ появленіи своемъ при двор&#1123; понравился вс&#1123;мъ вообще, и въ особенности герцогин&#1123; Бургундской.
   Расположеніе принцессы къ юному герцогу не было для него тайною, потому-что госпожа де-Ментенонъ писала къ герцогу Ришелье, старинному своему другу:-- "мн&#1123; чрезвычайно пріятно слышать похвалы г. Фронсаку, и васъ о томъ ув&#1123;домить. Вы конечно мн&#1123; пов&#1123;рите, ибо знаете, что я не ум&#1123;ю льстить; герцогиня Бургундская оказываетъ большое вниманіе вашему сыну."
   Это большое вниманіе не нравилось герцогу Бургундскому, и онъ на это жаловался Людовику XIV. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, въ Версайли начали ходить слухи, что г. Фронсакъ ухаживаетъ за герцогинею, и что она не нечувствительна къ первой сердечной привязанности молодаго челов&#1123;ка, который впосл&#1123;дствіи пріобр&#1123;лъ въ любви такую большую изв&#1123;стность. Тогда Фронсаку приказано, было обратиться съ своею любовью къ своей жен&#1123;, и не д&#1123;лать соблазна. Фронсакъ отв&#1123;чалъ, что его жена не жена ему; что онъ далъ клятву, что она никогда не будетъ его женою, и что онъ слишкомъ честный челов&#1123;къ, чтобъ не сдержать своей клятвы.
   Король посадилъ г. Фронсака въ Бастилію. Впродолженіе этого перваго пребыванія въ кр&#1123;пости, въ которую онъ возвращался четыре раза, герцогъ Фронсакъ въ-первые испыталъ жизнь арестанта.
   Впрочемъ, не первый уже разъ носилась такая молва о герцогин&#1123; Бургундской. Г. Нанжисъ, который былъ потомъ маршаломъ Франціи, и который въ то время, по выраженію Сен-Симона, былъ цв&#1123;ткомъ пахучаго горошка, но красот&#1123; лица, хотя въ немъ не было ничего особеннаго, но стройности т&#1123;лосложенія, хотя въ немъ ничего не было удивительнаго,-- Нанжисъ, вступившій въ св&#1123;тъ и предававшійся волокитству съ самыхъ юныхъ л&#1123;тъ, былъ въ это время однимъ изъ самыхъ модныхъ молодыхъ людей. Будучи еще ребенкомъ, онъ им&#1123;лъ уже полкъ; будучи еще ребенкомъ онъ обнаруживалъ уже силу воли, усердіе и мужество, и по ходатайству собственно одн&#1123;хъ женщинъ былъ принятъ ко двору герцога Бургундскаго, который былъ почти его л&#1123;тъ, но къ счастію былъ не такъ красивъ, какъ Нанжисъ. Однако же, принцесса отв&#1123;чала на любовь своего супруга такъ хорошо, что хотя онъ и могъ подозр&#1123;вать, что другіе обращаютъ на нее свои взоры, но никогда не подозр&#1123;валъ, чтобъ жена его обращала свои взоры на кого нибудь, кром&#1123; его; а между т&#1123;мъ оказалось, что молодая герцогиня обратила взоры свои на Нанжиса. Къ несчастію, или къ счастію Нанжиса, онъ им&#1123;лъ своею любовницею госпожу ла-Врильеръ, дочь госпожи Майльи, статсъ-даму герцогини Бургундской. Но такъ какъ она все знала при двор&#1123;, и потому скоро зам&#1123;тила нам&#1123;реніе своего любовника изм&#1123;нить ей. Но вм&#1123;сто того, чтобъ уступить его принцесс&#1123;, она объявила Нанжису, что готова вступить съ нею въ борьбу, и даже, если будетъ нужно, открыто вести ее.
   Это была опасная угроза; король въ это время не любилъ скандаловъ, да и герцогъ Бургундскій ни мало, по видимому, ne былъ расположенъ играть роль снисходительнаго мужа. Сл&#1123;дствіемъ этого было то, что Нанжисъ не ум&#1123;лъ, или лучше сказать, не см&#1123;лъ воспользоваться надеждами, который подавала ему герцогиня, и открылъ соискателю по см&#1123;л&#1123;е себя дорогу къ принцесс&#1123;. Этоіъ соискатель былъ г. Молеврье, сынъ брата Кольбера.
   Въ противуположность съ Нанжисомъ Молеврье былъ не красивъ; физіономія у него была обыкновенная; но такъ-какъ онъ былъ уменъ, им&#1123;лъ воображеніе плодовитое на тайныя интриги, и былъ чрезм&#1123;рно гордъ, то думалъ, что пріобр&#1123;тетъ для себя сильное покровительство, если покровителемъ его будетъ челов&#1123;къ, которому гер:огиня Бургундская ни въ чемъ не могла отказать. И потому онъ женился на дочери маршала Тессе, ходатайствовавшаго о мир&#1123;, всл&#1123;дствіе котораго эта принцесса Савойская прі&#1123;хала во Францію съ т&#1123;мъ, чтобъ выйдти за мужъ за герцога Бургундскаго. Въ память этого ходатайства жена Молеврье получила право на м&#1123;сто въ карет&#1123; и за столомъ у герцогини Бургундской. Молеврье натурально былъ принимаемъ на равн&#1123; съ нею, какъ ея мужъ, или скор&#1123;е еще, какъ племянникъ Колбера. Онъ изъ числа первыхъ зам&#1123;тилъ, что случилось съ Нанжисомъ, сд&#1123;лался весьма внимателенъ къ герцогин&#1123;, по прим&#1123;ру его принялся вздыхать, и зам&#1123;тя, что на вздохи его не обращали вниманія, р&#1123;шился писать къ ней письма; одна статсъ-дама, задушевный другъ маршала Тессе, передавала принцесс&#1123; эти письма, думая, что они были отъ его тестя, и Молеврье получалъ на нихъ отв&#1123;ты тоже на имя своего тестя.
   Между т&#1123;мъ, надобно было отправляться въ армію. Мотеврье состоялъ на служб&#1123;, и потому не могъ отказаться отъ похода; но онъ придумалъ средство, которымъ достигъ двоякой ц&#1123;ли, какъ мы сейчасъ увидимъ. Онъ притворился, что боленъ грудью, кашлялъ, началъ пить ослиное молоко.... но ничто не помогало, потому-что въ скоромъ времени онъ совершенно потерялъ голосъ.
   Мы сказали, что Молеврье достигъ двоякой ц&#1123;ли: въ самомъ д&#1123;л&#1123; онъ остался въ Версайли, и какъ со вс&#1123;ми пос&#1123;щавшими его говорилъ шопотомъ, то безъ всякаго подозр&#1123;нія могъ также шопотомъ разговаривать и съ герцогинею Бургундскою. Эта потеря голоса продолжалась у него бол&#1123;е года, и вс&#1123; къ ней такъ привыкли, что одно только слишкомъ явное неблагоразуміе г. Молеврье было причиною, что дворъ узналъ эту маленькую комедію.
   Однажды Данжо, придворный кавалеръ герцогини Бургундской, былъ въ отсутствіи. Молеврье въ конц&#1123; об&#1123;дни вошелъ въ ложу принцессы. Конюшенные чиновники, какъ подчиненные маршала Тессе, который былъ оберъ-шталмейстеромъ у короля, привыкли, когда Молеврье тамъ бывалъ, уступать ему честь подавать руку герцогин&#1123;, что они д&#1123;лали изъ состраданія къ тому, что онъ лишился голоса, и потому могъ разговаривать только шопотомъ, и то почти на ухо. Молеврье въ этотъ день былъ въ зломъ расположеніи духа. Принцесса наканун&#1123; поглядывала на Нанжиса н&#1123;жн&#1123;е, ч&#1123;мъ бы ей сл&#1123;довало; почему, видя ее изъ церкви, онъ разыгрывалъ роль ревнивца; онъ говорилъ съ нею почти такъ грубо, какъ говорилъ бы съ простою женщиной; грозилъ, что разскажетъ о кокетств&#1123; ея королю, госпож&#1123; Ментенонъ и самому герцогу, ея мужу; до крови сжалъ ей пальцы; такимъ образомъ онъ провелъ ее, но видимому, со вс&#1123;ми знаками в&#1123;жливости, а на самомъ д&#1123;л&#1123;, со вс&#1123;ми знаками грубости, до самыхъ ея комнатъ, куда пришедши, она лишилась чувствъ. Зд&#1123;сь она разсказала все госпож&#1123; Погаре, а та повторила тоже маршалу Тессе. Три нед&#1123;ли провела б&#1123;дная герцогиня въ смертельномъ страх&#1123;. Въ конц&#1123; этого времени, Фагонъ, предъупрежденный маршаломъ, объявилъ, что для такой упорной простуды, какова была у г. Молеврье, онъ не находитъ другаго л&#1123;карства, кром&#1123; воздуха Испаніи. Людовикъ XIV согласился съ мн&#1123;ніемъ фасона, и предложилъ Молеврье, во имя дружбы, которую онъ питалъ н&#1123;когда къ его дяд&#1123;, не упустить открывающагося ему средства въ одно и тоже время пріобр&#1123;сти себ&#1123; славу и поправить свое здоровье. Молеврье не см&#1123;лъ сопротивляться принимаемому въ немъ участію короля, и у&#1123;халъ съ тестемъ своимъ въ Испанію. Однако же, герцогиня Бургундская не могла свободно дышать до т&#1123;хъ поръ, пока не узнала, что онъ былъ за границей.
   Среди вс&#1123;хъ этихъ интригъ, герцогиня Бургундская, им&#1123;вшая уже двухъ сыновей, изъ которыхъ одинъ умеръ, а другой скоро долженъ быль умереть, и которые оба при рожденіи своемъ получили имя герцога Бретаньскаго, оказалась въ третій разъ беременною, что причиняло ей большія страданія. Посему эта новость, вм&#1123;сто того, чтобъ обрадовать Людовика XIV, была ему крайне непріятна. Внучка его, какъ изв&#1123;стно, служила ему единственнымъ ут&#1123;шеніемъ; по этому онъ желалъ, чтобъ она повсюду его сопровождала; но при состояніи, въ какомъ она находилась, это было весьма трудно, если не невозможно. Однако же, "Вагонъ осм&#1123;лился сказать объ этомъ королю н&#1123;сколько словъ. Король привыкъ, чтобъ его любовницы въ беременности, или вскор&#1123; посл&#1123; родовъ, сопровождали его въ путешествіяхъ, и притомъ во всемъ блеск&#1123; наряда. Однако же, онъ р&#1123;шился отложить раза два одно изъ своихъ путешествій; но что ни говорили, что не д&#1123;лали, чтобъ склонить его оставить принцессу въ Версайли, онъ, не желая дол&#1123;е откладывать, заставилъ ее &#1123;хать вм&#1123;ст&#1123; съ собою.

0x01 graphic

   Изъ Версайля вы&#1123;хали въ среду, и въ сл&#1123;дующую субботу, въ то время, когда корсль прогуливался между паркомъ и перспективой, забавляясь кормленіемъ своихъ карповъ, въ кругу своихъ придворныхъ, смотр&#1123;вшихъ на это съ благогов&#1123;йнымъ удивленіемъ, увид&#1123;ли, что къ нему скорыми шагами шла госпожа дю-Людъ; король пошелъ къ ней на встр&#1123;чу; они поговорили съ минуту; но какъ никто не былъ такъ близко, чтобъ могъ ихъ слышать, то никто и не зналъ, о чемъ они говорили. Почти тотчасъ же король возвратился и, снова наклонясь надъ прудомъ, и не обращаясь ни къ кому, громко и съ досадою произнесъ сл&#1123;дующія слова:-- "Герцогиня Бургундская ушиблась." Г. ла Рошфуко, Бульонъ и многіе другіе тутъ находившіеся, вскрикнули бол&#1123;е или мен&#1123;е громко, услыша объ этотъ приключеніи, а особливо ла-Рошфуко, который вскрикнулъ сильн&#1123;е другихъ, сказавъ: -- Ахъ, Боже мой, калъ вамъ кажется, ваше величество, в&#1123;дь это величайшее несчастіе? герцогини ушиблась уже разъ и прежде, пожалуй она не будетъ бол&#1123;е им&#1123;ть д&#1123;тей!--
   Но вм&#1123;сто того, чтобъ продолжать въ томъ же тон&#1123;, король къ великому удивленію вс&#1123;хъ, съ гн&#1123;вомъ сказалъ:-- Ну что жъ! в&#1123;дь у нея уже есть сынъ; а если онъ и умретъ, то разв&#1123; герцогъ Беррійскій не въ такихъ уже л&#1123;тахъ, чтобъ жениться и им&#1123;ть д&#1123;тей? что мн&#1123; до того, кто будетъ моимъ насл&#1123;дникомъ; не вс&#1123; ли они равно мн&#1123; внуки?
   Потомъ продолжалъ въ сердцахъ:-- Слава Богу она ушиблась; т&#1123;мъ лучше, что это случилось! меня не станутъ удерживать въ моихъ путешествіяхъ, ни представленіями врачей, ни разсужденіями повивальныхъ бабокъ; я буду себ&#1123; у&#1123;зжать, прі&#1123;зжать, какъ мн&#1123; вздумается, и меня оставятъ въ поко&#1123;!--
   Легко можно догадаться, какое глубокое молчаніе посл&#1123;довало за этою выходкою; вс&#1123; потупили глаза, едва см&#1123;ли дышать, и каждый, даже плотники и садовникъ, находившіеся тугъ на работ&#1123;, пришли въ изумленіе и остолбен&#1123;ли. Въ сл&#1123;дующій понед&#1123;льникъ герцогиня д&#1123;йствительно выкинула.
   Между т&#1123;мъ, какъ домашнія д&#1123;ла шли такимъ образомъ, а герцогъ Вандомскій, не смотря на свою безпечность и л&#1123;ность поправлялъ д&#1123;ла въ Италіи, Вильруа, котораго принцъ Евгеній, безъ сомн&#1123;нія въ томъ предположеніи, что онъ можетъ над&#1123;лать новыхъ ошибокъ, прислалъ въ Парижъ безъ выкупа, принялъ начальство надъ восемью десятью тысячами воиновъ, находившихся во Фландріи, давъ об&#1123;щаніе вознаградить блистательными и быстрыми усп&#1123;хами, то, что онъ называлъ своимъ несчастіемъ, и что исторія назвала его ошибками. Это упрямство короля выдвинуть впередъ своего любимца, не им&#1123;вшаго никакихъ достоинствъ, ник&#1123;мъ не было одобряемо, хотя по наружности его и хвалили. Каждый сп&#1123;шилъ поздравить новаго полководца еще до его отъ&#1123;зда съ будущими его усп&#1123;хами, сомн&#1123;ваясь въ тоже время, чтобъ отъ такого выбора могло произойти что нибудь хорошее. Одинъ маршалъ Дюра, котораго онъ упрекалъ за то, что не присоединяетъ поздравленій своихъ къ поздравленіямъ другихъ, отв&#1123;чалъ ему:-- Я только отлагаю, г. маршалъ, свои поздравленія, и берегу ихъ до вашего возвращенія.--
   Эти предвид&#1123;нія скоро оправдались. Сраженіе началось при Рамильи; при Бленгейм&#1123; дрались сряду восемь часовъ, и французы потеряли отъ пяти до шести тысячъ челов&#1123;къ; при Рамильи войско не устояло и сорока минутъ, и Французы потеряли двадцать тысячъ челов&#1123;кь. Бленгеймская битва лишала Францію Баваріи и Кельна, а Рамильская стоила ей ц&#1123;лой Фландріи. Марльбругъ, возведеннный въ графское достоинство за эти поб&#1123;ды, им&#1123;лъ торжественный въ&#1123;здъ въ Антверпенъ, Брюссель, Остенде и Менинганъ. Вильруа пять дней не см&#1123;лъ писать королю донесенія о своемъ пораженіи, но изв&#1123;стія объ немъ дошли уже въ Версайль, гд&#1123; ожидали только подтвержденія. Король не см&#1123;лъ бол&#1123;е поддерживать маршала, и отозвалъ его. Но отзывая, онъ хот&#1123;лъ его ут&#1123;шить, и когда по возвращеніи увид&#1123;лъ, что онъ со стыдомъ подходилъ къ нему, то вм&#1123;сто упрека пошелъ къ нему на встр&#1123;чу, и со вздохомъ сказалъ ему:-- Господинъ Маршалъ въ наши л&#1123;та счастливы не бываютъ!--
   Общій голосъ указывалъ на герцога Вандомскаго, какъ на единственнаго челов&#1123;ка, который можетъ вознаградить за эти фландрскія пораженія столь быстрыя и столь р&#1123;шительныя. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, онъ былъ полководецъ этого времени наибол&#1123;е любимый и уважаемый, и даже въ самомъ Лувр&#1123; нап&#1123;вали тихонько куплеты сл&#1123;дующей п&#1123;сни, которую громко расп&#1123;вали на улицахъ:
   
   Savoyards et Allemands,
   Qui vous rend si m&#233;contents?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Vend&#244;me.
   Eug&egrave;ne, prince mutin,
   Qui te rend donc si chagrin?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Vend&#244;me.
   
   Tu croyais prendre en passant
   Aupr&egrave;s du pont de Cassan,
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Vend&#244;me;
   Mais qui jetta dans l'Adda
   Tes hommes et tes dada?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Vend&#244;me.
   
   Qui fit, malgr&#233; tes efforts,
   Huit mille de tes gens morts?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Vend&#244;me.
   Et vous, Prince sans pareil, (*)
   Qui vous a gob&#233; Verc&egrave;il&#238;
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Vend&#244;me.
   (*) Герцогъ Савойскій.
   
   T. e. Савойцы, Н&#1123;мцы, что печально такъ глядите?
   Кто такъ васъ оскорбилъ, кто досадилъ, скажите?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вандомъ.
   А ты что, храбрый принцъ Евгеній своенравный,
   Причиной кто тому, что ты такой печальный?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вандомъ,
   Какъ близь Кассанскаго ты моста пробирался,
   То думалъ -- наконецъ то въ руки мн&#1123; попался
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вандомъ,
   Но кто же въ Ахіу вс&#1123;хъ загналъ твоихъ людей, --
   П&#1123;хоту, конницу, прислугу, лошадей?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вандомъ.
   На множество твоихъ, кто не взирая силъ,
   На м&#1123;ст&#1123; тысячи народу поглотилъ?
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Вандомъ.
   Тебя, о гордый принцъ, (*) Верселя кто лишилъ,
   Тебя, что равнаго себ&#1123; не находилъ?
   (*) Герцогь Савойскій.
   
   На м&#1123;сто герцога Вандомскаго въ Италію послали герцога Орлеанскаго; очутись на другой сторон&#1123; Альповъ, этотъ принцъ тотчасъ удостов&#1123;рился, что хотя онъ и назначенъ предводителемъ войска, но власть главнокомандующаго король оставилъ въ своихъ рукахъ. Герцогъ, прі&#1123;хавъ въ лагерь расположенный у Турина, узналъ, что генералъ-лейтенантами у него былъ герцогъ ла-Фёлльядъ, одинъ изъ блистательн&#1123;йшихъ и любезн&#1123;йшихъ ладей въ королевств&#1123;, тотъ самый, который на свой собственный счетъ воздвигнувъ статую Людовика XIV на площади поб&#1123;дъ, и маршалъ Марсенъ, тотъ самый, который проигралъ Бленгеймское сраженіе; а врагами,-- принцъ Евгеній и герцогъ Савойскій, который бывъ долго нев&#1123;рнымъ союзникомъ, присоединился наконецъ къ Ивперцамъ и велъ войну противъ двухъ своихъ дочерей. Герцогъ Орлеанскій понялъ, что его нам&#1123;рены атаковать, и что въ такомъ случа&#1123; онъ потеряетъ вс&#1123; выгоды, сопряженныя съ наступательною войною. Онъ собралъ военный сов&#1123;тъ, состоявшій изъ маршала Мареева, герцога ла Фёлльяда, также Алберготти и Сен-Фремона, находившихся подъ ихъ начальствомъ.
   Тутъ онъ изложилъ положеніе свое съ большею ясностію, и кончилъ свою р&#1123;чь предложеніемъ напасть на непріятеля. Планъ, предложенный юнымъ принцемъ, былъ такъ ясенъ, представлялъ такія выгоды, что всл&#1123;дъ за нимъ каждый изъ нихъ повторялъ, что надобно сд&#1123;лать нападеніе; тогда маршалъ Марсенъ вынулъ изъ кармана предписаніе, подписанное королемъ, которымъ повел&#1123;валось вс&#1123;мъ прочимъ генераламъ и самому герцогу, въ случа&#1123; д&#1123;йствія, сл&#1123;довать его сов&#1123;ту, и объявилъ, что его сов&#1123;тъ есть -- оставаться на линіяхъ.
   Герцогъ Орлеанскій, разсердясь на то, что его прислали съ армію, какъ принца крови, а не какъ предводителя войскъ, ожидалъ принца Евгенія, который напалъ на ретраишменты, и посл&#1123; двухъ часоваго сраженія овлад&#1123;лъ ими. Тотчазъ линіи и траншеи были оставлены, войско разс&#1123;ялось, съ&#1123;стные припасы, оружіе, военная казна -- словомъ все досталось въ руки непріятеля. Герцогъ Орлеанскій и маршалъ Марсенъ, сражавшіеся какъ простые воины, оба были ранены. Хирургъ герцога Савойскаго отнялъ ногу у маршала, который чрезъ н&#1123;сколько минутъ посл&#1123; операціи умеръ, сказавъ, что у&#1123;зжая изъ Версайля онъ получилъ приказаніе ожидать пока предложатъ ему сраженіе, а самому сраженія не начинать. Это приказаніе было причиною, что изъ-за двухъ только тысячъ убитыхъ, семьдесятъ тысячъ челов&#1123;къ разб&#1123;жалось, что этихъ б&#1123;глецовъ съ большимъ трудомъ привели въ Дофине, и что въ н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ Франція потеряла Миланъ, Мантуу, Піемонтъ и наконецъ Неаполитанское королевство.
   Между т&#1123;мъ, но возвращеніи своемъ въ Парижъ, герцогъ Орлеанскій получилъ должность главнокомандующаго войсками въ Испаніи со вс&#1123;мъ полномочіемъ, которое в&#1123;роятно спасло бы Италію, если бы онъ былъ облеченъ имъ въ Туринскомъ лагер&#1123;. Онъ тотчасъ занялся приготовленіями къ отъ&#1123;зду, устроилъ свой домъ и пригласилъ къ себ&#1123; на службу т&#1123;хъ, въ благоразуміи и храбрости которыхъ былъ наибол&#1123;е ув&#1123;ренъ. Предъ самымъ отъ&#1123;здомъ король потребовалъ у него списокъ т&#1123;хъ особъ, которыхъ онъ беретъ съ собою. Въ числ&#1123; этихъ особъ находился г. Фонтпертюи. Дойдя до этого имени, король остановился.-- Какъ! любезный племянникъ, вскричалъ онъ,-- вы берете съ собою Фонтпертюи, сына той, которая была влюблена въ Арно, и которая открыто б&#1123;гала за нимъ,-- Фонтпертюи! янсениста! я не хочу, чтобы подобныя лица сопровождали васъ.-- Клянусь вамъ, государь, отв&#1123;чалъ герцогъ Орлеанскій,-- я не защищаю его матери; но чтобъ сынъ ея былъ янсенистъ, этому невозможно пов&#1123;рить: онъ не в&#1123;руетъ даже въ Бога.-- И вы даете мн&#1123; въ томъ честное слово?сказалъ король,-- но пов&#1123;рить....-- Ваше величество! клянусь вамъ честью благороднаго челов&#1123;ка.-- Ну, если такъ, сказалъ Людовикъ XIV,-- то вы можете взять его съ собою.--
   Король, какъ видно, дошелъ до того, что безбожника предпочиталъ янсенисту. Такимъ образомъ, герцогъ Орлеанскій отправился въ Испанію, взявъ съ собою кого ему заблагоразсудилось, и присоединился къ герцогу Баварскому, спустя н&#1123;сколько дней посл&#1123; Альманзасскаго сраженія, которое онъ выигралъ надъ Галловеемъ. Герцогъ осадилъ Лериду, которая считалась непоб&#1123;димою, и которая однакоже была взята чрезъ десять дней открытою траншеею. Герцогъ Орлеанскій хот&#1123;лъ тотчасъ посл&#1123; этого осадить Тортозу; но было уже слишкомъ позднее время года, и онъ принужденъ былъ отложить продолженіе своихъ поб&#1123;дъ до сл&#1123;дующаго года. Итакъ, онъ возвратился въ Версайль, гд&#1123; былъ ласково принятъ королемъ, который сказалъ ему: -- Велика вамъ слава, любезный племянникъ, потому что вы им&#1123;ли усп&#1123;хъ тамъ, гд&#1123; им&#1123;лъ неудачу принцъ Конде!-- И д&#1123;йствительно, не только принцъ Конде, но и графъ д`Аркуръ принуждены были снять осаду Лериды.
   На сл&#1123;дующій годъ герцогъ Орлеанскій снова по&#1123;халъ въ Испанію; но тамъ была такая б&#1123;дность во время его прибытія, что аррагонскіе сов&#1123;тники, не получая жалованьи, послали къ его католическому величеству просьбу о позволеніи просить милостыни. Надобно было изыскать средства прекратить эту б&#1123;дность. Это отнимало много времени; а такъ какъ у герцога Орлеанскаго было множество враговъ въ Париж&#1123;, между которыми можно было считать всю фамилію Конде, которую оскорбили слова короля, сказанныя въ похвалу герцогу, и госпожу де-Ментенонъ, которая безпрестанно сл&#1123;дила за поведеніемъ принца, чтобъ очернить его въ глазахъ короля,-- то распространился слухъ, что герцогъ Орлеанскій небрежно ведетъ войну и остается въ Мадрит&#1123; только потому, что влюбленъ въ испанскую королеву. Въ собешюсти старалась распустить эту молву герцогиня, жена его, ненавид&#1123;вшая его, какъ говорятъ придворныя хроники, зато, что прежде она слишкомъ его любила. Вс&#1123; эти слухи доходили и до принца, который, зная ихъ источникъ, натурально питалъ месть къ виновникамъ ихъ, а особливо къ госпож&#1123; де-Ментенонъ, съ ненавистью которой онъ боролся уже десять л&#1123;тъ. Ментенонъ вела переписку въ Испаніи съ госпожею дез-Юрсенъ, которая при корол&#1123; Филипп&#1123; V управляла вс&#1123;мъ, войною и финансами, и по внушенію, какъ ув&#1123;ряли, госпожи де-Ментенонъ, не принимала и не вел&#1123;ла принимать никакихъ м&#1123;ръ касательно войны; и какъ госпожа Ментенонъ управляла вс&#1123;мъ въ Версайли, а госпожа дез-Юрсенъ по приказаніямъ ея управляла вс&#1123;мъ въ Эскуріал&#1123;, то Ментенонъ называли капитаномъ, а дез-Юрсенъ поручикомъ. Однажды герцогъ предложилъ съ самымъ наглымъ цинизмомъ пить за здоровье этихъ двухъ начальниковъ въ юпкахъ, и этимъ совершенно испортилъ д&#1123;ла свои, которымъ и безъ того уже очень много повредили при двор&#1123; тайные нав&#1123;ты его враговъ. Однакоже, при неусыпныхъ своихъ стараніяхъ, онъ д&#1123;лалъ усп&#1123;хи, не им&#1123;я впрочемъ никогда продовольствія бол&#1123;е, ч&#1123;мъ на восемь дней; однако, не смотря на то, въ начал&#1123; іюня онъ взялъ Гинрстарскій лагерь, и овлад&#1123;лъ Пальцетою и н&#1123;которыми другими неоолыпими постами, осадилъ Тортозу, принудилъ этотъ городъ сдаться на капитуляцію и, одерживая всегда верхъ надъ непріятелемъ въ продолженіе всего похода, возвратился въ Мадритъ, а оттуда посл&#1123; н&#1123;сколькихъ новыхъ ссоръ съ госпожею дез-Юрсенъ, въ Ведеайль, гд&#1123; нашелъ Людовика XIV очень къ себ&#1123; охлад&#1123;вшимъ; при первомъ свиданіи, король сказалъ ему, что лучше будетъ, если онъ не возвратится бол&#1123;е въ Испанію.
   Принцъ им&#1123;лъ въ Испаніи слишкомъ много неудовольствій, и потому пребываніе его тамъ, не могло быть для него очень пріятно.
   Поэтому, онъ притворился, что предается обыкновенной своей в&#1123;тренности. Мы говоримъ, притворился, ибо вскор&#1123; увидимъ, что онъ, оставивъ Испанію, не переставалъ обращать взоры свои на эту страну.
   Но съ отъ&#1123;здомъ герцога Орлеанскаго улет&#1123;лъ, казалось, отъ Филиппа V добрый его геній. Вскор&#1123; д&#1123;ла пришли въ такое б&#1123;дственное положеніе, въ какомъ они никогда еще не бывали. Португалія, какъ мы вид&#1123;ли, отставъ отъ союза съ Франціей, заключила союзъ съ Англіею, и Англо-португальская армія вступила въ Эстремадуру, между т&#1123;мъ какъ эрцгерцогъ Карлъ, призванный великимъ союзомъ королемъ Испаніи и влад&#1123;телемъ Арагоніи, Валенціи, Картагены и части Гренады, набиралъ войска въ Каталоніи, гд&#1123; лордъ Галловей, командовавшій англо-португальскою арміею, вскор&#1123; къ нему присоединился.
   Филиппъ V оставилъ Мадритъ, пути къ которому были открыты для его непріятелей, и удалился въ Пампелуну. Д&#1123;ла были, казалось, въ та комъ отчаянномъ положеніи, что Вобанъ р&#1123;шился даже предложить послаи Филиппа V царствовать въ Америку. Филиппъ на это согласился; супруга его, которая была младшею сестрою герцога Бургундскаго, также на это р&#1123;шилась; во боясь и въ этомъ уб&#1123;жищ&#1123; попасть въ руки непріятеля, она отослала во Францію вс&#1123; свои драгоц&#1123;нные камни и знаменитую жемчужину, называемую Перегриною и ц&#1123;нимую въ милліонъ франковъ, съ однимъ изъ своихъ слугъ, который отдалъ въ руки самаго Людовика XIV чистымъ и неприкосновеннымъ, вв&#1123;ренное ему сокровище.
   Тогда непріятельская армія пошла на Мадритъ, и безпрепятственно вступила въ него. По прибывъ въ эту столицу, эрцгерцогъ понялъ, какъ мало онъ им&#1123;етъ надежды царствовать въ Испаніи, ибо тутъ только увид&#1123;лъ, какъ мало расположенъ былъ къ нему народъ, и какъ, напротивъ того, былъ имъ любимъ Филиппъ V. Испанское дворянство оказало чудеса храбрости; гранды и богатые граждане жертвовали вс&#1123;мъ своимъ серебромъ для уплаты войскамъ жалованья; священники не только пропов&#1123;дывали в&#1123;рность къ королю, но еще уносили для него изъ церквей священные сосуды; даже распутныя женщины, желая спосп&#1123;шествовать, сколько отъ нихъ завис&#1123;ло, освобожденію своего отечества, разс&#1123;явшись между австрійскими солдатами, погубили ихъ.-- какъ говорятъ памятныя записки того времени -- бол&#1123;е, нежели могло бы погубить ихъ самое кровопролитное сраженіе.
   При этихъ обстоятельствахъ д&#1123;ла Филиппа V были, казалось, въ самомъ отчаянномъ положеніи; друзья герцога Орлеанскаго сов&#1123;товали ему воспользоваться отъ&#1123;здомъ Филиппа V и представить права свои на испанскую корону въ качеств&#1123; внука Анны Австрійской, своей бабки. Принцъ принялъ предложеніе и вступилъ въ обязательство съ грандами Испаніи, которые сд&#1123;лали ему это предложеніе, въ томъ случа&#1123;, если король Филиппъ V у&#1123;детъ въ Индію.
   Герцогъ Орлеанскій поручилъ двумъ изъ своихъ чиновниковъ, Флотту и Рено, сл&#1123;дить за этимъ д&#1123;ломъ въ Мадрит&#1123;; по они не благоразумно вели себя, и вскор&#1123; госпожа дез-Юрсень узнала объ этомъ заговор&#1123;, о которомъ тотчасъ дала знать въ Версайль, присовокупивъ къ этому все то, что только могло раздражить гн&#1123;въ короля противъ его племянника.
   Обвиненіе было такъ важно, что когда король удостов&#1123;рился въ томъ, что оно было сд&#1123;лано не безъ основанія, приказалъ канцлеру Поишартрену арестовать принца и произвести надъ нимъ судъ. По канцлеръ, видя, что король д&#1123;йствовалъ не самъ собою, колебался нажить себ&#1123; такого сильнаго врага, и зам&#1123;тилъ королю, что противно народному праву пресл&#1123;довать во Франціи герцога Орлеанскаго, обвиняемаго въ преступленіи, совершенномъ въ чужой земл&#1123;. Онъ сказалъ, что если принцъ сд&#1123;лалъ преступленіе въ Испаніи, то въ Испаніи его и судить надобно; но если онъ не виненъ въ отношеніи Французской короны, то онъ не можетъ быть пресл&#1123;дуемъ въ королевств&#1123;, которое служитъ ему уб&#1123;жищемъ.
   Всл&#1123;дствіе этого зам&#1123;чанія д&#1123;ло было оставлено. Такимъ образомъ Людовикъ XIV, бывшій н&#1123;когда везд&#1123; поб&#1123;дителемъ, теперь повсюду былъ поб&#1123;ждаемъ. Самъ даже герцогъ Вандомскій, этотъ посл&#1123;дній изъ поб&#1123;дителей, былъ не совс&#1123;мъ счастливъ во Фландріи. Посл&#1123; небольшаго сраженія, даннаго вскор&#1123; на берегахъ Шельды (Escaut) съ ц&#1123;лію взять въ пл&#1123;нъ самаго Марльбруга, онъ впалъ въ обычную свою л&#1123;ность, и гляд&#1123;лъ только изъ кр&#1123;постей имъ занимаемыхъ, какъ непріятель ходитъ по Фландріи и беретъ города, какіе ему вздумается. Это была самая несчастная эпоха царствованія Людовика XIV. Во Франціи во всемъ-былъ тогда недостатокъ, а особливо въ деньгахъ, и къ числу не посл&#1123;днихъ униженій, которымъ подвергся великій король, надобно отнести и то, что онъ самъ служилъ чичероне (вожатымъ) для жида Самуила Бернара, водилъ его по замку и но парку Вереайльскому за т&#1123;мъ, чтобъ выманить для себя у этого богатаго откупщика н&#1123;сколько милліоновъ.
   Съ давняго времени Людовикъ XIV нам&#1123;ревался войти въ переговоры съ своими непріятелями. Посл&#1123; пораженій при Бленгейм&#1123;, Рамильи и Турин&#1123; онъ предлагалъ уступить эрцгерцогу корону Испаніи и влад&#1123;нія въ новомъ св&#1123;т&#1123;, съ условіемъ, чтобъ Неаполитанское королевство, Сицилія, испанскія влад&#1123;нія въ Италіи и Сардинія остались за королемъ Филиппомъ V; посл&#1123; пораженій въ 1707 и 1708 годахъ, онъ возобновилъ т&#1123;же предложенія, уступая, сверхъ того, еще Миланъ и Тосканскіе порты. Наконецъ впродолженіе первыхъ м&#1123;сяцевъ 1709 года Людовикъ XIV объявилъ, что уступаетъ всю испанскую монархію, тосканскіе порты, Миланъ, Нидерланды, острова и материки Америки, но желаетъ удержать за собою только Неаполь, Сицилію и Сардинію, давъ зам&#1123;тить также, что онъ не постоитъ и за эту посл&#1123;днюю область. Потомъ, дабы склонить Голланцевъ къ принятію на себя посредничество, онъ предлагалъ отдать въ залогъ четыре кр&#1123;пости, возвратить Страсбургъ и Брейзахъ, отказаться отъ верховной власти надъ Альзасомъ и удержать только званіе префекта, срыть вс&#1123; свои кр&#1123;пости начиная, отъ Базеля до Филиппсбурга, засыпать Дюикирхенскій портъ, и оставить за генеральными штатами Лилль, Турне, Меннигъ, Эйпернъ, Конде, Фюрнесъ и Мобежъ. Этого мало; французскіе уполномоченные об&#1123;щали даже, что если Филиппъ V добровольно не согласится на изгнаніе себя изъ Испаніи, то король дастъ необходимую сумму денегъ для найма войска, которое бы свергло его съ престола. По какъ въ то самое время, когда король д&#1123;лалъ это предложеніе, союзники взяли Дуэ и Бетюнъ, а германскій полководецъ Гюи-Штарсмбергъ одержалъ надъ войсками Филиппа V поб&#1123;ду при Сарагосс&#1123;, то они потребовали отъ Людовика XIV, какъ предварительнаго условія мира, котораго онъ домагался, чтобъ онъ взялъ на одного себя выгнать своего внука изъ Испаніи силою оружія.
   Узнавъ объ этомъ требованіи, престар&#1123;лый король поднялъ голову и вскричалъ:-- Если ужь непрем&#1123;нно надобно вести войну, то я лучше стану воевать съ своими врагами, нежели съ своими д&#1123;тьми!--
   Но если онъ и отказывался идти войною на Филиппа V, то не могъ также его бол&#1123;е и поддерживать. Онъ долженъ былъ вывести изъ Испаніи три четверти своего войска для того, чтобъ противопоставить большее сопротивленіе врагамъ своимъ въ Савоі&#1123;, на Рейн&#1123;, и особенно во Фландріи.
   Тогда-то сов&#1123;тъ короля испанскаго, видя, что французскія войска оставляютъ Испанію, просилъ Людовика XIV прислать ему по крайней м&#1123;р&#1123; полководца; этотъ полководецъ былъ тотъ самый герцогъ Вандомъ, который посл&#1123; несчастнаго Фландрскаго похода удалился въ свой Анетскій замокъ.
   

ГЛАВА L.
1711--1713.

Усп&#1123;хи Вандома въ Испаніи.-- Паденіе Марль6руга.-- Чашка съ водою.-- Смерть императора Іосифа I-го.-- Перем&#1123;на политики въ пользу Людовика XIV.-- Несчастій въ королевской фамиліи.-- Бол&#1123;знь его высочества великаго Дофина.-- Его смерть.-- Портретъ его.-- Бол&#1123;знь и кончина герцогини Бургундской.-- Портретъ этой принцессы.-- Бол&#1123;знь герцога Бургундскаго.-- Смерть его.-- Портретъ его.-- Его характеръ.-- Вольность въ словахъ г. Гамаша.-- Бол&#1123;знь и смерть герцога Бретанскаго, третьяго Дофина.-- Бол&#1123;знь и смерть герцога Беррійскаго -- Кончина герцога Вандомскаго.-- Дененская поб&#1123;да.-- Утрехтскій миръ.

   Несчастія им&#1123;ютъ пред&#1123;лъ, за которымъ фортуна перестаетъ пресл&#1123;довать челов&#1123;ка: Людовикъ XIV достигъ этого пред&#1123;ла. Вандомъ первый подалъ сигналъ возвращенія политическаго счастія. Едва только явился онъ въ Испаніи, блистая еще славою, которую пріобр&#1123;лъ въ Италіи и которой не могла помрачить Фландрія, какъ Испанцы одушевляются храбростію и соединяются подъ его знаменами. До его прибытія не было ничего, ни денегъ, ни воиновъ, ни энтузіазма; онъ является, и его принимаютъ съ криками радости. Каждый отдаетъ въ его распоряженіе все, что им&#1123;етъ, и какъ н&#1123;когда Бертранъ Дюгескленъ вел&#1123;лъ явиться войску изъ земли, ударяя въ землю ногою, такъ и Вандому казалось, что онъ возобновилъ тоже чудо; онъ собираетъ подъ своею командою опытныхъ воиновъ, уц&#1123;л&#1123;вшихъ отъ Сарагосскаго пораженія, къ которымъ присоединяются десять тысячъ новобранцевъ; пресл&#1123;дуетъ въ свою очередь поб&#1123;дителей, которые чувствуютъ, что и для нихъ наступилъ часъ пораженія; вводитъ опять короля въ его Мадритскій дворецъ, гонитъ предъ собою непріятеля, отбрасываетъ его къ Португаліи, пресл&#1123;дуетъ его, переходитъ вплавь Таго, какъ маленькій ручей, беретъ въ пл&#1123;нъ генерала Стангопа съ пятью тысячами Англичанъ, догоняетъ Штаремберга и одерживаетъ надъ нимъ при Виллявичіоз&#1123; такую блистательную, такую полную, такую р&#1123;шительную поб&#1123;ду, что она возвращаетъ все потерянное, поправляетъ все, что было въ самомъ отчаянномъ положеніи, и на-всегда утверждаетъ на голов&#1123; Филиппа V короны Индіи и Испаніи. Чтобы окончить эту кампанію нужно было только четыре м&#1123;сяца. Подобную кампанію мы встр&#1123;чаемъ только между баснословными походами Наполеона.
   Въ это время во Франціи получено было изв&#1123;стіе, что герцогиня и герцогъ Марльбругъ пришли въ немилость англійской королевы. Это важное изв&#1123;стіе казалось нев&#1123;роятнымъ потому, что герцогиня Марльбругъ съ давняго уже времени управляла королевою Анною, а герцогъ управлялъ королевствомъ. При помощи Годольфина, тестя одной изъ своихъ дочерей, онъ им&#1123;лъ въ рукахъ своихъ государственные финансы; при помощи Сундерланда, зятя своего, бывшаго статсъ-секретаремъ, онъ правилъ кабинетомъ королевы; весь домъ королевы повиновался приказаніямъ его супруги; все войско, которымъ онъ зав&#1123;дывалъ, повиновалось повел&#1123;ніямъ его самого. Въ Гаг&#1123; къ нему им&#1123;ли бол&#1123;е дов&#1123;рія, нежели къ великому Пенсіонеру; въ Германіи онъ держалъ въ равнов&#1123;сіи власть императора, который им&#1123;лъ въ немъ нужду. Сд&#1123;лавъ разд&#1123;лъ между четырьмя своими д&#1123;тьми, у него еще оставалось, не считая того, что онъ получалъ по милостямъ двора, милліонъ пятьсотъ тысячъ ливровъ дохода.... И вдругъ все это богатство исчезло, это высокое положеніе потеряно, все это зданіе медленно и съ трудомъ сооруженное, разрушилось отъ того, что леди Марльбругъ, будто-бы но неосторожности, въ присутствіи королевы уронила чашку съ водою на платье миледи Маршамъ, которой вліяніе на королеву начинало соперничествовать съ ея вліяніемъ! Сл&#1123;дствіемъ этой разсчитанной неловкости была ссора между леди Марльбругъ и королевою. Герцогиня удалилась въ свои пом&#1123;стья. Сперва отняли министерство у Сундерлавда, потомъ финансы у Годольфина, наконецъ командованіе войсками у Марльбруга, и назначено было новое министерство.
   Чрезъ н&#1123;сколько дней посл&#1123; этого назначенія, то есть въ конц&#1123; Января 1711 года, неизв&#1123;стный священникъ, по имени аббатъ Готье, бывшій н&#1123;когда помощникомъ священника при посольств&#1123; маршала Талльяра къ королю Вильгельму, и оставшійся съ того времени въ Лондон&#1123;, прибылъ въ Версайль; явившись къ маркизу Торси, который посл&#1123; н&#1123;которыхъ затрудненій наконецъ назначилъ ему аудіенцію, онъ сказалъ ему:-- Милостивый государь! Желаете ли вы заключить миръ? Я пришелъ предложить вамъ къ тому средства.--
   Маркизъ Торси сперва принялъ этого челов&#1123;ка за сумасшедшаго. Тогда посл&#1123;дній разсказалъ министру о неожиданномъ переворот&#1123;, совершившемся въ н&#1123;сколько часовъ; маркизъ Торси тотчасъ понялъ, что если не по благорасположенію къ Франціи, то по ненависти къ Марльбругу, новое министерство д&#1123;йствительно не станетъ сопротивляться заключенію мира.
   Въ тоже время получено было другое изв&#1123;стіе, не мен&#1123;е неожиданное и не мен&#1123;е счастливое, и именно, что императоръ Іосифъ умеръ, оставивъ корону австрійскую, имперію Н&#1123;мецкую и притязанія свои на Испанію и на Америку своему брату Карлу, который, спустя н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ, былъ избранъ императоромъ.
   Великій союзъ противъ Людовика XIV составился съ тою собственно ц&#1123;лію, чтобъ не допустить его къ обладанію въ одно и тоже время Франціею, Испаніею, Америкою, Ломбардіею, королевствомъ Неаполитанскимъ и Сициліею; теперь поняли, что было бы не мен&#1123;е безразсудно допустить Н&#1123;мецкаго императора сд&#1123;латься такимъ могучимъ обладателемъ, какимъ не за долго предъ т&#1123;нь казался Людовикъ XIV.
   Въ противоположность этимъ двумъ изв&#1123;стіямъ, подававшимъ н&#1123;которыя надежды къ поправленію государственныхъ обстоятельствъ, по вол&#1123; Божіей, другой рядъ несчастій постигъ Людовика XIV.
   Его высочество дофинъ, единственный сынъ его, умеръ 14 апр&#1123;ля 1711 года; герцогиня Бургундская умерла 12 февраля 1712 года; герцогъ Бургундскій, сд&#1123;лавшійся Дофиномъ, умеръ 18-го того же м&#1123;сяца и того-же года; наконецъ, чрезъ три нед&#1123;ли, герцогъ Бретанскій, старшій сынъ ихъ, посл&#1123;довалъ за ними въ могилу, такъ-что отъ древней линіи и отъ трехъ главныхъ генерацій остался одинъ только герцогъ Анжуйскій, слабый младенецъ, въ счастіи котораго такъ мало были ув&#1123;рены, что Данжо забылъ даже записать въ своемъ журнал&#1123; день рожденія того, который чрезъ пять л&#1123;тъ долженствовалъ вступить на престолъ Франціи подъ именемъ Людовика XV.
   Скажемъ н&#1123;сколько словъ о вс&#1123;хъ этихъ смертныхъ случаяхъ, которые такъ быстро сл&#1123;довали одинъ за другимъ и навели на вс&#1123;хъ такой страхъ, что никто не хот&#1123;лъ даже в&#1123;рить, чтобъ они были естественны.

0x01 graphic

   Начнемъ съ его королевскаго высочества, которому въ это время было уже пятьдесятъ л&#1123;тъ отъ роду. На другой день праздника Пасхи 1711 года его высочество, &#1123;дучи въ Медонъ, встр&#1123;тилъ въ Шавил&#1123; священника, шедшаго къ больному съ святыми дарами; онъ тотчасъ вел&#1123;лъ остановить свою карету, вышелъ изъ нея, сталъ на кол&#1123;на вм&#1123;ст&#1123; съ герцогинею Бургундскою, и когда священникъ проходилъ мимо его, спросилъ, ч&#1123;мъ боленъ умирающій. Ему отв&#1123;тили оспою.
   Дофинъ им&#1123;лъ оспу въ младенчеств&#1123;, оспу весьма легкую; т&#1123;мъ не мен&#1123;е однако, онъ всегда ея боялся; и потому этотъ отв&#1123;тъ сд&#1123;лалъ на него непріятное впечатл&#1123;ніе, и въ тотъ же вечеръ, разговаривая съ своимъ лейбъ-медикомъ Буденомъ, онъ сказалъ ему:-- Неудивительно, если я чрезъ н&#1123;сколько дней получу оспу.-- На другой день, 11-го апр&#1123;ля, его высочество всталъ въ свой обыкновенный часъ; по утру онъ хот&#1123;лъ отправиться на травлю волковъ; но, од&#1123;ваясь, почувствовалъ внезапно слабость и упалъ на стулъ. Лейбъ-медикъ заставилъ его тотчасъ же лечь въ постель, и какъ только онъ легъ, то у него обнаружилась лихорадка. Чрезъ часъ ув&#1123;домили объ этомъ короля; король думалъ, что бол&#1123;знь принца не им&#1123;етъ большой опасности. Но не такъ думали герцогъ и герцогиня Бургундскіе, которые были у его высочества; и хотя они догадывались о важности его бол&#1123;зни, но сами оказывали ему всевозможныя пособія, въ которыхъ онъ им&#1123;лъ нужду, не допуская никого помогать имъ въ ихъ сыновнихъ обязанностяхъ. Оба они оставили его высочество только для ужина съ королемъ, который отъ нихъ и узналъ о настоящемъ состояніи своего сына.
   На другой день рано утромъ, 12-го апр&#1123;ля, Людовикъ XIV приказалъ послать нарочнаго въ Медонъ, и при пробужденіи своемъ узналъ, что его высочество былъ въ большой опасности; онъ тотчасъ объявилъ, что &#1123;детъ нав&#1123;стить своего сына и останется при немъ во все время, пока будетъ продолжаться бол&#1123;знь, какова бы она ни была. Въ тоже время онъ запретилъ сл&#1123;довать за собою вс&#1123;мъ т&#1123;мъ, у кого еще не было оспы, и въ особенности своимъ д&#1123;тямъ.
   У дофина показалась на т&#1123;л&#1123; сыпь, и ему, казалось, стало лучше. Тогда думали, что онъ спасенъ; король продолжалъ между т&#1123;мъ предс&#1123;дательствовать въ сов&#1123;т&#1123; и занимался съ своими министрами, какъ обыкновенно; онъ вид&#1123;лся съ его высочествомъ по утру, ввечеру, а иногда даже и посл&#1123; об&#1123;да, и всегда старался ув&#1123;рить его въ скоромъ выздоровленіи.
   Здоровье дофина д&#1123;йствительно стало поправляться, и торговки -- эти в&#1123;рные друзья его высочества, пришли опять засвид&#1123;тельствовать ему свое сочувствіе. Принцъ, въ благодарность за эту привязанность, пожелалъ ихъ вид&#1123;ть, вел&#1123;лъ впустить ихъ въ свою комнату,-- отъ чего энтузіазмъ ихъ дошелъ до такой степени, что он&#1123; бросились къ его постели, чтобъ хотя сквозь од&#1123;яло ц&#1123;ловать ему ноги. Потомъ он&#1123; удалились, говоря, что нам&#1123;рены отслужить благодарственный молебенъ, чтобъ обрадовать весь Парижъ его выздоровленіемъ. Однако же, 14-го апр&#1123;ля его высочеству сд&#1123;лалось хуже; лицо у него чрезвычайно распухло, лихорадка усилилась и сопровождалась небольшимъ бредомъ. Герцогиня Конти прі&#1123;хала нав&#1123;стить его, но онъ уже не узналъ ее. Около четырехъ часовъ по полудни состояніе больнаго сд&#1123;лалось такъ безнадежно, что Буденъ предложилъ Фагону послать въ Парижъ за н&#1123;которыми госпитальными медиками, которые, им&#1123;я чаще случай изучать эту опасную бол&#1123;знь, нежели медики придворные, могли бы имъ подать поле зные сов&#1123;ты. Но Фагонъ р&#1123;шительно не соглашался на это и даже запре
   тилъ ув&#1123;домлять короля о возобновленіи бол&#1123;зни, опасаясь, чтобъ это изв&#1123;стіе не пом&#1123;шало королю ужинать. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, между т&#1123;мъ какъ король былъ за столомъ, состояніе август&#1123;йшаго больнаго становилось все хуже и хуже, и вс&#1123; окружавшіе его начали опасаться за его жизнь. Самъ Фагонъ, испугавшись отв&#1123;тственности, которую онъ взялъ на себя, сталъ перем&#1123;нять л&#1123;карство за л&#1123;карствомъ, не дожидаясь какое они произведутъ д&#1123;йствіе. Медонскій священникъ, приходившій каждый вечеръ осв&#1123;домляться о здоровьи его высочества, пришелъ по обыкновенію, и видя, что вс&#1123; двери отворены настежь и слуги въ величайшемъ безпокойств&#1123;, вошелъ въ комнату и, подойдя къ больному, взялъ его за руку, и началъ бес&#1123;довать съ нимъ о Бог&#1123;. Принцъ былъ въ полномъ сознаніи, но не могъ говорить. Священникъ кое-какъ испов&#1123;далъ его, потомъ читалъ молитвы, который принцъ уже не ясно повторялъ за нимъ, ударяя себя въ грудь и пожимая отъ времени до времени руку священника.
   Между т&#1123;мъ король всталъ изъ-за стола; тутъ, совершенно вн&#1123; себя, явился къ нему Фагонъ, и сказалъ:-- Ваше величество, н&#1123;тъ бол&#1123;е никакой надежды,-- его высочество умираетъ!--
   Это изв&#1123;стіе, какъ громомъ, поразило Людовика. Въ тоже мгновеніе онъ пошелъ въ комнату своего сына, но у дверей ея встр&#1123;тилъ принцессу Конти, которая загородила ему дорогу и сказала, что теперь ему надобно только думать о самомъ себ&#1123;. Король, пораженный этимъ неожиданнымъ ударомъ, въ изнеможеніи упалъ на канапе у двери и, какъ онъ ни былъ слабъ, но спрашивалъ, однако, у каждаго выходившаго изъ комнаты его высочества о состояніи его здоровья. Госпожа де-Ментенонъ приб&#1123;жала также, с&#1123;ла на томъ же канапе, старалась плакать и увести короля съ собою; но онъ объявилъ, что не встанетъ съ этого м&#1123;ста, пока его высочество не умретъ.
   Борьба со смертію продолжалась ц&#1123;лый часъ: въ продолженіе всего этого времени Людовикъ XIV оставался у двери. Наконецъ Фагонъ вышелъ и объявилъ, что принцъ скончался. Король тотчасъ удалился, въ сопровожденіи госпожи де-Ментенонъ, герцогини Бургундской и принцессы Конти. Какъ только король у&#1123;халъ изъ Медона, тотчасъ вс&#1123; придворные, находившіеся въ замк&#1123;, за нимъ посл&#1123;довали, и садились въ кареты стоявшія у воротъ, не спрашивая кому эти кареты принадлежали. Въ одно мгновеніе Медонъ опуст&#1123;лъ.
   Дофинъ, сынъ Людовика XIV, быль скор&#1123;е высокаго, нежели средняго роста, довольно полонъ, но, не смотря на то, видъ его былъ благороденъ, безъ всякой грубости и высоком&#1123;рія. Онъ им&#1123;лъ прекрасн&#1123;йшіе б&#1123;локурые волосы, лице полу-смуглое, но безъ всякаго выраженія. Онъ былъ бы красивъ и статенъ, если бы принцъ Конти по переломилъ ему ноги, играя съ нимъ въ д&#1123;тскомъ его возраст&#1123;. У него были красивыя, стройныя ноги, и ступни такъ малы, что он&#1123; казались со вс&#1123;мъ не пропорціональными съ его ростомъ; и потому, онъ всегда ступалъ не см&#1123;ло, какъ челов&#1123;къ, который боится упасть, и если дорога была хотя не много не ровна, то онъ звалъ кого-нибудь, кто былъ къ нему поближе, чтобъ пособили ему взойти или спуститься. Онъ очень хорошо держался на лошади, им&#1123;лъ на ней величественную осанку, но при этомъ ему недоставало см&#1123;лости. Во время охоты егерь всегда &#1123;халъ впереди его, и если онъ бывало терялъ изъ виду этого егеря, то сейчасъ же прекращалъ свой не большой галопъ, медленно отыскивалъ м&#1123;сто гд&#1123; находились прочіе охотники, несли не находилъ ихъ, то возвращался домой одинъ. Съ того времени, какъ онъ однажды чуть-было не умеръ отъ несваренія въ желудк&#1123;, онъ кушалъ одинъ только разъ въ сутки.
   Что касается до характера, то онъ не им&#1123;лъ его; умъ его не отличался остротою; величіе и благородство происходили не отъ его души; онъ получилъ ихъ естественнымъ образомъ съ рожденіемъ, или чрезъ подражаніе королю. Онъ былъ до чрезвычайности упрямъ; всю жизнь свою занимался мелочами съ такою заботливостію, съ какою иной занимается только важными д&#1123;лами; будучи кротокъ по своей л&#1123;ности, а не но доброт&#1123;, онъ былъ бы жестокъ, если бы гн&#1123;въ не производилъ въ немъ ощущенія, которое было для него непріятно. Будучи удивительно фамиліаренъ съ своими подчиненными и съ своими слугами, онъ разговаривалъ съ ними о самыхъ ничтожныхъ мелочахъ, и предлагалъ имъ самые странные вопросы. Притомъ, будучи совершенно нечувствительнымъ къ несчастію и горести другихъ, будучи до нев&#1123;роятности молчаливъ и скрытенъ, онъ ни разу въ жизни не говорилъ о государственныхъ д&#1123;лахъ съ любовницею своею д&#1123;вицею Шоанъ, которая, какъ добрая и простая д&#1123;вушка, не им&#1123;вшая почти никакихъ способностей, конечно ничего бы въ нихъ и не поняла. Онъ женился на ней тайно, какъ король женился на госпож&#1123; де-Ментенонъ. Однажды, у&#1123;зжая на войну, онъ оставилъ ей бумагу, которую сов&#1123;товалъ ей прочитать. Это было зав&#1123;щаніе, по которому ей назначалось сто тысячъ ливровъ доходу. Д&#1123;вица Шоанъ развернула бумагу, прочитала и разорвала ее: -- Пока вы живы, ваше высочество, сказала она,-- я ни въ чемъ не буду им&#1123;ть нужды; если я буду им&#1123;ть несчастіе васъ лишиться, то и одной тысячи экю дохода достаточно мн&#1123; будетъ, чтобъ жить въ монастыр&#1123;; а я им&#1123;ю именно тысячу экю дохода отъ своихъ родныхъ.--
   И д&#1123;йствительно, по смерти его высочества, д&#1123;вица Шоанъ сдержала свое слово. Она никогда не получала отъ своего август&#1123;йшаго любовника бол&#1123;е тысячи шести сотъ луидоровъ золотомъ въ годъ, которые онъ давалъ ей чрезъ каждые три м&#1123;сяца, и при томъ изъ рукъ въ руки, не прибавляя никогда ни одного экю.
   По смерти его высочества герцогъ Бургундскій получилъ повел&#1123;ніе принять титулъ Дофини.
   Въ пятницу 5-го февраля 1712 года, герцогъ Поайлль подарилъ супруг&#1123; дофина табакерку съ испанскимъ табакомъ, который она нашла превосходнымъ. Принцесса получила этотъ подарокъ отъ герцога около одинадцати часовъ утра. Она положила эту табакерку на стол&#1123; въ своемъ кабинет&#1123;, въ который обыкновенно никто не входилъ, и пошла къ королю; время до об&#1123;да прошло благополучно; около пяти часовъ она вошла къ себ&#1123;, понюхала одинъ или два раза того же табаку, и чрезъ два часа почувствовала дрожь, предшественницу лихорадки; она легла въ постель съ нам&#1123;реніемъ встать, чтобы присутствовать при ужин&#1123; короля; но вскор&#1123; ей сд&#1123;лалось такъ дурно, что она не им&#1123;ла на то ни силы, ни твердости. Однако же, на другой день, 6-го февраля, дофина, страдавшая всю ночь лихорадкою, сд&#1123;лала надъ собою усиліе и встала; хотя ей было трудно и тяжело, но она провела весь день по своему обыкновенію; но ввечеру, получивъ снова лихорадочный припадокъ, она провела ночь весьма дурно. Въ воскресенье 7 числа, около шести часовъ вечера, она вдругъ почувствовала постоянную и острую боль по выше виска; боль была такъ сильна, что она приказала просить короля, желавшаго повидаться съ нею, чтобъ онъ не входилъ. Вскор&#1123; боль эта обратилась въ б&#1123;шенство, продолжавшееся безъ ослабленія до 8-го числа, т. е. до понед&#1123;льника; никакія средства, даже опіумъ и кровопусканіе, не помогали дофин&#1123;.
   Столь неожиданное приключеніе, столь ужасное состояніе, взволновало весь дворъ. Въ это время многіе умирали скоропостижно, и вошло въ обыкновеніе приписывать скоропостижную смерть не естественнымъ, но другимъ какимъ-либо причинамъ. Герцогиня Бургундская, ложась въ постель, (это было 5 февраля) приказала принести себ&#1123; табакерку, сказавъ, что она находится на стол&#1123; въ ея кабинет&#1123;. Одна изъ ея дамъ, госпожа Леви, посп&#1123;шила исполнить порученіе герцогини, но тотчасъ же возвратились съ отв&#1123;томъ, что она не нашла тамъ никакой табакерки. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, не смотря на самыя тщательныя розысканія, табакерки не нашли. Объ этомъ обстоятельств&#1123; не см&#1123;ли, впрочемъ, слишкомъ явно говорить, потому-что герцогиня нюхала табакъ тихонько отъ короля.
   Впродолженіе ночи съ понед&#1123;льника на вторникъ, 9 февраля, принцеса впала въ усыпленіе, изъ котораго она выходила только на короткое время съ совершенно разстроенною головою, не смотря на лихорадку, которая жгла ее. Н&#1123;которые знаки на т&#1123;л&#1123; заставляли думать, что у нея будетъ корь; но въ ночь со вторника на среду, 10 февраля, надежда эта исчезла. Въ четвергъ, 11 февраля, принцесс&#1123; сд&#1123;лалось такъ худо, что р&#1123;шились сказать ей о необходимости причаститься св. Тайнъ. Это испугало ее; она не думала, что находится въ такомъ опасномъ состояніи; однакоже, она отв&#1123;чала, что она къ этому приготовится и тотчасъ потребовала къ себ&#1123; г. Бальи, священника Версайльской миссіи; но онъ былъ въ отсутствіи. Между т&#1123;мъ, время не терп&#1123;ло; больная не хот&#1123;ла испов&#1123;дываться у отца де-ла-Рю, своего духовника; послали искать францисканскаго монаха, отца Ноэля, который явился со всевозможною посп&#1123;шностію. Нежеланіе испов&#1123;дываться у отца де-ла-Рю очень вс&#1123;хъ удивило и подало поводъ къ различнымъ предположеніямъ о томъ, что принцесса хот&#1123;ла сказать духовнику въ посл&#1123;днія минуты своей жизни. Дофина увели насильно, потому что, такъ-какъ онъ самъ уже былъ боленъ отъ безпокойства, то хот&#1123;ли по крайней м&#1123;р&#1123; избавить его отъ зр&#1123;лища, которое долженствовало посл&#1123;довать.
   Испов&#1123;дь продолжалась долго, и посл&#1123; соборованіи, которое священникъ совершилъ тотчасъ посл&#1123; испов&#1123;ди, доложили о прибытіи священника со святыми дарами, которые король встр&#1123;тилъ при вход&#1123; на большую л&#1123;стницу. Посл&#1123; причащенія дофина просила, чтобы ей читали отходныя молитвы; но ей отв&#1123;чали, что она еще не въ такомъ опасномъ положеніи, и сов&#1123;товали ей уснуть. Между т&#1123;мъ, медики составили консиліумъ. Вс&#1123; положили, что надобно пустить изъ ноги кровь отъ возобновленія лихорадки, а къ концу ночи дать рвотное, если кровопусканіе не произведетъ ожидаемаго д&#1123;йствія. Кровь пустили въ семь часовъ вечера, но это не пом&#1123;шало возобновленію лихорадки; дали рвотное, но и рвотное помогло не бол&#1123;е кровопусканія.
   День прошелъ въ припадкахъ то бол&#1123;е, то мен&#1123;е тягостныхъ, а къ вечеру, какъ то случилось и во время бол&#1123;зни дофина, доктора не знали уже что д&#1123;лать. Съ большимъ трудомъ уговорили короля выйти изъ комнаты... и не усп&#1123;лъ его величество дойти до галереи, какъ герцогиня испустила посл&#1123;дній вздохъ. Король у входа на большую л&#1123;стницу с&#1123;лъ въ карету вм&#1123;ст&#1123; съ Ментенонъ, и оба возвратились въ Марли въ такой глубокой горести, что не р&#1123;шались даже войти къ дофину.
   Наружность герцогини Бургундской была далеко не красива, она им&#1123;ла лобъ слишкомъ выдавшійся, щеки обвислыя, носъ широкій, губы толстыя, зубовъ мало, и то совс&#1123;мъ испорченныхъ, шею слишкомъ длинную, съ зачаткомъ зоба; но за то удивительный цв&#1123;ьъ лица, прекрасную кожу, прекрасн&#1123;йшіе въ св&#1123;т&#1123; глаза, волосы и брови темные, и густые; голову она держала всегда граціозно и величественно; взглядъ у нея былъ очаровательный, улыбка выразительная, талія стройная; наконецъ, поступь у нея была такая, по которой Виргилій отличалъ богинь; сверхъ того, она была исполнена граціи, всегда проста и естественна, иногда простодушна, и при всякомъ случа&#1123; старалась выказать свой умъ.
   Полагали, что причиною перем&#1123;ны духовника въ минуту смерти дофины, были отношенія ея къ Папжису и Молеврье, о которыхъ мы говорили, и что принцеса не хот&#1123;ла вв&#1123;рить подобныя вещи отцу де-ла-Рю, который былъ также духовникомъ ея супруга.
   Дворъ искренно оплакивалъ герцогиню Бургундскую, а особливо дофинъ. Предсмертныя страданія дофины происходили надъ самою комнатою ея мужа; но когда за этими страданіями посл&#1123;довали еще горестн&#1123;йшія, то уговорили его оставить свое отд&#1123;леніе 13 февраля въ семь часовъ по утру; онъ бросился на стулъ, приказалъ снести себя въ карету и &#1123;хать въ Марли. Во время дороги онъ былъ почти безъ чувствъ,-- такъ горестна было для него положеніе, въ которомъ находилась его супруга
   Спустя не много времени посл&#1123; его прибытія, король, котораго ув&#1123;домили о состояніи дофина, пришелъ нав&#1123;стить его; взглянувъ на дофина, котораго онъ дня два не видалъ, онъ ужаснулся, зам&#1123;тивъ во взор&#1123; его какую-то принужденность, неподвижность и свир&#1123;пость. Все лицо его было испещрено пятнами скор&#1123;е синими, нежели красными. Король тотчасъ вел&#1123;лъ позвать медиковъ, которые, осмотр&#1123;въ его пульсъ и найдя его не хорошимъ, сказали ему, что не худо бы было лечь ему въ постель.
   На другой день, 14-го февраля, безпокойство на счетъ дофина увеличилось; онъ самъ, въ противоположность съ герцогинею, не скрывая своего состоянія, говорилъ о немъ съ Буденомъ, какъ о бол&#1123;зни, отъ которой не думалъ выздоров&#1123;ть. Состояніе здоровья его высочества д&#1123;лалось со дня на день все хуже и хуже, и въ среду 17 числа боль во всемъ т&#1123;л&#1123; дофина сд&#1123;лалась такъ невыносима, что по словамъ больнаго, ему казалось, будто вся внутренность его горитъ. По этому, ввечеру, около одиннадцати часовъ, дофинъ послалъ просить у короля позволенія на другой день причаститься. Король согласился, и въ четвергъ 18 февраля, въ семь часовъ съ половиною утра его причастили; чрезъ часъ онъ умеръ, не им&#1123;я полныхъ тридцати л&#1123;тъ.
   Герцогъ Бургундскій былъ скор&#1123;е малаго, нежели средняго роста; лице у него было длинное, смуглое, лобъ красивый, глаза прекрасные, взглядъ живой, то кроткій, то проницательный; но щедрость къ нему природы этимъ только и ограничилась. Нижняя часть его лица была немного выдавшаяся, продолговатая, какъ у горбатыхъ; носъ у него былъ чрезм&#1123;рно длинный; губы и ротъ пріятные, когда онъ не говорилъ: но какъ въ то время, когда онъ говорилъ, верхній рядъ зубовъ выдавался впередъ и закрывалъ нижній, то лицо его становилось совершенно непріятнымъ. Съ малол&#1123;тства въ немъ зам&#1123;тили искривленіе позвоночнаго столба; употребляли вс&#1123; изв&#1123;стныя средства для исправленія этого недостатка, но природа взяла верхъ: у него осталось одно плечо гораздо выше другаго, такъ что онъ не могъ держаться прямо, сгибался на одну сторону и хромалъ. Однакоже, онъ ходилъ свободно и скоро; такъ какъ онъ очень любилъ &#1123;здить верхомъ, то продолжалъ заниматься этимъ упражненіемъ, хотя былъ въ немъ до крайности неловокъ. Впрочемъ, будучи кротокъ и терп&#1123;ливъ во всемъ, герцогъ Бургундскій терп&#1123;ть не могъ, когда нарочно или не нарочно намекали на его недостатокъ.
   Этотъ молодой принцъ, сперва в&#1123;роятный, потомъ несомн&#1123;нный насл&#1123;дникъ короны, родился съ такимъ характеромъ, который заставлялъ трепетать его окружавшихъ. Онъ отъ природы былъ грубъ и сердитъ; приходилъ въ величайшій гн&#1123;въ даже противъ неодушевленныхъ предметовъ; былъ вспыльчивъ до б&#1123;шенства, неспособенъ переносить и мал&#1123;йшаго сопротивленія; упрямъ до крайности; страшенъ въ припадкахъ нетерп&#1123;нія до такой степени, что боялись, чтобъ гн&#1123;въ его не обратился на его самаго; страстенъ ко вс&#1123;мъ наслажденіямъ; любилъ вино, столъ, охоту, музыку, которая приводила его въ восторгъ, игру съ самолюбіемъ, которое не позволяло ему признавать себя поб&#1123;жденнымъ даже счастливымъ случаемъ; кром&#1123; того, онъ былъ жестокъ, страшный насм&#1123;шникъ, неумолимъ въ представленіи см&#1123;шныхъ сторонъ другихъ съ такою в&#1123;рностію, которая ихъ убивала; смотр&#1123;лъ съ высоты отцовскаго Олимпа на людей, какъ на существа, съ которыми онъ не им&#1123;лъ никакого сходства; два его брата, воспитанные въ совершенномъ равенств&#1123; съ нимъ, едва казались ему посредниками между нимъ и челов&#1123;ческимъ родомъ; будучи исполненъ ума и глубокой проницательности въ самой даже своей горячности, онъ изумлялъ своими отв&#1123;тами; наконецъ, обширность и живость его умственныхъ способностей была такова, что м&#1123;шала ему учиться чему нибудь одному, и надобно было его многому учить вдругъ, чтобъ онъ хорошо зналъ то, чему его учили.
   Герцогъ Бовилье, гувернеръ его съ того самаго дня, какъ питомецъ его изъ рукъ женщинъ перешелъ въ его руки, почувствовалъ къ какой борьб&#1123; онъ долженъ былъ себя приготовить. При помощи Фенелона, Флери и Моро, перваго его камердинера,-- челов&#1123;ка, который былъ гораздо выше своего званія,-- онъ началъ пресл&#1123;довать одинъ за другимъ вс&#1123; эти пороки, упорно сражаться съ ними и исподоволь искоренять ихъ. При помощи Бога, совершившаго, говоритъ Сен-Симонъ, д&#1123;ло десницею Своею, онъ со славою выполнилъ это трудное порученіе: такъ-что въ двадцать л&#1123;тъ герцогъ Бургундскій изъ самаго порочнаго юноши сд&#1123;лался кроткимъ, ласковымъ, челов&#1123;колюбивымъ, скромнымъ, терп&#1123;ливымъ, смиреннымъ, строгимъ къ себ&#1123;, милосердымъ и сострадательнымъ къ другимъ.
   У принца былъ одинъ дядька по имени Гамашъ, который говорилъ ему все потому, что его пріучили все слушать. Во время Фландрскаго похода, въ которомъ, какъ припомните, герцогъ Бургундскій былъ главнокомандующимъ, въ свит&#1123; принца находился кавалеръ Сен-Жоржъ, служившій волонтеромъ въ арміи; но вм&#1123;сто того, чтобъ оказывать должное почтеніе королю, сверженному съ престола, (ибо въ это время кавалеръ Сен-Жоржъ былъ уже королемъ подъ именемъ Іакова III,) герцогъ Бургундскій обращался съ нимъ съ такимъ оскорбительнымъ неуваженіемъ, что однажды Гамашъ, подойдя къ принцу, сказалъ: -- Ваше высочество! вы по-видимому бились съ к&#1123;мъ нибудь объ закладъ, что такъ будете обходиться съ кавалеромъ Сен-Жоржемъ; если это правда, то вы уже давно выиграли этотъ закладъ, и потому я вамъ сов&#1123;тую впредь обращаться съ нимъ лучше.--
   Въ другой разъ, соскучась ребяческими шалостями, которыми занимался принцъ впродолженіе военнаго сов&#1123;та, Гамашъ сказалъ ему: -- Ваше высочество! какія вы шалости не выдумывайте, по при вс&#1123;хъ вашихъ способностяхъ, при всемъ ум&#1123;, которымъ вы одарены, сынъ вашъ герцогъ Бретанскій, все-таки останется вашимъ учителемъ въ этомъ д&#1123;л&#1123;.-- Наконецъ однажды, когда герцогъ Бургундскій оставался слишкомъ долго въ церкви, между т&#1123;мъ какъ французскія и непріятельскія войска вступили уже въ сраженіе, Гамашъ взялъ принца за руку и сказалъ:-- Не знаю, ваше высочество, получаете-ли вы царство небесное; но что касается до царства земнаго, то я долженъ вамъ сказать, что принцъ Евгеній и графъ Марльбругъ стараются лучше, нежели вы, его получить.-- Герцогъ Бургундскій оставилъ н&#1123;которыя правила, странныя, впрочемъ, для челов&#1123;ка его л&#1123;тъ и для принца его времени. Вотъ н&#1123;которыя изъ нихъ, написанныя собственною его рукою. "Короли сотворены для подданныхъ, а не подданные для королей; они должны наказывать, руководствуясь правосудіемъ, потому-что они суть стражи законовъ; они должны давать награды, потому, что награды суть ихъ долги; но никогда они не должны давать подарковъ, потому-что, не им&#1123;я ничего собственно имъ принадлежащаго, они могутъ дарить только въ ущербъ народа."
   Однажды герцогу захот&#1123;лось купить для своихъ парадныхъ комнатъ новую мебель; но найдя ее слишкомъ дорогою, онъ въ ней отказалъ себ&#1123;. Одинъ придворный вздумалъ посм&#1123;яться надъ нимъ за такую его скупость.-- Милостивый государь, сказалъ ему герцогъ,-- народы могутъ быть обезпечены въ необходимомъ только тогда, когда ихъ государи, отказываютъ себ&#1123; въ своихъ прихотяхъ!--
   Со смертію герцога Бургундскаго титулъ Дофина перешелъ къ старшему изъ его сыновей, герцогу Бретанскоиу; но этотъ титулъ приносилъ съ собою несчастіе. Въ воскресенье, 6 марта, оба сына герцога Бургундскаго, новый дофинъ и братъ его, герцогъ Анжуйскій, забол&#1123;ли. Король, чувствовавшій, что рука Божія тягот&#1123;етъ надъ его домомъ, тотчасъ приказалъ ихъ крестить и наименовать обоихъ Людовиками. Старшему было пять л&#1123;тъ, а младшему едва ли было и два года. 8 марта герцогъ Бртанскій умеръ, и на той же погребальной колесниц&#1123; свезли въ Сен-Дени отца, мать и сына.
   Маленькій герцогъ Анжуйскій, сд&#1123;лавшійся впосл&#1123;дствіи королемъ подъ именемъ Людовика XV, питался еще грудью. Герцогиня Вантадуръ взяла его на свое попеченіе, и при помощи женщинъ, взявъ на себя всю отв&#1123;тственность, презр&#1123;въ вс&#1123; угрозы, защитила его отъ медиковъ, не позволила ни пустить ему кровь, ни принимать какое-либо лекарство; сверхъ того, какъ о смерти герцога и герцогини носились злов&#1123;щіе слухи, то герцогиня Вантадуръ послала просить у графини Верю противуядія, которое она получила отъ герцога Савойскаго, и которое ее самую спасло въ одномъ отчаянномъ случа&#1123;. Этому противуядію, которое она давала принимать юному принцу, приписываютъ сохраненіе его жизни.
   Узнавъ о смерти герцога Британскаго, король обратился къ герцогу Беррійскому и, н&#1123;жно поц&#1123;ловавъ его, сказалъ: -- Увы, сынъ мой, теперь ты только одинъ остался у меня!--
   Но и этой посл&#1123;дней опоры, на которую разсчитывалъ Людовикъ XIV, онъ таки, лишился. 4-го мая 1714 года, въ четыре часа по утру, посл&#1123; четы рех дневной бол&#1123;зни, въ которой врачи находили почти т&#1123;же припадки, что и въ бол&#1123;зняхъ герцога и герцогини Бургундскихъ, герцогъ Беррінскій умеръ на двадцать осьмомъ году своей жизни: это былъ красив&#1123;йшій любезн&#1123;йшій и прив&#1123;тлив&#1123;йшій изъ трехъ сыновей Дофина, и какъ онъ былъ отъ природы чистосердеченъ, не заст&#1123;нчивъ и веселаго нрава, то въ юности его только и говорили о возраженіяхъ, д&#1123;ланныхъ имъ герцогу и герцогини ла-Рошфуко, которые забавлялись т&#1123;мъ, что всякій день какъ нибудь на него нападали. Но природный умъ его нисколько не пособилъ ему въ его воспитаніи, потому-что этотъ принцъ никогда не зналъ ничего бол&#1123;е, кром&#1123; читать и писать. Впосл&#1123;дствіи онъ самъ сознавалъ свое нев&#1123;жество, и сд&#1123;лался чрезъ то такъ робокъ, что несм&#1123;лъ разинуть рта предъ особами, которыя были не коротко съ нимъ знакомы, изъ опасенія сказать какую нибудь глупость. Онъ женился на старшей дочери герцога Орлеанскаго, которая, какъ мы увидимъ, во время регентства играла роль столь оригинальную и столь важную.
   Еще до этой посл&#1123;дней смерти была оплакиваема смерть другаго лица, которая произвела не меньшее впечатл&#1123;ніе.
   11-го іюня 1712 года, герцогъ Вандомъ, получивъ отъ короля Испанскаго титулъ высочества, умеръ въ небольшомъ Каталонскомъ городк&#1123;, лежащемъ на берегу моря, въ которомъ онъ поселился для того, чтобы, (какъ онъ говорилъ) въ волю покушать хорошей рыбы. Проживъ тамъ м&#1123;сяцъ, онъ вдругъ опасно захворалъ; врачъ его думалъ, что эта бол&#1123;знь произошла отъ излишества въ стол&#1123;, и предписалъ ему строгую діэту. Но бол&#1123;знь усиливалась такъ быстро и съ такими странными припадками, что въ то время, когда ядъ былъ такъ въ мод&#1123;, не сомн&#1123;вались, что и герцогъ Вандомъ былъ отравленъ. Послали искать помощи; но бол&#1123;знь не хот&#1123;ла дожидаться и усиливалась такъ быстро, что герцогъ не усп&#1123;лъ даже подписать и зав&#1123;щанія ему представленнаго. Тогда вс&#1123; окружавшіе его отъ испуга разб&#1123;жались и оставили его, такъ-что онъ остался на рукахъ трехъ, или четырехъ слугъ изъ. самаго низкаго класса, и провелъ посл&#1123;днія минуты своей жизни безъ священника и безъ всякой иной помощи, кром&#1123; помощи своего хирурга. Потомъ, три или четыре лакея, при немъ остававшіеся, захватили все, что нашли въ его ящикахъ, и когда нечего было больше брать, то стащили од&#1123;яло и тюфяки, не внимая просьб&#1123; его не оставить его умереть нагимъ и на солом&#1123;. Герцогъ Вандомъ умеръ пятидесяти осьми л&#1123;тъ отъ роду.
   Среди столь многихъ несчастій, Богъ, по благости Своей, безъ сомн&#1123;нія хот&#1123;лъ ут&#1123;шить короля и Францію. 25-го іюля въ Вареайли получено было изв&#1123;стіе о Денёнской поб&#1123;д&#1123;. Сл&#1123;дствіемъ этой поб&#1123;ды былъ Утрехтскій миръ.Вотъ что каждый пріобр&#1123;лъ поэтому миру, подписанному въ 1713 г., на основаніи формальнаго об&#1123;щанія, что Филиппъ V возобновитъ отреченіе свое отъ Французской короны, и что Людовикъ XIV отречется за своего пра-правнука герцога Анжуйскаго, тогдашняго дофина, отъ Испанской короны.
   Герцогу Савойскому, получившему наконецъ титулъ короля, котораго такъ долго домогалась его фамилія, дали -- въ Средиземномъ мор&#1123;, Сицилію, кусокъ вырванный изъ рукъ Бурбонскаго дома, а на твердой земл&#1123;,-- Фенестрель, Екзиль и Ирагеласскую долину; сверхъ того, ему возвращено графство Ницца, и все, что было отнято у него впродолженіе войны. Кром&#1123; того, онъ былъ объявленъ насл&#1123;дникомъ Испанской короны въ случа&#1123; прекращенія потомства Филиппа V.
   Голландіи предоставлено было право барьера, котораго она такъ часто желала, противъ вторженіи Франціи, то есть, чтобы Австрія им&#1123;ла верховную власть надъ испанскими Нидерландами, въ которыхъ голландскія войска составляли гарнизоны. Кром&#1123; того, Голландія получила т&#1123;же торговыя выгоды, какія им&#1123;ла Англіи въ испанскихъ колоніяхъ, и было ясно опред&#1123;лено, что ни въ какомъ случа&#1123; Франція не можетъ быть считаема націею, пользующеюся особенными преимуществами во вс&#1123;хъ влад&#1123;ніяхъ короля Филиппа V, и что торговля Соединенныхъ Штатовъ во всемъ сравнена съ торговлею Франціи.
   Императору предоставлена верховная власть надъ осьмью съ половиною областями испанской Фландріи; ему давали королевство Неаполитанское и Сардинію, и все то, ч&#1123;мъ онъ влад&#1123;лъ въ Ломбардіи; кром&#1123; того, четыре порта на берегахъ Тосканскихъ. Предложеніе это не соотв&#1123;тствовало, впрочемъ, притязаніямъ императора, и потому съ имперіею продолжалась война.
   Англія получила согласіе разрушить и засыпать дюнкирхенскую гавань, предметъ ея долговременной зависти. Она осталась обладательницею Гибралтара и острова Минорки, которыми завлад&#1123;ла вовремя войны. Франція отдала ей въ Америк&#1123; Гудсоновъ заливъ, Нью-Фоундлендъ и Акадію; наконецъ Людовикъ XIV, по своему усмотр&#1123;нію, согласился дать свободу вс&#1123;мъ гугенотамъ, содержащимся въ тюрьмахъ.
   Курфирстъ Брандебургскій былъ признанъ королемъ Прусскимъ, съ уступкою ему верхняго Гелдерна, княжества Невшательскаго и н&#1123;которыхъ другихъ влад&#1123;ній.
   Португалія получила только н&#1123;которыя выгоды на берегахъ р&#1123;ки Амазонской.
   Что касается до Франціи, то ей возвращены были: Лилль, Орхій, Эръ, Сен-Венанъ, Бетюнъ; а король Прусскій уступалъ ей княжество Орапское, и два свои пом&#1123;стья Шалонское и Шатель-Беленское въ Бургундіи
   Чтобы вознаградить потерю укр&#1123;пленій и дюнкирхенской гавани, король, спустя н&#1123;сколько времени, приказалъ расширить Мардикскій каналъ. Графъ Стеръ, бывшій тогда посланникомъ въ Париж&#1123;, тотчасъ отправился къ Людовику XIV въ Версайль, чтобъ сд&#1123;лать свои зам&#1123;чанія:-- Милостивый государь, сказалъ ему Французскій король,-- я всегда былъ у себя дома господиномъ, а иногда и у другихъ; не напоминайте мн&#1123; же объ этомъ!--
   Посланникъ самъ разсказывалъ этотъ анекдотъ, спустя н&#1123;сколько времени по смерти короля, прибавляя: "Признаюсь, что эта старая машина показалась мн&#1123; еще весьма почтенною."
   Маршалъ Вильяръ и принцъ Евгеній, эти два противника, им&#1123;ли славу устроить въ Раштадт&#1123; съ выгодою д&#1123;ла своихъ государей. Первымъ словомъ принца Евгенія былъ комплиментъ маршалу Вильяру, котораго онъ назвалъ своимъ знаменитымъ врагомъ.-- Милостивый государь, отв&#1123;чалъ маршалъ,-- мы совс&#1123;мъ не враги; наши враги въ В&#1123;н&#1123;, а мои въ Версайли!--
   Конференціи были продолжительны и бурны. Еще и до сихъ поръ показываютъ на двери кабинета, въ которомъ он&#1123; происходили, сл&#1123;ды чернилъ, вылитыхъ изъ чернильницы, которую маршалъ Вильяръ разбилъ, вышедши изъ терп&#1123;нія. Сл&#1123;дствіемъ мирнаго договора было то, что Людовикъ XIV удерживалъ за собою Страсбургъ и Ландау, которые онъ хот&#1123;лъ прежде уступить, Гюиингенъ, который онъ самъ предлагалъ срыть, и верховную власть надъ Альзасомъ, который уже два раза чуть было не ускользнулъ изъ его рукъ; наконецъ, утвержденіе курфирстовъ Баварскаго и Кельнскаго въ ихъ влад&#1123;ніяхъ. Императоръ получилъ королевство Неаполитанское, Сардинское и герцогство Миланское.
   Людовикъ XIV бросилъ посл&#1123;дній взглядъ на Европу и увид&#1123;лъ, что Европа спокойна; тогда онъ взглянулъ на себя, вспомнилъ, что онъ прожилъ уже семьдесять шесть л&#1123;тъ, царствуетъ семьдесятъ одинъ годъ, и видя, что какъ король, онъ перешелъ уже за пред&#1123;лы всякаго царствованія, и какъ челов&#1123;къ, приближается къ пред&#1123;лу своей жизни, началъ приготовляться къ смерти.
   

ГЛАВА LI.
1714--1715.

Старость Людовика XIV.-- Его печаль.-- Разд&#1123;леніе двора на дв&#1123; партіи.-- Клевета на герцога Орлеанскаго.-- Причины и сл&#1123;дствія этой клеветы.-- Поступки короля въ этихъ обстоятельствахъ.-- Предпочтеніе, оказываемое имъ усыновленнымъ принцамъ.-- Протесты.-- Герцогъ Менскій осыпанъ милостями.-- Духовное зав&#1123;щаніе, исторгнутое у Людовика XIV.-- Мнимый посланникъ.-- Затм&#1123;ніе солнца.-- Смотръ гвардейскимъ полкамъ.-- Бол&#1123;знь Людовика XIV.-- Конференція короля съ герцогомъ Орлеанскимъ.-- Предсмертные сов&#1123;ты Людовика XIV.-- Посл&#1123;днія его минуты.-- Его кончина.-- Заключеніе.

   Д&#1123;йствительно, Людовикъ XIV былъ уже старъ: хотя онъ по временамъ и поднималъ еще свою гордую и надменную голову, для которой корона была въ тоже время и украшеніемъ и бременемъ, однако уже чувствовалъ, что старость его одол&#1123;ваетъ. Будучи печаленъ и угрюмъ, сд&#1123;лавшись, по словамъ госпожи де-Ментенонъ, челов&#1123;комъ самымъ неут&#1123;шимымъ во всей Франціи, онъ нарушалъ вс&#1123; свои законы этикета, и принялъ л&#1123;нивыя привычки старца; онъ вставалъ поздно, принималъ и кушалъ въ постели, а вставши съ постели, сид&#1123;лъ по ц&#1123;лымъ часамъ, погрузись въ свои большія кресла съ бархатными подушками. Тщетно Марешаль повторялъ ему, что недостатокъ т&#1123;лодвиженія, наводя на него скуку и сонливость, предв&#1123;щаетъ близость критической минуты; тщетно онъ показывалъ иногда фіолетоваго цв&#1123;та опухоли на его ногахъ: король, сознавая всю справедливость его зам&#1123;чаній, не им&#1123;лъ силъ сопротивляться этой почти восьмидесяти-л&#1123;тней дряхлости, и все т&#1123;лодвиженіе на которое онъ согласился, ограничивалось только т&#1123;мъ, что онъ позволялъ возить себя по великол&#1123;пнымъ версайльскимъ садамъ, сд&#1123;лавшимся такими же печальными, какъ и ихъ король, въ маленькой ручной коляск&#1123;, при чемъ изм&#1123;нившіяся черты лица обнаруживали т&#1123; страданія, которыя король молча,-- и будучи, такъ сказать, слишкомъ гордъ, чтобъ въ нихъ сознаться,-- испытывалъ, въ хладномъ и н&#1123;момъ величіи посл&#1123;днихъ дней своей жизни.
   Въ это время посл&#1123;довала смерть герцога Беррійскаго, о которой мы говорили выше. Людовикъ XIV перенесъ эту посл&#1123;днюю скорбь съ твердостію короля; родительское его сердце въ посл&#1123;дніе три года обливалось столько разъ кровію, что наконецъ оно ожесточилось. Онъ окропилъ святою водою посин&#1123;вшее т&#1123;ло своего внука, и не позволилъ вскрывать его, опасаясь, чтобъ не открыли сл&#1123;довъ яда, истребившаго его семейство. Потомъ, чтобъ видъ крена, чернаго платья, и вообще вс&#1123;хъ погребальныхъ украшеній не опечалилъ его слишкомъ въ посл&#1123;дніе дни его жизни, онъ отм&#1123;нилъ трауръ въ Версайли.
   Дворъ разд&#1123;лился въ это время на дв&#1123; партіи; одну партію составляли принцыкрови: герцогъ Орлеанскій, Конде, Конти, молодые люди благороднаго, древняго и законнаго покол&#1123;нія, гордившіеся т&#1123;мъ, что на Фронтахъ своихъ дворцовъ, на дверцахъ своихъ каретъ им&#1123;ли гербъ не помраченный ни однимъ незаконнымъ рожденіемъ; герцоги и перы были за одно съ ними, потому что ненависть и выгоды у нихъ были общія. Другую партію составляли принцы усыновленные; она состояла изъ герцога Менскаго, графа Тулузскаго и другихъ побочныхъ д&#1123;тей Людовика XIV; она им&#1123;ла на своей сторон&#1123; равносильную всему перству госпожу де-Ментенонъ, которая не теряла надежды быть, но просьб&#1123; ихъ, признанною королевою Франціи и Наварры. Первая партія им&#1123;ла на своей сторон&#1123; право, а вторая интригу.
   Первый ударъ, нанесенный партіею незаконнорожденныхъ принцевъ партіи принцевъ крови были обвиненія герцога Орлеанскаго въ отравленіи ядомъ семейства Людовика XIV. Главною ц&#1123;лію этой клеветы было отнять регентство у этого принца, которому оно поправу принадлежало, и предоставить его герцогу Менскому. Отецъ ле-Теллье, знавшій ненависть герцога Орлеанскаго къ его ордену, вступилъ въ шайку незаконнорожденныхъ принцевъ; и между т&#1123;мъ какъ на улицахъ открыто обвиняли принца, онъ тайно обвинялъ его въ испов&#1123;дальн&#1123;, повторяя безпрестанно королю, что ч&#1123;мъ больше умретъ принцевъ, т&#1123;мъ герцогъ Орлеанскій сд&#1123;лается бол&#1123;е в&#1123;роятнымъ насл&#1123;дникомъ короны; онъ безпрестанно твердилъ королю, что его племянникъ занимается съ химикомъ Гюмбертомъ не для удовольствія или пріобр&#1123;тенія познаній въ химіи, но для преступнаго честолюбія, и заставлялъ своего духовнаго сына-короля вслушиваться въ крики подкупленныхъ людей, которые, видя принца, нер&#1123;дко кричали:-- Вотъ убійца, вотъ отравитель!
   Герцогъ Орлеанскій отправился прямо къ королю и просилъ его, или вел&#1123;ть замолчать его клеветникамъ, или, отправивъ его въ Бастилію, разсмотр&#1123;ть д&#1123;ло судебнымъ порядкомъ. Но король принялъ его съ мрачнымъ и таинственнымъ молчаніемъ; и когда герцогъ Орлеанскій повторилъ свое предложеніе, то король сказалъ: -- Я не хочу гласности, и запрещаю вамъ это д&#1123;лать.-- Но если я отправлюсь въ Бастилію, спросилъ герцогъ,-- то не ужели вы не окажете мн&#1123; милости, подвергнувъ меня суду?-- Если вы отправитесь въ Бастилію, отв&#1123;чалъ король,-- то я васъ тамъ и оставлю.-- Но, ваше величество, настаивалъ герцогъ Орлеанскій,-- прикажите же по крайней м&#1123;р&#1123; арестовать Гюмберта.--
   Король пожалъ плечами и вышелъ, не давъ герцогу никакого отв&#1123;та.
   Герцогъ Орлеанскій возвратился въ Парижъ и разсказалъ своей жен&#1123;, герцогин&#1123;, сестр&#1123; ея и другимъ принцессамъ, его ожидавшимъ, о пріем&#1123; сд&#1123;ланномъ ему королемъ. Это былъ ударъ нанесенный всему законному покол&#1123;нію; и потому герцогиня, хотя она принадлежала къ числу незаконнорожденныхъ, сд&#1123;лала предложеніе, чтобы все семейство отправилось къ королю просить у него правосудія.
   Между т&#1123;мъ, химикъ Гюмбергъ добровольно отправился въ Бастилію.
   Въ это время г. Понтшартренъ, узнавъ о нам&#1123;реніи ихъ высочествъ отправиться къ королю, просилъ герцога Орлеанскаго ничего подобнаго не д&#1123;лать, об&#1123;щавъ, что самъ по&#1123;детъ къ королю и представитъ ему т&#1123; несчастія, которыя можетъ навлечь на государство процессъ такого рода. Герцогъ Орлеанскій согласился принять посредника, который вызвался самъ собою поправить д&#1123;ло, и со вс&#1123;ми принцами и принцессами у&#1123;халъ въ Сен-Клу, въ ожиданіи результата разговора между королемъ и канцлеромъ.
   Этотъ почти королевскій по&#1123;здъ, сопровождавшій будущаго регента Франціи, обвиняемаго въ убійств&#1123; и отравленіи, былъ такъ многочисленъ, такъ благороденъ и величественъ, что чернь смотр&#1123;ла на него, не см&#1123;я сд&#1123;лать ни одного восклицанія, для обнаруживанія угрозы или обвиненія.
   Г. Понтшартренъ сдержалъ слово, данное герцогу, и всл&#1123;дствіе разговора, въ которомъ король уб&#1123;дился въ совершенной невиновности своего племянника, бывшаго также и его зятемъ, возвратился съ повел&#1123;ніемъ дать свободу Гюмберту.
   Но т&#1123;мъ не мен&#1123;е, недов&#1123;ріе укоренилось въ сердц&#1123; короля. Это недов&#1123;ріе высказалось въ милостяхъ его къ усыновленнымъ принцамъ. Еще въ 1673 году король далъ имя Бурбоновъ герцогу Менсколу и графу Вексену, которые одни только тогда у него и были, хотя они родились во время замужества госпожи де Ментенонъ и при жизни ея мужа, что д&#1123;лало ихъ, какъ родившихся также и при жизни королевы, д&#1123;тями прелюбод&#1123;янія вдвойн&#1123;; въ 1680 году, жалованныя граматы дали этимъ д&#1123;тямъ право насл&#1123;довать однимъ другихъ по порядку законныхъ насл&#1123;дованій; въ 1694 году король предписалъ герцогу Менскому и графу Тулузскому занимать м&#1123;сто непосредственно ниже принцевъ крови, хотя и выше государей, находившихся во Франціи, но им&#1123;вшихъ верховную власть вн&#1123; королевства; указомъ, внесеннымъ въ парламентъ 2 августа 1814 года, король предоставлялъ корону усыновленнымъ принцамъ и ихъ потомкамъ, въ случа&#1123; недостатка принцевъ крови; наконецъ 23 мая 1715 года, Людовикъ XIV обнародовалъ декларацію, которая, подтверждая его указъ, д&#1123;лала званіе усыновленныхъ принцевъ во всемъ равнымъ званію принцевъ крови.
   И потому Людовикъ XIV, ужаснувшись самъ великости благод&#1123;яній, сд&#1123;ланныхъ имъ для нихъ, въ тотъ же день сказалъ своимъ незаконнорожденнымъ д&#1123;тямъ:-- Я сд&#1123;лалъ для васъ не только то, что могъ, но даже больше того, что могъ сд&#1123;лать. Теперь отъ васъ зависитъ упрочить за собою мои постановленія своими заслугами.--
   Придворные столпились около обоихъ братьевъ, и поздравляли ихъ. Графъ Тулузскій, который былъ принцъ весьма умный, и не очень честолюбивый, на вс&#1123; эти прив&#1123;тствія отв&#1123;чалъ только: -- Это очень хорошо, если только такъ останется и увеличитъ число нашихъ друзей еще однимъ.... другомъ.--
   Академикъ Валенкуръ, одинъ изъ т&#1123;хъ друзей, которыхъ число графъ Тулузскій хот&#1123;лъ вид&#1123;ть увеличивавшимся, понялъ его опасенія, и, прив&#1123;тствуя принца, сказалъ:-- Ваше высочество! вотъ розовый в&#1123;нокъ... но я боюсь, чтобъ онъ не сд&#1123;лался в&#1123;нкомъ терновымъ, когда съ него опадутъ цв&#1123;ты!--
   Дна челов&#1123;ка протестовали противъ этого королевскаго указа: д'Агессо торжественно объявилъ, что этотъ указъ былъ противенъ законамъ, обычаямъ Франціи и сказалъ, что парламентъ совершенно осрамилъ себя, принявъ этотъ законъ. Понтшартренъ сд&#1123;лалъ еще лучше: какъ канцлеръ, онъ объявилъ королю, что онъ не им&#1123;етъ права располагать короною, принадлежащею, по постановленіямъ королевства, законнымъ его потомкамъ, и отдавая ему печати прибавилъ: "Я могу жертвовать своему королю жизнію, но не честію." Людовикъ XIV настоятельно просилъ, чтобы канцлеръ взялъ назадъ печати; но какъ онъ упорно отказался отъ этого, то они были отданы Воазену, приверженцу госпожи де-Ментенонъ, который уже л&#1123;тъ шесть занималъ м&#1123;сто Шамильяра, впавшаго въ немилость не у короля, а у его любимицы.
   Теперь герцогъ Менскій, пользуясь именемъ короля и подъ вліяніемъ госпожи де-Ментенонъ вс&#1123;ми правами королевскаго достоинства, желалъ только одного, а именно, чтобъ король сд&#1123;лалъ духовное зав&#1123;щаніе, которое бы отняло регентство у герцога Орлеанскаго и его передало ему. Съ давняго времени канцлеръ Воазенъ зналъ объ этомъ желаніи герцога Менскаго, которое было также и желаніемъ его покровительницы; затрудненіе состояло въ томъ, какъ произвести предъ королемъ, такъ долго считавшимъ себя н&#1123;которымъ божествомъ, слово -- духовное зав&#1123;щаніе. Потому канцлеръ Воазенъ, котораго госпожа де-Ментеновъ безпрестанно побуждала сд&#1123;лать такое предложеніе королю, не см&#1123;я произнести этого жестокаго слова, сказалъ только Людовику XIV, что необходимо нужно, чтобъ онъ объявилъ свою волю. Но и при сихъ столь осторожныхъ словахъ, король вздрогнулъ и, обратясь къ канцлеру, сказалъ:-- По праву рожденія регентство принадлежитъ герцогу Орлеанскому, и я не хочу, чтобы мое духовное зав&#1123;щаніе испытало участь духовнаго зав&#1123;щанія моего отца. Пока мы живы, то мы можемъ сд&#1123;лать все чего не пожелаемъ; но посл&#1123; смерти, мы меньше и безсильн&#1123;е всякаго частнаго лица!--
   Съ этого времени начинаются интриги, которыя опечаливаютъ посл&#1123;дніе дни жизни Людовика XIV. Когда увид&#1123;ли, что ни внушенія духовника, но сов&#1123;ты канцлера, но просьбы любимицы,-- словомъ ничто не помогало, р&#1123;шились предоставить короля, безъ всякаго развлеченія, печали его старыхъ л&#1123;тъ и сожал&#1123;нію о л&#1123;тахъ его молодости; снова представляли напуганному его воображенію мнимыя преступленія герцога Орлеанскаго; прекратили вс&#1123; увеселенія, перестали вести разговоры, днемъ ходили нахмурясь, по ночамъ уединялись. Потомъ, когда дряхлый король, подавляемый мрачными мыслями, приходилъ къ этой женщин&#1123;, которую онъ сд&#1123;лалъ королевою, къ этимъ незаконнорожденнымъ д&#1123;тямъ, которыхъ онъ сд&#1123;лалъ принцами, то они отъ него удалялись, или, если онъ требовалъ, чтобы они не уходили, то на него дулись; если онъ отдавалъ какое нибудь приказаніе, то въ исполненіи его оказывали всевозможную медленность не охотнаго повиновенія.
   Людовикъ XIV, изнуренный этою неумолимою войною, призналъ себя наконецъ поб&#1123;жденнымъ, видя себя не такъ счастливымъ въ этой войн&#1123; со вторымъ своимъ семействомъ, какъ въ войн&#1123; съ Европою.
   Духовное зав&#1123;щаніе было насильно вытребовано у изнемогавшаго короля; но онъ напередъ предсказалъ его участь и, вручая его т&#1123;мъ, которые такъ сильно желали его получить, сказалъ:-- Я это сд&#1123;лалъ потому, что этого требовали; но очень боюсь, чтобы съ нимъ не случилось тоже, что случилось съ зав&#1123;щаніемъ покойнаго отца моего.--
   Наконецъ въ одно утро къ выходу короля приглашены были первый президентъ и генералъ-прокуроръ. Людовикъ XIV пригласилъ ихъ въ свой кабинетъ, вынулъ изъ письменнаго стола запечатанную бумагу, и передавая ее въ ихъ руки, сказалъ: -- Господа! вотъ мое духовное зав&#1123;щаніе; никто не знаетъ, что въ немъ содержится; я вв&#1123;ряю его вамъ для передачи въ парламентъ, которому не могу дать большаго доказательства моего уваженія и моей дов&#1123;ренности.--
   Король произнесъ эти слова такимъ печальнымъ голосомъ, что они поразили обоихъ вельможъ, и съ этого времени уже они оба были уб&#1123;ждены, что въ зав&#1123;щаніи заключаются какія нибудь странныя, а можетъ быть и невозможныя желанія.
   Это зав&#1123;щаніе хранилось во впадин&#1123; вырубленной въ ст&#1123;н&#1123; дворцовой башни за жел&#1123;зною р&#1123;шеткою и за дверью запертою тремя замками.
   Тогда госпожа де-Ментенонъ и усыновленные принцы разсудили, что такъ какъ король сд&#1123;лалъ то, чего они желали, то онъ заслуживалъ какого нибудь развлеченія, и распустили слухъ, что въ Парижъ &#1123;детъ Персидскій посланникъ Мехметъ-Риза-Бегъ. Всякому изв&#1123;стно какія приготовленія сд&#1123;ланы были Людовикомъ XIV для принятія этого ложнаго посланника; въ Версайли дано было одно изъ т&#1123;хъ пошлыхъ представленій, на которомъ, можетъ быть, только одинъ король присутствовалъ съ удовольствіемъ, но которое было освистано всею Франціею.
   По отъ&#1123;зд&#1123; посланника, дворъ впалъ опять въ печаль и уныніе, изъ которыхъ извлекли-было его этотъ шумъ и этотъ минутный блескъ.
   3 Мая 1715 года, король всталъ рано, чтобъ наблюдать затм&#1123;ніе солнца, которое было самое необыкновенное изъ вс&#1123;хъ, дотол&#1123; вид&#1123;нныхъ. Д&#1123;йствительно, въ продолженіе пятьнадцати минутъ, земля была покрыта густымъ мракомъ, и ртуть въ термометр&#1123; опускалась на два градуса ниже нуля. Кассини былъ приглашенъ въ Марли съ своими инструментами, и король сл&#1123;дившій за затм&#1123;ніемъ во вс&#1123;хъ его подробностяхъ, чувствовалъ себя ввечеру весьма усталымъ. Онъ ужиналъ у герцогини Беррійской, и чувствуя себя нездоровымъ, всталъ изъ-за стола, возвратился къ себ&#1123; около осьми часовъ и легъ въ постель. Тотчасъ распространился слухъ, что король серьёзно боленъ, и этотъ слухъ разносился съ такими удостов&#1123;реніями, что иностранные посланники отправили даже курьеровъ къ своимъ государямъ. Людовикъ XIV зналъ это, и для прекращенія слуховъ о своей бол&#1123;зни назначилъ смотръ своей гвардіи, и объявилъ, что онъ самъ лично нам&#1123;ренъ произвести этотъ смотръ.
   Смотръ д&#1123;йствительно состоялся 20 іюня. Въ посл&#1123;дній разъ гвардейцы, жандармы и легкая кавалерія выстроились въ своихъ парадныхъ мундирахъ предъ террасою Марли, и этотъ старецъ, не смотря на свои преклонныя л&#1123;та и тяжесть коровы, державшій высоко свою голову до посл&#1123;дней минуту своей жизни, сошелъ съ крыльца въ такомъ наряд&#1123;, какой онъ обыкновенно носилъ въ дни своей молодости.
   Опустившись на посл&#1123;днюю ступень, онъ ловко вскочилъ на с&#1123;дло, и впродолженіе четырехъ часовъ былъ на лошади въ виду т&#1123;хъ посланниковъ, которые ув&#1123;домляли уже государей своихъ о его смерти.
   Между т&#1123;мъ, приближался день св. Людовика. Король изъ Марли пере&#1123;халъ въ Версайль. Наканун&#1123; этого торжественнаго дня у короля былъ большой об&#1123;дъ; но по бл&#1123;дности и исхудалости его лица легко можно было вид&#1123;ть, что борьба, выдерживаемая имъ для доказательства, что онъ еще живъ, въ продолженіе трехъ м&#1123;сяцевъ, приближалась къ концу. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, подъ конецъ об&#1123;да, король сд&#1123;лался не здоровъ; у него открылась горячка. Однако же, на другой день, въ день его тезоименитства, онъ чувствовалъ себя лучше, и музыканты приголовлядись уже къ концерту, получивъ отъ короля приказаніе играть пріятныя и веселыя аріи; по вдругъ занав&#1123;сы въ его комнат&#1123;, которыя онъ вел&#1123;лъ было поднять, опустились, и на м&#1123;сто музыкантовъ, которымъ вел&#1123;но было уйти, позвали медиковъ. Посл&#1123;дніе нашли пульсъ его въ такомъ состояніи, что, не колеблясь, посов&#1123;товали королю принять святое причастіе. Тотчасъ послали за отцомъ ле-Теллье и кардиналомъ Роганомъ, об&#1123;давшимъ въ этотъ день у короля; не догадываясь ни объ чемъ, кардиналъ удивился, когда ему сказали, что за нимъ пришли для того, чтобъ онъ причастилъ короля. Оба они явились немедленно, и опасность, казалось, была такъ близка, что въ то время, какъ отецъ ле-Теллье испов&#1123;дывалъ август&#1123;йшаго больнаго, кардиналъ, чтобъ не терять времени, отправился въ часовню за святыми дарами; тотчасъ же послали за приходскимъ священникомъ и за святымъ елеемъ для соборованія.
   Два придворные священника, приглашенные кардиналомъ, семь или восемь факеловъ, которые несли молодые люди служительскаго званія, принадлежавшіе къ двору, два лакея Фагона, и одинъ госпожи де Ментенонъ составляли всю процессію, вошедшую къ королю по малой кабинетской л&#1123;стниц&#1123;. Госпожа де-Ментенонъ и челов&#1123;къ дв&#1123;надцать придворныхъ особъ окружали ложе умирающаго, которому кардиналъ сказалъ н&#1123;сколько словъ объ этомъ великомъ и посл&#1123;днемъ обряд&#1123;. Король слушалъ его съ твердостію, но причастился съ видомъ весьма разстроеннымъ. Какъ только онъ причастился и быль соборованъ масломъ, присутствовавшіе при этомъ обряд&#1123; вышли, кто прежде, кто посл&#1123; святыхъ даровъ, и подл&#1123; него остались только госпожа де-Ментенонъ и канцлеръ. Тотчасъ посл&#1123; того принесли къ постели столикъ и бумагу, на которой король написалъ четыре, или пять строкъ. Это была приписка въ пользу герцога Менскаго, которую король прибавилъ еще къ своему духовному зав&#1123;щанію.
   Посл&#1123; этого король спросилъ пить; утоливъ свою жажду, онъ позвалъ маршала Вильруа и сказалъ ему:-- Маршалъ! я чувствую, что скоро умру; когда меня не станетъ, отвезите вашего новаго государя въ Венсень... и прикажите исполнить мою волю.--
   Отпустивъ Вильруа, король вел&#1123;лъ позвать къ себ&#1123; герцога Орлеанскаго; принцъ подошелъ къ его постели; король далъ знакъ, чтобы вс&#1123; вышли, и такъ тихо разговаривалъ съ герцогомъ, что никто не слышалъ, что онъ ему говорилъ. Посл&#1123; уже герцогъ Орлеанскій утверждалъ, что въ этой конференціи, происходившей въ полголоса, король изъявлялъ ему свою дружбу и уваженіе и ув&#1123;рялъ его, что въ зав&#1123;щаніи своемъ сохранилъ вс&#1123; права, принадлежащія ему по рожденію его, и приводилъ сл&#1123;дующія собственныя слова короля:-- Если дофинъ умретъ, то ты, братъ мой, будешь государемъ, и корова будетъ принадлежать теб&#1123;. Я сд&#1123;лалъ такія распоряженія, какія считалъ благоразумн&#1123;йшими; но какъ всего предвид&#1123;ть невозможно, то, если что окажется не хорошо, можно будетъ изм&#1123;нить.--
   Если таковы были слова короля, то странно, что им&#1123;я еще, такъ сказать, на губахъ своихъ, святыя тайны, онъ до такой степени уклонился отъ правды.
   По уход&#1123; герцога Орлеанскаго, король позвалъ герцога Невскаго, разговаривалъ съ нимъ почти четверть часа; тоже онъ сд&#1123;лалъ и для графа Тулузскаго; потомъ позвалъ принцевъ крови; но онъ сказалъ вс&#1123;мъ имъ только н&#1123;сколько словъ, не отличая никого изъ нихъ въ частности.
   Вм&#1123;ст&#1123; съ медиками, вошедшими перевязать королю ногу, вошли и принцы; окончивъ перевязку, Доктора опустили занав&#1123;сы его постели, въ томъ предположеніи, что можетъ быть король заснетъ, и госпожа де-Ментенонъ ушла въ заднее отд&#1123;леніе кабинета.
   Въ понед&#1123;льникъ, 26 августа, король об&#1123;далъ въ постел&#1123;, въ присутствіи вс&#1123;хъ т&#1123;хъ, которые им&#1123;ли къ нему входъ. Когда убрали столъ, онъ далъ знать присутствующимъ подойти къ нему ближе, и сказалъ имъ:-- Господа! я прошу у васъ прощенія за дурные прим&#1123;ры, которые я подавалъ вамъ; я очень вамъ благодаренъ за вашу мн&#1123; службу, равно какъ и за привязанность и в&#1123;рность, которыя вы мн&#1123; оказывали. Прошу васъ и внуку моему оказывать то же расположеніе и ту же в&#1123;рность; будьте въ этомъ прим&#1123;ромъ для вс&#1123;хъ моихъ подданныхъ. Прощайте, господа; чувствую, что я самъ растроганъ... и растрогалъ васъ; простите меня за это... Думаю, что вы иногда будете вспоминать... обо мн&#1123;!
   Потомъ онъ позвалъ маршала Вильруа и объявилъ ему, что онъ назначаетъ его гувернеромъ дофина. Посл&#1123; этого онъ просилъ госпожу Вильруа привести къ нему младенца, который долженъ былъ сд&#1123;латься его насл&#1123;дникомъ и, приказавъ поднести его къ своей постел&#1123;, сказалъ ему въ присутствіи госпожи де-Ментенонъ и н&#1123;которыхъ приближенныхъ:
   "Дитя мое! ты скоро сд&#1123;лаешься великимъ королемъ; не подражай мн&#1123; въ наклонности къ постройкамъ, ни въ страсти моей къ войн&#1123;. Старайся, напротивъ, жить въ мір&#1123; съ своими сос&#1123;дями; воздавай Богу должное, и старайся, чтобы подданные твои тебя чтили. Старайся облегчить народъ свой... чего я къ несчастію не могъ д&#1123;лать, и никогда не забывай благодарности, которою ты обязанъ герцогин&#1123; Вантадуръ.-- Сударыня, продолжалъ онъ, обращаясь къ гувернантк&#1123;:-- позвольте мн&#1123; поц&#1123;ловать принца." Онъ д&#1123;йствительно поц&#1123;ловалъ его, и сказалъ: "Дитя мое, даю теб&#1123; мое благословеніе отъ всего моего сердца."
   Посл&#1123; этого дофина отвели отъ короля; но онъ опять позвалъ его, снова поц&#1123;ловалъ и, поднявъ глаза и руки къ небу, благословилъ его въ другой разъ.
   На другой день, 27-го числа, ничего особеннаго не случилось, кром&#1123; того разв&#1123;, что около двусъ часовъ король послалъ за канцлеромъ и, оставшись одинъ съ нимъ и съ госпожею де-Ментенонъ, вел&#1123;лъ принести дв&#1123; шкатулки и сжегъ почти вс&#1123; бумаги, въ нихъ заключавшіяся. Вечеромъ онъ разговаривалъ не много съ отцомъ ле-Теллье, я посл&#1123; этого разговора вел&#1123;лъ позвать бывшаго хранителя государственныхъ печатей Понтшартрена, и приказалъ ему, тотчасъ посл&#1123; его смерти, отдать приказаніе отослать свое сердце въ церковь Парижскаго іезуитскаго дома, гд&#1123; находилось сердце его отца.
   Сл&#1123;дующую ночь король провелъ весьма спокойно. Окружавшіе короля вид&#1123;ли, что онъ ежеминутно складывалъ руки, и слышали, что онъ читалъ про себя свои обычныя молитвы; при confiteor (молитва къ испов&#1123;ди) онъ сильно ударялъ себя къ грудь.
   Въ среду, 28 августа, посл&#1123; своего пробужденія, король простился съ госпожею де-Ментенонъ, но такимъ образомъ, который очень не понравился его любимиц&#1123;, бывшей тремя годами старше август&#1123;йшаго умирающаго:-- Милостивая государыня, сказалъ онъ ей,-- меня ут&#1123;шаетъ въ смерти только то, что мы скоро опять соединимся.--
   Ментенонъ ничего не отв&#1123;чала, но чрезъ минуту встала и вышла изъ комнаты, сказавъ:-- Смотрите, пожалуйста, какое свиданіе онъ мн&#1123; назначаетъ!.. этотъ челов&#1123;къ никогда, кажется, не любилъ никого, кром&#1123; одного себя!--
   Боа-ле-Дюкъ, придворный аптекарь, стоя у двери, слышалъ эти слова и огласилъ ихъ. Когда Ментенонъ уходила, то король увид&#1123;лъ въ зеркал&#1123; своего камина двухъ молодыхъ комнатныхъ лакеевъ, которые, сидя у его постели, плакали:-- О чемъ вы плачете? спросилъ онъ ихъ:-- разв&#1123; вы думали, что я безсмертенъ? что касается до меня, то я никогда этого не думалъ, и вы должны были, при старости моей, давно приготовиться къ тому, чтобы меня лишиться.--
   Въ это время какой-то шарлатанъ, уроженецъ Прованса, идучи изъ Марселя въ Парижъ, и узнавъ объ отчаянномъ положеніи короля, явился въ Версайль съ элексиромъ, который по его словамъ вылечиваетъ даже отъ антонова огня. Король былъ такъ худъ, что врачи не им&#1123;ли никакой надежды на его жизнь, и соглашались на все. Одинъ только Фагонъ сд&#1123;лалъ н&#1123;которое возраженіе; но шарлатанъ, по имени Лебренъ, отд&#1123;лалъ придворнаго лейбъ-медика такъ, что онъ изумился въ лиц&#1123;, он&#1123;м&#1123;лъ и не воспрепятствовалъ дать королю н&#1123;сколько капель этого элексира, разведеннаго въ столовомъ вин&#1123;. Чрезъ н&#1123;сколько минутъ королю сд&#1123;лалось лучше: онъ посмотр&#1123;лъ вокругъ себя, зам&#1123;тилъ отсутствіе госпожи де-Ментенонъ, и спросилъ гд&#1123; она. Никто этого не зналъ, исключая маршала Вильруа, который вид&#1123;лъ, какъ она с&#1123;ла въ карету и вел&#1123;ла вести себя въ Сен-Сиръ.
   Въ четыре часа король опять впалъ въ то состояніе, изъ котораго элексиръ вывелъ было его на короткое время; ему дали второй пріемъ, и какъ онъ обнаружилъ н&#1123;которое отвращеніе принять его, то ему сказали:-- Государь, вамъ предлагаютъ это для того, чтобъ возвратить васъ къ жизни.-- Жизнь... или смерть! сказалъ король, взявъ стаканъ,-- какъ Богу будетъ угодно.--
   Это минутное улучшеніе было такъ преувеличено, что дворецъ герцога Орлеанскаго, который былъ до т&#1123;хъ поръ наполненъ придворными, опуст&#1123;лъ почти въ одинъ часъ
   Король очень досадовалъ, что не могли отъискать Ментенонъ, безъ которой онъ не могъ обойтись при своей смерти, равно какъ и при жизни. Наконецъ она прі&#1123;хала, и на упреки, сд&#1123;ланные ей королемъ, въ извиненіе себя сказала, что &#1123;здила въ Сен-Сирскій женскій монастырь молиться, вм&#1123;ст&#1123; съ монахинями, о томъ, чтобы Богъ продлилъ жизнь королю.
   Въ сл&#1123;дующій день королю сд&#1123;лалось не много лучше, онъ скушалъ даже два бисквита и выпилъ не много столоваго вина. Въ этотъ день Сен-Симонъ пос&#1123;тилъ герцога Орлеанскаго и нашелъ дворецъ его совершенно пустымъ: вс&#1123; были у короля.
   На другой день, 30 августа, король сд&#1123;лался слаб&#1123;е прежняго. Госпожа де-Ментенонъ, видя, что король уже начиналъ терять разсудокъ, ушла въ свое отд&#1123;леніе, куда г. Кавоа посл&#1123;довалъ за ней противъ ея воли. Тамъ она хот&#1123;ла запереть н&#1123;которыя бумаги въ шкатулку, чтобъ увезти ихъ съ собою. Но Кавоа воспротивился этому, говоря, что онъ получилъ отъ герцога Орлеанскаго приказаніе взять вс&#1123; бумаги. Это приказаніе огорчило госпожу Ментенонъ: -- По крайней м&#1123;р&#1123;, будетъ-ли мн&#1123; позволено, милостивый государь, сказала она, помолчавъ съ минуту,-- располагать своею мебелью?-- Да, сударыня, отв&#1123;чалъ Кавоа,-- за исключеніемъ той, которая принадлежитъ двору.-- Эти приказанія, которыя вы мн&#1123; даете, сказала любимица короля, -- очень дерзки; король еще не умерт и если Богъ намъ возвратитъ его, то вы будете въ нихъ раскаиваться.-- Если Богъ намъ возвратитъ его, сударыня, возразилъ опять начальникъ т&#1123;лохранителей,-- то надобно над&#1123;яться, что онъ узнаетъ истинныхъ друзей своихъ, и одобритъ ихъ поступки.-- Потомъ прибавилъ:-- Если вы желаете идти къ королю, то им&#1123;ете на то полную свободу; если же вы этого не желаете, то мн&#1123; приказано проводить васъ въ Сен-Сиръ.--
   Ментенонъ, ничего не сказавъ въ отв&#1123;тъ, приказала раздать мебель свою своимъ служителямъ, и у&#1123;хала въ сопровожденіи г. Кавоа. Но прі&#1123;хавъ въ Сен-Сиръ, она могла уже зам&#1123;тить, хотя король еще былъ живъ, что царствованіе его уже кончилось. Настоятельница монастыря приняла ее скор&#1123;е съ холодностію, нежели съ уваженіемъ и, подойдя къ Кавоа, сказала ему:-- Хорошо-ли я д&#1123;лаю, сударь, что принимаю зд&#1123;сь госпожу Ментенонъ безъ позволенія герцога Орлеанскаго?-- Сударыня, сказалъ Кавоа, взб&#1123;шеный такою неблагодарностію, -- вы разв&#1123; забыли, что госпожа де-Ментенонъ есть основательница этого монастыря?
   Сл&#1123;дующій день, 31 августа, былъ день ужасный. Король только изр&#1123;дка, и, то на короткое время, приходилъ въ себя. Антоновъ огонь распространялся въ немъ видимымъ образомъ и, дойдя до кол&#1123;на охватилъ бедро. Около одинадцати часовъ королю сд&#1123;лалось такъ худо, что надъ нимъ начали уже п&#1123;ть отходныя молитвы. Это напоминовеніе о близкой смерти привело его въ себя, и онъ присоединилъ къ голосамъ духовенства и вс&#1123;хъ присутствовавшихъ свой собственный голосъ. По окончаніи молитвъ, онъ узналъ кардинала Рогана и сказалъ ему: "Это посл&#1123;днія молитвы Церкви." Потомъ онъ много разъ повторялъ слова: "Nunc et in hora mortis." Наконецъ вскрикнулъ въ посл&#1123;днемъ порыв&#1123;:-- "Боже! въ помощь мою вопли, и помощи ми потщися."
   Это были его посл&#1123;днія слова; сказанъ ихъ, онъ лишился чувствъ; всю ночь онъ провелъ въ предсмертныхъ мученіяхъ, которыя кончились въ воскресенье 1 Сентября 1715 года, въ четверть девятаго часа утра, за четыре дня до полнаго числа семидесяти семи л&#1123;тъ жизни короля, и на семьдесятъ второмъ году его царствованія. Никогда въ Европ&#1123; не бывало царствованія столь продолжительнаго и короля столь престар&#1123;лаго.
   Т&#1123;ло Людовика XIV было вскрыто Марешалемъ, его лейбъ-хирургомъ, который, найдя вс&#1123; части его т&#1123;ла ц&#1123;лыми и здоровыми, сказалъ, что безъ этого антонова огня, сразившаго короля какъ бы случайно, онъ не знаетъ, отъ какой бы бол&#1123;зни могъ умереть король, потому-что въ немъ не было ни одного поврежденнаго органа. Зам&#1123;чательно, что въ немъ нашли емкость желудка и кишокъ вдвое больше, нежели у другихъ людей; этимъ объясняется то, что у него всегда былъ большой аппетитъ, и что посл&#1123; самаго обильнаго употребленія пищи, онъ никогда не бывалъ боленъ.
   Внутренности короля были отправлены въ соборъ Богородицы (Notre Dame), сердце къ езуитамъ, а т&#1123;ло въ Сен-Дени.
   Такъ умеръ, не скажемъ одинъ изъ величайшихъ людей, но, конечно, одинъ изъ величайшихъ королей, когда либо царствовавшихъ.
   

ЗАКЛЮЧЕНІЕ.

   Мы сл&#1123;дили за Людовикомъ XIV отъ его рожденія до самой его смерти, мы показали его во вс&#1123;хъ изм&#1123;неніяхъ его возрастающаго и низпадающаго счастія, старались разсмотр&#1123;ть его и дать средство другимъ разсмотр&#1123;ть его во вс&#1123;хъ видоизм&#1123;неніяхъ; теперь намъ остается бросить посл&#1123;дній взглядъ на эту продолжительную жизнь, и сказать въ н&#1123;сколькихъ словахъ, что мы думаемъ объ немъ, какъ о челов&#1123;к&#1123; и какъ о корол&#1123;.
   Мы вид&#1123;ли, что этотъ царственный отрокъ быль оставленъ въ юности своей въ большомъ небреженіи: Мазаринъ держалъ его въ нев&#1123;жеств&#1123; для того, чтобы самому остаться для него необходимымъ. По этому царствованіе Людовика XIV началось собственно со смерти этого министра. Людовикъ XIV, не желая его смерти явно, всегда съ нетерп&#1123;ніемъ ожидалъ ее; и потому, когда онъ увид&#1123;лъ, что освободился наконецъ отъ своего министра Мазарина, у него невольно вырвались слова: -- Откровенно скажу, не знаю, что бы я д&#1123;лалъ, если бы жилъ дол&#1123;е!--
   Недостатокъ воспитанія, повредившій ему въ пріобр&#1123;теніи познаній, не повредилъ его уму. Будучи главою изящн&#1123;йшаго и умн&#1123;йшаго двора въ св&#1123;т&#1123;, Людовикъ былъ также изященъ, какъ Лозенъ, и также уменъ, какъ и всякій другой. Въ доказательство этого мы приведемъ два или три слова его.
   Одинъ музыкантъ, по имени Гей, на одной пирушк&#1123; очень дурно говорилъ о Рейнскомъ архіепископ&#1123;. Изв&#1123;стіе объ этомъ двумя различными путями дошло и до короля и до архіепископа. Спустя н&#1123;сколько дней Гей п&#1123;лъ об&#1123;дню въ присутствіи его преосвященства и его величества.-- Какъ жаль, сказалъ архіепископъ,-- что б&#1123;дный Гей теряетъ голосъ.-- Вы ошибаетесь, отв&#1123;чалъ Людовикъ XIV,-- онъ поетъ хорошо, но говоритъ дурно.--
   Однажды онъ увид&#1123;лъ Кавоа и Расина, прохаживавшихся подъ его окнами.-- Посмотрите, сказалъ онъ придворнымъ, -- Кавоа и Расинъ разговариваютъ между собою; какъ скоро они разстанутся, то Кавоа будетъ считать себя умнымъ челов&#1123;комъ, а Расинъ себя -- тонкимъ придворнымъ.--
   Герцогъ д'Юзе женился; онъ былъ молодъ и очень красивъ собою, герцогиня -- прелестна, и однакоже, не смотря на то, что уже прошло дней восемь, какъ совершилось ихъ бракосочетаніе, говорили, что герцогъ не былъ еще мужемъ своей жены. Этотъ странный слухъ распространился съ такою ув&#1123;ренностію, что однажды ввечеру за картежною игрою у короля, одинъ придворный, бол&#1123;е другихъ дерзкій, заговорилъ объ этомъ съ самимъ герцогомъ. Герцогъ во всемъ признался и обвинялъ жену свою въ томъ, что у нея былъ одинъ р&#1123;дкій и, вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ, прелестный недостатокъ, который могъ уничтожить одинъ только бистурей хирурга. Людовикъ XIV, увидя составившійся кружокъ, подошелъ къ нему и по своей привычк&#1123; захот&#1123;лъ узнать, о чемъ идетъ р&#1123;чь; тогда герцогъ д'Юзе принужденъ былъ объявить королю препятствіе, м&#1123;шавшее его благополучію, и какимъ образомъ онъ думалъ его уничтожить.-- Очень хорошо, герцогъ, сказалъ кор&#1123;ль,-я понимаю; сов&#1123;тую вамъ выбрать хирурга, который бы им&#1123;лъ легкую руку.
   Мы говорили, что Людовикъ былъ величайшій эгоистъ. Припомните, что онъ п&#1123;лъ одну арію изъ оперы въ собственную свою похвалу, въ самый день смерти его высочества своего брага; мы вид&#1123;ли, что онъ поздравилъ себя съ т&#1123;мъ, что герцогиня Бургундская ушиблась и не будетъ бол&#1123;е препятствовать ему у&#1123;зжать въ Марли въ назначенный день; однакоже, Людвикъ XIV не лишенъ былъ н&#1123;которой доброты, или лучше сказать, справедливости. Вотъ н&#1123;которыя тому доказательства.
   Маркизъ д'Юксель медлилъ явиться къ королю, отъ стыда, что сдалъ Майнцъ спустя бол&#1123;е пятидесяти дней по открытіи траншеи, хотя при сдач&#1123; этого города и получилъ выгодныя условія.-- Маркизъ, сказалъ король, увидя его,-- вы защищали кр&#1123;пость, какъ прилично храброму челов&#1123;ку, а сдались на капитуляцію, какъ прилично челов&#1123;ку умному.
   Приведемъ слова его, сказанныя маршалу Вильруа посл&#1123; Рамилійской битвы: -- Господинъ маршалъ, въ ваши л&#1123;та счастливы не бываютъ.-- Правда, что привязанность его къ маршалу Вильруа происходила не отъ справедливости, а отъ слабости.
   Однажды герцогъ ла-Рошфуко жаловался предъ королемъ на безпокойство, причиняемое ему разстройствомъ его д&#1123;лъ.-- Эхъ, герцогъ, сказалъ король,-- вы сами виноваты, что находитесь въ затруднительныхъ обстоятельствахъ.-- Какъ такъ, государь? спросилъ герцогъ.-- Конечно, возразилъ король,-- почему вамъ не обратиться къ вашимъ друзьямъ?-- И въ тотъ же вечеръ онъ послалъ ему пятьдесятъ тысячъ экю.
   Бонтанъ, это камердинеръ, былъ челов&#1123;къ весьма обязательный, и всегда просилъ для другихъ. Однажды, когда по своему обыкновенію, онъ просилъ для одного прі&#1123;зжаго м&#1123;ста простаго придворнаго служителя, которое не было занято, король сказалъ ему:-- Эхъ, Бонтанъ, не ужели ты в&#1123;чно будешь просить только для своего ближняго, и никогда для самаго себя? я даю это м&#1123;сто твоему сыну.--
   Одинъ изъ его приближенныхъ слугъ, будучи не такъ скроменъ, какъ добрякъ Бонтанъ, однажды вечеромъ просилъ короля поговорить съ первымъ президентомъ въ пользу тяжбы, которую онъ им&#1123;лъ съ своимъ тестемъ, и какъ король не согласился исполнить его просьбу, то слуга сказалъ ему: -- Государь, вамъ стоитъ только сказать слово.... и д&#1123;ло будетъ кончено!-- Разум&#1123;ется, сказалъ король,-- я очень хорошо это знаю; но меня не это затрудняетъ... Ну, скажи, еслибы ты былъ на м&#1123;ст&#1123; своего тестя, былъ ли бы ты доволенъ, еслибы я сказалъ это слово?--
   Хотя Людовикъ XIV былъ отъ природы очень вспыльчивъ, но онъ пріучился такъ влад&#1123;ть собою, что очень р&#1123;дко приходилъ въ гн&#1123;въ. Мы вид&#1123;ли, какъ онъ сломалъ свою трость, которую поднялъ-было на Лозена. Но одинъ слуга, который въ глазахъ короля положилъ себ&#1123; однажды въ карманъ бисквитъ, былъ не такъ счастливъ, какъ этотъ придворный. Король бросился на него и изломалъ на спин&#1123; его трость, бывшую у него въ рукахъ. Правда, что за этою видимою и пустою причиною его гн&#1123;ва, скрывалась другая бол&#1123;е важная, и тайная. Король узналъ отъ Девьеня, своего слуги, состоявшаго при бан&#1123;, то, что вс&#1123; скрывали отъ него съ величайшимъ стараніемъ, т. е., что трусость герцога Менскаго была причиною, что герцогъ Вильруа не одержалъ поб&#1123;ды надъ Водемономъ. Бисквитъ былъ только предлогомъ, а собственно стыдъ отца былъ причиною гн&#1123;ва короля. Этотъ ударъ былъ для Людовика XIV т&#1123;мъ чувствительн&#1123;е, что онъ самъ слылъ за челов&#1123;ка слишкомъ осторожнаго. Изв&#1123;стное стихотвореніе Буало, не смотря на то, что оно есть образецъ придворнаго краснор&#1123;чія, не заставило потомство простить Людовику XIV то, что онъ остался но сю сторону Рейна. Графъ Гишъ также не прощалъ ему этого, и однажды въ присутствіи короля громко сказалъ, такъ чтобъ онъ слышалъ: -- Этотъ ложный храбрецъ заставляетъ васъ каждый день ломать себ&#1123; руки и ноги, а семь еще ни разу не попробовалъ ружейной пули.-- Людовикъ XIV хотя и слышалъ это, но притворился будто не слышалъ.
   Главнымъ порокомъ Людовика XIV была гордость. По надобно сказать, что этотъ врожденный порокъ развился въ немъ не столько отъ расположенія собственнаго его характера, сколько отъ лести придворныхъ. Какъ только Мазаринъ умеръ, то Людовикъ XIV принялъ видъ полубожества, а потомъ сд&#1123;лался какъ бы н&#1123;кимъ божествомъ. Эмблемою его было солнце, а девизомъ nec pluribus nupar и vires acquit iteuudo. Но Людовикъ не удовольствовался эмблемою, и хот&#1123;лъ представлять собою самое солнце. Бансераду приказано было сочинить балетъ, въ которомъ говорилось королю:
   
   Je doute qu'on le prenne avec vous sur le ton
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;De Daphn&#233; ni de Pha&#233;ton:
   Lui trop ambitieux, elle trop inhumaine.
   Il n'est point l&#224; de pi&egrave;ge, o&#249; vous puissiez donner
   &nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;&nbsp;Le moyen de s'imaginer
   Qu'une femme vous fuie, ou qu'un homme vous m&egrave;ne!
   
   т. е. Я думаю, что въ томъ у насъ не усомнятся,
   Что съ Дафной Фаэтонъ передъ тобой смирятся:
   Онъ слишкомъ гордъ, она жестокою родилась.
   Но можно-ли себ&#1123; хотя вообразить,
   Чтобы мужчина могъ тобой руководить,
   Иди чтобъ женщина теб&#1123; не покорилась!
   
   Вскор&#1123; весь дворъ зам&#1123;тилъ его любовь, или лучше сказать, его слабость къ слав&#1123;. Министры, генералы, любовницы, придворные наперерывъ расхваливали его и этимъ самымъ его портили. Вскор&#1123; отъ похвалъ перешли къ лести, и лесть сд&#1123;лалась необходимымъ элементомъ въ жизни великаго короля. Только лестью можно было на в&#1123;рное къ нему сд&#1123;латься близкимъ; слишкомъ далеко простирать ее бояться было нечего: самая ли низкая, самая ли преувеличенная лесть,-- и та и другая нравились ему. Не им&#1123;я вовсе голоса и мало зная музыку, Людовикъ часто нап&#1123;валъ избранные мотивы изъ оперъ, собственно въ свою похвалу. Отъ этого все вокругъ него превратилось въ ничтожество, и любимыя его слова: я усталъ ожидать (je failli attendre) скор&#1123;е были приличны божеству, нежели челов&#1123;ку.
   Эта-то гордость, или лучше сказать, лесть побудила Людовика XIV сокрушить Фуке, ненавид&#1123;ть Кольбера и радоваться смерти Лувуа. Ему нужны были министры такіе какъ Шамильяръ, какъ Помпоннъ и какъ Воазенъ т. е. простые секретари; генералы, какъ Вильруа, какъ Тальяръ и какъ Марсенъ, которымъ онъ посылалъ изъ Версайля планы сраженій совершенно готовые, какъ бы для того, чтобы им&#1123;ть притязаніе на славу поб&#1123;дъ, между т&#1123;мъ какъ вся тяжесть неудачь падала на нихъ однихъ. Конде и Тюрень были люди не по немъ; и потому первый умеръ почти въ немилjсти, а второй въ милости у него никогда не бывалъ. Его высочество герцогъ Орлеанскій былъ въ глазахъ своего брата виноватъ за то, что одержалъ поб&#1123;ду надъ принцемъ Оранскимъ и взялъ Кассель; и потому онъ никогда бол&#1123;е не предводительствовалъ арміею съ того дня, какъ доказалъ, что онъ достоинъ быль предводителемъ войскъ.

0x01 graphic

   Умъ Людовика XIV былъ устремленъ на мелочныя подробности: онъ считалъ себя великимъ администраторомъ потому, что самъ занимался вооруженіемъ, обмундированіемъ и ученіемъ своихъ войскъ. Величайшимъ для него благополучіемъ было то, что онъ училъ этому самыхъ старыхъ генераловъ, и т&#1123; изъ нихъ, которые съ смиреніемъ сознавались, что онъ научалъ ихъ тому, чего они не знали, были ув&#1123;рены, что этимъ они угодятъ ему. Тоже было и съ поэзіею; король хвастался т&#1123;мъ, что сообщилъ Мольеру главныя сцены Тартюфа, забывъ безъ сомн&#1123;нія, что въ продолженіе пяти л&#1123;тъ не позволялъ играть этой пьесы. Онъ былъ ув&#1123;ренъ, что много способствовалъ Расину въ его пьесахъ, но причин&#1123; сов&#1123;товъ, которые ему давалъ; но никогда не любилъ онъ Корнеля, въ которомъ всегда просв&#1123;чивалъ умъ Фрондиста. Тоже самое можно сказать и о различныхъ художествахъ; Людивикъ задавалъ сюжеты Лебрену, чертилъ планы Мансарду и ле-Нотру, и часто вид&#1123;ли, что онъ съ тоазомъ (м&#1123;ра, равняющаяся нашей сажени) въ рук&#1123; отдавалъ приказанія каменьщикамъ и землекопамъ, между т&#1123;мъ какъ архитекторъ и садовникъ стояли сложа руки.
   Какъ Людовикъ XIV поступалъ съ людьми, т. е. унижалъ великихъ и возвышалъ ничтожныхъ, такъ поступалъ онъ и съ своими замками и резиденціями. Лувръ, эта знаменитая колыбель королей Франціи, былъ имъ оставленъ: Сен-Жерменъ, гд&#1123; онъ родился и гд&#1123; умеръ отецъ его, уступилъ м&#1123;сто свое Версайли: потому-что Версайль, какъ говорили, былъ его любимцемъ безъ достоинствъ; потому-что онъ возвысилъ Версайль, какъ возвысилъ Шамильяра и Вильруа, сд&#1123;лавъ одного министромъ, а другаго полководцемъ; потому-что онъ былъ н&#1123;которымъ образомъ благодаренъ этой дикой, безплодной, неблагодарной природ&#1123; за то, что она дала смягчить себя сил&#1123; его воли и денегъ. Сен-Жерменъ съ своимъ древнимъ замкомъ, построеннымъ Карломъ V, съ своимъ новымъ замкомъ, построеннымъ Генрихомъ IV,-- Сен-Жерменъ, съ своими преданіями дв&#1123;надцати царствованій, не долженъ былъ получить никакого блеска въ его царствованіе; ему нуженъ былъ дворецъ, который, будучи построенъ имъ, опуст&#1123;лъ бы безъ него, въ которомъ бы вс&#1123; воспоминанія съ него начались и съ нимъ же оканчивались.
   И однако же, эта см&#1123;сь пороковъ и доброд&#1123;телей, величія и слабости, составила в&#1123;къ, который въ ряду временъ занялъ первое м&#1123;сто посл&#1123; в&#1123;ка Перикла, посл&#1123; в&#1123;ка Августа и посл&#1123; в&#1123;ка Льва X; потому-что Людовикъ XIV обладалъ удивительнымъ инстинктомъ усвоивать себ&#1123; достоинства другихъ, сосредоточивать въ себ&#1123; лучи около него ра сходящіеся, потому-что въ противоположность съ солнцемъ, которое онъ принялъ своею эмблемою, осв&#1123;щалъ не онъ, но его осв&#1123;щали. Люди, съ слабымъ зр&#1123;ніемъ, обманывались и потупляли глаза свои предъ этимъ отраженнымъ св&#1123;томъ, подобно тому, какъ потупляли бы ихъ предъ св&#1123;томъ лично отъ него исходящимъ.
   Людовикъ XIV былъ малаго роста; придумавъ высокіе каблуки и нося высокій парикъ, онъ достигъ того, что казался высокимъ; тоже самое надобно сказать о Людовик&#1123; XIV въ нравственномъ отношеніи, что мы сказали о немъ въ отношеніи физическомъ: Тюрень, Конде, Люксембургъ, Колберъ, Летеллье, Лувуа, Корнель, Мольеръ, Расинъ, Лебренъ, Перро и Пюже возвысили его до высоты своего генія и Людовика XIV назвали великимъ королемъ.
   Но что особенно зам&#1123;чательно въ этомъ продолжительномъ царствованіи, такъ это единственная мысль въ помъ господствовавшая; была ли она сл&#1123;дствіемъ генія короля, или темперамента челов&#1123;ка? будучи неограниченнымъ государемъ, пресл&#1123;довалъ ли онъ ее по разсчету, или покорился ей по инстинкту? этого никто сказать не можетъ; этого, безъ сомн&#1123;нія, не зналъ и самъ Людовикъ XIV. Эта единственная мысль была -- единство правленія.
   Мы вид&#1123;ли, ч&#1123;мъ былъ Парижъ въ начал&#1123; его царствованія: безъ полиціи, безъ стражи, безъ фонарей, безъ каретъ, съ своими ворами на улицахъ, съ своими убійствами на перекресткахъ, съ своими поединками на публичныхъ площадяхъ; мы знаемъ, ч&#1123;мъ былъ Парижъ, когда онъ его оставилъ. Парижъ въ начал&#1123; царствованія Людовика XIV есть еще Парижъ среднихъ в&#1123;ковъ; но Парижъ въ конц&#1123; царствованія Людовика XIV есть уже Парижъ нов&#1123;йшаго времени.
   Все то, что питомецъ Мазарина, или питомецъ Фронды, сд&#1123;лалъ для Парижа, то сд&#1123;лалъ онъ для ц&#1123;лой Франціи и хот&#1123;лъ сд&#1123;лать для всей Европы. Эта междоусобная воина, которой крики столько разъ пробуждали его въ колыбели; этотъ парламентъ, издающій указы; эта бунтующаяся аристократія; эти граждане, разыгрывающіе роль вельможъ; эти вельможи, представляющіе изъ себя маленькихъ королей; эти Моле, Блаименили, Бруссели, ведущіе переговоры съ королевскою властію, какъ равный съ равнымъ; эти Конде, Тюрени, Конти, д'Елбёфы, Булльоны, Лонгвили, борющіеся съ нею,-- все это возбуждало въ сердц&#1123; отрока ненависть ко всякому сопротивленію, и всякое сопротивленіе будетъ сокрушено этимъ отрокомъ, когда онъ сд&#1123;лается королемъ.
   Но, бол&#1123;е всего, надобно было лишить не только усп&#1123;ха, но даже всякой надежды, будущихъ Ришелье и Мазарина. Тутъ подъ рукою Людовика XIV кстати находится Фуке. Онъ силенъ, богатъ, честолюбивъ, пользуется любовію народа, могущественъ; т&#1123;мъ лучше! ч&#1123;мъ съ большей высоты онъ упадетъ, т&#1123;мъ, падая, над&#1123;лаетъ больше шума; и ч&#1123;мъ онъ, падая, над&#1123;лаетъ больше шума, т&#1123;мъ дал&#1123;е въ будущемъ распространится эхо его паденія.
   Мы уже сказали, что это паденіе было бол&#1123;е нежели паденіемъ министра,-- оно было паденіемъ министеріализма. Съ этого времени Людовикъ XIV старается достигнуть предположенной себ&#1123; ц&#1123;ли: монархическаго единства, неограниченнаго могущества королевской власти.
   Власть древнихъ королей Франціи была провинціальная (областная, власть Людовика XIV будетъ административная. Прежде власть шла отъ провинцій и сосредоточивалась въ одномъ центр&#1123;, получавшемъ отъ нея свою силу; на будущее время, напротивъ того, власть будетъ исходить изъ этого центра, и вм&#1123;сто того, чтобъ получать силу Людовикъ самъ будетъ сообщать ее. Версайль обращается въ какой-то храмъ. Людовикъ XIV отдаетъ приказанія.... и изъ Версайля расходится во вс&#1123; стороны эта удивительная система покровительства художествамъ, поощренія торговли, побужденія къ ремесламъ, которая распространится, подобно кругамъ образующимся отъ камня брошеннаго въ середину пруда, и увеличивающимся отъ центра въ окружности.
   Утвердивъ единство политическое, Людовикъ XIV понялъ, что ему недостаетъ еще единства религіознаго. Вн&#1123; католической церкви существовали два в&#1123;рованія, которыя сд&#1123;лались партіями, два мн&#1123;нія, которыя при каждомъ критическомъ положеніи становились фактами. Это были кальвинизмъ и янсенизмъ, дв&#1123; секты.
   Севеннцы и Портъ-Ройяльцы были пресл&#1123;дуемы съ одинаковою жестокостію... Каждому получившему верховную власть надъ т&#1123;ломъ, свойственно требовать верховной власти и надъ мыслію.
   Всл&#1123;дствіе этого, вліяніе Франціи распространяется на Европу. Какъ Карлъ великій, Людовикъ XIV мечтаетъ о всемірной монархіи, о которой чрезъ сто н&#1123;тъ посл&#1123; него будетъ въ свою очередь мечтать Наполеонъ. При этомъ Европа содрогается, волнуется, возстаетъ и, подобно неизм&#1123;римому морскому приливу, переступаетъ границы Франціи, и занимаетъ ее своими войсками. Скор&#1123;е случай, нежели поб&#1123;да, останавливаетъ Европу у Денёна, и Утрехтскій миръ оставляетъ за Франціею Лотарингію, Альзасъ и Франшъ-Конте, для пріобр&#1123;тенія которыхъ она употребила тридцать л&#1123;тъ, и которые чуть-было не потеряла однимъ почеркомъ пера.
   Но въ царствованіе Людовика XIV три великіе результата были достигнуты и остались въ своей сил&#1123;: монархическое единство, административная централизація и увеличеніе территоріальное.
   Наполеонъ не быль такъ счастливъ; онъ не могъ возвратить имперіи пред&#1123;ловъ, которые получилъ отъ республики; поэтому, Наполеонъ говорилъ о Людовик&#1123; XIV: "Это былъ государь, который лучше вс&#1123;хъ зналъ свое д&#1123;ло."
   Наполеонъ, какъ челов&#1123;къ, былъ выше Людовика XIV; но Людовикъ XIV, какъ король, былъ выше Наполеона. Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, въ продолженіе семидесяти-двухъ л&#1123;тъ, въ которыя Людовикъ XIV носилъ корону, Людовикъ XIV д&#1123;йствительно царствовалъ; но въ продолженіе десяти л&#1123;тъ, въ которыя Наполеонъ держалъ въ рукахъ скипетръ, Наполеонъ; можно сказать, былъ только деспотомъ.

КОНЕЦЪ.

   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru