Английская_литература
Путешествие по Нигеру, на пароходах "Куорра" и "Албурка", с 1832-го по 1835 год

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Статья изъ Edinburgh Review (Январь, 1838 г.). Отчетъ о послѣднемъ путешествіи въ западную Африку, описаніе издано Макъ-Грегоромъ Лордомъ и P. А. К. Ольдфильдомъ, уцѣлѣвіними изъ всѣхъ начальниковъ сей экспедиціи (Narrative of an Expedition into the inferior of Africa, by the river Niger, in the Steam-Vessels Quorra and Alburkah, in 1832, 1833, and 1834, by Mac-Gregor Laird U. А. K. Oldfield, surviving Officers of the Expedition, Лондонъ, 1837 r. 2 t. in 8). Ред. С. О. и C. А.
    Текст издания: журнал "Сынъ отечества и Сѣверный архив", т. 3, 1838.

   

ПУТЕШЕСТВІЕ ПО НИГЕРУ,
НА ПАРОХОДАХЪ КУОРРА И АЛБУРКА, СЪ 1832-ГО ПО 1835 ГОДЪ*.

   * Статья изъ Edinburgh Review (Январь, 1858 г.). Здѣсь увидятъ читатели подробный отчетъ о послѣднемъ путешествіи въ западную Африку, описаніе котораго издано въ концѣ прошлаго года Макъ-Грегоромъ Лордомъ и P. А. К. Ольдфильдомъ, уцѣлѣвіними изъ всѣхъ начальниковъ сей экспедиціи (Narrative of an Expedition into the inferior of Africa, by the river Niger, in the Steam-Vessels Quorra and Alburkah, in 1832, 1853, and 1854, by Mac-Gregor Laird U. А. K. Oldfield, surviving Officers of the Expedition, Лондонъ, 1837 r. 2 t. in 8). Ред. С. О. и C. А.
   
   Достойно замѣчанія, что часть свѣта, заключающая въ себѣ наибольшее количество памятниковъ образованности человѣческихъ обществъ самой отдаленной древности, продолжаетъ и теперь вызывать любопытство человѣка, почти удовлетворенное изысканіями въ остальныхъ частяхъ Земнаго Шара. Въ Африкѣ есть надписи, свидѣтельствующія торжество Египетскихъ Фараоновъ за четыре тысячи лѣтъ, надъ Эѳіопскими племенами, обитавшими далеко на югѣ отъ нихъ, при соединеніи Бѣлой и Синей рѣкъ. Въ нынѣшнее время, можетъ быть, мы имѣемъ объ Эѳіопскихъ племенахъ болѣе свѣдѣній, нежели Фараоны Египетскіе, но все еще какъ темны, неопредѣленны, неподвижны и загадочны познанія наши объ Африкѣ, если сравнить ихъ съ тѣми, до которыхъ умъ человѣческій добрался въ остальныхъ частяхъ Земнаго Шара. Не болѣе трехъ съ половиною столѣтій прошло со времени открытія Новаго Свѣта. Спустя пятьдесятъ лѣтъ послѣ этой великой въ исторіи человѣчества эпохи, неизмѣримый материкъ Америки былъ уже обойденъ мореплавателями со всѣхъ сторонъ; берега его были описаны съ такою точностью, до какой только возможно было достигнуть, при тогдашнемъ несовершенствѣ геодезическихъ средствъ и необработанности наукъ. Вездѣ завелись Европейскія колоніи, засѣвая сѣмена просвѣщенія, такъ, что дѣйствительно Новый Свѣтъ возсталъ изъ хаоса, въ который было погружено все это пространство. Какъ различна отъ этого участь Африки! Страна свѣта, бывшая просвѣщенною за пять тысячъ лѣтъ, забыта остальнымъ міромъ, и даже теперь свѣдѣнія объ ней весьма ограничены.
   Очевидная причина незнанія Африканскаго материка есть самая природа страны, представляющая, въ мѣстахъ, наиболѣе возбуждающихъ любознательность Европейцевъ, препятствія, хотя не непреодолимыя, но все таки достаточныя для того, чтобы истощить обыкновенныя средства путешественниковъ, и отвратить отъ трудовъ, на которые рѣшается человѣческое любопытство.-- Неизмѣримая песчаная пустыня, расширяющаяся на разстояніе отъ шести сотъ до тысячи географическихъ миль, лежитъ отъ Атлантическаго Океана до Чермнаго Моря; горючіе пески перерѣзываетъ здѣсь только узкая Нильская долина. Переходъ такого огромнаго пространства, покрытаго гибельными песками, не представляющими ни убѣжища, ни пищи, ни воды, чрезвычайно затруднителенъ, даже въ нынѣшнее время; но встарину, прежде нежели порода верблюдовъ расплодилась на западъ такъ далеко, какъ нынѣ, эти ужасныя степи были почти непроходимы. Нынѣшніе географы, въ оправданіе своихъ недостаточныхъ свѣдѣній объ Африкѣ, приводятъ, между другихъ причинъ, и самое варварство жителей; но такое оправданіе не заслуживаетъ быть уваженнымъ. Дѣло въ томъ, что туземцы, которыхъ выставляютъ столь опасными при географическихъ изслѣдованіяхъ, съ давнихъ временъ были главнымъ товаромъ просвѣщенныхъ націй, имѣвшихъ случай съ ними сближаться. Тѣ же физическія преграды, которыя останавливали чужестранцевъ, пытавшихся проникнуть во внутренность Африканскаго материка, осудили на варварство и природныхъ жителей, лишивъ ихъ возможности имѣть сношеніе съ подобными себѣ существами. Отъ того общественность черныхъ жителей Африки оставалась въ закоснѣніи; мѣстность ихъ ограничивалась только жаркимъ поясомъ, гдѣ могущественное вліяніе природы не могло быть останавливаемо слабыми трудами безсильнаго искуства.
   Не должно думать, чтобы Древніе имѣли какое нибудь понятіе о странѣ, находящейся къ югу отъ Сагары, или Великой Степи. Геродотъ ясно говоритъ, что Либія простирается на югъ неизмѣримыми степями. Назамоны, кочуя на западъ, прошли черезъ эту пустыню и добрались до рѣки, очевидно Нигера, или Нигира, послѣдующихъ писателей. Страбонъ, Плиній, и ихъ послѣдователи, сказываютъ, что нигритяне, получившіе свое названіе отъ этой рѣки, были расположены между Гараматомъ и Гетуліею, т. е. между Феццаномъ и Марокко. Наконецъ, Птоломей весьма ясно относитъ истокъ Нигера къ Атласовому хребту, соединяя, по соображеніямъ, свойственнымъ первобытной систематической географіи, всѣ рѣки вытекающія изъ южной стороны этого хребта, въ одинъ большой нотокъ. На берегахъ этой-то рѣки, полагаетъ онъ Nigira Metropolis, которымъ новѣйшіе географы согласились почитать Тимбукту. Они, между прочимъ, допускаютъ, что Птоломей можетъ быть и забылъ о Великой Степи: странно видѣть подобную критику отъ людей, которые слѣпо вѣрятъ между тѣмъ точности опредѣленныхъ Птоломеемъ широтъ и долготъ, въ тѣхъ случаяхъ, когда посредствомъ ихъ можно доказать свои собственныя предположенія и догадки!
   Сочиненія Греческихъ и Римскихъ географовъ были странно перетолковываемы, когда болѣе новѣйшіе писатели приводили ихъ въ доказательство своихъ мнѣніи на счетъ Африки и Нигера. Если бы мѣсто и планъ нашей статьи дозволяли подобное отступленіе, мы представили бы читателю собственныя слова древнихъ писателей, доказывающія, что они полагали Нигеръ на сѣверной сторонѣ Великой Степи. Мы удовольствуемся приведеніемъ только двухъ мѣстъ. Плиній, въ котораго глубоко вѣруютъ всѣ, полагающіе Нигиръ Древнихъ на южной сторонѣ Сагары, или Великой Степи, разсказываетъ (полагаясь на авторитетъ короля Юбы), что Нигиръ уходитъ въ пески, и потомъ выходить изъ нихъ опять рѣкою, называемою Ниломъ. Вотъ въ какихъ выраженіяхъ начинается это извѣстіе: "Нилъ," говорить Плиній, "вытекаегъ изъ Нижней Мавританіи, недалеко отъ моря." Этотъ же писатель довольствуется тѣмъ, что приводить Гомера, въ доказательство, что за Великою Степью обитали Эѳіопы, или Черные. Страбонъ выражается такъ: "Племена, обитающія въ Либіи (т. е. въ степи), весьма мало извѣстны; они рѣдко посѣщаются шюстранцами, а малое число приходящихъ къ намъ тамошнихъ туземцевъ доставляютъ весьма недостаточныя и часто невѣрныя свѣдѣнія. Вотъ вся сумма собранныхъ отъ нихъ извѣстій: самый отдаленный къ югу народъ называютъ они Эѳіопами (или Черными); ниже этихъ, т. е. ближе къ сѣверу, самыя замѣчательныя племена суть Гараманты, Фарузи и Нигритяне, а еще ближе къ сѣверу обитаетъ племя Гетули." Наша выписка очевидно показываетъ различіе между Ниграціей, или страною Нигера, и между землями Эѳіоповъ, или Черныхъ, расположенныхъ далѣе на югъ.
   Въ седьмомъ вѣкѣ, Арабы являются первыми дѣйствующими лицами на сценѣ Африканской географіи. Одушевленные религіознымъ фанатисмомъ, они завоевали Египетъ, и оттуда побѣды ихъ быстро распространились на югъ и западъ. Рожденные и вскормленные въ степи, привыкшіе съ малолѣтства къ лишеніямъ, и знакомые по опыту съ потребностями кочевой жизни, они легко направились по безслѣднымъ песчанымъ пустынямъ, столь страшнымъ для жителей Греціи и Италіи. Арабы въ краткое время проникли до Беръ-эсъ-Судана, т. е. до страны Негровъ, или Черныхъ; мы и теперь считаемъ, что открытіемъ сихъ странъ наука обязана собственно имъ. Даже въ нынѣшнее время, послѣ необычайныхъ усилій разсѣять мракъ, покрывающій центральную Африку, послѣ потери нѣсколькихъ людей, погибшихъ для распространенія тамъ свѣдѣній даже нынѣ, многія темныя мѣста наполняются единственно изъ того, что намъ передали Арабскіе писатели.
   Имѣя верблюдовъ, и привыкши съ самого рожденія къ кочевой жизни, Арабы могли бы лучше всѣхъ пройти и описать всѣ сіи, почти непроходимыя для Европейца степи, но, къ сожалѣнію, писатели Аравійскіе имѣютъ мало достоинствъ. Часто они сухи и темны, и проходятъ въ нѣсколькихъ словахъ предметы величайшей занимательности. Между прочими ихъ недостатками, мы остановимся только на одномъ: они рабски слѣдовали Птоломею, и подражали ему, тогда, какъ сами они имѣли случаи и возможность исправить его погрѣшности. Кромѣ того, они часто приводили его мнѣнія, не показывая между тѣмъ источника, изъ котораго ихъ почерпнули. Такимъ образомъ, полагавшіеся на нихъ, какъ на очевидцевъ, оставались въ заблужденіи, ибо не рѣдко Арабскіе писатели были только повторителями сказаннаго прежде нихъ. Въ числѣ названій, заимствованныхъ отъ Птоломея, видимъ мы у Арабовъ, между прочимъ, и Нигиръ. Такъ называли они всѣ большія рѣки, попадавшіяся имъ въ Нигриціи. Въ семъ случаѣ, по своему невѣжеству, они предполагали, что всѣ большія рѣки центральной Африки, о которыхъ они получили понятіе, но устья и истоки которыхъ были имъ неизвѣстны, что всѣ эти рѣки соединялись въ одинъ обширный потокъ, протекавшій отъ Сенегала до Египетскаго Нила, и называвшійся Нигеромъ.
   Пока географія центральной Африки была покрыта неизвѣстностью, заблужденія слишкомъ ревностнаго любопытства людей, отыскивавшихъ Нигеръ, и не находившихъ его, были еще извинительны. Дурно понятые авторитеты древнихъ писателей, и чудесность самой рѣки, соединявшей, какъ полагали, воды западной Африки съ Ниломъ, одного этого было достаточно, чтобы располагать къ легковѣрію. Но теперь мракъ разсѣянъ. Мы знаемъ, что большая рѣка Нигриціи, Куорра (Quorra), не уходить въ пески, не соединяется съ Египстскимъ Ниломъ, и не имѣетъ ни малѣйшаго сходства съ Мавританскою рѣкою, о которой упоминаютъ древніе писатели. Теперь мы не можемъ удержаться отъ улыбки, когда видимъ на первомъ листѣ описанія послѣдняго и новѣйшаго путешествія по рѣкѣ, впадающей въ Бенинскій заливъ, слѣдующее заглавіе: -- "Экспедиція во внутрь Африки по рѣкѣ Нигеру" (an expedition into the interior of Africa by the river Niger).
   Сомнѣніе на счетъ точности свѣдѣній Древнихъ о центральной Африкѣ, было также въ числѣ причинъ, побудившихъ новѣйшихъ географовъ пускаться на открытія въ сію часть свѣта. По тому то, равно какъ и для предупрежденія читателя отъ превратнаго принятія названія рѣки Нигера, изложили мы предъидущія замѣчанія. Теперь сдѣлаемъ краткій обзоръ главныхъ новѣйшихъ открытій въ Африкѣ, и ими перейдемъ къ экспедиціи г. Лерда.
   Открытія Португальцевъ вдоль Гвинейскаго берега, въ пятнадцатомъ столѣтіи, естественно направляли вниманіе географовъ на внутренность неизвѣстнаго материка, и потому они ревностно старались собирать возможныя объ немъ свѣдѣнія. Нѣкоторые искатели приключеній проникли на значительное разстояніе вверхъ, и одинъ Португалецъ, по имени Фернандесъ, шелъ почти тѣмъ же путемъ, по которому въ послѣдствіи направилъ свои изысканія Мунго Паркъ. При обыкновенныхъ обстоятельствахъ, открытія, сдѣланныя на берегахъ, омываемыхъ океаномъ, повели бы изслѣдователей и во внутрь Африки, такъ, что въ непродолжительномъ времени материкъ былъ бы весь описанъ. Но ходъ происшествій внезапно увлекъ любопытство Европейскаго міра совершенно въ другую сторону. Открытіе пути въ Индію мимо Мыса Доброй Надежды, и вскорѣ потомъ открытіе Америки, совершенно овладѣли умами Европейцевъ, до такой степени, что всѣ открытія меньшей важности, или даже меньшей занимательности, были упущены изъ виду, и совершенно помрачены великостью и блистательностью новыхъ открытій въ другихъ мѣстахъ. Всѣ взоры, страсти и ожиданія устремились на Индію -- сперва Восточную, потомъ на Западную, и любопытство длилось съ неохлаждавшимся энтузіасмомъ. Всеобщая горячка, которой нѣтъ другаго примѣра въ исторіи, быстро распространила добровольную колонизацію по всему пространству новооткрытыхъ земель, тогда, какъ небольшіе только гарнизоны, необходимые для удержанія Португальскихъ владѣній по берегамъ Африки, набирались съ большими издержками. По второстепенный характеръ Африканскихъ колоній былъ совершенно утвержденъ, когда важность ихъ начала заключаться только въ невольникахъ, поставляемыхъ оттуда въ плантаціи новоустроенныхъ колоній запада. По мѣрѣ распространенія безчеловѣчной торговли Неграми, Африканскія колоніи Португальцевъ совершенно теряли уваженіе и привязанность туземцевъ. Тщательно посѣвая раздоръ, и ослабляя, и безъ того уже слабыя узы Африканской общественности, Португальцы возвратили ихъ сами въ состояніе совершеннаго варварства, изъ котораго они только что начинали выходить. Такимъ образомъ, бѣлые, разливая вокругъ себя нравственный ядъ, изсушили источники своихъ собственныхъ богатствъ.
   Не будемъ долго останавливаться на сравненіи Португальскихъ колоніи въ Африкѣ и въ Новомъ Свѣтѣ, куда бросились всего больше искатели приключеній. Роскошь даровъ природы на Африканскомъ берегу, подъ экваторомъ, едва ли уступаетъ Америкѣ. Въ Софэлѣ (Sofaln), на берегахъ Замбези (Zambesi), и въ нѣкоторыхъ частяхъ Анголы (Angola), почва земли неистощимо плодородна. Страна за Софалой всегда славилась своимъ золотомъ, этимъ великимъ двигателемъ человѣческихъ страстей; одномъ словомъ, изъ описаній первыхъ путешественниковъ, посѣщавшихъ всѣ сіи страны, мы видимъ, что восторгъ ихъ при видѣ роскоши природы въ странахъ Африки, между тропиками заключающихся, былъ ни сколько не менѣе того, которымъ дышатъ первыя описанія Южной Америки. Почему же столько тысячъ людей кинулись на берега Новаго Свѣта, забывъ совершенно объ Африкѣ? Главною причиной, безъ сомнѣнія, было то, что всеобщій энтузіасмъ, направляясь изъ одного отдаленнѣйшаго конца Земнаго Шара въ другой, не хотѣлъ останавливаться на предметахъ, бывшихъ болѣе подъ рукою. Въ то время, когда каждый искатель приключеній думалъ только о завоеваніи цѣлыхъ царствъ, не помышляя нисколько о требующихъ труда и занятія плантаціяхъ, въ то время, частныя усилія не могли ничего сдѣлать; всякое движеніе слѣдовало по направленію, взятому народною предпріимчивостью. Если бы берега Африки остановили на себѣ пылкое вниманіе, и привлекали къ себѣ ежегодно шайки горячихъ головъ, предводительствуемыхъ выкидышами угасающаго рыцарства, безъ сомнѣнія, не нашлось бы ни физическихъ, ни моральныхъ преградъ, достаточно сильныхъ остановить такой бурный потокъ. Тогда, въ продолженіе тридцати, или сорока лѣтъ, духъ предпріимчивости, направившій Испанцевъ черезъ Анды, и одушевлявшій Франциска Ореллана въ путешествіи по Амазонской рѣкѣ, тотъ же духъ направилъ бы открывателей и вовнутрь Африки, и все огромное, неизвѣстное намъ пространство внутренности Африканскаго материка, было бы давно уже описано.
   Но время энтузіасма прошло, и намъ теперь кажется даже непонятнымъ это упорство, съ какимъ люди рѣшались переносить ядовитый воздухъ равнинъ Вера-Круса, или жить въ безконечныхъ Парагвайскихъ лѣсахъ. Между тѣмъ, центральная Африка все еще остается неизвѣстною, а мы, забывая на что человѣкъ прежде рѣшался, что онъ былъ въ состояніи прежде сдѣлать, и что сдѣлалъ, мы, недвижимы ни какою особенною страстью, заключаемъ, что дальнѣйшія открытія въ этой части свѣта невозможны и безполезны.
   Случай, внѣшнія обстоятельства и особенности Африканской природы, отвратили отъ этого материка духъ Европейской предпріимчивости шестнадцатаго вѣка. Нѣкоторыя причины особенно уменьшили общее любопытство. Между ими нельзя пропустить безъ вниманія слѣпаго вѣрованія въ авторитетъ древнихъ. Когда Португальцы проникли въ самую отдаленную часть Абиссиніи, они не могли не замѣтить, что еще далеко не добрались до описанныхъ Птоломеемъ источниковъ Нила. На восточномъ берегу Африки разсказывали имъ объ огромномъ, находящемся во внутренности материка озерѣ, изъ котораго вытекаетъ множество рѣкъ; на западномъ берегу слышали они подтвержденіе этого же показанія. Немудрено, если они должны были заключить, что озеро, о которомъ говорили имъ съ такою увѣренностью на обѣихъ оконечностяхъ материка, было восточнымъ источникомъ Нила, упоминаемымъ у Птоломея. Въ слѣдствіе сего, они ни сколько не задумались соединить свои открытія по берегамъ съ географическими опредѣленіями Птоломея о центральной Африкѣ. Такимъ образомъ составилась въ шестнадцатомъ столѣтіи первая географическая карта Африки, совершенно полная, гдѣ главныя ея невѣрности считались неопровержимыми истинами. Всѣ рѣки, протекающія по материку, выходятъ изъ одного общаго источника, озера Замбре (такъ назвали внутреннее море). Абиссинія, Мономотапа и Конго составили одно большое царство, и ни одинъ пробѣлъ, который могъ-бы остановить на себѣ любопытство, не оставался на картѣ незанятымъ.
   Іезуитскіе миссіонеры въ Абиссиніи, изъ которыхъ многіе были люди съ свѣдѣніями, имѣли также мало понятія объ огромномъ пространствѣ неизвѣстныхъ Африканскихъ земель. Со всевозможною важностью, они утверждали, что соль, вывозимая отъ западной границы Абиссиніи, доставляется въ Тимбукту и страну Ялоффовъ.
   Въ срединѣ семнадцатаго столѣтія, одинъ изъ миссіонеровъ въ Конго (патеръ Бонавентура Алсссано), рѣшился путешествовать изъ Конго въ Абиссинію, черезъ внутренность Африки; онъ умеръ отъ лихорадки, только что получивъ позволеніе изъ Рима. Вотъ еще рѣзкій примѣръ ложныхъ понятій того вѣка на счетъ центральной Африки -- это отрывокъ изъ письма Англійскаго Короля Іакова I къ Абиссинскому царю. Манускриптъ этотъ находится въ Британскомъ Музеумѣ, между собранными Сиръ Робертомъ Коттономъ рукописями; по слогу и духу письма можно, кажется безошибочно, сказать, что оно было диктовано самимъ ученымъ монархомъ. Главное желаніе Англійскаго Короля состояло, кажется, въ томъ, чтобы рекомендовать царю какого-то Роберта Джуніуса (Robert Junius), вѣроятно, того самаго, который, въ началѣ семнадцатаго столѣтіи, жилъ на островѣ Формозѣ, и старался, какъ говорили Іезуиты, передать свою ересь туземцамъ. Онъ быль одинъ изъ первыхъ и самыхъ счастливыхъ протестантскихъ миссіонеровъ на Востокѣ -- обстоятельство, достаточное для пріобрѣтенія благосклонности Іакова І-го. Вѣроятно, что послѣ возвращенія Джуніуса съ Формозы, набожный Король вздумалъ отправить его для богоугодной цѣли въ Абиссинію. Письмо начинается напыщеннымъ объявленіемъ, что какое-то тайное побужденіе заставляетъ короля отправить посла къ его Абиссинскому величеству, отъ границъ Океана къ истокамъ Нила, изъ хладнаго Сѣвера на отдаленный Югъ, изъ Британіи въ Эѳіопію, и проч. и проч. Послѣ длиннаго вступленія, наполненнаго высокопарными привѣтствіями, Король приступаетъ наконецъ къ настоящей цѣли, и проситъ, чтобъ его подданнымъ было дозволено посѣщать всѣ области Абиссинскаго царства, селиться въ нихъ, торговать и заниматься законными промыслами. Послѣ путешествій въ Турцію, Персію, Китай и обѣ Индіи, установивъ между Востокомъ и Западомъ торговыя сообщенія, Его Британское Величество желаетъ, чтобы подданные его соединили коммерческими сношеніями и Сѣверъ съ Югомъ. Потомъ, Король проситъ Его Абиссинское Величество не оставить увѣдомленіемъ, какіе именно товары нужнѣе всего подвластнымъ ему народамъ; онъ предлагаетъ ему сабли, ружья, пушки, сукна лучшей доброты, и разныя тому подобныя вещи. Болѣе же всего желаетъ онъ, чтобы Роберту Джуніусу было дозволено осмотрѣть знаменитую библіотеку на горѣ Амгарѣ, и составить каталогъ всѣхъ находящихся тамъ книгъ и рукописей, и въ особенности твореній святыхъ отцовъ Христіанской Церкви (объ этой баснословной библіотекѣ говорили, что она состояла изъ книгъ и рукописей, спасенныхъ изъ Іерусалима, Александріи, Константинополя и Антіохіи). Но вотъ самое характеристическое мѣсто изъ всего письма: "Поелику наши подданные не могутъ торговать съ вашими берегами, но причинѣ трудности пути, большаго пространства Великой Стени, разстояній между городами, и проч., то не льзя ли въ отвѣтѣ Вашего Абиссинскаго Величества объяснить въ подробности, какимъ образомъ помочь такому неудобству, и какимъ путемъ наши корабли могутъ безопаснѣе къ вамъ приходить: отъ запада ли, по рѣкѣ Заирѣ, въ Маниконго, или отъ востока, по Квилону, въ Мозамбикъ?" -- Изъ этого можемъ ясно видѣть, что въ началѣ семнадцатаго столѣтія Европейцы чувствовали гораздо менѣе свое невѣжество на счетъ внутренности Африканскаго материка, нежели мы чувствуемъ его теперь.
   Долгое время, всеобщее жадное любопытство обращалось на Тимбукту, прославленный множествомъ золотаго песку. Торговля его упадала, по мѣрѣ возвышенія коммерческой важности Гвинейскаго берега. Въ глазахъ Европейцевъ, относительная важность Тимбукту склонилась еще скорѣе, нежели истинная, отъ быстраго развитія торговли съ Индісю и Новымъ Свѣтомъ. Между тѣмъ, по причинѣ перемѣнчивости направленія человѣческихъ идей, которая безпрерывно возвращаетъ назадъ брошенныя понятія, Тимбукту сдѣлался въ новѣйшее время опять важнымъ торговымъ пунктомъ. Послѣ многихъ лѣтъ, протекшихъ съ тѣхъ поръ, какъ Тимбукту потерялъ важность въ глазахъ Европейцевъ, болѣе просвѣщенные изыскатели, въ особенности Англичане, направили всѣ свои усилія на два главныхъ пункта -- Тимбукту и Нигеръ. Разумѣется, что попытки рѣшить эти затруднительные географическіе вопросы, получивъ свое начало отъ торговыхъ спекуляцій, должны были встрѣтить множество препятствій. Неопытные изслѣдователи увидѣли множество самыхъ неожиданныхъ преградъ. Затрудненія произвели надъ географами тоже дѣйствіе, какое производили сысканіе квадратуры круга и раздѣленіе угла на три равныя части на математиковъ. Но упорство, даже въ ложной системѣ, никогда не бываетъ совершенно безуспѣшно. Денгамъ и Клаппертонъ, проходя степью отъ Триноля, достигли Борну (Bornou) въ Нигриціи. Впрочемъ, оба сіи путешественника были весьма неточны въ астрономическихъ обсерваціяхъ. Мы имѣемъ причину полагать, что страны, посѣщенныя ими, означены на нашихъ картахъ, по крайней мѣрѣ, однимъ градусомъ восточнѣе своего настоящаго положенія.
   Свѣдѣнія, пріобрѣтенныя Клаппертономъ отъ Феллатскаго султана (the Fellattah Sultan), въ Соккату, утвердили его въ мнѣніи, что Великая Рѣка внутренней Африки, Куорра (Quorra), склоняется къ морю и впадаетъ въ Бенинскій заливъ. Потому, во второй своей экспедиціи, онъ направился изъ Бадагри, находящагося на Невольничьемъ берегу, къ сѣверовостоку, перешелъ Куорру близъ Буссы (Boussa), (гдѣ погибъ Мунго Паркъ, спустившись внизъ по рѣкѣ отъ Сего), и прибылъ къ Соккату (Sockaloo). Тамъ вскорѣ онъ умеръ. Между тѣмъ, изысканія его, и служителя его, Ландера, не оставили ни какого сомнѣнія на счетъ теченія искомой рѣки. Въ слѣдствіе сего, Ландеръ, пріобрѣтя о странѣ достаточныя свѣдѣнія, былъ посланъ снова для окончательнаго опыта. Отправясь водою изъ Буссы, онъ спустился благополучно по Куоррѣ, и послѣ множества приключеній, достигъ наконецъ до моря, по Нунскому рукаву (the Nun branch).
   
   "Неудивительно покажется," говорить г. Лердъ, въ описаніи своей экспедиціи, "что блистательное открытіе Ландсра возбудило болѣе эмтузіасма между купцами, нежели между учеными. Долго отыскиваемый, путь въ центральную Африку былъ наконецъ найденъ, и сообщеніе по Нигеру оказалось столь же удобнымъ и легкимъ, какъ по Рейну, Дунаю, Миссиссиппи и Ореноко. Торговой предпріимчивости открылось послѣ того безграничное поприще, фабриканту обширный сбыть его произведеній, а пылкости и энергіи молодости представилась непреодолимая прелесть новизны, опасностей и приключеній". (Ч. I. стр. 2.).
   
   Исчисливъ человѣческія и религіозныя побужденія, заставившія его рѣшиться на экспедицію вверхъ по рѣкѣ Куоррѣ, г. Лердъ продолжаетъ:
   
   "Движимые подобными чувствами и разсчстами, я и нѣсколько почтенныхъ Ливерпульскихъ гражданъ, рѣшились составить компанію, главнымъ предметомъ которой было открытіе прямаго сообщенія въ центральную Африку. Если экспедиція будетъ удачна, то предположено было, при соединеніи Тшадды и Нигера, устроить прочное складочное мѣсто для товаровъ и разныхъ продуктовъ, которые будутъ привозиться изъ внутреннихъ странъ Африканскаго материка." (Ч. I. стр. 4.).
   
   Ландеръ охотно принялъ предложеніе отправиться въ эту новую экспедицію. Онъ обнадежилъ компанію, что дѣйствительно слоновая кость, индиго и другіе цѣнные товары, могучъ быть, съ маловажными издержками, добыты въ какомъ угодно количествѣ. Рѣшились построить и снарядить два рѣчные парохода, чтобы на нихъ подниматься вверхъ по рѣкѣ, тогда, какъ парусное судно будетъ стоять подлѣ устья, для пріема отвознаго груза. Пароходъ большаго размѣра, "Куорра", былъ длиною въ 112 футовъ, съ машиною въ сорокъ лошадиныхъ силъ. Меньшій пароходъ "Албурка" (вѣрнѣе, Албарака, Арабское, а не Русское слово, какъ полагаетъ г. Лердъ, означающее удачу; имѣлъ только 70 футовъ длины, и шестнадцать силъ; пароходъ этотъ долженъ еще былъ показать собою весьма смѣлый опытъ: за исключеніемъ палубъ, корпусъ его былъ весь составленъ изъ листовъ кованаго желѣза.
   
   "Мы," продолжаетъ г. Лердъ, "были совершенно убѣждены въ неоцѣнности сего парохода для рѣчнаго плаванія, и насъ приводило въ сомнѣніе только одно -- выдержитъ ли онъ качку перехода въ четыре тысячи миль, по открытому морю? Окончаніе нашего плаванія прибавило, къ множеству другихъ, еще одно доказательство, что теорія, основанная на точныхъ, доказанныхъ правилахъ науки, можетъ быть смѣло приложена къ практикѣ, даже противъ совѣтовъ и мнѣній тѣхъ, которые считаются людьми достаточно опытными. Ни надъ чѣмъ столько не смѣялись, какъ надъ новосоставившеюся компаніею, когда нашъ желѣзный пароходъ снаряжался для путешествія въ Африку. Утверждали, съ величайшею важностью, что качка, во время перехода по океану, раздергаетъ всѣ скрѣпленія парохода; что жаръ тропическаго солнца, долженъ заживо испечь несчастный экипажъ, имѣвшій глупость отправиться въ такой желѣзной бочкѣ, и что первый ураганъ (tornado) разсыплется молніями на борты судна, которые должны очевидно привлекать къ себѣ электрическую матерію. Что же оказалось на дѣлѣ? Наперекоръ всѣмъ этимъ мудрымъ предположеніямъ, скрѣпленія парохода и теперь на своихъ мѣстахъ, и во все время путешествія не было даже дюйма воды въ льялѣ; во вторыхъ, такъ какъ пароходъ былъ выстроенъ изъ желѣза, хорошаго проводника теплоты, то надводная часть его бортовъ, разогрѣтая жаромъ тропическаго солнца, должна была охлаждаться температурой воды, въ которой находилась подводная часть, и наконецъ, по тѣмъ же причинамъ; молніи урагановъ были надъ нимъ безсильны; онѣ только скользили по его бортамъ." (Ч. I, стр. 6.).
   
   Экспедиція, состоявшая, изъ двухъ пароходовъ, и Колумбина, брига въ 200 тоннъ, вышла изъ Ливерпуля 19-го Іюля 1852 года. На одномъ изъ пароходовъ отправился лейтенантъ королевскаго флота Алленъ; Адмиралтейство просило компанію принять его для описи рѣки. Немногіе Англійскіе купцы откажутся исполнить такую просьбу, и тѣмъ болѣе, что главная цѣль ея общая польза. Между тѣмъ, мы не можемъ понять, почему г. Лердъ вступается за компанію, дозволившую отправленіе лейтенанта Аллена съ тѣмъ только условіемъ, чтобы онъ не объявлялъ никому результатовъ путешествія, безъ особеннаго позволенія компаніи. Изъ словъ г. Лерда мы можемъ видѣть, что компанія хотѣла, повидимому, дѣйствовать независимо отъ Адмиралтейства, и одна воспользоваться большими выгодами. Передъ снятіемъ съ якоря, экипажъ парохода Куорры былъ вызванъ наверхъ; все это были отборные люди. "Можно ли было думать," замѣчаетъ г. Лердъ, "видя атлетическія формы и, повидимому, крѣпкое здоровье этихъ молодцовъ, что черезъ нѣсколько мѣсяцевъ только я и еще трое изъ всѣхъ моихъ спутниковъ останемся въ живыхъ"...
   Хотя происшествія, случившіяся во время моренаго плаванія, и не должны входить въ составъ нашей статьи, мы не можемъ отказать себѣ въ удовольствіи привести нѣкоторыя, замѣчательнѣйшія, во время пути экспедиціи до Бенина.
   Плохія мореходныя качества Куорры сказались въ скоромъ времени; это, и необходимость придерживаться около берега для добыванія топлива, безпрестанно задерживали плаваніе. Но подобныя препятствія, вмѣсто того, чтобы подавлять бодрость, напротивъ еще сильнѣе возбуждаютъ ее. Нѣсколько лѣтъ тому, небольшое судно въ двадцать тоннъ, сдѣлало переходъ изъ Лондона къ Мысу Доброй Надежды съ двумя только матросами и юнгою. Въ Праѣ, между Островами Зеленаго Мыса, г. Лердъ встрѣтился съ Американскою шкуною малаго размѣра, и былъ пораженъ смѣлостью этихъ людей, рѣшившихся итти черезъ Атлантическій Океанъ на суднѣ, управляемомъ только двумя матросами и двумя юнгами. На Островахъ Зеленаго Мыса свирѣпствовалъ тогда голодъ, и Американскій Капитанъ хотѣлъ "лизнуть домой" (іо slick home) за грузомъ Индѣйскаго пшена, отъ котораго онъ разсчитывалъ {"I guess, я догадываюсь", "I calculate, я разсчитываю" -- любимыя выраженія Сѣверо-Амсриканцевъ. Прим. Пер.} получить большія выгоды, "если только люди будутъ продолжатъ здѣсь по прежнему умирать съ голоду."
   Г. Лердъ свидѣтельствуетъ о достоинствахъ Круменовъ (The Kroomen), замѣчательнаго племени черныхъ прибрежныхъ жителей мыса Пальмасъ, изъ которыхъ весьма многіе служатъ на Англійскихъ судахъ, плавающихъ около береговъ Гвинеи. Страна ихъ бѣдна, и потому они ищутъ себѣ работы въ Сіерра-Леоне, и служа дровосѣками, или матросами, стараются накопить себѣ по возможности денегъ, для того, чтобы возвратясь потомъ на родину, обзавестись женами и жить въ праздности.
   Американская колонія Либерія, близъ мыса Мезурадо, основанная собственно для свободныхъ негровъ, подвергается отъ г. Лерда, кажется, слишкомъ строгому осужденію. По его мнѣнію, колонія эта основана не изъ человѣколюбія, но собственно съ тою цѣлью, чтобы избавить Соединенные Штаты отъ излишняго населенія негровъ.
   Онъ утверждаетъ, что Американскіе свободные негры были сперва доведены до отчаянія разными жестокостями и притѣсненіями, а потомъ, когда имъ описали Либерію земнымъ раемъ, они, разумѣется, бросились туда съ радостью. Эти свѣдѣнія собралъ онъ отъ мулатта, который жаловался г. Лерду, что его, подъ какими то ложными предлогами, уговорили поселиться въ новоустроенной колоніи. Авторъ нашъ, приписывая намѣреніямъ простаго желанія добра самые черные замыслы, долженъ былъ знать, что большая часть колонистовъ вообще, въ продолженіе первыхъ лѣтъ своего жительства въ новыхъ поселеніяхъ, всегда жалуется, что или сами они жестоко обманулись, или были обмануты другими. Организованное общество, каковы бы ни были его недостатки, заключаетъ между тѣмъ въ самомъ себѣ преимущества и выгоды, которыхъ не въ состояніи доставить самая роскошная, но грубая природа, и если, какъ утверждаетъ г. Лердъ, мѣсто новой колоніи было худо выбрано, или сама колонія худо расположена, то неуже ли причиной этому должно полагать какія нибудь непріязненныя намѣренія? Развѣ все это не могло произойти отъ обыкновенной и естественной ошибки. Ни какое предвидѣніе со стороны основателей колоніи не могло бы спасти свободныхъ негровъ отъ тѣхъ неудобствъ, которыхъ въ подобныхъ обстоятельствахъ не избѣжали бы и Европейцы. Негры гораздо менѣе Европейцевъ способны бороться съ разными препятствіями, тѣмъ болѣе, что разочарованіе не допускало ихъ здѣсь смотрѣть на свое положеніе съ должной точки зрѣнія, и понимать, что со времени ихъ переселенія, благосостояніе ихъ будетъ зависѣть собственно отъ нихъ самихъ.
   Мы смѣемъ сказать, что вольные негры Либеріи страдаютъ гораздо менѣе отъ естественныхъ неудобствъ своего новаго отечества, сколько отъ чувствъ и понятій, привезенныхъ ими съ противоположнаго берега Атлантическаго Океана. Конвенціональныя понятія, какъ бы они хороши ни были тамъ, гдѣ они родились, бываютъ часто не кстати, и даже вредны, когда ихъ пересадятъ на другую почву. Что бы, напримѣръ, сказали вольные обитатели Либеріи о своихъ черныхъ братіяхъ, живущихъ на мысѣ Костъ-Кестль (Coast Castle), когда послѣдніе находятся въ положеніи, о которомъ даютъ понятіе слѣдующія слова:
   
   "Въ день нашего прибытіи, губернаторъ пригласилъ меня съ собою кататься въ его легкой коляскѣ. Когда читатель узнаетъ, что мы ѣхали четверней, онъ не долженъ воображать, чтобы насъ везли лошади: въ коляску губернатора были запряжены четыре негра, туземцы мыса, которые весело и весьма скоро, бѣжали рысью, по пяти миль въ часъ. Сначала меня поразило такое злоупотребленіе власти, но потомъ узналъ я, что жители наперерывъ стараются быть запряженными въ коляску губернатора, и что запряженные составляютъ предметъ зависти своихъ земляковъ." (Ч. I, стр. 49).
   
   Октября 26-го, послѣ труднаго и утомительнаго трехмѣсячнаго перехода, пароходъ Куорра пришелъ къ устью рѣки Нуна; вскорѣ присоединились къ нему и другія суда. Здѣсь, когда мы можемъ сказать, что экспедиція только что началась, первыя происшествія должны были возбудить уже самыя мрачныя предчувствія. Капитанъ и машинистъ Куорры, захворавшіе на мысѣ Костъ-Кестль, умерли вскорѣ послѣ того, когда пароходъ вошелъ въ рѣку Нунъ. Болѣзни съ тѣми же признаками обнаружились и на Албуркѣ. Сусанна, Ливерпульскій бригъ, стоявшій на якорѣ въ рѣкѣ, показывалъ горестный примѣръ здѣшняго климата. Бригъ стоялъ тамъ четыре мѣсяца, въ совершенной готовности итти въ море, но не могъ выйти, потому что большая часть экипажа умерла, а оставшіеся въ живыхъ были слишкомъ слабы, и не могли управлять судномъ. "Замѣчательно было," говоритъ г. Лердъ, "что я вошелъ въ рѣку въ самый день моего рожденія. Не зналъ я, считать ли это добрымъ, или дурнымъ знакомъ, но признаюсь, не могъ удержаться отъ раздумья -- гдѣ то мнѣ придется быть въ этотъ же день слѣдующаго года!"
   Октября 20-го пароходы начали подниматься вверхъ по рѣкѣ. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ, избѣгая отмелей главнаго рукава Нуна, они пробирались по побочнымъ отраслямъ рѣки, безпрестанно опасаясь измѣны своего лоцмана. Страна по обоимъ берегамъ казалась пространнымъ болотомъ, покрытымъ мангиферами, капустникомъ и пальмовыми деревьями. Ни земли, ни даже грязи не было видно въ продолженіе перехода первыхъ тридцати миль -- одни только мангиферы означали фарватеръ.
   
   Туземцы -- говоритъ г. Лердъ -- казались весьма болѣзненными. Они были покрыты струпьями, вередами, словомъ всякою зловредною сыпью, что по моему мнѣнію, происходить, не столько отъ климата, сколько отъ образа ихъ жизни. Они спятъ всегда на открытомъ воздухѣ, пьютъ ужасное количество крѣпкихъ напитковъ, самаго дурнаго качества, и главная ихъ пища состоитъ изъ всѣхъ родовъ земноводныхъ и рыбъ, начиная съ аллигатора и до аккулы.-- Вся страна кажется однимъ огромнымъ разливомъ, и несчастные жители должны доставать себѣ пищу изъ Эбоэ; оттуда получаютъ они свои бананы, кассады (cassada) и платаны." (Ч. I, стр. 74.)
   
   По мѣрѣ того какъ поднимались вверхъ по рѣкѣ, она являлась постепенно шире и шире, и наконецъ начали показываться величественные Африканскіе дубы и дикія бумажныя деревья. До сихъ поръ малочисленное населеніе этой скудной страны показывало миролюбивое расположеніе, но вечеромъ 1-го Ноября, г. Лердъ получилъ отъ Ландера, бывшаго на Албуркѣ, въ нѣсколькихъ миляхъ впереди Куорры, письмо, извѣщавшее его, что племя Эбоэвъ, заселявшее деревню, къ которой приближались, угрожало нападеніемъ на суда. Онъ просилъ г. Лерда принять мѣры осторожности. Этого намека было достаточно. На Куоррѣ тогчасъ зарядили всѣ огнестрѣльныя оружія -- но мы заставимъ самого автора разсказывать о происшедшемъ:
   
   "Пока мы были заняты приготовленіемъ своихъ оружій, вдругъ раздалось нѣсколько ружейныхъ выстрѣловъ; выйдя на палубу, мы тотъ часъ увидѣли, что завязалась довольно сильная перестрѣлка между Албуркою и туземцами, скрывавшимися въ кустарникѣ праваго берега рѣки. Г. Ландеръ кричалъ мнѣ, что хочетъ воротиться, внизъ по теченію; я объявилъ ему, что хочу пройти между нимъ и огнемъ, и онъ тотчасъ же прислалъ ко мнѣ на пароходъ Луиса, Эбойскаго лоцмана. Мы пустились въ ходъ, и лоцманъ провелъ Куорру на пистолетный выстрѣлъ отъ города. Я забавлялся хладнокровіемъ и присутствіемъ духа этого дикаря; онъ кое-какъ говорилъ по-Англійски, и я обѣщалъ ему прострѣлить черепъ, въ случаѣ, если онъ поставить насъ на мель, или вздумаетъ измѣнить. Африканецъ оскалилъ свои бѣлые зубы и откинувъ одежду, показалъ мнѣ пару пистолетовъ; изъ этого вѣжливаго намѣка я долженъ былъ заключить, что онъ ни сколько не расположенъ быть разстрѣлянъ даромъ, не отплативъ кому нибудь также свинцовою монетою. Я приказалъ зарядить пушки ядрами и картечью, и въ двадцать минутъ, мы заставили замолчать пальбу съ берега." (Ч. I. стр. 83).
   
   На слѣдующее утро непріязненныя дѣйствія возобновились, и Куорра открыла огонь изъ своего двадцати-четырехъ-фунтоваго и четырехъ четырехъ фунтовыхъ единороговъ. По этого показалось недостаточнымъ; положили сдѣлать высадку и сжечь городъ. Г. Лердъ, какъ самъ онъ разсказываетъ, велъ нападающихъ. Высадка была сдѣлана на грязную отмель, вышиною около шести футовъ. "Жители безпокоили насъ выстрѣлами во все время этого дѣйствія, но, къ счастію, не сдѣлали ни какого вреда." Крыши домовъ были зажжены, и плаватели возвратились къ своимъ шлюпкамъ. Г. Лердъ, какъ мы сказали, довершилъ побѣду.
   
   "Сильное противное теченіе задержало шлюпку съ Албурки, и потому г. Ландеръ не успѣлъ присоединиться къ намъ во время аттаки; онъ пришелъ на помощь послѣ."
   
   Если Ландеръ, какъ разсказываетъ нашъ авторъ, не торопился на поле битвы, за то показалъ большую спѣшность оставить его.
   
   "Я отправился на Куорру," говоритъ г. Лердъ, "и замѣтилъ, что одинъ изъ людей Албурки стоялъ внизу возвышенной банки, на узкой оконечности грязи. Въ поспѣшности возвращенія, его забыли на берегу; я бросился въ гичку и взялъ его, по тутъ мы едва едва, избѣжали смерти, или плѣна." (стр. 85).
   
   Они "едва едва избѣжали смерти," какъ кажется отъ того, что жители открыли сильный огонь на разстояніи нѣсколькихъ шаговъ; странно, что во все это время не было ни одного убитаго на сторонѣ Англичанъ, хотя ихъ и "очень безпокоили" выстрѣлы жителей. Потеря туземцовъ, какъ г. Лердъ послѣ слышалъ, состояла изъ трехъ убитыхъ и четырехъ тяжело раненыхъ. Но этому слуху, онъ, повидимому, не хочетъ вѣрить, и говоритъ намъ, что несчастное дѣло завязалось отъ ошибки, весьма достойной сожалѣнія, присовокупляя: "Надѣюсь, и даже почти увѣренъ, что единственная потеря состояла въ сожженномъ порохѣ." Мы едва можемъ понять, какимъ образомъ подобная увѣренность можетъ успокоивать человѣка, который сжегъ городъ, и стрѣлялъ ядрами и картечью по его жителямъ. Очевидно, что тутъ оказано много геройства по пустякамъ, и всякій, безъ малѣйшаго сомнѣнія, признаетъ, что независимо отъ недоразумѣнія, бывшаго причиною непріязненныхъ дѣйствій, подобныя насильственныя мѣры, къ которымъ прибѣгаютъ безъ видимой необходимости, должны покрыть стыдомъ тѣхъ, кто ихъ предпринимаетъ.
   День, или два послѣ этого кроваваго дѣла, пароходы достигли Эбое, находящагося въ полутораста миляхъ вверхъ по рѣкѣ, около начала Гельты; это было первое важное мѣсто, до котораго добрались послѣ входа въ рѣку. Обіе, король Эбойскій, задержалъ обоихъ Ландеровъ, когда они въ первый разъ спускались внизъ по рѣкѣ, и продалъ ихъ королю Бои, котораго владѣнія были на берегу моря. Путешественники наши сочли нужнымъ выказать нѣсколько силы и важности передъ продавцомъ гостей. Начальники экспедиціи одѣлись въ самое лучшее платье, какое только могли набрать. Крумены надѣли свои короткія юпки и бархатныя шапки. Процессія шла съ барабаннымъ боемъ и трубнымъ звукомъ, сквозь густую толпу Африканской черни, вонь и паръ отъ которой едва можно было выдерживать. Послѣ вступленія въ королевскую резиденцію Англичане были приведены на небольшой дворъ, гдѣ находился тронъ Обіе, покрытый цыновкою весьма искусной работы.
   
   "Мы должны были ждать около десяти минутъ," говоритъ г. Лердъ, "а потомъ боковая дверь отворилась и вошелъ Обіе человѣкъ высокаго роста и пріятной наружности, въ яркой красной одеждѣ. На немъ была шапка изъ трубчатыхъ коралловъ, похожая формою на дурацкіе калпаки Англійскихъ школь, и тридцать, или сорокъ массивныхъ коралловыхъ ожерельевъ украшали его шею и поясъ. На рукахъ и ногахъ носилъ онъ огромные коралловые браслеты; однимъ словомъ, по Англійской оцѣнкѣ, всѣ эти украшенія стоили, по крайней мѣрѣ, сто фунтовъ стерлинговъ. Прежде всѣхъ увидѣлъ онъ бѣднаго Джордена, и тотчасъ же, подбѣжавъ къ нему, обнялъ ею, съ самыми братскимъ радушіемъ; потомъ, пожавши руки мнѣ и Ландеру, сѣлъ на тронъ, а насъ посадилъ по обѣимъ сторонамъ подлѣ себя. Свиданіе продолжалось около четверти часа, и всѣ мы остались весьма довольны радушіемъ и благородствомъ пріемовъ Обіе." (стр. 96).
   
   Король изъявилъ большое удивленіе, узнавъ, что чужеземцы прибыли не за пальмовымъ масломъ, которое онъ нарочно для нихъ собиралъ. Онъ казался весьма понятливымъ, и оказывалъ величайшее вниманіе къ потребностямъ и удобствамъ своихъ, гостей. Г. Лердъ описываетъ столицу его владѣній слѣдующимъ образомъ:
   
   "Городъ Эбое находится на покатости возвышенія, идущаго параллельно Нигеру; во время разливовъ, воды этой рѣки омываютъ его съ обоихъ концовъ. Городъ, по поверхностному обзору, состоитъ изъ восьми сотъ, или тысячи домовъ; полагая ровнымъ счетомѣ, на каждый домъ, по шести человѣкъ, изъ которыхъ двѣ трети должны быть, безъ сомнѣнія, моложе 14 лѣтъ, легко можно составить себѣ довольно приближенное понятіе о народонаселеніи города. Жители его самые предпріимчивые и трудолюбивые торговцы обоихъ береговь Нигера. Городъ и ближайшія къ нему окрестности имѣютъ, по причинѣ болотистой почвы, весьма нездоровый климатъ. Намъ случалось видѣть очень мало стариковъ обоего пола, между тѣмъ какъ молодые люди казались состарѣвшимися и разстроенными. Главные предметы торговли Эбоевъ суть невольники и пальмовое масло. Цѣна первыхъ возвышается и понижается по мѣрѣ потребности приморскихъ колоніи; средняя общая цѣна шестнадцати-лѣтняго, здороваго негра около шестидесяти шиллинговъ, а женщины нѣсколько дороже. Пальмовое масло добывается въ большомъ количествѣ въ Эбое. Его собираютъ въ большія тыквы, мѣрою отъ двухъ до четырехъ галлоновъ; изъ нихъ разливается оно въ бочки, для продажи. Нѣсколько такихъ бочекъ видѣлъ я въ Эбое, на челнокахъ; онѣ были назначены на суда въ Бонни; впрочемъ, вообще пальмовое масло отправляется въ большихъ лодкахъ прямо къ складочному мѣсту, находящемуся на Бои пшеномъ рукавѣ Нигера. Рукавъ этотъ высыхаетъ лѣтомъ, и тогда Эбойское масло везутъ черезъ Бронзовое ущелье, до самаго Бонни." (Ч. I. стр. 102).
   
   Эбое расположенъ нѣсколько ниже вершины дельты, или того мѣста, гдѣ Нигеръ, или Куорра, раздѣляется на два рукава, Бенинскій и Боннійскій, которые впадаютъ въ море. Дельта Куорры начинается около ста шестидесяти миль отъ моря, а по берегу разстояніе между устьями главныхъ рукавовъ, протягивается отъ Лагоса до Калебара. Черезъ эту дельту, Куорра, или Нигеръ (какъ называетъ ее г. Лердъ) впадаетъ въ море двадцатью двумя рукавами разной величины; примѣчательнѣйшіе изъ нихъ: Бенинъ, Барри, Нунъ, Бонни и Старый Калебаръ. Говорятъ, будто рукавъ Нигера, называемый Крестовою Рѣкою (Cross River), идетъ на востокъ къ Новому Калсбару. Изъ всѣхъ рукавовъ, только одинъ, Нунскій, вполнѣ описанъ; около Эбое, онъ идетъ въ ширину отъ 1000 до 1200 ярдовъ; ниже къ морю ширина его уменьшается, и мы видѣли изъ описанія г. Лерда, что въ нѣкоторыхъ мѣстахъ онъ не шире тридцати ярдовъ. Безчисленное множество отраслей главныхъ рукавовъ пересѣкаютъ Дельту по всѣмъ направленіямъ; тѣ, которые отдѣляются отъ Нуна къ востоку, такъ малы и мелки, что по нимъ могутъ ходить только челноки. Низовыя мѣста, отъ вліянія соленой воды, покрыты мангиферами, а на болѣе возвышенныхъ растетъ густой тростникъ, въ которомъ проявляются и пальмовыя породы. Малое населеніе этой страны живетъ болѣе на высохшихъ отмеляхъ большихъ рѣкъ. Во всѣхъ деревняхъ, расположенныхъ по Нуну, начиная съ Эбое и вплоть до моря, г. Лердъ полагаетъ не болѣе четырехъ тысячь взрослыхъ обоего пола. Женщины и дѣти собираютъ пальмовое масло. Мужчины стараются ловить и продавать своихъ сосѣдей, и проводятъ праздные часы за ромомъ и другими крѣпкими напитками, самаго дряннаго качества.
   Выше дельты, рѣка шириною около мили, но такъ усѣяна мелями, что весьма трудно по ней итти; вскорѣ пароходъ Куорра сталъ на мель. Страна вокругъ этихъ мѣстъ казалась гораздо здоровѣе и привлекательнѣе пустынь и отмелей дельты; воздухъ здѣсь легче и чище, по такая живительность пришла слишкомъ поздно. Люди, бодрый духъ и крѣпкое здоровье которыхъ выдерживали гибельное вліяніе вдыхаемыхъ ими ядовитыхъ испареній болотъ, теперь, когда эти зловредныя мѣста были уже пройдены, не могли выдержать быстрой перемѣны, и начали падать подъ гнетущимъ вліяніемъ болѣзней. Ноября 11-го, два дня послѣ выхода экспедиціи изъ Эбое, на обоихъ пароходахъ открылась лихорадка. На Куоррѣ, гдѣ сырость дѣйствовала сильнѣе, четыре человѣка захворали вдругъ; на слѣдующій день, г. Лердъ, докторъ Бриггсъ и десять человѣкъ матросовъ обнаружили опасные признаки болѣзни. Описаніе этихъ горестныхъ происшествій наводитъ невольную грусть; разсказъ автора превращается въ погребальную рѣчь своимъ злополучнымъ товарищамъ; наконецъ нить разсказа прерывается на три недѣли болѣзнью самого г. Лерда. Послѣ сего времени, когда онъ опять возвратилъ свои силы, узналъ онъ, что Куорра потеряла четырнадцать, а Албурка трехъ человѣкъ. Оставшіеся въ живыхъ, за исключеніемъ Ландера, казались выходцами съ того свѣта, и едва были въ силахъ ползать. Куорру, которою некому было управлять, взялъ на буксиръ пароходъ Албурка, и такимъ образомъ оба они прибыли въ Атту, или Идду, какъ ее назвалъ г. Олдфильдъ. Видъ этихъ мѣстъ оживилъ страдальцевъ. Вотъ какъ описываетъ его г. Лердъ.
   
   "Городъ Атта (Attah), противъ котораго мы бросили якорь, представлялъ самый живописный пидъ. Онъ расположенъ на вершинѣ холма, отвѣсная сторона котораго идетъ отъ берега прямо вверхъ, на высоту отъ 250 до 300 футовъ. Король Атты считается могущественнѣйшимъ государемъ между моремъ и Фундой (Fundah), и производитъ значительный торгъ невольниками и слоновьею костью.-- Тамъ мы видѣли двухъ подданныхъ Пеппеля, Боннійскаго короля, покупавшихъ невольниковъ для своего властелина; цѣна первостатейнаго была не выше пяти доллеровъ, или товаровъ на эту сумму. Ландеръ, въ сопровожденіи капитана Гилля, съѣзжалъ нѣсколько разъ на берегъ, и описывалъ намъ видъ изъ города чрезвычайно великолѣпнымъ.-- Горы Конгскаго хребта видны въ отдаленіи, простираясь длиною грядою отъ вестъ-нордъ-веста на Зюйдъ-Ость; по столообразному ихъ виду, я долженъ былъ заключить, что онѣ принадлежатъ къ роду горъ трапическаго образованія. Возвышенность, на которой расположенъ городъ Атта, кажется, состоитъ изъ нѣсколькихъ холмовъ, и составляетъ оконечность низкой гряды, ограничивающей восточный разливъ рѣки. Видъ западнаго берега разительно прекрасенъ; нагорный климатъ былъ благотворенъ для всѣхъ, уцѣлѣвшихъ отъ злокачественности атмосферы дельты. Атта мѣсто весьма здоровое, и, по моему мнѣнію, единственное изъ всѣхъ, гдѣ намъ случилось быть по рѣкѣ, въ которомъ Европеецъ можетъ жить продолжительное время. Городъ этотъ имѣетъ выгодное мѣстоположеніе, и со временемъ будетъ навѣрно занимать значительное мѣсто въ политическомъ и торговомъ отношеніи. Будучи расположенъ выше наносимаго приливомъ грунта, и у входа въ Нигерскую долину, Атта владычествуетъ надъ всею внутреннею торговлею Африки; не бывши колдуномъ, можно предсказать, что торговля здѣшняя, хотя теперь и незначительная, будетъ со временемъ огромна. Туземцы трудолюбивы и предпріимчивы; почти всѣ они занимаются торговлей, и стараются прибрать къ рукамъ окрестную коммерцію. Не смотря на это, мы простояли на якорѣ десять дней, не вступая ни въ какой торгъ съ жителями. Это произошло не отъ нерасположенія ихъ къ намъ, по собственно отъ ихъ всегдашней привычки откладывать на будущее. Время въ ихъ глазахъ не имѣетъ ни какой цѣны."
   
   Мы не можемъ не представитъ читателямъ слѣдующаго живаго описанія убіенія крокодила, видѣннаго г. Лердомъ съ якорнаго мѣста у Атты:
   
   "Однажды, во время нашей якорной столики, былъ я свидѣтелемъ самаго страннаго и остроумнаго способа убіенія крокодила. Одно изъ этихъ огромныхъ животныхъ грѣлось на солнцѣ, на отмели, въ небольшомъ разстояніи отъ нашихъ судовъ, вверхъ по рѣкѣ. Двое изъ туземцевъ, переправлявшихся черезъ рѣку на челнокѣ, замѣтили его, и тотчасъ же, приставъ къ противоположной сторонѣ отмели, подкрались къ нему ползкомъ, съ величайшею осторожностью.-- Только что они приблизились на достаточное разстояніе, одинъ изъ нихъ поднялся, и сильнымъ ударомъ копья, длиною около шести футовъ, пригвоздилъ хвостъ звѣря къ землѣ.-- Тогда началась самая упорная борьба -- человѣкъ съ копьемъ всѣми силами упиралъ свое оружіе въ песокъ, для того, чтобы не дать крокодилу вывернуться, и съ ловкостью обезьяны безпрестанно перемѣнялъ свое положеніе; товарищъ же его бѣгалъ вокругъ разъяреннаго чудовища, и улучая мгновенія, съ необыкновеннымъ проворствомъ вонзалъ ему въ слабыя мѣста свой широкій ножъ.-- Онъ принужденъ былъ отскакивать послѣ каждаго удара, для того, чтобы не попасть въ зіяющія челюсти бѣшенаго животнаго, которое быстро вертѣлось вокругъ оси, воткнутой съ такою рѣдкою смѣлостью въ его хвостъ. Бой длился около получаса, и кончился смертью крокодила и торжествомъ его побѣдителей, которые въ нѣсколько минутъ изрѣзали его въ куски, нагрузили свои челноки его мясомъ, и выгрузивъ добычу на берегъ, подѣлились ею съ своими земляками. Очевидно, что успѣхъ подобной аттаки зависитъ болѣе всего отъ силы, ловкости и присутствія духа человѣка, пригвоздившаго къ землѣ хвостъ крокодила; кривлянья его, и усилія удержать свою опасную позицію, были въ высшей степени занимательны и забавны." -- (Стр. 126.)
   
   Около тридцати миль выше Атгы, начинается узкая долина, по которой рѣка, сузившись до 700 ярдовъ, пробиваетъ себѣ" путь черезъ горы. Эти-то горы называетъ г. Лердъ Конгскимъ хребтомъ; между прочимъ, онъ не говорить откуда онъ взялъ такое названіе, -- отъ туземцевъ ли, или, по ошибкѣ, изъ прежнихъ школьныхъ географій. То, что горный хребетъ, пересѣкающій Куорру, есть продолженіе Конгскихъ горъ, идущихъ по землѣ Мандинговъ, на 1000 миль къ западу, не болѣе какъ вѣроятность, которую еще не льзя считать несомнѣннымъ фактомъ. Еще менѣе достовѣрны, чтобы туземцы знали, или даже имѣли какое нибудь понятіе о существованіи горной цѣпи такого протяженія, и неуже-ли горы, идущія на такое разстояніе, могутъ у разноплеменныхъ жителей имѣть одно общее названіе? Горы, заключающія между собою Куорру, выше знаменитой, по своему рынку и ярмаркѣ, деревни Боккуа (Boccjua), или Гиккори, возвышаются, по видимому, отъ двухъ до трехъ тысячъ футовъ. Всѣ они столообразны, и на нѣкоторомъ разстояніи кажутся одинаковой высоты, какъ будто вершины ихъ идутъ по одной горизонтальной линіи. Большіе обломки скалъ, загромождавшіе фарватеръ рѣки, были большею частію гранитные; вершины горъ состоятъ, вѣроятно, изъ песчанистаго камня, лежащаго на гранитномъ основаніи. Плаваніе по этому мѣсту рѣки затруднительно отъ множества спорныхъ теченій и каменистыхъ островковъ, но сіи трудности были щедро вознаграждены превосходнымъ видомъ, которымъ плаватели насладились послѣ преодолѣнія ихъ.
   
   "На слѣдующее утро", говоритъ г. Лердъ, "мы шли опять во всѣ пары, и черезъ нѣсколько минутъ очутились среди видовъ, столь прекрасныхъ, что самое плодовитое воображеніе не можетъ представить себѣ ничего лучше. Большая рѣка, разлившаяся въ этомъ мѣстѣ въ ширину трехъ тысячъ ярдовъ, протягивалась передъ нами такъ далеко, какъ только глазъ могъ видѣть, протекая величественно между разнообразными берегами, постепенно возвышавшимися до значительной высоты. Покатости были покрыты кустарниками и деревьями, такъ, что все походило болѣе на паркъ богатаго Англійскаго вельможи, нежели на обыкновенную природу. Дымъ, клубившійся изъ городовъ, разбросанныхъ по обоимъ берегамъ рѣки, и безчисленное множество челноковъ, шнырявшихъ по широкому разливу, давали этой сценѣ видъ мира и спокойствія, которыхъ нигдѣ въ Африкѣ не видалъ я прежде. Впаденіе рѣки Шари (Shary) въ Нигеръ было въ виду, и гряда невысокихъ холмовъ сѣвернаго берега направлялась на ость-нордъ-остъ тогда, какъ на западной сторонѣ Нигера, двѣ отдѣльныя, столобразныя возвышенности, прекраснаго, романтическаго вида, оканчивали собою картину, которой никакое перо не въ состояніи отдать должной справедливости." (стр. 138).
   
   Декабря 22-го, экспедиція прибыла къ устью Шари. Здѣсь пароходъ Куорра сталъ на мель. Множество отмелей и рифовъ дѣлали снятіе его невозможнымъ, такъ, что онъ долженъ былъ оставаться въ этомъ мѣстѣ около четырехъ мѣсяцевъ, до прибыли воды въ рѣкѣ. Албурка бросилъ якорь двумя милями выше. Не смотря на живописность окрестныхъ видовъ, задержка въ пути сдѣлала положеніе экспедиціи весьма тягостнымъ. Суда были покрыты обвѣсами, въ ожиданіи наступленія дождей. Скука отлагательства, и опасеніе неисполненія предположеній, потому, что съ жителями не было еще открыто ни какого торга, и всѣ попытки оказывались неудачны, все это, вмѣстѣ съ ожиданіемъ нездороваго времени года, угнетало духъ плавателей. Наконецъ, къ довершенію горестей, снова открылась лихорадка. Къ счастію, мирный характеръ туземцевъ нѣсколько уменьшалъ неудовольствіе долговременныхъ задержекъ. Часть припасовъ и груза была свезена съ парохода Куорры на берегъ, для облегченія, и не смотря на то, что вещи были долгое время на берегу, ни въ чемъ не оказалось потомъ ни малѣйшей порчи, ни траты. Ландеръ, сохранившій одинъ изъ всѣхъ полное здоровье, готовился подняться по рѣкѣ Куоррѣ до Раббы (Rabba), или Буссы (Boussa), все еще не теряя надежды открыть гдѣ нибудь выгодный торгъ. Г. Лердъ желалъ его отправленія и по другимъ причинамъ, мнительность дѣлала его слишкомъ склоннымъ вѣрить дурнымъ слухамъ, и показывала ему вездѣ мрачные замыслы, такъ, что не проходило у него дня безъ ссоръ съ туземцами. Однакожъ Ландеръ не приступалъ къ исполненію своихъ намѣреній, капитанъ Албурки, промѣривая рѣку, нашелъ ее столь мелкою, что въ нѣсколькихъ мѣстахъ можно было переправляться въ бродъ. Г. Лердъ отвергаетъ рѣшительно справедливость этаго показанія, можетъ быть, и не безъ основаній. Какъ бы то ни было, а намъ его упреки и опроверженія кажутся болѣе рѣзкими, нежели справедливыми.
   Берега Куорры, около впаденія въ нее Шари, усыпаны городами и деревнями; семь селеній было видно съ якорнаго мѣста парохода Куорра. Г. Лердъ предполагаетъ, что между городомъ Эбое и устьемъ Шари расположено, по крайней мѣрѣ, сорокъ деревень, изъ которыхъ каждая имѣетъ около тысячи человѣкъ жителей. Туземцы этой части рѣки превосходятъ характеромъ и другими качествами всѣ прочіе народы, попадавшіеся на пути экспедиціи въ низменныхъ странахъ. Они миролюбивы, смѣтливы и трудолюбивы, обработываютъ землю, занимаются ремеслами, и поддерживаютъ безпрестанный и дѣятельный торгъ съ окрестными странами.
   
   "Рѣка," замѣчаетъ г. Лердъ, "наполнена не постижимымъ множествомъ рыбы, и жители обоихъ береговъ вообще опытные и ловкіе рыбаки. Они дѣлаютъ изъ травы необычайной величины сѣти, и закидываютъ ихъ съ большимъ искусствомъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, они обходятся весьма бережно съ слонни сѣтями, и развѣшиваютъ ихъ для просушки на солнцѣ, на шестахъ, какъ и наши Европейскіе рыбаки. Поймавъ рыбу, они пластаютъ ее, и потомъ коптятъ въ дыму костра, на которомъ пылаютъ сухіе листья и хворость. Это, и нѣсколько хлѣба, составляетъ ихъ главную пищу. Берега рѣки не изобильны плодами; кромѣ плантановъ, тамариндовъ, и еще плода, похожаго нѣсколько на лимонъ, мы не видали ничего.-- Сообщеніе и торговля между туземными городами производятся весьма дѣятельно. Меня удивилъ докторъ Бриггсъ, сказавъ, что здѣсь, по видимому, вдвое больше промышленной дѣятельности, нежели на Рейнѣ. Вообще все народонаселеніе береговъ Нигера имѣетъ меркантильный характеръ: мужчины, женщины, дѣти -- всѣ торгуютъ. Торгъ невольниками, тканями и слоновьею костью занимаетъ единственно мужчинъ; остальное предоставлено женщинамъ, съ которыми гораздо труднѣе имѣть дѣло.
   "Боккуа, или Миккори, какъ туземцы ее называютъ, есть центръ торговли", каждые десять дней бываетъ тутъ трехъ-дневный рынокъ. Тогда собираются торговцы изъ Эбое, Атты, даже съ юга изъ Бонни, а съ сквера изъ Эгги, Куттумы-Кураффи и Фунды, не говоря уже о толпахъ, которыя ежедневно приходятъ и уходятъ изъ внутреннихъ земель, находящихся по обѣимъ сторонамъ рѣки. Торговцы сѣверныхъ странъ привозятъ съ собою ткани своихъ издѣліи, четки, слоновую кость, сарачинское пшено, соломенныя шляпы и невольниковъ, все это продается за мелкую Африканскую монету, на которую послѣ покупаютъ Европейскія издѣлія, въ особенности Испанскія и Португальскія. Около двадцати огромныхъ лодокъ проходило мимо насъ каждые десять дней, и въ каждой сидѣло отъ сорока до шестидесяти человѣкъ.-- Торгъ производятъ на деньги, а не мѣною; цѣну употребляемой здѣсь монеты можно положить за тысячу штукъ въ одинъ шиллингъ". (T. I., стр. 165--6).
   
   Тягостно проходило время якорной стоянки близь Шари; одинъ пароходъ былъ на мели, а другой хотя и на глубинѣ, но все таки не могъ идти далѣе, потому, что множество мелей дѣлали фарватеръ непроходимымъ. Однообразіе жизни прерывалось только по временамъ новыми припадками болѣзни, или смертью какого нибудь несчастнаго товарища. Февраля 28-го скончался докторъ Бриггсъ, медикъ Куорры, человѣкъ весьма искусный и опытный въ своемъ дѣлѣ. Потеря друга и товарища сильно огорчила г. Лерда; не смотря на слабость, онъ рѣшился разсѣять свою грусть перемѣною мѣста. Въ слѣдствіе сего началъ онъ подыматься по Шари, къ городу Фундѣ, въ концѣ Марта, на лодкѣ.
   Въ продолженіе этого путешествія испыталъ онъ множество трудовъ и опасностей, въ замѣнъ единообразія жизни на пароходѣ. Близь деревни Эммама (Yemmamah), туземцы несли его на плечахъ, по тропинкамъ, гдѣ, казалось, нога человѣческая никогда не ступала. Вошедши на челнокѣ въ ущелье, ведущее къ городу Фундѣ, онъ былъ оставленъ лодочниками, и принужденъ провести ночь въ лодкѣ своей, подъ открытымъ небомъ. Слабость не дозволяла ему ѣздить верхомъ. Жители отказались его нести, говоря, что они люди, а не лошади.
   Г. Лердъ прибылъ въ Фунду въ полночь. Безчисленное множество дикарей всѣхъ возрастовъ давно уже собралось его встрѣтить; хижина, въ которой онъ остановился, была окружена любопытными. Вотъ что разсказываетъ г. Лердъ о владыкѣ Фунды:
   
   "Вскорѣ послѣ полудня посѣтилъ меня король, въ сопровожденіи множества эвнуховъ, и копной стражи, состоявшей изъ дюжины всадниковъ. Видъ его нисколько не располагалъ въ его пользу, и въ особенности глаза, грязно-краснаго цвѣта, и мрачнаго, зловѣщаго выраженія. Я подарилъ ему оправленную бронзою шпагу, зонтикъ богатой отдѣлки, футовъ пяти въ діаметрѣ, пару пистолетовъ, и еще нѣсколько бездѣлушекъ. Потомъ объявилъ я ему черезъ переводчика, что пришелъ изъ далекихъ странъ, для того, чтобы видѣть его лицо и насладиться его рѣчью; что посланцы его увѣдомили меня, будто онъ желалъ видѣть бѣлаго человѣка, и что по этому я, не смотря на свое болѣзненное состояніе, прибыль къ нему, въ надеждѣ на его великодушіе. Послѣ сего сказалъ я ему, что, привезъ съ собою множество разныхъ товаровъ, которые мнѣ хотѣлось-бы промѣнять на слоновую кость. По окончаніи моей рѣчи, онъ всталъ, и объявилъ мнѣ, что очень радъ видѣть лицо бѣлаго человѣка; что этого онъ давно желалъ; что у него множество слоновой кости, и что все, что у него есть, къ моимъ услугамъ. Двенадцать старыхъ негровъ, составлявшихъ, вѣроятно, его верховный совѣть, кивнули своими сѣдыми головами, въ знакъ подтвержденія сказаннаго ихъ владыкою." (Стр. 200).
   
   Вечеромъ послѣ сего свиданія, посѣтилъ г. Лерда какой-то сухопарый, проворный по наружности негръ, котораго лицо показалось ему знакомо. Такъ какъ неизвѣстный посѣтитель сталъ уже слишкомъ докучать, Круменамъ велѣно было его вытолкать вонъ изъ хижины. На слѣдующій день г. Лердъ рѣшился отплатить Королю визитъ, и ожидая его выхода во дворъ, увидѣлъ подлѣ себя того самаго негра, съ которымъ было поступлено такъ безцеремонно на канунѣ. Послѣ краткаго объясненія, оказалось, что докучливый гость былъ не иной кто какъ самъ король, приходившій инкогнито къ бѣлому. Оставя на нѣсколько минутъ Г. Лерда одного, его черное величество возвратился въ костюмѣ своего перваго посѣщенія, надуваясь и пыхтя, для приданія себѣ большей важности.
   Г. Лердъ, какъ мы уже видѣли, отправился въ Фунду больной; кромѣ этого, злокачественность климата начала въ немъ обнаруживаться какою-то рѣзкою болью, сопровождаемою струпьями по всему тѣлу. Потому нѣтъ ничего мудренаго, если грубая толпа дикарей, склонная судить о человѣкѣ по его физическимъ качествамъ, оказывала ему мало почтенія; къ усугубленію страданій, черные забавлялись его раздражительностію. Конечно, г. Лердъ поступилъ очень смѣло, рѣшась въ болѣзненномъ состояніи отлучаться такъ далеко отъ своихъ, и еще съ множествомъ товаровъ. Мы удивляемся его рѣшительности, и сожалѣемъ только о томъ, что она не была сопровождаема необходимымъ въ подобныхъ случаяхъ терпѣніемъ. Тогда, въ случаѣ неудачи экспедиціи, онъ могъ бы видѣть, сколько она зависѣла отъ его собственныхъ ошибокъ. Король Фунды не употреблялъ противъ него никакихъ насильственныхъ мѣръ. Можетъ быть, что онъ, подъ разными предлогами, прибралъ большую часть привезенныхъ товаровъ къ своимъ рукамъ, но объ этомъ г. Лердъ говоритъ весьма темно, а съ другой стороны, горечь его упрековъ отнимаетъ многое у ихъ достоверности. Въ одномъ мѣстѣ сказано о королѣ: "онъ не бралъ у меня ничего безъ моего согласія, какъ ни хотѣлось ему имѣть ту, или другую вещь, и товары мои были совершенно въ его произволѣ," и проч. (стр. 238) Потомъ г. Лердъ опять восклицаетъ: "Я не могу выразить, какое отвращеніе внушаетъ мнѣ присутствіе этого человѣка. Если бы не пересталъ онъ меня мучить, навѣрно, въ минуту раздраженія, я прострѣлилъ бы ему черепъ" (Ч. 1, стр. 209).
   Рѣшимость на пистолетное окончаніе непріятностей встрѣчаемъ мы часто въ описаніяхъ нашего автора. Если подобныя расправы не терпимы въ образованномъ обществѣ, мы едва ли можемъ вѣрить, чтобы онѣ могли быть безопасны въ толпѣ дикарей. Между тѣмъ, король все еще медлилъ дать г. Лерду лошадей для его отправленія, и потому рѣшился онъ на послѣднее средство; для того, чтобы напугать чернаго властителя. Въ одну ночь, нашъ бѣлый человѣкъ сдѣлалъ большой фетишъ, на которомъ присутствовалъ король, съ многочисленною толпою своихъ подданныхъ. Сначала пустили множество ракетъ; потомъ сожгли нѣсколько фальшфейеровъ, и наконецъ г. Лердъ показалъ королю въ своемъ карманномъ компасѣ таинственную стрѣлку, которая неизмѣнно указываетъ всегда на сѣверъ. Общій страхъ, или удивленіе, возбуждены были чародѣйствомъ, бѣлыхъ неизвѣстно, но что бы то ни было, а желанная цѣль оказалась доступною, и г. Лерду дозволили отправиться. Онъ возвратился на свой пароходъ послѣ двухмѣсячнаго отсутствія, и узналъ, что Ландеръ, который обѣщалъ слѣдовать за нимъ къ Фундѣ, перемѣнилъ намѣреніе, и отправился внизъ по теченію рѣки къ морю.
   Фунда считается величайшимъ изъ всѣхъ окружныхъ городовъ, и имѣетъ, по мнѣнію г. Лерда, народонаселеніе отъ тридцати, до сорока тысячь душъ. Городъ расположенъ на прекрасной равнинѣ, находящейся въ разстояніи двѣнадцати географическихъ миль отъ сѣвернаго берега рѣки Шари, и около сорока миль отъ ея устья. Нѣкоторыя изъ наружныхъ укрѣпленій показались г. Лерду остатками просвѣщенія, гораздо высшаго того, въ какомъ находятся теперь туземцы всей здѣшней стороны. Главная улица, гдѣ каждую пятницу бываетъ рынокъ, протягивается на милю въ длину, и на 200 футовъ въ ширину; остальныя улицы, большею частью, узки и грязны. Жилище короля не что иное, какъ десять, или двѣнадцать хижинъ, покрывающихъ площадку въ десять акровъ, и окруженныхъ стѣною, около пятнадцати футовъ вышины.
   Туземцы занимаются болѣе всего выдѣлкою бумажныхъ тканей, и желѣзныхъ и мѣдныхъ, домашнихъ приборовъ; кромѣ того, двѣ обширныя красильни безпрестанно въ работѣ. Всѣ, не исключая и самого короля, прядутъ бумагу. Ткань здѣшняя толста и крѣпка, потому, что пряжу, изъ которой ее дѣлаютъ, берутъ изъ бумаги самаго лучшаго качества, которая хорошо крутится. Очевидное преимущество въ крѣпости, прочности и добротѣ Африканской бумаги, передъ Манчестерскою, было не даромъ восхваляемо нашими фабрикантами. Мѣдь, изъ коей въ Фундѣ выработываютъ кубки и курительныя трубки, привозится, какъ говорятъ, съ востока, внизъ по рѣкѣ Шари. Торговля Фунды теперь незначительна, но преданія туземцевъ согласны, повидимому на одномъ, что она была здѣсь въ прежнія времена гораздо обширнѣе и разнообразнѣе, нежели нынѣ; здѣсь былъ родъ складочнаго мѣста, гдѣ Арабы и Феллаты вымѣнивали Европейскіе товары на невольниковъ. Очевидное и сильное доказательство коммерческой важности Фунды въ срединѣ пятнадцатаго столѣтія, есть, безъ сомнѣнія, и то, что имя этого города встрѣчается уже на каргѣ Венеціянскаго географа Фра Мауро.
   Г. Лердъ началъ спускаться внизъ по теченію въ началѣ Іюля, но прежде нежели успѣлъ далеко уйти, встрѣтилъ онъ, 10-го числа этого мѣсяца, шлюпку, въ которой были Ландеръ и Олдфильдъ, медикъ брига Колумбины, и Броунъ, уроженецъ мыса Кость Кестль, который, въ качествѣ агента, или фактора, долженъ былъ ждать товаровъ въ какомъ нибудь избранномъ мѣстѣ рѣки. Послѣ нѣсколькихъ дней, проведенныхъ вмѣстѣ, г. Лердъ отправился на Куоррѣ обратно, а Ландеръ, съ своими новыми товарищами сталъ опять подыматься вверхъ по рѣкѣ на пароходѣ Албуркѣ.
   Описаніемъ продолженія экспедиціи обязаны мы журналу Олдфильда, и онъ занимаетъ большую часть двухъ томовъ всего путешествія. Журналъ этотъ, по успѣхамъ сочинителя его въ описи рѣкъ, гдѣ онъ забирался довольно высоко, долженъ бы быть гораздо занимательнѣе описаній г. Лерда, но мы, съ сожалѣніемъ, должны сказать противное. Не превосходя г-на Лерда, но и не уступая ему въ наблюдательности, Г. Олддфильдъ менѣе его рѣшителенъ и независимъ въ своихъ мнѣніяхъ, особенно, когда дѣло идетъ о туземцахъ. Тутъ дѣлается онъ рабомъ предразсудковъ и недоразумѣній.
   Августа 2-го Албурка вошла въ Чадду (Tchadtla) -- такъ пишетъ названіе этой рѣки г. Ольдфильдъ (хотя у Лерда является она подъ именемъ Шари). Ни тотъ, ни другой не знаютъ, почему предпочитаютъ они то или другое названіе. Оба названія эти сливаются въ Борну -- таково имя большаго озера, называющагося Чаддою, въ которое впадаетъ рѣка, извѣстная у туземцевъ подъ именемъ Шари. Намъ кажется, что Чадди (какъ произносятъ жители Гуссы) и Шари, были первоначально одно и тоже: различіе произошло отъ того, что рѣка, протекая разныя страны, именуется однимъ народомъ, не имѣющимъ въ своемъ языкѣ звука (ча), Шари, а другими неимѣющими звука (рр) Чадди. Вода въ рѣкахъ поднялась отъ дождей, такъ, что онѣ безъ затрудненія сдѣлалисъ судоходными. Приближаясь къ Чаддѣ, г. Олдфильдъ замѣчаетъ: "Мы готовились войти въ рѣку, которая (говоря сравнительно) была совершенно неизвѣстна, и на водахъ и берегахъ которой никогда еще не показывалось лицо бѣлаго." Г. Олдфильдъ долженъ былъ по совѣсти прибавить: "исключая Лерда," но такъ какъ сей послѣдній проникъ весьма недалеко, то Олдфильдъ дозволилъ себѣ подобное отступленіе отъ буквальной истины. "Намѣреніе наше," говоритъ онъ, "состояло въ томъ, чтобы проникнуть по рѣкѣ Чаддѣ къ озеру Чадъ, если это только будетъ возможно." Намѣреніе было, безъ сомнѣнія, смѣло, и если туземцы считали его удобоисполнимымъ, то г. Олдфильдъ долженъ былъ замѣтить, что туземцы, по невѣжеству своему, воображаютъ себѣ вообще, будто Куорра впадаетъ "рукавомъ своимъ," Чаддою, въ озеро, тогда какъ, въ самой вещи, рѣка Чадда впадаетъ въ Куорру. Мы видимъ, что г. Олдфильдъ полагался слишкомъ безотчетно на показанія черныхъ.
   Путешественники наши поднимались по рѣкѣ въ продолженіе четырнадцати дней; пройдя въ это время 104 мили, и не получая никакихъ новыхъ свѣдѣній, они очень благоразумно рѣшились возвратиться. Экспедиція страдала отъ недостатка провизіи, потому, что туземцы, по неизвѣстнымъ причинамъ, отказывались входить съ нею въ сношенія. Г. Олдфильдъ замѣчаетъ, что "вопросъ: вытекаютъ ли воды озера Чадъ въ рѣку Чадду, или Шари, еще не рѣшенъ. Онъ расположенъ вѣрить скорѣе показаніямъ туземцевъ, что "рѣка вытекаетъ дѣйствительно изъ озера." Мы нисколько не сомнѣваемся въ томъ, что онъ худо понялъ жителей, которые предполагаютъ, будто всѣ рѣки, текущія внутри материка, направляются отъ запада на востокъ. Кромѣ того, слѣдующія замѣчанія Лерда кажутся намъ достаточно сильными рѣшить вопросъ:
   
   "Вода Шари холоднѣе, нежели вода Нигера.
   "Прибыль воды въ Шари начинается ранѣе, и дѣлается скорѣе, нежели въ Нигерѣ.
   "Торговля по Шари, въ сравненіи съ Нигеромъ, весьма незначуща. Если бы Нигеръ соединялся съ Суданскимъ моремъ, торгъ этотъ былъ-бы необъятенъ.
   "Изъ первыхъ двухъ замѣчаніи надобно заключить, что Шари вытекаетъ изъ страны гористой, лежащей по близости экватора. Вѣроятно, тѣ-же хребты холмовъ, которые даютъ начало Камерунамъ (Cameroons), Малимбѣ (Malimba), и другимъ большимъ рѣкамъ, заключаютъ въ противолежащей своей покатости истоки Шари." (стр. 233).
   
   Албурка, попавши опять въ Куорру, и пользуясь прибылью воды, обратилась къ сѣверу, и стала подниматься по величественному потоку. Плаваніе шло безъ задержекъ, не считая по временамъ недостатка топлива, но эта потребность удовлетворялась контрибуціями, къ которымъ подало поводъ любопытство туземцевъ. Они толпами пріѣзжали смотрѣть пароходъ; позволеніе давалось только тѣмъ, кто привезетъ съ собою положенное количество дровъ, и доставка ихъ была обыкновенно соразмѣрна потребности. Въ Какундѣ (Kacundah), на западномъ берегу рѣки, около пятидесяти миль отъ устья Шари, земледѣліе и духъ ремесленничества находятся въ довольно цвѣтущемъ состояніи, хотя но временамъ спокойствіе сей страны нарушается набѣгами феллатовъ (Fellatahs). По мѣрѣ возвышенія нашихъ плавателей по рѣкѣ, многолюдство на обоихъ берегахъ, казалось имъ, увеличивается.
   Сентября 2-го, болѣе тридцати челноковъ и лодокъ держались на веслахъ кругомъ Албурки; нѣкоторые были длиною около пятидесяти футовъ. Одиннадцать большихъ многолюдныхъ городовъ были видны на небольшомъ разстояніи одинъ отъ другаго. Эгга (Egga), находящаяся тридцать миль выше, показалась г. Олдфильду городомъ "необъятно многолюднымъ." Виды этой части рѣки были чрезвычайны. Куорра расширялась тутъ отъ одной до полутора мили, и величественно изгибалась по разнообразной, роскошной странѣ.
   Но мы должны поспѣшить къ городу Раббѣ (Rabbah), находящемуся около 150 миль къ сѣверо-западу отъ устья Шари, куда наши путешественники прибыли 16-го Сентября. Здѣсь они были во владѣніяхъ племени Феллата; толпы всадниковъ ожидали ихъ прибытія. "Подъ стѣнами Раббы," восклицаетъ г. Олдфильдъ, "раздался въ первый разъ громъ Англійской пушки; туземцы увидѣли предметъ, совершенно для нихъ новый: Британскій пароходъ, выстроенный изъ желѣза." На слѣдующее утро, Ландеръ и его товарищи съѣхали на берегъ, и сѣвши на нарочно присланныхъ Королемъ коней, отправились ко двору его чернаго величества.
   
   "Улицы города," говорить Олдфилдъ, "весьма тѣсны и зловонны; кучи сору и лужи помоевъ были видны на самыхъ лучшихъ изъ нихъ. Мы проѣхали черезъ дровяной и лѣсной рынки, потомъ черезъ бойни, невольничій базаръ и суконный рынокъ; всѣ они расположены отдѣльно одинъ отъ другаго. На лѣво, на небольшой площади, продавались буйволы; около сотни этихъ красивыхъ животныхъ было выставлено на продажу. Въ различныхъ углахъ улицъ продавались сѣдла, четки, сандаліи, платья, и другіе товары; индиго и корзины съ Александрійскимъ листомъ (senna) были также разложены для покупщиковъ." (Ч. II, стр. 56).
   
   Г. Олдфильдъ, съ своею всегдашнею преувеличенностію, увѣряетъ насъ, что народонаселеніе Раббы "несмѣтно" (immense) и что городъ протягивается на "неизмѣримое" разстояніе (immense extcnl). Прямо противъ города, расположеннаго на восточномъ берегу рѣки, находится островъ Загошіе (Zagoshie), главный мануфактурный пунктъ этой части Африки.
   Экспедиція была ласково принята Оссиманомъ (такъ пишетъ нашъ авторъ имя Отмана), султаномъ, или королемъ (можетъ быть, правителемъ) Раббы, смышленымъ, и повидимому, свѣдущимъ человѣкомъ, съ довольно развязными и благородными пріемами. Нѣкоторыя изъ его женъ приходили во время аудіенціи украдкою смотрѣть на чужеземцевъ, и потомъ, когда ихъ замѣчали, убѣгали назадъ съ громкимъ хохотомъ. Присутствіе нѣсколькихъ брадатыхъ Арабскихъ мудрецовъ поддерживало важность свиданія. Большое народонаселеніе Раббы, меркантильный духъ туземцовъ, множество Арабскихъ купцовъ, собравшихся сюда изъ разныхъ странъ внутренней Африки, все это вмѣстѣ, не говоря уже о добромъ расположеніи Короля и его сановниковъ, заставляло г. Олдфильда надѣяться на выгодный и дѣятельный торгъ. Къ несчастію, онъ требовалъ точности и скорости, неизвѣстныхъ Африканскимъ негоціянтамъ, и въ особенности, когда передъ ними лежали товары совершенно новые, которыхъ достоинства ими не были еще испытаны; къ тому же туземные торговцы недовѣрчивы и жадны. Король Раббы весьма проворно забиралъ товары, а платилъ за нихъ весьма медленно; онъ уже успѣлъ задолжать на сумму около десяти фунтовъ стерлинговъ, и былъ расположенъ задолжать еще болѣе. Двѣ недѣли кажутся Африканцу весьма короткимъ промежуткомъ времени, тогда, какъ этого было достаточно вывести изъ терпѣнія Ландера. Уставши отъ столь невыгоднаго торга, онъ рѣшился отправиться. Намѣреніе его было итти вверхъ противъ теченія, до Буссы, гдѣ каменные пороги препятствуютъ дальнѣйшему судоходству. Онъ долженъ былъ отказаться отъ такого предположенія по весьма непріятной причинѣ. На суднѣ завязалась драка и удары бойцовъ пали на цилиндръ машины, и повредили его. Такое препятствіе сильно огорчило г. Олдфильда, но замѣчательно что онъ вовсе не упоминаетъ объ этомъ обстоятельствѣ въ продолженіе своего разсказа.
   Октября 2-го, экспедиція начала спускаться внизъ по рѣкѣ. Отойдя на небольшое разстояніе, увидѣли челнокъ, принадлежавшій, какъ сказали, Феллатскимъ сборщикамъ пошлинъ. "Ландеръ полагалъ, что захватить собранную для короля пошлину будетъ самою лучшею отплатою за несоблюденіе имъ уговора, и вознаградитъ отчасти претерпѣнные убытки." Людей, бывшихъ на челнокѣ, схватили, и нашли въ немъ Африканской монеты на 26 шиллинговъ; этого было не достаточно, и потому Англичане захватили еще два челнока, не смотря на то, что въ нихъ не было ничего, принадлежавшаго королю Раббы. Такъ какъ за королемъ оставалось еще довольно много, экспедиція приняла новую методу контрибуцій, ко горую Г. Олдфильдъ самъ описываетъ слѣдующимъ образомъ:
   
   "Вскорѣ послѣ того, когда мы бросили якорь у Эгги, Муса, молодой человѣкъ, котораго приняли мы за королевскаго сына, присталъ къ Сорту, и вошелъ къ намъ на палубу. Мы велѣли его схватить и заковать въ кандалы. Ландеръ объяснилъ ему причину такого обхожденія, и сказалъ, что его освободятъ только на томъ условіи, чтобы онъ взнесъ сумму, должную намъ его отцемъ. Онъ безпрестанно восклицалъ: Анаба Муса, Анаба Муса! Мы долго не могли его понять, но наконецъ догадались, что онъ хочетъ выразить, что онъ сынъ одного старика этого имени, живущаго въ Раббѣ." (Ч. II, стр. 103).
   
   Если сіи восклицанія имѣли, дѣйствительно, то значеніе (выраженіе это было, вѣроятно: ана белъ Муса, я сынъ Мусы), то очевидно, что предлогъ, подъ которымъ задержали этого бѣднаго молодаго человѣка, былъ совершенно неоснователенъ, и что его слѣдовало бы освободить въ ту же минуту. Между тѣмъ, его продолжали держать въ кандалахъ, хотя и "обходились съ нимъ весьма кротко и ласково", пока другъ его, правитель Эгги, не заплатилъ долговъ короля Раибы. Поступокъ нашихъ земляковъ неизвинителенъ ни въ какомъ отношеніи; онъ не можетъ быть основанъ на законахъ благоразумія, или необходимости, а еще менѣе на законахъ нравственности. Торговать съ могущественнымъ человѣкомъ, и оставя безсильное съ него взысканіе, собирать его долги съ слабыхъ, посредствомъ насилія -- дѣло самаго низкаго притѣсненія. Поступокъ этотъ недостоинъ Англійскаго имени, и будетъ вездѣ порицаемъ. Не въ одномъ этомъ случаѣ Ландеръ и его товарищи нарушили правила строгой честности. Однажды, приближаясь къ какому-то городу на Серегу Шари, узнали они, что тамъ жилъ одинъ изъ ихъ должниковъ, и угрожали сжечь городъ, если онъ не будетъ выданъ. Г. Олдфильдъ даже дозволилъ себѣ сдѣлать такую же угрозу одному начальнику черныхъ, за то, что тотъ не продавалъ ему буйвола. Въ журналѣ г. Олдфильда встрѣчаются безпрестанно мѣста, гдѣ онъ постоянно старается доказать, что черные не достойны никакой довѣренности. Но неужели, послѣ поступковъ съ ними бѣлыхъ, они не имѣли права смотрѣть на пришлецовъ съ ненавистью и недовѣрчивостью, не взирая на ихъ дурно употребляемое превосходство?
   Близь Атты, или Идды, островъ, названный Англійскимъ (English Island), былъ купленъ Ландеромъ. Броунъ остался на немъ, съ разными товарами, для торга съ туземцами. Ноября 1-го, Албурка достигла моря, въ самомъ бѣдственномъ состояніи, и, встрѣтясь вскорѣ послѣ того съ Куоррою, была ею взята на буксиръ и отведена въ Фернандо По.
   Начальникъ экспедиціи, Ландеръ, хотя человѣкъ не всегда справедливый, былъ неутомимѣе всѣхъ своихъ сотрудниковъ. Онъ не долго отдыхалъ въ Фернандо По; 15-го Ноября Албурка была опять готова къ походу, и снявшись съ якоря, пошла вверхъ по Куоррѣ, подъ начальствомъ г. Олдфильда, тогда, какъ самъ Ландеръ поѣхалъ къ мысу Косгъ-Кестль, за запасомъ Африканской монеты. Не можетъ быть ничего печальнѣе разсказа г. Олдфильда объ этомъ плаваніи его по рѣкѣ; онъ былъ не морякъ, и время года не благопріятствовало его намѣреніямъ; вода въ рѣкѣ значительно убыла. Чего, кромѣ неудачь, должно было ожидать отъ предпріятія, начатаго столь несвоевременно? На порогѣ, находящемся у входа въ рѣку, пароходъ едва не разбился; въ рѣкѣ едва не умеръ съ голоду весь его экипажъ. Машина парохода, отъ долгаго несмазыванія, повредилась, потому, что судно осталось наконецъ безъ малѣйшаго запаса жиру и масла. Г. Олдфильдъ нашелся вынужденнымъ ѣхать на челнокѣ изъ Эбое до Идды, за помощью, и для убѣжденія туземцевъ буксировать пароходъ далѣе вверхъ. Труды, усталость и безпрерывные неблагопріятные случаи, въ продолженіе двухъ-мѣсячнаго плаванія по нездоровымъ мѣстамъ, были слишкомъ сильны для Европейскаго сложенія; всѣ спутники Олдфильда умерли. Не удивительно, что добродушіе черныхъ, хотя оно и облегчало страданія несчастливцевъ, не могло совершенно успокоить духъ человѣка, мучимаго такимъ рядомъ бѣдствій. Ландеръ готовъ былъ присоединиться къ своему злополучному товарищу съ набраннымъ запасомъ, но на пути вверхъ по рѣкѣ, на него напали туземцы; онъ былъ тяжело раненъ пулею, и вскорѣ умеръ въ Фернандо По. Такъ кончилъ жизнь свою этотъ знаменитый путешественникъ. Смерть Ландера ускорила дѣятельность отъѣзда г. Олдфильда, и онъ простился съ рѣкою Куоррою въ Іюлѣ мѣсяцѣ 1834 года.
   При чтеніи описанія экспедиціи Гг. Лерда и Олдфильда болѣе всего поражаетъ то, что оба они умалчиваютъ объ обстоятельствахъ, которыя наиболѣе повредили успѣху предпріятія, именно -- недостаткѣ согласія между начальниками. Журналъ г. Лерда ясно показываетъ, что между нимъ и г. Олдфильдомь не существовало взаимной довѣренности. Когда пароходы должны были терпѣливо ждать на якорѣ прибыли воды, начальники экспедиціи нахолились въ шести миляхъ одинъ отъ другаго. Трудно понять бездѣйствіе Ландера въ это время: онъ, при совершенномъ здоровьѣ, въ дружески расположенной странѣ, и съ готовыми лошадьми, пропустилъ цѣлые четыре мѣсяца, безъ попытки предпринять путешествіе по сухому пути. Неуже ли мы должны полагать, что сотоварищъ его на Куоррѣ не зналъ объ его дѣйствіяхъ, или зная, не хотѣлъ помѣстить ихъ описанія въ своемъ разсказѣ? Г. Лердъ, не смотря на болѣзнь, имѣлъ смѣлость отправиться сухимъ путемъ въ Фунду; на возвратномъ пути онъ видитъ, что Ландеръ, вмѣсто того, чтобы по уговору слѣдовать за нимъ, пустился но совершенно противоположному направленію. Разумѣется, что и г. Лерду не оставалось ничего болѣе, какъ также идти назадъ, не зная, до какой степени Ландеръ рѣшился дѣйствовать ему на перекоръ. Ландеръ вскорѣ опять показался у него въ виду, возвратясь назадъ, для того, чтобы идти снова вверхъ по рѣкѣ, на одномъ изъ пароходовъ, и для чего? Для того, чтобы исполнить планъ компаніи и доставить Англійскіе товары до Буссы? Нѣтъ! онъ вошелъ въ рѣку Шари, или Чадда, "съ намѣреніемъ подняться по ней, если возможно, до озера Чадъ," и сдѣлать важное географическое открытіе. Но исполняя это, онъ поднялся до Раббы, а почему же не до Буссы? Потому, что въ цилиндрѣ машины оказалось поврежденіе; между тѣмъ, это поврежденіе давно уже исправлено, и съ тѣхъ поръ, какъ судно обратилось по направленію къ морскому берегу, объ немъ уже не говорится ли слова!
   Смертность, постигшая сію экспедицію, была ужасна: на пароходѣ Куоррѣ, изъ двадцати девяти человѣкъ, двадцать четыре сдѣлались жертвою климата; на Албуркѣ, изъ девятнадцати человѣкъ, умерло пятнадцать. Но подобная смертность не есть неизбѣжное слѣдствіе путешествія по рѣкамъ центральной Африки. Благоразуміе и умѣренность суть самыя лучшія средства противъ зловреднаго вліянія этихъ и другихъ экваторіальныхъ странъ. Многія затрудненія могутъ быть избѣгнуты благоразумнымъ выборомъ времени года, а по минованіи полосы вреднаго климата, должно болѣе всего остерегаться неумѣреннаго употребленія пищи и вообще возбуждающихъ ѣствъ. Возможность плаванія по Куоррѣ, безъ необычайныхъ потерь человѣческой жизни и времени, ясно доказывается Г. Бекрофтомъ, купцемъ изъ Фернандо По, который, въ Сентябрѣ 1835 года, началъ подниматься по рѣкѣ, на пароходѣ Куоррѣ. Въ тридцать семь часовъ достигъ онъ Эбоэ, и завелъ выгодный и дѣятельный торгъ съ туземцами, на рынкахъ выше Идды; потомъ, послѣ трехъ-мѣсячнаго отсутствія, благополучно возвратился онъ въ Фернандо По, потерявъ во все время своего путешествія только одного человѣка. Сношенія его съ жителями имѣли самый удовлетворительный успѣхъ, и, казалось, обѣщали продолжительное распространеніе торговли.
   Другое обстоятельство, доказывающее существованіе дурныхъ отношеній между главными начальниками экспедиціи, о которой теперь идетъ рѣчь, можно замѣтить безъ труда: стоить только внимательно разсмотрѣть, какъ рѣзко различествуетъ описаніе г. Лерда съ картою, составленною капитаномъ королевскаго Флота Алленомъ, и изданною иждивеніемъ Адмиралтейства. Г. Лердъ, напримѣръ, говоритъ, что на пятдесятъ миль выше Эбоэ, Куорра раздѣляется на рукава, текущіе къ Бенину и Бонни. "Мы прошли," говорить онъ, "Бенинскій рукавъ, и нашли его шириною около 800 ярдовъ." Онъ явно принялъ небольшой рукавъ, отрѣзанный островомъ, за одинъ изъ главныхъ рукавовъ рѣки, протекающій къ Бонни. Почему не хотѣлъ онъ разсмотрѣть съ большимъ вниманіемъ изданной Адмиралтействомъ карты, и уничтожить въ своемъ описаніи столь рѣзкой ошибки? Опять, г. Олдфильдъ говоритъ городѣ близь Раббы, называемомъ Чариге (Tcharige), и замѣчаетъ мимоходомъ, что "это величайшій изъ всѣхъ городовъ, какіе намъ попадались по выходѣ изъ Англіи; онъ отстоитъ только на нѣсколько сотъ ярдовъ отъ рѣки." -- Спутникъ его, г. Алленъ, помѣщаетъ этотъ замѣчательный городъ (Шараги, Sháragih), по крайней мѣрѣ, на шесть миль отъ берега рѣки.
   Наконецъ, намъ остается только сожалѣть о незначительности вѣрныхъ познаній, доставленныхъ экспедиціею о странѣ, на которую такъ долго направлено было любопытство ученыхъ, странѣ, о которой Арабы доставили весьма темныя извѣстія, и гдіі наши путешественники имѣли такъ много средствъ собрать всѣ нужныя свѣдѣнія, и уничтожить сомнѣнія недоумѣвающей науки. Два тома, лежащіе теперь передъ нами, проливаютъ весьма недостаточный свѣтъ на счетъ береговъ Куорры, и едва едва даютъ понятіе о внутренности странъ, находящихся въ самомъ маломъ разстояніи отъ ея береговъ. Тотъ, кто будетъ читать ихъ съ напряженнымъ вниманіемъ, въ надеждѣ отыскать, гдѣ находится Вассапа (Wassanah), или знаменитая Вангара (Wangara), ошибется горько. Въ Раббѣ встрѣтился г. Олдфильдъ съ Арабскими купцами, прибывшими изъ Триполи, Борну и Тимбукту; изъ собранныхъ отъ нихъ свѣдѣній узнаемъ мы только то, что Тимбукту отстоитъ отъ Раббы на десять, или пятнадцать дней перехода. Мы считаемъ лишнимъ утруждать читателя разборомъ столь неопредѣлительныхъ выраженій.
   Предъидущія замѣчанія были писаны не съ тою цѣлью, чтобы доказать читателю важную истину: можно сдѣлать замѣчательное путешествіе и дурно описать его. Мы только желали изъяснить причины неудачъ и несчастій, которыя на всякомъ шагу преслѣдовали экспедицію Куоррскую. Противъ тропическихъ лихорадокъ самое лучшее лекарство спокойствіе духа и благоразумная умѣренность во всемъ; въ торговыхъ сношеніяхъ съ необразованными народами, успѣхъ зависитъ болѣе всего отъ кроткаго обращенія, соединеннаго въ тоже время съ самою строгою справедливостью. Мы не слишкомъ вѣримъ совѣту Г. Лерда, что для избѣжанія лихорадки "надобно только безпрестанно курить, и принимать больше опіуму;" также не одобряемъ мы прописываемыхъ имъ порцій крѣпкихъ напитковъ. Но если мы только сомнѣваемся въ дѣйствительности лекарственныхъ средствъ, хвалимыхъ начальниками экспедиціи, то уже совершенно увѣрены что если бы между ними не существовало раздоровъ, если бы въ сношеніяхъ съ туземцами, они не обращались съ презрѣніемъ и явною недовѣрчивостью, то духъ ихъ не былъ бы тревожимъ безпокойствомъ и огорченіями, которыя въ жаркихъ климатахъ страшно изощряютъ жало болѣзни.
   Мы ни сколько не отвергаемъ, что послѣдняя экспедиція Ландера вверхъ по Куоррѣ имѣетъ важное достоинство; она показала Британскимъ купцамъ многолюдную страну и обширное поприще ихъ предпріимчивости; она открыла, хотя и горестными происшествіями, стезю, но которой другіе пойдутъ легко и выгодно. Г. Лердъ свидѣтельствуетъ, въ самыхъ отборныхъ выраженіяхъ, вѣжливость, добродушіе и честность жителей обоихъ береговъ Куорры; опытъ послѣдовавшихъ путешественниковъ вполнѣ оправдалъ потомъ хорошее мнѣніе, которое г. Лердъ объ нихъ составилъ. Вотъ его собственныя слова.
   
   "Могу сказать, не боясь противорѣчія, сколько мнѣ позволяетъ опытность, что Европейскіе торговцы будутъ всегда приняты съ распростертыми объятіями жителями внутренности Африканскаго материка. Никакой непріязненности они не встрѣтятъ, а, напротивъ того, всевозможное радушіе и уваженіе будутъ имъ вездѣ оказаны; собственность и жизнь каждаго (исключая дѣйствіи климата) будутъ всегда на Нигерѣ въ такой же безопасности, какъ на Темзѣ. Эбоевъ, и Африканцевъ другихъ племенъ удерживаетъ отъ торга съ Европейцами, живущими на морскомъ берегу, страхъ, который внушаетъ имъ одно имя бѣлаго человѣка, и страхъ этотъ искусно подерживается словами племенъ, расположенныхъ по берегу, и разстроеннымъ отъ невольничьяго торга состояніемъ страны." (Ч. II. стр. 407).
   
   Невозможно оцѣнить блага, пріобрѣтаемаго человѣчествомъ, отъ сближенія съ Европейскимъ просвѣщеніемъ народовъ, столь долго отдѣленныхъ отъ всякаго сообщества съ бѣлыми, все человѣческое семейство должно радоваться приближающемуся улучшенію своей значительной отрасли. Но полезнѣе всего такія открытія трудолюбивымъ и мануфактурнымъ народамъ, для которыхъ мѣста сбыта издѣлій дороже золотыхъ рудниковъ, а лучшіе и вѣрнѣйшіе союзники -- потребители ихъ товаровъ.
   Съ тѣхъ поръ, какъ распространеніе познанія нашей планеты одинаково важно для торговли и для науки, многимъ покажется странно, что просвѣщенныя правительства не считаютъ въ числѣ своихъ обязанностей географическихъ изслѣдованій. Но на дѣлѣ выходитъ, что весьма трудно дѣйствовать основательно въ такомъ обширномъ и неопредѣленномъ предметѣ; къ тому же, планы открытій, основанные на смѣлыхъ предположеніяхъ, и имѣющіе въ виду важныя выгоды, бываютъ часто недовольно блистательны, для того, чтобы обратить на себя должное вниманіе. Напротивъ, тѣ, главная цѣль которыхъ есть рѣшеніе географическихъ задачъ, бывшихъ предметомъ долгихъ и шумныхъ споровъ, всегда привѣтствуются публикою съ большею горячностью. Если для исполненія предпріятія сего рода истрачиваются значительныя суммы, и дѣлаются большія приготовленія, то участіе публики становится еще живѣе. Огромныя суммы были истрачены Британскимъ правительствомъ на рѣшеніе географическихъ вопросовъ, не потому, чтобы слѣдствія подобныхъ открытій вели за собою большія выгоды -- нѣтъ! правительство дѣйствовало по вліянію нѣсколькихъ значительныхъ людей, которые крѣпко держались за какія нибудь свои любимыя идеи.-- Такимъ образомъ, описаніе ледянаго сѣвернаго берега Америки стоило Англіи, можетъ быть, во сто разъ болѣе, нежели опись всего сѣвернаго берега Сибири стоила Россіи. Если бы десятая часть суммъ, брошенныхъ на отысканіе сѣверо-западнаго прохода, была употреблена исподоволь на описанія обитаемыхъ странъ земнаго шара, гдѣ пути уже открыты, нѣтъ сомнѣнія, что результаты могли-бъ быть величайшей важности. Такимъ же образомъ, большія суммы были издержаны на открытія въ Африкѣ, съ видами болѣе мечтательными, нежели сбыточными; наконецъ, отыскивая Нигеръ, нашли какъ то нечаянно, что Куорра впадаетъ въ Бенинскій заливъ.
   Если экспедиціи въ Африку будутъ продолжаться, то представится еще вопросъ: съ чего теперь начать) и куда направить изслѣдованія? На это мы будемъ отвѣчать, что гдѣ есть торговля, тамъ уже навѣрно есть и пробитая дорога, болѣе или менѣе надежная; предметомъ дѣйствія должно быть слѣдованіе по такому пути, съ терпѣніемъ, и такъ далеко, какъ сохраненіе личной безопасности дозволитъ, въ увѣренности, что увеличеніе сношеніи необходимо повлечетъ за собою расширеніе круга торговой дѣятельности. Если Тимбукту продолжаетъ возбуждать любопытство, туда можно легко достигнуть по Куоррѣ, гдѣ Англійскіе купцы будутъ скоро хорошими, радушно принятыми гостями; можно также достичь этой обѣтованной земли съ мыса Костъ-Кестль, черезъ владѣнія Ашантійскаго короля, на дружбу котораго можно теперь смѣло положиться. Въ западной Африкѣ есть нѣкоторыя мѣста, которыхъ подробное описаніе повлечетъ за собою важные результаты. Такова, напримѣръ, рѣка Нурса (Noursc's river) подъ 17о, 40' южной широты. Не смотря на ея пороги, мелкія суда могутъ легко туда входить; природа страны, по которой она протекаетъ, обѣщаетъ, что можно далеко подняться по этой рѣкѣ, прежде нежели глубина и ширина ея начнутъ уменьшаться. Вѣроятно, что это Кунене (Cunene), или Большая рѣка Португальскихъ картъ, которую изображаютъ текущею изъ холмовъ внутренности Бенгуэлы къ югу. Говорятъ, что племена туземцевъ, расположенныя около ея источника, многочисленны, трудолюбивы, и усердно обработываютъ землю. До сихъ поръ, они почти вовсе не имѣли сношеній съ Европейцами.
   Наблюдательный путешественникъ, приставъ въ Китовомъ Заливѣ (Walvisch bay), можетъ съ малыми издержками собрать много полезныхъ свѣдѣній, но мѣсто, до такой степени сухое и безплодное, не заслуживаетъ подобной чести. Всѣ экспедиціи внутрь Африки, начатыя съ Мыса Доброй Надежды, были подвержены одному важному неудобству: должно пройти 1,000, или 1,500 миль степи, или однообразныхъ равнинъ, прежде нежели начнутся мѣста, на которыхъ любопытство можетъ остановиться. Духъ путешественника невольно поникнетъ, и средства его изсякнутъ, пока встрѣтятся настоящія мѣста открытій.
   Восточный берегъ Африки представляетъ любознательности гораздо болѣе благопріятное и занимательное поприще. Замѣчательно, что въ семнадцатомъ столѣтіи, Ісаакъ Воссіусъ почти дошелъ до того мнѣнія, что самый удобный входъ внутрь Африканскаго материка, находится на востокѣ. Онъ говоритъ намъ, что Португальцы весьма усердно хлопотали вокругъ этого мѣста. Мы весьма мало знакомы съ попытками Португальцевъ проникнуть къ сѣверу до Замбези, сдѣланными прежде прошедшаго столѣтія; до насъ дошло только путешествіе какого-то Фонсека (Fonseca), который поднялся по рѣкѣ Ози (Ozy) на разстояніе одиннадцати (или, какъ говоритъ Де Барросъ, пяти) дневнаго перехода. Бывшій Султанъ Патты (Patta), живущій на островѣ, находящемся на рѣкѣ, въ пятнадцати миляхъ отъ устья, поднялся, два года тому, на разстояніе двухъ-мѣсячнаго перехода; онъ желалъ соединиться съ какимъ нибудь Англійскимъ офицеромъ, съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобы проѣхать Африку поперегъ. По караванной дорогѣ, ведущей изъ внутренности страны Соманли къ берегамъ Борборы, въ Аденскомъ заливѣ, люди ходили съ тѣхъ поръ, какъ начала существовать исторія. Ненависть черныхъ, въ продолженіе цѣлыхъ столѣтій исключавшая Европейцевъ изъ Африканскихъ портовъ, нѣсколько времени тому значительно уменьшилась присутствіемъ крейсеровъ Остъ-Индской Компаніи около Соманлійскихъ береговъ; сближеніе началось непріязненными дѣйствіями, а кончилось взаимною дружбою. Въ 1855 году, когда караванъ изъ 6,000 человѣкъ спустился къ годовой ярмаркѣ на морскомъ берегу, одинъ изъ предводителей Соманлійскихъ брался благополучно доставить внутрь страны волонтера съ Остъ-Индскаго судна Палинура. Такимъ же образомъ, жители Бревы (Breva), и близлежащихъ береговъ, перестали смотрѣть съ прежнею ненавистью на бѣлыхъ; они даже приглашали съ собою, въ свои страны, шкиперовъ съ Англійскихъ купеческихъ кораблей.
   Не многимъ извѣстію, что обширныя земли на восточномъ берегу Африки были предложены на продажу королевѣ Елисаветѣ Португальскими купцами; они клялись, что берега изобилуютъ золотомъ, и не принадлежатъ никому, кромѣ туземцевъ. Португальскій посланникъ вошелъ съ представленіемъ, или скорѣе съ просьбою, и королева великодушно, отклонила соблазнительное предложеніе. Нынѣ Британскіе купцы дѣятельно заняты и хорошо приняты на этихъ берегахъ. Теперь, духъ Елисаветы улыбнулся бы горделиво, глядя на успѣхи ихъ предпріимчивости, и помогъ бы имъ установить прочное сношеніе съ новооткрытыми народами.

Съ Англ. А. БУТАКОВЪ.

"Сынъ отечества и Сѣверный архив", т. 3, 1838

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru