Аннотация: Sir George Tressady. Перевод Александры Анненской.
Текст издания: журнал "Міръ Божій", NoNo 1-6, 8-12, 1896.
СЭРЪ ДЖОРЖЪ ТРЕССИДИ.
Романъ Гемпфри Уордъ.
Переводъ съ англійскаго А. Анненской.
I.
-- Ну, все кончено, слава Богу!
Молодой человѣкъ, проговорившій эти слова, откинулся отъ окна кареты, но не сѣлъ спокойно на мѣсто, а быстро повернулся, приподнялъ подушечку, закрывавшую заднее окошко ландо, привсталъ, чтобы удобнѣе смотрѣть сквозь него, и при этомъ оперся рукой о плечо своего спутника. Пока лошади быстро уносили ихъ впередъ, онъ увидѣлъ черезъ окошечко на широкой улицѣ Маркетъ Мальфорда, толпу, продолжавшую кричать и махать шляпами, отблескъ полудюжины факеловъ на лицахъ и движущихся фигурахъ, закрытые магазины на обѣихъ сторонахъ улицы, неправильныя очертанія крышъ и трубъ, рисовавшихся на зимнемъ небѣ, и вдали маленькій фонарь на башнѣ новой ратуши.
-- Я удивляюсь, что лошади не взбѣсились,-- сказалъ его спутникъ.-- Гнѣдая кобыла ужъ начала горячиться. Хорошо, что мы велѣли поднять верхъ, становится очень холодно. Не лучше-ли вамъ сѣсть?
И лордъ Фонтеной сдѣлалъ движеніе, какъ бы желая сбросить руку съ своего плеча.
Тотъ, кому принадлежала эта рука, бросился на свое мѣсто, пробормотавъ какое-то извиненіе, снялъ шляпу и вздохнулъ съ видомъ утомленія. Въ ту же секунду выраженіе разочарованія смѣнило улыбку, съ которою онъ бросалъ послѣдній взглядъ на толпу.
-- Все отлично! Но, знаете, чего хочется послѣ всей этой исторіи: нравственной ванны! Сколько лжи наговорилъ я за послѣднія три недѣли, сколько всякой ерунды! Я положительно чувствую себя грязнымъ! Хуже всего то, что сколько вы послѣ ни чистите свою душу, нѣчто на ней останется!
Онъ взялъ папиросу слегка дрожащей рукой и закурилъ ее у своего сосѣда. У того было худощавое, длинное лицо и очень красивые волоса; на видъ онъ казался лѣтъ на 10 старше своего собесѣдника.
-- Конечно, останется,-- отвѣчалъ этотъ послѣдній.-- Теперь всѣ очень слѣдятъ за тѣмъ, чтобы депутаты исполняли обѣщанія, которыя даютъ на выборахъ. Я не слыхалъ никакой ерунды. Вообще, насколько мнѣ извѣстно, наша пиртія ерунды не говоритъ, мы это предоставляемъ министерству!
Сэръ Джоржъ Тресседи,-- такъ звали младшаго собесѣднику -- пожалъ плечами. Губы его все еще дрожали подъ вліяніемъ нервнаго возбужденія. Но когда карета покатилась вдоль темныхъ заборовъ и фонари ея стали освѣщать мокрыя, но, не смотря на ноябрь, еще зеленыя вѣтви деревьевъ, къ нему понемногу возвратилось полуциническое самообладаніе. Результатъ выборовъ округа Маркетъ Мальфордъ, въ Западной Мерсіи, былъ объявленъ въ этотъ день въ третьемъ часу послѣ жаркой выборной борьбы; въ качествѣ кандидата, одержавшаго побѣду, хотя весьма слабымъ большинствомъ, онъ съ балкона отеля "Сѣрой Собаки" говорилъ рѣчь шумѣвшей толпѣ, прошелъ черезъ обычную церемонію выпряганья лошадей и торжественной ѣзды на людяхъ по улицамъ города и теперь возвращался съ своимъ помощникомъ и предводителемъ партіи, лордомъ Фонтеной, въ большой торійскій домъ, изъ котораго ихъ провожали сегодня утромъ и гдѣ была главная штабъ-квартира Тресседи въ теченіе выборной кампаніи.
-- Видали-ли вы кого-нибудь до того разстроеннымъ, какъ Берроусъ?-- спросилъ онъ съ легкимъ смѣхомъ.-- Клянусь св. Георгомъ, непріятное положеніе! Онъ навѣрно считалъ свое дѣло выиграннымъ! Онъ такъ много сдѣлалъ для округа, онъ пользуется вліяніемъ на рудокоповъ. Вдругъ является какой-то проклятый незнакомецъ, и семнадцать шальныхъ голосовъ все перевертываютъ! Онъ едва могъ заставить себя пожать мнѣ руку. Мнѣ такъ онъ очень понравился, а вамъ какъ?
Лордъ Фонтеной кивнулъ головой.
-- Судя по его рѣчамъ, это умный человѣкъ,-- замѣтилъ онъ равнодушно, -- но такого рода умы слѣдуетъ держать подальше отъ парламента, вотъ и все. Мнѣ жаль, что вы чувствуете нѣкоторое угрызеніе совѣсти, совершенно излишнее въ данномъ случаѣ, увѣряю васъ. Въ настоящее время или Берроусъ и подобные ему должны быть побиты, или вы и вамъ подобные. На этотъ разъ побитъ Берроусъ, хотя только 17 голосами, и я говорю, слава Богу!-- Онъ опустилъ на минуту окно и выбросилъ окурокъ.
Тресседи ничего не отвѣчалъ. Но снова выраженіе полу-печальное, полу-задумчивое, нагнало морщины на его гладкій, бѣлый, почти юношескій лобъ, окаймленный прядями густыхъ красивыхъ волосъ; остальная часть лица его казалась сильно загорѣлой, точно вслѣдствіе путешествій или жизни на открытомъ воздухѣ. Носъ и ротъ, хотя не красивые, были не велики и тонко очерчены, а длинный, острый, слегка выдавшійся подбородокъ, заставлялъ его враговъ утверждать, что онъ похожъ на тѣ безчисленные портреты Филипа IV Веласкеза и подражателей Веласкеза, которые наполняютъ всѣ галлереи Европы. Можетъ быть, въ его подбородкѣ и было нѣчто Гагсбургское, но, несомнѣнно, вся остальная физіономія его, дышавшая умомъ и живостью, была вполнѣ современной.
Собесѣдники замолчали; карета катилась по холмистой мѣстности, слабо освѣщенной звѣздами. Тамъ и сямъ возвышались земляныя насыпи съ высокими трубами и зданіями, тѣснившимися на нихъ или около нихъ; очевидно, они въѣзжали въ районъ угольныхъ копей; огоньки, мерцавшіе низко надъ землей, показывали, что эта мѣстность густо населена.
Вдругъ карета въѣхала въ деревню и Тресседи выглянулъ изъ окна.
-- Смотрите-ка, Фонтеной, какая толпа! Вы думаете, они уже знаютъ? Что это значитъ! Грегсонъ повезъ насъ по другой дорогѣ!
Лордъ Фонтеной опустилъ окно и узналъ маленькую деревеньку углекоповъ Баттаджъ.
-- Зачѣмъ вы повезли насъ этой дорогой, Грегсонъ?-- спросилъ онъ у кучера.
Кучеръ, лондонецъ, повернулся и сказалъ тихимъ голосомъ:
-- Я побоялся ѣхать черезъ Марраби, милордъ; я думалъ, что тамъ народъ волнуется; теперь я вижу, что и здѣсь неспокойно.
Дѣйствительно, ему пришлось остановить лошадей. По всей деревенской улицѣ съ одного конца до другого толпились рудокопы, только-что вернувшіеся съ работы. Фонтеной сразу замѣтилъ, что результатъ выборовъ здѣсь извѣстенъ. Люди стояли большими толпами, разсуждали и спорили, видимо сильно возбужденные; замѣтивъ хорошо извѣстную имъ ливрею кучера, они бросились къ каретѣ новаго депутата. Нѣкоторые изъ рабочихъ уже разошлись по домамъ; услышавъ шумъ колесъ и говоръ, они снова выскочили на улицу. Поднялся ревъ, крики, брань, и карета была окружена разъяренною толпою.
-- Убирайтесь вонъ, жирные паразиты, вонъ!-- кричалъ какой-то молодой парень, хватаясь за ручку дверецъ съ того бока, гдѣ сидѣлъ лордъ Фонтеной.-- Мы скоро расправимся со всѣми вами! Кто васъ просилъ соваться къ намъ въ Мальфордъ, чортъ васъ подери!
-- Намъ не надо такихъ депутатовъ, какъ вы!-- кричалъ другой, тыкая пальцемъ на Тресседи.-- Смотрите на него! онъ даже ходить не можетъ! его тащатъ въ каретѣ, несчастнаго калѣку! Работали вы когда-нибудь, въ жизни хоть одинъ день, а? Вонъ какія у меня руки! Это руки честнаго человѣка! Правда, братцы?
Въ толпѣ раздался одобрительный смѣхъ, поднялся цѣлый лѣсъ махавшихъ рукъ, выставлявшихъ на видъ свои мозоли.
Джоржъ спокойно опустилъ окно кареты и выставилъ голову. Онъ бросилъ нѣсколько шутливыхъ замѣчаній людямъ, стоявшимъ подлѣ экипажа; двое или трое отвѣтили ему. Но большинство лицъ сохраняло сердитое, угрожающее выраженіе, и лошадей тѣснили со всѣхъ сторонъ.
-- Если меня пустятъ, милордъ,-- отвѣчалъ Грегсонъ, блѣдный отъ страха, поднимая кнутъ.
Лошади рванулись впередъ, въ толпѣ раздался крикъ, три или четыре человѣка, стоявшіе передъ лошадьми, были отброшены прочь, но вдругъ послышались восклицанія другого рода.
-- Берроусъ! Берроусъ ѣдетъ! Да здраствуетъ Берроусъ!
Нѣсколько позади ихъ, около поворота улицы, Тресседи увидѣлъ приближавшуюся телѣжку, въ которой сидѣли два человѣка. Ее сразу окружила шумная толпа, и одинъ изъ сидѣвшихъ въ ней пожималъ руки направо и налѣво.
Джоржъ, смѣясь, спряталъ голову въ карету.
-- Какая драматическая сцена! Они остановили нашихъ лошадей и вдругъ является Берроусъ!-- Фонтеной пожалъ плечами.-- Надѣюсь, теперь они насъ пропустятъ. Беррохсъ усмиритъ ихъ.
-- Что ты тамъ такое бармочешь, провалъ тебя возьми!-- закричалъ какой-то рослый человѣкъ, вскакивая на подножку кареты и потрясая чернымъ кулакомъ передъ самымъ лицемъ.-- Для чего ты сунулся, куда тебя не спрашивали? Намъ его нужно было, мы для него старались. Здѣсь округъ рабочихъ, мы вправѣ выбирать своего человѣка. Слышишь, что ли?
-- Вамъ бы надобно было набрать для него лишнихъ 17 голосовъ,-- спокойно проговорилъ Джоржъ, засунувъ руки въ карманы.-- Вѣдь это все равно, что война; въ слѣдующій разъ, можетъ быть, вы побѣдите. Послушайте, скажите вашимъ товарищамъ, чтобы они пропустили насъ. Мы сегодня рано выѣхали изъ дому и очень хотимъ ѣсть. Ахъ, обратился онъ къ Фонтеною, -- вотъ и Берроусъ пріѣхалъ!
Фонтеной повернулся и увидѣлъ, что телѣжка стоитъ рядомъ съ ихъ экипажемъ и что одинъ изъ ѣхавшихъ въ ней стоитъ на подножкѣ и держится за ея бочокъ.
Это былъ высокій, стройный человѣкъ; онъ заглянулъ въ карету и на Тресседи, высовывавшагося изъ окна, и въ эту минуту свѣтъ уличнаго фонаря освѣтилъ его красивое лицо, блѣдное отъ усталости и волненія.
-- Теперь, друзья мои,-- сказалъ онъ, поднимая руки и обращаясь къ толпѣ,-- пустите сэра Джоржа обѣдать домой. Онъ насъ побѣдилъ, но, насколько мнѣ извѣстно, онъ боролся честно, я не говорю о томъ, что дѣлали нѣкоторые его друзья. Я ѣду домой поѣсть чего-нибудь и выспаться. Я страшно усталъ. Но если кто-нибудь изъ васъ зайдетъ въ клубъ, часовъ въ 8, мы тамъ поговоримъ о сегодняшнихъ выборахъ. А теперь, прощайте, сэръ Джоржъ. Въ другой разъ мы васъ побѣдимъ, будьте увѣрены. Отойдите, братцы, пропустите!
Эти послѣднія слова относились къ людямъ, державшимъ лошадей. И они, и вся толпа сразу послушались его.
Карета поѣхала дальше, сопровождаемая бранью и насмѣшками всей деревни, мужчинъ, женщинъ, дѣтей, высыпавшихъ на улицу.
-- Должно быть, этотъ Грегсонъ недавно здѣсь, -- досадливо проговорилъ Фонтеной, когда они выѣхали изъ деревни.-- Вѣрно Уаттоны только-что взяли его; съ какой стати онъ вмѣсто Марраби поѣхалъ на Баттаджъ.
-- Развѣ Баттаджъ въ какихъ-нибудь особенныхъ отношеніяхъ съ Берроусомъ? Я что-то забылъ.
-- Конечно. Онъ былъ нѣсколько лѣтъ вѣсовщикомъ на шахтѣ Акме, а потомъ они его сдѣлали секретаремъ рабочаго союза здѣшняго округа.
-- Такъ вотъ отчего они устроили мнѣ такую горячую встрѣчу двѣ недѣли тому назадъ! Помню теперь! Когда много дѣлъ въ головѣ, поневолѣ что-нибудь забудешь. Да, надобно сознаться, этотъ Берроусъ задастъ намъ съ вами не мало работы!
Тресседи откинулся въ уголъ и зѣвнулъ. Фонтеной засмѣялся.
-- На будущій годъ будетъ опять большая стачка,-- сказалъ онъ сурово, -- стачка должна быть, на сколько я понимаю дѣло. Тогда Берроусъ всѣмъ намъ задастъ работу!
-- Пусть себѣ,-- равнодушно проговорилъ Тресседи, надвигая шляпу на глаза.-- Мнѣ все равно, кто меня побѣдитъ на будущихъ выборахъ, Берроусъ или кто другой, только бы мнѣ теперь дали поспать.
Однако, оказалось, что ему не такъ легко уснуть. Его пульсъ все еще сильно бился вслѣдствіе волненій цѣлаго дня и возбужденія только-что пережитой сцены. Передъ нимъ мелькали разныя событія послѣдняго полугода его жизни, разныя сцены во время выборной кампаніи и разныя сцены другого рода, разыгрывавшіяся въ томъ деревенскомъ домѣ, куда возвращался и онъ, и Фонтеной.
Но онъ старался притворяться спящимъ. Ему хотѣлось только одного, чтобы Фонтеной не говорилъ съ нимъ. Но отъ Фонтеноя не легко было избавиться: какъ только Джоржъ сдѣлалъ первое безпокойное движеніе подъ пледомъ, который натянулъ на себя, такъ его сосѣдъ прервалъ молчаніе.
-- Скажите кстати, какъ вамъ понравиласьмоя записка о биллѣ Максвеля?
Джоржъ безпокойно задвигался и что-то пробормоталъ. Фонтеной, ни мало не смущаясь, началъ длинное разсужденіе о какихъ-то частностяхъ фабричнаго закона и говорилъ такимъ однообразнымъ тономъ, что Тресседи чувствовалъ безконечную скуку.
Онъ минуты двѣ глядѣлъ на говорившаго полузакрытыми глазами. Такъ вотъ предводитель его партіи, человѣкъ, который сдѣлалъ его депутатомъ Маркетъ Мальфорда.
Восемь лѣтъ тому назадъ, когда Джоржъ Тресседи поступилъ въ коллегію Кристчёрчъ, онъ нашелъ, что это заведеніе, гдѣ ученыя занятія процвѣтали весьма умѣренно, было полно воспоминаніями о "Дикѣ Фовтеноѣ". И какими воспоминаніями, Господи, Боже мой! Впослѣдствіи на всякихъ скачкахъ, большихъ и малыхъ, въ разныхъ клубахъ, въ театрахъ, на всякихъ общественныхъ увеселеніяхъ юноша имѣлъ возможность наблюдать своего старшаго собрата и часто восхищаться имъ. Самъ онъ не имѣлъ желанія идти по стопамъ Фонтеноя. У него былъ другой характеръ и онъ пошелъ другой дорогой. Но онъ видѣлъ что-то оригинальное въ той беззавѣтности или, лучше сказать, въ томъ упорствѣ, съ какимъ Фонтеной принялся за собственное раззореніе, и эта оригинальность увлекала его воображеніе. Года три съ половиной тому назадъ, когда Тресседи въ послѣдній разъ видѣлъ Фонтеноя передъ началомъ своего большаго путешествія на востокъ, онъ недоумѣвалъ, что случится съ "Дики" во время его отсутствія. Старшіе сыновья перовъ, обыкновенно, не попадаютъ въ рабочіе дома; но существуютъ нѣкоторыя аристократическіе суррогаты этихъ домовъ, весьма мало пріятные, и Джоржъ былъ увѣренъ, что Фонтеною не избѣжать ихъ.
А теперь -- не прошло еще и четырехъ лѣтъ!-- и вотъ Дики Фонтеной сидитъ и разсуждаетъ о скучныхъ статьяхъ чисто техническаго закона, горло его охрипло отъ рѣчей, произнесенныхъ за послѣднія три недѣли, глаза стали впалыми вслѣдствіе тревогъ и усиленной работы; онъ создатель и предводитель политической партіи, которая не существовала, когда Тресседи уѣзжалъ изъ Англіи, а теперь надѣется добиться власти. Какая странная перемѣна и судьбы, и характера! Тресседи задумался надъ ними въ полуснѣ; но усталость многихъ дней взяла свое. Даже собесѣдникъ его былъ принужденъ признать, что онъ неподходящій слушатель. Лордъ Фонтеной пересталъ говорить, но когда, всякій разъ, вслѣдствіе толчка кареты, Джоржъ открывалъ глаза, онъ видѣлъ рядомъ съ собою широкоплечую фигуру, сидящую все въ той же позѣ, прямую и неутомимую, все съ тѣмъ же недовольнымъ, полупрезрительнымъ выраженіемъ губъ и глазъ.
-- Ну, выходите, Тресседи! Мы пріѣхали!-- Эти слова Фонтеной произнесъ съ какимъ-то злобнымъ раздраженіемъ. Теперь онъ отрицалъ отдыхъ для себя, не любилъ видѣть, когда и другіе предавались ему. Джоржъ, въ послѣднюю минуту крѣпко уснувшій, вздрогнулъ, вскочилъ на ноги и сталъ хвататься за пледы и свертки, лежавшія въ каретѣ.
Карета стояла подъ коллонадой Мальфордъ-гоуза и сквозь большія двери дома, открытыя на внутреннюю мраморную лѣстницу, лились цѣлые потоки свѣта. Джоржъ, выйдя изъ экипажа, окончательно проснулся и передалъ слугѣ вещи, которыя держалъ въ рукахъ; въ эту минуту въ домѣ поднялся сильный шумъ. Цѣлая толпа мужчинъ и женщинъ, мужчинъ, привѣтствовавшихъ его криками, женщинъ, рукоплескавшихъ и смѣявшихся -- сбѣжала къ нему съ лѣстницы. Его окружили, обнимали, хлопали по спинѣ, и, наконецъ, торжественно ввели въ домъ.
-- Ведите его, -- кричалъ радостный голосъ,-- и пожалуйста отойдите, дайте его матери подойти къ нему.
Смѣющаяся толпа отступила, и Джоржъ, щурясь отъ свѣта, радостный и сконфуженный, очутился въ объятіяхъ необыкновенно оживленной и моложавой дамы съ бѣлокурыми локончиками, съ фигурой и лицомъ семнадцатилѣтней дѣвушки.
-- Ахъ ты мой дорогой, большой, глупый мальчикъ!-- говорила леди тоненькимъ голоскомъ и съ увлеченіемъ тоже 17 лѣтъ.-- Ты выбранъ, ты добился-таки! Ну, если бы ты не былъ выбранъ, я бы такъ разсердилась, что не стала бы говорить съ тобой. А я знаю, это бы тебя огорчило, ты вѣдь любишь свою маму! Господи, какой онъ холодный!
И она снова набросилась на него, осыпала его маленькими отрывистыми поцѣлуями, на минуту отходила, чтобы полюбоваться имъ, и затѣмъ съ новымъ восторгомъ бросалась къ нему; наконецъ, терпѣніе Джоржа лопнуло и онъ удержалъ ее сильной рукой.
-- Ну, мама, довольно... А что, наши давно пріѣхали?-- спросилъ онъ у улыбающагося молодого человѣка, стоявшаго, заложивъ руки въ карманы, подлѣ героя дня и съ интересомъ слѣдившаго за всѣмъ происходившимъ.
-- Съ полчаса тому назадъ. Они говорили, что вамъ трудно пробраться сквозь толпу. Мы не ожидали, что вы такъ рано пріѣдете.
-- А что головная боль миссъ Сьювель? Она знаетъ обо мнѣ?
Выраженіе глазъ молодого человѣка, глядѣвшаго на Тресседи, слегка измѣнилось.
-- О да, она знаетъ, -- отвѣчалъ онъ.-- Какъ только наши пріѣхали, миссисъ Уаттонъ пошла и сказала ей. Она не выходила къ завтраку.
-- Миссисъ Уаттонъ пришла и сказала мнѣ, гадкій человѣкъ!-- вскричала леди, которую Джоржъ называлъ мамой, хлопая говорившаго вѣеромъ по рукѣ.-- Мать всегда должна быть на первомъ планѣ, помните это, особенно, когда она такая калѣка, какъ я, и не можетъ ѣхать собственными глазами видѣть торжество своего дорогого любимца. Я все разсказала миссъ Сьювель.
Она наклонила голову на бокъ и лукаво глядѣла на сына. Ея нарядное платье -- произведеніе извѣстнаго парижскаго мастера -- было такъ сшито, что открывало болѣе, чѣмъ слѣдовало, шею, на которой красовалась нитка крупнаго жемчуга. Поясъ empire обрисовывалъ ея изящную талію; вся фигура ея дѣлала большую честь ея горничной и, надо сознаться, ея годамъ. Джоржъ слегка покраснѣлъ при словахъ матери и хотѣлъ отойти отъ нея, но его захватилъ хозяинъ дома, сквайръ Уаттонъ, краснорѣчичивый и добродушный старый джентльменъ, который порядочно надоѣлъ ему въ ратушѣ своими рукопожатіями и поздравленіями, а теперь готовился снова повторить ихъ. Леди Тресседи присоединилась къ нему съ своими восторгами, прочіе гости дома собрались вокругъ нихъ, и герой дня еще разъ скрылся изъ виду среди всей этой кричащей и смѣющейся толпы, по крайней мѣрѣ изъ вида молодого человѣка, который нѣсколько отошелъ отъ остальныхъ.
-- Желалъ бы я знать, когда она соизволитъ сойти внизъ,-- говорилъ онъ самому себѣ, задумчиво разсматривая свои сапоги.-- Конечно, она изъ пустого каприза не поѣхала въ Мальфордъ, она хотѣла сдѣлать на зло.
-- Пожалуйста, пустите меня погрѣться,-- сказалъ, наконецъ, Тресседи, освобождаясь отъ своихъ мучителей и подходя къ топившемуся камину, около котораго стоялъ молодой человѣкъ.-- Куда дѣлся Фонтеной?
-- Онъ выпилъ чашку чаю и тотчасъ же пошелъ писать письма, -- отвѣчалъ молодой человѣкъ, котораго звали Байль; -- онъ и Маркса взялъ съ собой. (Марксъ былъ частнымъ секретаремъ лорда Фонтеноя). Джоржъ Тресседи съ неудовольствіемъ махнулъ рукой.
-- Это нелѣпо. Онъ не даетъ себѣ ни часу отдыха. Если онъ воображаетъ, что я стану такъ же мучиться, какъ онъ, онъ скоро пожалѣетъ, что помогъ мнѣ вступить въ парламентъ. Я весь промерзъ и усталъ, какъ собака. Я пойду и возьму горячую ванну передъ обѣдомъ.
Но онъ не уходилъ, а продолжалъ грѣть руки передъ огнемъ и поглядывать на галлерею, которая окружала большую залу. Байль что-то болталъ о разныхъ инцидентахъ выборовъ, Джоржъ отвѣчалъ ему наудачу. Онъ, дѣйствительно, казался усталымъ, лицо его выражало безпокойство и неудовольствіе,
Но вотъ въ группѣ молодыхъ людей и дѣвушекъ, стоявшихъ среди залы, раздалось восклицаніе:
-- А, вотъ и Летти! Свѣжа, какъ роза!
Джоржъ быстро повернулся. Байль замѣтилъ, что онъ выпрямился и въ глазахъ его блеснулъ огонь.
Молодая дѣвушка медленно спускалась по большой лѣстницѣ, которая вела въ залу. На ней было надѣто мягкое черное платье съ голубымъ поясомъ и голубая ленточка на шеѣ; во всемъ кестюмѣ было что-то дѣтское, что очень шло къ ея округленнымъ формамъ, ея вьющимся волосамъ и ея ручкѣ, скользившей по мраморнымъ периламъ. Она спускалась молча, улыбаясь, медленно ступая съ одной ступеньки на другую, не обращая вниманія на полунасмѣшливыя, полудружескія привѣтствія общества. Ея блестящіе глаза перебѣгали съ одного лица на другое, отъ смѣющейся компаніи, стоявшей около лѣстницы, къ Тресседи, не отходившему отъ огня.
Въ ту минуту, когда она ступила на послѣднюю ступеньку, Тресседи счелъ нужнымъ подбросить въ огонь еще полѣно, хотя печка была биткомъ набита.
Миссъ Сьювель направилась прямо къ новому члену парламента у протянула ему руку.
-- Я очень рада, сэръ Джоржъ; позвольте мнѣ поздравить васъ.
Джоржъ положилъ полѣно и съ сомнѣніемъ посмотрѣлъ на свои руки.
-- Мнѣ очень жаль, миссъ Сьювель, но до меня неудобно дотрогиваться. Надѣюсь, вашей головѣ лучше.
Миссъ Сьювель кротко опустила руку, бросила на него взглядъ, который нельзя было назвать кроткимъ, и спокойно отвѣчала:
-- О, моя голова слушается меня. Видите, я захотѣла васъ поздравить, и пришла.
-- Вижу,-- отвѣчалъ онъ съ легкимъ поклономъ.-- Надѣюсь, когда я заболѣю, мои болѣзни будутъ такъ же послушны. Вамъ разсказала мать?
-- Мнѣ не надо было никакихъ разсказовъ,-- все такъ же спокойно отвѣчала она.-- Я знала, что все кончится хорошо.
-- Значитъ, вы знали то, чего, кромѣ Бога, никто не зналъ.-- Я прошелъ всего 17-ю голосами.
-- Да, я слышала. Я очень пожалѣла Берроуса.
Она поставила ногу на каминную рѣшетку, приподняла одной рукой платье, а другою слегка облокотилась на доску камина. Вся поза ея была въ высшей степени граціозна, и тонкій пѣвучій голосъ ея, какъ нельзя болѣе, подходилъ къ складу ея ротика, повидимому, всегда готоваго смѣяться, но рѣдко смѣявшагося искренно.
На ея замѣчаніе по поводу Берроуса, Тресседи улыбнулся.
-- Мой пророческій духъ не обманулъ меня,-- сказалъ онъ,-- я зналъ, что вы будете жалѣть Берроуса.
-- Да, конечно. Развѣ же это не тяжело для него. Вѣдь, вы не станете отрицать, что вамъ хорошо подготовили дорожку?
-- Конечно, нѣтъ, я этимъ горжусь.
Онъ окинулъ взглядомъ комнату. Остальная часть общества, смѣясь и перешептываясь, отошла отъ нихъ. Нѣкоторые люди уже пошли одѣваться. Мужчины отправились въ маленькую библіотеку и курильную комнату, дверь которой выходила въ залу. Сквайръ, усѣвшись въ спокойное кресло, погрузился въ чтеніе мѣстной газеты и послѣднихъ извѣстій о выборахъ.
Довольный своимъ осмотромъ, Тресседи заложилъ руки въ карманы и прислонился къ камину съ тѣмъ, чтобы не терять изъ виду ни малѣйшаго движенія миссъ Сьювель.
-- Вы всегда оказываете своимъ друзьмъ такъ же мало симпатіи, какъ мнѣ въ этомъ дѣлѣ, миссъ Сьювель?-- спросилъ онъ, когда глаза ихъ встрѣтились.
Она сдѣлала маленькую гримаску.
-- Какъ! я была добра, какъ ангелъ!-- сказала она, толкая ногою высунувшееся полѣно.
Джоржъ засмѣялся.
-- Очевидно, наши понятія объ ангелахъ такъ же различны, какъ и всѣ остальныя. Отчего вы не пріѣхали и не присутствовали на баллотировкѣ, вѣдь, вы мнѣ обѣщали?
-- У меня болѣла голова, сэръ Джоржъ.
Онъ отвѣтилъ легкимъ поклономъ, какъ будто оффиціально признавая приведенную ею причину.
-- А позвольте спросить, въ которомъ часу началась ваша головная боль?
-- Да, если память мнѣ не измѣняетъ,-- она началась сразу послѣ нѣкоторыхъ моихъ замѣчаній о капитанѣ Аддисонѣ?
Онъ смотрѣлъ прямо передъ собой съ безучастнымъ видомъ.
-- Да,-- задумчиво проговорила Летти,-- это было странное совпаденіе, не правда-ли?
Съ минуту они оба молчали. Затѣмъ, она разсмѣялась самымъ заразительнымъ смѣхомъ.
-- Знаете ли,-- сказала она, положивъ руку ему на плечо, -- знаете ли, что вы пренесносный и пренеразумный человѣкъ? Мы съ вами отлично ладили, всю недѣлю вмѣстѣ веселились, и вдругъ вы вздумали дѣлать невѣжливыя замѣчанія о моихъ друзьяхъ, да еще при всѣхъ! Вы, пожалуй, готовы совѣтовать тетушкѣ Уаттонъ, какъ ей держать меня въ рукахъ! Вы мнѣ надѣлали ужасныхъ непріятностей; мнѣ и въ недѣлю не исправить того, что вы натворили. А вы воображаете, что я это приму съ кротостью овечки! Ну-ка посмотрите, похожа-ли я на овечку?
Все это время она держала его крѣпко за руку и ея хорошенькое личико, оживленное веселостью и лукавствомъ, было такъ близко къ его лицу, что на минуту онъ почувствовалъ страстное желаніе разцѣловать его. Но желаніе быстро исчезло. Онъ познакомился съ Летти Сьювель три недѣли тому назадъ. Онъ не былъ ея женихомъ, даже не думалъ объ этомъ. Хватанье за руки и все прочее -- это были обычныя манеры Летти Сьювель.
Вмѣсто того, чтобы поцѣловать ее, онъ пристально посмотрѣлъ на нее.
-- Я никого не видалъ такого гордаго и упрямаго, какъ вы,-- проговорилъ онъ.-- Я разсказалъ вамъ просто нѣсколько фактовъ въ жизни человѣка, котораго вы не знаете, а я знаю, и вы за это дуетесь цѣлый день, не исполняете обѣщанія пріѣхать въ Мальфордъ, и браните меня.
Она подняла брови и отняла руку.
-- Неужели вы не понимаете, что я не могла не сердиться и была сердита? Мнѣ, конечно, было страшно скучно сидѣть наверху, хотя я написала длиннѣйшее письмо подругѣ, и все объ васъ, я все подробно описала; теперь мнѣ, пожалуй, придется немного смягчить нѣкоторыя вещи. Однако, вы, кажется, не намѣрены одѣваться къ обѣду?
Джоржъ вздрогнулъ и посмотрѣлъ на часы.
-- Мы будемъ одни? Гостей не ждутъ?
-- Пріѣдутъ нѣкоторые "мѣстные", ради торжественнаго случая. Я знаю, что жена священника пріѣдетъ; она сняла фасонъ съ одной моей кофточки и хочетъ узнать, не разсердилась ли я.
Джоржъ засмѣялся.
-- Бѣдные люди!
-- Я, навѣрно, буду не любезна съ ней,-- сказала Летти, играя цвѣткомъ на каминѣ.-- Мнѣ противно видѣть женщинъ, которыя не умѣютъ порядочно одѣться. Однако, мнѣ пора позаботиться о своемъ туалетѣ.
Теперь пришла его очередь удержать ее за руку.
-- Вы сердитесь?-- спросилъ онъ, наклоняясь къ ней. Его блестящіе сѣрые глаза не казались болѣе усталыми.
-- За что? За то, что вы выбраны?
Она весело разсмѣялась. Онъ выпустилъ ея руку. Она взяла подъ руку дочь хозяина, миссъ Флоренсу Уаттонъ, которая въ эту минуту шла по залѣ, и онѣ вмѣстѣ поднялись по лѣстницѣ, причемъ она бросила на него торжествующій взглядъ сверху. Джоржъ слѣдилъ за ними глазами, пока онѣ не скрылись. Выраженіе его лица не было ни сердито, ни нѣжно. Онъ глядѣлъ съ насмѣшливымъ самодовольствомъ, какъ будто и самъ также игралъ роль, хотя къ его самодовольству примѣшивалась нѣкоторая доля тревоги.
II.
Джоржъ Тресседи сошелъ къ обѣду слишкомъ поздно и нашелъ хозяйку въ очень дурномъ расположеніи духа. Миссисъ Уаттонъ была крупная властолюбивая женщина, которая рѣдко считала нужнымъ скрывать свое неудовольствіе противъ кого-нибудь или чего-нибудь.
Джоржъ поспѣшилъ умилостивить ее обычными извиненіями: онъ думалъ, что еще рано, его часы отстаютъ и т. п. Миссисъ Уаттонъ, которая въ этотъ великій день видѣла въ новомъ членѣ торжество самыхъ дорогихъ своихъ принциповъ, приняла эти извиненія сначала сухо, но вскорѣ смягчилась.
И леди Тресседи отскочила отъ сына, смѣясь черезъ плечо, своей обычной маперой. На ней было надѣто легкое бѣлое платье на темно-красномъ шелковомъ чахлѣ. Шея и плечи ея были открыты до послѣдней возможности, а румяны на ея щекахъ лежали слишкомъ густымъ слоемъ, что съ ней рѣдко случалось. Джоржъ поспѣшилъ отвернуться отъ нея и заговорилъ съ мадамъ Фонтеной.
-- Какъ глупа эта женщина!-- думала миссисъ Уаттонъ, слѣдя суровымъ взглядомъ за своею гостьею.-- Она навѣрно заставитъ Джоржа возненавидѣть себя, а между тѣмъ, ей надобно, чтобы онъ заплатилъ ея долги, иначе выйдетъ скандалъ. Что! Обѣдъ? Джонъ, подайте руку леди Тресседи. Гардингъ, веди, пожалуйста, миссисъ Гаукинсъ!-- она указала своему второму сыну на леди въ черномъ, чопорно сидѣвшую на диванѣ.-- Мистеръ Гаукинсъ возьметъ Флоренсу, сэръ Джоржъ,-- она указала рукой на миссъ Сьювель.-- А вы, лордъ Фонтеной, должны дать руку мнѣ; остальные идите съ кѣмъ хотите.
Молодые люди, по большей части, кузены и кузины, смѣясь, исполнили это приказаніе, а сэръ Джоржъ протянулъ руку миссъ Сьювель.
-- Мнѣ жаль васъ,-- сказалъ онъ, пока они шли въ столовую.
-- О, я знала, что сегодня моя очередь,-- чопорно отвѣчала Летти.-- Вчера вы вели Флори, а третьяго дня тетю Уаттонъ.
Джоржъ спокойно усѣлся на стулѣ и повернулся къ своей дамѣ.
-- Не посовѣтуете ли вы, прежде всего, какъ мнѣ поступать, чтобы не вызвать у васъ опять головную боль? Послѣ сегодняшняго утра я чувствую, что не могу жить своимъ умомъ, что мнѣ нужны указанія.
-- Хорошо,-- сказала Летти серьезно,-- рѣшимъ сначала, о чемъ мы можемъ говорить прежде всего. Напримѣръ, вы можете говорить о миссисъ Гаукинсъ.
Она сдѣлала едва замѣтный знакъ, и, слѣдуя ея указанію, взглядъ его упалъ на худощавую женщину, сидѣвшую противъ нихъ; ея кавалеръ, Гардингъ Уаттонъ, фешенебельный и весьма самоувѣренный молодой человѣкъ, почти не обращалъ на нее вниманія.
Джоржъ посмотрѣлъ на нее.
-- Это мнѣ не нравится,-- сказалъ онъ рѣзко.-- Къ тому же о ней и говорить нечего.
-- О, напротивъ,-- отвѣчала Летти, и лукавый огонекъ зажегся въ ея карихъ глазахъ,-- я могу говорить о ней цѣлыхъ двадцать минутъ. На ней надѣто мое платье.
-- Я его не узналъ,-- отвѣчалъ Джоржъ, продолжая пристально смотрѣть на леди.
-- Это бы не бѣда, -- тѣмъ же серьезнымъ тономъ продолжала Летти,-- если бы миссисъ Гаукинсъ, снявъ фасоны съ моихъ платьевъ, не считала своимъ долгомъ читать мнѣ нотаціи. Если бы я осуждала какую-нибудь барышню, я бы не стала подсылать свою няню къ ея горничной за выкройками.
-- Я замѣчаю,-- вы очень спокойно относитесь къ ея осужденію.
-- Безчувственно, хотите вы сказать. Да, это мое несчастіе. Я всегда чувствую себя гораздо разумнѣе, чѣмъ тѣ люди, которые осуждаютъ.
-- Значитъ, сегодня утромъ вы считали меня глупымъ?
-- О, нѣтъ! Только... видите ли, я знала, что я знаю лучше васъ. Я была благоразумна и...
-- О, не кончайте,-- быстро перебилъ Джоржъ,-- и не воображайте, что я когда-нибудь еще дамъ вамъ хорошій совѣть.
-- Неужели?
Ея насмѣшливый взглядъ бросилъ ему вызовъ, который онъ принялъ, повидимому, твердо. Между тѣмъ, въ головѣ его вертѣлась фраза, которую одна знакомая ему дама сказала о своей лучшей пріятельницѣ: "Ея душа? Ея душа, другъ мой, это пустой хаосъ!" Эти слова, съ насмѣшкой думалъ онъ, могли служить отличнымъ опредѣленіемъ его собственныхъ чувствъ. Онъ не могъ убѣдить себя, что его чувства къ миссъ Сьювель серьезны, хотя сознавалъ, что способенъ иногда на безразсудный поступокъ, напримѣръ, когда на ней было надѣто то прелестное розовое платье, въ которомъ она была въ этотъ вечеръ, или когда она принимала тотъ милый дерзкій тонъ, который такъ шелъ къ ней именно въ эту минуту. Все это время въ душѣ его раздавался какой-то холодный и критическій голосъ, осуждавшій ее. Черезъ 10 лѣтъ, говорилъ онъ самому себѣ, она потеряетъ всю теперешнюю миловидность. Да, но, все-таки, маленькая граціозная фигурка ея, ея движенія, легкія, какъ воздухъ, изящный вкусъ ея туалетовъ -- все это заставляетъ забывать нѣкоторые недостатки въ чертахъ ея лица и въ его выраженіи, и большинство мужчинъ находитъ ее ослѣпительно-прелестной и обаятельной. Во всякомъ случаѣ, въ своемъ кругу Летти никогда не имѣла недостатка ни въ друзьяхъ и поклонникахъ, ни въ разнаго рода развлеченіяхъ; всѣ вообще находили -- хотя сама она имѣла сильныя доказательства противнаго,-- что она въ состояніи добиться всего, чего сильно захочетъ. Ей хотѣлось,-- всѣ окружающіе очень скоро угадали это,-- заполонить молодого Джоржа Тресседи. И ей это удалось. Даже въ эти послѣдніе тревожные дни всѣмъ было очевидно, что сердце его дѣлится между нею и выборами, причемъ перевѣсъ скорѣе на ея сторонѣ. Что касается степени ея успѣха, это было пока дѣло темное, въ особенности для нея самой и для него.
Во всякомъ случаѣ, въ этотъ вечеръ онъ не могъ оторваться отъ нея. Онъ пробовалъ нѣсколько разъ заговаривать съ своей сосѣдкой слѣва, дѣвочкой, только что сошедшей со школьной скамьи; ея благородное лицо обѣщало, что черезъ три года она превзойдетъ Летти Сьювель какъ красотой, такъ и всѣмъ остальнымъ. Но это не удавалось ему. Послѣ утомленія и волненій цѣлаго дня, онъ, въ видѣ реакціи, стремился просто повеселиться. Онъ снова возвращался къ Летти, и они болтали и спорили, обмѣниваясь мнѣніями о людяхъ, театрѣ и книгахъ или, лучше скасать, подъ прикрытіемъ этихъ темъ о разныхъ предметахъ, имѣющихъ отношеніе къ любви, -- обычное начало сближенія между мужчиной и женщиной. Проницательные сѣрые глаза миссисъ Уаттонъ не разъ устремлялись на нихъ, и она скрывала улыбку за вѣеромъ, а лордъ Фонтеной поглядывалъ на нихъ серьезно и неодобрительно.
Между тѣмъ, всю первую половину обѣда, стулъ прямо противъ Тресседи оставался пустымъ. Онъ предназначался для старшаго сына хозяевъ, и мать объяснила лорду Фонтеною, что его нѣтъ дома, что "онъ, по обыкновенію, гдѣ-нибудь въ приходѣ".
Но когда подали фазановъ, дверь изъ гостиной отворилась, и въ комнату тихо вошелъ худощавый темноволосый молодой человѣкъ. Онъ безъ всякаго шума сѣлъ на свое мѣсто, съ улыбкой поклонившись Джоржу и своимъ сосѣдямъ, и шепотомъ приказалъ лакею подать себѣ то кушанье, какое стояло на столѣ.
-- Глупости Эдвардъ!-- громкимъ голосомъ заявила мать его съ верхняго конца стола;-- пожалуйста, не дѣлай себя смѣшнымъ. Моррисъ, принесите мистеру Эдварду зайца и баранину.
Вновь прибывшій кротко поднялъ брови, улыбнулся и покорился.
-- Гдѣ вы были, Эдвардъ?-- спросилъ Тресседи.-- Я не видалъ васъ послѣ конца выборовъ.
-- Я былъ на репетиціи. На будущей недѣлѣ приходское попечительство даетъ концертъ, и я на немъ распорядителемъ.
-- Эти концерты всегда бываютъ очень не хороши,-- заявила миссъ Уаттонъ рѣзко.
Эдвардъ Уаттонъ пожалъ плечами. У него было очень пріятное, но нѣсколько робкое выраженіе лица, которому противорѣчилъ огонь энтузіазма и отваги, вспыхивавшій по временамъ въ его глазахъ.
-- Тѣмъ болѣе нужны репетиціи,-- отвѣчалъ онъ.-- Впрочемъ, надѣюсь, на этотъ разъ дѣло пойдетъ не дурно.
-- Эдвардъ принадлежитъ къ числу людей, -- сказала миссъ Уаттонъ вполголоса лорду Фонтеною -- которые думаютъ, что можно пріобрѣсти симпатіи народа,-- простонародья -- пожимая имъ руку, показывая имъ картинки и распѣвая съ ними "Мессію". У меня въ прежнее время были такія же идеи. Они у всякаго бываютъ. Это все равно, что корь. Но разумные люди бросаютъ ихъ.
Леди Тресседи прервала свой разговоръ со сквайромъ на другомъ концѣ стола, чтобы послушать, что говорятъ другіе. Она болтала очень быстро рѣзкимъ, аффектированнымъ голосомъ и дѣлала при этомъ такіе свободные-жесты и такъ близко придвигала свое лицо къ его лицу, что нервный, чопорный сквайръ каждую минуту боялся, какъ бы она не выткнула ему глаза. Онъ почувствовалъ значительное облегченіе, когда увидѣлъ, что ея вниманіе обратилось въ другую сторону.
-- Что это? М. Эдвардъ проповѣдуетъ свой радикализмъ?-- спросила она, надѣвая золотое пенснэ.-- Свой милый, гадкій радикализмъ? Ахъ, мы вѣдь всѣ знаемъ, гдѣ М. Эдвардъ заразился имъ.
За столомъ раздался смѣхъ. Гардингъ Уаттонъ смѣялся громче всѣхъ.
-- На прошлой недѣлѣ Эгерія была у него по сосѣдству,-- сказалъ онъ, обращаясь къ леди Тресседи.-- Эдвардъ ѣздилъ къ ней. Послѣ этого онъ сталъ членомъ двухъ новыхъ обществъ и заказалъ шесть новыхъ книгъ по рабочему вопросу.-- Эдвардъ слегка покраснѣлъ, но продолжалъ спокойно ѣсть свой обѣдъ, не выказывая другихъ знаковъ смущенія.
-- Если вы говорите о леди Максвель, -- сказалъ онъ добродушно,-- то я, право, жалѣю тѣхъ изъ васъ, кто съ ней незнакомъ.
Онъ поднялъ свою красивую голову и окинулъ общество вызывающимъ взглядомъ, который очень шелъ къ нему, но очень не понравился его матери.
-- Ну ужъ эта женщина!-- вскричала миссъ Уаттонъ, махнувъ рукой.-- Какъ вамъ кажется,-- обратилась она къ лорду Фонтеной, строгимъ голосомъ,-- не правда ли, она виновата въ половинѣ тѣхъ нелѣпостей, какія дѣлаетъ наше милое министерство въ послѣдніе два года?
Полупрезрительная улыбка скользнула по усталому лицу Фонтеноя.
-- По моему, напрасно дѣлать изъ леди Максвелъ козла отпущенія. Они сами виноваты въ своихъ глупостяхъ.
-- И потомъ, можно ли сказать объ англійскихъ министрахъ что-нибудь хуже того, что ими руководитъ женщина?-- проговорилъ М. Уаттонъ съ другого конца стола.-- Въ наше время это было совершенно немыслимо. Извини, моя дорогая, извини,-- быстро прибавилъ онъ, взглянувъ на жену.
Летти посмотрѣла на Джоржа и закрылась платкомъ, чтобы скрыть свой смѣхъ.
Миссисъ Уаттонъ была недовольна.
-- Очень многіе англійскіе кабинетъ-министры подчинялись женщинамъ во всѣ времена,-- сухо проговорила она,-- и никто ихъ за это не осуждалъ. Но дѣло въ томъ, что въ прежнее время всякій зналъ свое мѣсто. Женщины соблазняли -- и всѣ находили это естественнымъ,-- ради пользы своихъ мужей, братьевъ, сыновей. Онѣ старались добиться чего-нибудь для кого-нибудь, и добивались. Теперь онѣ соблазняютъ -- какъ эта леди Максвель -- ради того, что онѣ называютъ "дѣломъ", и это-то погубить нашу націю.
Эдвардъ Уаттонъ энергично протестовалъ противъ слова соблазняли, но его мать и брать настаивали на этомъ словѣ, и присутствующіе громко поддержали ихъ. Леди Тресседи старалась вставить въ разговоръ свои собственныя замѣчанія, махала вѣеромъ, называла всѣхъ полуименами и обращалась ко всѣмъ съ разными личными намеками. Но одинъ только Эдвардъ Уаттонъ иногда вѣжливо или съ улыбкой отвѣчалъ ей; остальные не обращали на нее вниманія. Они были поглощены важнымъ дѣломъ: травили несогласнаго съ ними и непокорнаго члена своего общества и въ эту минуту не могли заниматься ничѣмъ другимъ.
-- Я навѣрно увижу знаменитую леди недѣли черезъ двѣ,-- сказалъ Джоржъ миссъ Сьювель подъ общій гулъ голосовъ.-- Странно, я до сихъ поръ никогда не видалъ ея.
-- Кого? леди Максвель?
-- Да, вѣдь вы помните, меня четыре года не было въ Англіи. Она, кажется, была въ Лондонѣ за годъ до моего отъѣзда, но я нигдѣ съ ней не встрѣчался.
-- Предсказываю вамъ, что она вамъ очень понравится,-- рѣшительнымъ голосомъ произнесла Летти.-- По крайней мѣрѣ, со мною это всегда случается, когда тётя Уаттонъ кого-нибудь бранитъ. Я уже не могу находить этого человѣка дурнымъ, хотя и стараюсь.
-- Позвольте мнѣ замѣтить, что у меня совсѣмъ не такой характеръ! Я человѣкъ -- и мнѣніе друзей всегда оказываетъ на меня вліяніе.
Онъ повернулся къ ней, чтобы лучше видѣть дѣйствіе своихъ словъ.
-- О, вы совершенно напрасно выставляете себя такимъ кроткимъ созданіемъ!-- сказала Летти, качая головой.-- Напротивъ, вы самый упрямый человѣкъ въ свѣтѣ, вы все возвращаетесь къ одному и тому же, вы никакъ не хотите признать себя побѣжденнымъ.
-- Побѣжденнымъ?-- съ удивленіемъ спросилъ Джоржъ;-- головною болью? Ну, это еще небольшая бѣда. Надѣюсь, въ другой разъ я буду счастливѣе. Вы, кажется, намѣрены оставить безъ малѣйшаго вниманія ту массу фактовъ, которые я вамъ сообщилъ сегодня утромъ о капитанѣ Аддисонѣ.
-- Я буду добра къ вамъ и постараюсь забыть ихъ. А теперь слушайте тетушку Уаттонъ! Это ваша обязанность. Тетушка Уаттонъ привыкла, чтобы ея слушали, а вы не слышали ее сто разъ прежде, какъ я.
Дѣйствительно, миссисъ Уаттонъ разсказывала на своемъ концѣ стола что-то, что видимо сильно возбуждало ее. Презрѣніе и ненависть придавали энергичное выраженіе головѣ и лицу ея, которыя и безъ того были довольно характерны. Они были крупныхъ размѣровъ, но далеко не пошлыя. Головной уборъ изъ старыхъ кружевъ шелъ къ ея волнистымъ полусѣдымъ волосамъ, и она носила его съ сознаніемъ собственнаго достоинства; рука ея, лежавшая на столѣ, была велика и толста, но сильна и красива. М-съ Уаттонъ была и казалась тиранамъ, но умнымъ тираномъ.
-- Одинъ изъ ихъ бруншайрскихъ сосѣдей,-- говорила она, -- разсказывалъ мнѣ на прошлой недѣлѣ, какія удивительныя вещи дѣлаются въ Мемгорѣ. Она получила въ наслѣдство это Мемгорское имѣніе -- послѣднія слова были обращены къ молодому Байлю, который, какъ, сравнительно, новый знакомый, могъ не знать всѣмъ извѣстныхъ фактовъ -- раззоренное имѣніе, приносившее тысячи двѣ въ годъ. Какъ только она вышла замужъ, она тотчасъ же поceлила тамъ какого-то соціалиста изъ самаго беззастѣнчиваго сорта. Этотъ господинъ не медля установилъ то, что они называютъ "правильную плату" всѣмъ рабочимъ, въ сущности двойную плату противъ нормальной, силой заставилъ фермеровъ выдавать ее и раздражилъ всѣхъ сосѣдей. Прежде это была спокойнѣйшая мѣстность въ свѣтѣ, теперь она все поставила вверхъ дномъ. Конечно, когда она вышла замужъ за 30.000 дохода, она можетъ позволять себѣ такія маленькія забавы; но другіе люди, которые живутъ доходами съ земли, просто не знаютъ, что дѣлать.
-- Она мнѣ говорила, что вообще эта система приноситъ очень хорошіе результаты,-- сказалъ Эдвардъ Уаттонъ; сильная краска на лицѣ одна показывала, какъ его раздражаютъ эти постоянныя нападки матери,-- и что Максвель, по всей вѣроятности, примѣнитъ ее и въ своихъ имѣніяхъ.
Миссисъ Уаттонъ всплеснула руками.
-- Какимъ идіотомъ сталъ этотъ человѣкъ! Пока онъ не женился, онъ былъ совершенно разумнымъ существомъ. А теперь она водитъ его за носъ, и министерство пляшетъ по его дудкѣ, потому что онъ имѣетъ большое вліяніе въ палатѣ лордовъ.
-- Хуже всего то,-- сказалъ Гардингъ съ непріятнымъ смѣхомъ,-- что, если бы она не была красивой женщиной, ея вліяніе было бы вдвое меньше. Она пользуется своей красотой самымъ непозволительнымъ образомъ.
-- Я увѣренъ, что это совершенно несправедливо,-- съ жаромъ возразилъ Эдвардъ Уаттонъ и сердито посмотрѣлъ на брата.
Джоржъ Тресседи вмѣшался въ разговоръ. Онъ очень любилъ Эдварда Уатгона и терпѣть не могъ Гардинга.
-- Она въ самомъ дѣлѣ такая красавица?-- спросилъ онъ, наклоняясь впередъ и обращаясь къ хозяйкѣ. М-съ Уаттонъ сдѣлала презрительную гримасу и ничего не отвѣчала.
-- Одинъ старый дипломатъ говорилъ мнѣ какъ-то,-- произнесъ лордъ Фонтеной холодно и нехотя, точно, эта тема разговора была ему непріятна, что -- по его мнѣнію -- она самая красивая женщина, какую онъ видалъ въ Лондонѣ послѣ леди Блессингтонъ.
-- Леди Блессингтонъ! Господи, Боже! Леди Блессингтонъ!-- воскликнула леди Тресседи съ особеннымъ удареніемъ.-- Какое несчастное сравненіе, не правда ли? Не многія женщины найдутъ пріятнымъ, что ихъ считаютъ преемницами леди Блессингтонъ.
-- Во всѣхъ отношеніяхъ, кромѣ красоты,-- сказалъ Эдвардъ Уаттонъ съ неудовольствіемъ,-- это сравненіе было бы дѣйствительно смѣшно.
Гардингъ пожалъ плечами и, покачиваясь на стулѣ, шепнулъ на ухо скромному молодому человѣку, сидѣвшему съ нимъ рядомъ:
-- Я такъ думаю, что графъ д'Орсей -- это только вопросъ времени. Конечно, этого нельзя говорить Эдварду.
Гардингъ читалъ мемуары и считалъ себя высоко образованнымъ человѣкомъ. Молодой человѣкъ, къ которому онъ обратился, не читалъ ничего печатнаго, кромѣ извѣстій о скачкахъ, и не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о томъ, что такое леди Блессингтонъ и графъ д'Орсей; онъ улыбнулся какъ-то неопредѣленно и ничего не отвѣчалъ.
-- Дорогая моя,-- жалобнымъ голосомъ проговорилъ сквайръ,-- мнѣ кажется, здѣсь очень жарко, не правда ли?
Среди молодежи раздался сдержанный смѣхъ, многимъ изъ нихъ уже давно надоѣлъ этотъ вѣчный семейный споръ. М. Уаттонъ, никогда ничего не понимавшій, посмотрѣлъ на всѣхъ вопросительно. М-съ Уаттонъ соблаговолила понять его намекъ и встала изъ за стола.
Когда перешли въ гостиную, миссисъ Уаттонъ сочла своею обязанностью удѣлить десять минуть разговора исключительно о дѣлахъ прихода миссисъ Гаукинсъ, которая, какъ жена священника, занимала опредѣленное оффиціальное мѣсто въ обществѣ Мальфордъ-гауза, совершенно независимое отъ своихъ личныхъ качествъ. Миссисъ Гаукинсъ была женщина простая, самоувѣренная, ни мало не интересная для миссисъ Уаттонъ, никогда не потрудившейся взглянуть на нея съ другой точки зрѣнія, не только какъ на особу, мужъ которой состоялъ на службѣ въ приходѣ сквайра. Ради ея званія, ей слѣдовало оказывать вѣжливость, уваженіе, и ей оказывали ихъ. Увы! этого было недостаточно для м-съ Гаукинсъ, питавшей весьма честолюбивые замыслы, которымъ мѣшала ея сильная застѣнчивость, отсутствіе свѣтскихъ манеръ и ея ограниченные доходы. Какъ только 10 минутъ прошли и миссисъ Уаттонъ, сильно интересовавшаяся политикой и не считавшая нужнымъ церемониться съ женой викарія, погрузилась въ чтеніе вечернихъ газетъ, принесенныхъ лакеемъ,-- м-съ Гаукинсъ подсѣла къ Летти Сьювель. Она выразила ей свою благодарность, сердечную благодарность за выкройки, которыя дала ея горничная.
-- Развѣ она вамъ дала выкройки?-- сказала Летти, поднимая брови.-- Скажите, пожалуйста! А я и не знала!
И ея взглядъ холодно скользнулъ по костюму м-съ Гаукинсъ, представлявшему доморощенную копію того изящнаго туалета, который былъ въ этотъ вечеръ надѣтъ на миссъ Сьювель. М-съ Гаукинсъ покраснѣла.
-- Я строго наказывала нянѣ, чтобы она непремѣнно спросила у васъ позволенія. Но моя няня и ваша горничная, кажется, окончательно подружились. По правдѣ сказать, моя няня очень можетъ заниматься шитьемъ, когда у нея на рукахъ всего одинъ 4-лѣтній ребенокъ, но въ здѣшнемъ глухомъ мѣстѣ неоткуда добыть новыхъ фасоновъ. Во всякомъ случаѣ, я бы никогда не рѣшилась безъ вашего позволенія.
Смѣсь гордости и ложнаго стыда дѣлали ея голосъ и манеры весьма непривлекательными. Летти поддалась тому же чувству, которое заставляетъ мальчиковъ отрывать крылья у мухъ.
-- Помилуйте, я очень рада!-- произнесла она равнодушнымъ тономъ.-- Это такъ пріятно, когда можно шить свои вещи дома! Ваша няня просто кладъ.
Все время она внимательно разглядывала всѣ дурно сдѣланные швы, всѣ неправильности въ отдѣлкѣ этого доморощеннаго произведенія искусства. Слухъ жены викарія, всегда до болѣзненности чуткій именно въ этой гостиной, ловилъ оскорбительную ноту во всякомъ словѣ дѣвушки. Ею овладѣло сильное негодованіе и она рѣшила постоять за себя.
-- Вы отсюда поѣдете еще къ кому-нибудь гостить?-- спросила она.
-- Да, въ два или въ три мѣста, -- отвѣчала Летти, простодушно поднимая глаза на свою собесѣдницу. До сихъ поръ она сидѣла, наклонивъ голову, и ласкала собаку м-съ Уаттонъ, сѣраго абердинскаго террьера, который смотрѣлъ на нее совершенно равнодушно.
-- Вы, кажется, большую часть времени проводите въ гостяхъ, не правда ли?
-- Да, пожалуй, что такъ,-- согласилась Летти.
-- Не находите ли вы, что это страшная потеря времени? Вѣдь вамъ, я думаю, некогда заняться ничѣмъ серьезнымъ? Мнѣ бы это ужасно надоѣло.-- М-съ Гаукинсъ засмѣялась, желая показать, что просто шутитъ.
Летти подняла маленькую ручку, чтобы скрыть зѣвокъ, который былъ, тѣмъ не менѣе, довольно замѣтенъ.
-- Неужели?-- спросила она тономъ уже прямо дерзкимъ.-- Эвелина, посмотри на эту собаку. Не напоминаетъ она тебѣ мистера Вайля?
Она обращалась съ этими словами къ красивой 16-лѣтней дѣвушкѣ, той самой, которая за обѣдомъ сидѣла по лѣвую руку Джоржа Тресседи; взявъ горсть розовыхъ листочковъ, осыпавшихся съ букета стоявшаго сзади нея, она бросила ихъ на собаку, подзывая ее къ себѣ. Вмѣсто того, чтобы подойти къ ней, собака улеглась на коврѣ, положила морду на переднія лапы и пристально глядѣла на нее, точно стерегла ее.
-- Она никогда не ласкается къ тебѣ, Летти, какъ это странно,-- смѣясь, сказала Эвелина и погладила собаку.
-- Не бѣда, другія собаки ласкаются. Видѣли вы очаровательнаго чернаго шпица леди Артуръ? Она обѣщала подарить мнѣ такого же.
Между кузинами завязалась болтовня о ихъ деревенскихъ сосѣдяхъ, по большей части богатыхъ аристократахъ, о которыхъ м-съ Гаукинсъ не знала ничего или очень мало. Эвелина Уаттонъ, отличавшаяся добрыми, великодушными инстинктами, всячески старалась ввести въ разговоръ жену викарія. Летти твердо рѣшила устранять ее. Она прислонилась къ спинкѣ софы, болтала самымъ веселымъ образомъ, бѣлизна ея щекъ и шеи выдѣлялись на красномъ фонѣ мебели, скрещенныя ножки ея показывали пару прелестныхъ маленькихъ туфель съ пряжками изъ стразъ. Она сіяла драгоцѣннымъ камнями, какъ только можетъ сіять молодая дѣвушка,-- болѣе чѣмъ прилично молодой дѣвушкѣ, по мнѣнію м-съ Гаукинсъ. Она вся съ головы до могъ была довольство, привлекательность, торжество успѣхомъ,-- только ея привлекательность предназначалась не для м-съ Гаукинсъ и ей подобныхъ.
Жена священника сидѣла на стулѣ, вытянувшись и краснѣя, оставивъ всякую попытку вмѣшиваться въ разговоръ, но въ душѣ страшно обиженная. Она, къ сожалѣнію, не могла презирать Летти, такъ какъ для самой себя всего больше желала именно того, чѣмъ обладала Летти. Но въ ея душѣ копошилась не просто зависть. Когда Летти была хорошенькой дѣвочкой въ коротенькихъ платьицахъ, жена викарія, бывшая на 6 лѣтъ старше ея, открыла ей свое сердце и всячески старалась заслужить любовь племянницы м-съ Уаттонъ. Было время, когда онѣ называли другъ друга "Мэджи" и "Летти", даже когда Летти уже начала "выѣзжать". Теперь всякій разъ, когда м-съ Гаукинсъ пыталась назвать ее по имени, языкъ отказывался повиноваться ей; она даже сама стала считать это неприличною фамильярностью. Между тѣмъ Летти съ каждымъ пріѣздомъ въ Мальфордъ все рѣшительнѣе отстранялась отъ своего прежняго друга, и имя Мэджи никогда болѣе не произносилось.
Мужчины, занятые разговорами о разныхъ инцидентахъ выборной кампаніи и сплетнями по поводу ея, засидѣлись очень долго въ столовой. Когда они, наконецъ, перешли въ гостиную, Джоржъ Тресседи сдѣлалъ еще разъ попытку завести разговоръ съ кѣмъ-нибудь другимъ, не съ Летти, и опять безуспѣшно.
-- Мнѣ бы хотѣлось, чтобы вы поразсказали мнѣ что-нибудь о миссъ Сьювель,-- сказалъ лордъ Фонтеной на ухо м-съ Уаттонъ. Онъ нѣсколько времени молча сидѣлъ подлѣ нея на софѣ, повидимому занятый вечерними газетами, которыя м-съ Уаттонъ уступила ему.
М-съ Уаттонъ подняла голову, взглянула туда, куда были устремлены его глаза,-- на маленькій диванчикъ въ углу комнаты, и на лицѣ ея мелькнуло выраженіе отчасти удовольствія, отчасти нетерпѣнія.
-- Летти? О, Летти моя племянница, дочь моего брата, Вальтера Сьювеля изъ Гельбека. Они живутъ въ Іоркширѣ. Братъ наслѣдовалъ послѣ отца маленькое имѣніе съ очень неопредѣленнымъ доходомъ. Я часто удивляюсь, изъ какихъ средствъ они такъ одѣваютъ дѣвочку. Впрочемъ, она съ самыхъ малыхъ лѣтъ всегда дѣлала, что хотѣла. Мой бѣдный братъ боленъ вотъ уже десять лѣтъ, и ни онъ, ни жена его -- ахъ, какая глупая женщина!-- М-съ Уаттонъ энергичнымъ движеніемъ рукъ и глазъ призвала небо въ свидѣтели справедливости своихъ словъ, -- нисколько не заботятся пристроить Летти. У нея есть еще сестра, маленькое, нѣжное, молчаливое существо, она ухаживаетъ за родителями. О, Летти не глупа; я увѣрена, что не глупа. Вы, кажется, безпокоитесь о сэръ Джоржѣ? Напрасно. Она со всѣми ведетъ себя точно также.
Простодушная тетушка продолжала нѣсколько времени разговоръ въ томъ же тонѣ, полунасмѣшливомъ, полуснисходительномъ. Въ концѣ концовъ безпокойство лорда Фонтеноя не улеглось. Онъ переселился въ Мальфордъ-гоусъ передъ самой баллотировкой, а всю недѣлю выборной кампаніи провелъ въ другомъ мѣстѣ округа. Теперь въ этотъ вечеръ, послѣ побѣды, онъ вдругъ почувствовалъ, какъ будто ему готовится пораженіе, благодаря неожиданно всплывшему факту, и это приводило его въ уныніе.
Когда пришло время идти спать, Летти осталась въ гостиной дольше прочихъ лэди, подъ предлогомъ уборки разныхъ своихъ вещицъ, такъ что когда Джоржъ Тресседи взялъ свѣчу, чтобы посвѣтить ей въ галлереѣ, они очутились одни.
На него вдругъ напала странная молчаливость, такъ что, принимая подсвѣчникъ изъ его рукъ, она пристально взглянула на него. Его тонкая, но мужественная, высокая фигура и выразительное лицо нравились ей. Можетъ быть, онъ нѣсколько простоватъ -- она считала его такимъ, но, во всякомъ случаѣ, изященъ и очень веселаго характера.
-- Я думаю, вы устали до смерти,-- сказала она ему.-- Что вы не идете спать?
Она говорила совершенно свободно, какъ женщина, привыкшая давать совѣты знакомымъ мужчинамъ ради ихъ же пользы. Джоржъ засмѣялся.
-- Вѣдь вы не хотите испортить мнѣ сегодняшній торжественный день? Скажите, вы раскаиваетесь въ своей головной боли?
Они смотрѣли другъ на друга, смѣхъ игралъ въ ихъ глазахъ, но въ его глазахъ къ этому смѣху примѣшивалось настойчивое желаніе.
-- Прощайте, сэръ Джоржъ, -- проговорила она, протягивая ему руку.
Онъ удержалъ эту руку.
-- Раскаиваетесь?-- еще разъ спросилъ онъ, наклоняясь къ ней.
Ей нравилось ихъ взаимное положеніе, и она не дѣлала попытки измѣнить его.
-- Спросите у меня черезъ мѣсяцъ, когда я буду имѣть доказательства справедливости вашихъ обвиненій.
-- Вы, значитъ, допускаете, что это былъ только предлогъ?
-- Я ничего не допускаю,-- весело проговорила она,-- я просто защищала своего друга.
-- Да, оскорбляя и обижая другого друга. Будетъ вамъ пріятно, если я скажу, что мнѣ было очень грустно, когда я васъ не видѣлъ сегодня днемъ въ Мальфордѣ?
-- Я отвѣчу вамъ на это завтра, -- теперь слишкомъ поздно! Пожалуйста, отпустите мою руку.
Онъ не послушался и они дошли до самой лѣстницы, держась за руки, причемъ она его тянула.
Джоржъ поднялъ голову и увидѣлъ мать. Онъ и Летти отскочили другъ отъ друга. Летти быстро вбѣжала на лѣстницу и исчезла.
-- Что вамъ, мама?-- нетерпѣливо спросилъ Джоржъ.
-- Приди, пожалуйста, сюда.
Онъ вошелъ наверхъ и нашелъ лэди Тресседи нѣсколько взволнованной, но аффектированной, какъ всегда.
-- О, Джоржъ! было такъ темно! Я не видѣла, я не знала... Джоржъ, не можешь ли ты удѣлить мнѣ полчаса времени завтра послѣ завтрака, мнѣ надобно поговорить съ тобой. О, Джоржъ, мой милый, мой дорогой мальчикъ! Твоя бѣдная мама все понимаетъ!
Она положила одну руку на его плечо и другою подняла свой вѣеръ и указала ему шаловливымъ движеніемъ въ ту сторону, куда ушла Летти.