Историческое извѣ стіе о Моро, извлеченное изъ новаго сочиненія.
(Окончаніе.)
Извѣстіе о впаденіи въ Россію въ 1812 дошло до береговъ Делавары. Видно изъ писемъ Генерала Моро, что онъ слѣдовалъ, со вниманіемъ за произшествіями воины, и строго, но справедливо, судилъ о семъ предпріятіи, котораго начало было дерзкое, исполненіе безрасудное, неосторожное и, ненавистное, а конецъ постыдный; тогда Моро рѣшился возвратиться на твердую землю; и нѣтъ сомнѣнія, что чрезвычайныя произшествія того времени имѣли великое вліяніе на его рѣшительное намѣреніе. Онъ видѣлъ, что наступило способное время освободить Европу, изтребить тотъ грозный бичъ, какому не было подобнаго въ мір ѣ , по собственнымъ словамъ Моро... Наконецъ онъ разстается съ уединеніемъ, вырывается изъ объятій своего семейства, садится на корабль; и отплываетъ. Все благопріятствовало, казалось, сему бѣдственному путешествію. Волны океана утихаютъ передъ великою и обреченною жертвою за преступленія своего народа; и Моро, ступивъ на берегъ Европы, издали внимаетъ торжественному гласу общей радости, которому скоро надлежало обратиться въ надгробный вопль и въ мертвое отчаяніе.
Моро явясь въ рядахъ союзныхъ войскъ съ духомъ безкорыстія, и съ чистотою совѣсти, былъ тотъ челов ѣ къ, котораго требовали обстоятельства въ Европ ѣ ; и никогда благороднѣйшее намѣреніе не подкрѣплялось такими великими побужденіями. Онѣ говорилъ "Когда послѣ восьми лѣтъ, проведенныхъ въ размышленіи среди пустынь Американскихъ, человѣкъ выходитъ изъ сего уединенія, то выходитъ конечно съ твердымъ только намѣреніемъ или способствовать къ возстановленію мира въ Европѣ, или погибнуть." Рѣшась не имѣть никакого начальства, онъ принесъ въ дань общему дѣлу великое имя и неусыпные труды. О своихъ намѣреніяхъ изъяснялся онъ съ откровенностію и простотою свойственною великимъ душамъ. Глубокое негодованіе изливалось изъ рѣчей его, когда обращался разговоръ на его отечество, страждущее подъ игомъ неволи, на бѣдствія, грозящія Франціи и вселенной, но справедливая надежда возвратить Франціи ея славу, ея свободу, ея нравы, приносила ему духъ новый и веселый. Великодушныя расположенія Императора АЛЕКСАНДРА подтверждали его безкорыстныя надежды.
Въ простомъ и откровенномъ характерѣ рѣдко заглаживаются первыя впечатлѣнія душевныя. Моро сохранилъ до смерти обманчивыя надежды юности и непобѣдимую склонность къ тѣмъ политическимъ идеямъ которыя по его собственному признанію, могутъ только заключаться во умозрѣніи. Долговременное пребываніе въ соединенныхъ областяхъ Америки, подкрѣпило еще тѣ правила, которыя онъ обнаруживалъ съ умѣренностію и чистосердечіемъ. Моро показывалъ тотъ же духъ, и говорилъ тѣмъ же языкомъ среди воинскаго стана союзниковъ, но время, а особливо примѣръ Франціи научили его, что мечты добродѣтельнаго человѣка не должны никогда имѣть вліянія на его политическіе поступки. Онъ не скрывалъ отъ себя, что республиканское правленіе, которое требуетъ отъ людей идеальной добродѣтели, не можетъ быть сообразно съ новѣйшей системою обширнымъ государствъ Европейскихъ, и что въ глазахъ многихъ людей сей образъ правленія очерненъ ужасами Французской революціи; но собственный характеръ и вся жизнь увлекали его противъ воли, къ высокимъ пареніямъ разума. Онъ обиталъ среди великихъ мужей древности, какъ среди истиннаго семейства своего; и наука приводила, его въ безпрерывныя сношенія съ лучшими умами. При именахъ Левктры и Марафона онъ пылалъ духомъ; за Демосѳеномъ летѣлъ на Аѳинскую площадь, и съ Леонидомъ готовъ былъ кончить жизнь при Ѳермопилахъ.
Какое удивленіе распространилось въ непріятельскомъ станѣ, какой ужасъ овладѣлъ его начальникомъ, когда онъ свѣдалъ о прибытіи Генерала Моро къ союзной арміи. Между тѣмъ кампанія открылась. Россія, Австрія, Англія, Пруссія и Швеція двинулись съ грозными силами, которыя приводили въ ужасъ поработителей Европы. Великое ополченіе было въ полной славѣ своей. На Моро, вооруженнаго любовію и единодушіемъ всего воинства, возложены были общія надежды, къ нему клонились всѣ обѣты; передъ его лицемъ пылали всѣ души, и онъ являлся среди стеченія многихъ народовъ съ тою благородною простотою, которая раждаетъ любовь къ великимъ талантамъ, и съ тѣмъ превосходствомъ, которое повелѣваетъ умами.
Но приближался часъ жертвы; Надлежало исполниться таинственнымъ судьбамъ сего знаменитаго мужа. Непріятельскій дѣйствія начались 17 августа (н. с.). 27 Союзная армія стояла передъ Дрезденомъ. Моро, подлѣ всесильнаго МОНАРХА, благоволящаго въ его заслугамъ, участвовалъ во всѣхъ опасностяхъ, и тѣмъ взоромъ, которой не одинъ разъ повелѣвалъ фортунѣ, быстро соображалъ дѣйствія и надежды обоихъ воинствъ. И неисповѣданныя судьбы Вышняго! вдругъ пушечный выстрѣлы съ окоповъ непріятельскихъ повергъ Моро на землю; уныніе овладѣло всѣми умами; онъ пребывалъ одинъ спокоемъ: казалось, что ударъ не постигъ его; онъ утѣшалъ, увѣщавалъ надѣялся....
Окровавленнаго Моро отнесли къ тому мѣсту гдѣ наканунѣ была главная квартира. Не буду описывать подробностей мучительной операціи, которая истощила тѣлесныя, а не душевныя его силы. Тотъ же вечеръ печальное шествіе продолжалось далѣе. По мѣрѣ того какъ разносилось извѣстіе о семъ произшествіи, на всѣхъ, лицахъ означалась горесть. Монархи, Генералы, Офицеры, солдаты всѣхъ націй и всякаго оружія съ трепетомъ приближались къ поселкѣ, ни которой покоился Моро; и всѣ возвращались отъ него съ вѣчнымъ урокомъ мужества и терпѣнія. 30 Дня вступили въ Лауенгъ. Моро началѣ ослабѣвать, но изъ устъ его не вылетало ни слова жалобы, а на челѣ его сіяло спокойствіе. Онъ говорилъ мало; однакожъ голосъ былъ еще твердъ. Въ Ляуенѣ, написавъ нѣсколько строкъ къ Госпожѣ Моро, онъ началъ терять послѣднія силы; и когда Полковникѣ Рапателъ, у котораго, онъ просилъ воды, поднесъ стаканъ къ губамъ его, онъ пожалъ у него, руку, и скончался безъ страданія 2 Сентября въ 7 часовъ утра.
Послѣднія слова великихъ мужей, передъ ихъ смертію, имѣютъ нѣчто пророческое и трогательное; онѣ приводятъ душу въ умилѣніе; и во всемъ томъ, что говорилъ Моро на одрѣ смерти, видѣнъ кроткій и человѣколюбивый духѣ его. Къ Императору АЛЕКСАНДРУ, проливающему слезы, онъ сказалъ "ГОСУДАРЬ! для Васъ остается одинъ стволъ, но въ немъ заключается сердце, и оно вамъ предано навѣки." Къ Полковнику Рапателю: "Нѣтъ, я пересталъ уже страдать; но столько страдалъ, сколько человѣкъ страдать можетъ; какъ мучительна операція; и двѣ вдругъ: это свыше мѣры." -- Къ тому же Полковнику говоря о Россійскомъ Императорѣ, "Ободрись, мой другъ, ободрись? Прекрасно умереть за такого человѣка, а особливо за такое дѣло." -- Одному военнослужащему, который удивлялся его твердости, онъ отвѣчалъ: "Ни въ чемъ не могу упрекать себя; совѣсть мой спокойна; не боюсь смерти, и это можетъ быть спасетъ меня {Письмо ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА къ Госпожѣ Моро достойно быть во всѣ времена извѣстнымъ. Вотъ оно: "Госпожа Моро! когда ужасное бѣдствіе, въ глазахъ моихъ постигшее Генерала Моро, лишило меня совѣтовъ и опытности, великаго мужа, я ласкалъ себя надеждою, что неусыпныя старанія сохранить его для семейства и для моего сердца. Провидѣнію угодно было расположить иначе, какъ жилъ онъ, такъ и умеръ во всей силѣ твердаго духа. Въ чрезвычайныхъ злополучіяхъ жизни остается одно утѣшеніе, имѣть участниковъ въ своей горести. Въ Россіи, Госпожа Моро, ожидаетъ васъ общее соучастіе; и, естьли вы разсудите у насъ поселиться, буду стараться всѣми способами украсить жизнь для той, которой быть утѣшителемъ и опорой есть долгъ для меня священный. Прошу васъ вѣрить тому несомнѣнно, не оставлять меня безъ увѣдомленія о тѣхъ обстоятельствахъ, въ которыхъ могу быть для васъ полезнымъ, и всегда писать мнѣ прямо, упреждать ваши желанія будетъ для меня удовольствіемъ. Приверженность моя къ вашему супругу простирается за предѣлы гроба; и я не имѣю другаго способа выполнить мой долгъ передъ нимъ, по крайней мѣрѣ отчасти, какъ только обезпечить жребій его семейства. Примите, въ сихъ горестныхъ и жестокихъ обстоятельствахъ изъявленіе моего къ вамъ усердія."
Теплицъ, 6 Сентября 1813.}."
-----
[Уваров С.С.] Историческое известие о Моро, извлеченное из новаго сочинения: (Окончание) // Вестн. Европы. -- 1814. - Ч.73, N 3. -- С.224-230.