Уоллес Эдгар
У трех дубов

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    The Three Oak Mystery.
    Русский перевод 1929 г (без указания переводчика).

Эдгар Уоллес

У трех дубов

  
   Edgar Wallace. The Three Oak Mystery (1924)
   Перевод с английского -- изд-во "Грамату драугс", Рига, 1929
   Изд.-коммер. фирма "Гриф", Харьков, 1995
   OCR и редакция Dauphin, декабрь 2004
  

Глава 1

   -- Убийство -- это не искусство и наука, это просто случайность, -- сказал Сократ Смит, а Лекс Смит, горячий поклонник своего брата, усмехнулся.
   Сократу Смиту было пятьдесят лет. Он обладал длинной, худощавой фигурой, был несколько сутуловат. Лицо его казалось вырезанным небрежной рукой из тикового дерева. Над тонкими, прямыми, энергичными губами пролегла полоска седых усов.
   Лекс был на двадцать пять лет моложе брата, сантиметров на пять ниже, но держался прямо и казался одного роста с ним.
   -- О, дядя Сок, -- торжественно сказал он, -- что за афоризм?
   -- Если ты считаешь это афоризмом, то ты просто глуп, милейший. Передай мне мармелад.
   Они сидели за завтраком в просторной столовой, окна которой выходили на Риджент-парк. Братья занимали первый и второй этажи дома, принадлежащего Сократу Смиту, купленного им еще в молодые годы. В то время он считал, что обязан жениться, поэтому и купил дом. Но ему постоянно не хватало времени, чтобы влюбиться в кого-нибудь, и то, что Лекс называл "материнским инстинктом", он израсходовал на заботы о своем брате.
   Долгое время Сократ Смит пытался найти себе невесту, а их тетка делала все, чтобы женить его. Потом он благословлял случай, избавивший его от брака, так как избранница, как оказалось, уже трижды была главным действующим лицом на бракоразводных процессах.
   Он начал изучение криминалистики простым полицейским и выдвинулся только благодаря своим исключительным способностям. Сейчас его годовой доход был шесть тысяч фунтов. Но криминалистика всегда оставалась его страстью, а служба в отделе, где носят форму, дала возможность доступа к архивам уголовной полиции. Там он прошел суровую школу как простой полицейский. На протяжении четырех лет работал то в отделе, то нес службу в патрульной полиции. Получил звание сержанта. Быстро продвинулся по службе, но затем ушел в отставку, чтобы посвятить себя изучению методов работы аналогичных служб других стран, особенно антропологии.
   Скотленд-Ярд не поверяет свои тайны посторонним и не любит дилетантов. Сократ покинул Скотленд-Ярд с великолепной характеристикой, хотя это ничего не прибавило к сумме его служебных знаний. Когда дактилоскопия получила признание, его официально пригласили консультировать. В дальнейшем вошло в привычку во всех случаях, когда приходилось сталкиваться с особыми трудностями, консультироваться с ним. Он был признанным авторитетом не только в дактилоскопии, но также и экспертом по специальному анализу крови на одежде.
   -- Каким же поездом мы едем? -- спросил Лекс.
   -- Двухчасовым с вокзала Ватерлоо, -- ответил старший брат, аккуратно сворачивая свою салфетку.
   -- Мне будет очень скучно?
   -- Да, -- ответил Сократ, весело подмигивая. -- Но это будет полезно тебе, Лекс. Скука -- это то, от чего юность не может улизнуть.
   Лекс засмеялся.
   -- Ты сегодня с утра изрекаешь мудрые слова. Их осеняет твой пророческий дар, потому-то тебя и назвали Сократом.
   Сократ Смит давно простил своих родителей, которые дали ему это эксцентричное имя. Его отец был богатым фабрикантом железа, с любовью относился ко всему античному, и только благодаря сопротивлению матери Лекс не появился на свет под именем Аристофана.
   "Если у ребенка фамилия Смит, -- уверенно говорил Смит-старший, -- то он должен чем-то отличаться от других".
   В конце концов родители сошлись на имени Лексингтон, потому что мальчик родился в местечке Лексингтон Лоджа.
   -- Я изрекаю мудрые слова? -- со смехом повторил Сократ, обнажив белые зубы. -- Ну, вот тебе еще: доверчивая близость опаснее красоты.
   Лекс с недоумением уставился на него.
   -- Что это значит?
   -- Дочь Менделя слывет очень красивой девушкой, ты будешь жить в их доме три дня.
   -- Бессмыслица, -- ответил молодой человек, -- я не влюбляюсь в каждую встречную молодую девушку.
   В полдень Лекс прервал сборы и зашел в спальню брата. Сократ в этот момент проклинал свой единственный, видавший виды чемодан, упорно не желающий вмещать в себя вещи.
   -- Почему ты берешь с собой этот балласт? -- спросил Лекс, указывая пальцем на маленький коричневый деревянный ящик, в котором, как он знал, находился микроскоп. -- Маловероятно, чтобы ты там наткнулся на какого-нибудь убийцу.
   -- Ничего нельзя знать заранее. -- В голосе Сократа прозвучала надежда. -- Не возьми я его -- как нарочно что-нибудь случится. А если он будет со мной, это обеспечит мне приятный уик-энд.
   Лекс вспомнил причину своего прихода.
   -- Что за человек этот Мендель?
   -- В свое время он был выдающимся сыщиком. Обращаться с ним было нелегко, но когда он уволился со службы в полном расцвете своей карьеры, полиция поняла, что потеряла талантливого человека. Он вышел тогда в отставку одновременно с мистером Штейном, живущим теперь недалеко от него. На расстоянии брошенного камня.
   -- Не остроумно, -- заметил критически настроенный Лекс. -- Штейн тоже был инспектором уголовного отдела?
   -- Нет, сержант, -- ответил Сократ. -- Оба были закадычными друзьями, и когда Мендель стал играть на бирже, Штейн сделал то же самое. Оба загребли массу денег. Мендель из этого не делал тайны. Он объявил своему шефу, что не может делать хорошо сразу два дела и поэтому покидает службу.
   Сократ посмотрел вокруг себя, ища, что бы еще добавить к вещам в чемодане, и продолжал:
   -- Возможно, что этому способствовало еще и то, что Мендель охотился за Деверу. Этот тип ограбил Лионский банк и, выскользнув у него из рук, удрал в Южную Америку. Этот прокол плюс одна или две неудачные аферы на бирже заставили шефа предложить ему сделать выбор. И все же шефу было очень не по себе, когда Мендель ушел. Так он потерял двоих способных людей одновременно.
   -- Троих, ты, старое ископаемое, -- поправил брата Лекс, нежно шлепнув его по спине. -- Ведь и ты ушел приблизительно в это время?
   -- Пожалуй, -- согласился Сократ. -- Но я не в счет.
  

Глава 2

   Дом Менделя назывался "Фальдфрицен" и был красиво расположен на склоне холма. Большое количество сосен и кустарников, разросшихся на участке, окружали дом так плотно, что со стороны дороги он был совсем невидим. Ближайшее местечко Хиндхед находилось на расстоянии одной мили, с отлогой лужайки своего парка Мендель мог любоваться дальними холмами.
   С теплым меховым пледом на коленях Мендель сидел в комнате и через открытую дверь на террасе недовольно смотрел на зелень парка. Это был седоволосый мужчина с энергичным лицом и угловатой челюстью. Его свирепый вид, казалось, придавал окружающему ландшафту что-то мрачное.
   Молодая девушка принесла почту и робко стояла перед ним, пока он читал письма.
   -- Телеграммы от Смита не было? -- проворчал он.
   -- Нет, отец.
   Сократ Смит не преувеличивал, когда называл ее красивой. В присутствии отчима она держалась очень сдержанно и скромно. Видно, боялась этого человека и ненавидела, помня о жестокой судьбе матери. У Менделя не было собственных детей и, казалось, он не испытывал желания их иметь. Он держался с девушкой как хозяин с прислугой. За все время их совместного житья ни разу не выказал к ней ни малейшей нежности или внимания.
   Следуя своей прихоти, он еще маленькой девочкой взял ее из пансиона, оторвал от подруг и поселил в мрачном доме "Фальдфрицен" в обществе нервнобольной женщины и мрачного мужчины, который часто за весь день не произносил ни единого слова. Молли чувствовала, что он обманул ее, лишив счастья, которое давала школа и общение с подругами, лишив образования, давшего бы ей независимость и возможность свободно жить, лишил веры в людей.
   -- Комнаты готовы? -- спросил он.
   -- Да, отец.
   -- Сделай все как можно лучше. Надо, чтобы им было у нас приятно. Сократ Смит мой старый друг.
   Легкая улыбка промелькнула на губах девушки.
   -- Сократ. Что за забавное имя!
   -- Если оно достаточно хорошо для него, то таким же должен быть и для меня.
   Она замолчала.
   -- Я не видел его десять лет, -- продолжал он, и его падчерица поняла, что он просто думает вслух, поскольку никогда не давал себе труда объяснять ей что-нибудь. -- Десять лет... Светлая голова... замечательный человек...
   Она сделала попытку завязать разговор:
   -- Он крупный детектив, да? -- спросила опасаясь, что отчим накричит на нее. К удивлению, он кивнул.
   -- Самый талантливый и опытный ныне живущий детектив, -- во всяком случае, уж, конечно, в Англии. Как я слышал, делает заметные успехи и его брат.
   -- Брат еще молод?
   Джон Мендель нахмурил мохнатые брови и окинул молодую девушку ледяным взглядом.
   -- Двадцать пять, -- сказал он. -- Заметь себе, между прочим, что я не потерплю никакого флирта.
   Красивое личико Молли сделалось пунцовым: она вздернула вверх круглый подбородок.
   -- У меня нет привычки флиртовать с твоими гостями, -- рассердилась она. -- Почему ты так говоришь?
   -- Ну, ладно, хватит. -- Он поджал губы.
   -- Для тебя, но не для меня, -- возмущенно крикнула она. -- С того времени, как умерла моя мать, я терплю твою тиранию, но теперь достаточно. Я больше не хочу терпеть все это.
   -- Если тебе не нравится, можешь уходить.
   -- Я это и имела в виду. Как только уедут твои гости, я отправлюсь в Лондон искать работу.
   -- Это лучшее, что ты сможешь сделать, -- сказал он, не поворачивая головы. -- Что же ты умеешь делать?
   -- Благодаря тебе, ничего. Если бы ты оставил меня в школе, то я чему-нибудь научилась бы, чтобы зарабатывать себе на хлеб. Например, могла быть учительницей.
   Язвительный смех был ей ответом.
   -- Учительницей?.. Не говори чепухи, Молли. Не забывай, что ты не унаследуешь ни одного пенни, если бросишь меня до моей смерти.
   -- Я не хочу твоих денег, никогда их не хотела, -- взволнованно сказала она. -- Моя мать завещала мне несколько ценных вещей.
   -- Которые я ей купил, -- заключил он. -- У нее не было права завещать их тебе.
   -- По сей день я их даже не видела.
   Она повернулась и пошла к дверям, но он позвал ее обратно. Никогда еще его голос не звучал так нежно, и она невольно замедлила шаги.
   -- Молли, будь ко мне снисходительна. Я ведь очень больной человек.
   Она смягчилась.
   -- Сегодня даже я не в состоянии стоять, -- проворчал он. -- Как раз теперь, когда жду своего старого друга, обострился этот проклятый ревматизм и приковал меня к постели, наверное, не меньше, чем на неделю. Пришли людей с креслом на колесиках, я хочу в свой рабочий кабинет.
   С помощью камердинера и садовника Джон Мендель был перенесен в большое солнечное помещение, надстроенное над домом, где он работал и отдыхал, когда приступы ревматизма не давали возможности подыматься самостоятельно по лестнице. Когда после полудня автомобиль доставил к нему Сократа Смита с братом, кресло на колесиках стояло на лужайке перед домом.
   -- Хэлло! -- крикнул пораженный Сократ. -- Что с вами случилось, Джон?
   -- Это все проклятый ревматизм, -- проворчал Мендель. -- Я рад, что вы наконец-то приехали, Сократ. Вы совсем не изменились.
   -- Это мой брат, -- представил Сократ.
   Молли впервые увидела гостей, когда Лексингтон вкатил в комнату кресло и подкатил его к столу. При виде Молли молодой человек оторопел.
   -- Она удивительна, Сократ! -- с восхищением говорил он, когда братья остались одни. -- Восхитительна! Ты когда-нибудь видел такие глаза... и такие волосы?.. Заметил, какие у нее ножки?
   -- Ох, Лекс, послушай, -- с комическим отчаянием воскликнул Сократ. -- Ведь я сам привез тебя сюда и этим самым уничтожил труды многих лет...
   Молодой человек не дал ему закончить.
   -- Не болтай вздора. Как будто ты сам не видишь, что она хороша.
   -- Недурна, -- подтвердил осторожно Сократ, -- но для меня не больше, чем девочка.
   -- Ты язычник и мещанин.
   -- Я не могу быть и тем, и другим, -- философствовал Сократ. -- Мне, впрочем, бросилось в глаза...
   Он запнулся и остановился из чувства любви к своему брату.
   -- Ах, -- продолжал Лекс, полный нетерпения. -- Ты конечно, имеешь в виду манеру его общения с ней.
   Сократ утвердительно кивнул.
   -- Он просто жестокий человек, -- убедительно заявил Лекс. -- Человек, которому не хватает чувства приличия. Как он обращается с молодой девушкой, как свистнул ей по поводу сахара?
   -- Думаю, что он ненавидит ее, и она тоже не питает к нему теплых чувств. Интересный дом, Лекс. Мне кажется, что Мендель испытывает перед кем-то страх.
   -- Страх?
   Сократ Смит кивнул. Он ясно видел в глазах своего бывшего коллеги смертельный страх.
  

Глава 3

   -- Страх перед чем? -- Лексингтон высоко поднял брови.
   -- Я очень хотел бы это узнать, -- ответил Сократ. -- Заметил ты сигнализацию на воротах и электрические дверные замки в его кабинете? Естественно, не заметил, потому что ты еще ученик. Заметил ли ты лежащий в пределах досягаемости револьвер -- как в кабинете, так и в спальне? А трехстворчатое зеркало перед письменным столом, стоящее так, чтобы Мендель мог обозревать пространство по обеим сторонам? Я тебе говорю, что он ужасно напуган чем-то.
   Лексингтону оставалось только изумленно глядеть на брата.
   -- Это также отчасти объясняет его медвежьи манеры и... смотри-ка, Боб Штейн, -- он внезапно прервал разговор и пошел поперек газона навстречу массивному широкоплечему мужчине с добродушным лицом, который громко их приветствовал, так что его было слышно на много миль вокруг.
   -- Сок, вы стали еще тоньше, чем прежде! Черт возьми, вы просто связка костей, обтянутых кожей. Вы что-нибудь едите?
   -- А вы стали еще более шумным, чем прежде, -- засмеялся Сократ, пожимая его могучую лапу и озираясь вокруг в поисках хозяина дома.
   -- Мендель стонет под руками массажиста, -- пояснил Лекс.
   -- А это, конечно, ваш брат, Сократ? Вот он хорошо выглядит. Не находите, мисс Темальтон?
   Глаза Молли, заметившей смущение Лексингтона, весело заискрились.
   -- Я не могу судить об этом, -- скромно заметила она, -- потому что раньше кроме вас и своего отца никого не видела.
   Боб Штейн громко захохотал по поводу этого сравнения и звонко шлепнул себя по ляжке. Затем заговорил о страданиях своего друга.
   -- Бедный Джон переживает тяжелые времена. Ему не хватает немного уверенности и религиозного чувства.
   Сократ внимательно посмотрел на него.
   -- Это что-то новое у вас, Боб.
   -- Что? Религия?.. Вы правы, в последнее время, во всяком случае, она меня очень занимает. Жаль, что вы не застанете здесь нашего большого митинга пробуждения в Гольдаминго. Будет валлийский евангелист Эванс -- очень интересно. Я тоже буду выступать.
   -- Вы?..
   Широкое лицо Боба Штейна сделалось необыкновенно торжественным и важным.
   -- Конечно, буду говорить. Бог знает, что я скажу, но в нужное время слова сами найдутся... Хэлло, Джон!
   Джон Мендель, сидя в кресле, катил по траве. Он брезгливо кивнул своему другу.
   -- Я слышал, вы говорили о митинге пробуждения? Ваш голос звучит как ангельский шепот, Боб.
   -- Да, на ближайшей неделе в Гольдаминго. Пойдемте с нами, Джон, и вы забудете о своем ревматизме.
   Мендель пробурчал ругательства по поводу таких сборищ, а также здоровья вообще и валлийского евангелиста в частности.
   Прекрасный летний день продержался до заката. Молли тоже присоединилась к обществу и даже отважилась на некоторое замечание, не получив за это выговора от сурового отчима. Возможно, что этим она была обязана присутствию Лексингтона. Но ясно представляла себе те саркастические замечания, которые последуют, как только она останется наедине с отчимом.
   -- Не приходит ли вам невольно в голову роман "Три мушкетера", мисс Темальтон? -- спросил Лекс. -- Как в минувшие времена они обсуждали свои дела, как наслаждались, вспоминая всех несчастных, которых отправили на виселицу или на каторгу.
   -- В большинстве случаев это нам не удавалось, -- прервал его Сократ. -- Однако промахи интересны как результат расследований, а не объект для воспоминаний, Лекс. В зрелые годы тоже будет что вспомнить.
   -- Спасибо за комплимент, -- добродушно ответил Лексингтон и повернулся к Молли.
   -- Ваш брат, видимо, очень талантливый человек, -- тихо сказала она. -- Что за необыкновенные глаза!
   -- Говорят, что у меня тоже необыкновенные глаза, -- шутливо сказал он и прибавил уже более серьезно: -- Сократ действительно особый человек. Его уникальные способности каждый раз приводят меня в изумление, и я никак не могу привыкнуть к этому. От него, между прочим, я знаю, что ваш отец...
   -- Отчим, -- спокойно поправила она.
   -- Извините, -- что ваш отчим и мистер Штейн были величайшими детективами, которые когда-либо работали в Скотленд-Ярде, что они всегда до мельчайших подробностей разрабатывали операции, и поэтому им всегда сопутствовал успех:
   Они оставались на открытом воздухе, пока гонг не пригласил их к ужину.
   Боб Штейн принадлежал к тому типу людей, которые всегда захватывают инициативу разговора в свои руки. У него был неистощимый запас различных историй, и даже Мендель рассмеялся, слушая его увлекательные рассказы.
   -- Боб, вы к старости станете святым, -- издевался Мендель, но великан только отмахивался от него.
   Когда часом позже он уехал, Джон Мендель принялся обсуждать это новое увлечение своего друга с большой резкостью.
   -- Стремление к сенсации -- слабая сторона Боба, -- говорил он, пожевывая погасшую сигару. -- Это единственная плохая черта характера, которую я тщетно долгие годы пытался изменить. Сенсация любой ценой. От готов даже разориться, только бы сорвать немного аплодисментов.
   -- Может быть, он ради развлечения стал религиозным? -- спросил Сократ. -- Это иногда бывает.
   Мендель презрительно рассмеялся.
   -- Только не с ним.
   -- Он не был женат?
   -- Нет.
   Глаза Менделя скользнули в ту сторону, где молодая девушка беседовала с Лексингтоном, и он произнес:
   -- Он уже предпринимает определенные шаги.
   -- Понимаю, -- спокойно сказал Сократ.
   Однако Лексингтон тоже уловил последнюю фразу. Несколько озадаченный, он тихо спросил свою собеседницу:
   -- Это относится к вам?
   Молли кивнула.
   -- И?..
   -- Я очень хорошо отношусь к нему, однако, -- у нее задрожали ресницы, -- видимо, не так, как он хочет. Я ему сказала уже однажды, что его желание неосуществимо и даже смешно.
   -- А что об этом думает ваш отчим?
   Прошло некоторое время, прежде чем последовал ответ.
   -- По-моему, он потерял к этому всякий интерес, поскольку ему стало ясно, что я против этой затеи.
   В голосе прозвучала горечь.
   Лекс задумался. Он попал под очарование молодой девушки. Два часа показались молодым людям минутами, и Лексингтон выглядел недовольным, когда его брат пожелал всем спокойной ночи.
   -- Деревенский воздух сделал меня сонным, -- сказал он, скрывая зевоту, -- пойду спать. А ты, Лекс?
   Лекс несколько мгновений колебался, но потом тоже поднялся.
   -- Зайди в мою комнату, -- пригласил Сократ, когда они достигли верхнего коридора, и продолжал: -- Да будет тебе известно, что ты превратил Менделя в свирепую кошку.
   -- Я? -- удивленно спросил Лекс.
   -- Тс-с...
   Помещение находилось над жилой комнатой, и снизу к ним доносились звуки разъяренного голоса.
   -- Этого-то я и опасался, -- прошептал Сократ. -- Он ругает ее.
   -- Почему?
   -- По-видимому, не выносит, когда падчерице оказывают внимание. И ты -- не хочу употреблять фраз, взятых из романа, -- но ты действительно выглядел влюбленным.
   -- Разве это плохо? -- саркастически спросил Лекс. -- Или, может быть, это выглядит неестественным?
   Его брат рассмеялся.
   -- Наоборот, очень естественно. Мне не нравится манера поведения Джона. Другой бы гордился такой дочерью, даже если она его падчерица. Но какой-то страх, которым он одержим, вывел его из равновесия.
   -- Ты по-прежнему так считаешь?
   -- Больше, чем когда-либо. Он весь дом оснастил сигнализацией и вообще принял все меры предосторожности для своей безопасности.
   -- Какие причины для этого?
   Сократ пожал плечами.
   -- Считаю, что неблагоразумно спрашивать человека о причинах его страха.
   Из коридора послышались легкие шаги молодой девушки, входящей в свою комнату, затем раздалось тихое топанье слуг, шедших на зов хозяина, чтобы перенести его в постель.
   -- Спокойной ночи, Джон! -- крикнул Сократ.
   Ворчливое "спокойной ночи" донеслось через дверь.
   -- Доброй ночи, мистер Мендель, -- присоединился Лексингтон, но ответа не последовало.
   Была прекрасная светлая ночь, и долго еще после того, как все замерло в доме, братья сидели у открытого окна и вполголоса беседовали.
   -- Что это может быть за здание? -- неожиданно спросил Сократ, указывая рукой на видимое в лунном свете здание в конце долины.
   -- Странно, что ты спрашиваешь о единственном здании во всей округе, о котором мне известно. Сегодня после полудня, когда я прогуливался по окрестности, спросил о нем садовника. Он объяснил, что дом принадлежит некому мистеру Джефри, филантропу и отшельнику, который находится в дружеских отношениях с мисс Темальтон, о чем, как я предполагаю, ничего неизвестно ее отчиму. Она... -- он не закончил фразу.
   В одном из больших окон белого здания блеснул огонь, точнее сказать, оно озарилось необыкновенным светом, который через мгновение погас.
   Лексингтон вскочил.
   -- Что это такое?
   Окно снова осветилось и снова погасло. Затем вспышки света последовали одна за другой.
   -- Мне кажется, кто-то сигнализирует по азбуке Морзе, -- ответил брат и прочел по складам: "Иди". Следующую букву не успел расшифровать, и прошло некоторое время, прежде чем он уловил конец послания.
   -- "Три дуба", -- сообщил он. -- Итак, "Три дуба". Кто, черт побери, этот таинственный корреспондент?
   -- Я могу тебе дать три различных объяснений, -- сказал Лексингтон. -- Вернее всего, что это какой-то бывший военный обучает свою возлюбленную азбуке Морзе.
   -- Взгляни туда, -- взволнованно прошептал Сократ.
   Стройная, почти призрачная фигура скользнула в тени деревьев, окружающих дом. Глаза Лексингтона сделались круглыми от удивления, он узнал девушку -- это была Молли Темальтон, несшая в руках маленькую сумку.
   Она исчезла: братья переглянулись.
   -- Почему бы ей и не совершать прогулку при лунном свете? -- сказал наконец Сократ.
   Лекс кивнул.
   -- Спокойной ночи, старик, -- сказал он. -- Спи хорошо. Разбуди меня пораньше, если ты не соврал, что собираешься на раннюю прогулку.
   Ответ Сократа прозвучал несколько многозначительно:
   -- Тебе придется еще не это пережить.
  

Глава 4

   И Лексингтон пережил это.
   Мокрая губка, которой водили по его лицу, заставила мгновенно оторваться от сна, в котором крадущиеся по лужайке фигуры Джона Менделя и Молли вызывали в нем какую-то смутную, непонятную тревогу.
   -- Вставай, мой мальчик, -- сказал одетый Сократ.
   Сквозь открытое окно виднелась долина, окутанная утренним туманом, пронизываемая первыми солнечными лучами.
   -- Который час? -- спросил Лексингтон, сонно нащупывая туфли.
   -- Половина седьмого, -- ответил Сократ. -- Тебе придется пройти семь миль, прежде чем сможешь получить завтрак.
   Полчаса спустя они вышли из дома, где еще не было никаких признаков пробуждения. Хозяин вставал поздно. Он появлялся лишь к полудню, а в этот день, как объявил накануне, собирался провести весь день в постели.
   Братья осторожно перебрались через почти незаметную проволоку, подсоединенную к сигнализации, и вышли на дорогу...
   -- Я все еще продолжаю ломать себе голову о ночном сигнале, -- начал Сократ, когда они достигли вершины холма. -- Ты, вероятно, заметил: мы видели только одну половину дома, другая была скрыта выступающим углом стены. Ах, вот она!
   Туман рассеялся, и в утреннем солнце здание засияло перед ними, как белый драгоценный камень. Позади него, немного правее, внезапно стал виден красный фронтон здания усадьбы Боба Штейна.
   -- Зачем тебе ломать над этим голову, Сократ? Ты одержимый детектив. Даже в таком прелестном месте выискиваешь какие-то тайны. -- В действительности же Лексингтона тоже очень интересовало загадочное поведение девушки.
   -- Мистер Джефри любит, чтобы было много света в доме, -- продолжал Сократ, указывая на белый дом. -- Взгляни, какие большие окна на первом и втором этажах.
   -- Ну, каковы твои выводы, мудрец? Я буду, Сок, твоим доктором Ватсоном.
   -- Не говори глупостей, -- обозлился Сократ, который в некоторых вопросах был очень щепетилен. -- Давай спустимся в долину, оттуда осмотрим дом вблизи.
   Не пройдя и пяти минут по узенькой тропинке, Сократ неожиданно остановился.
   -- Три дуба!
   Прямо перед ними вытянулись три дуба, три больших ствола, под широкой кроной которых извивалась тропинка. Лексингтон остановился, с недоумением глядя на брата.
   -- В каждой такой местности всегда имеются три дуба, три поста и тому подобное. Просто идеальное место для свидания, -- сказал он. -- Что касается меня, должен признаться: я не настолько романтичен, чтобы интересоваться местом свидания влюбленных парочек. Скорее предположу, что такой прекрасной дорогой иногда наслаждается сам ворчливый Мендель.
   -- Бедный Джон был бы счастлив, если бы смог пройти хоть два метра. В течение нескольких месяцев он не может выйти из дома на собственных ногах.
   Им пришлось пройти через кустарник, который густо разросся вокруг дубов. Затем тропинка круто свернула налево, и перед ними открылся вид на дубы во всей их красе.
   Внезапно задумавшийся Лексингтон почувствовал, как его судорожно схватили за руку.
   -- О Боже!
   Его брат указал вперед, туда, где над тропой протянулся толстый сук. На этом суку, крепко привязанный веревками, лежал человек. Его руки беспомощно свисали вниз, лицо было обращено к братьям, между глаз виднелось красное пятно -- след пули.
   Сократ рванулся вперед и посмотрел вверх.
   Не было никаких сомнений: там, на суку, лежал убитый Джон Мендель.
   Братья, пораженные увиденным, не могли свести с этой ужасной картины глаз.
  

Глава 5

   Так стояли они некоторое время, словно окаменевшие. Первым пришел в себя Лексингтон. Он поднял ногу, чтобы двинуться вперед, но Сократ остановил его.
   -- Стой где стоишь!
   -- Это ведь Мендель, не так ли?
   -- Да, это он, -- кивнул Сократ и перевел взгляд с сука на землю. -- Жаль, что земля здесь такая твердая, будет трудно обнаружить какие-нибудь следы. Осторожно, Лекс, иди дальше, но не наступай на что-либо, похожее на следы. Я пока залезу на дерево.
   Он с удивительной ловкостью забрался наверх, причем наклонное положение дерева очень помогло ему. Кто-то другой, до него, уже взбирался сюда... еще совсем недавно, на многих местах была содрана кора и был заметен след подбитой гвоздями подошвы.
   Он без труда достиг сука, на котором лежал убитый.
   Лексингтон, следивший за действиями брата, увидел, что он полностью сосредоточил внимание на ногах убитого, а затем очень внимательно, с видом близорукого, стал вглядываться и рассматривать верхний сук, несмотря на то, что обладал прекрасным зрением.
   Вскоре после осмотра Сократ стал спускаться вниз и одним прыжком очутился на земле.
   -- Да. -- Это звучало убедительно.
   -- Что именно? -- поинтересовался брат, потому что Сократ, очевидно, увидел нечто такое, что и ожидал увидеть. Но вместо того чтобы ответить, он вдруг задал встречный вопрос:
   -- Ты нашел что-нибудь?
   Лекс безмолвно протянул ему гильзу. Сократ определил:
   -- 35-й калибр. Я понял по ране, что пуля должна быть в никелевой оболочке. Что еще?
   -- Ничего, -- прошептал молодой человек, в то время как глаза его пугливо устремились на белое лицо, уставившееся на них остекленевшими глазами... -- Разве это не ужасно?
   -- Конечно ужасно, -- спокойно сказал Сократ, -- и очень интересно, даже в высшей степени интересно.
   У Лексингтона Смита еще не было достаточно опыта, чтобы рассматривать каждое преступление с точки зрения его занимательности. Он видел только спокойную, неподвижную фигуру владельца дома, с которым он еще вчера вечером сидел за столом.
   Внезапно ему пришла мысль о Молли. Какой это будет для нее ужасный удар!
   -- Сок, по-моему, преступников, которые проникли в дом, пока мы спали, было несколько.
   -- Сколько же их было, по-твоему?
   -- По меньшей мере, трое. Они должны вытащить его из кровати, и притом так, чтобы мы не слышали. Как ты думаешь, они его оглушили?
   -- Я разное думаю, -- ответил уклончиво Сократ... -- Расскажи-ка сначала, как ты представляешь себе все это?
   Лексингтон задумался.
   -- У него, вероятно, были очень злые враги. Ты сам говорил, он жил в постоянном страхе и, очевидно, опасался нападения. Пробравшись в его спальню, они его чем-то оглушили или угрозами заставили молчать, чтобы потом перетащить в это место и застрелить.
   Сократ покачал головой.
   -- А почему они его не убили в доме? Если смогли оглушить, почему же сразу не убили? Зачем надо было тащить почти целую милю? Едва ли это было проделано для удовольствия застрелить его здесь, на этом месте. Нет, мой мальчик, с твоей версией что-то не в порядке.
   -- Однако же они должны были перенести его сюда, -- упорствовал молодой человек. -- Не могли же Менделя доставить сюда его собственные ноги... А что ты думаешь о сигналах из окон?
   -- Я этого не забыл... А теперь, Лекс, иди и немедленно вызови полицию. Я останусь пока здесь.
   Случилось так, что Лексингтону не пришлось проделать длинной дороги обратно. Когда он с тропинки свернул на главную улицу, первый человек, которого увидел, был полицейский, не спеша, на велосипеде спускавшийся с горы. Лексингтон остановил его и сообщил об ужасной находке.
   -- Убит? -- недоверчиво переспросил полисмен, прислонив велосипед к дереву. -- Мой инспектор должен быть здесь сию минуту. Это избавит от телефонного звонка ему.
   Пятью минутами позже из крошечного автомобиля вылез его начальник, и они втроем отправились к месту произошедшей трагедии.
   Сократа Смита не было видно, но было слышно, как он шевелился в густом кустарнике по левую сторону тропинки.
   Через пару минут он появился, держа в руке пару резиновых галош, которые осторожно поставил на тропинку.
   -- Плохо дело, мистер Смит, -- почтительно начал полицейский. -- Почему его привязали?
   -- Его и не привязывали, можете убедиться сами. Веревка была одним взмахом переброшена через тело. Снизу, конечно, кажется, что он крепко привязан. Когда я взобрался наверх, первое, что бросилось в глаза, это то, что оба конца веревки свободно свисают. Тело само сохраняет равновесие. Никаких следов не обнаружено.
   -- Да, здесь слишком твердая земля, -- с разочарованием в голосе сказал инспектор. Потом лицо его оживилось.
   -- Если идти из долины или пробираться через нее, то обязательно нужно пересечь одно место с мягкой почвой. Немного выше протекает ручей, который делает тропинку болотистой.
   -- Действительно? Тогда ясно... -- Сократ взял галоши и указал на тонкий желтый слой тины, которой были покрыты подошвы галош. -- Меня это несколько удивило.
   -- Они совершенно новые, -- сказал инспектор, взяв галоши и рассматривая их. -- Обычный товар, который продается сотнями пар. Будет очень трудно найти владельца, если они куплены не по соседству.
   Сократ Смит кивнул.
   -- Этим была бы разрешена первая загадка. Я не совсем понимаю, зачем понадобились галоши.
   -- Вы нашли только одну пару, мистер Смит?
   -- Да. Потому что в этом убийстве только один участник.
   -- Единственный?.. -- Лекс уставился на брата. -- Хочешь сказать, что один человек нес его целую милю?
   -- Я говорю, что в этом убийстве участвовал один единственный преступник.
   -- Их должно быть больше, мистер Смит, -- возразил инспектор. -- Вероятно, вы знаете, что мистер Мендель из-за тяжелого ревматизма не мог ходить. За два или три дня до этого я еще говорил с ним...
   -- Да, я отлично знаю, -- прервал его Смит-старший. -- Мой брат и я гостим у него со вчерашнего дня.
   -- О, вы живете в "Фальдфрицене"?
   -- Да. И все же, несмотря на болезнь мистера Менделя, я считаю, что это убийство совершил один человек.
   -- Тогда этот человек должен быть каким-то суперменом, -- сказал инспектор, глубоко вздохнув.
   -- Нам необходимо осмотреть болото, -- сказал Сократ. -- Думаю, что мы найдем отпечатки галош двенадцатого номера, которые носил человек с таким большим размером ноги, что одна галоша даже лопнула.
   Через сотню метров они подошли к тому месту, где тропинка спускалась вниз и огибала полоску болота. Здесь земля была мягкая и темно-серого цвета.
   -- Осторожно, -- предупредил Сократ, -- я вижу несколько следов, правда многие из них старые. Ага, есть и нужный след.
   Нагнувшись, он указал на отчетливый отпечаток галоши. Здесь был только один четкий след. На другой стороне влажной тропинки, чуть дальше, они нашли другой отпечаток.
   -- Черт возьми, ну и шаг у этого человека! -- сказал удивившийся инспектор.
   -- Он прыгнул на ту сторону, -- определил Сократ. -- Заметьте, как утоплен носок галоши при прыжке и как тяжело ступила нога на ту сторону. Впрочем, этому человеку местность была знакома, судя по тому, как он верно и точно рассчитал расстояние.
   -- Что это такое? -- крикнул Лексингтон, указывая на заболоченное место тропинки.
   Сократ перешагнул через заросли осоки и вытащил дамскую туфлю, погруженную в черную глину. Возле нее был отпечаток ноги без обуви.
   Инспектор наморщил лоб.
   -- Это очень важно, -- сказал он. -- Очевидно, какая-то женщина потеряла здесь туфлю.
   -- Это выглядит так, как будто она боялась оставить след на тропинке, -- сказал Сократ, рассматривая почти новую туфлю. -- Американское производство, и на обратной стороне язычка кто-то написал инициалы: "М. Т."
   -- М. Т., -- повторил Лексингтон. -- Молли Темальтон... Всемогущее небо! Сок, она ведь не могла...
   У него мелькнуло воспоминание о крадущейся через лужайку фигурке. Молли Темальтон, безобидная девушка. Что должно было привести ее сюда, почему она старалась скрыть свои следы в тине?
   Встревоженно посмотрел на своего брата, надеясь обнаружить в его глазах проблески улыбки.
   -- Куда ведет эта тропинка, инспектор?
   -- К белой вилле, мистер Смит.
   -- А кто этот мистер Джефри?
   -- Чем он занимается я не знаю, знаю только, что пишет какие-то научные статьи. Это очень спокойный милый господин и друг мисс Мендель. -- Очевидно, инспектору не было известно, что девушка приходилась убитому падчерицей, так как он закончил свою справку вопросом: -- А кто такая эта мисс Темальтон?
   -- Это одна моя знакомая дама. Я вспомнил ее при прочтении инициалов. А мистер Джефри давно здесь живет?
   -- Около четырех лет. Он поселился у нас два месяца спустя после смерти миссис Мендель. Если не ошибаюсь, до этого он жил за границей.
   -- Так, так... за границей, -- задумчиво повторил Сократ и направился к белой вилле, взяв с собой Лексингтона, оставив обоих полицейских охранять труп.
   -- Конечно, у Менделя было много врагов, -- объяснил он брату. -- Много молодых людей пошли из-за него на каторгу или в тюрьму, и хоть угрозы приговоренных обычно принято оставлять без внимания и не придавать им значения, иногда они все-таки осуществляют их.
   -- По-твоему, у нас именно такой случай?
   -- Не исключено. Я всегда отношусь с недоверием к людям, которые внезапно селятся по соседству после того, как долгое время жили за границей.
   Легкое облачко дыма вилось из трубы дома мистера Джефри, когда они шли по усыпанной гравием дорожке.
   Горничная, немного смущенная посещением незнакомых мужчин в столь ранний час, открыла им дверь.
   -- Как прикажете доложить?
   -- Мое имя Сократ Смит. Передайте мистеру Джефри, что я пришел по неотложному делу.
   Девушка вернулась и провела их в просторный, довольно необычного вида кабинет. Из-за заваленного бумагами письменного стола поднялся мужчина, глаза которого были наполовину скрыты кустистыми бровями. Он был высокий и худой, с узким одухотворенным лицом и длинными волосами напоминал Лексингтону музыканта.
   -- Доброе утро, господа. Чем могу служить?
   Манеры мистера Джефри нельзя было назвать приятными, скорее в его голосе было что-то отталкивающее и даже, как показалось Лексингтону, что-то угрожающее.
   -- Мой визит связан с мистером Менделем, -- ответил Сократ, и ему показалось, что собеседник вздрогнул.
   -- Я знаю мистера Менделя только понаслышке, но, пожалуйста, садитесь. Он послал вас ко мне?
   -- Мендель мертв.
   -- Мертв?
   Блеск в глазах и едва заметное изменение выражения лица выдали его волнение.
   -- Он был убит в эту ночь в ста метрах от вашего дома.
   Наступило глубокое молчание, которое было прервано мистером Джефри.
   -- Ужасное известие. -- Голос у него был холоден и тверд. -- Вы нашли убийцу?
   -- Мы ищем его.
   -- А, так вы детектив?
   Сократ рассмеялся.
   -- Так, наполовину. Я ведь больше не служу. Может быть, вы случайно слышали мое имя: Сократ Смит.
   К его удивлению, Джефри кивнул.
   -- О, да. Я читал вашу книгу о пробах крови. Не могу ля чем-нибудь помочь? К вашему сведению: я никогда не встречался с мистером Менделем, но его падчерицу знаю очень хорошо. Да, очень хорошо, -- повторил он.
   -- Была ли здесь прошлой ночью мисс Темальтон?
   На этот раз мистер Джефри полностью контролировал себя.
   -- В последний раз я видел ее два или три дня назад.
   -- Так прошлой ночью мисс Темальтон здесь не было?
   -- Откуда у вас такое предположение? Я полагаю, что она находится в доме мистера Менделя. Она уже знает о происшествии?
   У Сократа Смита не было причин подозревать, что мистер Джефри лжет. Его голос и манера держаться были совершенно непринужденными, и он отвечал без малейших колебаний. Но Сократ инстинктивно чувствовал, что этот белоголовый человек лжет.
   -- Мне кажется, смерть Джона Менделя вас совершенно не поразила?
   Джефри откинулся на спинку стула и соединил вместе кончики пальцев.
   -- Меня не так-то легко потрясти чем бы то ни было. К тому же меня не удивило это убийство.
   -- Почему вас это не удивило? -- спросил Сократ, и на его тонких губах заиграла улыбка.
   -- Гм... Мендель, конечно, едва ли принадлежал к категории джентльменов. С Молли, например, он обращался просто возмутительно, но это не относится к делу. Как у бывшего служащего уголовной полиции, у него вероятно было достаточное количество врагов, так как он был жесток и безжалостен. Ему и его другу Штейну любое средство для достижения цели казалось хорошим, лишь бы уличить и осудить какого-нибудь беднягу.
   -- А вы, оказывается, многое знаете о мистере Менделе, мистер Джефри.
   Старый господин пожал плечами.
   -- Я наслышан о подобных вещах. Он ведь в свое время пользовался большой славой, так же, как вы, мистер Смит.
   -- Не причинял он вам лично какие-нибудь неприятности когда-либо? -- спросил Сократ, продолжая чуть-чуть улыбаться.
   -- Как он мог это сделать? Он только недавно появился на моем горизонте, так как я долгое время провел за границей.
   Несмотря на внешнее безразличие, мозг Сократа работал с лихорадочной быстротой. Он не спеша сунул руку в карман и вытащил оттуда записную книжку.
   -- С вашего разрешения, я должен сделать несколько заметок. Хотя официально я больше не работаю в Скотленд-Ярде, присутствие здесь обязывает меня заняться этим делом.
   -- В каком месте он был застрелен? -- прервал его объяснения Джефри.
   -- А откуда вы знаете, что он был застрелен? -- стремительно задал встречный вопрос Смит, и на мгновение его противник, как ему показалось, смутился.
   -- Это звучит так, как будто я что-то знаю о совершенном преступлении. Но вот почему сделал такое предположение. Когда я сидел в кабинете ночью за корректурой статьи для журнала, то услышал звук, который мне показался выстрелом, раздавшимся здесь, в долине, хотя она вряд ли заслуживает такого названия. Вероятно, она называется так благодаря ручью, который в период дождей превращается в речку.
   -- Был единственный выстрел, который вы услышали?
   -- Только один, -- ответил Джефри, -- и я подумал, что это какой-нибудь браконьер. Пока вы мне не сказали об убийстве Менделя, я не придавал этому выстрелу большого значения.
   -- Гм... -- Взор Сократа скользнул по чайному столику, на котором стоял чайный сервиз и блюдо с одним ломтиком поджаренного хлебца.
   Сократ написал три слова в лежащей у него на коленях записной книжке.
   -- Знаете ли вы этого человека? -- спросил он и протянул свою книжку владельцу дома. Джефри нахмурил лоб, покачал головой и отдал книжку обратно.
   -- Нет. Откуда вы это взяли?
   -- Да так, вдруг пришло в голову, -- ответил Сократ и встал. -- Итак, вы совершенно уверены, что этой ночью не видели мисс Темальтон?
   -- Совершенно уверен. В последний раз...
   Он не успел закончить фразу. Сократ Смит быстро нагнулся к большой картонной коробке, стоявшей под письменным столом, и что-то оттуда вытащил.
   -- Объясните мне, пожалуйста, каким образом это попало в коробку?
   В дамской туфле, которую высоко над собой поднял брат, остолбеневший Лексингтон узнал парную той, которую они нашли в грязи на болоте.
  

Глава 6

   Окаменевшее лицо Джефри вздрогнуло.
   -- Туфля принадлежит мисс Темальтон, потому что по дороге сюда она потеряла пару к ней в болоте и не могла найти. Для возвращения домой я дал ей туфли моей экономки. Эта же валялась здесь несколько дней, пока вчера я, наконец, не выбросил ее в коробку, так как считал, что вторая вряд ли найдется.
   Лексингтон облегченно вздохнул. Рассказ звучал весьма правдоподобно, вырисовывая дополнительные детали.
   -- Мисс Темальтон на следующий день вернула одолженные туфли, так что экономке ничего не пришлось объяснять.
   -- Понимаю, -- сказал Сократ. -- Если бы я спросил об этом вашу экономку, она ничего не могла бы ответить, так как ничего не знает об этом случае. Умно придумано... Всего хорошего, мистер Джефри.
   Старый человек ничего не ответил. Безмолвный, настороженный, он, выпрямившись, стоял за своим письменным столом и не сделал ни одного шага, чтобы проводить посетителей до двери.
   -- Ну, что ты думаешь обо всем этом, Сок? -- спросил Лексингтон, когда они шли обратно.
   -- Я думаю, что Джефри хладнокровный лжец, -- прозвучал веселый ответ.
   -- А что за имя ты написал в своей записной книжке?
   Сократ захихикал.
   -- Держу пари на два пенни, что ты его ни за что не отгадаешь.
   -- Вот еще, -- удивился Лексингтон, когда Сократ протянул ему книжку. -- Так зовут американскую кинозвезду. Что у нее может быть общего с нашим делом?
   -- Ничего. Однако заметил ли ты, мой дорогой, что Джефри ест тосты?
   -- А какая связь между поджаренными хлебцами и Мари Минтер?
   -- Лекс, у человека, который ел поджаренные хлебцы, как бы он часто и тщательно ни вытирал руки, кончики пальцев всегда остаются покрытыми тонким слоем жира. Посмотри сюда, и ты заметишь в углу отпечаток большого пальца. Теперь поверни книжку так, чтобы солнце падало под углом на этот отпечаток.
   -- Так тебе был нужен отпечаток его большого пальца?
   -- Это мне было просто необходимо. -- Сократ захлопнул книжку и надел на нее кольцо из резиновой ленты. -- Я уже говорил тебе, что с большим недоверием отношусь к господам, которые долго жили за границей, особенно к таким, о которых никто ничего не знает, даже в какой стране они проживали. Люди, которые действительно жили за границей, всегда с увлечением вспоминают о красотах этих стран, о пережитых трудностях или о чем-то характерном.
   Возьми англичанина, который прожил несколько лет в Южной Америке: первое, что он расскажет своим новым знакомым, это то, что узнал об этих странах. Но если человек возвращается обратно после длительного отсутствия и молчит или выражается неопределенно, это значит, что он или пришел из тюрьмы, или скрывается от правосудия своей страны.
   -- Ты подозрительный человек, Сократ. Следовательно, считаешь возможным, что Джефри знает что-нибудь об убийстве?
   -- Посмотрим, что нового обнаружил в наше отсутствие инспектор, -- ответил брат.
   Инспектор не обнаружил ничего нового. С помощью вызванных рабочих тело мистера Менделя было снято с сука, причем подтвердилось, что веревка просто свисала через труп.
   -- Теперь мы стоим перед неприятной обязанностью известить об этом молодую девушку. Если вы согласитесь, инспектор, то я возьму эту миссию на себя, -- сказал Сократ.
   -- Это будет лучше всего, сэр, -- сказал инспектор Маллет. -- Нужно также известить мистера Штейна.
   -- Я совсем позабыл о нем, -- задумчиво проговорил Сократ.
   -- Это известие его очень расстроит. Они оба работали в полиции и были связаны тесной дружбой. Я полагаю, что это вам известно, мистер Смит?
   Смит утвердительно кивнул.
   По дороге домой он был неразговорчив, и Лексингтон получил только короткие ответы на все свои вопросы.
   В доме Джона Менделя отсутствие хозяина пока еще никто не заметил. Камердинер Тиммс чистил его платье, когда Сократ сообщил об этом.
   -- Убит? -- прошептал тот, совершенно ошеломленный. -- Где? В своей спальне, сэр?
   -- Нет, у трех дубов.
   -- Но как он туда попал? Ведь мой господин не мог самостоятельно ходить.
   -- Вы в его комнате еще не были?
   -- Нет, сэр. Я не вхожу туда, пока он не позвонит. Он не любит, когда его будят.
   -- Мисс Темальтон уже встала?
   -- Я спрошу горничную, -- сказал Тиммс. Скоро он вернулся с ответом.
   -- Нет, сэр. Мисс Темальтон появляется в столовой не раньше половины десятого.
   -- В таком случае горничная должна разбудить мисс Темальтон и сказать, что я пришел с важным известием. Пойду взглянуть на спальню мистера Менделя.
   Камердинер проводил его. Это было красивое просторное помещение, возвышавшееся над домом, хорошо, но безвкусно меблированное. В одном углу стояла кровать, конечно, пустая и на первый взгляд совершенно не тронутая.
   -- Тиммс, прошлой ночью не вы укладывали спать мистера Менделя?
   -- Нет, сэр. Мистер Мендель имел в этом отношении некоторые странности. Он всегда раздевался сам, и только при одевании я ему немного помогал.
   -- А где вы его оставили вчера вечером?
   Тиммс указал на место, где на одеяле были следы углубления.
   -- Он сидел здесь, когда я выходил из комнаты.
   Одеяло было откинуто, аккуратно сложенная пижама лежала на подушке.
   -- Куда ведет эта дверь?
   -- На лестницу, которую велел пристроить мистер Мендель, чтобы иметь прямое сообщение со своим кабинетом на первом этаже. Но он редко пользовался ею.
   Сократ нажал на ручку, дверь открылась. Он вышел на узкую темную лестничную площадку, а когда оглянулся назад на освещенную комнату, то заметил на комоде большой ручной электрический фонарь, который давал сильный луч света. Через такую же незапертую дверь они вошли в кабинет. Возле письменного стола стояло кресло на колесиках. Сократ подошел к двери, ведущей в сад, она также не была заперта.
   -- Странно, -- размышлял он. -- Очень странно. Здесь, на письменном столе, этим выключателем можно автоматически закрыть и открыть дверь на нижнем этаже... Едва ли можно предположить, что он, идя спать, не проверил, закрыты ли двери.
   Но его ожидало еще одно открытие. Наверху, в спальне, около кровати он нашел второй выключатель, который точно так же, как и первый, показал "Открыто".
   -- Что вы хотите? -- повернулся он к появившейся рядом с ним перепуганной горничной.
   -- Я не смогла достучаться к мисс Темальтон. Я стучала очень сильно, но ответа не получила. Дверь заперта.
   Сократ Смит уже бежал вдоль коридора.
   -- Вот ее спальня, сэр.
   Он нагнулся и посмотрел в замочную скважину.
   -- Ключ вытащен. -- Он постучал. -- Мисс Темальтон!
   Никакого ответа.
   Тогда он уперся плечом в дверь. Раздался треск, и дверь поддалась. Сократ Смит оглядел пустую комнату и увидел также несмятую постель.
   -- Тиммс, где мистер Мендель хранит свои ценности?
   -- В сейфе, сэр.
   -- Проводите меня туда.
   В узкой комнате, называемой библиотекой, в которой Джон Мендель, когда на него нападала причуда, уединялся целыми днями, находился маленький несгораемый шкаф. При одном взгляде на него отпадали все вопросы. Он стоял открытый настежь, и содержимое его ничем, даже отдаленным, не напоминало ценности.
  

Глава 7

   -- Тиммс, исключая мистера Менделя, у кого еще мог быть ключ от этого сейфа? -- спросил Сократ, оправившись от неожиданного сюрприза. -- И вообще, был ли второй ключ?
   -- Конечно, сэр. У мисс Молли. Я, однако, не думаю, что в нем содержались большие ценности. Мисс Молли имела обыкновение хранить там свои хозяйственные и расходные книги и деньги.
   -- И больше ничего?
   Камердинер заколебался.
   -- Может быть, некоторые драгоценности. По крайней мере, одна из горничных рассказала мне однажды, что мисс Молли открыла один ларчик, за что получила от господина строгий выговор. Мистер Мендель никогда не имел дома больших сумм и посылал меня раз в неделю, обычно в пятницу, в банк в Гольдаминго за наличными деньгами.
   В продолжение десяти минут Сократ Смит ходил с заложенными руками взад и вперед по лужайке, в то время как Лексингтон, совершенно ошеломленный новым поворотом событий, напряженно смотрел на него, забыв зажечь сигару, которую держал в руке.
   -- Что же теперь делать, Сок? -- спросил он через некоторое время.
   -- Завтракать, мой мальчик. Мой желудок натощак не переносит никаких таинственных событий.
   И в противоположность Лексингтону, который ел нехотя, он с большим аппетитом принялся за еду.
   -- Причина, по которой ты потерял аппетит, заключается в девушке? Да? -- осторожно выведывал Сократ у брата, прихлебывая кофе. -- Отбрось-ка лучше сентиментальность в сторону, малыш.
   -- Она не может быть замешана, Сок. Можешь ли ты себе представить, чтобы девушка с таким лицом...
   -- О, я знал в свое время совершенно очаровательных преступниц.
   -- Молли не преступница!
   -- А я ведь этого не утверждаю. Ты можешь не бросать на меня убийственных взглядом, помни, что насилие в любой форме отвратительно. У тебя такой вид, словно ты собираешься поколотить меня.
   -- Сок, старина, это ведь совершенно невозможно. Разве она могла бы нести на себе такого тяжелого человека?.. Совершенно нелепая мысль.
   -- Что касается этого, то я вообще не представляю себе, кто бы мог справиться с ним; а если еще Мендель и сопротивлялся... Во всяком случае загадочные сигналы теперь совершенно ясны.
   -- Ясны?
   -- Конечно. Это было послание Джефри к Молли. То, что он не видел ее в продолжение нескольких дней -- ложь. Я не сомневаюсь, что он видел ее вчера; обе найденные нами туфли -- те самые, в которых она была, когда мы сюда приехали.
   -- Ты в этом уверен? -- в вопросе Лексингтона прозвучало сомнение.
   -- Абсолютно уверен. Я отлично помню оригинальные пряжки на них. Несомненно, прошлой ночью она была в доме Джефри. Не утверждаю, что мне известны мотивы ее посещения; но во всяком случае она следовала его сигналам.
   В серьезных глазах Лексингтона задрожала улыбка.
   -- Сок, ты сова. Как она могла увидеть сигнал, если ее спальня находится на другой стороне дома.
   Да, это был удар по теории Сократа.
   -- Ты прав, -- сказал он. -- Но мы ведь не знаем, находилась ли она в это время в своей спальне. Может быть, она ждала его сигнала в саду?
   -- Оттуда она не могла бы его заметить. Ты можешь увидеть белую виллу только с края лужайки или из окон верхнего этажа.
   -- Это, конечно, рушит все мои предположения, -- согласился Сократ. -- Я думаю. Лекс, что в тебе что-то есть от настоящего детектива. Однако кому, черт побери, тогда сигнализировал Джефри?
   -- Может быть, Менделю?
   -- Едва ли... Ага, вот идет наш инспектор, которому мы теперь должны объявить об отсутствии мисс Темальтон.
   Его брат наморщил лоб.
   -- Не можем ли мы сказать, что она еще вчера вечером уехала в Лондон?
   -- А если мисс Темальтон тоже оказалась жертвой покушения?
   -- О Боже! -- Лексингтон побледнел. -- Ты это серьезно говоришь?
   -- Во всяком случае мы не должны исключать эту возможность, и поэтому я советую ничего не скрывать от инспектора.
   Двенадцать лет службы в полиции сделали инспектора Маллета нечувствительным к разным неожиданностям, и он совершенно спокойно выслушал сообщение об исчезновении Молли.
   -- Немыслимо... Я уже информировал по телефону полицию, и в нашем распоряжении скоро будет достаточное количество расторопных людей для того, чтобы прочесать местность. Итак, кому же, по-вашему, принадлежат найденные туфли?
   -- Мисс Темальтон -- падчерице Менделя.
   Очевидно, инспектор не обиделся на Сократа за его маленький обман, потому что, не говоря ни слова, поехал допрашивать мистера Джефри.
   -- Теперь, прежде всего, отпечаток большого пальца, -- сказал Сократ и спешно написал письмо в Скотленд-Ярд, к которому приложил листок из своей записной книжки.
   -- Конечно, это может оказаться совершенно безрезультатным, но мы должны быть готовы ко всему.
   -- Ты думаешь, что Джефри может оказаться известным полиции?
   -- Возможно.
   Сократ посмотрел на часы, которые, к его удивлению, показывали около девяти часов. Как много событий произошло за такой короткий отрезок времени в два с половиной часа.
   Им не пришлось долго ждать, вскоре они услышали тарахтенье маленького автомобиля инспектора.
   -- Джефри ничего не знает, мистер Сократ, -- доложил Маллет. -- Его ответы важны лишь тем, что точно установлен момент преступления.
   -- Вы имеете в виду выстрел, который он слышал?
   Инспектор кивнул и предложил:
   -- Теперь я должен ехать к мистеру Штейну. Вы поедите со мной?
   -- А поместимся ли мы все в вашем автомобильчике? -- спросил Сократ, на что Маллет, который гордился своей маленькой машиной, хвастливо рассказал им, как однажды он на место грабежа доставил на нем сразу семерых полицейских.
   Смит-старший дорогой заметил, что Боб Штейн, друживший с Менделем всю жизнь, будет вне себя и сейчас же бросится по следам преступника, как легавая собака.
   Маллет усмехнулся.
   -- Забавно, что мистер Штейн стал таким религиозным.
   -- Это плохо?
   -- Да, очень трудно разобраться, что он за человек, -- ответил инспектор, искусно объезжая большой валун. -- Он начинает заниматься разными делами, а потом внезапно бросает их. Должно быть, это все от скуки. Вы знаете, что он холостяк?
   Сократ вспомнил злобное замечание Джона Менделя о страсти его друга к сенсациям. Однако он ничего не сказал вслух и предоставил Маллету возможность продолжать болтовню.
   -- Он будет выступать на собрании "пробуждения". Его имя на плакатах, которыми наводнен Гольдаминго. Собственно говоря, очень странно для такого жизнерадостного человека так увлекаться религией.
   -- Можно быть одновременно и веселым, и набожным, -- заметил Сократ.
   Автомобиль в это время катился по аллее, в конце которой показалась вилла "Принценгоф", еще более вычурное здание, чем дом Менделя.
   -- Он холостяк, -- повторил инспектор, объясняя этим, видимо, не только хвастливость, но и зажиточность своего знакомого.
   -- Меня очень интересует, принадлежит ли он к категории людей, встающих рано? -- поинтересовался Сократ.
   Очевидно, Боб Штейн вставал так же поздно, как и его покойный друг, так как солидный слуга, открывший им дверь, сообщил господам, что его господин еще не звонил, требуя горячей воды для бритья.
   -- Покажите дорогу в его спальню, -- сказал инспектор. -- Мне необходимо его срочно увидеть.
   Слуга был в нерешительности, он не знал, как ему поступить.
   -- Мистер Штейн очень сердится, когда его будят. Но если вы его друг... А, доброе утро, мистер Маллет, -- приветствовал он инспектора, которого как будто только что увидел. -- Вы ведь знаете, что мистер Штейн сердится, когда его будят, в особенности если это чужой человек.
   -- Все в порядке, Джексон. Мистер Смит старый друг вашего хозяина.
   "Итак, Штейн также проводит свою жизнь в постоянном страхе", -- размышлял Сократ, пока слуга вел их по широкой лестнице на второй этаж и стучал в последнюю дверь в просторном коридоре. Так как на стук не последовало никакого ответа, он повторил и нажал на дверную ручку. Дверь поддалась. За ней -- никого.
   -- Есть другой вход в эту комнату? -- осведомился Сократ.
   -- Здесь, через ванную.
   Эта дверь тоже не была заперта, так же как и следующая за ней, ведущая в спальню. Полный недоброго предчувствия, Сократ переступил порог спальни. На кровати лежал Боб Штейн с кляпом во рту, связанный по рукам и ногам, дикий и оцепеневший в своей беспомощности.
  

Глава 8

   Минутой позже они освободили Штейна от пут и подняли его. С пурпурно-красным лицом и с распухшими запястьями он сидел, как оглушенный, на кровати и пробовал шевелить полумертвыми руками.
   -- Расскажите, Боб, что здесь произошло, -- торопил его Сократ.
   -- Что произошло? -- повторил машинально Штейн, -- Прошлой ночью несколько парней проникли в мою спальню и, повалив на кровать, связали меня. Я боролся, как черт, но ничего не мог сделать, перевес был на их стороне.
   -- Сколько их было?
   -- Трое или четверо. Точно не знаю, все происходило в темноте. Что произошло потом, после того, как они связали меня, я не знаю, но предполагаю, что они внезапно исчезли.
   -- Вы кого-нибудь из них узнали?
   -- Я же сказал, что в комнате было темно.
   -- А когда это произошло?
   Он со стоном растирал распухшие запястья.
   -- К черту их всех... Если бы я только мог дотянуться к револьверу... Когда? Это, вероятно, было около полуночи, может быть, немного позже. Я уже крепко спал.
   Прошло немного времени, он смог подняться и, небрежно одевшись, спуститься вниз, в столовую, где Сократ рассказал ему об ужасной судьбе Менделя. Спрятав лицо в ладонях, Штейн безмолвно выслушал его.
   -- Ужасно, -- пробормотал он наконец, -- страшно.
   -- Знаете ли вы, что у Джона были враги? -- спросил Сократ.
   -- Мы оба их имели, нам обоим угрожали.
   -- В письменном виде?
   Штейн кивнул.
   -- Но, как вам известно, Сократ, так уж заведено. Только на прошлой неделе мне была прислана почтовая открытка, которую я, к сожалению, не сохранил, об ожидающей меня неприятности. Мне кажется, что и Джон получил нечто подобное, хотя он ничего об этом не сказал. Только его поведение в последнее время навело меня на эту мысль.
   Немного позже инспектор укатил на своем автомобильчике. Сократ не счел далее возможным скрывать свое мнение.
   -- Почему вы делаете из всего этого тайну, Боб? Не только Джон, но и вы испытывали перед чем-то смертельный страх.
   -- Откуда вам это известно?
   -- По тем мерам предосторожности, которыми вы оба пользовались. Джон Мендель окружил свое жилище ловушками и сигнализацией. Ваши окна тоже имеют специальные устройства, которые при внезапном нападении должны дать соответствующие сигналы.
   Лицо Боба Штейна расплылось в виноватой улыбке.
   -- Вы все тот же, старый Сократ. Ничего-то от вас не ускользнет... Да, я хотел оградить себя от возможных нежелательных посещений.
   -- От кого?
   -- От великого незнакомца. -- Его иронический тон дал понять Сократу, что Штейн не был расположен распространяться на эту тему.
   -- Вы отдаете себе отчет в том, что ваш "великий незнакомец" убил Менделя? -- резко спросил Сократ.
   Штейн немного помолчал, потом проговорил:
   -- Я хочу его найти сам.
   -- Это означает, что вы отказываетесь от моей помощи?
   -- Я этого не хотел сказать, только я хочу применять свой собственный метод.
   -- Вы знакомы с Джефри?
   -- С Джефри? -- Боб с живостью посмотрел на Сократа. -- Владельцем белой виллы? Нет, я знаю только, что он дружит с Молли Темальтон, вероятно, потому, что оба занимаются неумного ботаникой. Во всяком случае молодая девушка питает к нему больше симпатии, чем питала к Джону, который всегда обращался с ней грубо.
   -- Вы очень любите Молли, не так ли?
   -- Конечно. Хотя это выглядит, вероятно, забавно, что сорокачетырехлетний мужчина интересуется двадцатидвухлетней девушкой.
   -- И вы одобряете ее дружбу с Джефри?
   -- А почему бы и нет? Вы имеете что-нибудь против него?
   -- Ничего, за исключением того, что Молли была прошлой ночью у него и после этого исчезла.
   -- Исчезла? -- Штейн в возбуждении даже привстал. -- Этого не может быть!
   Сократ сообщил ему о поисках Молли, об открытом сейфе, о находке ее туфель и о закутанной фигуре, кравшейся по лужайке.
   -- Сейф не имеет значения. Вы, конечно, не считаете, что Молли ограбила своего отчима? -- хриплым голосом проговорил Штейн. -- Насколько мне известно, в сейфе лежали некоторые драгоценности, принадлежащие ее матери, с которыми, по всей вероятности, она не могла расстаться. Она довольно часто грозила Менделю, что в один прекрасный день уйдет. Что такого, если она сначала навестила Джефри, своего друга? Если небу было бы угодно, она могла бы... -- Он замолчал.
   -- Прийти к вам? -- закончил за него фразу Сократ.
   -- Да, я именно эта имел в виду.
   -- Я должен еще раз осмотреть вашу спальню. -- Сократ уклонился от темы. -- Не могу понять, почему банда, которая убила Джона Менделя, ограничилась только тем, что связала вас.
   -- Вероятно, меня ожидало бы то же самое, что и Менделя, если бы что-то не встревожило этих парней. Но и этого хватит с меня... Идите наверх и посмотрите, может быть, вы что-нибудь и обнаружите.
   Сократ заканчивал тщательное обследование комнаты, когда к нему присоединился Боб Штейн.
   -- Ну, нашли что-нибудь?
   -- Нет.
   -- А если бы нашли, вы сказали бы? -- засмеялся Штейн и угодил этим предположением прямо в точку. Потому что Сократ умолчал о крошечном волоске пакли, который нашел на подушке, и теперь он, тщательно завернутый в бумагу, лежал у него в кармане.
   Часом позже Сократ сидел за сильным микроскопом в комнате убитого.
   -- Что ты там так тщательно рассматриваешь? -- спросил Лексингтон.
   Вместо ответа брат протянул ему рассматриваемое. Это, казалось, был волосок или нечто подобное, зажатое между двумя маленькими пластинками.
   -- Волосок? -- протянул Лексингтон. В его голосе явно слышалось разочарование. -- И больше ничего?
   -- Пока больше ничего. Я обнаружил его на подушке Штейна.
   -- Оставлен одним из нападавших?
   -- Оставлен человеком, который так красиво перевязал Штейна. По-моему, Лекс, это одно из интереснейших дел в моей жизни. Я уже телеграфировал шефу Скотленд-Ярда, чтобы он передал руководство этим делом мне. Предчувствую, что скоро здесь начнет копать какой-нибудь паренек из детективов новой школы.
   Однако он оказался неправ. С очередной почтой для него было получено полномочие из Лондона, передающее ему это дело.
   -- Заметь себе, между прочим, -- сказал Сократ брату, когда они сидели за обедом в гостинице в Хиндексе, -- что Штейн ничего об этом, как ты его называешь, волоске не знает и ничего не должен знать, потому что он припишет ему такое же значение, как и я. Это его может очень расстроить.
   -- Разве он относится к людям, которые в опасный момент теряют самообладание?
   -- Об этом ничего нельзя сказать заранее, -- уклонился от прямого ответа брат.
   Тем временем полиция доставила убитого в морг в Газлмере, и все в окрестности кишело любопытными, которые деятельно уничтожали всякие улики, оставленные преступником после себя. Происходило также наступление маленького батальона репортеров, и, чтобы отделаться от них, Сократ решил обедать вне дома Менделя. С тайным удовольствием посматривал он на брата, который рассеянно и мрачно давился едой.
   -- Лекс, тебе, может быть, никогда больше не представится такой интересный случай. Разве тебя не прельщает, что ты сможешь участвовать в расследовании такого интересного дела?
   -- Я думаю о другом.
   -- Успокойся, милый, она, наверное, в безопасности. И если не ошибаюсь, в Лондоне. Я хочу тебе сказать то, что возвратит блеск твоим глазам и надежду сердцу.
   Лексингтон умоляюще посмотрел на него.
   -- Не томи, Сок. Это загадочное исчезновение Молли угнетает меня. Что ты хотел сказать?
   -- Я хотел сказать, что ты уже сегодня вечером увидишь Молли Темальтон, -- прозвучал неожиданный ответ.
   -- Ты знаешь, где она? -- спросил Лексингтон. -- Ты хочешь ее арестовать?
   -- Убежать от отчима не является преступлением. Терять свои туфли на болоте тоже не преступление. За это не наказывают и не арестовывают. Насколько мне известно, никто до сих пор не обвинил мисс Темальтон в убийстве отчима. И если кто-нибудь на это отважится...
   -- То я сверну ему шею, -- гневно прервал его Лексингтон.
   -- Так далеко я бы не зашел. -- Сократ затрясся от внутреннего смеха. -- Зато такое подозрение меня в высшей степени развеселило бы.
   -- Сок, ты настоящий черт. В первый раз являюсь свидетелем того, как ты расследуешь преступление, и это доставляет тебе, кажется, большое удовольствие.
   -- Потому что у меня молодое сердце, мой милый, и если бы я думал еще о женитьбе... Девушка обладает характером, очень красива, самое красивое лицо, какое я видел за многие годы.
   Кровь прихлынула к щекам Лексингтона.
   -- Не будь смешон. -- Его голос был немного натянутым. -- Я знаю Темальтон только двадцать четыре часа. Конечно, она очаровательная девушка...
   -- Знаю, знаю, -- остановил его брат. -- Однако если ее красота и очарование действуют так на старого человека, как я, то какое же действие они должны оказывать на двадцатилетнего? -- Его рука ласково легла на плечо Лексингтона. -- Прими благословение, мой мальчик.
   Боб Штейн, ожидавший их внутри дома внизу, удивился, что кто-то в такой безрадостный день может так весело смеяться.
   -- Я был у трех дубов, -- сообщил он, когда братья покинули гостиницу, -- и пришел к заключению, что ему так же, как и мне, заткнули рот кляпом, связали и затем вынесли из дома.
   -- Но почему они его положили на сук? -- спросил Сократ.
   Штейн заморгал ресницами.
   -- Я перебрал в уме известных мне преступников, но не вспомнил никого со склонностью к таким причудам.
   -- Полагаете, он был застрелен прежде, чем его подняли на сук?
   -- Без сомнения, -- не колеблясь, ответил Штейн.
   -- В таком случае наши мнения расходятся.
   -- О... -- От удивления Штейн ничего не мог вымолвить.
   -- Выстрел, который убил Менделя, -- начал свои объяснения Сократ, -- был произведен снизу вверх. Если вы взбирались на дерево, то должны были заметить, что пуля срезала несколько маленьких веточек.
   Лексингтон был потрясен этим заявлением не меньше Штейна, и на минуту воцарилось молчание.
   -- Кроме того, заметьте, Боб, -- сказал Сократ, когда они шли вдоль улицы, -- шеф поручил расследование этого дела мне.
   -- Смотри-ка! Как правило, они ведь не любят пользоваться услугами любителей.
   -- Ну, едва ли меня можно назвать любителем, -- немного недовольно возразил Сократ.
   Но Боб Штейн, казалось, пропустил мимо ушей замечание Сократа. Он перевел разговор с убийства Менделя на Молли Темальтон.
   -- Жаль, что она сразу убежала в тот момент. Это невольно возбудит против нее подозрение, и, как только репортеры почуют это, немедленно может последовать статья за статьей. Я уже вижу в газетах жирные заголовки: "Дочь убитого исчезла бесследно". -- И затем, внезапно меняя тему разговора, он сообщил с вялой улыбкой: -- Я говорил с Джефри, Сок.
   -- Судя по вашему невеселому виду, полагаю, что он принял вас не очень милостиво.
   -- Конечно. Ему инспектор Маллет уже надоел своими расспросами. Естественно, мисс Темальтон была у него сегодня ночью, но он не хочет в этом признаваться. Вообще-то, весьма странный человек. Мне следовало бы с ним познакомиться раньше.
   -- А вы с ним никогда раньше не разговаривали?
   -- Нет, -- ответил Штейн, качая головой. -- Он мне совершенно незнаком. У него какое-то странное выражение глаз; я никогда не забываю человеческих глаз. Однако все размышления пока не приводят меня к какому-либо выводу.
   Они дошли до перекрестка, где Штейн с ними попрощался.
   -- Молодая девушка занимает его больше, чем печальный конец Джона Менделя, -- сказал Сократ, когда они с братом шли к дому убитого.
   -- Неслыханно, -- сказал Лексингтон, -- чтобы такой человек хотел жениться на молодой девушке, как мисс Темальтон.
   -- Между прочим, ты спокойно можешь называть ее Молли, -- успокоил его брат.
   -- Не находишь ли ты, что это пошло, Сок? Такой старый человек...
   -- Для женитьбы никто не старый, мой дорогой. А может быть, тебе следует напомнить, что я на два года старше Штейна?
   -- Ты! Но ведь ты совсем другое дело. Ты вечно молод, Сок. А в сравнении с этим Бобом... Разве не находишь его желание чудовищным?
   Его брат тихо рассмеялся.
   -- Не настолько, как ты его находишь. Впрочем, она кажется, не очень-то расположена к этой свадьбе, а?
   -- Откуда я могу знать, -- попробовал уклониться Лексингтон, но потом признался: -- Ну, правда, мы кое-что об этом говорили...
   -- Лекс, -- серьезно предостерег его Сократ, когда они поднимались по лестнице, -- выбрось из головы мысль, что сватовство Боба является для Молли оскорблением. Если ты серьезно думаешь следовать моей профессии, то приучай себя освобождаться от предрассудков.
   В доме их ожидала толпа жадных до новостей репортеров из различных газет. Сократ сообщил им только основные факты, обойдя молчанием некоторые детали. Это была привычка, которой обладает и должен обладать каждый детектив.
   -- Почему же ты не поделился с ними подозрениями относительно Джефри? -- спросил Лексингтон после того, как журналисты удалились.
   -- Я считаю, что это неумно. И не только потому, что Джефри представляет материал, который я хочу разработать сам, но и потому, что расследование относительно Джефри определенно вызовет расспросы о Молли. А как раз этого-то я хочу избежать. Я слышал, что первые выпуски лондонских газет уже печатают эту новость, что меня немало радует.
   -- А почему это тебя так радует?
   -- Этот вопрос ты задай мне сегодня вечером.
   После обеда Сократ занялся изучением всех бумаг Менделя. От этой работы его оторвал брат, передав телеграмму.
   -- Должен ли посыльный ждать ответ?
   Сократ развернул телеграмму, медленно прочел сообщение, которое занимало две страницы и, закончив чтение, кивнул.
   -- Я так и думал. Послушай, Лекс, что мне докладывает регистрационный отдел Скотленд-Ярда.
   "Получил ваш запрос. Приложенный оттиск большого пальца принадлежит Теодору Кеннер Варбу, он был осужден к десяти годам каторжной тюрьмы за подлог и обман в Олд-Бэйли. Арест осуществляли суперинспектор Мендель и сержант Штейн. Часть показаний была снята. При освобождении Мендель снова арестовал его на основании обвинения в подлоге, и Варб снова был осужден на три года отбывания в каторжной тюрьме".
   -- Итак, вот кто такой наш Джефри, -- с яростью сказал Сократ.
  

Глава 9

   Солнце уже закатилось, и голубые тени спустились в долину, когда снова появился утомленный Штейн и повалился в кресло.
   -- Никаких следов. Ни в Газлмере, ни в Гольдаминго ее не видели, и ни один из железнодорожных служащих не может вспомнить, что видел ее. А как мне сообщил начальник станции, эту девушку хорошо знают на обоих вокзалах.
   -- Не думаю, что она уехала поездом, -- сказал Сократ. -- Она уехала сегодня утром около пяти часов на велосипеде.
   Боб Штейн с изумлением уставился на него.
   -- Как же вы догадались об этом? У нее ведь вообще не было велосипеда. Джон Мендель никогда бы не дал ей на это денег.
   -- Тогда, может быть, его подарил кто-нибудь другой. Во всяком случае она могла уехать на велосипеде. Я доставил себе удовольствие после обеда обыскать ее шкаф и между вещей нашел сломанный велосипедный насос, который она, вероятно, хотела исправить. А велосипед могла одолжить у кого-нибудь.
   -- У кого? -- коротко спросил Штейн.
   -- Может быть, у своего друга Джефри. Я сегодня утром изучал дорогу у белой виллы в поисках следов от велосипедных колес, но, к сожалению, их было там очень много. Впрочем, -- он рассмеялся, -- ее поездки на велосипеде не являются тайной. Инспектор Маллет тоже часто видел ее на велосипеде, так что я склонен предполагать, что ее отчим и вы -- единственные персоны, которые этого не подозревали.
   Штейн нагнул голову, казалось, что он усиленно изучал узоры на ковре.
   -- Выходит, что она доверяла этому Джефри, -- проговорил он наконец.
   -- Вы все еще не вспомнили, кого может вам напоминать Джефри?
   Штейн поднял голову.
   -- Вы не помните некоего Варба? Теодора Кеннер Варба?
   -- Великий Боже! -- воскликнул, вскочив, Штейн. -- Теперь он снова стоит у меня перед глазами. Конечно, это Варб, человек, которого так ненавидел Мендель... Никогда я не видел нашего друга таким бессердечным и жестоким, как в то время, когда он собирал доказательства виновности этого Варба, и особенно при его повторном аресте. Джон тогда уже вышел в отставку, проделал все расследование за свой счет и был вне себя, когда узнал, что Варб был осужден только на три года. Так, значит, Джефри -- это Варб. -- Глаза Штейна сузились. -- Интересно знать, почему он поселился с нами по соседству?
   -- Почему его так ненавидел Мендель? -- спросил Сократ.
   -- Точно не знаю. Я всегда предполагал и предполагаю, что за этим кроется какая-то женщина. Варб, без сомнения, был блестящим аферистом и, конечно, выступал под чужим именем. Однако все наши попытки узнать что-либо о его жизни терпели неудачи. Я задавал себе иногда вопрос -- не столкнулся ли Мендель в своих расследованиях с кем-нибудь из семьи Варба? Как же это было... -- Ах, да, я теперь вспомнил, что Мендель мне сам рассказал. У Варба была очень красивая жена, которая ничего не подозревала о преступных делах своего мужа. Спустя три года после того, как Мендель послал Варба на каторжные работы, он поразил нас своей неожиданной женитьбой на одной вдове, которая принесла ему в приданое дочку. Миссис Мендель была очень красивой женщиной. Вы с ней не встречались, Сок?
   Сократ отрицательно покачал головой и как-то странно посмотрел на Штейна.
   -- А если Мендель, -- Штейн невольно понизил голос, -- женился на жене Джефри?.. Вероятно, это совсем не фантастично, потому что она ничего не знала о его делах и судьбе. Мендель, который не терпел никаких препятствий для осуществления своих желаний, мог ее убедить, что пропавший без вести муж давно умер, так что она в конце концов согласилась на брак с ним.
   -- Однако каким образом у нее оказалась фамилия Темальтон?
   -- Это могла быть одна из многих фамилий, под которыми выступал Варб.
   -- Итак, предположим, что наши рассуждения правильны, -- резюмировал Сократ. -- В таком случае Молли Темальтон не кто иная, как дочь Варба. И все вместе взятое дает достаточный повод для убийства Джона Менделя.
   Штейн, взволнованно бегавший взад и вперед по комнате, схватил шляпу.
   -- Я пойду немного прогуляюсь, чтобы привести в порядок свои мысли. Вы меня, пожалуйста, известите, как только узнаете что-нибудь о Молли, ладно?
   Когда он ушел, в комнате установилось мрачное и тягостное молчание.
   -- Сок, -- почти робко начал Лексингтон, -- ты просил, чтобы сегодня вечером я повторил свой вопрос, почему тебя так обрадовало, что вечерние газеты уже опубликовали сообщение об убийстве.
   В холле послышался какой-то шум, затем в комнату ворвался сияющий Тиммс.
   -- Вернулась, мисс Темальтон вернулась!
   -- Вот в чем заключалась причина, -- сказал Сократ, но брат его уже был за дверью и стоял перед бледной молодой девушкой.
  

Глава 10

   -- Это правда? Действительно правда? Мой... -- Она запнулась на слове "отец".
   Сократ с серьезным видом кивнул головой.
   -- К сожалению, это правда, мисс Темальтон.
   -- Так эта история с... с деревом... тоже правда?
   Он снова кивнул.
   -- Ужасно... Я не могу это понять.
   Она протянула вошедшему Штейну руку, которую, как ревниво заметил Лексингтон, он взял и порывисто сжал в своей.
   -- Полагаю, что вы уже прочли сообщение в газетах и поэтому решили вернуться? -- спросил Сократ.
   -- Я прочла это чисто случайно, мистер Смит. Это известие принес один-единственный ранний вечерний выпуск, и как раз он попал в мои руки.
   Сократ взял ее под руку и прошел в комнату.
   -- Я думаю, что вы сможете нам многое объяснить, мисс Темальтон.
   -- Вряд ли многое. Все же... Я удивлена...
   -- Чем?
   -- Погодите. Я лучше расскажу вам все с самого начала, -- возразила она и сняла шляпу. -- После того, как вы прошлой ночью ушли в свою комнату, мистер Смит, -- начала она, -- отец приказал мне остаться, так как хотел о чем-то поговорить со мной. Я называла его отцом, хотя никогда не питала к нему дочерних чувств, так как он обращался со мной жестоко и грубо. Видит Бог, я не хочу говорить о нем плохо, но это факт, что он сделал мою жизнь очень тяжелой. Около двух лет назад я познакомилась с одним старым господином, у которого здесь по соседству есть имение и который оказывал столько дружеских услуг, что у него в доме я чувствовала себя больше дома, чем здесь.
   -- Мистер Джефри, конечно, -- вставил Сократ.
   -- Да. Он подарил мне велосипед, вы это уже, вероятно знаете. -- Проблеск улыбки на ее лице был данью исследованиям Сократа. -- Конечно, я должна была прятать велосипед от мистера Менделя, в противном случае он устроил бы мне ужасную сцену. Когда вчера вечером он приказал мне остаться, снова произошла сцена, и на этот раз, потому что, относительно...
   Она покраснела, и Сократ понял, что предметом этого объяснения, несомненно, был Лексингтон.
   -- ...относительно того, что его не касалось, -- закончила она, наконец, свою фразу. -- На мое заявление, что я покину его дом, последовал ответ, что я могу это сделать хоть сейчас же. После этого я зашла в свою комнату, оделась и выскочила из дома.
   -- Я вас видел, -- сказал Сократ.
   -- О, вы смотрели из окна?
   -- Мы оба: я и мой брат. Однако я прервал ваш рассказ.
   -- Единственный человек, у которого я могла укрыться, был мистер Джефри, который часто говорил мне, что поможет найти свое место в жизни, если я захочу уйти отсюда.
   -- Один момент, -- снова перебил ее Сократ. -- Вы переговаривались с ним сигналами?
   -- Сигналами? -- Она с удивлением смотрела на него. -- Не понимаю, о чем вы говорите.
   -- Я спрашиваю вас, имеете ли вы опыт в передаче световых сигналов по азбуке Морзе?
   -- Нет, -- засмеялась она. -- Я не имею никакого представления о телеграфе.
   -- Итак, вы ему не посылали никаких сигналов?
   -- Нет.
   -- Так же, как и он вам?
   -- Нет. Насколько я знаю... А потом это ведь не могло бы иметь значения, так как я ничего в этом не понимаю. Я пошла к белой вилле кратчайшим путем, тропинкой через долину. Сотни раз проходила там без всякого страха, но вчера ночью я не могла освободиться от ощущения, что за мной кто-то подсматривает.
   -- Сколько прошло времени между вашим разговором с Менделем и уходом из дома?
   -- Около получаса.
   Сократ кивнул.
   -- И вы думали, что за вами кто-то наблюдает?
   -- Готова поклясться, что видела крадущегося в зарослях человека. Когда я услышала за собой шаги, бросилась бежать опрометью, при этом свернула с дороги недалеко от ручья и потеряла в болоте одну туфлю.
   -- А мистер Джефри еще не ложился спать?
   -- Нет. Он сам открыл мне дверь и... -- Она внезапно запнулась, а затем спросила: -- Я не знаю, должна ли вам все это рассказывать? Вы уже разговаривали с мистером Джефри?
   Сократ кивнул.
   -- Он сделал все возможное, чтобы защитить вас от каких-либо подозрений и не выдать, куда вы ушли.
   -- Я провела ночь на софе в его кабинете, -- продолжала Молли свой рассказ. -- В четыре часа он разбудил меня, а в пять я уже ехала на своем велосипеде в Лондон. Он дал мне достаточно денег и снабдил рекомендациями к одному коммерсанту, который готов был помочь мне найти работу. Вы не представляете, до чего мистер Джефри добрый человек. Он хотел дать мне такое ежемесячное содержание, чтобы я вообще не нуждалась в работе, и очень рассердился, когда я отказалась от него. Это все, мистер Смит. Теперь я могу пойти наверх, чтобы переодеться? Там... Там...
   Сократ угадал, что она хотела сказать.
   -- Нет, мисс Темальтон, его уже увезли в Газлмер.
   -- Ну, что вы на это скажете? -- спросил Штейн, как только за ней закрылась дверь.
   -- Вне всякого сомнения, ее рассказ, конечно, правдив.
   -- Правдив? -- возмущенно крикнул Боб Штейн. И Лексингтон почувствовал к этому бывшему детективу что-то вроде симпатии. -- Вы считаете, что она могла солгать?
   -- Каждый человек умеет лгать, Штейн. Это талант, которым награждено все человечество, только одни лгут в большей степени, а другие в меньшей. Девушка считает, что после сцены с отчимом в его кабинете она больше не видела его, -- задумчиво добавил он.
   -- Конечно, так оно и есть, -- сказал Лекс.
   Брат как-то странно посмотрел на него.
   -- Она его увидела снова, Лекс. Она видела его, но не знала, что это он. Человек, который укрывался в кустарнике, когда она проходила мимо, был Джон Мендель.
   Это утверждение озадачило его слушателей.
   -- Да, это был Джон Мендель, -- настойчиво повторил Сократ.
   -- Вы просто сумасшедший, Сок, -- проговорил наконец Боб Штейн. -- Каким образом это мог быть Мендель? Мендель, который самостоятельно не мог сделать ни шагу?
   -- И тем не менее, это был он, и никто другой, -- упорствовал Смит.
   -- Вы хотите нас уверить в том, что прошлой ночью произошло чудо?
   Сократ зажег черную и не особенно хорошо пахнущую сигару.
   -- Два чуда. И оба эти чуда легко объяснимы, только в настоящий момент я еще не готов, чтобы дать вам это объяснение, потому что...
   -- Ну? -- в один голос спросили оба собеседника.
   -- Потому, что я его не знаю, -- закончил Сократ с широчайшей улыбкой на лице.
   И, избегая взгляда Лексингтона, готового обрушить на его голову поток ругательств, он пригласил Штейна к ужину.
   -- Благодарю, я охотно останусь. Собираетесь ли вы остаться здесь до окончания следствия по этому делу?
   Сократ Смит утвердительно кивнул и ушел к себе, чтобы без помех привести в порядок свои мысли. Немного позже к нему присоединился и брат.
   -- Сок, почему ты пригласил к ужину этого человека?
   И, пожалуй, в первый раз в жизни Лексингтон заметил в глазах брата холодное и осуждающее выражение.
   -- Если ты рассматриваешь Боба Штейна как бесспорного соперника, почему не рискуешь даже конкурировать с ним? Тебе не приходило в голову, что я использую Боба для помощи, которую он может мне оказать, и что объяснение тайны у трех дубов для меня и для всех вообще гораздо важнее, чем твое безмятежное ухаживание за Молли Темальтон?
   Лексингтон опустил голову.
   -- Я сожалею, Сок, -- тихо сказал он и почувствовал, как брат обнял его за плечи.
   -- Любовь -- это одна из приятных форм помешательства, Лекс. Оставь меня теперь одного. Мне надо разрешить семь различных проблем, прежде чем предпринять дальнейшие шаги.
   К столу он пришел с опозданием. Его с нетерпением ожидала мисс Темальтон, у которой для него было новое известие.
   За столом он в разговоре не участвовал, на вопросы, обращенные к нему, отвечал кратко, односложно, и вообще был настолько серьезен, что Молли только к концу ужина набралась мужества обратиться к нему.
   -- Вы взяли себе дневник мистера Менделя?
   С лица Сократа молниеносно исчезло выражение задумчивости.
   -- Я не знал, что он вел дневник.
   -- Я тоже узнала об этом лишь недавно, и мне не совсем ясно, соответствуют ли действительно его записи названию "дневник", хотя Тиммс, который всегда убирал кабинет мистера Менделя, утверждает это. По его словам, существуют две исписанные книги, которые содержат в себе жизнеописание всей жизни мистера Менделя. Однажды Тиммс нашел в корзине для бумаг начатую страницу, единственная строчка которой, как он точно помнит, гласила: "В это время мы начали подозревать, что Деверу..."
   -- Деверу? -- воскликнул Сократ. -- Ведь это человек, который ограбил Лионский банк и ускользнул от Менделя.
   -- От Менделя и от меня, -- лаконично добавил Штейн. -- Но это Менделя удручало гораздо больше, чем меня... Но с какой стати он писал автобиографию? Конечно, у него была интересная жизнь, не так ли, Сок?
   -- Я тщательно осмотрел его письменный стол, -- заметил Сократ, -- и не обнаружил ничего похожего на дневник. Значит, там должен существовать какой-то потайной ящик, как в большинстве антикварных...
   Он стремительно повернулся к двери. Она была чуть приоткрыта, и его острый слух уловил тихие шаги. Секундой позже Сократ был уже около нее и распахнул настежь; снаружи стоял человек с белыми волосами.
   -- Добрый вечер, мистер Джефри, -- вежливо приветствовал его Сократ. -- Как вы сюда попали?
  

Глава 11

   Однако Джефри не только не обратил внимания на вопрос, но даже и не посмотрел на него. Его глаза были устремлены на Молли, и приветливая улыбка смягчила морщинистое лицо.
   -- Так и думал, что вы обязательно вернетесь. Я целый день беспокоился за вас и должен был рассказывать этим господам всякие небылицы.
   Мисс Темальтон бросилась с протянутыми руками к нему навстречу. В глазах ее светилась благодарность.
   -- Как хорошо, что вы здесь. А я все думала, каким образом сообщить вам о своем возвращении, потому что сегодня вечером... -- Она вздрогнула от ужаса при каком-то воспоминании. -- Я не могла бы снова идти через долину.
   -- Я думал об этом. Впрочем, прошу извинить меня, что помешал вашему ужину. Возвращаюсь к вашему вопросу, мистер Смит. Могу объяснить -- входная дверь была открыта, и я вошел в дом обычным путем. Вы удовлетворены?
   В его последних словах было что-то определенно вызывающее. Поскольку Молли присутствовала здесь как хозяйка дома, Сократ действительно не имел никакого права спрашивать посетителя, зачем тот пришел. Он это понимал, и это также не укрылось от посетителя.
   -- С сегодняшнего дня я уже привык распоряжаться здесь, -- сказал Сократ с добродушным видом, -- и хочу продолжить эту роль, чтобы предложить вам присесть. Вы уже знакомы с мистером Штейном?
   -- Да, мы встречались в Лондоне около шестнадцати-восемнадцати лет назад. Вы помните, мистер Штейн?
   Боб Штейн слегка поклонился, и Сократ понял, что сведения, которыми он располагал о прошлом Джефри значительно потеряли свою ценность благодаря безмолвному признанию этого человека.
   -- Настоящей же причиной моего прихода сюда было намерение пригласить вас, Молли, ко мне, так как вам вероятно, неприятно ночевать под этой крышей.
   -- Да, я не могу остаться здесь. Но по дороге сюда я сняла себе комнату в деревенской гостинице.
   -- Вы поступили очень умно, -- сказал Штейн.
   Джефри медленно переводил свой взор с одного лица на другое, а затем, снова тепло улыбнувшись, встал и сказал:
   -- Я боюсь, что пришел в неподходящий момент и прервал вашу интересную беседу. Доброй ночи, Молли.
   -- Доброй ночи, мистер Джефри. -- Она нежно пожала его руку.
   Боб Штейн тоже стал прощаться. Но перед уходом он отвел Сократа в сторону.
   -- Завтра утром я снова буду здесь, чтобы помочь вам в розысках дневника Джона, который, возможно, многое объяснит. Я хотел бы и сегодня ночью помочь вам, но полагаю, что для этой работы вы предпочтете дневное время.
   -- Мы вынесем письменный стол на лужайку и разломаем его на куски.
   -- Не думаете ли вы, что этот дневник может находиться где-нибудь в другом месте?
   -- Я прежде всего думаю о потайном ящике. Это старинное французское неуклюжее изделие может быть снабжено пустыми ячейками, как медовые соты.
   -- Хорошо, я буду здесь в девять часов. -- Он посмотрел на молодую девушку через плечо. -- Молли уже, наверное, пора идти в гостиницу?
   -- Едва ли. Во всяком случае я сам ее доставлю туда, -- лицемерно возразил Сократ, который совершенно точно знал, что сейчас для Молли Темальтон мог быть приятен только один-единственный провожатый.
   Затем он оставил молодых людей одних и снова посвятил себя просмотру бумаг Джона Менделя в надежде натолкнуться на что-нибудь важное. Он ощупывал и выстукивал стол в поисках тайника, но все оказалось безрезультатным. Случайный взгляд на часы показал, к его удивлению, что было уже девять.
   -- Алло, вы, молодежь! Вы знаете, что уже поздно? -- крикнул он, входя в комнату. -- Гостиница закроется.
   -- Я пришла к решению остаться здесь, -- немного поспешно сказала Молли.
   Сократ с удивлением посмотрел на обоих молодых людей. Молодость... Молодость совершенно равнодушна ко всему, кроме своих сердечных дел. Он почесал голову и добродушно ухмыльнулся.
   -- Что тебя развеселило, Сок?
   -- Так... Некоторые мысли. Но теперь, мисс Темальтон, я как добрый дядя отправляю вас спать.
   -- Я... Я, правда, не подозревала, что уже так поздно, -- взволнованно и смущенно сказала она. -- Доброй ночи, мистер Смит. Доброй ночи, Лексингтон.
   "Ого, Лексингтон", -- отметил про себя Сократ.
   Очевидно, для Молли Темальтон было совершенно необходимо, чтобы Лексингтон проводил ее до самой лестницы и чтобы там еще некоторое время поговорить о вещах исключительной, на их взгляд, важности.
   -- Ну? -- осведомился Сократ, когда его брат снова появился в комнате. -- Привели вы в порядок все дела мира?
   -- Моего мира, -- ответил ему в тон Лексингтон.
   -- Значит, ты открыл новый мир? -- насмешливо спросил его Сократ. -- Один мир для двоих, не так ли? Мир, в котором все остальное человечество фигурирует только как второстепенная принадлежность ландшафта, который вас окружает?.. Очень милая девушка, Лекс.
   -- Самая лучшая девушка в мире.
   -- Этого я не могу утверждать, но скажем так: одна из лучших девушек в мире. Ну, теперь ты можешь спокойно спать.
   -- А ты на сегодня всю свою работу закончил? -- спросил Лексингтон, довольный, что может переменить тему разговора.
   -- На сегодня да, утром мы возьмем этот письменный стол и начнем вертеть его со всех сторон. Интересно, слышал ли что-нибудь Джефри из нашего разговора?
   -- Когда стоял за дверью?
   -- Да. Мы как раз говорили о тайнике в столе и тому подобное.
   -- Ты думаешь, что это может представлять для него интерес?
   -- Я не могу этого утверждать. Однако теперь пора уже в кровать, мой мальчик. Завтра нам надо встать пораньше.
   Лексингтон с нежностью посмотрел на старшего брата и направился к двери, но прежде чем выйти, снова обернулся к нему.
   -- Ты так энергично откашливаешься, сын мой, -- сказал Сократ. -- По всей вероятности, хочешь сказать, что уже договорился с кем-нибудь об утренней прогулке. Мне это очень приятно, так как меня ожидает масса дел.
   Лексингтон уже ложился в кровать, когда в дверь постучали.
   Это был Сократ.
   -- У меня мелькнула одна идея, внезапная мысль, Лекс... Накинь-ка свой халат и пойдем со мной в кабинет Менделя. Но, может быть, ты боишься?
   -- Нисколько, -- взорвался Лексингтон, хотя ему все же пришлось побороть весьма неприятные чувства.
   К его удивлению, брат не включил свет и прошел дальше, пока не нашел электрический фонарь. Он положил фонарь на маленький стол у окна, включил его, и ослепительный луч света вырвался наружу.
   -- Пойди теперь в мою комнату и наблюдай из окна.
   Лексингтон повиновался.
   -- Великий Боже! -- послышалось из комнаты, куда ушел Лексингтон. Потому что окно белой виллы засверкало точно так же, как и в прошлую ночь. Лексингтон вбежал в кабинет и сообщил об этом Сократу.
   -- Ну да, -- хладнокровно ответил тот, -- то, что мы приняли за сообщение с белой виллы, было отражением этой лампы в большом окне.
   -- Да, но в таком случае получается, что сигнализировал Мендель?
   -- Да.
   -- Кому?
   -- Этого я не знаю.
   С пожеланием доброй ночи Сократ возвратился в свою комнату. Лексингтон еще долгое время сидел у окна, потом забрался в кровать и заснул. И тогда ему приснился сон. Снилось, что он снова очутился на фронте во Франции и что враг готовится к ночной атаке. Стучали пулеметы, взрывались гранаты, удушливое облако газа накатывалось с вражеской стороны. Какой-то длинный офицер с лицом, похожим на Джефри, напал на него, а он дико отбивался.
   -- Проснись, проснись! -- кричал офицер и тряс его за плечи до тех пор, пока наконец он не открыл глаза.
   -- Вставай, Лекс! Дом горит!
   -- Что?
   -- Горит дом! -- быстро повторил Сократ. -- Спасай мисс Темальтон. В случае необходимости ломай дверь. Я побегу разбужу прислугу.
   -- Огонь... -- бормотал еще не совсем проснувшийся Лексингтон. И тут он услышал странный треск горящего дерева, увидел тяжелые клубы желтого дыма, обволакивающие его комнату и коридор. Он ощупью пробрался вдоль стены до дверей комнаты Молли и стал стучать кулаками. Никто не отзывался, и, не теряя больше времени, он вышиб филенку, влез сквозь образовавшееся отверстие, повернул ключ и споткнулся о порог. Как в тумане, увидел, что Молли наполовину соскользнула с кровати. Она держала в руках толстую, переплетенную в кожу книгу с замком. На первом этаже неистовствовал и бушевал огонь, в спальне было невыносимо жарко, а Молли от дыма потеряла сознание и не проявляла никаких признаков жизни. Он ее поднял и понес по коридору, теперь уже в красном зареве от поднявшегося пламени. К счастью, огонь еще не охватил лестницу, так что Лексингтон со своей ношей достиг холла и сквозь удушливый дым побежал к выходу, где Сократ, собравший вокруг себя прислугу, с ужасом, оцепенело смотрел на этот хаос.
   -- Благодарение Богу, что здесь все, Лекс. -- вздохнул он.
   -- Тиммс, не можете ли вы быстро достать из холла еще пару пальто.
   -- Я попробую, сэр.
   Секундой позже он появился с ворохом пальто, и как раз вовремя, так как не успели они удалиться на несколько шагов от здания, как рухнул потолок, и сноп огня вырвался сквозь тесовую крышу вверх, как будто она была из бумаги. Прошло еще не менее пяти минут, прежде чем к Молли вернулось сознание.
   -- Что случилось? -- спросила она, смущенно оглядывая старое пальто, в которое была закутана. -- Ах, да, я вспомнила. Огонь. Я хотела спрыгнуть с кровати, но, вероятно, лишилась чувств.
   -- Да, пожар что надо, -- прокомментировал Сократ, которому счастливый случай подарил его собственное пальто с портсигаром а кармане. -- Ближайшая пожарная команда находится в Газлмере и прибудет как раз тогда, когда будем закладывать фундамент для нового дома. Фу, как здесь жарко.
   -- Откуда он начался? -- спросила Молли, которая снова обрела способность стоять на ногах и, поддерживаемая под руку Лексингтоном, осматривалась вокруг.
   Сократ задумчиво потянулся за сигаретой.
   -- Отовсюду, я бы сказал...
   -- Может быть, короткое замыкание?
   -- Если бы я не был величайшим глупцом на свете, то пожар не возник бы, -- сказал он с горечью, не объясняя при этом, почему его глупость явилась причиной пожара.
   Много раньше, чем ее ожидали, прибыла пожарная команда, но это было все же слишком поздно, чтобы оказать помощь и спасти что-либо.
   Таким образом, Молли пришлось переселиться в гостиницу, где она уже раньше заказала комнату, и вместе с ней там же поселились и братья. Сократ Смит спать уже не ложился. В чужих, слишком широких штанах и охотничьей куртке, рукава которой были на десять сантиметров короче, чем следует, он провел остаток ночи у телефона.
   На следующее утро Лексингтон после долгих поисков нашел брата у деревенского парикмахера.
   -- Я позвонил нашему Септимусу, чтобы он прислал нам одежду и белье, а также лондонской пожарной команде, чтобы командировали сюда своего самого лучшего эксперта.
   -- Зачем?
   -- Я очень любопытный человек и хочу знать точно, где и по какой причине возник пожар. Как ты думаешь, где он возник, Лекс?
   -- Не знаю. И думаю, что ты также не знаешь этого.
   -- У меня есть только предположение. Но готов поспорить с тобой на три шляпы против одной, что пожар начался с письменного стола с потайным ящиком. И далее, что эксперт обнаружит не только там, но также и во всех нижних помещениях следы керосина.
   -- Боже мой! -- ужаснулся Лексингтон. -- Значит, это поджог?
   -- Это так и называется, дитя мое, -- отозвался Сократ.
   Позже они встретили эксперта, занятого расследованием в дымящихся руинах дома, и это подозрение полностью подтвердилось.
   -- Здесь вспыхнул пожар, -- разъяснял господин из Лондона, указывая на развалины кабинета Менделя. -- Здесь, конечно, был письменный стол?
   -- Да.
   Эксперт пригнулся и как-то нахохлился.
   -- Керосин. Обратите внимание, что запах керосина еще не исчез. Запах керосина я нашел и в другой части дома. Было ли что-нибудь легко воспламеняющееся возле письменного стола?
   -- Конечно, -- со злобой ответил Сократ и начал осторожно манипулировать над обугленными остатками письменного стола. Однако никаких следов несгоревших бумаг обнаружено не было. Зато он наткнулся на потайной ящик и пепел какой-то рукописи. Она превратилась в золу и, кроме того, на остатки ее упал горячий кусок дерева. Однако одним открытием судьба все же удостоила Сократа Смита. Удар топора вскрыл один частично обгоревший ящик, в котором хранилось два ключа: один длинный старомодный, а другой маленький. На первом болталась медная пластинка с надписью "садовые ворота", на другой обуглившаяся бумажка, настолько почерневшая, что Сократу пришлось затратить много времени, чтобы разобрать буквы: "Лужа на..."
   -- Лужа на... На чем?
   -- К луже вообще не нужно никакого ключа, -- пошутил эксперт, а затем изложил свои замечания относительно пожара.
   -- Хотя я и натолкнулся в шести местах на следы керосина, тем не менее утверждаю, что пожар начался именно здесь, потому что и письменный стол, и пол, и эти остатки деревянной лестницы были основательно политы керосином.
   Сократ сунул ключи в карман, и с чисто академическим интересом следил за объяснениями эксперта. Все это только подтвердило его собственные подозрения, которые теперь превращались в улику.
   -- Лужа на?.. -- бормотал он про себя, когда возвращался с братом в гостиницу.
   -- Лекс, ты не должен никому говорить об этих ключах, даже мисс Темальтон.
   -- Хорошо, -- согласился молодой человек, который собирался говорить с Молли о вещах более значимых для него и, как он надеялся, для нее тоже.
  

Глава 12

   Придя в гостиницу, они встретили Боба Штейна, сидящего вместе с молодой девушкой в комнате Сократа.
   -- Мне не по себе, когда я думаю об этом, Молли.
   По Штейну было видно, насколько он утратил душевное равновесие. Он передохнул и продолжал:
   -- Видит Бог, я хотел бы, чтобы вы были избавлены от этих переживаний.
   "Он все больше и больше присваивает права на нее", -- подумал входя Лексингтон.
   Но девушка только рассмеялась.
   -- Это было необычайное переживание. Несмотря на весь его ужас, оно и меня не минуло.
   -- Удалось что-нибудь спасти?
   -- Ничего, -- вмешался в разговор Сократ. -- Огонь проделал основательную работу, и уцелел только флигель в конце сада.
   -- Как же это произошло?
   -- Воспламенился керосин, -- кратко ответил Сократ.
   -- В гараже?
   -- Гараж разделил судьбу всех остальных построек. Но огонь возник в комнате нижнего этажа. Точнее, в кабинете, а еще точнее -- в письменном столе с потайным ящиком, в котором Джон Мендель прятал автобиографические записки.
   Штейн посмотрел на него.
   -- Вы считаете, что это поджог?
   -- Конечно.
   -- Но кто?
   -- Кто убил Джона Менделя? -- прозвучал встречный вопрос. -- Человек, который преднамеренно убивает другого, должен уничтожить и материалы, которые могут его выдать. Безразлично, погибнет ли при этом человек, который делает все возможное, чтобы выяснить обстоятельства смерти Джона Менделя.
   Боб Штейн погрузился в молчание, пока девушка не покинула комнату.
   -- Вы арестовали Джефри? -- спросил он.
   -- Почему вы считаете, что преступник -- это Джефри?
   -- Потому что Джефри стоял за дверью в столовую, когда мы говорили о тайнике в столе. Потом он один из немногих людей в Англии, который имел основания ненавидеть Менделя, а тут вдруг представился редкий шанс погубить его.
   Сократ задумчиво потер подбородок.
   -- Говорил ли когда-нибудь о нем Мендель? Он знал, что Джефри живет с ним по соседству?
   -- Он не знал, как и я, кем в действительности является этот человек. Хотя дружба Молли с ним не доставляла ему удовольствия, он, как и следовало, не вмешивался в это дело, вероятно, потому, что считал Джефри старым человеком.
   -- Запутанная история, -- сказал, качая головой, Сократ. -- И тем не менее я не могу отдать приказ о его аресте.
   Штейн сидел в раздумье.
   -- Вам вчера вечером не показалось странным то, как он усиленно настаивал, чтобы Молли переночевала у него, и как обрадовался тому, что она будет ночевать в деревенской гостинице? -- заметил он спустя некоторое время.
   -- Это также можно отнести и к вам, -- заметил Сократ. -- И какой же отсюда вывод?
   -- Что Джефри знал о будущем пожаре, жертвой которого должна была пасть усадьба "Фальдфрицен", и поэтому хотел удалить из этого дома девушку. Не забывайте, если верна наша теория, что Молли является его дочерью... Между прочим, где он был сегодня утром?
   -- Здесь его не было. Но он сопровождал Молли, когда она ходила за покупками.
   -- А почему он не пришел прошлой ночью? Он мог видеть пожар из своего дома.
   Сократ снова засмеялся.
   -- Ваши основания для подозрений немного не корректны. Боб. С таким же правом можно спросить и вас, почему вы не пришли, ведь "Фальдфрицен" виден также и из окон вашего дома.
   -- Но я был там, -- с торжеством заявил Боб Штейн. -- Вскоре после того, как вы ушли в гостиницу, я пришел. Узнал от пожарных, что вы ушли, но не знал, что Молли находилась также в доме. Нет, по-моему, сеть улик настолько оплела Джефри, что, будь я на вашем месте, Сок, я бы окончательно стянул ее.
   Сократ начал растирать подбородок. Это совсем не было признаком нерешительности его характера.
   -- Все это требует основательных размышлений, -- уклончиво ответил он. -- Вы придете на вскрытие трупа?
   Боб Штейн молча кивнул.
   -- Погребение состоится после полудня. Бедный старый Джон. И такой странный конец. Кстати, не было ли у него еще одного дома? Вы должны знать об этом лучше, чем я.
   -- Что это вам пришло в голову? -- удивился Штейн.
   -- Может, какой-нибудь земельный участок в Лондоне или где-нибудь еще в другом месте?
   -- Я не слышал ничего подобного, ведь Джон не любил распространяться о своих коммерческих делах. Меня он ни во что подобное не посвящал. Почему вы спрашиваете об этом?
   -- Потому что мне надо знать, где разместить Молли.
   -- Ах, я понимаю и тоже считаю, что она должна обязательно уехать отсюда. Так как ее отчим, по-моему, не владел никаким другим домом, я готов уехать в Лондон и предоставить ей "Принценгоф". К сожалению, она не хочет принять это предложение.
   -- Да, этого она не может принять, -- рассудил Сократ.
   -- Однако почему бы вам всем не поселиться у меня? Если вы переедете, то и Молли согласится, Сок. И если ваше пребывание у меня затянется, я мог бы также пригласить к себе какую-нибудь старую даму...
   -- Да, в таком случае она, может быть, и согласится, -- как бы одобрил его предложение Сократ. -- Я поговорю с Молли. Вы очень расположены к этой девушке, Боб?
   Этот вопрос лишил Штейна дара речи.
   -- Что... что вы хотите этим сказать? -- спросил он, заикаясь.
   -- Вы хотите жениться на ней?
   -- Да. Я очень люблю ее.
   -- А что об этом думает она?
   -- Она не любит меня, -- признался Штейн и переменил тему разговора.
   Немножко позже к ним присоединилась Молли Темальтон и рассказала, что мистер Джефри ездил в магазин готового белья и в бюро по найму прислуги. Он ищет замену своему садовнику, которого уволил из-за беспробудного пьянства.
   -- Я знаю его, -- заметил Штейн. -- Ненадежный парень. До этого он работал у Менделя. Его зовут Гритт, Молли?
   -- Наверное, я не обратила внимания на его имя.
   -- Как мистер Джефри реагировал, когда узнал, с каким трудом вам удалось спастись из огня? -- спросил Сократ.
   -- Ну, у него было совершенно расстроенное лицо, он полагал, что я нахожусь в гостинице. Он не ожидал, что я была во время пожара в доме.
   -- Так-так.
   Затем Сократ уехал на станцию в Газлмер, чтобы встретиться с двумя чиновниками-криминалистами, которых Скотленд-Ярд отрядил в его распоряжение. Около пяти часов он возвратился в гостиницу. Моросил дождь, но он не нашел ни своего брата, ни Молли. Она была приглашена на чай в белую виллу, а верный Лексингтон сопровождал ее.
   Сократ с удовольствием улыбнулся про себя, когда сообщил эту новость Бобу Штейну.
   -- Ваш брат, кажется, стал ночной бабочкой, Сок? -- проворчал тот.
   -- Дневной и ночной бабочкой, -- отрезал Сократ. -- И туда, куда он летит... он всегда летит напрямик и без промедления.
   -- Я вовсе не хотел этим обидеть его, только хотел отметить некоторую чувствительность и восприимчивость Молли.
   -- Боб, вы -- глупец, если в вашем возрасте полагаете... то есть, прилагаете столько усилий ради девушки. Если пятидесятилетний вступает в брак с двадцатидвухлетней, то между ними ляжет целое столетие, как только оба станут на десять лет старше.
   Боб Штейн провел языком по высохшим губам.
   -- Вероятно, вы правы, Сок.
   Он еще что-то хотел сказать по этому поводу, но вошедшая горничная помешала. Она сообщила, что садовник Гритт хочет поговорить с мистером Смитом и сообщить ему что-то важное.
   -- Проводите его сюда.
   -- Он не совсем в порядке, сэр, -- колеблясь сказала горничная.
   -- Это значит, что он слегка на взводе? Делать нечего, ведите.
   В комнату вошел сутулый человек с неприятным и хитрым выражением лица. Он остановился в дверях, держа свою фуражку в руках, и стоял там, пока Сократ не пригласил его сесть.
   -- Ну, Гритт, что у вас там?
   -- Сколько причитается за обнаружение убийцы? -- Его хриплый голос выдавал, что он выпил несколько больше, чем требовалось для утоления жажды.
   -- В данном случае сумма не назначена; однако обычно каждый, кто предоставит ценную информацию, получает вознаграждение.
   -- Прекрасно, -- прохрипел Гритт. -- Я его должен получить, ибо знаю, кто совершил убийство.
   -- Вы знаете, кто убийца? -- крикнул Штейн и в пылу какого-то непонятного азарта перегнулся к нему через стол.
   -- Конечно. Почему бы и нет?
   -- Кто? -- с непоколебимым хладнокровием спросил Сократ.
   -- Мой хозяин, мистер Джефри. Я могу доказать это.
   Если Гритт рассчитывал произвести сенсацию, то ожидания не разочаровали его. Штейн с открытым ртом опустился обратно на стул, и даже у Сократа заблестели глаза.
   -- Вы сможете доказать это? -- мягко спросил он.
   -- Конечно, могу это сделать без всякого труда, -- продолжал важничать Гритт. -- Во всяком случае я знаю, что этому предшествовало и что он перед этим говорил. Это произошло после прихода молодой дамы. Я как раз в это время чистил обувь в сарае для садового инвентаря...
   -- Немного ума нужно для такого занятия, -- критически заметил Сократ. -- Продолжайте.
   -- Я должен был, собственно говоря, позаботиться об этом раньше, -- признался садовник. -- Но встретил приятеля после обеда в "Красном льве"...
   -- Достаточно, -- остановил его Сократ. -- Значит, вы говорите о предпоследней ночи? В остальном я в курсе дела.
   Гритт кивнул.
   -- Правильно. Как раз когда я заносил обувь в дом, туда вошла, слегка хромая, одна молодая особа. Отчего она хромала -- не знаю.
   Очевидно, до него еще не дошло известие о потерянной туфле, но ни Смит, ни Штейн не восполнили этот пробел в его показаниях.
   -- Однако мне не повезло с моей начищенной обувью. Кухарка ненароком закрыла заднюю дверь на ключ, и мне не оставалось ничего другого, как вернуться обратно в сарай. Тут же из дома вышел хозяин и прошел так близко от меня, что я мог похлопать его по плечу. Но я этого не сделал, -- сострил он и ухмыльнулся своим словам.
   -- Дальше, -- торопил его Сократ.
   -- В сарае у меня были бутылки с пивом, и когда я выпил, мне пришло в голову, что лучше всего будет пробраться в дом, пока не вернулся старик. Надо вам сказать, сэр, что окно в кабинете, как правило, было всегда открыто, и я частенько пользовался этим, чтобы пробраться в дом, когда дверь оказывалась запертой. Когда я подошел к окну и заглянул внутрь кабинета, то увидел, что на софе, завернувшись в одеяло, лежит молодая дама, мисс Мендель, и читает книжку. Ай, ай, -- подумал я, -- эта дорога для меня закрыта.
   Сильная отрыжка прервала его слова.
   -- Пока я это все соображал, -- продолжал он, -- вдруг раздался выстрел, которым молодая дама не слышала, она продолжала читать книжку. Мне сделалось не по себе. Браконьер в это время?.. Не может быть. Я понял, что мне надо быть осторожным, забрался в лавровые кусты около входных дверей и стал выжидать.
   Четверть часа спустя у подъезда захрустел гравий и появился мой хозяин. Я имел возможность его хорошенько рассмотреть. Его вид настолько напугал меня, что я буквально остолбенел: лицо было совершенно белым, белее не бывает, он что-то бормотал про себя.
   -- А каким образом вы могли в темноте рассмотреть его лицо? -- прервал Сократ.
   -- Так ведь над дверью есть большое, в форме полумесяца, окно, а в холле горела лампа. Стало быть, я мог его видеть, -- козырнул своим неопровержимым доказательством Гритт.
   -- Вы слышали, что он говорил?
   -- Еще как! Я отчетливо слышал: "Наконец, наконец тебя поймали и окончательно повесили". Затем он остановился на пороге у двери, вытащил из кармана револьвер и долго прицеливался куда-то вдаль, пока не спрятал его обратно в карман. Потом он снова вытащил его, чтобы переломить ствол. Вы знаете, сэр, точно так, как преломляют ствол охотничьего ружья... Что он при этом бормотал, я не понял. Наконец он снова спрятал его в карман и вошел в дом.
   -- Хорошо, Гритт, -- сказал Сократ. -- Можете идти, я найду вас в ближайшее время.
   Садовник вышел спотыкаясь, и его тяжелые неверные шаги долго звучали по коридору.
   -- Он в ваших руках, Сок. Теперь-то он ваш, -- горячился Штейн.
   -- Мой? -- передразнил его Смит смеясь. -- Почему же, во имя всего святого, он мой?
   -- Да ведь совершенно ясно, что убийца бедного Джона не кто иной, как Джефри.
   -- Нет. Ясно только то, что он видел убийство.
   -- А револьвер?
   -- Это была обычная модель. Гритт ведь описал, как Джефри преломлял его и...
   -- Разве он не мог этим оружием пристрелить человека? -- нетерпеливо перебил его Штейн.
   -- Конечно, -- уступил ему Сократ. -- Только Мендель был застрелен автоматическим пистолетом тридцать пятого калибра, ствол которого не преломляется посередине. Что касается Джефри, то я сегодня же вечером постараюсь узнать у него, что он видел и слышал у трех дубов в ту ночь, когда был убит Джон Мендель.
  

Глава 13

   В Скотленд-Ярде служил один человек, живущий в прошлом. Он проживал среди затхлых гор, состоящих из газет, и находил радость в том, что вызывал в памяти забытые события прошлой жизни. Каждая мельчайшая деталь, каждый клочок вещественных доказательств по делам, которые проходили десять лет назад, были ему памятны и известны. Этому-то человеку и написал Сократ длинное спешное послание. Он его уже заканчивал, когда Молли и его брат вернулись от мистера Джефри. Оба были так заняты друг другом, что рассерженный этим Боб Штейн ушел домой.
   Позже, во второй половине дня, произошел знаменательный визит нотариуса Менделя, сообщившего безмолвной Молли, что все состояние ее отчима отныне принадлежит ей. Завещание было очень старое, составленное в год его женитьбы на ее матери, которая поставила перед ним условие: завещать все дочери.
   Это была серьезная новость, поскольку Джон Мендель оставил этот мир очень богатым человеком.
   С глазу на глаз с Сократом нотариус отметил, насколько мало реальное положение вещей соответствовало вкусам и характеру Джона Менделя: он не намеривался вообще что-нибудь оставлять Молли.
   -- Что он хотел делать со своим имуществом, я не знаю, много раз он откладывал, не решался принять окончательное решение. Мисс Темальтон, вероятно, растрогана этим великодушием своего отчима. Я думаю, что нам не стоит лишать ее веры в это?
   Сократ с ним согласился. Молли так и не узнала, что Джон Мендель совершил преступление, -- состряпал фальшивое свидетельство о смерти ее отца, чтобы уговорить мать Молли выйти за него замуж.
   Ужин из-за присутствия нотариуса затянулся надолго. Когда нотариус попрощался и ушел, собираясь уехать в Лондон последним поездом, пробило десять часов. Сократ обратился к брату:
   -- Жаль, что так поздно для моего визита к Джефри.
   -- О! -- воскликнул пораженный Лексингтон. -- Ты хотел его допросить?
   -- Да. Что ты думаешь о нем?
   -- Мне он кажется очень порядочным человеком.
   Они медленно прохаживались перед гостиницей, куря сигареты.
   -- Совсем забыл, -- внезапно сказал Лексингтон, -- там наверху для тебя лежит пакет, который пришел с вечерней почтой.
   -- Где?
   -- Я его оставил в комнате.
   Сократ побежал наверх по лестнице. Пакет он нашел на буфете.
   -- Что это за растрепанная книга? -- удивилась Молли, оторвавшись от чтения, когда он развязал пакет.
   -- Это самый лучший географический атлас Англии, -- объяснил Сократ, поспешно перелистывая страницы. Она поднялась и со сдержанным зевком захлопнула свою книгу.
   -- Вы ищите какое-нибудь определенное место?
   -- Да, царство сна, куда все хорошие дети должны отравляться вовремя. Полагаю, моя милая барышня, что и вам пора спать.
   -- На этот раз я совершенно согласна с вами, мистер Смит.
   -- В один прекрасный день, я думаю, вы будете просто называть меня Сок, -- пробормотал он, однако недостаточно тихо, чтобы она его не услышала.
   -- Почему?
   -- Ты знаешь почему, Лекс? -- обратился он к Лексингтону.
   Лексингтон неодобрительно посмотрел на брата.
   -- Не обращайте внимания, Молли, -- сказал он. -- Мой брат просто шутит. Я провожу вас до дверей вашей комнаты.
   -- Конечно, ведь с ней может что-нибудь случиться, если ты не проводишь, -- невинным голосом крикнул вслед ему Сократ, но дверь громко захлопнулась прежде, чем он успел договорить.
   Четверть часа спустя Лексингтон снова появился.
   -- Мы немного погуляли по улице.
   -- Я так и думал, -- ответил его брат, разглядывая оба ключа, извлеченных из сгоревшего письменного стола, -- "Лужа.. на.. лужа.. на.." -- Он дотронулся пальцем до обгоревшей бумажки.
   -- А может быть, это название какой-нибудь деревни, Сок?
   -- Я надеюсь на это. Есть целый ряд местечек с названиями, связанными с лесом, пустошью или болотами. Однако ни одно из них не связано с лужей. Это, должно быть, ферма или местность, где фермы носят такие забавные названия. Это, вероятно, графство Девоншир. Я загадал, что это может быть "Лужа на болоте".
   -- Почему ты так настойчиво стремишься разгадать это?
   -- Потому что Джон Мендель держал это название в тайне и хранил ключи в потайном ящике своего письменного стола.
   -- А что же ты собираешься теперь делать?
   -- Утром сделаю запрос крупнейшему маклеру по земельным участкам в Девоншире и попрошу его сообщить мне, имеется ли такое название, как "Лужа на болоте". Если мне не повезет там, я попытаюсь попробовать поискать в лесах Суссекса или, наконец, в Финляндии. Черт его знает, почему люди не дают своим фермам нормальные названия. Ну, на сегодня хватит! Может, пройдемся по свежему воздуху? Согласен, конечно, что я некрасив, стар, и моя рука, которую ты так редко пожимаешь, груба и мозолиста по сравнению с...
   -- Я не пожимаю ничьих рук, Сок, -- вспылил Лексингтон. -- И вообще твои поддразнивания начинают меня раздражать.
   -- Пойдем, маленький соблазнитель. Мы пройдемся к месту пожара. Может быть, там на нас снизойдет просветление.
   Они отправились в путь. Дождь прекратился, и в лунном свете все еще змеились вверх тонкие белые струи дыма от руин. Только павильон стоял совершенно невредимым среди этого пепелища.
   -- Ты серьезно думаешь, Сок, что Джефри что-либо знает об убийстве?
   -- Я совершенно уверен, -- был ответ, который очень поразил Лексингтона, так как он ничего не знал об обвинении Гритта.
   Сократ вкратце поведал брату о заявлении садовника и закончил:
   -- У меня нет сомнения в том, что Джефри является свидетелем убийства Менделя. И то, что я услышал от Молли за ужином, подтверждает показания Гритта в каждом его слове. Джефри, сказала она, вышел из дома, чтобы найти человека, который ее напугал. Она же в то время лежала на софе, читая книгу, и слышала шаги Гритта по гравиевой дорожке.
   -- Да, но не выстрел?
   -- Нет, она его не слышала. Это и понятно. Окно этой комнаты выходит на север, а выстрел прозвучал на юго-востоке, кроме того...
   Братья замерли, как вкопанные.
   Звук выстрела, пугающе отчетливый, прозвучал в тишине ночи и заставил их остановиться.
   -- Револьверный выстрел, -- прошептал Лексингтон, и его сердце забилось быстрее.
   -- Нет, это был выстрел из автоматического пистолета, судя по звуку, -- возразил Сократ. -- И он прозвучал в направлении трех дубов.
   Он извлек из кармана маленький фонарик и направил луч света вдоль изгороди.
   -- Тропинка тут. Теперь спокойно, Лекс.
   Как по волшебству, у него в правой руке появился крупнокалиберный пистолет с коротким стволом. Он двинулся вдоль извилистой тропинки. Но через несколько метров умерил свой шаг и выключил фонарик, когда дорога углубилась в заросли кустов.
   Возле большого сука, отчетливо видимого на фоне бархатно-голубого неба, он на секунду остановился. Не слышно было ни одного звука, кроме его дыхания. Осмотрев вокруг землю при помощи фонаря, он осторожно двинулся дальше.
   -- Великий Боже! -- внезапно прошептал он.
   Это было то же самое "великий Боже", которое он уже однажды употребил на этом самом месте и при тех же самых обстоятельствах. Под суком, раскинув руки, неподвижно лежал человек вниз лицом.
   -- Джефри! -- крикнул Сократ, нагнувшись, чтобы перевернуть тело.
   И тогда где-то совсем рядом резко прозвучал сумасшедший хохот и пронзительный крик... Крик, от звука которого озноб пробежал по спине Лексингтона. Свет фонаря его брата осветил кусты вокруг, но ничего не было видно.
   -- Выходите, или я буду стрелять! -- крикнул в темноту Сократ.
   Просвистевшая пуля зацепила его волосы и немного опалила их, но он успел засечь вспышку, и его пистолет ответил дважды. Послышались шорохи в ветвях...
   Оба брата ринулись в кусты, обшарили их вдоль и поперек. Все было напрасно, неизвестный исчез. Четверть часа спустя, прекратив поиски, они вернулись обратно к трем дубам. Здесь их ожидала величайшая за этот вечер неожиданность. Тело Теодора Кеннер Варба, то есть Джефри исчезло.
  

Глава 14

   -- Благодарение Богу, она не знает, что это ее отец, -- сказал Сократ после минутного раздумья по окончании разговора с Молли Темальтон.
   -- Штейн ей ничего не сказал? -- озадаченно спросил Лексингтон.
   -- Чтобы еще больше увеличить ее горе? Нет.
   -- Не могут ли люди Джефри подсказать что-нибудь, что пролило бы свет на это темное дело?
   Сократ отрицательно покачал головой.
   -- Он сидел в своем рабочем кабинете, потом внезапно, без объяснений, покинул дом. Это все, что мы знаем, я с тех пор его больше не видели.
   -- А окно было открыто?
   -- Да.
   -- В таком случае, возможно, что кто-то его вызвал и заставил выйти из дома в такой поздний час.
   -- Это не только возможно, но это так и было, -- сказал с уверенностью Сократ. -- Джефри был вызван и не ожидал ничего хорошего. Мы ведь нашли его револьвер со взведенным курком, барабан полностью заряжен, из чего несомненно следует, что он был готов к внезапной встрече.
   -- Но куда же делся труп? -- ломал себе голову Лексингтон. -- Ведь мы с тобой обыскали всю долину и не нашли никаких следов.
   Сократ Смит сам задавал себе этот вопрос.
   -- Он, несомненно, должен был иметь сообщников -- я это говорю об убийце, -- ответил он на немой вопрос брата. -- Это рушит все мои версии... Он застрелил Менделя, сделал все, чтобы убрать с дороги Боба Штейна, и, по всей видимости, прикончил Джефри. Кто следующий?
   Лексингтон беспокойно заерзал на своем стуле.
   -- Это ужасно, Сок. Чуть ниже, на два миллиметра, -- и эта ночь могла бы стать для тебя последней.
   -- Безусловно, -- ответил его брат, задумчиво глядя перед собой. -- А теперь вопрос, не угрожает ли все это жизни Молли... Однако я говорю это только предположительно.
   -- О Боже! -- Лексингтон вскочил со стула и стал трясти брата за плечи. -- Ты так хладнокровно говоришь о том, что убийца может преследовать и ее!
   -- Не могу утверждать, что эта вероятность совершенно исключена. Эта зависит как раз от того...
   Он замолчал.
   -- Дурацкая манера всегда обрывать фразы, -- обозлился Лексингтон. -- Так от чего это зависит?
   -- Ах, ни от чего. Это все только мое предположение, -- пытался успокоить его Сократ. Но он не сказал всю правду, потому что его предположение превратилось в уверенность. Только "Лужа на болоте" требовала еще объяснения. Что означало это название? Об этом он узнал к концу дня и поведал брату:
   -- Это была необитаемая ферма по дороге в Ньютен. В трех милях от Абкуртона. Владелец фермы -- француз, который продал ее двадцать лет назад за шестьсот тридцать франков фирме "Хаггит и Джордж" в Тарквее.
   Так гласила телеграмма, которую он получил из Эксетера.
   -- Вот это я называю деловым и исчерпывающим ответом, -- одобрительно произнес Сократ, обращаясь к брату. -- Что случилось, Лекс? Я слышу какие-то крики внизу.
   -- Арестовали Гритта, потому что он все время грозился отомстить Джефри.
   -- Правильно. Он, конечно, думал, что своими показаниями доведет Джефри до тюрьмы. Бедный Джефри. Я мог его арестовать. Если бы я последовал совету Боба Штейна, бедняга был бы сегодня жив и здоров.
   Молодого человека больше отягощали совершенно другие заботы, чем неудача Гритта и даже трагическая судьба мистера Джефри.
   -- Ты действительно думаешь, что Молли угрожает опасность? -- спросил он, с тревогой глядя на брата.
   -- К сожалению, при всем моем желании, ничего определенного сказать не могу. Между прочим, можешь ты мне ответить честно на один вопрос?
   -- Пожалуйста.
   -- Любишь ли ты Молли Темальтон?
   -- Да... очень. Всем сердцем.
   -- Ты уже объяснился с ней?
   -- Нет, еще нет. Но я обязательно это сделаю при нервом же удобном случае. Сейчас это было бы нетактично с моей стороны, так как она очень переживает исчезновение мистера Джефри.
   -- Как ты думаешь, она любит тебя?
   -- Я думаю, что я ей нравлюсь.
   -- Нравлюсь, нравлюсь, -- проворчал Сократ, с неодобрением глядя на брата. -- Любит ли она тебя?
   -- Я был бы глупцом, если бы стал утверждать это. Но она, конечно, вне всякого сомнения, догадывается о моих чувствах, -- добавил он.
   -- Больше и не требуется. Если женщина знает, что кто-то ее любит, и продолжает быть с ним милой и любезной, можешь быть уверен, что она разделяет его чувства.
   -- О, это верно?
   Сократ рассмеялся, хотя ему было не очень весело.
   -- Я не могу сказать тебе о том, как ведет себя каждая женщина, это ты сам со временем узнаешь, Лекс. -- Он нежно пожал руку брату. -- Ты надежда нашей семьи, и поэтому меня очень интересуют твои взаимоотношения с ней. Не менее, чем то, что, может быть...
   -- Может быть... -- повторил Лексингтон и внезапно остановился.
   -- ...Что, может быть, принесет с собой переворот в мое семейное хозяйство, -- закончил Сократ. Но его брат почувствовал, что он хотел сказать что-то другое, но по каким-то соображениям изменил конец фразы. Внезапно в его душе возникли подозрения.
   -- Не думаешь ли ты, что Молли знает что-либо об этом ужасном преступлении?
   -- Этого я не думаю, -- возразил Сократ, но его колебания продолжались немного дольше, чем следовало бы, и Лексингтон ложно истолковал эту паузу.
   -- По-твоему, она знает...
   -- Иди, мой мальчик, и будь любезен с ней, -- оборвал его старший брат. -- Кстати, ты пойдешь со мной на осмотр трупа?
   -- Пожалуйста, иди один, Сок, или ты считаешь, что по дороге тебя могут подстрелить?
   -- Едва ли. Кроме того, я беру с собой в виде подкрепления Боба Штейна. Ты можешь, таким образом, спокойно заниматься ухаживанием...
   Судебное освидетельствование трупа было чистой формальностью, и объявление результата, как и ожидал Сократ, было отложено.
   -- Мы не можем сделать ничего лучшего, мистер Смит, -- сказал один из высших чиновников Скотленд-Ярда, председательствовавший на месте, -- как доверить вам дальнейшее ведение этого дела. Но для соблюдения формальностей мы должны командировать сюда нашего человека, который официально будет осуществлять руководство и который, вероятно, пожнет все лавры этого дела.
   -- Ну, может быть, он пожнет также и все пули, которые свистят вокруг моей головы, -- сухо сказал Сократ и рассказал о выстрелах в темной ночи.
   -- Вы полагаете, что это был поступок сумасшедшего?
   -- Возможно. Хотя этот сумасшедший хохот был хорошо рассчитанным маневром. Представьте себе, что происходит борьба между убийцей и человеком, который пытается его схватить. У кого первым откажут нервы, тот и проиграл, Этот дьявольский злобный хохот мог вывести из себя даже самого хладнокровного человека, и тот мог промахнуться. К несчастью для убийцы, я очень хладнокровный человек с крепкими нервами.
   -- Вы исключительный человек, мистер Смит. Как жалко, что вы не остались служить у нас.
   -- Если бы я это сделал, то на сегодняшний день был бы беспомощным руководителем Скотленд-Ярда, -- заметил Сократ Смит и тут же поспешил извиниться, так как его собеседник именно им и был.
   -- Имеется так много странных обстоятельств, сопровождающих смерть Джона Менделя, которых я совершено не понимаю, -- продолжал дальше чиновник. -- Для чего, спрашивается, у него в кармане находился ручной звонок? Кого он намеревался им привлечь?
   -- Это пока известно только небу.
   -- Между прочим, велик ли ваш ущерб от пожара, мистер Смит?
   -- Нет, весь мой багаж состоял из одного небольшого чемодана. Зато мисс Темальтон потеряла все свое имущество, кроме личного дневника, который она, очевидно, хранила у себя под подушкой. По обыкновению, как все молодые девушки, она поверяла ему свои сокровенные девичьи тайны.
   Директор Скотленд-Ярда рассмеялся и протянул, прощаясь, руку.
   Когда Сократ после отъезда Боба Штейна передал этот разговор молодой девушке, слегка подшучивая над ней, она покраснела.
   -- Я в ту ночь не заметил никакого дневника, -- признался пораженный Лексингтон, в то время как Молли с огненно-красными щеками смотрела на Сократа.
   -- Мистер Смит, вы чудовище, если рассказываете директору Скотленд-Ярда что-либо подобное. Никаких сокровенных мыслей я дневнику не поверяла, так как вообще никакого дневника не имею и никогда не заводила.
   Он подмигнул ей.
   -- Когда я вижу молодую даму, прижимающую к груди толстую, на замке, книгу, то я знаю, что в этой книге могут быть только душевные излияния, и все это действует услаждающе на такую седую голову, как моя.
   Наконец она стыдливо призналась, что уже много лет подряд ведет дневник, и что все ее тетради были уничтожены огнем, кроме одной, которую она механически схватила во время пожара.
   -- Почему ты дразнил ее дневником? -- спросил Лексингтон, когда они остались вдвоем.
   -- Разве я не могу кого-нибудь, как-нибудь и чем-нибудь подразнить? -- парировал Сократ.
   -- Не думаешь ли ты, что этот дневник что-либо...
   -- Ну? -- подбодрил его Сократ.
   -- ...содержит о Менделе и Джефри? А может быть, эти записи представляют угрозу для нее?
   -- Возможно.
   -- Ну что она может знать важного о них? А то, что знала, уже рассказала нам.
   -- Я только сказал то, что может соответствовать действительности, -- возразил Сократ, схватив свою газету.
   Лексингтон пошел на прогулку с молодой девушкой. Эти медленные прогулки вокруг гостиницы вошли у них в привычку и делались с каждым разом все продолжительнее.
   -- Вы не сердитесь на моего брата за его насмешки? -- начал он, когда они вышли на улицу.
   -- Конечно нет. Он очень милый человек.
   -- О, а я уже боялся, что вы его невзлюбили.
   Она тихо рассмеялась.
   И тогда Лексингтон решился:
   -- Вы меня любите, Молли?
   -- Вас?.. -- Если бы она и не была захвачена врасплох, то голос все равно мог выдать ее. -- Знаете, Лексингтон...
   И внезапно она очутилась в его объятиях.
   Для Лексингтона Смита это был решающий момент.
   -- Примите мое благословение, -- пробормотал Сократ, чрезвычайно захваченный этим зрелищем, ибо, будучи невольным зрителем, он все видел. А они, не видя ничего вокруг себя, выбрали для объяснения вершину маленького холма, их фигуры отчетливо виднелись на фоне вечерней зари.
   Прошло больше часа, прежде чем он услышал их голоса перед дверью в гостиную, затем в комнату ворвался Лексингтон, сияющий и торжествующий.
   Он опустился на стул напротив брата и посмотрел на него блестящими глазами.
   -- Сок, старина, я должен что-то сказать тебе.
   -- Ты обручился с Молли Темальтон, -- ответил тот.
   -- Откуда... откуда ты это знаешь?
   -- Я вас видел. Картина была очень красивая, это вызвало в моей памяти грезы по утраченным возможностям.
   -- Ты нас видел?
   -- Конечно. Вы выбрали для нежностей довольно неподходящее место -- вершину холма, так что я даже подумал, что это было сделано с умыслом.
   Лицо Лексингтона делалось все длиннее и длиннее.
   -- О Боже, если бы Молли это знала...
   -- Молли как раз об этом и не узнает. Кроме того, это не такое уж необычное происшествие, -- перебил его Сократ. Затем он сделался очень серьезным и задумчивым. -- Вы собираетесь держать вашу помолвку в тайне?
   -- Да. Молли находит, что после недавней кончины ее отчима оглашение не очень прилично.
   Медленно затянувшись сигаретой, Сократ кивком головы выразил свое одобрение этому решению.
   -- Есть и другая причина. Завтра мы переселимся в "Принценгоф", и вам следует проявить немного уважения к чувствам Боба Штейна.
   -- А разве мы не могли остаться в этой гостинице? -- спросил Лексингтон, и в его голосе слышалось недовольство.
   -- Это было бы оскорблением для Боба, если бы мы отклонили его предложение, тем более повторное. Сложность в том, что мы будем вынуждены оставаться у него до конца раскрытия преступления. Смирись на время с этим, Лекс. По возвращении в Лондон я не вижу причин скрывать вашу помолвку.
   -- Молли знает о нашем завтрашнем переезде?
   Сократ кивнул.
   -- Она ничего не сказала мне об этом.
   -- Вероятно потому, что придает этому меньше значения, чем ты, -- рассмеялся Сократ. -- Будь благоразумнее, Лекс. Это равноценный обмен, потому что "Принценгоф" -- великолепное место и славится своими роскошными апартаментами.
   Вечером, по дороге в свою спальню, Лексингтон сунул в дверную щель комнаты Молли записку.
   Девушка, писавшая дневник, подняла записку, прочла ее с пылающими щеками, сложила и спрятала под подушку Затем продолжала писать дальше, присовокупив это послание к великим событиям дня. Закончив записи, легла в кровать, но сон не шел к ней. Слышала, как пробили часы на церкви... Вдруг внезапно открыла глаза... и увидела темный силуэт у письменного стола, желтый круг света, танцующий по поверхности.
   -- Кто там? -- крикнула она.
   -- Ни звука, если вам дорога жизнь, -- прозвучал голос высоким фальцетом, и в слабом свете блеснула голубоватая сталь.
   Все же она отважилась испуганно прошептать.
   -- Что вы хотите? -- Но не получила ответа.
   Она не видела лица этого человека, так как нижняя часть его была укутана голубым шелковым платком, а сверху глубоко на лоб надвинута кепка для игры в гольф.
   Приглушенное "ага" дало понять, что незнакомец нашел предмет своих поисков. Левой рукой он сунул что-то в карман, в то время как правая держала пистолет, направленный в сторону Молли. Фонарь, который он держал, вдруг потух, и Молли услышала, как он пробирается к двери.
   -- Я буду стоять за дверью в течение десяти минут. Если вы крикните...
   Он не окончил свою фразу, но угроза определенно подействовала.
   Как он вошел? Молли помнила, что заперла дверь на ключ. Лестничные ступеньки также не скрипели. Потом, не выдержав тревожного напряжения, она вскочила с кровати, схватила свое пальто и ринулась по коридору к находящейся напротив ее комнаты спальне Смита старшего.
   -- Кто там? -- послышался вопрос на ее лихорадочный стук. Зажегся свет, и в дверях появился Сократ в халате.
   -- Что случилось?
   Она с рыданием все ему рассказала.
   Поспешно схватив с ночного столика свой пистолет, Сократ помчался вниз по лестнице Возвратившись обратно пятью минутами позже, он сказал, что наружная дверь дома была открыта настежь, но никого обнаружить не удалось.
   -- Ну, теперь я должен взглянуть на вашу комнату, -- сказал он и осветил карманным фонарем наружную сторону ее двери. Конец ключа выглядывал наружу.
   -- Теперь совершенно понятно, как этот парень проник к вам. Эти старомодные ключи очень легко повернуть снаружи, если есть хорошая отмычка. Что-нибудь пропало?
   -- Я не успела еще посмотреть, -- ответила Молли, направляясь к письменному столу. Когда она подошла к нему, то яркий румянец на ее лице сменился бледностью.
   -- О Боже! Исчез мой дневник!
  

Глава 15

   -- Хотя эта деревенская гостиница и похожа на крепость, -- сообщил на следующий день за завтраком Сократ, -- но есть, по крайней мере, шесть мест, откуда легко и удобно можно забраться в нее. Поэтому я рад, что мы сегодня перебираемся в "Принценгоф".
   -- Почему ты не позвал меня ночью? -- укоризненно сказал Лексингтон.
   -- Мне удалось без твоей помощи успокоить мисс Темальтон. И я действительно не знаю, какую еще услугу ты бы мог оказать ей, не правда ли, Молли?
   Мисс Темальтон молча уставилась в свою тарелку.
   -- Для чего понадобился этому бандиту твой дневник? -- взволнованно спросил Лексингтон. -- Там было что-нибудь важное?
   -- Для меня очень, очень важное, -- убедительно сказала она. -- Ах, мистер Смит, когда я подумаю, что его кто-нибудь сейчас читает...
   Она была настолько подавлена кражей дневника, что Сократ не пытался развеселить ее веселой шуткой, к тому же у него не было ни малейшего желания шутить в это время.
   -- Не содержалось ли в вашем дневнике что-то компрометирующее мистера Менделя? -- серьезно спросил он.
   -- Да, и даже много. Перед моей... перед... я хочу сказать, что до недавнего времени у меня была привычка много писать о нем, но еще больше о добром мистере Джефри, которого окружал такой романтический ореол.
   -- А что вы писали о мистере Менделе?
   -- Ну, всякое, о его привычках, образе жизни, о том как он проводил свой день... Жизнь здесь была так монотонна, что я развлекалась тем, что записывала свои наблюдения над другими и делала маленькие наброски, например о необычном поведении отчима, когда в жаркий солнечный день он тащился в павильон со своим письменным прибором и работал там до захода солнца, причем никто не смел ему мешать. Тиммс сервировал обед, но и ему вход был разрешен только тогда, когда его вызывали звонком, проведенным на кухню.
   -- Я видел этот звонок, -- подтвердил Сократ.
   -- Тогда вы заметили мраморный стол в павильоне и кресло, похожее на трон, которое, кажется, было вывезено из Италии и представляло для мистера Менделя особую ценность. В остальной части дневника о нем нет ничего, что вор не мог бы узнать от любого его слуги.
   -- Странно, весьма странно, -- пробормотал Сократ.
   Затем он оставил молодых людей одних и отправился на пепелище поместья "Фальдфрицен", где остались лишь ряд обуглившихся стен и путаница сгоревших балок.
   В саду на холме стоял павильон, построенный по классическим канонам, из белого камня, с богато украшенным фронтоном. Большие окна давали возможность со всех сторон любоваться видом. То, что Молли назвала троном, безусловно, заслуживало этого названия... Мраморное сиденье с высокой спинкой покоилось на массивной глыбе из желтого мрамора. Все убранство внутри павильона было изысканным, так что носило отпечаток какого-то достоинства, и сразу же делалось понятным, почему его хозяин выбрал этот павильон и это кресло для своего времяпрепровождения.
   Когда Сократ вернулся в гостиницу, юная пара все еще сидела за завтраком.
   -- Не забудь собрать вещи, Лекс. -- напомнил он брату. -- В десять часов Штейн пришлет за нами автомашину. -- По лицу молодой девушки пробежала тень.
   -- Вам не нравится наше переселение в "Принценгоф", Молли?
   -- Приятным для себя я его не нахожу, -- ответила она. -- Хотя мистер Штейн всегда такой любезный и милый, но как раз сейчас я не хотела бы, -- она метнула многозначительный взгляд в сторону Лексингтона. -- жить под его кровлей.
   Сократ отлично понимал ее состояние и недовольство, но по разным причинам перемена жилья казалась ему полезной для работы. Ему был необходим частный дом, где никто не мог бы проследить за его приходом и уходом и где он мог бы без помех говорить по телефону Кроме того, у Штейна было два автомобиля, которые могли пригодиться.
   С точностью до минуты в гостинице появился владелец "Принценгофа" и был поражен, когда услышал о ночном приключении девушки.
   -- Чем скорее вы отсюда уедете, тем будет лучше, -- горячился он. -- Давайте, Тиммс, загружайте багажник.
   Молли оставила для себя всю прислугу отчима, и то, что приглашение Штейна распространялось и на этих людей, в немалой степени повлияло на ее решение переехать на время к нему.
   В то время, когда Тиммс еще тащил чемоданы, молодая девушка с Лексингтоном отправилась пешком в дорогу.
   -- Не желаете ли и вы пройтись, Сок? -- предложил Штейн и с печальной миной на лице посмотрел вслед удаляющейся молодой парочке. -- Что слышно нового о Джефри?
   -- Ничего, я думаю, что мы вообще о нем никогда не услышим. Куда его спрятали, остается загадкой.
   -- Может быть, он ушел на собственных ногах? -- заметил Штейн.
   -- Возможно, но я убежден, что если он не мертв, то во всяком случае тяжело ранен.
   -- И все же, несмотря на тщательность, с которой обыскали тропинку, мы не нашли следов крови. Если пуля его только оглушила, то он вскоре пришел в сознание и мог конечно, без посторонней помощи дотащиться домой.
   -- Трудно судить об этом, -- возразил Сократ, -- в этом случае исчезновение трупа Джефри намного таинственнее, чем убийство Менделя, или пожар, или даже странное вторжение в комнату Молли.
   Они шли по тропинке к тем дубам, и оба одновременно остановились под роковым суком.
   -- Вы пытались восстановить картину преступления? -- спросил Штейн.
   -- Ни разу с той ночи, когда мы обнаружили его. Я конечно, знаю, что Менделя не втащили, а он сам влез на дерево.
   -- Что?.. Со своими подагрическими ногами?
   -- О его ногах я ничего достоверного не знаю, -- спокойно возразил Сократ. -- Когда я поднялся на дерево, первым делом осмотрел его обувь. Это были грубо подбитые гвоздями башмаки, и между гвоздями к подошве прилипли крошечные кусочки коры, которые после микроскопического исследования оказались именно дубовой корой.
   -- А почему его тело было опутано веревкой?
   -- С таким же правом вы можете спросить меня, каким образом револьвер Менделя оказался у Джефри.
   Глаза Штейна с удивлением остановились на лице Смита.
   -- Револьвер Менделя?
   -- Конечно. Вы помните, что револьвер Джефри был найден около тропинки и со взведенным курком? Это ясно показывает на то недоверие и подозрение, с которым он шел на свидание. Из объяснений Тиммса явствует, что раньше этот револьвер лежал в кабинете Менделя, и кроме того мы нашли торговца оружием, который продал его Менделю.
   Мой ход рассуждений привел меня к тому, что в ночь убийства Джефри нашел этот револьвер, который, возможно, выпал у Менделя. Как нам сказал Гритт, Джефри стоял на пороге своего дома и дважды вынимал его из кармана, рассматривая его. Дважды...
   -- Гм... -- задумчиво произнес Штейн, -- Он дважды осматривал его, следовательно, он попал к нему совсем недавно.
   -- Совершенно верно. Между прочим, я обнаружил, как скрылся от нас тот человек, который хохотал как сумасшедший. При дневном свете эта извилистая тропинка хорошо видна, она выходит обратно на дорогу. Если бы я не искал его в кустах, а послал своего брата вверх по дороге, то мы без труда поймали бы этого парня при выходе из рощи.
   -- Запутанная история, чертовски запутанная, -- вздохнул Штейн.
   Медленным шагом они дошли до ворот белой виллы, когда Сократ обратил внимание своего спутника на коренастую женщину, которая махала им рукой и наконец выбежала навстречу.
   -- По-моему, это экономка Джефри, -- сказал Сократ и подождал, пока запыхавшаяся женщина подошла к ним.
   -- Я увидела вас из окна, -- проговорила она.
   -- Ну, что случилось? Нашелся мистер Джефри?
   -- Нет, сэр. Но при уборке дома я обнаружила несколько странных вещей, которые хочу вам показать. Вы ведь из уголовной полиции?
   Сократ кивнул и последовал за объемистой дамой в дом, где она драматическим жестом открыла дверь в ванную комнату.
   -- Вот. -- Она указала пальцем на стул, на котором лежало нечто похожее на два носовых платка, они были крепко склеены чем-то друг с другом.
   -- Где вы их нашли?
   -- Под ванной. Я точно знаю, что они там не лежали, потому что я лично занимаюсь уборкой в ванной комнате.
   -- Пятна крови, -- сказал Сократ, протягивая Штейну один из окрашенных в темно-красные пятна носовой платок.
   -- Это еще не все, -- с торжествующим видом сообщила женщина. -- Я стала думать над этим и вспомнила об аптечном шкафчике мистера Джефри, который, как у большинства господ, находится в ванной комнате.
   Она открыла дверцы белого лакированного настенной шкафчика и указала на разбросанные пузырьки и бинты.
   -- Кто-то побывал в этом шкафчике, -- и она указала на кровавый отпечаток пальцев, -- что вы на это скажете?
   Сократ осторожно вынул клубок бинтов и под ними нашел открытый флакон с йодом, часть которого была пролита, по-видимому, в спешке, на полку, на что указывали высохшие коричневые пятна.
   -- После этого я стала тщательно обыскивать все уголки, -- сказала полная важности миссис Говард, -- по-моему кто-то промывал свою рану под краном ванны.
   Маленькое пятно на безукоризненной белизне ванны доказывало правильность ее предположении.
   -- Вы должны были стать сыщиком, миссис Говард, -- пошутил Сократ и продолжил, обернувшись к Штейну -- Итак, несомненно одно: мистер Джефри определенно возвращался сюда и обработал йодом свои раны. Почему же он не остался дома? Что заставило его снова исчезнуть?
   -- В какое время мог здесь побывать мистер Джефри, миссис Говард? -- спросил Штейн.
   -- Об этом я не могу ничего сказать. Мы все, закончив свою работу, легли спать в обычное время и не имели никакого представления, что с мистером Джефри что-то случилось, пока нас не разбудила полиция в три часа утра.
   -- Покажите мне теперь, пожалуйста, спальню, -- попросил Сократ после того, как еще раз осмотрел все вокруг.
   Мистер Джефри был, как рассказывала экономка, очень аккуратным, почти педантичным человеком и всегда сам укладывал белье в гардероб.
   -- Сначала мы осмотрим его костюмы, -- предложил Сократ, останавливаясь у платяного шкафа. Второй костюм, который он снял с вешалки, мог испугать любого, сомневающегося в судьбе Джефри. Это был темный охотничий пиджак, левое плечо которого было жестким на ощупь.
   Сократ подошел с ним к окну.
   -- Этот пиджак был на нем, когда его ранили, так как одно плечо совсем пропиталось кровью. Итак, мистер Джефри жив.
   -- Но где же он?
   Сократ пожал плечами.
   -- Мне кажется, что через один или два дня мы узнаем причину его исчезновения. Большое спасибо, миссис Говард, -- обратился он к экономке. -- И не беспокойтесь больше о своем хозяине.
   Четверть часа спустя Сократ стоял на крыльце "Принценгофа" и только теперь прервал свое молчание, которое хранил всю дорогу от белой виллы до дома Боба Штейна.
   -- Это открытие освобождает от большой заботы, -- заметил он в своей обычной спокойной манере.
   -- Как это понимать? -- спросил пораженный Штейн. -- Вы так близко к сердцу принимали исчезновение Джефри?
   -- К сердцу? Это, пожалуй, не совсем верное выражение. Однако благодаря тому, что Джефри находится в живых, я получаю отсрочку приговоренного к виселице. Потому что покушавшийся на Джона Менделя должен был сначала устранить Джефри, прежде чем взяться за меня.
   -- Вас? Вас?.. -- медленно повторил Штейн. -- Следовательно, вы считаете, что вам угрожает опасность?
   -- Я убежден в том, что он меня не пощадит и способ убийства, вероятно, будет довольно оригинальным для нас двоих, способ моего уничтожения должен быть очень привлекательным, -- добавил он громко.
   Вскоре после их прихода появились Молли и Лексингтон.
   Боб Штейн предоставил Молли самую лучшую комнату в доме -- большую, с видом на парк. Молли была обрадована известию о ее друге.
   -- Он находится где-нибудь поблизости? -- спросила она Сократа во время послеобеденной прогулки.
   -- Не думаю.
   -- Но почему же он скрывается?.. Ведь он не совершил ничего плохого.
   -- Нет, Молли. Мистер Джефри за последнее время ничего плохого не совершил.
   -- За... за последнее время? -- заикаясь спросила она.
   -- У мистера Джефри позади тяжелая жизнь, -- осторожно начал Сократ, может быть, сейчас наступил момент рассказать Молли о ее родстве с Джефри... -- Однако вам следует подумать о том, мое дитя, что нынешнему мистеру Джефри вряд ли можно поставить в вину неблагоразумное поведение в молодости. Я уже сказал, у него была очень тяжелая жизнь, и по вине одного человека он испытывал много превратностей.
   Молодая девушка побледнела.
   -- Не думаете ли вы, что он принимал участие в убийстве мистера Менделя?
   -- Наоборот, он совершенно не виновен в этом, -- успокоил ее Сократ. -- Только у него есть маленькая тайна, которую необходимо раскрыть.
   -- Но ведь это не причина, чтобы прятаться. Чего же он может бояться?
   -- Повторения своего неприятного приключения, -- серьезно проговорил он. -- Ну, а теперь не ломайте свою хорошенькую головку. Вот идет Лексингтон, который гораздо лучше меня развлечет вас.
   -- Тебя в гостиной ждет курьер из Лондона, Сок, -- сказал он, и Сократ поспешил к дому.
   Курьер оказался служащим "Лондон Сюррей банка".
   -- Наша дирекция послала меня по инициативе Скотленд-Ярда. Я веду счета мистера Джефри в филиале банка в Лофбури.
   -- Одну минуту, -- попросил Сократ и провел посетителя в столовую. Если вы ничего не имеете против, мы пойдем в сад или лучше всего к грядкам с капустными кочанами, которые если и имеют сердце, то не имеют ушей.
   Когда они очутились между грядками овощей, молодой служащий продолжал свой рассказ.
   -- Мы прочли сообщение об исчезновении мистера Джефри, к сожалению, слишком поздно, так как за час до этого мы оплатили его чек на пятьсот фунтов. Вот он.
   -- Кто его предъявил?
   -- Наш кассир сказал, что сам мистер Джефри.
   -- Не показалось ли кассиру что-нибудь необычным в поведении мистера Джефри?
   -- Показалось, конечно. У него была толстая повязка на голове, и на вопрос кассира он ответил, что его сбил мотоциклист.
   -- Он не говорил, что собирается уезжать?
   -- Нет.
   Сократ задумчиво потер подбородок.
   -- Могу ли я спросить, какой счет мистера Джефри?
   -- Наш директор считает, что вам на этот вопрос я могу ответить. У него четыре тысячи фунтов наличными и еще значительная сумма в ценных бумагах. Мистер Джефри шесть лет назад получил наследство от своей очень зажиточной тетки, которая была нашей клиенткой, и таким образом сам стал нашим клиентом. Когда вчера наш директор прочел сообщение о его исчезновении, он счел за лучшее проинформировать об этом Скотленд-Ярд.
   -- Большое спасибо за ваши труды, -- сказал Сократ. -- В том, что мистер Джефри жив, я убедился еще сегодня утром. Когда был предъявлен чек?
   -- Вчера в половине двенадцатого и ввиду известия...
   Сократ удивленно посмотрел на него.
   -- Известия? Что вы хотите этим сказать?
   -- О, проклятие, -- вырвалось у молодого человека. -- Я совсем позабыл об этом. Взгляните сюда.
   Он повернул чек.
   Вплотную к перфорированной линии отреза тонким карандашом было написано следующее:
   "С. С. Не покидайте Молли. Д."
  

Глава 16

   В том, что это сообщение предназначено именно ему, не было никакого сомнения. Джефри совершенно точно рассчитал что банк тотчас обратится в Скотленд-Ярд, и чек, таким образом, попадет в руки Смита.
   "С. С. Не покидайте Молли. Д."
   Следовательно, молодой девушке угрожает опасность, и только самому Джефри было известно, в какой форме она проявится.
   -- Простите меня, сэр -- сказал молодой служащий, -- ведь эта строчка обнаружена в кабинете директора. Мы всегда следуем обычаю осматривать чек, когда клиент выдает его сам, хотя в данном случае кассир не сделал этого. И когда чек попал в кабинет директора, он наткнулся на эту фразу.
   "Итак, -- размышлял Сократ, -- Джефри и далее намеревается оставаться в своем убежище и не в состоянии защитить Молли от грозящей ей опасности, которая, по его мнению, определенно существует".
   На одной из машин Штейна он отвез служащего банка на вокзал и вернулся как раз к ужину. Ни Штейну, ни своему брату он ничего не рассказал о причинах этого визита. Можно с полным правом утверждать, что трудно было найти более скрытного человека чем Сократ Смит, и едва ли нашелся бы второй такой человек, который настолько не нуждался бы в чьей-либо помощи. Он не считал нужным советоваться с кем бы то ни было, и Боб Штейн, который знал его привычки, сделал вывод, что открытие в ванной комнате Джефри сделало его таким молчаливым. Несмотря на свою замкнутость, Сократ с затаенной радостью наблюдал за безупречным поведением Штейна по отношению к Молли и Лексингтону. Видно, он решил больше не спорить с судьбой, примирился с тем, что эти двое предназначены друг для друга, и относился философски к этому.
   -- Ну, старина, -- зашумел он, когда Сократ пожелал ему доброй ночи, -- эти три дня были для вас богаты событиями.
   -- Три дня? -- переспросил Сократ. -- Они мне кажутся тремя годами.
   -- Я говорил сегодня с Молли о "Фальдфрицене", -- продолжал Штейн. -- Она хочет выстроить новый дом и затем продать имение. Слишком много ужасных воспоминаний связано у нее с этим местом. Я согласился с ней.
   -- Хотелось бы надеяться, что она не начнет строительство, пока я не закончу свои розыски.
   -- Вы еще надеетесь найти какие-нибудь вещественные доказательства в мусоре среди руин?
   Сократ, смеясь, кивнул.
   -- С того утра там на меня работают три человека под руководством способного лондонского чиновника, большого специалиста своего дела из Общества по оказанию помощи.
   -- Ага. То-то я вчера заметил, что какие-то люди рылись там, и еще удивился, зачем они это делают. Мне все это кажется напрасной тратой времени.
   -- Это и мое мнение, -- присоединился к нему Сократ. -- Но вы сами знаете, что иногда при кажущейся совершенно безнадежной работе может совершенно случайно попасть в руки ценнейший материал для всего следствия.
   На следующее утро, как обычно, он направился к "Фальдфрицену". Однако ничего ободряющего там не получил.
   -- За всю мою жизнь я не встречал такого полного разрушения, как это, -- гласил приговор лондонского специалиста. -- Все деревянные части дотла сгорели.
   -- А как обстоит дело с остатками письменного стола?
   -- Я их тщательно просеял. Кстати, мистер Смит, не вы ли здесь бродили вчера ночью.
   -- Я? Почему вы так решили?
   -- Один из моих людей видел кого-то прогуливавшегося с карманным фонарем по пепелищу.
   -- В котором часу это было?
   -- Вскоре после десяти. Вот этот человек -- он проживает там, в домике по ту сторону долины, -- возвращался обратно из паба, который закрывается в половине двенадцатого. Он думал, что это вы и не обратил внимания на этого человека.
   Сократ опустил голову. Что нужно было этому незнакомцу на развалинах, что он искал?
   -- Поручите с сегодняшнего дня кому-нибудь ночью дежурить здесь. И еще: рабочие ни в коем случае не должны пользоваться павильоном. Вчера я наблюдал, как двое из них расположились там на завтрак.
   -- Я уже предупредил их, -- ответил чиновник.
   Они медленно поднялись по дороге, ведущей к павильону.
   -- Это очень ценный мрамор, -- объяснил Сократ, открывая дверь в павильон. -- Проклятье!..
   Разбитая на два куска, на полу лежала мраморная плита стола; мраморное кресло, или трон, как его называла Молли, также было опрокинуто.
   -- Мои люди не могли это сделать, -- запротестовал чиновник, указывая на обломки мрамора. -- Сэр, что вы об этом скажете?
   Цоколь кресла, который Смит считал массивным, в действительности был пустотелым, на дне его стоял плоский ящик. Оловянный ящик со взломанным замком был пуст, за исключением одного листа бумаги, вероятно, в спешке позабытого или не замеченного грабителем. Это был титульный лист, на котором энергичным почерком Менделя, хорошо знакомым Сократу, было написано:
   "Сообщение Джона Менделя, бывшего инспектора уголовного отделения Скотленд-Ярда, о событиях в "Луже на болоте" от 27 февраля 1902 года".
   Кроме этого листа Сократу Смиту, несмотря на самые тщательные поиски, ничего найти не удалось. Ночной незнакомец с карманным фонарем забрал себе все остальное.
   Итак, записки Джона Менделя еще существуют... Но у кого они сейчас в руках?
   Были вызваны двое рабочих, которые поставили снова на цоколь оставшееся целым сиденье.
   -- Вор избавил себя от труда сбросить эту тяжесть. Посмотрите-ка, мистер Смит, задняя часть кресла имеет шарниры, и тяжесть так отлично сбалансирована, что до статочно небольшого усилия руки, и кресло открывает отверстие в цоколе.
   Когда Сократ снова вернулся в "Принценгоф", то узнал что Боб Штейн уехал на свою ферму, расположенную в десяти милях отсюда. Своего брата после долгих поисков нашел в тенистом местечке, где он был занят требующим особого внимания делом: держал моток шерсти для Молли.
   -- Мне очень жаль, Лекс, что я помешал вам, -- начал Сократ, когда затащил влюбленного молодого человека в свою комнату, -- но ты сейчас сам убедишься в важности моего дела: я нашел тайник, где находился дневник Джона Менделя.
   -- Вместе с рукописью?
   -- Нет, только эту страницу.
   Лексингтон торопливо пробежал глазами немногие строчки.
   -- Да, это, очевидно, заглавный лист. Ты думаешь, что и остальное находилось там?
   -- Кто-то имел настолько веские причины уничтожить рукопись, что для своей цели не остановился даже перед поджогом. Видимо, какие-то угрызения совести мучили Джона Менделя сильнее, чем то обстоятельство, которое привело к двоемужеству мать Молли. Более того, он ожидал, что человек, которого так боялся, предпримет попытку овладеть его исповедью -- ведь таковой она и является. Вот почему он хранил ее в павильоне.
   Лексингтон размышлял некоторое время, потом пробормотал:
   -- Не мог ли это быть Джефри? Если ему так необходимо было уничтожение этой рукописи, то не могли он и убить Джона Менделя?
   -- Кто может это знать? -- прозвучал неопределенный ответ Сократа, хотя он не разделял подозрения Лексингтона. Затем резко уклонился от этой темы.
   -- Послушай, Лекс, я нанял нового камердинера.
   -- Что? Ты что, собираешься уволить старого Септимуса?
   -- Нет, совсем нет, но я не могу перевести его сюда. Чужой дом и чужие люди не доставят старику удовольствия, Ты ведь знаешь, как он горд тем, что за свою жизнь не удалялся больше чем на две мили от Риджент-парк. Вместо него здесь будет Франк.
   -- Кто он и что собой представляет этот Франк?
   -- Редкий тип среди слуг. Он даже учился в Оксфорде, был в свое время секретарем у помощника директора полиции, а выглядит так, словно сам в один прекрасный день станет директором полиции.
   -- Итак, другими словами, он сотрудник уголовной полиции?
   -- Совершенно верно. И мне он очень нужен.
   -- А как к этому отнесется Штейн?
   -- Он не должен ничего знать. Согласись, что это не совсем корректно: введение в частный дом тайком полицейского. Все же я получил инструкцию, -- он лукаво усмехнулся при мысли об известной бумаге, -- которой должен следовать. Между прочим, я тоже считаю, что Боб Штейн не является в достаточной степени защитником Молли. И ты тоже таковым не являешься, -- отметая все протесты брата, сказал он. -- Ты слишком влюблен, а это в какой-то мере расслабляет тебя. Франк, напротив, будет отлично справляться с этим.
   -- Ого! А я сам не могу защитить Молли?
   -- Нет. Тем более, что тебя здесь не будет. Я как раз решил нанести визит этой "Луже на болоте", и ты будешь меня сопровождать. Думаю, что это старая ферма возместит нам все затраченные усилия на поездку в Девоншир...
   -- Ах, вот почему ты пригласил Франка!
   -- Конечно. И к тому же Франк, насколько я знаю, обручен с очень хорошенькой молодой девушкой, дочерью профессора патологии Стейна, так что тебе не угрожает никакая опасность.
   Франк появился в полдень. Это был молодой человек приятной наружности, который тотчас же принялся за чистку платья Сократа Смита, уборку и выразил пожелание поселиться в комнате для прислуги.
   -- Вам неприятно, Боб, что я навязал еще одного человека? -- спросил Сократ Штейна, когда тот возвратился из своей поездки.
   -- Ни в малейшей степени. Но что случилось с вашим старым слугой, который так заботился о вас в Риджент-парк?
   -- Септимус ненавидит всякие путешествия и, кроме того, он начал быстро уставать, -- невозмутимо солгал Сократ. -- Я его успокоил тем, что он теперь будет обслуживать Лексингтона... А теперь я хочу сообщить вам нечто очень важное.
   В уютном кабинете Штейна он рассказал ему о своем открытии в павильоне.
   -- Да, -- произнес Штейн. -- Хранить свою маленькую тайну под мраморным сиденьем? Что могло быть в этой рукописи?
   -- По всей вероятности, какая-то неблаговидная история. Я хочу проследить все поступки и поведение Менделя 27 февраля 1902 года.
   -- В таком случае я могу вас избавить от лишнего труда, -- проговорил Штейн, подходя к запертому шкафу, -- В 1902 году мы много работали вместе, и у меня была привычка делать заметки о нашей совместной деятельности. Вот здесь у меня соответствующая тетрадь 1902 года... 27 февраля... Ага, Мендель и я обыскивали пароход "Антрим", предназначенный для отправки в Бильбао. Никаких следов Деверу. В воскресенье возвратились в Лондон.
   -- В таком случае Мендель не мог быть в этот день в "Луже на болоте", а узнал о происшедшем там позднее от кого-то, -- заключил Сократ.
   -- Кажется так. Где, между прочим, находится эта "Лужа на болоте"? Название указывает на Девоншир...
   -- Совершенно верно. Эта ферма находится по дороге в Акбуртон; заброшенная усадьба, которая, по-видимому, принадлежит одному французу.
   -- Почему бы вам не посмотреть на нее?
   -- Я и намереваюсь съездить туда завтра с Лексингтоном. Упоминал ли когда-нибудь при вас Мендель эту усадьбу?
   -- Нет. Знаете, Сок, я все более и более убеждаюсь в том, что Мендель был сумасшедшим.
   -- Сумасшедшим?
   -- У него были разные странные галлюцинации. Я уверен, что его жизни никто никогда серьезно не угрожал, и то, что он нашпиговал все свое имение этими автоматическими приспособлениями сигнализации тревоги, нужно воспринимать как симптом мании преследования.
   -- Но его кончина, собственно говоря, доказывает, что у него действительно были все основания для страха за свою жизнь, -- сухо возразил Сократ.
   -- Это потому, что он был убит? А если есть некто, который его застрелил, и это было совсем другое, чем то... я бы сказал, воображаемое, чего он ожидал? Мендель всегда был чрезвычайно подозрительным парнем. В каждом мрачном необитаемом доме он чуял тайну; в каждой разрушенной постройке представлял себе различные таинственные преступления. Не забывайте, что он ежегодно совершал на автомобиле продолжительные путешествия по Девонширу во время своих отпусков. Возможно, что в одну из своих поездок он проезжал мимо "Лужи на болоте", и его фантазия мгновенно связала это необычное, необъяснимое название с каким-нибудь романтическим привидением.
   -- Будь что будет. Я обязательно должен взглянуть своими глазами на эту "Лужу на болоте".
   -- И наверняка переживете большое разочарование, -- закончил Штейн, и на губах его заиграла тонкая улыбка. -- Бедняга Мендель! После своей смерти он доставляет нам больше хлопот, чем при жизни.
   Покидая комнату, Сократ обернулся, стоя на пороге.
   -- Вы не будете возражать, если Франк будет спать в моей гардеробной? У меня там хранится множество мелочей, представляющих известную ценность для будущего судебного процесса.
   -- Разумеется нет. Если вы не хотите все это хранить в моем сейфе... Кажется, ваш камердинер выглядит вполне прилично, только... -- он бросил критический взгляд на ноги Сократа, -- вашим ботинкам он должен уделять побольше внимания.
   Немного позже Сократ взялся за своего слугу.
   -- Велдон, вы дьявольски плохо чистите обувь. Мистер Штейн сделал мне по этому поводу замечание.
   -- Я искренне сожалею, мистер Смит, -- извинился Франк. -- Обувь -- это мое слабое место. Обещаю вам основательно заняться этим, как только мы вернемся в Лондон.
   Открыв дверь в свою гардеробную, Сократ объяснил:
   -- Вы будете спать здесь, Франк; сюда нужно будет перенести кровать. Рядом находится комната мисс Темальтон. Спать вы обязаны днем, а ночью, во время моего отсутствия, вам следует бодрствовать. Лучше всего, если будете находиться здесь в темноте с открытой дверью.
   -- Вы ожидаете покушения на эту даму?
   -- Я уверен в этом, -- ответил Сократ.
  

Глава 17

   На следующий день рано утром братья покинули "Принценгоф". Их провожала Молли Темальтон, которая долго махала вслед поезду. Потом было утомительное путешествие, Только глубокой ночью они достигли Эксетера. До наступления дня предпринимать что-либо было невозможно; оба были настолько утомлены, что проявили интерес только к комфортабельным постелям в отеле "Корона". Но прежде чем пойти спать, Сократ еще раз поговорил по телефону с Молли, к досаде Лексингтона, узнавшего об этом разговоре позже. На следующее утро после раннего завтрака они сели в машину, взятую напрокат. Миля за милей проносился мимо них пустынный ландшафт, пока машина не помчалась вниз по крутым переулкам Акбуртона и не достигла болота.
   -- Вероятно, это здесь, -- сказал Сократ, указывая на здание, одиноко возвышающееся на горизонте. -- Странно, Дартмур известен отсутствием леса, а эта ферма кажется окруженной поясом деревьев.
   -- Нет, сэр, это не деревья, -- вмешался в разговор шофер. -- Это стена.
   -- В таком случае, она довольно высока, -- удивленно заметил Сократ.
   -- Совершенно верно. Она обошлась дороже, чем само поместье, -- рассмеялся шофер. -- В округе эту ферму называют "Французской диковинкой".
   В самом деле, ограда была так высока, что когда машина остановилась около дома, то не видно было крыши здания.
   -- Очень большой эту ферму назвать нельзя, -- разочарованно сказал Сократ.
   -- Так ведь это, вообще-то, не ферма, -- ухмыльнувшись сказал шофер. -- Домишко, ничего более. Свое имя он получил от лужи, находящейся в пятнадцати минутах езды отсюда. Лужа, через которую протекает ручей. Иногда там даже можно наловить жирную форель.
   Братья обошли по периметру владение, которое представляло собой правильный прямоугольник, каждая сторона которого была равна двадцати пяти метрам. Зубцы пятиметровой ограды были усеяны осколками стекол, и единственный вход был через крепкие дубовые ворота.
   -- Ну, Лекс, теперь мы должны осмотреть изнутри эту крепость, -- сказан Сократ.
   Он попробовал открыть ворота большим ключом с металлической пластиной, но ключ не поворачивался. Тогда Смит, который захватил с собой масленку, накапал немного масла в замочную скважину. Вторая попытка открыть ворота увенчалась успехом. Ключ повернулся с пронзительным скрипом, и ворота со скрежетом приоткрылись на несколько сантиметров. Однако предстояло преодолеть еще одно препятствие, потому что с внутренней стороны ворот вырос громадный куст, который своими ветвями прижимал створки ворот.
   -- По меньшей мере лет двадцать эти ворота не открывались. Лекс, возьми у шофера топор; я купил его сегодня утром.
   Но прошло еще немало времени, пока они протиснулись в сад и очутились в совершенно запущенном месте, заросшем кустарником и травой. Окна маленького дома были закрыты ставнями, и над всем витал дух разрушения и тления, которые не могло разогнать даже солнечное утро летней поры.
   -- Нет никакого смысла обыскивать сад. Мы лучше ограничимся домом. Пойдем, -- сказал Сократ после короткого обзора сада.
   Второй замок тоже потребовал обильной смазки. Дверь открылась, причем скрип петель вызвал у Лексингтона дрожь. Они очутились в просторной прихожей. Толстый спой пыли покрывал дубовый стол, который вместе с затканной паутиной висячей лампой составлял всю меблировку этой комнаты. Из двух дверей в комнате Сократ открыл левую, следствием чего было паническое топанье крошечных лапок.
   -- Мыши, -- констатировал он, подошел к окну и открыл ставни.
   Комната была скудно обставлена мебелью, о качестве которой было трудно судить. Ковер наполовину изъеден мышами, которые использовали шерсть для утепления своих гнезд, а слой пыли на картинах был настолько толст, что не сразу можно было догадаться, что они изображают. В другой комнате, несколько большей, с двумя окнами, их обдал своеобразный запах затхлости. Стол посередине комнаты был накрыт как бы к обеду, с одной стороны стоял слегка отодвинутый стул. Слева от тарелки возвышался покрытый слоем пыли маленький, черный, цилиндрической формы предмет.
   Сократ сдул покрывавшую его пыль, которая плотным облаком взвилась вверх.
   -- Сигара. Видишь, как она здесь прожгла скатерть? У английских курильщиков не встретишь такой тонкий, неплотно свернутый стержень.
   Он вышел из комнаты, а затем вернулся с веником.
   -- Открой окно, Лекс, я буду подметать.
   Только он начал мести, как остановился, низко нагнутся и весь напрягся при виде пятна на неокрашенном полу: такие пятна ему и раньше при разных обстоятельствах приходилось неоднократно видеть...
   -- Лекс, ты знаешь, что это такое? Кровь...
   -- Ты уверен в этом?
   -- Через две минуты я скажу точно, -- ответил Сократ, соскабливая это место своим перочинным ножом. Поднеся крошки к окну, он стал рассматривать их через лупу.
   -- Совершенно ясно различимые кристаллы... Анализ, который я проведу после нашего возвращения в отель, подтвердит мои предположения. Да, это кровь. Однако чья она?
   Его острый взгляд ничего не пропускал, но больше ничего не удалось открыть; тогда он снова взялся за веник, пока весь пол не оказался чистым.
   -- Так, -- с оживлением сказал он, -- здесь следы крови ведут дальше, к двери. Вероятно, мы их сможем проследить и, в прихожей.
   Его предположения оправдались: там на полу тоже имелись пятна, которые, вероятно, вели в сад. Но на пороге у двери ветер и дождь уничтожили следы.
   Серьезные и задумчивые, братья вернулись в комнату, которая, очевидно, служила столовой.
   -- Что это такое? -- внезапно воскликнул Сократ, указывая на круглую дырку в потолке.
   Не ожидая помощи Лексингтона, он взобрался на стол и своим перочинным ножом отковырнул штукатурку настолько, что мог нащупать находящиеся под ней балки.
   -- Думаю, что это здесь, -- сказал он.
   Он ловко продолжал орудовать ножом, и скоро в его руке оказался кусок металла темного цвета.
   -- Скажи же наконец, что ты там нашел? -- торопил его Лексингтон.
   -- Пулю, мой милый, и ничего больше. Именно пулю. Которая прошла уже сквозь чье-то тело, потому что потеряла свою форму, прежде чем вонзиться в дерево.
   -- Так, значит, здесь произошло убийство? -- прошептал его брат.
   -- Убийство или попытка к нему.
   На верхнем этаже дома находились две спальные комнаты. Но только на одной из кроватей были подушки и одеяло -- изношенное и разъеденное. Рядом с кроватью стоял раскрытый чемодан, совершенно пустой, из чехла которого вырезали пластинку с наименованием фирмы или чьей-то фамилией. Пуст был и лежавший под кроватью второй чемодан.
   -- Странно, -- проворчал Сократ. -- Путешествующие обыкновенно не имеют привычки таскать под мышкой свое платье, свернутое в узел, и оставлять свои чемоданы. Может быть, кухня даст нам какое-либо объяснение?
   Кухня была в задней части дома и представляла собой большую комнату с низким потолком. Оба ее окна были обнесены решетками, и сверх того закрыты крепкими ставнями с железными штангами. Понадобилось больше часа работы, чтобы открыть их и дать доступ дневному свету в помещение кухни.
   Первый взгляд Сократа упал на неуклюжую старинную французскую плиту. Внутри ее были громадные горы золы, которая даже частично высыпалась наружу и смешалась с пылью на полу.
   -- Пусть меня назовут сельским старостой, если это не остаток воротника! -- воскликнул Сократ через некоторое время, роясь в серой пыли. -- Но, к сожалению, больше ничего здесь нет. Пойдем обратно в столовую, Лекс.
   На решетке камина также было большое количество золы. С безграничной тщательностью слой за слоем разрывал Сократ пепел в камине, и его труды были вознаграждены. Зажатый между двумя кирпичами, лежал сильно обожженный треугольный кусочек бумаги. Сократ осторожно пинцетом вытащил его и снова согнулся над своим увеличительным стеклом.
   -- Черт возьми!
   Лексингтон, полный любопытства, заглянул к нему через плечо и тщетно пытался проникнуть в путаницу лиловых линий на желтой бумаге, которая заставила всегда хладнокровного Сократа издать удивленный возглас.
   -- Что ты об этом думаешь? -- спросил Лексингтона старший брат.
   -- Мне кажется, что это кусочек какой-то этикетки.
   -- Неверно, неверно, мой мальчик. Совершенно неверно. Это клочок банковского билета в сто или тысячу франков: это установит эксперт. Если ты этот клочок бумаги будешь держать против света, то увидишь на нем следы водяных знаков.
   -- Но, Сок, кто же станет сжигать банкноты? -- запротестовал пораженный Лексингтон.
   -- Тот, кто может себе позволить сжигать деньги, -- последовал ответ. -- Здесь нам делать больше нечего с нашими инструментами. Итак, в отель, в ванну.
   Они, вероятно, представляли собой довольно забавное зрелище, так как при виде их шофер разразился веселым хохотом.
   -- Вероятно, там было много грязи, сэр?
   -- Немало этой грязи мы захватили с собой, -- пошутил Сократ.
   На обратном пути шофер осведомился, не хотят ли они купить эту ферму, потому что в Эксетере они выдали себя за покупателей, интересующихся этой усадьбой.
   -- Возможно, возможно, -- ответил Сократ. -- Не могли бы вы нам порекомендовать садовника? Надежного человека, который смог бы скосить здесь всю траву и уничтожить все заросли.
   -- Это я могу взять на себя, сэр. Я живу в Акбуртоне, и у меня будет отпуск на четырнадцать дней.
   Это предложение пришлось Сократу по душе, человек производил положительное впечатление.
   -- Хорошо. Я прикажу изготовить для вас ключ от ворот и перешлю его вам. В дом, однако, вы входить не должны. И если при приведении в порядок сада найдете что-нибудь интересное, то должны это сохранить для меня.
   Когда Сократ часом позже принял ванну в гостинице и снова принял приличный вид, он сказал своему брату:
   -- Это счастливая случайность, что нам удалось нанять этого человека. Если бы я послал туда людей из города, наверняка не обошлось бы без лишних разговоров.
   -- Что, собственно говоря, ты надеешься там найти? -- спросил его Лексингтон.
   -- Что? Никогда ведь неизвестно, что найдешь.
   -- А как ты себе представляешь это преступление?
   -- По-моему, человек, который лишился жизни в этом доме, был Деверу, банковский грабитель. Очень многое говорит за то, что его убил Джон Мендель.
  

Глава 18

   -- Убил его? -- повторил Лексингтон, когда пришел в себя от удивления. -- Но ведь Деверу ускользнул в Южную Америку?
   -- Если он действительно ускользнул, то моя теория, конечно, превращается в ничто.
   -- Боб Штейн в своих записях констатировал, что в этот день Мендель находился вместе с ним в Кардифе...
   -- Они могли находиться там в этот день, если ты подразумеваешь 27 февраля, о котором упоминает Мендель в своем "сообщении" на заглавном листе. Но отсюда совершенно не следует, что в этот день Деверу был убит. Наконец, Боб Штейн мог только приблизительно сказать о дне, когда он работал вместе с Менделем, то есть до воскресенья, когда они вернулись в Лондон. Потому что вслед за этим Боб Штейн провел четырехнедельный отпуск в Швейцарии. Шеф тогда очень обиделся на них за то, что они упустили Деверу. Вероятно, этот отпуск для Штейна был очень кстати, чтобы не показываться на сердитые глаза начальнику.
   -- А что случилось в этот знаменательный день, 27 февраля? -- настойчиво спросил Лекс.
   -- Вот именно это мы и должны выяснить.
   После обеда они отправились в обратный путь и остановились в Лондоне на ночь. Утром продолжили свой путь, так как Лексингтон еще вчера тщетно пытался связаться по телефону с "Принценгофом". Там никто не отвечал, и телефонистка высказывала предположение, что была нарушена связь или абонента не было на месте.
   -- Ты расскажешь Штейну о своем открытии? -- спросил Лексингтон.
   -- Нет. В данном случае слишком откровенные разговоры могут помешать.
   -- Я не понимаю.
   -- В таком случае придется пояснить это тебе на примере, ты, невинный агнец, -- засмеялся Сократ. -- Итак, предположим, что я поделюсь с Бобом Штейном своими подозрениями о том, что Мендель убил Деверу. Что может произойти дальше?.. Боб постарается доказать мне посредством своих записей в тетрадях, заметками и прочими документами, что Мендель в этот или другой день не мог быть в "Луже на болоте". Для работника полиции ничего не стоит придумать алиби для обвиняемого, против которого обвинение еще не полностью сформулировано... Я расскажу Бобу Штейну лишь про открытие одного очень запущенного дома посреди невероятно одичалого сада. И только когда смогу бесспорно доказать виновность Менделя, расскажу об этом Штейну. Тогда я смогу арестовать человека, который в ночь на третье июня застрелил Джона Менделя.
   Когда они подъехали к дому, Боб Штейн сидел на террасе с сигаретой в зубах.
   -- Хэлло, со счастливым возвращением, -- приветливо крикнул он. -- Успешно?
   -- Не очень, -- ответил Сократ.
   -- Почему же вы не привезли с собой Молли? -- спросил Штейн.
   -- Молли?.. Что это значит?
   -- Да то, что она вчера после обеда уехала в Лондон, -- пояснил Штейн, и если бы он бросил бомбу, это не произвело бы большего эффекта. -- Я думал, что между вами была договоренность, и для того, чтобы она успела на поезд в 3.15, я сам доставил ее в Гвильдфорд.
   -- Был ли с ней какой-нибудь багаж? -- спросил Сократ.
   -- Только ручная сумочка. А что? Что-нибудь не так?
   -- Ведь она мне твердо обещала до моего возвращения никуда не отлучаться. -- Голос Сократа звучал со странной настойчивостью. -- Говорила она вам, что собирается делать в Лондоне?
   Штейн отрицательно покачал головой.
   -- Я думал, что вы хотите встретиться с ней, поэтому и не задавал никаких вопросов.
   Обеспокоенный недобрым предчувствием, Сократ поднялся в свою комнату.
   -- Франк, что случилось с мисс Темальтон? -- тихо спросил он, когда дверь в комнату закрылась за ним.
   -- Этот же самый вопрос занимает меня целое утро, -- ответил человек из Скотленд-Ярда. -- Следуя вашим инструкциям, я выспался вчера после обеда и всю ночь находился в засаде. Только сегодня утром, около половины шестого, когда одна из горничных принесла мне чашку чая, я узнал об отъезде мисс Темальтон.
   -- Когда вы видели ее в последний раз?
   -- Незадолго перед тем, как лечь спать, я встретил ее в библиотеке, где она сидела в кресле и читала книгу. Я тоже хотел взять что-нибудь почитать. А она воспользовалась случаем, попросив, чтобы я забил гвоздь в ее туфельке. Больше я, к сожалению, ничего не знаю.
   Лексингтон, бледный и расстроенный, казался сразу постаревшим, и, чтобы его как-то успокоить, Сократ сказал, хлопнув брата по плечу.
   -- Хладнокровие, Лекс, вероятно, ее вызвал в Лондон нотариус.
   Но ни нотариус, ни другие лица, к которым обращался Сократ, -- никто не звонил в "Принценгоф".
   -- Я не хочу рисковать, -- сказал Сократ. -- Лекс, сообщи полиции о том, что она пропала. А также как можно скорее уведоми Скотленд-Ярд.
   -- Я, как это могло со мной случиться? -- упрекал себя Франк. -- Это я виноват во всем.
   -- За вами нет никакой вины. Вы поступили точно по моим инструкциям. Конечно, мне не могло прийти в голову, что средь бела дня нам тоже следовало наблюдать за ней...
   -- Вы считаете, что это...
   -- Очень серьезно, -- ответил Сократ на неоконченный вопрос Франка. -- Ее первое исчезновение было игрушкой, и его легко было разгадать. Но это? Это мне совсем не нравится.
   Последующий опрос Боба Штейна не прибавил никакой информации.
   -- Вы проводили Молли до самой платформы? -- допытывался Сократ. -- Или простились с ней у входа в вокзал?
   -- У билетной кассы. Я. дурья голова, ни разу не спросил...
   -- Почему вы вообще должны были спрашивать? -- перебил его Сократ, чьи нервы начали понемногу, сдавать. -- Гвильдфорд очень оживленный городок, через вокзал которого проходит за день до пяти тысяч пассажиров. И поэтому мне кажется бесцельным спрашивать о ней у служащих.
   -- И все же я проедусь туда и попытаюсь что-нибудь разузнать, -- сказал Боб Штейн. -- Я также могу взяться за окружающие местечки, если... Если она вернулась обратно, -- закончил он. -- Я не совсем уверен, что она уехала в Лондон. Может быть, это была только уловка с ее стороны?
   -- Что вы хотите этим сказать? -- Сократ повернулся на своем стуле, чтобы посмотреть Штейну в глаза.
   -- Я хочу сказать, что Джефри является главной пружиной в этом деле. Если допустить, что он жив, что он имеет на девушку влияние и что по каким-то темным причинам вынужден скрываться...
   -- Джефри... -- задумчиво повторил Сократ. -- Я совершенно забыл о нем.
   Сразу же после полудня Штейн вернулся из своей поездки и почти одновременно с ним прибыла телеграмма.
   -- От Молли? -- удивленно воскликнул Сократ, разорвав адресованный ему желтый конверт. Он громко прочел вслух:
   "Немедленно приходите на Квакер-стрит, 479. Я сделала важное открытие. Захватите с собой, пожалуйста, Лексингтона и попросите зайти Франка, так как Жаннет хочет с ним поговорить".
   Сократ наморщил лоб.
   -- Кто эта Жаннет?
   -- Не все ли равно? Во всяком случае она в безопасности, -- ликовал его брат, а лицо Штейна искривила широкая улыбка.
   Сократ поднялся по лестнице и показал телеграмму Франку.
   -- Ну, кто эта Жаннет?
   -- Моя невеста, мистер Смит, -- объяснил Франк. -- Но каким образом она встретилась с мисс Темальтон? И что она хочет?
   -- Она живет на Квакер-стрит?
   -- Совсем близко. На Портум-сквер.
   -- Хорошо. У нас как раз хватит времени, чтобы успеть на скорый поезд. Будем надеяться, что снимается наконец покров и со второй тайны, ибо их две.
   -- Две? -- проворчал Франк. -- Скорее, двадцать две.
   Поезд подходил уже к вокзалу Ватерлоо, когда Смит неожиданно стукнул себя кулаком по лбу.
   -- Черт меня побери...
   Это было настолько неожиданное для Сократа выражение, которым он ругался только в исключительных случаях, что сидевший напротив Франк опустил газету.
   -- Что случилось, мистер Смит?
   -- Ничего. За исключением того, что я болван. Сообщение о вашей помолвке опубликовано?
   -- Конечно, -- улыбнулся Франк. -- Мы объявили об этом в прошлом месяце.
   -- Я держу пари, что отдел "Великосветская хроника" поместил портреты вашей невесты и ваш с надписью: "многообещающий молодой чиновник из отдела криминалистики", или что-нибудь в этом роде.
   -- Приблизительно так и было написано в этой заметке, -- подтвердил Франк. -- К чему все же ваш вопрос?
   -- Об этом я вам расскажу позднее.
   Сократ угрюмо и озлобленно смотрел перед собой.
   Когда такси остановилось у дома N 479 по Квакер-стрит, сбитый с толку Лексингтон показал на медную дверную дощечку с надписью:
   "Частная школа для мальчиков и девочек".
   Чистенькая горничная, появившаяся на их звонок, не скрыла своего удивления и поспешила вызвать директора. Последний, узнав, в чем дело, сказал:
   -- Это, должно быть, ошибка, так как в этом доме, кроме моей жены и меня, никто не проживает. Правильно ли обозначен адрес?
   Вместо ответа Сократ протянул ему телеграмму.
   -- Может, почта ошиблась? -- предположил директор.
   -- Один момент, -- вмешался Франк. -- Пойдемте к моей невесте. Ее дом находится тут, за углом.
   И там они узнали худшее: юная дама не только не видела Молли, но даже и не знала о ее существовании. Телеграмма определенно была фальшивой.
   -- Мне это стало ясно уже в поезде, -- с горечью сказал Сократ. -- Это был маневр, чтобы нас троих убрать из "Принценгофа". Теперь остается только одно: как можно скорее вернуться туда.
   Однако последний скорый поезд уже отошел. Часы пробили половину девятого, когда они снова переступили порог "Принценгофа".
   Сократа там ожидали два письма. Первое, спешно написанное карандашом, гласило:
   "Дорогой Сок, только что меня вызвала Молли из Вестон Супер Маре. Я сейчас же отправляюсь, чтобы привезти ее.

Боб".

   Сократ медленно отложил записку и в течение целой минуты сосредоточенно смотрел себе под ноги. Затем он разорвал второй пакет со штампом почты Газлмера.
   -- Телеграфный вызов из Вестона тоже, конечно, обман, -- со злостью сказал Франк. -- Но что же замышляет эта банда?
   Не обращая внимание на этот вопрос, Сократ с легкой улыбкой обернулся к лакею Штейна.
   -- Вильямс, я готов заключить с вами любое пари, что сегодня в деревне был киносеанс.
   Человек удивленно посмотрел на него.
   -- Вы правы, сэр.
   -- И еще я держу пари, что вы сегодня пили вино.
   -- Это тоже верно, сэр.
   -- Второе пари, впрочем, выиграть было нетрудно, так как я слышал сегодня утром, что мистер Штейн поручит вам сцеживать вино.
   После этого он, не ожидая ответа, поднялся к себе в комнату.
   -- Что случилось с Соком? -- пробормотал Лексингтон.
   Когда он позже заглянул в комнату брата, тот одетый лежал на кровати и крепко спал. Сократ знал, что ему предстояло долгое время быть без сна. Кроме того, он знал, откуда был сделан телефонный звонок после полудня, перед исчезновением Молли. Потому что письмо с почты гласило:
   "Вызов в 3.40 из Лондона. Марилобонс, 7979".
   Потому-то и спал так спокойно и крепко Сократ Смит.
   Но Лексингтон и Франк всю ночь просидели без сна и выглядели бледными и утомленными, когда на следующее утро к ним присоединился Сократ, свежий, как только что сорванное яблоко, в веселом настроении.
   -- Ну, марш в кровать, Лекс. Ты думал, что Боб мог еще ночью вернуться из Вестон Супер Маре? -- саркастически улыбаясь спросил Сократ. -- Он прибудет только около половины десятого и ты можешь еще совершенно спокойно поваляться в постели.
   Его предсказания сбылись удивительно точно. Без четверти десять у подъезда дома зашумел сплошь покрытый пылью лимузин, и неповоротливый, с красными веками Штейн с трудом вылез из него.
   -- Я поехал на лимузине, так как надеялся привезти с собой Молли, -- объяснил он, и его голос звучал хрипло от одолевавшей его сонливости.
   -- Вы ее нашли? -- быстро спросил Лексингтон.
   -- Я сделал все, что мог... Что это за проклятая ночь была. Вы имеете представление о состоянии дороги между "Принценгофом" и Вестоном? Попробуйте-ка проехать хоть один раз в такую темную ночь. А у вас есть какие-нибудь новости?
   -- Ничего.
   -- Тогда до свидания. Я мечтаю только о ванной и своей кровати, -- сказал Штейн и исчез.
   -- Вам, юноши, следует сделать то же самое, -- сказал Сократ. -- А я сейчас проделаю небольшую прогулку по саду.
   -- Я лучше пойду с тобой, Сок, -- предложил Лексингтон.
   -- Я тоже не имею ни малейшего желания спать, -- возразил Франк, -- и даже прогулка в десять миль не утомила бы меня.
   -- Вот как? -- улыбнулся Сократ. -- Мне кажется, что вам будет достаточно и сада.
   Они пошли по прилегающей к дому тропе и только собирались свернуть на широкую, тенистую, обсаженную шиповником дорогу, как Франк внезапно остановился, глядя широко раскрытыми глазами на какой-то предмет.
   -- Что там такое? -- спросил Сократ и взглянул в том же направлении.
   Посреди дорожки, которая сворачивала под прямым углом к дому, лежала туфля.
   Сократ, как коршун, кинулся к ней.
   -- Туфля Молли! Вчера она еще здесь не лежала, я знаю это совершенно точно, так как проходил тут.
   Франк, казалось, хотел что-то возразить, но жест Сократа вставил его замолчать.
   -- Я хочу остаться один, -- нетерпеливо сказал он молодым людям. -- Сделайте мне одолжение и идите спать. В течение часа я не хочу вас видеть. И ради Бога, если вы знаете, что вас ожидает, то лучше всего вам сейчас оставаться в постели.
  

Глава 19

   Трое мужчин лежали в тяжелом сне, а в это время Сократ выстраивал версии, заглаживал шероховатые края, связывал отдельные нити, пока ткань не сделалась прочной и совершенной. Еще вчера он решил загадку исчезновения Молли, полагая, что она ушла по доброй воле. Найденная же туфля поведала совершенно другую историю. Она ее сбросила и оставила лежать там как сигнал, возвещающий о бедствии, и при виде ее Сократ пришел в ярость, что бывало с ним очень и очень редко. Но если ее жизни угрожает опасность или, может быть, она погибла, он тем более не должен действовать опрометчиво. Некоторые обстоятельства еще требовали разъяснений и, быстро решившись, он вызвал по телефону такси, велел отвезти себя на вокзал в Газлмере, а оттуда долго говорил со Скотленд-Ярдом и начальником архива. Он быстро собрался в обратный путь, надеясь вернуться, прежде чем Лексингтон очнется от сна.
   -- Наконец-то... -- ликовал Сократ -- Наконец! -- Он имел в руках последние недостающие нити этой тайны.
   Недалеко от Клапгана их поезд замедлил ход, чтобы пропустить вперед пригородный. Рассеянно глядя в окна проходящего поезда, Сократ остановил взор на одном лице, и тут же вскочил.
   Джефри!.. Его висок все еще покрывала полоса пластыря. Вот он повернул голову, и на какую-то долю секунды их глаза встретились. Сократ высунулся в окно, но поезда уже разошлись. Джефри... В первый момент Сократ хотел схватиться за ручной тормоз, но сейчас же осознал бесполезность этого поступка. Прежде чем он успеет объяснить свой поступок машинисту, электричка уже может далеко уйти или Джефри смешается с толпой выходящих пассажиров.
   -- Нет, нет, я не провалился сквозь землю, -- возразил Сократ на вопрос Лексингтона, который ждал его на дороге. -- Франк уже встал?
   -- Да, час назад.
   -- Тогда пришли его ко мне в сад. Что делает Боб?
   -- Этот еще спит.
   Вскоре появился Франк, свежий и отдохнувший.
   -- Вы хотите со мной поговорить, мистер Смит?
   -- Да, Франк. Помните вы процесс, который был возбужден против Исвингстонского института около семи месяцев назад?
   -- Очень хорошо, так как я принимал участие в расследовании. Исвингстонский институт не был концессионным частным учреждением, и им руководила женщина по имени Барк... Там были обнаружены весьма грязные делишки...
   -- А каков был приговор?
   -- Шесть месяцев принудительных работ.
   -- В таких случаях, как этот, хорошее поведение заключенного принимается во внимание и наказание снижается; так что она может быть сейчас уже на свободе, -- размышлял Сократ вслух. -- Франк, я вызвал сегодня утром по телефону институт, и человек, который руководит этим милым учреждением, сообщил мне, что миссис Барк находится в деловой поездке. Весьма возможно, что это увертка... Или она еще сидит. Во всяком случае немедленно поезжайте в Лондон, узнайте у этого человека, по всей вероятности ее мужа, где в настоящее время пребывает миссис Барк и не выпускайте ее из виду, пока не получите от меня дополнительных распоряжений.
   -- Вы полагаете, что это миссис Барк запустила свои грязные руки в наше дело? -- спросил пораженный Франк.
   -- Думаю, что не ошибусь в этом, -- ответил Сократ -- Сегодня утром я снова продумал все происшествия и пришел к выводу, что участие в некоторых событиях могла принимать только одна-единственная личность, а именно миссис Барк. Итак, за дело! Сегодня вечером вы сообщите по телефону в полицейское бюро Газлмера все, что узнали. Я буду там ждать ваш его звонка.
   Штейн появился только вечером, он все еще не мог прийти в себя после утомительной поездки: его руки, смешивающие виски с содовой, немного дрожали.
   -- Боб, вы постарели, -- издевался над ним Сократ, на что тот враждебно посмотрел на него.
   -- Едва ли, -- огрызнулся он. -- Я не желал бы, чтобы вы напоминали мне о моем возрасте.
   Когда позже Лексингтон зашел за братом, чтобы позвать того ужинать, Сократ рассказал ему об этом маленьком инциденте.
   -- Теперь он закрылся в своем кабинете и поручил мне сказать, что не выйдет к столу. Таким образом, мы будем ужинать с тобой вдвоем, Лекс. -- Заметив безутешное выражение на лице молодого человека, он мягко добавил: -- Ты не должен падать духом, Лекс. Потерпи немного.
   Лексингтон покраснел.
   -- Терпение? Терпение, когда даже не знаешь, где находится Молли, и вообще, жива ли она?
   -- Мальчик, мальчик, после ужина ты сыграешь со мной в пикет. Лучшего средства для успокоения нервов, чем пикет, не существует.
   И хотя бедному Лексингтону карты не лезли в голову, Сократ затащил его в комнату, а услужливый лакей принес столик для игры.
   -- Мистер Штейн, пожалуй, сегодня больше не появится, Вильямс?
   -- Нет, сэр. Мистер Штейн чувствует себя неважно. Он приказал подать себе только кофе.
   Они заканчивали уже вторую партию, когда Сократ внезапно положил карты и прислушался, повернув голову.
   -- Что там? -- спросил Лексингтон, но Сократ приложил палец к губам и, подойдя к двери, открыл ее.
   Вдруг из кабинета Штейна, который находился в конце коридора, послышался страшный крик, захлебнувшийся в чьем-то горле. Сократ, как бешеный, помчался по коридору. Лексингтон кинулся за ним, но они наткнулись на запертую дверь. Отойдя на метр, Сократ изо всех сил ударил в нее плечом. Дверь с треском распахнулась. Боб Штейн сидел за своим письменным столом, с темно-синим лицом, выкатившимися глазами и безобразно висящим наружу языком. Бессильными пальцами он силился избавиться от белого шелкового платка, туго стягивающего его шею. Сократ вбежал в комнату как раз в тот момент, что успел заметить мгновенно исчезнувшую с подоконника фигуру. Первым делом он бросился к Бобу Штейну, потому что между шеей и платком, стягивавшим ее, была зажата линейка из черного дерева, закрученная так, что человек должен был неминуемо задохнуться. Сократ высвободил его шею, и Штейн, глухо застонав, повалился вперед поперек стола.
   -- Позаботьтесь о нем, Лекс, -- крикнул Сократ, выключая свет.
   Он присел на корточки у окна, пристально вглядываясь в темноту, потом выстрелил два раза и выпрыгнул в окно. Став на ноги, он ринулся через клумбы к забору. Преступник не оставил никаких следов...
   Шофер и садовник, слышавшие выстрелы, выбежали из гаража.
   -- Преступник, -- коротко объяснил им Смит, -- ищите дальше.
   Сам же он повернул обратно к дому Когда Сократ вошел в кабинет Штейна, тот уже успел прийти в себя и нервно двигал рукой, стараясь прикрыть лежащий перед ним лист бумаги. Но Сократ успел прочитать надпись ... только четыре буквы: лужа ... Лишь теперь он заметил, что левая рука Штейна крепко привязана к ножке стула. Он был совершенно беспомощен в руках своих мучителей. Прошло довольно много времени, прежде чем он смог дать связное объяснение.
   -- Я сидел, ничего не подозревая, за письменным столом и размышлял над этой проклятой "Лужей на болоте", настолько этим занятый, что, как вы заметили, стал писать это на бумаге. Вдруг из открытого окна раздался повелительный окрик: "Руки вверх". Я обернулся и, несмотря на полумаску, которая была на лице человека, сразу же узнал Джефри. С удивительной ловкостью он забрался в комнату, запер дверь, не сводя с меня дула револьвера, и привязал меня. Прежде чем я смог сообразить, что он намеревается делать, он накинул мне на шею платок, и тогда я в отчаянии решил защищаться.
   -- Это был первый звук, который я услышал, -- вставил Сократ.
   -- Когда он стал туже затягивать петлю, я закричал.
   -- И это все? -- кротким голосом спросил Сократ.
   -- Все?.. Конечно, все. А что может быть еще?
   -- Почему же он не задушил вас без этих приготовлений?
   -- Спросите у него сами, -- прошипел Штейн и сразу же изменил тон. -- Простите старика, мои нервы совсем сдали. Сначала смерть Менделя, затем исчезновение Молли.
   Обхватив руками голову, он тяжело вздохнул.
   -- Я хочу вас оставить на некоторое время одного, Боб, -- сказал Сократ.
   Когда они вышли в холл, он отвел брата в сторону.
   -- Лекс, немедленно отправляйся в Газлмер в полицейский участок. Франк должен мне туда позвонить.
   Затем он прошел в сад, чтобы услышать от шофера и садовника, что поиски были безрезультатны. Боб Штейн почти пришел в себя.
   -- Сок, вы, оказывается, вдвое сильнее, чем можно было предполагать, -- сказал он, указывая на сломанную дверь.
   -- Однако не настолько ловок, иначе я поймал бы Джефри и поучил хорошим манерам, так как неприлично с его стороны пытаться задушить такого выдающегося экс-инспектора Скотленд-Ярда.
   Боб Штейн коротко рассмеялся.
   -- Из этой истории я вышел по чистой случайности. Но в конце концов они все же меня схватят.
   -- Кто это они?
   -- Джефри и его помощники, парни, которые убили Джона Менделя и похитили Молли. Это действительно самое страшное происшествие, которое нам когда-либо пришлось пережить.
   -- Это также и мое мнение, -- ответил Сократ. -- Если бы я был уверен, что речь идет только об одном случае, а не о двух, об одном покушении, а не о каком-нибудь другом, я бы просто вздохнул с облегчением.
   -- Это для меня как-то слишком темно. Объяснитесь яснее.
   -- Я вам это объясню на днях, -- ответил Сократ с таинственной улыбкой. -- Мне пока еще не хватает одного связующего звена между тайной трех дубов и исчезновением Молли.
   -- Ведь еще не установлено, что ее увезли насильно?
   -- Для меня это и так совершенно ясно, -- многозначительно подчеркнул Сократ. -- Молли увезли вчера из этого дома, и, конечно, против ее воли.
   -- Великий Боже! -- Голос Штейна сделался хриплым от возбуждения. -- Вчера? Но ведь этого не может быть! Ведь она покинула дом еще два дня назад.
   -- Я повторяю, что до вчерашнего дня она находилась здесь, в доме. В то самое время, когда мы рыскали вокруг в поисках ее, она была здесь в плену. Телеграмма, которая вызвала в Лондон меня и Франка (вы знаете, конечно, что он служит в Скотленд-Ярде), была уловкой, чтобы удалить нас из "Принценгофа".
   -- В таком случае ту же самую цель преследовала телеграмма из Вестон Супер Маре, -- ответил Боб. -- Однако куда могли спрятать Молли?
   -- Мы должны сейчас тщательно обыскать весь дом, -- предложил Сократ. -- Возможно, что она оставила какой-нибудь след. Начнем сейчас же отсюда. Куда ведет эта дверь?
   -- В библиотеку, а другая в мой плавательный бассейн. Помещение не из великолепных. Посередине его находится бассейн четыре на три метра.
   Он прошел вперед, включил свет и показал Сократу большую просторную комнату, стены которой были выложены кафелем.
   -- Что находится в шкафу? -- длинный палец Сократа указал на встроенный в стену двустворчатый шкаф в другом конце комнаты.
   -- Там купальные принадлежности, и больше ничего.
   Несмотря на его слова, Сократ открыл белые лакированные дверцы шкафа.
   -- А зачем здесь стул?
   Боб почесал себе голову.
   -- Пусть меня повесят, если я это знаю. Первый раз вижу, что в шкафу стоит стул.
   Взглянув в окна, которые были на уровне глаз, Сократ продолжал свои расспросы:
   -- Когда вы были здесь в последний раз?
   -- Прошло уже около недели, как я не плавал.
   -- И за это время сюда никто не заходил?
   Штейн молча покачал головой.
   -- Маленькая дверь там, в углу, ведет наружу?
   -- Да, в сад.
   -- Может ли кто-нибудь кроме вас пользоваться бассейном?
   -- О, нет, -- со смехом возразил Боб. -- Он только для меня. Впрочем, если бы мои люди захотели им воспользоваться, то не смогли бы это сделать, так как слив и заполнение бассейна происходит автоматически из моей комнаты.
   Сомкнув руки за спиной, Сократ задумчиво уставился на шкаф.
   -- Ну, -- вывел наконец его из задумчивости Боб Штейн, -- к какому заключению вы пришли?
   -- К какому? -- Сократ спокойно смотрел в лицо своего собеседника. -- Имеются две загадки, Боб, из которых одну я решил. Я знаю, почему к вам сегодня вечером приходил Джефри, точнее, знаю, что он от вас требовал: знаю также о приговоре над миссис Барк из Исвингстонского института, и я знаю довольно точно, что случилось с Молли. А теперь я хочу вам, Боб Штейн, рассказать маленькую историю, которая вас, несомненно, заинтересует так же, как она заинтересовала и меня. Она касается одного пятидесятилетнего мужчины, который влюбился в двадцатидвухлетнюю девушку и предпочитает пойти на любое преступление, только бы не видеть эту девушку счастливой с другим.
   Боб Штейн сделался смертельно-бледным.
   -- Я исхожу из того, что обнаружил в день убийства Менделя. Тогда, в первый момент, я не мог вас заподозрить в преступлении, потому что с вашей точки зрения этот поступок был совершенно бессмысленным.
   -- Ах, вы не обвиняете меня в убийстве?.. -- Боб Штейн злобно рассмеялся. -- Ну это уже кое-что, может быть, еще в чем-нибудь собираетесь оправдать меня, прежде чем вы и я подойдем к концу?
   -- В день после убийства, -- продолжал Сократ, сделав вид, что его не прерывали, -- я нанес вам визит, и пришел как раз тогда, когда вы разговаривали по телефону в библиотеке. И разговаривали вы с кем-то по имени Барк, которой сказали следующее: "Для вас в этом деле выделены пятьсот фунтов". Позже я услышал также и название "Исвингстон". Вы видите, что я вас бесстыдно подслушивал. Далее, в Скотленд-Ярде имеется человек, который ничего не забывает. Вы так же хорошо, как и я, знаете нашего старого друга с белой бородой, в очках, который с прилежностью пчелы собирает все даты и заключения судебных заседаний. После того, как я узнал от него все подробности относительно Барк и Исвингстонского института, мне осталось сложить два плюс два.
   -- И вы получили пять, -- издеваясь сказал Штейн.
   -- Нет, старина. Добрые четыре. Молли не хотела вас знать и подарила свое сердце моему брату -- как мне кажется, отличный выбор. Но вы окончательно не были уверены в чувствах Молли. Затем, в день осмотра трупа, из моего разговора с начальником полиции вы узнали, что Молли ведет дневник, которому, по примеру многих девушек, поверяет свои сокровенные мысли и мечты, иначе она едва ли стала бы его спасать из огня. Старые люди при подобных обстоятельствах спасают свои зубные протезы, -- заменил не без юмора Сократ, но лицо Боба Штейна оставалось каменным. -- Вы тотчас же решили прочесть во что бы ни стало записки Молли. Вы проникли в гостиницу и похитили дневник. Я полагаю, что там действительно говорилось о достаточно нежных чувствах к Лексингтону.
   Глаза Боба Штейна сверкнули ненавистью.
   -- Будь он проклят, если бы этот олух не приехал сюда...
   -- Стоп, старый дружище, -- нежно проговорил Сократ. -- Если бы сюда не приехал Лекс, то появился бы другой Лекс, или Том, или Джим... Молли не была вам предназначена судьбой... После того как вы прочли ее дневник, страсть к девушке и ненависть к Лексингтону лишили вас последних остатков разума, и вы решили увезти Молли. Вот тогда-то вам и пришла в голову мысль воспользоваться услугами Барк. Она, как верная помощница, ради денег готова на все. Чего-то подобного я и опасался. -- Голос Сократа приобрел новую твердую интонацию. -- И поэтому пригласил сюда одного чиновника из Скотленд-Ярда, который должен был защищать Молли во время моего отсутствия. К сожалению, такому пробивному малому, как вы, стало ясно, что он спит днем, а ночью бодрствует... Франк видел в последний раз Молли после обеда в библиотеке, и все остальные члены вашего дома после этого ее не видели.
   -- Однако у вас немало материала, Сократ Смит, -- рассмеялся Штейн, но выражение его лица и смех были искусственными.
   -- Не правда ли?.. Но у меня имеется еще достаточно. Когда Франк покинул библиотеку, зазвонил телефон, и я имею доказательства на руках, что вас вызывала Барк. С этого момента Молли исчезла. Вы как будто бы отвезли ее на вашем автомобиле в Гвильдфорд или в какое-нибудь другое место. Этот вопрос я пока оставлю открытым.
   Во всяком случае вы Молли с собой в эту поездку не взяли. Она в это время уже находилась в помещении с бассейном, или, чтобы быть совсем точным, в шкафу вашего помещения. Я не уверен, что вы не использовали какое-нибудь снотворное средство, также не очень важно, каким образом вы доставили сюда девушку и заставили ее молчать. Я, как дурак, попал впросак из-за этой телеграммы из Лондона и уехал туда, а вы в это время похитили Молли. Ваш автомобиль прошел ровно триста десять миль -- это приблизительно расстояние отсюда до поместья "Лужа на болоте" и обратно.
   Боб Штейн провел кончиком языка по своим пересохшим губам.
   -- Но это также и расстояние отсюда до Вестон Супер Маре и обратно... по крайней мере это выглядит так по избранному мной маршруту, -- вставил Боб Штейн.
   Сократ не обратил внимания на это возражение.
   -- Девочка сейчас находится в "Луже на болоте", -- продолжал он дальше, -- охраняется миссис Барк. Каковы ваши дальнейшие планы, я не буду сейчас отгадывать.
   -- Так. Что же вы сами намереваетесь теперь предпринять?
   -- Первым делом освободить Молли, затем войти в контакт со Скотленд-Ярдом относительно вас.
   -- Гм... гм, -- пробормотал Штейн. -- При таких обстоятельствах самое лучшее будет для вас узнать истинное положение вещей, с тем, чтобы дикие, фантастические картины, которые вы здесь нарисовали, не овладели вами полностью, старый товарищ. Вот что вы недосмотрели...
   Он быстро пересек помещение и остановился у стенного шкафа.
   -- Вы хотите узнать истину? -- обратился он к Сократу, который последовал за ним. -- Хорошо, вы ее сейчас услышите. Я привел сюда Молли точно так, как привел сюда сейчас и вас, и предупреждаю: если вы пошевелитесь, если издадите хотя бы какой-нибудь самый малейший звук, я буду стрелять.
   Боб Штейн на какую-то долю секунды оказался быстрее, так что Смит был вынужден с какой-то застывшей улыбкой поднять руки вверх.
   -- Теперь я знаю, Боб, что существует еще только одна загадка. -- Он испытующе посмотрел на автоматический пистолет в руке Штейна. -- Вы убили Менделя?
   Глаза Штейна засверкали.
   -- Я убил его против моего желания, -- холодно объяснил он, -- Остерегайтесь, чтобы вас не постигла подобная участь. А теперь -- в шкаф... Скорее...
   Захлопнулись толстые двери и дважды щелкнул замок.
   -- Мне понадобится четверть часа на сборы, -- крикнул Штейн. -- Если вы поднимете тревогу или собьете выстрелом замок, я буду стрелять через двери. И, черт возьми, попаду в цель!
   Сократ Смит ничего не ответил.
   Но когда он услышал гудение тяжелого лимузина, прозвучал выстрел его пистолета.
  

Глава 20

   Мистер Боб Штейн имел слабость ко всему мелодраматическому, а это чувство часто заставляет человека уклоняться от прямого и добродетельного пути. Поэтому разговор с Молли Темальтон происходил совершенно иначе, чем он описал это Сократу. Она сидела с увлекательным романом в библиотеке, но мысли ее были заняты не строками, а обоими мужчинами, которые в данный момент производили расследование в Девоншире, и особенно одним из них. Затем зазвонил телефон, и Боб Штейн прошел из своего кабинета, чтобы ответить на вызов. Произошел короткий разговор, на который она не обратила внимания.
   -- У меня для вас, Молли, кое-что интересное, -- обратился он к девушке со своей обычной улыбкой. -- Отгадайте, чем я сейчас занимаюсь?
   -- Этого я не могу отгадать, -- засмеялась она.
   -- Вашим свадебным подарком.
   -- Как это неожиданно, -- покраснев произнесла Молли. -- Но вы ведь мне не сказали, что это такое.
   -- Конечно, я должен еще это приготовить.
   -- Но что это? -- с любопытством допытывалась она.
   -- Совершенно новый тип несессера. Только, -- он как бы заколебался, -- я не знаю, что вы будете туда класть. Помогите мне, Молли, и принесите из своей комнаты ручную сумочку со всем тем, что вы обыкновенно берете с собой в маленькое путешествие или если вы остаетесь ночевать у своей приятельницы.
   -- Но к чему все это?
   -- Я должен снять мерку, чтобы знать, что дело у меня пойдет на лад.
   -- Я понимаю, -- сказала она, вставая. -- Через две минуты я буду здесь.
   -- Не забудьте, пожалуйста, пижаму. Я жду вас в своем кабинете.
   Когда она положила перед ним на стол сумку, он критическим взглядом осмотрел ее со всех сторон.
   -- А шляпа и зонтик?
   -- Но, мистер Штейн, я никогда не кладу шляпу в несессер.
   -- Это и есть самое главное в моем проекте.
   Молли уставилась на него недоумевающим взглядом и рассмеялась.
   -- Хорошо, я сделаю вам это одолжение.
   Несколькими минутами позже она вернулась со шляпой и зонтиком и увидела Штейна стоящим у открытого окна.
   Потом он подошел к двери и открыл ее.
   -- Мой плавательный бассейн, -- сказал он, и так как Молли его еще ни разу не видела и даже не знала о его существовании, она заинтересовалась и подошла ближе.
   -- Ах, как это красиво, -- воскликнула она, войдя в комнату.
   Тогда он внезапно закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Улыбка слетела с его губ.
   -- Молли, -- начал он, -- вы знаете, что я вас люблю.
   Хотя ее сердце бешено забилось, она заставила себя говорить спокойно.
   -- Мистер Штейн, я думала, что этот вопрос между нами уже улажен. Я нахожу, что и вам немного не по-рыцарски снова говорить об этом, тем более в вашем доме.
   -- Вы знаете, что я вас люблю, -- настаивал он.
   -- Я знаю, что вы так думаете!
   -- Я люблю вас, -- продолжал он. У меня есть все, чего бы я ни захотел, за исключением вас, Молли. И я не вижу никаких причин, которые мешали бы мне получить вас.
   -- Я вижу для этого немало оснований, мистер Штейн. Откройте, пожалуйста, дверь.
   -- Этого я не сделаю. Вы не покинете этого помещения, пока...
   Она почувствовала, как подгибаются ее колени.
   -- Я хочу сказать, -- поправился он, -- что вы покинете это помещение только с моего разрешения и тогда, когда я найду это нужным.
   -- Если мистер Смит...
   -- Сократ ничего не узнает, -- резко оборвал он ее. -- Когда он вернется, я сообщу ему о вашем отъезде в Лондон.
   -- Но ведь это же абсурд, -- настаивала она. -- Не можете же вы держать меня в заключении, мистер Штейн?
   -- Это вы сейчас увидите. У этого шкафа хорошие крепкие двери, и для вашего удобства я поставил туда стул. Если будете сопротивляться, то я буду вынужден связать вам руки и ноги, и, пожалуй, даже заткнуть вам рот кляпом, что вам, наверное, не очень понравится... Но сели вы дадите мне слово вести себя спокойно, то сможете здесь находиться на свободе. К сожалению, я должен просить вас снять ваши туфли, чтобы вас никто не слышал. А теперь, Молли, последнее: если вам придет в голову шуметь или стучать в дверь моего кабинета, то... -- Он остановился.
   -- Ну, что тогда? -- вызывающе крикнула она.
   -- Тогда я буду вынужден пристрелить вас. Да, несмотря на мою любовь, я вас безжалостно застрелю, как застрелил Джона Менделя.
   Она в ужасе попятилась от него, прижав кулаки ко рту.
   -- Вы... вы застрелили его? -- прошептала она.
   -- Конечно. Ушло бы слишком много времени для того, чтобы все это объяснить вам. Но будьте уверены, у меня были благие намерения. -- Он сказал это так спокойно, как будто рассказывал нечто совсем обыденное. -- Чтобы быть совсем кратким: я застрелил его, потому что он боялся меня.
   -- Вы сумасшедший... сумасшедший, -- задыхаясь проговорила Молли. -- В противном случае вы не могли бы совершить убийство.
   -- Я вам это сказал, потому что люблю вас, и вы выйдете за меня замуж. Я увезу вас отсюда, Молли, и когда полностью одураченный Смит вернется наконец из Лондона, мы с вами останемся вместе, пока вы не поймете, что брак со мной будет для вас лучшим выходом.
   Молли провела рукой по лбу. Это сон, говорила она себе. И все же это была реальность. Боб Штейн, этот всеми уважаемый человек, у которого для каждого было приветливое слово, Боб Штейн, такой жизнерадостный человек -- убийца? Убийца своего самого близкого друга?
   -- Ну! Что же вы решили? Быть благоразумной или находиться связанной в шкафу? Предупреждаю, что в случае необходимости, если вы будете кричать и взывать о помощи, то умрете так же, как и тот, кто в это время окажется случайно у меня в кабинете. И этим лицом может оказаться, -- его губы искривились в издевательской усмешке, -- ваш милый Лексингтон.
   -- Может быть, вы также стреляли в мистера Джефри?
   Он кивнул.
   -- В таком случае, вы сумасшедший, действительно сумасшедший, -- прошептала она. -- Мистер Смит рассказал мне о смехе, которым мог смеяться только ненормальный человек...
   -- Мистер Смит хитрее, чем вы думаете, Молли. Сократ заслуживает свое имя. Он знает, что этот хохот должен был подействовать на его нервы и лишить меткости выстрела. Но это мне не особенно помогло. Я почти достиг своей цели, но он оказался на высоте. Взгляните сюда.
   Он приподнял свои взъерошенные волосы и показал рану.
   -- Это была пуля Сока, -- ухмыльнулся он. -- Она излечила меня от привычки слишком рано смеяться... Ну, что же -- шкаф?
   -- Нет, я буду держать себя в руках. Надеюсь, что вы постепенно придете в себя и поймете, что натворили.
   -- Снимите туфли.
   Она вздрогнула от этого властного тона, но все же повиновалась.
   -- Я сам буду приносить вам еду, -- закончил он, уловив проблеск надежды в ее глазах.
   -- Но ведь вы не можете вечно держать меня здесь под арестом?
   -- Я этого и не собираюсь делать. Вас уже ждет маленький дом и милая экономка.
   Секундой позже дверь была заперта на ключ. Она сейчас же бросилась к столу и приставила его к окну. Взобравшись на него она смогла только кончиками пальцев дотянуться до нижнего края окна. Тогда она стала искать какой-нибудь металлический предмет. Ничего. Даже пилочки для ногтей не оставил ее предусмотрительный тюремщик. В отчаянии она опустилась на стул, и, положив на руки голову, предалась невеселым размышлениям. Как спастись? Другая дверь? Она определено должна вести в сад. Но прежде чем успела дотронуться до дверной ручки, она уже знала, что этот путь для нее закрыт. Один раз она услышала гудение мотора, и сердце ее бешено забилось. Мистер Смит? Лексингтон? Но нет, они не могли так скоро вернуться. И снова Молли погрузилась в тяжелое раздумье. Вечером появился Штейн с подносом, полным еды, до которого молодая девушка не дотронулась.
   -- Вы слишком мало едите, -- сказал он ей. -- Я принес молоко и бисквиты. Позже принесу вам постель.
   Он сдержал свое слово. Около десяти часов принес ей раскладную кровать и молча удалился.
   Настала ужасная, страшная ночь. Молли не смогла заснуть и едва дождалась серого рассвета, осветившего оконные стекла. Но если ночь была длинная, то день показался ей бесконечным. К вечеру, совершенно измученная, она впала в дрему, из которой ее вывело появление Штейна.
   -- Встать! -- скомандовал он, положив на кровать тяжелое пальто. -- А здесь кофе и бутерброды: подкрепитесь.
   -- Что вы намерены делать?
   -- Совершить с вами небольшое путешествие.
   -- Я никуда не поеду. -- Она затопала ногами.
   -- Не будь дурой, -- крикнул он.
   -- Вы можете меня убить, -- крикнула она ему в лицо. -- Я буду звать на помощь, если вы дотронетесь до меня, и кто-нибудь услышит.
   Боб Штейн иронически усмехнулся.
   -- В таком случае вам придется кричать очень громко. Я отослал всю прислугу в кино в Газмерс, и только один Вильямс остался здесь, но и тот наливается вином в погребе. Будьте благоразумны.
   Чтобы поддержать свои силы, она взяла себя в руки, съела сандвич и с жадностью выпила кофе. После этого ею овладела страшная усталость, и она в изнеможении упала на кровать. Ее разбудило свежее дуновение ветра, обвевавшего лицо. Кто-то нес ее по свежему воздуху.
   "В кофе, вероятно, было снотворное", -- подумала она, С трудом соображая. Кричать? Она не могла. "Снял ли он с меня туфли? -- промелькнуло у нее в голове. -- Туфли..." Внезапно ее осенила мысль: уже однажды Сократ Смит отыскал ее след по туфле... Она ощупала одной ногой другую и внутренне возликовала. Осторожно зацепила носком одной туфли за другую. Одно движение, и левая туфля упала вниз. В следующую минуту Молли была в автомобиле, где снова впала в беспамятство. Сильный толчок разбудил ее, и в полусне она увидела, как Штейн, проклиная все на свете, менял колесо. В сером утреннем рассвете машина остановилась перед высокой стеной... Запущенный сад... пришедший в упадок дом...
   Смутно почувствовала облегчение при взгляде на женщину, которая укладывала ее в кровать.
  

Глава 21

   Молли Темальтон проснулась с головной болью после двадцати часового сна. В комнате был полнейший мрак, как если бы в ней не было окон. Позже она обнаружила, что на первом этаже отсутствовали ставни, окна были завешены шерстяными одеялами. Она стала ощупывать на ночном столике спички и свечу, но ничего не нашла. Эти маленькие усилия вызвали у нее такую боль в голове, что она со стоном откинулась обратно на подушку. Этот стон, очевидно, был услышан, так как вслед за этим немедленно затрещали лестничные ступеньки под чьими то тяжелыми шагами, и порог комнаты переступила женщина с керосиновой лампой. Она была велика ростом и костлява, и ее жестокий рот не обещал ничего доброго.
   -- Вы звали? Вы голодны?
   -- У меня ужасно болит голова, -- пожаловалась Молли.
   -- Этому мы сейчас поможем.
   Женщина поставила лампу на столик и вышла. Немного позже она вернулась с чашкой чая и двумя таблетками.
   -- Вот это нам поможет, -- грубо сказала она, заметив недоверчивый взгляд девушки.
   -- Самое скверное у вас, умалишенных, это то, что вы всегда думаете, что вас стараются отравить.
   -- Умалишенная? -- Молли подумала, что ослышалась. -- Вы приняли меня за умалишенную?
   -- За кого же еще? Если тридцать пять лет имеешь дело с умалишенными, то с первого взгляда разбираешься в этом.
   -- Итак, я сумасшедшая, -- повторила Молли спокойным голосом, и, положив таблетки на кончик языка, запила их глотком чая.
   -- Конечно. И чем вы скорее это поймете, тем лучше будет для вас.
   -- Где я нахожусь?
   -- На свежем воздухе, в уединенном поместье, которое как бы создано для таких, как вы.
   Молли взглянула на свои часы.
   -- Как? Шесть часов вечера? Должно быть совсем еще светло. -- Тогда она заметила шерстяные одеяла на окнах и попросила: -- Не могли бы вы снять их?
   -- Вы можете кричать до синевы в лице, но вас никто не услышит, -- сказала миссис Барк, снимая одеяла с окон. -- Но если вы рассчитываете увидеть красивый вид, то вам придется разочароваться.
   Так оно и было. По ту сторону высокой стены, которая бросала темную тень на сад, ничего не было видно, кроме пустынного ландшафта, среди которого поднимался странного вида холм.
   -- Так ведь это же Дартмут?! -- взволнованно крикнула Молли. -- Я не раз проезжала с моим отчимом мимо этого холма.
   -- Верно. И дом этот называется "Лужа на болото". Если бы у меня был такой хороший дядя, как у вас, я бы не хотела остаться здесь. "Лужа на болоте". Странное название для подобного заведения, -- продолжала она. -- Конечно, придется привести в порядок усадьбу.
   -- Она принадлежит вам? -- спросила пораженная Молли.
   -- Пока еще нет, но будет в скором времени моей.
   И Молли поняла: "Лужа на болоте" была ценой, которой Боб Штейн оплачивал услуги этой женщины.
   -- Когда я смогу уехать отсюда?
   Миссис Барк посмотрела на нее колючим взглядом.
   -- Тогда, когда за вами заедет ваш муж.
   -- Что? -- Возмущенная Молли вскочила с постели. -- Кого вы имеете в виду? Только что вы говорили о моем дяде, и я поняла, что вы имеете в виду мистера Штейна...
   -- Ваш дядя -- это тот, кто привез вас сюда. Более милого господина трудно себе представить.
   -- Но у меня нет никакого мужа! -- вскричала девушка.
   -- В этом и заключается ваше помешательство, -- спокойно ответила женщина с каменным выражением лица. -- Все немного помешаны, особенно в вашем возрасте.
   Молли усилием воли взяла себя в руки.
   -- Можете ли вы сделать мне одолжение, миссис... миссис?
   -- Меня зовут Барк. И любое ваше разумное желание я выполню.
   -- Тогда вызовите Скотленд-Ярд, чтобы я могла уехать отсюда.
   -- Именно Скотленд-Ярд. Только этот мне и не хватало!
   -- Но выслушайте. Меня доставили сюда силой, против моего желания.
   -- Это тоже навязчивая идея. Мне кажется, что вам придется пробыть здесь довольно долго, -- сказала она, покачивая головой. -- Как можете вы так плохо отзываться о вашем любящем муже?
   Молли прижала руку ко рту, чтобы скрыть дрожание своих губ. Она поняла, что с этой женщиной следует держать себя осмотрительно. При малейшем признаке слабости с ее стороны или малейшем признаке страха перед ней она может пострадать.
   -- И когда вы его ждете? -- спросила она как можно более равнодушным голосом.
   -- Через два или три дня. Теперь скажите мне, что вы хотите поесть?
   Охотнее всего Молли вообще отказалась бы от еды, но при мысли, что ей понадобятся силы, чтобы в подходящий момент перелезть через эту стену она ответила:
   -- Все равно что. Могу ли я встать?
   Женщина заколебалась.
   -- Да, пожалуй, -- решила она наконец. -- Но вы должны будете одеться в моем присутствии.
   Молли поднялась. Ее голова кружилась, но боль уменьшилась.
   -- Вы, должно быть, не знаете, что прибыли сюда в одной туфле, -- заметила миссис Барк. -- Я вам одолжу на время пару своих.
   Она принесла пару безобразных сапог, которые при каждом шаге, который в них делала девушка, громко скрипели, и это было еще одним препятствием для попытки к бегству.
   К безмерному удивлению Молли, миссис Барк не стала возражать против ее прогулки по саду. Она хорошо разбиралась в состоянии душевнобольных и точно знала, сколько свободы им можно предоставить. Кроме того, она успела окинуть внимательным взглядом всю окрестность и убедилась в невозможности перебраться через стену без посторонней помощи.
   Лестницы не было, и за воротами она могла наблюдать из кухни.
   Молли медленно прогуливалась, изредка срывала какой-нибудь цветок и все время высматривала дорогу к свободе. На участке не росло ни одного дерева, изобиловал кустарник и сорная трава. Она дважды обошла вокруг дома, и все больше в ней гасла надежда на избавление.
   Может быть, попытаться перебросить записку через стену? Она зашла в комнату в поисках клочка какой-нибудь бумаги. Вытряхнула всю свою сумку, с безумной торопливостью роясь в ней, но ни карандаша, ни бумаги не обнаружилось. В слабо освещенной керосиновой лампой столовой она разделила неприхотливый ужин с миссис Барк. Это было мрачное помещение, несмотря на маленький огонь, мерцающий в камине. И хотя миссис Барк заявила, что целыми часами мыла и чистила эту комнату, она все же выглядела безобразной и запущенной.
   -- Я не привыкла к грубой домашней работе, -- ворчала женщина, -- и когда приедет ваш муж...
   -- Он не мой муж, -- возразила Молли, но тут же почувствовала бесполезность протеста и продолжала: -- Ну, что будет, когда он приедет?
   -- Скажите ему пожалуйста, что такая работа для прислуги. Вы не можете себе представить как здесь все выглядело, когда я прибыла сюда два дня назад. Лучше бы я уехала обратно. Взгляните сюда, -- она указала на дыру в потолке, которую сделал Сократ. -- Крысы, я думаю. А эти чернильные пятна на полу. Ужасно! В подвал я еще не отважилась сунуть свой нос.
   -- Здесь есть подвал? -- спросила Молли.
   -- Да. Позже он может мне очень пригодиться. -- Она уже думала об упрямых пациентах, для которых подвал мог служить удобным местом наказания.
   До трех часов ночи Молли не могла сомкнуть глаз, и только перед рассветом погрузилась в сон. К завтраку она сошла вниз. Была скудная трапеза из бледного чая, хлеба и масла. Хлеб был нарезан толстыми ломтиками и немного масла было намазано сверху.
   Молли облегченно вздохнула, когда очутилась в саду. Снова и снова ходила она вокруг дома, до тех пор, пока каждый кирпич не стал ей знаком. После обеда она завела с миссис Барк разговор, во время которого ей пришла в голову одна идея. Ее надзирательница рассказывала, что эти одинокие дома на болоте принадлежали вначале контрабандистам, и при этом упомянула о тайниках и подземных ходах, которые тянулись на много миль. Очевидно, это было преувеличением, но не мешало проверить.
   -- Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? -- спросила она, желая привести миссис Барк в хорошее настроение.
   -- Конечно. Возьмите веник и подметите пол еще раз, -- был малоприятный ответ.
   По окончании этой работы девушка отважилась на просьбу.
   -- Можно мне посмотреть подвал?
   -- Если вам это доставит удовольствие. Ключ висит на гвозде.
   Подвал оказался интересным местом. Свет лампы испугал только мышей, которые кинулись прочь. Нет, здесь не представлялось никакой возможности к бегству. Второй отсек подвала показался ей копией первого, пока она не заметила то, что дало надежду. Каменная кладка одной стены была, очевидно, более поздней работы, и поэтому кирпичи выделялись серым пятном.
   Может быть, здесь замурованный выход? Но даже если это было и так, то каким образом она сумеет выломать эти кирпичи? Осмотрелась вокруг, и сердце ее забилось. В углу между двумя старыми мешками, которые при встряхивании выбросили облако пыли, лежала лопата и острая кирка. Дрожа от волнения, Молли взлетела вверх по лестнице. Миссис Барк сладко дремала в шезлонге, расположенном прямо напротив ворот. Молли снова спустилась в подвал. Первые, неудачно нанесенные удары киркой были опаснее для нее самой, чем для каменной кладки. Но чем спокойнее становилась она, тем уверенней и точней делались удары. Половина кирпича выкрошилась наружу, но за этим слоем оказался еще один. Она снова прокралась наверх. Миссис Барк храпела на своем месте. После дальнейшей получасовой работы стена была пробита за ней зияло черное отверстие. Чтобы полностью в этом убедиться, она поднесла к дыре лампу. Действительно, по ту сторону кирпичей не было ни земли, ни каменной кладки.
   Кашель миссис Барк достиг ее слуха. Торопливо бросив свой инструмент, она успела вытереть едкую пыль с рук и поспешила наверх, чтобы встретиться со своей опекуншей на полпути между домом и воротами.
   -- Ну, чем вы занимались это время? -- подозрительно осведомилась миссис Барк.
   -- Ничем.
   Ворча себе что-то под нос, женщина отправилась на кухню, в то время как Молли устраивалась в шезлонге. Когда она должна попытаться бежать? У нее было мало времени. Вместо нее этот вопрос совершенно бессознательно решила миссис Барк. За ужином она была необычайно добра, рассказывала о себе, о своих привычках и при этом упомянула:
   -- Я постоянно запираю свою дверь на ночь на засов. Если бы вы только знали, с какими людьми мне приходилось иметь дело. И при моем здоровье и здоровом сне со мной в любой момент может что-нибудь случиться. Как-то раз такая же молодая дама, как вы, чуть меня не убила.
   -- Разве вы так крепко спите? -- спросила Молли равнодушным тоном.
   -- Как сурок. Но с вами, я надеюсь, не будет никаких хлопот.
   -- И все-таки лучше запирайте свою дверь, -- приветливо сказала Молли. -- Ничего нельзя предвидеть заранее.
   Благодаря этому ее план созрел, и вдобавок миссис Барк где-то откопала еще одну лампу. Ближайшие часы проходили между страхом и надеждой. Ведь не было ни капли уверенности, что подземный ход, если он действительно существует, ее спасет. Она может там заблудиться и погибнуть. Ее губы задрожали: она была еще так молода, а жизнь так прекрасна.
   Около десяти часов вечера мимо ее комнаты протопала тяжелыми шагами миссис Барк. Ее голос прохрипел "спокойной ночи" и произнес затем еще какие-то нечленораздельные слова.
   Молли выждала два часа, потом украдкой выбралась наружу... остановилась, прислушалась у дверей миссис Барк. Доносилось спокойное, равномерное похрапывание. Еще дальше, вниз по лестнице, зажав под мышкой скрипящие сапоги своей тюремщицы. Немало труда стоило ей отыскать спички, но наконец лампа зажжена, и свет ее падает на меленькую дыру в стене погреба. Первый удар. Молли затрепетала от страха. Весь дом, казалось, задрожал от грохота. Необходимость сделала ее изобретательной. Вместо того, чтобы работать так, как до сих пор, она всунула конец кирки в имеющееся уже отверстие и принялась дергать рукоятку, пока не посыпалась кладка. Не успела она таким образом вытащить три кирпича, как вдруг при особенно сильном рывке с шумом рухнула вся стена.
   Милостивый Боже! Если миссис Барк не услышала этот грохот, значит, действительно она спала, как мертвец.
   Одним мигом Молли взлетела по подвальной лестнице, погасила лампу и, перепрыгивая через две ступеньки, взбежала по лестнице в свою комнату. И только успела осторожно закрыть свою дверь, как услышала в конце коридора тяжелые шаги женщины. Секундой позже на пороге появилась миссис Барк.
   -- Что это был за шум?
   Молли, натянув одеяло до самого горла, издала несколько невразумительных звуков, делая вид, что только что очнулась от глубокого сна.
   -- Вы ничего не слышали? -- допытывалась миссис Барк.
   -- Ничего.
   Очевидно, ответ не удовлетворил женщину, потому что она спустилась на первый этаж, откуда быстро вернулась. Молли слышала ее ворчание, слышала, как она снова заперлась в своей комнате. И снова выждав час, она встала и направилась в подвал, не обращая внимания на скрип ступенек, так как храп миссис Барк был слышен даже на первом этаже.
   На этот раз лампа была быстро зажжена, и она очутилась у места своей работы. Там среди мусора и пыли мерцало что-то длинное и белое. Она осторожно убрала обломки кирпичей в сторону, пока отверстие не стало достаточно велико, чтобы можно было проскользнуть внутрь, затем подняла лампу...
   "Не падать в обморок. Только не бояться", -- приказала себе. Но тело ее в диком страхе отказывалось повиноваться! то, что она увидела при свете лампы, был скелет, глазницы которого смотрели на нее, казалось, с насмешкой, а желтые зубы злобно оскалились.
  

Глава 22

   Молли отскочила назад, лампа задрожала в ее руках. Она отступила к двери, и все время ей казалось, что пустые глазницы на бледном черепе наблюдают за ней. С шумом захлопнув двери в подвал и шатаясь, поднялась по лестнице... там... там... Что за звук послышался наверху?
   Она собрала последние остатки мужества, чтобы погасить лампу, и в этой, полной ужаса темноте остановилась. В такой непроглядной тьме только вход в прихожую казался более светлым пятном.
   Может, это была миссис Барк? Но нет. Храп ее звучал по-прежнему громко. Значит, кто-то другой? Кто, кто находился в сенях? Ее слух уловил легкие шаги, чья-то тень прошмыгнула мимо входа и была поглощена темнотой. Может быть, это Боб Штейн? Эта мысль заставила ее на мгновение забыть об ужасном призраке за спиной, и она помчалась вверх по лестнице в свою комнату. Дрожа от страха, упала на кровать. Какую страшную тайну хранит этот дом? Какие темные призраки ютятся в этих мрачных, заброшенных комнатах?
   На следующее утро ее грубо разбудила миссис Барк.
   -- Вставайте, вставайте. Вот ваша чашка чая. Только не думайте, что я каждый раз буду вам ее подавать. Правильно было бы делать наоборот.
   Молли испытала облегчение при взгляде на грубое лицо этой женщины. Она была, по крайней мере, настоящая, осязаемая.
   -- Мне очень жаль, миссис Барк. Я... я так плохо спала.
   -- Что с вами? Ваши руки дрожат. Милое зрелище для вашего мужа, если...
   Ее муж... Значит, проскользнувшая ночью тень не принадлежала Бобу Штейну?.. Но тогда кто же это мог быть?
   -- Можно ли мне принять ванну?
   -- Пожалуйста, если в этом доме существует ванна, -- рассмеялась развеселившаяся миссис Барк. -- Впрочем, вам она не требуется, вы еще достаточно чисты. Умойте лицо и идите вниз.
   Вода в маленьком кувшине была холодной. И хотя это не совсем сняло ночную усталость, и Молли ощущала потребность во сне, она послушно сошла вниз и села за завтрак. Хлеб был черствее, чем накануне; яйца, консервы и сгущенное молоко давали понять, что в "Луже на болоте" обходились без поставщиков. Но Молли ошиблась в последнем, так как около девяти часов кто-то постучал в ворота. Миссис Барк вышла наружу, не забыв запереть за собой дверь. Но Молли, наблюдая за воротами из окна столовой, увидела, что она получила от кого-то корзину, самого посыльного ей увидеть не удалось. Она видела только его руку.
   С явным оживлением миссис Барк втащила корзину наверх, в комнату. У нее появилось что-то вроде хорошего настроения.
   -- Ну, голодать нам во всяком случае не придется. Что вы сегодня намереваетесь делать? Снова рыться в подвале?
   -- Нет, нет, -- возразила Молли. -- Там внизу очень холодно.
   -- Вы умеете стряпать?
   -- К сожалению, нет.
   -- Пора уж давно научиться, -- проворчала миссис Барк.
   Она вынесла шезлонг поближе к воротам, чтобы, как она выразилась, немного погреться на солнце, в то время как Молли усталыми шагами совершала свою обычную прогулку вокруг дома.
   Когда пятый раз проходила мимо дверей, она услышала зов миссис Барк, которая уже зашла в дом.
   -- Идите скорее сюда.
   Молли покорно послушалась. Она нашла миссис Барк с упертыми в бока руками, пристально глядевшую в корзину.
   -- Сколько хлебов я сегодня принесла сюда?
   -- Два, -- ответила удивленная девушка. -- Почему вы об этом спрашиваете?
   -- Тогда где же второй? -- она указала на единственную булку хлеба, которая лежала в корзине. -- Вы уверены, что я принесла два?
   Женщина с подозрением огляделась вокруг.
   -- Здесь нет никаких крыс, да и никакие крысы не смогли бы так быстро расправиться с хлебом.
   Сердце Молли на миг остановилось. Тень, проникшая в дом прошлой ночью. Ей хотелось смеяться, хотелось плакать -- ее нервы сдали, и истерический припадок казался неизбежным. Но отчаянным усилием воли она взяла себя в руки.
   -- Может быть, я тоже ошиблась? Я сегодня так утомлена, что вижу вещи, которых в действительности не существует.
   -- Но я-то не утомлена, -- огрызнулась Барк. -- Вы взяли хлеб?
   -- Зачем он мне? Я не голодна, кроме того, я могу взять столько, сколько мне захочется.
   -- Это мне не нравится. -- Она принялась нервно убирать продукты в шкаф.
   Теперь Молли уже больше не прогуливалась вокруг дома. Ею овладел страх. Она ограничилась тем, что прогуливалась на виду у женщины.
   В том, что в корзине было две булки хлеба, она могла поклясться. Один светлый, другой с темно-коричневой коркой... и теперь один исчез.
   -- Можно сойти с ума в этом доме, сказала миссис Барк во время обеда. -- Я буду очень рада, когда появится ваш муж.
   Молли вздохнула. Занятая своими отчаянными попытками к бегству и ужасным открытием в подвале, она почти совсем забыла о Штейне.
   "О Боже, какой это ужасный дом, с этим скелетом и подстерегающей тенью", -- подумала она и содрогнулась при мысли о предстоящей ночи.
   В то время как ее "компаньонка" удобно устроилась в шезлонге, Молли снова стала прогуливаться перед домом взад и вперед. Вдруг ее взгляд случайно упал на окно мансарды: это было запыленное треугольное стекло, которое она уже видела раньше. Но теперь, взглянув на него, невольно закричала. К окну было прижато чье-то искаженное лицо... Это продолжалось одно мгновение, но и этого было достаточно, чтобы Молли, как подкошенная, рухнула на траву. Разбуженная криком, тяжело шлепая по траве, прибежала миссис Барк. Она схватила девушку, подняла ее, дотащила до шезлонга и грубо набросилась с расспросами:
   -- Что с вами случилось? Ну же, ну же, очнитесь.
   Но она напрасно трясла Молли, та не приходила в сознание. И только когда лапы этой дамы обхватили затылок Молли и прижали ее голову к коленям, сознание постепенно стало возвращаться к ней. Она с трудом поднялась, но снова зашаталась и упала бы, если бы миссис Барк ее не подхватила.
   -- Вы и в самом деле, пожалуй, сумасшедшая, -- крикнула она.
   -- Да, действительно, -- сказала Молли и с трудом заставила себя улыбнуться.
   -- С чего это вы упали в обморок? Что вас испугало?
   -- Ничего, -- ответила Молли. Может быть, из-за расстроенных нервов она увидела нечто такое, что в действительности вовсе и не существовало. -- Вы ведь столько раз говорили мне, что я сумасшедшая, миссис Барк, а сумасшедшие могут делать все, что им заблагорассудится.
   В этот вечер Молли отважилась на вторую просьбу.
   -- Не могу ли я сегодня спать в вашей комнате, миссис Барк?
   -- Что? Разве я не говорила вам, что, когда сплю, я держу сумасшедших подальше от себя?
   -- Но ведь вы прекрасно знаете, что я не сумасшедшая, миссис Барк.
   -- Все равно. Вы не будете спать в моей комнате, где висят ключи.
   -- У вас есть ключи от моей комнаты?
   -- Если и есть, то все равно не получите. Кроме того, -- она язвительно усмехнулась, -- может быть, сегодня ночью приедет ваш муж.
   -- Что же ему нужно от меня? -- спросила Молли и побледнела, как мел. -- Вы ведь не пустите его в мою комнату, -- прошептала она почти беззвучно. -- Я вам клянусь, миссис Барк, он не мой муж.
   -- Вы себе это только воображаете, -- последовал ответ.
   Никакой мозг не в состоянии вынести двух взаимоисключающих потрясений -- меньшее должно уступить большему. И перед новым страхом, настоящим и осязаемым, были забыты и таинственная тень, и бледное лицо в окне мансарды, и скелет.
   В эту ночь Молли легла в постель совершенно одетая. Попытка забаррикадировать дверь потерпела неудачу; вся обстановка ее комнаты состояла из кровати, ночного столика и жалкого умывальника, а кровать представляла собой такое старое, тяжелое чудовище из красного дерева, что она не в силах была сдвинуть ее хоть на один сантиметр.
   -- Только бы не заснуть, -- повторяла она себе снова я снова. Однако предыдущая бессонная ночь не прошла бесследно: несмотря ни на что, сон победил, и она заснула.
   -- Проснитесь...
   Чья-то рука гладила ее по щеке, но она в полусне повернулась на другой бок.
   -- Проснитесь, Молли.
   На этот раз она окончательно проснулась и узнала голос. Боб Штейн, одетый в длинное пальто, нагнулся над ее кроватью, а в дверях стояла миссис Барк в красном платье.
   -- Вставайте, -- приказал Штейн. -- О, вы еще спите... это хорошо.
   Одним движением она вскочила на ноги.
   -- Что вам нужно?
   -- Вы ведь знаете, Молли. -- Он повернулся к двери. -- Вы можете идти, миссис Барк. Заприте за собой дверь.
   -- Останьтесь, миссис Барк, останьтесь! -- умоляла она, замирая от страха.
   Молли попыталась проскользнуть мимо него, но он схватил ее за руку и, в то время как дверь запиралась, притянул к себе. Его руки все теснее прижимали ее тело к себе.
   -- Сок Смит идет за мной по пятам. Молли, и будет здесь через два или три часа. -- Его лицо, серое от дорожной пыли, было совсем близко от ее лица. -- Он знает все...
   -- Он знает, что я нахожусь здесь?
   -- О да, Сок знает это... Я бы теперь мог поцеловать вас, Молли, но предпочитаю сломить ваше нелепое сопротивление на досуге. Со временем вы полюбите меня, моя маленькая Молли, в далекой прекрасной стране, в Бразилии.
   -- А если я ничего не хочу знать о вашей любви, -- упорствовала она, -- что тогда произойдет со мной? Должна ли я в этом случае разделить судьбу человека в подвале?
   Его лицо под слоем пыли стало совсем белым.
   -- Великий Боже! Вы обнаружили это?
   Молли молчала. Какую глупость она допустила, сообщив ему, что знает...
   -- Отвечайте! -- Загремел его голос в то время как пальцы железной хваткой впились в ее плечи. -- Как вы это нашли? Знает ли миссис Барк об этом?
   С отвращением, через силу, она рассказала ему о своем плане бегства, о полуночной работе в подвале, об ужасном открытии. И чем дальше рассказывала, тем спокойнее он становился.
   -- Бедная маленькая Молли! -- Его голос звучал почти мягко. -- От этого можно было вас избавить. Я ведь строго-настрого приказал старухе не спускать с вас глаз.
   Некоторое время он думал, покусывая свои пальцы, затем сказал:
   -- Нам надо идти.
   -- Нет...
   Она резко обернулась. Человек, которого Молли сразу же узнала, несмотря на его грязные небритые щеки, стоял в дверях, направив револьвер на Штейна.
   -- Я помощник инспектора Франк Велдон из Скотленд-Ярда и арестую вас по крайне важному...
   Раздался выстрел. Боб Штейн выстрелил снизу, от бедра, не вынимая руки из кармана, и Велдон повалился вниз лицом. Девушка в ужасе закричала. В коридоре зашаркали тяжелые шаги, затем в дверном проеме показалось угловатое лицо миссис Барк.
   -- О, что вы наделали! -- закричала она.
   Штейн не удостоил ее ответом. Он поднял неподвижное тело Франка и вытащил его из комнаты. Пинком ноги он распахнул дверь и захлопнул ее за собой. Молли осталась одна в комнате с кровавой лужей на полу. Она сорвала с окна одеяло и стала следить за Штейном. Тот тащил свою ношу по саду к воротам, которые за ним заперла миссис Барк. Затем она, сломя голову, помчалась обратно к дому.
   -- Боже Всемогущий! -- вопила она, вбегая в комнату Молли. -- Это убийство! Хорошо еще, что я не успела получить свои деньги. Я думала что он хотел только заполучить вас. Откуда взялся здесь этот парень?
   -- Он все время находился в доме, -- ответила Молли дрожащим голосом.
   -- О Боже, наверное, в Скотленд-Ярде знали, что он здесь. Что же мне теперь делать? ... Что делать? Мисс, -- она схватила Молли за руку, -- вы ведь скажете, что я не принимала в этом убийстве никакого участия? Ведь я только присматривала за вами, За это он дал мне пятьсот фунтов и обещал еще этот дом. Вы заступитесь за меня, да? Вы должны сказать, что я не присутствовала при убийстве этого парня.
   -- Оставьте меня одну, миссис Барк, -- сказала Молли. -- Я должна подумать.
   -- Но вы ведь заступитесь за меня, да? Сейчас он упрячет тело и больше не вернется сюда. Не хотите ли чая?
   Чем больше убеждалась Молли, что эта отвратительная женщина настоящая трусиха, тем больше возрастало ее мужество.
   -- Может быть, вы дадите мне объяснения по поводу скелета в подвале? -- холодно спросила она.
   Женщина в ужасе попятилась к стене.
   -- Скелета?
   -- Конечно. Кто-то был убит в этом доме.
   Это было уже слишком для миссис Барк. Она стремглав помчалась в свою комнату и зарылась в одеяло на кровати.
   Стало светать, а Молли, так и не решив еще, что делать дальше, все мерила шагами комнату и не слышала, как открылись ворота, как в дом зашел Штейн. Он постоял немного на лестнице прислушиваясь, затем, включив фонарь, бесшумно скинув свою обувь, спустился в подвал. Здесь, не обращая внимания на разрушенную стену и на скелет, он вытащил из тайника два пистолета и тщательно проверил их. Боб Штейн не был сумасшедшим. Он действовал спокойно и хладнокровно. Чтобы избежать последствий своих поступков, он стал нанизывать одно преступление на другое. Одно порождало другое, и теперь необходимо было нанести последний удар, который бы уничтожил все следы.
   Франк Велдон лежал в болоте рядом с домом. Оставались еще Сократ Смит со своим братом, нанятая им женщина-тюремщица и Джефри.
   Скоро Джефри должен прийти сюда. Джефри, который чуть не задушил его, заставил выдать местопребывание Молли. Конечно, Джефри придет!
   Он выключил свой фонарь, уселся поудобнее и стал ждать. Сейчас Сократ после своего освобождения возобновил преследование и, вероятно, войдет в контакт с полицией Акбуртона. Но все телефонные провода проходят через Эксетер...
   Боб Штейн, в свое время один из знаменитейших аналитиков Скотленд-Ярда, учел все обстоятельства. В течение трех дней он изучил телефонную сеть, которая соединяла Западную Англию с Лондоном. Во время поездки сюда остановил автомобиль в десяти милях от Эксетера, влез на столб и проделал нужную работу. Но была еще связь между Эксетером и остальным миром в виде четырех линий связи через Солсбери, но и этот путь был им также в эту поездку обработан. Как он рассчитывал, исправление повреждений должно занять часов шесть, и с радостью констатировал, что этого времени ему будет вполне достаточно для выполнения планов.
   То, что Смит перед поездкой в Эксетер может заехать в Акбуртон и захватить с собой нескольких полицейских, он считал нереальным. Он надеялся, что его брат Лексингтон будет торопить Сократа поскорее освободить Молли.
   Между тем Молли, сидя у открытого окна, с ужасом и чувством страха прислушивалась к гудению мотора. Его услышала также и миссис Барк.
   -- Он вернулся! Он вернулся! -- С этим криком она ворвалась в комнату Молли.
   А потом распахнулись ворота, и Сократ Смит через садовые заросли вбежал в дом. Молли бросилась вниз по лестнице прямо в объятия, из которых освободилась не раньше, чем появился Лексингтон.
   -- Что? Он убил Велдона? -- вскричал Сократ, прервав ее лепечущий бессвязный рассказ.
   -- Боюсь, что так, Франк сразу же упал, -- сказала она и содрогнулась при этом воспоминании. -- О, Сок, это ужасный дом.
   Лексингтон поддерживал ее своей рукой.
   -- Теперь, любимая, все позади. Мы немедленно уедем в Лондон.
   -- Штейн обещал вернуться? -- спросил Сократ у миссис Барк.
   Та дрожала, как осиновый лист, так как знала, что находилась перед человеком, который обладал властью арестовать ее. Она, кряхтя и охая, выступила вперед.
   -- Так он сказал... но я этого не думаю... о, этот бедный молодой человек...
   -- Поберегите вашу жалость для этого бедного молодого человека, -- сказал Сократ. -- Вы будете отвечать перед судом за ту роль, которую сыграли в этом мошенничестве.
   -- Но ведь я невиновна, -- захныкала женщина. -- Он уверил меня, что эта юная дама, его жена, -- сумасшедшая.
   -- И вы хотите меня убедить, что верили в это? Это, впрочем, не первый случай, что вы занимаетесь подобными делами. Для таких, как вы, существует каторжная тюрьма.
   Она в ужасе упала перед ним на колени.
   -- Я на самом деле ничего не знаю, -- вопила она. -- Ничего о скелете. О нем я впервые услышала от...
   -- Что за скелет? -- накинулся на нее Сократ?
   -- Молодая дама нашла его в подвале. Я не имела о нем ни малейшего представления.
   Глаза Сократа искали Молли.
   -- Пожалуйста, не будем сейчас говорить об этом, -- пролепетала она умоляющим голосом. -- Мне совсем дурно от голода и бессонницы.
   -- Хорошо, хорошо, оставим это, -- поспешно сказал Сократ, успокаивая ее, и приказал женщине приготовить основательный завтрак. Затем он вышел за ворота, чтобы поискать следы Боба Штейна. Тот, без сомнения, ускользнул. Его обещания вернуться Сократ считал уловкой. Без труда обнаружив на влажной земле отпечатки колес лимузина, пошел по их следу. Он шел уже с четверть часа, как вдруг они резко свернули налево к болоту. Это отчетливо доказывали надломленные ветки кустов. Сбитый с толку, Сократ остановился. Что побудило Штейна держать путь поперек болота, где он каждое мгновение рисковал завязнуть в непроходимой трясине? Быстрыми шагами Сократ шел по следам: здесь автомобиль сломал куст, там оставил глубокий отпечаток. Теперь прямо перед ним заблестела вода, а следы свернули в сторону маленькой рощицы искривленных, чахлых деревьев. Когда Смит протиснулся между этими деревьями, он неожиданно увидел автомобиль. Никаких следов Франка Велдона и Штейна. Кровавые пятна на обивке сиденья автомобиля, и больше ничего. Болото лежало на расстоянии нескольких метров, на его берегу Сократ неожиданно наткнулся на человека, с которого стекала вода и который старался перевязать себе плечо не подходящим для этой цели платком.
   -- Велдон! -- закричал Сократ.
   Молодой инспектор Скотленд-Ярда с вымученной улыбкой посмотрел на него.
   -- Хэлло, мистер Смит. Я слышал, как вы приехали. Вы его схватили?
   -- Нет. Но зато вас он чуть не убил, мой мальчик.
   -- Ну, все не так уж скверно. Пуля прошла через ключицу, и это меня свалило.
   Сократ стал перевязывать его ужасную рану.
   -- Да, Велдон, вашей ключице, по всей видимости, конец. Он бросил вас в воду?
   -- Еще как! Мое счастье, что он не стал ждать, пока утону, -- сообщил Велдон с потрясающим хладнокровием. -- Мне было очень трудно выбраться на берег из этой тины. Миленький цветочек этот Роберт Штейн... должно быть, в свое время он был украшением нашей безупречной полиции... Когда я упал там, в доме, то понял, что все равно не смогу воспользоваться своим револьвером, и притворился мертвым. Этого мнимого мертвеца он мигом погрузил в машину -- негодяй обладает медвежьей силой -- и повез на болото. Я думал, что он кинет меня по дороге куда-нибудь в кусты, но в болото... Это не могло мне и присниться. "Лужа на болоте". Это название я никогда в жизни не забуду. Он ускользнул?
   -- Его автомобиль стоит там, -- задумчиво ответил Сократ. -- Не мог же он уйти отсюда пешком?
   -- Может быть, у него в запасе был другой автомобиль? Он ведь пробивной малый. Разве он не захватил с собой мисс Темальтон?
   -- Благодарение Богу, нет.
   Они медленно брели к дому.
   -- Не нравится все это мне, -- снова заговорил Велдон. -- Мистер Смит, я не могу себе представить, что он добровольно отказался от нее.
   Сократ думал то же самое.
   И все же для Штейна было неслыханной дерзостью оставаться здесь где-нибудь в окрестностях. В Дартмуте находилась большая каторжная тюрьма, и полиция района могла в очень короткое время прочесать все болото и сделать бегство преступника невозможным.
   -- Вы видели Джефри? -- внезапно спросил Сократ.
   -- Нет, а разве он знает, что мисс Темальтон находится здесь?
   -- Несомненно. Эта маленькая инсценировка удушения Штейна -- ах, да, вас уже не было в "Принценгофе", когда все произошло, -- и Сократ рассказал своему спутнику о происшествии той ночи.
   -- Я знал, что это был действительно Джефри, и также, чего он хотел, -- заключил он.
   -- И, несмотря на это, вы стреляли в беднягу?
   Лицо Сократа озарила улыбка.
   -- Я только хотел, чтобы он быстрее убежал. Я мог дважды попасть в него, но мне пришлось на время позорно отречься от звания искуснейшего стрелка.
   В доме они застали накрытый к завтраку стол. Молли очень обрадовалась, увидев спутника Сократа.
   -- Я вам, наверное, причинил много страха и страданий, мисс Темальтон, когда вы увидели меня в окне мансарды? Я, впрочем, надеялся, что вы узнаете меня...
   -- Вы выглядели ужасно, -- улыбнулась девушка. -- Просто ужасно. Я вас приняла за какое-то привидение, которое проживает здесь с незапамятных времен, тем более после того, как увидела скелет в подвале. Вот если бы я вас первый раз увидела в лицо...
   -- Когда же это было? -- удивленно воскликнул Велдон.
   -- В прошлую ночь, когда вы крались через прихожую.
   Молли состроила миленькую гримасу.
   -- За завтраком расскажу. Сейчас я не могу себя заставить говорить о чем-либо.
   Им прислуживала подавленная миссис Барк, и, несмотря на ужас, который, казалось, витал в воздухе над этим запущенным домом, для Молли это была самая приятная трапеза здесь. Когда старуха убралась на кухню. Сократ рассказал присутствующим историю убийства Менделя.
  

Глава 23

   -- Я восстановил все события с самого начала, -- начал он, -- думаю, что в моей постройке все камни находятся на своем месте, за исключением последней неизвестной мне причины, которая поссорила двух друзей -- Джона Менделя и Роберта Штейна. Некоторым сведениям я обязан архиву Скотленд-Ярда, но большую часть информации мне дала сама Молли...
   -- Я?! -- удивленно воскликнула девушка.
   Сократ кивнул.
   -- ...и, конечно, мои собственные наблюдения. Когда я неделю назад получил приглашение от Джона Менделя провести несколько дней в его имении и прихватить с собой моего брата, я, откровенно говоря, был поражен. После его отставки я редко виделся с ним, да и то только мельком, нас вообще нельзя было назвать близкими друзьями. Во время нашей совместной службы я не мог не осуждать его методов работы. Для того чтобы подвести человека под приговор, он применял совершенно беспринципные методы и средства, не имеющие ничего общего с корректностью и честностью. Так было и в случае с Кеннером Варбом, вы его знаете, Молли, под именем Джефри.
   -- Он был преступником? -- испуганно спросила она.
   -- Молодым человеком он попал в дурное общество, -- дипломатично продолжал Сократ, -- и был втянут в ряд сомнительных афер. Прежде чем смог выпутаться, ему пришлось предстать перед судом и получить тюремный срок на много месяцев. К сожалению, отбыв наказание, он снова попал в сети этой шайки, соблазнившей его принять участие в различных мошеннических проделках. Его арестовали, и Джон Мендель сделал все возможное, чтобы его осудили на много лет. Мендель усердствовал так не напрасно и не без корысти. Он знал, что Варб женат на поразительно красивой женщине, не имевшей ни малейшего представления о том, чем занимается ее муж. Он был женат на ней под вымышленной фамилией Темальтон.
   -- Темальтон, -- шепотом повторила девушка. -- Это была... это была моя мать?
   Сократ с серьезным видом кивнул головой.
   -- В таком случае, мистер Джефри...
   -- Ваш отец. Но не забудьте, Молли, что все это грехи молодости. Он уже давно искупил свою вину, и то, чем он сегодня обладает, это его честно приобретенная собственность. Сначала я предполагал, что он в свое время отложил кое-что от своих мошеннических операций, но потом убедился, что это не так. Одна из теток, ничего не знавшая о его махинациях, оставила ему значительное наследство.
   Молли порывисто вздохнула, и ее устремленные на Сократа сияющие глаза выдали, что прошлому своего отца она придает гораздо меньше значения, чем тому факту, что он ее отец.
   -- Ваш отец, -- продолжал Сократ, -- осужденный под чужим именем, не отважился писать своей жене. И вот тут-то Мендель, влюбленный в красавицу, стал настойчиво домогаться ее взаимности. Он убедил ее, что муж умер и даже представил ей фальшивую справку о его смерти.
   -- Вот почему он меня так ненавидел, -- вставила Молли. -- Потому что я дочь человека, которого он обманул и обокрал.
   -- Я тоже так думаю. Во всяком случае Мендель работал днем и ночью, только чтобы выяснить и раскрыть что-нибудь предосудительное в прошлом вашего отца. Он все же нашел один его проступок, который, честно говоря, уже был искуплен прошлым наказанием. Но Мендель не успокоился до тех пор, пока вашего отца не осудили на дополнительный срок наказания.
   Теперь я перехожу к Бобу Штейну. Приблизительно лет двадцать назад Мендель и он решили выйти в отставку Оба считались зажиточными людьми, потому что в то время с успехом играли на бирже. Правда, связь с пользующимися дурной славой маклерами принесла им выговор от руководства Скотленд-Ярда. Оба приобрели имения в Хиндхедс, по соседству друг с другом. Они навещали друг друга и были добрыми друзьями. Но постепенно, по каким-то причинам, один начал бояться другого. Семь лет назад Мендель первым провел сигнализацию, вмонтировал электрические дверные запоры в дверях своего дома. И вскоре Штейн последовал его примеру и принял такие же меры предосторожности. Кризис еще больше обострился, когда Штейн стал набожным.
   Вам могло показаться, что намерения Штейна произнести речь на религиозном митинге в Гольдаминго не имели никакого значения, а между тем это усилило страхи Менделя, и он решил убить Штейна при первом же удобном случае.
   -- Это ты должен нам разъяснить, Сок, -- сказал Лексингтон.
   -- На этих религиозных сборищах существует обычай, чтобы кто-либо из присутствующих публично исповедался в своих грехах. Есть такая форма религиозной экзальтации, при которой раскаявшиеся грешники с какой-то почти сладострастной радостью каются, и мысль, что Боб Штейн может выдать их общую тайну, приводила Менделя в ужас. Я лично убежден, что Штейн ничего подобного и не собирался делать, он только подчеркивал свои религиозные наклонности, чтобы разжечь опасения Менделя. Приглашение Менделя поразило меня еще тем, что он по складу своего характера не очень расположен к малознакомым людям. Теперь я, конечно, понял мотив, побудивший к этому. Я своим присутствием должен был обеспечить ему безупречное алиби. Если бы я как свидетель показал перед судом, что Менделя даже в кровать были вынуждены заносить на руках, кто мог бы заподозрить его в убийстве Боба Штейна?
   -- Убийство? Действительно он его планировал? -- спросил совершенно пораженный Велдон.
   Сократ кивнул.
   -- Два человека, знающие азбуку Морзе, разработали систему, чтобы объясняться друг с другом в экстренных случаях. Они пользовались при этом окнами белой виллы, которые были отчетливо видны как из "Принценгофа", так и из "Фальдфрицена", и каждый вечер в определенный час ожидали какого-нибудь сообщения.
   После того как Мендель назначил ночь на третье июня для убийства, он, естественно, придавал особое значение моему присутствию в этом доме. Он просил меня телеграфировать, если что-нибудь помешает в последний момент приехать к нему, и был, как позже рассказала Молли, очень рад, что мы с Лексом приехали вовремя. Он также спрашивал у нее, не было ли от меня телеграммы...
   Уже задолго до нашего приезда он стал жаловаться на ужасные приступы ревматизма, которые, по его словам, не позволяли ему ходить без посторонней помощи, и болезнь достигла апогея в день нашего приезда.
   Вечером Штейн получил срочное приглашение прийти к трем дубам. Мендель покинул дом, вероятно, сразу же после ухода Молли, так как она видела кого-то кравшегося в кустах. Он пропустил ее мимо себя, взобрался на дерево и улегся во всю длину на толстом суку, простиравшимся поперек тропинки, по которой обязательно должен был идти Штейн. Мендель собирался накинуть ему петлю на шею и подтянуть кверху.
   Как доказывает найденный в его кармане колокольчик, он хотел связать по рукам и ногам повешенного и затем спокойно ожидать его кончины. Хитрый план. Когда он затем снял бы колокольчик с мертвеца, весь мир бы считал это самоубийством, и чтобы все выглядело более правдоподобным, он заранее всем рассказывал, в том числе и инспектору Маллету, о несколько странном отношении Штейна к религии. Но и Штейн был начеку. Он пришел с заряженным пистолетом в руках. Петля, должно быть, промахнулась или запоздала, и когда он поднял голову и увидел над суком лицо, то выстрелил вверх. Мендель был убит наповал, без агонии, он не успел сделать ни одного движения, так что его тело не потеряло равновесия. Штейн поднял упавшую веревку, перебросил ее через тело и поспешил домой, где он, чтобы избежать и тени подозрения, симулировал нападение на самого себя. Он сам себя связал, и как человек, обладающий хорошими крепкими зубами, отлично справился с этим делом. К его несчастью, во время этой процедуры ему в рот попал кусок пакли, который он потом выплюнул и...
   -- Ты нашел это на его подушке? -- воскликнул Лексингтон.
   -- Совершенно верно. Но вот что еще его погубило: Джефри, в поисках человека, который напугал Молли, видел его. И как только Штейн узнал об этом, о расследованиях Джефри, о показаниях Гритта, когда он, взволнованный и возбужденный, пришел домой, ему стало ясно, что он обязан убрать со своей дороги Джефри. Каким образом он заманил его к трем дубам, мне пока еще не ясно, но этому, пожалуй, можно найти простое объяснение. Все остальное вы знаете.
   Молли вся дрожала от ужаса.
   -- Может быть, он просто сумасшедший?
   -- Я не думаю, -- ответил Сократ, -- Штейн весьма умный человек, которого мне даже жалко. Несомненно, что Менделя он убил в порядке самообороны, хотя доказать это стоило бы ему сейчас большого труда.
   -- А сумасшедший хохот? -- спросила Молли.
   -- Это был просто умно придуманный ход. О нет, Штейн не сумасшедший, наоборот. Он так осторожен, что даже съездил на север Англии, чтобы купить галоши, которые надел в ночь убийства.
   -- И которые оставил там, так как они мешали ему, когда он удирал через кусты, -- добавил Велдон.
   -- Ну вот и все. А теперь, Молли, вы должны сообщить нам все, что знаете о скелете, -- закончил Сократ.
   Она рассказала в своих планах бегства и обнаруженной находке.
   -- Итак, в подвале, -- задумчиво сказал Сократ. -- Я предполагал, что это должно было находиться в саду и поэтому поручил одному человеку внимательно осмотреть в ближайшие дни весь сад. Пойдем, Лекс, я должен обязательно взглянуть на него.
   Вооруженные керосиновой лампой, они спустились вниз и пошли, не останавливаясь и не осматривая закоулки, прямо к описанной Молли стене во втором отсеке подвала. Сократ поставил лампу на пол и опустился на колени перед отверстием.
   -- Видит Бог, ужасное зрелище, -- сказал он.
   Проникнув в нишу, осветил скелет, повернул череп и показал трещину на нем.
   -- Сюда ударила пуля, а вот здесь, -- он пощупал пыль, остатки негашеной извести. Нужно немного осмотреться, стена производит впечатление, что ее возводил кто-то определенно знакомый с инструментом. -- Он медленно поднял лампу и в тот же миг швырнул ее на пол. У входа мелькнула вспышка выстрела, на который Сократ, лежа плашмя, тоже ответил выстрелом. Он выстрелил еще дважды, после чего услышал стон и спотыкающиеся шаги.
   -- Что случилось? -- прозвучал сверху голос Молли.
   -- Бегите прочь! -- закричал Сократ. -- Бегите в свою комнату и запритесь! Скорее!
   Он осторожно подполз к двери, соединяющей оба отсека подвала; это была мудрая предосторожность, потому что со стороны лестницы снова просвистела пуля, и так близко от его лица, что он ощутил ветерок.
   Прежде чем затихли у входа шаги Штейна, Сократ поднялся с пола и стремительно бросился наверх по лестнице. По дороге он на бегу снял пиджак и швырнул его в угол. Выстрел последовал в ту же секунду, и пуля пронзила брошенный пиджак. Штейн, стоя на лестнице, на полпути к первому этажу, блокировал выход из подвала. Внезапно обстановка резко изменилась. Дверь дома распахнулась, и вслед за этим прогремели новые выстрелы. Кем бы ни был новый пришелец, он избежал града пуль, потому что Сократ услышал хлопанье дверей в столовой, куда забежал незнакомец. Теперь ничего не было слышно, кроме прерывистого дыхания Боба Штейна, столь отчетливого, что Сократ дважды выстрелил на этот звук. Заскрипели ступеньки лестницы... Штейн, вероятно, достиг коридора.
   Наконец Сократ счел возможным ринуться к прихожей, куда он вбежал одновременно с новым пришельцем. Это был Джефри. Идти наверх означало верную смерть, так как Штейн, укрывшийся за перилами лестницы, контролировал каждую ее ступеньку. Теперь они услышали, что он стучит в дверь напротив комнаты Молли.
   -- Выходите, -- рычал он.
   -- Уходите прочь, сэр. Или вы еще недостаточно натворили бед? -- Это был голос миссис Барк, которая рискнула выглянуть из своей комнаты.
   Раздался выстрел и звук падения тяжелого тела. Миссис Барк как свидетельница в процессе против Штейна выбыла из игры.
   -- Выходите наружу, -- продолжал рычать преступник.
   Дверь под его ударами затрещала и вдруг рухнула. Раздался крик, полный смертельного ужаса...
   И тогда наверх, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел Лексингтон. Пистолет Штейна дважды изверг свой смертоносный свинец, но Лексингтон был уже на нем... Переплетясь руками и ногами, они покатились вниз по ступенькам, но вдруг руки Штейна ослабели и бессильно повисли.
   Сократ поднял своего брата и нагнулся над умирающим.
   Тот с трудом поднял веки, увидел лицо Сократа и... улыбнулся. Его губы задвигались. И тогда Сократ с удивлением услышал последние предсмертные слова человека, который, зная, что скоро предстанет перед судом Всевышнего, повторил формулу клятвы.
   -- Я клянусь перед лицом Всемогущего Бога...
   Его бормотание замерло. Бессильно отвернув в сторону голову, Боб Штейн умер.
   Было уже поздно, когда Сократ покинул дом, под крышей которого лежали два покрытых одеялами трупа. Молли он отослал немедленно после перестрелки в Лондон в сопровождении Джефри и своего брата. Франк Велдон уже лежал в больнице, так как его рана оказалась серьезной.
   Поручив дом вместе со скелетом шефу Девонширской полиции, Сократ в Эксетере сел на скорый поезд, идущий в Лондон, и уже в десять часов был снова окружен близкими людьми.
   -- Нет, спасибо, я ел в поезде, -- отразил он нападение старого Септимуса, который хотел немедленно накормить его. Затем он обратился к Джефри: -- К сожалению, вы поздно пришли.
   -- Я должен был приехать поездом, а вы сами знаете, что железнодорожное сообщение с Акбуртоном крайне неудовлетворительное. К счастью, дверь в доме была открыта.
   -- Но как вы попали в сад? -- спросил Сократ.
   -- Я взобрался на стену. Прыжок вниз в моем возрасте, конечно, был сопряжен с некоторым риском...
   Сократ вздохнул.
   -- Ну, теперь это все позади.
   -- Ты жалеешь об этом? -- спросил Лексингтон, и брат утвердительно кивнул головой.
   -- Такой интересный случай, и так быстро наступил конец... Сегодня десятое июня, значит, прошла всего неделя со дня нашего приезда в Хиндхед... Теперь, мистер Джефри, -- он улыбнулся счастливому отцу, который не выпускал руку Молли, -- вы должны ознакомить нас с этим...
   -- С чем?
   -- С отчетом Джона Менделя, который вы взяли в павильоне...
   Смущенное лицо Джефри вдруг просветлело.
   -- Ах, вот о чем вы говорите.
   Он вытащил из нагрудного кармана пачку сложенных листов бумаги и протянул ее Сократу.
   -- Это интересно? -- спросил Сократ. -- Проливает ли это свет на убийство в "Луже на болоте".
   -- Там не было никакого убийства, это самое необычайное во всей этой истории.
   -- Так, так. Молли и Лексингтон уже ознакомились с этой рукописью?
   -- Нет.
   -- В таком случае я ее прочту вслух.
   Сократ бегло перелистал страницы и при взгляде на последнюю высоко поднял брови от удивления.
   -- Мистер Смит! -- крикнула Молли и тут же поправилась: -- Сократ! Никогда нельзя заранее предупреждать о конце.
   Он улыбнулся.
   -- Так всегда делают читатели романов. -- И, надев на нос пенсне, он приступил к чтению документа.
  

Глава 24

   "Я написал этот отчет, имея в виду те обстоятельства которые возникли против меня. Обвинения может выдвинуть после моей смерти мой бывший коллега Роберт Штейн.
   Мы с ним одновременно поступили на полицейскую службу, на одинаковые должности, и оба достигли повышения в отделе криминалистики Скотленд-Ярда. Так как мы оба были честолюбивы, то не останавливались ни перед чем, чтобы достичь славы и поймать преступника. Этот пункт я должен особо подчеркнуть, потому что позже Штейн упрекал меня в том, что я был самым бессовестным полицейским Скотленд-Ярда. Фактически то же самое можно было сказать и о нем. Спустя несколько лет после нашего перехода в отдел криминалистики, мы стали контактировать с различными биржевыми дельцами, далеко не безупречными в своих деловых махинациях. Правда, вначале мы не имели об этом никакого представления, так как думали, что наше служебное положение должно защищать нас от мошенников.
   Благодаря всему этому на протяжении двенадцати месяцев мы все больше и больше влезали в долги, и в конце концов были обязаны выплатить пять тысяч фунтов стерлингов -- ситуация очень щекотливая, так как наша неплатежеспособность неизбежно привела бы нас к бесславному увольнению со службы. Если бы шеф нашего отдела, человек очень суровых и строгих правил, вообще узнал бы, что мы имеем бело с биржевыми дельцами, да к тому же еще пользующимися дурной славой, он давно бы принял соответствующие меры. Наши кредиторы торопили нас с выплатой задолженности, и наше положение казалось безнадежным, когда мы вдруг получили приказ найти и арестовать Эмиля Деверу, кассира Лионского банка, который бежал с тридцатью миллионами франков. Было известно, что он находился в Англии; как сообщил один из клиентов Лионского банка полиции, он видел его на Виктория-стрит. Кроме того, было известно, что он заранее подготовил на случай своего бегства убежище. Кроме одной фотографии, которою нам дала одна из его знакомых, мы не располагали никакой информацией, задание было не из легких, и успех его был весьма сомнителен.
   Однажды вечером мы сидели в ресторане в районе Сохо и говорили о нашем отчаянном финансовом положении. Внезапно Штейн повернулся и стал с пристальным вниманием разглядывать человека, покидающего в это время ресторан.
   -- Это, должно быть, и есть Деверу, -- прошептал он мне.
   Мы быстро расплатились и выбежали на улицу, увидев, как наш незнакомец уехал на автомобиле. Мы бросились за ним на такси, но среди множеств машин потеряли его. Судя по направлению, куда он ехал, можно было предположить, что направляется на Паддинггонский вокзал, и мы решили поехать туда же.
   Когда мы прибыли на вокзал, от платформы как раз тронулся "западный" экспресс, и в одном из вагонов, в окне, я увидел человека, который, как мы думали, был Деверу. Если бы мы были в этом полностью уверены, то приказали бы задержать поезд еще в Лондоне, но такой уверенности не было, и мы довольствовались лишь обследованием багажа в камере хранения, где разыскали человека, который отправлял его чемоданы. Оба чемодана были отправлены в Акбуртон. На следующее утро мы со Штейном выехали в Девоншир, все наши издержки по поимке Деверу оплачивал Лионский банк. Был сильный мороз. Штейн всю дорогу ругался. В Акбуртоне мы установили, что человек, похожий на нашего незнакомца, выехал днем раньше в какой-то дом, стоящий по дороге в Ньютон-Аббат, на двуколке.
   Дальнейшее расследование показало, что речь шла именно о человеке, интересующем нас. Он был, как гласила информация, французом, три года назад купил земельный участок, вложил в него очень много денег, возведя вокруг очень высокую стену. Вероятно, он хотел надежно отгородиться от всего света, но не предполагал, что этой необычной постройкой привлечет всеобщее внимание. Некоторое время эта стена представлялась жителям Акбуртона каким-то чудом, но потом городок свыкся с этим и перестал интересоваться ею, а также и чудаком-французом. Для нас же эта стена была большим препятствием. Конечно, мы могли привлечь к этому делу местную полицию, но делить с ними выделенную Лионским банком премию за поимку мы не хотели.
   Холодный норд-вест, перемешанный ледяной крупой, дул нам в лицо, когда мы 27 февраля прибыли к "Луже на болоте". Чтобы не привлекать внимания, отправились туда пешком. Это был весьма утомительный поход. И вот перед нами появилась мрачная постройка, отрезанная от всего мира высоченной стеной.
   Стена эта в самом деле была очень высока, а ворота такие толстые и тяжелые, что могли противостоять применению любой силы.
   Итак, перелезть... Стоя на плечах Штейна, я с трудом доставал до края стены. Боб Штейн подсунул ладони под подошвы моих ног, и я с большим трудом достиг верхушки стены. Попытка втянуть его не удалась, так как мои руки не могли даже дотянуться до него. Мы выбрали для штурма стену с противоположной стороны от ворот, и я очутился с тыльной стороны дома, из трубы которого вилось легкое облачко дыма. Прыжок со стороны прошел для меня благополучно. Я осторожно прокрался к воротам, в которых, к счастью, торчал ключ, и впустил Штейна. К нашему удивлению, дверь в доме была только прикрыта. Когда мы тихо вошли в неосвещенную прихожую, из комнаты напротив до нас донесся стук тарелок. С силой распахнув дверь, я переступил порог. За столом сидел человек. Он курил длинную тонкую сигару, которую при нашем появлении положил на край стола и слегка приподнялся на стуле.
   -- Я арестую вас, Деверу, -- сказал я по-французски, -- по поводу растраты и кражи.
   Едва я успел произнести эти слова, как раздался выстрел: Деверу с окровавленным лицом упал на край стола и, прежде чем мы успели его подхватить, сполз на пол. Только теперь я увидел, что весь стол покрыт пачками французских банкнот. Штейн увидел револьвер раньше меня и с проклятиями прыгнул вперед, чтобы оттолкнуть в сторону руку француза. Теперь он ругался вовсю, потому что для служащего полиции непростительно, когда человек, которого он арестовывает, кончает жизнь самоубийством у него на глазах.
   -- Проклятие, -- рычал Штейн. -- Он скончался.
   Затем он заметил банкноты, взял одну из пачек, которая была забрызгана кровью покойника, и положил ее обратно на стол.
   Он долго и пристально смотрел на ассигнации... наконец поднял глаза; наши взгляды встретились.
   -- Джон, -- медленно начал он, -- Джон, тут лежит почти миллион фунтов. Никто не знает, что мы отправились в "Лужу на болоте", а что касается Деверу, то никто им больше не будет интересоваться.
   Мы уселись за стол, чтобы обсудить это дело. Потом обыскали весь дом, и два оставленных рабочими мешка с известью навели меня на мысль. Мы решили спрятать труп Деверу и не говорить о нем, тем более о его самоубийстве. Сначала мы подумали о саде, но зарытые предметы очень часто обнаруживают, и при случае они могут сыграть злую шутку. Тогда Штейн предложил подвал. Нам помог счастливый случай. Когда мы выстукивали стены, одно место показалось пустым, так что мы сначала даже подумали, что имеем дело с подземным ходом. При ломке каменной стены обнаружилась ниша, которую каменщики просто забыли заполнить.
   Это была тяжелая задача -- раздеть Деверу и засунуть его туда.
   После того как мы высыпали на него известь и облили водой, у нас ушел целый день, чтобы снова замуровать отверстие. К вечеру работа была закончена. Деверу исчез в своей вечной могиле из белой извести. Теперь оставалось сжечь его платье, белье и личные вещи, что мы и проделали в ту же ночь в кухонной плите и камине. Штейн также настоял на том, чтобы мы сожгли и пачку денег, на которой были следы крови. Мне было тяжело видеть, как в огне исчезает целое состояние, но думаю, что Штейн был прав. На следующее утро Штейн отправился в Ньютон-Аббат, где нанял лошадь с повозкой, и окольным путем подъехал к воротам. Как только я услышал его свист, который означал, что никакой опасности нет, я вышел и запер ворота на ключ. Он доставил меня на вокзал в Ньютон-Аббат, в то время как сам вернулся в Акбутон. Днем позже мы встретились в Кардифе и состряпали сообщение, что 27 февраля мы обыскали и обследовали гавань на Валлийском побережье. Возвратившись в Лондон, мы доложили о нашей неудаче: о бегстве Деверу в Южную Америку. Под предлогом такой неудачи на сыскном поприще мы решили посвятить себя исключительно биржевым делам, и год спустя вышли в отставку, этим одновременно дали понять всему свету о нашей состоятельности и зажиточности."
   -- Все, -- сказал Сократ, снимая пенсне. -- Ни слова о страхе, который ему внушал Штейн. И все же установлено; оба в течение многих лет дрожали со страха, что один мог продать другого.
   -- Теперь я знаю, что должна делать, -- сказала Молли. -- Само собой разумеется, что я ни под каким предлогом не трону денег мистера Менделя.
   -- Правильно, дитя мое, -- похвалил ее Сократ. -- Состояние его, а также и Штейна, принадлежит не им, и должно поступить в распоряжение Лионского банка. Что делать? Лекс имеет кое-что...
   -- Так же, как и будущий тесть Лексингтона, -- перебил его Джефри.
   Взоры влюбленных встретились. Девушка опустила глаза и покраснела.
   -- К чему нам деньги? -- презрительно сказал Лекс, и Молли согласно кивнула.
  
   Уоллес Э. Избранные триллеры: Фальшивомонетчик; Дюссельдорфский убийца; У трех дубов; Бандит: Романы / Пер. с англ.; Худож.-ил. П.Павлов. -- Х.: Изд.-коммер. фирма "Гриф", 1995. -- 528 с. -- (Серия "Классика триллера") -- ISBN 5-7707-7073-2
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru