Золя Эмиль
Тереза Ракен

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Thérèse Raquin.
    Драма в четырех действиях.
    Текст издания: журнал "Дѣло", No 2, 1874.

   

ТЕРЕЗА РАКЕНЪ.

ДРАМА ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДѢЙСТВІЯХЪ

ЭМИЛЯ ЗОЛЯ.

Переводъ съ французскаго.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   Лоранъ.
   Камиллъ.
   Гриве.
   Мишо.
   Г-жа Раненъ.
   Тереза Раненъ.
   Сюзанна.
   
   (Большая спальня, служащая въ то же время и гостиной, и столовой. Комната высока, мрачна, бѣдна, съ сѣрыми полинявшими обоями, съ жалкой, разнокалиберной мебелью, и завалена ящиками съ товаромъ. Въ глубинѣ -- двери, по бокамъ которыхъ стоятъ налѣво буфетъ и направо большой шкафъ. Налѣво, на второмъ планѣ, кровать съ альковомъ и окно, изъ котораго видна голая стѣна; на первомъ планѣ небольшая дверь и у самой стѣны рабочій столикъ. Направо, на второмъ планѣ, перила витой лѣстницы, спускающейся въ лавку; на первомъ планѣ каминъ, украшенный столовыми часами и двумя букетами искуственныхъ цвѣтовъ подъ колпаками; по обѣимъ сторонамъ зеркала висятъ портреты. Посрединѣ комнаты круглый столъ, покрытый клеенкою; два кресла: одно голубое, другое зеленое; стулья.
   Декорація остается одна и та-же впродолженіи всѣхъ четырехъ актовъ.)
   

АКТЪ I.

(Восемь часовъ. Лѣтній вечеръ. Столъ накрытъ; окно полуоткрыто; въ комнатѣ царствуетъ полная тишина и безмятежное спокойствіе буржуазнаго семейнаго кружка).

Сцена I.

ЛОРАНЪ, ТЕРЕЗА, г-жа РАКЕНЪ и КАМИЛЛЪ.

(Камиллъ важно сидитъ въ креслѣ направо. Онъ во фракѣ и держитъ себя натянуто, капъ разрядившійся буржуа. Лоранъ рисуетъ, стоя у своего мольберта передъ окномъ. На низенькомъ стулѣ подлѣ Лорана сидитъ Тереза, поджавъ ноги и опершись подбородкомъ на ладонь. Г-жа Ракевъ кончаетъ прибирать столъ).

Камиллъ, (послѣ нѣкотораго молчанія)

   Можно мнѣ говорить? Это тебѣ не помѣшаетъ?
   

Лоранъ.

   Нисколько, если только ты будешь держаться спокойно.
   

Камиллъ.

   Послѣ ужина, если я не разговариваю, я тотчасъ-же засыпаю... Ты счастливъ, ты такъ здоровъ, ты можешь ѣсть все... Мнѣ не слѣдовало во второй разъ брать крему... я отъ него всегда боленъ. Плохой у меня желудокъ... А ты очень любишь кремъ?
   

Лоранъ.

   Конечно, онъ такой сладкій, такой вкусный.
   

Камиллъ.

   Матушка всегда соображается съ твоимъ вкусомъ. Кремъ она сдѣлала нарочно для тебя, хотя и знаетъ, что онъ мнѣ вреденъ. Матушка тебя балуетъ... Не правда-ли, Тереза, она балуетъ Лорана?
   

Тереза (не поднимая головы).

   Да.
   

Г-жа Раненъ (унося груду тарелокъ).

   Не слушайте ихъ, Лоранъ. Самъ Камиллъ сказалъ мнѣ, что вы больше всего любите кремъ съ ванилью, а Тереза заморозила его въ сахарѣ.
   

Камиллъ (матери).

   Ты эгоистка.
   

Г-жа Раненъ.

   Какъ, я эгоистка...
   

Камиллъ (матери, которая, смѣясь, уходятъ).

   Да, да, ты... (Лорану). Она тебя любитъ потому, что ты изъ Вернона; ты ея землякъ. Помнишь, когда мы были дѣтьми, въ праздники она давала намъ по нѣсколько су...
   

Лоранъ.

   И ты покупалъ на нихъ яблоковъ...
   

Камиллъ.

   А ты маленькіе ножички. Какое счастіе, что мы снова встрѣтились въ Парижѣ; бесѣды съ тобой прогоняютъ мою скуку. А я скучалъ, смертельно скучалъ. По вечерамъ, когда я возвращался изъ конторы, мнѣ было здѣсь такъ грустно... Развѣ ты еще хорошо видишь?
   

Лоранъ.

   Не очень, но я хочу кончить.
   

Камиллъ.

   Теперь около восьми часовъ. Лѣтніе вечера слишкомъ длинны... Я хотѣлъ-бы, чтобы ты изобразилъ меня при солнечномъ свѣтѣ; это такъ красиво и весело. Вмѣсто сѣраго фона ты нарисовалъ-бы какой-нибудь пейзажъ. Но утромъ рисовать некогда; у насъ едва хватаетъ времени выпить чашку кофе съ молокомъ до отправленія на службу... Скажи, пожалуйста, я правъ, когда говорю, что не особенно полезно для пищеваренія оставаться сидя, безъ движенія, послѣ ѣды?
   

Лоранъ.

   Я тебя скоро освобожу,-- это послѣдній сеансъ.

(Г-жа Ракенъ входитъ, убираетъ окончательно столъ и вытираетъ его.)

Камиллъ.

   Притомъ, утромъ освѣщеніе было-бы для тебя выгоднѣе. На нашей сторонѣ нѣтъ солнца, но оно ударяетъ въ противоположную сторону и отраженіемъ отъ стѣны освѣщается наша комната... Матушкѣ пришла странная мысль нанять квартиру въ пассажѣ. Здѣсь сыро. Въ дождливые дни воздухъ точно въ погребѣ.
   

Лоранъ.

   Э, шла-бы торговля, а то вездѣ будетъ хорошо.
   

Камиллъ.

   Я не спорю. У нихъ внизу лавка съ мелкимъ товаромъ; она ихъ развлекаетъ, только мнѣ-то совсѣмъ не весело въ лавкѣ.
   

Лоранъ.

   Квартира удобна.
   

Камиллъ.

   Ну, не совсѣмъ. Въ ней только одна комната для матушки, не считая этой, гдѣ мы и ѣдимъ, и спимъ. Я не говорю о кухнѣ. Это мрачная трущоба, величиною со шкафъ. Двери дурно запираются и оттого тамъ страшный холодъ. Ночью противный вѣтеръ врывается въ эту маленькую дверь, что выходятъ на лѣстницу. (Указываетъ на маленькую дверь налѣво.)
   

Г-жа Ракенъ (оканчиваетъ свои хлопоты).

   Бѣдный Камиллъ, ты ничѣмъ недоволенъ. Я сдѣлала все, что могла. Ты самъ захотѣлъ служить въ Парижѣ. Я-бы опять принялась въ Вернонѣ за свою мелочную торговлю. Съ того дня, какъ ты женился на своей кузинѣ, Терезѣ, мы стали работать больше прежняго; слѣдуетъ подумать о дѣтяхъ, которыя могутъ родиться.
   

Камиллъ.

   Я разсчитывалъ жить въ улицѣ, по которой проходитъ много народу. Я сидѣлъ-бы у окна, смотрѣлъ-бы ни экипажи. Это очень весело... А здѣсь, отворишь окно и видишь только высокую стѣну напротивъ, да стеклянныя окна пассажа внизу; стѣна черна, окна грязны отъ пыли и паутины. Ужь, по мнѣ, лучше наши окна въ Вернонѣ; изъ нихъ, по крайней мѣрѣ, видна была Сена, вѣчно проносившая вдаль свои волны, хотя, конечно, и это не особенно интересно.
   

Г-жа Ракенъ.

   Я тебѣ предлагала вернуться туда.
   

Камиллъ.

   Нѣтъ, теперь, когда я встрѣтился на службѣ съ Лораномъ, я не хочу возвращаться въ Вернонъ:, Сверхъ того, я возвращаюсь домой только вечеромъ; мнѣ все-равно: сыро-ли въ пассажѣ или нѣтъ, лишь-бы вамъ здѣсь нравилось.
   

Г-жа Ракенъ.

   Ну, такъ и не надоѣдай мнѣ съ этой квартирой. (Слышенъ звонъ колокольчика). Въ лавку кто-то пришелъ. Тереза, ты не сойдешь-ли туда? (Тереза, повидимому, не слышитъ и остается неподвижною). Постой, я пойду сама посмотрю. (Она сходитъ по витой лѣстницѣ.)
   

Сцена II.

ЛОРАНЪ, ТЕРЕЗА и КАМИЛЛЪ.

Камиллъ

   Я не хочу ей противорѣчить, но въ пассажѣ жить очень нездорово. Я боюсь простуды, которая непремѣнно сведетъ меня въ могилу. Я не такъ крѣпокъ, какъ вы всѣ... (Молчаніе.) Скажи, пожалуйста, нельзя-ли мнѣ отдохнуть? Я уже не чувствую лѣвой руки.
   

Лоранъ.

   Если хочешь... Мнѣ остается сдѣлать только нѣсколько штриховъ.
   

Камиллъ.

   Тѣмъ хуже! Я не хочу больше сидѣть, я пройдусь немного... (Поднимается, прохаживается по сценѣ и подходитъ къ Терезѣ). Я никакъ не могу понять, какимъ образомъ моя жена можетъ оставаться въ такомъ спокойствіи, не шевеля пальцемъ по цѣлымъ часамъ. Это какая-то постоянная дремота, которая, несомнѣнно, можетъ окончательно притупить всѣ способности. Тебя не раздражаетъ, Лоранъ, когда ты чувствуешь, что она сидитъ около тебя въ такомъ положеніи?.. Ну, Тереза, пошевелись-же! Неужели тебѣ пріятно быть вѣчно неподвижной?
   

Тереза (не двигаясь).

   Да.
   

Камиллъ.

   Можешь наслаждаться! Такъ только животныя наслаждаются... Когда ея отецъ, капитанъ Дегансъ, оставилъ ее у матушки, у нея и тогда уже были черные, широко открытые глаза, наводившіе на меня страхъ... А самъ-то капитанъ -- это былъ ужасный человѣкъ. Онъ такъ и умеръ въ Африкѣ, не видавъ болѣе Вернона... Не правда-ли, Тереза?
   

Тереза (не двигаясь).

   Да.
   

Камиллъ.

   Можно подумать, что она боится оцарапать себѣ языкъ! (Обнимаетъ Терезу). но какъ-бы то ни было, ты все-таки хорошая жена. Съ тѣхъ поръ, какъ матушка насъ поженила, у насъ была всего одна ссора... Ты не сердишься на меня?
   

Тереза.

   Нѣтъ.
   

Лоранъ (ударивъ по плечу Камилла своимъ муштабелемъ).

   Ну, Камиллъ, подари мнѣ только десять минутъ... (Камиллъ садится). Поверни голову налѣво... хорошо, не двигайся больше...
   

Камиллъ (послѣ нѣкотораго молчанія).

   А отъ твоего отца все нѣтъ извѣстій?
   

Лоранъ.

   Нѣтъ, онъ меня забылъ. Впрочемъ, и я ему никогда не пишу.
   

Камиллъ.

   Все-таки странно видѣть такія отношенія между отцомъ и сыномъ! Я-бы не могъ такъ относиться къ своему отцу.
   

Лоранъ.

   Ба, у моего отца свои взгляды на вещи. Онъ хотѣлъ, чтобы я сдѣлался адвокатомъ и велъ-бы его нескончаемыя тяжбы съ сосѣдями. Когда онъ узналъ, что я грачу деньги на то, чтобы посѣщать мастерскія художниковъ, онъ пересталъ содержать меня. А у меня вовсе не было охоты сдѣлаться адвокатомъ.
   

Камиллъ.

   Однакожь, званіе адвоката одно изъ самыхъ прибыльныхъ. Нужно только имѣть талантъ -- и тебѣ будутъ хорошо платить.
   

Лоранъ.

   Я встрѣтилъ одного изъ моихъ школьныхъ товарищей; онъ теперь живописецъ. Я сталъ заниматься живописью, какъ и онъ.
   

Камиллъ.

   Нужно было продолжать заниматься; теперь у тебя, быть можетъ, былъ-бы орденъ.
   

Лоранъ.

   Я не могъ, я умиралъ съ голоду. Тогда я послалъ живопись ко всѣмъ чертямъ и сталъ искать мѣста.
   

Камиллъ.

   Но ты все-таки умѣешь отлично рисовать.
   

Лоранъ.

   О, нѣтъ, я еще далеко не художникъ. Въ живописи мнѣ болѣе всего нравилось то, что это занятіе веселое и не утомительное. Ахъ, какъ я жалѣлъ, чортъ возьми, нашу мастерскую въ первое время, когда я сталъ ходить на службу. Тамъ былъ диванъ, на которомъ я спалъ спокойно послѣ обѣда. Весело мы проводили время, право.
   

Камиллъ.

   Вы рисовали людей съ натуры?
   

Лоранъ.

   Конечно. Приходила къ намъ одна великолѣпная блондинка... (Тереза медленно поднимается и сходитъ въ лавку). Мы разсердили твою жену.
   

Камиллъ.

   Ужъ не воображаешь-ли ты, что она слушала? Это очень недалекая женщина. Впрочемъ, она отлично ухаживаетъ за мной, когда я боленъ. Матушка научила ее дѣлать компрессы.
   

Лоранъ.

   Мнѣ кажется, она меня не слишкомъ долюбливаетъ.
   

Камиллъ.

   О, ты знаешь, женщины... Что, ты еще не кончилъ?
   

Лоранъ.

   Кончилъ. Ты можешь встать.
   

Камиллъ (вставая и подходя посмотрѣть на портретъ).

   Кончилъ. Совсѣмъ кончилъ.
   

Лоранъ.

   Остается только вставить въ рамку.
   

Камиллъ.

   Портретъ очень удался, не правда-ли? (Наклоняется надъ витой лѣстницей). Матушка, Тереза, идите посмотрѣть: Лоранъ кончилъ!
   

Сцена III.

ЛОРАНЪ, КАМИЛЛЪ, г-жа РАКЕНЪ, ТЕРЕЗА.

Г-жа Ракенъ.

   Какъ, онъ уже дорисовалъ?
   

Камиллъ (держа портретъ передъ собой).

   Ну-да... идите-же!
   

Г-жа Ракенъ (смотря на портретъ).

   Да, да! Особенно ротъ, ротъ поразителенъ... Ты не находишь, Тереза?
   

Тереза (не приближаясь).

   Да. (Она отходитъ къ окну и забывается, прислонившись лбомъ къ рамѣ.)
   

Камиллъ.

   А фракъ, мой свадебный фракъ, который я надѣвалъ всего четыре раза! Воротникъ, кажется, сдѣланъ изъ настоящаго сукна.
   

Г-жа Ракенъ.

   А уголъ кресла?
   

Камиллъ.

   Удивительно; настоящее дерево! Это мое кресло; мы привезли его изъ Вернона; только я одинъ на немъ и сижу. (Указываетъ на другое кресло.) У матушки кресло голубое.
   

Г-жа Ракенъ
(къ Лорану, который убралъ свой мольбертъ и ящикъ съ красками и отошелъ направо).

   Зачѣмъ у насъ тутъ черное, подъ лѣвымъ глазомъ?
   

Лоранъ.

   Это тѣнь.
   

Камиллъ
(ставя портретъ на мольбертъ, приставленный къ стѣнѣ между альковомъ и окномъ).

   Безъ тѣни было-бы красивѣе; но это не важно. У меня благородный видъ; можно подумать, что я въ гостяхъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Любезный Лоранъ, чѣмъ васъ отблагодарить? Вы даже не захотѣли, чтобы Камиллъ заплатилъ за краски.
   

Лоранъ.

   Что объ этомъ толковать! Эта работа доставляла мнѣ удовольствіе и я благодаренъ Камиллу, что онъ спокойно сидѣлъ.
   

Камиллъ.

   Нѣтъ, нѣтъ, такъ нельзя. Я пойду принесу бутылку чего-нибудь. Чортъ возьми, мы вспрыснемъ твою работу.
   

Лоранъ.

   Это можно, если хочешь, а я пойду за рамкой. Сегодня четвергъ и нужно, чтобы Гриве и Мишо увидали портретъ повѣшеннымъ на свое мѣсто. (Онъ выходитъ. Камиллъ снимаетъ свой фракъ, перемѣняетъ галстухъ, надѣваетъ пальто, которое подаетъ ему мать, и направляется вслѣдъ за Лораномъ.)
   

Сцена IV.

ТЕРЕЗА, г-жа РАКЕНЪ, КАМИЛЛЪ.

Камиллъ (возвращаясь).

   Какого-бы вина мнѣ взять?
   

Г-жа Ракенъ.

   Нужно взять такого, которое любитъ Лоранъ. Какъ онъ добръ и милъ! Мнѣ такъ и кажется, что онъ принадлежитъ къ нашему семейству.
   

Камиллъ.

   Да, онъ мнѣ братъ... Не взять-ли мнѣ бутылку анизету?
   

Г-жа Ракенъ.

   Развѣ ты думаешь, онъ любитъ анизетъ? Не лучше-ли взять какого-нибудь винограднаго вина и пирожнаго.
   

Камиллъ (Терезѣ).

   А ты ничего не скажешь... Не помнишь-ли ты, любитъ-ли онъ малагу?
   

Тереза (отходя отъ окна).

   Нѣтъ, но я знаю, что онъ любитъ все. Онъ ѣстъ и пьетъ, какъ неисправимѣйшій обжора и пьяница.
   

Г-жа Ракенъ.

   Дитя мое...
   

Камиллъ.

   Побрани ее, она терпѣть не можетъ Лорана. Онъ и самъ это замѣтилъ и намекнулъ мнѣ о томъ; это крайне непріятно. (Терезѣ) Я не хочу, чтобы ты становилась въ. разрѣзъ съ моими симпатіями. Что ты имѣешь противъ него?
   

Тереза.

   Ничего... Онъ постоянно здѣсь. Онъ завтракаетъ, онъ обѣдаетъ съ нами. Вы ему предлагаете лучшіе куски. Лорана просятъ сюда, Лорана приглашаютъ туда. Это меня раздражаетъ -- вотъ и все. Онъ не на-столько интересенъ, чтобы можно было "забыть о его недостаткахъ и я вижу только, что онъ обжора и лѣнтяй.
   

Г-жа Ракенъ.

   Будь снисходительнѣе, Тереза. Лоранъ не особенно счастливъ, онъ живетъ на чердакѣ, онъ обѣдаетъ очень скверно, въ гаденькой харчевнѣ. Я такъ довольна, когда вижу, что онъ хорошо отобѣдаетъ и отогрѣется у насъ. Онъ удобно располагается въ креслѣ онъ куритъ съ такимъ наслажденіемъ; все это доставляетъ мнѣ истинное удовольствіе. Онъ одинокъ на свѣтѣ, бѣдный мальчикъ.
   

Тереза.

   Дѣлайте, наконецъ, что хотите. Балуйте, ласкайте его... Вы знаете, что я всегда довольна.
   

Камиллъ.

   Я думаю взять бутылку шампанскаго, это лучше всего.
   

Г-жа Ракенъ.

   Да, бутылка шампанскаго приличнымъ образомъ вознаградитъ за портретъ... Не забудь про пирожное.
   

Камиллъ.

   Еще нѣтъ половины девятаго. Наши друзья приходятъ не раньше девяти. Они будутъ очень удивлены, когда увидятъ на столѣ шампанское. (Уходитъ),
   

Г-жа Ракенъ (Терезѣ).

   Зажги лампу, а я сойду въ лавку. (Уходитъ)
   

Сцена V.

ТЕРЕЗА, потомъ ЛОРАНЪ.

(Тереза одна. Она стоитъ съ минуту неподвижно, осматриваясь вокругъ, и потомъ вздыхаетъ. Нѣмая сцена. Она проходитъ по комнатѣ и потягивается съ видомъ усталости и скуки. Потомъ она слышитъ, что Лоранъ входитъ въ маленькую дверь налѣво и улыбается, вздрогнувъ отъ внезапной радости. На сценѣ все болѣе и болѣе темнѣетъ.)

Лоранъ.

   Тереза...
   

Тереза.

   Это ты, мой Лоранъ... Я чувствовала, что ты придешь, мой дорогой. (Беретъ его за руки и ведетъ на аванъ-сцену) Вотъ уже недѣля, какъ я тебя не видала. Я тебя ожидала каждый день послѣ обѣда. Я надѣялась, что ты ускользнешь изъ своей конторы. Если-бы ты не пришелъ, я сдѣлала-бы какую-нибудь глупость... Скажи, отчего ты пропадалъ цѣлую недѣлю? Я не хочу, чтобы это еще разъ повторилось. Наши рукопожатія вечеромъ, при другихъ, такъ холодны...
   

Лоранъ.

   Я тебѣ объясню...
   

Тереза.

   Тебѣ здѣсь страшно, ты совсѣмъ ребенокъ, право! Нигдѣ мы не можемъ быть въ такой безопасности, какъ здѣсь (Она возвышаетъ голосъ и дѣлаетъ нѣсколько шаговъ по сценѣ.) Развѣ кто-нибудь можетъ предположить, что мы любимъ другъ друга? Развѣ кто-нибудь можетъ придти сюда искать насъ въ этой комнатѣ?
   

Лоранъ (приближаетъ ее къ себѣ и беретъ за руки).

   Будь благоразумна... Я не боюсь приходить сюда.
   

Тереза.

   Ну, такъ ты боишься меня, признайся... Ты боишься, не слишкомъ-ли я люблю тебя, не отравлю-ли я тебѣ твою жизнь.
   

Лоранъ.

   Зачѣмъ ты сомнѣваешься во мнѣ? Развѣ ты не знаешь, что я твои даже и во снѣ? Я схожу съ ума отъ любви къ тебѣ,-- я, который всегда смѣялся надъ любовью къ женщинѣ... Если меня и безпокоитъ что-нибудь, Тереза, такъ развѣ только то, что ты пробудила въ глубинѣ моего существа человѣка, котораго я не зналъ до сихъ поръ. Иногда, это правда, я неспокоенъ, я нахожу, что неестественно любить такъ, какъ я тебя люблю, и я боюсь, чтобъ это не повело насъ дальше, чѣмъ мы хотимъ.
   

Тереза (опустивъ голову на его плечо).

   О, тогда будетъ радость безъ конца, вѣчная прогулка при солнечномъ свѣтѣ.
   

Лоранъ (быстро освобождаясь изъ ея объятій).

   Ты слышишь шаги на лѣстницѣ? (Оба прислушиваются.)
   

Тереза.

   Это отъ сырости трещатъ ступени. (Они приближаются другъ къ другу.) Полно, будемъ любить другъ друга безъ страха, безъ угрызеній совѣсти. Если-бы ты зналъ... ахъ, какое ребячество! Я была воспитана въ спертомъ воздухѣ комнаты больного.

Лоранъ.

   Бѣдная моя Тереза!
   

Тереза.

   О да, я была несчастна... Я оставалась по цѣлымъ часамъ, сидя передъ огнемъ и безсмысленно смотря, какъ закипаетъ чайникъ съ травою. Если я ходила не на цыпочкахъ, тетка бранила меня. ты понимаешь, я могла ненарокомъ разбудить Камилла... Я говорила заикаясь, я дрожала, какъ дряхлая старушонка, я казалась такою неловкой, что Камиллъ вѣчно смѣялся надо мной. А между тѣмъ я чувствовала себя сильной. Мои дѣтскіе кулаки иногда сжимались, мнѣ хотѣлось все перебить... Мнѣ говорили, что, по слухамъ, моя мать была дочерью предводителя какого-то африканскаго племени. Я полагаю, что это предположеніе основательно. Я очень часто мечтала, какъ я уйду, какъ буду спасаться и бѣгать по дорогамъ въ пыли, съ голыми ногами. Я-бы просила милостыню, какъ цыганка... Ты видишь... ты видишь, я предпочитала безпомощное состояніе ихъ гостепріимству. (Она возвысила голосъ. Лоранъ испуганный, идетъ черезъ сцену и снова прислушивается)
   

Лоранъ.

   Говори тише. Ты заставишь придти сюда свою тетку.
   

Тереза.

   Э, пусть приходитъ! Тѣмъ хуже для нихъ, если я лгу! (Она присаживается на край стола и скрещиваетъ на груди руки.) Я сама не знаю, почему я согласилась выйти замужъ за Камилла. Это былъ бракъ предвидѣнный и заранѣе рѣшенный. Тетка ждала только, когда мы подростемъ. Мнѣ было еще двѣнадцать лѣтъ, когда она мнѣ говорила: "Ты будешь его любить, ты станешь хорошо ухаживать за нимъ, за своимъ кузеномъ". Она хотѣла приготовить ему сидѣлку, которая будетъ на-столько опытна, что съумѣетъ приготовлять припарки. Она обожала это болѣзненное дитя, которое она двадцать разъ оспаривала у смерти, и она, дѣйствительно, выдрессировала изъ меня хорошую сидѣлку. Я не протестовала: она убила во мнѣ нравственную силу. Но я привыкла смотрѣть на ея дитя, какъ на существо жалкое. Когда я играла съ нимъ, мои пальцы вдавливались въ его руки, какъ въ глину... Вечеромъ, въ день свадьбы, вмѣсто того, чтобы войти въ свою комнату, которая была налѣво отъ лѣстницы, я вошла въ комнату Камилла, которая была направо. Вотъ и все... Но ты, ты мой Лоранъ.
   

Лоранъ.

   Ты меня любишь? (Онъ обнимаетъ ее и тихонько заставляетъ сѣсть на стулъ направо отъ стола.)
   

Тереза.

   Я люблю тебя, я полюбила тебя съ того самаго дня, какъ Камилъ ввелъ тебя въ лавку, ты помнишь, когда вы встрѣтились на службѣ... Я не знаю, какъ это случилось... Я горда, я вспыльчива; съ первыхъ дней я почти возненавидѣла тебя. Твой видъ раздражалъ меня, заставлялъ меня страдать. Когда ты приходилъ къ намъ, мои нервы готовы были лопнуть, и я искала этого страданія, я ожидала твоего прихода. Когда ты рисовалъ, несмотря на мое глухое волненіе, я была прикована здѣсь, у твоихъ ногъ, на этомъ табуретѣ.
   

Лоранъ.

   Я тебя обожаю. (Становится передъ нею на колѣни.)
   

Тереза.

   Вмѣсто всякихъ удовольствіи, къ намъ каждый четвергъ акуратно приходилъ этотъ невинный агнецъ Гриве въ сопровожденіи стараго Милю. Ты знаешь ихъ, эти вечера по четвергамъ, съ ихъ вѣчными партіями въ домино,-- они чуть не сводила меня съ ума... А они все слѣдовали одинъ за другимъ безъ конца и все такъ-же безсмысленно подавляли меня. Но теперь я смотрю гордо, я отомщена. Я испытываю злую радость, когда мы сидимъ вокругъ этого стола послѣ обѣда и ведемъ дружескіе разговоры; я вышиваю съ своимъ угрюмымъ видомъ, а вы играете въ домино; и среди этого буржуазнаго спокойствія я вызываю мои дорогія воспоминанія. Это своего рода упоеніе, мой Лоранъ.
   

Лоранъ (Ему кажется, что онъ слышитъ шумъ, онъ вскакиваетъ въ испугѣ).

   Я тебя увѣряю, ты говоришь слишкомъ громко; ты добьешься наконецъ, что насъ накроютъ; я тебѣ говорю, твоя тетка сейчасъ, войдетъ. (Онъ прислушивается около витой лѣстницы и идетъ черезъ сцену.) Гдѣ моя шляпа?
   

Тереза (спокойно поднимаясь).

   Ты думаешь, что она войдетъ? (Подходитъ къ лѣстницѣ, потомъ возвращается и говоритъ, понижая голосъ.) Да, ты правъ; будетъ благоразумнѣе, если ты уйдешь. Но я желала-бы условиться съ тобой насчетъ завтрашняго дня... Ты придешь, не правда-ли? Въ два часа.?
   

Лоранъ.

   Нѣтъ, не жди меня: это невозможно.
   

Тереза.

   Невозможно? Почему?
   

Лоранъ.

   Мой начальникъ замѣтилъ мои постоянныя отлучки; онъ грозилъ прогнать меня со службы, если я не буду акуратнѣе.
   

Тереза.

   Значитъ, мы не будемъ больше видѣться? Ты хочешь разрыва? И къ этому-то приводитъ тебя твое благоразуміе!.. Господи, да вѣдь это низко, понимаешь-ли ты?
   

Лоранъ (обнимаетъ ее).

   Нѣтъ, мы еще можемъ приготовить себѣ спокойную жизнь,-- нужно только поискать, подождать благопріятныхъ обстоятельствъ.. Часто я мечталъ обладать тобою безъ помѣхи, хотя-бы на одинъ цѣлый день; потомъ мое желаніе возрастало, мнѣ нуженъ былъ мѣсяцъ счастія, годъ, цѣлая жизнь... Слушай, цѣлая жизнь для нашей любви; быть вѣчно вмѣстѣ, никогда не разлучаться! Я бросилъ-бы свою службу, я сталъ-бы опять заниматься живописью. Ты тоже пзбрала-бы себѣ занятіе по душѣ. Мы обожали-бы другъ друга всегда, всегда... Развѣ ты не была-бы счастлива?
   

Тереза (улыбаясь и пропадая въ забытьи на его грудь).

   Да, очень, очень счастлива.
   

Лоранъ (разставаясь съ нею, тихо).

   Если-бы ты была вдовою.
   

Тереза (задумчиво).

   Мы обвѣнчались-бы, миновалъ-бы нашъ страхъ, и мы осуществили-бы наши мечты.
   

Лоранъ.

   Я ничего болѣе не вижу въ темнотѣ, кромѣ твоихъ глазъ, которые блестятъ, которые све.ти-бы меня съ ума, если-бы у меня не было разсудка за двоихъ. Намъ нужно проститься, Тереза.
   

Тереза.

   Ты не придешь завтра?
   

Лоранъ.

   Нѣтъ. Не сомнѣвайся во мнѣ. Если мы нѣсколько времени не будемъ видѣться, то знай, что это дѣлается для нашего-же счастья. (Обнимаетъ ее и быстро уходитъ въ маленькую дверь.)
   

Тореза (одна, послѣ минутнаго раздумья).

   Вдова!!
   

Сцена VI.

ТЕРЕЗА, г-жа РАКЕНЪ, потомъ КАМИЛЛЪ.

Г-жа Ракенъ

   Какъ, ты сидишь еще безъ огня? Ахъ ты мечтательница! Постой, лампа заправлена, я ее зажгу. (Выходитъ черезъ среднюю дверь.)
   

Камиллъ (входя съ бутылкой шампанскаго я пирожнымъ).

   Гдѣ-же вы? Отчего у васъ нѣтъ огня?
   

Тереза.

   Тетушка пошла за лампой.
   

Камиллъ (вздрогнувъ).

   Ты здѣсь?.. Какъ ты меня испугала!.. Развѣ не могла ты отвѣтить мнѣ просто; ты говоришь какимъ-то страннымъ голосомъ? Ты хорошо знаешь, что я не люблю, когда со мной шутятъ въ темнотѣ.
   

Тереза.

   Я и не думала шутить.
   

Камиллъ.

   Неправда; сейчасъ ты мнѣ показалась совсѣмъ бѣлой, точно какое-нибудь привидѣніе... глупо такъ шутить... Теперь я не засну цѣлую ночь: мнѣ все будетъ представляться, что бѣлая женщина ходитъ около нашей постели и выискиваетъ удобнаго случая задушить меня. Нечего смѣяться.
   

Тереза.

   Я не смѣюсь.
   

Г-жа Ракенъ (входи съ лампой).

   Что здѣсь такое? (Сцена освѣщается.)
   

Камилла.

   Тереза изволитъ забавляться; ей пришла охота пугать меня... еще немного и я уронилъ-бы бутылку съ шампанскимъ... и мы потеряли-бы три франка.
   

Г-жа Ракенъ.

   Ты за вино заплатилъ только три франка? (Она беретъ бутылку съ шампанскимъ.)
   

Камиллъ.

   Да, я ходилъ на бульваръ Сен-Мишель въ одну лавку, гдѣ шампанское продается по этой цѣнѣ. Я раньше пробовалъ его и знаю, что оно такъ-же хорошо, какъ и вино въ восемь франковъ. Кому неизвѣстно, что всѣ купцы надувалы; на одно и то-же вино они кладутъ разные ярлыки... Вотъ пирожное.
   

Г-жа Ракенъ.

   Дай, я поставлю все на столъ. Придутъ Гриве и Мишо и будутъ крайне удивлены, замѣтя, что на столѣ стоитъ вино и пирожное... Дайте мнѣ двѣ тарелки, Тереза. (Онѣ ставятъ шампанское между двумя тарелками съ пирожнымъ. Потомъ Тереза садится за свой рабочій столикъ и начинаетъ вышивать.)
   

Камиллъ.

   Г. Гриве -- воплощенная акуратность. Черезъ четверть часа, ровно въ девять часовъ, онъ будетъ здѣсь. Пожалуйста, будьте обѣ съ нимъ любезны. Онъ помощникъ нашего начальника и можетъ, при случаѣ, оказать мнѣ большую поддержку... Онъ очень силенъ у насъ, хотя этого никто не подозрѣваетъ... Наши старики въ конторѣ говорятъ, что въ 20 лѣтъ своей службы онъ ни разу не опоздалъ ни на одну минуту. Лоранъ ошибается, говоря, что Гриве пороха не выдумаетъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Нашъ другъ Мишо тоже очень точенъ. Помните, въ Вернонѣ, когда онъ былъ еще полицейскимъ комиссаромъ, онъ всегда приходилъ къ намъ вечеромъ ровно въ 8 часовъ. Мы всегда удивлялись его акуратности и это его радовало.
   

Камиллъ.

   Да, но съ тѣхъ поръ, какъ онъ вышелъ въ отставку и уѣхалъ въ Парижъ съ своей племянницей, онъ иногда позволяетъ себѣ отступленія отъ заведеннаго порядка. Маленькая Сюзанна водитъ его за носъ... Какъ хотите, очень пріятно имѣть друзей и принимать ихъ разъ въ недѣлю. Чаще это стоило-бы слишкомъ дорого... Ахъ, я и забылъ сказать вамъ, что по дорогѣ у меня созрѣлъ одинъ планъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Какой планъ?
   

Камиллъ.

   Ты знаешь, матушка, я обѣщалъ Терезѣ свозить ее какъ-нибудь въ воскресенье въ Сент-Уанъ, до наступленія дурной погоды... Она не хочетъ гулять со мной но улицамъ. А между тѣмъ на улицѣ, веселѣе, чѣмъ за городомъ. Она говоритъ, что я ее утомляю, что я не умѣю ходить... Итакъ, я думаю, недурно отправиться въ воскресенье въ Сент-Уанъ и захватить съ собою Лорана.
   

Г-жа Ракенъ.

   Да, дѣти мои, отправьтесь въ Сент-Уанъ. Мои ноги стали плохо служить мнѣ и я не могу идти съ вами; но тебѣ пришла въ голову превосходная мысль, Камиллъ... Ты можешь теперь совсѣмъ расквитаться за портретъ съ Лораномъ.
   

Камиллъ.

   Лоранъ бываетъ очень смѣшонъ на загородныхъ прогулкахъ! Помнишь, Тереза, когда онъ былъ съ нами въ Сюренѣ? Этотъ чудакъ силенъ, точно какой-нибудь турокъ; онъ прыгаетъ черезъ рвы, наполненные подою, подбрасываетъ огромные камни на чортъ знаетъ какую высоту... Въ Сюренѣ, на деревянной лошади, онъ представлялъ скачущаго почтальона, и подражалъ ударамъ хлыста, звуку шпоръ такъ хорошо, что вся свадебная компанія которая была тамъ, смѣялась до слезъ. Молодая положительно сдѣлалась больна отъ смѣху... Правду я говорю, Тереза?
   

Тереза.

   Онъ много пилъ за обѣдомъ и немудрено, что такъ дурачился.
   

Камиллъ.

   О, ты не понимаешь, что значатъ веселиться. Воображаю, какъ весело мы провели-бы время, если-бы только вдвоемъ отправились въ Сент-Уанъ!.. Меня и теперь разбираетъ скука, когда я подумаю объ этомъ... Она обыкновенно садится на землю и любуется, какъ течетъ вода. Пойми-же, наконецъ, если я беру съ собой Лорана, то дѣлаю это потому, что онъ меня развлекаетъ... Однакожь, чортъ возьми, чего это онъ такъ долго запропастился? (Слышенъ звонокъ изъ лавки.) Это онъ. Гриве придетъ еще черезъ 7 минутъ.
   

Сцена VII.

Тѣ-же, ЛОРАНЪ.

Лоранъ (держа рамку въ рукѣ).

   Ну, вотъ и я вернулся... (Смотря на Камилла и г-жу Ракенъ, которые тихо говорятъ между собою). Держу пари, что вы замышляете сдѣлать мнѣ какое-нибудь удовольствіе.
   

Камиллъ.

   Отгадай.
   

Лоранъ.

   Вы приглашаете меня завтра на обѣдъ: будетъ курица съ рисомъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Лакомка.
   

Камиллъ.

   Лучше того... я веду въ воскресенье Терезу въ Сент-Уанъ и ты пойдешь съ нами... Хочешь?
   

Лоранъ.

   И ты еще спрашиваешь, хочу-ли я! (Снимаетъ портретъ съ мольберта и захватываетъ по дорогѣ молотокъ.)
   

Г-жа Ракенъ.

   Вы благоразумнѣе всѣхъ, Лоранъ: я намъ поручаю Камилла. Вы сильны; я не буду безпокоиться, когда буду знать, что онъ съ вами.
   

Камиллъ.

   Матушка мнѣ вѣчно надоѣдаетъ своими опасеніями. Представь себѣ, я не могу выйти на улшіу, чтобы она не воображала себѣ разныхъ ужасовъ. Это непріятно, когда на тебя смотрятъ точно на маленькаго мальчика... Мы возьмемъ извощика только до укрѣпленій, а тамъ пойдемъ пѣшкомъ, послѣ обѣда перейдемъ на островъ и вечеромъ поужинаемъ рыбой на берегу. Итакъ, идетъ?
   

Лоранъ (на аванъ-сценѣ, оставляя полотно въ рамку).

   Да, но можно дополнить программу.
   

Камиллъ.

   Чѣмъ?
   

Лоранъ (бросая взглядъ на Терезу).

   Прибавивъ прогулку въ лодкѣ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Нѣтъ, нѣтъ, не нужно лодки. Во все время вашего отсутствія мнѣ будетъ не по себѣ.
   

Тереза.

   Неужели вы думаете, что Камиллъ станетъ рисковать прогулкой на лодкѣ? Онъ слишкомъ трусливъ для этого.
   

Камиллъ.

   Я-то трусливъ?
   

Лоранъ.

   Это правда; я и забылъ, что ты боишься воды. Въ Вернонѣ, когда мы полоскались въ Сенѣ, на открытомъ мѣстѣ, ты всегда стоялъ на берегу и дрожалъ... Ну, такъ лодку въ сторону.
   

Камиллъ.

   Вовсе нѣтъ! Я не боюсь! Мы поѣдемъ на лодкѣ. Чортъ побери! Вы кончите тѣмъ, что я, наконецъ, прослыву во всемъ околоткѣ за полоумнаго. Мы увидимъ, кто изъ насъ трехъ меньше всѣхъ хвастается... Это Тереза боится.
   

Тереза.

   Э, мой бѣдный другъ, ты уже совсѣмъ поблѣднѣлъ!
   

Камиллъ.

   Смѣйся надо мной. Мы увидимъ, увидимъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Камиллъ, мой добрый Камиллъ, откажись отъ этой мысли, сдѣлай это для меня.
   

Камиллъ.

   Матушка, я тебя прошу, не мучь меня. Ты знаешь, что я дѣлаюсь болѣнъ отъ твоего хныканья.
   

Лоранъ.

   Ну, хорошо! Пусть рѣшитъ твоя жена: ѣхать или не ѣхать?
   

Тереза.

   Несчастіе можетъ случиться одинаково: и на землѣ, и на водѣ.
   

Лоранъ.

   Это правда... на улицѣ нога можетъ поскользнуться, черепица упадетъ на голову...
   

Тереза.

   Что до меня касается, вы знаете: я обожаю Сену.
   

Лоранъ (Камиллу).

   Слѣдовательно, рѣшено, ты одержалъ верхъ... Мы поѣдемъ на лодкѣ.
   

Г-жа Раненъ (тихо Лорану).

   Господи, я не умѣю выразить, какъ меня безпокоитъ эта прогулка. Камиллъ очень упрямъ... вы видѣли, какъ онъ горячился.
   

Лоранъ.

   Не бойтесь, я буду съ нимъ. Я теперь я повѣшу портретъ (вѣшаетъ портретъ надъ буфетомъ)
   

Камиллъ.

   Мы славно повеселимся, не такъ-ли? (Слышенъ звонокъ въ лавкѣ. Часы бьютъ девять.) Девять часовъ, вотъ и Гриве.
   

Сцена VIII.

Тѣ-же, ГРИВЕ.

Гриве.

   Я прихожу первый... Добрый вечеръ дамамъ и честной компаніи.
   

Г-жа Ракенъ.

   Добрый вечеръ, г. Гриве... Позвольте взять у васъ зонтикъ (беретъ зонтикъ). Развѣ идетъ дождь?
   

Гриве.

   Похоже на то. (Онъ ставитъ зонтикъ налѣво отъ камина). Не въ этотъ уголъ, не въ этосъ уголъ; вы знаете у меня есть свои маленькія привычки... въ другой уголъ. Вотъ такъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Дайте мнѣ ваши калоши.
   

Гриве.

   Я ихъ самъ поставлю. (Садится на стулъ, который она ему придвигаетъ). Я всегда занимаюсь самъ своимъ маленькимъ хозяйствомъ, хе, хе! Я люблю, чтобы все было на своемъ мѣстѣ, вы понимаете... (Ставитъ калоши возлѣ зонтика). Когда все въ порядкѣ и на мѣстѣ, я чувствую себя хорошо, я совершенно спокоенъ...
   

Камиллъ.

   Не скажете-ли вы намъ чего-нибудь новенькаго, г. Гриве?
   

Гриве (поднимаясь и выходя на средину)

   Я вышелъ изъ конторы въ половинѣ пятаго; въ шесть часовъ я обѣдалъ въ гостиницѣ Орлеанъ; въ семь часовъ читалъ газету въ кафе Сатурнинъ; а такъ-какъ сегодня четвергъ, то, вмѣсто того, чтобы, по обыкновенію, лечь спать въ девять часовъ, я пришелъ сюда... (подумавъ). Кажется, и все.
   

Лоранъ.

   И вы ничего не видали, идя сюда?
   

Гриве.

   Извините, видѣлъ... въ улицѣ Сент-Андре было много народа. Мнѣ пришлось перейти на другую сторону, что для меня было крайне непріятно. Вы понимаете, утромъ я хожу въ контору по лѣвой сторонѣ улицы, а вечеромъ возвращаюсь по другой.
   

Г-жа Ракенъ.

   По правой?
   

Гриве.

   Нѣтъ, позвольте... (помогаетъ разсказу тгъподвижсніями.) Утромъ я хожу такъ, а вечеромъ, когда возвращаюсь...
   

Лоранъ.

   А-а, понятно.
   

Гриве.

   Всегда по лѣвому тротуару, понимаете? Я всегда придерживаюсь лѣвой стороны, знаете, какъ желѣзныя дороги... Это очень удобно: по крайней мѣрѣ, не заплутаешься.
   

Лоранъ.

   Но что-же дѣлала публика на тротуарѣ?
   

Гриве.

   Не знаю. Какъ я могу это знать?
   

Г-жа Ракенъ.

   Вѣроятно, что-нибудь случилось?
   

Гриве.

   Дѣйствительно, должно быть что-нибудь случилось... Это не пришло мнѣ въ голову... Право, вы меня успокоили; я знаю теперь, что тамъ что-нибудь случилось... (Садится за столъ налѣво),
   

Г-жа Ракенъ.

   А вотъ и Мишо.
   

Сцена IX.

Тѣ-же, МИШО, СЮЗАННА.

(Сюзанна снимаетъ платокъ и шляпку и начинаетъ тихонько болтать съ Терезой, которая все еще сидитъ за рабочимъ столиковъ. Мишо пожимаетъ всѣмъ руки.)

Мишо.

   Мнѣ кажется, я опоздалъ (останавливается передъ Гриве, который, вынувъ, часы, показываетъ ихъ ему съ торжествующимъ видомъ.) Я знаю, шесть минутъ десятаго... Во всемъ виновата вотъ эта дѣвочка (указываетъ на Сюзанну.) Приходится останавливаться у каждой лавки. (Хочетъ поставитъ свою палку рядомъ съ зонтикомъ Гриве.)
   

Гриве.

   Нѣтъ, извините, это мѣсто для моего зонтика. Вы знаете, я не люблю... Я оставилъ для вашей палки другой уголъ камина.
   

Мишо.

   Ну, ну, не будемъ ссориться.
   

Камиллъ (тихо Лорану).

   Скажи, пожалуйста, мнѣ кажется, Гриве досадно, что у насъ на столѣ стоитъ шампанское. Онъ три раза посмотрѣлъ на бутылку и ничего не сказалъ. Странно, что это его такъ мало удивляетъ.
   

Мишо (оборачиваясь и замѣчая шампанское).

   А, чортъ возьми!.. Вы, кажется, хотите насъ подпоить... И пирожное, и шампанское!
   

Гриве.

   А, это шампанское!? Я его пилъ четыре раза во всю свою жизнь.
   

Мишо.

   Какого-же святого вы празднуете сегодня?
   

Г-жа Ракенъ.

   Мы празднуемъ окончаніе портрета Камилла; Лоранъ дорисовалъ его сегодня вечеромъ... (Беретъ лампу и подходитъ къ портрету). Смотрите. (Всѣ идутъ за ней, исключая Терезы, остающейся за работой, и Лорана, который опирается на каминъ.)
   

Камиллъ.

   Сходство поразительное! Не правда-ли, я точно въ гостяхъ сижу?
   

Мишо.

   Да, да.
   

Г-жа Ракенъ.

   Онъ еще совсѣмъ свѣжъ и пахнетъ краской.
   

Гриве.

   Такъ это оттого... я ощущалъ запахъ... Фотографія лучше, она совсѣмъ не пахнетъ.
   

Камиллъ.

   Да, это такъ, но когда краска высохнетъ...
   

Гриве.

   Ахъ, конечно, когда краска высохнетъ... она высыхаетъ довольно скоро... Однако, въ улицъ Де-ла-Гарнъ есть лавка, которой нужно было пять дней, чтобы совершзшо высохнуть, и то все еще нѣсколько пахла...
   

Г-жа Ракенъ.

   Значитъ, вамъ, г. Мишо, нравится портретъ?
   

Мишо.

   Очень правится, очень нравится! (Всѣ возвращаются и г-жа Ракенъ ставитъ лампу на столъ.)
   

Камиллъ.

   Хорошо, если-бы ты дала намъ чаю, матушка... Мы выпьемъ шампанскаго, сыгравъ партію въ домино.
   

Гриве (садясь опять).

   Четверть десятаго... Не слѣдуетъ терять дорогого времени.
   

Г-жа Ракенъ.

   Я у васъ попрошу только пять минутъ... Не безпокойся, Тереза, сиди на мѣстѣ, ты чувствуешь себѣ нездоровой.
   

Сюзанна (весело).

   Я здорова. Я помогу вамъ, г-жа Ракенъ. Я люблю исполнять обязанности хозяйки. (Онѣ выходятъ въ среднюю дверь.)
   

Сцена X.

ТЕРЕЗА, КАМИЛЛЪ, МИШО, ГРИВЕ, ЛОРАНЪ.

Камиллъ.

   И у васъ нѣтъ никакихъ новостей, г. Мишо?
   

Мишо.

   Нѣтъ, никакихъ... Я водилъ свою племянницу въ Люксамбургъ... Ахъ да, есть полость! Въ улицѣ Септ-Андре случилась цѣлая драма...
   

Камиллъ.

   Какая драма?.. Г. Гриве, идя сюда, видѣлъ много народу въ этой улицѣ.
   

Мишо.

   Тамъ народу съ утра не убываетъ. (Къ Гриве.) Народъ смотрѣлъ наверхъ, не правда-ли?
   

Гриве.

   Не могу сказать навѣрное; я перешелъ на другую сторону... Значитъ, дѣйствительно что-нибудь случилось! (Онъ надѣваетъ шапочку и нарукавники, которые вынимаетъ изъ, кармана.)
   

Мишо.

   Да; въ гостиницѣ Бургундія, въ чемоданѣ одного проѣзжаго, который исчезъ, найдена женщина, разрубленная на четыре части.
   

Гриве.

   Возможно-ли! На четыре части! Какъ-же это -- разрубить женщину на четыре части!
   

Камиллъ.

   Это ужасно!
   

Гриве.

   А я каждый день хожу мимо этого ужаснаго дома! Я вспоминаю теперь: народъ смотрѣлъ вверхъ... Развѣ видно что-нибудь съ улицы?
   

Мишо.

   Любопытные полагаютъ, что видно окно комнаты, въ которой. нашли чемоданъ... но это неправда; на самомъ дѣлѣ, окно этой комнаты выходитъ на дворъ.
   

Лоранъ.

   Убійца арестованъ?
   

Мишо.

   Нѣтъ. Одинъ изъ моихъ старыхъ товарищей, которому поручено слѣдствіе, говорилъ сегодня утромъ, что ему еще ничего неизвѣстно. (Гриве смѣется, покачивая головой.) Если убійца скроется, правосудію будетъ нанесенъ большой уронъ.
   

Лоренъ.

   Но, по крайней мѣрѣ, узнали-ли, кто такая убитая?
   

Мишо.

   Нѣтъ, нашли трупъ совершенно обнаженный, а головы и совсѣмъ не было въ чемоданѣ.
   

Гриве.

   Голову, конечно, бросили.
   

Камиллъ.

   Пощадите, любезный другъ: меня пробираетъ дрожь по кожѣ отъ вашей женщины, разрубленной на четыре части.
   

Гриве.

   Э, нѣтъ! Очень забавно бояться, когда вполнѣ увѣренъ, что самому не предстоитъ никакой опасности. Разсказы Мишо изъ того времени, когда онъ былъ полицейскимъ комиссаромъ, очень забавны... Помните зарытаго въ землю жандарма... Г. Мишо разсказывалъ намъ объ этомъ преступленіи въ прошлую осень... Меня это очень забавляло. Какого чорта мы будемъ здѣсь бояться? Мы хорошо знаемъ, что у насъ за спиной нѣтъ убійцы. На этомъ домѣ почіетъ благодать Господня... Въ лѣсу другое дѣло. Еслибы я проходилъ черезъ лѣсъ съ г. Мишо, я-бы попросилъ его замолчать.
   

Лоранъ (обращаясь къ Мишо).

   Такъ вы полагаете, что много преступленій остается неоткрытыми?
   

Мишо.

   Да, къ несчастію. Внезапныя исчезновенія, медленная смерть удушенія, несчастные случаи, при которыхъ не издается ни одного крика, не проливается ни капли крови... Правосудіе проходитъ мимо и не видитъ ничего. Повѣрьте, навѣрное много убійцъ разгуливаютъ спокойно по землѣ.
   

Гриве (смѣясь еще громче).

   Вы шутите. И ихъ по арестуютъ?
   

Мишо.

   Если ихъ не арестуютъ, любезный г. Гриве, такъ это только потому, что никто не знаетъ, что они убійцы.
   

Камиллъ.

   Изъ этого слѣдуетъ, что наша полиція дурна.
   

Мишо.

   Нѣтъ, полиція хороша, но она не въ силахъ сдѣлать невозможнаго... Повторяю вамъ, есть убійцы очень счастливые, которые живутъ хорошо, которыхъ любятъ и уважаютъ. Вы напрасно качаете головой, г. Гриве.
   

Гриве.

   Я буду качать головой, буду, оставьте меня въ покоѣ.
   

Мишо.

   Можетъ быть, вы знакомы съ однимъ изъ такихъ людей, можетъ быть, вы ему каждый день пожимаете руку.
   

Гриве.

   Ахъ нѣтъ, пожалуйста, не говорите этого. Это неправда... Если-бъ я хотѣлъ, я-бы тоже разсказалъ вамъ исторію.
   

Мишо.

   Разскажите.
   

Гриве.

   Хорошо... Исторію сороки-воровки. (Мишо пожимаетъ плечами.) Вы ее знаете, можетъ быть; вы все знаете... Одну служанку посадили въ тюрьму за кражу серебрянаго прибора. Спустя два мѣсяца, срубивъ одинъ тополь, нашли приборъ въ гнѣздѣ сороки. Воровкой оказалась сорока. Служанку освободили... Вы видите, что виновные всегда наказываются..
   

Мишо (смѣясь).

   Такъ сороку посадили въ тюрьму?
   

Гриве (съ досадой).

   Сороку въ тюрьму! Сороку въ тюрьму! Что за нелѣпости говоритъ этотъ Мишо!
   

Камиллъ.

   Нѣтъ, Гриве, Мишо не то хотѣлъ сказать. Вы ему домѣшали.
   

Гриве.

   Полиція дурна, вотъ и все... Это безнравственно.
   

Камиллъ.

   А ты, Лоранъ, вѣришь тому, что можно совершить убійство такъ, чтобы никто о томъ впослѣдствіи не узналъ?
   

Лоранъ.

   Я? (Идетъ черезъ сцену и медленно приближается къ Терезѣ.) Вы не видите, что Мишо насмѣхается надъ вами. Онъ хочетъ напугать васъ своими исторіями. Какъ можетъ онъ знать то, что, по его словамъ, никому неизвѣстно? А если есть ловкіе люди, тѣмъ лучше для нихъі (Подходитъ къ Терезѣ.) Вотъ Тереза менѣе легковѣрна, чѣмъ вы.
   

Тереза.

   Конечно, что неизвѣстно, того и не существуетъ.
   

Камиллъ.

   Нужды нѣтъ, мнѣ-бы лучше хотѣлось, чтобы говорили о чемъ-нибудь другомъ. Хотите, будемъ говорить о чемъ-нибудь другомъ?
   

Гриве.

   Я согласенъ; будемъ говорить о другомъ.
   

Камиллъ.

   Изъ лавки еще не принесли стулья... Помогите мнѣ принести ихъ. (Онъ сходитъ съ лѣстницы.)
   

Гриве (поднимаясь съ ворчаніемъ).

   Онъ называетъ это говорить о другомъ... Ну, пойдемъ за стульями.
   

Мишо.

   Вы пойдете, г. Гриве?
   

Гриве.

   Идите первымъ... Сороку въ тюрьму... сороку въ тюрьму... виданоли это! Вы говорите слишкомъ странно для бывшаго полицейскаго комиссара, г. Мишо! (Оба сходятъ внизъ.)
   

Лоранъ (схвативъ горячо руки Терезы и понизивъ голосъ).

   Ты клянешься слушаться меня?
   

Тереза (такимъ-же голосомъ).

   Да, я принадлежу тебѣ, дѣлай изъ меня, что хочешь.
   

Камиллъ (снизу).

   Э! Лоранъ, лѣнтяй, ты не могъ самъ сходить за своимъ стуломъ? Стыдись, наши гости должны трудиться за тебя.
   

Лоранъ (повысивъ голосъ).

   Я остался ухаживать за твоей женой. (Терезѣ тихо.) Надѣйся. Мы будемъ счастливы, будемъ навсегда жить другъ для друга.
   

Камиллъ (снизу, смѣясь).

   О, это я тебѣ позволю! Ухитрись понравиться Терезѣ.
   

Лоранъ (Терезѣ).

   Помни, что ты сказала: что неизвѣстно, того и не существуетъ. (Слышны шаги на лѣстницѣ.) Будь осторожна! (Они быстро расходятся въ разныя стороны. Тереза принимаетъ прежній угрюмый видъ передъ своимъ рабочимъ столикомъ. Лоранъ отходитъ направо. Прочіе входятъ, каждый со стуломъ, покатываясь со смѣху.)
   

Камиллъ (Лорану)

   Вотъ шутъ!.. Онъ забавенъ, чудакъ! И все только для того, чтобы не дать себѣ труда сойти внизъ.
   

Гриве.

   Наконецъ, вотъ и чай.
   

Сцена XI.

Тѣ-же, г-жа РАКЕНЪ, СЮЗАННА (входятъ съ чаемъ).

Г-жа Ракенъ (обращаясь въ Гриве, который вынимаетъ часы).

   Да, я запоздала почти на четверть часа... Садитесь, мы вознаградимъ потерянное время. (Гриве садится нал 23;во, впереди; сзади него садится Лоранъ. Кресло г-жи Ракенъ стоитъ направо; Мишо помѣщается сзади нея. Наконецъ, въ глубинѣ, посрединѣ, сидитъ Камиллъ въ своемъ креслѣ. Тереза не оставляетъ своего рабочаго столика. Сюзанна подсаживается къ ней, когда чай поданъ.)
   

Камиллъ (садясь).

   Вотъ и я въ своемъ креслѣ... Дай ящикъ съ домино, матушка.
   

Гриве (блаженствуя).

   Вотъ удовольствіе... Въ четвергъ, когда я просыпаюсь, я всегда говорю самъ себѣ: сегодня я пойду играть въ домино къ г-жѣ Ракенъ. Ну, и вѣрите-ли...
   

Сюзанна (прерывая его).

   Не положить-ли вамъ сахару, г. Гриве?
   

Гриве.

   Съ удовольствіемъ, m-lle, вы очень любезны. Два куска, не такъ-ли? (продолжаетъ.) Ну, и вѣрите-ли...
   

Камиллъ (прерывая его).

   Что-жь ты нейдешь, Тереза?
   

Г-жа Ракенъ (подавая ему ящикъ съ домино).

   Оставь ее. Ты знаешь, что она нездорова... Она не любитъ играть въ домино... Если придетъ кто-нибудь въ лавку, она сойдетъ.
   

Камиллъ.

   Досадно, когда всѣ веселятся, видѣть передъ собою хмурое, надутое лицо... (Г-жѣ Ракенъ.) Ну, усядешься-ли ты, матушка!
   

Г-жа Ракенъ (садясь).

   Да, да, вотъ и я на мѣстѣ.
   

Камиллъ.

   Всѣ теперь готовы?
   

Мишо.

   Да, и я готовлюсь разбить васъ наголову сегодня вечеромъ... Г-жа Ракенъ, вашъ чай сегодня немного крѣпче, чѣмъ въ прошлый четвергъ... Но г. Гриве говорилъ что-то...
   

Гриве.

   Я говорилъ что-то?
   

Мишо.

   Да, вы начали какую-то фразу.
   

Гриве.

   Фразу, вы говорите.. Это, однакожь, удивительно.
   

Мишо.

   Я васъ увѣряю. Не правда-ли, г-жа Ракенъ? Гриве сказалъ: Ну и вѣрите-ли...
   

Гриве.

   Ну, и вѣрите-ли... Нѣтъ, я совсѣмъ не помню... Если это ваша шутка, Мппіо, то знайте, что я не нахожу ее остроумной.
   

Камиллъ.

   Мы всѣ готовы... Начнемъ-же. (Съ шумомъ опоражниваетъ ящикъ съ домино. Молчаніе, впродолженіи котораго игроки смѣшиваютъ кости и дѣлятъ ихъ между собою.)
   

Гриве.

   Знайте, г. Лоранъ, что совѣтовъ давать никому не позволяется... Какъ-же можно брать семь костей... Не ройтесь, не ройтесь... Слышите-ли, Мишо? (Молчаніе.) А, я ставлю первый: двойная шестерка.
   

АКТЪ II.

(Десять часовъ. Зажжена лампа. Прошелъ годъ, по комната нисколько не измѣнилась. Та-не семейная тишина. Г-жа Раненъ и Тереза въ траурѣ.)

Сцена I.

ТЕРЕЗА, ГРИВЕ, ЛОРАНЪ, МИШО, Г-жа РАКЕПЪ, СЮЗАННА.

(Дѣйствующія лица сидятъ какъ въ концѣ предъидущаго акта: Тереза за рабочимъ столикомъ, съ задумчивымъ и болѣзненнымъ видомъ, съ работой на колѣняхъ; Гриве, Лоранъ и Мишо на своихъ мѣстахъ за круглымъ столомъ. Только кресло Камилла незанято. Молчаніе. Г-жа Ракенъ и Сюзанна подаютъ чай, повторяя съ точностью то, что онѣ дѣлали въ первомъ актѣ.)

Лоранъ.

   Вамъ нужно разсѣяться, г-жа Ракенъ... Дайте мнѣ ящикъ съ домино.
   

Сюзанна.

   Положить вамъ сахару, г. Гриве?
   

Гриве.

   Съ удовольствіемъ, m-lle. Вы очень любезны. Два куска, не такъли? Только вы одни заботитесь подсластить мнѣ.
   

Лоранъ (держа ящикъ съ домино).

   А вотъ и домино. Садитесь, г-жа Ракенъ. (Г-жа Ракенъ садится.) Вы всѣ готовы?
   

Мишо.

   Да, и сегодня вечеромъ я намѣреваюсь разбить васъ наголову... Дайте, я налью въ чай немного рому. (Наливаетъ себѣ рому.)
   

Лоранъ.

   Всѣ готовы... Ну, начнемъ. (Съ шумомъ опрокидываетъ ящикъ. Игроки мѣшаютъ кости и дѣлятъ между собою.)
   

Гриве.

   Вотъ удовольствіе... Какъ-же можно брать семь костей!.. Не ройтесь, не ройтесь, слышите-ли вы, г. Мишо? (Молчаніе.) Нѣтъ, сегодня не мнѣ ставить.
   

Г-жа Ракенъ (рыдая).

   Я не могу, не могу... (Лоранъ и Мишо встаютъ, а Сюзанна облокачивается на спинку кресла г-жи Ракенъ.) Когда я васъ вижу всѣхъ, по-прежнему, вокругъ этого стола, я вспоминаю, сердце мое разрывается... Мой бѣдный Камиллъ, онъ сидѣлъ съ нами...
   

Мишо.

   Господи! Г-жа Ракенъ, будьте-же благоразумны.
   

Г-жа Ракенъ.

   Простите, мой старый другъ, я не могу... Помните, какъ онъ любилъ играть въ домино? Онъ обыкновенно опрокидывалъ ящикъ. Лоранъ только-что сдѣлалъ его жестъ... Когда я не скоро садилась, мой Камиллъ ворчалъ на меня и я боялась ему противорѣчить; отъ противорѣчія онъ дѣлался болѣнъ. Ахъ! наши дорогіе вечера... А теперь его кресло пусто, посмотрите!
   

Мишо.

   Сударыня, у васъ не хватаетъ мужества, вы кончите тѣмъ, что сляжете.
   

Сюзанна (обнимая г-жу Ракенъ).

   Прошу васъ, не плачьте. Это насъ такъ огорчаетъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Вы правы, я должна съ твердостью переносить свое тяжкое горе. (Плачетъ)
   

Гриве (отодвигая свою игру).

   Ну, такъ лучше не играть. Къ несчастью, это на васъ такъ вліяетъ... Ваши слезы не возвратятъ вамъ сына.
   

Мишо.

   Мы всѣ смертны.
   

Г-жа Ракенъ.

   Увы!
   

Гриве.

   Если мы приходимъ къ вамъ, то, конечно, для того, чтобы доставить вамъ развлеченіе.
   

Мишо.

   Нужно забыть, мой бѣдный другъ.
   

Гриве.

   Конечно. Что за чортъ! Не будемъ грустить. Съиграемъ партію въ два су, хотите?
   

Лоранъ.

   Сейчасъ. Дайте г-жѣ Ракенъ время оправиться. Мы всѣ оплакиваемъ нашего дорогого Камилла.
   

Сюзанна.

   Слышите, другъ мой, мы всѣ его оплакиваемъ вмѣстѣ съ вами. (Садится у ея ногъ.)
   

Г-жа Ракенъ.

   Да, вы добры. Не сердитесь, если я помѣшала играть.
   

Мишо.

   На васъ никто не сердится. Но не забывайте, что прошелъ уже годъ со времени ужаснаго происшествія и вамъ слѣдовало-бы сдѣлаться болѣе благоразумной.
   

Г-жа Ракенъ.

   Я не считала дней. Я плачу, потому что слезы у меня навертываются на глазахъ. Извините меня... Я вижу всегда мое бѣдное дитя въ мутныхъ волнахъ Сены и вижу его маленькимъ, когда я его усыпляла подъ двумя одѣялами... Какая ужасная смерть! Какъ онъ долженъ былъ страдать! У меня было тяжелое предчувствіе, я его умоляла оставить эту затѣю прогулки по водѣ. Ему хотѣлось похрабриться... Если-бъ вы знали, какъ я ухаживала за нимъ, за маленькимъ! Чтобъ спасти его отъ тифозной горячки, я продержала его у себя на колѣняхъ три недѣли, которыя провела почти совсѣмъ безъ сна...
   

Мишо.

   У васъ остается племянница. Не огорчайте ее, не огорчайте великодушнаго друга, который ее спасъ, и который вѣчно будетъ отчаиваться, что ему не удалось точно также вытащить изъ воды и Камилла. Ваша скорбь эгоистична, вы вызываете слезы на глаза Лорана.
   

Лоранъ.

   Эти воспоминанія ужасны.
   

Мишо.

   Э, полноте! Вы сдѣлали все, что могли. Когда лодка опрокинулась, наткнувшись на колъ... Это, я полагаю, былъ одинъ изъ тѣхъ кольевъ, на которые натягиваются сѣти для угрей, не правда-ли?
   

Лоранъ.

   Должно быть такъ. Волна сбросила насъ въ воду всѣхъ троихъ.
   

Мишо.

   Потомъ, когда вы упали, вамъ удалось схватить Терезу...
   

Лоранъ.

   Я гребъ, она сидѣла со мной, мнѣ стоило только ухватить ее за платье. Когда я нырнулъ, Камиллъ уже исчезъ... Одъ былъ на носу лодки, полоскалъ руки въ рѣкѣ, шутилъ, говорилъ, что бульонъ холоденъ...
   

Мишо.

   Оставьте эти воспоминанія, которыя наводятъ ужасъ. Вы вели себя, какъ герой, вы ныряли три раза.
   

Гриве.

   Я полагаю... На другой день въ газетѣ, которую я читаю, была великолѣпная статья объ этомъ. Тамъ было сказано, что Лоранъ заслужилъ медаль. Невольно бросаетъ въ дрожь, когда читаешь, что три человѣка упали въ рѣку въ то время, какъ ихъ ожидалъ обѣдъ въ ресторанѣ... А черезъ недѣлю, когда нашли бѣднаго Камилла, была другая замѣтка... (обращаясь къ Мишо) помните, Лоранъ прислалъ за вами, чтобъ взять вмѣстѣ съ вами тѣло. (Г-жа Ракенъ снова разражается рыданіями.)
   

Мишо (сердито, понизивъ голосъ).

   Право, Гриве, вы могли-бы помолчать; г-жа Ракенъ было успокоилась, а вы бухнули такія подробности...
   

Гриве (уязвленный, понизивъ голосъ).

   Извините, вѣдь вы-же сами начали разсказывать объ этомъ происшествіи... Такъ-какъ мы оставили игру, то нужно-же о чемъ-нибудь говорить.
   

Мишо (возвышая мало-по-малу голосъ).

   Ахъ! вы сто разъ цитировали статью изъ вашей любимой газеты; для бѣдной матери непріятны эти подробности, вы должны-бы понимать это... Теперь г-жа Ракенъ цѣлыхъ четверть часа будетъ плакать.
   

Гриве (поднимаясь и крича).

   Это вы начали!
   

Мишо (такъ-же).

   Нѣтъ, чортъ возьми! Это вы!
   

Гриве (такъ-же).

   Ну, скажите еще, что я смѣшонъ!
   

Г-жа Ракенъ.

   Друзья мои, не ссорьтесь... (Они ходятъ по сценѣ, споря про себя.) Я буду благоразумна, я не стану больше плакать... Эти разговоры облегчаютъ меня. Я люблю говорить о моемъ несчастій, это мнѣ напоминаетъ, чѣмъ я вамъ всѣмъ обязана... Мой другъ, Лоранъ дайте мнѣ свою руку. Вы сердитесь?
   

Лоранъ (подходя).

   Да, сержусь на себя за то, что не могъ возвратить вамъ ихъ обоихъ.
   

Г-жа Ракенъ (держа руку Лорана).

   Вы мое дитя, я васъ люблю. Я молюсь всякій вечеръ за васъ, такъ какъ вы хотѣли спасти мнѣ сына. Я прошу небо охранять вашу дорогую жизнь. Мой сынъ тамъ, онъ услышитъ меня и ему вы будете обязаны своимъ счастіемъ. Всякій разъ, какъ у васъ будетъ какая-нибудь радость, говорите себѣ, что я молилась за васъ и что Камиллъ меня услышалъ.
   

Лоранъ.

   Любезная г-жа Ракенъ!
   

Мишо.

   Это хорошо, вотъ это хорошо!
   

Г-жа Раковъ (Сюзаннѣ).

   А теперь, дитя мое, садись на свое мѣсто. Ты видишь, я дѣлаю это для тебя, я смѣюсь.
   

Сюзанна.

   Благодарю васъ (поднимается и обнимаетъ ее.).
   

Г-жа Ракенъ (медленно принимаясь за игру).

   Кому выставлять?
   

Гриве.

   Вы хотите, а! это прекрасно! (Гриве, Лоранъ и Мишо садятся на свои мp3;ста.) Кому выставлять?
   

Мишо.

   Мнѣ... Вотъ. (Выставляетъ постъ.)
   

Сюзанна (подойдя къ Терезѣ).

   Другъ мой, хотите, я вамъ разскажу о синемъ принцѣ?
   

Тореза.

   О синемъ принцѣ?
   

Сюзанна (беретъ табуретъ и садится около Терезы).

   Это цѣлая исторія! Я вамъ разскажу на ухо; моему дядюшкѣ но нужно этого знать. Представьте себѣ, этотъ молодой человѣкъ... Это молодой человѣкъ. У него платье синее и усы тонкіе, каштановые; они очень идутъ къ нему.
   

Тереза.

   Посмотри, твой дядя слушаетъ. (Сюзанна немного приподнимается и смотритъ на игроковъ.)
   

Мишо (обращаясь съ гнѣвомъ къ Гриве).

   Вы сейчасъ сказали, что у васъ нѣтъ пятерки, а теперь суете всюду пять очковъ.
   

Гриве.

   Я сказалъ, что у меня нѣтъ пятерки?.. Извините, вы ошибаетесь. (Мишо протестуетъ, игра продолжается.)
   

Сюзанна (снова садится и продолжаетъ свой разсказъ.)

   Я всегда подсмѣиваюсь надъ дядей, когда онъ играетъ въ домино... Этотъ молодой человѣкъ каждый день приходилъ въЛюксамбургъ. Вы знаете, у моего дяди есть привычка садиться на террасѣ, у третьяго дерева налѣво, недалеко отъ газетнаго кіоска... Синій принцъ садился у четвертаго дерева. Онъ клалъ книгу на колѣни и смотрѣлъ на меня, перелистывая ее... (Отъ времени до времени она останавливается, бросая украдкою взоры на играющихъ.)
   

Тереза.

   Вотъ и все?
   

Сюзанна.

   Да, это все, что происходило въ Люксамбургѣ... Ахъ! я забыла. Разъ онъ спасъ меня отъ серсо, которое бросила въ меня одна маленькая дѣвочка. Онъ ударилъ рукою по серсо и кольцо пролетѣло въ другую сторону. Это заставило меня улыбнуться; я подумала о влюбленныхъ, которые бросаются на встрѣчу бѣшенымъ лошадямъ. Синій принцъ подумалъ, должно быть, то-же самое; онъ тоже засмѣялся и поклонился мнѣ.
   

Тереза.

   Романъ здѣсь и оканчивается?
   

Сюзанна.

   Нѣтъ, здѣсь онъ только напивается... Третьяго дня, когда мой дядя ушелъ, мнѣ было очень скучно, такъ-какъ нянька наша ужасно глупа. Для забавы я взяла подзорную трубку, -- вы знаете, ту, которая была у моего дяди въ Вернонѣ. Въ нее видно дальше, чѣмъ на двѣ версты... Вы знаете, съ нашей террасы видна значительная часть Парижа. Я смотрѣла по направленію къ Сен-Сюльпису... Тамъ, подлѣ большой башни, есть прекрасныя статуи...
   

Мишо (сердито говоритъ Гриве).

   Ну-же! Стоитъ шестерка, играйте-же.
   

Гриве.

   Шестерка, шестерка! Я самъ вижу, чортъ возьми, что стоитъ шестерка. Но мнѣ нужно сосчитать. (Игра продолжается.)
   

Тереза.

   Ну, а синій принцъ?
   

Сюзанна.

   Постойте! Я видѣла трубы, о! трубы, поля, цѣлый океанъ трубъ! Когда я повертывала немного подзорную трубу, трубы перемѣщались, бросались другъ на друга, проходили бѣглымъ шагомъ, какъ солдаты. Подзорная трубка вся была наполнена ими. Вдругъ, между двумя трубами я вижу... Отгадайте, кого? Синяго принца.
   

Тереза.

   Такъ твой принцъ печникъ?
   

Сюзанна (вставая).

   Ахъ, нѣтъ... Онъ былъ на террасѣ, какъ и я... и вообразите -- не правда-ли, какъ это смѣшно,-- онъ смотрѣлъ, также какъ и я въ подзорную трубку. Я его узнала; я видѣла и его синее платье, и его усы.
   

Тереза.

   А гдѣ онъ живетъ?
   

Сюзанна.

   Я не знаю. Понимаете, я его видѣла только въ подзорную трубку. Это, конечно, далеко, очень далеко по направленію къ Сен-Сюльпису. Когда я смотрѣла простыми глазами, я различала только что-то сѣрое съ синеватыми пятнами черепичныхъ крышъ... Я чуть было его не потеряла. Подзорная труба сдвинулась и мнѣ нужно было сдѣлать огромное движеніе по морю трубъ... Потомъ я нашла точку, съ помощью которой отыскала его; это былъ флюгеръ сосѣдняго дома.
   

Тереза.

   Ты его видѣла послѣ того?
   

Сюзанна.

   Да, вчера, нынче, каждый день... Развѣ я поступаю дурно? Если-бы вы знали, какой онъ маленькій и хорошенькій, когда я гляжу на него черезъ подзорную трубку! Онъ вотъ такой отъ земли; можно подумать, что это картинка, а не живой человѣкъ... Я его нисколько не боюсь... Притомъ я не знаю, гдѣ онъ; я не знаю даже, дѣйствительно-ли я вижу его въ подзорную трубку, или мнѣ это только такъ кажется. Вотъ и все... Когда онъ дѣлаетъ вотътакъ (посылаетъ рукой поцѣлуй), я измѣняю положеніе трубки и вижу опять только одно сѣрое пятно. Я могу думать -- не такъ-ли?-- что синій принцъ не дѣлалъ этого (повторяетъ прежній жестъ); моя подзорная трубка пропускаетъ чрезъ себя только трубы и трубы, а безъ ея помощи сколько-бы я ни таращила свои глаза, я, конечно, не могу его увидѣть.
   

Тереза (улыбаясь).

   Ты мнѣ доставляешь удовольствіе... (Смотря на Лорана.) Люби своего синяго принца только въ однихъ мечтахъ...
   

Сюзанна.

   Ахъ, да нѣтъ-же! Тутъ не однѣ мечты... Тсъ! Игра кончена.
   

Мишо.

   Теперь не угодно-ли партійку вдвоемъ, г. Гриве?
   

Гриве.

   Къ вашимъ услугамъ, г. Мишо. (Они смѣшиваютъ кости)
   

Г-жа Ракенъ (отодвигая свое кресло направо).

   Лоранъ, такъ-какъ вы стоите, то не потрудитесь-ли принести корзинку, куда я кладу шерсть. Она, должно быть, на комодѣ въ моей комнатѣ... Возьмите свѣчку.
   

Лоранъ.

   Не нужно. (Выходитъ въ среднюю дворъ)
   

Гриве.

   Въ немъ вы нашли преданнаго сына. Онъ такъ услужливъ...
   

Г-жа Ракенъ.

   Да, онъ очень добръ къ намъ. Я ему даю маленькія порученія; а вечеромъ онъ намъ помогаетъ запирать лавку.
   

Гриве.

   Недавно я видѣлъ его, онъ продавалъ толки, точно дѣвушка въ магазинѣ... хе! хе! хе! Дѣвушка въ магазинѣ съ бородой! (Онъ смѣется Лоранъ быстро входитъ, съ мрачнымъ видомъ, какъ-будто его преслѣдуютъ; онъ опирается на минуту на шкапъ.)
   

Г-жа Ракенъ.

   Что съ вами?
   

Мишо (вставая).

   Вы больны?
   

Гриве.

   Вы ушиблись?
   

Лоранъ.

   Нѣтъ, ничего, благодарю васъ... У меня потемнѣло въ глазахъ. (Онъ идетъ по сценѣ нетвердыми шагами.)
   

Г-жа Ракенъ.

   А корзинка?
   

Лоранъ.

   Корзинка?.. Не знаю... У меня ея нѣтъ...
   

Сюзаина.

   Какъ? Вы, мущина, струсили!
   

Лоранъ (стараясь засмѣяться).

   Струсилъ? Чего-же трусить? Я, просто, не нашелъ корзинки.
   

Сюзанна.

   Постойте, я ее найду. Если я встрѣчу ваше привидѣніе, я вамъ приведу его. (Выходитъ.)
   

Лоранъ (оправляясь мало-но-малу).

   Вы видите, это начинаетъ проходить.
   

Гриве.

   Вы слишкомъ здоровы. Это съ вами дѣлается отъ приливовъ крови.
   

Лоранъ (дрожа).

   Да, отъ крови.
   

Мишо (садясь).

   Вамъ нужно лечиться.
   

Г-жа Ракенъ.

   Въ самомъ дѣлѣ, я вижу васъ съ нѣкотораго времени постоянно взволнованнымъ. Я намъ дамъ успокоительныхъ капель... (Сюзаннѣ, которая входитъ и подаетъ ей корзинку.) А, ты нашла?
   

Сюзанна.

   Она была на комодѣ... (Лорану, который медленно отошелъ налѣво.) Г. Лоранъ, я не видѣла вашего привидѣнія. Оно меня, должно быть, боится.
   

Гриве.

   Она находчива, очень находчива! (Слышенъ звонокъ изъ лавки.)
   

Сюзанна.

   Не безпокойтесь, я пойду. (Сходитъ внизъ.)
   

Гриве.

   Сокровище, настоящее сокровище... (Обращаясь къ Мишо.) Итакъ, у меня тридцать два, а у васъ двадцать восемь.
   

Г-жа Ракенъ (поискавъ въ корзинкѣ, которую она поставила на каминѣ).

   Но я не нахожу шерсти, а она мнѣ нужна... Я сама сойду въ лавку... (Уходитъ.)
   

Сцена II.

ТЕРЕЗА, ЛОРАНЪ, ГРИВЕ и МИШО.

Гриве (поднимаясь и понизивъ голосъ).

   Игра шла плохо. Теперь здѣсь уже не такъ весело, какъ прежде.
   

Мишо (такимъ-же тономъ).

   Чего-же вы хотите, когда смерть повѣяла надъ домомъ. Но, успокойтесь, я нашелъ средство возобновить ваши прежніе, хоровые вечера по четвергамъ. (Они играютъ.)
   

Тереза (тихо Лорану, подошедшему къ ней).

   Ты испугался, не правда-ли?
   

Лоранъ (темъ-же тономъ).

   Да... хочешь ты, я приду сегодня вечеромъ?
   

Тереза.

   Подождемъ, подождемъ еще. Будемъ осторожны до конца.
   

Лоранъ.

   Цѣлый годъ мы были осторожны, цѣлый годъ я тебя не видалъ наединѣ... Между тѣмъ мы могли-бы очень удобно устраивать наши свиданія. Я вошелъ-бы черезъ маленькую дверь. Мы теперь свободны. Мы не боялись-бы вмѣстѣ въ твоей комнатѣ.
   

Тереза.

   Нѣтъ, не будемъ портить будущаго. Намъ нужно много счастія, Лоранъ! И найдемъ-ли мы его когда-нибудь?
   

Лоранъ.

   Вѣрь, что это случится. Мы успокоимся въ объятіяхъ другъ друга. Вмѣстѣ намъ легче будетъ бороться со страхомъ... Когдаже я приду къ тебѣ?
   

Тереза.

   Въ ночь нашей свадьбы. Она не замедлитъ придти, ты увидишь. Развязка близка... Будь остороженъ. Вотъ моя тетушка.
   

Г-жа Ракенъ (входя).

   Тереза, сойди внизъ, дитя мое. Тебя спрашиваютъ внизу. (Тереза выходитъ съ печальнымъ видомъ. Всѣ провожаютъ ее глазами).
   

Сцена III.

ЛОРАНЪ, ГРИВЕ, МИШО, г-жа РАКЕНЪ.

Мишо.

   Замѣтили-ли вы, какой видъ приняла Тереза? Она опустила голову и сдѣлалась очень блѣдна.

Г-жа Ракенъ.

   Я слѣжу за ней каждый день и страдаю за нее. Глаза у нея потускнѣли, руки дрожатъ, какъ въ лихорадкѣ.
   

Лоранъ,

   Да, а на щекахъ у нея румянецъ, какъ у чахоточной.
   

Г-жа Ракенъ.

   Вы мнѣ указали, мой дорогой Лоранъ, на эти тревожные симптомы и теперь я вижу, что они все усиливаются... Недоставало еще, чтобы и это горе не миновало меня.
   

Мишо.

   Э, вы напрасно безпокоитесь. Это просто нервы. Она понравится.
   

Лоранъ.

   Нѣтъ, у нея поражено сердце. Послѣднее "прости" видится въ ея продолжительномъ молчаніи, въ ея грустной улыбкѣ... Это будетъ медленная агонія.
   

Гриве.

   Ну, вы не очень-то умѣете утѣшать, мой другъ. Нужно развлекать эту бѣдную Терезу, а не навѣвать на нее погребальныя мысли.
   

Г-жи Ракенъ.

   Увы, мой другъ, Лоранъ правъ: у нея рана въ сердцѣ. Она не хочетъ, чтобы ее утѣшали. Каждый разъ, когда я пробую совѣтовать ей быть благоразумнѣе, въ ней пробуждается нетерпѣніе, даже гнѣвъ. Она скрывается съ своею печалью, какъ раненый звѣрь.
   

Лоранъ.

   Намъ надо покориться.
   

Г-жа Ракенъ.

   Это будетъ послѣдній ударъ... У меня только она и осталась, я разсчитывала, что она закроетъ мнѣ глаза. Если ея не станетъ, я останусь одна въ этой лавкѣ, я умру гдѣ-нибудь въ углу... Боже мой, Боже мой, какъ я несчастна! И за что это столько горя обрушилось на нашъ домъ! (плачетъ).
   

Гриве (боязливо),

   Значитъ, не будемъ больше играть.
   

Мишо.

   Подождите, чортъ возьми! (Встаетъ съ мѣста). Постойте, я поищу средства. Въ лѣта Терезы, не бываетъ безутѣшнаго горя... Много она плакала послѣ страшной катастрофы въ Сент-Уанѣ?
   

Г-жа Ракенъ.

   Нѣтъ, она вообще мало плачетъ... У нея нѣмое горе; она подавлена умственно и физически, точно послѣ долгой, долгой ходьбы. Она какъ-будто оглушена... Она сдѣлалась очень пугливой.
   

Леринъ (вздрогнувъ).

   Очень пугливой?
   

Г-жа Ракенъ.

   Да... Однажды ночью я услыхала ея удушливые Крики и прибѣжала къ ней... Она меня не узнала, она что-то бормотала.
   

Лоранъ.

   Вѣроятно, ее мучилъ кошмаръ... Она говорила? Что-же она сказала?
   

Г-жа Ракенъ.

   Я не могла понять; она звала Камилла... Но вечерамъ она не рѣшается подняться сюда безъ свѣчи. По-утру она выглядитъ усталой, едва ходитъ; у нея утомленные жесты, взгляды какіе-то тупые, надрывающіе мнѣ сердце... Я предчувствую; что ея скоро не станетъ, что она уйдетъ вслѣдъ за моимъ другимъ бѣднымъ ребенкомъ.
   

Мишо.

   Ну, дорогой другъ, мой маленькій допросъ конченъ и я вамъ прямо скажу, что я думаю... Но прежде всего намъ нужно остаться однимъ.
   

Лоранъ.

   Вы хотите остаться одни съ г-жею Ракенъ?
   

Мишо.

   Да.
   

Гриве (поднимаясь съ мѣста).

   Хорошо, мы васъ оставимъ. (Возвращаясь). Вы знаете, Мишо, что вы мнѣ должны два су. Вы позовите меня, когда кончите. Я къ вашимъ услугамъ. (Лоранъ и Гриве скрываются въ дверяхъ въ глубинѣ сцены).
   

Сцена IV.

МИШО и г-жа РАКЕНЪ.

Мишо.

   Ну, теперь къ дѣлу, мой старый другъ... Я, можетъ быть, нѣсколько грубъ...
   

Г-жа Ракенъ.

   Что-же вы мнѣ посовѣтуете? Если-бы мы могли спасти ее!
   

Мишо (понижая голосъ).

   Нужно выдать замужъ Терезу.
   

Г-жа Ракенъ.

   Ее? Выдать замужъ? Вы жестоки. Это было-бы для меня все равно, что потерять моего бѣднаго Камилла во второй разъ.
   

Мишо.

   Чортъ возьми, мнѣ незнакомы разныя нѣжности... Я, если хотите, медикъ въ нѣкоторомъ родѣ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Нѣтъ, это невозможно... Вы видите ея слезы. Она съ негодованіемъ отвергнетъ подобное предложеніе. Мои сынъ еще не забытъ; вы заставляете меня, Мишо, сомнѣваться въ вашей разборчивости... Въ глубинѣ своего сердца Тереза не можетъ развѣнчаться съ Камилломъ; это была-бы профанація.
   

Мишо.

   Вы говорите громкія фразы. Женщина, которая боится по вечерамъ войти одна въ свою комнату, нуждается, чортъ возьми, въ мужѣ.
   

Г-жа Ракенъ.

   И вы думаете, что мы введемъ въ свой домъ посторонняго человѣка? Это смутитъ всю мою старость. Мы можемъ сдѣлать дурной выборъ, нарушить и то немногое спокойствіе, которое намъ осталось... Нѣтъ, нѣтъ, ужъ лучше оставьте меня умереть окруженною этимъ вѣчнымъ трауромъ. (Садится въ свое кресло направо).
   

Мишо.

   Разумѣется, нужно поискать честнаго человѣка, который въ одно и то-же время былъ-бы и хорошимъ мужемъ для Терезы, и добрымъ сыномъ для васъ, который, однимъ словомъ, вполнѣ замѣнилъ-бы Камилла... Да, постойте... Лоранъ!
   

Г-жа Ракенъ.

   Онъ?
   

Мишо.

   Ну-да, это будетъ славная парочка!.. Обвѣнчайте ихъ -- вотъ совѣтъ, который я вамъ даю, мой старый другъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Обвѣнчать ихъ, г. Мишо?
   

Мишо.

   Я былъ увѣренъ, что вы станете противорѣчить. Это планъ, который я лелѣю уже давно. Подумайте хорошенько -- и вы довѣритесь моей старой опытности. Гдѣ вы найдете для нея лучшаго мужа, чѣмъ Лоранъ? Если вы хотите внести радость въ послѣдніе дни вашей старости, вы должны рѣшиться на бракъ Терезы съ Лораномъ,-- этимъ вы спасете ее отъ медленнаго горя, которое непремѣнно убьетъ ее.
   

Г-жа Ракенъ.

   Они мнѣ всегда казались братомъ и сестрой.
   

Мишо.

   И подумайте о себѣ. Я желалъ-бы видѣть всѣхъ васъ довольными. Старыя времена еще вернутся снова. У васъ будетъ двое дѣтей, которыя закроютъ вамъ глаза.
   

Г-жа Ракенъ.

   Не искушайте меня... Вы правы, мнѣ необходимо утѣшеніе, но я боюсь, мы надѣлаемъ зла... Мой бѣдный Камиллъ накажетъ насъ за то, что мы его такъ скоро забыли.
   

Мишо.

   Кто говоритъ о забвеніи? Его имя постоянно на языкѣ у Лорана. Оно не позабудется никогда, чортъ возьми!
   

Г-жа Ракенъ.

   Я уже очень стара; мои ноги отказываются служить. Я желала-бы только умереть спокойно.
   

Мишо.

   Итакъ, вы убѣдились... Это единственное средство не вводить посторонняго человѣка въ свою семейную жизнь. Вы этимъ только крѣпче свяжете узы дружбы, уже существующей между вами... Погодите, я еще увижу васъ бабушкой, окруженной мальчугашками, которые будутъ карабкаться къ вамъ на колѣни... Вы улыбаетесь; я зналъ, что заставлю васъ улыбнуться...
   

Г-жа Ракенъ.

   Ахъ, это дурно, очень дурно, что я улыбаюсь. Моя душа полна смущенія, мои другъ... Но они, -- они никогда не согласятся на бракъ; они о немъ и не думаютъ.
   

Мишо.

   Ба, мы ловко обдѣлаемъ это дѣльцо. Они слишкомъ благоразумны, чтобы не понять, что этотъ бракъ необходимъ для счастья васъ всѣхъ троихъ... Нужно говорить съ ними въ этомъ духѣ... Я добьюсь его согласія, когда мы будемъ запирать съ нимъ вмѣстѣ лавку. Постарайтесь, съ своей стороны, переговорить въ это время съ Терезой. Мы сегодня-же вечеромъ и покончимъ дѣло.
   

Г-жа Ракенъ (вставая).

   Я вся дрожу.
   

Мишо.

   Тсъ, вотъ она; я васъ оставляю вдвоемъ (сходитъ внизъ).
   

Сцена V.

Г-жа РАКЕНЪ и ТЕРЕЗА.

Г-жа Ракенъ (Терезѣ, которая входитъ съ унылымъ видомъ).

   Что съ тобою сдѣлалось, дитя мое? Въ цѣлый вечеръ ты не сказала ни слова. Умоляю тебя, постарайся менѣе грустить. Сдѣлай это для нашихъ гостей... (Тереза дѣлаетъ неопредѣленное движеніе). Я знаю, горе нельзя унять по приказанію.... Ты очень страдаешь?
   

Терека.

   Нѣтъ... Я очень утомлена.
   

Г-жи Ракенъ.

   Если ты нездорова, то слѣдуетъ сказать. Это дурно, если ты нездорова и не хочешь, чтобъ тебѣ помогли. Быть можетъ, у тебя біеніе сердца, колотье въ груди?
   

Тереза.

   Нѣтъ. Я не знаю. У меня ничего не болятъ... Мнѣ кажется, что во мнѣ все уснуло.
   

Г-жа Ракенъ.

   Бѣдное дитя... Ты причиняешь мнѣ много горя своимъ молчаніемъ, своимъ отчаяніемъ. Вѣдь у меня только ты и осталась.
   

Тереза.

   И вы, вы совѣтуете забыть его?
   

Г-жа Ракенъ.

   Я не говорю этого. Я не могу этого говорить... Но, мой другъ, и противъ сильнаго горя можно отыскать лекарство; мнѣ-бы хотѣлось знать, нѣтъ-ли и для тебя утѣшенія... Отвѣчай мнѣ откровенно.
   

Тереза.

   Я очень утомлена.
   

Г-жа Ракенъ.

   Я хочу, чтобы ты отвѣчала мнѣ искренно. Ты постоянно одна тебѣ скучно, не такъ-ли? Въ твои годы нельзя вѣчно плакать.
   

Тереза.

   Я не знаю, что вы этимъ хотите сказать?
   

Г-жа Ракенъ.

   Я ничего не говорю, я тебя спрашиваю, отыскиваю причину твоего недуга... Я понимаю, что невесело жить съ женщиной, постоянно плачущей. Сверхъ того, эта комната слишкомъ велика, слишкомъ мрачна и, быть можетъ, ты желаешь...
   

Тереза.

   Я ничего не желаю.
   

Г-жа Ракенъ.

   Слушай, не сердись; намъ пришли, быть можетъ, дурная мысль... Мы думаемъ снова выдать тебя замужъ.
   

Тереза.

   Меня? Никогда, никогда. Почему вы сомнѣваетесь во мнѣ?
   

Г-жа Ракенъ (сильно тронутая).

   Я имъ говорила, что она не могла его забыть, что онъ постоянно живетъ въ ея сердцѣ... Это они меня уговорили... И они правы Видишь-лщ дитя мое, нашъ домъ слишкомъ грустенъ. Всѣ станутъ бѣгать отъ насъ... Ты поступила-бы хорошо, если-бы послушалась ихъ.
   

Тереза.

   Никогда!
   

Г-жа Ракенъ.

   Послушай, выйди замужъ... Я уже не помню тѣхъ убѣдительныхъ доводовъ, которые они мнѣ подсказывали. Я позову Мишо, если хочешь. Онъ лучше объяснитъ тебѣ это, чѣмъ я.
   

Тереза.

   Мое сердце замерло и онъ ничѣмъ не убѣдитъ меня. Пусть меня оставятъ въ покоѣ, я васъ прошу (переходитъ ни лѣвую сторону) Мнѣ снова выйти замужъ! Боже мой, и за кого-же?
   

Г-жа Ракенъ.

   Имъ пришла въ голову хорошая мысль. Они уже нашли одного человѣка... Мишо теперь говоритъ объ этомъ внизу съ Лораномъ.
   

Тереза.

   Съ Лораномъ?! Значитъ вашъ выборъ палъ на Лорана... Но я его не люблю, и не хочу его любить!
   

Г-жа Ракенъ.

Я тебя увѣряю, они правы. Я согласна съ ними... Лоранъ почти принадлежитъ къ нашей семьѣ. Ты знаешь, какъ онъ добръ, какъ онъ намъ полезенъ. Въ первую минуту я была оскорблена, какъ и ты. Мнѣ показалось, это будетъ опрометчивый шагъ. Потомъ, поразмысливъ, я подумала, что ты будешь менѣе невѣрною памяти того, кого ужь нѣтъ, если выйдешь замужъ за его друга, за своего избавителя.

   

Тереза.

   Выйдти замужъ, когда я плачу, когда я хочу плакать!
   

Г-жа Ракенъ.

   Я протестую противъ твоихъ слезъ, противъ своихъ слезъ... Видишь-ли, они хотятъ, чтобы мы были счастливы. Они мнѣ еще говорили, что у меня снова будетъ двое дѣтей, что это разовьетъ вокругъ меня спокойствіе и веселье, которыя помогутъ мнѣ мирно ожидать смерти... Я эгоистка, мнѣ нужно видѣть твою улыбку.. Согласись, сдѣлай это для меня.
   

Тереза.

   Моя дорогая печаль!.. Вы знаете, что я всегда была покорна, что я всегда стремилась только исполнять ваши желанія.
   

Г-жа Ракенъ.

   Да, ты добрая душа... (пробуетъ улыбнуться). Тебя Богъ наградятъ, если ты исполнишь мою просьбу. Мы устроимся такъ, чтобы у насъ не вѣяло холодомъ, какъ теперь. Лоранъ будетъ насъ любить... Ты видишь, и я отчасти хочу предъявить на него свои права. Ты позволишь ему исполнять мои маленькія порученія, прихоти старухи.
   

Тереза.

   Дорогая тетушка... А я разсчитывала, что вы оставите меня въ тишинѣ оплакивать его.
   

Г-жа Ракенъ.

   Ты согласна, не такъ-ли?
   

Тереза.

   Да.
   

Г-жа Ракенъ (сильно тронутая).

   Благодарю тебя, дитя мое, ты дѣлаешь меня счастливою (падаетъ на кресло по правую сторону стола). О, бѣдное дитя мое, бѣдный мой мертвый ребенокъ, я, я первая измѣнила тебѣ.
   

Сцена VI.

ТЕРЕЗА, г-на РАКЕНЪ, МИШО, потомъ СЮЗАННА, ГРИВЕ, ЛОРАНЪ,

Мишо (тихо говоритъ г-жѣ Ракенъ).

   Я уговорилъ его. Только, чортъ возьми, не легко было уломать его. Онъ дѣлаетъ это для васъ, вы понимаете, я защищалъ ваше дѣло... Онъ сейчасъ поднимется, теперь онъ задвигаетъ засовы у наружныхъ дверей... А Тереза?
   

Г-жа Ракенъ (тихо).

   Она тоже согласна. (Мишо подходитъ къ Терезѣ на лѣвой сторонѣ сцены и тихо бесѣдуетъ съ ней).
   

Сюзанна (входитъ съ Гриво и продолжаетъ начатый разговоръ).

   Нѣтъ, нѣтъ, г. Гриве, вы эгоистъ; я не стану танцовать съ вами на свадьбѣ... Какъ, вы не женились только потому, что не хотѣли измѣнить своихъ мелкихъ привычекъ?
   

Гриве.

   Да, это правда.
   

Сюзанна.

   Фи, негодный человѣкъ!.. Вы не стоите вотъ такого кончика контрданса, слышите-ли? (Они подходятъ къ Терезѣ и Мишо).
   

Гриве.

   Всѣ эти молоденькія дѣвочки воображаютъ, что очень весело жениться. Я пробовалъ пять разъ... (Къ г-жѣ Ракенъ). Вы помните, въ послѣдній разъ я сватался за ту высокую, худую дѣвочку... она еще давала уроки? Уже были напечатаны билеты, все шло какъ нельзя лучше, когда она мнѣ призналась, что по утрамъ пьетъ кофе, съ молокомъ. Я ненавижу кофе съ молокомъ; уже тридцать лѣтъ я постоянно, каждое утро, лью шоколадъ. Это перевернуло-бы вверхъ дномъ все мое существованіе и я разошелся... Не правда-ли, я поступилъ хорошо?
   

Г-жа Ракенъ (улыбаясь).

   Безъ сомнѣнія.
   

Гриве.

   Пріятно, когда люди понимаютъ другъ друга... Вотъ и Мишо тотчасъ увидалъ, что Тереза и Лоранъ созданы другъ для друга.
   

Г-жа Ракенъ (серьезно).

   Вы правы, мой другъ. (Она встаетъ).
   

Гриве.

   Это, какъ говорятъ:
             Кто въ кого родится,
             Тому на томъ жениться.
   (Смотритъ на часы). Чортъ возьми, безъ пяти минутъ одиннадцать. (Садится направо, надѣваетъ галоши и беретъ зонтикъ).
   

Лоранъ (онъ поднялся изъ лавки и подходитъ къ г-жѣ Ракенъ).

   Я сейчасъ говорилъ съ г. Мишо о вашемъ спокойствіи... Ваши дѣти желаютъ сдѣлать васъ счастливыми... Дорогая матушка!
   

Г-жа Ракенъ (сильно взволнованная).

   Да, зовите меня своею матерью, мой добрый Лоранъ.
   

Лоранъ.

   Тереза, желаете-ли вы доставить нашей матери мирную и спокойную жизнь?
   

Тереза.

   Я согласна. Намъ нужно покориться своему долгу,
   

Г-жа Ракенъ.

   О, мои дѣти! (Беретъ руки Терезы и Лорана и удерживаетъ ихъ въ своихъ рукахъ). Возьмите ее, Лоранъ! Постарайтесь, чтобы она стала менѣе грустить, и мой сынъ поблагодаритъ васъ... Вы доставляете мнѣ большую радость. Я буду молиться, чтобы Богъ не наказалъ насъ за это!
   

ДѢЙСТВІЕ III.

(Три часа утра. Комната убрана по-праздничному; преобладаетъ бѣлый цвѣтъ. Яркое освѣщеніе; лампы горятъ полнымъ свѣтомъ. Постель закрыта бѣлымъ одѣяломъ, обшитымъ кружевами. На буфетѣ, на каминѣ и на столѣ букеты изъ ровъ).

Сцена I.

ТЕРЕЗА, г-жа РАКЕНЪ, СЮЗАННА, МИШО, ГРИВЕ.

(Тереза, г-жа Ракенъ и Сюзанна въ свадебныхъ костюмахъ выходятъ изъ дверей, находящихся въ глубинѣ сцены. Г-жа Ракенъ и Сюзанна уже сняли свои шали и шляпки. Тереза въ сѣромъ шелковомъ платьѣ. Она садится налѣво отъ зрителей; на лицѣ ея замѣтна усталость. Сюзанна остается у двери, стараясь удержать Гриве и Мишо, желающихъ войти въ комнату. Оба они во фракахъ).

Сюзанна.

   Нельзя, дядюшка! нельзя, г. Гриве! постороннимъ мужчинамъ запрещенъ входъ въ комнату новобрачной. Это непринято; это непринято.

(Мишо и Гриво все-таки входятъ.)

Мишо (тихо Сюзаннѣ).

   Молчи, дѣвочка; мы намѣрены сыграть шутку... (Тихо Гриве.) Съ собой у васъ пучекъ крапивы, г. Гриве?
   

Гриве.

   Конечно, съ собой. Съ самаго утра я ношу его въ карманѣ моего фрака... По правдѣ сказать, онъ очень безпокоилъ меня и въ церкви, и въ ресторанѣ. (Онъ осторожно, такъ, чтобы, ею не замѣтили, приближается къ кровати.)
   

Г-жа Ракенъ (улыбаясь).

   Уходите-же, господа, вы не можете присутствовать при туалетѣ новобрачной.
   

Мишо.

   Туалетъ новобрачной! Сколько прелести заключается въ этихъ словахъ!.. Однакожъ, и мы понимаемъ кое-что по части булавокъ; если разрѣшите, мы вамъ поможемъ, и, скажу вамъ по секрету, нашей помощью не слѣдуетъ пренебрегать. (Онъ подходитъ къ Гриве.)
   

Сюзанна (г-жѣ Ракенъ).

   Никогда я не видала дядю такимъ веселымъ, какъ сегодня. Какой онъ красненькій! Я замѣтила, что онъ былъ красенъ еще до десерта.
   

Г-жа Ракенъ.

   Оставь, милая, въ покоѣ твоего дядю и г. Гриве. Пусть ихъ посмѣются. Въ день свадьбы каждый можетъ и долженъ веселиться. У насъ, въ Вернонѣ, въ свадебный вечеръ отпускаются презабавныя шутки. Новобрачнымъ не даютъ заснуть цѣлую ночь.
   

Гриве (снова подходя къ кровати),

   А постель какъ мягка, нѣжна!.. Точно пухъ какой-нибудь.. Притроньтесь рукой, г. Мишо. Бьюсь объ закладъ, что она утонетъ тамъ.
   

Мишо.

   Да, мой милѣйшій г. Гриве, здѣсь, по крайней мѣрѣ, три тюфяка... (Тихо) Положили вы крапиву?
   

Гриве (такъ-же тихо).

   А то какъ-же: какъ-разъ въ самую середину.
   

Мишо (хохоча во все горло).

   Ха-ха! Вы и въ самомъ дѣлѣ шутникъ перваго сорта.
   

Гриве (ему вторя).

   Ха-ха! Знай нашихъ! И какъ ловко смастерилъ я это дѣло! Вы согласны съ этимъ?
   

Г-жа Ракенъ (смѣясь).

   Господа, новобрачная ожидаетъ.
   

Сюзанна.

   Когда-же вы уйдете, наконецъ? Вы, право, несносны!
   

Мишо.

   Сейчасъ, сейчасъ уйдемъ.
   

Гриве (Терезѣ).

   Сударыня, позвольте пожелать вамъ покойной ночи.
   

Тереза (приподнимаясь и снова садясь).

   Благодарю васъ, господа.
   

Гриве (пожимая руку г-жѣ Ракенъ).

   Итакъ, вы насъ прогоняете, милая хозяйка.
   

Г-жа Ракенъ.

   Нельзя-же, старый другъ. Сегодня свадебный вечеръ, надо гостямъ и честь знать.

(Мишо и Гриве медленно выходятъ, хохоча во все горло).

Сюзанна (запирая за ними двери).

   Смотрите-же, не смѣйте возвращаться... Теперь только одинъ мужъ имѣетъ право войти, и то, когда мы ему позволимъ.
   

Сцена II.

ТЕРЕЗА, г-жа РАКЕНЪ, СЮЗАННА.

Г-жа Ракенъ.

   Пора тебѣ раздѣваться, Тереза; уже три часа пробило.
   

Тереза.

   Я совсѣмъ разбита отъ усталости... Свадебная церемонія, ѣзда въ фіакрѣ, обѣдъ -- все тянулось неимовѣрно долго... Прошу васъ, позвольте мнѣ немного отдохнуть.
   

Сюзанна.

Да, въ ресторанѣ была ужасная жара! Тамъ у меня разболѣлась голова, по совсѣмъ прошла отъ ѣзды... (Г-жѣ Ракенъ.) Вотъ вы, съ вашими больными ногами, вѣроятно, устали больше всѣхъ насъ. Докторъ запретилъ вамъ много ходить и хлопотать; онъ говоритъ, что вамъ вредно уставать.

Г-же Ракенъ.

   Пустяки! развѣ только какое-нибудь сильное горестное потрясеніе можетъ причинить мнѣ вредъ; сегодня же я счастлива, довольна, я радовалась... Все шло у насъ такъ хорошо. Не правда-ли, все было какъ слѣдуетъ, прилично?
   

Сюзанна.

   Мэръ представительный мужчина... Замѣтили вы, когда онъ началъ что-то читать въ своей маленькой красной книжкѣ, невѣста опустила головку внизъ... А какъ мастерски расчеркнулся г. Гриве,-- право, прелестно.
   

Г-жа Ракенъ.

   Какую трогательную проповѣдь сказалъ въ церкви священникъ.
   

Сюзанна.

   Да, всѣ плакали, рѣшительно всѣ, увѣряю васъ; ужь на что радостный день сегодня для Терезы, но и она вовсе не имѣла намѣренія смѣяться; я слѣдила за нею и хорошо это замѣтила. А какая давка была на бульварахъ, когда мы два раза проѣзжали отъ Маделены до Бастиліи! И съ чего это всѣ встрѣчные такъ лукаво улыбались, смотря на насъ... Половина участниковъ въ свадебномъ поѣздѣ дремала, когда мы подъѣхали къ ресторану въ Батиньолѣ. (Она смѣется.)
   

Г-жи Раненъ.

   Тереза, раздѣвайся, дитя мое.
   

Сюзанна.

   Позвольте мнѣ исполнить обязанность вашей горничной... Повремените немного... Ну, теперь примемся за дѣло. Вы раздѣнетесь и усталость ваша пройдетъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Дай мнѣ ея шляпку.
   

Сюзанна
(снимаетъ съ Терезы шляпку и передаетъ ее г-жѣ Ракенъ, а та прячетъ ее въ шкафъ).

   Не тревожьтесь, я сниму и такъ... Впрочемъ, какъ-же я сниму съ васъ платье, если вы останетесь сидѣть.
   

Тереза (поднимаясь).

   Ахъ! какъ ты меня мучаешь!
   

Г-жа Ракенъ.

   Ужь поздно, моя милая.
   

Сюзанна (разстегивая Терезѣ платье и откалывая булавки).

   Какое страшное существо этотъ мужъ! Одна изъ моихъ подругъ, выйдя замужъ, вѣчно плачетъ. Какъ ни приду къ ней, всегда застаю ее въ слезахъ... Какая у насъ топкая талія, Тереза, вы почти совсѣмъ не стягиваетесь... Отлично вы дѣлаете, что носите нѣсколько длинный корсетъ... Ахъ! какъ мило приколотъ этотъ бантикъ! Хорошо-бы позвать теперь г. Гриве... (Она смѣется.)
   

Тереза.

   Поторопитесь, душечка, со мной дѣлается ознобъ.
   

Сюзанна.

   Такъ перейдемъ къ огню... (Онѣ обѣ переходятъ къ камину.) Постойте, какая жалость, одинъ изъ волановъ на вашемъ платьѣ совсѣмъ разорвался... Что за прелесть матерія на вашемъ платьѣ, она совсѣмъ не мнется... но какъ вы нервны, мой дорогой другъ! Вы дрожите точно Тизба, когда я ее стаскаю въ своихъ пальцахъ. Тизба -- моя маленькая кошечка, которую подарилъ мнѣ мой дядя... Вы, я знаю, боитесь щекотки; не безпокойтесь, я буду осторожна.
   

Тереза.

   Я чувствую, что у меня дѣлается лихорадка.
   

Сюзанна.

   Ну, я совсѣмъ кончила... (Она снимаетъ платье съ Терезы w передаетъ ею г-жѣ Ракенъ.) Теперь мнѣ остается только перечесать ваши волосы на ночь. Могу я это сдѣлать?
   

Г-жа Ракенъ.

   Это необходимо. (Ока уходитъ въ глубину комнаты, унося платье.)
   

Сюзанна (снова усаживая Терезу передъ канапомъ).

   Теперь вы стали совсѣмъ красная. А нѣсколько минутъ тому назадъ вы были блѣдны, какъ смерть.
   

Тереза.

   Мнѣ стало жарко подлѣ огня.
   

Сюзанна (начинаетъ расчесывать косу Терезѣ).

   Опустите немного голову... какіе у васъ прелестные волосы... Вы знаете, милый другъ, я очень любопытна; впрочемъ, этимъ недостаткомъ страдаютъ всѣ молодыя дѣвушки; намъ всегда хочется знать больше, чѣмъ мы знаемъ. Я намѣрена задать вамъ нѣсколько вопросовъ... Скажите, сильно бьется ваше сердце и не оттого-ли вы такъ дрожите?
   

Тереза.

   Милая моя, мнѣ не семнадцать лѣтъ, какъ тебѣ.
   

Сюзанна.

   Я боюсь, не потревожу-ли я васъ своей глупой болтовней... Весь день меня озабочивала мысль, что, если-бъ я была на вашемъ мѣстѣ, я надѣлала-бы тысячу глупостей; я дала себѣ слово внимательно слѣдить за каждымъ вашимъ шагомъ и помочь вамъ одѣться въ ночной туалетъ, чтобы, какъ придетъ моя очередь, не быть совсѣмъ дурой... Вы немного печальны, это правда, но у васъ много мужества. Будь я на вашемъ мѣстѣ, я-бы разревѣлась, точно идіотка.
   

Тереза.

   Выходитъ, мы считаемъ синяго принца страшнымъ чудовищемъ?
   

Сюзанна.

   Не смѣйтесь надо мной... Посмотрите въ зеркало; какъ къ вамъ идутъ распущенные волосы; вы похожи теперь на ту королеву -- помните, которую мы видѣли на картинѣ... Я полагаю, не надо заплетать косу?..
   

Тереза.

   Нѣтъ, нѣтъ, ты просто подбери волоса.

(Г-жа Раненъ входить и достаетъ изъ шкафа бѣлый пеньюаръ.)

Сюзанна (заворачивая косу).

   Если вы дадите мнѣ обѣщаніе не смѣяться, я скажу вамъ, что, какъ кажется мнѣ, чувствовала-бы я, если-бъ была сегодня на вашемъ мѣстѣ... Прежде всего была-бы очень довольна, -- такъ довольна, какъ никогда не случалось мнѣ быть въ моей жизііи. И, вмѣстѣ съ тѣмъ, меня терзалъ-бы мучительный страхъ... Мнѣ казалось-бы, что я перенесена за облака, въ неизвѣстную страну, гдѣ вмѣстѣ и отрадно, и страшно, гдѣ звучитъ нѣжная, сладостная музыка, гдѣ воздухъ наполненъ тонкими ароматами... Яркій свѣтъ ослѣпляетъ мои глаза; точно не по своей волѣ, я иду впередъ; меня охватываетъ какое-то чудное наслажденіе; я счастлива, радуюсь; но меня пронимаетъ дрожь и мнѣ кажется, что еще шагъ и я умру, но все-таки иду впередъ... Не то-же-ли самое и вы теперь чувствуете?
   

Тереза

   Если-бы такъ... (Голосъ ея прерывается w она говоритъ нѣсколько тише.) Другъ мой, музыка, ароматъ, яркій свѣтъ... это весна юности и любви... А время моей юности уже прошло...
   

Сюзанна.

   Вы все еще дрожите.
   

Тереза.

   Мнѣ холодно, я никакъ не могу согрѣться.
   

Г-жа Ракенъ (садясь подлѣ камина).

   Я погрѣю твой пеньюаръ. (Она подноситъ пеньюаръ къ огню.)
   

Сюзанна.

   Когда синій принцъ будетъ ожидать такъ-же, какъ ждетъ теперь г. Лоранъ, я постараюсь выкинуть какую-нибудь штуку, чтобы онъ явно выказалъ нетерпѣніе. Потомъ, когда онъ будетъ уже у двери, я совсѣмъ поглупѣю, я сдѣлаюсь маленькой, совсѣмъ маленькой, я постараюсь запереться куда-нибудь подальше, такъ, чтобы ему трудно было найти меня... Что далѣе произойдетъ -- я уже не знаю; какъ только я начну размышлять о томъ, меня охватываетъ невольный страхъ.
   

Г-жа Ракенъ (улыбаясь).

   Не зачѣмъ и размышлять. У дѣтей на умѣ вѣчно куклы, цвѣты и мужья.
   

Тереза.

   Милая Сюзанна, знай, что жизненный путь мы проходимъ не по розамъ.
   

Сюзанна (Терезѣ).

   А развѣ вы чувствуете иное, не то, о чемъ я вамъ говорила?
   

Тереза.

   Не то, моя милая... (Понижая голосъ) Зачѣмъ я вѣнчалась теперь, въ такой холодъ? Лучше-бы подождать и въ маѣ поѣхать въ Вернонъ. Тамъ въ маѣ акаціи уасе въ полномъ цвѣту, а ночи теплыя, нѣжащія, пріятныя.
   

Сюзанна.

   Ну, вотъ вы и причесаны. (Тереза и г-жа Ракенъ встаютъ.) Надѣвайте поскорѣе пеньюаръ, пока онъ тепелъ.
   

Г-жа Ракенъ (помогая Терезѣ надѣть пеньюаръ).

   Онъ мнѣ жжетъ руки.
   

Сюзанна.

   Теперь, надѣюсь, вамъ не холодно?
   

Тереза.

   Благодарю.
   

Сюзанна (смотря на нее).

   Какъ вы милы! Кружева чрезвычайно красятъ вашъ нарядъ. Немного найдется такихъ прелестныхъ новобрачныхъ, какъ вы.
   

Г-жа Ракенъ.

   Теперь, мое дитя, мы оставимъ тебя одну.
   

Тереза.

   Одну! одну!... Подождите... Мнѣ кажется, что мнѣ нужно еще кое-что сказать вамъ.
   

Г-жа Ракенъ.

   Нѣтъ, лучше ничего не говори. У тебя уже навертываются слезы на глаза и я боюсь, ты совсѣмъ расплачешься. Побольше твердости. Посмотри на меня; если-бы ты знала, сколькихъ усилій стоилъ мнѣ нынѣшній день! У меня сердце разрывалось на части и, однакожъ, я превозмогла себя, я сказала себѣ, что я должна быть весела и довольна, и, ты видѣла, цѣлый день я веселилась; за то теперь я чувствую тебя вполнѣ счастливой... Все кончено. Вспомни, какъ веселъ былъ нашъ старый другъ Мишо. Постарайся-же и ты развеселиться. Улыбнись, мое дитя; къ чему печалиться: что прошло, того не воротишь.
   

Тереза.

   Вы нравы. Но у меня голова болитъ. До свиданія.
   

Г-жа Ракенъ.

   До свиданія... (Возвращаясь) Скажи мнѣ откровенно, нѣтъ-ли у тебя большого горя на сердцѣ, не скрываешь-ли ты что-нибудь отъ меня... Только одна увѣренность, что ты счастлива, и поддерживаетъ теперь мои слабыя силы... Ты любила своего мужа. Мы обѣ любили его, и онъ вполнѣ заслуживалъ нашу нѣжность. Люби-же новаго мужа; постарайся полюбить его не меньше, чѣмъ ты любила перваго... Но нѣтъ, я не стану ничего говорить болѣе, я не хочу тебя тревожить. Я увѣрена, что мы обѣ съумѣемъ исполнить свои обязанности. За все то утѣшеніе, которое ты мнѣ дала, милая дочь, я желаю тебѣ счастья, радости и благополучія.
   

Сюзанна.

   Можно подумать, что мы оставляемъ нашу милую бѣдную Терезу въ берлогѣ, населенной медвѣдями. Но берлога выглядитъ очень хорошо. Здѣсь вездѣ розы. Здѣсь такъ мило и изящно, точно въ тепломъ, уютномъ гнѣздышкѣ.
   

Тереза.

   Эти цвѣты стоятъ очень дорого; напрасно вы такъ много потратились.
   

Г-жа Ракенъ.

   Я знаю, что ты любишь весну; я желала, чтобы твоя комната въ день твоего брака напоминала тебѣ ее. Предайся мечтамъ, подобно Сюзаннѣ, и вообрази себѣ, что ты находишься въ райскомъ саду... Вотъ ты и засмѣялась. Будь-же счастлива среди твоихъ розъ. До свиданія, моя дочь. (Она цѣлуетъ Терезу).
   

Сюзанна.

   Что-жь вы меня не поцѣлуете, мой добрый другъ? (Тереза ее цѣлуетъ) Вы опить поблѣднѣли. Но это оттого, что приближается синій принцъ... (Осматриваясь вокругъ себя.) 01 какъ страшна теперь эта комната, убранная розами!
   

Сцена III.

ЛОРАНЪ, ТЕРЕЗА.

(Тереза, оставшись одна, медленно подходитъ къ камину и садится у огня, Молчаніе. Лоранъ, все еще одѣтый въ бальный костюмъ, входитъ въ комнату, ступая осторожно; онъ запираетъ дверь; смущеніе написано на его лицѣ.)

Лоранъ.

   Тереза, моя милая, желанная...
   

Тереза (отталкивая его).

   Постой, мнѣ холодно.
   

Лоранъ (послѣ нѣкотораго молчанія).

   Наконецъ, мы одни, моя Тереза. Теперь мы имѣемъ право спокойно любить другъ друга. Жизнь принадлежитъ намъ; эта комната наша; ты моя, моя милая жена; я тебя завоевалъ, но потому только, что ты сама желала сдаться мнѣ. (Онъ намѣревается поцѣловать ее)
   

Тереза (отстраняя его).

   Нѣтъ, нѣтъ, я дрожу, меня мучаетъ ознобъ.
   

Лоранъ.

   Бѣдный ангелъ!.. Дай мнѣ твои ножки, я согрѣю ихъ въ своихъ рукахъ. (Онъ становится на колѣни передъ нею и пытается взятъ ея ноги, но она ихъ прячетъ.) Вспомни, мой другъ, вѣдь мы дождались того блаженнаго часа, котораго ждали цѣлый годъ... Цѣлый годъ мы трудились для сегодняшняго дня. Будемъ-же счастливы; пусть эта радостная, блаженная минута заплатитъ намъ за вашу осторожность и, еще болѣе, за наши страданія, за наше томленіе...
   

Тереза.

   Да, я все припоминаю... но не стой подлѣ меня на колѣняхъ. Садись. Поговоримъ.
   

Лоранъ (вставая).

   Зачѣмъ ты дрожишь? Я заперъ дверь, я твой мужъ... Вспомни, въ былое время, когда я приходилъ къ тебѣ сюда-же, ты не дрожала, ты смѣялась, ты говорила громко и я всегда боялся, что твоя неосторожность выдастъ наши отношенія. Теперь ты говоришь тихо, почти шопотомъ, точно боишься, что насъ кто-нибудь подслушиваетъ за этими стѣнами... Полно, мой другъ, мы можемъ громко смѣяться, мы безъ опасенія можемъ любить другъ друга. Вспомни, сегодня день нашей свадьбы и теперь сюда никто не войдетъ.
   

Тереза (съ ужасомъ).

   Не говори этого, пожалуйста, не говори... Ты еще блѣднѣе, Лоранъ, чѣмъ я, и твой языкъ по слушаетъ тебя. Ты бодришься, ты напускаешь на себя храбрость... Признайся-же, мы не смѣемъ поцѣловать другъ друга, и въ этомъ наше мученіе... Ты боишься, что покажешься смѣшнымъ въ моихъ глазахъ, если не рѣшишься поцѣловать меня. Ты дитя... Развѣ мы похожи на другихъ новобрачныхъ?.. Садись. Поговоримъ. (Онъ становится сзади нея, опираясь на каминъ; она измѣняетъ тонъ и говоритъ самымъ обыкновеннымъ образомъ.) Какъ сегодня вѣтряно.
   

Лоранъ.

   Да, утромъ былъ очень холодный вѣтеръ, по къ вечеру онъ нѣсколько стихъ.
   

Тереза.

   И несмотря на вѣтеръ, на бульварахъ дамы разгуливаютъ въ весеннихъ туалетахъ... Хорошо, если абрикосовыя деревья не зацвѣтутъ теперь, иначе ихъ можетъ побить морозъ.
   

Лоранъ.

   Мартовскіе заморозки вообще очень вредны для фруктовыхъ деревьевъ. Въ Вернонѣ, ты должна помнить... (Она останавливается. Оби они нѣкоторое время сидятъ задумавшись.)
   

Тереза (тихо).

   Въ Вернонѣ, во время моего дѣтства... (Обыкновеннымъ тономъ, спокойно.) Положи полѣно въ огонь. Теперь здѣсь становится теплѣе, уютнѣе. Кажется, уже четыре часа.
   

Лоранъ (смотря на часы).

   Нѣтъ еще. (Онъ встаетъ съ своего стула и переходитъ на другой, на лѣвой сторонѣ комнаты.)
   

Тереза.

   Удивительно, какъ длинна сегодняшняя ночь... Я думаю, что ты такъ же, какъ и я, не любишь ѣзды въ фіакрѣ. Какая скука пробыть нѣсколько часовъ въ экипажѣ... Я задремала отъ этой безконечной ѣзды... Я ненавижу также обѣдовъ въ ресторанѣ.
   

Лоранъ.

   Самое лучшее обѣдать -- у себя дома.
   

Тереза.

   Я, впрочемъ, исключаю загородные рестораны.
   

Лоранъ.

   О, въ загородныхъ ресторанахъ другое дѣло: тамъ подаютъ очень хорошія кушанья. Помнишь, маленькій ресторанчикъ на берегу рѣки? (Онъ встаетъ.)
   

Тереза (поднимаясь, говоритъ сурово).

   Молчи! зачѣмъ тревожишь ты страшныя воспоминанія? Я слышу, какъ сильно бьется твое сердце, мое тоже хочетъ выскочить изъ груди; и передъ тобой, и передо мною возстаетъ страшная исторія... Лучше станемъ молчать, перестанемъ думать... Во всякомъ твоемъ словѣ мнѣ чудится иной смыслъ; мнѣ кажется, я слышу, что ты думаешь и чего не смѣешь сказать... Не такъ-ли? Лучше молчи! (Молчаніе.)
   

Лоранъ.

   Тереза, говори: заклинаю тебя, говори. Молчаніе слишкомъ тяжело. Говори-же...
   

Тереза (садится направо, сжимая руками виски).

   Закрой глаза; попытайся успокоиться.
   

Лоранъ.

   Нѣтъ, мнѣ необходимо слышать звукъ твоего голоса. Скажи мнѣ что-нибудь; что хочешь; ну повтори, что погода дурна, что ночь слишкомъ длинна.
   

Тереза.

   Я заставляю себя о чемъ-нибудь думать, но не могу. Ты правъ: молчаніе мучительно; сейчасъ я поражу тебя цѣлымъ потокомъ словъ. (Она пытается улыбнуться и говоритъ веселымъ голосомъ.) Сегодня утромъ было очень холодно въ канцеляріи мэра. У меня ноги совсѣмъ окоченѣли. Но я согрѣла ихъ у печи, въ церкви. Замѣтилъ ты тамъ печь? Она какъ-разъ подлѣ того мѣста, гдѣ насъ поставили на колѣни.
   

Лоранъ.

   Да, я замѣтилъ ее... Гриве просто прилипъ къ ней и не отходилъ отъ нея во время церемоніи. Какой торжественный видъ напустилъ на себя вотъ чудакъ Гриве! Не правда-ли, онъ очень забавенъ! (И онъ, и она усиливаются смѣяться.)
   

Тереза.

   Церковь была нѣсколько темпа, но это надо приписать погодѣ. Замѣтилъ ты, какими кружевами обшита напрестольная пелена? Цѣна этихъ кружевъ десять франковъ за метръ, никакъ не менѣе. Такихъ нѣтъ въ моемъ магазинѣ... Какъ ни нѣженъ запахъ ладона, но отъ него у меня нѣсколько закружилась голова... Мнѣ представилось вдругъ, что въ этой огромной церкви насъ только двое, ты да я, и это мнѣ очень нравилось. (Ея голосъ становится печальнѣе.) Потомъ началось пѣніе. Замѣтилъ ты въ придѣлѣ...
   

Лоранъ.

   Я видѣлъ, что тамъ стояли люди съ зажженными свѣчами въ рукахъ.
   

Тереза (съ возрастающемъ ужасомъ).

   Тамъ шло отпѣваніе. Когда я подняла глаза, я увидѣла черное сукно и бѣлый крестъ. (Она встаетъ и медленно ходитъ по комнатѣ.) Гробъ пронесли мимо насъ. Я разсмотрѣла его хорошо. Бѣдный гробъ, короткій, узкій; хоронили, вѣрно, какого-нибудь изстрадавшагося бѣдняка... (Она подходимъ къ Лорану и опирается на его плечо. Оба они вздрагиваютъ. Потомъ она говоритъ тихимъ, страстнымъ голосомъ.) Ты видѣлъ его въ Моргѣ, Лоранъ?
   

Лоранъ.

   Да.
   

Тереза.

   Какъ онъ выглядѣлъ? Страдальцемъ?
   

Лоранъ.

   Онъ выглядѣлъ страшно.
   

Тереза.

   У него глаза были открыты и онъ смотрѣлъ ими на тебя?
   

Лоранъ.

   Да. Разбухшій и посинѣвшій; онъ былъ ужасенъ. И его искривленный ротъ улыбался страшной улыбкой.
   

Тереза.

   Ты полагаешь, онъ смѣялся?.. Скажи-же мнѣ, скажи все, какъ онъ тебѣ показался. Въ безсонныя ночи я никогда не видѣла его ясно, между тѣмъ и имѣю страстное желаніе его видѣть.
   

Лоранъ (страшнымъ голосомъ).

   Молчи! Очнись, ты бредишь!.. О чемъ ты говоришь мнѣ? Что спрашиваешь? Если я стану отвѣчать тебѣ, я непремѣнно солгу. Я ничего не видѣлъ, слышишь-ли, ничего... Въ какую глупую игру мы играемъ!
   

Тереза.

   Ахъ! я чувствую, что мы произносимъ слова помимо нашего желанія. Все приводитъ васъ къ нему: и абрикосовыя деревья въ цвѣту, и маленькій ресторанчикъ на берегу рѣки, и бѣдный гробъ... О чемъ-бы мы ни говорили, все онъ, да онъ. Нѣтъ у насъ другой темы для разговора; вѣчно онъ одинъ занимаетъ всѣ наши мысли.
   

Лоранъ.

   Поцѣлуй меня.
   

Тереза.

   Я была увѣрена, что ты мнѣ будешь говорить о немъ и что я стану отвѣчать тебѣ тѣмъ-же. Это не наша вина, если онъ постоянно занимаетъ наши помыслы, и мы невольно вслухъ высказываемъ наши думы.
   

Лоранъ (стараясь заключить ее въ свои объятія).

   Поцѣлуй меня, Тереза. Паши поцѣлуи вылѣчатъ насъ отъ нашей страшной болѣзни. Мы женились для того, чтобы успокоиться въ объятіяхъ одинъ у другого... Поцѣлуй-же и забудемъ прошлое, моя малая жена.
   

Тереза (отстраняя его).

   Умоляю тебя, не мучь меня. Еще минуту... Развлеки меня, будь добръ и веселъ, какъ въ былое время. (Молчаніе. Лоранъ дѣлаетъ нѣсколько шаговъ по комнатѣ; потомъ быстро выходитъ въ дверь въ глубинѣ сцены, точно его осѣнила какая-нибудь внезапная мысль.)
   

Сцена IV.

Тереза (одна).

   Онъ меня оставилъ одну... Не оставляй меня, Лоранъ, я твоя.. Его ужъ нѣтъ и я теперь одна... Лампа, кажется, начинаетъ тухнуть. Что, если она совсѣмъ потухнетъ и я останусь въ темнотѣ?.. Я не хочу быть одна, я не желаю, чтобы здѣсь сдѣлалось совсѣмъ темно... Но зачѣмъ-же я отказала ему въ поцѣлуѣ? Я сама не знаю, что я дѣлаю... Губы мои холодны, какъ ледъ, и мнѣ казалось, что его поцѣлуй убьетъ меня... Куда онъ могъ уйти?.. (Стучатъ въ маленькую дверь.) Великій Боже! теперь приходитъ другой. Но кто-же можетъ придти ко мнѣ въ мою свадебную ночь! Вы слышите? Онъ стучитъ въ стѣнки моей кровати; онъ зоветъ меня... Уйди, я боюсь тебя..! (Она закрываетъ глаза руками а дрожитъ всѣмъ тѣломъ. Вновь стучатъ. Мало-по-малу она успокаивается и, наконецъ, улыбается.) Нѣтъ, это не другой это мой милый, возлюбленный, это мое счастливое прошлое... Благодарю тебя за твою счастливую догадку, мой милый Лоранъ. Я узнаю твой призывъ. (Она идетъ, отворить. Лоранъ входитъ.)
   

Сцена V.

ЛОРАНЪ, ТЕРЕЗА.

(Они повторяютъ то-же самое, что дѣлали при началѣ пятой сцены 1-го акта).

Тереза.

   Ты, мой Лоранъ... (Она бросается къ нему на шею.) Я чувствовала, что ты придешь, мой милый, я думала о тебѣ. Долго я мечтала объ этомъ днѣ, когда будешь ты безраздѣльно принадлежать мнѣ одной.
   

Лоранъ.

   Вспомни, моя милая, что всѣ мысли мои давно уже стали принадлежать тебѣ одной. И я давно уже мечталъ о томъ времени когда насъ ничто не будетъ раздѣлять... Сегодня эта прекрасная мечта осуществилась. Тереза, теперь ты моя, моя навѣки, и мы заживемъ хорошей, счастливой жизнью...
   

Тереза.

   Это будетъ радость безъ конца, счастье безъ предѣла...
   

Лоранъ.

   Поцѣлуй-же меня, милая жена.
   

Тереза (порывисто вырываясь изъ объятій Лорана).

   Нѣтъ, нѣтъ, къ чему это?.. Зачѣмъ намъ играть недостойную комедію? Прошлое уже не вернется. Для насъ обоихъ ясно, что мы не любимъ другъ друга. Мы убили нашу любовь... Неужели ты думаешь, что я не чувствую, какъ холодны твои объятія? Жестоко и низко играть чувствами. Будемъ-же держаться по-дальше другъ отъ друга.
   

Лоранъ.

   Нѣтъ, ты моя; противъ твоего желанія, я вылечу тебя отъ твоего нервнаго страха... Это жестоко -- отказываться отъ любви и мучатъ себя призраками, когда счастье для насъ еще возможно... Подойди-же ко мнѣ и обними меня.
   

Тереза.

   Нѣтъ, зачѣмъ возбуждать еще большее страданіе!
   

Лоранъ.

   Пойми-же, наконецъ, что послѣ того, какъ мы столько времени нѣжно любили другъ друга, смѣшно и дико проводить ночь въ день нашего брака во взаимномъ отчужденіи, въ жалобахъ и упрекахъ. Повторяю тебѣ, никто не можетъ придти сюда.
   

Тереза (съ ужасомъ).

   Ты уже говорилъ объ этомъ; умоляю тебя, не повторяй болѣе.... очень можетъ быть, что онъ придетъ....
   

Лоранъ.

   Ты хочешь свести меня съума! (Она переходитъ на лѣвую сторону, онъ слѣдуетъ за нею.) Я купилъ тебя слишкомъ дорогою цѣною и ты ни въ чемъ не должна отказывать мнѣ.
   

Тереза (отстраняясь отъ него).

   Пощади!... Шумъ нашихъ поцѣлуевъ призоветъ его... Я боюсь, я страшно боюсь! (Лоранъ схватываетъ ее въ свои объятія, но, замѣтивъ портретъ Камилла, повѣшенный надъ буфетомъ, тотъ часъ-же выпускаетъ ее изъ своихъ рукъ.)
   

Лоранъ (съ ужасомъ, указывая на портретъ).

   Здѣсь, здѣсь Камиллъ.....
   

Тереза (также съ ужасомъ).

   Я тебѣ говорила, что онъ придетъ.... Я чувствую, что холодный вѣтеръ проходитъ у меня по спинѣ!... Гдѣ ты его видишь?
   

Лоранъ.

   Тамъ, въ темнотѣ.
   

Тереза.

   Сзади кровати?
   

Лоранъ.

   Нѣтъ, направо.... Онъ не шевелится, онъ смотритъ на насъ пристально, пристально.... Онъ теперь такой, какимъ я видѣлъ его въ послѣдній разъ, блѣдный, синій, съ искривленной улыбкой на губахъ.
   

Тереза.

   Но ты видишь теперь его портретъ.
   

Лоранъ.

   Его портретъ....
   

Тереза.

   Да, тотъ самый, который ты-же нарисовалъ. Развѣ ты позабылъ о немъ?
   

Лоранъ.

   Я ничего не помню. Ты думаешь, это его портретъ?... но смотри, онъ ворочаетъ своими глазами.... онъ смотритъ на насъ.... Его портретъ! такъ поди разорви его... Онъ намъ мѣшаетъ, онъ не сводитъ съ насъ глазъ.
   

Тереза.

   Я не смѣю...
   

Лоранъ.

   Прошу тебя, иди...
   

Тореза.

   Нѣтъ, не пойду...
   

Лоранъ.

   Мы перевернемъ его лицомъ къ стѣнѣ, тогда онъ перестанетъ наводить на насъ ужасъ и мы поцѣлуями отгонимъ отъ себя мрачный призракъ, издающій намъ покоя.
   

Тереза.

   Нѣтъ... Почему-же ты самъ нейдешь?
   

Лоранъ.

   Я не могу отвести своихъ глазъ отъ него. Говорю тебѣ, онъ ворочаетъ своими глазами! Его глаза слѣдятъ за мной, точно онъ желаетъ ими поразить меня.... (Онъ медленно подходитъ къ портрету) Я опущу глаза и тогда я болѣе ужъ не буду видѣть его... (Въ порывѣ бѣшенства онъ рветъ портретъ.)
   

Сцена VI.

ЛОРАНЪ, Г-жа РАКЕНЪ, ТЕРЕЗА.

Г-жа Ракенъ (на порогѣ дверей).

   Что съ ними сдѣлалось? Я слышала крики.
   

Лоранъ (онъ держитъ портретъ въ рукахъ и не можетъ отвести отъ него глазъ).

   Онъ ужасенъ... онъ представляется мнѣ теперь въ ту минуту, какъ мы толкнули его въ воду.
   

Г-жа Ракенъ (выступаетъ впередъ, спотыкаясь).

   Боже милостивый! они убили мое дитя! (Тереза съ крикомъ ужаса закрываетъ лицо руками. Лоранъ, обезумѣвшій отъ страха, кидаетъ портретъ на кровать и пятится назадъ, по мѣрѣ приближенія г-жи Ракенъ.) Убійца! убійца!... (Ее схватываютъ судороги; шатаясь доходитъ она до кровати и, желая удержаться при паденіи, схватывается за пологъ кровати, разрываетъ ею и минуту остается прислонившись къ стѣнѣ; она съ трудомъ дышетъ; видъ ея ужасенъ. Лоранъ, преслѣдуемый ея взглядами, переходитъ на правую сторону и старается укрыться за Терезой.)
   

Лоранъ.

   Это тотъ кризисъ, котораго опасались доктора; сейчасъ ее разобьетъ параличъ.
   

Г-жа Ракенъ (послѣ страшныхъ усилій).

   Мое бѣдное дитя.... презрѣнные, презрѣнные....
   

Тереза.

   Ужасъ! ужасъ! ее нею корчитъ, она страшно мучается, а я не смѣю подать ей помощь.
   

Г-жи Ракенъ (падая на стулъ).

   О, несчастіе!.... Я не могу.... не могу болѣе.... (Она нѣмѣетъ, ее разбиваетъ параличъ; одни глаза показываютъ еще признаки жизни и пристально устремлены на Лорана и Терезу.)
   

Тереза.

   Она умерла.
   

Лоранъ.

   Нѣтъ, ея глаза еще живутъ; они намъ грозятъ... но ея губы и всѣ ея члены безчувственны, какъ камень...
   

АКТЪ ЧЕТВЕРТЫЙ.

(Пять часовъ. Комната приняла свой обычный непривѣтливый видъ. Грязныя занавѣси. Всюду пыль. Вообще замѣтно, что со стороны хозяйки не прилагается старанія дать комнатѣ видъ уютный и опрятный. На мебели наставлена посуда. Скатанный матрацъ брошенъ на полъ подлѣ кровати.)

Сцена I.

ТЕРЕЗА, СЮЗАННА.

(Онѣ работаютъ передъ рабочимъ столикомъ, на правой сторонѣ отъ зрителей.)

Тереза (веселымъ тономъ).

   Наконецъ, ты узнала, гдѣ живетъ синій принцъ. И, какъ я замѣчаю, любовь не дѣлаетъ насъ глупыми.
   

Сюзанна.

   Право, не знаю, хотя чувствую, что я стала теперь гораздо хитрѣе, чѣмъ прежде.... Но вы согласитесь, что для меня не особенно занимательно было видѣть моего синяго принца только на полуверстномъ разстояніи.... Къ тому-же, между нами говоря, синій принцъ чрезмѣрно благоразуменъ; онъ неподвиженъ, какъ изображеніе на холстѣ или мраморная статуя.
   

Тереза (смѣясь).

   Чего-жь ты требуешь? не того-ли, чтобъ онъ колотилъ себя въ грудь, выступалъ журавлинымъ шагомъ?
   

Сюзанна.

   Я, право, не могу объяснить вамъ, чего я желаю. Но мнѣ кажется, что предметъ обожанія, къ которому не чувствуешь никакого страха, не можетъ считаться серьезнымъ предметомъ обожанія. Право, мнѣ приходило въ голову, что синій принцъ похожъ на тѣхъ безтѣлесныхъ существъ, которыхъ намъ показываютъ въ китайскомъ фонарѣ. Посмотрѣть на нихъ разъ-другой занимательно и пріятно, но, наконецъ, надоѣстъ вѣчно видѣть ихъ предъ своими глазами... Да, возвращусь теперь къ тому какъ я познакомилась съ синимъ принцемъ... Я объявила моему дядѣ о своемъ желаніи въ день моихъ имянинъ получить въ подарокъ планъ Парижа.
   

Тереза.

   Планъ Парижа?
   

Сюзанна.

   Да. Дядя нѣсколько удивился моему желанію... О, когда я получила этотъ планъ, я сейчасъ-же приступила къ серьезнымъ изслѣдованіямъ... Съ помощью линейки и компаса я опредѣлила приблизительныя разстоянія, и когда мнѣ показалось, что я угадала то мѣсто, гдѣ должна находиться терасса, на которой я такъ часто вижу синяго принца, я обозначила его на планѣ булавкой. На другой день я уговорила дядю отправиться вмѣстѣ со мной въ улицу, гдѣ, по моимъ изысканіямъ, долженъ былъ находиться домъ синяго принца, и произвести тамъ развѣдки.
   

Тереза (весело).

   Милая моя, какъ наивна и прелестна твоя исторія! (Посмотрѣвъ на часы, она внезапно становится пасмурной) Уже почти пять часовъ.... Скоро долженъ придти Лоранъ.
   

Сюзанна.

   Что съ вами сдѣлалось? За минуту передъ этимъ вы были такъ веселы.
   

Тереза (снова принимай веселый тонъ).

   А, понимаю! съ помощію этого плана ты отыскивала домъ, гдѣ живетъ синій принцъ?
   

Сюзанна.

   О, нѣтъ, планъ тутъ не причемъ. Напротивъ, планъ только сбивалъ меня съ толку. Онъ давалъ мнѣ самыя лживыя указанія.... Сперва онъ привелъ меня къ какому-то большому, противному дому, испещренному вывѣсками, гдѣ и слѣдовъ не было искомой терассы. Это въ тотъ день, когда я ходила на поиски съ дядей. Снова стала я чертить и вымѣривать и очутилась подлѣ дома, занятаго фотографіей. Потомъ я набрела на огромное зданіе, въ которомъ помѣщалась не то семинарія, не то тюрьма, право, я не разсмотрѣла хорошенько.... Но вы не смѣетесь? Однакожь, мои похожденія забавны.... Не больны-ли вы?
   

Тереза.

   Нѣтъ... Мужъ скоро придетъ и я задумалась... Когда ты выйдешь замужъ, ты, конечно, обдѣлаешь въ хорошую рамку этотъ планъ, ставшій косвенной причиной твоего благополучія?
   

Сюзанна (встаетъ и переходитъ направо позади Терезы).

   Съ какой стати? сказала-же я вамъ, что онъ мнѣ не принесъ никакой пользы!... По вы, кажется, меня не слушаете?... Газъ какъ-то отправилась я въ цвѣточные магазины на сен-сюльпиской улицѣ, чтобы купить тамъ настурцій для нашей терассы... (Подходя къ аван-сценѣ) Знаете-ли вы, кого я тамъ встрѣтила? Его самого, синяго принца. Руки его были загромождены цвѣточными горшками, которые торчали даже изъ кармановъ его пальто. Онъ имѣлъ преглупую мину, когда встрѣтился со мною. Мнѣ онъ показался очень смѣшонъ со своимъ грузомъ цвѣточныхъ горшковъ.... Я перемѣнила свое мнѣніе, когда онъ послѣдовалъ за мною. Но все-таки я отъ души хохотала, видя, что онъ никакъ не можетъ справиться съ своей ношей и безпрестанно останавливается, чтобы поправить ее. Дорогой онъ сказалъ мнѣ, что всѣ эти горшки онъ предлагаетъ мнѣ для моей терассы. Вскорѣ онъ сдѣлается другомъ моего дяди и навѣрное попроситъ моей руки. Я, конечно, выйду за него замужъ и тогда.... тогда я надѣлаю папильотокъ изъ плана; а въ зрительную трубу но вечерамъ стану разсматривать лупу.... Слушаете-ли вы меня, мой добрый другъ?
   

Тереза.

   Да, твоя исторія похожа на прелестную сказку.... Ты, моя милая, все еще носишься въ облакахъ, ты ходишь по цвѣтамъ, ты весела, ты смѣешься отъ души. Ахъ, милая дѣвочка, ты можешь еще беззаботно носиться съ синей синей птичкой, но если-бъ ты знала.... (Смотря ни часы.) Пять часовъ; я не ошибаюсь. Пора накрывать на столъ.
   

Сюзанна.

   Я вамъ помогу.... (Тереза встаетъ, Сюзанна помогаетъ ей приготовлять столъ; отъ ставятъ три прибора.) Однакожь, какая я безсердечная: я смѣю быть веселой, когда знаю, что ваше счастіе омрачено ужаснымъ состояніемъ бѣдной г-жи Ракенъ.... Какъ она чувствуетъ себя теперь?
   

Тереза.

   По-прежнему: нѣма, безъ движенія, но, повидимому, почти не страдаетъ.
   

Сюзанна.

   Докторъ ее предупреждалъ, чтобы она избѣгала большой усталости.... Параличъ поступилъ съ всю безжалостно. Бѣдная! Точно поразилъ ее ударъ молніи и превратилъ ее въ камень. Когда я смотрю на нее, неподвижно сидящую въ своемъ креслѣ, блѣдную, какъ смерть, когда я вижу ея бѣлыя руки, безжизненно опустившіяся на колѣни, мнѣ кажется, что передо мной сидитъ статуя горя и отчаянія, въ родѣ тѣхъ, которыхъ я не разъ видѣла на надгробныхъ памятникахъ. Меня проникаетъ невольный ужасъ, когда я встрѣчаю ея взглядъ, и я не могу дать себѣ отчета въ этомъ чувствѣ.... Она не владѣетъ руками?
   

Тереза.

   И руки и ноги ея помертвѣли.
   

Сюзанна.

   О, Господи! Какъ она жалка!... Дядя увѣряетъ, что она не слышитъ, что она ничего не понимаетъ. Онъ считаетъ для нея большимъ счастіемъ, что она потеряла сознаніе.
   

Тереза.

   Онъ ошибается: она слышитъ, она все понимаетъ. Умственныя способности ея не тронуты; глаза ея живутъ.
   

Сюзанна.

   Да, мнѣ кажется, что ея глаза стали больше, чѣмъ прежде. Они потемнѣли и выглядятъ ужасно на ея мертвомъ лицѣ... Я не трусиха, однакожь, когда я ночью подумаю объ этой несчастной женщинѣ, меня пронимаетъ лихорадочная дрожь.... Вамъ, вѣроятно, приходилось слышать исторіи о заживо-погребенныхъ людяхъ... мнѣ представляется, что ее погребли заживо и что она лежитъ въ своемъ гробу на днѣ могилы, и земля, давящая ей на грудь, мѣшаетъ ей кричать.... Какія думы осаждаютъ теперь ея голову втеченіи цѣлыхъ дней, которые теперь кажутся ей крайне долгими? Ужасно находиться въ ея положеніи, вѣчно думать одну и ту-же тяжелую думу.... Еще счастье для нея, что вы такъ добры къ ней, такъ заботитесь объ ея спокойствіи.
   

Тереза.

   Мы только исполняемъ нашу обязанность.
   

Сюзанна.

   Вы, вѣроятно, понимаете ее; вы читаете по ея глазамъ. Признаюсь, я ничего не понимаю. Впрочемъ, и г. Гриве увѣренъ, что ему понятно каждое ея движеніе; онъ сердится, когда ему не вѣрятъ, но, мнѣ кажется, онъ ошибается. Повторяю, для нея большое счастіе, что вы находитесь около нея; она ни въ чемъ не нуждается... Мой дядя часто говоритъ: "о, въ домѣ г-жи Ракенъ миръ и спокойствіе; на этой семьѣ покоится благословеніе Божіе". Вы увидите, къ вамъ еще вернутся радостные, счастливые дни... Докторъ имѣетъ какую-нибудь надежду?
   

Тереза.

   Почти никакой.
   

Сюзанна.

   Въ послѣдній разъ, когда онъ былъ здѣсь при мнѣ, онъ говорилъ, что къ страдалицѣ можетъ еще возвратиться голосъ и въ тоже время прекратится паралитическое состояніе ея рукъ и ногъ.
   

Тереза.

   Я плохо на это надѣюсь... Мы не смѣемъ на это разсчитывать.
   

Сюзанна.

   Лучше надѣйтесь на хорошій исходъ. (Онѣ кончаютъ накрывать на столъ и выходятъ на аван-сцену.) Нынче совсѣмъ не видать г. Лорана.
   

Тереза.

   Съ тѣхъ поръ, какъ онъ оставилъ свое мѣсто въ администраціи, онъ со страстью принялся за живопись; онъ уходитъ къ себѣ въ мастерскую рано утромъ и возвращается домой часто поздно вечеромъ... Онъ много работаетъ, онъ приготовляетъ къ ближайшей выставкѣ большую картину.
   

Сюзанна.

   Г. Лоранъ сильно похорошѣлъ. Онъ не смѣется теперь такъ громко, какъ прежде; онъ пріобрѣлъ вполнѣ изящныя манеры... Вы не разсердитесь, если я вамъ скажу, что прежде онъ мнѣ совсѣмъ не нравился и я не вышла-бы за него замужъ; теперь, напротивъ, онъ мнѣ очень нравится... Если вы пообѣщаете мнѣ хранить въ тайнѣ, я вамъ кое-что поразскажу.
   

Тереза.

   Ты знаешь, я не болтлива.
   

Сюзанна.

   О да, васъ трудно заставить проболтаться... Слушайте-же. Вчера вечеромъ, когда мы съ дядей проходили по Мазарниской улицѣ, мимо мастерской вашего мужа, дядѣ вздумалось зайти къ нему. Вамъ извѣстно, что г. Лоранъ не желаетъ никого принимать въ своей мастерской. Однакожь, онъ принялъ насъ довольно привѣтливо... Но вы, вѣрно, и не воображаете, надъ чѣмъ онъ работаетъ.
   

Тереза.

   Какъ надъ чѣмъ?-- надъ большой картиной, разумѣется.
   

Сюзанна.

   Нѣтъ, полотно для большой картины еще совсѣмъ бѣло; на немъ не проведено ни одного штриха. Вся мастерская вашего мужа наполнена небольшими набросками, эскизами фигуръ; все по преимуществу дѣтскія, женскія и старческія головы. Мой дядя знатокъ въ живописи; онъ былъ пораженъ и восхищенъ; онъ говорилъ, что вашъ мужъ сталъ великимъ живописцемъ. Вы понимаете, что онъ говорить это искренно; онъ вовсе не желаетъ льстить вашему мужу, такъ-какъ вамъ извѣстно, что не такъ давно дядя очень строго относился къ его первымъ работамъ... Но меня очень удивило, что всѣ эти головы очень похожи другъ на друга. Онѣ имѣютъ сходство...
   

Тереза.

   Съ кѣмъ?
   

Сюзанна (колеблясь).

   Я боюсь, что вамъ это будетъ непріятно... Онѣ имѣютъ сходство съ бѣднымъ г. Камилломъ.
   

Тереза (задрожавъ).

   Не можетъ быть, вамъ это показалось.
   

Сюзанна,

   Увѣряю васъ, я не ошиблась... Головы дѣтей, головы женщинъ, головы стариковъ -- всѣ онѣ напоминаютъ то лицо, которое я вамъ назвала. Дядя находитъ въ нихъ недостатокъ колорита. Онѣ нѣсколько блѣдны и у всѣхъ у нихъ нѣсколько искривленная улыбка. (За дверью слышны шаги Лорана.) Вашъ мужъ; не говорите ему ничего. Я думаю, что онъ хочетъ сдѣлать вамъ сюрпризъ этими головками.
   

Сцена II.

ЛОРАНЪ, СЮЗАННА, ТЕРЕЗА.

Лоранъ.

   Здравствуйте, Сюзанна... Вы обѣ, кажется, очень прилежно работали.
   

Тереза.

   Да.
   

Лоранъ.

   Я сильно усталъ. (Онъ опускается на стулъ налѣво.)
   

Сюзанна.

   Вы рисуете стоя; это должно васъ очень утомлять.
   

Лоранъ.

   Я сегодня не работалъ. Я былъ въ Сен-Клу и ходилъ пѣшкомъ туда и обратно. Эта прогулка принесла мнѣ пользу. Готовъ обѣдъ, Тереза?
   

Тереза.

   Да.
   

Сюзанна.

   Я пойду домой.
   

Тереза.

   Твой дядя хотѣлъ придти за тобой; ты должна подождать его здѣсь... Ты намъ нисколько не мѣшаешь.
   

Сюзанна,

   Хорошо. Я сойду въ лавку; я намѣрена украсть у васъ канвовыхъ иголокъ, въ которыхъ я теперь нуждаюсь... (Въ лавкѣ слышенъ звонокъ.) Вѣрно пришли покупатели. Вотъ и прекрасно! Я отпущу имъ товаръ. (Она сходитъ внизъ.)
   

Сцена III.

ЛОРАНЪ, ТЕРЕЗА.

Лоранъ (указывая на матрацъ).

   Почему ты не спрятала матрацъ въ чуланчикъ! Что за надобность тыкать въ глаза дуракамъ, что мы не живемъ, какъ подобаетъ жить мужу съ женой? (Онъ встаетъ.)
   

Тереза.

   Почему-же ты самъ не снесъ его въ чуланъ передъ своимъ уходомъ? Я дѣлаю только то, что мнѣ правится.
   

Лоранъ (суровымъ тономъ),

   Жена, не начинай ссоры. Еще не наступила ночь.
   

Тереза.

   Ты развлекаешься теперь внѣ дома, ты пропадаешь по цѣлымъ днямъ, -- знай, это меня нисколько не тревожитъ. Напротивъ, я очень рада! Когда тебя нѣтъ со мной, я спокойна, я дышу свободнѣе. но какъ только ты входишь сюда, со дна моей души поднимается цѣлый адъ. Я тебѣ очень благодарна, что ты даешь мнѣ возможность уснуть днемъ... ты знаешь, ночью сдѣлать этого мы не въ состояніи.
   

Лоранъ (мягко).

   Голосъ твой, Тереза, сталъ очень суровъ; ты говоришь рѣзче меня.
   

Тереза (послѣ нѣкотораго молчанія).

   Привелъ-бы ты тетку обѣдать... Чего ты ждешь? Сейчасъ нагрянетъ Мишо, а я дрожу каждый разъ, когда она видится съ нимъ. Съ нѣкоторыхъ норъ я читаю въ ея глазахъ твердую рѣшимость; она затаила какую-то мысль, которая наводитъ на меня ужасъ. Увидишь, она найдетъ средство высказать эту мысль.
   

Лоранъ.

   Нельзя-же не принимать его. Онъ приходитъ навѣстить своего стараго друга. Для насъ било-бы опаснѣе, если-бъ онъ видѣлся съ нею въ ея комнатѣ... Но что же можетъ она разсказать ему? Она не владѣетъ ни однимъ пальцемъ. (Онъ уходитъ въ дверь въ глубинѣ сцены.)
   

Сцена IV.

ТЕРЕЗА, МИШО, СЮЗАННА, потомъ ЛОРАНЪ и г-жа РАКЕНЪ.

(Г-жа Ракенъ въ креслѣ; одѣта въ черное, волосы совсѣмъ сѣдые; она неподвижна и нѣма.)

Мишо.

   Отлично, и столъ уже накрытъ.
   

Тереза.

   Какъ видите, г. Мишо. (Она подходитъ къ буфету, беретъ оттуда салатникъ и большой ножъ для шинкованія салата; она садится на лѣвой сторонѣ и во время всей этой сцены до начала слѣдующей шинкуетъ салатъ.)
   

Мишо.

   Вы всегда акуратны, всегда... Гм! У этихъ влюбленныхъ адскій апетитъ... Положи твою шляпу, Сюзанна... (Осматриваясь вокругъ себя.) Ну, а какъ поживаетъ моя добрая г-жа Ракенъ? (Отворяется дверь, Лоранъ вкатываетъ кресло, въ которомъ сидитъ г-жа Раненъ, къ столу, напротивъ прибора на правой сторонѣ отъ зрителей.) А вотъ и вы, мой милый другъ.
   

Сюзанна (цѣлуя больную).

   Вы знаете, какъ мы васъ любимъ и съ какимъ нетерпѣніемъ ждемъ, что вы совсѣмъ поправитесь.
   

Мишо.

   Ея глаза блестятъ; она довольна, что насъ видитъ... (Г-жѣ Ракенъ.) Вѣдь мы старинные друзья, не такъ-ли, моя дорогая. Съ того еще времени, помните, какъ я былъ полицейскимъ комиссаромъ... Кажется, мы уже были знакомы, когда этотъ разбойникъ "Волчья Глотка" совершилъ извѣстное преступленіе. Да, да, были знакомы. Вы не забыли, вѣрно, какъ тогда женщина и мужчина убили извощика и я самъ арестовалъ ихъ въ ихъ дрянной конурѣ... Но, чортъ возьми, этихъ бездѣльниковъ за дѣло гильотинировали въ Руанѣ.
   

Сцена V.

ТЕРЕЗА, ЛОРАНЪ, МИШО, СЮЗАННА, г-жа РАВЕНЪ, ГРИВЕ.

Гриве (слышавшій послѣднія слова Мишо).

   А-а! Исторія объ извощикѣ, я ее отлично знаю. Вы разсказывали ее мнѣ и она меня очень заинтересовала... О, у г. Мишо изумительное чутье открывать негодяевъ... Мое почтеніе дамамъ и всей честной компаніи.
   

Мишо.

   Чему обязаны мы, что видимъ васъ въ этотъ необычный часъ, г. Гриве?
   

Гриве.

   Я проходилъ мимо и рѣшился позволить себѣ маленькую шалость: "дай, думаю, зайду перемолвить словечко-другое съ этой милой г-жей Ракенъ..." Вы, кажется, собираетесь садиться за столъ? пожалуйста, не церемоньтесь. Полагаю, что я не стѣсню васъ?
   

Лоранъ.

   Нисколько.
   

Гриве.

   Я и мой старый другъ -- мы отлично понимаемъ другъ друга. Стоитъ ей взглянуть на меня -- и я уже знаю, чего она хочетъ.
   

Мишо.

   Тогда вы объясните мнѣ, чего она желаетъ отъ маня; посмотрите какъ пристально она на меня смотритъ.
   

Гриве.

   Подождите немного, я читаю въ ея глазахъ, какъ въ книгѣ... (Онъ садится подлѣ г-жи Ракенъ, дотрагивается до ея руки, она медленно поворачиваетъ къ нему голову) Поговоримъ теперь откровенно, какъ старые друзья... Вы желаете что-нибудь спросить у г. Мишо? Нѣтъ, не то? Да, я думаю, что совсѣмъ не то. (Обращаясь къ Мишо) Вамъ просто показалось, любезный Майю, что она желаетъ говорить съ вами, она хочетъ побесѣдовать со мной... (Поворачиваясь къ г-жѣ Ракенъ) Гмъ! гмъ! что скажете вы мнѣ, мой дорогой другъ? Вы знаете, что я понимаю каждый вашъ взглядъ; вы голодны, не такъ-ли?
   

Сюзанна (опираясь на спинку кресла больной).

   Вы хотите, чтобы мы ушли, добрая г-жа Ракенъ?
   

Гриве.

   Ну-да, ну-да, я отгадалъ, она голодна... А теперь она приглашаетъ меня поиграть съ ней сегодня вечеромъ... Тысячу извиненій, г-жа Ракенъ, но я не могу принять вашего милаго приглашенія. Вы хорошо знаете мои привычки; въ четвергъ я съ удовольствіемъ готовъ играть съ вами.
   

Мишо.

   Вы совсѣмъ опростоволосились, г. Гриве; съ чего вы взяли, что она говорила вамъ что-нибудь? Теперь я поговорю съ нею, авось я буду счастливѣе васъ.
   

Лоранъ (Терезѣ, которая встала со стула).

   Присматривай хорошенько за своей теткой. Ты права, въ ея глазахъ блеститъ какой-то ужасный огонь. (Онъ беретъ салатникъ, въ который Тереза нашинковала салатъ и ставитъ его на буфетъ.)
   

Мишо.

   Вы знаете, мой дорогой другъ, что я съ наслажденіемъ исполню всякое ваше желаніе. Я вижу, что вы что-то хотите сказать мнѣ? Если у васъ есть какое-нибудь средство выразить...
   

Сюзанна.

   Вы слышите, что говоритъ вамъ мой дядя: ваши желанія для насъ священны.
   

Гриве.

   Что вы еще спрашиваете? я объяснилъ, чего она хочетъ. Это слишкомъ ясно.
   

Мишо.

   Нѣтъ, я вижу теперь хорошо, что она не разслышала моихъ словъ... (Обращаясь къ Лорану, который въ эту минуту подходитъ къ столу.) Посмотрите, Лоранъ, какъ странно она на меня смотритъ.
   

Лоранъ.

   Я, однакожь, не вижу ничего необыкновеннаго въ ея глазахъ.
   

Сюзанна.

   А вы, Тереза,-- вы, угадывающая ея малѣйшія желанія,-- и вы не видите ничего страннаго въ ея взглядѣ?
   

Мишо.

   Да, помогите намъ; прошу васъ, спросите ее за насъ.
   

Тереза.

   Вы ошибаетесь. Она не желаетъ ничего; она сегодня такая-же, какъ и всегда... (Подходитъ къ столу, опирается на него и, видимо, не можетъ переносить блеска глазъ больной.) Правда, вы ничего не желаете?.. Увѣряю васъ, она ничего не желаетъ (Отходитъ отъ стола на лѣвую сторону отъ зрителей.)
   

Мишо.

   Тогда, можетъ быть, г. Гриве правъ.
   

Гриве.

   Въ этомъ не можетъ быть сомнѣнія. Говорилъ я вамъ и повторяю теперь: она голодна и приглашаетъ меня составить партію.
   

Лоранъ.

   Почему-же-бы вамъ не исполнить ея желанія. И г. Мишо, вѣроятно, не откажется.
   

Мишо.

   Благодарю насъ, но я занятъ сегодняшній печеръ.
   

Тереза (тихо Лорану).

   Ради Бога, не задерживай его ни минуты долѣе.
   

Мишо.

   До свиданія, мои друзья. (Онъ хочетъ уходить.)
   

Гриве.

   До свиданія, до свиданія. (Тоже намѣревается уходить).
   

Сюзанна (остававшаяся подлѣ г-жи Ракенъ).

   О, посмотрите!
   

Мишо (уже у двери).

   Что такое?
   

Сюзанна.

   Посмотрите, она шевелитъ своими пальцами. (Мишо и Гриве восклицаніемъ выражаютъ свое удивленіе и быстро возвращаются къ креслу больной.)
   

Тереза (тихо Лорану).

   Несчастіе! Она дѣлаетъ не человѣческое усиліе. Наступаетъ наказаніе. (Они остаются налѣво другъ подлѣ друга, они поражены ужасомъ.)
   

Мишо (г-жѣ Ракенъ).

   Но вы стали просто молоденькой дѣвушкой. Теперь ваши пальцы выплясываютъ гавотъ... (Молчаніе, во время котораго г-жа Ракенъ кидаетъ ужасные взгляды на Терезу и Лорана.) Эге! посмотрите, она усиливается поднять свою руку и положить ее на столъ.
   

Гриве.

   Ого, го! мы нынче изъ гулящихъ; наши пальцы прогуливаются всюду.
   

Тереза (тихо).

   О, Боже! она оживаетъ! Жизненная сила сейчасъ оживитъ эту каменную статую.
   

Лоранъ (такъ-же тихо).

   Будь тверда... Руки не говорятъ.
   

Сюзанна.

   Можно подумать, что она намѣревается писать.
   

Гриве.

   Глядите, она царапаетъ что-то на клеенкѣ.
   

Мишо.

   Теперь не можетъ быть никакого сомнѣнія, она пишетъ. Она вывела уже большое Т.
   

Тереза (тихо).

   Пальцы говорятъ, Лоранъ.
   

Гриве,

   Чортъ возьми, она дѣйствительно пишетъ... (г-жѣ Ракенъ.) Пишите тише; я постараюсь разобрать ваше малеванье... (Послѣ непродолжительнаго молчанія.) Нѣтъ, лучше снова качните, я потерялъ смыслъ... (Снова короткое молчаніе.) Ба! понялъ; удивительно, я прочелъ "тереть", Вѣроятно, она желаетъ, чтобы ей натерли руки и ноги.
   

Сюзанна.

   Что вы, что вы, г. Гриве! она написала имя моего дорогого друга Терезы.
   

Мишо.

   И въ самомъ дѣлѣ, г. Гриве, вы не умѣете читать. Прочту-ка я... (читаетъ) "Тереза и..." Продолжайте, г-жа Ракенъ.
   

Лоранъ (тихо).

   Мстительная рука! ты была мертва и теперь вышла изъ могилы... ты получила даръ слова... Но нѣтъ, я не дамъ ей кончить; я пригвозжу ее къ столу прежде, чѣмъ она допишетъ наше обвиненіе. (Онъ хватается за ножъ, лежащій у него въ карманѣ.)
   

Тереза (удерживая его, тихо).

   Умоляю тебя, остановись, ты насъ погубишь!
   

Мишо.

   Великолѣпно! Я все понялъ. "Тереза и Лоранъ", Она написала ваши имена, мои друзья.
   

Гриве.

   Честное слово, какъ-разъ оба имени. Это изумительно.
   

Мишо (читая).

   "Тереза и Лоранъ заслуживаютъ"... Чего-же заслуживаютъ эти милыя дѣти?
   

Гриве.

   Вотъ тебѣ на! Она остановилась... Идите дальше, дальше, мой дорогой другъ!
   

Мишо.

   Окончите фразу. Еще одно маленькое усиліе... (Г-жа Ракенъ пристально смотритъ на Терезу и Лорана, потомъ медленно поворачиваетъ голову) Вы разсматриваете насъ всѣхъ. Да, мы желаемъ знать окончаніе фразы... (Она поднимаетъ руку, наслаждаясь ужасомъ убійцъ; потомъ рука ея, какъ пластъ, падаетъ на колѣни.) А! ваша рука снова опустилась!
   

Сюзанна (дотрогиваясь до руки г-жи Ракенъ).

   Ея рука снова стала тверда и безжизненна, какъ камень. (Сюзанна, Гриве и Мишо становятся позади кресла и послѣдующій разговоръ ведутъ оживленно.)
   

Тереза (тихо).

   Я думала уже начинается наказаніе... Но руки снова омертвѣли и мы спасены, не такъ-ли?

Лоранъ (такъ-же тихо).

   Будь осторожна, ты сейчасъ упадешь. Обопрись о мое плечо... Я задыхаюсь.
   

Гриве (продолжая разговоръ, громко).

   Какъ досадно, что она не кончила фразы.
   

Мишо.

   Да... я прочелъ безъ запинки. Что предполагала она написать далѣе?
   

Сюзанна.

   Тутъ и не можетъ быть сомнѣнія: она хотѣла сказать, что Тереза и Лоранъ за свои заботы о ней заслуживаютъ...
   

Мишо.

   Да, да... У этой малютки больше ума, чѣмъ у насъ съ вами, г. Гриве... Да, именно: "заслуживаютъ моего благословенія", Вотъ и фраза кончена. Не такъ-ли, г-жа Ракенъ? Вы отдаете полную справедливость вашимъ милымъ дѣтямъ... (Терезѣ и Лорану.) О, у васъ великодушныя сердца, мои дорогіе; вы заслуживаете достойной награды и въ этомъ свѣтѣ и въ будущей жизни.
   

Лоранъ.

   Вы дѣлаете то-же, что и мы.
   

Гриве.

   Вы будете вознаграждены, щедро вознаграждены. Знаете-ли вы, г. Мишо, что во всемъ кварталѣ ихъ иначе не зовутъ, какъ голубками?
   

Мишо.

   Вотъ какъ! и совершенно правильно. И намъ честь: вѣдь мы ихъ женили. Идемте, г. Гриве. Наконецъ, надо-же имъ обѣдать. (Обращаясь къ г-жѣ Ракенъ.) Имѣйте терпѣніе, милая дама, ваши рученки совсѣмъ выздоровѣютъ, да и ноженки тоже. Вы уже можете шевелить руками -- это хорошій знакъ; выздоровленіе близко... До свиданія.
   

Сюзанна (Терезѣ).

   До завтра, мой другъ.
   

Гриве (г-жѣ Ракенъ).

   Ну, не правъ-ли я былъ, когда говорилъ, что мы отлично понимаемъ другъ друга?.. Мы умѣемъ читать въ глазахъ. Мужайтесь, мой другъ, мы опять возобновимъ наши четверговыя партіи и вдвоемъ побьемъ господина Мишо... непремѣнно побьемъ. (Подходитъ къ Терезѣ и Лорану.) До свиданія, голубки... Ей-богу, вы два очаровательные голубочка. (Тереза идетъ за ними и вскорѣ возвращается съ суповой миской и ставитъ ее на столъ.)
   

Сцена VI.

ТЕРЕЗА, ЛОРАНЪ, г-жа РАКЕПЪ.

(Во время этой сцены лицо г-жи Ракенъ отражаетъ на себѣ всѣ впечатлѣнія, подъ вліяніемъ которыхъ она находится: гнѣвъ, ужасъ, радость, безжалостную месть. Ея пристальный взглядъ преслѣдуетъ убійцъ.)

Лоранъ.

   Она насъ предастъ.
   

Тереза.

   Молчи; оставь ее въ покоѣ. (Она наливаетъ супъ въ тарелку Лорана и свою.)
   

Лоранъ (садясь къ столу).

   Развѣ она пожалѣла-бы насъ, если-бь могла говорить? Мишо и Гриве ехидно улыбались, разсуждая о нашемъ счастьѣ. Ты увидишь, они, наконецъ, узнаютъ все... Замѣтила ты, что Гриве надѣлъ на бекрень свою шляпу?
   

Тореза (ставя суповую миску на каминъ).

   Да, замѣтила.
   

Лоранъ.

   Онъ застегнулъ на всѣ пуговицы свои сюртукъ и, уходя, положилъ свои руки въ карманы. Еще въ то время, какъ я служилъ вмѣстѣ съ нимъ, я замѣтилъ, что всякій разъ, когда онъ хотѣлъ придать себѣ важность, онъ застегивалъ свой сюртукъ... И какимъ тономъ сказалъ онъ: до свиданія, голубки... Этотъ глупецъ былъ ужасенъ въ ту минуту.
   

Тереза (подходя къ нему).

   Пожалуйста, не преувеличивай своихъ опасеній; зачѣмъ ты усиливаешь наши страданія, когда они и безъ того велики.
   

Лоранъ.

   О, его противная, глупая улыбка выдаетъ его... Я не довѣряю подобнымъ животнымъ... Увѣряю тебя, они всегда знаютъ больше, чѣмъ это кажется.
   

Тереза.

   Полно тебѣ вздоръ молоть. Гриве, какъ и всѣ подобные простаки и добряки, существо вполнѣ невинное... Конечно, онъ броситъ насъ, когда ci кроется наша вина; но пока онъ ничего не знаетъ, онъ будетъ, разнообразить нашу жизнь своими шутками и своей веселостью. Онъ самодовольный буржуа, который мирится со всѣмъ на свѣтѣ... (Она садится у стола на лѣвой сторонѣ.) Поговоримъ о чемъ-нибудь другомъ. Ну не безумецъ-ли ты... ты затрогиваеш:, этотъ ужасный вопросъ въ ея присутствіи?
   

Лоранъ.

   У меня нѣтъ ложки... (Тереза достаетъ изъ буфета ложку и даетъ ему.) Что-жь ты не кормишь ее?
   

Тереза.

   Покормлю, когда съѣмъ свой супъ.
   

Лоранъ (пробуя супъ).

   Твой супъ никуда не годится. Онъ слишкомъ пересоленъ... (Отодвигаетъ свою тарелку.) Ты нарочно пересолила его; ты знаешь, что я не люблю соли.
   

Тереза.

   Лоранъ, прошу тебя, не начинай со мной ссоры... Ты видишь, какъ я утомлена. Волненіе и страхъ совсѣмъ меня разбили; нервы мои раздражены до крайности.
   

Лоранъ.

   Этого еще недоставало, чтобы ты прикидывалась больной... Ты меня ежеминутно терзаешь своими булавочными уколами.
   

Тереза.

   Я вижу, что ты рѣшительно намѣренъ вызвать меня на ссору.
   

Лоранъ.

   Я ненавижу, когда ты говоришь со мной такимъ тономъ.
   

Тереза.

   Вотъ какъ! Этого я не знала... (Рѣзкимъ тономъ, также отодвигая свой приборъ.) Пусть будетъ по-твоему, станемъ сегодня голодать и рвать другъ друга на части. Тетка насъ видитъ и слышитъ; теперь каждый день мы даемъ ей поводъ радоваться, видя ваши ссоры и несогласія.
   

Лоранъ.

   Развѣ ты не разсчитываешь свои удары'... Ты шпіонишь за мной... ты стараешься вывести меня изъ себя; ты счастлива, когда горе дѣлаетъ меня безумцемъ.
   

Тереза.

   Ужь не я-ли нашла супъ пересоленнымъ? Самаго нелѣпаго предлога тебѣ достаточно, чтобы выйти изъ себя; ты безумно нетерпѣливъ... Скажи правду, ссоры со мной доставляютъ тебѣ удовольствіе? онѣ притупляютъ твои нервы, а это даетъ тебѣ возможность хотя немного уснуть ночью.
   

Лоранъ.

   Ты спишь не больше меня.
   

Тереза.

   О, ты сдѣлалъ мое существованіе ужаснымъ. Съ той минуты, какъ заходитъ солнце, насъ начинаетъ терзать ознобъ. Онъ -- ты знаешь о комъ я говорю -- постоянно становится между нами... Какія мученія мы должны выносить въ этой ужасной комнатѣ!
   

Лоранъ.

   Все это по твоей винѣ.
   

Тереза.

   Но моей?.. Развѣ моя вина, что вмѣсто счастливой жизни, о которой ты мечталъ, ты приготовилъ мнѣ нестерпимую, отвратительную жизнь?.. Малѣйшій шорохъ приводитъ насъ въ ужасъ, мы дрожимъ и проклинаемъ другъ друга.
   

Лоранъ.

   Виноватъ не я, а ты.
   

Тереза.

   Вздоръ. Не считаешь-ли ты меня за дурочку? Не думаешь-ли ты, что я тебя не знаю? Ты спекулянтъ самого низкаго сорта. Ты сдѣлалъ меня своей любовницей только потому, что я тебѣ ничего не стоила... Неужели у тебя хватитъ духу отрицать это?.. О, я тебя ненавижу.
   

Лоранъ.

   Кто изъ насъ теперь ищетъ ссоры: ты или я?
   

Тереза.

   Я тебя ненавижу! Ты убилъ Камилла!
   

Лоранъ (поднимаясь и сноса садясь).

   Молчи... (Указывая на г-жу Ракенъ.) Сію минуту ты упрекала меня, что я заговорилъ при пей. Не заставляй-же меня припоминать факты и въ ея присутствіи еще разъ разсказать все, какъ было.
   

Тереза.

   Ну такъ что-жь? пусть ее слышитъ, пусть страдаетъ! Развѣ я не страдаю!.. Правда заключается въ томъ, что ты убилъ Камилла.
   

Лоранъ.

   Ты лжешь; признайся, что ты лжешь... Я бросилъ его въ рѣку -- это правда, но ты натолкнула меня на это преступленіе.
   

Тереза.

   Я?
   

Лоранъ.

   Да, ты; не корчи изъ себя невинность, не то я силой заставлю тебя признаться... Мнѣ необходимо, чтобы ты созналась въ своемъ преступленіи, чтобы ты признала свою долю соучастія. Это меня успокоитъ и облегчитъ.
   

Тереза.

   Нѣтъ, не я убила Камилла.
   

Лоранъ.

   Неправда, тысячу разъ неправда!.. Мы были на берегу и я сказалъ тебѣ тихо: "я толкну его въ рѣку". Ты согласилась, ты сѣла въ лодку... Ты видишь, мы убили его вмѣстѣ.
   

Тереза.

   Ты лжешь!.. Я была, какъ безумная; я сама не знала, что я дѣлаю; никогда не желала я убить его.
   

Лоранъ.

   Развѣ не предупредилъ я тебя на срединѣ Сены, что сейчасъ опрокину лодку?.. Ты уцѣпилась за мою шею, ты не позволила мнѣ помочь ему... и онъ утонулъ.
   

Тереза.

   Ты лжешь!.. ты, ты убилъ его.
   

Лоранъ.

   А когда мы возвращались домой въ фіакрѣ, развѣ твоя рука не лежала въ моей? Она жгла меня, какъ огонь.
   

Тереза.

   Ты, ты убилъ его.
   

Лоранъ.

   Она ничего не помнитъ, она хочетъ показать видъ, что все позабыла... Въ этой самой комнатѣ ты опьянила меня своими ласками. Ты меня возстановила противъ твоего мужа; ты требовала, чтобы я избавилъ тебя отъ него. Онъ былъ тебѣ противенъ; по твоимъ словамъ, тебя бросало въ лихорадку отъ его ласкъ... Припоминаю я себя три года назадъ; могъ-ли я думать, что сдѣлаюсь негодяемъ! Я жилъ честнымъ человѣкомъ, я не дѣлалъ никому зла...
   

Тереза.

   Ты убилъ его!
   

Лоранъ.

   И ты изъ меня сдѣлала преступника! Я былъ человѣкъ спокойный, но мужественный, а теперь, ты знаешь, я дрожу при каждомъ шорохѣ, точно трусливый ребенокъ. Мои нервы разстроились, кровь приливаетъ къ мозгу и я становлюсь безумцемъ... Я и не замѣтилъ, какъ ты привела меня къ преступной связи, къ убійству... Теперь, когда я подумаю, что сдѣлалъ, кровь леденѣетъ въ моихъ жилахъ, съ ужасомъ я вижу передъ собой жандармовъ, судъ, гильотину... (Онъ встаетъ.) Можешь отрицать свое участіе; ночь придетъ и ты защелкаешь зубами отъ ужаса. Ты знаешь хорошо, что если явится привидѣніе, оно задушитъ тебя первую.
   

Тереза.

   О, не говори такъ... Ты, ты убилъ его. (Они оба отходятъ отъ стола.)
   

Лоранъ.

   Слушай, вѣдь это подло отвергать свое соучастіе въ преступленіи. Ты желаешь всю тяжесть его взвалить на меня одного. Хорошо! если ты намѣрена довести меня до крайности, я предпочитаю порѣшить все... Ты видишь, я спокоенъ... (Онъ беретъ свою шляпу.) Я пойду сейчасъ къ комиссару и сознаюсь ему во всемъ.
   

Тереза (насмѣшливымъ тономъ).

   Тебѣ пришла въ голову прелестная идея.
   

Лоранъ.

   Насъ арестуютъ обоихъ и тогда увидимъ, что подумаютъ судьи о твоей невинности.
   

Тереза (громко смѣясь).

   Не думаешь-ли ты меня испугать? Я утомлена больше, чѣмъ ты, но я пойду къ судьѣ, если ты не рѣшишься идти.
   

Лоранъ.

   Я не нуждаюсь, чтобъ ты мнѣ сопутствовала, говорю тебѣ я во всемъ признаюсь.
   

Тереза.

   Ну нѣтъ, ты этого не сдѣлаешь. При каждой нашей ссорѣ ты грозишь мнѣ своимъ признаніемъ. Я хочу, чтобъ на этотъ разъ твоя угроза осуществилась. А! я не такъ труслива, какъ ты, я готовя послѣдовать за тобой на эшафотъ... Пойдемъ-же вмѣстѣ! (Они доходятъ до лѣстницы)
   

Лоранъ (запинаясь).

   Какъ хочешь, пойдемъ вмѣстѣ къ комиссару. (Онъ спускается съ лѣстницы. Тереза останавливается, держась рукой за перила; неподвижная, она прислушивается; ужасъ отражается на ея лицѣ. Г-жа Ракенъ поворачиваетъ къ ней свое лицо, озаренное ужасной улыбкой)
   

Тереза.

   Онъ спускается, онъ уже внизу... Неужели у него хватитъ мужества предать насъ?.. Я не хочу, побѣгу за нимъ, схвачу его за руку и приведу сюда. А если онъ закричитъ на улицѣ, если онъ разскажетъ все прохожимъ, Боже, какое мученіе! Я, я сама довела его до этой крайности. И куда дѣвалось мое благоразуміе!.. (Прислушиваясь) Онъ остановился въ лавкѣ; не слышно звона колокольчика. Что можетъ онъ тамъ дѣлать?.. Онъ подымается; да, я слышу его шаги. О, я знала, что онъ струситъ. (Хохочетъ.) Трусъ! трусъ!
   

Лоранъ (садится подлѣ рабочаго столика и закрывается руками).

   Я не могу, я не могу.
   

Тереза (подойдя къ нему, насмѣшливымъ тономъ),

   А, вотъ ты и возвратился. Что тебѣ сказали? Въ твоихъ венахъ течетъ не кровь, ты мнѣ жалокъ. (Она становится противъ него, упираясь рукою въ рабочій столикъ.)
   

Лоранъ (тихимъ голосомъ).

   Я не могу.
   

Тереза.

   Ты долженъ-бы помочь мнѣ нести тяжелую ношу, а ты слабѣе меня... Какъ-же мы можемъ позабыть о томъ, что насъ мучаетъ и терзаетъ?
   

Лоранъ.

   Ты все-таки не признаешь своего участія въ преступленіи?
   

Тереза.

   Да, я виновна; если хочешь, я болѣе виновна, чѣмъ ты. Я должна была спасти моего мужа отъ тебя... Камиллъ былъ такъ добръ со мною.
   

Лоранъ.

   Умоляю тебя, не будемъ-же начинать съизнова... Пойми, что если на меня находитъ изступленіе, то виной этому всегда бываешь ты. Не смотри на меня такъ зло и ехидно, не смѣйся. Я могу избавиться отъ тебя, если захочу... (Вынимаетъ изъ кармана пузырекъ.) Въ этомъ пузырькѣ мое прощеніе, вѣчное успокоеніе. Двухъ капель этого яда достаточно, чтобы избавиться отъ ненавистной жизни.
   

Тереза.

   Ядъ! О, ты слишкомъ трусливъ, чтобы рѣшиться выпить... Выпей-же, Лоранъ, выпей немного; докажи...
   

Лоранъ.

   Молчи! Не раздражай меня.
   

Тереза.

   Я увѣрена, что ты не выпьешь... Слышишь ты, Камиллъ былъ добръ ко мнѣ, и я желала-бы, чтобы ты, вмѣсто него, лежалъ въ землѣ. (Переходитъ на лѣвую сторону.)
   

Лоранъ.

   Молчи!
   

Тереза.

   Ты не знаешь сердца женщины. Могу-ли я не питать къ тебѣ ненависти, когда ты запачканъ кровью Камилла?
   

Лоранъ (ходитъ взадъ и впередъ, точно въ припадкѣ галлюцинацій).

   Замолчишь-ли ты!?.. Точно молотъ стучитъ въ моемъ мозгу. Голова моя готова разлетѣться на части... Какое адское положеніе чувствовать угрызенія совѣсти я оплакивать того, кто палъ отъ твоей руки... Онъ вѣчно со мной... Онъ былъ добръ, великодушенъ... О, проклятіе! я чувствую, что начинаю сходить съума... Онъ живетъ съ нами... Онъ садится на мой стулъ; онъ помѣщается рядомъ со мной за обѣдомъ. Онъ ѣстъ съ моей тарелки... Я не знаю, кто я: онъ или я самъ... Я -- Камиллъ... Я обладаю его женой; я покрываюсь его одѣяломъ... Я -- Камиллъ, Камиллъ, Камиллъ...
   

Тереза.

   Ты рисуешь его во всѣхъ твоихъ картинахъ.
   

Лоранъ.

   А! ты знаешь и это... (Понижая голосъ,) Говори тише. Ужасно мои руки уже не принадлежатъ мнѣ. Рисую не л: другой водитъ моими пальцами. Да, эти руки не мои. Я чувствую, что онѣ меня предадутъ? если я ихъ не отрублю. Онѣ -- его; онъ отнялъ ихъ отъ меня.
   

Тереза.

   Вотъ оно, наказаніе.
   

Лоранъ.

   Скажи мнѣ, мой-ли ротъ у меня или Камилла? Постой, ты слышала? Я сказалъ эту фразу, какъ произносилъ ее Камиллъ. Слушай: "у меня его ротъ"... Да, я говорю, какъ онъ; я смѣюсь его смѣхомъ. Онъ здѣсь, онъ поселился въ моей головѣ; онъ стучитъ молотомъ въ моемъ мозгу...
   

Тереза.

   Да, это наказаніе.
   

Лоранъ,

   Ступай прочь, женщина: ты сдѣлаешь меня сумасшедшимъ... Прочь, или я тебя... (Онъ толкаетъ ее, она падаетъ на колѣни; онъ поднимаетъ кулакъ.)
   

Тереза (на колѣняхъ).

   Убей меня, какъ ты убилъ его; или до конца... Камиллъ никогда не поднималъ руки на меня... Ты чудовище... Убей-же меня, какъ ты убилъ его!.. (Лоранъ внѣ себя убѣгаетъ въ глубину комнаты и садится у кровати, закрывъ, лицо руками. Въ это время г-жа Ракенъ роняетъ ножъ подлѣ Терезы, Тереза, слѣдящая глазами за Лораномъ, услышавъ шумъ отъ паденія ножа, оборачивается и смотритъ поперемѣнно то на ножъ, то на г-жу Ракенъ.) Это вы бросили ножъ? Ваши глаза горитъ адскимъ огнемъ... Я знаю, что вы хотите сказать... Вы правы, этотъ человѣкъ дѣлаетъ нестерпимымъ мое существованіе. Если-бы онъ своимъ присутствіемъ не напоминалъ мнѣ о томъ, что я хочу забыть, я была-бы спокойна, я могла-бы вести тихую жизнь. (Поднимая ножъ.) Вы смотрите на ножъ. Да, надо кончить; довольно настрадалась я отъ этого человѣка... Онъ убилъ Камилла, потому что тотъ мѣшалъ ему... Онъ тоже мѣшаетъ мнѣ! (Она встаетъ, крѣпко сжимая ножъ въ своей рукѣ.)
   

Лоранъ.

   Ну, помиримся, перестанемъ ѣсть другъ друга. Ты согласна?
   

Тереза.

   Пусть будетъ по твоему... (Въ сторону.) Я не въ состояніи ожидать наступленія ночи. Этотъ ножъ жжетъ мнѣ руки.
   

Лоранъ.

   О чемъ ты думаешь? Садись къ столу... Ты хочешь пить, я налью тебѣ воды. (Наливаетъ)
   

Тереза.

   Лучше кончить сейчасъ. (Она поднимаетъ ножъ, но видя, что Лоранъ влилъ ядъ въ стаканъ, хватаетъ его за руку) Что налилъ ты въ стаканъ, Лоранъ?
   

Лоранъ (въ свою очередь, увидя ножъ).

   Зачѣмъ у тебя ножъ?.. (Молчаніе.) Брось ножъ.
   

Тереза.

   Вылей прежде ядъ. (Они измѣряютъ, другъ друга ужаснымъ взглядомъ, потомъ бросаютъ: она -- ножъ, онъ -- пузырекъ съ ядомъ.)
   

Лоранъ (опускаясь на ступъ).

   Въ одно и то-же время у обоихъ одна и та-же ужасная мысль...
   

Тереза (тоже).

   Вспомни, Лоранъ, какими жаркими поцѣлуями мы обмѣнивались. А теперь мы стоимъ другъ противъ друга съ ядомъ и ножемъ!.. (Она смотритъ на г-жу Ракенъ и вскакиваетъ съ крикомъ ужаса.) Смотри, Лоранъ!
   

Лоранъ.

   Она смотритъ на насъ; она знаетъ теперь, что мы хотѣли сдѣлать.
   

Тереза.

   Но развѣ не видишь ты, она шевелитъ губами! Она смѣется... Ахъ, какая ужасная улыбка!
   

Лоранъ.

   Къ ней возвращается жизнь!
   

Тереза.

   Она сейчасъ заговоритъ; увѣряю тебя, она хочетъ говорить.
   

Лоранъ.

   Этого я не допущу. (Онъ кидается на г-жу Ракенъ. Она медленно поднимается. Онъ убѣгаетъ на правую сторону, закрывшись руками.)
   

Г-жа Ракенъ (стоя, голосомъ тихимъ, медленнымъ).

   Убійца сына, осмѣлься поразить мать!
   

Тереза.

   Пощадите! не выдавайте насъ правосудію!
   

Г-жа Ракенъ.

   Васъ видать? Никогда... У меня явилась-было идея сдѣлать это, когда въ первый разъ ко мнѣ возвратилась способность движенія. Я начала писать на этомъ самомъ столѣ ваигь обвинительный актъ, но я остановилась; я подумала, что человѣческое правосудіе поражаетъ слишкомъ быстро. Я пожелала быть свидѣтельницей вашего медленнаго, жестокаго наказанія въ этой комнатѣ, напоминающей мнѣ о моемъ быломъ счастіи.
   

Тереза (рыдая, кидается къ ногамъ г-жи Ракенъ).

   Простите меня... Меня душатъ слезы... Я презрѣнное существо... Я охотно приняла-бы смерть отъ вашей руки... Сжальтесь надо мной.
   

Г-жа Ракенъ (опирается на столъ и постепенно понижаетъ свой голосъ).

   Сжалиться? Но развѣ вы имѣли жалость къ моему бѣдному дитятѣ, котораго я обожала? Не требуйте-же ея для себя; у меня нѣтъ къ вамъ жалости; вы вырвали у меня сердце... (Лоранъ тоже становится передъ ней на колѣни.) Нѣтъ, я не хочу спасти васъ отъ самихъ себя. Терзайте одинъ другого, какъ дикія животныя... Нѣтъ, я не предамъ васъ правосудію. Вы принадлежите мнѣ, мнѣ одной, и я васъ не выпущу изъ подъ своей власти.
   

Тереза.

   Безнаказанность слишкомъ тяжела... Мы сами будемъ судить себя и произнесемъ свой приговоръ... (Она схватываетъ пузырекъ, выпиваетъ ядъ и падаетъ мертвая къ ногамъ г-жи Ракенъ. Лоранъ выхватываетъ у нея пузырекъ, выпиваетъ остатки яда и умираетъ. Г-жа Ракенъ смотритъ на нихъ съ ужасомъ; на ея лицѣ мѣняется выраженіе удовлетворенной мести и невольнаго состраданія къ погибшимъ.)

"Дѣло", No 2, 1874

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru