Тынянов Юрий Николаевич
М. Назаренко. Роман "Пушкин" в контексте литературоведческих работ Ю. Н. Тынянова

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 6.89*5  Ваша оценка:

   М. И. НАЗАРЕНКО

РОМАН "ПУШКИН" В КОНТЕКСТЕ

ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИХ РАБОТ Ю. Н. ТЫНЯНОВА

  
  
Статья публикуется с разрешения автора
  Оригинал здесь: М. Назаренко. Литературоведение
  
   "Пушкин", третий и последний роман Юрия Тынянова, не анализировался в литературоведении так же пристально, как "Кюхля" и "Смерть Вазир-Мухтара". Связано это прежде всего с большей традиционностью текста, который, на первый взгляд, укладывается в рамки канона "романизированных биографий великих людей". Тем не менее, на своеобразие поэтики тыняновского "Пушкина" обращали внимание М.Гус [6], А.Белинков [2], Вл.Новиков [13], Г.Левинтон [8]. А.Немзер [12: 252] называет роман "понятым, пожалуй, еще хуже, чем "Смерть Вазир-Мухтара".{1}
   Все эти работы объединяет традиционная в тыняноведении и очень плодотворная направленность на анализ деформации первоисточников, проведенной автором в романе. Другими словами, "Пушкин", вслед за "Вазир-Мухтаром", анализируется прежде всего в контексте научного творчества Тынянова. Эта традиция восходит еще к статье Б.Эйхенбаума [4: 221-222], несмотря на то, что некоторые читатели ее безоговорочно отрицали (П.Антокольский [4: 253-254]), а другие говорили о возможности прочтения тыняновской прозы вне формалистического контекста (М. Ямпольский [см.: 3: 10-11]). Да и сама взаимосвязь научного и художественного творчества Тынянова может трактоваться по-разному: если для Б.Эйхенбаума романное изображение любви Пушкина к Карамзиной убедительнее построений статьи "Безыменная любовь" [4: 222], то для М.Гаспарова очевидно обратное, поскольку этот исследователь вообще числит Тынянова-литературоведа по ведомству риторики, а не науки [5: 18]. Г.Левинтон, утверждающий принципиальную антиисторичность прозы Тынянова, полагает, что названная статья Тынянова "не только обосновывает и подкрепляет научными аргументами гипотезу, отраженную в романе, но одновременно подчеркивает необходимость аргументации, т.е. гипотетический характер биографической концепции, которая в романе предстает как безусловная реальность" (курсив автора) [9: 129].
   Едва ли не основной проблемой при рассмотрении этого аспекта тыняновской поэтики является крайне слабая изученность позднего научного творчества ученого. В комментариях к сборнику "Поэтика. История литературы. Кино" отмечено, что "стремление "впрячь" биографию в историю литературы осталось нереализованным": в статьях 1930-х годов "проблема биографии решается Тыняновым в традиционном источниковедческом смысле" [16: 513-514]. Не осталось незамеченным и парадоксальное, казалось бы, методологическое сродство первой известной нам статьи Тынянова, студенческой работы о "Каменном госте", с одной из последних его статей, "Безыменной любовью" [16: 513; 5: 13]. Значит ли это, что Тынянов 1930-х годов вернулся в предформалистический (т.е., собственно, юношеский) период своего творчества? Такое утверждение было бы слишком категоричным и преждевременным.
   Тынянов не оставил итоговых работ, посвященных проблеме литературного героя, а если учитывать, что эволюция ученого была "катастрофической по быстроте" (слова Тынянова о Пушкине), то некорректным будет прямое выведение прозы 1930-х годов из статей начала 1920-х ("О композиции "Евгения Онегина", "Сокращение штатов"). Тем не менее, еще "Вазир-Мухтар" подобные сопоставления вполне допускает, и они были сделаны Г.Левинтоном [9: 129-130] и А.Немзером [12: 248-249]. Герой как "объединение под одним внешним знаком разнородных динамических элементов" [16: 56], герой как "мнимое средоточие" романа [16: 146] - эти концепты, безусловно, важны для всего беллетристического творчества Тынянова, в особенности принимая во внимание, что писатель очень рано отказался от первоначальной мысли о том, что в современной литературе жанром, наиболее адекватным для такого образа героя, является авантюрный роман. {2} Поэтика Тынянова во многом складывается как результат приложения созданной им концепции героя к "данному" жанру исторического романа.
   Немаловажно, что сам термин "мнимое средоточие" заимствован Тыняновым из трактата столетней давности - "Опыта науки изящного" А.Галича, лицейского учителя Пушкина. "Круг жизни, раскрывающийся в эпопее, конечно, имеет нужду в средоточии, из коего разом обозреваются все явления и формы, и сие то идеальное, мнимое средоточие есть - герой", - цитирует его слова Тынянов в статье "Пушкин" [18: 139]. Правомерность применения этого термина к "южным поэмам" Пушкина оспаривалась, к примеру, Ю.Манном [10: 54], однако для Тынянова важна принципиальная возможность выстраивания современного текста на историческом материале через посредство жанровой формы, относящейся к описываемому периоду. {3} Ср. наблюдения ученого о "державинских" корнях поэзии Маяковского, о связи поэзии Хлебникова со "Словом о полку Игореве". Неоднократно отмечавшаяся политико-культурная аллюзивность тыняновского творчества также обязана филологическому чутью писателя, а не необходимости обращения к эзопову языку.
   "Мнимый герой", "точка пересечения фабульных линий", становится "свободным героем", "носителем разнородного материала" [18: 139]. Но парадокс тыняновской прозы заключается в том, что "свободный", индетерминированный, неопределимый, двоящийся герой оказывается абсолютно зависимым от "могучих обстоятельств" и обреченным на смерть ("Вазир-Мухтар"). В "Пушкине" ситуация усложнена: Тынянов до предела усиливает тему зависимости человека от условий места и времени, но сами эти условия он описывает на основе порожденных ими текстов Пушкина. Литературная перспектива оказывается обратной по отношению к исторической: в романе Тынянова показано, как из истории возникает литература, однако на уровне порождения текста (а "Пушкин" даже в большей степени, чем "Вазир-Мухтар", демонстрирует принципы своего построения) именно литература оказывается основным источником всего изображаемого. Такой подход отличен и от "Смерти Вазир-Мухтара", где многочисленные реминисценции из пост-грибоедовской русской литературы выстраивают типологические параллели характеров, и от статей конца 1920-х гг., в которых рассматриваются проблемы "параллельных рядов" и "литературного быта".
   Сам герой конструируется на пересечении двух отчетливо сформулированных Тыняновым принципов.
   Первый, уже названный, - это "мнимость" героя. Основная претензия критиков к первой части "Пушкина" заключалась в том, что заглавный герой, хотя он и ребенок, занимает в тексте неоправданно мало места. Однако если вспомнить, как Тынянов трактовал понятие "свободного героя", недоумения исчезнут: малолетний Пушкин - та ось, на которую нанизывается материал. Причем материал этот - не только окружение будущего поэта, но еще никем не прочитанные тексты поэта [об этом см.: 6; 8].
   Второй конструктивный принцип романа - "заданность", а не "данность" героя ("Предметный герой [здесь: прототип] не дан, а задан" [18: 133]): Пушкин оказывается знаком, означающее которого известно (собственно, веселое имя "Пушкин"), а означаемое подставляется читателем. Для русского читателя Пушкин давно стал "героем-амплуа", если использовать тыняновский термин, "однотонность" которого, так же, как в "Онегине", уничтожило "переключение из плана в план" [18: 156]. Давно отмечено, что параллельные "ганнибальская" и "пушкинская" линии первой части, казалось бы, принципиально несовместимые, {4} соединяются в главном герое: это заранее очевидно, но конкретное воплощение и доминанта поведения Пушкина в каждый конкретный момент - непредсказуемы.
   В контексте скрытого автобиографизма тыняновской прозы показательно, что такое понимание Пушкина восходит к детским впечатлениям будущего писателя, которые особо оговорены в записи 1939 года:
   "Пушкина мне подарили в день рождения, - мне стукнуло восемь лет. [...] Выбор моих любимых стихов был, как мне кажется, тоже странен. Больше всего мне нравилось:
  
   Полюбуйтесь же вы, дети,
   Как в сердечной простоте
   Длинный Фирс играет в эти [,]
   Те, те, те и те, те, те.
  
   Потом:
  
   Душа моя, Павел,
   Держись моих правил [:]
   Люби то-то, то-то,
   Не делай того-то....
  
   Такой был у меня Пушкин - может быть, и правильный" [15: 14-15].
   "Может быть, и правильный" Пушкин - набор местоимений с принципиально неопределимым смыслом.
   Темы "пустоты" и "мнимости", столь мощно заявленные в "Вазир-Мухтаре" и "Восковой персоне", связаны в романе не только с Пушкиным, но и с его литературным и биографическим окружением. "Сергей Львович говорил о Болдине, которого не знал, француз был придворным несуществующего двора, будущность была темна для Карамзина". Неверное существование братьев Пушкиных, жизнь и творчество графа Хвостова, который прямо назван в романе "мнимостью", устоявшийся карамзинистский канон, не замечающий собственной условности, - всё это получает неявную, неэксплицированную оценку на фоне незаметного присутствия (литературного отсутствия) Александра Пушкина. На этот же парадокс работает и отказ Тынянова от показа процесса пушкинского творчества, идущего дальше, нежели словесный гул. Напротив, вдохновение Василия Львовича, сочиняющего поэму "Опасный сосед", описано в карикатурно-броских деталях.
   Тынянов не реализовал замысел, изложенный в письме к Шкловскому 1929 г. - методологически корректно включить биографию писателя в рамки истории литературы. Но один из основных тезисов этой декларации воплотился в романе о Пушкине: ""Люди" в литературе - это циклизация вокруг имени - героя [...]" [16: 513].
   В этом аспекте романа Тынянов следует своему пониманию творческой практики Пушкина (прежде всего - как автора "Евгения Онегина"). Можно отметить и другие параллели между тыняновской характеристикой новаторства Пушкина и принципами построения романа.
   1. "Название", вызывающее у читателя определенные ассоциации, заменяет "развитое и длинное описание". Это "дает возможность Пушкину передавать "эпохи" и "века" вне развитых описаний, одним семантическим колоритом" [18: 130-131]. Этот же прием используется Тыняновым буквально с первых строк романа: первая фраза книги, которая "важна как задаваемый фразеологический тон" [18: 159], - "Маиор был скуп".
   2. Создавая многослойную структуру исторического / антиисторического / аллюзивного текста, Тынянов решал ту же проблему, что и Пушкин во время работы над "Борисом Годуновым": "должно ли быть художественное произведение, построенное на историческом материале, археологически-документальным, или трактовать вопросы исторические в плане современном" [18: 151]. Ответ Тынянова повторяет ответ Пушкина: "современность сделана [...] точкой зрения на исторический материал" [18: 153]. Это следует понимать в том смысле, что появление исторического текста (как показывает Тынянов на примере "Полтавы") вызвано конкретными обстоятельствами сегодняшнего дня. Влияние опыта коллективизации и индустриализации на "Вазир-Мухтара" доказано А.Немзером [11: 243], что же касается "Пушкина", то, как можно предположить, роман отвечает не столько на предюбилейную канонизацию поэта, сколько на конкретные литературоведческие проблемы, упомянутые выше: включение биографии писателя в историко-литературный процесс, взаимодействие параллельных рядов (ср. "технические" задачи, выполненные "Борисом Годуновым").
   3. "Борьба за внесюжетное построение", т.е. "развертывание вещи на материале" [18: 155]. Тынянов использует эти термины при описании поэтики "Онегина"; очевидно, что историко-биографический роман предоставлял автору гораздо меньше степеней свободы, чем свободный роман в стихах. Именно поэтому показательно, что в аннотации к роману Тынянов подчеркивал важность для него "белых пятен", которые и делали работу над первой частью такой увлекательной [17]. В статье о Пушкине содержится типично тыняновское противопоставление фабулы и характера, которые "задуманы во всех чертах", - и тех, что "предоставлены развертыванию" [18: 155]. Роман о Пушкине, видимо, должен был совмещать оба названных аспекта: с одной стороны, предельно четкую продуманность плана (М.Гус показал, что мельчайшие и совершенно не нужные для фабулы детали встроены в текст, чтобы "сработать" в будущих томах романа [6: 189-190]) и, с другой стороны, свободное и до определенной степени непредсказуемое "развертывание" Пушкина-поэта. Особенно это заметно в третьей части романа, где тема-доминанта (любовь к Карамзиной) подчиняет себе отбор цитируемых текстов и направленность их интерпретации. "Семантический пунктир" "опорных пунктов" [18: 162] также ярче всего проявился в последней части, но и первые две построены на сознательных зияниях и хронологических провалах.
   4. И, наконец, движение Пушкина к "внелитературным рядам" - журналистике и науке [18: 165] - зеркально отражено в эволюции творчества Тынянова: наука-журналистика-литература. Проблема автобиографического содержания в романах Тынянова (отмечавшегося современниками - К.Чуковским, Л.Гинзбург, В.Кавериным) грозит увести в дебри психоанализа, но некоторые моменты следует отметить: поликультурное окружение в детстве [5: 19], сложные отношения с матерью [7: 21; но ср. 19: 292], глубоко личный характер темы "безыменной любви" [4: 288] и др. Внешнее сходство Тынянова с Пушкиным также не раз отмечалось (как, впрочем, и отрицалось) мемуаристами [4: 285; 7: 55].
   В последней своей книге Тынянов, вопреки собственным историко-теоретическим постулатам 1920-х годов, создал образ эпохи, полностью уместившейся в собрание сочинений самого выдающегося своего представителя. Это не только потребовало изложения событий подлинными или перефразированными пушкинскими словами, но и вызвало отмеченную нами изоморфность романа пушкинским текстам.
  
  

ЛИТЕРАТУРА

   1. Анненков П.В. Пушкин в Александровскую эпоху. - Мн., 1998.
   2. Белинков А.В. Юрий Тынянов. - М., 1965.
   3. Блюмбаум А.Б. Конструкция мнимости: К поэтике "Восковой персоны" Ю. Тынянова. - СПб., 2002.
   4. Воспоминания о Ю.Тынянове: Портреты и встречи. - М., 1983.
   5. Гаспаров М.Л. Научность и художественность в творчестве Тынянова. // Тыняновский сборник. Четвертые тыняновские чтения. - Рига, 1990.
   6. Гус М. Пушкин - ребенок и отрок (О романе Ю. Тынянова). // Красная новь. - 1937. - No 3.
   7. Каверин В.А., Новиков Вл.И. Новое зрение: Книга о Юрии Тынянове. - М., 1988.
   8. Левинтон Г.А. Грибоедовские подтексты в романе "Смерть Вазир-Мухтара". // Тыняновский сборник. Четвертые тыняновские чтения. - Рига, 1990.
   9. Левинтон Г.А. Еще раз о комментировании романов Тынянова. // Русская литература. - 1991. - No 2.
   10. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. - М., 1976.
   11. Немзер А.С. Из наблюдений над романом Тынянова "Пушкин". Явление героя. // Тыняновский сборник. Вып. 11: Девятые Тыняновские чтения. - М., 2002.
   12. Немзер А. Литература против истории: Заметки о "Смерти Вазир-Мухтара". // Дружба народов. - 1991. - No 6.
   13. Новиков Вл. Путь к Пушкину. // Тынянов Ю.Н. Пушкин. [Кн. 1.] - М., 1983.
   14. Песков А.М. Боратынский: Истинная повесть. - М., 1990.
   15. Тынянов Ю.Н. Автобиография. // Юрий Тынянов: Писатель и ученый. - М., 1966.
   16. Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. - М., 1977.
   17. Тынянов Ю.Н. "Пушкин". [Анонс.] // Литературный современник. - 1934. - No 11. - 2-я стр. обл.
   18. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. - М., 1968.
   19. Шварц Е.Л. Живу беспокойно: Из дневников. - Л., 1990.
  
  
   Сноски:
  
   {1} Последняя работа А.Немзера, специально посвященная роману Тынянова, осталась нам недоступной [11].
   {2} А.Немзер, к сожалению, не учитывает жанровые предпочтения Тынянова и их динамику.
   {3} Отметим, что перенесение элементов канона байронической поэмы в прозу не ограничивается романами Тынянова: сравнительно недавняя "истинная повесть" А.Пескова "Боратынский" не содержит ссылок на Тынянова, зато приводит в качестве жанрового обоснования цитату из монографии В.Жирмунского "Пушкин и Байрон". "[...] герои здесь тенью проходят сквозь сюжет, жанр позволяет утаивать, недосказывать, умалчивать", - комментирует автор [14: 63].
   {4} Противопоставление восходит к П.В.Анненкову [1: 30].
   Назаренко М.И. Роман "Пушкин" в контексте литературоведческих работ Ю.Н.Тынянова // Русская литература. Исследования: Сб. науч. трудов. - Вып. VI. - К.: Логос, 2004 [2005]. - С. 53-61.
Оценка: 6.89*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru