Журден Амабль Луи Мария
О нынешнем Шахе Персидском

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


АМАБЛЬ ЖУРДЕН

ПЕРСИЯ
ИЛИ ОПИСАНИЕ УПРАВЛЕНИЯ, ВЕРОВАНИЙ И ЛИТЕРАТУРЫ ЭТОЙ ИМПЕРИИ

LA PERSE OU TABLEAU DE GOUVERNEMENT, DE LA RELIGION ET DE LA LITTERATURE DE CETTE EMPIRE

О нынешнем Шахе Персидском

   Фат-Али-Шах, нынешний Государь Персии, происходит из племени Каджаров. Он есть сын того Госейна, которому Велил-Херим вверил правление Астерабада после смерти Могаммеда Хана, и которой был умерщвлен во время бунта, если только сим именем можно назвать покушения многих честолюбивцев, стремившихся завладеть троном, не имевшим законных наследников. Фат-Али прежде вступления на престол назывался Баба-Ханом. Ага-Могаммед, его дядя, препоручил ему главное начальство над своими войсками и дал ему достоинство Губернатора Ширасского. Фат-Али владел им до самой смерти оного Евнуха. Стечение счастливых обстоятельств, весьма редко случающихся в таком государстве, в котором одно орудие дает право на самодержавную власть, возвело его на троне. -- Узнавши о смерти Аги-Могаммеда, он тот-час из Шираза отправился в Тегеран, и был столько счастлив, что овладел сим важным местом. Казна государственная и все главные чиновники находились в оном. Фат-Али умел приобресть любовь войска и верность многих важных в государстве чиновников. Гаджи-Ибрагим, человек значительнейший и всеми уважаемый. Тегеране, вступился за него. Его-то влиянию и важности обязан был Фат-Али-Шах, что так мало встретил препятствий в исполнении своих желаний.
   Теперь Фат-Али-Шаху не более 45 лет. С благородными поступками он соединяет тон ласковый и приятный -- качества внешние Персиянина. -- Орлиной нос, черные и большие глаза, брови изогнувшиеся дугою, усы и черная удивительной длины борода, делают вид его прекрасным и важным. Борода Фат-Али-Шаха служит предметом удивления и разговоров его подданных.
   Персы почитают непреложною истиною, что только тот достоин царствовать, кто испытал острие сабли, или по крайней мере подвергал себя оному. В глазах сего народа сила есть первое достоинство. Не иначе и должно быть в такой стране, в которой война, так сказать, утвердила себе жилище, в которой столько же славным почитается -- срубить одним махом сабли голову неприятелю, сколько у нас произвести какое-нибудь знаменитое и прекрасное дело. Со времени царствования Фат-Али-Шаха еще не представлялось случая, когда бы он мог показать свои воинственные дарования. Персы еще более почитали бы его, еслиб он более пролил крови. Его походы состоят в некоторых набегах на Корассан. Он предпринимал их единственно с тем намерением, чтобы поддержать доброе мнение подданных своей храбрости и приучить войска к трудам, а совсем не для того, чтобы покорить сию провинцию. Единственное преступление, которого он никак не может изгладить, есть умерщвление Гаджи Ибрагима, способствовавшего его возвышению, почитавшего его своим сыном и оказывавшего ему родительскую нежность. Правда, сей вельможа с излишнею может быть свободою пользовался преимуществами заслуг своих, не уважая ни угроз, ни советов; но ежели истина, сказанная Государям, иногда становится преступлением: то должны ли они наказывать за оное преступлением еще жесточайшим, еще ужаснейшим? Впрочем Фат-Али неслывет тираном.
   Фат-Али любит изящные искусства, покровительствует наукам, занимается сам оными, и с ученостию необыкнокенною в Персидском Самодержце соединяет дарование -- приятно писать стихи. Начальник придворных его стихотворцев пользуется особенною его благосклонностью, и за свои похвалы и порывы стихотворного жара получает большие от него награды. За каждой куплет, как говорят, Шах платит ему по золотому томану (около 22 рублей). Уверяют также, что он за окончание одной зачатой поемы простил ему знатную сумму, которую сочинитель должен был заплатить в казну. Думаю, что приятно для многих будет видеть некоторые отрывки из стихотворении Шаха. Прошу читателей не забыть, что здесь предлагается перевод, и что в оном неудержаны многие красоты, свойственные Восточному языку.
   

Песнь первая.

   Прелестная, предмет моей любви, сказала мне, что она не удостоит меня ни одного поцелуя, ежели ей не отдам души моей! -- Ах! за чем их нет у меня тысячи, я пожертвовал бы ей всеми! -
   Очаровательный предмет! -- сколь опасны взгляды твои! они уязвляют и старца и юношу! Нет, убийственные стрелы бесстрашного Toy не столь ужасны!
   Покажи мне прекрасной стан твой; очаруй мои чувства движениями, исполненными прелестей; восхитительное колебание нежного твоего тела увлекает душу мою. Гордый павлин, стыдясь, не смеет распространять пред тобою богатых и роскошных своих перьев.
   Твои гебеновые кудри суть цепи, которые делают пленниками Царей и покоряют их могуществу твоих прелестей; прах, тобою попираемый, служит украшением венцов их; самодержцы преклоняют гордое чело свое пред жилищем Хакана (Фат-Али-Шаха) с того времени, как ты удостоила его своих взоров!
   

Песнь вторая.

   Я отдал мое сердце прелестной, которая старается меня мучить, и мучить день и ночь! Она думает, что ето служит доказательством искренности.
   Твой взор не есть взор, но источник беспорядка и горестей -- возвышенный стан твой есть верх злополучия.
   О душа моя! -- нежалуюсь на твои жестокости; все строгости, все свирепства тебе позволены. Кто не простил бы их, смотря на твои прелести?
   Милый, прекрасный вид твой помрачает блеск нежного, веселого тюльпана; светило дневное могло ли бы блистать в небесах, если бы луна твоего взора не закрывала ослепительных огней его?
   Природа, смущенная при виде твоих улыбающихся уст, сокрывает свои рубины под скалами неприступными. --
   Глаза твои, блистающие восхищением и тихим сладострастием, пленяют мое сердце, которое обитает в ямочках розовых ланит твоих.
   Любовь зажгла во мне пламень, которого ничто в свете не может угасить.
   Сердце мое не принадлежит мне более; оно воздыхает, переселившись на кудри волос твоих: и ты, жестокая, ты ловишь ету минуту, дабы пронзить его смертоносной стрелою твоих взглядов.
   Напрасно стараюсь изобразить сравненную красоту твою; -- никогда, никогда в том не успею! -
   Душа моя, уловленная твоими прелестями, истаевает в узах своих и стонает под тяжестию, ее гнетущею.
   Ты сказала мне: "любовь доведет тебя до гроба; ободрись и свергни с себя ее оковы." Нет! мне сладостнее умереть у ног твоих, нежели отказаться -- владеть тобою.
   Клянусь двумя победоносными дугами, украшающими чело твое: дни мои потеряли блеск свой; они черны, подобно галату кудрей твоих.
   Сладость губ твоих, по коим вздыхает несчастный Хакан (Фат-Али-Шах), превосходит сладость сахара.
   Но -- ничто не может смягчить твоей несправедливой жестокости. Весенние облака пролетают над испещренными лугами; роса покоится на цветах, и они подобно моим глазам, всегда омоченным, проливают слезы: но какая роза примет мои слезы?
   Воображение мое ищет тебя по всем местам, о источник моей жизни! Красоты природы всегда представляют ему очаровательный твой образ: а ты, жестокая, ты стараешься истребить из своей памяти воспоминание о моей любви, о моей верности!
   Ах, не приказывай мне удаляться от тебя, сжалься, произнеси мне приговор смертный! -
   Теперь приступим к фамилии Персидского Шаха. Под сим словом я разумею одних его сыновей. -
   Фат-Али-Шах имеет 65 сыновей и равное число дочерей. -- Иногда случалось, что многие жены делали его отцем в одну ночь. Во время пребывания Г. Морьера в Тегеране шесть жен его в один день родили, каждая по одному младенцу, четырех мальчиков и двух девочек. После сего было бы удивительно, если бы фамилия Фат-Али-Шаха была малочисленна.
   Многие Персидские Государи имели странное обыкновение -- выкалывать глаза сыновьям своим, опасаясь, чтобы они не сделали против них возмущения, и сохранять одного сына, которого назначали наследником трона. Иные же только удаляли их от государственных дел, осуждая на вечное заключение во глубине сераля. Фат-Али не подражает ни жестокости первого обычая, ни несправедливости последнего. Многие из сыновей его, достигших уже зрелого возраста, занимают важные места в государстве, и образуются в науке -- управлять народами, под руководством опытных Министров, коим вверяются они Шахом.
   Могаммед-Али-Мирза, старший сын Шаха, управляет Херманшагом. Состояние матери его, которая была Грузинская раба, а может быть и особенная любовь отца его к кому либо из его братьев, отдалили его от трона. Ему теперь не более 27 лет. Он имеет прекрасное лице. Обхождение его самое любезное; смелость и деятельность удивительны. После смерти Фат-Али сии качества без сомнения будут более вредны, нежели полезны государству; ибо Могаммед намерен оружием поддержать права свои на Персидскую корону. Аббас-Мирза, младший брат его, назначенный в наследники престола и управляющий Адзербайджаном, родился от одной женщины из племени Каджарского. Ежели верить путешественникам, которые коротко знают сего молодого Принца, то личные качества его оправдывают выбор Шаха. Аббас-Мирза славится искусством в верховой езде и в стрелянии из лука, и страстно любит войну. Простая одежда его показывает возвышенность духа. Однажды некто из его чиновников явился во дворце одетый в парчевое платье и покрытый богатыми украшениями. "К чему сия расточительность" сказал ему Принц. Вместо етого золота, етих драгоценностей, ты лучше купил бы себе хорошую лошадь, хорошую саблю, хорошее ружье. Безделки приличны одним женщинам и недостойны мущины, особливо же война." В один день входит к нему Визирь с печальным видом, с потупленными глазами. Аббас-Мирза спрашивает о причине его горести. Министр колеблется. "Говори," сказал Принц "или случилось какое всеобщее несчастие? или Русские одержали значительные успехи? отняли у нас какую нибудь провинцию?" -- Нет, -- ответствует Визирь; но -- ужасная болезнь терзает детей ваших. -- "Так чтож?" возразил Принц. -- Их жизнь в опасности, -- продолжает Визирь. "Может быть они умерли?" спросил Принц. Тогда Визирь признался ему, что их уже нет на свете. "Они умерли" воскликнул Могаммед..... "но за чем печалиться? Государство ничего не потеряло в них! Если бы я лишился трех добрых служителей, если бы смерть похитила у меня трех полезных чиновников, то имел бы я право предаться печали. Но мои дети были очень малы и, Бог знает, былиль бы они когда нибудь полезны отечеству!"
   Аббас-Мирза имеет рост обыкновенный; его вид, несколько бледной, испонен величия и кротости, и одушевлен двумя большими черными глазами, которые прикрываются бровями круглыми и почти сросшимися. Походка его имеет нечто величественное, мужественное. Он дышет для одной войны, и... ласково обходится с Французскими чиновниками, находящимися при посольстве. Сей Принц отчасти может назваться виновником преобразования, произшедшего в системе и военной дисциплине Персов. Он первой вооружил и обучил свои войска на образец Русских. Мирза-Бузурк, первой Министр Аббаса, почитается искуснейшим человеком в Персидской Монархии.
   Госсейн-Али-Мирза, правящий Ширазом, есть также один из любимых сыновей Шаха. Фат-Али после Аббаса более всех любит сего Принца. Его вид, его поступки исполнены благородства; но его склонности совсем отличны от склонностей брата его Аббасса. Али-Мирза живет для одних удовольствий. Звериная ловля и гарем разделяют его время. Доходы, получаемые с провинции, расточаются им на безрассудные издержки: на пышные приуготовления к ловле, на блистательные одежды и покупку прекрасных женщин. Такая расточительность нравится Персам; и сей народ, любящий находить недостатки в своих Государях и открывать оные, с чрезвычайною похвалою отзывается о Принце Госсейне. Он вовсе несклонен к войне, столь необходимой для деспота. Никогда не приказывает отрывать ушей, отрезывать носов и выкалывать глаз. Единственное наказание, которое он употребляет, есть битье по пятам. Госсейн-Али-Мирза имеет неболее 21 году, но у него уже 8 детей. --
   Кроме сих трех Принцев есть и другие, которые занимают важные места в государстве. Гассан-Али-Мирза управляет Тегераном; Могаммед-Таки-Мирза Беруджиром, городом, имеющим 20,000 жителей и находящимся близь Негавенда. -- Каждой из сих Принцов имеет Визирями людей приверженных ФатЬ-Али-Хану, которые смотрят за их поведением, отдают в оном отчет Двору, и таким образом удерживают возмущения, которые могли бы возникнуть.-

Журдень.

   Текст воспроизведен по изданию: О нынешнем Шахе Персидском // Вестник Европы, Часть 80. No 8. 1815
   

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru