Уэллс Герберт Джордж
Яблоко

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Г. Уэллс

Яблоко

Рассказ

   -- Я должен от него отделаться, -- проговорил сидевший в углу купэ человек, неожиданно нарушая молчание.
   М-р Хинклиф плохо расслышал и поднял голову. Он поглощён был восторженным созерцанием привязанной к его портплэду [портплед -- дорожная сумка или чехол для пледа или постельных принадлежностей -- М.Б.] форменной фуражки, видимого и осязаемого знака только что полученной им должности в колледже -- поглощён был восторженной оценкой красот фуражки и приятными мечтами, которые она пробуждала в нём. Ибо м-р Хинклиф только что выдержал испытание при Лондонском университете и ехал, чтобы занять место младшего помощника в начальной школе в Холмвуде -- положение весьма почтенное. Он воззрился на своего попутчика, сидевшего в дальнем углу купэ.
   -- А почему бы не отдать его кому-нибудь? -- спросил тот. -- Отдать? В самом деле, отчего бы и не отдать?
   Это был высокий, тёмноволосый мужчина, с загорелым, но бледным лицом. Он сидел, скрестив руки на груди и протянув ноги на противоположное сидение. Не отрывая глаз от кончиков ботинок, он пощипывал опущенный книзу чёрный ус.
   -- Отчего бы не отдать? -- повторил он ещё раз.
   М-р Хинклиф кашлянул. Незнакомец поднял глаза -- странные, тёмно-серые глаза -- и с минуту невидящим взором смотрел на м-ра Хинклифа. Потом лицо его оживилось.
   -- Да, -- медленно произнёс он. -- Отдать -- и делу конец.
   -- Боюсь, я не совсем понимаю вас, отозвался м-р Хинклиф и снова кашлянул.
   -- Не совсем понимаете меня? -- совершенно машинально повторил незнакомец, переводя свои необыкновенные глаза с м-ра Хинклифа на портплэд с нарочито демонстрируемой фуражкой и обратно на смущённое лицо м-ра Хинклифа.
   -- Вы так лаконичны, -- оправдывался м-р Хинклиф.
   -- А почему бы мне и не быть лаконичным? -- переспросил незнакомец, продолжая думать о своём. -- Вы -- по научной части? -- повернулся он к м-ру Хинклифу.
   -- Я -- из Лондонского университета, -- с нескрываемой гордостью ответил м-р Хинклиф и нервно пощупал свой галстук.
   -- Стало быть -- в погоне за знанием, -- сказал незнакомец и, неожиданно спустив ноги на пол, упёрся руками в колени и уставился на м-ра Хинклифа, словно никогда не видал человека, занимающегося наукой. -- Да, -- повторил он и помахал указательным пальцем. Потом поднялся, достал из сетки чемодан и раскрыл его. Молча вынув оттуда что-то круглое и завёрнутое несколько раз в серебряную бумагу, он осторожно развернул и протянул м-ру Хинклифу... маленький, гладкокожий, золотисто-жёлтый плод.
   М-р Хинклиф широко раскрыл глаза и разинул рот. Он не сделал никакой попытки взять протянутый предмет, хотя незнакомец на это как будто рассчитывал.
   -- Это, -- начал странный незнакомец, очень медленно произнося слова, -- яблоко с Древа Познания. Взгляните -- маленькое и яркое, и чудесное -- Познание -- и я отдаю его вам.
   Рассудок м-ра Хинклифа с минуту мучительно работал, но вдруг всё объясняющая мысль: "Сумасшедший!" -- вспыхнула в мозгу и осветила создавшееся положение. С сумасшедшими надо соглашаться. Он слегка склонил голову на бок.
   -- Яблоко с Древа Познания, вот что! -- проговорил он, тонко притворяясь заинтересованным, и посмотрел на своего собеседника. -- Но отчего бы вам самому не съесть его? И как оно попало к вам в руки?
   -- Оно у меня уже третий месяц. Оно не портится, -- всегда такое же красивое и гладкое, и спелое, и желанное, каким вы видите его сейчас. -- Он опустил руку на колено и, задумавшись, смотрел на яблоко. Потом снова стал заворачивать его в бумагу, как бы отказавшись от мысли отдать его.
   -- Но как оно досталось вам? -- задал опять вопрос м-р Хинклиф. -- И почему вы знаете, что это в самом деле плод с того Древа?
   -- Я купил его, -- начал незнакомец, -- три месяца тому назад, -- за глоток воды и корочку хлеба. Мне отдал его -- за то, что я спас ему жизнь, -- один армянин. Что за дивная страна! Первейшая из всех стран! Страна, где и по сей день цел ковчег Ноя, погребённый в ледниках Арарата. Человек, о котором я говорю, вместе с другими бежал от напавших на них курдов, -- и забрёл в пустынное место в горах -- место, куда обычно не добирается человек. Спасаясь от погони, они вышли, среди горных вершин на склон, поросший зелёной, острой как лезвие ножа, травой, которая безжалостно резала и хлестала. Но курды гнались за ними по пятам, и ничего не оставалось, как войти в траву. Хуже всего было то, что тропинки, которые они прокладывали ценою своей крови, облегчали путь преследователям. Беглецы были все перебиты, за исключением этого армянина и ещё одного, Он слышал вопли и крики своих друзей и шорох травы под ногами курдов, -- трава была высокая, выше роста человеческого. Потом -- опять крики -- и всё затихло. Он замер, не понимая в чём дело; снова побежал, израненный и окровавленный, пока не добрался до каменного обрыва над пропастью; тогда, обернувшись, он увидал, что трава охвачена огнём и дым отделяет его от врагов.
   Незнакомец приостановился.
   -- И что же? -- спросил м-р Хинклиф. -- И что же?
   -- Он лежал истерзанный, истекая кровью, -- кровь лилась из порезов от острой травы, -- а камни, на которых он лежал, горели в лучах заходящего солнца, всё небо было как расплавленная медь, и дым от пожара плыл в его сторону. Он не решался оставаться там. Не смерть, а мучения были страшны! Вдали, по ту сторону дымовой завесы, продолжали раздаваться крики и вопли. Женские вопли. Он пополз среди скал по ущелью, поросшему кустами и высохшими ветками, которые кололись, как шипы, скрытые в листве, -- и так полз, пока не скрылся, наконец, в складках одного гребня. Там он встретил ещё одного, тоже спасшегося -- это был пастух. На их взгляд, холод и голод, и жажда, если сравнивать с курдами, -- пустяки. Поэтому они взяли направление на горные вершины -- в снега и льды. И бродили там целых три дня.
   На третий день им был видение. Мне думается, с голодными это случается часто. Только вот... этот плод. -- Он поднял вверх завёрнутый шарик. -- Кроме того, я слыхал кое-что в этом роде от других горцев, знавших ту же легенду. Однажды под вечер, когда разгорались звёзды, путники спустились по гладким камням в большую тёмную долину, вокруг которой росли странные, искривлённые деревья, а на этих деревьях висели маленькие шарики, как круглые светлячки -- странные, шарообразные, жёлтые огоньки.
   Внезапно, на расстоянии многих миль, внизу, в долине, загорелось золотое пламя, которое стало медленно продвигаться вперёд, вверх по долине. На фоне его резко выделялись чёрные силуэты деревьев, а все склоны вокруг и фигуры двух людей облились расплавленным золотом. И так как они знали легенду этих гор, они поняли тотчас, что пришли они в Эдем или к преддверью Эдема и, как подкошенные, упали ниц.
   Когда они решились поднять глаза, долина была погружена во мрак, но не надолго -- снова появился тот же свет -- как бы горящего янтаря.
   Увидев это, пастух вскочил на ноги и бросился бежать вниз, навстречу огню, но его спутник был труслив и не последовал за ним. Он стоял, поражённый и испуганный, глядя на то, как уменьшается расстояние между его товарищем и надвигающимся пламенем. А как только пастух двинулся с места, послышался грохот, подобный раскатам грома, и шум невидимых крыльев... Тут человека, который потом дал мне плод, охватил ужас, и он бежал, надеясь ещё спастись. И, карабкаясь в гору, настигаемый страшными шумами, он налетел на одно из искривлённых деревьев, и спелый плод упал ему в прямо в руку. Вот этот самый плод. Вслед за тем грохот и шум крыльев пронеслись над ним. Он упал и потерял сознание, а когда пришёл в себя -- то оказалось, что он лежит среди обугленных развалин собственной деревни. Я, вместе с другими, ухаживал там за ранеными. Галлюцинация? Но он всё ещё держал золотой плод с дерева в руке. Там были и другие люди, знавшие легенду, и догадывавшиеся, что это был за плод. -- Он помолчал. -- И теперь вот он, -- закончил незнакомец.
   Странно было слышать такой рассказ в вагоне третьего класса на железнодорожной ветке в Сэссексе. Можно было, пожалуй, подумать, что реальное -- всего лишь завеса, прикрывающая фантастическое, которое вот-вот выглянет, которое уже начинает выглядывать из-за завесы.
   -- Это -- он? -- только и мог проговорить м-р Хинклиф.
   -- Легенда гласит, -- продолжал незнакомец, что карликовые деревья, густо разросшиеся кругом сада, -- выросли из яблока, которое Адам держал в руке, когда был изгнан вместе с Евой. Он почувствовал что-то у себя в руке, увидал наполовину съеденное яблоко -- и сердито отбросил его. И вот теперь они растут там, в этой долине, опоясанной вечными снегами, и огненные мечи сторожат их в ожидании последнего дня.
   -- Но я полагал, что всё это... -- м-р Хинклиф запнулся, -- вымысел... притча... Вы хотите сказать, что там, в Армении...
   Незнакомец ответил на недоговоренный вопрос, раскрыв руку, в которой он держал яблоко.
   -- Но ведь вы не знаете, -- возразил м-р Хинклиф, -- действительно ли это плод с Древа Познания. У армянина могла быть галлюцинация, скажем. Предположим...
   -- Взгляните на него, -- перебил незнакомец.
   Несомненно, это был странный с виду шарик, это не был настоящее яблоко (м-р Хинклиф должен был согласиться с этим); шарик был странного золотого цвета, словно в самом веществе его было заключено солнечное сияние. Глядя на него, м-р Хинклиф яснее представлял себе пустынную равнину среди гор, охраняющие доступ огненные мечи, седую древность только что выслушанной легенды. Он протёр себе глаза.
   -- Но... -- начал он.
   -- Плод этот сохраняет всё тот же свежий вид вот уже три месяца и несколько дней. Не сохнет, не сморщивается, не загнивает.
   -- А вы сами, -- спросил м-р Хинклиф, -- вы в самом деле верите, что это...
   -- Запретный плод?... Да.
   Не могло быть никакого сомнения, что человек говорит вполне серьёзно, и что он в здравом уме.
   -- "Плод Познания"... -- добавил он.
   -- Но если бы и так? -- помолчав, заговорил опять м-р Хинклиф, не отводя глаз от яблока. -- Это всё-таки не тот вид знания, которое мы имеем в виду. Я хочу сказать, что тот плод Адам и Ева съели в своё время.
   -- Мы унаследовали их грехи, но не их познание, -- возразил незнакомец. -- Всё могло бы стать теперь для нас ясным и понятным. Мы заглянули бы в сущность всего, проникли бы в самый сокровенный смысл вещей.
   -- Отчего вы не съедите его в таком случае? -- вдохновенно спросил м-р Хинклиф.
   -- Я для того и взял, чтобы съесть его, -- отвечал незнакомец. -- Человек пал. Только съесть -- это вряд ли...
   -- Знание -- сила, -- перебил м-р Хинклиф.
   -- Но счастье ли? Я старше вас, больше, чем вдвое, старше. Не раз я брал этот плод в руку, и сердце у меня сжималось при мысли о том, что можно было бы узнать в этом страшном просветлении... Предположите, что если бы вдруг всё в мире стало бы безжалостно понятно?...
   -- Это, пожалуй, было бы большим преимуществом, -- в общем, -- отозвался м-р Хинклиф.
   -- Допустим, вы заглянули в сердца и умы окружающих вас, в их глубочайшие тайники, -- тех людей, которых вы любите, людей, чьей любовью вы дорожите. Что тогда?
   -- Обманщики были бы выведены на чистую воду, -- сказал м-р Хинклиф, поражённый новой мыслью.
   -- И хуже того, вы узнали бы самого себя, оголённого, освобождённого от самых дорогих иллюзий, таким, какой вы есть, с самыми безотрадными перспективами. Увидели бы то, что ваши слабости и пороки помешали вам выполнить...
   -- Это было бы чудесно... "Познай самого себя", как сказано.
   -- Вы молоды, -- проговорил незнакомец.
   -- Если вы не хотите съесть этот плод и тяготитесь им, отчего бы вам просто не выбросить его?
   -- Пожалуй, и в этом вы не поймёте меня. Как выбросить такую чудесную, блестящую вещь? Раз она досталась тебе, она уже связывает. Другое дело -- отдать яблоко! Отдать его кому-нибудь, кто жаждет знания, кого не пугает мысль о том, чтобы проникнуть...
   -- Положим, -- с раздумьем сказал м-р Хинклиф, -- но плод -- может быть ядовитым.
   В этот момент глаза его остановились на некоем неподвижном предмете, на части большой надписи чёрными буквами по ту сторону окна вагона: "... вуд", -- прочёл он . Он стремительно вскочил.
   -- Великий боже! -- воскликнул он. -- Холмвуд! -- фактическое настоящее вытеснило то настроение, которое начало овладевать м-ром Хинклифом.
   В одну секунду он с портплэдом в руках распахнул дверцу вагона. Сторож уже размахивал зелёным флагом. М-р Хинклиф выпрыгнул. "Вот!" -- послышался голос позади него, и, обернувшись, он увидел сверкающие глаза незнакомца и протянутый ему из вагона, не завёрнутый и красивый, золотой плод. М-р Хинклиф взял его машинально. Поезд уже двигался.
   -- Нет! -- воскликнул вдруг незнакомец и сделал движение, будто хотел схватить яблоко обратно.
   -- Посторонитесь! -- крикнул кондуктор, захлопывая дверь вагона.
   Незнакомец кричал что-то, высовываясь из окна и размахивая руками, но м-р Хинклиф слов разобрать не мог, а за тем -- тень от моста упала на этого человека и он исчез из виду. М-р Хинклиф стоял, удивлённый, всё ещё глядя, как последний вагон скрывается на закруглении, и держал в руках плод. На секунду ум его пришёл в полное смятение. Но вслед за тем он почувствовал, что два-три человека, стоящих на платформе, с любопытством приглядываются к нему. Ведь это новый учитель начальной школы! И это его первый дебют! Они, должно быть, думали, что незнакомец угостил его апельсином. При мысли о таком наивном объяснении, м-р Хинклиф покраснел и сунул плод в боковой карман, который некрасиво оттопырился.
   Но делать было нечего, -- он направился к зрителям и, стараясь скрыть испытываемое им чувство неловкости, спросил -- как пройти к школе и каким способом можно доставить туда его портплэд и два чемодана, выгруженные на платформу.
   Он получил ответ, что багаж его может быть доставлен на тележке за шесть пенсов, а сам он может пройти пешком. Ему почудились иронические интонации. Он смутился ещё больше.
   Серьёзный тон человека в поезде и волшебная сказка, рассказанная им, нарушили ход мыслей м-ра Хинклифа и пока что заслоняли настоящее туманной пеленой. Движущееся пламя! Огненные мечи!
   Однако, не успел он пройти вокзал, как тревожные мысли об его новом положении, о том впечатлении, какое он произведёт в Холмвуде вообще и на членов школьной семьи в особенности -- с новой силой овладели им и очистили его умственный горизонт. Удивительно, до чего неудобным может оказаться мягкий и ярко-золотой плод, всего дюйма три в диаметре -- для нервного юноши, который хочет предстать в наилучшем виде. Яблоко ужасно оттопыривало карман его чёрного пиджака, совсем портило линии. Он повстречал пожилую, одетую в чёрное, лэди, и почувствовал, что она тотчас остановилась взглядом на этой выпуклости. Одна рука была у него в перчатке, вторую перчатку, вместе с палкой он нёс в другой руке; взять в ту же руку и яблоко было невозможно. В одном укромном месте, где дорога была как будто совсем пустынна, он вынул яблоко из кармана и попробовал засунуть его в шляпу. Оно было слишком велико, шляпа забавно вздулась и, как раз в тот момент, когда он вынимал яблоко обратно, из-за угла неожиданно показался мальчишка мясника.
   -- Ч-чорт, -- прошептал м-р Хинклиф.
   Он съел бы этот плод и сразу обрёл бы всеведение, если бы не было так глупо входить в город, посасывая сочный плод, а плод был несомненно сочный. Повстречайся ему кто-нибудь из учеников -- это, наверняка, серьёзно отразилось бы на дисциплине. Кроме того, липкий сок мог запачкать лицо и манжеты, а если сок едкий, вроде лимонного, он мог выесть пятно на его костюме.
   Тут, с боковой тропинки на дорогу вышли две хорошенькие, освещённые солнцем девушки. Они медленно шли, болтая, по направлению к городу. В любой момент они могли оглянуться и увидеть позади себя молодого человека с каким-то блестящим помидором в руке! Наверное, посмеялись бы над ним.
   -- К чорту! -- пробормотал м-р Хинклиф и быстрым движением швырнул докучливое яблоко через каменную стену в примыкающий к дороге фруктовый сад. Когда оно исчезло, чувство сожаления шевельнулось в м-ре Хинклифе -- впрочем, лишь на мгновенье. Он переложил в руке палку и перчатку и, выпрямившись, с чувством собственного достоинства, ускорил шаг, обгоняя девушек.
   Но во мраке ночи м-ру Хинклифу приснился сон: он видел долину и пылающие мечи, и искривлённые деревья, и знал, что яблоко, которое он так легкомысленно выбросил, было действительно яблоком Древа Познания. И, проснувшись, он почувствовал себя очень несчастным.
   Утром сожаление рассеялось, но позже снова вернулось и смущало его, -- только не в те часы, когда он бывал счастлив или очень занят. В конце концов, в одну лунную ночь, часов около одиннадцати, когда весь Холмвуд мирно спал, с удвоенной силой поднялось в м-ре Хинклифе сожаление, а вместе с ним и жажда приключений. М-р Хинклиф выскользнул из дому, перелез через стену у площадки для игр, пройдя молчаливый город, вышел на дорогу к железнодорожной станции и забрался во фруктовый сад, куда бросил свой плод. Но в росистой траве, среди поникших головок одуванчиков он ничего не нашёл.
    

Примечания:

   1. Текст взят из книги: Г. Уэллс. -- Армагеддон. Рассказы. (Ленинград: "Мысль", 1924г.) стр. 116 - 124. Перевод А. М. Карнауховой.
   2. Первое издание на языке оригинала: "The Apple" -- Idler, октябрь 1896 г.
   3. В оригинальном тексте главного героя зовут "Mr Hinchcliff", что по-русски следовало бы передать как "м-р Хинчклиф".
    

-------------------------------------------------------------

   Набор текста, составление примечаний -- М.В.Безгодов.
   10 июня 2002 г., С-Петербург.
   Проект "Старая фантастика"
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru