Бавр Софи
Денежный брак

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    <Авторство Софи де Бавр предположительное!>
    Перевод Андрея Кронеберга.
    Текст издания: журнал "Современникъ", NoNo 1-5, 1850.


Денежный бракъ

Романъ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

I.
Улица Кенкампои
(Quincampoix).

   Шотландецъ Джонъ Лау, сынъ золотыхъ д&#1123;лъ мастера въ Эдинбург&#1123;, предложилъ въ 1716 году регенту Франціи, герцогу орлеанскому, средство погасить вс&#1123; долги королевства, не возбуждая ропота, не д&#1123;лая новыхъ налоговъ. Лау, въ высокой степени обладавшій даромъ расчета и соображеній, изучившій и вполн&#1123; ознакомившійся со вс&#1123;ми финансовыми операціями Европы, выступилъ съ новой системой, которая, по его словамъ, быстро возвратитъ въ казну вс&#1123; государственные билеты и всю звонкую монету Франціи.
   Система эта состояла въ томъ, чтобы учредить банкъ, д&#1123;йствительнымъ фондомъ котораго были бы королевскіе доходы, а приманкою, способною опустошить вс&#1123; кошельки, призракъ какого-нибудь отдаленнаго предпріятія, сулящаго золотыя горы, миражъ, способный пробудить жадность капиталистовъ и дать возможность выпустить неопред&#1123;ленное число акцій.
   Регенту недолго оставалось управлять королевствомъ. Увлеченный желаніемъ поправить д&#1123;ла государства, пока власть еще у него въ рукахъ, онъ закрылъ глаза на перспективу печальныхъ посл&#1123;дствій такого проекта, расчитывая, что отъ него же будетъ завис&#1123;ть остановитъ операціи, какъ-скоро он&#1123; поведутъ къ чему-нибудь дурному....
   Лау получилъ дозволеніе открыть банкъ. Акціи были пущены по пяти-сотъ лавровъ; государственные билеты, утратившіе до шестидесяти процентовъ, принимались при ихъ покупк&#1123; въ полной ц&#1123;нности. Естественно, что это съ самого начала привлекло огромное количество акціонеровъ, и вскор&#1123; посл&#1123; этого перваго шага опред&#1123;леніемъ сов&#1123;та приказано было вс&#1123;мъ казеннымъ м&#1123;стамъ принимать и даже выплачивать банковые билеты безъ учета. Это значило сд&#1123;лать банкъ хранилищемъ королевскихъ доходовъ, и банкъ тотчасъ же назначилъ акціонерамъ по семи съ половиною процентовъ.
   Если бы на этомъ и остановились, то банкъ, учрежденіе до т&#1123;хъ поръ неизв&#1123;стное во Франціи, могъ бы принесло много пользы торговл&#1123; и правительству. Но къ разумной части системы не замедляла присоединиться фантастическая: въ сл&#1123;дующемъ году учреждена была западная компанія, или "компанія Миссисипи", ц&#1123;лью которой была разработка французскихъ колоній въ с&#1123;верной Америк&#1123;; это предпріятіе, говорили, об&#1123;щаетъ сокровища не хуже сокровищъ Перу. Этой компаніи даны были вс&#1123; земли Луизіаны, и позволено участвовать въ ней иностранцамъ на-равн&#1123; съ французами; акціи продавались по пяти-сотъ ливровъ, изъ которыхъ только сто двадцать пять должны были быть уплачиваемы звонкою монетою.
   Несмотря на выгоду платить три четверти суммы государственными билетами, акціи компаніи Миссисипи сначала не очень привлекали капиталистовъ. Но чего не достигнетъ ловкій спекулянтъ? Въ 1718 году банкъ былъ объявленъ королевскимъ, и Лау назначенъ его директоромъ. "Король", было сказано въ декрет&#1123;, "удовлетворилъ звонкою монетою вс&#1123;хъ акціонеровъ, пом&#1123;стившихъ свои капиталы въ акціяхъ компаніи Миссисипи".
   Если банкъ предпочитаетъ эти акціи деньгамъ, то какже не пов&#1123;рить огромной выгод&#1123;, которую об&#1123;щаетъ новое предпріятіе? Многіе посп&#1123;шили вв&#1123;рить свои капиталы компаніи. Съ другой стрроны заплачено было звонкою монетою за акціи, купленныя сначала за государственные билеты, то есть заплачено по пяти-сотъ ливровъ за сто семьдесять. Эта операція, разум&#1123;ется, внушила безграничное дов&#1123;ріе къ банковымъ билетамъ, и правительство, пользуясь благопріятною минутою, приказало изготовить сто милліоновъ билетовъ.
   Всл&#1123;дъ за т&#1123;мъ начали выходить декреты сов&#1123;та, им&#1123;вшіе ц&#1123;лью помочь обращенію бумажныхъ денегъ. Учредили банки въ разныхъ большихъ городахъ Франціи, запретили производить уплаты звонкою монетою,-- сначала свыше шести-сотъ, наконецъ свыше десяти ливровъ.
   Вс&#1123; по невол&#1123; должны были запастись билетами. День и ночь банкъ былъ осаждаемъ толпою частныхъ лицъ, особенно торговцевъ, умолявшихъ разм&#1123;нять имъ монету на бумажки.
   -- И, господа! сказалъ имъ однажды кто-то: -- будьте спокойны: звонкая монета вся уйдетъ отъ васъ.
   Несмотря на эту эпиграмму, безъ билетовъ нельзя было ни купить, ни продать; билеты сд&#1123;лались необходимостью, вс&#1123; боялись остаться съ золотомъ въ карман&#1123;: случилось явленіе, единственное въ л&#1123;тописяхъ финансовъ: спекуляторы вздумали зам&#1123;нить собою банкъ и м&#1123;нять монету на билеты т&#1123;мъ, которые не хот&#1123;ли ждать и соглашались терять два или три процента; монета м&#1123;нялась на бумагу, какъ теперь заемное письмо на деньги.
   Дов&#1123;ріе къ банковымъ билетамъ шло на-равн&#1123; съ требованіемъ на акціи западной компаніи. Мало-по-малу къ прежнимъ привиллегіямъ присоединены были новыя: сенегальской компаніи и торговли неграми, и привиллегія инд&#1123;йской компаніи, отъ которой перешло къ ней названіе, гавани, корабли, магазины и проч. Словомъ, западной компаніи отданъ былъ табачный откупъ. Въ пользу ее уничтожили частные откупы и должности финансовыхъ сборщиковъ, такъ-что в&#1123;роятная прибыль на сл&#1123;дующій годъ возвысилась до ста двадцати милліоновъ, и акціонерамъ приходилось по сорока процентовъ дивиденда.
   Съ этой минуты жителями Парижа и провинцій овлад&#1123;ла какая-то манія. М&#1123;щане, вельможи, даже принцы кроыи непрем&#1123;нно хот&#1123;ли получить долю изъ сокровищъ, которыя пріобр&#1123;тетъ инд&#1123;йская компанія. Д&#1123;ло не ограничивалось т&#1123;мъ, чтобы пристроить свой капиталъ, пустить его въ в&#1123;рный оборотъ; н&#1123;тъ, вс&#1123;ми овлад&#1123;ла жажда игры, ажіотажа. Продавали дома, пом&#1123;стья, зеркала, чтобы купить акцій, которыя возвышались свыше всякихъ ожиданій {Акціи, пущенныя въ начал&#1123; по пяти сотъ ливровъ, возвысились до осьмнадцати и двадцати тысячъ ливровъ.}.
   Въ Париж&#1123; не было тогда еще биржи и торгъ акціями проводился въ улиц&#1123; Кенкампоа. За маленькую комнату платили тамъ по десяти ливровъ въ день, конторы продавцовъ бумажныхъ денегь не могли вм&#1123;щать въ себ&#1123; вс&#1123;хъ покупателей; д&#1123;ла производились на вольномъ воздух&#1123;; тутъ покупали, продавали, выдавали акціи; продавецъ надписывалъ ихъ, и этимъ ограничились вс&#1123; формальности. Какой-то горбунъ пріобр&#1123;лъ, говорятъ, пятьдесятъ тысячъ ливровъ, подставляя свой горбъ вм&#1123;сто пюпитра. Съ ранняго утра улица была запружена людьми. Ввечеру давали колоколомъ знакъ расходиться, и часто бывали принуждены разгонять толпу силою.
   Многіе приходили туда по-утру богатыми и возвращалась ввечеру домой нищими; другіе приходили б&#1123;дняками и уходили милліонерами. Капиталы переходили изъ рукъ въ руки съ неимов&#1123;рною быстротою. Одного дня, одного часа бывало довольно, чтобы разрушить или составить счастье челов&#1123;ка. Случай нер&#1123;дко благопріятствовалъ людямъ самымъ безв&#1123;стнымъ: лакеи возвращались въ каретахъ и поселялись въ отеляхъ своихъ господъ, впавшихъ, благодаря дурной операціи, въ нищету. Какая-то вдова Комонъ въ короткое время пріобр&#1123;ла на семьдесятъ милліоновъ банковыхъ билетовъ. Многіе скопляляи такія богатства, и можно себ&#1123; вообразить, сколько нищихъ приходилось на одного миліонера!
   Такое положеніе д&#1123;лъ, раззоряя многихъ и порождая жалобы, не нарушало, однако же, тишины въ королевств&#1123;. Рабочій классъ не терп&#1123;лъ ничего отъ конвульсивнаго движенія капиталовъ; напротивъ того, люди, недавно разбогат&#1123;вшіе, не жал&#1123;ли издержекъ, и это обогащало другихъ.
   Наконецъ принятая система довершена, Лау былъ сд&#1123;ланъ генералъ-контролеромъ, и инд&#1123;йская компанія соединена съ банкомъ. Банкъ выпустилъ въ то время на одинъ милліардъ билетовъ, а компанія на одинъ милліардъ шестьсотъ семьдесятъ семь милліоновъ пять сотъ тысячъ ливровъ акцій, ц&#1123;нность которыхъ возвысилась до суммы шести милліардовъ!
   

II.
КОФЕЙНАЯ ДЮБУРЪ.

   Въ эпоху, о которой мы говорили, и въ которую начинается нашъ разсказъ, была на углу улицы Кенкампоа кофейня Дюбуръ, названная такъ по имени своего содержателя. Отъ восхода солнца до десяти часовъ вечера Дюбуръ и его четыре мальчика едва усп&#1123;вали исполнять требованія игроковъ, приходившихъ въ его заведеніе, гд&#1123; по-крайней-м&#1123;р&#1123; можно было укрыться отъ дождя и солнца, и посид&#1123;ть, если оставалось праздное м&#1123;сто.
   Хозяинъ кофейной былъ челов&#1123;къ л&#1123;тъ тридцати трехъ, съ открытымъ, прекраснымъ лицомъ, располагавшимъ вс&#1123;хъ въ его пользу. Онъ былъ сынъ одного фермера изъ окрестностей Нанта, челов&#1123;ка небогатаго, едва им&#1123;вшаго ч&#1123;мъ содержать свое семейство. Дюбуръ пришелъ въ Парижъ очень молодымъ и былъ сначала гарсономъ. Баронъ де ла Пейроньеръ, потомокъ одной изъ древн&#1123;йшихъ фамилій въ Бретаніи и влад&#1123;лецъ фермы, въ которой родился Жозефъ Дюбуръ, былъ его крестнымъ отцомъ. Онъ полюбилъ ребенка и выучилъ его грамот&#1123; и ари&#1139;метик&#1123;, но не могъ сд&#1123;лать для него ничего больше, потому-что баронство де ла Пейроньеръ, его единственное влад&#1123;ніе, давало не больше пяти тысячъ ливровъ доходу. Въ н&#1123;сколько л&#1123;тъ Дюбуру удалось, однако же, трудами и экономіей, скроить порядочную сумму, и баронъ не задумался дать ему въ займы, для обзаведенія собственнымъ хозяйствомъ, пять сотъ ливровъ. Молодой Дюбуръ сд&#1123;лался хозяиномъ, и счастью угодно было, чтобы онъ открылъ свое заведеніе въ улиц&#1123; Кенкампоа. Жозефъ Дюбуръ былъ изъ числа т&#1123;хъ см&#1123;тливыхъ людей, которые ум&#1123;ютъ пользоваться всякимъ положеніемъ въ св&#1123;т&#1123;. Заведеніе его начало процв&#1123;тать; онъ расквитался со своимъ благод&#1123;телемъ, а потомъ, во время системы Лау, извлекъ столько выгоды изъ занимаемой имъ квартиры, что отослалъ своеяу семейству сумму, на всегда обезпечившую его существованіе.
   Не желая потерять ничего изъ выгодъ своего пом&#1123;щенія, онъ оставилъ для себя только маленькую комнатку, которая никому не была нужна; но ни за какія деньги не соглашался отдать въ наемъ прекрасной квартиры во второмъ этаж&#1123;, гд&#1123; уже два раза останавливался баронъ де ла Пейроньеръ. Этотъ баронъ былъ, однако же, не крестный отецъ его (тотъ умеръ н&#1123;сколько л&#1123;тъ тому назадъ), а сынъ стараго барона. Дюбуръ питалъ къ нему такое же уваженіе и любовь, какъ и къ отцу, и, несмотря на то, что молодой баронъ любила жить у себя въ пом&#1123;сть&#1123; и прі&#1123;зжалъ въ Парижъ всего только два раза на короткое время, Дюбуръ ласкалъ себя надеждою, что д&#1123;ла могутъ снова призвать его въ столицу, и что онъ опять остановится въ его прекрасной квартир&#1123;.
   Дюбуръ не обманулся въ своей надежд&#1123;. Однажды вечеромъ, когда онъ сводилъ нед&#1123;льный счетъ и улыбался своему богатству, возраставшему съ каждымъ даемъ, прі&#1123;халъ къ нему баронъ де ла Пейроньеръ, но на этотъ разъ не одинъ. Ему надо было получить въ Париж&#1123; насл&#1123;дство посл&#1123;, какого-то дальняго родственника; онъ предвид&#1123;лъ, что д&#1123;ла его затянутся, и взялъ съ собою жену и дочь.
   Тридцати четырехъ л&#1123;тъ баронъ де ла Пейроньеръ женился на сирот&#1123;, дочери одного сос&#1123;дняго, въ конецъ раззорившагося влад&#1123;льца, оставившаго дочь свою въ нищет&#1123;. Жена не могла, сл&#1123;довательно, увеличить его ограниченныхъ доходовъ; но она была молода, хороша, "дворянка" -- обстоятельство, чрезвычайно важное въ глазахъ барона, гордившагося своимъ, родомъ.
   У нихъ былъ только одинъ ребенокъ: дочь, вступившая теперь подъ гостепріимный кровъ Жозефа Дюбура, который вс&#1123;ми силами старался доказать барону свою признательность.
   Конечно, уже одно имя баронесы де ла Пейроньеръ давало ей право на вниманіе и даже преданность Жозефа; но, кром&#1123; того, ей было всего двадцать восемь л&#1123;тъ, и зам&#1123;чательно прекрасное лицо ея очаровывало выраженіемъ кротости и ласковости. Незнакомая со св&#1123;томъ, она сохранила всю наивность первой молодости. Она высказывала свои мысли съ откровенностью, не заглушенною еще такъ называемыми приличіями, и мысли ея всегда свид&#1123;тельствовали о доброт&#1123; ея сердца. Зато только она одна и оказывалась признательною жъ услужливости Дюбура, обходясь съ нимъ какъ съ равнымъ; баронъ былъ съ нимъ ласковъ, но какъ-то свысока, а въ манерахъ его дочери, несмотря на то, что ей было не больше десяти л&#1123;тъ, проглядывало столько же гордости, какъ и у отца, на котораго она, къ несчастью, породила и лицомъ. Баронесса, д&#1123;йствительно тронутая привязанностью Жозефа къ ихъ фамиліи, останавливалась, встр&#1123;чая его на л&#1123;стниц&#1123;, улыбалась и говорила ему н&#1123;сколькотсловъ; или, когда онъ приходилъ къ нимъ узнать, вс&#1123; ли ихъ приказанія исполнены, подано ли, какъ сл&#1123;дуетъ, кушанье, исправна ли прислуга, и т. д., приглашала его с&#1123;сть, и бес&#1123;довала съ нимъ дружески то о ихъ милой Британіи, то о Париж&#1123;, который она пос&#1123;тила въ первый разъ и который Дюбуръ описывалъ ей живыми красками.
   Эти бес&#1123;ды, сначала довольно р&#1123;дкія, сд&#1123;лались потомъ такъ часты, что однажды баронесса протянула ему на прощанье руку и сказала:
   -- Приходите же опять, мосье Дюбуръ, приходите почащ&#1123;.
   Дюбуръ повторялъ себ&#1123; эти слова тысячу разъ. Они м&#1123;шали ему заниматься д&#1123;лами, м&#1123;шали спать; не давая себ&#1123; отчета въ собственныхъ чувствахъ, онъ началъ жить только для того, чтобы исполнятъ вс&#1123; желанія баронёссы. Онъ безпрестанно доставлялъ ей случаи пользоваться столичными удовольствіями и приносилъ билеты, которые, по его словамъ, доставались ему даромъ, но за которые на самомъ д&#1123;л&#1123; онъ платилъ деньги. Довольно было, чтобы возвращаясь домой, она сказала ему, что весело провела время: онъ готовъ былъ жертвовать для этого многимъ. Самое пребываніе у него въ дом&#1123; онъ старался сд&#1123;лать для нея пріятнымъ. оказывая тысячи мелкихъ услугъ, а въ тоже время старался скрывать ихъ отъ барона, который платилъ ему едва ли за двадцатую часть издержекъ и думалъ, что платитъ за все сполна.
   Несмотря на все это, баронъ находилъ жизнь въ Париж&#1123; очень дорогою и съ нетерп&#1123;ніемъ ждалъ окончанія своихъ д&#1123;лъ, чтобы врзвоатиться въ деревню. Естественно, что баронесса удивилась, когда мужъ ея, получивши наконецъ свою часть насл&#1123;дства, тысячь десять ливровъ, молчалъ объ отъ&#1123;зд&#1123;. По прим&#1123;ру благородныхъ предковъ, баронъ былъ глава и господинъ у себя въ дом&#1123; и не говорилъ о д&#1123;лахъ съ женою; она напрасно ломала себ&#1123; голову, стараясь отгадать, почему они не у&#1123;зжаютъ въ замокъ.
   Увы! причина была печальная. Б&#1123;дный баронъ вид&#1123;лъ, какъ у него передъ глазами ежедневно пріобр&#1123;таются милліоны, и не устоялъ противъ искушенія. Онъ пустился въ игру, но попытка была имъ сд&#1123;лана, къ несчастію, очень не за-долго до паденія системы. Онъ потерялъ не только десять тысячъ ливровъ; полученные имъ въ насл&#1123;дство, но еще пятьдесятъ тысячъ экю, которые не могъ уплатить иначе, какъ продавши свою землю.
   Шансы не пом&#1123;нялись въ его пользу: миражъ исчезалъ вс&#1123; больше и больше. Вс&#1123; начали обращать акціи въ деньги, толпа ломилась въ банкъ для разм&#1123;на билетовъ, и акціи падали съ каждымъ днемъ; геній торговли, называемый кредитомъ, не ос&#1123;нялъ уже своими крылами чудовищной системы Лау, и колоссъ, не им&#1123;вшій прочного пьедестала, палъ.
   Правительство не могло выплатить шести милліардовъ звонкой монеты въ обм&#1123;нъ билетовъ, и ц&#1123;нность ихъ, равно какъ и акціи компаніи, была уменьшена вполовину. Эта м&#1123;ра поразила вс&#1123;хъ ужасомъ, и система Лау пала въ н&#1123;сколько дней. Бумажныя деньги превратились въ ничто, за которое нельзя было купить куска хл&#1123;ба {Лау едва спасся отъ ярости народа. Онъ умеръ въ нищет&#1123;, въ Венеціи, оставивши во Франціи на шесть милліоновъ недвижимаго им&#1123;нія, которое было продано въ пользу его жертвъ.}.
   Когда система пала, несчастный баронъ де ла Пейроньеръ принужденъ былъ сказать о своемъ раззореніи жен&#1123;, и поручилъ Дюбуру найти ему покупщика на землю, которую сл&#1123;довало продать немедленно, для уплаты долговъ, обезпеченныхъ его пом&#1123;стьемъ.
   Дюбуръ самъ д&#1123;лалъ обороты акціями. Но въ благопріятное время и съ такимъ счастьемъ и искусствомъ, что пріобр&#1123;лъ огромные капиталы въ земл&#1123; и домахъ. Онъ не колебался предложить сыну своего благод&#1123;теля въ займы пятьдесятъ тысячъ экю.
   -- А кто ихъ отдастъ? отв&#1123;чалъ холодно баронъ, отчаянье котораго ни разу не прорвалось наружу.
   -- Я могу ждать, и даже очень долго, отв&#1123;чалъ Дюбуръ.-- Мало-по-малу вы....
   -- Н&#1123;тъ, н&#1123;тъ, прервалъ его де ла Пейроньеръ, гордо поднимая голову: -- такой наенъ былъ бы подаркомъ.
   -- Такъ что же! возразилъ Дюбуръ, страстно желавшій, чтобъ предложеніе его было принято: -- разв&#1123; я не обязанъ вс&#1123;мъ, что им&#1123;ю, велкодушію вашего отца? если бы онъ не далъ мн&#1123; въ-займы...
   -- Это другое д&#1123;ло, прервалъ его баронъ голосомъ, доказывавшимъ, что гордость его пережила богатство.
   Дюбуръ такъ сильно желалъ поб&#1123;дить чувство, которое готово было сд&#1123;латься причиною раззоренія всего семейства барона, что не оскорбился этимъ отв&#1123;томъ.
   -- Но я долженъ вамъ сказать, продолжалъ онъ, понижая голодъ: -- я больше, нежели милліонеръ.
   -- Т&#1123;мъ лучше; только изъ этого не сл&#1123;дуетъ, чтобы я долженъ былъ принимать подаяніе. Я продамъ ла Пейроньеръ.
   Баронъ произнесъ это такимъ голосомъ, что нечего было возражать. Дюбуръ, къ истинному своему сожал&#1123;нію, принужденъ былъ исполнить его требованіе.
   Земля была продана, долги уплачены; барону и жен&#1123; его осталось всего 1,200 ливровъ доходу. Баронесса, привыкла у себя въ замк&#1123; къ довольству, не могла безъ слезъ подумать о своей будущности и будущности дочери. Но она, ум&#1123;ла влад&#1123;ть собою въ присутствіи мужа, сносившаго несчастіе съ стоическою твердостью.
   Никто, однако же. не страдалъ больше его отъ потери им&#1123;нія и мысли, что онъ уже не будетъ жить въ замк&#1123; своихъ предковъ. Усилія, которыя онъ д&#1123;лалъ надъ самимъ собой, чтобы скрыть свою скорбь, были такъ велики, что онъ забол&#1123;лъ и, несмотря на вс&#1123; старанія жены, Дюбура и первыхъ докторовъ столицы, умеръ черезъ н&#1123;сколько нед&#1123;ль посл&#1123; продажи своего родового пом&#1123;стья.
   У баронессы не было ни отца, ни матери, не было родныхъ, отъ которыхъ она могла бы ожидать помощи; но нашелся в&#1123;рный помощникъ.
   Дюбуръ, встр&#1123;чавшійся съ нею въ посл&#1123;дніе полъ-года каждый день, не могъ уже скрыть отъ себя, что чувство уваженія см&#1123;шано въ его сердц&#1123; съ горячею любовью. Упрекая себя въ эгоизм&#1123;, онъ все-таки думалъ, что безпомощное положеніе баронессы ему съ-руки. Не см&#1123;я над&#1123;яться на что-нибудь важн&#1123;е частыхъ свиданій и счастія посвятить ей жизнь въ качеств&#1123; слуги и в&#1123;рнаго друга, онъ мечталъ, однако же, о блаженств&#1123;, которое скоро сд&#1123;лалось довольно в&#1123;роятнымъ.
   Первою заботою его было переселить баронессу изъ квартиры, напоминавшей ей такъ много печальнаго, въ другую, которую онъ приказалъ меблировать въ н&#1123;сколько часовъ. Удрученная скорбью, баронесса де ла Пейроньеръ едва зам&#1123;тила эту перем&#1123;ну и провела первые дни къ слезахъ, будучи не въ состояніи подумать хорошенько объ ожидающей ее участи. Наконецъ, когда печаль н&#1123;сколько утихла, она попросила къ себ&#1123; Дюбура, приходившаго два раза въ день осв&#1123;домляться о ея здоровьи, пригласила его с&#1123;сть и начала съ нимъ сов&#1123;товаться, какъ устроить ей свои д&#1123;ла, чтобы им&#1123;ть возможность существовать съ дочерью такимъ небольшимъ доходомъ. Она не скрыла, что ей очень не хочется возвращаться въ Бретань, гд&#1123; ее встр&#1123;тятъ только безплодныя сожал&#1123;нія.
   При этихъ словахъ сердце Дюбура дрогнуло отъ радости; они разс&#1123;яли его смертельное опасеніе, -- опасеніе, что мадамъ де ла Пейроньеръ у&#1123;детъ изъ Парижа. Онъ посп&#1123;шилъ утвердить въ ней эту благоразумную, по его словамъ, р&#1123;шимость, и, пользуясь благопріятной минутой, сказалъ голосомъ, которому нельзя было не пов&#1123;рить, что нашелъ въ бюро барона три тысячи ливровъ.
   -- Три тысячи ливровъ! да это страшная сумма! воскликнула баронесса, р&#1123;шительно не знавшая ц&#1123;ны деньгамъ.
   -- Конечно, если пристроить ее съ выгодою, то проценты, вм&#1123;ст&#1123; съ вашимъ настоящимъ доходомъ, дадутъ вамъ средства къ безб&#1123;дной жизни.
   -- И будете вы такъ добры распорядиться этою суммою, мосьё Дюбуръ? сказала мадамъ де ла Пейроньеръ.-- Вы на это мастеръ; и кром&#1123; того, у насъ н&#1123;тъ другихъ друзей, прибавила она, протягивая ему руку.
   Трудно было ему не пожать и не поцаловать этой руки; однако же, онъ удержался и отв&#1123;чалъ почтительнымъ тономъ. что постарается оправдать ея дов&#1123;ріе и дорожитъ ея выгодами больше, нежели своими.
   Посл&#1123; этого Дюбуру легко было продолжать свою великодушную ложь: онъ сказалъ, что пом&#1123;стилъ капиталъ ея въ чрезвычайно выгодное предпріятіе, доходъ котораго долженъ возрастать съ каждымъ годомъ, и баронесса жила въ сладкой ув&#1123;ренности, что дочь ея не испытаетъ нищеты.
   Она не могла не чувствовать признательности къ Дюбуру; это чувство и одиночество, баронессы сблизило ихъ до такой степени, что не было того дня, въ который они не проводили бы н&#1123;сколько часовъ вм&#1123;ст&#1123;. Даже маленькая Полина скучала безъ Дюбура и съ нетерп&#1123;ніемъ ждала его прихода, т&#1123;мъ бол&#1123;е, что онъ приносилъ ей иногда разныя безд&#1123;лицы. Но, принимая отъ него подарки, молодая де ла Пейроньеръ не забывала разстоянія, отд&#1123;лявшаго дочь бретанскаго дворянина отъ содержателя кофейной; она называла его, по прим&#1123;ру отца, Жозефомъ, несмотря на то, что мать называла его всегда мосьё Дюбуромъ; во вс&#1123;хъ ея манерахъ было что-то надменное, оскорбительное, угрожавшее будущему счастью, о которомъ позволялъ себ&#1123; мечтать Дюбуръ, и это была одна изъ причинъ, заставившихъ его изм&#1123;нить свое положеніе въ св&#1123;т&#1123;. При жизни мужа, мадамъ де ла Пейроньеръ могла, какъ прі&#1123;зжая, жить въ гостинниц&#1123;; но теперь, оставшись вдовою, она должна была переселиться въ другое, бол&#1123;е приличное для нея м&#1123;сто. Дюбуръ, никогда не выступавшій изъ низшихъ круговъ общества, зналъ, однако же, людей и св&#1123;тъ гораздо лучше баронессы, и опасался, какъ бы женскій инстинктъ приличія не внушилъ ей мысли удалиться въ монастырь. Онъ посп&#1123;шилъ выбрать изъ многихъ принадлежавшихъ ему въ Париж&#1123; домовъ такой, въ которомъ жильцами были два-три почтенныхъ семейства, и приказалъ меблировать въ немъ дв&#1123; квартиры, очень отдаленныя одна отъ другой. Распорядившись такимъ образомъ, онъ объявилъ однажды утромъ мадамъ де ла Пейроньеръ, что продалъ свою кофейную и хочетъ заняться исключительно денежными оборотами. Онъ предложилъ ей нанять у него въ дом&#1123;, гд&#1123; онъ самъ будетъ жить, небольшую квартиру, дешевле и во вс&#1123;хъ отношеніяхъ лучше занимаемой ею теперь.
   Улица Кенкампруа, театръ несчастій баронессы, разум&#1123;ется, им&#1123;ла для нея мало привлекательнаго, и она тотчасъ же согласилась на предложеніе Дюбура и переселилась, къ собственному и его удовольствію, въ одну изъ лучшихъ квартиръ лучшей части Парижа.
   Тутъ Дюбуръ въ н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ сд&#1123;лался св&#1123;тскимъ челов&#1123;комъ: завелъ карету, заказалъ платье первому портному и, сблизившись по-д&#1123;ламъ съ богатымъ классомъ, быстро пріобр&#1123;лъ applomb, легко доступный для челов&#1123;ка, им&#1123;ющаго дда милліона капиталу. Баронесса занималась въ тишин&#1123; своей маленькой квартиры воспитаніемъ н&#1123;жно-любимой дочери. Она безъ горя сносила лишенія, на которые осуждали ее вдовство и б&#1123;дность, но, веселая отъ природы, дорожила вс&#1123;ми удовольствіями, доступными, для женщины, живущей въ св&#1123;т&#1123;. Гордость, можно даже сказать суровость барона, никогда на перестававшаго обращаться съ нею какъ съ ребенкомъ, сд&#1123;лали для нея свободу столь сладкою, что, наслаждаясь еще и счастьемъ им&#1123;ть друга, привязанность котораго увеличивалась съ каждымъ днемъ, она восклицала иногда: "О какъ я счастлива!"
   Такъ прошелъ годъ. Дюбуръ каждый вечеръ вид&#1123;лся съ баронессой, которую любилъ т&#1123;мъ пламенн&#1123;е, что любовь его принуждена была схрываться подъ личиной холоднаго уваженія. Но Дюбуру не было еще тридцати пяти л&#1123;тъ: он&#1123; былъ хорошъ собой и любезенъ; бес&#1123;да съ нимъ была единственнымъ развлеченіемъ молодой вдовы: баронесса не скрывала отъ него, что пос&#1123;щенія его ей пріятны и онъ отважился продлить ихъ до того часа, въ который Полива ложилась спать. Оставаясь на-един&#1123;, они говорили о будущностй малютки, объ учителяхъ, которыхъ скоро пора будетъ, для нея пригласить. Въ долгомъ разговор&#1123; t&ecirc;te-&#224;-t&ecirc;te касаешься многаго; Дюбуръ изъявлялъ свое сожаленіе, что приличіе не позволяетъ ему сопутствовать баронесс&#1123;, трауръ который кончался, въ театръ и другія публичныя м&#1123;ста, такъ мало ей знакомыя, жал&#1123;лъ, что живетъ во второмъ этаж&#1123; своего дома; тогда какъ она занимаетъ квартиру въ четвертомъ. Говоря объ этихъ предметахъ, оба они невольно думали, что, соединивши свою судьбу, они могутъ упростить задачу. Наконецъ эта мысль была высказана и черезъ полтора года посл&#1123; кончины барона баронесса де ла Пейроньеръ сд&#1123;лалась госпожой Дюбуръ.
   

III.
ДВ
&#1122; КУЗИНЫ.

   День счастія Дюбура и его жены былъ днемъ горя для одиннадцатил&#1123;тней Полины. Несмотря на свою молодость, она никакъ не могла примириться съ мыслью, что бывшій содержатель кофейной будетъ ея отчимомъ. Полина всегда была любимицею отца; нич&#1123;мъ не занятый, онъ проводилъ большую часть времени съ нею и р&#1123;дко когда не говорилъ о своихъ предкахъ и т. п. Это пробудило въ ней чувство гордости, и благородная кровь, текшая въ жилахъ матери, была главною причиною уваженія, которое питала она къ ней.
   Когда за два дня до сватьбы, празднованной безъ всякаго шума, госпожа де ла Пейроньеръ сказала об&#1123; этомъ дочери, Полина заплакала и отв&#1123;чала печальнымъ голосомъ:
   -- Такъ ты не будешь уже баронессою?
   Мать постаралась было объяснять ей вс&#1123; выгоды этого брака, но Полина отв&#1123;чала на ея доводы только горькою миною, и съ этой минуты предалась печали, которую ничто не могло разс&#1123;ять
   Удовольствія, доставляемыя ей новымъ положеніемъ, не им&#1123;ли для нея, казалось, никакой привлекательности; мать съ трудомъ уговорила ее с&#1123;сть въ карету и &#1123;хать съ ней гулять или куда бы то ни было. Роскошь, окружившая ее въ первый разъ въ жизни, ей не нравилась. Холодно и гордо отв&#1123;чала она на внимательность и ласки отчима, такъ-что ему трудно было сносить присутствіе ребенка, безпрестанно становившагося какою-то преградою между нимъ и его женою.
   Полина сама избавила его отъ своего присутствія. Когда приближалось время ея конфирмаціи, она попросила мать пом&#1123;стить ее въ монастырь, гд&#1123; она въ тишин&#1123; могла бы приготовиться къ этому великому акту жизни. Дочери богатыхъ семействъ часто вступали въ то время въ монастыри; но мадамъ Дюбуръ не могла безъ грусти подумать о разлук&#1123; съ дочерью на н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ. Она сочла своимъ долгомъ посов&#1123;товаться съ мужемъ, и въ первый разъ посл&#1123; сватьбы они откровенно заговорили о предмет&#1123;, безпрестанно занимавшемъ ихъ умы, но ни разу не высказанномъ. Результатомъ этого разговора былъ сов&#1123;тъ Дюбура уступить желанію Полины. Годъ жизни вдали отъ матери, говорилъ онъ, и отсутствіе тысячи удобствъ, окружающихъ ее дома, смягчитъ въ ней, в&#1123;роятно, гордость, и она съ радостью возвратится назадъ.
   Итакъ, Полина де ла Пейроньеръ поселилась въ монастыр&#1123;, но, къ несчастью, мадамъ Дюбуръ пом&#1123;стила ее, по сов&#1123;ту жены своего нотаріуса, въ Сентъ-Шомонское аббатство, гд&#1123; вообще воспитывались дочери дворянъ. Имя Полины открыло ей входъ въ этотъ монастырь, но, вм&#1123;сто того, чтобы почерпнуть зд&#1123;сь идей, которыя могли бы примирить её съ новымъ родствомъ, она, напротивъ того; только пуще начала гордиться своимъ происхожденіемъ. Сл&#1123;дствіемъ этого было то, что, по прошествіи года, Полина, несмотря на частыя пос&#1123;щенія матери, нав&#1123;щавшей ее по н&#1123;скольку разъ въ нед&#1123;лю, просила оставить ее въ уб&#1123;жищ&#1123;, гд&#1123;, по ея словамъ, нашла она счастье.
   Такая р&#1123;шимость двенадцатил&#1123;тней д&#1123;вочки долго отравляла радость домашней жизни мадамъ Дюбуръ и ея мужа, разд&#1123;лявшаго вс&#1123; огорченія жены. Они не хот&#1123;ли, однако же, принуждать Полины и исполнили ея желаніе. Мать по прежнему продолжала нав&#1123;щать ее, и очень часто.
   Генеральные откупщики были возстановлены тотчасъ же посл&#1123; паденія системы Лау, и Дюбуръ, черезъ годъ посл&#1123; своей женитьбы, безъ труда получилъ м&#1123;сто главнаго откупщики, что поставило его въ уровень съ первыми капиталистами Парижа. Он&#1123; зажилъ со вс&#1123;й роскошью, какую позволяли его огромныя средства, держалъ открытый столъ и давалъ превосходные концерты, потому что мадамъ Дюбуръ очень любила музыку.
   Одно только наводило на него по временамъ грусть: у него не было д&#1123;тей; и некому было вознаградитъ жену его за отсутствіе Полины. Онъ былъ женатъ уже пять л&#1123;тъ и потерялъ уже надежду сд&#1123;латься отцомъ, когда мадамъ Дюбуръ родила дочь, которую они назвали, обрадованные этимъ событіемъ, Фелисите.
   Малютка сд&#1123;лалась предм&#1123;томъ н&#1123;жности, идоломъ своихъ родителей. Д&#1123;тская воля ея управляла вс&#1123;мъ въ дом&#1123;. Она была чудо какъ хороша собой, и никто не р&#1123;шался бранитъ родителей за ихъ слабость.
   Даже Полина де ла Пейроньеръ не осталась нечувствительной къ граціозной пятил&#1123;тней Фелисити и просила мать привозить ее почаще съ собою въ монастырь. Впрочемъ, расположеніе къ ребенку не сблизило ее съ ея семействомъ; ч&#1123;мъ старше она становилась, т&#1123;мъ мен&#1123;е выказывала желанія оставить монастырь и поселиться не въ своемъ, какъ говорила она, кружк&#1123;.
   Лишенные надеждъ увид&#1123;ть когда-нибудь Полину у себя въ дом&#1123; мосьё и мадамъ Дюбуръ дали Фелисите молодую подругу; Дюбуръ потерялъ брата, овдов&#1123;вшаго годъ тому назадъ и оставившаго посл&#1123; себя маленькую дочь; дядя и тетка тотчасъ, же положили взять ее къ себ&#1123;, воспитать и устроить судьбу ея. Они написали объ этомъ въ Нантъ, и черезъ н&#1123;сколько дней къ нимъ прі&#1123;хала Аполлина Дюбуръ, которая была двумя годами моложе своей кузины. Ей былъ тогда шестой годъ.
   Кузинъ пом&#1123;стили въ одной комнат&#1123;, дали имъ одну гувернантку, пригласили для нихъ однихъ и т&#1123;хъ же учителей. Фелисите, живая, в&#1123;тренная, своевольная, мало извлекала пользы изъ ученія, но Аполлина, кроткая, робкая и разсудительная, д&#1123;лала зам&#1123;чательные усп&#1123;хи. Разность ихъ характеровъ выражалась даже, въ наружности. Фелисите, живая брюнетка, съ черными глазами, стройная и гибкая, обличалась живостью, стремительностью движеній, пріятною въ ребенк&#1123;. Аполлина была граціозная малютка, съ характеромъ, сложившимся до поры зр&#1123;лой молодости и придававшимъ лицу ея. выраженіе чего-то серьёзно-кроткаго, неопред&#1123;ленно-очаровательнаго; большіе, лазоревыя глаза ея трогали за сердце прежде, нежели усп&#1123;ешь разгляд&#1123;ть, что она хороша собою.
   Понятно, что кузины часто разногласили во вкусахъ и мн&#1123;ніяхъ; но одно чувство было у нихъ постоянно общимъ -- чувство привязанности другъ къ другу. Каждая выражала его по своему. Фелисите бросала ученье и даже игру, кидалась на шею Аполлины и, восклицала:
   -- Любишь ли ты меня, кузина? любишь ли ты меня такъ, какъ я тебя люблю?....
   Аполлина возносила глаза къ небу, прижимала ее къ сердцу, но не находила словъ выразить свое чувство.
   Зато когда надо было спасти Фелисите отъ выговора или доставить ей какое-нибудь удовольствіе, она ум&#1123;ла д&#1123;йствовать. Фелисите съ дв&#1123;надцатил&#1123;тняго возраста хот&#1123;лось уже &#1123;здить по баламъ и театрамъ; ч&#1123;мъ шумн&#1123;е было общество, т&#1123;мъ больше, оно ей нравилось. Опасаясь вреда для ученія и здоровья, мадамъ Дюбуръ часто не хот&#1123;ла брать ее съ собою. Тогда Фелисите приходила въ отчаянье, и Аполлина бралась уладить д&#1123;ло. Вовсе не желая вы&#1123;зжать, потому что не знала скуки дома, она начинала упрашивать мадамъ Дюбуръ, д&#1123;лалась краснор&#1123;чивою и всегда достигала того, чего хот&#1123;лось Фелисите.
   Случалось, что мосьё Дюбуръ д&#1123;лалъ жен&#1123; своей зам&#1123;чанія на-счетъ ея слабости.
   -- Что, д&#1123;лать! отв&#1123;чала она.-- Это Аполлин&#1123; хочется на балъ! она просила меня такъ, что нельзя было отказать.
   Несмотря на противоположность характеровъ, а можетъ быть именно по причин&#1123; этой противоположности взаимная привязанность кузинъ пережила опасность, грозившую явиться съ теченіемъ времени: об&#1123; дожили до эпохи, когда всякая молодая женщина хочетъ нравиться, и не испытали ни т&#1123;ни зависти одна къ другой. Даже, напротивъ того, каждая изъ нихъ радовалась, когда хвалили кузину, и если имъ представлялся случай блеснуть своими разнородными дарованіями, то усп&#1123;хъ Фелисите радовалъ Аполлину больше своего собственнаго, также какъ Фелисите приходила въ восторгъ отъ торжества Аполлины.
   Истинное счастье царствовало въ дом&#1123; Дюбура, быстро перешедшаго изъ низшаго класса общества въ высшій. Богатство его сд&#1123;лалось колоссально. безграничный вредитъ давалъ ему средства увеличить его даже свыше своихъ желаній, и, несмотря на все это, зависть оставила въ поко&#1123; челов&#1123;ка, испытанная честность котораго не представляла ни мал&#1123;йшаго повода къ злословію. Всегда готовый помогать словомъ и д&#1123;ломъ, Дюбуръ, помня первые годы своей жизни, никогда не отказывалъ въ поддержк&#1123; молодымъ и трудолюбивымъ людямъ. Въ угоду жен&#1123; и дочери онъ жилъ очень великол&#1123;пно, но каждый годъ опред&#1123;лилъ пятьдесятъ тысячъ ливровъ для б&#1123;дныхъ, благословлявшихъ его имя.
   Можно себ&#1123; вообразить, какъ благодарилъ Дюбуръ судьбу, наслаждаясь вс&#1123;мъ, что даетъ богатство, обладая любимой женщиной и любуясь прекрасной дочерью. Онъ в&#1123;рилъ въ свою счастливую зв&#1123;зду такъ сильно, что см&#1123;ялся надъ опасеніями жены, когда она со страхомъ говорила о будущемъ замужств&#1123; Фелисите о томъ, что участь ея будетъ, можетъ быть, въ рукахъ челов&#1123;ка недостойнаго.
   -- Мой добрый геній защититъ нашу дочь, отв&#1123;чалъ онъ.-- Она не будетъ знать горя.
   Д&#1123;йствительно; эпоха, которой боялась мадамъ Дюбуръ, была близка. Фелисите было почти семнадцать л&#1123;тъ, и ей представлялось уже множество блестящихъ партій; но главнымъ достоинствомъ искателей руки ея было богатство, а оно было посл&#1123;днимъ въ глазахъ Дюбура.
   -- Мы дадимъ нашей дочери довольно денегъ, говорилъ онъ своей жен&#1123;,-- ей не для чего требовать ихъ отъ мужа. Лишь бы онъ былъ честенъ, добръ и нравился ей.
   -- Это главное, отв&#1123;чала жена.
   И они наблюдали молодыхъ людей, бывавшихъ у нихъ въ дом&#1123; и встр&#1123;чавшихся съ ними въ обществ&#1123;, обращая особенное вниманіе на то, какъ отв&#1123;чаетъ на ихъ любезности Фелисите.
   Общество Дюбура состояло изъ капиталистовъ и чиновниковъ, литераторовъ и иностранцевъ вс&#1123;хъ сословій. Дюбуръ не сближался ни съ к&#1123;мъ изъ придворныхъ, хотя многіе изъ его товарищей, такія же откупщики, какъ и онъ, были, благодаря своимъ поварамъ, знакомы съ н&#1123;которыми вельможами. Онъ постоянно изб&#1123;галъ такихъ знакомствъ: мадмоазель де Пейроньеръ внушила ему сильную антипатію къ людямъ съ именемъ. Онъ высматривалъ жениха для Фелисите въ своемъ кружку: но никому еще не удалось заслужить его особеннаго расположенія или значительной улыбки д&#1123;вушки.
   

IV.
ВОЗВРАЩЕНІЕ.

   Съ т&#1123;хъ поръ, какъ Фелисите перестала быть ребенкомъ, любовь къ ней старшей сестры усилилась, еще больше прежняго. Благородной д&#1123;виц&#1123; пошелъ уже тридцать пятый годъ, и, благодаря щедрости Дюбура, она пользовалась въ своемъ уединеніи вс&#1123;мъ, что могли ей доставить деньги. Раза два въ годъ Дюбуръ, ни въ чемъ не отказывавшій жен&#1123;, &#1123;здилъ съ нею въ Сентъ-Шомонъ, гд&#1123; мадмоазель де да Пейроньеръ принимала его съ особенною, но ледяною, уничтожающею всякое сближеніе в&#1123;жливостью. Однажды, впрочемъ, она заговорила съ нимъ о Фелисите.
   -- Я очень люблю сестрицу, сказала она : -- и отъ души желаю им&#1123;ть случай доказать ей это на д&#1123;л&#1123; быть ей полезной.
   Дюбуръ не могъ себ&#1123; представить, ч&#1123;мъ можетъ быть ей полезна старая д&#1123;вушка, съ д&#1123;тства удалившаяся отъ св&#1123;та и им&#1123;ющая всего 1,200 ливровъ годового дохода; но т&#1123;мъ не мен&#1123;е онъ былъ ей признателенъ за эти слова и &#1123;здилъ посл&#1123; того въ монастырь съ большимъ удовольствіемъ.
   Фелисите, характеръ которой вовсе не гармонировалъ съ личностью отшельницы, ц&#1123;нила, однакоже, дружбу сестры своей очень высоко. Мадмоазель де ла Пейроньеръ была вовсе не хороша собою, но въ высокой фигур&#1123; ея было что-то величественное и непринужденное; съ перваго взгляда ее нельзя было не принять за знатную даму. Познанія ея были обширн&#1123;е познаній другихъ женщинъ, умъ быстрый и &#1123;дкій. При каждомъ свиданіи съ Фелисите она давала, ей хорошія сов&#1123;ты касательно ея занятій, и въ особенности касательно ум&#1123;нья держать себя въ обществ&#1123;, что, по ея словамъ, было чрезвычайно важно для женщины, живущей въ большомъ св&#1123;т&#1123;. Въ посл&#1123;днемъ случа&#1123; Фелисите слушала ее безъ скуки: д&#1123;ло касалось св&#1123;тскихъ усп&#1123;ховъ, рано сд&#1123;лавшихся ея ц&#1123;лью. В&#1123;тренность не позволяла ей, правда, держаться въ строгости наставленій сестры, но при разныхъ случаяхъ она вспоминала слова ея и поступала сообразно полученнымъ сов&#1123;тамъ.
   Что касается до мадамъ Дюбуръ, то она никогда не могла выйти изъ-подъ вліянія своей старшей дочери. Материнская любовь и что-то въ род&#1123; угрызенія сов&#1123;сти за отлученіе дочери отъ семейства давали Полин&#1123; де ла Пейроньеръ безграничную власть надъ ея волею сердцемъ. Взаимная привязанность сестеръ была величайшею радостью для матери; когда мадмоазель де да Пейроньеръ н&#1123;жно обнимала Фелисите, она запасалась счастьемъ на н&#1123;сколько дней:
   Однажды утромъ мадамъ Дюбурь, возвратившись изъ монастыря, приказала просить къ себ&#1123; мужа. Онъ тотчасъ же пришелъ.
   -- Другъ мой, теперь я вполн&#1123; счастлива! сказала она бросаясь ему на шею. -- Полина пере&#1123;зжаетъ къ намъ.
   Возвращеніе Полины вовсе не было радостью для Дюбура. Онъ устремилъ свои глаза на жену; лицо, увядшее съ л&#1123;тами, все-таки было лицомъ обожаемой имъ женщины и сіяло радостью. Онъ улыбнулся.
   -- Она сама просила тебя объ этомъ? спросилъ онъ, съ трудомъ в&#1123;ря новости.
   -- Разум&#1123;ется; я уже давно перестала говорить ей объ этомъ. Сегодня по-утру мы разговаривали о Фелисите, о томъ, что намъ хот&#1123;лось бы выдать ее за любимаго ею челов&#1123;ка, и Подина сказала, что она отъ всего сердца желала бы помочь намъ въ этомъ д&#1123;л&#1123;. Потомъ она вдругъ прибавила: "какъ вы думаете? Не будетъ мосьё Дюбуру непріятно, если я возвращусь къ нему въ домъ?" Непріятно? отв&#1123;чала я. Напротивъ того, онъ только этого и желаетъ.
   Дюбуръ улыбнулся бы, можетъ быть, опять, но она продолжала съ жаромъ:
   -- Настоящее м&#1123;сто для моей дочери всегда въ дом&#1123; Дюбура.
   -- Ты хорошо сд&#1123;лала, что сказала это, отв&#1123;чалъ Дюбуръ, пожавши ей руку.-- Ты сказала правду.
   -- Итакъ, продолжала мадамъ Дюбуръ, вн&#1123; себя отъ восторга: посл&#1123;-завтра я привезу ее сюда, и она съ нами уже не разстанется.
   -- Желаю этого отъ всего сердца, отв&#1123;чалъ Дюбуръ,
   -- Какъ же мы ее пом&#1123;стимъ? Не надо забывать, что ей тридцать пять л&#1123;тъ, что она можетъ жить какъ замужняя женщина, принимать гостей и распоряжаться у себя по своему произволу.
   -- Мы живемъ въ нашемъ отел&#1123; одни, отв&#1123;чалъ Дюбуръ, и у насъ много лишнихъ комнатъ. Въ два дня можно устроить для нее приличное пом&#1123;щеніе.
   -- Я не объ этомъ безпокоюсь.
   -- О чемъ же?
   -- Понравится ли ей наше общество?
   -- Ч&#1123;мъ же оно дурно?
   -- Слова н&#1123;тъ; но вспомни, что она всякій разъ упоминала мн&#1123; о множеств&#1123; знатныхъ дамъ, бывшихъ ея подругами и остающихся ея знакомыми. Нашъ кружокъ покажется ей слишкомъ простъ, не говоря уже о другихъ, племянница моя...
   -- Аполлина? Милая Аполлина? прервала его жена.
   -- Она мила, это правда, но она дочь фермера, и я очень боюсь, что мадмоазель де ла Пейроньеръ будетъ питать къ ней глубокое презр&#1123;ніе?
   -- Жозефъ, ты хочешь отравить мою радость! сказала печально мадамъ Дюбуръ. Я ув&#1123;рена, что, переселившись къ вамъ, Полина будетъ ласкова со вс&#1123;ми, кто мн&#1123; дорогъ.
   -- И говоря это, ты думаешь не объ одной Аполлин&#1123;, зам&#1123;тилъ Дюбуръ съ улыбкою. Что касается до меня, то ув&#1123;ряю тебя, что дочь твоя можетъ обращаться со мною какъ ей угодно: я не буду сердиться. Не тревожься же и думай только объ удовольствій вид&#1123;ть ее у насъ въ дом&#1123;. Я сейчасъ же займусь устройствомъ ея комнатъ. Еёть при ней горничная?
   -- Да; она служитъ ей уже десять л&#1123;тъ.
   -- Хорошо! Такъ мы дадимъ ей еще двухъ лакеевъ, кучера и особую карету. Я думаю, этого будетъ достаточно?
   Мадамъ Дюбуръ бросилась ему на шею и сказала
   -- Какъ ты добръ, Жозефъ! Какъ я тебя люблю!
   Дюбуръ прижалъ ее къ сердцу и вышелъ.
   Фелисите была въ восторг&#1123;, узнавши, что Полина пере&#1123;зжаетъ къ нимъ. Ее радовала всякая новость, всякая перем&#1123;на; Но и кром&#1123; того изящныя манеры и умъ Мадмоазель де ла Пейроньеръ им&#1123;ли для нея много привлекательнаго. Она съ нетерп&#1123;ніемъ ждала ея прі&#1123;зда.
   На Аполлину это сд&#1123;лало другое впечатл&#1123;ніе. Изв&#1123;стіе о прі&#1123;зд&#1123; неизв&#1123;стной ей особы (мадамъ Дюбуръ никогда не брала ее въ монастырь), женщины гораздо старше ея л&#1123;тами, и присутствіе которой будетъ, в&#1123;роятно, м&#1123;шать задушевности вечернихъ бес&#1123;дъ, встревожило ее какъ-то странно. Аполлина была уже не ребенкомъ въ душ&#1123;; чувства ея были живы и глубоки; въ привязанности ея къ Фелисите было что-то страстное, и новая подруга являлась ей соперницей. Покам&#1123;стъ сношенія Фелисите съ Полиной ограничивались свиданіями въ монастыр&#1123;, Аполлина, проводившая съ нею все остальное время, была исключительнымъ предметомъ ея дружбы и дов&#1123;рія. Теперь она должна была разд&#1123;лить это съ другою, можетъ быть даже лишиться и того и другого. Эта мысль раздирала ей душу.
   Въ первый разъ въ жизни Аполлина испытала горе; но, благодаря власти надъ собою, составлявшей основу ея характера; она безъ труда скрыла свои чувства отъ другихъ. Только въ день, когда мадамъ Дюбуръ должна была &#1123;хать за Полиной, а Фелисите разсыпалась въ похвалахъ своей сестр&#1123;, она взяла ее за руку и сказала:
   -- А меня ты будешь еще любить хоть немножко, Фелисите?
   -- Тебя? отв&#1123;чала Фелисите, бросаясь къ ней на шею.-- Да разв&#1123; ты не вторая сестра моя, не другъ мой? Нехорошо, если ты въ этомъ сомн&#1123;ваешься.
   -- Н&#1123;тъ, я не хочу сомн&#1123;ваться, сказала Аполлина, чувствуя, что радость воскресла въ ея сердц&#1123;.
   Наконецъ мадмоазель де ла Пейроньеръ прі&#1123;хала. Мать тотчасъ же провела ее въ ея комнаты, меблированныя съ отличнымъ вкусомъ и богатствомъ. Тамъ ждала ее Фелисите; въ первый разъ сестры обнялись не разд&#1123;ленныя р&#1123;шеткой. Какъ ни была старая д&#1123;ва черства душою, ее тронула радость сестры, и она поцаловала ее н&#1123;сколько разъ. Мадамъ Дюбуръ, желая показать ей все пом&#1123;щеніе, провела ее по тремъ или четыремъ назначеннымъ для нея комнатамъ, и Полина сказала ей:
   -- Право, вы слишкомъ много обо мн&#1123; заботитесь, маменька.
   И потомъ прибавила:
   -- Я должна поблагодарить мосьё Дюбура за его вниманіе.
   -- Мужъ мой такъ занятъ д&#1123;лами, отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ: -- что мы его видимъ только за столомъ. Къ об&#1123;ду онъ, в&#1123;роятно, будетъ домой.
   -- Над&#1123;юсь, мы об&#1123;даемъ одни? сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ, сильно сомн&#1123;вавшаяся во вкус&#1123;, съ которымъ составлено общество Дюбура.
   -- Разум&#1123;ется, отв&#1123;чала ей мать.-- Ты познакомишься съ нашей племянницей....
   -- Племянницей мосьё Дюбура.
   -- Да; премилая д&#1123;вушка.
   -- Съ умомъ и дарованіями, подхватила Фелисите.-- Я ув&#1123;рена, сестрица, что она вамъ понравится.
   Мадмоазель де ла Пейроньеръ не отв&#1123;чала ничего, потому-что была совершенно равнодушна къ существованію этой д&#1123;вушки. Вскор&#1123; потомъ мать оставила ее устроиться въ новомъ жилищ&#1123;, а Фелисите посп&#1123;шила къ Аполлин&#1123;.
   Двое изъ членовъ семейства Дюбура ждали об&#1123;да съ особеннымъ волненіемъ. Аполлина, любопытствуя увид&#1123;ть чудо большого св&#1123;та, типъ хорошаго тона и изящества, боялась присутствія той, которая разд&#1123;литъ съ нею привязанность сестры. Радость Фелисите огорчала ее до такой степени, что она не исполнила ея просьбы од&#1123;ться какъ можно лучше, но над&#1123;ла самое простое платье и даже убрала свои прекрасные б&#1123;локурые волосы небрежн&#1123;е обыкновеннаго.
   Мадамъ Дюбуръ была въ такомъ же волненіи. Она не могла скрыть отъ себя, что дочь ея не утратила гордости бароновъ де ла Пейроньеръ, всосанной ею, такъ сказать, съ молокомъ. Несмотря на сказанное ею за два дня мужу, она боялась, чтобы Полина не уничтожила своимъ высоком&#1123;ріемъ не только Аполлины, но и самого хозяина дома. Н&#1123;сколько разъ мадамъ Дюбуръ была готова сообщить свои опасенія той, которая ихъ пробуждала; но она была женщина безъ характера и чувствовала, что результатъ будетъ неудаченъ. Она ждала об&#1123;да въ тревог&#1123; и волненіи.
   Наконецъ, въ обычный часъ, мадамъ Дюбуръ, племянница ея и Фелисите сошлись въ салон&#1123;; скоро пришелъ туда же и Дюбуръ, и всл&#1123;дъ за иннъ явилась мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   Черты лица, ея, не очень пріятныя, выражали въ эту минуту что-то почти ласковое. Она непринужденно подошла къ своему вотчиму и, подавая ему руку, сказала:
   -- Прошу васъ в&#1123;рить, что я съ истиннымъ удовольствіемъ возвращаюсь въ вашъ домъ.
   -- Удовольствіе это разд&#1123;ляютъ зд&#1123;сь съ вами вс&#1123;, отв&#1123;чалъ Дюбуръ, цалуя ея руку.
   Мадамъ Дюбуръ вздохнула, и слезы заблистали у нея въ глазахъ, когда дочь ея, обнявши Фелисите, с&#1123;ла возл&#1123; нея.
   -- Позвольте представить вамъ мою племянницу, сказалъ Дюбуръ, подводя къ ней Аполлону, стоившую въ углу у камина.
   -- Милое дитя, проговорила разс&#1123;янно мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   Названіе дитяти не понравилось Аполлин&#1123;, но малый ростъ ея оправдывать этотъ эпитетъ; ей было четырнадцать л&#1123;тъ, но она была развита еще такъ мало, что казалась ребенкомъ л&#1123;тъ дв&#1123;надцати.
   -- Обнимите же ее, сестрица. сказала Фелисите, обвивая рукою станъ Аполлины.-- Теперь васъ будетъ трое, не правда ли?
   Мадмоазель де ла Пейроньеръ встала и холодно коснулась губами чела Аполлины. Аполлина не чувствовала ея поцалуя. Слова Фелисите тронули ее такъ сильно, что она не чувствовала ничего, кром&#1123; горячей любви къ кузин&#1123;. Не обращая вниманія на снисходительную, ласку Полины, она прижала къ сердцу руку Фелисите, упрекая себя за ревность и за нелюбовь къ мадмоазель де ла Пейроньеръ, въ которой должна была любить сестру Фелисите
   Об&#1123;дъ, котораго такъ боялась мадамъ Дюбуръ, прошелъ очень пріятно. Кром&#1123; причинъ, побудившихъ мадмоазель де ла Пейроньеръ переселиться въ домъ своего вотчима, на нее д&#1123;йствовала еще обаятельная сила богатства. Видъ одного изъ лучшихъ отелей Парижа, множество лакеевъ въ прихожей, роскошная мебель, придававшая жилищу капиталиста видъ пышныхъ палатъ, -- все это нравилось ея до такой степени, что она едва не забыла содержателя кофейной въ улиц&#1123; Кенкампоа. Она была любезна, очень любезна, и говорила о разныхъ разностяхъ съ пл&#1123;нительною веселостью
   Фелисите, сид&#1123;вшая съ ней рядомъ, не проронила ни одного ея слова, улыбалась или хохотала при разсказ&#1123; н&#1123;которыхъ сценъ монастырской жизни и цаловала руки сестры, думая, что всею душою любитъ ту, которая ее такъ забавляла. Аполлина обращала на нее свои большіе голубые глаза и думалъ: "Фелисите права: глядя на нее, можно многому научиться; въ ней есть что-то, чего въ насъ недостаетъ. Странно, однако же, отчего она не говоритъ, кого любила она изъ своихъ монастырокъ?"
   Дюбуръ, обрадованный ласковостью Полины, былъ съ ней очень любезенъ, почти н&#1123;женъ. Всего бол&#1123;е поддерживало его въ этомъ расположеніи выраженіе лица жены: она не &#1123;ла и была, казалось, сыта радостью. Глаза ея безпрестанно блуждали по четыремъ лицамъ, соединеннымъ наконецъ за однимъ столомъ. Иногда губы ея полураскрывались блаженною улыбкой, а глаза блест&#1123;ли слезами радости.
   Вечеръ прошелъ также пріятно. Гостей въ этотъ день не принимали, и въ десять часовъ вс&#1123; разошлись.
   Дюбуръ, оставшись наедин&#1123; съ женою, взялъ ее за руку и оказалъ:
   -- Ну, теперь ты, над&#1123;юсь, довольна?
   -- А ты? отв&#1123;чала она.
   -- Совершенно доволенъ.
   И одному Богу изв&#1123;стно, какъ осчастливили ее эти два слова.
   Кузины долго не ложились спать и разговаривали о Полин&#1123;.
   -- Видишь ли, говорила Фелисите: -- я тебя не обманывала, говоря о ея любезности.
   -- Да, у нея очень граціозная манера, отв&#1123;чала Аполлина.
   -- Какъ она хорошо разсказываетъ!
   -- О, у нея много ума.
   -- Она, правда, нехороша собою.
   -- Но въ ней есть что-то благородное, и это нравится мн&#1123; больше всего.
   И похвалы не умолкали, потому-что Аполлина уже не ревновала. Движеніе, сд&#1123;ланное Фелисите въ ея пользу, успокоило ея чувство и вполн&#1123; пробудило въ ней ея природную доброту. Слово, сказанное отъ души, им&#1123;ло такъ много власти надъ Аполлиною!
   

V.
ВИЗИТЪ.

   Въ семейств&#1123; Дюбура все расположилось такъ благопріятно для мадмоазель де ла Пейроньеръ, что она очень скоро сд&#1123;лалась полною хозяйкою въ дом&#1123;. Ея мн&#1123;ніе было, приказомъ. "Мы всегда жили въ св&#1123;т&#1123;, а Полина никогда не выходила изъ монастыря," говорила мадамъ Дюбуръ молодымъ кузинамъ; -- "а между т&#1123;мъ сейчасъ видно, что она знаетъ св&#1123;тъ лучше насъ, что касается до его условій и вн&#1123;шнихъ обычаевъ."
   Д&#1123;ло въ томъ, что самоув&#1123;ренность или насм&#1123;шливый тонъ, съ которымъ благородная д&#1123;вица критиковала н&#1123;которые м&#1123;щанскіе обычаи, сохранившіеся въ семейств&#1123; Дюбура, д&#1123;лали страшное впечатл&#1123;ніе на вс&#1123;хъ, кром&#1123; самого Дюбура, и мадмоазель де да Пейроньеръ давала сов&#1123;ты только въ его отсутствіе. Она учила жить мать и сестру; Фелисите безусловно покорялась ея мн&#1123;ніямъ на-счетъ туалета, р&#1123;чей, манеръ и т. п. Аполлина же была избавлена отъ необходимости доказывать свою покорность, потому-что мадмоазель де ла Пейроньеръ не удостоивала ея своихъ сов&#1123;товъ.
   Такъ прошло около м&#1123;сяца. Однажды утромъ мадмоазель де ла Пейроньеръ, вы&#1123;зжавшая за все это время только раза два или три, вел&#1123;ла приготовить карету къ одиннадцати часамъ и сказала матери, что по&#1123;детъ нав&#1123;стить одну изъ своихъ старыхъ монастырскихъ пріятельницъ.
   Она вел&#1123;ла кучеру &#1123;хать въ Сенъ-Жерменское предм&#1123;стье, остановилась у одного изъ лучшихъ отелей Университетской улицы и приказала спросить, дома ли маркиза де Блеваль.
   Скажемъ о маркиз&#1123; н&#1123;сколько словъ.
   Гортензія де Кроасси оставила Сентъ-шомонское аббатство очень молодою и вышла за мужъ за маркиза де Блеваля. Она была единственною дочерью младшаго сына одного вельможи, сл&#1123;довательно приданое за ней было очень скромное, а самъ маркизъ де Блеваль былъ тоже не изъ богатыхъ придворныхъ.
   Дружба мадмоазель де Кроасси съ мадмоазель де ла Пейроньеръ возникла, въ монастыр&#1123; и основывалась единственно на томъ, что Полина часто дарила и всегда ссужала ее брильянтами и даже деньгами. Должно зам&#1123;тить, что мадмоазель де Кроасси, съ самой ранней молодости, понимала только одно наслажденіе: им&#1123;ть много денегъ, но не потому, чтобы была скупа или сребролюбива, а потому, что вид&#1123;ла въ этомъ средство удовлетворять безконечнымъ прихотямъ, порождаемымъ въ ней страстью къ роскоши и мотовству.
   Несчастную привычку, сд&#1123;ланную въ монастыр&#1123;, не оставила она и въ св&#1123;т&#1123;, такъ что доходовъ ея мужа далеко не хватало на такъ называемыя ею потребности, даже и тогда, когда, оставшись вдовою, она могла располагать вс&#1123;мъ им&#1123;ніемъ покойнаго маркиза. Н&#1123;сколько разъ случалось, что она &#1123;здила, по старому знакомству, въ монастырь къ мадмоазель де ла Пейроньеръ, кошелекъ которой былъ всегда для нея открытъ, и которой она и теперь еще была должна пятдесятъ луидоровъ.
   Маркиза была дома и принимала. Мадмоазель де ла Пейроньеръ прошла н&#1123;сколько комнатъ, убранныхъ съ н&#1123;которою изысканностью, но безъ нов&#1123;йшей изящности, отличавшей жилище ея вотчима. Однако же, видъ ливрейныхъ лакеевъ въ прихожей былъ для нея привлекательн&#1123;е всего прочаго. Она съ удовольствіемъ услышала отъ провожавшаго ея каммердинера, что маркиза одна. Это обстоятельство было ея очень съ руки.
   При вид&#1123; мадмоазель де ла Пейроньеръ, маркиза встала съ оттоманки, положила въ сторону нумеръ Меркурія и пошла къ ней на встр&#1123;чу.
   -- Кто бы могъ ожидать такого пріятнаго свиданія! сказала она: -- какъ р&#1123;шились вы, милая Полина, вы&#1123;хать изъ нашего монастыря и пос&#1123;тить старыхъ друзей? Вы ц&#1123;лые в&#1123;ка отказывались отъ вашихъ. приглашеній.
   -- Что д&#1123;лать! отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейррньеръ, садясь возл&#1123; маркизы: -- первые мои вы&#1123;зды доказали, что надо или принадлежать, или не принадлежать къ св&#1123;ту. У меня не было ни кареты, ни даже лакея и это ставило меня въ такую отъ васъ зависимость, что я предпочла дожидаться вашихъ визитовъ въ монастыр&#1123;.
   -- А я завтра или посл&#1123; завтра собиралась къ вамъ, сказала маркиза, вспомнивши, какъ давно не пос&#1123;щала своего лучшаго друга.
   -- Да я уже не въ монастыр&#1123;, зам&#1123;тила мадмоазель де ла Пейроньеръ
   -- Какъ? разв&#1123; вы за-мужемъ?
   -- Н&#1123;тъ, я живу теперь у матушки.
   -- У матушки! сказала маркиза голосомъ удивленія, которое оправдывали откровенныя бес&#1123;ды, бывшія когда-то между нею и Полиной въ монастыр&#1123;.
   -- Я им&#1123;ла на это важныя причины, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ: -- кажется, я вамъ говорила, что у меня есть меньшая сестра, маленькая Дюбуръ, къ несчастію. Не знаю, какъ это случилось, только я къ ней очень привязалась. Я люблю ее. Ей почти семнадцать л&#1123;тъ; она хороша собою, воспитана, съ богатымъ приданымъ, и я оставила монастырь изъ опасенія, чтобы ей не составили какъ-нибудь дурной партіи.
   -- Такъ вы думаете, что этотъ Дюбуръ позволитъ вамъ распоряжаться рукою его дочери?
   -- На это довольно будетъ воли матери; съ т&#1123;хъ поръ, какъ она сд&#1123;лала ему честь принять его имя, онъ ни въ чемъ ей не противор&#1123;читъ. а она смотритъ на все моими глазами. Вы понимаете: она виновата передо мною во многомъ и старается загладить прошедшее. Она, разум&#1123;ется, будетъ мн&#1123; благодарна, если я исправлю до н&#1123;которой степени ея ошибку, давши дочери ея имя, которое поставитъ ее наравн&#1123;тсо мною.
   -- Это будетъ съ вашей стороны величайшею для нея услугою, сказала маркиза.
   -- Конечно, отв&#1123;чала мадмоазель дела Пейроньеръ;-- для того-то я и р&#1123;шилась оставить монастырь и сблизиться съ т&#1123;ми изъ моихъ старинныхъ подругъ, которыя могутъ мн&#1123; помочь отыскать ей жениха. Я въ особенности расчитывала на васъ, любезная маркиза; мотомъ хочу повидаться еще съ баронессой д'Астракъ, съ графиней де Мирандъ....
   -- Графиня теперь на должности, прервала ее маркиза: -- но я буду завтра въ Версали и, если хотите, поговорю съ ней объ этомъ.
   -- Вы всегда такъ добры! отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ, пожимая ей руку: -- никто лучше васъ не пойметъ моего желанія, и никто больше васъ не можетъ помочь мн&#1123; въ выбор&#1123;. Надо сыскать благородную фамилію, съ скромнымъ или разстроеннымъ состояніемъ, которая согласилась бы женить насл&#1123;дника своего имени на деньгахъ.
   -- Такія фамилій есть, даже при двор&#1123;, сказала маркиза, см&#1123;ясь: -- б&#1123;да только въ томъ, что всемь изв&#1123;стно, что вотчимъ вашъ былъ содержателемъ кофейной.
   Гордая д&#1123;вушка слегка покрасн&#1123;ла, но отв&#1123;чала безъ досады:
   -- Вс&#1123; наши капиталисты почти въ томъ же положеніи; а сколько вельможъ женятся на ихъ дочкахъ?
   -- Разум&#1123;ется, отв&#1123;чала маркиза, р&#1123;шившись на такой бракъ, въ тонкости входить нечего; тутъ главное -- деньги.
   -- О что касается денегъ, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ, съ торжествомъ поднявши голову: -- такъ едва ли можно найти нев&#1123;сту богаче. Состояніе....
   Въ эту минуту отворилась дверь, и въ будуаръ вошелъ молодой челов&#1123;къ л&#1123;тъ двадцати трехъ. На немъ былъ кафтанъ, вышитый по вс&#1123;мъ швамъ золотомъ и серебромъ. Костюмъ довольно странный въ такое время дня, но т&#1123;мъ не мен&#1123;е выказывавшій всю красоту его тальи. Н&#1123;сколько бл&#1123;дный, но св&#1123;жій цв&#1123;тъ лица придавалъ блеску его чернымъ глазамъ; физіономія его отличалась правильностью и тонкостью чертъ. Волосы, слегка напудренные и еще неубранные куафферомъ, доказывали, что туалетъ его еще не конченъ, и что онъ живетъ въ отел&#1123;.
   -- Вы хот&#1123;ли взглянутъ на мое платье, сшитое для Шуази, сказалъ онъ маркиз&#1123;: -- вотъ оно; Брюво сказалъ мн&#1123;, что вы одн&#1123; съ вашей пріятельницей, и я р&#1123;шился войти, въ надежд&#1123;, что мадмоазель де ла Пейроньеръ тоже не откажется сд&#1123;лать свои зам&#1123;чанія на счетъ покроя!
   -- Платье сидитъ прекрасно, сказала маркиза, вставая и оглядывая его со вс&#1123;хъ Сторонъ.
   Мадмоазель де ла Пейроньеръ тоже встала, узнавши въ молодомъ челов&#1123;к&#1123; ребенка, котораго маркиза привозила когда то съ собою въ монастырь.
   -- Монастырка не знаетъ толку въ придворныхъ платьяхъ, сказала она, улыбаясь: -- все, что многу вамъ сказать: этотъ костюмъ идетъ вамъ, какъ нельзя лучше.
   Молодой челов&#1123;къ поблагодарилъ ее улыбкою, и покам&#1123;стъ Маркиза продолжала осматривать платье, указывая на легкія ошибки въ покро&#1123; рукавовъ, воротника и пр., мадмоазель де лр Пейроньеръ с&#1123;да, и внезапная мысль озарила ее блестящею надеждой выдать Фелисите за стоящаго передъ ней. Насл&#1123;дникъ одного изъ знаменит&#1123;йшихъ именъ во Франціи, за челов&#1123;ка, который будетъ герцогомъ, котораго король отличаетъ своею милостью! Осуществленіе этой мечты не казалось ей невозможнымъ, но д&#1123;ло надо было повести умно и ловко, и скрыть свое желаніе, чтобы въ случа&#1123; отказа не испытать непріятнаго для гордости чувства.
   Въ дв&#1123; минуты мадмоазель де ла Пейроньеръ составила планъ д&#1123;йствія, не компрометировавшій ея самолюбія.
   -- Мы такъ ув&#1123;рены въ снисходительности старинной знакомки, что принимаемъ васъ за-просто, сказалъ маркизъ, садясь возл&#1123; мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   -- Да, мы знакомы не со вчерашняго дня, отв&#1123;чала она: -- теперь уже л&#1123;тъ пятнадцать прошло съ т&#1123;хъ поръ, какъ я угощала васъ въ монастыр&#1123; конфектами.
   -- До которыхъ я былъ страстный охотникъ, сказалъ, см&#1123;ясь, маркизъ: -- что, ваши монастырки и теперь еще такія искусныя конфетчицы?
   -- В&#1123;роятно; я уже не въ монастыр&#1123;.
   -- Теперь она вполн&#1123; св&#1123;тская женщина, прибавила маркиза: -- и я над&#1123;юсь, что она будетъ пос&#1123;щать насъ чаще.
   -- А я называю васъ всё mademoiselle; извините, сказалъ маркизъ {Не дворянокъ называли въ то времч mademoiselle, даже если он&#1123; были замужемъ.}.
   -- Я не за-мужемъ, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ: -- и над&#1123;юсь, что не сд&#1123;лаю этой глупости.
   Л&#1123;та и наружность говорившей ручались за эту надежду; никто не сд&#1123;лалъ никакого зам&#1123;чанія на ея слова.
   -- Играли вы вчера у королевы? спросила сына маркиза.
   -- Игралъ.
   -- Выиграли?
   -- Проигралъ, и много; но сегодня, я ув&#1123;ренъ, я выиграю.
   -- Сегодня! сказала маркиза -- а я думала, что въ Шуази не играютъ.
   -- Иногда играютъ въ три, а другіе -- во что имъ угодно. Мадамъ де Помпадуръ хочетъ, чтобы вс&#1123; веселились.
   -- И усп&#1123;ваетъ въ этомъ съ удивительнымъ ум&#1123;ньемъ. Не забудьте поговорить ей о вашемъ д&#1123;л&#1123;; пора его кончить.
   -- Графъ д'Аржансонъ об&#1123;щалъ меня пом&#1123;стить на первую вакансію.
   -- Боже мой! какъ-будто вы не знаете, что об&#1123;щаніе министра ничего не значитъ, если маркиза не замолвитъ словечка. Я гораздо больше над&#1123;юсь на два-три слова, сказанныя мн&#1123; ею въ воскресенье, нежели на вс&#1123; об&#1123;щанія д'Аржансона.
   -- Какъ? спросила мадмоазель да ла Пейроньеръ съ удивленіемъ: -- вы видитесь съ мадамъ де Помпадуръ?
   Маркиза громко засм&#1123;ялась.
   -- Да откуда же вы, mon coeur? отв&#1123;чала она: -- конечно, я съ нею вижусь, какъ и вс&#1123; придворные. Мимо нея ни до чего не дойдете
   -- А я считала ее за нуль, возразила съ презрительною миной мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   -- Н&#1123;сколько л&#1123;тъ тому назадъ она д&#1123;йствительно была нуль, но вы, в&#1123;роятно, не знаете, что теперь она другъ короля.
   -- Другъ! а мн&#1123; говорили объ ней совс&#1123;мъ не то, сказала д&#1123;вушка тридцать пять л&#1123;тъ которой не пом&#1123;шали ей слегка покрасн&#1123;ть,
   -- Мадмоазель де ла Пейроньеръ, и вижу сохранила всю чистоту монастырскихъ нравовъ, сказалъ см&#1123;ясь маркизъ: -- и злые языки насказали ей в&#1123;рно Богъ знаетъ что о маркиз&#1123; де Помпадуръ.
   -- Да.
   -- Вамъ сказали правду, продолжалъ маркизъ: -- именно по этому-то королева сд&#1123;лала ее статсъ-дамой, а маршальша де Мирпуа, герцогиня де Бранкасъ, граоиня д'Эстрадъ и сотни другихъ ищутъ ея дружбы; я самъ принужденъ, въ истинному моему сожал&#1123;нію, оставить васъ въ настоящую минуту и итти учить дуэтъ, который буду н&#1123;тъ съ ней сегодня въ Шуази.
   Онъ всталъ и хот&#1123;лъ выйти.,
   -- Какой вы ребенокъ, Огюстъ! сказала маркиза полу-шутливымъ, полу-серьёзнымъ голосомъ.
   -- Да в&#1123;дь надо же познакомить мадмоазель де ла Пейроньеръ съ нравами общества, въ которомъ она хочетъ жить, весело отв&#1123;чалъ маркизъ: -- я берусь разсказать ей все въ десять сеансовъ.
   -- Въ десять сеансовъ! воскликнула маркиза: зам&#1123;тьте, Полина, что вы не встр&#1123;титесь съ нимъ, можетъ быть, ц&#1123;лый годъ; я живу съ нимъ въ одномъ дом&#1123;, я ему мать, а мн&#1123; только съ трудомъ удается поймать его иногда минутъ на десять.
   -- Да, у меня столько д&#1123;лъ! возразилъ маркизъ: -- дни летятъ такъ, что и не зам&#1123;чаешь.
   -- Лишь бы теб&#1123; было весело, и я довольна, сказала маркиза: -- только я не называю твоихъ занятій д&#1123;лами, и мн&#1123; хот&#1123;лось бы, чтобы ты сд&#1123;лалъ блестящую карьеру.
   -- Будьте спокойны. Д&#1123;ло очень возможное, что я возвращусь изъ Шуази подполковникомъ,
   -- Съ к&#1123;мъ вы &#1123;дете?
   -- Съ шевалье де Люссакомъ.
   -- Лучше было бы явиться съ к&#1123;мъ-нибудь постепенн&#1123;е, наприм&#1123;ръ хоть съ вашимъ старымъ кузеномъ д'Орданжемъ, который часто играетъ съ королевъ.
   -- Съ нимъ пришлось бы з&#1123;вать всю дорогу, возразилъ маркизъ: -- д'Орланжъ невыносимъ. когда заведетъ р&#1123;чь о регент&#1123; и кардинал&#1123; Дюбуа. Впрочемъ, Люссакъ, какъ вамъ изв&#1123;стно, очень хорошо принятъ при двор&#1123;. Прощайте.
   Онъ поцаловалъ руку матери, очень ловко поклонился мадмоазель де ла Пейроньеръ и вышелъ.
   -- Какъ вы его находите? спросила маркиза свою гостью.
   -- Онъ очень любезенъ, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ, не выказывая энтузіазма, который могъ бы повредить ея плану.
   Разговоръ могъ бы этимъ и кончиться, если бы предметъ его не былъ такъ близокъ маркиз&#1123;. Огюстъ де Блеваль былъ единственное существо въ мір&#1123;, къ которому она не была совершенно равнодушна. На немъ сосредоточила она и своя честолюбивыя надежды, и, весь слабый жаръ души, которымъ над&#1123;лила ее природа. Безъ любви къ сыну она и не подозр&#1123;вала бы, что у нея есть сердце.
   -- Не могу вамъ разсказать, какіе усп&#1123;хи д&#1123;лаетъ онъ при двор&#1123;, продолжала она: -- онъ, кажется, единственный молодой челов&#1123;къ, которому въ одно время покровительствуютъ и король, и королева, и дофинъ. Вы знаете, что онъ былъ одинъ изъ четырехъ первыхъ пажей главной конюшни.
   -- Вы мн&#1123; говорили.
   -- Ему не было еще шестнадцати л&#1123;тъ, когда король отличилъ его своею милостью и пожаловалъ гусарскимъ капитаномъ. Въ посл&#1123;днія дв&#1123; кампаніи онъ им&#1123;лъ счастье отличиться въ присутствіи Его Величества въ сраженіи при Фонтенуа. Теперь онъ лучше вс&#1123;хъ принятъ во дворц&#1123;. Вы видите: его назначаютъ въ по&#1123;здки, и ему открыта дорога ко всему.
   -- Т&#1123;мъ бол&#1123;е, сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ; -- что герцогъ де Кроасси уже старъ и, в&#1123;роятно, не замедлитъ оставить ему свой санъ и богатство.
   -- А! отв&#1123;чала маркиза со вздохомъ; -- вотъ это меня ужасно мучитъ. Дядя мой не сд&#1123;лалъ еще зав&#1123;щанія, и графъ де Гланденъ ему такой же внукъ, какъ и мой сынъ.
   -- Я думала, что герцогъ предпочитаетъ вашу фамилію.
   -- Я сама льстила себ&#1123; этой надеждой; я ухаживаю за нимъ такъ неусыпно! Но Огюстъ не довольно внимателенъ: онъ обходятся съ нимъ, какъ обходился бы со всякимъ другимъ старымъ родственникомъ, и ни за что на св&#1123;т&#1123; не хочетъ намекнуть ему о нашемъ желаніи. Не понимаю, что за глупая деликатность! Герцогъ, правда, ни разу не хот&#1123;лъ понять меня, когда я говорила съ нимъ объ этомъ предмет&#1123; довольно ясно. Гландены тоже не дремлютъ; они видятся съ нимъ также часто, какъ и мы; даже женили прошедшій годъ своего сына, разум&#1123;ется, въ надежд&#1123;, что у него родится сынъ; но, благодаря Бога, молодая графиня разр&#1123;шилась дочерью, и мы можемъ еще наверстать потерянное время.
   -- Я на вашемъ м&#1123;ст&#1123; посп&#1123;шила бы отыскать сыну нев&#1123;сту изъ знатной фамиліи, сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ самымъ простымъ и естественнымъ тономъ.
   -- Мы не довольно богаты, чтобы, составить блестящую партію. Надо подождать какой-нибудь особенной милости короля.
   -- Ну вотъ старшая дочь баронессы д'Англадъ? сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ, какъ будто отыскивая въ ум&#1123; своемъ приличную нев&#1123;сту.
   -- Мадмоазель д'Англадъ! отв&#1123;чала маркиза,-- да у нея не будетъ и тысячи двухъ сотъ ливровъ доходу. Ихъ три сестры.
   -- А де Ревилль?
   -- Страшно дурна собою. Огюстъ хочетъ жениться на хорошенькой.
   -- Племянница Доротеи, мадмоазель де Превизъ?
   -- Выходитъ за-мужъ черезъ м&#1123;сяцъ. Да; нев&#1123;сту найти трудно.
   -- Трудно, повторила мадмоазель де ла Пейроньеръ, стараясь, по видимому, разр&#1123;шить задачу.
   -- В&#1123;роятно, мн&#1123; будетъ легче найти жениха вашей сестр&#1123;, сказала маркиза см&#1123;ясь:-- и я сов&#1123;тую вамъ не пренебрегать этомъ д&#1123;ломъ. Вы хот&#1123;ли сказать о приданомъ, когда вышелъ Огюстъ.
   -- Приданое -- восемьсотъ тысячъ ливровъ, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   Маркиза кивнула головой, что находить эту сумму приличною.
   -- Что касается до будущаго, продолжала мадмоазель де ла Пейроньеръ:-- то матери моей пятьдесятъ л&#1123;тъ, и д&#1123;тей у ней больше не будетъ. Сестра моя ихъ единственная насл&#1123;дница и мосьё Дюбуръ оставитъ ей триста или четыреста тысячъ ливровъ доходу.
   -- Или ничего, возразила маркиза.-- Какъ над&#1123;яться на состояніе д&#1123;ловыхъ людей?
   -- Но государственные откупщики не пускаются къ обороты, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ. Черезъ ихъ руки проходятъ государственные доходы, и только. Они въ н&#1123;сколько л&#1123;тъ обогащаютъ ея, извлекая выгоды изъ своихъ должностей. Посудите, какіе страшные доходы долженъ получать челов&#1123;къ, вступившій въ эту должность уже богачемъ. Когда мосьё Дюбуръ женился на моей матери, у него было уже больше двухъ милліоновъ, и состояніе его съ т&#1123;хъ поръ постоянно увеличивалось. У него десять домовъ въ Париж&#1123;, не считая отеля, въ которомъ онъ живетъ самъ, и который поразитъ васъ своимъ великол&#1123;піемъ.
   Маркиза не проронила ни словечка изъ этого исчисленія огромнаго богатства, хотя и могла бы развлечься мыслью, внезапно родившеюся въ ея ум&#1123;. Не отв&#1123;чая ни слова своей подруг&#1123;, она начала ласкать свою собачку, лежавшую возл&#1123; не" на оттоман&#1123;, и потомъ вдругъ спросила:
   -- Такъ вашей матушк&#1123; за пятьдесятъ л&#1123;тъ?
   -- Пятьдесятъ два или пятьдесятъ три года, не знаю нав&#1123;рное. Вы можете см&#1123;ло утверждать, если будете говорить кому нибудь объ этомъ д&#1123;л&#1123;, что Фелисите останется единственною насл&#1123;дницей. Можно также опереться и на происхожденіе моей матушки: баронесса де ла Пейроньеръ урожденная де Кермадекъ. Словомъ, тутъ только одно дурное обстоятельство: отецъ.
   -- Въ отношеніи приданаго это очень хорошее обстоятельство, возразила, см&#1123;ясь, маркиза.-- А сестра ваша хороша собою?
   -- Мила какъ амуръ; всякій легко пов&#1123;ритъ, что на ней женится по любви.
   -- Это хорошо, зам&#1123;тила маркиза и снова принялась ласкать собачку.
   Мадмоазель де ла Пейроньеръ, съ невыразимою радостью догадываясь, о чемъ думаетъ маркиза, не опускала съ нея глазъ; но ни за что на св&#1123;т&#1123; не р&#1123;шилась бы она заговорить первая.
   -- Отчего же не даютъ за ней милліона? спросила наконецъ маркиза.-- Для такихъ богачей восемьсотъ тысячъ ливровъ, -- это какъ-то скупо.
   -- О, если найдется хорошій женихъ, такъ дв&#1123;сти тысячъ лишнихъ ее сд&#1123;лаютъ счета, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   Маркиза подумала н&#1123;сколько минутъ и сказала:
   -- Послушайте, Полина! что, если предложу вамъ моего сына?
   -- Я сочту себя счастлив&#1123;йшею изъ женщинъ! отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ, пожимая руку маркизы.
   -- Если бы это завис&#1123;ло только отъ меня, продолжала маркиза: -- такъ нечего больше и говорить Но такъ какъ надо спросить еще другихъ, то я прошу васъ, чтобы это осталось между нами.
   -- Въ этомъ ручаются вамъ моя дружба и интересъ моей сестры, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   Успокоенная этими доводами, и въ особенности посл&#1123;днимъ, маркиза продолжала съ полной откровенностью:
   -- Состояніе наше далеко не соотв&#1123;тствуетъ нашему положенію въ св&#1123;т&#1123;. Я не разъ думала, что сыну моему не м&#1123;шало бы жениться на деньгахъ. Но, между нами, несмотря на склонность къ роскоши, онъ ни за что не захочетъ жениться на м&#1123;шкая. То, что вы мн&#1123; говорили о вашей сестр&#1123;, можетъ уничтожать затрудненіе; надо, чтобы онъ ее увид&#1123;лъ. Если онъ найдетъ, что она довольно хороша собою, и что сл&#1123;довательно въ св&#1123;т&#1123; не скажутъ: "онъ думалъ только о приданомъ", такъ я берусь его уговорить.
   -- Въ этомъ отношеніи я совершенно спокойна, сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ -- Фелисите прелесть какъ мила.
   -- Кром&#1123; того, продолжала маркиза: -- надо, чтобы этотъ бракъ былъ вполн&#1123; одобренъ герцогомъ де Кроасси; въ противномъ случа&#1123;, согласитесь, онъ невозможенъ.
   -- Это затрудненіе важн&#1123;е, сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ съ глубокимъ вздохомъ.
   -- Можетъ быть, отв&#1123;чала маркиза.-- Но герцогъ сговорчив&#1123;е, нежели были бы на его м&#1123;ст&#1123; многіе другіе, потому что у него какія-то заморскія понятія о происхожденіи. Лишь бы она была мила, любезна, въ особенности добра и забавляла его, онъ очень охотно признаетъ ее своею племянницей. Наконецъ, третье условіе: чтобы сватьба была съиграна какъ можно скор&#1123;е, во первыхъ потому, что весною сынъ мой отправляется въ походъ съ королемъ, а во вторыхъ потому, что мн&#1123; хот&#1123;лось бы изб&#1123;жать долгихъ сношеній съ родственниками, это, вы понимаете, очень непріятно.
   -- Понимаю, очень понимаю, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ:-- я сама желаю, чтобы все это сд&#1123;лалось какъ можно скор&#1123;е. Знаете, что я думаю? Надо, чтобы свиданіе молодыхъ людей не возбудило подозр&#1123;ній. прі&#1123;зжайте ко мн&#1123; съ визитомъ и пригласите маркиза съ собою. Наше старинное знакомство....
   -- Хорошо, прервала ее маркиза.-- До т&#1123;хъ поръ я думаю даже поговорить съ нимъ объ этомъ серьёзно.
   -- Когда воротится король изъ Шуази?
   -- Посл&#1123; завтра.
   -- Такъ прі&#1123;зжайте въ четвергъ вечеромъ. Это т&#1123;мъ удобн&#1123;е, что Дюбуръ проводитъ этотъ день не знаю въ какомъ-то собраніи, и маркизъ увидитъ на первый разъ только мать и дочь.
   -- Хорошо, отв&#1123;чала маркиза.-- Въ четвергъ я буду у васъ, съ сыномъ или безъ сына.
   Он&#1123; говорили еще около часу о занимавшемъ ихъ предмет&#1123; и разстались, желая другъ другу усп&#1123;ха.
   

VI.
СВИДАНІЕ.

   Въ день, назначенный, для пос&#1123;щенія маркиза, Дюбуръ у&#1123;халъ тотчасъ посл&#1123; об&#1123;да, съ т&#1123;мъ, чтобы воротиться не раньше ужина. Мадамъ Дюбуръ не ждала къ себ&#1123; никого, потому что въ этотъ день она бывала, обыкновенно, во Французской комедіи; и безъ легкой головной боли, на которую она жаловалась съ самого утра, она, не осталась бы дома и разстроила бы неумышленно обширные планы пріятельницъ.
   Кто провелъ свою жизнь просто и однообразно, на того всякое событіе, нарушающее это однообразіе, д&#1123;лаетъ сильное впечатл&#1123;ніе; собираясь, такъ сказать, возвратить честь своей фамиліи и вывести сестру изъ сферы м&#1123;щанства, мадмоазель де ла Пейроньеръ чувствовала такое волненіе, что никакъ не могла успокоиться. Она посматривала то на часы, то на Фелисите, которую, разум&#1123;ется, не могла подготовить къ встр&#1123;ч&#1123; съ гостьми. Она досадовала. что Фелисите над&#1123;ла самое простое платье и не позаботилась о своей прическ&#1123;; но при всемъ томъ, когда Фелисите улыбалась, она думала; "она можетъ обойтись и безъ туалета."
   Мадамъ Дюбуръ, ея дочери и Аполлина уже часа два сид&#1123;ли каждая за своей работой, когда вошелъ слуга и доложилъ, что маркиза де Блеваль желаетъ вид&#1123;ть мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   -- Проси, сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ.-- Вы позволите мн&#1123; принять ее зд&#1123;сь? продолжала она, обращаясь къ матери; -- у меня, кажется, еще не зажигали св&#1123;чей. Это моя старинная подруга.
   -- Да, разум&#1123;ется, маменька! сказала Фелисите.
   -- Съ удовольствіемъ, отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ.-- Проси, Викторъ.
   Слуга вышелъ. Мадамъ Дюбуръ с&#1123;ла у камина. Фелисите, заглянувши въ зеркало, с&#1123;ла возл&#1123; нея. Аполлина придвинула свой стулъ какъ можно ближе къ ст&#1123;н&#1123; и поставила передъ собою столикъ. Мадмоазель де ла Пейроньеръ осталась по среди комнаты, трепеща при мысли, что маркиза прі&#1123;хала, можетъ быть, одна. Черезъ пять минутъ слуга доложилъ о маркиз&#1123; и ея сын&#1123;.
   Пріятельницы обнялись, а маркизъ подошелъ къ мадамъ Дюбуръ сказалъ ей какое-то прив&#1123;тствіе. Маркиза де Блеваль вполн&#1123; обладала развязностью, пріобр&#1123;таемою въ св&#1123;т&#1123;; но обращеніемъ мадамъ Дюбуръ руководили кротость и доброта сердца, составляющія истинное основаніе хорошаго тона. Она была очень любезна и прив&#1123;тлива, и разговоръ завязался безъ всякаго принужденія, несмотря на то, что за исключеніемъ Фелисите и ея матери собес&#1123;дниковъ занимала посторонняя мысль.
   Маркизъ былъ очень милъ: веселость и естественность, съ которыми онъ вм&#1123;шивался въ разговоръ, возвышали его истинно зам&#1123;чательную красоту. Его навели на разсказы о корол&#1123;, о двор&#1123;, о пасторали, которую собирались играть во дворц&#1123;, и въ которой ему назначена была роль {Для этихъ представленій, въ которыхъ больше вс&#1123;хъ отличалась мадамъ де Помпадуръ вагъ п&#1123;вица и актриса, въ Версали устроили театръ въ кабинет&#1123; медалей. Зрителей всегда было немного -- ихъ назначалъ самъ король.}. Зам&#1123;тивши, что Фелисите слушаетъ съ удовольствіемъ и вниманіемъ, онъ пустился въ подробности и обращался часто къ ней одной, что и дало ему возможность ув&#1123;риться, что она д&#1123;йствительно мила.
   Аполлина сид&#1123;ла такъ, что вид&#1123;ла только лица тетки и кузины, но н&#1123;сколько разъ улыбалась остротамъ и шуткамъ маркиза и мадмоазель, де ла Пейроньеръ, съ участіемъ сл&#1123;дя за разговоромъ о предмет&#1123;, для нея совершенно новомъ.
   Маркиза просид&#1123;ла больше часу; давая сыну возможность блеснуть, она заботилась о снисканіи добраго расположенія хозяйки; разговаривала съ ней просто и откровенно и хвалила красоту и гибкость тальи Фелисите.
   Собираясь проститься, она взглянула на каминъ, уставленный очень дорогими вещами.
   -- Право, вы живете во дворц&#1123;, сказала она: въ Версали н&#1123;тъ такихъ прекрасныхъ вещей.
   -- Мой мужъ, отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ: -- любятъ заставлять трудиться артистовъ и ремесленниковъ. У насъ, д&#1123;йствительно, есть р&#1123;дкія вещи. Жаль, что теперь вечеръ; я предложила бы вамъ взглянуть на картинную галлерею: тамъ есть превосходныя картины.
   -- Но не всегда же будетъ вечеръ, сказала маркиза, съ самою любезною улыбкою, вставая съ своего м&#1123;ста.
   -- Я очень буду рада снова увид&#1123;ть васъ зд&#1123;сь, отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ.-- Любите вы живопись? спросила она маркиза.
   -- Очень люблю, хоть и не знатокъ, отв&#1123;чалъ гусарскій капитанъ, въ жизнь свою не смотр&#1123;вшій на картину дв&#1123; минуты сряду
   -- Въ его л&#1123;та челов&#1123;къ еще не достоинъ наслаждаться образцовыми твореніями, сказала, см&#1123;ясь, маркиза.-- Если позволите, я привезу къ вамъ моего дядю, герцога де Кроасси; онъ страстный любитель живописи: у него есть картины первыхъ мастеровъ, и онъ съ удовольствіемъ пос&#1123;титъ вашу галлерею.
   -- Мн&#1123; всегда будетъ пріятно вид&#1123;ть у себя т&#1123;хъ, кого вы привезете съ собою, отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ.
   И, взглянувши нечаянно на Аполлону, вставшую, подобно прочимъ, съ своего м&#1123;ста, она сказала:
   -- Позвольте представить вамъ мою племянницу; она ужасно заст&#1123;нчива: в&#1123;чно прячется.
   -- А ее такъ пріятно вид&#1123;ть! сказала маркиза, р&#1123;шившаяся быть любезною со вс&#1123;мъ семействомъ.
   Р&#1123;шительно не позволивши хозяйк&#1123; проводить себя за дверь, она простилась и вышла съ сыномъ.
   Мадмоазель де ла Пейроньеръ вышла за нею въ прихожую.
   -- Ну, что? спросила она, когда ее не могъ слышать никто изъ родныхъ.-- Какъ вы ее находите?
   -- Я нахожу ее премилой, отв&#1123;чалъ, маркизъ.
   -- И если герцогъ не будетъ противъ, прибавила маркиза: -- такъ д&#1123;ло слажено. Прі&#1123;зжайте ко мн&#1123; завтра утромъ: мы потолкуемъ.
   -- Я буду въ одиннадцать часовъ, отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ. И он&#1123; разстались, чрезвычайно довольныя оборотомъ, который приняло д&#1123;ло.
   -- Ваша пріятельница премилая женщина, сказала мадамъ Дюбуръ Полин&#1123;, когда она вошла опять въ салонъ.-- Мы только-что говорили о ней.
   -- И объ ея сын&#1123;, прибавила Фелисите.-- Я никого не видала весел&#1123;е и любезн&#1123;е его. Не правда ли, Аполлина?
   -- Онъ мн&#1123; показался очень уменъ, отв&#1123;чала Аполлина, с&#1123;вшая на прежнее м&#1123;сто у камина.
   -- Самъ король оц&#1123;нилъ его, сказала мадмоазель де да Пейроньеръ: -- и онъ пользуется его особенною милостью. Онъ отличился въ сраженіи при Фонтенуа передъ глазами Его Величества.
   Потомъ она распространилась о его дарованіяхъ, красот&#1123;...
   -- Да, онъ очень хорошъ собой, прервала ее Фелисите: -- особенно когда улыбается Зам&#1123;тила ты его улыбку, Аполлина?
   -- Я его вовсе не видала, отв&#1123;чала Аполлина.
   -- Какъ не видала?
   -- Онъ сид&#1123;лъ ко мн&#1123; спиною.
   -- А когда уходилъ?
   -- Тогда я не см&#1123;ла поднять глазъ, потому-что тетушка говорила обо дн&#1123; маркиз&#1123;.
   -- Онъ очень красивый мужчина, сказала мадамъ Дюбуръ: -- у матери его тоже много граціи въ лиц&#1123; и пріемахъ
   И мадмоазель де ла Пейроньеръ, пользуясь случаемъ, начала расхваливать маркизу, ея умъ и сердце, такъ что Дюбуръ, возвратясь жъ ужину, нашелъ свое семейство въ восторг&#1123; отъ Блевалей. Вс&#1123; жал&#1123;ли, что онъ не им&#1123;лъ счастія ихъ вид&#1123;ть, и ут&#1123;шали его т&#1123;мъ, что маркиза прі&#1123;детъ съ сыномъ и герцогомъ де Кроасси посмотр&#1123;ть, его портретную галлерею.
   -- А что говоритъ Аполлица объ этомъ новомъ знакомств&#1123;? спросилъ Дюбуръ, обращаясь къ племянниц&#1123;, не вм&#1123;шивавшейся въ общій разговоръ.
   -- Они, кажется, очень любезны, отв&#1123;чала она.
   За. этотъ отв&#1123;тъ мадмоазетъ де ла Пейроньеръ въ первый разъ въ жизни подарила ее милостивою улыбкою.
   -- Я, конечно, не пропущу случая послушать, что скажетъ о моей галлере&#1123; герцогъ де Кроасси, сказалъ Дюбуръ:-- онъ изв&#1123;стный знатокъ; онъ еще недавно отбилъ у меня морской видъ, который былъ мной, такъ сказать, заказанъ. Это досадно, но я на него не сержусь; я радъ, когда наши вельможи покровительствуютъ искусству.
   Черезъ н&#1123;сколько дней маркиза изв&#1123;стила мадамъ Дюбуръ ласковой запиской, что желаетъ къ ней прі&#1123;хать, и Дюбуръ остался этотъ день дома.
   Фелисите уже наканун&#1123; думала, какое бы над&#1123;ть ей по этому случаю платье. Никогда еще не желала она такъ страстно явиться авантажною, хотя и не могла изъяснить себ&#1123; причины этого желанія, свое не подозр&#1123;вая, чтобы предметъ ея мыслей им&#1123;лъ виды на ея руку. Аполлина выпросила себ&#1123; позволеніе не выходить; ей нечего было, сл&#1123;довательно, заботиться о своемъ туалет&#1123;, и она усердно хлопотала вм&#1123;ст&#1123; съ горничной около кузины.
   -- Отчего ты не хочешь выйти? спросила ее въ двадцатый разъ Фелисите..
   -- Ты знаешь, что я не люблю новыхъ лицъ.
   -- Да в&#1123;дь мы увидимъ герцога; мы никогда не видали еще герцога.
   -- Мадмоазель де да Пейроньеръ говоритъ, что онъ очень старъ; старикъ интересенъ для стариковъ, а я люблю лучше смотр&#1123;ть на дядюшку.
   -- А маркизъ, маркизъ? В&#1123;дь это превосходный случай посмотр&#1123;ть и послушать его.
   -- О, возразила Аполлина, которой въ эти пять дней прожужжали уши Блевалемъ: -- ты мн&#1123; все перескажешь; держу пари, что ты не забудешь ни одного его слова.
   -- Это правда, отв&#1123;чала Фелисите, нисколько не смущаясь лукавой улыбкой кузины.-- Я постараюсь опять навести его на разсказы о двор&#1123;. Ахъ, какъ бы мн&#1123; хот&#1123;лось бывать при двор&#1123;, на балахъ у королевы!
   -- Вотъ пустяки! сказала Аполлина -- у тебя тамъ н&#1123;тъ знакомыхъ; никто не пригласилъ бы тебя танцовать.
   -- Пригласили бы! отв&#1123;чала Фелисите съ самодовольнымъ видомъ.-- Да вотъ, наприм&#1123;ръ, маркизъ де Блеваль? Разв&#1123; онъ не пригласилъ бы меня? Чтожь, ты выйдешь?
   -- Н&#1123;тъ, отв&#1123;чала Аполлина.-- Лучше ужь разскажи мн&#1123; все посл&#1123;.
   Фелисите, видя, что ей не уговорить кузины, обняла ее, взглянула въ зеркало на платье и прическу и посп&#1123;шила въ салонъ, гд&#1123; вс&#1123; уже ждали гостей.
   Маркиза не замедлила явиться съ сыномъ и герцогомъ де Кроасси. Герцогу было года семьдесятъ два по крайней м&#1123;р&#1123;; пудра не могла скрыть совершенной б&#1123;лизны его волосъ, но прямой станъ уменьшалъ на видъ его л&#1123;та; во всей фигур&#1123; его было столько благородства и достоинства, что въ немъ нельзя было не увид&#1123;ть съ перваго взгляда вельможу, и, несмотря на его прив&#1123;тливую улыбку и простыя манеры, никто ни на минуту не забывалъ высокаго м&#1123;ста, занимаемаго имъ въ св&#1123;т&#1123;.
   Общество тотчасъ же отправилось въ галлерею; герцогъ подивился огромному количеству картинъ и съ перваго взгляда зам&#1123;тилъ, что коллекція состоитъ изъ отборныхъ твореній.
   -- У васъ превосходное собраніе, мосьё Дюбуръ, сказалъ онъ, бросая жадные взоры на образцовыя произведенія живописи: -- я провелъ бы зд&#1123;сь всю жизнь, не проскучавши ни одной минуты, объявляю вамъ, что нам&#1123;ренъ осмотр&#1123;ть все съ величайшею внимательностью. Если это васъ утомятъ, оставьте меня; я займусь одинъ.
   Дюбуръ отв&#1123;чалъ, что онъ самъ не можетъ нагляд&#1123;ться на свои картины, и они пошли по галлере&#1123;. Но герцогу не для чего было спрашивать у своего спутника, кто какую картину писалъ.
   -- А! говорилъ онъ, не задумываясь: -- вотъ удивительный Альбано; вы, в&#1123;рно, дорого за него заплатили. А этотъ портретъ Ванъ-Дика, -- я не видывалъ лучшаго; только его не пом&#1123;шало бы больше осв&#1123;тить; я на вашемъ м&#1123;ст&#1123; пов&#1123;силъ бы его вотъ зд&#1123;сь, прямо противъ окна. Этотъ д&#1123;ло другое: онъ сіяетъ собственнымъ св&#1123;томъ; что за колоритъ у этого Рембрандта!-- А! де Чаржильеръ! Посмотрите, пожалуста, в&#1123;дь онъ выдерживаетъ сравненіе. А вы знаете, что этотъ Корреджіо -- копія?
   -- Вы думаете?
   -- Да; оригиналъ въ Англіи.
   -- Но вотъ Подъ-Поттеръ; онъ стоитъ всего остального.
   Не входя въ подробности дальн&#1123;йшаго осмотра галлереи, скажемъ, что онъ продолжался два часа. Дамы и маркизъ уже давно отстали отъ герцога и Дюбура и ус&#1123;лись вокругъ огромной печки, нагр&#1123;вавшей галлерею.
   Благодаря общему желанію нравиться, разговоръ не замиралъ ни на минуту. Наконецъ герцогъ и Дюбуръ возвратились къ собес&#1123;дникамъ.
   Тутъ въ первый разъ Герцогъ взглянулъ на Фелисите, и пріятное лицо ея пробудило въ немъ желаніе заняться наконецъ-живой природой.
   -- Над&#1123;юсь, мосьё Дюбуръ, сказалъ онъ: -- что дочь ваша учится рисовать? Она должна знать, что живопись им&#1123;ла свою Розальбу {Розальба Карріера родилась въ Италіи и была членомъ французской академіи живописи. Ея картины en pastel была въ это время въ большомъ ходу. Она умерла въ Венеціи, въ 1757 году.}.
   -- Сестрица занимается больше музыкою, посп&#1123;шила отв&#1123;тить мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   -- А! вы музыкантша?.. подхватила маркиза.-- Вы непрем&#1123;нно должны сказать мн&#1123; ваше мн&#1123;ніе о прекрасномъ клавесин&#1123;, который я только-что купилъ; говорятъ, отличный инструментъ. Над&#1123;юсь, что мосьё и мадамъ Дюбуръ будутъ такъ добры привезти васъ ко мн&#1123; въ четвергъ вечеромъ. У меня никого не будетъ, и мы займемся музыкой.
   Дюбуръ не р&#1123;шался, что ему отв&#1123;чать, но умоляющій взглядъ Фелисите заставилъ его согласиться на желаніе маркизы. Герцогъ де Кроасси пригласилъ Дюбура притти взглянуть и на его коллекцію, и гости простились -- до посл&#1123; завтра.
   Огюстъ де Блеваль былъ все это время чрезвычайно любезенъ; но т&#1123;мъ не мен&#1123;е визитъ показался ему, в&#1123;роятно, слишкомъ дологъ. Онъ сказалъ, что ему нужно за&#1123;хать куда-то по сос&#1123;дству, и маркиза у&#1123;хала съ герцогомъ одна.
   Она р&#1123;шилась воспользоваться этимъ t&ecirc;te-&#224;-t&ecirc;te, чтобы выв&#1123;дать мн&#1123;ніе своего дяди, съ которымъ должна была сообразоваться въ своихъ д&#1123;йствіяхъ. Она немедленно завела разговоръ о Дюбурахъ и въ особенности о Фелисите.
   -- Прелестная д&#1123;вушка! сказалъ герцогъ де Кроасси.
   -- Сестра ея, мадмоазель де ла Пейроньеръ, очень желаетъ составить ей порядочную партію, сказала маркиза.-- Я съ своей стороны желаю ей въ этомъ усп&#1123;ха.
   -- Это будетъ, в&#1123;роятно, легко, отв&#1123;чалъ герцогъ.-- Эти государственные откупщики страшные богачи.
   -- Да, продолжала маркиза равнодушно: -- Дюбуръ, наприм&#1123;ръ, даетъ за дочерью милліонъ, да посл&#1123; смерти ей достанется больше трехъ сотъ тысячъ ливровъ доходу.
   -- И вы боитесь, что она не выйдетъ за мужъ! сказалъ герцогъ, расхохотавшись.-- Вы шутите. Она можетъ выбрать себ&#1123; въ мужья кого ей вздумается.
   -- Неравенство званія можетъ остановить весьма многихъ, возразила маркиза.
   -- Полноте! Кто обращаетъ теперь на это вниманіе? Меня, по крайней м&#1123;р&#1123;, это ни остановило бы ни на минуту, если бы женщина мн&#1123; нравилась. Да и кто же, спрашиваю васъ, заботится нынче о званіи или род&#1123;? Давно ли нашъ, общій родственникъ пром&#1123;нялъ свое, имя на богатое приданое банкира? а она настоящій уродъ, между нами будь сказано. Тоже самое д&#1123;лаютъ сотни другихъ, и никого это не поражаетъ. М&#1123;щанки д&#1123;лаются придворными дамами, и часто еще самыми гордыми.
   -- Положимъ еще банкиръ; но....
   -- Что?
   Маркиза подумала, что пора сказать герцогу о томъ, что онъ все равно узналъ бы отъ другихъ, именно: что мадамъ Дюбуръ очень хорошаго происхожденія, но вышла за бывшаго содержателя кофейной, разбогат&#1123;вшаго во времена системы Лау.
   -- Ну, такъ что же? отв&#1123;чалъ герцогъ, нисколько не изм&#1123;нившій всл&#1123;дствіе этого открытія своихъ мн&#1123;ній: -- разв&#1123; содержателю кофейной не позволительно было д&#1123;лать тоже, что д&#1123;лало все Французское дворянство? Вы не начтете и десяти челов&#1123;къ, которые не играли бы въ улиц&#1123; Кенканпоа. Одни тамъ раззорились, другіе обогатились; многіе составили себ&#1123; состояніе точно такъ же, какъ Дюбуръ, и никто не см&#1123;етъ упрекать ихъ въ томъ, что они оказались ловче другихъ. Усп&#1123;хъ, усп&#1123;хъ, продолжалъ онъ свойственнымъ ему сардоническимъ тономъ:-- разв&#1123; св&#1123;тъ видитъ что нибудь, кром&#1123; усп&#1123;ха? Вы д&#1123;лаете слишкомъ много чести нын&#1123;шнему покол&#1123;нію, если думаете, что усп&#1123;хъ не зам&#1123;няетъ теперь заслугъ и многаго, ч&#1123;мъ дорожили наши предки. Кром&#1123; того, этотъ Дюбуръ, кажется мн&#1123; прекраснымъ челов&#1123;комъ. Въ немъ есть что-то благородное, а любовь къ искусству доказываетъ, что онъ челов&#1123;къ съ душою.
   -- Мадмоазель де ла Пейроньеръ была бы въ восторг&#1123;, если бы могла васъ слышатъ, сказала маркиза.-- Скажу вамъ все, прибавила она, понижая голосъ: -- б&#1123;дняжка забрала себ&#1123; въ голову выдать сестру свою за Огюста.
   -- За вашего сына?
   -- Да; то, что она говорила мн&#1123; въ пользу этого предположенія, им&#1123;етъ, конечно, н&#1123;которое основаніе. У насъ по настоящему н&#1123;тъ такого состоянія, чтобы маркизъ могъ прилично поддерживать свое имя въ св&#1123;т&#1123;, особенно пользуясь милостью короля. Конечно, теперь онъ еще молодъ и мы можемъ кое какъ обходиться, отказывая себ&#1123; то въ томъ, то въ другомъ; но черезъ н&#1123;сколько л&#1123;тъ, когда онъ возвысится, какъ можно ожидать отъ расположенія къ нему короля, мн&#1123; будетъ больно вид&#1123;ть въ моемъ сын&#1123; б&#1123;дн&#1123;йшаго изъ вельможъ. Если бы не это, я немедленно отказалась бы отъ предложенія мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   Маркиза говорила медленно, взв&#1123;шивая каждое слово и не сводя глазъ съ дяди; она ждала, чтобы онъ хоть взглядомъ, хоть словамъ высказалъ свои будущія нам&#1123;ренія касательно ея фамиліи, но лицо старика оставалось безстрастно, и онъ отв&#1123;чалъ:
   -- Зач&#1123;мъ же отказываться? Вы нескоро найдете такую богатую нев&#1123;сту. Триста или четыреста ливровъ доходу не пом&#1123;шаютъ, я думаю, Огюсту. Или вы боитесь, что онъ не съум&#1123;етъ промотать ихъ?
   Герцогъ заключилъ свой вопросъ сардоническою улыбкою. Маркизъ, вышедши изъ пажей, сд&#1123;лался жаркимъ подражателемъ самыхъ расточительныхъ молодыхъ людей, и, не дожидаясь совершеннол&#1123;тія, д&#1123;лалъ долги чтобы удовлетворять всевозможнымъ прихотямъ, маркиза сочла, впрочемъ, за лучшее говорить только о предложенномъ. брак&#1123;.
   -- Такъ какъ вы наведите этотъ, бракъ приличнымъ, сказала она,-- я, разум&#1123;ется, не могу быть противъ., т&#1123;мъ бол&#1123;е что такая богатая нев&#1123;ста, какъ вы зам&#1123;тили, сыщется нескоро. Я поговорю съ мадмоазель де ла Пейроньеръ; безъ согласія главы нашего дома, я, разум&#1123;ется, не могла датъ ей удовлетворительнаго отв&#1123;та.
   И маркиза пожала герцогу руку.
   -- Да, отв&#1123;чалъ печально старикъ.-- смерть лишила меня жены и д&#1123;тей, и у меня н&#1123;тъ теперь другого семейства, кром&#1123; васъ и Гланденовъ.
   -- В&#1123;чно эти Гландены! подумала съ досадою маркиза; но она ум&#1123;ла слишкомъ хорошо влад&#1123;въ собою, и въ голос&#1123; ея не отозвалось никакого непріятнаго чувства. Разговоръ о Дюбурахъ продолжался въ томъ же тон&#1123;, пока она не разсталась съ герцогомъ...
   Герцогъ де Круасси былъ изъ числа т&#1123;хъ людей, которые поставлены судьбою въ сферу, гд&#1123; никто съ ними не гармонируетъ. Съ благородною, возвышенною душою, съ прекраснымъ сердцемъ, съ умомъ, склоннымъ къ энтузіазму, онъ провелъ свою жизнь, въ лагер&#1123; и въ Версали, не встр&#1123;тивши никого, кто понялъ бы его и вызвалъ бы наружу скрывающуюся въ немъ теплоту чувствъ. Даже жена и д&#1123;ти его, умершія н&#1123;сколько л&#1123;тъ тому назадъ, были такъ пусты и пошлы, что онъ тридцать л&#1123;тъ заботился, сколько могъ, о ихъ счастьи, не находя въ нихъ, никакого сочувствія. Того, въ чемъ отказано ему было дома, не могъ онъ найти и въ св&#1123;т&#1123;, ни въ толп&#1123; лицем&#1123;ровъ, двора Людовика XIV въ посл&#1123;дніе годы, его жизни, и среди общества регента. Сл&#1123;дствіемъ всего этого было то, что мало по малу герцогъ началъ питать презр&#1123;ніе ко всему челов&#1123;ческому роду и не ставилъ людей подъ старость почти ни во что. Онъ искалъ удовольствія не въ отношеніяхъ съ людьми, а въ искусствахъ, въ матеріальномъ наслажденіи жизнью. Тонкость ума и недов&#1123;рчивость не м&#1123;шали ему, однако же, быть любезнымъ и добрымъ. Онъ былъ, во вс&#1123;мъ снисходителенъ, потому что ко вс&#1123;мъ былъ равнодушенъ, и д&#1123;лалъ добро, зная, что подаетъ этимъ только поводъ къ новой неблагодарности. Словомъ, герцогъ де Круасси, несмотря на свою тайную мизантропію, былъ бы любимъ весьма многими, не будь онъ даже герцогъ и пэръ, кавалеръ ордена св. Духа и одинъ изъ богат&#1123;йшихъ придворныхъ вельможъ.
   

VII.
СВАТОВСТВО.

   Маркиза, ув&#1123;рившись въ согласіи герцога, просила мадмоазель де ла Пейроньеръ поторопить д&#1123;ло. Полина усп&#1123;ла уже расположить мать свою въ пользу маркиза де Блеваля; но главнымъ союзникомъ его была все-таки его пріятная личность. Фелисите съ каждымъ днемъ находила его все прекрасн&#1123;е и любезн&#1123;е; онъ сд&#1123;лался исключительнымъ предметомъ ея разговоровъ съ Аполлиною, и заря не разъ заставала д&#1123;вушекъ за бес&#1123;дою объ Огюст&#1123; де Блевал&#1123; и о счастіи &#1123;здить съ такимъ мужемъ ко двору: двухъ нед&#1123;ль было достаточно, чтобы пробудить такія надежды въ сердц&#1123; Фелисите, потому что мадмоазель де ла Пейроньеръ сообщила ей по секрету о нам&#1123;реніи маркиза предложить ей свою руку. Фелисите сообщила это, тоже по секрету, Аполлин&#1123; и потому считала себя въ прав&#1123; говорить съ ней съ утра до ночи о томъ, который скоро будетъ, можетъ статься, ея мужемъ.
   Въ первые дни Аполлина едва прим&#1123;тила героя романа, о которомъ безпрестанно толковали; но, видя, что в&#1123;тренная кузина такъ долго занимается однимъ и т&#1123;мъ же предметомъ, она не могла не приписать этого чуда истинной любви и приняла въ ней жив&#1123;йшее участіе. Она начала пользоваться вс&#1123;ми случаями вид&#1123;ть маркиза, не выходила изъ салона въ т&#1123; дни, когда ожидала его пос&#1123;щенія, и наблюдала. его съ такимъ же волненіемъ; какъ-будто онъ хочетъ посвататься на ней, а не на ея кузин&#1123;.
   Результатъ наблюденій, въ которыхъ мудрено было подозр&#1123;вать д&#1123;вушку, считавшуюся, благодаря своему малому росту, еще ребенкомъ, былъ въ пользу маркиза. Фелисите им&#1123;ла неописанное счастіе услышать похвалы избранному своего сердца изъ устъ Аполлоны, которая находила его красавцемъ и, что всего важн&#1123;е, зам&#1123;тила н&#1123;сколько словъ, сказанныхъ имъ среди пустой болтовни, во доказывавшихъ, что у него благородное я доброе сердце. Ни придворная ловкость, ни умъ, ни красота маркиза не значили въ глазахъ Аполлины такъ много, какъ эти н&#1123;сколько словъ, сказанныхъ безъ умысла и ручавшихся ей за счастье будущей его жены.
   -- Теперь, говорила она, обнимая Филисите:-- я не боюсь за твою будущность и не меньше тебя желаю, чтобы дядюшка согласился на этотъ бракъ.
   Фелисите и безъ этого мн&#1123;нія Аполдины думала, что для нея н&#1123;тъ на земл&#1123; другого счастья, какъ сд&#1123;латься маркизою де Блеваль, но одобреніе кузины т&#1123;мъ не мен&#1123;е привело ее въ восторгъ.
   Аполлина, едва выступившая изъ д&#1123;тства, инстинктивно чувствовала, что хорошо и честно, и выказывала р&#1123;шительную склонность ко всему благоразумному. Такая счастливая организація даетъ челов&#1123;ку власть надъ вс&#1123;мъ окружающимъ,-- власть, которой люди повинуются, сами не зная почему. Такимъ вниманіемъ пользовалась молодая Аполлина не только надъ Фелисите, но и надъ мосьё Дюбуромъ. Вс&#1123; трое старались заслуживать ея одобреніе, сд&#1123;лавши или собираясь сд&#1123;лать что нибудь. Въ ней было что-то кроткое, задушевное и вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ серьёзное, внушавшее дов&#1123;ріе и расположеніе. Лицо ея, обыкновенно спокойное, д&#1123;лалось очаровательно, когда его оживляла улыбка; голосъ ея проникалъ въ душу; словомъ, она была неотразимо пл&#1123;нительна. Слуги были ей преданы безъ границъ, и даже сухая и гордая мадмоазель де ла Пейроньеръ была гораздо мягче съ Аполлиною, нежели была бы со всякою другрю д&#1123;вочкою, носящею имя Дюбура.
   А между т&#1123;мъ существо, пользовавшееся вс&#1123;ми этими преимуществами, было существо слабое, чувствительное, впечатлительное до такой степени, что радости, счастье и покой ея были въ рукахъ т&#1123;хъ, къ кому питала она сердечную привязанность. Одно слово Фелисите, дружба къ которой им&#1123;ла какой-то страстный характеръ, могло лишить ее сна на н&#1123;сколько ночей; а между т&#1123;мъ она каждый день думала: "Фелисите в&#1123;трена." Но Фелисите была добра, а изъ вс&#1123;хъ качествъ, облагороживающихъ людской родъ, доброта была первымъ въ глазахъ Аполлины. Вс&#1123; ея мысли обратились къ будущности любимой кузины. Она пожелала бы, можетъ статься, чтобы маркизъ былъ н&#1123;сколько старше и способн&#1123;е руководить въ св&#1123;т&#1123; семнадцатил&#1123;тнюю в&#1123;треную женщину; но такъ какъ старая маркиза нам&#1123;рена была не разставаться съ своимъ сыномъ и нев&#1123;сткой, то молодымъ супругамъ, думала она, будетъ на кого опереться, а взаимная любовь достаточная порука за ихъ счастье.
   Между т&#1123;мъ, какъ молодыя подруги бес&#1123;довали о сладкихъ надеждахъ, мосьё и мадамъ Дюбуръ разсматривали тотъ же предметъ съ другой точки зр&#1123;нія. Мадамъ Дюбуръ сказала своему мужу, что маркиза де Блеваль проситъ у нихъ руки Фелисите для своего сына.
   Съ первыхъ же словъ этого неожиданнаго изв&#1123;стія, Дюбуръ нахмурился. Онъ далъ жен&#1123; время торжественно исчислить вс&#1123; выгоды этого союза и заключилъ изъ этого только то, что отказъ озадачитъ и огорчитъ ее очень сильно; но чувство отвращенія къ родству съ людьми, которые, естественно, искали въ его дочери только приданаго, не возводило ему колебаться.
   -- Никогда, сказалъ онъ: -- никогда не отдадимъ мы Фелисите за челов&#1123;ка, который не предложилъ бы ей руки, если бы мы были б&#1123;дны, и который будетъ, можетъ статься, попрекать ее происхожденіемъ.
   -- Такъ ты хочешь, чтобы она умерла съ. горя? возразила жена его, пораженная этимъ отв&#1123;тамъ.
   -- Какъ такъ?
   -- Она любитъ его и не можетъ быть счастлива ни съ к&#1123;мъ другимъ?
   -- Въ ея л&#1123;та, отв&#1123;чалъ Дюбуръ; -- любовь р&#1123;дко бываетъ такъ глубока; если удалить ея отъ Блевалей, время и разс&#1123;яніе, над&#1123;юсь, скоро заставятъ ее забыть....
   -- Ты ошибаешься, прервала его съ жаромъ мадамъ Дюбуръ: ты не слышалъ, какъ говоритъ она о маркизБлевал, ты не видалъ ея восторга, когда.она узнала, что можетъ над&#1123;яться быть женою единственнаго понравившагося ей челов&#1123;ка.
   -- Какъ? сказн&#1123; Дюбуръ, такимъ страннымъ голосомъ, какимъ еще ни разу не говорилъ съ своею женой: -- такъ она уже знаетъ, что маркизъ проситъ ея руки?
   Мадамъ Дюбуръ потупила глаза, сознавая необдуманность своего поступка, и отв&#1123;чала очень тихо:
   -- Разум&#1123;ется, знаетъ.
   Дюбуръ замолчалъ и началъ въ раздумьи ходятъ по комнат&#1123;. Этотъ союзъ сильно противор&#1123;чилъ его желаніямъ; но, какъ ни больно было ему огорчить жену и дочь, онъ р&#1123;шился не уступать. Въ это время полу подавленное рыданіе жены коснулось его слуха. Онъ остановился, взялъ стулъ, с&#1123;лъ возл&#1123; нея, обнялъ ее и сказалъ:
   -- Прости меня, что я не осилилъ въ первую минуту непріятнаго впечатл&#1123;нія и заговорилъ жостко съ тобою -- съ тобою, которую люблю больше себя.
   -- Неужли ты думаешь, что можешь оскорбить меня? неужли ты думаетъ, что я могу на тебя сердиться? Н&#1123;тъ, Жоржъ; Богъ свид&#1123;тель, что я плакала не о себ&#1123;, но о нашей б&#1123;дной дочери, которая будетъ несчастна всю свою жизнь.
   И она снова заплакала.
   -- Вы преувеличиваете горе; она такъ жива и в&#1123;трена!
   -- Позови ее; пусть она сама съ тобой поговоритъ, и ты увидишь.
   -- Н&#1123;тъ, отв&#1123;чалъ Дюбуръ, чувствуя свою слабость.-- Я теб&#1123; в&#1123;рю, но выслушай: ты помнишь, что мы хот&#1123;ли выдать Филисите и мужъ не раньте осьмнадцати л&#1123;тъ?
   -- Мы не могли знать, что она полюбятъ кого нибудь раньше, и что любимый ею челов&#1123;къ выберетъ ее предпочтит&#1123;льнее передъ многими другими.
   Дюбуръ отв&#1123;чалъ на это только печальною улыбкой и продолжалъ:
   -- Фелисите н&#1123;тъ еще и семнадцати л&#1123;тъ, и я не вижу, почему бы не сказать маркизу и его матери, что мы не желаемъ выдавать ее въ такихъ молодыхъ л&#1123;тахъ; они не могутъ оскорбиться этимъ отв&#1123;томъ.
   -- Но в&#1123;дь это отказъ, сказала Мадамъ Дюбуръ, поникнувъ головою.
   -- Не совс&#1123;мъ, отв&#1123;чалъ Дюбуръ.-- Вотъ что я теб&#1123; предлагаю. Ты знаешь: мн&#1123; надо было съ&#1123;здить по д&#1123;ламъ въ Бордо; по&#1123;демъ туда вс&#1123; вм&#1123;ст&#1123;, проведемъ годъ въ дали отъ Парижа, и, если разлука, разс&#1123;янье, или встр&#1123;ча съ какимъ нибудь другимъ молодымъ челов&#1123;комъ не заставятъ Фелисите забыть маркиза, -- если маркизъ, съ своей стороны, не изм&#1123;нитъ своего нам&#1123;ренія, я по невол&#1123; пов&#1123;рю ихъ любви и соглашусь на бракъ.
   -- Такъ ты требуешь, только отсрочки? сказала мадамъ Дюбуръ, оживленная этимъ заключеніемъ.
   -- Только отсрочки.
   -- Можешь быть ув&#1123;ренъ, что любовь ихъ не остынетъ и черезъ десять л&#1123;тъ. Разв&#1123; я перестала тебя любить?
   -- А! отв&#1123;чалъ Дюбуръ: -- если бы ихъ любовь походила на нашу, -- неужели ты думаешь, что я задумался бы хоть на минуту?
   -- Такъ что же ты думаешь?
   -- Я думаю, что Фелисите увлеклась изящными пріемами, придворной манерой, а маркизъ женится на богатомъ приданомъ. Мы знаемъ его такъ мало, что не можемъ судить о его характер&#1123; и даже поведеніи.
   -- Я ув&#1123;рена, что онъ добръ и честенъ, сказала мадамъ Дюбуръ съ какимъ-то энтузіазмомъ.
   Они р&#1123;шили, однако же, отв&#1123;чать маркиз&#1123;, которую ждали въ этотъ день къ об&#1123;ду, что молодость Фелисите не позволяетъ имъ немедленно принять предложеніе маркиза.
   Условившись въ этомъ, Дюбуръ предоставилъ жен&#1123; сообщить это р&#1123;шеніе дочери и мадмоазель де ла Пейроньеръ, которая, къ его сожал&#1123;нію, очевидно им&#1123;ла сильное вліяніе на все его семейство.
   Мадамъ Дюбуръ нелегко было исполнить свое печальное порученіе. Зная, что она должна огорчить трехъ дорогихъ ей людей, которые предаются еще въ эту минуту радости, она р&#1123;шилась объявить имъ отв&#1123;тъ Дюбура вс&#1123;мъ разомъ; она сказала Фелисите, чтобы она пришла съ Аполлиной къ мадмоазель де ла Пейроньеръ, и пошла къ ней сама.
   При первыхъ же словахъ ея Фелисите пришла въ страшное отчаяніе, Аполлина заплакала, а мадмоазель де ла Пейроньеръ вышла изъ себя отъ гн&#1123;ва.
   -- Отсрочка! отсрочка! сказала она, покрасн&#1123;вши съ досадою.-- Н&#1123;тъ, объ этомъ пусть мосьё Дюбуръ и не думаетъ; такъ нельзя играть предложеніемъ, которое вм&#1123;нили бы себ&#1123; въ честь перв&#1123;йшія фамилія во Франціи. Чтобы маркиза де Блеваль настояла на сватьб&#1123;! во что бы то ни стало захот&#1123;ла сд&#1123;латься тещей мадмоазель Дюбуръ! Н&#1123;тъ, н&#1123;тъ! отсрочка значитъ отказъ, совершенный и полный отжавъ!
   -- Но в&#1123;дь отсрочка всего только на годъ, отв&#1123;чала ей мадамъ Дюбуръ очень.кротко, не оскорбляясь ея тономъ.
   -- На годъ! воскликнула сквозь слезы Фелисите.-- Кто знаетъ, будетъ ли он&#1123; еще любить меня черезъ годъ?
   -- Не говори этого, Фелисите, сказала Аполлина. Если бы онъ тебя разлюбилъ, такъ не о чемъ бы вамъ и плакать.
   -- Впрочемъ, тутъ много толковать, нечего, сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ. Семейныя, чрезвычайно важныя причины заставляютъ маркизу женить своего сына какъ можно скор&#1123;е; и если сватьбы не будетъ черезъ м&#1123;сяцъ, то никогда не будетъ.
   Горесть Фелисите удвоилась при этихъ словахъ. Напрасно мать прижимала ее къ сердцу, цаловала и просила успокоиться; Фелисите ничего не хот&#1123;ла слышать и говорила, что ее хотятъ убить. Наконецъ мадамъ Дюбуръ, сама расплакавшаяся, подала ей надежду, что, можетъ быть, все еще перем&#1123;нится. Часъ об&#1123;да приближался; он&#1123; должны были разойтись и заняться своимъ туалетомъ.
   Б&#1123;дная мать воротилась къ себ&#1123; въ комнату съ растерзаннымъ сердцемъ; кузины плакали до самого выхода въ гостиную, и мадмоазель де ла Пейроньеръ, вполн&#1123; понимавшая семейство Дюбура, од&#1123;валась очень спокойно, расчитывая на отчаяніе Фелисите.
   Вс&#1123; он&#1123; были уже н&#1123;сколько минутъ въ салон&#1123;, когда вошелъ Дюбуръ. Ему больно было вид&#1123;ть, что Фелисите, всегда сп&#1123;шившая ему на встр&#1123;чу, не трогалась теперь съ м&#1123;ста; печальная, бл&#1123;дная, съ покрасн&#1123;вшими отъ слезъ глазами, сид&#1123;ла она въ углу, рука.объ руку съ Аполлиной, лицо которой выражало глубочайшее состраданіе.
   Сердце сжалось въ сруди Дюбура; не зам&#1123;чая присутствія и надменной мины мадмоазель де ла Пейроньеръ, онъ подошелъ къ жен&#1123;, стоявшей у окна и напрасно старавшейся удержать свои слезы.
   -- Ты ей сказала? спросилъ онъ ее въ полголоса.
   -- Да! отв&#1123;чала она голосомъ отчаянія.-- Она умретъ, я въ томъ ув&#1123;рена.
   Опасенія Дюбура не простирались такъ далеко, но онъ все-таки подошелъ къ дочери, обнялъ ее и сказалъ:
   -- Ты знаешь, какъ я тебя люблю, Фелисите; ты это знаешь, -- такъ позволь же намъ, умоляю тебя, позаботиться о твоемъ, счастьи; дай намъ время узнать челов&#1123;ку, которому вручимъ мы наше сокровище. Я прошу у тебя только н&#1123;сколькихъ м&#1123;сяцевъ, Фелисите, и если этотъ молодой челов&#1123;къ окажется д&#1123;йствительно достойнымъ тебя, я дамъ мое согласіе.
   -- Тогда будетъ уже поздно, прервала его Фелисите.-- Онъ у&#1123;зжаетъ; можетъ быть, уже черезъ м&#1123;сяцъ онъ отправится въ армію.
   -- Но не в&#1123;чно же будетъ война, возразилъ Дюбуръ.-- Напротивъ того, теперь очень сильно поговариваютъ о мир&#1123;, а вы оба еще такъ молоды, что я, кажется мн&#1123;, не требую отъ васъ большой жертвы, желая отсрочить вашъ союзъ.
   Въ первый разъ въ жизни Дюбуръ не поддавался слезамъ и вол&#1123; Фелисите. Она оставила его руку и отв&#1123;чала глухимъ голосомъ, удерживая слезы.
   -- Вы можете требовать у меня жизни; я должна вамъ повиноваться -- и повинуюсь.
   Она назвала его monsieur, и это слово ранило его очень глубоко.
   -- Monsieur! повторилъ онъ.-- Разв&#1123; я теб&#1123; не отецъ?
   -- О, н&#1123;тъ, н&#1123;тъ! отецъ! воскликнула Фелисите, бросаясь ему на шею.-- Но я такъ несчастна!
   -- Такъ ты еro очень любишь? спросилаъДюбуръ.
   Фелисите подняла глаза жъ небу и упала на стулъ.
   -- Съ первой ихъ встр&#1123;чи, у нея только.и было разговору, что о немъ, сказала Аполлина.
   -- Жаль, сказала мадамъ Дюбуръ Фелисите: -- что отецъ твой не вид&#1123;лся съ маркизомъ чаще, онъ не знаетъ его хорошо, какъ мы.
   -- То есть, какъ вы воображаете себ&#1123;, что его знаете, отв&#1123;чалъ Дюбуръ.-- Неужели вы думаете, что въ н&#1123;сколько часовъ можно узнать сердце и характеръ челов&#1123;ка, особенно еслт онъ является въ качеств&#1123; жениха?
   -- Маркизъ еще такъ молодъ, что не ум&#1123;етъ притворяться, сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ.-- Въ двадцать три года люди не ум&#1123;ютъ еще носить маски.
   -- Позвольте мн&#1123; поискать въ этомъ д&#1123;л&#1123; другого ручательства, кром&#1123; вашего, отв&#1123;чалъ ей Дюбуръ очень сухо.-- Именно т&#1123; причины, которыя васъ заставляютъ желать этого брака, заставляютъ меня не желать его. Я слишкомъ хорошо знаю, какое презр&#1123;ніе будетъ питать ко мн&#1123; и моему семейству зять из знатной фамиліи.
   -- Можете ли вы забирать себ&#1123; въ голову подобныя вещи! сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ самымъ сладкимъ голосомъ.-- Неужели васъ не можетъ разув&#1123;рить въ этомъ обхожденіе, маркизы и ея сына со вс&#1123;мъ вашимъ семействомъ?
   Дюбуръ, не отв&#1123;чая ей ни слова, устремилъ свои взоры на дочь. Фелисите была неподвижна и какъ будто лишена способности вид&#1123;ть и слышать. Онъ с&#1123;лъ возл&#1123; нея.
   -- Послушай, душа моя, сказалъ онъ., Сегодня намъ некогда поговорить объ этомъ подробн&#1123;е, а мн&#1123; хот&#1123;лось бы изъяснить теб&#1123; почему я поступаю такъ, а не иначе. Отложимъ отв&#1123;тъ маркиз&#1123; де Блеваль до завтра. Жена скажетъ ей, что не усп&#1123;ла еще сообщить мн&#1123; ея предложенія.
   Фелисите знала, чего можетъ она над&#1123;яться отъ новаго разговора съ отцомъ, и обняла его ни говоря ни слова; но улыбка появилась на бл&#1123;дныхъ губахъ ея. "Скоро придетъ, думала она, "маркизъ; любезность и красота его ц&#1123;лый день будутъ говорить Дюфуру въ его пользу, и онъ непрем&#1123;нно, поб&#1123;дитъ его предуб&#1123;жденіе.
   Тоже самое думали и, вс&#1123; прочіе, кром&#1123; Дюфура. Вс&#1123; успокоились, когда доложили о маркиз&#1123; де Блеваль.
   -- Вы удивляетесь, конечно, что я одна, сказала она, входя.-- Сынъ мой сейчасъ будетъ. Съ нами случилось несчастіе, шаговъ за двадцать отъ вашего дома.
   -- Несчастье? повторили вс&#1123; въ одинъ.
   -- Да, продолжала маркиза: -- одинъ изъ моихъ людей упалъ съ запятокъ на мостовую {Въ то время за каретой стояло всегда по крайней м&#1123;р&#1123; два лакея.} и, кажется, ушибся; Огюстъ знаетъ, какъ разстроиваютъ меня такія вещи, и посп&#1123;шилъ проводить меня до вашихъ дверей.
   -- Челов&#1123;къ вашъ, однако же, не убился, над&#1123;юсь? спросила Аполлина.
   -- Н&#1123;тъ, отв&#1123;чала маркиза. -- Выходя изъ кареты, я слышала его голосъ, онъ говорилъ, что зашибъ ногу. Сынъ мой пошелъ назадъ къ карет&#1123;; онъ сейчасъ разскажетъ намъ, что тамъ собственно случилось.
   -- Несчастный хот&#1123;лъ, в&#1123;рно, соскочить, когда экипажъ еще не остановился? спросилъ Дюбуръ.
   -- И сд&#1123;лалъ, в&#1123;роятно, неловкій скачекъ, отв&#1123;чала маркиза. -- Это молодой челов&#1123;къ, онъ служитъ у меня всего нед&#1123;ли три и не привыкъ еще &#1123;здить за каретой.
   -- Надо, можетъ быть, какую-нибудъ помощь, сказалъ Дюбуръ и позвонилъ. -- Возьми кого нибудь съ собой, продолжалъ онъ, обращаясь къ вошедшему слуг&#1123;: -- и поди посмотри, не нужно ли чего прислуг&#1123; маркизы. Они у кареты, на улиц&#1123;.
   -- Скор&#1123;е! скор&#1123;е! сказали Фелисите и Аполлина.
   -- Вы слишкомъ добры, сказала маркиза. -- Кучеръ и другой лакей отвезутъ его домой и безъ посторонней помощи.
   -- А если онъ сломалъ ногу? возразила мадамъ Дюбуръ. -- Имъ трудно будетъ усидитъ его въ карету.
   -- И, в&#1123;роятно, что нибудь подобное да случилось, сказала маркиза. -- Иначе я не понимаю почему Огюста н&#1123;тъ еще зд&#1123;сь.
   -- Онъ помогаетъ, сказала Фелисите.
   -- Можетъ быть, отв&#1123;чала маркиза. -- Мн&#1123;, однако же, очень непріятно, если онъ опоздаетъ къ об&#1123;ду.
   -- О, въ подобномъ случа&#1123; можно пооб&#1123;дать когда придется, сказалъ Дюбуръ.
   Въ эту минуту, слуга, посланный Дюбуромъ, воротился и сказалъ, что на улиц&#1123; никого н&#1123;тъ, и что погребщикъ сказалъ ему, что карета у&#1123;хала уже минутъ десять тому назадъ.
   -- Это, право, непонятное для меня д&#1123;ло, сказала съ досадою маркиза. Куда же д&#1123;вался Огюстъ?
   -- Не было ли у него по сос&#1123;дству какого нибудь д&#1123;ла? спросила мадноазель де ла Пейроньеръ, тоже находившая, что онъ ведетъ себя слишкомъ легкомысленно въ такой важный день.
   -- Никакого, отв&#1123;чала маркиза: -- разв&#1123; не пошелъ ли къ Мариньи {Братъ мадамъ де Помпадуръ.}, благодарить его за то, что онъ говорилъ о нашемъ д&#1123;л&#1123; сестр&#1123; своей и министру: я, кажется, еще не говорила вамъ: можете меня поздравить: сынъ мой пожалованъ подполковникомъ.
   -- Гусарскимъ? спросила живо Фелисите. -- Ему этого очень хот&#1123;лось.
   -- Да, гусарскимъ, отв&#1123;чала маркиза.
   -- Т&#1123;мъ лучше, продолжала Фелисите. -- Гусарскій мундиръ чудо какъ хорошъ; помните, маменька, какъ мы имъ любовались два года тому назадъ на королевскомъ смотру?
   -- Да. этотъ мундиръ особенно къ лицу вашему сыну, сказала мадамъ Дюбуръ, обращаясь къ маркиз&#1123;.
   Благодаря предмету, доставившему пищу для разговора, н&#1123;сколько времени не думали ни о чемъ другомъ. Между т&#1123;мъ часъ, въ который об&#1123;дали въ знатн&#1123;йшихъ домахъ въ Париж&#1123;, давно уже прошелъ, маркизъ не являлся.
   Дюбуръ и жена его удивлялись его отсутствію; маркиза и мадмоазель де ла Пейроньеръ сердились; Фелисите и Аполлона были въ страшномъ безпокойств&#1123;. Но никто не говорилъ объ этомъ ни слова, хотя одна и таже мысль занимала вс&#1123;хъ безъ исключенія.
   Наконецъ маркиза, потерявши надежду увид&#1123;ть сына; попросила мадамъ Дюбуръ вел&#1123;ть подавать кушанье и сказала, сколько могла непринужденно, что маркиза задержало, в&#1123;роятно, какое нибудь непредвид&#1123;нное д&#1123;ло, и что онъ, конечно, уже не будетъ къ об&#1123;ду.
   Мадамъ Дюбуръ сд&#1123;лала изъ учтивости н&#1123;сколько возраженій и вел&#1123;ла подавать кушанье.
   Въ это время вошелъ маркизъ.
   -- Возможно ли! сказалъ онъ. Вы еще не за столомъ? Мн&#1123; ужасно сов&#1123;стно; разв&#1123; маменька не говорила намъ, что меня задержало?
   -- Я никакъ не предполагала, чтобы этотъ случай задержалъ васъ больше часу, отв&#1123;чала ему маркиза сухо.
   -- Извините, извините, сказалъ маркизъ, обращаясь ко всему семейству. Я долженъ былъ отвезти б&#1123;дняжку домой; онъ переломилъ себ&#1123; ногу.
   -- Очень нужно было отвозить его самому! сказала маркиза.-- Разв&#1123; при немъ не было кучера и другого лакея.
   -- Кучеръ сидитъ на козлахъ, возразилъ маркизъ съ жаромъ: -- и сл&#1123;довательно не могъ помогать въ карет&#1123;; а Франсуа я тотчасъ же послалъ за Пети {Хирургъ лейбъ-гвардіи короля, знам&#1123;нитый въ ту эпоху.}, котораго онъ, къ счастью, засталъ дома. Я у&#1123;халъ одинъ съ больнымъ, и намъ стоило немалаго труда уложить его въ экипажъ. Онъ ужасно страдалъ; не будь со мной спирту, онъ лишился бы чувствъ. Пети прі&#1123;халъ въ отель почти въ одно время съ нами, осмотр&#1123;лъ ногу и сказалъ, что переломъ неопасный; черезъ шесть нед&#1123;ль нога будетъ совершенно здорова. Я оставилъ при больномъ, по приказанію Пети, одну изъ вашихъ горничныхъ, моего камердинера и еще двухъ слугъ, и поскакалъ сюда, над&#1123;ясь заслать васъ за столомъ. Мн&#1123;, право, очень сов&#1123;стно....
   -- Вы поступили хорошо, очень хорошо, прервалъ его Дюбуръ, голосомъ почти дружескаго одобренія.
   Мадмоазель де ла Пейроньеръ взглянула при этихъ словахъ на Фелисите, лицо которой просіяло отъ радости. Аполлина пожала руку кузины, мадамъ Дюбуръ улыбнулась, какъ будто хот&#1123;ла сказать все идетъ хорошо.
   За об&#1123;домъ Дюбуръ незам&#1123;тно сл&#1123;дилъ за каждомъ движеніемъ и за каждымъ словомъ маркиза. Маркизъ не скрывалъ своей радости, что получилъ чинъ подполковника. "Подполковникъ въ 23 года долженъ быть маршаломъ въ 40" -- говорилъ онъ и съ восторгомъ думалъ о той минут&#1123;, когда очутится передъ строемъ гусаръ, о которомъ вспоминалъ съ увлеченіемъ.
   Онъ радовался, что повышенъ чиномъ во время войны, и что не дальше какъ черезъ м&#1123;сяцъ встр&#1123;тится, можетъ быть, съ врагомъ. Мадамъ Дюбуръ сказала ему, улыбаясь:
   -- Вы ухаживаете за челов&#1123;комъ, который переломилъ себ&#1123; ногу, а радуетесь, что будете убивать людей.
   -- О! отв&#1123;чалъ онъ съ жаромъ:-- на пол&#1123; сраженія д&#1123;ло другое: тамъ не жал&#1123;ешь ни себя, ни другихъ; вс&#1123; вооружены, вс&#1123; наносятъ удары; тогда думаешь только объ одномъ: бить и не быть биту.
   -- Такъ въ сраженіи вы не вспомните о т&#1123;хъ, кого любите? спросила его мадмоазель де ла Пейроньеръ, над&#1123;ясь, что онъ скажетъ какой нибудь комплиментъ Фелисите.
   -- Никогда, отв&#1123;чалъ маркизъ.
   Дюбуръ улыбнулся. Этотъ откровенный отв&#1123;тъ понравился ему больше всякой фразы..
   Въ продолженіи ц&#1123;лаго дня маркизъ былъ веселъ, откровененъ, уменъ, любезенъ со вс&#1123;ми, но больше вс&#1123;хъ съ Фелисите, на которую поглядывалъ иногда такими глазами, которые говорили если не "люблю васъ", то, по крайней м&#1123;р&#1123;: "вы мн&#1123; очень нравитесь". Онъ говорилъ о самыхъ серьёзныхъ предметахъ такъ слегка, что самый строгій судья могъ бы обвинить его въ легкомысліи, но не въ притворств&#1123;. Дюбуръ, наблюдая за нимъ, думалъ: "я понимаю любовь Фелисите; или я сильно ошибаюсь, или онъ добрый малый".
   Мадамъ Дюбуръ, воспользовавшись удобной минутой, сказала маркиз&#1123;, что ей не удалось еще поговорить съ мужемъ о д&#1123;л&#1123;, и что поэтому она не можетъ дать р&#1123;шительнаго отв&#1123;та раньше двухъ или трехъ дней.,
   Сл&#1123;дующее утро было р&#1123;шительно для Фелисите и державшихъ ея сторону. Его провели въ кабинет&#1123; Дюбура. Женщины употребили вс&#1123; усилія, чтобы вырвать у него согласіе; он&#1123; пролили столько слезъ, наговорили столько словъ, что три нед&#1123;ли спустя бывшій содержитель кофейной породнился съ одною изъ знаменит&#1123;йшихъ фамилій Франціи.
   

VIII.
МОЛОДАЯ МАРКИЗА.

   Въ изб&#1123;жаніе лишнихъ сношеній между друзьями Дюбура и Блевалей, маркиза устроила, такъ, что церемонія бракосочетанія совершились въ полночь, въ церкви отеля Кроасси. Герцогъ принялъ молодую маркизу и вс&#1123;хъ ея родственниковъ чрезвычайно ласково. По окончаніи церемоніи мадамъ Дюбуръ проводила дочь свою въ отель Блеваля, а Дюбуръ, печальный, возвратился домой съ Аполлиной и мадмоазель де ла Пейроньеръ. Полина сочла своею обязанностью наговорить ему дорогою множество прив&#1123;тствій по случаю блестящей партіи Фелисите, но онъ едва отв&#1123;чалъ ей отрывистыми словами. Аполлина тоже молчала, чувствуя, что расплачется, если заговоритъ, какъ ни усиливалась она думать только о радости и, счастьи кузины, но мысль, что она будетъ теперь разлучена съ той, которую любитъ больше самой себя, раздирала ея душу.
   Прибывши въ великол&#1123;пный домъ, насл&#1123;дница котораго на всегда поселилась въ отеля Блевалей, мадмоазель де ла Пейроньеръ простилась съ своимъ вотчимомъ и удалилась въ свои комнаты.
   -- Дождетесь вы тетушки? спросила Аполлина дядю.-- Остаться мн&#1123; съ ними?
   -- Н&#1123;тъ, ложись спать, отв&#1123;чалъ ей Дюбуръ.-- День былъ утомительный и печальный, прибавилъ онъ, съ глубокимъ вздохомъ.
   -- Но Фелисите счастлива, отв&#1123;чала ему Аполлина, пожимая его руку.
   -- Дай Богъ, чтобы это счастье не рушилось, сказалъ онъ.-- Это ут&#1123;шило бы меня въ разлук&#1123;.
   -- О, вы и тетушка будете часто ее вид&#1123;ть, сказала б&#1123;дная Аполлина, и подумала: "а я буду лишена этого счастья".
   Дюбуръ не отв&#1123;чалъ; онъ поцаловалъ ее и ушелъ къ себ&#1123;.
   Аполлина посм&#1123;шила въ свою комнату, въ которой съ самого д&#1123;тства жила съ Фелисите; уславши горничную, она бросилась въ кресло и дала волю слезамъ. Теперь ей позволено было проливать ихъ, жизнь, казалась ей, кончена, радости исчезли, -- изчесзли на всегда. Она оглядывала пустую комнату, повторяла глухимъ голосомъ: "Фелисите! Фелисите!" и Фелисите не отв&#1123;чала: "я зд&#1123;сь".
   Взглянувши нечаянно на кресло, на которомъ лежало платье, которое сбросила съ себя Фелисите, од&#1123;ваясь къ в&#1123;нцу, Аполлина бросилась цаловать это платье, косынку, поясъ, носившіе еще, казалось ей, сл&#1123;ды той, которую облекали такъ недавно. Она открыла фортепьяно и попробовала съиграть пьесу, въ посл&#1123;дній разъ игранную Фелисите; но голова ея опустилась, и она воскликнула рыдая: "о! сестра моя! сестра моя! кто возвратитъ мн&#1123; мою сестру?" Въ такомъ состояніи пробыла она до возвращенія мадамъ Дюбуръ. Она подб&#1123;жала къ окну, выходившему на дворъ, и при св&#1123;т&#1123; факела въ рук&#1123; одного изъ трехъ лакеевъ, соскочившихъ съ запятокъ, увид&#1123;ла, какъ вышла тетка ея изъ кареты и медленно, съ опущенною головою, начала подниматься по л&#1123;стниц&#1123;.
   -- И она печальна, и она несчастна? подумала Аполлина: -- Какъ будутъ они жить безъ Фелисите?
   Этой мысли было довольно, чтобы заставитъ ее забыть собственное горе. Она р&#1123;шилась постараться скрыть свою скорбь, чтобы не увеличивать скорби дяди и тетки,-- посвятить свою жизнь на ихъ ут&#1123;шеніе, возвратить имъ, хоть отчасти, счастье -- словомъ, зам&#1123;нить имъ Фелисите. Но какъ зам&#1123;нить ее? думала она: -- Фелисите была весела, любезна, а я печальна и задумчива; я не могу ихъ забавлять. Что д&#1123;лать! попробуемъ, за об&#1123;домъ надо болтать, ввечеру играть съ дядюшкой въ шахматы, читать тетушк&#1123; книги -- словомъ отгонять отъ нихъ мысль, что Фелисите н&#1123;тъ и не будетъ уже съ ними. О, если бы мн&#1123; удалось заставить ихъ улыбаться!
   Въ это время она взглянула нечаянно въ зеркало; она была бл&#1123;дна, какъ смерть, глаза красные, опухлое отъ слезъ.
   "О!.. это надо отъ нихъ скрыть, подумала она.-- Это ихъ убьетъ. Они дожили до старости и не привыкли къ горю.
   Аполлина посп&#1123;шила лечь. Усталая т&#1123;ломъ и душою, она скоро заснула; и хотя на другое утро Фелисите не откликнулась на призывъ она подавила въ себ&#1123; первое движеніе грусти, вспомнивши о т&#1123;хъ, которые зам&#1123;нили ей отца и мать.. Она позвонила, од&#1123;лась и пошла къ тетк&#1123;.
   Мадамъ Дюбуръ едва отдохнула. Дюбуръ, не желая встр&#1123;тить ее съ печальнымъ лицомъ и высказать ей, можетъ быть, множество тревожныхъ мыслей, приказалъ сказать ей, что онъ уже легъ, и мадамъ Дюбуръ, оставшись одна, провела ночь, волнуемая предчувствіями, странно противор&#1123;чившими предшествовавшей радости.
   Аполлина застала ее одну: она сид&#1123;ла у столика, опустивши голову на руку и погрузившись въ грустное раздумье.
   -- А, это ты, дочь моя, сказала она, увид&#1123;вши племянницу.
   Она р&#1123;дко называла её дочерью, и глаза Ааоллины наполнились при этомъ слов&#1123; слезами. Да! это была печальная истина: она одна осталась ут&#1123;шеніемъ въ старости для своихъ благод&#1123;телей. Она подошла къ мадамъ Дюбуръ и поцаловала ей руку. Тетка обняла ее.
   -- Я над&#1123;юсь на тебя, Аполлина, сказала она. -- Постарайся разс&#1123;ять дядю; надо его заставить забыть, сколько это возможно, что Фелисите уже не съ нами.
   И мадамъ Дюбуръ залилась слезами.
   Аполлина им&#1123;ла довольно твердости не заплакать вм&#1123;ст&#1123; съ нею и около часу ут&#1123;шала, сколько могла, тетку. Она говорила ей о счастьи молодой женщины соединившейся съ избраннымъ своего сердца, о томъ, что жизнь въ большомъ св&#1123;т&#1123; гармонируетъ съ наклонностями Фелисите,-- словомъ, обо всемъ, что говорила она со вчерашняго дня самой себ&#1123;, стараясь ут&#1123;шить себя въ гор&#1123;.
   Самоотверженіе, если оно им&#1123;етъ ц&#1123;лью покой и счастье т&#1123;хъ, кого мы любимъ, даетъ намъ какую-то волшебную силу, поддерживающую въ насъ бодрость. Несмотря на то, что дядя и тетка не могли взять ее съ собою, по&#1123;хавши къ Фелисите на другой день сватьбы, Аполлина не падала духомъ ни въ этотъ день, ни въ сл&#1123;дующій, въ который ничего, не было слышно о Фелисите "А! подумала она наконецъ, ушедши ввечеру къ себ&#1123; въ комнату: -- какъ это она не вздумала написать мн&#1123; строчки? одно слово осчастливило бы меня? И слезы ручьемъ, потекли изъ ея глазъ.
   Наконецъ, на третій день посл&#1123; сватьбы, мадамъ Дюбуръ оказала по утру, что Фелисите прійдетъ къ об&#1123;ду. Съ этой минуты Аполлина была какъ въ лихорадк&#1123;. Она ходила по комнатамъ, безпрерывно смотр&#1123;ла на часы, считала минуты и повторяла, съ страшно бьющимся сердцемъ:
   -- Скорою прі&#1123;детъ.
   Наконецъ пробило полдень, и карета молодой маркизы въ&#1123;хала на дворъ. Аполлина, бывшая въ это время въ своей комнат&#1123;, осталась какъ пригвожденная къ стулу; вскор&#1123; потомъ послышался знакомый голосъ:
   -- Аполлина! Аполлина!..
   И Фелисите бросилась въ объятія кузины.
   -- Ты зд&#1123;сь! наконецъ-то! говорила, обнимая ее, Аполлина.-- Садись же, дай на тебя взглянуть. О, если бы ты знала, какъ хот&#1123;лось мн&#1123; тебя увид&#1123;ть!.....
   -- Вчера мн&#1123; невозможно было прі&#1123;хать, отв&#1123;чала Фелисиуе, осыпая поцалуями лобъ и щеки своей кузины, -- Маркизъ у&#1123;зжаетъ черезъ три дня; мы давали большой об&#1123;дъ его полковнику и офицерамъ его полка, которые еще въ Париж&#1123;; ввечеру была музыка; а по утрамъ -- ты не можешь себ&#1123; представить, какъ уходитъ по утрамъ время съ этими обойщиками, разными магазинщиками и швеей, которая шьетъ мн&#1123; платье для двора? въ три дни некогда было духъ перевести.
   -- Знаю, знаю, отв&#1123;чала Аполлина: -- но в&#1123;дь все это теб&#1123; нравится?
   -- Я никогда еще не была такъ счастлива, отв&#1123;чала Фелисите съ лицомъ, сіяющимъ отъ удовольствія. -- Маркиз&#1123; хочетъ, чтобы я тратила сколько мн&#1123; угодно денегъ; онъ предоставилъ мн&#1123; полное право распоряжаться какъ мн&#1123; угодно моими людьми, комнатами, лошадьми, экипажемъ, -- словомъ, онъ хочетъ, чтобы я была у себя также свободна, какъ онъ у себя.
   -- У себя! произнесла Аполлина съ удивленіемъ.-- Да разв&#1123; вы живете не вм&#1123;ст&#1123;?
   -- Разум&#1123;ется, н&#1123;тъ, отв&#1123;чала Фелисите.-- Это водится только у мелкихъ буржуа. Теща сказала мн&#1123; это съ перваго же дня и я нисколько не удивилась, что мои комнаты совершенно отд&#1123;льны отъ комнатъ моего мужа.
   -- Такъ ты видишься съ нимъ столько же, сколько и до сватьбы? спросила Аполлина.
   -- Ну, н&#1123;тъ! отв&#1123;чала Фелисите, немного покрасн&#1123;вши: -- но днемъ онъ такъ занятъ, что мы почти не видимся.
   -- Но ты его любишь по прежнему?
   -- Гораздо больше, сказала живо Фелисите.
   -- А онъ?
   -- Онъ никогда не былъ со мною такъ любезенъ, какъ съ т&#1123;хъ поръ, какъ я сд&#1123;лалась его женою.
   -- Это меня радуетъ, сказала Аполлина, заключая кузину въ свои объятія.-- Твое счастье ут&#1123;шитъ меня во всемъ; я чувствую, что мн&#1123; почти не видать тебя!
   -- Что ты это говоришь? возразила Фелисите: -- что можетъ насъ разлучить?
   -- Я сама такъ думала, отв&#1123;чала Аполлина: -- но ты живешь не въ своемъ дом&#1123;.
   -- Мы об&#1123;даемъ у тещи, это правда, сказала Фелисите: -- но я ув&#1123;рена, что ты можешь прі&#1123;зжать къ ней об&#1123;дать съ папенькой и маменькой, когда теб&#1123; вздумается.
   -- Маркиза ни разу не просила ихъ привезти меня съ собою, отв&#1123;чала Аполлина, гордость которой уступила другому, сильн&#1123;йшему чувству: во всякомъ другомъ случа&#1123; она не удостоила бы вниманія пренебреженіе къ ней маркизы.
   -- Она пригласитъ тебя, пригласитъ, сказала Фелисите.-- И, кром&#1123; того, ты можешь прі&#1123;зжать ко мн&#1123; по утрамъ, а я, какъ только у&#1123;детъ мой мужъ, буду проводить у васъ ц&#1123;лые дни.
   -- Это д&#1123;ло другое, сказала, обнимая ее, Аполлина. Лицо ея снова просіяло радостью, между т&#1123;мъ какъ Фелисите разсказывала ей тысячи подробностей о жизни вельможъ,-- подробностей, совершенно неизв&#1123;стныхъ семейству Дюбура.
   Все радовало Фелисите. Титло маркизы, право румяниться, которымъ ока начала пользоваться очень усердно, обширное пом&#1123;щеніе, занимаемое ею въ отели, многочисленное общество въ салон&#1123; тещи, занимавшее ее какъ любительницу новыхъ лицъ, и въ особенности потому, что изящныя манеры и лоскъ хорошаго тона, совершенно до т&#1123;хъ поръ ей незнакомые, представляли ей образцы, съ которыми ока над&#1123;ялась скоро поравняться.
   Аполлина слушала ее съ удовольствіемъ, неизм&#1123;ннымъ при вид&#1123; радости на лиц&#1123; кузины. Она удивилась сначала, что, исчисляя свои наслажденія, Фелисите почти не упоминала объ Огюст&#1123; де Блевал&#1123;, объ избранномъ своего сердца, безъ котораго она не могла, по ея словамъ, жить; но, поставивши себя на ея м&#1123;сто (что всегда легко для одаренныхъ воображеніемъ) она подумала: "ему одолжена она вс&#1123;ми этими удовольствіями, имъ она счастлива, и мысль о немъ не покидаетъ ея, когда она говоритъ о своемъ счастьи".
   Этотъ день былъ днемъ блаженства для Ааоллины. Но сл&#1123;дующіе не соотв&#1123;тствовали ему. Фелисите была представлена ко двору, Фелисите была эанята туалетомъ, Фелисите должна была сд&#1123;лать съ тещею сотни визитовъ, и больше нед&#1123;ли не являлась къ родителямъ. Только разъ мадамъ Дюбуръ удалось захватить ее въ отели въ ту самую минуту, когда она собралась &#1123;хать съ визитами, которые должны были продлиться до ночи, -- и мадамъ Дюбуръ возвратилась домой съ изв&#1123;стіемъ, что Фелисите не можетъ назначить день, когда прі&#1123;детъ къ нимъ.
   Прожить нед&#1123;лю, не видавши Фелисите,-- это было выше силъ Аполлины. Ею овлад&#1123;ла смертельная тоска. Часы, которые проводила она въ своей опуст&#1123;вшей комнат&#1123;, приводили ее въ отчаянье, и страшное усиліе, съ которымъ она старалась скрыть грусть свою въ присутствіи дяди и тетки, кончилась т&#1123;иъ, что она забол&#1123;ла горячкой и слегла въ постель.
   Докторъ объявилъ , что она больна очень опасно. Д&#1123;йствительно, въ тотъ же вечеръ появился сильный бредъ и другіе очень неблагопріятные симптомы.
   Нельзя выразить, какъ были огорчены Дюбуръ и жена его мыслью о возможной потер&#1123; Аполлины, ихъ любимицы, ихъ "второй дочери"; скорбь ихъ разд&#1123;ляли вс&#1123; домашніе, и даже мадмоазель де да Пейрояьеръ оказалась не совс&#1123;мъ нечувствительною къ опасности, въ которой находилась б&#1123;дная д&#1123;вушка.
   Этотъ случай оторвалъ молодую маркизу отъ ея удовольствій. Маркизъ два дня тому назадъ отправился во Фландрскую армію, и она собиралась у&#1123;хать съ тещею въ деревню, гд&#1123; он&#1123; нам&#1123;ревались провести л&#1123;то, когда н&#1123;сколько строкъ, написанныхъ матерью, погрузили ее въ отчаяніе.
   Едва сказавши слова два маркиз&#1123;, она полет&#1123;ла къ родителямъ и явилась къ нимъ страшно разстроенною: она рыдала дорогою такъ сильно, что тронула бы каменное сердце. Привыкшая къ счастью съ самого д&#1123;тства, она въ первый разъ испытала горе: смерть грозила лишить ее подруги, и она незнала м&#1123;ры ни въ радости, ни въ скорби. Аполлина не узнала ея; лицо ея гор&#1123;ло; сверкающіе глаза были неподвижны и страшны; Фелисите ужаснулась и объявила, что не выйдетъ изъ ея комнаты, пока опасность не миновалась, три ночи и три дня не отходила она отъ постели больной, ухаживая за нею съ неутомимостью отчаянья.
   Мадамъ Дюбуръ, несмотря на свои л&#1123;та и слабое здоровье, тоже и день, и ночь не покидала больной. Дюбуръ безпрестанно нав&#1123;щалъ ее, всякій разъ ожидая найти въ комнат&#1123; бездушное т&#1123;ло. Наконецъ де ла Пейроньеръ тоже нав&#1123;дывалась къ Аполлин&#1123; довольно часто, въ особенности зат&#1123;мъ, чтобы уговаривать молодую Маркизу отдохнуть. Но Фелисите не вид&#1123;ла и не слышала ничего, кром&#1123; своей милой Аполлины, то бредившей, то лежавшей безъ движенія, въ состояніи, близкомъ къ агоніи.
   На третій день горячка утихла. Фелисите показалось, что рука Аполлины, которую она не выпускала изъ своей, какъ будто желая удержать готовую улет&#1123;ть душу, не такъ горяча. Глаза больной показались ей при слабомъ св&#1123;т&#1123; св&#1123;чи не такъ дики, и вдругъ Аполлина произнесла слабымъ, но внятнымъ голосомъ:
   -- Тетушка!
   -- Я зд&#1123;сь, душа моя! отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ. бросаясь къ больной.
   -- А меня ты узнаешь? спросила Фелисите.-- Скажи, скажи, что ты меня узнаешь.
   Небесная радость блеснула въ полупотухшихъ глазахъ Аполлины; она протянула руки къ молодой маркиз&#1123;, но вдругъ он&#1123; упали, и она лишилась чувствъ.
   -- Умерла! сказала мадамъ Дюбуръ въ отчаяньи.
   -- Н&#1123;тъ, н&#1123;тъ! отв&#1123;чала Фелисите, дрожа отъ страха.
   Она припала къ кузин&#1123;, и голосъ и слезы ея оживили ее какъ будто волшебною силой.
   -- Это ты, ты? проговорила Аполлина, раскрывая глаза.-- Дай мн&#1123; на тебя взглянуть.
   -- Она не отходила отъ тебя ц&#1123;лыхъ трое сутокъ, сказала мадамъ Дюбуръ.-- Но если ты хочешь, чтобы она осталась, то должна успокоиться и молчать, пока не прі&#1123;детъ докторъ.
   Аполлина протянула одну руку тетк&#1123;, а другою сд&#1123;лала Фелисите знакъ с&#1123;сть возл&#1123; нея, и начала гляд&#1123;ть на нее съ ангельскою улыбкою.
   Вскор&#1123; потомъ прі&#1123;халъ Буваръ {Знаменитый въ то время докторъ.} и, удивленный и обрадованный въ положеніи больной, объявилъ, что она спасена.
   -- Спасена! спасена! воскликнула Фелисите, бросаясь къ нему на шею.
   -- Да, маркиза, отв&#1123;чалъ Буваръ.-- Природа помогла врачу, какъ часто случается съ молодыми паціентами. Вс&#1123; дурные симптомы исчезли. Теперь нуженъ только покой, и она скоро оправится.
   Д&#1123;йствительно, черезъ нед&#1123;лю Аполлина встала. Фелисите провела все это время у нея, и это немало способствовало ея выздоровленію. Нельзя выразить словами восторга Дюбура, жены его и Фелисите, когда они снова увид&#1123;ли Аполлину за своимъ столомъ. Ко всеобщему удивленію, она зам&#1123;тно выросла; это была уже не та д&#1123;вушка, которой давали не больше дв&#1123;надцати л&#1123;тъ. Высокій ростъ, грація движеній, и лицо, не утратившее, своей красоты отъ бл&#1123;дности.-- сл&#1123;дствія бол&#1123;зни, -- д&#1123;лали изъ племянницы Дюбура одну изъ очаровательн&#1123;йшихъ женщинъ.
   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

IX.
БРАКЪ ВЪ 1747 ГОДУ.

   Черезъ н&#1123;сколько дней, Фелисите, совершенно ув&#1123;рившись въ спасеніи Аполлины, согласилась возвратиться въ своей тещ&#1123;, и у&#1123;хала съ нею въ Блеваль, прекрасное родовое пом&#1123;стье во ста льё отъ Парижа. Все новое было очень по душ&#1123; Фелисите: она сулила себ&#1123; много удовольствія отъ деревенской жизни, особенно зная, что &#1123;детъ въ деревню съ женщиной, ненавидящей одиночество и скуку, и сл&#1123;довательно найдетъ, по всей в&#1123;роятности, въ прекрасномъ замк&#1123; вс&#1123; развлеченія Парижа.
   Маркиза не над&#1123;ялась, чтобы нев&#1123;стка подарила ее въ этомъ году внукомъ. Это приводило ее въ отчаянье, потому что герцогъ де Круасси ни въ чемъ не перем&#1123;нилъ своихъ поступковъ посл&#1123; сватьбы внука и равно пос&#1123;щалъ и ласкалъ Гланденовъ и Блевалей. Фелисите мало заботилась объ этомъ старик&#1123;; онъ наскучалъ ей, а ухаживанье маркизы было вовсе не въ ея дух&#1123;, такъ что она едва ее слушала, когда ей приходило въ голову заводить съ нев&#1123;сткой р&#1123;чь о важномъ предмет&#1123;. Фелисите знала, что будетъ когда нибудь влад&#1123;ть милліонами, и не понимала, что ей за надобность ст&#1123;снять себя ради пріобр&#1123;тенія одного или двухъ лишнихъ. Къ несчастію, и уваженіе ея къ мадмоазель де ла Пейроньеръ очень уменьшилось съ т&#1123;хъ поръ, какъ она познакомилась со многими придворными дамами. Благородная сестра казалась ей теперь немножко провинціальною, и это лишало маркизу еще одного средства им&#1123;ть вліяніе на нев&#1123;стку, капризы которой легко могли столкнуться съ ея страстью къ господству, потому что маркиза над&#1123;ялась подчинить своей вол&#1123; Фелисите также, какъ подчинила безпечнаго ея мужа.
   Между т&#1123;мъ какъ замокъ Блеваль, открытый для блестящаго сос&#1123;дства, сд&#1123;лался центромъ разныхъ праздниковъ и изящнаго общества, Аполлина была счастлива ув&#1123;ренностью въ любви той, которую сама любила выше всего въ мір&#1123;. Два раза въ нед&#1123;лю она писала и молодой маркиз&#1123;, давая ей отчетъ въ мал&#1123;йшихъ событіяхъ ихъ семейной жизни, и при всякой радости повторяла: "Фелисите узнаетъ объ этомъ черезъ н&#1123;сколько дней."
   Фелисите писала гораздо р&#1123;же, но описывала столько развлеченій въ замк&#1123;, полномъ гостей, и столько по&#1123;здокъ въ окрестности, что Аполлина очень ясно вид&#1123;ла, почему она не можетъ писать чаще, и очень ловко извиняла ее передъ издамъ Дюбуръ, когда та говорила иногда, оскорбленная слиткомъ долгимъ молчаніемъ: "она насъ совс&#1123;мъ забыла".
   Что касается до мосьё Дюбура, то онъ очень хорошо предвид&#1123;лъ, что св&#1123;тскія удовольствія совершенно отвлекутъ Фелисите отъ семейства, и не удивлялся, долго не получая изв&#1123;стій изъ Блеваля. Любимою мечтою его было выдать дочь свою за челов&#1123;ка, который согласился бы жить у него въ дом&#1123;; любовь и мадмоазель де ла Пейроньеръ разрушили этотъ планъ, и съ т&#1123;хъ поръ онъ только минутно и урывками наслаждался счастьемъ отца.
   Благодаря этому положенію д&#1123;лъ, онъ и жена его съ каждымъ днемъ все больше и больше привязывались къ Аполлин&#1123;. Удовольствіе жить съ племянницей не только вознаграждало Дюбура за скуку житъ съ падчерицей, но даже и мадамъ Дюбуръ, невольно сравнивая иногда любезность Аполлины съ сухостью своей дочери, не см&#1123;ла спросить себя, кто изъ нихъ ей мил&#1123;е.
   Но тихую радость ихъ возмущала иногда мысль, что и Аполлину придется выдать за мужъ и испытать, можетъ быть, горечь новой разлуки. Несмотря на то, однако же, Дюбуръ говорилъ вс&#1123;мъ и каждому, что даетъ за ней богатое приданое, и питалъ въ тайн&#1123; надежду, что любимая мечта его осуществится по крайней м&#1123;р&#1123; при замужств&#1123; Аполлины, т. е., что племянница не вы&#1123;детъ изъ его дом&#1123;.
   Аполлин&#1123; наступилъ шестнадцатый годъ. Она была увлекательно хороша собой; цв&#1123;тъ лица, н&#1123;сколько бл&#1123;дный, отличался св&#1123;жестью листьевъ б&#1123;лой розы; большіе голубые глаза и кроткая улыбка сіяли умомъ и добротою; туча пепельно русыхъ волосъ волновалась вокругъ лица и ниспадала на алебастровую шею. Талья была зам&#1123;чательно гибка и стройна.
   Красота и деньги не замедлили собрать вокругъ нея толпу искателей ея руки; но, хотя мосьё и мадамъ Дюбуръ находили многихъ изъ нихъ достойными Аполлины, никому не удалось, однако же, получить согласія д&#1123;вушки, а дяд&#1123; и тетк&#1123; немного стоило предоставить ей въ этомъ отношеніи полную волю. "Она еще такъ молода,-- говорила мадамъ Дюбуръ -- что можетъ выбирать , и если она счастлива съ нами, такъ пусть съ нами и живетъ"
   Д&#1123;йствительно, Аполлина наслаждалась въ это время т&#1123;мъ невозмутимымъ счастьемъ, которое дается намъ въ уд&#1123;лъ только на короткій срокъ. Любимая вс&#1123;ми, кто ее окружалъ, она находила невыразимое удовольствіе угождать дяд&#1123; и тетк&#1123;, ут&#1123;шать ихъ на старости л&#1123;тъ. Богатство позволяло ей удовлетворять великодушнымъ порывамъ своего сердца. Въ часы отдыха она съ усп&#1123;хомъ занималась искусствами, и каждый день приближалъ ее къ тому часу, когда Фелисите прі&#1123;детъ на зиму въ Парижъ.
   Зима пройдетъ, казалось, въ праздникахъ. Армія возвратилась въ столицу посл&#1123; одной изъ блистательн&#1123;йшихъ кампаній, и герой войны, маркизъ де Саксъ, долженъ былъ прі&#1123;хать ко двору съ многими офицерами на торжество по случаю бракосочетанія дофина. Маркизъ де Блеваль, любимый королемъ, уважаемый маршаломъ за храбрость и усердіе, конечно, воспользуется минутою свободы, а жена и мать не могутъ не прі&#1123;хать къ нему въ столицу.
   Итакъ, Аполлина безъ удивленія, но съ неописанною радостью увид&#1123;ла однажды поутру Фелисите входящею къ ней въ комнату. Молодая маркиза была св&#1123;жа и мила, какъ нельзя больше. Живя среди блестящаго общества, она пріобр&#1123;ла много развязности. Съ веселостью, пробужденной пріятными воспоминаніями, отдала она отчетъ кузин&#1123; обо вс&#1123;хъ балахъ, спектакляхъ, кавалькадахъ, охот&#1123;, и, главное, многочисленныхъ поб&#1123;дахъ, одерживаемыхъ ею каждый день.
   Аполлина была слишкомъ тронута чистосердечностью разсказа и не могла сд&#1123;лать строгаго зам&#1123;чанія, но сказала:
   -- А, кокетка! А об&#1123;щала исправиться!
   -- Что д&#1123;лать! я сочту себя безобразною старухой, если за мной не будутъ ухаживать
   -- И ты не боишься, что это не понравится твоему мужу?
   -- Напротивъ того.
   -- Какъ напротивъ?
   -- Да такъ; разъ какъ-то Огюстъ купилъ дорогую лошадь и сказалъ мн&#1123;, что онъ пріобр&#1123;лъ ее потому, что ее торговали очень многіе, и что онъ вообще дорожитъ вещами т&#1123;мъ больше, ч&#1123;мъ больше ц&#1123;нятъ ихъ другіе, Я и заключила изъ этого, что ч&#1123;мъ больше будетъ у его жены обожателей, т&#1123;мъ мил&#1123;е будетъ она въ его глазахъ.
   Аполлина расхохоталась, Фелисите тоже.
   -- Согласись, что это съ твоей стороны ужь слишкомъ много смиренія -- сравнивать себя съ лошадьми маркиза, сказала Аполлина: -- изъ словъ его нетрудно вывести ложное заключеніе.
   -- Все равно, возразила Фелисите: -- Огюстъ слишкомъ добръ и не станетъ отъ меня требовать, чтобы я скучала со стариками; а молодежь не можетъ же за мной не волочиться.
   -- Вотъ чего я не поникаю, сказала Аполлина.-- В&#1123;дь вс&#1123; знаютъ, что ты вышла по любви. Огюстъ очень милъ.
   -- Да, это правда; вс&#1123; женщины отъ него безъ ума, и мы съ тещей часто этому см&#1123;емся. Она мн&#1123; назвала н&#1123;которыхъ, которыя безъ памяти въ него влюблены; чтожь, это понятно: онъ такъ увлекателенъ; я сама, глядя на него сегодня поутру....
   -- Такъ онъ возвратился?
   -- Да. А я теб&#1123; не говорила?
   -- Н&#1123;тъ.
   -- Возвратился, и милъ, какъ никогда; въ восторг&#1123;, что очутился опять въ Париж&#1123;, съ нами. О, я ув&#1123;рена, что я ему нравлюсь, что онъ меня любитъ, и если бы не было см&#1123;шно являться въ общество съ женою, мы часто вы&#1123;зжали бы вм&#1123;ст&#1123;.
   -- См&#1123;шно являться съ женою! повторила Аполлина въ совершенномъ изумленіи.
   -- Да. Вотъ отъ этого-то ты и не можешь понять моего новаго положенія. Когда мы говоримъ о женатыхъ людяхъ, ты воображаешь себ&#1123;, что они живутъ какъ папенька съ маменькой! Но в&#1123;дь они м&#1123;щане, а у насъ это ведется не такъ. Мы съ маркизомъ встр&#1123;чаемся только случайно, гд&#1123; нибудь на бал&#1123; или въ театр&#1123;, а дома у насъ у каждаго своя половина, свои экипажи, своя прислуга. Наши комнаты одна отъ другой очень далеко. Иногда это бываетъ неудобно, но теща моя говоритъ, что такъ водится
   -- Странные обычаи! сказала Аполлина.-- Такъ у молодой женщины н&#1123;тъ въ св&#1123;т&#1123; руководителей?
   -- Зато у вс&#1123;хъ придворныхъ дамъ есть любовники, отв&#1123;чала, см&#1123;ясь, Фелисите.
   -- Ты, однако же, не будешь имъ подражать, над&#1123;юсь? сказала Аполлина, сжавши ее съ какимъ-то ужасомъ въ своихъ объятіяхъ. Какъ бы ни былъ испорченъ этотъ большой св&#1123;тъ, невозможно, чтобы въ немъ не уважали добраго имени и доброд&#1123;тели женщины.
   -- Ты можешь быть спокойна, сказала Фелисите: -- мужъ мой въ моихъ глазахъ красив&#1123;е вс&#1123;хъ другихъ мужчинъ, и, кром&#1123; того, я ни шагу не д&#1123;лаю безъ тещи.
   -- Въ самомъ д&#1123;л&#1123;?
   -- Да. Это тоже такъ водится, покам&#1123;стъ у новобрачной н&#1123;тъ д&#1123;тей. Признаюсь теб&#1123;, это мн&#1123; не нравится, потому что я в&#1123;чно должна сообразоваться съ волею маркизы; а она страшно властолюбива; она управляетъ вс&#1123;мъ, до посл&#1123;днихъ мелочей, въ отели. Ты можешь себ&#1123; представить; что это мн&#1123; вовсе не по сердцу, потому что я привыкла дома слушаться только себя.
   -- Да, да, понимаю, сказала Аполлина.
   -- Что она проживаетъ наше состояніе, продолжала Фелисите.-- это мн&#1123; все равно; со времени кончины своего мужа она никогда не отдавала отчета сыну, и я даже не знаю, что сд&#1123;лала она съ моимъ приданымъ.
   -- Мужъ твой, в&#1123;роятно, это знаетъ.
   -- Ничуть. Впрочемъ, для насъ это совершенно все равно, потому что она даетъ намъ денегъ сколько мы хотимъ; несносно мн&#1123; только то, что я ничего не могу д&#1123;лать по своему, а должна оставаться въ Париж&#1123; или &#1123;хать въ Версаль, какъ ей вздумается, -- тащиться съ ней въ театръ, когда мн&#1123; хот&#1123;лось бы въ гости, и въ гости, когда хот&#1123;лось бы въ театръ. Чего бы я не дала, чтобы им&#1123;ть ребенка!
   -- Однако же, сказала Аполлина: -- безъ этого жизнь въ отел&#1123; Блеваля теб&#1123; нравится?
   -- О, разум&#1123;ется; маркиза любитъ общество. Она въ восторг&#1123;, что до сихъ поръ еще брильируетъ въ салонахъ, подаетъ тонъ и, главное, въ большой сил&#1123; у министровъ и при двор&#1123;. Для старухи она въ довольно блестящемъ положеніи, и она не пожал&#1123;етъ ни трудовъ, ни издержекъ, чтобы сохранить его. Если ея д&#1123;ти и не им&#1123;ютъ воли, то по крайней м&#1123;р&#1123; веселятся.
   -- Мадмоазель де ла Пейроньеръ всегда говоритъ намъ о ней, какъ о прим&#1123;рной матери.
   -- Это правда. Она только и думаетъ, что о повышеніи сына. Она гордится его красотою, умомъ, храбростью; онъ, кажется, единственное существо въ мір&#1123;, къ которому она питаетъ любовь. Отъ этого-то Огюстъ ей такъ и покоренъ. Любовь матери трогаетъ его такъ сильно, что онъ слушается ее во вс&#1123;хъ важныхъ случаяхъ, и я не была бы его женою, если бы маркиза не выбрала меня въ нев&#1123;стки.
   Глаза Аполлины сверкнули удовольствіемъ.
   -- Вотъ что много говоритъ въ пользу твоего мужа! сказала она.-- Мн&#1123; нравится, что молодой челов&#1123;къ, ведущій такую разс&#1123;янную жизнь, не утратилъ способности чувствовать и ц&#1123;нить глубокую любовь. Это ручается мн&#1123; за твое счастье, если маркизъ ув&#1123;ренъ въ твоей любви, и....
   Приходъ мадамъ Дюбуръ прервалъ ихъ разговоръ, оставившій въ душ&#1123; Аполлины н&#1123;сколько пріятныхъ мыслей, перем&#1123;шанныхъ съ живымъ безпокойствомъ.
   Въ эту эпоху, чистые нравы находили себ&#1123; уб&#1123;жище больше въ м&#1123;щанскомъ кругу и въ провинціи, и бывшій содержатель кофейной, также мать и кроткая жена его, молодость которой протекли въ уединенномъ замк&#1123;, сохранили самыя строгія понятія о чести. Ни за что на св&#1123;т&#1123; мадамъ Дюбуръ не сблизилась бы и не принимала бы у себя женщины дурного поведенія. Ея образъ жизни, ея разговоры внушили племянниц&#1123;, что величайшая доблесть женщины состоитъ въ незапятнанномъ имени, и Аполлина считала супружескую в&#1123;рность первою доброд&#1123;телью своего пола.
   Она уже н&#1123;сколько разъ зам&#1123;чала равнодушіе, съ которымъ в&#1123;тренная Фелисите смотритъ на поведеніе знатныхъ дамъ. Сначала она приписывала это добродушію и снисходительности кузины, но услышанное ею теперь напугало ее до невыразимой степени.
   Дружба къ сестр&#1123;, въ которой сосредоточивалось почти все ея существованіе и которая была источникомъ ея жив&#1123;йшихъ наслажденій, не могла ее осл&#1123;пить. Она знала, что въ молодой маркиз&#1123; н&#1123;тъ энергіи, которая помогаетъ челов&#1123;ку бороться противъ дурного прим&#1123;ра; напротивъ того, она знала, что все окружающее д&#1123;лаетъ на нее впечатл&#1123;нія больше, нежели на кого нибудь другого. Что же будетъ сл&#1123;дствіемъ знакомства ея съ безнравственными женщинами? Не увлекутъ ли ее въ бездну собственнная легкомысленность и равнодушіе общества къ хорошему поведенію?
   Видя, однако же, что она не утратила дов&#1123;рія Фелисите, Анеллмна над&#1123;ялась, что ей удастся останавливать чувства, способныя испортить сердце кузины: большая привязанность воображаетъ себя очень сильною. Власть Фелисите надъ Аполлиной ручается, казалось, за власть Аполлины надъ Фелисите. Постоянный надзоръ, кроткіе сов&#1123;ты и, всего больше, страхъ молодой маркизы утратить уваженіе сестры, -- все, казалось, будетъ сод&#1123;йствовать ея нам&#1123;ренію оградить кузину отъ порока, прикрытаго блестящею наружностью, и сд&#1123;латься ея ангеломъ хранителемъ среди испорченнаго св&#1123;та.
   Съ этой минуты Аполлина не пропускала случаевъ высказывать свое отвращеніе къ н&#1123;которымъ правиламъ и поступкамъ, которыя начинали уже казаться кузин&#1123; ея очень обыкновенными; и тамъ какъ р&#1123;чи ея были запечатл&#1123;ны особою веселостью, то Фелисите слушала ее всегда съ удовольствіемъ, безъ скуки и недов&#1123;рчивости. Фелисите отв&#1123;чала только иногда:
   -- Все это совершенно справедливо, но скажи ты это въ обществ&#1123;, такъ тебя сочтутъ за дуру.
   Къ несчастію, эти t&#233;te-&#224;-t&#233;te, въ которыхъ маркиза возвращалась къ невиннымъ радостямъ своего д&#1123;вичества, сд&#1123;лались вскор&#1123; очень р&#1123;дки. Въ Версали начались праздники, и маркиза де Блеваль была приглашена вм&#1123;ст&#1123; съ своею тещей. Во изб&#1123;жаніе непріятности &#1123;здить туда почти каждое утро въ придворномъ плать&#1123;, маркиза приняла предложеніе одной своей родственницы, придворной дамы, поселившейся въ Версали, въ двухъ комнатахъ, которыми она могла располагать. Она пом&#1123;стилась тамъ съ Фелисите и, пот&#1123;снившись дать м&#1123;сто еще искусной горничной и безсчетнымъ коробкамъ съ туалетными принадлежностями.
   Фелисите, къ великому своему удовольствію, была увлечена вихремъ забавъ, не дававшихъ ей опомниться. Въ продолженіи трехъ нед&#1123;ли Аполлина и мадамъ Дюбуръ получили отъ нея строчки три или четыре, въ которыхъ она изв&#1123;щала ихъ наскоро, что ей некогда писать, потому что дни ея летятъ какъ молнія.
   Аполллина безпрестанно спрашивала, долго ли еще продлятся при двор&#1123; праздники., и ей сказали наконецъ, что на дняхъ будетъ данъ посл&#1123;дній балъ.
   -- Такъ мы увидимъ ее опять! сказала обрадованная мадамъ Дюбуръ, когда племянница сообщила ей эту новость.-- Когда праздники кончатся, я не думаю, чтобы маркиза осталась на долго въ Версали.
   -- Теперь, когда этотъ скучный м&#1123;сяцъ прошелъ, сказала Аполлина: -- и думаю только объ одномъ: что Фелисите, в&#1123;рно, навеселилась до сыта. Театры, танцы, фейерверки:-- она все это такъ любитъ! Если бы я желала носить знатное имя, такъ только зат&#1123;мъ, чтобы взглянуть на нее разъ, на блестящемъ, придворномъ бал&#1123;. Она должна быть чудо какъ хороша съ этими перьями на голов&#1123;....
   Въ эту минуту доложили о прі&#1123;зд&#1123; мадамъ Дюмарсе.
   Мадамъ Дюмарсе была вдова сборщика податей, оставившаго ей огромное состояніе и сл&#1123;довательно возможность удовлетворять главн&#1123;йшей своей страсти -- желанію знакомиться съ высшимъ кругомъ. Она жила ни роскошную ногу, принимала у себя артистовъ, писателей, и давала концерты, которые, и привлекли къ ней наконецъ н&#1123;которыхъ вельможъ и даже придворныхъ дамъ.
   Она вошла. Самый взысканный туалетъ скрывалъ ея л&#1123;та, приближавшіяся къ пятидесяти; она пожала руку мадамъ Дюбуръ, поцаловала въ лобъ Аполлину, бросилась въ кресла и сказала:
   -- Какъ? Вы одн&#1123; съ вашей племянницей, одн&#1123; въ этотъ часъ? Неужли вы такъ проводите ваши вечера?
   -- Не всегда, отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ.,-- Но вечера, проведенные наедин&#1123;, намъ больше всего по душ&#1123;.
   -- Право? возразила мадамъ Дюмарсе.-- Вотъ чего я не могу понять. Если бы я не принимала у себя ежедневно челов&#1123;къ двадцать гостей, я умерла бы, кажется, со скуки.
   -- О, я никогда не скучаю съ тетушкой, сказала Аполлина: -- а тетушка....
   -- Никогда не скучаетъ съ тобою, хочешь ты сказать? прервала ее мадамъ Дюбуръ, улыбаясь.-- Это правда.
   -- Впрочемъ, продолжала мадамъ Дюмарсе: -- то, что я сказала, не относится въ настоящему времени: теперь я все время провожу на керсадиской дорог&#1123;. Праздники по случаю сватьбы дофина сл&#1123;дуютъ одинъ за другимъ безъ остановки; я просто измучилась.
   Мадамъ Дюбуръ посмотр&#1123;ла на нее очень простодушно и отв&#1123;чала самымъ простымъ тономъ:
   -- А я не знала, что вы представлены ко двору.
   -- Я ко Двору не представлена, отв&#1123;чала мадамъ Дюмарсе сквозь зубы: -- но у меня есть знакомый придворный, который снабжаетъ меня билетами въ ложи. Кстати: молодая маркиза де Блеваль д&#1123;лаетъ при двор&#1123; блестящіе усп&#1123;хи; тамъ только и толковъ, что объ ея ум&#1123; и красот&#1123;. Она точно мила какъ нельзя больше, и од&#1123;вается съ удивительнымъ вкусомъ. Третьяго дня она была од&#1123;та превосходно.
   Въ глазахъ Аполлины выразилось жив&#1123;йшее участіе.
   -- Вы ее вид&#1123;ли? спросила она.
   -- Да, отв&#1123;чала мадамъ Дюмарсе; -- я ни одного разу не пропустила. Давали Кастора и Поллукса; мадмоазель Арну превзошла самое себя, она была несравненна. Дофинъ и самъ король аплодировали ей раза два или три, что и намъ дало возможность похлопать; безъ этого, вы знаете, а можетъ быть и не знаете, что въ присутствіи ихъ величествъ не позволено высказывать ни одобренія, ни неодобренія. Надо, чтобы знакъ былъ поданъ изъ королевской ложи; зато, правду сказать, мы находимъ, что спектакли при двор&#1123; всегда какъ-то холодны.
   Не зам&#1123;чая, что мадамъ Дюмарсе старается говорить въ такихъ выраженіяхъ, какія употребила бы какая нибудь герцогиня, Аполлина продолжала съ живостью:
   -- Кузина, я ув&#1123;рена, много аплодировала: она ужасно любитъ музыку Рамо. Помните, тетинька, какъ часто и какъ хорошо п&#1123;ла она большую арію.изъ "Кастора и Поллукса": tristes appr&ecirc;ts, pdtes flambeaux!
   -- Хорошо, но хуже тебя, отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ съ откровенностью, не уменьшенной материнскимъ чувствомъ.
   -- А, сказала мадамъ Дюмарсе,-- я и не знала, что мадмоазель Дюбуръ музыкантша. Вы поете?
   -- Немножко, отв&#1123;чала Аполлина.
   -- Надо, чтобы васъ послушали у меня первые любители Парижа, продолжала мадамъ Дюмарсе.
   -- О, вы ея не знаете, сказала мадамъ Дюбуръ, см&#1123;ясь.-- Она п&#1123;ла всегда только для меня и моего мужа, несмотря на то, что у нея превосходный голосъ и лучшіе учителя, которые гордятся ея усп&#1123;хами. Но что будете д&#1123;лать? Мы никакъ не можемъ уговорить ее п&#1123;ть при чужихъ.
   -- Ей надо непрем&#1123;нно переломить въ себ&#1123; заст&#1123;нчивость, сказала мадамъ Дюмарсе: -- мы назначимъ день....
   -- Посл&#1123;, посл&#1123;, прервала ее Аполлина: -- черезъ н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ. Вы сказали, что Фелисите была превосходно од&#1123;та. Разскажите: мн&#1123; ужасно хочется узнать о ней что нибудь подробн&#1123;е.
   -- Да, изящн&#1123;е нельзя было од&#1123;ться, сказала мадамъ Дюмарсе: -- платье изъ розоваго атласа, съ кружевами. Она над&#1123;ла вс&#1123; свои брильянты, и куафферъ перем&#1123;шалъ ихъ въ волосахъ съ розами, какъ нельзя лучше.
   -- Какъ вы счастливы, что вид&#1123;ли ее! сказала Аполлина, не сводя своихъ глазъ съ глазъ вдовы, какъ будто въ нихъ отпечатл&#1123;лся образъ Фелисите.
   -- Досадно же, что я этого не знала, отв&#1123;чала мадамъ Дюмарсе:-- мн&#1123; ничего не стоило бы достать лишній билетъ, и мадамъ Дюбуръ, над&#1123;юсь, дов&#1123;рила бы васъ старинной знакомой.
   -- Разум&#1123;ется, сказала мадамъ Дюбуръ: -- и вы мн&#1123; сд&#1123;лаете большое одолженіе, если доставите ей случай вид&#1123;ть посл&#1123;дній придворный балъ, который будетъ на этой нед&#1123;л&#1123;. Одного билета довольно: я не такъ здорова и не могу &#1123;хать. Я буду совершенно спокойна, поручивши ее вамъ.
   -- Такъ это д&#1123;ло р&#1123;шеное, сказала посп&#1123;шно мадамъ Дюмарсе: -- балъ назначенъ въ субботу, и я наканун&#1123; дамъ вамъ знать, въ которомъ часу на него за&#1123;ду.
   Аполлина не думала скрыть своей радости и горячо поблагодарила тетку и мадамъ Дюмарсе.
   Къ счастью, это д&#1123;ло устроилось до прихода мадмоазель де ла Пейроньеръ. Иначе Аполлина была бы принесена въ жертву, потому что имя старой д&#1123;вы и связи ея съ женщинами высшаго круга были обстоятельствами, столь важными въ глазахъ мадамъ Дюмарсе, что она забыла бы думать обо всемъ, кром&#1123; угожденія ей.
   Въ разговор&#1123;, немедленно завязавшемся между ними, и въ которомъ мадамъ Дюбуръ и Аполлина не принимали никакого участія, собес&#1123;дницы перебрали весь дворъ: мадамъ Дюмарсе знала, по крайней м&#1123;р&#1123; по имени, вс&#1123;хъ придворныхъ. Несмотря, однако же, на то, что богатая вдова говорила о разныхъ знатныхъ особахъ, какъ будто живетъ въ ихъ кружк&#1123;, мадмоазель де ла Пейроньеръ не выходила изъ холодной учтивости, оказываемой обыкновенно людямъ, съ которыми случайно познакомились, но не желаютъ сблизиться. Съ ледяною миною отказалась она отъ предложенія мадамъ Дюмарсе свозить ее съ кузиной на балъ въ Версаль. Она принуждена была даже сд&#1123;лать надъ собою усиліе, чтобы не приправить своего отказа презрительною улыбкою. Гордое движеніе старой д&#1123;вы не ускользнуло отъ вниманія Аполлины, но не было прим&#1123;чено ни мадамъ Дюмарсе, ни мадамъ Дюбуръ, спокойно принявшейся во время скучнаго для нея разговора за тамбурную иглу.
   Но едва только мадамъ Дюмарсе простилась, какъ мадмоазель де ла Пейроньеръ сказала какимъ-то горькимъ тономъ.
   -- Эта женщина, кажется, съ ума сошла, что вообразила, будто я захочу присутствовать на придворномъ бал&#1123;, не на томъ м&#1123;ст&#1123;, которое мн&#1123; сл&#1123;дуетъ естественно занимать.
   -- Но в&#1123;дь ко двору представляютъ, кажется, только замужнихъ, сказала кротко мадамъ Дюбуръ.
   -- Да, маменька; и вы видите, что, не им&#1123;я возможности, участвовать въ праздник&#1123;, я не хочу &#1123;хать въ Версаль, хотя вс&#1123; мои подруги теперь тамъ.
   -- Но добрая мадамъ Дюмарсе думала, в&#1123;роятно, что теб&#1123; любопытно взглянуть на блестящій балъ, сказала мадамъ Дюбуръ.
   -- Нисколько не любопытно, отв&#1123;чала старая д&#1123;ва.
   -- А я знаю одну молодую особу, которая не такъ равнодушна, сказала мадамъ Дюбуръ., слегка погладивши Аполлину по щек&#1123;.-- Вотъ она &#1123;детъ.
   -- Она другое д&#1123;ло, сказала Полина.
   У оскорбленной гордости есть свои техническіе термины; двадцать пять л&#1123;тъ тому назадъ баронъ да ла Пейроньеръ отв&#1123;чалъ на великодушное предложеніе Дюбура, желавшаго доказать ему свою признательносгь, этими же доводами. Какъ бы то ни было, улыбка, оживившая губы мадамъ Дюбуръ передъ этимъ отв&#1123;томъ, исчезла и уступила м&#1123;сто вздоху, заставившему мадмоазель де да Пейроньеръ прибавить поскор&#1123;е: "Аполлина еще дитя", и заговорить о другомъ.
   Разговоръ продолжался, благодаря этой оговорк&#1123;, успокоившей только мадамъ Дюбуръ; въ него вм&#1123;шалась и Аполлина, чтобы, вполн&#1123; возвратить веселость тетк&#1123;. Это не стоило ей никакихъ усилій, потому что д&#1123;тское тщеславіе мадмоазель де ла Пейроньеръ не д&#1123;лало на нее никакого впечатл&#1123;нія, постоянно разбиваясь объ истинную гордость ея души.
   

X.
ПЕРВОЕ ВПЕЧАТЛ
&#1122;НІЕ.

   Балъ, заключившій собою праздники по случаю бракосочетанія дофина, былъ данъ въ огромной зал&#1123;, осв&#1123;щенной сотнею люстръ и окруженной тремя родами скамей, назначенныхъ для двора. Надъ этими скамьями тянулась узкая галлерея, въ которой пом&#1123;щались особы, не представленныя ко двору, но им&#1123;вшія билеты для входа и присутствовавшія на бал&#1123; какъ зрители.
   Въ эту галлерею можно было входить только за долго до начала бала, и мадамъ Дюмарсе, опасаясь попасть на вторую скамью явилась первая. Она заняла очень удобное м&#1123;сто между однимъ изъ своихъ родственниковъ и Аполлиною Дюбуръ, когда зала была еще совершенно пуста.
   Аполлина была этому рада: это давало ей возможнооть увид&#1123;ть вс&#1123;хъ поочередно и скор&#1123;е отъискать Фелисите. Вскор&#1123; вошло множество женщинъ въ великол&#1123;пныхъ одеждахъ, сверкающихъ брильянтами, и множество придворныхъ вс&#1123;хъ возрастовъ, въ богат&#1123;йшихъ костюмахъ; въ числ&#1123; посл&#1123;днихъ явился и маркизъ де Блеваль.
   Маркизъ былъ, подобно вс&#1123;мъ приглашеннымъ танцорамъ, въ голубомъ, шитомъ серебромъ кафтан&#1123;; но его нельзя было не зам&#1123;тить въ толп&#1123; по стройности стана и благородству лица. Аполлина узнала его въ одну минуту, что", впрочемъ, и неудивительно, потому что она только его и знала изо всей этой толпы царедворцевъ.
   Мадамъ Дюмарсе, напротивъ того, называла вс&#1123;хъ по имени, въ м&#1123;р&#1123; того, какъ они входили въ залу.
   -- Посмотрите на герцогиню де Вилларъ; какъ она хорошо од&#1123;та! А вотъ и шевалье де Креки; на прошлой нед&#1123;л&#1123; еще онъ былъ очень боленъ, и я собиралась завтра послать узнать о его здоровь&#1123;. Маркиза де Матиньонъ, надо признаться, очень дурно сегодня причесана, посмотрите, возл&#1123; нея, на герцогиню де Буффлеръ: герцогиня гораздо хуже ея, а между т&#1123;мъ совершенно ее затм&#1123;ваетъ.
   Аполлина не слушала и смотр&#1123;ла на дверь, въ которую входили гости.
   Наконецъ явилась Фелисите. На ней было платье изъ розоваго газа съ серебромъ; юбка, приподнятая съ одной стороны, была пристегнута аграфомъ изъ брильянтовъ и. персиковыхъ цв&#1123;товъ. Т&#1123;же цв&#1123;ты украшали и ея прическу. Смуглый цв&#1123;тъ ея лица выигрывалъ при св&#1123;чахъ; и, благодаря стройной таль&#1123; и блеску большихъ черныхъ глазъ, она была одною изъ первыхъ красавицъ на бал&#1123;.
   -- Вотъ ваша кузина, сказала мадамъ Дюмарсе.
   -- Я ее уже зам&#1123;тила, отв&#1123;чала Аполлина, глава которой блеснули радостью.-- Не правда ли, она очень хороша собою?
   -- Прелесть какъ мила. Напрасно теща ея носитъ темный бархатъ: у нея и безъ того довольно жесткія черты.
   Богатая вдова была бы, в&#1123;роятно, снисходительн&#1123;е къ маркиз&#1123; де Блеваль, если бы она не забыла, д&#1123;лая визиты съ своей нев&#1123;сткой, вс&#1123;хъ друзей семейства Дюбуръ. Аполлина вовсе не слышала зам&#1123;чанія мадамъ Дюмарсе; она думала только о томъ, какъ бы не потерять изъ виду кузины, даже появленіе королевской фамиліи едва развлекало ее на минуту, несмотря на то, что она еще никогда не вид&#1123;ла короля. Можно себ&#1123; представить, что она вовсе не зам&#1123;чала впечатл&#1123;нія, производимаго на присутствующихъ въ зал&#1123; ея собственною красотою. Множество молодыхъ людей обратили взоры свои на нее; даже женщины зам&#1123;чали ея, несмотря на простоту ея наряда; б&#1123;лое газовое платье, безъ всякихъ украшеній, и в&#1123;нокъ изъ б&#1123;лыхъ розъ на голов&#1123;.
   Начались менуэты. Аполлина увид&#1123;ла, что какой-то молодой челов&#1123;къ л&#1123;тъ двадцати пяти, зам&#1123;чательно красивый, съ мальтійскимъ крестомъ на груди, взялъ руку Фелисите и повелъ ее въ танецъ. Аполлина спросила у мадамъ Дюмарсе, кто это такой.
   -- Шевалье де Люссакъ, отв&#1123;чала мадамъ Дюмарсе: -- одинъ изъ самыхъ ловкихъ и любезныхъ придворныхъ.
   -- А, я очень рада, что вижу его, сказала Аполлина: -- онъ мн&#1123; не совс&#1123;мъ чужой; мадмоазель де ла Пейроньеръ и Фелисите часто говорили о немъ какъ о лучшемъ друг&#1123; маркиза де Блеваля. Онъ танцуетъ очень ловко.
   -- У него всевозможные таланты; сказала мадамъ Дюмарсе: -- и онъ славится своими поб&#1123;дами: ни одна женщина не могла противъ него устоять.
   "Очень рада, что онъ задушевный другъ маркиза, подумала Аполлина въ невинности своего сердца. "Онъ не будетъ пресл&#1123;довать Фелисите".
   Ничто не нарушало ея удовольствія, пока не составились кадрили, и толпа молодымъ людей не окружила Фелисите, стараясь сказать ей хоть по словечку. Фелисите отв&#1123;чала имъ съ веселостью и непринужденностью, свид&#1123;тельствовавшими, что ухаживанье ихъ ей нравится.
   "Если бы она меня зам&#1123;тила -- подумала Аполлина -- я ув&#1123;рена, что она не была бы такъ в&#1123;трена".
   Огорченная поведеніемъ, по ея мн&#1123;нію, не совс&#1123;мъ приличнымъ семнадцатил&#1123;тней женщин&#1123;, она начала разсматривать другихъ дамъ. Не безъ удовольствія зам&#1123;тила она, что вс&#1123; он&#1123;, за исключеніемъ двухъ или трехъ, очень недавно вышедшихъ за мужъ, разговариваютъ съ мужчинами очень весело и вольно.
   "Т&#1123;мъ лучше -- подумала она -- он&#1123; не осудятъ Филисите, потому что и он&#1123; также в&#1123;трены. Странно, однако же, что мужъ не подошелъ къ ней еще ни разу".
   Между т&#1123;мъ какъ Аполлина разсматривала дамъ, и потомъ снова обратила все свое вниманіе на Фелисите, молодой челов&#1123;къ, стоявшій въ зал&#1123; какъ разъ противъ того м&#1123;ста, гд&#1123; сид&#1123;ла Аполлина, не сводилъ съ нея глазъ на на минуту.
   Къ нему подошелъ адъютантъ маршала де Виллара и, ударивши его по плечу, сказалъ:
   -- Что ты стоишь тутъ, Блеваль, какъ прикованный?
   -- Любуюсь очаровательн&#1123;йшимъ существомъ, какое мн&#1123; только случалось вид&#1123;ть.
   -- Гд&#1123;?
   -- Прямо противъ насъ, въ галлере&#1123;, вонъ, возл&#1123; дамы съ голубыми перьями на голов&#1123;.
   -- Я долженъ теб&#1123; еще двадцать пять луидоровъ въ ланскне; будемъ квиты, и я скажу теб&#1123; ея имя.
   -- Ты ея знаешь?
   -- Я знаю даму, которая съ ней; красавица, в&#1123;рно, ея дочь. Это мадамъ Дюмарсе, вдова банкира, у которой бываютъ отличные музыкальные вечера.
   -- Ты у нея бываешь?
   -- Былъ раз&#1123;. Бельзонсъ меня представлялъ.
   -- Разъ! Да какъ же ты не продолжалъ пос&#1123;щать домъ, гд&#1123; живетъ такая красавица?
   -- Я ея не видалъ; можетъ статься, ее только что взяли изъ монастыря, чтобы выдать за мужъ.
   -- Ей л&#1123;тъ шестнадцать, не больше. Посмотри, она свила перчатку. Что за ручка!
   -- А талья!
   -- Такъ ты говоришь: Бельзонсъ представилъ тебя къ мадамъ Дюмарсе? Зд&#1123;сь онъ?
   -- Н&#1123;тъ, я думаю, онъ побоялся увлечься танцами; посл&#1123;дняя рана его еще не совс&#1123;мъ зажила.
   --.За&#1123;ду къ нему завтра.
   -- Пожалуй; но неужели ты нам&#1123;ренъ простоять тутъ до конца бала? Герцогиня дуетъ уже губки.
   Маркизъ равнодушно покачалъ головою.
   -- Хот&#1123;лось бы мн&#1123; только, чтобы она насъ зам&#1123;тила, сказалъ онъ, продолжая гляд&#1123;ть на Аполлину: -- ч&#1123;мъ это она занята въ той сторон&#1123; залы? Она глазъ оттуда не отводитъ.
   -- Очень естественно: он&#1123;, в&#1123;роятно, никогда не видали короля. Эти банкиры, несмотря на вс&#1123; свои деньги, чувствуютъ, я думаю, что зд&#1123;сь они унижены: они неохотно являются туда, гд&#1123; дворъ.
   -- Можетъ быть, это и правда. Мой тесть и жена его никогда туда не &#1123;здятъ.
   -- Да, да! я и забылъ, что ты женился по расчету.
   -- И готовъ жениться во второй разъ. Дюбуры честн&#1123;йшіе, прекрасн&#1123;йшіе люди, а маркиза, кром&#1123; того, что богата, мила какъ нельзя мил&#1123;е. Я хочу, чтобы она была счастлива. Над&#1123;юсь, она теперь танцуетъ; она страстно любитъ танцы.
   -- Она не отдыхаетъ ни минуты.
   -- Я тоже пойду танцовать, чтобы эти голубые глаза не лишили меня сна.
   Онъ бросилъ посл&#1123;дній взглядъ на Аполлину и подошелъ съ адъютантомъ къ танцующимъ. Вскор&#1123; они вм&#1123;шались въ танцы. Они сд&#1123;лали очень хорошо, что оставили свой постъ: Аполлина, по всей в&#1123;роятности, не взглянула бы на нихъ ни разу, потому что страшно была встревожена одною вещью
   Въ промежуткахъ танцевъ шевалье де Люссакъ подходилъ къ маркиз&#1123; и ея нев&#1123;стк&#1123; и разговаривалъ съ ними очень любезно. Подали мороженое. Фелисите взяла блюдечко и, съ&#1123;вши одну ложку, тотчасъ же положила ее назадъ и протянула руку, чтобы поставить блюдечко на подносъ. Лакей отошелъ между т&#1123;мъ уже на н&#1123;сколько шаговъ, и шевалье де Люссакъ взялъ изъ рукъ ея блюдечко, повидимому съ нам&#1123;реніемъ поставить его на м&#1123;сто, но отойдя въ сторону и ставши такъ, что теща Фелисите не могла его вид&#1123;ть, онъ съ жадностью съ&#1123;лъ мороженое, не сводя глазъ съ молодой маркизы.
   Аполлина не могла разгадать, зам&#1123;тила ли Фелисите эту прод&#1123;лку. Фелисите разговаривала въ это время съ какой-то придворной дамой, и на лиц&#1123; ея не выразилось ни удивленія, ни смущенія. Но сказанное мадамъ Дюмарсе о шевалье де Люссак&#1123;, изв&#1123;стномъ соблазнител&#1123; женщинъ, повергло Аполлину въ печаль, которой не могъ разс&#1123;ять шумъ бала. Испуганная опасностями, окружающими кузину, она негодовала на маркиза, который оставлялъ жену свою въ добычу кознямъ вс&#1123;хъ праздныхъ людей, занимающихся только волокитствомъ. Еще больше негодовала она на шевалье де Люссака, изм&#1123;няющаго дружб&#1123; и готоваго обезчестить имя, которымъ онъ долженъ бы дорожить какъ своимъ собственнымъ.
   Этотъ поступокъ такъ сильно противор&#1123;чилъ понятіямъ Аполлины о святости дружбы, что она невольно почувствовала презр&#1123;ніе къ людямъ, способнымъ на такія низости.
   Къ довершенію несчатія, Фелисите ни разу не взглянула на галлерею. Одинъ взглядъ ея успокоилъ бы, иди, по крайней м&#1123;р&#1123;, ут&#1123;шилъ бы Аполлину.
   "Она увид&#1123;ла бы -- думала Аполлина -- что я зд&#1123;сь единственно для нея. Присутствіе мое напомнило бы ей нашу дружбу, мои просьбы, ея об&#1123;щанія, и я прочла бы на ея лиц&#1123;, что она рада меня вид&#1123;ть".
   Эта надежда не исполнилась; около часу королевская фамилія удалилась, и толпа начала въ зал&#1123; р&#1123;д&#1123;ть.
   Маркиза де Блеваль, утомленная множествомъ праздниковъ, у&#1123;хала изъ первыхъ, къ великой досад&#1123; своей нев&#1123;стки, принужденной не отставать отъ нея.
   Шевалье де Люссакъ проводилъ ихъ.
   Мадамъ Дюмарсе тоже не хот&#1123;ла оставаться до конца, говоря, что только м&#1123;щане дожидаются, пока не начнутъ гасить св&#1123;чей. Въ этомъ случа&#1123; она сошлась въ желаніи съ Аполлиной, и он&#1123; у&#1123;хали черезъ н&#1123;сколько минутъ посл&#1123; маркизы. Аполлина возвратилась домой печальная.
   Маркизъ раза два или три проходилъ, въ продолженіи вечера, мимо мадамъ Дюмарсе, но ему не удалось обратить на себя вниманіе прекрасныхъ голубыхъ глазъ. На другой день, -- вещь необыкновенная, -- онъ отправился къ виконту де Бельзонсу.
   Виконтъ, еще сильно страдающій отъ раны, у&#1123;халъ дня за два въ полкъ; чтобы изб&#1123;жать соблазна парижскихъ увеселеній. Блеваль, въ вихр&#1123; д&#1123;лъ и удовольствій, скоро забылъ мадамъ и мадмоазель Дюмарсе.
   

XI.
ОПЕРА.

   На другой день посл&#1123; бала Аполлина была невесела и утратила спокойствіе своего духа. Ее тревожила мысль о счастьи Фелисите. Тяжело было ей разсказывать мадамъ Дюбуръ о вчерашнемъ бал&#1123;. Она удовлетворяла, однако же, ея любопытству, описавши ей залу, наряды и все, что касалось королевской фамиліи. Но она только мелькомъ упомянула о маркиз&#1123; и вовсе умолчала о шеваль&#1123; де Люссак&#1123;
   День казался ей безконечнымъ. Мадмоазель де ла Пейроньеръ предложила матери по&#1123;хать съ ней на сл&#1123;дующее утро сд&#1123;лать кое-какія закупки, и Аполлина была рада, что ей можно будетъ провести это время наедин&#1123; у себя въ комнат&#1123;.
   Она просид&#1123;ла н&#1123;сколько часовъ въ праздномъ раздумь&#1123; и вышла къ об&#1123;ду въ салонъ, вовсе не ожидая радостной встр&#1123;чи съ маркизою.
   -- Ты не ожидала увид&#1123;ть меня такъ скоро? сказала, цалуя ее, Фелисите: -- мы только вчера возвратились въ Парижъ, и я прі&#1123;хала къ вамъ об&#1123;дать.
   -- Это очень мило съ твоей стороны, сказала Аподлина, прижимая ее къ сердцу, которое оставили вдругъ вс&#1123; опасенія.
   И чего же, въ самомъ д&#1123;л&#1123;, было ей бояться? Фелисите радовалась, что снова увид&#1123;ла Аполлину; сл&#1123;довательно, Фелисите не изм&#1123;нилась.
   -- А в&#1123;дь я васъ ц&#1123;лыхъ три нед&#1123;ли не видала, сказала маркиза, когда вс&#1123; ус&#1123;лись.
   -- Да, ц&#1123;лую в&#1123;чность, отв&#1123;чала мадамъ Дюбуръ.
   -- А я тебя разъ вид&#1123;ла, сказала Аполлина.
   -- Какъ такъ?
   -- Да, я тебя вид&#1123;ла третьяго дня на бал&#1123;.
   -- Ты была на бал&#1123;? съ маменькой и сестрой?
   -- Н&#1123;тъ, безъ меня, зам&#1123;тила особеннымъ тономъ мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   -- Я была съ мадамъ Дюмарсе, сказала Аполлина: -- мы сид&#1123;ли въ галлере&#1123;; оттуда видна вся зала; и если бы ты хотя разъ подняла голову, ты сейчасъ бы меня зам&#1123;тила.
   -- Такъ ты вид&#1123;ла, какъ я танцовала?
   -- Разум&#1123;ется.
   -- Какъ теб&#1123; понравилось мое платье?
   -- Прелестно.
   -- Какая досада, что я не взглянула на галлерею! мы д&#1123;лали бы другъ другу знаки весь вечеръ.
   Въ разговор&#1123; и манерахъ Фелисите было что-то простодушное, д&#1123;тское, уничтожавшее посл&#1123;дніе сл&#1123;ды безпокойства въ душ&#1123; Аполлины. Никогда еще молодая маркиза не была такъ любезна; она цаловала руки матери, обнимала сестру, была, казалось, въ восторг&#1123;, что находится между своими. Радость ея была непритворна, и Дюбуръ съ наслажденіемъ любовался дочерью, жал&#1123;я только, что наслажденіе это достается ему такъ р&#1123;дко.
   За столомъ онъ сказалъ ей:
   -- Ты знаешь, что мужъ твой прі&#1123;зжалъ ко мн&#1123; какъ-то и остался об&#1123;дать со мной и мадмоазель де ла Пейроньеръ? Жена гостила въ это время съ Аполлиной у нашихъ друзей жъ Орлеан&#1123;.
   -- Да, онъ говорилъ мн&#1123;, отв&#1123;чала Фелисите.-- Я ему на это благодарна.
   -- Твой мужъ прекрасный челов&#1123;къ, сказалъ Дюбуръ.
   -- Это правда, отв&#1123;чала Фелисите:-- онъ только и думаетъ, какъ бы доставить мн&#1123; удовольствіе. Вчера еще, возвратившись домой. и нашла у себя на туалет&#1123; новый бирюзовый приборъ, удивительно красивый. Я над&#1123;ну его сегодня къ ужину къ Пал&#1123;-Роял&#1123;.
   -- Тамъ, в&#1123;роятно, будетъ много гостей, сказала мадмоазель де ла Пейроньеръ: -- я знаю больше двадцати дамъ, которыя приглашены.
   -- Да, только танцовать не будутъ, отв&#1123;чала Фелисите.
   -- Чтожь, надо теб&#1123; немножко и отдохнуть, зам&#1123;тила мадамъ Дюбуръ:-- эти балы, того и жди, разстроятъ твое здоровье.
   -- Напротивъ того, возразила Фелисите, см&#1123;ясь: -- я никогда не чувствую себя такъ хорошо, какъ протанцовавши дня два шли три сряду. Танцуютъ большею частью менуэты, а это неутомительно...
   Менуэтъ напомнилъ Аполлин&#1123; шевалье де Люссака, и, любопытствуя услышать, что скажетъ о немъ Фелисите, она тотчасъ же вм&#1123;шалась въ разговоръ.
   -- Ты превосходно танцуешь менуэтъ, сказала она.
   -- Оттого, что учусь у Депре.
   -- Мы и кавалера твоего зам&#1123;тили.
   -- А, шевалье де Люссака; лучше его никто не танцуетъ. Ему въ первый разъ вздумалось пригласить меня, хотя онъ почти безвыходно живетъ въ отел&#1123; Блеваля. Благодаря этому менуэту, я пріобр&#1123;ла десятка два смертельныхъ враговъ.
   -- Такъ съ нимъ вс&#1123;мъ хочется танцовать? спросила мадамъ Дюбуръ.
   -- Разум&#1123;ется, отв&#1123;чала молодая маркиза: -- дамы его ужасно балуютъ; я не знаю челов&#1123;ка капризн&#1123;е, несносн&#1123;е; я въ него не влюблена, и не будь онъ другомъ Огюста, я готова сказать ему, что я его ненавижу.
   Это было, в&#1123;роятно правда, потому что шевалье поставилъ себ&#1123; за правило до безконечности разнообразить манеру своего ухаживанья; и былъ ув&#1123;ренъ, что сколько же полезно занимать умъ женщины, сколько и сердце.
   Слова маркизы разс&#1123;яли вс&#1123; опасенія Аполлины: могла ли она, не знакомая съ любовью, вообразить себ&#1123;, что ненавидимый легко можетъ сд&#1123;латься любимымъ?
   Фелисите у&#1123;хала очень рано: ей надо было заняться туалетомъ. Аполлина безъ ропота покорилась судьб&#1123; своей, т. е. разлук&#1123; съ сестрою на н&#1123;сколько дней; но на другой же день поутру мадамъ Дюбуръ получила отъ Фелисите записку: у маркизы де Блеваль сд&#1123;лалась мигрень, и она не могла &#1123;хать съ нев&#1123;сткой въ оперу; Фелисите могла располагать ложей и пригласила своихъ родителей.
   Маркиза думала, что ложа ея назначена только для высшихъ придворныхъ лицъ и согласилась на желаніе Фелисите только потому, что вм&#1123;шался маркизъ, зам&#1123;тившій, что жена готова заплакать, если ей не удастся быть въ пятницу въ театр&#1123;. Если бы ему не было необходимости у&#1123;хать до завтра въ Версаль, онъ даже р&#1123;шился бы, можетъ статься, явиться въ лож&#1123; наедин&#1123; съ женой, и скор&#1123;е согласился бы показаться см&#1123;шнымъ въ глазахъ публики, нежели лишить Фелисите удовольствія. Фелисите, разум&#1123;ется, скрыла все это отъ своихъ родителей, и такъ какъ въ лож&#1123; было шесть м&#1123;стъ, то Аполлина и мадмоазель де ла Пейроньеръ, очень естественно, были въ числ&#1123; зрителей.
   Мадамъ Дюбуръ, здоровье которой слаб&#1123;ло въ продолженіи н&#1123;сколькихъ м&#1123;сяцевъ, вела жизнь уединенную и &#1123;здила въ театръ очень р&#1123;дко. Аполлина была въ восторг&#1123;, что услышитъ музыку и проведетъ вечеръ съ Фелисите.
   Молодая маркиза с&#1123;ла съ своими родственниками въ карету не раньше того часа, когда вс&#1123; ложи были уже, по ея расчету, полны зрителей. Появленіе ея произвело эффектъ; ея нарядъ отличался изящностью, а нарядъ Аполлины простотою. Мадамъ Дюбуръ пригласила ихъ с&#1123;сть впереди, и глаза вс&#1123;хъ тотчасъ же обратились въ двухъ красавицъ.
   Фелисите была очень довольна, что привлекаетъ общее вниманіе, Аполлину оно сильно смущало. Фелисите раскланивалась направо и нал&#1123;во, повсюду встр&#1123;чая знакомыхъ, а Аполлина устремила глаза свои на сцену и ничто въ мір&#1123; не могло, казалось, отвлечь ея вниманія.
   Давали балетъ "Четыре стихіи". Аллегорическая пьеса эта была довольно холодна, но см&#1123;сь п&#1123;нія съ танцами восхищала Аполлину. Она часто говорила Фелисите въ полголоса: "прекрасно! не правда ли, какъ это прекрасно?"
   Около, половины третьяго акта разговоры въ ложахъ прекратились, въ зал&#1123; воцарилось глубокое молчаніе, и глаза вс&#1123;хъ устремились на сцену.
   -- Смотри, сказала Фелисите: сейчасъ будетъ танцовать Зефирина.
   На сцену вышла маленькая, худощавая женщина, лицо которой нич&#1123;мъ не было зам&#1123;чательно, но каждое движеніе отличалось граціей. Ее встр&#1123;тилъ громъ рукоплесканій. Она начала танцевать. Ножки ея едва касались пола; самыя трудные па исполняла она въ совершенств&#1123;. При каждомъ движеніи ея головы или рукъ, при каждой улыбк&#1123; ея восторгъ публики удвоивался. Но едва только скрылась она за кулисами, какъ вниманіе публики къ пьес&#1123; исчезло, и едва ли не одна Аполлина дослушала конецъ третьяго акта.
   Въ сос&#1123;дней лож&#1123; сид&#1123;ли два господина, -- люди, принадлежащіе, повидимому, къ хорошему обществу, хотя Фелисите и сказала, что не знаетъ ихъ. Въ антракт&#1123; одинъ изъ нихъ сказалъ другому:
   -- Кто ее теперь содержатъ, Зефирину?
   -- Съ нед&#1123;лю тому назадъ, отв&#1123;чалъ другой, сид&#1123;вшій ближе къ Аполлин&#1123;: -- ее взялъ маркизъ де Блеваль. Она оставила для него ла Поплиніера, который давалъ ей дв&#1123; тысячи экю въ м&#1123;сяцъ.
   -- А! возразилъ другой: -- маркизъ, я думаю, платитъ меньше: но что нибудь да считаются же его молодость и красота.
   Они взяли свои шляпы и вышли въ коридоръ.
   Дюбуръ и жена его были, къ счастью, заняты въ это время отъискиваньемъ в&#1123;ера, выпавшаго изъ рукъ мадмоазель де ла Пейроньеръ, и не слышали этого разговора; но Аполлина была поражена какъ громомъ. У ней потемн&#1123;ло въ глазахъ, когда Фелисите, наклонилась къ ней, спросила ее шопотомъ:
   -- Слышала ты, что они сказали?
   -- Что?
   -- Они сдавали, что эта танцовщица любовница моего мужа.
   -- Эта подлая клевета, отв&#1123;чала вн&#1123; себя Аполлина.
   -- Мн&#1123; уже говорили объ этомъ, продолжала спокойно маркиза: -- надо спросить Огюста, правда это или н&#1123;тъ. Аполлина смутилась. Она была уже въ томъ возраст&#1123;, когда могла им&#1123;ть понятіе о любви, и думала, что любовь не можетъ существовать безъ ревности. Какъ же изъяснить равнодушіе, съ которымъ. Фелисите переноситъ такую обиду? Неужели она уже разлюбила своего мужа? Легко вообразить себ&#1123;, какъ тревожила эта мысль Аполлину, но, не будучи въ состояніи объяснить себ&#1123; д&#1123;ло сейчасъ же, она постаралась усмирить свое волненіе.
   Начался посл&#1123;дній актъ. Сос&#1123;ди Аполлины не воротилась на своя м&#1123;ста, и она просид&#1123;ла до конца спектакля въ мрачномъ раздумьи, ничего не видя и не слыша.
   Такъ какъ въ с&#1123;няхъ было долго ожидать экипажей, -- что, по словамъ Фелисите, было самою пріятною частью вечера, -- то никто и не торопился. При разъ&#1123;зд&#1123; изъ Оперы, по пятницамъ, сходился весь beau mond Парижа, и многія изъ дамъ &#1123;здили въ театръ только зат&#1123;мъ, чтобы быть при разъ&#1123;зд&#1123;.
   !!!!!!Пропуск 69-70
   получать изв&#1123;стія отъ сына и изъ арміи. Она у&#1123;хала, не дождавшись весны.
   У&#1123;хавши изъ Парижа въ такое время, когда еще никто почти и не думалъ собираться въ деревню, Фелисите, естественно, скучала деревенскою жизнью, хотя маркиза и не забыла пригласить для развлеченія кое какихъ короткихъ пріятельницъ.
   М&#1123;стопребываніе, показавшееся Фелисите прошедшій годъ очаровательнымъ, стало ей противно. Она нер&#1123;дко проводила большую часть дня у себя въ комнат&#1123;, лежа на оттоман&#1123;, з&#1123;вая и дожидаясь, какъ благополучія, сл&#1123;дующаго часа. Ей и въ голову не приходило заняться ч&#1123;мъ нибудь для развлеченія. За полтора года, проведенные въ вихр&#1123; большого св&#1123;та, она до того привыкла, чтобы ее занимали другіе, что совершенно утратила способность не скучать наедин&#1123;. Единственнымъ развлеченіемъ ея была переписка съ Аполлиной, и никогда не поддерживала она ее такъ д&#1123;ятельно. Она жаловалась ей на ненавистную жизнь въ Блевал&#1123;. Но Аполлина не могла составить себ&#1123; яснаго понятія о бремени праздной жизни, и сл&#1123;довательно не могла оц&#1123;нить этихъ жалобъ. Она посылала Фелисите вс&#1123; любопытныя новыя книги и ноты, старалась занимать ее разсказами о событіяхъ въ н&#1123;драхъ семейства Дюбуръ и всего больше говорила о ребенк&#1123;, который черезъ н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ появится на св&#1123;тъ.
   При другихъ обстоятельствахъ, маркиза де Блеваль, конечно, не забыла бы высказать свое неудовольствіе на капризы и мины нев&#1123;стки. Но Фелисите сд&#1123;лалась существомъ столь важнымъ для счастья и поддержки имени ея сына, что она не только не р&#1123;шалась потревожить ее упрекомъ, но, напротивъ того, удвоила свою къ ней внимательность и заботилась только о томъ, чтобы печаль и скука не разстроили ея здоровья. Маркиза обрадовалась, когда съ весною окрестные замки оживились прі&#1123;здомъ жильцовъ. Она тотчасъ же пригласила къ себ&#1123; вс&#1123;хъ сос&#1123;днихъ дворянъ. Безконечныя развлеченія окружили Фелисите, которая скоро повесел&#1123;ла.
   Два м&#1123;сяца прошли въ увеселеніяхъ; переписка съ Аполлиной стала л&#1123;нив&#1123;е; однажды вечеромъ, когда молодежь только что принялась за petits jeux (л&#1123;томъ въ замк&#1123; не танцовали), маркиза получила почту. Въ числ&#1123; пятнадцати или двадцати писемъ отъ разныхъ лицъ, она тотчасъ же узнала одно отъ мадмоазель де ла Пейроньеръ, и подошла въ уголъ къ канделябру прочитать его.
   Едва только усп&#1123;ла она проб&#1123;жать первыя строки, какъ невольно вскрикнула; къ счастью, за шумомъ никто этого не услышалъ, и она посп&#1123;шила спрятать вс&#1123; письма и принять спокойное выраженіе лица.
   Въ этотъ вечеръ ужинъ былъ поданъ раньше обыкновеннаго, и она никого не удерживала, когда гости начали разъ&#1123;зжаться. Фелисите оставалась еще въ зал&#1123;, разговаривая съ четырьмя или пятью особами, жившими въ замк&#1123;. Маркиза подошла къ ней, очень ласково сказала, что пора отдохнуть, и ушла къ себ&#1123; въ комнату.
   На другой день поутру маркиза вошла въ Фелютте, когда она еще не вставала, и необыкновенный приходъ ея тотчасъ же пробудилъ въ душ&#1123; молодой женщины какое-то неопред&#1123;ленное безпокойство, выразившееся на ея лиц&#1123;.
   -- Вы удивляетесь, что я пришла къ вамъ такъ рано, сказала маркиза, садясь возл&#1123; кровати и взявши нев&#1123;стку за руку: я не хот&#1123;ла нарушить вашего сна и потому не сообщила намъ вчера свечеру непріятную новость. Отецъ вашъ боленъ, очень боленъ.
   -- Боже мой! воскликнула Фелисите, побл&#1123;дн&#1123;вши: -- не опасно, над&#1123;юсь?
   Маркиза обняла ее, посмотр&#1123;ла на нее печально и сказала:
   -- Вы должны приготовиться ко всему.
   -- Ко всему! повторила, вздохнувши Фелисите: -- а что вы хотите этимъ сказать? Умеръ онъ? онъ умеръ?
   Маркиза молча потупила глаза.
   -- Отецъ мой! воскликнула Фелисите въ отчаяньи: -- Боже! Такъ я его больше не увижу! О, зач&#1123;мъ я его оставила! Онъ умеръ не благословивши меня, не....
   Ручей слезъ полился изъ ея глазъ, и рыданія не дали ей доскакать начатаго.
   Маркиза больше всего боялась дурныхъ посл&#1123;дствій этой в&#1123;сти для женщины, беременной уже седьмой м&#1123;сяцъ. Слезы нев&#1123;стки успокоили ея: горесть прорвалась въ нихъ наружу и опасность уменьшилась. Маркиза обняла Фелисите, сов&#1123;товала ей скр&#1123;питься сердцемъ, напомнила ей о муж&#1123; и о близкомъ разр&#1123;шеніи отъ бремени и позволила ей прочесть письмо мадмоазель де ла Пейроньеръ только когда она уже н&#1123;сколько успокоилась.
   Письмо было самое короткое; мадмоазель де ла Пейроньеръ изв&#1123;щала въ немногихъ словахъ, что вотчимъ ея забол&#1123;лъ на прошлой нед&#1123;л&#1123; оспой и умеръ черезъ шесть дней, а мать ея въ такомъ отчаяньи, что она не р&#1123;шается оставить ее ни на минуту.
   -- Я &#1123;ду сію минуту, сказала Фелисите, прочитавши письмо: -- мн&#1123; надо посп&#1123;шить къ матушк&#1123;... Боже мой, какъ будетъ она жить безъ него!
   Маркиза тоже хот&#1123;ла у&#1123;хать какъ можно скор&#1123;е. Не зная брачнаго контракта покойника, она опасалась, чтобы большая частъ насл&#1123;дства не досталась вдов&#1123;. Она сказала, что готова &#1123;хать сегодня же утромъ. Кликнувши въ нев&#1123;стк&#1123; горничныхъ и приказавши имъ не покидать ея до ея возвращенія, она пошла собираться въ дорогу.
   Существа безхарактерныя похожи на зеркало: они быстро д&#1123;лаются копіями того, что ихъ окружаетъ. Несмотря, однако же, на то, что полтора года, прожитыхъ въ большомъ св&#1123;т&#1123;, изм&#1123;нили привычный образъ мыслей молодой маркизы, зародышъ теплаго чувства еще не совершенно заглохъ въ ея сердц&#1123;. Внезапный ударъ исхитилъ ея изъ св&#1123;тскаго омута и воскресилъ въ ней вс&#1123; лучшія чувства юности. Она перенеслась мысленно къ матери, плакала вм&#1123;ст&#1123; съ нею и съ Аполлиной. О, какъ несчастна, должно-быть, Аполлина,-- Аполлина -- вторая дочь его! Фелисите никогда такъ не любила кузины. Она взывала къ ней, покам&#1123;стъ горничныя над&#1123;вали на нее б&#1123;лое платье за отсутствіемъ траурнаго, которое не предвид&#1123;лось надобности брать съ собою въ замокъ.
   Окончивши туалетъ, она с&#1123;ла къ окну, нетерп&#1123;ливо ожидая часа отъ&#1123;зда. Устремивши глаза на дорогу, по которой должны были привести почтовыхъ лошадей, она проклинала медленность прислуги. Наконецъ лошади были приведены, карета готова, и он&#1123; у&#1123;хали.
   Фелисите на силу упросила тещу д&#1123;лать во семидесяти пяти миль въ день. Бл&#1123;дность и изм&#1123;нившіяся черты лица ея сильно пугали маркизу, которая заботилась только о ребенк&#1123;, жизнь котораго получила теперь еще больше значенія съ ея глазахъ.
   Долго &#1123;хали он&#1123;, и ничто не развлекало унынія Фелисите. По временамъ только, вспоминая свое д&#1123;тство, мать и Аполлину, она проливала безполезныя слезы.
   Путешественницы представляли р&#1123;зкій контрастъ: Фелисите едва могла заставить себя отв&#1123;чать на внимательность тещи, а теща притворялась сильно опечаленною, тогда какъ сердце ея трепетало отъ радости.
   Маркиза строила уже планы покупки пом&#1123;стья поближе къ столиц&#1123;, увеличенія прислуги и экипажей, новой меблировки отеля и жизни на бол&#1123;е богатую ногу. Все это завис&#1123;ло, конечно, отъ существованія слабаго созданія, плакавшаго, сидя возл&#1123; нея въ карет&#1123;; но она полагалась больше на время и на характеръ нев&#1123;стки, нежели на фразы ут&#1123;шенія, и продолжала думать о своихъ д&#1123;лахъ.
   На второй день Фелисите, д&#1123;йствительно, уже заговорила съ своею спутницей, и даже о постороннихъ предметахъ; маркиза воспользовалась этимъ случаемъ, чтобы отвлечь ее отъ печальныхъ мыслей и усп&#1123;ла если не развеселить, то успокоить ее на столько, что, прибывши въ Парижъ, она чувствовала себя здоровою.
   Едва только почтовая карета въ&#1123;хала въ отель Блеваля, какъ Фелисите приказала заложить экипажъ, и, на скоро од&#1123;вшись въ черное платье, отправилась съ тещею къ матери.
   Про въ&#1123;зд&#1123; въ улицу, карета ихъ вдругъ остановилась.
   -- Что тамъ? спросила маркиза, выглядывая изъ окна.
   -- Похороны, отв&#1123;чала какая-то прохожая.
   -- Можетъ быть, тоже отецъ семейства! сказала Фелисите, горько заплакавши.
   Похороны были великол&#1123;пныя. Впереди шло множество священниковъ. Видно было, что хоронятъ кого-то богатаго; за гробомъ &#1123;хало каретъ съ пятдесятъ, и сотни дв&#1123; или три б&#1123;дныхъ несли факелы {Б&#1123;днымъ давали по аршину сукна, по экю въ три франка и по факелу.}.
   -- Должно быть покойникъ любилъ д&#1123;лать добро, сказала Фелисите: -- я никогда не видала столько б&#1123;дныхъ за гробомъ. Если бы отецъ мой не умеръ дв&#1123;надцать дней тому назадъ, я подумала бы, что это его хоронятъ. Я узнаю тутъ вс&#1123;хъ его друзей.
   -- Кто нибудь изъ генеральныхъ откупщиковъ, проговорила маркиза, проклиная внутренно эту встр&#1123;чу.
   Наконецъ процессія прошла, и карета тронулась съ м&#1123;ста. Он&#1123; подъ&#1123;зжали уже къ дому Дюбура, когда маркиза выглянула изъ кареты и невольно вскрикнула. Домъ былъ обтянутъ чернымъ сукномъ.
   Фелисите; несмотря на стараніе тещи скрыть отъ нея это зр&#1123;лище, зам&#1123;тила траурное убранство и догадалась о его причин&#1123;.
   -- Маменька, маменька! закричала она и лишилась чувствъ.
   Глубокій эгоизмъ маркизы д&#1123;лалъ ее обыкновенно ко всему равнодушною; но на этотъ разъ ея собственные интересы столкнулись съ чувствами Фелисите.
   -- Не въ&#1123;зжать, не въ&#1123;зжать! закричала она лакею, который соскочилъ съ запятокъ: -- поди, отыщи мадмоазель де ла Пейровьеръ и скажи ей, что сестра ея зд&#1123;сь умираетъ.
   Маркиза достала флаконъ, дала его понюхать нев&#1123;стк&#1123;, опустила стекла кареты и задернула сторы, и распустила Фелисите корсетъ. Молодая маркиза не подавала никакого знака жизни. Нечего было и думать внести ее въ домъ отца: это значило бы удвоить ея отчаянье.
   -- Что тутъ д&#1123;лать? думала маркиза -- Она умретъ.
   Кучеръ придвинулъ, по ея приказанію, карету къ ст&#1123;н&#1123;. Въ это время лакей возвратился, онъ открылъ дверцы, и женщина въ траурной одежд&#1123; бросилась въ карету. То была Аполлина.
   -- А мадмоазель де ла Пейроньеръ почему не посм&#1123;шила мн&#1123; на помощь? спросила маркиза лакея.
   -- Меня къ ней не пустили, отв&#1123;чалъ слуга: -- она легла въ постель и не вел&#1123;ла будить себя ни для кого.
   Аполлина стала между т&#1123;мъ на кол&#1123;ни передъ Фелисите, осыпала ее поцалуями, звала ее отчаяннымъ голосомъ, но не плакала, потому что дожила до несчастья, незнающаго уже слезъ.
   -- Дайте ей понюхать соли, сказала маркиза, подавая флаконъ Аполлин&#1123;, въ которой узнала д&#1123;вушку, вид&#1123;нную ею у Дюбура.
   Аполлина хот&#1123;ла посл&#1123;довать ея сов&#1123;ту, но Фелисите сд&#1123;лала движеніе, вздохнула и открыла глаза.
   -- Фелисите! сестрица! прошептала Аполлина.
   Фелисите узнала сестру, и горесть ожила въ ней съ новою силой.
   -- Такъ это правда? сказала она: -- и маменьки н&#1123;тъ?
   -- Увы! отв&#1123;чала Апэллина я прильнула губами къ холодной рук&#1123; сестры.
   -- Какъ мы несчастны, Аполлина! сказала Фелисите голосомъ, заставившимъ Маркизу вздрогнуть: -- плачь, плачь со мною, сестрица! Ты была тоже ихъ дочерью; теперь мы сироты.
   Фелисите обвила руками ея шею и прижала ее къ груди. Маркиза посп&#1123;шила перес&#1123;сть на переднее м&#1123;сто.
   -- Сядьте возл&#1123; нея, мадмоазель Дюбуръ, и, умоляю васъ, не покидайте ея, сказала она, помогая Аполлин&#1123; с&#1123;сть.
   Потомъ она наклонилась къ дверцамъ и сказала:
   -- Въ отель, скор&#1123;е!
   Лошади тронулись крупной рысью.
   -- Ободрись, Фелисите, говорила Аполлина, прижимая ее къ себ&#1123; и не зам&#1123;чая почти, что они &#1123;дутъ: -- вспомни о муж&#1123;, о ребенк&#1123;, о подруг&#1123; твоего д&#1123;тства, у которой не осталось никого кром&#1123; тебя на этомъ св&#1123;т&#1123;.
   Слезы закапали изъ ея глазъ.
   Маркиза устремила свои взоры на ту, присутствіе которой разс&#1123;ивало отчасти ея опасенія. Она чувствовала къ ней что-то въ род&#1123; признательности и вид&#1123;ла въ ней ангела, посланнаго ей небомъ въ помощь.
   -- О, если бы я по крайней м&#1123;р&#1123; увид&#1123;ла ихъ передъ кончиной! сказала Фелисите, -- говорили они обо мн&#1123;?
   -- Да, они благословляли тебя до посл&#1123;дней минуты и молятся за тебя теперь на неб&#1123;.
   -- За насъ, сказала Фелисите, прижимая ее къ сердцу: -- ахъ, какъ они тебя любили! Завидую теб&#1123;, ты не оставляла ихъ.
   Аполлина подняла свои прекрасные глаза въ небу съ выраженіемъ неизъяснимой горести.
   -- Судьба избавила васъ отъ зр&#1123;лища ихъ страданій, сказала маркиза: -- теперь они покоятся въ мир&#1123;....
   -- Много они страдали? прервала ее Фелисите, обращаясь къ Аполин&#1123;.
   -- Н&#1123;тъ, отв&#1123;чала сквозь слезы Аполлина: -- тетушка была вовсе безъ сознанія. Мы, разум&#1123;ется, ни на минуту не могли отвести ее отъ мужа; оспа пристала въ ней, и она умерла черезъ нед&#1123;лю посл&#1123; него, въ безпамятств&#1123;.
   -- Такъ она не узнавала ни тебя, ни сестры?
   -- Когда бредъ переставалъ на минуту, узнавала. Тогда она вспоминала и тебя.
   -- Б&#1123;дная маменька! воскликнула Фелисите, припавши головою къ влечу Аполлины.
   Когда они прі&#1123;хали въ отель Блеваля, маркиза настояла на томъ, чтобы Фелисите вошла съ помощью двухъ лакеевъ; но Фелисите не хот&#1123;ла оставить руки Аполлины и, вошедши къ себ&#1123; въ комнату, сказала:-- теперь мы не разстанемся.
   -- Никогда! смазала маркиза, оправившись наконецъ отъ испуга.
   -- Никогда! сказала Аполлина, обнимая сестру.
   

XIII.
ТРАУРЪ
.

   Для Аполлины было т&#1123;мъ бол&#1123;е кстати найти пріютъ у Фелисите, что смерть дяди и тетки лишила ее вс&#1123;хъ средствъ существованія.
   Дюбуръ записалъ въ день своей сватьбы за баронессой де ла Пейроньеръ четыреста тысячъ ливровъ, которые теперь, естественно, должны были быть разд&#1123;лены между ея дочерями. Кром&#1123; того, на н&#1123;сколько часовъ до кончины, онъ позвалъ нотаріуса и подписалъ духовную, въ которой зав&#1123;щалъ все свое им&#1123;ніе жен&#1123;. Будучи ув&#1123;ренъ, что жена не покинетъ племянницы, онъ не счелъ нужнымъ сд&#1123;лать какое нибудь особенное распоряженіе въ пользу Аполлины, а мадамъ Дюбуръ посл&#1123;довала за нимъ въ могилу такъ скоро, что ни усп&#1123;ла устроить участи сироты.
   Легко себ&#1123; вообразить, что Аполлина, въ гор&#1123;, вовсе объ этомъ не думала. Она ц&#1123;нила пребываніе свое въ отел&#1123; Блеваль только какъ удовольствіе находиться близь Фелисите. Плача вм&#1123;ст&#1123; съ сестрою, она плакала уже не такъ горько, и клгда ввечеру маркиза уговорила свою нев&#1123;стку лечь въ постель, а Аполлину проводили въ назначенную ей комнату, она заснула глубокимъ, кр&#1123;пкимъ сномъ, нед&#1123;ли три не смыкавшимъ ея глазъ.
   Покам&#1123;стъ Фелисите и сестра ея вкушали благотворный сонъ, маркиза, изв&#1123;стившая уже мадмуазель де ла Пейроньеръ о похищеніи Апполины, посп&#1123;шила къ своей старой пріятельниц&#1123;.
   Она застала мадмоазель де ла Пейроньеръ еще на ногахъ, огорченною смертью мадамъ Дюбуръ больше, нежели можно было ожидать. Маркиз&#1123; не дорого стоило прикинуться глубоко сочувствующей ея горю; но вскор&#1123; она заговорила о д&#1123;л&#1123;, исключительно занимавшемъ ея мысли.
   Мадмуазель де ла Пейроньеръ только что провела н&#1123;сколько часовъ съ д&#1123;ловыми людьми и очень хорошо знала состояніе покойнаго: посл&#1123; Дюбура осталось четыре милліона и единственною насл&#1123;дницею его была Фелисите; только дв&#1123;сти тысячъ ливровъ, какъ часть капитала мадамъ Дюбуръ, доставались строй д&#1123;в&#1123;.
   Во всякое другое время дв&#1123;сти тысячъ лавровъ полказались бы маркиз&#1123; суммою очень значительною; но, им&#1123;я возможность располагать по своему произволу доходами съ четырехъ милліоновъ, она была уже довольно счастлива и выказала непритворное удовольствіе, что и мадмоазель де да Пейроньеръ достанется часть этого насл&#1123;дства.
   Он&#1123; условились сократить, сколько возможно, вс&#1123; формальности, и, возвратясь домой, маркиза не спала отъ радости всю ночь.
   Ва другой день поутру мадмоазель де ла Пейроньеръ прі&#1123;хала нав&#1123;стить сестру. Она вошла какъ разъ въ ту минуту, когда обойщики обивали, по приказанію маркизы, комнату Фелисите {Салонъ и спальню обивали с&#1123;рымъ и зав&#1123;шивали зеркала; последнія -- чернымь. Во время траура комнаты осв&#1123;щали только жолтыми св&#1123;чами.}, и видъ печальнаго убранства вызвалъ новыя слезы на глаза кузинъ.
   Старая д&#1123;ва тоже заплакала и сказала н&#1123;сколько ласковыхъ словъ Аполлин&#1123;.
   -- Я очень рада, мадмоазель Дюбуръ, сказала она,-- что случай свелъ васъ вс&#1123;хъ троихъ вм&#1123;ст&#1123;; мы можемъ съ сестрою заняться вашею будущностью. Мн&#1123; очень жаль, что вашъ дядюшка и мать моя не ум&#1123;ли сд&#1123;лать никакого распоряженія въ вашу пользу, но я и Фелисите, мы были свид&#1123;телями усердія, съ которымъ вы за ними ухаживали, и должны вознаградить васъ за вашу къ нимъ любовь. Фелисите не можетъ, правда, располагать своими деньгами безъ согласія мужа, но найдетъ, я над&#1123;юсь, возможность удвоить пенсію, которую я желаю вамъ назначить, чтобы вы могли жить приличнымъ образомъ въ монастыр&#1123;, куда, я предполагаю, вы нам&#1123;рены теперь удалиться.
   Никто ни словомъ не прервалъ этой р&#1123;чи; но когда мадмуазель де ла Пейроньеръ кончила, Фелисите сказала съ живостью:
   -- Благодарю, благодарю васъ, сестрица. Я тоже хочу обезпечить будущность Аполлины: она никогда меня не оставитъ.
   -- Никогда! повторила мадмоазель де ла Пейроньеръ съ удивленіемъ.
   -- Такъ по крайней м&#1123;р&#1123; я желаю, сказала Аполлина, н&#1123;жно глядя на молодую маркизу.-- Впрочемъ, прошу васъ в&#1123;рить, что это желаніе не уменьшаетъ моей признательности за ваше великодушное предложеніе.
   Аполлина говорила отъ души: въ предложеніи мадмоазель де ла Пейроньеръ было столько благороднаго и деликатнаго, что Аполлина была онъ глубоко тронута и считала себя ей обязанною, хотя никогда бы не согласилась получать средства къ существованію отъ старшей дочери мадамъ Дюбуръ.
   -- Разв&#1123; вы нам&#1123;рены жить своимъ хозяйствомъ? спросила мадмоазель де ла Пейроньеръ маркизу.-- Кажется, вы еще такъ молоды....
   -- Я остаюсь у тещи, прервала ее Фелисите.-- Она сама просила кузину остаться зд&#1123;сь.
   -- Т&#1123;мъ лучше, отв&#1123;чала мадираэель де ла Пейроньеръ.-- Я потому только предложила вашей кузин&#1123; приличное во вс&#1123;хъ отношеніяхъ уб&#1123;жище, что не думала, чтобы она захот&#1123;ла жить не въ своемъ кружк&#1123;.
   Аполлина прижалась къ Фелисите и сказала.
   -- Я хочу жить съ нею; до остального мн&#1123; н&#1123;тъ д&#1123;ла.
   -- Желаю, чтобы вы об&#1123; остались этимъ довольны, сухо отв&#1123;чала мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   -- А вы что нам&#1123;рены д&#1123;лать? спросила ее Фелисите.
   -- Я возвращусь въ Сентъ-Шамонъ, къ старымъ друзьямъ и старымъ привычкамъ; вы&#1123;зжать буду я только къ вамъ.
   -- И, над&#1123;юсь, часто, сказала Фелисите, обнимая ее.-- Мы назначимъ день, въ который я буду присылать за вами экипажъ, и мы будемъ об&#1123;дать вм&#1123;ст&#1123;, покам&#1123;стъ я не выхожу изъ своихъ комнатъ, а потомъ у тещи. В&#1123;дь вы не откажете?
   -- Разум&#1123;ется; я уважаю маркизу, какъ нельзя больше, и сов&#1123;тую вамъ во всемъ сл&#1123;довать ея наставленіямъ.
   Аполлина была очень рада, что Фелисите развлеклась и хотя на минуту забыла свое горе. Полагая, что бес&#1123;да съ мадмоазель де ля Пейроньеръ гораздо способн&#1123;е поддержать въ молодой маркиз&#1123; душевное спокойствіе, она оставила сестеръ наедин&#1123; и удалилась къ себ&#1123; въ комнату.
   Въ первыя дв&#1123; нед&#1123;ли Фелисите не чувствовала еще скуки уединенія, предписываемаго приличіемъ: горесть ея была еще слишкомъ жива, и присутствіе Аполлины доставляло ей удовольствіе. Она не принимала никого, за исключеніемъ сестры, тещи и герцога де Кроасси, два раза прі&#1123;зжавшаго нав&#1123;стить ее. Но на третью нед&#1123;лю дни начали ей казаться безконечными.
   Глубокая печаль не м&#1123;шала Апполин&#1123; заниматься единственнымъ близкимъ ея сердцу существомъ; она очень хорошо понимала, какъ тяжела должна быть для Фелисите затворническая жизнь въ траурной комнат&#1123;, и не пренебрегала никакими средствами для ея развлеченія. Она скрывала собственную печаль и заводила разговоры о постороннихъ предметахъ. Огюстъ написалъ жен&#1123; н&#1123;жное письмо, и Аполлина говорила ей только о его любви и о радости ихъ будущаго свиданія. Но Фелисите едва отв&#1123;чала на эти слова и часто даже з&#1123;вала, слушая кузину.
   Аполлина вид&#1123;ла, что скука душитъ ея кузину; но, увы! она нич&#1123;мъ не ум&#1123;ла ее развлечь, и предложила наконецъ прочесть ей что нибудь.
   -- Ты знаешь, что книги мн&#1123; всегда были скучны, сказала Фелисите.
   -- Это правда, подумала Аполлина.-- Что же тутъ д&#1123;лать?
   Бл&#1123;дность Фелисите и апатія, выражавшаяся въ чертахъ лица ея, пугали Аполлину до такой степени, что на другой день она посп&#1123;шила на встр&#1123;чу доктору Поти и сообщила ему свои опасенія.
   -- Ей надо подышать чистымъ воздухомъ, отв&#1123;чалъ докторъ: -- пусть &#1123;здитъ подальше за городъ; это ей необходимо.
   -- Слава Богу, это развлечетъ ее! подумала Аполлина, провожая доктора къ кузин&#1123;.
   Вошла Фелистие.
   Герцогъ порадовался перем&#1123;н&#1123; ея здоровье, къ лучшему; молодая маркиза, казалось, ожила. Она очень мило извинилась, что заставила себя ждать, и, зам&#1123;тивши, что Аполлина хочетъ выйти, сказала:
   -- Кудажь ты?
   -- Мадмоазель Дюбуръ, зам&#1123;тилъ герцогъ -- и то уже принуждена была пробыть н&#1123;сколько времени въ обществ&#1123; старика.
   Аполлина с&#1123;ла.
   Желая удалить отъ своихъ собес&#1123;дниковъ вс&#1123; печальныя мысли, герцогъ говорилъ только о своемъ путешествіи, о томъ, какъ провелъ онъ этотъ день при двор&#1123;, и о тысяч&#1123; разныхъ разностей, изъ которыхъ склеивается св&#1123;тскій разговоръ. Аполлина вм&#1123;шивалась въ бес&#1123;ду только по необходимости, когда ее о чемъ нибудь спрашивали, и Фелисите не выказывала особенной скуки; она даже пересказала какой-то см&#1123;шной случай, только что разсказанный въ салон&#1123; маркизы.
   Нельзя было не зам&#1123;тить удовольствія, съ которымъ Аполлина слушала кузину. Раза два или три она даже улыбнулась, но эти улыбки походили на лучи солнца, прорывающіеся сквозь б&#1123;гущіе тучи, и лицо ея тотчасъ же принимало опять выраженіе глубиной врусти.
   Герцогъ наблюдалъ ее незам&#1123;тно. "Или я сильно ошибаюсь -- думалъ онъ -- или она женщина съ душою. Съ душою! это р&#1123;дкость".
   Онъ просид&#1123;лъ у Фелисите больше часу. Н&#1123;сколько легкихъ з&#1123;вковъ маркизы дали ему зам&#1123;тить, что пора проститься. Онъ поцаловалъ руку внучк&#1123; и сказалъ, обращаясь къ Аполлин&#1123;:
   -- Над&#1123;юсь, что я буду им&#1123;ть удовольствіе встр&#1123;чать васъ и впредь. Бываете вы у маркизы?
   -- Не хочетъ, отв&#1123;чала Фелисите: -- а знаетъ, что это доставило бы мн&#1123; много удовольствія.
   -- Теперь не могу, сказала Аполлина, удерживая свои слезы.-- Клянусь теб&#1123;, что не могу.
   -- Все семейство вооружится противъ васъ, мадмуазель Дюбуръ, сказалъ герцогъ: -- и когда нибудь да придется же уступить.
   Онъ у&#1123;халъ. Едва усп&#1123;лъ онъ выйти, какъ Фелисите бросилась на софу.
   -- Какъ онъ долго оставался! сказала она.
   -- Признаюсь теб&#1123;, сказала Аполлина: -- что посл&#1123; всего, что ты мн&#1123; о немъ говорила, я не ожидала найти въ немъ столько ума; онъ пріятный собес&#1123;дникъ.
   -- Да, только у него такой лукавый взглядъ, смотритъ, какъ будто хочетъ увид&#1123;ть все насквозь.
   -- Т&#1123;мъ лучше для тебя, возразила Аполлина.-- Ч&#1123;мъ больше тебя знаешь, т&#1123;мъ больше любишь.
   -- А между т&#1123;мъ мн&#1123; съ нимъ какъ-то неловко.
   -- А мн&#1123; напротивъ того. Я удивилась, что присутствіе вельможи нисколько меня не смутило.
   -- Это оттого, что онъ вполн&#1123; св&#1123;тскій челов&#1123;къ и ум&#1123;етъ себя держать.
   -- Но в&#1123;дь и теща твоя св&#1123;тская женщина; однакоже.... Н&#1123;тъ, я думаю, это зависитъ отъ другого: можетъ быть, оттого, что онъ такъ безпокоится о твоемъ здоровь&#1123;.
   Опасаясь навести Фелисите на печальныя мысли, она ничего не сказала о похвалахъ герцога покойному Дюбуру.
   -- Въ посл&#1123;днее время онъ, д&#1123;йствительно, сд&#1123;лался ко мн&#1123; внимательн&#1123;е прежняго, сказала Фелисите.-- Маркиза отъ этого въ восторг&#1123;: она все ждетъ, что онъ р&#1123;шится наконецъ назначить Огюста своимъ насл&#1123;дникомъ. Если я рожу сына, онъ не будетъ, я думаю, дольше колебаться; у другой его внучки, Гланденъ, есть только дочь; а мн&#1123;, признаюсь теб&#1123;, очень бы хот&#1123;лось быть герцогиней.
   -- Такъ отчего же ты такъ мало стараешься его задобрить?
   -- Напротивъ того. Ты вид&#1123;ла: я просид&#1123;ла съ нимъ ц&#1123;лый часъ, не выказывая никакой скуки, и еще воротившись изъ такого пріятнаго общества.
   Эти слова сд&#1123;лали на Аполлину необыкновенное впечатл&#1123;ніе: они удвоили ея грусть и порадовали ее т&#1123;мъ, что доказывали спокойствіе Фелисите.
   Она уже не въ первый разъ не гармонировала расположеніемъ своего духа съ кузиною. Никогда еще не было у нея такъ тяжело на сердц&#1123;, и никогда, можетъ быть, не было ей трудн&#1123;е примирить благородство и строгость своего характера съ легкомысленностью кузины. У ней не достало духу продолжать этотъ разговоръ, не высказывая съ трудомъ скрываемой скорби.
   Къ счастью, было уже поздно, и он&#1123; простились. Удалившись къ себ&#1123; въ комнату, Аполлина могла свободно предаться печальнымъ мыслямъ, безпрестанно переносившимъ ее къ смертному одру дяди и тетки. Она плавала долго, долго, но не обвиняла, кузину въ томъ, что, она такъ скоро забыла: потерю родителей, а напротивъ того, благодарила небо, что ей нечего уже опасаться за жизнь своей подруги, и находила ут&#1123;шеніе въ мысли, что Фелисите можетъ уже веселиться въ веселомъ обществ&#1123;.
   Такой взгляду на вещи, былъ т&#1123;мъ благопріятн&#1123;е для спокойствія, Аполлины, что въ короткое время маркиза сд&#1123;лалась весела по прежнему, совершенно перестала говорить объ умершихъ, уходила каждый день къ тещ&#1123; очень рано и возвращалась очень поздно.
   

XIV.
НАСЛ
&#1122;ДНИКЪ.

   Фелисите уже шесть нед&#1123;ль находила въ салон&#1123; тёщи вс&#1123; развлеченія, которымъ позволяли ей предаваться трауръ посл&#1123;днее время беременности. Пользуясь цв&#1123;тущимъ здоровьемъ, она очень спокойно ожидала близкаго дня разр&#1123;шенія.
   Изъ вс&#1123;хъ жителей отеля, Аполлину, безъ сомн&#1123;нія, больше вс&#1123;хъ тревожило приближеніе этого дня; все, что два м&#1123;сяца тому назадъ говорила маркиза о вліяніи сильнаго огорченія на слабое сложеніе Фелисите, безпрестанно приходило ей на мысль. Она наблюдала за ней съ величайшимъ вниманіемъ, и мал&#1123;йшее изм&#1123;неніе въ лиц&#1123; Фелисите приводило ее въ сильное безпокойство.
   Однажды вечеровъ, прождавши молодую маркизу очень долго и долго съ ней пробес&#1123;довавши, она оставила ее веселою и здоровою. Вдругъ, ночью; ее разбудилъ необыкновенный шумъ въ отел&#1123;.
   Аполлина позвонила и спросила горничную:
   -- Слышишь ты этотъ шумъ, Маріанна? Поди, узнай, что тамъ такое, да воротись скор&#1123;е назадъ.
   Едва только Маріанна вышла исполнить ея приказаніе, какъ Аполлина, ув&#1123;ренная, что настала роковая минута, встала и посп&#1123;шила од&#1123;ться, тяготясь приличіями, не позволявшими ей итти къ кузин&#1123;.
   Маріанна возвратилась съ веселымъ лицомъ.
   -- Молодая маркиза скоро подаривъ насъ ребенкомъ, сказала она.-- Маркиза при ней, и мосьё Пети сейчасъ прі&#1123;халъ. Она очень страдаетъ.
   -- Она страдаетъ! проговорила Аполлина бл&#1123;дн&#1123;я: -- опасности, однако же, н&#1123;тъ?
   -- Никакой "черезъ четверть часа", можетъ быть, все будетъ кончено.
   -- Ступай, Маріанна, ради Бога ступай, узнай, н&#1123;тъ ли чего новаго.
   Горничная вышла. Аполлина начала ходить по комнат&#1123;. Минуты казались ей часами, и сердце ея сильно билось. Но когда горничная воротилась и сказала, что изъ передней слышны крики молодой маркизы.
   -- Боже мой! воскликнула она; -- помогите ей! спасите ее!
   И, упавши на кол&#1123;ни, она начала молиться съ жаромъ.
   Такъ прошла ночь, показавшаяся ей в&#1123;чностью. Наконецъ на разсв&#1123;т&#1123; Маріанна приб&#1123;жала съ словами.
   -- Мальчикъ! мальчикъ! Маркиза желаетъ васъ вид&#1123;ть.
   Аполлина бросилась какъ молнія въ комнату, гд&#1123; была уже мысленно въ продолженіи н&#1123;сколькихъ часовъ. Въ первой зал&#1123; встр&#1123;тила она маркизу, съ торжествующимъ лицомъ выходящую отъ Фелисите. Маркиза пожала ей руку ласково, почти дружески.
   -- Сынъ, сказала она: -- я сейчасъ напишу объ этомъ Огюсту. Войдите; она уже два раза васъ спрашивала.
   Аполлина вошла на цыпочкахъ и приблизилась, стараясь не д&#1123;лать шуму, къ постели кузины, протянувшей къ ней руки.
   -- Ты знаешь -- мальчикъ? сказала Фелисите.-- Маркиза очень довольна.
   -- А я! каково теб&#1123;?
   -- Посмотри же на него.
   Ребенокъ лежалъ Въ люльк&#1123; у ногъ матери. Аполлина осторожно приподняла покрывавшее его од&#1123;яло.
   -- А, какой хорошенькій! оказала она.-- Онъ ужасно на тебя похожъ. Что за ручка! такъ и хочется поцаловать.
   -- Чтожь, поцалуй, отв&#1123;чала молодая маркиза см&#1123;ясь.
   Аполлина прижала свои губы къ маленькой ручк&#1123; дитяти
   -- Сынъ ной! сынъ кой! прошептала она съ чувствомъ, вызвавшимъ на глаза ея слезы: -- я тоже буду теб&#1123; матерью.
   Сид&#1123;лка, сл&#1123;дуя приказанію доктора, зам&#1123;тила, что карниз&#1123; нора остаться наедин&#1123; и отдохнуть. Аполлина обняла кузину, взглянула въ посл&#1123;дній разъ на новорожденнаго и тотчасъ же удалилась.
   Въ первую нед&#1123;лю посл&#1123; этого счастливаго событія, подруги проводили ежедневно по н&#1123;скольку часовъ вм&#1123;ст&#1123;; но когда Фелисите встала и могла сид&#1123;ть въ креслахъ, къ ней начали прі&#1123;зжать столько знакомыхъ, что Аполлина вид&#1123;ла ее только за об&#1123;домъ, приносимымъ для нихъ двоихъ въ комнату молодой маркизы.
   Веселость и здоровье Фелисите, и время, изц&#1123;ляющее вс&#1123; раны, съ каждымъ днемъ ослабляли скорбь Аполлины. Хотя сердцемъ ея еще часто овлад&#1123;вала глубокая грусть, однако же, она могла кое ч&#1123;мъ развлекаться: принялась снова за кисти и даже раскрывала иногда клавесинъ, стоявшій у нея въ комнат&#1123;. Сначала звуки собственнаго голоса заставляли ее плакать: они напоминали ей, съ какимъ удовольствіемъ слушали ее тетка и дядя; но мало по малу это печальное воспоминаніе ослабло, и музыка услаждала ее въ уединеніи.
   Чаще всего ходила она въ комнату кормилицы. Тамъ проводила она по н&#1123;скольку часовъ, забавляя или убаюкивая малютку. Герцогъ де Кроасси, окрестившій его вм&#1123;ст&#1123; съ маркизою, назвалъ его Викторомъ, и Аполлина полюбила это имя т&#1123;мъ бол&#1123;е, что мадамъ Дюбуръ звали Викториной. Она подстерегла первую улыбку малютки, вид&#1123;ла, какъ ростеть онъ съ каждымъ днемъ, и жал&#1123;ла о Фелисите, которую св&#1123;тскія обязанности такъ часто лишали счастья, бытъ вм&#1123;ст&#1123; съ сыномъ.
   Молодая маркиза довольно часто получала письма отъ своего мужа. Блеваль над&#1123;ялся прі&#1123;хать въ отпускъ въ октябр&#1123;, но теперь изв&#1123;стилъ жену, что не можетъ оставить полка, потому что полковой командиръ &#1123;детъ на зиму въ Парижъ.-- Къ счастью -- писалъ онъ въ заключеніе -- миръ очень близокъ, если будетъ еще одна кампанія, то нав&#1123;рное посл&#1123;дняя".
   Эта отсрочка свиданія съ Огюстомъ огорчила Фелисите меньше, нежели ожидала Аполлина.
   -- Это очень досадно, сказала она, складывая письмо: -- но съ полковымъ командиромъ в&#1123;рно прі&#1123;дутъ много офцеровъ, и амма пройдетъ не такъ скучно.
   Фелисите, какъ видите, думала, какъ бы вознаградить себя на долгое уединеніе. Она увсе нед&#1123;ли три какъ оставила большой трауръ и, какъ скоро силы позволили ей вы&#1123;зжать, начала прежнюю разс&#1123;янную жизнь.
   Аполлина увид&#1123;ла, что надо или отказаться отъ удовольствія проводить хоть по н&#1123;скольку часовъ съ Фелисите, или явиться, подобно ей, въ общество маркизы. Она р&#1123;шилась на посл&#1123;днее.
   Въ первый день, когда кузина ввела ее передъ об&#1123;домъ въ салонъ, гд&#1123; находилось челов&#1123;къ пятнадцать или двадцать гостей, она ужасно смутилась, увид&#1123;вши себя въ кругу незнакомыхъ лицъ предметомъ общаго вниманія.
   Мужчины смотр&#1123;ли на нее съ наслажденіемъ, спрашивая другъ друга, какъ ее зовутъ; женщины оглядывали ее съ ногъ до головы съ завистью и говорили, презрительно улыбаясь: "кто ее знаетъ? откуда она?"
   На это не могъ отв&#1123;чать никто, кром&#1123; маркизы, которой очень не понравилось, что Аполлина вспомнила теперь о давнишнемъ приглашеніи, но которая приняла ее учтиво, когда о представила ей нев&#1123;стка.
   Маркиз&#1123;, конечно, было бы пріятн&#1123;е, если бы мадмоазель Дюбуръ не появлялась у нея въ салон&#1123; и удовольствовалась ролью компаньонки и гувернантки въ отел&#1123; Блеваля. Но она знала капризный нравъ Фелисите и не хот&#1123;ла съ ней ссориться. Она ограничивалась т&#1123;мъ, что разсказала потихоньку, какъ понадобилась мадмоазель Дюбуръ для спасенія жизни молодой маркизы, преувеличила ея услуги и вниманіе, и прибавила, въ заключеніе, что, впрочемъ, она очень мила и хорошо воспитана.
   Не будь Аполлина такъ хороша собою, дамы обошлись бы съ нею посл&#1123; этого объясненія маркизы, можетъ быть, ласково. Он&#1123; могли простить ей темное происхожденіе, но красоты простить не могли, и съ перваго же появленія въ св&#1123;тъ Аполлина пріобр&#1123;ла столько враговъ, сколько находилось въ салон&#1123; женщинъ.
   Сидя въ углу близь кресла маркизы, она сл&#1123;дила глазами за Фелисите, бывшей предметомъ общихъ, услугъ и комплиментовъ. Она радовалась усп&#1123;хамъ Фелисите и не зам&#1123;чала, то Фелисите ею вовсе не занимается. Маркиза приняла ее довольно учтиво, -- и лицо Аполлины приняло свое ясное, тихое выраженіе, когда пошли садиться за столъ.
   Челов&#1123;къ л&#1123;тъ шестидесяти подалъ ей руку, провелъ ее въ столовую и с&#1123;лъ возл&#1123; нея справа; сл&#1123;ва с&#1123;лъ какой-то молодой челов&#1123;къ, и разговоръ, немедленно начатый старикомъ, очень помогъ ей изб&#1123;гать взглядовъ и вопросовъ молодого сос&#1123;да.
   Общій разговоръ шелъ объ арміи, въ которой у каждаго были родные или друзья.
   Герцогъ ***, капитанъ гвардіи, н&#1123;сколько дней тому назадъ возвратившійся съ королемъ, разсказывалъ множество любопытныхъ анекдотовъ. Онъ говорилъ объ осад&#1123; Бергъ-онъ-Зоона и о лавфельдскомъ сраженіи, выигранномъ самимъ королемъ у герцога комберлендскаго.
   -- Д&#1123;ло подъ Лавфельдомъ, сказалъ онъ: -- р&#1123;шилось скоро, но крови пролито больше, нежели при Фонтенуа. Графы Клермонъ и д'Эстре напомнили вамъ нашихъ древнихъ рыцарей; они д&#1123;лали чудеса. О Блевал&#1123; мн&#1123; нечто вамъ сказать...
   -- Какъ! прервала со маркиза: -- да я ровно ничего не знаю; сынъ не писалъ мн&#1123; объ этомъ ни слова.
   -- Право? отв&#1123;чалъ герцогъ.-- Это очень скромно. Вотъ какъ было д&#1123;ло: полковникъ былъ тяжело раненъ и принужденъ оставить сраженіе; командовать полкомъ пришлось Блевалю, и онъ три раза бросался въ аттаку съ такою яростью, что немало способствовалъ къ поб&#1123;д&#1123;. Король былъ свид&#1123;телемъ сраженія и, ложась ввечеру отдохнуть на томъ м&#1123;ст&#1123;, гд&#1123; наканун&#1123; ночевалъ вождь англичанъ, позвалъ Блеваля и сказалъ ему при вс&#1123;хъ насъ милостивое слово.
   

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

   Читатель, в&#1123;роятно, не забылъ того дня, когда Фелисите ввела Аполлину въ блестящій салонъ своей тещи, къ об&#1123;ду, -- думаю, помнитъ также, что общій разговоръ за столомъ шелъ объ арміи, въ которой у каждаго изъ присутствующихъ были родные или друзья.
   Зам&#1123;чаніе герцога ***, что король, посл&#1123; лавфельдскаго сраженія при вс&#1123;хъ сказалъ маркизу Блевалю милостивое слово, -- было недов&#1123;рчиво принято со стороны Фелисите.
   -- Можно ли пов&#1123;рить, возразила она, см&#1123;ясь: -- Огюстъ не написалъ вамъ объ этомъ ни слова!
   -- И можно ли пов&#1123;рить., чтобы онъ не воспользовался этимъ случаевъ отпроситься въ отпускъ хоть нед&#1123;ли на дв&#1123;! Такое равнодушіе непростительно.
   Аполлина въ первый разъ взглянула на говорившаго и тотчасъ же узнала въ немъ шевалье де Люссака. Онъ сид&#1123;лъ возл&#1123; герцога, сид&#1123;вшаго возл&#1123; Фелисите.
   -- Плохая услуга другу, подумала Аполлина.-- Къ чему было д&#1123;лать это зам&#1123;чаніе?
   -- Но в&#1123;дь командиръ полка у&#1123;халъ въ Парижъ, возразилъ герцогъ:-- и сл&#1123;довательно Блевалю невозможно оставить армію.
   -- Можно явиться на сутки, отв&#1123;чалъ шевалье, устремивши глаза свои на Фелисите.
   -- Потише, мосьё де Люссакъ, сказалъ старикъ, сос&#1123;дъ Аполлины: -- я, какъ генералъ-инспекторъ, не могу позволить вамъ говорить подобныя вещи. Служба прежде всего.
   -- Такъ мосьё де Люссакъ не военный, что остается въ Париж&#1123;? спросила его тихонько Аполлина.
   -- Н&#1123;тъ, военный, отв&#1123;чалъ генералъ-прокуроръ: -- но онъ служитъ въ мушкетерахъ, которые всегда находятся при особ&#1123; короля.
   -- И онъ былъ въ этомъ сраженіи? продолжала она т&#1123;мъ же голосомъ.
   -- Конечно. Они вс&#1123; воротились сюда только н&#1123;сколько дней тому назадъ.
   -- Такъ почему же не онъ первый заговорилъ о подвиг&#1123; маркиза? подумала Аполлина. Я ненавижу его.
   -- Впрочемъ, сказала женщина высокаго роста, спрашивавшая герцога о своемъ сын&#1123;: -- мы скоро вс&#1123;хъ увидимъ. Я об&#1123;дала вчера у маркиза Пюизьё, и онъ сказалъ вамъ, что переговоры о мир&#1123; снова начались.
   -- Англичане еще поспорятъ, сказалъ старый мальтійскій кавалеръ, сид&#1123;вшій возл&#1123; маркиза.
   -- Можетъ быть, и хот&#1123;ли бы, во принуждены будутъ уступить, возразилъ герцогъ. Брюссель и ла-Гэ въ нашихъ рукахъ; голландцамъ драться надо&#1123;ло, и я какое хотите держу пари, что миръ будетъ заключенъ раньше будущей осени.
   -- Т&#1123;мъ бол&#1123;е, прибавила одна дама: -- что король, говорятъ, возвращаетъ все и уступчивъ какъ поб&#1123;жденный.
   -- Такъ Франція, сказалъ мальтійскій кавалеръ: -- не извлечетъ никакой пользы изъ войны, которая стоитъ ей столько золота и крови!
   -- Полноте, сказала маркиза: -- если сынъ мой получитъ чинъ полковника, я этого не скажу.
   -- За исполненіе вашего желанія и на здоровье Блеваля, сказалъ герцогъ, опоражнивая бокалъ шампанскаго.
   Вс&#1123; посл&#1123;довали его прим&#1123;ру; Аполлина улыбнулась, взглянула на Фелисите и тоже омочила свои губы.
   Посл&#1123; об&#1123;да пошли лить кофе въ салонъ, отд&#1123;ланный заново съ большимъ великол&#1123;піемъ. Р&#1123;дкости и изящные предметы долго занимали гостей; вниманіе Аполлины особенно обратили на себя множество превосходныхъ картинъ. Между т&#1123;мъ гости прі&#1123;зжали и салонъ наполнялся народомъ. Чей-то голосъ обратился прямо съ вопросомъ къ Аполлин&#1123;, и она съ изумленіемъ увид&#1123;ла себя въ кругу мужчинъ.
   Фелисите, въ н&#1123;которомъ разстояніи, разговаривала съ какой-то молодой дамой и Люссакомъ. Она подошла къ ней.
   -- Весело теб&#1123;? спросила ее на ухо молодая маркиза.
   -- Да, отв&#1123;чала Аполлина и вскор&#1123; потомъ отошла, смущенная взглядами шевалье де Люссака.
   Она с&#1123;ла у камина возл&#1123; какой-то пожилой, только что прі&#1123;хавшей дамы; но дама въ ту же минуту повернула слегка свое кресло и начала говорить въ полголоса съ своей сос&#1123;дкой.
   Аполлина начинала уже жал&#1123;ть, что оставила свои книги, музыку и, больше всего, маленькаго Виктора.
   Фелисите счастлива -- думала она -- что такъ легко свыклась съ большимъ св&#1123;томъ. Конечно, вс&#1123; съ ней говорятъ, и это ободряетъ челов&#1123;ка; она принадлежитъ къ ихъ кружку, а мое м&#1123;щанское имя исключаетъ меня изъ него.
   Но Аполлина понимала, что, уступивши желанію Фелисите, она не можетъ воротиться назадъ, къ прежнему образу жизни. Она р&#1123;шилась ждать удобнаго случая, а до т&#1123;хъ поръ подвергаться въ салон&#1123; маркизы слишкомъ большой внимательности мужчинъ и гордому презр&#1123;нію женщинъ.
   Случай хот&#1123;лъ ее, казалось, ут&#1123;шить, сос&#1123;дки ея возвысили голосъ и она могла разслушать ихъ разговоръ. Она никогда еще не слыхивала бес&#1123;ды ничтожн&#1123;е, пуст&#1123;е: ни мысли, ни зам&#1123;чательнаго слова. Аполлина улыбнулась и подумала: "Съ этими по крайней м&#1123;р&#1123; слава Богу, если не разговариваешь."
   Многіе изъ гостей с&#1123;ли играть. Фелисите подошла къ кузин&#1123; съ т&#1123;мъ же вопросомъ: весело ли ей?
   -- Все такъ же, отв&#1123;чала Аполлина съ легкою улыбкой.
   -- Я была бы съ тобою и больше, сказала Фелисите: -- да я должна занимать гостей.
   -- Да, да, отв&#1123;чала Аполлина, пожимая, ей руку:-- не безпокойся обо мн&#1123;, пожалуста. Я довольна уже и т&#1123;мъ, что мы въ одной комнат&#1123;.
   Шевалье ле Люссакъ стоялъ между т&#1123;мъ возл&#1123; двухъ-трехъ молодыхъ дамъ, слушавшихъ его, казалось, съ большимъ вниманіемъ. Фелисите безпрестанно поглядывала въ ту сторону.
   -- Ахъ, Боже мой, сказала она вдругъ: -- мн&#1123; надо еще поговорить съ графиней Осмондъ. Я сейчасъ ворочусь.
   И она подошла къ групп&#1123;, въ которой стоялъ шевалье.
   Аполлина проводила ее глазами, спрашивая себя съ безпокойствомъ, д&#1123;йствительно ли ради графини оставила ее кузина.
   Въ эту минуту доложили о прі&#1123;зд&#1123; герцога де Кроасси.
   Маркиза пошла ему на встр&#1123;чу и позвала съ собой и нев&#1123;стку. Герцогъ р&#1123;дко прі&#1123;зжалъ въ своей племянниц&#1123; въ т&#1123; дни, когда могъ найти у нея много гостей, но не потому, чтобы быль дурно принятъ въ обществ&#1123;: при двор&#1123; вс&#1123; старались снискать его расположеніе. Король, съ самой ранней молодости, всегда выказывалъ къ нему особенное расположеніе и дружбу и никогда не отказывалъ ему ни въ какой просьб&#1123;. Поэтому герцогъ былъ въ большой сил&#1123; и у министровъ, которою, впрочемъ, пользовался очень р&#1123;дко.
   Раскланявшись съ племянницей и со вс&#1123;ми гостями, герцогъ спросилъ ее:
   -- А д'Арбле зд&#1123;сь?
   -- Н&#1123;тъ отв&#1123;чала она.
   -- Обманулъ, сказалъ онъ, см&#1123;ясь.-- А об&#1123;щалъ притти съиграть со мной партію въ шахматы. Третьяго дня онъ меня объигралъ и теперь покоится на своихъ лаврахъ.
   -- Не хотите ли съиграть въ три съ командоромъ и мадамъ де...
   -- О, н&#1123;тъ, три для меня невыносимъ, отв&#1123;чалъ онъ.-- Не люблю я и ланскне, который раззоряетъ нашу молодежь. Мн&#1123; нравятся только шахматы. Однако же, не безпокойтесь, я найду, какъ провести время.
   Онъ обвелъ глазами общество и сказалъ:
   -- У васъ сегодня ц&#1123;лая толпа.
   -- Они хот&#1123;ли посмотр&#1123;ть мой новый салонъ. Вотъ эту картину я пов&#1123;сила зд&#1123;сь по вашему указанію.
   -- А, да, это недурно, сказалъ герцогъ, оборотившись въ ту сторону, гд&#1123; вис&#1123;ла картина.-- Днемъ она на этомъ м&#1123;ст&#1123; должна много выигрывать. А вонъ, кажется, мадемоазель Дюбуръ?
   -- Да, это она.
   -- Пойду ей поклониться.
   Герцогъ прошелъ поперекъ салона и подошелъ къ Аполлин&#1123; и отличной в&#1123;жливостью, представителями которой оставались при двор&#1123; только онъ да еще н&#1123;сколько стариковъ.
   Маркиза между т&#1123;мъ отправилась искать для него партнера въ шахматы и подошла наконецъ къ групп&#1123;, въ которой стояла Фелисите. Она спросила Люссака и двухъ другихъ молодыхъ мужчинъ, не играютъ ли они въ шахматы, во получила отрицательный отв&#1123;тъ и сказала:
   -- Это ужасно досадно. Шевалье д'Арбле не прі&#1123;халъ, а дядюшка расчитывалъ на него.
   -- Да Аполлина превосходно играетъ въ шахматы, сказала Фелисите.-- Она дв&#1123;надцати л&#1123;тъ уже играла съ отцомъ моимъ каждый вечеръ.
   -- Такъ устройте же это, сказала маркиза.-- Усадите ихъ въ будуаръ, гд&#1123; госпожа де Мартиньи играетъ въ пикетъ съ Праконталемъ. Тамъ имъ никто не будетъ м&#1123;шать.
   Фелисите подошла къ кузин&#1123;, разговаривавшей съ герцогомъ, и сообщила имъ предложенье маркизы
   -- Неужели вы точно играете въ шахматы, сказалъ герцогъ.-- Мн&#1123; было бы очень пріятно съиграть съ вами партію, только ужъ посл&#1123; этого мн&#1123; перестанутъ нравиться вс&#1123; другія игры.
   -- А! герцогъ, да вы считаете меня пансіонеркой, улыбаясь отв&#1123;чала Аполлина.
   -- Нисколько, нисколько, сказалъ онъ: -- д&#1123;лайте, что вамъ угодно. Прошу васъ, потребуйте столъ и шахматы.
   Молоденькая маркиза позвонила, и когда все было готово, пригласила въ будуаръ герцога и кузгіну, сказавъ ей шопотомъ:
   -- Чтобы скор&#1123;е освободиться, дай дядюшк&#1123; выиграть.
   Давши такой дружескій сов&#1123;тъ, Фелисите возвратилась въ гостиную.
   Какъ ни занята была госпожа де Мартиньи своимъ пикетомъ, но, увидя герцога де Кроасси, не могла не пожелать ему добраго вечера и не задержать на н&#1123;сколько минутъ, такъ что Аполлина одна ус&#1123;лась за шахматнымъ столикомъ, поставленнымъ въ другомъ углу будуара.
   Она выдвинула ящикъ съ шахматами и собиралась разставлять ихъ.
   По несчастію, это всегда было ея д&#1123;ломъ, когда съ всю игралъ господинъ Дюбуръ, и теперь въ первый разъ пришлось ей д&#1123;лать тоже для старика, но для другого, не для того, котораго уже не было.
   Это обстоятельство пробудило въ ней такія горестныя воспоминанія, что неодолимая грусть сжала ея сердце. Она задвинула ящикъ, опустила голову на руку и совершенно позабыла, что есть еще кто нибудь въ комнат&#1123;.
   -- Къ услугамъ вашимъ, я зд&#1123;сь, сказалъ герцогъ, придвигая стулъ и садясь противъ нея.
   Съ какимъ-то удивленіемъ подняла Аполлина свои большіе голубые глаза, наполненные слезами.
   -- Над&#1123;юсь, что вы не потеряли охоту? продолжалъ онъ тономъ самаго искренняго участія.
   -- Н&#1123;тъ, нисколько, герцогъ, отв&#1123;чала Аполлина.
   Произнося эти слова изм&#1123;нившимся голосомъ, она проворно отерла свои длинныя р&#1123;сницы, стараясь разс&#1123;ять свое волненіе.
   -- Будьте такъ добры, скажите мн&#1123; правду, сказалъ старикъ, въ голос&#1123; котораго въ эту минуту было что-то отеческое.
   Но всегдашней своей откровенности, Аполлина не затруднилась отв&#1123;чать ему.
   -- Отчего же мн&#1123; не признаться, сказала она съ грустною улыбкою -- эта игра напоминаетъ мн&#1123;, какъ часто играла я съ моимъ дядей, сидя подл&#1123; его жены, и я думала о нихъ обоихъ.
   -- Мн&#1123; очень жаль, что я неумышленно разбудилъ вашу горесть, сказалъ герцогъ.
   -- О, она всегда со мною, глубоко вздохнувъ, отв&#1123;чала Аполлина.
   -- Что же д&#1123;лать! сказалъ онъ:-- должно со смиреньемъ покоряться челов&#1123;ческой участи; кто живетъ, тому суждено вид&#1123;ть умирающихъ, пока самъ не умретъ.
   Казалось, что это время такъ близко для того, кто говорилъ эти слова, что Аполлин&#1123; было жаль навести мысли старика на такой печальный предметъ.
   Она снова вытянула ящикъ съ шахматами и хот&#1123;ла разставить ихъ по м&#1123;стамъ.
   -- Н&#1123;тъ, прошу васъ, мадемоазель Дюбуръ, не станемъ играть нынче.
   -- Простите мн&#1123;, простите, герцогъ, отв&#1123;чала она съ т&#1123;мъ очарованьемъ, которому трудно было бы не покориться: -- прошу васъ, играйте.
   -- Избави меня Богъ отказать вашей просьб&#1123; въ чемъ бы ни было, сказалъ герцогъ.
   Онъ поставилъ подл&#1123; шляпу, которую держалъ въ рукахъ, и партія началась.
   Герцогъ де Кроасси былъ большой охотникъ до шахматной игры, но въ начал&#1123; вовсе не обращалъ на нее вниманія и все наблюдалъ свою прекрасную противницу, желая ув&#1123;ряться, не возвращается ли къ ней ея печаль. И только когда зам&#1123;тилъ дв&#1123; или три улыбки Аполлины и увид&#1123;лъ, въ какой опасности его игра, герцогъ сталъ думать о защит&#1123; противъ неожиданныхъ нападеній.
   -- Позвольте, позвольте, мадемоазель Дюбуръ, сказалъ онъ, см&#1123;ясь: -- вы, я вижу, играете такъ, что васъ должно считать очень опаснымъ непріятелемъ.
   -- Мн&#1123; кажется, герцогъ, что вы изъ любезности щадили меня до сихъ поръ, отв&#1123;чала она.
   -- Совс&#1123;мъ н&#1123;тъ, совс&#1123;мъ н&#1123;тъ; я никакъ не думалъ, чтобы вы были такъ сильны въ игр&#1123;; но теперь я соберу вс&#1123; свои силы и стану защищаться, если еще можно.
   Тогда онъ вооружился вс&#1123;мъ талантомъ, которому былъ обязанъ по крайней м&#1123;р&#1123; пятидесятил&#1123;тней практик&#1123;, и съ большимъ удивленіемъ увид&#1123;лъ посл&#1123; н&#1123;сколькихъ ходовъ, что ему сд&#1123;ланъ патъ.
   -- О! сказалъ онъ, поглядывая то на шахматы, то на Аполлину:-- вы въ самомъ д&#1123;л&#1123; очень сильны.
   -- Теперь я не ногу ничего споить противъ этого, граціозно отв&#1123;чала Аполлина: -- но я думаю, герцогъ, что случай помогъ мн&#1123; на этотъ разъ. Угодно вамъ отъиграться?
   -- Съ большимъ удовольствіемъ, если вамъ не въ тягость.
   -- Мн&#1123; ничего не можетъ быть пріятн&#1123;е, сказала она.
   Аполлина говорила правду. То, что нравилось въ ней герцогу, ей нравилось въ немъ: одинаковая откровенность, теплота души и деликатность пообуждали ихъ взаимную симпатію. Облагороженная натура сближала старика и молоденькую д&#1123;вушку, хоть они стояли на противоположныхъ концахъ жизни; она уничтожала между ними то разстояніе, которое образовалось годами и положеніемъ въ св&#1123;т&#1123;.
   Вторую партію герцогъ опять проигралъ; но это не только не досадовало его, напротивъ, казалось, что борьба доставляла ему необыкновенное удовольствіе. В&#1123;роятно, въ противномъ случа&#1123; Аполлина охотно отказалась бы отъ своего преимущества, но, по н&#1123;которымъ словамъ старика, она не могла сомн&#1123;ваться въ томъ, что онъ вовсе не считаетъ ее ребенкомъ.
   -- Очень благодаренъ вамъ за урокъ, сказалъ онъ, почтительно цалуя ея руку.-- Но прошу васъ не играть со мной нын&#1123;шній вечеръ на честь, прибавилъ онъ весело: -- потому что я ее проиграю, а это было бы не кстати старому генералу Французской арміи.
   Они оба пошли въ гостиную.
   -- Чтожь, дядюшка? спросила маркиза, подходя къ нему.
   -- Побитъ, разбитъ, племянница: я проигралъ дв&#1123; партіи.
   -- Мадемоазель Дюбуръ, видно, очень сильна? спросила маркиза.
   -- Ни за что въ св&#1123;т&#1123; не захот&#1123;лъ бы я, сказалъ со всею любезностью одинъ молодой офицеръ: -- играть партію, въ которой нужно вниманіе, сидя передъ д&#1123;вушкой.
   -- Не думаю, однакожъ, чтобы вы могли выбрать лучшую позицію, возразилъ герцогъ: -- и над&#1123;юсь, что мадемоазель Дюбуръ позволитъ мн&#1123; скоро опять им&#1123;ть это удовольствіе.
   Сказавъ это, онъ вышелъ. Было уже поздно, и скоро вс&#1123; посл&#1123;довали его прим&#1123;ру.
   -- Б&#1123;дная кузина, сказала Фелисите, когда Аполлина вошла съ нею въ ея комнату: -- теб&#1123; пришелся дорого нын&#1123;шній вечеръ: дв&#1123; партіи съ моимъ дядей!
   -- Это было для меня всего пріятн&#1123;е во весь вечеръ, отв&#1123;чали Аполлина: -- подумай, что я никого не знаю зд&#1123;сь.
   -- Какъ! ты постоянно была окружена.
   -- Мужчинами.
   -- О, не жал&#1123;й объ обществ&#1123; женщинъ, сказала Фелисите -- он&#1123; слишкомъ завистливы, слишкомъ злы и скучны.
   -- Не вс&#1123;, отв&#1123;чала Апполлина, думая о своей доброй тетк&#1123;.
   -- Знаешь ли, почему он&#1123; вовсе не занимаются тобою? спросила молодая маркиза.
   -- Потому, что я не ихъ класса.
   -- Можетъ быть, отчасти и потому, сказала Фелисите: -- но всего имъ досадн&#1123;е то, что ты лучше ихъ.
   -- Однакожъ, многія были очень хороши, отв&#1123;чала Аполлина: -- эта молодая графиня д'Осмондъ....
   -- Граовня д'Осмондъ, прервала Фелисите: -- но ты разв&#1123; не вид&#1123;ла, какія у нея противныя руки, какія ноги?... не говоря ужь о томъ, что, кром&#1123; злословія, она косоглазитъ! И все это не м&#1123;шаетъ быть ей самой большой кокеткой при двор&#1123;.
   -- О, кокетство очень дурно, улыбаясь отв&#1123;чала Аполлина.
   Во Фелисите уже не была расположена отв&#1123;чать на эту улыбку. Расположеніе духа ея тотчасъ изм&#1123;нилось. Она сказала, что хочетъ спать, и позвала своихъ прислужницъ.
   Аполлин&#1123; никогда еще не случалось не спать такъ долго. Она посп&#1123;шила поцаловать свою подругу и ушла къ себ&#1123;. Сладкій и глубокій сонъ скоро зам&#1123;нилъ волненіе перваго дня, проведеннаго въ большомъ св&#1123;т&#1123;.
   

XV.
БАСТИЛІЯ.

   Маркиза и ея падчерица у&#1123;хали на три дня въ Фонтенебло. Это дало Аполлин&#1123; возможность располагать своимъ временемъ по произволу, и посл&#1123; вступленія въ большой св&#1123;тъ, на другой же день, она предалась уединенію съ большою радостью.
   Снова принялась она за свои привычныя занятія. дол&#1123;е и чаще бывала у своего милаго Виктора, котораго любила все больше и больше, и время прошло для нея удивительно быстро.
   Когда возвратилась маркиза, Аполлин&#1123; было очень пріятно узнать отъ Фелисите, что за об&#1123;домъ не будетъ никто, кром&#1123; мадмоазель де ла Пейроньеръ.
   Мадмоазель де ла Пейроньеръ не могла встр&#1123;тить Аполлину безъ н&#1123;котораго волненія, которое и теперь заставило ее встать, чтобы отв&#1123;тить на поклонъ молодой д&#1123;вушки; она пожала ей руку, сказавъ:
   -- Мн&#1123; очень пріятно вид&#1123;ть васъ, мадмоазель Дюбуръ.
   Этотъ пріемъ былъ пріятенъ сердцу Аполлины; но пріемъ маркизы изумилъ ее больше, нежели тронулъ.
   Маркиза посадила ее подл&#1123; себя, съ любезной ласковостью спрашивала, какъ она проводила время въ ея отсутствіе, и обнаруживала совершенно новое для Аполлины вниманіе.
   Аполлина такъ часто и такъ близко видывала мадамъ де Блеваль, что ее не могла озадачить такая внезапная перем&#1123;на. Она скоро мм&#1123;тила въ этомъ посл&#1123;дствія вниманія къ ней герцога де Кроасси, и, почтительно отв&#1123;чая на ласки маркизы, говорила про себя: "Хорошо, что я ум&#1123;ю играть въ шахматы".
   Понятно, что маркиза считала обязанностію быть ласковою съ такой особой, которая домъ ея д&#1123;лала пріятнымъ для дяди; кром&#1123; того, когда герцогъ занимался этимъ ребенкомъ, маркиза не была принуждена заниматься имъ, и радовалась, что такимъ образомъ могло объясняться присутствіе мадмоазель Дубуръ въ ея гостиной.
   Какъ бы ни было, для Аполлины об&#1123;дъ былъ такъ пріятенъ, что она жал&#1123;ла, что будущіе об&#1123;ды не будутъ похожи на этотъ.
   Вечеромъ прі&#1123;хало много гостей. Межіу прочимъ, шевалье де Люссакъ явился довольно рано и сталъ ухаживать, по обыкновенію, за молодою маркизою, которой, казалось, это было очень пріятно. Къ счастію, Аполлина была ув&#1123;рена, что Фелисите не скрывается передъ нею, и потому считала, что это кокетство не должно безпокоить ее, пока Фелисите ничего не станетъ говорить объ этомъ челов&#1123;к&#1123;.
   Еще мен&#1123;е обращала она вниманія на того, который день ото дня становился ей невыносим&#1123;е, хотя она и желала объяснить себ&#1123; причину невольнаго отвращенія, которое онъ внушалъ ей.
   Шевалье де Люссакъ д&#1123;йствительно былъ очень красивъ; но лицо его, котораго черты были прекрасны, выражало какую-то ненависть и злость, уничтожавшія всю красоту, при внимательномъ взгляд&#1123; на мего. Разговоръ его былъ колокъ, т&#1123;мъ больше, что ни оконъ онъ не говорилъ безъ злословія, и такъ умно и тонко, что каждое слово наносило ударъ.
   Удовольствіе, которое Фелисите находила въ его бес&#1123;д&#1123;, Аполлина приписывала этому сатирическому и насм&#1123;шливому таланту.
   -- Онъ веселитъ ее, -- говорила она -- б&#1123;дный другъ! и какъ она не подумаетъ, что передъ другими также точно насм&#1123;хается надъ нею этотъ злой челов&#1123;къ? Какъ она воображаетъ, что онъ снисходительн&#1123;е къ ней, ч&#1123;мъ къ другимъ? и разв&#1123; не счастлив&#1123;е были бы вс&#1123; женщины, о которыхъ онъ говоритъ, если бы онъ также не зналъ ихъ, какъ меня? Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, шевалье де Люссакъ не удостоивалъ вниманьемъ мадмоазель Дюбуръ. Правду сказать, онъ былъ такъ пресыщенъ поб&#1123;дами, что одна красота, какъ бы она ни была блистательна, не могла заслужить его вниманіе. Другое, могущественн&#1123;йшее орудіе могло затронуть его самолюбіе и заставить разсыпаться теперь передъ женщиною, и ухаживаніе, которымъ, къ несчастій, слишкомъ гордилась молодая маркиза, им&#1123;ло поводомъ вовсе не любовь и даже не мал&#1123;йшую склонность. Оно было основано вотъ на чемъ:
   Младшій сынъ дворянскаго дома и очень не богатый, шевалье де Люссакъ съ молодости былъ принятъ въ домъ короля. Отъ своей красоты, талантовъ и ума онъ ожидалъ всего въ будущемъ. Злой по природ&#1123;, завистливый сколько можно быть завистливымъ, и фальшивый до посл&#1123;дней крайности, онъ вс&#1123;хъ лучше влад&#1123;лъ тайною казаться любезнымъ, такъ-что весь дворъ жилъ подъ вліяніемъ его очарованія, когда тамъ появился Огюстъ де Блеваль. Маркизъ де Блеваль былъ моложе де Люссака, былъ также хорошъ собою, также уменъ, и скоро сталъ разд&#1123;лять усп&#1123;хи шевалье не только у женщинъ, но и какъ придворный; скоро пріобр&#1123;тенная изв&#1123;стность въ арміи, таланты музыкальные и сценическіе скоро доставили ему расположеніе мадамъ де Помпадуръ: онъ сталъ однимъ изъ приближенныхъ во внутреннихъ комнатахъ, былъ приглашаемъ къ по&#1123;здкамъ, часто съ предпочтеніемъ предъ шевалье, который до того пользовался вс&#1123;ми ея милостями.
   Можно вообразить. какую ненависть долженъ былъ почувствовать г. де Люссакъ къ тому, который каждый день поражалъ его суетность на каждомъ шагу. Однакожъ, эта самая суетность дала ему силы сосредоточить въ самомъ себ&#1123; всю злобу противъ молодого де Блеваля. Онъ не только не чуждался его, но, напротивъ. дружески сблизился съ нимъ. Ему не только казалось, что этимъ спасается его самолюбіе, но онъ над&#1123;ялся еще, воспользовавшись полною откровенностію маркиза, удачн&#1123;е повредить ему.
   Все желаніе де Люссака состояло въ томъ, чтобы вым&#1123;стить вс&#1123; страданія на своемъ счастливомъ соперник&#1123;, котораго, казалось, судьба ставила ему везд&#1123; на дорог&#1123;. Онъ старался вовлечь Огюста во вс&#1123; возможныя свойственныя молодости слабости, которыя бы могли быть для него предосудительны,-- старался возбудить непочтеніе маркиза къ его начальникамъ и ко всему, что было почтенно. Зная, что состояніе де Блеваля, въ его положеніи, было довольно ум&#1123;ренно, онъ вводилъ его въ издержки и мотовство, вовлекалъ въ большую игру и въ долги, -- словомъ, д&#1123;лалъ все, что могло бы возстановить герцога де Кроасси противъ племянника.
   Къ счастію, добрая натура маркиза вовсе не была способна совершенно перем&#1123;ниться. Огюстъ хотя былъ легокъ, безразсуденъ, способенъ увлечься прим&#1123;ромъ, обществомъ, въ которомъ жилъ, им&#1123;въ много недостатковъ, оскорблявшихъ строгую нравственность, т&#1123;мъ не мен&#1123;е былъ честенъ и добръ, во вс&#1123;хъ важныхъ случаяхъ жизни имъ руководила честь, и если де Люссаку часто удавалось увлекать его за собой, то не удавалось никогда унизить до себя.
   Бракъ маркиза съ Фелисите, доставившій ему несм&#1123;тное богатство, былъ новою причиною ненависти шевалье къ де Блевалю. Это чувство заставило его р&#1123;шиться на предпріятіе, которое сперва ему улыбнулось. Онъ вздумалъ завлад&#1123;ть умомъ молодой женщины такъ, какъ влад&#1123;лъ уже умомъ мужа. Ему нравилось влад&#1123;ть любовью той, которая поклялась въ в&#1123;рности де Блевалю, и прослыть любовникомъ жены перваго придворнаго красавца казалось очень лестнымъ его самолюбію.
   Надъ исполненіемъ этого-то плана ежедневно работалъ де Люссакъ ей такою же ловкостію, какъ и съ постоянствомъ, когда кроткая Аполлина удивлялась инстинктивному своему отвращенію къ этому челов&#1123;ку.
   -- Да, сказала она Фелисите, когда вечеромъ он&#1123; остались наедин&#1123;: -- ув&#1123;ряю теб&#1123;, что его глава наводятъ на меня страхъ.
   -- Страхъ! съ ума ты сошла? у него прекрасные глаза.
   -- Можетъ быть, но что-то такое фальшивое въ нихъ! Если бы ты зам&#1123;чала его, какъ я ныньче, я ув&#1123;рена, ты согласилась бы со мою.
   -- Не думаю, улыбаясь, отв&#1123;чала Фелисите: потому что я часто на него смотр&#1123;ла и никогда мн&#1123; не было страшно.
   -- Т&#1123;мъ хуже, сказала Аполлина.
   -- Отчего т&#1123;мъ хуже?.
   -- Потому-что я не вид&#1123;ла бы, какъ ты часто говоришь съ нимъ.
   -- Онъ такой заботливый!
   -- Ныньче вечеромъ онъ только злословилъ.
   -- Полно, полно, весело сказала Фелисите: -- ты на него разсердилась, но это перем&#1123;нится, потому что вс&#1123; женщины его любятъ.
   -- Однакожъ, онъ жестоко поступаетъ съ ними.
   -- Какъ же быть? Онъ ихъ хорошо знаетъ. Меня въ восхищеніе привело, наприм&#1123;ръ, какъ онъ говорилъ о Графин&#1123; д'Осмондъ.
   -- А когда я вид&#1123;ла ихъ вм&#1123;ст&#1123;, сказала Аполлина: -- я готова была подумать, что онъ волочится за нею.
   -- Да, она вс&#1123;ми силами старается заставить другихъ такъ думать; см&#1123;шно, какъ она обращается съ нимъ.
   -- О, мадамъ д'Осмондъ! для меня это все равно.
   Аполлина улыбнулась при этихъ словахъ; но улыбка ея была такъ значительна. что Фелисите слегка покрасн&#1123;ла и заговорила о другомъ.
   Удалившись въ свою комнату, Аполлина радовалась, что у нея достало бодрости хоть не понравиться, можетъ быть, зато исполнить свой долгъ.
   "Она знаетъ что я думаю, говорила она сама себ&#1123; -- и знаетъ, что печалитъ меня. Не должно терять ея дов&#1123;ренности. Долго не стану я говорить объ этомъ челов&#1123;к&#1123;".
   На другой день н&#1123;сколько особъ было за об&#1123;домъ у маркизы, но де Люссака не было: едва встала отъ стола, лакей доложилъ о мадамъ де Дармуазъ.
   Аполлина была поражена глубокимъ выраженіемъ горести во вс&#1123;хъ чертахъ этой пятидесятил&#1123;тней женщины.
   Мадамъ де Лармуазъ подошла къ маркиз&#1123;, которая приняла ее очень холодно. Эта холодность, казалось, увеличивалась съ каждымъ словомъ разговора, заведеннаго ими въ амбразур&#1123; окна.
   Споро разговоръ кончился, потому что маркиза должна была принимать прі&#1123;хавшихъ гостей. Мадамъ де Лармуазъ с&#1123;ла подл&#1123; Аполлины, въ углу, у печки.
   Зд&#1123;сь она была совершенно вдали отъ н&#1123;сколькихъ шумныхъ кружковъ, которые образовались въ разныхъ м&#1123;стахъ гостиной. Казалось, она и не знала, что была не одна, и по временамъ тяжелые вздохи вырывались изъ ея ст&#1123;сненной груди.
   Вздохъ всегда доходилъ до сердца Аполлины. Она обратилась къ своей сос&#1123;дк&#1123; и спросила, не безпокоитъ ли ее жаръ отъ множества собравшихся гостей.
   -- Н&#1123;тъ, мадамъ, отв&#1123;чала старушка, со слезами на глазахъ: -- ув&#1123;ряю васъ, что я не чувствую ничего, не вижу ничего.
   -- Вы печальны... сказала Аполлина: -- не могу ли я чемъ нибудь служить вамъ?
   -- Увы! сказала мадамъ Лармуазъ: мн&#1123; отказала особа, которая одна могла спасти меня и моего сына.... Но съ к&#1123;мъ я им&#1123;ю честь говорить?
   -- Жена маркиза де Блеваля моя кузина, я называюсь мадмоазель Дюбуръ.
   -- Ахъ, сказала несчастная женщина, которой лицо осв&#1123;тилось лучомъ радости:-- можетъ быть, ваша молодая родственица съ добрымъ сердцемъ?
   -- Съ добр&#1123;йшимъ, какое только можетъ быть, отв&#1123;чала Аполлина.
   -- Она зд&#1123;сь ли теперь?
   -- Вотъ она, у двери, въ б&#1123;ломъ плать&#1123;, между гостями.
   -- Теперь неловко говорить ей о моемъ печальномъ д&#1123;л&#1123;, сказала мадамъ де Лармуазъ: -- но если бы вы были такъ добры, попросили ее принять меня завтра утромъ на н&#1123;сколько минутъ?
   -- Я знаю, что завтра, въ восемь часовъ утра, она должна &#1123;хать съ маркизою въ Версаль. Но посл&#1123;завтра, могу ув&#1123;рить, она будетъ ждать васъ все утро.
   -- Вы возвращаете мн&#1123; жизнь, мадемоазель Дюбуръ, сказала б&#1123;дная женщина, сжимая ей руку: -- скажите ей, что я мадамъ де Лармуазь, близкая родственница маркизы де Блеваль, а чтобы вы могла предупредить ее о жестокой причин&#1123;, которая заставляетъ меня ее безпокоить, я вамъ все скажу.
   Мадамъ де Ларкуазъ придвинула стулъ свой къ стулу Аполлины и, понизивъ голосъ, продолжала:
   -- Я живу въ Бретани, гд&#1123; мой сынъ служилъ сов&#1123;тникомъ. Хотя ему всего двадцать-пять л&#1123;тъ, но онъ пользуется большимъ уваженіемъ въ нашемъ город&#1123;. Могу сказать, что вс&#1123; его знаютъ, винъ молодого самаго честнаго и самаго образованнаго челов&#1123;ка. Но, къ нашему несчастію, въ свободныя минуты онъ пишетъ иногда довольно хорошіе стихи. Три нед&#1123;ли, какъ начались парламентскія вакаціи, и сыну моему захот&#1123;лось съ&#1123;здить въ Парижъ. Несчастная по&#1123;здка! прибавила б&#1123;дная мать, отирая слезы. Вы поймете, что въ его л&#1123;та онъ поддался своимъ роднымъ, друзьямъ и участвовалъ съ ними въ разныхъ увеселеніямъ, и на одномъ несчастномъ ужин&#1123;, гд&#1123;, в&#1123;роятно, было н&#1123;сколько съумасбродовъ, гд&#1123; пили шампанское, былъ написанъ на мадамъ Помпадуръ куплетъ, и моего сына обвиняютъ въ томъ, что онъ написалъ его.
   -- Куплетъ? сказала Аполлина,-- но, кажется мн&#1123;, куплетъ не можетъ им&#1123;ть важныхъ посл&#1123;дствій.
   Маданъ Лармуазъ подняла глаза къ небу.
   -- Черезъ три дня, продолжала она: -- по приказанію г. Беррье, лейтенанта полиціи, взяли мое несчастное дитя и заперли въ Бастилію, гд&#1123; онъ содержится дв&#1123; нед&#1123;ли въ каземат&#1123;.
   -- Въ Бастиліи? въ каземат&#1123;! Это ужасно! И вы не можете увид&#1123;ть этого г. Беррье, мадамъ?
   -- До сихъ поръ мн&#1123; было невозможно его увид&#1123;ть, отв&#1123;чала мадамъ де Лармуазъ съ величайшимъ отчаяніемъ: -- потому что, получивши это ужасное изв&#1123;стіе, я тотчасъ отправилась въ Парижъ. Но можетъ быть довольно и моего имени, чтобы г. Беррье отказалъ принять меня. Поэтому я напрасно обращалась къ моимъ зд&#1123;шнимъ роднымъ, въ друзьямъ моего сына, какихъ я могла найти. Наконецъ, услышавши, что маркиза де Блеваль пользуется большимъ расположеніемъ при двор&#1123; и у министровъ, пришла я просить ея пособія, которое обыкновенно оказываютъ другъ другу родные. Ахъ, мадемоазель Дюбуръ! если бы вы знала, какъ она приняла меня!
   -- Она не захот&#1123;ла помочь вамъ?
   -- Не только отказала въ этомъ, но сказала, что можетъ погубить себя и вс&#1123;хъ своихъ, если станетъ говорить за моего сына въ такомъ д&#1123;л&#1123;, и дала мн&#1123; этимъ зам&#1123;тить, что не осм&#1123;лилась бы даже назвать меня родственницею. Я ушла бы тотчасъ же, если бы нанесенный ударъ оставилъ во мн&#1123; силы, и если бы она, будто изъ сожал&#1123;нія, не предложила мн&#1123; с&#1123;сть.
   -- Вы увидитесь съ женою ея сына, сказала Аполлина, пожавъ руку б&#1123;дной матери: -- вы увидите совершенно другой пріемъ; она им&#1123;етъ большое вліяніе на маркизу и, я ув&#1123;рена, сд&#1123;лаетъ все, чтобы быть вамъ полезной.
   -- Награди васъ Богъ! сказала несчастная мать; -- Онъ самъ послалъ васъ на мое ут&#1123;шеніе. Въ которомъ часу притти мн&#1123; посл&#1123;завтра?
   -- Въ полдень. Я попрошу кузину дождаться васъ и встр&#1123;чу васъ у нея.
   -- Благодарю васъ, очень благодарю. Теперь хот&#1123;лось бы мн&#1123; вытти, чтобы никто изъ гостей меня не зам&#1123;тилъ;
   -- Пройдемте сюда, отв&#1123;чала Аполлина. указывая на будуаръ, изъ котораго дверь была закрыта въ гостиную
   Он&#1123; были такъ близко отъ этой двери, что ушли, не обративъ на себя ничьего вниманія.
   Проводивши старушку, Аполлина возвращалась изъ передней и увид&#1123;ла въ будуар&#1123; маркизу, которая ждала ее.
   -- Вы проводили мадамъ де Лармуазъ, моя милая, сказала она ей ласковымъ голосомъ?
   -- Да, маркиза; ей не хот&#1123;лось проходить черезъ гостиную.
   -- Вы очень хорошо сд&#1123;лали, сказала маркиза: -- но я хот&#1123;ла посов&#1123;товать вамъ, моя милая, не говорить никому о томъ, что она могла вамъ сказать, потому что теперь, когда я над&#1123;юсь, что моему сыну дадутъ полкъ, родство съ этими Лармуаръ можетъ быть для васъ очень невыгодно.
   -- Мн&#1123; показалась она очень несчастною, трогательно сказала Аполлина; -- и еслибы было можно безъ....
   -- Что же, племянница, усп&#1123;шно ли представили вы мою просьбу? спросилъ герцогъ де Кроасси, входя въ будуаръ.
   Маркиза сдвинула брови, и это одно могло, можетъ быть, закрыть ротъ Аполлин&#1123;; но, зам&#1123;тя герцога, она дала самое благосклонное выраженіе своему лицу. Заговорили о шахматной игр&#1123; и объ об&#1123;щаніи Аполлины дать герцогу возможность отыграться. Партія началась, и скоро противники остались наедин&#1123;, сидя почти какъ въ гостиной.
   -- Эта по&#1123;здка въ Фонтенебло н&#1123;сколько дней лишала меня удовольствія вид&#1123;ться съ вами, мадемоазель Дюбуръ, сказалъ герцогъ, выступая своей п&#1123;шкой: -- и, признаюсь вамъ, мн&#1123; это было очень прискорбно.
   Аполлина наклонила голову, въ знакъ благодарности, и машинально двинула тоже п&#1123;шку.
   -- Не только потому, что вы превосходно играете въ шахматы, продолжалъ онъ, подвигая п&#1123;шку: -- но потому, что мн&#1123; пріятно думать, что между нами есть какая-то симпатія, за которой непрем&#1123;нно должно посл&#1123;довать сколько нибудь пріязни.
   -- По крайней м&#1123;р&#1123; я, герцогъ, отв&#1123;чала Аполлина; -- совершенно расположена къ этому, т&#1123;мъ больше, что мн&#1123; особенно легко съ вами, потому что вы напоминаете мн&#1123; дядю, котораго я сердечно любила.
   -- Т&#1123;мъ лучше, т&#1123;мъ лучше, сказалъ герцогъ..
   Н&#1123;сколько минутъ продолжалось молчаніе. Герцогъ сбирался сд&#1123;лать р&#1123;шительный шагъ. Аполлина была далеко мыслями; то представлялась ей мадамъ де Лармуазъ въ парижской гостинниц&#1123;, одинокая и въ отчаяніи, то вид&#1123;ла она страшный казематъ въ Бастиліи, гд&#1123; страдалъ несчастный молодой челов&#1123;къ; добрая д&#1123;вушка вовсе на думала защищаться отъ нападеній своего противника.
   Герцогъ остановился.
   -- Да о чемъ же вы задумались, моя любезная мадемоазель Дюбуръ? сказалъ онъ: -- вы ныньче вовсе не хотите защищаться? а долженъ васъ предув&#1123;домить, что беру вашу королеву.
   -- А! сказала Аполлина, опомнившись: -- герцогъ, я думала... я думала, что дорого заплатила бы за то, чтобы знать г. Беррье.
   -- Беррье? лейтенанта полиціи? сказалъ съ большимъ удивленіемъ герцогъ.
   -- Да, лейтенанта полиціи.
   -- Какимъ же образомъ можете вы им&#1123;ть надобность въ. этомъ челов&#1123;к&#1123;?
   -- Онъ заключаетъ людей въ темницу?
   -- Да; то есть онъ подписываетъ бумаги; но я все-таки не могу придумать, какое д&#1123;ло можете вы им&#1123;ть къ нему.
   -- Д&#1123;ло очень интересное, отв&#1123;чала Аполлина, вздохнувъ.
   Вдругъ поразила ее мысль; она оглянулась, быстро посмотр&#1123;ла въ гостиную и, не видя маркизы, повернулась къ герцогу, сложила руки, облокотись на столикъ, чтобы быть ближе къ нему, и тихо сказала:
   -- Это большая тайна, герцогъ; но вамъ пов&#1123;рю ее,-- потому что, если есть возможность помочь несчастнымъ, я знаю, вы поможете.
   -- Отъ всего сердца, отв&#1123;чалъ онъ.
   Тогда Аполлина разсказала все слышанное отъ мамамъ де Лapмуазъ, не упоминая ничего о маркиз&#1123;.
   Герцогъ де Кроасси былъ въ восхищеніи, встр&#1123;тя наконецъ искреннее чувство, которое выражалось на прекрасномъ лиц&#1123; Аполлины въ продолженіи разсказа.
   Когда она кончила --
   -- Д&#1123;ло это очень важно, сказалъ онъ: -- очень важно для молодаго челов&#1123;ка.
   Аполлина побл&#1123;дн&#1123;ла.
   -- Но за одинъ куплетъ онъ просид&#1123;лъ три нед&#1123;ли въ тюрьм&#1123;, довольно наказанія этому несчастному! Подумайте, герцогъ, одинъ куплетъ, н&#1123;сколько стиховъ!
   -- Боже мой! сказалъ герпогь; -- вы сто разъ правы, но ни вы, ни я не можемъ перем&#1123;нить хода вещей во Франціи.-- Все, что могу я для васъ сд&#1123;лать -- это то, что я завтра же начну хлопотать съ пользу этого челов&#1123;ка.
   -- Вы соглашаетесь? сказала Аполлина, очаровательно сложа руки.
   -- Очень можетъ быть, что мн&#1123; не удастся, предупреждаю насъ, сказалъ онъ: -- зд&#1123;сь д&#1123;ло не въ г. Беррье, а надо итти гораздо выше. Впрочемъ, увидимъ. Между т&#1123;мъ, не говорите объ этомъ никому ни слова, пока не узнаете отъ меня: это будетъ безполезно и можетъ только повредить. Не говорите даже моимъ племянницамъ.
   -- А мадамъ де Лармуазъ посл&#1123;завтра должна притти къ кузин&#1123;....
   -- О, посл&#1123;завтра мы будемъ звать, въ чемъ д&#1123;ло.
   -- Право! такъ скоро? сказала Аполлина, блистая радостью.
   -- Помните, однакожъ, любезная мадемоазель Дюбуръ, что я вовсе не об&#1123;щаю вамъ усп&#1123;ха; я об&#1123;щаю только сд&#1123;лать все, что отъ меня зависитъ; но чтобы датъ вамъ хоть т&#1123;нь надежды, могу сказать, что если я не усп&#1123;ю, то никто не усп&#1123;етъ.
   Аполлина взяла руку герцога и, сжимая ее въ своихъ --
   -- Вы добры, герцогъ!... вы добры! сказала она съ н&#1123;жностію.
   -- И вы тоже добры, отв&#1123;чалъ онъ съ отеческой улыбкой.
   -- Сд&#1123;лаемъ же видъ, будто мы играли, сказала Аполлина, разстанавливая см&#1123;шавшіеся шахматы.
   Герцогъ, см&#1123;ясь, сталъ помогать ей. Въ эту минуту вошла маркиза.
   -- Кто у васъ ныньче поб&#1123;дителемъ? спросила она, подходя къ столу.
   -- Герцогъ, мадамъ, совершенно поб&#1123;дилъ меня.
   Говоря это, она устремила на него признательный взоръ.
   -- Будете ли вы дома завтра вечеромъ, племянница? спросилъ герцогъ.
   -- Ахъ, Боже мой, дядюшка! мы нед&#1123;лю назадъ об&#1123;щали венеціанскому посланнику об&#1123;дать у него.
   -- Да, впрочемъ, я и самъ думаю, что мн&#1123; придется ночевать въ Версали, сказалъ онъ.-- Добрый вечеръ, племянница; мадемоазель Дюбуръ, желаю вамъ добраго вечера.
   Онъ вышелъ въ сопровожденіи маркизы.
   Въ первый разъ въ жизни, Аполлина скрыла тайну отъ своей кузины, и какъ ни тяжело ей было это, но она хот&#1123;ла исполнить просьбу герцога, которую считала приказаніемъ, и не сказала ни слова Фелисите о мадамъ де Лармуазъ. Правда, она очень боялась, чтобы Фелисите сама не спросила ее объ этой б&#1123;дной женщин&#1123;, которая съ нею такъ долго говорила; но теперь, какъ и часто случалось, кузина не вид&#1123;ла и не зам&#1123;чала въ гостиной ничего, кром&#1123; гостей. Такимъ образомъ, он&#1123; разстались, и ничто не обнаружило мысли, которая въ душ&#1123; доброй Аполлины занимала первое м&#1123;сто.
   На другой день, молодая маркиза, рано утромъ, отправилась въ Версаль и возвратилась посп&#1123;шно переод&#1123;ться къ об&#1123;ду посланника. Аполлина вид&#1123;лась съ нею одну минуту и весь день провела одна.
   Вечеромъ, входя въ свою комнату и оставивъ милаго своего Виктора, съ которымъ сид&#1123;ла дол&#1123;е обыкновеннаго, она получила изъ рукъ своей служанки письмо, привезенное курьеромъ, который не сказалъ, отъ кого оно прислано.
   Кто же могъ ей писать, кром&#1123; герцога де Кроасси? Она посп&#1123;шно сорвала печать и прочла:
   
   "Молодой челов&#1123;къ освобожденъ. Кажется, вы сказали, что мадамъ де Лармуазъ должна притти завтра къ вашей кузин&#1123;; устройте такъ, чтобы, и она и ея сынъ, для самихъ себя, никогда не говорили объ этомъ печальномъ д&#1123;л&#1123;. Я хот&#1123;лъ бы, чтобы она знала, ч&#1123;мъ вамъ обязана; но для меня важно, чтобы ей не было изв&#1123;стно имя того, которому вамъ было угодно поручить исполненіе вашего приказанія. Молодой челов&#1123;къ узналъ только, что своимъ освобожденіемъ обязанъ мадемозель Дюбуръ.

Примите ув&#1123;реніе въ моей почтительной преданности,
герцогъ де Кроасси.

   Нельзя выразить н&#1123;жности и признательности, которыя Аполлина почувствовала къ герцогу; она вс&#1123;мъ на св&#1123;т&#1123; готова бы доказать ему эти чувства, имъ внушенныя, -- цаловала подпись письма и бережно спрятала его съ нам&#1123;реніемъ хранить во всю жизнь.
   На другой день, рано утромъ, мадамъ де Лармуазъ пришла съ своимъ сыномъ. Они спросили только мадемоазель Дюбуръ и, когда вошли къ ней, благодарность свою выражали самымъ трогательнымъ образомъ.
   Счастливые т&#1123;мъ, что возвращены другъ другу, они р&#1123;шились въ тотъ же день отправиться домой. Такъ какъ просить молодую маркизу было уже не о чемъ, то они условились не итти къ ней. Они упрашивали Аполлину прі&#1123;хать къ нимъ въ Бретань, гд&#1123; ихъ домъ будетъ ея домомъ, и мадамъ де Лармуазъ, поцаловавъ еще разъ ту, которую называла теперь не иначе какъ своимъ добрымъ ангеломъ, отправилась съ молодымъ сов&#1123;тникомъ, который. в&#1123;роятно, об&#1123;щалъ себ&#1123; впередъ осмотрительн&#1123;е выбирать предметы для своихъ куплетовъ.
   Дня три прошло, въ которые маркизы не было дома, и Аполлина не могла вид&#1123;ться съ герцогомъ де Кроасси. Но когда она его увид&#1123;ла, недов&#1123;рчивый старикъ уб&#1123;дился, что въ первый разъ въ жизни за его услугу не будетъ заплачено неблагодарностью.
   

XVI.
ВОЗВРАЩЕНІЕ.

   Прошла зима, самая безцв&#1123;тная для Аполлины. Она выходила изъ своего одиночества только въ шумную толпу, которою маркиза любила окружать себя единственно для того, чтобы вс&#1123; говорили, что въ ея дом&#1123; въ Париж&#1123; весел&#1123;е, ч&#1123;мъ во всякомъ другомъ. Игра, музыка, танцы, -- вс&#1123;мъ этимъ были наполнены вечера, хотя эти вечера были довольно р&#1123;дки, потому что и дочь и мать едва усп&#1123;вали бывать везд&#1123;, куда ихъ приглашали.
   Когда, посл&#1123; рожденія сына, Фелисите могла уже вы&#1123;зжать въ св&#1123;тъ, она почти не жила дома, &#1123;здила верхомъ, или д&#1123;лала по утрамъ визиты, чаще всего об&#1123;дала въ город&#1123; посл&#1123; спектакля, такъ что Аполлина желала наконецъ, чтобы маркиза дала ненавистный званый об&#1123;дъ, только бы им&#1123;ть случай, од&#1123;вшись пораньше, присутствовать при туалет&#1123; кузины и поговорить съ нею хоть н&#1123;сколько минутъ.
   Разговоры ихъ чаще всего были о Виктор&#1123;, и, говоря правду, Фелисите только отъ Аполлины и знала что нибудь о сын&#1123;; правда, во установленному порядку, каждый день поутру приносили ребенка къ молодой маркиз&#1123;; но въ эту пору приходили б&#1123;лошвейки, модистки, швеи, -- вс&#1123;, которые своими разговорами поглощали вниманіе Фелисите, и ей оставалось очень немного времени для ребенка, особенно, если наканун&#1123; она легла спать поздно, что бывало почти каждый день; поэтому ей немного приходилось слышать отъ кормилицы. Отъ Аполлины она узнавала, что у Виктора прор&#1123;зался одинъ зубъ, что ребенокъ немного простудился, не такъ хорошо спалъ прошедшую мочь, или см&#1123;ялся искренно, или играть т&#1123;мъ или другимъ, и что скоро станетъ внятно выговаривать maman.
   Казалось, что Фелисите и любопытно и пріятно было слушать эти разсказы. Она цаловала Аполлину, благодарила ее за любовь къ Виктору, и какъ въ этихъ минутныхъ свиданіяхъ добрая д&#1123;вушка почти всегда вид&#1123;ла свою обожаемую кузину, то въ ея сердц&#1123; нисколько не изм&#1123;нилось н&#1123;жное чувство, связывавшее ихъ съ д&#1123;тства.
   Мало по малу смущеніе и непривычка Аполлины къ большому св&#1123;ту сгладились. Все способствовало ей поб&#1123;дить въ себ&#1123; эту врожденную робость: и благоволеніе маркизы, поддерживаемое расположеніемъ герцога де Кроасси, и присутствіе кузины, и наконецъ то чувство собственнаго достоинства и благородства, которое всегда выдвигаетъ на первый планъ въ обществ&#1123; лица даже незнатнаго происхожденія; этому не м&#1123;шало то, что кром&#1123; двухъ-трехъ дамъ ни одна изъ св&#1123;тскихъ женщинъ не говорила съ нею ни слова. Ни одна изъ нихъ даже не р&#1123;шалась на это: Аполлина всегда была од&#1123;та съ изящной простотою, въ манер&#1123; ея было столько достоинства, -- все, что она говорила, было такъ прилично, что-то отм&#1123;нно благородное такъ выражалось во вс&#1123;хъ чертахъ ея прекраснаго лица, что зависть не могла выразиться, въ отношеніи къ ней, нич&#1123;мъ больше, какъ знаками равнодушія, и никогда презр&#1123;ніемъ.
   Она твердо противилась настояніямъ маркизы, которая желала, чтобы она п&#1123;ла въ обществ&#1123;, -- была довольна, когда слышала п&#1123;ніе Фелисите, и, повторяя съ нею пьесы наканун&#1123; каждаго вечера, д&#1123;лала свои зам&#1123;чаніи, которыя, при истинномъ талант&#1123; въ п&#1123;ніи, были также драгоц&#1123;нны, какъ наставленія опытнаго учителя. Однакоже на балахъ она танцовала, д&#1123;лая этимъ большое удовольствіе приглашавшимъ ее мужчинамъ, которые при этомъ находили случай поговорить съ нею. Танцовала она съ неподражаемою граціозностью, какъ танцуютъ семнадцати л&#1123;тнія д&#1123;вушки, въ возраст&#1123; которыхъ быль Аполлина.
   Прелиминарныя статьи мира были подписаны. Военныя д&#1123;йствія прекращались, но не давали надежды, чтобы маркизъ могъ возвратиться такъ скоро, какъ желала, его матъ. Полковникъ того полка былъ назначенъ маршаломъ, и полкъ переданъ былъ маркизу, такъ что его новыя обязанности не позволяли ему и думать оставить армію прежде заключенія окончательнаго мира.
   Такъ какъ вс&#1123; ожидали скоро этого счастливаго событіи, то маркиза р&#1123;шилась не &#1123;хать въ Блеваль и прожить до возвращенія сына въ прекрасномъ деревенскомъ дом&#1123;, купленномъ его въ Пасси, гд&#1123; собиралась она издержать много денегъ.
   Наконецъ он&#1123; пере&#1123;хали туда, къ большому огорченію Аполлины, которая над&#1123;ялась, что отъ&#1123;здъ въ Блеваль на н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ отдалитъ отъ Фелисите шевалье де Люссака и прерветъ между ними связь, которая съ каждымъ днемъ становилась очевидн&#1123;е и безразсудн&#1123;е. Напрасно она то серьёзно, то шутливо представляла иногда молодой маркиз&#1123; и старалась напугать посл&#1123;дствіями обращенія ея съ шевалье: Фелисите см&#1123;ялась и обыкновенно отв&#1123;чала: "что мн&#1123; нужды? оставь меня жить по моей прихоти; ты знаешь, что мы не можемъ согласиться".
   Эти слова должны бы объяснить Аполлин&#1123;, что связь двухъ душъ, называемая дружбою, не существовала больше между ею и молодою маркизою, и что можетъ быть она и существовать не могла между женщинами, изъ которыхъ у одной все проходило черезъ голову, у другой все выходило изъ сердца. Но когда любишь, долго обманываешься вн&#1123;шностію; такъ обхожденіе Фелисите съ Аполлиной оставалось прежнее, а сверхъ того все р&#1123;же и р&#1123;же имъ случалось проводить время вм&#1123;ст&#1123;.
   То, чего Аполлина опасалась отъ жизни въ деревн&#1123;, столь близко къ Парижу, д&#1123;йствительно случилось. Въ Пасси маркиза принимала множество гостей, и шевалье прі&#1123;зжалъ туда об&#1123;дать почти каждый день. По вечерамъ, Фелисите &#1123;здила съ нимъ верхомъ, иногда съ к&#1123;мъ нибудь, иногда вдвоемъ, далеко въ Булонскій л&#1123;съ, и возвращалась оттуда далеко за полночь.
   Аполлина приходила въ отчаяніе. Въ невинности души, она не могла догадаться, что зло уже было сд&#1123;лано, и что шевалье де Люссакъ былъ публично изв&#1123;стенъ за объявленнаго любовника хорошенькой маркизы де Блеваль,-- но уже боялась, чтобы такое поведеніе не повредило доброму имени Фелисите и не возбудило неудовольствія маркиза. Эта мысль день и ночь ее безпокоила, и ничто не могло отогнать ее, потому что одинъ, кого она съ удовольствіемъ встр&#1123;чала у маркизы герцогъ де Кроасси, у&#1123;зжалъ въ свою деревню. Она была одна съ своею тоской, среди толпы этихъ людей, которые съ утра до вечера заботились только объ увеселеніяхъ. Вся веселость ея исчезла: но выражавшаяся на лиц&#1123; ея горесть не обращала на себя вниманія Фелисите, или уже не трогала ея.
   Соблазнитель женщины не только лишаетъ ее общественнаго уваженія: онъ развращаетъ ее. Фелисите была такъ слаба душой, такъ легка, что вс&#1123; ея добрыя качества становились нев&#1123;рны и непрочны; бросившись въ св&#1123;тъ и покорясь чувству, основанному скор&#1123;е на суетности", ч&#1123;мъ на истинной любви, она сохранила только недостатки своей молодости, -- словомъ, она уже стала недостойна той н&#1123;жности, которую еще внушала благородной Аполлин&#1123;.
   Наконецъ миръ былъ заключенъ, и маркизъ въ первомъ письм&#1123; къ жен&#1123; ув&#1123;домилъ ее, что очень скоро прі&#1123;детъ въ Парижъ.
   Это изв&#1123;стіе заставило все семейство пере&#1123;хать въ отель Блеваль. Фелисите, казалось, была очень рада, что увидитъ мужа; но радость ея далеко не могла сравниться съ радостью Аполлины, которая въ этомъ возвращеніи вид&#1123;ла небесную милость.
   Иногда она н&#1123;жно цаловала свою кузину, стараясь обратить мысли молодой женщины на счастье свиданія съ отцомъ Виктора, съ самымъ храбрымъ, самымъ любезнымъ челов&#1123;комъ. Большую часть вечеровъ проводила она въ комнат&#1123; кормилицы, потому что хотя ребенокъ былъ уже отнятъ отъ груди и начиналъ самъ ходить, но считали нужнымъ оставить его на попеченіи той, которая кормила его своимъ молокомъ. Аполлина безпрестанно цаловала ребенка и не могла удержать чувство, которое заставляло ее говорить ему, будто онъ могъ понимать: твой отецъ &#1123;детъ, Викторъ! твой отецъ &#1123;детъ! Съ пере&#1123;здомъ маркизы въ Парижъ, визиты де Люссака продолжались также часто; но Аполлина мало уже этимъ безпокоилась. Взглядывая "когда на этого челов&#1123;ка, котораго проклинала въ душ&#1123;, она думала съ н&#1123;которымъ презр&#1123;ніемъ, что владычество его кончено, что онъ не можетъ бороться съ Огюстомъ де Блевалемъ, который былъ красив&#1123;е, моложе, любезн&#1123;е его и, слава Богу, уже возвращался.
   Конечно, Аполлина навлекла бы на себя неумолимую ненависть Огюста, если бы онъ могъ догадаться о такихъ оскорбительныхъ для его самолюбія мысляхъ ея, особенно теперь, когда чинъ полковника еще больше возбуждалъ въ немъ зависть, которой жертвою была уже Фелисите.
   Ц&#1123;лую нед&#1123;лю жили уже въ Париж&#1123; въ отели Блеваль. Мадемоазель да ла Пейроньеръ, старый командиръ, короткій знакомый дома, и одинъ молодой аббатъ об&#1123;дали у маркизы, которая объявила, что нам&#1123;рена вечеромъ &#1123;хать въ театръ Французской Комедіи.
   -- Я боюсь, мадамъ, сказала Фелисите: -- чтобы вы не оставили для меня м&#1123;ста въ лож&#1123;.
   -- Разум&#1123;ется, моя милая, отв&#1123;чала маркиза.
   -- Мн&#1123; никакъ нельзя ныньче &#1123;хать въ театръ.
   -- Отчего? ныньче первое представленіе.
   -- Знаю, знаю; это очень не кстати; но мадамъ де Сенъ-Кроа, мадамъ д'Альби и я приглашены къ графу д'Орлавжъ, гд&#1123; ныньче играютъ парадъ Колле.
   -- Парадъ! сказала мадемоазель де ла Пейроньеръ съ величайшемъ удивленіемъ.
   -- На св&#1123;т&#1123; нельзя вид&#1123;ть ничего прекрасн&#1123;е парада, сказала Фелисите.
   -- Нужно быть довольно не заст&#1123;нчивымъ, чтобы смотр&#1123;ть парады Колле, см&#1123;ясь сказалъ командиръ; -- сов&#1123;тую вамъ, маркиза, не забыть вашего в&#1123;ера. У! парады Колле! знаете ли вы ихъ, аббатъ?
   Аббатъ улыбнулся, не отв&#1123;чая.
   -- И васъ всего три женщины? довольно сурово сказала маркиза, которая любила выказать строгость своей нравственности.
   -- Насъ будетъ больше тридцати; но теперь, пока театръ графа не великъ, приглашены только самые близкіе знакомые. Мадамъ д'Альби доставила намъ эту честь, когда ей удалось получить приглашеніе, и она за&#1123;детъ за мною въ пять часовъ.
   -- Въ самомъ д&#1123;л&#1123;, сказала маркиза = -- парады очень часто играютъ на театр&#1123; герцога Орлеанскаго. Колле сочиняетъ ихъ для него, и я знаю многихъ придворныхъ дамъ, которыя бываютъ на этихъ представленіяхъ.
   -- Въ такомъ случа&#1123; почему же не &#1123;хать, сказала мадемоазель де ла Пейроньеръ: -- а иначе я бы очень просила сестру не показываться тамъ.
   Разговоръ перем&#1123;нился.
   Когда настало время &#1123;хать, шевалье де Люссакъ явился сказать Фелисите, что мадамъ д'Альби ждетъ ее внизу, и подалъ ей руку.
   Аполлина начала было радоваться уже, что день проходитъ безъ. появленія де Люссака, и теперь еще больше была раздосадована его приходомъ и не могла безъ огорченія вид&#1123;ть "что онъ с&#1123;лъ въ карету съ ея кузиной и съ мадамъ д'Альби, повидимому провожать ихъ къ графу д'Орланжъ.
   Нетерп&#1123;ливо ждала Аполлина, чтобы гости у&#1123;хали; мадемоазель де ла Пейроньеръ, которой старый командиръ предложилъ проводитъ ее въ монастырь, пожелала увид&#1123;ть своего племянника передъ отъ&#1123;здомъ. Маркиза пошла собираться но Французскую комедію, а Аполлина повела мадемоазель де ла Пейроньеръ въ комнату къ Виктору, который почти разс&#1123;ялъ ея досаду.
   Сынъ Фелисите д&#1123;йствительно былъ необыкновенно красивое дитя. Въ ожиданіи прі&#1123;зда отца, Аполлина вел&#1123;ла сд&#1123;лать ребенку розовое бархатное платье, которое над&#1123;вали ему каждый день, и которое было ему къ лицу. Всегда, обращая свои большіе глаза къ Аполлин&#1123;, онъ улыбался и протягивалъ къ ней руки, чтобы она взяла его къ себ&#1123;. Казалось, онъ съ наслажденіемъ слышалъ этотъ голосъ, столько знакомый ему съ колыбели, такъ что старый командиръ, который никогда не отказывалъ себ&#1123; въ удовольствіи ввернуть словцо, сказалъ:
   -- Это дитя никогда не захочетъ понять, что мадемоазель Дюбуръ вовсе нэ мать его.
   Вс&#1123; у&#1123;хали. Въ отели воцарилось глубокое молчаніе; многочисленная прислуга, въ отсутствіи господъ, удалилась въ переднія и въ кухню. Аполлина ушла къ себ&#1123; въ комнату въ дурномъ расположеніи духа, которое обыкновенно сл&#1123;дуетъ за обманутой надеждой. Маркиза все еще не было, хотя прошло уже дв&#1123; нед&#1123;ли посл&#1123; полученія его письма. Увы! можетъ быть, онъ прі&#1123;детъ, когда уже поздно будетъ вырвать жену изъ опасности соблазна: такія печальныя мысли нанимали умъ Аполлины.
   Она начинала рисовать, читать, п&#1123;ть; но вниманіе ея развлекалось и ни на чемъ не могло остановиться; она пошла опять къ кормилиц&#1123; -- нав&#1123;даться, спокойно ли спитъ Викторъ.
   -- Не знаю, что съ нимъ д&#1123;лается ныньче, сказала кормилица: -- я никакъ не могу укачать его. Посмотрите, какъ онъ мечется! а иногда начинаетъ плакать.
   -- Разв&#1123; онъ не здоровъ? спросила Аполлина.
   -- О, сударыня, съ нимъ часто это бываетъ, даже когда онъ здоровъ.
   -- Надобно разбудить его, нянюшка.
   Аполлина вынула ребенка изъ колыбели и посадила къ себ&#1123; на кол&#1123;ни.
   -- Вотъ онъ началъ и см&#1123;яться, улыбаясь сказала кормилица: -- каковъ проказникъ! если я....
   Она замолкла, услышавъ стукъ въ&#1123;хавшаго во дворъ экипажа.
   --Что это? съ живостью спросила Аполлина.
   -- В&#1123;рно, маркизъ прі&#1123;халъ.
   -- Идите же, нянюшка, узнайте; идите, узнайте; я посмотрю за ребенкомъ.
   Няня вышла, а Аполлина съ ребенкомъ на рукахъ подошла къ окну.
   Экипажъ стоялъ еще на двор&#1123;; слуги вынимали изъ коляски ящикъ; въ отели все пришло въ движеніе; везд&#1123; заблистали б&#1123;глые огни св&#1123;чей, сквозь окна; двери растворялись и затворялись, и комнаты маркиза, на противоположномъ крыл&#1123;, въ минуту осв&#1123;тились.
   -- Это онъ! это онъ! какое счастье, что Викторъ не спитъ! сказала Аполлина, цалуя ребенка: -- онъ можетъ его увид&#1123;ть; но Фелисите! Боже мой, Фелисите! дай Богъ, чтобы она возвратилась не поздно!
   -- Маркизъ прі&#1123;халъ, сказала няня: -- прі&#1123;хавши, онъ тотчасъ пошелъ къ матери, но никого не нашелъ дома, и, кажется, хот&#1123;лъ вид&#1123;ть сына, только боялся разбудить его. Я сказала его камердинерамъ, чтобы доложили, что ребенокъ не спитъ.
   -- Несите его, нянюшка, несите тотчасъ къ отцу.
   Съ этими словами Аполлина посп&#1123;шно стала над&#1123;вать на Виктора бархатное розовое платье.
   Маркизъ вошелъ.
   Первый взглядъ его упалъ на ребенка, котораго Аполлина только что передала на руки нян&#1123;; но едва онъ усп&#1123;лъ поцаловать дитя, какъ, поднялъ глаза и. съ трудомъ могъ удержать восклицаніе удивленія, зам&#1123;тивши мадемоазель Дюмарсе.
   -- Извините, сказалъ онъ ей, поклонившись дружелюбно и почтительно -- я въ первый разъ вижу моего сына и потому не зам&#1123;нялъ васъ тотчасъ.
   -- Я знаю, маркизъ, отв&#1123;чала Аполлина: -- его мать. ожидала этого дня съ большимъ нетерп&#1123;ніемъ.
   -- Мн&#1123; никакъ нельзя было прі&#1123;хать раньше, какъ я ни торопился, отв&#1123;чалъ маркизъ: -- трои сутки я &#1123;халъ, не останавливаясь и не выходя изъ экипажа.
   -- Подвиньте стулъ сюда, няня, сказала Аполлина.
   Огюстъ де Блеваль не могъ понять, какимъ образомъ эта очаровательная незнакомка королевскаго бала была одна въ десять часовъ, вечера въ комнат&#1123; его жены и давала приказанія кормилиц&#1123;, его сына. Но ему гораздо пріятн&#1123;е было вид&#1123;ть это прекрасное лицо, ч&#1123;мъ думать о томъ, что доставило ему такое счастіе. Аполлина и онъ с&#1123;ли, и маркизъ съ удовольствіемъ вид&#1123;лъ, что ему нечего опасаться потерять вдругъ такъ неожиданно найденное.
   Онъ взялъ на руки Виктора, любовался имъ и ласкалъ, въ ожиданіи завязки разговора, какъ вдругъ ребенокъ заплакалъ, протянулъ рученки къ Аполлин&#1123;, невнятно выговаривая мама.
   -- Ужь онъ ум&#1123;етъ очень хорошо выражать свои желанія, сказалъ маркизъ.
   -- Б&#1123;дняжка, в&#1123;рно, считаетъ меня своею матерью, отв&#1123;чала Аполлина.-- Прошу васъ, отдайте его мн&#1123;.
   Съ переходомъ на руки къ Аполлин&#1123;, ребенокъ успокоился.
   Всего больше изумило маркиза то, что такая молодая женщина была такъ непринужденна съ молодымъ челов&#1123;комъ, котораго вид&#1123;ла, въ первый разъ въ жизни. Аполлина. въ самомъ д&#1123;л&#1123;, не чувствовала никакого ст&#1123;сненія въ присутствіи маркиза, вовсе не думая, чтобы происходившее вокругъ могло ея лично касаться. Ее занимало желаніе удостов&#1123;риться, что сердце этого красиваго мужчины было расположено къ семейнымъ привязанностямъ, и прилично объяснить отсутствіе Фелисите, -- все остальное было далеко отъ ея мыслей. Не ожидая обратить на себя вниманіе маркиза, она и не зам&#1123;чала, что его большіе черные глаза гораздо чаще бывали устремлены на нее, ч&#1123;мъ на Виктора.
   Няня сид&#1123;ла поодаль, на табурет&#1123;. Аполлина начала разговоръ.
   -- Ваши дамы пере&#1123;хали сюда изъ деревни дв&#1123; нед&#1123;ли назадъ, маркизъ, чтобы васъ зд&#1123;сь встр&#1123;тить, сказала она: -- и Фелисите, теряя уже надежду дождаться нын&#1123;шняго дня, уступила приглашенію графини д'Альби &#1123;хать съ нею въ спектакль; ей будетъ очень жаль.
   -- И очень напрасно, отв&#1123;чалъ маркизъ: -- потому что мн&#1123; весьма пріятно знать, что она веселится. Б&#1123;дняжка столько была огорчена къ мое отсутствія.
   -- Ахъ, да! огорченія ужасныя, съ чувствомъ сказала Аполлина.
   -- Я тоже очень жал&#1123;ю о г. Дюбуръ: этотъ добрый и превосходный челов&#1123;къ, кажется, былъ расположенъ ко мн&#1123;.
   -- Да, маркизъ, дядя мой очень любилъ васъ.
   -- Какъ! сказалъ Огюстъ, съ трудомъ скрывая свою радость -- вы мадемоазель Дюбуръ?
   -- Разв&#1123; кузина не сказала вамъ, сказала Аполлина съ удивленіемъ: -- что я теперь живу у ней?
   -- Да, в&#1123;рно... конечно.... Но разъ я уже им&#1123;лъ честь васъ вид&#1123;ть, и....
   -- Въ день вашей сватьбы, см&#1123;ясь прервала Аполлина.-- Понимаю, отчего ныньче вы не узнаете меня, потому что тогда я была совершенно похожа на дитя.
   -- Вы такъ еще молоды, что это очень понятно, отв&#1123;чалъ Огюстъ, не считая нужнымъ напоминать, что вид&#1123;лъ ее вовсе не въ день сватьбы.
   -- Съ того времени, маркизъ, вы подвергались большимъ опасностямъ, продолжала она: -- и мы часто боялись за васъ.
   -- Вы были такъ добры, что боялись за меня? сказалъ Огюстъ, на лиц&#1123; котораго пріятная улыбка выражала признательность.
   -- Все счастье моей кузины было связано съ случайностями войны, просто отв&#1123;чала Аполлина.
   "Она безъ памяти любить жену мою", думалъ полковникъ, внутренно см&#1123;ясь отъ этой странной встр&#1123;чи.
   Въ продолженіе этого разговора, Викторъ уснулъ глубокимъ сномъ.
   -- Я думаю, его нужно бы оставить нян&#1123;, и намъ выйти отсюда.
   -- Не проснется ли онъ отъ этого? отв&#1123;чалъ маркизъ, вовсе не сп&#1123;ша вставать съ своего м&#1123;ста.
   -- О, не безпокойтесь, сказала няня: когда онъ заснетъ, съ нимъ можно д&#1123;лать все что угодно; онъ не проснется.
   Говора это, она взяла ребенка на руки. Огюстъ посмотр&#1123;лъ на него н&#1123;сколько минутъ, передъ выходомъ.
   -- Я не скажу передъ посторонними, зам&#1123;тилъ онъ съ усм&#1123;шкой: -- чтобы не показаться см&#1123;шнымъ; но ребенокъ кажется мн&#1123; очень хорошенькимъ. Онъ похожъ на свою мать.
   -- А я нахожу, маркизъ, что онъ похожъ на васъ, сказала Аполлина.
   И большіе голубые глаза хорошенькой д&#1123;вушки обращались то на отца; то на сына, съ выраженіемъ ангельской невинности.
   "Она очаровательна!-- думалъ про себя Огюстъ де Блеваль -- какое счастіе, что она моя кузина!"
   Аполлина зажгла св&#1123;чу и хот&#1123;ла итти въ свою комнату.
   -- Вы позволите мн&#1123; проводить васъ до вашей комнаты? сказалъ онъ.
   -- Она такъ близко, отв&#1123;чала непринужденно Аполлина -- что это немного задержитъ васъ; вы, в&#1123;рно, очень устали съ дороги, маркизъ?
   -- Я? нисколько! отв&#1123;чалъ Огюстъ: -- я буду ждать возвращенія матушки и Фелисите.
   -- А, т&#1123;мъ лучше! Он&#1123;, в&#1123;рно, скоро возвратятся, и какое для нихъ будетъ счастье увид&#1123;ть васъ зд&#1123;сь!
   Между комнатою Аполлины и д&#1123;тскою была еще одна. Пройдя мимо этой комнаты и взявшись за ручку двери своей, Аполлина раскланялась съ своимъ молодымъ кузеномъ.
   -- Над&#1123;юсь им&#1123;ть удовольствіе скоро увид&#1123;ться съ вами, маркизъ, сказала она улыбаясь.
   -- А а над&#1123;юсь им&#1123;ть счастье вид&#1123;ть васъ каждый день, отв&#1123;чалъ онъ.
   Дверь затворилась. Огюстъ стоялъ неподвижно, думая про себя:
   "Вотъ, въ самомъ д&#1123;л&#1123;; самая странная и пріятная встр&#1123;ча, какая только можетъ случиться съ мужчиной."
   Въ самомъ пріятномъ волненіи духа онъ пошелъ въ комнаты своей матери.
   Войдя въ свою комнату, Аполлина стала смотр&#1123;ть въ окно, съ нетерп&#1123;ніемъ выжидая возвращенія кузины. Ее страшно безпокоило, чтобы Фелисите возвратилась не слишкомъ поздно ночью, особенно, чего можно было ожидать, чтобы съ нею не прі&#1123;халъ г. де Люссакъ. Она вздрагивала каждый разъ, когда на колокольн&#1123; сос&#1123;дней церкви часы били четверти, -- ходила по комнат&#1123;, выглядывала въ окно и думала съ тоскою: "если они вздумаютъ ужинать, она возвратится, можетъ быть не раньше двухъ часовъ."
   Почти шестьдесятъ безконечныхъ минутъ прошло въ этомъ мученіи, когда Аполлина услышала стукъ у подъ&#1123;зда. Во дворъ въ&#1123;халъ экипажъ; но это была карета маркизы.
   "Спектакль во Французской Комедіи окончился; этотъ проклятый парадъ, в&#1123;рно, тоже скоро кончится?" Аполлина ободрялась, т&#1123;мъ бол&#1123;е, что маркизъ разговаривалъ съ матерью и могъ терп&#1123;лив&#1123;е ждать прі&#1123;зда жены. Никогда Аполлина не желала искренн&#1123;е соединенія молодыхъ супруговъ. Она вид&#1123;ла Огюста де Блеваля -- ч&#1123;мъ прекрасн&#1123;е казался онъ ей, т&#1123;мъ она находила его любезн&#1123;е и т&#1123;мъ больше над&#1123;ялась, что его присутствіе вырветъ Фелисите изъ западни шевалье.
   Можно вообразить, какъ обрадовалась она, когда ворота растворились и во дворъ въ&#1123;хала карета графини д'Альби.
   Такъ, какъ предвид&#1123;ла Аполлина -- шевалье вышелъ первый, подалъ руку молодой маркиз&#1123; и вошелъ съ нею въ переднюю, но очень скоро показался опять одинъ, с&#1123;лъ въ карету и у&#1123;халъ.
   У Аполлины стало легче на сердц&#1123;. Она сложила руки, подняла свои прекрасные глаза къ небу и благодарила Бога: ея безц&#1123;нная Фелисите была спасена!
   

XVII.
ВОРОЖЕЯ.

   На сл&#1123;дующее утро, маркизъ по&#1123;халъ въ Версаль; но пока онъ од&#1123;вался, взоры его очень часто обращались на комнату мадемоазель Дюбуръ, находившуюся противъ его оконъ.
   Лошади были уже запряжены; но передъ т&#1123;мъ, какъ нужно было выходить садиться, онъ растворилъ окно, чтобы сказать что-то своему кучеру, и н&#1123;сколько минутъ гляд&#1123;лъ на досадный занав&#1123;съ, скрывавшій отъ него ту, съ которою онъ разставался до завтра, не вид&#1123;вши ныньче ни на минуту.
   За занав&#1123;сомъ, д&#1123;йствительно, стояла Аполлина, ожидая, когда кузенъ станетъ садиться въ экипажъ, чтобы взглянуть на него. Зная уже, какъ св&#1123;тъ разъединяетъ супруговъ, она дала себ&#1123; слово никогда не бывать третьею въ т&#1123; немногіе минуты, которыя они проводили вм&#1123;ст&#1123;. Думая, что передъ вы&#1123;здомъ въ Версаль, маркизъ зайдетъ къ жен&#1123; проститься, она ждала его отъ&#1123;зда, чтобы итти къ Фелисите.
   Огюстъ подъ разными предлогами нашелъ средство остаться около четверти часа на двор&#1123;: онъ забылъ о чемъ-то сказать своему камердинеру, нашелъ нужнымъ.приказать что-то своему конюху о верховыхъ лошадяхъ и позвалъ его, -- наконецъ засм&#1123;ялся и, входя въ карету --
   -- Въ Версаль! закричалъ онъ кучеру.-- Право, я совс&#1123;мъ съ ума схожу, сказалъ онъ самъ себ&#1123;, когда дверцы захлопнулись: -- она тамъ. Если не увижу ея ныньче, такъ увижу завтра; никогда женщина не занимала меня такъ долго.
   Еще карета не повернула за уголъ, а Аполлина была уже у своей кузины, которая од&#1123;валась.
   -- Ну, теперь ты рада? сказала она, цалуя ее.
   -- Конечно, отв&#1123;чала Фелисите довольно спокойно.
   -- Я мучилась вчера, чтобы ты возвратилась не поздно новью; ты знаешь, что я и Викторъ встр&#1123;тили его.
   -- Онъ сказалъ мн&#1123;, и даже прибавилъ, что нашелъ тебя очень любезною, отв&#1123;чала Фелисите дружескомъ тономъ, который она сохраняла постоянно съ другомъ своего д&#1123;тства
   -- Очень можетъ быть, потому что я съ нимъ говорила о его сын&#1123; и о теб&#1123;, улыбаясь сказала Аполлина.
   И милая д&#1123;вушка стала разсказывать, слово за слово, весь свой недавній разговоръ съ маркизомъ, особенно обращая вниманіе Фелисите на то, что могло ее тронуть или понравиться ей.
   Фелисите од&#1123;лась и отпустила своихъ горничныхъ. Она слушала разсказъ совершенно разс&#1123;янно; но когда Аполлина окончила разсказъ похвалою Огюсту, Фелисите сказала:
   -- Я нашла, что онъ изм&#1123;нился.
   -- Изм&#1123;нился? сказала Аполлина: -- въ чемъ же? мн&#1123; кажется, что невозможно встр&#1123;тить мужчину красив&#1123;е.
   -- Похуд&#1123;лъ въ лиц&#1123;, черты изм&#1123;нились.
   -- Очень естественно: чтобы вид&#1123;ть тебя скор&#1123;е, онъ не спалъ дв&#1123; ночи.
   -- Наконецъ онъ прі&#1123;халъ, продолжала Фелисите; -- предастся своимъ удовольствіямъ, привычкамъ и опятъ поправится, потому что обоимъ намъ н&#1123;тъ силъ выносить скуку, прибавила она со см&#1123;хомъ.-- Кстати, знаешь ли ты, что ни я, ни маркизъ не об&#1123;даемъ ныньче дома.
   -- Такъ онъ ц&#1123;лый день пробудетъ въ Версали? спросила Аполлина.
   -- Кто?
   -- Твой мужъ.
   Фелисите расхохоталась.
   -- Д&#1123;лать нечего! сказала она: -- я вижу, что никакъ не могу растолковать теб&#1123; нашего образа жизни. Ты думаешь, что маркизъ об&#1123;даетъ у своей матери?
   -- Что? у себя? сказала Аполлина въ изумленіи.
   -- Не у себя, но я не знаю гд&#1123;. Мы и десяти разъ не об&#1123;дали или не ужинали вм&#1123;ст&#1123;, посл&#1123; сватьбы.
   -- Однакожь, дядюшка говорилъ мн&#1123;....
   -- Именно потому-то и говорила я десять разъ, продолжала Фелисите: -- Огюстъ удостоивалъ об&#1123;дать съ нами почти тогда только, когда мой отецъ и мать об&#1123;дали.
   -- Теб&#1123;, в&#1123;рно, это было очень больно, сказала Аполлина съ чувствомъ.
   -- За это я сперва очень часто его благодарила, отв&#1123;чала молодая маркиза, позвонивъ, чтобы узнать, запряжены ли ея лошади.
   Когда ей доложили, что лошади готовы, она потребовала жъ себ&#1123; мадемоазель Дюпре, свою любимую горничную, и, обращаясь къ Аполлин&#1123;, со см&#1123;хомъ сказала:
   -- Отгадай, чти я хочу д&#1123;лать? &#1122;ду къ одной удивительной женщин&#1123;, которая предсказала судьбу мадамъ Помпадуръ, чтобы она сказала мн&#1123; мою будущность; она предсказала тоже время заключенія мира -- и не ошиблась ни однимъ часомъ: генералъ контролеру -- немилость, въ которую онъ попалъ; словомъ, эта женщина читаетъ въ будущемъ какъ въ книг&#1123;, и скажетъ мн&#1123; все, что со мною случится въ жизни. Ты см&#1123;ешься и не в&#1123;ришь предсказаніямъ?
   -- Да если бы и в&#1123;рила, отв&#1123;чала Аполлина: -- то никогда бы не р&#1123;шилась слушать ихъ.
   -- Отчего? какъ! ты не рада бы узнать, когда выйдешь замужъ?
   -- О, я хорошо это знаю, весело отв&#1123;чала Аполлина -- никогда.
   -- Что за мысль!
   -- Ув&#1123;ряю тебя: мн&#1123; такъ гораздо больше нравится.
   -- &#1122;демъ, &#1123;демъ, скор&#1123;е, сказала Фелисите горничной: -- люди безъ ливреи?
   -- Н&#1123;тъ, маркиза, отв&#1123;чала горничная.
   -- Карета зеленая, безъ гербовъ?
   -- Точно такъ, маркиза.
   -- Прекрасно.
   -- Но ты по&#1123;дешь, над&#1123;юсь, не одна, къ этой женщин&#1123;, которая занимается такимъ дурнымъ ремесломъ, сказала Аполлина: -- мн&#1123; было бы это страшно.
   -- Насъ шестеро -- четыре женщины и двое мужчинъ, которыхъ тайны я тоже над&#1123;юсь узнать.
   Говоря это и сіяя радостью, молодая маркиза набросила на плечи мантилью, прикрыла голову и часть лица капюшономъ, и, давъ горничной подробное наставленіе о томъ, какой уборъ надо приготовить ей переод&#1123;ться къ об&#1123;ду, поцаловала кузину и отправилась.
   -- Какъ она молода еще! съ улыбкой сказала ей всл&#1123;дъ Аполлина, глядя, съ какимъ трудомъ усп&#1123;вала итти за нею горничная.-- Я слишкомъ много безпокоилась о расположеніи ея къ этому челов&#1123;ку, котораго умъ ей нравится и заставляетъ см&#1123;яться; она съ одинаковымъ жаромъ пресл&#1123;дуетъ все, что ее забавляетъ, и ворожея занимаетъ ее столько же, какъ шевалье де Люссакъ.
   Успокоившись этою мыслью, она возвратилась въ д&#1123;тскую, гд&#1123; Викторъ не безъ усилія, но съ н&#1123;которою гордостью обходидъ вокругъ стола, держась за него руками. Увидя Аполлину, онъ хот&#1123;лъ оставить свою опору и итти къ ней; къ счастью, она усп&#1123;ла подойти къ нему прежде, ч&#1123;мъ онъ упалъ, и взяла его на руки.
   -- Вид&#1123;лся ли онъ ныньче съ отцомъ своимъ? спросила она, цалуя дитя.
   -- Какже, сударыня, отв&#1123;чала вяня; -- маркиза присылала позвать несъ ныньче у хромъ еще до девяти часовъ; г. маркизъ былъ у нея въ комнат&#1123;: онъ очень ласкалъ Виктора, очень. Я ув&#1123;рена, онъ сильно будетъ любить его; да какже? в&#1123;дь это его живой портретъ.
   -- Я думаю, нянюшка, сказала Аполлина: -- что теперь каждое утро вы станете ходить такъ рано къ кузин&#1123;.
   -- Маркиза ничего мн&#1123; объ этомъ не говорила, отв&#1123;чала няня.
   Но этотъ отв&#1123;тъ нисколько не уменьшилъ пріятнаго уб&#1123;жденія Аполлины, что Огюстъ и Фелисите никогда не могутъ сд&#1123;латься чужими другъ другу.
   Она долго уже была въ своей комнат&#1123;, когда мадемоазель Дюпре пришла сказать, что молодая маркиза проситъ ее притти къ ней на минуту, йока не начала свой туалетъ.
   -- Чтожь! см&#1123;ясь сказала она, входя къ Фелисите: -- довольна ли ты предсказаніемъ сивиллы.
   -- Я въ восхищеніи отъ него, отв&#1123;чала Фелисите: -- но знаешь ли, что я хот&#1123;ла прежде испытать ея знаніе и сперва спросила ее о теб&#1123;.
   -- Обо мн&#1123;? сказала Аполлина, презрительно пожавъ плечами.
   -- Да! и, не видя тебя, только по н&#1123;сколькимъ моимъ словамъ, она не задумываясь отв&#1123;чала, что ты сд&#1123;лаешь изумительную партію, -- партію, которая вс&#1123;хъ озадачитъ.
   -- Право? насм&#1123;шливо сказала Аполлина*: -- но ты -- что она теб&#1123; сказала?
   -- Ахъ, слова ея доставили мн&#1123; большое удовольствіе: во первыхъ, она сов&#1123;товала мн&#1123; продолжать совершенное дов&#1123;ріе къ одной особ&#1123;.
   -- Къ сестр&#1123; твоей, не правда ли?
   И добрая д&#1123;вушка съ чувствомъ прижалась къ ней. Фелисите поцаловала ее, не отв&#1123;чая, потомъ продолжала:
   -- Об&#1123;щала много баловъ на нын&#1123;шнюю зиму и м&#1123;сто почетной дамы при двор&#1123;, когда я состар&#1123;юсь.
   -- Все это очень удовлетворительно, стоитъ только в&#1123;рить, см&#1123;ясь сказала Аполлина: -- во ув&#1123;рена ли ты, что она не знала васъ прежде, не знала вашихъ именъ?
   -- О, это совершенно невозможно: мосьё де Люссакъ, который &#1123;здилъ напередъ узнать, въ какое время можно прі&#1123;хать къ ней, сказалъ все, что только можно, чтобы она считала насъ людьми простыми.
   При имени шевалье, лицо Аполлины подернулось т&#1123;нью; во облако это скоро пролет&#1123;ло; вошелъ парикмахеръ; стали говорить о мелочахъ, до отъ&#1123;зда молодой маркизы.
   День этотъ былъ самымъ счастливымъ для Аполлины въ отели де Блеваля, и на другое утро она проснулась еще прекрасн&#1123;е, ч&#1123;мъ прежде, если можно. Первый взглядъ ея обратился на окна маркиза. Ставни въ нихъ были закрыты и не открывались съ утра, потому что маркизъ изъ Версали у&#1123;халъ въ Компьень, куда король отправился на пять дней, а маркиза де Помпадуръ, обрадовавшись возвращенію молодого полковника для ея музыкальныхъ вечерокъ, вел&#1123;ла внести его въ списокъ.
   За отсутствіемъ маркиза, шевалье де Люссакъ сталъ безпрерывно являться въ дом&#1123;, не только об&#1123;дать у маркизы, но и д&#1123;лать продолжительные визиты Фелисите. Эти пос&#1123;щенія, которыхъ до сихъ поръ не было, или которые по крайней м&#1123;р&#1123; не были изв&#1123;стны Аполлин&#1123;, скоро разс&#1123;яли однодневную радость; а н&#1123;сколько словъ, вырвавшихся у де Люссака за об&#1123;домъ, о досад&#1123; его, что онъ не участвуетъ въ по&#1123;здк&#1123; въ Компьень, заставили Аполлину сообразить н&#1123;которыя обстоятельства и увид&#1123;ть, какова была такъ названная дружба де Люссака къ мужу Фелисите.
   Мысли, возбужденныя въ ней т&#1123;мъ, что происходило передъ ея глазами, уже два-три дня погружали ее въ глубокую горесть, когда герцогъ де Кроасси возвратился въ Парижъ.
   Герцогъ вовсе не скрылъ радости увид&#1123;ться опять съ Аполлиною. Въ продолженіи перваго вечера, проведеннаго у племянницы, онъ не оставлялъ Аполлину ни на минуту и даже согласился остаться ужинать, и это вс&#1123;ми было зам&#1123;чено до такой степени, что одна душа изъ друзей маркизы сказала:
   -- Знаете ли, меня не удивитъ, если мадемоазель Дюбуръ сд&#1123;лается вашей теткой.
   -- Что за пустяки! отв&#1123;чала мадамъ де Блеваль, которая сама не одинъ разъ, можетъ быть, объ этомъ же подумывала.
   Сперва она отталкивала эту мысль, какъ довольно непріятную, но. разсудивши, находила, что если бы дядя и вздумалъ сд&#1123;лать такую глупость, то она скор&#1123;е была бы полезна, ч&#1123;мъ вредна ея сыну. Въ семьдесять-семь л&#1123;тъ, какъ было тогда герцогу, нечего уже было бояться им&#1123;ть д&#1123;тей. Аполлина, всею душею преданная Фелисите, и почти какъ вторая мать Виктору, ничего бы другого не желала, какъ передать маркизу такъ давно и напрасно желанный титулъ; а вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ перешло бы къ Блевалямъ и громадное богатство, соединенное съ этимъ титуломъ.
   Размышляя объ этомъ долго, маркиза р&#1123;шилась не только не лишать дядю общества мадемоазель Дюбуръ; но при всякомъ случа&#1123; выхвалять передъ нимъ эту прекрасную собою и добрую д&#1123;вушку.
   Правда, эти похвалы въ настоящемъ случа&#1123; были совершенно излишни, потому что герцогъ самъ былъ въ состояніи гораздо лучше ц&#1123;нить достоинства Аполлины, ч&#1123;мъ его племянница.
   Въ первый разъ въ жизни встр&#1123;тилъ онъ одно изъ т&#1123;хъ исключительныхъ существъ, которыхъ доброта, прямизна и возвышенность души заставляли его примиряться съ челов&#1123;чествомъ. Онъ считалъ себя счастливымъ и гордился т&#1123;мъ, что внушилъ ей н&#1123;которое къ себ&#1123; расположеніе; но хотя это р&#1123;дкое существо была молоденькая д&#1123;вушки дивной красоты, ему никогда и въ голову не приходило предложить ей почти осьмидесятил&#1123;тняго мужа; онъ вовсе не думалъ, чтобы супружеская связь могла существовать между нимъ и мадемоазель Дюбуръ: да в&#1123;рно и Аполлина не им&#1123;ла этого въ мысляхъ.
   Маркизъ прі&#1123;халъ изъ Компьеня ночью. Пять дней, проведенные вн&#1123; Парижа, показались ему безконечными. Вопреки обыкновенной подвижности его духа, одна мысль постоянно его пресл&#1123;довала, безпрестанно вид&#1123;лся ему очаровательный образъ, даже среди самыхъ увлекательныхъ увеселеній: и когда карета его въ&#1123;хала во дворъ отели де Блеваля, сердце его почувствовало неизв&#1123;данную въ жизни радость.
   Рамо утромъ, на другой день, онъ пошелъ поздороваться съ женою, съ сыномъ и съ маленькой досадой, что не встр&#1123;тилъ никого ни тамъ, ми тамъ, какъ ни старался продлить свои пос&#1123;щенія. "Я неудачно выбралъ время", сказалъ онъ себ&#1123; и подъ какимъ-то предлогомъ позже завернулъ къ Фелисите. На этотъ разъ онъ засталъ шевалье де Люссака; но та, которую онъ искалъ, не приходила.
   Въ это время Аполлина была въ саду, который оставался не пос&#1123;щаемъ, несмотря на то, что былъ очень великъ и хорошъ. Она едва Гуляла въ немъ, со времени пере&#1123;зда въ городъ, и выходила очень р&#1123;дко изъ отели, не им&#1123;я никого знакомыхъ.
   Веселое солнце, озарившее ноябрьское утро. вызвало ее въ садъ, по л&#1123;стниц&#1123;, которая спускалась не далеко отъ ея комнаты, родъ густые нав&#1123;сы липъ, обронившихъ уже свои листья. Въ печальной задумчивости, она н&#1123;сколько разъ прошла по аллеямъ и возвращалась уже, съ нам&#1123;реніемъ итти къ Фелисите, какъ встр&#1123;тила маркиза, который выходилъ отъ своей жены съ шевалье де Люссакомъ.
   Шевалье поклонился и прошелъ. Огюстъ остановился и, стараясь казаться только в&#1123;жливымъ, спросилъ хорошенькую кузину о здоровь&#1123;, и сказалъ, что боялся разбудить ее своимъ прі&#1123;здомъ изъ Компьеня.
   -- Я вовсе ничего не слышала, отв&#1123;чала Аполлина, которую присутствіе шевалье могло уничтожить совершенно.
   Сд&#1123;лавши н&#1123;сколько шаговъ впередъ, она прибавила:
   -- Фелисите, я думаю, у себя теперь?
   -- Да; мы только очень неловко вышли отъ нея, когда вы туда идете.
   Аполлина отв&#1123;чала только поклономъ на эти слова и споро поб&#1123;жала по л&#1123;стниц&#1123;.
   -- Это довольно хорошенькая д&#1123;вушка, сказалъ шевалье, взявъ кодъ руку Огюста.
   Шевалье де Люссакъ всегда былъ пов&#1123;реннымъ любовныхъ интригъ маркиза; но потому ли, что мадемоазель Дюбуръ была родственница маркизы, потому ли, что для Огюста было что-то новое въ этой склонности, которая влекла его къ Аполлин&#1123;, онъ ничего не отв&#1123;чалъ де Люссаку и только думалъ о той, съ которою тотчасъ разговаривалъ.
   -- Невообразимо хороша, прибавилъ онъ посл&#1123;.
   Маркизы Фелисите все утро не было дома. Огюст&#1123; же об&#1123;далъ у военнаго министра; но онъ ушелъ тотчасъ, какъ встали отъ стола, и хотя его ждали въ двадцати домахъ, и въ опер&#1123; назначены были ему два свиданія, онъ возвратился домой.
   Тамъ, одинъ, сидя въ своей комнат&#1123;, въ которую бывало приходилъ не иначе, какъ очень поздно ночью, и только для того, чтобы лечь спать, -- теперь онъ несводилъ глазъ съ единственнаго окна перваго этажа отели, въ которомъ вид&#1123;нъ былъ св&#1123;тъ, и говорилъ себ&#1123;: "она тамъ", и въ этой мысли было для него такое счастье, которое онъ предпочиталъ всякому другому.
   Въ первый разъ въ жизни Огюстъ испытывалъ одно изъ т&#1123;хъ волненій, которыя истинно влад&#1123;ютъ сердцемъ челов&#1123;ка. Честолюбивыя мечты, страсть къ суетнымъ удовольствіямъ, связи съ женщинами, бес&#1123;ды веселыхъ товарищей -- ничто не заставляло его такъ живо почувствовать жизнь, какъ воспоминаніе о хорошенткой ручк&#1123;, Которая на минуту дотронулась до его груда, принимая изъ рукъ его ребенка, объ этомъ голос&#1123;, который ему все слышался, и объ очаровательной фигур&#1123;, наклоненной надъ колыбелью его сына.
   Видругъ пришло ему въ мысль, что, можетъ быть, Аполлина въ это время придетъ въ д&#1123;тскую, и онъ опрометью бросился б&#1123;жать туда.
   Няня растворила дверь тихо, подошла на пальцахъ и прошептала:
   -- Малютка спитъ теперь, г. маркизъ; его очень мучили днемъ зубы, и....
   -- Онъ боленъ! съ испугомъ спросилъ Огюстъ.
   -- Ахъ! теперь ужь кончено; а нын&#1123;шній вечеръ онъ былъ веселъ какъ стрекоза. Когда мадемоазель Дюбуръ не сидитъ въ своей комнат&#1123;, ужь в&#1123;рно она зд&#1123;сь, и тогда только ребенокъ забываетъ свою боль. Она отсюда вышла только, когда онъ уснулъ. Хотите вы взглянуть на него, маркизъ?
   Огюстъ подошелъ. Викторъ спалъ сладкимъ сномъ.
   -- Мн&#1123; тоже кажется, что теперь онъ спокоенъ, сказалъ отецъ: -- завтра пораньше я приду пров&#1123;дать его.
   Успокоившись въ здоровьи ребенка, Огюстъ возвратился къ себ&#1123; и сталъ думать о томъ, что сказала ему няня.
   Она такъ любитъ мою жену и моего сына, что должна и меня любить немножко, сказалъ онъ самъ себ&#1123;, улыбаясь.
   Изъ такихъ мыслей вывели его звуки клавессина, очевидно вылетавшіе изъ комнаты Аполлины.
   Тихо открылъ онъ окно; но дворъ былъ такъ великъ, что музыка слышалась очень неясно. Слышать было, однакожь, ему пріятно, ночь казалась прекрасною; сладкая тишина окутывала вс&#1123; части отели: онъ воображалъ себя наедин&#1123; съ тою, которую вид&#1123;лъ только воображевіемъ.
   Музыка стихла, и скоро огонь погасъ въ окн&#1123; Аполлины.
   Маркизъ ждалъ еще съ четверть часа, глядя на потемн&#1123;вшее окно, наконецъ затворилъ свое и позвонилъ камердинера.
   Слуга вошелъ и, видя, что господинъ его началъ разд&#1123;ваться, спросилъ:
   -- Какое платье прикажете подать, маркизъ?
   -- Не нужно никакого: я ложусь спать.
   Камердинеръ изумился: едва было десять часовъ вечера.
   -- Кучеръ пришелъ спросить вашихъ приказаній, маркизъ, сказалъ онъ.
   -- Завтра, въ девять часовъ утра, въ Версаль!
   

XVIII.
МУЗЫКА.

   На другой день за столъ садились -- герцогъ де Кроасси, в&#1123;чный виконтъ и пять или шесть другихъ гостей, прі&#1123;хавшихъ об&#1123;дать въ маркиз&#1123;; какъ вдругъ, къ общему удивленію, вошелъ маркизъ въ столовую.
   -- Примете ли вы меня, матушка? сказалъ онъ.-- Я опоздалъ въ Версали и не посп&#1123;лъ на об&#1123;дъ къ маршалу, куда долженъ былъ &#1123;хать.
   -- Какъ! да это такая р&#1123;дкость, Огюстъ! отв&#1123;чала она: -- мы мадамъ вамъ м&#1123;сто.
   Огюстъ подошелъ къ той сторон&#1123; стола, гд&#1123; сид&#1123;ла Аполлина; но приборъ его поставили между м&#1123;стами де Люссака и старой баронессы д'Арнонвиль, которые тотчасъ отодвинулись. Нечего д&#1123;лать! должно было покориться случаю, хотя онъ внутренно и проклиналъ его.
   Такимъ образомъ, ему пришлось сид&#1123;ть почти напротивъ мадемоазель Дюбуръ, которая была въ сос&#1123;дств&#1123; герцога де Кроасси; сказавъ н&#1123;сколько словъ дяд&#1123;, онъ поклонился своей хорошенькой кузин&#1123; съ тою привлекательною любезностью, которая была только ему одному свойственна.
   Аполлина отв&#1123;чала на поклонъ и взглянула на шевалье, который показался ей противнымъ, -- совершенно противнымъ въ сравненіи съ молодымъ полковникомъ.
   -- Что же новаго при двор&#1123;, Огюстъ? спросилъ герцогъ.
   -- Ничего очень важнаго, отв&#1123;чалъ маркизъ: -- ныньче утромъ былъ большой прі&#1123;здъ. Фарфоры были разставлены въ галлере&#1123;, и король вс&#1123;хъ насъ заставлялъ покупать {Людовикъ XV учредилъ фарфоровую фабрику во Франціи -- сперва въ Венсен&#1123;, а посл&#1123; въ Севр&#1123;, когда во Франціи дошли до того, что стили д&#1123;литъ фарфоръ, подобный саксонскому. Ежегодно привозили во дворецъ произведенія этихъ фабрикъ, и король заставлялъ куртизановъ покупать эта вещи.}. Онъ былъ необыкновенно веселъ.
   -- Онъ, безъ сомн&#1123;нія, говорилъ съ вами? сказала маркиза; -- что онъ вамъ говорилъ?
   -- Право, скромность моя не позволяетъ мн&#1123; повторить слова короля, отв&#1123;чалъ шутливо маркизъ -- онъ очень лестно представлялъ меня посланнику и посланниц&#1123; австрійскимъ, которые тогда прі&#1123;хали. Я вамъ скажу, что для н&#1123;мки посланница даже очень пріятная особа.
   -- Какъ для н&#1123;мки?! сказалъ графъ Виллеруа: -- но германская кровь гораздо лучше нашей.
   -- О, любезн&#1123;йшій! весело отв&#1123;чалъ маркизъ, глядя вокругъ: -- я не р&#1123;шился бы произнесть зд&#1123;сь такую хулу.
   Изъ пяти бывшихъ за об&#1123;домъ женщинъ, д&#1123;йствительно, можно было указать на двухъ кузинъ, графиню Росни, которая, при всей своей вялости, была очень хороша, и на маркизу, очень хорошо сохранившую остатки красоты.
   -- Правда, отв&#1123;чалъ графъ: -- что я очень не въ пору сказалъ это, но нельзя же вамъ не согласиться, что такое собраніе очень р&#1123;дко, и что дурныхъ женщинъ нигд&#1123; не встр&#1123;чаешь много.
   -- А я нахожу, сказала старая баронесса: -- что красивыхъ женщинъ больше, ч&#1123;мъ мужчинъ; иногда я забавляюсь при двор&#1123;, разсматривая вс&#1123;хъ нашихъ мужчинъ, въ дни большихъ собраній, и это французское дворянство, славившееся своею блестящею наружностью, кажется мн&#1123;, совс&#1123;мъ выродилось.
   -- Это происходятъ отъ нашихъ дурныхъ нравовъ, зам&#1123;тилъ старый командоръ.
   -- Да, да, см&#1123;ясь сказалъ викбитъ де Люссакъ: -- произошла. см&#1123;сь.
   -- Боже мой! командоръ, сказала маркиза.* -- вы все вооружаетесь противъ нын&#1123;шнихъ нравовъ; но разв&#1123; нравы во времена регентства не были еще хуже?
   -- Съ т&#1123;хъ поръ, какъ я шестьдесятъ л&#1123;тъ въ состояніи судить о нравахъ, сказалъ герцоръ де Кроасси: -- мн&#1123; кажется, что они всегда одивоковы.
   -- Дайте время, погодите немного, прибавилъ графъ Валлеруа,-- вм&#1123;шаются въ это д&#1123;ло философы и все устроятъ.
   -- Они добьютъ насъ, отв&#1123;чалъ командоръ.
   -- Во-первыхъ, сказала баронесса: -- философы безбожники, нечестивцы; и мн&#1123; кажется большою ошибкой, что этимъ людямъ покровительствуютъ, какъ д&#1123;лаютъ многіе изъ васъ, потому что, пов&#1123;рьте, черезъ пятьдесятъ л&#1123;тъ ихъ правила будутъ им&#1123;ть....
   -- О! черезъ пятьдесятъ л&#1123;тъ кто изъ васъ это увидитъ? прервала Фелисите, видя съ ужасомъ, что завязывается серьёзный разговоръ.-- Былъ ли кто нибудь вчера въ итальянской комедіи?
   -- Я была, отв&#1123;чала мадамъ де Росни.
   -- Чтожь? не правда ли, Карлинъ былъ восхитителенъ. Онъ меня сводитъ съ ума.
   Вс&#1123; стали говорить объ итальянской комедіи и объ арлекин&#1123;, до самого окончанія об&#1123;да.
   Огюстъ воспользовался первой удобной минутой и подошелъ къ Аполлин&#1123;.
   -- Вы, в&#1123;рно, вид&#1123;ли ныньче, прелестная моя кузина, нашего сына? спросилъ онъ, будучи очень радъ, что самымъ невиннымъ оврагомъ могъ начать разговоръ.
   -- Разум&#1123;ется, отв&#1123;чала она.
   -- Онъ очень обезпокоилъ меня третьяго дня вечеромъ, продолжалъ маркизъ.
   -- О, это ничего: докторъ сказалъ намъ, чтобы не тревожиться этимъ, пока не будетъ конвульсій, и, слава Богу, ихъ у него не было.
   Ч&#1123;мъ бол&#1123;е смотр&#1123;лъ Огюстъ на это прекрасное, благородное и спокойное лицо, т&#1123;мъ больше терялъ онъ обыкновенной своей бодрости съ женщинами. Удивляясь своей робости и не находя словъ продолжать разговоръ, онъ съ горестью вид&#1123;лъ его окончаніе; смущеніе овлад&#1123;вало его умомъ, см&#1123;лость покидала его, -- словомъ, онъ былъ влюбленъ.... влюбленъ не шутя.
   -- Вы нам&#1123;рены провести вечеръ у матушки? спросилъ онъ на, конецъ.
   -- Безъ сомн&#1123;нія; я никогда не вы&#1123;зжаю.
   -- Никогда?
   -- Куда же мн&#1123; &#1123;хать?
   -- Ну, въ театръ, увид&#1123;ться съ друзьями.
   -- Съ т&#1123;хъ поръ, какъ родители мои умерли, я не была въ театр&#1123;, а вс&#1123; друзья мои зд&#1123;сь.
   -- Я над&#1123;юсь, что вы и меня считаете въ этомъ числ&#1123;? спросилъ маркизъ самымъ любезнымъ тономъ.
   -- Очень натурально, что мн&#1123; пріятно вид&#1123;ть мужа Фелисите, отца Виктора, отв&#1123;чала Аполлина.
   "Мужъ Аполлины, отецъ Виктора -- думалъ про себя Огюстъ -- все это довольно холодно"..
   -- А если бы претензіи мои были больше, прибавилъ онъ: -- если бы я просилъ васъ любить меня сколько нибудь ради меня самого.
   -- Все, что я до сихъ поръ о васъ слышала, должно мн&#1123; дать это желаніе, отв&#1123;чала Аполлина съ полною откровенностью и простотою: -- потому что я знаю васъ, маркизъ, гораздо больше, ч&#1123;мъ вы думаете, прибавила она улыбаясь.
   -- Право?
   -- Конечно. Три года мы съ кузиной говоримъ только о васъ, когда бываемъ съ нею наедин&#1123;.
   -- Быть можетъ, маркиза судитъ обо мн&#1123; слишкомъ снисходительно, сказалъ Огюстъ: -- я очень желалъ бы, чтобы вы сами судили обо мн&#1123;; впередъ я гораздо чаще стану приходить къ матушк&#1123;.
   -- А, т&#1123;мъ лучше.... т&#1123;мъ лучше, подхватила Аполлина, которой глаза радостно заблистали: -- признаюсь вамъ, я не могу понять этого обычая большого св&#1123;та, и мн&#1123; кажется см&#1123;шнымъ проводить время врозь, когда такъ хорошо быть вм&#1123;ст&#1123;. Попробуйте, маркизъ, и увидите, какъ пріятна семейная жизнь.
   -- Я чувствую это теперь, отв&#1123;чалъ Огюстъ, не сводя глазъ съ своей молоденькой кузины, которая никогда не казалась ему прелестн&#1123;е.
   Наивная улыбка Аполлины уже ясно помазывала ему. что отв&#1123;тъ его былъ вовсе не понятъ, какъ вдругъ милая д&#1123;вушка прибавила:
   -- Вы мн&#1123; позволите сказать Фелисите эту добрую в&#1123;сть?
   -- Если вы думаете, что она можетъ доставить ей удовольствіе.
   Несмотря на легкую досаду, маркизъ почти готовъ былъ разсм&#1123;яться, когда разговоръ ихъ внезапно былъ прерванъ.
   Шевалье де Люссакъ раскрылъ клавесминъ и тронулъ н&#1123;сколько нотъ.
   -- Ахъ, кстати! сказала тотчасъ молодая маркиза: -- станемте играть и п&#1123;ть; мн&#1123; очень нравятся импровизированные концерты. Вы поете, графиня? спросила она мадамъ Росни.
   -- О, я очень не въ голос&#1123; нын&#1123;шній вечеръ, самымъ равнодушнымъ тономъ отв&#1123;чала молодая женщина.
   -- Нужды н&#1123;тъ, продолжала Фелисите: -- вы, шевалье, Огюстъ и я -- насъ четверо -- и прекрасно!... Огюстъ!
   -- Блеваль!
   -- Сынъ мой!
   Такъ со вс&#1123;хъ сторонъ стали звать полковника и т&#1123;мъ прервали его заманчивый разговоръ.
   -- Что тамъ? спросилъ онъ, худо скрывая досаду и переходя гостиную.
   -- Мы будемъ п&#1123;ть и играть; ты тоже долженъ п&#1123;ть, отв&#1123;чалъ шевалье.
   -- Я совершенно не въ силахъ, потому что страшно охрипъ.
   -- Полно, полно, сказалъ командоръ: -- это отговорка вс&#1123;хъ п&#1123;вцовъ.
   -- Да ув&#1123;ряю васъ; Люссакъ это знаетъ, отв&#1123;чалъ Огюстъ: -- онъ самъ сов&#1123;товалъ мн&#1123; третьяго дня пить отваръ, котораго я не пилъ.
   -- Все равно.... все равно, съ живостью сказала Фелисите, раскладывая ноты на пюпитр&#1123;.
   -- Маркиза права, сказалъ шевалье -- собраніе маленькое, ты пропоешь, какъ можешь.
   -- Вы видите, я покоряюсь, сказала вяло графиня Росни, поворачивая глаза на Огюста.
   -- Оставьте мн&#1123; удовольствіе слушать васъ; ув&#1123;ряю, что мой голосъ все испортитъ.
   Говоря это, маркизъ отошелъ отъ пьяно, посп&#1123;шая опять въ амбразуру окна, изъ которой его, къ прискорбію, вызвали; но Аполлина перес&#1123;ла къ камину, въ свой любимый уголокъ, а герцогъ де Кроасси занялъ креслы передъ нею; б&#1123;дный Огюстъ доджемъ былъ удовольствоваться незанятымъ стуломъ, между дядей и старой баронессой.
   Вс&#1123; ус&#1123;лись по м&#1123;стамъ. Концертъ былъ начатъ молодою маркизой и шевалье, которые п&#1123;ли дуо.
   Голосъ де Люссака, довольно, впрочемъ пріятный, очень уменьшалъ удовольствіе, которое ощущала Аполлина, слушая п&#1123;ніе Фелисите. Ей страшно не нравилось слышать, какъ они обращали другъ къ другу слова любви; и только, когда ей удавалось слышать одну кузину, лицо ея улыбалось и каждый звукъ, казалось, достигалъ до ея сердца; съ приближеніемъ всякаго труднаго м&#1123;ста, плечи ея сжимались съ безпокойствомъ, и когда Фелисите поб&#1123;ждала, что случалось не очень часто, прекрасное лицо Аполлины сіяло радостью, и рукоплесканья предупреждали другихъ.
   Огюстъ не спускалъ глазъ съ Аполлины; онъ съ нетерп&#1123;ніемъ и грустью зам&#1123;чалъ въ ней эти знаки привязанности къ ея жен&#1123;, казавшіеся ему препятствіемъ къ осуществленію его любимыхъ надеждъ. Что за несчастье мн&#1123;?-- думалъ Огюстъ -- на всемъ св&#1123;т&#1123;, можетъ быть, н&#1123;тъ женщины, которая искренно любила бы другую; и нужно же было случиться, чтобы именно такою была та, которую я люблю; потому что, въ самомъ д&#1123;л&#1123;, я влюбленъ по уши. Готовъ бы я отдать полъ-жизни, чтобы только она взглянула на меня такъ, какъ смотритъ на Фелисите."
   Впрочемъ, маркизъ такъ привыкъ къ усп&#1123;хамъ, что еще не отчаявался совершенно и хотя предвид&#1123;лъ большія трудности, т&#1123;мъ не мен&#1123;е предвид&#1123;лъ и усп&#1123;хъ.
   Когда дуо было окончено, вс&#1123; пустились наперерывъ хвалить п&#1123;ніе маркизы и шевалье; Огюстъ удовольствовался, ударивъ два-три раза въ ладоши.
   -- Право, удивительно, сказала Аполлина, обращаясь къ герцогу де Кроасси: -- что кузина моя могла такъ хорошо сп&#1123;ть это дуо: она едва знаетъ его и дня два назадъ только разбирала его.
   "Это относится больше ко мн&#1123;, ч&#1123;мъ къ дяд&#1123; -- думалъ маркизъ -- пожалуй, стану д&#1123;лать какъ ей хочется все, чтобъ только ей понравиться."
   Съ этой мыслью, онъ всталъ, подошелъ къ жен&#1123; и наговорилъ ей комплиментовъ за п&#1123;ніе. Возвращаясь на свое м&#1123;сто, онъ взглянулъ на Аполлину; она ему улыбалась.
   Настала очередь мадамъ Росви. Р&#1123;шиться п&#1123;ть ей было трудно; должно было уговорить ее.
   -- Я берусь за это, сказалъ шевалье, съ которымъ д&#1123;йствительно хорошенькая женщина н&#1123;сколько дней уже кокетничала.
   Посл&#1123; неизб&#1123;жныхъ доводовъ, что она страшно устала, что не можетъ взять ни одной ноты, и пр. и пр., она встала и дотащилась до клавессина, опираясь хорошенькою ручкою на руку шевалье.
   -- Ставьте тамъ, передо мною, сказала она ему: -- вы вашъ общій учитель въ музык&#1123;, и я буду вид&#1123;ть, довольны вы или н&#1123;тъ.
   -- Да ужь если вы будете смотр&#1123;ть на меня, то, разум&#1123;ется, я буду доволенъ, ловко отв&#1123;чалъ де Люссакъ.
   Этихъ словъ было довольно для Фелисите: расположеніе духа ея перем&#1123;нилось. Къ несчастію, шевалье самъ былъ не въ дух&#1123;. Онъ не только дурно п&#1123;лъ, но, несмотря на комплименты, которыми осыпала его мадамъ Росни, думалъ про себя, что маркизъ, котораго превосходство п&#1123;нія и методы предъ де Люссакомъ вс&#1123;мъ было изв&#1123;стно, долженъ былъ внутренно торжествовать надъ нимъ. Умъ и сердце Огюста были, однакожь, такъ заняты въ это время, что едва ли вс&#1123; на св&#1123;т&#1123; дуо могли развлечь его; во зависть такъ искусно ум&#1123;етъ изобр&#1123;тать для себя пытки, будто само Провид&#1123;ніе одарило ее способностью служить самой себ&#1123; наказаніемъ.
   Другая причина досады для шевалье заключалась въ томъ, что Огюстъ об&#1123;далъ въ отелй Блеваля. Что, если такая непривычная неожиданность станетъ повторяться? Домъ маркизы былъ единственнымъ при двор&#1123; и въ город&#1123;, гд&#1123; шевалье не боялся присутствія своего блистательнаго соперника,-- единственный, гд&#1123; онъ могъ наслаждаться неразд&#1123;льно владычествомъ своего ума, талантовъ и наружности. Ему нестерпима была мысль, что присутствіе маркиза пресл&#1123;дуетъ его даже сюда, и какъ досаду свою шевалье всегда любилъ вым&#1123;щать на комъ нибудь, то, естественно, онъ предался удовольствію мучить Фелисите.
   Мадамъ де Росни п&#1123;ла большую арію изъ "Титова и Авроры", новой оперы Мондоввилля. Голосъ ея былъ св&#1123;жъ; но она вовсе не ум&#1123;ла управлять имъ, и иногда даже звуки его были не совс&#1123;мъ в&#1123;рны. Но шевалье приходилъ въ восторгъ отъ каждой ноты, кричалъ, что еще никто и никогда такъ не п&#1123;лъ, что это п&#1123;ніе восхитительно, и какъ онъ въ самомъ д&#1123;л&#1123; былъ оракуломъ гостиной маркизы въ музык&#1123;, какъ и во всемъ, то усп&#1123;хъ молодой графини былъ колоссаленъ.
   Фелисите страдала, какъ женщина и какъ п&#1123;вица; ревность и самолюбіе ея были страшно раздражены; она готова бы раздавить мадамъ Росни. Вдругъ представилось ея уму средство уронить торжествующую, поставить ее на второй планъ, какъ сл&#1123;дуетъ, и между т&#1123;мъ, какъ вс&#1123; окружили хорошенькую графиню, а шевалье цаловалъ ей руки, она быстро перешла черезъ гостиную, подб&#1123;жала къ Аполлин&#1123; и тихо, прерывающимся голосомъ сказала:
   -- Если меня любишь, ты будешь п&#1123;ть.... теб&#1123; должно п&#1123;ть.
   -- Я!... я! я... сказала Аполлина, покрасн&#1123;вши какъ огонь.
   -- Говорю теб&#1123;, что необходимо.... что я хочу! продолжала Фелисите.-- Мадамъ, сказала она, обращаясь къ маркиз&#1123;; -- заставимте Аполлину п&#1123;ть.
   -- Какъ! вы поете? сказалъ герцогъ.
   -- Боже мой! н&#1123;тъ; это нельзя назвать п&#1123;ніемъ, клянусь вамъ, отв&#1123;чала Аполлина въ крайнемъ смущеніи.
   Огюстъ всталъ.
   -- Требуйте, сказахъ онъ жен&#1123;. Требуйте! говорилъ онъ матери.
   Маркиза рада была блеснуть талантами Аполлины передъ герцогомъ и упрашивала настоятельно.
   Аполлина стояла въ положеніи самомъ непріятномъ: она не хот&#1123;ла д&#1123;лать сцену и не могла р&#1123;шиться уступить.
   -- Мн&#1123; хот&#1123;лось бы, сказалъ герцогъ: -- им&#1123;ть возможность вообразить что нибудь, что могло бы сд&#1123;лать вамъ, мадемоазель Дюбуръ, столько удовольствія, сколько им&#1123;лъ бы я, слушая ваше п&#1123;ніе, -- и тотчасъ сд&#1123;лалъ бы это.
   -- Какъ! вы уже сд&#1123;лали, тихо отв&#1123;чала ему Аполлина.
   -- А! эти удачи не всегда представляются, отв&#1123;чалъ онъ, см&#1123;ясь.
   -- Я иду п&#1123;ть, герцогъ.
   Аполлина пошла къ клавессину, выбрала между нотами la Serra padrona Перголезе, своего любимаго автора, и с&#1123;ла, чтобы акомпанировать себ&#1123;.
   Маркизъ пошелъ на нею, сталъ прямо передъ нею и не хот&#1123;лъ уронить ни ноты, ни взгляда, ни движенья этого прекраснаго созданья. Молодая его голова такъ загор&#1123;лась, что все остальное для него исчезло; ему казалось, что прольются на него небесные звуки. Онъ ждалъ; онъ былъ счастливъ. Первыя волненія любви такъ пылки, наслажденія ея такъ быстры, что одна минута такихъ наслажденій стоитъ ц&#1123;лаго в&#1123;ка счастія.
   Вс&#1123; прочіе, не съ такимъ волненіемъ, какъ маркизъ, но ожидали съ любопытствомъ, которое обыкновенно возбуждается новизною: никто въ гостиной маркизы не былъ изв&#1123;стенъ такъ мало, какъ Аполлина. Т&#1123;мъ не мен&#1123;е вс&#1123; взоры часто обращались на нее, какъ на артистическій предметъ, единственно изъ удовольствія смотр&#1123;ть на нее. Въ эту минуту, когда она р&#1123;шилась, такъ сказать, выступить на сцену, каждый нетерп&#1123;ливо ждалъ, какъ выполнитъ она свою роль. Почти вс&#1123; находили, что она нехорошо сд&#1123;лала, согласившись п&#1123;ть посл&#1123; шевалье, посл&#1123; графини Росни, и т&#1123;, которые о ней жал&#1123;ли, не сомн&#1123;вались, что страхъ, который ею овлад&#1123;етъ, отниметъ у нея вс&#1123; средства.
   Въ посл&#1123;днемъ они ошибались. Р&#1123;шившись одинъ разъ, Аполлина нисколько не смущалась. Кром&#1123; того, что большая робость есть всегда сл&#1123;дствіе самолюбія, для нея такъ мало было интереснаго къ усп&#1123;хахъ этого рода, что она нисколько не потеряла той ув&#1123;ренности въ себ&#1123;, которую даетъ истинный талантъ самому скромному существу.
   Первые звуки ея голоса оковали общее вниманіе. Широкій и гибкій, онъ им&#1123;лъ силу и выразительность неодолимаго очарованія. Если одни знатоки могли ц&#1123;нить необыкновенную легкость, пріобр&#1123;тенную упражненіемъ, зато вс&#1123; и вовсе не знающіе музыки были тронуты этимъ голосомъ, льющимся прямо въ сердце; наконецъ -- въ этомъ упоительномъ голос&#1123; было что-то увлекающее, чему ученье придало блескъ удивительнаго исполненія.
   Удивленье, изумленье -- произвели глубокое молчанье въ гостиной маркиза. Не нужно было ни н&#1123;жничанья мадамъ Росни, ни притворнаго энтузіазма шевалье, чтобы возбудить интересъ слушателей. Н&#1123;мые, неподвижные, вс&#1123; эти придворные, привыкшіе къ театрамъ, къ концертамъ королевы и мадамъ де Помпадуръ, слушали молодую д&#1123;вушку съ восхищеніемъ, сознаваясь внутренно, что не слышали ничего подобнаго.
   Когда п&#1123;ніе было окончено, вс&#1123;, кром&#1123; мадамъ Росни, съ жаромъ аплодировали мадемоазель Дюбуръ; вс&#1123; встали, окружили ее, осыпали похвалами; даже самому шевалье удалось преодол&#1123;ть свое отвращеніе ко всякому усп&#1123;ху, который не принадлежалъ ему: онъ сказалъ н&#1123;сколько лестныхъ словъ, которыхъ Аполлина, впрочемъ, не слышала: такъ ороб&#1123;ла она отъ торжества, на которое вовсе не над&#1123;ялась.
   Огюстъ былъ въ упоеніи отъ любви; онъ жилъ только для этого восхитительнаго существа, извлекавшаго его такъ сладко изъ суеты однообразной жизни, лишенной всякаго живого движенія. Насладившись слухомъ, онъ наслаждался зр&#1123;ніемъ. Глаза одни выражали его очарованіе, и, слишкомъ много желая сказать, онъ молчалъ.
   -- Куплеты! шевалье, куплеты теперь! сказала мадамъ Росни, не поднимаясь съ оттомана, на которомъ сид&#1123;ла.
   -- Да, куплеты, повторилъ маркизъ: -- онъ поетъ ихъ превосходно,-- и, идучи за Аполлиной, которая возвращалась къ своему м&#1123;сту, сказалъ ей тихо;
   -- Теперь никто не осм&#1123;лится предложить намъ слушать что нибудь другое..
   -- Какъ вы поете, мадемоазель Дюбуръ! ахъ! какъ вы поете! сказалъ герцогъ де Кроасси, когда Аполлина заняла свое м&#1123;сто: -- л&#1123;тъ сорокъ назадъ, я не припомню, чтобы испытывалъ такое отрадное ощущеніе.
   -- Ахъ, я очень рада, что это ужь кончено, сказала Аполлина, отдыхая: -- я въ жизни въ первый разъ пою при такомъ большомъ обществ&#1123;. Но вы слишкомъ воспользовались своими правами, герцогъ, прибавила она улыбаясь: -- вы должны были чувствовать, что я не могла отказать вамъ.
   Вм&#1123;сто всякаго отв&#1123;та, герцогъ взялъ ея руку и дружески поцаловалъ.
   -- Ахъ, какъ бы я желалъ быть семидесяти-пяти-л&#1123;тнимъ старикомъ на пять минутъ! думалъ Огюстъ: -- дядя см&#1123;етъ цаловать ея руку!
   Но какъ этого нельзя было сд&#1123;лать, то онъ долженъ былъ довольствоваться т&#1123;мъ, что пом&#1123;стился за спинкой креселъ герцога, который, казалось, невозмутимо расположился на самомъ близкомъ м&#1123;ст&#1123; къ Аполлин&#1123;.
   Вс&#1123; ус&#1123;лись слушать куплеты де Люссака.
   Въ этомъ род&#1123;, точно, отличался шевалье; у него было довольно голосу и ума гораздо больше, ч&#1123;мъ нужно для того, чтобы выразить и красоту мотива и в&#1123;съ словъ. Стараясь вознаградить себя блестящимъ образомъ за вс&#1123; мученья вечера, онъ завоевалъ зд&#1123;сь полный усп&#1123;хъ.
   Огюстъ аплодировалъ ему отъ всего сердца; герцогъ повторилъ раза два или три: "это очень хорошо"; Аполлина молчала: ей слишкомъ трудно было показывать одобреніе свое тому, котораго она такъ глубоко ненавид&#1123;ла.
   Никто больше не думалъ о музык&#1123;; прі&#1123;хали новые гости; маркиза усаживала за игру, составляла партію; было ужь слишкомъ поздно предлагать герцогу шахматы, и потому онъ продолжалъ бес&#1123;довать съ мадемоазель Дюбуръ и съ маркизомъ.
   Огюста очень удивляли пріязненныя, такъ сказать, дружескія, отношенія между дядей его и Аполлиной. Герцогъ былъ съ нею такъ любезенъ, какъ не бывалъ ни съ к&#1123;мъ. Саркастическій умъ, сардоническій см&#1123;хъ, которыхъ въ немъ часто боялись собес&#1123;дники, исчезъ совершенно. Бес&#1123;да старика съ молодою д&#1123;вушкою была вполн&#1123; задушевная, дов&#1123;рчивая и дружеская, чего маркизъ не зам&#1123;чалъ ни въ одной гостиной, которыя онъ пос&#1123;щалъ, которыя нравились ему и гд&#1123; онъ находилъ удовольствіе вм&#1123;шиваться въ разговоръ, даже когда не былъ влюбленъ.
   Разговоръ, между прочимъ, коснулся опять музыки и т&#1123;хъ пьесъ, которыя въ этотъ вечеръ были исполнены, и герцогъ сказалъ:
   -- Мн&#1123; право досадно, мадемоазель Дюбуръ, что мой племянникъ ныньче не здоровъ: иногда мн&#1123; случалось слышать его въ обществ&#1123;, и, въ сторону всякую родственную снисходительность -- ув&#1123;ряю васъ, онъ поетъ очень хорошо.
   -- Над&#1123;юсь, что это только отложено до другого времени, сказала Аполлина ласково.
   Маркизъ такъ радъ былъ всякой возможности сближенія, что не могъ не воспользоваться подобнымъ случаемъ.
   -- Если вы хотите, кузина, мы споемъ. когда нибудь вечеромъ, вм&#1123;ст&#1123; съ Фелисите, тріо изъ "Дайры", новой оперы Рамо.
   -- Я еще не знаю ея, и не думаю, чтобы Фелисите знала, отв&#1123;чала Аполлина.
   -- Т&#1123;мъ лучше: мы станемъ учить у нея въ комнат&#1123; по утрамъ.
   Все, что касалось сближенья молодыхъ супруговъ, такъ нравилось Аполлин&#1123;, что она не замедлила сказать да.
   Огюстъ до окончанія вечера усп&#1123;лъ сказать жен&#1123; о сд&#1123;ланномъ условіи; но, по несчастію, онъ заговорилъ объ этомъ въ присутствіи де Люссака, который далъ себ&#1123; слово разстроить это предпріятіе.
   Какой счастливый день!-- думалъ маркизъ -- возвратясь къ себ&#1123; -- какъ скоро пролет&#1123;ло время; а везд&#1123; оно тянется такъ медленно! Ахъ! до сихъ поръ я еще не жилъ; а между т&#1123;мъ она еще не любитъ меня; во невозможно, чтобы я такъ любилъ ее, а она меня не полюбила когда нибудь. Она тамъ! она тамъ! мы спимъ подъ одной кровлей: ахъ! ужь и это счастье!
   

XIX.
Д
&#1122;ЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ.

   Въ то самое время, какъ маркизъ съ такою радостію ложился спать, Аполлина, отпустивъ свою горничную д&#1123;вушку, с&#1123;ла передъ каминомъ въ грустной задумчивости.
   Она сл&#1123;дила за маркизомъ въ ту минуту, когда онъ подходилъ къ жен&#1123;, чтобы сообщить ей о музыкальномъ проект&#1123;; Фелисите, казалось, съ удовольствіемъ согласилась на его предложенье. Но едва Огюстъ отошелъ, шевалье де Люссакъ, при которомъ происходила разговоръ, отвелъ маркизу въ амбразуру окна и сталъ разговаривать съ нею довольно горячо.
   Какой-то женскій инстинктъ заставилъ Аполлину подумать, что одна зависть возбуждала злость шевалье, и что онъ требовалъ отъ Фелисите, чтобы она пожертвовала этимъ тріо и не п&#1123;ла его съ Огюстомъ. Молодая маркиза стояла къ нему лицомъ, и потому Аполлина не могла судить о д&#1123;йствіи такой неприличной сцены на ея безразсудную подругу; но, предавшись вся своей мысли, она не пропустила ни одного движенія, ни одного взгляда шевалье де Люссака, и когда зам&#1123;тила на лиц&#1123; его удовольствіе, съ которымъ онъ поцаловалъ руку Фелисите, сердце ея мучительно сжалось.
   "Она согласилась!-- съ тоскою думала Аполлина -- что же онъ для нея?"
   Молодая д&#1123;вушка покрасн&#1123;ла; она не см&#1123;ла отв&#1123;чать на этотъ страшный вопросъ. Фелисите обманываетъ мужа! Фелисите кокетка! сказать это было черезчуръ жестоко. Но не ошибалась ли Аполлина? можетъ быть, д&#1123;ло шло не о зависти? можетъ быть, и помину не было о несчастномъ тріо? Увы! чего бы она не отдала, чтобы удостов&#1123;риться!
   Къ счастію, герцогъ де Кроасси за четверть часа до этой сцены ушелъ. Аполлина могла пройти черезъ будуаръ, ник&#1123;мъ не зам&#1123;ченная, и прошла въ свою комнату.
   Долго-долго сид&#1123;ла она тамъ, и умъ ея блуждалъ въ томительномъ сомн&#1123;ніи; но она предпочитала его д&#1123;йствительности, которая была бы для нея гораздо прискорбн&#1123;е. Фелисите всегда была такъ легкомысленна! Аполлина такъ уб&#1123;дилась въ этомъ, такъ часто эта мысль ей навертывалась, что ей удалось еще возвратиться въ надежд&#1123;.
   Она легла спать въ три часа ночи, съ ожиданіемъ, что черезъ сутки все узнаетъ, потому что если Фелисите не захочетъ учитъ тріо съ своимъ мужемъ, то она.... любовница шевалье де Люссака!
   Можно вообразить, съ какимъ волненьемъ и страхомъ шла Аполлина утромъ въ комнаты молодой маркизы: кол&#1123;ни ея дрожали, и она должна была остановиться на н&#1123;сколько минутъ къ гостиной, чтобы перевести духъ и сколько нибудь успокоиться.
   Наконецъ она вошла.
   Фелисите была одна. Давно уже для молодой маркизы искренни бес&#1123;ды съ другомъ д&#1123;тства утратили большую часть своей прелести. Въ ихъ вкусахъ, привычкахъ, особенно въ правилахъ, осталось такъ мало общаго, что съ каждымъ днемъ молодая маркиза больше и больше охлад&#1123;вала къ той, которую не см&#1123;ла уже д&#1123;лать своею пов&#1123;ренною, и которая сохраняла обо всемъ мн&#1123;нія и чувства, уже чуждыя Фелисите. Такая печальная перем&#1123;на не могла ускользнуть отъ вниманія Аполлины; во свиданія двухъ кузинъ были теперь такъ р&#1123;дки и кратковременны, молодая д&#1123;вушка вид&#1123;ла въ Фелисите при этихъ свиданіяхъ съ глазу на глазъ все прежнюю подругу, которая называла ее сестрою, и въ самый этотъ день, о которомъ идетъ р&#1123;чь, одно особенное обстоятельство -- все должно было продлить еще на н&#1123;сколько времени пріятное заблужденіе Аполлины.
   Фелисите встр&#1123;тила ее съ прежнею пріязнію, которой милая д&#1123;вушка не могла противостоять. Она обласкала ее самымъ н&#1123;жнымъ образомъ, приняла дов&#1123;рчивый и дружескій тонъ и наконецъ дошла до ц&#1123;ли своихъ предварительныхъ любезностей.
   -- Знаешь ли ты, сказала она ей, улыбаясь: -- что маркиза говорила мн&#1123; объ одномъ д&#1123;л&#1123;, которое касается тебя и которое было бы мн&#1123; очень пріятно!
   -- Что такое? спросила Аполлина.
   -- Она ув&#1123;ряетъ, что герцогъ де Кроасси влюбленъ въ тебя и думаетъ жениться.
   -- Какая нел&#1123;пость! сказала Аполлина, не им&#1123;я силъ удержаться отъ см&#1123;ху, хотя такая мысль госпожи де Блеваль сильно ей не нравилась:-- герцогъ де Кроасси могъ бы мн&#1123; быть во крайней м&#1123;р&#1123; д&#1123;домъ, и, я думаю, онъ давно ужь и не вспоминаетъ о любви.
   -- Д&#1123;ло въ томъ, что никто и никогда не вид&#1123;лъ, чтобы онъ къ какой нибудь женщин&#1123; оказывалъ столько участія и привязанности, какъ къ теб&#1123;.
   -- Привязанность, участіе, и онъ самъ много ихъ внушаетъ мн&#1123;;, во ты не заключишь, думаю, что я влюблена въ него.
   -- Конечно, н&#1123;тъ; а все же, можетъ быть, лестно сд&#1123;латься герцогинею, пользоваться доходомъ въ четыреста тысячъ франковъ и выйти изъ скромнаго положенія, чтобы въ свою очередь морочить т&#1123;хъ, которыя насъ поб&#1123;ждаютъ.
   Аполлина пожала плечами сд&#1123;лала головою движенье равнодушія и пренебреженія.
   -- Ни одна изъ этихъ причинъ не заставила бы меня продаться, сказала она: -- но, слава Богу, герцогъ де Кроасси не им&#1123;етъ никакого желанія купить меня. Его чувства ко мн&#1123; истинно отеческія, дружба моя отв&#1123;чаетъ его дружб&#1123;, моя дов&#1123;ренность -- его дов&#1123;ренности, -- вотъ вс&#1123; наши отношенія, какія только могутъ быть между вами.
   Урокъ былъ данъ Фелисите очень м&#1123;тко; но Фелисите, сама достойный обращикъ маркизы, при всей своей молодости, не знала уже на земл&#1123; другихъ интересовъ, кром&#1123; т&#1123;хъ, которые касались какимъ нибудь образомъ ея собственной суетности. Она живо разд&#1123;ляла желаніе своей тещи, съ мечтою скоро сд&#1123;латься самою богатою и хорошенькою герцогинею при двор&#1123;.
   Не сомн&#1123;ваясь ни минуты въ искренности подруги, она тотчасъ сообразила, что было бы гораздо лучше, чтобы Аполлина не была ей теткой, и что достаточно только помощи молодой д&#1123;вушкт для достиженія желанной ц&#1123;ли.
   -- Такія отношенія, какъ ты говоришь, сказала она ласково и сжимая руку Аполлины: -- даютъ теб&#1123; возможность совершенно осчастливить меня.
   -- Совершенно осчастливить! тебя? отв&#1123;чала Аполлина съ жив&#1123;йшимъ участіемъ.-- Какимъ образомъ?
   -- Сперва нужно бы, продолжала Фелисите: -- чтобы герцогъ совершенно зналъ, сколько мы любимъ другъ друга, особенно, сколько ты меня любишь.
   -- О! онъ знаетъ объ этомъ, сказала Аполлина съ очаровательной улыбкой: -- я каждый день говорю съ нимъ о теб&#1123;; о комъ же мн&#1123; еще говорить?
   -- Ну, продолжала Фелисите, совершенно занятая мыслію о важности этого разговора и мало чувствуя трогательность отв&#1123;та молодой д&#1123;вушки: -- нужно бы расположить его въ нашу пользу предпочтительно передъ Гланденами и наконецъ навести его, чтобы онъ передалъ Огюсту свой титулъ и большую часть своего состоянія.
   -- Значитъ, нужно бы заставить его сд&#1123;лать въ вашу пользу зав&#1123;щаніе? спросила Аполлина съ опечаленнымъ лицомъ.
   -- Разум&#1123;ется, отв&#1123;чала Фелисите.
   -- Ахъ, кузина! говорить о зав&#1123;щаніи челов&#1123;ку его л&#1123;тъ не значитъ ли сказать, какъ близка его смерть: это слишкомъ жестоко.
   -- Да какже, думаешь ты, можетъ онъ иначе упрочить наши права? Подумай, что если онъ умретъ ныньче, намъ придется разд&#1123;лить его богатство съ Гланденами, и что если онъ не выбралъ насл&#1123;дника, титулъ его умретъ съ нимъ.
   -- Разд&#1123;лить его богатство, оказала Аполлина: -- мн&#1123; кажется довольно справедливымъ.
   -- Однакожъ, изъ двухъ его племянницъ маркиза гораздо б&#1123;дн&#1123;е.
   -- Да в&#1123;дь твой бракъ съ ея сыномъ сд&#1123;лалъ вс&#1123;хъ васъ такими богатыми.
   Фелисите печально кивнула головою.
   -- Ты не можешь вообразить, сказала она: -- какихъ издержекъ нужно, чтобы вести тотъ родъ жизни, къ которому мы обязаны нашимъ положеніемъ.
   -- Какъ! спросила Аполлина съ удивленіемъ и вм&#1123;ст&#1123; съ безпокойствомъ:-- твоихъ огромныхъ доходовъ вамъ недостаточно?
   -- По крайней м&#1123;р&#1123; на нын&#1123;шній годъ; но, положимъ, теща моя все это устроитъ сама и намъ не о чемъ будетъ безпокоиться; да это не главное, почему мн&#1123; хот&#1123;лось бы насл&#1123;довать посл&#1123; вашего дяди. Я воображаю, какъ радъ былъ бы когда нибудь Огюстъ носить имя герцога де Кроасси, и часто тоже, признаюсь, сказала она см&#1123;ясь: -- приходитъ на мысль, какъ бы пріятно мн&#1123; самой сд&#1123;латься герцогиней.
   Въ глазахъ Аполлины, Фелисите была всегда очаровательною искренностью, которую она предполагала въ своей кузин&#1123;; эта откровенность произвела на лиц&#1123; ея улыбку, которая дала молодой маркиз&#1123; всю надежду и подкр&#1123;пила въ ней настойчивость до того, что она стала добиваться отъ кузины положительнаго об&#1123;щанія д&#1123;йствовать.
   Фелисите удвоила н&#1123;жности, заговорила о своемъ сын&#1123; и о блестящей будущности, ожидающей это милое дитя, если удастся склонить герцога въ пользу Блевалей,-- наконецъ, во всемъ разговор&#1123; употребляла ту ловкость и см&#1123;тливость, которую пріобр&#1123;ла незам&#1123;тно въ сообществ&#1123; маркизы и къ которой казалась вовсе не способной по своему обычному легкомыслію.
   Конечно, Викторъ и его судьба живо трогали сердце Аполлины; но поведеніе, котораго отъ нея требовала кузина, слишкомъ было похоже на интригу, на ловушку, которыми гнушалась ея благородная душа. Съ четверть часа она кр&#1123;пилась противъ ухаживанья той, которой для нея такъ трудно было въ чемъ нибудь отказывать, и отвергала вс&#1123; средства, предложенныя для уб&#1123;жденія старика сд&#1123;лать поскор&#1123;е зав&#1123;щаніе въ пользу маркиза.
   -- Послушай, сказала она наконецъ: -- ни за что въ св&#1123;т&#1123; я не скажу ему о зав&#1123;щаніи, чтобы не напомнить, какъ мало ему остается жить. Но онъ узнаетъ, больше ч&#1123;мъ знаетъ, можетъ быть, теперь, что мое единственное счастье есть счастье твое и Виктора. Я сд&#1123;лаю все, чтобы обратить на ваше семейство самое теплое его расположеніе. Буду говорить ему о маркиз&#1123;, какъ о челов&#1123;к&#1123;, котораго я люблю, потому что я люблю твоего мужа. Я считаю его добрымъ челов&#1123;комъ, съ чувствомъ и гораздо благородн&#1123;е вс&#1123;хъ т&#1123;хъ, которыхъ вижу въ гостиной маркизы. Словомъ, сд&#1123;лаю все, чтобы вы стали д&#1123;тьми герцога де Кроасси и чтобы онъ былъ вамъ истиннымъ отцомъ.
   -- Нечего д&#1123;лать, нужно быть довольной и этимъ, отв&#1123;чала Фелисате: -- но теб&#1123; недостанетъ времени, чтобы довести его до окончательнаго р&#1123;шенія.
   -- Слава Богу, сказала Аполлина съ чувствомъ, при мысли о потер&#1123; своего стараго друга: -- герцогъ еще совершенно здоровъ и долженъ жить долго, над&#1123;юсь.
   -- Какъ бы то ни было, сказала молодая маркиза, цалуя кузину: -- "мы над&#1123;емся на тебя; а теща моя, которая его очень хорошо знаетъ наблюдаетъ лучше вс&#1123;хъ, ув&#1123;рена, что ты все можешь съ нимъ сд&#1123;лать.
   -- Да какже ты сама, сказала Аполлина: -- какъ сама ты не попробовала пріобр&#1123;сть его любовь? какъ ты могла пренебречь имъ, больше ч&#1123;мъ многими другими, которые далеко его не стоятъ?
   -- Такъ онъ забавляетъ тебя разв&#1123;? см&#1123;ясь сказала Фелисите.
   -- Во первыхъ, это одинъ изъ лучшихъ людей, отв&#1123;чала Аполлина: -- и какъ онъ очень уменъ и оригиналенъ, то разговоръ его всегда занимателенъ.
   -- Попробую быть съ нимъ любезною, чтобы лучше помогать теб&#1123;, сказала молодая маркиза: -- т&#1123;мъ больше, что это помиритъ меня съ тещею, съ которою мы часто споримъ изъ за него.
   Фелисите позвонила своихъ горничныхъ, чтобы од&#1123;ваться, и въ продолженіи туалета кузины не говорили ни о чемъ серьёзномъ; но она все-таки старалась показывать Аполлин&#1123; какъ можно больше ласкъ и расположенія.
   Видя прежнюю искренность и дов&#1123;рчивость кузины, Аполлина совершенно поддалась очарованію, которое находила въ бес&#1123;дахъ ихъ первой юности, и опять смотр&#1123;ла на Фелисите, какъ на любим&#1123;йшую подругу д&#1123;тства. Это утро перенесло ее въ счастлив&#1123;йшую эпоху жизни, я только воспоминаніе о де Люссак&#1123;, который теперь былъ такъ далекъ отъ ея мыслей, одно могло смутить ея радость укоризною, что она допустила сомн&#1123;ніе.
   Собравшись вы&#1123;хать изъ дому, молодая маркиза два-три раза поцаловала Аполлину и сказала:
   -- Мы увидимся только на об&#1123;домъ, потому что я &#1123;ду вечеромъ въ спектакль; маркиза хочетъ остаться дома и, в&#1123;рно, тотъ, о которомъ мы говорили сейчасъ, прі&#1123;детъ вечеромъ; но я больше полагаюсь на тебя, ч&#1123;мъ на себя.
   -- Если у меня недостанетъ ловкости, отв&#1123;чала Аполлина: -- зато всегда будетъ довольно желанія усп&#1123;ть.
   -- Ты усп&#1123;ешь, сказала Фелисите: -- маркиза ув&#1123;рена, что ты усп&#1123;ешь. До свиданья, кузина.
   Она уже выходила, но, вспомнивши, возвратилась и сказала мадемоазель Дюпре, своей горничной:
   -- Ахъ, я и забыла! пошлите сейчасъ къ маркизу сказать, что я не могу завтра утромъ п&#1123;ть съ нимъ.
   -- П&#1123;ть тріо? повторила Аполлина съ невыразимымъ чувствомъ.
   -- Да, отв&#1123;чала Фелисите: -- св&#1123;тить не для чего: зд&#1123;сь долго не будетъ музыки.
   И она отправилась.
   Слова эти разрушили доброе расположеніе духа Аполлины, посл&#1123;дняя попытка выйти изъ неизв&#1123;стности была сд&#1123;лана, ей стало ясно, что шевалье добился пожертвованія предпринятымъ концертомъ и восторжествовалъ надъ Огюстомъ.
   Аполлина возвратилась въ свою комнату, отягощенная вс&#1123;мъ униженіемъ, павшимъ на ея подругу; ей казалось, что она разд&#1123;ляетъ невольно это безславіе Фелисите. Къ этому неудовольствію присоединилось кроткое сожал&#1123;ніе о муж&#1123;, который такъ молодъ, благороденъ, милъ, хорошъ, котораго обманывали такъ недостойно, когда онъ обнаружилъ желаніе сблизиться съ женою, съ ребенкомъ и возобновятъ вс&#1123; сладостныя семейныя отношенія.
   Строгость собственныхъ правилъ заставляла Аполлину вид&#1123;ть въ паденіи милой сестры величайшее несчастіе жизни; но симпатіи любящаго сердца не разрушаются мгновенно. Это инстинктивное, непреодолимое влеченіе Аполлины къ Фелисите превосходно опред&#1123;лилъ Монтань въ н&#1123;сколькихъ словахъ: Я любилъ его, потому что это былъ онъ, потому что это былъ я. Такая привязанность можетъ быть охлаждена только равнодушіемъ внушившаго ее, и, наконецъ, она можетъ пережить даже уваженіе.
   Фелисите была подъ покровительствомъ того очарованія, которое находила Аполлина, видя ее и слушая; оно было тамъ велико, что утушало гн&#1123;въ, возставало противъ презр&#1123;нія и все зам&#1123;няло горестью.
   -- Еще ныньче утромъ, ныньче утромъ, со слезами говорила Аполлина: -- какъ я была счастлива съ нею.
   И, переходя отъ одного воспоминанія къ другому, она старалась всячески извинять поступки той, за которую такъ громко говорило ея сердце, -- негодовала на общество, въ которомъ суждено было жить такой легкой б&#1123;дной женщин&#1123;, на отдаленіе мужа, раба св&#1123;тскихъ обычаевъ, на поведеніе маркизы, на самое себя, наконецъ, за то, что собственная слабость не позволяла ей никогда говорить съ кузиной суровымъ языкомъ; и результатомъ этихъ посл&#1123;днихъ мыслей было скор&#1123;е чувство сянсховшенія и сожал&#1123;нія, нежели негодованія.
   Приближался часъ об&#1123;да: должно было итти въ гостиную маркизы. Сколько разъ Аполлина съ нетерп&#1123;ніемъ, бывало, ждетъ этой минуты, чтобы увид&#1123;ть ту, на которую никогда не могла довольно насмотр&#1123;ться! Теперь, напротивъ, часы уже пробили урочное время; Аполлина медленно сходила по л&#1123;стниц&#1123;; на сердц&#1123; у ней было тяжело, умъ безпокоенъ; особенно боялась она встр&#1123;тить шевалье де Бюссака; къ счастію, его не было, и вс&#1123;хъ гостей было двое или трое, не считая мадемоазель де ла Пейроньеръ.
   Подл&#1123; Фелисите оставалось незанятое м&#1123;сто; она сд&#1123;лала кузин&#1123; знакъ с&#1123;сть подл&#1123;.
   Аполлина подошла и с&#1123;ла. Во все жреца об&#1123;да на ней было сосредоточено самое пріязненное вниманіе молодой маркизы. Веселость Фелисите, присутствіе мадемоазель де ла Пейроньеръ переносили Аполлину, въ воспоминаніи, за об&#1123;дъ г. и г-жи Дюбуръ, и, разум&#1123;ется, это легко помогло ей развлечься.
   Едва былъ поданъ дессертъ, молодая маркиза встала, говоря, что &#1123;детъ смотр&#1123;ть небольшую пантомиму въ спектакл&#1123;, который начнется очень рано, -- попрощалась съ кузиной, тихо сказала ей: "Помни о нашемъ д&#1123;л&#1123;," и отправилась.
   Скоро посл&#1123; об&#1123;да, когда вс&#1123; перешли въ гостиную, прі&#1123;халъ герцогъ де Кроасси. По обыкновенію, онъ занялъ креслы подл&#1123; Аполлины, которая разговаривала съ мадемоазель де ла Пейроньеръ, передавая ей тысячи разныхъ подробностей о Виктор&#1123;. Герцогъ не разъ уже слышалъ, съ какою материнскою н&#1123;жностью говоритъ она объ этомъ ребенк&#1123;, и сказалъ ей:
   -- Ув&#1123;ряю васъ, мадемоазель Дюбуръ, что Огюстъ и его жена должны бы отдать своего, сына въ вашу собственность.
   -- Боже сохрани, отв&#1123;чала Аполлина: -- перем&#1123;нять ожидающую его судьбу да ту, которую онъ им&#1123;лъ бы, если бы я была его матерью!
   -- Такъ вы им&#1123;ете честолюбіе за него? спросилъ герцогъ
   -- О, большое.
   -- Вы, пожалуй, уже видите, въ немъ маршала Франціи?
   -- Или герцога и пера? прибавила мадемоазель де ла Пейроньеръ.
   Эти слова старой д&#1123;вы хотя были сказаны очень просто, но, безъ сомн&#1123;нія, не безъ тайнаго нам&#1123;ренія, и потому Аполлина отв&#1123;чала:
   -- Конечно: все, что можетъ быть благородно и славно въ жизни мужчины, я прошу Бога, чтобы Онъ послалъ Виктору.
   -- Подите же сюда, племянникъ, сказалъ герцогъ де Кроасси входившему въ гостиную Огюсту,-- мы зд&#1123;сь втроемъ хлопочемъ, какъ бы доставить вашему сыну вс&#1123; блага міра.
   -- Онъ уже им&#1123;етъ величайшее счастіе, какое я знаю, отв&#1123;чалъ Огюстъ: -- его любитъ мадемоазель Дюбуръ.
   Хотя Огюстъ придалъ этимъ словамъ самый положительный тонъ, но постарался при этомъ поклониться такъ почтительно, что ихъ можно было принять за комплиментъ.
   -- А признаюсь, сказалъ герцогъ: -- что и я за подобное преимущество охотно уступилъ бы ему вс&#1123; другія, и потому не хочу потерять черезъ него ныньче вечеромъ мою партію въ шахматы. Мадемоазель Дюбуръ должна мн&#1123; безконечное множество реваншей.
   -- Я готова, отв&#1123;чала Аполлина, вставая, чтобы итти въ будуаръ, куда посп&#1123;шилъ и маркизъ, говоря, что хочетъ взять урокъ.
   -- Предъув&#1123;домляю васъ, племянникъ, сказалъ герцогъ: -- что вы не можете произнести ни одного слова: хорошо играть въ шахматы можно только при совершенной тишин&#1123;.
   -- Я на все согласенъ, любезный дядюшка, весело отв&#1123;чалъ полковникъ.
   Говоря это, онъ ус&#1123;лся противъ Аполлины и не сводилъ съ нея глазъ, хоть и притворялся, что внимательно сл&#1123;дитъ за игрою.
   Благодаря живому участію, какое чувствовала теперь Аполлина и жертв&#1123; обмана, которымъ восхищалось ея сердце, она обходилась съ Огюстомъ гораздо ласков&#1123;е прежняго. Въ гн&#1123;в&#1123; на де Бюссака и въ неудовольствіи на Фелисите, она не думала, чтобы съ ея стороны должно было отказывать въ пріязни этому прекрасному челов&#1123;ку, обманутому женою и другомъ. Не подозр&#1123;вая, до какой степени Огюстъ могъ быть равнодушенъ къ этому несчастію, если бы зналъ о немъ, она радовалась, что видитъ его веселымъ, счастливымъ и спокойнымъ,-- смотр&#1123;ла на него, часто улыбалась ему какъ брату и каждый разъ отв&#1123;чала ему на н&#1123;сколько словъ, которыми осм&#1123;ливался онъ нарушать приказаніе.
   Отъ этого произошло, что герцогъ выигралъ партію, а маркизъ вышелъ отъ матери счастлив&#1123;йшимъ челов&#1123;комъ.
   

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

XX.
ПРОГУЛКА.

   Нед&#1123;ли дв&#1123; Фелисите едва появлялась у своей тещи. Удовольствія карнавала такъ увлекли ее, что Аполлина не видала ея даже по утрамъ, которыя обыкновенно она проводила въ постели, отдыхая отъ усталости бала, длившагося до утра, или маскарада въ Опер&#1123;, который сводилъ ее съ ума. На оборотъ, Огюстъ каждый вечеръ приходилъ въ гостиную маркизы, которая была немного нездорова и проводила время дома. Бывало ли у нея много гостей, или собирался небольшой кружокъ, Огюстъ всегда находилъ средство приблизиться къ Аполлин&#1123;, и если на его счастье герцогъ еще не усп&#1123;валъ прі&#1123;хать, онъ захватывалъ креслы подл&#1123; кузины и не оставлялъ его даже для дяди. Сидя на этомъ счастливомъ м&#1123;ст&#1123;, онъ бывалъ съ Аполлиною будто наедин&#1123;, что очень нетрудно въ многолюдныхъ собраніяхъ, гд&#1123; каждый занятъ или игрою, или общимъ разговоромъ; и каждый день бес&#1123;ды ихъ становились бол&#1123;е и бол&#1123;е пріязненными. Аполлина спрашивала его о большомъ св&#1123;т&#1123;, о двор&#1123;, о его путешествіяхъ, сраженіяхъ, и слушала съ такимъ вниманіемъ, которое рождало для него самыя сладостныя надежды.
   Нер&#1123;дко къ словахъ маркиза прорывались такія, въ которыхъ видна была его упоительная страсть; но то, что легко поняла бы каждая кокетка, того вовсе не понимала Аполлина, и если бы онъ даже сталъ говорить ещё ясн&#1123;е, она не допустила въ мысли, что мужъ Фелисите осм&#1123;ливается объясняться ей въ любви. Къ тому же, ея св&#1123;тлый взглядъ, чистая улыбка налагали на маркиза какое-то уваженіе, заставлявшее его скрывать свою любовь, надежды и желанія подъ маскою дружбы. Едва показывалось ему, что онъ слишкомъ много оказалъ, какъ сердце его вздрагивало при мысли увид&#1123;ть на этомъ прекрасномъ лиц&#1123; выраженіе гн&#1123;ва или только холодности; онъ сп&#1123;шилъ принять снова тонъ брата и называлъ ее кузиною, будто въ подкр&#1123;пленіе правъ своихъ на короткость.
   Благодаря этимъ предосторожностямъ, которыя внушаемы были опасеніемъ не понравиться истинно любимой женщин&#1123;, Аполлина безъ всякой боязни предавалась удовольствію быть съ поимъ кузеномъ и радости думать, что на св&#1123;т&#1123; у нея еще однимъ другомъ больше. Очарованіе этихъ вечернихъ бес&#1123;дъ было такъ велико для нея, что когда одинъ разъ полковникъ былъ назначенъ на придворную охоту и былъ принужденъ провести одну ночь въ Фонтенебло, Аполлин&#1123; было скучно въ этотъ вечеръ.
   Никогда для Огюста не было вечеровъ пріятн&#1123;йшихъ. Почти каждый день, съ нам&#1123;реніемъ &#1123;хать на балъ, на которые его безпрестанно приглашали, онъ заходилъ къ матери, од&#1123;тый со вс&#1123;мъ утонченнымъ изяществомъ, и подл&#1123; Аполлины почти всегда забывалъ часъ съ&#1123;зда, а посл&#1123; большею частію уходилъ къ себ&#1123;, думая: "Что бы я д&#1123;лалъ тамъ въ толп&#1123;, гд&#1123; ея н&#1123;тъ. Теперь мн&#1123; такъ надо&#1123;ло все, что не она".
   Разъ утромъ Аполлина пришла къ кузин&#1123;; но какъ Фелисите еще спала, то она зашла въ комнату няни Виктора, которому уже минуло два года. Малютку тогда од&#1123;вали; едва онъ зам&#1123;тилъ Аполлину, какъ сталъ радостно лепетать разныя фразы, въ которыхъ можно было различать только слова папа, мама.
   -- Вы не разум&#1123;ете, сударыня, что онъ разсказываетъ вамъ, сказала няня:-- онъ очень радъ, что г. маркизъ далъ намъ ныньче свою коляску, чтобы прокатиться въ Тюльери; это оттого такъ радуетъ нашего молодца, что ему до сихъ поръ случалось гулять только въ домашнемъ саду или на площади Инвалидовъ.
   -- Кузенъ разв&#1123; уже приходилъ повидаться съ Викторомъ? спросила Аполлина.
   -- Какъ каждый день, отв&#1123;чала няня. Г. маркизъ до завтрака или позже непрем&#1123;нно приходитъ поцаловать своего сыночка.
   И добрая женщина кр&#1123;пко прижала свои толстыя губы къ розовымъ щочкамъ Виктора.
   -- Викторъ разв&#1123; уже вид&#1123;лъ Тюльери?
   -- Одинъ разъ маркиза насъ возила туда, м&#1123;сяцевъ шесть назадъ; а ужь очень давно она не беретъ его съ собою, печально прибавила няня: -- во малютка еще помнитъ Тюльери.
   Аполлина с&#1123;ла подл&#1123; Виктора на табурет&#1123;.
   -- Хочешь ты, чтобы я &#1123;хала съ тобою въ хорошій садъ, Викторъ? спросила она.
   -- Да, да! вскрикнулъ ребенокъ, хлопая руками.
   -- Въ которомъ часу &#1123;дете вы, няня?
   -- Г. маркизъ долженъ приказать закладывать лошадей ровно въ полдень, мадемоазель, потому что воздухъ св&#1123;жъ сегодня и я хот&#1123;ла бы, чтобы Викторъ погулялъ, пока есть солнце.
   Полдень быкъ близокъ; Аполлина пошла къ себ&#1123;, приготовилась и черезъ н&#1123;сколько минутъ садилась въ коляску съ няней и съ Викторомъ.
   По счастливому случаю, маркизъ въ эту пору не вы&#1123;халъ еще изъ дому и только-что подошелъ къ окну. Увидевши что Аполлина &#1123;детъ съ его сыномъ, онъ въ первую минуту хот&#1123;лъ показаться и сказать съ нею н&#1123;сколько словъ, хоть взглянуть на нее, но тотчасъ подумалъ, что можетъ сд&#1123;лать лучше -- что, притворившись, будто не знаетъ объ участіи Аполлины въ прогулк&#1123; его сына, можетъ самъ явиться къ саду и тамъ провесть съ нею часть утра.
   Онъ встр&#1123;чался съ нею до сихъ поръ только въ ст&#1123;снительномъ обществ&#1123;, и потому теперь сердце его сильно билось, когда онъ пошелъ къ Королевскому парку п&#1123;шкомъ, нарочно не приказывая запрягать лошадей, изъ опасенія, что Аполлина естественно отправитъ его въ отель Блеваля.
   Онъ шелъ такъ скоро, что несмотря на довольно р&#1123;зкій холодъ, почти былъ мокръ, достигнувъ р&#1123;шотки сада, гд&#1123; стоялъ его экипажъ, узнанный имъ еще издали.
   Войдя въ садъ, онъ остановился на минуту, и не зналъ, въ какую сторону итти; но, зам&#1123;тя, что большая часть гулявшихъ направлялась къ террас&#1123;, осв&#1123;щенной солнцамъ, и онъ пошелъ туда же, выдумывая, что сказать о своемъ появленіи.
   Едва усп&#1123;лъ Огюстъ сд&#1123;лать десятка два шаговъ, какъ услышалъ, что Викторъ кричитъ: "Папа, папа!" и прим&#1123;тилъ, что передъ нимъ стоитъ та, которую онъ искалъ.
   -- Онъ узналъ васъ еще очень далеко, сказала Аполлина съ милой улыбкой.
   Въ восхищеній отъ такого пріятнаго пріема, маркизъ отв&#1123;чалъ самымъ естественнымъ тономъ:
   -- Какой счастливый случай! выхожу отъ Буше, который такъ долго заставляетъ меня ждать картину, заказанную для галлереи моей матери; но погода такъ восхитительна, что мн&#1123; пришла охота обойти аллею и отыскать Виктора.
   -- Чтожь, сказала Аполлина: -- теперь мы пойдемъ вм&#1123;ст&#1123;.
   Огюстъ посп&#1123;шилъ подать ей руку, а другою повелъ Виктора.
   -- Г. Буше живетъ недалеко отсюда? спросила Аполлина, стараясь итти въ ногу, между т&#1123;мъ какъ легкое прикосновеніе руки ея заставляло биться сердце маркиза, какъ оно никогда не билось.
   -- Въ старомъ Лувр&#1123;, гд&#1123; король пом&#1123;щаетъ многихъ другихъ живописцевъ и скульпторовъ.
   -- Я очень горжусь вашимъ дов&#1123;ріемъ къ моей скромности, см&#1123;ясь сказала Аполлина: -- потому что, в&#1123;рно, эту картину вы готовите сюрпризомъ для маркизы, и вы можете даже показать мн&#1123; ея можетъ, не опасаясь, что я открою тайну.
   Къ счастію, не все сказанное маркизомъ было неправдою; онъ въ самомъ д&#1123;л&#1123; заказалъ знаменитому Буше картину для галлереи матери, и могъ отв&#1123;чать на вопросъ.
   Прекрасная фигура молодого полковника и поразительная красота Аполлины такъ были зам&#1123;чательна, что на эту пару устремлялись глаза вс&#1123;хъ проходившихъ, и Аполлину смущало такое всеобщее вниманіе.
   -- Признаюсь, мн&#1123; больше нравится, сказала она:-- водить Виктора гулять на площадь Инвалидовъ, ч&#1123;мъ въ такомъ многолюдномъ м&#1123;ст&#1123;; зд&#1123;сь слишкомъ смотрятъ другъ на друга.
   -- Это удивляетъ васъ, отв&#1123;чалъ маркизъ, улыбаясь и глядя на ей прекрасное лицо.
   -- Не только удявляетъ, сказала она; -- но даже очень непріятно, и мн&#1123; кажется, намъ лучше бы, вм&#1123;сто аллеи, итти къ пруду.
   Она повернула къ л&#1123;стниц&#1123;, которая вела туда, сошла по ней, и съ нею тотъ, котораго она могла бы повести въ самый адъ, если бы ей вздумалось.
   Добрую четверть часа Викторъ, сидя на рукахъ кормилицы, забавлялся и смотр&#1123;лъ на плавающихъ въ вод&#1123; красныхъ рыбокъ; Аполлина стояла возл&#1123; него, опираясь на руку своего кузена, съ которымъ безъ умолку разговаривала, какъ вдругъ, но другую сторону бассейна., прямо противъ нихъ, показался де Люссакъ. При этомъ маркизъ невольно удивился, и за удивленіемъ посл&#1123;довала сардоническая улыбка. Шевалье кивнулъ головою маркизу и продолжалъ свой путь.
   -- Это Люссакъ, сказалъ Огюстъ: -- узнали ли вы его, кузина?
   -- Да, отв&#1123;чала Аполлина, вздохнувъ слегка такъ не могла она хладнокровно вид&#1123;ть этого челов&#1123;ка, предметъ ея ненависти и гн&#1123;ва.
   Боясь, однакожъ, возбудить подозр&#1123;нія маркиза и дать поводъ къ затруднительнымъ вопросамъ, если бы маркизъ зам&#1123;тилъ непріятность для нея этой встр&#1123;чи, она старалась казаться равнодушною; но веселость ея исчезла, и удовольствіе прогулки было для нея непріятно. Погулявши еще н&#1123;сколько времени, она сказала, что голова у нея разбол&#1123;лась отъ солнца, и отправилась къ коляск&#1123;, въ которой, какъ маркизъ над&#1123;ялся, и ему досталось м&#1123;сто.
   Шевалье вид&#1123;лъ, что они у&#1123;хали вм&#1123;ст&#1123;. Не отходя далеко, онъ старался быть въ такомъ м&#1123;ст&#1123;, гд&#1123; его нельзя было прим&#1123;тить, и откуда онъ самъ могъ наблюдать вс&#1123; ихъ движенія.
   -- Ага! теперь я понимаю, сказалъ онъ, когда коляска вы&#1123;хала на Королевскій мостъ: -- теперь понятно, отчего онъ каждый вечеръ бываетъ у матери. Его занимаетъ эта хорошенькая д&#1123;вушка; но она занимаетъ его такъ долго, какъ еще ни одна женщина; значитъ, онъ въ нее совершенно влюбленъ! Ахъ, еслибъ это могло быть! Если бы этотъ челов&#1123;къ, который стоятъ мн&#1123; везд&#1123; на дорог&#1123;, хоть разъ нашелъ меня на своей! Если бы мн&#1123; можно такъ помутить его жизнь, какъ помутилъ онъ мою! Довольно ли было бы отнять у него Аполлину, можетъ быть только разлучить?
   И шевалье де Бюссакъ посп&#1123;шно входилъ въ большую аллею, продумывая удобн&#1123;йшій планъ для своихъ нам&#1123;реній.
   Какъ ни былъ онъ тщеславенъ, однакожъ не расчитывалъ нав&#1123;рное усп&#1123;ть у мадемоазель Дюбуръ: что-то говорило ему, что ему не должно над&#1123;яться на это средство, которое, впрочемъ, казалось ему самымъ лестнымъ и пріятнымъ. Посл&#1123;дняя м&#1123;ра состояла въ томъ, чтобы выжить Аполлину изъ отели Блеваля и устранить отъ глазъ того, который теперь, казалось, только для нея и жилъ. Сперва шевалье думалъ возбудить гн&#1123;въ Фелисите, открывши все ей; но, разсудивши, какъ часто уколотое самолюбіе возбуждаетъ любовь въ кокетк&#1123;, онъ не захот&#1123;лъ сд&#1123;лать такой опытъ надъ женщиной, которая сама по себ&#1123; была суетна; онъ слишкомъ боялся, чтобы маркиза не вздумала влюбиться въ мужа. Опасеніе это привело его къ другой мысли, которая очень ему понравилась; онъ потеръ руки съ сатанинской улыбкой удовольствія и вышелъ изъ Тюльери въ твердомъ нам&#1123;ренія сл&#1123;довать ей.
   Былъ посл&#1123;дній день карнавала. Фелисите оставалась на посл&#1123;днемъ бал&#1123; Оперы до шести часовъ утра. Она прі&#1123;хала къ тещ&#1123; об&#1123;дать такая бл&#1123;дная и усталая, что Аполлина безпокоилась и раза два или три спрашивала, здорова ли она.
   -- Разв&#1123; я такъ перем&#1123;нилась? сказала наконецъ Фелисите съ принужденнымъ см&#1123;хомъ, потому что эти вопросы заставляли ее бояться, не подурн&#1123;ла ли она.
   -- О н&#1123;тъ! отв&#1123;чала Аполлина: -- но я вижу, что ты такъ бл&#1123;дна.
   -- Потому, что я давно не спала хорошо, сказала молодая маркиза:
   -- Вотъ, на б&#1123;ду, наступаетъ такое скучное время, что нечего д&#1123;лать лучше, какъ спать.
   -- Такъ мы станемъ чаще вид&#1123;ться теперь, спросила Аполлина:
   -- Кажется, нед&#1123;ли три скоро, какъ я почти не встр&#1123;чалась съ тобою.
   Фелисите не отв&#1123;чала: ей совершенно все равно было, вид&#1123;ть или не вид&#1123;ть кузину.
   С&#1123;ли за столъ, когда вошелъ шевалье де Бюссакъ.
   -- Мы ужь не над&#1123;ялись больше увид&#1123;ть васъ, сказала маркиза.
   -- Поставьте приборъ шевалье, прибавила она, обращаясь къ одному изъ лакеевъ.
   -- Извините, отв&#1123;чалъ де Люссакъ -- но въ эту, превосходную погоду солнце заставляетъ гулять больше, ч&#1123;мъ хочется.
   Съ этими словами онъ подошелъ къ той сторон&#1123;, гд&#1123; сид&#1123;ла Аполлина, которую будто укололо, когда она увид&#1123;ла, что ставятъ приборъ де Люссака подл&#1123; нея и старой графини, очень обрадовавшейся случаю им&#1123;ть такого любезнаго сос&#1123;да.
   -- Посл&#1123;днимъ счастье, какъ кажется сказалъ шевалье, усаживаясь на м&#1123;сто: -- можно ли пом&#1123;ститься счастлив&#1123;е.
   Онъ слегка поклонился старой графин&#1123; и самымъ в&#1123;жливымъ образомъ мадемоазель Дюбуръ; но Аполлина твердо р&#1123;шилась изб&#1123;гать всякаго разговора съ этимъ ненавистнымъ челов&#1123;комъ, повернула голову въ сторону, къ капитану Французской гвардіи, родственнику маркизы, который сид&#1123;лъ подл&#1123; нея.
   Хотя капитанъ былъ самое скучное существо, какое только можно вообразить, но она поддерживала съ нимъ такой одушевленный разговоръ, что кавалеру очень трудно было заговорить съ нею, хотя онъ такъ часто старался, что раза два или три она принуждена была отв&#1123;чать ему холоднымъ и короткимъ словомъ.
   Зам&#1123;тя, что шевалье собирался подать ей руку, когда вставали отъ стола, чтобы проводить въ гостиную, Аполлина посп&#1123;шила взять руку капитана и наконецъ считала себя освобожденною.
   Но она ошиблась. Едва сказавши н&#1123;сколько словъ Фелисите, шевалье больше не занимался ею. Сл&#1123;дя Аполлину шагъ за шагомъ, онъ упорно не отставалъ отъ нея, вм&#1123;шивался въ каждый разговоръ, который она начинала съ первымъ встр&#1123;чнымъ, чтобы только избавиться отъ де Люссака, и осаждалъ ее взорами.
   Наконецъ, доложили о прі&#1123;зд&#1123; герцога де Кроасси, съ которымъ вошелъ и маркизъ. Аполлина посп&#1123;шила предложить герцогу шахматы, чтобы удалиться съ нимъ въ будуаръ, который считала м&#1123;стомъ уб&#1123;жища. Г. де Люссакъ, въ самомъ д&#1123;л&#1123;, не пошелъ за ними и оставилъ поле Огюсту, который, по обыкновенію, скоро с&#1123;лъ подл&#1123; дяди.
   Когда они вс&#1123; трое возвратились въ гостиную, тамъ не было ужа ни Фелисите, ни шевалье.
   "Слава Богу -- думала Аполлина -- это была только прихоть этого челов&#1123;ка; над&#1123;юсь, онъ не вздумаетъ повторять ее".
   Однакожъ, на другой день, едва усп&#1123;ли выпить кофе, явился де Люссакъ. Онъ велъ себя точно какъ наканун&#1123;, и ежедневно мадемоазель Дюбуръ была предметомъ его безъотвязнаго вниманія.
   Напрасно старалась Аполлина открыть причину такой нестерпимой для нея перем&#1123;ны, потому что до сихъ поръ шевалье не удостоивалъ ея ни мал&#1123;йшимъ вниманіемъ. Какже отъ равнодушія перешелъ онъ къ такой странной навязчивости? Прелестная д&#1123;вушка отд&#1123;лывалась какъ могла отъ этой причуды, но не могла избавиться отъ непріятнаго чувства и каждый день больше желала вид&#1123;ть молодого полковника, котораго присутствіе прекращало тотчасъ пресл&#1123;дованія г. де Люссака.
   Такъ прошла ц&#1123;лая нед&#1123;ля, какъ однажды маркизу нужно было ночевать въ Версали. Шахматная партія шла безъ него, гораздо скучн&#1123;е для Аполлины, надо сказать правду, какъ вдругъ, чего прежде никогда не было, шевалье вошелъ въ будуаръ.
   -- Съ какой стороны поб&#1123;да? спросилъ онъ, садясь къ столу: -- я буду свид&#1123;телемъ боя и знаю игру столько, что могу судить объ ударахъ.
   При этихъ словахъ, обнаруживавшихъ нам&#1123;реніе де Люссака сид&#1123;ть долго, Аполлина сд&#1123;лала гримасу, въ которой такъ наивно выразилось ея неудовольствіе; что герцогъ не могъ удержаться отъ улыбки. Она опустила голову на руки и ни разу больше не подняла глазъ отъ доски, пока не услышала голоса Фелисите.
   -- Что же вы д&#1123;лаете тамъ, мосьё де Люссакъ? спросила молодая маркиза съ горечью, какъ ни старалась она придать этимъ словамъ шутливое выраженіе. Вы учитесь играть въ шахматы, волочитесь за дядюшкой?
   Глаза ея обратились на Аполлину, чтобы ясн&#1123;е высказать мысль.
   -- Мн&#1123; трудно бы найти лучшаго учителя, или наставницу прекрасн&#1123;е, отв&#1123;чалъ шевалье безъ мал&#1123;йшаго смущенія.
   -- Очень хорошо, очень хорошо, продолжала Фелисите, красн&#1123;я отъ досады: -- но если можете оставить на минуту свое ученье, маркиза желала бы поговорить съ вами, и проситъ васъ ужь четверть часа.
   -- Къ ея услугамъ готовъ, отв&#1123;чалъ шевалье, медленно вставая, какъ челов&#1123;къ, которому очень жаль своего м&#1123;ста и оба вышли изъ будуара.
   Когда они были въ гостиной, герцогъ, подвигая шашку, сказалъ Аполлин&#1123; очень просто:
   -- Мн&#1123; кажется, вы были очёнь холодны съ де Люссаконъ.
   -- Я совс&#1123;мъ не люблю этого челов&#1123;ка, съ живостью отв&#1123;чала она.
   -- Отчего же? сказалъ старикъ, котораго тонкій и проницательный взоръ заставилъ Аполлину раскаяться, что она столько сказала, и потому она приготовилась отв&#1123;чать:
   -- О, оттого, что онъ ужь слишкомъ занятъ собой.
   -- Да какже быть иначе? сказалъ герцогъ: -- вс&#1123; наши дамы безъ ума отъ него, и мы видимъ такія поб&#1123;ды, отъ которымъ самый скромный челов&#1123;къ могъ бы задумать о себ&#1123; много.
   Аполлина ничего не отв&#1123;чала, и герцогъ де Кроасси, казалось не думалъ уже ни о чемъ, кром&#1123; игры, какова бы ни была его мысль, когда онъ говорилъ эти слова.
   Съ этого дня, въ отношеніяхъ двухъ кузинъ произошла чувствительная перем&#1123;на. Отъ давняго равнодушія къ другу д&#1123;тства Фывсите перешла къ какой-то антипатіи, внушаемой предметомъ тайнаго неудовольствія. Хотя было очевидно, что де Люссакъ надо&#1123;далъ Аполлин&#1123; своимъ ухаживаньемъ, что ея холодность къ нему доходила до нев&#1123;жливости, т&#1123;мъ не мен&#1123;е она была причиною мученій, которыя каждый вечеръ испытывало самолюбіе Фелисите, когда она вид&#1123;ла себя оставленною, въ глазахъ вс&#1123;хъ, для мадемоазель Дюбуръ. Это предпочтеніе, доставившее невообразимыя страданія молодой маркиз&#1123;, по несправедливости, свойственной легкомысленной женщин&#1123;, особенно раздражало ее противъ Аполлины: часто она еще прощала де Люссаку, но уже не могла простить кузин&#1123;.
   Аполлина зам&#1123;тила горькую холодность, съ которою были встр&#1123;чаемы знаки ея н&#1123;жности, и напрасно старалась открыть свою вину, когда мысль ея обращалась на де Люссака. Хотя эта мысль заставляла ее красн&#1123;ть за себя и за свою слабую подругу, однакожь она послужила лучемъ св&#1123;та. Съ того же дня стала она внимательн&#1123;е наблюдать молодую маркизу, и когда зам&#1123;тила, какимъ она сама была постояннымъ предметомъ наблюденій, и услышала н&#1123;сколько вырвавшихся словъ досады, ей нельзя уже было сомн&#1123;ваться, что Фелисите ревновала, ревновала къ ней.
   Какъ ни оскорбительно было для Аполлины такое открытіе, однакожъ оно не пом&#1123;щало ей вспомнить, что Фелисите страдаетъ, что Фелисите несчастна. Дружба, которая очаровывала ея д&#1123;тство, очаровывало ея жизнь, взяла верхъ: она р&#1123;шилась объясниться съ кузиной, сказать ей, что давно знаетъ ея тайну и еще любитъ ее.
   

XXI.
ПИСЬМО.

   Прошло два или три дня, въ которые Аполлина не могла исполнить своего нам&#1123;ренія: молодой маркизы или не было дома, или она была не одна. Между т&#1123;мъ каждый вечеръ зло усиливалось, потому что шевалье велъ себя по прежнему. Наконецъ, Фелисите жаловалась вечеромъ на нездоровье и на другое утро не выходила отъ себя; Аполлина посп&#1123;шила притти къ ней до и начала визитовъ.
   Появленіе кузины, казалось, непріятно было молодой маркиз&#1123;, не привыкшей къ непріятностямъ; еще красные глаза ея показывали, что она плакала.
   Лелянымъ тономъ отв&#1123;чала она на н&#1123;жные распросы кузины о ея здоровьи; но милая д&#1123;вушка чувствовала только горесть, которая изображалась во вс&#1123;хъ чертахъ все еще милой для нея подруги; она придвинула креслы къ постели и едва усп&#1123;ла сказать н&#1123;сколько ласковыхъ словъ, какъ вошелъ лакей и подалъ письмо, на которое ждали отв&#1123;та.
   Лучъ радости блисталъ въ глазахъ Фелисите, когда она читала это письмо. Окончивъ чтеніе, она улыбнулась и положила письмо и, обратясь къ Аполлин&#1123; --
   -- Прости, сказала она.
   Не оскорбляясь этимъ церемоннымъ извиненіемъ, которое не употреблялось между ними, Аполлина пододвинула къ молодой маркиз&#1123; маленькій столъ, на которомъ была перья, бумага и чернилы.
   Фелисите написала всего дв&#1123; строки; но когда, нужно было писать адресъ, она видимо старалась, чтобы Аполлина могла прочесть его.
   Желаніе это им&#1123;ло усп&#1123;хъ, потому что едва письмо было отправлено, Аполлина спросила очень просто:
   -- Ты пишешь къ мосьё де Люссаку?
   -- Разв&#1123; ты не хочешь мн&#1123; позволить этого? отв&#1123;чала Фелисите съ горькой улыбкой.
   -- Ахъ, Фелисите! сказала Аполлина, цалуя ее,-- я виновата.... очень виновата, что скрывалась передъ тобою! Если бы я сказала теб&#1123;, что уже полгода вижу, до какой степени увлекла тебя несчастная любовь къ шевалье, ты ничего не боялась бы, ты не была бы несчастна!
   -- Какъ это? отв&#1123;чала Фелисите.
   -- Конечно, сказала Аполлина: -- мы переговорили бы, объяснились бы, и....
   -- Да в&#1123;дь онъ волочится за вами? съ живостью прервала молодая маркиза.
   Это вы поразило въ сердце Аполлину; но такъ какъ оно было вырвано изъ устъ ея б&#1123;дной подруги сильнымъ страданіемъ, то еще больше усилило жалость, которую уже глубоко чувствовала Аполлина.
   -- Я ничего въ этомъ не понимаю, отв&#1123;чала она: -- это или прихоть, или странность, или, можетъ быть, желаніе возбудить въ теб&#1123; ревность, потому что не можетъ же онъ не вид&#1123;ть, какъ мн&#1123; скучно его вниманіе, и я ув&#1123;рена, что на самомъ д&#1123;л&#1123; онъ совершенно равнодушенъ ко мн&#1123;. Онъ хочетъ тебя помучить, ув&#1123;риться въ твоей любви, иначе онъ никогда бы не вздумалъ...
   Въ комнату вошелъ маркизъ.
   Аполлина боялась, не услышалъ ли онъ хоть н&#1123;сколькихъ словъ ихъ разговора; но веселый видъ Огюста, дружественный взглядъ, когда онъ цаловалъ руку жены, спрашивая ее о здоровья, совершенно ее успокоили.
   Радость маркиза, что ему удалось встр&#1123;тить мадемоазель Дюбуръ, такъ его украшала, что Аполлина, въ сотый разъ можетъ быть, подумала, какъ этотъ прекрасный мужчина не былъ любимымъ челов&#1123;комъ.
   -- Есть ли кто нибудь въ передней? спросила у мужа молодая маркиза, которой его пос&#1123;щеніе, правда очень р&#1123;дкое, было совс&#1123;мъ не въ пору: -- я приказывала позвать разныхъ людей и мн&#1123; ныньче пропасть д&#1123;ла.
   Слова эти хотя и были, можетъ быть, сказаны съ ц&#1123;лью намекнуть маркизу, чтобы онъ ушелъ поскор&#1123;е; но Огюстъ вовсе этого не понялъ: онъ подвинулъ креслы и ус&#1123;лся съ твердымъ нам&#1123;реніемъ не выйти изъ комнаты прежде Аполлины.
   -- Я вид&#1123;лъ тамъ только вашего камердинера и вашаго Альманзора. Скажу вамъ, кстати, весело прибавилъ онъ: -- что этотъ маленькій негръ приводитъ меня въ отчаяніе. Онъ не выходитъ изъ моей конюшни и еще недавно вздумалъ &#1123;здить въ саду на моей любимой верховой лошади.
   -- Зач&#1123;мъ же, ваши люди позволяютъ ему? сказала Фелисите.
   -- Потому что они знаютъ, что Альманзоръ вашъ любимецъ, боятся сд&#1123;лать непріятность г-ж&#1123; маркиз&#1123;; я ничего другого не могъ добиться отъ моего кучера.
   -- Правда, что я предпочитаю Альмаввора вс&#1123;мъ другимъ, отв&#1123;чала она.
   -- Вотъ ужь именно прихоть хорошенькой женщины! см&#1123;ясь, продолжалъ маркизъ.-- Не знаю, зам&#1123;тили ли вы когда нибудь этого негренка: онъ безобразенъ какъ только можно вообразить, и страшно пугаетъ Виктора.
   Въ эту минуту доложили, что пришелъ обойщикъ и ждетъ приказаній маркизы о мебляхъ въ гостиной.
   -- Я иду разсказать все это, сказала Фелисите и вышла изъ комнаты.
   Аполлин&#1123; очень хот&#1123;лось возобновить разговоръ, прерванный приходомъ Огюста. Над&#1123;ясь, что маркизъ уйдетъ, она не вставала съ своего м&#1123;ста.
   Въ первый разъ маркизъ былъ наедин&#1123; съ своей кузиной. Этотъ счастливый случай былъ ему чрезвычайно пріятенъ. Въ полномъ блаженств&#1123;, онъ началъ сперва пустой разговоръ, чтобы не смутить прелестную д&#1123;вушку, и зам&#1123;тилъ полуоткрытое письмо, которое упало со стола на полъ.
   -- Маркиза теряетъ свои любовныя записочки, сказалъ онъ, см&#1123;ясь и поднимая бумагу.
   Съ перваго взгляда Аполлина съ тревогой узнала письмо, полученное молодою маркизою.
   -- Э! продолжалъ маркизъ;-- это почеркъ де Люссака.
   При этомъ онъ взглянулъ на первую строку. Аполлина встала и бросилась къ нему:
   -- Письмо это мое, г. маркизъ, сказала она дрожащимъ голосовъ.
   Огюстъ побл&#1123;дн&#1123;лъ.
   -- Ваше! сказалъ онъ, какъ пораженный громокъ: -- ваше!.. вотъ оно.
   Онъ отдалъ ей письмо и вышелъ.
   Почти безъ чувствъ упала Аполлина въ креслы, едва собирая мысли о случившемся. Какой-то туманъ покрывалъ ея глаза; она съ трудомъ могла опомниться, но въ сердц&#1123; чувствовала раздирающее мученье. Смертный холодъ проб&#1123;галъ по ея жиламъ, а ужасное письмо жгло руку, и она не им&#1123;ла бодрости узнать содержаніе его,-- наконецъ раскрыла листокъ:
   "Такъ ты р&#1123;внуешь, милый мой ангелъ; ты знаешь, однакожь, сколько...."
   Дальше Аполлина не читала. Вся жизнь ея была отравлена! На всегда въ глазахъ Огюста она была погибшею женщиной, любовницею шевалье де Люссака. Аполлина почувствовала все, что можетъ почувствовать невинное, благородное и обезславленное существо. Ей должно было отказаться отъ уваженія, отъ привязанности челов&#1123;ка, котораго мысль мало по малу сд&#1123;лалось ея любимою мыслью она не могла встр&#1123;титься съ нимъ не красн&#1123;я! Эта страшная д&#1123;йствительность была для нея такъ жестока, что она едва могла понять, какъ р&#1123;шилась спасти Фелисите такою ц&#1123;ною; но скоро благородство души ея восторжествовало.
   "Ахъ!-- думала она, рыдая, но разв&#1123; Фелисите не сестра мн&#1123;? разв&#1123; она не мать ребенка, который намъ тамъ дорогъ? Что нужды, что онъ станетъ презирать меня! что нужды, если я умру съ горя! что такое я, б&#1123;дная, одинакая д&#1123;вушка на св&#1123;т&#1123;? разв&#1123; не лучше спасти мать Виктора?"
   Сердце Аполлины было такъ добро, въ немъ было столько великодушія, что возвышенное чувство самопожертвованія облегчало ей отчаяніе.
   -- Не хочу я больше думать о себ&#1123;, сказала она, стараясь остановить свои слезы: -- и пусть она не знаетъ, сколько я страдаю: она будетъ отъ этого слишкомъ несчастна.
   Въ такой р&#1123;шимости несчастная, желая отдалить безотрадные мысли, безпрестанно представлявшуюся ея уму, стала ходить по комнат&#1123;, когда возвратилась молодая маркиза.
   Вид&#1123;ть Фелисите еще было пріятно Аполлин&#1123;, и она с&#1123;ла подл&#1123; ней и съ самымъ спокойнымъ видомъ сказала, подавая письмо:
   -- Возьми его, возьми! и, если мн&#1123; в&#1123;ришь, сожги теперь же.
   -- Для чего это? спросила маркиза съ н&#1123;которымъ неудовольствіемъ.
   -- Оно многого мн&#1123; стоитъ, это письмо, Фелисите, отв&#1123;чала она:-- оно стоитъ мн&#1123; чести.
   -- Какимъ образомъ?
   -- Ты уронила его при выход&#1123; изъ комнаты: мужъ твой держалъ его, онъ готовъ былъ читать; я сказала, что оно мое.
   -- Итакъ, маркизъ думаетъ, что мосье де Люссакъ пишетъ теб&#1123; любовныя письма? сказала Фелисите съ н&#1123;которою горечью.
   -- Да, отв&#1123;чала Аполлина съ горестнымъ вздохомъ.
   -- И весь Парижъ, скоро объ этомъ узнаетъ? прибавила неблагодарная, которой самолюбіе было такъ сильно, что она не могла видетъ великодушія Аполлины.
   -- Что мн&#1123; весь Парижъ? разв&#1123; мн&#1123; важно, что твой мужъ меня презираетъ? Впрочемъ, а ув&#1123;рена, онъ не способенъ погубить меня разглашеніемъ тайны.
   Аполлина напрасно старалась удержать брызнувшія ея изъ глазъ слезы, которыя покатились по ея щекамъ.
   Оскорбленная суетность немилосердна и молодая маркиза, видя слезы кузины, ни на минуту не тронулась страданіемъ жертвы собственныхъ ея заблужденій. Она только сов&#1123;товала ей переговорить съ маркизомъ и упросить его хранить молчаніе.
   Аполлина слушала, но въ словахъ этихъ не находила никакого ут&#1123;шенія. Эти сухіе и эгоистическіе сов&#1123;ты, хотя она и считала ихъ искренними, не могли успокоить души ея и облегчить горя; одно слово изъ сердца, одинъ поцалуй и этого друга, которому она пожертвовала собою, гораздо могущественн&#1123;е исц&#1123;лили бы растерзанное сердце ея. Фелисите снова настаивала, чтобы Аполлина поговорила съ маркизомъ, какъ послышались шаги подходившаго мужчины.
   Аполлина выб&#1123;жала въ сос&#1123;днюю комнату, сос&#1123;днюю, съ д&#1123;тской и, затворяя дверь, услышала, что докладывали о шевалье де Люссак&#1123;.
   Проходя мимо комнаты Виктора, она услышала пріятный голосъ ребенка, но не вошла къ нему. У нея не было силъ вид&#1123;ть это милое дитяти она посп&#1123;шила по коридору въ свою комнату, гд&#1123; наконецъ осталась одна съ своимъ горемъ, которому предалась совершенно.
   Невольно подошла она прежде всего къ окну, и глаза ея обратились къ окнамъ маркиза. Увы! еще вчера, когда она случайно подошла къ своему, показался Огюстъ, пріязненно кланялся ей, какъ всегда; теперь, если она и увидитъ его, то встр&#1123;титъ и должна перенесть презрительный взглядъ, можетъ быть, даже презрительную улыбку! Трудно описать, какъ страдала она отъ этой мысли, и при всемъ томъ мысль никогда его не увид&#1123;ть казалась ей еще ужасн&#1123;е.
   Казалось ли ей, что чистота жизни должна выражаться въ чертахъ ея лица, ждала ли она чуда, но присутствіе Огюста не было для нея страшно. Иногда она думала, что время оправдаетъ ее; но, припоминая, что ей нельзя оправдаться безъ погибели Фелисите, она снова впадала въ отчаяніе. Волнуемая ужасными противоположностями, она чувствовала, что разсудокъ покидаетъ ее, мысли становятся темны или убійственны, и, заливаясь слезами, восклицала: "Боже мой! Боже мой? Какъ я несчастна!"
   Напрасно старалась она успокоиться и возвратить себ&#1123; силы, думая только о своей подруг&#1123;. Даже въ этой мысли заключалось страданіе: Какой-то н&#1123;жный инстинктъ застеклялъ ее неясно чувствовать, что молодая маркиза ничего не сказала такого, что сд&#1123;лала бы она на ея м&#1123;ст&#1123;; сердца ихъ были совершенно чужды одно другому. И между т&#1123;мъ сердце Аполлины еще сильно влекло ее къ другу д&#1123;тства, котораго она привыкла считать за половину самой себя.
   "Завтра? завтра, можетъ быть,-- говорила она самой себ&#1123;,-- я опять найду мою прежнюю Фелисите, какою она была въ прежнее счастливое время. Ныньче, б&#1123;дный другъ, она подъ адскимъ очарованіемъ, которое ее губитъ; иногда Фелисите сама на себя непохожа. Ахъ, если бы разрушилась эта невавистная связь! мы опять могла бы стать другъ для друга ч&#1123;мъ была прежде. Тогда я страдала бы гораздо меньше; меня любила бы Фелисите, любилъ бы Викторъ. Я могла бы еще жить."
   Все утро прошло для Аполлины въ такомъ горестномъ волненіи, такъ сурово прервавшемъ самую спокойную и тихую жизнь. Наступало время итти об&#1123;дать къ маркиз&#1123;. Она долго колебалась; ей нужно было собрать вс&#1123; силы, превозмочь себя и скрыть горесть подъ спокойнымъ видомъ; наконецъ сильное желаніе знать. прі&#1123;детъ ли маркизъ вечеромъ и какими глазами будетъ смотр&#1123;ть на нее, заставило ее р&#1123;шаться: она пошла къ маркиз&#1123;.
   Въ числ&#1123; семи или осьми особъ, об&#1123;давшихъ въ тотъ день у маркизы, была и мадемоазель де ла Пейроньеръ. При вход&#1123; въ комнату, Аполлина зам&#1123;тила, что Фелисите сидитъ въ одномъ углу и съ нею разговариваетъ де Люссакъ. Видъ этого челов&#1123;ка произвелъ на нее такое страшное впечатл&#1123;ніе, что она не над&#1123;ялась им&#1123;ть силы до вечера вынести его присутствіе.
   Чувствуя, что кол&#1123;ни ея подгибаются, она с&#1123;ла подл&#1123; мадемоазель де ла Пейроньеръ, которая очень давно съ нею не вид&#1123;лась и встр&#1123;тила ее почти съ любезностью.
   Съ этой минуты молодой маркиз&#1123; не удалось ни на минуту привлечь вниманіе шевалье де Люссака. Хоть онъ и принужденъ былъ за столомъ с&#1123;сть подл&#1123; Фелисите, но глаза его не отрывались отъ Аполлины, сид&#1123;вшей напротивъ; казалось, къ ней только обращалъ онъ вс&#1123; свои разсказы или остроты; словомъ, никогда не казался онъ. любезн&#1123;е.
   Аполлина была въ пытк&#1123;. Она вид&#1123;ла, какъ красн&#1123;ла Фелисите отъ досады, отъ гн&#1123;ва и бросала на нее недовольные взгляды. Изб&#1123;гая сколько возможно встр&#1123;чи со взорами шевалье, Аполлина готова бы провалиться. Об&#1123;дъ казался ей безконечнымъ, и когда маркиза встала, она была въ такомъ изнеможеніи, что едва не сд&#1123;лалось ей дурно.
   Въ это время она отдала бы все на св&#1123;т&#1123; за н&#1123;сколько минутъ разговора съ Фелисите, чувствуя необходимость сказать ей хоть два-три слова, и, когда входили въ гостиную, пошла къ молодой маркиз&#1123;; но шевалье заговорилъ съ нею и задержалъ ее. Аполлина опять должна была с&#1123;сть подл&#1123; мадемоазель де да Пейроньеръ и предложила ей зайти къ Виктору.
   Об&#1123; он&#1123; довольно долго пробыли въ комнат&#1123; кормилицы, и когда возвратилась, застали герцога де Кроасси.
   Увид&#1123;ть стараго своего друга было большимъ благомъ для сердца б&#1123;дной Аполлины; она сама придвинула къ себ&#1123; для него креслы, ус&#1123;вшись въ отдаленномъ углу, и когда герцогъ с&#1123;лъ, ока вздохнула легче, чувствуя себя какъ бы подъ покровительствомъ благороднаго
   -- Вы не здоровы? спросилъ герцогъ, пораженный бл&#1123;дностью изм&#1123;нившагося ея лица.
   -- Да, отв&#1123;чала она, приложивъ ко лбу горящую руку: -- но теперь мн&#1123; ужь лучше.
   Однакожъ, она не въ состояніи была поддерживать связный разговоръ и н&#1123;сколько разъ принуждена была извиняться, что неточно отв&#1123;чала на то, что говорилъ ей герцогъ. Къ счастію, герцогъ де Кроасси не предлагалъ играть въ шахматы, потому что она нав&#1123;рное отказалась бы, чтобы не дать шевалье повода подойти къ нимъ.
   Стали прі&#1123;зжать гости. Аполлина украдкой посматривала на часы. Прошелъ часъ, въ который обыкновенно прі&#1123;зжалъ маркизъ,-- прошелъ и еще часъ: онъ все не являлся. Лицо Аполлины покрылось облакомъ печали, сердце ея сжалось, она поникла духомъ и не могла, произнесть ни слова.
   -- Извините меня, герцогъ, сказала, однакожъ, она, потерявъ всякую надежду -- мн&#1123; нехорошо, я должна уйти къ себ&#1123;.
   -- Хотите, я провожу васъ? сказалъ онъ, глядя на нее съ жив&#1123;йшимъ участіемъ: -- мн&#1123; кажется, вы д&#1123;йствительно очень не здоровы и моя рука можетъ быть вамъ полезна.
   Аполлина поблагодарила, но отказалась отъ его помощи.
   -- До завтра; над&#1123;юсь, сказалъ онъ.
   -- До завтра, отв&#1123;чала она съ печальной улыбкой.
   Черезъ будуаръ, она скоро дошла до своей комнаты. Тамъ посп&#1123;шила она взглянуть, на окна маркиза: они были темны. "Можетъ быть, онъ въ Версали",-- подумала она; но мысль эта была для нея такъ пріятна, что она не см&#1123;ла на ней остановиться, и скоро толпа другихъ печальныхъ мыслей см&#1123;нила ее. Если отдаленіе Огюста и переставало ее мучить, то воспоминаніе о Фелисите являлось и растравляло раму. Ночь провела она ужасную: краткій, прерывистый сонъ смущался самыми прискорбными вид&#1123;ніями, въ которыхъ повторялась событія дня.
   Аполлина проснулась и встала почти съ разсв&#1123;томъ и ужь нескоро могла зам&#1123;тить какое-то движеніе въ отели. Сидя за занав&#1123;сомъ, она гляд&#1123;ла на дворъ и на окна, которыя были передъ нею -- окна не раскрывались, съ этой стороны все было молчаливо и, казалось, пусто. Наконецъ по двору прошелъ тотъ слуга маркиза, который всегда съ нимъ &#1123;здилъ, сл&#1123;довательно, Огюстъ не былъ въ Версали.
   Долго еще б&#1123;дная д&#1123;вушка была бы занята печальными размышленіями, которыя въ ней возбудило это обстоятельство, если бы не зам&#1123;тила, что наступило время, когда можно вид&#1123;ть Фелисите одну. Од&#1123;вшись наскоро, она пошла къ своему другу, въ надежд&#1123;, что это свиданіе возвратитъ единственное счастіе, котораго она должна ждать теперь.
   У самой двери комнаты молодой маркизы, маленькій негръ, къ большому удивленію и огорченію Аполлины, сказалъ ей, что маркиза вышла и возвратится только об&#1123;дать.
   Аполлина не слышала вы&#1123;зда кареты со двора.
   -- Разв&#1123; она вышла п&#1123;шкомъ? спросила она.
   -- П&#1123;шкомъ, сударыня.
   Говорилъ ли Альманзоръ правду, или Фелисите никого не принимала, только эта неудача сильно и снова огорчила мадемоазель Дюбуръ, и она принуждена была возвратиться жъ себ&#1123;. Зд&#1123;сь ее встр&#1123;тила горничная д&#1123;вушка и доложила, что герцогъ де Кроасси присылалъ спросить о ея здоровьи.
   При имени единственнаго существа, которое им&#1123;ло еще къ ней участіе и дружбу, на глазахъ Аполлины навернулись слезы.
   -- Что вы отв&#1123;чали? спросила она.
   -- Я сказала, отв&#1123;чала д&#1123;вушка, что вы не здоровы, потому что видно, какъ со вчерашняго дня вамъ худо, прибавила она.
   -- Это правда, сказала Аполлина: -- пойдите внизъ и скажите, что я не могу ныньче притти къ об&#1123;ду.
   Аполлина твердо р&#1123;шилось не являться въ гостиную маркизы, пока не увидится съ Фелисите. День провела она въ одиночеств&#1123; съ своими мрачными мыслями, больная душою и т&#1123;ломъ; у ней не было ни силъ, ни бодрости итти къ Виктору, хотя ничто въ дом&#1123; не обнаруживало присутствія того, котораго она могла бояться встр&#1123;титъ тамъ;
   Наконецъ наступилъ вечеръ. Медленно ходила она въ своей комнат&#1123;; голова у нея бол&#1123;ла, и для нея былъ невыносимъ стукъ въ&#1123;зжавшихъ во дворъ экипажей. Подойдя къ окну, она зам&#1123;тила, что н&#1123;сколько оконъ на половин&#1123; маркиза осв&#1123;щены. Этотъ св&#1123;тъ произвелъ на нее пріятное впечатл&#1123;ніе, которое сама оно, в&#1123;рно, затруднялась объяснить себ&#1123;, и которое, однакожъ; заставило ее поднять глаза къ небу и вздохнуть свободн&#1123;е. Она с&#1123;ла у окна и часа три неподвижно гляд&#1123;ла на эти окна и на св&#1123;тъ, который скрылся въ полночь. Только тогда Аполлина легла спать и, благодаря этому незначительному обстоятельству, которое нисколько не изм&#1123;няло ея положенія, проспала н&#1123;сколько часовъ сряду.
   На другое утро она сп&#1123;шила увид&#1123;ть Фелисите и пришла къ ней. Ея приходъ, казалось, былъ непріятенъ молодой маркиз&#1123;, которая, считая ее больною, не приняла вчерашней предосторожности и сказала сухо:
   -- Какъ! мн&#1123; сказали, что вы не здоровы.
   -- Да, отв&#1123;тила милая д&#1123;вушка: -- я страдаю, очень страдаю, Фелисите, и отъ тебя одной зависитъ избавить меня отъ части моего страданія, если я опять найду въ теб&#1123; сестру, если ты не хочешь несправедливо сердиться на меня за невольное зло.
   -- Невольное! повторила молодая маркиза съ горечью и улыбкой -- зач&#1123;мъ же тогда вы отъ меня скрыли, что вид&#1123;ли шевалье Люссака, когда вы такъ р&#1123;дко вы&#1123;зжаете?
   Воспоминаніе объ этой пріятной прогулк&#1123; разрывало сердце Аполлины; но чувство справедливой гордости поддержало ее.
   -- Встр&#1123;ча съ мосьё де Люссакомъ очень мало значить въ моей жизни, признаюсь, сказала она съ презр&#1123;ніемъ. Впрочемъ, я теб&#1123; не вид&#1123;ла, и ты знаешь, что ужь давно для тебя все равно, видишься ли ты со мною, или не видишься, -- знаешь также, что я напрасно стараюсь побыть съ тобою наедин&#1123;.
   -- А еще лучше я знаю, сказала Фелисите съ сдержаннымъ гн&#1123;вомъ: -- что шевалье не станетъ такъ долго оказывать свое вниманіе женщин&#1123;, если она не даетъ ему никакихъ надеждъ.
   -- Праведное небо! воскликнула Аполлона : -- и ты можешь думать, что я когда нибудь им&#1123;ла мысль нравиться г. де Люссаку?
   -- Что мн&#1123; нужды, отв&#1123;чала Фелнсите: -- однакожь, в&#1123;рно, что по вашей милости я очень несчастна!... о, да! очень несчастна.
   И н&#1123;сколько слезъ, вырванныхъ досадою, покатились у ней по щекамъ.
   Слезы эти тронули еще Аполлину; она ввела руку Фелисите и сказала ей съ н&#1123;жностью:
   -- Послушай; я р&#1123;шилась не показываться больше въ гостиной маркиза, вид&#1123;ть тебя только у тебя, когда могу не бояться встр&#1123;тить зд&#1123;сь челов&#1123;ка, котораго прихоть такъ странна, что должна скоро пройти.
   -- Тогда, сказала Фелисите съ неудовольствіемъ: -- тогда вс&#1123; скажутъ, что я ревнива и что вы сжалились надо мною. Я сд&#1123;лаюсь басней ц&#1123;лаго Парижа.
   -- Никогда, отв&#1123;чала Аполлина: -- вс&#1123; знаютъ, что я не люблю св&#1123;та. Н&#1123;сколько м&#1123;сяцевъ прожила я зд&#1123;сь, ни разу не показываясь въ гостиной маркизы, и когда ты предложила мн&#1123; пом&#1123;ститься у тебя.
   -- Тогда я вовсе не могла думать, сказала молодая маркиза, поднявъ глаза къ небу: -- что когда нибудь заплачу за это спокойствіемъ моимъ и счастіемъ!
   Это было слишкомъ сильно. Наконецъ глаза Аполлины открылись; она увид&#1123;ла въ той, которая ей предложила у себя уб&#1123;жище и раскаяалась въ этомъ,-- въ своей сестр&#1123; увид&#1123;ла она женщину, униженную суетностью и кокетствомъ, -- женщину души сухой и низкой, которую только ея воображеніе могло украшать всею красотою. Очарованіе разс&#1123;ялось. Благородная д&#1123;вушка встала.
   -- Фелисите, сказала она,-- больше я не люблю тебя.
   Твердымъ голосомъ произнеся эти слова, Аполлина вышла, и молодая маркиза нисколько не старалась удержать ее.
   

XXII.
ПРОЩАНІЕ СО СВ
&#1122;ТОМЪ.

   Хладнокровіе, оказанное Аполлиною, не могло, однакожь, ослабить убійственныхъ страданій сердца, когда осл&#1123;пленныя страстною привязанностью умъ ея вступилъ въ свои права и сталъ разбирать прошедшее и настоящее. Почти машинально нашла она дверь своей комнаты. Глаза ея помутились, вс&#1123; способности отказывались служитъ, когда она бросилась въ креслы, то долго не ощущала собственного существованія.
   Мало по малу мысли стали возвращаться къ ней, и она сказала себ&#1123;, что должно &#1123;хать; но куда? Ч&#1123;мъ быть въ св&#1123;т&#1123;; въ которомъ она не им&#1123;ла ни семейства, ни друга? Долго не могла она дать себ&#1123; отв&#1123;та на этотъ печальный вопросъ. Наконецъ пришло ей въ голову увид&#1123;ться съ мадемоазель ла Пейроньеръ, а отъ этой мысли перешла она къ другой -- переселиться въ монастырь и постричься въ монахини.
   Эта мысль такъ отв&#1123;чала ея желанію оставить ненавистный св&#1123;тъ, что очень ей поправилась. Только тамъ могла она жить вдали отъ опасностей, на каждомъ шагу угрожающихъ одинокой молодой д&#1123;вушк&#1123;; тамъ только могла отстранить она оскорбительныя подозр&#1123;нія, которыми жестокая судьба отягчила ея невинность! Она укрывалась подъ защиту Отца вс&#1123;хъ сиротъ, и Богъ, въ неизр&#1123;ченной милости своей возвратить, можетъ быть, ея б&#1123;дному разбитому сердцу прежній покой и ут&#1123;шеніе.
   Однакожь, уму ея скоро представилось одно препятствіе: она не могла постричься ни въ какомъ монастыр&#1123;, не сд&#1123;лавши приношенія; а несчастная д&#1123;вушка ничего не им&#1123;ла. Наконецъ она вспомнила о разныхъ ц&#1123;нныхъ безд&#1123;лкахъ, подаренныхъ ей: господиномъ и госпожою Дюбуръ, между которыми было подаренное ей въ день именинъ очень дорогое ожерелье изъ жемчуга. Вс&#1123; эти вещи вм&#1123;ст&#1123; могли бы быть проданы и доставили бы ей нужныя деньги, а если бы, по несчастію, ихъ было мало, то Аполлина над&#1123;ялась, что мадемоазель де ла Пейроньеръ, которой сов&#1123;ту она р&#1123;шилась посл&#1123;довать, предложила бы ей недостающую сумму.
   Успокоившись въ такомъ важномъ обстоятельств&#1123;, она собрала вс&#1123; свои драгоц&#1123;нности и уложила ихъ въ коробочку. Въ эту минуту во дворъ въ&#1123;халъ экипажъ, запряженный почтовыми лошадьми. Аполлина посмотр&#1123;ла въ окно и увид&#1123;ла карету маркиза со вс&#1123;ми приготовленіями и принадлежностями для дальней дороги.
   Въ сильномъ волненіи она затрепетала вс&#1123;ми членами, с&#1123;ла за занав&#1123;съ; сердце ея билось, взоръ былъ туманенъ; но она сид&#1123;ла за путевыми сборами того, который никогда уже не долженъ былъ ее увид&#1123;ть. Наконецъ Огюстъ вышелъ. Прекрасное лицо его было печально и бл&#1123;дно. Онъ шелъ медленно и глаза его не обращалась къ тому окну, за которымъ о немъ лились такія искреннія слезы. Наконецъ, занесши уже ногу на ступеньку, онъ повернулъ голову въ ту сторону, отвернулся тотчасъ и с&#1123;лъ въ карету, которую помчали лошади.
   -- Да наградятъ тебя небо вс&#1123;мъ счастьемъ! сказала Аполлина, заливаясь слезами.-- Все кончено! все кончено! мы больше не встр&#1123;тимся на земл&#1123;.
   Это былъ посл&#1123;дній ударъ, которымъ могло быть поражено кроткое существо. Онъ былъ страшенъ; но съ этимъ мученьемъ соединялось и какое-то ут&#1123;шеніе. Аполлин&#1123; пріятно было думать, что и она у&#1123;зжаетъ. Унося съ собою отрадное воспоминаніе о Виктор&#1123; я герцог&#1123; де Кроасси, двухъ существахъ, еще любившихъ ее, она б&#1123;жала презр&#1123;нія Огюста и даже р&#1123;шалась думать, что его презр&#1123;ніе не будетъ пресл&#1123;довать ее подъ т&#1123;мъ покрываломъ, которое она над&#1123;нетъ.
   Сутки, которыя она должна была еще провесть въ отели Блеваля, казались ей очень продолжительными. Наконецъ они миновались, и насталъ день ея разлуки со св&#1123;томъ.
   Аполлина была спокойна: душа ея пріобр&#1123;ла всю прежнюю энергію. Хладнокровно приготовлялась она къ отъ&#1123;зду и хот&#1123;ла итти въ посл&#1123;дній разъ проститься съ Викторомъ. Мысль проститься навсегда съ этимъ милымъ ребенкомъ одна была еще ей невыносима и заставляла проливать слезы.
   Къ той, которую прежде столько любила, она не чувствовала ни гн&#1123;ва, ни непріязни. Фелисите внушала ей только совершенное равнодушіе съ прим&#1123;сью презр&#1123;нія, потому что въ посл&#1123;днее. время Аполлин&#1123; такъ очевидно представились доказательства полнаго отсутствія сердца въ молодой маркиз&#1123;, что они совершенно разрушили прежнее осл&#1123;пленіе.
   Но, уважая самое себя въ первой и сильн&#1123;йшей своей привязанности, Аполлина готова бы скор&#1123;е вынесть вс&#1123; страданія, ч&#1123;мъ открыть тайну Фелисите. Чтобы отклонить вс&#1123; подозр&#1123;нія, она р&#1123;шилась объяснятъ свое переселеніе изъ отели Блеваля въ монастырь давнимъ сердечнымъ влеченіемъ посвятить себя Богу. Въ этомъ смысл&#1123; написала она н&#1123;сколько словъ молодой маркиз&#1123;, которая могла ихъ показать каждому, и, безъ сомн&#1123;нія, покажетъ.
   Аполлина запечатала это письмо, и въ другомъ, обращаясь къ герцогу де Кроасси, просила его не забывать о ней и посылала посл&#1123;днее н&#1123;жное прощаніе, какъ услышала стукъ въ дверь.
   -- Кто тамъ? спросила она, закрывая письмо.
   -- Я. сударыня, няня, я принесла къ вамъ Виктора.
   Съ восхищеніемъ посп&#1123;шила она растворить двери, и ребенокъ съ неописанной радостью бросился къ ней на руки.
   -- Ужь два дня онъ васъ не видитъ, сударыня, сказала няня: -- и я не знаю, что съ нимъ д&#1123;лать. Все зоветъ васъ, плачетъ, и наконецъ я должна была привесть его сюда, чтобы онъ могъ поцаловать насъ и успокоился.
   -- Такъ, ты любишь меня, Викторъ? ты, ты меня любишь? сказала Аполлина, усаживая его на кол&#1123;ни и покрывая поцалуями.
   Ребенокъ вм&#1123;сто отв&#1123;та прижималъ губки свои ко лбу, къ щекамъ, къ волосамъ милой д&#1123;вушки.
   Сцена эта произвела на Аполлину такое сладостное и вм&#1123;ст&#1123; горестное впечатл&#1123;ніе, что изъ глазъ ея полились слезы, а поразительное сходство дитяти съ отцомъ еще бол&#1123;е усиливало это чувство.
   Пока Викторъ болталъ ей множество словъ, которыя были понятны только ей и нян&#1123;, Аполлина взглянула на часы и, видя что &#1123;хать къ мадемоазель да ла Пейроньеръ еще рано, отпустила няню, сказавши, что до полудня оставитъ Виктора у себя и будетъ присматривать за нимъ.
   -- Если только не теперь время, прибавила она:-- когда вы водите его къ матери.
   -- О, н&#1123;тъ, отв&#1123;чала няня:-- Боже мой! вотъ ужь три дни, какх маркиза не им&#1123;етъ времени, принять насъ, и ныньче утромъ она &#1123;детъ въ Версаль.
   Няня посл&#1123; этихъ словъ вышла.
   -- Три дня не вид&#1123;ть своего сына! подумала Аполлина, прижимая къ сердцу ребенка: -- б&#1123;дное дитя! Кто же станетъ теперь любить тебя?
   Такая печальная мысль до того ее огорчила, что она со слезами ласкала б&#1123;днаго мальчика, живое подобіе Огюста, это слабое и милое существо, съ которымъ ей должно было разстаться.
   -- Викторъ, какъ меня зовутъ? спросила она.
   -- Полина, мама Полина.
   -- Не забудь, Викторъ, какъ меня зовутъ; не забудь, милый мой, Полину, которая такъ часто будетъ о теб&#1123; думать.
   Тысячи воспоминаній толпились въ душ&#1123; Аполлины; между прочимъ, она припомнила день рожденья насл&#1123;дника Блевалей.
   -- Ахъ! тогда я об&#1123;щала теб&#1123; быть второю матерью, громко сказала она..-- всегда смотр&#1123;ть за тобой, а теперь печальная судьба заставляетъ меня оставить тебя, у&#1123;хать....
   -- У&#1123;халъ, папа, у&#1123;халъ, сказалъ ребенокъ, котораго посл&#1123;днее слово заставило вспомнить объ отц&#1123;.
   Слова эти были произнесены очень внятно и дошли до сердца Аполлины.
   -- Да, у&#1123;халъ! прощай ты! прощай онъ! сказала она, снова рыдая.
   Своими маленькими рученками Викторъ отиралъ слезы съ того лица, которое всегда ему улыбалось; но и его хорошенькое личико становилось печально, и онъ собирался плакать. Аполлина зам&#1123;тила это, вынула платокъ, отерла свои слезы и улыбнулась такъ весело, какъ только могла,-- посадила его за столикъ, на которомъ были разныя вещи, зам&#1123;нявшія ему игрушки, и сказала:
   -- Играй, Викторъ, играй сперва одинъ, а посл&#1123; будемъ вм&#1123;ст&#1123; играть.
   "Еще одна разлука!-- думала она, принимаясь оканчивать письмо къ герцогу -- это добрый, добрый другъ, котораго я оставляю и св&#1123;т&#1123;."
   Едва взяла она перо, какъ вошла ея горничная, спрашивая, угодно ли ей принять герцога Кроасси.
   -- Ахъ, какое счастіе! вскрикнула Аполлина отъ радости, что можетъ проститься съ этимъ превосходнымъ челов&#1123;комъ. -- Просите, просите, тотчасъ.
   При взгляд&#1123; на свою молодую подругу, герцогъ н&#1123;сколько времени стоялъ въ изумленіи отъ перем&#1123;ны, происшедшей въ два дня отъ печали, на этомъ прекрасномъ лиц&#1123;.
   -- Извините моей нескромности, мадемоазель Дюбуръ, сказалъ онъ, посмотр&#1123;въ на нее съ доброжелательствомъ и участіемъ: -- но мн&#1123; вчера и третьяго дня сказали, у племянницы, что вы не здоровы, и я хот&#1123;лъ осв&#1123;домиться самъ ...
   -- Н&#1123;тъ никакой нескромности, герцогъ, прервала Аполлина, подвигая ему креслы: -- напротивъ, вашему пос&#1123;щенію я обязана радостью, которой не могла ожидать, потому что писала къ вамъ.
   -- Вы мн&#1123; писали?
   -- Чтобы проститься съ вами передъ вы&#1123;здомъ изъ отели Блеваля.
   -- Вы оставляете отель Блеваля! сказалъ герцогъ съ живостью.
   -- Я давно на это р&#1123;шалась, отв&#1123;чала Лполдцна, которой щеки невольно покрасн&#1123;ли отъ этой неправды: -- давно уже я чувствовала необходимость удалиться отъ св&#1123;та, гд&#1123; я вс&#1123;мъ чужая, не на своемъ м&#1123;ст&#1123;; наконецъ ныньче. я р&#1123;шаюсь исполнить это. Сирота, безъ семейства и безъ состоянія, я, конечно, дошла бы до того же посл&#1123;.
   Аполлина сд&#1123;лала надъ собою большое усиліе, думая, что. всего мен&#1123;е герцогу можно открыть истинную причину ея удаленія; но лицо старика съ минуты, на минуту становилось мрачн&#1123;е. Онъ зналъ молодую маркизу гораздо лучше, ч&#1123;мъ знала ее до этого дня сама Аполлина. Связь ея съ шевалье была ему изв&#1123;стна столько же, какъ и вс&#1123;мъ при двор&#1123;; часто также зам&#1123;чалъ онъ ухаживанья де Люссака за мадемоазель Дюбуръ: онъ догадывался о частиц&#1123; истины.
   -- И куда же удаляетесь вы? спросилъ онъ печально.
   -- Въ одинъ монастырь, герцогъ.
   -- Въ монастырь? вы хотите постричься? воскликнулъ онъ, бл&#1123;днея.
   -- Да, отв&#1123;чала Аполлина, тронутая его печалью.
   -- Вы хотите похоронить себя живую? продолжалъ онъ съ жаромъ, который въ его л&#1123;та былъ изумителенъ: -- безъ милосердія оставить т&#1123;хъ, которые васъ любятъ? бросить это дитя, которому вы мать? Поди сюда, поди, Викторъ, сказалъ онъ, поднявши ребенка и опуская его на кол&#1123;ни къ Аполлин&#1123;: -- поцалуй ее, проси ее не оставлять насъ, не д&#1123;лать несчастными!
   -- Ахъ, герцогъ! не растрогивайте меня! сказала Аполлина, закрывая руками свои большіе глаза, сверкавшіе слезами,-- не отнимаете у меня бодрости, въ которой я такъ нуждаюсь.
   Въ эту мучительную минуту она то прижимала къ груди Виктора, то отдаляла его отъ себя. Пришла кормилица, но ребенокъ не хот&#1123;лъ итти съ нею. Онъ ухватился за шею хорошенькой д&#1123;вушки и говорилъ, что хочетъ остаться у своей мамаши.
   -- Постарайтесь уговорить его, говорила Аполлина съ сердечнымъ огорченіемъ: -- постарайтесь отвести его: онъ разрываетъ мн&#1123; душу!
   Покрывая поцалуями маленькія рученки, отъ которыхъ старалась освободиться, она самыми н&#1123;жными словами поручала нян&#1123; это малое дитя, просила ее никогда не оставлять Виктора, пока онъ будетъ им&#1123;ть въ ней нужду, и когда няня ушла съ нимъ, упала въ слезахъ въ креслы.
   Въ продолженіи этого времени, герцогъ всталъ и ходилъ медленно по комнат&#1123;, съ озабоченнымъ видомъ. Наконецъ онъ подошелъ къ Аполлин&#1123; и с&#1123;лъ. Благородное лицо его выражало еще глубокую печаль, но въ глазахъ св&#1123;тились надежда и радость.
   -- Аполлина... сказалъ онъ и потомъ тотчасъ прибавилъ,-- я такъ называю васъ, дитя мое, потому что хочу, чтобы вы выслушали меня, какъ вы слушали бы своего отца. Мн&#1123; семьдесять-шесть л&#1123;тъ, и никогда въ жизни я не встр&#1123;чалъ сердца, которое бы отв&#1123;чало моему, пока, по счастливому случаю, не узналъ васъ. Въ васъ одной нашелъ я и душу и чувства, которыя могли внушить мн&#1123; н&#1123;жную привязанность. Я благодарилъ небо за то, что оно послало мн&#1123; въ конц&#1123; долгихъ дней жизни неизв&#1123;данное прежде счастье -- открывать свое сердце и вс&#1123; мысли существу, которое думаетъ и чувствуетъ сонной одинаково. Клянусь вамъ, Аполлина, что моя единственная радость теперь, зд&#1123;сь на земл&#1123;, была проводить съ вами н&#1123;сколько часовъ, и эту радость вы хотите отнять у меня. Я не спрашиваю о вашихъ тайнахъ; но почему бы вы ни желали оставить отель Блеваля, причина эта не можетъ обязывать васъ оставить св&#1123;тъ. Въ монастыр&#1123; вы ищете только защиты, которой недостаетъ вамъ въ жизни. Я предлагаю вм&#1123;сто того покровительство старика, котораго имя, могу сказать, до сихъ поръ сопровождалось общимъ уваженіемъ. Носите это имя, сд&#1123;лавшись моею женою. Мы столько уважаемъ другъ друга, что вамъ нельзя опасаться, чтобы въ мои л&#1123;та я сталъ опираться на права супруга и требовать ихъ признанія отъ семьнадцатил&#1123;тней особы. Герцогиня де Кроасси будетъ моею дочерью, украситъ посл&#1123;дніе мои дни, пока ея прекрасная рука закроетъ мн&#1123; глаза и этимъ за все заплатитъ мн&#1123;. Вы любите Виктора: онъ будетъ вашимъ сыномъ; нотаріусъ, у котораго будетъ заключенъ нашъ брачный договоръ, напишетъ зав&#1123;щаніе, которымъ я откажу его отцу мой титулъ и половину состоянія. Онъ будетъ вс&#1123;мъ вамъ обязанъ, а я, дитя мое, я вамъ буду обязанъ, можетъ быть, лишнимъ десяткомъ л&#1123;тъ жизни и десятью годами счастія.
   Въ изумленіи, Аполлина, въ продолженіи этого монолога, разъ или два обнаруживала желаніе отв&#1123;чать, но старикъ удерживалъ это желаніе знакомъ; когда онъ кончилъ, она взяла его руку, поцаловала ее съ самымъ н&#1123;жнымъ почтеніемъ дочери и сказала:
   -- Вы не можете знать, вы никогда не узнаете, герцогъ, какую искреннюю благодарность, какую признательность внушаетъ мн&#1123; ваше великодушное предложеніе. До посл&#1123;дней минуты жизни я сохраню воспоминаніе о немъ въ своемъ сердц&#1123;, и хотя никогда не могу примять его, но....
   -- Вы мн&#1123; отказываете? прервалъ старикъ печально.
   -- Предлагая мн&#1123; честь быть вашею женою, герцогъ, продолжала Аполлина: -- вы уступаете благородному великодушію, всей доброт&#1123; вашей души, не думая о порицаніи, которое польется на васъ; я должна объ этомъ думать
   -- Какое порицаніе? сказалъ герцогъ.
   -- Всего общества, въ которомъ до сихъ поръ вы жили. Дворъ, самъ король не оправдаетъ такого несоразм&#1123;рнаго брака.
   -- Они вс&#1123; нашли хорошимъ, что племянникъ мой женился на вашей кузин&#1123;, потому что она принесла ему три милліона; никто не осм&#1123;лится удивляться, что я предпочелъ приданому доброд&#1123;тель.
   -- Однакожъ, разница въ л&#1123;тахъ....
   -- Это касается только насъ, и мы въ этомъ объяснились.
   -- Ваши друзья....
   -- У меня ихъ н&#1123;тъ.
   -- Ваше семейство....
   -- Мое семейство будете вы и Викторъ.
   -- Сверхъ того, герцогъ, я не рождена, не воспитана для такой жизни; я вовсе не люблю св&#1123;та....
   -- Мы будемъ жить въ Кроасси; я берусь устроить, чтобы Викторъ каждый годъ хоть одинъ м&#1123;сяцъ былъ съ вами. Словомъ, одно только зам&#1123;чаніе заслуживаетъ уваженія -- оно родилось бы отъ отвращенія вашего пожертвовать н&#1123;сколькими днями своей молодости счастію вашего стараго друга.
   Аполлина подняла глаза къ небу съ выраженіемъ неизъяснимаго чувства.
   Герцогъ всталъ и продолжалъ грустно:
   -- Въ такомъ случа&#1123;, я не хочу, чтобы присутствіе мое м&#1123;шало вамъ отказать мн&#1123;. Оставляю васъ, но прошу не у&#1123;зжать ныньче.
   -- Об&#1123;щаю вамъ, герцогъ.
   -- Если ныньче вечеромъ, въ семь часовъ, продолжалъ онъ: -- я не получу отъ васъ письма, я буду считать ваше молчаніе согласіемъ; вы сд&#1123;лали бы меня счастлив&#1123;йшимъ челов&#1123;комъ. До свиданія; подумайте о Виктор&#1123;, подумайте и обо мн&#1123;.
   Окончивъ эту р&#1123;чь, герцогъ ушелъ посп&#1123;шно.
   Аполлина долго не могла понять, вид&#1123;лся ли ей сонъ, или не былъ ли тотъ, который ее оставилъ, однимъ изъ ангеловъ, являющихся челов&#1123;ку и снова отлетающихъ въ небо. Сколько ни питала она къ нему до сихъ поръ почтенія и привязанности, но то, что теперь услышала она отъ благороднаго старца, еще бол&#1123;е наполнило всю ея душу признательностію и н&#1123;жностію.
   -- Ахъ! сказала она, въ порыв&#1123; чувства: -- зач&#1123;мъ он&#1123; не б&#1123;дный и не покинутый людьми! Съ какимъ счастьемъ, съ какимъ блаженствомъ разд&#1123;лила бы я его б&#1123;дность! я посвятила бы ему жизнь мою.
   Званіе и богатство герцога, д&#1123;йствительно, были единственнымъ препятствіемъ р&#1123;шимости Аполлины соединитъ свое существованіе съ лучшимъ изъ людей. Иначе, какъ бы ей не предпочесть монастырю подпору благороднаго старика, въ которомъ счастливая судьба дала ей случай найти второго отца? Но какъ согласиться на желаніе этого добраго друга, не возбудивши мысли, что она низкими происками добивалась значительнаго положенія? не сд&#1123;латься похожею на т&#1123;хъ женщинъ, которыя, какъ вс&#1123;мъ изв&#1123;стно, продаютъ свою молодость и красоту за званіе и богатство?
   Эта ненавистная мысль такъ устрашала Аполлину, что н&#1123;сколько часовъ, б&#1123;дная, приготовлялась написать отказъ. Между т&#1123;мъ этотъ св&#1123;тъ, для котораго р&#1123;шилась она пожертвовать счастіемъ своего стараго друга, своимъ, выгодами Огюста и Виктора, она презирала; все, что въ три года она узнала въ немъ, внушало ей только сильное желаніе удалиться отъ него. А герцогъ разв&#1123; не соглашался жить въ Кроасси? Тамъ, съ другомъ, съ отцомъ, разв&#1123; не насллжда-ласьбы она счастіемъ вид&#1123;ть Виктора,-- всегда знать объ участи того, которому она такъ сердечно желала счастія, хотя не над&#1123;ялась никогда увид&#1123;ть? Наконецъ, что ей нужды въ св&#1123;т&#1123;, отъ котораго она удалилась бы безвозвратно? Разв&#1123; не была уже она обезславлена въ глазахъ единственнаго челов&#1123;ка, котораго уваженіе ц&#1123;нила почти столько же, какъ собственную жизнь?
   Подъ вліяніемъ тяжелыхъ мыслей, проходившихъ въ ея голов&#1123;, и сладкихъ ощущеній, наполнявшихъ сердце, Аполлина то хот&#1123;ла писать, то вздрагивала, припоминая, что рука ея причинитъ горесть, нанесетъ смерть, можетъ быть, благородному старику. Ц&#1123;лый день не могла она р&#1123;шиться окончательно и еще колебалась, когда пробило семь часовъ.
   Д&#1123;ло было кончено: судьба Аполлины была р&#1123;шена теперь. Она старалась уже ни о чемъ больше не думать, какъ о своемъ благод&#1123;тел&#1123; и о Виктор&#1123;. Но волненіе ея было такъ велико, что во всю ночь она не могла сомкнуть глазъ ни на минуту.
   На другой день утро уже давно минуло, а ни герцогъ не приходилъ, ни письма отъ него не было; смущеніе Аполлины, умножавшееся безпрестанно, было такъ велико, что она и не зам&#1123;тила, какъ насталъ полдень.
   Дверь ея комнаты растворилась. Вошла маркиза, съ блистающимъ отъ радости взоромъ и держа за руку своего внука.
   -- Я къ вамъ привела ваше дитя, милая Аполлина, сказала она.-- Викторъ, поди поцалуй и поблагодари твою тетку.
   

XXIII.
ГЕРЦОГИНЯ.

   Бракъ герцога де Кроасси вовсе не возбудилъ удивленія, котораго можно бы ожидать по несоразм&#1123;рности л&#1123;тъ супруговъ, ихъ званій, состояній и проч. Гостиная маркизы была обыкновеннымъ сборнымъ м&#1123;стомъ всего двора: страсть стараго герцога жъ молоденькой Дюбуръ вовсе не была тайною, и какъ давно уже достойный челов&#1123;къ былъ изв&#1123;стенъ за оригинала, то никто не удивился такому поступку, на который не р&#1123;шился бы никто другой. Сверхъ того, огромныя выгоды, приносимыя этимъ бракомъ маркизу, склоняли въ пользу брака общее одобреніе Блевалей и ихъ многочисленныхъ друзей, а вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ одобреніе короля и мадамъ де Помпадуръ заставляло насм&#1123;шниковъ шутить тихомолкомъ, подъ опасеніемъ подвергнуться нерасположенію людей, которые современенъ могли бы быть имъ полезны.
   Аполлина вступила въ одинъ изъ первыхъ домовъ Франціи, не испытавъ ни т&#1123;ни неудовольствія. Едва маркиза узнала содержаніе зав&#1123;щанія, тотчасъ разочла своею ненасытною алчностію, равно простиравшеюся на своихъ и чужихъ, что современемъ внукъ ея, по вс&#1123;мъ в&#1123;роятностямъ, могъ насл&#1123;довать Аполлин&#1123;, потому что герцогъ зав&#1123;щалъ своей вдов&#1123; пятьдесятъ тысячъ ливровъ дохода и пом&#1123;стье Кроасси. Остальное богатство его, превышавшее четыре милліона, разд&#1123;ляюсь между двумя его племянниками.
   Легко представятъ, что такія распоряженія не могли удовлетворять Гланденовъ, которые теряли такимъ образомъ давно желанный титулъ; однакожъ, они присутствовали при брак&#1123; и вели себя съ удивительнымъ приличіемъ, какъ ни досадовали и ни сердились внутренно.
   Одно изъ преимуществъ тогдашняго большого св&#1123;та состояло въ томъ, что въ немъ ничто не возбуждало суматохи: люди этого круга ненавид&#1123;ли одинъ другого, иногда презирали даже; но все покрыто было т&#1123;мъ лоскомъ в&#1123;жливости, который вошелъ въ обычай; они раздирали другъ друга и уничтожали безъ шума.
   Эта всегдашняя воздержность высшаго общества не нарушалась даже въ такихъ случаяхъ, когда всего удобн&#1123;е было бы изъ нея выйти: въ эту эпоху дуэли были гораздо чаще, ч&#1123;мъ теперь, потому что каждый членъ порядочнаго общества носилъ при себ&#1123; шпагу, и потому, что оскорбленныя ссоры влекли за собою непосредственно удовлетвореніе {Тогда поединки происходили въ уединенныхъ м&#1123;стахъ Парижа, за углами иныхъ церквей и т. п.}; но т&#1123;мъ не мен&#1123;е эти ссоры никогда не смущали общества, изъ котораго была изгнана всякая грубость: такъ уважали приличія и правила хорошаго тона.
   Благодаря такому состоянію общества, Аполлина, поддерживаемая принятымъ именемъ, легко могла думать, что бракъ ея вс&#1123;мъ по сердцу. Самъ шевалье де Люссакъ, съ б&#1123;шенствомъ думая о томъ, что распоряженіе герцога де Кроасси представляло самую блистательную будущность молодому полковнику, все-таки, написалъ къ новобрачнымъ, хотя одинъ видъ молодой герцогини сталъ ему ненавистенъ и онъ сталъ съ нетерп&#1123;ніемъ ждать возвращенія маркиза, чтобы раскрылась интрига тетки съ племянникомъ.
   Что касается до Фелисите, то она совершенно забыла, какое оскорбленіе нанесла другу своего д&#1123;тства, и, едва поведеніе шевалье разс&#1123;яло ея ревность, она приняла самый дружественный тонъ съ кузиной, какъ будто между ними ничего и не было.
   Аполлина отв&#1123;чала на эту предупредительную пріязнь тою пустою в&#1123;жливостью, которую обыкновенно оказываютъ людямъ, возбуждающимъ къ себ&#1123; полное равнодушіе, потому что Фелисите не могла уже пробудить въ ней ни н&#1123;жности, ни неудовольствіи.
   Прежде исполненій об&#1123;щанія, даннаго молодой жен&#1123;, надолго удалиться изъ Парижа, герцогъ хот&#1123;лъ ее представить и дать ей насладиться вс&#1123;мъ счастьемъ, соединеннымъ съ ея званіемъ. День этотъ для всякой другой женщины былъ бы днемъ блаженства: такъ велитъ былъ усп&#1123;хъ ея при двор&#1123;. Очаровательная ея красота, скромная и благородная грація ея манеры, утонченныя пребываніемъ въ отели Блеваля,-- все уничтожало зависть и не позволяло никакому зам&#1123;чанію уменьшить слышавшіяся со вс&#1123;хъ сторонъ похвалы молоденькой герцогин&#1123;.
   Самъ король не скрылъ своего удивленія къ прекрасной герцогин&#1123;, и когда супруги отправились по парижской дорог&#1123;, герцогъ сказалъ:
   -- Судя по тому, какъ его величество обходился съ вами, моя милая, я думаю, что мадамъ де Помпадуръ будетъ мн&#1123; очень благодарна, если я какъ можно скор&#1123;е увезу васъ въ Кроасси; но, благодаря вашей любви къ деревн&#1123;, меня сочтутъ старымъ ревнивцемъ.
   Аполлина съ нетерп&#1123;ніемъ ждала отъ&#1123;зда изъ Парижа, гд&#1123; ей со времени сватьбы казалось все неловкимъ и ст&#1123;снительнымъ; потому что, за исключеніемъ мадемоазель де ла Пейроньеръ, которую ей всегда пріятно было вид&#1123;ть, и которой расположеніе къ д&#1123;вушк&#1123; Дюбуръ превратилось въ полное восхищеніе отъ герцогини де Кроасси, толпа людей, постоянно окружавшихъ ее. и съ которыми ей сл&#1123;довало быть любезною, состояла изъ людей совершенно равнодушныхъ и иногда тайно недоброжелательныхъ.
   Скоро настало время, когда вс&#1123; начали вы&#1123;зжать въ деревни; супруги тоже отправились въ Кроасси.
   Когда карета въ&#1123;хала въ длинную аллею, которая вела въ дому, Аполлина съ восхищеніемъ стала разсматривать окружающіе м&#1123;стность виды, превосходящіе красотою вс&#1123; вид&#1123;нные ею прежде а д&#1123;йствительно одни изъ живописн&#1123;йшихъ во Франція. Съ одной стороны безконечный л&#1123;съ тянулся въ даль, съ другой прелестная деревня. расположенная по краямъ широкой плодоносной должны, орошаемой водами Оазы; готическій замокъ, возобновленный съ величайшимъ стараніемъ и вкусомъ, на которомъ сохранились, впрочемъ, вс&#1123; сл&#1123;ды вкуса давнихъ предковъ; вокругъ разстилался превосходный паркъ, перес&#1123;каемый террасами, водопадами и в&#1123;ковыми деревьями. Все это очаровывало Аполлину.
   -- Ахъ! какое должно быть счастіе жить зд&#1123;сь! сказала она въ восхищеніи.
   Герцогу такъ пріятно было вид&#1123;ть ея удовольствіе, что онъ поцаловалъ ее въ лобъ и сказалъ:
   -- Да, когда можно жить съ Аполлиною.
   Вс&#1123; вассалы герцога ожидали его и герцогиню на двор&#1123; замка. Ихъ встр&#1123;тили ружейною пальбою, радостн&#1123;йшими восклицаніями, и молодыя д&#1123;вушки въ б&#1123;лыхъ платьяхъ подносили ей корзины съ цв&#1123;тами.
   Аполлина съ особенною ласковостью отв&#1123;чала на этотъ пріемъ,-- съ тою ласковостью, которая сообщаетъ такъ много ц&#1123;ны самой простой благосклонности знатныхъ людей съ истинно добрымъ сердцемъ. Она дала себ&#1123; об&#1123;щаніе заботиться о счастіи этихъ добрыхъ людей и благодарила судьбу, давшую ей возможность д&#1123;лать много добра.
   Первые дни употреблены были на осмотръ богатыхъ влад&#1123;ній, которыя герцогъ съ удовольствіемъ ей показывалъ; но когда могла она располагать временемъ, тотчасъ стала ходить въ деревню, пос&#1123;щала избы и везд&#1123; усп&#1123;вала водворять радость и довольство, гд&#1123;, казалось ей, находила она печаль и б&#1123;дность. Она всякій разъ своимъ присутствіемъ уже предв&#1123;щала ут&#1123;шеніе несчастнымъ, потому что ни одинъ страждущій не обращался къ ней напрасно. Скоро ея заботами учреждены были дв&#1123; школы -- одна для мальчиковъ, другая для д&#1123;вочекъ, гд&#1123; безъ платы учили ихъ, подъ ея собственнымъ надзоромъ; словомъ, лучшимъ для себя наслажденіемъ почитала Аполлина облегчать и улучшать участь вс&#1123;хъ ее окружавшихъ, и стала предметомъ обожанія въ этой счастливой стран&#1123;, гд&#1123; д&#1123;ти съ первыхъ л&#1123;тъ научались благословлять ея имя.
   Прі&#1123;зжая прежде на короткое время въ Кроасси, герцогъ каждый годъ поручалъ своему управителю раздавать деньги своимъ вассаламъ особенно много помогалъ т&#1123;мъ изъ нихъ, которые могли нуждаться; но деньги эти проходили черезъ такое множество рукъ, что гораздо меньшая часть ихъ доходила по назначенію, о чемъ, разум&#1123;ется, герцогъ и знать не могъ. М&#1123;сяца черезъ два посл&#1123; нын&#1123;шняго прі&#1123;зда, герцогъ вручилъ приходскому священнику пятдесятъ ливровъ для б&#1123;дныхъ, но честный челов&#1123;къ сказалъ:
   -- Для б&#1123;дныхъ, герцогъ? да у насъ ихъ н&#1123;тъ больше. Герцогиня устроила въ этомъ такой порядокъ, что эти деньги отъ васъ можно назвать лишними.
   -- Т&#1123;мъ лучше, отв&#1123;чалъ герцогъ,-- излишество у этихъ добрыхъ людей все еще далеко не то, что мы считаемъ для себя необходимымъ. Однакожъ то, что вы мн&#1123; сказали, прибавилъ онъ см&#1123;ясь,-- показываетъ мн&#1123;, что герцогиня гораздо ловч&#1123;е меня, и за это поблагодарю ее.
   Священн&#1123;йшею и пріятн&#1123;йшею обязанностью въ глазахъ Аполлины было окружать удовольствіемъ и счастіемъ своего стараго друга. Вся жизнь ея наполнена была стараніемъ предупреждать и исполнять желанія герцога, и особенно отдалять скуку отъ старика, привыкшаго къ разс&#1123;янію св&#1123;тской жизни, и потопу она охотно приняла предложеніе его нав&#1123;стить н&#1123;которыхъ сос&#1123;дей. Эти пос&#1123;щенія, столько же впрочемъ р&#1123;дкія, какъ и пріемы гостей, казалось ей, разнообразили деревенскую жизнь и развлекали челов&#1123;ка, не очень расположеннаго къ одиночеству.
   Впрочемъ, это средство не было необходимо для счастія герцога, предпочитавшаго общество Аполлины всякому другому. Каждый день они ходили вм&#1123;ст&#1123; гулять, или &#1123;здили, и никогда разговоръ не былъ имъ скученъ: такъ нравилось старику б&#1123;с&#1123;довать съ своею молоденькою женою. Онъ такъ много вид&#1123;лъ вещей и людей, такъ здраво судилъ обо всемъ, что Аполлина слушала его съ величайшимъ удовольствіемъ и не им&#1123;ла никакой надобности притворяться или принуждать себя; изъ его разговоровъ почерпала она множество мыслей и знаній, который обогащали и образовывали ея умъ. По вечерамъ Аполлина п&#1123;ла и играла; посл&#1123; н&#1123;сколько времени проходило за шахматами: то и другое Герцогъ не переставалъ очень любить. Наконецъ они разставались съ пріятною ув&#1123;ренностью, что опять увидятся завтра, счастливые тихою привязанностію, которая связывала ихъ, какъ отца съ дочерью. Аполлина была совершенно довольна и ничего не желала за пред&#1123;лами прекрасныхъ л&#1123;тъ, въ которыхъ жила. Казалось, съ каждымъ днемъ она находила зд&#1123;сь больше пріятности, и едва герцогъ зам&#1123;чалъ, что чувствуетъ себя очень хорошо, Аполлина посп&#1123;шно прибавляла: "это оттого, что мы живемъ въ Кроасси!" Старикъ улыбался и сердце это наполнялось радостью.
   Очень р&#1123;дко случалось, чтобы въ Кроасси прі&#1123;зжали гости и оставались дол&#1123;е одного дня; но герцогъ, по временамъ, вы&#1123;зжалъ самъ дня на два или на три: иногда д&#1123;ла требовали, чтобы онъ &#1123;здилъ въ Парижъ, отъ котораго до Кроасси было всего дв&#1123;надцать льё; сверхъ того благосклонность, которую король продолжалъ ему оказывать, внушала ему благодарность и привязанность, которая обязывала герцога по крайней м&#1123;р&#1123; одинъ разъ въ м&#1123;сяцъ являться при двор&#1123;.
   Обыкновенно въ отсутствіе герцога, къ Аполлин&#1123; возвращалась какая-то грусть, задумчивость, которую умъ ея не могъ поб&#1123;дить никакими усиліями. Ей недоставало тогда счастія сод&#1123;йствовать счастію другого. Душа ея не была занята тогда работами украшать существованіе старца; она оставалась наедин&#1123; съ одною печальною думою: ни блестящее положеніе, ни усп&#1123;хи, сопровождавшіе ее везд&#1123;, гд&#1123; только она появлялась, ни благословенія несчастныхъ, ничто не могло уг&#1123;шить ее въ томъ, что она считала себя предметомъ презр&#1123;нія Огюста. Это презр&#1123;ніе, въ которомъ ей нельзя было сомн&#1123;ваться, смущало вс&#1123; ея радости и д&#1123;лало несчастною среди счастлив&#1123;йшаго существованія.
   Вы время женитьбы герцога, маркизъ писалъ къ дяд&#1123; письмо, которое она читала и въ которомъ ни разу не было упомянуто ея имя; Огюстъ старался въ общихъ словахъ выразить и свою благодарность, и поздравленія, и желанье счастья старику. Съ того времени Аполлина не им&#1123;ла о немъ другого изв&#1123;стія, кром&#1123; того, что молодой полковникъ былъ въ Мец&#1123; со своимъ полкомъ. Въ продолженіи л&#1123;та маркиза писала ей два раза; но въ этихъ письмахъ говорено было только о Виктор&#1123; и о Фелисяте, которая не могла собраться съ силами взяться за перо. Въ отношеніи Фелисите вс&#1123; изв&#1123;стія были неинтересны для Аполлины; она быстро проб&#1123;гала ихъ и только то перечитывала въ другой разъ, что относилось до Виктора, такъ что и въ ея отв&#1123;тахъ зам&#1123;тно было особенно только живое участіе въ ребенку.
   Конечно, вм&#1123;ст&#1123; съ т&#1123;мъ Аполлина припоминала и прежняго милаго, теперь навсегда утраченнаго друга, часто случалось ей далекъ за полночь, забывшись, гулять по парку, и тысячи печальныхъ воспоминаній вились вокругъ нея, возобновляя минувшее и не украшая его нич&#1123;мъ въ будущемъ.
   Осень была на исход&#1123;; приближалось время, когда маркиза должна была оставить Блеваль и исполнить данное об&#1123;щаніе прислать Виктора на н&#1123;сколько времени къ его тетк&#1123;.
   Сердце Аполлины сладко билось каждый разъ при мысли, что она снова увидитъ Виктора, будетъ съ нимъ ц&#1123;лый м&#1123;сяцъ, даже можетъ быть два! Тихомолкомъ д&#1123;лала она вс&#1123; возможныя приготовленія, чтобы забавлять его съ утра до вечера, чтобы онъ полюбилъ Кроасси; наконецъ, когда онъ прі&#1123;халъ, радость ея была такъ велика, что по какому-то безотчетному чувству она не р&#1123;шалась показать ее вполн&#1123; передъ глазами мужа.
   Ее живо тронуло удовольствіе ребенка при этой встр&#1123;ч&#1123;, и даже присутствіе няни было пріятно. Все напоминало отель Блеваля и ту счастливую пору жизни. когда никакая печаль, ни горестное воспоминаніе не смущали мира души ея.
   Благодаря стараніямъ Аполлины, чтобы расположить ребенка къ герцогу, и чтобы его р&#1123;звости и присутствіе въ гостиной не были старику непріятны, герцогъ очень полюбилъ племянника и первый предложилъ, чтобы Викторъ об&#1123;далъ за общимъ столомъ, когда не бываетъ гостей. Въ первый же день, когда за столомъ былъ поданъ десертъ и вс&#1123; слуги вышли, взоры старика обратились на Виктора.
   -- Этотъ мальчикъ удивительно похожъ на своего отца, сказалъ онъ.
   Зам&#1123;чаніе это такъ смутило герцогиню, что она покрасн&#1123;ла.
   -- Т&#1123;мъ лучше, прибавилъ герцогъ: -- не безд&#1123;лица нравиться съ перваго взгляда, и Огюстъ всегда казался мн&#1123; самымъ красивымъ мужчиною, какого только случилось мн&#1123; вид&#1123;ть.
   Аполлина не отв&#1123;чала; онъ продолжалъ:
   -- Впрочемъ, если бы маркизъ не такъ рано вступилъ въ св&#1123;тъ и быль бы лучше воспитанъ, онъ могъ бы отличаться отъ обыкновенныхъ людей: въ немъ есть добрыя с&#1123;мена..
   -- Превосходное сердце, сказала Аполлина.
   -- Да, отв&#1123;чалъ герцогъ: -- но онъ поставленъ въ такое положеніе, что сердце не могло ему служить.
   Аполлина не поддержала этого сарказма, явно устремленнаго на маркизу и Фелисите, и предметъ разговора перем&#1123;нился.
   По страннымъ и необъяснимымъ тайнамъ сердца, Аполлина, безпрестанно думая объ Огюст&#1123;, боялась слышать, когда другіе говорили о немъ.
   Никогда, наедин&#1123; съ Викторомъ, не произносила она ни одного слова, которое могло бы ему напомнить объ отц&#1123;, хотя она не къ состоянія была сама освободиться отъ воспоминанія о немъ, и при одномъ неожиданно услышанномъ имени маркиза она вздрагивала.
   Однажды поутру няня принесла ребенка къ Аполлин&#1123;; дитя было не совс&#1123;мъ здорово, капризничало и никого не хот&#1123;ло слушать.
   -- Если не будешь умникъ, Викторъ, сказала няня: -- папа узнаетъ объ этомъ, потому что завтра я буду писать къ нему.
   -- Зач&#1123;мъ же, нянюшка, обманывать ребенка, тихо сказала Аполлина: -- онъ хорошо знаетъ, что вы не напишете къ его отцу.
   -- Я не обманываю его, сударыня, отв&#1123;чала няня: -- я пишу маркизу каждую нед&#1123;лю, потому что онъ приказалъ мн&#1123; какъ можно чаще давать ему знать о сын&#1123;.
   -- Въ самомъ д&#1123;л&#1123;? сказала Аполлина, тронутая до глубины сердца такою отеческою заботливостью.
   -- Да, герцогиня, и еще позвольте сказать, продолжала няня съ н&#1123;которою гордостью: -- что маркизъ иногда д&#1123;лаетъ мн&#1123; такую честь, что отв&#1123;чаетъ на мои письма. Теперь н&#1123;тъ еще двухъ нед&#1123;ль, какъ я получила письмо, въ которомъ онъ приказываетъ мн&#1123; продолжатъ писать къ нему, потому что прі&#1123;детъ въ Парижъ только зимою.
   Это нам&#1123;реніе молодого полковника очень удивило Аполлину, по нельзя сказать, чтобы не понравилось ей, хотя сама она не могла дать себ&#1123; жъ этомъ отчета.
   Мысль о письм&#1123;, которое няня должна была писать въ маркизу, н&#1123;сколько дней сильно тревожила Аполлину. Она, конечно, будетъ писать о Кроасси, о ней, объ уединенной жизни, которую сама она выбрала.
   "По крайней м&#1123;р&#1123; -- думала она -- он&#1123; не станетъ обвинять меня въ заботахъ о св&#1123;тскихъ усп&#1123;хахъ, о...."
   Но страшная мысль возвращалась снова, и....
   -- И чтожь! продолжала она съ н&#1123;которымъ отчаяньемъ: -- все-таки онъ можетъ думать, что я была любовницею де Люссака!
   Настало время новой разлуки съ Викторомъ. Онъ прогостилъ у тетки два м&#1123;сяца и долженъ былъ возвратиться въ Парижъ. Отъ&#1123;здъ его былъ большимъ для нея горемъ; но спокойствіе и довольство стараго герцога отъ этого нисколько не потерп&#1123;ли. Аполлина, посвятивши юность свою для украшенія посл&#1123;днихъ годовъ герцога, внушала ему столько н&#1123;жности, природа над&#1123;лила ее такимъ любезнымъ характеромъ, въ ея талантахъ и ум&#1123; онъ столько находилъ наслажденій, что время пролетало незам&#1123;тно. Словомъ, Аполлина сообщала столько очарованія этому уединенію, что миновала зима, а герцогъ ни разу не пожал&#1123;лъ ни о двор&#1123;, ни о св&#1123;тскихъ удовольствіяхъ, и когда прошелъ годъ посл&#1123; ихъ сватьбы, онъ приказалъ для вс&#1123;хъ въ Кроасси устроить пиръ, чтобы отпраздновать, какъ онъ говорилъ, единственный счастливый годъ жизни.
   

XXIV.
ОПРАВДАНІЕ.

   Наступила весна. Окруженная веселою природою, Аполлина ожила тоже, и къ ней возвратилась отчасти веселость, свойственная ея возрасту. Снова начались прежнія прогулки супруговъ по окрестностямъ, и герцогъ не думалъ &#1123;здить въ Парижъ ни за ч&#1123;мъ больше, какъ только вид&#1123;ться съ королемъ.
   Маркиза и Фелисите посп&#1123;шили пере&#1123;хать въ Блеваль, и Аполлина опять съ нетерп&#1123;ніемъ ждала осени, чтобы им&#1123;ть радость увид&#1123;ть у себя Виктора.
   Каждый разъ посл&#1123; по&#1123;здки въ Парижъ, герцогъ привозилъ Аполлин&#1123; изв&#1123;стіе о мадемоазель де ла Пейроньеръ, въ которой единственно, во всемъ Париж&#1123;, она принимала участіе. Онъ весело и забавно разсказывалъ ей придворныя происшествія, немилости и усп&#1123;хи, которыя доставались на долю людямъ, т&#1123;снившимся вокругъ трона, -- см&#1123;ялся съ нею надъ низостями, клеветами и обманами куртизановъ, которые употребляютъ эти средства для достиженія своихъ ц&#1123;лей; такимъ образомъ, Аполлина, также какъ и онъ, хорошо узнала эту сферу интригъ.
   -- Какое счастіе, сказала она однажды, слушая его: -- не жить тамъ!
   -- Ба! можно жить и тамъ. Челов&#1123;къ съ душою, съ умомъ и съ характеромъ и тамъ не потеряется.
   Аполлина засм&#1123;ялась.
   -- И ничего больше? сказала она: -- да кто же все это им&#1123;етъ?
   -- Герцогиня де Кроасси, отв&#1123;чалъ онъ, цалуя ее.
   Герцогъ всегда съ такимъ удовольствіемъ возвращался въ свое уединеніе, и прі&#1123;зжалъ въ Кроасси въ такомъ веселомъ расположенія духа, что Аполлина очень была испугана, когда однажды вечеромъ онъ возвратился бл&#1123;дный и угрюмый; во взор&#1123;, котораго она не сводила съ мужа, было такъ много живого безпокойства, что онъ с&#1123;лъ подл&#1123; нея и, взявши ея руку, сказалъ:
   -- Я долженъ, моя милая, сообщить намъ непріятную новость. Въ семь&#1123; нашей, дитя мое, случилось большое несчастіе.
   Сердце замерло въ груди Аполлины.
   -- Не пугайся, моя милая, продолжалъ онъ, вида, что она побл&#1123;дн&#1123;ла: -- бодр&#1123;е: у вашего маленькаго Виктора н&#1123;тъ больше на св&#1123;т&#1123; другой матери, кром&#1123; васъ.
   -- Фелисите умерла! вскрикнула герцогиня.
   -- Да.
   Аполлина упала въ креслы и залилась слезами.
   -- Умерла! повторяла она съ рыданіемъ: -- умерла въ двадцать л&#1123;тъ! Сестра моя! дочь моихъ добрыхъ родныхъ! Ахъ, это ужасно! ужасно!
   Герцогъ далъ пройти этому первому взрыву чувства; но ему, казалось, были довольно хорошо изв&#1123;стны отношенія, издавна существовавшія между двумя молодыми женщинами, и потому онъ не могъ не приписывать р&#1123;дкой доброт&#1123; сердца герцогини большую часть испытаннаго ею огорченія. Над&#1123;ясь, что воспоминанія и размышленія сд&#1123;лаютъ свое д&#1123;ло и приведутъ за собою успокоеніе, онъ только на первый день промолчалъ о томъ, какимъ несчастнымъ образомъ погибла молодая маркиза.
   Старикъ не ошибся. Мало по малу сильная горесть Аполлины успокоилась, и когда герцогъ зам&#1123;тилъ, что не всегда возобновляются у жены его слезы при воспоминаніи о смерти кузины, онъ нашелъ возможнымъ заговорить голосомъ разсудка.
   -- Я ув&#1123;ренъ, дитя мое, сказалъ онъ ей: -- что та, которую вы такъ горько оплакиваете, слишкомъ мало отв&#1123;чала душ&#1123; вашей своею. Въ вашихъ нравахъ, въ вашихъ чувствахъ и мн&#1123;ніяхъ обо всемъ было столько противоположностей, что, признаюсь, мн&#1123; даже трудно понять вашу привязанность къ моей б&#1123;дной племянниц&#1123;.
   -- Эта привязанность началась съ самого н&#1123;жнаго моего д&#1123;тства, грустно отв&#1123;чала герцогиня.
   -- Я очень хорошо понимаю, продолжалъ герцогъ: -- какъ долго могутъ воспоминанія осл&#1123;плять сердце и умъ; но наступаетъ же день, моя милая Аполлина, когда приходится увид&#1123;ть, что любилъ одинъ. Мн&#1123; н&#1123;сколько разъ въ жизни случалось испытать это жестокое разув&#1123;реніе и, или я ошибаюсь, или вы сами должны были испытать тоже въ посл&#1123;дніе годы.
   Аполлина молчала. Старикъ продолжалъ:
   -- То, что я сто разъ зам&#1123;чалъ въ вашихъ отношеніяхъ съ кузиною, дитя мое, вовсе не можетъ мн&#1123; объяснить вашего отчаянія, которое я вижу, и которое разрываетъ мн&#1123; душу. Ахъ! если бы кузина ваша умерла тогда, какъ я зналъ васъ об&#1123;ихъ....
   -- Если бы она умерла тогда, я не жила бы больше, сказала Аполлина съ неописаннымъ выраженіемъ голоса.
   Но она тотчасъ стала укорять себя въ томъ, что произнесла слова, въ которыхъ выражалось ея охлажденіе къ покойниц&#1123;, -- взяла руку герцога, сжала ее въ своихъ рукахъ и сказала со слезами:
   -- Умоляю васъ, не станемъ больше говорить о ней... не станемъ говорить такимъ образомъ.
   -- Вы правы, ангелъ мой, отв&#1123;чалъ благородный старикъ: почтеніе могил&#1123;.
   Чувство это, д&#1123;йствительно, говорило тогда въ сердц&#1123; Аполлины. Если она и оплакивала друга, который давно не существовалъ для нея, то только потому, что смерть всего прежде оживляетъ воспоминаніе. Когда прошли эти первыя впечатл&#1123;нія, Аполлина должна была вид&#1123;ть въ молодой маркиз&#1123; женщину, которую такъ поздно узнала, и уважать память той, которую прежде любила, сохраняя свято тайну, отъ которой завис&#1123;ло ея доброе имя и величайшее счастіе жизни.
   Герцогиня стала носить трауръ по кузин&#1123;. Герцогъ подражалъ ей и н&#1123;сколько нед&#1123;ль уклонялся отъ отв&#1123;та на вопросы Аполлины о томъ, какимъ образомъ умерла Фелисите. Наконецъ, когда Аполлина успокоилась и обратилась въ прежнимъ привычкамъ жизни, онъ вс&#1123; разсказалъ ей.
   Шевалье де Люссакъ прі&#1123;халъ погостить на м&#1123;сяцъ къ Блеваль; молодая маркиза возобновила съ нимъ свои обыкновенныя прогулки. Разъ утромъ, по несчастной случайности, они приказали запречь въ двуколку слишкомъ пылкую лошадь. Едва усп&#1123;ли они отъ&#1123;хать на четверть льё отъ дома, какъ мундштукъ лопнулъ. Почувствовавши волю, лошадь помчалась вскачь въ л&#1123;съ, по опушк&#1123; котораго шла дорога; легкій экипажъ изломался въ дребезги. Фелисите упала на земь, ушиблась головой и умерла на м&#1123;ст&#1123;; верховой, который &#1123;халъ за ними, усп&#1123;лъ только поднять шевалье, получившаго легкую рану, но навсегда изув&#1123;чившаго себ&#1123; все лицо.
   Эти ужасныя подробности заставили Аполлину заплакать снова отъ н&#1123;жнаго сожал&#1123;нія., и долго еще посл&#1123; разсказа воображеніе рисовало ей страшныя картины, пока не см&#1123;жилъ ихъ сонъ.
   Маркиза отв&#1123;чала на письма къ ней герцога и герцогини и ув&#1123;домила о своемъ отъ&#1123;зд&#1123; въ Парижъ, по д&#1123;ламъ. Герцогъ тоже былъ готовъ &#1123;хать туда по своему обыкновенію, но отложилъ по&#1123;здку до того времени, когда расчитывалъ застать свою племянницу въ Блевал&#1123; и об&#1123;щалъ уговорить мадемоазель де ла Пейроньеръ прі&#1123;хать на н&#1123;сколько дней въ Кроасси.
   Аполлина съ большимъ нетерп&#1123;ніемъ ждала возвращенія своего стараго друга, не только потому, что одиночество теперь очень мало отв&#1123;чало печальному состоянію ея души, но и потому, но над&#1123;ялась узнать что нибудь о молодомъ полковник&#1123;. Со времени несчастнаго происшествія, она всегда, при мысли объ Огюст&#1123;, вс&#1123;мъ сердцемъ разд&#1123;ляла горесть, которую онъ долженъ былъ чувствовать. Погибшая для него такъ печально была мать его сына; его любовь къ ней никогда не остывала; онъ не зналъ объ ея заблужденіяхъ и оплакивалъ теперь безъ всякаго ут&#1123;шенія холодныхъ и пустыхъ людей, окружавшихъ его.
   Представляя себ&#1123; маркиза въ слезахъ о той, которая уже не существовала, Аполлина, очень естественно, припоминала, какою ц&#1123;ною заплачена чистота памяти Фелисите; но никогда не приходила ей мысль обвинять кузину.
   Когда старый герцогъ возвратился въ Кроасси, Аполлина посп&#1123;шила выб&#1123;жать къ нему на встр&#1123;чу, едва заслышала стукъ экипажа.
   -- Что же? вид&#1123;ли ли вы ихъ? спросила она, когда онъ с&#1123;лъ съ нею въ гостинной.
   -- Да, отв&#1123;чалъ герцогъ: -- вид&#1123;лъ вс&#1123;хъ; Викторъ здоровъ совершенно. Но лучше начнемъ сначала, моя милая: вопервыхъ, я засталъ племянницу въ отели Блеваля; она прі&#1123;хала туда наканун&#1123;; ее окружали разные д&#1123;ловые люди, потому что снимали печати.
   -- Печати! сказала герцогиня: -- но разв&#1123; все, что было у кузины, не принадлежитъ Виктору?
   -- Разум&#1123;ется; да для этого именно и должно было сд&#1123;лать опись. Племянникъ мой, будучи, естественно, опекуномъ своего сына....
   -- Маркизъ долженъ быть очень несчастенъ, прервала Аполлина, въ первый разъ, можетъ быть, произносившая имя Огюста не красн&#1123;я.-- Ужасно должно быть разлучаться въ ихъ л&#1123;тахъ и такою страшною смертью!
   -- Они очень мало знали другъ друга, отв&#1123;чалъ герцогъ.
   Говоря это, почтенный старикъ нисколько не желалъ сказать эпиграмму, потому что говорилъ чистую правду.
   -- Впрочемъ, продолжалъ онъ: -- я не вид&#1123;лъ племянника; онъ не можетъ оставить своего полка раньше конца года, потому что у нихъ генеральный смотръ.
   -- Но онъ пишетъ маркиз&#1123;? спросила Аполлина, жадно желая узнать о немъ что нибудь.
   -- Конечно, отв&#1123;чалъ герцогъ: -- племянница получила отъ него письмо; но я, можетъ быть, огорчу васъ, моя милая, если скажу, что по&#1123;здка къ намъ Виктора должна быть отложена до прі&#1123;зда его отца.
   -- Очень естественно, тотчасъ сказала Аполлина.-- Боже сохрани, чтобы мы лишили маркиза его единственнаго теперь ут&#1123;шенія.
   -- Дальше: я вид&#1123;лъ мадемоазель де ла Пейроньеръ; она гораздо печальн&#1123;е, ч&#1123;мъ я могъ ожидать.
   -- Мадемоазель де ла Пейроньеръ всегда очень любила свою сестру, мой другъ; это прекрасное существо.
   -- Н&#1123;сколько сухое, н&#1123;сколько напыщенное, отв&#1123;чалъ герцогъ -- но, должно сказать, въ ней есть душа, и я считаю ее очень заслуживающею уваженія. Я отдалъ ей ваше письмо, которымъ она, кажется, была тронута. Она прі&#1123;детъ сюда черезъ м&#1123;сяцъ и, в&#1123;рно, проведетъ съ нами часть зимы. Теперь, герцогиня, довольны ли вы своимъ посланникомъ? прибавилъ старикъ съ улыбкою.
   -- Ахъ, всегда, всегда я довольна, отв&#1123;чала Аполлина, съ н&#1123;жностью сжимая его руку.-- Конечно, мн&#1123; хот&#1123;лось бы разд&#1123;лять съ вами вс&#1123; эти хлопоты, мой добрый другъ; но для меня невыносима мысль опять вид&#1123;ть Парижъ, опять быть въ этомъ кругу, изъ котораго, благодаря вамъ, я удалилась. Теперь еще больше ч&#1123;мъ когда нибудь дорога для меня жизнь въ Кроасси. Вы не должны на это жаловаться: по крайней м&#1123;р&#1123; зд&#1123;сь я живу для васъ.
   -- Правда, отв&#1123;чалъ герцогъ съ улыбкой: -- что зд&#1123;сь, если только не вздумаю ревновать къ Виктору, я долженъ быть совершенно доволенъ.
   Д&#1123;йствительно, съ каждымъ днемъ больше герцогъ ц&#1123;нилъ, дорожилъ юнымъ другомъ, украшавшимъ его жизнь, и съ каждымъ днемъ привязанность Аполлины къ своему благод&#1123;телю, другу и супругу становилась н&#1123;жн&#1123;е.,
   Мадемоазель де ла Пейроньеръ прі&#1123;хала въ Кроасси и, казалось, ей, нашла сестру для себя въ герцогин&#1123;: такъ Аполлина старалась сд&#1123;лать для нея пріятнымъ пребываніе въ ея дом&#1123;. Присутствіе ея, правда, иногда заставляло герцога сожал&#1123;ть о прелести препровожденія времени наедин&#1123; съ Аполлиною, потому что старая д&#1123;вушка, которую годы не усп&#1123;ли перем&#1123;нить, осталась по прежнему не охотницею до уединенія; но она была умна, образована, хорошо знала св&#1123;тъ, и долгіе зимніе вечера для вс&#1123;хъ проходили безъ скуки.
   Началась зима. Герцогиня, возвращаясь домой изъ отд&#1123;льнаго строенія, куда она ходила пров&#1123;дать больное дитя одного изъ вассаловъ, зам&#1123;тила на двор&#1123; карету, изъ которой были выпряжены лошади, и на которой вид&#1123;нъбылъ гербъ Блевалей. При мысли, что прі&#1123;халъ Викторъ, она съ радостью пустилась б&#1123;жать по ступенямъ крыльца.
   Быстро растворивши двери въ гостиную, раскрасн&#1123;вшись отъ удовольствія, съ шляпкою въ рук&#1123;, и между т&#1123;мъ какъ Викторъ бросился къ ней на шею, она увид&#1123;ла передъ собою маркиза.
   При встр&#1123;ч&#1123; съ т&#1123;мъ, котораго никогда не над&#1123;ялась увид&#1123;ть, удивленіе и смущеніе Аполлины были такъ велики, что на н&#1123;сколько мгновеній она потеряла способность вид&#1123;ть и слышать. Огюстъ подошелъ, почтительно поцаловалъ ея руку, говорилъ съ ней; но слова его производили на нее только впечатл&#1123;ніе какихъ-то пріятныхъ и мягкихъ звуковъ.
   Оправившись н&#1123;сколько, она собралась съ силами отв&#1123;чать на то, въ чемъ ничего не поняла.
   -- Добро пожаловать, также какъ и этому милому ребенку, сказала она самымъ дружескимъ и прив&#1123;тливымъ голосомъ.
   Чувствуя, что ноги едва служатъ ей, она с&#1123;ла и взяла Виктора къ себ&#1123; на кол&#1123;ни. Мадемоазель де ла Пейроньеръ, герцогъ и его племянникъ пододвинули себ&#1123; креслы и ус&#1123;лись бес&#1123;довать.
   Какъ ни была, по видимому, исключительно занята ребенкомъ Аполлина, однакожъ усп&#1123;ла зам&#1123;тить, что во взорахъ, которые Огюстъ обращалъ на нее, не только не выражалось презр&#1123;ніе, или холодность, но были зам&#1123;тны даже почтеніе и пріязнь. Напрасно старалась она объяснить себ&#1123; такую счастливую перем&#1123;ну. Наконецъ ей привно на мысль, что маркизъ за ея нын&#1123;шнее поведеніе прощаетъ прежнія заблужденія, и это такъ на нее под&#1123;йствовало, что для нея потеряла всякую прелесть та дружба, которой утрата прежде стоила такихъ горькихъ слезъ.
   Этотъ день назначенъ былъ, чтобы показать мадемоазель де ла Пейроньеръ школы, учрежденныя герцогинею въ Кроасси, и маркизъ просилъ позволенія быть участникомъ въ этомъ осмотр&#1123;.
   Былъ декабрь, но время стояло прекрасное, солнце сверкало, согр&#1123;вая сырую землю и обнаженныя деревья. Вс&#1123; пошли п&#1123;шкомъ въ деревню черезъ паркъ. Разум&#1123;ется, герцогъ подалъ руку мадемоазель де ла Пейроньеръ, а Огюстъ долженъ былъ подать свою герцогин&#1123;, которая всячески старалась успокоиться, чтобы быть въ состояніи поддерживать незначащій разговоръ
   Когда вс&#1123; они вышли, маркизъ пошелъ такъ скоро, что герцогъ и его дама отстали на довольно большое разстояніе и никакъ не могли слышать разговора его съ Аполлиною. Прижавши къ своему сердцу ея дрожащую руку, онъ сказалъ:
   -- На кол&#1123;няхъ долженъ бы я умолять о прощеніи ту, которую долженъ бы считать невинною и чистою даже въ ту минуту, когда, она сама обвиняла себя, въ шкатулк&#1123; маркизы я нашелъ вс&#1123; письма къ ней отъ шевалье де Люссака.
   Услышавши это, Аполлина подняла глаза къ небу и почувствовала, будто снова родилась къ жизни.
   -- Ахъ! продолжалъ Огюстъ?-- какъ вамъ выразить, какая радость, какое счастье овлад&#1123;ли моею душою, когда мн&#1123; открыли вашъ великодушный обманъ! когда я уб&#1123;дился, что этотъ челов&#1123;къ, котораго я готовъ бы уничтожить, когда б&#1123;жалъ отъ васъ, былъ нич&#1123;мъ для васъ! Ч&#1123;мъ больше читалъ я эти письма, т&#1123;мъ больше чувствовалъ необходимость броситься къ ногамъ вашимъ, вымолить себ&#1123; прощеніе.
   -- Сожгли ли вы эти письма? спросила Аполлина.
   -- Тотчасъ же.
   -- И вы прощаете б&#1123;дной женщин&#1123;, которой уже н&#1123;тъ на св&#1123;т&#1123;?
   -- Я вс&#1123;мъ прощаю! отв&#1123;чалъ маркизъ голосомъ, дрожащихъ отъ счастія: -- даже Люссаку, который столько заставлялъ меня страдать; даже его увид&#1123;лъ бы я безъ неудовольствія.
   -- Такъ и должно, такъ и должно, сказала герцогиня: -- изъ милосердія, изъ уваженія къ памяти матери Виктора. Я сама обо всемъ молчала даже предъ т&#1123;мъ, передъ поторымъ ничего не должна скрывать. Вашъ дядя ничего не знаетъ объ этомъ.
   Если бы опытный наблюдатель былъ свид&#1123;телемъ этого разговора, онъ легко бы понялъ, что молодые собес&#1123;дники, которые, казалось, такъ хорошо понимали другъ друга, вовсе не понимали одинъ другого. Въ поведеніи своей жены Огюстъ вид&#1123;лъ небольше какъ обращикъ поведенія большей части св&#1123;тскихъ женщинъ того времени. Герцогиня вид&#1123;ла въ немъ соблазнъ, который запрещаетъ религія, наказываетъ законъ: но великодушіе Аполлины и равнодушіе маркиза вели къ одной ц&#1123;ли.
   -- Одинъ взглядъ! одинъ взглядъ, кузина, который бы сказалъ мн&#1123;, что вы больше не сердитесь на меня, говорилъ Огюстъ: -- ахъ! я былъ такъ несчастенъ съ того дня, какъ оставилъ васъ!
   Аполлина обратила на него свои большіе голубые глаза, въ которыхъ св&#1123;тилась такая истинная и чистая н&#1123;жность, что Огюсту хот&#1123;лось упасть передъ нею на кол&#1123;ни.
   -- Я -- тоже была очень несчастна, сказала она: -- мн&#1123; ужасно было жить съ вашимъ презр&#1123;ніемъ; но я винила судьбу и никогда не винила васъ. Теперь, кажется, мн&#1123; нечего больше желать.
   Кроткое волненье герцогини при этихъ словахъ давало ея голосу такое выраженіе, которое взволновываетъ самыя холодныя сердца.
   -- Мы соединимся теперь, продолжала она.-- чтобы украсить жизнь того, котораго оба вы должны считать вторымъ отцомъ. До этого времени, вы едва знали вашего дядю, вы не можете представить, какую любовь внушаетъ онъ, какое почтеніе...
   -- Не идите же такъ скоро, кричалъ герцогъ,-- мадемоазель де ла Пейроньеръ не можетъ посп&#1123;вать за вами.
   Герцогиня остановилась.
   -- Ахъ! сказалъ Огюстъ: -- этотъ разговоръ, однакожъ, очень отраденъ.
   -- Мы все сказали другъ другу, отв&#1123;чала Аполлина съ яснымъ взглядомъ.
   Маркизъ не такъ думалъ, но долженъ былъ уступить желанью герцогини, которая пошла къ отставшимъ своимъ друзьямъ съ улыбкою на устахъ и съ счастіемъ въ душ&#1123;.
   Огюстъ очень сожал&#1123;лъ о томъ, что разговоръ ихъ былъ прерванъ, т&#1123;мъ бол&#1123;е, что возобновить его онъ не им&#1123;лъ случая во все время пребыванія своего въ Кроасси: Аполлина никогда не была одна. Погода настала дурная, прогулки прекратились, герцогъ тоже не выходилъ и проводилъ часть утра у своей жены, а когда возвращался къ себ&#1123;, его зам&#1123;нялъ Викторъ съ своею нянею; посл&#1123; собирались къ об&#1123;ду и расходились уже только на ночь.
   Казалось, что жизнь въ Кроасси зимою и въ такомъ немногочисленномъ обществ&#1123; не должна бы доставлять никакого удовольствія челов&#1123;ку, отличавшемуся предъ вс&#1123;ми любезностью въ Версаля и въ Шуази; однакожъ, маркизъ проводилъ тамъ время такъ пріятно, что почти приходилъ въ отчаяніе оттого, что не могъ оставаться бол&#1123;е нед&#1123;ли.
   Каждый день самая пріязненная короткость установлялась между нимъ и Аполлиною; самъ герцогъ стадъ питать къ нему дружбу перем&#1123;нивъ насм&#1123;шливый тонъ, часто говорилъ съ нимъ по пріятельски. Иногда даже н&#1123;сколькими отеческими словами онъ приводилъ его въ смущеніе, совершенно неожиданно для Огюста, указывая ему такіе промахи, къ которымъ онъ не считалъ себя способнымъ. Будучи свид&#1123;телемъ заботливости и н&#1123;жности Аполлины къ своему супругу, маркизъ спрашивалъ самого себя, не было ли бы непростительно ему нарушить счастье челов&#1123;ка, который обходился съ нимъ какъ съ сыномъ, сд&#1123;лалъ своимъ насл&#1123;дникомъ, -- смутить покой этой молодой женщины, которая, быть можетъ, любила его (Огюстъ теперь не могъ бы жить безъ этой надежды), но въ невинности души своей вид&#1123;ла въ немъ только своего брата.
   Челов&#1123;къ неизб&#1123;жно подчиняется нравственной атмосфер&#1123;, которая его окружаетъ, и потому подобныя мысли, почерпнутыя, безъ сомн&#1123;нія, не въ томъ св&#1123;т&#1123;, гд&#1123; Огюстъ жилъ до сихъ поръ, часто занимали умъ его, такъ что онъ былъ очень доволенъ подъ конецъ т&#1123;мъ, что промолчалъ и не нашелъ даже случая прервать это молчаніе, -- т&#1123;мъ больше, что слишкомъ былъ ув&#1123;ренъ въ безсиліи своемъ устоять противъ могущественнаго влеченія, если бы случилось ему быть наедин&#1123; съ Аполлиною.
   Наканун&#1123; его отъ&#1123;зда, вс&#1123; жители Кроасси и гости сид&#1123;ли вокругъ пылавшаго камина.
   -- Какія же нам&#1123;ренія им&#1123;ете вы на новый годъ, племянникъ? спросилъ герцогъ.
   -- Въ март&#1123;, дядюшка, я возвращусь въ свой полкъ, который назначенъ въ Валансьенъ, а будущую зиму прі&#1123;ду провести въ Париж&#1123;.
   -- Такъ вы опять пришлете къ намъ Виктора? сказала герцогиня....
   -- Она ничего и не подозр&#1123;ваетъ, сказалъ герцогъ см&#1123;ясь: -- она все ув&#1123;рена, что Кроасси земной рай; но, милая моя, какже можно, чтобы молодой челов&#1123;къ, пользующійся такимъ всеобщимъ вниманіемъ, какъ маркизъ де Блеваль. находилъ зд&#1123;сь удовольствіе? Я думаю, онъ не могъ дождаться конца этой нед&#1123;ли.
   -- О, Боже мой! сказалъ Огюстъ, котораго глаза выражали все, чего онъ не могъ выговорить.
   -- Я думаю, продолжала Аполлина: -- что маркизу де Блевалю не скучно съ т&#1123;ми, которые его любятъ.
   -- Я долженъ благодарить васъ, кузина....
   -- А племянникъ, прошу васъ, сказалъ старикъ: -- не называть герцогиню кузиною; все напоминающее мн&#1123;, что Аполлина жена моя, видите ли, слишкомъ для меня пріятно. Зовите ее тетушкой. Я над&#1123;юсь, Огюстъ, прибавилъ онъ съ н&#1123;жностью: -- что это вамъ нисколько не пом&#1123;шаетъ любить ее и покровительствовать ей. на св&#1123;т&#1123;, пока вы оба будете жить.
   Маркизъ отв&#1123;чалъ дяд&#1123; только искреннимъ пожатіемъ руки.
   Какъ былъ бы я низокъ въ собственныхъ глазахъ -- думалъ маркизъ -- если бы сталъ обманывать этого превосходнаго челов&#1123;ка. Впрочемъ, презабавно, что я не могу говорить о любви съ единственною женщиною, которую полюбилъ.
   

ЗАКЛЮЧЕНІЕ.

   Благодаря своему доброму сердцу, не испорченному жизнью куртизановъ, Огюстъ избавился отъ угрызеній сов&#1123;сти, которыя пришлось бы ему испытать, если бы онъ нарушилъ спокойствіе посл&#1123;днихъ дней своего благод&#1123;теля: скоро посл&#1123; отъ&#1123;зда маркиза изъ Кроасси, утромъ, герцогъ найденъ былъ мертвымъ въ постели: онъ былъ убитъ апоплексическимъ ударомъ.
   Въ сильномъ огорченіи отъ потери добраго друга, Аполлина согласилась на уб&#1123;жденія мадемоазель де ла Пейроньеръ, которая, видя, что пребываніе въ Кроасси только увеличиваетъ печаль несчастной ея подруги, старалась перевезти ее въ Сенъ-Шомонъ. Герцогиня провела ц&#1123;лый годъ своего вдовства въ этомъ монастыр&#1123;, оплакивая потерю неоц&#1123;неннаго друга, молясь за него со всею надеждою, что лучшій изъ людей будетъ милостиво принятъ на небесахъ.
   Наконецъ насталъ день, въ который новый герцогъ де Кроасси могъ упасть къ ногамъ той, которую такъ долго обожалъ въ молчаніи, и только въ этотъ день Аполлина узнала, что ея дружба къ Огюсту была любовью.
   Герцогиня приносила съ собою пятьдесятъ тысячъ ливровъ дохода и превосходную землю, которое мня носилъ Огюстъ, а потому маркиза не нашла никакихъ препятствій къ этому браку и даже посп&#1123;шила написать въ Римъ, чтобы испросить разр&#1123;шеніе папы.
   Мадемоазель де ла Пейроньеръ всегда думала, что герцогъ, им&#1123;я всего двадцать-девять л&#1123;тъ, непрем&#1123;нно женится въ другой разъ, и очень радовалась, что Аполлина, а не другая женщина, стала матерью Виктора; но какъ л&#1123;та слишкомъ сильно вкоренили въ ней первыя понятія о значеніи и важности происхожденія, то она очень мало заботилась о томъ, играетъ ли сердце какую нибудь роль въ этомъ брак&#1123;.
   -- Вы не могли сд&#1123;лать лучшей партіи. говорила она своей молодой подруг&#1123;: -- потому что черезъ нее не оставляете одного изъ прекрасн&#1123;йшихъ именъ Франціи и все-таки остаетесь герцогинею.

Конецъ

<Перевод А. И. Кронеберга>

"Современникъ", NoNo 1--5, 1850

   
   
   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

самоучитель испанского языка для начинающих
Рейтинг@Mail.ru