Lib.ru/Классика: Троллоп Энтони. Он знал, что был прав

А. Троллопъ

Онъ зналъ, что былъ правъ.

РОМАНЪ.

(Переводъ съ Англійскаго).

С.-Петербургъ.
Типографія Майкова, въ д. Мин. Фин. на Дворц. площ.
1871.

ГЛАВА I.
Изъ которой видно, съ чего начался раздоръ.

Когда Люису Тревиліану минуло 24 года, передъ нимъ открытъ былъ весь Божій міръ -- на выборъ, между прочимъ, ему вздумалось отправиться на Мандаринскіе острова, гдѣ онъ и влюбился въ Емилію Роули, дочь тамошняго губернатора сэра Мармадука. Сэръ Мармадукъ Роули, въ то время -- человѣкъ уже среднихъ лѣтъ, честно служилъ обществу и пользовался доброй славой, но не смотря на все это, не успѣлъ еще пріобрѣсти ни особенно высокаго положенія, ни большаго состоянія. Онъ перебывалъ губернаторомъ на многихъ островахъ и никогда не оставался безъ должности; а теперь, достигнувъ пятидесяти лѣтъ, очутился на Мандаринскихъ, съ тремя тысячами фунтовъ ежегоднаго жалованья, и проживалъ въ такой температурѣ, гдѣ 80^о въ тѣни считаются прохладой, имѣя притомъ восемь дочерей и не отложивъ ни одного шиллинга. Ни одинъ Мандаринскій губернаторъ, будучи общителенъ отъ природы и гостепріименъ по принципу, не въ состояніи скопитъ деньжонокъ даже изъ 3000 фунтовъ въ годъ, если у него -- восемь дочерей. Молодые же люди Мандаринскихъ острововъ, хотя имъ и оказывалось должное гостепріимство, и хотя они нерѣдко посѣщали обѣды сэра Мармадука, все-таки были не того сорта, чтобы самъ онъ или леди Роули пожелали возлюбить кого нибудь изъ нихъ въ качествѣ зятя. Къ томуже, когда м-ръ Тревиліанъ, желавшій видѣть многое въ своихъ нѣсколько неопредѣленныхъ путешествіяхъ, пріѣхалъ сюда, Емилія Роули, старшая изъ губернаторскаго гурта, дѣвушка лѣтъ двадцати трехъ, не встрѣчала еще Мандаринца, который подходилъ бы къ ея идеалу. А такъ какъ Люисъ Тревиліанъ былъ замѣчательно красивый молодой человѣкъ, имѣлъ хорошія связи, былъ въ Кембриджѣ девятымъ диспутантомъ, успѣлъ издать цѣлый томъ своихъ стихотвореній, получалъ своихъ собственныхъ 3000 фунтовъ годоваго дохода съ капитала, помѣщеннаго въ разныя и вполнѣ вѣрныя руки,-- то и не пришлось ему вздыхать долго и безнадежно. Дѣйствительно, всѣ до единаго въ семействѣ Роули сознавали благость провидѣнія, направившаго странствованіе молодаго Тревиліана въ ихъ края, потому что онъ былъ повидимому настоящей жемчужиною межь людей. Сэръ Мармадукъ и леди Роулеи чувствовали, что со стороны родственниковъ Тревиліана могло бы возникнуть неудовольствіе на предполагаемый бракъ. Леди Роули не желала бы, чтобы дочь ея была встрѣчена въ Англіи холодными взглядами чужихъ. Но скоро оказалось, что возражать противъ этого брака некому, такъ какъ у Люиса Тревиліана не было родственниковъ, ближе двоюродныхъ братьевъ. Отецъ его, извѣстный въ свое время адвокатъ, умеръ вдовцомъ, оставивъ ему, какъ единственному сыну, все свое благопріобрѣтенное состояніе. Старшимъ въ родѣ былъ двоюродный братъ Люиса, жившій въ своемъ помѣстьѣ въ Корнваллиссѣ, -- по выраженію Люиса, добрѣйшаго свойства глупышъ, которому не было дѣла, на комъ бы не женился его двоюродный братъ. Словомъ не могло быть влюбленнаго, болѣе независимаго или болѣе чистаго отъ всякихъ нарѣканій въ потачкѣ самому себѣ. А тутъ еще онъ самъ же предложилъ, чтобы вторая дочь, Нора, поѣхала жить съ ними въ Лондонъ. Надо же было такому обожателю внезапно -- съ неба свалиться въ эту голубятню!

-- Я не въ состояніи дать ни одного пенни, въ приданое моимъ дочерямъ, сказалъ сэръ Роули.

-- Мое мнѣніе таково, возразилъ на это Люисъ Тревиліанъ, что дѣвушкамъ вовсе не зачѣмъ имѣть своего состоянія. По крайней мѣрѣ, я вполнѣ убѣжденъ, что мужчина въ женитьбѣ не долженъ искать богатства. Ему какъ-то отраднѣе, и даже, ядумаю, онъ болѣе преданъ женѣ, если состояніе принадлежит ему.

Сэръ Роули, будучи великодушнымъ джентльменомъ, весьма желалъ бы дать въ приданое своимъ дочерямъ по нѣсколько тысчонокъ фунтовъ, но за неимѣніемъ этихъ тысчонокъ, ему оставалось только восхищаться возвышенными правилами нарѣченнаго зятя. Такъ какъ наступало время его законнаго отпуска, то онъ и большая часть его семейства вмѣстѣ съ м-ромъ Тревиліаномъ отправилась въ Англію. Свадьбу съиграли въ Лондонѣ, въ Эстендскомъ {Лондонъ, по давнему обычаю, раздѣляется на 6 округовъ или кварталовъ: Вестминстеръ, Вестэндъ, Сити, Саутварісъ, Сѣверный, и упоминаемый здѣсь Остэндъ -- главнѣйшій пріютъ морской торговли.} приходѣ Св. Дидулфа, гдѣ обрядъ этотъ совершалъ преподобный Олифэнтъ Аутгаусъ, женатый на сестрѣ сэра Роули, потомъ наняли и отдѣлали для молодыхъ небольшой домикъ въ Майфайрѣ въ Карцонъ-стритѣ, а затѣмъ семейство Роули уѣхало обратно въ свое губернаторство, оставивъ вторую дочь, Нору, на попеченіе старшей сестры.

По пріѣздѣ своемъ въ Лондонъ, старики Роули окончательно убѣдились, что, въ лицѣ своего зятя, они въ самомъ дѣлѣ наткнулись на совершенство. Объ Люисѣ Тревиліанѣ всѣ вообще говорили много хорошаго. Говорили, что не будь у него состоянія, онъ могъ бы остаться членомъ своей коллегіи, и, какъ разсказывали сэру Роули, зять его могъ бы и теперь уже вступить въ Парламентъ, еслибъ не счелъ болѣе благоразумнымъ отложить это на время. Дѣйствительно, онъ во многомъ былъ очень благоразуменъ. Его раннія путешествія предпринимались не ради сильныхъ ощущеній, не для того, чтобы охотиться на дикихъ звѣрей или искать невѣдомыхъ забавъ и новизны, но съ цѣлію видѣть людей и узнавать свѣтъ. Странствованія Тровиліана длились уже болѣе года, когда попутный вѣтеръ занесъ его на Мандаринскіе острова. О, благословенный вѣтеръ! Кромѣ того сэръ Роули узналъ, что и въ клубахъ всѣ, знававшіе его зятя во времена студенчества, также хорошо отзывались объ немъ, какъ объ человѣкѣ равно благоразумномъ и всѣми любимомъ, а не книгоѣдѣ какомъ нибудь, или черствомъ умникѣ, или сорванцѣ. Онъ могъ говорить обо всемъ, былъ весьма щедръ, словомъ -- человѣкъ, которому все обѣщало и уваженіе, и почетъ; а въ добавокъ, такой красивый, бравый малый -- темные, короткіе волосы, носъ, какъ бы изваянный дивнымъ рѣзцомъ, уста самаго Аполлона, ростъ въ 6 футовъ съ соразмѣрными плечами, руками и ногами -- словомъ, сокровище изъ сокровищъ. Одно лишь, какъ это первая замѣтила леди Роули, онъ любилъ вести дѣла по своему.

-- Но вѣдь онъ, такъ хорошо ведетъ ихъ, сказалъ на это сэръ Мармадукъ,-- что будетъ отличнымъ руководителемъ нашихъ дѣвочекъ.

-- Да, но Емилія тоже любитъ настоять на своемъ, возразила леди Роули.

Сэръ Мармадукъ не пустился въ дальнѣйшія словопренія по этому поводу, но, безъ сомнѣнія, подумалъ про себя, что мужъ подобный Люису Тревиліану, имѣетъ право быть своенравнымъ. Онъ вѣроятно не изучалъ характеръ своей дочери -- такъ тщательно, какъ жена его. И гдѣ же ему было вглядываться въ характеры дочерей, когда ихъ подростало вокругъ него цѣлыхъ восемь? Да и во всякомъ случаѣ, если въ характерѣ Емиліи точно есть, что нибудь не совсѣмъ ладное, ей весьма хорошо будетъ найдти себѣ главу въ такомъ мужѣ, какъ Люисъ Тревиліанъ.

Около двухъ лѣтъ, въ маленькомъ хозяйствѣ Карцонъ-стрита все шло, какъ нельзя лучше, а если и случалось что бы то ни было, то покрайней мѣрѣ никто изъ постороннихъ но зналъ объ этомъ. Къ тому же у молодыхъ былъ ребенокъ, мальчикъ, маленькій Люисъ, а ребенокъ въ подобныхъ семействахъ многое сглаживаетъ. Свадьба состоялась въ Іюлѣ мѣсяцѣ, а за обычной послѣсвадебной поѣздкой -- прошла зима и весна въ Лондонѣ; потомъ супруги прожили мѣсяцъ или два на берегу моря, послѣ чего родился у нихъ ребенокъ. Прошла еще зима и еще весна. Нора жила съ ними въ Лондонѣ. А къ этому времени м-ръ Тревиліанъ сталъ подумывать, что ему было бы весьма пріятно во всемъ имѣть свою волю. Сынокъ былъ очень милъ, жена умна, красива и привлекательна; Нора была именно такою, какою должна быть незамужняя сестра. Но... при всемъ томъ дѣло дошло до разлада и колкостей. Леди Роули была права въ своемъ мнѣніи -- будто Емилія тоже любитъ поступать по своему.-- Если меня подозрѣваютъ, говорила въ одно утро м-ссъ Тревиліанъ своей сестрѣ, когда онѣ вдвоемъ сидѣли въ маленькой гостиной,-- то послѣ этого и самая жизнь не имѣетъ никакой цѣны.

-- Можешь ли ты говорить, что тебя подозрѣваютъ, Емилія?

-- Что же онъ хотѣлъ сказать этими словами, что, по его мнѣнію, полковнику Осборну лучше не бывать у насъ? Человѣкъ -- старше моего отца и который зналъ меня съ тѣхъ поръ, какъ я была ребенкомъ.

-- Онъ ничего подобнаго не подразумѣвалъ, Емилія. Ты сама хорошо это знаешь, и тебѣ не слѣдуетъ говорить такимъ образомъ. Ужасно и подумать-то объ этомъ.

-- Я знаю, ужасно ужъ и то, что онъ могъ сказать мнѣ это. Если онъ не попроситъ у меня прощенія, то я конечно останусь съ нимъ ради ребенка, въ качествѣ старшей прислуги; но онъ будетъ знать, какъ я думаю и чувствую.

-- На твоемъ мѣстѣ я бы забыла это.

-- Могу ли я забыть? Что я ни сдѣлаю, все -- не по немъ. Онъ очень вѣжливъ и кротокъ съ тобою, потому что онъ не твой повелитель; но ты не знаешь, какія вещи онъ мнѣ говоритъ. Неужели же мнѣ сказать полковнику Осборну, чтобы онъ не приходилъ къ намъ? О, Боже мой! Буду ли я въ состояніи смотрѣть въ глаза людямъ, если меня доведутъ до этого? Я увѣрена, что онъ сегодня же будетъ здѣсь, а Люисъ останется сидѣть въ своемъ кабинетѣ, услышитъ его шаги и не пойдетъ.

-- Прикажи Ричарду сказать, что тебя нѣтъ дома.

-- Да, и всякій пойметъ -- почему. И зачѣмъ мнѣ запираться такимъ образомъ отъ моего лучшаго и самого стараго друга? Если ужь надо отдавать подобныя приказанія, то пусть самъ и даетъ ихъ, а потомъ увидитъ, что изъ этого выйдетъ.

М-ссъ Тревиліанъ описала полковника Осборна буквально вѣрно, сказавъ, что онъ зналъ ее, когда она была еще ребенкомъ, и что онъ старше ея отца. Дѣйствительно, полковникъ Осборнъ былъ однимъ мѣсяцемъ старше ея отца, и такъ какъ ему было въ настоящее время за пятьдесятъ лѣтъ, то въ этомъ отношеніи, пожалуй, и можно было считать его безопаснымъ другомъ для молодой, замужней женщины. Но вообще между нимъ и сэромъ Мармадукомъ не было никакого сходства. Сэръ Мармадукъ, осчастливленный и въ тоже время обремененный женою и восемью дочерями, принужденный, какъ это случилось съ нимъ, провести большую половину своей жизни въ тропическихъ странахъ, былъ уже въ пятьдесятъ лѣтъ -- что называется совсѣмъ пожилымъ человѣкомъ, то есть, въ немъ не было болѣе ни энергіи, ни подвижности, ни живости молодости. Онъ былъ толстъ и неповоротливъ, много заботился о женѣ и о восмерыхъ дочеряхъ, а также не мало думалъ и о своемъ обѣдѣ. Полковникъ Осборнъ же былъ человѣкъ холостой, и не имѣлъ другихъ заботъ, кромѣ возлагаемыхъ на него его положеніемъ, какъ члена Парламента; это былъ счастливецъ, которому жизнь всегда улыбалась. Вотъ почему и не называли его пожилымъ человѣкомъ -- такъ рѣшительно, какъ сэра Мармадука, хотя, по всей вѣроятности, и имъ было прожито болѣе двухъ третей жизни. Къ тому же, онъ былъ още красивый мужчина для своихъ лѣтъ, правда, съ лысиной и частой просѣдью въ густой бородѣ; но держался прямо, былъ дѣятеленъ, ходилъ быстро, одѣвался изящно, -- однимъ словомъ, имѣлъ очевидное намѣреніе пользоваться, на сколько это было возможно, уцѣлѣвшими въ немъ преимуществами молодости.

Полковникъ Осборнъ всегда одѣвался такъ, что никто никогда не замѣчалъ покроя его платья, предполагая, безъ сомнѣнія, что никакой мужчина, старѣе 25-ти лѣтъ, не въ состояніи обращать особеннаго вниманія на свой сюртукъ, шляпу, галстухъ и прочія принадлежности туалета. Полковникъ, однакожъ, обращалъ большое вниманіе на все это и никогда не лѣнился позаботиться о томъ, что именно сошьетъ ему его портной. Ѣздилъ онъ верхомъ всегда на очень красивой лошади, сажая на такую же и своего грума. Всѣ знали, что у него былъ отличный конный заводъ въ одномъ изъ графствъ; онъ слылъ хорошимъ охотникомъ съ гончими. Бѣдный же сэръ Мармадукъ былъ бы неспособенъ проскакать и одну угонку, даже еслибъ отъ этого зависѣло спасеніе его губернаторства и репутаціи. Вотъ почему м-ссъ Тревиліанъ, объявивъ своей сестрѣ, что она имѣетъ право смотрѣть на полковника Осборна съ почти дочернимъ чувствомъ уваженія, какъ на человѣка, который старше ея отца, была справедлива въ своемъ сравненіи больше буквально, чѣмъ по сущности дѣла. Она впадала въ то же заблужденіе, когда утверждала, что полковникъ Осборнъ зналъ ее съ дѣтства. Правда, полковникъ Осборнъ видалъ ее, когда она была маленькой дѣвочкой, и былъ когда-то самымъ близкимъ другомъ ея отца; но съ тѣхъ поръ онъ се видѣлъ очень мало, или даже почти совсѣмъ не видалъ, до встрѣчи съ ней наканунѣ того дня, какъ ей предстояло сдѣлаться женою м-ра Тревиліана. Хотя такому старому другу естественно было прійти поздравить ее и возобновить знакомство, но и то -- правда, что онъ явился въ домъ ея мужа вовсе не какъ полезный старый другъ, который даритъ дѣтямъ серебряныя чашки и цѣлуетъ маленькихъ дѣвочекъ, во имя старой дружбы съ родителями. Намъ всѣмъ знакомъ образъ такого стараго друга; извѣстно, какой это милый и славный малый, какъ мы рады бываемъ его посѣщенію, какъ не стѣсняясь пьетъ онъ наше вино и, обыкновенно, при этомъ выпьетъ лишнее, какъ обращается къ старшей дочери дома -- съ просьбою засвѣтить ему свѣчку, какъ онъ даритъ дѣвочкамъ при ихъ рожденіи серебряныя чашки, а когда онѣ выходятъ замужъ даритъ имъ чайные приборы. Это -- самый полезный, самый безопасный и самый милый человѣкъ, нисколько не моложавѣе и не бодрѣе насъ, -- человѣкъ, безъ котораго жизнь была бы очень безцвѣтна. Мы всѣ знаемъ такихъ людей, но не такимъ явился полковникъ Осборнъ въ домѣ молодой жены м-ра Тревиліана.

Емилія Роули, въ то время когда ее привезли съ Мандаринскихъ острововъ на ея родину, была очень красивая женщина, пожалуй, даже съ нѣкоторымъ излишкомъ въ развитіи стана для ея лѣтъ, съ темными глазами, но -- темными потому, что рѣсницы и брови были совершенно черны; сами же глаза такъ часто измѣнялись, что трудно было точно опредѣлить ихъ цвѣтъ; каштановые волосы были съ очень темнымъ оттѣнкомъ и очень шолковисты; цвѣтъ лица былъ смуглый, но щеки ея часто покрывались очень яркимъ румянцемъ, что побуждало ея враговъ распускать клевету, будто она румянится. Она была очень сильна, какъ это часто бываетъ съ нѣкоторыми дѣвушками, которыя пріѣхали изъ тропическихъ странъ, и которымъ этотъ климатъ былъ благопріятенъ. Она по цѣлымъ днямъ могла ѣздить верхомъ и никогда не уставала танцевать на губернаторскихъ балахъ.

Полковникъ Осборнъ, когда его представили Емиліи, какъ женщинѣ, которую онъ зналъ ребенкомъ, подумалъ про себя, что было бы весьма пріятно встать на короткую ногу съ такимъ милымъ другомъ,-- не подразумѣвая при этомъ, конечно, ничего дурнаго, потому что вообще въ подобныхъ случаяхъ только очень немногіе мужчины предвидятъ зло; но все же онъ не взглянулъ на эту молодую, красивую женщину, какъ на такую, которая не принадлежала уже къ его поколѣнію, и въ отношеніи къ которой онъ счелъ бы своимъ долгомъ быть полезнымъ во имя старой его дружбы съ ея отцомъ.

Кромѣ того, въ Лондонѣ было хорошо извѣстно (хотя объ этомъ ничего не знала м-ссъ Тревиліанъ), что этотъ старый Лотаріо уже не разъ и не въ одномъ семействѣ поселялъ раздоръ. Онъ очень былъ склоненъ къ дружбѣ съ замужними женщинами, а можетъ быть и не прочь былъ возбуждать къ себѣ враждебныя чувства со стороны мужа. Однако, надо замѣтить, что мы намекнули здѣсь не на тѣ враждебныя чувства, которыя разрѣшаются дуэлью или ударомъ хлыста, -- даже и не на тѣ, которыя высказываются гнѣвными словами. Иному молодому мужу можетъ очень не нравиться черезъ-чуръ интимное обращеніе друга дома, и все-таки онъ не позволитъ себѣ оскорбить свое собственное и женино достоинство -- словомъ подозрѣнія. Люисъ Тревиліанъ возъимѣлъ сильное отвращеніе къ полковнику Осборну, и такъ какъ ему не удалось внушить женѣ, что это его отвращеніе должно бы побудить ее умѣрить нѣсколько дружбу полковника, то онъ и позволилъ себѣ сказать ей нѣсколько словъ, которыя, вѣроятно, онъ тутъ же охотно взялъ бы назадъ. Но сказаннаго слова -- не воротишь. У многихъ мужчинъ и женщинъ, которые, сказавъ слово, тотчасъ въ немъ внутренно раскаиваются, гордость слишкомъ велика, чтобы высказать это раскаяніе. Тоже самое случилось теперь и съ Люисомъ Тревиліаномъ, послѣ того какъ онъ объявилъ женѣ свое желаніе, чтобы полковникъ Осборнъ не посѣщалъ ихъ такъ часто. Этъ было сказано съ сверкающими взглядами и гнѣвнымъ голосомъ; и хотя Емиліи случалось и прежде видѣть это сверканіе очей, и былъ ей хорошо знакомъ эготь гнѣвный голосъ, но она, никогда до сихъ поръ не чувствовала себя оскорбленной мужемъ. Проговоривъ эти слова, Тревиліанъ тотчасъ вышелъ изъ комнаты и пошелъ къ себѣ, къ своимъ книгамъ. Оставшись наединѣ съ самимъ собою, онъ понялъ, что оскорбилъ жену. Онъ очень хорошо понялъ, что слѣдовало поговорить объ этомъ мягче, обвивъ при этомъ ея станъ рукою, растолковать ей, что будетъ лучше для нихъ обоихъ ограничить дружбу этого друга. Въ подобныхъ объясненіяхъ взглядъ и тонъ, съ которыми сказано извѣстное слово, пріобрѣтаютъ огромное значеніе, гораздо большее, чѣмъ имѣютъ самыя слова. Подумавъ объ этомъ обстоятельствѣ и вспомнивъ, какъ много въ его обращеніи проявлялось гнѣва, и какъ далеко онъ былъ отъ того, чтобы обнять жену при этомъ разговорѣ,-- Тревиліанъ чуть было не рѣшился пойти наверхъ и извиниться, но оправдываться въ чемъ бы то ни было -- было противно его природѣ. Онъ не въ состояніи былъ произнести признаніе, что онъ виноватъ. Къ тому же жена сама вызвала его на такія слова своимъ обращеніемъ съ нимъ. Когда онъ старался дать ой понять свои желанія посредствомъ разныхъ позорныхъ намековъ на полковника Осборна, говоря, что онъ вредный человѣкъ, который не высказываетъ своего настоящаго характера,-- что онъ подколодная змѣя, человѣкъ безъ опредѣленныхъ принциповъ, и тому подобное,-- жена его принялась защищать своего друга, и наотрѣзъ объявила, что не вѣритъ ни одному слову изъ всего, что говорятъ противъ него.-- Тѣмъ не менѣе, однако, все это правда, сказалъ мужъ.-- Я нисколько не сомнѣваюсь, что вы такъ думаете, отвѣчала жена. Мужчины очень часто вѣрятъ всему дурному, что разсказывается другъ про друга. Извините, но я полагаю, что вы ошибаетесь. Я знаю полковника Осборна болѣе, нежели вы его знаете, Люисъ; да и отецъ мой былъ всегда самаго высокаго мнѣнія о немъ. Это возраженіе очень раздражило м-ра Тревиліана, и тогда онъ наговорилъ того, чего воротить было нельзя. Шагая взадъ и впередъ по своему кабинету, окруженный своими книгами, онъ чувствовалъ, что ему слѣдуетъ попросить прощенія у жены. Свою жену онъ зналъ достаточно хорошо и поэтому былъ увѣренъ, что она не согласится его простить безъ его просьбы объ этомъ. Такъ и сдѣлать, подумалъ онъ, -- но не теперь именно. Придетъ минута, когда сдѣлать это будетъ не такъ тяжело -- какъ въ настоящую. Онъ съумѣетъ увѣрить ее (но -- позже, когда пойдетъ одѣваться къ обѣду), что не думалъ ничего дурнаго. Имъ предстояло ѣхать на обѣдъ къ вдовствующей графинѣ Мильборо, дамѣ, стоящей высоко въ общественномъ мнѣніи, предъ которой жена его ощущала нѣкоторую боязнь. Онъ разсчитывалъ, что это чувство -- если и не облегчитъ совершенно его положеніе, то по крайней мѣрѣ, устранитъ нѣкоторыя затрудненія. Емилія будетъ -- не то чтобы устрашена предстоящимъ обѣдомъ у леди Мильборо, но нѣсколько укрощена въ своей обычной самоувѣренности. Одѣваясь, онъ заговоритъ съ нею и увѣритъ ее, что не имѣлъ намѣренія даже слегка порицать ея поведенія.

Завтракъ былъ поданъ, и обѣ дамы сошли внизъ, въ столовую. М-ръ Тревиліанъ не явился. Въ этомъ отсутствіи не было ничего необыкновеннаго, такъ какъ онъ всегда говорилъ, что завтраки -- вещь лишняя, и что между утренимъ чаемъ и обѣдомъ не слѣдуетъ ѣсть ничего, кромѣ, развѣ, одного сухаря. Но иногда онъ приходилъ въ столовую,-- съѣдалъ, стоя у камина, одинъ сухарь, и выпивалъ, какъ выражался, полчетверти стакана хересу. Надо полагать, что было бы кстати придти и теперь; но онъ остался въ своемъ кабинетѣ, комнатѣ сосѣдней со столовой; когда же жена и свояченица ушли къ себѣ наверхъ, онъ сталъ волноваться -- придетъ ли сегодня полковникъ Осборнъ, и если придетъ, то примутъ ли его. Онъ зналъ, что за Норой Роули заѣдетъ м-ссъ Ферфаксъ, чтобы отправиться вмѣстѣ на художественную выставку. Жена его отказалась присоединиться къ нимъ, объявивъ, что -- такъ какъ ей предстоитъ обѣдать внѣ дома, то она по оставитъ ребенка впродолженіи всего утра. Люисъ Тревиліанъ, не смотря на свое стараніе углубиться въ статью, которую писалъ для какого-то обозрѣнія, по могъ однако успокоиться на счетъ ожидаемаго посѣщенія полковника Осборна. Онъ нисколько не рѣвновалъ, и даже -- то и дѣло -- принимался увѣрять себя, что подобное чувство было бы чрезмѣрнымъ оскорбленіемъ жены. Тѣмъ не менѣе онъ признавался, что останется очень доволенъ, если именно сегодня скажутъ полковнику Осборну, что жены его нѣтъ дома. Все равно -- примутъ ли этого господина, или нѣтъ, онъ во всякомъ случаѣ попроситъ прощенія у жены; но ему казалось, что онъ сдѣлаетъ это съ большимъ успѣхомъ и съ большей нѣжностью, если онъ замѣтитъ съ ея стороны желаніе угодить ему.

-- Прошу тебя, прикажи Ричарду, шепнула Нора своей сестрѣ, когда онѣ уходили наверхъ послѣ завтрака.

-- Нѣтъ, я этого не сдѣлаю, отвѣчала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Не могу ли я приказать?

-- Конечно нѣтъ, Нора. Я себя только унижу, допустивъ, чтобы слова, сказанныя мнѣ подобнымъ образомъ, могли имѣть на меня какое бы то ни было вліяніе.

-- По моему мнѣнію ты совершенно не права, Емилія. Право такъ.

-- Позволь мнѣ знать лучше твоего, какъ мнѣ слѣдуетъ поступать въ моемъ домѣ и въ отношеніи къ моему мужу.

-- Да, разумѣется, такъ!

-- Если онъ мнѣ дастъ какія либо приказанія -- я исполню ихъ; и если бы онъ выразилъ свое желаніе нѣсколько иначе, я бы уступила ему. Но каково слышать отъ него, что, по его мнѣнію, полковнику Осборну лучше не бывать у насъ! Посмотрѣла бы ты на него при этомъ, и слышала бы сама -- какъ это было сказано, ты не удивлялась бы тогда моему негодованію. Онъ меня жестоко оскорбилъ, и это -- ужъ не въ первый разъ.

При этомъ глаза ея сверкнули, и яркій румянецъ, выступившій на ея щекахъ, высказалъ весь ея гнѣвъ,-- и высказалъ очень понятно для ея сестры. Но тутъ раздался звонокъ, и обѣ онѣ знали, что пришелъ полковникъ Осборнъ. М-ръ Тревиліанъ также понялъ -- чье посѣщеніе возвѣстилъ этотъ звонокъ.

ГЛАВА II.
Полковникъ Осборнъ.

Полковникъ Осборнъ былъ, какъ мы уже сказали, человѣкъ холостой, богатый, членъ парламента, и повидимому легко выносилъ тяжелый грузъ прожитаго полвѣка. Остается прибавить, что онъ считался въ кругу своихъ знакомыхъ хорошимъ политикомъ, спортсменомъ и пріятнымъ собесѣдникомъ. Онъ краснорѣчиво, хотя и рѣдко, говорилъ въ палатѣ; вообще, о немъ составилось мнѣніе, что онъ могъ бы быть значительнымъ лицемъ, еслибъ не предпочелъ быть ровно ничѣмъ. Онъ считался консерваторомъ и стоялъ обыкновенно на сторонѣ консервативной партіи; но это не мѣшало ему хвастать также своимъ либерализмомъ, и даже случалось ему позаботиться доказать его на дѣлѣ; онъ пользовался отличнымъ здоровьемъ; имѣлъ все, что можетъ дать свѣтъ; любилъ книги, картины, архитектуру и китайскій фарфоръ; обладалъ очень разнообразными вкусами и средствами къ ихъ удовлетворенію; словомъ, былъ изъ числа людей, щедро надѣленныхъ всѣми благами земными. Правда, на его имени лежала нами уже упомянутая тѣнь; но люди, знавшіе ближе полковника Осборна, обыкновенно объясняли, что съ его стороны, никогда не бывало дурнаго намѣренія, а что происходившее зло надо отнести къ заблужденіямъ ревности. По разсказамъ его друзей, онъ держался въ обращеніи съ женщинами очень свободно и любезно -- что очень нравилось женщинамъ. Словомъ, обращеніе его было дружески любезное, но не переступавшее за предѣлъ дружбы; а ссоры и горе возникали отъ подозрѣній, ни на чемъ не основанныхъ. Однакожъ, въ Лондонѣ были женщины очень добрыя, очень скромныя, хорошія семьянинки, которыя ненавидѣли имя полковника Осборна; онѣ не принимали его у себя, не кланялись ему, когда встрѣчались съ нимъ въ постороннемъ домѣ, и всегда отзывались о немъ, какъ о змѣѣ, ястребѣ, гіенѣ или пройдохѣ. Къ числу такихъ женщинъ принадлежала и старая леди Мильборо, враждебно смотрѣвшая на него -- вслѣдствіе того, что дочь ея близкаго друга была когда-то очень коротка съ нимъ.

-- Августъ Пуль очень благоразумно поступилъ, уѣхавъ съ женою заграницу, говорила старая леди Мильборо, разсуждая съ одной изъ своихъ пріятельницъ объ опасномъ положеніи м-ссъ Тревиліанъ:-- иначе, они непремѣнно бы разошлись; а между тѣмъ въ мірѣ не найдти лучшей дѣвочки, чѣмъ эта Дженъ Марріатъ.

Читатель можетъ быть вполнѣ увѣренъ, что полковникъ Осборнъ не имѣлъ сознательно никаго дурнаго намѣренія, когда позволилъ себѣ сдѣлаться близкимъ другомъ дочери стараго пріятеля. Онъ не былъ золъ по природѣ, и не принадлежалъ къ числу людей, хвастающихся своими побѣдами; а также не походилъ на несытаго волка, рыскающаго и ищущаго себѣ добычу, и пожиравшаго все, что ни попадется на встрѣчу; но онъ имѣлъ слабость ко всему пріятному; а изъ всего пріятнаго преимущественно любилъ общество красивыхъ и умныхъ женщинъ. Въ настоящее время не было для него женщины, милѣе, привлекательнѣе и умнѣе м-ссъ Тревиліанъ.

Заслышавъ по лѣстницѣ шаги опаснаго посѣтителя, Люисъ Тревиліанъ всталъ со стула, какъ будто имѣлъ намѣреніе также пойдти на верхъ въ гостиную, что могло быть и хорошо. Этимъ поступкомъ и прилично хладнокровнымъ обращеніемъ съ полковникомъ Осборномъ онъ проложилъ бы себѣ дорогу къ примиренію съ женою. Но, подойдя къ дверямъ своей комнаты и взявшись уже за ручку, онъ внезапно повернулъ назадъ, объяснивъ себѣ это отступленіе нежеланіемъ поддаться чувству ревности; но въ сущности оно произошло отъ того, что онъ чувствовалъ себя не въ силахъ быть вѣжливымъ съ человѣкомъ, котораго ненавидѣлъ. Онъ сѣлъ опять къ столу, взялъ перо и принялся старательно принуждать себя къ работѣ надъ своей ученой статьей. Но всѣ его старанія направить свои мысли на полемическую статью о колебаніи звуковъ, которую онъ готовилъ противъ какого-то ученаго, были тщетны: онъ могъ думать только о звукахъ легкихъ шаговъ полковника Осборна. Когда тотъ всходилъ по лѣстницѣ, онъ кинулъ перо, сжалъ кулаки и нахмурилъ брови.-- Но какому праву, подумалъ онъ,-- приходитъ этотъ человѣкъ сюда, непрошенный мною, и разбиваетъ мое счастье? А бѣдная жена, такъ мало знакомая съ англійскою жизнью, съ малолѣтства жившая на Мандаринскихъ островахъ, или то въ той, то въ другой колоніи, не богатая тѣми преимуществами, которыхъ слѣдовало бы ему искать, выбирая себѣ жену,-- могла ли она, бѣдняжка, вести себя какъ слѣдуетъ, подвергаясь вліяніямъ искусства и опытной хитрости этой эхидны. Къ тому же, характеръ жены былъ такъ упоренъ и такъ сильна была склонность къ самовольству, пріобрѣтенная ею въ тропическихъ странахъ, что Люисъ Тревиліанъ вполнѣ сознавалъ свое неумѣніе управлять ею. Онъ тоже слышалъ, что Дженъ Марріатъ, сдѣлавшись женою Августа Пуля, была увезена имъ въ Неаполь. Не слѣдовавало ли и ему увезти свою жену въ Неаполь, чтобы удалить со отъ этой гіены? Ему было ужасно думать, что онъ будетъ принужденъ бросить все и обратиться въ бѣгство породъ такимъ человѣкомъ, каковъ былъ полковникъ Осборнъ. Но, еслибъ даже онъ и рѣшился на подобную мѣру, какимъ образомъ объяснить женѣ настоящую цѣль поѣздки,-- ей, для счастья которой она предпримется? При первомъ же намекѣ на настоящую причину она, безъ сомнѣнія, откажется ѣхать. Такія размышленія и все еще продолжающійся визитъ наверху почти привели его къ заключенію, что самое лучшее для него -- дѣйствовать съ женою прямо, безъ обиняковъ. Мы всѣ знаемъ, что значитъ, когда мужья рѣшаются поступать съ женами безъ обиняковъ. Онъ вовсе не будетъ извиняться, думалъ онъ, -- въ сказанныхъ словахъ, а напротивъ повторитъ ихъ, и притомъ съ большою рѣзкостью. Она, разумѣется, сначала разгнѣвается; затѣмъ наступитъ безмолвное, выжидающее негодованіе, которое, какъ хорошо онъ понималъ, несравненно хуже всякаго потока гнѣвныхъ словъ. Но могъ ли онъ, мужчина, отступить, изъ страха передъ гнѣвомъ жены, отъ исполненія того, что онъ считалъ своимъ долгомъ? и могло ли ея упрямство препятствовать ему высказать то, что по его убѣжденіямъ ему слѣдовало высказать? Нѣтъ. Итакъ, онъ рѣшилъ не извиняться, но повторить о необходимости, для счастья ихъ обоихъ, прекратить всякую интимность съ полковникомъ Осборномъ.

Такое энергичное супружеское рѣшеніе было вызвано, во-первыхъ, продолжительностью настоящаго визита, а во-вторыхъ, тѣмъ обстоятельствомъ, что жена его оставалась наединѣ съ полковникомъ Осборномъ. Правда, въ началѣ визита съ ними была Нора, по когда м-ссъ Ферфаксъ заѣхала за ней, приславъ ей сказать объ этомъ, такъ какъ сама не выходила изъ экипажа,-- то и она должна была ихъ оставить. Съ минуту она колебалась -- ѣхать ли ей, или нѣтъ. Полковникъ Осборнъ замѣтилъ и отчасти понялъ причину ея нерѣшимости; еслибъ онъ былъ вполнѣ благонамѣренъ, онъ бы удалился тоже. Но вѣроятно онъ рѣшилъ про себя, что Нора глупа, и что въ подобныхъ случаяхъ человѣку достаточно сознавать въ себѣ отсутствіе дурныхъ намѣреній.

-- Пошла бы ты лучше, Нора! сказала м-ссъ Тревиліанъ.-- М-ссъ Ферфаксъ пожалуй еще разсердится, если ты заставишь себя ждать.

Послѣ этого замѣчанія, Нора ушла, и они остались вдвоемъ. Пора уѣхала; Тревиліанъ слышалъ, какъ она уѣзжала, и зналъ, что полковникъ остался наединѣ съ его женою.

-- Отлично будетъ, если вамъ удастся устроить это, сказала м-ссъ Тревиліанъ, продолжая начатый разговоръ.

-- Дорогая Емилія, возразилъ полковникъ,-- вы не должны говорить, что я устраиваю это, иначе вы испортите все дѣло.

Еще до свадьбы, при сэрѣ Мармадукѣ и леди Роули, Осборнъ называлъ ихъ обѣихъ просто Емилій и Норой, и по праву стараго друга семейства сохранилъ эту привычку. Ему случалось называть ее просто по имени и въ присутствіи мужа; м-ссъ Тревиліанъ помнила это и помнила также, что мужъ ея ничего не имѣлъ противъ этого. Но это было давно -- нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ, до рожденія ребенка, а въ послѣднее время, какъ она замѣтила, онъ пересталъ называть ее такъ при Тревиліанѣ. Она искренно желала бы умѣть попросить его не дѣлать этого болѣе; но это было весьма щекотливо: она не могла изъявить подобную просьбу, неизобличивъ при этомъ нѣкоторыхъ опасеній своего мужа. Но предметъ ихъ настоящаго разговора имѣлъ для нея слишкомъ большое значеніе, и не позволилъ ея мыслямъ долго останавливаться на этомъ затрудненіи, вотъ почему она и не перебила его.

-- Еслибъ мнѣ и удалось уладить это дѣло, какъ вы говорите, чего я не могъ положительно, -- то это была бы грубая интрига.

-- Все это вздоръ для насъ, полковникъ Осборнъ; дамы очень любятъ политическія интриги и полагаютъ, что онѣ -- единственно онѣ только и дѣлаютъ политику сносною. Но тутъ вовсе нѣтъ ни малѣйшей интриги. Папа въ состояніи исполнить это лучше всякаго другаго. Подумайте, какъ давно онъ этимъ занимается!

Предметамъ ихъ разговора была возможность приказанія сэру Мармадуку возвратиться на общественный счетъ со своихъ острововъ дли сообщенія свѣдѣній, касающихся колоніальнаго управленія вообще, коммисій Палаты Общинъ, которая назначена была для обсужденія этого вопроса. Члены коммисіи были выбраны по большинству голосовъ, и два губернатора должны были быть вызваны для сообщенія этихъ свѣдѣній. Могло ли быть распоряженіе, болѣе пріятное для губернатора Мандаринскихъ острововъ, имѣвшаго не такъ давно свой законный отпускъ и не достаточно богатаго, чтобы позволить себѣ отдохновеніе на свой счетъ? Полковникъ Осборнъ былъ членомъ въ этой коммиссіи, и кромѣ того былъ въ хорошихъ отношеніяхъ съ людьми, служащими въ министерствѣ колоніальныхъ дѣлъ, которые съ радостью готовы были оказать ему услугу. Вотъ почему -- если и было затрудненіе, то весьма незначительное. Выборъ сэра Мармадука былъ бы, можетъ быть, не вполнѣ удаченъ, такъ какъ управленіе Мандаринскихъ острововъ не представляло, вѣроятно, лучшаго образца для изученія колоній, что собственно и было назначеніемъ этой коммиссіи. Но такъ какъ предполагалось позвать двухъ губернаторовъ, то и лучше -- чтобы одинъ изъ нихъ былъ вполнѣ первостепенный, а другой менѣе первостепенный. Никто не предполагалъ въ добрѣйшемъ старикѣ Мармадукѣ примѣрнаго губернатора, но знали, что онъ взамѣнъ обладалъ громадною опытностію. Въ теченіи болѣе 20 лѣтъ онъ управлялъ то однимъ, то другимъ островомъ, и всегда покрайней мѣрѣ благополучно выпутывался изъ всѣхъ затрудненій.

-- Какъ бы то ни было, мы попытаемъ, продолжалъ полковникъ.

-- Пожалуйста, полковникъ Осборнъ; разумѣется и мама пріѣдетъ съ нимъ?

-- Ужъ это мы предоставимъ его собственному усмотрѣнію. Не вѣроятно чтобы онъ оставилъ тамъ Леди Роули.

-- Конечно, онъ никогда этого не дѣлалъ. Знаю, онъ больше заботится объ мама, чѣмъ о самомъ себѣ. Представьте, какая будетъ для меня радость -- видѣть ихъ осенью здѣсь! Я думаю если онъ пріѣдетъ къ концу засѣданія, вѣдь они не отошлютъ его назадъ немедленно?

-- Я скорѣе убѣжденъ, что наши иностранные и служащіе въ колоніяхъ чиновники сами умѣютъ протянуть срокъ своего отпуска, когда пріѣзжаютъ въ Англію.

-- Разумѣется умѣютъ, полковникъ Осборнъ, и отчего бы не дѣлать этого? Подумайте только о всемъ, чему подвергаются они въ тѣхъ дальнихъ странахъ. Нравилось бы вамъ жить на Мандаринскихъ островахъ.

-- Конечно, я предпочитаю Лондонъ.

-- Очень понятное дѣло, такъ и не должны выторговывать у отца какой нибудь мѣсяцъ или два, когда онъ будетъ здѣсь. До настоящей минуты мнѣ дѣла не было до вашего положенія, какъ члена парламента; но теперь я такъ буду цѣнить васъ, если вы съумѣеге устроить пріѣздъ отца домой!

Ничего не могло быть невиннѣе, а во всякомъ случаѣ -- ничего болѣе далекаго отъ помысла оскорбить М-ра Тревиліана. Но къ этому было прибавлено теперь нѣсколько словъ, встревожившихъ слегка М-ссъ Тревиліанъ и возбудившихъ въ ней страхъ, что она поступаетъ не совсѣмъ хорошо.

-- Мнѣ необходимо сдѣлать одно условіе съ вами, Емилія, прибавилъ полковникъ Осборнъ.

-- Какое?

-- А вотъ какое: вы не должны сказывать обо всемъ этомъ вашему мужу.

-- Ахъ, Боже мой! да почему же -- нѣтъ!

-- Я убѣжденъ что вы достаточно проницательны, чтобы понять -- отчего. Одно слово объ этомъ, сказанное въ одномъ изъ клубовъ сразу разрушитъ ваши планы, а вмѣстѣ съ тѣмъ во многихъ повредитъ и мнѣ. Кромѣ того, я не желалъ бы, чтобы мужъ вашъ зналъ, что я тутъ -- при чемъ нибудь. Я очень остерегаюсь, чтобы имя мое не было замѣшано въ подобныхъ дѣлахъ; даю вамъ честное слово, что не согласился бы сдѣлать этаго ни для кого, исключая васъ. И такъ вы обѣщаете, Емилія?

Она дала обѣщаніе; но ей очень не нравились во всемъ этомъ два обстоятельства: вопервыхъ, ей было непріятно имѣть тайну отъ мужа общую съ полковникомъ Осборномъ; а во вторыхъ ей вовсе не по праву было слышать отъ него, что онъ оказываетъ ей услугу, которую не согласился бы оказать никому на свѣтѣ. Вчера, когда еще не сказаны были оскорбительныя слова мужа, она не обратила бы особеннаго вниманія, на все это. Вчера она соединила бы въ одно -- дружбу этого человѣка лично съ ней и долговременную дружбу его съ ея отцемъ, и приняла бы такое увѣреніе, какъ увѣреніе, сдѣланное относительно всего семейства Роули, а не ей одной; но теперь послѣ ссоры съ мужемъ ей тяжело было слышать отъ полковника Осборна о его готовности пожертвовать для нея своей политической гордостью, чѣмъ онъ не согласился бы пожертвовать ни для кого въ мірѣ. И къ тому же, когда онъ называлъ ее по имени и требовалъ обѣщаніе, она замѣтила, что его голосъ былъ черезъ чуръ нѣженъ. Тѣмъ не менѣе она дала требуемое обѣщаніе, и когда онъ при прощаніи пожалъ ей руку, она отвѣчала такимъ же пожатіемъ, въ знакъ благодарности за будущую услугу отцу и матери.

Затѣмъ полковникъ Осборнъ удалился, и м-ссъ Тревиліанъ осталась одна въ своей гостиной. Она знала, что мужъ все еще у себя внизу, и поджидала -- не придетъ-ли онъ теперь къ ней. Онъ, со своей стороны, слышалъ шаги полковника, когда тотъ уходилъ, и въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ былъ въ нерѣшимости-идти-ли ему теперь же къ женѣ, или не ходить. Хотя онъ и считалъ себя человѣкомъ очень твердымъ въ своихъ намѣреніяхъ, но однако за послѣднюю четверть часа онъ переходилъ отъ одного намѣренія къ другому; онъ не рѣшался -- дѣйствовать ли энергически съ женою, или же испросить у ноя прощенія за слова, уже сказанныя имъ. Избравъ энергичный образъ дѣйствій, онъ, какъ казалось ему, лучше исполнитъ свой долгъ; съ другой же стороны, ему гораздо пріятнѣе, а ужъ навѣрно -- легче, попросить у нея прощенія. Одно для него было очень ясно: необходимость тѣмъ-ли, другимъ-ли путемъ изгнать полковника Осборна изъ своего дома, потому что было свыше его силъ постоянно переживать чувства, какія онъ пережилъ, сидя у себя въ кабинетѣ подъ вліяніемъ мысли, что полковникъ сидитъ на верху глазъ на глазъ съ его женою. Конечно это могло ничего не значить: онъ былъ вполнѣ увѣренъ въ невинности своей жены. Но тѣмъ не менѣе онъ былъ такъ сильно проникнутъ однимъ всеобъемлющимъ чувствомъ относительно этого человѣка, что вся его энергія исчезла, и силы его умственныя, равно какъ и физическія, были парализованы. Онъ не могъ и не хотѣлъ сносить этого. Лучше послѣдовать примѣру М-ра Пуля и увезти жену въ Неаполь. Рѣшивъ такимъ образомъ, онъ взялъ шляпу и ушелъ изъ дому, сберегая себѣ этимъ преимущество новаго обсужденія до обѣда, прежде чѣмъ онъ окончательно рѣшится на тотъ или другой шагъ.

Когда онъ ушелъ, Емилія Тревиліанъ также ушла къ своему ребенку. Пока у нея оставалась надежда; что онъ придетъ къ ней, она не уходила изъ гостиной. Она очень желала, чтобы онъ пришелъ къ ней, и рѣшилась, вопреки своему вспыльчивому заявленію сестрѣ, удовлетвориться малѣйшимъ намекомъ на извиненіе со стороны мужа. Она пришла къ такому настроенію духа вслѣдствіе сознанія, что имѣетъ отъ него тайну, и еще вслѣдствіе того, что -- хотя тутъ не было неприличія (она это чувствовала), но многіе назвали бы неприличною ея манеру прощаться съ человѣкомъ, противъ котораго мужъ ее предостерегалъ. Теплое пожатіе руки и нѣжность, съ которою произносилась ея имя, и данное ею обѣщаніе,-- все это вмѣстѣ смягчило ее въ отношеніи къ мужу, пришелъ бы онъ теперь и сказалъ бы ей ласковое слово -- все могло бы быть неправлено. Но онъ не приходилъ.

-- Если ему угодно дуться и сердиться, то пусть себѣ сердится и дуется, подумала М-ссъ Тревиліанъ, отправляясь къ ребенку.

-- Былъ Люисъ у тебя? спросила Нора, тотчасъ по возвращеніи своемъ домой.

-- Я не видала его послѣ того, какъ ты уѣхала, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Онъ, я думаю, ушелъ прежде полковника Осборна.

-- Вовсе нѣтъ. Онъ дождался ухода полковника Осборна, а потомъ и ушелъ, но не приходилъ ко мнѣ. Разумѣется, ему самому должно судить о своемъ поведеніи; но признаюсь, я думаю, что онъ очень глупъ.

Тонъ, которымъ были сказаны эти слова, ясно показывалъ, что молодая женщина обдумала поведеніе своего мужа и нашла, что оно въ самомъ дѣлѣ очень глупо.

-- Какъ ты думаешь, вправду ли пріѣдутъ папа и мама? сказала Нора, перемѣняя разговоръ.

-- Что могу я сказать объ этомъ? и откуда мнѣ знать? Послѣ всего происшедшаго я боюсь заронить слово, чтобы не обвинили меня въ дурномъ поступкѣ. Помни, Нора, что ты не должна сказывать никому объ этомъ.

-- Но ты скажешь Люису?

-- Нѣтъ; я никому не скажу.

-- Милая, дорогая Емилія, прошу тебя, ничего не таи отъ мужа.

-- Что ты разумѣешь подъ словомъ таить? Тутъ нѣтъ секрета. Только въ такихъ дѣлахъ -- касающихся политики -- никакой мужчина не любитъ, чтобы въ нихъ упоминалось его имя.

При этихъ словахъ лицо Норы приняло очень грустное выдаженіе. По ея мнѣнію было очень дурно, что между ея сестрой и полковникомъ Осборномъ былъ секретъ отъ ея зятя.

-- Я полагаю, что и ты скоро будешь меня подозрѣвать, серрито сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Емилія, какъ можешь ты говорить подобныя вещи?

-- Но ты, повидимому, подозрѣваешь меня.

-- Я хочу сказать только то, что по моему гораздо благоразумнѣе будетъ сказать обо всемъ Люису.

-- Но какое же я имѣю право говорить ему о личныхъ дѣлахъ полковника Осборна, если полковникъ просилъ меня не говорить. Для кого же хлопочетъ полковникъ Осборнъ? Для папа и мама. Надѣюсь, что Люисъ не станетъ меня ревновать за то, что я желаю пріѣзда папа и мама. Это было бы столько же не благоразумно, какъ и то.

ГЛАВА III.
Обѣдъ у леди Мильборо.

Люисъ Тревиліанъ отправился на Пель-мель, въ Акробатъ-клубъ, и тамъ до него дошелъ слухъ, еще болѣе усилившій его гнѣвъ на полковника Осборна. Акробатъ-клубъ пользовался очень хорошей репутаціей; доступъ въ него, въ настоящее время, былъ весьма затруднителенъ для человѣка молодого, и почти невозможенъ для людей уже немолодыхъ и, слѣдовательно, многимъ извѣстныхъ. Клубъ этотъ былъ учрежденъ лѣтъ двадцать тому назадъ съ цѣлью распространять гимнастическія упражненія и игры; но учредители клуба, со временемъ, растолстѣли и сдѣлались апатичными, а члены проводили большую часть времени въ томъ, что играли въ вистъ, а также заказывали и съѣдали обѣды. Предполагалось, что гдѣ-то, въ отдаленной части зданія клуба, существуютъ нѣсколько шестовъ, палокъ, и другихъ снарядовъ, съ помощію которыхъ можно было совершать разныя ловкія акробатическія штуки; но, въ настоящее время, никто никогда не требовалъ ихъ, а если кто записывался въ члены Акробатъ-клуба, то это дѣлалось или для партіи виста, или въ надеждѣ на хорошій обѣдъ, или быть можетъ ради соціальныхъ достоинствъ, отличавшихъ этотъ клубъ. Люисъ Тревиліанъ и полковникъ Осборнъ были членами Акробатъ-клуба.

-- И такъ, старый Роули ѣдетъ въ Англію, сказалъ одинъ изъ именитыхъ членовъ другому, въ присутствіи Тревиліана.-- Чортъ знаетъ, какъ онъ устроиваетъ это? Онъ былъ здѣсь годъ тому назадъ!

-- Осборнъ тутъ хлопочетъ. Роули долженъ пріѣхать сюда, для сообщенія свѣдѣній комиссіи. Не будетъ конца этимъ поѣздкамъ. Нынѣшній разъ не зачтется ему за отпускъ. Всѣ расходы, до послѣдняго шиллинга, будутъ уплачены ему, включая даже расходы на извощика для его выѣздовъ къ обѣдамъ. Нѣтъ ничего лучше, какъ имѣть друга при дворѣ!

Вотъ до какой степени секретъ полковника Осборна былъ секретомъ! Онъ такъ заботился, чтобы имя его не упоминалось въ связи съ политической интригой, что счелъ даже необходимымъ возложить на своего молодого друга бремя тайны отъ мужа, которому, однакожъ, вся эта исторія сдѣлалась извѣстна въ клубѣ въ тотъ же день. Въ самомъ разсказѣ не было ничего, могшаго разсердить Тревиліана, еслибъ, онъ тутъ же не смекнулъ, что во всемъ этомъ кроются какія-то планы общіе его женѣ и полковнику Осборну,-- планы, относительно которыхъ онъ оставленъ былъ въ невѣдѣніи. Правда, какъ это извѣстно читателю, до сихъ поръ жена его не успѣла ему сообщить ихъ. Онъ не видѣлся съ нею послѣ обсужденія дѣла между его женой и ея другомъ. Но его разсердило то, что въ клубѣ приходилось впервые слышать извѣстіе, о которомъ, по его мнѣнію, слѣдовало-бы узнать сначала дома.

Возвратясь изъ клуба домой, онъ тотчасъ вошелъ въ комнату жены; но горничная была при ней, и потому, въ эту минуту, нельзя было сказать ничего. Онъ сталъ одѣваться, намѣреваясь возвратиться къ Емиліи, какъ только уйдетъ отъ нея горничная; но горничная оставалась тамъ, и, какъ онъ думалъ, ее нарочно задерживали, чтобъ не оставить ему ни минуты для разговора наединѣ. Онъ сошелъ съ лѣстницы, и въ гостиной нашелъ Нору, стоящую у камина.

-- Такъ сегодня вы первая одѣлись? сказалъ онъ.-- Я полагалъ, что ваша очередь одѣваться, обыкновенію, бываетъ послѣдняя.

-- Сегодня Емилія прислала Дженни сперва ко мнѣ; она думала, что вы придете домой, и не шла одѣваться до послѣдней минуты.

Нора сказала это съ добрымъ намѣреніемъ, но эти слова не произвели желаемаго дѣйствія. Тревиліанъ, не умѣя владѣть выраженіемъ своего лица, нахмурился и показалъ свое неудовольствіе. Онъ подумалъ съ минуту, не зная -- не слѣдуетъ-ли спросить что-нибудь у Норы на счетъ слуха о пріѣздѣ ея отца и матери, но, прежде чѣмъ онъ заговорилъ, въ комнату вошла жена.

-- Боюсь, что мы всѣ замѣшкались, сказала Емилія.

-- Во всякомъ случаѣ, вы приходите послѣдняя, сказалъ ее мужъ.

-- Да, я опоздала на какія-нибудь полминуты, отвѣчала жена.

И затѣмъ они помѣстились въ наемный экипажъ, стоявшій у подъѣзда.

Въ прежніе счастливые дни довѣрчивыхъ отношеній со своей женой, Тревиліанъ предложилъ держать для нея экипажъ, объяснивъ ей, что эта роскошь -- хотя и дорога, но не превзойдетъ его средствъ. Но она отговорила его, и они порѣшили, что взамѣнъ экипажа, будутъ совершать путешествіе каждую осень.

-- Путешествуя, можно чему-нибудь научиться; но ничему не научишься, имѣя свой экипажъ, замѣтила при этомъ Емилія. То были счастливые дни, когда предполагалось, что все должно оставаться постоянно въ розовомъ цвѣтѣ. Теперь же онъ размышлялъ -- не предстоитъ-ли ему необходимость, вмѣсто осенняго путешествія, рѣшительно увезти жену въ Неаполь, и тѣмъ удалить ее отъ вліянія этого... этого... Нѣтъ, онъ даже себѣ самому нехочетъ позволять подумать о полковникѣ Осборнѣ, какъ о любовникѣ своей жены. Подобная мысль слишкомъ ужасна! Но однако, какъ ужасно уже и то, что ему приходится по какой бы то ни было причинѣ удалять жену отъ вліянія посторонняго человѣка.

Леди Мильборо жила очень далеко, на Еклестонъ-сквэрѣ, но Тревиліанъ во всю дорогу не проронилъ ни одного слова ни съ одной изъ своихъ спутницъ. Онъ былъ угрюмъ и раздраженъ, и сознавалъ, что и онѣ чувствовали это. М-ссъ Тревиліанъ не переставала говорить съ сестрою всю дорогу, но тонъ ихъ разговора ясно выражалъ, что бесѣда велась не потому, что ихъ интересовали предлагаемые вопросы или отвѣты, но потому, что считалось удобнымъ не допустить молчаніе. Нора сказала что-то о Маршалѣ и Снелгровѣ, и, казалось интересовалась отвѣтомъ сестры. Емилія, въ свою очередь, сдѣлала какое-то замѣчаніе на счетъ оперы въ Ковентъ-Гардевѣ, желая этимъ выказать отсутствіе всякаго смущенія. Но безуспѣшны были старанія той и другой, и обѣ онѣ про себя сознавали это. Разъ или два, Тревиліанъ хотѣлъ было сказать слово, какъ бы въ знакъ своего раскаянія. Какъ нашалившій ребенокъ, который знаетъ -- что нашалилъ, онъ хотѣлъ какъ нибудь загладить это, но не могъ. Вселившійся въ него врагъ былъ слишкомъ силенъ. Жена его должна была знать о предполагаемомъ возвращеніи своего отца, благодаря вліянію полковника Осборна. Если тотъ господинъ въ клубѣ уже слышалъ объ этомъ, то могла-ли она этого не знать.? И такъ они доѣхали до дома леди Мильборо, а Люисъ не проговорилъ ни слова.

Къ обѣду собралось большое скучное общество, состоявшее преимущественно изъ стариковъ. Леди Мильборо и мать Тревеліана были закадычными друзьями, вслѣдствіе чего первая изъ нихъ приняла на себя трудъ оказывать большое участіе женѣ Тревиліана. Но самъ Люисъ, въ своихъ разговорахъ съ женою о леди Мильборо, большею частью представлялъ стараго друга своей матери въ смѣшномъ видѣ, и Емилія, конечно, усвоила себѣ образъ мысли своего мужа. Леди Мильборо случалось давать ей различные совѣты въ пустякахъ: она говаривала Емиліи, напримѣръ, что тотъ или другой воздухъ полезенъ для ея ребенка или объясняла ей пользу, какую можетъ принести молодой женщинѣ употребленіе какого-то особенно солодяннаго напитка въ извѣстные интересные періоды ея жизни. Всѣ эти совѣты, касающіеся домашней жизни м-ссъ Тревиліанъ выслушивала съ такимъ-же нетерпѣніемъ, какое она проявляла и во во всемъ. Поэтому, слыша насмѣшливые отзывы мужа о пріятельницѣ его матери, она почти усвоила себѣ привычку, пересмѣивать леди Мильборо за глаза, и даже случалось ей не стѣсняться присутствіемъ самой старой леди. Леди Мильборо, самая снисходительная старушка въ мірѣ, была до слабости добродушна относительно своихъ друзей, и никогда не мстила за эти выходки, а только высказывала боязнь, что м-ссъ Тревиліанъ можетъ быть немного легкомысленна. Болѣе строгаго сужденія о женѣ своего молодаго друга она никогда, до сихъ поръ, не позволяла себѣ; но всегда прибавляла только, что это легкомысліе, конечно, пройдетъ съ увеличеніемъ семейства. Понятно, что м-ссъ Тревиліанъ не ожидала найти большаго удовольствія на обѣдѣ леди Мальборо, а приняла приглашеніе какъ бы по обязанности.

Между гостями находился нѣкто достопочтенный Чарльзъ Гласкокъ, старшій сынъ лорда Петерборо, который для Норы сдѣлалъ это собраніе болѣе интереснымъ, чѣмъ оно было для ея сестры. Многія особы (между ними леди Мильборо), чьи дочери были всѣ замужемъ, сообщили Норѣ по секрету, что она могла бы если считаетъ это удобнымъ, сдѣлаться достопочтенной м-ссъ Чарльзъ Гласкокъ. Желала-ли она этого или не желала -- неизвѣстно; но присутствіе этого джентльмена, при такихъ обстоятельствахъ, сообщило, на сколько это касалось ея, интересъ вечеру. И такъ какъ леди Мильборо позаботилась, чтобъ мистеръ Гласкокъ повелъ Нору къ обѣду, то интересъ этотъ былъ очень значителенъ. М-ру Гласкоку былъ около сорока лѣтъ; онъ былъ хорошъ собою, членъ парламента, будущій перъ, и, какъ извѣстно, имѣлъ хорошее состояніе. Леди Мильборо и м-ссъ Тревиліанъ говорили Норѣ, что -- если она замѣтитъ въ мистерѣ Гласкокѣ склонность къ ней, то она можетъ позволить себѣ влюбиться въ него. Нѣкоторую склонность она замѣтила, но до сихъ она не позволила себѣ влюбиться въ м-ра Гласкока. Ей казалось, что м-ръ Гласкокъ владѣлъ полнымъ сознаніемъ преимуществъ своего личнаго положенія, но что его умѣніе говорить о предметахъ, не касавшихся непосредственно его самаго, было очень ограничено. Она вѣрила, что онъ дѣйствительно оказалъ ей любезность, влюбившись въ нее,-- любезность къ которой немногія дѣвушки остаются равнодушными. Нора быть можетъ и постаралась бы влюбиться въ м-ра Глоскока, если бы не была принуждена сравнивать его съ другимъ человѣкомъ. Этотъ другой, какъ ей было хорошо извѣстно, не былъ влюбленъ въ нее, конечно, и она не была влюблена въ него, но тѣмъ не менѣе -- сравненіе навязывалась само-собою, и результатъ былъ не въ пользу м-ра Гласкока. На сей разъ м-ръ Гласкокъ, сидя рядомъ съ нею за обѣдомъ, почти сдѣлалъ ей предложеніе.

-- Вы никогда не видали Монкгамъ? спросилъ онъ. Монкгамъ было названіе очень обширнаго помѣстья его отца въ Уорстерширѣ. Онъ очень хорошо зналъ, что она никогда не видала Монкгамъ. Какимъ образомъ могла она видать это мѣсто?

-- Я никогда не была въ той части Англіи, отвѣчала она.

-- Какъ бы я желалъ показать вамъ Монкгамъ! Дубовая роща тамъ самая лучшая во всей Англіи. Правится ли вамъ дубъ?

-- Кому не нравится дубъ?! Но у насъ, на островахъ, онъ не ростетъ, и никто рѣже меня не видалъ его.

-- Я насъ когда нибудь познакомлю съ Монкгамомъ. Познакомить? Серіозно, надѣюсь имѣть возможность показать вамъ когда нибудь Монкгамъ.

Если неженатый человѣкъ высказываетъ молодой дѣвушкѣ свое желаніе познакомить ее съ домомъ, въ которомъ судьба предназначила ему жить, то это едва-ли значитъ что либо другое, кромѣ предложенія жить тамъ съ нимъ вмѣстѣ. По крайней мѣрѣ, его цѣлью было выразить, что, при должномъ ободреніи, онъ предложитъ ей сдѣлать это. Нора Роули не дала въ этомъ отношеніи м-ру Гласкоку большаго ободренія.

-- По всей вѣроятности, мнѣ не представится случая посѣтить тѣ края, сказала она. Быть можетъ нѣчто въ ея голосѣ удержало м-ра Гласкока отъ дальнѣйшаго настаиванія.

Когда дамы собрались въ гостинную на верхъ, леди Мильборо съ умысломъ помѣстилась возлѣ м-ссъ Тревиліанъ, на кушеткѣ, гдѣ было мѣсто только для двоихъ. Емилія, ожидая новыхъ совѣтовъ на счетъ Гюнса крѣпкаго пива, приготовилась быть невѣжливой. Оо на этотъ разъ предметъ разговора былъ болѣе серіозный. Леди Мильборо безпокоилась на счетъ полковника Осборна.

-- Милая моя, начала она,-- не... не былъ-ли вашъ отецъ очень друженъ съ этимъ полковникомъ Осборномъ?

-- Онъ очень друженъ съ нимъ и теперь, леди Мильборо.

-- Да, да, мнѣ казалось, будто я слышала объ этомъ. Это обстоятельство конечно объясняетъ ваше знакомство съ нимъ.

-- Мы его знали впродолженіи всей жизни, сказала Емилія, забывая вѣроятно, что въ теченіи ея 23 лѣтней съ нѣсколькими мѣсяцами жизни былъ болѣе чѣмъ двадцати-лѣтній періодъ, когда она ни разу не видала этого человѣка, котораго знала всю свою жизнь.

-- Это конечно другое дѣло, и я не намѣрена говорить что-либо противъ полковника.

-- Надѣюсь нѣтъ, леди Мильборо, потому что мы всѣ его особенно любимъ.

Слова эти очевидно были сказаны до такой степени умышленно, что бѣдная добрая старушка Мильборо должна была остановиться въ своемъ добромъ дѣлѣ. Ей было извѣстно въ какое ужасно затруднительное положеніе, по отношенію къ своей женѣ, былъ поставленъ Августъ Пуль, -- хотя никто не предполагалъ, чтобы жена Пуля питала когда-либо въ своемъ миломъ сердечкѣ дурныя мысли. Но тѣмъ не менѣе. Пуль принужденъ былъ оставить свои дѣла и увезти жену въ Неаполь, вслѣдствіе того, что этотъ ужасный полковникъ хотѣлъ быть, во чтобы оно не стало, въ гостинной мистрисъ Пуль, въ Найтебриджъ-стритъ, какъ у себя дома.

Хотя Августъ Пуль и былъ на столько смѣлъ, чтобы схватить кого бы то ни было за бороду, лишь бы только такая мѣра была возможна,-- однако полковника и онъ не могъ выжить изъ своего дома. Нельзя было сдѣлать этого безъ скандала -- что было бы безчестіемъ для него самого и оскорбленіемъ для его жены; вотъ почему онъ увезъ мистрисъ Пуль въ Неаполь. Вся эта исторія была хорошо извѣстна леди Мильборо, и ей казалось, что она предвидѣла повтореніе того же самаго въ гостинной на Карцонъ-стритѣ. Остановленная при первой же своей попыткѣ предостеречь молодую женщину, она видѣла невозможность продолжать этотъ разговоръ. Но, авось, не будетъ-ли она имѣть болѣе успѣха въ своемъ предпріятіи, обратясь къ мужу. Въ концѣ концовъ, вѣдь она дружна была съ семействомъ Тревиліанъ, а по съ семействомъ Роули.

-- Милый мой Люисъ, сказала она,-- мнѣ надобно поговорить съ вами; подите сюда. Съ этими словами она отвела его въ отдаленный уголъ комнаты, между тѣмъ, какъ м-ссъ Тревиліанъ не переставала наблюдать за нею, угадывая причину удаленія леди Мильборо съ ея мужемъ.-- Я хотѣла лишь сдѣлать вамъ маленькій намекъ, который даже полагаю совершенно ненужнымъ, продолжала леди Мильборо. Тутъ она остановилась, но Тревиліанъ упорно молчалъ. Она посмотрѣла ему въ лицо и увидѣла, что оно мрачно. Но вспомнивъ что, этотъ человѣкъ единственный сынъ ея самаго дорогаго друга, она продолжала:-- знаете-ли, мнѣ не совсѣмъ-то нравятся частыя посѣщенія вашего дома полковникомъ Осборномъ. Лице Тревиліана омрачилась еще болѣе, но онъ продолжалъ молчать.-- Чувствую, что, съ моей стороны, это -- предубѣжденіе, но я никогда не любила его. Считаю его опаснымъ другомъ,-- тѣмъ, что я называю -- подколодный змѣй. И хотя высокое благоразуміе Емиліи, ея любовь къ вамъ и всѣ вообще ея понятія на этотъ счетъ -- именно такія, какихъ долженъ желать мужъ... Я, въ самомъ дѣлѣ, вполнѣ убѣждена, что даже возможность чего-либо дурнаго никогда не приходила ей въ голову. Но вотъ именно эта невинность и опасна. Онъ -- человѣкъ дурной, и я, на вашемъ мѣстѣ, дала бы ей понять, что его утреннія посѣщенія -- вовсе не желательны. Честное слово, я увѣрена, что его величайшее удовольствіе -- шататься, и вселять раздоръ между мужьями и ихъ женами.-- Такимъ образомъ она разрѣшилась отъ бремени своихъ мыслей, а Люисъ Тревиліанъ -- хотя и былъ уязвенъ и разсерженъ, но не могъ не сознаться, что ея поступокъ былъ поступкомъ друга. Все, сказанное ею была правда, и все это онъ себѣ самому говорилъ не разъ. Онъ тоже ненавидѣлъ этого человѣка, и видѣлъ въ немъ -- змѣю подколодную. По слышать предостереженіе отъ кого либо -- относительно поведеніи своей жены -- было невыносимо горько. Онъ, котораго судьба такъ много баловала, и который привыкъ вѣрить, что вполнѣ заслуживаетъ такъ много счастія, дѣлается предметомъ заботливости своего друга, по поводу опасности, грозящей встать между нимъ и его женою! Въ первую минуту, онъ не зналъ что отвѣчать.

-- Я самъ не долюбливаю этого человѣка, сказалъ онъ.

-- Будьте только осторожнѣе, Люисъ,-- вотъ и все, сказала леди Мильборо, и затѣмъ ушла.

Никакому мужу не можетъ быть пріятно выслушать предостереженье на счетъ поведенія его жены, и Люису Тревиліану это было весьма непріятно.

Послѣ ухода дамъ изъ столовой, его также спросили объ ожидаемомъ пріѣздѣ сэра Мармадука. И такъ весь городъ, исключая его, уже слышалъ объ этомъ! Онъ почти не говорилъ ни слова во весь вечеръ, пока не доложили о пріѣздѣ кареты; и жена замѣтила это молчаніе. Когда-же они сѣли въ карету,-- онъ, жена его и Нора Роулей,-- то Тревиліанъ тотчасъ предложилъ вопросъ относительно сэра Мармадука. "Емилія, началъ онъ,-- есть-ли правда въ томъ, что я слышалъ о пріѣздѣ вашего отца въ Англію?" Отвѣта не было. Молчаніе продолжалось минуты двѣ. "Если такъ, продолжалъ онъ,-- вы должны были необходимо слышать объ этомъ? Не отвѣтите-ли вы на мой вопросъ Нора, такъ какъ Емиліи не угодно отвѣчать? Слышали-ли вы о пріѣздѣ вашего батюшки?

-- Да, я слышала объ немъ, тихо промолвила Нора.

-- Почему-же мнѣ этого не сообщили?

-- Этому должно было оставаться тайной, сказала смѣло м-ссъ Тревиліанъ.

-- Тайной для меня, когда весь городъ знаетъ объ этомъ. И почему это должно было быть тайною?..

-- Полковникъ Осборнъ не желалъ, чтобы знали объ этомъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Съ какой стати вмѣшивается полковникъ Осборнъ въ дѣло, касающееся васъ и отца, и о которомъ я долженъ знать. Не хочу слышать болѣе о какихъ-либо отношеніяхъ можду вами и полковникомъ. Вы должны прекратить знакомство съ нимъ. Слышите?

-- Да, Люисъ, слышу.

-- А намѣрены-ли вы повиноваться мнѣ? Но, чортъ возьми, вы должны будете повиноваться. Помните, что я рѣшительно запрещаю вамъ видаться съ полковникомъ Осборномъ. Вамъ, можетъ быть, неизвѣстно, но вы подвергаете опасности ваше ими, какъ честной женщины, и вмѣстѣ съ тѣмъ безчестите и меня вашей близостью съ полковникомъ.

-- О, Люисъ, но говорите этого! сказала Нора.

-- Ты бы лучше не мѣшала ему высказаться разомъ, замѣтила Емиліи.

-- Я сказалъ все, что имѣлъ сказать. Теперь необходимо только ваше торжественное обѣщаніе повиноваться мнѣ.

-- Если вы сказали все, что имѣли сказать,-- можетъ быть, въ свою очоредь, выслушаете и вы меня, сказала ему жена.

-- Ничего не хочу слышать, пока не получу вашего обѣщанія

-- Въ такомъ случаѣ я. конечно, его не дамъ.

-- Дорогая Емилія, прошу, умоляю тебя, повинуйся ему, сказала Нора.

-- Ей надо сперва понять, что ея долгъ -- повиноваться мнѣ, сказалъ Тревиліанъ.-- А такъ какъ она упряма, и не хочетъ слушать тѣхъ, которыя лучше ея понимаютъ, что женщинѣ позволительно и не позволительно,-- она погубитъ себя и разстроитъ мое счастіе.

-- Знаю, что вы вашей неблагоразумной ревностью разстроили мое счастіе, сказала ему жена.-- Подумали-ли вы о томъ, что я должна была перечувствовать, слыша подобныя слова отъ мужа? Если я дошла до того, что съ меня требуютъ обѣщаніе ни съ кѣмъ не видаться, то я недостойна быть ничьею женою. Съ этими словами она истерически зарыдала, и въ такомъ состояніи вышла изъ кареты, вошла въ домъ и поспѣшила въ свою комнату.

-- Ее, право, нельзя винить, сказала Нора Тревиліану, подымаясь на лѣстницу.

-- Отчего-же она имѣла тайну отъ меня съ этимъ человѣкомъ, -- это уже послѣ моего предостереженія -- быть съ нимъ менѣе дружной. Жалѣю о ея страданіяхъ; но лучше пусть пострадаетъ немного теперь, и тѣмъ избавитъ себя и меня отъ большихъ сраданій въ послѣдствіи.

Нора старалась разъяснить ему истину относительно коммисіи, и обѣщанія полковника -- оказать содѣйствіе своимъ вліяніемъ, и причину -- почему это должно было оставаться въ секретѣ. Но, въ своей поспѣшности пойдти къ сестрѣ, она не съумѣла ему довольно ясно разсказать весь ходъ дѣла; а онъ, въ раздраженіи, не могъ выслушать ее. Когда она объясняла нежеланіе полковника Осборна впутывать свое имя въ это дѣло, то Тревиліанъ покачалъ головою и сказалъ съ презрительной улыбкой:-- Весь городъ знаетъ объ этомъ.

Напрасно старалась Нора вразумить его, что -- хотя весь городъ и зналъ, но Емилія слышала объ этомъ предложеніи, какъ о дѣлѣ нерѣшенномъ и о которомъ не слѣдуетъ говорить. Не было возможности помирить ихъ въ этотъ вечеръ. Нора поспѣшила къ сестрѣ и нашла, что гнѣвъ у нея снова замѣнилъ истерическія слезы. Емилія не хотѣла видѣть мужа, если онъ не попроситъ у ноя извиненія; а онъ, не хотѣлъ ее видѣть, пока не получитъ требуемаго обѣщанія. И такимъ образомъ, мужъ и жена не видались болѣе въ этотъ вечеръ.

IV.
Гуго Станбери.

Мы сейчасъ сказали, что Нора Роули была не такъ то расположена влюбиться въ почтеннаго Чарльза Гласкока, какъ бы слѣдовало; она начала сравнивать его съ другимъ молодымъ человѣкомъ, не смотря на то, что на нее была возложена обязанность влюбиться именно въ м-ра Гласкока Она очень хорошо знала, что ни подъ какимъ видомъ не должна была влюбляться въ другаго молодаго человѣка, такъ какъ у того за душой небыло ни одного шиллинга; и молодой человѣкъ со своей стороны гоже сознавалъ, что ему по той же самой причинѣ не слѣдовало влюбляться въ Нору Роули. Относительно этаго предмета Нора Роули была воспитана какъ слѣдуетъ; заботливая и лучшая изъ матерей внушила ей, что, влюбляясь, необходимо имѣть въ виду и хлѣбъ, и сыръ. "Романтизмъ очень милая вещь" говорила обыкновенно леди Роули своимъ дочерямъ, "и я думаю, что безъ маленькаго романа не стоило бы и жить на свѣтѣ. Меня бы очень огорчило, еслибъ одна изъ моихъ дочерей вышла замужъ единственно изъ-за денегъ. Но романтизмъ не возможенъ, когда совсѣмъ нечего ѣсть и пить". Нора совершенно понимала все это, и,-- будучи увѣрена, что богатое положеніе въ свѣтѣ (если ей суждено когда нибудь его имѣть) она могла только упрочить за собою бракомъ,-- начертала себѣ рѣшительный планъ дѣйствій, который предполагала привести въ исполненіе такъ-же быстро, какъ и рѣшительно. Будь что будетъ -- относительно ее любви или нелюбви, какъ бы ни было велико искушеніе, она никогда не допустила бы свое сердце обратиться къ человѣку, который, желая сдѣлать ее своей женою, не имѣлъ бы возможности прилично содержать ее. Она знала, что многіе осудили бы подобное рѣшеніе, назвавъ его холоднымъ, эгоистичнымъ, безсердечнымъ; люди постоянно такъ говорили; и въ книгахъ она читала тоже самое; -- но рѣшила разъ навсегда -- не обращать вниманія на молву людскую и на мнѣнія книжныя. Бѣдствовать одной, провести всю жизнь не замужемъ, въ будущемъ не ожидать никакой карьеры, предвидѣть существованіе безъ дѣятельности, безъ цѣли, даже никому не полезное, -- ко всему этому она могла себя приготовить, потому что, вслѣдствіе тяжелой необходимости, все это дѣйствительно могло выпасть ей на долю. Умри ея отецъ -- и всему женскому стаду едва хватило бы на хлѣбъ насущный. Въ настоящую минуту она ѣла хлѣбъ человѣка, въ домѣ котораго была неболѣе-какъ гостьей. Судьба женщины, часто говорила она сама себѣ,-- судьба несчастная, презрѣнная, даже унизительная. Для женщины энергичной, какъ она, не было открыто другаго пути,-- она должна была взять мужа. Нора Роули такъ много думала обо всемъ этомъ, что ее будущность начала казаться ей отвратительной,-- особенно съ тѣхъ поръ какъ одна ее знакомая, леди Мильборо, съ большимъ авторитетомъ сказала ей, что она непремѣнно обязана влюбиться въ м-ра Гласкока. Влюбиться въ м-ра Гласкока -- она еще никакъ не могла рѣшиться; много оставалось еще сказать объ этой любви и обсудить этотъ вопросъ, если только любовь была возможна; Нора уже давно положила, что никогда не влюбится въ бѣднаго человѣка. Не смотря однако на всѣ эти доводы, она не могла не сравнивать м-ра Гласкока и нѣкоего м-ра Гуго Станбери, молодаго человѣка безъ единаго шилинга за душой.

Въ школѣ, м-ръ Гуго Станбери былъ самымъ близкимъ другомъ м-ра Тревиліана, а въ Оксфордѣ, не смотря на успѣхи Тревиліана, былъ даже большимъ человѣкомъ -- нежели его другъ. Въ дѣлѣ успѣховъ Станбери не стоялъ такъ высоко, какъ Тревиліанъ, и вообще вовсе не заслужилъ никакихъ почестей, ни повышеній. Онъ очень мало содѣйствовалъ славѣ школы, и никогда не имѣлъ намѣренія на всю жизнь завернуться въ узкую шкуру товарищества. Но заслужилъ репутацію умнаго оратора, человѣка ученаго, который зналъ много того, чему школьные учителя никогда не учили,-- человѣка настойчиваго и находчиваго, смотрящаго на свѣтъ, какъ на лежащую передъ нимъ устрицу, которую ему надлежало открыть -- для чего рано или поздно ему навѣрно попадется ножъ или хотя бы шпага.

Оставивъ школу, онъ немедленно помѣстился въ Линкольнсъ-Иннѣ. Теперь, въ тотъ моментъ, когда начинается нашъ разсказъ, онъ уже четыре года былъ адвокатомъ, но во все это время не заработалъ ни одной гинеи. Да и вообще онъ, какъ адвокатъ, никогда еще не заработалъ ни одной гинеи, и уже начиналъ сомнѣваться -- возможно ли ему когда нибудь достичь до этого. Ему очень хорошо было извѣстно, что адвокаты даже довольно легко пріобрѣтаютъ гинеи, но, какъ онъ говорилъ своимъ друзьямъ, не зналъ -- какъ для этого приловчиться. Въ цѣломъ мірѣ онъ не зналъ ни одного стряпчаго, и не быль въ состояніи себѣ представить -- какой стряпчій могъ быть поставленъ въ необходимость обратиться къ его помощи. Онъ такъ-же хорошо изучилъ свое ремесло, какъ и другіе молодые люди, однако ему никогда неудавалось выказать въ полной степени всѣхъ своихъ способностей. Для своей дѣятельности онъ выбралъ восточный округъ, потому что его тетка, старая миссъ Станбери, жила въ Эксетерѣ; но, какъ онъ самъ толковалъ, если бы у него была другая тетка, живущая въ Іоркѣ, онъ бы рѣшительно не зналъ, чѣмъ руководствоваться при выборѣ. Онъ сидѣлъ и дремалъ въ судахъ, за что самъ себя ненавидѣлъ. Такимъ образомъ прошло два года, которые не принесли ему никакого утѣшенія, ни особеннаго впрочемъ горя, и, кромѣ его профессіи, никакого другаго посторонняго занятія. Потомъ онъ познакомился случайно съ издателемъ "Ежедневной Лѣтописи" и мало по малу принялся писать статьи. Всѣ его друзья, въ особенности Тревиліанъ, говорили ему, что занимаясь такимъ образомъ, онъ бы хорошо сдѣлалъ, продавши свое адвокатское одѣяніе и парикъ; на что онъ отвѣчалъ, что ничего не имѣетъ противъ этой продажи. Онъ даже не видѣлъ, какъ могъ бы онъ выжать изъ этихъ вещей болѣе денегъ, чѣмъ -- продавши ихъ. А за свои статьи, онъ всегда получалъ плату немедленно, и находилъ этотъ способъ очень утѣшительнымъ, удобнымъ, и, какъ онъ говорилъ Тревиліану, столь же согрѣвающимъ какъ одѣяло зимой.

Тревиліанъ, который былъ годомъ моложе Станбери, увѣрялъ, что онъ очень имъ недоволенъ,-- что онъ не высокаго мнѣнія о трудахъ журналистовъ, и говорилъ, что Станбери отъ самаго высокаго занятія обратился къ самому низкому, какимъ только образованный человѣкъ и джентльменъ могъ за работывать кусокъ хлѣба. Станбери отвѣчалъ очень просто, что съ одной стороны онъ все таки видѣлъ кусокъ хлѣба, съ другой же стороны не видѣлъ ничего; а что хлѣбъ -- хотя съ одной стороны -- былъ ему необходимъ. Въ это же время началась война между Великобританіей и Патагонской республикой, и Гуго Станбери былъ отправленъ редакторомъ и издателемъ Ежедневной Лѣтописи на мѣсто дѣйствія, въ качествѣ корреспондента. Его письма много читались и вызывали часто газетныя полемики;-- онъ дѣлалъ важныя показанія, которыя плоско отвергали, доказывали ихъ неправильность, но вслѣдъ за тѣмъ они горячо отстаивались, и справедливость этихъ показаній подтверждалась до послѣдней іоты. Такимъ образомъ, объ его корреспонденціяхъ и, разумѣется, объ немъ, какъ объ авторѣ ихъ, такъ много говорили, что -- когда онъ вернулся въ Англію, то немедленно продалъ свою адвокатскую одежду и парикъ, и объявилъ своимъ друзьямъ -- въ томъ числѣ и Тревиліану -- что посвящаетъ себя каррьерѣ журналиста.

Въ первые счастливые дни супружества своего друга, онъ часто бывалъ у него въ домѣ въ Карцонъ-стритѣ, гдѣ и познакомился -- и даже очень близко познакомился -- съ Норою Роули. Теперь, по пріѣздѣ изъ Патагоніи, знакомство это возобновилось; послѣднее время, съ тѣхъ поръ, какъ онъ продалъ свое платье и парикъ, онъ бывалъ тамъ не такъ часто, потому что Тревиліанъ ужъ очень откровенно выражалъ свое неудовольствіе.

-- Я не могу понять, какимъ образомъ человѣкъ, какъ вы, можетъ быть до такой степени безхарактеренъ, говорилъ Тревиліанъ.

-- Развѣ человѣка можно назвать безхарактернымъ за то, что онъ находитъ не возможнымъ заставить лошадь перескочить черезъ домъ?

-- Вамъ оставалось дѣлать то, что прежде васъ дѣлали сотни людей.

-- Мнѣ оставалось дѣлать то, что ни для какого человѣка невозможно, отвѣчалъ Станбери,-- я долженъ былъ жить ничѣмъ, пока вздумалось бы пробить счастливому часу.

-- Я думаю -- вы просто струсили, возражалъ Тревиліанъ.

Даже подобныя объясненія не поссорили этихъ двухъ людей; однако Станбери сказалъ, что ему нѣсколько надоѣла подобная рѣчь друга, и, частію поэтому поводу, частію по другому -- удалялся отъ Карцонъ-стрита. Нору Роули онъ сравнивалъ такъ же, какъ и она -- его. Самому себѣ онъ сознался, что -- если бы имѣлъ возможность жениться, то съ наслажденіемъ ввѣрилъ бы свое счастье миссъ Роули; ему даже разъ или два показалось, что Тревиліанъ желалъ, чтобы это когда нибудь устроилось. Тревиліанъ всегда съ гораздо большимъ нетерпѣніемъ, нежели даже самъ Станбери, ожидалъ успѣха своего друга -- какъ адвоката. Весьма естественно, Тревиліанъ могъ находить, что начинающій, но умный адвокатъ могъ быть отличнымъ мужемъ его свояченицы; тогда какъ человѣкъ, снискивающій свое скудное пропитаніе, какъ писатель грошевой газетки, ни подъ какимъ видомъ не представлялъ завидной партіи. Думая объ этомъ, Станбери рѣшилъ, что онъ ни на волосъ не заботился бы о мнѣніи Тревиліана, сели бы по предвидѣлъ другихъ затрудненій. Но другія затрудненія были такъ сильны и многочисленны, что очевидно судьба не намѣревалась надѣлить его женой. Не смотря на то, что письма его въ Ежедневной Лѣтописи имѣли такой огромный успѣхъ, онъ никогда не могъ заработать болѣе двадцати пяти; или тридцати фунтовъ въ мѣсяцъ. Продолжая такимъ образомъ, онъ могъ существовать на эти средства; но, даже при его скромныхъ требованіяхъ, такой суммы никогда не хватило бы на содержаніе его и семьи.

Онъ сказалъ Тревиліану, что, оставаясь адвокатомъ, ожидающимъ дѣла, онъ неимѣлъ никакихъ средствъ къ жизни; но Тревиліанъ очень хорошо зналъ, что это не совсѣмъ было такъ. Станбери получалъ ежегодно пенсіонъ въ 100 фунтовъ, который ему высылала тетка, живущая въ Эксетерѣ, что и заставило его избрать Восточный округъ. Отецъ его былъ священникомъ въ Девонширѣ, получалъ весьма скудное содержаніе, и умеръ уже лѣтъ пятнадцать тому назадъ. Его мать и двѣ сестры до сихъ поръ жили въ маленькомъ коггеджѣ въ приходѣ покойнаго отца, на проценты съ суммы пожизненнаго застрахованія; шестьдесятъ или семьдесятъ фунтовъ въ годъ -- было все ихъ достояніе. Но у нихъ была богатая тетка, миссъ Станбери, которая получила наслѣдство весьма романическимъ образомъ,-- эта маленькая исторія будетъ сообщена до окончанія этого большаго разсказа,-- и эта-то тетка взялась воспитать и составить положеніе въ свѣтѣ своему племяннику Гуго. Вотъ Гуго и быль опредѣленъ сначала въ Гаррау, потомъ въ Оксфордъ, гдѣ онъ очень досаждалъ теткѣ тѣмъ, что не творилъ никакихъ доблестныхъ дѣлъ, и наконецъ съ пенсіономъ въ 100 фунтовъ былъ посланъ въ Лондонъ съ тѣмъ, чтобы самому составить себѣ положеніе адвоката, такъ какъ тетка уже платила довольно денегъ, при его поступленіи, ученіи и т. д. Въ тотъ же часъ, какъ только миссъ Станбери узнала, что племянникъ ея пишетъ и участвуетъ въ грошевой газеткѣ, она немедленно дала ему знать, чтобы онъ выбиралъ между ею и газетой. Онъ отвѣчалъ, что долженъ заработывать хлѣбъ тамъ, гдѣ ему для этого представляется единственная возможность. Съ обратной почтой онъ получилъ письмо, въ которомъ его извѣщали, что онъ можетъ еще воспользоваться своею пенсіею за три мѣсяца, но что это полученіе будетъ уже послѣднее;-- и оно дѣйствительно было послѣднее.

Станбери сдѣлалъ еще одно безплодное усиліе, прося тетку не прекращать этого содержанія, и -- если не все, то хотя бы часть его передать матери и сестрамъ; но старушка не обратила ни малѣйшаго вниманія на его просьбу. Она никогда не давала и не имѣла намѣренія дать ни одного шиллинга вдовѣ и дочерямъ своего брата,-- такъ-же, какъ никогда не намѣревалась оставить хотя бы одинъ шиллингъ и самому Гуго Станбери, что она ему часто и говаривала. Послѣ ея смерти деньги должны были перейти обратно къ тѣмъ лицамъ, отъ которыхъ она ихъ получила.

Когда Нора Роули сравнивала Гуго Станбери съ м-ромъ Гласкокомъ, сравненія эти всегда клонились въ пользу незанятаго адвоката. Это происходило не отъ того, чтобы онъ былъ красивѣе,-- онъ совсѣмъ не былъ хорошъ; выше онъ тоже не былъ, м-ръ Гласкокъ былъ ростомъ шести футовъ; онъ тоже вовсе не былъ лучше одѣтъ, потому что Станбери, по наружности, былъ скорѣе неряшливъ. За него не говорили даже ни фашіонебельный видъ, ни особенно приличныя манеры; онъ былъ очевидно весьма неловокъ. Но въ глазахъ его словно солнышко проглядывало; когда онъ улыбался, въ линіи губъ выражалась такая кротость; и Нора чувствовала, что все было бы кончено -- еслибы она не подчинила себя исполненію такого строгаго закона. Станбери былъ мужчина около пяти футовъ десяти дюймовъ, съ плечами непропорціонально широкими, очень крѣпко сложенъ, въ манерахъ нѣсколько неуклюжъ; ноги и руки его были велики; волосы свѣтлы, мягки и волнисты; глаза свѣтлосѣрые; носъ великъ, но вовсе недуренъ; ротъ и губы были велики, а зубы онъ рѣдко показывалъ. Бороду онъ брилъ, а носилъ только баки, которые то же частенько снималъ бритвой, потому что былъ неловокъ, пока Нора не попросила передать ему, чтобы онъ обращалъ на себя больше вниманія. "Онъ вовсе не заботится о томъ, какого урода изъ себя дѣлаетъ," сказала она однажды сестрѣ почти сердито. "Онъ -- простакъ, и знаетъ себѣ цѣну," отвѣчала Емилія. М-ръ Тревиліанъ, безъ сомнѣнія, былъ красивъ, и потому на язычкѣ Норы вертѣлся отвѣтъ не совсѣмъ благодушный. Гуго Станбери слылъ за человѣка горячаго въ разговорѣ и манерахъ;-- его аргументы всегда были разумны, а своимъ идеямъ религіознымъ, политическимъ и соціальнымъ онъ придавалъ вѣсъ не однимъ только голосомъ, но и кулакомъ по столу. Можетъ быть онъ слишкомъ скоро поддавался антипатіямъ, слишкомъ скоро дружился, былъ впечатлителенъ, сообщителонъ. увлекался и былъ рѣзокъ въ манерахъ,-- иногда даже въ ущербъ своихъ колѣнъ и рукъ; -- но со всѣмъ тѣмъ, онъ былъ такъ кротокъ, что могъ доставить блаженное счастіе женщинѣ. Таковъ былъ человѣкъ, котораго Нора Роули не могла не сравнивать съ м-ромъ Гласкокомъ.

На слѣдующій день послѣ обѣда леди Мильборо, Станбери встрѣтилъ своего друга на улицѣ, и спросилъ его въ какую сторону тотъ идетъ. Тревиліанъ отвѣчалъ, что идетъ къ своему адвокату, но не сказалъ, зачѣмъ онъ къ нему шелъ.

Въ это утро онъ посылалъ Нору къ женѣ, чтобы узнать согласна ли она дать обѣщаніе, которое онъ отъ нее потребовалъ. Единственный отвѣтъ, котораго Нора могла добиться отъ сестры, заключался въ вопросѣ: "попроситъ ли мужъ у нее прощенія за то оскорбленіе, которое онъ ей нанесъ?" Съ полною горячностью, заботливо старалась Нора примирить ихъ, но изъ посредничества ея не вышло ничего хорошаго, и Тревиліанъ отправился къ адвокату своего семейства, чтобы разсказать ему о своемъ горѣ. Старый м-ръ Байднуайль былъ стариннымъ почтеннымъ другомъ его отца, и м-ру Байднуайлу онъ могъ сказать то, что низачто не сказалъ бы ни одному человѣку въ мірѣ;-- даже могъ снизойти до того, чтобы принять совѣтъ м-ра Байднуайля, зная что и отецъ его часто имъ руководствовался.

-- Да вы идёте не по дорогѣ въ Линкольнсъ Иннъ, замѣтилъ Станбери.

-- Мнѣ нужно быть въ Туиннингскомъ банкѣ. А вы куда идете?

-- Я три раза обошелъ Ст. Джемскій паркъ, чтобы собраться съ мыслями, отвѣчалъ Станбери,-- и теперь я направляюсь въ контору Ежедневной Л., Флитъ Стригъ No 250. Это я исполняю ежедневно въ полдень. Я теперь приготовился поучать завтра Британскую публику, и сообщать ей, что прикажутъ, начиная съ паденія какого побудь Европейскаго союза и кончая цѣною бараньихъ котлетъ.

-- Я думаю, что объ этомъ все сказано, замѣтилъ, помолчавъ немного, Тревиліанъ.

-- Не спорю, да что и говорить новаго? Тетка Джемима крѣпко затянула снурки кошелька, и скоро положеніе мое было бы плохо, еслибъ не Ежедневная Лѣтопись. Благослови Боже Ежедневную Лѣтопись! Подумайте только, передъ вами открыты всѣ сюжеты, начиная съ судебъ Франціи до выгодъ мясника.

-- Если вамъ это нравится, произнесъ Тревиліанъ.

-- Мнѣ это нравится; можетъ это не совсѣмъ честно -- я не знаю. Но, во всякомъ случаѣ, это честнѣе, чѣмъ защищать мошенниковъ и надувать присяжныхъ. Какъ здоровье вашей жены?

-- Довольно хорошо, благодарю васъ.

Станбери сразу, по тону своего друга, понялъ, что что-то неладно.

-- А что Люисъ? спросилъ онъ Тревиліана о ребенкѣ.

-- Онъ совсѣмъ здоровъ.

-- А Миссъ Роули? Начавши уже разъ съ разспросовъ, нужно освѣдомиться обо всемъ семействѣ.

-- Миссъ Роули тоже здорова, отвѣчалъ Тревиліанъ.

Прежде, говоря со Станбери о своей свояченицѣ, Тревиліанъ всегда называлъ ее Норой, и говорилъ объ ней такъ, какъ бы о добромъ другѣ ихъ обоихъ. Перемѣна тона въ этомъ случаѣ происходила отъ грустнаго настроенія его мыслей; онъ думалъ о женѣ, но Станбери понялъ это иначе. "Ему не слѣдуетъ меня бояться," сказалъ онъ самъ себѣ, "во всякомъ случаѣ, зачѣмъ показывать мнѣ, что онъ боится." Такимъ образомъ они разошлись; Тревиліанъ пошелъ въ Туиннингскій банкъ, а Станбери прошелъ дальше въ контору Ежедневной Лѣтописи.

Станбери въ сущности ошибался относительно настроенія своего друга въ это утро. Не смотря на то, что онъ по обыкновенію произнесъ осужденіе газетѣ, Тревиліанъ въ ту минуту думалъ: не сказать ли Гуго Станбери о своемъ горѣ. Онъ зналъ, что никто, даже М-ръ Байднуайль, не выслушаетъ его съ такой дружбой и участіемъ. Когда было произнесено имя Норы Роули, онъ вовсе объ ней не думалъ;-- а только машинально повторилъ ея имя, присовокупляя къ нему самый обыкновенный отвѣтъ. Въ эту минуту онъ остерегался откровенности, которая впослѣдствіи могла оказаться излишней, и отъ которой онъ и воздержался. Когда у кого горе, думалъ онъ,-- большое облегченіе подѣлиться этимъ горемъ съ другомъ; но всегда слѣдуетъ -- дома промывать грязное бѣлье. Послѣднее соображеніе взяло верхъ, и Тревиліанъ отпустилъ друга, но навязывая ему этой исторіи домашней ссоры. М-ру Байднуайлу онъ тоже ничего не сказалъ, такъ какъ М-ра Байднуайля не было дома.

ГЛАВА V.
Въ которой разсказывается, какъ ссора продолжалась.

Къ тремъ часамъ Тревиліанъ вернулся домой и, войдя въ библіотеку, нашелъ на столѣ письмо, адресованное на его имя почеркомъ жены. Онъ живо раскрылъ его, надѣясь найти въ немъ обѣщаніе, которое онъ требовалъ, и тутъ же порѣшилъ -- что, если обѣщаніе дано, онъ немедленно сдѣлается любящимъ, предупредительнымъ и ласковымъ мужемъ. Но въ конвертѣ не оказалось ни одного слова, написаннаго рукою жены; въ немъ просто лежало письмо, только что распечатанное и писанное къ ней. Письмо это было принесено въ его отсутствіи, и заключало въ себѣ слѣдующее:

"Акробатъ-клубъ. Четвергъ.

"Милая Емилія.

"Я только-что вернулся изъ конторы колоніи. Все устроено, И уже послано за Серъ М. Разумѣется, вы теперь скажете объ этомъ Т.

Вашъ Ф. О."

Безъ сомнѣнія письмо было отъ полковника Осборна, и, получивъ, его м-ссъ Тревиліанъ незнала, какъ отослать его мужу, распечатаннымъ, или не распечатаннымъ. До сихъ поръ она отказывалась дать ему обѣщаніе, которое онъ отъ нее требовалъ, но, несмотря на это, хотѣла ему повиноваться. Если бы къ своей просьбѣ онъ присовокупилъ желаніе, чтобы она неполучала писемъ отъ полковника Осборна, она нераспечатала бы записки. Но о письмахъ ничего небыло сказано, а она нехотѣла показывать, что могла бояться мужа. Такимъ образомъ она прочитала письмо, и потомъ, запечатавъ его въ конвертъ, адресовала на имя М-ра Тревиліана, и послала внизъ, чтобы положить на его столъ. "Если онъ не совсѣмъ еще ослѣпленъ, онъ увидитъ, какъ жестоко обидѣлъ меня", сказала она сестрѣ. Все время она сидѣла съ ребенкомъ на рукахъ, и говорила себѣ, что черты мальчика до мельчайшихъ подробностей напоминали черты отца; что-бы ни было, но ребенка она воспитаетъ такъ, что онъ всегда будетъ любить и уважать отца. Вдругъ ей пришла въ голову ужасная мысль. Что если отъ нея возьмутъ ребенка? Если эта ссора, изъ которой она не видѣла выхода, поведетъ къ разводу? Но скажутъ-ли законы, судья, суды, леди Мильборо и всѣ знакомые въ придачу, что ребенокъ долженъ быть отданъ отцу? И судья, и суды, и леди Мильборо -- всѣ разумѣется скажутъ, что виновата она. А что она будетъ дѣлать безъ мальчика? Не будетъ-ли всякое униженіе, поверженіе въ прахъ,-- лучше, чѣмъ это? "Какое несчастіе быть женщиной", сказала она сестрѣ.

-- Разумѣется оно лучше, чѣмъ быть собакой, отвѣчала Нора,-- но, во всякомъ случаѣ, мы не можемъ сравнивать себя съ мужчинами.

-- Гораздо лучше быть собакой; она не создана, чтобы столько страдать. Когда щенка отнимаютъ отъ матери, она тоскуетъ дня два, но черезъ недѣлю тоска проходитъ.-- Нѣсколько минутъ онѣ помолчали; Нора очень хорошо знала, въ какую сторону направлены были мысли сестры, но рѣшительно не находила, что бы сказать по этому предмету.-- Трудно женщинѣ знать, какъ ей слѣдуетъ поступать, продолжала Емилія, -- но если ужъ выходить за мужъ, то лучше выходить за дурака. Въ концѣ концовъ, дуракъ все таки знаетъ, что онъ -- дуракъ, и будетъ вѣрить хоть кому нибудь, если ужъ не можетъ вѣрить женѣ.

-- Я никогда сознательно не выйду за дурака, сказала Нора.

-- Ты выйдешь за М-ра Гласкока, непремѣнно. Я неговорю, чтобы онъ былъ глупъ, но думаю, что онъ необладаетъ тою твердостью, которая проявляется въ несчастіи.

-- Еслибъ онъ даже за меня и посватался, я бы за него не вышла; -- да онъ никогда и не посватается.

-- Онъ за тебя посватается, и ты, разумѣется, за него пойдешь. Да отчего бы и нѣтъ? Ты все таки женщина, какъ всѣ другія женщины; -- ты должна выйдти замужъ. А этотъ человѣкъ джентльменъ, и будетъ перомъ. Въ цѣломъ свѣтѣ ничего нельзя найти противъ него, развѣ, что онъ не пробуетъ сжечь Темзу. Вотъ Люисъ все собирается въ одинъ прекрасный день зажечь Темзу, и посмотрѣть что изъ этого выйдетъ.

-- Все равно, я не выйду за м-ра Гласкока, -- женщина можетъ умереть, во всякомъ случаѣ, сказала Нора.

-- Нѣтъ, не можетъ; женщина прежде всего должна быть прилична, а умирать отъ нужды -- очень неприлично. Она не можетъ умереть, и не должна нуждаться, и не должна быть обузой. Кажется считалось необходимымъ, чтобы на каждаго мужчину приходилось двѣ женщины, изъ которыхъ онъ могъ бы выбрать себѣ жену; и вотъ насъ теперь гораздо больше, чѣмъ для міра требуется. Скажи пожалуйста, возьмешь ты на себя трудъ снести это внизъ и положить на его столъ? Я бы нехотѣла пересылать черезъ людей; а самой идти мнѣ гоже не хочется.

Нора взяла письмо, и положила его такъ, чтобы Люисъ Тревиліанъ непремѣнно его увидалъ.

Онъ и увидалъ его, и былъ непріятно разочарованъ, когда убѣдился, что письмо не заключало въ себѣ ни однаго слова отъ его жены къ ному. Онъ развернулъ записку полковника Осборна и, дѣлая это, кажется, разсердился еще болѣе прежняго. Кто былъ этотъ человѣкъ, который женѣ другаго человѣка смѣлъ писать "милая Емилія"? Въ ту же минуту Тревиліанъ вспомнилъ, что онъ нѣсколько разъ слышалъ, какъ этотъ же человѣкъ, открыто, при немъ, называлъ такимъ образомъ его жену, и никогда ничего дурнаго ему не приходило въ голову. Но тогда леди Роули и серъ Мармадукъ были тутъ же; и этотъ человѣкъ присутствовалъ тогда въ качествѣ стараго друга -- стараго отца, а не былъ другомъ молодой дочери. Тревиліанъ не могъ разрѣшить такого вопроса, но чувствовалъ, что въ одномъ случаѣ это не было неприлично, а въ другомъ -- было крайне дерзко и даже скверно. И наконецъ еще, его жена, его Емилія показала своему мужу письмо, которое она получила отъ этого человѣка, въ которомъ онъ писалъ ей "милая Емилія", и показала согласно желанію и рѣшенію этого человѣка, а не отъ того чтобы это было согласно желанію и рѣшенію его -- ея мужа и господина!-- "Разумѣется теперь вы скажете объ этомъ Т." Это для него было не выносимо. Ему казалось, онъ чувствовалъ, что занимаетъ второстепенное мѣсто; человѣкъ же этотъ -- первостепенное. Тогда онъ началъ припоминать все, что сдѣлалъ для своей жены и какъ старался заслужить ея благодарность. Развѣ онъ не увлекъ ее въ свои объятія, не отдалъ ей половину всего, что имѣлъ, -- не требуя отъ нея ничего, кромѣ любви. У него были деньги, положеніе, имя, -- все, для чего только стоитъ жить. Онъ нашелъ ее въ отдаленномъ краю свѣта, безъ состоянія, безъ всякихъ преимуществъ -- имени или положенія; она была такъ поставлена, что всякій добрый другъ отсовѣтывалъ бы ему жениться;-- а онъ отдалъ ей свое сердце и свою руку, и свой домъ, и въ замѣнъ этаго, просилъ только объ одномъ: чтобы онъ былъ для нее всѣмъ на свѣтѣ,-- чтобы онъ былъ ея единымъ богомъ на землѣ. И онъ сдѣлалъ еще больше:-- Возьмите съ собой сестру, сказалъ онъ ей,-- домъ довольно великъ, для нея найдется мѣсто, и она будетъ тоже моею сестрою.-- Кто когда нибудь сдѣлалъ болѣе для женщины, или показалъ ей болѣе довѣрія? А теперь! что же онъ получилъ взамѣнъ всего этого? Она недовольствуется своимъ единственнымъ богомъ, ей нужно еще другихъ боговъ, -- другаго бога, да еще самаго низкаго сорта изъ всѣхъ со окружающихъ. Ему казалось, онъ помнилъ, какъ будто говорили (давно, онъ еще и подумалъ тогда о свадьбѣ), что никогда мужчина недолженъ жениться подъ тропиками, -- что женщины, воспитанныя въ этомъ сладостномъ солнечномъ климатѣ, рѣдко усвоиваютъ себѣ высокое понятіе семейныхъ обязанностей и женской вѣрности, на что мужъ долженъ смотрѣть -- какъ на главныя добродѣтели хорошей жены. Думая обо всемъ этомъ, онъ наконецъ началъ сожалѣть, что былъ на Мандаринскихъ и слышалъ когда нибудь имя Мармадука Роули.

Ему неслѣдовало поддерживать въ думѣ своей подобныхъ мыслей; дѣйствительно онъ великодушно обошелся съ женою и ея семействомъ; но мы можемъ на это сказать, что человѣкъ дѣйствительно великодушный, въ такихъ обстоятельствахъ, великодушенъ безсознательно. Тотъ даетъ больше всѣхъ, кто даже познаетъ, что онъ даетъ. А она,-- развѣ она ничего не принесла ему? Въ вопросѣ о пожертвованіяхъ между мужемъ и женой, если каждый жертвуетъ всѣмъ, что имѣетъ, они даютъ равно, чѣмъ бы они другъ для друга не жертвовали. Король Кофетуа ничего не сдѣлалъ бы для своей нищей дѣвушки, еслибы, женившись на ней, не считалъ ее такою же королевой, какъ будто онъ взялъ ее изъ самаго древняго королевскаго рода, когда либо существовавшаго. Тревиліанъ самъ отлично сознавалъ и даже нѣсколько разъ повторялъ себѣ всѣ эти доводы, хотя не выражалъ ихъ ни словами, ни въ формѣ наставленій. Что все было равно между нимъ и подругою его сердца, онъ въ этомъ былъ убѣжденъ; если она ему во многомъ должна быть благодарна, онъ сознавалъ, что и онъ, съ своей стороны, во многомъ ей обязанъ. Но теперь, разсерженный, онъ не могъ не думать обо всѣхъ щедротахъ, которыми ее осыпалъ. И онъ былъ, и есть, и всегда будетъ,-- если она только этого захочотъ,-- такъ вѣренъ ей. Онъ не искалъ другаго друга, чтобы замѣнить ее, когда нуждался въ совѣтахъ! У него небыло "милой Маріи" или "милой Августы", которыя раздѣляли бы его секретъ помимо жены. Еслибы возникъ интересный вопросъ -- такой интересный вопросъ, какимъ былъ для нее возвращеніе серъ-Мармадука, -- онъ со всѣми подробностями разсказалъ бы его женѣ. У него гоже были свои секреты, но они и оставались секретомъ для всѣхъ. Въ цѣломъ мірѣ не существовало женщины, въ обществѣ которой онъ могъ бы найти удовольствіе въ отсутствіи жены. Да еслибы и была такая женщина, жена имѣла бы гораздо менѣе основаній жаловаться. Мужъ можетъ имѣть такихъ друзей,-- какихъ бы то ни было,-- онъ не безчеститъ жену; Тревиліанъ же чувствовалъ, что въ глубинѣ души онъ былъ ей такъ преданъ, что вовсе не нуждался въ нихъ; но для мужей, увлеченныхъ подобными друзьями, можно было всегда найдти извиненіе. Если мужъ даже не вѣренъ, жена не обезчещена и не презрѣна свѣтомъ; но при малѣйшемъ намекѣ на имя жены, тяжесть безчестія ложится на плечи мужа. Цезарю недовольно было одного убѣжденія, что жена ему вѣрна; на жену Цезаря не должно даже было падать подозрѣніе. Тревиліанъ говорилъ себѣ, что онъ ни въ чемъ дурномъ не подозрѣваетъ жену; Боже сохрани, чтобы это когда нибудь могло случиться,-- ради ихъ обоихъ, а пуще всего ради ихъ малютки, который обоимъ имъ такъ дорогъ! Но тутъ пойдутъ подлыя толки, грязныя сплетни будутъ повторяться завистливыми языками, слушаться завистливыми ушами, и дурно направленные умы будутъ вѣрить всему дурному, что будетъ касаться его и жены. Развѣ леди Мильборо не предостерегала его? О! его предостерегали насчетъ его жены; онъ узналъ, что посторонній взоръ проникъ въ самый сокровенный уголокъ его сердца, и увидалъ тамъ, что онъ не вполнѣ счастливъ! И со всѣмъ тѣмъ леди Мильборо была права. Развѣ въ настоящую минуту въ рукахъ его не было документа, который ясно доказывалъ, что она права? "Милая Эмилія!". Онъ схватилъ записку, сжалъ ее въ своей рукѣ и потомъ разорвалъ на мелкіе куски.

Но что же онъ будетъ дѣлать? Прежде всего нужно было сообразить его обязанности относительно жены и любовь, которую онъ къ ной чувствовалъ. Что она была невинна и въ совершенномъ невѣдѣніи -- въ этомъ онъ былъ убѣжденъ; она была упряма, и онъ рѣшительно не зналъ, что предпринять, чтобы оградить ее отъ послѣдствій, могущихъ произойти отъ ея невѣдѣнія, и вмѣстѣ съ тѣмъ сохранить всѣ преимущества невинности. Онъ былъ ея господинъ, и она должна была знать, что онъ ея господинъ. Но что же ему дѣлать, когда она отказывалась повиноваться самому обыкновенному и необходимому приказанію, которое онъ ей выразилъ? Пусть мужъ будетъ считаться господиномъ своей жены -- онъ никогда не можетъ удержать за собой своего господства никакою властью, которая ему предоставлена закономъ. Онъ просилъ жену, чтобы она обѣщала ему повиноваться, и она не хотѣла дать ему этого обѣщанія! Что же ему оставалось дѣлать? Безъ сомнѣнія (онъ, по крайней мѣрѣ, такъ думалъ) онъ можетъ совершенно отдалить отъ нея этого человѣка. Тревиліанъ могъ приказать людямъ не принимать его, и лакей, разумѣется, исполнилъ бы приказаніе. Но тогда въ какое положеніе онъ себя ставилъ! Развѣ тогда не кончилось бы для него все на свѣтѣ, -- все, какъ для мужа, который не могъ уже болѣе любить свою жену, ни довѣрять ей! Пускай лучше весь міръ не существуетъ, нежели прибѣгать къ помощи лакея и заставлять его слѣдить за поступками жены!

Думая такимъ образомъ, онъ полагалъ, что -- если она не покорится и не дастъ ему требуемаго обѣщанія, они должны будутъ развестись. Онъ не будетъ съ ней жить, онъ не дастъ ей пользоваться преимуществами жены, если она откажется ему повиноваться; а ее повиновеніе составляетъ его преимущество. Чѣмъ больше онъ думалъ, тѣмъ больше убѣждался, что не долженъ уступать ей. Пусть она хоть одинъ разъ ему уступитъ, и тогда онъ опять сдѣлается нѣженъ, безгранично нѣженъ. Но онъ до тѣхъ поръ не увидитъ ее, пока она не покорится. Онъ не увидитъ ее; а если онъ узнаетъ, что она видѣла полковника Осборна, онъ объявитъ ей, что они не могутъ болѣе жить подъ одной крышей.

Его рѣшеніе по этому предмету было непреклонно, а между тѣмъ онъ чувствовалъ, что долженъ былъ обращаться кротче. Онъ также чувствовалъ, что его преимущество требовать повиновенія -- хотя неотъемлемо ему принадлежало, но онъ могъ удержать его только дѣйствуя разумно, и что въ этихъ дѣйствіяхъ болѣе всего должна преобладать кротость. Жены должны повиноваться мужьямъ, но вѣдь невозможно же требовать отъ нихъ повиновенія, какъ отъ слугъ -- съ помощію закона и наказаній, или какъ отъ лошади -- съ помощію бича и трензеля. Мужъ долженъ быть господиномъ въ своемъ домѣ, но власть его должна быть пріятна, справедлива, мягка, однимъ словомъ, почти незамѣтна. Но что же ему дѣлать теперь, когда онъ отдалъ приказаніе, которое соглашались исполнить, только при извѣстныхъ условіяхъ, въ такомъ случаѣ, онъ былъ униженъ? Онъ указалъ своей женѣ на ее обязанности, и она отвѣчала ему, что будетъ ихъ исполнять съ условіемъ, что бы онъ попросилъ у нея прощенія за то, что указалъ ей на нихъ! Этого онъ не можетъ исполнить, и не исполнитъ. Пусть разворзнутся небеса (въ этомъ случаѣ разверзаніе небесъ означало для него разводъ съ женой), но онъ никогда не согласится на подобную несправедливость!

Что же наконецъ ему оставалось дѣлать въ настоящую минуту, особенно относительно этой записки, которую онъ уничтожилъ. Наконецъ онъ рѣшился написать своей женѣ, и отослалъ ей слѣдующее письмо:

Мая 4-го

Дорогая Емилія,

"Если полковникъ Осборнъ будетъ вамъ опять писать, не разпечатывайте лучше его писемъ. Вы знаете его почеркъ, и вамъ не трудно будетъ это устроить. Получивши слѣдующее письмо полковника Осборна, адресованное на ваше имя, отсылайте его прямо ко мнѣ нечитаннымъ. Сегодня я обѣдаю въ клубѣ; вечеромъ мы должны были ѣхать къ м-ссъ Пикокъ; напишите ей, лучше, что мы небудемъ; жаль, что Нора потеряетъ вечеръ. Пожалуйста, подумайте хорошенько о томъ, что я васъ просилъ. Моя просьба заключается вотъ въ чемъ: чтобы вы мнѣ обѣщали невидѣться добровольно съ полковникомъ Осборномъ. Надѣаюсь, вы поймете, что это не относится до случайныхъ встрѣчь на которыя, если онѣ и произойдутъ (а я увѣренъ, что безъ нихъ нельзя будетъ обойтись), вы увидите я рѣшительно не обращу никакого вниманія.

Но я долженъ васъ просить, чтобы въ этомъ случаѣ вы согласовались съ моимъ желаніемъ. Если вы за мной пришлете, я явлюсь немедленно; и послѣ одного вашего слова, которое я желаю слышать, вы увидите, что не будетъ ни малѣйшаго намека на этотъ ненавистный предметъ. Такъ какъ я поступалъ -- и думаю, что поступаю хорошо, я не намѣренъ дурачиться, сказавши вамъ, что я былъ не правъ."

Вашъ на вѣки дорогая Емилія
со всею преданностію любви
Люисъ Тревиліанъ.

Это письмо онъ самъ отнесъ и положилъ на туалетъ жены, и за тѣмъ отправился въ клубъ.

ГЛАВА VI.
Въ которой разсказывается, какъ они помирились.

-- Посмотри, сказала м-ссъ Тревиліанъ сестрѣ, когда та вошла въ ея комнату за часъ до обѣда. Нора прочла письмо, и за тѣмъ спросила сестру, что она намѣрена дѣлать.-- Я написала м-ссъ Пикокъ; и незнаю, что еще я могу сдѣлать. Мнѣ жаль тебя, что ты должна будешь просидѣть дома. Но я не думаю, что м-ръ Гласкокъ будетъ сегодня у м-ссъ Пикокъ.

-- Да что же ты предпримешь еще, Емилія?

-- Ничего; буду жить отверженная и покинутая, покуда ему не вздумается образумиться. Женщина больше ничего не можетъ сдѣлать. Если онъ захочетъ каждый день обѣдать въ клубѣ, я вѣдь не могу ему въ этомъ помѣшать; мы должны будемъ отказываться отъ всѣхъ приглашеній, и тебѣ будетъ скучно.

-- Но говори обо мнѣ; ужасно подумать, что могла произойти такая ссора.

-- Но что же мнѣ дѣлать? развѣ я виновата?

-- Да просто дѣлай, что онъ хочетъ, не разбирая правъ онъ или нѣтъ. Если правъ, ты должна исполнить его желаніе, если неправъ -- не твоя вина.

-- Это легко сказать, и даже какъ будто логично; но ты знаешь, что это неблагоразумно.

-- Да я вовсе незабочусъ о благоразуміи. Онъ -- твой мужъ, и желаетъ, чтобы ты исполнила его просьбу. И что за бѣда: вѣдь ты не хочешь болѣе видѣть полковника Осборна; ты сейчасъ не велѣла его принимать.

-- Я никого не велѣла принимать; вотъ дочего меня довелъ Люисъ. Какъ я могу смотрѣть лакею въ лицо и сказать ему, чтобы онъ не принималъ такого-то джентльмена? Боже мой! Боже мой! неужели я въ самомъ дѣлѣ заслужила все это. Когда такое чудовищное обвиненіе тяготѣло надъ женщиной! О еслибъ тутъ не было ребенка, я бы съ презрѣніемъ оставила его дѣлать все, что онъ хочетъ.

На слѣдующій день, Нора опять сдѣлалась посредникомъ между мужемъ и женой, и наконецъ передъ обѣдомъ они помирилось. Разумѣется -- жена уступила, и разумѣется -- она уступила такъ хитро, что мужъ ничего не выигралъ отъ этой сдачи.

-- Скажи ему чтобы онъ пришелъ, умоляла Нора.

-- Конечно, онъ можетъ придти, если хочетъ, отвѣчала Емилія. Тогда Нора сказала Люису, чтобы онъ шелъ, а Люисъ спросилъ -- если онъ пойдетъ, будетъ ли дано обѣщаніе, которое онъ требовалъ. Боюсь, что Нора нѣсколько исказила истину; но если только можно извинять подобное искаженіе, то ее слѣдуетъ простить. Еслибъ только ихъ удалось свести, а тамъ она была увѣрена, что они помирятся. И дѣйствительно они сошлись и помирились.

-- Милая Емилія, я такъ радъ, что могу придти къ вамъ, говорилъ мужъ, входя къ женѣ и обнимая ее.

-- Я была очень несчастна эти два дни, Люисъ, отвѣчала она очень серьезно, цѣлуя его, но цѣлуя нѣсколько холодно.

-- Мы одинаково были несчастны, увѣряю васъ, сказалъ онъ. Потомъ онъ замолчалъ, ожидая, что она заговоритъ объ обѣщаніи. Онъ разумѣется понималъ, что оно должно быть дано безъ всякихъ ограниченій, какъ дѣйствіе съ ея стороны совершенно добровольное. Она стояла молча, одной рукой опираясь на туалетъ, отвернувшись отъ него; и какъ она была хороша, съ какимъ достоинствомъ себя держала! но, насколько онъ могъ судить, вовсе не походила на кающуюся или подчиненную.-- Нора сказала мнѣ, что вы дадите обѣщаніе, о которомъ я васъ просилъ.

-- Я не могу себѣ представить, Люисъ, за чѣмъ вамъ нужно такое обѣщаніе.

-- Я думаю, что я правъ, требуя его отъ васъ,-- въ самомъ дѣлѣ я такъ думаю.

-- Неужели вы полагаете, что я когда нибудь пожелаю видѣть этого джентльмена, послѣ всего того, что было? скажите только сами объ этомъ лакею; я незнаю, какъ мнѣ это сдѣлать. Но, положительно, я никогда не буду принимать того лица, которое вамъ не нравится,-- кто бы оно ни было: мущина или женщина.

-- Да я болѣе ничего не прошу.

-- Я удивляюсь, что, въ этомъ случаѣ, вы нашли необходимымъ требовать отъ меня формальнаго обѣщанія. Одного вашего слова было бы достаточно. Но что вы находите дурнаго въ посѣщеніяхъ полковника Осборна это совсѣмъ другой вопросъ.

-- Совершенно другой вопросъ, повторилъ онъ.

-- Я не берусь разбирать ни вашихъ основаній, ни вашего опасенія; я ихъ рѣшительно не понимаю. Я слишкомъ себя уважаю, и не могу допустить, чтобы вы могли мнѣ приписать какую нибудь дурную мысль.

-- Никогда, никогда, я и подумалъ, сказалъ мужъ.

-- Увѣряю васъ, что я ставлю это непремѣннымъ условіемъ, сказала жена.

-- Но вы знаете Емилія, какъ обо всемъ толкуетъ свѣтъ.

-- Свѣтъ! а вы обращаете вниманіе на этотъ свѣтъ, Люисъ?

-- Леди Мильборо, кажется, сама вамъ говорила.

-- Леди Мильборо! Нѣтъ, она мнѣ ничего неговорила; она было начала, но я ее сейчасъ остановила. Васъ, Люисъ, я обязана выслушивать, что бы вы мнѣ не говорили: но я никому не позволю сказать ни одного слова, которое могло бы оскорбить вашу честь.-- Она сказала все это очень покойно, съ большимъ достоинствомъ, и онъ чувствовалъ, что ему не слѣдовало ей отвѣчать. Она дала ему обѣщаніе, котораго онъ просилъ, и онъ начиналъ бояться -- что если пойдетъ дальше, она отступится и не захочетъ болѣе повиноваться. И такъ онъ поцѣловалъ ее еще разъ, позвалъ сына въ комнату, и когда пошелъ одѣваться къ обѣду, ему по крайней мѣрѣ могло казаться, что онъ доволенъ.

-- Ричардъ, сказалъ онъ лакею,-- какъ только придетъ полковникъ Осборнъ, скажите, что вашей госпожи -- нѣтъ дома.-- Онъ отдалъ то приказаніе, сколько могъ, спокойнымъ голосомъ, но въ это время, какъ говорилъ, онъ чувствовалъ, что ему ужасно, совѣстно. Ричардъ, какъ и всѣ другіе слуги, безъ сомнѣнія зналъ, что господа были въ ссорѣ послѣднее время, и теперь навѣрное все понялъ.

Когда на слѣдующій день, въ субботу, они сидѣли за обѣдомъ, опять получено было письмо отъ полковника Осборна. Лакей принесъ его госпожѣ, и она, взглянувъ на адресъ, положила его около своей тарелки. Тревиліанъ сейчасъ догадался -- отъ кого было письмо, и понялъ, что женѣ неловко его передавать ему въ присутствіи лакея. Письмо оставалось нетронутымъ, пока лакей былъ въ комнатѣ, и потомъ она передала его Норѣ. "Передайте пожалуйста Люису, сказала она,-- письмо это отъ человѣка, котораго онъ считаетъ моимъ любовникомъ".

-- Емилія! вскричалъ онъ, вскочивъ со стула,-- какъ вы могли произнести такое ужасное и несправедливое слово?

-- Если это неправда, зачѣмъ же вы ставите меня въ такое положеніе? Лакей вѣроятно знаетъ -- отъ кого письмо, и видитъ, что мнѣ запрещено его распечатывать.-- Въ это время лакей вернулся въ комнату, и конецъ обѣда прошелъ почти въ молчаніи. Когда гостей не было, они обыкновенно вмѣстѣ выходили изъ столовой; по въ этотъ вечеръ Тревиліанъ остался нѣсколько минутъ, чтобы прочесть письмо полковника Осборна. Онъ стоялъ на коврѣ, оборотясь лицомъ въ камину, пока не остался совершенно одинъ; тогда онъ распечаталъ письмо. Въ немъ было написано слѣдующее.

Палата общинъ. Суббота.

"Милая Емилія,-- при этомъ Тревиліанъ выбранилъ про себя полковника Осборна.

"Милая Емилія.

"Сегодня въ полдень я заходилъ къ вамъ, но не засталъ дома. Я боюсь, что васъ огорчитъ то, что я имѣю вамъ сообщить, но вы почти можете радоваться. Въ конторѣ колоній говорятъ, что соръ Мармадукъ не можетъ получить письма, если его послать ему теперь, въ половинѣ Іюня, и ни какимъ образомъ, не можетъ быть въ Лондонѣ раньше конца Іюля. Къ тому времени окончится засѣданіе, и такимъ образомъ комитетъ будетъ отложенъ до слѣдующаго засѣданія. Они хотятъ вызвать лорда Баульза изъ Канады, и полагаютъ, что Баульзъ будетъ радъ провести здѣсь зиму. Серъ Мармадукъ будетъ вызванъ къ будущему Февралю, и вѣрно постарается продлить свое пребываніе до окончанія жаркихъ мѣсяцевъ. Въ концѣ концовъ, все дѣлается къ лучшему. Леди Роули едва ли могла бы собраться и уѣхать въ одинъ день, что бы вашъ отецъ ни дѣлалъ. Завтра я зайду къ вамъ во время завтрака.

Весь вашъ Ф. О".

Ничего нельзя было найти предосудительнаго въ этомъ письмѣ,-- кромѣ опять-таки выраженія "милая Емилія"; ничего такого, что бы полковникъ Осборнъ не могъ написать особѣ, которой было адресовано письмо. Теперь Тревиліанъ долженъ идти на верхъ и разсказать женѣ содержаніе письма; онъ чувствовалъ, что самъ создалъ себѣ величайшее безпокойство. Онъ долженъ былъ сказать женѣ, что было въ письмѣ; но этотъ разговоръ опять разбередитъ прежнюю рану. А что слѣдовало предпринять относительно объявленнаго визита въ воскресенье утромъ? Тревиліанъ очень хорошо зналъ, что если жена его не выйдетъ, то полковникъ Осборнъ все пойметъ. Въ пылу своего гнѣва, онъ непремѣнно хотѣлъ, чтобы полковникъ Осборнъ все узналъ; но теперь онъ былъ хладнокровнѣе, и почти жалѣлъ, что приказаніе, которое онъ отдалъ (не принимать полковника), было выражено такъ опредѣленно. Минутъ десять онъ стоялъ, облокотясь на каминъ, думая обо всемъ этомъ, и наконецъ пошелъ на верхъ въ гостинную. "Емилія" сказалъ онъ, подходя къ столу, у котораго она сидѣла, "вы бы лучше прочитали это письмо".

-- Я бы предпочла не читать, отвѣчала она надмѣнно.

-- Ну, такъ пусть читаетъ Нора; оно касается васъ обѣихъ.

Нора, колеблясь, взяла письмо и прочла его. Такимъ образомъ они совсѣмъ не будутъ ранѣе Февраля, сказала она.

-- Отчего же? спросилъ Тревиліанъ.

-- Что-то объ засѣданіи; я не совсѣмъ понимаю.

-- Лордъ Баульзъ пріѣдетъ изъ Канады, сказалъ Люисъ, -- и думаютъ, что онъ захочетъ быть здѣсь зимой; я тоже думаю, что онъ захочетъ.

-- Но какимъ же образомъ это относится до отца?

-- Какъ все грустно, сказала м-съ Тревиліанъ.

-- Я съ вами не совсѣмъ согласенъ, сказалъ ее мужъ,-- его пріѣздъ сюда можно считать такою милостью, что это выходитъ почти протекція.

-- Я вовсе не вижу тутъ никакой протекціи, сказала м-ссъ Тревиліанъ.-- Кто нибудь здѣсь нуженъ, а никто не знаетъ дѣлъ -- лучше отца. А такъ какъ другая личность -- лордъ, то вѣроятно отецъ долженъ будетъ уступить. Говоритъ онъ что-нибудь объ маменькѣ, Нора?

-- Да вы лучше бы сами прочли письмо, сказалъ Тревиліанъ; ему ужасно хотѣлось, чтобы жена узнала объ объявленномъ визитѣ.

-- Нѣтъ, Люисъ; я этого не сдѣлаю, вамъ не слѣдуетъ бросаться изъ жару въ холодъ. До того дня, мнѣ всегда казалось, что письма полковника также безвредны, какъ старая газета; и я вовсе не хочу имѣть ихъ въ рукахъ.

Эта рѣчь его очень разсердила. Казалось, что, уступивъ ему, жена хотѣла непремѣнно умалить достоинство своей уступки, говоря ему самыя непріятныя вещи. Нора сложила письмо и подала его зятю; онъ положилъ его на столъ около себя, и нѣсколько времени сидѣлъ, устремивъ глаза въ книгу. Наконецъ онъ заговорилъ снова:

-- Полковникъ Осборнъ говоритъ еще, что зайдетъ завтра во время завтрака. Примите его, если хотите, и поблагодарите за всѣ его хлопоты въ этомъ дѣлѣ.

-- Я не останусь въ комнатѣ, если онъ будетъ принятъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

Нѣсколько минутъ длилось опять молчаніе, и на челѣ Тревиліана туча сгустилась больше прежняго. Потомъ онъ всталъ со стула, и обошелъ кругомъ дивана, на которомъ сидѣла жена.-- Я полагаю, сказалъ онъ,-- что въ этомъ случаѣ ваши желанія должны согласоваться съ моими.

-- Я не могу опредѣлить вашихъ желаній, отвѣчала она,-- я еще никогда, ни при какихъ обстоятельствахъ жизни, не бродила въ такихъ потемкахъ. Мои стремленія теперь ограничиваются желаніемъ, чтобы спасти васъ какъ можно долѣе отъ стыда, который неразрывно связанъ съ вашими подозрѣніями.

-- Я никогда не имѣлъ никакихъ подозрѣній.

-- Мужъ, который не подозрѣваетъ жену, не перехватываетъ ея писемъ. Мужъ, который не подозрѣваетъ жену не прибѣгаетъ къ помощи лакеевъ, что бы охранять ее. Мужъ, который нсеимѣетъ подозрѣній...

-- Емилія, воскликнула Нора Роули,-- какъ можешь ты говорить такія вещи, нарочно чтобы его раздражить?

-- Да, нарочно, чтобы меня раздражить, повторилъ Тревиліанъ.

-- А развѣ онъ меня не раздражалъ? Развѣ онъ меня не оскорбилъ? Вы говорите теперь, что ни въ чемъ меня не подозрѣвали, а въ какомъ же положеніи я нахожусь теперь? Потому, что какой-то старухѣ вздумалось на меня клеветать, я въ своемъ домѣ поставлена въ такое положеніе, которое для васъ унизительно, а для меня не выносимо. Человѣкъ этотъ имѣлъ обыкновеніе приходить сюда по воскресеньямъ, и, разумѣется, будетъ знать, что мы дома. Устраивайте дѣло какъ хотите; если вамъ угодно будетъ его принять, я пойду на верхъ.

-- Отчего ты неможешь допустить, что бы онъ приходилъ и уходилъ, какъ всегда? спросила Нора.

-- Потому что я обѣщала Люису никогда добровольно не быть въ его обществѣ, отвѣчала м-ссъ Тревиліанъ.-- Я бы отдала все на свѣтѣ, чтобы избѣжать необходимости дать такое унизительное для меня обѣщаніе;-- но оно было дано, и я его сдержу.-- Сказавши это, она вышла изъ комнаты, и пошла на верхъ въ дѣтскую. Тревиліанъ цѣлый часъ просидѣлъ надъ книгой, читалъ, или притворялся, что читаетъ, а жена его все не сходила. Наконецъ Нора пошла къ ней, а онъ одиноко сошелъ внизъ. До сихъ поръ, вынужденная покорность жены доставалась ему дорого.

На слѣдующій день, они всѣ вмѣстѣ пошли въ церковь, и когда возвращались домой, сердце Тревиліана было полно любви къ женѣ. Онъ немогъ выносить этой размолвки послѣ церковной службы, которую они сейчасъ вмѣстѣ слушали. Но онъ былъ мягче сердцемъ, нежели она, и, зная это, почти боялся сказать, что нибудь, могущее вызвать съ ея стороны выраженія досады. Какъ только, пришедши домой, они остались одни, онъ взялъ ее за руку и отвелъ въ сторону. "Пусть все кончится, сказалъ онъ,-- какъ будто никогда ничего не было".

-- Это едвали возможно Люисъ, отвѣчала она,-- я немогу забыть, что за мной слѣдили.

-- Неужели же вы не хотите повѣрить, что я дѣлалъ все это для вашего же добра?

На языкѣ его уже вертѣлось -- попросить прощенія,-- признаться, что онъ ошибся,-- и умолять ее позабыть, что онъ не хотѣлъ принимать полковника Осборна. Но въ эту минуту онъ вспомнилъ несчастное, ненавистное выраженіе "милая Емилія"; съ этимъ тоже онъ могъ бы помириться, сказавши себѣ, что полковникъ Осборнъ былъ человѣкъ пожилой,-- былъ даже старше отца его жены. Еслибъ она только встрѣтила мужа ласково, онъ бы сейчасъ отмѣнилъ приказаніе, и признался, что былъ виноватъ. Но она была жестка, величественна, послушна и злопамятна.-- Я думаю, сказалъ онъ,-- намъ обоимъ будетъ лучше, если мы пригласимъ его сегодня завтракать.

-- Вы должны это рѣшить, отвѣчала Емилія,-- можетъ быть оно и въ самомъ дѣлѣ будетъ лучше. Я только объявляю, что немогу присутствовать. Я буду завтракать на верху съ ребенкомъ, а вы можете извинить меня, какъ хотите.-- Все это было очень плохо, но такимъ образомъ дѣла устраивались. Ричарду сказали, что полковникъ Осборнъ будетъ завтракать, и когда тотъ пришелъ, ему пробормотали, что-то такое о нездоровья м-ссъ Тревиліанъ. Нора сказала эту невинную ложь, и хотя она путалась, однако говорила какъ можно лучше. Она чувствовала, что зять ее очень несчастливъ, и ей хотѣлось его утѣшить. Полковникъ Осборнъ оставался недолго, и затѣмъ Нора пошла на верхъ къ сестрѣ.

Люисъ Тревиліанъ чувствовалъ, что онъ униженъ. Онъ хотѣлъ быть очень твердымъ, а зналъ -- что былъ слабъ. Онъ хотѣлъ дѣйствовать достойно, честно, какъ подобало мужчинѣ; но всѣ обстоятельства такъ сложились противъ него, что, анализируя свои поступки, онъ находилъ, что онъ былъ низокъ, фальшивъ и трусоватъ. Отдавши разъ приказаніе не принимать этаго ненавистнаго человѣка, онъ долженъ былъ уже на этомъ стоять. Въ моментъ колебанія, онъ просто хотѣлъ угодить женѣ; и она воспользовалась его колебаніемъ, и теперь очевидно взяла верхъ. Можетъ быть -- онъ уважалъ ее болѣе теперь, нежели три или четыре дня тому назадъ, когда рѣшилъ, что онъ господинъ въ своемъ собственномъ домѣ; но можно было опасаться, что нѣжная его любовь къ женѣ нѣсколько охладѣетъ. Поздно днемъ, жена его и невѣстка сошли внизъ, совсѣмъ одѣтыя для гулянья, и, нашедъ Тревиліана въ библіотекѣ, просили его присоединиться къ нимъ,-- они обыкновенно гуляли по воскресеньямъ въ паркѣ; онъ сейчасъ же согласился, и они пошли всѣ вмѣстѣ. Емилія, какъ побѣдительница, была очень любезна; она со своей стороны не скажетъ ни однаго слова о полковникѣ Осборнѣ. Она будетъ избѣгать этого джентльмена, никогда не будетъ принимать его въ Карцонъ-стритѣ и, вездѣ, гдѣ бы они не встрѣчались, будетъ говорить съ нимъ какъ можно меньше;-- при мужѣ она не произнесетъ его имени, и не намекнетъ даже на оскорбленіе, которое Люисъ ей открыто нанесъ. Только бы Люисъ былъ сдержань, а она сдѣлаетъ видъ, какъ будто все позабыто. Пока они шли около Уестерфильдъ-Гауза и Стангопъ-стрита въ паркъ, она начала разбирать проповѣдь, которую онѣ слышали въ это утро, и чуть только замѣтила, что сюжетъ этотъ незанимателенъ, перешла къ обѣду, на который они должны были ѣхать къ м-ссъ Фейрфаксъ. Люисъ

Тревиліанъ вполнѣ сознавалъ, что онъ находится на положеніи упрямаго мальчика, котораго прощали.

Они прошли черезъ Гайдъ-Паркъ, въ Кенсинтонъ-гарденъ, а продолжалось все тоже самое. Нора не находила возможнымъ вставить ни однаго слова. Тревиліанъ отвѣчалъ на вопросы жены, или молчалъ. Емилія усердно работала надъ своею всепрощающею ролью, и почти не переставала болтать въ примирительномъ тонѣ. Женщины въ подобномъ случаѣ могутъ быть гораздо дѣятельнѣе, нежели мужчины это считаютъ возможнымъ. Емилія ни на минуту не унывала, была краснорѣчива, снисходительна, и невыносимо докучлива. Вдругъ на встрѣчу имъ попались двое мужчинъ, которые насколько они знали, были едва знакомы между собою. То были полковникъ Осборнъ и Гуго Станбери.

-- Какъ я радъ, что вы въ состояніи выходить, сказалъ полковникъ.

-- Благодарю васъ; да. Въ настоящую минуту я не выходила больше изъ за ребенка, нежели отъ чего другаго. М-ръ Станбери, что это мы насъ совсѣмъ не видимъ?

-- Это все Ежедневная Лѣтопись м-ссъ Тревиліанъ,-- больше ничего. Е. Л. очень благодарная госпожа, но нѣсколько взыскательная. Въ воскресенье я имѣю часа два свободныхъ, остальное время я все провожу во Флитъ-стритѣ.

-- Какъ это непріятно.

-- Да, да. Самое непріятное въ этомъ мірѣ заключается особенно въ томъ, что -- когда человѣку нужны деньги, онъ долженъ ихъ зарабатывать. Христіанскіе философы возвели это въ теорію. Не называютъ ли они это грѣхопаденіемъ, первоначальнымъ грѣхомъ, и т. п.?

-- М-ръ Станбери, я не люблю безбожниковъ. Надѣюсь вы безбожникъ -- не отъ того, что пишете въ газетахъ.

-- Разумѣется не отъ того м-съ Тревиліанъ, я никогда непринимался еще за эту отрасль. Скруби пишетъ объ этомъ, и пишетъ превосходно. Это вѣдь онъ задѣвалъ ритуалистовъ, и потомъ -- и потомъ архіепископовъ Низшей Церкви, пока не довелъ ихъ до того, что они не знали на какой ногѣ стоять.

-- Чего же придерживается Ежедневная Лѣтопись?

-- Она придерживается Ежедневной Лѣтописи;-- вѣруйте въ нее, и вы навѣрное спасетесь.-- Затѣмъ онъ обратился къ м-ссъ Роули, и они скоро вмѣстѣ пошли впередъ, очевидно интересуясь тѣмъ, что каждый изъ нихъ говорилъ, хотя ни однаго нѣжнаго слова небыло произнесено. Полковникъ Осборнъ шелъ теперь между м-ромъ и м-ссъ Тревиліанъ; еслибъ была малѣйшая возможность, она избѣгла бы этого сосѣдства. Когда они стали такимъ образомъ, она сдѣлала нѣмой знакъ мужу, прося его увести ее, дать ей руку и вернуться съ ней, чтобы такимъ образомъ избавиться отъ общества человѣка, противъ котораго онъ такъ возставалъ; но онъ не обратилъ на это вниманія. Ему казалось, что въ такомъ случаѣ онъ бы выказалъ свою непріязнь къ полковнику Осборну.

Такимъ образомъ, они шли по широкой дорожкѣ, и полковникъ шелъ между ними.

-- Я полагаю вы довольны -- на счетъ серъ Роули, сказалъ онъ.

-- Нищіе не должны быть очень разборчивы, вы знаете, полковникъ Осборнъ. Я была нѣсколько огорчена, узнавъ, что не увижу своихъ ранѣе будущаго Февраля.

-- Но за то, вы знаете, они останутся дольше, нежели бы могли теперь.

-- Я увѣрена, что когда придетъ время, мы всѣ найдемъ это лучшимъ.

-- Мнѣ кажется, Емилія, вы думаете, что немного пуддинга сегодня -- лучше, чѣмъ много, но -- завтра.

Дѣйствительно, полковникъ Осборнъ говорилъ съ женщинами такъ ласково и, можно сказать, умильно, что, если ему не желали отвѣчать тѣмъ же, тонъ этотъ могъ показаться непріятнымъ. Никакія слова не могли быть невиннѣе только-что сказанныхъ имъ теперь; но онъ приблизилъ лице свое къ ея лицу, и произнесъ эти слова почти теноромъ. И, наконецъ, опять онъ назвалъ ее по имени. Тревиліанъ не слышалъ этихъ словъ. Онъ отошелъ нарочно въ сторону, удалясь отъ этого человѣка гораздо больше, чѣмъ было нужно, чтобъ показать женѣ, что при этой встрѣчѣ, онъ вовсе но ревновалъ ее. Но жена порѣшила положить конецъ такому порядку вещей, чего бы ей это ни стоило. Она ни слова не сказала полковнику Осборну, но прямо обратилась къ мужу.

-- Люисъ, сказала она, -- дайте мнѣ вашу руку, и пойдемте домой, пожалуйста. Она взяла мужа подъ руку и, внезапно обернувшись, оставила своего собесѣдника.

Все это было сдѣлано такъ, что полковникъ Осборнъ не могъ не замѣтить, что на него сердились. Отойдя нѣсколько съ женой, Тревиліанъ долженъ былъ вернуться за Норой. Онъ сдѣлалъ это и нагналъ жену.

-- Совершенно лишнее, Емилія, сказалъ онъ, -- такъ обращаться.

-- Ваши подозрѣнія, отвѣчала она,-- не позволяютъ мнѣ обращаться, какъ слѣдуетъ.

-- Теперь вы ему все высказали, замѣтилъ Тревиліанъ.

-- И ему необходимо было все высказать, отвѣчала она. За тѣмъ, они до самаго дома не обмѣнялись болѣе ни единымъ словомъ. Когда они пришли домой, Емилія немедленно ушла въ свою комнату, а Тревиліанъ -- въ свою. Они разстались, какъ будто у нихъ не было никакого общаго интереса, стоющаго даже минутнаго разговора. И походкой, и манерами, каждымъ движеніемъ своимъ она показывала ему, что болѣе не жена его въ смыслѣ чувства и домашняго счастья. Покорность его приказанію была ему не нужна, если она въ душѣ не покорялась. Онъ не могъ быть счастливъ, если жена не будетъ съ нимъ ласкова. Съ полчаса онъ походилъ въ своей комнатѣ, стараясь стряхнуть съ себя грусть, и наконецъ отправился къ ней. "Емилія, сказалъ онъ,-- ради Бога, пусть все это кончится".

-- Что такое кончится?

-- Эта размолвка между нами; что намъ до свѣта, если мы другъ друга любимъ? Во всякомъ случаѣ, мнѣ до него нѣтъ никакого дѣла.

-- Вы сомнѣваетесь въ моей любви? сказала она.

-- Нѣтъ; разумѣется нѣтъ.

-- Я то же въ васъ не сомнѣвалась. Безъ любви, Люисъ, ни вы, ни я, не будемъ счастливы. Но одна любовь тоже не можетъ дать намъ полнаго счастья. Нужна вѣра, нужна также терпимость. Мое чувство неудовольствія пройдетъ со временемъ; а пока -- я буду стараться, какъ можно менѣе его выказывать.

Онъ чувствовалъ, что ему больше нечего сказать, и оставилъ ее; но этимъ свиданіемъ онъ ничего не выигралъ.

Она все-таки была жестка и холодна, и постоянно держалась такъ -- какъ будто она очевидно была оскорблена.

Полковникъ же Осборнъ, оставшись одинъ, нѣсколько минутъ постоялъ на томъ же мѣстѣ, посвисталъ, покачалъ головой, усмѣхнулся про себя, и присоединился къ толпѣ.

ГЛАВА VII.
Миссъ Джемима Станбери изъ Эксетера.

Миссъ Джемима Станбэри, тетка нашего друга Гуго, была старая дѣва, и пользовалась большимъ почетомъ въ Эксетерѣ. Мы льстимъ себя надеждой, что между нашими читателями не найдется столь чуждыхъ англійскому быту, чтобы не понять разницы между обществомъ графства и городскимъ обществомъ, то-есть обществомъ провинціальнаго городка, -- или настолько несвѣдущихъ, чтобы не знать о существованіи такихъ привиллегированныхъ личностей, которыя, проживая даже безвыѣздно въ провинціальномъ городкѣ, пользуются въ общественномъ мнѣніи всѣми преимуществами постоянныхъ жителей графства. Относительно такихъ личностей обыкновенно полагаютъ, что тлетворная зараза окружающей глины и мусора не коснулась ихъ вслѣдствіе извѣстныхъ присущихъ имъ особенностей, по большей части ихъ происхожденія, иногда профессіи и, наконецъ, личныхъ достоинствъ. Однѣ деньги весьма рѣдко доставляютъ такое исключительное положеніе. Особенно въ Эксетерѣ, который, по строгости и безукоризненной опредѣленности правилъ по этому предмету, можно сказать -- стоитъ во главѣ всѣхъ англійскихъ провинціальныхъ городовъ, -- однѣ деньги сами по себѣ никогда не имѣли особеннаго значенія. Иное дѣло хорошій, старинный родъ, особенно Девоншайрскаго происхожденія. Въ списокъ избранныхъ попадаютъ иногда и духовныя лица, но очень рѣдко, и прежде чѣмъ попасть ad eundem въ высшее эксетерское общество, имъ приходится пройдти черезъ испытанія несравненно горшія тѣхъ, которымъ ихъ подвергаютъ епископскіе капелланы. За этимъ строго блюдутъ жены и дочери старыхъ канониковъ. И, какъ мы сказывали, больше всего принимается въ разсчетъ личное достоинство. Сэръ Питеръ Манкреди, знаменитый эксетерскій докторъ, пробилъ себѣ доступъ въ этотъ кругъ вовсе не потому, что былъ сэромъ Питеромъ, что скорѣе было ему препятствіемъ чѣмъ подспорьемъ, но, исключительно, благодаря своему превосходному трактату о соляхъ. Сэръ Питеръ Манкреди считается почти столичной, чуть не европейской знаменитостью, и завѣдомо принадлежитъ къ обществу графства, хотя еще не обѣдывалъ ни въ одномъ изъ домовъ за чертою города. Но никто изъ обитателей Эксетера не имѣлъ такихъ безспорныхъ правъ считаться принадлежащимъ къ "графству" въ противопоставленіи "городу", какъ миссъ Джемима Станбэри. Во всемъ Эксетерѣ не было лавочника, который этого не зналъ бы и не снималъ бы передъ ней шляпы по этой причинѣ. Когда она нанимала карету на вечеръ, извощики брали съ собой про запасъ овса, зная, что можетъ быть имъ придется ѣхать далеко. Какъ разсыпались передъ ней въ извиненіяхъ, если случалось пригласить ее на чай вмѣстѣ съ кѣмъ нибудь попроще изъ "городскихъ"! Ноэли изъ Доддескомбъ-Лея, Клиффорды изъ Будлей Сальтертона, Повели изъ Галдона, Чернтоны изъ Альфингтона,-- все тузы графства, часто наѣзжавшіе въ городъ, бывали у нея запросто и ее принимали у себя какъ равную. Лучшимъ другомъ ея была старая м-ссъ Макъ-Гугъ, вдова покойнаго декана, занимавшая столь высокое положеніе, что будь она вдовой епископа -- и тогда бы ей не занять высшаго. И затѣмъ, хотя миссъ Станбери была хороша съ Френчами изъ Гивитри, съ Райтами изъ Нортернгая, съ Апджонсами съ виллы Геліонъ,-- дѣйствительно великолѣпный домъ, въ двухъ миляхъ отъ города, по Кредитонской дорогѣ, и съ Крембами изъ Кронстедъ-Гоуза,-- которые тоже были бы членами общества графства, еслибъ вся разница состояла только въ житьѣ въ деревнѣ,-- хотя она была хороша со всѣми этими семьями, однакожъ обращеніе ея съ ними не было таково, да никто и не ожидалъ, чтобъ оно было такимъ же, какъ ея обращеніе съ людьми, безспорно принадлежащими къ ея собственному кружку. Въ Эксетерѣ все это очень хорошо понимаютъ!

Миссъ Станбэри принадлежала къ обществу графства, хотя жила въ большомъ, каменномъ домѣ, стоявшемъ за церковной оградой, почти у самаго собора. И въ самомъ дѣлѣ, домъ ея такъ близко примыкалъ къ восточной сторонѣ храма, что къ подъѣзду никакъ нельзя было подъѣхать въ каретѣ. Домъ былъ большой, каменный, очень старый, со входною дверью по серединѣ лицеваго фасада и съ ведущими къ ней пятью ступеньками межъ высокихъ желѣзныхъ перилъ. Съ обѣихъ сторонъ двери -- по два окна въ нижнемъ этажѣ, а надъ дверью еще три ряда -- въ пять оконъ каждый; кромѣ того, въ домѣ было двойное число покоевъ въ каждомъ ярусѣ, и столько же оконъ выходило съ задняго фасада на мрачный дворъ. Но главное достоинство дома заключалось въ томъ, что при немъ былъ садъ, обнесенный высокими превысокими стѣнами, изъ-за которыхъ виднѣлись вѣтви деревъ, придававшія мрачному зданію лѣтомъ -- оттѣнокъ свѣжести, а зимой -- видъ простора, что конечно было не лишней надбавкой даже и къ той славѣ, какою пользовалась миссъ Станбэри. Тотъ фактъ,-- ибо это былъ фактъ -- что въ городѣ не было мѣста мрачнѣе и непривѣтливѣе сада миссъ Станбэри, если посмотрѣть на него поближе, не заключалъ въ себѣ въ сущности ни малѣйшаго противорѣчія. Въ этомъ саду было не больше полдюжины деревъ, и нѣсколько квадратныхъ ярдовъ травы, никогда не зеленѣвшей, и сырая не расчищенная дорожка, по которой никто никогда не ходилъ. При ближайшемъ разсмотрѣніи садъ былъ не Богъ знаетъ что; но издали, извнѣ онъ придавалъ дому своеобразный характеръ, и вселялъ въ наблюдателя тайную увѣренность въ томъ, что хозяйка дома должна непремѣнно принадлежать къ мѣстной аристократіи.

Домъ этотъ со всѣмъ, что въ немъ было, принадлежалъ миссъ Станбэри, и ей же принадлежало нѣсколько другихъ домовъ по сосѣдству. По другую сторону церковной ограды, миссъ Станбэри владѣла весьма приличною средней руки гостинницею подъ фирмой "Пѣтухъ и Бутылка",-- гостинницею, которой приписывали клерикальныя тенденціи, что было весьма подъ стать ея топографическому положенію. Арендовалъ ее отставной посошникъ и пѣвчіе ходили въ нее пить пиво. Одна сторона темнаго проулочка, отъ самой ограды до Верхней улицы, почти сполна принадлежала миссъ Станбэри; хотя проулокъ былъ узокъ и дома въ немъ темненьки, но мѣсто это считалось очень выгоднымъ для торговли. Еще у миссъ Станбэри было два большихъ дома на Верхней улицѣ и большая кладовая близь церкви св. Ѳомы, а Сент-Давидская желѣзная дорога откупила у нея большую полосу земли,-- къ великому ея неудовольствію, какъ она обыкновенно заявляла, но, безъ сомнѣнія, по очень высокой цѣнѣ. Изъ этого видно, что миссъ Станбэри была богата, и что ее связывали серьезные денежные интересы съ городомъ, въ которомъ она жила.

Но миссъ Станбэри не родилась въ этомъ богатствѣ, и не наслѣдовала отъ своихъ предковъ ни одного изъ тѣхъ высокихъ преимуществъ, которыми пользовалась въ настоящее время. Все это доставилъ ей романъ ея жизни, и тотъ образъ дѣйствія, котораго она придерживалась во время его перипетій. Отецъ ея былъ викаріемъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ, приходѣ, лежащемъ миль двадцать западнѣй Эксетера, посреди болотъ. И по смерти отца, братъ ея, теперь тоже умершій, былъ сдѣланъ викаріемъ того же самаго прихода, -- братъ ея, единственный сынъ котораго Гуго Станбэри, какъ мы уже знаемъ, работалъ въ Лондонѣ для Е. Л. Двадцати одного года миссъ Станбэри была помолвлена съ нѣкоимъ м-ромъ Брукъ-Бургесомъ, старшимъ сыномъ эксетерскаго банкира, или -- пожалуй вѣрнѣе -- самимъ банкиромъ, потому что въ это время м-ръ Брукъ-Бургесъ участвовалъ въ фирмѣ. Здѣсь не мѣсто разсказывать, какимъ несчастнымъ стеченіемъ обстоятельствъ м-ръ Бургесъ перессорился съ семействомъ Станбэри, какъ за тѣмъ Джемима поссорилась съ своимъ семействомъ,-- какъ, когда умеръ ея отецъ, она уѣхала изъ Ненкомбскаго прихода и жила самыми скудными средствами на крошечной квартиркѣ въ городѣ,-- какъ ей измѣнилъ женихъ и не женился на ней,-- какъ наконецъ онъ умеръ и оставилъ ей все свое состояніе до послѣдняго шиллинга.

Девонширцы весьма различно относились къ ссорѣ Станбэри. Многіе говорили, что братъ не могъ поступить иначе, и что миссъ Станбэри была въ сущности вовсе не права, хотя по силѣ характера и въ силу обстоятельствъ ей и удалось выдержать съ достоинствомъ бурю. Результатомъ было то, что мы привели выше. Въ описываемый нами періодъ миссъ Станбэри была очень богатой женщиной, проживала самостоятельно и независимо въ Эксетерѣ, безспорно принадлежала къ мѣстной аристократіи, и продолжала быть въ ссорѣ съ братнинымъ семействомъ. Послѣ смерти брата, она ни съ кѣмъ изъ нихъ и словечкомъ не обмѣнялась, кромѣ Гуго. Получивъ наслѣдство, когда ей было уже за сорокъ, а племяннику только что минуло десять, она взялась его воспитывать и помочь ему выступить въ жизнь. Мы знаемъ, какъ она сдержала слово, и какъ и отчего сняла съ себя дальнѣйшую отвѣтственность по этому дѣлу.

Что же касается этого содѣйствія выступленію молодаго человѣка, то она озаботилась довести до свѣдѣнія всѣхъ -- кого слѣдовало, что не намѣрена дѣлать для него ничего сверхъ этой помощи. Въ подлинномъ документѣ, которымъ она сдѣлала предложеніе брату, она старалась дать ему понять, что кромѣ воспитанія племянника она ни за что не берется, "и то, прибавляла она, -- лишь въ такомъ случаѣ, если я сама проживу до окончанія его воспитанія". Самому Гуго она объявила, что помощь, которую она ему оказывала по вступленіи его въ адвокаты, дѣлалась единственно только для того, чтобы дать ему возможность установиться, доставить ему клочекъ почвы, съ которой бы онъ могъ сдѣлать первый шагъ. Мы знаемъ, каковъ былъ этотъ шагъ, къ безконечному сокрушенію тетки, которая тотчасъ же, какъ только Гуго не захотѣлъ въ угоду ей отказаться отъ сотрудничества въ Ежедневной Лѣтописи, лишила его не только покровительства и помощи, но и своего добраго расположенія. Вотъ что она ему написала по этому поводу:

"Я нахожу, что писаніе радикальной гили для грошевой газетки -- занятіе вовсе неприличное джентльмену, и слышать этого не хочу. Если же вамъ во чтобы ни стало угодно продолжать это занятіе, я омываю руки; но не для этого я васъ посылала въ Гаррау, и въ Оксфордъ, и въ Лондонъ, и платила по 100 фунтовъ въ годъ м-ру Ламберту. Я нахожу, что вы дурно поступаете со мной; но это ничто въ сравненіи съ тѣмъ, какъ поступаете вы относительно себя самого. Не трудитесь отвѣчать мнѣ, если не намѣрены торжественно обѣщать -- никогда больше не писать гили для этой грошевой газетки. Я желаю, чтобы меня вполнѣ поняли. Я не хочу имѣть ничего общаго съ радикальными писаками и поджигателями.

Церковная ограда, Эксетеръ.

15 апрѣля, 186.... г.

Джемима Станбэри.

Гуго Станбэри въ отвѣтѣ своемъ благодарилъ тетку за прошлыя милости и объяснилъ ей, -- или по крайней мѣрѣ старался объяснить ей, что онъ считаетъ себя обязаннымъ заработывать хлѣбъ насущный и не упускать изъ вида первой представившейся къ этому возможности. Онъ могъ бы и не давать себѣ этого труда. Она на его же собственномъ письмѣ надписала нѣсколько словъ красными чернилами: "такого гнуснаго хлѣба не слѣдуетъ ни заработывать, ни ѣсть", и, запечатавъ письмо въ чистый конвертъ, отослала его къ племяннику.

Она была до мозга костей -- Тори старой школы. Еслибъ Гуго сотрудничалъ въ газетѣ стоющей шесть пенсовъ, или хотя бы три пенса, она, пожалуй, простила бы ему. Во всякомъ случаѣ ей не было бы такъ обидно. А еслибъ газета была консервативной, вмѣсто того чтобы быть либеральной, то миссъ Станбэри, хотя бы и лишила племянника дальнѣйшей поддержки, но не безъ угрызеній совѣсти. Пожить писаньемъ для газеты! и газеты грошевой!! и грошовой радикальной газеты!!! Этого она не могла переварить. Что за статьи онъ туда поставлялъ -- она и понятія не имѣла, потому что никакіе доводы не убѣдили бы ее заглянуть въ грошевую газету или допустить самое присутствіе ея въ своемъ домѣ. Сама она читала Джонъ-Буля и Герольда, и ежедневно глубоко вздыхала о томъ, какъ эти нѣкогда великіе органы британскаго общественнаго мнѣнія постепенно видимо падаютъ и извращаются. Еслибъ одна изъ этихъ газетъ вздумала понизить подписную плату, она бы тотчасъ перестала подписываться. Въ политикѣ она ужь давно пришла къ тому убѣжденію, что все хорошее безвозвратно миновало. Она ненавидѣла самое названіе реформы до такой степени, что никакъ не могла заставить себя довѣрять даже Дизраэли и его биллю. Она долго и крѣпко вѣрила въ лорда Дэрби. Ей хотѣлось бы вѣрить въ него и теперь, еслибъ было можно. Сердце ея горячо желало найдти кого-нибудь, въ кого-бы можно было вѣрить безусловно. Въ окружнаго епископа она вѣрила, и ежегодно посылала ему въ подарокъ какую-нибудь бездѣлицу собственнаго своего рукодѣлія. Она вѣрила еще въ двухъ или трехъ окружавшихъ ее духовныхъ лицъ, находя въ нихъ ароматъ стариннаго нелицемѣрнаго благочестія, особенно приходившійся ей по вкусу. Но въ политическомъ мірѣ не осталось почти ни одного имени, къ которому она могла бы отнестись съ довѣріемъ и признать въ немъ своего руководителя. Одно время она думала было примкнуть къ Лоу; но потомъ навела справки и нашла, что въ немъ не было базиса изъ настоящаго, доброкачественнаго, консервативнаго гранита. Три джентльмена, отрекшіеся отъ Дизраэли, когда Дизраэли проводилъ свой билль о реформѣ, были конечно очень хороши въ своемъ родѣ; но все-таки маловаты для того, чтобы наполнить ея сердце. Она думала было утѣшиться генераломъ Пилемъ, но генералъ Пиль былъ для нея въ сущности лишь призракомъ. Впрочемъ, несостоятельность другихъ нисколько неумалила твердости личныхъ ея убѣжденій; она все продолжала толковать о доблестяхъ Георга III и о славѣ послѣдующаго царствованія. У нее былъ бюстъ лорда Эльдона, передъ которымъ она обыкновенно становилась сложа руки и плакала, или воображала, что плачетъ.

Она была женщина маленькая, теперь лѣтъ около шестидесяти, съ свѣтлосѣрыми глазами, большимъ римскимъ носомъ, тонкими губами и острымъ подбородкомъ. Она носила на головѣ нѣчто въ родѣ ночнаго чепчика, но подъ нимъ сѣдые волосы ея были всегда завиты съ величайшимъ тщаніемъ. Она никогда ничего не носила кромѣ чернаго шелка, у нее было пять платьевъ,-- одно для церкви, одно для вечернихъ собраній, одно для утреннихъ выѣздовъ, одно для вечеровъ дома, и одно домашнее утреннее. Въ церковь она всегда ходила въ самомъ новомъ платьѣ: "что ни надѣнь, говорила она обыкновенно,-- все недовольно хорошо для Божьяго храма". Во времена кринолиновъ она увѣряла, что никогда не носила ихъ -- чему впрочемъ едва-ли можно вѣрить; а теперь, въ эти послѣдніе дни, ея негодованіе особенно возбуждали головные уборы молодыхъ дамъ. Никто не слыхалъ, чтобъ она произнесла слово "шиньонъ". Она называла ихъ "коробками, которыя шлюхи носятъ на затылкахъ"; миссъ Станбэри была иногда непрочь отъ сильныхъ выраженій. Всѣ ея привычки отличались замѣчательной точностью, завтракала она всегда въ половинѣ девятаго и обѣдала всегда въ шесть. Прежде она всегда обѣдывала въ половинѣ шестаго, пока епископъ, посѣтивъ ее однажды, не убѣдилъ ее, что такой часъ нарушаетъ правильное теченіе дня и мѣшаетъ отправленію религіозныхъ обязанностей. Завтракала она всегда одинъ хлѣбъ съ сыромъ, и всѣ, кто съ ней завтракалъ, должны были ѣсть это -- или просто хлѣбъ безъ сыра. Она не могла безъ ужаса представить себѣ "чай" между завтракомъ и обѣдомъ. Чай и хлѣбъ съ масломъ въ половинѣ девятаго вечеромъ -- составляли величайшую роскошь ея жизни. Она была сильна, какъ лошадь, и никогда не хворала. Вслѣдствіе этого она не вѣрила въ нездоровье другихъ, особенно женщинъ. Она не любила дѣвушекъ, которыя боялись выпить стаканъ пива, и находила, что рюмка портвейну полезна послѣ обѣда всѣмъ безъ исключенія. Она весьма уважала портвейнъ, приписывая ему способность излечивать отъ многихъ болѣстей. Но она никакъ не могла допустить, чтобы женщина, молодая или старая, нуждалась въ подкрѣпленіи стаканомъ хереса для поддержки своихъ силъ во всякое непоказанное время дня. Горячую настойку со спеціями, какую обыкновенно варятъ на Рождествѣ, она весьма одобряла и особенно рекомендовала употребленіе ее дамамъ, недавно удостоившимся или ожидающимъ ниспосланія имъ ребенка. Она причащалась каждый мѣсяцъ и отдавала бѣднымъ десятую долю своего дохода. Она приписывала особенную святость десятинѣ, и объясняла начало упадка англійской церкви отдачей въ аренду должностей и отмѣной нѣкоторыхъ доходныхъ статей церкви. Со временъ Іуды, по ея мнѣнію, не было изверга гнуснѣе и отступника грѣховнѣе Колензо; но въ самомъ ученіи Колензо она смыслила ровно столько же, сколько и башни собора, стоявшія напротивъ ея дома.

Она любила Эксетеръ и думала, что во всей Англіи нѣтъ другаго провинціальнаго города, въ которомъ бы дѣвицѣ можно было проживать спокойно и прилично. Лондонъ былъ, по ея мнѣнію, вертепомъ разврата, и хотя, какъ мы видѣли, она любила себя считать членомъ мѣстнаго аристократическаго кружка, но не любила полей и лѣсовъ. И во всемъ Эксетерѣ единственнымъ мѣстомъ, приличнымъ для жительства дамѣ, была церковная ограда. Саутернгай и Нортернгай тоже весьма порядочны, да еще на гивитрейской сторонѣ города жили тоже несомнѣнно почтенные люди; но миссъ Станбэри терпѣть не могла новыхъ улицъ и особенно подгородныхъ дачъ. Она любила покупать въ тѣхъ лавкахъ, гдѣ дорожились; но немедленно покидала лавку, будь она дорогая или дешевая, если только ей попадалось на глаза печатное объявленіе о продажѣ въ этой лавкѣ. Она платила всѣ свои счеты въ концѣ каждаго полугодія и чуть-ли не восхищалась высокими цѣнами. Она порадовалась бы, еслибъ подешевѣлъ хлѣбъ, и посѣтовала бы на вздорожаніе мяса, ради бѣдныхъ; но въ отношеніи всѣхъ другихъ предметовъ она вовсе не сочувствовала пониженію цѣнъ. Въ нѣкоторыхъ изъ принадлежавшихъ ей домовъ, управляющіе совѣтовали ей повысить квартирную плату; но она не хотѣла. У нея были другіе дома, которыхъ нельзя было сдать въ наемъ, не понизивъ платы; но она ни за что не согласилась понизить. Всякая перемѣна была ей ненавистна и казалась ненужной.

Она держала трехъ служанокъ, и кромѣ того всякій день приходилъ человѣкъ чистить ножи и сапоги. Платила она хорошо и не требовала много работы. Но изъ молодыхъ служанокъ не всякая могла у нее ужиться. Она требовала строгой аккуратности въ распредѣленіи времени, въ отправленіи религіозныхъ обязанностей и въ одеждѣ,-- такой строгой аккуратности, отъ которой многія изъ бѣдныхъ дѣвушекъ совершенно изнемогли; но тѣ, которыя могли сжиться съ такой требовательностью, въ послѣдствіи начинали высоко цѣнить свои мѣста. Никто изъ нихъ ни въ чемъ не нуждался, если только удавалось пріобрѣсти доброе расположеніе миссъ Станбэри. Если она разъ довѣрилась кому изъ своихъ слугъ, то ужь подобнаго этому слугѣ, по ея мнѣнію, нигдѣ не было. Никто во всемъ Эксетерѣ не съумѣетъ такъ вычистить сапогъ, какъ Джильсъ Гикбоди, а если ужь въ Эксетерѣ не было никого ему подобнаго, то гдѣ же и быть? А горничная ея Марта, жившая съ ней теперь уже двадцать лѣтъ и пріѣхавшая съ ней вмѣстѣ на новоселье въ каменный домъ, была такая женщина, что ни одна горничная въ цѣломъ свѣтѣ и въ подметки бы ей не годилась. Но за то у Марты были высокія достоинства; она никогда не хворала и въ самомъ дѣлѣ любила проповѣди.

Такова была миссъ Станбэри, подвергшая опалѣ племянника своего Гуго. Она никогда не была особенно расположена къ Гуго, иначе она не стала бы требовать, чтобы онъ жилъ въ Лондонѣ на 4 00 фунтовъ въ годъ. Съ самаго дѣтства Гуго она никогда не была къ нему добра на самомъ дѣлѣ, потому что хотя и платила за него, но дѣлала всегда это какъ-то скаредно и неоднократно давала ему чувствовать, что въ случаѣ смерти ему не придется получить ни одного шиллинга. Относительно ея завѣщанія носились слухи, что она намѣрена возвратить все, что у нея есть, семейству Бургеса. Она не поддерживала постоянныхъ отношеній съ семействомъ Бургеса; она даже никогда и нигдѣ не встрѣчалась съ единственнымъ его представителемъ, остававшимся теперь въ Эксетерѣ. До сихъ поръ никому еще не было извѣстно, какимъ образомъ возвратитъ она деньги, какъ ихъ раздѣлитъ и кому передастъ. Но она объявила, что во всякомъ случаѣ возвратитъ ихъ, объясняя при этомъ, будто бы она считаетъ своей обязанностью предупредить собственныхъ своихъ родныхъ, что имъ ничего не придется получить послѣ ея смерти.

Недѣлю спустя послѣ того, какъ она отослала назадъ письмо бѣднаго Гуго съ собственноручной надписью, она призвала Марту въ кабинетъ, гдѣ обыкновенно вела переписку. Одно изъ руководящихъ правилъ ея жизни состояло въ томъ, чтобы различныя комнаты дома служили исключительно той цѣли, для которой онѣ предназначены. Она никогда не позволяла брать перьевъ и чернилъ въ спальню, и еслибы когда нибудь узнала, что кто либо изъ гостей въ ея домѣ читаетъ въ постелѣ, она тотчасъ же личнымъ нападеніемъ ошеломила бы этого гостя, не взирая на то, кто бы онъ ни былъ -- мужчина или женщина. Бѣдный Гуго сильно упалъ въ ея глазахъ съ тѣхъ поръ, какъ она разъ увидѣла его курящимъ въ саду. Она не позволяла переносить письменныхъ принадлежностей ни въ гостиную, ни въ столовую. За столовой былъ маленькій кабинетикъ, въ которомъ стояла чернильница, и желающій написать письмо долженъ былъ непремѣнно отправляться туда. Она, впрочемъ, вообще находила совершенно лишнимъ писать много писемъ и считала почтовую таксу однимъ изъ очевидныхъ доказательствъ наступающаго свѣто-преставленія.

-- Марта, сказала она,-- я хочу съ вами переговорить, сядьте. Я намѣрена кое-что предпринять. Марта сѣла, но не сказала ни слова. Ей не было предложено прямаго вопроса, и время говорить еще не наступило.-- Я пишу къ м-ссъ Станбэри въ Ненкомбъ-Путней; и какъ вы думаете, что я хочу ей написать?

Теперь вопросъ былъ предложенъ, и Мартѣ слѣдовало отвѣчать.

-- Къ м-ссъ Станбэри, мадамъ?

-- Да, къ м-ссъ Станбэри.

-- Ужъ право не знаю, м-мъ, развѣ насчетъ того, чтобы м-ръ Гуго раздѣлался съ этой газетой?

-- Если мой племянникъ не хочетъ повиноваться мнѣ, я не стану просить чужой помощи, чтобы заставить его слушаться; въ этомъ вы можете быть увѣрены, Марта. И помните, Марта, я не хочу, чтобы его имя произносилось у меня въ домѣ. Скажите это всѣмъ остальнымъ.

-- Такой славный молодой человѣкъ, м-мъ!

-- Марта, я не хочу, ну и конецъ. Я можетъ быть не хуже васъ знаю, что прилично и что неприлично порядочному молодому человѣку.

-- М-ръ Гуго, м-мъ....

-- Говорятъ вамъ, Марта, я не хочу. А когда я говорю, что не хочу, то и конецъ этому. Сказавъ это, она встала со стула, тряхнула головой и прошлась по комнатѣ.-- Если я здѣсь не хозяйка, я -- ничто.

-- Разумѣется, вы здѣсь хозяйка, м-мъ.

-- И если я не знаю, что прилично и неприлично, поздно меня переучивать; а главное, я не хочу, чтобы меня учили. Я не хочу, чтобы мой домъ набивали радикальной, поджигательной гилью, напечатанной вонючими чернилами, на отрепьѣ вмѣсто бумаги. Если я живу во время грошевой литературы, по крайней мѣрѣ умру -- не видавъ ея. Теперь выслушайте меня.

-- Слушаю, м-мъ.

-- Я прошу м-ссъ Станбэри прислать мнѣ одну изъ ея дочерей.

-- На житье, м-мъ? Въ тонѣ Марты сказалось глубокое сознаніе важности этого вопроса.

-- Да, Марта, на житье.

-- Вамъ это будетъ не по нраву, м-мъ.

-- Не думаю.

-- Этому не бывать, м-мъ, ни за что. Молодая особа и недѣли не пробудетъ въ домѣ; а если останется, такъ другіе уйдутъ.

-- Вы говорите про себя?

-- Я только служанка, м-мъ; я тутъ ни причемъ.

-- Вы просто дура.

-- Это правда, м-мъ; я это сама знаю.

-- Я пошлю за ней, и мы постараемся съ ней поладить. Можетъ быть, она не поѣдетъ?

-- Пріѣхать-то она -- живо пріѣдетъ, сказала Марта:-- только, вотъ останется ли она, это другое дѣло. Что-то не похоже на то, чтобы осталась. Говорятъ, онѣ пустыя, балованныя дѣвушки; а вы....

-- Ну, а я что?

-- А вы такъ взыскательны, м-мъ.

-- Я ничуть не взыскательнѣе васъ, Марта, даже вовсе не такъ взыскательна. Я исполню свой долгъ, или по крайней мѣрѣ постараюсь исполнить. Ну, теперь я все сказала, вы можете идти. А вотъ это письмо -- поѣду, сама отправлю на почту.

ГЛАВА VIII.
"Я знаю, что мы поладимъ".

Миссъ Станбэри носила всѣ свои письма въ главную почтовую контору, не питая ни малѣйшаго довѣрія къ мелкимъ отдѣленіямъ, устроеннымъ въ различныхъ частяхъ города. Что же касается до желѣзныхъ ящиковъ, устроенныхъ въ послѣднее время для опусканія писемъ, одинъ изъ нихъ -- къ великому ея негодованію -- былъ прибитъ почти у самаго крыльца ея дома, но она никакъ не вѣрила, чтобы письмо, опущенное въ такой ящикъ, дошло по назначенію. Она понять не могла, отчего люди не хотятъ сами относить своихъ писемъ въ почтенное почтовое отдѣленіе, вмѣсто того чтобы совать ихъ въ желѣзный пень -- такъ она звала ящики -- по самой серединѣ улицы, гдѣ никто за ними не смотритъ. Она отдала строжайшее приказаніе, чтобы ни одно письмо изъ ея дома не попадало въ эти желѣзные ящики. Посланіе ея къ невѣсткѣ, которую она никогда не называла иначе какъ м-ссъ Станбэри, заключалось въ слѣдующемъ:

Эксетеръ, 22 апрѣля 186...

"Любезная моя сестра Станбэри".

"Сынъ вашъ Гуго предался такаго роду занятіямъ, которыхъ я не одобряю, и вслѣдствіе этого я положила конецъ всякимъ сношеніямъ съ нимъ. Я желала бы имѣть у себя въ домѣ дочь вашу, Доротею, если вы и она не прочь отъ этого. Въ случаѣ вашего согласія на мое предложеніе, я съ своей стороны охотно разрѣшу ей принимать васъ или сестру ея -- но не брата -- въ моемъ домѣ по пятницамъ, утромъ отъ половины десятаго до половины перваго. Я постараюсь сдѣлать домъ мой пріятнымъ и полезнымъ для нея, и пока она будетъ жить со мною, положу ей по двадцати пяти фунтовъ въ годъ на одежду. Я потребую, чтобы она не опаздывала къ столу, постоянно посѣщала церковь и не читала бы модныхъ романовъ.

Я желала бы сдѣлать это условіе навсегда, но, разумѣется, сохраняю за собою право нарушить его по своему усмотрѣнію. Продолжительность его будетъ зависѣть отъ продолжительности моей жизни. Я не властна обезпечить кого бы то ни было послѣ моей смерти.

Ваша Джемима Станбэри.

P. S. Надѣюсь, что ваша дочь не носитъ фальшивыхъ волосъ.

Письмо это крайне озадачило всѣхъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ. М-ссъ Станбэри, вдова викарія, жила въ крошечномъ коттеджѣ, на самомъ краю деревни, съ своими двумя дочерьми Присциллой и Доротеей. Весь ихъ доходъ, изъ котораго нужно было платить за наемъ коттеджа, едва доходилъ до семидесяти фунтовъ въ годъ. Въ теченіи нѣсколькихъ послѣднихъ мѣсяцевъ въ Ненкомбъ-Путней перепадало, правда, изрѣдка по пятифунтовому билету изъ кассы Е. Л.; но ненкомбскія дамы неохотно принимали эту помощь, полагая, что карьера брата безконечно важнѣе ихъ удобствъ и даже самаго ихъ существованія. Онѣ были очень бѣдны, но сжились съ бѣдностью. Присцилла была старше Гуго, а Доротея, младшая, получившая теперь это странное приглашеніе, была двумя годами моложе брата: ей было около двадцати шести лѣтъ. На какія средства онѣ жили, одѣвались, и продолжали считаться барышнями въ деревнѣ -- это было, есть, и будетъ тайной для тѣхъ, которые располагали несравненно большимъ доходомъ и не смотря на то вѣчно бѣдствовали. Но онѣ жили, ходили по воскресеньямъ въ церковь прилично одѣтыя, и поддерживали доброе знакомство съ семействомъ новаго викарія, да еще съ двумя или тремя сосѣдями. Когда письмо было прочтено матерью, сначала про себя, потомъ вслухъ, а за тѣмъ и каждою изъ сестеръ въ отдѣльности,-- наступило молчаніе, никто изъ нихъ не хотѣлъ первый высказать своего мнѣнія. Ничто не могло быть естественнѣй предложеннаго плана, еслибъ его не дѣлала совершенно неестественнымъ ссора, длившаяся въ теченіе чуть не цѣлой жизни той особы, которая была наиболѣе заинтересована въ немъ. Присцилла, старшая дочь, по большей части являвшаяся главнымъ руководителемъ въ семейныхъ дѣлахъ, высказалась, наконецъ, противъ предложенія.

-- Тебѣ тамъ ни за что не ужиться, душа моя.

-- И по моему -- тоже, жалобно проговорила м-ссъ Станбэри.

-- Попробую, сказала Доротея.

-- Душа моя, ты не знаешь -- что это за женщина, сказала Присцилла.

-- Разумѣется, не знаю, сказала Доротея.

-- Она всегда была очень добра въ отношеніи Гуго, сказала м-ссъ Станбэри.

-- Я такъ думаю, что она вовсе не была добра къ нему, сказала Присцилла.

-- Но, подумай, какую это составитъ экономію, сказала Доротея.-- Я могу присылать домой половину того, что тетушка Станбэри назначаетъ мнѣ.

-- Не воображай, сказала Присцилла:-- она потребуетъ, чтобы ты хорошо одѣвалась.

-- Хотѣлось бы мнѣ попробовать, сказала Доротея въ то же утро,-- если ты и мама не противъ этого.

Совѣщаніе въ этотъ день закончилось письменной просьбой къ тетушкѣ Станбэри дать недѣлю на размышленіе, -- письмо писала Присцилла за подписью матери, -- и кромѣ того къ Гуго отправлено было длинное посланіе, въ составленіи котораго принимали участіе всѣ три дамы, прося совѣта и рѣшенія. Гуго тотчасъ понялъ, что мать и Доротея добивались его согласія на предложеніе, а Присцилла -- отказа. Но онъ ни минуты не колебался. "Разумѣется, ей слѣдуетъ ѣхать" написалъ онъ въ отвѣтъ: "тетушка Станбэри -- отличная женщина, неизмѣнна какъ солнце и благородна до послѣдней степени; у нея одинъ только недостатокъ: она любитъ настоять на своемъ. Само собою разумѣется, что Долли всегда можетъ вернуться домой, если ей тамъ тяжеленько покажется." Съ этимъ письмомъ Гуго послалъ еще пятифунтовый билетъ, пояснивъ при томъ, что поѣздка Долли въ Эксетеръ будетъ стоить денегъ, и что надо привести въ порядокъ ея гардеробъ.

-- Какъ я рада, что не мнѣ ѣхать, сказала Присцилла, не дерзая, впрочемъ, пойдти противъ рѣшенія единственнаго мужчины въ семействѣ. Доротея была очень рада предстоявшей перемѣнѣ въ ея жизни и слѣдующее письмо, плодъ мудрости всей семьи, было отправлено къ миссъ Станбэри.

Ненкомбъ-Путней. 1 Мая 186...

"Любезная моя сестра Станбэри".

"Мы всѣ очень благодарны вамъ за дрброе предложеніе, которое дочь моя, Доротея, принимаетъ съ чувствомъ искренней признательности. Я увѣрена, что вы найдете въ ней дѣвушку кроткую и послушную; но матери, конечно, всегда хвалятъ своихъ дѣтей. Она постарается во всемъ согласоваться съ вашими желаніями. Само собою разумѣется, что въ случаѣ, еслибы дѣло оказалось впослѣдствіи неудобнымъ для васъ, она вернется домой по первому вашему слову въ такомъ смыслѣ. И точно такъ же, конечно, поступитъ она, если найдетъ жизнь въ Эксетерѣ неудобной для себя (эта оговорка была вставлена по настоянію Присциллы, послѣ долгаго и жаркаго спора). Доротея будетъ готова явиться къ вамъ послѣ седьмаго числа этого мѣсяца, въ назначенный день по вашему выбору.

Остаюсь любящей васъ невѣсткой
П. Станбэри.

-- Она собирается пріѣхать, сказала миссъ Станбэри Мартѣ, держа письмо въ рукѣ.

-- Еще бы, я и не сомнѣвалась въ этомъ, м-мъ, отвѣтила Марта.

-- Мнѣ бы не хотѣлось разставаться съ нею, развѣ сама ужъ будетъ виною. Помѣстимъ ее въ маленькой комнатѣ наверху, рядомъ съ моей. А вамъ надо будетъ поѣхать за ней и привезти ее.

-- Поѣхать за ней, м-мъ?

-- Да. Если не вамъ, такъ мнѣ самой придется ѣхать.

-- Да вѣдь она не ребенокъ. Ей двадцать пять лѣтъ; ужъ вѣрно она можетъ пріѣхать въ Эксетеръ одна, по желѣзной дорогѣ на всемъ пути отъ самаго Лесборо.

-- Нигдѣ молодая дѣвушка не подвергается такимъ оскорбленіямъ какъ въ этихъ вагонахъ, и я не хочу, чтобы она ѣхала одна. Если ей приходится жить со мной, пусть по крайней мѣрѣ хоть въ домъ-то ко мнѣ вступитъ поприличнѣе.

Марта стала оспоривать, но была конечно разбита, и въ назначенный день отправилась рано утромъ въ Ненкомбъ, а къ обѣду вернулась уже въ Эксетеръ вмѣстѣ со ввѣренной ей молодой особой. Дорогой она до нѣкоторой степени примирилась съ опаснымъ шагомъ, сдѣланнымъ ея госпожей, отчасти потому, что Доротея была очень похожа лицомъ на своего брата Гуго, отчасти еще потому, что молодая дѣвушка обращалась съ нею и ласково, и развязно. Марта очень хорошо знала, что одной кротостью, безъ подкладки нѣкоторой силы, не надолго угодишь миссъ Станбэри.

-- Сколько смѣю судить, м-мъ, молодая-то леди, кажется, очень миленькая, сказала Марта, докладывая о своемъ возвращеніи госпожѣ, которая удалилась наверхъ къ себѣ въ комнату съ тѣмъ, чтобы сначала выслушать отчетъ своего адъютанта, а потомъ ужъ и самой явиться на поле битвы.

-- Миленькая! терпѣть не могу я этихъ миленькихъ, сказала миссъ Станбэри.

-- Такъ зачѣмъ же вы за ней посылали?

-- Потому что я -- старая дура. Все-жъ таки придется пойдти внизъ и принять ее.

И миссъ Станбэри пошла внизъ, чуть не дрожа. Вопросъ для нея былъ существенной важности. Она готовилась измѣнить весь строй своей жизни ради -- какъ она себѣ говорила -- исполненія долга въ отношеніи родственницы, которой даже не знала. Но мы имѣемъ нѣкоторое право предполагать, что въ сущности подъ этимъ крылось другое чувство, побуждавшее миссъ Станбэри имѣть возлѣ себя кого нибудь, не только ради исполненія долга въ качествѣ опекунши, но и для сердечной привязанности. Она испробовала это на племянникѣ; но племянникъ оказался ей не подъ силу, слишкомъ далекъ отъ нея, слишкомъ непохожъ на нее. Приходя къ ней, онъ курилъ короткую трубку, что ей очень не нравилось,-- онъ говорилъ о реформѣ, и торговыхъ союзахъ, о митингахъ въ паркѣ, какъ будто все это не было дьявольскимъ навожденьемъ. Онъ лѣнился посѣщать церковь,-- наотрѣзъ отказываясь ходить по два раза въ одно и то же воскресенье. Онъ объявилъ теткѣ, что, вслѣдствіе одного несчастнаго, исключительно ему свойственнаго, органическаго порока, никакъ не можетъ слушать чтенія проповѣдей. Наконецъ, она почти увѣрена была въ томъ, что онъ однажды поцѣловалъ одну изъ ея горничныхъ! Миссъ Станбэри не видѣла рѣшительно никакой возможности поладить съ нимъ, а когда онъ сообщилъ ей о своемъ постоянномъ участіи въ позорныхъ каверзахъ грошевой газетки, то сочла за лучшее вовсе отступиться отъ племянника. И теперь, въ такую позднюю пору жизни, она собиралась сдѣлать новую попытку, испробовать новое житье-бытье, съ цѣлью -- какъ она себѣ говорила -- быть кому нибудь полезной, но конечно съ дальнѣйшей, невысказываемой надеждой на то, что одинокую ея жизнь скраситъ близость существа, которое она можетъ полюбить. Она надѣла чистый чепецъ, вечернее платье, и сошла внизъ, глядя со строгостію, въ полномъ убѣжденіи, что приступая къ новымъ обязанностямъ, надо сразу принять видъ главенства. Но въ душѣ она трепетала и боялась первой встрѣчи съ племянницей. Разумѣется, на ней будетъ крошечный лоскутокъ вмѣсто шляпки. Она терпѣть не могла этихъ мерзкихъ заплатъ, этой неряшливой пачкотни модистокъ, какъ она ихъ называла, но онѣ такъ распространены, что вѣроятно придется сдѣлать уступку въ этомъ отношеніи. Но шиньона -- этой коробки на затылкѣ,-- она не потерпитъ. Были тутъ и другія мелочи дамскаго туалета, которыхъ мы не станемъ перечислять, но которыя крайне ее смущали и тревожили;-- и въ этой тревогѣ она совсѣмъ упустила изъ виду, что молодая особа, съ которой ей предстоитъ встрѣтиться, должна была въ своемъ туалетѣ руководствоваться строжайшей экономіей.

Первое, что ей бросилось въ глаза, при входѣ ея въ комнату,-- это темная соломенная шляпа съ навѣсомъ огромныхъ полей, и сердце миссъ Станбэри тотчасъ же смягчилось.

-- Здравствуйте, моя милая, сказала она:-- очень рада васъ видѣть.

Доротея, съ своей стороны, тоже порядкомъ струсила, что было, впрочемъ, весьма естественно въ ея положеніи, и пробормотала какой-то отвѣтъ.

-- Снимите шляпу, сказала тетка,-- и поцѣлуйте меня.

Шляпа снята, поцѣлуй данъ. Шиньона положительно не было. Доротея Станбэри была бѣлокура, почти льнянаго цвѣта волосы ея вились на старинный ладъ, который, бывало, такъ нравился намъ во времена нашей молодости.

Кроткіе, сѣрые глаза, глядя на васъ, постоянно какъ бы упрашивали о чемъ-то, и въ очертаніи губъ ея также было что-то молящее. Есть женщины, которыя даже въ минуту напряженныхъ усилій помочь ближнему, все какъ будто сами ждутъ и просятъ помощи, и такой именно женщиной была Доротея Станбэри. Лицо у нея было блѣдное, но всегда съ легкомъ оттѣнкомъ краски, вспыхивавшей при всякомъ словѣ, которое она произносила, даже при каждой пульсаціи ея сердца. Щеки у нея были необычайной нѣжности; но руки худощавы и жестки, почти жилисты отъ постояннаго тренія нитки. Она была скорѣе высока, нежели мала; но та же печать женственности, лежавшая на всѣхъ прочихъ подробностяхъ ея внѣшности, какъ-будто уменьшала и самый ростъ ея.

-- Ужь это конечно не фальшивые, сказала тетка приподнявъ одинъ изъ ея локоновъ,-- и воды не боятся.

Доротея улыбнулась, но ничего не сказала. Ее проводили въ назначенную для нея комнату. Когда тетка съ племянницей сѣли за обѣдъ, Доротея тоже ничего почти не говорила. Но за то говорила миссъ Станбэри, такъ что въ сущности все обстояло благополучно.

-- Надѣюсь, вы любите жареныхъ цыплятъ, моя милая? спросила миссъ Станбэри.

-- О, благодарю васъ.

-- А хлѣбный соусъ? Дженъ, надѣюсь, что хлѣбный соусъ горячъ?

Если читатель думаетъ, что миссъ Станбэри была равнодушна относительно стола, читатель стало быть не понялъ еще характера миссъ Станбэри. Положивъ племянницѣ крылышко съ печенкой и выбравъ изъ сосисокъ, которыми обложено было это блюдо, самую румяную и поджаристую, -- миссъ Станбэри желала оказать этимъ истинную любезность.

-- А теперь, моя милая, извольте кушать тертый картофель съ хлѣбнымъ соусомъ. Зеленыхъ овощей у меня теперь не подаютъ. Говорятъ, что я могу получать французскій зеленый горошекъ, по шиллингу за кварту; но если нельзя достать англійскаго, такъ и не надо мнѣ никакого.

Миссъ Станбэри говорила это, стоя за столомъ; она всегда вставала въ подобныхъ случаяхъ, потому что любила вполнѣ обозрѣвать блюдо.

-- Надѣюсь, вамъ это по вкусу, моя милая?

-- Все это превкусно.

-- Вотъ это такъ. Люблю, когда у молодыхъ дѣвушекъ хорошій аппетитъ. Вспомните-ка, вѣдь самъ Господь посылаетъ намъ вкусныя явства; и пока мы потребляемъ не больше своей доли, да отдаемъ кое-что тѣмъ, у кого своя-то доля скудненька, я вполнѣ считаю себя вправѣ наслаждаться тѣмъ, что у меня есть. Дженъ, хлѣбный соусъ простылъ. Никогда не подадутъ горячаго. Не говорите, пожайлуста; я знаю, что значить горячее!

Доротея подумала, что должно быть тетка очень разсердилась; но Дженъ знала миссъ Станбэри получше, и выслушала выговоръ, не поведя даже ухомъ.

-- Ну, а теперь, моя милая, выпейте рюмочку портвейна. Это вамъ на пользу будетъ послѣ поѣздки-то.

Доротея пробовала было объяснить, что она никогда не пила никакого вина, но тетка разомъ покончила всѣ ея колебанія.

-- Рюмка портвейна никогда еще никому не вредила, -- а если на свѣтѣ есть портвейнъ, такъ стало быть для того, чтобы его пили.

Миссъ Станбэри по немножку и, по видимому, съ большимъ удовольствіемъ прихлебывала изъ свой рюмки.

Хотя на дворѣ былъ Май, но въ каминѣ горѣлъ огонь, и она сидѣла -- положивъ ноги на рѣшетку, а шелковое платье было слегка подобрано на колѣна. Она съ четверть часа посидѣла молча въ этомъ положеніи, время отъ времени пригубливая рюмку. Доротея тоже сидѣла молча. Ей, по новости ея положенія, говорить было не объ чемъ.

-- Кажется дѣло пойдетъ на ладъ, сказала наконецъ миссъ Станбэри.

Такъ какъ Доротея понятія не имѣла, о какомъ дѣлѣ шла рѣчь, то и отвѣтить ничего не могла.

-- Я увѣрена, что дѣло пойдетъ на ладъ, опять сказала миссъ Станбэри, немного помолчавъ.-- Вы похожи на мою бѣдную сестру, какъ двѣ капли воды.

-- У васъ головной боли не бываетъ, а?

Доротея сказала, что заурядъ этого съ нею не случалось до сихъ поръ.

-- У молодыхъ дѣвушекъ болитъ голова оттого, что онѣ туго зашнуровываются, мало ходятъ, и всюду носятся съ этими дрянными духами. Я знаю, что значитъ головная боль. Какъ не болѣть головѣ у женщины, когда она таскаетъ на затылкѣ мѣшокъ съ добрую садовую тачку? Пойдемте, вечеръ славный, прогуляемся и посмотримъ на башни. Вы вѣрно не видывали ихъ ни разу?

Онѣ вышли, встрѣтились у соборной ограды съ жезлоносцемъ посошникомъ, и такъ какъ онъ былъ большимъ пріятелемъ миссъ Станбэри, они стали ходить вмѣстѣ около церкви, и Доротеѣ было изъяснено, чего отъ нея будутъ требовать относительно внѣшнихъ формъ религіи. Ей придется ходить къ соборной службѣ всякое утро, а по воскресеньямъ -- два раза въ день. По воскресеньямъ утромъ она должна будетъ ходить въ маленькую церковь св. Маргариты. А вечеромъ миссъ Станбэри имѣла обыкновеніе сама читать проповѣди въ своей столовой всѣмъ своимъ домочадцамъ. Любитъ-ли Доротея ходить всякій день въ церковь? Доротея была гораздо терпѣливѣе брата, жизнь выработала въ ней гораздо меньше энергіи, и потому она сказала, что не прочь была ходить въ церковь всякій день, если дома не было много дѣла.

-- Времени всегда должно хватать на то, чтобы ходить въ Божій храмъ, сказала миссъ Станбэри не безъ нѣкотораго раздраженія.

-- Да, конечно, если успѣешь пораньше оправить постели, сказала Доротея.

-- Простите меня, моя милая, сказала миссъ Станбэри: -- я прошу у васъ прощенія отъ всего сердца, вѣдь я разсѣянная старуха. Не обращайте вниманія. Ну, теперь пойдемте домой.

Позже вечеромъ, подавая племянницѣ свѣчку для того, чтобы идти въ постель, она повторила сказанное еще прежде.

-- Вижу, что мы съ вами поладимъ, моя милая. Я въ этомъ увѣрена. Но если вы читаете въ постели ночью, или по утрамъ, этого я вамъ никогда не прощу.

Послѣднее предостереженіе было высказано съ такой энергіей, что Доротея даже вздрогнула, обѣщая повиноваться.

ГЛАВА IX,
Изъ которой видно, какъ ссора вновь разгорѣлась.

Какъ-то воскреснымъ утромъ, подъ конецъ Мая, Гуго Станбэри встрѣтилъ полковника Осборна, въ Карцонъ-Стритѣ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ дома, гдѣ жилъ Тревиліанъ. Полковникъ Осборнъ только что вышелъ оттуда, а Станбэри шелъ туда. Гуго не говорилъ съ Осборномъ съ того дня, когда оба они присутствовали при сценѣ въ паркѣ, недѣли двѣ тому назадъ; но тогда они остались вдвоемъ, и не могли не обмѣняться нѣсколькими словами насчетъ своихъ общихъ знакомыхъ. Осборнъ выразилъ сожалѣніе о томъ, что могло возникнуть такое недоразумѣніе, и назвалъ Тревиліана "проклятымъ дуракомъ". Станбэри намекнулъ, что во всемъ этомъ должно быть кроется что-то, чего они оба, по всей вѣроятности, не понимаютъ, и что конечно все устроится къ лучшему. "Дѣло въ томъ, что Тревиліанъ дурно съ нею обходится," сказалъ Осборнъ "и если такъ будетъ продолжаться, онъ можетъ быть увѣренъ, что это кончится плохо." Теперь -- встрѣтясь съ нимъ лицомъ къ лицу, Станбэри спросилъ: дома-ли дамы? "Да, онѣ обѣ дома, сказалъ Осборнъ: -- Тревиліанъ только что вышелъ изъ дому въ сердцахъ. Ей ни за что не ужиться съ нимъ. Это сразу видно." Затѣмъ онъ пошелъ дальше, а Гуго Станбэри постучалъ въ дверь.

Его провели въ гостинную, гдѣ были обѣ сестры; онъ замѣтилъ, что м-ссъ Тревиліанъ плакала. Онъ пришелъ -- то есть онъ говорилъ себѣ, что пришелъ -- только для того, чтобы поговорить насчетъ своей сестры Доротеи. Онъ разсказывалъ миссъ Роули, гуляя съ нею въ паркѣ, какъ Доротею пригласила тетка въ Эксетеръ, и что онъ совѣтовалъ сестрѣ принять приглашеніе. Нора приняла большое участіе въ судьбѣ Доротеи и сказала, что ей очень хотѣлось бы познакомиться съ Доротеей. Всѣ мы знаемъ, какъ отрадно, для такихъ личностей, какъ Гуго Станбэри и Нора Роули (которыя не могутъ говорить о своей любви другъ къ другу), изливать нѣжность и ласки на кого-нибудь другаго, близкаго. Норѣ очень хотѣлось бы знать, какъ Доротея была принята этимъ старымъ консервативнымъ воителемъ, какъ Гуго Станбэри называлъ свою тетку, и Гуго пришелъ теперь въ Карцонъ-Стритъ съ письмомъ Доротеи въ карманѣ. Но когда увидѣлъ, что здѣсь была какая-то непріятность, онъ даже незналъ -- какъ начать объ этомъ рѣчь.

-- Тревиліана нѣтъ дома? спросилъ онъ.

-- Нѣтъ, сказала Емилія, отвернувшись отъ него.-- Онъ ушелъ уже съ четверть часа. Вы встрѣтили полковника Осборна?

-- Я сію минуту разговаривалъ съ нимъ на улицѣ.-- Тутъ Гуго замѣтилъ, что Нора дѣлаетъ сестрѣ какіе-то знаки. Нора боялась, чтобы Емилія не вздумала говорить о только-что происшедшемъ, но знаки ея ни къ чему не повели.

-- Надо же кому-нибудь переговорить съ нимъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ,-- и я незнаю, кто бы могъ сдѣлать это лучше такого стараго друга, какъ м-ръ Станбэри.

-- О чемъ это переговорить и съ кѣмъ? спросилъ онъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, сказала Нора.

-- Такъ я сама скажу ему, сказала Эмилія: -- вотъ и все. Такъ жить нельзя. Я или убью себя, или съ ума сойду.

-- Я былъ бы весьма счастливъ, еслибъ могъ помочь вамъ чѣмъ-нибудь, сказалъ Станбэри.

-- Между мужемъ и женой никого не надо, замѣтила Нора. Тутъ миссъ Тревиліанъ стала разсказывать свою исторію, отстранивъ нетерпѣливымъ движеніемъ руки сестру, которая пыталась остановить ее. Эмилія была очень раздражена, и когда принялась разсказывать, вставъ съ мѣста, то въ ея голосѣ скоро пропалъ всякій отзывъ недавнихъ слезъ.

-- Дѣло въ томъ, сказала она,-- что онъ самъ незнаетъ, чего хочетъ,-- незнаетъ, чего слѣдуетъ бояться и чего не слѣдуетъ. Онъ сказалъ мнѣ, чтобъ я никогда больше не видалась съ полковникомъ Осборномъ.

-- Емилія, что пользы пересказывать м-ру Станбэри?

-- Отчего же нѣтъ? Полковникъ Осборнъ -- старый другъ папа и мой тоже. Я его очень люблю -- онъ мой истинный другъ. Онъ такъ старъ, что годился-бы мнѣ въ отцы; мнѣ и въ голову не приходило, чтобы мой мужъ могъ найдти въ этомъ что-либо предосудительное.

-- Я хорошенько не знаю, сколько ему можетъ быть лѣтъ? замѣтилъ Станбэри.

-- Большая разница. Совсѣмъ другое дѣло. Я бы никогда не стала такъ интимничать съ молодымъ человѣкомъ. Однакожъ, когда онъ сказалъ мнѣ, чтобы я больше съ нимъ не видалась,-- хотя это оскорбленіе чуть не убило меня, я все-таки рѣшилась послушаться. Полковника Осборна приказано было не принимать. Вы можете себѣ представить, какъ это было прискорбно, но я все-таки рѣшилась покориться.

-- Но вѣдь онъ у васъ завтракалъ въ воскресенье?

-- Да; въ томъ-то и штука. Люисъ отдалъ приказаніе, и ему же самому стало такъ стыдно, что онъ тотчасъ отмѣнилъ приказъ. Онъ такъ ревновалъ, что не хотѣлъ, чтобы я видѣла этого человѣка, и вмѣстѣ съ тѣмъ, такъ боялся огласки, что тотчасъ же приказалъ принять его. Ну, и принялъ наконецъ, а я -- я, разумѣется, ушла наверхъ.

-- И въ это-то воскресенье мы васъ встрѣтили въ паркѣ? спросилъ Станбэри.

-- Зачѣмъ возвращаться къ этому, замѣтила Нора.

-- Тогда я случайно встрѣтилась съ нимъ въ паркѣ, продолжала м-ссъ Тревиліанъ,-- и такъ какъ онъ сказалъ слово, которое, по моему мнѣнію, должно было разсердить мужа, то я круто повернула и ушла отъ него. Затѣмъ мой мужъ просилъ, чтобы все было по старому. Онъ не могъ выносить мысли о томъ, чтобы полковникъ Осборнъ заподозрилъ его въ ревности. Хорошо; я уступила, и онъ сталъ бывать здѣсь по прежнему. А теперь вотъ и вышла сцена унизительная для всѣхъ, насъ. Я не могу этого выносить и не хочу. Если онъ не станетъ вести себя подостойнѣе, я его брошу.

-- Но что же я могу сдѣлать?

-- Ничего ровно, м-ръ Станбэри, сказала Нора.

-- Нѣтъ; вы можете вотъ что сдѣлать; вы можете сходить къ нему отъ меня и сказать ему, что я выбрала васъ посредникомъ, потому что вы его другъ. Можете сказать ему, что я готова во всемъ его слушаться. Если онъ захочетъ, я готова согласиться, чтобы полковника Осборна никогда больше не принимали у насъ въ домѣ. Оно будетъ очень нелѣпо; но если онъ хочетъ этого -- я согласна. Или поставлю все по прежнему, и буду принимать стараго друга моего отца, всякій разъ какъ ему вздумается придти. Но ужь если такъ, то я не потерплю никакихъ нареканій на счетъ моего поведенія -- потому только, что ему не нравится, какъ этотъ господинъ обращается со мной. Я ручаюсь, что если какой-нибудь мужчина вздумаетъ со мной заговорить не такъ какъ слѣдуетъ, я сама съумѣю дать ему это почувствовать. Но не могу же я дѣлать сценъ старику за то, что онъ называетъ меня по имени, какъ привыкъ уже звать съ дѣтства.

Изъ всего этого видно, что богатая партія со всѣми прочими благами міра, ниспосланная благимъ Промысломъ семейству Роули, когда они жили на Мандаринскихъ островахъ, въ сущности не оказалось безусловной благодатью. Въ ссорѣ, продолжавшей расти и развиваться, мужъ, пожалуй, былъ виноватѣе жены; но жена, вопреки всѣмъ своимъ обѣщаніямъ безусловно повиноваться, оказывалась женщиной въ высшей степени несговорчивой и неподатливой. Еслибъ ей хотѣлось серьозно угодить своему господину и властелину въ этомъ вопросѣ, о посѣщеніяхъ полковника Осборна -- угодить ему даже послѣ того, какъ онъ самъ такъ колебался въ своихъ приказаніяхъ, -- она вѣрно съумѣла бы такъ принять полковника, что у мужа на сердцѣ разсѣялось бы всякое ощущеніе ревности. Вмѣсто этого она твердила себѣ, что она невинна; а такъ какъ ея невинность была признана, и такъ какъ ей теперь приказано принимать человѣка, котораго еще такъ недавно приказывали не принимать, то она и стала обращаться съ нимъ опять по прежнему. Она просила полковника Осборна никогда не намекать на встрѣчу въ паркѣ и ни у кого не спрашивать, что было причиной ея поведенья въ то воскресенье; такимъ образомъ у нихъ оказалась тайна, которую, разумѣется, онъ также хорошо понималъ, какъ и она. Затѣмъ она опять принялась писать ему и получать отъ него записочки, ни одной изъ нихъ не показывая мужу. Она стала съ полковникомъ интимнѣй прежняго и вмѣстѣ съ тѣмъ никогда не упоминала даже имени его при мужѣ. Тревиліанъ, сознавая, что его прежнее вмѣшательство было крайне безтактно, чувствуя себя виноватымъ въ этомъ дѣлѣ и признавая жену совершенно правой, выносилъ все это съ прискорбіемъ, угрюмо замыкаясь въ себѣ, но ужь не позволяя себѣ никакой выходки относительно полковника. Но въ это воскресенье, т. е. сегодня, когда жена его заперлась съ полковникомъ Осборномъ въ маленькой гостиной, оставивъ его одного съ невѣсткой, онъ опять разгорячился и ушелъ изъ дому, объявивъ, что нынче не пойдетъ съ ними гулять.

-- Отчего, Люисъ? спросила жена, подходя къ нему.

-- Отчего бы ни было, только не пойду, отвѣтилъ онъ, и ушелъ изъ комнаты.

-- Что съ нимъ? спросилъ полковникъ Осборнъ.

-- Я не могу вамъ сказать, что съ нимъ, отвѣчала м-ссъ Тревиліанъ и тотчасъ пошла наверхъ къ ребенку, говоря себѣ, что она сдѣлала все, чего требовало строжайшее приличіе, оставивъ общество чужаго мужчины, какъ только ушелъ ея мужъ. Затѣмъ у Норы съ полковникомъ Осборномъ, на минуту или на двѣ, водворилось неловкое молчаніе; онъ раскланялся, и тоже ушелъ.

Станбэри обѣщалъ повидаться съ Тревиліаномъ, повторяя впрочемъ избитую фразу, что ничего не можетъ быть тяжеле и безполезнѣе посредничества между мужемъ и женой. Не смотря на то, онъ обѣщалъ и рѣшилъ повидаться вечеркомъ съ Тревиліаномъ въ Акробатъ-клубѣ. Наконецъ, Гуго улучилъ минуту, когда можно было показать письмо сестры и свернуть разговоръ на свои дѣла. Письмо Доротеи было прочтено и обсужено обѣими дамами съ большимъ усердіемъ. "Для меня это совершенно новый и странный міръ, писала Доротея,-- но я начинаю привыкать. Тетушка Станбэри весьма благодушна, и когда я поразузнаю, чего ей надо, мнѣ кажется -- я могу ей угодить. То, что ты пишешь о ея характерѣ, не очень тяжело для меня, такъ какъ, разумѣется, дѣвушка въ моемъ положеніи не можетъ имѣть своей воли."

-- Отчего же ей не имѣть своей воли, такъ же какъ и прочіе, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Бѣдняжка Доротея, никогда не хотѣла поставить на своемъ.

-- А надо бы, замѣтила м-ссъ Тревиліанъ.

-- У нея хватитъ силы принудить себя, если ее станутъ унижать, сказалъ Гуго.

-- Многимъ женщинамъ и того не дано, замѣтила м-ссъ Тревиліанъ.

Гуго продолжалъ чтеніе письма.

"Она очень добра и дала мнѣ шесть фунтовъ пять шиллинговъ впередъ изъ назначенныхъ мнѣ денегъ. Когда я сказала, что мнѣ хотѣлось бы послать половину домой, она сначала какъ будто разсердилась, и сказала, что хочетъ видѣть меня всегда хорошо одѣтою. Но потомъ предоставила мнѣ поступить, какъ мнѣ угодно, и позволила распорядиться этой третью по своему усмотрѣнію. Но я такъ перепугалась, что послала только тридцать шиллинговъ. На-дняхъ, вечеромъ, мы ходили пить чай къ м-ссъ Макъ-Гугъ, старой леди, мужъ которой былъ здѣсь деканомъ. Мнѣ надо было пойдти, тамъ у нея премило. Собралось множество духовныхъ лицъ и нѣкоторые изъ нихъ молодые люди." -- Бѣдная Доротея, замѣтила Нора.-- "Въ числѣ ихъ былъ младшій каноникъ, котораго пѣніе въ церкви мы слушаемъ всякое утро. Онъ холостъ." -- Стало быть есть для нея надежда, сказала Нора.-- "Онъ и говоритъ-то немножко похоже на то, какъ поютъ молебны".-- Ну, это гадко, замѣтила Нора,-- каково это имѣть мужа, который вѣчно поетъ вамъ молебны?-- Пожалуй, оно лучше нежели такой мужъ, который вѣчно поетъ вамъ что нибудь другое, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

Они рѣшили между собой, что въ сущности Доротеѣ должно быть хорошо, но все-таки Гуго слѣдуетъ, какъ брату, съѣздить въ Эксетеръ и провѣдать ее. Онъ объяснилъ, однако, что ему положительно запрещено бывать у сестры, даже отъ половины десятаго до половины перваго по пятницамъ, и что по всей вѣроятности ему вовсе неудалось бы повидать ее -- развѣ только украдкой.

-- Будь я на вашемъ мѣстѣ, я бы поѣхала къ сестрѣ на зло всѣмъ старымъ вѣдьмамъ во всемъ Эксетерѣ, сказала м-ссъ Тревиліанъ:-- я понять не могу, какъ это можно такъ много брать на себя.

-- Вспомните, м-ссъ Тревиліанъ, что она также много брала на себя по части благодѣяній, или, пожалуй, вѣрнѣе назвать это милосердіемъ. Я и вообразить не могу, что бы изъ меня вышло теперь, не будь у меня тетушки Станбэри.-- Онъ простился и прямо изъ Карцонъ-Стрита отправился въ клубъ, но оказалось, что Тревиліана тамъ еще не было. Онъ зашелъ еще черезъ часъ, и хотѣлъ было бросить все, какъ вдругъ встрѣтилъ на подъѣздѣ человѣка, котораго искалъ.

-- Я васъ искалъ, сказалъ онъ.

-- Ну, вотъ и я.

По выраженію лица Тревиліана и по тону его видно было, что онъ не въ духѣ. Онъ не двинулся съ мѣста, не заявилъ ни малѣйшаго желанія сопутствовать пріятелю, и какъ будто зналъ напередъ, что предстоящее свиданіе будетъ не изъ пріятныхъ.

-- Мнѣ надо переговорить съ вами, можетъ быть, вы не полѣнитесь пройдти со мной нѣсколько шаговъ, сказалъ Станбэри.

Но Тревиліанъ не согласился и вошелъ въ пріемную клуба. Пріемная клуба очень неудобное, невзрачное мѣсто для дружеской бесѣды, и Станбэри особенно живо почувствовалъ это теперь. Но иного ему ничего не оставалось. Они сошлись тутъ, и надо было исполнить обѣщаніе. Тревиліанъ не снималъ шляпы, не садился и смотрѣлъ чрезвычайно угрюмо. Станбэри, вынужденный начать объясненіе безъ всякой поддержки со стороны, чуть не забылъ, въ чемъ именно заключалось его обѣщаніе.

-- Я только что изъ Карцонъ-Стрита, сказалъ онъ.

-- Ну, и что же?

-- То-есть я былъ тамъ часа два тому назадъ.

-- Я полагаю, дѣло не въ томъ -- два ли часа или двѣ минуты, сказалъ Тревиліанъ.

-- Безъ всякаго сомнѣнія. Дѣло въ томъ, что я нашелъ обѣихъ ихъ очень разстроенными, и жена ваша просила меня отыскать васъ и переговорить съ вами.

-- Полковникъ Осборнъ былъ тамъ?

-- Нѣтъ, я его встрѣтилъ на улицѣ минуты за двѣ,

-- Хорошо. Послушайте, Станбэри, повѣрьте мнѣ, не вмѣшивайтесь въ это дѣло. Изъ этого вовсе не слѣдуетъ, чтобы я не считалъ васъ однимъ изъ лучшихъ своихъ друзей; но, говоря по правдѣ, я не хочу, чтобы кто-нибудь становился между мной и женою.

-- Вы, конечно, понимаете, что я къ вамъ являюсь лишь въ качествѣ посредника.

-- Лучше бы вамъ было не браться за посредничество въ такомъ дѣлѣ. Если ей надо что нибудь сказать мнѣ, она могла бы сказать мнѣ сама.

-- Слѣдуетъ ли это понимать такъ, что вы не хотите меня выслушать?

-- Да, мнѣ бы не хотѣлось.

-- По моему, напрасно, сказалъ Станбэри.

-- Ужъ въ этомъ дѣлѣ позвольте мнѣ самому быть судьей. Я очень хорошо понимаю, что молодая женщина, такая какъ она, особенно съ такой сестрой на подмогу, легко могла заставить такого человѣка, какъ вы, взять ея сторону.

-- Я не беру ничью сторону. Вы несправедливы къ вашей женѣ, особенно къ миссъ Роули.

-- Пожалуйста, Станбэри, перестаньте. И говоря это, Тревиліанъ пріотворилъ дверь, такъ что Станбери волей-неволей пришлось пройдти въ нее первому.

-- Прощайте, сердито проговорилъ Станбэри.

-- Прощайте, сказалъ Тревиліанъ, съ притворнымъ равнодушіемъ.

Станбэри ушелъ, совершенно разъяренный, хотя въ сущности ждалъ гораздо больше непріятностей отъ этого объясненія, чѣмъ оказалось на самомъ дѣлѣ, такъ какъ результатъ былъ почти благопріятенъ. Онъ зналъ, что его посѣщеніе ни къ чему путному не поведетъ. И несмотря на то, онъ теперь негодовалъ на Тревиліана и принялъ личное участіе въ дѣлѣ, именно то, чего онъ отнюдь не хотѣлъ сначала. Я убѣжденъ, что съ нимъ не уживется ни одна женщина въ мірѣ, говорилъ онъ себѣ, уходя. Онъ всегда былъ таковъ: вѣчное стремленіе къ власти, а добьется ея -- и самъ не знаетъ, какъ съ нею справиться. Будь Нора на мѣстѣ сестры ея, онъ въ одинъ мѣсяцъ разбилъ бы ея нѣжное сердце.

Тревиліанъ обѣдалъ въ клубѣ, и почти ни съ кѣмъ не говорилъ ни слова во весь вечеръ. Часовъ въ одинадцать онъ отправился домой, но не прямо, а сдѣлалъ большой крюкъ черезъ Сент-Джемскій паркъ и Пимлико. Ему необходимо было успокоиться и обдумать -- что дѣлать дальше. Онъ наотрѣзъ отказался отъ посторонняго посредничества, и стало быть придется дѣйствовать на свой личный страхъ. Онъ зналъ, что слѣдующій день уже нельзя держать себя съ женой такъ, какъ будто ничего не случилось. Вмѣшательство Станбэри сдѣлало это невозможнымъ. Люисъ рѣшилъ, что не пойдетъ къ ней въ комнату сегодня, но повидается пораньше утромъ, и переговоритъ съ ней съ возможной сдержанностью и разсудительностью.

Сколько мужей приходило къ подобному рѣшенію, и какъ мало въ числѣ ихъ такихъ, чьи разсудительныя рѣчи возъимѣли надлежащее дѣйствіе.

ГЛАВА X.
Оскорбительныя слова.

Надо полагать, что вообще мужчины не въ такой степени, какъ бы слѣдовало, сожалѣютъ о причиняемыхъ ими временныхъ недоразумѣніяхъ или вспышкахъ ревности между мужьями и женами. Авторъ говоритъ здѣсь не о любовныхъ связяхъ, не объ интригахъ и не о подлостяхъ, совершаемыхъ или замышленныхъ,-- но скорѣе о тѣхъ мимолетныхъ припадкахъ скоропреходящаго и неосновательнаго подозрѣнія, которымъ -- какъ и всякому другому несчастью -- могутъ случайно подвергнуться очень счастливо обстановленныя семейства. Если со стороны жены возникаетъ подозрѣніе, что другая женщина встала между ею и принадлежащимъ ей человѣкомъ, то эта посторонняя женщина, вмѣшательство которой дѣйствительно послѣдовало или только предполагается, будетъ или хвастаться своимъ поступкомъ, или горько оплакивать его, смотря по обстоятельствамъ даннаго случая. Снисходя къ слабостямъ, допустимъ даже, что въ большинствѣ подобныхъ случаевъ, она будетъ его оплакивать. Но если эти ревнивыя подозрѣнія со стороны мужа, то человѣкъ, ставшій ему поперегъ дороги, почти всегда считаетъ дозволительнымъ ощущеніе легкаго удовольствія, проистекающаго изъ самаго положенія дѣлъ. Онъ вѣроятно скажетъ себѣ, конечно безсознательно (не употребляя точныхъ выраженій), что мужъ -- оселъ, если волнуется изъ-за того, чѣмъ онъ обладалъ или чего не съумѣлъ оставитъ за собою, -- скажетъ, что леди выказала много вкуса въ оцѣнкѣ, и что самъ онъ... самъ онъ ни болѣе ни менѣе какъ отважный капитанъ изъ Галифакса. Все это время онъ не будетъ имѣть ни малѣйшаго намѣренія затронуть честь мужа, а изъ интимности, которой ему удалось добиться, не извлечетъ ничего, кромѣ права сбѣгать сегодня въ модный магазинъ Маршала и Снелгрова, а завтра къ ювелиру Гандкоксу. Если ему дозволятъ купить одинъ или два подарка, или заплатить гдѣ нибудь нѣсколько шиллинговъ, то онъ уже достигъ многаго. Конечно, по временамъ, даже и у насъ, въ Англіи, совершаются непозволительныя вещи; но вообще женщина у насъ не такъ-то скоро рѣшается на всесозженіе домашнихъ боговъ.

Однако же иногда случается (какъ намъ всѣмъ извѣстно), что внѣшность домашнихъ боговъ нѣсколько страдаетъ,-- и въ такихъ обстоятельствахъ, человѣкъ, вкравшійся въ чужой домъ, обыкновенно находитъ себѣ легкое утѣшеніе въ самомъ положеніи своемъ, хотя бы его выгоды были очень не важны, а скука, происходящая отъ бѣготни и тому подобнаго, очень велика и нещадно-губительна для времени.

Вѣроятно такъ было и съ полковникомъ Осборномъ, когда онъ замѣтилъ, что его интимность съ м-ссъ Тревиліанъ встревожила ея мужа. Онъ не былъ особенно порочнымъ человѣкомъ, и кромѣ того, какъ намъ извѣстно, достигъ уже того возраста когда слабость, о которой идетъ рѣчь, по всему вѣроятію, должна была утратить для него свою прелесть. Джентльменъ, перешагнувшій за 50 лѣтъ, популярный въ Лондонѣ, членъ парламента, охотникъ до хорошихъ обѣдовъ,-- обладающій всѣмъ, что можетъ дать свѣтъ,-- едва ли пожелалъ бы похитить жену своего ближняго или разрушить счастье дочери своего стараго друга. Подобная низость никогда не приходила ему въ голову; но ему доставляло нѣкоторое удовольствіе считаться довѣреннымъ другомъ хорошенькой женщины; а когда онъ замѣтилъ, что мужъ этой хорошенькой женщины ревнивъ, то удовольствіе это получило еще большую цѣну. Въ то воскресенье, когда онъ вышелъ изъ дому на Карцонъ-стритѣ, полковникъ сообщилъ Станбэри, что Тревиліанъ только-что ушелъ въ сердцахъ (что было истинной правдой); затѣмъ полковникъ продолжалъ прогулку по Клерджесъ-стриту, черезъ Пикадилли, въ С.-Джемсъ-Стритъ, шагая бодрѣй обыкновеннаго, потому что сознавалъ себя виновникомъ этой вспышки. Конечно это было очень дурно съ его стороны, но есть основанія думать, что многіе пятидесятилѣтніе холостяки, подобные полковнику Осборну, оказались бы равно коварными.

Вечеромъ онъ много размышлялъ объ этомъ обстоятельствѣ, и продолжалъ эти размышленія даже на слѣдующее утро. Онъ было обѣщалъ зайдти въ понедѣльникъ въ Карцонъ-стритъ, по какому-то пустому дѣлу,-- по дѣлу, за которое не взялся бы ни одинъ человѣкъ, мало-мальски дорожащій временемъ. Но теперь эта надобность получила въ глазахъ полковника важное значеніе, и, казалось, требовала или особаго умѣнія, или особеннаго предлога. Въ сущности ничто не мѣшало ему пробыть недѣльки двѣ вдали отъ Карцонъ-стрита, и въ такомъ случаѣ не представилась бы даже необходимость извиняться передъ м-ссъ Тревиліанъ при встрѣчѣ съ нею.

Но онъ не могъ пропустить случая поволновать себя немного, и, вмѣсто того чтобы отправиться самому, написалъ къ слѣдующую записку:

"Дорогая Емилія!

Изъ-за чего все это произошло вчера? Я имѣлъ намѣреніе придти сегодня съ отвѣтомъ насчетъ оперы, но не лучше-ли будетъ переслать его?

Если не найдете въ этомъ ничего дурнаго, то скажите мнѣ -- не слѣдуетъ-ли мнѣ считать себя въ изгнаніи. Я всегда полагалъ, что наши свиданья такъ невинны -- и въ тоже время такъ пріятны! Зеленоглазое чудовище {Т. е. ревность.

О! beware, my lord, of jealousy;

It is the green-ey'd monster....

Отелло. Актъ III, сцена III.} самое уродливое изъ всѣхъ чудовищъ -- и вмѣстѣ съ тѣмъ самое неразумное. Прошу васъ, напишите мнѣ хотя одну строчку, если только это не запрещено.

Душевно вамъ преданный Ф. О.

Шутки въ сторону, прошу васъ помнить, что я считаю себя достойнымъ того, чтобы высмотрѣли на меня, какъ на вашего лучшаго друга."

Когда м-ссъ Тревиліанъ получила это письмо, около 12 часовъ дня, она уже выдержала тѣ мудрыя наставленія, подготовленныя мужемъ, которыя грозили ей въ концѣ послѣдней главы.

Мужъ пришелъ къ ней на верхъ рано, когда она еще не выходила изъ своей спальной, и старался всѣми силами убѣдить ее. Но успѣхъ былъ очень сомнительнаго свойства. Что касается многословія, то, конечно, верхъ одержала м-ссъ Тревиліанъ. А что касается лучшаго уразумѣнія другъ друга, то разговоръ этотъ прошелъ безъ всякой пользы. Емилія считала себя оскорбленной и обиженной, и непереставала утверждать это, не взирая на мужнины мольбы выслушать его. "Хорошо; я выслушаю васъ, и буду вамъ повиноваться" сказала она, "но не стану выносить подобныхъ оскорбленій, не высказавъ вамъ, что я ихъ чувствую". Затѣмъ онъ оставилъ ее съ полнымъ сознаніемъ своей неудачи, и ушелъ изъ дому; пошелъ въ Сити, зашелъ въ свой клубъ,-- словомъ бродилъ по улицамъ, не зная -- какъ ему лучше поступить, чтобы вернуть домашнее спокойствіе, котораго онъ такъ желалъ.

Когда принесли записку полковника Осборна, м-ссъ Тревиліанъ была одна; въ ней происходила въ это время внутренняя борьба съ чувствомъ гнѣва противъ мужа. Если онъ дастъ ей какія-нибудь приказанія -- она исполнитъ ихъ, но никогда не перестанетъ говорить ему, что онъ дурно обращается съ нею. Этимъ она всѣ уши прожужжитъ ему, какъ бы часто онъ не приходилъ къ ней съ своими мудрыми наставленіями.

Наставленія! Что за польза отъ этихъ наставленій, когда человѣкъ по самой природѣ своей такъ глупъ? А что касается полковника Осборна -- такъ она будетъ принимать его, даже еслибъ онъ вздумалъ являться три раза въ день, развѣ только мужъ ея отдастъ какое-нибудь ясное и вразумительное приказаніе въ противоположномъ смыслѣ. Она старалась укрѣпить себя въ этомъ рѣшеніи, когда ей подали письмо полковника Осборна. "Дожидаются отвѣта?" спросила она. Нѣтъ,-- посланный отдалъ письмо и тотчасъ ушелъ. Она прочла записку, положила ее передъ собою, и съ четверть часа посидѣла за работой; затѣмъ встала, подошла къ письменному столу, и написала отвѣтъ:

"Любезный полковникъ Осборнъ!

Всего лучше не говорить о вчерашнемъ происшествіи, и, если это возможно -- забыть его. Что касается меня, я желала бы, чтобы все было по прежнему, лишь бы нѣкоторые люди стали поразсудительнѣе. Разумѣется, вы можете приходить къ намъ, когда вамъ угодно. Очень вамъ благодарна за выраженіе вашей дружбы.

Искренно преданная вамъ Емилія Тревиліанъ.

Благодарю за увѣдомленіе объ оперѣ."

Написавъ это и порѣшивъ дѣйствовать открыто, Емилія наклеила почтовую марку и приказала отнести письмо на почту, но уничтожила письмо, которое получила отъ полковника Осбор на. Во всѣхъ дѣлахъ, она намѣревалась поступать такъ, какъ дѣйствовала бы, еслибъ мужъ ея былъ вполнѣ благоразуменъ, а въ настоящемъ случаѣ не было никакой надобности сохранять столь ничтожную записку.

Въ продолженіи дня, Тревиліану случилось пройдти черезъ зало, отправляясь въ комнату за пріемной, гдѣ онъ обыкновенно сидѣлъ; мимоходомъ онъ увидалъ лежащее тамъ письмо, приготовленное къ отсылкѣ на почту, взялъ его и прочиталъ адрессъ. Съ минуту онъ подержалъ его, потомъ положилъ обратно на столъ, и ушелъ. Пройдя въ свою комнату, онъ торопливо сѣлъ къ столу, схватилъ какое-то обозрѣніе и принялся читать. Но онъ положительно былъ не въ состояніи остановить свои мысли на томъ, что читалъ. "Не далѣе какъ сегодня утромъ" подумалъ онъ "я объяснялъ женѣ въ самыхъ энергичныхъ выраженіяхъ всю неблаговидность ея близости съ полковникомъ Осборномъ, а между тѣмъ ея первымъ дѣломъ было, послѣ моего ухода, написать къ этому же полковнику Осборну, и, безъ сомнѣнія, разсказать ему, что произошло у нея съ мужемъ." Такъ размышлялъ онъ по этому поводу въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ. Ему же самому, вѣроятно, казалось, что онъ думаетъ объ этомъ цѣлый часъ. Затѣмъ онъ всталъ, пошелъ наверхъ, и неторопливыми шагами вошелъ въ гостинную, гдѣ засталъ жену и свояченицу. "Нора, сказалъ онъ,-- мнѣ нужно поговорить съ Емиліей. Извините меня, если я васъ попрошу оставить насъ на нѣсколько минутъ". Нора встала и, взглянувъ тревожно на Емилію, вышла изъ комнаты.

-- Зачѣмъ вы ее отослали? спросила м-ссъ Тревиліанъ.

-- Потому, что хочу побыть нѣсколько минутъ глазъ-наглазъ съ вами. Послѣ того, что я говорилъ вамъ сегодня утромъ, вы опять писали къ полковнику Осборну?

-- Да; писала. Какимъ образомъ вы узнали объ этомъ -- не знаю; но полагаю, что вы слѣдите за мною.

-- Нѣтъ, я за вами не слѣжу; но придя домой, я увидалъ ваше письмо въ залѣ на столѣ.

-- И прекрасно. Вы могли прочесть его, если желали.

-- Емилія, дѣло становится вовсе не шуточнымъ и я крѣпко совѣтую вамъ быть осторожнѣе въ вашихъ словахъ. Я готовъ снести многое ради васъ и нашего малютки; но я не потерплю, чтобы на мое имя палъ какой-нибудь упрекъ.

-- Сэръ, если вы думаете, что ваше имя опозорено мною, въ такомъ случаѣ намъ лучше разстаться, сказала м-ссъ Тревиліанъ, вставая со стула, и озирая мужа такимъ смѣлымъ взглядомъ, что Луисъ чуть не потупился передъ нимъ.

-- Очень можетъ быть, что намъ лучше разстаться, медленно проговорилъ онъ -- Но прежде всего я хочу, чтобы вы разсказали мнѣ содержаніе этого письма.

-- Если письмо лежало тамъ, когда вы пришли, то, вѣроятно, оно еще и теперь тамъ. Подите, прочтите.

-- Это не отвѣтъ. Я хочу, чтобы вы сами сказали бы мнѣ его содержаніе.

-- А я вамъ не скажу. Я не хочу унижаться повтореніемъ такой бездѣлицы въ оправданіе самой себя. Если вы подозрѣваете, что я способна написать то, чего не слѣдуетъ, вы также заподозрите меня во лжи ради утайки.

-- Получили вы извѣстіе сегодня утромъ отъ полковника Осборна?

-- Получила.

-- Гдѣ же его письмо?

-- Я разорвала его.

Тревиліанъ опять замолчалъ, силясь обдумать, какъ ему лучше поступить, и стараясь быть спокойнымъ. А она все еще стояла противъ него, и съ презрѣніемъ глядѣла на него своими блестящими, гнѣвными глазами. Разумѣется, онъ былъ далеко не спокоенъ. Совершенно наоборотъ.

-- И такъ вы отказываетесь сказать мнѣ, что вы ему писали? сказалъ онъ.

-- Письмо тамъ, отвѣчала она, и указала на дверь.-- Если хотите брать на себя роль шпіона, подите и прочтите сами.

-- Вы называете меня шпіономъ?

-- А какъ вы назвали меня? Неужели потому только, что вы мужъ, все право порицанія -- на вашей сторонѣ?

-- Я не въ силахъ выносить этого, положительно не въ силахъ. Это убьетъ меня, что угодно -- только не это. Теперь я приказываю вамъ не принимать полковника Осборна, не писать къ нему, словомъ прекратить всякія сношенія съ нимъ, а письма его отсылать ко мнѣ, не распечатывая ихъ. Буду ждать вашего безъусловнаго повиновенія.

-- Хорошо, продолжайте.

-- Обѣщаетесь вы?

-- Нѣтъ, нѣтъ. Не получите, обѣщанія. Никакого обѣщанія не дамъ, когда его требуютъ такимъ оскорбительнымъ образомъ.

-- Вы отказываетесь повиноваться мнѣ?

-- Я ни отчего не отказываюсь и ничего не обѣщаю.

-- Ну такъ намъ надо разстаться, -- вотъ и все. Постараюсь извѣстить васъ объ себѣ до завтрашняго утра.

Съ этими словами онъ вышелъ изъ комнаты и, проходя черезъ зало, замѣтилъ, что письма тамъ уже не было.

ГЛАВА XI.
Леди Мильборо въ качествѣ посла.

-- Разумѣется, я знаю, что ты права, говорила Нора своей сестрѣ, -- права, насколько это касается твоихъ отношеній къ полковнику Осборну; но все же тебѣ слѣдуетъ уступить.

-- И быть униженной? спросила м-ссъ Тревиліанъ.

-- Да, быть униженной, еслибъ онъ вздумалъ унижать тебя,на что, однако, онъ способенъ менѣе всякаго.

-- И оскорбленія сносить, и брань? Ты-то на моемъ мѣстѣ -- была бы второю Гризельдой, вѣроятно?

-- Не зачѣмъ говорить ни обо мнѣ, ни о Гризельдѣ, сказала Нора:-- только я знаю, что какъ бы оно тамъ ни казалось неблагоразумнымъ, а все же лучше уступить ему въ настоящемъ случаѣ и сказать ему, что заключалось въ запискѣ къ полковнику Осборну.

-- Ни за что въ свѣтѣ. Онъ приказалъ мнѣ не принимать полковника, не писать къ нему и не распечатывать его писемъ, -- и это, замѣть, послѣ того, какъ дня два тому назадъ онъ далъ совершенно противоположныя приказанія; и я послушаюсь его. Какъ ни нелѣпо все это, буду повиноваться ему. Но смириться передъ нимъ и позволить ему забрать себѣ въ голову, что я считаю его правымъ,-- никогда! Эта была бы неправда, а я никогда не солгу ему. Онъ сказалъ, что намъ надо разстаться, и ея сама полагаю, что это будетъ лучше. Есть-ли возможность женщинѣ жить съ человѣкомъ, который ее подозрѣваетъ? Не имѣетъ же онъ права отнять у меня ребенка.

Много было разговоровъ въ такомъ же родѣ между обѣими сестрами, прежде чѣмъ м-ссъ Тревиліанъ получила то извѣщеніе, которымъ ей грозили. Нора же, съ своей стороны, дѣйствуя по собственному усмотрѣнію, сдѣлала попытку увидать м-ра Тревиліана, написала къ нему любезную записочку, умоляя его быть снисходительнымъ къ ней. Но онъ уклонился отъ свиданья съ нею; такимъ образомъ обѣ женщины сидѣли дома съ ребенкомъ, проводя время въ столь же пріятныхъ разговорахъ, какъ и вышеприведенный.

Когда въ семействѣ возникаютъ подобныя бури, то въ самый разгаръ ихъ -- женщины обыкновенно менѣе всего страдаютъ. Пока ураганъ продолжаетъ свирѣпствовать, женщину поддерживаетъ глубокое убѣжденіе въ своей правотѣ, сознаніе, что она обижена,-- что ей не въ чемъ признаваться и нѣтъ надобности уступать; между тѣмъ какъ мужъ, даже въ минуту самыхъ неистовыхъ порывовъ бури, склоненъ на мировую. Но потомъ, когда вѣтеръ утихнетъ, а небо кругомъ все еще мрачно и пасмурно,-- тогда-то и начинаются страданія женщины. Когда гнѣвъ уступаетъ мѣсто размышленіямъ и воспоминаніямъ, она начинаетъ чувствовать все одиночество своего положенія,-- одиночество и даже возможность позора. Хорошо мужчинѣ толковать о своемъ имени и о своей чести, но на дѣлѣ выходитъ, что большему риску подвергаются честь и имя женщины. Что бы ни сдѣлала женщина, мужчина все-таки можетъ, въ сущности, показаться въ общество; спустя нѣсколько времени, онъ и показывается всюду. Но женщина можетъ быть принуждена скрываться, по чьей бы винѣ то ни было -- по своей или по его.

Теперь м-ссъ Тревиліанъ было объявлено, что ее разведутъ съ мужемъ, а она никакъ не считала себя виновной въ чемъ бы то ни было. Но если этотъ разводъ осуществится, гдѣ же ей жить, что ей дѣлать, и каково будетъ ея положеніе въ свѣтѣ? Не падетъ-ли на нее, въ самомъ дѣлѣ, такая тѣнь, какъ и въ томъ случаѣ, если бы она обезчестила себя и своего мужа?

Въ довершеніе всего предстоялъ роковой вопросъ о ребенкѣ. М-ссъ Тревиліанъ не разъ говорила своей сестрѣ, что мужъ не имѣетъ права отнять у нея сына. Нора однако никогда не соглашалась съ этимъ, отчасти по сознанію полнѣйшаго своего невѣдѣнія правъ мужа въ данномъ случаѣ,-- отчасти же и потому, что считала хорошимъ и позволительнымъ всякій доводъ, годный для того, чтобы побудить сестру избѣгнуть страшной катастрофы, которая ей теперь грозила.

-- Я полагаю, что онъ имѣетъ право взять его къ себѣ, если захочетъ, сказала она наконецъ.

-- Не думаю, чтобы онъ былъ до такой степени золъ, отвѣчала м-ссъ Тревиліанъ:-- не захочетъ же онъ убить меня.

-- Но можетъ возразить тебѣ, что онъ любитъ ребенка также, какъ и ты.

-- Нѣтъ, онъ никогда не отниметъ у меня мое дитя. Онъ никогда не ожесточится до такой степени.

-- А ты никогда не ожесточишься до того, чтобы кинуть мужа, отвѣчала Нора, помолчавъ немного.-- Я не хочу вѣрить, чтобы могло дойти до этого. Ты сама знаешь -- у него доброе сердце, и никто въ мірѣ не любитъ тебя такъ, какъ какъ онъ тебя любитъ.

Такимъ образомъ прошло два дня, а на второй день вечеромъ принесли письмо Тревиліана къ женѣ. Ни та, ни другая не видали его въ продолженіи этого времени, хотя онъ, по своему обыкновенію, то уходилъ, то бывалъ дома. Въ воскресенье вечеромъ, новая обида, ужасная обида прибавилась ко всему, что должна была выносить м-ссъ Тревиліанъ. Мужъ ея отдалъ одной изъ служанокъ приказаніе не принимать полковника Осборна. Приказаніе это было отдано именно -- кухаркѣ. Кажется нѣтъ причины считать кухарку, въ такихъ случаяхъ, менѣе достойною довѣрія, чѣмъ другая прислуга; а въ семействѣ м-ра Тревиліана была напротивъ причина довѣрять кухаркѣ больше чѣмъ другой прислугѣ, такъ какъ одна она была у нихъ -- что называется старой слугой семейства. Она служила еще матери своего господина, и знала его съ малолѣтства. Поискавъ между домашними -- кому бы онъ могъ сообщить объ этомъ, сознавая, что придется передать распоряженіе чрезъ посредствующее лицо,-- онъ рѣшился призвать кухарку, и разсказалъ ей о своемъ затрудненіи на столько, на сколько это было необходимо для того, чтобы приказаніе стало понятнымъ. Онъ такъ и сдѣлалъ, весьма неловко и на разный ладъ увѣряя м-ссъ Проджерсъ въ томъ, что впрочемъ все состоитъ благополучно Но когда и ссъ Тревиліанъ узнала объ этомъ, -- а узнала-то она чрезъ ту-же м-ссъ Проджерсъ, передавшую ей приказъ этотъ по желанію своего господина, -- то объявила сестрѣ, что теперь уже все кончено. Не было возможности оставаться жить съ мужемъ, унижающемъ жену требованіемъ, чтобы ея же кухарка слѣдила за ней. Еслибъ еще лакею было отдано приказаніе не принимать полковника Осборна, тогда по крайней мѣрѣ для вида былъ бы соблюденъ обычай, принятый въ обществѣ. Если вы не желаете принимать вашего пріятеля или вашего врага, вы обыкновенно сообщаете это ваше желаніе той прислугѣ, на которой лежитъ обязанность отворять двери. Но....кухаркѣ!

-- Ну, а теперь, Нора, скажи, ты на моемъ мѣстѣ осталась бы съ нимъ? спросила м-ссъ Тревиліанъ.

Нора отвѣтила только, что каковы бы ни были обстоятельства, все-таки нѣтъ ничего хуже развода.

На третій день рано утромъ было получено слѣдующее письмо;

"Середа, 1 Іюня, полночь.

Дорогая Емилія!

Вамъ не трудно повѣрить въ томъ, что я никогда еще не чувствовалъ себя такъ глубоко несчастнымъ, какъ въ эти послѣдніе два дня. Ужъ и то обстоятельство, что оба мы находясь подъ одною кровлею, не можемъ говорить другъ съ другомъ, само по себѣ составляетъ несчастіе; но это несчастіе увеличивается еще боязнью, что такое положеніе можетъ продлиться.

Прошу васъ убѣдиться -- я пока еще не подозрѣваю, чтобы вы сдѣлали что либо дурное, -- или даже сказали что нибудь оскорбительное для меня, въ качествѣ вашего мужа, или неприличное вашему положенію, какъ моей жены. Но я не могу не замѣтить, что вы позволяете увлечь себя въ короткую дружбу съ полковникомъ Осборномъ, которая, если ее не удастся прервать, будетъ равно пагубна и для вашего, и для моего счастья. Послѣ всего происшедшаго по этому поводу, вы не могли считать хорошимъ дѣломъ получать отъ него письма, которыхъ я не могъ бы видѣть, или писать къ нему письма, содержаніе которыхъ я не могъ бы знать. Вамъ должно было быть ясно, что такое поведеніе съ вашей стороны не хорошо, судя по всѣмъ правиламъ, которымъ подлежитъ поведеніе жены. И все же, не смотря на это, вы даже не хотѣли сказать, что ничего подобнаго впередъ не будетъ! Едва ли нужно объяснять вамъ, что если вы будете упорствовать въ вашемъ отказѣ, то намъ невозможно продолжать жить вмѣстѣ. Всѣ мои надежды и вся моя будущность омрачатся отъ такой разлуки. До настоящей минуты я не былъ въ состояніи обдумать, что начать дѣлать при такихъ несчастныхъ обстоятельствахъ. Но и для васъ, равно какъ и для Норы, подобная катастрофа будетъ весьма печальна. Поэтому обдумайте хорошенько и напишите мнѣ письмо, которое возвратило бы меня къ вамъ.

Я могъ довѣрить это большое горе только одному другу въ мірѣ; я былъ у нея и разскалъ ей все. Вы вѣроятно угадываете, что я говорю о леди Мильборо. Послѣ долгаго и весьма тяжелаго разговора, я упросилъ ее повидать васъ, и она пріѣдетъ къ вамъ завтра часу въ двѣнадцатомъ. Леди Мильборо -- одна изъ самыхъ добрыхъ и снисходительныхъ женщинъ въ мірѣ; и едва ли кто имѣетъ такого искренняго друга, какого мы имѣемъ въ ней.

Позвольте же умолять васъ выслушать ее и руководствоваться ея совѣтами.

Прошу васъ, дорогая Емилія, вѣрьте, что пребываю, какъ и всегда васъ любящій мужъ, и что мое самое сильное желаніе состоитъ въ томъ, чтобы мы не были вынуждены разставаться.

Люисъ Тревиліанъ.

Это посланіе во многихъ отношеніяхъ было очень безразсудно. Тревиліану слѣдовало положиться или на краснорѣчіе своего собственнаго письма, или на краснорѣчіе лица, которое онъ избралъ посланникомъ; но прибѣгая и къ тому, и къ другому, онъ уменьшилъ вліяніе обоихъ. Къ тому же въ письмѣ было выраженіе, которое было бы ненавистно всякой молодой женѣ. Онъ говорилъ, что пока еще не подозрѣваетъ ее ни въ какомъ проступкѣ; а въ своихъ стараніяхъ внушить ей, что разводъ повредитъ ей, онъ впуталъ тутъ же и сестру ея, и этимъ хотѣлъ какъ бы намекнуть, что вредъ, котораго надо избѣжать, будетъ чисто матеріальнаго свойства. Пусть, молъ, лучше покорится ему, такъ какъ иначе и она, и сестра ея останутся безъ пріюта! Вотъ какого рода угрозу поняла изъ его словъ.

Дѣла приняли до такой степени серьозный оборотъ, что м-ссъ Тревиліанъ не смотря на всю свою гордость и упрямство не посмѣла не показать письмо сестрѣ. Больше ей не съ кѣмъ было посовѣтоваться по крайней мѣрѣ до пріѣзда леди Мильборо, а выносить безпомощно одной всю тяжесть этой борьбы у ней не хватило силъ.

Письмо, какъ видно, было написано поздно вечеромъ и принесено къ ней на слѣдующій день рано поутру. Сначала она было рѣшила ничего не говорить объ немъ Норѣ, но не выдержала. Она чувствовала необходимость имѣть хоть скудное утѣшеніе -- поговорить о своемъ несчастьѣ. Сперва она объявила на отрѣзъ, что не хочетъ видѣть леди Мильборо.

-- Я ненавижу ее, и она это знаетъ, и не слѣдовало бы ей соглашаться пріѣхать сюда, говорила м-ссъ Тревиліанъ. Но наконецъ ее убѣдилъ аргументъ, высказанный Норой, что если она откажется принять стараго друга мужа, то такимъ поступкомъ вооружитъ противъ себя общественное мнѣніе. Къ тому же, хотя письмо было гнусное письмо,-- какъ она безпрестанно повторяла,-- все же ее нѣсколько успокоивало то обстоятельство, что въ немъ ничего не говорилось о ребенкѣ. Она полагала, что еслибъ была ей возможность, разставаясь съ мужемъ, взять съ собою ребенка, то будетъ въ состояніи перенести всякую разлуку, и кромѣ этого мужъ будетъ окончательно побѣжденъ.

-- Да, я повидаюсь съ нею, сказала она по окончаніи разговора. Такъ какъ она пріѣдетъ сюда по желанію мужа, то я полагаю будетъ лучше, если приму ее. Но не думаю, чтобы онъ исправилъ дѣло, присылая ко мнѣ женщину, которую, онъ самъ знаетъ, я ненавижу болѣе -- чѣмъ всякую другую женщину въ Лондонѣ.-- Ровно въ 12 часовъ экипажъ леди Мильборо остановился у подъѣзда. Тревиліанъ былъ дома и слышалъ звонокъ.

Впродолженіи этихъ двухъ-трехъ дней, вполнѣ несчастныхъ дней, онъ оставался большею частью подъ одной кровлей съ женой и свояченицей, хотя не говорилъ ни съ той, ни съ другой. Онъ сомнѣвался, будетъ ли принята леди Мильборо, и, правду сказать, прислушивался съ самымъ напряженнымъ вниманіемъ, когда докладывали о пріѣздѣ леди. Однако жена его не была до такой степени упорна, чтобы отказать въ пріемѣ его другу, и онъ разслышалъ шелестъ тяжелаго шелковаго платья старой леди, подымавшейся по лѣстницѣ. Войдя въ гостиную, леди Мильборо застала м-ссъ Тревиліанъ одну.

-- Мнѣ лучше будетъ повидаться съ ней на единѣ, сказала та сестрѣ. Затѣмъ Нора оставила ее съ просьбою быть, по возможности, кротче.

-- Это еще посмотримъ, отвѣчала Емилія, съ легкимъ, но выразительнымъ движеніемъ головы.

Сестра было предложила, чтобы ребенокъ оставался съ нею во время визита; но сама Эмилія отклонила это.

-- Это выйдетъ театрально, сказала она,-- и будетъ имѣть видъ ловушки. А для меня нѣтъ ничего ненавистнѣе.

Поэтому она сидѣла совершенно одна съ неподвижностью человѣка, закованнаго въ латы, когда дверь отворилась и вошла леди Мильборо.

Сама леди Мильборо чувствовала нѣкоторую неловкость въ началѣ свиданія. Правда, она пріѣхала сюда съ большимъ запасомъ благоразумныхъ наставленій, но не игнорировала настолько характеръ женщины, съ которой имѣла дѣло, чтобы предполагать, что эти благоразумныя наставленія выслушаются безпрекословно. Она заранѣе знала, что у м-ссъ Тревиліанъ найдется много сказать въ свое оправданіе, и это сознаніе еще болѣе усилилось, когда леди Мильборо вошла въ комнату. Обычное привѣтствіе двухъ дамъ обошлось очень сухо и натянуто; затѣмъ графиня сѣла; наступило короткое молчаніе. М-ссъ Тревиліанъ твердо положила себѣ, чтобы непріятель первымъ открылъ огонь.

-- Прискорбныя какія обстоятельства, начала графиня.

-- Да, конечно, леди Мильборо.

-- Чрезвычайно прискорбныя, и такъ напрасно это; не правда-ли?

-- Дѣйствительно, совершенно напрасно, какъ мнѣ кажется...

-- Такъ, такъ, милая моя. Но, разумѣется, мы должны помнить...

Тутъ леди Мильборо не смогла выяснить себѣ, что именно слѣдовало имъ помнить.

-- Дѣло въ томъ, моя милая, что эти обстоятельства такого свойства, что даже страшно и подумать. Богъ мой! такая молодежь, какъ вы съ Люисомъ, такъ искренно любите другъ друга, малютка у васъ есть, -- и думаете разойтись! Да объ этомъ и рѣчи не можетъ быть.

-- Ужели вы предполагаете, леди Мильборо, во мнѣ желаніе разойтись съ мужемъ?

-- Конечно нѣтъ! Возможно ли это! Ужъ одна мысль объ этомъ слишкомъ ужасна, чтобы останавливаться на ней. Могу васъ увѣрить, я сна лишилась съ тѣхъ поръ, какъ Люисъ объявилъ мнѣ объ этомъ. Но знаете, милая моя, надо помнить, что мужъ вправѣ ожидать немножко... немножко... нѣкотораго рода покорности...

-- Да, онъ имѣетъ право требовать послушанія, леди Мильборо.

-- Разумѣется; вотъ и все, чего можно желать.

-- И я готова повиноваться каждому разумному требованію,

-- Но кому же изъ васъ, моя милая, рѣшать, что именно благоразумію. Вотъ въ этомъ-то всегда и затрудненіе. Вамъ слѣдуетъ предоставить вашему мужу рѣшать это.

-- Да развѣ онъ говорилъ вамъ, леди Мильборо, что я отказываюсь повиноваться ему?

Помолчавъ немного, графиня отвѣчала:

-- Ну, да, сказала она,-- кажется, говорилъ; онъ просилъ васъ объ чемъ-то касательно письма, -- письма къ этому полковнику Осборну, который, моя милая, дѣйствительно человѣкъ весьма опасный: человѣкъ, причинившій много зла; а вы отказали. Согласитесь, что въ дѣлѣ такого рода, разумѣется, мужъ...

-- Леди Мильборо, я должна просить васъ выслушать меня. Вы выслушали м-ра Тревиліана, прошу васъ выслушайте и меня. Мнѣ совѣстно васъ безпокоить, но такъ какъ вы уже пріѣхали сюда по этому непріятному дѣлу, то должны извинить мою настойчивость.

-- Конечно, я васъ выслушаю, моя милая.

-- Я нисколько не отказывалась повиноваться мужу, и теперь не отказываюсь. Джентльменъ, о которомъ вы говорите, старый пріятель моего отца, и сдѣлался также и моимъ другомъ. Тѣмъ не менѣе, еслибъ м-ръ Тревиліанъ отдалъ бы мнѣ какія либо точныя приказанія относительно полковника -- я послушалась бы его. Я не думаю, чтобы жена могла сильнѣе разсчитывать на счастіе, когда ей становятся понятны подозрѣнія мужа относительно излишней интимности ея съ третьимъ лицомъ. Это весьма тяжело выносить; но я постаралась бы перенести, зная -- какъ это важно для насъ обоихъ, а еще болѣе для ребенка. Я извинилась бы, и постаралась бы считать это ужасное чувство съ его стороны временнымъ заблужденіемъ.

-- Однако, моя милая....

-- Прошу васъ, леди Мильборо, выслушайте до конца. Но если онъ сперва запрещаетъ мнѣ видѣться съ человѣкомъ, и даетъ приказаніе въ томъ же духѣ прислугѣ, затѣмъ приказываетъ принимать его и быть съ нимъ по прежнему, а потомъ снова запрещаетъ видѣть его, и снова даетъ приказаніе прислугѣ -- а главное кухаркѣ!-- не принимать полковника Осборна, въ такомъ случаѣ послушаніе становится нѣсколько мудрено.

-- Скажите только, что вы будете поступать сообразно его желанію, и тогда все уладится.

-- Не скажу вамъ этого, леди Мильборо. Мнѣ слѣдуетъ сказать это не намъ. Но такъ какъ онъ пожелалъ прислать васъ сюда, то я объясню вамъ, что никогда его не ослушивалась. Въ то время, когда мнѣ была представлена -- по желанію самого м-ра Тревиліана -- свобода имѣть какія мнѣ было угодно отношенія съ полковникомъ Осборномъ, я получила отъ этого джентльмена совершенно ничего незначущую записку, и отвѣтила ему такою же. Мужъ мой увидалъ мое письмо, уже запечатанное,-- и сталъ дѣлать разспросы по этому поводу. На это я ему замѣтила, что письмо еще не отправлено, и что онъ можетъ, если пожелаетъ быть шпіономъ въ отношеніи меня и моихъ поступковъ, распечатать его и прочитать.

-- Милая моя, какъ могли вы позволить себѣ употребить слово "шпіонъ" относительно вашего мужа?

-- А какъ могъ онъ позволить себѣ обвинить меня такъ, какъ онъ это сдѣлалъ? Если онъ дорожитъ мною, то пусть его придетъ и попроситъ у меня прощеніе за нанесенное мнѣ оскорбленіе.

-- О! м-ссъ Тревиліанъ!

-- Да; вамъ это кажется очень несправедливымъ, потому что вамъ не приходится выносить этого. Чужому человѣку очень легко брать сторону мужа, и способствовать приниженію бѣдной, оскорбленной женщины. Я не сдѣлала ничего дурнаго, ничего постыднаго,-- и не скажу, что я виновата. Я полковнику Осборну слова не сказала, котораго не могла бы повторить во всеуслышаніе.

-- Никто и не обвиняетъ васъ, моя милая.

-- Нѣтъ, онъ обвиняетъ меня, вы меня обвиняете, и устроите такъ, что меня обвинятъ всѣ. Въ его волѣ выгнать меня изъ своего дома, если захочетъ; но онъ не принудитъ меня признать себя неправой, когда я знаю, что права. Онъ не можетъ отнять у меня моего ребенка.

-- Однако возьметъ.

-- Нѣтъ, вскричала м-ссъ Тревиліанъ, вскакивая со стула: -- нѣтъ, никогда онъ этого не сдѣлаетъ. Я не дамъ его вырвать у меня изъ рукъ; онъ не въ силахъ будетъ разлучить насъ. Онъ не будетъ такъ золъ, такимъ чудовищемъ. Бурный характеръ свиданія начиналъ подавлять способность леди Мильборо къ укрощенію его, и она почувствовала всю затруднительность своего положенія. "Леди Мильборо, продолжала м-ссъ Тревиліанъ, -- скажите ему отъ меня, что я готова перенесть все, кромѣ этого. Этого я не переживу."

-- Дорогая м-ссъ Тревиліанъ, не станемъ говорить объ этомъ.

-- Кому же охота говорить объ этомъ? Зачѣмъ вы пріѣхали сюда и грозите мнѣ такимъ ужасомъ? Я не вѣрю вашимъ словамъ... Онъ не посмѣетъ разлучитъ меня съ моимъ ребенкомъ.

-- Но вамъ только стоитъ обѣщать покориться ему.

-- Я покорялась ему, но долѣе покоряться не стану. Чего ему надо? Зачѣмъ прислалъ васъ ко мнѣ? Онъ самъ не знаетъ, чего ему надо. Самъ себѣ создаетъ горе изъ нелѣпыхъ фантазій, и хочетъ, чтобы всѣ признали его правымъ. Онъ былъ очень виноватъ, но если захочетъ образумиться, такъ вернется къ своему очагу, и больше не станетъ говорить объ этомъ. А засылкой гонцовъ онъ ничего не возьметъ.

Леди Мильборо, принявшей на себя, единственно во имя старой дружбы, весьма непріятное порученіе, очень непонравилось это названіе гонца; но женщина, съ которой пришлось имѣть дѣло, была такъ энергична въ своихъ выраженіяхъ, такъ страстна и вспыльчива, что леди Мильборо не съумѣла отплатить за обиду. Къ тому же ей начинала приходить мысль -- почти безсознательная мысль, что въ концѣ концовъ, быть можетъ, мужъ и не совсѣмъ правъ. Она пріѣхала къ нимъ съ общепринятымъ убѣжденіемъ, что жены -- а въ особенности молодыя жены должны покоряться. Естественно было ей принять сторону мужа, и заранѣе питая отвращеніе къ полковнику Осборну, она охотно повѣрила необходимости предостерегательныхъ мѣръ въ отношеніи столь извѣстнаго, отмѣннаго и опытнаго Лотаріо. Къ тому же она никогда особенно не любила м-ссъ Тревиліанъ и всегда немного побаивалась ея. Но все-таки леди Мильборо полагала, что власть, которой она была облечена на этотъ разъ, очевидная правота съ ея стороны и неопровергаемая истина того торжественнаго аргумента, что жена должна повиноваться, -- помогутъ ей преодолѣть (хотя и не безъ труда, но все-таки съ успѣхомъ) всѣ затрудненія; и по всей вѣроятности леди Мильборо, отправляясь съ визитомъ, предвкушала торжество побѣды. Но поговоривъ часокъ съ м-ссъ Тревиліанъ, она увидала, что побѣда не дается. Ее назвали гонцемъ, даже нежеланнымъ гонцемъ, и она уже начинала затрудняться въ томъ -- какъ-бы ей отсюда выбраться.

-- По крайней мѣрѣ, надѣюсь, я сдѣлала все къ лучшему, сказала она, вставая.

-- Самое лучшее бы вернуть его и вразумить.

-- А вамъ бы, моя милая, лучше всего -- обдумать хорошенько, въ чемъ состоитъ обязанность жены.

-- Я обдумала это, леди Мильборо. Жена не можетъ быть обязана признать себя виновною въ такомъ дѣлѣ.

Затѣмъ леди Мильборо откланялась и удалилась съ достаточной-гаки неловкостью. М-ссъ Тревиліанъ тоже поклонилась и позвонила; но не. смотря на то, что она была и раздражена, и чувствовала себя несчастной, и, по правдѣ сказать, была очень напугана,-- неловкости въ ней все-таки не было.

Во все время этого свиданія, побѣда осталась за нею.

Оставшись одна и тотчасъ по отъѣздѣ леди Мильборо, м-ссъ Тревиліанъ вышла изъ гостиной и ушла на верхъ въ дѣтскую. Едва вступила она туда, лицо ея озарилось самой миловидной улыбкой. "А гдѣ тутъ маминъ милый, милый безцѣнный голубенокъ?" сказала она протягивая къ нему руки и взявъ его отъ няни. Ребенку было въ то время около десяти мѣсяцевъ; крѣпенькій, веселый и вѣчно-радующійся, онъ -- если не спалъ -- безпрестанно смѣялся, а не смѣялся, такъ спалъ,-- и все это потому, что былъ совершенно здоровъ. Онъ пищалъ, барахтался, когда мать взяла его на руки, тянулся ручонками схватить ее за волосы, и былъ для нее земнымъ божкомъ. Въ мірѣ не было созданія прекраснѣе, радостнѣе, совершеннѣе, божественнѣе! А еще говорили, что возмутъ у нея эту зеницу ока.

-- Нѣтъ; этого быть не можетъ. Я унесу его къ себѣ въ комнату, няня, -- на нѣсколько времени,-- вѣдь вы были съ нимъ цѣлое утро, сказала она, точно "быть съ нимъ" составляло почти спорное преимущество, и затѣмъ она унесла его къ себѣ и, оставшись съ нимъ одна, предалась обожанію, которое такъ понятно большинству матерей.

Разлучить ихъ! нѣтъ, никто не могъ бы рѣшиться на это. Она, мать, охотнѣе согласится быть простою служанкой въ домѣ своего мужа. Не сосредоточенъ-ли для нее весь міръ въ ея ребенкѣ?

Въ тотъ же день вечеромъ мужъ и жена имѣли свиданіе въ библіотекѣ, но, къ несчастію, свиданіе это осталось столь-же неудовлетворительнымъ, какъ и посѣщеніе леди Мильборо. Причиною неудачи было вѣроятно отсутствіе опредѣленнаго требованія, уступка котораго привела бы къ примиренію. Тревиліанъ требовалъ отъ жены вообще покорности, считая это своимъ правомъ, а въ данномъ случаѣ и необходимостью; м-ссъ Тревиліанъ, хотя и не отказывалась покориться, но не хотѣла давать обѣщанія по этому предмету. А въ сущности оба они хотѣли, чтобы каждый призналъ вину за собою; но ни тотъ, ни другая не хотѣли сдѣлать этого признанія. Емилія Тревиліанъ живо чувствовала обиду, нанесенную ей мужемъ не одними его подозрѣніями, но и сообщеніемъ этихъ подозрѣній постороннимъ лицамъ,-- леди Мильборо, кухаркѣ, -- и была совершенно убѣждена въ своей правотѣ, потому что онъ-то дѣйствовалъ такъ нерѣшительно по поводу полковника Осборна. Люисъ Тревиліанъ былъ не менѣе увѣренъ въ своей правотѣ. Емилія не могла не знать его настоящихъ желаній относительно полковника Осборна; но узнавъ объ отмѣнѣ, изустнаго приказанія не принимать полковника Осборна, -- что было сдѣлано во избѣжаніе сплетень и злословія,-- она воспользовалась этимъ и, болѣе чѣмъ когда-либо, продолжала неодобряемую имъ интимность! При этой встрѣчѣ, оба были раздражены, и не сдѣлали ни одного шага къ примиренію.

-- Если мнѣ приходится выносить подобное обращеніе, я предпочту не жить съ вами, сказала жена.-- Нѣтъ возможности жить съ ревнивымъ мужемъ.

-- Единственная моя просьба къ вамъ -- не имѣть болѣе никакихъ сношеній съ этимъ человѣкомъ.

-- Я не хочу давать обѣщанія. Оно одно уже безчеститъ меня.

-- Въ такомъ случаѣ намъ надо разстаться; и если это такъ случится -- этотъ домъ отдастся въ наймы. Вы можете жить гдѣ вамъ угодно -- въ деревнѣ, но не въ Лондонѣ; и я приму свои мѣры, чтобы полковникъ Осборнъ не видалъ васъ.

-- Я не хочу оставаться въ одной комнатѣ съ вами послѣ такого оскорбленія, сказала м-ссъ Тревиліанъ. И дѣйствительно она не осталась; она вышла изъ комнаты и, уходя, хлопнула дверями.

-- Лучше пусть уходитъ, сказалъ Тревиліанъ, оставшись одинъ. Такимъ образомъ выходило, что благо выгодной партіи, которую какъ бы само небо даровало имъ на Мандаринскихъ островахъ, черезъ какихъ-нибудь два года теряло всякое подобіе полнаго счастія.

ГЛАВА XII.
Великодушіе миссъ Станбери.

Въ началѣ Іюня, рано утромъ въ среду, въ каменномъ домѣ за оградой, въ Эксетерѣ шли большія приготовленія въ ожиданіи событія, едва-ли требующаго какихъ-бы ни было приготовленій; м-ссъ Станбэри и старшая ея дочь должны были пріѣхать изъ Пенкомбъ-Путнея въ Эксетеръ для свиданія съ Доротеей. Читатель быть можетъ не забылъ, какъ миссъ Станбэри, посылая приглашеніе племянницѣ, соизволила обѣщать, что такіе визиты будутъ допускаться по середамъ утромъ. Теперь ожидали ихъ визита, и старушка миссъ Станбэри была по этому случаю въ большомъ волненіи.

-- Вотъ что, Марта, я не выйду къ нимъ, сказала она наканунѣ вечеромъ.

-- Полагаю, что не выйдете, м-мъ.

-- Разумѣется, нѣтъ. Къ чему мнѣ съ ними видѣться? Что пользы-то!

-- Разсуждать объ этомъ, конечно, не мое дѣло м-мъ.

-- Нѣтъ, не ваше дѣло, Марта; къ тому же я убѣждена въ своей правотѣ. Что пользы возвращаться къ старому и, въ одну минуту, уничтожать то, что сложилось за двадцать лѣтъ. Она, я думаю, ничтожное, безвредное существо.

-- Самое безвредное въ мірѣ, м-мъ.

-- Но въ молодые-то годы она была для меня настоящей отравой; и что хорошаго стараться теперь измѣнить все это? Если я скажу ей, что любила ее, то солгу.

-- Въ такомъ случаѣ незачѣмъ говорить, м-мъ.

-- Да я и не намѣрена. Но, знаете, вы однако все-таки подайте имъ вина и пирожнаго.

-- Не ддумаю, чтобы онѣ захотѣли вина или пирожнаго.

-- Будете-ли вы исполнять-то, что я вамъ приказываю? Что намъ за дѣло -- захотятъ онѣ или нѣтъ? Могутъ не кушать. Но это будетъ благовиднѣе для миссъ Доротеи. Если Доротея останется здѣсь, то я настою, чтобы ее уважали. Такимъ образомъ, вопросъ о пирожномъ и о винѣ былъ рѣшенъ еще съ вечера. Но когда наступило утро, миссъ Станбэри была еще въ волненіи. Время, назначенное для предстоящаго визита, было половина одинадцатаго, потому что поѣздъ изъ Лесборо приходилъ на Эксетерскую станцію въ 10 часовъ. Миссъ Станбэри обыкновенно завтракала въ половинѣ девятаго, такъ что не было причины спѣшить по случаю ожидаемаго посѣщенія. Но тѣмъ не менѣе, въ продолженіи всего утра, она была въ волненіи и полагала, что наступающее свиданіе необходимо требуетъ, чтобы она оставалась все это время въ келейномъ заключеніи.

-- Можетъ быть ваша матушка озябнетъ, сказала она, -- и будетъ надѣяться найти здѣсь затопленный каминъ.

-- Ой, нѣтъ! тетя Станбэри.

-- Вѣдь можно развести огонь, конечно. Жаль, что онѣ пріѣзжаютъ именно въ такое время, когда помѣшаютъ вамъ сходить къ утреннему богослуженію; не правда-ли?

-- Я бы могла пойдти съ вами, тетя, и успѣла бы вернуться почти во-время. Имъ ничего не значитъ подождать какихъ нибудь четверть часа.

-- Какъ, оставить ихъ здѣсь совершенно однихъ! Мнѣ бы и въ голову этого не пришло. Я пойду къ себѣ на верхъ; а вы лучше приходите ко мнѣ, когда онѣ уѣдутъ. Не торопите ихъ. Я вовсе не хочу, чтобы вы торопили ихъ; а если вамъ что будетъ нужно, Марта подастъ вамъ. Дѣвушкамъ я приказала не соваться. Онѣ до такой степени вѣтрены, да къ тому же нѣтъ возможности знать, что изъ нихъ выйдетъ. Кромѣ того у нихъ есть своя работа.

Все это очень устрашило бѣдную Доротею, которая еще не совсѣмъ пришла въ себя отъ первоначальнаго страха, внушеннаго ей теткой,-- до такой степени устрашило, что она почти не рада была пріѣзду матери и сестры. Когда раздался стукъ въ двери, именно въ ту самую минуту, какъ на соборныхъ часахъ пробило половина одинадцатаго,-- чтобъ соблюсти такую аккуратность и не обидѣть хозяйку дома, м-ссъ Станбэри и Присцилла прохаживались въ продолженіи послѣднихъ 10 минутъ у ограды,-- миссъ Станбэри все еще была въ гостиной.

-- Вотъ онѣ! вскричала она, вскакивая.-- Не много же онѣ дали времени на то, чтобъ убѣжать-то; не такъ-ли, моя милая? Погодите полминуточки, Марта, -- только полминуточки. Съ этими словами она принялась собирать свои вещи съ такимъ видомъ, какъ будто чувствовала себя обиженной по случаю быстроты отступленія; а Марта, какъ только платье ея госпожи окончательно скрылось изъ виду, отворила дверь посѣтительницамъ.

-- Не хочешь-ли ты сказать, что это тебѣ нравится? спросила Присцилла, посидѣвъ съ четверть часа.

-- Ти-и-ше!.. шепнула м-ссъ Станбэри.

-- Не думаю, чтобы она подслушивала за дверями, сказала Присцилла.

-- Навѣрное нѣтъ, подтвердила Доротея.-- Нѣтъ женщины правдивѣе и честнѣе тети Станбэри.

-- Но добра-ли она къ тебѣ, Долли? спросила мать.

-- Очень добра; черезъ чуръ добра. Но мнѣ случается не совсѣмъ понимать ее, и тогда она сердится на меня. Знаю, она считаетъ меня за дуру, а это то и есть самое худшее.

-- Въ такомъ случаѣ, на твоемъ мѣстѣ, я бы вернулась домой, замѣтила Присцилла.

-- Она никогда не проститъ тебѣ, если ты это сдѣлаешь, сказала м-ссъ Станбэри.

-- А кому и надо ея прощеніе? сказала Присцилла.

-- Во всякомъ случаѣ я не имѣю намѣренія пока возвращаться домой, сказала Доротея. Въ эту минуту дверь отворилась, и вошла Марта съ пирожнымъ и съ виномъ. "Миссъ Станбэри приказала вамъ кланяться и надѣется, что вы не откажетесь выкушать рюмку хересу". Съ этими словами она налила вино въ рюмки и подала имъ.

-- Прошу васъ, передайте также и мой поклонъ и поблагодарите сестру Станбэри, сказала мать Доротеи. Но Присцилла не дотронулась до вина, поставила рюмку обратно на столъ, и съ самымъ суровымъ видомъ посмотрѣла на Марту.

Вообще посѣщеніе это вышло не совсѣмъ удачно, и бѣдная Доротея почти сознавала, что должна будетъ не видаться съ матерью и сестрою, если вздумаетъ остаться въ оградѣ, и все же не пріобрѣтетъ этимъ дружбу тетки. Правда, у нихъ пока не доходило до ссоры -- и вообще ни до какихъ очевидныхъ непріятностей; но точно также и не было ни малѣйшей симпатіи, никакихъ достовѣрныхъ признаковъ отрадной дружбы. И хотя миссъ Станбэри не разъ говаривала, что дѣло идетъ на ладъ, но не съумѣла бы сказать, въ чемъ именно состоялъ этотъ ладъ. Узнавъ объ отъѣздѣ гостей, она велѣла познать къ себѣ Доротею и тотчасъ начала дѣлать распросы.

-- Ну, моя милая, какого же онѣ мнѣнія на этотъ счетъ?

-- Да, не знаю, тетя, думаютъ-ли онѣ много-то объ этомъ.

-- А чгоже онѣ говорятъ объ этомъ?

-- На этотъ счетъ немного онѣ говорили, тетя. Я очень обрадовалась, увидя мама и Присциллу. Быть можетъ, мнѣ слѣдуетъ сказать вамъ, что мама возвратила мнѣ деньги, посланныя ей отъ меня.

-- Зачѣмъ же она это сдѣлала? спросила миссъ Станбэри весьма рѣзко.

-- Потому, говоритъ, что Гуго присылаетъ ей теперь все необходимое. Миссъ Станбэри сдѣлала кислую мину, услыхавъ это.-- Видите, я думала -- все-таки лучше сказать вамъ объ этомъ.

-- Никогда это не пойдетъ въ прокъ, добытое такимъ способомъ, -- никогда.

-- Но, тетя Станбэри, развѣ не хорошо съ его стороны, что онъ присылаетъ?

-- Не знаю. Кажется, оно лучше, чѣмъ тратиться на кутежъ, табакъ и карты. Но ужь, вѣроятно, хватаетъ и на это. Когда человѣкъ, урожденный джентльменомъ и получившій образованіе джентльмена, соглашается продавать свой талантъ и свое образованіе для такой цѣли, то, разумѣется, ему охотно дадутъ хорошую плату. Чортъ всегда исправно платитъ. Но тѣмъ хуже. Приходишь въ недоумѣніе; полно ужь нужно ли учиться грамотѣ, если это знаніе употребляется на такое гадкое дѣло, Я сказала все, что имѣла сказать и не намѣрена говорить болѣе. Что пользы? Но мнѣ было больно, очень больно. Все это сдѣлалось благодаря моимъ деньгамъ, и я чувствую, что употребила ихъ во зло. Такого позора я вовсе не заслуживаю.

Доротея молчала въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ. Миссъ Станбэри тоже не длила долѣе разговора, а также не обратила вниманія на выраженіе лица своей племянницы, иначе, вѣроятно, поняла бы, что этимъ ихъ разговоръ не кончится. Доротея, хотя и молчала, но была не спокойна, и собиралась въ крестовой походъ на защиту брата.

-- Тетя Станбэри, вѣдь, онъ -- мой братъ.

-- Разумѣется, онъ -- вашъ братъ. Я желала бы, чтобы онъ не былъ вашимъ братомъ.

-- Я считаю его лучшимъ изъ братьевъ, а также и лучшимъ изъ сыновей.

-- Но зачѣмъ онъ продаетъ себя и пишетъ возмутительныя статьи?

-- Онъ вовсе не продаетъ себя, чтобы писать возмутительныя статьи. Я не вижу, чтобы статья была непремѣнно возмутительнаго или дурнаго свойства, потому только, что продается за пенни.

-- Ну, если намѣреваетесь начинять меня разговорами о немъ, Доротея, то намъ лучше разстаться съ вами.

-- Мнѣ вовсе не хочется говорить что-либо о немъ -- только -- только вы бы не бранили его -- въ моемъ присутствіи... При этихъ словахъ Доротея уже рыдала, но выраженіе лица миссъ Станбэри оставалось все еще очень угрюмо и сурово.-- Онъ ѣдетъ домой въ Ненкомбъ-Путней, и я хочу -- хочу -- видѣть его, продолжала Доротея.

-- Какъ, Гуго Станбэри ѣдетъ сюда въ Эксетеръ! Но ужь сюда-то онъ не пріѣдетъ.

-- Въ такомъ случаѣ я лучше уѣду домой, тетя Станбэри.

-- Очень хорошо, очень хорошо, проговорила миссъ Станбэри, встала и ушла изъ комнаты.

Доротея была въ отчаяніи и начала думать, что ей остается только уложить свои вещи и готовиться къ отъѣзду. Ее очень огорчило это приключеніе, потому что она вполнѣ, понимала, какъ важно -- не только для нея одной, но и для ея матери и сестры -- пособіе, получаемое при настоящемъ положеніи дѣлъ, и была очень озлоблена противъ себя за эту ссору съ теткою. Но ей было невыносимо слушать, какъ бранятъ брата, и не замолвить за него словечка. Съ теткой она не видалась послѣ того до самаго обѣда, да и тотъ прошелъ почти въ молчаніи. Старуха не хотѣла отвѣчать даже односложными словами, а только бормотала что-то или кивала головой на предлагаемые ей вопросы. Дженъ, служившая за столомъ, держала себя неприступно, и была молчалива, а Марта вошла въ комнату одинъ разъ во время обѣда, и только шепнула что-то на ухо миссъ Станбэри. Но когда убрали со стола, и миссъ Станбэри собственноручно налила двѣ рюмки портвейна, Доротея почувствовала, что не въ силахъ сносить долѣе такое обращеніе. Была-ли для нея возможность пить вино при такихъ обстоятельствахъ?

-- Не предлагайте мнѣ, тетя Станбэри, сказала она умоляющимъ голосомъ.

-- А почему же нѣтъ?

-- Сегодня я не въ состояніи пить вино.

-- Почему же вы не сказали этого прежде, чѣмъ я налила въ рюмку? И отчего сегодня именно? полноте-ка. Дѣлайте, какъ я вамъ говорю. Она стояла передъ своей племянницей, словно какая трагическая королева на сценѣ съ кубкомъ яда въ рукѣ. Доротея взяла рюмку и начала прихлебывать, но дѣлала это единственно изъ послушанія. Вы церемонитесь надъ рюмкой портвейна, словно это александрійскій листъ или какая-нибудь соль, замѣтила ей миссъ Станбэри.-- Ну, я имѣю вамъ сказать кое-что. Къ этому времени прислуга удалилась, и обѣ женщины оставались однѣ въ гостиной. Доротея, не выпивъ еще и половины вина, тотчасъ поставила рюмку на столъ. Торжественный тонъ тетки встревожилъ ее и возбудилъ въ ней предчувствіе приближающейся невзгоды. А между тѣмъ теперь, когда она уже примирилась съ мыслію, что должна будетъ уѣхать домой, ей нечего будетъ бояться дальнѣйшихъ непріятностей.

-- Вы не писали ни одной изъ этихъ ужасныхъ статей? спросила миссъ Станбэри.

-- Нѣтъ, тётя, я ихъ не писала; я бы не съумѣла этого сдѣлать.

-- Надѣюсь, что никогда и не научитесь. Они толкуютъ о правахъ женщины -- имѣть избирательный голосъ и получать докторство, и если они ужъ на это пошли, то нѣтъ тѣхъ дьявольскихъ штукъ, на которыя они не были бы способны. Но вы не виноваты относительно этой скверной газеты. Не могу понять, какъ могъ онъ снизойти до того, чтобы писать гиль, которая печатается на какомъ-то отрепьи вмѣсто бумаги.

-- Не вижу, какая можетъ быть разница въ его статьяхъ, гдѣ бы онѣ не печатались, если только онъ ихъ пишетъ.

-- Но для меня это составило бы огромную разницу. Говорятъ, что ихъ чернила линяютъ и пачкаютъ, точно голландская сажа. Сама-то я, благодаря Бога, никогда не дотронулась ни до одного листка; но такъ мнѣ говорили. Это, впрочемъ, все равно; вы въ этомъ не виноваты.

-- Какое мнѣ дѣло до всего этого, тётя Станбэри?

-- Разумѣется, это не ваше дѣло. Но такъ какъ онъ вашъ братъ, то неестественно было бы, еслибы вы захотѣли отказаться отъ него; мнѣ очень понравилось это ваше заступничество, моя милая. Замѣчу вамъ только, что не слѣдовало такъ горячиться со старухой.

-- Право, -- право, я не имѣю намѣренія горячиться, тёгя Станбэри.

-- Меня еще сроду такъ не обрывали. Но не будемъ обращать вниманіе на это. Вотъ онъ придетъ и увидится съ вами. Полагаю, онъ не станетъ очень упираться и кинетъ свои мерзости

-- Но развѣ онъ придетъ сюда, тётя Станбэри?

-- Можетъ придти, если ему это угодно.

-- О! тёгя Станбэри!

-- Въ послѣдній разъ будучи здѣсь, онъ много курилъ, а теперь, я думаю, не выпускаетъ трубки изо-рта. Молодые люди такъ быстро усвоиваютъ себѣ эти привычки. Но еслибъ онъ могъ оставить трубку за порогомъ, пока будетъ здѣсь, я была бы ему очень благодарна.

-- Но, милая тётя, нельзя ли мнѣ повидаться съ нимъ на улицѣ?

-- На улицѣ! нѣтъ, моя милая. Не всѣ же обязаны знать, что онъ вашъ братъ, а онъ такъ подло одѣвается, что могутъ подумать, что вы говорите съ воромъ. При этихъ словахъ Доротея опять вспыхнула, и гнѣвныя слова чуть не сорвались у нея съ языка.-- Когда я его видѣла въ послѣдній разъ, продолжала миссъ Станбэри -- на немъ была коротенькая изъ толстаго сукна куртка, съ огромными пуговицами, а на головѣ одна изъ этихъ дурацкихъ шапокъ, что носятъ мальчишки въ мясныхъ лавкахъ. И въ довершеніе всего запахъ табаку! Побывавъ въ Лондонѣ, онъ, кажется, считалъ Эксетеръ за деревню, гдѣ могъ дѣлать все, что ему угодно. Но онъ зналъ, что если я на что обращаю вниманіе, такъ это именно на шляпу, въ которой джентльменъ ходитъ по улицѣ, и онъ хотѣлъ, чтобы я, я!.. пошла бы съ нимъ къ м-ссъ Макъ-Гугъ. За нами бы съ крикомъ погнались по всей оградѣ, какъ за парой бѣшеныхъ собакъ, что я ему и сказала.

-- Кажется теперь всѣ молодые люди такъ одѣваются, тётя Станбэри.

-- Нѣтъ, они такъ не одѣваются. Возьмите м-ра Гибсона, онъ такъ не одѣвается.

-- Но онъ же изъ духовнаго званія, тётя Станбэри.

-- Быть можетъ -- я старая дура; полагаю, что это такъ; разумѣется, вы это и хотите сказать. Но какъ бы то ни было, я слишкомъ стара, чтобы передѣлывать себя, да и пробовать не намѣрена. Мнѣ пріятно видѣть разницу между джентльменомъ и мошенникомъ. И вотъ по поводу этого мнѣ говорятъ, что хоть и есть разница, но теперь всѣ мошенники похожи на джентльменовъ. Можетъ быть оно такъ и слѣдуетъ -- заставить насъ всѣхъ ходить на головѣ, съ поднятыми вверхъ ногами; но мнѣ первой не понравилось бы очутиться кубаремъ,. и я не захочу испытать это. Когда же онъ пріѣдетъ въ Эксетеръ?

-- Въ будущій вторникъ, съ послѣднимъ поѣздомъ.

-- Въ такомъ случаѣ, вамъ нельзя будетъ увидаться съ нимъ въ тотъ же вечеръ. Объ этомъ и рѣчи быть не можетъ. Безъ сомнѣнія, онъ остановится въ гостинницѣ "Конская Голова", такъ какъ эта гостинница самаго низкаго сорта во всемъ городѣ. Марта постарается отыскать его. Она лучше знаетъ его привычки, чѣмъ я. Если ему заблагоразсудится придти сюда на другой день утромъ, прежде чѣмъ онъ отправится въ Ненкомбъ-Путней,-- ну, и отлично. Во вторникъ я не лягу спать до возвращенія Марты съ поѣзда, и тогда узнаю.

Доротея, само собой разумѣется, была переполнена чувствомъ благодарности; но тѣмъ не менѣе ею овладѣло сознаніе почти неудачи, по милости великодушія тетки въ этомъ случаѣ. Она хотѣла заступиться за брата, а теперь ей казалось, что она сдѣлала это безъ всякой энергіи. Она выслушала безконечное число обвиненій противъ брата, и чувствовала себя не въ силахъ возражать на нихъ, потому что ее побѣдили обѣщаніемъ позволить ему придти къ ней. Теперь не могло быть болѣе рѣчи объ ея отъѣздѣ домой. Тетка уступила ей, и этимъ, разумѣется, покорила ее.

Во вторникъ вечеромъ, поздно, послѣ десяти часовъ, Гуго Станбэри шелъ вокругъ ограды со старой служанкой своей тетки.

Онъ не остановился въ той ужасной гостиницѣ, которой такъ боялась миссъ Станбэри, но взялъ комнату въ гостиницѣ желѣзной дороги. Оттуда онъ дошелъ до ограды вмѣстѣ съ Мартою, а теперь хотѣлъ еще немного поговорить съ нею, прежде чѣмъ отпустить ее домой.

-- Я думаю, что она охотнѣе согласится повидаться съ чортомъ, чѣмъ со мною, сказалъ Гуго.

-- Если вы будете такъ выражаться м-ръ Гуго, я не стану слушать.

-- Я, однакоже, дѣлалъ все возможное, чтобы угодить ей, и едва ли еще какой мальчуганъ любилъ когда нибудь старуху болѣе, нежели я -- ее.

-- Да, м-ръ Гуго, пока она посылала вамъ пирожнаго, ветчины и варенья въ школу.

-- Разумѣется, а также и въ то время, когда присылала мнѣ въ Оксфордъ фланелевыя фуфайки. Но когда фланель и пирожное перестали интересовать меня, тогда я ей надоѣлъ; но все къ лучшему, лишь была бы добра къ Доротеѣ.

-- Она никогда и ни съ кѣмъ не была зла, м-ръ Гуго. Но не думаю, чтобы такая старушка привязалась бы къ молодой женщинѣ въ той же мѣрѣ, какъ привязалась бы къ молодому человѣку, еслибъ только онъ уступалъ ей болѣе, чѣмъ вамъ угодно было уступать. По моему мнѣнію, отъ васъ самихъ зависѣло, чтобы это нее сдѣлалось когда нибудь вашей собственностью, еслибъ только вы поступали, какъ слѣдовало.

-- Все это вздоръ, Марта, у ней намѣреніе оставить Бургессу. Я слыхалъ, какъ она сама говорила.

-- Говорила-то говорила. Люди не всегда дѣлаютъ то, что говорятъ. Еслибъ бы вы взялись за дѣло, какъ слѣдуетъ, такъ и получили бы все. Тоже самое и теперь еще.

-- Вотъ что я вамъ скажу, старая: я и пробовать то не стану. Позволить ей водить себя на помочахъ впродолженіи цѣлыхъ 20 лѣтъ -- изъ-за одной вѣроятности лишить этимъ наслѣдства какого нибудь бѣдняка. Знаете ли Марта, что значитъ "не сулить журавля въ небѣ?"

-- Нѣтъ не знаю, и если это что-нибудь такое, что вы сами имѣете обыкновеніе дѣлать, то я не думаю, чтобы это знаніе пошло мнѣ впрокъ, въ какомъ бы то ни было случаѣ. А теперь прощайте, я пойду домой.

-- Покойной ночи, Марта. Кланяйтесь имъ обѣимъ, и скажите, что непремѣнно приду завтра рано, въ половинѣ десятаго. Возьмите-ка лучше. Вѣдь онъ не превратится въ кремень. Не бойтесь, это не отъ стараго джентльмена съ рожками.

-- Да мнѣ ничего этого не надо, м-ръ Гуго; право же не надо.

-- Пустяки, вы меня обидите, если не примите. Мнѣ кажется, вы продолжаете считать меня за школьника.

-- Хорошо, кабы вы не были вдвое хуже того, м-ръ Гуго, отвѣчала старая служанка, и этими словами сунула подаренный соверенъ подъ перчатку.

На слѣдующее утро состоялось это новое посѣщеніе, и миссъ Станбэри опять волновалась; однакоже, въ этотъ разъ она была въ несравненно лучшемъ настроеніи духа, чѣмъ въ первый, и поминутно шутила насчетъ характера этого посѣщенія. Разумѣется, сама она не имѣла намѣренія видѣться съ своимъ племянникомъ, и точно также вовсе не намѣревалась послать ему привѣтъ или принять таковой же отъ него. Но послѣ его ухода, ей слѣдовало представить подробнѣйшій отчетъ объ посѣщеніи, и Доротея непремѣнно должна быть въ состояніи отвѣчать на разнообразнѣйшіе вопросы касательно его.

-- Конечно, вовсе нѣтъ надобности знать что либо о его денежныхъ дѣлахъ, сказала миссъ Станбэри,-- но я бы желала только знать, сколько этотъ народъ въ состояніи платить за свою грошевую дрянь. На этотъ разъ она, хотя и оставила гостиную и отправилась къ себѣ на верхъ, прежде чѣмъ раздался ожидаемый звонокъ, но изловчилась, украдкою съ балкона, взглянуть мелькомъ на дурацкую шапку, въ которой, безъ сомнѣнія, при такомъ случаѣ былъ ея племянникъ.

Гуго Станбэри привезъ сестрѣ важныя новости. Коттеджъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ, въ которомъ жила м-ссъ Станбэри, былъ самымъ крошечнымъ жилищемъ изъ всѣхъ когда либо укрывавшихъ леди съ двумя дочерями. Правда, въ немъ были гостиная, двѣ спальни и кухня, но всѣ эти комнаты были до такой степени миніатюрны, что коттеджъ былъ немного болѣе каюты. Но въ деревнѣ былъ домъ, не то чтобы громадный, но очень хорошій, въ три этажа, весь въ плющѣ, съ садомъ; домъ этотъ получилъ прозваніе Клокъ-Гауза {То-есть домъ, на фронтонѣ котораго вдѣлали часы.}, потому что на немъ когда-то были часы. Этотъ домъ былъ съ нѣкотораго времени не занятъ, и Гуго сообщилъ сестрѣ свое намѣреніе нанять его для матери. Послѣдніе жильцы Клокгауза въ Ненкомбъ-Путнеѣ были люди, получавшіе отъ пяти до шести сотъ фунтовъ ежегоднаго дохода. Еслибъ и прочее было въ соотвѣтствованіи, то наемъ такого дома далъ бы имъ право считать себя принадлежащими къ "графству". При этомъ домѣ постоянно держали садовника и -- корову!

-- Клокъ-Гаузъ мамашѣ!

-- Ну, да. Не говори пока объ этомъ ни слова тетѣ Станбэри; она подумаетъ, что я окончательно запродалъ себя чорту.

-- Но, Гуго, хватитъ ли у мама средствъ жить въ немъ?

-- Дѣло въ томъ, Доротея, что тутъ кроется секретъ. Разумѣется и ты, и всѣ узнаютъ его, когда это состоится. Но ты не станешь болтать, и потому я скажу тебѣ то, что преимущественно касается насъ...

-- Не нужно ли будетъ мнѣ вернуться домой?

-- Мой совѣтъ тебѣ -- оставайся здѣсь. Придерживайся тетки. Вѣдь тебѣ нѣтъ надобности курить, ходить въ такихъ шляпахъ, какія носитъ кабацкая братія, и сотрудничать въ грошовой гаветкѣ.

Вотъ въ чемъ состоялъ секретъ Гуго Станбэри. Жена и свояченница Люиса Тревиліана собирались выѣхать изъ дому на Карцонъ-Стритѣ, переселиться въ Ненкомбъ-Путней, и жить тутъ вмѣстѣ съ миссъ Станбэри и Присциллой. Таковы по крайней мѣрѣ были предположенія, которыя должны были осуществиться, если Гуго Станбэри будетъ имѣть успѣхъ въ своихъ настоящихъ переговорахъ.

ГЛАВА XIII.
Достопочтенный мистеръ Гласкокъ.

Къ концу Іюля м-ссъ Тревиліанъ съ сестрой переселились въ Клокъ-Гаузъ, въ Ненкомбъ-Путнеѣ, подъ крылышко матери Гуго; но прежде чѣмъ читатель ознакомится съ условіями ихъ жизни тамъ, необходимо сказать нѣсколько словъ объ одномъ обстоятельствѣ, случившемся до выѣзда обѣихъ дамъ изъ Карцонъ-Стрита.

Непріятности между Тревиліаномъ и его женою день-ото-дня росли и усложнялись. Леди Мильборо продолжала вмѣшиваться, писала Емиліи письма, преисполненныя здраваго смысла, но, какъ говорила сама Емилія, никогда въ сущности не загрогивавшія спорнаго пункта. "Неужели мнѣ, не признающей за собой никакой вины, надо во что бы ни стало исповѣдаться въ какихъ-то небывалыхъ своихъ погрѣшностяхъ? Будь это въ какихъ нибудь пустякахъ, я бы, пожалуй, и на то пошла ради согласія. Но такъ какъ вопросъ касается моего поведенія относительно посторонняго человѣка, я скорѣе умру". Таковы были мысли и доводы м-ссъ Тревиліанъ по этому предмету; но старая леди Мильборо въ своихъ письмахъ толковала только объ обязанности повиноваться, обѣщанной передъ алтаремъ. "Но вѣдь я не давала обѣщаній лгать?" говорила м-ссъ Тревиліанъ. Тогда начались свиданія между леди Мильборо и Тревиліаномъ, и свиданія между леди Мильборо и Норой Роули. Добрая старушка-вдовушка обнаруживала чрезвычайную дѣятельность, брюзжала безъ устали, предписывала поѣздку въ Неаполь, предписывала дѣйствовать путемъ просьбъ, предписывала вообще не помнить стараго,-- на что, впрочемъ, Тревиліанъ отнюдь не соглашался безъ нѣкоторыхъ гарантій, въ которыхъ онъ могъ бы видѣть обезпеченіе,-- предписывала удаленіе въ какой нибудь маленькій городокъ на западъ Франціи, если Неаполь окажется неудовлетворительнымъ; но ничего не могла добиться.

М-ссъ Тревиліанъ, по правдѣ сказать, сдѣлала нѣчто, навѣрно, долженствовавшее лишить всякаго значенія дальнѣйшіе шаги къ примиренію. Въ самый разгаръ этихъ треволненій, когда она съ мужемъ все еще жила въ одномъ домѣ, но врознь изъ-за глупой ссоры по поводу полковника Осборна, она написала послѣднему еще одно письмо. Аргументъ, которымъ она оправдывалась передъ собой и передъ сестрой -- послѣ того какъ это было сдѣлано, состоялъ въ безукоризненномъ приличіи ея поведенія въ отношеніи полковника Осборна. "Но вѣдь этого-то именно Люису и не хотѣлось", сказала Нора, преисполненная негодованія и тревоги. "Такъ пускай Люисъ отдастъ мнѣ приказаніе въ этомъ смыслѣ, пускай поступаетъ со мной какъ слѣдуетъ мужу, и я буду слушаться", отвѣчала Емилія, и принялась доказывать, что въ настоящемъ своемъ положеніи не знаетъ -- чего именно хочется ея мужу. Она предоставлена самой себѣ, и, по крайнему своему разумѣнію, находитъ, что ей непремѣнно слѣдовало написать полковнику Осборну. Къ несчастію, не было основанія надѣяться, чтобы полковникъ Осборнъ не зналъ о безумной ревности ея мужа. "Слѣдовательно", сказала она сестрѣ, "лучше написать ему (при этомъ она не преминула назвать его "старымъ другомъ отца ") и объяснить ему, чего она отъ него требуетъ, и что она ему запрещаетъ". Полковникъ Осборнъ очень скоро отвѣтилъ на письмо, обнаруживъ при этомъ гораздо больше нѣжности и преданности чѣмъ въ прежнихъ своихъ письмахъ, начинавшихся словами: "Милая Емилія" и "дорогой другъ". Разумѣется, м-ссъ Тревиліанъ сожгла этотъ отвѣтъ, и разумѣется, м-ру Тревиліану было сообщено объ этой корреспонденціи. Жена его всячески заботилась, чтобы не было ничего секретнаго по этому дѣлу,-- чтобы всѣмъ домашнимъ это было извѣстно и неминуемо дошло бы до м-ра Тревиліана. И оно дошло, и онъ чуть съ ума не сошелъ. Онъ бросился къ іеди Мильборо, и довелъ своего стараго друга до отчаянія, объявивъ, что онъ начинаетъ бояться -- ужъ не ослѣплейна ли жена его этимъ проклятымъ негодяемъ. Леди Мильборо снизошла къ рѣзкости выраженій, но протестовала противъ подозрѣнія. "Продолжать переписываться съ нимъ послѣ того, что я ей сказалъ!" восклицала, Тревиліанъ.-- "Увезите ее въ Неаполь сейчасъ же?" говорила леди Мильборо, "сейчасъ же!" -- "А какъ онъ поѣдетъ за мной?" сказалъ Тревиліанъ. Леди Мильборо не нашлась сразу отвѣтить и сильно сконфузилась. "Тамъ мнѣ будетъ еще труднѣе съ ней ладить", продолжалъ Тревиліанъ. Тогда-то леди Мильборо заговорила о маленькомъ городкѣ на западѣ Франціи, настаивая на доводѣ, что ужъ конечно такой человѣкъ, какъ полковникъ Осборнъ, не поѣдетъ за ними туда. Но Тревиліанъ пришелъ въ негодованіе, объявивъ, что если доброе имя его жены не можетъ быть ограждено иначе, какъ такимъ манеромъ, то не стоитъ его и вовсе ограждать. Тогда леди Мильборо принялась плакать, и плакала очень долго. Она была очень огорчена,-- настолько огорчена, насколько допускала это ея натура. Она готова была на всякую жертву, чтобы свести молодыхъ людей: охотно пожертвовала бы своимъ временемъ, деньгами, хлопотами, по всей вѣроятности сама бы отправилась въ маленькій городокъ на западъ Франціи, еслибъ это понадобилось. Но несмотря на то, она, на свой ладъ, не мало тѣшилась подробностями этой несчастной ссоры. Личности, подобныя леди Мильборо, ненавидятъ полковниковъ Осборновъ всѣми силами своихъ горячихъ сердецъ и чистыхъ душъ; но онѣ почти столько же уважаютъ полковниковъ Осборновъ, сколько и ненавидятъ, и считаютъ неоцѣненной привилегіей быть поставленными въ какое нибудь столкновеніе съ этими львами рыкающими.

Но милой леди Мильборо грозило тяжкое испытаніе; она не могла безъ ужаса представить себѣ возможности развода между молодымъ мужемъ и его молодой женой. И крайняя ея тревога въ этомъ отношеніи свидѣтельствовала о истинной добротъ ея сердца, потому что въ этомъ дѣлѣ не столько затрогивалось благополучіе самаго Тревиліана, сколько честь и достоинство семейства Роули; а Роули ничѣмъ не заслужили расположенія леди Мильборо. Впервые услыхавъ о томъ, что ея милый молодой другъ, Люисъ, женится на дѣвушкѣ съ Мандаринскихъ острововъ, она почти пришла въ отчаяніе. Она была таковаго мнѣнія, что если бы онъ понималъ свое положеніе какъ слѣдуетъ, онъ бы устроилъ свое благополучіе, влюбившись въ дочь какого нибудь помѣщика, или какого нибудь англійскаго пэра, -- и, имѣя въ виду личныя качества Люиса, леди Мильборо не считала этого несбыточнымъ. Не смотря на то, когда дѣвушка съ Мандариновъ была привезена сюда въ качествѣ м-ссъ Тревиліанъ, леди Мильборо приняла ее съ распростертыми объятіями, и даже сестру ея приняла съ полураспростертыми объятіями. Еслибъ которая нибудь изъ нихъ обнаружила стремленіе видѣть въ ней мать, она окружила бы ихъ материнскою заботливостью; ибо леди Мильборо была точь-въ-точь старая курица -- по способности принимать подъ свои крылья многое множество. Но обѣ сестры были только вѣжливы къ ней, и такъ какъ Нора была вѣжливѣе м-ссъ Тревиліанъ, то и старая вдовица была въ отношеніи къ ней преисполнена материнской попечительности. Она знала, что Гласкокъ по уши влюбленъ въ Нору Роули. Малѣйшей ловкости, малѣйшаго желанія было бы достаточно, чтобы заставить его опуститься на колѣни и предложить руку и сердце. А сколько въ этой рукѣ заключалось! Особенно въ сравненіи съ этой другой рукою, которую предполагалось получить въ замѣнъ, и которая, по правдѣ сказать, была совершенно пустая! М-ръ Гласкокъ былъ наслѣдникомъ пэра, богатаго пэра, пэра весьма преклонныхъ лѣтъ,-- м-ръ Гласкокъ засѣдалъ въ парламентѣ. Въ обществѣ его уважали. Онъ вовсе еще не былъ человѣкомъ старымъ. Онъ былъ человѣкъ добродушный, разсудительный, покладливый, и не смотря на то, отнюдь не возбуждающій презрѣнія. По всѣмъ вопросамъ, относящимся до землевладѣнія, мнѣніе его ставилось очень высоко; его считали безукоризненнымъ образцомъ англійскаго джентльмена. Ужъ можно сказать -- женихъ! Но едва ли такой человѣкъ, какъ м-ръ Гласкокъ, могъ на столько влюбиться, чтобы сдѣлать предложеніе дѣвушкѣ, близкая родственница которой ведетъ себя такъ предосудительно? Только близко наблюдавшіе людей куринаго характера -- могутъ понять, какъ все это сильно тревожило леди Мильборо. Она вообще чрезвычайно любила свадьбы. Хотя она никогда не была завзятой свахой, все-таки среда, въ которой она постоянно вращалась, научила ее смотрѣть на мужчинъ какъ на рыбу, которую надо ловить, а на дѣвицъ какъ на рыболововъ, которые должны ловить ее. Или, въ сущности, если бы было можно ея мысли по этому предмету тщательно изслѣдовать, оказалось бы, что она всякую дѣвушку считала отчасти рыболовомъ, отчасти приманкой. Всякая дѣвушка, удившая въ явь и собственнымъ своимъ крючкомъ -- съ очевиднымъ желаніемъ изловить рыбу, была ей противна. И на оборотъ, она очень милостиво относилась къ рыбкамъ, думая -- что на всякую рыбу въ рѣкѣ надлежитъ закидывать крючекъ и приманку въ самыхъ милыхъ, пріятныхъ формахъ. Но все же, когда форель попадалась, леди Мильборо отъ души радовалась; и тогда въ ея праздномъ умѣ возникали и шевелились какія-то неопредѣленныя идеи о томъ, что великій законъ природы совершился-таки, вопреки всѣмъ препятствіямъ и не смотря на всѣ затрудненія. Она очень хорошо знала, что рыбу ловить довольно трудно.

Леди Мильборо въ сердечной тревогѣ насчетъ Норы, желая вытащить рыбу на берегъ, прежде чѣмъ Нору увлечетъ погибель сестры, не знала, какъ ей лучше поступить. М-ссъ Тревиліанъ не хотѣла съ ней больше видѣться, объявивъ, что всякія дальнѣйшія свиданія были бы только непріятны и совершенно безполезны. Она обратилась было къ Тревиліану; но Тревиліанъ объявилъ, что онъ ничего не можетъ сдѣлать. Что же бы онъ могъ тутъ сдѣлать? Онъ не могъ смотрѣть сквозь пальцы на неприличное поведеніе своей жены, потому только, что у сестриной жены есть, или можетъ быть женихъ. Что же касается до того, чтобы переговорить съ самимъ Гласкокомъ, никто лучше леди Мильборо не зналъ, до какой степени рыбы пугливы.

Нонаконецъ леди Мильборо собралась переговорить съ м-ромъ Гласкокомъ, -- не намекая ни полусловомъ на крючокъ, приготовленный для него самаго, но бросивъ слово или два насчетъ той другой рыбки, обстоятельства которой, послѣ того какъ она попала въ бадью супружества, были далеко не такъ благополучны, какъ бы слѣдовало. Осторожность, сдержанность, такъ сказать мудрость, съ которой высказалась леди Мильборо, были по истинѣ поразительны. Ей не безъизвѣстно, что м-ръ Гласкокъ уже слышалъ о несчастной исторіи въ Карцонъ-Стритѣ. И въ самомъ дѣлѣ всѣ знакомые Тревиліана знали объ этомъ, и не только знакомые, даже многіе изъ незнавшихъ его лично. Стало быть, не бѣда упомянуть объ этомъ обстоятельствѣ. Леди Мильборо и упомянула, объяснивъ притомъ, что единственнымъ лицомъ, дѣйствительно виновнымъ, былъ гнусный нарушитель семейнаго спокойствія, полковникъ Осборнъ, о которомъ леди Мильборо при этой оказіи высказала много весьма рѣзкихъ вещей. Милая бѣдняжка м-ссъ Тревиліанъ была вѣтрена, упряма, слишкомъ самоувѣренна, -- но невинна, какъ новорожденное дитя. Въ томъ, что все устроится какъ нельзя благополучнѣе и очень скоро, никто изъ знавшихъ дѣло -- а она знала его какъ свои пять пальцевъ -- и на мигъ не усомнился бы. Главной жертвой во всей этой исторіи была прелестнѣйшая изъ всѣхъ дѣвушекъ, Нора Роули. М-ръ Гласкокъ простодушно спросилъ: "отчего?" "Какъ вы не понимаете, м-ръ Гласкокъ; вѣдь самое отдаленное родство съ подобными личностями можетъ повредить положенію молодой особы въ обществѣ." М-ръ Гласкокъ, почти сердясь на графиню, объявилъ, что онъ не находитъ, чтобы положеніе миссъ Роули въ обществѣ сколько-нибудь пострадало; и старая леди Мильборо, когда онъ всталъ и ушелъ, почувствовала, что въ это утро ею сдѣлано доброе дѣло. Еслибъ Нора могла узнать объ этомъ, ей слѣдовало быть весьма благодарной леди Мильборо, потому что м-ръ Гласкокъ сѣлъ въ кэбъ въ Екклейстонъ-Скверѣ и приказалъ себя везти прямо въ Карцонъ-Стритъ. Онъ думалъ про себя, что въ эту минуту дѣлалъ только то, что уже давно собирался сдѣлать; но мы едва-ли ошибемся, если скажемъ, что настоящее его рѣшеніе состоялось окончательно только вслѣдствіе нескромнаго сообщенія леди Мильборо. Какъ бы то ни было, онъ пріѣхалъ въ Карцонъ-Стритъ, съ твердой рѣшимостью,-- и минуты, проведенныя въ кэбѣ, употребилъ на обдумываніе какъ лучше привести предположенное дѣло къ концу.

Его тотчасъ же ввели въ гостиную, гдѣ онъ нашелъ обѣихъ сестеръ,-- и м-ссъ Тревиліанъ, какъ только взглянула на него, сейчасъ поняла, зачѣмъ онъ пришелъ. Въ немъ виднѣлась какая-то рѣшимость, очевидное намѣреніе что-то сдѣлать, отсутствіе той пустоты и безцѣльности, которыми обыкновенно отзываются утренніе визиты. Это было такъ очевидно, что м-ссъ Тревиліанъ почувствовала себя почти въ правѣ встать и объявить, что такъ какъ визитъ относится только къ ея сестрѣ, то она считаетъ своею обязанностью удалиться. Но никакого такого заявленія не понадобилось, потому что не прошло трехъ минутъ, какъ м-ръ Гласкокъ, самъ попросилъ ее выйдти. Подъ какимъ-то весьма остроумнымъ предлогомъ, онъ пригласилъ ее въ сосѣднюю комнату, и шепнулъ, что ему хотѣлось бы сказать ея сестрѣ нѣсколько словъ наединѣ.

-- О, конечно, сказала м-ссъ Тревиліанъ улыбаясь.

-- Я думаю, вы догадываетесь, что я хочу сказать. Не знаю, могу-ли я надѣяться....

-- Я вамъ ничего не могу сказать, отвѣчала она,-- я ничего не знаю. Но отъ души желаю вамъ успѣха.

И она ушла.

Можно полагать, что мало по малу какое-нибудь подозрѣніе о намѣреніи м-ра Гласкока прокралось въ душу Норы, когда она очутилась съ нимъ одна. Отчего же бы у него былъ такой рѣшительный видъ сегодня? Зачѣмъ бы ему было дѣлать такой серьозной шагъ -- вызывать хозяйку дома изъ ея собственной гостиной? Нора, начиная догадываться, стала въ оборонительное положеніе. Она никогда не думала, что откажетъ м-ру Гласкоку. Она никогда не признавалась себѣ, что есть другой, который нравится ей больше м-ра Гласкока. Но еслибъ она поощряла его какимъ бы то ни было образомъ къ этому объясненію, чувства ея въ эту минуту были бы не таковы; теперь, она дорого бы дала, чтобы отложить это объясненіе, чтобы имѣть возможность поставить самой себѣ кой-какіе вопросы, и рѣшить -- можетъ-ли она сама примириться съ тѣмъ, что, безъ всякаго сомнѣнія, всѣ ея друзья посовѣтовали бы ей сдѣлать. Разумѣется, она очень хорошо понимала, что ей слѣдовало самой составить себѣ карьеру, и что красота и молодость были единственнымъ капиталомъ, на который она могла расчитывать для составленія этой карьеры. Она не такъ была далека отъ всякой заразы столичной испорченностью, чтобы почувствовать дѣйствительное отвращеніе при мысли о дѣвушкѣ, отдающейся человѣку -- не потому чтобы человѣкъ личными своими качествами склонилъ къ себѣ ея сердце -- но потому, что онъ по всей вѣроятности былъ бы во всѣхъ отношеніяхъ хорошимъ мужемъ. Еслибъ дѣло шло о какой-нибудь ея пріятельницѣ, и еслибъ она знала всѣ обстоятельства дѣла, она безъ малѣйшаго колебанія посовѣтовала бы этой дѣвушкѣ выдти за м-ра Гласкока. Дѣвушка, вытолкнутая въ свѣтъ безъ гроша за душей, должна косить сѣно, пока солнце свѣтитъ. Но тѣмъ не менѣе, въ сердцѣ ея было нѣчто, побуждавшее ее желать чего-то лучшаго. Она по крайней мѣрѣ мечтала, если не думала, о возможности любить до обожанія; но м-ра Гласкока она далеко не обожала. Она мечтала, если не думала, опереться на руку человѣка всей своей тяжестью,-- какъ будто этотъ человѣкъ созданъ спеціяльно для того, чтобы быть ея опорой, ея поддержкой, ея стѣной, ея утѣшителемъ и покровителемъ. Она знала, что если она выйдетъ за м-ра Гласкока и сдѣлается леди Петерборо, ей, разумѣется, придется по большой части обходиться собственными своими силами и жить безъ всякой удобной подпорки. Не смотря на то, когда она очутилась съ нимъ одна, она сама хорошенько не знала -- откажетъ ли она ему или нѣтъ. Она только сознавала, что ей нужно собраться съ духомъ для очень важнаго момента,-- и она собралась, напрягла мускулы, какъ бы на бой, и приготовилась къ состязанію.

Какъ только за м-ссъ Тревиліанъ затворилась дверь, м-ръ Гласкокъ взялъ стулъ и поставилъ его совсѣмъ рядомъ съ диваномъ, на которомъ сидѣла Нора. "Миссъ Роули, сказалъ онъ, мы съ вами знакомы уже нѣсколько мѣсяцевъ, и я надѣюсь, что вы привыкли видѣть во мнѣ друга."

-- О, да, конечно, отвѣтила Нора не безъ живости.

-- Мнѣ казалось, что мы съ вами встрѣчаемся друзьями, и я съ своей стороны могу сказать, что знакомство съ вами доставляло мнѣ всегда величайшее наслажденіе. Я не только восхищаюсь вами (говоря это, онъ смотрѣлъ прямо на стѣну и вертѣлъ набалдашникомъ трости, которую держалъ обѣими руками), не только... Можетъ быть, это неглавное, хотя я восхищаюсь вами давно,-- но мнѣ все въ васъ нравится.

Нора улыбнулась, но ничего не сказала. "Пускай себѣ выскажется" думала она; но минуя способъ выраженій,-- то, что онъ высказывалъ, не могло не подѣйствовать на нее. Ее затронули не лестные отзывы о ней, а нѣчто въ самомъ голосѣ его, убѣждавшее, что онъ говоритъ совершенно искренно. Если же онъ въ самомъ дѣлѣ находилъ ее или воображалъ такою, какъ говорилъ, то сколько достоинства было въ той простотѣ выраженій, которая такъ нравилась ей.

-- Знаю, продолжалъ онъ, -- что съ моей стороны очень смѣло такимъ образомъ говорить -- ходатайствовать за себя; но я право не знаю -- не лучше ли такая смѣлость, если только искренность ея можетъ быть понята. Вы, разумѣется, догадываетесь о томъ, что я хочу сказать. Какъ я уже высказывалъ, у васъ есть все, что не только заставляетъ меня любить васъ, но вслѣдствіе чего вы мнѣ нравитесь безконечно. Если вы думаете, что можете любить меня,-- скажите; и пока я живъ, я употреблю всѣ старанія, чтобы сдѣлать васъ счастливой.

Это было такъ ясно, за этомъ сказывалась такая искренняя покорность, которая ей такъ польстила, такъ ее смутила, что она чуть было не сдалась, потому что на такое воззваніе мудрено было бы отвѣчать чѣмъ-либо инымъ кромѣ согласія. Она помолчала минуты двѣ, все сильнѣе и сильнѣе сознавая, что это молчаніе будетъ принято за согласіе. Ей вдругъ представилось, какъ тяжело въ долѣ женщины то, что ей приходится рѣшать свою судьбу на цѣлую жизнь въ какихъ-нибудь полминуты. Онъ думалъ объ этомъ недѣли,-- недѣли, въ теченіе которыхъ съ ея стороны было бы почти безстыдствомъ преждевременно раздумывать -- годится-ли онъ ей въ мужья или нѣтъ. Что еслибъ она такъ раздумывала, и еслибъ онъ въ концѣ концовъ не пришелъ къ ней съ этимъ вопросомъ, каково бы ей тогда было? Но онъ пришелъ. Вотъ онъ сидитъ и вертитъ свою трость, и ждетъ ея отвѣта, и ей надо отвѣчать. Онъ старшій сынъ пэра -- блестящая партія для нее во всѣхъ отношеніяхъ,-- такой человѣкъ, что если она дастъ ему согласіе, всѣ окружающіе будутъ считать ее дѣйствительно счастливой; но не такой, чтобы кто-нибудь могъ указать на нее и сказать: "вотъ еще одна купленная за деньги и титулъ!" М-ръ Гласкокъ не былъ ни Аполлономъ, ни великолѣпнымъ Кричтономъ, но его могла бы полюбить всякая дѣвушка. И вотъ онъ проситъ ея руки, и ей непремѣнно нужно отвѣчать. Онъ сидѣлъ, дожидаясь весьма терпѣливо, не сводя глазъ съ своей трости.

Дѣйсгвительно-ли она любитъ его? Не смотря на недостатокъ времени, она все-таки улучила минуту предложить себѣ этотъ вопросъ. Быстро покосись на него однимъ глазомъ -- она посмотрѣла, на что онъ похожъ. До этой минуты, хотя она и хорошо его знала, но не могла бы дать себѣ отчета ни въ одной изъ подробностей его наружности. "Онъ красивѣе Гуго Станбэри," промелькнуло у нея въ мысляхъ, "но ему недостаетъ -- ему недостаетъ -- чего же ему недостаетъ? Молодости-ли, ума, или силы, или какого-нибудь внѣшняго проявленія внутренняго содержанія? Тяжеловатъ что-ли онъ, тогда какъ Гуго казался оживленнымъ? Или огня что-ли нѣтъ въ глазахъ его, тогда какъ у Гуго глаза такъ и горятъ? Или для нея, именно для нея, Гуго былъ надлежащей опорой и каменной стѣной?" Чтобы то ни было, только она въ эту минуту поняла, что любитъ не этого человѣка, но другаго -- того, кто пишетъ статьи въ Е. Л., и потому ей надлежитъ отказаться отъ блестящаго положенія и отъ надежды быть повелительницей въ Монкгамѣ.

-- О, м-ръ Гласкокъ, сказала она,-- мнѣ бы слѣдовало отвѣчать вамъ скорѣе...

-- Нѣтъ, другъ мой, какъ вамъ удобнѣе; ничто въ мірѣ не можетъ быть важнѣе и серьезнѣе для насъ обоихъ. Если вамъ нужно подольше обдумать -- думайте сколько хотите.

-- Нѣтъ, м-ръ Гласкокъ; зачѣмъ? Я сама не знаю, отчего я такъ долго молчала. Вѣдь лучше сказать правду?

-- Конечно, правда лучше всего.

-- Я васъ -- не люблю. Пожалуйста поймите меня.

-- Я васъ очень хорошо понимаю, миссъ Роулей (трость все повертывалась, а глаза еще пристальнѣе смотрѣли во что-то на противоположной стѣнѣ).

-- Я къ намъ искренно расположена. Очень расположена. Я вамъ такъ благодарна. Я право не понимаю, отчего такой человѣкъ, какъ вы, хочетъ жениться на мнѣ.

-- Отъ того, что я люблю васъ больше всѣхъ, очень просто. Только это и можетъ заставить человѣка искать руки дѣвушки.

Что это за славный человѣкъ! И какъ лестно все, что онъ говоритъ! Развѣ онъ не стоитъ того, чего добивается, если даже этого и нельзя дать безъ жертвы? Но вѣдь она его не любитъ. Взглянувъ на него еще разъ, она никакъ не могла представить себѣ въ немъ твердую для себя опору, каменную стѣну. И именно, глядя на него, она больше -- сильнѣе, чѣмъ когда-либо,-- убѣждалась, что единственно тотъ, другой человѣкъ, могъ бы для нее быть твердой опорой, каменной стѣной.

-- Могу я придти еще разъ,-- черезъ мѣсяцъ? спросилъ онъ опять, послѣ нѣкотораго молчанія.

-- Нѣтъ, нѣтъ. Зачѣмъ вамъ безпокоиться. Я право не стою.

-- Позвольте мнѣ объ этомъ судить, миссъ Роули.

-- Все равно, я знаю, что не стою. И потому не могу вамъ сказать, чтобы вы приходили.

-- Ну, такъ я, немного погодя, самъ приду, не дожидаясь вашего сказа.

-- О, м-ръ Гласкокъ, я совсѣмъ не то хотѣла сказать; совсѣмъ не то. Пожалуйста, недумайте -- отъ чего. Смотрите на то, что я вамъ сказала, какъ на мое окончательное рѣшеніе. Я не могу вамъ сказать, до какой степени я къ вамъ расположена, до какой степени я вамъ благодарна,-- я этого никогда не забуду. Я еще никогда никого не знавала, кто бы былъ такъ добръ, какъ вы. Но -- это все таки не измѣняетъ того, что я сказала.

Тутъ она залилась слезами.

-- Миссъ Роули, сказалъ онъ очень тихо,-- пожалуйста не думайте, что я хочу предлагать вамъ вопросы, на которые вы бы затруднились отвѣчать. Но дѣло идетъ о счастьи всей моей жизни; и,-- если вы мнѣ позволите такъ выразиться,-- о счастьи всей вашей жизни. Вотъ почему не слѣдуетъ торопиться окончательнымъ рѣшеніемъ. Если-бъ я только зналъ, что ваше сердце свободно, я бы сталъ терпѣливо ждать. Я думалъ о васъ, какъ о своей будущей женѣ, уже нѣсколько недѣль, нѣсколько мѣсяцевъ. Разумѣется, вы не могли того же думать обо мнѣ.

Когда онъ это говорилъ, она почти что любила его за его деликатность и доброту.

-- Мнѣ иногда казалось страннымъ, что дѣвушки должны рѣшать свою судьбу такъ скоро. Если ваше сердце свободно, я подожду. И если только вы меня уважаете, вы посмотрите, попробуйте -- со временемъ можетъ быть научитесь и любить меня.

-- Я васъ уважаю.

-- Стало быть можно надѣяться? спросилъ онъ тихо.

Она просидѣла молча около минуты, сложивъ руки, потомъ отвѣчала ему шопотомъ: "не знаю."

Онъ тоже помолчалъ немного, прежде чѣмъ началъ говорить. Онъ пересталъ вертѣть палкой, всталъ со стула, и отошелъ отъ нея въ сторону, все еще не поднимая на нее глазъ.

-- Я вижу, сказалъ онъ наконецъ,-- я понимаю. Хорошо, миссъ Роули, я вижу, что теперь мнѣ не слѣдуетъ дѣлать ни шагу дальше. Но я все таки не отчаиваюсь. Я знаю только то, что еслибъ мнѣ удалось достичь цѣли, я былъ бы очень счастливъ. Прощайте, миссъ Роули.

Она взяла протянутую имъ руку и пожала ее такъ крѣпко, что не будь онъ такъ честенъ и благороденъ -- онъ принялъ бы это пожатіе за намекъ на то, что ей хочется, чтобы онъ повторилъ свое предложеніе. Но онъ былъ на это неспособенъ.

-- Да благословитъ васъ Богъ, сказалъ онъ,-- и будьте счастливы, какую бы вы себѣ долю ни выбрали.

Затѣмъ онъ ушелъ, и она слышала, какъ онъ спускался съ лѣстницы медленными, тяжелыми тагами,-- и ей подумалось, что по звуку этихъ шаговъ видно, что у него не весело на сердцѣ, но что онъ рѣшился -- никому этого не показывать.

Оставшись одна, она принялась серьозно обдумывать все, что сдѣлала. Еслибъ мы сказали читателю, что она сожалѣла о рѣшеніи, принятомъ такъ наскоро, мы бы дали невѣрное понятіе о ея настроеніи. Но въ ней вдругъ открылась странная способность припоминать, перебирать и составлять мысленный инвентарій всему, что бы могло принадлежать ей. Она знала (и какая дѣвушка въ ея положеніи не знаетъ), что быть женою англійскаго пэра -- великое дѣло. И стоя такъ въ раздумьи, она была Норой Роули безъ шиллинга въ карманѣ и безъ всякой надежды когда либо разжиться хоть шиллингомъ. Она часто слыхала отъ матери опасенія насчетъ возможнаго будущаго, когда сэръ Мармадукъ будетъ не въ состояніи управлять колоніей. Ее учили съ дѣтства, что все матеріальное благополучіе ея жизни должно зависѣть отъ замужества. Ей немыслимо устроиться въ жизни прилично и комфортабельно -- иначе, какъ если какой нибудь подходящій человѣкъ, обладающій тѣми благами, которыхъ она лишена, -- вздумаетъ взять ее въ жены. И вотъ -- такой подходящій человѣкъ, до такой степени подходящій, что нѣтъ земнаго блага, въ которомъ бы у него не было недостатка. Гласкокъ не разъ говорилъ ей о великолѣпіи Монкгама. И она теперь думала о Монкгамѣ гораздо чаще прежняго. Хорошо было бы стать хозяйкой стариннаго, почтеннаго дома, называть своими дубы и вязы,-- знать, что къ ея услугамъ готовы акры садовъ,-- смотрѣть на сгада коровъ и быковъ, и сознавать, что они мычатъ на ея собственныхъ пастбищахъ. И развѣ не великое счастье -- быть матерью будущаго пэра Англіи, нянчить и воспитывать будущаго сенатора?-- И человѣкъ, которому предстояло быть ея мужемъ, былъ такимъ человѣкомъ, которому всякая женщина отдалась бы съ полнымъ довѣріемъ. И теперь, когда онъ ушелъ, ей показалось даже, что она его любитъ. Потомъ ей вспомнился Гуго Станбэри, сидящій -- какъ онъ самъ себя описывалъ -- въ маленькой темной коморочкѣ въ редакціи Е. Л., въ очень старомъ, запятнанномъ чернилами пиджакѣ, съ поношенной суконной фуражкой на головѣ, съ коротенькой трубочкой въ зубахъ,-- строчащій всю ночь напролетъ, для утрешняго номера, какую нибудь статью по заказу хозяина, торговца сальными свѣчами; -- потому что издатель Е. Л. былъ въ самомъ дѣлѣ сыномъ бакалейщика изъ Сити, и Гуго часто характеризовалъ именно такимъ образомъ профессію своего патрона. И она, конечно, могла бы взять пэра, и акры садовъ, и большой домъ, и сенаторскія почести; тогда какъ поденщикъ торговца сальными свѣчками никогда еще такъ не высказывался. Она съ минуты на минуту говорила себѣ, что хорошо сдѣлала,-- что сдѣлала бы тоже самое двѣнадцать разъ, еслибъ тоже самое предложеніе повторялось двѣнадцать разъ; но не смотря на то, она ни какъ не могла забыть, не думать о томъ, отъ чего только что добровольно отказалась. Какъ взглянетъ на нее мать -- ея вѣчно тревожащаяся, снѣдаемая заботами мать, когда ей разскажутъ обо всемъ, что предлагалось ея Норѣ и отъ чего та отказалась.

Когда она объ этомъ думала, въ комнату вошла м-ссъ Тревиліанъ. Нора чувствовала, что сестры ей бояться нечего. Емилія далеко не такъ хорошо устроила собственныя свои дѣла, чтобы имѣть право отстаивать преимущество брака.

-- Онъ ушелъ? спросила м-ссъ Тревиліанъ, какъ только отворила дверь.

-- Да, ушелъ.

-- Ну? пожалуйста, Нора, не вздумай скрывать отъ меня.

-- Да нечего раскалывать, Емилія.

-- Какъ нечего? Я увѣрена, что онъ сдѣлалъ предложеніе. Онъ мнѣ самой намекнулъ на это.

-- Что бы между нами ни было, душа моя, можешь быть увѣрена, что я никогда не буду м-ссъ Гласкокъ.

-- Такъ ты ему отказала изъ-за Гуго Стенбэри.

-- Я ему отказала, Емилія, потому что я его не люблю. Пожалуйста, объ этомъ довольно.

И она вышла изъ комнаты какъ-то особенно величественно -- какъ подобало дѣвушкѣ, имѣвшей возможность сдѣлаться по своему произволу леди Петерборо; но какъ только добралась до своей комнаты, дала полную волю слезамъ. Хорошо, очень хорошо было бы стать леди Петерборо. И по правдѣ сказать, она отказалась отъ этого изъ-за Гуго Станбэри! Стоилъ-ли Гуго Станбэри такой жертвы?

ГЛАВА XIV.
Клокъ-Гаузъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ.

Недѣли черезъ двѣ послѣ происшествій, разсказанныхъ въ предшествовавшей главѣ, м-ссъ Тревиліанъ и Нора Роули въ первый разъ услышали предложеніе переѣхать на житье въ Ненкомбъ-Путней. Ссора между мужемъ и женой возрастала день отъ дня, пока наконецъ Тревиліанъ не сказалъ своему другу леди Мильборо, о своемъ рѣшеніи, что имъ слѣдуетъ разъѣхаться, "Она такъ настойчива,-- а можетъ быть, и я тоже, -- что намъ никакъ не ужиться вмѣстѣ". Леди Мильборо умоляла и приводила въ подтвержденіе всѣ доводы свѣтскіе и религіозные противъ такого шага,-- даже становилась на колѣни. "Поѣзжайте въ Неаполь,-- отчего бы не съѣздить въ Неаполь? Или въ тихій городокъ на западѣ Франціи, гдѣ така, скучно, что злостный рыкающій левъ пристрастный къ городу и къ игрѣ, къ ѣдѣ и къ питью, ни за что не могъ бы ужиться! Въ самомъ дѣлѣ, отчего бы не поѣхать въ тихій городокъ на западъ Франціи? Не лучше-ли испробовать все на свѣтѣ прежде, чѣмъ рѣшиться на такое недостойное богохульное дѣло? Можетъ быть Тревиліану вовсе не улыбалась идея о тихомъ, скучномъ французскомъ городкѣ? Можетъ быть онъ думалъ, что богохульное дѣло, оскорбительное для человѣчества и божества, было уже совершено его женою, и что поэтому справедливо ей нести отвѣтственность?" Послѣ многихъ такихъ объясненій, послѣ многихъ такихъ аргументовъ, рѣшено было наконецъ оставить домъ въ Карцонъ-Стритѣ и жить ему съ женою врознь.

-- Ну, а какъ же на счетъ Норы Роули? спросила леди Мильборо, уже успѣвшая между тѣмъ узнать о нелѣпомъ отказѣ Норы м-ру Гласкоку.

-- Она поѣдетъ съ сестрой, я думаю.

-- А кто же ее будетъ содержать? Боже мой, Боже мой. Боже мой! Вѣдь есть же такіе молодые люди, которые сами себѣ кладутъ ножъ на горло -- и не только себѣ, но и своимъ роднымъ.

Бѣдная леди Мильборо была въ это время настолько близка къ ненависти къ Роули, насколько это чувство было вообще свойственно ея натурѣ. Она вообще не могла никого ненавидѣть. Она, напримѣръ, воображала, что ненавидитъ полковника Осборна; но даже это было только недоразумѣніемъ. Она, правда, очень сердилась на м-ссъ Тревиліанъ и ея сестру, и была непрочь посудачить объ нихъ, высказывая при всякомъ удобномъ случаѣ, что онѣ какъ будто созданы для того, чтобы заводить безпорядки и непріятности.

Тревиліанъ не далъ прямаго отвѣта на счетъ содержанія Норы Роули, но былъ готовъ взять на себя всѣ необходимыя издержки во всякомъ случаѣ, пока не пріѣдетъ сэръ-Мармадюкъ. Сперва было рѣшено, что обѣ сестры поѣдутъ въ домъ ихъ тетки м-скъ Аутгаусъ. М-ссъ Аутгаусъ была женой -- если, можетъ быть, читатель припомнитъ -- одного священника, жившаго на Остэндѣ Лондона. Св. Дидульфъ-на-Востокѣ былъ въ самомъ дѣлѣ какъ нельзя болѣе на востокѣ. Это былъ приходъ за окраинами Сити, возлѣ самой рѣки, очень людный, очень бѣдный, очень грязный и неудобный. Священническій домъ стоялъ въ концѣ небольшой глухой аллеи, за отдѣльными собственными воротами и такъ называемымъ садомъ въ двадцать квадратныхъ ярдовъ. Но священническій домъ при Св. Дидульфѣ нельзя было бы назвать удобнымъ жилищемъ. Сосѣдство было далеко непривлекательно. Мили на три или на четыре въ окружности не было общества, кромѣ семей остальнаго Остэндскаго духовенства, и самъ м-ръ Аутгаусъ, былъ отчасти человѣкъ странный. Онъ былъ очень религіозенъ, преданъ своему дѣлу, очень добръ къ бѣднымъ, но онъ, къ несчастью, былъ человѣкъ съ весьма большими предразсудками, и очень упрямо за нихъ стоялъ. Онъ никогда особенно не сходился съ братомъ жены своей, сэръ-Мармадукомъ, основываясь на томъ предразсудкѣ, что люди, живущіе на Вестэндѣ, посѣщающіе, клубы, и слѣдящіе за модами, ему не товарищи. Самый титулъ сэра Мармадюка былъ ему ненавистенъ, и онъ не разъ говорилъ своей женѣ, что всѣ эти сэры не подъ стать бѣдному Остэндскому священнику. Потомъ племянница жены вышла замужъ за человѣка свѣтскаго -- человѣка, котораго въ Св. Дидульфѣ считали въ очень тѣсныхъ связяхъ съ большимъ свѣтомъ; и м-ръ Аутгаусъ никогда не хотѣлъ даже обѣдать въ Карцонъ-Стритѣ. А когда онъ услышалъ, что м-ръ и м-ссъ Т. хотятъ разводиться послѣ двухгодоваго супружества, трудно было-бы предположить, чтобы онъ согласился охотно принять сестеръ къ себѣ въ домъ.

Однако было найдено необходимымъ устроивать свиданія между м-ромъ Аутгаусомъ и Тревиліаномъ, и между м-ссъ Аутгаусъ и ея племянницей; и наконецъ было свиданіе между м-ромъ Аутгаусомъ и Емиліею, на которомъ было рѣшено, что м-ссъ Тревиліанъ не поѣдетъ въ Св. Дидульфскій приходъ. Она была очень откровенна cъ дядей, объявивъ, что вовсе не намѣрена ставить себя въ положеніе несчастной и преступной женщины. М-ръ Аутгаусъ приводилъ ей Св. Павла: "Жена да боится мужа своего." Но тогда она встала и сказала очень сердито: "я пришла искать поддержки въ васъ, какъ въ ближайшемъ родственникѣ, пока не пріѣдетъ мой отецъ." -- "Но я не могу васъ поддерживать въ томъ, что, по моему мнѣнію, дурно и преступно". Тутъ м-ссъ Тревиліанъ вышла изъ комнаты и не хотѣла больше видѣть дядю.

Она дѣйствовала очень рѣшительно. Когда къ ней пришелъ старый Байдевайль, фамильный адвокатъ ея мужа, она ему сказала, что если ея мужу угодно, чтобы они жили врознь, пусть будетъ такъ. Она не можетъ его заставить оставаться съ нею. Она не можетъ его принудить держать домъ на Карцонъ-Стритѣ. Она думаетъ, что имѣетъ нѣкоторыя права; она заговорила тогда о своихъ правахъ въ денежномъ отношеніи,-- и ни слова о тѣхъ другихъ правахъ, которыя ея мужъ рѣшилъ совершенно игнорировать,-- и онъ по всей вѣроятности былъ бы твердъ въ своемъ рѣшеніи. Она не знала хорошенько въ чемъ собственно заключаются эти денежныя права, да ей даже и не особенно хотѣлось узнавать ихъ точные предѣлы. Она была бы очень благодарна Байдевайлю, если-бъ онъ потрудился устроить все это какъ слѣдуетъ. Но только мужъ ея и Байдевайль должны при этомъ имѣть непремѣнно въ виду, что она ни за что не приметъ никакихъ милостей. Къ дядѣ въ домъ она не хочетъ. Ока не желала говорить Байдевайлю, отчего именно не хочетъ; но только это рѣшено. Она готова выслушать всякій совѣтъ мужа насчетъ ея будущаго помѣщенія, но только она оставляетъ за собой право голоса въ рѣшеніи этого вопроса. Что же касается до сестры, то она, разумѣется, будетъ жить съ ней, потому что той дѣваться некуда. Очень жаль Нору, но что же дѣлать: это единственная возможность для нея продолжать жить прилично. Въ подробности расходовъ она входить не хочетъ. Такъ какъ мужъ самъ прогоняетъ ее отъ себя, его дѣло назначить -- какую часть своего дохода онъ желаетъ выдавать на ея содержаніе и на содержаніе ихъ ребенка. Она не хочетъ ничего свыше скромной и приличной жизни; но, разумѣется, ей прежде всего необходимо найдти пріютъ для себя и для сестры. Говоря о ребенкѣ, она старалась скрыть отъ Байдейвайля всякій слѣдъ тревоги въ голосѣ. И вмѣстѣ съ тѣмъ она была преисполнена тревоги,-- преисполнена страха. Такъ какъ Байдевайль не высказалъ ничего противнаго ея желаніямъ въ этомъ отношеніи, -- даже, кажется, высказалъ что то въ родѣ того, что ребенокъ разумѣется долженъ быть при матери,-- м-ссъ Тревиліанъ порадовалась своему успѣху.

Мысль о переселеніи въ Ненкомбъ-Путней пришла сперва самому Тревиліану, и онъ высказалъ ее Гуго Станбэри. Это представляло кой-какія затрудненія, потому что онъ порядкомъ нагрубилъ Станбэри, когда тотъ пытался-было стать посредникомъ между имъ и женой; и заводя рѣчь, онъ нашелъ нужнымъ прежде всего заявить, что разводъ былъ дѣломъ рѣшенымъ, -- такъ что объ этомъ уже и говорить нечего.

-- Это рѣшено. Такъ и знайте сказалъ онъ; -- и если вы думаете, что ваша матушка согласится, я полагаю, что это было бы очень удобно для меня и для нея пріятно. Разумѣется, вашей матушкѣ необходимо объяснить, что единственная вина моей жены заключается въ неукротимой непокорности моимъ желаніямъ.

-- Несходство характеровъ, подсказалъ Станбэри.

-- Называйте это, какъ хотите, -- хотя я могу сказать про себя навѣрно, что не обнаруживалъ такихъ свойствъ характера, которыя могли бы вызвать сопротивленіе въ моей женѣ.-- Затѣмъ онъ принялся объяснять, что онъ придумалъ въ денежномъ отношеніи. Онъ будетъ платить, черезъ Станбэри, столько то за содержаніе, и столько то за квартиру, съ тѣмъ лишь, чтобы эти деньги не шли черезъ руки его жены.

-- Я желаю взять исключительно на себя всѣ необходимые для нея расходы. Я самъ буду расплачиваться за все, что ей можетъ быть нужно. Я буду заботиться, чтобы она получала приличную сумму каждую треть черезъ Байдевайля на ея туалетъ -- и для нашего бѣднаго мальчика.

Тогда Станбэри указалъ ему на Клокъ-Гаузъ,-- и они, потолковавъ немного, пришли къ рѣшенію, которое, разумѣется, слѣдовало подвергнуть на усмотрѣніе дамъ Ненкомбъ-Путнея. М-ссъ Тревиліанъ было предложено нанять Клокъ-Гаузъ на годъ -- и на этотъ годъ, по крайней мѣрѣ, мальчика ея оставить при ней,-- она согласилась. Она высказала это согласіе со всѣмъ спокойствіемъ, въ которое съумѣла облачиться; но въ сущности ей казалось, что почти все выиграно, потому что ей не грозитъ разлука съ ребенкомъ.

-- Я не прочь жить въ Девоншайрѣ, если и ру Тревиліану хочется, сказала она съ величайшимъ достоинствомъ въ тонѣ: -- и конечно не прочь жить съ матерью м-ра Станбэри. За тѣмъ Байдевайль объяснилъ ей, что Ненкомбъ-Путней не большой городъ, а напротивъ очень маленькій и глухая деревушка.

-- Что до меня касается, отвѣчала она,-- то мнѣ рѣшительно все равно гдѣ ни жить, а сестрѣ тоже нѣтъ инаго выбора -- какъ жить со мной, пока не пріѣдутъ отецъ съ матерью. Кажется, что Ненкомбъ-Путней -- очень хорошенькая мѣстность.

-- Очаровательная, сказалъ Байдевайль, который зналъ, что Девоншайръ считается вообще живописной мѣстностью.

-- Въ такой жизни, которая мнѣ предстоитъ, продолжала м-ссъ Тревиліанъ,-- непріятное сосѣдство было бы лишнимъ огорченіемъ.

Такимъ образомъ все было рѣшено, и къ концу Іюля м-ссъ Тревиліанъ съ сестрою и ребенкомъ переселилась подъ покровительство м-ссъ Станбэри. М-ссъ Тревиліанъ привезла съ собою горничную и няньку, и нашла, что все для нея устроено мужемъ на широкую ногу. Домъ въ Карцонъ-Стритѣ сдали, мебель отправили въ кладовую, а м-ръ Тревиліанъ нанялъ меблированную комнату со столомъ.

-- Никогда въ жизни не видывала такихъ безразсудныхъ молодыхъ людей, сказала леди Мильборо своей старой пріятельницѣ м-ссъ Ферфаксъ, когда нее было кончено.

-- Помяните мое слово: опять съѣдутся черезъ нѣсколько мѣсяцевъ, отвѣчала м-ссъ Ферфаксъ. Но м-ссъ Ферфаксъ была дама веселая, видѣвшая во всемъ только свѣтлую сторону. Леди Мильборо ломала руки въ отчаяніи и трясла головой.

-- Только я не думаю, чтобы Гласкокъ поѣхалъ въ Девонилайръ за своей возлюбленной, замѣтила м-ссъ Ферфаксъ. Леди Мильборо опять воздѣла руки и опять потрясла головой.

М-ссъ Станбэри тотчасъ согласилась на предложенныя сыномъ измѣненія жизни, но Присцилла пришла было въ сомнѣніе. Она, какъ всѣ женщины, думала, что если мужъ рѣшился прогнать жену, жена должна быть виновата; "и хотя конечно удобно переѣхать изъ простой избы въ Клокъ-Гаузъ, замѣтила она съ большой предусмотрительностію, -- крайне тяжело и неудобно было бы возвращаться назадъ изъ Клокъ-Гауза въ избу." Гуго отвѣчалъ рыцарски-великодушно, хотя очень запальчиво и немножко рѣзко, -- что онъ гарантируетъ ихъ отъ подобнаго униженія.

-- Намъ не хотѣлось бы быть тебѣ въ тягость, душа моя, сказала мать.

-- Гораздо тяжеле было бы для меня знать, что вы живете бѣдно и неудобно, когда у меня есть средства доставить вамъ всѣ удобства.

М-ссъ Станбэри очень скоро привязалась къ м-ссъ Тревилаінъ, къ Норѣ и въ особенности къ ребенку; даже Присцилла, недѣли черезъ двѣ, стала чувствовать, что ей пріятно ихъ общество. Присцилла очень много читала, и даже отчасти понимала, что читала. Она брала книги у священника, и платила по пенни въ недѣлю хозяйкѣ гостинницы "Оленя и Роговъ" за право чтенія одной еженедѣльной газеты. А теперь прибылъ ящикъ съ книгами изъ Эксетера, получалась ежедневная газета изъ Лондона -- и къ довершенію благополучія, обѣ пріѣзжія барыни могли съ ней разсуждать о всемъ, что она читала. Она скоро объявила матери, что миссъ Роули нравится ей больше. М-ссъ Тревиліанъ ужъ слишкомъ любитъ дѣлать все по своему. Она начала понимать, что мужчинѣ могло быть въ самомъ дѣлѣ трудно ужиться съ м-ссъ Тревиліанъ. "Она никогда ни съ чѣмъ не соглашается", сказала Присцилла матери. Такъ какъ Присцилла Станбэри тоже любила дѣлать по своему, неудивительно что она находила предосудительнымъ такое качество въ особѣ, пріѣхавшей жить подъ одной съ ней кровлей.

Окрестности Ненкомбъ-Путнея едвали не самая красивая мѣстность во всей Англіи. Ненкомбъ-Путней лежитъ между рѣками Тейнъ и Дартмуръ, и такъ очарователенъ въ своемъ разнообразіи рѣкъ, ручейковъ, обрывовъ, холмовъ и долинъ, старинныхъ ветхихъ дубовъ, зеленыхъ пригорковъ, богатыхъ пастбищъ и выгоновъ, заросшихъ верескомъ, Ічто удивительно отчего его такъ мало посѣщаютъ любители красивыхъ мѣстностей. Въ "Оленѣ и Рогахъ" старая миссъ Крокетъ самая добродушная, самая привѣтливая изъ всѣхъ старухъ, отправляющихъ общественныя должности, держала двѣ чистыя спальни, и могла бы потягаться съ любой Девоншайрской хозяйкой въ умѣньи зажарить часть дартмурскаго барана и спечь яблочный пирогъ. А если какому нибудь балованному требовательному путешественнику хотѣлось чего нибудь сверхъ этихъ обычныхъ блюдъ, "вотъ еще! говорила она; если вы не можете обходиться за столомъ безъ рыбы, извольте отправляться въ Эксетеръ. Тамъ ея, вонючей, найдете сколько душѣ угодно". Присцилла Станбэри и м-ссъ Крокетъ были большими друзьями, и бывали дни безвыходной нужды, въ которые дружба м-ссъ Крокетъ выручала несчастныхъ обитательницъ когтэджа. Три молодыхъ женщины отправились однимъ утромъ въ гостинницу нанять какой нибудь экипажъ, чтобы съѣздить изъ Ненкомба въ Прайнстаунъ, и нашли большой четырехколесный открытый шарабанъ со старой лошадью и очень молодымъ извощикомъ.

-- Мнѣ никогда ничего подобнаго и во снѣ не снилось, сказала Присцилла Станбэри, -- и единственный разъ, когда я была въ Прайнстаунѣ, я ходила туда и назадъ пѣшкомъ.

Онѣ кстати зашли въ "Олень и Рога" и м-ссъ Крокетъ высказала имъ свой образъ мыслей насчетъ нѣкоторыхъ предметовъ.

-- Какая милая старушка! сказала Нора, когда онѣ вышли, покончивъ переговоры насчетъ найма шарабана.

-- Я только нахожу, что она слишкомъ много говоритъ о себѣ, замѣтила м-ссъ Тревиліанъ.

-- Очень милая старушка, сказала Присцилла, не обращая вниманія на это замѣчаніе.-- Это мой лучшій другъ. Я, можетъ быть, не ошиблась бы -- сказавъ, что она мнѣ по сердцу ближе всѣхъ кромѣ моей семьи.

-- Но только она странно выражается для женщины, сказала м-ссъ Тревиліанъ. М-ссъ Крокетъ въ самомъ дѣлѣ не поскупилась на крупныя выраженія, когда мальчишка-извощикъ пришелъ не такъ скоро, какъ ей хотѣлось, и очень презрительно разсмѣялась надъ м-ссъ Тревиліанъ, когда та замѣтила, что этотъ мальчишка едва ли будетъ надежнымъ возницей по такой гористой мѣстности.

-- Я, можетъ быть, привыкла къ этому, сказала Присцилла: -- какъ бы то ни было, только она мнѣ очень нравится.

-- Да, конечно, она очень хорошая женщина, сказала м-ссъ Тревиліанъ, только...

-- Я теперь ничего не говорю на счетъ того, что она хорошая женщина, сказала Присцилла, не безъ запальчивости прерывая свою собесѣдницу,-- я говорю только, что она мой другъ.

-- Она мнѣ очень понравилась, сказала Нора.-- Она здѣсь всегда жила?

-- Да, всю свою жизнь. Домъ принадлежалъ ея отцу и ея дѣду прежде, и она говоритъ, что ей приходилось ночевать внѣ его небольше двѣнадцати разъ въ жизни. Мужъ ея умеръ, дочери повышли замужъ, и у нея на шеѣ остался только сынъ -- негодяй, доставляющій ей много заботь и хлопотъ. Его теперь здѣсь нѣтъ, и она совсѣмъ одна. Помолчавъ немного, она продолжала:-- вамъ должно казаться страннымъ, м-ссь Тревиліанъ, что мы ведемъ дружбу съ хозяйкой гостинницы; но вы не должны забывать, что мы всегда были бѣдны и жили посреди самыхъ бѣдныхъ -- да и теперь живемъ также. Мы перебрались въ теперешній нашъ домъ только для того, чтобы принять васъ; вотъ гдѣ мы прежде жили, и она указала на маленькій котэджъ, который теперь, пустой и заброшенный, казался еще болѣе убогимъ.-- Бывали времена, когда намъ пришлось бы ложиться въ постель очень голодными, еслибъ не м-ссъ Крокетъ.

Въ тотъ же день, м-ссъ Тревиліанъ, встрѣтивъ Присциллу одну, принялась извиняться въ томъ, что она сказала о старушкѣ.

-- Надѣюсь, что вы на меня не сердитесь. Я буду ее любить, если вы меня простите.

-- Хорошо, сказала Присцилла улыбаясь: -- на такихъ условіяхъ я вамъ прощаю. И съ этихъ поръ между Присциллой и м-ссъ Тревиліанъ установилось нѣчто въ родѣ дружбы. Не смотря на то, Присцилла оставалась при убѣжденіи, что переселеніе въ Клокъ-Гаузъ было очень необдуманнымъ шагомъ, и что его отнюдь не слѣдовало бы дѣлать; а м-ссъ Станбэри, отъ природы женщина робкая и нерѣшительная, тоже начала соглашаться съ дочерью, какъ только немного вышла изъ-подъ вліянія сына. Она не видалась даже съ тѣми немногими сосѣдями, которые жили вокругъ; но ей казалось, что въ церкви всѣ на нее глядятъ, какъ будто она сдѣлала чего не слѣдовало, переселясь въ большой и удобный домъ для того, чтобы оказывать покровительство женщинѣ, разведенной съ мужемъ. И не потому, чтобы она считала м-ссъ Тревиліанъ виноватой; но, сознавая себя слабой, она воображала, что на нее и на ея дочь должна пасть тѣнь, неизбѣжно окружающая женщинъ въ такомъ положеніи, и что напротивъ, будь она сама сильна и энергична, ея поддержка могла бы снять эту тѣнь съ женщины, ставшей подъ ея покровительство. М-ссъ Тревиліанъ, какъ особа проницательная и наблюдательная, не могла этого не замѣтить, и, проживъ въ домѣ недѣли двѣ, первая заговорила объ этомъ съ Присциллой.

-- Кажется, вашей матушкѣ не нравится, что мы -- здѣсь, сказала она.

-- Что я могу вамъ на это отвѣчать?

-- Сказать правду.

-- Правда такъ неучтива. Сначала и мнѣ это не нравилось. Очень не нравилось.

-- Такъ зачѣмъ же вы согласились?

-- Я и не соглашалась. Гуго уговорилъ матушку. Она всегда дѣлаетъ все по моему, если Гуго не прогиворѣчитъ. Я боялась отъ того, что, живя здѣсь, въ сторонѣ отъ свѣта, намъ, маленькимъ людямъ, не слѣдъ вмѣшиваться въ ссоры и дрязги людей, которые гораздо покрупнѣе насъ.

-- Я не знаю, кто крупнѣе въ этомъ дѣлѣ?

-- Разумѣется, вы крупнѣе. Но теперь нечего больше говорить объ этомъ: домъ нанятъ, да и къ вамъ я привыкла. То, что вы замѣчаете въ мама, только послѣдствія впечатлѣнія, еще не совсѣмъ изгладившіяся, всего того, что я ей говорила до вашего пріѣзда. Вы можете быть увѣрены, что мы не вѣрили ни одному слову противъ васъ. Ваше положеніе очень непріятно -- и если его можно поправить житьемъ здѣсь у насъ, пожалуйста, оставайтесь съ нами.

-- Поправить нельзя, сказала Емилія,-- но намъ нигдѣ не было бы такъ хорошо, какъ здѣсь.

ГЛАВА XV.
Что говорилось объ этомъ за Оградой.

Когда миссъ Станбэри за оградой въ Эксетерѣ сказали въ первый разъ о перемѣнахъ въ Пенкомбъ-Путнеѣ, она очень разгнѣвалась. Она была вполнѣ увѣрена, что м-ссъ Тревиліанъ -- дрянь-женщина. Женщины, разводящіяся съ своими мужьями, всегда дрянныя женщины. И что можно подумать о женщинѣ, которая, разведясь съ мужемъ, встала подъ покровительство такого паладина какъ Гуго Станбэри. Она услышала эти новости, разумѣется, отъ Доротеи,-- и той же Доротеѣ, не обинуясь, высказывала свое мнѣніе; но полное свое негодованіе она излила передъ Мартой.

-- Мы всегда знали, что братъ мой женился на пустоголовой, глупой женщинѣ, совсѣмъ не способной быть хозяйкой въ домѣ священника; но я не ожидала, что она допуститъ себя до такого глупаго шага.

-- Да, кажется, леди ничего дурнаго не дѣлала; развѣ только вотъ причесывала мужу волосы, и тому подобное замѣтила Марта.

-- Не говорите мнѣ ни слова! Какъ, вѣдь по ихъ же разсказамъ видно, что у нея -- любовникъ.

-- Вѣдь не поѣдетъ же онъ за ней туда, я думаю. А что касается до любовниковъ, мадамъ, мнѣ сказывали, что большая часть этакихъ дамъ держитъ ихъ въ Лондонѣ. Но вѣдь можетъ быть, что все это такъ -- пустая болтовня.

-- Если женщина не можетъ воздерживаться отъ пустой болтовни съ чужими мужчинами, значитъ она далеко, зашла на пути къ дьяволу. Таково мое мнѣніе. И такъ всѣ думали нѣсколько лѣтъ тому назадъ. А теперь съ этимъ биллемъ о разводѣ, съ этими женскими правами, и грошевыми газетами, и фальшивыми волосами, и замужними женщинами, хихикающими какъ дѣвушки, и хихикающими дѣвушками, знающими почти столько, сколько замужняя женщина,-- пробудетъ женщина замужемъ годъ или два, и начнетъ думать -- не веселѣе ли ей будетъ жить на счетъ мужа врознь съ мужемъ.

-- Миссъ Доротея говорить...

-- Ахъ, отстаньте съ своей миссъ Доротея! миссъ Доротея знаетъ только то, что угодно ея негодяю братцу вбивать ей въ голову. Я знаю навѣрно, что эта женщина разъѣхалась съ мужемъ изъ-за любовника, и потому моей невѣсткѣ вовсе не слѣдовало принимать ее у себя. Она не могла устоять передъ искушеніемъ Клокъ-Гауза. Я бы этого ни за что не сдѣлала; вотъ и все.

Въ этотъ же вечеръ миссъ Станбэри и Доротея отправились пить чай къ м-ссъ Макъ-Гугъ, и тамъ этотъ вопросъ подвергся всестороннему обсужденію. Семейство Тревиліановъ было извѣстно въ этихъ краяхъ только по имени, -- и тотъ фактъ, что м-ссъ Тревиліанъ была отправлена на житье въ Девоншайрскую деревушку къ людямъ, имѣющимъ въ Эксетерѣ родственниковъ столь уважаемыхъ, какъ миссъ Станбэри, былъ обстоятельствомъ, которое само по себѣ могло сосредоточить значительную долю интереса на извѣстіяхъ объ этой несчастной семейной ссорѣ. Разумѣется, нужно было отчасти сдерживаться; въ присутствіи миссъ Станбэри, м-ссъ Макъ-Гугъ и м-ссъ Кремби не стѣсняясь высказывались очень откровенно и возбудили даже вопросъ о томъ, чтобы слѣдовало сдѣлать въ случаѣ, еслибъ любовникъ появился въ Ненкомбъ-Путнеѣ; но онѣ старались сдерживаться передъ Доротеей изъ состраданія къ ней. М-ръ Гибсонъ, единъ изъ младшихъ канониковъ, и обѣ миссъ Френчъ изъ Гивитри,-- про которыхъ разсказывали, что онѣ охотятся за холостыми священниками,-- казалось, знали рѣшительно все въ подробности. Когда м-ссъ Макъ-Гугъ и миссъ Станбэри съ м-ромъ и м-ссъ Кремби усѣлись играть въ вистъ, молодежь могла высказывать свои мнѣнія, не опасаясь возраженій или замѣчаній. Всему Эксетеру было уже извѣстно, что мать Доротея Станбэри переѣхала въ Клокъ-Гаузъ для того, чтобы м-ссъ Тревиліанъ было куда дѣться. Но еще не было извѣстно, завели ли онѣ съ кѣмъ знакомство, и былъ ли у нихъ кто съ визитомъ. Тамъ была м-ссъ Мертонъ, жена ненкомбскаго пастора, водившая со Станбэри знакомство лѣтъ двадцать; была тамъ еще м-ссъ Еллисонъ, жившая въ Лесборо, въ четырехъ миляхъ отъ Ненкомба, и державшая экипажъ. Очень интересно было бы узнать какъ эти дамы поступятъ въ такомъ затруднительномъ и щекотливомъ положеніи. М-ссъ Тревиліанъ и ея сестра прожили въ Ненкомбъ-Путнеѣ уже недѣли двѣ, и что нибудь по части визитовъ должно было быть сдѣлано, -- или совсѣмъ оставлено втунѣ. Въ отвѣтъ на весьма остроумно поставленный вопросъ Камиллой Френчъ, Доротея разрѣшила всѣ недоумѣнія.

-- М-ссъ Мертонъ, сказала Камилла Френчъ,-- должно быть очень рада пріѣзду двухъ новыхъ дамъ въ деревню, особенно теперь, послѣ того какъ она утратила васъ, миссъ Станбэри?

-- Мама мнѣ писала, сказала Доротея,-- что м-ссъ Тревиліанъ и миссъ Роули не хотятъ ни съ кѣмъ знакомиться. Онѣ высказали это нарочно съ самаго начала, чтобы не было никакихъ недоразумѣній.

-- О, Господи, сказала Камилла Френчъ.

-- Очень хорошо сдѣлали, замѣтила Арабелла Френчъ, старшая изъ двухъ сестеръ и казавшаяся очень кроткой и нѣжной. Миссъ Френчъ почти всегда казалась кроткой и нѣжной.

-- Я думаю, что вашей матушкѣ очень грустно -- не видаться съ своими старыми друзьями, сказалъ м-ръ Гибсонъ.

-- Я такъ, напротивъ, думаю, что м-ссъ Станбэри будетъ продолжать принимать своихъ старыхъ друзей по прежнему, сказала Камилла.

-- Ну, это было бы очень трудно въ домѣ, гдѣ есть особа, желающая остаться неизвѣстной, сказала Арабелла.-- Какъ вамъ кажется, м-ръ Гибсонъ?-- М-ръ Гибсонъ отвѣчалъ, что можетъ быть оно и трудно, но что онъ несовсѣмъ въ этомъ увѣренъ. Онъ думаетъ, что затрудненіе можетъ быть устранено, если дамы не всѣ постоянно сидятъ въ одной комнатѣ.

-- Вы никогда не видали м-ссъ Тревиліанъ, миссъ Станбэри? спросила Камилла.

-- Никогда.

-- Такъ она стало быть старинный другъ дома?

-- О, Господи, нѣтъ.

-- Какъ это странно, замѣтила Арабелла:-- совсѣмъ чужіе люди -- и вдругъ сходятся. Тутъ Доротея объяснила, что м-ръ Тревиліанъ и ея братъ Гуго -- большіе друзья.

-- О, сказала Камилла.-- Такъ стало быть онъ послалъ свою жену въ Ненкомбъ, а не сама она захотѣла пріѣхать?

-- Кажется, что это сдѣлалось по взаимному соглашенію, сказала Доротея.

-- Именно, именно, вставила кроткая Арабелла.-- Какъ бы мнѣ хотѣлось ее видѣть! Говорятъ, что она очень хороша собой, не правда ли?

-- Братъ сказывалъ, что она красива.

-- И, говорятъ, очень любезна, сказала Камилла.-- Мнѣ бы хотѣлось ее видѣть; а вамъ, м-ръ Гибсонъ?

-- Мнѣ всегда пріятно видѣть хорошенькую женщину, сказалъ каноникъ, съ вѣжливымъ поклономъ, который сестры раздѣлили между собой.

-- Я думаю, она будетъ ѣздить въ церковь?

-- По всей вѣроятности -- нѣтъ, сказала Арабелла.-- Такія особы очень часто не ѣздятъ въ церковь. Я думаю, что она вовсе никуда не будетъ показываться,-- что ни одна душа въ Ненкомбѣ ее не увидитъ, кромѣ садовника. Каково это женщинѣ быть разлученной съ мужемъ! Что вы объ этомъ думаете, м-рь Гибсонъ?

-- Разумѣется, тяжело, сказалъ, онѣ кивнувъ головой, какъ бы въ знакъ того, что разумѣется церковь не можетъ не осуждать разъединенія тѣхъ, кто былъ ею соединенъ; но вмѣстѣ съ тѣмъ этотъ кивокъ, отсутствіемъ положительнаго клерикальнаго осужденія, какъ бы намекалъ, что такъ какъ разведенной женѣ дозволено жить съ такой почтенной женщиной, какъ м-ссъ Станбэри, по всей вѣроятности этотъ исключительный разводъ сопровождали какія-нибудь смягчающія вину обстоятельства.

-- Какъ бы мнѣ хотѣлось знать, на что онъ похожъ, сказала Камилла, помолчавъ немного.

-- Кто? спросила Арабелла.

-- Да этотъ господинъ, сказала Камилла.

-- Какой господинъ? переспросила Арабелла.

-- Конечно, не м-ръ Тревиліанъ, сказала Камилла.

-- Я думаю, едва-ли есть кто... Гмъ!... развѣ есть? спросилъ очень робко м-ръ Гибсонъ.

-- Кажется, что есть что-то въ этомъ родѣ, сказала Камилла.-- мнѣ сказывали, что есть, и по имени называли. Тутъ она шепнула очень близко на ухо м-ру Гибсону пару словъ: "полковникъ Осборнъ", какъ будто уста ея были слишкомъ чисты, чтобы произнести громко такіе безнравственные звуки.

-- Неужели? сказалъ м-ръ Гибсонъ.

-- Да вѣдь онъ совсѣмъ старикъ, сказала Доротея, -- и былъ очень друженъ съ ея отцомъ еще до ея рожденія. И сколько мнѣ извѣстно, ея мужъ вовсе ее не подозрѣваетъ, и все это вышло только изъ-за какого-то недоразумѣнія, а вовсе не изъ-за этого господина.

-- О! сказала Камилла.

-- А! сказала Арабелла.

-- Это -- дѣло другое, сказалъ м-ръ Гибсонъ.

-- Но если имя замужней женщины сопоставляется съ именемъ мужчины -- это такъ гадко; не правда-ли, м-ръ Гибсонъ? И тутъ Арабелла тоже шепнула на ухо канонику -- очень близко.-- Кажется, нѣтъ никакого сомнѣнія насчетъ полковника. Кажется, что нѣтъ. Навѣрно -- нѣтъ.

-- Два онера и мнѣ сдавать, сказала миссъ Станбэри громко, и разсыпала марки по столу, такъ что раздалось по всей комнатѣ.-- По моему нечего и толковать: ужъ если молодая женщина уѣзжаетъ отъ мужа -- десять шансовъ противъ одного, что она кругомъ виновата.

-- Но что же дѣлать женщинѣ, если ее мужъ бьетъ, сказала и ссъ Кремби.

-- Его бить, сказала м-ссъ Макъ-Гугъ.

-- И ужь мужу конечно придется хуже, сказалъ м-ръ Кремби.-- А у васъ опять онеры, миссъ Станбэри.

-- Ваша жена мнѣ снимала, м-ръ Кремби. И они опять увлеклись игрой, и не слышалось ни имени Трепиліана, ни Осборна, пока миссъ Станбэри отмѣчала свои взятки подъ подсвѣчникомъ; но во время всѣхъ паузъ въ игрѣ разговоръ обращался на ту же тему; а когда роберъ кончился, игравшіе увлеклись интереснымъ предметомъ минутъ на десять. Страннымъ казалось совпаденіе, что барыня избрала Ненкомбъ-Путней изъ всѣхъ англійскихъ деревень и домъ м-ссъ Станбэри изъ всѣхъ англійскихъ домовъ. И потомъ -- виновата она, или нѣтъ; а если виновата, то въ какой степени? То, что ей позволили привезти съ собой ребенка, было признано очень важнымъ доводомъ въ ея пользу. М-ръ Кремби полагалъ, что все это "одни слова". М-ссъ Кремби думала, что она немножно легкомысленна. М-ссъ Макъ-Гугъ сказала, что не бываетъ дыма безъ огня. А миссъ Станбэри, прощаясь замѣтила, что молодыя женщины въ послѣднее время сами не знаютъ -- чего хотятъ. "Онѣ думаютъ, что въ свѣтѣ ничего нѣтъ кромѣ веселья и пляски, и также мало думаютъ о своихъ обязанностяхъ и о необходимости заработывать себѣ хлѣбъ насущный, какъ школьникъ на каникулахъ думаетъ о своихъ урокахъ.

Затѣмъ, идя съ Доротеей домой вдоль ограды, она высказала нѣсколько словъ, которымъ очевидно придавала большое значеніе.

-- Я не хочу ничего говорить въ осужденіе вашей матери за то, что она теперь сдѣлала. Нужно же было кому-нибудь пріютить эту женщину, и можетъ быть это сдѣлалось очень естественно. Но если этотъ полковникъ -- какъ его тамъ зовутъ?-- вздумаетъ забраться въ Ненкомбъ-Путней, вашей матери слѣдуетъ тотчасъ же ее спровадить, если она хоть сколько-нибудь уважаетъ самое себя и Присциллу.

ГЛАВА XVI.
Дартмуръ.

Многознаменательное рѣшеніе миссъ Станбэри, относительно Станбэри-Тревиліанскаго устройства въ Ненкомбъ Путнеѣ, было сообщено Доротеѣ, когда онѣ возвращались ночью домой, мимо Ограды, отъ миссъ Мак-Гугъ, и было признано Доротеей вполнѣ основательнымъ и разумнымъ. Рѣшеніе это заключалось въ слѣдующемъ. Если м-ссъ Тревиліанъ будетъ вести себя прилично въ своемъ уединеніи въ Клокъ-Гаузѣ, м-ссъ Станбэри не можетъ подлежать никакому нарѣканію за то, что приняла ее у себя,-- во всякомъ случаѣ никакого нарѣканія ей не должно быть произносимо въ присутствіи Доротеи. Въ томъ, что до сихъ поръ сдѣлано, какъ бы оно ни было умно или глупо, будутъ видѣть совершившійся фактъ, который надо принять, какъ нѣчто уже совершившееся и потому измѣненію не подлежащее. Но если м-ссъ Тревиліанъ окажется неблагоразумной, -- если, напримѣръ, полковникъ Осборнъ покажется въ Ненкомбъ-Путнеѣ,-- тогда, для блага всей семьи, миссъ Станбэри заговоритъ -- и заговоритъ очень громко. Все это Доротея поняла, и не могла не замѣтить, что тетушка сильно подозрѣваетъ возможность такого неблагоразумія.

-- Женщины, подобныя ей, сказала миссъ Станбэри,-- бросивъ одного мущину, всегда ищутъ утѣшенія въ какомъ нибудь другомъ волокитѣ.

Не прошло недѣли послѣ вечера у м-ссъ Мак Тугъ, и не прошло трехъ недѣль послѣ того, какъ м-ссъ Тревиліанъ переселилась въ Ненкомбъ-Путней, какъ до слуха миссъ Станбэри дошли вѣсти, которыхъ она почти что ожидала.

-- Полковникъ былъ въ Клокъ-Гаузѣ, м-мъ, сказала Марта.

Въ Оградѣ уже подразумевалось, что "полковникъ" значитъ полковникъ Осборнъ."

-- Нѣтъ?!

-- Мнѣ говорили, что былъ, м-мъ, навѣрно былъ.

-- Кто говорилъ?

-- Джильзъ Гигбоди былъ въ Лесборо, и самъ его видѣлъ,-- такой дородный, среднихъ лѣтъ мущина,-- вовсе не похожъ на молодыхъ шелопаевъ волокитъ.

-- Это онъ и есть.

-- О, да. Онъ такъ-таки прямо и отправился въ Ненкомбъ-Путней,-- нанялъ у миссъ Клеггъ коляску парой, и такъ-таки прямо и спросилъ, гдѣ живетъ м-ссъ Тревиліанъ? А когда Джильзъ спросилъ про него на дворѣ, ему такъ-таки и сказали, что это-де замужней леди молодчикъ.

-- Какъ мнѣ хотѣлось бы его по хвосту -- шваброй, сказала миссъ Станбэри, отвращеніе которой къ проступкамъ, нарушающимъ спокойствіе и благочиніе общественной жизни, было не только вполнѣ искренно, но и чрезвычайно сильно.-- Ну, и чтоже дальше?

-- Ну, пріѣхалъ назадъ и ночевалъ у миссъ Клеггъ, -- по крайней мѣрѣ, говорилъ, что будетъ ночевать.

Миссъ Станбери, однако, не была на столько опрометчива, суетлива или жестокосерда, чтобы принимать какія либо рѣшительныя мѣры, на основаніи этого одного сообщенія. Прежде чѣмъ сказать слово Доротеѣ, она принялась наводить дальнѣйшія справки. Она наводила справки самымъ тщательнымъ образомъ, написала даже къ своему старому и задушевному другу, м-ссъ Еллисонъ въ Лесборо,-- написала ей самое осторожное и сдержанное письмо. Она, наконецъ, узнала достовѣрно, что полковникъ Осборнъ былъ въ Клокъ-Гаузѣ, былъ тамъ принятъ и пробылъ тамъ нѣсколько часовъ, -- что онъ видѣлся съ м-ссъ Тревиліанъ, и ночевалъ въ гостинницѣ Лесборо. Это было такъ ужасно, по мнѣнію миссъ Станбери, что, въ сравненіи съ этимъ, фальшивые волосы, докторъ Колензо и грошевыя газеты шли уже ни во что.

-- Я начинаю думать, что самому Ему дозволено сойдти къ намъ въ образѣ человѣка, по нашимъ грѣхамъ, сказала она Мартѣ, и въ самомъ дѣлѣ это думала.

Между тѣмъ, м-ссъ Тревиліанъ, какъ можетъ быть помнитъ читатель, наняла открытую коляску м-ссъ Крокетъ, и три молодыя женщины, м-ссъ Тревиліанъ, Нора и Присцилла, отправились въ Прайнстаунъ, устроивъ нѣчто въ родѣ пикника. Въ Прайнстаунѣ, посрединѣ Дартмура, миляхъ въ девяти отъ Ненкомбъ-Нутнея, находилась тюрьма, въ которой содержались преступники, уже приговоренные къ наказанію. Всѣ окрестные жители принимаютъ къ этой тюрьмѣ самое живое участіе, главнымъ образомъ потому, что, время отъ времени, изъ нее бѣгаютъ заключенные, -- и тогда наступаетъ періодъ крайняго возбужденія, пока убѣжавшаго преступника опять не поймаютъ. Почемъ знать, гдѣ. онъ, или не вздумается ли ему искать убѣжища въ вашемъ букетѣ, или подъ вашей кроватью? И затѣмъ, такъ какъ убѣжать незамѣченнымъ -- главная цѣль преступника, для достиженія ея ему можетъ быть вздумается перерѣзать горло вамъ или кому нибудь изъ близкихъ вамъ. Всѣ эти соображенія придавали особенный интересъ Прайнстауну. и возбуждали въ сердцахъ всѣхъ окрестныхъ жителей сильную привязанность къ Дартмурской тюрьмѣ. Изъ посѣщавшихъ Прайнстаунъ, весьма немногіе, сравнительно, изъявляли желаніе взойти за тюремныя стѣны. Они ограничивались внѣшнимъ осмотромъ мрачнаго зданія, ощущая нѣчто въ родѣ зависти къ заключеннымъ, пользующимся привиллегіей проникнуть въ тайны тюремной жизни и знающимъ, по собственному опыту, что люди чувствуютъ, когда имъ выбрѣютъ головы, снимутъ съ нихъ всякую нравственную отвѣтственность за ихъ поведеніе, станутъ водить въ цѣпяхъ и обращаться съ ними, какъ съ дикими звѣрями.

Но Прайнстаунъ, съ какой бы вы стороны къ нему не подъѣхали, является очаровательной картиной, хотя совершенно дикой и разброшенной. Сама по себѣ мѣстность не особенно красива; но подъѣзжая къ ней, вы начинаете дышать свѣжимъ ароматическимъ воздухомъ и вами овладѣваетъ то восхитительное романтическое настроеніе, которое всегда производятъ болотистыя мѣстности. Нашимъ тремъ друзьямъ хотѣлось гораздо больше видѣть болота, чѣмъ тюрьму, ознакомиться съ окрестностями и насладиться удовольствіемъ съѣсть тартинку, сидя на пригоркѣ, вмѣсто обычнаго хорошаго обѣда -- на стульяхъ и за столомъ. Всѣ ихъ съѣстные припасы заключались въ бутылкѣ хереса съ водой и въ нѣсколькихъ тартинкахъ, завернутыхъ въ бумагу; дамы, хотя и любятъ вкусныя вещи на пикникахъ,-- и въ самомъ дѣлѣ, иногда, любятъ ихъ почти также, какъ мужчины, -- очень рѣдко приготовляютъ что нибудь особенно изысканное и вкусное для однихъ себя. Мужчины благоразумнѣе и предусмотрительнѣе, и запасаются всегда хорошими вещами, еслибъ даже пришлось ими наслаждаться безъ товарищей.

Мальчишка м-ссъ Крокетъ, хотя былъ всего трехъ футовъ ростомъ, оказался чудомъ искусства и расторопности. Онъ съ крайней осторожностью употреблялъ при спускѣ съ пригорковъ машину, какъ онъ называлъ патентованный тормазъ. Онъ ни за что не пускалъ лошадей рысью, если предвидѣлось хотя малѣйшее повышеніе почвы; и такъ какъ почти вся дорога шла -- повышаясь въ гору, они ѣхали чуть не шагомъ. Но тремъ дамамъ это чрезвычайно нравилось, и м-ссъ Тревиліанъ была въ такомъ хорошемъ расположеніи, на какое она вовсе ни считала себя способной въ теперешнихъ обстоятельствахъ. Всѣ мы знаемъ, что нѣкоторая доза спиртуозныхъ напитковъ, -- такъ называемая рюмка водки, возбуждаетъ веселость или, по крайней мѣрѣ, ободряетъ, оживляетъ человѣка, а стаканъ хереса часто возстановляетъ и возбуждаетъ изнеможенныя физическія и душевныя силы. Но мы еще недостаточно убѣждены въ томъ, что нѣсколько глотковъ свѣжаго воздуха, -- воздуха чистаго и не того, которымъ мы привыкли дышать,-- производятъ совершенно такое же дѣйствіе. Мы знаемъ, что время отъ времени необходимо "перемѣнить воздухъ"; но, вмѣстѣ съ тѣмъ, мы обыкновенно думаемъ, что для этого необходимо ѣхать куда нибудь далеко, въ поля; и думаемъ также, что такая перемѣна воздуха необходима только тогда, когда мы больны тѣломъ, или когда намъ угрожаетъ болѣзнь. Весьма немногіе изъ насъ знаютъ, что можно доставить себѣ значительную долю удовольствія и здороваго возбужденія, не уѣзжая далеко; что эта здоровая перемѣна воздуха у насъ подъ рукой, въ какомъ нибудь днѣ разстоянія; что ее можно доставить себѣ не больше, какъ за полкроны съ головы, считая со всѣми издержками. М-ссъ Тревиліанъ по всей вѣроятности не знала, что съ души ея спало облако, и что бремя скорби ея стало легче, единственно, благодаря чистому, свѣжему воздуху прибрежья; она сознавала только то, что ей было очень весело и окружающій міръ сталъ казаться ей отраднѣе, чѣмъ въ послѣдніе мѣсяцы.

Когда онѣ присѣли на горку и съѣли запасъ тартинокъ,-- посѣтовавъ, что ихъ такъ мало, -- и выпили хересъ съ водой, Нора пошла бродить по берегу. Лошадь оставили въ Прайнстаунѣ, и послѣ прогулки вернулись къ кусту, подъ которымъ спрятали корзинку съ провизіей. Къ счастью, въ этотъ день не было въ бѣгахъ ни одного изъ заключенныхъ, и съѣстные припасы оказались нетронутыми. Нора ушла, сестра ее и Присцилла усѣлись на пригоркѣ, спиной къ дорогѣ, и видѣли, какъ она останавливалась то на одномъ маленькомъ возвышеніи, то на другомъ, думая, вѣроятно, стоя на одномъ -- какъ хорошо было бі)і быть леди Петерборо, а стоя на другомъ -- что лучше было бы быть м-ссъ Гуго Станбэри. Только, прежде чѣмъ ей можно будетъ сдѣлаться м-ссъ Гуго Станбэри, необходимо чтобы м-ръ Гуго Станбэри раздѣлилъ ея мнѣніе,-- и необходимо также, чтобы онъ имѣлъ возможность содержать жену. "Мнѣ бы не хотѣлось быть женой бѣднаго человѣка", говорила она себѣ, и тотчасъ же вспомнила, что человѣкъ, предлагавшій ей сдѣлаться леди Петерборо, открывалъ ей такую перспективу, гдѣ не могло быть и рѣчи о затрудненіяхъ насчетъ дома, или денегъ, или общественнаго положенія, т. е. о томъ, чего такъ много было на пути Гуго Станбэри. Ей казалось, что она не способна быть женой очень бѣднаго человѣка; и вмѣстѣ съ тѣмъ ей казалось, что она съумѣла бы мастерски разыгрывать роль леди Петерборо въ Монкгамской гостиной. Она была такъ тщеславна, что воображала, будто могла бы смотрѣть, и говорить, и ходить, и держаться именно такъ, какъ бы слѣдовало свѣтской леди Петерборо. Она не сознавала ясно, чтобы природа не спеціально ее предназначила быть леди Петерборо; между тѣмъ ей казалось, что природа положительно не создала ее быть м-ссъ Гуго-Станбэри, съ скромнымъ доходомъ какихъ нибудь десяти гиней въ недѣлю, когда журнальное дѣло идетъ на ладъ. Она перешла на другой маленькій пригорокъ, чтобы тамъ еще хорошенько обдумать это. Ей было ясно, что если она согласится на предложеніе Гласкока, -- она не отдастся любимому человѣку, а просто напросто продастъ себя; а она до этого тысячу разъ повторяла себѣ, что молодая дѣвушка можетъ отдаться любимому человѣку, но ни въ какомъ случаѣ не должна продавать себя, -- можетъ или отдаться, или отказать на отрѣзъ -- сама оставшись ни причемъ, судя по тому, какъ сложатся обстоятельства. Она была вполнѣ увѣрена, что никогда не продастъ себя. Но это былъ какъ бы урокъ, который она затвердила еще дѣвочкой, прежде чѣмъ начала понимать жизнь и ея тяжкія неизбѣжности. Теперь она говорила себѣ, что ничто не могло бы быть хуже, какъ висѣть мельничнымъ жерновомъ на шеѣ бѣднаго человѣка. Очень хорошо можетъ быть отдаться изъ любви,-- но не хорошо служить средствомъ къ раззоренію любимаго человѣка, если даже этому человѣку самому хотѣлось бы взять на себя всевозможныя тяготы. Затѣмъ она подумала, что могла бы любить и этого другаго человѣка немного, -- могла бы любить его достаточно для тихой, домашней жизни. И конечно, было бы очень пріятно отстранить отъ себя всѣ заботы и тревоги. Если бъ она была м-ссъ Гласкокъ, извѣстная свѣту, какъ будущая леди Петерборо, развѣ не зависѣло бы отъ ея воли свести и помирить сестру съ ея мужемъ? Сила Монкганскаго авторитета и вліянія на стороны сестры, разумѣется, подѣйствовала бы благотворно. Она старалась увѣрить себя, что въ этомъ отношеніи она сдѣлала бы доброе дѣло. Вообще, она думала, что если-бъ м-ръ Гласкокъ сдѣлалъ ей предложеніе еще разъ, она бы его приняла. И вѣдь онъ обѣщалъ придти еще разъ. Только можетъ быть его испугаетъ эта несчастная ссора въ Тревиліановой семьѣ. Кому охота вмѣшиваться въ семейныя ссоры? Но если-бъ онъ подумалъ придти еще разъ, она конечно приняла бы его предложеніе. Она окончательно остановилась на этомъ рѣшеніи, когда сошла съ послѣдняго пригорка, на которомъ стояла, и вернулась къ сестрѣ и Присциллѣ Станбэри.

Онѣ обѣ сидѣли спокойно подъ тѣнью терноваго куста, глядя на Нору, расхаживавшую взадъ и впередъ, и разговаривая свободнѣе и откровеннѣе, чѣмъ когда либо прежде, объ обстоятельствахъ, которыя ихъ свели вмѣстѣ.

-- Какая она хорошенькая, сказала Присцилла, когда фигуру Норы ярко освѣтило солнце.

-- Да, она очень хороша, и за ней очень много ухаживали. Моя несчастная исторія -- жестокій ударъ для нея.

-- Вы хотите сказать, что ей здѣсь скучно безъ общества.

-- Нѣтъ, не совсѣмъ то,-- хотя, хотя конечно лучше было бы, если бъ она могла выѣзжать. И я не знаю, есть ли какая возможность для дѣвушки сдѣлать партію, не выѣзжая въ свѣтъ. Но близость къ женщинѣ, разведенной съ мужемъ, не можетъ не повредить молодой дѣвушкѣ. Стало быть, и для васъ не хорошо.

-- Мнѣ -- ничего, сказала Присцилла.

-- Вѣдь люди такъ злы.

-- Я за себя ручаюсь, сказала Присцилла. Мнѣ никакой злой языкъ не можетъ повредить. Личныя мои потребности ограничиваются старымъ платьемъ и кускомъ хлѣба съ сыромъ. Я люблю надѣвать перчатки, идя въ церковь, но это только остатки предразсудковъ. Свѣтъ такъ мало мнѣ даетъ, что я почти увѣрена, что ему у меня нечего было бы отнять.

-- И вы довольны?

-- Нѣтъ, я не могу сказать, чтобы была довольна. Да я, впрочемъ, думаю, едва-ли есть кто-либо вполнѣ довольный своей судьбой. Если моя мать умретъ, и Доротея останется при теткѣ, или выйдетъ замужъ, я останусь совсѣмъ одна на свѣтѣ. Провидѣніе или судьба что-ли сдѣлали меня барышней такого рода, что я не могу жить съ мужичками, и вмѣстѣ съ тѣмъ, обставили меня такъ во всѣхъ другихъ отношеніяхъ, что я поневолѣ должна жить именно такъ, а не иначе.

-- Отъ чего же бы вамъ не выдти замужъ?

-- Кто меня возьметъ? Да наконецъ, если бы пришлось выбирать мужа, мнѣ бы хотѣлось непремѣнно хорошаго,-- человѣка съ головой и съ сердцемъ. Если-бъ даже я была молода и красива, или богата, я не знаю, могла ли бы я найдти себѣ кого по сердцу и быть счастливой. А теперь мнѣ столько же шансовъ попасть живой на небо, какъ выйдти за кого нибудь замужъ.

-- Я думаю, большая часть дѣвушекъ думаютъ такимъ образомъ,-- но, не смотря на то, выходятъ замужъ.

-- Мнѣ даже не слѣдуетъ выходить замужъ. У меня очень дурной характеръ, я люблю дѣлать все по своему, и главное, терпѣть не могу мужчинъ. Я еще никогда въ жизни не встрѣчала мужчины, котораго мнѣ хотѣлось бы имѣть своимъ другомъ. Мнѣ, кажется, я сочла бы идіотомъ человѣка, который бы вздумалъ говорить мнѣ нѣжности, и такъ бы ему это прямо и сказала.

-- А, вы скажете совсѣмъ не то, когда вамъ въ самомъ дѣлѣ придется выслушивать такія нѣжности.

-- Но я думаю, сказала Присцилла, -- что если женщина разъ выйдетъ замужъ, нѣтъ ничего на свѣтѣ, чего бы она не сдѣлала для своего мужа; нѣтъ ничего, въ чемъ бы она ему не уступила.

-- Вы говорите это на мой счетъ.

-- Разумѣется, на вашъ. Какъ же мнѣ о васъ не думать, живя съ вами подъ одной крышей? И наконецъ я думаю о Луи.-- Луи былъ сынъ м-ссъ Тревиліанъ.-- Что вы сдѣлаете, если, черезъ годъ или два, отецъ пришлетъ за нимъ и захочетъ, чтобы онъ росъ при немъ?

-- Ничто меня не разлучитъ съ моимъ ребенкомъ, сказала горячо м-ссъ Тревиліанъ.

-- Это легко говорить, но я думаю, онъ всегда можетъ сдѣлать -- что ему вздумается.

-- Съ какой стати ему это дѣлать? Вѣдь не я оставляла его домъ. Онъ самъ заставилъ меня уѣхать.

-- Мнѣ кажется нечего и раздумывать на счетъ того, что вамъ теперь нужно сдѣлать, сказала Присцилла, помолчавъ немного и вставъ съ мѣста, на которомъ она сидѣла подъ терновымъ кустомъ.

-- Что же я должна сдѣлать? спросила м-ссъ Тревиліанъ.

-- Вернуться къ нему.

-- Я бы вернулася завтра, если-бъ онъ мнѣ написалъ, если-бъ онъ меня попросилъ. А теперь, что же мнѣ дѣлать? Я -- его раба, и должна дѣлать все, что онъ мнѣ приказываетъ; я и здѣсь только потому, что онъ прислалъ меня.

-- Вамъ бы слѣдовало написать ему и просить, его чтобы онъ взялъ васъ отсюда.

-- Что же это? Просить у него прощенія, потому что онъ обходился со мной дурно?

-- Не думайте объ этомъ, сказала Присцилла, стоя надъ своей собесѣдницей, которая все еще продолжала лежать подъ кустомъ: -- все это грошевая гордость, которую давно пора бы пустить по вѣтру. Отчего мы всѣ живемъ только однимъ самолюбіемъ? Мы ищемъ одобренія и похвалы только потому, что похвала даетъ намъ возможность думать хорошо о самихъ себѣ. Всякій изъ насъ для самаго себя центръ и ось всего міра.

-- Плохой, незавидный міръ вертится вокругъ моей оси, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Я не знаю, какимъ образомъ возникла эта ссора, сказала Присцилла, -- да и знать не хочу. Но мнѣ, кажется, что все это вздоръ, -- что все дѣло въ томъ, что никому не хочется первому попросить извиненія, и тому подобные пустяки. Попросите его, чтобы онъ все забылъ. Вѣдь онъ же, вѣроятно, любитъ васъ?

-- По чемъ мнѣ знать? Любилъ когда-то.

-- А вы его любите?

-- Да, конечно, люблю.

-- Тамъ въ чемъ же вы сомнѣваетесь? Вотъ Джекъ съ экипажемъ, и если мы его не позовемъ, онъ, пожалуй, проѣдетъ мимо и не замѣтитъ насъ.

Тутъ м-ссъ Тревиліанъ встала, и когда имъ удалось отвлечь на минуту вниманіе Джека отъ лошади, онѣ позвали Нору, которая все продолжала переходить съ одного пригорка на другой, и не обнаруживала ни малѣйшаго желанія прервать размышленія, которымъ она предавалась.

Онѣ выѣхали изъ дому утромъ и обѣщали быть домой къ чаю,-- срокъ -- вообще очень эластичный. Когда м-ссъ Станбэри жила въ котэджѣ, она пила чай въ шесть часовъ; когда м-ссъ Тревиліанъ поселилась въ Клокъ-Гаузѣ, чай стали подавать въ половинѣ восьмаго; а теперь Джекъ подвезъ ихъ къ дверямъ дома въ половинѣ девятаго. Въ лицѣ дѣвушки, отворявшей имъ дверь, было что-то таинственное, сразу бросившееся имъ всѣмъ въ глаза. Она, однако, не сказала ни слова, пока онѣ не вошли всѣ въ корридоръ. Тогда она произнесла торжественно:

-- Здѣсь -- одинъ господинъ.

-- Господинъ? сказала м-ссъ Тревиліанъ, подумавъ въ первую минуту о мужѣ, а во вторую -- о полковникѣ Осборнѣ.

-- Онъ спрашиваетъ васъ, миссъ, сказала дѣвушка, мотнувъ головой на Нору.

Услышавъ это Нора, молча опустилась на стулъ, стоявшій въ корридорѣ.

ГЛАВА XVII.
Въ Ненкомбъ-Путней пріѣзжаетъ одинъ господинъ.

Скоро всѣ онѣ узнали, что пріѣхавшій господинъ былъ Гласкокъ. М-ссъ Станбэри вышла къ нимъ въ гостиную и сказала, что онъ былъ часовъ пять тому назадъ и спрашивалъ м-ссъ Тревиліанъ. Въ этотъ же вечеръ объяснилось, что м-ссъ Станбэри въ первую минуту страшно перепугалась, вообразивъ, что это пріѣхалъ полковникъ. Но чужой господинъ пожелалъ непремѣнно ее видѣть, объяснилъ ей, кто онъ и сказалъ, что ему очень хотѣлось бы видѣть м-ссъ Тревиліанъ и миссъ Роули. Весьма можетъ быть, что въ умѣ м-ссъ Станбэри мелькнулъ по этому поводу лучъ свѣта; но, до возвращенія дамъ, она все-таки продолжала быть въ недоумѣніи. Гласкокъ объявилъ, что поѣдетъ прогуляться, вернулся къ обѣду и весьма хвалилъ кулинарное искусство м-ссъ Крокетъ. Когда м-ссъ Крокетъ узнала, что у нея обѣдалъ сынъ лорда, она принялась громко хвастать, что онъ съѣлъ двѣ бараньи котлеты и попросилъ третью. Онъ не счелъ унизительнымъ приналечь на вторую половину яблочнаго пирога и объявилъ себя страстнымъ любителемъ девоншайрскихъ сливокъ.

-- Сразу видно, что не вертопрахъ какой-нибудь, который воротитъ носъ, когда передъ нимъ поставятъ простое кушанье, сказала м-ссъ Крокетъ.

Послѣ обѣда Гласкокъ вернулся въ Клокъ-Гаузъ и сидѣлъ уже тамъ съ часъ съ м-ссъ Станбэри,-- нельзя сказать, что къ большому ея или его удовольствію.

-- Онъ на ночь поѣдетъ ночевать въ Лесборо, шепнула м-ссъ Станбэри.

-- Разумѣется, тебѣ слѣдуетъ повидаться съ нимъ прежде чѣмъ онъ уѣдетъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ сестрѣ. Конечно, между сестрами очень много было говорено о м-рѣ Гласкокѣ. Нора, на отрѣзъ отказывалась говорить положительно, что ей не нравится этотъ человѣкъ, и ни за что не хотѣла, чтобы къ этому вопросу примѣшивали имя Гуго Станбэри. Что она въ самомъ дѣлѣ думала о Гуго Станбэри -- она скрывала даже отъ сестры. Когда сестра сказала ей, что она отказала м-ру Гласкоку изъ-за Гуго Станбэри, она очень разсердилась и потомъ раза два высказывала громкія фразы на счетъ своей способности отказать блестящей партіи только потому, что она равнодушна къ человѣку, сдѣлавшему ей предложеніе. М-ссъ Тревиліанъ знала отъ нея, что онъ намѣревался еще разъ придти за окончательнымъ отвѣтомъ.

-- Разумѣется, тебѣ слѣдуетъ повидаться съ нимъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ. Нора нѣсколько минутъ просидѣла молча, потомъ встала и убѣжала въ свою комнату. Сестра пошла за ней.

-- Что это все значитъ? спросила Присцилла у матери.

-- Я думаю, что онъ влюбленъ въ миссъ Роули, сказала м-ссъ Станбэри.

-- Но кто онъ?

Тогда м-ссъ Станбэри сказала все, что знала. Она изъ его карточки узнала, что онъ -- достопочтенный сэръ Гласкокъ. А изъ того, что онъ ей говорилъ, она заключала, что онъ старый другъ обѣихъ дамъ. Онъ ей очень понравился; она даже выразилась, что въ немъ все какъ нельзя лучше и приличнѣе,-- но она едва-ли могла бы объяснить, отчего именно такъ она выразилась.

-- Какъ бы я хотѣла, чтобъ онѣ вовсе сюда не пріѣзжали, сказала Присцилла, которая ни какъ не могла отдѣлаться отъ идеи, что должно быть опасно имѣть дѣло съ женщинами, за которыми бѣгаютъ мужчины.

-- Разумѣется, я его увижу, сказала Нора сестрѣ.-- Развѣ я говорила, что я его не увижу? Что же ты ко мнѣ пристаешь?

-- Я къ тебѣ не пристаю, Нора; но мнѣ хотѣлось бы, чтобы ты подумала, до какой степени это важно.

-- Разумѣется, важно.

-- И особенно послѣ всѣхъ моихъ несчастій! Подумай, какъ онъ долженъ быть добръ, сильно какъ онъ долженъ тебя любить, чтобы пріѣхать такимъ образомъ сюда, за тобой.

-- Но вѣдь мнѣ прежде всего нужно подумать о собственныхъ своихъ чувствахъ.

-- Я знаю, что онъ тебѣ нравится. Ты мнѣ сама говорила. И подумай только, какъ мама будетъ рада! Такое положеніе! И такой славный человѣкъ! Всѣ единогласно говорятъ, что у него нѣтъ недостатковъ.

-- Я терпѣть не могу людей безъ недостатковъ.

-- Ахъ, Нора, Нора, вѣдь это глупо! Полно, полно, пойдемъ внизъ. Пожалуйста, не давай воли нелѣпымъ фантазіямъ, не порти всю свою жизнь. Вѣдь это никогда не вернется, Нора. Подумай только; все будетъ -- твое, только шепни одно слово.

-- Ахъ! Одно слово, и это слово было бы ложью!

-- Нѣтъ, нѣтъ. Скажи ему, что ты постараешься его полюбить, и этого будетъ довольно. Вѣдь ты его любишь?

-- Я?

-- Ну, да, конечно, любишь. Вѣдь все только одно упрямство. Пойдемъ внизъ.

-- Оставь меня одну, минуты на двѣ,-- я потомъ приду. Поди и скажи ему, что я сейчасъ приду. М-ссъ Тревиліанъ поцѣловала ее и ушла.

Нора, какъ только осталась одна, встала съ мѣста, вышла на середину комнаты. Обсуждая этотъ вопросъ утромъ на пригоркахъ, она не думала, что необходимость окончательнаго рѣшенія можетъ постичь ее такъ внезапно. Она только что въ это утро сказала себѣ, что слѣдовало бы принять предложеніе, если онъ его сдѣлаетъ вторично; и вотъ онъ вдругъ взялъ да и пришелъ. Онъ пріѣхалъ за ней въ деревню, тогда какъ она сомнѣвалась -- удасться ли ей еще гдѣ нибудь встрѣтиться. Она подумала, что ей бы легче было, теперь сойдти внизъ и сказать "да", еслибы сестра не такъ настаивала на необходимости сказать это "да". Самая эта настойчивость сестры расшевелила въ ней охоту идти противъ этой настойчивости. Зачѣмъ такъ спѣшить, такъ торопить, если нѣтъ доводовъ противъ ея выхода за него? И вмѣстѣ съ тѣмъ, если она согласится за него выдти, будетъ ли кто въ правѣ на нее сѣтовать? Гуго Станбэри никогда не говорилъ ей ни слова, которое могло бы дать ей основаніе предполагать, что онъ сталъ бы считать себя обиженнымъ и несчастнымъ. Всѣ остальные ея друзья, разумѣется, порадовались бы, похлопали бы ее по плечу, осыпали бы ее поцѣлуями и сказали бы, что она родилась подъ счастливой звѣздой. И вѣдь онъ ей нравился. Мало того, ей казалось даже, что она его любитъ. Она отняла руки отъ лица, сказала себѣ -- что судьба ея рѣшена, и принялась торопливо приглаживать себѣ волосы передъ зеркаломъ. Она смѣло выйдетъ къ нему, и честно приметъ его предложеніе. Она непремѣнно должна поступить именно такъ, а не иначе. Сколько она можетъ сдѣлать для братьевъ и для сестеръ, когда будетъ женою лорда Петерборо? Она замѣтила, что приглаживаніе волосъ передъ зеркаломъ рѣшительно ни къ чему не вело, и пошла скорымъ шагомъ къ дверямъ. Еслибъ онъ ее не любилъ такой, какая она есть, онъ не сталъ бы за нее свататься. Она рѣшилась, и стало быть все кончено! Но когда она сходила внизъ по лѣстницѣ въ комнату, гдѣ онъ завѣдомо ея ждалъ, ее обдало какимъ-то холоднымъ чувствомъ самообвиненія, почти стыда. "Чтожъ такое", сказала она себѣ. "Я знаю, что я права". Она поспѣшно открыла дверь, чтобы не сомнѣваться дольше, и очутилась съ нимъ лицомъ къ лицу -- и совсѣмъ одна.

-- Миссъ Роули, началъ онъ,-- я боюсь, чтобы вы не подумали, что я васъ преслѣдую?

-- Я не имѣю права думать этого, отвѣчала она.

-- Я вамъ сейчасъ скажу, зачѣмъ я пріѣхалъ. Дорогой мой отецъ, бывшій всегда моимъ лучшимъ другомъ, очень боленъ. Онъ въ Неаполѣ, и я долженъ ѣхать къ нему. Онъ очень старъ; ему за восемьдесятъ. И, конечно, онъ никогда больше не вернется въ Англію. Судя по тому, что мнѣ пишутъ, по всей вѣроятности мнѣ придется остаться при немъ, пока все не кончится.

-- Я совсѣмъ не знала, что онъ такъ старъ.

-- Говорятъ, что онъ проживетъ не больше мѣсяца. Онъ никогда не увидитъ моей жены, если у меня только будетъ жена; но мнѣ бы хотѣлось сказать ему, если можно, что... что...

-- Я васъ понимаю, м-ръ Гласкокъ.

-- Я вамъ говорилъ, что приду къ вамъ еще разъ, -- и такъ какъ мнѣ, по всей вѣроятности, придется въ Неаполь провести всю зиму, то я не могъ уѣхать, не видѣвъ васъ. Миссъ Роули, могу я надѣяться, что вы меня полюбите?

Она не отвѣчала ему ни слова, но стояла скрестивъ руки и глядя въ сторону. Еслибъ онъ спросилъ, хочетъ ли она быть его женой, можетъ быть отвѣтъ, который она приготовила, былъ бы сказанъ. Но онъ поставилъ вопросъ въ другой формѣ. Любитъ ли она его! Если только она могла бы заставить себя сказать, что любитъ, она бы къ слѣдующей веснѣ была леди Монкгамъ.

-- Нора, сказалъ онъ,-- любите ли вы меня?

-- Нѣтъ, сказала она, и въ тонѣ ея голоса какъ будто звучала злоба.

-- И это ваша, окончательный отвѣтъ?

-- М-ръ Гласкокъ, что я вамъ могу сказать? отвѣчала она. Постойте, я вамъ скажу правду, -- я вамъ все скажу. Я сошла въ эту комнату съ твердой рѣшимостью принять ваше предложеніе. Но вы такъ добры, такъ добры, что я не могу передъ вами лгать. Я васъ не люблю. Я не имѣю права брать того, что вы мнѣ предлагаете. Еслибъ я согласилась, то только потому, что вы богаты... что вы -- лордъ; а не потому, чтобы я васъ любила. Я люблю другаго. Постойте: пожалуйста, ради Бога, не спрашивайте у меня ничего; я не могу.-- Тутъ она окончательно отвернулась отъ него, и бросилась лицомъ въ уголъ дивана.

Онъ стоялъ молча, незная -- какъ продолжать разговоръ, какъ его кончить. Послѣ того, что она теперь ему сказала, настаивать дальше было бы невозможно. Онъ, разумѣется, и не думалъ объ этомъ. Когда женщина на столько откровенна, что объявляетъ свое сердце несвободнымъ, у мужчины не можетъ быть охоты продолжать искать ея любви.

-- Если такъ, сказалъ онъ, -- разумѣется, мнѣ нечего надѣяться.

Она рыдала и не могла ему отвѣтить. Она и раскаявалась, и радовалась тому, что сдѣлала,-- раскаивалась потому, что утратила то, что ее такъ плѣняло, и потому что безъ всякой надобности выболтала свой секретъ.

-- Можетъ быть, сказалъ онъ,-- слѣдуетъ увѣрить васъ, что все вами сказанное останется между нами.

Она поблагодарила его движеніемъ головы и руки, но не могла выговорить ни слова,-- и онъ ушелъ. Она не знала, прощался ли онъ съ м-ссъ Станбэри и съ ея сестрой, или ушелъ изъ дома -- не видавъ ихъ. Она оставалась въ углу дивана, плача въ потемкахъ, пока не пришла сестра.

-- Емилія! сказала она вскакивая,-- не говори ничего; ни слова. Не нужно. Все кончено, остается только скорѣй забыть.

-- Конечно, все кончено, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Да, и я полагаю, что дѣвушка можетъ. въ этомъ отношеніи дѣйствовать вполнѣ по своему усмотрѣнію. Я отказала хорошему и богатому жениху; но это еще не даетъ никому правъ дѣлать мнѣ выговоры. И не хочу, чтобы мнѣ дѣлали выговоры.

-- Ахъ, дитя, да кто-же тебѣ дѣлаетъ выговоры?

-- Разумѣется, ты. Только совершенно напрасно. Онъ ушелъ, и все кончено. Чтобы ты не говорила, и чтобы я не передумала, его нельзя вернуть. Я не хочу, чтобы мнѣ кто говорилъ, что лучше было-бы сдѣлаться леди Петерборо и имѣть все, что только можетъ дать жизнь,-- чѣмъ жить здѣсь, гдѣ не съ кѣмъ слова сказать, и затѣмъ, на будущій годъ, уѣхать назадъ на эти ужасные острова. Разумѣется, мнѣ самой очень невесело.

-- Такъ зачѣмъ же ты ему отказала, Нора?

-- Зачѣмъ? Что же мнѣ было ему сказать? Отчего онъ не спросилъ -- хочу-ли я быть его женой, не говоря ни слова о любви? Онъ спросилъ, люблю-ли я его. Разумѣется, не люблю. Я хотѣла было сказать, что люблю; но что-то встало поперегъ горла, и не могла. Я пожалуй не прочь продаться дьяволу, только не знаю -- какъ? Ну, ничего. Все кончено, и теперь пойду спать.

Она ушла спать, а м-ссъ Тревиліанъ, объяснила обѣимъ хозяйкамъ сколько было необходимо изъ того, что случилось. Когда м-ссъ Станбэри поняла, что этотъ господинъ будетъ черезъ нѣсколько мѣсяцевъ самъ лордомъ, что онъ очень богатъ, членъ парламента, одинъ изъ счастливцевъ, рождающихся съ золотыми ложками во рту,-- и поняла вмѣстѣ съ тѣмъ, что Нора Роули отказала ему,-- она пришла въ крайнее недоумѣніе. Гласкоку было за сорокъ,-- и Норѣ Роули, которой было двадцатью годами меньше, онъ казался совсѣмъ старикомъ. Но м-ссъ Станбэри, которой было за шестьдесятъ, м-ръ Гласгокъ казался совсѣмъ еще въ цвѣтѣ лѣтъ. Его лысая голова только доказывала, что онъ вышелъ изъ дѣтства, а сѣдые волоса въ бакенбардахъ были только внѣшнимъ проявленіемъ вполнѣ зрѣлой разсудительности. Она никакъ не могла понять, съ какой стати дѣвушкѣ отказывать такому выгодному жениху, если только онъ -- не дурной нравственности или не дурнаго характера. Но м-ссъ Тревиліанъ сказала ей, что его всѣ считаютъ добрымъ и милымъ. Не смотря на то, она почувствовала какое-то особенное уваженіе къ дѣвушкѣ, рѣшившейся отказать старшему сыну лорда. Присцилла, когда услышала, что случилось, не выказала особеннаго сочувствія матери. По ея мнѣнію, дѣвушкѣ гораздо лучше и приличнѣе отказывать женихамъ, чѣмъ давать имъ согласіе, кто-бы эти женихи не были. И фактъ, что человѣка отправили назадъ съ отказомъ, отчасти смягчилъ негодованіе Присциллы на то, что онъ дерзнулъ явиться.

-- Онъ должно быть глупъ, сказала она матери,-- надѣюсь, что такіе люди не будутъ больше бѣгать за ними сюда, пока онѣ живутъ у насъ.

Нора, оставшись одна, наплакалась въ волю. Онъ ушелъ, и все кончено. Она достаточно знала свѣтъ, чтобы вполнѣ понимать разницу между положеніемъ, которое ей предлагали, и положеніемъ, въ которое ей по всей вѣроятности придется теперь стать. Она не могла пожаловаться на счастье: Фортуна щедро высыпала передъ ней на выборъ великолѣпные дары. И надобно сказать, что великолѣпные дары, высыпанные передъ ней Фортуной, были въ ея глазахъ очень цѣнными сокровищами. Она была неравнодушна къ богатству и къ общественному положенію. Ее воспитывали въ безусловномъ уваженіи къ нимъ, и она придавала имъ чрезвычайно много значенія. Какимъ-то таинственнымъ путемъ, о которомъ она сама себѣ не могла-бы дать отчета,-- благодаря какому-то невѣдомому наставнику, лекцій котораго она не могла-бы припомнить,-- она научилась еще многому другому, научилась благоговѣть передъ правдой и любовью, и съ гордостью беречь все свое сердце для кого-нибудь одного, кого бы она могла боготворить какъ героя. Она сказала правду, говоря сестрѣ, что непрочь продать себя дьяволу, но что ей не удалось заключить съ нимъ контрактъ. А теперь, лежа въ слезахъ на постели, терзаясь раскаяніемъ, рисуя себѣ самыми живыми красками все -- что она отвергла, разсказывая себѣ все -- что она могла бы сдѣлать и чѣмъ могла быть, еслибъ не дала надъ собой воли моментальному припадку безумія,-- она мало или почти вовсе не утѣшалась сознаніемъ, что она осталась вѣрной своимъ лучшимъ инстинктамъ. Она сказала, что отказываетъ ему, потому что любитъ Гуго Станбэри, -- по крайней мѣрѣ на сколько ей помнилось все, что было. И какъ глупо, какъ низко поддаваться до такой степени безумной страсти къ человѣку, который никогда не говорилъ ей о любви, и какъ нелѣпо сознаваться въ этой страсти другому человѣку. Къ чему ее можетъ повести эта страсть? Вѣдь она не можетъ же выйдти замужъ за Гуго Станбэри. Она знала себя настолько, чтобы быть вполнѣ увѣренной, что еслибъ онъ пришелъ завтра просить ея руки, то она отказала бы ему. Лучше уѣхать и умереть съ тоски, и быть похороненной на Мандаринахъ, чѣмъ входить въ такую бѣдную семью, которую новый лишній членъ повелъ бы къ окончательному раззоренію.

На мгновеніе ей пришла не мысль, не идея,-- а что-то въ родѣ мимолетной грезы на яву, что она напишетъ Гласкоку, и возьметъ назадъ все, что сказала. Еслибы она это сдѣлала, онъ по всей вѣроятности сталъ-бы презирать ее, и высказалъ бы ей свое презрѣніе;-- но могло быть и иначе. Могло быть, что такой шагъ съ ея стороны вернулъ бы его назадъ;-- а еслибъ и не вернулъ, она осталась бы тѣмъ чѣмъ была -- несчастнымъ, отринутымъ созданьемъ, выкинутымъ бурею на берегъ, и лишеннымъ единственной возможности переплыть благополучно черезъ житейское море -- единственной возможности, потому что она не была подобна другимъ дѣвушкамъ, которыя, во что бы ни стало, остаются на морѣ, чинятъ послѣ перваго пораженія паруса и весла, снова пускаются въ путь, и въ концѣ концовъ достигаютъ цѣли. Теперь ужъ не будетъ больше сезоновъ въ Лондонѣ, не жить ей больше на Карцонъ-Стритѣ, не входить въ бальныя залы, по люднымъ лѣстницамъ, гдѣ можно было бы найдти знатнаго и богатаго жениха. Ей предстояла блестящая будущность,-- и она ее отвергла! Разумѣется, эта поправка дѣла письмомъ была въ тотъ же моментъ признана невозможною. Читатель не долженъ, думать, чтобъ, она даже имѣла въ мысляхъ возможность написать. Она не думала ни о чемъ, кромѣ постигшей ее невзгоды, и предстоящаго раскаянія. И въ то же время ей казалось, что она навѣрное сказала человѣку, который ее любилъ, имя того другаго человѣка, котораго она любитъ, какъ она имѣла глупость сказать. Но что же за дѣло? Такъ, или иначе она все равно погибла.

На слѣдующее утро она сошла къ завтраку, блѣдная какъ смерть; и всѣ, кто ее увидѣлъ, сразу поняли, что она сдѣлала шагъ, который сдѣлалъ ее несчастной женщиной.

ГЛАВА XVIII.
Переписка Станбэри.

Черезъ полчаса послѣ назначеннаго времени, когда всѣ другія уже напились чаю съ хлѣбомъ и съ масломъ, пришла Нора Роули, блѣдная какъ смерть. Сестра ходила къ ней, когда она одѣвалась, но она просила оставить ее въ покоѣ. Она сказала, что сейчасъ сойдетъ, и кончила туалетъ безъ помощи дѣвушки. Она выпила чашку чая, и сдѣлала видъ, что съѣла свою порцію хлѣба съ масломъ; затѣмъ усѣлась, и принялась печально раздумывать обо всемъ, что было. Все было подъ ея рукой,-- все, объ чемъ она когда-либо грезила! И теперь все пропало! Всѣ три собесѣдницы старались время отъ времени вовлечь ее въ разговоръ; но она упорно уклонялась. Сперва, пока ее крайнее изнеможеніе не сдѣлалось очевиднымъ для всѣхъ, она дѣлала слабыя попытки отвѣчать, когда къ ней обращались съ прямымъ вопросомъ; но потомъ, немного погодя, она только потряхивала головой и молчала, предавшись полному отчаянію.

Поздно вечеромъ она сошла въ садъ, и вслѣдъ за ней вышла Присцилла. Былъ конецъ Іюля, и лѣто -- въ полномъ разгарѣ. Дамы втеченіи дня сидѣли въ гостиной съ открытыми окнами и опущенными жалузи, а по вечерамъ, читали и работали, или можетъ быть дѣлали видъ, что читаютъ или работаютъ, подъ тѣнью кедра на лугу. Трудно было бы представить себѣ что-либо болѣе уединенное, чѣмъ садъ при Клокъ-Гаузѣ. Ни чей чужой глазъ не могъ туда проникнуть, ни одинъ звукъ оттуда не достигалъ проходящихъ мимо. Онъ былъ не великъ, но такъ полонъ прелестныхъ садовыхъ кустовъ, которые на благопріятной почвѣ разростаются въ огромныя дерева, что одна часть гуляющихъ могла скрываться отъ другой посреди ихъ стѣнъ. Въ этотъ вечеръ м-ссъ Станбэри и м-ссъ Тревиліанъ пошли прогуляться по обыкновенію, но Присцилла осталась съ Норой Роули. Немного погодя, Нора тоже встала и вышла черезъ балконную дверь одна. Присцилла, подождавъ ее нѣсколько минутъ, пошла за ней, и нагнала ее въ длинной зеленой аллеѣ, которая огибала фруктовый садъ.

-- Отчего вы такъ грустны? сказала она.

-- Съ чего вы взяли, что я грустна?

-- Потому что -- видно. Какъ же не замѣтить, проводя съ вами цѣлые дни?!...

-- Мнѣ бы хотѣлось, чтобы вы не замѣчали. Мнѣ кажется, очень не мило съ нашей стороны, что вы замѣчаете; лучше было бы, еслибъ пы не замѣчали. Еслибъ мнѣ хотѣлось говорить объ этомъ, я бы сама начала.

-- Да вообще лучше высказывать горе, чѣмъ оставлять его къ себѣ, сказала Присцилла.

-- Все равно, только я объ себѣ говорить не желаю, сказала Нора.

Затѣмъ онѣ разошлись каждая въ свою сторону, и Присцилла, конечно, обидѣлась пріему, который былъ сдѣланъ выказанному ею сочувствію. На слѣдующій день, онѣ не обмѣнялись ни однимъ словомъ. М-ссъ Станбэри не рѣшалась заговорить съ своей гостьей объ отвергнутомъ женихѣ, и не разговаривала объ этомъ даже съ м-ссъ Тревиліанъ. Сестры, разумѣется, поспорили между собой по этому поводу. Безъ этого дѣло никакъ не могло бы обойдтись; но всѣ эти споры оканчивались заявленіемъ Норы, что она не желаетъ слушать никакихъ упрековъ и выговоровъ. М-ссъ Тревиліанъ была очень нѣжна къ ней, и вовсе не думала ее упрекать или журить, -- напротивъ старалась по возможности утѣшить; но Нора такъ постоянно внутренно корила и грызла самое себя, что всякое слово, сказанное ей по поводу м-ра Гласкока, казалось, несло съ собой непремѣнно какой-нибудь упрекъ или выговоръ.

Но на другой день она сама подошла къ Присциллѣ Станбэри.

-- Пойдемте въ садъ, сказала она, когда онѣ остались на минуту однѣ,-- я хочу съ вами поговорить. Присцилла, не отвѣтивъ ни слова, сложила работу, и надѣла шляпку.-- Пойдемте туда, на зеленую дорожку, сказала Нора,-- я вчера была такъ груба, простите меня.

-- Вы были грубы? сказала Присцилла, улыбаясь,-- правда, но я васъ прощаю. Можно развѣ не простить вамъ всего, если вы попросите?

-- Я такъ несчастна, сказала она.

-- Отчего?

-- Не знаю. Не могу сказать, и не стоитъ говорить объ этомъ, потому что все кончено. Но только мнѣ не слѣдовало быть грубой съ вами и мнѣ очень жаль, что я вамъ такъ отвѣтила

-- Все это пустяки; одно только, когда я сама бываю груба и потомъ прошу прощенія,-- что впрочемъ дѣлаю не такъ часто какъ бы слѣдовало,-- мнѣ всегда кажется, что это должно вызывать въ людяхъ доброе чувство. Еслибъ я только могла вамъ помочь въ вашемъ горѣ, я была бы очень рада.

-- Вы не можете привести его назадъ.

-- М-ра Гласкокъ? Хотите я поѣду и попробую.

Нора улыбнулась, и покачала головой.

-- Желала бы я знать, что бы онъ вамъ на это сказалъ. Но еслибъ даже онъ вернулся, я бы опять сказала ему тоже.

-- Я вѣдь вовсе не знаю, что такое вы ему сказали, душа моя. Я вижу только, что вы разстроены, -- что вы такъ убиты, какъ будто случилось какое-нибудь большое несчастіе.

-- И въ самомъ дѣлѣ случилось большое несчастіе.

-- Я думаю, что вы имѣли полное право принять предложеніе или отказать.

-- Нѣтъ.

-- Мнѣ кажется, что никто вамъ не навязывалъ никакого рѣшенія; или по крайней мѣрѣ, вы бы не стали слушаться ни чьихъ совѣтовъ.

-- Разумѣется. Но я вамъ не могу всего объяснить. Никакъ не могу.

-- Если вы сожалѣете о томъ, что сдѣлали, потому что сказали неправду этому человѣку, я вамъ сочувствую всей душой. Никто не имѣетъ права говорить неправду, и если вы раскаиваетесь во лжи, я охотно помогу вамъ посыпать голову пепломъ и носить вретище. Но если вы раскаяваетесь въ высказанной правдѣ...

-- Да, въ правдѣ.

-- Ну, такъ посыпайте сами себѣ пепломъ голову; я вамъ помогать не берусь.

-- Да мнѣ и не нужно ни чьей помощи, сказала гордо Нора.

-- Вамъ никто не можетъ помочь, если только я понимаю какъ слѣдуетъ -- ваше положеніе. Вы побороли въ себѣ корыстныя, дурныя желанія, вы на пути къ лучшимъ стремленіямъ, если правда, что вы отказали этому человѣку потому, что не могли подвинуть себя на грѣхъ,-- сдѣлаться его женой, не любя его. Мнѣ кажется, что дѣло было такъ, и -- я сочувствую вамъ всей душой. Если вы это сдѣлали, я буду любить васъ за это, хотя вы исполнили не больше какъ прямой долгъ, затрогивающій самолюбіе.

-- Но вѣдь онъ не предлагалъ мнѣ выдти за него замужъ.

-- Такъ я стало быть ничего не понимаю.

-- Онъ спросилъ, люблю ли я его.

-- Да вѣдь онъ хотѣлъ этимъ сказать: хотите ли вы быть его женой?

-- Да; конечно, онъ имѣлъ это въ виду.

-- Ну, и что же вы сказали? спросила Присцилла.

-- Что не люблю его, отвѣчала Нора.

-- И это правда?

-- Да; правда.

-- Такъ объ чемъ же вы сокрушаетесь? Что вы не сказали ему неправды?

-- Нѣтъ; не о томъ, сказала тихо Нора.

-- Такъ о чемъ же? Вы не можете раскаиваться въ томъ, что не рѣшились низко обмануть человѣка, который васъ такъ много любитъ? Онѣ прошли молча нѣсколько шаговъ, и Присцилла снова заговорила.

-- Вѣдь не о томъ же вы сокрушаетесь, что вы не рѣшились сдѣлать недоброе дѣло?

-- Я не хочу ѣхать назадъ на острова, и известись тамъ съ тоски, пропасть тамъ ни за что; вотъ я о чемъ сокрушаюсь. А вѣдь я бы могла быть такой знатной, такой богатой! Развѣ можно пасть cъ самой верхней ступеньки лѣстницы на самую нижнюю и не почувствовать этого?

-- Да вѣдь вы поднялись вверхъ по лѣстницѣ, еслибъ вы только знали, сказала Присцилла -- Вамъ предстоялъ выборъ между мутной гнусной лужей и солнечнымъ свѣтомъ истиннаго Бога. Вы выбрали солнечный свѣтъ и плачете по лужѣ! Я не могу вамъ сочувствовать; я могу только уважать васъ, любить васъ. И уважаю, и люблю. Вы скоро сами успокоитесь, увидите, что вы хорошо сдѣлали, и сами будете рады,-- вотъ вамъ моя рука въ этомъ, если вы только хотите ее взять. Нора взяла протянутую руку, подержала ее въ своей нѣсколько секундъ, потомъ пошла домой молча, и заперлась въ своей комнатѣ.

Почта приходила въ Ненкомбъ-Путней обыкновенно около восьми часовъ утра, а ее привозилъ на ослѣ человѣкъ съ деревянной ногой. Во всѣхъ деревенскихъ приходахъ люди-на-деревяшкахъ служили почталіонами, благодаря той степенности и сановитости, которую имъ обыкновенно придаетъ деревянная нога. Можетъ быть такіе люди медленнѣе въ своихъ движеніяхъ, чѣмъ могли бы быть двуногіе почталіоны: но такъ какъ всѣ другія человѣческія дѣятельности требуютъ дѣятелей о двухъ ногахъ, нужно же куда нибудь дѣться хромымъ и безногимъ. Одноногій почтальонъ, ѣздившій на ослѣ въ Ненкомбъ-Путней, употреблялъ на дорогу въ почтовую контору никакъ не больше получаса; но онъ такъ медленно обходилъ деревню на своей деревяшкѣ, что рѣдко являлся въ Клокъ-Гаузъ раньше десяти. Однажды утромъ, дня два или три послѣ вышеприведеннаго разговора, было уже половина десятаго, когда онъ подалъ въ двери два письма, одно къ м-ссъ Тревиліанъ, другое къ м-ссъ Станбэри. Дамы успѣли уже позавтракать, и сидѣли всѣ вмѣстѣ у открытаго окна. Письма, по обыкновенію, были поданы сперва Присциллѣ, а газета, принесенная вмѣстѣ съ ними, вручена м-ссъ Тревиліанъ, какъ ея несомнѣнная собственность. Когда ей передали ея письмо, она пристально посмотрѣла на адресъ и ушла съ нимъ въ свою комнату.

-- Должно быть отъ Люиса, сказала Нора, какъ только затворилась дверь. Если такъ, то онъ ей пишетъ, чтобы она вернулась.

-- Мама, это вамъ, сказала Присцилла.-- Это отъ тетушки Станбэри. Я знаю ея почеркъ.

-- Отъ тетушки? Что это можетъ быть? ужъ не случилось ли чего съ Доротеей? М-ссъ Станбэри держала письмо, но не распечатывала его. Прочти поскорѣе, душа моя. Если она нездорова, пускай поскорѣе пріѣзжаетъ домой.

Но въ письмѣ не было ничего насчетъ Доротеи, даже не упоминалось ея имени. Хорошо, что Присцилла прочла его про себя, потому что оно было написано въ сердцахъ.

-- Что тамъ такое, Присцилла? Отчего ты мнѣ ничего не говоришь? Что случилось? спрашивала м-ссъ Станбэри.

-- Ничего не случилось, мама, кромѣ того, что тетушка -- гадкая, глупая женщина.

-- Господи! что это такое!

-- Семейныя дѣла, сказала Нора улыбаясь,-- я уйду.

-- Что бы это могло быть? переспросила м-ссъ Станбэри, когда Нора вышла.

-- Вотъ вы сейчасъ сами услышите. Я вамъ прочту, сказала Присцилла.-- Мнѣ кажется, что изъ всѣхъ женщинъ, когда либо жившихъ на свѣтѣ, тетушка Станбэри самая несносная, самая несправедливая, больше всѣхъ всегда готовая думать все дурное о своихъ ближнихъ. Вотъ что она нашла нужнымъ написать вамъ, мама.

И Присцилла прочла слѣдующее письмо тетки:

"Ограда, Эксетеръ, іюль 31, 186*

Любезная сестра Станбэри.

До свѣдѣнія моего дошло, что женщина, живущая съ вами, потому что не могла ужиться подъ одной кровлей съ своимъ законнымъ мужемъ, приняла въ вашемъ домѣ посѣщеніе господина, котораго называли ея любовникомъ -- прежде, когда еще она не оставляла своего дома. Мнѣ сказывали, что ея мужъ не захотѣлъ съ нею жить именно потому, что этотъ господинъ посѣщалъ ее въ Лондонѣ, и она не хотѣла перестать съ нимъ видѣться."

-- Но вѣдь онъ не былъ здѣсь, сказала м-ссъ Станбэри въ смущеніи.

-- Разумѣется, не былъ. Но постойте, дайте кончить.

"Мнѣ нѣтъ никакого дѣла до вашихъ посѣтителей, продолжало письмо,-- и я бы не стала вмѣшиваться, если-бъ не дорожила репутаціей семейства. Надоже кому нибудь растолковать вамъ, что постыдный позоръ такого образа дѣйствій падетъ и на васъ, если вы будете допускать подобныя вещи въ своемъ домѣ. Я полагаю, что это все-таки вашъ домъ. Во всякомъ случаѣ вы слывете хозяйкой дома, и ваше дѣло сказать этой женщинѣ, чтобы она убиралась, куда хочетъ. Надѣюсь, что вы это сдѣлали, или по крайней мѣрѣ сдѣлаете теперь. Нельзя допустить, чтобы вдова духовнаго лица давала кровъ женщинѣ, разведенной съ мужемъ и принимающей посѣщеніе господина, прослывшаго ея любовникомъ. Очень удивляюсь, что ваша старшая дочь одобряетъ такой образъ дѣйствій.

Преданная вамъ
Джемима Станбэри".

М-ссъ Станбэри, дослушавъ письмо, подняла обѣ руки въ отчаяніи.-- Господи, Господи, восклицала она,-- о, Господи!

-- Ей такъ было пріятно писать это, сказала Присцилла,-- что, право, стоитъ позавидовать. Темнымъ пятномъ Присциллы Станбэри была ея ненависть къ эксетерской теткѣ. Она знала, что у тетки есть высокія достоинства, и, несмотря на то, ненавидѣла ее. Она хорошо знала, что очень многіе въ графствѣ видѣли въ ея теткѣ свѣтило первой величины, и, не смотря на то, ненавидѣла ее. Она не могла не знать, что тетка была добра къ ея брату, и теперь была очень добра къ ея сестрѣ, и, не смотря на то, ненавидѣла свою тетку. Теперь для нея было торжествомъ, что тетка попала въ такую трясину, и она нисколько не намѣревалась помочь застрявшей старушкѣ выбраться

-- Никогда въ жизни не видывала такого прелестнаго смѣшенія злости съ сплетней, сказала она.

-- За чѣмъ такія рѣзкія слова, душа моя.

-- Посмотрите, что она намъ пишетъ, сказала Принцилла.-- Какое она имѣетъ право говорить вамъ о репутаціи семейства и постыдномъ позорѣ? Вы съумѣли поддержать свое достоинство въ крайней бѣдности, а она вѣкъ свой въ золотѣ каталась.

-- Она была очень добра къ Гуго,-- и теперь къ Доротеѣ.

-- Будь я Доротеей, мнѣ-бы не нужно было ея доброты. Ей пріятно попирать кого нибудь ногами,-- кому нибудь благодѣтельствовать изъ семьи. Только насъ съ вами ей неудастся попереть, мама.

Тутъ онѣ принялись разсуждать о томъ, что бы слѣдовало сдѣлать,-- или скорѣе спорить, потому что Присцилла со своей стороны прямо заявила, какъ, по ея мнѣнію, надо поступить. Она рѣшила, что м-ссъ Тревиліанъ ничего объ этомъ говорить не надобно; но теткѣ послать отвѣтъ -- слѣдуетъ. Присцилла сама этотъ отвѣть напишетъ и подпишетъ своимъ именемъ. Мнѣнія по этому вопросу рознились, такъ какъ м-ссъ Станбэри полагала, что если будетъ подписано ея именемъ, хотя бы самое письмо написала и Присцилла, изложеніе его было бы до нѣкоторой степени смягчено, -- подъ-стать характеру. Но дочь у нея была неподатлива, и ей пришлось уступить.

-- Все будетъ изложено достаточно мягко, сказала Присцилла,-- и очень коротко.

И она написала слѣдующее письмо:

Ненкомбъ-Путней. Августъ 1, 186*

Любезная тетушка Станбэри.

Вы жестоко ошибаетесь.-- Господинъ, о которомъ вы пишете, никогда здѣсь не былъ, и люди, доставившіе вамъ это извѣстіе, по всей вѣроятности морочатъ васъ. Я не нахожу, чтобы мама когда либо позорила свою семью, и вы не можете имѣть никакихъ основаній думать, что она какимъ-бы то ни было образомъ могла ее опозорить. Во всякомъ случаѣ вамъ слѣдовало-бы убѣдиться хорошенько въ томъ, что вы говорите, прежде чѣмъ взводить на людей такія безсовѣстныя обвиненія.

Преданная вамъ
Присцилла Станбэри".

P. S. Здѣсь былъ другой господинъ, -- только не для того чтобы видѣть мссъ Тревиліанъ; но я полагаю, что мамашинъ домъ не можетъ быть закрытъ для всѣхъ посѣтителей.

Бѣдная Доротея пережила тяжелые часы съ того момента, когда тетушка настолько убѣдилась въ посѣщеніи полковника Осборна, чтобы дать ей почувствовать необходимость своего вмѣшательства. Послѣ многихъ размышленій, миссъ Станбэри сообщила племянницѣ ужасную вѣсть, и сказала также, что намѣрена сдѣлать. Доротея, искренно ужаснувшаяся гнусности сообщеннаго ей факта, и не помышлявшая даже усомниться въ достовѣрности свѣдѣній, доставленныхъ теткѣ, совсѣмъ не знала -- что ей говорить и какъ дѣйствовать.

-- Я увѣрена, что мама не допуститъ ничего дурнаго, сказала она.

-- А развѣ это не дурное? спросила миссъ Станбэри негодующимъ тономъ.

-- Но, можетъ быть, мама скажетъ имъ, чтобъ онѣ уѣзжали.

-- Надѣюсь, что скажетъ. Надѣюсь, что уже сказала. Но ему позволено было провести тамъ нѣсколько часовъ. И теперь прошло три дня, и нѣтъ признака, чтобы что нибудь было сказано или сдѣлано. Онъ былъ и уѣхалъ, и опять можетъ пріѣхать, когда ему вздумается.

Доротея опять принялась отстаивать мать.

-- Я исполню свой долгъ, сказала миссъ Станбэри.

-- Я вполнѣ увѣрена, что мама не сдѣлаетъ ничего дурнаго, повторила Доротея. Но письмо было написано и отправлено, и отвѣтъ на это письмо пришелъ въ домъ за Оградой въ надлежащее время.

Когда миссъ Станбэри прочла и перечла коротенькій отвѣтъ племянницы, то сперва поблѣднѣла, потомъ покраснѣла отъ вспыхнувшей досады и упрямства. Она думала, что приняла всѣ мѣры для того чтобы вполнѣ убѣдиться въ фактахъ, прежде чѣмъ начать дѣйствовать на ихъ основаніи. Въ письмѣ Присциллы было что-то двухсмысленное, что-то злорадное. Неужели она ошиблась? Былъ другой господинъ; -- только не съ тѣмъ, чтобы видѣть м-ссъ Тревиліанъ. Такъ говорила Присцилла. Но она была увѣрена въ томъ, что вышеупомянутый господинъ былъ господинъ изъ Лондона, среднихъ лѣтъ господинъ изъ Лондона, прямо спросившій м-ссъ Тревиліанъ, и котораго у миссъ Клеггъ, въ Лесборо, тотчасъ же признали за любовника м-ссъ Тревиліанъ. Миссъ Станбэри сильно огорчилась и послала наконецъ за Джилземъ Гикбоди. Джильзъ Гикбоди понятія не имѣлъ объ имени. Онъ видѣлъ господина и описалъ его,-- "такой важный, м-мъ; настоящій лондонецъ, сейчасъ видно, что на всѣ руки гораздъ; только ужь не молодъ; нѣтъ, больно не молодъ". Его опять переспросили, и онъ сказалъ, что все, что онъ зналъ на счетъ имени этого господина, это го, что въ немъ какъ будто упоминается о куркѣ {Glascock; cock -- курокъ.}. Кончилось тѣмъ, что миссъ Станбэри послала его въ Лесборо узнать, какъ именно зовутъ этого господина. Онъ привезъ съ собой на клочкѣ бумаги имя достопочтеннаго Джоржа Гласкока. "Сказываютъ, что онъ пріѣзжалъ за той, другой, молодой дѣвицей", сказалъ Джильзъ Гикбоди. Тутъ миссъ Станбэри пришла окончательно въ смущеніе.

Джильзъ вернулся изъ Лесборо очень поздно, такъ что ничего нельзя было сдѣлать въ этотъ вечеръ. Слишкомъ было бы поздно писать письмо для первой утренней почты. Миссъ Станбэри, всеіда гордившаяся своей проницательностью и осторожностью столько же, сколько своей справедливостью и правдивостью, почувствовала, что въ самомъ дѣлѣ для нея наступилъ день униженія. Она ненавидѣла Присциллу почти столько же, сколько и Присцилла ее ненавидѣла. Присциллѣ она ни за что не созналась бы въ своемъ промахѣ, но она считала себя обязанной извиниться передъ м-ссъ Станбэри. Она считала также своею обязанностью сознаться въ своей ошибкѣ Доротеѣ. Всю эту ночь она не спала, и на слѣдующее утро ходила убитая, разсѣянная, почти не владѣя собой. Она должна была сказать все это Мартѣ, и Марта по всей вѣроятности будетъ къ ней неумолима. Марта отнеслась слегка къ этой исторіи, какъ будто думая, что противъ поклонника, которому за пятдесятъ, не можетъ быть серьезнаго возраженія.

-- Доротея, сказала она, наконецъ, около полудня, -- я слишкомъ поторопилась, на счетъ вашей матери и этого господина. Мнѣ очень совѣстно, и я должна -- просить -- у всѣхъ -- прощенія.

-- Я знала, что мама не сдѣлаетъ ничего дурнаго, сказала Доротея.

-- Всякому человѣку свойственно погрѣшать,-- и она, я думаю, можетъ также, какъ и другіе, впадать въ грѣхъ; но на этотъ разъ мнѣ были доставлены неточныя свѣдѣнія. Я буду писать и просить у нея прощенія; а теперь прошу вашего прощенія.

-- Только не моего, тетушка Станбэри.

-- Да, вашего и вашей матушки, и той дамы тоже, -- потому что противъ нее я еще больше виновата. Я напишу вашей матушкѣ, и заявлю ей о своемъ сердечной сокрушеніи.

Она откладывала писанье непріятнаго письма съ часа на часъ, но все -- таки къ обѣду оно было написано и снесено ею самою на почту. Въ немъ заключалось слѣдующее:

"Эксетеръ. Августа 3, 186*

"Дорогая сестра Станбери,

Я теперь узнала, что свѣдѣніе, на которомъ основывалось мое первое письмо, было ложно. Сердечно сожалѣю о непріятности, которую я вамъ причинила. Могу васъ только завѣрить, что намѣренія у меня были хорошія и честныя. Несмотря на то, смиренно испрашиваю вашего прощенія.

преданная вамъ
Джемима Станбэри ".

Миссъ Станбэри, получивъ это письмо, была готова предать все дѣло забвенію. Уничиженное сокрушеніе невѣстки показалось ей такимъ оскорбительнымъ, такимъ неприличнымъ для великихъ міра, что это письмо скорѣе ее огорчило, чѣмъ порадовало. Она не могла не сочувствовать тому, что конечно переиспытала ее невѣстка, когда ей пришлось унизиться до такой степени. Но не такъ было съ Присциллой. Миссъ Станбэри не замѣтила, что въ чувствительномъ письмѣ тщательно обходилось имя ея дочери;-- но Присцилла замѣтила это. Она не хотѣла предавать дѣло забвенію, не сказавъ послѣдняго слова. И потому написала слѣдующій отвѣтъ:

Ненкомбъ-Путней. Августа 4, 186*

"Любезная тетушка Станбэри.

Очень рада, что вы успокоились на счетъ господина, который васъ такъ перетревожилъ. Я думаю, что все это дѣло не стоило бы ни минуты вниманія, еслибы мы съ мама, живя такой уединенной жизнью, не были такъ особенно чутки къ всякому посягательству на наше доброе имя,-- почти единственное наше достояніе. Если, вообще, нѣкоторыя женщины должны быть внѣ всякихъ нападокъ, во всякомъ случаѣ, внѣ нападокъ своей собственной семьи, -- то къ такимъ женщинамъ принадлежимъ конечно мы съ мама. Мы въ ваши дѣла не вмѣшиваемся, вообще ни въ чьи дѣла не суемся; и я нахожу, что вамъ слѣдовало бы воздерживаться отъ надоѣданья намъ небылицами.

Прошу васъ не писать къ мама такихъ писемъ, если вы не вполнѣ увѣрены въ томъ, что говорите.

Преданная вамъ
Присцилла Станбэри".

-- Какая наглость! сказала миссъ Станбэри Мартѣ, прочтя письмо,-- какая невоспитанность и наглость!

-- Вѣдь вы же ее вывели изъ терпѣнья, замѣтила Марта.

-- Прекрасно; только и недоставало, чтобы ты мнѣ говорила такія вещи. Вотъ урокъ старой дурѣ, черезчуръ заботливой о своей плоти и крови. Ничего, перенесу. Такъ. Я виновата, и подѣломъ наказана. Такъ,-- такъ!

Какъ измѣнился бы тонъ миссъ Станбэри, еслибъ она знала, что въ этотъ самый моментъ, полковникъ Осборнъ завтракалъ въ гостиницѣ миссъ Кроккетъ, въ Ненкомбъ-Путнеѣ!

ГЛАВА XIX.
Бодзль, отставной полисменъ.

Покончивъ тягостныя хлопоты, сопряженныя съ переѣздомъ изъ Карцонъ-Стритскаго дома, уложивъ мебель, книги, картины и любимыя скульптурныя вещи италіанской работы, Тревиліанъ по необходимости долженъ былъ отыскивать себѣ какое-нибудь помѣщеніе. Онъ былъ глубоко несчастливъ въ эту пору, -- до того несчастливъ, что самая жизнь становилась ему въ тягость. Онъ любилъ жену, обожалъ своего малютку, и вообще былъ изъ тѣхъ людей, которымъ дороги и даже необходимы обыденныя удобства домашняго очага. Инымъ людямъ освобожденіе отъ обязанностей, налагаемыхъ семейными узами, по крайней мѣрѣ хоть на время, кажется какъ бы отдыхомъ. Но Тревиліанъ былъ не изъ такихъ. Его не радовала возможность обѣдать въ клубѣ и свободно разъѣзжать по вечерамъ, куда вздумается. Въ сущности ему никуда не хотѣлось по вечерамъ, а утромъ онъ ощущалъ ту-же пустоту въ своей жизни. Онъ такъ часто повадился къ м-ру Байдовайлю, что старому бѣднягѣ-адвокату семейная ссора Тревиліановъ стала порядкомъ надоѣдать. Даже леди Мильборо, при всей своей склонности сочувствовать чужому горю, начинала сознавать, въ часы утреннихъ пріемовъ, что ей пріятнѣе было бы, еслибъ сегодня ей не докладывали о миломъ, юномъ другѣ, Люисѣ Тревиліанѣ. Тѣмъ не менѣе она всегда принимала его, когда онъ являлся и утѣшала его по крайнему своему разумѣнію. Безъ сомнѣнія жена не замедлитъ вернуться къ нему,-- вотъ единственное утѣшеніе, на которое леди Мильборо была способна; и она такъ часто пускала его въ ходъ, что Тревиліанъ мало по малу сталъ подумывать, нельзя ли и въ самомъ дѣлѣ чѣмъ-нибудь ускорить это вожделѣнное событіе. Послѣ всего происшедшаго, они уже не могли бы жить не только на Карцонъ-Стритѣ, но даже и гдѣ бы то ни было въ Лондонѣ, по крайней мѣрѣ на нѣкоторое время; за то Неаполь всегда могъ пріютить ихъ. Леди Мильборо такъ много наговорила о выгодахъ, представляемыхъ въ подобныхъ случаяхъ путешествіемъ въ Неаполь, что Тревиліанъ начиналъ считать эту штуку почти естественнымъ выходомъ изъ своего положенія. Но тутъ возникалъ крайне затруднительный вопросъ: какъ сдѣлать первый шагъ? Леди Мильборо предлагала ему -- смѣло явиться самому въ Ненкомбъ-Путней и устроить дѣло. "Она съ величайшею радостью кинется къ вамъ въ объятія", говорила леди Мильборо. Тревиліанъ считалъ весьма вѣроятнымъ, что жена кинется въ его объятія, если онъ пріѣдетъ въ Ненкомбъ-Путней; но что-же изъ этого выйдетъ? Въ какое положеніе поставитъ онъ себя касательно своей власти? Сознаетсяли жена въ своей неправотѣ? Обѣщаетъ-ли она вести себя лучше на будущее время? Онъ не вѣрилъ, что она успѣла уже на столько смириться, чтобы дать это обѣщаніе. И вновь и съизнова приходило ему въ голову, что съ его стороны нелѣпо было бы дозволить ей вернуться къ нему безъ этой покорности, послѣ, всего предпринятаго имъ въ защиту своихъ супружескихъ правъ. Лучше бы написать ей длинное письмо,-- убѣдительное, нѣжное, трогательное письмо. Онъ считалъ себя способнымъ писать длинныя, нѣжныя, убѣдительныя и трогательныя письма. Но теперь еще и этого дѣлать не слѣдуетъ. Онъ раззорилъ свой домъ и сжегъ своихъ пенатовъ, потому что она дурно обращалась съ нимъ; дѣло это вовсе не такое шуточное, чтобы позволить себѣ поправить его такими легкими средствами.

Такимъ образомъ, онъ продолжалъ вести свою жалкую жизнь въ Лондонѣ. Ему почти невыносимо было показываться въ свой клубъ, такъ какъ ему казалось, будто бы тамъ только и разговору, что объ немъ и его разводѣ съ женою,-- да еще, пожалуй, о полковникѣ Осборнѣ, миломъ другѣ жены его. Разумѣется, тамъ таки довольно потолковали объ этомъ въ продолженіе двухъ -- трехъ дней; но потомъ разговоры эти прекратились въ клубѣ, за-долго до того, когда мысль объ нихъ стала неотвязно преслѣдовать Тревиліана. Сначала онъ переѣхалъ на квартиру въ Майфайръ, но лишь на день или на два. Впослѣдствіи онъ занялъ въ Линкольнсъ-Иннѣ нѣсколько меблированныхъ комнатъ, какъ разъ подъ тѣми, гдѣ жилъ Станбэри. Такимъ образомъ, они часто видались другъ съ другомъ. Такъ какъ Тревиліанъ постоянно говорилъ объ женѣ, то оно и надоѣдало немножко. Но Станбэри былъ терпѣливъ, и даже не отрывался отъ своихъ занятій, просвѣщая людей на столбцахъ "Е. Л." въ то самое время, какъ Тревиліанъ жаловался ему на необычайно-горестное свое положеніе.

-- Я хочу быть справедливымъ и даже великодушнымъ; вѣдь я люблю ее всѣмъ сердцемъ, сказалъ онъ однажды утромъ, когда Гуго работалъ изо всѣхъ силъ.

"Хорошо инымъ джентльменамъ называть себя реформаторами", писалъ Гуго: "попытались-ли эти джентльмены хоть однажды дать себѣ отчетъ въ значеніи этого слова? Мы думаемъ, что этого еще не бывало и не будетъ до тѣхъ поръ, пока..." Разумѣется любите, сказалъ Гуго, не сводя глазъ съ бумаги, не кладя пера, но слыша, что Тревиліанъ пріумолкъ, и зная поэтому, что ему необходимо отвѣчать.

-- Не менѣе прежняго, выразительно проговорилъ Тревиліанъ.

..."До тѣхъ поръ, пока они слѣдуютъ за такимъ вожакомъ, въ такомъ дѣлѣ, во всякую трущобу, куда ему заблагоразсудится вести ихъ".... Именно такъ, -- именно, сказалъ Станбэри:-- ничуть не менѣе прежняго.

-- Вы меня вовсе не слушаете, сказалъ Тревиліанъ.

-- Я не пропустилъ ни одного слова изъ того, что вы говорили, сказалъ Станбэри:-- но когда работаешь для ежедневной газеты, приходится два дѣла дѣлать въ одно и тоже время.

-- Извините, что помѣшалъ вамъ, сердито проговорилъ Тревиліанъ, вставая и взявъ шляпу и затѣмъ отправился къ леди Мильборо.

Такимъ образомъ, онъ по-немногу сталъ прискучивать своимъ друзьямъ. Онъ не могъ отрѣшиться отъ мысли о бѣдствіяхъ, причиненныхъ ему поведеніемъ жены; не могъ удержаться, чтобъ не говорить о гнетущемъ его горѣ. Кромѣ того, его постоянно тревожили подозрѣнія, которыхъ жена его вовсе не заслуживала. Ему казалось, будто бы она до такой степени упорствовала въ своей дружбѣ къ полковнику Осборну, что это стало несовмѣстно съ тѣмъ равнодушіемъ къ постороннимъ людямъ, которое Тревиліанъ считалъ обязанностью вѣрной жены. Зачѣмъ она писала къ нему и получала отъ него письма, когда мужъ ея прямо сказалъ ей, что подобныя сношенія нетерпимы? Она дѣлала это и, на сколько Тревиліанъ могъ припомнить ея слова, прямо объявила, что и впредь будетъ поступать такъ же. Онъ отослалъ ее въ отдаленнѣйшую глушь, какую только могъ пріискать для ея убѣжища. Но въ ея распоряженіи была почта. Тревиліанъ былъ много наслышанъ о м-ссъ Станбэри и о Присциллѣ отъ своего пріятеля Гуго и вполнѣ вѣрилъ, что жена его попала въ хорошія руки. Но что могло помѣшать полковнику Осборну поѣхать за ней, если ему будетъ угодно? А если полковникъ пожелаетъ этого, то м-ссъ Станбэри не можетъ помѣшать имъ видѣться. Тревиліанъ терзался ревностью, и въ тоже время не переставалъ увѣрять себя, что онъ слишкомъ хорошо знаетъ свою жену для того, чтобы думать будто бы она можетъ быть преступной. Онъ не могъ отдѣлаться отъ ревности, но изо всѣхъ силъ старался ревновать ненавистнаго ему человѣка, а не любимую женщину.

Онъ всѣмъ сердцемъ ненавидѣлъ полковника. Онъ жалѣлъ о томъ, что времена поединковъ миновали и нѣтъ возможности убить этого человѣка. Но хотя бы дуэль была возможна, все-таки полковникъ ничего такого не сдѣлалъ, что могло бы оправдать вызова, этого врага, или подать надежду на то, что врага этого можно заставить драться. Тревиліанъ полагалъ, что судьба преслѣдуетъ его съ неслыханною жестокостью, такъ какъ ему приходится выносить подобныя мученія, не имѣя никакой возможности удовлетворить себя мщеніемъ. Даже леди Мильборо, при всей ненависти, питаемой ею къ полковнику, не могла сказать, чтобы полковникъ подлежала, какой-нибудь карѣ. Она совѣтовала Тревиліану увезти жену отъ этого человѣка и жить съ нею въ Неаполѣ, -- т. е. удалиться въ совершенное изгнаніе, если онъ хочетъ возвратить себѣ жену и сына, -- и ничего не говорила касательно того, какъ поступить съ безнравственнымъ негодяемъ, виновникома. всѣхъ этихъ бѣдъ и мученіи. Считая весьма вѣроятнымъ, что полковникъ Осборнъ послѣдуетъ за его женой, Тревиліанъ учредилъ надзоръ за нимъ. Онъ нашелъ отставнаго полисмена,-- человѣка скромнаго, какъ увѣряли Тревиліана, и занимавшагося исполненіемъ интересныхъ порученій подобнаго рода. То былъ нѣкій Бодзль, пріобрѣтшій себѣ нѣкоторую извѣстность въ полицейскомъ вѣдомствѣ. Поэтому Тревиліанъ, въ то время близкій къ сумасшествію, нанялъ м-ра Бодзля, и немного спустя получилъ отъ Бодзля письмо съ почтовымъ штемпелемъ Эксетера. Полковникъ Осборна, выѣхалъ изъ Лондона, взявъ билетъ до Лесборо. Бодзль взялъ себѣ мѣсто на томъ же самомъ поѣздѣ, до этого городка. Письмо было написано имъ въ вагонѣ и, какъ объяснялъ Бодзль, предназначалось къ отправленію изъ Эксетера, гдѣ поѣздъ пріостановится. Дальнѣйшія извѣстія будутъ сообщены съ первою почтою въ письмѣ, которое м-ръ Бодзль предлагалъ адрессовать подъ буквами "З. А.", за, почтовую контору на Ватерлосской площади.

Получивъ это первое письмо, Тревиліанъ испытывалъ муки сомнѣнія и скорби. Какъ ему поступить? Пойдти къ леди Мильборо или къ Станбэри, или тотчасъ же послѣдовать за полковникомъ Осборномъ и м-ромъ Бодзлемъ въ Лесборо? Кончилось тѣмъ, что онъ рѣшился ждать письма съ адрессомъ подъ буквами "З. А." Но въ этотъ промежутокъ времени она. истомился отъ ожиданія и безумной ярости. Что-бы тамъ не говорили законы, она. прольетъ кровь этого человѣка, если узнаетъ, что человѣка, этотъ намѣревался нанести ему оскорбленіе. Наконецъ пришло и второе письмо. Полковникъ Осборнъ и м-ръ Бодзль провели день въ окрестностяхъ Лесборо не то чтобы вмѣстѣ, но весьма близко другъ отъ друга.

На другой день по пріѣздѣ въ Лесборо, полковникъ нанялъ одноколку въ деревню Кокчефингтона. и, на сколько извѣстно м-ру Бодзлю, дѣйствительно отправился за. Кокчефингтонъ. М-ръ Бодзль окончательно склоняется къ мысли, что полковникъ дѣйствительно провелъ этотъ день въ Кокчефингтонѣ. Но зная въ совершенствѣ людей, подобныхъ полковнику Осборну и полагая сначала, что поѣздка въ Кокчефингтонъ можетъ быть лишь хитрой уловкой,-- м-ръ Бодзль пошелъ въ Ненкомбъ-Путней. Тамъ онъ подкрѣпился кружкой пива и кускомъ сыру въ домѣ м-ссъ Крокетъ, и сдѣлалъ кое-какіе распросы, на которые впрочемъ не получилъ особенно удовлетворительнаго отвѣта.

Но за то онъ весьма тщательно осмотрѣлъ Клокъ-Гоузъ, и пришелъ къ рѣшительному заключенію относительно того, съ какой стороны послѣдуетъ нападеніе на этотъ домъ, если нападающіе затѣять кражу со взломомъ. Онъ осмотрѣлъ также и желѣзныя рѣшетки, и крыльцо, и старую башенку, похожую на голубятню, въ которой прежде вдѣланы были часы. Нельзя же знать, когда потребуются свѣдѣнія, и какія именно свѣдѣнія могутъ пригодиться. Но все-таки онъ достаточно убѣдился въ томъ, что полковникъ Осборнъ въ тотъ день не посѣщалъ Ненкомбъ-Путнея; затѣмъ м-ръ Бодзль вернулся въ Лесборо. Послѣ того онъ занялся своей памятной книжкой, въ которой записывалъ весь ходъ интересныхъ дѣлъ, ему поручаемыхъ и внесъ въ нее счетецъ поѣздки въ Ненкомбъ-Путней и обратно, со включеніемъ издержекъ по найму экипажа и по буфету; а потомъ написалъ это письмо. Въ заключеніе всего, онъ хорошо поужиналъ, выпилъ три рюмки холоднаго грогу и легъ спать въ полномъ убѣжденіи, что въ этотъ день честно заработалъ свой хлѣбъ насущный.

Въ письмѣ подъ буквами "З. А." не передавалось всѣхъ этихъ подробностей, но изъяснено было, что полковникъ Осборнъ повидимому отправился въ Кокчефиштонъ, а самъ онъ, Бодзль, посѣтилъ Ненкомбъ-Путней. "Коршунъ еще не подлеталъ къ голубятнѣ-то", писалъ м-ръ Бодзль въ своемъ письмѣ, полагая, что онъ выражается и таинственно, и вмѣстѣ юмористично.

Трудно сказать, что показалось Тревиліану отвратительнѣе -- таинственность или остроуміе этого письма. Онъ чувствовалъ, что мараетъ себя, когда шелъ въ первый разъ къ м-ру Бодзлю. Онъ зналъ, что прибѣгаетъ къ низкимъ и подлымъ средствамъ, которыя всегда останутся низкими и подлыми, каковы бы ни были его обстоятельства. Но въ то время рѣчи м-ра Бодзля далеко не были такъ дурны, какъ его письма, пожалуй, вслѣдствіе того, что успѣшная дѣятельность м-ра Бодзля оказывалась гораздо несноснѣе его хвастливыхъ обѣщаній. Но тѣмъ не менѣе теперь надлежало предпринять что-нибудь. Невѣроятно было бы, чтобы полковникъ Осборнъ поѣхалъ въ такое близкое сосѣдство съ Ненкомбъ-Путнеемъ, не имѣя намѣренія видѣться съ той особой, которую онъ загналъ туда своей упорной навязчивостью. Тревиліану было невыносимо, что полковникъ Осборнъ тамъ и это чувство нисколько не облегчалось тѣмъ, что за полковникомъ слѣдитъ человѣкъ, подобный Бодзлю, по его порученію. Не поѣхать-ли ему самому въ Ненкомбъ-Путней? Но въ такомъ случаѣ что же ему тамъ дѣлать? Наконецъ, не выдержавъ своей скорби, онъ рѣшился разсказать все сполна Гуго Станбэри

-- Вы говорите, что послали полисмена слѣдить за нимъ? сказалъ онъ.

-- Да, этотъ человѣкъ былъ когда-то полисменомъ.

-- А! стало быть онъ, что называется вольно-практикующій сыщикъ. Не могу сказать, чтобы вы хорошо поступили.

-- Но вы видите, что это было необходимо, сказалъ Тревиліанъ.

-- И съ этимъ не могу согласиться. Говоря по правдѣ, я не знаю -- стоитъ-ли слѣдить за такой женою, которая ставитъ въ необходимость слѣдить за собою.

-- Стало быть, мужу ничего не остается дѣлать въ такомъ случаѣ? Да я наконецъ вовсе и не подозрѣваю пока своей жены.

-- А что касается полковника Осборна, такъ почему же ему не поѣхать въ Лесборо, если онъ захочетъ? Ни вы, ни Бодзль, никакимъ образомъ не предотвратите этого. Онъ совершенно вправѣ ѣхать въ Лесборо.

-- Но онъ не вправѣ быть у моей жены.

-- А если ваша жена не приметъ его, или при встрѣчѣ съ нимъ, -- такъ какъ мужчинѣ ничего не стоитъ ворваться куда угодно,-- прогонитъ его, давъ пощечину, въ чемъ я и не сомнѣваюсь....

-- Она ужасно неосторожна.

-- Не понимаю, что тутъ проку въ Бодзлѣ.

-- Онъ по крайней мѣрѣ узналъ, что полковникъ тамъ, сказалъ Тревиліанъ:-- я, также какъ и вы сами, не люблю связываться съ такими молодцами. Но я считаю своею обязанностью знать, что тамъ происходитъ. Что-же мнѣ дѣлать, по вашему?

-- Я бы ничего не сталъ дѣлать, а только прогналъ бы Бодзля.

-- Вы сами знаете, что это нелѣпо, Станбэри.

-- Что бы я послѣ ни дѣлалъ, а Бодзля прогналъ бы непремѣнно. Говоря это, Станбэри былъ совершенно серьозенъ и даже отодвинулъ отъ себя чернильницу, повторяя свой совѣтъ отпустить полисмена: -- если вы требуете моего мнѣнія, то само собой разумѣется, я долженъ сказать вамъ то, что думаю. Прежде всего, я развязался бы съ Бодзлемь. Подумайте только, возможно-ли будетъ вашей женѣ вернуться къ вамъ, если она узнаетъ, что вы приставили сыщика слѣдить за нею?

-- Но я не за нею приставилъ его.

-- Да какое-жъ бы вамъ дѣло до полковника Осборна, не будь она тутъ замѣшана? Вы послали того человѣка въ ея околодокъ и если она узнаетъ объ этомъ, какъ же ей не счесть этого за глубочайшее оскорбленіе? Нѣтъ сомнѣнія въ томъ, что вашъ посланный подстерегаетъ ее, какъ кошка -- мышь.

-- Но что-же мнѣ дѣлать? Не могу же я вызвать оттуда этого человѣка. Осборнъ -- тамъ и мнѣ слѣдуетъ что-нибудь предпринять. Вотъ, еслибъ вы съѣздили въ Ненкомбъ-Путней и сообщили бы мнѣ всю правду....

Послѣ долгихъ споровъ по этому предмету, Станбэри объявилъ, что онъ самъ поѣдетъ въ Ненкомбъ-Путней. Нѣкоторыя затрудненія въ этомъ отношеніи представляла "Е. Л."; но онъ сходитъ въ контору газеты и преодолѣетъ ихъ. Едва-ли нужно доискиваться на сколько присутствіе Норы Роули въ домѣ его матери содѣйствовало его рѣшимости предпринять эту поѣздку.

Онъ признавался себѣ, что права дружбы имѣютъ надъ нимъ сильное вліяніе и что такъ какъ онъ открыто порицалъ дѣйствія Бодзля, то и долженъ помочь устроить это дѣло какимъ-нибудь инымъ путемъ. Сверхъ того, заявивъ твердое убѣжденіе въ томъ, что въ домѣ его матери не можетъ быть какихъ-либо неумѣстныхъ посѣщеній, онъ считалъ своей обязанностью доказать, что и самъ не боится слѣпо слѣдовать этому убѣжденію. Онъ обѣщалъ завтра же собраться въ Ненкомбъ-Путней, но только съ тѣмъ условіемъ, чтобы онъ былъ уполномоченъ отпустить Бодзля.

-- Вамъ нѣтъ надобности обращать на него вниманіе, сказалъ Тревиліанъ.

-- Какъ же мнѣ не обращать на него вниманія, если онъ при мнѣ станетъ шляться въ нашихъ мѣстахъ? Я непремѣнно его узнаю.

-- По моему, въ этомъ нѣтъ никакой нужды.

-- Любезный Тревиліанъ, если вы посылаете двоихъ по одному и тому же дѣлу, имъ нельзя обойдтись безъ того, чтобъ не вступить за. сношенія другъ съ другомъ. А я не хочу имѣть съ м-ромъ Бодалемъ никакихъ сношеній, за исключеніемъ того, чтобы отослать его обратно въ Лондонъ.

Споръ этотъ кончился тѣмъ, что Тревиліанъ написалъ и вручилъ Станбэри, для передачи Бодзлю письмо, въ которомъ благодарилъ отставнаго полисмена за его дѣятельность и просилъ его пока вернуться въ Лондонъ. "Такъ какъ мы знаемъ теперь, что полковникъ Осборнъ находится въ той мѣстности", гласило это письмо, "то другъ мой, м-ра. Станбэри, съумѣетъ сдѣлать -- что надо".

Какъ, только это было улажено, Станбэри отправился въ контору "Е. Л." и отпросясь на три дня, передалъ свою работу другимъ. Джонсъ не хуже его можетъ написать статью объ Ирландской церкви, хотя до сихъ поръ и не особенно изучалъ этотъ предметъ; а Пуддльтвайтъ, знатокъ въ дѣлахъ Сити, попробуетъ изложить современное состояніе Римскаго общества, о которомъ въ "Е. Л." необходимо было высказаться немедленно. Покончивъ, эти хлопоты, Станбэри вернулся къ пріятелю и они вмѣстѣ отобѣдали въ тавернѣ.

-- Ну, Тревиліанъ, теперь скажите мнѣ по совѣсти, чего вамъ хочется? проговорила, Станбэри.

-- Я хочу, чтобы жена вернулась ко мнѣ.

-- Только этого. Если она согласится на это, съ вашей стороны ужъ не представится никакихъ затрудненій?

-- Нѣтъ, не совсѣмъ такъ. Я потребую, чтобъ она руководилась моими желаніями, если ей вздумается завести дружескія отношенія съ кѣмъ бы то ни было.

-- Все это очень хорошо. Но, что-же, ей слѣдуетъ поручиться за себя, что-ли? Или вы намѣрены вытребовать у ней какое-нибудь обѣщаніе? Мое мнѣніе таково, что она весьма охотно вернется къ вамъ, и затѣмъ уже не будетъ никакихъ поводовъ къ ссорѣ. Но я не думаю, чтобъ она связала себя вынужденнымъ обѣщаніемъ, а еще менѣе -- черезъ посредника.

-- Въ такомъ случаѣ не говорите ей объ этомъ ни слова. Пусть она напишетъ мнѣ письмо съ предложеніемъ вернуться,-- и я приму ее.

-- Очень хорошо. До сихъ поръ ясно. А теперь, какъ на счетъ полковника Осборна? Я полагаю, вы не желаете, чтобъ я затѣялъ съ нимъ ссору?

-- Мнѣ бы хотѣлось сохранить это право за собой, проворчалъ Тревиліанъ.

-- Послушайтесь моего совѣта, не заботьтесь объ немъ, сказалъ Станбэри;-- но что касается меня, такъ мнѣ съ нимъ не связываться!-- Разумѣется, продолжалъ Станбэри,-- если я увижу, что онъ навязывается въ домъ моей матери то скажу ему, что ему не слѣдуетъ являться туда.

-- Но если вы застанете его гостемъ въ домѣ вашей матушки,-- что тогда?

-- Я этого не считаю возможнымъ.

-- Я не говорю, чтобъ онъ могъ тамъ гостить, сказалъ Тревиліанъ;-- но если онъ будетъ приходить и уходить, -- вести по прежнему дружбу съ ...? Голосъ его такъ дрожалъ во время этихъ вопросовъ, что Тревиліанъ не могъ выговорить заключительнаго слова.

-- Вы хотите сказать, съ м-ссъ Тревиліанъ?

-- Да, съ моей женой. Я не говорю, что это непремѣнно такъ и будетъ, но вѣдь можетъ оно случиться. Вы обязаны будете сказать мнѣ правду.

-- Я конечно скажу вамъ правду.

-- И всю правду.

-- Да, и всю правду.

-- Если это случится, я больше никогда ее не увижу, -- никогда. А что касается до него... но оставимъ это... Тутъ опять настало непродолжительное молчаніе, въ продолженіе котораго Станбэри покуривалъ свою трубку и прихлебывалъ пуншъ. Вы понимаете, продолжалъ Тревиліанъ, -- что мнѣ необходимо предпринять что-нибудь. Вамъ хорошо говорить, что вы не любите сыщиковъ. Кто-жъ ихъ любитъ! Но что-же мнѣ дѣлать? Осуждая меня, вы едва-ли вполнѣ понимаете затруднительность моего положенія.

-- Конечно, это дьявольски-непріятно, проговорилъ Станбэри сквозь облако табачнаго дыма, думая въ то время вовсе не объ м-ссъ Тревиліанъ, а объ ея сестрѣ.

-- Вѣдь это почти приводитъ къ мысли, что лучше бы вовсе не жениться, сказалъ Тревиліанъ.

-- Я этого не вижу. Разумѣется, могутъ возникать непріятности. Когда идешь по улицѣ, черепица съ крыши весьма легко можетъ свалиться вамъ на голову. На сколько мнѣ извѣстно, въ девятнадцати случаяхъ изъ двадцати, женщины большею частью не сбиваются съ пути истиннаго. Только онѣ не любятъ, чтобы за ними присматривали.

-- А я развѣ присматривалъ за моей женой болѣе, чѣмъ слѣдовало?

-- Я и не говорю; но еслибъ я женился,-- чему никогда не бывать, потому что я никогда не добьюсь такого почтеннаго положенія, чтобъ у меня былъ постоянный доходъ, -- мнѣ кажется, я вовсе не сталъ бы присматривать за своей женой. Мнѣ сдается, что женщины терпѣть не могутъ, чтобы имъ толковали объ ихъ обязанностяхъ.

-- Но еслибъ вы замѣтили, что жена ваша, даже совершенно невинно, завела неумѣстную дружбу,-- водится съ людьми, которыхъ ей не слѣдовало бы знать,-- и хотя поступаетъ такъ по неопытности, но все-таки это можетъ компрометировать васъ,-- неужели вы и тогда бы ни слова не сказали ей?

-- О! Тогда бы я только сказалъ ей обинякомъ, что Джонсъ -- мошенникъ, или враль, или дуракъ, или что-нибудь въ этомъ родѣ. Но я никогда не сталъ бы предостерегать ее отъ Джонса. Клянусь Богомъ, мнѣ кажется, женщина можетъ выдержать что угодно, только не это.

-- Вы этого ни разу еще не испытали, другъ мой.

-- Да, полагаю, и не придется испытывать. Что до меня, такъ я думаю, что тетка Станбэри была права, называя меня радикальнымъ бродягой. Смѣю сказать, что самъ я никогда не испытаю этого и потому мнѣ легко проповѣдывать свою теорію. Но мнѣ пора. Прощайте, старый товарищъ. Я сдѣлаю все возможное и по крайней мѣрѣ передамъ вамъ правду.

Въ теченіи этого дня возникалъ вопросъ, не нужно-ли Станбэри предупредить сестру о своемъ пріѣздѣ письмомъ; но рѣшено было, что онъ явится въ Ненкомбъ-Путней безъ всякаго предувѣдомленія о себѣ. Тревиліанъ считалъ это необходимымъ и когда Станбэри сказалъ, что такая мѣра отзывается подозрѣніемъ, тотъ объявилъ, что иначе никакъ не добиться истины. Онъ, Тревиліанъ, хочетъ знать лишь то, что тамъ происходило. Что полковникъ Осборнъ находится по сосѣдству съ Ненкомбъ-Путнеемъ -- это фактъ. Въ этомъ, по крайней мѣрѣ, они увѣрены. Весьма возможно и то, что полковника не приняли въ Клокъ-Гоузѣ,-- что всѣ дамы согласились не пускать его. Но, какъ говорилъ Тревиліанъ, желательно знать правду относительно этого. Для его счастія, ему существенно необходимо знать, что тамъ дѣлалось.

-- Матушка и сестра ваша вѣдь не испугаются внезапности вашего пріѣзда, говорилъ онъ.

Станбэри видѣлъ себя въ необходимости уступить, но чувствовалъ, что самъ онъ дѣйствуетъ на подобіе сыщика, умышленно врываясь къ своимъ, безъ всякаго предувѣдомленія объ себѣ. Еслибы случайныя обстоятельства поставили его въ необходимость пріѣхать домой такимъ образомъ, онъ и не подумалъ бы объ этомъ. Ему было бы даже пріятно выкинуть такую потѣшную штуку.

Отправляясь на другой день съ первымъ поѣздомъ, онъ почти стыдился той роли, которую ему пришлось исполнять.

ГЛАВА XX,
изъ которой видно, какъ полковникъ Осборнъ ѣздилъ въ Кокчефингтонъ.

Вмѣстѣ съ письмомъ миссъ Станбэри къ невѣсткѣ, пришло письмо и къ м-ссъ Тревиліанъ. Когда Эмилія вышла изъ комнаты, чтобы прочесть его, Нора Роули сказала, что по ея мнѣнію -- это письмо отъ Тревиліана; въ дѣйствительности же оно было написано полковникомъ Осборномъ. Но въ то время, какъ въ Клокъ-Гоузѣ получили это второе письмо миссъ Станбэри, въ которомъ она безъ обиняковъ просила простить ее за обвиненіе, изложенное въ первомъ письмѣ,-- полковникъ Осборнъ предпринялъ уже свою коварную поѣздку въ Кокчефингтонъ, а Бодзль, отставной полисменъ, не терявшій его изъ виду, успѣлъ побывать въ Ненкомбъ-Путнеѣ.

Когда полковникъ Осборнъ услыхалъ о томъ, что Люисъ Тревиліанъ сдалъ свое помѣщеніе въ Карцонъ-Стритѣ и варварски услалъ жену въ изгнаніе куда-то въ Дартмуръ, ибо таковы были слухи, носившіеся между знакомыми Тревиліана въ Лондонѣ,-- и когда полковникъ узналъ притомъ, что все это было сдѣлано ради его, Осборна, такъ какъ онъ находился въ такой близкой дружбѣ съ женой Тревиліана, а та упорно желала сохранить эти отношенія,-- это сильно польстило тщеславію полковника. Хотя онъ часто увѣрялъ своихъ знакомыхъ и самаго себя, будто-бы онъ глубоко скорбитъ о бѣдѣ, постигшей его пріятеля и дочь его стараго друга,-- тѣмъ не менѣе, когда онъ крутилъ свои сѣдые усы передъ зеркаломъ и старался какъ можно лучше распорядиться остаткомъ волосъ на темени, осматривалъ свой костюмъ и тщательно изучалъ морщины около глазъ для того, чтобы онѣ были возможно менѣе замѣтны во время разговора, -- онъ ощущалъ гораздо болѣе удовольствія, нежели скорби относительно всей этой передряги. Очень жаль, что это такъ случилось, но дѣло житейское. Еслибъ онъ могъ поправить это дѣло своимъ словомъ, онъ вѣроятно сказалъ бы это слово; но такъ какъ это было невозможно,-- такъ какъ по его мнѣнію Тревиліанъ разъигралъ изъ себя большаго дурака,-- такъ какъ Эмилія Тревиліанъ -- прехорошенькая и ничуть не хуже отъ того, что любитъ его, полковника,-- такъ какъ съ нею поступаютъ тираннически, а собственная совѣсть полковника ограждена правами старой дружбы (пока онъ не зайдетъ такъ далеко, чтобы права эти обратились въ лишній упрекъ его совѣсти), то полковникъ считалъ обязанностью мужчины не отступаться отъ этого дѣла. Молодая, свѣтская, прелестная женщина изъ-за него удалена въ дикую глушь Дартмура; а, насколько ему извѣстно, для того чтобы не быть изгнанной, ей стоило только отказаться отъ знакомства съ нимъ. Возможно ли ему бездѣйствовать въ такихъ обстоятельствахъ? Самыя разнообразныя мысли приходили ему въ голову. Онъ начиналъ подумывать, что не будь ему помѣхой Тревиліанъ, онъ бы пожалуй... пожалуй и женился бы на этой женщинѣ. Она такъ прелестна, что онъ могъ бы скорехонько на это рѣшиться, хотя ему хорошо извѣстны были выгоды холостой жизни; но когда эта мысль пришла ему въ голову, онъ вполнѣ сознавалъ, что мечтаетъ почти о невозможности. Да не подумаетъ читатель, что полковикъ Осборнъ замышлялъ отдѣлаться отъ мужа. Полковникъ вовсе не былъ способенъ на убійство. Онъ даже не думалъ о побѣгѣ съ дочерью своего друга. Хотя онъ и умѣлъ довольно успѣшно скрывать свои морщины, но все же настолько зналъ и себя и свои силы, чтобъ уже не считать себя способнымъ быть героемъ такого романа. Онъ сознавалъ, сколькихъ хлопотъ стоитъ побѣгъ съ чужою женою, а также и то, что самыя послѣдствія не всегда благопріятствуютъ личному спокойствію. Но что если м-ссъ Тревиліанъ разведется съ мужемъ изъ-за жестокаго обращенія съ нею? Объ этомъ обращеніи мужа съ женою разсказывались всякіе ужасы. Нѣкоторые говорили, что она находится въ Дартмуской тюрьмѣ, или если не въ самой тюрьмѣ,-- чего пожалуй не могли допустить и тюремные порядки,-- то подъ присмотромъ одного изъ тюремныхъ сторожей и его злющей жены, которые жили въ какой-то хижинѣ какъ разъ возлѣ самыхъ стѣнъ тюрьмы. Самъ полковникъ не вѣрилъ этому, но полагалъ, что м-ссъ Тревиліанъ была удалена въ какой нибудь пустынный околодокъ, въ какое нибудь унылое, безпріютное жилище, на которое она, какъ жена богатаго человѣка, не могла не жаловаться. Размышляя объ этомъ, онъ по всей вѣроятности не считалъ возможными разводъ и свою женитьбу, по мысли его невольно принимали это направленіе. Тревиліанъ -- злодѣй, Синяя Борода; Эмилія, -- полковникъ неукоснительно звалъ м-ссъ Тревиліанъ этимъ именемъ,-- Эмилія -- угнетенный ангелъ. А что касается самаго полковника, то хотя онъ и признавался себѣ, что ревматизмъ въ поясницѣ иногда не позволяетъ ему встать со стула съ тѣмъ проворствомъ, которое свойственно юности,-- однакоже, когда онъ въ плотно-застегнутомъ сюртукѣ прогуливался по Пель-Мелю, онъ не могъ не замѣчать, что многія молодыя женщины провожаютъ его весьма лестными взглядами.

Такимъ образомъ полковникъ безъ всякаго опредѣленнаго плана взялся за дѣло, навелъ справки и досталъ адресъ м-ссъ Тревиліанъ въ Девоншайрѣ. Узнавъ этотъ адресъ, полковникъ думалъ, что многое уже сдѣлано, хотя въ сущности въ этомъ не было никакой тайны. Адресъ м-ссъ Тревиліанъ знали весьма многіе, не считая уже книгопродавца, высылавшаго ей газеты, у котораго въ лавкѣ слуга полковника Осборна и добылъ это свѣденіе отъ разсыльнаго. Но получивъ это свѣденіе, надо было извлечь изъ него какую нибудь пользу; по этому полковникъ Осборнъ написалъ слѣдующее письмо:

"Акробатъ-клубъ, іюля 31-го, 186....

"Дорогая Эмилія!"

Раза два полковникъ принимался писать "дражайшая Эмилія," и оба раза уничтожалъ бумагу, на которой написаны были эти слова. Ему хотѣлось быть страстнымъ, но все же слѣдовало быть осторожнымъ. Онъ не былъ вполнѣ увѣренъ въ м-ссъ Тревиліанъ. Женщины иногда передаютъ подобныя вещи своимъ мужьямъ, даже поссорясь съ ними. Притомъ, хотя пламенныя выраженія въ письмахъ къ хорошенькимъ женщинамъ доставляютъ удовольствіе пишущему, но вовсе непріятно, если у него спросятъ -- что можетъ значить подобная выходка въ его лѣта. Полковникъ далъ себѣ полчаса на размышленіе, и затѣмъ написалъ: "дорогая Эмилія." Если осторожность необходима для доблести, то не она ли и главный двигатель или, такъ-сказать, основа любви?

"Дорогая Эмилія!

Едва ли нужно говорить вамъ съ какимъ прискорбіемъ я услыхалъ обо всемъ происшедшемъ въ Карцонъ-Стритѣ. Я увѣренъ, что вамъ пришлось много перестрадать; боюсь, что вы и теперь страдаете. Не могу выразить съ какимъ облегченіемъ я узналъ, что съ вами ваше дитя и Нора. Но тѣмъ не менѣе -- лишить васъ домашняго очага, выслать изъ Лондона, удалить отъ общества! И за что же? Умонастроеніе иныхъ людей вовсе непонятно.

Что касается меня, я чувствую, что лишился друга безъ котораго мнѣ трудно обойдтись. Мнѣ нужно многое вамъ сказать, и между прочимъ нѣчто такое, что я долженъ -- обязанъ сказать вамъ. Кстати одинъ изъ моихъ школьныхъ товарищей викаріемъ въ Кочефингтонѣ, селеніи, которое какъ я вижу по картѣ весьма недалеко отъ Ненкомбъ-Путнея. Прошлой весною я встрѣтилъ его въ Лондонѣ и онъ звалъ меня къ себѣ въ гости. Въ церкви у нихъ есть какая-то достопримѣчательность, привлекающая множество народу и хоть я немного смыслю въ церквахъ, но все-таки съѣзжу осмотрѣть ее. Я выѣду въ среду и переночую въ Лесборовской гостинницѣ. Лесборо торговый городокъ, и я полагаю, что въ немъ есть гостинница. Я поѣду къ моему пріятелю въ четвергъ, но вернусь въ Лесборо. Какъ бы ни желательно было видѣть церковную паперть, все-таки нѣтъ никакой надобности ночевать въ самомъ приходѣ.

На другой день я заѣду въ Ненкомбъ-Путней и надѣюсь, что вы повидаетесь со мною. Принимая во вниманіе мою давнишнюю дружбу съ вами и мою привязанность къ вашимъ роднымъ, я не думаю, чтобы кто нибудь могъ сказать вамъ, что либо противъ этого.

Я два раза видѣлъ Тревиліана въ клубѣ, но онъ со мною не заговаривалъ. При такомъ положеніи дѣлъ самъ я конечно, не могъ заговорить съ нимъ. По истинѣ, въ настоящее время чувства мои къ нему таковы, что я не могъ бы отнестись къ нему сколько нибудь привѣтливо.

Считайте меня, дорогая Эмилія, неизмѣнно преданннымъ вамъ другомъ.

Фредерикъ Осборнъ.

Перечтя это письмо, полковникъ былъ вполнѣ увѣренъ, что ничѣмъ не выдалъ себя. Пусть даже другъ его передастъ это письмо мужу, никакой бѣды не послѣдуетъ. Полковникъ сознавалъ, что можно бы еще распространиться относительно старой дружбы между нимъ и сэръ Мармадукомъ, но ему не хотѣлось упоминать о дѣлахъ давно минувшихъ лѣтъ. При теперешнемъ умонастроеніи ему какъ-то не по сердцу было высказывать свою преданность въ тѣхъ отеческихъ выраженіяхъ, которыя онъ употребилъ бы, еслибъ довольствовался простою ролью друга ея отца. По этому фразы его вышли нѣсколько двусмысленны, такъ что м-ссъ Тревиліанъ, если ей заблагоразсудится, можетъ пожалуй смотрѣть на него съ той точки зрѣнія, которую несомнѣнно усвоилъ себѣ ея мужъ. Когда письмо это подали м-ссъ Тревиліанъ, она тотчасъ унесла его къ себѣ въ комнату, чтобы прочесть его безъ свидѣтелей. Увидавъ знакомый почеркъ, она даже и сестрѣ не хотѣла показать этого письма. Она не разъ говорила себѣ, что живя въ Ненкомбъ-Путнеѣ, вовсе не находится подъ опекою м-ссъ Станбэри. Если мужу ея не угодно оставаться съ нею и быть ей защитой, она не согласится жить ни подъ чьею опекой. Она ни въ чемъ не провинилась и не потерпитъ ничьей власти, кромѣ своего законнаго мужа. Да и онъ самъ по ея мнѣнію не имѣлъ права передавать эту власть другимъ. Онъ былъ виновникомъ ихъ разлуки; теперь она должна быть единственнымъ судьей своихъ поступковъ. Сама по себѣ, переписка между нею и старымъ другомъ ея отца не составляетъ никакого преступленія или даже легкой вины. Нѣтъ никакихъ нравственныхъ, общественныхъ или религіозныхъ основаній тому, чтобы пятидесятилѣтній старикъ, знавшій ея съ дѣтства, не писалъ къ ней писемъ. Однакожъ она не могла сказать при м-ссъ Станбэри, Присциллѣ и сестрѣ, что получила письмо отъ полковника Осборна. Она почувствовала, что щеки ея зардѣлись, и даже не могла выйдти изъ комнаты съ такимъ видомъ, какъ будто письмо это для нея ровно ничего не значило.

А точно ли оно бы ничего не значило для нея, еслибъ вокругъ нея не было свидѣтелей? М-ссъ Тревиліанъ конечно не была влюблена въ полковника Осборна, равно какъ и въ то время, когда онъ, старый другъ ея отца, одѣтый въ заказное къ этому дню платье, поцѣловалъ ее въ церкви -- на свадьбѣ, и отечески благословилъ ее, какъ всякій старикъ -- молодую женщину. Она не была влюблена въ него, -- и не будетъ, а и не можетъ быть въ него влюблена. До сихъ поръ вы можете въ ней быть увѣрены, читатель. Но гдѣ та женщина, которая, будучи пренебрежена, брошена и подозрѣваема любимымъ человѣкомъ, не пожелала бы хоть сколько нибудь участія, вниманія или хоть тѣни преданности со стороны другаго? А жизнь этой женщины была вовсе не такова, чтобы затишье Клокъ-Гоуза въ Ненкомбъ-Путнеѣ могло доставить ей все, чего она желала. М-ссъ Тревиліанъ прожила здѣсь уже съ мѣсяцъ и чуть не заболѣла отъ недостатка дѣятельности. Она была исполнена негодованія на мужа. Зачѣмъ онъ послалъ ее умирать съ тоски въ позорномъ изгнаніи, тогда какъ она ничего худаго ему не сдѣлала? Съ утра и до ночи у нея нѣтъ никакихъ занятій, никакого развлеченія. За что же она осуждена на такое существованіе? Она говорила, что пока ребенокъ останется у нея, она будетъ счастлива. Ей позволили удержать ребенка при себѣ, но она все-таки не была счастлива. Когда она получила письмо полковника Осборна и еще не распечатывая, держала его въ рукахъ, ей и въ голову не приходило, чтобъ оно могло сдѣлать ее счастливѣе. Но все-жъ оно представляло нѣкоторое развлеченіе. Образъ этого человѣка предсталъ ей въ болѣе яркихъ краскахъ, нежели прежде. Онъ былъ расположенъ къ ней, онъ былъ съ нею ласковъ. Онъ отдавалъ должное ея уму, красотѣ и поведенію. Онъ зналъ, что она заслуживала, чтобъ съ ней обращались вовсе не такъ, какъ мужъ ея. За чѣмъ же ей отказываться отъ участія стараго друга ея отца, потому только, что мужъ безумно ревнуетъ ее къ старику. Мужу ея угодно было удалить ее, бросить ее и предоставить ей вести себя, какъ ей заблагоразсудится. Дѣйствуя по своимъ убѣжденіямъ, она прочла письмо полковника Осборна отъ начала до конца. Она сознавала, что онъ дурно дѣлаетъ, обѣщая пріѣхать въ Ненкомбъ Путней; но все таки думала, что приметъ его. Она смутно чувствовала, что стоитъ на краю бездны, на треснувшей почвѣ, которая ежеминутно можетъ обвалиться подъ ней и все же не хотѣла отступать передъ опасностью. Хотя полковникъ очень дурно дѣлаетъ, что хочетъ навѣстить ее, но ей нравилось въ немъ это желаніе навѣстить ее. Хотя она почти боялась сообщить эту вѣсть м-ссъ Станбэри, и еще болѣе боялась сказать объ этомъ Присциллѣ, но самое ощущеніе страха было ей пріятно. Нора станетъ упрекать ее; но на упреки Норы она кажется сумѣетъ отвѣтить. Притомъ полковникъ прибудетъ въ Девоншайръ вовсе не за тѣмъ, чтобы видѣться съ нею. Онъ пріѣдетъ въ Лесборо, чтобы оттуда съѣздить къ своему пріятелю въ Кокчефингтонъ. А разъ когда онъ попадаетъ въ Лесборо, статочное ли дѣло, чтобъ онъ выѣхалъ изъ околодка, не навѣстивъ дочери своего стараго друга? И зачѣмъ же ему это дѣлать? Развѣ онъ обязанъ дѣйствовать вопреки естественности, вѣжливости и дружбѣ потому только, что м-ръ Тревиліанъ безразсуденъ, подозрителенъ и сумазброденъ?

Разсудивъ такимъ образомъ, и еще никому не сказавъ о письмѣ полковника, м-ссъ Тревиліанъ отвѣтила ему слѣдующимъ письмомъ:

"Любезный полковникъ Осборнъ!

Я должна предоставить на ваше усмотрѣніе рѣшеніе вопроса -- пріѣзжать ли вамъ въ Ненкомбъ-Путней или нѣтъ. Есть причины, повидимому требующія того, чтобъ вы отказались отъ этого посѣщенія. Но я предоставляю вамъ самимъ обсудить эти причины. Я не допущу, чтобъ обо мнѣ говорили, будто бы я имѣю основаніе опасаться посѣщенія кого бы то ни было изъ моихъ давнишнихъ друзей. Тѣмъ не менѣе, если вы откажетесь отъ этого посѣщенія, я пойму -- почему вы такъ поступили.

Лично, я весьма рада буду видѣть васъ, какъ и всегда. Мнѣ странно, что я не могу писать привѣтливѣе къ старинному другу моихъ родныхъ. Вы конечно поймете, почему я не зову васъ къ себѣ, хотя охотно повидалась бы съ вами, еслибъ вы навѣстили меня. Во-первыхъ, я живу не въ своемъ домѣ. Я гощу у м-ссъ Станбэри въ такъ-называемомъ Клокъ-Гоузѣ.

Искренно преданная вамъ
Эмилія Тревиліанъ.

Клокъ-гоузъ, Ненкомбъ-Путней, понедѣльникъ."

Вскорѣ послѣ того, какъ она дописала это письмо, къ ней вошла Нора и тотчасъ же освѣдомилась о письмѣ, отданномъ ею сестрѣ поутру.

-- Это отъ полковника Осборна, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Отъ полковника Осборна! Какъ это некстати!

-- Я вовсе не вижу, чтобы это было некстати. Если Люисъ глупъ и сумазброденъ, изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобы никто не имѣлъ права на самые обыкновенные житейскіе поступки.

-- А я надѣялась, что это письмо отъ Люиса, проговорила Нора.

-- О, нѣтъ. Онъ вовсе не такъ внимателенъ. Я и не разсчитываю на полученіе отъ него извѣстій, пока ему не вздумается сдѣлать какого нибудь новаго распоряженія насчетъ меня и моего ребенка. Едвали онъ потрудится написать ко мнѣ, если только не изобрѣтетъ еще какой нибудь выходки въ доказательство того, что я ему подвластна.

-- Что же тебѣ пишетъ полковникъ?

-- Онъ пріѣдетъ сюда.

-- Пріѣдетъ сюда? Чуть не вскрикнула Нора.

-- Да; именно сюда. Ты кажется считаешь его пріѣздъ чѣмъ-то въ родѣ появленія самого Люцифера. Дѣло въ томъ, что у полковника тутъ по сосѣдству есть пріятель, котораго онъ давно обѣщалъ посѣтить; и такъ какъ полковникъ будетъ въ Лесборо, то и не захочетъ уѣхать оттуда, не оказавъ намъ любезности своимъ посѣщеніемъ,-- конечно обѣимъ намъ: и тебѣ, и мнѣ.

-- Я вовсе не желаю его видѣть, сказала Нора.

-- Вотъ его письмо. Такъ какъ ты кажется недовѣряешь мнѣ, то лучше прочти сама.

Нора прочла письмо.

-- А вотъ копія съ моего отвѣта, сказала м-ссъ Тревиліанъ; я сохраню и то и другое, потому что знаю какіе злые толки пойдутъ изъ-за этого.

-- Милая Эмилія, не посылай этого письма, сказала Нора.

-- Непремѣнно пошлю. Я ничего не боюсь. И ничто не заставитъ меня признаться кому бы то ни было, что я боюсь его посѣщенія. Съ какой стати мнѣ бояться полковника О борна? Я не могу допустить мысли, чтобы полковникъ былъ опасенъ. Поступи я такимъ образомъ я удвоила бы нанесенное мнѣ оскорбленіе. Если мужу хочется руководить меня въ подобныхъ дѣлахъ, зачѣмъ же онъ удалилъ меня?

Затѣмъ она ушла въ селеніе и отправила письмо. Нора между тѣмъ обдумывала не прибѣгнуть ли ей къ помощи Присциллы Станбэри; но ей не хотѣлось принимать подобной мѣры наперекоръ своей сестрѣ.

ГЛАВА XXI,
изъ которой видно, какъ полковникъ Осборнъ ѣздилъ въ Ненкомбъ-Путней.

Полковника ждали въ Неикомбъ-Путней къ пятницѣ, а м-ссъ Станбэри и Присциллѣ только въ четвергъ вечеромъ сказали о пріѣздѣ его. Эмилія обсудила этотъ вопросъ вмѣстѣ съ Норой, заявивъ ей, что она сама сообщитъ новость семейству Станбэри, и сдѣлаетъ это, когда ей будетъ угодно и какъ ей будетъ угодно. "Если м-ссъ Станбэри полагаетъ, сказала она,-- что со мной можно обращаться, какъ съ арестанткой, или что я неспособна сама разсудить, кого мнѣ слѣдуетъ принимать и кого -- не слѣдуетъ, то она очень ошибается." Нора сознавала, что если она сообщитъ это извѣстіе обѣимъ дамамъ наперекоръ своей сестрѣ, то тѣмъ самымъ заявитъ и съ своей стороны подозрѣніе; но этому она рѣшилась молчать. Въ тотъ же четвергъ Присцилла написала свое послѣднее рѣзкое письмо къ теткѣ,-- то письмо, въ которомъ она совѣтовала послѣдней не взводить болѣе обвиненій, не увѣрясь предварительно въ фактахъ. По мнѣнію Присциллы пришествіе самого Люцифера, о которомъ говорила м-ссъ Тревиліанъ, едвали было бы хуже появленія полковника Осборна. По этому когда м-ссъ Тревиліанъ въ четвергъ вечеромъ объявила эту новость, тщетно усиливаясь говорить о грозящемъ посѣщеніи обыкновеннымъ голосомъ и какъ бы о самомъ обыкновенномъ обстоятельствѣ, -- вѣсть эта громовымъ ударомъ поразила всѣхъ.

-- Полковникъ Осборнъ -- сюда! сказала Присцилла, думая въ то же время о перепискѣ Станбэри и о злыхъ язычкахъ околодка.

-- А почему-жъ ему не пріѣхать? спросила м-ссъ Тревиліанъ, ничего не знавшая о перепискѣ Станбэри.

-- О, Боже мой, Боже мой! воскликнула м-ссъ Станбэри, безъ сомнѣнія -- очень хорошо знавшая все, что происходило между Клокъ-Гоузомъ и домомъ за церковной оградой, хотя письма были писаны ея дочерью.

Нора рѣшилась поддержать сестру, каковы бы ни были обстоятельства этого дѣла. "Я желала бы, чтобы полковникъ Осборнъ не пріѣзжалъ сюда, сказала она,-- потому что пріѣздъ его возбуждаетъ какое-то странное волненіе; но я не понимаю, что можно предположить дурнаго въ томъ, что Емилія приметъ стариннаго друга нашего отца".

-- Но зачѣмъ онъ ѣдетъ сюда? спросила Присцилла.

-- Затѣмъ, что ему надо повидать одного изъ своихъ знакомыхъ въ Кокчефинггонѣ, сказала м-ссъ Тревиліанъ:-- а еще тамъ есть замѣчательная церковная паперть.

Дѣло обсуждалось въ теченіи цѣлаго вечера. Дамы было сильно поссорились между собой, потомъ настало примиреніе. М-ссъ Тревиліанъ съ наибольшею твердостью отстаивала то, что ей, какъ замужней женщинѣ, которая всегда отличалась хорошимъ поведеніемъ и дорожила имъ даже болѣе, чѣмъ своимъ добрымъ именемъ, вовсе не пристало стыдиться встрѣчи съ какимъ бы то ни было мужчиной. "Почему же мнѣ не принять полковника Осборна или какого нибудь иного полковника, являющагося ко мнѣ по тѣмъ же правамъ старинной дружбы?" Присцилла попробовала было ей объяснить, что это противно желаніямъ ея мужа." Мужу слѣдовало бы остаться со мною, для того чтобы я знала его желанія, возразила м-ссъ Тревиліанъ.

Ни м-ссъ Станбэри, ни Присцилла не могла рѣшиться сказать, чтобы этого человѣка не принимали въ ихъ домѣ. Среди спора и въ пылу негодованія, м-ссъ Тревиліанъ объявила, что еслибъ ей угрожали чѣмъ нибудь подобнымъ, то она ушла бы изъ дому и повидалась бы съ половникомъ на улицѣ или въ гостинницѣ.

-- Нѣтъ, Эмилія, нѣтъ, это невозможно, сказала Нора.

-- Но я это сдѣлаю. Я не дозволю, чтобъ со мной обращались, какъ съ преступной женщиной или съ арестанткой. Пусть обо мнѣ говорятъ что угодно, а я не намѣрена сидѣть взаперти.

-- Никто и не думаетъ запирать васъ, проговорила Присцилла.

-- Вы боитесь той старухи, что живетъ въ Эксетерѣ, сказала м-ссъ Тревиліанъ, потому что къ тому времени все касающееся переписки Станбэри, успѣло уже обнаружиться въ общемъ разговорѣ:-- но вѣдь вы знаете, до какой степени она безпощадна и зла.

-- Мы не боимся ее, сказала Присцилла,-- мы только того и боимся, чтобы не сдѣлать чего дурнаго.

-- Что же дурнаго въ томъ, что сюда пріѣдетъ старый джентльменъ, которому скоро шестьдесятъ лѣтъ, и который зналъ насъ обѣихъ съ тѣхъ поръ, какъ мы родились на свѣтъ? сказала Нора.

-- Если ему скоро шестьдесятъ лѣтъ, Присцилла, сказала м-ссъ Станбэри:-- это совсѣмъ другое дѣло. М-ссъ Станбэри самой только-что стукнуло шестьдесятъ, и она считала себя совершенной старухой.

-- Иной и въ восемьдесятъ -- сущій бѣсъ, сказала Присцилла.

-- Въ полковникѣ Осборнѣ вовсе ничего нѣтъ бѣсовскаго, сказала Нора.

-- Все-таки мамаша сама не знаетъ -- что говоритъ, сказала Присцилла:-- у мужчинъ года ничего не значатъ.

-- Ну, прости, душечка, смиренно проговорила м-ссъ Станбэри.

Въ это время ссора была въ полномъ разгарѣ, но затѣмъ послѣдовало примиреніе. Не будь переписки Станбэри, предстоящій визитъ полковника еще могъ быть допущенъ, какъ вещь неизбѣжная,-- какъ необходимое зло; но какъ допустить это посѣщеніе наперекоръ этой перепискѣ? Присцилла болѣзненно сознавала всю горечь своего положенія. Само собою разумѣется, что тетушка Станбэри узнаетъ объ этомъ посѣщеніи. Утайка въ этомъ дѣлѣ была несовмѣстима съ понятіями Присциллы о честности. Тетка ея смиренно просила прощенія въ томъ, что сказала, будто бы полковникъ Осборнъ пріѣзжалъ въ Ненкомбъ. Разумѣется, она была обязана извиниться. Полковника не было въ Ненкомбѣ, когда она взвела это обвиненіе и обвиненіе оказалось несправедливымъ и ложнымъ. Присцилла сердилась на тетку за то, что та утверждала, будто бы полковникъ пріѣзжалъ къ нимъ, а не за то, что теткѣ не нравилось это посѣщеніе. А теперь этотъ человѣкъ ѣдетъ сюда и тетка непремѣнно узнаетъ объ этомъ. Какъ велико будетъ грозное и подавляющее торжество тетушки Станбэри!

-- Я должна ей писать и сообщить все, сказала Присцилла.

-- Съ моей стороны на это нѣтъ никакихъ препятствій, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Надо извѣстить и Гуго, сказала м-ссъ Станбэри.

-- Можете разсказать ему все, что угодно, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

Такимъ образомъ порѣшено было, что полковника примутъ. На слѣдующее утро, въ пятницу, полковникъ Осборвъ безъ сомнѣнія -- слышавъ кое-что объ м-ссъ Крокетъ отъ своего Кокчефинтонскаго друга, всталъ пораньше и поѣхалъ въ Ненкомбъ-Путней еще до завтрака. Неусыпно-бдительный Бодзль, разумѣется, слѣдилъ за нимъ по пятамъ, -- впрочемъ первыя двѣ мили -- не по пятамъ, потому что Бодзль, тяжкимъ трудомъ и рвеніемъ добывъ всѣ свѣдѣнія отправился въ Ненкомбъ-Путней получасомъ раньше нежели коляска полковника тронулась со двора. Когда же коляска мимоѣздомъ поровнялась съ Бодзлемъ, онъ лежалъ на землѣ, прячась за старымъ дубомъ. Кучеръ однако увидалъ его мелькомъ, въѣзжая на гору; а такъ какъ онъ видѣлъ Бодзля и наканунѣ, и замѣтилъ, что онъ одѣтъ весьма прилично, хоть и не похожъ на джентльмена,-- то и началъ подозрѣвать, что тутъ что-то не спроста. Впослѣдствіи много было толковъ о Бодзлѣ у м-ссъ Клеггъ въ Лесборо. Но лесборовскимъ умамъ не подъ силу пришелся вопросъ о Бодзлѣ и цѣли его пріѣзда. Что же касается полковника Осборна и его цѣли, то лесборовскіе умы разгадали ихъ навѣрняка. Едва лишь выпрягли лошадь изъ полковничьей коляски на дворѣ у м-ссъ Крокетъ, какъ Бодзль уже входилъ въ селеніе по открытой имъ самимъ тропинкѣ и скоро приступилъ къ отправленію своихъ обязанностей посреди могильныхъ камней на кладбищѣ. Одинъ изъ угловъ кладбища выходилъ какъ разъ противъ желѣзныхъ воротъ, ведущихъ въ Клокъ-Гоузъ. "Провалиться коли это не тотъ самый плутъ, что вертѣлся тутъ вчера, какъ я выѣзжалъ-то; а нынче же утромъ я видѣлъ его въ Лесборо", проговорилъ одно-ногій почтарь, сидя на своемъ ослѣ и обращаясь къ буфетчику м-ссъ Крокетъ. "Ну, это онъ не къ добру повадился", сказалъ буфетчикъ. За этими словами послѣдовалъ зоркій присмотръ за самимъ сыщикомъ.

Между тѣмъ, полковникъ Осборнъ заказалъ себѣ завтракъ въ "Оленѣ и рогахъ" и распросилъ о мѣстоположеніи Клокъ-Гоуза. Полковникъ ничего не зналъ о Бодзлѣ, хотя тотъ слѣдилъ за нимъ уже два дня и двѣ ночи. Пріѣхавъ въ Ненкомбъ-Путней, онъ порѣшилъ не стыдиться посѣщенія м-ссъ Тревиліанъ.

Весьма возможно, что онъ поохладѣлъ къ этому предпріятію сравнительно съ тѣмъ временемъ когда еще только замышлялъ поѣздку въ Лондонѣ; а можетъ быть онъ и въ самомъ дѣлѣ старался увѣрить себя въ томъ, что совершилъ все это путешествіе до границъ Дартмура съ единственною цѣлью -- осмотрѣть паперть Кокчефингтонской церкви. Засѣданія въ Парламентѣ кончились, а такому человѣку какъ полковникъ Осборнъ, надо было куда нибудь дѣвать себя до отъѣзда на охоту въ Шотландію. Онъ давно желалъ побывать въ какой нибудь изъ живописныхъ мѣстностей Англіи; а теперь, сидя за завтракомъ въ залѣ м-ссъ Крокетъ, онъ чуть ли не считалъ свою дорогую Эмилію какъ бы дополнительной прелестью.

-- А, такъ вотъ онъ -- Клокъ-Гоузъ, говорилъ онъ м-ссъ Крокетъ; -- нѣтъ, я не имѣю удовольствія быть знакомымъ съ м-ссъ Станбэри; весьма почтенная дама, какъ я слыхалъ; вдова священника; ахъ, да; сынъ у нея въ Лондонѣ; я его знаю; все книги пишетъ, -- такъ, кажется? Большія способности, могу сказать. Но есть дама, -- то есть, двѣ дамы, съ которыми я знакомъ. Вѣдь м-ссъ Тревиліанъ тутъ, если я не ошибаюсь, и миссъ Роули?

-- А вы не мистеръ Тревиліанъ, Нѣтъ? сказала м-ссъ Крокетъ, глядя на него въ упоръ.

-- Нѣтъ, я не м-ръ Тревиліанъ.

-- И не "тотъ полковникъ", о которомъ тутъ все толкуютъ?

-- Ну, да, я дѣйствительно полковникъ. Только, право, не знаю съ какой стати толковать обо мнѣ кому бы то ни было. А теперь мнѣ пора пойдти навѣстить моихъ друзей.

-- Вотъ онъ -- любовникъ-то, подумала м-ссъ Крокетъ: -- ужъ это вѣрно, какъ два яйца -- пара.-- Между тѣмъ полковникъ Осборнъ смѣло прошелъ селеніемъ и позвонилъ у желѣзныхъ воротъ, а Бодзль, прячась за памятниками, видѣлъ какъ онъ взялся за ручку звонка. "Пришелъ", сказала Присцилла. Въ Клокъ-Гоузѣ всѣ уже знали, что видѣнная ими коляска привезла въ Ненкомбъ-Путней "полковника". Всѣ уже знали, что онъ завтракалъ въ "Оленѣ и рогахъ". И теперь всѣмъ было извѣстно, что это онъ звонитъ у воротъ. "Въ гостиную", проговорила м-ссъ Станбэри боязливымъ, дрожащимъ шепотомъ, обращаясь къ дѣвушкѣ, которая шла въ полисадникъ, чтобы отворить желѣзныя ворота. Дѣвушка такъ трусила, точно самъ сатана стоялъ у воротъ и ей приказали впустить его въ домъ. М-ссъ Станбэри, шепнувъ свое приказаніе, поспѣшила бѣгомъ на верхъ. Присцилла удержала свою позицію въ залѣ, рѣшась быть поближе къ дѣйствующему пункту на случай надобности, и, надо сказать правду, выглядывала изъ-за портьеры, нетерпѣливо желая хоть мелькомъ видѣть ужаснаго человѣка, пріѣздъ котораго въ Ненкомбъ-Путней она считала великимъ несчастіемъ. Планъ сраженія былъ вполнѣ подготовленъ. М-ссъ Тревиліанъ вмѣстѣ съ Норой приняли полковника въ гостиной. Условлено было, чтобы Нора оставалась тамъ все время. Противно думать, что подобную предосторожность считаютъ необходимою, сказала м-ссъ Тревиліанъ, -- но, можетъ быть, оно и лучше. Почемъ знать, чего не выдумаетъ людская злоба.

-- Дорогіе мои, сказалъ полковникъ,-- какъ же я радъ васъ видѣть! и онъ подалъ каждой изъ нихъ по рукѣ.

-- Намъ тутъ не очень-то весело, сказала м-ссъ Тревиліанъ;-- какъ видите.

-- Но мѣстоположеніе -- прелесть, сказала Нора; -- и тѣ у кого мы живемъ, добрые, славные люди.

-- Очень радъ, сказалъ полковникъ. Тутъ настало молчаніе и въ теченіи минуты или двухъ казалось никто изъ нихъ не зналъ, съ чего начать разговоръ. Полковникъ теперь вполнѣ увѣрилъ себя, что пріѣхалъ въ Девоншайръ съ единственной цѣлью осмотрѣть паперть Кокчефингтонской церкви, а м-ссъ Тревиліанъ начала думать, что онъ вовсе не затѣмъ пріѣзжалъ, чтобы видѣться съ нею. "Получали вы какія-нибудь извѣстія отъ вашего батюшки съ тѣхъ поръ, какъ вы здѣсь"? спросилъ полковникъ.

Тутъ пошли разсказы объ сэръ Мармадукѣ и леди Роули. О м-рѣ Тревиліанѣ не упоминалось; но м-ссъ Тревиліанъ сообщила полковнику, что она изложила въ письмѣ къ своей матери всѣ горестныя обстоятельства теперешней ея жизни. Сэра Мармадука, какъ извѣстно полковнику, ожидаютъ въ Англію къ къ веснѣ и леди Раули конечно пріѣдетъ съ нимъ. Нора полагала, что теперь они могутъ и раньше пріѣхать; но м-ссъ Тревиліанъ объявила, что объ этомъ и рѣчи быть не можетъ. Она была увѣрена, что отецъ ея не оставитъ острововъ, если только его не вызовутъ офиціальнымъ приказомъ. Иначе издержки были бы для него раззорительны. И чѣмъ же онъ тутъ поможетъ? Такимъ образомъ семейныя дѣла составили главный предметъ разговора, въ которомъ и полковникъ Осборнъ могъ участвовать; но объ Тревиліанѣ не было сказано ни слова.

Полковнику такъ и не представилось удобнаго случая выразить хоть искру того чувства, ради котораго онъ предпринялъ поѣздку въ Девоншайръ. Что за пріятность -- вести любовныя дѣла въ присутствіи третьяго лица, если-бы даже любовь эта была честная и открытая; но возможно-ли вести интригу съ замужней женщиной въ присутствіи ея сестры? Безплоднѣе такого визита, какъ посѣщеніе Клокъ-Гоуза полковникомъ Осборномъ еще не бывало. И хотя при этомъ не было произнесено ни одного лишняго слова, которое могло-бы сколько-нибудь не понравиться м-ру Тревиліану, все жъ это безплодное посѣщеніе не могло пройдги безъ того, чтобы не принести огромнаго вреда. М-ссъ Крокетъ уже угадала, что красивый джентльменъ изъ Лондона -- любовникъ замужней дамы, живущей въ Клокъ-Гоузѣ и врознь съ своимъ мужемъ. Одно-ногій почтарь и буфетчикъ скорехонько порѣшили, что человѣкъ, прятавшійся на кладбищѣ за-одно съ посѣтителемъ Клокъ-Гоуза. Тревиліанъ, какъ намъ извѣстно, уже зналъ объ томъ, что полковникъ находится въ этомъ околодкѣ. А бѣдняжкѣ Присциллѣ Станбэри предстояла жестокая необходимость открыть всю правду своей теткѣ. "Полковникъ", посидѣвъ часокъ у своихъ молодыхъ пріятельницъ, простился съ ними; а затѣмъ, вернувшись къ м-ссъ Крокетъ и приказалъ готовить себѣ коляску, почувствовалъ тяжесть на сердцѣ вмѣстѣ съ непріятнымъ сознаніемъ, что онъ разыгралъ изъ себя дурака. Все дѣло рухнуло; и хотя онъ могъ сослаться на Кокчефингтонскую паперть въ кругу своихъ друзей, но въ душѣ очень хорошо понималъ, что только даромъ потратилъ время, трудъ и деньги. По возвращеніи въ Лесборо, ему стало ясно, что если онъ намѣревался извлечь какую-нибудь пріятную выгоду изъ своего положенія относительно м-ссъ Тревиліанъ, то письму его и вообще всему ходу дѣла слѣдовало быть менѣе патріархальными. Кромѣ того, ему слѣдовало устроить свиданіе безъ Норы Роули. Какъ только онъ ушелъ, м-ссъ Тревиліанъ удалилась въ свою комнату, а Нора тотчасъ отыскала Присциллу

-- Ушелъ? спросила Присцилла.

-- О, да; ушелъ.

-- Дорого бы я дала, чтобъ онъ вовсе не приходилъ сюда!

-- Однако, сказала Нора,-- что жъ тутъ дурнаго. Я желала бы, чтобъ онъ не приходилъ, потому что объ этомъ, конечно, заговорятъ. Но нѣтъ ничего проще, что онъ заѣхалъ навѣстить насъ, находясь по близости.

-- Нора!

-- Что вы хотите сказать?

-- Вѣдь вы этому сами не вѣрите. Но близости! Мнѣ кажется онъ нарочно для того и пріѣхалъ, чтобы видѣть вашу сестру и я считаю этотъ поступокъ не благороднымъ.

-- Въ такомъ случаѣ, я увѣрена, что вы ошибаетесь, -- ошибаетесь вполнѣ, сказала Нора.

-- Очень хорошо. У каждаго -- свое мнѣніе. Я радуюсь, что вы такъ снисходительны. А все-таки ему не слѣдовало являться сюда -- въ домъ, хотя бы наиважнѣйшія дѣла заставили его пріѣхать въ самое селеніе. Но мущины до того тщеславны, что никогда не думаютъ о возможности повредить доброму имени женщины. Теперь надо идти -- писать письмо къ тетушкѣ. Я не хочу, чтобы впослѣдствіи говорилось, будто бы я обманула ее. А потомъ я напишу къ Гуго. Боже мой! Боже мой!

-- Я боюсь, что мы вамъ надѣлали много непріятностей.

-- Я не стану лгать вамъ, потому что я васъ люблю. Для меня это -- большая непріятность. Я считала себя весьма осторожной и при всей своей осторожности все-таки не миновала подводныхъ камней. А какъ я негодовала-то на тетушку Станбэри! теперь надо идти -- каяться.

Затѣмъ она покаялась такимъ образомъ.

"Любезная тетушка Станбэри. Послѣ всего происшедшаго между нами, я считаю своимъ долгомъ увѣдомить васъ о томъ, что полковникъ Осборнъ пріѣзжалъ въ Ненкомбъ-Путней и сегодня утромъ заходилъ въ Клокъ-Гоузъ. Мы его не видали. Но м-ссъ Тревиліанъ вмѣстѣ съ миссъ Роулей видѣлись съ нимъ. Онъ пробылъ здѣсь около часу.

Такъ какъ дѣло это васъ не касается, то я не считала бы нужнымъ сообщать вамъ объ этомъ, еслибъ между нами не было прежней переписки. Когда я отправляла къ вамъ послѣднее письмо, мнѣ и въ голову не приходило, что онъ ѣдетъ сюда,-- а также и мамашѣ.

А когда вы въ первый разъ писали къ намъ, даже и м-ссъ Тревиліанъ еще не ожидала его. Тотъ, о комъ вы писали, -- другой джентльменъ, какъ я уже сообщала вамъ прежде. Все это крайне непріятно, скучно и было бы сущей нелѣпостью, еслибы обстоятельства не вынудили этого.

Что касается полковника Осборна, я желала бы, чтобъ онъ не являлся къ намъ; но посѣщенія его безвредны, -- только развѣ пересуды будутъ.

Я думаю, что вы поймете, почему я чувствую себя вынужденной писать къ вамъ. Я надѣюсь, что вы пощадите мамашу, которая волнуется и разстроивается, получая гнѣвныя письма. Если вы пожелаете сказать что-нибудь мнѣ самой, но мнѣ -- все равно.

Преданная вамъ
Присцилла Станбэри.

Клокъ-Гоузъ, пятница, Августа 6."

Присцилла написала и къ Гуго; но прежде чѣмъ письмо дошло къ нему, Гуго самъ прибылъ въ Ненкомбъ-Путней.

М-ръ Бодзль прослѣдилъ, какъ полковникъ выходилъ изъ Клокъ-Гоуза и какъ онъ выѣхалъ изъ селенія. Когда экипажъ полковника скрылся изъ виду, Бодзль вернулся въ Лесборо.

ГЛАВА XXII,
изъ которой видно, какъ миссъ Станбэри относилась къ обѣимъ своимъ племянницамъ.

Торжество миссъ Станбэри, по прочтеніи письма отъ племянницы, было, конечно, очень велико,-- такъ велико, что въ первомъ его порывѣ она не могла удержаться, чтобы не показать письма Доротеѣ.

-- Ну, ну, что вы объ этомъ думаете, Долли?

-- О чемъ? Я даже незнаю отъ кого письмо.

-- Да кому-жъ и писать такъ часто, какъ не сестрицѣ вашей, Присциллѣ? Разумѣется, отъ Присциллы. Полковникъ Осборнъ былъ таки въ Клокъ-Гоузѣ. Я знала, что онъ тамъ будетъ. Знала! Навѣрное знала!

Доротея была сильно смущена. Для нея это извѣстіе было обухомъ въ голову. Она старалась оправдывать мать и сестру тѣмъ, что подобное посѣщеніе не могло быть допущено. Въ ея представленіи посѣщеніе полковника Осборна, послѣ всего, что было говорено, было бы равносильно пришествію самого Люцифера. Полковникъ представлялся ея воображенію какимъ-то ужаснымъ, рыкающимъ львомъ. Ей и въ голову не приходило, что эротическіе маневры такого звѣря могутъ быть мягче и невиннѣе ухаживанья какого-нибудь голубка. Ей хотѣлось спросить убрался-ли во-свояси рыкающій левъ, и если убрался, взялъ-ли съ собой добычу,-- и она спросила бы, не будь ей такъ страшно въ эту минуту предлагать какіе бы то ни было вопросы. Ей казалось совершенно невѣроятнымъ, чтобы мать и сестра рѣшились добровольно на такое беззаконіе, на такой ужасный поступокъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ она незнала, чѣмъ и какъ ихъ защитить и оправдать.

-- Но увѣрены-ли вы въ этомъ, тетушка? Можетъ быть это опять какое-нибудь недоразумѣніе?

-- На этотъ разъ не можетъ быть никакого недоразумѣнія, моя милая. Сама Присцилла пишетъ, что онъ тамъ.

Это однако было невѣрно. Присцилла ничего такого не писала

-- Вы хотите сказать, что онъ и теперь еще въ Клокъ-Гоузѣ, тетушка?

-- Я незнаю, гдѣ онъ теперь. Развѣ я его сторожъ? А также не безъ удовольствія могу заявить, что не приставлена и ее сторожить. Избави Богъ! Не тронь дегтя и не замараешься. Ужъ если вашей матери такъ хотѣлось жить въ Клокъ-Гоузѣ, я лучше стала бы сама за него платить, чѣмъ допустить такой срамъ; я сдѣлала бы это ради семьи.

Но когда миссъ Станбэри осталась одна, и снова перечла три письма племянницы, она стала нѣсколько понимать честность Присциллы. Она начала понимать вмѣстѣ съ тѣмъ, что въ связи съ посѣщеніемъ полковника могли быть такія затруднительныя обстоятельства, за которыя едва-ли можно было привлекать къ отвѣтственности племянницу или невѣстку. Особенно характеристично во всѣхъ Станбэри было то, что они никогда добровольно и сознательно не дѣлали ничего безчестнаго. Они могли быть несвѣдущими, предубѣжденными; могли увлекаться страстью. Въ гнѣвѣ своемъ миссъ Станбэри изъ Эксетера могла даже доходить до злости; и Ненкомбская племянница была очень на нее похожа. Каждый изъ нихъ, движимый ложнымъ, ошибочнымъ сознаніемъ совершенной своей правоты, могъ наговорить самыхъ ужасныхъ, самыхъ несправедливыхъ словъ. Но никто изъ нихъ не сталъ бы лгать,-- даже молчаніемъ. Случится-ли кому-нибудь изъ нихъ ошибиться или впасть въ заблужденіе,-- какъ только сознаютъ свою ошибку, они сами не замедлятъ громко ее признать и обличить. Гуго и Доротея, за нѣкоторой разницей оттѣнковъ, были въ сущности одного и того же закала. Характеры у нихъ были мягче, чѣмъ у тетки и у сестры; но оба они были преисполнены тою же склонностью считать себя правыми и откровенно сознаваться передъ другими въ своихъ ошибкахъ, какъ только эти ошибки станутъ ясными для нихъ самихъ. Обстоятельства и, можетъ быть, кое-какая разница въ душевныхъ свойствахъ, сдѣлали Доротею кроткой и послушной; обстоятельства же сдѣлали Гуго упрямымъ и самонадѣяннымъ. Но въ обоихъ сказывалась та-же самоувѣренность, доходившая почти до высокомѣрія,-- та-же теплота привязанностей и та-же любовь къ правдѣ.

Когда миссъ Станбэри снова перечла переписку, и начала смутно понимать настоящее положеніе дѣлъ въ Ненкомбъ-ГІутнеѣ,-- когда она убѣдилась, что Присцилла относилась къ пріѣзду полковника почти съ такимъ же отвращеніемъ, какое было въ ней самой, -- когда воображеніе представило ей все, что должна была перестрадать племянница,-- сердце ея значительно смягчилось. Она объявила Доротеѣ, что деготь, если его тронуть, конечно, запачкаетъ, и намѣревалась было сначала отправить это мнѣніе, изложенное въ очень сильныхъ выраженіяхъ, къ своимъ корреспондентамъ въ Клокъ-Гоузъ. Да не продолжаютъ они заблуждаться въ силу того, чтобы поставить имъ на видъ ихъ заблужденіе. Необходимо сказать также, что въ сердцѣ миссъ Станбэри было нѣкоторое количество неблагородной злобы по поводу того, что невѣстка наняла Клокъ-Гоузъ. Она не знала хорошенько, но не снизошла до того, чтобы спросить у Доротеи нанятъ-ли этотъ домъ ея племянникомъ для своей матери, или мистеромъ Тревиліаномъ для его жены. Въ послѣднемъ случаѣ, м-ссъ Станбэри должна была, по ея мнѣнію, разъигрывагь роль старшей служанки или экономки, -- какъ она выражалась. И такая роль казалась ей совершенно недостойной Станбэри; а между тѣмъ она не могла не предполагать именно этого, потому что не допускала мысли, чтобы Гуго Станбэри могъ такимъ образомъ устроить свою мать на деньги, получаемыя изъ грошевой газеты. Это было бы торжествомъ демократіи, которое покорило бы и миссъ Станбэри. Она, поэтому, поспѣшила заклеймить презрѣніемъ Присциллу и все, что дѣлалось въ Клокъ-Гоузѣ; но вмѣстѣ съ тѣмъ не могла не признать благородства въ правдивости Присциллы, а, признавъ его въ глубинѣ своей души, считала себя обязанной заявить объ этомъ во всеуслышаніе. Она сѣла за столъ, обдумывая это про себя, и только подкрѣпивъ себя глоткомъ пива и порціей хлѣба съ сыромъ, проговорила:

-- Я теперь написала къ самой вашей сестрицѣ. Кажется, я еще никогда въ жизни не писала къ ней ни одной строки.

-- Бѣдная Присцилла! Доротея вовсе не имѣла въ виду осудить тетку за то, что она никогда до сихъ поръ не писала къ Присциллѣ, ни за то единственное письмо, которое было написано теперь. Но Доротеѣ жаль было сестры: она знала, что ей вѣроятно было очень тяжело.

-- Гмъ, отчего-же бѣдная? Я увѣрена, что Присцилла ставитъ себя въ своемъ мнѣніи ничуть не ниже каждой изъ насъ.

-- Она скорѣй отрубила бы себѣ руку, чѣмъ сдѣлать что-нибудь дурное, сказала Доротея.

-- Что-жъ изъ этого? Развѣ намъ легче отъ того, что у нея были хорошія намѣренія? Вѣдь и радикалы, сколько мнѣ извѣстно, говорятъ, что у нихъ хорошія намѣренія. Можетъ быть и у Бильса хорошія намѣренія.

-- Но, тетушка, -- если всѣ они дѣйствуютъ по крайнему своему разумѣнію?..

-- Тш! Вы заходите слишкомъ далеко. У насъ на это есть, благодаря Бога, духовные пастыри и учители. Положитесь на нихъ. Дѣйствуйте по ихъ указанію. Однако, всему Эксетеру было извѣстно, что еслибы какое-нибудь духовное лицо дерзнуло дать миссъ Станбэри незваный, непрошеный совѣтъ, это духовное лицо было бы изгнано изъ ея присутствія съ такой нахлобучкой, которую оно не скоро бы забыло. Такія попытки дѣлались не разъ и всякій разъ нахлобучка была образцовая. Въ церкви не было прихожанина внимательнѣе миссъ Станбэри; и она время отъ времени обращалась къ духовенству за разрѣшеніемъ какого-нибудь темнаго пункта. Но къ обычному, условному авторитету духовныхъ пастырей и учителей она питала скорѣе отвлеченное уваженіе, чѣмъ практическую готовность повиноваться.

-- Я увѣрена, что Присцилла дѣйствуетъ по крайнему своему разумѣнію, повторила Доротея, возвращаясь къ прежней тэмѣ.

-- А,-- хорошо,-- да. Я вотъ что хотѣла сказать на счетъ Присциллы. Ужасно жаль, что она такъ упряма, такъ увѣрена въ своемъ умѣньѣ распорядиться лучше другихъ.

Миссъ Станбэри старалась сказать что нибудь хорошее о племянницѣ; но усилія эти оказывались трудными, тщетными и для нее несносными.

-- Она такъ давно хлопочетъ и распоряжается за мама; и съ тѣхъ поръ, какъ она взялась за хозяйство, у насъ нѣтъ долговъ, сказала Доротея.

-- Я не сомнѣваюсь въ томъ, что она все это выполняетъ. Я вовсе не думаю, чтобы она заботилась объ ленточкахъ и фальшивыхъ волосахъ.

-- Кто? Присцилла? Да можно-ли Присциллу представить себѣ съ фальшивыми волосами!

-- Положимъ, положимъ. Я и не думаю, чтобы она тратила деньги матери на подобныя вещи.

-- Тетушка, вы ее не знаете.

-- Ну, хорошо. Можетъ быть -- незнаю. Но, позвольте, душа моя, вы слишкомъ строги ко мнѣ и слишкомъ горячо заступаетесь за сестру. Подумайте, въ чемъ сущность дѣла. Я ей написала такое вѣжливое письмо, какое только можетъ женщина написать другой женщинѣ. А еслибъ я хотѣла, я-бы могла,-- я-бы могла,-- гмъ!-- Миссъ Станбэри, пріискивая слова, чтобы закончить свою сентенцію, окончательно потерялась въ выборѣ сильныхъ выраженій, которыми она могла бы осыпать племянницу, еслибъ въ своемъ послѣднемъ письмѣ на счетъ полковника Осборна дала полную волю своему негодованію.

-- Очень вамъ благодарна, если вы написали къ ней ласково, сказала Доротея.

-- Я сама знаю, что Присцилла дѣйствовала съ добрымъ намѣреніемъ. Только намѣреніе немногаго стоитъ, когда самое дѣло сдѣлано. А я очень хорошо знаю, что бѣдная дѣвочка дѣйствовала именно такъ, какъ ей казалось лучше. По моему, больше всѣхъ виноватъ Гуго. Это обвиненіе не понравилось Доротеѣ, но она слишкомъ была рада обороту дѣла Присциллы, для того чтобы защищать брата.-- Этому человѣку не слѣдовало быть тамъ, и этой женщинѣ отнюдь не слѣдовало туда пріѣзжать. Объ этомъ и рѣчи быть не можетъ. Сиди вотъ тутъ напротивъ меня Присцилла, она бы сама тоже сказала. Навѣрное сказала бы.-- Миссъ Станбэри не ошибалась, Присцилла говорила себѣ тоже самое.-- И потому, что я въ этомъ увѣрена, я не прочь простить ей участіе въ этомъ дѣлѣ. Лично ко мнѣ она всегда была груба,-- крайне невѣжлива и,-- и, -- и не такъ, какъ слѣдовало бы молодой дѣвушкѣ относиться къ старухѣ, и тѣмъ болѣе къ теткѣ. Я думаю, это отъ того, что она меня ненавидитъ

-- О, нѣтъ, тетушка!

-- Луша моя, я такъ думаю. Отчего же бы иначе ей обращаться со мной такимъ образомъ? Но я все-таки думаю, что она скорѣй готова ѣсть честно добытую сухую корку, нежели безчестно добытый пирогъ съ элемъ -- Она скорѣй умерла бы съ голоду, сказала Доротея, заливаясь слезами.

-- Вѣрю. Вѣрю. Ну, что-же мнѣ еще сказать? Да, Клокъ-Гоузъ! Что за дѣло, въ какомъ вы домѣ живете, если только вы платите за него честно...

-- Да, конечно, платятъ -- честно, сказала Доротея сквозь слезы.

-- Я не сомнѣваюсь, что платятъ. Я полагаю, что мужъ этой женщины и вашъ братъ вошли по этому поводу въ какую-нибудь сдѣлку. Только я никакъ не ожидала, что мой Гуго,-- тотъ самый Гуго, какимъ я его знала мальчикомъ, -- доведетъ всѣхъ насъ до этого! Но то ли еще будетъ, то ли мы еще увидимъ. Все это реформа! Убійства, святотатство, вѣроломство, измѣна, атеизмъ, -- вотъ что намъ принесетъ реформа; все, что только можетъ быть самаго гнуснаго на землѣ.-- Къ этой послѣдней категоріи миссъ Станбэри разумѣется присовокупляла дрянныя чернила и отрепье вмѣсто бумаги.

Читателю не мѣшаетъ взглянуть на письмо -- самое вѣжливое письмо, какое можетъ только женщина написать другой женщинѣ,-- для того чтобы пополнить коллекцію семейной переписки Станбэри.

6-е августа 186... г.

"Любезная племянница! "

"Ваше письмо вовсе не такъ меня удивило, какъ вы ожидали. Я старше васъ, и хотя вы не хотите этому вѣрить, я больше васъ видѣла свѣтъ. Я знала, что этотъ господинъ пріѣдетъ къ этой барынѣ. Такіе господа всегда ѣздятъ за такими барынями. Что до васъ касается, то я отсюда вижу все, что вы дѣлали, и почти все слышу, что вы говорите, какъ-будто съ каланчи. Я готова вѣрить, что все это не вами придумано и устроено. Я знаю, чей это планъ, и нахожу этотъ планъ очень гадкимъ.

"Что касается до моихъ прежнихъ писемъ и до того человѣка, я теперь все поняла. Вы очень сердились, что я васъ осуждала за пріемъ этого человѣка у себя въ домѣ, и вы были правы. Я уважаю васъ за это негодованіе. Но теперь, когда онъ пріѣхалъ, все это не имѣетъ больше никакого значенія.

"Если хотите послушаться совѣта старухи, постарайтесь избавиться по-скорѣе отъ всей этой шайки. Говорю это отъ чистаго, расположеннаго къ вамъ сердца, и остаюсь

любящей васъ теткой,
Джемимой Станбэри."

Хваленая вѣжливость этого письма заключалась по всей вѣроятности въ заявленіи уваженія и любви, которымъ оно заканчивалось. Этимъ эпитетомъ миссъ Станбэри никогда не удостоивала въ письмахъ своихъ ближайшихъ родственниковъ. вовсе не имѣла его въ виду, начиная писать къ Присциллѣ. Но уваженіе, о которомъ она заявила въ серединѣ письма, выросло и согрѣлось во что-то очень близкое къ любви; и почувствовавъ себя въ эту минуту любящей теткой, миссъ Станбэри подписалась таковою подъ письмомъ. Совершивъ этотъ подвигъ, она почувствовала, что Доротея,-- хотя Доротея и знать ничего незнала, -- обязана въ своей признательности выслушать терпѣливо все, что бы ей не вздумалось теперь сказать про Присциллу.

Но Доротея въ самомъ дѣлѣ чувствовала себя глубоко несчастной, и въ горести своей написала вечеромъ предлинное письмо къ матери, -- которое впрочемъ нѣтъ надобности приводить цѣликомъ въ числѣ станбэрійскихъ протоколовъ,-- прося сообщить ей всѣ подробности дѣла. Она не позволила себѣ ни одного слова въ осужденіе матери или сестры; но высказала, въ самыхъ мягкихъ выраженіяхъ, что если случилось что-либо скомпрометировавшее ихъ имена съ тѣхъ поръ, какъ онѣ переселились въ Клокъ-Гоузъ -- она, Доротея, готова ѣхать домой и присоединиться къ нимъ. Это значило, что она находила невозможнымъ оставаться въ домѣ за оградой, если присутствіе ея могло считаться постыднымъ для этого дома. Бѣдная Доротея думала, что зловредное вліяніе рыкающихъ львовъ распространялось очень далеко.

Вечеромъ она даже рискнула высказаться въ этомъ смыслѣ передъ тетушкой, хотя однако обиняками.

-- Какъ, домой!? сказала миссъ Станбэри.-- Теперь?

-- Если вы сочтете это за лучшее, тетушка.

-- И будете жить посреди такого беззаконія и такой гнусности! Я не думаю, чтобы вамъ хотѣлось познакомиться съ этой женщиной?

-- О, нѣтъ.

-- Или съ этимъ господиномъ?

-- О, тетушка!

-- По моему, ни одинъ порядочный человѣкъ въ Эксетерѣ и не взглянетъ на васъ опять, если вы поѣдете жить въ Ненкомбъ-Путней, послѣ всего, что тамъ было. Нѣтъ, нѣтъ! Пусть хоть одну изъ васъ минетъ эта чаша!

Тетушка Станбэри уже неоднократно употребляла выраженія, вызывавшія краску на щеки племянницы. Мы должны сказать къ чести Доротеи, что она никогда не воображала, чтобы на нее захотѣлъ взглянуть какой бы то ни было господинъ порядочный, или непорядочный. Вслѣдствіе особенностей жизни ея въ Ненкомбъ-Путнеѣ, она хотя и знала, что на другихъ дѣвушекъ смотрятъ, что въ нихъ даже влюбляются, что онѣ выходятъ замужъ и имѣютъ дѣтей,-- но никогда не рисовала себѣ даже смутнаго призрака такой доли. Она очень хорошо знала, что ея мать и сестра, и она сама -- люди особаго рода: онѣ -- леди, и вмѣстѣ съ тѣмъ такъ бѣдны, что могли поддерживать свое достоинство только въ самой строгой замкнутости. Ей на долю выпало только жить и трудиться невидимо. За тѣмъ ей пришлось перебраться въ Эксетеръ, и тогда она сознала, что ей отнынѣ слѣдуетъ быть смиренной компаньонкой, очень взыскательной старой тетки. Тетка дѣйствительно оказалась взыскательной; но смиренія отъ компаньонки, повидимому, не требовала. За столомъ все дѣлилось между ними съ безусловнымъ безпристрастіемъ. Мѣсто и подушка въ церкви и въ соборѣ были у Доротеи совершенно такія же, какъ у тетушки. Спальня у нея была очень удобная. Тетушка никогда не отдавала ей приказаній при чужихъ, и всегда относилась къ ней при слугахъ, какъ къ особѣ, которой они обязаны уваженіемъ и повиновеніемъ. Доротея постепенно поняла значеніе всего этаго; одно только смущало ее: тетушка высказывала иногда о молодыхъ людяхъ не совсѣмъ понятныя для нея вещи. Ужъ не думаетъ ли тетушка, что какой нибудь молодой человѣкъ явится въ Эксетеръ и пожелаетъ жениться на ней, -- на ней, Доротеѣ Станбэри? Сама она не питала такого отвращенія ко всѣмъ вообще мужчинамъ, какимъ была проникнута Присцилла; но она до сихъ поръ не находила ни кого изъ тѣхъ, кого видѣла въ Эксетерѣ, особенно для себя пріятнымъ. Въ этотъ вечеръ, передъ тѣмъ, какъ идти спать, тетушка сказала ей нѣчто, поразившее ее до крайней степени. Въ этотъ вечеръ у миссъ Стамбэри собралось нѣсколько друзей къ чаю. Были м-ръ и м-ссъ Кремби, и м-ссъ Мак-Гугъ, разумѣется, и Черитоны изъ Альфингтонэ, и миссъ Апджонсъ съ виллы Геліонъ, и старикъ Повель прямо изъ Галдона, и двое Райтовъ изъ ихъ дома въ Нортеригаѣ, и м-ръ Гибсонъ; но миссъ Френчъ изъ Гивитри не было.

-- Отчего это нѣтъ ни одной изъ миссъ Френчъ, тетушка? спросила Доротея.

-- Миссъ Френчъ? Вѣдь не обязана же я приглашать ихъ всякій разъ. Вонъ у Камиллы въ послѣдній разъ на затылкѣ болталась коробка вдвое больше того мѣста, гдѣ у нее помѣщаются мозги.-- Но коробка на затылкѣ у Камиллы Френчъ была не единственной причиной того, что миссъ Стамбэри вычеркнула обѣихъ сестеръ изъ списка приглашенныхъ на этотъ вечеръ.

Вечеръ проводили -- какъ водится въ подобныхъ случаяхъ. Было раскрыто два стола для виста, потому что миссъ Станбэри терпѣть не могла вставать изъ за-игры. Въ другихъ домахъ, гдѣ каждому изъ играющихъ приходится поочередно уходить, всѣ такъ и знали, что миссъ Станбэри ни за что не уступитъ своего мѣста; а въ своемъ собственномъ домѣ она обыкновенно не допускала системы изгнанія. Она лучше любила играть съ болваномъ, предпочитая такой вистъ игрѣ вчетверомъ и въ крайнемъ случаѣ была не прочь, особенно съ подходящимъ противникомъ,-- и отъ двухъ болвановъ. Про нее и про м-ссъ Макъ-Гугъ разсказывали, что онѣ были готовы играть цѣлый вечеръ съ двумя болванами, а злые языки говорили даже, что свѣчи въ подобные вечера зажигались очень рано. Въ настоящемъ случаѣ было записано многое множество фишекъ, истреблено многое множество чая съ пирожками. Гибсонъ никогда не игралъ въ карты, также какъ и Доротея; Джонъ Рейтъ и Мэри Чернтонъ только и дѣлали, что болтали другъ съ дружкой,-- какъ оно и слѣдовало, потому что они намѣревались пожениться черезъ мѣсяцъ или два. Тутъ же была Ида Чернтонъ, которую неудобно было оставить дома; и Гибсонъ на этотъ разъ занималъ Доротею съ Идой Чернтонъ, вмѣсто того, чтобы ухаживать за двумя миссъ Френчъ. Молодые люди въ провинціальныхъ городахъ вполнѣ понимаютъ, что по свойству общественныхъ условій въ провинціи, имъ слѣдуетъ всегда быть готовыми ухаживать по крайней мѣрѣ за двумя барышнями разомъ. За нѣсколько минутъ до двѣнадцати всѣ разошлись, и тогда произошло то, чего Доротея никакъ не ожидала.

-- Долли, душа моя, что вы думаете насчетъ Гибсона?

-- Что я думаю о немъ, тетушка?

-- Да; что вы о немъ думаете? Я полагаю, вы знаете -- что значитъ думать о комъ-нибудь?

-- Мнѣ кажется, что онъ всегда говоритъ очень длинныя проповѣди.

-- О! Богъ съ нимъ съ его проповѣдями! Я теперь вовсе не о его проповѣдяхъ говорю, онъ впрочемъ очень хорошо исполняетъ свои обязанности и деканъ очень высокаго объ немъ мнѣнія.

-- Очень рада за него, тетушка.

Но тутъ-то ее и поразили.

-- А какъ вы думаете, что еслибы вамъ стать м-ссъ Гибсонъ?

Миссъ Станбэри была вполнѣ увѣрена, что съ Доротеей ничего не подѣлаешь обиняками. Доротея была до такой степени неспособна понимать выгоды положеній, что съ нею объясненія напрямикъ становились существенно-необходимымъ. Доротея стояла, полу-улыбаясь, полу-плача, съ яркимъ румянцемъ на щекахъ, протянувъ обѣ руки отъ изумленія.

-- Я подумывала объ этомъ съ тѣхъ поръ какъ вы здѣсь, сказала миссъ Станбэри.

-- Кажется, ему нравится миссъ Френчъ, замѣтила шепотомъ Доротея.

-- Которая? По моему -- такъ онѣ ему вовсе не нравятся. Конечно, если онѣ станутъ настойчиво преслѣдовать его, такъ пожалуй и сядутъ ему на шею. Только я этого не думаю. Разумѣется онѣ за нимъ бѣгаютъ, но вѣдь онъ не такъ глупъ, и именно потому, что я его не считаю круглымъ дуракомъ, я увѣрена, что васъ онъ предпочтетъ имъ.

Доротея молчала. И что могла бы она отвѣчать на это? Ей казалось невѣроятнымъ, чтобы кто-либо предпочелъ ее этимъ дѣвицамъ; но она была слишкомъ сконфужена даже для того, чтобы выразить это самоуниженіе.

-- Вы все-таки дѣвушка здоровая, миловидная и скромная, замѣтила миссъ Станбэри.

Доротеѣ этотъ отзывъ не совсѣмъ-то понравился; но она все-таки была благодарна теткѣ.

-- Я вамъ скажу -- въ чемъ дѣло, продолжала миссъ Станбэри; я терпѣть не могу секретничать, особенно съ тѣми, кого люблю. У меня отложено двѣ тысячи фунтовъ, которые я запишу вамъ въ своей духовной. Ну, а если вы съ нимъ поладите, я вамъ отдамъ деньги сейчасъ же въ руки. Богъ вѣсть сколько разъ еще старухѣ вздумается измѣнитъ свое завѣщаніе; а что уже разъ дано -- то дано; м-ръ Гибсонъ не хуже всякаго другаго знаетъ, чего стоитъ синица въ рукахъ.

А у Гивитрійскихъ миссъ никогда не будетъ больше нѣсколькихъ сотень у каждой, и то послѣ смерти матери.-- Доротея сдѣлала было легкую попытку схватить руку у тетки, желая поблагодарить ее за эту великодушную доброту, но не успѣла еще привести въ исполненіе эту попытку, какъ остановилась, почувствовавъ странное отвращеніе ко всякимъ изъявленіямъ признательности за подобное благодѣяніе.

-- А теперь, прощайте, душа моя, покойной ночи. Еслибъ я не считала васъ очень умной дѣвушкой, я бы не сказала вамъ всего этого.

За тѣмъ онѣ разстались и Доротея очутилась одна въ своей спальнѣ. Быть замужемъ, и притомъ выйдти за вполнѣ порядочнаго человѣка, и принести ему хорошее приданое! Она думала, что двѣ тысячи фунтовъ составятъ почти что 100 въ годъ. Это было почти богатствомъ въ тѣхъ краяхъ,-- особенно по ея понятіямъ о богатствѣ. И она то, скромнѣйшая изъ скромныхъ, оказывается избранной для такого высокаго, почетнаго положенія! Живя въ домѣ тетки она совсѣмъ не знала, не могла выяснить себѣ до сихъ поръ, довольна ли ею тетка, раза два она заговаривала даже о томъ, чтобы возвратиться къ матери; иногда она выслушивала такія рѣчи, изъ которыхъ могла заключить, что тетка крайне ею недовольна и сердится на нее. Но теперь, мѣсяца два проживъ вмѣстѣ, тетка вдругъ предлагаетъ ей двѣ тысячи фунтовъ и мужа!

Но во власти ли тетушки дать ей такого мужа? М-ръ Гибсонъ всегда былъ съ Доротеей крайне вѣжливъ. Съ м-ромъ Гибсономъ она разговаривала больше, чѣмъ съ кѣмъ-бы то ни было въ Эксетерѣ. Но ей до сихъ поръ никогда въ голову не приходило, чтобы м-ръ Гибсонъ былъ къ ней особенно расположенъ. И можетъ ли быть, чтобы онъ питалъ къ ней какое-нибудь особенное чувство? Ей правда казалась иногда что м-ру Гибсону порядкомъ надоѣдаютъ миссъ Френчъ,-- но вѣдь случается, что дѣвицы надоѣдаютъ мужчинамъ.

Наконецъ она предложила себѣ другой вопросъ, -- нравится ли ей м-ръ Гибсонъ? На сколько она смыслила въ такихъ вещахъ -- эта страница ея жизни была еще совсѣмъ чиста. Обсуждая этотъ вопросъ Доротея заснула.

ГЛАВА XXIII.
Полковникъ Осборнъ и м-ръ Бодзль возвращаются въ Лондонъ.

Гуго Станбэри уѣхалъ въ субботу, на первомъ эксетерскомъ поѣздѣ, по дорогѣ въ Лесборо. Онъ взялъ билетъ прямо на Лесборо, не расчитывая останавливаться въ Эксетерѣ; но одинъ изъ поѣздовъ случайно запоздалъ, другой отчего-то не пошелъ, и ему пришлось пробыть на эксетерской станціи болѣе получаса. Это было въ субботу, а полковникъ былъ въ Клокъ-Гоузѣ въ пятницу. Полковникъ Осборнъ вернулся въ Лесборо, переночевалъ у м-ссъ Клеггъ и въ субботу отправился въ Лондонъ. Ему пришлось также прождать полчаса на эксетерской станціи, вмѣстѣ съ Гуго Станбэри. Они разумѣется встрѣтились на платформѣ. Станбэри первый увидѣлъ полковника и нашелъ необходимымъ тотчасъ же рѣшить -- что ему говорить и какъ ему дѣйствовать. Онъ не получалъ прямыхъ инструкцій отъ Тревиліана относительно встрѣчи съ полковникомъ Осборномъ. Тревиліанъ объявилъ, что все касающееся до ссоры, окончательнаго разрыва и тому подобнаго онъ положительно беретъ на себя; но Станбэри счелъ это просто за выходку раздраженнаго человѣка.

Полковникъ выпилъ стаканъ хереса, закурилъ сигару и былъ очень доволенъ судьбой,-- отстранивъ на время воспоминаніе о досадной и неудачной поѣздкѣ,-- когда къ нему подошелъ Станбэри.

-- А! Станбэри, -- какъ поживаете? Отличная погода, не правда-ли? Вы куда?

-- Я ѣду къ своимъ въ Ненкомбъ-Путней,-- это деревушка за Лесборо, сказалъ Гуго.

-- Ага!-- Полковникъ тотчасъ же смекнулъ, что этотъ человѣкъ идетъ въ тотъ самый домъ, гдѣ онъ только-что былъ, и потому лучше самому и откровенно разсказать объ этомъ. Еслибъ онъ пропустилъ этотъ случай разсказать о Ненкомбъ-Путнеѣ, его могли бы уличить въ преднамѣренной утайкѣ того, гдѣ онъ былъ и что дѣлалъ.-- Какъ странно, сказалъ онъ,-- я самъ былъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ вчера.

-- Я зналъ, что вы тамъ были, сказалъ Станбэри.

-- Откуда же вы это знали?-- Въ голосѣ Станбэри звучало негодованіе, что полковникъ Осборнъ сразу замѣтилъ и что побудило его самого повысить тонъ. Въ углу, у книжной выставки, стоялъ человѣкъ, не сводя съ нихъ глазъ, и этотъ человѣкъ былъ Бодзль, бывшій полисменъ, исполнявшій свою обязанность, неуклонно слѣдя за полковникомъ, возвращавшимся въ Лондонъ. Бодзль незналъ Гуго Станбэри и сердился на себя за свое невѣдѣніе. Полицейскіе сыщики при случаѣ любятъ прихвастнуть тѣмъ, что нѣтъ такого человѣка на свѣтѣ, котораго бы они незнали.

-- Да мнѣ сказали. Моему другу Тревиліану извѣстно, что вы были тамъ или что вы туда отправляетесь.

-- Мнѣ рѣшительно нѣтъ никакого дѣла до того, знаетъ-ли кто или нѣтъ, что я тамъ былъ, сказалъ полковникъ.

-- Я не берусь съ вами разсуждать объ этомъ, полковникъ; но только я думаю, вамъ не мѣшало бы знать, послѣ того, что было въ Корцанъ-Стритѣ, что вамъ бы не слѣдовало видѣться съ м-ссъ Тревиліанъ. Я не знаю, видѣлись-ли вы съ нею теперь, или нѣтъ.

-- Вамъ-то, м-ръ Станбэри, что за дѣло, видѣлся-ли я съ ней, или нѣтъ?

-- Къ несчастью, мужъ ея поручилъ мнѣ узнать объ этомъ.

-- Вотъ ужъ именно -- къ несчастью для васъ.

-- Вѣдь его жена живетъ въ домѣ моей матери.

-- Я полагаю, что она не арестантъ въ домѣ вашей матери и что гостепріимство вашей матери не до такой степени ограничено, чтобы лишить ее возможности видѣться со старымъ другомъ. Полковникъ Осборнъ высказалъ это съ такимъ явнымъ раздраженіемъ въ тонѣ и позѣ, что это не могло остаться незамѣченнымъ Бодзлемъ. Они, между тѣмъ, подошли къ шкафу, гдѣ были выставлены книги и газеты, и Бодзль, уставивъ глаза на только что купленный имъ нумеръ "Е. Л.", напрягалъ слухъ, чтобы не проронить ни звука изъ того, что они говорили.

-- Вамъ лучше знать, видѣли-ли вы ее или нѣтъ?

-- Видѣлъ.

-- Такъ я позволю себѣ сказать вамъ, полковникъ Осборнъ, что вы поступили вовсе не по дружески, и содѣйствовали тому, что еще больше должно усилить раздоръ между мужемъ и женою.

-- Сэръ, я рѣшительно не понимаю, какимъ образомъ всѣ это можетъ относиться ко мнѣ? Отецъ особы, о которой вы говорите, былъ моимъ лучшимъ другомъ въ теченіе тридцати лѣтъ. Въ сущности, послѣ всего что было, полковникъ дѣлалъ низость, осмѣливаясь въ одно и то же время -- и хвастать своей моложавостью, и ссылаться въ защиту себя на свои почтенныя лѣта.

-- Мнѣ больше нечего сказать, отвѣчалъ Станбэри.

-- Вы и то ужъ слишкомъ много сказали, м-ръ Станбэри.

-- Не думаю, полковникъ Осборнъ. Вы сдѣлали страшный,-- боюсь,-- неисправимый промахъ, съѣздивъ въ Ненкомбъ-Путней; и, послѣ всего, что вамъ было извѣстно объ этомъ дѣлѣ, вы должны были знать, что этого дѣлать не слѣдовало, что это было бы неосторожно и неделикатно. Я совершенно не понимаю, какъ это вы можете навязываться женщинѣ противъ открыто-заявленнаго желанія ея мужа.

-- Сэръ, я никому не навязывался. Я ѣздилъ провѣдать стараго друга,-- и посмотрѣть на замѣчательный образчикъ древности. И такъ какъ по сосѣдству оказался другой старый другъ,-- одинъ изъ самыхъ старѣйшихъ моихъ друзей на свѣтѣ,-- какъ же мнѣ было не заѣхать и не взглянуть на него? И, ей-Богу, я не понимаю, что вамъ до этого за дѣло? Я никогда въ жизни не видывалъ такого нахальства!-- Да предположитъ благосклонный читатель, что полковникъ Осборнъ не сознавалъ своей лжи, что онъ въ самомъ дѣлѣ считалъ главной цѣлью своей поѣздки въ Лесборо -- желаніе посмотрѣть на замѣчательный образчикъ древности.

-- Прощайте, сказалъ Гуго Станбэри, отвернувшись отъ него и уходя. Полковникъ Осборнъ встряхнулся и, отдуваясь, заложилъ большіе пальцы въ жилетные карманы и принялся шагать по платформѣ, какъ бы считая необходимымъ заявить, что онъ человѣкъ такого сорта, котораго лучше не затрогивать, лучше не оскорблять, и вмѣстѣ съ тѣмъ, пожалуй, и такой, котораго хорошенькая женщина не прочь предпочесть своему мужу, не смотря на нѣкоторую разницу лѣтъ. Онъ былъ сердитъ, золъ, но самодовольство и гордость подавляли въ немъ досаду. Да наконецъ онъ считалъ себя въ полной безопасности. Еслибъ ему пришлось давать отчетъ старому своему пріятелю, сэру Мармадюку, онъ сознавалъ возможность доказать, что остался во всѣхъ отношеніяхъ вѣрнымъ старинной дружбѣ. Сэръ Мармадюкъ, по несчастью, выдалъ дочь за несноснаго, ревниваго человѣка и вся бѣда заключалась въ этомъ. Что-же касается до Гуго Станбэри, онъ заслуживаетъ полнаго презрѣнія, и ужъ конечно больше ничего.

Бодзль, не смотря на всѣ свои старанія, слышалъ всего слово или два. Тѣмъ, которые подслушиваютъ, рѣдко удается услышать больше. Одинъ изъ носильщиковъ пояснилъ ему, кто былъ Гуго Станбэри,-- что его зовутъ м-ромъ Гуго Станбэри и что у него въ Эксетерѣ есть тетка. А Бодзль, зная, что особа, по поводу которой онъ пріѣхалъ, тоже жила въ домѣ Станбэри, сопоставилъ оба эти обстоятельства вмѣстѣ со свойственной ему проницательностью. "И, ей-Богу, я непонимаю, что вамъ до этого за дѣло?" Бодзль не слыхалъ ничего, кромѣ этихъ словъ, но и изъ нихъ можно было заключить, что дѣло шло на ссору. "Особа" жила съ м-ссъ Станбэри, и была къ ней помѣщена мужемъ, а молодой Станбэри за нее вступается! Бодзль сталъ побаиваться, что мужъ не относится къ нему съ тѣмъ безусловнымъ довѣріемъ, которое онъ считалъ существенно необходимымъ для надлежащаго исполненія обязанностей его многотрудной и сложной профессіи. Его однако поразила внезапная мысль: нельзя-ли чего разузнать на пути въ Лондонъ? Онъ тотчасъ же пробрался къ кассѣ и обмѣнилъ свой второклассный билетъ на первоклассный. Поступокъ этотъ былъ высокоблагороденъ, потому что весь расходъ падалъ на его собственный карманъ. Онъ видѣлъ, какъ полковникъ Осборнъ усѣлся въ вагонъ и минуты черезъ двѣ явился занять мѣсто прямо противъ него. Полковнику показалось, что онъ видѣлъ гдѣ-то этого человѣка; но онъ не могъ вспомнить -- гдѣ именно.

-- Какое у насъ прекрасное лѣто стоитъ, замѣтилъ Бодзль.

-- Очень хорошее, сказалъ полковникъ, закрываясь газетой.

-- И какъ здѣсь отлично всходитъ пшеница.

На это отвѣта не воспослѣдовало. Но Бодзль не унывалъ. Стоять внѣ оскорбленій -- спеціальная обязанность всѣхъ полисменовъ вообще и отставныхъ въ особенности; дорога изъ Эксетера въ Лондонъ длинна, и вся еще впереди.

-- Какая хорошенькая и живописная деревушка -- Ненкомбъ-Путней, замѣтилъ Бодзль, когда поѣздъ миновалъ станцію Салисбэри.

Въ Салисбэри изъ вагона вышли двѣ дамы и Бодзль остался одинъ съ полковникомъ.

-- Н-да, сказалъ полковникъ, сложивъ между тѣмъ свой щитъ и примащиваясь соснуть или по крайней мѣрѣ прикинуться спящимъ, какъ только заговоритъ сосѣдъ. Онъ смотрѣлъ на Бодзля и хотя не могъ опредѣлить себѣ его званія но сказалъ себѣ, что этого собесѣдника слѣдуетъ отнести къ категоріи опасностей,-- къ разряду предметовъ, которыхъ слѣдуетъ избѣгать; что это личность очевидно облеченная какой-то особенной, таинственной миссіей.

-- Я васъ видѣлъ тамъ,-- какъ вы входили въ Клокъ-Гоузъ, сказалъ Бодзль.

-- Весьма можетъ быть, сказалъ полковникъ, откидываясь головой въ уголъ дивана, закрывая глаза и испуская легкій предварительный храпъ.

-- Очень милыя дамы живутъ теперь въ Клокъ-Роузѣ, продолжалъ Бодзль. Полковникъ отвѣчалъ болѣе громкимъ храпомъ.-- Особенно м-ссъ Тревиліанъ, продолжалъ Бодзль.

Этого полковникъ не могъ вынести. Онъ чувствовалъ себя такъ тѣсно связаннымъ съ м-ссъ Тревиліанъ въ этотъ моментъ, что такой прямой намёкъ не могъ не задѣть его за живое.

-- Вамъ-то, сэръ, что за дѣло, чортъ побери! крикнулъ онъ, привскакивая и яростно глядя на Бодзля.

Но полисмены имѣютъ всегда ту выгоду во всѣхъ подобныхъ затрудненіяхъ, что знаютъ до тонкости -- чего стоитъ, что значитъ ярость людей и къ чему она можетъ вести. Иногда она можетъ повести полисмена къ чистой отставкѣ, иногда -- къ побоямъ, иногда можетъ надѣлать ему долгихъ и мучительныхъ хлопотъ, а подъ-часъ и перейдти во вражду на-смерть. Въ девятнадцати же случаяхъ изъ двадцати, въ ней не оказывается ровно ничего ужаснаго и полисмены сразу, какимъ-то чутьемъ, узнаютъ, когда слѣдуетъ ее бояться и когда -- нѣтъ. Въ настоящемъ случаѣ Бодзль нисколько не испугался ярости полковника Осборна.

-- Дѣла собственно никакого нѣтъ, если хотите. Только вы тамъ были.

-- Ну, да; такъ чтожъ изъ этого?

-- А какой прекрасный молодой человѣкъ -- м-ръ Станбэри, замѣтилъ Бодзль.

На это полковникъ не отвѣчалъ, и опять прибѣгнулъ къ газетѣ.

-- Онъ вѣроятно ѣдетъ къ своимъ, продолжалъ Бодзль.

-- Да хоть бы онъ ѣхалъ къ чорту! что мнѣ за дѣло! крикнулъ полковникъ, не вытерпѣвъ.

-- Это должно быть тоже другъ м-ссъ Тревиліанъ, замѣтилъ Бодзль.

-- Сэръ, сказалъ полковникъ, вы должно быть -- шпіонъ.

-- Нѣтъ, полковникъ, нѣтъ; нѣтъ, нѣтъ; я не шпіонъ. Я никогда не унизился бы до такой степени. Шпіонъ -- человѣкъ, у котораго нѣтъ профессіи, которому нечѣмъ объяснить и оправдать своего желанія все знать и видѣть. А развѣ можно вообще не наблюдать, не всматриваться, не справляться? какъ же иначе человѣку узнать, гдѣ онъ и что его окружаетъ и что у него впереди? Что же касается до шпіоновъ, то по моему ени никуда не годятся, развѣ вотъ насчетъ доносовъ только.

Вскорѣ послѣ этого въ вагонъ вошло еще двое пассажировъ и между Бодзлемъ и полковникомъ не было сказано больше ни слова.

Полковникъ, какъ только пріѣхалъ въ Лондонъ, отправился къ себѣ на квартиру, затѣмъ въ свой клубъ и всячески старался развлечься и развеселить себя. Въ понедѣльникъ онъ намѣревался съѣздить въ Шотландію. Но ему не удавалось развлечься и развеселить себя, -- все изъ-за Бодзля. Онъ чувствовалъ, что за нимъ наблюдали, а нѣтъ ничего несноснѣе этого для всякаго человѣка, особенно когда дѣло идетъ о дамѣ. Полковникъ Осборнъ зналъ, что его посѣщеніе Ненкомбъ-Путнея было какъ нельзя болѣе невинно; но ему все-таки было непріятно, что даже его невинная выходка могла послужить предметомъ наблюденія.

Бодзль отправился прежде всего къ Тревиліану и засталъ его дома. Самъ онъ не находилъ нужнымъ задумываться и задаваться глубокомысленными вопросами, обращаясь къ полковнику Осборну. Онъ начиналъ думать, что изъ этого дѣла ничего путнаго не можетъ выйди,-- особенно послѣ того какъ на сценѣ появился Гуго Станбэри,-- и почувствовалъ, что нечего бояться повредить дѣлу, представъ предъ полковникомъ, надо было дать отчетъ пославшему его и отчетъ могъ быть сдѣланъ полнѣе и обстоятельнѣе послѣ нѣсколькихъ словъ съ человѣкомъ, котораго ему было поручено "наблюсти".

-- Ну-съ, м-ръ Тревиліанъ, началъ онъ, усаживась на одномъ изъ стульевъ вдоль стѣны и держа шляпу между колѣнъ; я видѣлъ всѣхъ, кого слѣдовало и разузналъ-таки кое-что.

-- Я хочу знать только одно, м-ръ Бодзль, былъ полковникъ въ Клокъ-Роузѣ?

-- Былъ, м-ръ Тревиліанъ. Въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія. Я могу вамъ разсказать изъ часу-въ-часъ все, что онъ дѣлалъ съ тѣхъ поръ, какъ выѣхалъ изъ Лондона. Тутъ Бодзль вынулъ свою записную книжку.

-- Меня это нисколько не интересуетъ, замѣтилъ Тревиліанъ.

-- Можетъ быть сэръ; но тѣмъ не менѣе это можетъ пригодиться. Ни одному изъ джентльменовъ, подвизающихся на нашемъ поприщѣ не можетъ повредить излишекъ наблюдательности, или избытокъ свѣдѣній. Самые ничтожные, крохотные факты,-- и Бодзлю чревычайно понравился этотъ эпитетъ,-- очень часто оказываются самыми существенными, настоящими козырями, когда являетесь дать показаніе передъ судомъ.

-- Да развѣ мы съ вами передъ судомъ?

-- Можетъ быть и нѣтъ, сэръ. Джентльмену и леди слѣдуетъ воздержаться отъ суда, елико возможно, пока есть средство устроить дѣло такъ или иначе; -- но иногда дѣло никакъ не клеится.

Тревиліанъ, сознавая всю безтактность, все что было позорнаго въ обращеніи къ посредничеству Бодзля, въ то время, какъ Девонширскія дѣла его находились въ рукахъ во всякомъ случаѣ болѣе порядочнаго, болѣе достойнаго союзника, теперь думалъ главнымъ образомъ о томъ, какъ бы поскорѣе сбыть съ рукъ экс-полисмена.

-- Я не сомнѣваюсь, м-ръ Бодзль, что вы дѣйствовали крайне осторожно? сказалъ онъ.

-- Именно, м-ръ Тревиліанъ, никто бы такъ не обдѣлалъ вамъ этого дѣльца.

-- И вы узнали все, что мнѣ хотѣлось знать. Полковникъ Осборнъ былъ въ Клокъ-Гоузѣ?

-- Былъ впущенъ съ главнаго подъѣзда, въ пятницу, 5-го числа, въ 10 часовъ 37 минутъ по-полудни; а выпущенъ былъ тою же самою молодой женщиной въ 11 часовъ 41 минуту пополудни. Вамъ можетъ быть угодно видѣть планъ подъѣзда, м-ръ Тревиліянъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ.

-- Ничего-съ. Разумѣется, онъ останется при мнѣ на случай надобности. Кто былъ съ полковникомъ во все это время, не могу сказать въ точности Есть вещи м-ръ Тревиліанъ, за которыми нѣтъ возможности услѣдить. Мнѣ только извѣстно, что онъ не спрашивалъ ни м-ссъ Станбэри, ни миссъ Станбэри. Я перекинулся словечкомъ мимоходомъ съ Сарою Френчъ послѣ того, какъ онъ ушелъ. Была ли при этомъ другая молодая особа или нѣтъ, и если была, то какъ именно долго, этаго -- я вамъ сказать -- не берусь. Есть вещи, м-ръ Тревиліанъ, которыхъ никакъ нельзя услѣдить.

Какъ противны, какъ ненавистны были Тревиліану всѣ эти гнусныя подробности,-- подробности сами по себѣ не имѣвшія ни малѣйшаго значенія!

-- Хорошо, м-ръ Бодзль. Сколько я вамъ долженъ?

-- Позвольте, м-ръ Тревиліанъ, еще одинъ вопросъ,-- только одинъ вопросъ,

-- Какой вопросъ? сказалъ почти сердито Тревиліанъ.

-- Я долженъ вамъ сообщить еще одно обстоятельство; м-ръ Тревиліанъ. Я возвратился въ городъ въ одномъ вагонѣ съ полковникомъ. Я думалъ, что такъ лучше.

-- Вы ему не говорили, кто вы?

-- Нѣтъ, м-ръ Тревиліанъ, этого я ему не говорилъ. Хоть у него самаго спросите. Нѣтъ, м-ръ Тревиліанъ, я ему ничего не сказалъ. Я не имѣю привычки говорить много людямъ, пока не приспѣло время. Но я думалъ, что это не повредитъ и обмолвился парой словъ съ нимъ самимъ,-- не больше какъ парой словъ. Нельзя сказать чтобы онъ былъ особенно доступенъ и нѣженъ, полковникъ-то, -- особенно судя по роду его занятій, м-ръ Тревиліанъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ. Но еслибъ вы потрудились сказать, что я вамъ долженъ, мистеръ Бодзль?

-- Такъ -- такъ; вѣдь это необходимо? Эти справочки всегда дорогоньки, м-ръ Тревиліанъ; потому что на нихъ идетъ такъ много времени; ну, и если ужъ надо накрыть какое нибудь дѣльце,-- этакъ навѣрняка, знаете -- такъ, чтобы посторонніе совѣтчики не вырвали его у васъ изъ рукъ, хотя отъ нихъ и достается порой нашему брату, -- то пускаясь на такое дѣло, нужно быть готовымъ на все, рѣшительно на все, м-ръ Тревиліанъ, -- и наконецъ въ подобныхъ случаяхъ нѣтъ никакой возможности усчитывать каждый шиллингъ. Куй желѣзо пока горячо; -- вотъ что я всегда говорю себѣ въ подобныхъ случаяхъ

-- Надѣюсь, мистеръ Бодзль, что мы съ вами поладимъ.

-- О, конечно. У меня никогда ни съ кѣмъ не было никакихъ непріятностей изъ-за денегъ. Но позвольте поставить вамъ вопросъ другаго рода. Пріѣхалъ туда одинъ молодой человѣкъ, м-ръ Станбэри, какъ будто и знаетъ все, что до этого касается. Зачѣмъ онъ туда пріѣхалъ?

-- Это -- мой лучшій другъ, сказалъ Тревиліанъ.

-- О-о, стало быть онъ все знаетъ?

-- Не будемте говорить объ этомъ, мистръ Бодзль.

-- Я это насчетъ того собственно, что онъ говорилъ съ полковникомъ на платформѣ и кажется очень сердился. Онъ набросился на полковника -- дикимъ звѣремъ. Этихъ вещей такъ не дѣлаютъ, м-ръ Тревиліанъ; и хотя конечно не слѣдовало бы мнѣ говорить;-- она вамъ жена,-- но если ужъ вы довѣрили такое дѣло въ одни руки -- одни руки во-сто кратъ лучше дюжины рукъ. Что до меня касается, м-ръ Тревиліанъ, я бы ни за что не взялся за дѣло -- еслибъ зналъ, что придется вести его не мнѣ одному, исключительно. Но разумѣется у насъ на этотъ счетъ уговору не было и потому я не имѣю права ничего говорить.

Послѣ значительныхъ проволочекъ приступили къ составленію счета тутъ же на мѣстѣ, т. е. м-ръ Бодзль принялся выписывать изъ своей памятной книжки всѣ надлежащія цифры, сильно наклонивъ голову на сторону. Тревиліанъ просилъ его, чуть не въ отчаяніи, подвести итогъ; но отъ этого Бодзль отказался на отрѣзъ, говоря что дѣло и такъ все начистоту. У него была своего рода воровская снаровка, съ которой совѣсть его привыкла мириться и которая нисколько не мѣшала ему хвастать честностью и безкорыстіемъ своихъ счетовъ. Наконецъ счетъ былъ законченъ, деньги уплачены и Бодзль ушелъ. Тревиліанъ, оставшись одинъ, бросился на диванъ и чуть не заплакалъ въ отчаяніи. До какого страшнаго униженія онъ дошелъ!

ГЛАВА XXIV.
Ниддонъ-Паркъ.

Гуго-Станбэри ѣхалъ въ Лесборо и оттуда въ Ненкомбъ-Путней и думалъ гораздо больше о себѣ самомъ и о Норѣ Роули, чѣмъ о Тревиліанъ. Ему казалось, что онъ знаетъ насчетъ м-ссъ Тревиліанъ и полковника Осборна все, что ему надлежало знать. Полковникъ былъ тамъ и видѣлся съ ней. Въ этомъ не могло быть сомнѣнія. Теперь Гуго убѣдился еще въ томъ, что полковникъ Осборнъ гнусно равнодушествовалъ къ прискорбнымъ послѣдствіямъ своего посѣщенія и что дамы поступили весьма безразсудно, допустивъ это свиданіе. Но онъ ни на минуту не усомнился въ томъ, что визитъ самъ по себѣ былъ какъ нельзя болѣе невиненъ. Тревиліанъ поклялся никогда не сходиться съ женой, если она позволитъ себѣ принять этого человѣка въ Ненкомбъ-Путнеѣ. Она его приняла, и клятва припомнится и затрудненія безконечно усложнятся. Но и эти затрудненія, сколько-бы ихъ тамъ ни было, можно преодолѣть. Сказавъ себѣ это, онъ принялся думать о Норѣ Роули.

До сихъ поръ Нора Роули была въ его представленіи молодой, изящной дѣвушкой, живущей съ женой лучшаго его друга въ Лондонѣ. Онъ никогда до сихъ поръ не жилъ съ нею подъ одной кровлей. Обстоятельства никогда не давали ему возможности взять на себя роль друга дома, позволить себѣ давать совѣты и принимать тотъ quasi-отеческій тонъ, которымъ такъ удобно положить начало серьознымъ отношеніямъ съ дѣвушкой. Когда молодой человѣкъ можетъ говорить молодой дѣвушкѣ, что ей слѣдуетъ читать, что ей слѣдуетъ дѣлать, съ кѣмъ вести дружбу,-- ничего нѣтъ легче, какъ увѣрить ее, что первая ея обязанность -- предпочесть его всему міру. И всякая молодая дѣвушка, соизволившая слушать лекціи такого профессора, въ большой части случаевъ соглашается безусловно со всѣмъ, что ему заблагоразсудится ей внушить. Но Станбэри до-сихъ поръ не представлялось такого случая. Въ Лондонѣ миссъ Роули была свѣтской дѣвушкой, жила на Мальферѣ, а Гуго былъ далеко не свѣтскій молодой человѣкъ. Несмотря на то, онъ съ ней видѣлся часто, просиживалъ возлѣ нея по цѣлымъ часамъ, былъ совершенно увѣренъ, что любитъ ее нѣжно и можетъ быть льстилъ себя мыслью, что еслибъ ему удалось добиться приличнаго положенія въ обществѣ, въ качествѣ адвоката напримѣръ, и еслибъ у него было свое незавидное небольшое состояньице,-- онъ, можетъ быть, послѣ надлежащихъ осадныхъ операцій, могъ бы наконецъ назвать эту прелестную молодую особу своей. Теперь дѣло складывалось совсѣмъ иначе. Теперь миссъ Роули конечно нельзя было назвать столичной, свѣтской дѣвушкой. Домъ, въ которомъ ему предстояло съ ней видѣться была, отчасти его собственнымъ домомъ. Онъ будетъ спать подъ одной съ ней кровлею и будетъ пользоваться всѣми преимуществами, какія можетъ доставить такое положеніе. Не страшно было бы и предложеніе сдѣлать, еслибъ онъ нашелъ нужнымъ его сдѣлать; и ему думалось, что въ Ненкомбъ-Путнеѣ она должна быть мягче, доступнѣе, податливѣе, чѣмъ былабы въ Лондонѣ. Въ Ненкомбѣ, она стояла въ условіяхъ не особенно благопріятныхъ, до нѣкоторой степени одна, безъ друзей, безъ поддержки; не было вокругъ нея свѣтскаго шума, свѣтскихъ развлеченій; не увивались вокругъ нее старшіе сынки и не набивали ей голову, если не сердце, блескомъ первородства. Гуго Станбэри конечно не воображалъ, чтобы какой-нибудь изъ старшихъ сынковъ былъ на столько очарованъ, чтобы предпринять нарочно для Норы поѣздку въ Ненкомбъ-Путней. Но неужели онъ воспользуется тѣмъ, что она въ настоящемъ случаѣ оказывается въ положеніи беззащитномъ -- воспользуется ея слабостью и беззащитностью? Она, разумѣется, вернется въ Лондонъ послѣ нѣкотораго времени и опять, если останется свободной, можетъ надѣяться на самую блестящую партію. Что же онъ могъ бы ей предложить? Онъ нанялъ Клокъ-Гаузъ для матери, и когда м-ссъ Тревиліанъ уѣдетъ, его скудныхъ средствъ едва-едва хватитъ на то, чтобы продолжать платить за домъ и самому перебиваться въ Лондонѣ; едва-едва, если даже льготы и милости Е. Л. будутъ изливаться на него полной чашей, черезъ край. Можно-ли, честно-ли при такихъ условіяхъ искать любви дѣвушки, потому что она оказывается беззащитной въ домѣ его матери?

-- Вотъ еще другой въ Ненкомбъ, сказалъ буфетчикъ м-ссъ Клеггъ слугѣ, занимавшемуся чисткою сапогъ въ гостинницѣ м-ссъ Клеггъ,-- когда Станбэри выѣхалъ со двора въ одноколкѣ.

-- Это молодой Станбэри,-- ѣдетъ домой.

-- Всѣ они таскаются въ Клокъ-Гаузъ. Съ тѣхъ поръ какъ старуха сняла этотъ домъ, повадился народъ всякій день, такъ и рыщутъ взадъ и впередъ.

-- Это все къ той дамѣ, что тамъ держатъ взаперти-то, сказалъ слуга.

-- Мнѣ-то что за дѣло? Мнѣ только то любо, что торговля идетъ поживѣй, сказалъ буфетчикъ. И это было совершенно справедливо. Когда у людей является подозрѣніе въ безукоризненности женской репутаціи, -- непосредственно вслѣдъ за этимъ является другое чувство, -- а именно, что въ такомъ случаѣ можно по произволу надбавить цѣны съ одной стороны и что съ другой стороны готовы за все платить вдвое, во избѣжаніе непріятностей. Гуго Станбэри не могъ понять отчего съ него потребовали шиллингъ съ каждой мили вмѣсто девяти пенсовъ за одноколку въ Ненкомбъ-Путней. Онъ не добился удовлетворительнаго отвѣта и долженъ былъ заплатить шиллингъ. Дѣло въ томъ, что одноколки въ Ненкомбъ-Путней поднялись въ цѣнѣ съ тѣхъ поръ какъ дама, разведенная съ мужемъ, поселилась въ Клокъ-Гаузѣ, куда къ ней то и дѣло ѣздятъ мужчины.

-- Вотъ и Гуго! крикнула Присцилла, бросаясь къ дверямъ. За ней бросилась и м-ссъ Станбэри. Гуго былъ зеницей ея ока, лучшимъ сыномъ въ свѣтѣ, великодушнымъ, благороднымъ, безусловно порядочнымъ человѣкомъ, почти божествомъ.

-- Боже, Боже мой! Кто-бы этаго ожидалъ! Да благословитъ тебя Богъ, дитя мое! Отчего ты не написалъ? Присцилла, нѣтъ-ли чего ему покушать?

-- Хлѣба и сыру вдоволь, сказала Присцилла, смѣясь, и взявъ брата подъ руку. Присцилла хотя и ненавидѣла всѣхъ мужчинъ вообще, но брата своего Гуго далеко не ненавидѣла.

-- Если ты разсчитывалъ на что-нибудь вкусненькое тотчасъ по пріѣздѣ, слѣдовало бы написать.

-- Я пообѣдаю со всѣми вмѣстѣ, въ обычное время, сказалъ Гуго, а какъ здоровье м-ссъ Тревиліанъ, и миссъ Роули?

Онъ скоро очутился въ обществѣ этихъ обѣихъ дамъ и тотчасъ почувствовалъ нѣкоторую неловкость, когда пришлось объяснить причину своего неожиданнаго пріѣзда. Его выгородила м-ссъ Тревиліанъ своимъ вопросомъ:

-- Когда вы выдѣли моего мужа?

-- Вчера. Онъ былъ совсѣмъ здоровъ.

-- Здѣсь былъ полковникъ Осборнъ, сказала она.

-- Я знаю, что онъ здѣсь былъ. Я его встрѣтилъ на Эксетерской станціи. Можетъ быть мнѣ не слѣдовало бы этого говорить, но только я бы желалъ, чтобы онъ сюда не пріѣзжалъ.

-- Мы всѣ этого желали, сказала Присцилла.

Тогда заговорила Нора:-- Но что же намъ было дѣлать, м-ръ Станбэри? Онъ былъ здѣсь по сосѣдству и весьма естественно, что ему вздумалось заѣхать. Мы такъ давно съ нимъ знакомы, какъ же намъ было не принять его?

-- Я вовсе не хочу, чтобы думали, будто я боюсь видѣться съ кѣмъ бы то ни было на свѣтѣ, сказала м-ссъ Тревиліанъ. Еслибъ онъ сказалъ хоть одно слово, котораго ему не слѣдовало говорить, -- слово въ которомъ было бы что-нибудь оскорбительное,-- тогда разумѣется было бы другое дѣло. Но все это вздоръ. Отчего мнѣ его не видать?

-- Мнѣ кажется, онъ напрасно пріѣзжалъ, сказалъ Гуго.

-- Разумѣется, напрасно -- совершенно напрасно, сказала Присцилла.

Станбэри, видя, что объ этомъ говорится открыто, прямо объявилъ цѣль своего пріѣзда въ Ненкомбъ.

-- Тревиліанъ слышалъ, что полковникъ хотѣлъ сюда быть и просилъ меня узнать правду.

-- Ну, теперь вы можете сказать ему правду, прогогіорила м-ссъ Тревиліанъ, не безъ негодованія въ тонѣ, какъ будто она думала, что Станбэри взялся за дѣло, котораго ему слѣдовало бы стыдиться.

-- Но вѣдь полковникъ Осборнъ пріѣхалъ главнымъ образомъ для того, чтобы побывать въ Кокчефингтонѣ, сказала Нора,-- а не для того чтобы насъ видѣть. Люису надо было бы знать это.

-- Нора, что тебѣ за охота говорить о такихъ пустякахъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ.-- Кому какое дѣло до того, былъ онъ здѣсь или нѣтъ. И съ своей стороны нахожу весьма естественнымъ, что онъ былъ у меня. Если м-ру Тревиліану это ненравится, пусть скажетъ прямо, а не подсылаетъ шпіоновъ.

-- Развѣ я шпіонъ? сказалъ Гуго Станбери.

-- Нѣтъ здѣсь былъ человѣкъ, распрашивавшій слугъ, сказала Присцилла. Стало быть гнусный Бодзль открылъ мнѣ, свое недостойное, неприличное порученіе. Станбэри однако счелъ за лучшее ничего не говорить о Бодзлѣ, -- даже не сознаваться, что онъ когда-либо слышалъ что о Бодзлѣ.-- Я увѣрена, что м-ссъ Тревиліанъ вовсе не на тебя намекала, прибавила Присцилла.

-- Я сама не знаю, что говорю, сказала м-ссъ Тревиліанъ.-- Я такъ разстроена и измучена всѣми этими подозрѣніями, что право скоро съума сойду.-- Тутъ она вышла на минуту изъ комнаты и вернулась съ двумя письмами.-- Вотъ м-ръ Станбэри; я получила эту записку отъ полковника Осборна и написала ему этотъ отвѣтъ. Теперь вы все знаете и неужели вы опять скажете, что мнѣ не слѣдовало его принимать.

-- Я убѣжденъ, что не слѣдовало, сказалъ Гуго.

-- Положительно не слѣдовало, вставила снова Присцилла.

-- Возьмите эти письма и покажите ихъ моему мужу, сказала м-ссъ Тревиліанъ,-- пускай и онъ тоже все знаетъ.-- Но Станбэри не взялъ писемъ.

Онъ хотѣлъ провести воскресенье въ Ненкомбъ-Путнеѣ и возвратиться въ Лондонъ въ понедѣльникъ. Слѣдовательно Гуго располагалъ только однимъ днемъ, въ который ему можно было бы сказать Норѣ Роули то, что ему хотѣлось сказать. Но когда онъ сошелъ внизъ къ завтраку въ воскресенье утромъ, онъ окончательно убѣдился въ томъ, что пока не слѣдуетъ ничего ей говорить. Что касается до Норы, то ея мысль тоже не могла остановиться ни на чемъ опредѣленномъ. Она сказала, что любитъ этого человѣка -- сказала самымъ положительнымъ образомъ заявивъ о своей любви другому искателю ея руки,-- выставивъ эту любовь неотстранимой причиной ея отказа послѣднему. Она уже давно перестала сомнѣваться въ этомъ. Когда Присцилла объявила, что пріѣхалъ Гуго Станбэри, сердце ея готово было вырваться изъ груди. Она невольно закрыла лицо руками и притаила дыханіе. Зачѣмъ онъ пріѣхалъ? Неужели для нея? О! Если для нее, и еслибъ она могла забыть обо всемъ окружающемъ, не думать о будущемъ, какъ отрадно, -- отраднѣе всего на свѣтѣ было бы ей провести съ нимъ августовскій вечеръ въ тѣни деревьевъ; но она старалась подавлять въ себѣ безразсудныя стремленія и быть предусмотрительною. Она положила себѣ, что неспособна быть женою бѣдняка, -- что была-бъ только обузою для него, камнемъ на его шеѣ, а не помощью, не опорой ему. И повторяя это себѣ, она говорила себѣ также, что глупо сдѣлала, не принявъ предложеніе Гласкока. Ей слѣдовало изгнать изъ сердца самый образъ человѣка, который ей никогда ни полу-словомъ не намекнулъ на любовь,-- слѣдовало заставить себя принять съ нѣжностью и признательностью, предложеніе человѣка, любить котораго было бы такъ удобно и такъ легко. Но когда она твердила себѣ все это, Гуго Станбэри не было. Теперь онъ здѣсь; а что она ему скажетъ, если онъ шепнетъ ей это слово любви? Ей думалось, что она не имѣетъ права отрекаться отъ своей любви, если объ этомъ спроситъ человѣкъ, которому отдано ея сердце.

Въ воскресенье утромъ они всѣ отправились въ церковь, и Норѣ ни минуты не удалось побыть съ нимъ наединѣ. Они собирались отобѣдать пораньше, потомъ пойти гулять, когда спадетъ жаръ и на общемъ совѣтѣ порѣшили идти въ Ниддонъ-Паркъ. Это было миляхъ въ трехъ отъ Ненкомба; прелестный заглохшій уголокъ, полный древнихъ, разбитыхъ грозою, но все еще живучихъ дубовъ,-- все еще дававшихъ зелень, -- и осѣнявшихъ изгибъ рѣки Тэнъ. Парка въ настоящемъ значеніи слова тамъ не было и никто изъ жившихъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ не помнилъ даже, чтобы Ниддонъ-Паркъ былъ когда либо огороженъ. По по мнѣнію Присциллы Станбэри, онъ былъ лучше всѣхъ окрестностей, -- и такъ какъ его еще не видали ни м-ссъ Тревиліанъ, ни ея сестра, было рѣшено идти именно туда въ этотъ августовскій вечеръ. Ихъ было четверо, -- и что весьма естественно, они шли попарно. Но Присцилла шла съ Норой, а Гуго Станбэри -- съ женою своего друга. Нора была какъ-то странно разговорчива и казалось -- какъ будто она говоритъ слова, совсѣмъ не думая, или думая о чемъ-то совсѣмъ иномъ. Ей все хотѣлось скрыть что-то отъ всѣхъ и было досадно, зачѣмъ пары не сложились иначе. Еслибъ Гуго заговорилъ съ ней и предложилъ ей быть его женой, она конечно отказала бы ему, потому что она знала что они оба бѣдны и считала себя неспособной жить въ бѣдности.-- Она твердо рѣшилась поступить именно такъ, а не иначе;-- и не смотря на то ей было досадно и больно, и она продолжала болтать, сознавая необходимость что-то скрывать.

Усѣвшись подъ старымъ полуразрушеннымъ дубомъ, на самомъ берегу рѣки, они были все также раздѣлены. Ей ужасно хотѣлось пересѣсть иначе и почти въ той мѣрѣ не хотѣлось подать виду, что у нея есть какая-го особенная цѣль. Она ужасно боялась, чтобы кто нибудь не замѣтилъ въ ней чего-то особеннаго, -- и вмѣстѣ съ тѣмъ ощущала въ себѣ мучительную тревогу. Онъ на нее не обращалъ ни малѣйшаго вниманія. Въ этомъ она убѣдилась. Она отдала всю свою любовь человѣку, которому нечего дать ей въ замѣнъ. Но въ самое то время, когда ей приходили эти мысли, ей смертельно хотѣлось предложенія, котораго она только что порѣшила не принимать и не могла принять, если бы даже оно было сдѣлано. Не смотря на то, она болтала о прелестной мѣстности, о погодѣ, -- объ удовольствіи жить посреди такой природы. Затѣмъ наступило молчаніе.

-- Нора, сказала Присцилла,-- я не знаю, о чемъ вы думаете, но только навѣрное не о прелестяхъ Ниддонъ-парка.

Тутъ вдругъ раздался слабый звукъ, похожій на истерическій вздохъ, и въ слѣдующій же моментъ перешелъ въ несовсѣмъ естественный смѣхъ.

-- Я вовсе ни о чемъ не думаю, сказала Пора.

Гуго предложилъ спуститься съ берега, но такъ такъ затѣмъ предстояла необходимость взбираться на значительную крутизну, никто не хотѣлъ идти съ нимъ.

-- Пойдемте м-ссъ Роули, сказалъ онъ,-- докажите, что женщина можетъ взбираться съ горки на горку -- не хуже мужчины.

-- Мнѣ вовсе не хочется взбираться съ горки на горку, сказала она.

Тутъ онъ понялъ, что она на него сердится и отчасти догадывался о причинѣ ея неудовольствія. Не то чтобы онъ думалъ, что она въ него влюблена; но онъ считалъ возможнымъ, что она сердится на него за невнимательность. Онъ сошелъ одинъ, пробрался по камнямъ почти до середины рѣки; Присцилла и м-ссъ Тревиліанъ кричали ему въ слѣдъ, прося быть осторожнѣе; одна Нора не сказала ни слова. Онъ свисталъ, перескакивая съ камня на камень; но все-таки слышалъ ихъ голоса и навѣрное зналъ, что Нора не подавала голоса. Онъ остановился на остромъ утесѣ по срединѣ потока, и посматривалъ внизъ и вверхъ по рѣкѣ, осторожно поворачиваясь на этомъ тѣсномъ пространствъ, но думалъ только о Норѣ. Moжетъ ли быть что либо лучше, благороднѣе борьбы за жизнь вмѣстѣ съ нею, еслибъ она только согласилась. Но она такъ молода; и еслибъ она даже согласилась, она не знала бы на что соглашалась, на что шла. Онъ наконецъ повернулся, опять принялся скакать съ камня на камень до берега, и вернулся къ старому дубу.

-- Вы бы не раскаялись, еслибъ сошли со мной внизъ, сказалъ онъ Норѣ.

-- Богъ знаетъ, отвѣчала она.

Когда они встали, она опять хотѣла пойти съ Присциллой, но Присцилла пріостановилась сказать что-то м-ссъ Тревиліанъ. Смягчилась ли ея суровость и ей въ порывѣ доброты захотѣлось оставить Нору одну съ братомъ, было ли то -- добрымъ намѣреніемъ или недоброю случайностью,-- но только Нора, замѣтивъ -- что для нея дѣлала судьба, не стала идти противъ судьбы. Еслибъ онъ вздумалъ заговорить съ ней, она бы его выслушала и отвѣчала ему. Она очень хорошо знала, что ему отвѣчать. Совсѣмъ готовый отвѣтъ вертѣлся у ней на языкѣ. Насчетъ ея отвѣта не могло быть никакого сомнѣнія.

Они прошли рядомъ съ полумилю и говорили только о природѣ. Она сочла себя обязанной восхищаться.

-- О, да, лучше Девоншайра и быть ничего не можетъ. Мнѣ бы ничего больше не хотѣлось для своего счастья. Только бы уладились несносныя дѣла сестры!

-- А вы, вы сами, сказалъ онъ,-- развѣ вамъ не скучно по Лондону?

-- Не особенно.

-- Мнѣ однако казалось, что этотъ образъ жизни вамъ -- очень нравился.

-- Какой образъ жизни?

-- Который вы тамъ вели,-- выѣзжать, возбуждать восторгъ, быть окруженной роскошью, знатью и изяществомъ.

-- Я не могу сказать, чтобы я не любила людей потому только, что они богаты, сказала она.

-- Нѣтъ; и я также; я даже презираю тѣхъ, кто прикидывается, что не любитъ богатыхъ; но не всѣмъ же быть богатыми.

-- И не всѣмъ изящными, какъ вы выразились.

-- Да, только я думаю, что тому кто разъ пожилъ въ роскоши и изяществѣ, тяжело было бы разстаться съ такой жизнью. Вотъ напримѣръ вамъ миссъ Раули.

-- Мнѣ?

-- Конечно, я даже не знаю, могли ли бы вы быть счастливой безъ этого изящества и этой роскоши.

-- Я надѣюсь, что если я когда нибудь была изящна, то все мое изящество осталось при мнѣ. И ужъ конечно я никогда, ни на что не промѣняю его добровольно.-- Что она хотѣла этимъ сказать, она сама хорошенько не знала. Только конечно она не думала обидѣть его, говоря это. Но онъ не сказалъ ей ни слова больше до самаго дома, ни объ ея образѣ жизни, ни о своемъ.

ГЛАВА XXV.
Гуго Станбэри куритъ трубку.

Ложась спать, Нора Роули, послѣ своей прогулки въ Ниддонъ-паркъ съ Гуго Станбэри была преисполнена гнѣва противъ него. Но она не могла признаться себѣ ни въ своемъ гнѣвѣ, ни даже въ томъ, что у нея точно былъ какой нибудь поводъ огорчаться,-- хотя въ дѣйствительности, сердце ея разрывалось. Зачѣмъ онъ былъ такъ суровъ съ ней? Зачѣмъ онъ, противъ своего обыкновенія, былъ съ нею невѣжливъ? Онъ назвалъ ее "изящной", желая сказать этимъ эпитетомъ, что она изъ тѣхъ модныхъ мотыльковъ, которымъ ничего не надо, кромѣ солнца и случая попорхать и пощеголять глупенькой пестротой своихъ крылышекъ. Она вполнѣ поняла, что онъ этимъ хотѣлъ сказать. Разумѣется онъ хорошо дѣлаетъ, обходясь съ ней холодно, если онъ къ ней равнодушенъ; но ему не слѣдовало ее оскорблять своимъ дурно-скрытымъ порицаніемъ. Онъ могъ бы дѣлать ей выговоры сколько ему угодно, еслибъ онъ былъ расположенъ къ ней. Она вполнѣ цѣнила всю прелесть близости, допускающей возможность дружескаго совѣта отъ любимаго человѣка; весьма пріятно какъ бы играть въ замужество и заранѣе до нѣкоторой степени познакомиться съ пріятнымъ гнетомъ кроткой власти супруга. Ничего похожаго на это не было въ его обращеніи съ ней. Онъ сказалъ ей, что она "изящна", и, какъ ей казалось, сказалъ это съ тѣмъ, чтобы дать ей понять, что онъ не при какихъ обстоятельствахъ не скажетъ ей ничего инаго. Если у него ничего нѣтъ инаго для нея, зачѣмъ же онъ не промолчалъ? Не думаетъ ли онъ, что она подлежитъ его порицаніямъ только потому, что живетъ въ домѣ его матери? Она не замедлитъ доказать ему, что и пребываніе въ Клокъ-Гоузѣ вовсе не даетъ ему такой власти надъ ней; тутъ она съ отчаянья и въ гнѣвѣ расплакалась, и плакала, пока не уснула вся въ слезахъ.

А онъ, пока она плакала, сидѣлъ напротивъ дома, на углу кладбищенской насыпи {Въ Англіи кладбища устраиваются обыкновенно на четвероугольныхъ насыпяхъ, значительно выше окружающей мѣстности.}, и курилъ коротенькую черную трубку. Прежде чѣмъ онъ вышелъ изъ дому, онъ имѣлъ разговоръ съ Присциллой на счетъ м-ссъ Тревиліанъ. "Разумѣется она дурно сдѣлала, что видѣлась съ нимъ", сказала Присцилла. Я боюсь оскорбить ее, говоря это, потому что съ ней поступили дурно; хотя я ей такъ и сказала, кагда она меня спросила. Она ничего не потеряла бы, уклонившись отъ его посѣщенія.

-- Самое худшее въ этомъ -- то, что Тревиліанъ далъ клятву никогда не брать ее къ себѣ въ домъ, если она приметъ полковника.

-- Онъ долженъ взять свою клятву назадъ, вотъ и все, сказала Присцилла. Нельзя же допустить, чтобы мужчина оторвалъ дѣвушку отъ семьи, женился на ней, а потомъ кинулъ ее изъ-за такого маленькаго проступка. Она могла бы силою закона заставить его взять ее обратно.

-- Чтобы она этимъ выиграла?

-- Очень немного, сказала Присцилла,-- да немного она выиграла и выйдя-то за него замужъ. Она и безъ замужества, я думаю, имѣла бы кусокъ хлѣба и одежду.

-- Но это былъ бракъ по любви.

-- Да;-- а теперь она въ Ненкомбъ-Путнѣе, а онъ себѣ бродитъ по Лондону. Ему приходится постольку-то въ годъ платить за свой бракъ по любви, а она совсѣмъ уничтожена имъ. Долго ли еще ей придется пробыть здѣсь, Гуго?

-- Почемъ же мнѣ знать? Полагаю, что пребываніе ея здѣсь никому изъ васъ не претитъ?

-- Лично мнѣ вовсе нѣтъ. Будь она хуже, чѣмъ я ее считаю, и тогда я бы не обратила на это никакого вниманія, еслибъ только знала, что мы приносимъ ей пользу -- способствуемъ ея возвращенію. Она не можетъ повредить мнѣ. Я такъ тверда, суха и такъ поставлена, что пусть обо мнѣ говорятъ что угодно, мнѣ все равно. Но матери это не нравится.

-- Что ей не нравится?

-- Мысль, что она пріютила женщину, у которой, по меньшей мѣрѣ что о ней говорятъ, есть любовникъ.

-- Что-жъ, ее выгнать что ли изъ-за того, что люди злословятъ?

-- Зачѣмъ же матери страдать изъ-за того, что эта женщина -- совсѣмъ чужая для нее женщина, была неосторожна. Еслибъ она была твоей женой, Гуго.....

-- Избави Богъ!

-- Еслибъ между нами и ею были какія нибудь связи, то разумѣется мы бы исполнили нашъ долгъ; и я увѣрена, что ты не будешь настаивать на этомъ, если это составляетъ несчастье мама. Кажется м-ссъ Мертонъ что-то говорила ей. Къ тому же тетка Станбэри писала такія письма!

-- Кто же обращаетъ вниманіе на то, что говоритъ тётка Джемима?

-- Всѣ, исключая тебя и меня. А теперь мама въ добавокъ очень встревожена появленіемъ этого человѣка, который приходилъ и распрашивалъ прислугу. Даже и твой пріѣздъ ее потревожилъ, такъ какъ она знаетъ, что ты пріѣхалъ не для того, чтобы повидаться съ нами, а для того, чтобы разузнать о м-ссъ Тревиліанъ. Мама до такой степени озабочена всѣмъ этимъ, что лишилась сна.

-- Чего же ты хочешь -- чтобы ее теперь же взяли отсюда? спросилъ Гуго почти сердитымъ голосомъ.

-- Конечно нѣтъ. Это было бы невозможно. Мы согласились ее принять и должны переносить неудобства этого, и я бы не желала ея удаленья отсюда, еслибъ могла думать, что послѣ нѣкоторой побывки ея здѣсь, можно будетъ устроить ея возвращеніе отъ насъ прямо къ мужу.

-- Теперь, я конечно, попытаюсь такъ устроить.

-- Но если онъ не согласится взять ее обратно; если онъ будетъ такъ упрямъ, безразсуденъ и золъ, пожалуста не оставляй ее здѣсь долѣе чѣмъ это нужно.-- Затѣмъ Гуго объяснилъ ей, что сэръ Мармадукъ и леди Роули пріѣдутъ къ веснѣ въ Англію, и что было бы очень желательно до того времени не выживать изъ дому несчастную женщину. Если это такъ должно быть, пусть такъ и будетъ, сказала Присцилла, но восемь мѣсяцевъ -- не короткое время.

Гуго пошелъ выкурить трубку на кладбище въ очень мрачномъ и несчастномъ настроеніи духа. Онъ надѣялся, что устроилъ все такъ хорошо относительно м-ссъ Тревиліанъ! Онъ былъ увѣренъ, или почти увѣренъ, пока не встрѣтилъ полковника Осборна, что она откажется отъ свиданія съ нимъ, губителемъ семейнаго спокойствія. Тогда онъ понялъ, что въ этомъ онъ ошибся; но онъ не ожидалъ, что Присцилла такъ сильно возстанетъ противъ распоряженій, сдѣланныхъ имъ въ домѣ, а наконецъ его поддерживало еще ожиданіе нѣкоторой отрады при встрѣчѣ съ Норой Роули; по крайней мѣрѣ ожиданіе этой, встрѣчи возбуждало его и предохраняло отъ упадка духа. И вотъ онъ видѣлъ ее и ему представился тотъ случай, о которомъ онъ такъ много думалъ. Онъ видѣлъ ее и всѣ возможныя выгоды были на его сторонѣ. Чего же лучшаго можетъ желать мужчина, имѣя возможность возвращаться домой въ лѣтній вечеръ, въ деревнѣ, съ любимой дѣвушкой? Они оставались цѣлый часъ вдвоемъ,-- или могли бы оставаться, еслибъ онъ захотѣлъ продлить свиданіе. Но весь ихъ разговоръ не представлялъ ни малѣйшаго интереса; развѣ только клонился къ тому, чтобы увеличить разстояніе между ними. Онъ спросилъ ее,-- ему казалось, что онъ спросилъ, не тяжело ли ей будетъ покинуть тотъ изящный, тонкій образъ жизни, къ которому она привыкла, а она отвѣчала, что никогда не оставитъ этой жизни по собственному выбору. Разумѣется она хотѣла, чтобы онъ понялъ ее съ этихъ словъ

Онъ быстро пускалъ облачка густаго дыму, стараясь въ тоже время увѣрить себя, что все это къ лучшему. Зачѣмъ жена такому человѣку -- какъ онъ? размышлялъ онъ про себя. И такъ какъ онъ зналъ, что теперь о свадьбѣ не можетъ быть и рѣчи, то что же было бы хорошаго для него и для нея связать себя обѣщаніемъ? Такая будущность вовсе не соотвѣтствуетъ цѣли его жизни. Ему въ жизни необходима полная свобода;-- свобода отъ безполезныхъ узъ, отъ безполезной тяготы. Доходъ его былъ весьма непостояненъ, и онъ конечно не захочетъ сдѣлать его болѣе прочнымъ, рабски подчинившись издателю. Онъ считалъ себя цыганомъ, слишкомъ цыганомъ для того, чтобы наслаждаться домашнимъ очагомъ съ дѣтьми и туфлями. Свободно идти, куда и когда ему вздумается; думать какъ ему угодно; ни въ чемъ не подчиняться условнымъ правиламъ; употреблять свой день, будетъ ли то воскресенье или понедѣльникъ, какъ онъ вздумаетъ; сдѣлаться республиканцемъ, если его умъ приметъ это направленіе, квакеромъ, мормономъ или краснокожимъ индѣйцемъ, если онъ того захочетъ, и если это не повредитъ никому, кромѣ его самаго;-- вотъ за жизнь которую онъ себѣ рисовалъ. Тетка его Станбэри вовсе не такъ дурно, какъ кажется, поняла его характеръ, когда однажды сказала ему, что приличіе и благочестіе равно ему ненавистны. Развѣ не гибелью будетъ для такого человѣка, какъ онъ, вступить въ союзъ съ любою дѣвушкой, какъ бы она ни была мила?

А между тѣмъ, набивая трубку за трубкой и куря долго за полночь, онъ сознавалъ, что хотя мысль объ узахъ для него и невыносима, хотя онъ совершенно неспособенъ для брака ни въ настоящемъ ни въ будущемъ, все-таки въ груди его живетъ какой-то двойникъ, и эта половина его самаго должна совершенно погибнуть, если ему придется отказаться отъ самой мысли о любви. Откуда возьмется поэзія, романъ жизни, источникъ чистой воды, въ которомъ его низкіе помыслы могли очищаться, если любовь будетъ вычеркнута изъ списка наслажденій для него возможныхъ? Затѣмъ онъ началъ размышлять о любви, о той любви, которую описывали поэты, искра которой ему казалась необходимою для того чтобы освѣтить ею жизнь. Не есть ли это единственная частица божественнаго дуновенія, данная человѣку, о чемъ онъ слыхалъ еще ребенкомъ? И какъ достигнуть этой любви, и будетъ ли она дѣйствительностью, или только мечтою? Достижимое ли это наслажденіе, или тайна, которая плѣняетъ издалека, -- изъ того прекраснаго далека, къ которому никогда нельзя приблизиться настолько, чтобы вполнѣ достигнуть цѣли? Любовь не то ли неопредѣленное наслажденіе, которое доставляетъ недостижимая красота далекихъ горъ, когда вы знаете, что вы никогда не можете перенестись въ ихъ невидимыя долины? А если любовь могла бы быть достигнута,-- та любовь, о которой поютъ поэты, о которой неумолкаемо поетъ его собственное сердце -- въ чемъ же состояли бы ея удовольствія? Пожать руку, поцѣловать, обнять станъ, даже услышать тихій голось побѣжденной, признающейся въ любви дѣвушки, которая прячетъ свое зардѣвшееся лицо на вашей груди, развѣ это не тоже, что достигнуть нѣкогда таинственной долины далекихъ горъ, и замѣтить что она похожа на всѣ другія долины, -- скалы и камни, немного зелени и узкій потокъ стремящихся водъ? Но за этимъ пожатіемъ руки, цалованіемъ губъ, за этимъ минутнымъ восторгомъ, общимъ у людей съ птицами, что же даетъ любовь? Затѣмъ являются грязныя дѣти, хозяйственные счеты, жена, которая можетъ быть постоянно должна будетъ штопать чулки, а иногда и сердиться. Неужели любовь ведетъ только къ этому -- къ скучной жизни съ женщиной, утратившей свѣжесть лица, блескъ волосъ, гармоничность голоса, оживленность взгляда, грацію движеній и стройность стана? Развѣ любовь поэтовъ вела къ этому -- и только къ этому? Тутъ, сквозь облако дыма, ему представилось смутное понятіе о самоотверженіи; представилось что эта таинственная долина среди горъ, далекая перспектива, который была такъ плѣнительна для него, которая составляла поэзію его жизни, -- въ дѣйствительности только способность любить другихъ больше самаго себя. Прелесть всего этого заключается не столько въ любимомъ предметѣ, сколько въ самомъ чувствѣ любви. "Будь она даже калѣка, горбатая и безглазая", сказалъ онъ себѣ, -- и въ такомъ случаѣ могло бы быть тоже самое. Будь она только женщина. Затѣмъ онъ пустилъ густое облако дыма и легъ спать, отуманенный поэзіей, философіей, любовью и табачнымъ дымомъ.

Съ вечера еще было рѣшено, что онъ уѣдетъ на другой день въ половинѣ осьмаго утра, и Присцилла обѣщала дать ему позавтракать, прежде чѣмъ онъ отправится въ дорогу; Присцилла конечно сдержала свое обѣщаніе. Она была одна изъ тѣхъ женщинъ, которыя находятъ какое-то суровое удовольствіе сойдти и готовить чай во всякое время дня и ночи, -- даже, если это нужно, въ четыре или въ пять часовъ утра,-- и потомъ уже не ложиться спать. Но появленіе Норы, -- Норы названной "изящною",-- одинаково удивило и Присциллу и Гуго. Они не могли понять, зачѣмъ она здѣсь, -- и сама Нора не могла бы сказать для чего она пришла. Она не простила ему, и не подумала быть съ нимъ привѣтливой и ласковой. Она сказала себѣ, что вовсе не имѣетъ желанья еще разъ проститься съ нимъ, а между тѣмъ, когда онъ пришелъ къ завтраку, она была въ комнатѣ и ждала его. Она не могла заснуть, и разсуждала о нелѣпости лежать въ постелѣ и не спать, когда ей хочется встать и пойдти изъ дому. Правда она ни разу съ тѣхъ поръ, какъ живетъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ, не вставала въ семь часовъ, но это еще не достаточная причина для того, чтобы не встать раньше именно въ это утро. Въ домѣ поднялась бѣготня, а при шумѣ она никогда не могла уснуть. Она была убѣждена, что сойдетъ внизъ вовсе не потому, чтобы ей хотѣлось видѣть Гуго Станбэри, но равно убѣждена и въ томъ, что для нея унизительно было-бы не сойдти только потому, что онъ тамъ. Руководствуясь такими разсужденіями, она сошла въ гостинную и стояла у окрытаго окна, когда въ комнату вбѣжалъ Станбэри, опоздавшій на какія-нибудь четверть часа противъ назначеннаго времени. Присцилла была тутъ же, и догадываясь отчасти въ чемъ дѣло, соображала, будетъ-ли этимъ молодымъ людямъ лучше или хуже если они полюбятъ другъ друга. Браки, разсуждала она,-- необходимы, хоть бы только для того, чтобы продлить родъ человѣческій, согласно съ цѣлью Творца. Но, по мнѣнію Присциллы, счастливы были тѣ, которыя не призваны содѣйствовать достиженію этой цѣли. По ея понятіямъ, всѣ дни казались днями гнѣва и всѣ времена -- временами скорби. Все это просто суета и подавленіе духа. Покориться и нести бремя жизни, пока не умрешь, помогать другимъ переносить ее, если только такая помощь можетъ послужить къ чему-нибудь -- такова была ея теорія жизни. Разнообразить же жизнь, внося въ нее разныя удовольствіе и даже любовь, по ея понятіямъ было безполезнымъ толченьемъ воды. Желанье чтобы не было дурныхъ толковъ о ней и о близкихъ ей людяхъ; желанье не унизить себя, не сдѣлаться неспособной ко всякому человѣческому движенью, не умереть буквально голодной смертью,-- вотъ все, чѣмъ ограничивались ея стремленья въ этой жизни. А что касается до будущей жизни, она была до такой степени увѣрена въ милосердіи Бога, что не могла остановиться на сомнѣніи относительно блаженства будущей жизни, которая должна быть вѣчной. Она сомнѣвалась только въ томъ, одна-ли будущая жизнь будетъ вѣчная? Не въ вѣчности она сомнѣвалась;-- но не могло-ли быть еще нѣсколькихъ міровъ? Впрочемъ всѣ эти сомнѣнія она по большей части хранила про себя. "Вы здѣсь!" сказала Присцилла.

-- Ну, да; я не могла заснуть, когда заслышала всю эту бѣготню. А утро такое славное, и я думала можетъ быть вы выйдете и пойдете погулять послѣ того, какъ вашъ братъ уѣдетъ. Присцилла обѣщала пойдти гулять, а затѣмъ и чай подоспѣлъ.

-- Мы съ вашей сестрою отправляемся на раннюю прогулку, сказала Нора, когда Станбэри съ ней поздоровался. Присцилла ничего не сказала, но подумала, что она все поняла.

-- Хотѣлъ бы я пойдти съ вами, сказалъ Гуго. Нора, вспомнивъ какъ мало онъ воспользовался прошедшимъ вечеромъ, не повѣрила ему.

Наскоро закусили яйцами и ветчиной. Говорили мало. Затѣмъ наступила минута разлуки. Братъ и сестра поцѣловались. Гуго взялъ Нору за руку и сказалъ ей: Надѣюсь, что вы счастливы здѣсь.

-- О да; что до меня касается, мнѣ ничего не надо.

-- Постараюсь сдѣлать все, что могу, относительно Тревиліана.

-- Лучшее, что можно сдѣлать, это -- заставить его и всѣхъ понять, что во всемъ виноватъ онъ, а не Эмилія.

-- А лучше всего убѣдить ихъ въ томъ, что тутъ въ сущности не было никакой вины, сказалъ Гуго.

-- Тутъ не должно быть и разговора о винахъ, сказала Присцилла. Пусть мужъ возьметъ свою жену обратно, какъ онъ обязанъ это сдѣлать.

Этотъ разговоръ занялъ не болѣе минуты, но въ продолженіи этой минуты, Гуго Станбэри держалъ Нору за руку. Онъ держалъ ее крѣпко. Она не старалась отнять руки, но и пальцемъ не шевельнула, чтобы отвѣтить на это пожатіе. Какое право онъ имѣетъ жать ея руку, или какимъ нибудь знакомъ выражать любовь или притязаніе на любовь, когда онъ забылся до того, что сказалъ ей будто-бы она для него не довольно хороша? Затѣмъ онъ уѣхалъ, а Нора и Присцилла надѣли шляпы и вышли изъ дому.

-- Пойдемте въ Ниддонъ-паркъ, сказала Нора.

-- Опять въ Ниддонъ-паркъ?

-- Да, тамъ такъ хорошо! и мнѣ бы хотѣлось взглянуть на него при утреннемъ свѣтѣ. Времени еще много.

И такъ онѣ снова, какъ и въ прошлый вечеръ, отправились въ Ниддонъ-паркъ. Сначала онѣ говорили о Тревиліанѣ и его женѣ, и о старой непріятности; но Нора не могла удержаться, чтобы не поговорить о Гуго Станбэри.

-- Онъ бы не пріѣхалъ, сказала она, еслибъ Люисъ его не прислалъ.

-- Думаю, что въ настоящее время не пріѣхалъ бы.

-- Разумѣется нѣтъ; зачѣмъ было ему пріѣзжать? и къ тому же въ такое время, засѣданія въ парламентѣ едва-ли еще прекратились? Но онъ не останется теперь въ Лондонѣ неправда-ли?

-- Онъ говоритъ, что кому-нибудь надо остаться, и я думаю, что онъ пробудетъ въ Лондонѣ, почти до самаго Рождества.

-- Какъ это непріятно! Но я полагаю, онъ объ этомъ не тужитъ. Такому человѣку, какъ онъ, это все равно. Клубы не закрываются конечно. Онъ къ Рождеству пріѣдетъ сюда?

-- Да, или тогда, или къ новому году; -- не болѣе какъ дня на два.

-- Къ тому времени меня ужъ не будетъ здѣсь, я полагаю.

-- Это зависитъ отъ м-ра Тревиліана, сказала Присцилла.

-- Какую жизнь должны вести двѣ женщины; -- зависѣть отъ каприза человѣка, который очевидно съ ума сходитъ! Какъ вы полагаете, обратитъ-ли м-ръ Тревиліанъ, вниманіе на то, что ему скажетъ вашъ братъ?

-- Я совсѣмъ не знаю м-ра Тревиліана.

-- Онъ очень любитъ вашего брата, и я полагаю, что мужчины принимаютъ совѣты другъ отъ друга. Женщинъ они никогда не слушаются. Какъ вы думаете, не презираюгъ-ли они женщинъ? Они считаютъ насъ изящными и глупенькими созданіями.

-- Иногда женщины презираютъ мужчинъ, сказала Присцилла

-- Это не часто бываетъ; не такъ ли? Къ тому же женщины такъ во многомъ зависятъ отъ мужчинъ. Женщина ничего не можетъ пріобрѣсти безъ помощи мужчинъ.

-- Однако я вотъ обхожусь кое-какъ и безъ нихъ, сказала Присцилла.

-- Нѣтъ не обходитесь, миссъ Станбэри, если хорошенько поразсудить. Вамъ, напримѣръ, понадобилася баранина. Кто же закалываетъ барана?

-- А кто его жаритъ?

-- Но повара искуснѣе кухарокъ, сказала Нора, а также искуснѣе и мужчины -- портные, лакеи, поэты, живописцы. Все что дѣлаютъ женщины, мужчины тоже дѣлаютъ -- но лучше.

-- Есть двѣ вещи для нихъ невозможныя, сказала Присцилла.

-- Какія?

-- Они не могутъ кормить дѣтей и не способны забыть о себѣ.

-- Относительно перваго это конечно такъ. А что касается до самозабвенья, то и я не совсѣмъ-то увѣрена въ томъ, что способна забыть о себѣ Вотъ сюда именно вашъ братъ спускался вчера вечеромъ.

Въ это время они достигнули вершины крутаго ската, подъ которымъ внизу бѣжалъ ручеекъ, журча между камнями. Нора сѣла на то самое мѣсто, гдѣ сидѣла наканунѣ вечеромъ.

-- Я бывала тамъ внизу разъ до двадцати, сказала Присцилла.

-- Войдемте теперь.

-- Вы не хотѣли сойдти вчера, когда Гуго просилъ васъ.

-- Мнѣ не хотѣлось тогда. Но теперь сойдемте, если васъ непугаетъ крутизна для обратнаго восхожденія. Затѣмъ они спустились по откосу и дошли до того мѣста, гдѣ Гуго перешелъ потокъ, перескакивая съ камня на камень. Вы никогда не были тамъ, не были? спросила Нора.

-- На камняхъ? Ай, нѣтъ.

-- Я навѣрное упала бы.

-- Но онъ перебрался, точно козелъ!

-- Я полагаю, что эта одна изъ тѣхъ вещей, на которыя мужчины способны, сказала Присцилла. Но я не вижу большой чести въ сходствѣ съ козломъ.

-- А я вижу. Я бы желала умѣть перейдти, хочу попытать. Такъ гнусно быть изящной и слабой!

-- Я вовсе не считаю слабостью не желанье промочить ноги.

-- Но онъ не замочилъ своихъ ногъ, сказала Нора,-- а если и замочилъ, то не обратилъ на это никакого вниманія. Я теперь ужъ вижу, что у меня голова закружится и я упаду, если вздумаю попробовать!

-- Разумѣется упадете.

-- Но онъ не свалился.

-- Онъ всю свою жизнь упражнялся въ этомъ, сказала Присцилла.

-- Онъ не можетъ упражняться въ этомъ въ Лондонѣ. Какъ подумаю о себѣ, миссъ Станбэри, просто совѣстно станетъ. Ничего то я не умѣю сдѣлать. Я бы не съумѣла написать газетной статьи.

-- Я бы кажется могла, но боюсь, что никто не станетъ читать.

-- Его же статьи читаются, сказала Нора,-- иначе ему не платили бы за нихъ.

Тутъ они стали подыматься по скату и молчали, пока шли вверхъ. Этотъ скатъ вовсе не походилъ на косогоръ. Это былъ берегъ ручья спускавшійся въ долину его русла, -- но крутой берегъ; и обѣ молодыя женщины были принуждены съ минуту отдохнуть прежде чѣмъ могли продолжать свою прогулку. Возвращаясь домой, Присцилла говорила о живописномъ мѣстоположеніи и объ образѣ жизни, которую вела съ матерью и сестрою въ Ненкомбъ-Путнеѣ. Нора по большей части молчала, пока онѣ не дошли до деревни, а тогда вернулась къ предмету своихъ мыслей.

-- Я лучше согласилась бы писать статьи, чѣмъ дѣлать, что-нибудь другое, сказали она.

-- Почему такъ?

-- Поучать людей такое благородное дѣло. И притомъ человѣкъ, пишущій въ газетѣ, долженъ такъ много самъ знать! Я думаю, есть и женщины, которыя пишутъ въ газетѣ, но не многія. Двѣ или три писали, я знаю.

-- Подите-ка скажите это теткѣ Станбэри; да и послушайте, что она вамъ скажетъ о такихъ женщинахъ.

-- Думаю, что она очень,-- предубѣждена.

-- Да это такъ; но она -- умная женщина. Я склонна думать, что женщинамъ лучше не писать газетныхъ статей.

-- А почему бы нѣтъ? спросила Нора.

-- Мои причины потребовали-бы цѣлую недѣлю на ихъ объясненіе, и я сомнѣваюсь, довольно-ли онѣ ясны въ моей собственной головѣ. Во-первыхъ, возникаетъ это затрудненіе относительно дѣтей. Большая часть женщинъ, какъ вы знаете, выходитъ замужъ.

-- Но не всѣ, сказала Нора.

-- Нѣтъ, благодаря Бога, не всѣ.

-- И если вы не замужемъ, то могли бы сотрудничать въ газетѣ. Во всякомъ случаѣ, на вашемъ мѣстѣ я бы очень гордилась такимъ братомъ.

-- Тетка Станбэри, вовсе не гордится такимъ племянникомъ, сказала Присцилла, входя въ домъ.

ГЛАВА XXVI.
Третье лицо весьма некстати.

Возвратясь въ Лондонъ, Гуго Станбэри немедленно пошелъ отыскивать своего друга и засталъ его дома въ Линкольнъ-Иннской квартирѣ.

-- Я исполнилъ данное мнѣ порученіе, сказалъ Гуго, стараясь говорить веселымъ тономъ о томъ, что онъ исполнилъ.

-- Очень благодаренъ вамъ, Станбэри; очень благодаренъ, -- но кажется, мнѣ нечего безпокоитъ васъ просьбой разсказать мнѣ что-нибудь объ этомъ.

-- А почему же нѣтъ?

-- Я обо всемъ узналъ отъ этого человѣка.

-- Отъ какого человѣка?

-- Отъ Бодзля. Онъ вернулся и былъ у меня; онъ узналъ обо всемъ.

-- Видите, какой вы, Тревиліанъ;-- когда вы меня просили съѣздить въ Девонширъ, то обѣщали не имѣть больше никакихъ дѣлъ съ Бодзлемъ. Надѣюсь, что вы совершенно выкините изъ головы и этого негодяя и все, что онъ вамъ сказалъ. Вы обязаны это сдѣлать для меня и поступите очень благоразумно, сдѣлавъ это для самаго себя.

-- Я былъ принужденъ видѣть его, когда онъ пріѣхалъ.

-- Да, и заплатить ему безъ сомнѣнія. Но все это теперь сдѣлано и должно быть предано забвенью.

-- Я не могу этого забыть. Правда или неправда, что онъ засталъ тамъ этого человѣка? Правда или нѣтъ, что моя жена приняла полковника Осборна въ домъ вашей матери? Правда или нѣтъ, что полковникъ Осборнъ поѣхалъ туда именно съ цѣлью ее видѣть? Правда или нѣтъ, что они были въ перепискѣ? Нелѣпо просить меня, чтобы я забылъ все это. Вы могли точно также попросить меня забыть мое приказанье -- не писать къ нему и не видаться съ нимъ.

-- Если я хорошо понимаю въ чемъ дѣло, сказалъ Станбэри,-- то вы въ одномъ пунктѣ ошибаетесь.

-- Въ которомъ же?

-- Вы должны извинить меня, Тревиліанъ, если я ошибаюсь; но я не думаю, чтобы вы когда-нибудь приказывали вашей женѣ не видѣть этого человѣка, или не писать къ нему.

-- Не приказывалъ?! Не понимаю, что вы хотите этимъ сказать?

-- Не довольно точными словами. Я убѣжденъ, что она старалась безусловно повиноваться каждому точному наставленію, которое вы ей давали.

-- Вы ошибаетесь; положительно, вполнѣ ошибаетесь. Клянусь небомъ и землею! Не хотите-ли увѣрить меня теперь, послѣ всего происшедшаго, что она не знала моихъ желаній?

-- Я этого не говорилъ. Но вы вздумали поставить ее въ такое положеніе, что хотя бы ваше слово и имѣло для нея вѣсъ, все-таки она не можетъ заставить себя уважать ваши желанія.

-- И вы это называете быть послушной и преданной?

-- Я называю это разумнымъ и человѣческимъ, и думаю, что это совмѣстно съ долгомъ и преданностью. Соображались-ли вы съ ея желаніями?

-- Всегда.

-- Ну, такъ поступите и теперь сообразно съ ея желаніями и попросите ее вернуться къ вамъ.

-- Нѣтъ;-- никогда! Насколько я понимаю -- я этого никогда не сдѣлаю. Едва она успѣла уѣхать отъ меня, этотъ человѣкъ приходитъ къ ней и она его принимаетъ. Ей слѣдовало знать, что она была виновата;-- и вы должны это знать.

-- Я думаю, что она и вполовину не такъ виновата, какъ вы сами, сказалъ Станбэри. Тревиліанъ на это не отвѣчалъ и въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ оба пріятели молчали. Станбэри хотѣлъ еще что-то сообщить прежде чѣмъ уйдти; но желалъ отсрочить это, пока оставалась надежда, что пріятель его смягчится. Въ этомъ сообщеніи не было бы никакой надобности, еслибъ Тревиліанъ, согласился взять обратно къ себѣ свою жену. На столѣ лежала газета; Станбэри взялъ ее въ руки и началъ читать -- или притворился читающимъ.

-- Я вамъ скажу, что я намѣренъ сдѣлать, проговорилъ Тревиліанъ.

-- Ну!

-- Самое лучшее для обоихъ насъ жить врознь.

-- Не могу понять, какъ можете вы до такой степени быть безразсудны и говорить такія вещи!

-- Вы не понимаете моихъ чувствъ! О Господи! Знать, что этотъ человѣкъ то и дѣло приходитъ и уходитъ... Но, нужды нѣтъ. Вы этого не понимаете, и ничто не заставитъ васъ понять; да и нѣтъ причинъ вамъ понимать.

-- Навѣрно не понимаю. Я думаю, что, не будь полковникъ Осборнъ старымъ другомъ ея отца, жена ваша также мало обращала-бы на него вниманія какъ на человѣка, который мететъ улицы. Въ этомъ дѣлѣ я обязанъ высказать вамъ свое мнѣніе.

-- Прекрасно. А теперь, когда вы его высказали, я вамъ скажу мое намѣреніе. Я обязанъ это сдѣлать потому, что оно касается и до вашихъ. Я поѣду за границу.

-- А ее оставите въ Англіи?

-- Разумѣется. Ей будетъ здѣсь безопаснѣе, чѣмъ за границею; развѣ только ей угодно будетъ поѣхать со своимъ отцомъ обратно на острова.

-- И взять съ собою ребенка?

-- Нѣтъ;-- я бы не могъ дозволить этого. Вотъ мое намѣреніе. Я буду ей давать ежегодно по 800 фунтовъ, до тѣхъ поръ пока буду знать, что она не имѣетъ никакихъ сообщеній ни личныхъ, ни письменныхъ съ этимъ человѣкомъ. Въ противномъ случаѣ я тотчасъ передамъ это дѣло въ руки моего адвоката съ инструкціей опредѣлить посредствомъ совѣщанія, какую наистрожайшую мѣру я могу принять.

-- Какъ я не терплю этого слова "строгій", когда оно примѣняется къ женщинѣ.

-- Да, пока оно примѣняется къ чужой женѣ. Но въ моемъ первомъ намѣреніи нѣтъ строгости. А что касается до ребенка, -- если я одобрю мѣсто ея жительства, какъ дѣлаю это въ настоящее время,-- то онъ будетъ оставаться съ ней ежегодно, въ продолженіи девяти мѣсяцевъ, до тѣхъ поръ, пока не достигнетъ шестилѣтняго возраста. Тогда ему надо будетъ перейти ко мнѣ. А если она будетъ водиться съ этимъ человѣкомъ или переписываться съ нимъ, то я его совсѣмъ отъ нея возьму. Полагаю, что 800 фунтовъ въ годъ, дадутъ ей возможность жить съ комфортомъ въ домѣ вашей матери.

-- Относительно этого, медленно проговорилъ Станбэри, по моему, лучше сказать вамъ теперь же, что пребываніе ея въ Ненкомбъ-Путнеѣ нельзя считать постоянннымъ.

-- Отчего же?

-- Отъ того, что моя мать -- боязливая и нервная женщина, и вообще не привыкла къ свѣту.

-- Стало быть этой несчастной женщинѣ предстоитъ изгнаніе -- даже изъ Ненкомбъ-Путнея!

-- Поймите меня, Тревиліанъ.

-- Я васъ понимаю. Я васъ вполнѣ понимаю и нисколько не удивляюсь. Не думайте, что я сержусь на вашу матушку, на васъ и на вашу сестру. Я не имѣю никакого права требовать, чтобъ онѣ согласились жить съ нею, послѣ того какъ этотъ человѣкъ проникъ въ ихъ домъ. Для меня очень понятно, что съ этимъ бы не примирилась не одна порядочная и честная женщина.

-- Это вовсе не то.

-- Нѣтъ, это такъ; можете-ли вы говорить, что это не то? А между тѣмъ хотите заставить меня думать, что я не опозоренъ! Съ этими словами Тревиліанъ всталъ, началъ шагать по комнатѣ и рвать себѣ волосы. Онъ былъ дѣйствительно несчастный человѣкъ, у котораго исчезла всякая надежда на счастье; онъ считалъ свое положеніе непоправимо позорнымъ, видѣлъ въ себѣ человѣка безвинно изгнаннаго изъ общества. Что ему дѣлать съ женщиной, которую нельзя было удержать кроткими мѣрами отъ зла, причиняемаго ея пагубнымъ тщеславіемъ, и которую самое удаленіе не могло предохранить отъ послѣдствій ея неопытности, упрямства и глупости? Когда ей надо выѣхать оттуда?-- спросилъ онъ глухимъ, гробовымъ голосомъ,-- словно это новое извѣстіе, свалившееся ему на голову, совершенно сразило его и было приговоромъ, окончательно разрушившимъ всякую надежду на спокойствіе.

-- Когда будетъ угодно вамъ и ей.

-- Все это очень хорошо;-- но скажите мнѣ правду. Я бы не хотѣлъ, чтобы домъ вашей матушки былъ оскверненъ; но не можетъ-ли она остаться тамъ еще недѣлю?

Станбэри съ проклятіемъ вскочилъ со стула. Я вамъ вотъ что скажу, Тревиліанъ, если вы будете говорить такимъ образомъ о вашей женѣ, я не стану васъ слушать. Говорить, что ея присутствіе можетъ осквернить чьей нибудь домъ -- недостойно мужчины и неправда.

-- Вотъ прекрасно. Быть можетъ съ вашей стороны достойно рыцаря говорить мнѣ, въ ея защиту, что я лгунъ и не мужчина?

-- Вы меня доводите до этого.

-- Но что же я могу подумать, когда вы вынуждены объявить мнѣ, что этой несчастной женщинѣ нельзя дозволить оставаться въ домѣ вашей матери, -- въ домѣ, который былъ нанятъ съ единственной цѣлью доставить ей убѣжище? Ее приняли въ надеждѣ, что она будетъ вести себя скромно. Она вела себя неприлично до невѣроятности, и ее выгонятъ -- все это совершенно справедливо. Боже мой, Боже мой, гдѣ же мнѣ найдти ей пристанище? Говоря это, Тревиліанъ ходилъ по комнатѣ, заломивъ руки надъ головой. Между тѣмъ какъ Станбэри старался его вразумить, что никто не имѣлъ намѣренія удалять м-ссъ Тревиліанъ изъ Клокъ-Гоуза, по крайней мѣрѣ на нѣсколько мѣсяцевъ, -- даже и не послѣ Рождества, если только не представится возможности раньше этого времени устроить что-нибудь удовлетворительное. Мальчикъ, прислуживавшій Тревиліану и величавшій себя писаремъ, отворилъ дверь и въ комнату явилось третье лице. Это третье лицо было м-ръ Бодзль. Такъ какъ мальчикъ не назвалъ имени посѣтителя, то въ первую минуту Станбэри и не зналъ, что это м-ръ Бодзль; но взглянувъ на него, онъ тотчасъ узналъ въ немъ по внѣшнимъ признакамъ его профессіи отставнаго полицейскаго. А, это вы м-ръ Бодзль? сказалъ Тревиліанъ, едва великій человѣкъ успѣлъ раскланяться. Ну;-- что скажете?

-- Мнѣ кажется, это м-ръ Гуго Станбэри, сказалъ м-ръ Бодзль, кланяясь молодому адвокату.

-- Да, это мое имя, сказалъ Станбэри.

-- Такъ точно, м-ръ Станбэри. Совершенное сходство, я могъ бы подтвердить это присягою въ любомъ судѣ Англіи. Вы были на платформѣ желѣзной дороги въ Эксетерѣ въ субботу, кргда мы ждали поѣзда No 12; скажите, не были вы тамъ, м-ръ Станбэри?

-- Какое вамъ до этого дѣло?

-- Хорошо;-- но случилось такъ, что мнѣ есть нѣкоторое дѣло до этого. 11 въ случаѣ, что вамъ предложили бы этотъ вопросъ въ какомъ-нибудь судѣ Англіи, или даже въ присутствіи одного изъ столичныхъ полисмэновъ, вы не стали бы отпираться?

-- Съ какого чорта сталъ бы я отпираться? О чемъ все это Тревиліанъ?

-- Разумѣется, вы не можете отпиратся отъ этого. Ужъ если я уловилъ фактъ -- то уловилъ. Иначе нельзя при моихъ занятіяхъ.

-- Вы имѣете мнѣ сказать что-нибудь, м-ръ Бодзль? спросилъ Тревиліанъ.

-- Да, имѣю; одно только слово.

-- О вашей поѣздкѣ въ Девонширъ?

-- Да; съ одной стороны оно относится къ моей поѣздкѣ въ Девонширъ. Все касательно того же дѣла, м-ръ Тревиліанъ.

-- Вы можете говорить здѣсь въ присутствіи моего друга, сказалъ Тревиліанъ. Бодзль очень не взлюбилъ Гуго Станбэри, руководствуясь непогрѣшимымъ инстинктомъ; онъ видѣлъ въ молодомъ адвокатѣ, человѣка служащаго въ настоящее время тому же дѣлу, и слѣдовательно -- своего соперника. Приглашенный такимъ образомъ какъ-бы допустить третье лице въ тайну этого щекотливаго дѣла и сдѣлать сообщникомъ своего соперника, онъ покачалъ головой и строго взглянулъ на м-ра Тревиліана. М-ръ Станбэри -- мой лучшій другъ, сказалъ Тревиліанъ, -- и близко знакомъ со всѣми обстоятельствами этого несчастнаго дѣла. Вы можете все говорить при немъ.

Бодзль опять покачалъ головой; "мнѣ бы не хотѣлось, м-ръ Тревиліанъ, право, не хотѣлось бы. Я имѣю сообщить вамъ нѣчто исключительное".

-- Если вы послѣдуете моему совѣту, сказалъ Станбэри,-- то и сами не станете слушать его.

-- Вы это совѣтуете, м-ръ Станбэри? спросилъ м-ръ Бодзль.

-- Да, совѣтую. Я никогда не имѣлъ бы дѣла съ такимъ человѣкомъ, какъ вы, пока оставалась бы хоть малѣйшая возможность обойтись безъ этого.

-- Конечно, м-ръ Станбэри, конечно такъ. Мы дорого стоимъ и притомъ -- аккуратны;-- и то и другое не совсѣмъ то по вашей части, м-ръ Станбэри, насколько я смыслю.

-- М-ръ Бодзль, если вы имѣете, что сказать, то скажите, сердито проговорилъ Тревиліанъ.

-- Третье лицо тутъ весьма не кстати, представлялъ Бодзль.

-- Нужды нѣтъ. Это мое дѣло.

-- Да, дѣло ваше, м-ръ Тревиліанъ. Въ этомъ нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія. Дама эта -- ваша жена.

-- Проклятіе! вскричалъ Тревиліанъ.

-- Но слава, сэръ; сказалъ Бодзль,-- слава-то моя. А тутъ вотъ м-ръ Станбэри впутался въ мое дѣло, и не сдѣлалъ ничего путнаго, что я берусь доказать фактами, прежде чѣмъ дѣло дойдетъ до конца.

-- Дѣло покончено, сказалъ Станбэри.

-- Это вы такъ думаете, м-ръ Станбэри. Вотъ какъ обширны ваши свѣдѣнія, м-ръ Станбэри. Мои же крошечку пообширнѣе, м-ръ Станбэри. Я располагаю средствами, вовсе даже неизвѣстными вамъ, м-ръ Станбэри. У меня есть доказательства, что вы объ этомъ дѣлѣ знаете меньше малаго ребенка.

-- Я не сомнѣваюсь, м-ръ Бодзль, сказалъ Станбэри.

-- Имѣются таки. А теперь, если ужъ приходится говорить при третьемъ лицѣ -- я готовъ. Это вовсе не значитъ, чтобы я стыдился. Я исполнилъ свой долгъ и знаю, какъ это дѣлается. Будь иной совѣтчикъ рѣзокъ, сколько ему угодно; но я до сихъ поръ никогда еще не бывалъ въ такомъ положеніи, чтобы не могъ постоять за себя и руководствоваться своимъ умомъ. Полковникъ, м-ръ Тревиліанъ, получилъ письмо отъ вашей жены сегодня утромъ.

-- Я этому не вѣрю, рѣзко сказалъ Станбэри.

-- Очень можетъ быть, что не вѣрите, м-ръ Станбэри. Я ничего не могу сказать относительно того, вѣрите-ли вы или не вѣрите. Но жена м-ра Тревеліана, писала письмо; а полковникъ -- получилъ оное. Вы не слѣдите за этими дѣлами, м-ръ Станбэри, и не знаете, какъ взяться за нихъ. Но это мое занятіе. Леди написала письмо, а полковникъ -- ну, получилъ его. Тревиліанъ поблѣднѣлъ отъ ярости, услыхалъ отъ Бодзля о продолжающейся перепискѣ между полковникомъ Осборномъ и его женою. Онъ нисколько не усомнился въ точности свѣдѣній полицейскаго, и смотрѣлъ на заявленіе невѣрія Станбэри, какъ на одно съ его стороны упрямство. Въ эту минуту онъ начиналъ раскаиваться въ томъ, что прибѣгнулъ къ помощи своего друга, а не предоставилъ вполнѣ все это дѣло одному Бодзлю, какъ болѣе удовлетворительному, хотя и менѣе сносному агенту. Онъ снова сѣлъ на свое мѣсто и минуту или двѣ молчалъ. Не моя вина, м-ръ Тревиліанъ, продолжалъ Бодзль,-- если объ этомъ маленькомъ обстоятельствѣ не слѣдовало упоминать въ присутствіи третьяго лица.

-- Это не важность, тихо сказалъ Тревиліанъ. Не все-ли равно, кто бы теперь ни узналъ этого?

-- Не вѣрьте, Тревиліанъ, сказалъ Станбэри.

-- Хорошо, м-ръ Станбэри, хорошо. Какъ хотите. Не вѣрьте. Но это правда, и моя обязанность -- узнавать эти вещи. Это мой долгъ и я исполняю его. М-ръ Тревиліанъ можетъ воспользоваться этимъ свѣденіемъ, какъ ему угодно. Если такъ должно быть, ну такъ тому и быть. Не мое дѣло разсуждать. Но вотъ фактъ: Леди написала вторичное письмо, а полковникъ его получилъ. Почтовое вѣдомство всегда исправно. Вотъ еслибъ я вздумалъ разсказывать содержаніе этого билье-ду -- ну, въ такомъ случаѣ я дѣйствительно утверждалъ бы то, чего не знаю, и еслибъ дѣло дошло до суда, то не могъ бы отстоять этого показанія. Но что касается до письма, то леди его написала, а полковникъ получилъ.

-- Довольно м-ръ Бодзль, сказалъ Тревиліанъ.

-- Прикажете зайдти еще какъ-нибудь, м-ръ Тревиліанъ?

-- Нѣтъ;-- да. Я пришлю за вами, когда вы мнѣ понадобитесь. Вы получите отъ меня извѣщеніе.

-- Полагаю, что лучше бы мнѣ не терять изъ виду полковника Осборна, м-ръ Тревиліанъ,

-- Ради Бога, Тревиліанъ, прекратите всякія дѣла съ этимъ человѣкомъ.

-- Вамъ хорошо говорить, м-ръ Станбэри. Эта леди не ваша жена.

-- Можете-ли вы представить себѣ что-нибудь унизительнѣе всего этого? спросилъ Станбэри.

-- Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ, сказалъ Тревиліанъ.

-- Что же мнѣ продолжать-ли свои розыски да побѣгушки? еще разъ спросилъ Бодзль, весьма предусмотрительно желая имѣть возможность опереться на приказаніе, прежде чѣмъ тратить время и свои способности даже на то пріятное занятіе, для котораго былъ нанятъ.

-- Я васъ извѣщу, сказалъ Тревиліанъ.

-- Очень хорошо, очень хорошо. Прощайте м-ръ Тревиліанъ; вашъ покорнѣйшій слуга, м-ръ Станбэри. Еще одинъ вопросъ, м-ръ Тревиліанъ.

-- Какой вопросъ? гнѣвно спросилъ Тревиліянъ.

-- Въ случаѣ, если леди поѣдетъ къ полковнику.

-- Довольно, м-ръ Бодзль, сказалъ Тревиліанъ, вскакивая опять со стула. Довольно. Съ этими словами, онъ отворилъ дверь и Бодзль, раскланиваясь вышелъ изъ комнаты. Что мнѣ дѣлать? какъ мнѣ ее спасти? сказалъ несчастный мужъ, обращаясь къ своему другу.

Станбэри со всевозможнымъ краснорѣчіемъ старался доказать, что это послѣднее свѣденіе, доставленное шпіономъ, должно быть невѣрно. Если м-ссъ Тревиліанъ дѣйствительно писала письмо къ полковнику Осборну, то этого иначе не могло быть, какъ въ то время, какъ онъ Станбэри, находился въ Клокъ-Гоузѣ. Это казалось ему невозможнымъ; но едва-ли бы онъ съумѣлъ объяснить, почему это было невозможно; она и прежде писала къ этому человѣку и приняла его, когда онъ пріѣхалъ въ Ненкомбъ-Путней. Что же тутъ невѣроятнаго, что она еще разъ писала къ нему? Тѣмъ не менѣе, Станбэри былъ увѣренъ въ томъ, что она не посылала этого письма. Мнѣ кажется, сказалъ онъ,-- я понимаю ея чувства и образъ мыслей, а если это такъ, то такая переписка была бы несовмѣстна съ ея предварительнымъ поведеніемъ. Тревиліанъ на это только улыбнулся, -- или по крайней мѣрѣ старался улыбнуться. Онъ не хотѣлъ разбирать этого вопроса, но безусловно вѣрилъ вопреки всѣмъ доводамъ Станбэри тому, что сказалъ ему Бодзль.

-- Больше мнѣ ужъ нечего и говорить, сказалъ Станбэри.

-- Нѣтъ, мой милый: дальнѣйшаго разговора и быть не можетъ; скажу только, что я желаю, чтобы моя несчастная жена была бы по возможности скорѣе удалена изъ всѣми уважаемаго дома вашей матери. Мнѣ слѣдуетъ просить прощенія м-ссъ Станбэри въ томъ, что а ввелъ къ ней въ домъ такую безпокойною гостью.

-- Вздоръ!

-- Я это чувствую.

-- А я говорю, что это вздоръ. Еслибъ вы не посылали этого низкаго негодяя вымышлять разныя небылицы въ Ненкомбъ-Путнеѣ, моя мать не была бы обезпокоена. Но теперь м-ссъ Тревиліанъ можетъ пробыть тамъ и Рождество. Нѣтъ ни малѣйшей необходимости удалять ее тотчасъ же. Я хотѣлъ только намекнуть, что нельзя считать этого устройства постояннымъ. Теперь мнѣ пора за работу. Прощайте.

-- Прощайте, Станбэри.

Станбэри пріостановился у дверей и еще разъ обернулся. Полагаю, что безполезно говорить болѣе; но я хочу чтобы вы вполнѣ поняли, что я считаю ваше обращеніе съ женою весьма оскорбительнымъ, вы жестоко наказываете ее, а также и себя за нескромность весьма легкаго свойства.

ГЛАВА XXVII.
Письмо м-ра Тревиліана къ его женѣ.

Тревиліанъ, оставшись одинъ, часа два просидѣлъ, размышляя о несчастномъ своемъ положеніи и стараясь обдумать образъ дѣйствій на будущее время. Впродолженіи этихъ размышленій ему ни разу не приходило въ голову, что слѣдуетъ обратно призвать жену, если не по долгу, то по крайней мѣрѣ ради благосостоянія, какъ ея, такъ и своего собственнаго. Онъ свыкся съ мыслью, что она опозорила его; и хотя это сознаніе позора дѣлало его настолько несчастнымъ, что онъ желалъ умереть, все же онъ и не помышлялъ о попыткѣ провѣрить правильность своего убѣжденія. Хотя онъ сознавалъ себя погибшимъ, но даже это сознаніе предпочиталъ сознанію своей вины. Тѣмъ на менѣе, онъ нѣжно любилъ свою жену, и даже въ пылу гнѣва старался быть милосердымъ къ ней. Когда Станбэри обвинялъ его въ строгости, Тревиліанъ не хотѣлъ снизойти до защиты себя; но внутри себя онъ убѣжденъ былъ въ своемъ великомъ милосердіи. Развѣ онъ не любилъ своего ребенка, какъ всякій другой отецъ и, развѣ онъ не позволилъ ей взять ребенка, сознавая что любовь матери, по самой своей сущности сильнѣе и нѣжнѣе отцовской любви. Это ли значитъ быть строгимъ? И развѣ онъ не рѣшился доставить ей всѣ удобства, которыми она могла бы пользоваться въ своемъ несчастномъ положеніи, несчастномъ -- по ея собственной винѣ? Она вошла къ нему въ домъ не имѣя ни шиллинга, и теперь какъ ни дурно она съ нимъ поступаетъ, все же онъ даетъ ей достаточно для того, чтобы содержать не только ее, но и сестру со всѣмъ удобствомъ. Строгъ! нѣтъ, такое обвиненіе по меньшей мѣрѣ не заслужено. Его можно обвинять во всемъ, кромѣ строгости. Быть можетъ, онъ былъ безразсуденъ выбирая себѣ жену, въ такомъ домѣ, гдѣ она не могла научиться сдержанности матроны; онъ былъ слишкомъ довѣрчивъ, слишкомъ великодушенъ, но вовсе не строгъ. Ему казалось, что такой молодой человѣкъ, какъ Станбэри, всегда станетъ на сторону женщины, въ сестру которой онъ влюбленъ. Затѣмъ мысли его перешли къ Бодзлю; подавляющее сознаніе позора, стыда, нравственной грязи и полнаго паденія овладѣло имъ, когда онъ припомнилъ свои сношенія съ этимъ хитроумнымъ джентльменомъ. Онъ платилъ негодяю за то, чтобы онъ слѣдилъ по пятамъ за ненавистнымъ ему человѣкомъ, вникалъ въ домашнія тайны, читалъ письма, подкупалъ слугъ, слѣдилъ за постояннымъ возрастаніемъ привязанности его жены къ его сопернику -- счастливому сопернику. Дѣло это грязно, но что же было дѣлать?-- Люди стараго времени, напримѣръ, дѣдъ его или отецъ,-- взяли бы человѣка подобнаго Осборну, за горло, побили бы его палкой, а потомъ или его самаго застрѣлили бы, или свой лобъ подставили бы подъ пулю. Развѣ онъ виноватъ въ томъ, что все измѣнилось? Онъ охотно бы рискнулъ своей жизнью, еслибъ на это представилась хоть малѣйшая возможность. Но еслибъ онъ побилъ Осборна, его бы арестовали и всѣ стали бы говорить, что онъ унизилъ себя, не постыдившись ударить человѣка, который годится ему въ отцы.

Какъ же было избѣжать найма такого человѣка, какъ Бодзль? Онъ далъ порученіе джентльмену, другу своему Станбэри, и что же послѣдовало? Факты не измѣнились. Даже Станбэри не думаетъ отрицать переписки, а потомъ и посѣщенія. Но Станбэри до такой степени не понимаетъ приличій, или притворяется непонимающимъ, что защищаетъ дѣла, которыя весь міръ единогласно осуждаетъ. Къ чему ему послужилъ Станбэри? Ему нужны были факты, а не совѣты. Станбэри не нашелъ фактовъ, а Бодзль хорошими ли, дурными ли путями, все-таки добился истины. Тревиліанъ не сомнѣвался, что Бодзль былъ совершенно правъ, когда говорилъ о письмѣ написанномъ вчера и полученномъ сегодня поутру. Его жена, вѣроятно, пожаловавшись Гуго на свои бѣдствія, тотчасъ послѣ этого разговора вернулась въ свою комнату, и тутъ же написала письмо къ любовнику. Что подѣлаешь съ такой женщиной въ наше время, безъ помощи людей, подобныхъ Бодзлю? Вѣдь не можетъ же онъ запереть свою жену въ башню; не можетъ спастись отъ позора ея дурнаго поведенія, никакими строгостями самоличнаго надзора. Принимая во вниманіе, какъ обходятся съ женами въ наше время, онъ не можетъ запретить ей прибѣгать къ почтѣ; не можетъ воспрепятствовать свиданіямъ съ этимъ лицемѣрнымъ негодяемъ, который прикрываетъ свои пороки лживой маской друга семейства. Онъ далъ ей всѣ средства измѣнить свое поведеніе, но если она рѣшилась на неповиновеніе, то у него нѣтъ средствъ заставить ее слушаться. Тѣмъ не менѣе, все-таки ему слѣдуетъ знать факты.

А теперь что же ему дѣлать? Какъ ему приступить къ тому, чтобы заставить ее понять, что она не можетъ писать письма безъ его вѣдома, и что если она будетъ писать къ этому человѣку, или видаться съ нимъ, то мужъ возметъ у нея ребенка, а ее обезпечитъ лишь настолько, насколько это предписано закономъ. Чтоже касается до его собственной жизни, Тревиліану казалось, что онъ опредѣлилъ уже свой образъ дѣйствій.

Ему невозможно было оставаться въ Лондонѣ; онъ стыдился войдти въ клубъ, у него едва-ли оставался хоть одинъ знакомый, съ которымъ бы онъ могъ поговорить безъ боли въ сердцѣ. Всѣ его знакомые знали объ его позорѣ и не приглашали его болѣе къ себѣ. Давнымъ-давно уже привыкъ онъ обѣдать въ одиночку, сидѣть дома одинъ-одинехонекъ, и выходить на одинокую прогулку. Онъ не могъ ничѣмъ заняться. Ему не предстояло никакой карьеры. Онъ тратилъ свое время, думая о женѣ и о позорѣ, который она принесла ему. Онъ зналъ, что подобная жизнь была недостойна мужчины и позорна. Онъ желалъ бы уѣхать изъ Англіи и путешествовать, еслибъ могъ только устроить такимъ образомъ, чтобы оградить свою жену отъ всякихъ сношеній съ полковникомъ Осборномъ. Если это было возможно, онъ не поскупился бы ни на какія денежныя траты. Если же это невозможно, онъ останется въ Англіи, и подавитъ жену своей властью.

Въ этотъ вечеръ, передъ тѣмъ какъ лечь въ постель, онъ написалъ слѣдующее письмо:

Милая Эмилія!

Я узналъ изъ достовѣрнѣйшихъ источниковъ, что вы переписывались съ полковникомъ Осборномъ, послѣ вашего пріѣзда въ Ненкомбъ-Путней, а также и то, что вы видѣлись съ нимъ. Это сдѣлано было наперекоръ выраженныхъ мною желаній и я считаю себя обязаннымъ сказать вамъ, что такой образъ дѣйствій позорный для васъ, позорный и меня. Я не въ состояніи понять, какъ вы могли помириться съ такимъ явнымъ нарушеніемъ моихъ наставленій, и такъ злостно пренебречь общественнымъ мнѣніемъ.

Теперь я пишу къ вамъ не для того, чтобы васъ обвинять. Слишкомъ поздно было бы мнѣ разсчитывать на достиженіе этимъ путемъ какой нибудь цѣли, какъ для возстановленія вашей репутаціи, такъ и для моего счастья. Тѣмъ не менѣе мой долгъ -- защитить и васъ и себя отъ дальнѣйшаго позора, и я желаю сообщить вамъ о своихъ намѣреніяхъ. Во-первыхъ, предупреждаю васъ, что я за вами слѣжу. Какъ оно ни тяжело, но это положительно необходимо. Вы не можете видѣться съ полковникомъ Осборномъ, ни писать къ нему безъ того, чтобы я этого не узналъ. Даю вамъ слово, что въ томъ или другомъ случаѣ,-- будете ли вы переписываться съ нимъ, или видѣться съ нимъ,-- я возьму отъ васъ моего сына. Я не хочу допустить, чтобы онъ оставался у матери, которая такъ дурно ведетъ себя. Если полковникъ Осборнъ напишетъ вамъ письмо, то я желаю, чтобы вы запечатавъ его въ пакетъ, переслали бы его ко мнѣ.

Если вы послушаетесь моихъ приказаній въ этомъ отношеніи, я позволю вамъ оставлять у себя малютку ежегодно по девяти мѣсяцевъ, пока ему не минетъ шести лѣтъ. Таково по крайней мѣрѣ мое настоящее намѣреніе въ этомъ отношеніи, хотя, впрочемъ, я не желаю положительно обязывать себя этимъ планомъ. Я буду давать вамъ ежегодно по восьми сотъ фунтовъ на содержаніе ваше и содержаніе вашей сестры. Меня очень опечалило, когда я узналъ отъ моего друга Станбэри, что ваше поведеніе относительно полковника Осборна, ставитъ васъ въ необходимость оставить домъ м-съ Станбэри. Я удивляюсь этому. Я немедленно займусь отысканіемъ для васъ новаго помѣщенія, и какъ только найду приличное, тотчасъ перевезу васъ туда.

Я долженъ теперь объяснить мои дальнѣйшіе планы, и прошу васъ припомнить, что я вынужденъ къ этому вашимъ прямымъ неповиновеніемъ выраженнымъ мною желаніямъ. Если у васъ будутъ дальнѣйшія сношенія съ полковникомъ Осборномъ, то я не только возьму у васъ ребенка, но и ограничу ваше содержаніе крайне-необходимымъ. Въ такомъ случаѣ я передамъ дѣло адвокату и, вѣроятно сочту себя вынужденнымъ предпринять что нибудь, для освобожденія себя отъ связи, которая позоритъ мое имя.

Что касается до меня, то я буду жить за границей большую часть года. Лондонская жизнь сдѣлалась мнѣ несносной, и всѣ англійскія удовольствія мнѣ опротивѣли.

Преданный вамъ
Люисъ Тревиліанъ.

Окончивъ письмо, онъ два раза прочелъ его, и былъ убѣжденъ, что оно написано если и не совсѣмъ нѣжно, то по крайней мѣрѣ не безъ участія. Онъ не зналъ мѣры сожалѣнію о самомъ себѣ по случаю нанесеннаго ему оскорбленія, и полагалъ, что сдѣланное имъ предложеніе относительно ребенка и денегъ, давало ему право на горячую благодарность его жены. Онъ едва сознавалъ энергичность тѣхъ выраженій, которыя онъ употребилъ, говоря о позорѣ ея поведенія, и объ оскорбленіи его имени. Онъ былъ совершенно неспособенъ взглянуть съ жениной точки зрѣнія на возникшій между ними вопросъ. Онъ считалъ совершенно возможнымъ говорить такой женщинѣ, какъ его жена, о томъ, что за ея поведеніемъ надо присматривать, и полагалъ, что угроза разводомъ можетъ имѣть спасительное вліяніе. Есть люди, даже не дурные, даже не лишенные воспитанія, разсудка, ума въ обыкновенныхъ дѣлахъ, которые, кажется, по природѣ своей совершенно неспособны кого нибудь охранять или опекать. Женщина, въ рукахъ такого человѣка, едва ли можетъ спасти себя или его отъ безконечныхъ волненій. Случается, что у такого человѣка съ его женою жизнь потечетъ спокойно, не требуя ни управленія, ни принужденія, ни даже совѣтовъ касательно обыденныхъ дѣлишекъ. Если мужчина, къ счастію принужденъ ежедневно работать до усталости ради хлѣба насущнаго; если жена обременена множествомъ обыденныхъ заботъ, то жизнь идетъ безъ бурь, по рутинѣ. Но для человѣка ничѣмъ незанятаго, задача управленія женою исполнена опасностей. Онъ можетъ наконецъ одолѣть этотъ урокъ. Послѣ многихъ лѣтъ онъ можетъ, наконецъ, понять на сколько нужно или ненужно его руководство для спутницы его жизни. Онъ можетъ научиться наконецъ, какъ давать ей направленіе; но при изученіи этого урока будетъ много печали и скрежета зубовъ. Такъ было теперь съ Тревиліаномъ. Онъ любилъ свою жену, до нѣкоторой степени вѣрилъ ей,-- не думалъ, чтобы она способна была измѣнить ему, какъ измѣняютъ другія женщины; но онъ былъ ревнивъ относительно своей власти, страшился пренебреженія, былъ самодоволенъ, боялся свѣта и совершенно не зналъ сущности женскаго ума.

Цѣлое утро онъ носилъ письмо въ карманѣ, и въ теченіи дня пошелъ къ леди Мильборо. Хотя онъ упорно стремился дѣйствовать по собственнымъ соображеніямъ, но тѣмъ не менѣе какъ-то болѣзненно желалъ обсудить съ друзьями опасность своего положенія. Онъ пришелъ къ леди Мильборо, какъ будто за ея совѣтомъ, но въ сущности желалъ просто поощренія въ томъ, на что рѣшился по собственнымъ соображеніямъ.

-- За ней, -- въ Ненкомбъ-Путней! сказала леди Мильборо, всплеснувъ руками.

-- "Да онъ былъ тамъ, и она имѣла слабость видѣться съ нимъ.

-- Милый Люисъ, увезите ее въ Неаполь теперь же.

-- "Теперь поздно, леди Мильборо.

-- Поздно! нѣтъ. Она была безразсудна, неосторожна, непослушна, все что хотите, но Люисъ не отсылайте ее, не отсылайте отъ себя вашей молодой жены. Кого Богъ сочеталъ, человѣкъ не разлучаетъ.

-- "Я не могу согласиться жить съ такой женой, на которую ни слова, ни желанія мои не имѣютъ ни малѣйшаго вліянія. Я могъ вѣрить ей сколько мнѣ угодно; но подумайте, чему будетъ вѣрить свѣтъ. Я не могу позорить себя, продолжая быть съ женщиной, упорно поддерживающей сношенія съ человѣкомъ, котораго свѣтъ считаетъ ея любовникомъ.

-- Везите ее въ Неаполь, сказала леди Мильборо, со всей энергіей, на какую была способна.

-- "Я не могу везти ее никуда, и не желаю ее видѣть, покуда она не докажетъ мнѣ, что поведеніе ее относительно меня измѣнилось. Я написалъ къ ней письмо и привезъ его. Простите меня, если я побезпокою васъ и попрошу его прочесть.

Затѣмъ онъ подалъ леди Мильборо письмо, которое она прочла медленно и внимательно.

-- Я не думаю, чтобы я -- чтобы я....

-- "Чего вы не думаете? спросилъ Тревиліанъ.

-- Вамъ не кажется, что все сказанное вами въ этомъ письмѣ можетъ нѣсколько.... нѣсколько поразширить пропасть между ею и вами?

-- "Нѣтъ, леди Мильборо! Во-первыхъ, можно ли болѣе разширить ее?

-- Вы можете взять жену къ себѣ, понимаете; а затѣмъ, если можно, поѣзжайте въ Неаполь.

-- "Какъ я возьму ее къ себѣ, когда она переписывается съ этимъ человѣкомъ?

-- Она не станетъ переписываться, когда она будетъ въ Неаполѣ.

Тревиліанъ покачалъ головой и нахмурился. Его старый другъ вовсе не такъ высказался, какъ этого ожидаютъ отъ старыхъ друзей, прося у нихъ совѣта.

-- "Я думаю, сказалъ онъ, что мое предложеніе и справедливо, и великодушно.

-- Но, Люисъ, зачѣмъ же разставаться?

-- "Она вынуждаетъ меня, она упряма и не хочетъ позволить управлять собою.

-- Ну, а вотъ это -- на счетъ вашего позора, какъ вы думаете, нужно-ли ей говорить объ этомъ?

-- "Я думаю что надо, потому, что это правда. Если ужъ я не скажу ей правды, то кто-же ей скажетъ? Теперь это можетъ быть горько; но я думаю, что это послужитъ ей во благо.

-- Боже мой! Боже мой!

-- "Я ничего не добиваюсь для себя, леди Мильборо.

-- Я увѣрена въ томъ, Люисъ.

-- "Все мое счастье было въ моемъ домѣ. Никто рѣже меня не выѣзжалъ. Жена и малютка замѣняли мнѣ все. Не думаю, чтобы кто-нибудь видѣлъ меня вечеромъ въ клубѣ, хоть разъ во весь сезонъ. Она могла имѣть все, что ей было угодно,-- все. Развѣ это не тяжело, леди Мильборо?

Леди Мильборо, видя его нахмуренный лобъ, не осмѣливалась болѣе предлагать Неаполь. Но какъ бы хорошо, еслибъ можно было сказать, что-нибудь въ предотвращеніе погибели отъ этого дома. Онъ всталъ собираясь уйдти, но она остановила его за руку и сказала: вы обѣщали дѣлить другъ съ другомъ и радость, и горе, Люисъ,-- помните это.

-- "Зачѣмъ же она это позабыла?

-- Она плоть отъ вашей плоти, и кость отъ костей вашихъ. Для ребенка! Подумайте о вашемъ ребенкѣ, Люисъ! Не посылайте этого письма. Подумайте объ этомъ до утра, Люисъ.

-- "Я ужъ обдумалъ.

-- Тутъ нѣтъ и намека на прощеніе. Письмо такъ написано, какъ будто вы намѣрены никогда не возвращать ее.

-- "Это будетъ зависѣть отъ ея поведенія.

-- Но скажите ей это, покрайней мѣрѣ. Пусть будетъ хоть одна свѣтлая точка въ томъ, что вы говорите ей, на которой ея мысли могли бы остановиться. Если она еще не совсѣмъ ожесточилась, то письмо ваше можетъ довести ее до отчаянія.

Но Тревиліанъ не хотѣлъ отказаться отъ письма, ни словомъ намекнуть на то, что онъ еще подумаетъ, слѣдуетъ-ли посылать его. Онъ спѣшилъ уйдти отъ леди Мильборо, и уходя, чуть не сказалъ, что нога его не будетъ въ ея домѣ. По его мнѣнію, ей совсѣмъ не удалось взглянуть на дѣло въ настоящемъ свѣтѣ. Говоря о Неаполѣ она, конечно, не способна была понять всей мѣры оскорбленія, которое онъ, мужъ, испыталъ. Можно-ли ему жить подъ одной кровлей съ женой, которая требуетъ себѣ права принимать къ себѣ гостей, которые не нравятся ему,-- гостя,-- джентльмена, котораго свѣтъ называетъ ея любовникомъ? Онъ заскрежеталъ зубами и сжалъ кулаки, думая въ то же время, что старый другъ его не знаетъ даже основнаго закона въ кодексѣ брачной жизни.

Однако, выйдя на улицу, онъ не отправилъ письма; но обдумывалъ его цѣлый день, взвѣшивая каждую фразу. Разъ или два гнѣвъ его уменьшался; разъ онъ даже взялъ письмо въ руки, чтобы разорвать его; но не разорвалъ, а снова положилъ письмо въ карманъ, и задумался о своемъ горѣ. Конечно, въ такомъ случаѣ твердость есть первый долгъ.

Онъ велъ безспорно-жалкую жизнь. Вечеромъ онъ пошелъ одинъ обѣдать въ гостинницу, и тамъ, сидя за стаканомъ плохаго хересу, читалъ и перечитывалъ написанное имъ письмо. Каждое жесткое слово въ этомъ письмѣ какъ-то пріятно звучало въ его ушахъ. Она больно уязвила его, почему же ему не язвить? Къ тому-же его обязанностью было -- указать ей правду. Да, его обязанность -- быть твердымъ.

Онъ вышелъ на улицу, и опустилъ письмо въ почтовый ящикъ.

ГЛАВА XXVIII.
Сильная передряга.

Письмо Тревиліана къ женѣ громовымъ ударомъ пало на всѣхъ Ненкомбъ-Путнейскихъ. М-ссъ Тревиліанъ никакъ не могла сохранить его въ тайнѣ,-- да и не пробовала. Мужъ ея писалъ, что ей предстоитъ удаленіе изъ Клокъ-Гауза, потому что хозяйка дома была не въ состояніи сносить ея дурнаго поведенія, а Емилія, разумѣется, доискивалась причинъ взведеннаго на нее обвиненія. Прочтя письмо въ первый разъ, что случилось въ присутствіи сестры, она вышла изъ себя отъ негодованія.

-- Опозорила его! Я никогда его не позорила. Это онъ опозорилъ меня. Переписка! Да; онъ всю ее увидитъ. Какъ несправедливъ, непонятливъ и глупъ этотъ человѣкъ! Не помнитъ, что самъ же въ послѣдній разъ приказывалъ мнѣ принимать полковника Осборна. Отнять у меня малютку! Да. Конечно, я -- женщина, должна страдать. Я напишу къ полковнику Осборну, и скажу ему всю правду, и пошлю это письмо къ Люису. Онъ узнаетъ, какъ дурно поступилъ со мною. Я ни гроша не возьму отъ него,-- ни гроша. Содержать васъ! Онъ, кажется, думаетъ, что мы нищія. Оставить этотъ домъ вслѣдствіе моего поведенія! Что могла сказать м-ссъ Станбэри? Я потребую объясненія. Освободить себя отъ этой связи! О, Нора, Нора! Вотъ до чего дошло! Я невиннѣе малаго ребенка, а мнѣ дѣлаютъ подобныя угрозы! Еслибъ не малютка, я, кажется, руки бы на себя наложила.

Нора говорила все возможное въ утѣшеніе сестры, напирая преимущественно на данное ей обѣщаніе -- не отнимать у ней ребенка. Ни той, ни другой и въ голову не приходило сомнѣніе относительно правъ мужа, хотя м-ссъ Тревиліанъ, насколько это касалось лично ее, не побоялась бы мужа, какова бы ни была его власть,-- однако, она сознавала, что ее до извѣстной степени удерживалъ страхъ -- лишиться послѣдняго утѣшенія.

-- Надо отправляться, куда онъ прикажетъ, до пріѣзда папа, сказала Пора.

-- А что-же, если папа и пріѣдетъ, чѣмъ онъ поможетъ? Мужъ не позволитъ мнѣ вернуться на острова и взять съ собою моего мальчика. Одна -- я могла бы умереть, или скрыться куда бы то ни было. Я это вижу. Присцилла Станбэри права, говоря, что ни одна женщина не должна довѣряться мужчинѣ. Опозорила! Дожить до того, чтобы мужъ мой сказалъ мнѣ, что я опозорила его -- любовникомъ!

Обѣ сестры условились, какимъ образомъ спросить Присциллу на счетъ состоявшагося приговора объ ихъ удаленіи. Обѣ онѣ были согласны въ томъ, что распрашивать о томъ самое м-ссъ Станбэри безполезно. Если и было сказано что-нибудь, могущее оправдать заявленіе, сдѣланное м-ромъ Тревиліаномъ въ его письмѣ, то это было сказано Присциллой, а черезъ брата Присциллы дошло и до Тревиліана. Обѣ онѣ достаточно ознакомились съ ходомъ дѣлъ въ этомъ домѣ, и были вполнѣ увѣрены, что не м-ссъ Станбэри была дѣйствующимъ лицомъ въ этомъ случаѣ. И такъ, онѣ вмѣстѣ сошли внизъ и отъискали Присциллу, сидѣвшую въ гостинной у своей конторки. М-ссъ Станбэри была тутъ-же; сестры уговорились было произвести допросъ въ отсутствіи этой леди, но м-ссъ Тревиліанъ была слишкомъ взволнована этимъ дѣломъ, чтобы удержаться, и тотчасъ приступила къ изложенію накопившихся обидъ.

-- Я получила письмо отъ мужа, сказала она, и затѣмъ умолкла. Но Присцилла, видя по блеску ея глазъ, что она очень взволнована, ничего не отвѣчала ей, обернулась и слушала, что будетъ дальше.-- Мнѣ, кажется, нечего безпокоить васъ разсказомъ о его подозрѣніяхъ, продолжала м-ссъ Тревиліанъ: -- или читать вамъ то, что онъ пишетъ о полковникѣ Осборнѣ.-- Говоря это, она держала въ рукахъ мужнино письмо.-- Тутъ нѣтъ ничего такого, чего бы вы не знали. Онъ говоритъ, что я вела съ нимъ переписку. Это правда,-- и онъ увидитъ эту переписку. Онъ говоритъ, что полковникъ Осборнъ посѣтилъ меня,-- и это правда,-- онъ заѣзжалъ навѣстить меня и Нору.

-- Что могъ бы сдѣлать и всякій пожилой человѣкъ на его мѣстѣ, сказала Нора.

-- Можно-ли было ждать, чтобы я открыто призналась, будто я боюсь видѣться со старымъ другомъ моего отца? Но, правду сказать, мужъ мой понятія не имѣетъ о томъ, что такое -- женщина.

Объявивъ сначала, что не будетъ надоѣдать своимъ друзьямъ разсказомъ о мужниныхъ жалобахъ на нее, она теперь напала на эту тэму и едва могла удержаться. Присцилла поняла это, и почла за благо прервать ее и навести на первоначальную цѣль разговора.

-- Не можемъ-ли мы, сказала она, -- чѣмъ-нибудь помочь вамъ?

-- Помочь? Нѣтъ; одинъ Богъ мнѣ поможетъ. Но Люисъ увѣдомляетъ меня, что мнѣ предстоитъ изгнаніе изъ этого дома, потому что вы этого требуете.

-- Кто это сказалъ? воскликнула м-ссъ Станбэри.

-- Мой мужъ. Слушайте, вотъ что онъ пишетъ: "Меня очень опечалило, когда я узналъ отъ моего друга Станбэри, что ваше поведеніе, относительно полковника Осборна, ставитъ васъ въ необходимость оставить домъ м-ссъ Станбэри." -- Правда-ли это? Правда-ли? М-ссъ Тревиліанъ обыкновенно вела себя въ жизни и переносила ея непріятности съ замѣчательною твердостью; но теперь горе пересилило ее, и она залилась слезами.-- Я -- несчастнѣйшая женщина, прорыдала она сквозь слезы.

-- Я никогда не говорила, что вы должны уѣхать отсюда, сказала м-ссъ Станбэри.

-- Это сынъ вашъ сказалъ м-ру Тревиліану, что мы должны выѣхать, сказала Нора, ощущавшая въ себѣ сильнѣйшее негодованіе на Гуго, послѣ всего происшедшаго. По ея мнѣнію, онъ былъ виновнѣе всѣхъ въ этомъ дѣлѣ. Почему онъ желалъ, чтобы онѣ были удалены изъ Клокъ-Гауза? Она крѣпко разгнѣвалась на него, и увѣряла себя, что ненавидитъ его всей душою. Для него она отказала другому поклоннику,-- поклоннику, дѣйствительно ее любившему. И даже созналась ему въ причинѣ отказа.

-- Тутъ какое-нибудь недоразумѣніе, сказала Присцилла.

-- Ну, такъ оно -- со стороны вашего брата, сказала Нора.

-- Не думаю, сказала Присцилла:-- полагаю, что оно со стороны м-ра Тревиліана.

Затѣмъ она, видимо затрудняясь, но сохраняя свойственную ей неторопливость и точность, принялась объяснять, какъ это произошло на самомъ дѣлѣ.

-- И матушка, и я, сказала она:-- мы обѣ старались доказать вамъ, что мы не судимъ о васъ вкривь и вкось; но это правда: я сказала брату, что не считаю нашего положенія хорошимъ,-- если мы надолго такъ устроимся.

Ей было крайне неловко, у нея покраснѣли щеки и губы дрожали. Она нестерпимо мучилась тѣмъ, что слова ея до боли огорчатъ. "Но это неизбѣжно, повторяла она про себя: -- ничего больше не осталось: надо сказать правду."

-- Я никогда этого не говорила, пробормотала м-ссъ Станбэри съ обычною слабостью.

-- Нѣтъ, мама. Я это сказала. Когда мы съ Гуго толковали объ наилучшемъ исходѣ для всѣхъ насъ, я и сказала ему вотъ это самое, что сейчасъ объяснила.

-- Въ такомъ случаѣ, конечно, мы должны уѣхать, сказала м-ссъ Тревиліанъ, подавивъ свои рыданія, и твердо рѣшась не поддаваться слезамъ и перенести все безъ признаковъ женской слабости.

-- Вы останетесь у насъ до пріѣзда вашего отца, сказала Присцилла.

-- Разумѣется, вы останетесь, сказала м-ссъ Станбэри: -- вы и Нора. Мы стали теперь такими друзьями.

-- Нѣтъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ:-- ужь о дружбѣ-то между нами не можетъ быть и рѣчи. Надо укладываться, Нора, и ѣхать куда-нибудь. А куда? Богъ знаетъ!

Теперь Нора зарыдала.-- Зачѣмъ вашему брату понадобилось выгнать насъ, тогда какъ онъ самъ насъ посылалъ сюда!

-- Ничего подобнаго и не надобилось брату, сказала Присцилла:-- у сестры вашей нѣтъ друзей преданнѣе брата.

-- Лучше не пускаться въ дальнѣйшія разсужденія по этому поводу, Нора, сказала м-ссъ Тревиліанъ:-- намъ слѣдуетъ уѣхать куда бы то ни было; и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше. Постылому гостю всегда тяжело, но быть въ тягость по такимъ причинамъ -- ужасно!

-- Да нѣтъ же никакихъ причинъ, сказала м-ссъ Станбэри: -- право же, нѣтъ никакихъ причинъ.

-- М-ссъ Тревиліанъ лучше пойметъ насъ, когда немного успокоится, сказала Присцилла:-- я не удивляюсь, что она теперь негодуетъ. Я только могу еще разъ выразить надежду, что вы останетесь съ нами до пріѣзда сэръ Мармадука Раули въ Англію.

-- Вашъ братъ вовсе не того хочетъ, сказала Нора.

-- И я также, сказала м-ссъ Тревиліанъ:-- намъ лучше уйдти, Нора, въ нашу комнату. Я думаю, надо написать къ мужу; разумѣется, для того, чтобы отослать ему переписку. Я сейчасъ же вышла бы на мостовую, м-ссъ Станбэри, и такимъ образомъ избавила бы васъ отъ себя; но боюсь, что этого нельзя будетъ, пока не получу отъ мужа извѣстія. А еслибъ я вдругъ переѣхала въ гостинницу, то это возбудило бы дурные толки обо мнѣ; притомъ у меня и денегъ нѣтъ.

-- Милая моя, какъ это могутъ вамъ приходить въ голову такія вещи! сказала м-ссъ Станбэри.

-- Но вы можете быть вполнѣ увѣрены, что дня черезъ три, много черезъ четыре, мы выѣдемъ. Я вамъ ручаюсь, что не останусь здѣсь болѣе этого, еслибъ даже мнѣ пришлось перейдти въ пріютъ нищихъ. Ни я, ни сестра моя не останемся въ семействѣ, которое мы позоримъ. Пойдемъ, Пора.

Съ этими словами она плавно вышла изъ комнаты, и сестра послѣдовала за нею.

-- Зачѣмъ было говорить объ этомъ? Боже мой! Боже мой! Къ чему ты это говорила съ Гуго? Посмотри, что ты надѣлала!

-- Мнѣ прискорбно теперь, медленно отвѣтила Присцилла.

-- Прискорбно! Разумѣется, прискорбно; да что пользы въ томъ?

-- Но, мама, я не думаю, чтобы я была неправа. Я увѣрена, что виноватъ въ этомъ м-ръ Тревиліанъ, какъ и во всемъ остальномъ. Ему не слѣдовало писать къ ней такого письма.

-- Я думаю, что ему сказалъ Гуго.

-- Безъ сомнѣнія, а Гуго сказала я; но все же не въ томъ видѣ, какъ онъ ей написалъ. Я больше всего браню себя за то, что мы согласились переѣхать въ этотъ домъ. Это было вовсе не наше дѣло. Кто теперь будетъ платить за наемъ этого дома?

-- Гуго настаивалъ, чтобы нанять его.

-- Да,-- онъ и будетъ платить за наемъ; а мы будемъ обузой для него, точно онъ сдуру обзавелся женой и семьей. И что пользы принесли мы? У насъ не хватило духу сказать, что этого негодяя не слѣдуетъ принимать, когда онъ приходилъ; вѣдь, онъ -- негодяй.

-- Еслибъ мы это сдѣлали, тогда бы она также разгнѣвалась, какъ и теперь.

-- Мама, не слѣдовало намъ знать ни гнѣва ея, ни доброты. Что намъ за дѣло до жены такого человѣка, какъ м-ръ Тревиліанъ, или вообще до женщины, которая разъѣхалась со своимъ мужемъ?

-- Но Гуго думалъ, что мы окажемъ имъ услугу.

-- Да; вѣдь я его и не порицаю. Онъ въ такомъ положеніи, что можетъ оказывать услуги. Онъ работаетъ и достаетъ деньги -- онъ вправѣ думать и говорить. Мы же имѣемъ право думать только о самихъ себѣ, и намъ не слѣдовало уступать его просьбамъ. Какъ мы теперь переѣдемъ изъ этого дома въ коттэджъ?!

-- Его срываютъ, Присцилла.

-- Въ какой-нибудь коттэджъ, мама. Развѣ вы не чувствуете, что, живя въ этомъ домѣ, мы имѣемъ притязаніе быть выше своего положенія. Въ концѣ концовъ выходитъ, что тетка Станбэри была права, хотя вовсе не ея дѣло вмѣшиваться. Намъ никогда не слѣдовало переѣзжать сюда. Эта несчастная женщина смотритъ теперь на насъ, какъ на своихъ злѣйшихъ враговъ.

-- Я хотѣла устроить все къ лучшему, сказала м-ссъ Станбэри.

-- Вина -- моя, мама.

-- Но у тебя были добрыя намѣренія, моя милая.

-- Вздоръ -- эти добрыя намѣренія. Не думаю, чтобъ я хотѣла устроить все къ лучшему. Пока мы жили въ коттэджѣ, мы платили за него и были честны. А теперь что говорятъ объ насъ?

-- Дурнаго ничего нельзя сказать.

-- Говорятъ, что намъ платитъ мужъ за то, чтобы мы держали его жену, и платитъ любовникъ за то, чтобы обманывать мужа.

-- Присцилла!

-- Да; оно довольно оскорбительно; но это всегда бываетъ, когда люди выходятъ изъ своей колеи. Наше положеніе слишкомъ скромно и невысоко для того, чтобы мы имѣли право принимать участіе въ такомъ дѣлѣ. Какъ справедливо говорятъ, что ползкомъ не упадешь.

Дѣло это обсуждалось въ теченіи цѣлаго дня въ Клокъ-Гаузѣ, у м-ссъ Станбэри съ Присциллой и у м-ссъ Тревиліанъ съ Норою -- въ комнатахъ и въ саду; но такое обсужденіе ни къ чему не повело. Не могло быть никакихъ перемѣнъ до полученія дальнѣйшихъ предписаній отъ разгнѣваннаго мужа; а Присцилла не смогла придумать никакого довода, который убѣдилъ бы этихъ двухъ лэди остаться въ Клокъ-Гаузѣ, даже въ такомъ случаѣ, еслибъ м-ръ Тревиліанъ имъ это разрѣшилъ. Всѣ онѣ считали нестерпимою несправедливостью это подчиненіе причудамъ человѣка неблагоразумнаго и поставленнаго въ глупое положеніе; но всѣмъ имъ казалось достаточно яснымъ, что мужъ въ этомъ дѣлѣ долженъ поступать по собственной своей волѣ, по крайней мѣрѣ, до тѣхъ поръ, пока не пріѣдетъ въ Англію сэръ Мармадукъ. Въ теченіи дня возникало много затрудненій. М-ссъ Тревиліанъ не захотѣла сойдти къ обѣду, а прислала сказать, что она нездорова и желала бы, чтобы ей принесли чаю въ ея комнату, если это можно; а Нора сказала, что она останется съ сестрою. Присцилла нѣсколько разъ ходила къ нимъ, а поздно вечеромъ онѣ сошлись всѣ въ гостинной. Но всякій разговоръ оказался невозможнымъ; уходя къ себѣ на верхъ, м-ссъ Тревиліанъ еще разъ объявила, что избавитъ ихъ отъ своего присутствія тотчасъ, какъ только это будетъ возможно.

Одно дѣло все-таки было исполнено въ этотъ печальный день: м-ссъ Тревиліанъ написала къ своему мужу, и приложила письмо полковника Осборна къ ней и копію съ ея отвѣта. Едва-ли нужно объяснять читателю, что она вовсе не писала того письма, о которомъ Бодзль доставилъ свѣдѣніе ея мужу. Тѣ, чья должность состоитъ въ розыскѣ потайныхъ дѣлъ, весьма способны открывать небывальщину. Чѣмъ извинитъ себя сыщикъ, даже предъ самимъ собою, если онъ не въ состояніи ничего розыскать? М-ръ Бодзль былъ человѣкъ весьма дѣятельнаго ума, который гордился своими открытіями, и въ духѣ, свойственномъ его занятіямъ, пріучилъ себя думать, что весь Божій міръ исполненъ скрытыхъ и тайныхъ дѣлъ, и что если ему, Бодзлю, укажутъ на малѣйшую тѣнь, онъ въ состояніи вывести все на чистую воду. Онъ жилъ на счетъ кривды людской, и потому былъ убѣжденъ, что честные поступки въ этомъ мірѣ -- исключеніе. Темныя и безчестныя дѣла, битвы и скачки ради того, чтобы схоронить концы, ложь, мошенничество, жены обманывающія мужей, сыновья обманывающіе отцовъ, дочери обманывающія матерей, прислуга обманывающая хозяевъ, вѣчно скрытныя, темныя, нечистыя и плутовскія продѣлки,-- таковы были для него нормальныя условія жизни. Надлежало предполагать, что м-ссъ Тревиліанъ не прекратитъ переписки со своимъ любовникомъ,-- что старая м-ссъ Станбэри употребитъ во зло оказанную ей довѣренность, потворствуя посѣщеніямъ любовника,-- что всѣ, замѣшанные въ этомъ дѣлѣ, будутъ по-колѣно во лжи и беззаконіи. Вотъ почему, когда онъ узналъ, въ квартирѣ полковника Осборна, что полковникъ получилъ письмо съ Лесбороскимъ штемпелемъ, адресованное женскимъ почеркомъ,-- онъ не задумался объявить, что полковникъ Осборнъ получилъ, въ это утро, письмо отъ Тревиліановой "лэди". Но при отсылкѣ мужу того, что м-ссъ Тревиліанъ съ такой горечью называла "своей перепиской", ей пришлось вложить въ пакетъ лишь одну копію съ маленькой записки.

Теперь она опять написала къ полковнику Осборну, и вложила въ письмо мужа не копію, а самую записку. Вотъ она:

"Ненкомбъ-Путней. Среда. 10-го Августа.

Любезный полковникъ Осборнъ!

Мужъ мой выразилъ желаніе, чтобы я не видалась съ вами, не писала къ вамъ и не получала отъ васъ писемъ. Поэтому я должна просить васъ -- поставить меня въ возможность повиноваться ему, по крайней мѣрѣ до пріѣзда папа въ Англію.

Искренно преданная вамъ
Емилія Тревиліанъ".

А затѣмъ она написала къ мужу, что было сопряжено со многими колебаніями, съ большимъ трудомъ и множествомъ измѣненій. Мы предлагаемъ это письмо въ послѣдней его редакціи:

"Я получила ваше письмо, и буду повиноваться вашимъ приказаніямъ, насколько силъ хватитъ. Чтобы вы не разсердились на дальнѣйшую, неизбѣжную переписку между мною и полковникомъ Осборномъ, я написала ему записку, которую пересылаю къ вамъ. Я вамъ посылаю ее съ тѣмъ, чтобы вы ее отправили по назначенію. Если вы не заблагоразсудите этого сдѣлать, то не беру на себя отвѣтственности за дальнѣйшія его попытки видѣться со мною или писать ко мнѣ.

Посылаю также копію всей переписки, которую вела я съ полковникомъ Осборномъ, съ тѣхъ поръ, какъ вы меня выгнали изъ вашего дома. Когда онъ посѣтилъ меня, то Нора оставалась со мною въ продолженіи всего посѣщенія. Я краснѣю, говоря это,-- не за себя, но за тѣ подозрѣнія, которыя обусловили необходимость этого показанія.

Вы пишете, что я опозорила и васъ, и себя. Я не дѣлала ни того, ни другаго; я опозорена, но это вы меня опозорили. Я ни разу не сказала ни слова, не сдѣлала ни одного поступка, по отношенію къ вамъ, за которые бы мнѣ пришлось краснѣть.

Я объявила м-ссъ Станбэри, что мы съ Норой оставимъ ихъ домъ, какъ скоро намъ дадутъ знать -- куда намъ дѣваться. Прошу васъ, немедленно рѣшить это, иначе -- мы будемъ принуждены остаться на мостовой, безъ пріюта. Послѣ всѣхъ толковъ, я не могу оставаться здѣсь.

Сестра проситъ передать вамъ, что она поспѣшитъ, по возможности, скорѣе избавить васъ отъ всякихъ попеченій объ ней. Она, вѣроятно, найдетъ себѣ убѣжище у моей тетки, м-ссъ Аутгаусъ, до пріѣзда въ Англію папа. Что-же касается меня, то я могу только сказать, что, до его пріѣзда, буду въ точности исполнять ваши приказанія.

Емилія Тревиліанъ.

Ненкомбъ-Путней, 10 Августа".

ГЛАВА XXIX.
М-ръ и м-ссъ Аутгаусъ.

М-ръ и м-ссъ Аутгаусъ пуще всего боялись принимать на себя заботы постороннихъ людей. Не надо думать, чтобы это происходило вслѣдствіе эгоизма и недостатка доброты. Оба они были весьма сострадательны, и жертвовали своими деньгами и временемъ болѣе, чѣмъ это считается необходимымъ въ ихъ положеніи. Но жертвы эти они приносили внѣ собственнаго мирнаго очага. Еслибъ дочерямъ женина брата нужны были деньги, то м-ръ Аутгаусъ щедрою рукою открылъ бы небольшую кубышку, которой обладалъ. Но онъ предпочелъ бы, чтобъ его благосклонностью пользовались, не возлагая на него дальнѣйшей отвѣтственности и не подвергая его допросамъ людей, которыхъ онъ не зналъ и не въ состояніи былъ понимать.

Преподобный Олифэнтъ Аутгаусъ въ послѣдніе пятнадцать лѣтъ былъ ректоромъ Остендскаго прихода св. Дидулфа, а женился на сестрѣ сэра Мармадука Роули (въ то время еще просто м-ра Роули, получавшаго сто-двадцать фунтовъ годоваго жалованья на службѣ въ Ямайской колоніи), будучи священникомъ въ одномъ изъ приходовъ многолюднаго города. Такимъ образомъ онъ всю свою жизнь священствовалъ въ Лондонѣ; но онъ также мало зналъ лондонское общество, какъ бы будучи священникомъ Вестморландской деревушки. Онъ много трудился, но трудъ его вращался въ средѣ бѣдныхъ. Онъ не обладалъ даромъ краснорѣчивыхъ проповѣдей, не пріобрѣлъ ни извѣстности, ни популярности; но былъ способенъ къ труду; и когда, благодаря этой способности, его перевели временнымъ викаріемъ въ приходъ св. Дидулфа -- изъ одной епархіи въ другую,-- онъ получалъ на прожитокъ отъ щедротъ епископа, до тѣхъ поръ, пока не опросталось мѣсто.

Остендскій приходъ св. Дидулфа былъ весьма скучнымъ мѣстожительствомъ для джентльмэна. Во всемъ приходѣ не было ни одного прихожанина, съ которымъ м-ръ Аутгаусъ могъ бы водить знакомство. Мѣстную знать составляли трактирщики, а преобладающее населеніе -- рабочій людъ на верфи. Землекопы, моряки, служащіе на подгородныхъ каналахъ, люди, занятые нагрузкой и разгрузкой товаровъ, гуртовщики, большею частью гнавшіе скотъ на корабли,-- вотъ каковы были отцы семействъ въ Остендскомъ приходѣ св. Дидулфа. Неподалеку отъ грязнаго лимана небольшаго ручья, -- текущаго черной полосой изъ Эсекскихъ болотъ, между бѣднѣйшими домами бѣдняковъ, въ Темзу,-- находилось еще торговое заведеніе, въ которомъ выдѣлывали удобреніе изъ лошадиныхъ костей. Конечно, м-ры Флаусемъ и Блуртъ были важнѣйшими лицами въ Остендскомъ приходѣ св. Дидулфа; но сосѣдство съ такимъ заведеніемъ не сообщало привлекательности дому священника. Впрочемъ, они весьма щедро платили, и м-ръ Аутгаусъ держался того мнѣнія, что Остендскій приходъ св. Дидулфа еще болѣе походилъ бы на Пандемоніумъ, еслибы, вслѣдствіе какого-нибудь санитарнаго закона, м-ры Флаусемъ и Блуртъ обязаны были закрыть свой заводъ. "Non olet" {Не пахнетъ.}, говаривалъ онъ съ мрачною улыбкой при аккуратной получкѣ приношенія въ видѣ чека фирмы, въ первую субботу послѣ Рождества.

Но онъ зналъ, что домъ, подобный его дому, былъ бы жалкимъ убѣжищемъ для племянницъ его жены. Хотя онъ и не говорилъ положительно, что не хочетъ принять ихъ; но, узнавъ впервые о случившемся въ Карцонъ-Стритѣ, онъ выразилъ нѣкоторую неохоту взвалить на свои плечи такую отвѣтственность. Онъ вмѣстѣ съ женою обсудилъ этотъ предметъ, и пришелъ къ заключенію, что имъ неизвѣстно -- какого рода событія могли происходить въ Карцонъ-Стритѣ. Ни онъ, ни жена его, не предполагали ничего дурнаго; но одна мысль -- о замужней женщинѣ и любовникѣ -- была для нихъ ужасна. Могло быть и такъ, что ихъ племянница не заслуживала порицанія. Они надѣялись на это. И даже, будь ея грѣхъ еще тяжче, они и тогда приняли бы ее къ себѣ -- еслибъ это оказалось въ самомъ дѣлѣ необходимымъ. Но они надѣялись, что такой помощи съ ихъ стороны не потребуется. Оба они умѣли дать совѣтъ бѣдной женщинѣ, выговоръ -- бѣдняку, умѣли утѣшить, ободрить и побранить бѣднаго человѣка. Опытъ научилъ ихъ -- до чего можетъ простираться ихъ дѣятельность съ нѣкоторою надеждою принести пользу, и въ какой степени развращенія нельзя уже надѣяться на какой бы то ни было прокъ изъ ихъ благодѣяній. Но все это знаніе ограничивалось бѣдными. Какими словами стали бы они ободрять такую женщину, какъ ихъ племянница м-ссъ Тревиліанъ, -- ободрять или порицать, смотря по тому, чего потребуетъ ея поведеніе; въ этомъ оба они чувствовали себя совершенно несвѣдущими. М-ссъ Тревиліанъ была въ ихъ глазахъ утонченною лэди. М-ру Аутгаусу и сэръ Мармадукъ всегда казался утонченнымъ джентльмэномъ, который сильно преданъ мірскимъ дѣламъ, заботится больше о стаканѣ вина и партіи виста, чѣмъ о иномъ прочемъ, и считаетъ довольно извинительнымъ никогда не ходить въ церковь, потому что обязанъ, какъ онъ выражался, показываться на губернаторской скамьѣ по разу, а иногда и по два, въ каждое воскресенье, когда находится въ своемъ губернаторствѣ. Сэръ Мармадукъ, очевидно, смотрѣлъ на церковь, какъ на нѣчто завѣдомо непріятное. У м-ра Аутгауса, напротивъ, въ церкви совершались главнѣйшія событія недѣли. А м-ссъ Аутгаусъ объявляла, что величайшія радости ея жизни заключаются въ слушаніи проповѣдей мужа.

Понятно, что при такихъ условіяхъ родственная связь между семействами Роули и Аутгаусъ -- хотя и поддерживалась внѣшнимъ видомъ пріязни, но никогда не переходила въ сердечную дружбу.

Вотъ почему ректоръ св. Дидулфа былъ очень разстроенъ, получивъ письмо отъ своей племянницы Норы, въ которомъ она просила его принять ее къ себѣ въ домъ до весенняго пріѣзда ея отца, и намекала также на желаніе, чтобы м-ръ Аутгаусъ повидался съ м-ромъ Тревиліаномъ и, если возможно, устроилъ, чтобы и сестра ея также переѣхала къ нимъ. М-ръ Аутгаусъ, по этому поводу, долго совѣщался съ женою, прежде чѣмъ рѣшиться на что-нибудь,-- и весьма сомнительно, порѣшилъ-ли бы онъ что-нибудь, еслибъ самъ м-ръ Тревиліанъ не пришелъ въ домъ священника, на второй день семейнаго совѣщанія. М-ръ и м-ссъ Аутгаусъ оба видѣли необходимость забыть объ этомъ дѣлѣ. Они и забыли о немъ, и разговоръ ихъ по этому поводу на второй день былъ такого сомнительнаго свойства, что, вѣроятно, предстояло бы окончательно забыть его, еслибъ не явился м-ръ Тревиліанъ и не заставилъ бы ихъ рѣшиться.

-- Помните, что я ее не обвиняю, сказалъ м-ръ Тревиліанъ подъ конецъ обсужденія этого вопроса, которое длилось около часу.

-- Въ такомъ случаѣ, почему бы ей не вернуться къ вамъ? робко спросилъ Аутгаусъ.

-- Когда-нибудь она можетъ это сдѣлать, если будетъ покорна. Но теперь -- это невозможно. Она пренебрегла моими приказаніями; даже и теперь ясно, по тону ея письма ко мнѣ, что она считаетъ себя въ правѣ поступать такъ. Можемъ ли мы жить согласно, если она относится ко мнѣ, какъ къ жестокому деспоту?

-- По какой причинѣ она уѣхала въ первый-то разъ? спросила м-ссъ Аутгаусъ.

-- Потому, что компрометтировала мое имя интимностью, которой я не одобрялъ. Но я пришелъ сюда не затѣмъ, чтобы защищать себя, м-ссъ Аутгаусъ. Вы вѣроятно полагаете, что не правъ былъ -- я. Вы ея другъ, и вамъ я даже не скажу, что я былъ правъ. Мнѣ хочется только, чтобы вы поняли слѣдующее: ей нельзя возвратиться ко мнѣ въ настоящую минуту. Это дѣло моей чести.

-- Но, сэръ, не во благо-ли это было-бы вамъ -- какъ христіанину? спросилъ м-ръ Аутгаусъ.

-- Не погнѣвайтесь на меня, если я скажу, что въ настоящее время не намѣренъ разбирать этого вопроса. Я пришелъ сюда не для того, чтобы разбирать это.

-- Это очень горько бѣдной нашей племянницѣ, сказала м-ссъ Аутгаусъ.

-- Это мнѣ очень горько, мрачно сказалъ м-ръ Тревиліанъ: -- право, горько. Домъ мой разстроенъ; жизнь моя одинока; я даже не вижу моего роднаго сына. Съ ней ея малютка и сестра. У меня же -- никого.

-- Никакъ не могу понять, почему бы вамъ не жить вмѣстѣ, какъ и всѣ люди, сказала м-съ Аутгаусъ, въ которой заговорило сердце женщины.-- Женясь, надо переносить кое что, по крайней мѣрѣ, такъ бываетъ въ большей части браковъ.

Она прибавила это, чтобы ни минуты не подумали, будто у ней есть причины жаловаться на своего м-ра Аутгауса.

-- Пожалуйста, извините меня, м-ссъ Аутгаусъ; но я не могу разбирать этого. Весь вопросъ между нами въ томъ: можете-ли вы согласиться принять вашихъ двухъ племянницъ до пріѣзда отца ихъ; и если да, то сколько мнѣ слѣдуетъ заплатить за ихъ содержаніе. Вы конечно понимаете, что я охотно беру на себя не только всѣ издержки, необходимыя для содержанія моей жены и сестры ея, но съ радостью дамъ все, что потребуется для ихъ комфорта и увеселенія.

-- Я не могу принять моихъ племянницъ въ качествѣ жилицъ, сказалъ м-ръ Аутгаусъ.

-- Нѣтъ, не въ качествъ жилицъ, но вы конечно поймете, что мнѣ слѣдуетъ платить за мою жену. Я знаю, что долженъ извиниться передъ вами за такое предложеніе. Но, иначе, какъ могъ бы я просить васъ объ этомъ?

-- Если Емилія и Нора пріѣдутъ сюда, то онѣ должны быть нашими гостьями, сказала м-ссъ Аутгаусъ.

-- Разумѣется, сказалъ ректоръ, -- и если мнѣ говорятъ, что онѣ нуждаются въ убѣжищѣ, то онѣ найдутъ его у меня до пріѣзда отца ихъ. Но я обязанъ сказать, относительно старшей сестры, что, по моему мнѣнію, домъ ея долженъ быть въ другомъ мѣстѣ.

-- Конечно, такъ, сказала м-ссъ Аутгаусъ.-- Я ничего не смыслю въ законахъ, но мнѣ весьма странно кажется, чтобы молодую женщину можно было выгнать изъ дому такимъ образомъ. Сами же вы говорите, что она ничего не сдѣлала.

-- Я не стану разсуждать объ этомъ, сказалъ м-ръ Тревиліанъ.

-- Все это отлично, м-ръ Тревиліанъ, сказала леди: -- но она -- моя племянница, и если я за нее не заступлюсь, то ужъ не знаю кому заступаться. Мнѣ никогда въ жизни не приходилось слышать, чтобы жену отсылали такимъ образомъ. Мы и съ кухаркой не обошлись бы такъ, право нѣтъ. А что касается ея пріѣзда сюда, она можетъ пріѣхать, если ей угодно; но я всегда скажу, что это -- такой срамъ, какого я и неслыхивала.

Однимъ словомъ, изъ этого посѣщенія ничего не вышло. Гнѣвъ леди постепенно усиливался, и м-ръ Тревиліанъ былъ вынужденъ объявить въ свою собственную защиту, что упорная интимность его жены съ полковникомъ Осборномъ довела его почти до безумія.

Предъ уходомъ изъ дому священника, онъ даже заплакалъ, разсказывая о своихъ собственныхъ несчастіяхъ, что значительно смягчило м-ра Аутгауса, хотя м-ссъ Аутгаусъ становилась все энергичнѣе въ защиту своего пола. Но ничего не послѣдовало.

Тревиліанъ настаивалъ, что будетъ платить за жену, гдѣ бы она не жила; а когда онъ убѣдился, что ему этого не позволятъ въ домѣ священника, то пожелалъ нанять въ сосѣдствѣ небольшой меблированный домъ, въ которомъ обѣ сестры могли бы прожить, слѣдующіе шесть мѣсяцевъ, подъ крылышкомъ дяди и тетки. Но даже самъ м-ръ Аутгаусъ разсмѣялся такому предложенію, объяснивъ -- какого рода помѣщенія находятся, большею частью, въ приходѣ св. Дидулфа: онъ могъ бы найдти двѣ комнаты, одна окнами на улицу, другая -- во дворъ, цѣною около пяти или шести пенсовъ въ недѣлю, въ домѣ, гдѣ помѣщаются еще три семейства.-- Но это, пожалуй, не совсѣмъ-то понравится вамъ, сказалъ м-ръ Аутгаусъ.

Свиданіе это кончилось безъ всякаго результата, и м-ръ Тревиліанъ простился, думая про себя, что его положеніе хуже лисьяго: лисы имѣютъ норы, куда имъ преклонить голову;-- но слѣдуетъ полагать, что онъ какъ стряпчій страдалъ по-довѣренности, потому что въ норѣ нуждалась жена его, а не самъ онъ.

Тотчасъ послѣ его ухода, м-ссъ Аутгаусъ отвѣтила на письмо Норы, и, не желая входить въ подробности, разсказала вкратцѣ, что произошло. Запасная спальня была готова для помѣщенія одной или обѣихъ сестръ, до пріѣзда сэра Мармадука въ Лондонъ, если одной изъ нихъ или обѣимъ угодно будетъ пріѣхать. И хотя въ домѣ священника не было дѣтской,-- ибо м-ра и м-ссъ Аутгаусъ Богъ не благословилъ дѣтьми,-- но все же найдется мѣсто и для мальчика. Только онѣ должны пріѣхать гостьями -- какъ наши племянницы, прибавила м-ссъ Аутгаусъ. Затѣмъ она сообщала, что не хочетъ принимать никакого участія въ ссорѣ м-ра Тревиліана съ женою. Подобныя ссоры между супругами очень дурны; но что касается этой ссоры, то она не можетъ принять ни той, ни другой стороны. Затѣмъ, она сообщила о посѣщеніи м-ра Тревиліана, а также -- что они ни въ чемъ не условились, потому что Тревиліанъ непремѣнно настаивалъ на платѣ имъ за помѣщеніе и за столъ.

Письмо дошло въ Ненкомбъ-Путней, прежде чѣмъ м-ссъ Тревиліанъ получила отвѣтъ отъ мужа. Это было въ субботу, и м-ссъ Тревиліанъ обѣщала м-ссъ Станбэри выѣхать изъ Клокъ-ауза въ понедѣльникъ. Разумѣется, въ этомъ не было никакой надобности. Теперь м-ссъ Станбэри и Присцилла охотно согласилась бы, чтобы онѣ остались у нихъ до пріѣзда сэра Мармадука въ Англію. Но гордость м-ссъ Тревиліанъ возмущалась противъ этого, послѣ всего сказаннаго. М-ссъ Тревиліанъ надѣялась получить въ слѣдующій день извѣстіе отъ своего мужа; но и съ воскресной почтой не было письма отъ Тревиліана.

Въ субботу онѣ совсѣмъ уложились;-- до такой степени м-ссъ Тревиліанъ была увѣрена въ томъ, что получитъ отъ своего властелина какія-бы то не было приказанія относительно ея дальнѣйшей судьбы.

Наконецъ, въ воскресенье обѣ сестры рѣшились немедленно уѣхать въ приходъ св. Дидулфа, и вѣроятно рѣшеніе это принадлежало старшей. Нора охотно уступила бы просьбамъ Присциллы -- остаться. Но Емилія объявила, что не можетъ и не желаетъ оставаться въ этомъ домѣ. У ней было нѣсколько фунтовъ,-- чего доставало на поѣздку,-- и такъ какъ м-ръ Тревиліанъ не заблагоразсудилъ прислать ей свои приказанія, то она уѣдетъ безъ нихъ. М-ссъ Аутгаусъ -- ей тетка и ближайшая родственница въ Англіи. На кого же иного опереться въ эту минуту тяжкой скорби. Вотъ почему она написала къ м-ссъ Аутгаусъ письмо, въ которомъ увѣдомляла, что всѣ онѣ, включая мальчика и няню, пріѣдутъ въ приходъ св. Дидулфа, въ понедѣльникъ вечеромъ; и чемоданы были окончательно увязаны.

-- Я полагаю, что онъ очень сердитъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ сестрѣ:-- но теперь я не забочусь объ этомъ. Онъ не пожалуется на меня -- относительно увеселеній. Я никого не хочу видѣть. Я не буду вести переписки. Но я не хочу оставаться здѣсь, послѣ всего, что онъ мнѣ сказалъ; пусть себѣ гнѣвается еще больше. Увѣряю, мнѣ кажется, что ни одна женщина еще не подвергалась такому жестокому обращенію, какъ -- я!... Затѣмъ она написала нѣсколько словъ къ мужу.

"Не получивъ отъ васъ приказаній, и обѣщавъ м-ссъ Станбэри оставить этотъ домъ въ понедѣльникъ, я поэтому уѣзжаю завтра съ Норой къ моей теткѣ, м-ссъ Аутгаусъ.

Е. Т. "

Въ воскресенье вечеромъ всѣ четыре дамы пили чай вмѣстѣ, и всѣ онѣ старались быть вѣжливѣй и даже, по возможности, дружелюбнѣе между собой. Наконецъ, м-ссъ Тревиліанъ дозволила Присциллѣ объяснить, какимъ образомъ она сказала брату, что лучше было-бы и для нее и для ее матери, еслибъ можно было покончить съ теперешнимъ домоустройствомъ; -- и дамы дошли до взаимнаго соглашенія разстаться друзьями. Но тѣмъ не менѣе разговоръ въ этотъ вечеръ не клеился.

-- Я убѣждена, что мы всегда будемъ вспоминать обѣихъ васъ съ хорошей стороны, сказала м-ссъ Станбэри.

-- Что касается меня, сказала Присцилла,-- то ваше пребываніе съ нами было мнѣ такъ отрадно, что и выразить не могу; только это не повело къ добру.

-- Я слишомъ хорошо понимаю, сказала м-ссъ Тревиліанъ, -- что, при нашихъ настоящихъ обстоятельствахъ, мы нигдѣ не можемъ доставить отрады.

-- Едва-ли вы можете понять -- какова была наша жизнь, сказала Присцилла:-- но дѣло въ томъ, что мы не имѣли права принимать васъ въ такомъ домѣ. Это не нашъ образъ жизни, и не можетъ продолжаться такъ. Не удивительно все, что говорятъ о насъ. Еслибъ домъ этотъ былъ нанятъ на ваше имя, могло-бы быть лучше.

-- Что же вы станете дѣлать теперь? спросила Нора.

-- Уѣдемъ отсюда по возможности скорѣе. Часто бываетъ очень трудно вернуться въ обычную колею; но сдѣлать это -- всегда возможно, или, по крайней мѣрѣ, можно попытаться.

-- Мнѣ кажется, куда-бы я ни пошла -- всюду приношу съ собой бѣдствія, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Милая моя, тутъ вина была не ваша, сказала м-ссъ Станбэри.

-- Не хочу осуждать брата, сказала Присцилла:-- онъ старался сдѣлать лучше для всѣхъ насъ; и наказаніе тяжелѣе всѣхъ падетъ на него, потому что онъ долженъ поплатиться.

-- Не должно бы допускать его платить ни одного шиллинга, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

На другое утро, въ семь часовъ, обѣ сестры, съ няней и ребенкомъ, уѣхали на Лесбороскую станцію желѣзной дороги, въ открытомъ экипажѣ м-ссъ Крокеръ, а вещи были отосланы на телѣжкѣ. Много слезъ было пролито, и всякій, со стороны смотрящій на эти прощанья, заключилъ бы, что это разлучаютъ очень близкихъ друзей.

-- Мама, сказала Присцилла, какъ скоро двери гостинной затворились, и онѣ остались вдвоемъ,-- мы должны остерегаться, чтобы не впасть никогда болѣе въ подобную ошибку. Тѣмъ, кто защищаетъ обиженныхъ, надо быть самимъ въ силахъ.

ГЛАВА XXX.
Доротея рѣшается.

Правда, что самые неблаговидные толки носились по Лесборо и Ненкомбъ-Путнею, насчетъ м-ссъ Станбэри и ея гостей въ Клокъ -Гаузѣ; и эти толки распространились до Эксетера. М-ссъ Элисонъ изъ Лесборо, женщина не изъ числа добродушнѣйшихъ въ мірѣ, сообщила м-ссъ Мертонъ изъ Ненкомба, что она слыхала, будто посѣщеніе лэди полковникомъ было сдѣлано вслѣдствіе особеннаго соглашенія между полковникомъ и м-ссъ Станбэри. М-ссъ Мертонъ, очень добродушная, но не умнѣйшая въ свѣтѣ женщина, объявила, что такое поведеніе со стороны м-ссъ Станбэри было положительной невозможностью.-- Не все-ли равно, которая изъ нихъ -- Присцилла или ея мать? сказала м-ссъ Элисонъ:-- вотъ факты: М-ссъ Тревиліанъ была прислана сюда съ цѣлью удалить ее отъ полковника; а полковникъ немедленно пріѣзжаетъ сюда же, и имѣетъ съ ней свиданье въ Клокъ-Гаузѣ. Но бѣдность доводитъ людей до всего.

М -ссъ Мертонъ, по неразумію, сочла своимъ долгомъ передать этотъ разговоръ Присциллѣ; а м-ссъ Элисонъ, по недостатку добродушія, сочла своимъ долгомъ пересказать м-ссъ Макъ-Гугъ, въ Эксетерѣ. А затѣмъ узнали о пріѣздѣ Бодзля.

-- Да, м-ссъ Макъ-Гугъ, переодѣтый полицейскій въ Ненкомбѣ! Воображаю, что подумаетъ объ этомъ нашъ другъ въ Оградѣ! Я всегда, вы знаете, говорила, что если она хочетъ, чтобы все шло прямымъ путемъ въ Ненкомбѣ, то ей слѣдуетъ почаще развязывать свой кошелекъ.

Изъ всего этого понятно, что желаніе Присциллы вернуться къ старому образу жизни не было лишено основанія.

Легко представить себѣ, что миссъ Станбэри въ Оградѣ не безъ душевнаго волненія услыхала всѣ эти толки. И, конечно, разбирая это дѣло съ Мартой, или съ Доротеей, она возвращалась къ своей первоначальной оцѣнкѣ сумасброднаго устройства въ Клокъ-Гаузѣ. Тѣмъ не менѣе, она сильно ругала м-ссъ Элисонъ, узнавъ отъ своего друга м-ссъ Макъ-Гугъ -- какіе слухи распространяетъ эта леди изъ Лесборо.

-- М-ссъ Элисонъ. Да; мы всѣ знаемъ эту м-ссъ Элисонъ! Злѣйшій язычекъ во всемъ Девонширѣ, и самый лживый; кое-кто изъ лесборовцевъ очень бы порадовались, еслибъ ей пришлось также тяжело поплатиться, какъ этимъ бѣднымъ женщинамъ въ Ненкомбѣ. Но мнѣ все равно, что ни разсказывай м-ссъ Элисонъ.

-- Но вотъ на счетъ полицейскаго-то -- плохо, сказала м-ссъ Макъ-Гугъ.

-- Конечно, плохо. Все это очень плохо. Я и не говорю, чтобы это не было плохо. Я довольна, что вытащила оттуда другую-то молодую дѣвушку. Все это -- дѣло того молодаго человѣка. Будь у меня сынъ, я охотнѣе похоронила бы его, чѣмъ слышать, что онъ называетъ себя "радикаломъ".

Но вотъ внезапно въ ограду дошло извѣстіе, что м-ссъ Тревиліанъ и сестра ея уѣхали. Въ тотъ же понедѣльникъ, когда онѣ уѣхали, Присцилла послала записку къ сестрѣ, въ которой не упоминалось особенно о теткѣ Станбэри, но которая, безъ сомнѣнія, была написана съ тою цѣлью, чтобы новость была ей сообщена.

-- Уѣхали! въ самомъ дѣлѣ? Такъ какъ ужъ поздно желать, чтобы онѣ вовсе не пріѣзжали, то это лучшее, что онѣ могли сдѣлать теперь. А кто же будетъ платить за наемъ дома, если онѣ уѣхали? Такъ какъ Доротея въ настоящее время не подумала объ этомъ вопросѣ, то ничего и не отвѣтила.

Доротея въ это время сильно тревожилась насчетъ самой себя. Читатель вѣроятно не забылъ, что она была ужасно поражена предложеніемъ, сдѣланнымъ ей относительно будущей ея жизни. Тетка внушила ей, что ей надо бы сдѣлаться м-ссъ Гибсонъ. Она еще не давала отвѣта на это предложеніе, и, дѣйствительно, находила совершенно невозможнымъ до времени говорить объ этомъ. Но несомнѣнно и то, что это внушеніе раскрыло въ ней совершенно новый взглядъ на жизнь. До разговора съ теткою, мысль о замужествѣ никогда не приходила ей въ голову. Въ своемъ смиреніи, она никогда не считала себя въ числѣ кандидатокъ на бракъ. Присцилла внушила ей смотрѣть на себя (обѣ онѣ смотрѣли такимъ образомъ), какъ на рожденную для того, чтобы по возможности, меньше ѣсть и нить, а затѣмъ умереть. Теперь же, когда она услыхала, что можетъ, если захочетъ, сдѣлаться м-ссъ Гибсонъ,-- она почти терялась въ вихрѣ новыхъ и смѣшанныхъ понятій. Послѣ сказаннаго теткой, самъ м-ръ Гибсонъ также сдѣлалъ одинъ или два намека, которые, казалось, обличали, что онъ также зналъ эту тайну.

М-ссъ Кремби давала вечеръ, на которомъ присутствовали обѣ миссъ Френчъ; но м-ръ Гибсонъ повелъ къ ужину Доротею, оставивъ Камиллу и Арабеллу въ гостиной. Въ продолженіи четверти часа, когда дамы оставались однѣ, пока мужчины прохлаждались за виномъ, Камилла и Арабелла не переставали изливать свой гнѣвъ. Онѣ предлагали вопросы насчетъ м-ссъ Тревиліанъ, и подали мысль, что м-ръ Гибсонъ могъ бы быть посланъ туда, чтобы все исправить. Но ихъ услыхала миссъ Станбэри, и строго напала на нихъ.

-- Отъ м-ра Гибсона ждутъ много такого, мои милыя, сказала она,-- чего однако, мнѣ кажется, м-ръ Гибсонъ вовсе не расположенъ исполнять.

Такъ какъ это было сказано весьма громко, въ присутствіи всѣхъ прочихъ леди, то Доротея совершенно переконфузилась. Но тетка старалась ее утѣшить по возвращеніи домой.

-- Господи, моя милая, что за важность? Сдѣлавшись разъ м-ссъ Гибсонъ, вы будете гордиться всѣмъ этимъ.

Неужели точно написано въ книгѣ судебъ, что она, Доротея Станбэри, должна быть м-ссъ Гибсонъ? Бѣдная Доротея начала сознавать, что надо пустить въ ходъ значительную долю собственнаго сужденія и личной рѣшимости, къ чему она вовсе не привыкла. До сихъ поръ она дѣйствовала только по приказаніямъ. Еслибъ ея мать или Присцилла положительно велѣли бы ей не переѣзжать въ домъ тетки, она безъ ропота осталась бы въ Ненкомбѣ.

Если бы ея тетка вздумала давать ей приказанія относительно образа ея жизни, -- напримѣръ, посовѣтовала бы чаще ходить въ церковь, или пожелала, чтобы она исполняла обязанности прислуги въ домѣ, -- она повиновалась бы безпрекословно вслѣдствіе привычки. Но когда сказали, что ей надо выйдти замужъ за м-ра Гибсона, ей казалось необходимымъ нѣчто больше простаго повиновенія. Любитъ-ли она м-ра Гибсона? Она усердно старалась заставить себя думать, что можетъ полюбить его. Онъ былъ довольно красивый мужчина, съ свѣтлыми волосами, нѣсколько лысый, съ тонкими губами, узкимъ носомъ, и, конечно, говорилъ длиннѣйшія проповѣди; но о немъ всѣ отзывались какъ объ отличномъ священникѣ. Имѣлъ домъ и доходъ; и весь Эксетеръ давно уже порѣшилъ, что онъ навѣрно женится. Онъ былъ изъ числа людей, неимѣющихъ, можно сказать, никакихъ предлоговъ оставаться холостяками.

Онъ былъ отличною партіей, и если онъ не сдастся, въ скоромъ времени, въ плѣнъ, то подвергнется справедливымъ и громкимъ упрекамъ. Обѣ миссъ Френчъ знали все это, и возъимѣли желаніе овладѣть имъ. Имъ было нѣсколько непріятно, что старая дѣва въ оградѣ, какъ онѣ обыкновенно звали миссъ Станбэри, вмѣшалась въ то самое время, когда добыча была почти въ рукахъ, -- и это было тѣмъ непріятнѣе, что Доротея Станбэри казалась имъ такимъ жалкимъ существомъ. Мысль о томъ, что сама Доротея могла бы колебаться -- принять ли предложеніе м-ра Гибсона, никогда не приходила имъ въ голову. Но однако Доротея колебалась. Думая объ этомъ, она припоминала, что ей никогда не случалось говорить съ м-ромъ Гибсономъ, за изъятіемъ тѣхъ ничего незначущихъ словъ, которыя говорятся за общимъ чайнымъ столомъ. Она могла бы современемъ полюбить его, но не думала, что любитъ теперь.

-- Это, полагаю, нисколько не повліяетъ м-ра Гибсона, сказала миссъ Станбэри своей племянницѣ, на другое утро, послѣ полученія отъ Присциллы записки, въ которой писала объ отъѣздѣ м-ссъ Тревиліанъ изъ Ненкомба.

Доротея обыкновенно краснѣла, когда упоминалось имя м-ра Гибсона, и теперь покраснѣла; но не поняла, на что намекаетъ тетка.-- Непонимаю, что вы хотите сказать, тетя,-- сказала она

-- Ну, вы вѣдь знаете, моя милая, что всѣ росказни объ м-ссъ Тревиліанъ и Клокъ-Гаузѣ не совсѣмъ-то благовидны. Если м-ръ Гибсонъ удалился бы теперь, сказавъ, что такое родство непріятно, то никто бы не былъ вправѣ жаловаться.

Обычно-слабая краска, вызываемая на щекахъ Доротеи именемъ м-ра Гибсона, теперь разлилась по всему лицу до самыхъ волосъ.-- Если онъ дурно думаетъ объ мамашѣ, тетя Станбэри, то, конечно, я не хочу видѣть его болѣе!

-- Все это прекрасно, моя милая, но вѣдь мужчина долженъ подумать и о себѣ.

-- Разумѣется, онъ думаетъ о себѣ. И отчего бы ему не думать? Я увѣрена, что онъ думаетъ о себѣ болѣе, чѣмъ я о немъ.

-- Доротея, не глупите: хорошаго мужа не такъ-то легко поймать,

-- Тетя Станбэри, я никогда не хочу ловить.

-- Доротея, не глупите,

-- Я должна это сказать. Не думаю, чтобы м-ръ Гибсонъ сколько нибудь думалъ обо мнѣ.

-- Вотъ еще! говорю вамъ, что онъ думаетъ.

-- А что касается мамаши и Присциллы, такъ я не въ состояніи никогда, ни на минуту полюбить человѣка, который сталъ бы стыдиться ихъ.

Она спѣшила высказать это; на сколько она понимала себя и свои настоящія желанія, въ ней не было никакой склонности къ м-ру Гибсону,-- никакого чувства, которое могло бы со временемъ превратиться въ нѣчто болѣе нѣжное,-- даже еслибъ м-ръ Гибсонъ объявилъ ей, что согласенъ взять съ нею вмѣстѣ и сестру. Но этого она не посмѣла выразить. Какое-то инстинктивное чувство не дозволяло ей отказать жениху, прежде чѣмъ онъ объявилъ себя женихомъ. Она могла высказать то, что касалось ея матери и сестры; но по отношенію къ собственнымъ чувствамъ не могла выразить ни согласія, ни несогласія.

-- Я бы желала, чтобы это рѣшилось поскорѣе, сказала миссъ Станбэри грустнымъ голосомъ. Доротея и на это не могла отвѣчать. Что значило: скорѣе? Быть можетъ въ теченіи года или двухъ.-- Еслибъ это могло устроиться въ концѣ этой недѣли, то было бы для меня большимъ утѣшеніемъ. Доротея чуть не упала со стула, _и окончательно онѣмѣла.-- Я, кажется, вамъ говорила, что Брукъ-Бургесъ ѣдетъ сюда?

-- Вы говорили, что онъ когда-нибудь пріѣдетъ.

-- Онъ долженъ быть здѣсь въ понедѣльникъ. Я его не видала болѣе двѣнадцати лѣтъ; и вотъ на будущей недѣлѣ онъ будетъ здѣсь! Боже мой! Боже мой! Какъ вспомню иногда, сколько жестокихъ словъ было говорено, и еще болѣе жестокихъ мыслей -- продумано, такъ часто жалѣю даже, что получила эти деньги. Я бы могла обойтись и безъ нихъ очень хорошо,-- очень хорошо.

-- Но теперь всѣ эти непріятности прошли, тетя.

-- Не знаю. Непріятности такого рода имѣютъ свойство отравлять надолго. Но я не хотѣла уступить моихъ правъ, кромѣ подлецовъ, никто этого не дѣлаетъ. Они говорили, что начнутъ процессъ, представятъ завѣщаніе въ судъ; но этимъ они бы немного выиграли. Затѣмъ они ругали меня впродолженіе двухъ лѣтъ. Когда имъ до тошноты надоѣло продѣлывать все это, я объявила имъ, что они получатъ обратно всѣ эти деньги послѣ моей смерти. Теперь уже не долго имъ ждать. Этотъ Бургесъ -- старшій племянникъ, и ему достанется все.

-- Что же, онъ благодаренъ?

-- Нѣтъ. За что же ему быть благодарнымъ. Вѣдь я дѣлаю это не изъ любви къ нему. Я не нуждаюсь въ его благодарности; да и ни въ чьей благодарности не нуждаюсь. Взгляните на Гуго. Я любила его.

-- Я благодарна вамъ, тетя Станбэри.

-- Въ самомъ дѣлѣ благодарны, моя милая? Ну, такъ докажите это, сдѣлавшись доброй женою м-ра Гибсона, и счастливою женою. Мнѣ хочется, чтобы все это было рѣшено, пока Бургесъ будетъ здѣсь. Если ему достанется все имущество, то къ чему стану лишать его, пока жива. Не знаю, захочетъ ли м-ръ Гибсонъ переѣхать сюда и жить здѣсь, Долли?

Вопросъ такъ близился къ ней, что Доротея начала сознавать необходимость его рѣшенія и, затѣмъ, передачи этого рѣшенія теткѣ. У нея хватило смѣтливости понять, что если она не подготовится къ этому случаю, то увидитъ себя опутанной обѣщаніемъ въ силу одного предположенія тетки, будто бы объ отказѣ съ ея стороны и рѣчи быть не можетъ,-- и придется выдти замужъ за м-ра Гибсона помимо своего желанія. Величайшее затрудненіе заключалось въ томъ, что тетка рѣшительно не сомнѣвалась на этотъ счетъ. А что касается до нея, то чувства ея не шли далѣе колебаній, въ ту или другую сторону. Разумѣется для нея было бы очень хорошо сдѣлаться м-ссъ Гибсонъ, еслибъ она могла имѣть хоть немного привязанности къ этому человѣку. Въ настоящую минуту тетка не заговаривала болѣе о м-рѣ Гибсонѣ, такъ какъ мысли ея были поглощены предстоящимъ пріѣздомъ м-ра Брука Бургеса.

-- Я помню его лѣтъ за двадцать, если не больше; этакій красивый мальчикъ, что лучше и не найдти. Отецъ его былъ четвертымъ изъ братьевъ; Боже! Боже! всѣ-то трое померли -- остался одинъ, старый Барти, котораго никто никогда не любилъ!

Бургесы были когда-то знатью въ Эксетерѣ, гдѣ они перебывали и банкирами, и пивоварами; но слава ихъ угасла, хотя Варѳоломей Бургесъ (о которомъ миссъ Станбэри утверждала, что его никто никогда не любилъ) все еще имѣлъ свою долю въ банкѣ. Но всѣ, въ городѣ, понимали, что настоящее богатство фирмы Кропперъ и Бургесъ принадлежитъ семейству Кроппера. Дѣйствительно, самая значительная часть состоянія, сколоченная старымъ Бургесомъ, перешла во владѣніе миссъ Станбэри. Варфоломей Бургесъ никогда не прощалъ брату завѣщанія, и вражда между нимъ и Джемимой Станбэри была непримирима. Второй братъ, Томъ Бургесъ, былъ адвокатомъ въ Ливерпулѣ, гдѣ ему везло. Но миссъ Станбэри ничего не вѣдала о тѣхъ Томъ-Бургесахъ, какъ она называла его семью. Четвертый братъ Герри Бургесъ, былъ священникомъ и оставилъ вдову съ большимъ семействомъ, изъ котораго старшимъ былъ Брукъ Бургесъ-младшій, тотъ самый, который долженъ былъ пріѣхать въ Ограду. Не къ чему распространяться о томъ, какъ началась ссора между священникомъ и наслѣдницей. Были сдѣланы попытки сдружиться, и разъ даже миссъ Станбэри принимала у себя въ Оградѣ преподобнаго Герри со всѣмъ его семействомъ; но этимъ ограничились всѣ попытки; и хотя нашъ старый другъ, миссъ Станбэри, никогда не колебаласъ въ своемъ рѣшеніи оставить всѣ деньги кому нибудь изъ Бургесовъ, и съ этой цѣлью совершила (лѣтъ двадцать тому назадъ) пилигримство въ Лондонъ, тѣмъ не менѣе она не была въ дружескихъ отношеніяхъ ни съ однимъ изъ членовъ семейства Бургесовъ. Старшій Барти Бургессъ, къ которымъ она ежедневно встрѣчалась за Оградой или въ Гай-Стритѣ, былъ ея злѣйшимъ врагомъ. Онъ въ теченіи многихъ лѣтъ старался всѣми силами,-- по крайней мѣрѣ, она была того убѣжденія,-- изгнать ее изъ лона общества, распуская объ ней всякіе дурные слухи. Она вышла побѣдительницею изъ этого боя. Побѣда была полная, и она торжествовала во всеуслышаніе. Но торжество это не заставило умолкнуть Барти и не смягчило его сердца. Молясь о томъ, чтобы грѣхи ея были прощены, какъ она прощаетъ другимъ,-- она всегда исключала изъ этой молитвы Барти Бургеса. Есть вещи, которыхъ плоть и кровь не можетъ осилить. Она не любила вдову Гарри Бургеса и, потому же самому, нелюбила и Гарри Бургесса. Когда она, въ послѣдній разъ, видѣла дѣтей, то не полюбила ни одного изъ нихъ, и колебалась даже въ отношеніи къ Бруку. Теперь Брукъ долженъ былъ пріѣхать въ домъ за оградой, получивъ однако предувѣдомленіе, что если онъ возжелаетъ, во время своего пребыванія въ Эксетерѣ, повидаться съ дядей Барти, то это посѣщеніе должно оставаться подъ спудомъ. Пока онъ будетъ въ домѣ миссъ Станбэри, то долженъ жить въ немъ такъ, какъ бы въ Эксетерѣ вовсе не существовало лица, именуемаго Бартоломѣемъ Бургесомъ. Бруку Бургесу въ это время было тридцать лѣтъ. Онъ служилъ при архивѣ духовныхъ дѣлъ, въ Соммерсетъ-гаузѣ. Безъ сомнѣнія, особенное свойство и названіе того департамента, при которомъ онъ состоялъ, много способствовали рекомендаціи его предъ миссъ Станбэри. Духовные архивы были, по ея мнѣнію, учрежденія достойныя большаго уваженія, -- и она предполагала, что лицо служащее въ нихъ и имѣющее съ ними дѣло, окажется человѣкомъ степеннымъ, джентльмэномъ и консерваторомъ. Она видѣлась въ послѣдній разъ съ Брукомъ Бургесомъ при его вступленіи въ эту должность. Затѣмъ послѣдовали обиды, и она съ тѣхъ поръ до настоящаго времени ничего не знала о немъ. Гость долженъ былъ пріѣхать въ Эксетеръ на слѣдующій понедѣльникъ, и много приготовленій дѣлалось для его пріѣзда; предполагалось дать обѣдъ въ тотъ день, а обѣды не часто давались у миссъ Станбэри. Однако она объявила Мартѣ, что намѣрена сдѣлать все въ лучшемъ видѣ. Марта поняла, что м-ра Брука Бургеса надлежало принять, какъ наслѣдника имѣнія. Къ обѣду приглашены были: сэръ Питеръ Манкреди, знаменитый химикъ Девоншира; м-ръ и м-ссъ Повель изъ Гальдона, -- люди весьма уважаемые въ этой части графства, разумѣется и м-ссъ Макъ-Гугъ, а также и м-ръ Гибсонъ. Миссъ Станбэри долго совѣщалась съ Мартой -- пригласить ли двухъ Клиффордовъ, и м-ръ и м-ссъ Ноэль изъ Доддескомблей. Марта клонила къ тому, чтобы пригласить двѣнадцать человѣкъ; а миссъ Станбэри объявила, что если будетъ двѣнадцать гостей, то она должна будетъ принанять двухъ служителей отъ зеленщика, и что эти два служителя возьмутъ верхъ надъ ея собственной прислугой въ людской. Марта объявила, будто ей все равно, что эти двое, что щенки. Но миссъ Станбэри была рѣшительно противъ двѣнадцати. Она согласилась на десять, ради симметрическаго размѣщенія за столомъ. Надо, чтобы панталоны чередовались съ юбками, сказала она Мартѣ, а вслѣдствіе того пригласила Клиффордовъ. Но Клиффорды не могли пріѣхать, и затѣмъ она отказалась отъ дальнѣйшихъ попытокъ. Дѣйствительно, ее озарила новая мысль. Ея гость Брукъ-Бургесъ сядетъ за однимъ концомъ стола, а священникъ м-ръ Гибсонъ -- за другимъ. Такимъ образомъ, будетъ соблюденъ должный эффектъ. Услыхавъ это, Марта ясно поняла весь объемъ счастья, ожидающій Доротею. Если принимаютъ м-ра Гибсона такимъ родомъ, то это могло случиться развѣ въ ожиданіи, что онъ сдѣлается членомъ семейства.

Сама Доротея поняла, что ей слѣдуетъ рѣшиться. Ей намекнули, хотя и не объявляли напрямикъ, что по всей вѣроятности въ слѣдующій понедѣльникъ случится нѣчто, требующее, чтобы у нее былъ готовъ отвѣтъ въ этотъ день. Ее ужасно мучила мысль, что она не можетъ переломить себя и принять предложеніе м-ра Гибсона -- въ случаѣ если м-ръ Гибсонъ сдѣлаетъ это предложеніе, на что, какъ она все еще увѣряла себя, вѣроятность была весьма сомнительнаго свойства; но если онъ сдѣлаетъ предложеніе, а она не можетъ принять его, то теткѣ слѣдуетъ знать объ этомъ прежде, чѣмъ оно совершится. И однакожъ она не могла рѣшиться поговорить объ этомъ съ теткою въ такомъ смыслѣ, какъ бы допуская возможность этого предложенія.

Случилось, что въ теченіи это недѣли, а именно въ субботу, Присцилла пріѣхала въ Эксетеръ. Доротея встрѣтила сестру на дебаркадерѣ, а затѣмъ онѣ прошли около двухъ миль и обратно вдоль по Кредитонской дорогѣ. Тетка Станбэри дала свое согласіе на то, чтобы Присцилла побывала въ домѣ за Оградой, хотя этотъ день и не былъ назначенъ для подобныхъ посѣщеній; но онъ предпочли прогулку, и Доротея чувствовала себя въ состояніи спросить совѣта у единственной особы, которой она могла принудить себя довѣрить фактъ ожиданія ею предложенія отъ джентльмэна. Но даже съ сестрой она завела разговоръ по этому поводу только на возвратномъ пути. Присцилла была очень озабочена собственными домашними затрудненіями въ Ненкомбѣ, и много говорила о своемъ рѣшеніи выѣхать изъ Клокъ-Гауза и опять поселиться въ какомъ-нибудь маленькомъ коттеджѣ. Она уже написала объ этомъ къ Гуго, и впродолженіи всей прогулки много говорила о своемъ неблагоразуміи въ то время, когда согласилась на такую важную перемѣну въ ихъ образѣ жизни. Наконецъ Доротея приступила къ своему разсказу.

-- Тетя Станбэри желаетъ, чтобы и я измѣнила свой образъ жизни.

-- Какимъ образомъ? тревожно спросила Присцилла.

-- Это не моя мысль, Присцилла, и я не думаю, чтобы въ этомъ было что нибудь вѣрное. Въ самомъ дѣлѣ, я увѣрена, что тутъ ровно ничего нѣтъ. Я не вижу возможности, чтобы было что-нибудь.

-- Но что такое, Долли?

-- Кажется, не можетъ быть ничего дурнаго, если я тебѣ скажу.

-- Если это что нибудь касающееся до тебя, то кажется -- нѣтъ. Но если это касается тетки Станбэри, то я увѣрена, она предпочла бы, чтобы ты умолчала.

-- Меня это касается больше, сказала Доротея.

-- Не хочетъ ли она, чтобы ты уѣхала отъ нее,-- такъ?

-- Ну, да... нѣтъ. Судя по ея послѣднимъ словамъ -- я въ такомъ случаѣ вовсе не оставлю ее. Только я увѣрена, что это невозможно,

-- Я вовсе не сильна въ разгадываніи загадокъ, Долли.

-- Ты слыхала объ этомъ м-рѣ Гибсонѣ -- священникѣ; не правдали?

-- Разумѣется, слышала!

-- Ну -- замѣть, что это говоритъ только тетя Станбэри. Онъ же самъ никогда даже не говорилъ со мною, кромѣ "здравствуйте" и тому подобныхъ вещей.

-- Тетка Станбэри хочетъ, чтобы ты вышла за него замужъ?

-- Да.

-- Ну, что же?

-- Разумѣется, объ этомъ и рѣчи быть не можетъ, печально сказала Доротея.

-- Я не вижу, почему бы не могло бы быть рѣчи объ этомъ, гордо сказала Присцилла. Право, если ужъ тетушка Станбэри много говоритъ объ этомъ, то я увѣрена, что самъ м-ръ Гибсонъ говорилъ съ ней объ этомъ.

-- Ты думаешь, что онъ говорилъ?

-- Я не думаю, чтобы тетушка захотѣла возбуждать несбыточныя надежды, сказала Присцилла.

-- Но я не имѣю никакихъ надеждѣ. То-есть, я никогда не думала объ этомъ.

-- Но ты думаешь объ этомъ теперь, Долли?

-- Мнѣ бы и во снѣ не снилось, еслибъ не тетя Станбэри.

-- Но, душенька, теперь тебѣ снится, неправда-ли?

-- Да только потому, что она говоритъ, что этому быть. Ты не знаешь, до какой степени она великодушна. Она обѣщаетъ, въ случаѣ, если это будетъ такъ, дать мнѣ много денегъ -- двѣ тысячи фунтовъ!

-- Въ такомъ случаѣ, я вполнѣ увѣрена, она и м-ръ Гибсонъ понимаютъ другъ друга.

-- Конечно, грустно сказала Доротея,-- если онъ сколько-нибудь помышляетъ объ этомъ, то только потому, что деньги будутъ кстати.

-- Вовсе нѣтъ, сказала Присцилла строго, со строгостью очень утѣшительной для слушательницы.-- Вовсе нѣтъ. Отчего бы Гибсону не полюбить тебя такъ, какъ всякій другой мужчина любитъ женщину? Ты хорошенькая (Доротея покраснѣла подъ своей шляпой даже отъ этой похвалы сестры), и кротка и во всѣхъ отношеніяхъ вполнѣ достойна любви. И я думаю, что ты именно создана быть хорошей женою. И ты не должна думать, Долли, что м-ръ Гибсонъ корыстолюбивъ,-- только потому, что можетъ быть и не женился бы на тебѣ, еслибъ у тебя не было этихъ денегъ. Часто случается, что джентльмэнъ не можетъ жениться, если за леди нѣтъ денегъ.

-- Но онъ не дѣлалъ мнѣ никакого предложенія.

-- Полагаю, что сдѣлаетъ, милая.

-- Я знаю только то, что говоритъ тетя Станбэри.

-- Будь увѣрена, что онъ сдѣлаетъ предложеніе.

-- А что же мнѣ ему сказать, Присцилла?

-- Что тебѣ сказать? Этого никто не можетъ тебѣ посовѣтовать, милая, кромѣ тебя самой. Любишь ты его?

-- Я не ненавижу его.

-- И только?

-- Я такъ мало его знаю, Присцилла. Всѣ говорятъ, что онъ очень добръ,-- а потомъ много значитъ, не правда ли, что онъ священникъ?

-- Не знаю, какъ насчетъ этого.

-- Думаю, что это много значитъ. Если есть для меня возможность выйдти когда либо замужъ, я бы предпочла священника

-- И такъ ты, стало быть, знаешь, что ему отвѣтить.

-- Нѣтъ, не знаю, Присцилла. Вовсе не знаю.

-- Слушай, моя душечка. То, что тетушка предлагаетъ тебѣ, есть великій шагъ въ нашей жизни. Если ты можешь принять предложеніе этого джентльмэна, я думаю -- ты была бы счастлива, а также, что должно быть гораздо важнѣе при твоихъ соображеніяхъ, думаю, что сдѣлаешь и его счастливымъ. Это болѣе свѣтлая перспектива, дорогая Долли, чѣмъ жить или съ нами въ Ненкомбѣ, или даже съ тетушкой Станбэри въ качествѣ ея племянницы.

-- Но если я его не люблю, Присцилла?

-- Въ такомъ случаѣ откажись отъ этого, и останься какъ есть -- моей дорогой сестрой.

-- Я такъ и сдѣлаю, сказала Доротея, и въ это время рѣшеніе ея было принято.

ГЛАВА XXXI.
М-ръ Брукъ-Бургесъ.

Наступалъ часъ, въ который долженъ былъ пріѣхать м-ръ Брукъ-Бургесъ, и миссъ Станбэри волновалась частью отъ ожиданія, а частью, надобно сознаться, отъ страха. Она сама хорошенько не знала, съ какой стати ей было бояться, такъ какъ ей предстояло отдать многое, а самой нечего было ждать; но все-таки она боялась, и сознавала это, и раздражалась, потому что ей было стыдно за себя. Хотя переодѣться надо было къ обѣду, къ шести часамъ, но она все-таки надѣла чистый чепецъ въ четыре часа, и появилась въ эту раннюю пору въ такомъ платьѣ, котораго обыкновенно не надѣвала дома въ такіе часы. Она чувствовала, что волнуется "какъ старая дура", и срывала сердце на Доротеѣ. Были еще и другія причины неудовольствія между ею и племянницей. Въ это же самое утро заходилъ Гибсонъ, и Доротея ужь слишкомъ заважничалась передъ нимъ. Такъ по крайней мѣрѣ показалось миссъ Станбэри. Въ послѣдніе три-четыре дня, какъ только упоминалось имя Гибсона, Доротея смолкала, нахмуривалась и, казалось, была не прочь идти на-перекоръ. Миссъ Станбэри сочла необходимымъ заявить, что ее особенно озабочивало наискорѣйшее рѣшеніе вопроса объ этомъ сватовствѣ. Она была готова на величайшее великодушіе,-- готова на жертвы не только деньгами, которымъ она не придавала большаго значенія, но и значительной долей своего авторитета, который ставила очень высоко; за все это слѣдовало быть ей весьма благодарной. Но ей казалось, что Доротея вовсе не была благодарна. Гуго уже оказался "сплошь неблагодарнымъ", какъ она его честила. Никто изъ Бургесовъ никогда не выказывалъ ей ни малѣйшей благодарности за сдѣланныя имъ обѣщанія, или даже за оказанныя имъ существенныя милости. А теперь Доротея, передъ которой было отверзто чуть-ли не седьмое небо счастья,-- седьмое небо сравнительно съ ея скудными надеждами, -- теперь Доротея показывала, до какой степени она можетъ быть неблагодарной. Гибсонъ еще не заявлялъ о своихъ чувствахъ, но уже намекнулъ миссъ Станбэри, что готовъ заявить. Присцилла была совершенно права въ своемъ предположеніи, говоря, что священникъ и тетушка успѣли стакнуться.

-- Я, однако, не думаю, чтобы онъ пріѣхалъ, сказала миссъ Станбэри, поглядывая на часы. Еслибы поѣздъ пришелъ въ надлежащій моментъ, еслибъ ожидаемый посѣтитель прямо изъ вагона пересѣлъ въ экипажъ, и еслибъ лошади скакали во весь опоръ до самой Ограды, можетъ быть, онъ былъ бы у дверей въ ту самую минуту, когда миссъ Станбэри это проговорила.

-- Еще рано, тетя.

-- Вздоръ, вовсе не рано, поѣздъ приходитъ въ четыре. Я такъ думаю, что онъ вовсе не пріѣдетъ.

-- Навѣрное пріѣдетъ, тетя.

-- Я не сомнѣваюсь, что вамъ это лучше всѣхъ извѣстно. Вы вѣдь все знаете!-- Затѣмъ прошло минутъ пять въ молчаніи.

-- Господи! Что-же мнѣ дѣлать со всѣми, кто теперь пріѣдетъ? Я вѣдь имъ сказала, что жду молодаго человѣка! Вотъ какъ со мною поступаютъ всѣ меня окружающіе.

-- Поѣздъ, можетъ быть, запоздалъ минутъ на десять.

-- Да; мало-ли что можетъ быть -- и обезьяны, пожалуй, табакъ жуютъ. Вотъ -- вотъ, и дилижансъ останавливается у "Пѣтуха и бутылки"; дилижансъ со станціи. Теперь, конечно, онъ не пріѣдетъ.

-- Онъ, можетъ быть, идетъ пѣшкомъ.

-- Пѣшкомъ, съ багажемъ-то на плечахъ! И вы воображаете, что лондонскій джентльмэнъ поѣдетъ такимъ образомъ? А, вотъ два экипажа -- съ желѣзной дороги, разумѣется.

Миссъ Станбэри должна была придвинуть свой стулъ очень близко къ окну, чтобы видѣть ту часть Ограды, по которой должны были проѣхать помянутые ею экипажи.

-- Можетъ быть, не съ желѣзной дороги, тетя?

-- Конечно вы здѣсь живете такъ давно, что, разумѣется, знаете все лучше меня.-- Тутъ опять минутъ на десять настала пауза, и даже Доротея начала думать, что м-ръ Бургесъ не пріѣдетъ.

-- Ужъ я перестала и разсчитывать на него, сказала миссъ Станбэри.-- Я думаю послать къ нимъ ко всѣмъ съ извиненіями. Но въ тотъ самый мигъ послышался стукъ въ дверь. Только шума колесъ не было слышно. Предположеніе Доротеи оправдалось. Лондонскій джентльмэнъ пришелъ пѣшкомъ, а вещи его принесъ за нимъ носильщикъ.-- Какъ такъ онъ сюда попалъ? удивилась миссъ Станбэри, услыхавъ внизу чужой голосъ, говорившій съ Мартой, но Доротея сочла за лучшее не отвѣчать на этотъ вопросъ.

-- Миссъ Станбэри, какъ я радъ васъ видѣть, сказалъ м-ръ Брукъ-Бургесъ, входя въ комнату. Миссъ Станбэри присѣла и затѣмъ взяла его за обѣ руки.-- Вы бы меня не узнали, пожалуй, продолжалъ онъ: -- черная борода и лысая голова мѣняютъ человѣка.

-- У васъ голова вовсе не лысая, сказала миссъ Станбэри.

-- Начинаетъ-таки рѣдѣть на самой макушкѣ. Какъ я радъ, что вы мнѣ позволили пріѣхать сюда! Какъ я помню эту старую комнату!

-- Вотъ моя племянница, миссъ Доротея Станбэри, изъ Ненкомбъ-Путнея.-- Доротея собиралась прибавить что-нибудь отъ себя къ этому формальному введенію, но Брукъ-Бургесъ подошелъ къ ней и крѣпко пожалъ ей руку.-- Она живетъ у меня, прибавила тетка.

-- А гдѣ Гуго? спросилъ Брукъ.

-- Мы никогда о немъ не говоримъ, внушительно сказала миссъ Станбэри.

-- Надѣюсь, съ нимъ не случилось ничего особенно-дурнаго? Я весьма часто слышу объ немъ въ Лондонѣ.

-- Тетушка не сходится съ нимъ во взглядахъ -- вотъ и все, сказала Доротея.

-- Онъ бросилъ занятія адвокатурой, что давало ему возможность жить джентльмэномъ, сказала миссъ Станбэри:-- и началъ писать въ грошовую газету.

-- Теперь всѣ это дѣлаютъ, миссъ Станбэри.

-- Надѣюсь, что вы этого не дѣлаете, м-ръ Бургесъ.

-- Я? Да никто бы не сталъ печатать того, что я пишу. Конечно, я никуда ме пишу.

-- Очень рада это слышать, сказала миссъ Станбэри.

Брукъ Бургесъ, или м-ръ Брукъ, какъ его называла прислуга для краткости, былъ человѣкъ весьма пріятной наружности, съ черными бакенбардами и черными волосами, которые, какъ онъ говорилъ, начинали рѣдѣть на макушкѣ, и съ небольшими свѣтлыми глазами. Доротеѣ подумалось, что послѣ брата Гуго это самый добродушный и пріятный изо всѣхъ извѣстныхъ ей мужчинъ. Онъ былъ роста ниже средняго и нѣсколько склоненъ къ дородности; но не прочь прихвастнуть при случаѣ, что можетъ пройдти двѣнадцать миль въ три часа, и прибавить кстати, что пока онъ въ силахъ это дѣлать -- онъ никакъ не сочтетъ нужнымъ сѣсть на слабую порцію. Носъ у него былъ изящный, не совсѣмъ орлиный, но съ легкой горбинкой, подбородокъ съ ямочкой, и ротъ, встрѣчающійся лишь у людей отличнѣйшаго характера. Доротея немедленно принялась его сравнивать съ братомъ Гуго, который въ ея глазахъ изо всѣхъ мужчинъ ближе всѣхъ подходилъ къ идеалу совершенства. Ей никогда не приходило въ голову сравнивать Гибсона съ Бургесомъ. Братъ Гуго -- идеальный мужчина; но и въ новомъ гостѣ есть доля идеальнаго совершенства. Гибсонъ же во мнѣніи Доротеи вовсе не былъ идеаленъ.

-- Я звалъ васъ когда-то тетушкой Станбэри, сказалъ Брукъ-Бургесъ старушкѣ: -- нельзя-ли и теперь продолжать называть васъ также?

-- Зовите меня, какъ хотите, сказала миссъ Станбэри.-- Только, право, я еще не видывала, чтобы люди такъ сильно перемѣнялись!-- Доротея замѣтила, что миссъ Станбэри, еще не уходя переодѣваться, вошла уже въ обычное спокойно-веселое настроеніе духа.

Обѣдъ прошелъ довольно благополучно. Гибсонъ на концѣ стола казался не въ своей тарелкѣ, какъ-будто чувствуя, что его положеніе обличало внѣшнему міру его намѣренія на счетъ Доротеи, которыя желательно было бы скрыть до поры, до времени. Немногіе мужчины не смущаются, когда ихъ выставляютъ на показъ въ качествѣ оффиціальныхъ поклонниковъ или жениховъ, тогда какъ женщины, напротивъ, принимаютъ подобное положеніе чуть-ли не съ торжествамъ. Женщины, можетъ быть, видятъ въ себѣ торжествующаго ловца, тогда какъ мужчина сознаетъ въ себѣ нѣчто подобное попавшей въ просакъ рыбинѣ. Гибсонъ, хотя еще не плескался въ плетушкѣ, но все же испытывалъ нѣчто въ родѣ предчувствія этого ощущенія, что дѣлало для него крайне-непріятнымъ его почетное мѣсто. Брукъ-Бургесъ, на другомъ концѣ стола, былъ веселъ, какъ жаворонокъ. М-ссъ Макъ-Гугъ сидѣла по одну его сторону, а миссъ Станбэри -- по другую, и онъ смѣшилъ ихъ обѣихъ, припоминая свои прежнія дѣянія въ Эксетерѣ -- какъ онъ гонялся за кошкой м-ссъ Макъ-Гугъ и кралъ у тетушки Станбэри абрикосовое желе. Даже сэръ Питеръ Манкреди усмѣхнулся его розсказнямъ, а м-ссъ Повелль, сидя по другую сторону сэра Питера, выставила голову впередъ, чтобы тоже принять участіе въ веселой бесѣдѣ.

-- Все это вздоръ, говорила миссъ Станбэри.-- Чистая выдумка, и ничего подобнаго не бывало.

-- Будто? сказалъ Брукъ.-- А я такъ помню это, какъ-будто все это было не дальше вчерашняго дня; спросите стараго д-ра Болля, пребендарія, вотъ что съ бородавками-то на носу,-- онъ видѣлъ!

-- У д-ра Болля никакихъ нѣтъ бородавокъ на носу, сказала м-ссъ Макъ-Гугъ.-- Вы, пожалуй, скажете, что и у меня бородавки на носу?

-- У него цѣлыхъ три. Я помню каждую изъ нихъ, какъ нельзя лучше, да вотъ и сэръ Питеръ вѣрно помнитъ.

Тутъ всѣ разсмѣялись; и Марта, бывшая въ комнатѣ, сообразила, что Брукъ-Бургесъ имѣлъ полнѣйшій успѣхъ.

Гибсонъ между тѣмъ разговаривалъ съ Доротеей; но Доротея прислушивалась къ разговору на томъ концѣ стола.

-- Сегодня очень грязно по дорогамъ за городомъ, замѣтилъ Гибсонъ

-- Очень грязно, повторила Доротея, глядя на Бургеса.

-- Но на Гай Стритѣ совсѣмъ сухо.

-- Совсѣмъ сухо, повторила Доротея.

Тутъ раздался взрывъ смѣха м-ссъ Макъ-Гугъ и сэра Питера, и Доротея не безъ удивленія припомнила, что до сихъ поръ никто еще не заставлялъ такъ хохотать этихъ почтенныхъ старичковъ.

-- Мнѣ бы очень хотѣлось поѣхать съ вами на Галдонъ-Гилль, сказалъ Гибсонъ.-- То есть, разумѣется, когда будетъ хорошая погода. М-ссъ Повелль говорила какъ-то объ этомъ.

-- Это было бы очень пріятно, замѣтила Доротея.

-- Вы еще не любовались видомъ съ Галдонъ-Гилля? спросилъ Гибсонъ. Но на этотъ вопросъ Доротея ничего не могла отвѣтить. Миссъ Станбэри приподняла ложку, какъ бы собираясь ударить ею Брука. И это за званымъ обѣдомъ! Съ этой минуты Доротея сочла себя вправѣ совсѣмъ отвернуться отъ сосѣда и принялась слушать болтовню на другомъ концѣ стола. Бѣдный Гибсонъ остался ни при чемъ.

-- Въ жизнь мою не видывала человѣка, который бы до такой степени измѣнился, сказала м-ссъ Макъ-Гугъ, переходя въ гостинную.-- Я совсѣмъ не помню, чтобы онъ былъ такъ уменъ.

-- Онъ всегда былъ пребойкій мальчикъ! сказала миссъ Станбэри.

-- Но всѣ Бургосы такіе серьозные, чопорные, продолжала м-ссъ Макъ-Гугъ.-- Отличные люди, прибавила она, вспомнивъ источникъ богатства своей пріятельницы: -- но совсѣмъ не то, что этотъ.

-- По моему, онъ -- очень красивый мужчина, сказала м-ссъ повелль:-- кажется, еще не женатъ?

-- О нѣтъ, сказала миссъ Станбэри.-- Еще успѣетъ.

-- Здѣсь найдется много охотницъ пойдти за него, сказала м-ссъ Макъ-Гугъ.

-- Онъ немножко старъ для моихъ дѣвочекъ, сказала смѣясь м-ссъ Повелль. М-ссъ Повелль была счастливой матерью четырехъ дочерей, изъ которыхъ старшей было только двѣнадцать лѣтъ.

-- Есть у насъ и постарше, продолжала м-ссъ Макъ-Гугъ: какая бы партія для Арабеллы Френчъ!

-- Избави Богъ! сказала миссъ Станбэри.

-- Тогда бы и бѣдный Гибсонъ пересталъ походить на осла межъ двухъ вязокъ сѣна, сказала м-ссъ Новелль.-- Доротея дала себѣ слово не выходить за человѣка, похожаго на осла межъ двухъ вязокъ сѣна.

Когда мужчины перешли въ гостинную, Доротея сидѣла за самоваромъ и чайнымъ приборомъ у большаго стола, въ такомъ положеніи, что подойдти къ ней можно было только съ одной стороны. По лѣвую ея руку стоялъ стулъ, но съ правой стороны не было мѣста для сидѣнья,-- оставалось только мѣсто для какого-нибудь вѣжливаго кавалера, который бы взялся передавать налитыя чашки и возвращать ихъ назадъ пустыми. Доротея была такъ ненаходчива, что не замѣтила опасности этого положенія до тѣхъ поръ, пока на единственный стулъ не усѣлся Гибсонъ. Тогда ей показалась жестокой судьба, обрекавшая ее на весь вечеръ той же осадѣ, которой она подвергалась во время обѣда. Пока пили чай, Гибсонъ старался быть полезнымъ, спрашивая у дамъ, чего имъ угодно -- пирога или хлѣба съ масломъ; но когда всѣ отпили, Доротея все таки осталась въ заточеніи, а Гибсонъ продолжалъ разъигрывать роль тюремнаго сторожа. Она скоро замѣтила, что всѣ остальные шутили и смѣялись,-- что Брукъ быль центромъ кружка, образовавшагося на другомъ концѣ комнаты. Она раза два или три подумала о томъ -- какъ-бы дать тягу; но у нея не хватило духу на попытку. Она не знала -- какъ привести ее въ исполненіе. Она чувствовала, что тетка не сводитъ съ нея глазъ, и что теткѣ хочется, чтобы она была внимательна къ Гибсону. Наконецъ, она совсѣмъ отказалась отъ надежды на утекъ,-- и боялась только того, что Гибсонъ, пожалуй, не ограничится грязью дорогъ и прекраснымъ видомъ съ Галдонъ-Гилля.

-- Я думаю, что мы еще нескоро отдѣлаемся отъ дождей, замѣтилъ Гибсонъ. Онъ уже два раза въ теченіи вечера заводилъ рѣчь о дождяхъ.

-- Кажется, не скоро, сказала Доротея. Тутъ раздался взрывъ громкаго смѣха въ противоположномъ углу, и Доротея увидѣла, что сэръ Питеръ толкаетъ Брука подъ бока. Ничего подобнаго она не видывала съ тѣхъ поръ, какъ жила въ Эксетерѣ; а тутъ, какъ нарочно, Гибсонъ приперъ ее въ уголъ, далеко это всѣхъ!

-- Этотъ Брукъ, кажется, совсѣмъ не похожъ на всѣхъ остальныхъ Бургесовъ, сказалъ Гибсонъ.

-- Кажется, онъ очень уменъ, замѣтила Доротея.

-- Да, на свой ладъ. Что говорится -- веселый малый.

-- Мнѣ нравятся тѣ, что умѣютъ смѣшить и сами не прочь посмѣяться, сказала Доротея.

-- Совершенно согласенъ съ вами, что смѣхъ дѣло хорошее -- на своемъ мѣстѣ. Я вовсе не изъ охотниковъ передѣлывать весь міръ на серьозный ладъ. Но есть вещи серьозныя и должны быть моменты серьезные.

-- Разумѣется, сказала Доротея.

-- И я полагаю, что въ сущности серьозный разговоръ привлекательнѣе такого, въ которомъ, если обсудить его по основательнѣй, такъ не найдется никакого смысла. Не правда-ли?

-- Я думаю, всякій что-нибудь да думаетъ, когда говоритъ.

-- Именно. Это вотъ точь въ точь моя мысль, сказалъ Гибсонъ:-- мнѣ было бы весьма прискорбно, еслибъ мы съ вами не сходились во взглядахъ на всѣ подобные предметы. Весьма прискорбно.-- Тутъ онъ замолчалъ, и Доротея такъ растерялась, принявъ это за наступленіе опаснаго момента, что не могла даже придумать, что-бы ему сказать. Она слышала громкій, веселый говоръ м-ссъ Макъ-Гугъ, слышала шутливую воркотню тетки, хохотъ сэра Питера и Брука, разсказывавшаго какую-то исторію; но собственное ея смущеніе было слишкомъ велико для того, чтобы она могла понять, что именно происходило на другомъ концѣ комнаты,-- и особенно стою за то, чтобы мы съ вами сходились въ вопросахъ серьозныхъ, говорилъ Гибсонъ.

-- Кажется, мы сходимся въ томъ, что надо ходить въ церковь, сказала Доротея, чувствуя въ то же время, что глупѣе, безсмысленнѣе и неумѣстнѣе этого ничего и не придумаешь; но что же ей было сказать въ отвѣтъ на подобное заявленіе?

-- Надѣюсь, сказалъ Гибсонъ: -- и полагаю, что такъ. Тетушка ваша -- женщина превосходная, и мнѣніемъ ея я весьма дорожу во всѣхъ отношеніяхъ,-- даже въ вопросахъ церковной дисциплины и доктрины, въ которыхъ я, какъ лицо духовное, разумѣется, болѣе ея компетентенъ. Но такой, какъ тетушка ваша, не отъискать изъ тысячи женщинъ.

-- Разумѣется, она очень добра.

-- И такъ правильно смотритъ на свои обязанности въ отношеніи этого молодаго человѣка и его состоянія. Неправда-ли?

-- Совершенная правда, м-ръ Гибсонъ.

-- Я потому спрашиваю, что вѣдь вамъ,-- какъ близкой ея родственницѣ, которую она избрала для того, чтобы изливать свою доброту,-- это обстоятельство могло бы послужить источникомъ нѣкотораго неудовольствія

-- Неудовольствія, м-ръ Гибсонъ?

-- Я вполнѣ увѣренъ, что ваши чувства именно таковы, какими они должны быть. И что до меня касается, еслибъ я былъ.... то есть, предположимъ, что я могъ бы быть какъ бы то ни было заинтересованъ... Впрочемъ, теперь еще, можетъ быть, рано заговаривать въ этомъ смыслѣ....

-- Я васъ не понимаю, м-ръ Гибсонъ.

-- Я думалъ, что, можетъ быть, мнѣ слѣдовало бы воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы выразить.... но, въ сущности, эти минуты легкомысленнаго веселья едва-ли соотвѣтствуютъ тѣмъ чувствамъ, которыя я бы желалъ выразить....

-- Мнѣ бы слѣдовало подойдти къ тетушкѣ, м-ръ Гибсонъ; можетъ быть, не надо-ли ей чего?-- Она встала и отодвинула свой стулъ; а Гибсонъ, помолчавъ съ минуту, далъ ей уйдти. Вскорѣ послѣ этого всѣ гости разъѣхались, и въ гостиной остался Брукъ-Бургесъ съ миссъ Станбэри и Доротеей.

-- Какъ я ихъ всѣхъ хорошо помню, сказалъ Брукъ: -- сэръ Питеръ и старенькая м-ссъ Макъ-Гугъ, и м-ссъ Повелль, кторую тогда звали прелестной миссъ Ноэль. И какъ я помню все до мелочей въ меблировкѣ этой комнаты!

-- Все осталось безъ перемѣны, Брукъ, кромѣ самой старухи, сказала миссъ Станбэри.

-- Увѣряю васъ, что вы меньше всего измѣнились,-- только, вотъ, не кажетесь такой грозной, какъ прежде.

-- А я таки была грозна, Брукъ?

-- Матушка разсказывала, что вы мнѣ никогда не позволяли шумѣть и прикасаться къ фарфоровымъ вещамъ. Впрочемъ, вы всегда были добры; а когда вы мнѣ подарили серебряные часы, моему благополучію и предѣла не было.

-- А теперь бы васъ не порадовали часы отъ старухи?

-- Это вы меня пытаете. Однако, какія же вы всѣ здѣсь кутилы! Половина двѣнадцатаго, а мнѣ еще надо сходить курнуть.

-- Надо... что? переспросила миссъ Станбэри съ испуганнымъ видомъ.

-- Курнуть. Не бойтесь, не здѣсь.

-- Нѣтъ; надѣюсь, что не въ домѣ.

-- Но можно вѣдь пройдтись по оградѣ съ трубкой? А? можно?

-- Теперь, кажется, вся молодежь куритъ, съ сердечнымъ сокрушеніемъ сказала миссъ Станбэри.

-- Всѣ до единаго; говорятъ, и женщины намѣреваются въ скоромъ времени....

-- Еслибъ я увидѣла курящую женщину, я бы сгорѣла со стыда за свой полъ; и будь она мнѣ самая близкая и самая дорогая, я бы никогда не стала бы съ ней говорить -- ни за что. Доротея, кажется, Гибсонъ не куритъ?

-- Право не знаю, тетушка.

-- Надѣюсь, что нѣтъ. Надѣюсь, что нѣтъ. Понять не могу, что за удовольствіе людямъ превращаться въ печную трубу и до того чадить, что подойдти близко нельзя.

Брукъ разсмѣялся и пошелъ выкурить трубочку за оградой, а Марта сѣла его дожидаться. Доротея тотчасъ же юркнула къ себѣ въ комнату, боясь разспросовъ тетушки на счетъ Гибсона. Ей теперь казалось, что она пришла къ окончательному выводу. Ей ровно ничего не нравилось въ Гибсонѣ. Теперь она далеко не была такъ спокойна и самоувѣренна, какъ въ то время, когда она говорила сестрѣ, что предпочла бы духовное лицо всякому другому. У нея не было твердо установившихся понятій о любви и объ ухаживаньи; но она думала, что человѣкъ, въ самомъ дѣлѣ ею дорожившій, нашелся бы какъ-нибудь иначе выразить свои чувства къ ней, а не тѣмъ способомъ, къ которому прибѣгнулъ Гибсонъ. И затѣмъ, Гибсонъ говорилъ ей о тетушкиныхъ деньгахъ такъ противно, ненавистно, по ея мнѣнію. Она была вполнѣ увѣрена, что еслибъ онъ сдѣлалъ ей предложеніе, то получилъ бы отказъ.

Она почти совсѣмъ раздѣлась, чтобы лечь спать, когда въ дверь стукнули -- и въ комнату вошла тетушка.

-- Вернулся, проговорила миссъ Станбэри.

-- Стало быть, выкурилъ трубку.

-- Какъ бы мнѣ хотѣлось, чтобы онъ не курилъ. Но такой старухѣ, какъ я, смѣшно и глупо принимать къ сердцу подобныя вещи. Если всѣ это дѣлаютъ, не могу же я всѣмъ запретить. Онъ, кажется, очень хорошій молодой человѣкъ -- во всѣхъ другихъ отношеніяхъ; неправда-ли, Долли?

-- Кажется, очень хорошій, тетя.

-- И отлично идетъ по службѣ. А что до куренья, такъ лучше ужь сознаваться въ этомъ открыто, чѣмъ дѣлать тайкомъ,

-- Я не думаю, тетя, чтобы м-ръ Бургесъ сталъ что-либо дѣлать тайкомъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ; я тоже не думаю. Господи! Онъ вовсе не таковъ, какимъ я его себѣ воображала.

-- Онъ, кажется, всѣмъ очень понравился.

-- Неправда-ли? Я никогда не видала сэръ Питера въ такомъ веселомъ настроеніи. А за м-ссъ Макъ-Гугъ онъ просто ухаживалъ. Ну, теперь, душа моя, разскажите мнѣ про Гибсона.

-- Нечего разсказывать, тетя.

-- Какъ, нечего? Судя по тому, что я видѣла, я думала -- много будетъ чего поразсказать. Онъ не отходилъ отъ васъ цѣлый вечеръ.

-- Потому что ему случилось сѣсть возлѣ меня, -- конечно.

-- Правда, что онъ сѣлъ возлѣ васъ, такъ что я думала -- у васъ все покончено.

-- Если я вамъ кое-что скажу, тетя, вы не разсердитесь?

-- Что-же вы мнѣ скажете? Что вы хотите сказать мнѣ?

-- Мнѣ кажется, что м-ръ Гибсонъ не можетъ мнѣ понравиться -- ни въ какомъ отношеніи.

-- Отчего, Доротея?

-- Я увѣрена, что я ему не нравлюсь, что онъ меня не любитъ, что у него совсѣмъ не то въ головѣ.

-- Увѣряю васъ, что -- именно то. Да знаете-ли, что у насъ это съ нимъ давно порѣшено. Послѣ того, какъ я переговорила съ вами въ первый разъ, я откровенно высказала ему всѣ свои намѣренія. Онъ знаетъ, что ему можно будетъ оставить свой домъ и перейдти сюда на житье. Конечно, онъ сказалъ вамъ объ этомъ сегодня?

-- Ни слова, тетя.

-- Ну, такъ скажетъ.

-- Дорогая тетя, мнѣ бы такъ хотѣлось, чтобы у насъ до этого не дошло. Онъ мнѣ не нравится, совсѣмъ не нравится.

-- Не нравится!

-- Нѣтъ; я его ни крошечки не люблю, и никогда не полюблю. Что-же дѣлать, тетя! Я хотѣла было попробовать; но вижу, что не могу. Не станете же вы требовать, чтобы я шла за человѣкомъ, котораго не люблю.

-- Въ жизнь свою не слыхивала ничего подобнаго. Не люблю! Да зачѣмъ вамъ любить его? Онъ -- джентльмэнъ, порядочный человѣкъ. Всѣ его уважаютъ. У него хватитъ средствъ обезпечить васъ на всю жизнь. Да, наконецъ, отчего же вы мнѣ не сказали этого раньше?

-- Я сама не знала, тетя. Я думала, что можетъ быть....

-- Можетъ быть -- что?

-- Я не могла сразу рѣшить, нравится-ли онъ мнѣ, потому что раньше я вовсе объ этомъ не думала.

-- Вы ему этого не говорили?

-- Нѣтъ, не говорила. Не могла же я первая начать говорить....

-- Такъ прошу васъ еще хорошенько подумать. Подумайте, какое счастье было бы для васъ пристроиться на всю жизнь,-- такъ, чтобы никогда больше не заботиться на счетъ денегъ, на счетъ угла, гдѣ бы можно было преклонить голову, и такъ далѣе. Не отвѣчайте мнѣ теперь, Доротея, но подумайте. Мнѣ казалось, что это было бы такъ хорошо для васъ обоихъ.

И сказавъ это, миссъ Станбэри вышла изъ комнаты; а Доротея могла послушаться ее только въ одномъ отношеніи, на первый случай. Она стала думать. Она пролежала съ открытыми глазами, и думала объ этомъ почти всю ночь на-пролетъ. Но чѣмъ больше она думала, тѣмъ меньше провидѣла себѣ довольства или счастья при мысли о томъ, что она будетъ м-ссъ Гибсонъ.

ГЛАВА XXXII.
"Полнолуніе" въ Сен-Диддулфѣ.

Полученіе письма отъ м-ссъ Тревиліанъ, въ понедѣльникъ утромъ, крайне изумило м-ра и м-ссъ Аутгаусъ. Нѣкогда было раздумывать, не было возможности отсрочить ихъ пріѣздъ, чтобы посовѣтоваться съ Тревиліаномъ. Обѣ племянницы пріѣдутъ къ вечеру, и даже если прибѣгнуть къ телеграфу, все-таки онъ не успѣетъ задержать ихъ. Онѣ выѣдутъ изъ Ненкомбъ-Путнея раньше полученія письма въ Сен-Диддулфѣ. Въ этомъ не было бы ничего досаднаго, еслибъ Тревиліанъ съ Аутгаусомъ не порѣшили между собою, что м-ссъ Тревиліанъ не-слѣдъ переселяться въ пасторскій домъ. М-ръ Аутгаусъ ужасно боялся впутаться въ это дѣло до того, чтобы быть вынужденнымъ взять сторону жены противъ мужа; а м-ссъ Аутгаусъ, хотя была преисполнена негодованія противъ Тревиліана, въ тоже время не безъ гнѣва относилась и къ племянницѣ. Она нѣсколько разъ повторила несправедливѣйшую изъ всѣхъ пословицъ, гласящую, что "нѣтъ дыма безъ огня", и храбро утверждала, что ей очень не хотѣлось бы жить съ людьми, не уживающимися въ собственныхъ своихъ домахъ, какъ быть должно мужу съ женой. Несмотря на то, приготовленія шли своей чередой, и когда гостьи пріѣхали въ семь часовъ вечера, для нихъ оказались приготовленными двѣ отдѣльныя комнаты рядомъ,-- одна для двухъ сестеръ, другая для ребенка съ кормилицей,-- хотя бѣдному м-ру Аутгаусу пришлось опростать свою собственную маленькую комнатку, чтобы дать возможность устроить все прилично и удобно. Дорогой всѣ они измаялись отъ жара, устали и страшно запылились. Сперва пришлось сдѣлать переѣздъ изъ Ненкомбъ-Путнея въ Лесборо; потомъ -- по желѣзной дорогѣ, до станціи Ватерлоо-Бриджъ. А разстояніе отъ станціи до Сен-Диддулфа показалось имъ безконечнымъ. Когда извозчику сказали, куда ѣхать, онъ сомнительно посмотрѣлъ на свою чахлую лошаденку, затѣмъ -- на поклажу, которую надо было взгромоздить на верхъ кэба,-- а потомъ ужь ужь изо всѣхъ силъ принялся за дѣло, съ полнымъ сознаніемъ всей предстоящей трудности. Онъ считалъ двѣнадцать миль отъ Ватерлоо-Бриджа до Сен-Диддулфа и намекнулъ, что за такое разстояніе порядочные пассажиры платятъ по десяти шиллинговъ шести пенсовъ. Запроси онъ вдвое, м-ссъ Тревиліанъ и на то бы согласилась. Такъ велика была усталость и такъ тяжело положеніе, что въ кэбѣ не обошлось безъ слезъ и рыданій,-- и когда, наконецъ, добрались до мѣста, даже кормилица не въ силахъ была взяться за что-бы то ни было. Бѣдныхъ странниковъ радушно привѣтствовали въ этотъ вечеръ, не намекнувъ ни полу-словомъ на безтактность ихъ пріѣзда.

-- Надѣюсь, что вы на насъ не сердитесь, дядя Олифэнтъ? говорила Емилія Тревиліанъ со слезами на глазахъ.

-- За что-же мнѣ на васъ сердиться-то, душа моя?

Затѣмъ путешественники взобрались на верхъ, вслѣдъ за м-ссъ Аутгаусъ, и хозяинъ дома остался на нѣкоторое время одинъ. Онъ, конечно, не сердился, но ему было не по себѣ; онъ чувствовалъ себя несчастнымъ. Гости останутся у него, по всей вѣроятности, мѣсяцевъ шесть, семь. Онъ на отрѣзъ отказался отъ платы, предложенной м-ромъ Тревиліаномъ; но, несмотря на то, онъ былъ человѣкъ бѣдный. Невозможно представить себѣ, чтобы священникъ въ такомъ приходѣ, какъ Сен-Диддулфъ, безъ побочныхъ доходовъ, не былъ бѣднымъ человѣкомъ. Онъ долженъ былъ ограничиваться самымъ необходимымъ, расплачивался до копѣйки при каждой получкѣ денегъ и раздѣлялъ приходскіе доходы съ бѣдными. Онъ всегда былъ болѣе или менѣе въ долгу. Лавочники такъ ужь и привыкли къ этому. Мясникъ, отпускавшій ему въ долгъ, -- хотя этотъ мясникъ былъ весьма плохой членъ церкви,-- иначе смотрѣлъ на священническій счетъ, нежели на прочіе счеты. Онъ часто намекалъ Аутгаусу, что слѣдовало бы уплатить немножко денегъ, и тогда немного уплачивалось. Но никогда еще не случалосъ, чтобы счеты священника были совсѣмъ погашены. Въ такомъ хозяйствѣ пріѣздъ четырехъ гостей, которые, по всей вѣроятности, останутся на неопредѣленное время, не могъ не возбудить неудовольствія въ хозяинѣ. Въ этотъ первый вечеръ Эмилія и Нора сошли внизъ къ чаю, но почти тотчасъ же опять ушли къ себѣ, -- и у м-ра Аутгауса оказалось вдоволь времени поразмыслить на этотъ счетъ.

-- Надѣюсь, что твой братъ знаетъ все это, сказалъ онъ женѣ, когда они остались вечеромъ одни.

-- Да; ему писали по пріѣздѣ въ Ненкомбъ-Путней. Она не хотѣла ничего сообщать матери до поры, до времени, надѣясь, что все уладится.

-- Что-жъ, за это осуждать нельзя, душа моя.

-- Да; но цѣлый мѣсяцъ пропалъ. Письма идутъ туда только разъ въ мѣсяцъ. А теперь они не могутъ получить отвѣта отъ Мармадука или отъ Бесси,-- леди Роули звали Бесси,-- раньше начала Сентября,

-- Это будетъ черезъ двѣ недѣли.

-- Да; но что-же братъ можетъ имъ сказать? Онъ, во-первыхъ, подумаетъ, что онѣ -- еще въ Девоншайрѣ.

-- Ты думаешь, что онъ сейчасъ же пріѣдетъ?

-- Нельзя ему пріѣхать-то, душа моя. Надо будетъ брать отпускъ, и стоить это будетъ ужасно дорого. Ему пріостановятъ жалованье, и мало-ли еще какія бѣды могутъ выйдти? Онъ не можетъ пріѣхать раньше весны, и имъ придется ждать его здѣсь.-- Сен-Диддулфекій священникъ вздохнулъ и простоналъ. Не лучше ли было бы, отложивъ гордость, согласиться на принятіе платы отъ Тревиліана?

На слѣдующее утро зашелъ Гуго Станбэри и просидѣлъ съ священникомъ взаперти чуть-ли не цѣлый часъ. Нора слышала его голосъ въ коридорѣ, и всѣ въ домѣ знали -- кто разговариваетъ съ м-ромъ Аутгаусомъ въ его крошечномъ кабинетѣ. Нора встревожилась. Захочетъ ли онъ ихъ видѣть, -- видѣть ее? И зачѣмъ онъ сидитъ такъ долго?

-- Вѣроятно, съ какимъ-нибудь порученіемъ отъ м-ра Тревиліана, сказала сестра.-- Пожалуй, онъ прислалъ сказать, что мнѣ не слѣдовало переѣзжать къ дядѣ.

Наконецъ, м-ръ Аутгаусъ и Гуго Станбэри вошли въ комнату, гдѣ всѣ сидѣли. Раскланялись молча и холодно; Нора протянула только кончики пальцевъ. Она на него сердилась и вмѣстѣ съ тѣмъ сознавала, что не имѣла основанія сердиться. Онъ не виноватъ, что изъ-за него она отказала жениху, въ которомъ было такъ много для нея привлекательнаго; вина его въ томъ, что, подчинивъ ее своему вліянію, онъ затѣмъ не сдѣлалъ ни шагу дальше. А между тѣмъ она говорила себѣ разъ двадцать, что ни за что не будетъ женою Гуго Станбэри,-- и что, сдѣлай ей Гуго предложеніе, она непремѣнно вознегодовала бы на него за такое оскорбленіе ея достоинства. А теперь ей было больно на сердцѣ, что онъ съ нею не говоритъ.

Онъ и въ самомъ дѣлѣ пріѣхалъ въ Сен-Диддулфъ съ порученіемъ отъ Тревиліана, и скоро стало всѣмъ извѣстно -- въ чемъ оно заключалось. Самъ Тревиліанъ сидѣлъ въ это время на верху, въ пыльной коморкѣ "Полнолунія", гостинницы за угломъ дома священника. М-ссъ Тревиліанъ, какъ только услышала это, сжала руки и стиснула губы. Зачѣмъ онъ пріѣхалъ? Если онъ хотѣлъ ее видѣть, отчего не придти прямо въ домъ? Но скоро оказалось, что онъ не имѣлъ желанія видѣть жену.

-- Я пришелъ отнести Луи къ нему, сказалъ Гуго Станбэри:-- если позволите.

-- Какъ! взять его отъ меня? вскрикнула мать. Но Гуго увѣрялъ, что ничего подобнаго не имѣлось въ виду, что онъ самъ ни за что не взялся бы участвовать въ подобномъ дѣлѣ, и что онъ берется принести ребенка назадъ черезъ часъ. Емиліи, разумѣется, захотѣлось узнать, нѣгъ-ли еще какого-нибудь порученія къ ней; но никакого другаго порученія не оказалось: ни привѣта, ни совѣта.

-- М-ръ Станбэри поручилъ мнѣ передать вамъ нѣчто, сказала. священникъ.-- Это "нѣчто" было ей передано, какъ только Станбэри ушелъ изъ дому, и заключалось только въ чекахъ на различныя небольшія суммы -- всего около 200 фунтовъ стерлинговъ.

-- А онъ не сказалъ, что мнѣ съ ними дѣлать? спросила Эмилія у дяди.

Аутгаусъ объявилъ, что чеки были ему переданы безъ всякихъ инструкцій. Тревиліанъ выразилъ только удовольствіе по поводу того, что жена его будетъ жить съ дядей и теткой, прислалъ деньги и пожелалъ видѣть ребенка.

Мальчика скоро одѣли, и Гуго отправился съ нимъ за уголъ, въ "Полнолуніе". Ему пришлось проходить мимо прилавка, за которымъ стояли конторщица и слуга, и оба они посмотрѣли на него очень сурово."Вотъ онъ, сказалъ Гуго, входя въ комнату: "Вотъ папа, дитя мое". Ребенку было немного больше года; онъ начиналъ ходить при помощи пальца, за который крѣпко держался маленькой ручкой, могъ произносить звуки, которые, по мнѣнію любящей матери, изображали слово "папа"; потому что, не смотря на весь пылъ негодованія противъ мужа, мать пуще всего заботилась о томъ, чтобы научить ребенка знать и любить имя отца. Она говорила о разводѣ съ мужемъ, какъ о дѣлѣ рѣшеномъ; она объявила сестрѣ, что имъ болѣе невозможно когда-либо съѣхаться; она безпрестанно повторяла себѣ самой повѣсть о причиненныхъ ей несправедливостяхъ, увѣряя себя, что не можетъ быть и рѣчи о томъ, чтобы она когда-либо простила ему; а между тѣмъ, въ глубинѣ души ея таилась надежда, что всякія между ними недоразумѣнія разсѣятся къ тому времени, когда сынъ ихъ подростетъ на столько, чтобы понять ихъ раздоръ. Тревиліанъ взялъ сына на руки и поцѣловалъ его; но бѣдняжка, удивленный переходомъ изъ однихъ мужскихъ рукъ въ другія, смущенный новизной обстановки и отсутствіемъ предметовъ, къ которымъ его зрѣніе привыкло, расплакался. Онъ храбро выдержалъ путешествіе за уголъ на рукахъ Гуго, и хотя посматривалъ вокругъ очень серьозно, особенно проходя черезъ пріемную гостинницы,-- все стерпѣлъ и молодцомъ взобрался на лѣстницу; но когда его взялъ на колѣни отецъ, смотрѣвшій на него уныло и скорбно, ребенокъ не вынесъ такого непривычнаго ему обращенія -- и съ гримаской, предвѣстившей близость бури, разразился дѣтскимъ плачемъ.

-- Вотъ чему его учатъ, сказалъ Тревиліанъ.

-- Вздоръ, сказалъ Станбэри.-- Ничему его не учатъ. Это въ природѣ.

-- Въ природѣ -- бояться роднаго отца. Вѣдь не кричалъ же онъ у васъ на рукахъ?

-- Нѣтъ; но это -- случайность. Я игралъ съ нимъ, будучи въ Ненкомбѣ; развѣ можно сказать навѣрное -- отчего дѣти иногда плачутъ, иногда -- нѣтъ?

-- Голубчикъ, милый, родной мой, говорилъ Тревиліанъ, лаская ребенка и стараясь его утѣшить; но тотъ все громче и громче кричалъ. Онъ уже мѣсяца два не видалъ отца, а когда возрастъ считается только мѣсяцами, въ шесть недѣль можно почти все перезабыть.-- Отнесите его лучше назадъ, сказалъ печально Тревиліанъ.

-- Разумѣется, лучше его отнести назадъ. Пойдемъ, Луи; пойдемъ, мальчуга.

-- Это ужасно, ужасно, говорилъ Тревиліанъ.-- Никто въ мірѣ больше меня не любитъ своего ребенка, или, къ слову сказать, жену свою. Это ужасно.

-- Сами виноваты, Тревиліанъ, сказалъ Станбэри, унося мальчика.

Тревиліанъ такъ свыкся съ тѣмъ, что всѣ его винили, и вмѣстѣ съ тѣмъ до того былъ увѣренъ въ своей правотѣ, что смотрѣлъ на несправедливость друзей -- какъ на долю гоненія, которому его подвергла судьба. Даже леди Мильборо, возстававшая противъ полковника Осборна почти такъ же, какъ и самъ Тревиліанъ,-- даже она теперь стала осуждать его, говоря, что ему не слѣдовало разъѣзжаться съ женой. Байдевайль, старинный фамильный адвокатъ, былъ того же мнѣнія. Тревиліанъ заговорилъ съ Байдевайлемъ на счетъ пожизненнаго обезпеченія жены; но тотъ объявилъ, что подобныхъ распоряженій нельзя дѣлать пожизненными, продолжительными. Очевидно, мужъ долженъ искать средствъ къ примиренію,-- и Байдевайль высказывалъ свое несочувствіе этому дѣлу очень сурово. Станбэри обращался съ Тревиліаномъ, какъ съ полу-умнымъ. Что-же касается до жены, въ ея письмахъ не было даже намека на какое-либо чувство. А между тѣмъ ему казалось, что никто столько не дѣлалъ для своей жены, какъ онъ. Когда Станбэри ушелъ съ ребенкомъ, онъ сѣлъ дожидаться его въ пріемной, въ самомъ мрачномъ настроеніи, какое только можно себѣ представить. Онъ разсчитывалъ на что-то въ родѣ удовольствія, устроивая свиданіе со своимъ сыномъ; но на дѣлѣ вышло только разочарованіе и огорченіе. Чего же они отъ него ожидаютъ? Чего хотятъ? Жена поступала такъ неосторожно, что чуть было не скомпрометтировала его чести; а онъ долженъ у нея же просить прощенія, признаваться въ какихъ-то своихъ винахъ и позволить ей вернуться въ его домъ съ торжествомъ! Такъ представлялось ему его собственное положеніе; но онъ далъ себѣ слово, какъ бы ни было ему тяжело, никогда не унизить себя до такой степени. Единственный человѣкъ, оставшійся ему вѣрнымъ, былъ Бодзль. Пускай они сами обсудятъ все хорошенько. Если сношенія между его женой и полковникомъ Осборномъ будутъ продолжаться, придется перенести дѣло въ судъ и развестись съ ней публично, что-бы не говорилъ Байдевайль. Бодзль будетъ строго блюсти за этимъ; а что до него касается, онъ уѣдетъ изъ Англіи и спрячется гдѣ-нибудь за границей. Бодзлю будетъ извѣстенъ его адресъ, и только ему одному. Ничто въ мірѣ не заставитъ его снизойдти къ женщинѣ, которая такъ передъ нимъ забылась,-- ничто, кромѣ ея сознанія и искренняго ея раскаянія. Если она во всемъ сознается и все обѣщаетъ, онъ все проститъ, и событія послѣднихъ четырехъ мѣсяцевъ никогда не будутъ имъ упоминаемы. Въ такихъ мысляхъ сидѣлъ онъ и ждалъ Станбэри.

Когда Станбэри принесъ мальчика обратно къ матери, ему не оставалось ничего больше, какъ откланяться и у идти. Ему очень хотѣлось попросить позволенія побывать еще разъ, еслибъ только онъ могъ изобрѣсти приличный предлогъ. Но ребенка тотчасъ же взяла у него мать, и онъ остался одинъ съ Аутгаусомъ. Нора Роули не показалась даже, и онъ не зналъ, какъ бы формулировать участіе и расположеніе къ пріѣзжимъ, не показавшись священнику коварнымъ въ отношеніи друга своего, Тревиліана.

-- Надѣюсь, что все это скоро уладится, сказалъ онъ.

-- Надѣюсь, м-ръ Станбэри, сказалъ священникъ:-- но, по правдѣ сказать, мнѣ кажется, что м-ръ Тревиліанъ такой безразсудный человѣкъ, такъ похожъ на сумасшедшаго, что я, право, не знаю -- можно-ли надѣяться на что-либо отрадное въ будущемъ для моей племянницы.

Это было высказано со всей суровостью, на какую былъ способенъ Аутгаусъ.

-- А между тѣмъ ни одинъ мужъ не любитъ своей жены съ такой нѣжностью.

-- Нѣжная любовь должна сказываться въ нѣжномъ, деликатномъ обращеніи, м-ръ Станбэри. Что онъ сдѣлалъ для своей жены? Очернилъ ея имя въ кругу своихъ и ея друзей, выгналъ ее изъ дому, унизилъ ее, -- и послѣ этого воображаетъ невѣсть что о своей добротѣ потому только, что прислалъ ей денегъ. Однимъ только и можно извинить его -- тѣмъ, что онъ сумасшедшій.

Станбэри вернулся въ "Полнолуніе", и отправился съ пріятелемъ обратно въ Линкольнъ-Иннъ. Въ двѣ минуты онъ дошелъ до гостинницы, но въ эти двѣ минуты онъ рѣшилъ прямо высказать свое мнѣніе Тревиліану, когда они будутъ дома. Тревиліанъ долженъ взять жену къ себѣ,-- или онъ, Станбэри, больше къ нему ни ногой. Онъ ничего не говорилъ, пока они шли извилистыми переулками отъ Сен-Диддулфской церкви до Коммерческой улицы. Тутъ онъ началъ:

-- Тревиліанъ, сказалъ онъ, -- вы не правы во всей этой исторіи съ начала до конца.

-- Что вы хотите этимъ сказать?

-- Именно то, что говорю. Если жена ваша была виновата противъ васъ, то одно ваше доброе слово давно бы все уладило.

-- Доброе слово! Почемъ вы знаете, что я не говорилъ добрыхъ словъ!

-- Теперь доброе слово все можетъ поправить. Скажите только, чтобы она вернулась, не вспоминайте прошлаго,-- и все пойдетъ какъ нельзя лучше. Вспомните, что вѣдь вы -- мужчина.

-- Станбэри, вы кажется хотите поссориться со мной?

-- Я хочу вамъ только сказать, что считаю васъ виноватымъ.

-- Они переманили васъ на свою сторону.

-- Я ничего не знаю о сторонахъ; знаю только, что вы виноваты.

-- И что же вы хотите, чтобы я сдѣлалъ?

-- Отправляйтесь путешествовать мѣсяцевъ на шесть (опять рецептъ леди Мильборо!) Поѣздите вмѣстѣ хоть съ годъ, если хотите; затѣмъ возвратитесь и поселитесь, гдѣ вздумаете. Вашу исторію забудутъ между тѣмъ; а если и не забудутъ -- бѣда не велика. Ни одинъ здравомыслящій человѣкъ не посовѣтуетъ вамъ идти тѣмъ путемъ, какимъ вы идете.

Но это ни къ чему не повело. Еще не доходя до банка, пріятели перессорились и разошлись. Тогда Тревиліанъ въ самомъ дѣлѣ почувствовалъ, что у него никого не осталось кромѣ Бодзля. На слѣдующее утро онъ повидался съ Бодзлемъ, а вечеромъ слѣдующаго дня былъ въ Парижѣ.

ГЛАВА XXXIII.
Гуго Станбэри опять куритъ трубку.

Тревиліанъ уѣхалъ, и одному Бодзлю былъ извѣстенъ его адресъ. Въ теченіи первыхъ двухъ недѣль пребыванія въ Сенъ-Диддулфѣ, м-ссъ Тревиліанъ получила два письма отъ леди Мильборо; въ обоихъ ее убѣждали, даже нѣжно умоляли -- быть покорной мужу. Чтобы то ни было, писала леди Мильборо, все лучше чѣмъ разводъ. Въ отвѣтъ на второе письмо, м-ссъ Тревиліанъ отвѣчала, что она не видитъ возможности высказать покорность, еслибъ даже хотѣла. Мужъ ея уѣхалъ неизвѣстно куда, и она лишена средствъ имѣть съ нимъ сношенія. Затѣмъ она получила письмо отъ родителей, отправленное съ острововъ, по полученіи леди Роули печальной вѣсти о переѣздѣ въ Ненкомбъ-Путней. Оба они, сэръ Мармадукъ и леди Роули, негодовали на Тревиліана, и высказывали, что будь они тамъ, они бы съумѣли пробудить въ ея мужѣ сознаніе долга. Письмо это побывало въ Ненкомъ-Путнеѣ, и при немъ была приложена запечатанная записка отъ сэръ Мармадука къ Тревиліану. Леди Роули сообщала, что имъ никакъ нельзя быть въ Англіи раньше весны. "Мнѣ бы хотѣлось самой пріѣхать теперь, а папа чтобы пріѣхалъ послѣ, писала леди Раули,-- только не знаю какъ быть съ дѣтьми. Если привести ихъ съ собой, придется нанимать для нихъ домъ; а такой расходъ совсѣмъ раззоритъ насъ. Папа написалъ Тревиліану такъ, что надѣется его образумить."

Но какимъ образомъ передать въ руки Тревиліану письмо, которое должно его образумить. М-ссъ Тревиліанъ обращалась за адресомъ мужа къ Байдевалю, и къ леди Мильборо, и къ Станбэри; но всѣ они отвѣчали, что не знаютъ, гдѣ онъ. Она не обратилась къ Бодзлю; хотя Бодзль былъ нѣсколько разъ по сосѣдству, но до сихъ поръ она еще не имѣла о немъ ни малѣйшаго понятія. Отвѣты Байдевайля и леди Мильборо пришли по почтѣ; но Гуго Станбэри нашелъ, что ему слѣдуетъ предпринять вторичное путешествіе въ Сенъ-Диддулфъ и отвѣчать лично.

И на этотъ разъ Фортуна была или слишкомъ добра къ нему, или слишкомъ зла. Какъ бы то ни было, только онъ очутился на нѣсколько секундъ наединѣ съ Норой, въ пріемной священника. Аутгауса не было дома. Емилія ушла на верхъ къ своему мальчику; а м-ссъ Аутгаусъ, ничего не подозрѣвая, пошла за ней.

-- Миссъ Роули, сказалъ Гуго вставая со стула,-- если вы полагаете, что это можетъ привести къ чему-нибудь хорошему, я готовъ ѣхать отыскивать Тревиліана.

-- Гдѣ вы его будете искать? Да наконецъ зачѣмъ вамъ бросать свои дѣла?

-- Я готовъ на все, чтобы угодить вашей сестрѣ. Это онъ сказалъ нерѣшительно, какъ будто не смѣя высказать всего, чтобы желалъ.

-- Я увѣрена, что Емилія была бы вамъ очень благодарна, сказала Нора:-- только она ни за что не рѣшится навязать вамъ столько хлопотъ.

-- Я готовъ на все для вашей сестры, повторилъ онъ,-- ради васъ, миссъ Роули. Онъ въ первый разъ обращался къ ней такъ прямо, и едва ли бы мы преувеличили, сказавъ, что сердце ея тосковало именно по такому прямому обращенію. Но теперь, когда слово было сказано, и хотя это слово было для нея невыразимо сладко и дорого, она ничѣмъ на него не отвѣтила. И не только ничего не сказала, но какъ-то вдругъ выпрямилась, нахмурилась и словно застыла. Станбэри какъ взглянулъ на нее, такъ и почувствовалъ тотчасъ, что она обидѣлась.

-- Можетъ быть мнѣ не слѣдовало бы этого говорить, сказалъ онъ:-- но это такъ.

-- М-ръ Станбэри, сказала она,-- это вздоръ. Мы говоримъ о моей сестрѣ, а не обо мнѣ.

Тутъ отворилась дверь, и вошла Емилія съ ребенкомъ, а за нею тетка. Случая больше не представлялось; а можетъ быть оно и хорошо для Норы, и для Гуго, что другаго случая не вышло. Сказано было достаточно, чтобы ее осчастливить; можетъ быть дальнѣйшее объясненіе поставило бы его въ неловкое положеніе. Что же касается до дѣла, по поводу котораго онъ пріѣхалъ въ Сенъ-Диддулфъ, то онъ ничего не могъ имъ сказать. Онъ не знаетъ адреса Тревиліана, знаетъ только, что Тревиліанъ сдалъ свою квартиру въ Линкольнсъ-Иннѣ. Тутъ онъ счелъ себя обязаннымъ повиниться, что перессорился съ Тревиліаномъ, и что они разстались въ сердцахъ, въ тотъ самый день, когда они были здѣсь вмѣстѣ.

-- Онъ скоро со всѣми перессорится, сказала м-ссъ Аутгаусъ. Предъ отъѣздомъ, Гуго сталъ въ ихъ глазахъ другомъ, котораго только что пріобрѣли. М-ссъ Аутгаусъ была съ нимъ любезна. М-ссъ Тревиліанъ шепнула ему на ухо о своихъ тревогахъ. "Какъ только я хоть что нибудь узнаю о немъ, будьте увѣрены, что тотчасъ же сообщу вамъ", сказалъ онъ. Тутъ наступила очередь Норы -- прощаться съ нимъ. Но сказать было нечего. Можно-ли было сказать что-нибудь значущее при другихъ? Но взявъ ее за руку, онъ припомнилъ, какъ непривѣтливы были ея пальцы въ прошлый разъ, и нашелъ значительную разницу.

На этотъ разъ онъ поѣхалъ назадъ до конца Чансерилэнъ на имперіалѣ омнибуса; и, закуривая маленькую трубку, думалъ почти о томъ же, на чемъ вертѣлись его мысли, когда онъ сидѣлъ и курилъ на кладбищенскомъ валу въ Ненкомбъ-Путнеѣ. Онъ говорилъ себѣ, что любитъ эту дѣвушку; и такъ какъ этотъ вопросъ рѣшенъ, не лучніе-ли,-- во всякомъ случаѣ, не честнѣе-ли,-- сказать ей это прямо и откровенно, чѣмъ ронять полу-слова и намеки при свиданіяхъ съ ней, думать о ней постоянно и не смѣть подойдти къ ней поближе, стараться забыть ее (тогда какъ онъ зналъ, что забыть ее невозможно), жаждать звука ея голоса, прикосновенія ея руки, тѣни нѣжности въ ея взглядѣ, и смотрѣть на нее какъ на призъ недостижимый, недоступный! Отчего -- недоступный? У нея нѣтъ денегъ, а у него нѣтъ и двухъ сотъ фунтовъ за душой. Но онъ заработываетъ деньги, на которыя для нихъ можно пріобрѣсти кровъ, одежду и кусокъ хлѣба.

Кто, изъ читателей подобныхъ повѣстей, не обсуждалъ на своемъ вѣку различныхъ сторонъ вопроса о любви и бракѣ?

Въ пользу той и другой можно привести кучу доводовъ, во всякомъ случаѣ -- столько доводовъ, чтобы окончательно убѣдить самаго себя. Безразсудно человѣку, со средствами неудовлетворительными и неупроченными, не только удвоивать собственныя свои заботы и тяготы, но наваливать тяжесть этого двойнаго груза на другія плечи, кромѣ своихъ, -- на плечи слабыя и нѣжныя, и плохо приспособленныя къ перенесенію всякаго гнета. И затѣмъ этотъ удвоенный грузъ -- эта обуза двухъ ртовъ, которые надо кормить, двухъ спинъ, которыя нужно одѣть, двухъ умовъ, которые необходимо удовлетворять,-- такъ легко можетъ удвоиться, утроиться и такъ далѣе. Отъ двухъ такъ недалеко до четверыхъ, даже шестерыхъ! И затѣмъ сознаніе, что эта полу-нищета (сама по себѣ представляющая нѣкоторую прелесть независимости, когда ее несетъ одинокій мужчина) влечетъ за собой всѣ дрязги скудной, грязной жизни, когда ее навязываютъ женщинѣ, дома привыкшей къ безпечной роскоши. Если отнестись къ вопросу съ одной этой стороны, то и этого достаточно для убѣжденія въ томъ, что умному и честному человѣку лучше оставить дѣвушку въ покоѣ. Ей и такъ хорошо; а вокругъ себя онъ видитъ столькихъ, кто рискнулъ на бракъ и кому не посчастливилось! Взгляните на Джонса съ его блѣдной, измученной женой и пятью дѣтьми,-- Джонса, которому нѣтъ еще тридцати лѣтъ и которому довелось узнать какъ иногда бѣдному человѣку тяжело взглянуть въ лицо доктору; а докторъ почти также необходимъ въ семьѣ, какъ мясникъ! Есть-ли какая-либо возможность усердно заниматься дѣломъ, съ такой обузой на плечахъ? И такимъ образомъ, думающій въ этомъ смыслѣ, въ этомъ направленіи, рѣшается предоставить молодой дѣвушкѣ идти своимъ путемъ.

Но доводы въ пользу другой стороны не менѣе убѣдительны и гораздо болѣе привлекательны. Ихъ примѣняетъ тотъ же человѣкъ къ той же своей страсти, и думаетъ ими руководствоваться въ своемъ образѣ дѣйствій относительно той же дорогой особы. Только первая нить мыслей проходила въ его головѣ въ субботу, когда онъ печально доживалъ незадавшуюся недѣлю, а вторая -- явилась въ понедѣльникъ, когда онъ начиналъ недѣлю съ новыми надеждами. Любитъ-ли его дама его сердца? Если любитъ то, такъ какъ привязанность ихъ взаимна, не она ли должна высказать мнѣніе и заявить о своихъ желаніяхъ но этому затруднительному вопросу? И если она готова на рискъ и не боится опасностей -- ради него, потому что готова дѣлить съ нимъ все,-- пристало ли ему, мужчинѣ, бояться того, чего она не боится? Если она не хочетъ, пускай скажетъ. Если же она молчитъ, надо ему начать говорить; но она точно также, какъ онъ, имѣетъ право на рѣшеніе вопроса о необходимости земныхъ благъ или о возможности обходиться безъ нихъ. И затѣмъ, развѣ не заповѣдалъ Господь мужчинѣ жить непремѣнно съ женщиной? Какое жалкое созданье представляетъ изъ себя человѣкъ, не исполнившій долга въ этомъ отношеніи, ничего не сдѣлавшій для дальнѣйшаго преуспѣянія міра, добровольно отказавшійся отъ всякихъ привязанностей во избѣжаніе всякой отвѣтственности, и упитывающей свою собственную утробу всѣми благами, выпадающими ему на долю, заработкомъ его рукъ или милостью и трудомъ другихъ! Разумѣется рискъ есть; но что за отрада въ томъ, гдѣ нѣтъ ни малѣйшаго риска? И такъ, во вторникъ онъ высказывается любимой дѣвушкѣ, и наивно признается ей, что картофелю имъ хватитъ на-двухъ,-- картофелю, можно надѣяться, будетъ въ волю, но ничего больше. Разумѣется, дѣвушка отвѣтитъ -- что до нее касается, то она готова взять на свою долю шелуху. Затѣмъ они бросятся другъ другу въ объятія: потому что убѣжденія, возникающія изъ перваго ряда аргументовъ, могутъ быть отстранены по мѣрѣ надобности; доводы же втораго ряда обыкновенно заключительны. Трудно сказать, точно-ли рѣшеніе вопроса въ такомъ смыслѣ окажется для молодой четы лучше основаннаго на строжайшей осторожности; но мы вполнѣ увѣрены, что наиболѣе процвѣтетъ та страна, въ которой будетъ предоставлена наибольшая свобода подобному риску очертя голову.

Другъ нашъ Гуго, покуривая трубку на верхушкѣ омнибуса, рѣшилъ, что онъ пойдетъ на всякій рискъ. Если нужно, чтобы восторжествовало благоразуміе,-- рѣшительное слово должно быть произнесено Норою. Зачѣмъ ему брать на себя отвѣтственность за двухъ, когда она такъ сдержанна, такъ разсудительна во всѣхъ своихъ дѣйствіяхъ? Затѣмъ онъ припомнилъ прикосновеніе ея руки, которое все еще чувствовалъ на своей ладони, и повторилъ себѣ, что, въ сущности, онъ обязанъ сказать еще слово. Затѣмъ, онъ сознался, что имъ двигало чувство, завладѣвшее имъ цѣликомъ. Онъ не могъ просидѣть часа за работой, не бросивъ пера и не подумавъ о Норѣ Роули. Ему суждено ее любить,-- и онъ находилъ низкимъ, недостойнымъ, равносильнымъ постоянной лжи, любить ее такимъ образомъ и не говорить ей, что онъ такъ ее любитъ. Очень можетъ быть, что она ему откажетъ; но ему казалось, что у него хватитъ силъ вынести это. Можетъ быть онъ ошибся въ значеніи этого пожатія руки. Въ сущности это было чуть замѣтное движеніе, не болѣе какъ одного пальца. Но ему нужна во что бы то ни стало -- правда. Если она скажетъ ему прямо, что не любитъ его, ему казалось, что онъ это вынесетъ; но жизнь немыслима въ такомъ туманномъ, ложномъ, тяжеломъ положеніи. Такимъ образомъ, онъ рѣшилъ отправиться въ Сенъ-Диддулфъ и объясниться начистоту.

Между тѣмъ Бодзль былъ уже два раза въ Сенъ-Диддулфѣ и теперь отправился въ третій разъ, два дня спустя послѣ посѣщенія Станбэри. Тревиліанъ, которому въ сущности былъ ненавистенъ самый видъ этого человѣка, и который терялся въ его присутствіи, воображалъ, что не можетъ жить безъ его помощи. И это обстоятельство онъ считалъ долей жестокости своей судьбы. Кому другому могъ онъ довѣриться? Жена возобновила сношенія съ полковникомъ Осборномъ, съ той самой минуты какъ разсталась съ нимъ. М-ссъ Станбэри, которую ему описывали безупречнѣйшею матроной, обманула его и его довѣріе, дозволивъ полковнику Осборну войдти къ ней въ домъ. М-ръ и м-ссъ Аутгаусъ, у которыхъ поселилась теперь его жена по своему усмотрѣнію, а не по его приказанію,-- были, разумѣется, его врагами. Старый другъ его, Гуго Станбэри, перешелъ на ту сторону, и злоумышленно поссорился съ нимъ, потому что онъ не хотѣлъ подчиняться капризамъ оскорбившей его жены. Постоянный его адвокатъ отказался отстаивать его. Главный, надежнѣйшій союзникъ, первая личность, шепнувшая ему на ухо первый намекъ на этого гнуснаго негодяя, поставившаго себѣ цѣлью разрушать семейное счастіе, -- леди Мильборо пошла противъ него! И потому что онъ не согласился послѣдовать нелѣпѣйшему совѣту, за который она стояла съ ослинымъ упорствомъ, -- потому что онъ не повезъ жены въ Неаполь, -- леди Мильборо была настолько несправедлива и безразсудна, что теперь твердила ему безпрестанно, будто онъ виноватъ! Кто же у него остался кромѣ Бодзля? Бодзль, конечно, человѣкъ весьма непріятный. Бодзль говоритъ такія вещи и дѣлаетъ такіе намеки, которые -- все равно, что ножъ въ сердце. Но Бодзль ему вѣренъ и преданъ, и доищется фактовъ. Не будь Бодзля, онъ бы и не узналъ, что полковникъ Осборнъ былъ въ Девоншайрѣ; не будь Бодзля, онъ бы ничего не зналъ о перепискѣ;-- и потому, уѣзжая изъ Лондона, онъ надавалъ Бодзлю множество порученій; а побывавъ въ Парижѣ и отправясь дальше черезъ Альпы въ Италію, прислалъ ему свой адресъ. И во все это время, въ это горькое и тяжелое для него время, ему ни разу не пришло въ голову спросить у себя: не правы ли его старые друзья и не виноватъ ли онъ? Съ утра до вечера онъ напѣвалъ себѣ въ душѣ меланхолическія пѣсни о жестокости судьбы, -- и вмѣстѣ съ тѣмъ поручалъ Бодзлю разузнавать, до какой степени доходитъ эта жестокость.

Бодзль, разумѣется, былъ убѣжденъ, что особа, за которой ему поручено было наблюдать, была именно такой, какой ей быть подобало. На языкѣ Бодзлей это обыкновенно означаетъ попранные обѣты, интриги, грязь и развратъ. Задача его заключалась въ томъ, чтобы получить доказательства ея виновности. О ея невинности не было и рѣчи. Голова бодзлеянскаго закала сочла бы такого рода инсинуацію за продуктъ незрѣлости, неопытности, пребываніе въ каковой сдѣлало бы его совершенно неспособнымъ къ его профессіи. Онъ зналъ, что дамы нисколько не лучше того, чѣмъ имъ быть подобаетъ, -- часто бываютъ очень умны,-- такъ умны, что необходимо, чтобы Бодзли, которымъ поручено привести ихъ къ одному знаменателю, были первостатейными Бодзлями, Бодзлями въ апогеѣ славы, -- и потому онъ принялся за дѣло съ большею осторожностью, съ большимъ тактомъ. Полковникъ Осборнъ былъ въ это время въ Шотландіи. Въ этомъ Бодзль былъ увѣренъ. На самомъ сѣверѣ Шотландіи, Бодзль взялъ карту и нашелъ, что Виккъ (почтовый пунктъ полковника), въ самомъ дѣлѣ лежалъ совсѣмъ на сѣверѣ. Онъ собирался было съѣздить въ Виккъ, такъ какъ его обуревало своего рода честное рвеніе, побуждавшее его желать чего нибудь труднаго и тяжелаго; но опытность говорила ему, что полковнику очень легко пріѣхать куда нибудь по сосѣдству Сенъ-Диддулфа, тогда какъ барынѣ нельзя отправиться въ Виккъ безъ того, чтобы не рѣшиться явно броситься любовнику на шею, чѣмъ бы дѣло Бодзля и закончилось. Поэтому онъ сосредоточилъ все свое вниманіе на Сен-Диддулфѣ.

Онъ познакомился съ двумя или съ тремя изъ прихожанами Аутгауса. Подружился съ почтмейстеромъ. Сталъ въ очень интимныя отношенія съ горничной, и на третій день вступилъ въ союзъ съ малымъ, прислужившимъ въ "Полнолуніи". Малый припомнилъ, что къ нимъ въ "домъ", какъ онъ называлъ Полнолуніе, приносили мальчика -- и прибавилъ, что тотъ же самый джентъ, который приносилъ и относилъ мальчика, былъ послѣ того еще разъ у священника. Но Бодзль тотчасъ смекнулъ, что все это не имѣетъ никакого отношенія къ полковнику. Онъ только началъ, побаиваться что его "governor" {Слово governor употребляется безразлично низшимъ классомъ въ примѣненіи къ высшимъ, какъ въ Россіи слово: баринъ.}, какъ онъ обыкновенно называлчэ Тревиліана въ своихъ монологахъ,-- не такъ ему довѣряетъ, не такъ съ нимъ откровененъ, какъ онъ -- съ своимъ "governorг'омъ". Зачѣмъ это пріѣзжалъ въ Сен-Диддулфъ проныра Станбэри? Тревиліанъ не счелъ нужнымъ передавать своему помощнику, что онъ поссорился съ своимъ пріятелемъ. Бодзль огорчился до глубины души этимъ вторичнымъ вмѣшательствомъ Станбэри, и написалъ патрону почти строгое письмо по этому поводу; но не могъ при этомъ сообщить ничего новаго. Факты, въ подобныхъ случаяхъ, распутываются и разъясняются только при помощи большаго терпѣнія со стороны изслѣдователей.

ГЛАВА XXXIV.
Благоразуміе Присциллы.

Послѣ званаго обѣда въ домѣ за Оградой, не одна Доротея провела безсонную ночь, лежа въ постели и размышляя о прошедшемъ. Миссъ Станбэри также была въ тревогѣ, и въ теченіи нѣсколькихъ часовъ никакъ не могла заснуть, вспоминая о безполезности своихъ попытокъ устроить племянника и племянницу.

Въ то время, когда она впервые задумала выдать Доротею замужъ за м-ра Гибсона, ей и въ голову не приходило, чтобы сама Доротея могла быть противъ такого важнаго шага въ жизни. Она боялась, какъ-бы Доротея не выказала чрезмѣрнаго восторга и торжества при мысли о замужествѣ -- и на придачу, еще съ собственнымъ состояніемъ. Что м-ръ Гибсонъ, пожалуй, еще не рѣшится -- это она считала весьма вѣроятнымъ. Женщины большею частію всегда такъ смотрятъ на чувства, желанія и стремленія другихъ женщинъ. Трудно встрѣтить пожилую леди, которая не считала бы своихъ юныхъ сестеръ живущими въ непрестанной тревогѣ о томъ, какъ-бы поймать мужа. При этомъ пожилыя леди высказываются о младшихъ въ такомъ смыслѣ, какъ будто въ такой ловлѣ вовсе не должно имѣть въ виду ни малѣйшаго выбора. Будь только мужчина джентльмэномъ, или, по крайней мѣрѣ хоть съ виду; да еще нуженъ кусокъ хлѣба. При этихъ данныхъ какая же дѣвушка не кинется въ его объятія? Скажите, читательницы, не такъ-ли старѣйшины вашего пола высказываются о младшихъ сестрахъ? Когда старушка м-ссъ Станбэри услыхала объ отказѣ Норы м-ру Гласкоку это было ей вовсе непонятно; точно также непонятно было теперь для миссъ Станбэри -- какимъ образомъ Доротея могла предпочесть одинокую жизнь замужеству съ м-ромъ Гибсономъ.

Въ оправданіе тетушки Станбэри, надо сказать, что Доротея была изъ тѣхъ уступчивыхъ, нерѣшительныхъ, легко подчиняющихся молодыхъ женщинъ, которыя вполнѣ довѣряютъ другимъ и вѣчно сомнѣваются въ самихъ себѣ, и которымъ необходимо, чтобы сильные друзья сочли нужнымъ вмѣшаться въ дѣло и рѣшить за нихъ. Миссъ Станбэри почти въ правѣ была думать, что если она не постарается найдти мужа племянницѣ, та никогда не съищетъ его сама. Доротея, подобно Присциллѣ, засидится въ старыхъ дѣвахъ, и потому только, что ни когда не сумѣетъ заявить себя,-- шагу не ступитъ, чтобы показать товаръ лицомъ. Вслѣдствіе того тетушка Станбэри и взяла на себя сдѣлать этотъ шагъ, и, тщательно разслѣдовавъ, что м-ръ Гибсонъ "не прочь", считала всѣ затрудненія поконченными. Она могла бы исполнить свой долгъ относительно племянницы, и прилично пристроить во что бы ни стало хотя одного изъ дѣтей ея покойнаго брата. Но Доротея осмѣлилась заявить, что выбранный для нее джентльмэнъ ей не нравится! Поступокъ этотъ тетка могла только сравнить съ статьями, продаваемыми въ грошевую газету.

На другой день, послѣ завтрака, когда Брукъ-Бургесъ отправился къ своему дядѣ, -- дѣлая это совершенно явно, нисколько не скрывая, несмотря на строгое запрещеніе миссъ Станбэри, -- между тетушкой и племянницей завязался очень серьезный разговоръ, въ которомъ бѣдной Доротеи пришлось большею частью молчать. Сперва она начала было возражать; но доводы ея оказались очень слабы. И почему бы ей не любить м-ра Гибсона? Это былъ вопросъ, на который ей невозможно было отвѣтить; хотя она не уступила и не согласилась, но когда миссъ Станбэри объявила, что даетъ ей три дня сроку обдумать этотъ важный вопросъ, послѣ котораго ей будетъ сдѣлано формальное предложеніе,-- она чувствовала, что ея отказъ не будетъ имѣть твердой точки опоры.

Не все ли равно такому ничтожному существу, какъ она, любить м-ра Гибсона или другаго, имѣй онъ только для ней кусокъ хлѣба, будь онъ хотя съ виду джентльменомъ?

Вечеромъ того же дня она написала своей сестрѣ слѣдующее письмо:

"Ограда. Вторникъ.

Дорогая Присцилла.

Какъ бы мнѣ хотѣлось повидаться съ тобой и потолковать о многомъ. Тетя Станбэри -- преданный и добрый другъ; и хотя она умна и добра, но такъ привыкла дѣйствовать всегда по своему усмотрѣнію, что я предъ ней -- совершенный ребенокъ. Она опять говорила мнѣ про м-ра Гибсона, который, кажется, въ самомъ дѣлѣ объ этомъ помышляетъ. Хотя оно странно, но я теперь начинаю этому вѣрить. Онъ долженъ прійдти въ пятницу. Удивительно -- какъ это все для него устроивается; но тетя Станбэри такая мастерица устроивать дѣла. Онъ вчера почти весь вечеръ просидѣлъ подлѣ меня; но о своемъ намѣреніи не намекнулъ ни слова, выразивъ только надежду, что я схожусь съ нимъ во взглядахъ насчетъ посѣщенія церкви, и тому подобнаго. Мнѣ кажется, что въ этомъ я съ нимъ соглашаюсь; и увѣрена, что сдѣлайся я женой священника, всегда буду стараться поступать относительно религіи и обрядовъ согласно съ желаніями моего мужа. Впрочемъ, также слѣдуетъ поступать и въ томъ случаѣ, если бы мужъ не былъ священникомъ. Тутъ явился м-ръ Бургесъ; онъ былъ такой веселый и занимательный, что это быть можетъ помѣшало м-ру Гибсону сказать мнѣ больше. М-ръ Бургесъ чрезвычайно милый молодой человѣкъ, и мнѣ кажется, что тетя Станбэри любитъ его больше всѣхъ. Онъ вовсе не такой, какимъ я ожидала его увидѣть. Но если м-ръ Гибсонъ дѣйствительно придетъ въ пятницу съ этимъ намѣреніемъ, то что скажу я ему? Тетя Станбэри ужасно разсердится, если я не послѣдую ея совѣту. Я увѣрена, что все это она желаетъ устроить для моего счастья; притомъ же, она гораздо лучше меня знаетъ и свѣтъ, и людей. Она меня спрашиваетъ чего я ожидаю. Конечно, я ничего не ожидаю. Предложеніе м-ра Гибсона должно быть для меня очень лестно; онъ священникъ, всѣми уважаемъ. Я сознаю сама, что все это прекрасно. Тетя говоритъ, что на деньги, которыя она дастъ за мной, мы можемъ жить очень прилично; и должны остаться въ этомъ домѣ. Она говоритъ тоже, что въ Эксетерѣ найдется до тридцати дѣвушекъ, которыя сочли величайшимъ счастьемъ выйдти за такого почтеннаго человѣка. Смотря на это обстоятельство съ этой точки зрѣнія, всякій согласится съ тетей, и найдетъ, что это было бы для меня большое счастье. Подумай только и вспомни, какъ мы были бѣдны! А онъ, Присцилла, вѣроятно позволить мнѣ помогать тебѣ и дорогой мамѣ! Но когда онъ спроситъ -- люблю-ли я его; что скажу я ему тогда? Тетя Станбэри говоритъ -- я должна его любить. "Начни только вдругъ и ты его полюбишь", сказала она мнѣ сегодня утромъ. И еслибы я могла, охотно полюбила бы его, столько же для нея, сколько и для себя самой, потому что сознаю вполнѣ, какъ бы это для меня было полезно. Чѣмъ больше я объ этомъ думаю, тѣмъ сильнѣе убѣждаюсь, что я при моей бѣдности не должна отвергать такого счастья. Я знаю тоже, что м-ръ Гибсонъ очень добръ и обязателенъ; всѣ говорятъ, что у него прекрасный нравъ, и что онъ очень благоразумный и благонамѣренный человѣкъ. Но чѣмъ больше я въ это вдумываюсь, тѣмъ сильнѣе удивляюсь, что такой человѣкъ захотѣлъ быть моимъ мужемъ.

А все-таки, что же мнѣ дѣлать? Какъ мнѣ быть? Мнѣ кажется, когда дѣвушка любитъ, то она должна чувствовать себя ужасно несчастной -- если любимый человѣкъ не дѣлаетъ ей предложенія. Между тѣмъ, я увѣрена, что меня бы нисколько не огорчило извѣстіе о томъ, что м-ръ Гибсонъ передумалъ и перемѣнилъ свое намѣреніе.

Ради Бога, отвѣчай мнѣ сейчасъ, дорогая Присцилла. Онъ долженъ прійдти въ пятницу, а это такъ близко! Я право не съумѣю ему отвѣтить,-- не съумѣю ни согласиться, ни отказать. Ожидая съ нетерпѣніемъ твоего письма, остаюсь любящая тебя сестра твоя,

Доротея Станбэри.

P. S. Передай мамѣ мой поцѣлуй. Если не найдешь нужнымъ, то лучше не говори ей объ этомъ."

Присцилла, получивъ это письмо въ среду утромъ, сочла должнымъ отвѣтить на него въ тотъ же день. Отложи она свое письмо и до другого дня, оно все-таки поспѣло бы до пятницы. Но чѣмъ скорѣе Доротея получитъ отвѣтъ, тѣмъ болѣе будетъ у нея времени и возможности, вооружаясь уже всѣмъ благоразуміемъ Присциллы, обдумать все хладнокровно и вѣрно. Почту въ Ненкомбъ-Путней отправляли въ три часа, и потому Присцилла рѣшила писать письмо еще до обѣда.

Она отправилась въ садъ и, усѣвшись подъ старымъ дубомъ, погрузилась въ глубокое и серьезное размышленіе. Она чувствовала и понимала, что рѣдкой женщинѣ приходилось писать болѣе важное письмо. Все будущее счастье сестры, которая ей была дороже всего на свѣтѣ, зависѣло, быть можетъ, отъ этого письма.

Возложенная на нее отвѣтственность показалась ей такъ тяжела, что въ первую минуту она почти рѣшилась прибѣгнуть къ совѣту матери. Придвидя однако, что мать будетъ непремѣнно одобрять этотъ бракъ, она чувствовала -- на сколько огорчитъ бѣдную старушку, если придется впослѣдствіи сопротивляться этому. И такъ, безполезно было прибѣгать къ совѣтамъ матери, если заранѣе извѣстно ея мнѣніе. Вся отвѣтственность была возложена на Присциллу, и она одна должна нести ее. Сперва она пробовала убѣдить себя, и написать сестрѣ, что она должна выйдти за этого человѣка. Присцилла достаточно знала сердце Доротеи, для увѣренности въ томъ, что сестра привыкнетъ и съумѣетъ полюбить человѣка, который будетъ ея мужемъ. Доротея не могла не любить тѣхъ, съ кѣмъ ей приходилось жить. Притомъ, у нея были всѣ данныя для того, чтобы быть хорошей женой и матерью. Нравъ ея былъ такъ кротокъ, сама она была такъ чиста, добра, такъ любяща, такъ самоотверженна, и въ тоже время пользовалась полнѣйшимъ здоровьемъ. Она бывала такъ счастлива, когда ей случалось помочь другимъ, и такой превосходною исполнительницей, когда за нее думали и рѣшали другіе,-- такъ довѣрчива, и сама такъ достойна довѣрія, что всякій мужъ непремѣнно боготворилъ бы ее. Тутъ Присцилла встала, медленными шагами направилась къ дому, достала свой молитвенникъ, и, вернувшись подъ дерево, прочитала брачныя молитвы. Пробилъ уже часъ, когда она пошла на верхъ писать письмо; а когда она въ первый разъ пришла къ дубу, не было еще и одинадцати. Письмо, написанное ею, было слѣдующаго содержанія:

Ненкомбъ-Путней. Августа 25, 186 --

Дорогая моя Доротея, сегодня утромъ получила я твое письмо, и полагаю, что лучше будетъ отвѣтить тебѣ немедленно, такъ какъ времени очень немного. Думала я объ этомъ всѣми силами моего ума, и содрогаюсь отъ ужаса при одной мысли, что могу подать тебѣ дурной совѣтъ! Я убѣждена, что твоя кротость, честность, и прямота будутъ лучшими и вѣрнѣйшими твоими руководителями. Будь увѣрена въ томъ, я одобрю всякое твое рѣшеніе, и найду, что ты права. Дорогая сестра, я полагаю, -- да, я убѣждена, что почти каждая женщина предподчетъ супружество одинокой жизни. Почти всѣ такъ думаютъ, -- и тревожныя желанія, и стремленія большинства изъ нихъ достичь этой цѣли еще болѣе подтверждаютъ это мнѣніе; а когда мнѣніе дѣлается общимъ голосомъ, то я полагаю, что оно часто и справедливо. Ты, моя родная, больше всякой другой женщины, способна нести заботы и наслаждаться радостями супружеской жизни.

Ты исполнишь долгъ жены добросовѣстно и радостно, и будешь утѣшеніемъ и поддержкою твоего мужа,-- а не отравой его жизни, какъ многія женщины. Ради Бога, сокровище мое, не придавай слишкомъ много вѣсу словамъ тетки Станбэри, если она говоритъ, что десятка три дѣвицъ пожертвовали бы всѣмъ и сочли бы счастьемъ выйдти за м-ра Гибсона. Не выходить же тебѣ единственно потому только, что тридцать другихъ охотно бы это сдѣлали. И не думай слишкомъ много о томъ общемъ уваженіи, про которое ты говоришь. Я никогда не стану совѣтовать моей дорогой Долли выйдти за мужъ -- для того только, чтобы составить себѣ положеніе и быть уважаемой.

Этого еще мало; точно также, и наша бѣдность не должна быть для тебя побудительной причиной. Голодать мы не будемъ. И если даже такъ, то и это было бы очень слабымъ оправданіемъ.

Я вижу только одинъ исходъ -- ты должна его полюбить, прежде нежели согласишься быть его женой. Честная, разумная любовь не должна походить на ту, которую намъ описываютъ въ романахъ и поэмахъ. Тебѣ не нужно, чтобы онъ былъ лучшимъ, величайшимъ и совершеннѣйшимъ изъ смертныхъ. Твое сердце тебѣ скажетъ, дорогъ-ли онъ тебѣ. Помни также, Долли, что сама любовь рождается въ извѣстное время; таково мое мнѣніе. Если ты еще не любила его, когда писала мнѣ во вторникъ, любовь, пожалуй, начнется въ четвергъ, когда получишь мой отвѣтъ. И если почувствуешь, что его любишь, тогда только выходи за него. Если же твое сердце будетъ возмущаться этимъ ложнымъ признаніемъ, -- если ты не въ состояніи будешь убѣдить себя въ томъ, что именно его ты желаешь имѣть спутникомъ твоей будущей жизни,-- тогда объяви ему, поблагодаривъ за его предложеніе, что ты не въ состояніи исполнить его желанія. А пока остаюсь всегда всей душей преданная тебѣ

Присцилла.

XXXV.
Удача м-ра Гибсона.

-- Я готовъ держать пари на полъ-кроны, что она и тебя, также какъ и всѣхъ прочихъ, подъ конецъ броситъ. Она ничего такъ не любитъ какъ взять кого-нибудь подъ свое покровительство, для того чтобы бросить его въ послѣдствіи. Такъ разсуждалъ м-ръ Варѳоломей Бургесъ съ своимъ племянникомъ Брукомъ.

-- Я постараюсь, чтобы мое сердце не было разбито, дядя Барти. Я пойду своей дорогой, предоставивъ ей полную свободу -- пусть даже отказываетъ свои деньги на богоугодныя заведенія, если ей будетъ угодно.

Пріѣхавъ въ ограду, Брукъ-Бургесъ, на другое утро громко объявилъ въ гостиной миссъ Станбэри, что отправляется въ контору посѣтить своего дядю. Поступокъ этотъ былъ почти нарушеніемъ контракта. Когда миссъ Станбэри пригласила молодаго человѣка въ Эксетеръ, то она заранѣе выговорила, чтобы не было никакихъ сношеній между ея домомъ и конторою. "Конечно, мнѣ не нужно знать, гдѣ вы бываете или гдѣ не будете бывать" писала она: "но, послѣ всего случившагося, я не желаю явныхъ и положительныхъ сношеній между моимъ домомъ и конторою."

А теперь, онъ очень равнодушно объявилъ, что намѣренъ туда отправиться. Миссъ Станбэри, принявъ очень серьезный видъ, молчала, рѣшившись быть на сторожѣ и избѣгать всякаго повода къ ссорѣ съ Брукомъ.

Варѳоломей Бургесъ, былъ высокій, худой и желчный старикъ. Въ Эксетерѣ знали его не менѣе городскаго собора, и уважали до извѣстной степени; но никто его не любилъ. Онъ бранилъ и чернилъ всѣхъ своихъ сосѣдей, и ни разу не прославился какимъ-нибудь добрымъ дѣломъ. Въ Эксетерѣ жилъ онъ уже лѣтъ семьдесятъ,-- и уваженіе, которымъ онъ пользовался, было скорѣе привычкой жителей къ его давнишней осѣдлости въ этомъ городѣ. Въ продолженіи своей пятидесятилѣтней дѣятельности онъ не сдѣлалъ особенныхъ подлостей, никого не обидѣлъ и не ограбилъ, не поглотилъ состоянія вдовъ и сиротъ, и контора его была всегда аккуратна въ выдачѣ платежей; онъ велъ свои дѣла подъ фирмою Кропперъ и Бургесъ -- тѣмъ старымъ безопаснымъ порядкомъ, который хотя медленно обогащаетъ, но за то и не раззоряетъ. Вотъ почему онъ былъ всѣми уважаемъ. Но при всемъ томъ, это былъ недовольный, сварливый и бранчивый старикъ; ему казалось -- онъ обиженъ всѣми своими друзьями; онъ не любилъ даже своихъ сотрудниковъ за пріобрѣтеніе того, что ни подъ какимъ видомъ не могло ему принадлежать; но главною его страстью однако была ненависть къ миссъ Станбэри, изъ церковной ограды.

-- Теперь ей удалось поймать священника, говорилъ онъ, продолжая свой разговоръ съ племянникомъ.

-- Да, дѣйствительно, вчера вечеромъ былъ у нея какой-то священникъ въ гостяхъ.

-- Теперь она будетъ подстрекать его противъ тебя, и тебя -- противъ него; а потомъ погонитъ васъ обоихъ. Я ее знаю.

-- Но она въ полномъ правѣ дѣйствовать, какъ ей заблагоразсудится, дядя.

-- Да! Но какъ пріобрѣла она это право? Ну, да все равно. Я не хочу возстановлять тебя противъ нея, если ты ея любимецъ въ настоящее время. У нея живетъ теперь племянница какая то, не такъ-ли?

-- Да, одна изъ дочерей ея брата.

-- Говорятъ, ей хочется женить на ней этого священника!

-- Какъ, м-ра Гибсона?

-- Да. Говорятъ, что онъ былъ почти женихъ другой дѣвушки -- одной изъ миссъ Френчъ, въ Гивитри. А дорогая Джемима сочла за лучшее разстроить эту свадьбу. И когда ей удалось разрушить счастье бѣдной дѣвушки....

-- Какой дѣвушки, дядя Барти?

-- Той, которой женихомъ былъ м-ръ Гибсонъ; а надѣлавъ все это, она кончитъ тѣмъ, что и его подъ конецъ броситъ. И племянницу тоже она погонитъ и отправить гуда, откуда ее взяла. А потомъ и тебя тоже прогонитъ.

-- Но вашимъ словамъ слѣдуетъ заключить что она злѣйшая изъ всѣхъ старухъ.

-- Полагаю, что немногія ее въ этомъ перещеголяютъ. И ты самъ въ этомъ скоро убѣдишься. Меня нисколько не удивитъ, если я услышу, что она и тебѣ станетъ навязывать эту свою племянницу,

-- Въ этомъ не будетъ еще ничего особенно непріятнаго для меня, замѣтилъ Брукъ Бургесъ.

-- Я и не сомнѣваюсь, что ее охотно выдадутъ за тебя, если ты только захочешь, не смотря даже на м-ра Гибсонъ. Остерегаю тебя однако позаботиться прежде получить съ нее деньги.

Когда Брукъ Бургесъ вернулся домой въ церковную ограду, то ему показалось, что миссъ Станбэри волнуется, не смотря на свое молчаніе. Она дорого дала бы за то, чтобы свободно потолковать о старомъ Варѳоломеѣ, и въ тоже время узнать, что онъ и про нее говорилъ. Но она была слишкомъ горда, чтобы самой произнести одно имя старика. Она была увѣрена, что ее злословили, и довольно вѣрно отгадывала все то, что про нее было сказано -- и даже что Брукъ отвѣтилъ на всѣ эти обвиненія. Но она порѣшила закутаться въ непроницаемое молчаніе, и нѣкоторое время даже притворилась -- какъ будто совсѣмъ позабыла о намѣреніи молодаго человѣка, высказанномъ имъ предъ его уходомъ.

-- Мнѣ странно, сказалъ Брукъ,-- что дядя Барти постоянно живетъ одинъ.

-- Я ничего не знаю про образъ жизни вашего дяди Барти.

-- Да, разумѣется. Но вы, кажется, не большіе друзья?

-- Конечно, нѣтъ.

-- И онъ постоянно живетъ одинъ въ этой мрачной конторѣ, гдѣ почти никого не бываетъ. Ужъ полно есть ли у него какіе-нибудь друзья во всемъ городѣ?

-- Право, я вамъ ничего не могу сказать про его друзей. И по правдѣ сказать, не люблю говорить о вашемъ дядѣ, Брукъ. Конечно, бывайте у него, когда вамъ угодно, только не разсказывайте мнѣ о своихъ посѣщеніяхъ.

-- Терпѣть я не могу никакихъ тайнъ и секретовъ, сказалъ Брукъ, безъ всякаго однако намѣренія оскорбить миссъ Станбэри намекомъ на ея тайную вражду, и вовсе не желая что-нибудь вывѣдать о ея отношеніяхъ къ старику. Онъ этимъ хотѣлъ только сказать, что ему непріятны и въ тягость даже его собственные личные секреты. Но она поняла его иначе.

-- Если вамъ такъ хочется знать.... сказала она, сильно покраснѣвъ.

-- Я вовсе не любопытствую знать. Вы меня совсѣмъ не поняли.

-- Ему было угодно повѣрить, или по крайней мѣрѣ говорить, что онъ вѣритъ,-- будто бы я обидѣла его по духовной его брата. Я ходила за его братомъ, когда онъ умиралъ, считая это моимъ долгомъ и обязанностью. Всей исторіи не могу вамъ разсказать -- она слишкомъ-длинна и грустна. Вообще романтизмъ очень хорошъ въ повѣстяхъ, но въ дѣйствительной жизни -- всегда весьма скучная матерія. Счастливы тѣ, кому нечего разсказать объ себѣ.

-- Да, вы правы, и я съ вами согласенъ.

-- Однако вашему дядѣ Барти угодно было думать -- впрочемъ, я сама хорошенько не знаю, что онъ именно думалъ; только онъ сказалъ, что духовная была моимъ дѣломъ. А между тѣмъ, когда эта духовная была написана, такъ я не только не жила у его брата, но мы даже совсѣмъ и невидались. До этого была между нами ссора и еще много другихъ тяжелыхъ обстоятельствъ. Когда я все это вспоминаю, то нисколько этимъ не горжусь. Не потому, чтобы я считала себя лучше другихъ. Но только, во всякомъ случаѣ, духовная вашего дяди, Брукъ, была написана до нашего примиренія; а что я пришла ухаживать за нимъ, когда онъ заболѣлъ, то не было ли это естественно, послѣ всего того, что было между нами! Не такъ ли, Брукъ?

-- Еще бы, это было весьма женственно.

-- Поступокъ мой не имѣлъ однако никакого вліянія на духовную. М-ръ Варѳоломей Бургесъ зналъ это и тогда, и послѣ. Но онъ никогда не хотѣлъ сознаться, что онъ неправъ,-- и до сихъ поръ этого не сдѣлалъ. Ему трудно и тяжело сознаться въ этомъ. Духовная эта не была для меня большимъ торжествомъ. Я могла обойтись и безъ нея, Богъ мнѣ судья! и клянусь вамъ, что я бы пальцемъ не пошевелила для того, чтобы получить часть или даже все состояніе бѣднаго Брука. И знай я, что могла бы однимъ моимъ словомъ добиться этого, я прежде откусила бы себѣ языкъ, чтобы только не сказать этого слова. Миссъ Станбэри говорила все это -- стоя и съ такою торжественностью, что ея слушатель былъ пораженъ. Она была небольшаго роста; но теперь, стоя предъ нимъ, казалась ему высокой и величественной.

-- Когда онъ умеръ, продолжала она,-- и когда вскрыли духовную, то его состояніе оказалось моей собственностью,-- и я обязана была по долгу чести пользоваться всѣми преимуществами и нести всю отвѣтственность, возложенную на меня покойникомъ. Тогда Барти первый прислалъ ко мнѣ своего довѣреннаго, предлагая мнѣ сдѣлку. Къ чему? Сдѣлка мнѣ была не нужна. Если состояніе это не могло быть законно моей полной собственностью, я скорѣй согласилась бы голодать, нежели на эти деньги пріобрѣсти корку хлѣба. При этихъ словахъ она сжала обѣ руки въ кулаки и, стоя предъ Брукомъ, быстро ими размахивала.

-- Конечно, состояніе это было вашей собственностью.

-- Да! И такъ они предложили мнѣ сдѣлку,-- и оба, Барти и вашъ дядя Томъ, даже и отецъ вашъ, всѣ они, желая меня напугать, посылали мнѣ письма съ угрозами; но обратиться къ закону они не смѣли. Если когда нибудь на свѣтѣ бывала справедливая и неподдѣльная духовная, такова была духовная вашего дяди Брука. Они могли говорить, осуждать меня, чернить, и искажать числа, и сдѣлать имя мое ненавистнымъ во всемъ графствѣ; но они хорошо знали, что духовная была дѣйствительна и справедлива. Вообще, они не имѣли большаго успѣха въ своихъ попыткахъ.

-- Я на вашемъ мѣстѣ попробовалъ бы все это забыть теперь, тетя Станбэри.

-- Забыть это! Развѣ это возможно? Можетъ ли умъ нашъ забыть исторію собственной своей жизни? Нѣтъ -- забыть это я не могу. Но скорѣе -- простить.

-- Такъ, почему бы вамъ и не простить?

-- Я это и сдѣлала. Я простила. Да развѣ присутствіе ваше у меня не есть лучшее доказательство моего прощенія?

-- Да, но простите тоже и стараго дядю Барти!

-- А онъ простилъ меня? Нѣтъ, другъ мой. Если бы я даже хотѣла простить его, то какъ мнѣ это сдѣлать? Останется ли онъ доволенъ, если я къ нему пойду? Какъ вы полагаете, любитъ онъ меня или ненавидитъ? Дядя Барти умѣетъ сильно ненавидѣть, это одно изъ главныхъ его достоинствъ. Нѣтъ, Брукъ, лучше намъ и не затѣвать этой комедіи примиренія послѣ такой долгой вражды. Никто бы намъ не повѣрилъ, и сами мы не вѣрили бы другъ другу.

-- Въ такомъ случаѣ, я конечно не пробовалъ бы.

-- Я этого не говорю. Вамъ извѣстно, Брукъ, что послѣ моей смерти вы получите все, что у меня есть, если только не будете противъ меня. Вы вѣдь не будете писать въ грошевыя газеты, не правда ли, Брукъ? Сдѣлавъ ему этотъ вопросъ, она тихонько положила свою руку на его плечо.

-- Конечно, я не оскорблю васъ такимъ образомъ.

-- А также не будете радикаломъ?

-- Нѣтъ, и радикаломъ не буду.

-- Я хочу сказать, вы не будете послѣдователемъ Бельса и Брайта, республиканцемъ, губителемъ церкви, ненавистникомъ престола? Нѣтъ, вы не пойдете по этой дорогѣ.

-- Я теперь не на этой дорогѣ, тетя Станбэри, но человѣкъ не можетъ ничего обѣщать навѣрно.

-- Это ужасно! Мнѣ дѣлается страшно, когда я думаю, до чего дошла наша страна. Мнѣ разсказывали, что есть цѣлые десятки членовъ парламента, которые глотаютъ букву h. Въ моей молодости было иначе. Членъ парламента былъ въ то же время и джентльмэнъ; прежде бывало, если встрѣтишь священника, то ужъ можно быть увѣрену -- что встрѣтилъ джентльмэна. Кстати, Брукъ, какого мнѣнія вы о м-рѣ Гибсонѣ?

-- М-ръ Гибсонъ! сказать вамъ правду, тетя, я очень мало о немъ до сихъ поръ думалъ.

-- Но вы должны подумать о немъ. А о племянницѣ моей, Долли Станбэри, вы тоже не думали?

-- Нѣтъ, извините, я думаю, что она -- чрезвычайно милая дѣвушка.

-- Только для васъ, молодой человѣкъ, она не должна быть мила. Она уже почти невѣста м-ра Гибсона.

-- Это уже дѣло рѣшеное?

-- Пока, еще не совсѣмъ; но я желаю, чтобы это состоялось. Надѣюсь, что вы не будете имѣть ничего противъ того, если я дамъ собственныя мои сбереженныя деньги за племянницей, которая носитъ мое имя?

-- Должно быть вы худо меня знаете, тетя Станбэри, если думаете, что я могу осудить или вмѣшаться въ какія бы то ни было ваши денежныя распоряженія.

-- Долли здѣсь уже три мѣсяца, и я ее полюбила. Она кротка и женственна, и ей чужды неприличныя скверныя манеры большинства теперешнихъ молодыхъ дѣвушекъ. Видѣли вы этихъ миссъ Френчъ съ ихъ коробками на головѣ?

-- Я вчера съ ними говорилъ.

-- Грязныя шлюхи! Вы можете видѣть жиръ у нихъ на лбу, когда онѣ хотятъ, слѣдуя грязной французской модѣ, закинуть свои волосы назадъ. Нѣтъ, Долли, на нихъ не похожа, не правда ли?

-- У ней нѣтъ и малѣйшаго сходства съ ними.

-- Теперь я желаю, чтобы она была м-ссъ Гибсонъ. Онъ сильно влюбленъ.

-- Да?

-- Еще бы! Развѣ вы этого не видали вчера во время обѣда и послѣ? Конечно, онъ знаетъ, что я могу ей дать небольшую сумму, а это имѣетъ всегда свое значеніе, не правда ли, Брукъ? Мнѣ кажется, что это будетъ такъ хорошо для Долли.

-- А что думаетъ Долли объ этомъ?

-- Вотъ гдѣ все затрудненіе. Что онъ ей нравится, въ этомъ я почти увѣрена. Объ себѣ она тоже не слишкомъ высокаго мнѣнія. Она не изъ числа тѣхъ дѣвушекъ, которыя думаютъ, что всѣ недовольно хороши для нихъ. Но...

-- У нее есть возраженіе.

-- Я не знаю -- какое именно. Иногда мнѣ кажется, будто она такъ робка и скрытна, что ей совѣстно говорить о замужествѣ -- даже съ такой старухой какъ я.

-- Ну, тетя, это что-то непохоже на теперешній образъ мыслей,-- не такъ ли тетя Станбэри?

-- Скоро дойдетъ до того, Брукъ, что дѣвушки сами будутъ дѣлать предложеніе мужчинамъ, и тогда уже отказа не допустятъ. Мнѣ кажется, что Каммилла Френчъ сама сваталась за м-ра Гибсона.

-- И что же сказалъ ей на это м-ръ Гибсонъ?

-- Ну, этого я вамъ сказать не могу. Ему слишкомъ хорошо извѣстно, что онъ за ней получитъ. И такъ, я васъ предупреждаю, что онъ придетъ сюда въ пятницу утромъ,-- и потому васъ тутъ не должно быть. Я тоже не буду. Но если Долли вамъ будетъ что нибудь объ этомъ говорить, то пожалуйста вразумите вы ее принять предложеніе Гибсона.

-- Но моему мнѣнію, она слишкомъ хороша для него -- и онъ ее не стоитъ.

-- Вы вздоръ говорите. Можетъ ли молодая дѣвушка быть слишкомъ хороша для джентльмэна и для священника? А м-ръ Гибсонъ -- настоящій джентльмэнъ. Я вамъ еще должна сказать,-- только вы, пожалуйста, не выдавайте меня,-- я надѣюсь, что намъ удастся его пристроить въ Ненкомбъ-Путней. Отецъ мой и братъ тамъ жили, и мнѣ бы очень хотѣлось, чтобы этотъ приходъ остался въ нашей семьѣ.

Брукъ Бургесъ однако не нашелъ удобнаго случая сказать Доротеѣ Станбэри словечко въ пользу м-ра Гибсона. Тѣсная дружба завязалась очень скоро между Доротеею и любимцемъ ея тетки; но она была изъ числа тѣхъ сосредоточенныхъ дѣвушекъ, которыя не любятъ говорить объ своихъ дѣлахъ, а тѣмъ болѣе -- о подобномъ дѣлѣ. Она, которая краснѣла -- говоря объ этомъ съ своей собственной сестрой, и конфузилась и смущалась -- выслушивая совѣты и наставленія тетки, могла ли она позволить Бруку Бургесу затронуть этотъ для нея столь щекотливый вопросъ. Доротея сознавала, что еще никогда въ жизни не встрѣчала человѣка, съ которымъ такъ легко было бы сойдтись -- какъ съ Брукомъ. Она уже успѣла ему сказать гораздо больше, нежели м-ру Гибсону -- впродолженіе трехъ мѣсяцевъ, которые съ нимъ была знакома. Они успѣли потолковать и объ Эксетерѣ, и о м-ссъ Макъ-Гугъ, и о соборѣ, и о стихотвореніяхъ Теннисона, и о лондонскомъ театрѣ, и даже о дядѣ Барти и о семейной ссорѣ,-- и въ нѣкоторыхъ вопросахъ совершенно сходились въ своихъ мнѣніяхъ. Но тяжелый вопросъ относительно м-ра Гибсона и его предложенія не былъ ими затронутъ, и когда въ четвергъ утромъ Брукъ только произнесъ имя м-ра Гибсона, то Доротея тотчасъ же нашла предлогъ уйти изъ комнаты.

Между тѣмъ, обстоятельства сложились такъ, что онъ нашелъ случай говорить съ м-ромъ Гибсономъ. Въ среду, послѣ обѣда, м-ссъ Френчъ пригласила его и м-ра Гибсона къ себѣ вечеромъ къ чаю. Подобныя приглашенія дѣлались въ Эксетерѣ очень часто, и оба джентльмэна обѣщались явиться. Арабелла Френчъ успѣла побывать и въ Оградѣ, чтобы пригласить миссъ Станбэри и Доротею. Арабелла хорошо знала, что миссъ Станбэри не согласится пить чай въ Гивитри, а также быть можетъ надѣялась и даже желала, чтобы и Доротея отъ этого отказалась. Обѣ леди уклонились отъ приглашенія. "Вы, пожалуйста, для меня не оставайтесь" сказала миссъ Станбэри своей племянницѣ. Но Доротея, съ своего пріѣзда выѣзжавшая только вмѣстѣ съ теткой, отлично понимала, что ей не годится дѣлать исключенія именно для дома м-ссъ Френчъ. "М-ръ Брукъ и Гибсонъ обѣщались быть у насъ", сказала Арабелла, и миссъ Станбэри показалось, что въ голосѣ ея слышалось какъ будто торжество. "М-ръ Брукъ можетъ бывать гдѣ ему угодно", отвѣтила м-ссъ Станбэри: "А что касается м-ръ Гибсона, то я не сторожъ его." Тонъ, какимъ все это было сказано, могъ быть со стороны мссъ Станбэри большой неосторожностью, еслибы обѣ леди не знали такъ-сказать насквозь другъ друга и не понимали бы этого.

Вечеромъ этого дня, въ гостинной м-ссъ Френчъ собрались обычные ея посѣтители: Кремби, Райты и Апджонсы. М-ссъиМакъ-Гугъ явилась тоже, зная что можно будетъ составить партію виста. "Я не обращаю вниманія на ихъ голыя плечи" говорила она, когда ея пріятельница почти бранила ее за то, что она рѣшилась идти въ этотъ домъ; "я вѣдь не мужчина, и мнѣ все равно, что онѣ дѣлаютъ".-- "Вы бы тоже самое сказали, еслибы они были и совсѣмъ нагія" возразила сердито миссъ Станбэри." -- "Если никто не жалуется, отчего мнѣ именно это дѣлать" отвѣчала м-ссъ Макъ-Гугъ. И м-ссъ Макъ-Гугъ отправилась туда и составила сеоѣ партію; а такъ какъ она шла только для этого, получивъ обѣщаніе, что партія будетъ, и такъ какъ партія дѣйствительно была, то она не чувствовала себя въ правѣ злословить. "Что мнѣ задѣло, говорила м-ссъ Макъ-Гугъ, -- что она неприлична? Женой моей она не будетъ." -- "Это ужасно!" воскликнула м-ссъ Станбэри, покачивая головой отъ гнѣва и отвращенія. Камилла Френчъ вовсе не была такъ испорчена, какъ ее описывала миссъ Станбэри,-- и Бруку Бургесу она скорѣе нравилась. Ему показалось тоже, что и м-ръ Гибсонъ не прочь отъ Арабеллы, и находясь внѣ вліянія миссъ Станбэри, не чувствуетъ никакого отвращенія ни къ головѣ, ни къ плечамъ молодой миссъ. Брукъ тоже хорошо видѣлъ, что Арабелла не отказалась отъ своихъ попытокъ, хотя вѣроятно и сознавала всю силу притязаній Доротеи Станбэри. Въ этотъ вечеръ, видимо дозволено было Арабеллѣ, какъ старшей сестрѣ, употребить всѣ средства для достиженія цѣли. До сихъ поръ наблюдатели этой ловли были того мнѣнія, что безопасность м-ра Гибсона была обезпечена постояннымъ соревнованіенъ двухъ сестеръ. Одна другой не позволяла заниматься имъ исключительно, Но взаимное сознаніе обоюдной опасности указало имъ необходимость особенной стратегіи, и потому Камилла въ это время почти не говорила съ м-ромъ Гибсономъ. Надо полагать, что она нашла хотя временное утѣшеніе въ присутствіи новаго посѣтителя.

-- Я надѣюсь, м-ръ Бургесъ, что вы здѣсь еще долго пробудете? сказала Камилла.

-- Я полагаю -- съ мѣсяцъ. Это очень долго; не правда ли? но впродолженіе этого времени мнѣ бы хотѣлось объѣздить весь Девоншайръ; Эксетеръ и всѣхъ его жителей я уже хорошо знаю!

-- Для насъ это очень лестно!

-- Про васъ же собственно, миссъ Френчъ, я столько слышалъ, что зналъ васъ раньше, нежели пришелъ сюда.

-- Кто же могъ вамъ говорить про меня?

-- Вы забываете, что у меня много родныхъ въ городѣ. Неужели вы полагаете, что мой дядя Барти мнѣ не пишетъ?

-- Но, конечно, не обо мнѣ?

-- Почему-же не такъ? А тетка Станбэри, развѣ отъ нея не могъ я слышать?

-- Но она меня терпѣть не можетъ, я это знаю.

-- А вы любите ее?

-- Конечно, нѣтъ. Я ее очень уважаю. Но она съ нѣкоторыми странностями; не такъ-ли, м-ръ Бургесъ? Мы всѣ ее любимъ, и знаемъ такъ давно, лѣтъ шесть или семь -- мы были еще тогда крошками. Но у нея вѣдь такія странныя понятія на счетъ молодыхъ дѣвушекъ.

-- Какія же понятія?

-- Да ей хочется, чтобы всѣ одѣвались, какъ она,-- чтобы не говорили съ молодыми людьми. Будь она теперь здѣсь, сейчасъ бы сказала, что я съ вами кокетничаю, потому что мы вмѣстѣ сидимъ.

-- А вы не кокетничаете?

-- Конечно, нѣтъ.

-- А мнѣ вотъ хотѣлось бы, чтобы вы пококетничили, сказалъ Брукъ, смѣясь.

-- Я и не знаю, какъ это начать. Нѣтъ, право, я не умѣю. Я и не знаю, что такое -- кокетничать. Если молодые люди и дѣвушки собираются -- то, я думаю, для того, чтобы поговорить между собою.

-- Но часто они не дѣлаютъ этого, вы это знаете.

-- По моему, такъ это глупо, сказала Камилла.-- А когда они разговариваютъ, то старыя дѣвы утверждаютъ, что онѣ кокетничаютъ. Я вамъ скажу только одно, м-ръ Бургесъ. Что мнѣ за дѣло до того, что про меня скажетъ какая нибудь старая дѣва? Я люблю говорить съ тѣми, кто мнѣ нравится,-- и если ей угодно называть меня кокеткой, то пусть ее говоритъ. По моему, тихая вода всегда кроетъ глубину.

-- Конечно, шумные ручьи всегда мелки, замѣтилъ Брукъ.

-- Вы можете называть меня мелкимъ ручьемъ, если вамъ угодно.

-- Вы меня не такъ поняли.

-- А какъ назовете вы Доротею Станбэри? Она вотъ именно то, что я называю тихой водой. Она очень глубока.

-- Я еще не встрѣчалъ дѣвушки смирнѣе ея.

-- Именно. Такъ смирна и.... такъ хитра. Какого вы мнѣнія о м-рѣ Гибсонѣ?

-- Всѣ меня спрашиваютъ, какого я о немъ мнѣнія.

-- А знаете почему? Говорятъ, онъ женится на Доротеѣ Станбэри, Какъ мнѣ его жаль! Вѣроятно, никто и не потрудился спросить его согласія; но это все равно -- рѣшено и безъ него.

-- Извините, но именно теперь, мнѣ кажется.... какъ бы мнѣ это выразить? не смѣю сказать, но мнѣ кажется -- именно теперь онъ ухаживаетъ за вашей сестрой; допускаете вы это?

-- Будь здѣсь миссъ Станбэри, она сказала бы это навѣрно. Но на самомъ дѣлѣ, не такъ; мы знаемъ его съ дѣтства, и, конечно, принимаемъ живое участіе въ его счастьи. Больше никогда ничего и не было, Арабелла для него -- совершенно то-же, что и я. Правда, что однажды..., ну да объ этомъ и говорить нечего. Мы даже были бы этому очень рады, еслибы онъ дѣйствительно любилъ Доротею Станбэри. Но насколько мы его понимаемъ -- а знаемъ-то его хорошо -- то съ его стороны нѣтъ этого чувства. Конечно, мы не спрашивали его, и не думали объ этомъ. М-ръ Гибсонъ можетъ собою располагать, какъ ему угодно. Но я почти увѣрена, что Доротея ему не годится въ жены. Когда вы съ человѣкомъ такъ коротко знакомы -- семь или восемь лѣтъ, то понятно, что вы заботитесь о его счастьи. Но, знаете, мнѣ кажется -- что она немного хитра.

Между тѣмъ, м-ръ Гибсонъ былъ окончательно обвороженъ личными прелестями Арабеллы. Камилла довольно вѣрно и правдиво очертила одну сторону ихъ дружбы. Она и сестра знали м-ръ Гибсона уже лѣтъ семь или восемь; но, по правдѣ, дружба эта началась не въ дѣтствѣ молодыхъ дѣвушекъ, если даже слово "дѣтство" было примѣнено въ юридическомъ его значеніи. Во всякомъ случаѣ, семи или восьмилѣтнее знакомство можно назвать давнишнимъ -- и вмѣшательство миссъ Станбэри было до нѣкоторой степени обидой. Если разъ обществомъ признанъ фактъ, что молодыя дѣвушки нуждаются въ мужьяхъ и что попытки ихъ къ достиженію этой цѣли очень естественны, то надо согласиться и съ тѣмъ, что неудача должна быть непріятна и прискорбна -- и всякое вмѣшательство весьма вредно.

Между тѣмъ, не подлежало никакому сомнѣнію, что миссъ Станбэри старшая вмѣшалась между священникомъ и семействомъ Френчъ; допустимъ даже, что обѣ миссъ Френчъ выказали слишкомъ явное усердіе въ своихъ попыткахъ относительно м-ръ Гибсона, все-таки вмѣшательство въ давно задуманныя и задушевныя предположенія -- отнюдь не женственно. Пожалуй, оно бы лучше, еслибы не было такого усердія и такихъ исканій. Быть можетъ и то, что теорія женской жизни, недопускающая подобныхъ усилій, права -- внушая женщинамъ, что мужчины должны ихъ искать, а не онѣ -- мужчинъ. Однако довольно объ этомъ; прибавить только одно, что если подобныя попытки однажды затѣяны, то не въ человѣческой природѣ -- легко отъ нихъ отказаться. А что миссъ Френчъ сердились на миссъ Станбэри, готовы были положить свои головы, чтобы только воспрепятствовать ей,-- что онѣ клеветали на бѣдную Доротею, почти презирали м-ръ Гибсона, и все-таки рѣшились не выпускать его изъ рукъ своихъ и отстаивать его твердо, какъ собственность или драгоцѣнность имъ уже почти принадлежащую,-- все это очень понятно, и не могло ихъ особенно безчестить или позорить.

-- Вы теперь часто бываете въ Оградѣ, сказала Арабелла такъ тихо, что голосъ ея какъ будто прозвучалъ грустью.

-- Такъ чтожъ! Вы знаете, что миссъ Станбэри всегда принадлежала къ числу моихъ друзей -- и, кромѣ того, она принимаетъ такое участіе въ моей маленькой церкви.

Говорятъ обыкновенно, что женщины большія мастерицы хитрить; однако и мужчины иногда тоже умѣютъ лукавить.

-- Она васъ совершенно отъ насъ похитила, м-ръ Гибсонъ.

-- Право не понимаю, миссъ Френчъ, на чемъ вы это основываете

-- Быть можетъ, я и ошибаюсь; весьма естественно, что все касающееся нашихъ друзей сильнѣе затрогиваетъ. Мы, кажется, такъ давно съ вами знакомы. Мамаша во всемъ Эксетерѣ никого такъ не любитъ, какъ васъ. Но, конечно, если вы находите отраду возлѣ миссъ Станбэри, тогда это -- другое дѣло.

-- Я говорю о миссъ Станбэри старшей, возразилъ м-ръ Гибсонъ, который, не смотря на свою хитрость, чувствовалъ, что положеніе его становится затруднительнымъ.

-- И я тоже говорю о старушкѣ, сказала Арабелла.-- А то о комъ еще мнѣ говорить?

-- Конечно, конечно.

-- Разумѣется, продолжала Арабелла, -- и до меня дошли толки насчетъ ея племянницы; нельзя же мнѣ не слышать того, что другіе говорятъ; но увѣряю васъ, м-ръ Гибсонъ, что я этимъ толкамъ не вѣрю. Сказавъ это, она взглянула ему прямо въ лицо, какъ будто ожидая отвѣта; но м-ръ Гибсонъ не былъ на это приготовленъ. Тутъ Арабелла сказала сама себѣ, что если можно еще что нибудь сдѣлать, то надо это дѣлать теперь же. Незачѣмъ было идти окольными путями; всего лучше опутать его вдругъ -- и заставить тутъ же высказаться.

-- Признаюсь, я буду счастлива, если вы сами скажете мнѣ, что все это -- ложь и неправда, сказала она, не глядя на него. Положеніе м-ра Гибсона было незавидно. Онъ вовсе не желалъ быть съ ней откровеннымъ, но если бы даже и хотѣлось высказать всѣ свои задушевныя тайны, то не въ состояніи былъ бы отвѣтить опредѣлительно на ея вопросъ. Онъ сознавалъ, что у него съ Арабеллою не разъ уже дѣло доходило до нѣжностей; но если въ подобномъ случаѣ женщина начинаетъ допрашивать мужчину такъ, какъ Арабелла допрашивала м-ра Гибсона въ настоящее время, то мужчина обыкновенно убѣждается въ томъ, что ему позволительно хитрить и даже обманывать. Вѣдь тяжело сказать женщинѣ, что она надоѣла, и что ее больше не любишь,-- все это чувствуется смѣлѣе, чѣмъ высказывается. И будь мужчина во всемъ другомъ рыцаремъ правды -- все-таки, въ этомъ затруднительномъ случаѣ, онъ дозволитъ себѣ нѣкоторую вольность.

-- Вы вѣроятно шутите, сказалъ онъ наконецъ.

-- Нисколько, я говорю очень серьезно. Повѣрьте м-ръ Гибсонъ, что счастье и благоденствіе тѣхъ друзей, которыхъ я искренно люблю, не можетъ быть для меня предметомъ шутки. М-ссъ Кремби говоритъ, что вы положительно обѣщали жениться на Доротеѣ Станбэри.

-- Какъ можетъ м-ссъ Кремби знать объ этомъ?

-- Я ничего не могу сказать. Однако такъ ли это -- или нѣтъ?

-- Конечно нѣтъ.

-- Положа руку на сердце -- нѣтъ?

-- Я удивляюсь и не понимаю, изъ чего могли все это заключить, сказалъ м-ръ Гибсонъ, хитря.

-- И такъ, это ложная выдумка отъ начала до конца? сказала Арабелла, все сильнѣе наступая. Во время этого разговора она подвинулась къ нему очень близко -- и хотя слова ея были строги, но за то блескъ ея глазъ былъ чрезвычайно нѣженъ; ароматъ, которымъ вѣяло отъ волосъ ея, былъ ему пріятенъ, а вовсе не противенъ, какъ говорила миссъ Станбэри; прическа Арабеллы нравилась ему -- и складки ея платья, касаясь его колѣнъ, пріятно щекотали его чувства. Онъ понималъ, что подвергается какъ бы искушенію; но не въ силахъ былъ оттолкнуть искусителя. "Ну, м-ръ Гибсонъ, скажите же, что это -- правда!"

-- Конечно, все это -- ложь и выдумка, лгалъ онъ.

-- Какъ я рада! Вамъ понятно, что, услышавъ это, мы очень много думали о васъ. Все счастье мужчины, а тѣмъ болѣе священника, зависитъ отъ его женитьбы; не такъ ли? А намъ кажется, что Доротея совсѣмъ не та женщина, которую вы могли бы любить. Бѣдняжка! У ней нѣтъ никакихъ достоинствъ! Всю свою жизнь провела она въ маленькомъ деревенскомъ коттэджѣ; все равно, что въ хижинѣ поселянина; конечно, это не ея вина -- и мы всѣ ее жалѣли, и радовались, когда миссъ Станбэри взяла ее къ себѣ въ Ограду; но если мы ей были рады, какъ знакомой, то все-таки знать, что она будетъ женой такого дорогого, добраго друга.... и продолжая въ этомъ родѣ, Арабелла говорила еще долго съ одинаковымъ воодушевленіемъ, потомъ поднесла платокъ къ глазамъ, потомъ улыбнулась и стала смѣяться, и объявивъ, что она совершенно счастлива и довольна, оставила его. Несчастный священникъ молчалъ послѣ своей вынужденной лжи, и терпѣливо выслушивалъ восторженную и одушевленную рѣчь своего искусителя. Онъ чувствовалъ, что опозорилъ себя, и зналъ, что позоръ этотъ сдѣлается извѣстнымъ, если только Доротея приметъ завтра его предложеніе. Но, не жестоко ли съ нимъ поступили! И возможно ли ему было дать отвѣтъ, который совпадалъ бы съ истиной и съ его личнымъ достоинствомъ!

Спустя полчаса послѣ этого, онъ уже возвращался въ Эксетеръ съ Брукъ-Бургесомъ, который дорогой сдѣлалъ ему нѣсколько вопросовъ.

-- Не правда ли, какія милыя дѣвушки эти Френчъ, началъ Брукъ.

-- Очень милыя, сказалъ м-ръ Гибсонъ.

-- За что же миссъ Станбэри ихъ ненавидитъ?

-- Я надѣюсь, что этого чувства въ ней нѣтъ.

-- Но она ихъ не любитъ?

-- Пожалуй, особенной любви она къ нимъ не питаетъ; да и это еще вопросъ. Вы знаете, что миссъ Станбэри любитъ энергичныя выраженія.

-- А что-бы сказала она, еслибъ узнала, что вы и я -- оба женимся на нихъ? Вы вѣдь знаете, что мы оба -- ея любимцы.

-- Что за странное предположеніе! воскликнулъ м-ръ Гибсонъ.

-- Что до меня касается, такъ я думаю, что не сдѣлаю этого, сказалъ Брукъ.

-- Я думаю, что я тѣмъ болѣе этого не сдѣлаю, сказалъ м-ръ Гибсонъ съ такимъ серьезнымъ видомъ, какъ будто желалъ этимъ отстранить всякій допросъ или упрекъ.

-- Легко вѣдь и хуже попасться, вы это знаете, продолжалъ Брукъ:-- что до меня лично касается, то мнѣ скорѣе нравятся дѣвушки съ шиньонами и причудливыми прическами. Но всего хуже то, что нельзя же въ одно время на двухъ жениться.

-- Это было бы двоеженство, замѣтилъ м-ръ Гибсонъ.

-- Оно самое, заключилъ Брукъ.

ГЛАВА XXXVI.
Гнѣвъ миссъ Станбэри.

Пробило уже одинадцать часовъ, когда м-ръ Гибсонъ въ пятницу утромъ постучалъ у дверей дома за церковной оградой. Читатель никакъ не долженъ думать, чтобы м-ръ Гибсонъ хоть на одно мгновеніе поколебался въ своемъ намѣреніи относительно Доротеи -- потому только, что миссъ Френчъ съ такою ловкою настойчивостью успѣла овладѣть имъ на тотъ вечеръ. Онъ никогда не думалъ обманывать миссъ Станбэри старшую. Подобный обманъ могъ сдѣлаться для него пагубнымъ, опозорилъ бы его на всегда въ городѣ, и даже пожалуй дошелъ бы до свѣдѣнія епископа. Онъ не былъ на столько золъ, глупъ, или смѣлъ, чтобы совершить подобное вѣроломство. Кромѣ того, хотя хитрости Арабеллы и сильно на него подѣйствовали, но онъ все таки предпочиталъ Доротею Станбэри. Для любви семилѣтнее ухаживаніе за молодой дѣвушкой гораздо пагубнѣе самаго продолжительнаго замужства. Арабелла сдѣлала все возможное, чтвбы возбудить прежнее пламя; но когда м-ръ Гибсонъ остался одинъ, оно мгновенно потухло и онъ съ отвращеніемъ думалъ о ней. "Нѣтъ! говорилъ онъ,-- какія бы затрудненія не предстояли, но мнѣ ясно, что моя обязанность -- жениться на Доротеи Станбэри. У нее такой кроткій нравъ -- и она такъ прелестно краснѣла!" Кромѣ того она получитъ въ день своей свадьбы двѣ тысячи фунтовъ, не говоря уже о другихъ великихъ денежныхъ преимуществахъ, которыя могутъ послѣдовать. Онъ окончательно сроднился съ этой мыслью -- и въ продолженіе всего утра старался отдѣлаться отъ вчерашняго непріятнаго воспоминанія и подготовить фразы для своего предложенія Доротеѣ. Зная ея робость и застѣнчивость, онъ полагалъ, что не было особенной надобности прибирать эти выраженія, такъ какъ въ подобную минуту она не могла быть хорошимъ судьей его краснорѣчія. Но все таки, желая поддержать свое личное достоинство, онъ намѣревался облечь свое краснорѣчіе въ торжественную форму. Не было еще одинадцати часовъ, когда онъ все это затвердилъ наизусть, и успѣлъ почти совсѣмъ отстранить неловкое воспоминаніе о своемъ вѣроломствѣ относительно Арабеллы. Онъ глубоко и серьезно обдумалъ этотъ вопросъ -- и наконецъ рѣшилъ, что совершенно правъ въ своемъ намѣреніи, и можетъ приступить къ этому браку съ чистою совѣстью и съ честнымъ обѣщаніемъ искренней супружеской любви. "Дорогая Долли!" говорилъ онъ самъ себѣ, приближаясь къ оградѣ, и, подойдя къ дому, взглянулъ на верхъ. Вѣдь это -- будущее его пребываніе. Лучшаго дома не имѣетъ ни одинъ изъ приходскихъ священниковъ. А Доротея была такъ восхитительна съ своей голубиной кротостью, сіяющей въ ея глазахъ, и такъ привлекательна въ своемъ обращеніи. Путь его казался ему усѣяннымъ розами. Да! онъ пойдетъ къ ней, возьметъ ее за руку и спроситъ -- хочетъ-ли она быть подругой его жизни? Онъ не отпуститъ ея руки и притянетъ такъ близко къ себѣ, что Доротея должна будетъ скрыть свое смущеніе на его груди. Все это было такъ хорошо придумано, все это такъ живо представлялось его воображенію, что онъ не чувствовалъ никакого страха, ни смущенія, когда постучалъ въ дверь. Конечно, Арабелла тотчасъ же это узнаетъ. Пусть! Иначе быть не можетъ; а вредить ему она не въ силахъ.

Его сейчасъ ввели въ гостиную, гдѣ онъ нашелъ.... миссъ Станбэри старшую.

-- О, м-ръ Гибсонъ, еслибъ вы знали! начала она первая.

-- Что нибудь случилось съ... дорогой Доротеей?

-- Она -- самая взбалмошная, упрямая дѣвчонка, какихъ я когда-либо встрѣчала въ своей жизни.

-- Не говорите этого! Но въ чемъ же дѣло, миссъ Станбэри?

-- Въ чемъ дѣло? А вотъ что! Ничѣмъ на свѣтѣ, ни угрозами, ни просьбами не могла я ее убѣдить -- сойдти и переговорить съ вами.

-- Не обидѣлъ-ли я ее?

-- Обидѣть такую куклу! Экая обида! Честный человѣкъ предлагаетъ ей свою руку, всѣ ея друзья одобряютъ это, и въ придачу получаетъ она еще состояніе -- точно родилась въ сорочкѣ! И это обида! А она говоритъ, что ей это невозможно, что она не хочетъ, не можетъ -- какъ-будто я ее заставляю ходить по улицамъ. Я рѣшительно не понимаю, что теперь дѣлается съ молодыми дѣвушками, или чего онѣ именно хотятъ. Иной подумаетъ, что у нея и масло-то не растаетъ во рту.

-- Но какая причина всему этому, миссъ Станбэри?

-- Причина! Неужели вы полагаете, что въ такія минуты вамъ скажутъ причину? Какая тому причина, что имъ угодно себѣ напялить на голову цѣлую коробку чужихъ волосъ и лентъ? Все та-же старая пѣсня: "не люблю васъ, докторъ Фель; отчего сама не знаю".

-- Нельзя-ли мнѣ самому ее повидать, миссъ Станбэри?

-- Не могу же я ее насильно стащить внизъ къ вамъ. Я была съ ней все утро, чуть-ли еще не до зари. Она пришла ко мнѣ въ комнату, когда я еще не вставала, и сказала мнѣ, что она рѣшилась отказать. Я бранила ее, ругала, грозила, кричала; ничго не дѣйствовало, она стояла точно каменная. Наконецъ я объявила ей, что она можетъ вернуться въ Пенкомбъ, и она теперь ушла укладываться.

-- Но вѣдь она не уѣдетъ?

-- Почемъ я знаю, что сдѣлаетъ такая дѣвчонка? Все здѣсь дѣлается мнѣ на-перекоръ; никто не хочетъ слушать и исполнять моихъ приказаній. Вотъ и Брукъ-Бургесъ тоже бранитъ меня за это! Я право не знаю наконецъ, на чемъ я стою -- на головѣ или на пяткахъ.

Затѣмъ наступило молчаніе -- и м-ръ Гибсонъ старался придумать, какъ бы ему помочь этому горю.

-- Не полагаете ли вы, миссъ Станбэри, что она все-таки придетъ и одумается?

-- Я не думаю, чтобы она когда-нибудь согласилась сдѣлать то, чего другіе желаютъ.

-- Я былъ о ней совершенно другаго мнѣнія, сказалъ м-ръ Гибсонъ почти со слезами.

-- Не только вы, но и всѣ. Я одна только предвидѣла, что съ ней будетъ. Это общее несчастіе семейства Станбэри. Если бы я ее заставила сидѣть постоянно дома, никуда не ходить, мнѣ прислуживать,-- если-бы я ей запретила разговаривать съ мужчинами, давъ ей понять, что ей не слѣдуетъ и думать о замужствѣ,-- тогда она дѣлала бы глазки каждому мужчинѣ, который приходилъ бы въ домъ. Непремѣнно все выйдетъ на оборотъ. А я такъ радовалась, думая -- какъ она станетъ счастлива, будучи вашей женой и живя здѣсь. Мы вмѣстѣ могли бы такъ мило хозяйничать, и такъ хорошо за вами ухаживать.

М-ръ Гибсонъ молча сталъ ходить по комнатѣ, вѣроятно размышляя о картинѣ семейнаго счастья -- картинѣ, которую, повидимому, нельзя было теперь осуществить.

-- Да что-же мнѣ дѣлать, миссъ Станбэри? сказалъ онъ наконецъ.

-- Что вамъ дѣлать! Право, я не знаю, что вамъ дѣлать. Не ходите къ этимъ дѣвчонкамъ въ Гивитри, не волочитесь за ними. Мнѣ кажется, что и Доротея это знаетъ. Конечно, многіе говорили ей.

-- Я желалъ бы, чтобы эти люди держали языкъ за зубами; а то они слишкомъ много болтаютъ. Они и не знаютъ, какой вредъ этимъ дѣлаютъ.

-- Вы бы должны ихъ извинить, м-ръ Гибсонъ.

Это было очень зло сказано -- и м-ру Гибсону оно показалось такъ грубо, что онъ даже разсердился на свою покровительницу. Онъ познакомился съ Долли не долѣе трехъ мѣсяцевъ тому назадъ, и предался ей совершенно, не смотря на сильный гнѣвъ своихъ прежнихъ друзей. Сегодня утромъ онъ явился, вѣрный своему слову, ожидая, что и другіе, также какъ и онъ, готовы исполнить свое обѣщаніе,-- и теперь, послѣ всего этого, ему говорятъ, что онъ же виноватъ.

-- Мнѣ кажется, вы слишкомъ несправедливы, миссъ Станбэри, воскликнулъ онъ.

-- Да вѣдь это правда, возразила она:-- грязныя, неприличныя дѣвчонки, у которыхъ нѣтъ ни одной путной мысли въ головѣ. Вы только напрасно меня браните.

-- Я и не думалъ бранить васъ, миссъ Станбэри.

-- Я сдѣлала все, что только могла.

-- И вы думаете, что она не захочетъ хоть одну минуту повидать меня?

-- Она говоритъ, что не хочетъ. Не могу же я приказать Мартѣ снести ее внизъ.

-- Не лучше-ли мнѣ теперь уйдти и проститься съ вами? сказалъ м-ръ Гибсонъ послѣ новой паузы. И онъ ушелъ грустный, разстроенный. Вышедши изъ ограды, онъ прошелъ чрезъ Соутернгей, и прямо по новымъ улицамъ вышелъ на дорогу въ Гивитри. Онъ безъ всякаго намѣренія очутился на этой дорогѣ -- и продолжалъ идти, пока не увидалъ дома, въ которомъ жила м-ссъ Френчъ. Онъ шелъ тихо -- иногда взглянулъ на окна, какое-то чувство нѣжности или любви сжало ему сердце. Неужели привязанность его молодости схоронена здѣсь, или нѣтъ -- ему это только такъ казалось? А если такъ, то въ отношеніи которой же изъ двухъ красавицъ. Въ продолженіе послѣднихъ двухъ лѣтъ, до вчерашняго вечера, перевѣсъ былъ на сторонѣ Камиллы. Но Арабелла тоже, думалъ онъ,-- прелестное созданіе; и было время -- время нѣги и любви,-- когда ему казалось, что нѣтъ женщины прелестнѣе ее. Да, это было время любви, періодъ восторга -- кратковременный, но упоительный, -- жгучій праздникъ безумія, прожитый имъ въ молодости; но теперь все это прошло; и я остался съ тремя струнами въ моей лирѣ,-- такъ говорилъ онъ самъ себѣ,-- не устроивъ ничего и не разрѣшивъ великаго вопроса моей женитьбы. Но дорогѣ ему время отъ времени приходила въ голову мысль, что онъ долженъ одиноко пройдти весь жизненный путь -- и путь его хотя будетъ дѣятеленъ и полезенъ, но усѣянъ терніями. Послѣ такихъ испытаній возможно ли было ему говорить о любви? Во время этой прогулки онъ очень часто вспоминалъ Доротею Станбэри и, вѣроятно, увѣрялъ себя, что и ей онъ тоже говорилъ про любовь свою. Около трехъ часовъ онъ вернулся домой; то было время, когда онъ обыкновенно садился за свой скромный обѣдъ, послѣ котораго, часа въ четыре, отправлялся въ соборъ совершать послѣобѣденную службу. Вечеръ провелъ онъ дома, размышляя о любовныхъ похожденіяхъ своей молодости. Но что сказала бы миссъ Станбэри, еслибы увидѣла его сидящимъ въ удобномъ, мягкомъ креслѣ, съ "Эксетерскимъ аргусомъ" въ рукахъ и -- съ трубкой во рту?

Въ это же самое время между Доротеей и ея теткой разъигрывалась весьма непріятная сцена. Брукъ-Бургесъ, согласно желанію миссъ Станбэри, ушелъ изъ дому до одиннадцати часонъ, высказавъ въ самыхъ кроткихъ выраженіяхъ -- что, по его мнѣнію, не слѣдуетъ требовать отъ молодыхъ дѣвушекъ, чтобы онѣ выходили замужъ безъ любви; мнѣніе это подняло всю желчъ миссъ Станбэри, и она объявила, будто Брукъ такъ разбранилъ ее, что она не знаетъ, на чемъ стоитъ -- на головѣ или на пяткахъ; но когда ушелъ м-ръ Гибсонъ, она опустилась въ кресло и горько заплакала. Она желала этого такъ горячо, и такъ сроднилась съ мыслью, что желаніе ея должно непремѣнно осуществиться. Какое счастье для Доротеи быть женой священника! Миссъ Станбэри ставила людей не очень высоко. Она не допускала у нихъ того самопожертвованія, того милосердія и той любви къ ближнимъ, которыми сама отличалась. Не сознавая даже въ себѣ всѣхъ этихъ добродѣтелей, она думала, что только особенныя обстоятельства ея жизни обязывали ее дѣлать много добра другимъ. Ея добрымъ дѣламъ и конца бы не было, еслибы только эти люди позволили ей управлять ими. Она не думала, чтобы м-ръ Гибсонъ былъ великимъ богословомъ; но она знала, что онъ -- священникъ, живетъ прилично,-- существованіе его трубки было ей неизвѣстно,-- исполняетъ аккуратно свои обязанности и, по ея мнѣнію, очень нуждается въ женѣ. И вотъ у ней племянница, Долли,-- кроткое, милое, женственное созданіе,-- нуждающаяся тоже въ человѣкѣ, который бы ее любилъ и о ней заботился. И что могло быть лучше этого брака! И какъ жестокъ и великъ былъ бы ударъ для этихъ дѣвушекъ съ огромными шиньонами! Она сроднилась съ этой мечтой -- и вдругъ Доротея говоритъ, что она не можетъ, не хочетъ и не должна осуществить эту мечту своей тетки! И она уничтожена этой дрянной, ничтожной дѣвчонкой, также какъ прежде была уничтожена ея братомъ! А когда она ей высказала свое негодованіе, то дѣвчонка эта предложила ей только уѣхать!

Часовъ около двѣнадцати Доротея тихо и робко вошла въ комнату, гдѣ сидѣла ея тетка, и принялась за работу. Долгое время -- быть можетъ минуты три -- миссъ Станбэри просидѣла молча. Она рѣшила не заговаривать съ племянницей по крайней мѣрѣ въ продолженіе всего этого дня. Ей хотѣлось, чтобы неблагодарная Доротея почувствовала, какъ сильно она ее огорчила. Но уже подъ конецъ этихъ трехъ минутъ терпѣніе ея истощилось.

-- Что вы тутъ дѣлаете? разразилась она.

-- Я строчу вашъ чепчикъ, тетя Станбэри.

-- Оставьте его. Вы больше ничего не дѣлайте для меня. Я не хочу, чтобы вы прикасались до моихъ вещей. Я не люблю, чтобы ко мнѣ поддѣлывались услугами.

-- Мои услуги не таковы, тетя Станбэри.

-- Поддѣльны, говорю я. Зачѣмъ вы меня увѣряли, что вышли бы за него, если вы все время думали только о томъ, какъ ему отказать?

-- Извините, я очень мало объ этомъ думала!

-- Если вы сами такъ мало думали, то почему же не надѣялись на меня и не исполнили моего желанія?

-- Право, я не могла, тетя.

-- Я думаю, что вы не хотѣли. Я желала бы только знать, чего вы ожидаете?

-- Я ровно ничего не ожидаю, тетя.

-- Нѣтъ? ну, конечно! и я тоже ничего не ожидаю. Не старая ли я дура, что надѣюсь найти еще какое-нибудь утѣшеніе? Зачѣмъ это я думаю, что кто нибудь станетъ обо мнѣ заботиться?

-- Право тетя, я люблю васъ и забочусь о васъ.

-- Чѣмъ же вы это доказываете? Вы точь въ точь -- то самое, что и братъ вашъ Гуго. Я унизила себя передъ этимъ человѣкомъ -- обѣщавъ то, чего не могла исполнить. Я дѣлаюсь больна, когда объ этомъ думаю. Почему не сказали вы мнѣ этого съ начала?

Доротея молчала, сидя съ чепчикомъ въ колѣняхъ. Она не смѣла бросить иголку, чепчика тоже не хотѣла положить въ сторону, боясь показать этимъ, что она подчиняется запрещенію тетки для нея работать. Въ такомъ положеніи просидѣла она съ полчаса; а миссъ Станбэри задремала, но проснувшись внезапно, снова начала ее бранить.

-- Что пользы эдакъ сидѣть цѣлый день сложа руки, ничего не дѣлая?

Миссъ Станбэри ошиблась, Доротея работала усердно. Она работала умомъ, и рѣшилась сообщить теткѣ свое намѣреніе.

-- Милая, дорогая тетя, сказала она,-- я все думала.

-- Теперь уже поздно, проворчала миссъ Станбэри.

-- Я вижу, что я васъ очень-очень огорчила.

-- Да, вы правы.

-- И вы думаете, что я неблагодарна. Ошибаетесь во мнѣ и въ Гуго.

-- Не вспоминайте Гуго.

-- Но мнѣ больно видѣть, какъ вы объ насъ заботитесь, а потомъ только огорчаетесь.

-- Да, меня все это очень огорчаетъ.

-- Вотъ почему я думаю, что мнѣ лучше опять уѣхать въ Ненкомбъ.

-- И это вы называете благодарностію?

-- Я не хочу оставаться здѣсь и огорчать васъ. Но убѣдить себя, что я должна была сдѣлать то, чего вы желали и требовали отъ меня,-- я не могла; я совсѣмъ не такъ думаю о м-рѣ Гибсонѣ. А такъ какъ я васъ разсердила и огорчила, то лучше уѣхать мнѣ домой. Я была здѣсь очень-очень счастлива.

-- Враки! воскликнула миссъ Станбэри.

-- Нѣтъ, я была счастлива, и я васъ люблю, хотя вы этому и не вѣрите. Но я чувствую, я сознаю, что мнѣ не слѣдуетъ здѣсь оставаться и васъ огорчать. Я никогда не забуду того, что вы для меня сдѣлали; и хотя вы меня и называете неблагодарной, но оно не такъ. Только теперь мнѣ ужь не слѣдуетъ оставаться здѣсь, такъ какъ я не могу исполнить вашего желанія,-- и лучше ужь я, съ вашего позволенія, поѣду въ Ненкомбъ.

-- Не бывать этому, сказала миссъ Станбэри.

-- Но вѣдь это лучше будетъ.

-- Конечно, еще бы! Мы, кажется, всѣ вамъ надоѣли.

-- Нѣтъ, тетя Станбэри, нѣтъ, совсѣмъ не то. Доротея покраснѣла до ушей и глаза ея наполнились слезами.-- Но я не могу жить тамъ, гдѣ думаютъ, что я неблагодарна. Позвольте мнѣ, тетя, позвольте уѣхать.

Тутъ, разумѣется, настало примиреніе. Доротея согласилась остаться въ Оградѣ, но только съ условіемъ, что вина ея, относительно м-ра Гибсона, будетъ прощена и ей позволятъ опять взяться за тетинъ чепчикъ.

ГЛАВА XXXVII.
Монъ-Сенисъ.

Часовъ около двѣнадцати погожимъ сентябрскимъ денькомъ, послѣ ясной и теплой ночи, парижскій поѣздъ желѣзной дороги въѣзжалъ въ Сентъ-Михель. Всѣмъ извѣстно, что здѣсь чрезъ Монъ-Сенисъ идетъ дорога въ Италію, и года два тому назадъ, въ Сентъ-Михелѣ, кончалась желѣзная дорога, по этому направленію. Въ это время, грандіозный проэктъ м-ра Фелль -- проложить рельсы чрезъ вершину этой горы -- былъ еще только предположеніемъ, и путешествіе изъ Сентъ-Михеля до Сузы совершалось въ дилижансахъ,-- въ этихъ уродливыхъ, неуклюжихъ, допотопныхъ каретахъ, которыя теперь и здѣсь, также какъ у насъ наши туземные дилижансы, доканчиваютъ свое существованіе, хотя первые и несравненно лучше нашихъ отвратительныхъ колесницъ. Путешествіе въ купе такого дилижанса было величайшею роскошью какою путешественникъ могъ пользоваться, если сравнить это купе съ остальными мѣстами нашихъ родныхъ почтовыхъ каретъ. Счастливый владѣлецъ этого мѣста былъ предметомъ общей зависти и особеннаго уваженія. Предполагалось, что человѣкъ -- съумѣвшій оставить за собой это мѣсто -- что-нибудь да значитъ въ свѣтѣ, и поговорить съ нимъ считалось большею честью. Однако въ этомъ положеніи было гораздо больше блеска, нежели дѣйствительнаго комфорта. Не легко было провести ночь въ купэ почтовой кареты, но такая же ночь, проведенная внутри дилижанса, была мукою чистилища; между тѣмъ какъ мѣста на верхней скамьѣ дилижанса, пробирающагося чрезъ Альпы, съ помѣщеніемъ для ногъ, съ поддержкою для спины, съ теплымъ одѣяломъ и съ хорошей сигарой, считались тогда на Монъ-Сенисѣ, и еще теперь на многихъ другихъ горныхъ переходахъ, самымъ удобнымъ способомъ осматривать гористую мѣстность. Понятно, что встрѣчались большія затрудненія для желающихъ занять это купэ, или по крайней мѣрѣ три переднихъ сидѣнія дилижанса. Затрудненія эти особенно часто возникали въ Сентъ-Михелѣ. Бывало, пара или тройка этихъ громадныхъ колесницъ готовилась къ отъѣзду въ горы, а изъ Парижа являлось двѣнадцать или пятнадцать пассажировъ, снабженныхъ билетами, обезпечивавшими всѣмъ имъ этотъ лучшій способъ путешествія. Тогда почтовые чиновники весьма небрежно и хладнокровно начинали увѣрять пассажировъ, что весь дилижансъ есть ни что иное какъ купэ, и что въ немъ всѣ мѣста одинаковы; и обыкновенно какой нибудь пожилой Англичанинъ, не говорящій пофранцузски, принужденъ былъ вмѣстѣ съ женой занять внутреннія мѣста. Пожилые, женатые Англичане, хотя бы и не говорящіе пофранцузски, тѣмъ не менѣе могутъ сильно гнѣваться и громко выражать негодованіе, когда имъ западетъ въ голову, что съ ними дурно поступили. Пожилой Англичанинъ, даже и ни слова не смысля пофранцузски, никакъ не повѣритъ Французскому чиновнику, когда тотъ станетъ его увѣрять, что весь дилижансъ есть ни что иное какъ купэ,-- въ особенности если нашъ соотечественникъ съ своей несчастной спутницей принужденъ занять внутреннія мѣста, гдѣ сосѣдство его состоитъ изъ двухъ священниковъ, грязнаго парня -- съ виду похожаго на разбойника, да больной горничной и трехъ земледѣльцевъ. Однако подобныя увѣренія повторялись-таки частенько, и потому не удивительно, что у почтовой конторы въ Сентъ-Михелѣ бывали нѣсколько шумные споры,

И такъ, въ описываемое утро, два Англичанина, пріѣхавшіе врознь и не видавшіе другъ друга, только-что успѣли предъявить свои права и отстоять ихъ, какъ вдругъ, откуда ни возьмись, явились двѣ запоздалыя Американки, которыя тоже, въ свою очередь, старались доказать всю законность своихъ правъ. Обѣ дамы были однѣ одинехоньки, не горазды по Французски, но ясно понимали всю законность своихъ домогательствъ. Ихъ тоже хотѣли было увѣрить, что весь дилижансъ есть купэ, но онѣ съ замѣчательнымъ упорствомъ отказывались вѣрить этимъ доводамъ. Смотритель, пожимая плечами, объявилъ, что это его послѣднее слово. Да ему ничего больше и не остается дѣлать въ такихъ случаяхъ, когда присылаемыхъ пассажировъ гораздо больше, нежели мѣстъ въ его распоряженіи. "Мы однако заплатили за мѣста въ купэ", сказала старшая изъ Американокъ, порядкомъ негодуя, хотя и плохо говоря пофранцузски. Американки вообще хорошо сознаютъ свои права.-- "Конечно, заплатили -- и поѣдете, вотъ все, что я могу вамъ сказать? Чего же вамъ еще"?-- "Мы хотимъ того, за что заплатили", сказала одна изъ Американокъ. Тутъ смотритель, вставъ съ мѣста и снова пожавъ плечами, махнулъ рукой, желая показать этимъ движеніемъ, что дѣло рѣшено и покончено. "Это грабежъ", сказала старшая дама своей спутницѣ: "но мнѣ-бы все равно, если-бы ты не была такъ больна." -- "Ну, да не умру же я отъ этого", замѣтила младшая. Тогда одинъ изъ двухъ Англичанъ объявилъ, что больная леди можетъ вполнѣ располагать его мѣстомъ,-- а другой Англичанинъ также любезно предложилъ свое мѣсто второй дамѣ. Теперь только оба джентльмэна узнали другъ друга. Одинъ изъ нихъ былъ м-ръ Гласкокъ, ѣхавшій въ Неаполь, а другой -- м-ръ Тревиліанъ, ѣхавшій куда глаза глядятъ.

Понятно, что послѣ этого они заговорили другъ съ другомъ. Въ Лондонѣ они были коротко знакомы между собою, и оба часто бывали въ домѣ старой леди Мильборо. Каждый зналъ кое-что изъ недавнихъ приключеній другаго. М-ру Гласкоку, какъ и всѣмъ другимъ, извѣстно было, что Тревиліанъ въ ссорѣ съ своей женой; а Тревиліану было извѣстно, что м-ръ Гласкокъ искалъ руки его свояченицы; но о поѣздкѣ м-ра Гласкока въ Ненкомбъ-Путней и о томъ, какъ его приняла Нора, Тревиліанъ еще ничего не зналъ. Послѣ обычныхъ привѣтствій, первымъ предметомъ ихъ разговора весьма естественно была обида, которую хотѣли нанести Американкамъ, и которой они теперь сами подверглись. Они прошли въ мужскую комнату, и все время, пока приводили въ порядокъ свой туалетъ,-- страшно ворчали. Сперва они было рѣшили взять почтовыхъ лошадей -- нестолько изъ любви къ исключительному тщеславію, сколько изъ желанія заставить компанію поплатиться за ея злоупотребленія. Но вскорѣ они убѣдились, что собственно они не имѣли никакого повода жаловаться, такъ какъ всѣ были съ ними чрезвычайно вѣжливы, и имъ все-таки были оставлены верхнія мѣста на скамейкѣ надъ головами американокъ; даже самъ смотритель явился ихъ уговаривать; они согласились помириться, и кончили тѣмъ, что роздали мелочь по крайней мѣрѣ полдюжинѣ слугъ, вертѣвшихся на дворѣ. Съ м-ромъ Гласкокомъ ѣхалъ лакей, котораго тоже хотѣли изъ любезности усадить вмѣстѣ съ его бариномъ; но онъ успѣлъ устранить и это неудобство. Уладивъ эти маленькія затрудненія, они отправились въ буфетъ завтракать.

Трудно найти гдѣ нибудь завтракъ лучше подающагося въ буфетѣ на Сентъ-Михельской станціи желѣзной дороги. Компанія, пожалуй, иногда и заблуждалась на счетъ мѣстъ въ купэ, но относительно провизіи и стола могла служить отличнымъ и полезнымъ примѣромъ всѣмъ другимъ компаніямъ, особенно англійскимъ. Быть можетъ, завтраки для путешественниковъ не такъ часто требуются у насъ въ Англіи, какъ здѣсь на материкѣ; но и у насъ таки частенько можно встрѣтить толпу охотниковъ поѣсть -- было-бы только что. Въ нашихъ газетахъ часто пишутъ, что Англія унижаетъ себя то тѣмъ, то другимъ: и плохимъ составомъ нашего войска, и негодностью нашего флота, и нераціональностью нашихъ законовъ, и застоемъ нашихъ предразсудковъ, и Богъ вѣдаетъ еще чѣмъ; но дѣйствительное бѣдствіе и зло въ Англіи -- это пирожки, подаваемые на станціяхъ желѣзныхъ дорогъ: эти бѣлые мертвецы съ виду довольно красивы, но внутри это худые, тощіе, безвкусные, изрубленные остатки и обрѣзки всякой всячины,-- однимъ словомъ, мерзость, невольно напоминающая намъ тотъ супъ бѣдняковъ, который варится изъ однихъ оглоданныхъ костей. Во Франціи на станціяхъ желѣзныхъ дорогъ можно вездѣ получить хорошую пищу, но въ Сентъ-Михелѣ завтракъ въ особенности хорошъ и даже изысканъ.

Наши два друга усѣлись подлѣ Американокъ, которыя горячо благодарили ихъ за недавнюю любезность. Вообще американскіе нравы пріучили женщинъ къ той мысли, что мужчины обязаны уступать имъ во всемъ и всюду -- гораздо больше, нежели это принято въ обычаяхъ европейской жизни. Въ Америкѣ женщина привыкла смотрѣть на всякое мѣсто въ общественномъ экипажѣ, если только оно занято мужчиной, какъ на неотъемлемую ея собственность, словно оно пусто. Женщина, указывая мѣсто другой женщинѣ, точно также и совершенно спокойно укажетъ ей на самое мѣсто или на сидящаго тамъ мужчину. Говорятъ однако, что это начинаетъ теперь понемногу выводиться, и что европейскій взглядъ въ этомъ отношеніи сильно распространяется и въ Америкѣ. Однако наши двѣ Американки, ловкія, хорошенькія и привлекательныя даже послѣ ночнаго путешествія, были видимо болѣе поражены грубостью Французскихъ смотрителей, нежели любезностью ихъ сосѣдей Англичанъ.

-- Неужели нѣтъ никакой возможности ихъ наказать? сказала младшая изъ нихъ, обращаясь къ м-ру Гласкоку.

-- Кажется, нѣтъ, отвѣчалъ онъ:-- положительно ничего нельзя сдѣлать.

-- И вы не потребуете обратно вашихъ денегъ? спросила старшая, впрочемъ тоже вѣроятно не старѣе двадцати лѣтъ.

-- Конечно, нѣтъ. Говорятъ, время -- деньги. А на это потребовалось бы столько времени, что мы же остались бы въ убыткѣ. Впрочемъ, они еще очень милостиво съ нами обошлись, и я самъ сознаю, что здѣсь дѣйствительно бываютъ большія затрудненія.

-- Въ нашихъ краяхъ этого бы не случилось, замѣтила младшая.-- Во всякомъ случаѣ, мы вамъ премного обязаны. Намъ было бы очень непріятно и неловко взбираться на верхнія скамейки.

-- Васъ помѣстили бы внутри дилижанса.

-- Это всего хуже. Я терпѣть не могу сидѣть въ заперти, точно овца. Намъ, Американцамъ, кажется весьма страннымъ, что вы здѣсь всѣ такіе ручные.

-- Кого именно разумѣете вы -- Англичанъ, Французовъ, или вообще всѣхъ мужчинъ по сю сторону океана?

-- Мы разумѣемъ европейцевъ вообще, сказала младшая дама, чувствовавшая себя гораздо бодрѣе послѣ завтрака.-- Но за то Французы, кажется, нѣсколько выкупаютъ остальныхъ по нравамъ, по образу жизни, по климату, по красотѣ своихъ городовъ и вообще особеннымъ умѣніемъ жить.

-- Конечно, они велики во многихъ отношеніяхъ, замѣтилъ м-ръ Гласкокъ.

-- Они умѣютъ жить лучше вашего, господа Англичане, продолжала старшая.

-- У нихъ все какъ-то пригляднѣй, сказала младшая.

-- Имъ удалось придать даже обыденной жизни нѣкоторую прелесть, замѣтила старшая.

-- Они такъ привѣтливы и предупредительны въ отношеніи къ иностранцамъ, прибавила младшая.

-- Особенно -- что касается мѣстъ въ купэ, пробормоталъ Тревиліанъ, до сихъ поръ почти не вмѣшивавшійся въ разговоръ.

-- Ахъ, это ужь дѣло вѣжливости, сказала старшая:-- еслибъ и въ этомъ оказался недостатокъ, намъ пришлось бы вернуться подъ сѣнь звѣздчатыхъ полосъ {Т. е. въ Америку; полосатый флагъ Соединенныхъ Штатовъ усѣянъ звѣздами.}. М-ръ Гласкокъ, смотрѣвшій себѣ въ тарелку, чуть не съ испугомъ приподнялъ голову, но ничего не отвѣтилъ, позвалъ слугу и заплатилъ за свой завтракъ. Наши друзья все-таки успѣли довольно коротко по-дорожному познакомиться съ обѣими дамами, еще до отхода дилижанса со станціи желѣзной дороги.

Американки эти, нѣкія миссъ Спальдингъ, ѣхали во Флоренцію къ своему дядѣ, который тамъ занималъ мѣсто посланника Соединенныхъ Штатовъ; обѣ, нисколько не стѣсняясь, принимали тѣ незначительныя услуги, которыя мужчины дорбгой могутъ оказывать женщинамъ. Вся наша компанія намѣревалась переночевать въ Туринѣ -- и, выѣзжая изъ Сентъ-Михеля, совершенно поладила между собою.

-- Умныя женщины, замѣтилъ м-ръ Гласкокъ, размѣстясь поудобнѣй съ Тревиліаномъ на скамьѣ.

-- Да, конечно.

-- Американки вообще умны и бойки -- и, почти всѣ, прехорошенькія

-- Мнѣ онѣ не нравятся, сказалъ Тревиліанъ, будучи въ то время такъ настроенъ, что ему ничто не могло нравиться:-- онѣ очень требовательны и, кромѣ того, грубоваты. Въ нихъ нѣтъ той нѣжности, которая непремѣнно должна быть въ-женщинѣ.

-- Вы это говорите подъ вліяніемъ того, что онѣ назвали-бы предразсудкомъ нашего острова. Мы не привыкли встрѣчать въ нашихъ женщинахъ той самоувѣренности, которою онѣ обладаютъ. Мы предпочитаемъ, чтобы женщины подъ видомъ уступчивости управляли нами; между тѣмъ какъ въ Америкѣ -- женщины никогда не уступаютъ, и мужчины въ борьбѣ съ ними принуждены прибѣгать къ иной тактикѣ.

-- Я не знаю, что это за тактика.

-- Они держатъ себя въ почтительномъ разстояніи. Мужчины тамъ живутъ большею частью сами по себѣ, какъ будто сознавая, что они не много выиграли бы въ присутствіи своихъ женъ и дочерей; а все таки ведутъ свои дѣла очень ловко -- и тамъ почти не слыхать, чтобы Американецъ развелся съ своей женой.

Едва успѣвъ произнести послѣднія слова, м-ръ Гласкокъ тотчасъ же спохватился, вспомнивъ и почувствовавъ, что такое онъ сказалъ.

Человѣку случается иногда такъ сильно погрѣшить противъ приличій или нѣкоторыхъ условныхъ обстоятельствъ, что ему невозможно пропустить эту вину -- какъ ни въ чемъ не бывало.

Въ обществѣ прорываются иногда маленькіе промахи, но ихъ можно замять или обойдти,-- хотя бы съ нѣкоторой неловкостью и не безъ труда,-- и тогда разговоръ, послѣ небольшой запинки, можетъ возобновиться. Но бываютъ оскорбленія болѣе серьезныя, которыя такъ поражаютъ самаго оскорбителя, что ему невозможно притвориться -- будто-бы онъ не замѣтилъ или не понялъ собственной своей неосторожности.

Не слѣдуетъ скрывать и стыдиться своего раскаянія: надо предъ всѣми посыпать себѣ голову пепломъ. Въ такомъ положеніи очутился бѣдняга м-ръ Гласкокъ. Онъ было съ начала и подумалъ -- нельзя ли ему продолжать свои замѣчанія на счетъ Американокъ, не подавая виду, что онъ сознаетъ свой промахъ; по это оказалось невозможнымъ. Онъ чувствовалъ, что краснѣетъ до ушей, что ему становится жарче и жарче, вся кровь бросается въ голову. Наконецъ, послѣ нѣкотораго молчанія, онъ рѣшилъ, что всего лучше прямо сознаться въ своей винѣ.

-- Тревиліанъ! сказалъ онъ:-- мнѣ очень прискорбно, что это сорвалось у меня съ языка. Мнѣ слѣдовало быть осторожнѣе, и я прошу у васъ извиненія.

-- Сдѣлайте одолженіе, не безпокойтесь, отвѣтилъ Тревиліанъ: -- я и самъ знаю, что про меня толкуютъ за глаза. Не молчать же всѣмъ до единаго потому только, что я несчастливъ.

-- Какъ бы то ни было, но вы меня извините, сказалъ опять м-ръ Гласкокъ.

Послѣ этого разговоръ у нихъ не клеился; пріѣхавъ въ Ланслебургъ, который лежитъ у подошвы горы, они занялись добываніемъ кофе для двухъ Американокъ,-- и наши миссъ Спальдингъ такъ же милостиво принялись за кофе, какъ будто онъ былъ имъ поднесенъ Французами. Онѣ въ самомъ дѣлѣ были очень любезны -- какъ и большая часть Американокъ, не смотря на грубоватость, которую имъ приписывалъ Тревиліанъ. Американки охотно сближаются въ границахъ приличія -- и безъ всякаго жеманства умѣютъ быть въ своей тарелкѣ. Когда м-ръ Гласкокъ помогъ имъ сойдти изъ экипажа, то стоявшіе вокругъ Ланслебургцы могли подумать, что они всѣ четверо ѣдутъ вмѣстѣ отъ самаго Нью-Іорка.

-- Что было бы съ нами, если-бы вы не сжалились? сказала старшая лэди: -- я думаю, мы не смогли бы вскарабкаться на эту высоту; а посмотрите, какая куча народу лѣзетъ изъ дилижанса. Да, мужчина имѣетъ большія преимущества.

-- Ужъ не знаю, въ чемъ же они заключаются, замѣтилъ м-ръ Гласкокъ.

-- Онъ можетъ уступить свое мѣсто дамѣ, а самъ -- взобраться на скамейку дилижанса.

-- И, кромѣ того, можетъ быть членомъ конгресса, вмѣшалась младшая:-- а я бы лучше желала быть сенаторомъ отъ Массачузетса, нежели англійской королевой.

-- Я -- тоже, сказалъ м-ръ Гласкокъ:-- и, очень радъ, что наши мнѣнія такъ сходятся.

Оба джентльмэна уговорились взойти на гору пѣшкомъ, но имъ стоило нѣкотораго труда получить на то позволеніе кондуктора.

Англичанинъ никакъ не хочетъ понять, почему кондукторы дилижансовъ такъ сильно противятся этому облегченію лошадей. Но дѣло въ томъ, что эти пастыри такъ глубоко сознаютъ всю возложенную на нихъ отвѣтственность въ сохраненіи ввѣреннаго имъ стада, что они постоянно боятся -- не заблудилась бы какая нибудь овечка на склонахъ горъ. Хотя дорога и широка и безъопасна, но кондукторъ все таки боится -- и никогда не увѣренъ въ томъ, что его пассажиръ благополучно достигнетъ вершины горы. Кондуктору всего пріятнѣе видѣть свое стадо на своемъ мѣстѣ, и потому онъ всячески порицаетъ духъ бродяжничества. Но м-ръ Гласкокъ успѣлъ одержать верхъ -- и оба друга отправились пѣшкомъ на гору. Разъ получивъ это позволеніе, пассажиръ можетъ быть увѣренъ, что проводникъ и хранитель не покинетъ его.

-- Я очень хорошо знаю, заговорилъ Тревиліанъ, взобравшись уже на третій по счету подъемъ горы,-- что всѣ говорятъ обо мнѣ и о женѣ моей. Это одно изъ наказаній за людскія ошибки.

-- Во всякомъ случаѣ, это весьма грустное обстоятельство.

-- И очень. Лэди Мильборо вѣроятно съ вами объ этомъ говорила?

-- Ну, то есть.... Да, конечно, она говорила.

-- Иначе и не могло быть. Я не такъ глупъ, чтобъ ожидать отъ людей большей осторожности въ толкахъ обо мнѣ, чѣмъ о всѣхъ прочихъ. И конечно, будучи съ вами такъ коротка, она должна была говорить и объ этомъ.

-- А я все надѣялся, что въ продолженіи этого времени многое уладилось.

-- Ни что не уладилось. Иногда я чувствую себя такимъ несчастнымъ, что кажется неминуемо наложу на себя руки.

-- Если такъ, то почему же вы не хотите позабыть, простить и тѣмъ покончить ваши недоразумѣнія?

-- Легко сказать!... это легко сказать.

Послѣ этого они шли молча нѣкоторое разстояніе. М-ръ Гласкокъ не имѣлъ особеннаго желанія разспрашивать Тревиліана о его женѣ; но ему очень хотѣлось предложить нѣсколько вопросовъ на счетъ ея сестры, если только это могло быть сдѣлано безъ явнаго обнаруженія его тайны.

-- Что можетъ быть величественнѣе восхожденія на гору! началъ онъ опять послѣ минутнаго молчанія.

-- Да, хорошо, сказалъ Тревиліанъ, явно показывая своимъ тономъ -- на сколько, въ его настоящемъ грустномъ и тяжеломъ положеніи, онъ былъ равнодушенъ ко всѣмъ увеселеніямъ, развлеченіямъ и занятіямъ.

-- Вы понимаете, что я говорю не о тѣхъ подвигахъ, которые совершаетъ Альпійскій клубъ, продолжалъ Гласкокъ:-- для этого я уже устарѣлъ и поусталъ. Но если дорога хороша и воздухъ не слишкомъ холоденъ, когда нѣтъ ни снѣга, ни оттепели, ни дождя, когда солнце не слишкомъ палитъ,-- а у васъ много свободнаго времени, и вы знаете, что можете остановиться вездѣ и когда вамъ угодно, и что васъ всюду ожидаетъ экипажъ,-- тогда возшествіе на гору, по моему, очень пріятно -- въ особенности если вы обуты по горному, снабжены хорошею палкою и двинулись не тотчасъ послѣ обѣда. Альпійскій воздухъ безподобенъ.

Тутъ м-ръ Гласкокъ прибавилъ шагу и всталъ взбираться на вершину скорой походкой -- мили на три въ часъ.

-- Прежде я самъ очень любилъ Швейцарію, отвѣчалъ Тревиліанъ:-- но теперь она меня не занимаетъ; глаза приглядѣлись.

-- Это не глаза, замѣтилъ Гласкокъ.

-- Пожалуй, да. Но дѣло въ томъ, что когда мы чувствуемъ себя положительно несчастными, то воображеніе наше не можетъ работать; вотъ почему я не вѣрю несчастію поэтовъ.

-- Я и самъ думаю, сказалъ Гласкокъ,-- что у поэта должно быть хорошее пищевареніе. Кстати! М-ссъ Тревиліанъ вмѣстѣ съ сестрой отправилась въ Ненкомбъ-Путней, въ Девоншайрѣ?

-- Да, онѣ туда уѣхали.

-- И съ тѣхъ поръ все тамъ? Что за красивое мѣсто -- этотъ Ненкомбъ-Путней!

-- Вы развѣ были тамъ?

Тутъ м-ръ Гласкокъ опять вспыхнулъ. Онъ въ самомъ дѣлѣ былъ очень неловокъ, говоря вещи, которыхъ не слѣдовало вы сказывать, и обнаруживая тайны, которыхъ не хотѣлъ открывать.-- Да; дѣйствительно, я попалъ туда -- случайно...

-- Не такъ давно?

М-ръ Гласкокъ умолкъ, надѣясь какъ нибудь выпутаться изъ этого затрудненія, но скоро замѣтилъ, что ему нѣтъ выхода. Лгать онъ не умѣлъ -- даже въ любовныхъ дѣлишкахъ; кромѣ того, онъ всегда былъ врагомъ тѣхъ невинныхъ увертокъ и отговорокъ, что цѣлыми дюжинами на готовѣ у всякой женщины и нерѣдко пускаются въ ходъ большею частью мужчинъ. "Да, дѣйствительно" заговорилъ онъ почти заикаясь: "это было недавно,-- по отъѣздѣ вашей жены." Хотя Тревиліанъ и слышалъ объ исканіяхъ м-ра Гласкока, но это вторженіе въ уединенное убѣжище жены -- затронуло его весьма непріятно. Онъ отправилъ ее туда -- именно для того, чтобы она была одна; какое право имѣлъ кто бы то ни было нарушать это уединеніе? "Вижу, что было бы гораздо лучше сказать вамъ сразу всю правду", проговорилъ м-ръ Гласкокъ: "да, я ѣздилъ повидаться съ миссъ Роули".

-- А, такъ вотъ для чего.

-- Я увѣренъ, что вы сохраните мою тайну.

-- Я не зналъ, что это тайна; по моему, имъ слѣдовало бы сказать мнѣ объ этомъ.

-- Не думаю. Но это все равно. Я ничего не выигралъ -- этой поѣздкой. А теперь -- онѣ все еще въ Ненкомбъ-Путнеѣ?

-- Нѣтъ, онѣ перебрались въ Лондонъ.

-- Однако не въ Карцонъ-Стритъ?

-- О, нѣтъ. Теперь въ Карцонъ-Стритѣ нѣтъ уже дома для нихъ.-- Это было сказано съ такимъ горестнымъ выраженіемъ, что м-ръ Гласкокъ едва могъ удержать слезы.-- Онѣ живутъ теперь у своей тетки -- довольно далеко, на Остэндскомъ концѣ города.

-- Не въ приходѣ-ли св. Дидульфа?

-- Да; онѣ живутъ у м-ра Аутгауза, тамошняго священника. Вы не можете себѣ представить, до какой степени тяжело лишиться возможности видѣть собственнаго своего ребенка; а между тѣмъ, могу ли я взять у ней сына?

-- Конечно нѣтъ. Вѣдь онъ еще такъ малъ.

-- И все это произошло вслѣдствіе одного ея упрямства. Видитъ Богъ, я вовсе не хочу упрекать ее. Многіе порицаютъ меня; пусть ихъ говорятъ что угодно. Чтобы ни говорилось, тяжело мой крестъ ужь не станетъ.-- Послѣ этого они молча добрались до вершины горы -- и въ надлежащее время были посажены пастыремъ на свои мѣста въ дилижансѣ, а затѣмъ благополучно доставлены въ Сузу, съ такой быстротой, которая англійскому кучеру навѣрное причинила бы сотрясеніе въ мозгу. До сихъ поръ еще ничѣмъ нельзя объяснить, почему пассажировъ -- ѣдущихъ въ Туринъ, и прибывающихъ въ Сузу запыленными, усталыми и сонными, держатъ здѣсь болѣе полутора часа, вмѣсто того чтобы поскорѣе отправить на удобный ночлегъ въ большой городъ. Всѣ служащіе на путяхъ сообщенія, по материку Европы, чрезвычайно медленно принимаютъ и сдаютъ багажъ; за то акуратность ихъ пріемовъ извиняетъ эту медленность; но ничѣмъ необъяснимая полутора-часовая остановка въ Сузѣ -- тяжкая необходимость. Наши миссъ Спальдингъ воспользовались ею, чтобы поужинать, а джентльмены -- чтобы за ними въ это время поухаживать. Обѣ леди пріучили себя смотрѣть на м-ра Гласкока какъ на свою собственность -- и принимали всѣ его услуги хотя и любезно, но какъ нѣчто должное и само собою разумѣющееся. Сидя съ нимъ въ особенномъ углу большой, но грязной столовой, онѣ безъ всякой церемоніи отправили его въ буфетъ за яблоками; а когда онъ принесъ, то послали его перемѣнить, потому что одно яблоко было съ пятнами,-- и эта безцеремонность ему очень понравилась. Усѣвшись такъ близко къ нимъ, что колѣна его касались ихнихъ, онъ принялся за огромное розмариновое яблоко -- единственно потому, что и онѣ ѣли такое же,-- разсуждая съ ними въ это время о переѣздѣ чрезъ Ліонъ Сенисъ, и все это казалось ему такъ пріятно, что онъ вовсе не находилъ нужнымъ жаловаться на полутора-часовую остановку въ Сузѣ.

-- Мы въ Туринѣ только переночуемъ, сказала старшая Спальдингъ, которую звали Каролиной.

-- И должны вставать въ десять часовъ, чтобы завтра же поспѣть во Флоренцію, замѣтила Оливія:-- не ужасно-ли терять здѣсь время, которое мы могли бы употребить на отдыхъ?

-- Не мнѣ на это жаловаться, любезно замѣтилъ м-ръ Гласкокъ.

-- Намъ пришлось бы гораздо плоше, если бы мы васъ не встрѣтили, замѣтила Каролина Спальдингъ.

-- А все таки наша республиканская простота и откровенность не позволяютъ намъ увѣрять васъ, что-бы, послѣ тридцатичасоваго путешествія, даже ваше общество могло быть пріятнѣе покойной постели, продолжала Оливія.

Между тѣмъ Тревиліанъ мрачно и угрюмо бродилъ по станціи, а мѣстность эта сама по себѣ не особенно располагаетъ къ веселью встревоженный и разстроенный умъ. Когда наступило время отъѣзда, м-ръ Гласкокъ отправился его отыскивать -- и нашелъ забившимся въ уголъ кареты; Тревиліанъ объявилъ ему, что въ настоящую минуту считаетъ за благо удалиться отъ присутствія двухъ лэди.

-- Пожалуйста, не думайте, что я васъ избѣгаю, прибавилъ онъ,-- но я долженъ вамъ признаться, что не люблю Американокъ.

-- А я -- такъ напротивъ, замѣтилъ м-ръ Гласкокъ.

-- Скажите, что у меня голова разболѣлась, прибавилъ Тревеліанъ. И м-ръ Гласкокъ, вернувшись къ своимъ знакомкамъ, объявилъ, что у Тревиліана болитъ голова.

-- М-ръ Тревиліанъ!... какое звучное имя! Точно изъ романа, замѣтила Оливія.

-- Славный малый, сказалъ Гласкокъ,-- и очень любимъ въ своемъ кругу. Но теперь у него большое горе; онъ очень несчастливъ.

-- Да, у него и видъ такой, сказала Каролина.

-- Я не видывала несчастнѣе его по наружности, сказала Оливія. Послѣ этого, подъѣзжая къ гостинницѣ Тромпетта, они сговорились отправиться вмѣстѣ во Флоренцію на утреннемъ поѣздѣ.

ГЛАВА ХXXVIII.
Рѣшеніе присяжныхъ: "онъ помѣшанъ".

Тревиліанъ остался въ Туринѣ, а м-ръ Гласкокъ вмѣстѣ съ прелестными Американками уѣхалъ во Флоренцію. Тревиліану необходимо было здѣсь остаться, хотя онъ не имѣлъ никакого дѣла и не зналъ ни единой души во всемъ городѣ. Изъ всѣхъ городовъ Италіи, Туринъ всего менѣе привлекаетъ одинокаго посѣтителя. Туринъ -- городъ новый и геометрично-выстроенный, въ родѣ американскихъ городовъ; зимою въ немъ очень холодно, а лѣтомъ жарко,-- и теперь, переставъ быть столицею, онъ сталъ скучнѣе и неинтереснѣе многихъ нѣмецкихъ или англійскихъ городовъ. Вы найдете въ немъ арсеналъ, рѣку По и хорошую гостинницу. Но можетъ ли это занять человѣка, который принужденъ провести здѣсь дня четыре или даже недѣлю? Тревиліанъ долженъ былъ оставаться въ Туринѣ до полученія извѣстія отъ Бодзля. Одинъ Бодзль зналъ его адресъ; а Тревиліанъ ничего не могъ предпринять, пока не получитъ свѣдѣнія о томъ, что дѣлалось теперь въ приходѣ Св. Дидульфа. Быть можетъ, въ наше время нѣтъ ни одного серьезнаго общественнаго вопроса -- столь дурно понятаго, какъ вопросъ объ опредѣленіи границы между здравымъ умомъ и помѣшательствомъ. Мы легко отличаемъ здороваго человѣка отъ помѣшаннаго; намъ также извѣстно, что иной человѣкъ можетъ быть подверженъ разнымъ галлюцинаціямъ, -- можетъ вообразить себя какимъ нибудь чайникомъ и мало ли чѣмъ,-- а все таки находится въ такомъ состояніи, что ему нѣтъ нужды ни въ помощи друзей, ни во вмѣшательствѣ закона; между тѣмъ какъ другой, владѣя всѣми умственными способностями, будучи способенъ къ выполненію глубочайшихъ замысловъ, -- въ тоже время настолько помѣшанъ, что необходимо за нимъ наблюдать и ограничить его тѣлесную свободу. Намъ тоже извѣстно, что здоровый человѣкъ несетъ отвѣтственность за свои поступки, тогда какъ помѣшанный ни за что не отвѣчаетъ; но мы не знаемъ -- и только смутно угадываемъ состояніе ума тѣхъ, которые лишь изрѣдка дѣйствуютъ наподобіе сумасшедшихъ, хотя еще ни судъ, ни совѣтъ экспертовъ не рѣшилъ, что они дѣйствительно помѣшаны. По общественнымъ понятіямъ, умъ нашъ всегда склоненъ преслѣдовать такого человѣка, пока законъ не рѣшится наложить на него свою длань,-- какъ будто человѣкъ этотъ долженъ отвѣчать за свои поступки; и напротивъ, тоже общественное мнѣніе старается защитить и оградить этого же человѣка, не считая его отвѣтственнымъ за его поступки, коль скоро законъ въ это вмѣшается. Тотъ же самый присяжный, который рѣшитъ, что человѣкъ, убившій молодую женщину, помѣшанъ, -- въ частной жизни навѣрное выразитъ желаніе, чтобы этаго молодаго человѣка повѣсили, распяли на крестѣ или заживо содрали съ него кожу, если онъ, вмѣсто убійства молодой женщины, легкомысленно и безпричинно измѣнилъ ей. Точно также и Тревиліанъ былъ помѣшанъ относительно мнимой невѣрности своей жены. Онъ бросилъ все, что ему было дорого, и терпѣлъ горе во всѣхъ житейскихъ дѣлахъ -- отъ того только, что никакъ не хотѣлъ допустить возможности ошибки съ своей стороны. Таково было на самомъ дѣлѣ состояніе его ума. Онъ ни разу и до сихъ поръ не допускалъ мысли, что-бы его жена нарушила вѣрность или бы ему измѣнила; но ему казалось, что она имъ пренебрегла для другого человѣка, -- и подъ вліяніемъ этого убѣжденія онъ подвергъ ее такому строгому выговору, котораго ни одна сколько нибудь гордая и самолюбивая женщина не могла бы перенести; его жена также не снесла этаго упрека -- и въ негодованіи не старалась даже исправить зла. За тѣмъ, послѣдовало его рѣшеніе, чтобъ она или покорилась ему, или уѣхала-бъ отъ него; когда онъ разъ порѣшилъ это -- ничто уже не могло его поколебать. Несмотря на то, что всѣ его друзья, не исключая даже лэди Мильборо, были теперь противъ него,-- онъ все таки былъ увѣренъ въ своей правотѣ. Не клялась ли жена быть ему во всемъ послушной и не было ли все поведеніе ея цѣлымъ рядомъ ослушаніи? А мужъ, который этому покорится, не будетъ ли современемъ принужденъ покоряться еще худшему? Пусть она сознаетъ свою вину, пусть смирится -- тогда только онъ къ ней вернется. Въ то время, когда въ немъ начинало выработываться это рѣшеніе, онъ не подумалъ о томъ, что однажды происшедшій разрывъ уже не можетъ быть заглаженъ или залѣченъ такъ, чтобы не оставалось никакихъ слѣдовъ его. Постепенно, проводя дни за днями въ размышленіяхъ по этому предмету, онъ дошелъ до сознанія того, что если бы жена его даже покорилась, сознала свою вину и вернулась къ нему, то самое возвращеніе ея стало бы для него свѣжей раной -- новымъ мученіемъ. Возможно ли ему будетъ снова показаться подъ руку съ женой къ тѣмъ изъ его знакомыхъ, которымъ было извѣстію, что онъ разошелся съ ней изъ-за привязанности ея къ другому человѣку? Могъ ли онъ вновь открыть свой домъ въ Карцонъ-Стритѣ и заставить все идти прежнимъ чередомъ? Онъ сознавалъ, что это невозможно, что оба они безконечно несчастны,-- и если помирятся, то должны скрыться отъ всѣхъ и жить гдѣ нибудь въ дали уединенія. Онъ сознавалъ еще, что ея присутствіе будетъ постоянно напоминать ему этотъ разрывъ. Однимъ словомъ -- счастіе его было разбито.

Тогда онъ отдалъ себя въ руки м-ра Бодзля; а м-ръ Бодзль внушалъ ему, что женщины часто сбиваются съ пути. М-ръ Бодзль не имѣлъ высокаго понятія о женской добродѣтели, и при всякомъ удобномъ случаѣ старался заразить своими понятіями умы своихъ кліентовъ. Тревиліанъ его ненавидѣлъ, питалъ отвращеніе къ его словамъ -- и самое присутствіе Бодзля было ему невыносимо тяжело. Однако мало по малу Тревиліанъ начиналъ ему вѣрить, такъ какъ и самому Тревиліану вѣрилъ одинъ Бодзль, Одинъ Бодзль не уговаривалъ его покориться и смириться предъ непослушной женой. По мѣрѣ того какъ онъ все больше и больше начиналъ вѣрить Бодзлю, Тревиліанъ болѣе и болѣе увѣрялъ себя, что никто кромѣ Бодзля не можетъ такъ вѣрно и ясно передать ему факты. Его рыцарство, любовь, понятія о женской чести и нѣкоторая доля мужской гордости -- не позволяли ему -- танъ говорилъ онъ самъ себѣ -- допустить мысли, чтобы жена могла ему измѣнить. Но Бодзль, знавшій свѣтъ и людей, думалъ иначе. Бодзль, не будучи въ этомъ заинтересованъ, съумѣетъ развѣдать факты. А что если его рыцарство, и любовь, и гордость... что если все это обмануло его? Есть же вѣдь и преступныя женщины. При этой мысли онъ начиналъ молиться, чтобы жена его не была такой женщиной,-- и кончалъ свою молитву чуть не въ полномъ убѣжденіи, что жена его преступна.

Умъ его только надъ этимъ и работалъ. Возможно ли, чтобы она была такъ низка, такъ презрѣнна, грязна, испорчена и развращена? Однако бываютъ же случаи -- и сколько ихъ? Онъ часто ловилъ себя на чтеніи въ газетахъ отчетовъ о подобныхъ происшествіяхъ -- и порѣшилъ, что дѣлаетъ это для пріобрѣтенія необходимой ему опытности. Если это было справедливо, то конечно онъ хорошо сдѣлалъ -- разъѣхавшись съ такимъ негоднымъ существомъ. Если -- нѣтъ, то какъ же смѣлъ этотъ презрѣнный человѣкъ быть у ней въ Девоншайрѣ? Онъ получилъ изъ рукъ жены коротенькую записку къ Осборну, въ которой она требовала, чтобы онъ ни подъ какимъ видомъ не ходилъ и не писалъ къ ней, такъ какъ это противно приказаніямъ ея мужа. Записку эту Тревиліанъ показалъ Бодзлю, а Бодзль улыбнулся. "Онѣ все пускаются на такія штуки" замѣтилъ онъ: "а потомъ по почтѣ-то и напишутъ совсѣмъ другое". Тревиліанъ совѣтовался съ Бодзлемъ -- отослать ли ему это письмо, и Бодзль сильно настаивалъ на томъ, чтобы его отправить по принадлежности, снявъ съ него предварительно копію, имъ же скрѣпленную. Со временемъ письмо это могло служить хорошимъ доказательствомъ. Бодзль полагалъ, что если они не отправятъ этого письма по назначенію, то упущеніе это можетъ современемъ обнаружиться и повредить его довѣрителю,-- а Бодзль особенно усердно заботился о томъ, чтобы всѣ его дѣйствія были явны и законны. И такъ, письмо было отправлено къ полковнику Осборну. "Если промежь нихъ перепархиваютъ билье-ду, то мы ихъ накроемъ" говорилъ Бодзль. Тревиліанъ въ отчаяніи рвалъ на себѣ волосы -- и вѣрилъ, что билье-ду перепархиваютъ.

Онъ дошелъ до того, что вѣрилъ всему; молясь горячо о томъ, чтобы Провидѣніе не попустило женѣ его сбиться съ прямаго пути, и спасло ее во что бы то ни стало отъ всякаго порока, онъ все-таки чуть не желалъ, чтобы вышло иначе; -- конечно это не было желаніемъ здороваго человѣка, желающаго съ полнымъ сознаніемъ своей собственной пользы; нѣтъ, это именно было желаніемъ сумасшедшаго, который съ какимъ-то наслажденіемъ питаетъ и поддерживаетъ свое горе, хотя бы это горе убивало его. Люди, не понимающіе, какъ можетъ человѣкъ дойти до такого состоянія -- чтобы надѣяться именно на то, что для него всего убійственнѣе,-- навѣрное не довольно тщательно наблюдали превратности человѣческаго ума. Тревиліанъ готовъ былъ пожертвовать всѣмъ, чтобы только спасти жену; онъ скорѣе отсѣкъ бы себѣ языкъ, нежели высказать кому бы то ни было -- исключая Бодзля -- малѣйшее подозрѣніе на счетъ ея виновности; и не смотря на все это, онъ постоянно твердилъ себѣ, что дальнѣйшая жизнь для него невозможна и немыслима, если онъ, и она, и дѣти ихъ будутъ такъ опозорены; а все-таки, онъ этого ждалъ, вѣрилъ этому и даже нѣкоторымъ образомъ на это надѣялся.

Онъ рѣшился ждать въ Туринѣ извѣстій отъ Бодзля и, получивъ ихъ, уѣхать въ Венецію; но до тѣхъ поръ, пока не получитъ этихъ извѣстій изъ Англіи, онъ изъ Турина не тронется.

Дня черезъ три по прибытіи въ этотъ городъ онъ получилъ эти извѣстія -- и въ пакетѣ Бодзля, между многими письмами нашелъ одно, писанное женинымъ почеркомъ. Письмо это было адресовано въ квартиру Бодзля. Какимъ образомъ могла жена узнать о его отношеніяхъ къ Бодзлю,-- о томъ, гдѣ Бодзль живетъ, и о томъ что письма, посылаемыя Тревиліану, должны были доставляться на квартиру Бодзля? Прежде чѣмъ познакомиться съ содержаніемъ писемъ Бодзля, надо нѣсколько вернуться назадъ и посмотрѣть, какимъ образомъ м-ссъ Тревиліанъ нашла способъ переслать письмо къ мужу.

Дѣло оказывалось весьма простымъ. Всѣ письма къ Тревиліану, адресованныя въ Карцонъ-Стритъ или на квартиру въ Линкольнсъ-Иннъ, переправлялись въ Акробатъ-Клубъ; швейцару Акробатъ-Клуба довѣрено было -- не имя Бодзля, а только адресъ его квартиры: 55, Каменный проспектъ, Уніонъ-Стригь; и такъ, всѣ письма, доставляемыя въ Акробатъ-Клубъ, пересылались очень аккуратно въ домъ и ра Бодзля. Читатель вѣроятно помнитъ, что -- когда Гуго Станбэри въ послѣдній разъ посѣтилъ приходъ св. Дидульфа, то м-ссъ Тревиліанъ сообщила ему о полученномъ ею письмѣ отъ своего отца, адресованномъ къ ея мужу, и о затруднительномъ своемъ положеніи вслѣдствіе незнанія, куда его отправить. Если бы это извѣстіе не имѣло въ глазахъ Гуго иного интереса, кромѣ придаваемаго весьма умѣреннымъ желаніямъ самой м-ссъ Тревиліанъ -- доставить по назначенію, онъ бы пожалуй и не думалъ объ этомъ; но сидя на верху омнибуса и порѣшивъ (читатель вѣроятно вспомнитъ, что именно рѣшилъ Гуго, сидя на верху этого омнибуса и покуривая трубку), что въ приходѣ св. Дидульфа непремѣнно должно совершиться великое событіе, Гуго вмѣстѣ съ тѣмъ порѣшилъ, чтобы это событіе совершилось безотлагательно. Онъ не дастъ охладиться пылу своего намѣренія. Онъ сейчасъ же отправится въ приходъ св. Дидульфа и откроетъ свое сердце на чистоту.

"Прекрасно" думалъ онъ: "вотъ у меня и предлогъ для посѣщенія". Сперва онъ обратился къ швейцару Акробатъ-Клуба, у котораго успѣлъ узнать адресъ м-ръ Тревиліана.

"Каменный проспектъ, Уніонъ Стритъ", твердилъ онъ дорогою; тутъ онъ кстати вспомнилъ, что изъ всѣхъ знакомыхъ Тревиліана одинъ Бодзль могъ жить на Каменномъ проспектѣ въ Уніонъ-Стритѣ. Вооружась этими свѣдѣніями, онъ отправился въ приходъ св. Дидульфа,-- и слѣдствіемъ этого посѣщенія была отправка письма Сэръ Мармадука къ Люису Тревиліану въ Туринъ.

ГЛАВА XXXIX.
Миссъ Нору Роули обижаютъ.

По прибытіи въ приходскій домъ, Гуго Станбэри былъ тотчасъ же допущенъ въ общее собраніе м-ссъ Аутгаузъ, м-ссъ Тревиліанъ и Норы. Св. Дидульфскій кружокъ призналъ его своимъ, перешедшимъ на ихъ сторону,-- тѣмъ болѣе, что Гуго, не смотря на всю свою дружбу къ Тревиліану, принужденъ былъ явно осуждать своего пріятеля, вслѣдствіе чего и сталъ тамъ весьма пріятнымъ гостемъ. Онъ поспѣшилъ сообщить полученный имъ адресъ. Дамы очень удивлялись, какъ это могло случиться, что письма Тревиліана должны были посылаться въ такое мѣсто,-- и Гуго раздѣлялъ ихъ удивленіе. Онъ полагалъ, что съ его стороны благоразумнѣе и осторожнѣе будетъ не обнаруживать своихъ подозрѣній на счетъ м-ра Бодзль, и только высказалъ свое мнѣніе, что письма, посланныя по адресу, данному швейцаромъ Акробатъ-Клуба, должны непремѣнно дойдти. Немного погодя принесли ребенка; всѣ разговорились очень откровенно и грустили собща. М-ссъ Тревиліанъ не предвидѣла конца своему ужасному положенію и объявила, что гнѣвъ ея отца на мужа такъ великъ, что она скорѣе со страхомъ, нежели съ надеждою, ждетъ его пріѣзда. По мнѣнію м-ссъ Аутгаузъ, Тревиліанъ былъ помѣшанъ; а Нора даже замѣтила, что одна возможность такой превратности въ мужчинѣ -- должна бы удерживать всякую благоразумную женщину отъ отдачи себя во власть супруга. "Благодаря Бога, немногіе похожи на него", сказала м-ссъ Аутгаузъ, сдерживая насколько возможно свое негодованіе. Такимъ образомъ вели они свою откровенную и дружескую бесѣду. Гуго чувствовалъ, что его отношенія въ приходскомъ домѣ весьма благопріятны; но еще не видѣлъ, какимъ образомъ онъ сегодня же успѣетъ выполнить свое намѣреніе. Наконецъ м-ссъ Тревиліанъ вышла съ ребенкомъ. Гуго чувствовалъ, что и ему тоже слѣдовало бы уйти,-- но храбро остался. Ему казалось, что Нора подозрѣваетъ причину его частыхъ посѣщеній; что же касается м-ссъ Аутгаузъ, то явно было, что она вовсе ни о чемъ не догадывалась. Примирясь съ молодымъ человѣкомъ, она находила даже удовольствіе въ его присутствіи -- и продолжала разсуждать о злости Тревиліана, о гнѣвѣ ея брата и объ участи маленькаго мальчика, пока въ комнату не вернулась мать этого малютки. Тогда м-ссъ Аутгаузъ встала, прося извинить ее въ томъ, что должна удалиться на короткое время. Уйди она нѣсколько минутъ раньше -- и съ какимъ удовольствіемъ можно было тогда извинить ея отсутствіе. Теперь Нора поняла все -- и хотя у нее захватывало дыханіе, но она нисколько не удивилась, когда Гуго всталъ съ своего мѣста и попросилъ ея сестру уйти. "М-ссъ Тревиліанъ", сказалъ онъ: "мнѣ нужно сказать нѣсколько словъ вашей сестрѣ. Я надѣюсь, вы мнѣ доставите эту возможность".

-- Нора! воскликнула м-ссъ Тревиліанъ.

-- Она ничего не знаетъ, перебилъ Гуго.

-- Чтоже, уйти мнѣ? сказала м-ссъ Тревиліанъ своей сестрѣ. Нора молчала. Она сидѣла неподвижно, не сводя глазъ съ того предмета, на который ихъ устремила.

-- Пожалуйста -- прошу васъ, говорилъ Гуго.

-- Не думаю, чтобы это повело къ добру, продолжала м-ссъ Тревиліанъ: -- но я знаю, что на нее можно положиться. А такъ какъ вы этого желаете, то я уйду.

-- Я этого желаю больше всего на свѣтѣ, говорилъ Гуго, стоя -- и силою своего взгляда и голоса почти насильно выводя старшую сестру изъ комнаты. М-ссъ Тревиліанъ встала и вышла изъ комнаты, затворивъ за собою дверь.

Увидавъ, что поле битвы счистилось, Гуго тотчасъ принялся за исполненіе своей задачи -- съ тѣмъ убѣжденіемъ, что не слѣдуетъ терять ни одной минуты.

Хотя онъ и неоднократно увѣрялъ себя, что дѣло это безнадежно, что Нора всевозможными способами выказала ему полное равнодушіе, что и она, и всѣ ея друзья считали эту женитьбу невозможной, -- такъ что онъ дѣйствительно пріучилъ себя смотрѣть на задуманный и нынѣ имъ предпринятый подвигъ, какъ на дѣло, въ которомъ невозможно было ожидать успѣха,-- но теперь онъ рѣшилъ, что его обязанность, его долгъ высказать свое намѣреніе и желаніе. "Если мужчина любитъ" говорилъ онъ: "то будь это обратное сказочному королю и нищенкѣ, т. е. будь онъ самъ нищій, а она -- королева, онъ долженъ ей открыть свою любовь. Если онъ дѣйствительно любитъ -- она должна узнать это и сама рѣшить свой выборъ. А потому, онъ имѣетъ полное право объявить ей это, и сказать все, что можетъ послужить въ его пользу".

Таковы были правила Гуго, и, руководясь ими, онъ успѣлъ остаться на единѣ съ предметомъ своей страсти.

-- Нора, проговорилъ онъ съ энергіей, быть можетъ нѣсколько неидущей къ его словамъ, -- я пришелъ сюда сказать вамъ, что я васъ люблю и прошу вашей руки.

Нора въ продолженіи послѣднихъ десяти минутъ только и думала объ этомъ, предчувствуя и зная, что это непремѣнно случится -- и случится внезапно, а теперь все-таки не нашлась ему отвѣтить. За нѣсколько недѣль до этого, она призналась самой себѣ, что одно только,-- именного, что теперь разыгрывалось, или лучше сказать уже разыгралось,-- это одно и могло ее осчастливить.

Она отказала человѣку, за котораго при другой обстановкѣ навѣрное бы вышла,-- и отказала потому только, что любила Гуго Станбэри. У нея даже хватило смѣлости -- сказать этому другому, что сердце ея отдано, не называя все-таки его соперника. Она жаждала услыхать выраженіе этой любви, когда они были вмѣстѣ въ Ненкомбъ-Путнеѣ, и сильно разгнѣвалась, не получивъ этого признанія. Переѣхавъ къ теткѣ, она каждый день повторяла себѣ, что сердце ея разбито,-- что она стала самымъ несчастнымъ и жалкимъ существомъ, пожертвовавъ всѣмъ своимъ достояніемъ и не получивъ за это никакого вознаграждннія. Скажи онъ ей хоть одно слово, которое могло бы подать ей надежду,-- и какъ она была бы счастлива одной этой надеждой! Теперь онъ пришелъ и прямо объявилъ, что любитъ ее и проситъ ея руки, -- и она все-таки не съумѣла ему отвѣтить. Могла ли она согласиться выйти за него, зная, что у него не было вѣрныхъ и обезпеченныхъ средствъ къ жизни? Какъ ей сказать своимъ родителямъ, что она дала слово человѣку, который могъ, а иногда и не могъ выработать въ годъ 400 фунтовъ, и кромѣ того еще долженъ былъ содержать мать и сестру?

Приступи онъ къ ней кротче и не такъ внезапно, онъ могъ бы скорѣе надѣяться на полученіе благопріятнаго отвѣта, или по крайней мѣрѣ -- такого отвѣта, въ которомъ заключалась бы хоть искра счастья. Скажи онъ ей такое слово, на которое она не могла бы отвѣтить иначе, какъ съ кротостью,-- тогда эта вынужденная кротость повлекла бы за собой новыя изліянія нѣжности, -- и онъ завоевалъ бы ее, не смотря на все ея благоразуміе: она сдалась бы постепенно, принявъ ради великой любви своей всѣ тяготы долгосрочнаго и преждевременнаго обѣта. Но когда онъ приступилъ къ ней такъ внезапно, спрашивая такъ настойчиво: хочетъ ли она быть его женой теперь же,-- то она чувствовала, что, не смотря на всю ея любовь, ей невозможно согласиться на такое внезапное, наглое и даже уродливое требованіе. Онъ стоялъ передъ ней, какъ бы въ ожиданіи скораго отвѣта; но такъ какъ она продолжала молчать, то онъ повторилъ свой вопросъ "Скажите, Нора, можете ли вы полюбить меня? Если-бъ вы знали, какъ безпредѣльно я васъ любилъ и люблю, вы навѣрное почувствовали бы хоть искру привязанности ко мнѣ".

Сказать ему -- что она его не любитъ -- было невозможно. Но какъ же откажетъ она, не сказавъ ему или какой нибудь лжи, или всей правды? Должна же она дать ему какой нибудь отвѣтъ -- и конечно отвѣтъ на его предложеніе долженъ быть отрицательный. Воспитаніе, ею полученное, было изъ числа тѣхъ, которыя внушаютъ дѣвушкамъ правило -- считать преступленіемъ бракъ съ человѣкомъ безъ надежныхъ средствъ къ жизни. Надежная нравственность въ супругѣ -- великое дѣло. Надежное благоразуміе, добродушіе -- тоже вещь прекрасная. Надежная талантливость, религіозность, любезность, правдивость, честность, все это -- весьма важныя достоинства. Но надежный доходъ -- вотъ самое необходимое. А между тѣмъ, состояніе можно еще со временемъ нажить, тогда какъ нравственныя преимущества, если ихъ нѣтъ въ готовности, врядъ ли могутъ впослѣдствіи явиться. "М-ръ Станбэри", заговорила наконецъ Нора: "вы просто поразили меня вашей внезапностью".

-- Ахъ, вотъ что! но могъ ли я иначе поступить? Я нарочно за тѣмъ и пришелъ сюда. И не скажи я этого теперь...

-- Вы слышали, что говорила Емилія.

-- Нѣтъ... а что же она сказала?

-- Она сказала, что это не поведетъ къ добру, если вы мнѣ объ этомъ будете говорить.

-- Отчего же не поведетъ къ добру? Она сама несчастлива, и потому видитъ все въ черномъ свѣтѣ.

-- Да, конечно.

-- Но не всѣмъ же убиваться изъ-за того, что ей не посчастливилось.

-- Конечно -- не всѣмъ, м-ръ Станбэри; но васъ не должно удивлять, что на меня это сильно дѣйствуетъ.

-- Но можетъ ли это помѣшать вамъ любить меня -- если бы вы дѣйствительно меня любили? Нора, я не смѣю и думать, чтобы вы любили меня именно теперь. Не смѣю надѣяться, что это когда нибудь будетъ. Но если бы вы могли... Нора, я ничего не могу сказать вамъ, кромѣ чистой правды. Выслушайте меня... одну минуту. Вамъ извѣстно, какъ я сблизился со всѣми вами въ Карцонъ-Стритѣ. Въ тотъ самый день, какъ я васъ увидѣлъ, я полюбилъ васъ -- и съ тѣхъ поръ чувства мои не мѣнялись. Теперь прошли цѣлые мѣсяцы съ той минуты, когда я понялъ, что люблю васъ. Правда, я неразъ твердилъ самъ себѣ,-- напримѣръ въ Ненкомбъ-Путнеѣ, -- что я не имѣю никакого права признаться вамъ въ моей любви. И развѣ такой бѣднякъ какъ я, перебивающійся изо дня въ день, имѣетъ право предлагать свою руку такой дѣвушкѣ какъ вы? Я ничего и не говорилъ,-- хотя только объ этомъ и думалъ, и каждый разъ, когда здѣсь бывалъ, оно такъ и срывалось у меня съ языка (тутъ Нора вспомнила, какъ часто она смотрѣла на его губы и не видала на нихъ этихъ словъ). Но это молчаніе казалось мнѣ наконецъ унизительнымъ, недостойнымъ мужчины. Если вы не можете подать мнѣ хоть лучъ надежды -- если вы скажете, что мнѣ вовсе не должно никогда надѣяться,-- это будетъ мое несчастье. Это будетъ ударъ жестокій, но я перенесу его. А всежъ это лучше, нежели пищать и хныкать, не смѣя высказать своихъ чувствъ. Я не стыжусь этого. Я васъ полюбилъ, я люблю васъ, Нора, и счелъ за лучшее прійдти за отвѣтомъ".

Онъ протянулъ руки, точно ожидая, что она бросится въ его объятія. Понятно, что онъ и не думалъ объ возможности такой выходки съ ея стороны; а Нора, глядя на него, какъ онъ стоялъ передъ ней, едва удержалась, чтобы не кинуться ему на шею.

Да имѣла ли она право отталкивать его, если она такъ горячо его любила? Сдѣлай онъ теперь еще одинъ шагъ впередъ, возьми ее въ свои объятья,-- и легко можетъ быть, что она не смогла бы отказать ему.

-- М-ръ Станбэри, заговорила она,-- вы сами сознались, что это невозможно.

-- Но любите ли вы меня -- по крайней мѣрѣ считаете ли возможнымъ когда нибудь полюбить?

-- Вы сами знаете, м-ръ Станбэри, что вамъ не слѣдуетъ ничего больше говорить. Вы знаете, что этого быть не можетъ.

-- Скажите только, любите ли вы меня?

-- Это не великодушно съ вашей стороны -- не довольствоваться моимъ отвѣтомъ; зачѣмъ вынуждаете вы меня быть невѣжливой?

-- Мнѣ до вѣжливости дѣла нѣтъ. Скажите мнѣ только правду -- можете ли вы меня полюбить? Подайте одно слово надежды -- я стану ждать, буду работать, и самъ себѣ покажусь героемъ. Я не уйду, пока вы мнѣ не скажете, что не можете меня любить..

-- Въ такомъ случаѣ, я должна вамъ это сказать.

-- Что вы мнѣ скажете, Нора? Говорите же. Скажите. Если я знаю, что не нравлюсь дѣвушкѣ, тогда ничто не заставитъ меня ей навязываться. Противенъ я вамъ, Нора? Ненавистенъ?

-- Нѣтъ; не то -- но вы очень, очень неблагопристойны.

-- Пусть же я буду неблагопристоенъ, но я хочу знать правду, сказалъ онъ. И вѣроятно въ то же время ему блеснулъ уже лучъ истины. Въ глазахъ Норы стояли слезы, но онъ ее не жалѣлъ. Она должна сказать ему правду, и онъ добьется этого. "Нора", началъ онъ опять: "выслушайте меня еще разъ. Въ этихъ словахъ все мое сердце, вся душа, вся жизнь моя. Если вы можете полюбить меня, то вы обязаны мнѣ сказать это. Клянусь честью, я стану думать, что вы меня любите, если вы сами не поклянетесь, что это неправда!" Теперь онъ уже держалъ ея руку и смотрѣлъ ей близехонько въ глаза.

-- М-ръ Станбэри, воскликнула она:-- пустите меня; пожалуйста, прошу васъ, оставьте меня.

-- Нѣтъ, пока вы мнѣ не скажете, что любите меня. Нора, Нора, вѣдь вы меня любите! Да, да, любите меня. Дорогая, милая Нора, да скажите же хоть одно слово, одно только, и я буду счастливѣйшимъ изъ смертныхъ. Онъ обвилъ рукой ея станъ.

-- Пустите меня, сказала она, вырываясь, рыдая и закрывая лицо руками.-- Вы очень дерзки! Я никогда больше не стану говорить съ вами. Да, пустите же наконецъ! И, вырвавшись изъ его объятій, она убѣжала изъ комнаты, прежде чѣмъ онъ коснулся губами ея лица.

Пока онъ раздумывалъ, какъ бы ему теперь убѣжать въ свою очередь,-- убѣжать и насладиться своимъ торжествомъ,-- м-ссъ Аутгаузъ успѣла войти въ комнату. Она была очень серьезна, и обращеніе ея съ нимъ сильно измѣнилось.

-- М-ръ Станбэри, сказала она,-- подобныхъ вещей не должно повторяться -- по крайней мѣрѣ въ моемъ домѣ.

-- Какихъ вещей, м-ссъ Аутгаузъ?

-- Ну, вотъ что мнѣ разсказала моя старшая племянница. Я еще не видала миссъ Роули, послѣ того какъ она васъ оставила. Но я увѣрена, что она держала себя, какъ слѣдуетъ.

-- Еще бы, м-ссъ Аутгаузъ.

-- Племянницы мои -- въ горѣ, тутъ не время и не мѣсто для любовныхъ предложеній. Мнѣ весьма прискорбно, что я принуждена быть невѣжливой, но считаю долгомъ просить васъ прекратить ваши посѣщенія.

-- Я конечно постараюсь исполнить ваше приказаніе.

-- Мнѣ это очень непріятно; но я убѣдительно прошу васъ объ этомъ. Сэръ Мармадукъ пріѣдетъ весной -- и если вамъ нужно будетъ что нибудь передать ему, то вы можете съ нимъ повидаться.

Послѣ этого Гуго Станбэри раскланялся съ м-ссъ Аутгаузъ; но возвращаясь домой, и сидя опять на верху дилижанса, онъ курилъ свою трубку болѣе побѣдоносно, чѣмъ созерцательно {Примѣч. Въ оригиналѣ непередаваемый намекъ на краснокожихъ Сѣверной Америки, у которыхъ всѣ житейскія дѣла сопровождаются куреніемъ; таковы: трубка совѣта, трубка дружбы, трубка побѣды и т. д.}.

ГЛАВА XL.
Ч. Г.

Пріѣхавъ во Флоренцію, миссъ Спальдингъ встрѣчены были на станціи ихъ дядей -- американскимъ посланникомъ, ихъ двоюроднымъ братомъ -- секретаремъ той же миссіи, и еще двумя или тремя добрыми друзьями и родственниками, явившимися попривѣтствовать нашихъ путешественницъ подъ яснымъ и солнечнымъ небомъ Италіи. М-ръ Гласкокъ, минутъ за десять до того считавшій себя необходимымъ для ихъ комфорта, внезапно ощутилъ непріятное сознаніе своего ничтожества и безполезности. Кто изъ насъ не испыталъ въ своей жизни этого быстраго разрушенія короткой и дружеской связи въ дальней дорогѣ? Онъ поклонился имъ, онѣ -- ему, и вслѣдъ за тѣмъ унеслись въ полномъ блескѣ своего величія. А онъ взялъ небольшую, наемную коляску и велѣлъ везти себя въ іорскій отель, чувствуя себя одинокимъ и брошеннымъ всѣми. Обѣ миссъ Спальдингъ были дочерьми весьма почтеннаго адвоката въ Бостонѣ, а м-ръ Гласкокъ -- единственный наслѣдникъ богатаго пэра, огромнаго состоянія и одного изъ самыхъ видныхъ мѣстъ въ Англіи. Но теперь онъ вовсе не думалъ объ этомъ. Дорогою онъ размышлялъ о томъ, которая изъ двухъ молодыхъ женщинъ была привлекательнѣе -- Нора-ли Роули или Каролина Спальдингъ. Онъ ничуть не сомнѣвался въ томъ, что Нора и красивѣе, и милѣе, и лучше одѣвается, и привлекательнѣе во всемъ, что касается внѣшности; но за то онъ никогда еще не встрѣчалъ дѣвушки, которая бы лучше и умнѣе Каролины Спальдингъ вела разговоръ. И зачѣмъ ему вся красота Норы Роули? Не сама ли она объявила ему, что уже принадлежитъ другому; но если такъ, то что-жъ ему за дѣло и до Каролины Спальдингъ? Теперь они разстались, а черезъ два дня онъ долженъ ѣхать въ Неаполь. Онъ было намекнулъ имъ о своемъ желаніи побывать у нихъ въ американскомъ посольствѣ, но ни одна изъ двухъ дѣвицъ не обратила вниманія на этотъ намекъ и не пригласила его. Онъ не настаивалъ,-- и такъ они разстались, не условясь на счетъ будущей встрѣчи.

Двойной переѣздъ изъ Турина въ Болонью, а изъ Болоньи во Флоренцію -- довольно длиненъ и сильно способствуетъ ко взаимному сближенію путешественниковъ. А тутъ они еще ранѣе провели вмѣстѣ цѣлый день; ни съ одной женщиной нельзя такъ скоро и выгодно сойтись, какъ съ Американкой. Онѣ ничего не боятся,-- ни васъ, ни самихъ себя, -- и ведутъ разговоръ также свободно какъ и мужчины. Почти всѣми признано и даже принято за правило, что мужчинѣ общество женщинъ всегда пріятнѣе мужскаго общества, за исключеніемъ нѣкотораго стѣсненія свободы. Мнѣніе это совершенно вѣрно, въ особенности если женщины молоды и хороши собою. Но въ Европѣ хорошенькія женщины думаютъ, что такая свобода опасна; онѣ избѣгаютъ ея. И въ самомъ дѣлѣ свобода эта опасна -- и воздержаніе отъ нея бываетъ болѣе или менѣе полезно; но Американка не признаетъ этой опасности -- и если иногда не расточаетъ всей граціи и прелести своей красоты и всего бисера своихъ рѣчей, то это потому только, что ей не нравится окружающее общество. А наши Американки, не воздерживаясь, расточали предъ м-ръ Гласкокомъ всѣ перлы своего краснорѣчія. Онъ былъ гораздо старше ихъ -- и такъ учтивъ, что онѣ вѣроятно признали его надежнымъ и безопаснымъ спутникомъ. О томъ кто онъ -- онѣ и понятія не имѣли и, разставшись съ нимъ, не знали даже его имени. Однако нельзя было предполагать, чтобы, пробывъ съ нимъ столько времени, онѣ и не вспоминали его, не полюбопытствовали и не пожелали бы узнать о немъ подробнѣе. Крупныя Ч. и Г., видѣнныя ими на его чемоданѣ, вотъ все что имъ было извѣстно о его личности. Онъ, напротивъ, хорошо зналъ ихъ имена, и даже одинъ разъ какъ-то второпяхъ назвалъ младшую -- просто Оливіей. Онъ извинился, всѣ они надъ этимъ посмѣялись и пустились въ разсужденіе о полуименахъ -- именно въ томъ смыслѣ, который такъ способствуетъ сближенію мужчины съ женщиною. Если вамъ позволяютъ говорить молодой дѣвушкѣ о ея имени, то вы почти имѣете право назвать ее этимъ именемъ.

М-ръ Гласкокъ пріѣхалъ въ гостинницу угрюмый и мрачный. Но тутъ сейчасъ же узнали его титулъ и положеніе, и воздали всѣ должныя почести его сану и достоинству.

"Я радъ бы хоть въ Америку поѣхать" говорилъ онъ самъ себѣ: "лишь бы только быть увѣреннымъ, что тамъ не узнаютъ кто я".

Въ Туринѣ онъ получилъ письма, изъ которыхъ узналъ, что его отцу лучше, -- и потому рѣшился пробыть дня два во Флоренціи. Дни все еще стояли жаркіе, а Флоренція въ половинѣ Сентября гораздо пріятнѣе Неаполя. Обѣ миссъ Спальдингъ, оставшись въ этотъ вечеръ наединѣ, стали весьма подробно разбирать своего спутника. Онѣ успѣли уже намекнуть о немъ и дядѣ посланнику, и теткѣ -- его женѣ, и двоюродному брату -- секретарю посольства. Но путешественники могутъ весьма легко замѣтить, что дорогіе новые друзья ихъ, пріобрѣтенные ими по дорогѣ, отнюдь не интересны прежнимъ старымъ друзьямъ. Быть можетъ, въ этомъ есть своя доля ревности,-- и если вамъ, какъ путешественнику, кажется, что новая дружба интереснѣе и сильнѣе всѣхъ другихъ возникшихъ при подобныхъ же обстоятельствахъ, то отцы, братья, жены и сестры ваши смотрятъ на эту дружбу совершенно другими глазами. Они, быть можетъ, подозрѣваютъ, что этотъ новый другъ -- какой нибудь комисіонеръ или фигурантъ, и думаютъ, что не слѣдуетъ придавать этому знакомству большой важности. Американскій посланникъ на прощанье окинулъ бѣглымъ взглядомъ м-ра Гласкока и не составилъ себѣ о немъ высокаго понятія.

-- Это навѣрное джентльмэнъ, сказала Каролина.

-- Тамъ ихъ пропасть, замѣтилъ ей посланникъ.

-- Я думала, что ты пригласишь его, сказала Оливія своей сестрѣ:-- онъ самъ напрашивался.

-- Знаю, что напрашивался. Я слышала.

-- Такъ почему же ты не пригласила его?

-- Потому, Лива, что мы не въ Бостонѣ, а во Флоренціи; это могло быть весьма неприлично,-- въ особенности здѣсь, гдѣ нашъ дядя Джонасъ занимаетъ мѣсто посланника.

-- Почему жъ это могло быть неприлично? Неужели ты думаешь, что здѣсь ужь и съ друзьями своими нельзя видаться? Экой вздоръ!

-- Но вѣдь онъ не другъ, Лива.

-- А мнѣ такъ кажется, будто я съ нимъ споконъ вѣку знакома. Этотъ тихій, однообразный голосъ, ни разу не возвысившійся, всегда пріятный, сталъ мнѣ такъ знакомъ, такъ близокъ, какъ будто я его слушала всю мою жизнь.

-- Мнѣ также онъ очень понравился.

-- Я замѣтила, Карри. И ты ему гоже понравилась. Не странно ли это? Еще сегодня утромъ ты зашивала ему перчатку, точно брату.

-- А почему жъ бы мнѣ и не починить его перчатку?

-- Конечно. Онъ имѣлъ полное право на всякую починку за то, что досталъ намъ такой славный обѣдъ въ Болоньи. Кстати, вѣдь ты такъ и не разочлась съ нимъ.

-- Нѣтъ, извини; я отдала деньги, когда тебя не было.

-- Желала бы я знать -- кто онъ такой! Ч. Г! Тотъ красавчикъ въ темномъ сюртукѣ -- вѣдь это его лакей. Сперва я было подумала, что Ч. Г. рехнулся, а высокаго мужчину приставили къ нему надзирателемъ.

-- Что за вздоръ, я еще не встрѣчала менѣе похожихъ на сумасшедшаго.

-- Да; но тотъ былъ такой странный. Ты видѣла, онъ ничего не дѣлалъ. Въ Туринѣ мы только мелькомъ успѣли его увидать. Всѣ его послуги ограничились тѣмъ, что онъ въ Болоньи плэды связалъ. Какая охота ѣздить съ такимъ человѣкомъ, если самъ не поврежденъ ни тѣломъ, ни умомъ?

-- Ты бы лучше спросила самого Ч. Г.

-- Я думаю, что я съ нимъ никогда больше не встрѣчусь. А мнѣ бы хотѣлось его увидать, -- и тебѣ тоже, не правда ли Карри? Признайся!

-- Конечно -- хотѣлось бы -- и почему же нѣтъ?

-- Я никогда не встрѣчала человѣка покойнѣе его -- и въ которомъ было бы столько привлекательнаго. Желала бы я знать, кто онъ? Быть можетъ это какой нибудь повѣренный по дѣламъ, а тотъ -- его писецъ.

-- У того были вѣдь ливрейныя пуговицы, замѣтила Карри.

-- Развѣ это что нибудь значитъ?

-- Я думаю, что писцевъ не одѣваютъ въ ливрею -- даже и въ Англіи.

-- А тѣмъ болѣе -- психіатровъ, продолжала Оливія:-- какъ бы то не было, но онъ мнѣ очень нравится; и одно только что я могу сказать не въ его пользу -- это за чѣмъ онъ таскаетъ съ собою того великана, который ничего не дѣлаетъ и только ходитъ за нимъ.

-- Я могу разсердиться, Лива, если ты будешь продолжать въ этомъ смыслѣ. Это безбожно.

-- Въ какомъ это смыслѣ?

-- Въ смыслѣ психіатра.

-- Но моему мнѣнію, продолжала Оливія,-- онъ просто -- англійская спѣсь: лордъ, или герцогъ какой нибудь; а еще мое мнѣніе, что онъ въ тебя влюбленъ.

-- А мое мнѣніе, Лива, что ты просто -- оселъ.

На этотъ разъ бесѣда тѣмъ и кончилась.

На другой день, около полудня, американскій посланникъ, считая своей обязанностью и долгомъ знать всѣ новости и объявленія, прочиталъ въ издаваемой для того газетѣ имена всѣхъ новоприбывшихъ во Флоренцію. Первое мѣсто занималъ здѣсь достопочтенный Чарльзъ Гласкокъ съ прислугой, остановившійся въ Іоркскомъ отелѣ, а ѣхавшій въ Неаполь къ отцу своему, лорду Петерборо. Прочитавъ сперва эту новость про себя, посланникъ прочиталъ ее затѣмъ и въ слухъ, въ присутствіи своихъ племянницъ.

-- Это нашъ другъ Ч. Г., сказала Лива.

-- Не думаю, замѣтилъ посланникъ, составившій себѣ особыя понятія объ англійскомъ лордѣ.

-- Я увѣрена, что это онъ, въ особенности какъ вспомню высокаго человѣка съ ливрейными пуговицами, замѣтила опять Оливія.

-- Что-то неправдоподобно, сказалъ секретарь:-- лордъ Петерборо -- человѣкъ съ огромнымъ состояніемъ, старикъ преклонныхъ лѣтъ. Говорятъ даже, что онъ умираетъ въ Неаполѣ. А это его старшій сынъ.

-- Неужели по этой причинѣ, онъ не могъ быть вѣжливъ съ нами? спросила Оливія.

-- Не думаю, чтобы такой человѣкъ занялъ скамейку на верху дилижанса; онъ скорѣе взялъ бы почтовыхъ лошадей на весь переѣздъ чрезъ Альпы. Притомъ-же онъ -- съ прислугой.

-- А пуговицы-то -- вотъ и прислуга его, сказала Оливія: подумай только, Карри, что въ продолженіи двухъ дней намъ прислуживалъ живой лордъ, а мы этого и не знали! И ты зашивала кончикъ перчатки его лордства! Но Карри молчала.

Позднѣе въ этотъ самый вечеръ, онѣ встрѣтили м-ръ Гласкока близь собора подъ тѣнью Кампаниле. Онъ зашелъ туда, также случайно какъ и онѣ, полюбоваться при лунномъ освѣщеніи этимъ прелестнѣйшимъ произведеніемъ человѣческихъ рукъ. Съ ними былъ дядя посланникъ; но м-ръ Гласкокъ подошелъ къ нимъ и пожалъ имъ руки.

-- Мнѣ хотѣлось бы васъ представить моему дядѣ, м-ру Спальдингъ, сказала Оливія,-- но право не знаю, какъ это могло такъ случиться -- мы даже не знаемъ вашего имени.

-- Меня зовутъ: м-ръ Гласкокъ, сказалъ онъ, улыбаясь. Затѣмъ его представили; американскій посолъ снялъ шляпу и былъ очень любезенъ.

-- Подумай только, Карри, сказала Оливія, когда онѣ въ этотъ вечеръ остались наединѣ, -- вдругъ ты будешь женой англійскаго лорда!

ГЛАВА XLI.
Новыя произшествія въ приходѣ Св. Дидульфа.

Едва успѣвъ избѣжать настойчивыхъ ласкъ Гуго, Нора бросилась въ свою комнату, и, ни кѣмъ не замѣченная, поспѣшила запереться тамъ на ключъ. Старшая ея сестра, по просьбѣ Гуго оставивъ ихъ вдвоемъ, сошла тотчасъ къ теткѣ, считая нужнымъ увѣдомить м-ссъ Аутгаузъ о томъ, что происходитъ въ ея домѣ.

М-ссъ Аутгаузъ, въ теченіи нѣкотораго времени слушала ее довольно покойно и позволила влюбленнымъ молодымъ людямъ воспользоваться ея нерѣшимостью, а потомъ высказала свое мнѣніе молодому Станбэри, какъ намъ уже извѣстно. Гуго былъ такъ доволенъ всѣмъ случившимся, что, уходя отъ священника, нисколько не сердился на его жену. Вслѣдъ за Гуго явилась къ м-ссъ Аутгаузъ ея старшая племянница; Нора пока оставалась одна у себя въ комнатѣ.

Тутъ она начала разбирать и раздумывать -- не высказалась ли она? не открыла ли она своей тайны? и если такъ, то раскаивается ли она въ этомъ? Конечно, онъ обошелся съ ней очень дурно; онъ даже взялъ ея руку, а своей обвилъ ея станъ, и не пытался ли онъ даже поцѣловать ее? Да! все это онъ сдѣлалъ, не смотря на то, что она рѣшительно не хотѣла отвѣтить ему хотя единымъ ласковымъ словомъ, и объявила ему возможно твердо и положительно, что никогда не будетъ его женой.

Если дѣвушка, выказавшая такую твердость и рѣшительность, все-таки подверглась обидному обращенію, то ужь конечно ей не слѣдовало довѣрять этому человѣку. Ей никогда и въ голову не могло прійдти, чтобы онъ могъ такъ ужасно оскорбить ее -- положить насильно свою руку на ея плечо и не выслушать никакого отвѣта.

Она бросилась на постель и зарыдала, спрятавъ лицо въ подушки; а все-таки, не смотря на всю эту драму, которую сама съ собой разыгрывала, она невольно сознавала себя счастливѣйшею изъ смертныхъ. Да, онъ поступилъ очень не хорошо, очень гадко,-- и она ему это непремѣнно когда нибудь да выскажетъ. А все-гаки, не лучше ли, не добрѣе ли, не милѣе ли онъ всѣхъ на свѣтѣ? Не бьется ли въ немъ самое теплое и благородное сердце? Даже дурной его поступокъ... не произошелъ ли отъ избытка чувствъ къ ней?

Разумѣется, она этого никогда ему не проститъ -- и все-таки останется всегда вѣрна ему. Конечно, она не можетъ выйдти за него, быть ему въ тягость, надоѣсть ему и довести его даже до нищеты. Нѣтъ! она его пожалѣетъ, пощадитъ. Она даже не свяжетъ его никакимъ обѣщаніемъ -- и все-таки останется ему вѣрна. Ей сдавалось, она даже была убѣждена, что не смотря на всѣ ея увѣренія и возраженія (которыя теперь въ воспоминаніяхъ казались ей громче и сильнѣе, нежели они были на самомъ дѣлѣ), не смотря на ея отказъ -- лучъ истины все-таки вырвался изъ ея груди. Такъ чтожъ! Это была правда -- и почему же ему незнать ее! Потомъ она стала создавать себѣ длинную повѣсть, героиня которой была счастлива однимъ только сознаніемъ взаимной любви. И читатель вѣроятно догадывается, что въ этой повѣсти достопочтенный сэръ Гласкокъ, съ его блестящей будущностью, занималъ не послѣднее мѣсто.

Она такъ страдала, она была такъ глубоко несчастлива, когда въ Ненкомбъ-Путнеѣ ей пришлось только допустить мысль, что человѣкъ, для котораго она собой жертвовала, даже и не замѣчалъ ее,-- теперь она могла только наслаждаться.... должна была наслаждаться побѣдой и торжествомъ.

Наплакавшись вдоволь, она встала и, улыбаясь, начала ходить по комнатѣ -- то прикладывая руки ко лбу, то играя своими косами, то крѣпко сжимая правую руку лѣвой, какъ будто это онъ еще держалъ ее. Негодный! Зачѣмъ былъ онъ такъ золъ и настойчивъ? и зачѣмъ, зачѣмъ же не позволила она губамъ его -- хоть разъ одинъ коснуться ея чела?

Она была довольна собой. Сестра бранила ее, что она лишилась блестящей партіи, отказавъ сэру Гласкоку; да она и сама себя за это упрекала, когда увидѣла, что Станбэри равнодушенъ къ ней. Не то чтобы она жалѣла утраченнаго величія и блеска, но она сознавала въ глубинѣ сердца, въ самыхъ сокровенныхъ тайникахъ совѣсти, что изъ-за привязанности къ этому человѣку, который ею пренебрегъ, она уже не будетъ способна принять любовь другаго.

Теперь она собой гордилась. Къ счастью ли, къ несчастью ли познакомилась она съ Станбэри, но во всякомъ случаѣ она будетъ ему вѣрна теперь, когда снова увидалась съ нимъ. Сознаніе того, что она любитъ безъ взаимности, чуть ее не убило. Но не такова была теперь ея участь! Она тоже, въ свою очередь, рискнула -- но успѣшно, выиграла и покорила предметъ своей любви. Онъ былъ страстенъ съ нею, но этимъ по крайней мѣрѣ разъяснилъ ея недоумѣніе. Да, онъ любитъ ее! Она будетъ этимъ довольствоваться.-- и постарается жить такъ, чтобы одно это чувство могло составить счастье всей ея жизни.

Какъ бы ей однако достать его фотографію и локонъ его волосъ! и скоро ли опять почувствуетъ она пожатіе его огромной и сильной лапы! При этой мысли она поцѣловала свою собственную руку -- и отворила дверь сестрѣ, которая къ ней стучалась.

-- Нора, другъ мой, не сойдешь ли ты въ низъ?

-- Погоди немного, Емилія, я скоро прійду.

-- Что же у васъ произошло?

-- Нечего разсказывать, Емилія.

-- Нѣтъ, не вѣрю, что нибудь да было. Чтожъ онъ тебѣ сказалъ?

-- Ты вѣдь знаешь, что онъ сказалъ.

-- А что же ты отвѣтила ему?

-- Я ему сказала, что этого быть не можетъ.

-- И онъ принялъ это въ видѣ окончательнаго рѣшенія?

-- Конечно, нѣтъ. Какой же мужчина довольствуется отказомъ?

-- Однакожъ, когда ты отказала сэръ Гласкоку, онъ этимъ удовольствовался?

-- Это опять другое дѣло, Емилія.

-- Почему же -- другое? Я не вижу разницы, и если бы ты могла полюбить сэръ Гласкока, то лучше этого ты ничего бы не придумала ни для себя, ни для всѣхъ насъ.

-- Неужели, Емилія, ты желала бы мнѣ немилаго мужа -- только ради того, что онъ богатъ и лордъ? Нѣтъ, ты вѣрно не думаешь этого.

-- Да я и не говорю о сэръ Гласкокѣ, Нора.

-- Нѣтъ, ты говоришь о немъ. И къ чему? Онъ уѣхалъ -- и все кончено.

-- И Станбэри тоже уѣхалъ?

-- Конечно.

-- Съ тѣмъ же, съ чѣмъ и тотъ? спросила м-есъ Тревиліанъ.

-- Почемъ я знаю -- съ чѣмъ. Нѣтъ, онъ не съ тѣмъ уѣхалъ. Ну.... ну, изволь -- иначе.

-- Какъ же это иначе. Нора?

-- О, совсѣмъ иначе. А какъ именно -- этого я не могу тебѣ сказать. Но только сэръ Гласкокъ никогда больше не вернется.

-- А Станбэри вернется? прервала ее старшая сестра.

Нора молча кивнула головой.

-- Ты желаешь, чтобы онъ вернулся?

Нора, промолчавъ, опять кивнула только головой.

-- Слѣдовательно, ты ему не отказала, ты согласилась?

-- Нѣтъ я не согласилась. Я ему отказала. Я сказала ему, что это невозможно.

-- Но ты желаешь, чтобы онъ вернулся?

Нора еще разъ кивнула ей.

-- Я рѣшительно ничего не понимаю, сказала Емилія, -- и не повѣрю до тѣхъ поръ, пока ты сама не объяснишь мнѣ все это.

-- Ты конечно думаешь, что я дурно поступила. Я не хотѣла бы дурно поступить. Но что же мнѣ дѣлать? Я Станбэри не сказала ни одного слова, которое могло бы ему подать надежду; а все-таки я люблю его всей душей. Неужели же мнѣ лгать, когда ты меня спрашиваешь? Да, наконецъ, не естественно ли это, что я желаю видѣть человѣка, котораго люблю больше всѣхъ на свѣтѣ? По моему мнѣнію, дѣвушкѣ, которой предоставленъ выборъ, весьма трудно дѣйствовать вѣрно и безошибочно въ этомъ случаѣ. Вотъ, и здѣсь -- два человѣка: одинъ изъ нихъ богатъ, знатенъ, а другой бѣденъ. Я непремѣнно осрамлюсь въ своемъ выборѣ. Я это знаю. Да я уже и острамилась. Я люблю того, за котораго не могу выйдти. А того, съ которымъ составила бы блестящую партію... того именно я терпѣть не могу. Вотъ что, по моему, значитъ осрамиться. Но все-таки я еще не вижу въ этомъ ничего непонятнаго -- и не нахожу, чтобы мои дѣйствія были такъ предосудительны.

-- Я и не говорила этого, Нора.

-- Но ты такъ посмотрѣла на меня...

-- И не думала, другъ мой.

-- Помни одно, Емилія: я тебѣ все сказала, потому что ты этого требовала; а теперь никому ничего больше не скажу. Мама... та меня, пожалуй, не пойметъ. Ему я тоже не говорила -- и никогда не скажу.

-- Ты говоришь о Станбэри?

-- Да, о Станбэри. Что же касается сэръ Гласкока, то конечно я скажу мамѣ. Это не мой секретъ, а -- его,-- и я полагаю, что мама должна это знать. Но объ другомъ я ничего не скажу. Еслибы я согласилась -- или по крайней мѣрѣ хоть намекнула на это, тогда бы тотчасъ же сказала мамѣ.

Затѣмъ послѣдовала нѣкоторая нотація или, вѣрнѣе, предостереженіе со стороны м-ссъ Аутгаузъ. Она не находила ничего дурнаго въ происшедшемъ и никому не дѣлала упрековъ, но замѣтила только -- что ни у Станбэри, ни у Норы гроша нѣтъ за душей, а потому гораздо лучше прекратить всякое сношеніе между ними, по крайней мѣрѣ до пріѣзда сэръ Мармадука и леди Роули въ Лондонъ. "И я сказала ему, чтобы онъ сюда болѣе не ходилъ" заключила м-ссъ Аутгаузъ.

-- Вы, тетя, совершенно правы: онъ не долженъ больше ходить сюда, замѣтила Нора.

-- Очень рада, что ты со мной соглашаешься.

-- Я всегда съ вами соглашалась. Но мнѣ казалось, что я обязана была принять его, такъ какъ онъ этого требовалъ. Теперь и говорить нечего. Я полагаю, что онъ никогда больше не придетъ.

М-ссъ Аутгаусъ, убѣдившись, что ни кого изъ нихъ не обидѣла, совершенно успокоилась.

Такъ прошелъ цѣлый мѣсяцъ, а въ приходѣ св. Дидульфа не получали никакихъ извѣстій о Тревиліанѣ; можно было ожидать, что такимъ образомъ пройдетъ еще и много времени. По переѣздѣ въ домъ своего дяди, м-ссъ Тревиліанъ получила отъ мужнина адвоката 200 фунтовъ и письмо, въ которомъ говорилось, что такая же сумма будетъ ей аккуратно высылаться каждые три мѣсяца -- до тѣхъ поръ, пока она будетъ въ разлукѣ съ мужемъ. Часть этихъ денегъ она отдала м-ру Аутгаузу; но это денежное пособіе немного помогло бѣднягѣ.

-- Я не хочу дѣлать долги, говорилъ онъ,-- содержа кучу людей, которыхъ не въ состояніи прокормить, и не желаю, чтобы мои племянницы съ ихъ семействомъ платили мнѣ по стольку-то съ персоны за столъ и квартиру. Въ томъ и въ другомъ разѣ -- положеніе мое пренепріятное.

Таково оно и было въ самомъ дѣлѣ. Весь домашній комфортъ и спокойствіе ректора были разстроены; онъ принужденъ былъ жертвовать своей независимостью, употребляя часть денегъ м-ссъ Тревиліанъ на уплату лавочникамъ. Чѣмъ болѣе вдумывался онъ въ свое положеніе и совѣтывался съ женой, тѣмъ сильнѣе негодовалъ онъ на своенравнаго супруга.

-- Мнѣ не вѣрится, говорилъ онъ,-- чтобы м-ръ Байдевайль не могъ уговорить его вернуться и помириться съ женой.

-- Но говорятъ, что Тревиліанъ въ Италіи.

-- Ну чтожъ. Еслибъ я уѣхалъ въ Италію, такъ неужели я оставилъ бы васъ умирать съ голоду и забралъ бы съ собою весь доходъ?

-- Но вѣдь онъ же не оставилъ ихъ умирать съ голоду?

-- А развѣ мужъ не обязанъ жить съ своей женой? Я въ жизнь свою ничего подобнаго не видывалъ -- и увѣренъ, что во всемъ этомъ что нибудь да не ладно. Мужъ не долженъ уѣзжать, оставляя жену у дяди и тетки. Не правъ ли я?

-- Да, но что же мы-то можемъ сдѣлать? М-ръ Аутгаузъ долженъ былъ согласиться, что тутъ ровно ничего не подѣлаешь. Для него -- спокойствіе бездѣтнаго дома было главнѣйшею отрадою въ жизни. И этого-то спокойствія лишилъ его злой сумазбродмый человѣкъ, который, забывъ всѣ обязанности, оставилъ свою жену безъ крова и пріюта. "Предположимъ, что ей бы нельзя было и сюда переѣхать,-- что же тогда"? продолжалъ ректоръ: "вѣдь я толковалъ ему, какъ нельзя яснѣе, что мы не можемъ ихъ принять".

-- Но онѣ все-таки у насъ -- и у насъ онѣ останутся, пока братъ не вернется въ Англію, замѣтила м-ссъ Аутгаузъ.

-- Я въ жизнь мою не слыхивалъ ничего чудовищнѣе; по моему, его слѣдовало бы посадить на цѣпь -- вотъ какъ бы слѣдовало съ нимъ поступить.

И такъ, положеніе всѣхъ вообще было тягостно и непріятно; а въ концѣ Сентября нанесенъ былъ еще новый ударъ появленіемъ одного джентльмэна, котораго преподобный Аутгаузъ конечно ужь вовсе не желалъ видѣть.

Однажды, пасмурнымъ сентябрскимъ денькомъ, священникъ сидѣлъ одинъ въ мрачной залѣ своего дома -- кабинетъ его, послѣ этого переворота въ семействѣ, получилъ другое назначеніе; -- и такъ, онъ сидѣлъ одинъ въ субботнее утро, приготовляясь къ своимъ воскреснымъ обязанностямъ; около него на столѣ лежало множество рукописныхъ проповѣдей; вдругъ пришли ему доложить, что какой-то джентльмэнъ желаетъ его видѣть.

Если бы преподобный Аутгаузъ былъ жителемъ фашіонебельнаго лондонскаго Вестъ-Энда, а дѣвушка его была бы также Вестэндской прислугой, то конечно она первымъ дѣломъ спросила бы этого джентльмэна -- какъ о немъ доложить. Но м-ръ Аутгаузъ былъ человѣкъ весьма не предусмотрительный; а дѣвушка, впустившая незнакомаго, не была посвящена во всѣ тайны приличій, докладывая, что кто-то пришелъ, она въ тоже время отворила дверь, чтобы впустить гостя,-- и прежде нежели м-ръ Аутгаузъ успѣлъ опомниться, полковникъ Осборнъ вошедъ уже въ комнату.

Эти два человѣка никогда еще не встрѣчались, хотя одинъ изъ нихъ былъ зять сэръ Мармадука Роули, а другой -- старинный его пріятель.

-- Позвольте мнѣ представиться, м-ръ Аутгаузъ. Я полковникъ Осборнъ, сказалъ гость, подходя и протягивая руку. Священникъ, разумѣется, подалъ ему свою и попросилъ сѣсть.-- Имена наши намъ обоимъ давно извѣстны, продолжалъ полковникъ,-- хотя мы до сихъ поръ, кажется, не имѣли случая познакомиться?

-- Да, сказалъ м-ръ Аутгаузъ,-- я тоже думаю, что мы никогда не были знакомы. А физіономія его, которою онъ совсѣмъ не умѣлъ владѣть, ясно выражала, что онъ и теперь вовсе не желаетъ этого знакомства. И въ самомъ дѣлѣ, это появленіе мнимаго любовника его племянницы -- казалось ему весьма тяжкой надбавкой къ теперешнимъ заботамъ. Хотя онъ и намѣренъ былъ отстаивать Емилію противъ ея супруга на сколько возможно, предлагая даже посадить его на цѣпь какъ сумасшедшаго; но тѣмъ не менѣе онъ питалъ такой ужасъ и отвращеніе къ полковнику, какъ будто доводы мужа относительно этой любовной интриги были святой истиной. Если Тревиліанъ виноватъ, то полковникъ и подавно не правъ. Если подозрѣнія Тревиліана казались ректору злостны и неосновательны, то полковникъ тѣмъ не менѣе былъ для него "аки левъ рыкающій, искій кого поглотити". Пожилые холостяки, денди вообще, а полковники, маіоры и члены парламента въ особенности, казались ему вредными людьми, козлищами, львами рыкающими. Это были "fruges consumera nati" {Рожденные на истребленіе плодовъ земныхъ.} люди праздные, проводившіе время по клубамъ, въ безнравственной болтовнѣ, щеголявшіе въ дорогомъ платьѣ, большей частью взятомъ въ долгъ, и никогда не ходившіе въ церковь. Ему казалось по невѣденію, что эти люди не знали никакихъ заботъ и печалей міра сего -- и потому ихъ ожидаютъ тяжкія наказанія въ будущей жизни. Конечно, его обязанность и его долгъ состоитъ въ томъ, чтобы именно этихъ людей обращать на путь истины; но полковника Осборна, по мнѣнію м-ра Аутгауза, ни одинъ священникъ никакими истинами и убѣжденіями не могъ бы обратить на этотъ спасительный путь. И притча о богатомъ и царствіи небесномъ казалась ему особенно примѣнимою къ этимъ людямъ. Возможно ли было указать и объяснить такому человѣку, какимъ образомъ входятъ сквозь игольныя уши. По мнѣнію м-ра Аутгауза, собственный зять его, сэръ Мармадукъ, принадлежалъ къ тому же разряду людей: и онъ то же, когда бывалъ въ Лондонѣ, посѣщалъ клубы, игралъ въ вистъ, говорилъ о мірскихъ дѣлахъ и интересовался ими, какъ напр.: скачками въ Дерби, утренними визитами и обѣдами въ Вестъ-Эндѣ. Правда, что, обремененный многочисленнымъ семействомъ, онъ все таки могъ надѣяться на пропускъ его сквозь игольныя уши въ царствіе небесное. А все таки онъ былъ человѣкъ свѣтскій, любилъ Вестъ-Эндъ -- и дружился съ такими людьми, какъ полковникъ Осборнъ. Когда сей послѣдній вошелъ къ м-ру Аутгаузу, то ему показалось, что самъ Аполліонъ явился въ приходскій домъ св. Дидульфа.

-- М-ръ Аутгаузъ, началъ полковникъ,-- пріѣхавъ изъ Шотландіи въ столицу, я счелъ нужнымъ побывать у васъ. Священникъ поклонился -- и продолжалъ думать о томъ, какъ бы ему половчѣй заговорить съ этимъ человѣкомъ.

-- Завтра я опять уѣзжаю въ Дорсетшайръ. Брамберсы, друзья мои, пригласили меня на охоту по куропаткамъ. М-ръ Аутгаузъ сдвинулъ густыя брови, явно заранѣе осуждая это увеселеніе. Да, теперь Сентябрь, и охота на куропатокъ въ это время года будетъ единственною заботою и главнымъ занятіемъ такого человѣка, -- человѣка, не имѣющаго ни единой обязанности въ мірѣ.

Быть можетъ, къ этому негодованію примѣшивалась и мысль о томъ, что въ то время, когда полковникъ Осборнъ могъ себѣ въ Августѣ пострѣливать шотландскихъ тетеревей, а въ Сентябрѣ -- куропатокъ въ Дорсетшайрѣ, и такимъ образомъ проводить весь годъ, подобно льву,-- онъ, Аутгаузъ, принужденъ былъ сидѣть въ приходѣ св. Дидульфа съ Января по Декабрь, за исключеніемъ одной недѣли, проводимой въ Маргетѣ, собственно для здоровья его жены. И если, въ самомъ дѣлѣ, у него была эта мысль или, вѣрнѣе сказать, это чувство, то не было-ли оно естественно и извинительно?

-- Пріѣхавъ въ Лондонъ, продолжалъ полковникъ,-- я не могъ не быть у васъ. Подозрѣніе и пристрастіе Тревиліана ужасно и безумно.

-- Да, оно дѣйствительно ужасно, проворчалъ м-ръ Аутгаузъ.

-- И даю вамъ честное слово джентльмена, что въ немъ нѣтъ ни малѣйшаго основанія.

-- Да, въ ваши лѣта, вы могли бы быть отцомъ его жены, сказалъ м-ръ Аутгаузъ, желая этимъ замѣчаніемъ уязвить стараго волокиту.

-- Что правда, то правда -- убей Богъ мою душу!

М-ръ Аутгаузъ замѣтно вздрогнулъ при этомъ кощунственномъ намекѣ полковника на свою душу.

-- Я такъ давно знаю ея отца. И вы совершенно правы, говоря, что я самъ гожусь ей въ отцы.

Оно и въ самомъ дѣлѣ было весьма возможно, потому что полковникъ былъ старше сэръ Мармадука. "Посмотрите, м-ръ Аутгаузъ, вотъ письмо, которое я получилъ отъ Емиліи".

-- То есть, отъ м-ссъ Тревиліанъ?

-- Да, отъ м-ссъ Тревиліанъ -- и насколько я понимаю, такъ оно мнѣ переслано самимъ ея мужемъ. Слыхали вы когда-либо что-нибудь подобное? И послѣ этого я узнаю, что онъ уѣхалъ неизвѣстно-куда, оставивъ ее здѣсь.

-- Точно такъ -- уѣхалъ неизвѣстно-куда.

-- Конечно, я не ищу свиданія съ нею.

-- Это было бы очень неосторожно, полковникъ, и я не допущу этого въ моемъ домѣ.

-- Да я и не требую этого. Я зналъ Емилію Тревиліанъ еще ребенкомъ и всегда ее любилъ. Я же ей крестный отецъ, какъ мнѣ помнится,-- хотя подобныя дѣла скоро забываются.

М-ръ Аутгаузъ опять сдвинулъ брови и еще замѣтнѣе вздрогнулъ.

-- Мы съ ней скоро подружились -- и почему бы не такъ? Но, конечно, я не въ правѣ мѣшаться въ это дѣло.

-- Если вы меня спрашиваете, полковникъ, то я вамъ откровенно скажу: тутъ ничѣмъ не поможете -- и вамъ остается только одно: уѣхать и не видать ее. Когда сэръ Мармадукъ пріѣдетъ въ Англію, тогда вы можете съ нимъ повидаться, если пожелаете.

-- Повидаться съ нимъ -- еще бы -- конечно я его увижу. И, клянусь Богомъ, Люисъ Тревиліанъ то же увидитъ его! Не желалъ бы я быть на его мѣстѣ и явиться предъ Роули, послѣ того какъ онъ поступилъ съ его дочерью. Вы, вѣдь, знаете Роули?

-- О, да, конечно.

-- Это не такой человѣкъ, чтобы спокойно переносить подобныя штуки. Онъ въ клочки разорветъ Тревиліана, попадись ему тотъ. Ей Богу!

Брови священника опять сдвинулись.

-- Я въ жизнь мою не видывалъ ничего подобнаго! Кстати, платитъ ли онъ за нихъ?

Вопросъ этотъ былъ ужасенъ для бѣднаго священника. "Что объ этомъ толковать" сказалъ онъ отрывисто. Но, вспомнивъ, что подобный отвѣтъ могъ быть принятъ за отговорку съ его стороны, онъ счелъ нужнымъ оправдаться.

-- Да, мнѣ платятъ за содержаніе моихъ племянницъ, ребенка и ихъ слугъ. Но я право не понимаю, къ чему задаете вы мнѣ всѣ эти вопросы?

-- Слѣдовательно, они здѣсь по обоюдному соглашенію между мужемъ и вами?

-- Нѣтъ, подобнаго соглашенія не было. Однако, позвольте вамъ замѣтить, что мнѣ не нравятся эти вопросы, дѣлаемые совершенно постороннимъ человѣкомъ -- и относительно дѣлъ чисто-семейныхъ.

-- Не дивитесь моему участію, м-ръ Аутгаузъ.

-- Вамъ бы лучше подождать, пока вернется сэръ Мармадукъ. Тогда я умою себѣ руки.

-- А какъ ея здоровье -- здоровье Емиліи?

-- М-ссъ Тревиліанъ здорова.

-- Такъ какъ я не могъ и не долженъ былъ ее видѣть, пожалуста, передайте ей, что я сюда нарочно заѣзжалъ, чтобы что нибудь узнать о ней. Передайте ей также, что я горячо ей сочувствую и искренно ее жалѣю -- впрочемъ она и сама это знаетъ. Когда сэръ Мармадукъ вернется, мы конечно увидимся. Подъ покровительствомъ отца, ей нечего будетъ стѣсняться глупыми приказаніями мужа, который ее бросилъ; а теперь я и не настаиваю на томъ, чтобы ее видѣть.

-- Такъ, такъ, полковникъ.

-- Передайте тоже мой поклонъ Норѣ -- дорогой милой Норѣ! Ей-то, по крайней мѣрѣ, я могъ бы пожать руку?

-- Мнѣ было бы пріятнѣе, если бы и этого не было въ моемъ домѣ, прервалъ священникъ, вставъ при этихъ словахъ и ожидая, что гость его наконецъ уйдетъ.

-- Извольте, извольте, пусть будетъ по вашему. Но вы понимаете, что, будучи въ Лондонѣ, я не могъ не заѣхать къ вамъ -- съ тѣмъ, чтобы ихъ провѣдать. Сказавъ это, полковникъ откланялся и ушелъ; а м-ръ Аутгаузъ опять остался одинъ съ своими проповѣдями.

М-ссъ Аутгаузъ пришла въ большое негодованіе, узнавъ объ этомъ посѣщеніи. "Эти люди" говорила она: "думаютъ, что они прекрасно поступаютъ и даже хвастаются этимъ. Я убѣждена, что бѣдная Емилія невиннѣе меня самой, но онъ -- виновенъ. Онъ любитъ ее".

-- Легче верблюду пройти сквозь игольныя уши, произнесъ торжественно м-ръ Аутгаузъ,-- нежели богатому внити въ царство небесное.

-- Не знаю, богатъ ли онъ, сказала м-ссъ Аутгаузъ,-- а только ему не слѣдовало пріѣзжать сюда, если онъ -- честный человѣкъ.

М-ссъ Тревиліанъ сообщили объ этомъ посѣщеніи, прибавивъ конечно, что и рѣчи не могло быть о свиданіи ея съ полковникомъ.

М-ссъ Тревиліанъ нашла его посѣщеніе весьма естественнымъ и энергично защищала полковника, когда тетка объявила, что онъ очень дурно поступилъ.

-- Онъ не обязанъ, подобно мнѣ, повиноваться Тревиліану, замѣтила Эмилія.

-- Но онъ обязанъ, возразила м-ссъ Аутгаузъ,-- вести себя прилично и съ тактомъ; а ему не слѣдовало пріѣзжать сюда. Но довольно объ этомъ: дядя твой не желаетъ подымать этихъ вопросовъ.

Сестры однако еще долго объ этомъ толковали между собой. Нора раздѣляла мнѣніе тетки, а Емилія защищала полковника.

-- Мнѣ это кажется такъ естественно, говорила она. Дѣйствительно, если бы полковникъ Осборнъ явился лишь въ качествѣ друга сэръ Мармадука -- съ полнымъ сознаніемъ своихъ лѣтъ, тогда его посѣщеніе вышло бы естественнымъ. Если мужчина дойдетъ до того, что въ извѣстные лѣта смотритъ на себя, какъ на человѣка вполнѣ безопаснаго и неспособнаго быть любовникомъ молодой женщины,-- тогда только онъ въ правѣ пренебречь всякимъ подозрѣніемъ; а полковникъ Осборнъ далеко не считалъ себя старикомъ -- и потому его поступокъ никакъ не могъ быть оправданъ.

ГЛАВА XLII.
М-ръ Гибсонъ расходится съ миссъ Станбэри.

Въ домѣ миссъ Станбэри за церковной оградой наступило весьма тяжелое время въ теченіи послѣднихъ недѣль. Послѣ того какъ Доротея отказала м-ру Гибсону, Брукъ Бургесъ оставался еще дня два или три въ домѣ миссъ Станбэри -- и присутствіе его было большимъ утѣшеніемъ для бѣдной дѣвушки, которой пришлось теперь испытать всю тягость неудовольствія и гнѣва ея тетки. Брукъ Бургесъ былъ большой повѣса -- и необходимо было присматривать за нимъ: то бранить его, то хвалить предъ Мартой, то удерживать его, -- то заботиться о томъ, чтобы онъ былъ сытъ,-- то караулить его, чтобы онъ не курилъ въ домѣ,-- то спорить съ нимъ обо всемъ возможномъ; все это на столько заняло миссъ Станбэри, что она пока молчала и выражала весь свой гнѣвъ лишь взглядами, полными негодованія, въ которыхъ бѣдная Доротея ясно читала горькіе упреки тетки за ея неблагодарность. Доротея благословляла судьбу и за это облегченіе, а грозные взгляды переносила съ полною покорностью. Дружба Брука была для ней большимъ утѣшеніемъ. На другой день послѣ ухода м-ра Гибсона она совершенно откровенно толковала съ Брукомъ объ этомъ обстоятельствѣ.

-- Хуже всего то, м-ръ Бургесъ, что я его не люблю. Я знаю, что онъ прекрасный человѣкъ -- и конечно тетя хотѣла все къ лучшему устроить. Я и согласилась бы, еслибъ только могла; но, право, не въ состояніи была принять его предложеніе, жалобно поясняла бѣдная Доротея. Брукъ потрепалъ ее по плечу -- и вмѣсто того, чтобы побранить, одобрилъ всѣ ея дѣйствія, прибавивъ, что она совершенно права. Онъ даже высказалъ ей, что и самъ не считаетъ удобнымъ -- во всемъ уступать теткѣ Станбэри. "Я охотно уступила бы ей во всемъ, что возможно", возразила Доротея.

-- А я такъ не сдѣлалъ бы этого, продолжалъ Брукъ:-- иначе это не повело бы къ добру. Я люблю ее и не прочь отъ ея денегъ. Но люблю и себя на столько, чтобы не продавать свои убѣжденія.

Споры, возникавшіе ежедневно между Брукомъ и миссъ Станбэри, происходили вслѣдствіе различія ихъ мнѣній относительно Доротеи и Гибсона.

-- Я подозрѣваю, что вы ее на это подбили, гнѣвно сказала миссъ Станбэри.

-- Я ее не уговаривалъ, но и не отговаривалъ; а думаю, что она совершенно права.

-- Вы ее лишили мужа -- и случая, который быть можетъ ей никогда больше не представится. Послѣ того что вы надѣлали, вамъ теперь самому слѣдуетъ на ней жениться!

-- Завтра я къ вашимъ услугамъ.

-- Какъ у васъ языкъ-то повертывается на такую ложь! воскликнула миссъ Станбери.

Но дня черезъ два послѣ этого Брукъ уѣхалъ, предпринявъ небольшое путешествіе въ отдаленныя части графства и желая осмотрѣть всѣ живописныя мѣста Девоншайра. Путешествіе это должно было продолжаться двѣ недѣли; послѣ этого онъ намѣревался вернуться на нѣсколько дней въ Церковную ограду, а потомъ отправиться въ Лондонъ. Въ эти двѣ недѣли въ Эксетэрѣ совершились для бѣдной Доротеи очень грустныя событія.

-- Конечно, вамъ лучше знать свои дѣла, сказала ей миссъ Станбэри однажды утромъ. Доротея молчала. Она чувствовала что ей на это отвѣчать нечего.-- У васъ могутъ быть свои причины, которыхъ я не понимаю; но мнѣ бы желательно знать, чего именно вы ожидаете?

-- Я ничего не ожидаю, тетя!

-- Вздоръ! Каждый человѣкъ ждетъ чего нибудь. Вы вѣдь ждете обѣда, не такъ-ли?

-- Какъ же, тетя, робко сказала Доротея, которой вдругъ пришло въ голову, что ожиданіе это подтверждалось тѣмъ, что до сихъ поръ она еще ни разу не оставалась безъ какого бы то ни было обѣда.

-- А вы думаете, что эти обѣды съ неба валятся?

-- Я ихъ получаю Божьей и вашей милостью, тетя!

-- А что же будетъ послѣ моей смерти -- или тогда, какъ мнѣ ужъ нельзя будетъ оставаться здѣсь? Подумали ли вы когда нибудь объ этомъ?

-- Тогда я вернусь къ мамѣ и Присциллѣ.

-- Вотъ какъ! Тамъ и безъ васъ-то ѣсть нечего. Да наконецъ, если бы можно было что нибудь сказать противъ этого человѣка; тогда я бы не стала требовать, чтобы вы за него выходили. Еслибы онъ пилъ или курилъ, еслибы онъ не былъ порядочнымъ человѣкомъ, или былъ бѣденъ, или что нибудь подобное; но ничего такого нельзя про него сказать. Все это прекрасно, что вы говорите, будто не можете его любить; но почему же вы не можете его любить? Мнѣ не нравится, когда дѣвушка вѣшается мужчинѣ на шею, какъ эти Френчи; но когда все было такъ хорошо подготовлено и устроено для васъ, то отворачиваться отъ такого счастья, все равно, что отказаться отъ хорошаго обѣда. Выслушавъ это, Доротеи оставалось только предложить вернуться къ себѣ домой, если она такъ оскорбила тетку. Но этимъ она навлекла на себя только выговоръ миссъ Станбэри. Такъ какъ это повторялось ежедневно въ продолженіи двухъ недѣль, и такъ какъ въ это время не было ни выѣздовъ ни гостей, то бѣдная Доротея стала сильно скучать этой жизнью.

Въ концѣ этихъ несчастныхъ двухъ недѣль, поутру въ тотъ день, когда ожидали возвращенія Брукъ-Бургеса, Доротея съ обычно-печальнымъ видомъ, сошла въ гостиную, и застала тамъ м-ра Гибсона, толкующаго съ ея теткой.

-- Вотъ и она, сказала миссъ Станбэри, быстро вскочивъ съ мѣста, теперь вы можете сами съ ней объясниться. Я не имѣю никакой власти -- положительно ни какой, но желанія мои ей извѣстны. Сказавъ это, миссъ Станбэри вышла изъ комнаты.

Здѣсь слѣдуетъ замѣтить, что до сихъ поръ, м-ръ Гибсонъ никогда не говорилъ Доротеѣ о своей привязанности и любви къ ней. Когда онъ въ первый разъ являлся съ предложеніемъ, Доротею извѣстили о его приходѣ -- и она, передавъ свой отвѣтъ теткѣ, убѣжала изъ комнаты. М-ръ Гибсонъ оскорбился и жаловался, что ему не было предоставлено случая выказать свое краснорѣчіе. Миссъ Станбэри, будучи не въ духѣ, разбранила его такъ же какъ и Доротею, говоря ему, будто бы онъ такъ неповоротливъ, что у него все дѣло ускользнетъ изъ рукъ,-- и прибавила къ этому еще много другихъ подобныхъ любезностей. Все это его оскорбило и онъ сталъ находить, что въ Гивитрійскомъ домѣ гораздо пріятнѣе, нежели въ Оградѣ. Но вслѣдъ за тѣмъ явилось холодное раздумье. Вѣдь онъ дѣлалъ предложеніе не старшей миссъ Станбэри, которая подъ часъ конечно бывала строгонька, а миссъ Станбэри младшей, отличавшейся характеромъ кроткимъ и нѣжнымъ, какъ лепестки весеннихъ розъ. Отъ миссъ же Станбэри старшей, онъ только желалъ получить извѣстную сумму денегъ, на что и было совершенно достаточно ея обѣщанія. Кромѣ того, намеки его друга подканоника, словечка два-три со стороны декана, семейные толки и предложенія его матери и сестеръ,-- все это дало такой оборотъ его дѣламъ въ Эксетерѣ, что онъ пришелъ къ заключенію о необходимости жениться на комъ бы то ни было. Въ сердцѣ его, такъ сказать, звучали три струны: двѣ миссъ Френчъ и Доротея. У него не хватало ума домыслиться до возможности поискать еще женщины. Относительно Френчей помѣхой была миссъ Станбэри. Но Гибсону все-таки было ясно, что если не удастся съ Доротеей, то ему неизбѣжно слѣдуетъ обратиться къ одной изъ двухъ Френчъ; но увы! дѣвицы эти не только были бѣдны, но и самая красота ихъ, какъ теперь ему начинало казаться, далеко не соотвѣтствовали ихъ нарядамъ и головнымъ уборамъ. И такъ, передумавъ все это, и вспомнивъ, что онъ не имѣлъ случая выказать своего краснорѣчія предъ Доротеей, онъ отправился къ миссъ Станбэри и просилъ, ее доставить ему этотъ случай. Въ немъ родилась мысль, что до сихъ поръ онъ ужъ слишкомъ навѣрное считалъ Доротею своей невѣстой, послѣ предложенія сдѣланнаго ея теткѣ, и какъ бы полагалъ, что въ этомъ случаѣ не стоитъ тратить своего краснорѣчія. Теперь онъ надѣялся, что если ему представится случай исправить эту ошибку, то предложеніе его будетъ принято. И такъ, приготовившись къ этому важному событію, онъ испросилъ позволенія у миссъ

Станбэри объясниться съ Доротеей и теперь очутился глазъ на глазъ съ молодой дѣвушкой.

-- Будучи здѣсь въ прошлый разъ, миссъ Станбэри, началъ онъ, я не имѣлъ счастья ходатайствовать предъ вами лично о своемъ дѣлѣ. Послѣ этого вступленія онъ пріостановился,-- и Доротея могла свободно обдумать свой отвѣтъ. Говоренное теткой не осталось безъ слѣдовъ, и многое запало ей глубоко въ душу. Въ семьѣ ея, какъ она очень хорошо знала, и безъ нея довольно требующихъ прокормленія. М-ръ Гибсонъ казался ей хорошимъ человѣкомъ. Могла ли она лучше распорядиться собою и вѣрнѣе устроить свою будущность. И какое право имѣла она пренебречь расположеніемъ честнаго джентльмена? Ей сдавалось, что она выйдетъ за него, если только осилитъ себя. Но вслѣдъ за этимъ, безъ всякихъ умственныхъ усилій, а скорѣе инстинктивно, явилось сознаніе нераздѣльности жены съ мужемъ. Смотря съ общей точки зрѣнія, она считала свое замужество съ м-ромъ Гибсономъ дѣломъ весьма подходящимъ. Но когда ей вспомнилось, что за тѣмъ съ ея стороны должны послѣдовать изліянія любви, а съ его стороны -- поцѣлуи и объятья, она возмутилась и невольно вздрогнула. Она полагала, что ей не слѣдуетъ выходить замужъ, что изъ этого добра не будетъ.

-- Дорогая, милая миссъ Станбэри, продолжалъ между тѣмъ м-ръ Гибсонъ, вы позволите маѣ теперь вознаградить себя за тогдашнее лишеніе?

-- Вы напрасно безпокоитесь, сказала Доротея.

-- Безпокоюсь! миссъ Станбэри! Да можетъ ли это быть безпокойствомъ? Трудъ, въ которомъ мы находимъ наслажденіе, намъ не въ тягость. Вернемся однако къ главному предмету. Я надѣюсь, что вы не сомнѣваетесь въ моей глубокой, искренней и честной любви къ вамъ?

-- Мнѣ нѣтъ надобности сомнѣваться въ чемъ бы то ни было; но...

-- Вамъ нечего сомнѣваться, дорогая миссъ Станбэри; еслибы вы могли читать въ моемъ сердцѣ, вы бы прочли тамъ искреннюю любовь,-- она такъ ясно изображена тамъ -- такъ ясно.... Притомъ, не думаете ли вы сами, что людямъ слѣдуетъ жениться?

Надо полагать, что въ рѣчи своей онъ пропустилъ нѣсколько связующихъ звѣньевъ, которыя смягчили бы переходъ отъ признанія въ любви къ его воззрѣніямъ на женитьбу вообще. Но Доротея не замѣтила этого пробѣла.

-- Конечно если они любятъ другъ друга, и если ихъ друзья это одобряютъ.

-- Друзья наши вполнѣ это одобряютъ Миссъ Станбэри -- смѣю ли сказать, Доротея? всѣ, всѣ одобряютъ это. Я могу васъ увѣрить, что моя мать и сестры ждутъ не дождутся встрѣтить васъ съ распростертыми объятіями. Что же касается вашей родни, то вамъ уже извѣстно мнѣніе вашей почтенной тетушки, а со стороны вашей матушки, сестры и брата вашего, который, къ слову сказать, занятъ совершенно другимъ, нечего опасаться препятствій, по словамъ самой миссъ Станбэри. Вѣдь правда, дорогая, милая Доротея?

-- Да, это такъ.

-- Все это не говоритъ ли въ мою пользу? скажите, Доротея?

-- Конечно такъ!

-- И вы будете моей?

На сколько могло пригодиться краснорѣчіе, на столько былъ м-ръ Гибсонъ краснорѣчивъ. Слова его показались Доротеи и теплы, и добры, и искренни. Всѣ ихъ друзья этого желали. Все говорило въ пользу этого брака. Правда, что рѣчь его была холодна, принужденна и заранѣе заучена на изусть, но не она оскорбила Доротею: оскорбило ее выраженіе его лица -- и мысль, что если она уступитъ, то тотчасъ же почувствуетъ прикосновеніе этого холоднаго лица, сильно ее возмущала. Нѣтъ, она не можетъ согласиться. Она его не любитъ, и никогда любить не будетъ. Нѣтъ, Присцилла не откажетъ раздѣлить съ ней свой скудный обѣдъ. Не сама ли Присцилла совѣтовала ей никогда не выходить за человѣка, котораго она не любитъ! а она чувствовала, что теперь менѣе чѣмъ когда нибудь способна полюбить его. Нѣтъ, она этого не сдѣлаетъ.

-- Скажите же наконецъ, что вы -- моя! молилъ м-ръ Гибсонъ, подходя къ ней съ распростертыми объятьями.

-- Не могу, м-ръ Гибсонъ, сказала она, зарыдавъ и задыхаясь отъ слезъ.

-- Почему же нѣтъ, Доротея?

-- Не знаю, но не могу. Я вовсе не думаю выходить замужъ.

-- Но вѣдь это почтенное положеніе.

-- Что изъ этого, м-ръ Гибсонъ! я не могу -- и вамъ не слѣдуетъ болѣе настаивать.

-- Это ваше послѣднее слово?

-- Да, что пользы подымать снова этотъ вопросъ. Я не могу на это согласиться.

-- Никогда?

-- Нѣтъ; никогда.

-- Это жестоко, очень жестоко! Вы вѣрно сомнѣваетесь въ моей любви?

-- Нѣтъ, это не жестоко, м-ръ Гибсонъ. Я, кажется, имѣю право располагать моими чувствами, и повторяю вамъ, что не могу согласиться. А теперь, если позволите, я удалюсь.

И Доротея ушла, оставивъ его одного въ комнатѣ. Сначала онъ разсердился; но немного погодя, къ этому чувству присоединилось удивленіе и нѣкоторая доля сомнѣнія. Въ послѣднія двѣ недѣли онъ много разсуждалъ объ этомъ дѣлѣ съ однимъ изъ своихъ пріятелей. Это былъ джентльмэнъ знавшій свѣтъ и людей, и увѣрявшій, что въ особенности хорошо понимаетъ женскій нравъ. Гибсонъ, подстрекаемый совѣтами этого пріятеля, рѣшился лично повести свое дѣло.-- Она, разумѣется, намѣрена принять предложеніе, говорилъ пріятель, съ какой радости ей отказывать? Но ей вѣроятно засѣла въ голову какая нибудь смѣшная, устарѣлая провинціальная идея -- въ родѣ того, что дѣвушкѣ неприлично сразу сдаться. Объявите ей напрямикъ, что она должна за васъ выйдти, -- и повѣрьте мнѣ, она непремѣнно уступитъ. М-ръ Гибсонъ только что было договорился до этого прямка -- Доротея ушла и онъ остался одинъ. Мы не отвергаемъ того, что м-ръ Гибсонъ былъ влюбленъ въ Доротею Станбэри; самъ онъ былъ твердо въ этомъ убѣжденъ. Онъ считалъ бы даже нечестнымъ сдѣлать ей предложеніе, не любя ее. Но къ любви этой примѣшивалось чувство его собственнаго превосходства, что и заставило его смотрѣть на Доротею, какъ на весьма легкую добычу. Онъ даже по временамъ стыдился своей любви къ ней, и вѣрилъ Френчамъ когда тѣ говорили, что Доротея дѣвушка бѣдная, угнетенная, лишенная всякой самостоятельности. И теперь, когда она ему такъ рѣшительно отказала, онъ не могъ не разгнѣваться, а весьма естественно удивился. Хотя онъ и долженъ былъ получить за ней деньги, но деньги не ея. Онѣ тогда только будутъ ея, или лучше сказать ихъ собственностью, когда она за него выйдетъ. М-ръ Гибсонъ очень ясно и вѣрно понималъ этотъ пунктъ, и хорошо зналъ, что у Доротеи не было ничего собственнаго.

Онъ думалъ, что его предложеніе должно точно такъ же польстить ея самолюбію: какъ если бы онъ явился за нею въ Ненкомбъ-Путней -- прямо на мѣсто священника и съ двумя тысячами фунтовъ собственныхъ денегъ въ карманѣ.

Кромѣ того, онъ отдавалъ полную справедливость и остальнымъ своимъ преимуществамъ. Онъ былъ священникъ, на хорошемъ счету, не дуренъ собою, далеко не старъ, однимъ словомъ человѣкъ, который Доротеи долженъ былъ казаться лучше всякаго Орланда. Вотъ почему отказъ такъ сильно озадачилъ и удивилъ его.

Затѣмъ настало сомнѣніе. Неужели этотъ рѣшительный отказъ былъ только слѣдствіемъ ея колебаній и дѣвичьей скромности? Правда, что мнѣніе пріятеля было очень точно и убѣдительно, когда тотъ увѣрялъ, что ни одна молодая дѣвушка не отвергнетъ мужчины, который ей скажетъ рѣшительно; "Будь моей!" Пріятель Гибсона нисколько не сомнѣвался въ согласіи Доротеи. Теперь же, оставшись одинъ въ комнатѣ, м-ръ Гибсонъ не совсѣмъ то раздѣлялъ увѣренность своего пріятеля, хотя все еще вѣрилъ тому, что скромность и жеманство были главною причиною этого отказа. Пока онъ такъ размышлялъ, въ комнату вошла миссъ Станбэри.

-- Все кончено, сказала она.

-- Какъ такъ?

-- Какъ такъ!!. Вѣдь она дала вамъ отвѣтъ, не правда-ли?

-- Да, миссъ Станбэри, она дала мнѣ отвѣтъ. Но мнѣ случалось видать, что молодыя барышни бываютъ иногда -- нѣсколько....

-- Нѣтъ, м-ръ Гибсонъ, она не шутитъ, повѣрьте моимъ словамъ. Она сказала вамъ совершенно серьёзно. Она не хуже другихъ умѣетъ закусить удила, хоть и глядитъ такой смирненькой. Она -- Станбэри съ головы до ногъ.

-- Неужели это послѣднее слово?

-- Ужъ правда, не знаю, что вамъ еще остается!-- развѣ, подошлете Декана и Подканоника уговорить ее. Эта упрямая своенравная голова; и я не могу вамъ ничѣмъ помочь. Сознайтесь тоже, что вы сначала слишкомъ свысока на нее смотрѣли. Вы вѣроятно надѣялись, что жареные рябчики сами повалятся вамъ прямо въ ротъ?

Это бѣдняку показалось изъ рукъ вонъ жестокимъ. Съ перваго дня, когда миссъ Станбэри сообщила ему свой замыселъ, онъ раздѣлилъ его съ величайшею готовностью, несмотря на нѣкоторыя обстоятельства связывающія его съ Гевитрійскимъ домомъ, и съ своей стороны сдѣлалъ все, чтобы только привести въ исполненіе ею задуманный планъ.

-- Мнѣ кажется, это не совсѣмъ деликатно, миссъ Станбэри, сказалъ онъ съ нѣкоторымъ раздраженіемъ въ голосѣ.

-- За то это правда, совершенная правда. Вы всегда смотрѣли на нее свысока, и думали, что она такъ и бросится къ вамъ въ объятія.

М-ръ Гибсонъ стоялъ въ смущеніи, разинувъ ротъ.

-- Да, вина ваша, я это хорошо видѣла. А теперь она васъ и наказываетъ. Я нисколько этому не удивляюсь. Вамъ нечего здѣсь дальше оставаться. Все кончено!

Подобнаго оскорбленія м-ръ Гибсонъ еще ни разу въ жизни своей не испытывалъ. Дѣлая это предложеніе, не измѣнилъ ли онъ или по крайней мѣрѣ, не былъ ли онъ близокъ отъ измѣны даже милымъ и дорогимъ Гивитрійкамъ?

-- Я никогда не смотрѣлъ на нее свысока, произнесъ онъ наконецъ.

-- Какъ бы не такъ! Вы думаете, что я ничего не понимаю. У меня тоже есть и глаза и уши. Я не слѣпа и не глуха. Но что толковать -- все кончено. Отказъ ея рѣшителенъ. Дѣло въ томъ, что она васъ не любитъ!

Возможно ли было получить болѣе дерзкій и обидный отказъ! Не его ли пригласили сюда какъ жениха, не поощряли ли его сдѣлать предложеніе, не увѣряли ли его въ полномъ успѣхѣ! Онъ сдѣлалъ все, о чемъ его просила эта старуха -- даже въ ущербъ своему собственному сердцу; ему сказали, что жена для него готова; и теперь, оттого, что эта странная дѣвушка не понимаетъ хорошенько своихъ собственныхъ чувствъ -- таково было мнѣніе м-ра Гибсона -- его отвергли, обманули и наконецъ объявляли, что онъ дурно велъ себя въ отношеніи Доротеи.

-- Миссъ Станбэри, проговорилъ онъ, -- мнѣ кажется, что вы забываетесь!

-- Скажите пожалуйста! прервала его миссъ Станбэри, забываюсь! Я это припомню, м-ръ Гибсонъ.

-- Вы также, миссъ Станбэри; прощайте.

Выйдя на улицу, м-ръ Гибсонъ отряхнулъ прахъ отъ ногъ своихъ и рѣшилъ, что отнынѣ онъ въ ссорѣ съ миссъ Станбэри. Въ Эксетерѣ поднимутся страшные толки, но онъ все-таки долженъ разойдтись съ нею. Послѣ того какъ съ нимъ поступили, иной образъ дѣйствій былъ бы ему неизвинителенъ.

ГЛАВА XLIII.
Лабурнумъ-коттэджъ *).

*) Laburnum -- бобовникъ, растеніе, употребляющееся въ Англіи на живыя изгороди.

Между Присциллой Станбэри и ея братомъ въ теченіи послѣднихъ шести недѣль завязалась очень оживленная переписка насчетъ Клокъ-Гауза въ Ненкомбъ-Путнеѣ. Присцилла и ея мать переѣхали въ Клокъ-Гаузъ, въ томъ убѣжденіи, что всѣ расходы по дому падутъ на м-ссъ Тревиліанъ. Надо сказать, что Присцилла не очень охотно на это согласилась. Ей не по нраву было брать подъ свое покровительство молодую женщину, разставшуюся съ мужемъ. Теперь она тоже вполнѣ сознавала и чувствовала, что переѣздъ изъ Клокъ-Гауза, въ какой-нибудь скромный коттэджъ, будетъ для нихъ очень щекотливой и непріятной перемѣной. Она и въ началѣ какъ то невольно поддалась на доводы своего брата. Всѣ непріятности, предвидѣнныя Присциллою и возникшія изъ неловкаго положенія ихъ гостьи, пали теперь на михъ: все это отозвалось еще чувствительнѣе съ той минуты, какъ полковникъ Осборнъ посѣтилъ ихъ домъ. Въ настоящее время, переѣздъ изъ большаго дома въ скромный коттэджъ былъ неизбѣженъ. Присцилла хорошо понимала, что Тревиліанъ и Станбэри условились заранѣе насчетъ расходовъ по дому. Но теперь слѣдовало непремѣнно положить конецъ всему этому. При настоящихъ обстоятельствахъ, она ни за что не хотѣла долѣе оставаться въ этомъ домѣ, и начала наводить справки, чтобы отыскать себѣ какой-нибудь другой скромный пріютъ. Лично за себя она очень мало заботилась о томъ, что ей придется жить въ бѣдной хижинѣ -- но она знала, какъ больно и ужасно это будетъ ея матери -- она знала тоже, все, что наговоритъ Доротеѣ, тетка Станбэри,-- знала тоже, что эта перемѣна можетъ повредить и Доротеѣ, если та приметъ предложеніе Гибсона. И все-таки, Присцилла твердо рѣшилась привести въ исполненіе свое намѣреніе. Она не могла допустить мысли, чтобы жить насчетъ брата, который такимъ тяжелымъ трудомъ пріобрѣталъ деньги,-- деньги не только скудныя, но и невѣрныя. Она тотчасъ же отказала двумъ служанкамъ, которыя были наняты, упросила м-ссъ Крокетъ отыскать имъ какой нибудь скромный коттэджъ, и старалась разгласить по всему Ненкомбъ-Путнею, что онѣ выѣзжаютъ изъ Клокъ-Гауза. Домъ этотъ былъ нанятъ на полгода, онѣ же не прожили въ немъ и половины этого времени; но дальнѣйшее пребываніе въ большомъ домѣ было сопряжено съ расходами, далеко превышающими плату за это время,-- и потому Присцилла считала необходимымъ переѣхать. Мать повздыхала, поплакала, но согласилась. М-ссъ Крокетъ, убѣждавшая ее сперва очень горячо, хотя совершенно безполезно, что домъ ни подъ какимъ видомъ не можетъ быть отданъ въ наймы до истеченія срока, кончила обѣщаніемъ помочь ей въ пріисканіи коттэджа.-- М-ссъ Крокетъ, мы впутались въ нехорошее дѣло, говорила ей Присцилла,-- и намъ теперь осталось только одно: выпутаться изъ него какъ можно скорѣе. Каждый кусокъ, который я здѣсь ѣмъ, становится мнѣ поперекъ горла.

-- Да, я понимаю, что вамъ должно быть очень тяжело проснувшись утромъ, не знать что съ вами будетъ вечеромъ, отвѣчала ей на это м-ссъ Крокетъ, которой всегда было извѣстно, что у ней все останется по прежнему.

Вотъ, вслѣдствіе всего этого и завязалась переписка между Присциллой и Гуго. Въ первомъ же своемъ письмѣ, Присцилла рѣшительно, хотя и весьма кротко высказала свое намѣреніе. На это письмо, и еще на два другихъ, уже болѣе энергичныхъ, Гуго отвѣтилъ столь же энергичными, ясными и твердыми доводами. "Домъ принадлежитъ мнѣ", писалъ онъ: "до Рождества; а до тѣхъ поръ я успѣю что нибудь придумать. Мнѣ даже возможно будетъ оставить васъ въ этомъ домѣ до будущаго лѣта,-- и тогда мы всѣ вмѣстѣ порѣшимъ какъ вамъ дальше быть. Денегъ у меня довольно, и тебѣ не объ чемъ заботиться и безпокоиться". Въ отвѣтъ на послѣднія слова "не объ чемъ заботиться и безпокоиться", Присцилла написала брату письмо слѣдующаго содержанія:

"Клокъ-Гаузъ, Сентября 16, 186-- г.

"Дорогой Гуго.

"Я знаю, на сколько ты добръ и великодушенъ, но позволь и мнѣ имѣть тѣ же чувства. Я ни за что не соглашусь жить знатною леди на твои трудовыя деньги. Каково мнѣ будетъ узнать въ одинъ прекрасный день, что я тебя этимъ вовлекла въ долги? Ни я, ни мамаша, мы на это не согласимся. Доротея обезпечена, по крайней мѣрѣ на время, а того что мы имѣемъ, для насъ достаточно Ты знаешь, я не горда и охотно приму отъ тебя твой излишекъ, но только тогда, когда мы будемъ жить какъ намъ должно; оставаться же въ этомъ большомъ домѣ, съ тѣмъ чтобы ты за все платилъ,-- я не хочу. Мамаша со мной соглашается, и мы переѣдемъ къ Михайлову дню. М-ссъ Крокетъ надѣется найти тебѣ жильца на эти три мѣсяца -- если и не за ту же плату, то по крайней мѣрѣ немного дешевле. Кажется, мы уже нашли небольшой домикъ за восемь шиллинговъ въ недѣлю; онъ близко отъ деревни, по дорогѣ въ Кокчафингтонъ. Ты вѣрно помнишь это мѣсто. Тамъ жилъ прежде старикъ Сомсъ. Нашей прежней мебели какъ разъ хватитъ. При этомъ домикѣ есть и крошечный садикъ, и м-ссъ Крокетъ говоритъ, что онъ не обойдется намъ дороже семи шиллинговъ, а быть можетъ и меньше, если мы тамъ останемся. Мы переѣдемъ 29-го. М-ссъ Крокетъ позаботится найти кого нибудь присматривать за домомъ.

А пока, остаюсь всей душой преданная тебѣ
сестра твоя Присцилла".

Получивъ это письмо, Гуго тотчасъ отправился въ Ненкомбъ. Онъ вырабатывалъ въ это время около десяти гиней въ недѣлю, и надѣялся еще долго пользоваться такимъ же доходом, но эти десять гиней были весьма невѣрны. Прекратись работа въ "Ежедневной Лѣтописи", и онъ лишался этихъ средствъ. Большую часть этихъ денегъ, онъ получалъ отъ "Ежедневной Лѣтописи"; и ежели ея издатель нашелъ бы невыгоднымъ его сотрудничество, то Гуго оставался ни при чемъ. Адвокатъ и докторъ могутъ расчитывать, на то что довѣрители ихъ или паціенты не откажутся же всѣ разомъ; но Гуго не былъ ни тѣмъ, ни другимъ. Все таки передовыя статьи -- такая же потребность, какъ и знаніе законовъ или медицина; и Гуго Станбэри, надѣясь на себя, былъ увѣренъ, что издатель, знавшій его способности не захочетъ лишить его своего покровительства. Онъ гордился своими десятью гинеями, зная, что не имѣлъ бы этихъ денегъ еслибы остался при адвокатствѣ. Онъ расчиталъ, если м-ссъ Тревиліанъ уѣдетъ изъ Клокъ-Гауза, то мать его, имѣя 200 гиней въ годъ можетъ и дальше остаться въ этомъ домѣ; за наемъ его приходилось около 80 гиней, и онъ думалъ, что ему не трудно будетъ давать своимъ роднымъ эту сумму. Онъ былъ покоенъ на счетъ своихъ предположеній, пока не получилъ письма отъ Присциллы. Настойчивость и твердость его сестры были ему хорошо извѣстны, и потому онъ рѣшился отправиться въ Ненкомбъ-Путней, чтобы силою своей логики убѣдить если не сестру, то по крайней мѣрѣ мать. О Гибсонѣ онъ узналъ и отъ Присциллы и отъ Доротеи, и конечно горячо желалъ, чтобы "милая старушка Долли" (какъ онъ ее звалъ) пристроилась комфортабельно. Но когда милая старушка Долли написала ему, что этого быть не можетъ и что она не питаетъ особеннаго расположенія къ м-ру Гибсону.-- "Хотя я и увѣрена, что онъ дѣйствительно прекрасный человѣкъ, и всякой другой дѣвушкѣ совѣтовала бы выйти за него," -- и что она считаетъ за лучшее не выходить замужъ,-- тогда онъ послалъ ей дружеское, теплое, истинно братское письмо, въ которомъ называлъ ее "камнемъ", выражалъ надежду, что современемъ явится человѣкъ, который будетъ ей болѣе по сердцу нежели м-ръ Гибсонъ. "Я и самъ небольшой охотникъ до поповъ,", писалъ Гуго, "только не говори этого тетушкѣ Станбэри". Въ концѣ письма, онъ ей сообщилъ о своей поѣздкѣ въ Ненкомбъ и о его желаніи, чтобы она выпросивъ позволенія отлучиться на нѣсколько дней, пріѣхала тоже повидаться съ нимъ въ Клокъ-Гаузъ. Доротея просила очень рѣшительно и получивъ позволеніе отъ тетушки, была уже въ Клокъ-Гаузѣ, ожидая пріѣзда Гуго.

-- Такъ это дѣльце не могло устроиться? сказалъ Гуго при первомъ свиданіи съ своимъ семействомъ.

-- Да, меня это очень сокрушаетъ, жалобно сказали м-ссъ Станбэри. Отказъ Доротеи ее очень огорчалъ, такъ какъ она горячо желала видѣть свою дочь такъ хорошо пристроенной.

-- Что съ возу упало, то пропало, мамаша, отвѣтилъ ей на это Гуго.

М-ссъ Станбэри грустно покачала головой.

-- Долли была совершенно права, вмѣшалась Присцилла.

-- Конечно, она была права, продолжалъ Гуго.-- Кто же въ этомъ сомнѣвается? Да и наконецъ, какъ же дѣвушкѣ иначе отвѣтить человѣку, котораго она не любитъ? Я уважаю тебя, Долли и никогда въ тебѣ не сомнѣвался. Ты слишкомъ пряма и честна, чтобы обмануть человѣка, котораго не любишь!

-- Но онъ прекраснѣйшій молодой человѣкъ, возразила м-ссъ Станбэри.

-- Мало ли что, мамаша. Любовь не смотритъ на эти достоинства. Да, кромѣ того, я не думаю, чтобы онъ былъ лучше другихъ, отъ того только что онъ священникъ.

-- Священники постояннѣе другихъ мужчинъ, продолжала возражать мать.

-- Да они постоянны, за то какіе эгоисты!

-- Отецъ твой былъ тоже священникъ, Гуго.

-- Я и не говорю, чтобы они были хуже другихъ; только не думаю, что они лучше. Они до того возятся съ своей библіей, что имъ наконецъ кажется, будто они сами пророки или апостолы. А коснись дѣло денегъ или комфорта, или молодой дѣвушки, да еще съ небольшими деньгами,-- тутъ они такіе же, какъ и всѣ мы грѣшные.

Еслибы теперь пришлось сказать правду, то Гуго Станбэри долженъ былъ признаться, что онъ недавно еще написалъ двѣ или три колкія статьи въ "Ежедневной Лѣтописи" о мнимыхъ достоинствахъ и дѣйствительныхъ недостаткахъ англійскаго духовенства. Человѣкъ дѣлается удивительно краснорѣчивъ, когда рѣчь коснется того предмета, который его сильно затрогиваетъ и на счетъ котораго онъ могъ недавно вполнѣ высказаться. Въ этотъ вечеръ не было сказано ни слова о Клокъ-Гаузѣ и о намѣреніяхъ Присциллы. На другой день Присцилла встала довольно рано, надѣясь потолковать объ этомъ съ Гуго въ саду до завтрака; но Гуго, отгадавъ ея желаніе, избѣгалъ ее. Онъ хотѣлъ сперва поговорить съ матерью -- и хотя зналъ, что она порядочно побаивалась своей старшей дочери, но все таки надѣялся поставить на своемъ, хотя на три мѣсяца. Онъ сошелъ къ матери до ея прихода въ гостиную, и она первая заговорила съ нимъ о предстоящей перемѣнѣ.

-- Мы не можемъ оставаться здѣсь, начала м-ссъ Станбэри; -- право не можемъ.

-- Не въ томъ дѣло, мамаша, а такъ какъ за домъ надо заплатить до Рождества, то вы можете и здѣсь жить также дешево, какъ и на всякой другой квартирѣ.

-- А Присцилла...

-- Да, Присцилла! Кто жъ не знаетъ, что говоритъ Присцилла! Она писала мнѣ объ этомъ въ очень трогательныхъ выраженіяхъ; но къ чему все это? Если ужъ вамъ стыдно принять отъ меня помощь, то въ такомъ случаѣ, я право не знаю, кто же въ правѣ помогать ближнему? Вамъ вѣдь хорошо и удобно здѣсь?

-- Очень хорошо, только Присцилла полагаетъ...

-- Присцилла деспотъ, и деспотъ большой руки. Пожалуйста, подумайте и согласитесь остаться здѣсь до Рождества. Если я вамъ говорю, что я въ состояніи это сдѣлать,-- значитъ я дѣйствительно могу и у меня довольно средствъ на это. Тутъ вошла Доротея -- и онъ обратился къ ней за помощью. Доротея пріѣхала въ Ненкомбъ только наканунѣ и съ ней еще не совѣтовались. Ей только сказали, что Присцилла съ матерью хотятъ переѣхать изъ Клокъ-Гауза, и не спрашивая ея мнѣнія, повели посмотрѣть коттэджъ, въ которомъ жилъ старикъ Сомсъ; Присцилла рѣшилась -- и ей не за чѣмъ было спрашивать чьего бы то ни было мнѣнія. Но теперь его спрашивали у Доротеи.

-- По моему, это -- чванство независимости, сказалъ Гуго.

-- Мнѣ кажется, что этотъ домъ очень дорогъ, замѣтила Доротея.

-- Надо заплатить, говорилъ Гуго;-- и если я говорю что у меня есть деньги, то не довольно-ли этого? Несчастная, грязная, маленькая лачужка, въ которой вы умрете отъ скуки и ревматизмовъ.

-- Конечно это не комфортабельный и не удобный домъ, прибавила м-ссъ Станбэри, которая была очень не равнодушна къ удобствамъ ея настоящаго жилища.

-- И очень грязенъ, сказала Доротея.

-- Я еще не видывалъ противнѣе. Полно, мамаша; если я говорю, что я могу заплатить, такъ и довольно. А если вы мнѣ довѣряете, значитъ дѣло кончено. Сказавъ это, Гуго принялъ на себя видъ оскорбленной добродѣтели... М-ссъ Станбэри готова была согласиться, какъ вдругъ Присцилла явилась между ними. Невозможно было не продолжать разговора, хотя Гуго очень хотѣлось получить согласіе матери, до свиданія съ Присциллой.

-- Мамаша соглашается со мной, заговорилъ онъ отрывисто,-- и Долли тоже, -- что переѣзжать теперь было бы безразсудно.

-- Мамаша! воскликнула Присцилла.

-- Мнѣ кажется, что я не говорила этого, прошептала Доротея робко. Мнѣ собственно, ничего не нужно, сказала теперь м-ссъ Станбэри.

-- Но мнѣ это нужно, и я этого желаю, продолжалъ Гуго: мнѣ кажется, что я имѣю нѣкоторое право требовать, чтобы мои желанія были уважены по крайней мѣрѣ въ этомъ отношеніи.

-- Милый Гуго, сказала Присцилла:-- Коттэджъ уже нанятъ, и мы туда переѣдемъ. Я еще вчера просила м-ссъ Крокетъ похлопотать о повозки, чтобы перевезти наши вещи. Я увѣрена, мамаша согласна со мной. Да и возможно-ли намъ жить въ этомъ домѣ, получая на все около 24-хъ шиллинговъ въ недѣлю? Мы этого не можемъ. И такъ какъ все это уже рѣшено и устроено, ты напрасно только тревожишь себя и другихъ, подымая этотъ вопросъ.

-- Я полагаю, Присцилла, все таки продолжалъ Гуго, -- что ты сдѣлаешь такъ, какъ мамаша пожелаетъ!

-- Мамаша желаетъ переѣхать. Она мнѣ это уже прежде сказала.

-- Ты ее на это подбила.

-- Лучше бы переѣхать, Гуго, прервала м-ссъ Станбэри: -- по моему, право, лучше переѣхать.

-- И конечно переѣдемъ, скачала Присцилла: -- Гуго добръ и великодушенъ, но онъ напрасно такъ безпокоится объ этомъ. А теперь пойдемте лучше завтракать? Такимъ образомъ побѣда осталась за Присциллою. Они отправились завтракать. Гуго сидѣлъ угрюмый и ни съ кѣмъ не говорилъ. Когда кончился этотъ скучный завтракъ, онъ взялъ свою трубку и отправился посмотрѣть коттэджъ. То было грязное, неуклюжее, низенькое и съ виду разоренное строеніе съ претензіей самаго мелкаго разбора,-- съ претензіей, какъ бы стыдившейся самой себя: надъ крыльцомъ былъ навѣсъ, а въ единственной гостиной находилось то, что покойный м-ръ Сомсъ называлъ "италіанскимъ окномъ", но навѣсъ, казалось, того и гляди обвалится, а окно -- вывалится. Зала и спальня, когда то были оклеены обоями; -- но бумага загрязнилась, потрескалась и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ отстала отъ стѣнъ. Грязная, крошечная комната превращена была въ кухню, и на право отъ полу-развалившейся двери было что-то въ родѣ чулана съ большимъ котломъ. Въ саду виднѣлись кочни и кочерыжки капусты м-ра Сомсъ, множество худой травы, и сырой провалъ въ кустарникахъ, названный бесѣдкой. Все это называлось Лабурнумъ-коттэджемъ по кусту бобовника, росшаго возлѣ дома. Гуго Станбэри даже вздрогнулъ, стоя съ трубкой посреди остатковъ капусты. Можно ли тому, чья мать живетъ въ такомъ мѣстѣ, свататься къ такой дѣвушкѣ, какъ Нора Роули? Пока онъ стоялъ въ этомъ саду, размышляя о настойчивости и упрямствѣ Присциллы, о своихъ еженедѣльно-получаемыхъ десяти гинеяхъ, о родѣ жизни, ведомой имъ въ Лондонѣ,-- гдѣ онъ обыкновенно обѣдалъ въ своемъ клубѣ, не отказывая себѣ ни въ трубкѣ, ни въ пивѣ, ни въ бифстекѣ,-- онъ вдругъ услышалъ за собой шаги и, оглянувшись, увидалъ свою старшую сестру.

-- Гуго, начала она,-- не сердись на меня.

-- Нѣтъ, я очень сердитъ на тебя.

-- Я это знаю; но ты несправедливъ. Я убѣждена, что я права.

-- Я въ жизнь свою не видывалъ ужаснѣе и гаже этого мѣста.

-- А я, такъ не нахожу его ни гадкимъ, ни ужаснымъ. Ты увидишь, какъ я все хорошо устрою. Чего намъ здѣсь недостанетъ, ты намъ дашь. Не думай, чтобы я была слишкомъ горда и не хотѣла принять отъ тебя. Это совсѣмъ не то.

-- Нѣтъ, должно быть, ты очень горда и не хочешь ничего принять отъ меня.

-- Я никогда не отказывалась отъ того, что благоразумно; но жить въ такомъ домѣ, какъ будто бы у насъ триста или четыреста гиней ежегоднаго доходу, было бы совершенно безразсудно! Если мамаша привыкла къ комфорту этого дома, то, конечно, ей будетъ тяжело его оставить; но ты ей дашь, сколько будетъ нужно, и сколько позволитъ благоразуміе. А дольше оставаться въ этомъ домѣ было бы чистымъ сумасшествіемъ, и я не могу этого допустить.

-- Ты непремѣнно, во что бы ни стало, хочешь поставить на своемъ.

-- Не сердись на меня, Гуго. Поцѣлуй меня. Ты такъ рѣдко бываешь со мной, а между тѣмъ -- ты у меня единственный человѣкъ, съ которымъ я могу говорить откровенно. Иногда мнѣ хлѣбъ кажется такимъ жесткимъ и вода такою горькою, что и самая жизнь невозможна. Я стараюсь это позабыть; но если ты отсюда уѣдешь сердитый -- это меня до того убьетъ, что я недѣли на двѣ сдѣлаюсь совершенно неспособной и негодной ни на что.

-- Почему же ты не позволяешь мнѣ сдѣлать что нибудь для тебя?

-- Дѣлай все, что тебѣ угодно, только поцѣлуй меня. Онъ обнялъ ее, стоя въ капустѣ м-ра Сомсъ.-- Милый мой Гуго, ты не знаешь, какое ты божество для меня!

-- Но ты вовсе не такъ не обращаешься со мной, какъ слѣдуетъ съ божествомъ.

-- Зато я думаю о тебѣ какъ о божествѣ, когда тебя здѣсь нѣтъ. Когда божества являлись, имъ никто не повиновался. Пойдемъ, лучше прогуляемся. Дойдемъ до мельницы Риддлея? И они отправились; когда же вернулись въ Клокъ-Гаузъ, непріятности между ними и слѣдовъ не было.

ГЛАВА XLIV.
Брукъ Бургесъ прощается съ Эксетеромъ.

Наступило время, когда Брукъ Бургесъ долженъ былъ оставить Эксетеръ. Онъ объѣхалъ графство и возвратился въ домъ миссъ Станбэри съ тѣмъ, чтобы провести тутъ послѣднія двѣ ночи. Когда онъ вернулся, Доротея все еще была въ Ненкомбѣ, но прибыла въ Ограду наканунѣ дня его отъѣзда. Мать и сестра желали, чтобъ она осталась съ ними въ Ненкомбѣ. "Теперь есть тебѣ и кровать, и уютный уголокъ", смѣясь сказала ей Присцилла: "ты можешь остаться и жить съ нами до нашей смерти." Но Доротея объявила, что она назначила теткѣ день своего возвращенія, и что не хочетъ измѣнить своему слову. "Полагаю, что ты можешь остаться, если захочешь" настаивала Присцилла. Но Доротея думала, что ей не слѣдуетъ оставаться. Она ни слова не сказала о Брукѣ Бургесѣ; но весьма возможно, что ей было бы очень жаль не попрощаться съ нимъ еще разъ. Брукъ объявилъ ей, что еслибъ она не пріѣхала, онъ самъ бы отправился въ Ненкомбъ повидаться съ нею; но Доротея не считала себя въ правѣ повѣрить этому.

Утромъ, въ послѣдній день, Брукъ пошелъ въ контору къ своему дядѣ,

-- Я пришелъ проститься съ вами, дядя Барги, сказалъ онъ.

-- Прощай, мой мальчикъ. Заботься о себѣ.

-- Постараюсь.

-- Ты не поссорился со старухой?-- или поссорился? сказалъ дядя Барти.

-- Нѣтъ еще; то есть -- не на смерть.

-- И ты продолжаешь думать, что получишь ея наслѣдство?

-- Я ничего не думаю ни такъ, ни сякъ. Вы можете быть увѣрены въ томъ, что я никогда не буду считать его моимъ, пока не получу его,-- и никогда не буду на столько увѣренъ въ этомъ, чтобы впасть въ отчаяніе, если не получу. Полагаю, что имѣю на него не менѣе правъ, чѣмъ нѣкоторые другіе, и не вижу, почему бы мнѣ не взять его, если оно мнѣ достанется.

-- Не думаю, чтобы оно тебѣ когда нибудь досталось, сказалъ старикъ послѣ непродолжительнаго молчанія.

-- Мнѣ отъ этого не будетъ хуже, сказалъ Брукъ.

-- Нѣтъ, хуже. Ты будешь человѣкъ съ обманутыми надеждами. И она хочетъ разбить твои надежды. Она это нарочно дѣлаетъ. Она такъ-же намѣрена оставить тебѣ свои деньги, какъ и я. И къ чему ей оставлять тебѣ?

-- Просто потому, что это ея фантазія.

-- Фантазія! Вѣрь мнѣ, по всемъ этомъ очень мало фантазіи. Нѣтъ ни одного человѣка изъ нашего семейства, котораго бы она не погубила, если бы могла. Она разбила бы сердце каждаго изъ насъ, еслибъ могла добраться до него. Взгляни на меня и на мое положеніе. Я въ сущности не болѣе какъ прикащикъ. Ей Богу; я поставленъ хуже, чѣмъ старшій конторщикъ у многихъ банкировъ. При неблагопріятныхъ обстоятельствахъ я теряю столько же, сколько и другіе; тогда какъ прикащикъ ничего не лишается. А моя доля въ этомъ дѣлѣ равняется почти нулю; это ровно ничего въ сравненіи съ тѣмъ, что я имѣлъ бы -- еслибъ не она.

Брукъ зналъ, что его дядя былъ человѣкъ обманутый въ своихъ ожиданіяхъ или, по крайней мѣрѣ, недовольный; но онъ немного зналъ объ обстоятельствахъ старика, и, конечно, не ожидалъ услыхать отъ него разговоръ въ томъ духѣ, въ которомъ онъ говорилъ теперь. Онъ часто слышалъ, что его дядя Барти не любилъ миссъ Станбэри, и не удивлялся, когда слышалъ отъ него, по временамъ, колкія и злыя слова относисительно характера этой леди. Но онъ не ожидалъ такого длиннаго ряда обвиненій, который излилъ въ настоящую минуту банкиръ.-- Разумѣется, я ничего не зналъ о банкѣ, сказалъ онъ: -- но я не полагалъ, что она была тутъ при чемъ нибудь.

-- Какъ ты думаешь, откуда у ней всѣ эти деньги, которыя она имѣетъ? Развѣ ты когда слыхалъ, что у ней было что нибудь свое? У ней никогда не было ни единаго пенни, никогда ни одного пенни. Все это ей пришло изъ нашего дома. Это тотъ капиталъ, который послужилъ фондомъ для этого предпріятія, и на которомъ оно должно бы было вестись до настоящаго времени. Братъ мой кинулъ ее; ей Богу, такъ;-- кинулъ ее. Онъ узналъ, что она такая,-- и отдѣлался отъ нея.

-- Но онъ оставилъ ей свое состояніе?

-- Да, она пришла къ нему, когда онъ умиралъ, и онъ оставилъ ей свои деньги -- свои деньги, и мои деньги, и деньги твоего отца.

-- Онъ не могъ оставить ей ничего, дядя Барти, что не принадлежало бы ему.

-- Конечно, это правда -- правда съ одной стороны. Тоже самое можно сказать и о человѣкѣ, у котораго выманили все до послѣдняго шилинга помимо дѣтей. Я не былъ въ Эксетерѣ, когда было сдѣлано духовное завѣщаніе. никто изъ насъ не былъ тутъ. Но она была тутъ, и когда мы пріѣхали къ умирающему, мы нашли ее здѣсь. Она отомстила ему, и намѣрена отомстить каждому изъ насъ. Не вѣрю, чтобы она когда нибудь оставила тебѣ хоть шиллингъ, Брукъ. Ты еще ее узнаешь и будешь говорить о ней своимъ племянникамъ, также какъ я говорю тебѣ.

Брукъ отвѣчалъ на это чѣмъ-то очень обыкновеннымъ и простился съ дядей. Онъ себѣ позволилъ лелѣять полурыцарскую мысль, что можетъ добиться примиренія между миссъ Станбэри и дядей Барти; и съ тѣхъ поръ, какъ находился въ Эксетерѣ, говорилъ сперва одной, а потомъ другому, намекая на это; но намеки его вѣроятно были безуспѣшны. Возвращаясь изъ банка въ Гай-Стригъ, онъ не преминулъ спросить себя -- есть ли основаніе для страшныхъ обвиненій, только что слышанныхъ отъ дяди. Нѣчто въ этомъ родѣ, хотя въ менѣе рѣзкой формѣ, было слышано имъ очень часто отъ другихъ членовъ семейства. Хотя онъ съ дѣтства хорошо зналъ миссъ Станбэри, но его пріучили смотрѣть на нее какъ на людоѣдку. Всѣ въ семействѣ Бургесовъ смотрѣли на миссъ Станбэри какъ на людоѣдку, съ тѣхъ поръ какъ узнали объ этомъ несчастномъ духовномъ завѣщаніи. Но она была людоѣдка, отъ которой могла бы быть выгода,-- и людоѣдка продолжала говорить, что ейнаслѣдникомъ будетъ одинъ изъ семейства Бургесовъ. Поэтому и случилось такъ, что Брука воспитали отчасти въ уваженіи, отчасти въ ненависти къ ней. "Она ужасная женщина," говорили въ его семьѣ: "она не посовѣстится ни передъ какимъ злымъ дѣломъ. Но такъ какъ, повидимому, ты вѣроятно пожнешь выгоды зла, совершаемаго ею, то тебѣ лучше примириться съ ея несправедливостью." Достигнувъ того возраста когда могъ понимать ея положеніе, онъ рѣшился руководствоваться своимъ собственнымъ сужденіемъ; но до сихъ поръ это сужденіе опредѣлялось только тѣмъ -- что миссъ Станбэри была очень странная старуха, съ добрымъ сердцемъ и добрыми побужденіями, но вмѣстѣ съ тѣмъ, до такой степени капризная женщина, что никакой благоразумный человѣкъ не построилъ бы свое счастье на ожиданіи, основанномъ на ея обѣщаніяхъ. Руководствуясь этимъ мнѣніемъ, онъ рѣшился быть къ ней внимательнымъ и, до извѣстной степени, послушнымъ,-- но, разумѣется, не дѣлаясь ея рабомъ. Она покинула своего племянника, а на племянницу она постоянно жаловалась ему. Очень часто ей случалось сказать ему колкое слово на его-же счетъ. Въ то время когда онъ оставилъ Эксетеръ для своей маленькой поѣздки, никто больше м-ра Гибсона не пользовался ея расположеніемъ. Когда же онъ возвратился, то нашелъ, что м-ръ Гибсонъ былъ совсѣмъ удаленъ, а говорилось о немъ въ выраженіяхъ почти наглой брани. "Еслибъ я былъ вдвое покорнѣе", сказалъ онъ самому себѣ, "это не принесло-бы пользы; а я всего болѣе ненавижу покорность". Такимъ образомъ онъ рѣшился принять дары, посланные богами, если случится, что когда нибудь эти божественные дары явятся передъ нимъ изъ сундуковъ миссъ Станбэри; -- но и рѣшилъ также не измѣнять своего образа жизни и не уклоняться отъ своей дороги изъ покорности ея желаніямъ, чего можно было бы ожидать отъ человѣка, который долженъ былъ получить такое богатое наслѣдство. Онъ дѣйствовалъ въ силу подобныхъ разсужденій, и продолжалъ считать ее за добрую, но очень капризную старуху. Теперь онъ услышалъ го, что имѣлъ сказать по этому поводу дядя Бартоломей Бургесъ, и онъ не могъ не спросить себя, на сколько обвиненія дяди были справедливы.

Въ узкомъ проходѣ между Гай-Стритомъ и Оградой онъ встрѣтилъ м-ра Гибсона. Между ними установилась того рода дружба, которая возникаетъ скорѣе отъ частыхъ столкновеній, чѣмъ отъ обоюднаго желанія сблизиться, и естественно было Бургесу сказать ему нѣсколько прощальныхъ словъ. Въ предъидущій вечеръ миссъ Станбэри отвела душу, обративъ въ смѣшную сторону м-ра Гибсонъ и разсказывая Бруку, какъ священникъ велъ свои любовныя дѣла; и въ тоже самое время она объявила, что м-ръ Гибсонъ былъ непочтителенъ къ ней. Вотъ почему онъ узналъ, что миссъ Станбэри и м-ръ Гибсонъ разошлись, и при этомъ случаѣ не промолвилъ бы слова, касательно старой леди, еслибъ м-ръ Гибсонъ позволилъ ему сдѣлать это. Но м-ръ Гибсонъ высказался откровенно.

-- Вы завтра уѣзжаете, сказалъ онъ.-- Прощайте. Надѣюсь, что мы еще встрѣтимся; но не въ этомъ домѣ, м-ръ Бургесъ.

-- Гдѣ бы мы ни встрѣтились, здѣсь ли или въ другомъ мѣстѣ, я буду очень счастливъ, сказалъ Брукъ.

-- Конечно, не здѣсь. Во время вашего отсутствія миссъ Станбэри обошлась со мною такъ, что конечно нога моя не будетъ у ней въ домѣ.

-- Боже мой! А я думалъ, что вы такіе друзья!

-- Я хорошо зналъ ее и уважалъ. Она предана церкви и много раздаетъ милостыни; но у ней такой языкъ, что когда она начнетъ высказываться, то это нестерпимо.

-- Она была снисходительна ко мнѣ; я ничего такого не слыхалъ.

-- Ваше время еще придетъ, я въ этомъ не сомнѣваюсь, продолжалъ Гибсонъ. Всѣ мнѣ говорили, что это будетъ такъ; даже старые ея друзья знаютъ это. Спросите у м-ссъ Макъ-Гугъ и м-ссъ Френчъ изъ Гивитри.

-- М-ссъ Френчъ! сказалъ Брукъ, улыбаясь.-- Едва ли она годится въ свидѣтели.

-- А почему же нѣтъ? Во всемъ Эксетерѣ я не знаю ни кого, кто бы лучше м-ссъ Френчъ судилъ о характерахъ. Она всю жизнь была дружна съ миссъ Станбэри. Спросите вашего дядю, который при Банкѣ.

-- Дядя и миссъ Станбэри никогда не были друзьями, сказалъ Брукъ.

-- Спросите Гуго Станбэри, что онъ думаетъ объ ней. Не думайте, впрочемъ, что я хочу что нибудь говорить противъ нее; но такъ какъ мы встрѣтились здѣсь и заговорили, то я счелъ за лучшее, чтобъ вы знали, какъ она со мной обошлась, и была такъ раздражительна, что я больше никогда ужъ не хочу ходить сюда. Сказавъ это м-ръ Гибсонъ ушелъ и остался при томъ убѣжденіи, что онъ очень великодушно говорилъ объ старухѣ, которая обошлась съ нимъ такъ дурно.

Передъ обѣдомъ Брукъ пошелъ въ дальній конецъ Ограды, и посѣтилъ м-съ Макъ-Гугъ, оттуда прошелъ до Гивитри и посѣтилъ Френчей. Сомнительно, такъ ли былъ бы онъ любезенъ съ этими дамами, еслибъ м-ръ Гибсонъ не указалъ на нихъ, какъ на свидѣтельницъ о характерѣ миссъ Станбэри. Онъ очень мало узналъ отъ м-ссъ Макъ-Гугъ. Эта дама была очень мила и любезна, и не разъ выражала желаніе увидѣть его въ Эксетерѣ. Когда онъ сказалъ нѣсколько словъ о м-рѣ Гибсонѣ, м-ссъ Макъ-Гугъ только улыбнулась, и сказала, что этотъ джентльменъ скоро найдетъ лѣкарство для своей язвы. "Въ морѣ не одна рыба", прибавила она.

-- Боюсь, что они поссорились, м-ссъ Макъ-Гугъ.

-- Говорятъ, что такъ. Да о чемъ бы мы здѣсь говорили, еслибъ никто никогда не ссорился? Мнѣ и ей нужно ссориться для удовольствія публики; -- только всѣ знаютъ, что я ни съ кѣмъ не ссорюсь. Я никого не считала достаточно интереснымъ, чтобы поссориться. Но м-ссъ Макъ-Гугъ ничего не сказала о миссъ Станбэри, кромѣ того, что получила отъ нея записку въ приглашеніемъ черезъ денекъ на партію виста.

Онъ засталъ двухъ миссъ Френчъ, сидящихъ съ матерью; всѣ онѣ были очень благодарны ему за то, что онъ пришелъ проститься съ ними передъ отъѣздомъ. "Это очень мило съ вашей стороны, м-ръ Бургесъ, сказала Камилла; "и особенно теперь".

-- Да, конечно, сказала Арабелла:-- вѣдь вы знаете какія непріятности происходятъ.

-- Мои милыя, не станемъ говорить объ этомъ, сказала м-ссъ Френчъ.-- Миссъ Станбэри хотѣла устроить все къ лучшему, а теперь все кончено.

-- Не знаю, что это вы считаете конченнымъ, мама, сказала Камилла.-- По моему ничего не начиналось.

-- Милая моя, чѣмъ меньше говорятъ, тѣмъ скорѣе исправить можно, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Правда, мама, сказала Камилла:-- но однако нельзя же совсѣмъ молчать. Весь городъ говоритъ объ этомъ, и я увѣрена, что м-ръ Бургесъ слышалъ столько же, сколько и другіе.

-- Я, вовсе ничего не слыхалъ, сказалъ Брукъ.

-- О, да, вы слышали, продолжала Камилла. Арабелла въ эту минуту вообразила себя поставленной въ такое щекотливое положеніе, и сочла за лучшее предоставить сестрѣ говорить объ этомъ, а самой молчать, за исключеніемъ развѣ какихъ нибудь намековъ, которые могли бы поддержать ее; ибо Арабелла вполнѣ понимала, что теперь добыча останется за ней, если только есть возможность освободить добычу изъ когтей Станбэри.

Она знала, -- и никто лучше ее не зналъ, -- какъ ея сестра вмѣшалась въ ея раннія надежды, и была про себя увѣрена, что обманулась въ своихъ ожиданіяхъ, благодаря братоубійственному соперничеству со стороны Камиллы. Однако ей никогда не представлялось возможности поссориться съ Камиллой. И вотъ онѣ, связанныя вмѣстѣ, должны вмѣстѣ вести свою борьбу. Подобно двумъ свиньямъ, у одного корыта, изъ которыхъ каждая стремится отнять у другой лакомый кусокъ, что не мѣшаетъ имъ наслаждаться всегда вмѣстѣ теплотой навозной кучи, въ дружелюбной близости, -- эти двѣ молодыя леди жили въ братской дружбѣ, между тѣмъ какъ каждая изъ нихъ стремилась отнять жениха у другой. Онѣ вполнѣ понимали свое положеніе, и хотя онѣ говорили о м-рѣ Гибсонѣ въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ, но никогда не ссорились. Но теперь, въ послѣднее время вмѣшательства Станбэри, между ними безъ словъ установилось пониманіе, что если оставалась возможность вести борьбу за этотъ предметъ, то одна изъ нихъ должна была быть выдвинута впередъ, а другая должна уступить. Между ними не было высказаннаго условія, но Арабелла вполнѣ понимала, что ей -- быть на первомъ планѣ. Ей надо было предпринять борьбу и, если можно, побѣдить кокетку Станбэри. Она смотрѣла съ этой точки и охотно довѣряла Камиллѣ дѣйствовать согласно съ этимъ честно и ревностно. Вотъ почему она чувствовала,-- что въ данномъ случаѣ, ей не приходится много говорить. Она удалилась на диванъ и усердно работала, и выражала своей задумчивостью, что у ней есть мысли, о которыхъ говорить она не расположена.

-- Вы должны были слышать многое, сказала Камилла, смѣясь.-- Вы должны знать, какъ ругали бѣднаго м-ра Гибсона, за то, что онъ не хотѣлъ....

-- Камилла, не глупи, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Не хотѣлъ чего? спросилъ Брукъ: -- что слѣдовало ему сдѣлать и чего онъ не сдѣлалъ?

-- Я ничего не знаю на счетъ того, слѣдовало-ли, сказала Камилла.-- Это вполнѣ дѣло вкуса.

-- Я самый плохой разгадчикъ загадокъ, сказалъ Брукъ.

-- Какъ вы хитры! продолжала Камилла:-- какъ будто милая тетушка Станбэри не довѣрила вамъ всѣ свои надежды!

-- Камилла, милая,-- полно, сказала Арабелла.

-- Но если джэнгльмена ловятъ и не могутъ поймать, то я полагаю, чтобы его слѣдовало за это бранить въ глаза.

-- Но кто-же ловилъ и кто-же бранилъ его? спросилъ Брукъ.

-- Замѣтьте, я не хочу говорить ни одного слова противъ миссъ Станбэри, м-ръ Бургессъ. Мы всю нашу жизнь знали ее и любили ее; -- не правда-ли, мама?

-- И уважали, сказала Арабелла.

-- Совершенно такъ, продолжала Камилла.

-- Но вы знаете, м-ръ Бургесъ, что она любитъ дѣлать по своему.

-- Я не знаю такихъ, кто бы этого не любилъ, сказалъ Брукъ.

-- И когда она обманется въ своихъ ожиданіяхъ, то не скрываетъ этого. Она, безъ сомнѣнія, и теперь обманулась въ своихъ ожиданіяхъ, м-ръ Бургесъ.

-- Что пользы продолжать, Камилла? сказала м-ссъ Френчъ. Арабелла молча сидѣла въ своемъ углу, съ сознательнымъ чувствомъ удовольствія, размышляя о томъ, что общая неудача, старшей и молодой миссъ Станбэри, была причинена нѣжнымъ воспоминаніемъ о ея собственныхъ достоинствахъ. Не сказалъ-ли ей м-ръ Гибсонъ яркими словами правды, что ему почти и въ голову не приходило сдѣлать Доротею Станбэри своей женою?

-- Вотъ, видите ли, продолжала Камилла,-- я полагаю, что если кто дѣлаетъ попытку, и она ему не удается, тотъ долженъ примириться съ своей неудачей, а не говорить разнаго рода злыхъ вещей. Всякій знаетъ, что извѣстный джэнтльменъ очень интименъ въ нашемъ домѣ.

-- Полно, милая, сказала Арабелла шепотомъ.

-- Нѣтъ, я не перестану, сказала Камилла.-- Я не знаю, почему должно молчать, когда другіе говорятъ такъ громко. Я нисколько не забочусь о томъ, что-бы кто ни говорилъ объ насъ и объ этомъ джэнгльменѣ. Мы его знаемъ Богъ-знаетъ сколько лѣтъ, и мама очень его любитъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ такъ, Камилла, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Что касается этого, то и я тоже очень его люблю, сказала Камилла, смѣло смѣясь.-- Мнѣ дѣла нѣтъ, если это извѣстно.

-- Не будь такой глупенькой, сказала Арабелла.

Камилла дѣлала все, что могла, и Арабелла была ей благодарна.

-- Мы нисколько не заботимся о томъ, что люди скажутъ, продолжала Камилла.

-- Разумѣется, мы слышали, какъ и всѣ слышали, что одинъ джэнтльменъ женится на одной леди. До насъ вовсе не касалось -- женится-ли онъ, или нѣтъ.

-- Нисколько, подтвердила Арабелла.

-- Мы никогда дурно не относились о молодой леди. Мы ни во что не мѣшались. Если джэнтльменъ любилъ молодую леди, то, насколько насъ касается, онъ могъ свободно жениться на ней. Мы привыкли видаться съ нимъ, какъ съ братомъ, и, быть можетъ, понимали, что привязанность къ другой женщинѣ отдалитъ его отъ насъ; но мы не намекали на это ни ему, ни кому либо другому. Да и зачѣмъ намъ было это дѣлать? Для насъ это было все равно. Теперь-же оказывается, что джэнтльменъ не имѣлъ ничего подобнаго въ виду, и вотъ его почти выталкиваютъ изъ дому, а насъ злословятъ по всюду, всякимъ образомъ. Въ это время Камилла была сильно раздражена и говорила съ большимъ воодушевленіемъ.

-- Можно-ли быть такой безумной, Камилла? сказала Арабелла.

-- Быть можетъ, я и въ самомъ дѣлѣ безумна, что обращаю вниманіе на чужія слова.

-- Да что до всего этого м-ру Бургесу? спросила м-ссъ Френчъ.

-- А только то, что такъ какъ мы всѣ любимъ м-ра Бургеса, и такъ какъ онъ принятъ почти какъ родной въ Оградѣ, то я и считала нужнымъ сказать ему, почему мы не были такъ откровенны, какъ бываемъ всегда. Теперь дѣло кончено -- и я не сомнѣваюсь, что все пойдетъ хорошо. Чтожъ касается до молодой леди, то конечно мы жалѣемъ о ней. Полагаемъ, что тетка была неосторожна.

-- И къ тому же у ней такой языкъ, сказала Арабелла.

Впрочемъ, нашъ пріятель, Брукъ, зналъ всю истину; зналъ въ чемъ состояла неудача м-ра Гибсона, а также и то -- какъ дѣйствовала Доротея въ этомъ дѣлѣ. Сверхъ того думалъ, что леди, говорящія съ нимъ въ настоящее время, знали дѣло также хорошо какъ и онъ. Ему было не безъизвѣстно желаніе этихъ двухъ молодыхъ леди, и онъ полагалъ, что это желаніе не совсѣмъ еще прошло; -- но онъ не считалъ своей обязанностью вступать въ бой даже ради Доротеи. Онъ могъ бы объявить, что Доротея, по крайней мѣрѣ, не обманулась въ своихъ ожиданіяхъ, но счелъ за лучшее умолчать объ Доротеѣ. "Да, сказалъ онъ,-- у миссъ Станбэри язычекъ! Но полагаю что онъ говоритъ столько же добра, сколько дѣлаетъ зла. Это лучшее, быть можетъ, что можно сказать о языкѣ какой-либо дамы."

-- Мы ни о комъ не говоримъ дурнаго, сказала Камилла, никогда. Это наше правило. Тутъ Брукъ сталъ прощаться и всѣ три леди были очень дружелюбны, почти нѣжны при этомъ прощаніи. Брукъ долженъ былъ уѣхать рано на другое утро, прежде чѣмъ кто-нибудь въ домѣ встанетъ, кромѣ Марты; миссъ Станбери была очень грустна въ продолженіи вечера. "Его отсутствіе будетъ для насъ замѣтно, не правда-ли?" обратилась она къ Доротеѣ.

-- Я увѣрена, что вамъ его будетъ недоставать.

-- Мы такъ глупы здѣсь однѣ, сказала миссъ Станбэри. Когда они отпили чай, она просидѣла молча съ полчаса и затѣмъ позвала Брука къ себѣ на верхъ.-- И такъ вы уѣзжаете Брукъ? сказала она.

-- Да; я долженъ теперь уѣхать. Мнѣ дадутъ отставку, если пробуду еще лишній часъ.

-- Это хорошо, съ вашей стороны, что вы навѣстили старуху; вы должны иногда извѣщать меня о себѣ.

-- Разумѣется, буду писать къ вамъ.

-- А еще, Брукъ....

-- Что такое, тетя Станбэри?

-- Не надо-ли вамъ денегъ, Брукъ?

-- Нѣтъ -- вовсе не надо, благодарю васъ. Мнѣ, холостяку, достаточно своихъ.

-- Когда вздумаете жениться, Брукъ, то смотрите -- скажите мнѣ.

-- Непремѣнно, скажу вамъ; но теперь не могу еще опредѣлить, когда это будетъ.

Она ничего болѣе не сказала ему, хотя остановилась словно хотѣла что договорить. Она поцѣловала и попрощалась съ нимъ, объявивъ что не сойдетъ болѣе внизъ въ этотъ вечеръ. Онъ долженъ былъ передать Доротеѣ приказъ идти спать. Такимъ образомъ они разстались.

Но Доротея отправилась спать черезъ часъ послѣ этого. Когда Брукъ вошелъ въ гостинную съ этимъ порученіемъ, она намѣревалась тотчасъ же идти, сложила свою работу, зажгла свѣчку, протянула ему руку и простилась съ нимъ. Но не смотря на все это, она оставалась съ нимъ еще цѣлый часъ. Сначала она говорила очень мало, но постепенно становилась развязнѣе, такъ что подъ конецъ сама удивилась -- какъ свободно говорила. Она говорила ему, до какой степени она была убѣждена въ добротѣ своей тетки, и увѣрена, что тетка -- женщина честная.

-- Что касается меня, говорила Доротея,-- то знаю, что причинила ей неудовольствіе по поводу м-ра Гибсона; и я бы конечно уѣхала, еслибъ не удерживала меня мысль о ея одиночествѣ. Тутъ Брукъ просилъ ее никогда не допускать мысли оставить миссъ Станбэри. "Миссъ Станбэри капризна, говорилъ онъ,-- но не въ уваженіе этого можно прощать и допускать ея капризы." Такова была его теорія относительно миссъ Станбэри, и онъ объявилъ, что на сколько это касается до него, то онъ никогда не будетъ ни непочтителенъ къ ней, ни покоренъ. "Очень ошибочно, прибавилъ онъ,-- считать кого-либо абсолютнымъ чертомъ или ангеломъ." Однако онъ согласился, когда Доротея высказала мнѣніе, что въ однихъ господствующая тенденція ангельская, а у другихъ -- дьявольская; но прибавилъ, что не всегда легко различить одну тенденцію отъ другой. Наконецъ, послѣ того какъ Доротея разъ пять порывалась уйдти, упомянулось имя м-ра Гибсона. "Я очень радъ, что вы не будете м-ссъ Гибсонъ," сказалъ онъ.

-- Я не понимаю, почему бы вы могли быть рады.

-- Потому что я бы не любилъ вашего мужа -- даже въ качествѣ вашего мужа.

-- Онъ отличный человѣкъ, я въ томъ убѣждена, сказала Доротея.

-- Тѣмъ не менѣе я очень радъ. Но я и не думалъ, чтобы вы приняли его предложеніе, и я васъ поздравляю, что вы избѣжали этого. Вы бы стали для меня совершенно посторонней, еслибъ сдѣлались м-ссъ Гибсонъ.

-- Стала бы? сказала Доротея, не зная что другое сказать.

-- Но теперь, полагаю, мы будемъ всегда друзьями.

-- Я конечно надѣюсь, что это будетъ такъ, м-ръ Бургесъ. Но въ самомъ дѣлѣ я должна теперь уйдти. Очень поздно уже, и вамъ очень мало остается спать.

-- Прощайте. Затѣмъ онъ взялъ ее руку и съ чувствомъ пожалъ, и увѣрилъ ее, ссылаясь на обѣщаніе, данное ей еще прежде, что непремѣнно познакомится съ ея братомъ, только что пріѣдетъ въ Лондонъ. Доротея, ложась спать, была болѣе чѣмъ когда-либо довольна тѣмъ, что не уступила относительно м-ра Гибсона.

ГЛАВА XLV.
Тревиліанъ въ Венеціи.

Тревиліанъ проѣхалъ грустный и одинокій изъ Турина въ Венецію, въ безпрерывномъ ожиданіи писемъ отъ Бодзля; онъ получалъ отъ времени до времени депеши, которыя этотъ человѣкъ посылалъ весьма аккуратно, ибо м-ръ Бодзль исполнялъ свое дѣло не только добросовѣстно, но и съ охотою. Онъ былъ теперь, по его словамъ, весь преданъ интересамъ м-ра Тревиліана; а какъ онъ былъ человѣкъ дѣятельный, предпріимчивый, всегда стремящійся заниматься чѣмъ-либо, и большой охотникъ писать письма, то Тревиліанъ получилъ очень много писемъ отъ Бодзля. Можно сказать, не преувеличивая нисколько, что послѣ каждаго подобнаго письма Тревиліанъ чувствовалъ себя очень несчастнымъ. Этотъ отставной полисменъ писалъ о горячо любимой женѣ,-- о той, которая была прежде его горячо-любимой женою, -- о матери его ребенка,-- даже и теперь еще была единственной женщиной, любимой имъ,-- и писалъ съ отсутствіемъ всякой деликатности.

Бодзль счелъ бы умалчиванье -- не честнымъ съ своей стороны. Намъ извѣстно требованіе Отелло отъ Яго. Бодзль понималъ такъ, что Тревиліанъ требовалъ отъ него того же самаго, и онъ старался исполнить это требованіе. Но Тревиліанъ, хотя и далъ въ самомъ дѣлѣ такое приказаніе, и имѣлъ въ этомъ случаѣ общее съ Отелло,-- предпочелъ бы всему въ мірѣ получить доказательства совершенно противоположные тѣмъ, которыхъ требовалъ. Но для него ничего не могло быть ужаснѣе грызущаго подозрѣнія, что онъ будетъ оставаться въ невѣдѣніи. Бодзль могъ разузнать факты. Вотъ почему онъ дѣйствительно далъ тоже самое приказаніе, что и Отелло;-- и Бодзль принялся за дѣло съ намѣреніемъ повиноваться ему. Въ Венеціи получено было много писемъ -- и наконецъ пришло такое, которымъ завязалась корреспонденція, прилагаемая здѣсь сполна.

Первое письмо отъ Бодзля къ его довѣрителю.

55, Каменный проспектъ, Юніонъ-Стритъ
Сентября 29, 186 -- , 4 ч. 30 м.

Почтеннѣйшій сэръ! Послѣ того какъ я писалъ вчера вечеромъ, случилось нѣчто такое, что можетъ способствовать доведенію этого печальнаго дѣла до удовлетворительнаго заключенія и окончанія. Я лучше объясню, м-ръ Тревиліанъ, какъ я приступилъ къ дѣлу, начиная съ надзора надъ полковникомъ. Я ничего не могъ сдѣлать съ привратникомъ въ Альбани, который постоянно пьетъ пиво, и который не хотѣлъ взять денегъ; онъ не подается на откровенность.

Такимъ образомъ, когда я получилъ телеграмму, что полковникъ ѣдетъ съ сѣвера, то нанялъ, за восемь пенсовъ въ день, двухъ мальчиковъ, которые знаютъ полковника Осборна, и поставилъ одного въ концѣ Пикадилли, а другаго въ концѣ Севиль-Рау; вчера вечеромъ, мальчикъ съ Севиль-Рау, послѣ пріѣзда экстреннаго Эдинбургскаго поѣзда, немедля прибѣжалъ ко мнѣ сказать, что полковникъ Осборнъ благополучно возвратился къ себѣ. Я немедленно отправился въ приходъ Св. Дидульфа, потому что зналъ, какъ мало можно довѣрять низшимъ лицамъ, когда дѣло щекотливое. Тамъ не было ни писемъ отъ полковника, ни писемъ къ полковнику, хотя въ послѣднемъ нельзя быть вполнѣ увѣреннымъ. Она могла адресовать ихъ на имя А. Z., изъ какого нибудь отдаленнаго почтоваго отдѣленія, такъ что никто бы не могъ сообщить свѣдѣнія о нихъ. Стѣсненный въ деньгахъ, которыхъ нечего жалѣть, когда мнѣ извѣстно какъ желательно достиженіе цѣли; я тѣмъ не менѣе стараюсь быть вездѣсущимъ, потому что дѣла запутываются. Но я былъ очень бдителенъ, и увѣренъ, м-ръ Тревиліанъ, что писемъ не было послѣ послѣдняго посланнаго, чтобы ни говорилъ пасторъ или кто-бы то ни было. Я не вижу чтобы пасторы были лучше другихъ, когда имѣютъ дѣло съ леди, любящей своего избраннаго". Тревиліанъ дочиталъ до этаго мѣста, бросилъ письмо и въ отчаяніи рвалъ на себѣ волосы. "Жена моя!" воскликнулъ онъ, "о, моя жена!" Но ему крайне необходимо было дочитать письмо Бодзля, и онъ продолжалъ. "Ну, я занялъ позицію самъ, какъ скоро узналъ, что Полковникъ Осборнъ находится среди насъ, и я торчалъ въ гостинницѣ "Полная луна". Со мною были совершенно откровенны въ гостинницѣ, о чемъ и упоминаю, потому что слѣдуетъ упомянуть, когда пришлось къ слову. Я горжусь тѣмъ, м-ръ Тревиліанъ, что принялся самъ за дѣло: и что-же? я видѣлъ какъ Полковникъ позвонилъ къ пастору въ часъ сорокъ семь минутъ по полудни; его впустили въ часъ сорокъ девять минутъ, и выпустили въ два часа семнадцать минутъ. Онъ сѣлъ въ кэбъ, который былъ имъ оставленъ, и я слѣдовалъ за нимъ пока онъ не доѣхалъ до Аркадъ; я его оставилъ когда его мыли и помадили голову у Трюфита, на полъ-дорогѣ. Для меня было удивительно, м-ръ Тревиліанъ, почему онъ прежде не сдѣлалъ этого, какъ большая часть изъ нихъ дѣлаетъ, когда отправляется на свиданье къ своимъ леди. Я ничего не могу изъ этого заключить, хотя стараюсь выставить слагаемыя, какъ это всегда дѣлаю.

Что онъ дѣлалъ у пастора, м-ръ Тревиліанъ, не скажу, чтобы я видѣлъ, и не скажу, чтобы я зналъ. По моему мнѣнію -- тамошняя служанка неоткровенна, хотя я и не забылъ ее наградить; мнѣ всегда непріятно, м-ръ Тревиліанъ, когда о нихъ помнятъ, а онѣ нѣтъ.-- Не много требую отъ человѣческой природы, которая, по пословицѣ, бѣдна; но когда о нихъ помнятъ, а онѣ нѣтъ, то это черезъ чуръ плохо для человѣческой природы. Это болѣе чѣмъ бѣдность, я называю это нищенствомъ. Съ тѣхъ поръ онъ не былъ тамъ, м-ръ Тревиліанъ, и онъ уѣзжаетъ изъ города завтра въ часъ и пятьнадцать минутъ, по желѣзной дорогѣ въ Брайдпортъ. Онъ распространяетъ этотъ слухъ;-- но я, конечно, буду слѣдить за этимъ. Что онъ былъ въ приходѣ Св. Дидульфа отъ часа сорокъ семь минутъ до двухъ часовъ семнадцать минутъ, вы можете считать фактомъ; этого отрицать нельзя, потому что внесено въ мою записную книжку, и никакой адвокатъ не можетъ оспорить этого. Онъ приходилъ для того, чтобы видѣть ее -- и по моимъ соображеніямъ видѣлъ. Молодая женщина, о которой помянуто, говоритъ что онъ не видалъ ее, но она не была тамъ. Онѣ никогда не бываютъ, когда леди желаютъ видѣть своего джентльмена, хотя послѣ немедленно являются и разсказываютъ все, когда дѣло доходитъ до суда.

Ежели вы спросите мое мнѣніе, м-ръ Тревиліанъ, то скажу, что дѣло это еще не достаточно зрѣло для суда; но скоро созрѣетъ. Я стану поприглядывать за этимъ, ибо очень вѣроятно,что она оставитъ городъ. Если она это сдѣлаетъ, то я ихъ накрою безошибочно

Вашъ съ глубокимъ уваженіемъ
С. Бодзль.

Каждое слово этого письма было ударомъ кинжала для Тревиліана, и тѣмъ не менѣе онъ чувствовалъ себя обязаннымъ человѣку, который написалъ его. Никто другой не могъ, или не хотѣлъ, открыть ему эти факты. Если она невинна, то пусть онъ узнаетъ о ея невинности, и онъ вездѣ станетъ говорить о ея невинности,-- вѣрить въ ея невинность,-- приносить себя въ жертву ея невинности, если такая жертва необходима. Но если она виновата, то пусть онъ и это знаетъ. Онъ зналъ, какъ дурно подкупать почталіоновъ и служанокъ, которые берутъ деньги отъ него и вѣроятно также отъ нея. Все это грязь, но кто толкнулъ его въ эту грязь? Жена его обманула его, она обманула и была ему непослушна; ему необходимо узнать факты. Жизнь, безъ человѣка подобнаго Бодзлю, теперь для него совершенно невозможна.

Полковникъ приходилъ въ домъ пастора Св. Дидульфа, и былъ принятъ! Въ этомъ онъ не сомнѣвался. Онъ также не сомнѣвался въ томъ, что жена видѣла посѣтителя. Онъ сначала отослалъ жену свою въ отдаленную деревню Дартмура, и тамъ ее навѣстилъ ея -- любовникъ. Какое другое слово можетъ онъ употребить? Яго, о Яго!-- Когда-же, она узнала что это извѣстно, то оставила, безъ его дозволенія, убѣжище, въ которомъ онъ ее помѣстилъ, и поселилась у своихъ родныхъ. Здѣсь ее опять навѣстилъ -- любовникъ. Яго! И къ тому-же между ними была постоянная переписка. Ему на столько извѣстны были факты, но онъ ни на минуту не вѣрилъ, чтобы Бодзль зналъ всѣ факты. Могла существовать переписка и даже посѣщенія, о которыхъ Бодзль могъ не знать. Какимъ образомъ могло быть извѣстно Бодзлю -- гдѣ находилась м-ссъ Тревиліанъ въ тѣ часы, которые полковникъ Осборнъ провелъ въ Лондонѣ. То что зналъ,-- онъ зналъ навѣрное, и въ силу этого могъ дѣйствовать; но есть, конечно, многое, чего онъ не знаетъ. Истина откроется постепенно -- и тогда онъ станетъ дѣйствовать. Онъ уничтожитъ полковника, а жену свою оттолкнетъ отъ себя со всѣмъ безчестіемъ, на которое даетъ ему право законъ.

Между тѣмъ онъ написалъ письмо къ м-ру Аутгаузу. Послѣ всего сказаннаго имъ, полковникъ Осборнъ былъ въ домѣ пастора,-- и Тревиліанъ рѣшился высказать то, что онъ думаетъ на этотъ счетъ. Чѣмъ болѣе онъ обдумывалъ это дѣло, прохаживаясь взадъ и впередъ по площади Св. Марка, тѣмъ нелѣпѣе казалось ему сомнѣніе, что жена видѣла этого человѣка. Конечно, она видѣла его. Онъ почти всю ночь проходилъ, думая объ этомъ, и когда возвратился въ гостинницу, у него было почти одно желаніе: уличить ее, имѣть въ рукахъ факты, которымъ бы могъ все доказать и такимъ образомъ довести дѣло до конца. Тогда онъ уничтожитъ ее, уничтожитъ этого человѣка -- а послѣ уничтожитъ и себя. До такой степени горекъ былъ ему его позоръ. Онъ почти радовался при мысли о трагедіи, которую разыграетъ. Было около трехъ часовъ, когда онъ вошелъ къ себѣ въ спальню, и, не ложась, написалъ слѣдующее письмо къ м-ру Аутгаузу.

Венеція, Октября 4-го 4 86--

Сэръ! Я получилъ извѣстіе, которому могу вполнѣ довѣрять, что полковникъ Осборнъ былъ принятъ въ вашемъ домѣ, во время пребыванія моей жены въ вашемъ домѣ. Я буду вамъ благодаренъ, если вы мнѣ сообщите -- правда-ли это. Хотя я вѣрю сообщеннымъ мнѣ фактамъ, но мнѣ необходимо, для моего будущаго образа дѣйствія, имѣть отъ васъ признаніе или отрицаніе моего заявленія. Впрочемъ можете оставить мое письмо безъ отвѣта. Ежели вы сочтете приличнымъ поступить такимъ образомъ, то я буду знать -- какъ мнѣ дѣйствовать.

Что же касается пріема полковника Осборна въ вашемъ домѣ, когда жена моя была тамъ,-- послѣ всего что произошло и что вамъ было извѣстно, то объ этомъ не могу говорить въ умѣренныхъ выраженіяхъ. Если этому человѣку удалось проникнуть въ вашъ домъ, то вы первый должны были сообщить мнѣ объ этомъ. А теперь я принужденъ былъ узнать этотъ фактъ изъ другихъ источниковъ. Я полагаю, что вы обманули довѣріе, оказанное вамъ мужемъ, и узнаете отъ голоса общественнаго мнѣнія, что на васъ смотрятъ какъ на человѣка -- унизившаго достоинство священника.

Что касается моей жены, то пусть ей будетъ извѣстно, что послѣ происшедшаго, не считаю возможнымъ оставить ребенка въ ея рукахъ, не взирая на его малолѣтство. Я приму мѣры взять его. Какъ я стану далѣе дѣйствовать, чтобъ отомстить за себя и высвободиться, по возможности, изъ этого болота отчаянія, въ которое меня погрузили,-- вы и она услышите въ должное время.

Вашъ покорный слуга
А. Тревиліанъ.

P. S. Письмо адресованное "на почту до востребованія" будетъ получено мною.

М-ръ Тревиліанъ дошелъ до безумства, когда написалъ это письмо, а м-ръ Аутгаузъ почти обезумѣлъ, когда прочелъ его. Онъ сильнѣйшимъ образомъ желалъ не вмѣшиваться въ дѣла жениной племянницы, когда она разошлася съ мужемъ. Онъ былъ человѣкъ честный, сострадательный и съ достаточнымъ чувствомъ; но вмѣстѣ съ тѣмъ былъ боязливъ и склоненъ думать дурно о тѣхъ, чей образъ жизни былъ ему чуждъ. Полъ вліяніемъ подобныхъ чувствъ онъ уклонился бы предложить гостепріимство м-ссъ Тревиліанъ, если бы это было предоставлено его выбору. Но выбора тутъ не было. Она явилась, непрошенная, съ ребенкомъ и чемоданами, и онъ не могъ отослать ее. Жена говорила ему, что долгъ его защитить этихъ женщинъ, пока пріѣдетъ ихъ отецъ, -- и онъ сознавалъ правду въ жениныхъ словахъ. И вотъ онѣ у него, и должны провести здѣсь всю зиму. Это было тяжело для него,-- тѣмъ болѣе, что денежныя затрудненія были для него такъ ужасно непріятны, но помочь этому не было возможности. Онъ обязанъ исполнить долгъ свой,-- какъ бы ни былъ тяжелъ. Затѣмъ явился ужасный полковникъ, а теперь -- вотъ это письмо, въ которомъ, не только обвиняли его въ сообщничествѣ съ замужней племянницей и ея любовникомъ, но и увѣряли что его подвергнутъ общественному позору и безчестью. Хотя онъ прежде часто говорилъ, что Тревиліанъ -- сумасшедшій, но теперь не хотѣлъ этого помнить. Подобное письмо должно было быть принято за произведенія сумасшедшаго. Но у него самого разсудокъ былъ недостаточно здравъ, чтобы принять это дѣло въ этомъ свѣтѣ. Онъ заскрежеталъ зубами, сжалъ кулаки и былъ почти внѣ себя, читая это письмо во второй разъ.

Сумашествіе Тревиліана было метафизическое, ибо хотя онъ увѣрялъ себя, что Бодзль безъ сомнѣнія былъ правъ, говоря: "такъ какъ полковникъ былъ въ домѣ пастора, слѣдовательно навѣрное м-ссъ Тревиліанъ видѣлась тамъ съ полковникомъ";-- но однако этого не высказалъ въ своемъ письмѣ. Онъ просто утверждалъ, что полковникъ посѣтилъ ихъ домъ,-- и основалъ свое обвиненіе на этомъ фактѣ. Приведенный фактъ дѣйствительно существовалъ. Бодзль настолько былъ правъ. Полковникъ приходилъ въ домъ пастора, и читателю извѣстно, на сколько м-ръ Аутгаусъ заслуживаетъ порицаніе за участіе въ этомъ дѣлѣ. Онъ поспѣшилъ съ письмомъ къ своей женѣ, и сначала объявилъ, чтобы м-ссъ Тревиліанъ, Нора и ребенокъ были бы тотчасъ высланы изъ дома. Но наконецъ м-ссъ Аутгаузъ удалось доказать ему, что дурное обращеніе Тревиліана съ нимъ не оправдаетъ его дурнаго обращенія съ ними. "Но я напишу къ нему", сказалъ м-ръ Аутгаусъ. "Ему будетъ извѣстно, какъ я думаю объ этомъ". И онъ написалъ письмо въ этотъ же день, не смотря на просьбу жены обождать, пока не пройдетъ его гнѣвъ. Вотъ его письмо.

Приходъ Св. Дидульфа. 8 Октября 186

Сэръ,

"Я получилъ ваше письмо отъ 4-го, которое по своей неправдѣ, несправедливости и неблагодарности превосходитъ все, что мнѣ случалось видѣть написаннымъ. Я съ самаго начала былъ пораженъ вашей грубой жестокостью относительно вашей безвинной жены, но даже и это кажется для меня болѣе понятнымъ, чѣмъ ваше поведеніе, когда вы пишете ко мнѣ то, что вы осмѣлились написать.

Ради вашей жены, зная, что она все еще находится въ вашей власти, я снизойду до того, чтобы сказать вамъ -- что случилось. Когда м-ссъ Тревиліанъ, благодаря вашимъ клеветамъ о ея поведеніи, увидала себя принужденной оставить Ненкомбъ-Путней, она пріѣхала къ намъ, подъ покровительство своихъ ближайшихъ родственниковъ, пока ея отца и матери нѣтъ въ Англіи.

Я принялъ ихъ въ свой домъ противъ моей воли, потому что онѣ лишены были другого крова жестокостью и безумствомъ того, кому слѣдовало бы быть ихъ защитникомъ. Онѣ -- у меня, и останутся здѣсь до пріѣзда сэра Мармадука Роули. На дняхъ, 29 Сентября, полковникъ Осборнъ, старый пріятель ихъ отца, зашелъ не къ нимъ, но ко мнѣ. Скажу по истинѣ, что не желалъ видѣть полковника Осборна. Онѣ не видали его, и онъ не старался увидать ихъ.

Если посѣщеніе его есть ошибка, -- и я полагаю, что это ошибка,-- онѣ не были причастны въ ней. Онъ пришелъ, пробылъ нѣсколько минутъ, и ушелъ -- не видавъ, кромѣ меня, никого. Вотъ подробное описаніе посѣщенія полковника Осборна въ моемъ домѣ.

Я не счелъ нужнымъ показывать ваше письмо женѣ вашей, или знакомить ее съ новымъ доказательствомъ вашего неблагоразумія. А что касается вашихъ угрозъ -- взять у нее ребенка, то, конечно, вы не можете исполнить этого помимо закона. Не думаю, чтобы вы были на столько смѣлы, чтобы предпринять подобнаго рода мѣру. Защиты, которую законъ могъ бы дать ей и ребенку, противъ вашей жестокости и дурнаго обращенія, нельзя получить до пріѣзда ея отца.

"Мнѣ остается проситъ васъ прекратить всѣ дальнѣйшія сообщенія. Я ихъ не буду принимать.

Остаюсь въ глубокомъ негодованіи
вашъ Олифэнтъ Аутгаузъ.

Тревиліанъ написалъ еще два письма въ Англію, одно м-ру Байдевайлу, а другое -- Бодзлю. Въ первомъ онъ сообщаетъ адвокату, что онъ узналъ, что жена его продолжаетъ свои сношенія съ полковникомъ Осборномъ, и поэтому долженъ взять отъ нея ребенка. Затѣмъ освѣдомлялся -- какія мѣры необходимы, чтобы дать ему возможность взять къ себѣ ребенка. Въ письмѣ къ Бодзлю онъ посылалъ ему чекъ къ своему банкиру, и благодарилъ полисмэна за его бдительныя заботы. Онъ просилъ Бодзля продолжать свои наблюденія, и объяснилъ свои намѣренія относительно сына. Опасаясь нѣсколько, что м-ръ Байдевайль можетъ не быть ревностнымъ въ его пользу, а самъ -- не вѣдая въ точности, на сколько простирается его власть относительно сына, и не зная какимъ образомъ онъ могъ бы выказать эту власть, -- онъ и въ этомъ вопросѣ позаботился обратиться къ помощи Бодзля. Онъ не сомнѣвался въ знаніи Бодзля на этотъ счетъ. Онъ имѣлъ большое довѣріе къ Бодзлю. Но однако ему не хотѣлось совѣтоваться съ отставнымъ полисмэномъ. Онъ чувствовалъ, что долженъ сохранить нѣкоторое уваженіе къ собственному достоинству. Вотъ почему онъ очень хитро представилъ это дѣло Бодзлю, -- не предлагая вопросовъ, но намѣкая на свои затрудненія такимъ образомъ, чтобы Бодзль имѣлъ возможность предложить совѣтъ.

А гдѣ сыщетъ онъ женщину, которая взяла бы на свое попеченіе его ребенка? Еслибъ это сдѣлала леди Мильборо, какое это было бы утѣшеніе! Но онъ былъ почти увѣренъ, что леди Мильборо этого не сдѣлаетъ. Всѣ друзья его возстали противъ него, въ числѣ ихъ и леди Мильборо. У него не оставалось никого, кромѣ Бодзля. Могъ ли онъ поручить Бодзлю сыскать женщину, которая достаточно пеклась бы о мальчуганѣ, до того времени, когда онъ самъ будетъ слѣдить за воспитаніемъ ребенка? Онъ ясно не предложилъ этого вопроса Бодзлю; онъ былъ очень хитеръ, и написалъ такъ, что Бодзль могъ самъ предложить что нибудь, если у него есть что предложить.

Первый отвѣтъ былъ отъ м-ра Аутгауса; на него м-ръ Тревиліанъ не обратилъ почти вниманія. Онъ именно такого ожидалъ. Разумѣется, увѣренія м-ра Аутгауса на счетъ полковника Осборна были поставлены ни во что. Человѣкъ, допускающій въ своемъ домѣ свиданія между замужней женщиной и ея любовникомъ, не посовѣстится отрекнуться отъ своего позволенія на это. Затѣмъ былъ полученъ отвѣтъ м-ра Байдевайля -- очень краткій отвѣтъ. М-ръ Байдевайлъ сообщилъ что ничего не можетъ быть предпринято относительно ребенка, до возвращенія м-ра Тревиліана въ Англію, и что онъ не можетъ совѣтовать -- какъ дѣйствовать, пока не, узнаетъ подробнѣе всѣ обстоятельства. Тревиліану было совершенно ясно, что ему слѣдуетъ обратиться къ другому законнику. М-ръ Байдевайлъ былъ вѣроятно подкупленъ полковникомъ Осборномъ. Не можетъ-ли Бодзль рекомендовать адвоката?

Отъ Бодзля не было другаго отвѣта кромѣ слѣдующихъ словъ: "мое почтеніе, и буду дѣлать дальнѣйшія розысканія".

ГЛАВА XLVI.
Американскій посолъ.

На второй недѣли Октября м-ръ Гласкокъ возвратился во Флоренцію, намѣреваясь остаться здѣсь до тѣхъ поръ, пока погода не сдѣлается сносною въ Неаполѣ. Отецъ его, какъ ему сказали, поправлялся,-- но былъ въ такомъ состояніи, что присутствіе сына едва ли сколько нибудь утѣшило его. Онъ потерялъ разсудокъ и узнавалъ только свою сидѣлку. Хотя м-ръ Гласкокъ не желалъ отъѣзжать далѣе чѣмъ на одинъ день пути, но онъ не считалъ себя обязанымъ оставаться въ Неаполѣ во время осеннихъ жаровъ. Такимъ образомъ Гласкокъ возвратился въ гостиницу во Флоренціи въ сопровожденіи высокаго человѣка, отличавшагося своими пуговицами. Содержатель гостиницы не могъ дозволить такому свѣтильнику долго оставаться подъ спудомъ, и скоро всѣмъ стало извѣстно, что достопочтенный Чарльзъ Гласкокъ съ своей свитой прибылъ въ прекрасный городъ.

Фактъ этотъ скоро сдѣлался извѣстнымъ американскому посланнику и его семейству. М-ръ Спалдингъ былъ человѣкъ, извѣстный въ Америкѣ своей крайней враждебностью къ Англіи. Многіе американскіе джентльмены извѣстны съ этой стороны: они произносятъ по всюду рѣчи противъ Англіи, какъ будто бы думая, что война съ Англіей можетъ доставить нѣкоторое торжество Штатамъ, нѣкоторое увеличеніе американской торговли, и послужить къ униженію той тираніи, которой не одно Англо-Саксонское племя не должно выносить. Настоящее ихъ мнѣніе едва-ли таково. Въ Соединенныхъ Штатахъ, какъ и въ Англіи, вы можете ежедневно слышать людей, которые громко высказываютъ крайнія политическія теоріи, считая это необходимымъ для достиженія предположенныхъ ими цѣлей.

Люди, отличавшіеся, какъ намъ было извѣстно, въ продолженіе всей жизни голубиною кротостью въ политическихъ стремленіяхъ, вдругъ вскакиваютъ -- и съ яростными жестами заявляютъ себя врагами всѣхъ существующихъ порядковъ. Достигнувъ своей невысокой цѣли,-- или не успѣвъ въ этомъ,-- они естественно возвращаются въ свой голубиный элементъ. Это бываетъ съ американцами также часто, какъ и съ нами,-- и нѣтъ политическаго вопроса, по поводу котораго считалось бы боліе удобнымъ выражать свой псевдо-энтузіазмъ, чѣмъ вопросъ о грѣхахъ Англіи. Думаютъ, что мы не чувствуемъ этого. Предполагаютъ, что мы относимся къ этому, какъ относится Ирландецъ къ манжетамъ своей жены. Въ Штатахъ большинству, состоящему изъ людей недавно оставившихъ англійское правленіе, и ревностно доказывающихъ самимъ себѣ, какъ они умно поступили, сдѣлавъ это,-- нравятся эти энергичныя выходки противъ Англіи;-- и вотъ почему и говорятся рѣзкія вещи. Но говоруны, люди вѣроятно знакомые нѣсколько со свѣтомъ, вовсе не хотятъ этого; они не болѣе помышляютъ о войнѣ съ Англіей, чѣмъ о войнѣ со всей Европой, и ихъ уваженіе къ Англіи и къ мнѣніямъ Англіи -- безгранично. Въ своихъ политическихъ рѣчахъ и дѣйствіяхъ они стараются по возможности подражать Англичанамъ. Стремленія м-ра Спалдинга отличались такимъ же свойствомъ. Онъ говорилъ противъ Англіи рѣчи, отъ которыхъ волосы дыбомъ стали-бы на головѣ не посвященнаго англійскаго читателя. Онъ говорилъ своимъ соотечественникамъ, что Англичане любуются своими цѣпями -- и будутъ любоваться ими до тѣхъ поръ, пока американскіе молотки не сшибутъ эти цѣпи съ ихъ израненыхъ рукъ и окровавленныхъ ногъ. Онъ объявлялъ, что если нѣкоторыя требованія Американцевъ не будутъ удовлетворены, то Американцамъ остается только переправиться съ такимъ шерифомъ, который былъ бы способенъ наложить арестъ на богатое хозяйство Англіи. Онъ объявлялъ, что это дѣло не представитъ шерифу много затрудненій; онъ говорилъ о Канадѣ какъ о внѣ лежащей американской територіи, не достаточно еще вышедшей изъ дикаго состоянія, чтобы быть принятой въ союзъ какъ штатъ. Существуетъ безчисленное множество вопросовъ такого же рода, къ услугамъ американскаго оратора; м-ръ Спалдингъ имѣлъ полнѣйшій успѣхъ, и находился теперь посломъ во Флоренціи; но, можетъ быть, одно изъ величайшихъ удовольствій, доставляемыхъ ему его благоденствіемъ,-- было именно наслажденіе обществомъ образованныхъ Англичанъ въ той столицы, куда былъ посланъ. Вотъ почему, когда жена его и племянницы указали ему, что его очевидная обязанность -- сдѣлать визитъ м-ру Гласкоку, послѣ всего происшедшаго между ними вечеромъ въ Кампанилѣ, онъ ни минуты не возставалъ противъ даннаго ему приказанія. Его мысли ни на минуту не возвратились къ мнѣнію,-- доставившему ему такія единодушныя рукоплесканія, когда онъ высказывалъ его на платформѣ залы общества трезвости въ Нубли-Крикъ, въ Иллинойскомъ Штатѣ,-- къ мнѣнію, что англійскій аристократъ высокаго происхожденія и высоко образованный, который наслѣдуетъ отъ отца и земли и титулъ, никогда не можетъ быть приличнымъ обществомъ для глубокомысленнаго американскаго христіанина гражданина. Онъ немедля же велѣлъ вычистить свою шляпу, надѣлъ лучшія перчатки, взялъ зонтикъ, и отправился въ гостинницу, гдѣ помѣщался м-ръ Гласкокъ. Леди строго наказала ему назначить день, въ который м-ръ Гласкокъ пришелъ бы обѣдать въ американское посольство.

-- Ч. Г. возвратился, чтобы видѣть гебя, сказала Оливія своей старшей сестрѣ. Онѣ всегда называли его Ч. Г. съ тѣхъ поръ какъ видѣли эти начальныя буквы на его чемоданнахъ.

-- Вѣроятно, сказала Карри.-- Такъ мало другаго что могло бы привлекать людей во Флоренцію, что едва ли можетъ существовать другая причина для его пріѣзда. Говорятъ, что въ Неаполѣ теперь невыносимая жара, но это не можетъ имѣть никакого отношенію къ этому.

-- Мы увидимъ, сказала Ливи.-- Я увѣрена, что онъ влюбленъ въ тебя. Онъ мнѣ показался именно настоящимъ сортомъ влюбленнаго для тебя, когда я увидѣла его длинныя ноги, пробирающіяся надъ нашими головами къ скамейкѣ.

-- Ты должна бы быть очень обязана его длиннымъ ногамъ; ты такъ была больна въ то время.

-- Онъ мнѣ удивительно нравится, сказала Ливи,-- весь какъ есть съ ногами. Я надѣюсь только, что дядя Іона не надоѣстъ ему на столько, чтобы помѣшать ему придти.

-- Его отецъ очень болѣнъ, сказала Карри,-- и я не думаю, чтобы мы увидали его.

Однако американскій посланникъ имѣлъ успѣхъ. Онъ засталъ м-ра Гласкока въ халатѣ, съ сигарой и газетой. Англійскій аристократъ повидимому очень обрадовался своему посѣтителю, и не принялъ никакого тона. Американецъ совершенно позабылъ о своемъ спичѣ въ Нубли-Крикъ, и нашелъ общество аристократа весьма пріятнымъ. Онъ закурилъ сигару и разговоръ завязался о Неаполѣ, Римѣ и Флоренціи. Когда рѣчь коснулась скульптуры древняго Рима, м-ръ Спалдингъ сталъ нѣсколько горячо настаивать на достоинствахъ Стори, миссъ Госмеръ и Гирама Пауерса, и едвали увлекъ своего собесѣдника своимъ сравненіемъ Гринауфъ съ Фидіемъ; флегматическая короткость отвѣтовъ м-ра Гласкока нѣсколько обуздала его внушенія, что побѣда выигранная канонерскими лодками у Виксбурга, на Миссисипи, живо представилась его воображенію вслѣдствіе разсказа, недавно читаннаго имъ объ сраженіи при Акціумѣ; но ему удалось уговорить м-ра Гласкока принять приглашеніе къ обѣду черезъ день -- и оба джентльмэна разстались въ наидружественнѣйшихъ отношеніяхъ.

Во Флоренціи всѣ встрѣчаются ежедневно. Карри и Ливи Спалдингъ встрѣтили м-ра Гласкока два раза до назначеннаго обѣда въ домѣ ихъ дяди, такъ что за обѣдомъ они встрѣтились какъ короткіе знакомые. М-ссъ Спалдингъ занимала очень большія комнаты въ третьемъ этажѣ, на Лунгарно. Высоту своего помѣщенія м-ссъ Спалдингъ объяснила своимъ страхомъ мускитовъ. Она не привыкла еще къ тому, что во Флоренціи люди вовсе не требуютъ извиненія за то, что ихъ заставляютъ подыматься въ третій этажъ. По входѣ комнаты оказывалось, что онѣ были очень высоки, съ полами похожими на мраморные, и вообще были такого сорта, что давали м-ссъ Спалдингъ право чувствовать, что природа создала ее скорѣе италіанской контессой чѣмъ Нубли-Крикской матроной въ Штатѣ Иллинойсъ, гдѣ нашелъ ее м-ръ Спалдингъ и сдѣлалъ своей. Тутъ былъ еще другой Англичанинъ м-ръ Гаррисъ-Гайдъ-Гренвиль-Горъ, изъ министерства иностранныхъ дѣлъ, временно состоявшій при англійскомъ посольствѣ во Флоренціи, и Американецъ м-ръ Джэксонъ Онсанкъ, человѣкъ богатый и со вкусомъ, который рѣшился собрать въ своемъ домѣ въ Балтиморѣ такую коллекцію картинъ, съ которою никакъ бы не могла равнятся ни одна изъ англійскихъ; былъ также Тосканецъ изъ италіанскаго министерства иностранныхъ дѣлъ, съ которымъ никто не могъ говорить, кромѣ м-ра Гарриса-Гайда-Тренвиля-Гора, который впрочемъ едва-ли находилъ наслажденіе въ тѣхъ усиліяхъ, какія онъ долженъ былъ употреблять для разговора съ нимъ. Италіанецъ, у котораго была приставка къ фамиліи -- онъ назывался графъ Буанароши -- велъ къ обѣду м-ссъ Спалдингъ. М-ссъ Спалдингъ была очень озабочена вопросомъ -- прилично-ли она поступила въ этомъ случаѣ, или не лучше-ли было ей выбрать м-ра Гласкока. На это дѣло существовало нѣсколько точекъ зрѣнія. Она не совсѣмъ ясно понимала, была-ли она въ Штатѣ или въ Америкѣ: она что то слыхала о своей привилегіи переносить національность въ свою гостинную. Затѣмъ ей представлялся выборъ между италіанскимъ графомъ, у котораго былъ старшій братъ, и англійскимъ джентльмэномъ, у котораго не было такого неудобства. Кто изъ нихъ былъ выше по своему положенію? "Я узнала это, тетя Мери" сказала Ливіи: "вы должны взять графа"; ибо Ливія желала доставить сестрѣ случай пойти съ Гласкокомъ. "Какъ ты узнала объ этомъ?" спросила тетка. "Будьте увѣрены, что это такъ" сказала Ливія, и леди въ своемъ сомнѣніи уступила по этому вопросу. М-ссъ Спалдингъ, когда она пошла къ столу, опираясь на руку графа, рѣшилась выучиться по италіански. Она готова была отдать весь Нубли-Крикъ, чтобы только имѣть возможность сказать хоть одно слово графу Буанароши. Надо отдать ей справедливость и сказать, что она уже знала немного словъ. Но у ней не хватило смѣлости говорить по италіански. Однако она позаботилась, чтобы м-ръ Г. Г. Г. Горъ сѣлъ за обѣдомъ рядомъ съ графомъ.

-- Мы очень рады видѣть васъ здѣсь, сказалъ м-ръ Спалдингъ, стоя за круглымъ столомъ у своего прибора и обращаясь преимущественно къ м-ръ Гласкоку.-- Уѣхавъ изъ моего отечества, сэръ, я ничего не цѣню въ такой степени, какъ знакомство съ людьми, чьи историческія имена и существующее положеніе имѣютъ всемірное неоцѣненное значеніе. Говоря это, м-ръ Спалдингъ вовсе не былъ нечистосердеченъ, а также совѣсть его нисколько не смущалась по поводу той рѣчи въ Нубли-Крикѣ. Въ обоихъ случаяхъ онъ толіко на половину думалъ о томъ, что говорилъ,-- или полагалъ, что дѣйствительно думаетъ такъ. У очень немногихъ изъ насъ мысль проникаетъ глубже этого, развѣ только если предметъ очень дорогъ.

М-ръ Гласкоку, который сидѣлъ между м-ссъ Спалдингъ и ея племянницей, былъ вскорѣ предложенъ вопросъ старшей леди, бывалъ-ли онъ въ Соединенныхъ Штатахъ. Нѣтъ; онъ не бывалъ въ Штатахъ.

-- Въ такомъ случаѣ вы должды съѣздить, м-ръ Гласкокъ, сказала м-ссъ Спалдингъ,-- хотя я не скажу, проживая, какъ мы это дѣлаемъ въ настоящее время, въ столицѣ искусствъ,-- что у насъ такъ-же много внѣшней красоты, чтобъ очаровать иностранца, какъ это можно встрѣтить въ другихъ странахъ. Но тѣмъ не менѣе, я полагаю что трудолюбивая жизнь людей и различныя учрежденія свободной страны -- должны имѣть особый интересъ. М-ръ Гласкокъ заявилъ, что онъ вполнѣ согласенъ съ ней, и выразилъ надежду очутиться когда-нибудь въ Нью-Іоркѣ.

-- Вамъ тамъ вовсе не понравится, сказала Карри,-- потому что вы аристократъ. Я не хочу сказать, что вы будете виноваты въ этомъ.

-- Почему же это помѣшаетъ, чтобы мнѣ понравилось тамъ, -- даже еслибъ я былъ аристократъ?

-- Одна половина народонаселенія побѣжала бы за вами, а другая половина убѣжала бы отъ васъ, сказала Карри.

-- Въ такомъ случаѣ я бы примкнулся къ бѣгущимъ за мною, а на другихъ не обратилъ бы вниманія.

-- Все это прекрасно, но вамъ бы не понравилось,-- и потому вы бы отнеслись несправедливо къ тому, что видѣли. Когда который нибудь изъ нашихъ говоруновъ сталъ бы говорить въ носъ о нашихъ учрежденіяхъ, вы бы подумали, что и само учрежденіе должно быть плохо. А намъ нечего показывать кромѣ нашихъ учрежденій.

-- Какія же американскія учрежденія? спросилъ м-ръ Гласлокъ

-- Все -- учрежденіе. Возможность напиться студеной воды въ каждой комнатѣ дома -- есть учрежденіе. Имѣть въ каждомъ городѣ больницы -- учрежденіе. Присутствовать всѣмъ на желѣзной дорогѣ въ вагонахъ однаго класса -- учрежденіе. Говорить сэръ -- учрежденіе. Обучать каждаго ребенка ариѳметикѣ -- учрежденіе. Изобиліе пищи -- учрежденіе. Напиваться пьянымъ -- въ очень многихъ городахъ есть тоже учрежденіе. Читать лекціи -- учрежденіе. Ихъ очень много,-- и нѣкоторыя весьма полезны; но вамъ бы это не понравилось.

-- Во всякомъ случаѣ я поѣду и посмотрю, сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- Если доѣдете, то надѣюсь, что мы къ тому времени будемъ тамъ, сказала м-ссъ Спалдингъ.

Въ это время м-ръ Спалдингъ, съ помощью своего соотечественника старался объяснить графу какой-то пунктъ въ американской политикѣ. А такъ какъ при этомъ оба они прибѣгали къ м-ру Горъ, чтобы онъ переводилъ на италіанскій языкъ все что они говорили, и такъ какъ м-ръ Горъ никогда не предлагалъ свои услуги какъ переводчикъ, и такъ какъ италіанецъ не совсѣмъ улавливалъ въ переводѣ м-ра Гора всѣ тонкости Американцевъ, и нисколько не желалъ понимать то, что ему объясняли,-- то м-ръ Горъ и Италіянецъ начинали подумывать, что эти два Американца -- большіе надоѣдалы. "Дѣло въ томъ, м-ръ Спалдингъ", сказалъ м-ръ Горъ, "что у меня такой насморкъ, что я не думаю чтобы могъ объяснять долѣе". Тутъ Ливи Спалдингъ громко засмѣялась, а американскіе джентльмэны принялись ѣсть.-- Не правда-ли, что это звучитъ очень смѣшно? сказалъ м-ръ Горъ шепотомъ.

-- Мнѣ не слѣдовало смѣяться, я знаю, сказала Ливи.

-- Это было самое лучшее, что вы могли сдѣлать. Теперь меня не станутъ болѣе безпокоить. Дѣло въ томъ, что я знаю по италіански не болѣе девяти словъ. Нѣсколько затруднительно объяснить всю теорію американской политики Италіанцу, который вовсе не желаетъ знать что-нибудь о ней, съ такимъ небольшимъ запасомъ словъ въ вашемъ распоряженіи.

-- Какъ вы это хорошо сдѣлали!

-- Слишкомъ хорошо. Я это чувствовалъ. Такъ хорошо, что еслибъ я не прекратилъ это, то не имѣлъ бы возможности сказать съ вами и двухъ словъ въ продолженіи всего обѣда. Вашъ смѣхъ подтвердилъ это, и я и Буонароши будемъ вамъ навсегда благодарны.

По уходѣ дамъ м-ру Гласкоку пришлось пережить довольно таки скучные полчаса. Посланникъ держалъ его за пуговицу фрака -- и онъ находилъ это весьма досаднымъ, пока не былъ въ состояніи улизнуть въ гостинную. М-ръ Гласкокъ, говорилъ ему посланникъ, "англійскій джентльмэнъ, сэръ, какъ вы, имѣющій преимущество сдѣлаться наслѣднымъ образомъ членомъ парламента,-- м-ръ Гласкокъ не былъ вполнѣ увѣренъ не ставятъ-ли ему въ обвиненіе это наслѣдственное мѣсто въ палатѣ общинъ, но онъ не хотѣлъ перебивать чтобы уяснить возможное заблужденіе на этотъ счетъ,-- и рожденный для всѣхъ благъ состоянія, и высокого общественнаго положенія, никогда бы не долженъ былъ считать свое образованіе оконченнымъ до тѣхъ поръ, пока не посѣтилъ нашихъ большихъ западныхъ городовъ". М-ръ Гласкокъ замѣтилъ, что онъ ни коимъ образомъ не считаетъ свое образованіе завершеннымъ; но посланникъ продолжалъ, не обративъ на это вниманія. "Пока вы не узрите, сэръ, что могутъ совершить люди, которые живутъ на землѣ, одаренные Богомъ свободнымъ умомъ, свободнымъ воздухомъ и свободной почвою, но не обладающіе ни чѣмъ другимъ, что мы привыкли называть дарами Фортуны, вы никогда не сможете понять всю безконечную человѣческую замысловатость." И до этого было говорено очень много, но въ эту минуту м-ръ Горъ и Американецъ ушли изъ столовой и Испанецъ проворно послѣдовалъ за ними. М-ръ Гласкокъ также попытался было уйдти; но посланникъ былъ на сторожѣ, и перещеголялъ его своей проворностью. И онъ ни коемъ образомъ не стыдился своего поступка. Онъ держалъ своего гостя за пуговицу фрака, и очень откровенно объявилъ свое намѣреніе удержать его. "Позвольте задержать васъ нѣсколько минутъ, сэръ", сказалъ онъ: "пока я распространюсь поэтому вопросу, съ одной стороны. Тамъ въ гостинной чары дамскаго общества слишкомъ сильны для насъ мужчинъ-ораторовъ. Посѣщая насъ Американцевъ, м-ръ Гласкокъ, вы не должны искать роскоши и утонченности, ибо вы ихъ не найдете. А также не должны надѣяться встрѣтить высшей степени учености. Вершины пріобрѣтеннаго знанія возвышаются въ вашей странѣ до высоты, нами не достигнутой пока.

-- Это очень любезно съ вашей стороны говорить такъ, сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- Нѣтъ, сэръ. Въ нашей юной странѣ и въ нашихъ новыхъ городахъ намъ недостаетъ еще утонченной роскоши разборчивой цивилизаціи. Но, сэръ, взгляните на нашъ уровень. Вотъ что я говорю каждому непредубѣжденному британцу, который пріѣзжаетъ къ намъ;-- взгляните на нашъ уровень. И когда вы взглянете на нашъ уровень, то я думаю, что вы признаете, что мы живемъ на высочайшей плоской вызвышенности, предоставленной человѣчеству на земномъ шарѣ. Вы слѣдите за смысломъ того, что я говорю, м-ръ Гласкокъ?" М-ръ Гласкокъ не былъ вполнѣ увѣренъ, слѣдилъ ли онъ, а посланникъ продолжалъ уяснять своей мысли.

-- Народъ у насъ образованъ. Войдите въ ихъ дома, сэръ, и взгляните, какъ усердно они читаютъ свои книги. Взгляните на переписку нашей прислуги и помощниковъ -- и вы увидите, каковъ у нихъ почеркъ и какова орѳографія. У насъ нѣтъ горъ, сэръ, но наши плоскія возвышенности самыя высокія, которыя солнце всемогущаго Бога нашего когда либо освѣщало своимъ сіяющимъ великолѣпіемъ на этой нашей усовершенствующейся планетѣ! Это потому, что мы молодой народъ, сэръ, -- пока безъ малѣйшей дряхлости лѣтъ. Изнеможеніе въ старости, сэръ, есть пеня, уплачиваемая за безумство въ молодыхъ лѣтахъ. Мы тоже не на столько благоразумны, сэръ, чтобъ не пострадать за это съ теченіемъ времени надъ нашими головами". Многое было сказано кромѣ этого, но наконецъ м-ръ Гласкокъ урвался въ гостинную.

-- Дядя можетъ быть сказалъ вамъ нѣсколько словъ, сказала Карри Спалдингъ.

-- Да; говорилъ сказалъ м-ръ Гласковъ.

-- Это его обыкновеніе, сказала Карри Спалдингъ.

ГЛАВА XLVII.
Объ уженіи, навигаціи и шиньонѣ.

Въ Эксетерѣ разладъ между миссъ Станбэри и Гибсономъ былъ въ полномъ разгарѣ и служилъ поводомъ ко множеству недоразумѣній, устранить которыя было бы весьма затруднительно. Каждая изъ воюющихъ сторонъ считала себя спеціально обиженной. Гибсонъ былъ вполнѣ увѣренъ, что миссъ Станбэри-старшая обнаружила грубое непониманіе по отношенію къ нему, и сильно подозрѣвалъ, что миссъ Станбэри-младшая тоже была причастна этой безтактности. Онъ былъ положительно убѣжденъ, или по крайней мѣрѣ воображалъ -- и въ этомъ отношеніи по всей вѣроятности заблуждался,-- что молодая особа приметъ предложеніе, если онъ его сдѣлаетъ. Весь Эксетеръ подозрѣвалъ существованіе подразумеваемаго договора. Самъ онъ хотя и отрицалъ это при миссъ Френчъ, основываясь на размышленіи, что въ дѣлѣ любви, какъ на войнѣ, все позволительно,-- но перечисляя свои невзгоды, онъ не вспомнилъ объ этомъ отрицаніи. Весь Эксетеръ, такъ сказать, зналъ объ этомъ. И между тѣмъ, когда онъ явился съ предложеніемъ, ему отказали непризадумавшись ни на минуту -- сперва тетка, а затѣмъ и племянниница; мало того -- ввели въ жестокое заблужденіе и въ заключеніе выгнали изъ дому! Конечно, никому изъ порядочныхъ людей не приходилось испытать на себѣ такого неделикатнаго обращенія. Но миссъ Станбэри-старшая со своей стороны считала, что оскорбленіе было нанесено ей. Что же касается до подразумѣваемаго договора, то она очень хорошо знала, что въ этомъ отношеніи она была чиста какъ стекло. Она сдѣлала все, что отъ нея зависѣло. Чтобы сладить эту свадьбу, она не пожалѣла денегъ. Она всячески убѣждала Доротею и старалась доставлять удобные случаи Гибсону. Не ея вина, что онъ не съумѣлъ воспользоваться благами, которыя она такъ щедро передъ нимъ разсыпала. Сперва онъ, какъ ей казалось, ничего не понималъ и воображалъ о себѣ невѣсть-что, ожидая что всѣ блага свалятся на него безъ всякаго съ его стороны старанія, а потомъ сробѣлъ и не съумѣлъ шагнуть впередъ, когда въ этомъ оказывалась существенная необходимость. Что же касается до введенія въ заблужденіе, или просто на просто -- вожденія за носъ и выпроваживанія изъ дома, миссъ Станбэри считала, что ей жестоко манкировали, что передъ ней кругомъ виноваты, но что сама она ни въ чемъ неповинна. Она не разъ говорила Мартѣ, что Гибсонъ позволялъ себѣ выраженія, вовсе несовмѣстныя съ духовнымъ саномъ. Марта, знавшая ее какъ свои пять пальцевъ, думала, что Гибсону конечно эти выраженія не сошли даромъ, но молчала, не желая заводить спора.

Но причина горчайшаго негодованія миссъ Станбэри крылась не въ поведеніи Гибсона передъ отказомъ Доротеи и не въ необходимости выпроводить его изъ дому. По городу шелъ гнусный слухъ о томъ, что Доротея Станбэри навязывалась Гибсону, что Гибсонъ вѣжливо отклонился отъ ея предложенія,-- и это то подняло гнѣвъ Юноны-за-оградой. Этого миссъ Станбэри не могла перенести. Она, въ самомъ пылу личной своей досады на Гибсона, признавала, что по долгу чести не слѣдовало его выдавать или чернить. Она ввела его въ нѣкоторое затрудненіе, и считала себя обязанной держать по крайней мѣрѣ языкъ за зубами. Она была вполнѣ увѣрена въ томъ, что Доротея не станетъ хвастать своимъ успѣхомъ. И Мартѣ было строго предписано молчать, -- также какъ и Бруку Бургесу. "Онъ просто идіотъ" говорила миссъ Станбэри: "но его ввели въ своего рода дилемму, и объ этомъ не слѣдовало говорить ни у нихъ въ домѣ, ни за дверью". Но когда другой слухъ дошелъ до миссъ Станбэри, когда м-ссъ Кремби явилась пособолѣзновать несчастію ея племянницы, когда м-ссъ Макъ-Гугъ спросила -- не слишкомъ ли грубо обошелся Гибсонъ съ молодой особой, наша Юнона преисполнилась божественнаго негодованія. Но и тогда она не объявила правды. Она предложила м-ссъ Кремби одинъ вопросъ, и напала, какъ ей казалось, на слѣдъ коварства и низости Френчей. Она не могла себѣ представить, чтобы Гибсонъ вдругъ сдѣлался такимъ низкимъ вралемъ. "Гибсонъ ошибся въ расчетѣ" сказала она м-ссъ Макъ-Гугъ: "вамъ не вѣрно передали эту исторію, милый мой другъ. Право, повѣрьте мнѣ, ничего подобнаго не было".

-- Я такъ и думала, сказала м-ссъ Макъ-Гугъ,-- и конечно не придала этой сплетнѣ никакого значенія. Гибсонъ собирается жениться на одной изъ Френчей ужъ цѣлыхъ десять лѣтъ и, кажется, теперь не на шутку рѣшился покончить это дѣло.

-- Увѣряю васъ, что онъ у насъ въ домѣ совершенно на прежней ногѣ, что касается до Доротеи, сказала миссъ Станбэри.

Безъ всякаго сомнѣнія, весь Эксетеръ пришелъ къ убѣжденію, что Гибсонъ, котораго съ незапамятныхъ временъ считали собственностью миссъ Френчъ, чуть было не попалъ на удочку въ домѣ за оградой, но благополучно сорвался съ крючка и теперь снова спокойно перешелъ въ сѣти, издавна на него разставленныя. Арабелла Френчъ не высказывалась объ этомъ громко; но Камилла не въ одномъ домѣ объявляла во всеуслышаніе, что она знаетъ достовѣрно, что онъ и не думалъ дѣлать предложеніе той молодой особѣ, "Я право не знаю, отчего бы не сдѣлать, еслибъ она ему нравилась?" говорила Камилла: "Но дѣло въ томъ, что она ему вовсе не нравилась. Толки эти конечно дошли до него -- итакъ какъ мы съ нимъ большіе пріятели, намъ удалось тотчасъ же ихъ опровергнуть." Все это дошло круговинкой до миссъ Станбэри и она воспылала божественнымъ гнѣвомъ.

-- Если они меня выведутъ изъ терпѣнія, говорила она Доротеѣ, -- я съ колокольни по всему городу прозвоню всю правду, и еще лучше -- въ газетѣ пропечатаю.

-- Пожалуйста, не говорите объ этомъ ни слова, тетя.

-- Это все эти скверныя дѣвчонки. Онъ теперь тамъ всякій день.

-- Отчего же ему туда не ходить, тетя?

-- Пускай ходитъ, если такъ глупъ. Мнѣ что за дѣло -- куда онъ таскается. Вотъ только вранья этого я не могу вынести. Они бы не смѣли этого болтать, если бъ не воображали, что у меня ротъ закрытъ. У самихъ нѣтъ чести, такъ за мою хоронятся...

-- И я увѣрена, что въ этомъ отношеніи они не ошибутся въ расчетѣ, сказала Доротея съ находчивостью, которой тетка въ ней не ожидала. Миссъ Станбэри до сихъ поръ никому еще не говорила, что предложеніе ея племянницы было сдѣлано и повторено, и окончательно отвергнуто;-- но теперь нашла что молчать дальше слишкомъ было бы тяжело.

Гибсонъ между тѣмъ проводилъ большую часть времени въ Гивитри. Нельзя было бы сказать положительно, что онъ рѣшилъ, что эта женитьба была бы для него благомъ; но онъ по крайней мѣрѣ додумался до того, что ея нельзя дальше откладывать безъ очевидной для себя невыгоды. Харибда Ограды низвергла его безпомощно въ водоворотъ Гивитрійской Сциллы. Ему нечего было больше надѣется избѣгнуть опасности этого берега. Его такъ исколотили волны противоположнаго берега, что у него не оставалось больше ни догадливости, ни умѣнья держаться благоразумной и безопасной середины. Онъ почти всякій день бывалъ въ Гивитри и не старался даже скрывать отъ себя приближенія своей судьбы.

Но однако ихъ было тамъ двѣ. Онъ зналъ, что ему предстоитъ стать добычей; но нельзя ли по крайней мѣрѣ выбрать Сирену, которой онъ долженъ принадлежать? Въ лучшіе свои дни, прежде чѣмъ онъ наткнулся на эту скалу Харибды, онъ былъ вполнѣ увѣренъ, что съумѣетъ прихлебнуть, попробовать и выбрать по своему вкусу. Въ послѣднее время онъ пришелъ къ убѣжденію, что младшая изъ сестеръ больше къ нему подходитъ. Семь лѣтъ отношенія между нимъ и старшей сестрой были нѣжныя; но Камилла была тогда только еще дѣвчонкой лѣтъ десяти съ небольшимъ. Теперь, въ полномъ развитіи прелестей, Камилла была конечно болѣе привлекательна, что касается до внѣшнихъ формъ. У Арабеллы лицо было длинное и худое, передніе зубы выдавались впередъ. Глаза, пожалуй, были еще блестящіе, а оставшіеся волосы -- мягки и темны. Но на лбу ихъ было уже очень мало, а то что было придаточнаго сзади,-- коробка, которая такъ возмущала миссъ Станбэри,-- носилось съ такимъ пренебреженіемъ къ линіямъ красоты, что коробило самаго Гибсона. Человѣкъ съ изящнымъ грузомъ за спиной еще не представляетъ непріятнаго зрѣлища; но когда мы видимъ маленькое человѣческое существо, навьюченное тюкомъ, которымъ онъ съ трудомъ ворочаетъ,-- намъ тяжело, больно на него смотрѣть. Шиньонъ Арабеллы производилъ именно такое впечатлѣніе на Гибсона. И когда онъ посмотрѣлъ на него въ болѣе близкомъ и нѣжномъ свѣтѣ,-- какъ на шиньонъ, который можетъ сдѣлаться его собственностью,-- какъ на бремя, которое, въ нѣкоторомъ смыслѣ, ему самому нести придется,-- какъ на домашнюю утварь, за которой, быть можетъ, ему самому придется наблюдать, и, можетъ статься, помогать его привязывать и отвязывать,-- онъ началъ думать, что этой стороны Сциллы слѣдовало бы избѣгнуть по возможности. И вѣроятно эта его особенность,-- то что онъ семь разъ отмѣряетъ прежде чѣмъ отрѣжетъ, что онъ безстрастно обсудитъ вопросъ со всѣхъ сторонъ прежде, чѣмъ отречется отъ своей старой любви,-- развилась и увеличилась отъ кажущагося отдаленія Камиллы. Онъ вообще былъ весьма благодаренъ Гивитрійскимъ обитателямъ за то, что его пріютили тамъ въ эти дни скорби; но онъ не могъ допустить, чтобы онѣ имѣли право рѣшать его участь на частномъ конклавѣ -- и перевѣнчать его съ той или другой, не справляясь съ личнымъ его желаніемъ. Онъ считалъ себя обреченнымъ на погибель, но думалъ, что будетъ по крайней мѣрѣ возможность выбрать -- на которой изъ двухъ сторонъ бездны желательно потерпѣть крушеніе. Мужская гордость страдала въ немъ отъ того тона, съ которымъ Камилла говорила о немъ, какъ о вещи ей непринадлежащей, а Арабелла смотрѣла на него, какъ на свою неотъемлемую собственность. Онъ всегда считалъ себя въ правѣ сдѣлать выборъ -- и не могъ допустить, чтобы маленькая невзгода, постигшая его за Оградой, могла лишить этого преимущества.

Онъ обыкновенно пилъ чай въ Гивитри въ то время. Однажды вечеромъ придя туда онъ очутился на единѣ съ Арабеллой. "О, м-ръ Гибсонъ, сказала она,-- мы не были увѣрены придетели вы. А мама съ Камиллой ушли къ м-ссъ Камаджъ". Гибсонъ пробормоталъ нѣсколько словъ на счетъ того, что онъ надѣется, что никого дома не удерживаетъ; и говоря это, вспомнилъ, что обѣщалъ положительно придти къ нимъ вечеромъ. "Я не пошла собственно потому, сказала Арабелла;" потому что я не совсѣмъ... какъ бы сказать... что я въ послѣднее время сама не своя. Не то что не здорова; нѣтъ не то. Не знаете ли вы что это такое, м-ръ Гибсонъ, быть... быть... быть -- сама не своей? "Гибсонъ сказалъ, что это съ нимъ часто случается". "И вѣдь съ этимъ никакъ не совладать? не правлали?" продолжала Арабелла: "точно пречувствіе чего то, что должно случиться; точно увѣренность, что что-нибудь случилось, хотя вы сами не знаете -- что именно; на сердцѣ тяжело какъ то; умъ подавленъ, -- хотя и создаетъ новыя мысли, но не можетъ остановиться на своемъ обычномъ дѣлѣ. Должно быть это то, что въ романахъ называется меланхоліей".

-- Должно быть, сказалъ Гибсонъ,-- но подъ этимъ всегда кроется какая нибудь причина. Долги напримѣръ.

-- Совсѣмъ не то. Покрайней мѣрѣ не такіе долги, которые выражаются формами обыкновенной ариѳметики. Садитесь, м-ръ Гибсонъ, и давайте пить чай.-- За тѣмъ, когда она потянулась къ звонку, ему подумалось, что онъ никогда въ жизни не видывалъ ничего громаднѣе и безобразнѣе копны, висѣвшей у нея на затылкѣ. Monstrum horrendum, informe, ingens! Онъ не могъ не припомнить про себя этихъ словъ. Она была одѣта не безъ претензіи, но ленты у нее были грязныя, кружево дрянное, платье старое и вылинявшее. Онъ былъ вполнѣ увѣренъ, что ему вовсе было бы непріятно называть ее м-ссъ Гибсонъ, непріятно обладать ею вполнѣ у своего очага.

-- Надѣюсь, что мы не попадемъ на язычекъ миссъ Станбэри за то, что напьемся вмѣстѣ чаю, сказала она съ сладчайшей улыбкой.

-- Я думаю, что она и не узнаетъ.

-- Она все знаетъ, м-ръ Гибсонъ. Удивительно, какъ она столько знаетъ. У нее повсюду глаза и уши. Богъ бы съ ней, еслибъ она не видѣла и не слышала того, чего нѣтъ. Говорятъ, что теперь она всюду объявляетъ... впрочемъ не стоитъ говорить.

-- Что объявляетъ? спросилъ Гибсонъ.

-- Ничего. Но не смѣшно ли, что весь Эксетеръ воображаетъ, что вы хотѣли жениться въ томъ домѣ, переселиться туда на всю свою жизнь и сдѣлаться однимъ изъ рабовъ миссъ Станбэри. Я этому никогда не вѣрила, м-ръ Гибсонъ.-- Это она сказала съ печальной улыбкой, которая чуть было не заставила его броситься на колѣни, не смотря на шиньонъ.

-- Что же прикажете дѣлать! проговорилъ Гибсонъ.

-- Я ни за что бы этому не повѣрила,-- еслибъ даже вы мнѣ не дали такого торжественнаго, такого отраднаго увѣренія, что въ этомъ нѣтъ ни слова правды (бѣдняга далъ увѣреніе и не могъ не сознаться, что оно было и отрадно и торжественно). То была счастливая для насъ минута, м-ръ Гибсонъ, потому что, хотя мы не вѣрили, но,-- когда вамъ постоянно звонятъ въ уши, когда тамъ за Оградой такъ торжествуютъ,-- нельзя, невозможно было не бояться, что за этимъ чего нибудь не было.

Онъ чувствовалъ, что слѣдовало бы что нибудь отвѣтить, но не зналъ что сказать. Ему было ужасно совѣстно лжи, которая у него вырвалась, но онъ не могъ уже взять ее назадъ. "Камилла упрекала меня потомъ за эту просьбу" шептала Арабелла самымъ мягкимъ, нѣжнымъ голосомъ: "Она нашла ее не женственной. Надѣюсь, что вы не сочли ее не женственной, м-ръ Гибсонъ?"

-- О, Господи! нѣтъ, вовсе нѣтъ, пробормоталъ онъ.

Арабелла Френчъ мучительно сознавала необходимость что нибудь сдѣлать. Рыба была на крючкѣ; но на кой прахъ рыба на крючкѣ, если нельзя ее вытащить на берегъ? Будетъ ли еще когда лучше случай выудить дорогую рыбку изъ прохладныхъ, привольныхъ водъ холостаго потока, и окунуть ее въ лужу домашней жизни, чтобы имѣть ее всегда подъ рукою для своего домашняго обихода? "Я знаю васъ такъ давно, м-ръ Гибсонъ," говорила она: "и цѣню ваше расположеніе такъ, такъ глубоко." Когда онъ взглянулъ на нее, онъ не увидѣлъ ничего кромѣ безобразнаго нароста, надъ которымъ такъ нещадно издѣвалась миссъ Станбэри. Правда, что онъ прежде былъ очень къ ней нѣженъ, но тогда она еще не носила этого чудовища. Онъ вовсе не считалъ себя связаннымъ тѣмъ, что между ними было при прежнихъ, совсѣмъ иныхъ обстоятельствахъ. Но все таки ему слѣдовало сказать что нибудь. Слѣдовало, но онъ ничего не сказалъ. Она была терпѣлива, даже очень терпѣлива,-- и продолжала выуживать его.

-- Я такъ рада, что не пошла сегодня съ мама. Мнѣ такъ пріятно поговорить съ вами. Камилла можетъ быть сказала бы, что я... что это... нескромно.

-- Я этого не думаю.

-- А мнѣ только это и нужно, м-ръ Гибсонъ. Если вы меня оправдываете, пускай хоть всѣ бросаютъ въ меня камнями. Мнѣ бы только не хотѣлось, чтобы вы считали меня -- нескромною. Лучше что бы ни было, только не это; но я готова бросить всѣ эти опасенья на вѣтеръ, когда дѣло идетъ объ истинной, истинной дружбѣ. Не правда ли, м-ръ Гибсонъ?

Не будь этой штуки на затылкѣ, онъ бы сейчасъ сдѣлалъ предложеніе. Только это придало ему храбрости воздержаться. Онъ глядѣлъ на ея шиньонъ -- и ему казалось, что онъ ростетъ все больше и больше, становится все безобразнѣе, чудовищнѣе, нелѣпѣе. Ничто не можетъ навязать ему необходимость таскать съ собою по свѣту такую гадость.

-- Ради дружбы можно пожертвовать всѣмъ, сказалъ онъ, -- кромѣ самоуваженія.

Онъ не хотѣлъ сказать -- личности. Отъ него ожидали чего нибудь особеннаго подъ оболочкой мнѣнія -- и потому онъ постарался сказать что нибудь особенное. Но она тотчасъ же залилась слезами.

-- О, м-ръ Гибсонъ, вскричала она,-- о, м-ръ Гибсонъ!

-- Въ чемъ дѣло, миссъ Френчъ?

-- Развѣ я потеряла ваше уваженіе? Неужели вы это хотѣли сказать?

-- Конечно нѣтъ, миссъ Френчъ.

-- Не называйте меня, миссъ Френчъ, или я буду думать, что вы меня осуждаете. Миссъ Френчъ звучитъ такъ холодно. Вы звали меня прежде -- Беллой. "Это было совершенно вѣрно; но такъ давно" думалъ Гибсонъ: "когда чудовища и въ поминѣ не было".-- Отчего вы не называете меня теперь Беллой.

"Оттого, что охоты нѣтъ" думалъ онъ: "только какъ ей сказать?" Вдругъ онъ прихрабрился.

-- Вы весьма справедливо замѣтили сейчасъ, сказалъ онъ, -- что людскіе языки очень злы. Повсюду есть птички, которыя все видятъ и слышатъ.

-- Что мнѣ за дѣло до того, что эти птички слышатъ, сказала миссъ Френчъ сквозь слезы.-- Я очень несчастна; я это знаю -- и мнѣ нѣтъ никакого дѣла до того, что говорятъ другіе. Мнѣ все равно, что говорятъ другіе. Я знаю, что я чувствую. Въ эту минуту она какъ будто увидѣла проблескъ истины. Рыба была такъ тяжела, что какъ она не бейся, ей ее на берегъ не вытащить. Надежды ея передъ этимъ упали уже очень низко, надежды -- нѣкогда стоявшія такъ высоко; но они постепенно понижались, и въ скучной, томительной рутинѣ ежедневной жизни, она выучилась мало по малу переносить разочарованія, не подавая вида страданія, не выдавая ѣдкой боли. Жизнь ея складывалась очень скучно -- и желанная пристань становилась все дальше и дальше; но кой-какая надежда все еще была, и она впала въ летаргію ожиданія, чуждаго всякой отрады, правда, но все таки не имѣвшаго ничего общаго съ агоніей. Затѣмъ надъ всѣмъ Гивитри нависла грозная туча Станбэри, а когда она разсѣялась, возникла новая надежда для Арабеллы, сдѣлавшая ее снова способной и готовой переносить всѣ невзгоды попраннаго самолюбія. Она опять станетъ терпѣлива, если терпѣніе можетъ къ чему нибудь повести; но въ такихъ условіяхъ вѣчное терпѣніе -- положительное самоубійство. Она была готова на тягчайшія испытанія; но что могло быть тяжело того, что ей пришлось теперь переживать. Бѣдная женщина, -- погибающая изъ-за нелѣпости, которую ей навязываетъ ложное пониманіе моды!

-- Надѣюсь, что я не сказалъ ничего для васъ непріятнаго, началъ Гибсонъ.-- Конечно я не имѣлъ въ виду ничего подобнаго.

-- А между тѣмъ сказали, говорила она,-- вы меня ужасно разогорчили. Я это вижу. А если я поступила неосторожно, дурно, то потому только, что -- о Господи, о Господи!

-- Но кто-же говоритъ, что вы поступили дурно?

-- Вы не хотите называть меня Беллой, потому что вы говорите, что птицы услышатъ. Если я не обращала вниманія на этихъ птицъ, зачѣмъ же вы обращаете?

Нѣтъ вопроса затруднительнѣе этого для человѣка, вынужденнаго отвѣчать на него. Обстоятельства не часто допускаютъ его быть поставленнымъ дѣвушкой съ такой мужественной простотой, на которую рѣшилась миссъ Френчъ въ этотъ моментъ отчаянной рѣшающей борьбы; но не смотря на то этотъ вопросъ сплошь и рядомъ предлагается, только въ болѣе сложной формѣ,-- и на него всегда ожидается болѣе или менѣе сложный отвѣтъ. Если я, женщина, рѣшаюсь, ради васъ, пренебречь общественнымъ мнѣніемъ, неужели вы, мужчина, не рѣшитесь? Настоящій отвѣтъ, еслибъ можно было его дать, заключался бы вѣроятно въ слѣдующемъ: "я боюсь, хотя и мужчина,-- потому что мнѣ придется слишкомъ много потерять и слишкомъ мало получить. Вы рѣшаетесь, хотя вы женщина, потому что имѣете въ виду много получить и мало потерять." Но такой отвѣтъ былъ бы невѣжливъ -- и потому не часто дается. Поэтому мужчины виляютъ и лгутъ, и говорятъ себѣ, что въ любви,-- любовь здѣсь принимается въ смыслѣ всякаго анти-брачнаго соглашенія между мужчиной и женщиной,-- все хорошо. У Гибсона вышеупомянутый отвѣтъ вертѣлся на языкѣ, хотя онъ не рѣшился его передать словами. Онъ не былъ не достаточно жестокъ, не достаточно храбръ, чтобы высказать ей это прямо. Стало быть ему ничего не оставалось иного какъ вилять и лгать.

-- Я хотѣлъ только сказать, началъ онъ,-- что я ни за что на свѣтѣ не хотѣлъ бы сдѣлать ничего для васъ непріятнаго.

Она не знала -- какъ бы опять перейдти къ вопросу о ея имени. Она сдѣлала легкую нѣжную попытку, но безуспѣшно. Разумѣется, она знала, что это было сдѣлано изъ осторожности. Она не сердилась на него за эту осторожность, потому что ожидала что онъ будетъ остороженъ. Преграды, которыя ей приходилось преодолѣвать, были ни чуть не больше того, что она ожидала встрѣтить на пути;-- но они были такъ высоки, такъ недоступны! Разумѣется, она знала, что онъ былъ бы не прочь дать тягу, если бы могъ. Она на него за это не сердилась. Гнѣвъ ничѣмъ бы не помогъ. Она въ сущности не настолько высоко себя цѣнила, чтобы воображать, что она вправѣ давать полную волю своему негодованію. Весьма естественно, что она ему не нужна. Она знала, что она бѣдна, некрасива, слишкомъ худа,-- что въ глазахъ мужчины она ничѣмъ не могла выиграть кромѣ дешевенькаго провинціальнаго франтовства, которое, по ея мнѣнію, проявлялось главнымъ образомъ въ томъ, что она носила на головѣ. Она ничего не знала, ничего не умѣла дѣлать. У нее ничего не было. Она ни мало не сердилась на него за то, что онъ такъ очевидно ея избѣгалъ. Но она думала, что еслибъ только ей удалось добиться своего, она была бы такой доброй и любящей и покорной,-- и что слѣдуетъ во чтобы то ни стало сдѣлать еще одну попытку. Каждое изъ живущихъ существъ должно стараться добывать себѣ средства къ жизни способностями и дарованіями, ниспосланными ему Творцомъ, какъ бы ни были скудны эти дарованія,-- еслибъ даже они были до послѣдней степени противны остальнымъ членамъ этой большой семьи. Крыса, жаба, слизень, блоха, каждый долженъ жить по свойственному ему образу жизни. Животныя-паразиты по своей природѣ могутъ только жить, привязавшись къ жизни болѣе сильной. Гибсонъ для Арабеллы былъ бы достаточно силенъ -- и ей казалось, что еслибъ она могла постоянно опираться на его силу, это было бы самымъ подходящимъ, свойственнымъ ей образомъ жизни. Она не сердилась на него за то, что онъ оказалъ сопротивленіе, но ее ничто не сдерживало, не останавливало продолжать на не то нападки, пока останется хотя малѣйшій шансъ успѣха,-- и винить е въ этомъ нельзя безусловно. Есть мучители, которыхъ никому не приходитъ въ голову обличать въ безправіи, хотя всѣ признаютъ ихъ крайне несносными. Отъ нихъ стараются или избавиться, или выносятъ ихъ нападки -- на сколько хватаетъ терпѣнія.

-- Мы были съ вами такіе друзья, говорила она продолжая всхлипывать,-- а теперь, мнѣ кажется, что вы меня ни крошечки не любите.

-- Напротивъ,-- я васъ всегда любилъ. Но...

-- Но что? говорите скорѣй, что значитъ это -- но. Я на все готова.

Тутъ ему представилось, что если послѣ такого обѣщанія онъ признался бы, что ея шиньонъ безобразенъ и неприличенъ,-- она по всей вѣроятности перемѣнила бы прическу. Это была безумная мысль, потому что еслибъ онъ привелъ ее въ исполненіе, онъ тотчасъ увидѣлъ бы, что уступка съ ея стороны въ этомъ дѣлѣ могла быть сдѣлана только съ положительнымъ условіемъ, что послѣдствіемъ этой уступки будетъ нѣкая награда. Когда не женатый человѣкъ проситъ незамужнюю женщину перемѣнить ея прическу, или что нибудь въ ея туалетѣ, незамужняя женщина имѣетъ право ожидать, что неженатый мужчина намѣревается сдѣлать ее своей женой. Но Гибсонъ не имѣлъ этого въ виду -- и впалъ въ ошибку вслѣдствіе необходимости принять какое либо рѣшеніе. Когда она объявила, что она для него на все готова, у него не хватило духу взять шляпу и уйдти. Она смотрѣла ему въ лицо, ожидая, что онъ отдастъ какое нибудь приказаніе;-- и онъ впалъ въ искушеніе, подставленное ему.

-- Если-бъ я могъ сказать слово... началъ онъ.

-- Говорите все, что хотите.

-- Еслибъ я былъ на вашемъ мѣстѣ, я не думаю...

-- Вы не думаете -- чего, м-ръ Гибсонъ?

Онъ нашелъ, что этотъ вопросъ весьма щекотливый.

-- Знаете, мнѣ кажется, что теперешная мода носить волосы не совсѣмъ идетъ къ вамъ,-- не такъ идетъ, какъ прическа, которую вы носили прежде.

Она вдругъ сильно покраснѣла -- и онъ подумалъ, что она разсердилась. Ей было такъ досадно, но къ этой досадѣ примѣшивалось сознаніе, что побѣда за ней, хотя бы путемъ ея униженія. Она любила свой шиньонъ; но была готова даже имъ пожертвовать для него. Не смотря на то, она не могла говорить съ минуту или съ двѣ, и ему пришлось продолжать свой критическій разборъ.

-- Я не сомнѣваюсь, что это весьма прилично и тому подобное, и я думаю, что это очень удобно.

-- Очень, сказала она.

-- Но въ той прическѣ была какая-то простота, которая мнѣ особенно нравилась.

Неужели онъ отдалялся отъ нее послѣдніе пять лѣтъ, потому что она украшала себя этой модной принадлежностью? Она все еще была очень красна въ лицѣ, все еще страдала отъ оскорбленнаго самолюбія, все еще была преисполнена той горечью, которая проникаетъ въ насъ, когда намъ даютъ чувствовать, что видятъ въ насъ промахъ тамъ, въ чемъ мы полагали свое особенное отличіе. Но женскій тактъ подсказалъ ей скрыть эту досаду и эту горечь.

-- Я дала слово, сказала она, -- и вы увидите, что я съумѣю его сдержать.

-- Какое слово? спросилъ Гибсонъ.

-- Я сказала, что для васъ я на все готова,-- и докажу это на дѣлѣ. Я бы сдѣлала это и раньше, еслибъ знала ваше желаніе. Я бы ни за что нестала его носить, еслибъ знала, что онъ вамъ не нравится.

-- Я думаю, что немножко этого -- было бы очень мило, сказалъ Гибсонъ. Гибсонъ былъ человѣкъ черезъ чуръ застѣнчивый. Есть люди такіе застѣнчивые, что ихъ судьба, кажется, всегда -- говорить самыя неумѣстныя вещи, въ самые неумѣстные моменты

Она покраснѣла еще больше чѣмъ тогда, когда было говорено о громадности ея любимаго орнамента. Она почти разсердилась теперь. Но сдержалась, думая, можетъ быть, современемъ поучить его вкусу, такъ какъ онъ учитъ ее теперь.

-- Я перемѣню его завтра же, сказала она съ улыбкой.-- Приходите и увидите.

За тѣмъ онъ всталъ, взялъ шляпу и откланялся, увѣряя, что придетъ взглянуть на нее завтра. Она взглянула на него безъ попытокъ на дальнѣйшія нѣжности. Конечно, она много выиграла во время этого свиданія. Онъ почти что сказалъ ей, въ чемъ заключалась ея вина,-- и, разумѣется, когда она исправитъ эту повинность, онъ непремѣнно долженъ вернуться къ ней. Она встала съ мѣста, какъ только осталась одна, и, посмотрѣвъ въ зеркало на свою голову, подумала, что очень будетъ жаль. Не потому, чтобы шиньонъ самъ по себѣ былъ только прелестью, но потому, что онъ такъ несомнѣнно придавалъ ей такой изящно-модный видъ! Онъ какъ будто стушевывалъ, скрадывалъ пошлость и невзрачность, которой она боялась пуще всего,-- и давалъ ей возможность поддерживать свое достоинство между молодыми дѣвушками, не сознавая себя безусловно лишенной всякой привлекательности. Къ нему относились съ нѣкоторымъ почетомъ, который она принимала на свой счетъ, и который очень ей льстилъ. Но честолюбивой мечтой ея было первенство не въ средѣ молодыхъ дѣвушекъ, а въ кругу женъ священниковъ, -- и потому конечно она безпрекословно подчинится приказанію. Теперь она этого не сдѣлаетъ, потому что на это понадобилось бы слишкомъ много времени,-- но, конечно, не преминетъ снять шиньонъ прежде чѣмъ положить голову на подушку,-- и объяснитъ Камиллѣ, что это они съ Гибсономъ такъ уговорились, шутки ради.

ГЛАВА XLVIII.
М-ръ Гибсонъ наказанъ.

Миссъ Станбэри была божественна въ своемъ негодованіи -- и волновалась все болѣе и болѣе, по мѣрѣ того, какъ до нея доходили новыя доказательства безчестности Френчей и коварства Гибсона. И эти люди, такіе пустые, такіе тщеславные, такіе слабые, берутъ надъ нею верхъ, порабощаютъ ее, посягаютъ на ея авторитетъ -- единственно потому, что сама она слишкомъ великодушна, чтобы начать говорить и высказать всю правду. Это было мученье сверхъ ея силъ.

Однажды во время завтрака -- какъ разъ на другой день послѣ того, когда миссъ Френчъ торжественно обѣщала пожертвовать своимъ шиньономъ,-- зашла къ ней нѣкая м-ссъ Клиффордъ изъ Будлей-Сальтертона, съ которой она была въ очень дружескихъ отношеніяхъ. Весьма можетъ быть, что разстояніе Будлей-Сальтертона отъ Эксетера отчасти благопріятствовало этой дружбѣ, такъ что м-ссъ Клифордъ была почти что ближе къ сердцу своей пріятельницы, чѣмъ м-ссъ Макъ-Гугъ, которая жила какъ ризъ по другую сторону собора. И въ самомъ дѣлѣ м-ссъ Клиффордъ въ своемъ образѣ мыслей была женщиной болѣе серьезной и болѣе основательной, чѣмъ м-ссъ Макъ-Гугъ, и у нея съ миссъ Станбэри гораздо больше было общаго, чѣмъ у той другой особы. М-ссъ Клиффордъ была прежде миссъ Ноэль изъ Додлескомблея, и онѣ съ миссъ Станбэри должны были выдти замужъ въ одно и тоже время -- обѣ за людей съ состояніемъ. Одна свадьба состоялась какъ быть должно. Что сталось съ другою, мы уже знаемъ. Но дружба осталась по прежнему очень тѣсная. М-ссъ Макъ-Гугъ всегда старалась главнымъ образомъ отстранить отъ себя и отъ своихъ друзей всѣ дрязги жизни и улаживать все къ общему удовольствію. Она была изъ числа людей, не придающихъ значенія серьезнымъ вопросамъ; ей было все равно до того, что про нее говорятъ; она не находила ничего въ жизни, изъ-за чего стоило бы затѣвать споръ или поднимать борьбу;-- Epicuri de grege porca. Но въ м-ссъ Клиффордъ изъ Будлей Сальтертона не было ничего подобнаго, ничего свинскаго. Она относилась къ жизни какъ нельзя болѣе серьезно. Она тоже сердечно сокрушалась о своей родинѣ и была убѣждена, что ее ведутъ къ погибели совѣты злыхъ людей. Она ежедневно молилась о избавленіи отъ диссентеровъ, радикаловъ и волковъ въ овечьей шкурѣ,-- подъ этимъ названіемъ она спеціально подразумѣвала нѣкоего представителя одной изъ современныхъ политическихъ партій, который съ хитростью дьявола искушалъ и извращалъ политическія воззрѣнія ея друзей. Она была изъ числа тѣхъ, которыя думаютъ, что наилегчайшее дуновеніе скандала на имя молодой дѣвушки должно быть пріостановлено безотлагательно. М-ссъ Клиффордъ была древней, цѣломудренной, самоотверженной Матроной -- и потому-то м-ссъ Станбэри ею такъ и дорожила.

Послѣ завтрака въ выше упомянутый день м-ссъ Клиффордъ отвела миссъ Станбэри въ уединенную комнату -- и тамъ высказала свое мнѣніе на счетъ ходившихъ толковъ. Въ ея присутствіи было сказано Камиллой Френчъ, что она, Камилла, уполномочена Гибсономъ объявить, что онъ никогда и не думалъ дѣлать предложеніе Доротеѣ Станбэри, и что миссъ Станбэри дѣйствовала въ какомъ-то странномъ недоразумѣніи.

-- Признаться сказать, душа моя, я весьма невысокаго мнѣнія объ этой дѣвчонкѣ, сказала м-ссъ Клиффордъ, намекая на Камиллу Френчъ.

-- Да и я тоже конечно, вставила миссъ Станбэри, тряхнувъ головой.

-- Это такъ, душа моя,-- но тѣмъ не менѣе слова, сорвавшіяся у нея съ языка, нельзя оставить безъ вниманія. Она положительно намекала на то, что вы старались сосватать племянницу за этого господина и что вамъ это не удалось.-- Въ этомъ была по крайней мѣрѣ доля правды. Миссъ Станбэри это чувствовала -- и чувствовала вмѣстѣ съ тѣмъ, что она не могла бы объяснить этой правды даже своему старому, доброму другу. Въ порывѣ своего божественнаго негодованія, она сознавалась, что сама ввела Гибсона въ это затрудненіе, и что неприлично ей разсказывать кому бы то ни было о постигшей его неудачѣ. И въ этомъ отношеніи она сама не осуждала Гибсона. Она думала, что ложь была изобрѣтена Камиллой Френчъ,-- и потому разразилась гнѣвомъ главнымъ образомъ на Камиллу.

-- Сама-то она такая несчастная, разочарованная, жалкая, сказала миссъ Станбэри.

-- Очень можетъ быть, но я бы ей посовѣтовала держать языкъ за зубами на счетъ миссъ Доротеи, сказала м-ссъ Клиффордъ.

Совѣщаніе въ отдѣльной комнатѣ продолжалось около получаса; затѣмъ м-ссъ Станбэри надѣла шляпку и шаль, и сѣла въ карету м-ссъ Клиффордъ. Карета отправилась по дорогѣ къ Гивитри и подвезла м-ссъ Клиффордъ къ дверямъ Френчей. Вернуться домой изъ Гивитри пѣшкомъ ничего не стоило -- и потому м-ссъ Клиффордъ отправилась своей дорогой дальше, оказавъ пріятельницѣ услугу словомъ и дѣломъ. М-ссъ Френчъ была дома -- и миссъ Станбэри пригласили въ комнату, гдѣ сидѣли всѣ три дамы.

Читатель конечно помнитъ обѣщаніе, которое Арабелла дала Гибсону. Обѣщаніе это она исполнила къ изумленію матери и сестры -- и когда м-ссъ Станбэри вошла въ комнату, старшая дочь была безъ своего обычнаго головнаго украшенія. Сказать по правдѣ, миссъ Станбэри не отдала должной справедливости упрощенному виду бѣдной дѣвушки и, не задумываясь, отнесла отсутствіе шиньона единственно къ ея неряшливости. Она была настолько несправедлива, что разсказывала впослѣдствіи, будто застала Арабеллу Френчъ полуодѣтой между тремя и четырьмя часами по полудни. Изъ этого можно вывести нравоученіе, что хотя путь съ горы можетъ быть совершенъ и обыкновенно совершается -- весьма быстро, но обратное путешествіе, если ему надлежитъ быть, надобно дѣлать медленнѣе. Молодая дѣвушка можетъ начать носить шиньонъ, взгромоздивъ на голову какую угодно величину; но уменьшеніе должно быть совершаемо постепенно. Арабеллинъ шиньонъ былъ въ глазахъ м-ссъ Станбэри величайшимъ безобразіемъ, которое она когда либо видѣла; но теперь совершенное его отсутствіе показалось ей неприличнымъ -- и она позволила себѣ разглашать даже въ ущербъ истинѣ, что застала молодую особу среди дня -- только что вышедшею изъ спальни и чуть ли не въ кофтѣ.

И все семейство Френчей страдало уменьшеніемъ авторитета, вслѣдствіе странной фантазіи Арабеллы. Онѣ всѣ почувствовали при видѣ непріятеля, что у нихъ до нѣкоторой степени понизился флагъ. Одинъ изъ кораблей по крайней мѣрѣ обнаружилъ признаки несостоятельности -- и этотъ элементъ слабости сказывался во всемъ флотѣ. Сама Арабелла, увидѣвъ миссъ Станбэри, мучительно вспомнила о своей головѣ -- и пожелала въ душѣ, чтобы эта операція была отложена до вечера. Она улыбнулась слабой водянистой улыбкой и чувствовала, что ей чего-то недостаетъ.

Первыя привѣтствія были вѣжливы, но очень формальны, какъ между націями, состоящими номинально въ мірѣ, но ожидающими знака, по которому одна можетъ броситься другой на горло. Въ этомъ случаѣ Юнона изъ-за Ограды явилась совсѣмъ готовой объявить свой casus belli и выбросить перчатку, если только непріятель сразу не обнаружитъ ей полнѣйшей покорности.

-- М-ссъ Френчъ, сказала она,-- я пріѣхала къ вамъ по особому дѣлу и желаю переговорить съ миссъ Камиллой.

-- О, сдѣлайте одолженіе, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Я съ восхищеніемъ выслушаю васъ, миссъ Станбэри, сказала Камилла отчасти вызывающимъ тономъ. Арабелла ничего не сказала, но почти конвульсивно прижала руку къ затылку.

-- Мнѣ сказала одна изъ моихъ пріятельницъ, начала миссъ Станбэри,-- что вы въ ея присутствіи объявили себя уполномоченной м-ромъ Гибсономъ дать одно показаніе насчетъ моей племянницы Доротеи.

-- Позвольте узнать, кто такая ваша пріятельница? спросила м-ссъ Френчъ.

-- Разумѣется, м-ссъ Клиффордъ, сказала Камилла.-- Кто-жъ кромѣ нея способенъ на такія каверзы?

-- Никакихъ каверзъ не будетъ, миссъ Камилла, сказала миссъ Станбэри,-- если вы мнѣ обѣщаете никогда больше не повторять своего показанія. Это не можетъ быть правдой.

-- Нѣтъ, это правда, сказала Камилла.

-- Что такое -- правда? спросила миссъ Станбэри, изумленная дерзостью дѣвушки.

-- Правда, что м-ръ Гибсонъ уполномочилъ насъ утверждать то, что я говорила, когда меня слышала м-ссъ Клиффордъ.

-- А что это такое?

-- Только то -- что весь Эксетеръ говорилъ, будто бы онъ собирается жениться на одной молодой дѣвушкѣ, и что это не правда, -- что ему никогда и въ голову не приходило дѣлать изъ этой молодой дѣвушки свою жену (Камилла говорила съ большимъ жаромъ выставивъ шею впередъ и тряся головой), и такъ какъ онъ находилъ это неудобнымъ для молодой особы, также какъ и для себя самого, и такъ какъ въ этомъ не было ни малѣйшей, и на волосъ правды,-- лучше же поскорѣе опровергнуть нелѣпые толки. Вотъ что и говорила -- и мы уполномочены имъ самимъ; Арабелла можетъ сказать тоже, также какъ и мама;-- только мама не слыхала, какъ онъ это говорилъ (Камилла тоже не слыхала, но объ этомъ обстоятельствѣ не упомянула).

Дѣло, по мнѣнію миссъ Станбэри, становилось крайне интереснымъ. Она не на минуту не повѣрила Камиллѣ. Она не повѣрила, чтобы Гибсонъ уполномочивалъ которую бы ни было изъ женщинъ давать вышеприведенное показаніе. Но Камилла была настолько смѣлѣе и дерзче чѣмъ предполагала миссъ Станбэри, что та на минуту онѣмѣла отъ изумленія.

-- Будьте увѣрены, миссъ Станбэри, сказала м-ссъ Френчъ, что мы нисколько не хотимъ обидѣть вашу племянницу, нисколько.

-- Племянницѣ моей до этого нѣтъ никакого дѣла, сказала миссъ Станбэри -- это мое дѣло. Все что было сказано -- неправда.

-- Какъ неправда, миссъ Станбэри? спросила Камилла.

-- М-ръ Гибсонъ долженъ же знать, что онъ думаетъ, сказала Камилла.

-- Такъ, какъ; неправда, ложь,-- сначала и до конца.

-- Душа моя, это маленькое недоразумѣніе, сказала м-ссъ Френчъ;-- и не стоитъ обращать на него вниманія.

-- Никакого недоразумѣнія тутъ нѣтъ, сказала миссъ Станбэри, и напротивъ это заслуживазтъ величайшаго вниманія. Разъ начавъ, я хочу идти до конца. Если вы говорите, что Гибсонъ поручилъ вамъ разсказывать это, я поѣду къ Гибсону. Такъ или иначе, но я добьюсь правды.

-- Можете добиваться чего вамъ угодно, миссъ Станбэри, сказала Камилла.

-- Я не думаю, чтобы Гибсонъ говорилъ что либо подобное.

-- Это вѣжливо, сказала Камилла.

-- Отчего же онъ не могъ этого сказать? спросила Арабелла.

-- Отчего же онъ не позаботился опровергнуть эти толки, если въ нихъ не было ни слова правды? продолжала Камилла. Что до меня касается, я полагаю, что мужчина обязанъ для блага молодой особы объявить, что нѣтъ ничего въ томъ случаѣ, когда дѣйствительно ничего нѣтъ. Этого миссъ Станбэри не могла вынести.

До сихъ поръ непріятель держалъ верхъ. Камилла пускала залпъ за залпомъ, какъ будто была увѣрена въ побѣдѣ. Даже м-ссъ Френчъ прихрабрилась; а Арабелла забыла о мѣстѣ, гдѣ надлежало быть ея шиньону.

-- Я право не знаю, что еще къ этому прибавить, замѣтила Камилла, тряхнувъ головой и съ такимъ нахальнымъ видомъ, что бѣдная миссъ Станбэри вышла окончательно изъ себя.

Горькая правда вертѣлась у нея на языкѣ, но она сдержалась. Она отлично вышколила себя въ этомъ отношеніи. Она не выдастъ Гибсона. Знаетъ ли она всю правду,-- или вѣритъ розсказнямъ Камиллы,-- тутъ предательства не будетъ. Но глядя на дѣло съ тѣмъ знаніемъ, какимъ она располагала въ настоящемъ случаѣ, она все-таки не считала себя вправѣ объявлять, что Гибсонъ дѣлалъ предложеніе ея племянницѣ и получилъ отказъ. И потому испытаніе было тяжкое.

-- Очень хорошо, сударыни, сказала она -- я повидаюсь съ Гибсономъ и спрошу у него, давалъ-ли онъ вамъ полномочіе говорить то, что вы теперь повсюду разглашаете. Тутъ открылась дверь и въ тотъ же моментъ посреди ихъ очутился Гибсонъ. Онъ былъ вѣренъ слову и явился посмотрѣть на Арабеллу съ измѣненной прической;-- но онъ пришелъ въ этотъ часъ, думая что дать тягу утромъ будетъ легче, чѣмъ можетъ быть вечеромъ. Мысли его были полны Арабеллой и ея прической до того самаго момента, когда онъ стукнулъ въ дверь; но все выскочило у него изъ головы разомъ, когда онъ увидалъ миссъ Станбэри.

-- Вотъ самъ м-ръ Гибсонъ, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Какъ ваше здоровье, м-ръ Гибсонъ, спросила миссъ Станбери съ вѣжливымъ достоинствомъ. Они не встрѣчались съ того самаго дня, когда его, какъ онъ разсказывалъ, выгнали изъ дому миссъ Станбэри. Онъ поклонился ей; но то было недружеское привѣтствіе и Френчи могли поздравить себя съ видимою вѣрностію джентльмэна, стоявшаго посреди ихъ.

-- Я пришла сюда,м-ръ Гибсонъ, продолжала миссъ-Станбэри, -- для того, чтобы рѣшить одинъ вопросъ, касающійся до васъ.

-- Но моему, это самый нестоющій вниманія вздоръ, сказала Камилла.

-- Очень можетъ быть, сказала миссъ Станбэри, -- но по моему не вздоръ. Миссъ Камилла Френчъ публично утверждаетъ, что вы ее уполномочили, дать ясно показаніе на счетъ моей племянницы Доротеи.

Гибсонъ посмотрѣлъ на Камиллу недоумѣло, пытливо, почти жалобно.

-- Дайте ей продолжать, сказала Камилла.-- Она нагородитъ много разнаго вздора конечно, но лучше дать ей договорить до конца.

-- До сихъ поръ я никакого вздора не говорила, миссъ Камилла. Они утверждали это, м-ръ Гибсонъ, въ присутствіи одной моей пріятельницы и повторила это здѣсь, въ этой комнатѣ, при мнѣ, только что передъ тѣмъ, какъ вы взошли. Она говоритъ, что вы ее уполномочили объявлять, что -- что -- что,-- лучше прямо, сразу сказать все.

-- Конечно лучше, сказала Камилла.

-- Что у васъ никогда и въ головѣ не было предлагать руку моей племянницѣ.-- Миссъ Станбэри замолчала, а м-ра Гибсона замѣтно вытянулось лицо. Но его очередь говорить еще не наступила; и миссъ Станбэри продолжала:-- мнѣ бы не хотѣлось упоминать имени моей племянницы, если-бъ можно было бы избѣгнуть этого.

-- Но этого нельзя избѣгнутъ, сказала Камилла.

-- Если вамъ угодно, я буду продолжать. М-ръ Гибсонъ меняпойметъ. Я не упомяну имени моей племянницы, если будетъ возможность, м-ръ Гибсонъ. Но я все-таки на столько вѣрна въ васъ, что не думаю чтобы вы стали высказывать подобныя вещи на счетъ себя и какой бы ни было молодой дѣвушки,-- если только какая нибудь молодая дѣвушка не бросится сама къ вамъ на шею.-- И сказавъ это она замолчала и очень сурово посмотрѣла на Камиллу.

-- Именно такъ и поступила Доротея Станбэри, сказала Камилла.

-- Ничего такого она не дѣлала и вы это очень хорошо знаете, сказала миссъ Станбэри, поднимая руку, какъ бы намѣреваясь ударить своего оппонента.-- Но я совершенно увѣрена, м-ръ Гибсонъ, что вы никогда не уполномочивали этихъ дамъ разсказывать о васъ публично подобныя вещи. Какія бы ни были между вами и мною недоразумѣнія, я не могу этому повѣрить.-- Тутъ она помолчала, выжидая отвѣта.-- Я буду вамъ очень обязана, если вы поможете намъ разъяснить этотъ вопросъ.

Положеніе Гибсона было крайне тяжело. Онъ никого не уполномочивалъ разсказывать подобныхъ вещей. Онъ ничего не говорилъ Камиллѣ и Доротеѣ Станбэри; но онъ говорилъ Арабеллѣ, вынужденный ея настойчивостью, что и не думалъ дѣлать предложенія Доротеѣ. Онъ не могъ удовлетворить миссъ Станбэри, потому что боялся Арабеллы Онъ не могъ удовлетворить Френчей потому, что боялся миссъ Станбэри.

-- Я право не думаю, сказалъ онъ, чтобы можно было говорить о молодой дѣвушкѣ такимъ образомъ.

-- И я тоже, сказала Камилла; но вотъ миссъ Станбэри хочетъ.

-- Именно: миссъ Станбэри хочетъ,-- сказала она мнѣ,-- м-ръ Гибсонъ, я требую, чтобы вы непремѣнно сказали мнѣ давали-ли вы такое полномочіе миссъ Камиллѣ, Френчъ, или миссъ Френчъ.

-- На вашемъ мѣстѣ, я бы ей ни за что не отвѣтила, сказала Камилла.

-- Я въ самомъ дѣлѣ думаю, что это не приведетъ ни къ чему путному, сказала м-ссъ Френчъ.

-- И все это такъ разстроиваетъ нервы, сказала Арабелла.

-- Нервы! пфф! вставила миссъ Станбэри.-- М-ръ Гибсонъ, я жду отвѣта.

-- Любезная моя миссъ Станбэри, я право думаю, что лучше -- положеніе такое исключительное, и честное слово, я право не знаю, какъ избѣгнуть непріятностей, которыхъ я не люблю пуще всего на свѣтѣ.

-- Вы хотите этимъ сказать, что не желаете отвѣчать на мой вопросъ? спросила миссъ Станбэри.

-- Я въ самомъ дѣлѣ думаю, что лучше мнѣ -- попридержать свой языкъ, сказалъ жалобно Гибсонъ.

-- Вы совершенно правы, м-ръ Гибсонъ, сказала Камилла.

-- Въ самомъ дѣлѣ, это самое благоразумное, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Я не знаю, чтобы онъ могъ сдѣлать иначе? сказала Арабелла.

Тутъ миссъ Станбэри окончательно потеряла всякое терпѣніе.

-- Если такъ, сказала она, такъ я же все скажу, хотя я бы желала лучше ничего не говорить. М-ръ Гибсонъ сдѣлалъ моей племянницѣ предложеніе на прошедшей недѣлѣ, -- два раза и получилъ отъ нея отказъ. Племянница моя, Доротея, забрала себѣ въ голову, что онъ ей не нравится; и, честное слово, я теперь нахожу, что она была права. Мы бы не сказали ничего объ этомъ, ни единаго слова; но когда на авторитетѣ м-ра Гибсона основываются лживыя предположенія, и самъ Гибсонъ не отрицаетъ ихъ, я считаю себя обязанной разоблачить истину.-- Тутъ наступило молчаніе на нѣсколько секундъ, и Гибсонъ безуспѣшно старался прикрыться пріятной улыбкой. М-ръ Гибсонъ, правда-ли это? спросила миссъ Станбэри. Но Гибсонъ не отвѣчалъ. Это правда, какъ Богъ святъ! сказала миссъ Станбэри стукнувъ рукой по столу.-- А вы всѣ лучше попридержите языки на счетъ моей племянницы, тогда и она про васъ ничего не скажетъ. А что касается до м-ра Гибсона, поздравляю тѣхъ, кто послѣ этого захочетъ съ нимъ знаться. Прощайте, м-ссъ Френчъ, прощайте, барышни.-- И она гордо вышла изъ комнаты и изъ дому и отправилась домой за Ограду.

-- Мама, сказала Арабелла, какъ только ушелъ непріятель, у меня такъ разболѣлась голова, что я думаю пойдти на верхъ.

-- И я пойду съ тобой, душа моя, сказала Камилла.

Гибсонъ, прежде чѣмъ уйдти изъ дому, ввѣрилъ свою тайну материнскому уху м-ссъ Френчъ. Онъ въ самомъ дѣлѣ былъ вовлеченъ сдѣлать предложеніе Доротеѣ Станбэри, но готовъ искупить это преступленіе женитьбой на ея дочери, -- Камиллѣ, какъ только это будетъ возможно и прилично. Онъ конечно сдѣлалъ это предложеніе изъ крайней трусости, -- не для того, чтобы извинить себя, потому что объ извиненіи не могло быть и рѣчи;-- но какъ уже было иначе выйдти изъ этого положенія?-- Сказать ей? спросила м-ссъ Френчъ. Но Гибсонъ просилъ двухнедѣльной отсрочки, обдумать какъ лучше сдѣлать предложеніе.

ГЛАВА XLIX.
Брукъ Бургесъ послѣ ужина.

Брукъ Бургесъ былъ письмоводителемъ въ департаментѣ духовныхъ дѣлъ въ Лондонѣ и потому имѣлъ дѣло съ предметами, весьма торжественными, серьозными и почти меланхолическими. Въ его веденіи находились ренты епископскихъ имѣній, онъ велъ переписку по разнымъ клерикальнымъ вопросамъ и затрудненіямъ, онъ имѣлъ постоянное наблюденіе надъ правильной выдачей содержанія викаріямъ, получающимъ оклады гораздо меньше 300 р. въ годъ; но не смотря на то, онъ былъ постоянно въ духѣ, какъ будто-бы обязанность его заключалась въ сборѣ таксы на солодъ и въ писаніи писемъ къ адмираламъ и капитанамъ, вмѣсто декановъ и пребендаріевъ. Брукъ Бургесъ дослужился до старшихъ письмоводителей и пользовался въ отдѣленіи нѣкоторымъ почетомъ; но можетъ быть не въ силу количества производимаго имъ дѣла, не за осанку, преисполненную достоинства и не за блестящій умъ. Но онъ все-таки былъ, если не ума палата, то человѣкъ весьма не глупый, не Драконъ общественной добродѣтели, но человѣкъ честный и съ совѣстью; -- и обладалъ тѣми неброскими, небольшими, но неоцѣненными дарами, которыми человѣкъ пріобрѣтаетъ популярность между людей. И такимъ образомъ во всѣхъ состязаніяхъ изъ за сравнительныхъ заслугъ, происходившихъ въ его департаментѣ, также какъ и въ другихъ служебныхъ мѣстахъ, никому, никогда и въ голову не приходило посадить Бруку на голову младшаго, не въ очередь. Онъ былъ уживчивъ, привѣтливъ, добродушенъ и потому имѣлъ заслуженный успѣхъ. Товарищи называли его Брукомъ,-- кромѣ молодыхъ мальчишекъ, первые два года службы, величавшихъ его г-мъ Бургесомъ.

-- Брукъ, сказалъ одинъ изъ его младшихъ сослуживцевъ, входя къ нему въ комнату и останавливаясь передъ каминомъ съ сигарой во рту,-- знаете кто назначенъ новымъ начальникомъ?

-- Колензо, вѣроятно, сказалъ Брукъ.

-- Вотъ такъ была бы штука! Впрочемъ, отчего же бы и его не назначить? Только нѣтъ, не Колензо. Имя только-что сейчасъ доставлено.

-- А кто-же?

-- Старый Проуди, изъ Барчестера.

-- Какъ, да онъ ужъ былъ у насъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ и вышелъ въ отставку.

-- Ну, а теперь опять сюда пріѣхалъ на смѣну. Мнѣ всегда казалось, что епископы здѣсь вовсе ни начто не нужны. Ихъ здѣсь только выводятъ изъ терпѣнія, потомъ имъ же дѣлаютъ выговоры и разстанавливаютъ ихъ по угламъ.

-- Ахъ вы, юный отщепенецъ, развѣ архіепископовъ ставятъ въ углы.

-- Позвольте, -- а развѣ нѣтъ? Вся разница только въ названіяхъ. Возьмите Брумсгровскаго епископа; -- онъ постоянно зѣваетъ и посматриваетъ вокругъ, какъ будто былъ бы весьма обязанъ тому, кто бы ему далъ какое нибудь занятіе. Онъ вѣчно улыбается, и такъ любезно, -- точно онъ вполнѣ увѣренъ, что не имѣетъ въ сущности никакихъ правъ на занимаемое имъ мѣсто и такъ и ждетъ, что вотъ -- вотъ придетъ кто нибудь да и сгонитъ его.

-- Такъ стало быть опять вернется старой Проуди, сказалъ Брукъ.-- Намъ съ вами конечно все равно, кого они не присылаютъ. И его поставятъ въ уголъ. Какъ вы говорите, -- только съ той разницей, что онъ и безъ посторонняго указанія, самъ станетъ въ уголъ.-- Тутъ вошелъ вѣстовой съ карточкой и Брукъ узналъ, что въ пріемной его ждетъ Гуго Станбэри. Исполняя обѣщаніе, данное Доротеѣ, онъ сходилъ къ ея брату, какъ только вернулся въ Лондонъ, но не засталъ его. Теперь тотъ пришелъ отдать ему визитъ.

-- Я зналъ, что навѣрное найду васъ здѣсь, сказалъ Гуго.

-- Почти всегда навѣрное отъ одинадцати до пяти, сказалъ Брукъ.-- Суровая мачиха -- гражданская служба не даетъ мнѣ отдыха. Я иногда хожу напротивъ въ клубъ, выпить стаканъ хереса и съѣсть бисквитъ,-- но теперь я на мѣстѣ, какъ видите и очень радъ васъ видѣть.-- Затѣмъ они потолковали объ Эксетерѣ; но такъ какъ ихъ скоро прервали дѣловымъ пакетомъ, переданнымъ черезъ ихъ головы Бургесу однимъ изъ секретарей, они условились отобѣдать вмѣстѣ въ Бургесовомъ клубѣ на слѣдующій день.

-- Мы тамъ достанемъ весьма изрядной ростбифъ, сказалъ Брукъ,-- и прекрасный хересъ. Едва ли можно достать больше гдѣ-либо въ настоящее время,-- если только вы не потребуете обѣда на восемь по три гинеи съ головы. Роскошь дошла до такихъ невыносимыхъ предѣловъ, что приходится быть умѣреннымъ и воздержаннымъ изъ чувства самосохраненія.-- Станбэри поспѣшилъ увѣрить новаго знакомаго, что онъ далеко не прихотливъ, что онъ привыкъ обѣдать холоднымъ мясомъ съ пивомъ и наконецъ предоставилъ письмоводителя секретарю.

-- Мы не хотимъ чтобы съ нами обѣдалъ еще кто нибудь, сказалъ Брукъ, когда они сѣли за обѣдъ; -- потому что такимъ образомъ мы можемъ потолковать о милой старушкѣ изъ Эксетера. Да, супъ отличный, но только на это и хватило умѣнья. Что-же касается до того, чтобы сварить какъ слѣдуетъ картофель, то на этомъ не взыщите. Да, сильный хересъ Я вамъ говорилъ, что хересъ будетъ на славу. Ну-съ, я пробылъ тамъ, считая дорогу туда и назадъ, всего недѣль шесть.

-- И поладили со старухой?

-- Какъ нельзя лучше, сказалъ Брукъ.

-- Она съ вами не ссорилась?

-- Нѣтъ,-- въ сущности не ссорилась. Я всегда зналъ, что съ нею надо держать ухо востро. Время отъ времени она поглядывала на меня и проранивала задирающія словечки, такъ что того и жди грозы. Но я уже рѣшилъ, ѣхавъ туда, не обращать вниманія на подобныя вещи.

-- Вѣдь для васъ это вопросъ существенной важности, кажется?

-- То есть вы хотите сказать на счетъ ея денегъ?

-- Разумѣется, я говорю про ея деньги, сказалъ Станбэри.

-- Существенный,-- также какъ и для васъ.

-- Не въ такой степени? Что до меня касается, то какъ съ нею и на картахъ выходило вѣчно ссориться. Я такой цыганъ во всѣхъ жизненныхъ воззрѣніяхъ, а она такая безусловная противоположность мнѣ въ этомъ отношеніи, что не ссориться было бы лицемѣріемъ съ моей стороны или съ ея. Она вообразила себѣ, что имѣетъ право руководить мною въ жизни; и разумѣется, сердилась, когда я сталъ ей объяснять, что никакихъ такихъ правъ за нею не признаю. Ну, а вами она не пожелала командовать?

-- Нѣтъ.

-- Она на васъ смотритъ совсѣмъ иначе, продолжалъ Станбэри;-- она видитъ въ васъ представителя семьи, которой она считаетъ себя обязанной возвратить со временемъ состояніе, которымъ она теперь пользуется. Я былъ просто членомъ собственной ея семьи, которой она ничѣмъ не обязана. Она нашла приличнымъ помогать одному изъ насъ изъ того, что она считаетъ собственнымъ своимъ карманомъ, и она выбрала было меня. Но вы -- дѣло совсѣмъ иное.

-- Она можетъ отдать все вамъ, такъ же, какъ и мнѣ, сказалъ Брукъ.

-- Этого она не сдѣлаетъ. Она считаетъ себя обязанной возвратить все, что у нее есть Бургесамъ, кромѣ того, что ей удалось съэкономить, какъ она выражается, съ собственнаго своего брюха. Она говорила мнѣ это разъ двадцать.

-- А что-же вы ей на это отвѣчали?

-- Я отвѣчалъ ей всегда, что она можетъ дѣлать что ей угодно и что я никогда и не заикнусь о ея завѣщаніи.

-- Но она всѣхъ насъ ненавидитъ до смерти, кромѣ меня, сказалъ Брукъ.-- Я не видывалъ людей, которые бы ненавидѣли другъ друга до такой степени, какъ ваша тетушка и мой дядя Барти. Каждый изъ нихъ считаетъ другаго самымъ сквернымъ человѣкомъ въ мірѣ.

-- Кажется вашъ дядя былъ когда-то очень суровъ къ ней.

-- По всей вѣроятности. Онъ вообще человѣкъ суровый,-- и преисполненъ чувствъ оскорбленнаго до глубинѣ души человѣка; завѣщаніе дяди Брука было для него жестокимъ ударомъ. Онъ продолжаетъ утверждать, что миссъ Станбэри не оставитъ мнѣ ни шиллинга.

-- Въ такомъ случаѣ онъ ошибается, сказалъ Станбэри.

-- О да,-- онъ ошибается, потому что предполагаетъ, что таковы ея намѣренія въ настоящее время. Но едва ли не правъ онъ относительно вѣроятныхъ результатовъ въ будущемъ.

-- Такъ кому-же все это достанется.

-- Да мало-ли лошадей на бѣгу, сказалъ Брукъ: я въ числѣ другихъ.

-- Вы -- самая любимая, сказалъ Станбери.

-- Въ настоящую минута да. Затѣмъ вы.

-- Я вычеркнутъ изъ списка.

-- А ваша сестра, продолжалъ Брукъ.

-- Она только что пустилась бѣжать на второй призъ. Если обойдетъ кругъ благополучно и подойдетъ къ столбу съ надлежащей стороны, то выиграетъ его.

-- Можетъ быть выиграетъ кое что побольше. Затѣмъ Марта.

-- Тетушка ни на что не оставитъ денегъ служанкѣ. Если она завѣщаетъ что Мартѣ, то изъ своего собственнаго кармана.

-- Затѣмъ еще есть темный конь, который выигрывалъ уже не разъ на подобныхъ скачкахъ. Онъ способенъ обогнать всѣхъ насъ подъ конецъ и сорвать призъ.

-- Кто это?

-- Госпитали. Когда старая женщина найдетъ въ послѣдніе дни своей жизни, что она всѣхъ ненавидитъ и вообразитъ, что всѣ вокругъ нея думаютъ только о ея деньгахъ, а весьма легко можетъ придти фантазія хоть отчасти сорвать сердце и утѣшить себя щедрой милостыней.

-- Но она очень добрая женщина въ сущности, сказалъ Гуго.

-- Кому же какъ не добрымъ женщинамъ заботиться о госпиталяхъ?

-- Этого она ни за что не сдѣлаетъ. Она слишкомъ умна для этого. Вѣдь въ сущности глупо жертвовать всѣмъ своимъ состояніемъ какому нибудь госпиталю.

-- Но люди подъ смерть становятся очень глупы,-- сказалъ Брукъ,-- даже тогда, когда думаютъ, что имъ придется скоро умирать. Какъ бы иначе могли составиться такія богатства у церкви? Пойдемте въ сосѣднюю комнату, тамъ можно будетъ покурить.

Они пошли покурили и пошли въ театръ, послѣ театра съѣли вдвоемъ три или четыре дюжины устрицъ. Брукъ Бургесъ былъ немножко староватъ для устрицъ въ полночь въ Сентябрѣ; но онъ молодцемъ справился съ своею долею. Гуго Станбэри былъ такъ силенъ и здоровъ, что могъ бы начать снова послѣ того, какъ пробылъ часъ въ постелѣ, и безъ серьознаго для себя неудобства.

Но Бруку Бургесу хотѣлось сказать еще пару словъ прежде чѣмъ разойтись по домамъ. Они ужинали гдѣ то по сосѣдству Гаймаркета -- и онъ предложилъ проводить Станбэри до его квартиры въ Линкольнсъ-Инѣѣ.

-- Вы знаете Гибсона въ Эксетерѣ? спросилъ онъ, когда они шли черезъ Лейчестеръ-Скверъ.

-- Да, я его знаю. Онъ въ свое время былъ въ домѣ тетки нѣчто въ родѣ домашней кошки.

-- Именно; но кажется, что теперь этому наступилъ конецъ. Вы ничего не слыхали о немъ въ послѣднее время?

-- Да, кажется, сказалъ Станбэри, испытывая то нежеланіе говорить о сестрѣ, которое знакомо большей части братьевъ, когда они въ обществѣ другихъ мужчинъ.

-- Вы, вѣроятно, слышали объ этомъ, а такъ какъ я былъ тамъ, то конечно не могъ не узнать всего. Тетушка желала выдать за него вашу сестру.

-- Мнѣ писали.

-- Но сестра ваша не захотѣла.

-- И хорошо сдѣлала, если онъ ей не нравился.

-- Разумѣется хорошо, сказалъ восторженно Брукъ.

-- Впрочемъ, Гибсонъ кажется человѣкъ очень порядочный.

-- Ничтожество, дрянь, сказалъ Брукъ. Они выпили по рюмочкѣ послѣ устрицъ -- и Бургесъ выражался откровеннѣе, чѣмъ еслибъ-бъ они заговорили объ этомъ же предметѣ передъ ужиномъ.-- Я сразу увидѣлъ, что онъ ей не пара. Онъ такое жалкое существо!

-- Я всегда былъ о немъ хорошаго мнѣнія, сказалъ Станбэри, -- и думалъ, что Доротея могла бы сдѣлать партію еще хуже.

-- Трудно рѣшить, что могло бы для дѣвушки быть хуже; но я полагаю, что она могла бы сдѣлать партію немного получше.

-- Что вы хотите этимъ сказать?

-- То, что я хочу туда съѣздить и предложить ей себя.

-- Вы не шутите?

-- Не шучу, сказалъ Брукъ: -- у меня не было шансовъ, пока я былъ тамъ. Она мнѣ сказала...

-- Кто вамъ сказалъ, Доротея?

-- Нѣтъ, ваша тетушка; она мнѣ сказала, что Гибсонъ женится на вашей сестрѣ. Вы знаете ея манеру. Она говорила объ этомъ какъ о вопросѣ рѣшенномъ, какъ только она за него сама примется,-- и она такъ горячо стояла за это, какъ будто бы Гибсонъ былъ архіепископомъ. Мнѣ тогда ничего не оставалось, кромѣ какъ ждать и смотрѣть.

-- Мнѣ никогда и въ голову не приходило, чтобы Долли могли оспаривать соперники.

-- Братья всегда не высокаго мнѣнія о сестрахъ, сказалъ Брукъ Бургесъ.

-- Увѣряю васъ, что я очень высоко ставлю Доротею, сказалъ Гуго:-- я считаю ее прелестнѣйшимъ Божіимъ созданіемъ. Она едва ли сознаетъ, что у ней есть собственное я, принадлежащее ей одной.

-- Положительно не знаетъ, сказалъ Брукъ.

-- Это самое милое, самое любящее, самое кроткое созданіе, всегда на все согласное.

-- Однако на счетъ Гибсона она не согласилась, сказалъ Брукъ.

-- Какъ-же она сдѣлалась съ тетушкой?

-- Сказала просто, что не можетъ,-- а затѣмъ, что не хочетъ. Я съ перваго взгляда увидѣлъ, что онъ ей не пара. Во всякомъ случаѣ, я думаю попытать счастья. Только что скажетъ на это старуха?

-- Я думаю, будетъ очень рада, сказалъ Станбэри.

-- Можетъ быть,-- или разозлится до того, что не станетъ ни съ кѣмъ изъ насъ говорить. Какъ бы то ни было, я не остановлюсь на пол-пути.

-- Доротея знаетъ уже что нибудь? спросилъ Станбэри.

-- Ни слова, сказалъ Брукъ.-- Я уѣхалъ день или два спустя послѣ того, какъ было отказано Гибсону; и такъ какъ обѣ онѣ разсказывали очень откровенно все, что между ними было все это время, я не могъ сдѣлать предложенія въ тотъ самый моментъ, когда онъ уѣхалъ. Вы не имѣете ничего противъ -- неправда ли?

-- Кто, я? сказалъ Станбэри.-- Я не буду имѣть ничего противъ, если Долли будетъ согласна. Разумѣется вы знаете, что ни у кого изъ насъ нѣтъ ни гроша за душой?

-- Ровно ничего не значитъ, если старуха приметъ это милостиво, сказалъ Брукъ. Они разстались на углу Линкольнсъ-Иннской площади -- и Гуго, поднимаясь къ себѣ въ комнату, думалъ не безъ удивленія объ успѣхахъ Доротеи. Она всегда была самымъ меньшимъ членомъ семьи, птичкой, выпавшей изъ гнѣзда до времени и требовавшей особеннаго ухода, особенной поддержки болѣе сильныхъ птицъ; по теперь оказывалось, что она сдѣлается первой изо всѣхъ Станбэри. Богатство сошло на семью Станбэри сперва соизволеніемъ стараго Брука Бургеса; а теперь весьма вѣроятно, что оно перейдетъ въ вѣчное и потомственное владѣніе бѣдненькой Долли.

ГЛАВА L.
Камилла торжествуетъ.

Насталъ новый годъ; въ Эксетерѣ нѣсколько пріуныли и не мало тревожились, потому что прошелъ слухъ, будто-бы миссъ Станбэри сильно занемогла и лежитъ больнехонька въ домѣ за Оградой. Но для того, чтобы наша и безъ того нескладная исторія шла по возможности гладко, въ этой главѣ слѣдуетъ разсказать маленькую исторію Френчевой семьи за эти мѣсяцы -- и показать, въ какомъ положеніи были ея дѣла, когда слухъ о серьезной болѣзни миссъ Станбэри впервые достигъ дома въ Гивитри.

Послѣ ужасной сцены, въ которой миссъ Станбэри такъ неумолимо смутила м-ра Гибсона, объявивъ -- какимъ образомъ Доротея отвергла его, несчастный священникъ долженъ былъ примириться съ Френчами, увѣривъ мать, что въ сущности завѣтнѣйшимъ желаніемъ его сердца была женитьба на дочери ея, Камиллѣ. М-ссъ Френчъ, будучи всегда расположена благопріятствовать замысламъ Арабеллы, хорошо зная ихъ давность и исконныя права, и въ послѣднее время привыкнувъ думать, что даже Камилла согласилась отказаться отъ всякихъ притязаній,-- не могла удержаться, чтобы не выразить нѣкотораго удивленія. М-ссъ Френчъ считала весьма важнымъ, чтобы м-ръ Гибсонъ выбрался изъ сѣтей Станбэри,-- на столько важнымъ, что будь у нея даже время на размышленіе, она тотчасъ бы почла за лучшее сразу обезпечить эту собственность своей семьѣ, не вдаваясь въ рискъ, который безспорно сопровождалъ бы всякую попытку съ ея стороны -- направить предложеніе Гибсона въ ту или другую сторону. Но предложеніе послѣдовало такъ быстро, что ей не было времени мудрствовать лукаво. "Я думала, дѣло идетъ о бѣдняжкѣ Беллѣ" сказала она съ какимъ то жалобнымъ стономъ. Въ эту минуту Гибсонъ чувствовалъ себя до того униженнымъ, что готовъ былъ пожалуй и на это согласиться. Онъ сознавалъ, что рыночная цѣна его такъ спала вслѣдствіе ужасной исторіи съ миссъ Станбэри,-- которой онъ не могъ ни опровергнуть, ни объяснить,-- что у него почти вовсе не осталось силъ на борьбу. Однако, онъ все таки могъ закинуть словечко въ свою пользу -- и этого было довольно. "Надѣюсь, что тутъ не было недоразумѣній" сказалъ онъ: "но, по истинѣ, сердце мое отдано Камиллѣ". М-ссъ Френчъ не возражала на это. Ей было важнѣе всего, что сердце Гибсона отдано хоть кому нибудь изъ нихъ послѣ происшествій за Оградой,-- и она, подумавъ съ минуту, пришла къ убѣжденію, что Арабеллу слѣдуетъ принести въ жертву для блага семьи. Бѣдная, любящая, сбитая съ толку, безхарактерная мать! Она все отдала бы до послѣдней капли крови, чтобы добыть жениховъ дочерямъ, хотя знаніе того, что мужъ есть лучшее изъ земныхъ благъ, далось ей вовсе не изъ собственнаго опыта. Но это было благо, о которомъ онѣ мечтали съ самыхъ юныхъ лѣтъ,-- сперва ожидая, затѣмъ надѣясь, потомъ добиваясь, строя планы, стремясь со всей энергіей,-- и на которое наконецъ потеряли всякую надежду. А теперь пламень Арабеллы оживился было новой искоркой, и, увы! опять такъ скоро угасъ! "А имъ сказать?" спросила м-ссъ Френчъ съ дрожью въ голосѣ. На это м-ръ Гибсонъ не вдругъ согласился. Онъ сказалъ, что по нѣкоторымъ причинамъ ему хотѣлось бы отсрочить окончательное объясненіе еще недѣли на двѣ; а по истеченіи двухъ недѣль, онъ готовъ самъ сказать. Отсрочку дали безъ дальнѣйшихъ распросовъ -- и м-ръ Гибсонъ былъ отпущенъ домой.

Послѣ этого м-ссъ Френчъ было очень не по себѣ. Какъ только м-ръ Гибсонъ ушелъ, Камилла тотчасъ же вернулась къ матери и пожелала узнать, что безъ нее происходило. Правдали, что онъ дѣлалъ предложеніе молодой особѣ за Оградой? М-ссъ Френчъ не была достаточно находчива, чтобы съумѣть сохранить тайну, и не смогла ее сохранить безъ посторонней помощи. Она сказала Камиллѣ все что было -- и онѣ условились между собой оставить Арабеллу въ невѣдѣніи до истеченія роковыхъ двухъ недѣль. На вопросъ о собственныхъ чувствахъ Камиллы, она сказала, что ей хотѣлось бы денекъ подумать. Черезъ двадцать четыре часа она сдѣлала слѣдующее признаніе матери.

-- Знаете, мама, м-ръ Гибсонъ мнѣ всегда... всегда нравился.

-- Также какъ и Арабеллѣ, душа моя, -- когда у тебя еще и въ помыслахъ не было подобныхъ вещей.

-- Можетъ быть, мама. Но право я тутъ ни въ чемъ не виновата. Онъ бывалъ у насъ на такой интимной ногѣ, что чувство это выросло во мнѣ прежде, чѣмъ я стала понимать его значеніе. Что же касается до того, чтобы перебить дорогу Арабеллѣ, то въ этомъ отношеніи совѣсть моя совершенно чиста. Знай я, что между ними есть нѣчто серьезное, я скорѣй бы ушла -- куда глаза глядятъ, чѣмъ отнять у сестры то сердце, которое ей принадлежало.

-- Онъ такъ медлилъ въ этомъ дѣлѣ, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Незнаю, право, сказала Камилла.-- Говорятъ, что мужчины всегда медлятъ, когда дѣло идетъ о доходахъ. Вѣдь онъ всего три года тому назадъ получилъ приходъ св. Петра -- и въ первый годъ не зналъ еще, возможно ли будетъ удержать его за собою вмѣстѣ съ прежней своей должностью. Разумѣется, джентльмэну слѣдуетъ подумать объ всѣхъ этихъ вещахъ, прежде чѣмъ дѣлать рѣшительный шагъ.

-- Душа моя, онъ все пятился.

-- Если мнѣ предстоитъ быть м-ссъ Гибсонъ, мама, такъ избавьте меня отъ всякихъ толковъ не въ пользу его. Затѣмъ вышла вся эта исторія съ этой молодой дѣвушкой, и, когда я увидѣла какъ ко всему этому отнеслась Арабелла,-- весьма нелѣпо, надо сказать,-- я конечно стала совершенно въ сторонѣ. Заройся я въ землю -- и тѣмъ бы нисколько не улучшила дѣла. Я увѣрена, что все сказанное мною, для блага Арабеллы, привело старуху въ такую ярость, что она перессорила его съ племянницей; иначе ничего бы не вышло. Я вовсе не вѣрю тому, что она ему отказала,-- и никогда не повѣрю. Это не въ порядкѣ вещей, не правдали мама?-- М-ссъ Френчъ кивнула головой.-- Разумѣется нѣтъ. Вотъ почему, когда вы его спросили толкомъ, онъ сказалъ, что преданъ -- мнѣ. Если я ему откажу, онъ все равно не поладитъ съ Беллой.

-- Я думаю, что нѣтъ, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Онъ терпѣть не можетъ Беллы. Я давно это замѣтила, только не хотѣла говорить. Если-бъ даже я собой пожертвовала, это ни къ чему бы не повело,-- и потому я не стану жертвовать.-- Такимъ образомъ дѣло было улажено. Но по истеченіи двухъ недѣль, м-ръ Гибсонъ все таки не явился; навели справки и оказалось, что онъ отправился въ Корнвалль, на церковный праздникъ, дней на тринадцать. Все это было весьма естественно. Человѣку необходима перемѣна воздуха послѣ такихъ сценъ, какія пришлось вынести Гибсону со Станбэри, и въ виду новыхъ опасностей, которыми грозило предстоящее свидаnie. Онъ былъ такъ связанъ по рукамъ и по ногамъ, что убѣжать на долго не предвидѣлось никакой возможности. Онъ возвратился въ назначенное воскресенье, а въ пятницу м-ссъ Френчъ, подъ руководствомъ Камиллы, написала ему маленькую записочку. Онъ отвѣчалъ, что будетъ у нихъ въ субботу,-- слѣдовательно, почти четыре недѣли спустя послѣ многознаменательнаго дня ссоры съ миссъ Станбэри,-- но никто не сѣтовалъ на такую незначительную отсрочку. Арабелла между тѣмъ стала тосковать и тревожиться. Она какъ будто понимала, что чего-то ждутъ, но никакъ не могла догадаться, что бы это такое могло быть. Она все это время оставалась вѣрна скромной прическѣ по совѣту м-ра Гибсона, а изъ разговоровъ ея съ матерью и Камиллой видно было, что она больше всего боится Доротеи Станбэри. "Мама, я думаю вамъ слѣдовало бы сказать ей" говорила не разъ Камилла. Но ей ничего еще не сказали до той самой субботы, когда пришелъ м-ръ Гибсонъ. По правдѣ сказать, удовольствіе бѣдной матери при видѣ одной дочери счастливою почти уничтожалось предчувствіемъ несчастія другой. Женись Гибсонъ на Доротеѣ Станбэри, онѣ могли бы всѣ вмѣстѣ утѣшать себя пыломъ общей ненависти.

Онъ пришелъ въ субботу -- и устроили такъ, что онъ остался наединѣ съ Камиллой, прежде чѣмъ Арабелла узнала, что онъ въ домѣ. Въ теченіи первой четверти часа дѣло его было легко и, можетъ быть, пріятно. Когда онъ сталъ объяснять свои намѣренія, Камилла съ величайшей откровенностью, объявила ему, что мать уже передала ей все; затѣмъ она отвернула лицо въ сторону и положила свою руку въ его руку; онъ обнялъ ее за талію, поцѣловалъ ее -- и все было кончено. Камилла была вполнѣ увѣрена, что послѣ этого можно считать дѣло окончательно порѣшеннымъ. Она вела себя съ сестринской деликатностью -- и не хочетъ теперь потерять награды за свою добподѣтель. Ни слова не было сказано объ Арабеллѣ, пока м-ра Гибсона не стали звать сегодня къ чаю, прося придти на весь вечеръ. Онъ поколебался съ минуту; потомъ Камилла нѣсколько властно и грубовато заявила, что лучше разомъ стать лицомъ къ лицу съ опасностью. Онъ все еще колебался, но наконецъ обѣщалъ придти.

-- Мама ей скажетъ -- и она пойметъ, сказала Камилла. М-ссъ Френчъ между тѣмъ сообщала всю исторію бѣдняжкѣ старшей дочери.

-- Что онъ тамъ дѣлаетъ съ Камиллой? спросила Арабелла въ лихорадочномъ волненіи.

-- Белла, душечка.... неужели ты не знаешь? сказала мать.

-- Ничего не знаю Всѣ меня держатъ въпотемочкахъ и водятъ за носъ. Что онъ тамъ такое дѣлаетъ?... Тутъ м-ссъ Френчъ хотѣла было обнять бѣдную дѣвушку, но Арабелла уклонилась отъ ея объятій.-- Оставьте! Не троньте меня. Никто меня не любитъ -- и ни на волосъ обо мнѣ не заботится. Зачѣмъ Камми сидитъ съ нимъ одна-одинехонька?

-- Онъ... кажется.... дѣлаетъ ей предложеніе. Тутъ Арабелла бросилась въ отчаяніи на постель и расплакалась безъ дальнѣйшихъ попытокъ сдерживать свои чувства. Это былъ смертельный ударъ всѣмъ ея надеждамъ -- и все для нея было кончено, какъ ей тогда казалось.

-- Еслибъ я могла устроить это иначе, конечно я постаралась бы, говорила мать.

-- Мама, привскочила Арабелла,-- этому не бывать! Онъ не имѣетъ права. А она... о! думала ли я, что она такъ со мной поступитъ! Не говорилъ онъ мнѣ въ прошедшій разъ, наединѣ за чаемъ....

-- Что же онъ тебѣ говорилъ, Белла?

-- Нужды нѣтъ. Ни за что не стану больше говорить съ нимъ; женись онъ на ней хоть трижды, -- ни съ нимъ, ни съ нею! Гадкая, хитрая, никуда не годная дѣвчонка!

-- Но Белла....

-- Не говорите со мной, мама! Ничего подобнаго не бывало съ тѣхъ поръ какъ люди... стали... людьми. Она давно это затѣяла. Я ее знаю.

Несмотря на это Арабелла сидѣла за чаемъ со всѣми вмѣстѣ. У нея съ Камиллой была ужасная сцена; но Камилла вступилась за себя -- и Арабелла, какъ слабѣйшая, была побѣждена вслѣдствіе окончательнаго истощенія и безъ того небольшой энергіи. Камилла приводила доводомъ то, что такъ какъ сестра пропустила случай -- и призъ выпалъ на бя долю, то она не видитъ причины, по которой вся семья должна бы потерять его изъ-за того только, что Арабеллѣ неудалось имъ завладѣть. Когда Араббелла назвала ее коварной, злой, гадкой, безсердечной плутовкой, та высказалась откровенно, что считаетъ себя вполнѣ правой. Человѣкъ, котораго она любитъ, просилъ ея руки -- и она дала ему слово. Если Арабеллѣ угодно дѣлать изъ себя дуру -- ея воля, но къ чему же это поведетъ? Только къ тому, что весь міръ узнаетъ -- какъ она, Арабелла, ошиблась въ расчетѣ. Бѣдная Белла наконецъ отступилась, надѣла снова свой шиньонъ и сошла внизъ къ чаю. М-ръ Гибсонъ былъ уже тамъ, когда она вошла.

-- Арабелла, сказалъ онъ, идя къ ней на встрѣчу,-- надѣюсь, что вы меня поздравите.

Онъ придумалъ было маленькій спичъ и то, какъ онъ его скажетъ, но потомъ благоразумно рѣшилъ, что такимъ образомъ лучше всего миновать опасность.

-- О, да.... конечно, сказала она съ короткимъ и тихимъ смѣхомъ, потомъ всхлипнула и залилась слезами.

-- Милая Белла такъ сильно это принимаетъ къ сердцу, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Мы съ ней никогда еще не разставались. Тутъ Арабелла раза три или четыре стукнула кистью руки по дивану. То былъ единственный протестъ, на который она была въ этотъ моментъ способна, противъ комедіи, которую разигрывала Камилла. Затѣмъ м-ссъ Френчъ разлила чай; Арабелла свернулась на диванъ, какъ будто заснувъ; а влюбленная чета завела приличный своему положенію разговоръ.

Читатель можетъ быть увѣренъ, что Камилла не замедлила оповѣстить о своей помолвкѣ всему городу. Едва ли вѣсть о ея успѣхѣ имѣла что-либо общее съ болѣзнью миссъ Станбэри; но многіе приводили это именно главной причиной. Въ Ноябрѣ сладилось это дѣло -- и въ Ноябрѣ же захворала миссъ Станбэри.

-- Знаете, проказникъ Лотаріо, вѣдь вы ей дали поводъ надѣяться, что она можетъ расчитывать на васъ для своей несчастной племянницы, шутливо сказала Камилла жениху, когда у нихъ зашла рѣчь объ этой болѣзни.-- Но теперь вы попались, крылышки связаны -- и вамъ больше не бывать проказникомъ Лотаріо.

Клерикальный Донъ-Жуанъ выслушивалъ эти шуточки съ нѣкоторымъ смущеніемъ, но добродушно, и увѣрялъ, что всѣ подобныя бѣды теперь миновали для него навсегда. Несмотря на то, онъ не назначалъ дня -- и Камилла начинала чувствовать, что можетъ представиться случай выказать еще немножко той грубоватой властности, которой она всегда располагала.

Ноябрь почти прошелъ, а на счетъ дня еще ничего не было условлено. Арабелла не снисходила до разговоровъ съ сестрой по этому предмету, но не разъ намекала объ этомъ матери -- и замѣтила (или только ей показалось такъ), что и мать это тревожило.

-- Я не удивлюсь, если онъ дастъ тягу въ одинъ прекрасный день -- сказала она наконецъ матери.

-- Не говори такихъ ужасовъ, Белла!

-- Онъ это и сдѣлаетъ по всей вѣроятности.

-- Это меня убьетъ, сказала мать.

-- Ну, не знаю, сказала Арабелла:-- вамъ-то ужь ровно ничего въ сравненіи съ тѣмъ, что мнѣ пришлось пережить. А я нисколько не огорчусь, если онъ завтра же уѣдетъ въ Гонъ-Конгъ.

Но м-ръ Гибсонъ вовсе не думалъ ѣхать въ Гонъ-Конгъ. Онъ просто приводилъ въ исполненіе свой замыселъ -- касательно того, чтобы воспользоваться выгодами "отсрочки". Онъ твердо рѣшился жениться и думалъ, что лучше этого брака и быть не могло. Одному или двумъ изъ своихъ пріятелей онъ говорилъ о Камиллѣ какъ о совершенствѣ -- и вовсе не помышлялъ о томъ, чтобы отлынивать. Но "отсрочка" -- иногда большое удобство. Вексель на три мѣсяца легче векселя на шестьдесятъ дней, а вексель на шесть мѣсяцевъ -- почти такое-же легкое бремя, какъ бы и вовсе его не было.

Но Камилла рѣшила, что надобно назначить день.

-- Томасъ, сказала она однажды утромъ жениху, когда они шли домой послѣ службы въ соборѣ,-- какой у насъ съ вами глупый рай!

-- Отчего глупый? спросилъ счастливый Томасъ.

-- Я хочу сказать, милый, что надобно назначить какой нибудь срокъ. Мама начинаетъ затрудняться на счетъ собственныхъ дѣлъ.

-- Въ какомъ отношеніи, милая?

-- Во многихъ. Она ни за что не можетъ приняться, пока наше дѣло не порѣшено. Вѣдь нельзя же, чтобъ обошлось безъ кое-какихъ затрудненій насчетъ денегъ, когда люди не богаты.... Но тутъ ей показалось, что это можетъ-скорѣе задержать, чѣмъ ускорить свадьбу, и она поправилась.-- По правдѣ сказать Томасъ, ей хочется узнать, когда именно будетъ свадьба,-- и я обѣщалась ей спросить. Она вызывалась было сама спросить, но я не хотѣла, чтобы въ это вмѣшивались другіе.

-- Разумѣется, объ этомъ слѣдуетъ намъ подумать, сказалъ Томасъ.

-- Но, душа моя, развѣ не было до сихъ поръ времени подумать? Что вы скажете насчетъ Января?

-- Января! вскричалъ Томасъ далеко не восторженнымъ тономъ.-- Мнѣ никакъ нельзя отдѣлаться отъ службы въ Январѣ.

-- Я думала, что священнику всегда легко устроить это себѣ на свадьбу, сказала Камилла.

-- Только не въ Январѣ. Кромѣ того я думалъ, что вамъ будетъ пріятнѣе уѣхать, когда погода станетъ потеплѣй.

Теперь еще Ноябрь, а онъ хочетъ отложить до лѣта! Камилла немедленно сообразила, что съ нимъ необходимо дѣйствовать рѣшительно и напрямикъ.

-- Теплая погода, какъ вы ее называете, еще не скоро наступитъ, Томасъ,-- и, по моему мнѣнію, ждать погоды вовсе неблагоразумно. Я приготовила все въ виду того, что свадьба состоится зимой. Мама говоритъ, что, по ея мнѣнію, Январь -- самый послѣдній срокъ. Разумѣется, дѣвушкѣ не слѣдовало бы торопить... Тутъ она сладко улыбнулась и оперлась на его руку. Но я терпѣть не могу всѣхъ этихъ дѣвичьихъ глупостей и тому подобнаго вздору. Вѣдь надоѣдаетъ -- все ждать да ждать. Я увѣрена, что ничто не помѣшаетъ ей состояться по крайней мѣрѣ хоть въ Февралѣ.

Еще не доходя до Гивитри, было назначено 31 Марта -- и Камилла вошла къ матери вполнѣ счастливой. Но Гибсонъ, идя домой, думалъ, что ему судьба не улыбается. Вотъ дѣвушка, у которой не будетъ ни единаго шиллинга -- до смерти матери, а толкуетъ о его домѣ, о его доходахъ, какъ будто бы все это ея собственность! Въ ея положеніи, какое она имѣетъ право торопить и назначать окончательный день? Онъ былъ вполнѣ увѣренъ, что Арабелла была бы скромнѣе и менѣе требовательна. Онъ очень сердился на свою милую Камми, пробираясь вдоль Ограды къ своему дому.

ГЛАВА LI,
изъ которой видно, что произошло во время болѣзни миссъ Станбэри.

Въ самое Рождество отъ миссъ Станбэри послали за сэръ Питеромъ Манкреди, величайшимъ авторитетомъ въ подобныхъ дѣлахъ по всему западу Англіи. Сэръ Питеръ объявилъ, что дѣло весьма серьезно. Онъ отвелъ Доротею въ сторону и сказалъ ей, что м-ръ Мартинъ, домашній докторъ, лѣчилъ болѣзнь, безъ сомнѣнія, какъ нельзя болѣе добросовѣстно; что противъ м-ра Мартина нельзя было бы сказать ни слова; что онъ врачъ весьма опытный и безспорно осторожный; но тѣмъ не менѣе... по крайней мѣрѣ Доротеѣ показалось, что таковъ былъ единственный смыслъ недомолвокъ сэръ Питера, -- Мартинъ въ этомъ случаѣ принялъ не ту систему лѣченія, которой ему слѣдовало бы придерживаться. Планъ дѣйствій былъ, конечно, измѣненъ; м-ръ Мартинъ надулся и не сталъ ничего прописывать безъ согласія сэръ Питера. Болѣзнь миссъ Станбэри была bronchitis съ осложненіемъ въ горлѣ. Барти Бургесъ говорилъ многимъ изъ своихъ знакомыхъ въ маленькой пріемной за конторой банка, что она, вопреки запрещенію Мартина, продолжаетъ выпивать по четыре или по пяти рюмокъ портвейна всякій день. Камилла Френчъ, услыхавъ объ этомъ, довела до свѣдѣнія своего жениха и кой-кого изъ знакомыхъ, выражая при этомъ свое убѣжденіе въ томъ, что это не можетъ быть правдой -- по крайней мѣрѣ относительно пятой рюмки. М-ссъ Макъ-Гугъ, навѣдывавшаяся къ Мартѣ всякій день, сильно перепугалась. Опасное положеніе такого друга лишило ее и спокойствія, и всѣхъ радостей жизни. М-ссъ Клиффордъ часто сиживала у изголовья миссъ Станбэри -- и готова была читать ей по цѣлымъ часамъ, если-бъ ей не сказала Марта, что миссъ Станбэри предпочитаетъ чтеніе миссъ Доротеи. Больная каждую недѣлю принимала причастіе -- не отъ м-ра Гибсона, но отъ другаго, младшаго каноника,-- и хотя сама она никакъ не хотѣла признавать опасности своего положенія, и не позволяла другимъ говорить объ этомъ, всѣ знали, что въ душѣ она ее сознавала, потому что она, съ большимъ отвращеніемъ, прибавила параграфъ къ своему завѣщанію. "Такъ какъ вы не пошли за этого человѣка" сказала она Доротеѣ: "я должна снова передѣлывать свое завѣщаніе". Тщетно Доротея просила ее не тревожить себя такими мыслями. "Это вздоръ", сердито сказала миссъ Станбэри: "человѣкъ имущій обязанъ объ этомъ позаботиться. Ужъ не думаете-ли вы, что я боюсь умереть?" прибавила она. Доротея отвѣчала какимъ-то общимъ мѣстомъ, заявивъ, что всѣ вполнѣ убѣждены въ ея скоромъ выздоровленіи. "Я ни крошечки не боюсь умереть" сказала старуха, тяжело дыша и съ усиліемъ произнося каждое слово: "я этого не боюсь и не думаю, что умру теперь; я только не хочу, чтобы послѣ моей смерти вышла какая нибудь путаница". Это было наканунѣ новаго года -- и въ тотъ-же вечеръ она попросила Доротею написать Бруку Бургесу и просить его пріѣхать въ Эксетеръ. Вотъ письмо Доротеи:

Эксетеръ, 31 Декабря 186--

"Любезный мистеръ Бургесъ,

Можетъ быть мнѣ слѣдовало бы написать вамъ раньше и сообщить, что тетушка Станбэри нездорова; но, такъ какъ я знала, что вы не можете во всякое время оставлять службы, то сочла за лучшее ничего не писать, чтобы не пугать васъ. Сегодня же вечеромъ тетушка сама приказала мнѣ сообщить вамъ, что, по ея мнѣнію, вамъ слѣдуетъ знать о ея болѣзни, и что она проситъ васъ пріѣхать въ Эксетеръ на день или на два, если можно. Сэръ Питеръ Манкреди здѣсь всякій день съ Рождества и кажется полагаетъ, что все обойдется благополучно. У нея что-то въ горлѣ,-- доктора называютъ bronchitis,-- она очень отъ этого ослабѣла; у нея легко можетъ быть воспаленіе. Потому я думаю, что вы пріѣдете, если можно будетъ.

Преданная вамъ Доротея Станбэри.

Можетъ быть слѣдуетъ довести до вашего свѣдѣнія, что она третьяго дня приглашала къ себѣ сюда своего нотаріуса; но сама она кажется не считаетъ себя въ опасности. Я ей много читаю -- и кажется она по большей части дремлетъ подъ мое чтеніе; какъ только я остановлюсь, она просыпается -- и должно быть иначе вовсе не можетъ заснуть".

Когда въ Эксетерѣ узнали о посылкѣ за Брукомъ Бургесомъ, всѣ единогласно заговорили, что дни миссъ Станбэри сочтены. Сэръ Питера осаждали вопросами на всѣхъ перекресткахъ; но сэръ Питеръ былъ человѣкъ сдержанный, съ большимъ тактомъ, и умѣлъ отдѣлываться отъ подобныхъ вопросовъ, не давая никакихъ положительныхъ свѣдѣній. Если будетъ угодно Богу, паціентка его умретъ; но весьма возможно и то, что она останется въ живыхъ. Такова была суть отвѣтовъ сэръ Питера -- и ее толковали на разные лады, смотря по складу ума слушателей. М-ссъ Макъ-Гугъ была вполнѣ увѣрена, что опасность миновала, и потому позволила себѣ тайкомъ сыграть партійку въ криббеджъ со старой миссъ Райтъ; -- ибо, пока не миновала опасность, карты были отложены въ сторону во всѣхъ домахъ по сосѣдству Ограды. Барти Бургесъ продолжалъ коснѣть въ упорствѣ и покачивалъ головой. Онъ былъ того мнѣнія, что общее любопытство скоро удовлетворится -- и они увидятъ послѣднее все-увѣнчивающее беззаконіе этой эхиднѣйшей изъ старухъ. М-ссъ Клиффордъ объявила, что все въ рукахъ Божіихъ, но что она не видитъ причины -- почему бы миссъ Станбэри не поправиться. М-ръ Гибсонъ думалъ, что старой его пріятельницѣ -- конецъ; а Камилла выразила желаніе, чтобы при послѣднемъ свиданіи ихъ было больше кротости и смиренія со стороны той особы, къ которой она въ былое время относилась съ такимъ уваженіемъ. М-ссъ Френчъ, вообще весьма склонная къ унынію, окончательно упала духомъ. Марта почти потеряла надежду -- и уже мысленно приготовляла цѣлый гардеробъ торжественныхъ траурныхъ одеждъ. Джильзъ Гикбоди говорилъ шепотомъ и пилъ пиво стоя; но Доротея надѣялась и въ самомъ дѣлѣ думала, что тетушка выздоровѣетъ. Можетъ быть ей сэръ Питеръ высказался поопредѣлительнѣе, чѣмъ остальной публикѣ.

Пріѣхалъ Брукъ Бургесъ и имѣлъ свиданіе съ сэръ Питеромъ -- и сэръ Питеръ счелъ себя обязаннымъ быть съ нимъ вполнѣ откровеннымъ, такъ какъ миссъ Станбэри открыто признавала его своимъ наслѣдникомъ. Сэръ Питеръ объявилъ при этомъ, что паціентка можетъ остаться въ живыхъ, а пожалуй и умретъ. "По правдѣ сказать, м-ръ Бургесъ" сказалъ сэръ Питеръ: "докторъ не болѣе другихъ смыслитъ въ этомъ". Порѣшили, что Брукъ пробудетъ въ Эксетерѣ дня три и затѣмъ возвратится въ Лондонъ. Онъ разумѣется опять пріѣдетъ, если окажется надобность. Сэръ Питеръ совершенно ясно высказалъ свое мнѣніе относительно того, что скораго конца болѣзни не предвидится -- ни въ томъ, ни въ другомъ смыслѣ. Паціенткѣ предстоитъ продолжительная болѣзнь; она можетъ конечно ее вынести, но можетъ и не вынести.

Доротея и Брукъ такимъ образомъ очень часто сходились въ эти три дня. Доротея проводила большую часть времени у постели тетки, усыпляя ее чтеніемъ проповѣдей, которыя миссъ Станбэри очень высоко чтила; но тѣмъ не менѣе были минуты, въ которыя она съ Брукомъ неизбѣжно оставалась вмѣстѣ наединѣ. Они вмѣстѣ обѣдали -- и вечеромъ выдавалось времячко, передъ началомъ ночнаго дежурства Доротеи въ комнатѣ тетки, когда она пила чай, пока Марта исправляла въ свою очередь роль сидѣлки на верху. Въ это время Доротея оставалась съ Брукомъ одна часа на полтора, если не больше; а мало-ли что можетъ быть переговорено въ теченіи часа между мужчиной и женщиной, когда хочется говорить. Брукъ Бургесъ нисколько не перемѣнилъ намѣреній съ тѣхъ поръ, какъ высказывалъ ихъ Гуго Станбэри ночью въ домъ-Акрѣ, подогрѣтый устрицами и грогомъ. Грогъ тотчасъ же вывелъ наружу правду, что впрочемъ всегда бываетъ слѣдствіемъ этого и тому подобныхъ возбуждающихъ средствъ. Нѣтъ поговорки справедливѣе той, которая гласитъ, что въ винѣ -- истина. Вино -- вещь опасная и ему не слѣдовало бы быть представителемъ истины; но заслуга его заключается въ томъ, что оно заставляетъ человѣка показываться въ истинномъ свѣтѣ. Человѣкъ порядочный и приличный въ подпитіи -- можетъ быть смѣло причисленъ къ джентльмэнамъ безукоризненнымъ во всѣхъ отношеніяхъ и во всякое время. Надѣюсь, что строгій цензоръ не придерется ко мнѣ и не скажетъ, что джентльмэны нашего времени не придерживаются чарочки. Чарки бываютъ различныхъ размѣровъ -- и чарки въ ходу даже у джентльмэновъ и намѣрены повидимому отстаивать свои права гражданства, какъ бы ни былъ цензоръ строгъ и придирчивъ. Джентльменъ въ подпитіи все таки остается джентльменомъ -- и человѣкъ разсказывающій пріятелю за чашей вина о томъ, какъ онъ влюбленъ, дѣйствуетъ такимъ образомъ, потому что фактъ этотъ признается и въ болѣе холодные и спокойные моменты. Брукъ Бургесъ, видѣвшій Гуго Станбэри два или три раза послѣ сходки за устрицами и грогомъ, не высказывалъ своихъ взглядовъ относительно его сестры; но тѣмъ не менѣе онъ рѣшился привести свой планъ въ исполненіе и жениться на Доротеѣ, если она будетъ не прочь. Но можно ли дѣлать ей предложеніе, когда старуха, можетъ быть, умираетъ въ домѣ? Онъ ставилъ себѣ этотъ вопросъ, отправляясь въ Эксетеръ, и говорилъ себѣ, что отвѣтъ на него могутъ обусловить обстоятельства только на мѣстѣ. Гуго встрѣтился съ нимъ на станціи, когда онъ уѣзжалъ въ Эксетеръ, и они потолковали о томъ, какъ бы устроить свиданіе между Гуго и его теткой.

-- Дѣлайте, какъ знаете, сказалъ Гуго.-- Я бы поѣхалъ къ ней, если-бъ она выразила желаніе меня видѣть.

Въ первый же вечеръ по пріѣздѣ Брука, этотъ вопросъ былъ предложенъ на обсужденіе Доротеи. Доротея отказалась дать совѣтъ. Если есть порученіе къ теткѣ, она его передастъ; но она думала, что объ этомъ предметѣ лучше всего переговорить съ тетушкой самому Бруку.

-- Вы для нея очевидно важнѣе всѣхъ прочихъ, сказала Доротея,-- и она васъ послушается даже въ такомъ случаѣ, гдѣ она другому не дала бы слова сказать.

Брукъ обѣщалъ подумать -- и затѣмъ Доротея отправилась на смѣну Мартѣ, ни сколько не помышляя о томъ другомъ недоумѣніи, которымъ терзался внизу тотъ, кто былъ важнѣе всѣхъ прочихъ въ домѣ. Доротея, правда, весьма дорожила вновь пріобрѣтеннымъ другомъ; но ей никогда и въ голову не приходило, чтобы онъ могъ за нее посвататься. Ея установившееся мнѣніе о себѣ,-- что она не заслуживаетъ ничьего вниманія,-- было весьма мало поколеблемо безусловнымъ фактомъ сватовства Гибсона. Она теперь узнала о его помолвкѣ съ Камиллой Френчъ -- и увидѣла въ этомъ положительное доказательство того, что дуралѣя побудило предложить ей руку единственно обѣщаніе тетки дать за ней денегъ. Если и былъ моментъ экзальтаціи,-- періодъ, въ который она позволила себѣ думать, что она, какъ всѣ другія женщины, можетъ сдѣлаться дорогой для мужчины,-- то моментъ этотъ былъ весьма быстротеченъ. И теперь она душевно радовалась, что не поддалась желаніямъ того, кто очевидно вовсе не дорожилъ ею.

На второй день, Брука потребовали въ комнату миссъ Станбэри. Ей было запрещено говорить -- и она въ самомъ дѣлѣ большую часть дня не могла говорить безъ большихъ усилій; но время отъ времени выпадало какихъ нибудь полчаса, въ которые она чувствовала себя лучше,-- и въ эти минуты никакіе доводы Марты и Доротеи не могли ее заставить молчать. Войдя къ ней, Брукъ засталъ ее сидящую въ постели, закутанную въ большую шаль,-- и онъ сразу замѣтилъ, что она больше на себя похожа, чѣмъ въ предыдущіе дни. Она сказала ему, что очень глупо сдѣлала пославъ за нимъ, что ей нечего сказать ему особенно важнаго, что она не сдѣлала никакихъ измѣненій въ своемъ завѣщаніи -- кромѣ того, что я удѣлила кое-что для Долли изъ вашего кармана, Брукъ. Брукъ объявилъ, что для такой доброй, милой, отличной дѣвушки, какъ Доротея Станбэри, все будетъ мало, изъ чьего бы кармана не черпалось.

-- Вамъ-то вѣдь она -- совершенно посторонняя, сказала миссъ Станбэри.

-- Напротивъ, сказалъ Брукъ.

-- Какъ такъ?

-- Да такъ,-- другъ, большой другъ.

-- Хорошо!.. да, надѣюсь. Но я ей записала только то, что мной сбережено, сказала миссъ Станбэри:-- въ Сенъ-Томасѣ два дома -- и я купила ихъ сама, Брукъ, изъ экономіи съ дохода. Брукъ могъ только заявить, что все принадлежитъ ей, что она имѣетъ право распоряжаться вполнѣ, какъ бы получивъ наслѣдство отъ роднаго отца, и никто не имѣетъ права спрашивать -- когда и какъ пріобрѣтена или увеличена та или другая часть имѣнія.

-- Но я не думаю, чтобы мнѣ пришла пора умирать, Брукъ, сказала она.-- Если будетъ угодно Богу, я готова -- не потому, чтобы я считала себя праведницей; избави Боже отъ такой мысли. Но я думаю только, что праведнѣе то ужъ мнѣ никогда не бывать. Если Ему будетъ угодно призвать меня, я пойду безропотно.

Онъ стоялъ у ея изголовья, положивъ свою руку на ея сложенныя руки, и послѣ нѣкотораго колебанія спросилъ у нее, не хочетъ ли она повидаться съ своимъ племянникомъ Гуго.

-- Нѣтъ, сказала она рѣзко. Брукъ продолжалъ говорить о томъ, какъ было бы отрадно Гуго повидаться съ нею.-- Терпѣть не могу примиреній у смертнаго одра, сказала раздражительно старуха. Было время, когда я его нѣжно любила, но онъ меня не любилъ, и я не знаю -- съ какой стати намъ теперь видѣться. Брукъ сказалъ, что Гуго ее любитъ, но это нисколько не подвинуло дѣла.

Вечеромъ, въ восемь часовъ, Доротея сошла внизъ къ чаю. Она обѣдала за однимъ столомъ съ Брукомъ, но во все время обѣда изъ комнаты не выходила дѣвушка -- и нельзя было говорить. Отпивъ чай, Брукъ принялся разсказывать свою неудачу въ отношеніи Гуго.

-- Мнѣ жаль, сказалъ онъ,-- что я заговорилъ, такъ какъ это вызвало въ миссъ Станбэри такую раздражительность, которой я никакъ не ожидалъ.

-- Она всегда говорила, что онъ ее не любитъ, сказала Доротея.-- Мнѣ она повторяла это разъ двадцать.

-- Есть люди, которые думаютъ, что до никъ никому нѣтъ дѣла, сказалъ Брукъ.

-- Конечно, м-ръ Бургесъ, и это такъ естественно.

-- Отчего -- естественно?

-- Точно такъ-же, какъ естественно что есть собаки и кошки, которыхъ балуютъ и любятъ, которыми дорожатъ, и на оборотъ -- другія живутъ, какъ ни попало: ихъ бьютъ, толкаютъ ногами, морятъ голодомъ.

-- Это зависитъ отъ того, въ какія руки они попадутъ, сказалъ Брукъ.

-- Такъ и съ людьми. Сколько людей, которые повидимому ни къ кому не пристали, а если и пристали, то никому не приносятъ пользы. Положимъ, что ихъ не бьютъ и не морятъ голодомъ; но....

-- Вы хотите сказать, что имъ не выпадаетъ на долю никакой привязанности?

-- Имъ выпадаетъ на долю, пожалуй, ровно то, чего они заслуживаютъ, сказала Доротея.

-- Потому что они сварливы, капризны, несносны?

-- Нѣтъ, нельзя сказать.

-- Такъ отчего же?

-- Отъ того, что они -- ничтожество. Они никому особенно не нужны и живутъ себѣ изо дня въ день, пока не придетъ смерть. Вы знаете, что я хочу сказать, м-ръ Бургесъ. Ничтожный мужчина можетъ еще, пожалуй, чего-нибудь добиться -- или, во всякомъ случаѣ, можетъ попытаться; но женщинѣ нѣтъ возможности и пробовать. Она -- ничтожество и ничтожествомъ должна остаться. Она одѣта, сыта, но никому не нужна особенно. Ее терпятъ и только. Умретъ она,-- можетъ быть, кто-нибудь пожалѣетъ, но никому отъ этого хуже не будетъ. Она ничего не заработываетъ, ничего хорошаго не дѣлаетъ. Существуетъ себѣ и только.

Брукъ никогда еще не слыхалъ, чтобы она высказывалась такимъ образомъ,-- не слыхалъ, чтобы она произносила такъ много словъ за-разъ, или выражала свое мнѣніе съ такой энергіей. И сама Доротея, переставъ говорить, испугалась своей смѣлости и покраснѣла, обнаруживъ такимъ образомъ, что ей чуть не стыдно самой себя. Брукъ подумалъ, что онъ никогда еще не видѣлъ ее такой хорошенькой и былъ въ восхищеніи отъ ея выходки. Онъ очень хорошо понималъ, что она имѣла въ виду свое собственное положеніе, хотя она съ своей стороны и не воображала, что онъ заподозритъ такое значеніе въ ея словахъ. Онъ счелъ себя обязаннымъ разубѣдить ее и заявить ей, что она не изъ тѣхъ женщинъ, которыя "существуютъ себѣ и только".

-- Конечно, встрѣчаются иногда и такія женщины, сказалъ онъ.

-- Ихъ сотни, сказала Доротея,-- и, разумѣется, этому ничѣмъ нельзя помочь.

-- Арабелла Френчъ, напримѣръ, сказалъ онъ, смѣясь.

-- Ну, пожалуй... да; если только она такая. Разницу очень легко увидѣть. Есть люди полезные и всегда дѣлающіе что-нибудь. Другіе, напротивъ, по большей части женщины, ничего не дѣлаютъ и ни на что не годны. Вотъ что особенно печально.

-- Вы ужъ отнюдь не принадлежите къ числу такихъ женщинъ.

-- Я вовсе не имѣла въ виду жаловаться на свою судьбу, сказала она.-- У меня много данныхъ быть счастливой.

-- Я не думаю, чтобы вы считали себя подобной Арабеллѣ Френчъ, продолжалъ онъ.

-- Какъ бы разсердилась миссъ Френчъ, если-бъ услышала васъ. Она считаетъ себя одной изъ первыхъ красавицъ Эксетера.

-- Можетъ быть, когда-то и была не дурна; но красота -- вещь непрочная и очень скоро преходящая.

-- Это зло, м-ръ Бургесъ.

-- Я нисколько не желаю ей зла, бѣдняжкѣ. Вотъ, Камилла, признаюсь, не нравится мнѣ -- не потому, чтобы я завидывалъ ея счастью...

-- Такъ же какъ я, м-ръ Бургесъ.

-- Она какъ разъ подъ пару м-ру Гибсону, смѣю сказать.

-- Надѣюсь, что ихъ пара, сказала Доротея, -- и не вижу причинъ, отчего бы имъ не сойтись. Они знаютъ другъ друга такъ давно.

-- Очень давно, сказалъ Брукъ. Затѣмъ онъ помолчалъ съ минуту, думая какъ бы получше высказать ей то, что онъ порѣшилъ сказать именно теперь. Доротея кончила чай и встала, чтобы идти на верхъ къ своему обычному дѣлу. Она пробыла въ комнатѣ не больше часа -- и срокъ ея отдыха едва-ли уже миновалъ. Но въ разговорѣ ихъ проскользнулъ какой-то оттѣнокъ личности, невольно побуждавшій ее поскорѣе уйдти отъ него. Она, не указывая на себя, включила себя въ ту категорію тѣхъ старыхъ дѣвъ, что родятся, живутъ и умираютъ безъ того существеннаго участія въ дѣлахъ жизни, которое могутъ вселить въ женщину только семейныя обязанности, забота о дѣтяхъ, или по крайней мѣрѣ о мужѣ. Она это чувствовала, если не думала. Онъ понялъ ея мысль, или порывъ чувства, сказавшійся въ этой выходкѣ, и взялся увѣрить ее, что она далеко не изъ числа тѣхъ, чье печальное положеніе ей вздумалось охарактеризовать. Инстинктъ, скорѣе чѣмъ разсудокъ, заставилъ ее быть на сторожѣ -- и она приготовилась выйдти изъ комнаты.

-- Вы уходите? спросилъ онъ.

-- Я думаю, что пора идти. У Марты столько дѣла -- и она опять придетъ ко мнѣ на смѣну въ пять часовъ утра.

-- Подождите немножко, сказалъ онъ, вынимая часы.-- Я знаю, когда именно вамъ слѣдуетъ уходить, а теперь до срока недостаетъ еще пяти минутъ.

-- Сроковъ никакихъ нѣтъ, м-ръ Бургесъ.

-- Ну, такъ вы можете остаться пять минутъ дольше. Дѣло въ томъ, что мнѣ надо кое-что сообщить вамъ.

Онъ теперь стоялъ, загородивъ ей дверь, такъ что она не могла отъ него уйдти; но въ этотъ моментъ она положительно не подозрѣвала его намѣреній, также мало ожидая отъ него рѣчи о любви, какъ бы отъ сэръ Питера Манкреди. Лицо ея вспыхнуло подъ конецъ ея длинной рацеи, но теперь она ему отвѣчала безъ всякой краски въ лицѣ.-- Разумѣется, я могу подождать, сказала она,-- если вамъ надо что-нибудь сказать мнѣ.

-- Да; есть кое-что. Я сказалъ бы и раньше, если бъ не тотъ человѣкъ.... Онъ теперь покраснѣлъ до ушей и чувствовалъ себя въ затруднительномъ положеніи. Есть мужчины, для которыхъ такіе моменты жизни особенно пріятны, но Брукъ Бургесъ былъ не изъ ихъ числа. Ему очень хотѣлось, чтобы все это было уже рѣшено и покончено, -- и только тогда онъ могъ бы этому радоваться и съ удовольствіемъ при случаѣ вспомнить объ этомъ.

-- Какой человѣкъ? невинно спросила Доротея.

-- М-ръ Гибсонъ, конечно. Кажется, другаго не было.

-- Ахъ, м-ръ Гибсонъ. Онъ теперь никогда къ намъ не ходитъ -- и не думаю, чтобы пришелъ когда нибудь. Тетушка Станбэри такъ на него разсердилась.

-- Мнѣ нѣтъ никакого дѣла до того -- будетъ онъ сюда ходить или нѣтъ. Я хочу сказать только то: въ прошлый пріѣздъ мнѣ говорили, что вы выходите за него замужъ.

-- Но вѣдь я не вышла.

-- Почемъ же я зналъ? Вѣдь вы мнѣ ничего не говорили? Конечно, потомъ, вернувшись изъ Дартмура, я все узналъ... Онъ помолчалъ немного, какъ будто желая дать ей вставить слово. Она не знала, что сказать, и вовсе не подозрѣвала того, что должно было произойди!. Она была такъ далека отъ истины, что оставалась спокойною и развязною по прежнему.

-- Но теперь все это лишнее, продолжалъ онъ.-- Въ прошлый пріѣздъ мой, миссъ Станбэри изъявляла желаніе выдать васъ за Гибсона -- и, разумѣется, я не могъ ей ничего сказать на это. Теперь я желалъ бы, чтобы вы вышли за меня.

-- М-ръ Бургесъ!

-- Доротея, прелесть моя, я васъ люблю больше всего на свѣтѣ! Право!... Разъ начавъ свои признанія, онъ уже не скупился на нихъ, и сильно покушался подтвердить ихъ соотвѣтствующими жестами. Но она отступала отъ него шагъ за шагомъ, пока не добралась до своего стула за чайнымъ столомъ, и тамъ усѣлась -- безопасно, какъ ей думалось; но онъ близехонько наклонился къ плечу ея, продолжая свои увѣренія, разсыпаясь въ клятвахъ -- и умоляя отвѣтить ему. Она до сихъ поръ не отвѣчала ему ни слова, кромѣ полуиспуганнаго оклика его по имени. "Скажите, по крайней мѣрѣ, что вы мнѣ вѣрите, вы вѣрите, что я васъ люблю?" продолжалъ онъ. Комната пошла кругомъ въ глазахъ Доротеи, весь міръ пошелъ кругомъ -- и она такъ глубоко и сильно прониклась сознаніемъ распаденія всего порядка вещей,-- что въ эту минуту была далеко не счастлива. Еслибъ она могла убѣдиться, что послѣднія десять минутъ были сномъ, она бы въ эту минуту пожелала, чтобы, это превратилось въ сонъ. На нее нашло такое смущеніе, изъ котораго она не видѣла выхода. Нырять въ теплую погоду очень пріятно, ничего не можетъ быть пріятнѣе. Но когда молодой пловецъ впервые испытываетъ ощущеніе нырянья подъ воду, у него тотчасъ же мгновенно является сильное желаніе выплыть и выйдти изъ воды. Впослѣдствіи онъ вспомнитъ, какъ это было пріятно; но теперь, въ самый моментъ погруженія, сухая земля ему всего милѣе. Такъ было и съ Доротеей. Она считала Брука Бургеса однимъ изъ тѣхъ свѣтилъ, которые всѣми любимы, вблизи ихъ всѣ счастливы, имъ все доступно, пути ихъ прошли по самымъ пріятнымъ мѣстамъ. Она думала о немъ, какъ о человѣкѣ, который со временемъ осчастливитъ какую нибудь женщину своимъ выборомъ. Стать женой такого человѣка, по мнѣнію Доротеи, было одною изъ тѣхъ благодатныхъ случайностей, которыя иногда выпадаютъ нѣкоторымъ избраннымъ женщинамъ, но которую она всегда считала совершенно для себя недостижимой и немыслимой. Хотя она много о, немъ думала, но ей и въ голову не приходило возможности овладѣть имъ,-- и теперь, когда онъ сдѣлалъ ей предложеніе, она въ первую минуту вовсе даже не обрадовалась. Всѣ ея понятія о себѣ самой и о жизни были мгновенно разбиты этимъ предложеніемъ -- и ей необходимо было остаться одной, чтобы собраться съ мыслями, осмотрѣться и убѣдиться, что въ ней осталось цѣло.

-- Скажите, что вы мнѣ вѣрите, повторялъ онъ.

-- Не знаю, что сказать, шептала она.

-- Я вамъ подскажу. Обѣщайте быть моей женой... Ну, разомъ!

-- Не могу, м-ръ Бургесъ.

-- Отчего? Развѣ вы£не можете меня полюбить?

-- Я думаю, лучше мнѣ пойдти къ тетушкѣ Станбэри. Мнѣ пора; право, пора; она удивится, а Марта разсердится. Право, мнѣ надо наверхъ.

-- Вы мнѣ такъ и не отвѣтите?

-- Я не знаю, что сказать. Дайте мнѣ немножко подумать. Я не думаю, чтобы вы серьозно....

-- Боже!.. началъ было Брукъ.

-- И я увѣрена, что этого никогда не будетъ. Во всякомъ случаѣ, теперь мнѣ надо идти. Право, надо.

И она убѣжала наверхъ въ комнату тетки, опоздавъ на десять минутъ противъ обычнаго времени, но все-таки прежде чѣмъ Марта успѣла выйдти изъ себя. Она очень вѣжливо отнеслась къ Мартѣ, какъ будто Марта была чѣмъ нибудь обижена; а къ теткѣ нѣжно и ласково прикоснулась рукой, сознавая себя виноватой предъ нею въ душѣ.

-- Что онъ вамъ говорилъ? спросила тетка, какъ только Марта затворила за собой дверь. На этотъ вопросъ, Доротея, конечно, не могла отвѣтить. Миссъ Станбэри ничего особеннаго не подразумѣвала: въ этомъ вопросѣ не было ничего, кромѣ желанія больной старухи -- узнать что нибудь изъ разговора, здоровыхъ людей; но для Доротеи этотъ вопросъ значилъ такъ много! Какъ ей передать то, что онъ сказалъ? Она сѣла и выжидала, не давая отвѣта.

-- Надѣюсь, что ему подаютъ кушать вдоволь и какъ слѣдуетъ, продолжала миссъ Станбэри.

-- Конечно, сказала Доротея, значительно успокоившись. Затѣмъ, зная, какъ важно, чтобы тетка спала, она взяла томъ Іереміи Тэйлора -- и съ такой обузой на душѣ принялась читать медленно и внятно вторую проповѣдь о брачномъ кольцѣ. Она мужественно старалась поддерживать свою мысль на высотѣ проповѣди, чтобы она могла ей послужить хотя отчасти на пользу,-- и вмѣстѣ съ тѣмъ соблюдала именно тотъ тонъ голоса, который могъ быть полезенъ теткѣ. Скоро она услышала благодатный звукъ, обличавшій, что тетка заснула; но она знала по опыту, что остановись она -- и звукъ, и сонъ тотчасъ же прервутся. Битый часъ безъ прерыва читала она проповѣдь о брачномъ кольцѣ, со всѣмъ вниманіемъ къ божественнымъ принципамъ поученія, на какое была въ то время способна -- съ такой ужасной обузой на душѣ.

-- Благодарствуйте... благодарствуйте! довольно, милая. Закройте! сказала больная:-- теперь пора принять лѣкарство.-- Доротея тихо двигалась по комнатѣ, исполняя обязанности сидѣлки нѣжной рукой, мягкимъ прикосновеніемъ и неслышнымъ шагомъ. Затѣмъ тетка поцѣловала ее и посовѣтовала ей вздремнуть въ креслѣ.

-- Я буду продолжать читать, тетя, если позволите, сказала Доротея. Но миссъ Станбэри вовсе не была жестокою женщиной и не хотѣла больше слушать чтенія, такъ что Доротея могла на свободѣ обдумать сдѣланное ей предложеніе. Къ одному рѣшенію она пришла очень быстро. Время болѣзни тетки -- вовсе не подходящая пора для свадебныхъ переговоровъ и признаній въ любви. Она не думала, что онъ, мужчина, сдѣлалъ непозволительную, неумѣстную выходку; но была вполнѣ увѣрена, что если-бъ она, женщина, племянница такой доброй тетки, сидѣлка у постели тяжко больной, -- если-бъ она согласилась въ такое время говорить о любви, она бы не заслуживала счастья быть любимой. И это рѣшеніе очень ее утѣшило. Оно послужитъ поводомъ не давать въ настоящее время положительнаго отвѣта -- и доставитъ ей возможность обдумать на досугѣ, какой дать ему отвѣтъ, въ случаѣ если онъ вздумаетъ возобновить предложеніе. Если же онъ этого не сдѣлаетъ -- тогда какъ хорошо будетъ, что онъ не сталъ жертвой моментальнаго великодушія. Она жаловалась на безцвѣтность своей жизни -- и эта жалоба вызвала его доброе, великодушное, милое, восторясенное состраданіе къ ней. Думая обо всемъ этомъ,-- мало по малу ей становилось очень пріятно думать объ этомъ,-- она мысленно превозносила его до небесъ. Она не могла убѣдить себя въ томъ, что онъ ее въ самомъ дѣлѣ любитъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ сердце ея было преисполнено благодарности за выраженіе его любви. А сама она могла-ли любить его? Мы, смотрящіе со стороны, разумѣется, знаемъ, что она его любила,-- что съ этой минуты все ему принадлежащее до послѣдней мелочи было дорого ея сердцу и вызывало на глаза ея слезы нѣжнаго умиленія. Онъ сдѣлался для нея божествомъ, хотя она сама того не подозрѣвала. Она сравнивала его съ м-ромъ Гибсономъ и старалась убѣдить себя, что предпочтеніе Брука шло вовсе не изъ сердца. И такимъ образомъ, въ теченіи долгихъ часовъ безсонной ночи она чувствовала себя очень счастливой, чувствуя, хотя и не сознавая, что весь внѣшній видъ міра измѣнился для нея вслѣдствіе немногихъ словъ, произнесенныхъ любимымъ человѣкомъ. По ея мнѣнію, на будущее время довольно съ нея и того отраднаго сознанія, что такой человѣкъ, какъ Брукъ Бургесъ, однажды предложилъ ей быть спутницей его жизни, -- и невеликодушно было бы съ ея стороны воспользоваться случайнымъ преимуществомъ и поймать его на словѣ. Кромѣ того, были бы и препятствія. Тетка не захотѣла бы слышать о такой партіи для него -- и онъ въ этомъ дѣлѣ неизбѣжно бы долженъ былъ подчиниться рѣшенію тетки. Она не позволитъ себѣ и помышлять о томъ, чтобы когда либо стать женою Брука; но никто не властенъ отнять у нея сокровище предложенія, которое онъ ей сдѣлалъ. Затѣмъ около пяти часовъ утра пришла къ ней на смѣну Марта, и она легла въ постель погрезить часа два о Брукѣ и о своей будущей жизни.

На слѣдующее утро она встрѣтилась съ нимъ за завтракомъ. Она сошла внизъ позже обыкновеннаго, думая такимъ образомъ избѣгнуть встрѣчи съ нимъ. Она хотѣла подождать, пока онъ уѣдетъ, и только тогда идти внизъ. Она подождала; но ей не было слышно стука выходной двери -- и кромѣ того тетушка прошептала что-то насчетъ завтрака Брука. Ей было сказано сойдти внизъ -- и она сошла. Но съ лѣстницы она вернулась назадъ въ свою комнату, постояла тамъ немного, безцѣльно, неподвижно, не зная что дѣлать. Тутъ къ ней вошла одна изъ служанокъ и сказала ей, что м-ръ Бургесъ ждетъ ее къ завтраку. Она не знала чѣмъ отговориться и наконецъ медленно сошла въ столовую. Она была очень счастлива; но еслибъ можно было убѣжать, она съ удовольствіемъ убѣжала бы.

-- Милая Доротея, сказалъ онъ, какъ только она вошла,-- можно васъ такъ назвать, неправда ли?

-- О, да.

-- И вы будете меня любить -- и будете мнѣ милой, дорогой женой?

-- Нѣтъ, м-ръ Бургесъ.

-- Нѣтъ?

-- То есть... я хочу сказать...

-- Вы меня любите, Доротея?

-- Подумайте только, какъ тетя Станбэри больна, м-ръ Бургесъ! можетъ быть, она даже умретъ! Могу ли я думать о чемъ иномъ? Вѣдь это было бы не хорошо -- не правдали?

-- Вы все-таки могли бы сказать, что любите меня.

-- М-ръ Бургесъ, пожалуйста, ради Бога, не говорите теперь объ этомъ! Если будете говорить, я уйду.

-- Но вы меня любите?

-- Пожалуйста, м-ръ Бургесъ, не спрашивайте!

И больше ничего нельзя было отъ нее добиться во весь день. Онъ сказалъ ей вечеромъ, что какъ только миссъ Станбэри поправится, онъ опять пріѣдетъ,-- что пріѣдетъ онъ во всякомъ случаѣ. Она сидѣла молча и слушала его съ серіознымъ торжественнымъ лицомъ; но сердце ея переполнялось улыбками, смѣхомъ и такимъ счастьемъ! Когда она встала, прощаясь, и должна была подать ему руку, онъ обнялъ ее и поцѣловалъ. "Зачѣмъ, зачѣмъ!" проговорила она, рыдая, и убѣжала къ себѣ въ комнату -- первой счастливицей во всемъ Эксетерѣ. Брукъ долженъ былъ выѣхать чѣмъ свѣтъ на слѣдующее утро -- и она знала, что ее не принудятъ увидѣться съ нимъ еще разъ до отъѣзда. Думать о немъ было несравненно пріятнѣе, чѣмъ видѣть его.

ГЛАВА LII.
М-ръ Аутгаузъ жалуется, что его силъ нѣтъ.

Въ приходѣ св. Дидульфа зима тянулась безцвѣтно, скучно, томительно. Въ Ноябрѣ пришло письмо отъ Тревиліана къ женѣ, въ которомъ онъ высказывалъ, что, не видя возможности ввѣрить ни ей, ни ея дядѣ надзоръ за ребенкомъ, онъ пришлетъ особу, уполномоченную законной властью отобрать отъ нихъ ребенка, и что онъ желаетъ, чтобы маленькаго Луи безотлагательно передали его посланному. Тутъ, разумѣется, произошло страшное смятеніе въ домѣ. М-ссъ Тревиліанъ и Нора Роули успѣли въ это время убѣдиться, что во мнѣніи хозяина дома онѣ не были желанными гостьями въ приходѣ св. Дидульфа. Когда угрозу сообщили м-ру Аутгаузу, онъ не сказалъ ни слова насчетъ того, что ребенка должно отдать. Онъ, правда, пробормоталъ что-то насчетъ нелѣпости, въ чемъ какъ будто бы заключался намекъ на то, что этой угрозѣ не слѣдовало придавать значенія; но это все-таки далеко не было положительнымъ обѣщаніемъ съ его стороны -- противодѣйствовать всякому несправедливому посягательству. М-ссъ Аутгаузъ неоднократно говорила племянницѣ, что ребенка никому и отнюдь отдавать не слѣдуетъ; но даже она не обнаруживала при этомъ той энергіи, которой желательно было бы матери.

-- Они отнимутъ его у меня силой, говорила мать, скрежеща зубами,-- о, еслибъ папа былъ здѣсь! Нѣсколько недѣль она не выпускала ребенка изъ виду; но когда о Рождествѣ не явилось никакого посланнаго, всѣ они стали думать, что угроза въ сущности ничего не значила, -- что это было одной изъ выходокъ полоумнаго.

Угроза была однако не пустой фразой. Рано утромъ въ Январѣ Аутгаузу сказали, что въ пріемной кто то спрашиваетъ его,-- и м-ссъ Тревиліанъ, сидѣвшая за завтракомъ, вскочила со стула и бросилась къ ребенку, который былъ въ эту минуту на верху. Дѣвушка описала гостя "смахивающимъ на джентльмена", хотя не рѣшилась просто напросто назвать его джентльменомъ. Аутгаузъ медленно поднялся изъ за стола, вышелъ въ пріемную и пригласилъ его въ коморочку, замѣнявшую теперь его кабинетъ. Можетъ быть излишне говорить, что посѣтитель былъ Бодзль.

-- Позвольте, мистеръ Гаутгаузъ, вы меня не знаете, началъ Бодзль. М-ръ Аутгаузъ, принебрегая всякими вступительными привѣтствіями, сказалъ, что конечно не знаетъ.-- Меня зовутъ, мистеръ Гаутгаузъ, Самуиломъ Бодзль, и я живу подъ No 85 на каменномъ проспектѣ, Уніонъ-Стритъ. Я прежде состоялъ по полиціи, но теперь тружусь на свой пай.

-- Что же вамъ отъ меня угодно, м-ръ Бодзль?

-- Не то чтобы отъ васъ собственно, сэръ, а скорѣй отъ той особы, что подъ вашимъ покровительствомъ-то состоитъ, и не столько отъ самой этой особы, а больше насчетъ ребенка.

-- Въ такомъ случаѣ можете уходить, м-ръ Бодзль, нетерпѣливо сказалъ Аутгаузъ.-- Можете сію же минуту уходить!

-- Потрудитесь прочесть вотъ тутъ нѣсколько строкъ, сэръ, продолжалъ Бодзль. Это написано рукою м-ра Тревиліана, которая вамъ должна быть извѣстна,-- по крайней мѣрѣ м-ссъ Т., если вы не знаете его почерка.-- Аутгаузъ, посмотрѣвъ съ минуту на бумагу и призадумавшись на счетъ того, чтобы такое лучше предпринять въ этомъ, вовсе имъ непредвидѣнномъ случаѣ, взялъ ее въ руки и прочелъ. Въ ней заключалось слѣдующее:

"Я нижеподписавшійся уполномочиваю м-ра Самуила Бодзля (No 55, Каменный проспектъ, Уніонъ-Стритъ) вытребовать, хотя бы силою, ребенка моего, Луи Тревиліана; а также требую, чтобы тѣ, кто въ настоящее время имѣетъ надзоръ за вышеупомянутыми ребенкомъ,-- кто бы то ни былъ, жена моя или кто изъ ея друзей,-- тотчасъ же выдали его м-ру Бодзлю на основаніи этой довѣренности.

Люисъ Тревиліанъ.

Здѣсь не мѣшаетъ замѣтить, что до составленія этаго документа происходилъ дѣятельный обмѣнъ писемъ между Бодзлемъ и его патрономъ. Къ чести отставнаго полисмена слѣдуетъ сказать, что онъ сперва ни за что не хотѣть вмѣшиваться въ это дѣло касательно ребенка. У Бодзля была жена, которая высказала энергично, что ребенка слѣдуетъ оставить при матери,-- и что онъ, Бодзль, если ему и удастся выручить ребенка, не будетъ знать что съ нимъ дѣлать.

Бодзль сверхъ того считалъ себя обязаннымъ изслѣдовать только факты и отнюдь не браться за какія бы ни было дѣйствія. Но патронъ продолжалъ настаивить и не давалъ ему покоя. Байдевайль положительно отказался отъ всякаго участія въ этомъ дѣлѣ; а Тревиліанъ, не смотря на свое безумство, слышать не хотѣлъ о передачѣ своихъ дѣлъ въ руки нѣкоего Скинта, съ Стамфордъ-Стрита, котораго ему рекомендовалъ Бодзль. Тревиліанъ продолжалъ убѣждать Бодзля, что если бъ онъ сдѣлалъ первый шагъ лично, то эта мѣра, даже въ случаѣ неудачи, послужила бы достаточно приличнымъ поводомъ къ дальнѣйшимъ мѣрамъ, которыя онъ беретъ лично на.себя. Онъ намѣревался вернуться съ этою цѣлью въ Англію, но желаетъ, чтобы приказаніе выдать ребенка было передано по принадлежности немедленно. Бодзль пріѣхалъ. Онъ былъ человѣкъ серьезный -- и теперь выработалъ себѣ до нѣкоторой степени энергію въ своемъ дѣлѣ. Онъ любилъ власть и особенно заботился о томъ, что бы ему повиновались тѣ, съ кѣмъ онъ приходилъ въ столкновеніе по служебнымъ дѣламъ. Такимъ образомъ, развернувъ передъ Аутгаузомъ документъ, онъ настроилъ себя на непремѣнное желаніе, чтобы этому документу было оказано безпрекословное повиновеніе.

Аутгаузъ прочелъ бумагу и отвернулся.

-- Уходите по добру по здорову, сказалъ онъ, возвращая ее Бодзлю,

-- Разумѣется, уйду, когда мнѣ отдадутъ ребенка.

Аутгаузъ только свистнулъ вмѣсто отвѣта.

-- Что это такое значитъ, м-ръ Гаутгаузъ? Надѣюсь, что вы не станете оспоривать законной родительской власти?

-- Вонъ отсюда!

-- Какъ, вонъ?

-- Да такъ -- вонъ изъ моего дома! Мнѣ сдается, что вы мошенникъ.

-- Мошенникъ -- я, м-ръ Гаутгаузъ?!

-- Да, -- мошенникъ. Кромѣ отъявленнаго плута и негодяя никто бы не рѣшился способствовать отлученію малаго ребенка отъ матери. Я считаю васъ плутомъ, но не думаю, чтобы вы имѣли глупость вообразить себѣ, что вамъ отдадутъ ребенка.

-- По моему, слова "мошенникъ" и "плутъ" подлежатъ взысканію, сказалъ Бодзль, уваженіе котораго къ священнику быстро возрастало.-- Не потрудитесь ли позвонить, м-ръ Гаутгаузъ, и назвать меня мошенникомъ при вашей служанкѣ?

-- Убирайтесь вонъ! сказалъ Аутгаузъ.

-- Не во гнѣвъ вамъ, сэръ, я желалъ бы видѣть леди передъ уходомъ.

-- Вы ее здѣсь не увидите; а если вы не уйдете добромъ изъ моего дома, я пошлю за полиціей.

Тутъ Бодзль смирился и, уходя, сознался въ душѣ, что погрѣшилъ противъ всѣхъ правилъ своей жизни, рискнувъ выйдти за узаконенные предѣлы своей профессіи. Пока онъ ограничивался собираніемъ фактовъ, никто не грозилъ ему полиціей. Но онъ все-таки пріобрѣлъ одинъ новый фактъ въ этотъ день. Сен-Дидульфскій священникъ, котораго ему описывали слабымъ, дураковатымъ старикашкой, далеко былъ не то. Бодзлю очень понравился Аутгаузъ -- и онъ очень былъ бы радъ оказать ему какую нибудь услугу, еслибъ представился случай.

-- Что ему надо, дядя Олифэнтъ? спросила м-ссъ Тревиліанъ,-- стоя на верху лѣстницы, на сторожѣ у дверей дѣтской.

Въ этотъ моментъ дверь за Бодзлемъ только что затворилась.

-- Лучше не спрашивайте, сказалъ м-ръ Аутгаусъ.

-- Насчетъ Луи?

-- Да, онъ приходилъ за этимъ.

-- Да? Разумѣется, вы должны сказать мнѣ, дядя Олифэнтъ. Подумайте только, каково мнѣ!

-- У него въ рукахъ была какая-то глупая бумага отъ вашаго мужа, но это ровно ничего не значить.

-- Значитъ онъ-то и былъ посланный?

-- Да, онъ. Но я не думаю, чтобы онъ надѣялся чего либо добиться. Ничего, ступайте себѣ наверхъ и смотрите за ребенкомъ.

М-ссъ Тревиліанъ вернулась къ сыну, а м-ръ Аутгаусъ сѣлъ за свои бумаги. Тяжело ему было, тяжело не подъ силу. Ему грозило судебное преслѣдованіе. Онъ обнаружилъ значительную храбрость въ присутствіи непріятеля, теперь же совсѣмъ упалъ духомъ. Онъ говорилъ себѣ, что хотя покровительство жениной племянницѣ -- прямая его обязанность, все-таки сердце его никогда не горѣло къ бѣдной женщинѣ любящимъ, великодушнымъ чувствомъ истиннаго опекуна. Онъ не хотѣлъ отдавать ребенка Бодзлю, но вмѣстѣ съ тѣмъ душевно желалъ, чтобы ребенка этого не было въ его домѣ. Хотя онъ назвалъ Бодзля плутомъ, а Тревиліана сумашедшимъ, онъ все-таки считалъ полковника Осборна главнымъ виновникомъ -- и находилъ, что Емилія Трепиліанъ поступила дурно. Онъ безпрестанно повторялъ себѣ старинную поговорку, что нѣтъ дыма безъ огня,-- и горевалъ о несчастіи, поставившемъ его въ такое близкое соотношеніе съ обстоятельствами и людьми, такъ мало ему сочувственными. Онъ посидѣлъ немного, съ перомъ въ рукѣ, за жалкимъ маленькимъ пюпитромъ, замѣнившимъ его большой письменный столъ, старался собраться съ мыслями и продолжать работу. Но усилія были тщетны: передъ нимъ все стоялъ Бодзль, протягивая свой документъ и прося позвонить дѣвушку, чтобы она слышала, какъ его называютъ плутомъ. Притомъ, онъ зналъ, что въ самый этотъ день племянница принесетъ ему деньги, отказываться отъ которыхъ онъ не можетъ. Съ какой стати отказываться отъ нихъ теперь, когда ужъ разъ они были приняты? Онъ не могъ написать ни одного слова, всталъ и пошелъ къ женѣ.

-- Если это еще продлится, началъ онъ,-- я попаду въ Бедламъ.

-- Другъ мой, не говори такихъ вещей!

-- Все это очень хорошо. Кажется, я имѣю право говорить то, что мнѣ угодно. Здѣсь былъ полицейскій, который теперь затѣетъ противъ меня дѣло.

-- Полицейскій!

-- Да, посланный ея мужемъ за ребенкомъ.

-- Ребенка не надо отдавать, Олифэнтъ.

-- Все это очень хорошо; но я думаю, что мы должны повиноваться закону. Сен-Дидульфскій приходъ не замокъ въ Апенинахъ. Если доходитъ дѣло до того, что присылаютъ полицейскихъ за ребенкомъ и угрожаютъ мнѣ процессомъ, потому что я приказываю выйдти вонъ изъ моего дома,-- это очень тяжело, особенно имѣя въ виду, что я самъ тутъ рѣшительно ни причемъ. Теперь весь приходъ знаетъ, что здѣсь прячется моя племянница отъ своего мужа и что къ ней ѣздитъ любовникъ. И насчетъ полицейскаго тоже всѣ узнаютъ, разумѣется. Я только говорю, что это тяжело, не по силамъ; вотъ и все.

Жена всячески старалась его утѣшить, напоминая, что скоро пріѣдетъ сэръ Мармадюкъ и что тогда ему будетъ легче. Но теперь и она соглашалась съ тѣмъ, что это очень тяжело.

ГЛАВА LIII,
изъ которой видно, что Гуго Станбэри -- не колдунъ.

Нѣсколько недѣль прошло съ тѣхъ поръ, какъ Гуго Станбэри былъ съ визитомъ въ приходѣ св. Дидульфа, и Нора Роули начинала думать, что ея отказъ жениху былъ твердъ и положителенъ -- и вслѣдствіе этого она никогда больше его не увидитъ и ничего больше о немъ не услышитъ; но послѣ того она уже успѣла сознаться, что если она скоро не увидитъ его или не услышитъ о немъ, то жизнь потеряетъ для нея всякое значеніе. У каждаго изъ насъ, когда внѣшнія условія жизни безцвѣтны, однообразны и невеселы, единственное сокровище пріобрѣтаетъ гораздо большую цѣнность -- нежели въ то время, когда наши дни полны удовольствій, сильныхъ ощущеній, или даже занятій. Жизнь Норы Роули въ приходѣ св. Дидульфа складывалась весьма меланхолично. Общества было мало или, лучше сказать, вовсе не было. Сестра грустила и прихварывала, изнемогая подъ бременемъ тревогъ. М-ръ Аутгаусъ хмурился и отмалчивался; м-ссъ Аутгаусъ, хотя и старалась доставлять всѣ возможныя удобства своимъ нежданнымъ гостямъ, все-таки не могла совладѣть Съ собой на столько, чтобы увѣрить ихъ въ томъ, что присутствіе ихъ особенно для нея пріятно. Нора лучше сестры понимала, какъ непріятно дядѣ ихъ присутствіе, -- и это ее сильно тревожило. Помимо всѣхъ этихъ внѣшнихъ невзгодъ, она разумѣется твердила себѣ, что она-то и есть самая несчастная изъ всѣхъ женщинъ. Это всегда такъ бываетъ. Сердце, удрученное горемъ,-- хотя бы достаточно сильное, чтобы справиться съ нимъ,-- теряетъ отвагу и начинаетъ сомнѣваться въ своей силѣ сопротивленія. Оно похоже на рессоры экипажа, чрезъ мѣру сжатыя излишнимъ грузомъ. Но если рессоры хороши, тяжесть груза выносится благополучно -- и годность ихъ становится несомнѣнною вслѣдствіе вынесеннаго ими испытанія.

Нора отказала жениху, а теперь, по истеченіи трехъ мѣсяцевъ со дня отказа, пришла къ убѣжденію, что онъ больше никогда не вернется. Скучную, однообразную жизнь въ приходѣ св. Дидульфа очень скрасила бы увѣренность въ томъ, что можетъ-быть онъ скоро вернется. Чѣмъ больше она думала о Гуго Станбэри, тѣмъ глубже она убѣждалась, что онъ въ качествѣ жениха, мужа и спутника жизни -- какъ нельзя болѣе удовлетворялъ бы ея вкусамъ. Она щедро надѣляла его сотней достоинствъ, въ раздачѣ которыхъ природа была гораздо расчетливѣе. Она создала себѣ мысленный портретъ его, болѣе лестный для оригинала, чѣмъ любая миніатюра, дѣланная кистью придворнаго живописца. Она придавала ему всѣ дары честности, правдивости, энергіи, считала его паладиномъ (вполнѣ современнымъ паладиномъ), ни передъ чѣмъ не останавливающимся, увѣреннымъ въ успѣхѣ -- и во всѣхъ отношеніяхъ достойнымъ занять высокое положеніе, котораго онъ, разумѣется, добьется. Но она не воображала его настолько постояннымъ, чтобы пріѣхать еще разъ просить ея руки. Живи Нора въ это время на Вест-Эндѣ, въ Лондонѣ, и выѣзжай въ свѣтъ раза три-четыре въ недѣлю, она бы не стала задумываться насчетъ его возвращенія. Рессоры не были бы такъ напряжены -- и сердце ея было бы эластичнѣе.

Она, разумѣется, забыла многія изъ подробностей его посѣщенія и отъѣзда. Тотчасъ послѣ отъѣзда она сказала сестрѣ, что вѣроятно онъ еще разъ пріѣдетъ, но тутъ же прибавила, что это ни къ чему не поведетъ. Онъ такъ бѣденъ; а она -- хотя такъ же бѣдна, какъ онъ,-- такъ не привыкла къ бѣдной жизни, что признаетъ себя положительно неспособной быть его женой. Мало по малу, съ теченіемъ томительныхъ недѣль, мысли ея измѣнялись. Она стала думать, что онъ никогда не вернется, но что если бы онъ вернулся, она призналась бы ему, что ея взгляды на жизнь стали не тѣ. "Я сказала бы ему откровенно, что готова грызть съ нимъ сухія корки на лондонскомъ чердакѣ." Но это говорилось только себѣ -- отнюдь не сестрѣ. Емилія и м-ссъ Аутгаусъ рѣшили между собой, что гораздо благоразумнѣе воздерживаться отъ всякаго упоминовенія имени Гуго Станбэри. Нора чувствовала, что сестра систематически избѣгала говорить съ ней объ этомъ -- и это еще больше способствовало усиленію отчаянія, которое ей завладѣло. Гуго, разставаясь съ нею, положительно далъ ей возможность надѣяться, что онъ возвратится. Она слѣдовательно была вполнѣ увѣрена, что онъ вернется. Она была въ этомъ увѣрена, хотя и сказала ему, что это ни къ чему не поведетъ. Но теперь, когда безотрадныя недѣли медленно тянулись, когда въ теченіе долгихъ часовъ долгаго дня она думала о немъ безпрерывно,-- говоря себѣ, что ей немыслимо сдѣлаться женою кого бы ни было иного, кромѣ него,-- она увѣряла себя, что видѣла и слышала его въ послѣдній разъ. Она, конечно, забыла его пылкія слова и послѣднее, смѣлое объятіе.

Затѣмъ пришло къ ней письмо. Вопросъ о перепискѣ молодыхъ особъ становится и разрѣшается весьма различно въ различныхъ домахъ. Въ нѣкоторыхъ семьяхъ молодыя дѣвушки такъ-же мало стѣсняются относительно почты, какъ и старѣйшіе члены семьи. Въ другихъ -- считается безусловно необходимымъ имѣть нѣкоторый надзоръ надъ перепиской дочерей. Живя съ сестрой въ Карцонъ-Стритѣ, Нора сильно возмутилась бы, если бы ей кто нибудь сказалъ, что сестра имѣетъ какое либо право надъ ея перепиской. Но теперь, при тѣхъ условіяхъ, въ которыя она была поставлена въ приходѣ св. Дидульфа, она понимала, что ни одно письмо не дойдетъ до нея безъ вѣдома тетки. Все это было ей отвратительно -- какъ почти всѣ подробности ея жизни въ приходѣ св. Дидульфа, но дѣлать было нечего. Скажи тетка, что она вовсе не позволитъ ей получать писемъ, -- и этому придется подчиниться до пріѣзда матери на выручку. Теперешнее письмо было ей передано сестрой, но м-ссъ Тревиліанъ получила его изъ рукъ м-ссъ Аутгаусъ.

-- Нора, сказала м-ссъ Тревиліанъ,-- вотъ письмо къ тебѣ. Кажется, отъ м-ра Станбэри.

-- Дай сюда, порывисто сказала Нора.

-- Разумѣется, дамъ. Но надвюсь, что ты не намѣрена вступить съ нимъ въ переписку.

-- Если онъ написалъ, то конечно слѣдуетъ ему отвѣчать, сказала Нора, завладѣвъ сокровищемъ.

-- Тетя Мэри думаетъ, что не слѣдуетъ -- пока не пріѣдутъ мама и папа.

-- Если тетя Мэри боится за меня, пускай скажетъ прямо,-- и я постараюсь уйдти куда нибудь отсюда.-- Бѣдная Нора знала, что эта угроза была пустою фразою: ей не куда было бы дѣться.

-- Она вовсе не боится за тебя, Нора. Она только говоритъ, что, по ея мнѣнію, тебѣ не слѣдуетъ писать къ м-ру Станбэри.-- Тутъ Нора убѣжала въ свою холодную, уединенную спаленку и тамъ прочла полученное письмо.

Читатель можетъ-быть помнитъ, что Гуго Станбэри, уѣзжая изъ прихода св. Дидульфа, былъ далекъ отъ мрачнаго раздумья потерявшаго надежду влюбленнаго. Онъ высказался Норѣ откровенно -- и считалъ себя въ правѣ думать, что говорилъ не втунѣ. Онъ держалъ ее въ объятіяхъ -- и она сочла невозможнымъ сказать ему, что она его не любитъ. Но вмѣстѣ съ тѣмъ, она твердо намѣревалась не давать ему никакихъ надеждъ -- по мѣрѣ возможности. Она не сказала ни слова, которое дало бы ему право предполагать какое-бы то ни было обязательство между ними,-- и мало того: хозяйка дома заявила ему о своемъ нежеланіи видѣть его у себя въ домѣ. Онъ думалъ обо всемъ этомъ изо дня въ день, то говоря себѣ, что ему ничего не остается кромѣ надежды на ея постоянство, пока онъ не будетъ въ состояніи предложить ей приличный домъ,-- то думая, что ему нечего надѣяться на то, чтобы такая дѣвушка, какъ Нора Роули стала его ждать, если ему не удастся убѣдить ее, что онъ, со своей стороны, готовъ ждать ее во всякомъ случаѣ. То думалось ему, что изъ уваженія къ Норѣ слѣдуетъ молчать; то напротивъ казалось, что такое глупое рыцарство недостигнетъ цѣли, что его не замѣтятъ и никогда не вознаградятъ. И потому онъ кончилъ тѣмъ, что сѣлъ и написалъ слѣдующее письмо:

"Январь, 186 --

Дорогая Нора,

Со времени послѣдняго свиданія съ вами въ приходѣ св. Дидульфа, я много думалъ о своихъ отношеніяхъ къ вамъ. Иногда мнѣ сдавалось, что слѣдуетъ молчать, потому что я бѣденъ. Иногда мнѣ казалось напротивъ, что слѣдуетъ высказаться громко, потому что я васъ люблю такъ нѣжно. Въ эту минуту преобладаетъ именно послѣднее воззрѣніе.

Разъ рѣшась написать, я хочу быть смѣлымъ,-- до того смѣлымъ, что, если я ошибся въ расчетѣ, вы меня глубоко возненавидите и никогда не захотите видѣть. Но, я думаю, лучше быть искреннимъ -- и сказать, что я думаю. Я думаю, что вы меня любите. Изъ всего, что до сихъ поръ между нами было, этого не слѣдовало бы выводить; но такъ кажется. Даже послѣ того, какъ я побывалъ въ приходѣ св. Дидульфа, эта увѣренность несказанно меня счастливила,-- хотя были моменты сомнѣнія. Если-бъ я думалъ, что вы меня не любите, я бы не сталъ васъ больше безпокоить. Мужчина можетъ смѣло прокладывать себѣ путь къ любви, когда общественныя условія таковы, что сами сводятъ и сближаютъ его съ молодой дѣвушкой; но у насъ -- не то, и если вы меня теперь не любите, то ужъ конечно никогда не полюбите".

-- Люблю, люблю! сказала Нора, прижимая письмо къ груди.

"Если любите -- я думаю, что слѣдовало бы сказать мнѣ и такимъ образомъ доставить мнѣ всѣ радости и все сознаніе отвѣтственности, которую должна на меня наложить такая увѣренность".-- "Я скажу" говорила Нора: "что мнѣ за дѣло до того, что послѣ будетъ!.. но я ему скажу всю правду".-- "Я знаю, продолжалъ Гуго,-- что положительное обязательство теперь было бы большимъ рискомъ, потому что заработки мои весьма скудны и недостаточны; но мнѣ кажется, что всякое начинаніе связано съ нѣкоторымъ рискомъ. Рискъ бываетъ различный".... Ей подумалось, что писавъ это, онъ думалъ о скалѣ, о которую разбилась въ дребезги ладья ея сестры;-- "и едва ли можемъ мы надѣяться всѣхъ ихъ избѣгнуть. Что до меня касается, то жизнь моя была бы скучной и безцвѣтной, если бъ не нужно было преодолѣвать опасностей."

"Если вы меня любите; и скажете мнѣ это, я не стану просить вашей руки, пока не буду въ состояніи доставить вамъ приличнаго положенія; но сознаніе, что я обладатель сокровища, котораго я такъ жажду, придало бы мнѣ двойную энергію -- и дало бы возможность вѣрить, что, пріобрѣтя такъ много, я конечно не замедлю прибавить къ этому главному всѣ побочныя необходимыя мелочи.

Отвѣчайте мнѣ -- пожалуйста. Я не могу добраться до васъ иначе какъ путемъ письма, такъ какъ ваша тетушка запретила мнѣ посѣщать васъ въ ея домѣ.

Дорогая Нора, пожалуйста, вѣрьте, что я всегда буду принадлежать вамъ одной.

Гуго Станбэри."

Отвѣчать ему! Разумѣется, она будетъ ему отвѣчать. Разумѣется, она скажетъ ему всю правду. "Онъ говоритъ, что я должна быть съ нимъ откровенной, -- и я нахожу, что онъ правъ", сказала она себѣ вслухъ: "что же касается до средствъ къ жизни, его дѣло судить и рѣшить этотъ вопросъ". Она рѣшила со своей стороны, что не будетъ бѣлоручкой, не будетъ трусихой -- и безтрепетно возмется за свою долю риска, о которомъ онъ говорилъ такъ смѣло и честно. "Это правда. Если онъ съумѣлъ заставить меня полюбить, я не имѣю права оставаться въ сторонѣ, чуждой ему,.-- еслибъ даже хотѣла." И думая такимъ образомъ, она ходила взадъ и впередъ по комнатѣ, когда вошла сестра.

-- Ну что, душа моя, сказала Емилія,-- могу я узнать, что такое онъ пишетъ?

Пора помолчала съ минуту, крѣпко стиснувъ письмо въ рукѣ, потомъ протянула его сестрѣ.

-- Вотъ. Прочти.

М-ссъ Тревиліанъ взяла письмо и стала читать его медленно, а Нора смотрѣла въ окно. Она не хотѣла видѣть лица сестры, чтобы не быть вынужденной отвѣчать на какія бы то ни было внѣшнія проявленія неудовольствія или несочувствія.

-- Отдай мнѣ его назадъ, сказала она, когда услышала по шелесту бумаги, что чтеніе окончилось.

-- Разумѣется отдамъ, душа моя.

-- Благодарствуй. Я въ тебѣ не сомнѣвалась.

-- Что же ты думаешь дѣлать, Нора?

-- Отвѣчать, разумѣется.

-- Я бы немного подумала прежде чѣмъ отвѣчать, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Я думала -- и очень много.

-- И что же ты отвѣтишь?

Нора помолчала прежде чѣмъ отвѣтить.

-- Я постараюсь написать то, что, по моему мнѣнію, ему хотѣлось, чтобы я написала.

-- Стало быть ты дашь ему слово, Нора?

-- Разумѣется, дамъ. Я ужъ дала ему слово -- еще прежде чѣмъ онъ былъ здѣсь.

-- Ты говорила, что между вами ничего нѣтъ.

-- Я говорила, что люблю его больше всѣхъ на свѣтѣ, и ты должна была знать, къ чему это могло повести. Думая о немъ всякій день и всякій часъ, могу ли я не радоваться, что у насъ съ нимъ все покончено? Я не могла бы выйдти ни за кого другаго, а оставаться вѣчно въ томъ положеніи, въ которомъ я теперь,-- я не хочу.-- Слезы навернулись на глаза замужней сестры и скатились со щекъ, когда она это услышала. Не лучше ли было бы для нея, еслибъ она осталась тѣмъ, чѣмъ была?

-- Милая, сказала Нора,-- вѣдь у тебя остался Луи.

-- Да, но они хотятъ и его взять отъ меня. Но я не хочу говорить о себѣ. Отложи отвѣтъ до пріѣзда мама!

-- Не могу, Емилія. Какъ, получить такое письмо -- и не тотчасъ на него отвѣчать!

-- Я напишу вмѣсто тебя пару словъ, и объясню.

-- Нѣтъ, Емилія. Я предпочитаю сама отвѣчать на свои письма, и показала тебѣ его, потому что вѣрю тебѣ; но я сама знаю, что ему отвѣтить. Отвѣтъ мой будетъ написанъ и отосланъ до обѣда.

-- Мнѣ кажется это напрасно, Нора.

-- Отчего -- напрасно? Когда я ѣхала съ тобой сюда, мама разумѣется не думала, что я стала бы ждать ея согласія съ Мандариновъ, еслибъ мнѣ представилась какая-либо партія. Ей никогда и не снилось ничего подобнаго.

-- Спроси у тети Мэри.

-- Конечно, нѣтъ. Что мнѣ тетя Мэри? Мы здѣсь въ ея домѣ на время, подъ гнетомъ обстоятельствъ; но я не обязана ей давать отчетъ. Она сказала Станбэри, чтобы онъ сюда не ѣздилъ -- и онъ не былъ; и я не стану его приглашать. Я не стану вводить въ домъ дяди Олифанта -- человѣка, котораго онъ и она не желаютъ видѣть. Но я не допускаю, чтобы кто-либо изъ нихъ имѣлъ какую-либо власть.

-- Такъ кого же ты признаешь авторитетомъ?

-- Никого -- кромѣ папа и мама; а они предоставили меня самой себѣ.

М-ссъ Тревиліанъ нашла невозможнымъ пошатнуть твердость сестры -- и со своей стороны могла только сказать м-ссъ Аутгаусъ, въ какомъ положеніи дѣло. Когда она сказала, что намѣрена сдѣлать это, Нора разразилась было потокомъ громкихъ и горячихъ словъ, но подъ конецъ уступила.

-- Пускай всѣ знаютъ, сказала она: -- я не хочу ничего дѣлать по угламъ. Я не думаю, чтобы тетя Мэри рѣшилась задержать мое письмо.

Емилія отправилась отыскивать м-ссъ Аутгаусъ, а Нора сѣла за письменный столъ. Ни одна изъ сестеръ не была увѣрена въ томъ, что м-ссъ Аутгаусъ не задержитъ письма; но къ счастію ея не оказалось дома -- и она вернулась только тогда, когда Нора уже отнесла свой отвѣтъ въ ближайшую почтовую контору. Она не хотѣла никому довѣрить отправку письма -- и такъ какъ она сама ввѣрила его въ надежныя руки главноуправляющаго почтой, мы передадимъ его содержаніе публикѣ:

"Приходъ св. Дидульфа, Январь 186 --

Дорогой Гуго,

Я думаю, что теперь могу васъ такъ назвать. Ваше милое письмо такъ меня обрадовало! Не наивное-ли это признаніе со стороны молодой дѣвушки? Но вы говорите, что я обязана высказать вамъ всю правду, и потому -- вотъ вамъ вся моя правда. Кромѣ васъ у меня никого нѣтъ и никогда не будетъ; а вы для меня все. Я васъ люблю и, если представится когда либо возможность, буду вашей женой.

"Я написала это потому, что чувствую себя обязанною повиноваться вашимъ приказаніямъ; но, пожалуйста, не старайтесь видѣть меня и не пишите ко мнѣ, пока не пріѣдетъ мама. Она и папа будутъ сюда весной,-- очень рано весною, мы надѣемся,-- и тогда вы можете пріѣхать къ намъ. Что они скажутъ -- я, разумѣется, не знаю; но обѣщаю оставаться вамъ вѣрной.

Ваша искренно любящая
Нора.

Разумѣется, вы знали, что я васъ любила, и я отнюдь не вывожу изъ этого, что вы -- колдунъ."

Какъ только письмо было написано, она надѣла шляпу и пошла отнести его сама на почту. М-ссъ Тревиліанъ остановила ее на лѣстницѣ и хотѣла было задержать, но Нора не далась.

-- Это лично мое дѣло, сказала она.-- Еслибъ мама была здѣсь -- другое дѣло; но такъ какъ ея здѣсь нѣтъ, я должна сама за себя отвѣчать.

Что бы м-ссъ Аутгаусъ сдѣлала, еслибъ была дома, излагать безполезно. Ей сказали что случилось -- и она накинулась на Нору.

-- Вы, помните, говорили, сказала она не безъ рѣзкости въ тонѣ,-- что между вами и м-ромъ Станбэри ничего нѣтъ и не будетъ -- по крайней мѣрѣ, пока не вернется братъ?

-- Я никогда ничего подобнаго не говорила, тетя Мэри, сказала Нора.-- Онъ обѣщалъ не приходить и только -- и я увѣрена, что онъ сдержитъ слово. Если-бъ даже онъ пришелъ, я бы къ нему не вышла.

М-ссъ Аутгаусъ должна была удовлетвориться этимъ. Письмо ушло -- и остановить его невозможно. Да она и не имѣла никакого права его останавливать. Она могла только вмѣстѣ съ мужемъ желать -- какъ можно скорѣе избавиться отъ ужаснаго бремени, которое имъ взвалила на шею судьба.

-- По моему, это тяжело, сказалъ м-ръ Аутгаусъ:-- очень тяжело. Если-бъ мы заявили желаніе избавиться отъ ихъ присутствія, поднялся бы гвалтъ -- и насъ обвинили бы въ жестокости; а между тѣмъ, живя здѣсь, онѣ не хотятъ подчиняться ничьей власти. Я вижу, что обѣ онѣ намѣрены дѣлать все, что имъ придетъ въ голову -- и намъ ихъ не остановить.

ГЛАВА LIV.
Угроза м-ра Гибсона.

Миссъ Станбэри долго была въ одномъ и томъ же положеніи. Сэръ Питеръ не объявлялъ ея положенія опаснымъ, но и не говорилъ -- чтобы она была внѣ опасности; а м-ръ Мартинъ былъ такъ убитъ чуть не роковыми послѣдствіями своей ошибки, что никакъ не могъ придти въ себя и поговорить о дѣлѣ толкомъ. На вопросы онъ отвѣчалъ, что сэръ Питеръ сказалъ то и это,-- и такимъ образомъ усиливалъ недоумѣніе и тревогу, вмѣсто того чтобы ихъ разсѣивать. Въ одно изъ утръ, весь городъ положительно утверждалъ, что миссъ Станбэри умираетъ,-- и цѣлую половину дня въ банкѣ думали, что она лежитъ in articillo mortis. Пошли слухи о томъ, что часть имѣнія была оставлена миссъ Станбэри только въ пожизненное пользованіе, что Бургесы имѣютъ право вытребовать себѣ дома въ городѣ, и что завѣщаніе сдѣлано въ пользу Доротеи съ устраненіемъ даже Брука отъ всякой доли въ наслѣдствѣ; -- и такимъ образомъ Эксетеру было таки о чемъ поговорить -- относительно дѣлъ и состоянія здоровья нашей старой пріятельницы. Миссъ Станбэри однако, была въ самомъ дѣлѣ очень серьозно больна,-- слишкомъ серьозно больна для того, чтобы слушать все, что говорилось вокругъ,-- слишкомъ больна для того, чтобы позволить Мартѣ передавать ей все, что дѣлалось за стѣнами ея комнаты. Когда сама больная заводила рѣчь о свѣтскихъ дѣлахъ, Марта очень осторожно и ловко переводила разговоръ на что нибудь другое. Миссъ Станбэри, напримѣръ, при всей своей слабости, выказывала живое участіе къ самымъ свѣтскимъ интересамъ: ее занимала и самая свадьба Камиллы Френчъ и отсрочка этой свадьбы на неопредѣленное время. "Того и гляди выскользнетъ изъ рукъ", говорила больная своей вѣрной слугѣ. Марта находила нужнымъ перемѣнять предметъ, чувствуя, что не слѣдъ старухѣ на смертномъ одрѣ радоваться неудачѣ молодыхъ ближнихъ. Марта перешла сперва къ желе, потомъ къ псалму. Миссъ Станбэри была слишкомъ слаба для противодѣйствія; но какъ только кончилось чтеніе послѣдняго стиха псалма, она замѣтила, что не повѣритъ этому, пока своими глазами не увидитъ. "Все въ рукахъ Божіихъ, мамъ" сказала Марта, поднимая глаза въ потолокъ и закрывая книгу, съ видомъ замѣтно-недовольнымъ.

Миссъ Станбэри поняла все это до тонкости, какъ будто была совершенно здорова. Она знала всѣ свои слабости, сознавала, что увлекается иногда черезъ мѣру свѣтскими интересами, и замѣтила, что старая, вѣрная слуга этимъ недовольна,-- а затѣмъ въ слабомъ умѣ ея забродили разныя странныя мысли, недозрѣлыя идеи, слишкомъ серьезныя и тяжелыя по ея настоящимъ силамъ. Развѣ зло и дурно было съ ея стороны, когда она была здорова, надѣяться что интриганткѣ не удается вовлечь человѣка своими прелестями въ неподходящій бракъ? А если тогда это не было дурно -- отчего же теперь не хорошо, только потому, что она больна? И отъ этой мысли умъ ея перешелъ къ обычнымъ формамъ предсмертной набожности. На что ей теперь притворная, условная, внѣшняя набожность,-- такая набожность, которую Марта навязывала ей изъ часа въ часъ, изъ чистой, любящей заботливости о ея душѣ? Она заговорила однажды вечеромъ о картахъ, высказавъ предположеніе, что партія въ криббеджъ была бы ей очень пріятна. Тогда Марта, съ содроганіемъ, заговорила о гимнѣ и тотчасъ же прибѣгла къ сонному порошку. Миссъ Станбэри подчинилась, но все поняла. Если карты грѣхъ, то она въ самомъ дѣлѣ -- ужасная грѣшница; какая можетъ быть надежда теперь, на ея смертномъ одрѣ, для такой грѣшницы? А между тѣмъ она не могла каяться въ картахъ и даже не хотѣла стараться покаяться въ нихъ, потому что не видѣла въ нихъ ничего дурнаго; а если они невинны -- отчего бы не доставить ей этого невиннаго развлеченія теперь, когда она такъ въ немъ нуждается? Она знала однако, что весь домъ (даже Доротея) сталъ бы съ ней на ножи, если бъ ей вздумалось заявить о такомъ желаніи. Она выслушала гимнъ и приняла сонной порошокъ, сказавъ себѣ, что лучше гнать изъ головы такія мысли. Духовные пастыри опредѣлили издавна образъ жизни, которому она слѣдовала -- можетъ быть равнодушно, но тѣмъ не менѣе съ несомнѣнной покорностью. Они же постановили, какъ слѣдуетъ умирать,-- и хорошо было бы, если бъ она по возможности не отступала отъ этихъ установленныхъ формъ. Она больше ничего не скажетъ о картахъ. Она больше не будетъ думать о Камиллѣ Френчъ. Но, придя къ такому рѣшенію, въ полу-дремотѣ, она все-таки безсознательно утѣшалась увѣренностью въ томъ, что если м-ръ Гибсонъ женится на Камиллѣ Френчъ -- Камилла Френчъ втянетъ его въ самую дьявольскую жизнь.

Цѣлыхъ три дня Доротея ходила по дому тишѣ мыши, сидѣла по ночамъ у изголовья тетки и ухаживала за нею съ величайшей заботливостью. Ее тоже время отъ времени поражали порывы мірской суеты въ больной. Тетушка говорила ей о своихъ доходахъ, давала порученія къ Бруку Бургесу насчетъ предметовъ, о которыхъ, по мнѣнію Доротеи, не слѣдовало бы упоминать на томъ, что можетъ быть скоро станетъ смертнымъ одромъ. И это поражало ее тѣмъ болѣе сильно, что у нея самой на душѣ былъ вопросъ, который ей очень хотѣлось предложить на обсужденіе тетки, если бъ она не думала, что безпокоить тетку такими вопросами въ такое время -- крайне дурно съ ея стороны. До сихъ поръ она никому не сказала ни одного слова о предложеніи Брука. Это было ея тайной, но тайной до того большой и тяжелой, что сердце ея чуть не разрывалось подъ ея бременемъ. Она не могла написать Присциллѣ, прежде чѣмъ узнаетъ мнѣніе тетки. Если она напишетъ хоть одно слово кому бы то ни было объ этомъ, она невольно выскажетъ и неопреодолимое стремленіе своего сердца.

Она не могла написать имени Брука на бумагѣ,-- по отношенію къ тому, что онъ ей сказалъ,-- безъ того, чтобы не скрѣпить его любовными эпитетами. Но всего этого никто не долженъ знать, если ея любви не суждено имѣть послѣдствій. А ей казалось, что тетка не захочетъ, чтобы Брукъ женился на ней: она подумаетъ, что онъ могъ бы выбрать кого-нибудь получше;-- и ей было совершенно ясно, что въ подобномъ дѣлѣ желаніе тетки должно быть закономъ. Развѣ она не имѣетъ права лишить Брука наслѣдства? А что если тетка умретъ,-- тецерь,-- предоставивъ Бруку дѣйствовать по его усмотрѣнію? Въ этомъ взглядѣ на вопросъ было что-то столь для нея отвратительное, что она не хотѣла на немъ остановиться. Она не позволяла себѣ думать о какомъ бы ни было успѣхѣ, обусловленномъ единственно смертью тетки. Какъ ни хотѣлось ей попросить позволенія отдаться Бруку Бургесу,-- какъ ясно ни представлялся ей земной рай, открывавшійся передъ нею, когда она думала о всѣхъ благахъ, могущихъ ожидать ее впереди,-- все-таки она понимала, что величайшей неблагодарностью съ ея стороны было бы -- чѣмъ-нибудь умалить въ себѣ уваженіе къ запретительной власти тетки вслѣдствіе ея болѣзни. Она живо понимала все, до послѣдняго слова, что ей говорилъ Брукъ. Она вполнѣ сознавала -- какой для нея радостью была бы возможность освятить, узаконить эти слова; но она зависѣла отъ тетки, по ея понятіямъ о своихъ обязанностяхъ,-- и пока тетка была больна, она даже не могла знать хорошенько, какимъ именно указаніямъ ей слѣдовать.

Однажды вечеромъ она сидѣла одна, думая обо всемъ этомъ, оставивъ Марту съ теткой,-- и старалась приравнивать обстоятельства настоящей своей жизни къ тому, что было съ нею въ старое время въ Ненкомбъ-Путнеѣ, удивляясь въ душѣ тому, что у нее есть женихъ, и стараясь убѣдить себя, что для нея этотъ маленькій эпизодъ романа ничѣмъ серьезнымъ кончиться не можетъ,-- когда въ комнату къ ней вошла Марта. Въ послѣднее время,-- чуть-ли не съ тѣхъ поръ, какъ было отказано Гибсону,-- Марта, всегда очень добрая и ласковая, сдѣлалась гораздо почтительнѣе въ обращеніи съ Доротеей. Доротея это замѣтила и заключила изъ этого, что вообще ея положеніе въ свѣтѣ отчасти повысилось.

-- Какъ бы вы думали, миссъ, начала Марта,-- кто здѣсь?

-- А у тетушки никого нѣтъ? спросила Доротея.

-- Она спитъ какъ дитяшка, а я сошла на минутку. М-ръ Гибсонъ здѣсь, миссъ,-- у насъ въ домѣ! Онъ спросилъ тетушку, и когда ему, разумѣется, сказали, что ее нельзя видѣть, онъ спросилъ васъ.-- Доротея простояла нѣсколько минутъ въ совершенномъ недоумѣніи, но наконецъ изъявила желаніе видѣть м-ра Гибсона.

-- Такъ-то лучше, сказала Марта,-- потому что не хорошо имѣть на кого бы то ни было злобу,-- а миссъ такъ больна. Блаженны миротворцы, миссъ, потому что они сынами Божьими нарекутся.

Убѣжденная этимъ доводомъ, или собственнымъ умомъ, Доротея приказала попросить м-ра Гибсона въ гостинную. Когда онъ вошелъ, она почувствовала себя неспособной произнести слово. Ей вспомнилось послѣднее время, когда она съ нимъ видѣлась,-- и ее крайне удивляло, что онъ рѣшился придти послѣ всего этого. Но, не смотря на то, она подала ему руку и привѣтствовала его молча.

-- Надѣюсь, что вы меня не осудите, сказалъ онъ,-- за то, что я осмѣлился зайдти узнать о здоровьи моего стараго друга?

-- О, конечно, нѣтъ! сказала Доротея, совсѣмъ растерявшись.

-- Я зналъ ее такъ издавна, миссъ Доротея, что теперь въ такой бѣдственный часъ, быть можетъ у смертнаго ея одра, я считаю себя обязаннымъ забыть тѣ немногія рѣзкія слова, которыя она недавно мнѣ высказала.

-- Она вовсе не хотѣла быть рѣзкой, м-ръ Гибсонъ.

-- Ну, то есть... пожалуй -- и не хотѣла. Во всякомъ случаѣ я умѣю прощать и простилъ. Я слышалъ, что тетушкѣ вашей очень плохо, миссъ Доротея.

-- Она очень больна, м-ръ Гибсонъ.

-- Боже мой, Боже мой! Всѣ-то мы -- полевыя былинки, миссъ Доротея,-- сегодня здѣсь, завтра насъ нѣтъ; какъ искры улетимъ вверхъ -- безслѣдно; какъ разъ пригодны для того, чтобы быть скошенными подъ корень и вверженными въ печь. У нея, вѣроятно, былъ уже м-ръ Дженнингсъ?

Дженнингсъ былъ другой младшій каноникъ.

-- Онъ бываетъ три раза въ недѣлю, м-ръ Гибсонъ.

-- Отличный молодой человѣкъ -- очень хорошій молодой человѣкъ. Я считаю большимъ для себя утѣшеніемъ имѣть подлѣ себя Дженнингса. Но онъ очень молодъ, миссъ Доротея; не правда-ли?-- Доротея пробормотала что-то насчетъ того, что она не знаетъ въ точности возраста м-ра Дженнингса.-- Я былъ бы очень радъ провѣдать моего стараго друга, если-бъ можно было, сказалъ м-ръ Гибсонъ, почти со вздохомъ. Доротея очевидно была того мнѣнія, что всякая перемѣна была бы теперь рискомъ для тетки,-- но не знала какъ выразить свое мнѣніе, и потому стояла молча и смотрѣла на него.

-- Вы конечно понимаете, что о Гивитрійскихъ дамахъ не будетъ сказано ни слова, сказалъ м-ръ Гибсонъ.

-- О, конечно! сказала Доротея, и вмѣстѣ съ тѣмъ она очень хорошо знала, что именно объ этомъ-то и зашла бы рѣчь, если-бъ м-ру Гибсону удалось проложить себѣ путь въ кабинетъ тетки. Тетка постоянно намекала на Гивитрійскихъ дамъ, вопреки стараніямъ старой служанки -- сдерживать ее.

-- Между нами возникло маленькое недоразумѣніе, сказалъ м-ръ Гибсонъ:-- но теперь всему этому давно пора пройдти. Мы оба хотѣли устроить все къ лучшему, миссъ Доротея,-- и я увѣренъ что никто здѣсь не можетъ сказать, будто бы я дѣйствовалъ не искренно.

Но Доротея, хотя не могла прямо отвѣчать на вопросъ м-ра Гибсона, не была однако въ силахъ безусловно съ нимъ согласиться -- и потому пробормотала что-то насчетъ слабости тетки и большаго вниманія, которымъ окружалъ ее Дженнингсъ, котораго тетка очень полюбила, -- и подъ конецъ выразила довольно опредѣлительно, что тетушку не слѣдуетъ теперь ничѣмъ безпокоить.

-- Я вовсе не думаю настаивать, миссъ Доротея, сказалъ м-ръ Гибсонъ:-- но я все-таки надѣюсь, что буду имѣть возможность видѣть ее еще хоть разъ въ живыхъ. А что касается до предстоящей моей свадьбы, миссъ Доротея.... Онъ замолчалъ, а Доротея почувствовала, что покраснѣла до ушей.-- Что касается до моей свадьбы, продолжалъ м-ръ Гибсонъ,-- которая однако состоится не раньше конца Марта (очевидно, что онъ считалъ это обстоятельствомъ, способнымъ въ этомъ домѣ послужитъ доводомъ въ его пользу), надѣюсь, что вы отнесетесь къ этому какъ нельзя болѣе благосклонно -- также какъ и ваша достойная тетушка, если Богу будетъ угодно намъ ее сохранить.

-- Конечно, мы надѣемся, что вы будете счастливы, м-ръ Гибсонъ.

-- Что-же мнѣ было дѣлать, миссъ Доротея? Я знаю, что меня очень осуждали;-- но совершенно напрасно! Я никогда не думалъ быть невѣрнымъ даже мыши, миссъ Доротея.-- Доротея не совсѣмъ поняла кто былъ мышью -- она, или Камилла Френчъ, или Арабелла.-- А какъ тяжело подвергаться осужденію изъ какого нибудь ничтожнаго недоразумѣнія!-- На это Доротея не могла бы никоимъ образомъ отвѣтить -- и наконецъ м-ръ Гибсонъ оставилъ ее, завѣривъ ее на прощанье, что высшимъ удовольствіемъ для него было бы: еще разъ увидѣть своего стараго друга предъ ея кончиной.

Хотя про миссъ Станбэри было сказано, что она спала "какъ дитяшка", однако она услышала чужіе шаги въ домѣ и спросила у Марты, кто это ходитъ. Какъ только Доротея вернулась къ ней, она приступила къ дѣлу со свойственной ей рѣшимостью.

-- Чего ему было здѣсь надо, Долли?

-- Онъ говорилъ, что ему хотѣлось бы видѣть васъ, тетя, -- когда вамъ будетъ полегче, разумѣется. Онъ очень много говорилъ о своемъ старинномъ расположеніи и уваженіи.

-- Объ этомъ надо было раньше подумать. До гостей-ли мнѣ теперь?

-- Но когда вамъ будетъ полегче, тетя....

-- Почемъ знаю, будетъ-ли мнѣ когда легче? Что-же это онъ.... перессорился что-ли со всѣми въ Гивитри?

-- Надѣюсь, что нѣтъ, тетя.

-- Эхъ! слабое, глупое, вѣчно недовольное созданье -- вотъ онъ что! Дженнингсъ вдесятеро лучше его.

Какъ ни старалась Доротея облечь вопросъ въ привлекательныя формы христіанскаго милосердія и всепрощенія, она не могла добиться отъ тетки согласія видѣть м-ра Гибсона.

-- Могу ли я принять его, когда ты сама знаешь, что сэръ Питеръ запретилъ мнѣ видѣться съ кѣмъ бы то нибыло, кромѣ м-ссъ Клиффордъ и Дженнингса?

Два дня спустя, въ Гивитри вышла пренепріятная исторія. То же самое стеченіе обстоятельствъ, которое побудило м-ра Гибсона зайдти въ домъ за Оградой, вызвало и нижеслѣдующую сцену. Кто то, пристально слѣдившій за ходомъ дѣла, шепнулъ кому слѣдуетъ, что м-ръ Гибсонъ раскаялся въ словѣ, данномъ Камиллѣ Френчъ, -- что болѣзнь миссъ Станбэри заставила его одуматься и снова обратить вниманіе на Доротею. Многіе въ городѣ ни за что не хотѣли вѣрить, чтобы Доротея ему отказала; то были по большей части особы женскаго пола, въ мнѣніи которыхъ значеніе мужа стояло такъ высоко, а священникъ на жалованьи былъ такой выгодной партіей, что имъ казалось немыслимымъ, чтобы Доротея Станбэри могла въ здравомъ разсудкѣ отвертуть подобное предложеніе. "Я этому ни на полосъ не вѣрю" говорила миссъ Кремби, обращаясь къ миссъ Апджонсъ: "можетъ-ли статься?" Френчи чутко прислушивались ко всѣмъ слухамъ и толкамъ. Вышеприведенное мнѣніе о м-рѣ Гибсонѣ достигло Гивитри и произвело свое дѣйствіе. Пока м-ръ Гибсонъ держалъ себя -- какъ подобало жениху, никто изъ нихъ ничего не предпринималъ. Что за дѣло до того, какимъ образомъ завоеванъ призъ, -- когда наслаждаешься полнымъ сознаніемъ обладанія? Но когда сознаніе обладанія отравляется ядовитымъ сомнѣніемъ, всякому слуху придается важность. Камилла слышала о визитѣ за Ограду и поклялась дать себя знать. Она дала матери понять, что если съ ней съиграютъ какую либо штуку, объ этомъ узнаетъ весь округъ,-- да такъ узнаетъ, что всѣ ахнутъ и руками разведутъ, не исключая самаго епископа. М-ссъ Френчъ, сильно струхнувъ угрозы дочери, послала за м-ромъ Гибсономъ.

-- Дѣло въ томъ, м-ръ Гибсонъ, начала м-ссъ Френчъ, когда кончился обмѣнъ привѣтствій,-- что бѣдное мое дитя томится.

-- Томится, м-ссъ Френчъ?

-- Да, томится, м-ръ Гибсонъ. Я боюсь, что вы не вполнѣ понимаете, какъ нѣжно и чувствительно это молодое сердечко. Разумѣется, теперь она вполнѣ -- ваша. По ея мнѣнію, самый пустой разговоръ съ постороннимъ мужчиной былъ бы съ ея стороны измѣной вамъ; но за то и она желала бы, чтобы вы проводили вечера съ нею,-- разумѣется.

-- Но, м-ссъ Френчъ, подумайте о моихъ обязанностяхъ въ качествѣ духовнаго лица.

-- Мы всѣ это очень хорошо знаемъ, м-ръ Гибсонъ. Мы знаемъ наперечетъ всѣ обязанности духовнаго лица. Вѣдь это не то что докторъ, м-ръ Гибсонъ.

-- Хуже,-- сплошь и рядомъ, м-ссъ Френчъ.

-- Зачѣмъ бы вамъ было ходить за Ограду, м-ръ Гибсонъ? Вотъ въ чемъ была самая суть допроса.

-- Я хотѣлъ помириться съ бѣдной, умирающей сестрой, объяснилъ м-ръ Гибсонъ.

-- Послѣ того что было, сказала м-ссъ Френчъ, качая головой и не сводя съ него глазъ, -- и при томъ положеніи, въ какомъ теперь находятся дѣла у насъ съ вами, гораздо лучше, честнѣе было бы вамъ не ходить туда вовсе. И разумѣется, Камилла, это принимаетъ къ сердцу -- весьма близко -- и она этого ни за что не потерпитъ.

-- Мнѣ кажется, что я никогда еще не слыхалъ ничего ужаснѣе, жесточе этого, сказалъ м-ръ Гибсонъ.

-- Вы сами жестоки, сэръ, вы сами дѣлаете ужасныя вещи.

Тутъ м-ръ Гибсонъ вскочилъ со стула.

-- Послушайте, м-ссъ Френчъ,-- если со мной будутъ такъ обращаться, я не вынесу, право не вынесу. Я уѣду. Я не хочу, чтобы меня подозрѣвали и выводили изъ терпѣнія. Мнѣ кажется, что я велъ себя безукоризненно -- по крайней мѣрѣ въ отношеніи Камиллы.

-- Именно, м-ръ Гибсонъ, если будете приходить къ ней по вечерамъ, сказала м-ссъ Френчъ, возвращаясь къ обычной своей сдержанности и робости.

-- Но если со мной будутъ обращаться такимъ образомъ, я уѣду. Я уже объ этомъ думалъ. Меня приглашали въ Наталь -- и если я услышу еще подобное обвиненіе, я все брошу и уѣду.

Затѣмъ онъ ушелъ, прежде чѣмъ Камилла успѣла нагрянуть на него сверху.

ГЛАВА LV.
Республиканская Браунингъ.

Послѣ пытки, вынесенной въ столовой американскаго посланника, м-ръ Гласкокъ возвратился въ Неаполь, а въ серединѣ Февраля былъ снова во Флоренціи. Отецъ его былъ еще живъ -- и говорили, что старикъ протянетъ еще цѣлую зиму. М-ръ Гласкокъ положилъ остаться въ Италіи. Онъ объявилъ, что проведетъ время между Неаполемъ, Римомъ и Флоренціей; но друзьямъ его казалось, что Флоренція, изъ всѣхъ трехъ городовъ, больше приходилась ему по вкусу. Ему нравилась (говорилъ онъ) его комната въ Іоркскомъ отелѣ и нравилась столичная жизнь. Таковъ былъ собственный его отзывъ. Друзья же говорили, что ему пріятно быть съ Карри Спальдингъ, племянницей американскаго посла; но никто изъ нихъ, бывшихъ тогда въ Италіи, не былъ настолько хорошъ и близокъ съ нимъ самимъ, чтобы высказать это мнѣніе ему въ лицо.

За то нѣсколько разъ объ этомъ было заявлено Карри Спальдингъ. Свѣтъ вообще говоритъ подобныя вещи женщинамъ откровеннѣе, нежели мужчинамъ, -- и вѣроятности успѣха дѣвушки въ матримоніальномъ отношеніи обсуждаются при ней близкими ея съ такой беззастѣнчивостью и свободой, которыя рѣдко кто позволяетъ себѣ въ отношеніи мужчины. Самый интимный другъ и пріятель мужчины едва-ли намекнетъ ему объ его планахъ женитьбы прежде, нежели тотъ скажетъ самъ, что вопросъ этотъ рѣшенъ окончательно. Ничей языкъ еще не промолвился передъ м-ромъ Гласкокомъ о томъ, что американская дѣвушка будетъ его женой; но Карри Спальдингъ наслушалась многаго по поводу одержанной ею побѣды. Дядя, тетка, сестра и пріятельница миссъ Петри, поэтесса,-- республиканская Браунингъ, какъ ее прозывали,-- всѣ говорили ей объ этомъ, не стѣсняясь. Оливія заявила свое убѣжденіе въ томъ, что это непремѣнно будетъ. Миссъ Петри съ замѣчательнымъ краснорѣчіемъ объяснила своей пріятельницѣ, что англійскій титулъ, который въ сущности ничто иное какъ мѣдь звенящая, слѣдуетъ считать скорѣе изъяномъ, нежели преимуществомъ. М-ссъ Спальдингъ, не будучи поэтессой, безъ сомнѣнія привѣтствовала бы м-ра Гласкока въ качествѣ мужа племянницы со всей энергіей тетки. Когда миссъ Петри сказала ей, что старый лордъ Петерборо -- кимвалъ пустой, она сердито прикрикнула на свою ядовитую соотечественницу. Но она была слишкомъ честная женщина -- и слишкомъ хорошо знала силы племянницы, для того чтобы подстрекать ее хотя однимъ словомъ. М-ръ Спальдингъ, въ качествѣ американскаго посла, уполномоченнаго при дворѣ европейскаго государя, сознавалъ, что у него есть чѣмъ вполнѣ расплатиться за то, что ему дается -- и потому былъ не прочь. Ему очень было бы пріятно потолковать о племянникѣ своемъ лордѣ Петерборо -- и онъ нѣжно любилъ племянницу. Но въ серединѣ Февраля онъ началъ думать, что дѣло тянется довольно-таки долго. Если достопочтенный Гласкокъ имѣетъ намѣренія, отчего онъ ихъ не высказываетъ прямо? Американскій посолъ не привыкъ въ подобныхъ дѣлахъ къ околичностямъ, принятымъ въ томъ кругу, въ которомъ вращался м-ръ Гласкокъ.

Между тѣмъ Каролина Спальдингъ страдала. Она позволила себѣ думать, что м-ръ Гласкокъ намѣревается сдѣлать ей предложеніе, и сказала себѣ уже давно, что если онъ его сдѣлаетъ, она конечно его приметъ. Все, что она въ немъ видѣла, съ того дня, когда онъ такъ ухаживалъ за нею въ дилижансѣ,-- нравилось ей безусловно. Ее плѣняли его мягкіе пріемы, его воспитанность и привѣтливость; она говорила себѣ, что, при всей любви къ родинѣ, она охотно сдѣлалась бы Англичанкой для того, чтобы стать женой этого человѣка. Но не смотря на то, предупрежденія пріятельницы-поэтессы не оставались таки безъ вліянія на нее. Она, сколько могла, старалась отдѣлаться отъ желанія стать леди Петерборо. Мѣдь звенящая для нея -- ровно ничего. А между тѣмъ, что за случай выпадалъ ей! "Всѣ они безчестны и въ корень испорчены" говорила миссъ Петри, стараясь дать пріятельницѣ понять, что свободной Американкѣ отнюдь не слѣдуетъ довѣрять англійскому аристократу. "Въ ихъ странѣ пѣсенка спѣта, Карри, тогда какъ мы все еще взбираемся въ гору, дыша молодыми легкими, полными воздуха". Карри Спальдингъ гордилась дружбой съ республиканской Браунингъ, но тѣмъ не менѣе любила м-ръ Гласкока; когда же м-ръ Гласкокъ.пробылъ десять дней во Флоренціи, въ третій его пріѣздъ въ городъ, и побылъ раза четыре или пять въ посольствѣ, не высказавъ своихъ намѣреній въ надлежащей формѣ,-- Карри Спальдингъ начала думать, что лучше ей спастись отъ сердцекрушенія, пока еще спасеніе возможно. Она замѣтила, что дядя дулся и раздражался -- говоря о м-рѣ Гласкокѣ, и что тетка тосковала отъ разочарованія; республиканская Браунингъ испустила даже торжествующую ноту;-- и если-бъ не настаивала Оливія, Карри Спальдингъ согласилась бы уѣхать съ миссъ Петри въ Римъ. "Древніе камни тоже попорчены временемъ" говорила поэтесса: "но прахъ ихъ никогда не говоритъ ничего лживаго", Извѣстное ея стихотвореніе "Древній мраморъ, разсыпаясь" было написано въ это время и заключало въ себѣ тайный намекъ на м-ра Гласкока и ея пріятельницу.

Но Ливи Спальдингъ твердо стояла за бракъ. Она вѣроятно знала сердце сестры лучше другихъ -- и можетъ-быть тоже лучше всѣхъ изучила м-ра Гласкока. Она высказывалась весьма опредѣлительно противъ отъѣзда. "Или ты его любишь, или не любишь? Если любишь -- что ты выиграешь тѣмъ, что уѣдешь въ Римъ?" говорила Ливи.

-- Избавлюсь отъ тревоги и недоумѣнія.

-- Я называю это трусостью. Я ни за что бы не убѣжала отъ мужчины, Карри; тетя Софи забываетъ, что эти вещи въ Англіи дѣлають совсѣмъ не такъ, какъ у насъ.

-- Я не вижу, отчего и въ чемъ можетъ быть разница.

-- И я тоже -- только она есть. Ты не читала такъ много ихъ романовъ, какъ я.

-- Кто же станетъ учиться жить по англійскимъ романамъ? сказала Карри.

-- Я этого не говорила. Можешь учить его жить послѣ, какъ тебѣ вздумается. Но если у тебя есть дѣла съ людьми, не мѣшаетъ знать, что это за люди и каковы ихъ понятія и обычаи. Я думаю, что богатые классы въ Англіи скользятъ по этому пути гораздо медленнѣе и осторожнѣе, чѣмъ мы. Продолжай стоять на своемъ, Карри, и не отворачивайся отъ благъ, которыя тебѣ посылаютъ боги. Каролина Спальдингъ, хотя и оспоривала доводы сестры, и особенно возстала противъ намека на "богатые классы", -- въ чемъ, какъ ей было извѣстно, миссъ Петри непремѣнно увидѣла бы доказательство поклоненія мѣди звенящей,-- она тѣмъ не менѣе была очень благодарна Ливи за все, что та высказала, поцѣловала милаго совѣтчика и рѣшилась на этотъ разъ отказаться отъ приглашенія поэтессы. Миссъ Петри немножко разсердилась на своего друга -- и излила негодованіе въ строкахъ, о которыхъ мы упоминали выше.

Но американскій посолъ не зналъ -- какъ ему быть при встрѣчѣ съ м-ромъ Гласкокомъ, или если ему придется заговорить съ нимъ? Флоренція, конечно, городъ большой -- и теперь столица большаго государства; но все таки во Флоренціи люди встрѣчаются чаще, чѣмъ въ Парижѣ или въ Лондонѣ. Почти навѣрное можно сказать, что тѣ, кто привыкъ бывать въ обществѣ и кого обстоятельства побуждаютъ бывать въ однихъ и тѣхъ же кружкахъ, видаются другъ съ другомъ каждый день. Американскій посолъ любилъ бывать и показываться во всѣхъ мѣстахъ, посѣщаемыхъ людьми извѣстнаго ранга и положенія во Флоренціи. Обсудивъ зрѣло, онъ убѣдился, что такимъ образомъ онъ лучше всего исполнитъ свои обязанности посла великой республики свободныхъ Штатовъ въ отношеніи новѣйшаго и, какъ онъ его называлъ, свободнѣйшаго изъ европейскихъ государствъ. Французскимъ посломъ былъ маркизъ; англійскимъ -- графъ; изъ Испаніи прибылъ тоже графъ,-- и такъ далѣе. Въ домашнемъ кругу своего посольства м-ръ Спальдингъ весьма строго относился къ мѣди звенящей, и былъ совершенно счастливъ и доволенъ тѣмъ, что его звали просто достопочтеннѣйшимъ Джонасомъ Спальдингомъ,-- достопочтеннѣйшимъ потому, что соотчичи почтили его выборомъ на такой высокій постъ; но ему было пріятно слышать свое имя посреди кимваловъ, видѣть себя посреди мѣди звенящей -- и сознавать, что онъ не хуже и не ниже ихъ. Гласкокъ тоже часто показывался въ тѣхъ же кружкахъ -- и такимъ образомъ они видѣлись другъ съ другомъ чуть не ежедневно. Никто не сомнѣвался въ умѣньи м-ра Спальдинга держать себя на своемъ высокомъ посту; но онъ незналъ хорошенько -- какъ ему быть съ м-ромъ Гласкокомъ. Дома, въ Бостонѣ, онъ какъ нельзя лучше справился бы со своимъ положеніемъ.

Ему стало казаться, что м-ръ Гласкокъ его избѣгаетъ, хотя по возвращеніи домой онъ то и дѣло слышалъ, что м-ръ Гласкокъ былъ въ посольствѣ и гулялъ въ казино съ его племянницами. Американскіе отцы и опекуны предоставляютъ своимъ молодымъ дѣвушкамъ гулять съ неженатыми мужчинами. Американскія дѣвушки привыкли сами выбирать себѣ спутниковъ. Но посла мучила мысль о томъ -- водится-ли это въ Англіи и подойдетъ-ли подъ тотъ фазисъ, въ которомъ англійскіе обычаи проявляются въ Италіи. Онъ зналъ, что шли толки о м-рѣ Гласкокѣ и его племянницахъ. Отчего же м-ръ Гласкокъ его избѣгалъ? Весьма естественно, Спальдингъ не замѣчалъ, что м-ръ Гласкокъ далеко не восхищался лекціями объ американской конституціи, составлявшими такую значительную долю въ его разговорахъ съ Англичанами.

Однажды, вечеромъ, имъ случилось въ теченіи почти цѣлаго часа быть такъ близко другъ возлѣ друга, что одному никакъ нельзя было избѣгнуть другаго. Оба они были въ старинномъ дворцѣ, гдѣ помѣщается италіянскій парламентъ, и должны были долго ждать какой-то церемоніи. Они сидѣли рядомъ -- и имъ ничего не оставалось кромѣ разговора другъ съ другомъ. Но обѣ стороны отъ нихъ сидѣли незнакомые люди, и не разговаривать при такихъ условіяхъ -- значило бы ссориться. М-ръ Гласкокъ началъ съ того, что спросилъ о дамахъ.

-- Всѣ здоровы, благодарю васъ, сказалъ посланникъ.-- Надѣюсь, что лорду Петерборо было лучше, когда вы имѣли послѣднія извѣстія изъ Неаполя, м-ръ Гласкокъ?

М-ръ Гласкокъ объяснилъ, что въ положеніи отца нѣтъ никакой особенной перемѣны, и затѣмъ наступило молчаніе на минуту.

-- Ваши племянницы останутся при васъ всю весну, вѣроятно? спросилъ м-ръ Гласкокъ.

-- Таково было ихъ предположеніе, сэръ.

-- Онѣ кажется полюбили Флоренцію.

-- Да,-- да; кажется, имъ нравится Флоренція. Онѣ можетъ быть видятъ эту столицу при болѣе благопріятныхъ условіяхъ, чѣмъ довелось многимъ изъ ихъ соотечественницъ. Наша республиканская простота, м-ръ Гласкокъ, имѣетъ то неудобство, что разъ, какъ мы не дома, она обрекаетъ насъ на безотрадную тьму неизвѣстности. Что въ ней заключаются достоинства, вознаграждающія съ избыткомъ за эту ничтожную невыгоду, въ томъ конечно никто въ Европѣ не убѣжденъ такъ твердо, какъ я.

Любопытно, что Американцы ужасно любятъ говорить о "Европѣ". Это у нихъ лучшій противовѣсъ термину "Америка"; Америка же и Соединенные Штаты, разумѣется, одно и тоже. Говорить о Франціи или объ Англіи, какъ о равныхъ своему отечеству, кажется Американцу нелѣпостью -- и почти что оскорбленіемъ самому себѣ. Съ Европой онъ еще можетъ сравнить себя, но и это производится по большей части тѣмъ слогомъ республиканской Браунингъ -- какимъ она обращалась къ древнему мрамору.

-- Разумѣется, сказалъ м-ръ Гласкокъ,-- семья посланника пользуется всѣми возможными преимуществами въ странѣ, при которой онъ акредитованъ.

-- Таково и мое мнѣніе, сэръ. Но, какъ я уже замѣтилъ, мы не имѣемъ при себѣ никакихъ внѣшнихъ признаковъ нашего значенія. Жены и дочери самыхъ уважаемыхъ нашихъ гражданъ носятъ простыя имена наравнѣ съ самыми послѣдними изъ насъ. Можетъ-быть вслѣдствіе этого Европейцы, привыкшіе въ своихъ общественныхъ сношеніяхъ къ титуламъ, не всегда даютъ себѣ трудъ узнать, кто и каковы американскіе граждане, сидящіе противъ нихъ за столомъ. Я знаю, м-ръ Гласкокъ, что жена и дочь человѣка, котораго трижды посылали сенаторомъ изъ его штата въ Вашингтонъ, были въ одномъ европейскомъ городѣ предметомъ такого всеобщаго невниманія и неуваженія, какъ будто бы онѣ были членами семьи какого нибудь лавочника изъ вашего Руссель-Сквера!

-- Я увѣренъ, что никогда ничего подобнаго не было и не будетъ съ миссъ Спальдингъ, куда бы имъ не вздумалось идти, сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- Миссъ Спальдингъ, сэръ, премного вамъ обязаны, сказалъ посолъ съ поклономъ,

-- Я считаю счастливѣйшимъ случаемъ моей жизни встрѣчу съ ними въ Сентъ-Михелѣ, сказалъ м-ръ Гласкокъ не безъ нѣкоторой теплоты.

-- Я увѣренъ, сэръ, что они никогда не забудутъ любезности, оказанной вами по этому случаю, сказалъ посланникъ, снова кланяясь.

-- Иначе и быть не могло. Я и мой пріятель сдѣлали бы тоже самое для жены и дочери лавочника, о которомъ вы говорили. Такія мелкія услуги дѣлаются не вслѣдствіе оцѣнки достоинства: это просто -- долгъ каждаго мужчины въ отношеніи каждой женщины.

-- Такими правилами руководствуются и въ нашей странѣ, сэръ, сказалъ м-ръ Спальдингъ.

-- И платежу такихъ долговъ никто не придаетъ у насъ никакого значенія, продолжалъ Англичанинъ: это само собой разумѣется.

-- Мы также точно думаемъ на этотъ счетъ, м-ръ Гласкркъ,-- въ нашихъ городахъ.

-- Но на этотъ разъ случайная вѣжливость развилась въ самыя пріятныя и, надѣюсь, самыя прочныя дружескія отношенія, сказалъ восторженно м-ръ Гласкокъ. Что оставалось американскому послу, какъ не поклониться въ третій разъ? И какое иное значеніе могъ онъ придать такимъ словамъ, если не то, которое многіе изъ его друзей приписывали м-ру Гласкоку уже нѣсколько недѣль тому назадъ. М-ру Спальдингу приходило въ голову, еще прежде чѣмъ онъ сидѣлъ въ такомъ близкомъ сосѣдствѣ съ м-ромъ Гласкокомъ, что можетъ быть его долгъ, какъ дяди, объясниться съ этимъ джентльменомъ и спросить каковы его намѣренія. Онъ исполнитъ свой долгъ, во что бы то ни стало; но предложеніе такого вопроса было бы крайне для него непріятно. Въ настоящемъ случаѣ онъ ограничился тѣмъ, что пригласилъ сосѣда вечеромъ на чай къ м-ссъ Спальдингъ. "Дѣвочки будутъ въ восхищеніи, я увѣренъ", сказалъ онъ, считая себя въ правѣ на такую фамильярность, послѣ восторженной выходки м-ра Гласкока. М-ръ Спальдингъ очевидно держался такого мнѣнія, что каковы бы ни были достоинства республиканской простоты, союзъ съ распадающимися мраморами Европы отнюдь не повредитъ его племянницѣ. М-ръ Гласкокъ очень охотно принялъ приглашеніе -- и посланникъ, запершись съ женой вечеромъ, высказался, что въ сущности Британцы -- народъ воинственный. Тетка сказала дѣвушкамъ, что пріѣдетъ м-ръ Гласкокъ, -- и чтобы не было замѣтно, что спеціально для него разставляютъ сѣти, пригласили еще кое-кого: миссъ Петри и Итальянца, графа Буонароши, къ присутствію котораго м-ссъ Спальдингъ начинала привыкать, хотя не могла еще говорить съ нимъ. Ей было тяжело чувствовать, что она не можетъ объясняться съ окружающими, и потому она избѣгала Итальянцевъ. Но ей казалось, что она не вполнѣ воспользуется преимуществами путешествія за границей, если не будетъ знакомиться съ иностранцами, -- и потому, она была рада интимности, по крайней мѣрѣ хоть съ внѣшней стороны, графа Буонароши.

-- Мнѣ кажется, что дядя вашъ сдѣлалъ промахъ, милая, сказала миссъ Петри еще днемъ своей пріятельницѣ.

-- Отчего? Онъ сдѣлалъ только то, чего требовала вѣжливость

-- Еслибъ у м-ра Гласкока былъ магазинъ на Бродвеѣ, онъ не счелъ бы необходимымъ оказывать ему такую вѣжливость.

-- Да; еслибъ намъ всѣмъ нравился Гласкокъ -- содержатель магазина.

-- Каролина, сказала поэтесса со строгимъ краснорѣчіемъ, -- можете ли вы, положа руку на сердце, сказать, что этотъ наслѣдственный титулъ, эта мѣдь звенящая, какъ я ее называла, не имѣетъ ни малѣйшей привлекательности для васъ и для вашихъ? Привѣтствуете ли вы своимъ сердцемъ просто самого человѣка, безъ всякихъ прикрасъ, или вѣшалку звѣздъ и орденовъ, пачку пергамента, придворнаго фаворита, потомка двадцати поколѣній, изъ которыхъ каждое было слабѣе своего предшественника,-- героя гербоваго щита, вся честь и слава котораго заключается въ большемъ или меньшемъ количествѣ полей въ гербѣ, а свѣтское богатство пріобрѣтено кровью и потомъ рабовъ, которыхъ пристрастіе къ благозвучію избалованной, пресыщенной страны старается скрасить названіемъ арендаторовъ.

Но Каролина Спальдингъ была себѣ на умѣ, и тотчасъ же положила въ душѣ -- не даваться миссъ Петри въ обиду.

-- Дядя Джонасъ, сказала она,-- приглашаетъ его потому, что мы всѣ его любимъ; мы бы его пригласили даже въ такомъ случаѣ, еслибъ онъ держалъ магазинъ въ Бродвеѣ.

Ливи, не задаваясь никакими вопросами и ни съ кѣмъ не совѣтуясь, послала за куаферомъ.

-- Все это очень хорошо для Валлахіи, сказала Ливи (миссъ Петри звали Валлахіей):-- но порядочный человѣкъ сразу видѣнъ -- и свѣтскіе обычаи не измѣнятся отъ того, что Валли пишетъ стихи.

Когда доложили о м-рѣ Гласкокѣ, красивыя комнаты м-ссъ Спальдингъ были почти что полны, какъ бываютъ во Флоренціи полны комнаты: толкотня во всѣхъ проходахъ, толпы по всѣмъ угламъ и совершенная невозможность пробраться въ двери -- все это не въ мѣстныхъ обычаяхъ. М-ръ Спальдингъ тотчасъ же поймалъ его, -- когда тотъ шелъ проходной комнатой къ дамамъ, -- и вступилъ съ нимъ въ разговоръ.

-- Вашъ Джонъ Стюартъ Милль -- великій человѣкъ, сказалъ посланникъ.

-- Говорятъ, сказалъ м-ръ Гласкокъ.-- Я самъ не читаю, что онъ пишетъ.

Это заявленіе показалось послу неприличнымъ, даже унизительнымъ,-- и не смотря на то онъ самъ ни одного слова не читалъ изъ сочиненій Милля.

-- Онъ человѣкъ дальновидный, продолжалъ посланникъ.-- Это одинъ изъ немногихъ европейцевъ, прозрѣвающихъ далеко впередъ и видящихъ, какъ распространяются рѣки цивилизаціи. Онъ понялъ, что женщинѣ наконецъ пора стать на одинъ уровень съ мужчиной.

-- И онъ берется устроить такъ, чтобы на долю мужчинъ приходилась половина ребятъ? сказалъ м-ръ Гласкокъ, думая отдѣлаться шуткой.

Но посолъ набросился на него еще пуще, даже схватилъ за отворотъ фрака,-- хотя зналъ, какъ важно было для его милой племянницы, чтобы м-ръ Гласкокъ имѣлъ возможность провести этотъ вечеръ иначе.

-- У меня есть на это готовый отвѣтъ, сказалъ онъ.-- Присядьте со мной на минутку. Вопросъ очень важный -- и я буду радъ, если вы возьметесь сообщить мои идеи вашему великому философу. Природа, сэръ, поставила нѣкоторые законы, которые слѣдуетъ признать незыблемыми, и противъ нихъ...

Но м-ръ Гласкокъ не затѣмъ пріѣхалъ во Флоренцію. Въ настоящемъ его положеніи были условія, побуждавшія его желать ускользнуть отъ хозяина, даже рискуя какой нибудь кажущейся невѣжливостью.

-- Извините, я пройду къ дамамъ, сказалъ онъ, -- а то не удастся сказать съ ними ни одного слова. Посолъ на мигъ нахмурился, какъ бы чувствуя, что у него отнимаютъ то, что онъ считалъ своей собственностью. На мигъ рука его еще крѣпче ухватилась за отворотъ. Онъ какъ нельзя болѣе былъ способенъ удерживать сопротивляющагося слушателя физической силою; но онъ вспомнилъ, что съ другой стороны была уважительная причина, и выпустилъ добычу.

-- Я найду другой случай, сказалъ посланникъ.-- Такъ какъ вы подняли довольно избитый вопросъ о дѣтяхъ, который мы, сэръ, въ нашей странѣ давно благополучно разрѣшили,-- я считаю себя обязаннымъ изложить вамъ свой взглядъ на этотъ предметъ; но я воспользуюсъ другимъ случаемъ. Тутъ м-ръ Гласкокъ принялся размышлять о томъ: будетъ ли американская миссъ, выйдя замужъ въ Англіи, часто приглашать къ себѣ своего дядюшку въ своемъ новомъ отечествѣ?

М-ссъ Спальдингъ вся разцвѣла улыбкой, когда къ ней подошелъ гость.

-- Мы не расчитывали на такую толпу, сказала она шепотомъ:-- но вы знаете, какъ одно ведетъ къ другому, а здѣсь такъ любятъ съѣзжаться запросто.-- Тутъ посланница очень низко поклонилась одной итальянской дамѣ и въ эту минуту пожелала очутиться въ Бэконъ-Стритѣ. Ее сильно смущало то, что она не могла собраться съ духомъ, чтобы заговорить по итальянски.-- Я знаю больше многихъ, рѣшающихся говорить въ обществѣ, говорила она племянницѣ Ливи:-- но эти Тосканцы -- такіе педанты со своимъ Bocca-Toscana.

Миссъ Петри была просто несносна -- она во весь вечеръ не отходила отъ своей пріятельницы Каролины Спальдингъ. Трудно повѣрить, чтобы, это происходило изъ высокихъ правилъ -- изъ рѣшимости спасти пріятельницу отъ неминуемой опасности. Другъ не имѣетъ права рѣшать за друга, что для него опасно и что не опасно. М-ръ Гласкокъ немного погодя очутился на широкой софѣ, обѣгавшей всю комнату вдоль стѣнъ, между Карри Спальдингъ и миссъ Петри; но миссъ Петри была почти также несносна, какъ самъ посланникъ.

-- Мнѣ кажется, сказала она, строго глядя ему въ лицо и смѣло приступая къ предмету, -- что произведенія Браунингъ не были приняты въ вашемъ отечествѣ съ тѣмъ уваженіемъ, котораго они заслуживаютъ?

-- Вы про кого говорите -- про м-ра или про м-ссъ Браунингъ? спросилъ м-ръ Гласкокъ, можетъ-бы ть не безъ смутной надежды на то, что она станетъ въ тупикъ и не съумѣетъ опредѣлить разницу.

-- И про того, и про другую: про обоихъ, потому что они составляютъ одно и тоже, нераздѣльное лицо. Духъ и зачатки одного такъ отразились во всходахъ другаго, что видѣнъ только результатъ безусловной совершенной комбинаціи, -- и невольно признаешь, что иногда браки устраиваются въ небесахъ. Я не думаю, чтобы это замѣтили у васъ, въ вашемъ отечествѣ, м-ръ Гласкокъ?

-- Право не знаю, сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- А, между тѣмъ вамъ на долю выпала не безславная миссія, продолжала миссъ Петри.

-- У меня нѣтъ никакой миссіи, сказалъ м-ръ Гласкокъ,-- ни отъ министерства иностранныхъ дѣлъ, ни по своимъ собственнымъ убѣжденіямъ.

Миссъ Петри презрительно разсмѣялась.

-- Я говорю, сэръ, о миссіи того маленькаго пятнышка на широкой земной поверхности, о которомъ вы такого высокаго мнѣнія и которое мы называемъ Великобританіей.

-- Я объ ней дѣйствительно довольно-высокаго мнѣнія, сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- Такого высокаго мнѣнія не удостаивалось ни одно другое пятнышко такихъ же размѣровъ, сказала Карри Спальдингъ.

-- Правда, рѣзко сказала миссъ Петри,-- благодаря его желѣзу и углю. Но миссія, о которой я говорила, заключается въ слѣдующемъ.-- И она артистично выдвинула руку впередъ, продолжая говорить:-- она изрекаетъ пророчества, хотя сама не можетъ прочесть ихъ. Она распространяетъ истину, хотя не умѣетъ ее понимать. Уши ея глухи какъ у змѣи, но она служитъ колыбелью поэтамъ, которые поютъ не для своихъ соотечественниковъ, а для высшихъ чувствъ и свѣжаго пониманія въ странахъ, гдѣ филантропія сдѣлала образованіе столь же обыкновеннымъ и общедоступнымъ, какъ воздухъ, которымъ дышатъ.

-- Валли, сказала Оливія, подходя къ поэтессѣ, въ негодованіи, котораго она не старалась скрывать, -- пойдемте, я васъ представлю маркизѣ Пульти.

Но миссъ Петри знала безъ сомнѣнія, что старшій сынъ англійскаго лорда нисколько не хуже итальянской маркизы.

-- Пускай она придетъ сюда, сказала поэтесса съ величественнѣйшей улыбкой.

ГЛАВА LVI.
Увядшая трава.

Когда Каролина Спальдингъ замѣтила, какую грубую попытку сдѣлала ея сестра, чтобы увезти поэтессу и оставить ее наединѣ съ м-ромъ Гласкокомъ, ее возмутилъ этотъ маневръ -- и она поспѣшила смѣшаться съ толпой. Если бы м-ру Гласкоку хотѣлось найдти ее, ему ничего не стоило бы тотчасъ же ее отыскать. И тутъ въ головѣ у нее мелькнула полу-сложившаяся мысль о томъ, что можетъ-быть въ сущности пріятельница ея, Валлахія, права. Еслибъ даже онъ хотѣлъ на ней жениться -- и она хотѣла выйдти за него замужъ, было ли бы это счастіемъ для нихъ обоихъ? Его свѣтскіе, аристократическіе друзья, по всей вѣроятности, стали бы ее презирать -- и весьма можетъ быть, что и она тоже стала бы ихъ презирать. Для полнаго ея счастія недостаточно было бы сдѣлаться леди Петерборо и обладательницей большаго состоянія. Въ этомъ она была увѣрена. Это было бы рискомъ, а всѣ подобные риски опасны -- и стало быть ихъ слѣдуетъ избѣгать. Но она его любила. Пріятельница была не права и жестока въ своихъ намекахъ на мѣдь звѣнящую. Можетъ быть лучше было бы ей преодолѣть влеченіе, не думать больше о томъ, кто пока для нея чужой, иностранецъ,-- чьи обычаи она такъ мало знаетъ, чья среда можетъ быть антипатична ей, гдѣ она встрѣтитъ враговъ вмѣсто друзей, и гдѣ жизнь ея будетъ долгой мукой; но не на этомъ основаніи миссъ Петри совѣтовала ей уѣхать въ Римъ, какъ только м-ръ Гласкокъ вернется во Флоренцію. "Отчего, говорила она себѣ самой, -- не выйдти за любимаго человѣка, даже еслибъ онъ былъ лордомъ? И его я бы побоялась меньше всѣхъ. Я женщинъ боюсь". И затѣмъ она припоминала все, что слышала объ англійскихъ графиняхъ и герцогиняхъ. Она знала, что всѣ онѣ вообще холодны и горды -- и очень не охотно принимаютъ новыхъ лицъ въ свой кружокъ.

У м-ра Гласкока одна тетка -- герцогиня, а сестра -- графиня.

Каролина Спальдингъ чувствовала, какъ выпрямилась бы ея спина передъ этой новой родней, еслибъ имъ вздумалось посмотрѣть на нее презрительно, когда она вступитъ въ свой новый домъ; -- какъ она будетъ бороться съ ними, платить имъ презрѣніемъ за презрѣніе; какъ она будетъ безпредѣльно несчастна; какъ ей будетъ хотѣться назадъ, къ равнымъ себѣ, даже вопреки любви къ мужу. "Какое великое дѣло, говорила она себѣ,-- быть ровной съ тѣми, кого любишь!".

И между тѣмъ, ее отчасти прельщало общественное положеніе мужа. Она не могла не замѣтить въ немъ изящества манеръ, котораго ея соотчичамъ недоставало.

Онъ, можетъ быть, читалъ меньше ея дяди;-- зналъ, можетъ быть, меньше большинства людей, которые составляли ея общество дома;-- не былъ ни храбрѣе, ни добродѣтельнѣе, ни самоотверженнѣе ихъ; но въ манерахъ его была мягкость и развязность, очаровавшія ее, и совершенное отсутствіе того слишкомъ замѣтнаго, слишкомъ очевиднаго усилія ума, которымъ такъ проникнутъ и запечатлѣвъ разговоръ Американцевъ. Она почти что желала быть Англичанкой, чтобы подходить совсѣмъ подстать мужу и его друзьямъ. Она думала обо всемъ этомъ, стоя и разговаривая съ американской дамой, очень краснорѣчиво разсыпавшейся о прелестяхъ Флоренціи.

Между тѣмъ Оливія и м-ръ Гласкокъ ушли вмѣстѣ, и миссъ Петри осталась одна. Она ни мало этимъ не обидѣлась и тотчасъ же принялась обработывать сонетъ о суетности и пустотѣ современныхъ общественныхъ собраній; и когда потомъ она жаловалась Каролинѣ, что несчастье ихъ образа жизни заключается въ томъ, что у нихъ нѣтъ ни минуты свободной для того, чтобы поразмыслить,-- при чемъ она спеціально намекала на нѣсколько словъ, съ которыми обратился къ ней м-ръ Горъ въ этотъ моментъ ея размышленія, -- она не лицемѣрила. Она мучительно переворачивала вторую рифму и совершенно искренно считала себя несчастной. Между тѣмъ Оливія и м-ръ Гласкокъ разговаривали въ нѣкоторомъ разстояніи.

-- Васъ совсѣмъ заэкзаменовали, м-ръ Гласкокъ, сказала Оливія.

-- Да, и вашъ нѣжный другъ, миссъ Петри, слишкомъ строгій экзаменаторъ.

-- Она другъ Карри, а не мой, сказала Оливія. И тотчасъ же вспомнила, что, говоря это, она можетъ повредить сестрѣ. М-ру Гласкоку можетъ придтись не по вкусу такая пріятельница жены.

-- То есть, мы всѣ съ ней дружны, но только въ эту минуту Карри особенно въ милости.

-- Она, кажется, очень умна, сказалъ онъ.

-- О, да; она -- геній. Въ этомъ вы не должны сомнѣваться, если не хотите сдѣлать себѣ врага изъ каждаго Американца въ Италіи.

-- Она поэтъ -- неправда ли?

-- М-ръ Гласкокъ!

-- Развѣ я сказалъ что нибудь не такъ? спросилъ онъ.

-- Какъ, вы смотрите мнѣ въ лицо и говорите, что незнакомы съ ея произведеніями,-- что не знаете страницъ изъ нихъ наизустъ, -- что не спите съ ними подъ подушкой, не путешествуете съ ними въ дорожномъ мѣшкѣ. Неужели мы такъ жестоко ошиблись въ васъ, м-ръ Гласкокъ?

-- Развѣ это такой большой грѣхъ?

-- Если вы обѣщаете честно сознаться во всемъ, я скажу вамъ кое-что на-ухо. Вы не читали ея поэмъ?

-- Ни единаго слова.

-- И я тоже. Развѣ это не ужасно? Но, можетъ быть, еслибъ я слышала болтовню Теннисона всякій день, я не стала бы и Теннисона читать. Отъ фамильярности къ презрѣнію одинъ шагъ, не правда ли? И затѣмъ наша милая Валлахія такъ скучна. Мнѣ иногда кажется, что разговаривающіе съ ней Англичане должны непремѣнно думать, что всѣ американскія дѣвушки именно такъ разговариваютъ.

-- Не всѣ, можетъ быть, съ такимъ усовершенствованнымъ краснорѣчіемъ.

-- Я такъ и знала, продолжала Оливія съ жаромъ.-- Вотъ какъ всегда составляютъ мнѣніе объ иностранцахъ. Какой-нибудь исключительно самоувѣренный Американецъ высказываетъ свой образъ мыслей громче другихъ, а вы тотчасъ же принимаетесь утверждать, что всѣ Американцы самоувѣренны.

-- Но, вѣдь, за вами есть отчасти этотъ грѣшокъ, миссъ Спальдингъ.

-- Потому что намъ всегда приходится отвѣчать на обвиненія -- высказанныя или невысказанныя. Мы не считаемъ себя ни на волосъ лучше васъ или, по правдѣ сказать, вполовину такими хорошими. Мы всегда стараемся быть такими же полированными и развязными какъ Французы, или такими же умными и величественными какъ Англичане; но когда намъ колятъ глаза нашими недостатками....

-- Кто вамъ колетъ ими глаза, миссъ Спальдингъ?

-- Вы думаете такъ про себя,-- всѣ вы,-- если не высказываете прямо. Вы хотите всюду быть первыми, м-ръ Гласкокъ; а мы этого не можемъ вынести.

-- Я, кажется, въ этомъ неповиненъ, кротко сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- Когда сходятся трое: Англичанинъ, Французъ и Американецъ,-- Американцу всякій разъ приходится изъ себя выходить, чтобы доказать, что и онъ что нибудь да значитъ въ числѣ ихъ трехъ. Правда, что ему всегда хочется быть первому; но это потому только, чтобы не быть отодвинутымъ на послѣдній планъ. Еслибъ вы насъ узнали хорошенько, м-ръ Гласкокъ,-- вы бы убѣдились, что мы очень кротки, и скромны, и добры, и умны, и великодушны, и красивы, -- словомъ, самый прекрасный народъ изо всѣхъ, когда либо жившихъ на широкомъ просторѣ Божіей земли.

Эти послѣднія слова она произнесла въ носъ и тономъ, показавшимся ему передразниваніемъ американскаго пола. Разговоръ привелъ къ тому, что отвращеніе къ Американцамъ, до нѣкоторой степени возбужденное въ м-рѣ Гласкокѣ соединенными усиліями м-ра Спальдинга и поэтессы, почти совершенно разсѣялось. Изъ чего читатель вправѣ заключить, что миссъ Оливія Спальдингъ была весьма остроумная молодая особа.

Но не смотря на то, м-ръ Гласкокъ еще не окончательно рѣшился просить руки старшей сестры. Онъ былъ изъ числа людей, которымъ любовь не легко дается, хотя онъ никогда и нигдѣ не былъ такъ веселъ и развязенъ, какъ въ дамскомъ обществѣ. Ему очень хотѣлось жениться; но онъ очень хорошо зналъ, что въ различные періоды въ теченіе послѣднихъ пятнадцати лѣтъ его ловили на удочку, какъ рыбу. Маменьки въ Англіи старались изловить его наперерывъ -- и къ подобнымъ маменькамъ онъ возъимѣлъ сильнѣйшее отвращеніе. Онъ видѣлъ крючки, или можетъ быть воображалъ, что видѣлъ -- тамъ, гдѣ ихъ вовсе не было. Леди Дженъ и леди Сары жестоко его донимали, пока онъ не научился прятаться подъ тройные латы, отправляясь къ нимъ, и не смотря на то, ему хотѣлось жениться; никому такъ страстно не хотѣлось жениться, какъ ему. Читатель можетъ-быть помнитъ, какъ онъ ѣздилъ въ Ненкомбъ-Путней на поиски жены и вотще. Особа въ этомъ случаѣ была такъ откровенна съ нимъ, что онъ не могъ надѣяться на болѣе благосклонный отвѣтъ,-- и въ самомъ дѣлѣ онъ не хотѣлъ бы жениться на дѣвушкѣ, которая ему сказала, что предпочитаетъ другаго, даже еслибъ была на это возможность. Теперь ему встрѣтилась дѣвушка -- совершенно не похожая на тѣхъ, съ которыми онъ до сихъ поръ встрѣчался,-- но тѣмъ не менѣе дѣвушка вполнѣ изящная и порядочная. Каролина Спальдингъ была умна, мила, привлекательна, умѣла хорошо говорить, умѣла и молчать, когда нужно. Но американскій посолъ невыносимо скученъ и миссъ Петри окончательно несносна. Онъ часто говорилъ себѣ, что въ дѣлѣ женитьбы онъ намѣренъ слушаться только себя самаго,-- что онъ не дастъ себя связать никакими соображеніями фамильной гордости,-- что онъ не приметъ въ расчетъ ничего, кромѣ своего сердца и своихъ чувствъ. Онъ съумѣстъ поставить жену свою высоко въ обществѣ. Денегъ у него будетъ довольно для обоихъ. Ему нужна жена, которая была бы не blasée обществомъ, была бы не дура и уважала бы его. Чѣмъ больше онъ объ этомъ думалъ, тѣмъ болѣе убѣждался, что онъ никого еще не видалъ, кто бы ему нравился такъ, какъ Каролина Спальдингъ; и не смотря на то, онъ немного боялся сдѣлать шагъ, который могъ быть безвозвратнымъ. Можетъ-быть американскій посолъ изъявитъ желаніе окончить свои дни въ Монкгамѣ и захочетъ имѣть миссъ Петри постоянно при себѣ -- въ качествѣ домашняго секретаря по части поэзіи!

-- Между нами и вами, м-ръ Гласкокъ, искры симпатіи не разгораются въ яркое пламя, сказалъ голосъ ему на ухо. Онъ быстро повернулся -- и въ эту минуту былъ вполнѣ увѣренъ, что ни въ какомъ случаѣ, никогда не прижметъ къ груди своей Американку какъ жену.

-- Нѣтъ, сказалъ онъ:-- нѣтъ, нѣтъ. Я съ вами вполнѣ согласенъ

-- Это -- антипатія чувствъ, продолжала миссъ Петри,-- распространившаяся по всей землѣ съ тѣхъ поръ, какъ чернь впервые стала наступать на ногу вельможамъ. Падшему человѣку свойственно ненавидѣть равенство, желать преобладанія, давить, угнетать, порабощать. За тѣмъ, когда рабъ освободится наконецъ -- и въ свободѣ своей потребуетъ равенства, человѣкъ не настолько великодушенъ и благороденъ, чтобы прижать освобожденнаго брата къ груди.

-- Вы подразумѣваете негровъ, сказалъ м-ръ Гласкокъ, оглядываясь и подумывая о томъ, какъ бы дать тягу.

-- Не только негровъ, -- не черныхъ рабовъ, теперь уже вышедшихъ изъ рабства, -- но выростающія и поднимающіяся націи бѣлыхъ людей. Вы, Англичане, не симпатизируете народу, требующему отъ васъ по крайней мѣрѣ хоть равенства. Крестьянинъ-батракъ наступалъ господину-бѣлоручкѣ на ноги до тѣхъ поръ, пока не перешагнулъ чрезъ него и самъ не сдѣлался господиномъ, а господину стало не надъ кѣмъ больше господствовать,

-- Въ такомъ случаѣ батраку пора оставить въ покоѣ господина.

-- А -- а, не тутъ то было, м-ръ Гласкокъ. Я поняла вашу иронію -- и говорю вамъ, что господамъ не будетъ больше пощады, потому что они больше не нужны. Ихъ скосятъ вмѣстѣ съ увядшей травой и бросятъ въ печь -- и тамъ имъ будетъ конецъ.-- Тутъ она обернулась, чтобы аппелировать къ Американцу, подошедшему къ нимъ, и м-ръ Гласкокъ улизнулъ.

-- Я считаю священнѣйшимъ долгомъ въ отношеніи своей родины никогда не щадить никого изъ нихъ, при всякомъ удобномъ случаѣ.

-- Они всѣ очень порядочные люди на свой ладъ, замѣтилъ Американецъ.

-- Долой ихъ, долой! кричала поэтесса въ порывѣ восторга.

М-ръ Гласкокъ между тѣмъ рѣшилъ въ умѣ не дѣлать предложенія Каролинѣ Спальдингъ. Въ американскихъ женщинахъ есть стороны до того ужасныя, что порядочный человѣкъ ни за что не рѣшится добровольно придти съ ними въ столкновеніе. Его ужасала свирѣпость, необузданность миссъ Петри; но ея краснорѣчіе и энтузіазмъ были еще хуже необузданности. Личная невѣжливость,-- въ которой она провинилась, назвавъ его увядшей травой,-- была ему противна, какъ нѣчто ставшее совершенно въ разрѣзъ съ его понятіями о свѣтскихъ обычаяхъ; но каково будетъ ему жить на свѣтѣ, если пріятельница жены будетъ вѣчно пилить его этой увядшей травой?

Онъ все еще думалъ объ этомъ, когда къ нему подошла м-ссъ Спальдингъ.

-- Вы будете завтра у милой леди Бенбери? спросила она.

Леди Бенбери была жена англійскаго посланника.

-- Полагаю, что буду въ теченіи вечера.

-- Какъ она мила, неправда ли? Я такъ люблю леди Бенбери;-- она такъ добра, такъ привѣтлива.

-- Одна изъ пріятнѣйшихъ старушекъ, сколько мнѣ извѣстно, сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- Васъ это не такъ поражаетъ, какъ меня, сказала миссъ Спальдингъ, съ сладчайшей улыбкой.-- Дѣло въ томъ, что мы всѣ цѣнимъ особенно то, чего у насъ нѣтъ. У насъ нѣтъ подобныхъ леди Бенбери -- и потому мы ими такъ дорожимъ, встрѣчая ихъ здѣсь. Она собирается въ Римъ на масляницѣ и зоветъ съ собой Каролину. Я такъ рада, что ей понравилась моя племянница.

М-ръ Гласкокъ тотчасъ же замѣтилъ крючекъ. Если эта американская тетушка будетъ его вылавливать также, какъ англійскія маменьки, Каролина Спальдингъ утратитъ всякую прелесть въ его глазахъ. Неужели въ этой американской семьѣ ему придется наткнуться на старые пороки аристократіи съ дополненіемъ молодыхъ республиканскихъ грѣховъ?! Не смотря на то, леди Бенбери была, какъ ему извѣстно, особа, мнѣніемъ которой особенно дорожили въ свѣтѣ. Она брала подъ свое покровительство только тѣхъ, кто вполнѣ заслуживалъ вниманіе,-- и быть взятой за руку леди Бенбери считалось паспортомъ въ самый избранный кругъ. Если Каролина Спальдингъ въ самомъ дѣлѣ отправится въ Римъ съ леди Бенбери, этотъ фактъ самъ по себѣ послужитъ утвержденіемъ добраго мнѣнія м-ра Гласкока о ней. М-ссъ Спальдингъ можетъ быть поняла это; но не поняла, что говоря объ этомъ, ей не слѣдовало прибавлять ни единаго слова о своей милой племянницѣ. Ловкой и искустной должна быть рука рыбачки въ матримоніальныхъ водахъ. Она должна умѣть забросить крючекъ незамѣтно для той рыбы, которую ей хочется выудить. Бѣдная м-ссъ Спальдингъ хотя съ самыми добрыми намѣреніями сдѣлала легкую попытку поудить, но была совершенно неповинна въ какомъ бы то ни было сложномъ, обдуманномъ планѣ. Ей казалось такъ естественнымъ сказать въ похвалу своей племянницѣ доброе слово человѣку, котораго она считала влюбленнымъ въ племянницу.

Каролина и м-ръ Гласкокъ не встрѣчались до поздняго вечера и до той поры, когда онъ собрался уѣхать. Сойдясь, оба они невольно оглянулись, нѣтъ ли гдѣ по близости миссъ Петри. Будь она здѣсь, ничего между ними не было бы сказано, кромѣ коротенькаго прощанья. Но миссъ Петри была далеко, электризуя какого то Итальянца пламенностью своихъ чувствъ и смѣлой развязностью рѣчи, чуждой всякой сдержанности.

-- Вы уѣзжаете? спросила Каролина.

-- Да -- думаю уѣхать. Съ тѣхъ поръ, какъ мы съ вами видѣлись, я опять встрѣтился съ миссъ Петри и совсѣмъ упалъ духомъ.

-- А!... вы ее не знаете. Еслибъ знали, вы бы не стали надъ ней смѣяться.

-- Надъ ней смѣяться! Да я право не смѣюсь; но когда мнѣ говорятъ, что меня надо въ печь бросить и сжечь, потому что я отжившее, никуда негодное учрежденіе....

-- Неужели вы придали этому серьезное значеніе?

-- Не придалъ бы, еслибъ это прорвалось въ обыкновенномъ теченіи разговора; но нельзя не придать, если вамъ повторяютъ раза четыре или пять одно и тоже въ вечеръ.

-- Увы! сказала насмѣшливо миссъ Спальдингъ.

-- Отчего -- увы?

-- Оттого, что такъ невозможно смѣшать и соединить въ одно -- масло и уксусъ стараго и новаго свѣта.

-- Вы думаете, что невозможно, миссъ Спальдингъ?

-- Боюсь. Мы такъ ужасно нѣжны и нервны, а вы всегда затрогиваете наши самыя чувствительныя мѣста. А мы въ свою очередь всякій разъ наступаемъ вамъ на подагрическіе пальцы.

-- Я не думаю, чтобы у меня была подагра въ ногахъ, сказалъ онъ.

-- Положимъ, что у васъ лично нѣтъ, м-ръ Гласкокъ; но національно вы всѣ подвержены подагрѣ.

-- То есть, если мнѣ говорятъ на нѣсколько разныхъ ладовъ, что меня слѣдуетъ срѣзать и бросить въ печь....

-- Забудьте о печи, м-ръ Гласкокъ. Если другъ мой зашла слишкомъ далеко, я прошу за нее прощенія. Но мнѣ кажется, право кажется, при всемъ моемъ уваженіи и пристрастіи ко всему европейскому, -- слово европейскій опять было для него оскорбительнымъ и онъ заявилъ объ этомъ своимъ видомъ, -- что наши съ вами особенности такъ радикально различны, что мы никакъ не можемъ вполнѣ, всецѣло сойтись и симпатизировать другъ другу.

Онъ помолчалъ нѣсколько секундъ прежде чѣмъ отвѣтить ей; но изъ его манеры такъ было очевидно, что онъ начнетъ говорить, что она не могла ни прервать его, ни уйдти отъ него.

-- Я думалъ, что не всегда такъ бываетъ, сказалъ онъ наконецъ; и тонъ его голоса такъ измѣнился, что она тотчасъ же сообразила, что онъ говорилъ совершенно серьозно и искренно.

Но она не измѣнила своего тона ни на одну ноту.

-- Увы, кажется, что иначе и быть не можетъ, продолжала она, говоря по прежнему -- полушутя, полусерьозно.-- Мы можемъ принудить себя быть очень вѣжливыми другъ съ другомъ при встрѣчахъ. Мы съ своей стороны можемъ воздерживаться отъ угрозъ печью, а вы -- отъ выраженія въ вашихъ рѣчахъ сознанія нашего ничтожества....

-- Я никогда ничего подобнаго не говорилъ, сказалъ онъ, совсѣмъ разсердясь.

-- Я беру васъ въ примѣръ, какъ Англичанина, а не какъ м-ра Гласкока, выручившаго меня съ сестрой въ горахъ. Встрѣчаясь въ обществѣ, мы можемъ быть очень вѣжливы, но вѣжливость и радушіе далеко не одно и тоже.

-- Отчего?

-- Вѣжливость -- усиліе, а радушіе свободно. Я позволяю себѣ противорѣчить другу, котораго люблю; но я соглашаюсь -- очень часто неискренно -- съ тѣмъ, что мнѣ говоритъ случайный знакомый. Вопреки тому, что говоритъ писаніе, я думаю, что одна изъ величайшихъ, изъ лучшихъ привиллегій брата состоитъ въ томъ, что онъ можетъ безнаказанно назвать своего брата дуракомъ.

-- А мужа своего вамъ бы хотѣлось называть дуракомъ?

-- Моего мужа!

-- Вѣроятно онъ будетъ для васъ по малой мѣрѣ такъ-же дорогъ, какъ братъ?

-- У меня никогда не было брата.

-- Ну, такъ сестра. Вѣдь это все равно, я полагаю.

-- Если у меня когда либо будетъ мужъ, я надѣюсь, что онъ для меня будетъ дороже всего на свѣтѣ. Иначе онъ не былъ бы моимъ мужемъ. Но между мужемъ и женой немыслима та шутливая, деспотическая интимность, допускающая всякія вольности, которая вытекаетъ изъ первой, дѣтской дружбы,-- и затѣмъ тутъ есть разница половъ.

-- Я не хотѣлъ бы, чтобы жена называла меня дуракомъ, сказалъ онъ.

-- Надѣюсь, что вы никогда не подадите ей повода, м-ръ Гласкокъ. Женитесь на Англичанкѣ вашего круга,-- какъ, разумѣется, будетъ, -- и тогда можете быть спокойны.

-- Но мнѣ хотѣлось бы лучше жениться на Американкѣ, сказалъ онъ.

-- Въ такомъ случаѣ я не знаю, что можетъ васъ ожидать. Весьма можетъ-быть вамъ придется иногда быть названнымъ какимъ-нибудь именемъ, которое вамъ покажется обиднымъ. Подумайте сперва хорошенько. Если женитесь на какой-нибудь изъ нашихъ дѣвушекъ, можетъ, пожалуй, пострадать съ одной стороны ваше достоинство, съ другой -- ея удобство.-- Затѣмъ они разстались, и она пошла прощаться съ другими гостями. Отвѣтъ ея на то, что онъ ей сказалъ, конечно, былъ такого свойства, что долженъ былъ парализовать всякія дальнѣйшія попытки въ этомъ смыслѣ. Будь она съ нимъ мила и любезна, онъ, конечно, сказалъ бы ей, что она то и есть та самая американская дѣвушка, на которой ему хочется жениться.

ГЛАВА LVII.
Судьба Доротеи.

Въ концѣ Февраля, сэръ Питеръ Манкреди объявилъ миссъ Станбэри внѣ опасности -- и м-ръ Мартинъ просіялъ, присвоивая себѣ немаловажную долю похвалъ, воздаваемыхъ вообще медицинскому факультету въ Эксетерѣ за спасеніе жизни столь драгоцѣнной для города. "Да, м-ръ Бургесъ", говорилъ сэръ Питеръ старому Барти въ банкѣ: "вашъ другъ на этотъ разъ отдѣлался благополучно и безъ серьезнаго ущерба своей конституціи, если только она будетъ принимать мѣры предосторожности". Барти испустилъ какой то неопредѣленный звукъ, долженствовавшій выражать крайнее его равнодушіе къ этому дѣлу, и заявилъ своему главному клерку, что старуха Джемима-Неугомонная, -- какъ онъ ее прозывалъ, -- одна изъ тѣхъ здоровенныхъ натуръ, которыя никакъ не могутъ умереть. "Я такъ полагаю, м-ръ Барти" сказалъ на это клеркъ: "что такъ или иначе, только это до насъ съ вами не касается" и съ этимъ Барти Бургесъ согласился, испустивъ вторично такой же звукъ.

Камилла Френчъ объявила, что она въ восхищеніи отъ этого извѣстія. Къ этому времени она отчасти примирилась со своимъ женихомъ. М-ссъ Френчъ вынудила у него обѣщаніе не уѣзжать въ Наталь -- и Камилла принялась за приготовленіе къ свадьбѣ. Посѣщенія его въ Гивитри были столь рѣдки и кратковременны, сколько возможно было -- не нарушая приличій; но 31-е Марта быстро приближалось -- и такъ какъ имѣлось въ виду пріобрѣсти его въ вѣчную неотъемлемую собственность въ столь непродолжительномъ времени, нашли возможнымъ и справедливымъ дать ему въ настоящее время нѣкоторую свободу. "Душа моя, если ихъ слишкомъ понукать, Богъ знаетъ на что они способны" говорила м-ссъ Френчъ дочери. Камилла покорилась, стиснувъ губы и слегка кивнувъ головой. Ей было очень тяжело, но часъ возмездія близился. Невозможно было не замѣтить,-- какъ ей, такъ и матери,-- что скупость м-ра Гибсона на вниманіе къ своей будущей невѣстѣ служила поводомъ къ нѣкоторому легкому торжеству Арабеллы. Она говорила, что очень странно, что онъ не ходитъ, и разъ прибавила съ легкимъ вздохомъ, что бывало онъ хаживалъ чаще, намекая на тѣ счастливые дни, когда на первомъ планѣ была другая любовь. Камилла не могла этого выносить равнодушно. "Белла, душа моя", говорила она: "мы всѣ знаемъ, что это значитъ. Онъ сдѣлалъ выборъ -- и если я довольна тѣмъ, что и какъ онъ теперь дѣлаетъ, ужъ конечно тебѣ ворчать не приходится." Болѣзнь миссъ Станбэри, безъ сомнѣнія, служила источникомъ большаго удовольствія для семьи въ Гивитри, такъ какъ всѣ они пришли къ заключенію, что угрожавшая ей опасность была естественнымъ слѣдствіемъ великаго ея грѣха -- по поводу предположеннаго замужества Доротеи. Когда, однако, они услышали отъ м-ра Мартина, что она поправится,-- что сэръ Питеръ за это ручается,-- они охотно признали, что Провидѣніе, показавъ до нѣкоторой степени грѣшницу, вправѣ было пріостановить карающую руку и воздержаться отъ заключительнаго удара. Мы, конечно, въ восхищеніи, говорила м-ссъ Френчъ,-- потому что, хотя она говорила намъ ужасныя вещи и такія несправедливости, -- разумѣется, долгъ нашъ -- простить ей. И мы ей прощаемъ.

Доротея раза три или четыре писала Бруку, послѣ его отъѣзда, коротенькія извѣщенія о здоровьи тетки. Она всегда начинала эти бюллетени: "любезный мистеръ Бургесъ" и заканчивала ихъ "истинно преданная". Она ни разу не намекнула на признаніе въ любви Брука -- и не подавала ни малѣйшаго вида въ томъ, что она даже объ этомъ помнила. Наконецъ она написала, что тетка выздоравливаетъ и, сообщая это извѣстіе, позволила себѣ нѣкоторую пылкость выраженій. Она такъ счастлива и такъ увѣрена, что м-ръ Бургесъ тоже будетъ радъ. И тетушка спрашивала про своего милаго Брука, выражая большое удовольствіе по поводу того, что онъ пріѣзжалъ ее навѣстить, когда она была слишкомъ больна для того, чтобы видѣться съ кѣмъ бы то ни было. Въ отвѣтъ на это пришло настоящее любовное письмо отъ Брука Бургеса. Онъ писалъ къ ней въ первый разъ. Бюллетени не требовали отвѣтовъ -- и на нихъ не отвѣчали. Можетъ-быть Доротея этимъ немножко огорчалась, потому что на три ея посланія, какъ бы они не были коротки, не было ни слова привѣта. Но, хотя сердце ея билось при звукѣ почтоваго колокольчика и билось вотще, она говорила себѣ, что такъ и слѣдовало быть. Она писала ему, потому что у нея было что сообщать. Онъ къ ней не писалъ потому, что ему нечего было сказать. Затѣмъ пришло любовное письмо и въ немъ настойчивое требованіе отвѣта.

Что ей было дѣлать? Прибѣгнуть за совѣтомъ къ Присциллѣ? Но ей казалось, что она обязана такой признательностью теткѣ, которой Присцилла не захочетъ принять въ расчетъ,-- которой она пожалуй и признавать не захочетъ. Она знала, что Присцилла на этотъ счетъ думала, и была увѣрена, что совѣтъ Присциллы, каковъ бы онъ ни былъ, былъ бы данъ безъ всякаго вниманія къ взглядамъ и желаніямъ тетки. И затѣмъ Доротея сама хорошенько не знала, какъ взглянетъ на это тетка. Теткѣ очень хотѣлось выдать ее за м-ра Гибсона, но она очевидно никогда не имѣла даже мысли въ головѣ, чтобы она могла выйдти за Брука Бургеса,-- и ей казалось, что она поступила бы нечестно, въ отношеніи какъ къ теткѣ, такъ и къ предмету любви, если бы дала ему положительное обѣщаніе безъ вѣдома тетки. Онъ будетъ наслѣдникомъ тетки, а она жила милостями ея! Думая обо всемъ этомъ, она наконецъ рѣшилась собраться съ духомъ и все разсказать теткѣ. Она чувствовала, что задача будетъ почти свыше силъ. Три раза входила она въ комнату тетки, съ твердымъ намѣреніемъ объясниться. Три раза ей недоставало храбрости -- и она выходила изъ комнаты, не сказавъ ни слова и извиняя себя разными предлогами. Тетка казалась ей не совсѣмъ здоровой, или жаловалась на усталость, или была не въ духѣ, -- или Марта входила въ самый критическій моментъ. Между тѣмъ, письмо Брука лежало безъ отвѣта, -- письмо, которое перечитывалось утромъ и вечеромъ, и которое ни на минуту не выходило изъ головы. Онъ просилъ отвѣта и имѣлъ на это право. Письмо пролежало у нея въ карманѣ цѣлыхъ четыре дня, прежде чѣмъ она рѣшилась заговорить съ теткой.

Перваго Марта миссъ Станбэри въ первый разъ вышла изъ спальни. Доротея наканунѣ рѣшилась отложить до этого случая свое сообщеніе; но когда она очутилась въ маленькой гостиной наверху рядомъ съ локтемъ тетки -- и замѣтила признаки слабости, особенно обнаружившіеся вслѣдствіе передвиженія, и услышала, какъ больная жаловалась, что это маленькое путешествіе почти что не по силамъ ей,-- сердце у нее упало. Ей бы слѣдовало начать говорить, пока еще тетка была въ постели. Но вдругъ ей предложили вопросъ, смутившій ее до того, что она утратила всякую рѣшимость.

-- Брукъ писалъ? спросила миссъ Станбэри.

-- Да, тетя; писалъ.

-- Что же онъ пишетъ?-- Доротея онѣмѣла.-- Что нибудь съ нимъ не ладно?-- И, ставя этотъ вопросъ, миссъ Станбэри какъ будто совсѣмъ забыла, что минуты двѣ раньше она объявляла себя слишкомъ слабой для того, чтобы говорить.-- Я увѣрена, что съ нимъ что нибудь да не ладно? Въ чемъ дѣло? Я хочу знать.

-- Ничего дурнаго, тетя.

-- Гдѣ письмо? Покажите.

-- Я хочу сказать, что съ нимъ ничего дурнаго не случилось.

-- Такъ что же, въ такомъ случаѣ?

-- Онъ совсѣмъ здоровъ, тетя.

-- Покажите письмо. Я хочу видѣть письмо. Я знаю, что нибудь да есть. Что же вы -- не хотите мнѣ показывать письма Брука?

Доротея отвѣчала послѣ маленькаго молчанія.

-- Я покажу вамъ его письмо,-- хотя я увѣрена, что онъ не хотѣлъ, чтобы это письмо кто либо видѣлъ.

-- Онъ пишетъ что нибудь дурное обо мнѣ?

-- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ. Онъ скорѣе отрѣзалъ бы себѣ руку, чѣмъ сказать дурное слово о васъ. Онъ никогда не говоритъ и не пишетъ ни о комъ ничего дурнаго. Но... о, тетя! я вамъ скажу всѣ, Надо было бы сказать раньше, но вы были такъ больны.

Миссъ Станбэри испугалась.

-- Что такое? хрипло сказала она, стиснувъ ручки большаго кресла худыми, дрожащими руками.

-- Тетя Станбери, Брукъ -- Брукъ -- хочетъ -- на мнѣ жениться.

-- Что-о?

-- Я сама больше васъ была удивлена, тетя, но я право не виновата.

-- Я этому не вѣрю, сказала старуха.

-- Теперь прочтите письмо, сказала Доротея, вставая.

Она совсѣмъ рѣшилась быть покорной, но чувствовала, что тонъ, которымъ тетка отзывалась на ея сообщеніе, былъ почти что оскорбленіемъ.

-- Онъ съ ума сошелъ, сказала миссъ Станбэри.

Это было тяжело переносить -- и краска быстро приливала и отливала отъ щекъ Доротеи, когда она дала себѣ нѣсколько моментовъ для приготовленія къ отвѣту. Она поняла, что тетка будетъ навѣрное противъ этого брака, и что потому -- этому браку не бывать. Она ни на минуту не позволила себѣ думать иначе, но тѣмъ не менѣе ударъ былъ для нея тяжелъ. Мы всѣ знаемъ, какъ всегда надежды и ожиданія разростаются высоко и широко въ сердцахъ нашихъ, вопреки нашему здравому смыслу,-- какъ мы горячо принимаемъ къ сердцу факты, которые сами впередъ знали и считали неизбѣжными, неустранимыми. Такъ было и съ Доротеей. Сердце ея трепетало и замирало счастьемъ съ тѣхъ поръ, какъ она получила письмо Брука, и не смотря на то, она не переставала повторять себѣ, что это письмо не можетъ повести ни къ чему серьезному и хорошему. Она не задавалась вопросами о своихъ собственныхъ желаніяхъ и надеждахъ. Такъ-же какъ совершенно свыше ея силъ было заставить себя примириться съ мыслью о выходѣ замужъ за м-ра Гибсона -- было ей невозможно не желать быть женою Брука съ того момента, когда онъ вымолвилъ первый намекъ на этотъ счетъ. Это было такъ положительно, такъ естественно, что хотя она не говорила ему ни слова о своей любви, но ни на минуту не усомнилась въ томъ, что онъ зналъ всю правду, и что всякій изъ стоящихъ къ этому дѣлу близко -- тотчасъ же долженъ былъ въ этомъ убѣдиться. Но она и не предполагала, чтобы ея желанія были одобрены теткой. Брукъ Бургесъ будетъ послѣ ея смерти богатымъ -- и она разумѣется имѣла свое, давно сложившееся представленіе о будущихъ успѣхахъ Брука въ жизни. Она была готова подчиниться безропотно, если тетка скажетъ, что самую мечту объ этомъ слѣдуетъ ей отбросить и забыть. Но можно дать приказаніе, произнести запрещеніе, не оскорбивъ ея женскихъ чувствъ.

-- Какъ глупо! Онъ должно быть съ ума сошелъ, сказала миссъ Станбэри -- и Доротея долго собиралась съ духомъ, чтобы отвѣтить. Тетка между тѣмъ кончила чтеніе письма.

-- Это можетъ быть неблагоразумно, сказала наконецъ Доротея:-- но не думаю, чтобы изъ-за этого его можно было назвать съумасшедшимъ или дуракомъ.

-- Я могу его называть, какъ мнѣ вздумается. Вѣроятно, это затѣвалось еще тогда, когда вы изволили отказать м-ру Гибсону?

-- Ничего не затѣвалось. Ровно ничего не затѣвалось, сказала Доротея, со всѣмъ негодованіемъ, на которое она была способна

-- Какъ вы смѣете говорить мнѣ подобныя вещи? Это неправда.

-- Это не неправда, сказала Доротея, чуть не рыдая, но еще болѣе волнуясь и раздражаясь.

-- Ужъ не хотите-ли вы меня увѣрить, что слышите объ этомъ въ первый разъ?

И она трясла письмо въ своей худой рукѣ.

-- Я этого не говорю, тетя.

-- Нѣтъ, говорите.

-- Я говорю только, что ничего... не.... затѣвалось, когда м-ръ Гибсонъ... Если вы намѣрены меня подозрѣвать, тетя, то я уѣду. Я не хочу оставаться здѣсь подъ вашимъ подозрѣніемъ. Когда Брукъ въ первый разъ заговорилъ со мной сбъ этомъ, я ему сказала, что вы не захотите.

-- Разумѣется, не захочу.

Но она не пояснила, почему именно не захочетъ.

-- И больше ничего не было, пока не пришло письмо. Не могла же я ему запрещать писать ко мнѣ. Въ этомъ я не виновата.

-- Пш...ш... тъ!!...

-- Мнѣ очень жаль, что вы сердитесь. Но вы не имѣете права сердиться.

-- Продолжайте, продолжайте. Я такъ слаба, что не могу съ мѣста сдвинуться; я въ первый разъ встала съ постели послѣ столькихъ недѣль болѣзни -- и, разумѣется, вы можете говорить все, что вамъ вздумается. Я знаю, что будетъ. Я опять слягу въ постель, и тогда -- очень скоро -- вы можете оба дѣлать изъ себя дураковъ -- сколько вамъ будетъ угодно.

Противъ этого аргумента Доротея, разумѣется, нашла совершенно невозможнымъ продолжать борьбу. Она могла только опустить, письмо назадъ въ карманъ и, по возможности, еще внимательнѣе и нѣжнѣе ухаживать за больною. Она сознавала, что съ ней обошлись очень жестоко, и что, какъ только тетка выздоровѣетъ, придется возбудить вопросъ о возможности оставаться въ домѣ подъ гнетомъ такой несправедливости; но что бы тетка ни говорила, или ни дѣлала теперь, Доротея не можетъ ее бросить. Миссъ Станбэри долго сидѣла неподвижно, закрывъ глаза, и не подавала признаковъ жизни; Доротея рѣшилась наконецъ коснуться ея руки и спросить -- не хочетъ-ли она покушать приготовленнаго для нея супа.-- "Гдѣ Марта? Отчего Марта нейдетъ?" спросила миссъ Станбэри. Это былъ жестокій ударъ -- и съ этого момента Доротея стала думать, что лучше было бы ей теперь же вернуться въ Ненкомбъ-Путней. Супъ, однако, былъ съѣденъ, а Доротея сидѣла напротивъ, не говоря ни слова. Только еще одно было сказано въ этотъ вечеръ миссъ Станбэри на счетъ Брука и его сердечныхъ дѣлъ.

-- Объ этомъ больше ни слова, Доротея; помните -- ни слова. Я этого не хочу.

Доротея не отвѣчала. Письмо Брука было у нея въ карманѣ и отвѣчать на него надобно было въ этотъ же вечеръ. На слѣдующій день она скажетъ теткѣ, что было написано Бруку; Тетка не увидитъ письма, но узнаетъ все, что въ немъ будетъ относительно предложенія Брука.

Я этого не хочу! приказала тетка. Какое она имѣетъ право приказывать въ этомъ дѣлѣ? Тутъ Доротеѣ пришло въ голову, что въ сущности тотъ, кто не можетъ вынудить повиновенія, не долженъ былъ бы отдавать приказаній. Можетъ-ли тетка запретить имъ жениться, если на то будетъ ихъ взаимное согласіе? Затѣмъ мелькнула другая мысль о томъ, что приказанія сопровождаются угрозами и, въ случаѣ надобности, наказаніемъ.

Въ распоряженіи тетки нѣтъ ни одного наказанія, котораго бы Доротея имѣла основаніе бояться; но она могла бы жестоко наказать Брука-Бургеса. Доротея находила, что она была бы недостойнѣйшею тварью, еслибъ ею двигали денежныя соображенія въ дѣлѣ принятія или отказа на предложеніе человѣка, котораго она любила, какъ Брукъ-Бургеса. У Брука были свои собственныя средства, которыхъ, казалось ей, было совершенно достаточно на всѣ ихъ потребности. Но что было бы низостью для нея или въ ней, казалось ей -- не могло имѣть и тѣни подлости по отношенію къ нему. Онъ, какъ мужчина, долженъ былъ пользоваться всякой возможностью разбогатѣть. И кромѣ того, что могла бы она -- такое жалкое созданье -- предложить ему въ себѣ, чтобы вознаградить его за утрату богатства? Тетка могла наложить это наказаніе -- а потому на ея сторонѣ была сила и власть, и силѣ слѣдовало покориться. Она напишетъ Бруку свое твердое и окончательное рѣшеніе. Тѣмъ не менѣе она заявитъ теткѣ при первой возможности, что считаетъ себя оскорбленной. Сказать ей, что Брукъ съ ума сошелъ, полюбивъ ее,-- значило оскорбить ее, оскорбить жестоко. И затѣмъ это обвиненіе въ фальшивости,-- въ томъ, что она дала одну причину отказа м-ру Гибсону, тогда въ душѣ у нее была другая причина,-- что она хитрила и молчала, -- было окончательно невыносимо. Что тетушка станетъ объ ней думать, если она будетъ выносить такія оскорбленія безъ негодующаго протеста? Она напишетъ письмо и выскажетъ теткѣ все, что у нея на душѣ, какъ только та поправится настолько, чтобы ее выслушать.

Какъ было рѣшено, она написала письмо въ этотъ же вечеръ, прежде чѣмъ лечь спать. Она писала его съ потоками слезъ и горечью сердца, почти совсѣмъ ее сломившими. Она тоже слышала о любви, и ей тоже говорили, что удача или неудача женской жизни зависятъ только отъ того: привлечетъ она или не привлечетъ дарами, ниспосланными ей Богомъ, кого-нибудь, настолько сильнаго, добраго и любящаго, чтобы уравнивать ей пути, нести за нее тяготы, быть отцемъ ея дѣтей,-- посохомъ, на который она могла бы опереться,-- стѣной, по которой она могла бы раскинуться и рости, наслаждаясь солнечнымъ свѣтомъ и защищаемая отъ вѣтра. Она цѣнила себя даже такъ низко, что часто говорила себѣ, будто-бы такого счастья ей никогда не дождаться. Съ юныхъ лѣтъ она смотрѣла на себя, какъ на существо, стоящее внѣ черты, за которою мыслимы такія радости. Она такъ себя пріучила видѣть впереди безцвѣтную, безрадостную жизнь, что перестала даже видѣть въ этомъ особенное несчастіе. Но тѣмъ не менѣе она знала, въ чемъ состоитъ счастье, и когда наконецъ снизошла на нее благодать,-- когда оказалось, что Богъ не лишилъ ее необходимыхъ даровъ, -- когда ей протянулъ руку человѣкъ, на котораго она могла опереться съ искреннимъ восторгомъ, по которому она могла раскинуться, какъ по стѣнѣ, и рости съ полнымъ довѣріемъ, на грудь котораго она могла бы склонить голову и почувствовать, что изо всѣхъ мѣстъ на свѣтѣ это самое для нея удобное и уютное,-- когда все это было такъ возможно, совсѣмъ подъ рукой, и несмотря на то, когда надо было отъ всего этого отказаться, -- ей стало вдругъ такъ горько и такъ больно, что она поняла, какъ велика можетъ быть глубина человѣческаго разочарованія. Но письмо было наконецъ написано и закончено слѣдующимъ образомъ:

"Эксетеръ, Марта 1, 186.."

"Дорогой Брукъ."

По поводу этого возникло много сомнѣній и колебаній, но наконецъ всѣ они были побѣждены, и имя написано:

"Я показала ваше письмо тетушкѣ, что вы, конечно, одобрите. Мнѣ слѣдовало бы отвѣтить на него раньше, но я думала, что она еще не настолько поправилась, чтобы говорить объ этомъ. Она говоритъ (чего я и ожидала), что о томъ, чего вы желаете, не должно быть и рѣчи. Я сознаю, что я обязана повиноваться ей,-- и такъ какъ я думаю, что и вы тоже обязаны ей повиноваться, то я не стану больше думать о томъ, что вы мнѣ говорили и писали. Теперь это совершенно невозможно, хотя бы при другихъ обстоятельствахъ и было возможно. Я всегда буду помнить вашу доброту ко мнѣ. Можетъ-быть слѣдовало бы сказать, что я очень вамъ благодарна за, ваше вниманіе. Всегда буду о васъ думать -- пока не умру.

Вѣрьте искренности вашего друга,
Доротеи Станбэри".

На слѣдующій день миссъ Станбэри опять вышла изъ своей комнаты, а на третій день стала замѣтно сильнѣе. Доротея все еще не заговаривала о письмѣ, но была готова отвѣтить при первомъ удобномъ случаѣ. Ей хотѣлось бы сказать слова два о себѣ; но она боялась, чтобы тетѣ не сказали, что она посягаетъ на волю тетки, потому что тетка слишкомъ слаба, чтобы защищаться. Но на третій день миссъ Станбэри сама спросила:

-- Вы написали что-нибудь Бруку?

-- Я отвѣчала на его письмо.

-- И что-же вы ему сказали?

-- Сказала, что вы не согласны -- и что потому объ этомъ говорить больше слѣдуетъ.

-- Да; и, разумѣется, изобразили меня огромъ...

-- Я не понимаю, что вы хотите этимъ сказать, тетя. Я увѣрена; что я написала ему правду.

-- Покажите мнѣ письмо.

-- Оно ужъ отослано.

-- Но у васъ должна быть копія?

-- Да, отвѣчала Доротея:-- но мнѣ не хотѣлось бы ее показывать. Я сказала ему именно то, что говорю вамъ.

-- Доротея! вовсе не прилично имѣть переписку съ молодымъ человѣкомъ такого рода, чтобы вамъ было стыдно показать ее вашей теткѣ.

-- Мнѣ вовсе не стыдно, сказала рѣзко Доротея.

-- Я не знаю, до чего только не дошли молодыя дѣвушки въ послѣднее время, продолжала миссъ Станбэри.-- Никакого уваженія, ни малѣйшаго послушанія и даже.... скромности нѣтъ.

-- Вы говорите это обо мнѣ? спросила Доротея.

-- По правдѣ сказать, Доротея, я не ожидала, что вы станете получать любовныя письма отъ Брукъ-Бургеса въ то время, когда я лежала больна при-смерти. Я этого отъ васъ не ожидала. Откровенно говорю вамъ, что не ожидала.

Тутъ Доротея не выдержала.

-- Если вы такъ думаете, тетя Станбэри, лучше мнѣ уѣхать. И, если позволите, я уѣду, -- когда вы поправитесь настолько, что можете обойдтись безъ меня.

-- Пожалуйста, обо мнѣ не думайте, сказала тетка.

-- А что касается до любовныхъ писемъ, то м-ръ Бургесъ писалъ мнѣ всего одинъ разъ. Я не думаю, чтобы было нескромно вскрыть письмо, полученное но почтѣ. И какъ только я его прочла, тотчасъ-же рѣшила показать вамъ. А что касается до того, что было прежде, когда м-ръ Бургесъ заговорилъ объ этомъ въ первый разъ, то это было много-много спустя послѣ того, какъ съ м-ромъ Гибсономъ все было кончено; я прямо сказала ему, что этому не бывать,-- и думала, что онъ больше и упоминать не станетъ. Вы были такъ больны, что я не могла вамъ ничего говорить. Теперь вы все знаете.

-- Я не видала вашего письма къ нему.

-- Я его никогда никому не покажу. Но вы наговорили жестокихъ словъ, тетя Станбэри.

-- Разумѣется. Все, что я говорю, не такъ.

-- Вы сказали, что я говорю неправду и назвали меня нескромной. Это ужасное слово.

-- Такъ не надо было его заслуживать.

-- Я его не заслужила и не могу этого вынести. Нѣтъ, не могу и не хочу. Еслибъ Гуго услыхалъ, что меня такъ называютъ, я думаю, онъ поставилъ бы весь домъ вверхъ дномъ.

-- Гуго! Его еще недоставало между рами -- и съ какой стати?

-- Онъ мнѣ братъ -- и, разумѣется, я должна о немъ думать. И, если вы позволите, я уѣду, какъ только вы поправитесь и я больше не буду вамъ нужна.

Вскорѣ послѣ этого было получено и отправлено нѣсколько писемъ между домомъ за Оградой и Ненкомбъ-Путейскими дамами, Гуго Станбэри и Брукомъ-Бургесомъ. Корреспондентомъ Брука-Бургеса была, разумѣется, сама миссъ Станбэри. Письма къ Гуго и въ Ненкомбъ-Путней писала Доротея.

О содержаніи ихъ мы не станемъ распространяться въ настоящую минуту; но результатомъ всѣхъ писемъ бѣдной Долли было то, что 10-го Марта ей предстояло вернуться домой, въ Ненкомбъ-Путней, снова дѣлить съ сестрой постель и съ матерью нищету -- и отказаться отъ удобствъ Ограды. Прежде чѣмъ это перешло въ окончательное рѣшеніе, миссъ Станбэри одѣлала нѣсколько небольшихъ уступокъ. Она признала, что Доротея не имѣла дурныхъ намѣреній. Но этого было еще недостаточно для Доротеи, которая была убѣждена, что не сдѣлала ничего дурнаго -- ни нарочно, ни нечаянно. Она не ставила условій и не требовала, чтобы тетка извинялась въ сказанныхъ рѣзкостяхъ или брала ихъ назадъ; но она рѣшилась уѣхать, если только не будетъ заявлено самымъ безусловнымъ образомъ, что называть ее такимъ именемъ и взводить на нее такія обвиненія -- не было ни малѣйшаго повода. Она чувствовала сверхъ того, что домъ тетки долженъ быть открытъ для Брука-Бургеса, и не можетъ быть открытъ для нихъ обоихъ. Итакъ, она уѣхала, проживъ у тетки около девяти или десяти мѣсяцевъ.

-- Прощайте, тетя Станбэри, сказала Доротея, цѣлуя тетку со слезами на глазахъ и съ рыданіемъ въ горлѣ.

-- Прощайте, душа моя, прощайте.

И миссъ Станбэри, пожимая племянницѣ руку, оставила въ ней банковый билетъ.

-- Очень вамъ благодарна, тетя, искренно благодарна; только лучше не надо.

И банковый билетъ остался на столѣ, въ гостиной.

ГЛАВА LVIII.
Доротея дома.

Доротея была принята дома съ такой лаской, съ такими заявленіями уваженія, что ей тотчасъ же стало какъ будто легче на сердцѣ. И мать, и сестра вполнѣ одобрили ея поведеніе. Одобреніе м-ссъ Станбэри сопровождалось правда выраженіями сожалѣнія объ утратѣ столькихъ хорошихъ вещей. Она вполнѣ сознавала, что жизнь въ Эксетерѣ была для ея дочери лучше жизни въ маленькомъ коттэджѣ въ Ненкомбъ-Путнеѣ. Внѣшность Доротеи по возвращеніи могла послужить доказательствомъ тому. Одежда, прическа, самые ея жесты и движенія носили городской отпечатокъ. Безцвѣтный, одичалый, полинявшій видъ, неувѣренность пріемовъ, происходившія отъ уединенной жизни и отъ подчиненія сестрѣ -- исчезли безслѣдно. Она жила между людьми и занялась отъ нихъ лоскомъ. Деньги, какъ извѣстно, могутъ все сдѣлать и, безъ сомнѣнія, деньги играли тутъ немаловажную роль. Очень мило говорить о плѣнительной скромности чистенькаго ситцеваго платья; но бѣдность сказывается неряшливостью и нескладностью въ женскомъ платьѣ, какъ бы женщина ни была мило опрятна, независима и идеальна. М-ссъ Станбэри вполнѣ сознавала все, что утратила ея младшая дочь. Пока она жила въ Эксетерѣ, ей было сдѣлано два предложенія. Въ Ненкомбъ-Путнеѣ не мыслимы женихи. Мужчина въ стѣнахъ коттэджа былъ бы такимъ же страннымъ явленіемъ какъ дикій буйволъ. М-ссъ Станбэри искренно сожалѣла о томъ, что дочь ея не вышла замужъ за м-ра Гибсона. Она знала, что упрекать ее не за что, но все таки это было несчастіе -- большое несчастіе. И въ сердцѣ матери шевелилось грустное сожалѣніе о томъ, что молодые люди такъ часто теряютъ выпадающее имъ на долю счастье -- по своей безпечности или непониманію своего собственнаго блага. Теперь, когда она услышала исторію Брука Бургеса, она не могла не подумать, что если-бъ Доротея осталась въ Эксетерѣ, терпѣливо вынося всѣ рѣзкости тетки, эта любовь могла бы со временемъ придти къ счастливому исходу. Она не высказала всего этого; но погрузилась въ молчаливую грусть, выражавшуюся постоянно легкимъ покачиваньемъ головы и печальными взглядами, значеніе которыхъ было также понятно Присциллѣ какъ всякое громко сказанное слово. Но Присцилла ясно, громко и торжественно одобряла поведеніе сестры. Она была вполнѣ увѣрена, что сестра совершенно основательно отказала Гибсону; и также увѣрена въ томъ, что и теперь, въ отношеніи Брука Бургеса, она поступила совершенно благоразумно. Присцилла представила себѣ, что если Брукъ Бургесъ, какъ онѣ его называли, вполовину такъ хорошъ, какъ разсказываетъ сестра,-- потому что Доротея въ самомъ дѣлѣ придавала ему всѣ добродѣтели, доступныя человѣчеству,-- онъ не перемѣнитъ разъ принятаго намѣренія ни вслѣдствіе письма Долли, ни по приказанію тетки Станбэри. Но объ этомъ она сочла благоразумнѣе умолчать. Она стала обходиться съ Долли, не только какъ съ равной, но какъ съ любимой сестрой, признавая ея сужденіе и его независимость равносильными своимъ собственнымъ, -- и она очень хорошо знала, что ужъ дальше этого она никакъ не могла бы пойдти.

-- Я никогда не соглашусь съ тобой на счетъ тетки Станбэри, говорила она.-- Мнѣ она кажется требовательной, деспоткой и несправедливой до крайности.

-- Она очень добра, сказала Долли.

-- Да, такъ-же какъ собака, которая кусается, или лошадь, которая лягается. Но вѣдь непріятно же жить съ кусающимися собаками и лягающимися лошадьми. Но все это пустяки, когда самъ себѣ господинъ. Какъ странны были эти девять мѣсяцевъ, которые ты прожила въ Эксетерѣ, а мы безъ тебя въ Клокъ-Гаузѣ. И вотъ мы опять всѣ вмѣстѣ по прежнему, точно какъ ни въ чемъ не бывало.

Но Доротея знала, что далеко не ни въ чемъ не бывало -- и что ея жизни не бывать такой, какой она была до сихъ поръ. Доказательствомъ могъ послужить самый тонъ, которымъ говорила съ нею сестра. Она привезла съ собой изъ Эксетера безконечно больше, чѣмъ то, что у нея было до отъѣзда изъ дома; но это сокровище такъ ее тревожило и угнетало, что она даже подумывала, что безъ него было бы лучше.

Въ концѣ первой недѣли пришло письмо отъ тетки Станбэри къ Доротеѣ. Оно начиналось съ того, что Долли-де оставила кой какія свои вещи, которыя послѣ ея отъѣзда уложили и препровождаютъ по почтѣ, заплативъ за пересылку.

-- Да это все было не мое, сказала Долла, намекая на нѣкоторыя книги, которыми она особенно дорожила.

-- Она хочетъ подарить ихъ тебѣ, сказала Присцилла,-- и я полагаю, что тебѣ слѣдуетъ взять.

-- И шаль эта -- не моя, хотя я ее надѣвала раза два, три въ зиму.

Присцилла была того мнѣнія, что шаль слѣдуетъ взять. Затѣмъ въ письмѣ говорилось о здоровьѣ писавшей -- и наконецъ завершалось такой задушевной, довѣрчивой болтовней, что м-ссъ Станбэри, прочитавъ его, не могла себѣ представить, чтобы между ними была церьезная ссора. "Марта говоритъ, что она встрѣтила вчера на улицѣ Камиллу Френчъ, съ такимъ букетищемъ на новой шляпкѣ, какой былъ бы приличенъ развѣ только въ Маѣ." Затѣмъ въ постскриптумѣ убѣждали Доротею отвѣчать поскорѣе и "не короче утинаго носа по вашему обыкновенію, душа моя", закончила тетка.

-- Ей хочется, чтобы ты вернулась, сказала м-ссъ Станбэри.

-- Разумѣется хочется, сказала Присцилла: -- но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобы Долли должна была ѣхать. Мы не подданныя ея.

Доротея отвѣчала на письмо тетки въ томъ же духѣ, въ какомъ оно было написано. Она спрашивала ее о здоровьѣ, благодарила ее за книги, на каждой изъ которыхъ оказалось отчетливо написаннымъ ея имя,-- протестовала противъ шали, посылала поклоны Мартѣ и Дженъ, и выражала надежду, что К. Ф. въ восхищеніи отъ своихъ нарядовъ. Она описывала коттеджъ, гряды капусты въ саду и наконецъ успѣла состряпать довольно длинное посланіе.

-- Ну, теперь начнется настоящая корреспонденція, сказала Присцилла.

Дня черезъ два, однако, корреспонденція приняла совсѣмъ иную форму. Коттэджъ, въ которомъ они жили, былъ за чертой округа, обходимаго хромымъ почтальономъ, и потому имъ приходилось самимъ ѣздить на почту за своими письмами. Въ вышеупомянутое утро Присцилла приняла толстое письмо изъ Эксетера на имя матери и знала, что оно было отъ тетки. Едва ли тетка нашла бы необходимымъ переписываться съ матерью Доротеи такъ скоро послѣ того, какъ было написано письмо къ самой Доротеѣ, если бы на это не было какой-нибудь особенно-побудигельной причины. Присцилла полагала, что лучше вскрыть письмо безъ Доротеи,-- и такимъ образомъ, когда Доротеи не было въ комнатѣ, Присцилла и ея мать прочли слѣдующее письмо:

Эксетеръ, 19 Марта 186--

Любезнѣйшая сестра Станбэри,

По зрѣломъ размышленіи, нахожу лучшимъ послать вамъ подъ своей печатью письмо отъ м-ра Бургеса къ вашей дочери Доротеѣ. Вы увидите, что я его распечатала и прочла,-- на что несомнѣнно имѣла право, такъ какъ письмо было адресовано моей племянницѣ въ томъ предположеніи, что она еще находится подъ моимъ надзоромъ. Я не уничтожила письма, хотя можетъ быть это было бы лучше; но совѣтую вамъ такъ поступить, если можно, не показывая Доротеѣ. Я написала Бруку Бургесу, что я сдѣлала.

"Я написала ему также, что не могу согласиться на бракъ между нимъ и вашей дочерью. У меня есть много серьезныхъ причинъ прежняго времени, -- не говоря уже о причинахъ теперь существующихъ, -- которыя дѣлаютъ этотъ бракъ совершенно невозможнымъ. Брукъ Бургесъ, разумѣется, самъ себѣ господинъ, но ваша дочь вполнѣ понимаетъ положеніе дѣла.

Преданная вамъ
Джемима Станбэри.

-- Какая злющая старуха! сказала Присцилла. Затѣмъ возникъ вопросъ: прочесть ли имъ письмо Брука или передать его Доротеѣ, не читая. Присцилла рѣзко осуждала тетку за посягательство на чужое письмо.-- "Несомнѣнное право -- потому что Доротея жила у нее! воскликнула Присцилла.-- Она совсѣмъ не понимаетъ, что такое честь. Она точно также не имѣла права читать писемъ Доротеи, какъ не имѣетъ права брать ея денегъ". М-ссъ Станбэри смертельно хотѣлось прочесть письмо Брука, говоря, что это дало бы имъ возможность рѣшить, можно ли его передать Доротеѣ или нѣтъ. Но Присцилла и слышать объ этомъ не хотѣла. Доротея должна получить это письмо безъ всякаго новаго посягательства, кромѣ того, которому оно уже подверглось. Поэтому ее вызвали изъ кухни и передали ей весь пакетъ.

-- Тетка прочла твое письмо, Долли, но мы не читали.

Доротея взяла пакетъ, не говоря ни слова, и сѣла. Она сперва очень медленно перечла письмо тетки.

-- Понятно, сказала она, складывая его почти безшумно, тогда какъ письмо Брука лежало нераспечатаннымъ у нея на колѣняхъ. Затѣмъ она взяла его и подержала въ обѣихъ рукахъ. Мать и Присцилла не сводили съ нее глазъ.

-- Присцилла, сказала она,-- прочти ты сперва.

Присцилла бросилась къ ней и расцѣловала ее.

-- Нѣтъ, дружокъ, нѣтъ, сказала она:-- читай ты сама!

Тогда Доротея вынула драгоцѣнныя строки изъ конверта и развернула складки бумаги. Она не прочла и двѣнадцати словъ, какъ глаза до того переполнились слезами, что она едва могла совладѣть съ собой настолько, чтобы прочесть письмо до конца; но она знала, что въ немъ заключались увѣренія въ любви и въ томъ, что онъ принялъ бы ея отказъ только въ такомъ случаѣ, еслибъ она его основывала на своемъ равнодушіи къ нему.

Онъ написалъ то же самое миссъ Станбэри, но не счелъ необходимымъ доводить это до свѣдѣнія Доротеи, -- и миссъ Станбэри въ своемъ письмѣ тоже не упомянула, что она имѣла съ нимъ письменное объясненіе.

-- А теперь, можно мнѣ прочесть? спросила Присцилла, какъ только Доротея выпустила письмо изъ рукъ, опять на колѣни.

Вслѣдъ за Присциллой прочла м-ссъ Станбэри -- и нѣкоторое время всѣ три сидѣли молча, передавая другъ другу письмо. М-ссъ Станбэри старалась себя увѣрить, что сопротивленіе невѣстки не можетъ долго продолжаться -- и что тогда Доротея выйдетъ замужъ. Присцилла обдумывала: хорошо ли было бы Доротеѣ идти на перекоръ теткѣ и выходить за человѣка, котораго это могло бы лишить большаго состоянія. Присцилла сомнѣвалась въ этомъ, такъ какъ она была очень строга въ своихъ понятіяхъ о самоотверженіи. Сестрѣ конечно лучше обречь себя на горчайшее разочарованіе, чѣмъ губить, или хотя бы вредить любимому человѣку;-- но съ другой стороны, какъ было бы пріятно пойдти на перекоръ теткѣ! Но Доротея, въ характерѣ которой къ кротости матери примѣшивалось много твердости, наслѣдственной въ Станбэри, ни мало не колебалась.

Очень отрадно быть любимой! Какъ она должна быть благодарна человѣку, который ей такъ преданъ! И неужели за все это, она станетъ ему поперегъ пути? Она должна не меньше, какъ пасть ницъ, чтобы онъ ее раздавилъ и, перешагнувъ черезъ нее, пошелъ дальше впередъ. М-ссъ Станбэри заговорила первая.

-- Онъ кажется, очень хорошій молодой человѣкъ, сказала она.

-- Еще бы -- благородный, искренній человѣкъ, сказала Присцилла.

-- Отчего же ему не жениться на той, кто ему нравится, если она дѣвушка хорошая и изъ порядочной семьи? продолжала м-ссъ Станбэри.

-- Въ глазахъ нѣкоторыхъ людей бѣдность хуже порока.

-- Тетушка такъ полюбила Доротею, вступилась м-ссъ Станбэри.

-- Какъ хорошую горничную, сказала Присцилла.

Но Доротея ничего не сказала. Сердце ея было слишкомъ полно для того, чтобы имѣть охоту вступаться за тетку; да наконецъ, въ настоящую минуту она не была настолько смѣла, чтобы объяснить матери, что не можетъ быть никакой надежды. Въ теченіи дня, она вышла съ сестрой на большую дорогу -- и тамъ, стоя между камнями и папоротниками, глядя вдоль рѣки, прислушиваясь къ лепету маленькой мельницы, она высказала чувства своего сердца и наплывъ мыслей потокомъ словъ -- сильнѣе, какъ показалось Присциллѣ, чѣмъ когда либо прежде.

-- Не важно то, что онъ теперь выстрадаетъ, Присъ, или что онъ почувствуетъ, но что онъ будетъ чувствовать десять, двадцать лѣтъ спустя, когда ему будетъ думаться, что его дѣти, могли бы быть богаты, еслибъ онъ не женился на мнѣ!

-- Онъ одинъ можетъ быть судьей тому -- предпочитаетъ ли онъ тебя деньгамъ старухи, сказала Присцилла.

-- Нѣтъ, душа моя; не онъ одинъ. И не то, Прись,-- не то, что ему теперь кажется лучше; но то, что въ самомъ дѣлѣ, всегда будетъ для него лучше. Что я могу ему дать?

-- Ты будешь любить его?

-- Да -- любить буду.-- И Доротея смолкла на минуту, думая какъ безгранично, какъ глубоко стала бы она любить его.-- Но что же въ этомъ? Вѣдь сама же ты недавно говорила, что и собаки любятъ. Я не умна. Я не умѣю ни на фортепьяно играть, ни говорить пофранцузски,-- ничего не умѣю дѣлать такого, чѣмъ жены нравятся мужьямъ. Я прожила здѣсь всю свою жизнь -- и что я такое, чтобы изъ-за меня онъ потерялъ большое состояніе?

-- Ужъ это -- его дѣло.

-- Нѣтъ, мое, и я должна это обдумать и рѣшить. Мнѣ, во первыхъ, останется сознаніе, что я его любила и не испортила ему жизнь. Теперь онъ, можетъ быть посердится на меня, -- и у нея горделиво поднялось сердце при мысли, что онъ разсердится на нее, потому что она не хочетъ придти къ нему,-- но онъ узнаетъ наконецъ, что я желала ему величайшаго счастья, по своему крайнему разумѣнію.

Тутъ Присцилла обняла сестру и поцѣловала.

-- Сестра, сказала она: -- родная моя! Онѣ пошли дальше вмѣстѣ, обсуждая вопросъ со всѣхъ сторонъ, говоря о подвигѣ самоотверженія, который предстояло совершить Доротеѣ, какъ будто это было нѣчто отвлеченное. Онѣ пробыли внѣ дома около трехъ часовъ, и, когда вернулись, Доротея тотчасъ же написала два письма. Оба были очень просты и очень коротки. Бруку, котораго она на этотъ разъ назвала "любезнымъ м-ромъ Бургесомъ", -- она написала, что желаніе его не можетъ быть исполнено; а теткѣ, -- съ нѣсколькими вѣжливыми оговорками, которыя миссъ Станбэри поняла какъ нельзя лучше,-- что она обдумала вопросъ и нашла основательнымъ отказать м-ру Бургесу.

-- Ты не находишь, что она ужасно измѣнилась? сказала м-ссъ Станбэри старшей дочери.

-- Нисколько не измѣнилась, мама; только солнце вскрыло почку -- и мы теперь видимъ плодъ.

ГЛАВА LIX.
Мистеръ Бодзль дома.

Дошло до того, что у Тревиліана не осталось ни одного друга въ мірѣ, къ которому онъ-бы могъ обратиться по дѣлу, касавшемуся его жены и семейства. Въ послѣднемъ письмѣ, полученномъ имъ отъ леди Мильборо, она, противъ своего обыкновенія, весьма строго бранила его за то, что онъ не вернулся къ своей женѣ и не увезъ ее съ собою въ Неаполь. М-ръ Байдевайль счелъ себя вынужденнымъ уклониться отъ всякихъ дѣйствій по этому дѣлу. Между Гуго Станбэри и Тревиліаномъ произошла положительная ссора. На м-ра и м-ссъ Аутгаусъ онъ смотрѣлъ какъ на лютыхъ враговъ, которые вступились за его жену, не обративъ ни малѣйшаго вниманія на свѣтскія приличія. А теперь доходило до того, что даже единственный оставшійся ему союзникъ, м-ръ Самуилъ Бодзль, отставной полицейскій -- и тотъ начиналъ тяготиться своими услугами. Тревиліанъ оставался въ сѣверной Италіи до половины Марта, тратя деньги на посылку телеграммъ къ Бодзлю -- подбивая Бодзля употребить всѣ средства, находящіяся въ его власти, чтобы завладѣть ребенкомъ: то приказывалъ онъ ему нагрянуть въ приходъ св. Дидульфа съ цѣлымъ баталіономъ полицейскихъ, съ ногъ до головы вооруженныхъ авторитетомъ закона; то внушалъ проникнуть хитростью въ замокъ м-ра Аутгауса и унести ребенка на рукахъ. Наконецъ онъ извѣстилъ, что самъ будетъ въ Англіи къ концу Марта, и позаботится, чтобы величіе закона было возстановлено въ его пользу.

Правду сказать, Бодзль только разъ и попытался выручить ребенка изъ прихода св. Дидульфа. Приступая къ этому, онъ не ждалъ успѣха, хотя, благодаря своему энергичному характеру, онъ и сдѣлалъ эту попытку съ нѣкоторою ревностью. Но затѣмъ онъ болѣе не ходилъ въ домъ священника, не взирая на письма, телеграммы и даже обѣщанія, такъ часто присылаемыя его патрономъ. Дѣло въ томъ, что м-ссъ Бодзль была противъ этого предполагаемаго разлученья матери съ ребенкомъ, а м-ръ Бодзль имѣлъ обыкновеніе принимать во вниманіе слова своей жены. М-есъ Бодзль охотно допускала, что мадамъ Т.,-- какъ называли м-ссъ Тревиліанъ на каменномъ проспектѣ No 55,-- ничуть не лучше того, какъ о ней говорятъ. М-ссъ Бодзль склонялась къ мысли, что благородныя леди,-- къ числу которыхъ, по ея понятіямъ, принадлежала мадамъ Т.,-- рѣдко бываютъ путевыми, и вполнѣ соизволяла на то, чтобы ея мужъ заработывалъ себѣ хлѣбъ, присматривая за этой леди или за любовникомъ леди. Она раздѣляла торжество Бодзля, когда онъ открылъ, что полковникъ поѣхалъ въ Девоншайръ, а также и то, когда онъ разузналъ, что этотъ Лотаріо былъ въ приходѣ св. Дидульфа. И еслибъ дѣло это дошло до суда, благодаря стараніямъ ея мужа, она съ удовольствіемъ прочла бы его показаніе отъ слова до слова, даже хотя бы законники порядкомъ пощипали ея мужа. Но теперь, когда отъ Бодзля требовали нарушенія неприкосновенности дома священника и увоза ребенка хитростью или силою, -- она начала замѣчать, что для нихъ миновали цвѣтущіе дни въ Тревиліановомъ дѣлѣ, и что со стороны мужа благоразумнѣе было-бы постепенно уклониться отъ хлопотъ по дѣламъ этого джентльмэна.

-- Брось-ка это въ огонь, Бодзль! сказала она однажды утромъ, когда мужъ, стоя передъ ней и придерживая лѣвой рукой ребенка, взгромоздившагося на его плечѣ, перечитывалъ во второй разъ -- нѣсколько длинное посланіе, присланное ему изъ Италіи. Онъ только что умылся у крана -- и хотя лицо его было чисто, но волосы были еще всклокочены, а рукава рубашки засучены.

-- Все это ладно, Маріанна; но, взявши денежки, надо вести дѣло до конца.

-- Вздоръ, Бодзль!

-- Хорошо тебѣ говорить вздоръ, а деньги-то взяты, -- да и сверхъ того перепадетъ еще.

-- Да развѣ ты не работалъ за эти деньги -- въ Эксетеръ ѣздилъ, а потомъ почитай что денно и нощно сторожилъ домъ этого священника, словно кошка какая? Чего-жъ ему болѣе? А что до ребенка, такъ я и слышать объ этомъ не хочу, Бодзль. Ребенку здѣсь не бывать. За это насъ такъ очернятъ въ газетахъ, что на улицѣ проходу не дадутъ. Это дѣло нечистое, Бодзль; а ужь коль скоро сбился съ прямаго пути, не жди добра.

При этомъ Бодзль почесалъ голову и снова принялся читать письмо. Ему положительно обѣщали сто фунтовъ, если онъ выручитъ ребенка къ пріѣзду Тревиліана и передастъ его отцу, какъ скоро тотъ пріѣдетъ въ Англію.

-- Этого нельзя сдѣлать, ты знаешь, сказалъ Бодзль.

-- Разумѣется нельзя, сказала м-ссъ Бодзль.

-- Нельзя сдѣлать никоимъ образомъ; это не по моей части. Отчего онъ не обратился къ Скинту, какъ я ему говорилъ, если его адвокатъ слишкомъ добросовѣстенъ для этого дѣла? Отецъ имѣетъ право на своего ребенка, безъ сомнѣнія.

Таковъ былъ законъ Бодзля.

-- Я не вѣрю этому, Бодзль.

-- По онъ имѣетъ право, я-же тебѣ говорю.

-- Онъ не можетъ кормить грудью -- вѣдь не можетъ? Я ни чуть не вѣрю въ его права.

-- Если замужняя женщина имѣетъ обожателя, а мужъ со своей стороны не виновенъ въ этомъ, или по крайней мѣрѣ нѣтъ доказательствъ его шашней, то онъ никогда не позволитъ ей оставить при себѣ дѣтей. Такія дѣла рѣшались въ судѣ сто разъ. Онъ тотчасъ-же получитъ своего ребенка, если подастъ дѣло въ судъ.

-- Во всякомъ случаѣ это не твое дѣло, Бодзль, и не вмѣшивайся, и не предпринимай ничего. Деньги хороши, покуда они честно пріобрѣтены; но когда дѣло доходитъ до воровства съ насиліемъ, или когда приходится врываться въ чужіе дома, тогда я скажу, что эти деньги черезъ чуръ дорого достаются.

Собственно въ этомъ письмѣ, которое теперь было получено, Бодзлю не давалось инструкцій на счетъ "воровства съ насиліемъ". Его просто просили заявить дальнѣйшее офиціальное требованіе ребенка въ домѣ священника, и объяснить м-ру Аутгаусу, м-ссъ Аутгаусъ и м-ссъ Тревиліанъ, словомъ всѣмъ, кого удасться ему видѣть,-- что м-ръ Тревиліанъ немедля-же ѣдетъ въ Лондонъ, и что онъ прибѣгнетъ къ исполненію закона, если ему тотчасъ-же не возвратятъ его сына. "Я тебѣ скажу въ чемъ дѣло, Бодзль", воскликнула м-ссъ Бодзль: "мнѣ кажется у него тутъ не совсѣмъ таки въ порядкѣ" и м-ссъ Бодзль коснулась лба.

-- Такъ это отъ любви къ ней, сказалъ Бодзль, качая головой.

-- Я не заступаюсь за нее, Бодзль; женщина, имѣющая мужа, который находитъ, что она достаточно умна и при томъ скромна и пріятна, должна быть довольна. Я никогда не говорила ничего другаго. У меня не хватаетъ терпѣнія съ этими наглыми госпожами, которыя не въ состояніи помнить, что ѣдятъ хлѣбъ честнаго человѣка. Побери ихъ всѣхъ!.. чего имъ еще надо? Онѣ сами не знаютъ, чего имъ надо. Все это -- одна праздность; потому, что у нихъ нѣтъ ни малѣйшаго дѣла. Вотъ это-то и дѣлаетъ ихъ -- не хочу сказать чѣмъ. Но, что касается этого ребенка, Бодзль... Въ эту минуту кто-то постучался въ дверь. М-ссъ Бодзль пошла въ сѣни, сама отворила дверь и увидала незнакомаго джентельмэна. Бодзль, стоявшій у внутренней двери, увидалъ, что этотъ джентльмэнъ былъ м-ръ Тревиліанъ.

Письмо, находящееся все еще въ рукахъ отставнаго полицейскаго, пришло на каменный проспектъ наканунѣ этого дня; но хозяинъ дома находился въ отсутствіи, дѣлалъ розыски фактовъ, занимался своимъ ремесломъ и заработывалъ честную копѣйку. Тревиліанъ послѣдовалъ за своимъ письмомъ скорѣе, чѣмъ предполагалъ, когда писалъ его,-- и вотъ явился къ своему первому министру, прежде чѣмъ первый министръ успѣлъ начать дѣйствіе по послѣднимъ полученнымъ имъ инструкціямъ. "Не здѣсь-ли живетъ нѣкій Самуилъ Бодзль?" спросилъ Тревиліанъ. Тутъ Бодзль выдвинулся и представилъ ему свою жену. При этомъ никто не присутствовалъ кромѣ ребенка -- и Бодзль намекнулъ, что какъ-бы щекотливы не были дѣла ихъ, но о нихъ можно говорить съ полнѣйшей безопасностью въ присутствіи его жены.

Но Тревиліанъ не раздѣлялъ такого мнѣнія: ему была противна и его возмущала -- весьма неблагоразумно -- эта картина семейной обстановки его министра. Бодзль обыкновенно принималъ его въ застегнутомъ сюртукѣ, съ хорошо вычищенной шляпой въ рукахъ, и въ чистыхъ сапогахъ. Людямъ, подобнымъ Бодзлю, гораздо легче принять приличный видъ мнѣ дома, чѣмъ сохранить его у себя. Тревиліанъ никогда не думалъ, чтобы его союзникъ былъ лучше обыкновеннаго отставнаго полисмэна; но онъ не сообразилъ, до какой степени могла быть непривлекательна обстановка частной жизни вольно-практикующаго сыщика. М-ссъ Бодзль подала ему стулъ, но онъ отказался присѣсть. Въ комнатѣ была грязь и духота -- словно воздухъ никогда не проникалъ сюда. "Быть можетъ, вы-бы могли одѣться и пройтись со мною нѣсколько минутъ," сказалъ Тревиліанъ. М-ссъ Бодзль, хорошо понимавшая, что дѣла -- дѣлами, и что женѣ не дѣло, не разсердилась за это и подала мужу лучшій сюртукъ. Хорошо вычищенную шляпу достали изъ шкафа -- и изумительно было видѣть, какъ быстро и легко была возстановлена приличная внѣшность Бодзля.

-- Ну? сказалъ Тревиліанъ, какъ скоро они очутились среди каменнаго проспекта.

-- Нельзя было ничего сдѣлать, сэръ, сказалъ Бодзль.

-- Почему же? Тревиліанъ тотчасъ могъ замѣтить, что авторитетъ, который онъ когда-то уважалъ, улетучился изъ этого человѣка. Бодзль -- внѣ домашней своей жизни, занятый своими дѣлами, съ застегнутымъ сюртукомъ, съ своей лучшей шляпой въ рукахъ,-- зналъ, что внушаетъ уваженіе, и могъ тогда держать себя сообразно съ этимъ. Онъ считалъ себя за кого нибудь, и его обращеніе могло быть свободно, самоувѣренно, довѣрчиво, строго, повелительно, и даже надменно, смотря по обстоятельствамъ даннаго случая.

Но его застали безъ сюртука, съ ребенкомъ на рукахъ, и онъ не могъ придти въ себя. "Не думаю, чтобы кто нибудь сталъ оспоривать мое право заботиться о моемъ собственномъ ребенкѣ", сказалъ Тревиліанъ.

-- Если бы вы пошли къ м-ру Скинту, сэръ... предложилъ Бодзль.-- Во всей профессіи нѣтъ человѣка болѣе ловкаго, сэръ, чѣмъ этотъ м-ръ Скинтъ.

М-ръ Тревиліанъ не отвѣчалъ на это, но молча продолжалъ прогулку въ сопровожденіи своего министра. Онъ былъ очень несчастенъ, хорошо понимая все униженіе, которому подвергалъ себя, разбирая поведеніе своей жены -- съ этимъ человѣкомъ;-- но съ кѣмъ же другимъ могъ онъ говорить объ этомъ? Этотъ человѣкъ казался ему еще подлѣе теперь, послѣ того какъ онъ видѣлъ его въ домашней обстановкѣ. Тревиліанъ сознавалъ также, что и самъ онъ по внѣшности -- уже не тотъ, что былъ прежде; -- сознавалъ, что былъ плохо одѣтъ, угрюмъ, изнуренъ, и очевидно несчастное созданіе. Можетъ-ли человѣкъ, пребывающій въ постоянномъ одиночествѣ и несчастный въ этомъ одиночествѣ, заботиться о томъ, чтобы одѣться хорошо? Въ продолженіи тѣхъ мѣсяцевъ, которые прошли послѣ того, какъ онъ отослалъ жену отъ себя, самый характеръ его измѣнился, и онъ самъ сознавалъ въ себѣ эту перемѣну. Онъ ходилъ съ постоянно опущенными глазами, скорой и нетвердой поступью; подозрѣвалъ другихъ, чувствуя, что его самаго подозрѣваютъ. Всякія занятія для него прекратились. Съ тѣхъ поръ, какъ она оставила его, онъ не прочелъ ни одной серіозной книги. И все это онъ зналъ. Онъ сознавалъ, что унижаетъ себя и падаетъ. Онъ охотнѣе бы застрѣлился, чѣмъ показаться въ своемъ клубѣ -- или даже допустить, чтобы его видѣли при дневномъ свѣтѣ въ Пэлъ-Мэлѣ или въ Пикадилли. Въ своемъ несчастьи онъ пріобрѣлъ привычку выпивать каждое утро немного водки, хотя хорошо зналъ, что нѣтъ кратчайшей дороги къ погибели, чѣмъ та, которая открывалась этою привычкою. Онъ на минуту взглянулъ на Бодзля, и затѣмъ предложилъ ему вопросъ: "гдѣ онъ въ настоящее время?"

-- Вы хотите спросить о полковникѣ, сэръ? Онъ въ городѣ, сэръ, занимается своими парламентскими обязанностями. Онъ былъ тутъ въ продолженіи всего этого мѣсяца, сэръ.

-- Они не встрѣчались?

Бодзль пріостановился прежде, чѣмъ отвѣчалъ, и затѣмъ сталъ говорить, улыбаясь. "Это такъ трудно сказать, сэръ. Женщины такъ хитры и коварны. Мой надзоръ былъ зорокъ насколько надзору возможно быть. Я приставилъ къ обоимъ по мальчику, но по такому, который услыхалъ бы во снѣ даже шорохъ мышенка. И не имѣю на это доказательствъ, м-ръ Тревиліанъ. Но если вы спросите мое мнѣніе объ этомъ, то конечно, по моему, они гдѣ нибудь да видѣлись. Это понятно, м-ръ Тревиліанъ; не правда-ли?" Говоря это Бодзль почти громко смѣялся.

-- Проклятіе! и къ чорту все это! сказалъ Тревиліанъ со скрежетомъ зубовъ и поспѣшно удаляясь въ Уніонъ-Стритъ. И такъ онъ ушелъ, оставивъ Бодзля стоящимъ посреди каменнаго проспекта.

-- Онъ помѣшанъ -- ужасъ какъ, сказалъ Бодзль, возвратившись къ женѣ.-- Онъ проклиналъ и божился такъ, что даже и мнѣ стало жутко.

-- Бодзль, сказала ему жена,-- слышишь ты, что я говорю. Получи то, что онъ тебѣ долженъ, и не имѣй съ нимъ никакого дѣла.

ГЛАВА LX.
Новая борьба.

Сэръ Мармадюкъ и леди Роули должны были пріѣхать въ Англію въ концѣ Марта или въ началѣ Апрѣля, и м-ссъ Тревиліанъ и Нора Роули болѣзненно ожидали ихъ пріѣзда. Дядя и тетка очень много сдѣлали для нихъ: они ихъ не оставляли въ горѣ, и сами подвергались безконечнымъ неудобствамъ, чтобы доставить имъ приличное убѣжище въ нуждѣ; но тѣмъ не менѣе поведеніе ихъ было не такого рода -- чтобы возбудить любовь или дружбу. Каждая изъ сестеръ чувствовала, что ей было гораздо лучше въ Ненкомбъ-Путнеѣ, и что какъ слабость м-ссъ Станбэри, такъ и суровость Присциллы были предпочтительнѣе отталкивающей терпимости ихъ духовнаго хозяина. Онъ не бранилъ ихъ. Онъ никогда не укорялъ м-ссъ Тревиліанъ за то, что она была разлучена съ мужемъ по своей собственной винѣ; онъ не говорилъ имъ о своемъ собственномъ непріятномъ положеніи. Но это высказывалось въ каждомъ его движеніи, въ каждой нотѣ его голоса, -- такъ что м-ссъ Тревиліанъ не могла удержаться отъ извиненій за свое злополучное присутствіе.

-- Милая моя, говорилъ онъ,-- обстоятельства не могутъ быть пріятны и непріятны въ одно и тоже время. Вы были совершенно правы, пріѣхавъ сюда. Радуюсь за насъ всѣхъ, что сэръ Мармадюкъ такъ скоро пріѣдетъ.

Она въ душѣ почти отказалась отъ надежды, которую такъ долго лелѣяла,-- что когда нибудь ей представится возможность жить опять вмѣстѣ съ мужемъ. Каждый его поступокъ теперь относительно ея, казалось, былъ ему внушаемъ такой злой враждой, что она не могла не думать, что она ему сдѣлалась ненавистна. Возможно-ли было мужу опять сойтись со своей женою -- послѣ того, какъ между ними былъ соглядатаемъ сыщикъ? М-ссъ Тревиліанъ мало по малу узнала, что Бодзль былъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ для надзора за ней, и знала, что и теперь она находится подъ его присмотромъ. Она не видала полковника Осборна и не слыхала о немъ уже нѣсколько мѣсяцевъ. Онъ, конечно, много способствовалъ своей безразсудностью навлечь то горе, которое ее посѣтило; но ей никогда не случалось порицать его. Въ сущности она не знала, что онъ подлежитъ порицанію. М-ръ Аутгаусъ всегда говорилъ о немъ съ негодующимъ презрѣніемъ, и Нора пришла къ мнѣнію, что онѣ по большой мѣрѣ обязаны своимъ несчастіемъ его неосторожности. Но м-ссъ Тревиліанъ не хотѣла понять этого, и, не понимая этого, еще болѣе расходилась съ мужемъ, ибо она не признавала, что тщеславіе и глупость другаго человѣка извиняли его нелѣпое поведеніе.

Леди Роули писала, чтобы наняли для нихъ меблированный домъ съ перваго Апрѣля, и домъ этотъ былъ нанятъ въ Манчестръ-Стритѣ. Само по себѣ мѣсто это не было особенно привлекательно, а также и не считается очень моднымъ; но Нора ждала своего переселенія изъ прихода св. Дидульфа въ Манчестръ-Стрить, словно передъ ней опять откроется рай, какъ скоро она будетъ тамъ со своимъ отцомъ и съ матерью. Теперь она ясно понимала, какъ должна была относиться къ Гуго Станбэри. Она не сомнѣвалась въ своемъ умѣніи представить это дѣло такимъ образомъ, чтобы получить согласіе отца и матери. Она чувствовала, что совершенно измѣнилась въ своихъ взглядахъ на жизнь, съ тѣхъ поръ какъ пріобрѣла опытность, сперва въ Ненкомбъ-Путнеѣ, а затѣмъ еще тяжелѣ и серіознѣй -- въ приходѣ св. Дидульфа. Она смотрѣла, какъ на дѣтскій сонъ, на тѣ понятія, которыя заставляли ее говорить себѣ, какъ она часто это дѣлала, что она не была создана быть женою бѣднаго человѣка. Почему бы ей быть болѣе неспособной, чѣмъ другая для такого положенія? Конечно, много думъ бродило въ ея головѣ много воспоминаній, если не сожалѣній, относительно м-ра Гласкока и той пышности, которую ей предлагали. Ей представлялся случай сдѣлаться женою богатаго человѣка, и она отвергла его -- дважды отвергла и сдѣлала это сознательно. Читатели скажутъ, что если она любила всѣмъ сердцемъ Гуго Станбэри, то къ ея размышленіямъ не могло примѣшиваться никакого сожалѣнія. Но, быть можетъ, мы привыкли въ нашихъ сужденіяхъ о себѣ и о другихъ проводить черезъ чуръ рѣзкія черты, и говорить, что по сю сторону лежатъ порокъ, сумазбродство, безсердечье и корысть, а по другую -- честь, любовь, вѣрность и благоразуміе: и добро и зло -- каждое въ своей области. Но добро и зло такъ тѣсно смѣшиваются въ нашихъ понятіяхъ, даже въ нашихъ стремленіяхъ, что, мы должны преимущественно стараться скорѣе пересилить зло, чѣмъ освободиться изъ подъ его вліянія. У Норы бывали частыя минуты сожалѣнія -- но не угрызенія совѣсти. Въ ту самую минуту, когда она отослала отъ себя м-ра Гласкока и почувствовала, что теперь онъ отосланъ навсегда,-- она была преисполнена сожалѣнія. Съ тѣхъ поръ она часто думала о своемъ саморазвитіи -- объ этомъ ученіи, которымъ старалась убѣдить себя, что она никогда не будетъ способна сдѣлаться женою бѣднаго человѣка. Слѣдствіемъ всего этого явилось гордое сознаніе того, что она сдѣлала, и твердая рѣшимость шить рубашки и подрублять полотенцы для своего мужа, если онъ этого потребуетъ. Ей былъ предоставленъ выборъ -- и она выбрала. Она нашла себя неспособной сказать, не любя, человѣку, что любитъ его,-- и точно также неспособной скрыть любовь, которую чувствовала. "Еслибъ онъ даже возилъ по городу тачку съ рѣпою, то и тогда я сейчасъ пошла бы за него замужъ", сказала она сестрѣ однажды послѣ обѣда, когда онѣ сидѣли вдвоемъ въ комнатѣ, гдѣ долженъ былъ помѣщаться кабинетъ ихъ дяди.

-- Еслибъ онъ тащилъ большую тачку, тебѣ пришлось бы развозить маленькую, сказала ей сестра.

-- Что я бы и дѣлала. Я бы не обратила на это вниманія. Въ приходѣ св. Дидульфа было то преимущество, что послѣ него ничто не покажется скучнымъ, унылымъ и некрасивымъ.

-- Быть-можетъ для тебя, Нора, оно такъ; это въ воображеніи.

-- Я хочу сказать, что здѣшняя жизнь научила меня много тому, чему бы я никогда не научилась въ Карцонъ-Стритѣ. Я привыкла считать себя такой изящной молодой женщиной,-- но честное слово, теперь я считаю себя еще болѣе изящной.

-- Я не совсѣмъ понимаю, что ты хочешь сказать этимъ.

-- Я и сама не совсѣмъ-то знаю;-- но почти знаю. Я знаю то, что рѣшилась на счетъ того, что намѣрена дѣлать.

-- Ты перемѣнишь твое мнѣніе, милая, когда мама будетъ здѣсь, и когда все придетъ опять въ порядокъ. Я полагаю, что м-ръ Гласкокъ завтра же бы вернулся къ тебѣ, если бы только ты ему позволила. М-ссъ Тревиліанъ, разумѣется, была въ полнѣйшемъ невѣдѣніи объ опытѣ заатлантическаго превосходства, который повстрѣчался м-ру Гласкоку въ Италіи.

-- Но я конечно не позволила бы ему. Возможно-ли это послѣ того, что я написала къ Гуго?

-- Все это могло бы пройдти, сказала м-ссъ Тревиліанъ, медленно, послѣ продолжительной паузы.

-- Что это могло бы пройти? Развѣ я не дала ему положительнаго обѣщанія? Развѣ не сказала ему, что люблю его, и не поклялась не измѣнять ему? Развѣ можно это забыть,-- еслибъ даже этого хотѣлось?

-- Конечно, можно. Ничто не должно быть окончательнымъ для тебя, пока ты не стояла предъ алтаремъ съ мужчиной и не сдѣлалась его женою. Ты еще можешь выбирать. Для меня же нѣтъ болѣе выбора.

-- Во всякомъ случаѣ, я не хочу выбирать, сказала Нора.

Затѣмъ послѣдовала новая пауза.-- Мнѣ кажется весьма страннымъ, Нора, сказала старшая сестра, -- что послѣ всего, что ты видѣла, ты такъ стремишься выйдти за кого-нибудь замужъ.

-- Что же дѣлать дѣвушкѣ?

-- Лучше утопиться, чѣмъ сдѣлать такъ, какъ я сдѣлала. Подумай только, что передо мной. То, черезъ что я прошла, ничто въ сравненіи съ этимъ. Разумѣется, я должна буду поѣхать обратно на острова. Гдѣ же мнѣ жить? Кто другой приметъ меня?

-- Живи съ нами, сказала Нора.

-- Съ нами, Нора! Съ кѣмъ это -- съ нами? Но это ни въ какомъ случаѣ невозможно. Папа пробудетъ здѣсь, можетъ быть, около шести мѣсяцевъ.-- Нора считала совершенно возможнымъ имѣть свой собственный уголъ до истеченія шести мѣсяцевъ -- даже хотя бы ей пришлось развозить меньшую тачку; но она не хотѣла этого сказать.-- И къ тому времени все должно быть рѣшено.

-- Полагаю, что такъ.

-- Разумѣется, папа и мама должны будутъ уѣхать обратно, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Папа могъ бы взять пенсію. Онъ имѣетъ право теперь на пенсію.

-- Онъ этого никогда не сдѣлаетъ, пока онъ въ силахъ служить. Они уѣдутъ обратно, и я должна буду уѣхать съ ними. Кто же другой возьметъ меня?

-- Я знаю, кто бы взялъ тебя, Эмилія.

-- Дорогая моя, это бредни. Что касается до меня, мнѣ было бы исе равно, гдѣ жить. Даже еслибъ и здѣсь остаться, я бы смогла перенести.

-- Я бы не могла, сказала Нора рѣшительно.

-- Большая разница между мною и тобою, моя милая. Я не думаю, чтобы была возможность взять съ собою моего мальчика на острова; а какъ я поѣду -- куда-нибудь -- безъ него? При этомъ она впала въ уныніе и разразилась припадкомъ рыданій -- и въ самомъ дѣлѣ это была женщина съ разбитымъ сердцемъ.

Нора молчала въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ, но наконецъ она заговорила.-- Почему ты не возвратишься къ нему, Эмилія?

-- Какъ я вернусь къ нему? Что мнѣ сдѣлать, чтобы заставить его взять меня обратно?... Въ эту самую минуту Тревиліанъ находился въ домѣ, но онѣ этого не знали.

-- Напиши къ нему, сказала Нора.

-- Что же мнѣ сказать? По правдѣ, я думаю, что онъ помѣшанъ. Если я напишу къ нему, то защищать ли мнѣ себя, или обвинять? Я разъ двадцать пробовала написать такое письмо -- не для того чтобы послать его, но чтобы придумать, что могу сказать, еслибъ мнѣ когда нибудь пришло желаніе послать его. И не могу. Я могу только сказать ему, какъ онъ былъ несправедливъ, какъ жестокъ, какъ безуменъ, какъ золъ!

-- Не могла ли бы ты сказать ему просто: "будемъ жить вмѣстѣ, гдѣ бы то ни было, -- и пусть прошлое останется прошлымъ".

-- Да, когда онъ надзираетъ за мною съ полисмэномъ? Когда онъ все еще думаетъ, что у меня есть любовникъ? Пока онъ меня считаетъ тѣмъ низкимъ существомъ, которымъ смѣлъ считать меня?

-- Онъ этому никогда не вѣрилъ.

-- Въ такомъ случаѣ, какъ онъ можетъ быть такимъ подлецомъ и обращаться со мною подобнымъ образомъ? Я бы не смогла пойти къ нему, Нора;-- развѣ только, еслибъ онъ былъ признанъ за сумасшедшаго, о которомъ моя обязанность была бы заботиться въ его несчастномъ положеніи. Ни въ какомъ другомъ случаѣ я бы не могла пересилить моего отвращенія -- за обиды, которымъ онъ меня подвергнулъ.

-- Но ради ребенка, Эмилія.

-- Ахъ, да! еслибъ даже надо было бы ползать передъ нимъ на землѣ -- и это было бы сдѣлано. Еслибъ достаточно было униженія, или какого нибудь возможнаго для меня самоуниженія! Но я была бы неискренна, сказавъ, что вижу впереди такую возможность. Можетъ ли онъ желать моего возвращенія послѣ всего сказаннаго и сдѣланнаго имъ? Я жена его -- и онъ меня обезчестилъ передъ всѣми людьми своими же собственными словами. И что я такое сдѣлала, чего-бы мнѣ не слѣдовало дѣлать? Чего я не дѣлала для него, что должна была дѣлать? Тяжело, когда глупыя бредни слабаго человѣка способны такъ вполнѣ разрушить всѣ надежды въ жизни женщины!

Нора начала было отвѣчать на это, стараясь доказать, что помѣшательство мужа было, быть можетъ, только временное, когда у дверей послышался стукъ, и тотчасъ за этимъ въ комнату вошла м-ссъ Аутгаусъ. Читателю было бы нелишне знать, что произошло въ домѣ священника въ то время, когда обѣ сестры сидѣли вдвоемъ на верху, такъ чтобы свойство порученія м-ссъ Аутгаусъ къ нимъ объяснилось бы само собою. М-ръ Аутгаусъ находился въ своемъ кабинетѣ внизу, когда служанка пришла доложить ему, что м-ръ Тревиліанъ -- въ гостиной и желаетъ его видѣть.

-- М-ръ Тревиліанъ! воскликнулъ несчастный священникъ, поднявъ руки вверхъ. Служанка, также хорошо какъ и хозяинъ ея, понимала трагическую важность этого обстоятельства, и только покачала головою. "Видѣла его ваша госпожа?" спросилъ хозяинъ. Дѣвушка опять покачала головою. "Попросите вашу госпожу придти ко мнѣ," сказалъ священникъ. Затѣмъ дѣвушка удалилась; спустя нѣсколько минута м-ссъ Аутгаусъ, также находящаяся подъ впечатлѣніемъ трагическихъ элементовъ дня, была со своимъ мужемъ.

М-ръ Аутгаусъ началъ съ объясненія, что никакія соображенія не заставятъ его видѣться съ Тревиліаномъ, и препоручилъ женѣ идти къ этому человѣку и сказать ему, что онъ долженъ оставить ихъ домъ. Когда же несчастная женщина выразила мнѣніе, что Тревиліанъ имѣетъ нѣкоторыя законныя права, на которыхъ могъ бы, вѣроятно, настаивать,-- м-ръ Аутгаусъ заявилъ напрямикъ, что онъ не можетъ имѣть никакого законнаго права оставаться въ этомъ домѣ противъ воли ректора. Если онъ хочетъ требовать свою жену и ребенка, онъ долженъ сдѣлать это по закону, а не силою -- и благодаря Бога, сэръ Мармадюкъ будетъ здѣсь прежде, чѣмъ онъ успѣетъ это сдѣлать. "Но я не могу принудить его уйдти," сказала м-ссъ Аутгаусъ. "Скажи ему, что ты пошлешь за полисмэномъ," сказалъ священникъ.

Случилось такъ, что между хозяиномъ дома и его посѣтителемъ разносились взадъ и впередъ отвѣты и вопросы, -- и все это дѣлалось посредствомъ этой несчастной леди. Тревиліанъ не требовалъ, чтобы жена и ребенокъ были ему возвращены; на этотъ разъ, онъ даже не требовалъ, чтобы его мальчикъ былъ сданъ ему теперь же. Онъ говорилъ, и не разъ, что, разумѣется, онъ долженъ получить своего мальчика, но повидимому намекалъ, что при извѣстныхъ условіяхъ онъ готовъ жить опять вмѣстѣ съ женою. Для м-ссъ Аутгаусъ такое сближеніе казалось очевидно единственно желательною цѣлью, единственнымъ разрѣшеніемъ всѣхъ затрудненій, которое можно было допустить какъ разрѣшеніе; она принялась развивать этотъ намекъ, и отважилась возъимѣть надежду на возможность довести дѣло до примиренія. Она умоляла мужа помочь ей въ этомъ: въ этой просьбѣ подразумѣвалось, чтобы онъ не только видѣлся съ Тревиліаномъ, но еще и согласился бы встрѣтить грѣшника дружественнымъ обхожденіемъ. Но на этотъ разъ м-ръ Аутгаусъ оказался упрямымъ даже болѣе обыкновеннаго; жена его могла дѣлать, что ей угодно. Онъ не хочетъ ни вмѣшиваться, ни помогать. Онъ добровольно не увидится въ своемъ домѣ съ м-ромъ Тревиліаномъ; -- развѣ только, если м-ръ Тревиліанъ силою ворвется въ дѣтскую. При этомъ онъ сказалъ то, что не оставило никакого сомнѣнія въ душѣ его жены, что въ случаѣ насилія мужъ ея мужественно присоединится къ стычкѣ.

Но скоро стало ясно, что такой попытки на этотъ разъ не будетъ. Тревиліанъ былъ плаксивъ, съ сокрушеннымъ сердцемъ, и представлялъ собою жалкое зрѣлище. Когда м-ссъ Аутгаусъ громко утверждала, что его жена нисколько не виновата передъ нимъ,-- не въ одной бездѣлицѣ, м-ръ Тревиліанъ, то и дѣло повторяла она,-- онъ началъ защищать себя, заявляя, что она видѣлась съ этимъ человѣкомъ въ Девоншайрѣ, и вела переписку съ нимъ съ тѣхъ поръ, какъ находится въ приходѣ св. Дидульфа; а когда леди объявила ему, что это послѣднее утвержденіе не вѣрно, онъ покачалъ головою и сказалъ ей, что быть можетъ ей не все извѣстно. Но несчастное положеніе этого человѣка подѣйствовало на нее, и наконецъ она предложила пойти и передать его женѣ, что онъ имѣлъ ей сказать. Онъ просилъ повидать своего ребенка, предлагая дать обѣщаніе, что онъ не сдѣлаетъ покушенія на этотъ разъ взять ребенка силою,-- говоря также, что его законное право такъ несомнѣнно, что никакого насилія не нужно.

М-ссъ Аутгаусъ предложила повидаться сперва съ матерью, на что наконецъ онъ согласился. Какое благо, еслибъ можно было уговорить этихъ двухъ забыть всѣ непріятности послѣднихъ двѣнадцати мѣсяцевъ, и опять любить и довѣрять другъ другу! "Но, сэръ," сказала м-ссъ Аутгаусъ, положивъ руку на его плечо: "вы не должны попрекать ей, она не захочетъ выносить этого". "Она вовсе не понимаетъ правъ мужа", сказалъ Тревиліанъ мрачно. Это не подавало большихъ надеждъ, но тѣмъ не менѣе бѣдная женщина старалась устроить лучшему.

И вотъ м-ссъ Аутгаусъ пришла въ комнату племянницы, и просила ее сойдти внизъ и повидаться съ мужемъ. Маленькій Луи находился въ это время съ няней, и какъ скоро мать узнала, что отецъ ребенка находится въ домѣ, она вскочила и побѣжала взять свое сокровище. "Пришелъ онъ за ребенкомъ?" спросила Нора въ смущеніи. Затѣмъ м-ссъ Аутгаусъ, сильно желавшая пріобрѣсти себѣ сторонника для своей настоящей цѣли, смѣло объявила, что м-ръ Тревиліанъ не имѣетъ подобныхъ намѣреній. М-ссъ Тревилліанъ тотчасъ возвратилась съ мальчикомъ, и затѣмъ внимала всѣмъ доводамъ тетки. "Но я однако не возьму съ собою мальчика", сказала она. Наконецъ порѣшили, что она сойдетъ къ нему одна, а что ребенка поведутъ къ его отцу потомъ въ гостинную; м-ссъ Аутгаусъ поручилась, что весь домъ соединится въ ея защиту въ случаѣ, если м-ръ Тревиліанъ сдѣлаетъ покушеніе унести ребенка изъ комнаты. "Но что же мнѣ сказать ему?" спросила она.

-- Говорите какъ можно меньше, сказала м-ссъ Аутгаусъ: -- только заставьте его понять, что онъ былъ въ заблужденіи, обвиняя васъ.

-- Онъ этого никогда не пойметъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

Затѣмъ прошло еще значительно много времени, прежде чѣмъ она могла рѣшиться сойдти. Теперь, когда ея мужъ былъ такъ близко и когда тетка увѣрила ее, что она снова можетъ запить свое прежнее положеніе, если только съумѣетъ удержаться отъ жесткихъ словъ,-- она пожелала, чтобъ онъ опять находился далеко отъ нея, въ Италіи. Она знала, что не сможетъ удержаться отъ жесткихъ словъ. Могла ли она защитить свою честь, не утверждая всѣми силами, что съ нею дурно обращались,-- и, если говорить правду, ея любовь къ этому человѣку, нѣкогда искренняя и горячая, охладѣла отъ обращенія которому она подверглась. Она нѣкоторымъ образомъ ухватилась за свою любовь къ нему, не смотря на возведенныя за нее обвиненія, пока не узнала, что къ ней былъ приставленъ полисмэнъ, чтобъ слѣдить за ней. Возможно ли было женщинѣ любить мужчину, или по крайней мѣрѣ женѣ любить мужа, послѣ подобнаго обращенія? Наконецъ она потихоньку сошла съ лѣстницы и стала у дверей гостиной. Она прислушивалась -- и могла слышать его шаги, какъ онъ шагалъ взадъ и впередъ, по комнатѣ. Она обернулась назадъ и увидала лицо служанки, высматривающее изъ за лѣстницы, ведущей въ кухню. Ей было нестерпимо это наблюденіе за ней въ ея несчастій, и, побужденная такимъ образомъ, она отворила дверь гостиной. " Люисъ" сказала она, входя въ комнату; "тетя Мери желала, чтобы я пришла къ вамъ".

-- Емилія! вскричалъ онъ, и бросился къ ней и обнялъ ее. Она ничего не сказала, чтобы остановить его, но и не поцѣловала его. Затѣмъ онъ взялъ ее за руки и посмотрѣлъ ей въ лице; она могла замѣтить, какъ странно онъ измѣнился. Она подумала, что едва ли она бы узнала его, еслибъ не знала навѣрное, что это былъ онъ.

Она тоже измѣнилась. Кто можетъ, не измѣняясь, пережить горе, до тѣхъ поръ пока лѣта еще необозначили рѣзко черты лица, или пока заботы не сдѣлали ихъ рѣзкими и неизмѣняемыми? Но перемѣна въ ней была ничтожная въ сравненіи съ тѣмъ, что горе, угрызеніе совѣсти и одиночество произвели въ немъ. Съ нимъ не было ни ребенка, ни сестры, ни друга. Бодзль былъ его единственнымъ убѣжищемъ, -- убѣжище не совсѣмъ способное облегчить жизнь такому человѣку какъ Тревиліанъ, -- и онъ (не смотря на обвиненія, имъ самимъ производимыя въ душѣ ежечасно противъ своей жены) нашелъ весьма труднымъ успокоить свою собственную совѣсть. Онъ ежечасно повторялъ себѣ, что зналъ, что онъ былъ правъ; -- но на дѣлѣ у него были постоянныя сомнѣнія относительно своего поведенія.

-- Вы были больны, Люисъ, сказала она, взглянувъ на него.

-- Неспокоенъ, Емилія, -- очень неспокоенъ! отъ боли въ сердцѣ -- лицо худѣетъ, все равно какъ отъ горячки или лихорадки. Съ тѣхъ поръ, какъ мы разстались, я не много имѣлъ утѣшеній.

-- Я также,-- а также никто изъ насъ, сказала она.-- Могло ли быть утѣшеніе въ такой разлукѣ?

Затѣмъ оба они стояли молча. Онъ все еще держалъ ее за руку, но она съ умысломъ не отвѣчала на его пожатіе. Она не хотѣла отнять руки; но и не хотѣла подать ни малѣйшаго признака смягченія, пока онъ вполнѣ не оправдаетъ ее отъ возведеннаго имъ противъ нея обвиненія. "Мы мужъ и жена" сказалъ онъ послѣ нѣкотораго времени: "не смотря на все что было и прошло -- я вашъ, а вы моя".

-- Вамъ слѣдовало это помнить всегда, Люисъ.

-- Я никогда не забывалъ -- никогда. Я оставался вѣренъ вамъ до послѣдняго помышленія. Сердце мое никогда не измѣнялось съ тѣхъ поръ, какъ я его вамъ отдалъ.-- При этихъ словахъ лицо ея приняло горькое выраженіе, что она и сознавала и потому отворотилась отъ него. Она все еще помнила данное ей наставленіе не сердить его, и потому она удержалась и вовсе не отвѣчала ему. Но отвѣтъ кипѣлъ въ ея сердцѣ. Онъ ее любилъ -- и все-таки подозрѣвалъ, что она измѣнила ему и клятвамъ своимъ, только потому что она была интимна съ старымъ другомъ? Онъ ее любилъ -- и все-таки выгналъ изъ своего дома? Онъ любилъ ее -- и приставилъ слѣдить за ней полисмэна? Онъ любилъ ее -- и говоривъ дурно о ней со всѣми ихъ друзьями? Онъ любилъ ее -- и старался отнять у ней ея ребенка?-- Хотите ли вернуться ко мнѣ? сказалъ онъ.

-- Полагаю, что это будетъ лучше, медленно отвѣчала она.

-- Въ такомъ случаѣ вы мнѣ обѣщаете.... онъ замолчалъ, и старался повернуть ее такъ, чтобы могъ смотрѣть ей въ лицо.

-- Что обѣщать? сказала она, быстро оборачиваясь къ нему, и при этомъ отдернула свою руку.

-- Что всякія сношенія съ полковникомъ Осборномъ будутъ прекращены.

-- Я не хочу давать никакого обѣщанія. Вы приходите ко мнѣ, чтобы къ одному оскорбленію прибавить другое. Еслибъ вы были мужчина -- вы бы не упомянули его имени послѣ всего, что вы сдѣлали мнѣ.

-- Это нелѣпо. Я имѣю право требовать отъ васъ такого обѣщанія. Я охотно вѣрю, что вы не....

-- Что -- я не....?

-- Что вы не окончательно обезчестили меня.

-- Боже мой! чтобы мнѣ пришлось слышать это! вскричала она.-- Люисъ Тревиліанъ, я васъ никакимъ образомъ не обезчестила -- ни словомъ, ни дѣломъ, ни помышленіемъ, ни взглядомъ, ни движеніемъ. Вы сами обезчестили себя, погубили меня и даже унизили своего собственнаго ребенка.

-- Такъ-то вы привѣтствуете мое возвращеніе?

-- Такъ, конечно,-- такъ и не иначе, если вы продолжаете говорить мнѣ о прошломъ, не сознаваясь въ вашемъ заблужденіи (лицо ея становилось все мрачнѣе и мрачнѣе по мѣрѣ того, какъ она продолжала говорить ему). Лучше было бы ничего не говорить -- ни слова -- и смотрѣть на все это какъ на страшный сонъ. Но когда вы, придя ко мнѣ, тотчасъ же возвращаетесь ко всему этому, и требуете отъ меня обѣщанія....

-- Не слѣдуетъ ли мнѣ понять въ такомъ случаѣ, что всякая мысль о покорности въ отношеніи къ вашему мужу откинута?

-- Я не стану покоряться никакому обвиненію моей чести -- даже отъ васъ. Хотѣлось бы думать, что вамъ бы слѣдовало сохранить ее непомраченной.

-- И такъ, вы не хотите дать мнѣ никакого увѣренія касательно вашей будущей жизни?

-- Никакого, -- конечно, никакого. Если вы требуете отъ меня обѣщанія, то нельзя надѣяться на лучшее въ будущемъ. Что мнѣ обѣщать, что у меня не будетъ любовника? Могу ли я ждать уваженія въ качествѣ вашей жены, если такое обѣщаніе необходимо? Если вы вздумаете вообразить себѣ, что оно нарушено, вы опять приставите вашего полисмэна слѣдить за мною? Люисъ, намъ никогда нельзя будетъ жить опять спокойно вмѣстѣ, если вы не сознаетесь въ глубинѣ вашего сердца, что вы подвергли меня самому постыдному обращенію.

-- А развѣ вы хорошо поступили, видясь съ нимъ въ Девоншайрѣ?

-- Разумѣется, я была права. Почему бы мнѣ не видать его -- или кого бы то ни было?

-- И вы будете продолжать видѣться съ нимъ?

-- Когда пріѣдетъ папа, я, разумѣется, его увижу.

-- Въ такомъ случаѣ это безнадежно, сказалъ онъ, удаляясь отъ нея.

-- Если этотъ человѣкъ представляетъ собою источникъ безпокойствія для васъ, то нѣтъ надежды, отвѣтила она.-- Если вы не въ состояніи пріучить себя смотрѣть на этого человѣка какъ на прочихъ мужчинъ, то нѣтъ никакой надежды. Должно быть вы все еще помѣшаны -- какъ были до сихъ поръ.

Онъ тревожно шагалъ по комнатѣ въ продолженіи нѣкотораго времени, а она приняла спокойный видъ и стояла близь окна.

-- Пошлите ко мнѣ моего ребенка, сказалъ онъ наконецъ.

-- Онъ придетъ къ вамъ, Люисъ, -- не на долго; но вы его не возьмете отсюда. Обѣщаете вы?

-- Вы требуете отъ меня обѣщаніе, тамъ гдѣ дѣло касается моихъ личныхъ правъ, и въ тоже время сами отказываете мнѣ въ обѣщаніи, хотя я и имѣю право требовать его. Я вамъ приказываю прислать мнѣ мальчика. Развѣ онъ не моя собственность?

-- Не мой ли онъ также? И развѣ онъ не единственное, что вы мнѣ оставили?

Онъ опять замолчалъ, а затѣмъ далъ обѣщаніе. Пусть его принесутъ ко мнѣ. Его теперь не возьмутъ отсюда. Я намѣренъ взять его, говорю вамъ это откровенно. Онъ будетъ взятъ отъ васъ, если только вы не вернетесь ко мнѣ съ тѣмъ залогомъ относительно вашего будущаго поведенія, котораго я имѣю право требовать. Законъ не можетъ дать мнѣ многаго. Онъ не можетъ дать ни покорной жены, ни любви, ни благодарности, ни даже приличнаго поведенія матроны. Но то, что онъ можетъ дать мнѣ, я возьму.

Она пошла къ дверямъ; но, уходя изъ комнаты, она еще заговорила съ нимъ. "Увы, Люисъ" сказала она: "ни законъ, ни медицина, ни религія -- ничто не въ силахъ возвратить вамъ тотъ свѣтлый умъ, который помрачили глупыя подозрѣнія". Затѣмъ она оставила его и возвратилась въ комнату, въ которой запершись сидѣли тетка, Нора и ребенокъ, въ ожиданіи результатовъ свиданья. Обѣ женщины предложили вопросъ скорѣе взглядами, чѣмъ словами. "Все кончено" сказала м-ссъ Тревиліанъ. "Мнѣ остается только вернуться къ отцу. Я слышу все тѣ же обвиненія, ежеминутно повторяемыя, и подвергаюсь старымъ оскорбленіямъ". Тутъ м-ссъ Аутгаусъ поняла и невозможность дальнѣйшаго вмѣшательства съ ея стороны, и что. дѣйствительно ничего нельзя было сдѣлать до тѣхъ поръ, пока пріѣздъ сэра Мармадука не освободитъ ее и ея мужа отъ дальнѣйшаго дѣятельнаго участія въ этомъ дѣлѣ.

Однако Тревиліанъ все еще оставался внизу въ ожиданіи ребенка. Наконецъ было устроено такъ: Нора понесетъ ребенка въ гостиную, а м-ссъ Аутгаусъ приведетъ отца наверхъ изъ залы. Какъ ни была сердита м-ссъ Тревиліанъ на своего мужа, но она тѣмъ не менѣе позаботилась, чтобы мальчикъ показался отцу красивенькимъ и привлекательнымъ. Она умыла лицо ребенка, надѣла ему чистенькій воротничекъ и красивенькую ленточку; при этомъ она просила его поцѣловать папу, говорить съ нимъ хорошенько и любить его. "Бѣдный папа несчастливъ" говорила она: "и Луи долженъ быть добренькимъ съ нимъ". Мальчикъ, хотя еще ребенокъ, понималъ то, что происходило вокругъ него гораздо болѣе, чѣмъ это думала его мать. Какъ можетъ онъ любить папу, если мама этого не дѣлаетъ? Эта мысль въ извѣстной формѣ улеглась въ его понятіяхъ,-- и, когда его несли внизъ, онъ зналъ, что ему невозможно будетъ говорить хорошенько со своимъ папой. Нора сдѣлала, какъ ее просили, и пошла внизъ во второй этажъ. М-ссъ Аутгаусъ, обѣщавъ, что даже еслибъ м-ръ Тревиліанъ вытолкалъ ее изъ комнаты, она не уйдетъ отъ порога, сошла въ зало и скоро вернулась съ несчастнымъ отцомъ. М-ръ Аутгаусъ, между тѣмъ, все сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ, мучимый любопытствомъ, но съ твердымъ намѣреніемъ не показываться, пока незванный гость не оставитъ его домъ.

-- Надѣюсь, что вы здоровы, Нора, сказалъ Тревиліанъ, войдя въ комнату въ сопровожденіи м-ссъ Аутгаусъ.

-- Совершенно здорова, благодарю васъ, Люисъ.

-- Я очень сожалѣю, что наша ссора лишила васъ дома, на который вы привыкли расчитывать. Нора не отвѣчала на это, но ускользнула и пошла наверхъ къ сестрѣ. "Мой бѣдный мальчикъ", сказалъ Тревиліанъ, взявъ ребенка и посадивъ его на колѣни: "полагаю, что ты позабылъ твоего несчастнаго отца". Дитя, разумѣется, ничего не сказало и только позволило ему поцѣловать себя.

-- Онъ кажется очень здоровенькимъ, сказала м-ссъ Аутгаусъ.

-- Въ самомъ дѣлѣ? Кажется, что онъ здоровъ. Луи, мой мальчуганъ, счастливъ ты?-- Вопросъ этотъ былъ сдѣланъ голосомъ, мрачнымъ до нельзя, и также остался безъ отвѣта. Его просили говорить хорошенько съ отцемъ; но была-ли возможность ребенку весело болтать при видѣ такой гнетущей меланхоліи? "Онъ не хочетъ говорить со мною" сказалъ Тревиліанъ. "Думаю, что это именно то, чего я долженъ былъ ожидать". За тѣмъ онъ снялъ ребенка съ колѣнъ и поставилъ на полъ; дитя заплакало. "Нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ онъ по часамъ сидѣлъ у меня, положивъ голову на мое плечо", сказалъ Тревиліанъ.

-- Нѣсколько мѣсяцевъ -- много времени въ жизни такого малютки, сказала м-ссъ Аутгаусъ.

-- Онъ можетъ уйти, сказалъ Тревиліанъ. Затѣмъ ребенка увели изъ комнаты и отослали наверхъ къ матери.

-- Эмилія сдѣлаетъ все, что можетъ, чтобы заставить ребенка любить вашу память, сказала м-ссъ Аутгаусъ.

-- Любить мою память! Что?-- словно я умеръ. Я научу его любить себя -- какой я есть, м-ссъ Аутгаусъ. Не думаю, чтобы это было поздно. Передайте отъ меня вашему мужу, съ моимъ поклономъ, что я пришлю ему законное требованіе возвратить мнѣ моего ребенка.

-- Но черезъ нѣсколько дней сэръ Мармадукъ будетъ здѣсь.

-- Я ничего не знаю объ этомъ. Теперь сэръ Мармадукъ ничего не значитъ для меня. Дитя моя собственность -- а также и жена моя. Сэръ Мармадукъ не имѣетъ власти ни надъ однимъ, ни надъ другой. Я здѣсь нахожу моего ребенка, и здѣсь долженъ требовать его. Мнѣ очень жаль, что вы будете обезпокоены; но вина не съ моей стороны. М-ръ Аутгаусъ отказалъ мнѣ въ отдачѣ моего собственнаго ребенка, и я принужденъ прибѣгнуть къ мѣрамъ дозволеннымъ мнѣ закономъ, чтобы взять его обратно.

-- Зачѣмъ вы прогнали отъ себя жену, м-ръ Тревиліанъ? смѣло спросила м-ссъ Аутгаусъ.

-- Я не прогонялъ ее. Я снабдилъ ее приличнымъ убѣжищемъ. Я давалъ ей все, что ей могло быть надо. Вы знаете, что случилось? Этотъ человѣкъ поѣхалъ вслѣдъ за ней и былъ принятъ тамъ. Попробуйте сказать, м-ссъ Аутгаусъ. что вина моя.

М-ссъ Аутгаусъ пыталась доказать ему, что вина была его; но между тѣмъ, какъ она говорила, онъ ушелъ изъ дому.

-- Не думаю, чтобы она могла бы возвратиться къ нему, сказала м-ссъ Аутгаусъ своему мужу.-- Онъ совершенно помѣшанъ на этомъ пунктѣ.

-- Знаю, что я сойду съ ума, сказалъ м-ръ Аутгаусъ,-- если сэръ Мармадюкъ не поспѣшитъ пріѣхать домой.

Тѣмъ не менѣе, онъ вполнѣ игнорировалъ ту законную власть, которая могла быть противъ него, касательно возвращенія ребенка его отцу.

ГЛАВА LXI.
Гостинница Паркера, Маубрай-стритъ.

Спустя недѣлю послѣ происшествія, разсказаннаго въ предъидущей главѣ, была прислана телеграмма изъ Соутамптона, въ приходъ св. Дидульфа, гласящая, что сэръ Мармадукъ и леди Роули пріѣхали въ Англію. Вечеромъ въ этотъ день они должны были остановиться въ маленькой семейной гостинницѣ, въ Бекеръ-Стритѣ, и м-ссъ Тревиліанъ и Нора переселялись къ нимъ. Въ приходѣ прощаніе было тяжелое, такъ какъ съ обѣихъ сторонъ чувствовался недостатокъ въ симпатіи. Дядя и тетка исполнили свой долгъ -- и м-ссъ Тревиліанъ и Нора обѣ чувствовали, что имъ слѣдовало бы сердечно выразить свою благодарность; но это оказалось для нихъ невозможнымъ. А также и самъ ректоръ не могъ притвориться огорченнымъ отъѣздомъ своихъ гостей. Въ добавокъ надо было переговорить и о деньгахъ, что было тяжкимъ терномъ для бѣднаго человѣка. На столъ его, однако, положили два банковыхъ билета,-- и онъ зналъ, что если не приметъ ихъ, то будетъ не въ состояніи уплатить за продовольствіе, съѣденное его незваными гостями. Конечно не было человѣка болѣе жестоко обиженнаго, чѣмъ м-ръ Аутгаусъ, во всемъ этомъ дѣлѣ. "Еще одна подобная зима уложила бы меня въ могилу" сказалъ онъ, послѣ ихъ отъѣзда, въ отвѣтъ на старанье жены успокоить его. "Я знаю, что оба они были очень добры къ намъ", сказала м-ссъ Тревиліанъ, когда они ѣхали всѣ вмѣстѣ -- она, Нора, ребенокъ и няня -- въ кэбѣ въ Бекеръ-Стритъ, "но я ни разу, ни на минуту не почувствовала, что они были рады намъ у себя." "Да и могли-ли они радоваться нашему посѣщенію" прибавила она "если мы приносили съ собою такія непріятности?" Но тѣ, къ которымъ онѣ теперь ѣхали, примутъ ее съ радостью, встрѣтятъ ее ласково со всѣмъ ея грузомъ горя -- и подарятъ ее тѣмъ сочувствіемъ, котораго ей невозможно было получить отъ другихъ. Хотя она и не могла быть счастлива теперь,-- дѣйствительно, возможно-ли было ей стать опять счастливой, но ей доставитъ радость посадить своего ребенка на руки ея матери, и принять горячія ласки своего отца. Она хорошо знала, что отецъ ея сильно разгнѣвается противъ ея мужа -- ибо сэръ Мармадукъ былъ энергичный человѣкъ. Но она найдетъ себѣ поддержку въ этой самой свирѣпости его гнѣва, а въ эту минуту ей именно такая поддержка и была больше всего нужна. Когда онѣ ѣхали вмѣстѣ въ кэбѣ, замужняя сестра казалась изъ двухъ въ наиболѣе возбужденномъ состояніи. Во всякомъ случаѣ, она была увѣрена, что тѣ, къ которымъ она ѣхала, примутъ ея сторону. На Норѣ лежало ея собственное дѣло относительно Гуго Станбэри -- и она вовсе не была такъ увѣрена, что ея разсказъ примется съ сердечнымъ согласіемъ. "Оставь, я сама имъ скажу" шепнула она сестрѣ: "не въ нынѣшній вечеръ, потому что они имѣютъ такъ многое сказать тебѣ; но завтра я скажу матери".

Поѣздъ, съ которымъ семейство Роули должно было пріѣхать въ Лондонъ, приходилъ вечеромъ въ половинѣ осьмаго, -- и обѣ сестры пригнали свой отъѣздъ изъ прихода св. Дидульфа такъ, чтобы поспѣть въ гостинницу къ восьми часамъ. "Мы пріѣдемъ туда раньше ихъ" сказала Нора, потому что съ ними багажъ и много вещей, а поѣзды всегда опаздываютъ. Когда они тронулись отъ дома священника, м-ръ Аутгаусъ приказалъ кучеру кэба везти по слѣдующему адрессу: "Гостинница Грега, Бекеръ-Стритъ". И затѣмъ онъ тотчасъ принялся утѣшать себя, что онѣ наконецъ уѣхали.

Приходъ св. Дидульфа въ Остендѣ находится на значительномъ разстояніи отъ Мерилебонъ на западѣ Лондона. Никто изъ сидящихъ въ кэбѣ не зналъ ничего о томъ, гдѣ онѣ ѣхали. Кучеръ кэба везъ ихъ улицей, лежащей сзади банка, Финсберисквэра и Сити-рода, вѣроятно считая за лучшее избѣжать большой ѣзды при Гольборнъ-Гиллѣ, хотя это представляло нѣкоторый крюкъ. Но м-ссъ Тревиліанъ и Нора ничего этого не знали. Еслибъ онѣ ѣхали по Пикадилли, или чрезъ Майфайръ, или чрезъ Гросвеноръ-сквэръ, онѣ знали бы, гдѣ онѣ находятся; но въ настоящую минуту онѣ не думали объ этихъ, когда-то много любимыхъ ими мѣстностяхъ. Кэбъ проѣхалъ Анджель, поднялся на Пентонвильскій холмъ и спустился съ него, и мимо Кингсъ-Кроса и чрезъ Ейстонъ-сквэръ,-- затѣмъ свернулъ въ Гауеръ-Стритъ. Конечно, теперь, доѣхавъ до этого мѣста, кучеру слѣдовало ѣхать по Нью-Родъ. Но леди ничего не знала объ этомъ,-- а также и няня не знала. Была темная зимняя ночь; но уличные фонари освѣщали дорогу, такъ что онѣ не замѣчали ночи. И теперь не замѣтили, когда улицы становились уже и темнѣе. Онѣ еще не полагали, чтобы путешествіе ихъ приближалось къ концу,-- и мать хотѣла было укрыть лице ребенка, спящаго на колѣняхъ няни, когда кэбъ остановился. Нора, выглянувъ изъ окна, увидала надпись "Гостинница" надъ дверями и довольствовалась этимъ. "Прикажете взять ребенка, мамъ?" сказалъ мужчина, одѣтый въ черномъ, и ребенокъ былъ вынутъ изъ кэба. Нора вышла первая и замѣтила тогда, что дверь гостинницы была заперта; затѣмъ вышла м-ссъ Тревиліанъ;-- онѣ оглянулись -- и ребенка уже не было. Онѣ услыхали стукъ колесъ другаго кэба, быстро сворачивающаго за уголъ,-- и нѣкоторый намекъ на то, что произошло, озарилъ ихъ: отцу удалось завладѣть своимъ ребенкомъ.

Улица была узкая, темная, очень безлюдная, съ нѣкоторымъ видомъ приличія -- мрачная, безшумная улица безъ всякаго признака жизни. Какой-то несчастный хотѣлъ было держать здѣсь гостинницу; но теперь тутъ не было гостинницы. Было много коварства въ выборѣ мѣста для похищенія ребенка. Оглянувшись вокругъ себя, и увидавъ ужасное несчастіе, постигнувшее ихъ, онѣ не замѣтили, что тутъ не было ни однаго живаго существа, исключая кучера кэба, который былъ занятъ развязываніемъ -- или дѣлалъ видъ, что развязываетъ тяжелый грузъ багажа, привязанный на верху кэба. Окна дома, передъ которымъ они остановились, были заперты,-- и Нора тотчасъ же замѣтила, что въ этой гостинницѣ никто не жилъ. Кучеръ кэба долженъ былъ также замѣтить это обстоятельство. Что же касается до человѣка, взявшаго ребенка, няня могла сообщить только, что онъ былъ одѣтъ въ черномъ, какъ прислуга,-- что у него была салфетка подъ рукою и не было шляпы. Онъ нѣжно взялъ ребенка на руки, а затѣмъ она ничего не видала больше. Первое, что увидала Нора, стоя на тротуарѣ, былъ тотъ другой кэбъ -- быстро удаляющійся.

М-ссъ Тревиліанъ пошатнулась къ периламъ и, въ своемъ несчастіи, заливалась слезами. Скоро ихъ обступила небольшая толпа, состоящая изъ трехъ-четырехъ женщинъ, нѣсколькихъ мальчиковъ, одного или двухъ стариковъ -- и полисмэна. Нора вскорѣ разсказала полисмэну всю исторію, и, разумѣется, напала на кучера кэба. Но кучеръ кэба хорошо разъигралъ свою роль. Онъ объявилъ, что въ точности исполнилъ данное ему прйказаніе. Нора утверждала, что слышала приказаніе дяди вести ихъ въ гостинницу Грега въ Бекеръ-Стритъ. Въ отвѣтъ на это кучеръ объявилъ, что онъ не совсѣмъ ясно разслышалъ адресъ, сказанный ему старымъ джентльмэномъ; но что человѣкъ, котораго онъ принялъ за прислугу, сказалъ ему очень ясно -- вести въ гостинницу Паркера, Маубрай-Стритъ, Гауеръ-Стригъ -- "Я сдѣлалъ такой крюкъ, сказалъ кучеръ, чтобы избѣжать суматохи омнибусовъ на холму, -- потому что вещи леди такъ тяжелы, что мы-бы никогда не доѣхали,-- разъ что лошадь изнурилась-бы". Все это хотя и не касалось дѣла, казалось, возбудило въ полисменѣ мысль, что этотъ кучеръ, если и не искренній человѣкъ, то черезъ-чуръ ловкій для нихъ. И хитрый кучеръ продолжалъ, что лошадь его была такъ утомлена этой тяжестью, что не въ силахъ вести ихъ въ Бекеръ-Стритъ; онѣ должны нанять другой кэбъ. Взять его номеръ? Разумѣется, могутъ взять его номеръ. Вотъ его номеръ. Провозъ стоилъ четыре и шесть пенсовъ, т. е. если леди не захотятъ прибавить ему сверхъ этого за ужасную тяжесть,-- и онъ желаетъ получить деньги. Онѣ должны будутъ уплатить ему еще шесть пенсовъ, если продержатъ его нѣсколькими минутами дольше. Номеръ былъ взятъ, нанятъ другой кэбъ, вещи перенесены въ него, деньги уплочены,-- и въ продолженіи всего этого времени, несчастная мать истерически рыдала у перилъ. Что было совершено тутъ -- стало скоро ясно для всѣхъ окружающихъ. Нора разсказала полисмэну и одной женщинѣ, надѣясь встрѣтить сочувствіе и помощь. "Это отецъ малютки взялъ его" сказалъ одинъ "и тутъ ничего не подѣлаешь". Ничего нельзя было сдѣлать; во всякомъ случаѣ -- ничего въ эту минуту и въ этомъ мѣстѣ.

Нора очень хлопотала, чтобы кучера арестовали; но полисменъ увѣрилъ ее, что объ такомъ арестѣ и рѣчи быть не можетъ, и что это было-бы безполезно, еслибъ даже было возможно. Человѣкъ этотъ явится, если потребуется его присутствіе; но по всей вѣроятности,-- сказалъ полисменъ,-- ему дѣйствительно былъ данъ приказъ ѣхать въ Маубрай-Стритъ. "Они знаютъ, гдѣ найдти меня, если я имъ буду нуженъ, -- только мнѣ должны будутъ заплатить за трату моего времени", съ увѣренностью сказалъ кучеръ кэба. Полисмэнъ былъ такого мнѣнія, что такъ какъ мальчикъ былъ похищенъ по приказу отца, то и нельзя было принять никакихъ законныхъ мѣръ -- ни для обратнаго полученія ребенка, ни для наказанія совершителей этого преступленія. Однако онъ сѣлъ на козлы кэба, и проводилъ ихъ до гостинницы въ Бекеръ-Стритъ. Онѣ пріѣхали почти въ одно и тоже время съ сэръ Мармадукомъ и леди Роули,-- и читатель можетъ себѣ вообразить суматоху, тоску и печальное настроеніе этой встрѣчи. М-ссъ Тревиліанъ находилась въ состояніи близкомъ къ помѣшательству, когда пришла къ своей матери, и не могла успокоиться даже и тогда, когда ея отецъ увѣрилъ ее, что сынъ ея не пострадаетъ тотчасъ отъ этого перехода въ руки отца. Она говорила въ припадкѣ сумасшествія, что никогда болѣе не увидитъ своего малютку, и казалось считала возможнымъ, что отецъ убьетъ ребенка. "Онъ помѣшанъ, папа, и не понимаетъ, что онъ дѣлаетъ. Вы хотите сказать, что помѣшанный можетъ поступать какъ ему вздумается? что онъ можетъ похитить у меня ребенка посреди улицы? что онъ можетъ подобнымъ образомъ вырвать его изъ моихъ объятій?" И она почти разсердилась на своего отца за то, что въ эту же ночь не сдѣлали попытки отыскать мальчика.

Сэръ Мармадукъ, не будучи самъ очень силенъ по части законовъ, пробылъ наединѣ съ полисмэномъ цѣлую четверть часа, и узналъ мнѣніе полисмэна. Разумѣется, отецъ ребенка совершилъ это дѣло. Былъ-ли кучеръ кэба въ заговорѣ или не былъ -- это обстоятельство не важное. Не могло быть никакого сомнѣнія, что кто нибудь приказалъ кучеру, когда тронулся кэбъ, ѣхать въ гостинницу Паркера,-- и вѣроятно не будетъ никакой возможности наказать его въ виду такого приказанія. Однако сэръ Мармадукъ, безъ сомнѣнія имѣлъ право призвать кучера. А относительно увоза ребенка мнѣніе полисмэна было такого рода, что отецъ не подлежитъ наказанію за то, что овладѣлъ сыномъ посредствомъ такой хитрости, если судъ не передавалъ матери права сохранить ребенка при себѣ.

Полисмэнъ дѣйствительно думалъ, какъ кажется, что ничего нельзя было сдѣлать, и сэръ Мармадукъ былъ расположенъ согласиться съ нимъ. Когда мать объяснила все это м-ссъ Тривиліанъ, съ ней опять сдѣлался истерическій припадокъ -- и едва могли удержать ее отъ намѣренія самой искать свое утраченное сокровище.

Едва-ли нужно объяснять, что Тревиліанъ придумалъ эту хитрую штуку вмѣстѣ съ Бодзлемъ. Хотя жена Бодзля крѣпко предостерегала его не впутываться въ опасное дѣло, но его сильно искушало обѣщаніе ста фунтовъ, данное ему его патрономъ. Онъ положительно отказался принимать участіе во всякой попыткѣ насилія въ приходѣ св. Дидульфа; но когда онъ узналъ, какъ это и случилось,-- что м-ссъ Тревиліанъ, со своей сестрою и ребенкомъ, должны были въ кэбѣ перебраться изъ св. Дидульфа въ Бекеръ-Стритъ, и что къ счастью переѣздъ этотъ долженъ былъ совершиться вечеромъ,-- его дѣятельный умъ принялся работать -- и онъ устроилъ этотъ планъ. Это представляло много затрудненій и даже нѣкоторыя денежныя затрудненія. Онъ выговорилъ свои сто фунтовъ безъ вычета расходовъ, -- а затѣмъ послѣдующіе расходы были значительны. Необходимо было подготовить четырехъ людей, хорошихъ и надежныхъ; а люди требуютъ большой платы за подобныя услуги. Во первыхъ, человѣкъ, тоже отставной полисмэнъ, давшій приказаніе куда ѣхать первому кучеру, когда тотъ отъѣзжалъ. Кучеръ кэба не соглашался на эту штуку, если ему на мѣстѣ не дадутъ это приказаніе, утверждая, будто-бы такимъ образомъ онъ будетъ имѣть возможность показать, что приказаніе, которому онъ повиновался, было дано мужемъ леди. Потомъ этотъ псевдослуга, съ салфеткой и безъ шляпы, который отнесъ ребенка въ кэбъ, гдѣ сидѣлъ отецъ. Было два кучера. Бодзль придумалъ все, и не безъ нѣкотораго затрудненія предварительно устроилъ все. Мы видѣли, насколько была удачна эта выдумка,-- и Бодзль, въ продолженіи цѣлаго мѣсяца, гордился своимъ превосходствомъ передъ своей женою, что было весьма непріятно этой честной женщинѣ. "Тутъ вовсе нѣтъ никакого увоза съ обманомъ" объяснялъ Бодзль: "ибо жена не имѣетъ никакихъ правъ надъ своимъ мужемъ -- въ такомъ дѣлѣ какъ это". М-ссъ Бодзль отвѣтила, что еслибъ ея мужъ отнялъ у ней ребенка безъ ея позволенія, она бы дала ему знать на этотъ счетъ. Но такъ какъ мужъ обладалъ осуществившимися ста фунтами, то м-ссъ Бодзль и не нашла много сказать въ защиту своихъ взглядовъ на это дѣло.

На другой день послѣ случившагося, пока сэръ Мармадукъ со своимъ адвокатомъ ходилъ къ судьѣ, чтобы узнать, была ли возможность сдѣлать что нибудь,-- слѣдующее письмо было принесено въ гостинницу Грега на имя м-ссъ Тревиліанъ.

"Нашъ ребенокъ находится въ безопасности у меня, и останется тутъ. Если вы позаботитесь обратиться къ закону, вы узнаете, что я, какъ отецъ его, имѣю право имѣть его подъ моей защитой: что я и сдѣлаю; но позволю вамъ видѣть его, какъ скоро получу полнѣйшую гарантію, что вы не замышляете отнять его изъ подъ моего попеченія.

Мой домъ все еще открытъ для васъ -- съ условіемъ, чтобы вы дали мнѣ требуемое отъ васъ обѣщаніе -- и до тѣхъ поръ, пока не узнаю, что вы возобновили ваши сношенія или свиданія съ тѣмъ лицомъ, знакомство котораго мнѣ не нравится. Пока вы живете отдѣльно, я вамъ буду давать 50 фунтовъ въ мѣсяцъ, такъ какъ я не хочу, чтобы вы были обузой для другихъ. Но это содержаніе будетъ зависѣть также отъ того, чтобы вы не видали и не имѣли никакихъ сношеній съ упомянутымъ мною лицомъ.

Вашъ любящій и оскорбленный мужъ
Люисъ Тревиліанъ.

Письмо, адресованное въ Акробатъ-Клубъ, дойдетъ до меня."

Сэръ Роули вернулся домой унылый и несчастный, и немного могъ сказать утѣшительнаго дочери. Судья сказалъ ему, что хотя кучеръ кэба могъ подвергнуться наказанью за то, что повезъ ихъ не туда, куда было сказано ему,-- если только можно будетъ доказать, что ему приказано было ѣхать въ Бекеръ-Стритъ,-- но ничего нельзя было сдѣлать для наказанія отца. Судья объяснилъ, что по извѣстному биллю парламента, мать могла обратиться въ канцелярію суда съ просьбою попечительства надъ дѣтьми моложе семи лѣтъ, и что судъ вѣроятно дастъ это попечительство, -- если только не будетъ доказано, что жена бросила мужа безъ достаточныхъ на это причинъ. Судья не брался сказать, существовали ли тутъ или нѣтъ достаточныя причины,-- и кто былъ виноватъ: мужъ или жена. Ясно было, однако, что ничего нельзя было сдѣлать помимо канцеляріи суда.

-- Какъ кажется -- говорилъ судья -- мужъ предлагалъ женѣ возвратиться, и предлагалъ это, не дѣлая условій, которыя могли бы быть доказаны жестокими передъ судомъ. Судья полагалъ, что м-ръ Тревиліанъ не совершилъ ничего беззаконнаго, взявъ ребенка изъ кэба. Услыхавъ это, сэръ Мармадукъ понялъ, что ничего не выиграешь путемъ законовъ. Его личное желаніе было поймать Тревиліана и растерзать его на клочки. Леди же Роули считала за лучшее, чтобы дочь ея возвратилась къ мужу, какія бы ни были дальнѣйшія послѣдствія. И сама бѣдная, отчаянная мать тоже почти рѣшилась сдѣлать такъ, имѣя въ виду, что послѣ нѣкотораго времени, она найдетъ возможность убѣжать, взявъ съ собою мальчика. А что касается любви къ мужу, то конечно теперь уже у нея ни оставалось ее въ сердце. А также она не могла пріучить себя къ мысли, что будетъ когда нибудь жить съ нимъ опять въ дружескихъ отношеніяхъ. Но она перенесетъ все -- съ цѣлью получить обратно своего мальчика. Три или четыре письма было послано къ Тревиліану въ продолженіи такого же числа дней -- отъ леди Роули и отъ Норы -- письма, въ которыхъ дѣлались различныя предложенія. Тревиліанъ еще разъ написалъ къ женѣ. Ей были извѣстны -- писалъ онъ, тѣ условія, на которыхъ она могла возвратиться къ нему. Онъ предлагаетъ все тѣ же условія. А что касается до мальчика, онъ конечно останется при отцѣ. Встрѣча могла бы устроиться съ условіемъ, чтобы ему, Тревиліану, жена дала письменное увѣреніе, что не сдѣлаетъ попытки взять ребенка, и что онъ самъ онъ будетъ присутствовать при этомъ свиданьи.

Такимъ образомъ прошла первая недѣля послѣ пріѣзда сэръ Мармадука -- и было это очень тяжелое время для всего семейства въ гостинницѣ Грега.

ГЛАВА LXII.
Леди Роули дѣлаетъ попытку.

Положеніе семейства сэра Мармадука Роули, въ продолженіи первыхъ десяти дней по пріѣздѣ губернатора Мандаринскихъ острововъ въ Лондонъ, было затруднительно до невозможности. Леди Роули привезла съ собою двухъ дочерей -- третью и четвертую -- и, какъ мы уже знаемъ, къ ней теперь присоединились двѣ старшія, такъ что образовалось большое семейство, состоящее изъ дамъ. Для нихъ былъ нанятъ домъ въ Манчестеръ-Стритѣ, куда онѣ намѣревались переѣхать, переночевавъ въ гостиницѣ Грега. Но безпокойство и горе, причиненныя похищеніемъ ребенка м-ссъ Тревиліанъ, и хлопоты по этому поводу, взваленныя на плечи сэръ Мармадука, были такъ тяжелы, что они провели въ гостинницѣ шесть сутокъ, прежде чѣмъ могли перебраться въ приготовленный для нихъ домъ. Тѣмъ временемъ они отказались отъ всякаго помышленія возвратить ребенка законными мѣрами -- вслѣдствіе незаконнаго увоза. Мальчикъ находился при отцѣ, и юристы повидимому думали, что права отца возьмутъ верхъ -- такъ какъ онъ предлагалъ женѣ своей убѣжище, не дѣлая при этомъ никакихъ условій, которыя могли бы быть признаны судомъ жестокими. Еслибъ она могла доказать, что она была вынужденна жить отдѣльно отъ него вслѣдствіе его дурнаго поведенія, въ такомъ случаѣ вѣроятно попеченіе о ребенкѣ могло бы быть возложено на нее, до тѣхъ поръ пока ему не минетъ семь лѣтъ. Но когда леди Роули объяснила адвокату сэръ Мармадука обстоятельства даннаго случая, этотъ джентльменъ покачалъ головою. "М-ссъ Тревиліанъ" сказалъ онъ: "не съ чѣмъ идти въ судъ". Затѣмъ ему шепнули о помѣшательствѣ мужа. Адвокатъ отвѣчалъ, что это дѣло докторовъ, и что если можно достать хоть какое нибудь свидѣтельство докторовъ, подтверждающее несомнѣнность помѣшательства мужа,-- въ такомъ случаѣ женѣ, безъ сомнѣнія, передадутъ попечительство о ребенкѣ. Когда все это было передано м-ссъ Тревиліанъ, она объявила, что поведеніе, подобное поведенію ея мужа, должно было служить достаточнынъ доказательствомъ помѣшательства всякаго человѣка; но въ отвѣтъ на это сэръ Мармадукъ покачалъ головою, а леди Роули сидѣла молча и грустно, держа дочь за руку. Они не дерзали сказать ей, что она могла возвратить себѣ, ребенка этимъ путемъ.

Въ продолженіи этихъ десяти дней они не могли узнать, куда былъ увезенъ ребенокъ, а также не знали и того, гдѣ можно было найдти отца. Сэръ Мармадукъ отправился по данному въ письмѣ адресу, и узналъ отъ швейцара Акробатъ-клуба, что письма на имя этого джентльмэна отсылались на каменный проспектъ въ Уніонъ-Стритъ, Боро, 55. Въ эту непривлекательную мѣстность сэръ Мармадукъ ходилъ не разъ. Трижды ходилъ онъ туда, усиленно добиваясь свѣдѣнія о мѣстожительствѣ своего зятя. Въ первыя два раза онъ никого не видалъ, кромѣ м-ссъ Бодзль,-- и скромность этой дамы, при уклоненіи дать какое-нибудь свѣдѣніе, была въ высшей степени изумительна. "Тревиліанъ!" Да, конечно она слыхала это имя. Могло статься, что у мужа ея были дѣла съ человѣкомъ, носящимъ это имя. Она и этого не можетъ сказать навѣрное, такъ какъ не имѣетъ привычки распрашивать мужа о его занятіяхъ. Мужнины дѣла, сказала она, слишкомъ важны для того, чтобы "таковскія какъ она" могли что-нибудь знать о нихъ. Когда же Бодзль бываетъ дома? Бодзль почти что никогда не бываетъ дома. По ея словамъ, Бодзль, изъ всѣхъ мужей, былъ самый непосѣдный. Быть можетъ, онъ зайдетъ домой на часокъ или на два -- этакъ посреди дня въ среду; а не то, такъ въ пятницу зайдетъ -- чаю напиться. Женскому уму и вообразить себѣ нельзя ничего капризнѣе и непостояннѣе появленія Бодзля въ своемъ семействѣ. Затѣмъ сэръ Мармадукъ зашелъ въ среду среди дня; но оказалось, что Бодзль уѣхалъ въ провинцію, а жена его не имѣла ни малѣйшаго понятія, въ какой именно провинціи онъ былъ занятъ въ настоящее время. Настойчивый губернаторъ острововъ пришелъ опять въ пятницу вечеромъ, и такимъ образомъ засталъ Бодзля дома. Но сэръ Мармадуку не удалось получить большихъ свѣдѣній даже отъ Бодзля. Этотъ человѣкъ признался, что былъ нанятъ въ услуженіе м-ра Тревиліана. Порученная ему посылка или письмо м-ру Тревиліану отошлется въ исправности къ этому джентльмэну. Если сэръ Мармадуку нуженъ адресъ м-ра Тревиліана, онъ можетъ написать къ м-ру Тревиліану и спросить у него. А если м-ръ Тревиліанъ отказывается дать адресъ, то можно ли ожидать, чтобы онъ, Бодзль. выдалъ его? Сэръ Мармадукъ объяснилъ ему наконецъ -- кто онъ такой. Бодзль, улыбаясь, увѣрилъ его, что онъ очень хорошо зналъ -- кто онъ. Онъ проронилъ нѣсколько такихъ словъ, которыя доказывали, что ему хорошо былъ извѣстенъ весь ходъ семейныхъ дѣлъ сэръ Мармадука. Ему было извѣстно и о Мандаринахъ, и о полковникѣ Осборнѣ, и о гостинницѣ Грега,-- хотя онъ и не проговорился о гостинницѣ Паркера, -- и о министерствѣ колоніальныхъ дѣлъ.

Онъ говорилъ о миссъ Норѣ, и даже зналъ имена другихъ двухъ леди -- миссъ Софіи и миссъ Люси. Выказывать, свои свѣдѣнія было слабостью Бодзля. Ему было бы весьма пріятно изумить сэръ Мармадука описаніемъ губернаторскаго дома въ колоніи или сказавъ ему что-нибудь о его старыхъ лошадяхъ. Но тѣхъ свѣдѣній, которыхъ сэръ Мармадукъ добивался, онъ такъ и не добился.

Кромѣ того и другія хлопоты выпали на долю бѣднаго губернатора, пріѣхавшаго домой какъ бы для отдыха, по натурѣ ненавидѣвшаго работу, да и (благодаря обстоятельствамъ своей жизни) никогда особенно много не работавшаго. Можно управлять Мандаринскими островами и все таки вести сравнительно лѣнивую жизнь. Для такого управленія человѣку нужна представительность, многорѣчіе, ничего не выражающее, добродушіе и гостепріимство. Сэръ Роули былъ надѣленъ всѣми этими качествами; ибо, хотя и былъ по природѣ вспыльчивъ, но, ради служебныхъ цѣлей, практикой дошелъ до умѣнья сдерживать эту вспыльчивость. Теперь его вызвали въ Англію благодаря ходатайству его опаснаго стараго друга, полковника Осборна, съ тѣмъ чтобы сэръ Роули представилъ результатъ своей опытности въ управленіи комитету палаты общинъ. Ѣдучи по этому поводу въ Англію, онъ гораздо болѣе помышлялъ объ отдыхѣ, о женѣ и дѣтяхъ, о дочеряхъ живущихъ въ Англіи, о ежедневномъ вознагражденіи за все время, пока онъ пробудетъ вдали отъ своего губернаторства, и объ зачисленіи ему полнаго жалованія во время его отсутствія -- вмѣсто того чтобы получить только половину, какъ это было бы еслибы онъ взялъ отпускъ, -- возвращаясь на родину, онъ гораздо болѣе помышлялъ объ этихъ пріятныхъ обстоятельствахъ, чѣмъ о той работѣ, которая потребуется отъ него, когда онъ пріѣдетъ. Такимъ образомъ, онъ почувствовалъ себя почти обиженнымъ, когда министерство колоніальныхъ дѣлъ потребовало его ежедневнаго присутствія, и когда клерки стали надоѣдать ему вопросами, на которые ожидали готовыхъ отвѣтовъ, но отвѣчать на которые сэръ Мармадукъ вовсе не подготовился. Дѣловые люди министерства колоніальнаго вѣдомства несовсѣмъ-то считали сэръ Мармадука способнѣйшимъ человѣкомъ для предпринятаго дѣла. Нѣкій Томасъ Смитъ (который находился тоже на островахъ, но совсѣмъ въ другой части свѣта) считался этими дѣльцами въ Англіи примѣрнымъ губернаторомъ. Если-бъ его вызвали,-- такъ говорили дѣловые люди,-- никакой комитетъ палаты ничего бы съ нимъ не подѣлалъ. Члены могли бывъ теченіи цѣлыхъ недѣль предлагать ему вопросы, и онъ бы, не запинаясь, отвѣчалъ на нихъ, никого не запутывая. Онъ зналъ всю подноготную управленія -- этотъ м-ръ Томасъ Смитъ -- и могъ бы помѣриться съ хитроумнѣйшимъ комитетомъ, который когда-либо засѣдалъ въ Вестминстерѣ. Бѣдный сэръ Мармадукъ былъ человѣкомъ совсѣмъ другаго сорта; все это было извѣстно дѣловымъ людямъ, но ходатайство парламента оказалось слишкомъ сильнымъ -- и вотъ сэръ Мармадукъ очутился въ Англіи.

Но дѣловые люди не были расположены облегчить обстоятельства сэръ Мармадука, какъ ожидалъ этого сэръ Мармадукъ. Комитетъ не ранѣе Пасхи, въ половинѣ Апрѣля, предложить вопросы сэръ Мармадуку; но отъ него ожидали, чтобы онъ прочитывалъ безконечное число синихъ книгъ, а дѣловые люди предлагали ему такъ много вопросовъ, что онъ почти желалъ возвратиться на Мандарины. Такимъ образомъ, новые обыватели Манчестеръ-Стрита на первыхъ порахъ не были особенно счастливы или, по крайней мѣрѣ, довольны своимъ положеніемъ.

Наконецъ, по прошествіи почти десяти дней, лэди Роули удалось добиться свиданія съ Тревиліаномъ. Встрѣча была устроена чрезъ посредничество Бодзля, и состоялась въ очень темной и мрачной комнатѣ одной изъ гостинницъ Сити. Нельзя найти разумной причины, почему Бодзль избралъ для этого свиданія кофейную "Бременъ" въ Пултерсъ-Алеи, если только онъ не считалъ себя обязаннымъ для такого невеселаго событія выбрать самую трущобную изъ всѣхъ извѣстныхъ ему мѣстностей. Пултерсъ-Алея -- темный и узкій проходъ гдѣ-то позади дворца Лорда-мера; а кофейная "Бременъ" -- названія ея теперь никто объяснить не можетъ -- одинъ изъ тѣхъ странныхъ домовъ въ Сити, куда люди сходятся, но гдѣ повидимому они никогда не ѣдятъ, не пьютъ, не почуютъ, а только приходятъ и уходятъ какъ-то таинственно, словно тѣни, видаются съ своими пріятелями (или, можетъ быть, съ непріятелями) въ какихъ-то углахъ и закоулкахъ, и ведутъ бесѣду такимъ унылымъ шепотомъ. Въ кофейной "Бременъ" есть пожилой слуга и, конечно, особая гостинная наверху. Это была грязная, плохо-меблированная комната, съ огромнымъ столомъ краснаго дерева, со старымъ волосянымъ диваномъ, съ полдюжиной волосяныхъ стульевъ, двумя старыми зеркалами, и въ углу стоялъ старый шкафъ краснаго дерева. Внѣшній видъ комнаты нагонялъ такое уныніе, что тутъ нельзя было заниматься никакой полезной работой, ни ѣсть съ апетитомъ, ни даже осушить наполненный бокалъ. Ею обыкновенно пользовались для такихъ же цѣлей какъ та, для которой она и теперь назначалась, и, безъ сомнѣнія, Бодзль не въ первый разъ нанималъ ее. Сюда-то въ назначенный часъ пріѣхала лэди Роули -- и ей сказали, что джентельмэнъ ожидаетъ ее на верху.

Разумѣется, не обошлось безъ нѣсколькихъ семейныхъ совѣщаній на счетъ того, какимъ образомъ устроить это свиданіе. Нужно-ли сэръ Мармадуку сопровождать жену, или не отправится-ли сэръ Мармадуку одному? Лэди Роули сильно настаивала на томъ, чтобъ ей видѣться наединѣ съ Тревиліаномъ, безъ всякой посторонней поддержки въ переговорахъ. А что касается до сэръ Мармадука, то между нимъ и зятемъ не могло быть свиданія безъ личной и, вѣроятно, сильной ссоры. Въ этомъ лэди Роули была вполнѣ увѣрена. Сэръ Мармадукъ, по пріѣздѣ въ Англію, среди различныхъ своихъ хлопотъ, приходилъ иногда въ состояніе такого сильнаго негодованія противъ своего зятя, что не могъ даже говорить объ этомъ несчастномъ человѣкѣ безъ самой энергичной брани. Онъ не скупился на дурные отзывы о человѣкѣ, обидѣвшемъ его дорогую дочь. Надо сказать, что сэръ Мармадукъ зналъ вопросъ только съ одной стороны: онъ распрашивалъ дочь и постоянно видѣлся съ своимъ старымъ другомъ Осборномъ. Поѣздка полковника въ Девоншайръ была представлена ему какъ самый естественный поступокъ въ мірѣ. Ему доказали, что переписка, которой Тревиліанъ придалъ такое огромное значеніе, состояла изъ записокъ, позволительныхъ между всякимъ пожилымъ джентльмэномъ и всякой молодой женщиной. Обѣщаніе, которое Тревиліанъ старался вытребовать, и дать которое уклонилась м-съ Тревиліанъ, казалось разгнѣванному отцу чудовищнымъ оскорбленіемъ. Онъ зналъ, что полковникъ былъ старше его, а Емилія казалась ему все еще молодой дѣвушкой. Ему казалось невѣроятнымъ, чтобы кто-нибудь могъ видѣть въ старомъ товарищѣ -- любовника его дочери. Онъ не вѣрилъ, чтобы кто-нибудь дѣйствительно такъ взглянулъ на этого человѣка. Вся эта сказка -- чудовищная выдумка мужа, выдуманная имъ потому, что ему наскучила молодая жена. По понятіямъ сэръ Мармадука, Тревиліана слѣдовало или отколотить до полусмерти, или же запереть въ домъ умалишенныхъ. Полковникъ Осборнъ покачивалъ головой и выражалъ свое убѣжденіе, что бѣдняга былъ помѣшанъ.

Но лэди Роули надѣялась на лучшее. Хотя въ отношеніи дочери она также была увѣрена какъ и отецъ, но менѣе довѣряла старому другу. Вѣроятно ей былъ извѣстенъ тотъ фактъ, что пятидесятилѣтній мужчина способенъ задавать тонъ и прикидываться молодымъ любовникомъ; дѣйствуя сообразно съ этимъ подозрѣніемъ, а также питая нѣкоторую надежду на то, что какъ бы ни было плохо дѣло въ настоящее время, оно все-таки могло быть поправлено,-- она позаботилась, чтобы полковникъ Осборнъ и м-ссъ Тревиліанъ не встрѣчались.

Сэръ Мармадукъ сердился за такое распоряженіе, но лэди Роули стояла твердо на своемъ.

-- Если вы такъ думаете, мама, сказала м-ссъ Тревиліанъ съ нѣкоторымъ оттѣнкомъ презрѣнія, то конечно пусть будетъ такъ.

Лэди Роули сказала, что такъ оно будетъ лучше, -- и оба они не видали другъ друга съ того достопамятнаго посѣщенія въ Ненкомбъ-Путнеѣ. И вотъ, лэди Роули собиралась повидаться съ своимъ зятемъ въ нѣкоторой надеждѣ, что ей удастся устроить это дѣло. Она вполнѣ понимала, что давъ ходъ своему негодованію въ настоящую минуту (хотя конечно оно было-бы удовольствіемъ), она могла поплатиться черезъ-чуръ дорого. Вообще было-бы лучше, еслибъ Емилія возвратилась къ своему мужу и къ своему очагу, а Тревиліану простились-бы всѣ его несправедливости.

Бодзль присутствовалъ въ тавернѣ въ продолженіи этого свиданья, но оставался невидимкою для лэди Роули.

Онъ сидѣлъ внизу, въ одномъ изъ грязныхъ угловъ, готовый подать помощь своему патрону -- въ случаѣ, если-бы потребовалась такая помощь.

Когда старый буфетчикъ ввелъ лэди Роули въ мрачную гостинную, она застала Тревиліана одного, стоящаго посреди комнаты и ожидающаго ее.

-- Какъ мы грустно встрѣчаемся! сказалъ онъ, приближаясь къ ней и протягивая руку.

-- Очень грустно, Люисъ!

-- Я не знаю, что вы слышали о случившемся, леди Роули. Очень естественно, однако, что вы должны были слышать обвинительный отзывъ обо мнѣ.

-- Я думаю, что дитя мое обижено, Люисъ, отвѣчала она.

-- Конечно, вы это думаете. Я ничего иного и ожидать не могъ. Когда наше свиданіе устроивалось, я очень хорошо зналъ, что вы уже приняли сторону противъ меня, еще не выслушавъ меня. Обиженъ былъ я -- жестоко обиженъ; но я не жду, чтобы вы повѣрили мнѣ, и я даже не желаю этого. Ни за что на свѣтѣ не захотѣлъ бы я разлучить мать съ ея дочерью.

-- Но почему же вы разлучили вашу собственную жену съ ея ребенкомъ?

-- Потому что это былъ мой долгъ. Какъ! развѣ не отцу надлежитъ заботиться о собственномъ его сынѣ? Я ничего не сдѣлалъ такого, леди Роули, что могло бы оправдать разлуку, противную всѣмъ законамъ природы.

-- Гдѣ же мальчикъ, Люисъ?

-- А,-- вотъ этого то именно я и не скажу никому изъ тѣхъ, кто принялъ сторону моей жены, пока не буду знать, что моя жена согласна на то повиновеніе, котораго я, въ качествѣ ея мужа, имѣю право требовать. Если Емилія поступитъ такъ, какъ я ее прошу,-- какъ я ей приказываю (говоря это, Тревиліанъ съ намѣреніемъ принялъ тонъ, долженствовавшій внушить по возможности высшее понятіе объ его власти и достоинствѣ), тогда она безотлагательно можетъ увидать своего ребенка.

-- Чего же же вы требуете отъ моей дочери?

-- Послушанія -- и только. Покорности моей воли, что конечно составляетъ обязанность жены. Пусть попроситъ моего прощенія за все прошлое....

-- Этого она сдѣлать не можетъ, Люисъ.

-- И пусть дастъ мнѣ торжественное обѣщаніе, продолжалъ Тревиліанъ, не соизволивъ обратить вниманія на слова леди Роули: -- не продолжать сношеній съ этимъ подколоднымъ змѣемъ, который вкрался въ мой домъ, -- пусть смирится, раскается, будетъ привѣтлива,-- и тогда она будетъ возвращена и своему мужу, и своему ребенку.

Онъ говорилъ это, ходя взадъ и впередъ по комнатѣ и размахивая руками, словно произносилъ спичъ, съ притязаніемъ на краснорѣчіе,-- словно онъ задумалъ побѣдить свою тещу вѣсомъ своихъ словъ и торжественностью движеній. Тѣмъ не менѣе онъ былъ смѣшонъ, а слова не имѣли бы никакого значенія, еслибъ не уяснили леди Роули, какъ мало оставалось ей надежды на возможность заживить рану. Наружность его до такой степени измѣнилась съ тѣхъ поръ, какъ леди Роули въ послѣдній разъ видѣла его сіяющимъ надеждами молодаго супружескаго счастья, что она едва ли узнала бы его, еслибы встрѣтила на улицѣ. Онъ былъ худъ, блѣденъ, угрюмъ и невзрачевъ. При видѣ его ходьбы взадъ впередъ ей казалось, что и самый характеръ его измѣнился. Она прежде не знавала его напыщенымь, неблагоразумнымъ и нелѣпымъ. Она не тотчасъ отвѣчала ему, замѣтивъ, что онъ еще не покончилъ со своей рѣчью;-- и послѣ минутной остановки онъ продолжалъ.

-- Леди Роули, нѣтъ ничего такого, чего бы я не хотѣлъ сдѣлать для вашей дочери -- для моей жены. Все мое принадлежало ей. Я не предписывалъ ей никакого образа жизни, я не требовалъ отъ нея никакихъ жертвъ, я не подчинялъ ее никакимъ капризамъ; но я рѣшился быть господиномъ въ моемъ собственномъ домѣ.

-- Не думаю, Люисъ, чтобы она когда-нибудь отрицала ваше право быть господиномъ.

-- Быть господиномъ въ моемъ домѣ и быть главнымъ по по своему вліянію на нее -- настолько я имѣлъ право требовать.

-- Кто-же отрицалъ ваше право?

-- Она подчинилась совѣтамъ и вліянію человѣка, старавшагося повредить мнѣ въ ея привязанности. Говоря это, я по возможности облегчаю мое противъ нея обвиненіе. Я могъ бы сдѣлать его гораздо тяжелѣе и не погрѣшить противъ правды.

-- Все это фантазіи, Люисъ.

-- А!-- хорошо. Конечно, вамъ слѣдуетъ защищать свою дочь. Но развѣ его поѣздка въ Девоншайръ была фантазіей? Фантазія развѣ переписка съ ней -- въ противность моимъ приказаніямъ -- и до, и послѣ его безчестной поѣздки? леди Роули, такимъ фантазіямъ не бывать больше! Если жена моя намѣрена возвратиться ко мнѣ и имѣть при себѣ своего ребенка, она должна раскаяться въ прошломъ, повиниться на будущее время.

Въ томъ словѣ "раскаяться" отозвалась злая горечь, чуть не взбѣсившая леди Роули. Она пришла на это свиданіе, думая, что Тревиліанъ радъ будетъ взять свою жену обратно, еслибы можно было такъ уладить, чтобы онъ сдѣлалъ это, не подвергаясь необходимости признать себя виноватымъ; но вмѣсто этого она увидала что, говоря о своей женѣ, онъ какъ бы дѣлалъ ей величайшую милость -- позволяя вернутся къ нему облаченной во вретище и съ головою посыпанной пепломъ. Изъ всего слышаннаго ею, она поняла, что тонъ его и обращеніе очень измѣнились съ тѣхъ поръ, какъ онъ завладѣлъ ребенкомъ, и что теперь онъ считаетъ свою жену въ своей власти. Мысль, что онъ сдѣлался тираномъ только потому, что въ его власти было тиранить, противорѣчила ея прежнимъ понятіямъ о характерѣ этого человѣка; -- но однако онъ такъ измѣнился, что она какъ бы вовсе не знала того человѣка, который стоялъ теперь передъ ней.

-- Я не могу признать, что дочь моя сдѣлала что-нибудь, требующее раскаянія, сказала леди Роули.

-- Разумѣется, не можете; но я смотрю на все это съ другой точки.

-- Она не можетъ признать себя виноватой, когда знаетъ, что права. Вы не захотѣли бы, чтобы она призналась въ такомъ проступкѣ,-- о которомъ самая мысль была ей всегда ненавистна.

-- Она должна смириться духомъ, леди Роули, прежде чѣмъ стать опять непорочной и счастливой женщиной.

-- Этого я не въ силахъ выносить! оказала леди Роули, доведенная наконецъ до крайнихъ предѣловъ негодованія.-- Дочь моя, сэръ, непорочнѣйшая изъ женщинъ, которыхъ вы когда-либо знавали, или будете знать. Вы, кому слѣдовало бы защищать ее отъ свѣта, когда нибудь раскаетесь, вспомнивъ, какъ жестоко поносили ее!... Затѣмъ она пошла къ дверямъ и не хотѣла слушать того, что онъ оралъ ей вслѣдъ. Она сошла съ лѣстницы, вышла на улицу и на концѣ Пултерсъ-Алеи нашла ожидавшій ее кэбъ.

Оставшись одинъ, Тревиліанъ тотчасъ позвонилъ и послалъ за Бодзлемъ.

Пока приходилъ слуга, и пока не явился его повѣренный, онъ не переставалъ шагать взадъ и впередъ по комнатѣ, размахивая руками по воздуху, словно продолжалъ свой спичъ.

-- Бодзль, сказалъ онъ, какъ скоро тотъ вошелъ и затворилъ за собою дверь,-- я перемѣнилъ свое намѣреніе.

-- Какимъ образомъ, м-ръ Тревиліанъ?

-- Я не стану дѣлать дальнѣйшихъ попытокъ. Я сдѣлалъ все что могъ -- и все напрасно. Мать и отецъ поддерживаютъ ее въ ея поведеніи, и она потеряна для меня -- навсегда.

-- Но мальчикъ, м-ръ Тревиліанъ?

-- Со мной мой ребенокъ. Да,-- мой ребенокъ у меня. Бѣдный малютка! Бодзль, я надѣюсь на насъ, что вы позаботитесь, чтобы никто изъ нихъ не узналъ нашего убѣжища.

-- Что касается этого, м-ръ Тревиліанъ, то до фактовъ та сторона можетъ добраться также легко, какъ и другая. Вы только представьте себѣ, что все перевернулось вверхъ дномъ, и что я дѣйствую въ пользу полковника.

-- Чортъ побери полковника! воскликнулъ Тревиліанъ.

-- Такъ точно, м-ръ Тревиліанъ; но еслибъ я дѣйствовалъ въ пользу противной стороны, и они сказали бы мнѣ: "Бодзль, -- гдѣ мальчикъ?" ну, я бы въ три дня и подцѣпилъ всѣ факты. Факты въ вашихъ рукахъ, м-ръ Тревиліанъ, если только вы знаете, гдѣ ихъ искать.

-- Я увезу его за границу -- немедля же.

-- Обдумайте это дважды, м-ръ Тревиліанъ! Мальчикъ, изволите видѣть, такъ еще малъ, а материнскій уходъ всего нѣжнѣе и любовнѣе. Я бы подумалъ дважды, м-ръ Тревиліанъ, прежде чѣмъ разлучать ихъ!... совѣсть Бодзля вовсе не навязывала ему такого образа мыслей въ ущербъ условіямъ его занятій; но теперь, разговаривая съ Тревиліаномъ и постепенно замѣчая несовсѣмъ-здравое состояніе ума своего патрона, онъ ощущалъ въ себѣ нѣкоторый упрекъ совѣсти, понудившій его замолвить словечко въ пользу противной стороны.

-- Развѣ я не думаю объ этомъ постоянно? О чемъ же другомъ осталось мнѣ думать? Но будетъ на сегодня! Вы лучше зайдите ко мнѣ завтра послѣ обѣда.

Бодзль обѣщалъ исполнить это приказаніе, и какъ только патронъ его ушелъ, онъ расплатился въ тавернѣ и отправился домой.

Но дорогѣ къ себѣ домой въ Манчестеръ-Стритъ, лэди Роули почти рѣшила, что разлукѣ между ея дочерью и зятемъ лучше продолжаться. Выводъ этотъ былъ весьма прискорбенъ, но она не могла повѣрить, чтобы какая нибудь свободномыслящая женщина могла бы долго подчиняться капризамъ такого безразсуднаго и властнаго человѣка, какъ тотъ, котораго она сейчасъ слушала. Если бы не мальчикъ, то, по ея мнѣнію, тутъ нечего бы и колебаться. Но теперь, при настоящимъ положеніи дѣлъ, она полагала, что главная ихъ цѣль будетъ состоять въ томъ, чтобы возвратить себѣ ребенка. Затѣмъ она старалась сообразить, каковы будутъ послѣдствія для ея дочери, если въ самомъ дѣлѣ окажется, что этотъ несчастный человѣкъ помѣшанъ. Надежда на подобный исходъ казалась ей весьма недобрымъ чувствомъ; а между тѣмъ она не могла отдѣлаться отъ этой надежды.

-- Ну, мама, сказала Емилія съ слабой попыткой улыбнуться,-- вы видѣли его?

-- Да, милая, видѣла; могу сказать только, что онъ безразсуднѣйшій человѣкъ.

-- Онъ такъ ничего и не сказалъ вамъ объ Луи?

-- Нѣтъ, милая, ни слова.

ГЛАВА LXIII.
Сэръ Мармадукъ у себя дома.

Нора Роули объявила своему возлюбленному, что между ними должны прекратиться всякія сношенія до пріѣзда ея отца и матери въ Англію; но при этомъ она такъ откровенно призналась въ своей привязанности къ нему, и такъ твердо обѣщала остаться вѣрной ему, что никакой влюбленный не могъ имѣть разумной причины огорчиться такимъ запрещеніемъ. Нора хорошо понимала это -- и знала, что Гуго Станбэри дано такое поощреніе, которое должно было во всякомъ случаѣ привлечь его въ новое помѣщеніе Роули, какъ скоро онъ узнаетъ, гдѣ они поселились. Но когда прошло десять дней -- и онъ не показывался, въ ней стали возникать нѣкоторыя сомнѣнія. Возможно ли было, чтобы онъ перемѣнилъ свое намѣреніе, или не хотѣлъ подвергнуться отказу со стороны ея отца, или ужъ не нашелъ ли онъ, взглянувъ попристальнѣе на положеніе своихъ собственныхъ дѣлъ, что было бы нелѣпостью съ его стороны обзаводиться женою, пока средства его были такъ незначительны и скромны? Въ продолженіи всего этого времени сэръ Мармадукъ былъ такъ несчастенъ, такъ взволнованъ, въ такомъ негодованіи и такъ озабоченъ, что сама Нора почти боялась его, и, безъ дальнѣйшихъ обсужденій этого вопроса, пріучила себя думать, что и Гуго могъ быть побуждаемъ подобнымъ же страхомъ. Она имѣла намѣреніе сообщить матери о томъ, что произошло между ею и Станбэри, тотчасъ когда она и леди Роули будутъ наединѣ; но тутъ нагрянулъ на нихъ этотъ ужасный случай потери ребенка -- и все семейство было такъ внезапно поглощено скорбью ограбленной матери, и такъ преисполненно гнѣвомъ противъ безразсуднаго отца, что Норѣ не представилось удобнаго случая разсказать свою собственную сердечную повѣсть. Сама Емилія, казалось, позабыла о ней въ своемъ горѣ и ни разу, съ тѣхъ поръ какъ они жили въ Манчестеръ-Стритѣ, не упомянула имени Гуго Станбэри. Всѣмъ намъ случалось переживать минуты, когда наши личныя надежды, опасенія, почти все наше личное я поглащается и изглаживается болѣе сильными заботами и болѣе громкими голосами окружающихъ насъ. Нора почти не дерзала намекнуть о себѣ, пока горе сестры все еще такъ преобладало, и пока ея отецъ ежедневно жаловался на свои личныя безпокойства по министерству колоніальныхъ дѣлъ. Ей казалось невозможнымъ въ такую минуту поднять новый вопросъ, а быть-можетъ и новый предметъ огорченія.

Тѣмъ не менѣе, по мѣрѣ того какъ проходили дни, а Гуго Станбэри не приходилъ, сердце ея тѣснила грусть и ею овладѣло безпокойное состояніе духа. Ей казалось, что если теперь онъ ее оставить -- весь міръ потеряетъ для нея всякое значеніе. Эпизодъ съ Гласкокомъ въ ея жизни миновалъ, -- этотъ эпизодъ, который могъ бы сдѣлаться исторіею ея жизни, полной благосостоянія, блеска и вѣроятно счастія. Размышляя о себѣ и о пережитомъ, относительно собственной будущности, о своихъ замыслахъ, питаемыхъ ею въ то время, когда она впервые пріѣхала въ Лондонъ, и о томъ какъ она отбросила всѣ эти намѣренія, не смотря на изумительный успѣхъ, который встрѣтился ей по дорогѣ,-- она не могла отклонить мысли, что она сама, благодаря своей нерѣшительности, довела себя до крушенія. Не должно думать, чтобы она сожалѣла о томъ, что сдѣлала. Она очень хорошо знала, что поступить иначе, когда пріѣзжалъ къ ней въ Ненкомбъ-Путней м-ръ Гласкокъ, значило бы обличить свое безсердечіе, эгоизмъ и неженственность. Еще задолго до этого времени она порѣшила, что ея долгъ -- выйти замужъ за богатаго человѣка и, если возможно, за человѣка съ высокимъ положеніемъ. Такой именно и явился къ ней человѣкъ, обладающій всѣми мірскими благами, превосходящими самыя пылкія надежды ея,-- и она отвергла его. Она знала, что поступила хорошо, потому что любила другаго. Она не раскаивалась въ томъ, что сдѣлала, при сложившихся обстоятельствахъ; но она почти сожалѣла, что была такъ мягкосердечна, такъ слаба и податлива на любовь, такъ несостоятельна въ самоуправленіи. Какая ей польза изъ того, что она любитъ этого человѣка всѣми силами своей души, если онъ не идетъ къ ней, хотя уже десять дней минуло послѣ назначеннаго ему срока.

Однажды послѣ обѣда она сидѣла въ гостинной, разсѣянно читая или притворись читающей романъ, когда внезапно доложили о приходѣ Гуго Станбэри. Обстоятельства въ эту минуту чрезвычайно не благопріятствовали подобному посѣщенію.

Сэръ Мармадукъ, прогулявшійся по утру сперва въ Уайтгалъ, а оттуда -- въ Остендскій приходъ св. Дидульфа, былъ чрезвычайно угрюмъ и не въ духѣ. Въ министерствѣ ему высказали опасенія, что онъ не съумѣетъ достичь той цѣли, для которой былъ вызванъ въ Англію. А зять его, священникъ, заявилъ ему свое мнѣніе, что ему по большой мѣрѣ приходится отвѣчать за несчастіе дочери, благодаря тому, что онъ поощрялъ человѣка -- подобнаго полковнику Осборну. Вслѣдствіе чего сэръ Мармадукъ поспорилъ одинаково и со старшимъ клеркомъ, и съ м-ромъ Аутгаусомъ, и возвратился домой угрюмой и недовольный. Леди Роули со своей старшей дочерью были въ отсутствіи; онѣ находились въ настоящее время у леди Мильборо и старались придумать собща какой-нибудь планъ -- съ цѣлью возвратить себѣ малютку, во что бы то ни стало. Бѣдняжка Емилія Тревиліанъ была теперь довольна смиренна предъ леди Мильборо -- она готова была смириться передъ каждымъ, и во всѣхъ отношеніяхъ, лишь бы не требовалось отъ нея признанія, что полковникъ Осборнъ былъ ея любовникомъ. Когда доложили о Гуго Станбэри, двѣ младшія сестры, Софія и Люси находились въ комнатѣ, а также и сэръ Мармадукъ, въ эту минуту сердито ворчавшій на упрямство и безразсудство, которымъ угостилъ его м-ръ Аутгаусъ. Сэръ Мармадукъ до сихъ поръ не слыхалъ даже имени Гуго Станбэри,-- и Нора, хотя ея разсѣянность совершенно исчезла, тотчасъ поняла невозможность объяснить какія бы то ни было обстоятельства своего положенія при такомъ свиданіи. Однако, пока по лѣстницѣ раздавались милые шаги Гуго, женскій умъ ея тотчасъ началъ придумывать -- какъ бы получше представить молодаго человѣка своему отцу, и чѣмъ объяснить его посѣщеніе.

"Не будь при этомъ сестеръ" подумала она: "пожалуй, всего удобнѣе было бы предоставить самому Гуго разсказать свою исторію сэръ Мармадуку." Но она не нашла предлога удалить сестеръ -- и этого нельзя было сдѣлать, развѣ только самимъ имъ вздумается уйдти.

-- Это сынъ той леди, у которой мы жили въ Ненкомбъ-Путнеѣ, шепнула она отцу, вставая на встрѣчу своему возлюбленному. А сэръ Мармадукъ сильно не одобрялъ отъѣзда въ глушь Дартмура, понявъ относительно его только то, что это было улажено между Тревиліаномъ и тѣмъ семействомъ, подъ надзоръ котораго его обѣ дочери были сосланы въ изгнаніе. Поэтому онъ не былъ особенно расположенъ радушно принять Гуго Станбэри послѣ такой рекомендаціи.

Гуго, спрося леди Роули и м-ссъ Тревиліанъ и узнавъ, что ихъ нѣтъ дома, прежде чѣмъ упомянулъ имя миссъ Роули, -- приготовился было обнять свою возлюбленную. Въ эту минуту онъ питалъ въ себѣ надежду встрѣтить ее одну, и совершенно позабылъ о сэръ Мармадукѣ. Молодые люди, заходя въ четыре часа, никогда не разсчитываютъ застать дома папенекъ. А что касается Софіи и Люси -- онъ или ничего не слыхалъ о нихъ, или позабылъ то, что слыхалъ. Однако онъ спохватился во-время, и не выдалъ ни Нору ни себя никакимъ слишкомъ энергичнымъ выраженіемъ привязанности, но держалъ ея руку долѣе чѣмъ слѣдовало -- и сэръ Мармадукъ замѣтилъ это. "Это -- папа" сказала Нора: "Папа, это нашъ другъ -- м-ръ Гуго Станбэри".

Представленіе это было формально почти до нелѣпости, но затруднительное положеніе Норы угнетало ее. Сэръ Мармадукъ проворчалъ что-то. "Мама и Емилія" продолжала Нора: "скоро вернутся". Сэръ Мармадукъ проницательно взглянулъ на Гуго. Почему ему предлагали остаться до возвращенія леди Роули? Леди Роули вовсе нѣтъ надобности видѣть его. Сэръ Мармадуку, среди его заботъ, казалось, что теперь вовсе не время заводить новыя знакомства, "Вотъ мои сестры, м-ръ Станбэри" продолжала Нора: "это -- Софія, а это -- Люси". Софія и Люси весьма охотно приняли бы возлюбленнаго сестры съ искреннимъ дружелюбіемъ, если бы ихъ предувѣдомили надлежащимъ образомъ и при болѣе благопріятномъ времени: но теперь имъ нечего было сказать. Онѣ также могли только чуть слышно пробормотать что-то, имѣвшее назначеніемъ быть повѣжливѣе отцовскаго бурчанья, бѣдная Нора!

-- Надѣюсь, вамъ удобно здѣсь, сказалъ Гуго.

-- Домъ отличный, сказала Нора:-- только сосѣдство намъ не нравится.

Гуго также чувствовалъ, что вести разговоръ было трудно; не пробывъ еще и минуты въ комнатѣ, онъ уже замѣтилъ, что атмосфера ея не благопріятствовала цѣли его посѣщенія. Возможности поцалуя, или позволенія на поцѣлуй, не предвидѣлось въ настоящемъ случаѣ. Оставшись наединѣ съ сэръ Мармадукомъ, Гуго вѣроятно бы объяснился откровенно, каково бы ни было обращеніе сэръ Мармадука съ нимъ; но онъ не имѣлъ возможности сдѣлать этого въ присутствіи трехъ молодыхъ леди. Видя, что Нора приведена въ замѣшательство своимъ затруднительнымъ положеніемъ, и что отецъ Норы -- не въ духѣ и молчитъ, Гуго пытался вести разговоръ съ другими дѣвушками, и сталъ распрашивать о ихъ путешествіи и о кораблѣ, на которомъ онѣ пріѣхали. Но это была трудная задача: Люси и Софія, не хуже другихъ молодыхъ леди, пріѣхавшихъ изъ какой нибудь колоніи, могли бы вести разговоръ -- и даже въ высшей степени развязно,-- но теперь они робѣли. Ихъ старшая сестра была постыднымъ образомъ и совершенно незаслуженно опозорена -- и этотъ человѣкъ былъ тутъ въ чемъ то замѣшанъ, хотя онѣ и не знали въ чемъ именно

-- Здорова ли Присцилла? спросила Нора наконецъ.

-- Совершенно здорова. Я получилъ отъ нея извѣстіе вчера. Вы знаете, онѣ оставили Клокъ-Гаузъ.

-- Я не слыхала этого.

-- Да; онѣ живутъ въ небольшомъ коттеджѣ тотчасъ за селеніемъ. Какъ вы думаете, что еще случилось?

-- Надѣюсь ничего дурнаго, м-ръ Станбэри.

-- Сестра моя Доротея уѣхала отъ тетки и живетъ опять съ ними въ Ненкомбѣ.

-- Что же, ссора произошла между ними, м-ръ Станбэри?

-- Ну, да;-- что-то въ родѣ ссоры, я полагаю. Но эта исторія вовсе не интересна для сэръ Мармадука. Удивительно то, что Доротея смогла такъ долго оставаться съ моей тетушкой. Когда-нибудь я вамъ разскажу все это подробно.

Сэръ Мэрдукъ не могъ понять, съ какой стати его дочери будетъ разсказываться длинная исторія о теткѣ и сестрѣ этого человѣка. Онъ забылъ (какъ забываютъ обыкновенно при такихъ обстоятельствахъ), что -- пока онъ жилъ себѣ на Мандаринахъ -- дочь его, живя въ Англіи, безъ сомнѣнія должна была усвоить себѣ новые интересы и ознакомится съ новыми происшествіями. Но онъ помнилъ замѣченное имъ пожатіе руки, и порѣшилъ, что дочь его Нора не могла пріобрѣсти себѣ худшаго возлюбленнаго, чѣмъ пріятель его зятя.

Станбери только-что было рѣшился уйти, ибо ему не представлялось возможности въ настоящемъ случаѣ сказать или сдѣлатъ что-нибудь, могшее подвинуть его дѣло,-- какъ вдругъ обстоятельства измѣнились съ возвращеніемъ лэди Роули и м-ссъ Тревиліанъ. Лэди Роули -- особенно за послѣднее время -- знала о Станбэри гораздо болѣе, чѣмъ дошло до свѣдѣнія сэръ Мармадука. Во первыхъ, ей было извѣстно, что всѣ въ семействѣ Станбэри были очень расположены къ ея дочери, и она знала, что Гуго Станбэри энергично принялъ сторону ея дочери противъ своего стараго друга -- Тревиліана. Вотъ почему она была бы готова принять его дружелюбно, не будь онъ въ то-же самое утро предметомъ особеннаго разговора между ею и Емиліей.

Но случилось такъ, что м-ссъ Тревиліанъ въ этотъ же день разсказала лэди Роули всю исторію привязанности Норы. У старшей сестры вовсе не было намѣренія выдать младшую; но при полномъ довѣріи, возникшемъ благодаря общему горю и частымъ совѣщаніямъ между матерью и дочерью, все наконецъ высказалось -- и лэди Роули узнала нетолько о сватовствѣ Гуго Станбэри, но и о блестящемъ предложеніи, сдѣланномъ наслѣдникомъ петерборосской бароніи.

Надо признать, что лэди Роули была сильно огорчена и глубоко смущена. М-ръ Гласкокъ оказывался не только старшимъ сыномъ пера, но сверхъ того -- по отзыву бѣдной страдалицы отъ взбалмошнаго мужа -- человѣкомъ, который одаренъ ангельски-мягкимъ характеромъ. "И она полюбила-бы его", сказала Емилія: "если-бъ не этотъ несчастной молодой человѣкъ". Леди Роули не была честолюбивѣе, или безсердечнѣй, или тщеславнѣй прочихъ матерей. Она была доброй матерью, любящей своихъ дѣтей и сильно озабоченной объ ихъ благополучіи. Но ей было бы не душѣ стать тещей лорда Петерборо и видѣть вторую дочь удаленною отъ опасности тѣхъ подводныхъ скалъ, о которыя разбилось счастье старшей. Спросивъ о Гуго Станбэри и его средствахъ содержать жену, она получила весьма неуспокоительныя свѣдѣнія.

-- Онъ пишетъ въ какую-то грошевую газету -- и, кажется, очень хорошо, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Въ грошевую газету! Что-жъ, это почтенное занятіе?

-- По мнѣнію тетки его, миссъ Станбэри, кажется, нѣтъ. Но я полагаю, что теперь и образованные люди пишутъ въ подобныя газеты. Онъ самъ говоритъ, что это весьма ненадежное занятіе.

-- Должно быть ненадежно, Емилія. А у него ничего нѣтъ?

-- Ни гроша за душой, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

Затѣмъ мысли лэди Роули снова обратились къ м-ру Гласкоку, его фамильному титулу и помѣстью Маркгэмъ. Она задумалась о своихъ теперешнихъ заботахъ, о Мандаринахъ, о положеніи кредита сэръ Мармадука у банкировъ, объ остальныхъ дочеряхъ и обо всемъ, что предстояло ей сдѣлать. У ногъ ея дочери склонялъ колѣна истинный Аполлонъ изъ жениховъ, а безразсудная дѣвушка отвергнула его ради молодаго человѣка, пишущаго въ грошевую газету! Стоитъ-ли послѣ этого воспитывать дочерей для подобныхъ результатовъ? Вотъ почему лэди Роули, когда ей впервые представили Гуго Станбери, не была подготовлена встрѣтить его съ распростертыми объятіями.

На этотъ разъ представленіе выпало на долю м-ссъ Тревиліанъ, и было исполнено очень привѣтливо. Емилія знала, что Гуго Станбэри относится къ ней дружелюбно, и что онъ будетъ сочувствовать ей относительно ея ребенка.

-- Вы слышали, что случилось со мной? сказала она.

Станбэри однако ничего не зналъ о похищеніи ребенка. Хотя семейству Роули и казалось, что такой поступокъ, совершенный среди Лондона, долженъ быть извѣстенъ всему міру, но Гуго пока еще ничего не слыхалъ о немъ -- и теперь ему разсказали. Разсказывала сама м-ссъ Тревиліанъ со слезами и съ тоскою недавняго горя, но все-же разсказала, какъ человѣку, въ которомъ видѣла вѣрнаго друга, и въ сочувствіи котораго была увѣрена.

Сэръ Мармадукъ между тѣмъ продолжалъ оставаться угрюмымъ и не въ духѣ. Къ чему ихъ семейное горе обнажать предъ постороннимъ человѣкомъ!

-- Это неслыханно-жестокій поступокъ, сказалъ Гуго.

-- Подлый поступокъ, сказала леди Роули.

-- Но всѣ мы чувствуемъ, что въ настоящее время онъ самъ почти не знаетъ, что дѣлаетъ, сказала Нора.

-- Гдѣ-же ребенокъ? спросилъ Станбэри.

-- Мы не имѣемъ ни малѣйшаго понятія объ этомъ, сказала лэди Роули.-- Я видѣлась съ нимъ, и онъ не хочетъ сказать намъ. Прежде онъ говорилъ, что дочь моя увидитъ своего ребенка; но теперь присовокупляетъ къ своему предложенію такія условія, что нѣтъ никакой возможности слушать его.

-- А гдѣ-же онъ самъ?

-- Мы не знаемъ, гдѣ онъ живетъ. Мы можетъ видѣться съ нимъ только чрезъ посредство извѣстнаго человѣка.

-- А, я знаю этого человѣка, сказалъ Станбэри:-- онъ когда-то былъ полисмэномъ. Имя его -- Бодзль.

-- Да, это онъ, сказалъ сэръ Мармадукъ:-- я видалъ его.

-- И разумѣется, онъ намъ скажетъ только то, что ему приказано говорить намъ, продолжала лэди Роули.-- Можетъ-ли быть что-нибудь ужаснѣе того, что жена принуждена входить въ переговоры съ своимъ мужемъ касательно своего собственнаго ребенка -- чрезъ посредничество подобнаго человѣка?

-- Можетъ быть есть возможность узнать, гдѣ онъ держитъ ребенка? сказалъ Гуго.

-- Еслибъ вы могли устроить это, м-ръ Станбэри! сказала леди Роули.

-- Я не думаю, чтобы это принесло много пользы, сказалъ Гуго.-- Право, я даже не знаю, зачѣмъ бы ему держать въ тайнѣ мѣстопребываніе ребенка. Полагаю, что онъ имѣетъ право на мальчика до тѣхъ поръ, пока мать не докажетъ законности своихъ требованій предъ судомъ.

Однако Гуго обѣщалъ сдѣлать все, что можетъ, чтобы узнать, гдѣ содержится ребенокъ и гдѣ живетъ Тревиліанъ; а затѣмъ,-- просидѣвъ почти часъ въ этомъ домѣ,-- онъ былъ принужденъ встать и раскланяться. Онъ не сказалъ никому изъ нихъ ни слова касательно того дѣла, которое привело его сюда. Онъ даже не шепнулъ Норѣ увѣренія въ своей привязанности. До прихода двухъ старшихъ леди и пока рѣчь не коснулась похищенія ребенка, онъ сидѣль какъ совершенно-посторонній. Ему казалось очевиднымъ, что Нора никому не сообщила своей тайны. Ему показалось, что м-ссъ Тревиліанъ должно быть забыла объ этомъ,-- что и сама Нора должно быть забыла, если только возможно такое забвеніе. Тѣмъ не менѣе онъ всталъ, распрощался и былъ до нѣкоторой степени успокоенъ, увидавъ слезу на глазахъ Норы.

-- Кто онъ такой? спросилъ сэръ Мармадукъ, какъ скоро дверь за нимъ затворилась.

-- Этотъ молодой человѣкъ -- бывшій другъ Люиса, отвѣчала м-ссъ Тревиліанъ:-- но онъ пересталъ быть имъ, увидавъ до какой степени Люисъ былъ ослѣпленъ.

-- Зачѣмъ же онъ приходилъ сюда?

-- Мы коротко знакомы съ нимъ, продолжала м-ссъ Тревиліанъ.-- Это онъ устроилъ нашу поѣздку въ Девоншайръ. Онъ былъ очень добръ въ этомъ случаѣ, а также и мать, и сестра его. У насъ много причинъ быть благодарными м-ру Станбэри.

Все это было прекрасно, но Нора тѣмъ не менѣе чувствовала, что свиданье вышло вполнѣ безуспѣшнымъ.

-- Имѣетъ онъ какую нибудь должность? спросилъ сэръ Мармадукъ

-- Онъ пишетъ для печати, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Что вы хотите сказать -- книги что-ли пишетъ?

-- Нѣтъ, въ газету.

-- Въ грошевую газету, смѣло сказала Нора:-- въ "Ежедневную Лѣтопись".

-- Въ такомъ случаѣ, я надѣюсь, онъ болѣе не придетъ сюда, сказалъ сэръ Мармундукъ.

Нора подумала съ минуту, пріискивая слова, которыя могли бы вѣрно передать ея чувство и въ тоже время не выйдти изъ границъ приличія; но не найдя такихъ словъ, она встала со стула и вышла изъ комнаты.

-- Что все это значитъ? спросилъ Мармадукъ.

Наступило минутное молчаніе, и затѣмъ онъ повторилъ свой вопросъ въ новой формѣ:

-- По какому же поводу онъ посѣщаетъ насъ... ужъ не Нора-ли?

-- Кажется, онъ любитъ Нору, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Милая моя, сказала леди Роули, -- можетъ быть будетъ лучше не говорить объ этомъ именно теперь.

-- Полагаю, что у него нѣтъ ни гроша за душой, сказалъ сэръ Мармадукъ.

-- Онъ живетъ заработкомъ, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Если Нора понимаетъ свой долгъ, то она никогда болѣе не упомянетъ мнѣ его имени, сказалъ сэръ Мармадукъ. Больше ничего не было сказано, и, при первой возможности удалиться, леди Роули и м-ссъ Тревиліанъ ушли изъ комнаты.

-- Я бы вамъ все сказала, говорила въ тотъ же вечеръ Нора своей матери:-- я не хотѣла ничего скрывать отъ васъ; но мы были всѣ въ такомъ горѣ по поводу Луи, что не хватало духу говорить о чемъ либо другомъ.

-- Все это я гонимаю, душа моя.

-- Я разсчитывала на васъ, чтобы сказать объ этомъ отцу, -- такъ какъ я знала, что онъ придетъ. Мнѣ хотѣлось, чтобы онъ самъ пошелъ къ папа. И онъ имѣлъ такое намѣреніе, но сегодня... вышло такъ, что....

-- Конечно, милочка!-- но, кажется, у него нѣтъ никакихъ доходовъ. Не было бы это опромѣтчиво,-- какъ ты думаешь?

-- Иногда людямъ приходится быть опромѣтчивымъ. Не всѣмъ выпадаетъ на долю постоянный доходъ безъ всякаго труда. Вѣдь служащіе люди женятся-же, не имѣя состоянія.

-- Да, когда они имѣютъ постоянное занятіе, Нора.

-- А чѣмъ же его занятіе не постоянно? Кажется, онъ въ двадцать семь лѣтъ получаетъ столько-же, сколько дядя Олифэнтъ -- въ шестьдесятъ.

-- Но доходъ твоего дяди Олифанта -- постоянный доходъ.

-- У адвокатовъ нѣтъ постояннаго дохода, а также у медиковъ, или у купцовъ.

-- Но ихъ занятія постоянны и вѣрны. Если у нихъ нѣтъ состоянія, таки они не женятся, не упрочивъ себѣ дохода.

-- Доходъ м-ра Станбэри проченъ. Не знаю, почему бы ему не быть прочнымъ. Онъ продолжаетъ сотрудничать день за день, и, мрѣ кажется, что изъ всѣхъ занятій въ мірѣ -- это самое лучшее. Я бы охотнѣе стала сотрудничать въ газетѣ, чѣмъ быть однимъ изъ тѣхъ тухлыхъ, заплѣснѣвшихъ адвокатовъ, которыхъ подкупаютъ сказать что угодно.

-- Дорогая моя Нора, все это вздоръ. Ты знаешь, также хорошо какъ и я, что тебѣ не слѣдуетъ выходить замужъ за этого человѣка, когда еще сомнительно, въ состояніи ли онъ будетъ дать тебѣ уголъ;-- вотъ его положеніе!

-- Мнѣ этого довольно, мама.

-- А сколько онъ получаетъ за труды?

-- Вполнѣ достаточно для меня, мама. Дѣло въ томъ, что я дала ему слово, и не могу отказаться. Милая, дорогая мама, вы не будете ссориться съ нами, препятствовать намъ и ожесточать противъ насъ отца? Вы можете подѣйствовать на него, какъ хотите. Взгляните на бѣдную Емилію. Богатство не дало ей счастья.

-- О, еслибъ только м-ръ Гласкокъ сдѣлалъ тебѣ предложеніе недѣлей раньше! сказала леди Роули, поднося платокъ къ глазамъ.

-- Но, какъ видите, онъ этого не сдѣлалъ, мама.

-- Не могу не плакать, какъ подумаю объ этомъ (и бѣдная мать разразилась цѣлымъ потокомъ слезъ); такой добрый и мягкій человѣкъ, такъ искренно преданный тебѣ!

-- Мама, что-жъ пользы теперь вспоминать объ этомъ?

-- Поѣхалъ за тобой въ Девоншайръ!

-- Гуго сдѣлалъ тоже, мама.

-- Положеніе, которому позавидовала бы тебѣ каждая дѣвушка въ Англіи! Не могу не чувствовать этого. А Емилія увѣрена, что онъ вернется при малѣйшемъ поощреніи.

-- Это невозможно, мама.

-- Почему бы невозможно? Емилія утверждаетъ, что она въ жизнь свою не встрѣчала человѣка до такой степени влюбленнаго; по ея словамъ, онъ и заграницу-то поѣхалъ только потому, что сердце его разбито.

-- М-ръ Гласкокъ, мама, былъ очень милъ и добръи прочее; но право, онъ вовсе не изъ такихъ чтобы страдать отъ разбитаго сердца. Емилія совершенно ошибается. Я сказала ему всю правду.

-- Какую правду?

-- Что есть другой человѣкъ, котораго люблю. Онъ отвѣчалъ, что это обстоятельство, разумѣется, кладетъ конецъ всему,-- и совершенно спокойно пожелалъ мнѣ всякаго благополучія.

-- Какъ это ты могла быть до такой степени неосторожна? Зачѣмъ было отрѣзывать себѣ всякую возможность возврата?

-- Я желаю, чтобы это было покончено. Теперь конецъ всему этому -- и гораздо лучше, мама, не думать болѣе о м-рѣ Гласкокѣ. Онъ никогда не вернется ко мнѣ,-- а еслибъ и вернулся, то я могла бы лишь повторить ему тоже самое.

-- Не удивляйся, Нора: я несчастна -- вотъ и все; какъ же мнѣ не принимать этого къ сердцу! Что за связи были бы для твоихъ сестеръ! Какой пріютъ для бѣдной Емиліи въ ея горѣ! А что до этого другаго....

-- Мама, не говорите дурно о немъ!

-- Если ужъ говорить что, то должна сказать правду, сказала леди Роули.

-- Не говорите ничего противъ него, мама, потому что онъ будетъ моимъ мужемъ. Милая, дорогая моя мама, я не перемѣнюсь, что бы вы ни говорили. Быть можетъ, я поступила глупо; но теперь это рѣшено. Не дѣлайте меня несчастной, говоря противъ человѣка, котораго я намѣрена любить всю жизнь болѣе всего на свѣтѣ.

-- Подумай о Люисѣ Тревиліанѣ.

-- Не стану думать ни о комъ, кромѣ Гуго Станбэри! Я старалась не любить его. Я старалась увѣрить себя, что лучше притвориться, будто бы я люблю м-ра Гласкока. Но Гуго одолѣлъ и побѣдилъ меня, и я никогда не стану возмущаться противъ него. Вы можете помочь мнѣ, мама,-- но этого не измѣните.

ГЛАВА LXIV.
Сэръ Мармадукъ въ клубѣ.

Сэръ Мармадукъ ушелъ отъ своего зятя, священника, сильно разгнѣванный, ибо м-ръ Аутгаусъ, съ той смѣсью упрямства и честности, которая составляла его характеръ, наговорилъ жесткихъ словъ о полковникѣ Осборнѣ -- и слова эти косвеннымъ образомъ относились также къ Емиліи Тревиліанъ. Онъ твердо отстаивалъ свою племянницу, когда его осаждалъ мужъ племянницы; но когда къ его сочувствію и помощи прибѣгнулъ сэръ Мармадукъ, то казалось, что онъ какъ будтобы перенесъ свое вѣрноподданство въ противный лагерь. Онъ указалъ несчастному отцу, что полковникъ Осборнъ поступилъ очень дурно, поѣхавъ въ Девоншайръ, -- что семья Станбэри употребила во зло оказанную ей довѣренность, позволивъ ему проникнуть въ ихъ домъ,-- и что Эмилія поступила "нескромно", принявъ его. Когда друзья молодой женщины называютъ ее "нескромной", то можно предположить, что ея репутація очень серіозно затронута. Сэръ Мармадукъ понялъ это и, услыхавъ это слово, разсердился на своего зятя. Дѣло дошло между ними до рѣзкихъ словъ, а м-ръ Аутгаусъ не хотѣлъ сдѣлать ни малѣйшей уступки, не хотѣлъ отказаться ни отъ одного сказаннаго имъ слова. Онъ считалъ своимъ долгомъ посовѣтовать отцу, чтобы онъ строго предостерегъ свою дочь,-- чтобы онъ окончательно поссорился съ полковникомъ Осборномъ и увѣдомилъ Тревиліана обо всемъ этомъ. А относительно ребенка м-ръ Аутгаусъ выразилъ твердое мнѣніе, что отецъ имѣлъ законное право имѣть при себѣ своего мальчика, и что для возвращенія ребенка ничего нельзя сдѣлать безъ согласія отца. Правду сказать, м-ръ Аутгаусъ оказался весьма непріятнымъ собесѣдникомъ, и сэръ Мармадукъ ушелъ отъ него въ весьма тяжеломъ настроеніи. Возможно-ли было, чтобы его старый пріятель Фредъ Осборнъ, лѣтъ двадцать семь или восемь тому назадъ имѣвшій большой успѣхъ у молодыхъ женщинъ, въ самомъ дѣлѣ ухаживалъ за замужней дочерью своего стараго друга? Сэръ Мармадукъ заглянулъ въ самаго себя, и сознался, что и рѣчи быть не можетъ, чтобы самъ онъ за кѣмъ-нибудь приволокнулся. Хорошій обѣдъ, хорошее вино, хорошая сигара, покойное кресло и партія виста -- съ прибавленіемъ праздности и общества людей его же покроя -- вотъ блага жизни, которыхъ желалъ себѣ сэръ Мармадукъ. А Фредъ Осборнъ былъ старше его, и хотя сохранилъ глупую привычку носить платье, подбитое ватою, и красить усы, все-таки пятидесяти-двухъ или трехъ лѣтняго человѣка можно безъ всякаго сомнѣнія считать безопаснымъ. А къ тому же еще ихъ старинная дружба! Сэръ Мармадукъ, прожившій всю свою жизнь въ сравнительномъ уединеніи колоній, быть можетъ серіознѣе смотрѣлъ на эту старую дружбу -- нежели полковникъ, жившій среди блеска лондонской жизни и имѣвшій многочисленные случаи мѣнять своихъ друзей. Нѣкоторый намекъ на эту мысль запалъ въ душу сэръ Мармадука, когда онъ съ горечью думалъ объ этомъ,-- и онъ порѣшилъ объясниться со своимъ другомъ.

До сихъ поръ ему выпало весьма немного тѣхъ пріятныхъ часовъ, на которые расчитывалъ во время своего путешествія въ Англію. Онъ не имѣлъ духу пойдти въ свой клубъ, и ему казалось, что полковникъ Осборнъ что-то уклоняется отъ встрѣчи съ нимъ и доставленія ему развлеченій. Онъ намекнулъ объ этомъ женѣ -- и она сказала, что полковникъ поступаетъ очень хорошо, не являясь въ Манчестеръ-Стритъ.

-- Я говорила Емиліи, сказала лэди Роули,-- что она не должна видѣться съ нимъ, и она вполнѣ раздѣляетъ мое мнѣніе.

Тѣмъ не менѣе въ поведеніи полковника сказывалась неохота. Сэръ Мармадукъ чувствовалъ это вопреки заступничеству жены. Такимъ образомъ, онъ становился раздражительнымъ со всякимъ и недовольнымъ собой. Настроеніе его нисколько не улучшилось, когда ему разсказали, что вторая дочь отвергнула предложеніе старшаго сына лорда Петерборо.

-- Въ такомъ случаѣ, по мнѣ, пусть хоть идетъ въ рабочій домъ! сказалъ разгнѣванный отецъ и въ то же время объявилъ, что никогда не дастъ своего согласія на бракъ съ человѣкомъ, занимавшимся "грязной работой" въ "Ежедневной Лѣтописи ",-- какъ угодно было выразиться его родительской мудрости. Но эта жестокая фраза была сказана въ отсутствіи Норы, и не была передана ей. Лэди Роули знала своего мужа -- и знала, что ему случается иногда измѣнялъ свои мнѣнія.

Не ранѣе двухъ или трехъ дней послѣ своего визита въ приходъ Св. Дидульфа, онъ встрѣтилъ полковника Осборна. Къ этому времени весенняя ваканція окончилась, и полковникъ Осборнъ только-что вернулся въ Лондонъ. Они встрѣтились у дверей "Акробатъ-клуба", и полковникъ тотчасъ началъ съ извиненія.

-- Я такъ сожалѣлъ, что находился въ отсутствіи именно во время вашего пребыванія здѣсь,-- честное слово, сожалѣлъ! Но я былъ принужденъ ѣхать къ герцогинѣ. Я обѣщалъ въ началѣ зимы, а этотъ народъ такъ гнѣвается, когда имъ манкируешь. Ей Богу, это все равно, что манкировать коронованнымъ особамъ!

-- Чортъ побери герцогиню! сказалъ сэръ Мармадукъ.

-- Отъ всего сердца! сказалъ полковникъ: -- только я счелъ за лучшее сказать вамъ правду.

-- Я хочу сказать, что по мнѣ герцогиня и ея гости -- одно и тоже. Надѣюсь, что вы весело цровели время,-- вотъ и все.

-- Да, было-таки весело. Надо-же было куда-нибудь уѣхать на Пасху. Въ клубѣ никого не остается, засѣданія въ палатахъ прекращаются, никто не приглашаетъ, къ обѣду въ городѣ. Въ самомъ дѣлѣ, не уѣхать -- такъ не зналъ-бы, что дѣлать. Тамъ бездна людей, съ которыми такъ пріятно встрѣчаться: между прочими леди Гленкоръ -- и какъ она скрашивала все общество! Эта женщина одна наговорить больше, чѣмъ полдюжины мужчинъ, которыхъ я знаю. И лордъ Кантрипъ, начальникъ вашъ, тоже былъ тамъ. Онъ говорилъ мнѣ кое-что и объ васъ.

-- Въ какомъ смыслѣ?

-- Онъ желалъ-бы, чтобы вы прочли какія-то тамъ синія книги что-ли, или бумаги, или отчеты, что-то въ этомъ родѣ, -- которыя, говоритъ, товарищи его передали вамъ. Кажется, есть какія-то новыя правила, или приказанія.... онъ желаетъ, чтобы вы знали ихъ какъ свои пять пальцевъ. Онъ былъ до-нельзя любезенъ -- и только желалъ, чтобы я вамъ передалъ это, зная, что я съ вами вѣроятно увижусь.

-- Лучше-бы мнѣ вовсе не ѣздить сюда! сказалъ сэръ Мармадукъ.

-- Это почему?

-- Тамъ они не надоѣдали-бы мнѣ своими новыми правилами и порядками. Бывало, придетъ бумага -- кто-нибудь прочтетъ ее -- и довольно. Тамъ я могъ исполнять все, что отъ меня требовалось.

-- То:же самое будете дѣлать и здѣсь -- погодя немного.

-- Я не очень-то увѣренъ въ этомъ. Этотъ молодой народъ, кажется, забываетъ, что старой собакѣ не выучиться новымъ штукамъ. У нихъ тамъ есть одинъ пребойкій молодой малый, который повидимому думаетъ, что человѣкъ долженъ быть энциклопедіей всѣхъ познаній потому, только что прожилъ въ колоніи слишкомъ двадцать лѣтъ.

-- Это новый помощникъ секретаря.

-- Что нужды -- кто-бы онъ ни былъ! Осборнъ, пойдемте-ка наверхъ въ библіотеку. Мнѣ надо поговорить съ вами. Затѣмъ сэръ Мармадукъ не безъ торжественности провелъ его въ самую уединенную комнату клуба, и полковникъ Осборнъ послѣдовалъ за нимъ, вполнѣ зная, что ему будутъ говорить что-нибудь относительно Емиліи Тревиліанъ.

Сэръ Мармадукъ усѣлся на диванъ, а другъ его помѣстился рядомъ съ нимъ. Въ комнатѣ никого не было. Было четыре часа по полудни, и клубъ былъ наполненъ людьми. Зало, гостинная, игорная комната и биліардная были полны людей; но во всемъ Лондонѣ не выбрать-бы комнаты болѣе удобной для тайнаго и интимнаго совѣщанія, чѣмъ библіотека "Акробатъ-клуба", въ которую сэръ Мармадукъ удалился со своимъ другомъ. Сэръ Мармадукъ въ продолженіи нѣкотораго времени сидѣлъ молча, но еслибъ онъ оставался даже цѣлые часы въ такомъ безмолвіи, то и тогда полковникъ Осборнъ не прервалъ-бы его; наконецъ онъ заговорилъ голосомъ, имѣвшимъ притязаніе на строгость, по поразившемъ собесѣдника своею натянутостью и неестественностью.

-- Какъ мнѣ жаль моей бѣдной дочери! сказалъ сэръ Мармадукъ.

-- Да, это правда; одно только можно сказать обо всемъ этомъ дѣлѣ, Роули...

-- Что именно?

-- Малый должно-быть помѣшанъ.

-- Онъ не настолько помѣшанъ, чтобы его помѣшательство могло служить въ облегченіе намъ -- какъ-бы ни было оно грустно. Онъ взялъ отъ Эмилія ея ребенка, и я думаю, что это едва-ли не убьетъ ее. И что съ ней будетъ! А увезти ее обратно на острова безъ ребенка -- объ этомъ и рѣчи быть не можетъ. Я въ жизнь свою не встрѣчалъ такой жестокости.

-- И такой нелѣпости, разумѣется!

-- Ахъ, вотъ въ томъ-то и дѣло! Спроси меня кто-нибудь, я-бы сказалъ, что изъ всѣхъ людей на свѣтѣ,-- вамъ я больше всего могъ-бы довѣрять.

-- А теперь вы сомнѣваетесь въ этомъ?

-- Не знаю, что и думать.

-- Вы хотите сказать, что вы подозрѣваете меня -- а также и дочь вашу?

-- Нѣтъ, клянусь Богомъ! Бѣдняжка! еслибъ я заподозрилъ ее, тутъ бы мнѣ и конецъ! Я не пережилъ-бы этого. Нѣтъ, я ее не подозрѣваю! Сэръ Мармадукъ теперь оставилъ натянутый тонъ и говорилъ съ естественной энергіей.

-- Стало быть, меня подозрѣваете?

-- Нѣтъ, еслибъ подозрѣвалъ, то полагаю, что не сидѣлъ бы здѣсь съ вами; но говорятъ...

-- Что такое вамъ говорили?

-- Говорятъ, что... что вы поступали неблагоразумно. Отчего вы не оставили ее въ покоѣ, когда узнали, какой оборотъ приняли дѣла?

-- Кто вамъ сказалъ это, Роули?

Сэръ Мармадукъ съ минуту подумалъ, а затѣмъ, вспомнивъ, что полковнику Осборну едва-ли можно будетъ побраниться съ духовнымъ лицемъ, сказалъ ему всю правду. "Аутгаусъ говоритъ, что вы незагладимо повредили ей поѣхавъ вслѣдъ за нею въ Девоншайръ, и ведя съ ней переписку".

-- Аутгаусъ -- оселъ!

-- Это легко сказать... но зачѣмъ вы ѣздили туда?

-- А почему бы мнѣ было не поѣхать? Чортъ побери! Человѣкъ заберетъ себѣ въ голову какую-то дичь, а мнѣ изъ за этого не видать своей крестницы!

Сэръ Мармадукъ старался припомнить, точно-ли полковникъ былъкрестнымъ отцомъ его старшей Дочери; но оказалось, что въ памяти его не сохранилось ничего, касательно крестныхъ папенекъ и маменекъ его дѣтей. "А что касается писемъ -- желалъ бы я, чтобы вы могли видѣть ихъ. Единственныя письма, имѣвшія хоть какое-нибудь значеніе, были тѣ, въ котортъ говорилось о вашемъ пріѣздѣ. Я старался устроить это, нетолько ради васъ самихъ, но и потому, что она сильно желала этого".

-- Благослови ее Богъ, бѣдное дитя! сказалъ сэръ Мармадукъ, утирая слезы своимъ краснымъ шелковымъ платкомъ.

-- Сознаюсь, что именно эти-то письма -- ихъ было одно или два -- и положили начало этой непріятности. Они-то и довели до того, что этотъ человѣкъ оказался сумасшедшимъ. Я въ этомъ сознаюсь. Я обязался не говорить о вашемъ пріѣздѣ -- и сказалъ ей, чтобы она сохраняла это въ секретѣ. Онъ началъ слѣдить за этимъ и, какъ полагаю, нашелъ ея письма,-- а затѣмъ его и взорвало, что отъ него есть тайны. Грязная, подлая тварь! А теперь такой господинъ, какъ м-ръ Аутгаусъ, говоритъ, что я виноватъ,-- что я -- причина всѣхъ непріятностей, потому что навѣстилъ вашу дочь, когда мнѣ случилось быть въ Девоншайрѣ!

Мы должны отдать справедливость полковнику, предположивъ, что къ этому времени онъ вполнъ убѣдился, будто бы Кокчаффингтонская церковная паперть была единственною побудительною причиною его, поѣздки въ Девоншайръ.

-- Честное слово, это черезъ чуръ несправедливо! продолжалъ онъ съ негодованіемъ.

-- А что касается до Аутгауса -- еслибъ не его санъ, я бы поколотилъ его. И я желаю, чтобы вы ему передали эти мои слова.

-- И безъ того довольно горя, сказалъ сэръ Мармадукъ.

-- Но это жестоко! Ей Богу, это жестоко! Однимъ только можно утѣшиться: не попадись я, попался бы кто-нибудь другой. Такой человѣкъ не могъ бы прожить двухъ, трехъ лѣтъ, не приревновавъ къ кому бы то ни было. А что касается бѣдяяжки Емиліи, то для нея такое нелѣпое обвиненіе пожалуй еще лучше, чѣмъ сопоставленіе имени ея съ именемъ человѣка помоложе, или такого, которому довѣрять вы имѣли бы менѣе причинъ.

Во всемъ этомъ повидимому было такъ много разумнаго, и было это сказано такимъ естественнымъ тономъ оскорбленной невинности, что сэръ Мармадуку не оставалось ничего болѣе сказать. Онъ еще что-то пробормоталъ о невыносимомъ стеченіи обстоятельствъ, затѣмъ вышелъ изъ клуба и направился къ себѣ, въ мрачный скучный домъ Манчестеръ-Стрита. Тамъ не ожидало его утѣшеніе;-- но и въ клубѣ не было никакого. И зачѣмъ этотъ надоѣдный секретарь шлетъ ему порученія насчетъ синихъ книгъ? По дорогѣ домой, онъ пламенно желалъ вернуться на Мандарины и мечталъ о томъ, какъ бы хорошо было остаться тамъ до самой смерти.

ГЛАВА LXV.
Таинственная сила.

Прошло и тридцать первое Марта, а Эксетеръ все еще не ознаменовался свадебнымъ празднествомъ м-ра Гибсона и Камиллы Френчъ; но не Камилла была виновата въ этой проволочкѣ. У нея было давно все готово, и когда въ половинѣ этого мѣсяца ей намекнули, что необходимо отложить свадьбу на нѣкоторое время, то она пришла въ большое негодованіе, и, нисколько не стѣсняясь, объявила, что никакъ не допуститъ такого хода дѣла. М-ръ Гибсонъ не посмѣлъ сообщить ей лично это извѣстіе, но уже за нѣсколько дней до того пересталъ ходить въ Гивитри, а Камилла съ каждымъ днемъ становилась мрачнѣе, скучнѣе и рѣзче въ своемъ обращеніи съ матерью и сестрою. Маленькія записки поминутно получались и отправлялись; но одной только Камиллѣ извѣстно было ихъ содержаніе. Она настолько не снисходила къ сестрѣ, чтобы раздѣлить съ ней свое неудовольствіе, и даже предъ матерью не слишкомъ осуждала своего жениха, пока не наступилъ рѣшительный ударъ. Съ неутомимымъ рвеніемъ и самымъ напряженнымъ вниманіемъ продолжала она заготовленіе своего приданаго, требуя отъ несчастной Арабеллы того же усердія въ работѣ, которое она сама выказывала,-- усердія неблагодарнаго, обыкновенно выпадающаго на долю сестеръ недавно-объявленной невѣсты.

Нагло и дерзко истощала Камилла ограниченныя средства своего семейства, чтобы снабдить себя всѣмъ нужнымъ запасомъ женскихъ нарядовъ и вступить въ домъ м-ра Гибсона въ полномъ блескѣ невѣсты съ хорошимъ приданымъ. Когда же м-ссъ Френчъ колебалась и даже упрекала ее за неумѣренные расходы, тогда Камилла возражала, что за-мужъ выходятъ одинъ разъ -- и то рѣдко лучше и выгоднѣе того, какъ она теперь;-- и потому мать обязана дозволить ей располагать ея долей ихъ семейныхъ доходовъ. "Не велика бѣда, если вамъ, мама, и придется занять немного денегъ! М-ръ Бургесъ не откажетъ вамъ, когда узнаетъ -- для какой цѣли. А такъ какъ въ послѣдствіи я не буду больше на вашемъ иждивеніи, и вамъ не придется меня ни одѣвать, ни обувать, то я имѣю теперь полное право требовать моей доли". И она кончала свои возраженія тѣмъ, что въ присутствіи Арабеллы высказывала мнѣніе, будто-бы всякая дочь семейства, которая съумѣетъ пріобрѣсти себѣ мужа,-- имѣетъ полное право ожидить и требовать отъ остальныхъ членовъ своей семьи нѣкотораго стѣсненія для того только, чтобы невѣсту отпустить съ честью и на славу всего семейства.

Наконецъ наступилъ рѣшительный ударъ. Въ теченіи нѣсколькихъ дней м-ръ Гибсонъ не являлся въ домъ, но записки продолжали получаться и отправляться. Наконецъ пришелъ и самъ м-ръ Гибсонъ, но какъ разъ тогда, когда Камиллы не было дома; она ушла за покупками. Въ эти дни она часто съ сестрой уходила въ лавки, оставаясь тамъ отъ одинадцати до часу. Надо полагать, что Арабелла ощущала весьма непріятное чувство, присутствуя при этихъ покупкахъ, гдѣ ей приходилось только любоваться прекрасными матеріями, тонкими полотнами и дорогими кружевами, которыя предупредительные прикащики имъ съ такою готовностію показывали. Вопросы, съ которыми Камилла къ ней обращалась (это довольно-ли хорошо для такого торжественнаго случая, а то довольно-ли красиво), должны были ее сильно раздражать. Ей вѣроятно приходило на умъ, что все это могло-бы дѣлаться и для нея, что всѣ эти прекрасныя вещи покупались-бы на ея счетъ, еслибы сестра не поступила съ ней такъ жестоко и ужасно несправедливо. Однако, не смотря на все это, она продолжала съ ней ходить въ лавки, молча все переносила, и усердно помогала своей иголкой; работала, шила, собирала сборки, и, когда ей приказывали, опять ихъ распускала; однимъ словомъ, въ домѣ вела себя такъ, какъ это подобаетъ младшей сестрѣ; иногда только уходила потихоньку въ близкіе загородные лѣса, и въ уединенныхъ размышленіяхъ искала спокойствія и утѣшенія. Когда м-ръ Гибсонъ пришелъ сообщить перемѣну, происшедшую въ его предположеніяхъ, тогда обѣихъ сестеръ не было дома. И такъ какъ онъ спросилъ не свою невѣсту, а м-ссъ Френчъ, то надо полагать, что -- зная, куда Камилла уходила почти каждое утро,-- онъ вѣроятно подкараулилъ и воспользовался этимъ случаемъ. "Можетъ быть оно и лучше, что я васъ одну засталъ", сказалъ онъ послѣ нѣкоторыхъ предисловій своей будущей тещѣ: "вы лучше моего вразумите Камиллу. Я принужденъ отложить свадьбу недѣли на три".

-- Какъ, м-ръ Гибсонъ, еще на три недѣли!

-- Можетъ-быть даже и на мѣсяцъ, и потому лучше, если мы назначимъ свадьбу 29 Апрѣля.

Во время этихъ переговоровъ, м-ръ Гибсонъ успѣлъ отдѣлаться отъ боязни, которую будущая его теща могла ему внушить, и онъ говорилъ довольно спокойно объ этой непонятной и ничѣмъ необъяснимой перемѣнѣ его намѣреній.

-- Не думаю, однако, чтобы это могло быть пріятно Камиллѣ, замѣтила м-ссъ Френчъ.

-- Она можетъ, если ей угодно, назначить и другой день -- только конечно въ Маѣ.

-- Но отчего же все это?

-- Есть нѣкоторыя денежныя обстоятельства, м-ссъ Френчъ, которыя я раньше этого времени никакъ не могу устроить. Къ несчастью, я принужденъ ѣхать въ Лондонъ. За тѣмъ послѣдовало еще много другихъ вопросовъ, но м-ссъ Френчъ не могла ничего больше вывѣдать отъ м-ра Гибсона, и онъ ушелъ съ тѣмъ убѣжденіемъ, что они обоюдно поняли другъ друга,-- что свадьба отложена до впредь-назначеннаго дня, который не могъ бытъ раньше 29 Апрѣля.

М-ссъ Френчъ спросила его, отчего онъ не приходитъ и не навѣщаетъ Камиллу. А онъ, коварный человѣкъ, отвѣтилъ ей на это, что надѣялся видѣть ее сегодня утромъ, и что непремѣнно завернетъ еще на этой же недѣлѣ.

Камилла, вернувшись домой и узнавъ все случившееся, не выдержала и откровенно высказала все свое негодованіе. "Я сейчасъ-же пойду къ нему", говорила она: "и все вывѣдаю. Я рѣшительно этого не понимаю, да и не хочу понимать. Онъ узнаетъ, съ кѣмъ имѣетъ дѣло, если думаетъ шутить со мной. Право, мама, я удивляюсь, какъ могли вы его отпустить, не заставивъ его отказаться отъ этой ничѣмъ неизвинимой перемѣны".

-- Что-же мнѣ было дѣлать?

-- Что вамъ было дѣлать? Выбить ему это изъ головы, какъ я бы это сдѣлала. Мнѣ онъ не посмѣлъ сказать этого, потому что онъ -- трусъ и подлецъ.

Камилла въ своемъ негодованіи дѣйствовала очень неосторожно. Она забыла, что тутъ -- Арабелла, и что ей слѣдуетъ укротить свой гнѣвъ.

-- Я не думаю, чтобы онъ былъ трусъ и подлецъ, замѣтила Арабелла.

-- Это мое дѣло. Я полагаю, что имѣю право и должна его знать лучше тебя.

-- Все равно, но я все-таки не думаю, что м-ръ Гибсонъ былъ трусъ и подлецъ, повторила опять Арабелла, защищая человѣка, который ею пренебрегъ.

-- Арабелла, знай только одно, что я не желаю и не приму твоего вмѣшательства! Помни это! Я говорю, что это было низко, гадко; онъ долженъ былъ обратиться ко мнѣ. Это мое дѣло, и я пойду къ нему. Меня ничто не удержитъ, а тѣмъ болѣе -- какой нибудь глупый вздоръ, тамъ гдѣ дѣло идетъ о будущей моей репутаціи и чести. Всему Эксетеру извѣстно, что свадьба назначена 31 этого мѣсяца.

На другой день Камилла рѣшительно отправилась въ домъ м-ръ Гибсона; она поторопилась уйти пораньше, часовъ въ девять утра, думая, что навѣрное застанетъ его за завтракомъ. Но, увы! его уже небыло. Онъ въ это же утро съ первымъ поѣздомъ выѣхалъ изъ Эксетера, и его прислуга думала, что онъ отправился въ Лондонъ. На другой день Камилла получила отъ него записку изъ Лоидона. Записка эта написана была въ очень веселомъ и любезномъ духѣ и начиналась словами: "Дражайшая Камми"; въ ней онъ относился къ отсрочкѣ своей свадьбы, какъ къ дѣлу совершенно рѣшенному и нетребующему никакихъ дальнѣйшихъ объясненій. Камилла отвѣтила ему на это письмо весьма грозно, жалуясь, протестуя, упрекая его и напоминая ему, что день свадьбы былъ назначенъ имъ же самимъ, а не ею. Письмо свое она кончала постскриптомъ къ слѣдующихъ знаменательныхъ словахъ:

"Если вы уважаете и вамъ дорого имя вашей будущей супруги, то вы вернетесь къ первому вами назначенному дню".

Онъ отвѣтилъ ей-на это письмо коротенькою запискою, объявляя, что ему невозможно этого сдѣлать, и затѣмъ въ продолженіи десяти дней не подавалъ о себѣ знака жизни. Въ отсутствіи онъ былъ отъ вторника до другой субботы -- и Камилла узнала о его возвращеніи тогда, когда въ воскресенье, въ соборѣ, увидѣла его читающимъ за налоемъ молитвы, и исполняющимъ свои церковныя обязанности викарнаго священника.

Въ это время Арабелла сильно занемогла и слегла въ постель. М-ръ Мартинъ рѣшилъ, что у нея, вслѣдствіе моральной тревоги, очень растроились нервы,-- что она сильно раздражена, слаба и подвержена истерическимъ припадкамъ, -- что она слишкомъ чувствительна, и что усилія преодолѣть эти чувства истощили ея силы. Конечно, мнѣніе это не было высказано во всеуслышаніе Эксетера; м-ръ Мартинъ сообщилъ его по секрету только матери. "Вздоръ, комедія!" сказала Камилла, когда ей стали говорить о чувствительности, раздражительности и истерикахъ Арабеллы Въ настоящее время она требовала къ себѣ нераздѣльнаго, полнаго участія всей семьи, и потому ей казалось, что болѣзнь сестры притворна и придумана для того только, чтобы лишить ея этого участія.

-- Другъ мой, она въ самомъ дѣлѣ и очень серьезно больна, говорила м-ссъ Френчъ.

-- Въ такомъ случаѣ, дайте ей хорошую дозу соли! отвѣчала неумолимая, суровая Камилла. Это происходило въ воскресенье послѣ обѣда. Камилла попыталась было поймать м-ра Гибсона при выходѣ изъ собора, но ей не удалось. М-ръ Гибсонъ задержанъ былъ въ церкви -- конечно, служебными обязанностями. Въ этотъ вечерь онъ не получилъ отъ Камиллы записки, и въ понедѣльникъ утромъ отправился въ Гивитри.

-- Вы найдете ее въ гостиной, сказала м-ссъ Френчъ, отпирая ему дверь передней.

Она сказала это съ улыбкою, но улыбка эта была принужденная. М-ръ же Гибсонъ совсѣмъ не улыбался.

-- У ней все благополучно? спросилъ онъ.

-- Да;-- но ступайте лучше къ ней сами. Вамъ должно быть извѣстно, м-ръ Гибсонъ, что у молодыхъ дѣвушекъ, которыя выходятъ за-мужъ, много капризовъ и фантазій; онѣ любятъ, чтобы всѣ ихъ желанія исполнялись безпрекословно. Онъ однако не обратилъ никакого вниманія на это замѣчаніе и отправился тихими медленными шагами въ гостиную. Было-бы слишкомъ невѣжливо, хотя и любопытно -- допросить Камиллу, замѣтила-ли она, когда его цѣловала, что онъ, вѣроятно для большаго куражу, подкрѣпился въ это утро рюмкою Кюрасао.

-- Томасъ! что значитъ все это? былъ первый вопросъ Камиллы послѣ поцѣлуя.

-- Что такое, другъ мой?

-- Что значитъ эта неумѣстная, непріятная проволочка? Томасъ, ты почти разбилъ мое сердце. Ты уѣзжалъ, не сказавъ мнѣ ничего.

-- Я писалъ дважды, Камилла.

-- Но какія письма ты писалъ? Если тутъ что-нибудь да есть, то ради Бога, Томасъ, скажи мнѣ лучше сразу. Она ждала, но Томасъ держалъ языкъ за зубами.-- Я не думаю, чтобы ты хотѣлъ убить меня...

-- Сохрани Богъ! сказалъ Томасъ.

-- Но ты положительно убьешь меня. Что скажутъ и подумаютъ обо мнѣ всѣ въ городѣ, когда узнаютъ, что свадьба отложена. Бѣдная мама, на нее жалко смотрѣть!-- нѣтъ, это ужасно! Да тутъ еще и Арабелла слегла и такъ серьезно больна... это тоже было весьма нескромно и неосторожно: Камиллѣ не слѣдовало говорить ни слова о болѣзни ея сестры.

-- Меня очень огорчило извѣстіе о болѣзни дорогой Беллы, сказалъ м-ръ Гибсонъ.

-- Я не думаю, чтобы болѣзнь ея была опасна, продолжала Камилла:-- но понятно, что это насъ безпокоитъ. Что до меня касается, то я страдаю и переношу все молча; я вообще не люблю давать воли моимъ чувствамъ, но должна сознаться, что для меня это тяжелое испытаніе. Еще разъ прошу тебя, Томасъ, скажи мнѣ, наконецъ, что все это значитъ?

Но Томасъ не могъ ничего сказать, кромѣ того, что онъ уже прежде сказалъ м-ссъ Френчъ. Онъ всегда былъ очень аккуратенъ и заботливъ насчетъ денегъ -- и вотъ нѣкорыя денежныя обстоятельства заставляли его отложить свадьбу до 29 Апрѣля. Когда Камилла замѣтила ему, что она, будущая жена его, должна тоже знать всѣ его денежныя дѣла,-- тогда онъ ей отвѣтилъ, что она и будетъ все знать, но со временемъ. Камилла говорила еще очень много, и очень строго и рѣзко. М-ръ Гибсонъ не наслаждался своимъ утромъ, но переносилъ упреки своей красавицы и нарѣченной невѣсты съ большею твердостію, нежели можно было отъ него ожидать. Онъ предоставилъ весь разговоръ Камиллѣ, но когда всталъ и простился съ нею, то 29-е Апрѣля было назначено и съ ея согласія, какъ день, въ который она дѣйствительно сдѣлается м-ссъ Гибсонъ.

Выйдя изъ гостиной, онъ опять въ передней встрѣтился съ м-ссъ Френчъ. Она одно мгновеніе какъ будто колебалась или выжидала, чтобъ дверь затворилась; но дверь нельзя было затворить, Камилла стояла на порогѣ.

-- М-ръ Гибсонъ, заговорила м-ссъ Френчъ почти шепотомъ, -- не войдете-ли вы навѣстить бѣдную Беллу?

-- Зачѣмъ?-- вѣдь она въ постели, сказала Камилла.

-- Да, она въ постели; но ей кажется, что посѣщеніе м-ръ Гибсона утѣшитъ и облегчитъ ее. Вотъ уже четыре дня, какъ она никого, кромѣ м-ра Мартина не видала, и она думаетъ, что для нея будутъ очень утѣшительно поговорить хотя нѣсколько словъ съ м-ромъ Гибсономъ.

М-ръ Гибсонъ, будущій зять Беллы, былъ въ то же время и священникомъ. Но Камилла въ душѣ понимала, что этотъ полудуховный оборотъ, который ея мать придала своей просьбѣ, былъ ложенъ и притворенъ. Существовали особенныя причины, по которымъ Беллѣ не слѣдовало-бы принимать м-ра Гибсона въ своей спальнѣ, пока онъ не будетъ ея зятемъ. Выраженіе такого желанія въ настоящую минуту было почти неприлично.

-- Надѣюсь, что вы съ ними останетесь, мама? сказала Камилла. М-ръ Гибсонъ покраснѣлъ до ушей, услыхавъ это внушеніе.

-- Конечно, вы останетесь съ ними, мама?

-- Нѣтъ, мой другъ, я не думаю. Я полагаю, она пожелаетъ, чтобы онъ ей что нибудь почиталъ, или что нибудь въ этомъ родѣ. И м-ръ Гибсонъ, не сказавъ ни слова, но все еще красный какъ ракъ, пошелъ въ комнату Арабеллы; а Камилла бросилась въ гостиную, хлопнувъ за собой дверью. До сихъ поръ она боролась очень ловко и храбро, но успѣхъ сдѣлалъ ее неосторожной. Она стала такъ надменна и самонадѣянна въ своемъ высокомъ положеніи, достигнутымъ ею почти съ боя, что не въ состояніи была обуздывать свой нравъ, или ждать, пока ея власть и сила окончательно утвердятся. Стукъ этой двери, которую она захлопнула, раздался по всему дому -- и всѣмъ было извѣстно, отчего она ею хлопнула. Войдя въ гостинную, она бросилась на диванъ, потомъ опять вскочила и стала быстро ходить по комнатѣ. Возможно-ли было допустить здѣсь измѣну? Неужто по картамъ выходитъ, что эта слабая и жалкая Белла ухитряется отбить у Камиллы жениха! Тутъ Камилла вспомнила еще и много другихъ обстоятельствъ. Во время счастья и блаженства, когда Арабелла думала, что она -- невѣста м-ра Гибсона, она перестала носить свой шиньонъ. Потомъ опять принялась за него и стала носить его въ самыхъ громадныхъ и уродливыхъ размѣрахъ. Съ тѣхъ поръ она его постепенно уменьшала и довела наконецъ, послѣ многихъ разнообразныхъ и причудливыхъ измѣненій, до такой величины и формы, которыя не могли возбудить критики даже со стороны строгой миссъ Станбэри. И еще сегодня утромъ не надѣла-ли Арабелла свѣжій ночной чепчикъ съ кисейной оборкой? Оно пожалуй и совершенно естественно, что больная женщина, приготовляясь принять въ своей спальнѣ священника, надѣла чистый ночной чепчикъ,-- но подозрительному глазу достаточно и малой причины чтобы встревожиться. А если въ самомъ дѣлѣ затѣвались козни, если дѣйствительно въ воздухѣ чувствовалась измѣна, то нѣтъ-ли у Арабеллы товарища и помощника въ этомъ затѣваемомъ злодѣйствѣ? Возможно-ли, чтобы мать была въ заговорѣ уничтожить и разрушить счастіе и честь собственной своей дочери? Камиллѣ было хорошо извѣстно, что мать предпочла-бы Арабеллу выдать за м-ръ Гибсона, если-бы выборъ въ этомъ дѣлѣ былъ ей предоставленъ. Но теперь, когда это было уже рѣшено и стало всѣмъ извѣстно, то подобный проступокъ матери не равняется-ли дѣтоубійству? А м-ръ Гибсонъ! Камилла была всегда очень высокаго мнѣнія о своихъ личныхъ прелестяхъ, но ей невозможно было не замѣтить, что въ послѣднее время женихъ ея сталъ очень холоденъ, равнодушенъ и невнимателенъ къ ней. Объявленный женихъ, заслужившій честь быть признаннымъ за такого, долженъ посвятить невѣстѣ весь свой досугъ, все свое время. Но въ послѣднее время м-ръ Гибсонъ сталъ такъ скупъ на посѣщенія -- и Камилла должна была догадаться, что онъ не находилъ большаго удовольствія въ ихъ домѣ. Все это она понимала и сознавала, но утѣшалась мыслью, что свадьба все это уладитъ и исправитъ.

М-ръ Гибсонъ не былъ изъ числа тѣхъ мужчинъ, которые обманываютъ своихъ женъ, -- и она могла надѣяться, что съумѣетъ прибрать его въ руки и подчинить своему вліянію силою своего языка, превосходствомъ своего ума и заботливыми стараніями и комфортомъ, которыми его окружитъ. Она никогда не сомнѣвалась, что разъ какъ она будетъ его женою -- все пойдетъ какъ по маслу; однако если, чего добраго, свадьба эта теперь не состоится? Камилла Френчъ не знала о существованіи Креузы и Язона; но въ это утро, шагая по гостиной ея матери, она стала настоящей Медеей. Если подобный заговоръ затѣвается дѣйствительно, то она надѣлаетъ такихъ вещей, что весь Дэвоншайръ узнаетъ объ этой измѣнѣ и о ея мести.

Между тѣмъ, м-ръ Гибсонъ сидѣлъ у постели Арабеллы, м-ссъ Френчъ подъ предлогомъ важныхъ занятій ушла въ свою комнату, смежную съ спальней Арабеллы. Онъ сталъ было ей читать главу изъ Библіи, и по мѣрѣ того какъ читалъ, а она слушала, старался объяснять, ей значеніе читаемыхъ словъ въсамыхъ нѣжныхъ выраженіяхъ. Бѣдная Арабелла, упрашивая мать привести ей человѣка, который былъ ей такъ дорогъ, увѣряла ее, что для нея будетъ большимъ утѣшеніемъ послушать чтеніе священника. Но теперь глава была кончена, и книга спрятана въ карманъ м-ръ Гибсона, а онъ все еще продолжалъ сидѣть у ея постели.

-- Она ужасно надменна и заносчива, говорила Белла. М-ръ Гибсонъ молчалъ.-- Увѣряю васъ, что я дѣлала все возможное, желая перенести это терпѣливо и покойно; но страданія мои должны вамъ быть извѣстны, вы ихъ должны понимать, Томасъ. Да, никто лучше васъ не пойметъ меня!

-- Лучше бы мнѣ не родиться! произнесъ м-ръ Гибсонъ весьма трагически.

-- Томасъ! не говорите этого! это зло, нехорошо!

-- Нѣтъ! это было бы лучше! Посмотрите, сколько зла я надѣлалъ, сколько причинилъ несчастій -- и все совершенно безвинно.

-- Попробуйте теперь исправить все это. Не скажу вамъ -- какъ. Я ничего вамъ не предписываю. Вы -- мужчина и должны быть сами своимъ судьей. Скажу только одно: вы не должны ничего дѣлать, это всего легче. Не думаю; чтобы я это пережила. Это невозможно. Но для васъ это все равно.

-- Я полагаю, что съ тѣхъ поръ, какъ созданъ міръ, еще ни одинъ человѣкъ не былъ въ такомъ ужасномъ положеніи! воскликнулъ опять бѣдный м-ръ Гибсонъ.

-- Я согласна съ вами, положеніе ваше трудно.

-- А я думалъ, что дѣйствую такъ правдиво, такъ хорошо. Иногда мнѣ кажется, что какія-то таинственныя силы вмѣшиваются въ дѣла человѣка, и увлекаютъ его -- все больше -- больше -- и больше -- пока наконецъ онъ и самъ не знаетъ, въ какую бездну онъ падаетъ.

Все это произнесъ онъ отчаяннымъ гробовымъ голосомъ, ощущая однако нѣкоторое утѣшеніе въ томъ убѣжденіи, что эти таинственныя силы, увлекая человѣка, придаютъ ему въ то же же время нѣкоторую долю величія -- хотя и неудобнаго по своей природѣ, но все таки весьма цѣннаго какъ балансъ. Гордость должна терпѣливо выносить страданіе, но страданіе побѣждается гордостью.

-- Томасъ, она такъ сильна, что все вынесетъ, сказала Арабелла шепотомъ.

-- Да... она сильна, сказалъ онъ съ содраганіемъ; -- да, она очень сильна.

-- А что касается любви....

-- Не говорите объ этомъ! воскликнулъ онъ, вскочивъ со стула.-- Не говорите, вы меня съ ума сведете.

-- Чувства мои вамъ извѣстны, Томасъ; вы ихъ всегда знали. Они не измѣнились съ тѣхъ поръ, когда вы меня узнали, и когда я была еще почти ребенкомъ. Говоря это, она коснулась его руки; но онъ какъ будто этого не замѣтилъ, облакачиваясь локтемъ о спинку своего стула, а другой рукой прикрывая свое лице. Во отвѣтъ на всѣ ея слова, онъ только качалъ головой, нисколько не сомнѣваясь въ истинѣ ея увѣреній.

-- Теперь, Томасъ, обдумайте хорошенько и будьте смѣлѣй, продолжала Арабелла:-- Камилла увѣряетъ, что вы -- трусъ; но я знаю, что -- нѣтъ. И ей я тоже самое повторила, но она сказала, чтобы я не вмѣшивалась въ ея дѣла. Да развѣ она въ состояніи запретить мнѣ вмѣшиваться, когда дѣло идетъ о вашей защитѣ!

-- Нѣтъ, я долженъ уйти! воскликнулъ м-ръ Гибсонъ, вскочивъ опять со стула.-- Я долженъ уйти, Белла, я не въ силахъ дольше оставаться. Это свыше силъ моихъ! Я пойду и буду молиться, да внушитъ меня Господь рѣшить справедливо и вѣрно. Да благословитъ васъ Богъ! И поцѣловавъ ее въ лобъ, енъ бросился изъ комнаты.

Онъ надѣялся уйти изъ этого дому безъ дальнѣйшихъ разговоровъ съ кѣмъ бы то ни было; онъ былъ разстроенъ, взволнованъ и жаждалъ покоя и отдыха. Но ему не удалось отдѣлаться такъ дешево. Камилла встрѣтила его въ столовой и остановила съ улыбкой. Въ продолженіи послѣдняго получаса у ней былъ большой досугъ для размышленій, и она передумала многое. "Какъ нашли вы ее, Томасъ?" спросила она.

-- Она слаба, но мнѣ кажется, что ей лучше. Я ей немного почиталъ.

-- Войдите, Томасъ,-- не хотите? Намъ неудобно и неловко разговаривать на лѣстницѣ. Дорогой Томасъ, не будемъ такъ холодны другъ къ другу!.. ему оставался только одинъ исходъ -- обнять ее и поцѣловать, думая при этомъ о таинственной силѣ, съ которая его влекла въ бездну.-- Да скажи же, Томасъ, что ты меня любишь, прошептала она.

-- Конечно, я васъ люблю.-- Вопросъ этстъ не легокъ и не совсѣмъ пріятенъ, въ особенности когда его дѣлаетъ женщина мужчинѣ, котораго чувства къ ней не очень сильны, и надо быть отличнымъ актеромъ, чтобы въ этомъ случаѣ эффектно отвѣтить.

-- Я надѣюсь, что ты меня любишь, Томасъ.

-- Было бы очень грустно, если бы было иначе.

-- Твоя Камилла тебѣ не надоѣла? скажи!

Одно мгновеніе, онъ готовъ былъ ей признаться, что она ему надоѣла; но онъ сейчасъ же понялъ, что такое усиліе ему не по силамъ.-- Какъ можете вы дѣлать такой вопросъ? сказалъ онъ.

-- Потому что ты... не приходилъ ко мнѣ... Камилла при этихъ словахъ, положила свою голову на его плечо и заплакала.-- И теперь, ты былъ со мной не болѣе пяти минутъ, а съ Беллой -- цѣлый часъ.

-- Она просила, чтобы я ей читалъ, сказалъ онъ -- и говоря это, онъ себя самого возненавидѣлъ.

-- А теперь ты только и думаешь, какъ бы тебѣ скорѣе уйти, продолжала Камилла.

-- Меня ожидаетъ утренній молебенъ, сказалъ м-ръ Гибсонъ. Это была правда, но онъ и за это на себя сердился.

Камилла, зная, что это послѣднее извиненіе справедливо, должна была его отпустить; но прежде чѣмъ онъ ушелъ, она заставила его поклясться, что онъ ее горячо любитъ. "Я полагаю, что все опять устроено какъ слѣдуетъ," сказала она про себя, спускаясь съ лѣстницы.

-- Не думаю, чтобы онъ посмѣлъ обмануть меня. А если же сдѣлаетъ это -- о, тогда!....

Возвращаясь домой, м-ръ Гибсонъ старался самъ предъ собою оправдать свои дѣйствія; не прошло нѣсколькихъ минутъ, какъ онъ уже рѣшилъ, что былъ совершенно правъ.

Разбирая свое положеніе между этими двумя дѣвушками, изъ которыхъ каждая была въ него влюблена, онъ извинялъ себя, находя невозможнымъ избѣжать тутъ колебанія. Но одного не могъ онъ себѣ объяснить, какъ это могло такъ случиться, что онъ теперь только узналъ и понялъ -- насколько та, которую за часъ до того воображалъ любить, теперь стала ему противна и почти ненавистна. Однако, не смотря на все это, онъ сознавалъ, что эти доводы не оправдываютъ его дѣйствій, и онъ себя возненавидѣлъ.

ГЛАВА LXVI.
Четверть баранины.

Миссъ Станбэри, сидя у окна въ своей гостинной, видѣла, какъ м-ръ Гибсонъ торопился въ соборъ, пробираясь по тропинкѣ ведущей изъ Саутернгая въ Рграду.

-- Я готова держать пари, что онъ такъ бѣжитъ изъ Гивитри, сказала миссъ Станбэри Мартѣ, стоявшей за ней.

-- Легко быть можетъ, мамъ, отвѣтила Марта.

-- Говорятъ, что этому жалкому дураку уже больно тошно стало отъ его будущей свадьбы.

-- Впослѣдствіи ему будетъ еще тошнѣе, замѣтила Марта.

-- Они должны были вѣнчаться уже на прошлой недѣлѣ, и никто не знаетъ, почему это отложено. Я почти увѣрена, что онъ совсѣмъ на ней не женится. Это ей будетъ подѣломъ -- совершенно подѣломъ!

-- Онъ долженъ теперь на ней жениться. Она накупила такъ много разныхъ вещей во всемъ Эксетерѣ, какъ будто у нея неистощимый запасъ денегъ.

-- Имъ едва хватаетъ сводить концы съ концами, замѣтила миссъ Станбэри.-- Право, Марта, я и сама не знаю, почему сегодня утромъ я не пошла церковь. Теперь въ Оградѣ очень тепло.

-- Вамъ бы, мамъ, лучше обождать, пока не пройдетъ западный вѣтеръ. Не дальше какъ третьяго дня, она была у Пэддока, и покупала тамъ постельное бѣлье -- самое тонкое, какое было, и то ей казалось еще не довольно хорошо.

-- Вотъ какъ! пробормотала миссъ Станбэри.

-- Какъ будто все то, что у м-ра Гибсона, не довольно хорошо и для нея не годится, продолжала Марта.

Затѣмъ въ комнатѣ на нѣкоторое время водворилось молчаніе; миссъ Станбэри стояла у одного окна, Марта -- у другого, и обѣ смотрѣли на народъ входящій и выходящій изъ ограды. Доротеи не было; она уже нѣсколько недѣль какъ уѣхала въ Ненкомбъ-Путней -- и тетка ея ощущала свое одиночество съ какимъ-то тяжелымъ чувствомъ и сознаніемъ своей слабости. Никогда еще до сихъ поръ не было у ней въ домѣ подруги, которая пришлась бы ей такъ по сердцу, какъ ея племянница Доротея. Доротея всегда ее охотно слушала, охотно съ ней болтала, и кротко и терпѣливо переносила всѣ ея замѣчанія. Послѣ отъѣзда Доротеи, онѣ успѣли уже обмѣняться многими письмами. Хотя миссъ Станбэри и сильно на нее гнѣвалась за Брукъ Бургеса, и хотя окончательнаго разрыва не было, но она все-таки чувствовала, что ей неловко писать и просить племянницу опять къ ней вернуться. Она не выгоняла Доротею. Доротея сама предпочла уѣхать, такъ какъ ея тетка имѣла совершенно особыя и розныя понятія о томъ, что всего приличнѣе и лучше ея наслѣднику; а такъ какъ миссъ Станбэри не хотѣла измѣнить своихъ понятій и отказаться отъ своего мнѣнія, то и не могла просить племянницу вернуться къ ней. Таково было ея рѣшеніе, и она его покрайней мѣрѣ разъ двадцать себѣ повторила въ продолженіи этихъ нѣсколькихъ недѣль своего одиночества; но время и одиночество начинали на нее дѣйствовать, и она стала по Доротеѣ скучать и желать ея присутствія въ домѣ.-- Марта, заговорила она наконецъ:-- я думаю, что я попрошу васъ съѣздить опять въ Ненкомбъ-Путней.

-- Какъ, мамъ, опять?

-- Почему же нѣтъ? Я полагаю, что это не такъ далеко, и дорога эта не можетъ васъ утомить.

-- Я и не думаю объ усталости;-- но только зачѣмъ же я туда поѣду?

-- Если вы съумѣете взяться умно, то можете сдѣлать большую пользу. Миссъ Доротея сдѣлала великую глупость, уѣхавъ отсюда такъ, какъ она это сдѣлала,-- да, большую глупость.

-- Она и то дольше оставалась здѣсь, нежели я думала.

-- Я васъ и не спрашиваю, что вы думали и думаете. А вотъ что я вамъ скажу. Пошлите-ка Джильса къ Винсло, и пусть онъ имъ скажетъ, чтобы они завтра рано утромъ прислали хорошую переднюю четверть баранины. А еще лучше, если это вамъ не тяжело, то сходите вы и сами выберите.

-- Когда желаешь угодить, ни что не трудно и не тяжело.

-- Выберите только самую лучшую часть, положите въ корзинку, и если вамъ не тяжело, заверните все это въ большую салфетку и отвезите.

-- Мнѣ это нисколько не тяжело, мамъ.

-- И отдайте это миссъ Доротеѣ съ моимъ поклономъ. Но сдѣлайте все это такъ, чтобы тамъ никакъ не подумали, что я все это посылаю моей золовкѣ.

-- И это все, мамъ?

-- Что вы хотите этимъ сказать?

-- А то, мамъ, что желѣзная дорога и разсыльный могли бы это точно такъ-же хорошо исполнить, а вы сберегли бы десять или двѣнадцать шиллинговъ, которые выйдутъ на мою дорогу.

-- Кого расходъ этотъ больше касается?

-- Конечно васъ, сударыня, а не меня.

-- Мнѣ кажется, Марта, что вы боитесь устать, и вамъ нехочется себя безпокоить. Или вы отъ того не хотите ѣхать туда, что онѣ бѣдны.

-- Мамъ, вы меня обижаете, говоря это. Ей Богу, это не хорошо съ вашей стороны. Я у васъ спрашиваю вотъ что -- тѣмъ ли ограничится ваше порученіе? Отдавъ имъ баранину, вернуться ли мнѣ сейчасъ обратно, или передать еще что-нибудь? Это будетъ какъ-то странно, если я пріѣду, поставлю корзинку, и, не сказавъ ни слова, уѣду обратно?

-- Марта!

-- Что прикажите, мамъ?

-- Вы -- дура.

-- Быть можетъ, мамъ!

-- Съ васъ пожалуй станетъ съѣздить туда такимъ образомъ,-- а вы кажется такъ любили миссъ Станбэри.

-- Да, я ее очень любила.

-- Вы можете сказать, что вы хорошо знаете ея старую тетку, которая вѣроятно... не откажется ее опять принять. Да скажите это какъ-нибудь по своему... ну, знаете. Не заставляйте же меня пріискивать вамъ выраженія!

-- Но, мамъ, если она не начнетъ....

-- Какъ не начнетъ?

-- Не начнетъ говорить о томъ, что хочетъ вернуться....

-- Нѣтъ, Марта, она будетъ говорить, если вы только умѣючи возьметесь.

Марта ничего не отвѣтила на эти послѣднія слова, и продолжала молча смотрѣть въ окно.

-- Вы бы, Марта, лучше сейчасъ сходили за бараниной.

-- Слушаю, мамъ, а когда я принесу и уложу...

-- Ну, такъ чтожъ?

-- Такъ вотъ, мамъ, сказать ли мнѣ прямо миссъ Долли, что вы желаете, чтобы она вернулась, и меня за тѣмъ и посылаете?

-- Нѣтъ, Марта.

-- Такъ какъ же мнѣ это сдѣлать, мамъ?

-- Дѣйствуйте совершенно по вашему усмотрѣнію, и какъ вамъ вздумается.

-- Какъ, мамъ? По моему усмотрѣнію, и какъ мнѣ вздумается?

-- Ну, да;-- скажите ей, какъ вы думаете и чувствуете.

-- Какъ я думаю и чувствую?

-- Вѣдь вы меня понимаете, Марта, и знаете, чего мнѣ хочется.

-- Я постараюсь, мамъ, сдѣлать, что могу; вотъ все, что я вамъ могу сказать. И если вы меня потомъ будете бранить, то что же дѣлать -- я и съ этимъ примирюсь.

-- Не бойтесь, Марта, я не буду васъ бранить.

-- И такъ, я сейчасъ же отправлюсь къ Винсло за бараниной.

-- Пожалуйста, выберите только самую лучшую и не маленькую.

Марта отправилась, купила баранину, завернула ее въ чистую салфетку, уложила въ корзинку и распорядилась, чтобы Джильсъ Гикбоди отнесъ все это на другой день рано утромъ на желѣзную дорогу, такъ чтобы ей можно было уѣхать съ первымъ поѣздомъ въ Лесборо; а тамъ она возметъ извощика, который довезетъ ее до Ненкомбъ-Путнея. Понимая всю важность своего порученія -- и зная, что подарокъ, который она везетъ, былъ не что иное какъ обычная принадлежность посла, которому довѣряютъ важное порученіе,-- она не разсуждала болѣе о расходахъ.

Поѣздъ уходитъ изъ Лесборо въ семь часовъ утра; когда Марта вышла изъ своей комнаты въ шесть, то она встрѣтила въ дверяхъ спальни -- миссъ Станбэри, въ ея фланелевомъ капотѣ. "Вы кстати положите и это въ вашу корзинку", сказала она, подавая своей горничной записку.

-- Я рѣшила вчера вечеромъ, что мнѣ слѣдуетъ написать нѣсколько строкъ. Положите же эту записку въ вашу корзинку, но ничего не говорите объ ней.

Посылаемая ею записка была слѣдующаго содержанія:

Ограда. 8 Апрѣля, 186--.

Дорогая моя Доротея,

"Марта просила меня отпустить ее навѣстить васъ; пользуясь этимъ случаемъ, посылаю вамъ съ нею прекрасную четверть баранины. Мнѣ даже завидно, что она васъ увидитъ; я привыкла и любила видѣть подлѣ себя ваше хорошенькое личико. Я стала опять гораздо крѣпче; но сэръ Питеръ, который былъ здѣсь сегодня послѣ обѣда, сказалъ, что я слишкомъ стара и не должна выходить, когда дуетъ западный вѣтеръ. Я ему замѣтила, что это не велика бѣда,-- чѣмъ скорѣе старухи очистятъ мѣсто молодымъ, тѣмъ лучше.

Я очень скучаю въ моемъ одиночествѣ. Но мнѣ кажется, если женщина не вышла замужъ, то она какъ будто обречена на скуку; быть можетъ оно и лучше, если только она употребляетъ свое время полезно и занимаетъ свои мысли прилично,-- и я надѣюсь, другъ мой, что вы такъ же дѣйствуете. Женщина у которой семья, дѣти, имѣетъ слишкомъ много мірскихъ заботъ, и она не въ состояніи настолько заняться духовными, насколько, это бы слѣдовало. Но что скажемъ мы про тѣхъ, которыя, не имѣя этихъ заботъ, все таки не поступаютъ какъ слѣдуетъ? Дорогая Доротея, постарайтесь не быть такой. Что до меня касается, то я вполнѣ сознаю мои недостатки: мнѣ было дано много; но если отъ меня и ожидается многое, то какъ исполню я свое назначеніе?

Я считаю излишнимъ повторять вамъ, что когда вы вздумаете посѣтить Эксетеръ, то всегда найдете и готовую комнату, и радушный пріемъ. М-ссъ Макъ-Гугъ постоянно о васъ навѣдывается, точно такъ же и м-ссъ Клифордъ. Я не скажу вамъ, что м-ссъ Клифордъ говоритъ о вашемъ цвѣтѣ лица, а то вы еще пожалуй возгордитесь. Свадьба въ Гивитри окончательно отложена; вы вѣроятно тоже объ этомъ слышали. Милая, дорогая моя, голубушка! Вы знаете, что я думаю, и потому не стану этого повторять. Передайте мой поклонъ мама и Присциллѣ, -- а для себя цримите увѣреніе въ искренной преданности вашей старой любящей тетки.

Джемима Станбэри.

P. S. Если Марта будетъ съ вами говорить, то вы ей вѣрьте; она понимаетъ и знаетъ мои мысли и, чувства.

Бѣдная старуха! Она ощущала какую то безотчетную тоску по своей племянницѣ и желаніе имѣть ее опять у себя, но въ то же время чувствовала себя какъ будто обязанной -- не дѣлать ей прямаго правильнаго приглашенія и не предлагать ей безъусловнаго возвращенія. Доротея сама рѣшилась уѣхать -- и если она предпочитаетъ оставаться у матери, то пусть это такъ и будетъ! Ей же, миссъ Станбэри, не слѣдуетъ унижать себя и возобновлять свое приглашеніе. Прежде чѣмъ написать постскриптъ, она прочла свое письмо и убѣдилась, что его тонъ былъ слишкомъ торжественъ, чтобы внушить Доротеи то, что она желала бы ей внушить.

Когда она писала ей о положеніи незамужней женщины, она вспомнила свою прошлую жизнь и, вдумываясь глубоко, сильно колебалась между двумя мнѣніями: лучше ли молодой дѣвушкѣ желать заботъ и привязанностей семейной жизни, часто сопряженной со столькими невзгодами: или обречь себя на болѣе легкую и покойную жизнь старой дѣвы.

Но что такое -- старая дѣва, если она не добра и не любяща! Все это она сознавала, и подъ вліяніемъ этого сознанія написала постскриптъ, заключавшій въ себѣ нѣкотораго рода ударъ для ея гордости. Она понимала, что, послѣ ея разговора въ гостиной съ Мартой, ссылаться на то, что Доротея отъ этой же Марты узнаетъ ея чувства и завѣтныя мысли, было не что иное какъ подтвержденіе ея словъ. Она было на всякій случай унесла письмо къ себѣ въ спальню, для того чтобы измѣнить его, если ночью раскается въ написанныхъ ею словахъ; но письмо и постскриптъ сохранили свою первую форму, миссъ Станбэри ничего не измѣнила, и утромъ отправила его съ Мартой.

Слѣдующій день она провела въ весьма трезвыхъ и сдержанныхъ размышленіяхъ. Когда же м-ссъ Макъ-Гугъ пришла ее навѣстить и разсказала ей, что въ Эксетерѣ носятся слухи объ окончательной размолвкѣ м-ра Гибсона съ Камиллой Френчъ, не смотря на всѣ покупки, сдѣланныя невѣстою,-- она ограничилась замѣчаніемъ, что обѣ миссъ Френчъ -- бѣдныя, пустыя дѣвушки, сами себя хорошенько не понимавшія. "Камилла и очень себѣ на умѣ, и отлично понимаетъ свои дѣла", сказала м-ссъ Макъ-Гугъ довольно рѣзко; но и это не могло возбудить гнѣва миссъ Станбэри. Она продолжала ждать и ждала терпѣливо возвращенія Марты, думая о прелестномъ румянцѣ, который такъ часто являлся и сходилъ со щекъ Доротеи, и къ которому она такъ незамѣтно и безсознательно привыкла.

ГЛАВА LXVII.
Риверсъ-Коттэджъ.

Спустя дня три послѣ посѣщенія дома въ Манчестеръ-Стритѣ, Гуго Станбэри написалъ леди Роули записку, въ которой сообщалъ ей адресъ Тревиліана и его сына. По мнѣнію Бодзля, факты всегда можно было найдти и объяснить ихъ. И дѣйствительно, Гуго, взявшись за это дѣло по методѣ Бодзля, добился и разрѣшилъ фактъ, узнавъ адресъ Тревиліана. "Онъ живетъ въ мѣстности, называемой Риверсъ-Коттэджъ, въ Виллесденѣ", писалъ Станбэри. "Когда вы поѣдете по Гарро-Родъ, то сверните на-право -- и недалеко отъ кладбища, по лѣвой рукѣ отъ дороги, около четверть мили разстоянія отъ Гарро-Родъ найдете этотъ коттэджъ. Я полагаю, что вамъ можно въ Виллесдень попасть и по желѣзной дорогѣ, но лучше взять вамъ коляску прямо изъ Лондона." Между леди Роули и м-ссъ Тревиліанъ было много толковъ и переговоровъ насчетъ этого письма, и онѣ наконецъ рѣшили не показывать его сэръ Мармадуку. Въ настоящее время, увидѣть своего ребенка было главною потребностью бѣдной матери -- и обѣ леди чувствовали, что сэръ Мармадукъ, въ своемъ гнѣвѣ и негодованіи, скорѣе помѣшаетъ, нежели поможетъ имъ осуществить это желаніе. Если ему скажутъ адресъ Тревиліана, то онъ вѣроятно тотчасъ-же самъ отправится отъискивать своего зятя -- и тогда уже конечно разстояніе между матерью и ея ребенкомъ, вмѣсто того чтобы уменьшиться, еще больше увеличится.

Долго онѣ толковали и совѣщались, и наконецъ порѣшили отправиться вмѣстѣ въ Виллесденъ, не сказавъ объ этомъ ни слова сэръ Мармадуку.

Емилія высказала мысль, что, въ случаѣ если онѣ не застанутъ самого Тревиліана, имъ вѣроятно удастся пробраться въ домъ и увидѣть ребенка; леди Роули послѣ нѣкотораго колебанія согласилась раздѣлить мнѣніе Емиліи. Но м-ссъ Тревиліанъ скрыла отъ матери планъ, который она себѣ составила: она предполагала ухватиться за своего сына такъ, чтобы никакая человѣческая сила не могла ихъ больше разлучить.

Онѣ отправились въ коляскѣ, какъ имъ совѣтовалъ Станбэри, и пріѣхали къ тому мѣсту, гдѣ дорога мимо Риверсъ-Коттэджа вела въ Виллесденъ. Проѣзжая, онѣ стали распрашивать, и безъ особенныхъ затрудненій нашли дорогу. На указанномъ мѣстѣ дороги стоялъ постоялый дворъ для возчиковъ сѣна; здѣсь леди Роули предложила оставить коляску, находя, что имъ приличнѣе какъ можно скромнѣе явиться въ коттэджъ; но м-ссъ Тревиліанъ, въ головѣ которой зрѣлъ ея планъ о похищеніи ребенка, упросила остаться въ коляскѣ -- и такимъ образомъ онѣ пріѣхали къ крыльцу коттэджа.

Риверсъ-Коттэджъ -- жилище незаманчивое. Это было новое зданіе изъ свѣтлаго кирпича; посрединѣ -- дверь, а по обѣимъ сторонамъ -- по окну. Надъ дверью -- каменная дощечка съ надписью: Риверсъ-Коттэджъ. Между дорогой и домомъ былъ небольшой садикъ, отъ котораго узкая тропинка вела къ дверямъ дома. Передъ однимъ окномъ красовался какой-то небольшой кустъ, а передъ другимъ росъ пестрый лавръ. Тутъ-же было два небольшихъ клочка зеленаго дерну, а за домомъ виднѣлся цѣлая гряда капустныхъ кочней. Тревиліанъ, выбравъ такое мѣсто для своего пребыванія, долженъ былъ сильно упасть въ глазахъ свѣта съ тѣхъ поръ, когда онъ занималъ домъ въ Карцонъ-Стритѣ. Обѣ леди вышли изъ коляски и потихоньку отправились чрезъ садъ. М-ссъ Тревиліанъ была вся въ черномъ и съ густой вуалью. Она не въ состояніи была подготовить себя къ встрѣчѣ съ мужемъ. Сами обстоятельства должны ею руководить, думала она. Притомъ-же она пріѣхала не къ нему, а къ своему сыну.

Дверь отворилась, прежде чѣмъ онѣ успѣли постучать, и самъ Тревиліанъ явился въ узкомъ проходѣ. Леди Роули заговорила первая.

-- Люисъ, сказала она:-- я привезла вамъ вашу жену.

-- Кто сказалъ вамъ, что я здѣсь живу? спросилъ онъ, продолжая стоять въ дверяхъ.

-- Понятно, что мать непремѣнно отыщетъ своего ребенка, подхватила леди Роули.

-- Вамъ не слѣдовало бы сюда пріѣзжать, не предувѣдомивъ меня; а я только о томъ и заботился, чтобы вамъ были извѣстны условія, на которыхъ вы могли-бы пріѣхать.

-- Вы не можете запретить мнѣ увидѣть моего ребенка, прервала мать.-- О, Люисъ, вы позволите мнѣ обнять его!

Тревиліанъ колебался, продолжая однако удерживать свою позицію у входа въ дверь. Въ это время сзади его показалась пожилая женщина пріятной наружности и прилично одѣтая, а за ней выглядывала дѣвочка лѣтъ пятнадцати. Это были хозяйка Риверсъ-Коттэджа и ея дочь, такъ что всѣ жильцы коттэджа были теперь на-лицо въ дверяхъ дома.

-- Я бы не долженъ былъ допускать васъ къ нему, сказалъ Тревиліанъ: -- вы насильно и безъ моего позволенія пріѣхали сюда! Я не желалъ васъ видѣть здѣсь, до тѣхъ поръ, пока вы не подчинитесь моему приказанію.

Хороша встрѣча между мужемъ и женою, не видавшими другъ друга нѣсколько мѣсяцевъ! Оба они были еще настолько молоды, что не успѣли отжить первыхъ порывовъ ранней любви. Онъ стоялъ, загораживая дорогу, не протянувъ даже ей руки, чтобы поздороваться съ ней. Онъ загораживалъ входъ, чтобы она какъ-нибудь безъ его позволенія не нашла доступу къ своему собственному ребенку. Она не приподнимала своей вуали, не смѣла переступить порога дома ея мужа. Въ это мгновеніе она замѣтила, что стоявшая сзади его женщина показывала на комнату, налѣво отъ входа,-- и Емилія тотчасъ догадалась, что тамъ былъ сынъ ея. Въ ту-же минуту она услышала и его голосъ: мальчикъ, оставшись одинъ въ комнатѣ, началъ громко плакать.

-- Пустите меня! воскликнула она: -- пустите! и, бросившись впередъ, она пыталась отстранить мужа. Мать помогала ей, да и самъ Тревиліанъ болѣе не сопротивлялся, и въ одно мгновеніе она уже стояла на колѣняхъ предъ маленькимъ диванчикомъ и держала сына въ своихъ объятіяхъ.

-- Я не имѣлъ намѣренія не впускать васъ къ нему, сказалъ Тревиліанъ:-- но я требую, чтобы вы обѣщали не дѣлать никакихъ попытокъ увезти его отсюда.

-- Почему-же ей не взять его къ себѣ домой? замѣтила леди Роули.

-- Потому что я этого не хочу, возразилъ Тревиліанъ.-- Мнѣ угодно, чтобы поняли наконецъ, что я -- господинъ въ своихъ дѣлахъ.

М-ссъ Тревиліанъ, сбросивъ свою шляпку и вуаль, осыпала поцѣлуями своего ребенка. Бѣдный малютка, уже и безъ того напуганный всѣми происшествіями, случившимися со времени его, похищенія, отдавалъ ей ея ласки и поцѣлуи со страхомъ и дрожа всѣмъ тѣломъ. Онъ плакалъ, теръ себѣ глазки рученками, и не предавался отъ души всѣмъ ласкамъ и нѣжности матери такъ, какъ-бы это ей хотѣлось.

-- Луи, нашептывала она ему:-- вѣдь ты знаешь маму? ты не забылъ свою маму?

Онъ сквозь слезы и рыданія пробормоталъ какія-то дѣтскія слова и прижался головкой къ лицу матери -- Луи никогда, никогда не забудетъ свою маму -- не такъли, Луи?

Бѣдный малютка не умѣлъ еще выразить своихъ чувствъ, подставляя только щечку, чтобы его поцѣловали. Между тѣмъ, леди Роули и Тревиліанъ стояли въ дверяхъ комнаты и молча наблюдали эту сцену.

Леди Роули успѣла замѣтить, что наружность его страшно измѣнилась даже съ того дня, когда она его еще такъ недавно встрѣтила въ Сити. Щеки его были блѣдны и впалы, глаза ввалились и блестѣли какимъ-то зловѣщимъ огнемъ; онъ постоянно ихъ повертывалъ, какъ-будто подозрѣвая или опасаясь чего-то. Онъ даже какъ-будто сталъ меньше ростомъ, и вообще страшно похудѣлъ и видимо таялъ. Поминутно мѣнялъ онъ положеніе рукъ и ногою постукивалъ объ полъ; всѣ движенія его имѣли какой-то судорожный отпечатокъ. Платье сидѣло на немъ какъ на вѣшалкѣ, а бѣлье его было грязное и изношенное. Послѣднее въ особенности бросилось въ глаза леди Роули, такъ какъ онъ прежде отличался именно своею аккуратностью, чистоплотностью и былъ чрезвычайно щепетиленъ въ своей одеждѣ. Онъ первый заговорилъ.

-- Вы сюда пріѣхали въ коляскѣ?

-- Да, въ коляскѣ, изъ Лондона, отвѣтила леди Роули.

-- И, конечно, въ ней и назадъ поѣдете? Здѣсь вы не можете оставаться. Тутъ нѣтъ никакихъ удобствъ. Это несчастное, скучное мѣсто; но мальчику здѣсь хорошо. А для меня всѣ мѣста теперь одинаковы.

-- Люисъ! воскликнула его жена, вскочивъ съ колѣнъ, подойдя къ нему, взявъ его руку и крѣпко ее сжимая:-- вы мнѣ позволите взять его съ собой. Да, я знаю, вы позволите это. Неправда-ли?

-- Я этого не могу сдѣлать, Емилія. Это не годится.

-- Не годится возвратить матери ея ребенка? О, Люисъ! подумайте только... Да что такое моя жизнь безъ него и безъ васъ?

-- Обо мнѣ не говорите. Теперь ужъ слишкомъ поздно.

-- Нѣтъ, не поздно, если только вы захотите быть благоразумнымъ и меня выслушаете. О, Боже! какъ ужасно вы измѣнились!

Говоря это, она подошла къ нему такъ близко, что ея лицо почти касалось его.

-- Люисъ, вернитесь, вернитесь! забудемъ все прошлое. Пусть это будетъ сонъ, сонъ ужасный, про который никто изъ насъ не будетъ вспоминать.

Онъ оставилъ свою руку въ ея рукахъ и стоялъ, глядя ей прямо въ лицо. Онъ вполнѣ сознавалъ, что съ тѣхъ поръ, какъ ее покинулъ, жизнь его была не что иное, какъ длинный рядъ несчастій. Онъ нигдѣ и ни въ чемъ не находилъ ни облегченія, ни утѣшенія, ни поддержки. Онъ лишился всѣхъ друзей. Даже спутникъ его, полицейскій -- и тотъ начиналъ ему быть въ тягость: онъ видимо подозрѣвалъ его и не довѣрялъ ему. Женщина, у которой онъ теперь жилъ и которой средства такъ значительно увеличились его платою, тоже начинала намекать, что онъ ее пугаетъ,-- что она его боится. Глядя на свою жену, онъ чувствовалъ и зналъ, что любитъ ее. Все вокругъ него казалось ему теперь и вяло, и сухо, и блѣдно, и горько. И какъ пріятно, какъ отрадно было бы сидѣть опять подлѣ нея, держать ея руку, чувствовать прикосновеніе ея лица, наслаждаться и утѣшаться ея заботливостью, и слушать упоительную музыку ея любовной пѣсни! Общество его жены было прежде для него дороже всего на свѣтѣ; но теперь прошло уже столько мѣсяцевъ -- и онъ незналъ товарища, постоянно былъ одинъ. Она проситъ его вернуться къ ней, позабыть все и смотрѣть на это, какъ на ужасный сонъ, про который и говорить не должно. Но возможно-ли это? Возможно-ли, чтобы они были счастливы по прежнему,-- быть можетъ, въ какой-нибудь далекой странѣ, гдѣ ихъ несчастіе никому не было бы извѣстно? Все это онъ чувствовалъ вѣрно и необыкновенно отчетливо. А если онъ помѣшанъ? Нѣтъ, неправда! онъ вовсе не помѣшанъ!

-- Я вамъ никогда не буду напоминать прошлаго, говорила она, наклоняясь и все болѣе и болѣе прижимаясь къ нему, и цѣлуя его плечо.

Еслибы ей возможно было снизойдти и просить его -- не напоминать ей прошлаго,-- да, вырази она такимъ образомъ просьбу -- и легко можетъ быть, что она одержала-бы верхъ и поколебала бы его непреклонность. Но почемъ знать, долго-ли еще эта нѣжность его сердца удержитъ его отъ новаго разрыва, и долго-ли сохранитъ она свое вліяніе? Какъ-бы то ни было, слова ея затронули и уязвили самое чувствительное мѣсто его души,-- то мѣсто, откуда истекалъ весь его гнѣвъ. Чело его помрачилось, и онъ сдѣлалъ усиліе вырваться изъ ея объятій. Ему нужно было, чтобы она сознала свою вину, а вмѣсто этого она же теперь обѣщаетъ не напоминать его вины! Онъ не могъ отказаться отъ всѣхъ тѣхъ убѣжденій, которыми онъ себя подкрѣплялъ, чтобы перенести всѣ имъ испытанныя несчастья. Не отстаивалъ-ли онъ горячо свои права и свои убѣжденія со всѣми своими прежними друзьями? и теперь, послѣ всѣхъ этихъ споровъ, онъ откажется отъ своихъ убѣжденій и сознается, что онъ былъ жестокъ, несправедливъ и неосновательно ревнивъ! Да развѣ сама истина не требовала отъ него, чтобы онъ отстаивалъ свои старыя убѣжденія? Не была-ли жена дѣйствительно непослушна, непокорна, не возмущала-ли она его? Не принимала-ли она Осборна -- и его лично, и его письма,-- послѣ того, когда мужъ ей объяснилъ, что его честь требуетъ, чтобы этого больше не было? Какъ могъ онъ дойдти до того, чтобы ему предложили подобныя условія? развѣ только тѣмъ, что онъ самъ жаждалъ насладиться теплымъ пожатіемъ ея мягкой, нѣжной руки,-- жаждалъ ощутить теплоту ея дыханія,-- жаждалъ утолить жаръ своей головы въ прохладной атмосферѣ ея красоты?

-- Не вы ли сами довели меня до этого своими сношеніями съ этимъ человѣкомъ? воскликнулъ онъ.-- Зачѣмъ, зачѣмъ сдѣлали вы это?

Она все больше и больше къ нему льнула.

-- Люисъ, вѣдь я ваша жена!

-- Да, я знаю, вы моя жена.

-- Неужели вы все продолжаете такъ дурно думать обо мнѣ и безъ всякой причины?

-- Нѣтъ, тутъ была причина -- причина жестокая. Вы должны раскаяться, раскаяться и раскаяться!

-- Боже мой, Боже мой! воскликнула она, отшатнувшись отъ него и возвращаясь къ мальчику, который теперь сидѣлъ на колѣняхъ у леди Роули.-- Мама, да говорите вы съ нимъ: мнѣ сказать болѣе нечего! Будетъ-ли онъ лучшаго мнѣнія обо мнѣ, если я сознаюсь, что я виновата, тогда какъ съ моей стороны не было вины -- даже ни малѣйшей вины? Неужели онъ думаетъ отнять у меня моего ребенка, говоря, что я неспособна быть его матерью?

-- Люисъ, начала лэди Роули,-- никогда еще ни одинъ человѣкъ не ошибался такъ зло, несправедливо и безумно какъ вы теперь.

-- Вы пріѣхали сюда затѣмъ, чтобы меня снова обвинять, какъ это и было уже прежде въ Лондонѣ? спросилъ онъ:-- такъ это-то способъ, которымъ вы и она хотите заставить меня забыть прошлое и смотрѣть на него какъ на сонъ? Она говоритъ, что я болѣнъ. Да, это правда. Я болѣнъ -- и она... она убиваетъ меня... да, убиваетъ меня своимъ упорствомъ.

-- Скажите-же наконецъ, чего вы отъ меня хотите? воскликнула опять жена, отходя отъ ребенка.

-- Я хочу, чтобы вы признали ваше нарушеніе моихъ правъ.

-- Мама! мама! что-же мнѣ ему сказать?

-- Да развѣ можно говорить съ человѣкомъ, который внѣ себя? возразила лэди Роули.

-- Я не настолько помѣшанъ или внѣ себя, лэди Роули, чтобы не съумѣлъ охранить свою честь и защитить своего собственнаго ребенка. Емилія, я объявилъ вамъ условія, на которыхъ вы можете ко мнѣ вернуться, а теперь поѣзжайте лучше назадъ, въ домъ вашей матери, если-же пожелаете имѣть опять свой собственный домъ и своего мужа, и своего сына, то вамъ теперь извѣстно, какими средствами можете все это пріобрѣсти. Здѣсь я останусь еще съ недѣлю, а потомъ отсюда выѣду.

-- И куда же поѣдете вы, Люисъ?

-- Пока, я еще и самъ не знаю. Въ Италію или въ Америку. Для меня лично -- рѣшительно все равно куда ѣхать.

-- И нашего малютку, Люисъ, вы съ собой возмете?

-- Конечно, онъ поѣдетъ со мной; воспитать его такъ, чтобы онъ могъ быть счастливѣе своего отца -- вотъ все, что у меня теперь въ жизни осталось.

М-ссъ Тревиліанъ взяла опять мальчика на руки, и сѣла на диванъ рядомъ съ матерью., Тревиліанъ стоялъ возлѣ нихъ, но такъ близко къ двери, что отъ него не могло ускользнуть ни малѣйшее ихъ движеніе или поползновеніе унести какъ нибудь незамѣтно мальчика. Матери пришла опять мысль похитить ребенка, вопреки сопротивленію мужа; но она объ этомъ заранѣе не условилась съ лэди Роули, и притомъ она никакъ не могла примириться съ мыслью о такой ссорѣ съ мужемъ, которая повлекла-бы за собой личное насиліе. Казалось, что и хозяйка дома тоже чувствуетъ; но могла-ли Емилія въ такомъ дѣлѣ довѣриться помощи незнакомой женщины?

-- Я не желалъ-бы быть невѣжливымъ, заговорилъ Тревиліанъ,-- однако если вы не можете обѣщать мнѣ и исполнить того, что я требую, то вамъ лучше оставить меня.

Затѣмъ послѣдовалъ торгъ насчетъ времени, и бѣдная женщина умоляла, стоя на колѣняхъ, чтобы онъ ей позволилъ унести мальчика наверхъ и пробыть съ нимъ наединѣ хоть нѣсколько минутъ. Ей казалось, что она все еще не увидитъ своего ребенка, пока не останется съ нимъ вдвоемъ, въ полномъ одиночествѣ,-- пока не расцѣлуетъ всѣ его члены, не погладитъ своей рукой его нѣжную спинку, и не убѣдится, что онъ такой-же бѣленькій, чистенькій и здоровенькій какъ и прежде. Уговоръ былъ заключенъ. Она должна была дать слово, что не увезетъ его изъ дому, -- и она дала это слово, чувствуя, что не въ силахъ исполнить задуманный ею поступокъ. Онъ, зная что можетъ ее подкараулить внизу на лѣстницѣ, позволилъ ей уйдти съ мальчикомъ наверхъ въ его спальню, пока онъ останется внизу съ лэди Роули. Ей дано было четверть часа, и она покорно обѣщалась вернуться по истеченіи этого времени.

Тревиліанъ самъ отворилъ ей двери, и оставилъ ихъ отпертыми во время ея отсутствія. Оставшись на единѣ съ лэди Роули, они не обмѣнялись ни единымъ словомъ; заложивъ руки на спину, онъ все время ходилъ по комнатѣ. Однажды только пробормоталъ онъ:

-- Это ужасно, да это ужасно и жестоко!..

-- Вы сами жестоки, сказала лэди Роули.

-- Конечно, конечно! Отъ васъ это весьма естественно слышать -- и я этого ожидалъ.

Она ничего не отвѣтила ему, и онъ больше не заговаривалъ.

Немного погодя, м-ссъ Тревиліанъ позвала мать; онъ позволилъ и лэди Роули идти наверхъ. Понятно, что вмѣсто четверти часа прошло и полчаса, а Тревиліанъ продолжалъ ходить по комнатѣ. Онъ былъ терпѣливъ, не торопилъ ихъ; но, ходя по комнатѣ, часто выглядывалъ изъ окна, чтобы убѣдиться -- стоитъ-ли ихъ коляска на мѣстѣ, и не замышляютъ-ли онѣ новый обманъ и новое похищеніе. Наконецъ обѣ лэди сошли, съ ними былъ мальчикъ и хозяйка дома.

-- Люисъ, сказала жена, подходя быстро къ мужу,-- Люисъ, я готова сдѣлать все, что вы захочете, но отдайте мнѣ моего ребенка!

-- Что-же вы сдѣлаете?

-- Все; говорите, что вамъ нужно! Ребенокъ этотъ для меня -- все, и я безъ него не могу жить.

-- Сознайтесь и признайте, что вы были виноваты.

-- Хорошо, но какъ, въ какихъ словахъ -- какъ мнѣ это сказать?

-- Скажите, что вы согрѣшили, и что не будете больше грѣшить.

-- Согрѣшила! Люисъ, такъ-ли, какъ та женщина въ священномъ писаніи? Вы хотите, чтобы я это сказала?

-- Онъ этого никакъ не можетъ думать, прервала леди Роули.

Тревиліанъ ея не понялъ.

-- Лэди Роули, я думаю, что мои мысли мнѣ хорошо извѣстны. Но теперь все это безполезно. Ребенокъ не можетъ съ вами ѣхать сегодня, и вы теперь здѣсь не можете оставаться. Поѣзжайте домой и обдумайте, что я вамъ сказалъ. И если будете согласны исполнить мои требованія, тогда можете вернуться.

Послѣ многихъ поцѣлуевъ, обѣщаній материнской любви, и просьбъ о взаимной любви, бѣдная женщина простилась и сѣла въ коляску. Когда она выходила, то въ умѣ ея мелькнуло желаніе обнять мужа; но онъ не сдѣлалъ ни малѣйшаго движенія, и такъ она вышла безъ всякихъ признаковъ и изъявленій нѣжности. Онъ проводилъ ихъ до коляски, затворилъ дверцы и тихими шагами вернулся въ свою комнату. "Бѣдная ты, моя крошка!" сказалъ онъ мальчику: "бѣдная, моя крошка"!

-- Зачѣмъ уѣхала мама? сказалъ ребенокъ рыдая.

-- Мама уѣхала? О, Боже мой, зачѣмъ она уѣхала? Она уѣхала, потому что у нея нравъ упрямый, и она не хочетъ уступить. Она непреклонна, настойчива и не хочетъ покориться. Но Луи долженъ всегда любить свою маму, и когда нибудь мама вернется и будетъ тебя опять ласкать.

-- Мама -- добрая и всегда меня ласкаетъ, сказалъ ребенокъ.

Тревиліанъ намѣревался отправиться послѣ обѣда въ городъ, чтобы устроить нѣкоторыя дѣла съ Бодзлемъ; онъ продолжалъ (не смотря на то, что одинъ видъ Бодзля былъ ему горче полыни) считать его человѣкомъ нужнымъ во всѣхъ своихъ дѣлахъ, пострянно назначалъ ему свиданія, то на Каменномъ проспектѣ въ предмѣстіи, то въ тавернѣ Пультерсъ-Коргь; но Бодзль очень часто позволилъ себѣ не являться на зовъ своего довѣрителя. Тревиліанъ хаживалъ тоже къ своему банкиру, получалъ деньги, прогуливался по шумнымъ и многолюднымъ улицамъ Сити, и затѣмъ возвращался въ свое уединенное жилище въ Виллесденъ съ той мыслью, что онъ дѣло дѣлалъ и что ему приходится такъ устроивать свои дѣла только вслѣдствіе несчастнаго его положенія. Но теперь онъ отложилъ эту поѣздку. Убѣжище его сдѣлалось извѣстнымъ, и на него вдругъ нашелъ страхъ, что если онъ уйдетъ изъ дому, то увезутъ его ребенка. Въ этотъ-же день и хозяйка его говорила ему, что мальчика слѣдовало-бы отправить къ матери, -- намекая ему притомъ, что ей несовсѣмъ удобно и прилично держать у себя жильца, поступки котораго отличались такими странностями. И такъ онъ остался дома и началъ придумывать различные планы. Онъ сказалъ женѣ, что уѣдетъ либо въ Италію, либо въ Америку; но говоря это, онъ пока еще не имѣлъ предвзятаго плана въ головѣ. Онъ въ эту минуту просто вообразилъ себѣ, что такая угроза заставитъ ее покориться. Но теперь это сдѣлалось уже положительнымъ вопросомъ, можетъ-ли онъ придумать что-нибудь лучше Америки. И онъ представилъ себѣ, какъ онъ поѣдетъ въ Канаду, поселится тамъ съ сыномъ на уединенной фермѣ, вдали отъ какого-нибудь города, и тогда пригласитъ жену свою пріѣхать къ нему, если она этого захочетъ. "Она такъ упряма, такъ настойчива", говорилъ онъ самъ себѣ: "что не поддастся и не уступитъ до тѣхъ поръ, пока не будетъ окончательно укрощена и убита потерею своего ребенка. И что можетъ сильнѣе на нее подѣйствовать какъ не широкій океанъ, проложенный между нами?" И онъ сидѣлъ, размышляя объ этомъ остальную часть дня, а маленькаго Луи предоставилъ попеченію хозяйки Риверсъ-Коттеджа.

-- Мама, вы думаете, что онъ въ самомъ дѣлѣ этому вѣритъ? сказала м-ссъ Тревиліанъ своей матери, когда онѣ проѣхали около половины дороги. До тѣхъ поръ онѣ ѣхали почти молча, обмѣниваясь только рѣдкими полуфразами, которыми мать старалась нѣсколько утѣшить бѣдную молодую женщину въ ея великомъ горѣ.

-- Онъ и самъ не знаетъ, другъ мой, чему онъ вѣритъ.

-- Но вы слышали, что онъ сказалъ? что я должна сознаться, что я преступна.

-- Преступна, да, потому, что ты не хотѣла быть его рабой. А для него это -- великій грѣхъ.

-- Но я его спрашивала. Вы слышали? Я не могла ему яснѣе, объяснить этого слова,-- я спросила его, такъ ли понимаетъ онъ эту вину. А онъ заговорилъ о томъ, что я нарушила его права. Нѣтъ, мама, если-бы онъ это думалъ, онъ не позволилъ-бы мнѣ вернуться.

-- Онъ и не вѣритъ этому, Емилія.

-- Такъ какъ-же могъ онъ обвинить меня?.. меня -- мать его ребенка! Если самъ онъ такъ ожесточенъ, такъ сердитъ на меня, -- если ему возможно поступать со мной такъ жестоко, какъ онъ поступаетъ,-- то все-таки-же ребенка своего онъ долженъ любить. Почему не отвѣтилъ онъ мнѣ, и не сказалъ, что онъ этого не думаетъ?

-- Отъ того, что онъ потерялъ разсудокъ.

-- Но если онъ въ самомъ дѣлѣ помѣшанъ, то имѣемъ-ли мы право его такъ оставлять? Видѣли вы его глаза, его лицо, его руки? Замѣтили вы, какъ онъ худъ, и какъ спина его согнулась. А платье его.... какое изношенное, грязное! Нѣтъ, это не хорошо, что его такъ оставляютъ.

-- Мы все это скажемъ отцу, когда домой пріѣдемъ, отвѣтила лэди Роули, которая и сама начинала всего этого пугаться. Весьма легко объявить, что человѣкъ бывшій нашимъ другомъ помѣшался, когда мы только желаемъ оправдать себя относительно этого человѣка; но дѣло это принимаетъ очень серьезный оборотъ, когда очевидность помѣшательства становится слишкомъ ясна и правдива. "Я думаю, что ему необходимо посовѣтоваться съ докторомъ" продолжала лэди Роули. Вернувшись домой, онѣ сообщили сэръ Мармадуку все случившееся, и послѣ продолжительнаго семейнаго совѣщанія рѣшили обратиться за совѣтомъ къ лэди Мильборо, какъ самой старинной и лучшей пріятельницѣ Люисѣ Тревиліана. У него были еще родственники, однофамильцы его, жившіе въ Корнваллисѣ; но м-ссъ Тревиліанъ никогда съ ними не встрѣчалась, и никого изъ нихъ не знала. Сэръ Мармадукъ рѣшилъ однако, что онъ самъ пойдетъ навѣстить своего зятя. Онъ тоже называлъ Тревиліана сумасшедшимъ, но никакъ не думалъ, чтобы сумасшествіе было такого рода, которое помѣшало бы ему исполнить его обязанность наказать человѣка, такъ жестоко оскорбившаго его дочь. Во всякомъ случаѣ, онъ долженъ, во что-бы то ни стало, увидѣть Тревиліана и убѣдиться лично въ его состояніи,-- только объ этомъ, онъ не сказалъ ни слова ни своей женѣ, ни дочери.

ГЛАВА LXVIII.
Комитетъ маіора Мэгрудера.

На другой день послѣ поѣздки лэди Роули въ Риверсъ-Коттеджъ, сэръ Мармадукъ не могъ отправиться въ Виллесденъ, будучи въ этотъ день приглашенъ къ двѣнадцати часамъ въ одинъ изъ комитетовъ палаты общинъ, гдѣ онъ долженъ былъ дать отчетъ въ своихъ дѣйствіяхъ и показать весь плодъ своей долголѣтней опытности въ управленіи британскихъ колоній. Взявъ кабріолетъ изъ Манчестеръ-Стрита въ парламентъ и размышляя дорогою, онъ пришелъ къ тому убѣжденію, что было бы гораздо лучше, еслибы его другъ, полковникъ Осборнъ, не хлопоталъ такъ усердно о исходатайствованіи ему дозволенія пріѣхать въ Англію. Предстоящій допросъ ужасно ему не нравился и даже его сильно пугалъ. Онъ боялся допросчиковъ, предъ которыми долженъ былъ предстать,-- чувствуя, что хотя его и призываютъ въ этотъ комитетъ какъ мастера и знатока въ дѣлѣ управленія, но въ сущности онъ все-таки будетъ допрошенъ какъ подчиненный -- и вѣроятно какъ подчиненный, незнающій своего дѣла. Будь его пребываніе на родинѣ, по крайней мѣрѣ; въ другихъ отношеніяхъ удачно, тогда этотъ успѣхъ вознаградилъ бы ему то тяжелое чувство, которое онъ теперь ощущалъ при мысли объ этомъ допросѣ. Но въ настоящую минуту онъ ни въ чемъ и нигдѣ не видѣлъ удачи. Кромѣ того, расходы по его собственному дому въ Манчестеръ-Стритѣ были такъ велики, что даже и въ денежномъ отношеніи не могъ онъ ожидать большой пользы отъ своего путешествія. Вслѣдствіе этого, въ парламентъ пріѣхалъ онъ въ самомъ скверномъ настроеніи, и, встрѣтивъ тамъ въ одной изъ многочисленныхъ залъ полковника Осборна, назначеннаго тоже членомъ этого комитета, онъ хотя и подалъ ему руку, но вообще обошелся съ нимъ весьма холодно и церемонно. "Вотъ уже воистину неблагодарнѣйшій изъ людей, котораго я когда либо встрѣчалъ", подумалъ полковникъ: самъ я чуть было попалъ въ немилость, чтобы только выхлопотать ему дозволеніе вернуться на родину, а теперь онъ же еще дуется на меня, потому что идіотъ этотъ -- зять его -- поссорился съ своей женой". И полковникъ Осборнъ въ самомъ дѣлѣ воображалъ, что онъ -- жертва неблагодарности своего друга.

Комитетъ этотъ былъ сознанъ по настойчивому требованію одного изъ старыхъ блюстителей конституціи, который, бывъ много лѣтъ членомъ парламента, славился какъ строгій критикъ нашего управленія въ колоніяхъ. Сему послѣднему конечно казалось, что все предпринятое относительно этихъ колоній -- скверно и нераціонально. Но такъ какъ это -- постоянное настроеніе умовъ парламентскихъ критиковъ,-- такъ какъ вошло въ обычай, чтобы члены, разбирающіе нашу армію, нашъ флотъ, наше вооруженіе, Индію, наши отношенія съ Испаніей, или наше устройство и содержаніе пріютовъ,: находили бы все это сквернымъ, сгнившимъ и нечестнымъ,-- то и негодованіе члена города Килликранки на бездѣйствіе и злоупотребленія въ нашихъ колоніяхъ весьма мало затрогивало парламентъ во время его засѣданіи. Много лѣтъ трудился онъ на этомъ поприщѣ -- и все министерство такъ къ нему привыкло, что, не смотря на его постоянную воркотню, всѣ его любили; -- и когда онъ наконецъ оставилъ министерство, и только изрѣдка туда приходилъ, то всѣ чиновники были всегда рады его видѣть. Всѣмъ было извѣстно, что осуждать министерство и говорить желчныя рѣчи въ парламентѣ сдѣлалось привычкою маіора Мэгрудера; но вмѣстѣ съ этимъ, онъ умѣлъ быть весьма забавенъ и любезенъ, когда разспрашивалъ какого-нибудь статсъ-секретаря, или разсказывалъ послѣднія городскія новости одному изъ старшихъ чиновниковъ. Теперь было ему уже лѣтъ около восьмидесяти, прослужилъ онъ слишкомъ двадцать лѣтъ,-- и всѣ, кого затрогивала его воркотня, сроднились съ мыслью, что онъ до самой своей парламентской смерти останется при своемъ безвредномъ конькѣ. Однако, точно такъ же какъ и капля воды, падающая съ трубы домовой крыши, выдалбливаетъ камень своимъ постоянствомъ, -- такъ и маіоръ Мэгрудеръ успѣлъ наконецъ убѣдить парламентъ согласиться на созваніе слѣдственнаго комитета. И тогда въ Колоніальномъ министерствѣ явились серьезныя лица, и всѣ маленькія шутки дружеской оппозиціи прекратились. Всѣ чувствовали и понимали, что теперь наступаетъ не пустая перестрѣлка, а дѣйствительно-серьезное сраженіе; и старшіе, и младшіе секретари -- всѣ вооружились и приготовились къ бою.

Маіоръ Мэгрудеръ былъ предсѣдателемъ собственнаго своего комитета. Будучи трудолюбивъ, старателенъ, терпѣливъ, большой приверженецъ синихъ книгъ, и пропитанъ сильною вѣрою въ дѣйствительность парламентскихъ слѣдствій,-- если не для полнаго объясненія фактовъ, то по крайней мѣрѣ для рѣшенія нѣкоторыхъ пунктовъ,-- онъ проживалъ счастливѣйшія минуты своей жизни во все время засѣданіи этого комитета.

Онъ постоянно и регулярно посѣщалъ парламентъ, начиная съ 4-хъ часовъ пополудни до самаго закрытія засѣданія. Легкій прибавочный трудъ засѣданія еще сверхъ того въ комитетѣ, три раза въ недѣлю по четыре часа, былъ для него новымъ наслажденіемъ,-- тѣмъ болѣе, что въ продолженіе этихъ четырехъ часовъ онъ могъ занимать почетное мѣсто предсѣдателя. Всѣ хорошо знавшіе маіора Мэгрудера нисколько не сомнѣвались, что этотъ комитетъ продлится нѣсколько недѣль, и что вся теорія управленія колоніями (или, лучше сказать, высшаго контроля, провѣряющаго это управленіе) будетъ разобрана до крайнихъ предѣловъ.

Люди слышавшіе, какъ старый маіоръ въ продолженіи столькихъ лѣтъ защищалъ свой любимый предметъ, хорошо понимали, что, достигнувъ своей цѣли, и добившись наконецъ комитета, онъ съ новыми жизненными силами поведетъ это дѣло, и приложитъ къ нему все свое знаніе и всю свою долголѣтнюю опытность.

Незадолго до этого, губернаторъ одной изъ большихъ колоній находился тоже около недѣли подъ слѣдствіемъ. Однако, слѣдствіе это, не смотря на жгучую и язвительную критику маіора, сошло для него благополучно. Губернаторъ этотъ, человѣкъ хитрый и ловкій, съумѣлъ доказать, что контроль Донингъ-Стрита никогда не бываетъ суровѣе и рѣдко менѣе освѣжающъ и благотворенъ, чѣмъ апрѣльскій ливень, и что самыя благословенныя страны на всемъ земномъ шарѣ суть тѣ колоніи, съ которыми онъ имѣлъ случай ознакомиться. Понятно, что, вслѣдствіе этого вожделѣннаго состоянія, преданность и довѣріе этихъ колоній обратились въ настоящее обожаніе и поклоненіе къ ихъ метрополіи. Между тѣмъ, маіоръ былъ давно того мнѣнія, что было бы гораздо лучше уступить одну или двѣ колоніи другимъ государствамъ, которымъ удобнѣе Англіи за ними присматривать,-- а нѣкоторыя другія колоніи освободить отъ всякихъ повинностей, такъ какъ онѣ Англіи ничего не стоили и ничѣмъ ей не были обязаны. Однако, удачно выбранный губернаторъ своими доказательствами поколебалъ даже стараго маіора -- и всѣмъ казалось, что дѣла министерства колоній принимаютъ ходъ болѣе благопріятный.

Наступилъ наконецъ мучительный день для сэръ Мармадука. Комитетъ началъ съ того, что съ самою изящною вѣжливостью пригласилъ сэръ Мармадука изложить настоящую сущность и образъ его управленія на Мандаринскихъ островахъ. Здѣсь слѣдуетъ однако замѣтить, что способъ, которымъ законодательная и исполнительная власть рѣшала дѣла на этихъ островахъ, былъ до такой степени запутанъ и усложненъ, что понять его было весьма трудно и еще труднѣе -- объяснить другимъ. На островахъ этихъ существовала какая-то такъ-называемая Верховная Палата, которую сэръ Мармадукъ описалъ какъ нѣчто въ родѣ небольшаго парламента. Когда его спросили, какая власть принадлежитъ этой палатѣ -- законодательная или исполнительная, то онъ сперва сказалъ, что въ ея рукахъ обѣ, а потомъ, что ни та, ни другая. Онъ зналъ, что эта палата состоитъ изъ 9-ти членовъ, изъ коихъ пятеро назначались колоніей, а четверо -- правительствомъ, и что правительство имѣетъ право контролировать эту палату (что вѣроятно и было справедливо, такъ какъ первые пять членовъ конечно не были безукоризненными патріотами); но всѣ эти поясненія бѣднаго сэръ Мармадука были очень темны. Когда же его спросили, какая именно власть вліяла на назначеніе послѣднихъ четырехъ членовъ, тогда онъ заявилъ, что эти четыре члена сами составляли эту власть. Онъ-ли назначалъ ихъ?-- Нѣтъ, онъ самъ никогда никого не назначалъ. Онъ во всемъ совѣщался съ Верховной Палатой. Наконецъ, оказалось еще, что первый судья острововъ и трое другихъ его помощниковъ тоже постоянно засѣдали въ этой палатѣ; требовалось-ли это конституціей острововъ -- этого сэръ Мармадукъ тоже не зналъ. Палата эта дѣйствовала хорошо; то есть, всѣ на нее жаловались, но онъ, сэръ Мармадукъ, не совѣтовалъ бы вводить перемѣнъ. Онъ полагалъ, что всего лучше, если министерство колоній будетъ высылать приказы, которые, напоминали бы жителямъ этихъ острововъ ихъ обязанности, а жители съ своей стороны разводили-бы какъ можно больше кофе. Но когда его спросили, каковы могутъ быть послѣдствія, если, согласно съ его проэктомъ, новый секретарь министерства измѣнитъ на этихъ островахъ политику своего предмѣстника, -- тогда онъ объявилъ, что большой бѣды отъ этого не произойдетъ, лишь бы жителямъ ничего не было извѣстно.

Послѣ этого допроса маіоръ торжествовалъ, а бѣдный сэръ Мармадукъ былъ совершенно уничтоженъ. Въ комитетѣ этомъ присутствовалъ молодой секретарь, слѣдившій съ большимъ вниманіемъ за вопросомъ о Верховной Палатѣ Мандаринскихъ острововъ, для того чтобы въ послѣдствіи убѣдить свое начальство въ томъ, что устройство этой палаты было въ самомъ дѣлѣ чрезвычайно нераціонально и до крайности усложнено. Молодой секретарь дѣлалъ все возможное, чтобы прямыми и точными вопросами помочь сэръ Мармадуку хоть сколько-нибудь выпутаться изъ затрудненія; но несчастный губернаторъ, отвѣчая предсѣдателю, потерялъ всякое хладнокровіе и присутствіе духа -- и замѣшательство и смущеніе его были такъ велики, что никакое, искусство и умѣніе молодаго секретаря не въ состояніи были выпутать его изъ затруднительнаго положенія. Полковникъ Осборнъ тоже засѣдалъ въ этомъ комитетѣ, но самъ не задавалъ никакихъ вопросовъ. Его пригласили какъ лице почетное, хотя всѣмъ членамъ здѣсь засѣдающимъ извѣстно было, что сэръ Мармадуку дозволено было пріѣхать на родину только въ качествѣ пріятеля полковника,-- и нѣкоторые изъ нихъ еще потомъ передавали другъ другу, что пріѣздъ сэръ Мармадука былъ нѣчто въ родѣ вознагражденія, полученнаго имъ отъ полковника за улыбки своей дочери. Никто не опровергалъ неправдоподобность этого показанія; никто не спросилъ, почему къ нимъ былъ присланъ такой некомпетентный губернаторъ, и никто не заявилъ, что это была удачная ловушка. Есть такія дѣла, на которыя оппозиціонные члены парламента жалуются громко; но есть и такія, про которыя они умалчиваютъ. Граница между этими дѣлами хорошо извѣстна; если же какой-нибудь злосчастный, несвѣдущій и неловкій членъ, не понимая этой границы, нарушитъ ее,-- дѣлая вопросы, которыхъ не слѣдовало бы задавать,-- то его навѣрное въ скоромъ времени, къ великому удовольствію всей палаты, выживутъ съ парламентской скамейки. Послѣ нѣсколькихъ часовъ допроса сэръ Мармадукъ уѣхалъ изъ парламента въ величайшемъ смущеніи. Онъ былъ такъ убѣжденъ въ своемъ паденіи, что считалъ свою карьеру (какъ губернатора англійской колоніи) окончательно погибшей. Конечно, никогда и ни подъ какимъ видомъ, послѣ такого явнаго обнаруженія его невѣжества, не дозволятъ ему вернуться на его острова. Онъ скорѣе бросился въ свой кабріолетъ, желая скрыться отъ всѣхъ постороннихъ взглядовъ. Между тѣмъ, члены комитета весьма мало, или, лучше сказать, совсѣмъ объ этомъ не думали. Маіоръ и его приверженцы желали уличить своего отвѣтчика въ противорѣчіи и несообразности -- только для поддержки и подкрѣпленія своего собственнаго мнѣнія; между тѣмъ какъ молодой секретарь министерства и приверженцы правительства, для поддержки своего дѣла, старались защитить бѣднаго губернатора.-- И когда засѣданіе кончилось, то никто особенно не удивлялся сэръ Мармадуку и не хвалилъ его, но за то никто особенно и не осуждалъ его дѣйствій.

Маіоръ продержалъ комитетъ шесть недѣль -- и ему удалось увидѣть весь отчётъ напечатаннымъ въ Синей книгѣ. Болѣе серьезныхъ послѣдствій не оказалось. Верховная Палата на Мандаринскихъ островахъ продолжаетъ и понынѣ свои засѣданія, дѣлаетъ свое дѣло, не смотря на всю сложность и несообразность ея устройства. Маіоръ Мэгрудеръ, доживъ до дня успѣха и торжества, понялъ, что поприще его кончено. Онъ пересталъ посѣщать министерство колоній, живетъ среди своихъ друзей воспоминаніями о пресловутомъ комитетѣ, и (сознавая, что дѣло его кончено) соглашается уступить Килликрайки члену помоложе и побойчѣе его. Бѣдный сэръ Мармадукъ съ горечью вспоминалъ свое пораженіе -- еще долго послѣ того, когда оно уже было забыто всѣми, кто нѣкогда засѣдалъ въ этомъ комитетѣ,-- и ужасно удивлялся, что газеты, печатавшія краткій отчетъ о дѣйствіяхъ этого комитета, никогда не произнесли ни единаго слова порицанія противъ него, точно такъ же какъ и прежде онѣ не печатали никакой похвалы пресловутому губернатору, призванному въ этотъ комитетъ.

На другой день послѣ своего пораженія, сэръ Мармадукъ, отправившись въ министерство колоній за жалованьемъ, встрѣтилъ тамъ молодаго ирландскаго секретаря, внушавшаго ему такой страхъ. Молодой секретарь однако обошелся съ нимъ крайне вѣжливо, и сказалъ, что ему слѣдовало бы остаться въ городѣ до окончанія комитета, хотя вѣроятно его болѣе туда и не потребуютъ. Когда же комитетъ кончитъ свои засѣданія, то ему дозволено будетъ остаться еще шесть недѣль, чтобы приготовиться къ обратному пути. Въ случаѣ же если ему понадобится остаться дольше въ Англіи, тогда ему можно будетъ просить продолженія отпуска. У сэръ Мармадука такъ и отлегло на сердцѣ, когда онъ выслушалъ эти объясненія, и, уходя изъ министерства, онъ горячо благословлялъ молодаго ирландскаго секретаря.

ГЛАВА LXIX.
Сэръ Мармадукъ въ Виллесденѣ.

На другой день послѣ комитета, сэръ Мармадукъ рѣшился отправиться въ Виллесденъ. Онъ былъ въ большомъ сомнѣніи, не посовѣтоваться ли ему прежде съ знаменитымъ докторомъ Трайтъ Тербэри о возможности (и если таковая была, то и о способѣ) помѣстить Тревиліана подъ присмотръ. Хотя сэръ Мармадукъ и неоднократно заявлялъ, что его зять помѣшанъ, самъ онъ однако не вѣрилъ въ это помѣшательство,-- то есть, не допускалъ, чтобы Тревиліанъ былъ настолько сумашедшій, что съ него можно было сложить всякую отвѣтственность и не подвергнуть его наказанію. Вотъ почему онъ такъ горячо желалъ увидать Тревиліана, все ему высказать -- и тѣмъ доставить себѣ возможность до медицинскаго вмѣшательства получить личное удовлетвореніе за всѣ оскорбленія. Онъ рѣшилъ не обращаться къ сэръ Трайтъ Тербэри до тѣхъ поръ, пока не побываетъ въ Виллесденѣ. Онъ отправился туда тоже въ кабріолетѣ, но, оставивъ его въ гостинницѣ на концѣ дороги, пошелъ пѣшкомъ въ коттеджъ. Пришедши туда, спросилъ: дома ли м-ръ Тревиліанъ? Но хозяйка сперва замялась, а потомъ объявила, что жильца ея не было дома. "Мнѣ необходимо его видѣть," сказалъ сэръ Мармадукъ, чувствуя, что женщина его обманывала,-- "Сэръ, его никакъ нельзя видѣть," возразила хозяйка.

-- Я знаю, что онъ дома, настаивалъ сэръ Мармадукъ.

Переговоры эти были внезапно прерваны появленіемъ самого Тревиліана.

-- Я здѣсь, сэръ Мармадукъ Роули, началъ Тревиліанъ,-- и если вы желаете со мной говорить, то неугодно ли вамъ войти. Не скажу, чтобы я былъ вамъ радъ, но все-таки, прошу васъ, войдите.

Хозяйка удалилась -- и сэръ Мармадукъ, слѣдуя за Тревиіаномъ, вошелъ въ ту самую комнату, гдѣ еще такъ недавно были лэди Роули и Эмилія; только ребенка теперь здѣсь не было.

-- Объясните мнѣ, въ чемъ вы обвиняете мою дочь? началъ сэръ Мармадукъ въ сильномъ негодованіи.

-- Я не понимаю васъ и не знаю, про какія обвиненія вы говорите.

-- Вы съ ней развелись?

-- Въ строгомъ смѣслѣ, сэръ Мармадукъ, вы невѣрно выражаетесь.

-- Но вы съ ней разъѣхались. Она теперь -- у меня; вы отказали ей отъ вашего дома. Не такъ ли это? Когда я вернулся въ Англію, тогда она жила у своего дяди, потому что вы заставили ее выѣхать изъ вашего дома. И что значило ея пребываніе въ Девоншайрѣ? Что она сдѣлала? Я -- ея отецъ, и требую отъ васъ объясненій!

-- И, конечно, получите ихъ.

-- Но только объясненій вѣрныхъ и правдивыхъ! Я не удовольствуюсь вздоромъ, обманомъ или іезуитскими увертками!

-- Сэръ Мармадукъ, если вы пріѣхали сюда меня оскорблять, тогда свиданіе, это должно сію минуту прекратиться,

-- Нѣтъ, не прекратится! Нѣтъ, чортъ возьми, я не уйду до тѣхъ поръ, пока не получу объясненій и не узнаю истины. Извѣстно ли вамъ, что про васъ говорятъ?-- что вы помѣшаны, что васъ слѣдуетъ заключить въ сумасшедшій домъ и отнять у васъ и ребенка, и состояніе.

-- Кто же это говоритъ? Вы... и еще быть-можетъ лэди Роули? Но говоритъ ли это моя жена? Думаетъ она тоже, что я помѣшанъ? Нѣтъ, она этого не думала въ четвергъ, когда умоляла, чтобы я ей позволилъ вернуться и жить со мной!

-- И вы не хотѣли этого?

-- Извините, прервалъ его Тревиліанъ:-- я желаю, чтобы она вернулась, но -- на извѣстныхъ условіяхъ.

-- Мнѣ необходимо знать, почему вы ей отказали отъ вашего дома.

-- Я не отказывалъ.

-- Что такое сдѣлала она, чтобы быть наказанной? настаивалъ сэръ Мармадукъ, неспособный допрашивать такъ ловко, какъ маіоръ Мэгрудеръ.-- Я настоятельно требую, объясните мнѣ, въ чемъ вы ее обвиняете! Я -- ея отецъ, и имѣю право знать это. Съ ней поступили жестоко, постыдно, варварски, и -- клянусь Богомъ -- я хочу знать причину всего этого!

-- Что, вы пріѣхали сюда, чтобы испугать меня вашими угрозами, сэръ Мармадукъ Роули?

-- Я пріѣхалъ сюда, сэръ, исполнить долгъ родители въ отношеніи своего ребенка, защитить мою бѣдную дочь отъ жестокости мужа, которому въ злосчастную минуту дозволено было взять ее изъ родительскаго дома. Да, я хочу знать причину, почему вы такъ поступили съ моей дочерью,-- да, почему?-- почему?

-- Выслушайте же меня, хоть одно мгновеніе! сказалъ Тревиліанъ.

-- Я слушаю.

-- Но я ничего намъ не скажу; я не хочу вамъ отвѣчать.

-- Вы не хотите мнѣ отвѣчать?

-- Нѣтъ!-- если вы пріѣхали ко мнѣ съ такими намѣреніями. Моя жена принадлежитъ мнѣ, и мои права на нее -- ближе и сильнѣе вашихъ, хотя вы и отецъ ея. Она -- мать моего ребенка и единственное существо въ мірѣ, любимое мною, кромѣ этого ребенка.-- И вы думаете, что -- послѣ такихъ побудительныхъ причинъ къ моей нѣжности, любви и горячей заботливости объ ней,-- вы, вашими грубыми угрозами, можете сдѣлать меня нѣжнѣе, заботливѣе и болѣе любящимъ? Я несчастнѣйшій изъ людей -- отъ того только, что наше счастіе разстроено; возможно-ли, чтобы такое страданіе излечилось жестокими словами и грубыми дѣйствіями? Если ваше сердце скорбитъ за нее, то мое -- тѣмъ болѣе. Она намедни пришла сюда, почти какъ чужая, а я думалъ, что мое сердце лопнетъ отъ боли и страданія подъ бременемъ этого несчастья. Чѣмъ вы можете прибавить хоть одинъ золотникъ къ тому бремени, которое я несу? Лучше оставьте меня,-- или покрайнѣй мѣрѣ ведите себя покойнѣй и приличнѣй!

Сэръ Мармадукъ молчалъ и слушалъ; онъ тоже былъ такъ пораженъ ужасной перемѣной, происшедшей въ этомъ человѣкѣ, что невольное сожалѣніе укротило его негодованіе. Когда Тревиліанъ говорилъ о своемъ ужасномъ несчастій, ему нельзя было не вѣрить. Одинъ видъ его былъ до того ужасенъ, что больно было на него глядѣть. Его исхудалыя щеки, почти постоянно открытый ротъ, горящіе ввалившіеся глаза -- все это было какъ-бы разсказомъ, который даже сэръ Мармадукъ, неумѣвшій быстро разбирать такого рода исторіи, долженъ былъ понять. Судорожныя движенія его рукъ, постоянное топаніе ногой, все возбуждало какое то нервное предчувствіе, что если не скоро будетъ подана помощь или облегченіе этому несчастью страдающаго мученика, то человѣческая сила не въ состояніи будетъ устоять,-- и человѣкъ этотъ разобьется, или умъ его помрачится. Дорогою въ Виллесденъ сэръ Мармадукъ рѣшилъ, что, не смотря на свои лѣта, онъ негодяя этого, запятнавшаго имя его дочери, схватитъ за горло, и заставитъ его сознаться публично въ его собственной грубости и несправедливости. Но теперь сэръ Мармадуку стало очевидно, что схватить его за горло было невозможно. Онъ и подумать не могъ, чтобы какъ нибудь дотронуться до этого бѣднаго, слабаго, страстнаго человѣка. Даже гнѣвъ его какъ-то притихъ, и послѣ послѣдняго воззванія онъ пересталъ шумѣть.

-- Какой же будетъ конецъ всему этому? сказалъ онъ.

-- Кто это можетъ знать? Кто можетъ сказать? Она можетъ сказать. Она можетъ всему положить конецъ. Ей стоитъ только произнести одно слово -- и я ей отдамъ, посвящу всю мою жизнь. Но слово это должно быть произнесено!.. Сказавъ это, онъ ударилъ рукою по столу, и оглянулся съ такимъ видомъ, который могъ бы казаться комическимъ, если бы во всемъ этомъ не было такъ много истиннаго и правдиваго трагизма.

-- Во всякомъ случаѣ было бы лучше, если бы вы ей въ настоящее время отдали ребенка.

-- Нѣтъ, мой сынъ поѣдетъ со мной. Она можетъ тоже ѣхать, если ей угодно; но сынъ мой непремѣнно со мной поѣдетъ. Если бы я ее выгналъ, какъ вы только-что объясняли, тогда было бы другое дѣло. Но я ей буду также радъ какъ весеннему цвѣтку,-- да, какъ весеннему цвѣтку! Она мнѣ будетъ также пріятна какъ небесная музыка!

Сэръ Мармадукъ чувствовалъ и понималъ, что ему больше говорить нечего. Отбросивъ окончательно мысль отмстить ему, употребляя личное насиліе,-- онъ вмѣстѣ съ тѣмъ и убѣдился, что никакіе доводы не въ состояніи его поколебать. Онъ теперь думалъ, что ему слѣдуетъ уйти, отправиться прямо къ своему адвокату, и сразу принять какія-нибудь рѣшительныя мѣры, чтобы остановить Тревиліана въ его намѣреніи увезти мальчика въ Америку,-- какъ вдругъ ручка двери тихо повернулась, и въ комнату вошла хозяйка дома.

-- Извините меня, сэръ, сказала она: -- но если вамъ этотъ джентльмэнъ дорогъ...

-- М-ссъ Фуллеръ, уйдите! прервалъ ее Тревиліанъ:-- я занятъ съ этимъ джентльмэномъ.

-- Я вижу, что вы заняты, и прошу извиненія; я не изъ числа тѣхъ, что втираются насильно -- для того чтобы подслушать или подсмотрѣть; нѣтъ, я это презираю. Но если этотъ джентльмэнъ вамъ дорогъ, м-ръ Тревиліанъ...

-- Я -- отецъ его жены, сказалъ сэръ Мармадукъ.

-- Прекрасно! Я такъ и думала. Супруга его была здѣсь въ четвергъ,-- этакая кроткая, прелестная женщина!.. кажется, каждый джентльмэнъ долженъ бы считать за великое счастіе быть ея мужемъ!

-- М-ссъ Фуллеръ, закричалъ Тревиліанъ, прямо къ ней подступая,-- я не хочу, чтобы вы говорили! я желаю, чтобы вы сію минуту вышли отсюда!

Но м-ссъ Фуллеръ обошла столъ, и изъ комнаты не вышла. Вставъ по другой сторонѣ стола, она очутилась напротивъ сэръ Мармадука. "Не безпокойтесь, я не скажу ничего лишняго и неумѣстнаго" заговорила она опять: "но вы, сэръ, должны что-нибудь сдѣлать. Его не слѣдуетъ такъ осавлять одного, а въ особенности теперь. Нѣтъ, этого не слѣдуетъ,-- и я согрѣшила бы, не сказавъ этого; это была моя обязанность. Онъ ночью до того потѣетъ, что другой давно бы отъ этого умеръ; ничего не ѣстъ; ничего не дѣлаетъ; а бѣдный его малютка... онъ теперь въ моей кровати на верху... и еслибы не я и мой Бесси, который такъ же, какъ и я, любитъ дѣтей,-- то, право, не знаю, что сталось бы съ нимъ".

Тревиліанъ, видя невозможность отдѣлаться отъ этой женщины, стоялъ покойно и слушалъ ее.

-- Да, заговорилъ онъ опять, -- она была добра до моего ребенка. Я признаю это. А я въ самомъ дѣлѣ былъ не здоровъ. Это тоже правда. Но мнѣ сказали, что путешествіе меня опять поставитъ на ноги. Перемѣна воздуха поможетъ мнѣ.

Не за долго до этого, онъ именно упиралъ на свое болѣзненное состояніе какъ на причину, ради которой его жена должна уступить; но теперь, когда болѣзнь его сдѣлалась какъ будто новымъ обвиненіемъ,-- уважительной причиной, требующей помощи и присмотра его друзей, и вмѣшательства ихъ въ его дѣла,-- онъ съ разу понялъ, что теперь необходимо не обращать никакого вниманія на свои недуги. "Не лучше ли будетъ, Тревиліанъ, если вы со мной вмѣстѣ пойдете къ доктору?" сказалъ сэръ Мармадукъ.

-- Нѣтъ,-- нѣтъ! У меня есть свой докторъ. То есть, я знаю, что мнѣ нужно и полезно. Домъ этотъ, хотя и хорошъ для моего мальчика, но для меня былъ вреденъ, и жизнь моя была не весела; да, это я могу сказать, и очень не весела! Горе подкосило меня, но перемѣна воздуха возстановитъ меня опять.

-- Право, Тревиліанъ, поѣдемте вмѣстѣ въ Лондонъ! Вы можете опять вернуться, я васъ не буду удерживать.

-- Нѣтъ, благодарю васъ. Не хочу васъ безпокоить. Теперь, м-ссъ Фуллеръ, довольно! Вы исполнили вашу обязанность, и можете уйти (м-ссъ Фуллеръ ушла). Я вамъ очень благодаренъ, сэръ Мармадукъ, за вашу заботливость; но, право, я и самъ, не безпокоя васъ, съумѣю помочь себв.

-- Согласитесь же наконецъ, Тревиліанъ, что невозможно допустить, чтобы это такъ продолжалось.

-- Что же вы намѣрены начать?

-- Я посовѣтуюсь. Я пойду къ адвокату, къ доктору, и даже быть-можетъ къ самому лорду канцлеру,-- однимъ словомъ: сдѣлаю все, что возможно; только такъ этого нельзя оставить.

-- Дѣлайте все, что намъ будетъ угодно, сказалъ Тревиліанъ: -- но такъ какъ вы мнѣ грозили, то я долженъ васъ просить меня оставить.

Сэръ Мармадуку не оставалось ничего больше ни дѣлать, ни говорить,-- и онъ простился, подавъ руку и говоря съ Тревиліаномъ съ такою почтительною важностью, которая его самого удивляла. Невозможно было негодовать и сердиться на бѣднаго человѣка, который такъ очевидно неспособенъ былъ руководить собой. Пріѣхавъ въ Лондонъ, сэръ Мармадукъ немедленно отправился въ домъ доктора Трайтъ Тербэри, и дождался его.

По мнѣнію этого великаго авторитета, слѣдовало дѣйствовать съ большими и многими предосторожностями, для того чтобы отнять у отца -- его ребенка. "Безъ адвокатовъ я ни за что не берусь" сказалъ докторъ Тербэри. И онъ объяснилъ сэръ Мармадуку, какія тотъ долженъ былъ принять мѣры въ этомъ дѣлѣ. Между тѣмъ Тревиліанъ, предчувствуя всѣ враждебныя мѣры, противъ него затѣваемыя, сталъ сильно и серьезно помышлять о томъ, какъ бы ему лучше и скорѣе пробраться съ сыномъ въ Америку.

ГЛАВА LXX.
Мнѣніе Норы Роули объ экипажахъ.

Вернувшись домой отъ доктора Трайтъ Тербэри, Сэръ Мармадукъ былъ весьма непріятно пораженъ, узнавъ, что -- кромѣ неудовольствій, возникшихъ изъ положенія старшей дочери, -- его здѣсь ожидали еще новыя домашнія заботы. Въ отсутствіе сэръ Мармадука, Гуго Станбэри приходилъ въ Манчестеръ-Стрить, чтобы съ нимъ поговорить; но, узнавъ, что того нѣтъ дома, онъ разсказалъ всю свою исторію лэди Роули. Когда его ввели на вверхъ, то всѣ четыре дочери сидѣли съ матерію; но онъ намекнулъ о своемъ желаніи поговорить съ ней на единѣ -- и дѣвушекъ отослали. Такимъ образомъ, ему пришлось говорить о своемъ намѣреніи матери и старшей сестрѣ Норы. Онъ говорилъ такъ хорошо и съ такимъ жаромъ, что успѣлъ сейчасъ же расположить къ себѣ Лэди Роули; но когда она стала его распрашивать о его домѣ и семействѣ, то отвѣты его оказались весьма неудовлетворительны. Кромѣ "лазури небеснаго свода" онъ мало-что могъ назвать своею собственностью. Успѣлъ ли онъ накопить хоть сколько нибудь денегъ? Нѣтъ, -- ни даже единаго шиллинга; то есть, какъ онъ самъ объяснялъ, у него не было ничего, что можно назвать маленькимъ капиталомъ. У него было нѣсколько фунтовъ -- какъ разъ столько, сколько ему нужно для обихода. Какъ велики его доходы? А вотъ, въ прошломъ году онъ получилъ четыреста фунтовъ, а въ нынѣшнемъ надѣялся получить немного больше. Онъ думалъ, что ему даже возможно будетъ дойти до пятисотъ фунтовъ. Но доходъ этотъ -- постояненъ-ли? если же нѣтъ, то отъ кого и отъ чего зависѣлъ онъ? Онъ полагалъ, что доходъ этотъ настолько постояненъ и вѣренъ какъ и всякій другой, получаемый отъ какого бы то ни было промышленнаго предпріятія,-- но все таки долженъ былъ сознаться, что, въ случаѣ его несогласія съ издателемъ "Ежедневной Лѣтописи", источникъ этотъ можетъ внезапно изсякнуть. Думалъ ли онъ, что это былъ вѣрный доходъ? Онъ думалъ, что если онъ не поладитъ съ издателемъ "Ежедневной Лѣтописи", то можетъ найти другихъ издателей, которые его охотно примутъ. А самъ онъ чувствовалъ бы себя покойнымъ, отдавъ свою сестру за человѣка съ такими средствами къ жизни? Въ отвѣтъ на этотъ вопросъ, онъ началъ развивать весьма смѣлыя мысли касательно супружества вообще, увѣряя, что не слѣдуетъ желать обезпеченности,-- что, напротивъ, энергія, терпѣніе и взаимное довѣріе увеличиваются опасностью и рискомъ, -- что, по его мнѣнію, молодымъ людямъ слѣдуетъ жениться, если даже и предвидится отдаленная опасность попасть въ нищету. Онъ допускалъ и соглашался, что нищета непріятна, въ особенности родителямъ, у которыхъ есть дѣти, -- но вмѣстѣ съ тѣмъ ссылался на то, что не было еще примѣровъ, чтобы дѣти умирали съ голоду, -- приводилъ даже тексты Священнаго писанія, доказывающіе, что честные и трудолюбивые люди никогда не просили милостыни на улицахъ. Онъ былъ очень краснорѣчивъ, но собственнымъ своимъ краснорѣчіемъ опровергалъ самого себя. Его передовыя мысли и правила пугали лэди Роули и м-ссъ Тревиліанъ, -- и хотя предложеніе его должно было быть предоставлено на рѣшеніе сэръ Мармадука, но обѣ объявили ему, что онѣ лично не будутъ ему ни совѣтовать, ни уговаривать его согласиться на этотъ бракъ. Тутъ лэди Роули прибавила еще, что Нора должна вернуться съ ними на Мандаринскіе острова, намекая на необходимость увести тоже и м-ссъ Тревиліанъ, -- и сказавъ это, она изъявила мнѣніе, что если Нора и м-ръ Станбэри согласятся ждать, то бракъ этотъ можетъ со временемъ и состояться. Только, въ такомъ случаѣ, никакой переписки не будетъ допущено. Въ отвѣтъ на это, Гуго заявилъ, что онъ этого плана нисколько не одобряетъ. Мандаринскіе острова такъ далеко, что это значитъ быть женихомъ Ангела въ небесахъ. Если Нора туда уѣдетъ, она быть можетъ и никогда больше не вернется,-- а ежели и вернется, то уже старухой со впалыми морщинистыми щеками. Въ заключеніе, онъ заявилъ мнѣніе, что лѣта Норы даютъ ей право быть своимъ судьей и рѣшать самой подобные жизненные вопросы. Хотя онъ и не высказалъ въ точности ея лѣтъ и не осмѣлился утверждать, что молодая дѣвушка законно можетъ собою располагать, -- но явно было, что мысль эта сильно запала ему въ душу. Лэди Роули отвѣтила ему на все это, что она увѣрена въ нравственности и послушаніи Норы, и что та конечно послѣдуетъ совѣтамъ отца и исполнитъ его желаніе; но и она тоже не смѣла утверждать, что Нора откажется отъ даннаго ею обѣщанія. Кончилось тѣмъ, что лэди Роули взяла на себя поговорить съ сэромъ Роули и съ дочерью. Она попросила Гуго оставить свой адресъ, и онъ далъ адресъ конторы "Ежедневной Лѣтописи". Тамъ его всегда можно было застать отъ трехъ до пяти и, кромѣ того, четыре раза въ недѣлю въ парламентѣ въ галлереѣ докладчиковъ. Тутъ ему стоило нѣкотораго труда объяснить лэди Роули, что хотя онъ и посѣщаетъ галлерею докладчиковъ, но самъ не докладываетъ. Его обязанность -- писатъ передовыя политическія статьи, и потому ему необходимо было присутствовать при преніяхъ.

М-ссъ Тревиліанъ успѣла до ухода Гуго искренно поблагодарить его за всѣ его хлопоты въ отысканіи ей адреса въ Виллесденѣ, и тутъ же разсказала ему вкратцѣ нѣкоторыя подробности путешествія, которое она вмѣстѣ съ матерые совершила въ Риверсъ Коттеджъ. Онъ согласился съ мнѣніемъ обѣихъ дамъ насчетъ помѣшательства несчастнаго человѣка, и съ участіемъ выслушалъ ихъ отзывы о великой мудрости и опытности знаменитаго доктора Трайтъ Тербэри. Послѣ этого онъ откланялся, и лэди Роули простилась съ нимъ чрезвычайно тепло и сердечно. "Меня нисколько не удивляетъ, мама, что Нора могла его полюбить", сказала м-ссъ Тревиліанъ.-- Все это прекрасно, другъ мой; онъ, дѣйствительно, чрезвычайно милъ и уменъ, и все что ты хочешь; но все таки -- выйти за него, почти все равно что выйти за нищаго.

-- Что до меня собственно, прибавила м-ссъ Тревиліанъ,-- то полагаю, что если бы мнѣ пришлось снова начинать жизнь, ничто въ мірѣ не могло бы меня соблазнить подчиниться снова власти мужчины.

Когда сэръ Мармадукъ вернулся домой, и ему все разсказали,-- онъ сталъ задавать множество вопросовъ касательно труда Гуго Станбэри. И когда лэди Роули объяснила ему, въ чемъ состоитъ этотъ трудъ, повторивъ ему приблизительно все то, что Гуго самъ объ этомъ разсказалъ,-- тогда онъ выразилъ мнѣніе, что средства, добываемыя сотрудничествомъ въ грошевой газетѣ, нисколько не вѣрнѣе добываемыхъ посредствомъ пари на лошадиныхъ скачкахъ.

-- Я однако не вижу въ этомъ ничего дурнаго, замѣтила м-ссъ Тревиліанъ.

-- Я и не говорю, чтобы это было дурно; а только утверждаю, что это весьма невѣрно. Все существованіе такого журналиста должно быть само по себѣ шатко и непрочно!

Сэръ Мармадукъ, среди заботъ своего управленія Мандаринсними островами, не имѣлъ случая слѣдить за успѣхами ученаго міра,-- и вѣроятно на долю его выпало столько же новыхъ свѣдѣній, сколько и на долю миссъ Станбэри въ Эксетерѣ.

-- Мнѣ кажется, что твой отецъ правъ, сказала лэди Роули.

-- Конечно, я правъ. Объ этомъ и говорить нечего; такъ слѣдуетъ сказать и Норѣ.-- Къ счастью, онъ пока еще ничего не зналъ о всѣхъ ея похожденіяхъ съ м-ромъ Гласкокомъ. Сообщи онѣ ему еще и эту неудачу, тогда конечно чаша его горя переполнилась бы.

Въ этотъ же вечеръ отецъ призвалъ Нору къ себѣ въ кабинетъ. "Нора, другъ мой, пойми одинъ разъ навсегда, что этого быть не можетъ", началъ сэръ Мармадукъ. Когда почтеннаго губернатора не безпокоили внѣшнія обстоятельства, онъ способенъ былъ выказать приличную дозу личнаго достоинства, и говорилъ (въ особенности съ своими дѣтьми) съ видомъ неоспоримаго авторитета.

-- Да чего именно не можетъ быть, папа? спросила Нора.

Сэръ Мармадукъ тотчасъ замѣтилъ, что голосъ его дочери не внушалъ большихъ надеждъ на ея послушаніе, и приготовился къ горячему бою. Онъ былъ убѣжденъ въ своей силѣ, и считалъ свои возраженія столь основательными, что никто не былъ бы въ состояніи ихъ опровергнуть, и что дочь его не имѣла никакой точки опоры и возможности ему сопротивляться. "То, другъ мой, что мнѣ твоя мать передала насчетъ м-ра Станбэри. Знаешь ли ты, что у него нѣтъ и шиллинга за душой"?

-- Я знаю, что у него нѣтъ состоянія, папа, -- если вы это разумѣете.

-- И нѣтъ званія;-- трудъ и положеніе его нельзя назвать званіемъ. Да я и не хочу задавать себѣ труда доказывать это, здѣсь нельзя даже привести никакихъ аргументовъ. Это чистѣйшая нелѣпость. Я даже очень дурнаго мнѣнія о немъ за то, что онъ могъ тебѣ предложить подобную вещь; онъ долженъ былъ знать, что молодой человѣкъ безъ обезпеченныхъ и вѣрныхъ средствъ къ жизни, не долженъ и думать о томъ чтобы свататься къ дочери джентльмэна. Что же до тебя касается, то я надѣюсь, что ты постараешься очень скоро выкинуть эту мысль изъ твоей головы; впрочемъ, мама будетъ еще съ тобой объ этомъ говорить. А теперь, пойми и помни только одно, что это дѣло поконченное, и больше рѣчи объ этомъ быть не можетъ.

Нора выслушала всю эту рѣчь въ совершенномъ молчаніи, и, стоя передъ отцемъ, выжидала терпѣливо, когда имъ будетъ сказано послѣднее слово. Когда же онъ наконецъ кончилъ, то и тогда еще она переждала нѣсколько минутъ, пока рѣшилась ему отвѣтить.

-- Папа.... заговорила она наконецъ, и опять остановилась, какъ будто не рѣшаясь продолжать.

-- Что же еще, другъ мой?

-- Я не могу отъ этого отказаться.

-- Но ты должна!

-- Нѣтъ, папа. Я готова все сдѣлать для васъ и для мама, но этого я не могу.

-- Почему же ты не можешь?

-- Потому, что я его горячо и сильно люблю.

-- Какой вздоръ! Всѣ дѣвушки такъ разсуждаютъ, когда имъ вздумается сопротивляться родительской волѣ. Я говорю тебѣ, что ты должна выкинуть это изъ твоей головы. Я этого не хочу, и запрещаю тебѣ съ нимъ видѣться. И рѣчи быть не можетъ о томъ, чтобы ты могла за него выйти. Надѣюсь Нора, что ты не захочешь увеличивать нашего горя твоимъ непослушаніемъ и упрямствомъ. Тутъ онъ немного остановился, подождалъ, и потомъ прибавилъ:-- полагаю, что намъ больше не объ чемъ говорить.

-- Папа!

-- Право, другъ мой, мнѣ кажется, ты гораздо лучше сдѣлаешь, не говоря ничего больше объ этомъ. Если ты не въ состояніи въ настоящую минуту преодолѣть себя и обѣщать, что ты покончишь все это, въ такомъ случаѣ совѣтую тебѣ лучше молчать. Ты слышала мое и твоей матери мнѣніе. Я и не допускаю даже мысли, чтобы ты вопреки нашему желанію захотѣла продолжать какія нибудь сношенія съ этимъ джентльмэномъ.

-- Но я должна это сдѣлать.

-- Что -- должна?

-- Папа, вы бы лучше выслушали меня!.. Услыхавъ это, сэръ Мармадукъ придалъ своему лицу еще болѣе строгое выраженіе, желая этимъ выказать свой родительскій гнѣвъ,-- и, сѣвъ, приготовился выслушать нѣкоторые доводы Норы, которыми она хотѣла поддержать и защитить свое неправое дѣло.-- Я обѣщала м-ру Станбэри выйти за него.

-- Я говорилъ тебѣ, что все это вздоръ.

-- Да выслушайте же меня, папа! Я васъ выслушала, а теперь вы должны меня выслушать. Я дала ему слово, и должна сдержать его. Да, я сдержу его, если онъ этого пожелаетъ. Въ жизни нашей бываетъ такое время, когда дѣвушка, точно также какъ и мужчина, сама всего лучше знаетъ, что для нее хорошо.

-- Никогда въ жизни не слыхалъ я такой нелѣпости. И ты думаешь, что ты словно какая нибудь нищая выйдешь за него, ничего не имѣя, безъ друзей, всѣми отвергнутая, даже матерью твоею,-- и съ проклятіемъ твоего отца?

-- О, папа, не говорите этого! вы не захотите меня проклясть. Вы не сдѣлаете этого!

-- Если ты не уступишь, и захочешь непремѣнно на своемъ поставить, тогда мнѣ ничего больше не остается.

-- Нѣтъ, папа, вы этого не сдѣлаете! Вы не можете со мной такъ поступать!

-- А ты.... какъ хочешь ты поступить со мной?

-- Однако, папа, какъ бы то ни было, но я все таки должна это сдѣлать. Я не говорю, что это будетъ сегодня или завтра; но это будетъ цѣль моей жизни -- и я должна объявить вамъ, что не измѣню ей нигдѣ и никогда. Я рѣшилась, дала ему слово и сдержу его, развѣ только онъ отъ него откажется. О состояніи я не думаю и не забочусь. Прежде я думала, что дорожу этимъ; но теперь все это измѣнилось.

-- И все это отъ того, что негодяй этотъ обольстилъ тебя?

-- Папа, онъ вовсе не негодяй, и нисколько не обольщалъ меня. Да я и не знаю, и не понимаю, что такое -- обольщеніе. Думаю, что это обозначаетъ измѣну; но я увѣрена, что онъ не измѣнитъ. Онъ заставилъ себя полюбить, и я останусь ему вѣрна. Тутъ сэръ Мармадукъ почти заплакалъ. Сперва подавилъ онъ какое-то ругательство, потомъ у него вырвалось рыданіе; онъ сталъ ходить по комнатѣ, билъ кулакомъ по столу, и съ нетерпѣніемъ потиралъ рукой свою лысину.

-- Нора, заговорилъ онъ опять,-- я былъ совершенно другаго мнѣнія о тебѣ! И если бы я могъ это предвидѣть, ты никогда не поѣхала бы съ Эмиліей въ Англію.

-- Теперь, уже поздно, папа!

-- Твоя мать всегда говорила мнѣ, что у тебя такія отличныя понятія о супружествѣ.

-- Я думаю, что и теперь онѣ у меня остались, замѣтила она, улыбаясь.

-- Она всегда надѣялась, что ты сдѣлаешь такую партію, которая осчастливила бы все твое семейство.

-- Я и пробовала это, папа; -- да, хотѣла сдѣлать такую партію. И въ самомъ дѣлѣ, я была прежде настолько корыстолюбива и требовательна въ моихъ притязаніяхъ на жизнь. Я хотѣла выйти за богатаго человѣка, не думая о томъ, люблю-ли я его. Но когда этотъ богатый человѣкъ явился...

-- Какой богатый человѣкъ?

-- Да развѣ вамъ мама не говорила о м-рѣ Гласкокѣ?

-- Кто этотъ м-ръ Гласкокъ? Я ничего о немъ не знаю. Теперь Нора принуждена была разсказать свою исторію -- и разсказать ее со всѣми тяжелыми подробностями. Сэръ Мармадукъ постепенно узналъ, что этотъ м-ръ Гласкокъ, желавшій быть его зятемъ, былъ дѣйствительно наслѣдникомъ лорда Петерборо, наслѣдникомъ его званія, его достоинствъ и помѣстій, -- однимъ словомъ: это былъ бы зять, который блескомъ своего рода и богатства вознаградилъ бы неудачный бракъ его старшей дочери. И когда онъ наконецъ понялъ, что этотъ будущій перъ думалъ серьезно объ этомъ бракѣ, тогда мысль эта окончательно его уничтожила.

-- И ты убѣждена, что онъ для тебя собственно пріѣзжалъ въ Девоншайръ?

-- Да, папаша, для меня.

-- А ты ему и тутъ отказала -- во второй разъ?

-- Да, папа.

-- Да почему?-- почему?-- почему? Ты же сама говоришь, что онъ тебѣ нравился,-- и ты думала, что можешь за него выйти.

-- Да, но когда пришлось произнести рѣшительное слово, тогда, папа, я чувствовала и должна была сознаться, что и не люблю, и не могу увѣрить его въ моей любви. Онъ меня мало интересовалъ -- я любила другого гораздо больше и совсѣмъ иначе! И я сказала ему всю правду -- и онъ ушелъ.

Сэръ Мармадукъ былъ до того пораженъ и уничтоженъ мыслью о томъ, чего онъ лишился, и что такъ легко могло сдѣлаться его достояніемъ, -- что даже совершенно забылъ о существованіи Гуго Станбери. Что молодая дѣвушка не захочетъ выйти за человѣка, котораго она не любитъ,-- это онъ еще понималъ; но чтобы дѣвушка не полюбила такого жениха, какъ м-ръ Гласкокъ, вотъ чего онъ рѣшительно не понималъ и не допускалъ. И согласись она выйти за этого человѣка, тогда -- съ ея положеніемъ, съ ея привѣтливостью, красотою и прекрасными манерами, -- бракъ этотъ былъ бы вѣрнѣйшимъ ручательствомъ того, что ни одна изъ дочерей сэръ Мармадука не засидѣлась-бы въ дѣвушкахъ. Нора именно была создана для того, чтобы быть знатной леди,-- такой леди, которая почти могла бы приказывать мужчинамъ повергнуться къ ногамъ ея незамужнихъ сестеръ. Сэръ Мармадукъ вѣрилъ своей дочери, на нее возлагалъ онъ всѣ свои надежды, и думалъ, что она поддержитъ все семейство,-- и когда наступилъ роковой ударъ, растроившій семейное счастіе Тревиліановъ, тогда онъ столько же горевалъ о разстроенныхъ надеждахъ Норы, сколько о несчастіи ея сестры. И вотъ, несмотря на этотъ гласный разрывъ, этой взбалмошной дѣвушкѣ представлялось такое счастье, о которомъ онъ даже и мечтать не смѣлъ,-- и все это было ею отвергнуто! И чѣмъ больше онъ въ это вдумывался, тѣмъ лучше понималъ онъ все. чего лишился! И все это счастье было бы въ рукахъ если бы не этотъ негодяй, не этотъ грошевый писецъ, этотъ другъ втораго негодяя Тревиліана, который, вступавъ въ ихъ семейство, разстроилъ счастье и спокойствіе всѣхъ! Сэръ Мармадукъ, говора послѣ этого о Станбэри, постоянно называлъ его грошевымъ писцомъ, думая, что слово "грошевый" соприкосновенно со всѣми сдѣлками и трудами "Ежедневной Лѣтописи".

-- Ты сама устроила свою погибель, и теперь терпи!

-- Конечно, папа.

-- То есть, я хочу сказать, что, не принявъ предложенія м-ръ Гласкока, ты никогда больше не можешь надѣется на вторую такую блестящую партію.

-- Я и сама это знаю; я больше не ребенокъ -- хорошо понимаю, что не много встрѣтится людей подобныхъ сэръ Гласкоку, которые стали-бы ухаживать за мною. И если-бы ихъ было много -- что пользы?! Какъ вы сами сказали, я выбрала сама и должна довольствоваться. Когда я вижу экипажи, разѣзжающіе по улицамъ, и вспоминаю, что мнѣ часто придется въ дилижансѣ возвращаться домой, тогда я сильно объ этомъ задумываюсь.

-- Боюсь, что ты станешь думать тогда, когда уже будетъ слишкомъ поздно.

-- Не думайте, чтобы я не любила экипажей. Нѣтъ, они мнѣ очень нравятся; точно также и нарядныя платья, и золотыя дорогія вещи, и люди, которымъ дѣлать нечего, и балы, и опера; но я люблю этого человѣка, и для меня это важнѣе всего другаго. Что же мнѣ дѣлать, ежели я уже такая?! Папа, вы не должны на меня сердиться. О, ради Бога, умоляю васъ, возьмите назадъ это ужасное слово!

Тѣмъ кончилось свиданіе. Сэръ Мармадукъ рѣшилъ, что ему нечего больше говорить; а Нора, умоляя отца взять назадъ то проклятіе, которымъ онъ ей грозилъ, вся въ слезахъ положила свою голову на его плечо. Онъ казался смягченнымъ, но конечно не сказалъ ни слова о своемъ согласіи на ея бракъ съ Станбэри. Онъ былъ твердо убѣжденъ, что его долгъ -- предохранить ее отъ всѣхъ опасностей такого брака. Но, несмотря на все это, она сумѣла смягчить его гнѣвъ, и онъ сталъ къ ней гораздо ласковѣе. Онъ даже, уходя, поцѣловалъ ее и сказалъ, чтобы она шла къ матери. Послѣ этого онъ вышелъ -- и когда началъ опять обо всемъ размышлять, то ему казалось, что рай отверзался для его дочери, и она не хотѣла въ него вступить.

ГЛАВА LXXI.
Мнѣніе Гуго Станбэри объ обязанностяхъ мужчины.

Сэръ Мармадукъ, совѣщаясь съ женой, послѣ свиданія съ Норой, заявилъ мнѣніе, что въ этомъ дѣлѣ не слѣдовало ничего больше предпринимать. "Не думаю, чтобы онъ посмѣлъ прійти сюда, если его не позовутъ", сказалъ сэръ Мармадукъ: "если-же онъ и придетъ, то конечно Нора не захочетъ его видѣть". Послѣ этого онъ прибавилъ еще, что такъ какъ Нора поѣдетъ съ ними на Мандаринскія острова, то, разъ будучи тамъ, она лишится всякой возможности видѣть Станбэри. "Переписки никакой не будетъ, и все это тѣмъ и покончится". Но лэди Роули объявила, что все это невполнѣ удовлетворительно. М-ръ Станбэри, сдѣлавъ формальное предложеніе, въ правѣ ожидать отвѣта. И сэръ Мармадукъ, по совѣту своей жены смягчивъ жестокость своихъ выраженій, написалъ грошевому писцу слѣдующее письмо:

"Манчестеръ-Стритъ.
20 Апрѣля 186...

Любезный сэръ,

Лэди Роули передала мнѣ предложеніе, сдѣланное вами моей дочери Норѣ; она сообщила мнѣ также все, что узнала отъ васъ самихъ о вашей обстановкѣ. Считаю почти лишнимъ вамъ замѣтить, что никакой отецъ не согласится выдать свою дочь за джентльмэна съ такими ограниченными и невѣрными средствами къ жизни.

Я принужденъ отказать вамъ въ моемъ согласіи, и въ тоже время долженъ васъ просить прекратить ваши посѣщенія и всякія сношенія съ моей дочерью.

Остаюсь съ должнымъ уваженіемъ
Мармадукъ Роули.

Гуго Станбэри сквайру".

Письмо это было отправлено къ Станбэри въ контору "Ежедневной Лѣтописи" -- и сэръ Мармадукъ, надписывая ненавистный адресъ, чувствовалъ себя глубоко оскорбленнымъ, что принужденъ писать насчетъ своей дочери человѣку, который, по его мнѣнію, живетъ въ такой грязной обстановкѣ. Станбэри, получивъ это письмо, и поспѣшно прочитавъ его, бросилъ въ сторону. Онъ предугадывалъ содержаніе этого письма. Лэди Роули настолько ознакомила его съ воззрѣніями ея супруга, что ему легко было предвидѣть все неудовольствіе сэръ Мармадука и его нежеланіе сдѣлаться его тестемъ. Да онъ и не ожидалъ такого благоволенія. И ему сдѣлалось какъ будто стыдно за себя, за ничтожность своего положенія,-- онъ какъ будто раскаивался, что увлекъ такую дѣвушку какъ Нора Роули, заставивъ ее отказаться отъ надеждъ на блескъ, роскошь и величіе. Но письмо сэръ Мармадука нисколько не измѣнило его чувствъ. Онъ прочиталъ его снова -- и, улыбаясь, представлялъ себѣ всю слабость этого отца въ рукахъ такой дочери. Затѣмъ онъ снова принялся за свою статью, съ твердымъ убѣжденіемъ, что такая бездѣлица, какъ записка эта, не должна имѣть вліянія на его ежедневный трудъ. Понятно, что сэръ Мармадукъ не дастъ своего согласія. Но онъ, Гуго Станбэри, вопреки сопротивленію отца, долженъ все таки жениться на дѣвушкѣ, которую онъ такъ любитъ. Отецъ ея! Да, если Нора дастъ ему предпочтеніе,-- въ чемъ онъ таки сомнѣвался,-- если Нора захочетъ выйти за него, то что ему до сопротивленія отца?! Онъ ничего отъ него не требуетъ. Денегъ за женой онъ не проситъ; приданаго ему не нужно. Такой бѣднякъ, какъ онъ, будетъ совершенно доволенъ, если невѣста его придетъ въ церковь и сдѣлается его женой -- хоть въ утреннемъ платьѣ и въ старой, первой попавшейся шляпѣ. Ему не нужны печатныя приглашенія, парадные завтраки, экипажъ и нарядный туалетъ. И если только Нора согласится выйти за него, какъ она есть, -- то онъ, устроивъ всѣ предварительныя приготовленія (какъ-то: церковное оглашеніе, позволеніе жениться), сочтетъ это отеческое сопротивленіе только прибавочнымъ удовольствіемъ этого радостнаго событія. И положивъ письмо въ сторону, онъ опять принялся за свою работу и окончилъ свою статью; сомнительно однако, написалъ-ли онъ ее со всей той силой и энергіей, которыя требовались въ передовыхъ статьяхъ "Ежедневной Лѣтописи" для возбужденія народныхъ умовъ. Сочиняя свою статью, онъ думалъ о Норѣ и о письмѣ ея отца. Сознавая всю пустоту этого письма, онъ невольно припоминалъ его и повторялъ самъ себѣ нѣкоторыя выраженія изъ него. "Считаю лишнимъ замѣтить" -- да если онъ считалъ лишнимъ, такъ зачѣмъ же онъ это дѣлаетъ? "Отказываю въ своемъ согласіи"! Удивительно, что думаютъ эти старые шуты! Какое значеніе можетъ имѣть ихъ согласіе, когда рѣчь идетъ о дочеряхъ, имѣющихъ полное право располагать собой?

"Прекратить посѣщенія или сношенія съ ней!" А если она будетъ меня посѣщать -- что тогда? Я не могу насильно войти въ ихъ домъ, но она всегда можетъ найти ко мнѣ дорогу. Или онъ воображаетъ, что можетъ запереть ее въ дѣтской или поставить въ уголъ?.. Такимъ образомъ разсуждалъ онъ самъ съ собой, и этими аргументами и доводами дошелъ до того убѣжденія, что ему слѣдуетъ отвѣтить на письмо сэръ Мармадука. Онъ и сдѣлалъ это тутъ-же -- до своего ухода изъ конторы "Ежедневной Лѣтописи".

"250, Флитъ-Стритъ
20 Апрѣля.

Любезный сэръ Мармадукъ Роули,

Сейчасъ получилъ я ваше письмо, и очень огорчился, узнавъ изъ его содержанія, какъ мало вы одобряете мои надежды. Я понимаю, что возраженія ваши относятся исключительно къ ограниченности и невѣрности моихъ средствъ. Относительно перваго возраженія, я могу вамъ сказать, что имѣю весьма основательныя надежды на увеличеніе средствъ моихъ въ скоромъ времени. Что же касается втораго, то могу васъ увѣрить, что доходы и средства мои настолько вѣрны, насколько могутъ быть вѣрны дѣходы всякаго другаго промышленнаго человѣка, какъ то адвоката, купца и доктора. Я никакъ не могу вамъ обѣщать, что не увижу вашей дочери. Если она этого пожелаетъ, то конечно я буду руководиться ея дѣйствіями. Я очень желаю, что бы вы мнѣ доставили случай и возможность повидаться съ вами, надѣясь, что мнѣ удастся -- если не измѣнить, то по крайнѣй мѣрѣ смягчить нѣкоторыя изъ вашихъ возраженій насчетъ брака.

Имѣю честь быть съ глубочайшимъ уваженіемъ вашъ

Гуго Станбэри."

Сэръ Мармадукъ, получивъ эту записку, отправился къ нему на другой день; Гуго сидѣлъ въ конторѣ. "Ежедневной Лѣтописи", въ маленькой грязной задней комнатѣ, и сэръ Мармадукъ принужденъ былъ пробираться чрезъ изумленную толпу наборщиковъ, печатниковъ и типографщиковъ. Ему казалось, что никогда въ жизни не приходилось ему бывать въ такой грязной, темной, тѣсной и непріятной трущобѣ. Самъ онъ привыкъ исполнять свою обязанность на своихъ островахъ, окруженный всѣмъ блескомъ и почетомъ полунамѣстника. У него были и секретари, и кабинетъ, и пріемная,-- и онъ даже часто пользовался почетомъ чернаго часоваго, прохаживающагося у его двери. Онъ составилъ себѣ понятіе, что каждый джентльтмэнъ, занимавшійся дѣломъ, долженъ имѣть приличную обстановку -- какъ-то: кабинетъ, ковры, письменный столъ, всѣ письменныя принадлежности, мягкіе стулья, большую комнату и небольшой выборъ книгъ, чтобы придать своимъ занятіямъ видъ учености. Ничего этого не было въ бѣдной комнатѣ, занимаемой Стайбэри. Онъ сидѣлъ за дряннымъ столикомъ, на которомъ только и было что бутылка съ чернилами, кусокъ пропускной бумаги, и листъ, на которомъ онъ писалъ. Здѣсь не было ни ковра, ни письменнаго стола -- и единственной книгой во всей комнатѣ былъ какой-то оборванный словарь.

-- Сэръ Мармадукъ, вы меня премного одолжили вашимъ посѣщеніемъ, началъ Гуго:-- боюсь только, что мѣсто это покажется вамъ очень сквернымъ; но мы останемся одни.

-- Я полагаю, м-ръ Станбэри, что мѣсто ничего не значитъ

-- Для меня конечно все равно,-- а вотъ для васъ-то... Вамъ уже извѣстно, сэръ Мармадукъ, что я получилъ ваше письмо.

-- А я получилъ вашъ отвѣтъ, и явился къ вамъ вслѣдствіе вами изъявленнаго желанія; -- не думаю, однако, чтобы это свиданіе могло повести къ чему-нибудь хорошему.

-- Это очень и очень любезно съ вашей стороны, сэръ Мармадукъ, и я вамъ очень благодаренъ за ваше посѣщеніе. Я думалъ и надѣялся лично объяснить вамъ яснѣе и точнѣе мои средства къ жизни.

-- Въ состояніи ли вы увѣрить меня, что у васъ вѣрные и постоянные доходы?

-- Я получаю ихъ очень аккуратно каждый мѣсяцъ.

Къ сожалѣнію, сэръ Мармадукъ не питалъ ни малѣйшаго уваженія къ доходу, выплачиваемому ежемѣсячно. По его понятіямъ, всякій порядочный джентльмэнъ долженъ былъ получать его по третямъ или даже по полугодіямъ. Для него, ежемѣсячное жалованье было весьма не многимъ лучше понедѣльной платы.

-- Я полагаю, что это можно считать вѣрнымъ и постояннымъ доходомъ, продолжалъ Гуго Станбэри.

-- Извините, но я никакъ не могу съ вами въ этомъ согласиться.

-- Вамъ извѣстно, какъ неаккуратенъ и непостояненъ доходъ адвоката; онъ никогда не знаетъ, когда и сколько можетъ получить.

-- Да, м-ръ Станбэри, но званіе и должность адвоката признаны между джентльменами.

-- А развѣ наше званіе не признано? Кто изъ насъ -- адвокаты или литературные дѣятели имѣютъ большее вліяніе на свѣтъ и народъ? Кто болѣе извѣстенъ въ Лондонѣ -- лордъ-канцлеръ или издатель "Юпитера"?

-- Конечно, лордъ-канцлеръ! воскликнулъ сэръ Мармадукъ, совершенно изумленный наглостью этого вопроса.

-- Нисколько, сэръ Мармадукъ! возразилъ Станбэри, поднявъ руку и ударивъ ею сильно по столу, какъ будто желая этимъ придать еще больше энергіи своимъ словамъ.-- Онъ важнѣе чиномъ, это я могу допустить....

-- Я полагаю, что такъ, пробормоталъ сэръ Мармадукъ.

-- И больше получаетъ жалованья....

-- Гораздо больше, сказалъ сэръ Мармадукъ съ улыбкою.

-- И носитъ парикъ....

-- Да; онъ носитъ парикъ, повторилъ сэръ Мармадукъ, самъ не зная, въ какомъ смыслѣ ему понимать это замѣчаніе.

-- И никто не безпокоится ни о немъ, ни о его мнѣніи! продолжалъ Станбэри, ударивъ опять рукою по столу, для сильнѣйшаго выраженія своей мысли.

-- Что вы говорите, сэръ?

-- Подумайте хорошенько, и вы навѣрное со мною согласитесь.

-- Никто не заботится о лордѣ-канцлерѣ!... Джентльмены, живущіе на Мандаринскихъ островахъ, безспорно составили себѣ гораздо высшее понятіе о лордѣ-канцлерѣ, лордѣ-мэрѣ, лордѣ-намѣстникѣ и о первомъ лордѣ-казначейства, нежели тѣ, которыхъ жизненная обстановка поставила въ болѣе близкія отношенія съ этими высокими сановниками.

-- Я начинаю думать, м-ръ Станбэри, что когда имѣешь дѣло съ грошевой газетой, то подобныя мнѣнія дѣлаются необходимостью.

-- Совершенною и полнѣйшею необходимостью, сэръ Мармадукъ. Ни одинъ человѣкъ не въ состояніи писать для печати, если онъ не умѣетъ различить мишуры отъ золота.

-- И конечно, по вашему мнѣнію, лордъ-канцлеръ -- мишура.

-- Этого я не говорилъ. Онъ можетъ быть великимъ законовѣдомъ и даже очень полезнымъ человѣкомъ. Но его санъ, его парикъ и его шерстяной саванъ -- все это мишура въ сравненіи съ дѣйствительною властью издателя передовой газеты. Заболѣй лордъ-канцлеръ и пролежи онъ цѣлый мѣсяцъ въ постели -- и, повѣрьте, весьма немногіе пожалѣютъ его, и вообще отсутствіе его будетъ весьма нечувствительно!

-- Я этого не знаю. Я не посвященъ въ тайны нашего кабинета, но полагаю, что было бы иначе.

-- Повѣрьте мнѣ, столько же безпокоились бы о немъ, сколько о моей бабушкѣ; -- но заболѣй издатель "Юпитера", вотъ это произвело бы общее броженіе. Я собственно былъ бы этимъ доволенъ и для себя, и для публики, -- потому что не одобряю его образа дѣйствій. Но болѣзнь его имѣла бы громадное вліяніе, потому что онъ -- передовой человѣкъ.

-- Я только не понимаю, м-ръ Станбэри, къ чему все это ведетъ.

-- Только къ тому, что мы, пишущіе для печати, думаемъ, что нашъ трудъ признается и долженъ быть признанъ званіемъ. Вы говорите о постоянной продолжительности, сэръ Мармадукъ, да развѣ газеты непродолжительны и непостоянны? Не выходятъ ли онѣ регулярно каждый день -- и не выходитъ ли ихъ все больше и больше? Надѣюсь, что вы не ожидаете столкновенія между ними.

-- Газетъ много, очень много, -- это не подлежитъ никакому сомнѣнію;-- ихъ даже слишкомъ много.

-- Кто нибудь долженъ же ихъ писать -- и тому, кто пишетъ, надо платить.

-- Я полагаю, что всякій можетъ ихъ писать.

-- Мнѣ бы хотѣлось, чтобы вы попробовали, сэръ Мармадукъ. Право, попробуйте-ка написать сегодня вечеромъ передовую статью, а завтра утромъ сами прочтите ее.

-- У меня и безъ этого довольно дѣла, м-ръ Станбэри.

-- Конечно. У васъ дѣла вашего губернаторства. Мы всѣ вообще склонны не сознавать и не цѣнить труда нашихъ сосѣдей! И мнѣ тоже кажется, что я могъ бы поѣхать и управлять Мандаринскими островами безъ малѣйшаго труда. И конечно, ошибаюсь, -- также какъ и вы на счетъ способности писать въ газетахъ.

-- Я никакъ не думалъ, сказалъ сэръ Мармадукъ, вставая съ достоинствомъ,-- пришедши сюда, разбирать и обсуждать подобные вопросы. А такъ какъ судьбѣ угодно было такъ устроить, что м-ръ Станбэри несдѣланъ губернаторомъ Мандаринскихъ острововъ, а я не имѣю чести писать и наполнять столбцы грошевой газеты, къ которой вы принадлежите, -- то намъ совершенно безполезно разбирать, что каждый изъ насъ долженъ дѣлать въ свомъ положеніи.

-- Совершенно безполезно, сэръ Мармадукъ,-- развѣ только такъ для оригинальности и шутки.

-- Я здѣсь не вижу никакой шутки, м-ръ Станбэри. Я пришелъ сюда, по вашему требованію, выслушать, что вы мнѣ можете сказать въ опроверженіе моего рѣшенія относительно васъ и моей дочери. Но такъ какъ повидимому вы не въ состояніи его опровергнуть, то я не хочу васъ долѣе задерживать.

-- Извините, у меня очень много опроверженій, и я вамъ уже и высказалъ очень много доводовъ.

-- Неужели?

-- Вы жаловались, что мой трудъ непостояненъ. Я доказалъ вамъ, что онъ такъ проченъ и постояненъ, что нѣтъ возможности предвидѣть ему конца. Газеты были, есть и будутъ, -- и люди, способные писать, всегда найдутъ занятіе. Я теперь занимаюсь здѣсь два года. Вамъ извѣстно, сколько я вырабатываю. И если я могъ въ такое короткое время получить столько, сколько получилъ бы адвокатъ, священникъ, военный, морякъ, или любой чиновникъ,-- однимъ словомъ: столько, сколько получалъ бы всякій занимающій одну изъ тѣхъ должностей, которые вы удостаиваете признавать званіемъ,-- то я полагаю, что это доводъ уважительный; да, доводъ опровергающій всякія возраженія.

-- Прекрасно, м-ръ Станбэри. Я васъ выслушалъ, и въ нѣкоторой степени удивляюсь вашему.... вашему.... вашему усердію, вашей геніальности, если можно такъ выразиться.

-- Я вовсе не желалъ вызвать вашего удивленія, сэръ Мармадукь; но думаю что вы хотѣли сказать,-- здравый смыслъ и умѣніе различать вещи.

-- Пусть хоть и такъ. Но позволите ли мнѣ замѣтить вамъ, что ваше положеніе не такое, чтобы могло заставить маня довѣрить вамъ мою дочь. И такъ какъ я и лэди Роули составили себѣ свои понятія и рѣшили иначе, то я принужденъ просить васъ обѣщать мнѣ -- прекратить и покончить всѣ ваши поиски касательно моей дочери.

-- А что говоритъ она объ этомъ, сэръ Мармадукъ?

-- То, что она говорила, было для моихъ ушей, но не для вашихъ.

-- А то, что я говорю,-- это и для ея ушей, и для вашихъ, и для ея матери, и для ушей каждаго, кому угодно меня слушать. Я никогда не откажусь отъ вашей дочери, развѣ только буду твердо убѣжденъ, что она сама этого желаетъ. Гораздо лучше, дѣйствовать прямо, сэръ Мармадукъ.

-- Я васъ не понимаю, м-ръ Станбэри.

-- То есть, ничего не скрывать и высказывать все откровенно.

-- Я всегда былъ того мнѣнія, что если глава семьи объявитъ джентлъмэну, что не желаетъ имѣть его членомъ своего семейства, то обязанность этого джентльмэна, какъ честнаго человѣка,-- прекратить его напрасныя попытки. Я покрайнѣй мѣрѣ воспитанъ былъ въ этихъ понятіяхъ.

-- А я, сэръ Мармадукъ, воспитанъ былъ въ такихъ понятіяхъ, что если мужчина съумѣетъ пріобрѣсти привязанность женщины, то обязанность этого мужчины, какъ честнаго человѣка,-- преодолѣть всѣ препятствія; и я убѣжденъ, что, по моимъ понятіямъ, я исполняю свой долгъ.

-- Слѣдовательно, сэръ, мнѣ говорить больше нечего, и остается только съ вами проститься, и просить васъ не удостой вать меня болѣе вашими посѣщеніями.

Но такъ какъ выходъ былъ темный и запутанный, то Станбэри долженъ былъ показать дорогу сэръ Мармадуку, что онъ и сдѣлалъ молча; при прощаніи, они раскланялись, не сказавъ ни слова болѣе.

Въ этотъ же самый вечеръ, когда Нора сопровождала мать въ одинъ изъ театровъ, ей поспѣшно всунули въ руки записку. Въ толпѣ она не успѣла разсмотрѣть подателя, вручившаго ей эту записку. Но сестра ея Люси замѣтила, какъ она ее спрятала, и, вернувшись домой стала ее осторожно и робко распрашивать, что все это значитъ. Записка была слѣдующаго содержанія:

Безцѣнное мое сокровище,

"Я видѣлъ сегодня твоего отца -- онъ строгъ и суровъ, какъ большинство отцевъ. Никакой гранитъ нельзя сравнить съ каменнымъ сердцемъ родителей! Но такъ какъ я не охотникъ до скандальныхъ похищеній и веревочныхъ лѣстницъ -- и такъ какъ ты, мое сокровище, не имѣешь ничего общаго съ какой нибудь Ледой,-- то я рѣшился слѣдовать своимъ путемъ для достиженія такой дорогой цѣли. Конечно и рѣчи быть не можетъ, чтобъ ты вернулась на эти острова. Я полагаю, что (какъ будущій твой супругъ) имѣю полное право объявить, что возвращеніе твое туда немыслимо. Я предлагаю тебѣ уполномочить меня сдѣлать всѣ необходимыя приготовленія,-- т. е. получить позволеніе, сдѣлать церковное оглашеніе, и все тому подобное,-- и когда все это будетъ готово, тогда ты уйдешь изъ дому, какъ будто для прогулки, и придешь въ церковь, чтобы со мной повѣнчаться. Ты въ такихъ лѣтахъ, что можешь вполнѣ и законно располагать собой, -- и ни отецъ, ни мать не имѣютъ права остановить тебя. Я почти увѣренъ, что мать согласится сопровождать тебя, если ты только съумѣешь ее убѣдить. Пиши мнѣ, адресуя въ контору "Ежедневной Лѣтописи".

Твой на вѣки
Г. С.

"Постараюсь вручить тебѣ эту записку при твоемъ выходѣ изъ театра. Если же она и попадетъ въ другія руки, то бѣда не велика. Я нисколько не стыжусь того, что дѣлаю, и надѣюсь что и ты тоже".

ГЛАВА LXXII.
Врученіе подарка.

Мы надѣемся, что читатель нашъ не позабылъ извѣстную четверть баранины, которую мисъ Станбэри послала съ Мартой въ залогъ примиренія изъ Эксетера въ Нэнкомбъ-Путней, безъ намѣренія, однако, подкупить Доротею, или снискать ея преданность: баранина эта, завернутая старательно и соблазнительно въ тончайшую и бѣлѣйшую салфетку, не предназначалось быть подкупомъ, а посылалась какъ подарокъ, въ старину всегда сопровождавшій знатныхъ пословъ, въ знакъ дружбы и глубокаго уваженія. Миссъ Станбэри горячо желала возвращенія своей племянницы, но она была достаточно умна и понимала, что четверть баранины не въ состояніи доставить ей этого удовольствія. Если описаніе скуки и одиночества старой тетки тронетъ сердце Доротеи, и она вслѣдствіе этого пожелаетъ къ ней вернуться, то это будетъ очень хорошо -- и тѣмъ лучше, что тогда предложеніе будетъ сдѣлано самой Доротеей. Вообще порученіе, данное миссъ Станбэри Мартѣ, было очень замысловато.

Пріѣхавъ въ Лесборо, Марта наняла одноколку, который привезъ ее въ Ненкомбъ-Путпей; не желая однако, и сама не зная почему, подъѣхать въ этой одноколкѣ къ дверямъ коттэджа, она отпустила его посреди деревни, откуда и отправилась, съ своей корзинкой въ рукѣ, пѣшкомъ къ жилищу миссъ Станбэри. До коттэджа было около полъ-мили, а баранина была тяжела (кромѣ того миссъ Станбэри приказала ей завернуть въ эту же салфетку еще бутылку хересу) и Марта начинала уставать подъ своей ношей, какъ вдругъ -- о, удивленіе!-- она даже не повѣрила своимъ глазамъ: ей на встрѣчу шелъ -- Брукъ Бургесъ! И, какъ она впослѣдствіи разсказывала, ей показалось, что все пропало. Брукъ Бургесъ здѣсь, -- былъ въ Эксетерѣ, не навѣстивъ миссъ Станбэри и пріѣхалъ сюда тайкомъ отыскать молодую дѣвушку, на которой не имѣлъ права жениться; а эта дѣвушка, обидѣвшая такъ сильно свою тетку, принимаетъ его и не думаетъ, что эта же тетка, однимъ почеркомъ пера, можетъ ихъ обоихъ совершенно разорить! Марта питала особенный страхъ и благоговѣніе къ завѣщанію своей госпожи. Зная, что она въ немъ не забыта, она на этотъ счетъ была совершенно покойна; но такъ много наслышалась объ этой духовной, до того цѣнила всю власть и силу миссъ Станбэри и столько перечувствовала, слыша о нѣкоторыхъ перемѣнахъ, въ ней происшедшихъ, -- что дошла До убѣжденія, будто бы всѣ окружившіе ея госпожу, должны были также какъ и она благоговѣть передъ нею, запомнить малѣйшія подробности, относящіяся до этой духовной. Гуго былъ любимецъ Марты, и если-бы отъ нея зависѣло распоряженіе этой духовной, то, конечно, она сдѣлала-бы его главнымъ наслѣдникомъ; но госпожа, въ добрую минуту, сдѣлала ей признаніе, что большая часть состоянія перейдетъ назадъ къ одному изъ Бургесовъ. Бургесовъ однако было много -- и вотъ одинъ изъ нихъ, ея избранникъ, такъ ужасно оскорблялъ теперь завѣщательницу! Что-же оставалось ей дѣлать? Какъ съ этимъ быть? Вернуться и ничего не сказать госпожѣ о томъ, что она видѣла Брукъ Бургеса въ Ненкомбъ-Путнеѣ, -- а если это впослѣдствіи узнается, то не падетъ-ли заслуженный гнѣвъ миссъ Станбэри на ея же голову? Ей необходимо разсказать это про исшествіе, не смотря на всѣ послѣдствія -- и какъ бы они не были ужасны.

-- М-ръ Брукъ! кого я вижу! Да вы ли это? воскликнула она, подойдя къ нему и поставивъ свою корзину посреди дороги.

-- Кто же другой, какъ не я? отвѣтилъ онъ, подавая ей руку.

-- Какая нелегкая принесла васъ сюда, м-ръ Брукъ? Боже мой! что скажетъ на это госпожа?

-- Я все улажу и поправлю. Завтра же я возвращусь въ Эксетеръ. За симъ послѣдовало еще съ обѣихъ сторонъ много вопросовъ и отвѣтовъ. Онъ разсказалъ ей, что остановился у м-ссъ Крокетъ и живетъ здѣсь уже два дня.

-- О, Господи, Господи! начала она опять:-- о, ужасъ, какой ужасъ!... потомъ спросила его: -- и это вы сюда для миссъ Доротеи пріѣхали?

-- Конечно, для м-ссъ Доротеи. Брукъ нисколько этого не скрывалъ. Онъ пріѣхалъ сюда познакомиться съ матерью и сестрою Доротеи и ихъ нѣсколько ознакомить съ его будущими намѣреніями и предположеніями, а также -- осмотрѣть лучшія мѣста этой окрестности. Когда онъ заговорилъ о красотѣ этой мѣстности, Марта посмотрѣла на него такъ, какъ посмотрѣли бы на полковника Осборна жители Лесборо и Ненкомбъ-Путнея, если бы онъ заговорилъ о церковной паперти въ Кокчэфингтонѣ.

-- Красота мѣстности! стыдитесь, м-ръ Бургесъ! сказала Марта.

-- Нисколько, да и нечего мнѣ стыдиться, сказалъ Брукъ.

Тогда Марта взяла свою корзину и отправилась по направленію къ коттэджу, отъ котораго они были въ весьма близкомъ разстояніи. Ей было досадно на Доротею. Въ подобныхъ случаяхъ женщина обыкновенно сердится на женщину,-- которая вѣроятно тутъ лицо страдательное,-- а не на мужчину, который и есть дѣйствующее лицо! Она, эта скромница, принимаетъ тихонько мужчину въ Ненкомбъ-Путнеѣ! Влюбись Брукъ-Бургесъ въ Доротею въ городѣ, въ самомъ Эксетерѣ, тогда это не показалось бы Мартѣ такъ ужасно; но эта встрѣча, въ этой уединенной мѣстности, даже внѣ деревни, -- все это ей казалось почти неприличнымъ, а главное, что все это дѣлалось какъ будто вопреки желанію и воли миссъ Станбэри! Доротеѣ слѣдовало скорѣе зарыться, чѣмъ допустить, чтобы Брукъ Бургесъ увидѣлъ ее въ Ненкомбъ-Путнеѣ; хороши же и мать, и сестра ея! Въ этихъ размышленіяхъ она продолжала свой путь съ бараниной въ рукахъ, и въ скоромъ времени очутилась въ присутствіи трехъ дамъ.

-- Какъ! Неужели это вы, Марта?! воскликнула удивленная Доротея.

-- Да, миссъ,-- это я. Я была бы у васъ получасомъ раньше, если бы меня не задержали на дорогѣ.

-- Кто же васъ задержалъ на дорогѣ? спросила Присцилла.

-- Какъ кто?-- конечно м-ръ Брукъ.

-- Что же сказалъ вамъ м-ръ Брукъ? спросила Доротея.

Марта тотчасъ замѣтила, что Доротея сіяла радостію. Въ послѣдствіи она разсказывала свой госпожѣ, что никогда не видала Доротею такой хорошенькой и довольной, какъ тогда. "Право, мамъ, она такъ сіяла и казалась такой довольной, что, не смотря на все, любо было на нее глядѣть". Но все это было сказано Мартою только впослѣдствіи.

-- Что и говорить-то ему было! возразила Марта очень серьезно.

-- А у меня такъ, напротивъ, есть много что вамъ сообщить, продолжала Долли.-- Я -- невѣста м-ръ Брука, и вы можете поздравить меня. Это теперь рѣшено -- и мамаша, и сестра знаютъ это.

Марту поразило это неожиданное приглашеніе поздравить Доротею, и она въ первую минуту до того смѣшалась, что не знала сама, что ей сказать. Будучи вполнѣ увѣрена въ несогласіи миссъ Станбэри на этотъ бракъ, она не смѣла выразить своего одобренія. По понятіямъ Марты, молодой дѣвушкѣ не подобало имѣть жениха, неодобряемаго ея госпожей. Она хорошо понимала, что въ дѣлѣ замужества молодыя лэди пользуются такими преимуществами, которыхъ лишена прислуга. Молодая лэди можетъ дѣлать многое,-- и гулять, и болтать съ молодыми людьми, и танцовать съ ними, и цѣловать ихъ, а пожалуй и еще что-нибудь, -- тогда какъ за половину всѣхъ этихъ продѣлокъ, молодую прислугу часто изъ дому выгоняютъ. Марта все это знала; знала она и то, что хотя мать миссъ Доротеи жила въ очень маленькомъ коттэджѣ, но все-таки въ отношеніи жениховъ Доротея нисколько не лишена была всѣхъ преимуществъ любой лэди. А все-таки положеніе миссъ Доротеи было особенно странно! Вспомните только объ этой духовной или лучше сказать объ этомъ набросанномъ завѣщаніи, которое должно быть со временемъ написано, и которое теперь вѣроятно составится и такъ ужасно ихъ обоихъ поразитъ! Не получивъ еще денегъ, не должно обижать тѣхъ, у кого они есть. Таково было непоколебимое убѣжденіе Марты. Подъ вліяніемъ всѣхъ этихъ впечатлѣній возможноли ей было поздравить Доротею.

-- Надѣюсь, вы будете счастливы; вамъ это лучше извѣстно, произнесла она наконецъ съ трудомъ. А теперь, мамъ...то есть, извините.... миссъ, прибавила она, поправивъ свою оговорку и исполняя съ точностію приказаніе миссъ Станбэри,-- госпожа прислала меня съ частію баранины и письмомъ, которое находится въ этой корзинкѣ, провѣдать васъ.... и другихъ двухъ лэди.

-- Мы очень рады и благодарны, поспѣшила сказать м-ссъ Станбэри, не понявъ настоящаго значенія рѣчи Марты.

-- Въ особенности довольна сестра, замѣтила Присцилла, которая хорошо поняла Марту.

Доротея достала письмо, отошла немного въ сторону и начала его внимательно читать. Письмо ее сильно тронуло -- и слезы навернулись у ней на глазахъ, когда она его кончила. Намеки старой тетки на положеніе незамужнихъ женщинъ ее особенно затронули. Прошедшее тетки было ей извѣстно, и теперь она знала, или по крайней мѣрѣ надѣялась, что знаетъ нѣчто и о своей будущей, судьбѣ. Тетка ея была печальна, грустна, а ей теперь улыбался весь Божій міръ. Брукъ только что объявилъ ей, что онъ намѣренъ какъ можно скорѣе на ней жениться,-- съ согласія тетки, если это возможно; если же нѣтъ,-- то и безъ онаго. Онъ представилъ въ смѣшномъ видѣ, каково бы это было, еслибы угрозы миссъ Станбэри могли его остановить,-- и говорилъ такъ убѣдительно и горячо, что даже Присцилла ему не возражала и съ нимъ согласилась. О своихъ средствахъ не сказалъ онъ ни слова, и никому изъ нихъ не пришло въ голову спросить его объ этомъ. Въ коттэджъ явился онъ въ видѣ какого-то божества, и всѣ готовы были пасть ницъ и преклониться предъ нимъ. М-ссъ Станбэри выказывала ему всевозможное уваженіе и признательность. Онъ ихъ всѣхъ перецѣловалъ, и Присцилла чувствовала даже какую-то гордость ей самой непонятную. Доротея, которой оказана была такая честь, внезапно выросла въ глазахъ матери и стала для нея красавицей.

Нѣкогда жило въ одномъ городѣ семейство всѣми любимое и уважаемое, состоявшее изъ трехъ пожилыхъ дѣвицъ. Ихъ образъ жизни былъ хорошо извѣстенъ ихъ друзьямъ, и не возбуждалъ никакого удивленія; но однажды какой то пріѣзжій спросилъ старшую сестру, почему миссъ Матильда, младшая сестра, всегда проходитъ, выходя первая изъ комнаты? "Матильдѣ сдѣлано было однажды предложеніе," отвѣтила добрая простая старушка, которая, сама никогда не удостоившись такой чести, чувствовала, что подобнаго эпизода было совершенно достаточно, чтобы придать важность и значеніе на всю остальную жизнь. Подобное чувство ощущала теперь м-ссъ Станбэри, при мысли о той чести и о томъ счастіи, которыя выпали на долю ея меньшой дочери, оказавшейся достойной сдѣлаться женой такого человѣка какъ Брукъ Бургесъ.

И вотъ, съ сердцемъ преисполненнымъ счастья, читала Доротея письмо своей тетки, которое ее какъ-то особенно смягчало и трогало. "Я какъ будто полюбила и привыкла видѣть твое миленькое личико." Доротея очень мало думала о своей красотѣ, но ей было чрезвычайно пріятно услышать отъ тетки, что ея находятъ хорошенькой. "Я здѣсь очень скучаю въ своемъ одиночествѣ," писала тетка -- и послѣ этого слѣдовали тѣ выраженія, въ которыхъ она высказывала свой взглядъ на обязанности женщинъ, и потомъ просьба къ ней лично. "Дорогая Доротея, ради Бога, не будь ты такой." Она письмо поднесла къ губамъ, потомъ прижала его къ сердцу, и слезы до того затемняли ея глаза, что она едва могла окончить чтеніе этого письма.

Молодые люди обыкновенно смотрятъ слегка на подобныя просьбы стариковъ; но эта просьба высоко цѣнилась дѣвушкой, къ которой она была обращена. Запечатлѣвъ себѣ въ умѣ приглашеніе, или, вѣрнѣе сказать, позволеніе пріѣхать въ Эксетеръ и совѣтъ посткрипта узнать отъ Марты задушевныя мысли старушки, Доротея вернулась въ гостинную, гдѣ застала всѣхъ въ полномъ сборѣ.

-- Марта, начала она, отводя Марту въ сторону,-- счастлива теперь тетушка?

-- Какъ вамъ сказать, миссъ...

-- Поправилась она?

-- Сэръ Питеръ говоритъ, что ей гораздо лучше; а м-ръМартинъ... да, м-ръ Мартинъ -- тотъ опять говоритъ другое.

-- Каковъ аппетитъ у нея?

-- Изрядный, но не такой какъ прежде. Я ей говорила, что ей слѣдуетъ уѣхать куда нибудь,-- но она не любитъ передвиженій и сборовъ. Она никогда никуда не ѣздила. Я совѣтовала ей съѣздить хоть на недѣльку въ Долишь; но она думаетъ, что не найдетъ тамъ хорошей постели,-- а вы знаете, какъ она къ своей привыкла.

-- Пожалуй, она и поѣхала бы, скажи ей это сэръ Питеръ.

-- А теперь говоритъ, что всѣ эти поѣздки -- только новомодныя выдумки, и что когда она была молода, то люди вовсе не находили нужды въ перемѣнѣ воздуха. Я сама слышала, какъ она говорила сэръ Питеру, что если ей нельзя жить въ Эксетерѣ, то она согласна въ немъ умереть. Она никуда не поѣдетъ, миссъ Доротея. Она не заботится объ своей жизни.

-- Марта, скажите мнѣ,-- скажете ли вы?

-- Что такое, миссъ Доротея?

-- Будьте милы и добры, скажите мнѣ всю правду. Будетъ ли ей лучше если я къ ней поѣду?

-- Она не любитъ оставаться одна. Да и кто это любитъ.

-- Но теперь, когда м-ръ Брукъ... ну, да вы знаете...

-- То-то, м-ръ Брукъ! Понимаю я!

-- Конечно, Марта, понятно, что я люблю его больше всего на свѣтѣ. И сказать вамъ не могу, какъ это случилось,-- но мнѣ кажется, что я полюбила его съ первой минуты, когда его увидѣла.

-- О, Господи, Господи!

-- И сама не знаю, какъ все это случилось, Марта; теперь и говорить нечего объ этомъ, и я его ни на что въ мірѣ не промѣняю. Но отъ всей души желаю и готова сдѣлать для тёти все -- кромѣ этого.

-- Но это ей не будетъ пріятно, миссъ Доротея. Повѣрьте мнѣ. Впрочемъ, вы и сами это знаете.

-- Теперь этому нельзя уже помочь -- и конечно она всѣ узнаетъ. Не лучше-ли мнѣ самой поѣхать и сказать ей? Я готова ѣхать хоть сегодня, если вы мнѣ скажете, что это ей будетъ пріятно.

-- А м-ръ Брукъ?

-- Онъ поѣдетъ завтра.

-- И вы его здѣсь оставите?

-- Почему же нѣтъ? Никто его не обидитъ. Мнѣ теперь рѣшительно все равно, со мною-ли онъ или нѣтъ. Вамъ я могу однако сказать что мнѣ было очень грустно, когда онъ однажды отъ насъ уѣзжалъ. И такъ, Марта, тётя Станбэри будетъ очень рада меня видѣть?

Марта не въ состояніи была дольше сдерживаться и высказалась въ самыхъ сильныхъ выраженіяхъ. Госпожа ея ничего въ мірѣ такъ горячо не желала, какъ возвращенія своей любимой племянницы. Марта предвидѣла страшныя затрудненія на счетъ Брукъ Бургеса, и боялась съумѣютъ-ли они изъ нихъ выпутаться

Доротея объявила, что она намѣрена все разсказать теткѣ.

Марта покачала головой, удивлялась ея отвагѣ и честности, но сильно сомнѣвалась въ успѣхѣ, Она лучше всѣхъ понимала особенность воззрѣній ея госпожи, которая всего больше заботилась именно о томъ, чтобы никто изъ семейства Станбэри не получилъ бы состоянія Бургесовъ, а только то, что ей удасться накопить изъ своихъ доходовъ. Было время, когда Марта надѣялась, что она превозможетъ это предубѣжденіе въ пользу Гуго; но предубѣжденіе это напротивъ дѣлалось сильнѣе, по мѣрѣ того какъ старушка становилась старше и слабѣе,-- и теперь должно смотрѣть на это, какъ на дѣло окончательно рѣшенное. "Она скорѣй предоставитъ все старому Барти", проговорилась Марта: "нежели допуститъ, чтобы ея состояніе перешло въ ея родъ и племя. А между тѣмъ, ежели она кого нибудь ненавидитъ, то это именно Барти Бургеса.

Однако, не смотря на все это, Марта приняла предложеніе Доротеи,-- и хотя эта поспѣшность молодой дѣвушки сильно удивила м-ссъ Станбэри и Присциллу, но ни одна изъ нихъ не подумала ей противорѣчить или ее удерживать.

-- А мнѣ то, что же дѣлать? сказалъ Брукъ, когда ему все разсказали.

-- Вы пріѣдете завтра, замѣтила Доротея.

-- Можетъ быть, если мы оба къ ней поѣдемъ, это будетъ не подъ силу нашей дорогой старой чудачкѣ.

-- Не смѣйте называть ее чудачкой, Брукъ. Вы гораздо большой чудакъ нежели она; не вы ли ее сердите, не слушаете ее, и дѣлаете все возможное, чтобы возбудить ея гнѣвъ.

-- А вы сами... что же вы дѣлаете?

-- Мнѣ-то, какъ помочь этому Брукъ? Не вы ли сами говорите, что такъ должно быть.

-- Конечно, должно. Возможно-ли запретить мнѣ дѣйствовать благоразумно, ради того только, что старуху укусила какая-то муха. Да я и не вѣрю ни въ какія духовныя.

-- Брукъ, она вольна поступить въ этомъ отношеніи, какъ ей будетъ угодно.

-- Конечно, она можетъ дѣлать все, что ей угодно, -- и пусть ее такъ и дѣлаетъ. Я хочу сказать только одно: что не слѣдуетъ никого заставлять дѣйствовать такъ или иначе потому, что это можетъ измѣнить духовную,-- соспѣшествовать или препятствовать ея совершенію. Тогда вы дѣлаетесь рабомъ на всю жизнь, а покойный тиранъ налагаетъ на васъ вѣчную траурную цѣпь, и даже за гробомъ будетъ на васъ скалить зубы. Однимъ словомъ: она же заварила кашу, а вамъ придется ее расхлебывать.

-- Я ей скажу всю правду -- и если она очень разсердится, тогда я сейчасъ вернусь домой. Во всякомъ случаѣ, я думаю, что завтра вернусь, такъ что мнѣ придется съ вами разъѣхаться. И это будетъ самое лучшее. Она не захочетъ насъ видѣть вмѣстѣ. Но только тогда, Брукъ, я васъ уже больше не должна видѣть.

-- Конечно, но только до Іюня.

-- Неужели это дѣйствительно будетъ въ Іюнѣ?

-- Вы же сами говорили, что Май неудобенъ.

-- Какъ вы не понятливы, Брукъ! Вѣдь дня черезъ два уже и Май. Подумали-ли вы о томъ, что я очень бѣдная невѣста для васъ? Мнѣ кажется, что, желая приготовить себѣ столько вещей, я кончу тѣмъ, что ровно ничего не сдѣлаю. Подумали-ли вы, что это такое -- жениться на такой нищей, какъ я?

-- Сознаюсь, Долли, что мнѣ этого и въ умъ не приходило,-- хотя оно быть можетъ и слѣдовало.

-- Теперь, Брукъ, уже слишкомъ поздно.

-- Полагаю.

-- Совершенно поздно. Недѣлей раньше я, пожалуй, могла бы еще отъ всего отказаться. Да я почти всегда убѣждала себя, что мнѣ и слѣдуетъ отказаться отъ этого. Но вы пріѣхали, и изъ головы моей вылетѣла всякая добродѣтель. Я сама себя стыжусь, и знаю, что не стою такого счастія; а все-таки предпочитаю остаться съ этимъ стыдомъ, лишь бы не лишиться васъ. О, Брукъ, милый, дорогой Брукъ, я постараюсь все сдѣлать чтобы только васъ осчастливить!

Послѣ обѣда Марта и Доротея собрались въ Эксетеръ; Брукъ и Присцилла проводили ихъ до дому м-ссъ Крокетъ, гдѣ ихъ ожидала одноколка изъ Лесборо. Дорогой, пока они шли, Доротея говорила очень мало, и, сѣвъ въ вагонъ, тоже не сдѣлалась сообщительнѣе. Къ теткѣ ѣхала она съ чувствомъ любви и привязанности, но къ этому примѣшивалось теперь признаніе, которое должно было непремѣнно возбудить неудовольствіе старухи. Она сознавала, что, принявъ предложеніе Брука, согласясь выйти за него и даже назначивъ день свадьбы, она поступила съ теткой очень неблагодарно. Расположенію и гостепріимству этой тетки она обязана была своимъ знакомствомъ съ Брукъ-Бургесомъ. И такъ какъ она жила подъ кровомъ этой тетки въ Эксетерѣ, то на нее и находило сомнѣніе, не провинилась-ли она жестоко, влюбившись въ этого человѣка вопреки строгому приказанію и запрещенію старушки. Если теперь тетка объявитъ, что она ни подъ какимъ видомъ не согласится на этотъ бракъ, будетъ ему сопротивляться всѣми силами, и употребитъ все свое вліяніе на Брука, чтобъ его отклонить отъ этого,-- тогда Доротея завтра же вернется въ Ненкомбъ-Путней, въ коттеджъ своей матери, предоставивъ своему жениху полную свободу дѣйствовать съ ея теткой, какъ ему заблагоразсудится. И если онъ уступитъ, то она постарается (хотя ей и придется жестоко бороться) примириться съ мыслью, что онъ поступилъ, какъ ему слѣдовало.

-- Нѣтъ, Марта, я должна сама ей все разсказать, сказала Доротея, когда онѣ стали подъѣзжать къ Эксетеру.

-- Непремѣнно, миссъ,-- и сдѣлайте это сегодня же вечеромъ.

-- Да, скажу все -- все и сразу -- и сейчасъ, какъ только пріѣду.

ГЛАВА LXXIII.
Возвращеніе Доротеи въ Эксетеръ.

Миссъ Станбэри хорошо знала, что Марта должна прибыть въ Эксетеръ съ семичасовымъ поѣздомъ, и что въ Оградѣ ее можно ожидать около четверти восьмаго. Весь этотъ день она была до того безпокойна и нервна, что м-ръ Мартинъ посовѣвалъ ей, "быть осторожнѣе и больше беречь себя".

-- Все это прекрасно, м-ръ Мартинъ, сказала старушка -- но вы не нашли еще лекарства отъ моей болѣзни. Аптекарь увѣрилъ ее, что западный вѣтеръ имѣетъ весьма вредное вліяніе на ея здоровье, и ушелъ, еще разъ повторивъ ей свою просьбу поберечь себя. "Не вѣтерокъ, посылаемый Богомъ, приноситъ намъ вредъ, а собственныя наши сердца", сказала старушка про себя. Послѣ своего одинокаго обѣда, она стала бродить по комнатамъ, дважды звонила дѣвушку, и когда та являлась, то она не знала, какое ей отдать приказаніе. Она сильно заботилась о своемъ чаѣ, и все-таки не велѣла его подавать пока не вернется Марта. Она хотѣла-было приказать приготовить еще одну чашку съ блюдечкомъ, но боялась, что въ случаѣ обманутаго ожиданія не съумѣетъ скрыть своей досады. А между тѣмъ,-- думалось ей,-- если она пріѣдетъ, какъ мило было бы показать Доротеѣ, что ея старая тетка ждала ее. Трижды подходила она къ окну, послѣ того какъ въ соборѣ пробило семь, чтобы посмотрѣть не возвращается-ли ея посолъ. Изъ окна видно было небольшое пространство маленькой тропинки, на которой могла показаться Марта,-- и какъ это обыкновенно бываетъ въ такихъ случаяхъ, у двери раздался звонокъ, а посла она не успѣла подкараулить. Миссъ Станбэри опрометью вскочила со стула и бросилась къ лѣстницѣ.

-- Вотъ мы и пріѣхали, миссъ Доротея! сказала Марта. Тутъ миссъ Станбэри не въ состояніи была удержаться, и сошла съ лѣстницы такъ быстро, какъ она бывало ходила въ прежнія времена -- задолго до своей первой болѣзни.

-- Дружокъ вы мой безцѣнный! воскликнула она:-- душка вы, моя дорогая! Я такъ и думала, что вы пріѣдете. Дженъ, скорѣе принесите наверхъ другую чашку съ блюдечкомъ.

Какъ досадно, что она раньше не велѣла ее приготовить!

-- Дженъ, принесите тоже горячій пирожокъ. Вы вѣрно, другъ мой, голодны послѣ дороги.

-- Довольны-ли вы тётя Станбэри, что я пріѣхала? спросила Доротея.

-- Довольна-ли я, моя ненаглядная!

И она, поднявъ руки, погладила щеки молодой дѣвушки, поцѣловала ее, потрепала Марту по плечу, и въ гоже время побранила ее, зачѣмъ она съ желѣзной дороги не взяла кабріолета.

-- А что значитъ этотъ маленькій мѣшокъ? спросила она. Вы же и поѣдете опять за остальнымъ, Марта,-- сами виноваты.

Марта знала, что сначала все пойдетъ прекрасно; но иногда госпожа ея такъ внезапно мѣнялась! Что тутъ было-бы, узнай миссъ Станбэри, что Брукъ-Бургесъ остался въ Ненкомбъ Путнеѣ?

-- Вы видите, тётя, что я не осталась поѣсть присланной вами баранины, сказала Доротея, улыбаясь.

-- Вмѣсто баранины получите здѣсь откормленнаго тельца, сказала миссъ Станбэри,-- вы вѣдь для меня -- вернувшійся блудный сынъ.

Все это было очень трогательно, и миссъ Станбэри была такъ счастлива, разливая чай, потчуя горячими пирожками, густыми сливками, -- такъ нѣжно ласкала племянницу, и казалась такъ довольна,-- что Доротея не въ состояніи была сдѣлать своего признанія, пока на столѣ стояли всѣ чашки и тарелки. Озабоченной и встревоженной, ей не до пирожковъ было; но она все-таки притворилась, что ѣстъ ихъ съ большимъ апетитомъ, понимая, что этимъ она всего лучше поддѣлается къ теткѣ. Миссъ Станбэри была изъ числа тѣхъ хозяекъ, которыя любятъ, чтобы гости кушали приготовленныя имъ лакомства. Она любила, чтобы ея знакомые и друзья у нея ѣли и пили. И если гости лишали ея этого удовольствія, то она называла это капризомъ съ ихъ стороны, и очень обижалась. Вотъ этимъ-то всего больше и провинились въ ея глазахъ Камилла и Арабелла Френчъ, объявлявшія за ея чайнымъ столомъ, что онѣ поздно обѣдали, а потому и не могутъ у нея ѣсть за чаемъ.

Доротеѣ все это было хорошо извѣстно, и она постаралась, скрѣпя серце, исполнить свой долгъ; затѣмъ ей надо было всѣ разсказать; Мартѣ она обѣщала, что скажетъ теткѣ все въ этотъ же вечеръ. Да и сама-то она чувствовала и сознавала, что и безъ обѣщанія Мартѣ -- необходимо было сдѣлать сегодня-же это признаніе. Досадно и грустно было подумать, что счастье старушки такъ скоро разстроится; но дѣлать нечего! Когда со стола все убрали, тетка все еще продолжала радоваться и ласкать ее.

Доротея крѣпилась на сколько могла, улыбалась, цѣловала руки тетки, и изрѣдка отвѣчала ей ласково. Но надо-же было начать -- и какъ только въ комнатѣ все утихло, она вскочила со стула и начала:

-- Тетя Станбэри, я должна вамъ сказать кое-что. Какъ вы думаете, кто пріѣхалъ въ Ненкомбъ-Путней?

-- Не Брукъ-Бургесъ?

-- Вы отгадали. Онъ и теперь тамъ, а завтра будетъ здѣсь. Выраженіе лица миссъ Станбэри измѣнились въ одно мгновеніе. Она все ходила вокругъ Доротеи, но услышавъ эту новость, внезапно остановились. Ее всего больше радовала мысль, что Доротея вернулась только изъ любви къ ней,-- какъ оно и въ самомъ дѣлѣ было; но теперь ей казалось, что Доротея вернулась испросить у нея для себя великой милости. Ей тотчасъ пришло въ голову, что Брукъ проѣхалъ Эксетеръ, не побывавъ у ней. Если онъ рѣшился женцться безъ ея совѣта и согласья, то онъ могъ по крайнѣй мѣрѣ сдѣлать любезность и навѣстить ее. Она отъ полноты сердца написала дружеское, любящее письмо Доротеѣ;-- и оба, Доротея и Брукъ, воспользовались ея изліяніемъ. Вотъ какъ растолковала, она себѣ событія этого дня.

-- Пусть онъ теперь и не безпокоится пріѣзжать сюда! сказала она.

-- Милая, дорогая тётя, не говорите этого.

-- Нѣтъ, другъ мой, повторяю еще разъ вамъ: пусть и не безпокоится пріѣзжать сюда. Когда я говорила, что буду очень рада васъ видѣть, то я никакъ не подразумѣвала чтобы вы подъ моимъ кровомъ встрѣтились съ Брукъ-Бургесомъ. Я никакъ не желала принять васъ обоихъ.

-- Могла-ли я не пріѣхать, послѣ вашего письма?

-- Это такъ, -- но ему незачѣмъ пріѣзжать. Онъ съумѣлъ найти дорогу изъ Лондона въ Ненкомбъ-Путней, не останавливаясь въ Эксетерѣ.... и... и...

-- Тётя Станбэри, позвольте мнѣ вамъ все разсказать.

-- Нечего больше разсказывать, я объ остальномъ догадываюсь.

-- Нѣтъ, тётя, вы ошибаетесь; мнѣ еще надо многое вамъ разсказать. Вамъ извѣстно, что онъ обо мнѣ думалъ, и чего онъ хотѣлъ.

-- Онъ -- самъ себѣ господинъ, другъ мой, и вы тоже -- сама себѣ госпожа.

-- Вы меня этими словами убиваете, тётя Станбэри. Я не думала пріѣзжать сюда, -- но когда Марта привезла мнѣ ваше дорогое письмо, я не выдержала. А онъ хотѣлъ пріѣхать, и располагалъ быть здѣсь завтра, и навѣрное будетъ. Долженъ-же онъ себя оправдать, если вы на него сердитесь.

-- Ему нѣтъ никакой надобности себя оправдывать.

-- Я и своимъ и ему сказала, что я у васъ только переночую,-- если вы не пожелаете насъ вмѣстѣ видѣть. Но его, тётя Станбэри, вы должны видѣть. Нѣтъ, вы не откажетесь принять его.

-- Позвольте мнѣ, другъ мой, разсудить самой и рѣшить, кого мнѣ видѣть и принять.

Послѣ этого, совѣщаніе прекратилось на нѣкоторое время, и миссъ Станбэри вышла изъ комнаты, чтобы посовѣтоваться съ Мартой. Доротея пошла на верхъ въ свою комнату, и увидѣла, что здѣсь все было съ величайщею заботливостью для нее приготовлено. Все вокругъ нея было до того чисто, опрятно и мило, что любо было поглядѣть. Живя подъ кровомъ тетки, она замѣтила, какъ постепенно стали вокругъ нея прибавляться всѣ мелкія щегольскія женскія удобства. Мартѣ приказывалось дѣлать для миссъ Доротеи то то, то другое; пока наконецъ ей -- неимѣвшей до сихъ поръ и понятія о тѣхъ мелкихъ предметахъ роскоши, что постоянно встрѣчаются въ зажиточномъ домѣ, стало даже стыдно и совѣстно видѣть себя окруженной столькими хорошенькими бездѣлушками. Теперь она видѣла, сколько старанія и заботливости было приложено на то, чтобы сдѣлать ея комнату, чистой, свѣтлой и уютной,-- и все это въ надеждѣ на ея возвращеніе! Увидѣвъ все это, она бросилась на кровать и залилась горячими слезами. Не ужасно-ли это? и зачѣмъ довела ее судьба до такой неблагодарности! Каждая для нея приготовленная бездѣлица жгла ее какъ раскаленное желѣзо! А между тѣмъ, что сдѣлала она такого, чего-бы ей не слѣдовало дѣлать? Безразсудно-ли было полюбить человѣка, съ которымъ ее сама судьба свела? Смѣла-ли она когда-нибудь думать о немъ иначе, какъ о знакомомъ, пока онъ самъ не заставилъ ее признаться ему въ любви? И даже послѣ этого не пыталась-ли она разстаться съ нимъ, чтобы только между ея теткой и женихомъ не вышло ссоры? Не говорила-ли ей Присцилла, что она права во всѣхъ своихъ дѣйствіяхъ? И не смотря на все это, она не могла удержаться чтобъ не упрекнуть себя въ неблагодарности къ ея теткѣ. Она начинала думать, что для нея было-бы теперь гораздо лучше, остаться дома, и отпустить Брука одного въ Эксетеръ, чѣмъ, послѣдовавъ первому побужденію при полученіи письма тетки, пріѣхать сюда. Когда наконецъ, долго спустя послѣ этого, она сошла въ гостинную, и въ ней никого не нашла, то ей пришло въ голову, что пожалуй придется и спать лечь не простившись съ теткой: но наконецъ явилась и миссъ Станбэри съ грустнымъ видомъ, но уже безъ того гнѣвнаго взора, который Доротеѣ такъ знакомъ былъ.

-- Другъ мой, начала она, -- я полагаю, что лучше будетъ, если м-ръ Бургесъ проѣдетъ завтра прямо въ Лондонъ. Пожалуй, я прійму его, если онъ будетъ непремѣнно настаивать, но во всякомъ случаѣ отправлю Марту на желѣзную дорогу, чтобы она его тамъ встрѣтила и ему-бы все объяснила. Мнѣ было-бы очень пріятно, если бы вы съ нимъ здѣсь не встрѣчались.

-- Я хотѣла, тётя, остаться здѣсь только на одну ночь.

-- Что за вздоръ! Если мнѣ придется разстаться съ однимъ изъ васъ, то ужь лучше съ нимъ. Вы мнѣ дороже его. Да, Доротея, вы и сами не знаете, какъ вы мнѣ дороги. При этихъ словахъ, Доротея бросилась къ ногамъ тетки, и положила голову на ея колѣни. Миссъ Станбэри гладила ея мягкіе волосы, которыя она такъ любила,-- вѣдь это была прелесть данная Богомъ, а не купленная въ лавкѣ,-- приглаживала ея голову и шептала, что-то въ родѣ молитвы.

-- Если онъ позволитъ, тётя, то я откажусь отъ него, вымолвила Доротея, глядя теткѣ въ лицо.-- Если онъ скажетъ, что я вольна, то хотя и буду его всегда любить, но пусть его идетъ куда угодно.

-- Онъ самъ себѣ господинъ, замѣтила миссъ Станбэри. Конечно, онъ самъ себѣ господинъ.

-- Позвольте мнѣ уѣхать завтра,-- только на нѣсколько дней,-- а вы поговорите и потолкуйте съ нимъ какъ вамъ будетъ угодно. Я не разсчитывала остаться здѣсь, и простилась съ нимъ, зная, что его здѣсь не застану больше.

-- Едва успѣли пріѣхать, уже только и говорите объ томъ какъ бы опять уѣхать. Вы какъ будто грозите мнѣ.

-- Я вернусь опять, какъ только вы мнѣ скажете. Если онъ уѣдетъ утромъ, то я вечеромъ уже буду здѣсь. Я ему напишу, тетя Станбэри, и скажу ему... что онъ... да, что онъ... свободенъ... совершенно свободенъ.

Миссъ Станбэри ничего на это не отвѣтила, и продолжала играть волосами своей племянницы.

-- Пора и спать лечь, сказала она наконецъ:-- уже одинадцатый часъ. Вамъ незачѣмъ ѣхать въ Ненкомбъ. Марта его встрѣтитъ, и онъ меня здѣсь увидитъ. Я только не желаю, чтобы онъ оставался здѣсь въ домѣ. Вы можете уйти; пожалуй, сходите навѣстить м-съ Макъ-Гюгь: ей будетъ очень пріятно, что вы ее вспомнили.

Доротея не возражала болѣе своей теткѣ, поцѣловала ее и отправилась въ свою комнату.

Какъ ужасно все измѣнилось! Каково было теперь на душѣ у Доротеи! Послѣдніе два дня она сіяла радостью и счастьемъ. Вся ея будущность, казалось, была устроена и рѣшена женихъ ея въ порывѣ благородства и великодушія объявилъ, что ни въ какихъ важныхъ случаяхъ жизни онъ никогда не дозволить себѣ -- изъ боязни, чтобы старуха не измѣнила своей духовной,-- сойти съ однажды имъ избраннаго пути. Когда Доротея увѣряла его, что она ни за что въ мірѣ, не смотря на всю свою любовь къ нему, не захочетъ вредить его матеріяльному благосостоянію, то онъ все это отвергъ такъ величественно и благородно, и заставилъ Доротею вѣрить, что все состояніе миссъ Станбэри ничто въ сравненіи съ ея любовью. И она, и ея мать, и даже Присцилла, всѣ онѣ до того увлеклись краснорѣчіемъ Брука, что считали всѣ затрудненія и препятствія устраненными. Но теперь, какъ все это измѣнилось! Все казалось ей совершенно въ другомъ видѣ. Если Брукъ и не зависѣлъ отъ миссъ Станбэри то она, Доротея, была ей всѣмъ обязана. И она принесетъ себя въ жертву,-- если только Брукъ ей позволитъ. Не вполнѣ понимая упорное и странное сопротивленіе тетки, она хорошо знала, что тутъ все-таки были важныя причины, побуждавшія старуху къ такимъ дѣйствіямъ. Тутъ было сдѣлано обѣщаніе, или дана клятва, что собственность семейства Бургесъ никогда не перейдетъ въ руки ни одного изъ Станбэри. Доротея объясняла себѣ, что, выйдя за мужъ, она не будетъ болѣе Станбэри,-- и такимъ образомъ теткѣ возможно будетъ исполнить возложенное на себя обязательство;-- и все таки, не смотря на все это, она готова была повѣрить, что старушка была права въ своихъ дѣйствіяхъ. Тетка разъ навсегда объявила, что это такъ должно быть,-- и Доротея, зная это, сознавала, что ей не слѣдовало отдавать своего сердца. Среди этихъ размышленій, она подошла къ столу, на которомъ было все съ такою заботливостью приготовлено,-- и бумага, и чернила и перья,-- и начала свое письмо къ Бруку.

"Дорогой, милый Брукъ!" Вспомнивъ однако, что послѣ даннаго обѣщанія, ей не слѣдуетъ такъ писать, она зачеркнула эти слова и начала снова. "Любезный Брукъ." Письмо однако не подвигалось; она видѣла, что рѣшительно не способна его написать. Она пробовала было сказать ему: "мнѣ кажется, будетъ лучше, если вы позволите теткѣ руководить собой". Но могла-ли она ему это сказать, если она сама этому не вѣрила? Ей хотѣлось высказать ему, что она никогда не будетъ ни осуждать, ни упрекать его, если онъ рѣшится ее бросить; но она не находила словъ выразить свою мысль, и кончила тѣмъ, что, бросивъ перо и оставивъ начатое письмо, встала, раздѣлась и легла въ постель.

И вотъ она легла, и горько плакала, пока не уснула. Какъ она была счастлива, имѣя жениха, друга, человѣка, которому могла говорить все, что у ней было на душѣ,-- человѣка, отъ котораго могла требовать и совѣта, и защиты, -- человѣка, который любилъ ее и ставилъ выше всего! Сравнивая свой прежній образъ жизни, свои старыя понятія о ней, она считала жизнь съ такимъ человѣкомъ блаженствомъ; изъ сухой опаленой пустыни она вступила въ рай! А теперь она видѣла, что нѣтъ рая безъ древа познанія добра и зла, плодовъ, котораго ей должно было вкусить, а вкусивъ, извѣдать горе и страданіе. Она теперь жалѣла, что судьба свела ее съ Брукъ-Бургесомъ. И неужели любовь и нѣжность ея тетки, близость матери и сестры, уваженіе всѣхъ тѣхъ, кто ее зналъ, -- неужели все это безъ того блаженства не въ состояніи ее осчастливить? И все это не происходило ли отъ того, что блаженство къ которому мы стремимся, не должно быть здѣсь, -- что рай безъ запрещенныхъ плодовъ долженъ быть не здѣсь, а за гробомъ? Когда мы здѣсь много страдаемъ, намъ кажется, что мы можемъ прозрѣть сквозь черныя тучи на небесныя радости. Однако молодость и природа взяли свое; Доротея заснула, и во снѣ увидѣла Брука, который, обвивъ рукой ея станъ, сидѣлъ съ ней въ Ниддонъ-Паркѣ.

Она спала такъ крѣпко, что когда дверь ея комнаты отворилась, и свѣча освѣтила ея лицо, то ни шаги, ни свѣтъ не разбудили ее. Она лежала, закинувъ голову на подушку, рука ея висѣла вдоль кровати, губы были открыты, и распустившееся волосы покрывали подушку. И старушкѣ, стоящей передъ ней со свѣчей въ рукахъ, казалось, что никогда не являлось ей созданіе прелестнѣе этой спящей дѣвушки. Все въ ней было такъ чисто, такъ свѣтло, такъ безмятежно! Да! Она была однимъ изъ тѣхъ существъ, которыя только и могли быть счастливы любовью другихъ. Старушка вошла тихими шагами, притаивъ дыханіе, но свѣтъ свѣчи освѣтилъ вѣки спящей, и она безпокойно пошевелила головой на подушкѣ.

-- Доротея, вы не спите? поговорите со мной!

Испуганная дѣвушка постепенно раскрывала глаза, озиралась вокругъ себя, приподнялась на постели и присѣла удивленная.

-- Что случилось, тётя? сказала она.

-- Не пугайтесь, это одни причуды старухи, сокровище мое, -- причуды старухи, которой не спалось въ ея постели.

-- Что съ вами, тётя?

-- Обнимите меня, голубушка.

И еще полусонная Доротея, привставъ на своей кровати, обвила руками шею тетки и поцѣловала ее.

-- А теперь, выслушай мои новости, сказала миссъ Станбэри.

-- Какія новости, тётя? Развѣ уже утро?

-- Нѣтъ;-- нѣтъ, еще не утро. Вы опять уснете. Я долго думала, и наконецъ рѣшила, что вы будете женой Брука, будете жить здѣсь, и мы всѣ останемся друзьями.

-- Что такое! что я слышу!

-- Хотите вы этого;-- или нѣтъ?

-- И вы не станете бранить его? Что же мнѣ сказать?-- Боже мой, что мнѣ дѣлать? теперь она совершенно проснулась, и, сама не зная что дѣлаетъ, соскочила съ кровати и, вставъ на полъ, схватила руку тетки.

-- Это вовсе не сонъ, заговорила миссъ Станбэри.

-- И вы увѣрены, что это не сонъ? и онъ можетъ завтра прійти сюда?

-- Конечно, онъ завтра прійдетъ.

-- И я его увижу, тётя Станбэри?

-- Если вы не поѣдете домой, другъ мой,

-- Да я и не хотѣла бы ѣхать домой. И вы ему скажите? О, Боже мой, Боже мой! нѣтъ, тётя Станбэри, мнѣ какъ-то все не вѣрится.

-- Вы простудитесь, другъ мой, если будете этакъ стоять, стараясь повѣрить этому. До утра успѣете надуматься объ этомъ. Сказавъ это, миссъ Станбэри вернулась въ свою комнату, и Доротея осталась одна мечтать о своемъ блаженствѣ.

Она вспомнила всю свою жизнь въ продолженіи послѣдняго года,-- вспомнила первое ей сдѣланное приглашеніе пріѣхать въ Эксетеръ, сомнѣнія ея семейства: принять ли это приглашеніе,-- ея пріѣздъ, свои собственныя сомнѣнія: возможно ли ей будетъ остаться, ухаживаніе и предложеніе м-ръ Гибсона, досаду тетки, пріѣздъ Брука, его любовь -- и наконецъ ея возвращеніе въ Ненкомбъ. Затѣмъ послѣдовало торжество посѣщенія Брука, и потомъ ужасная тоска и грусть вслѣдствіе неудовольствія ея тетки. А теперь какъ все было прекрасно, свѣтло и радужно! Она лично нисколько не заботилась о деньгахъ. Ей казалось, что она никогда не будетъ заботиться о богатствѣ. Но еслибы Брукъ, женившись на ней, лишился состоянія, то это всегда былобы для нее предметомъ если не угрызенія совѣсти, то постояннаго сожалѣнія. Но теперь все шло такъ гладко, такъ хорошо! Теперь для нея разверзся рай и безъ запрещенныхъ плодовъ;-- напротивъ, его плодами она могла наслаждаться. Ей казалось невозможнымъ уснуть еще въ эту ночь -- и все-таки она заснула, и во снѣ видѣла опять Брука, который въ Ниддонъ-паркѣ обнималъ ее еще крѣпче чѣмъ когда либо.

Наступило утро; она встала, одѣлась и, съ замирающимъ сердцемъ, сошла въ гостинную. Она боялась и дрожала. А если все это былъ только одинъ сонъ? А если тетка измѣнила свое рѣшеніе? Появленіе старушки разсѣяло всѣ ея опасенія; Доротея видѣла, что ей бояться нечего

-- Какъ спали вы, Доротея? спросила ее старушка.

-- Право, дорогая тётя, я и сама не знаю. Былъ-ли это сонь, или дѣйствительность?

-- Что скажемъ мы Бруку, когда онъ пріѣдетъ?

-- Вы ему все скажете.

-- Нѣтъ, другъ мой, вы сами должны сказать ему. Да скажите ему, что если онъ не будетъ холить, ласкать и любить мою дѣвочку, если не будетъ беречь ее, и не будетъ въ самомъ дѣлѣ ея вѣрнымъ, нѣжнымъ супругомъ, то я сочту его за самую низкую неблагодарную тварь.

Немного погодя, она опять сказала.-- Мнѣ бы хотѣлось знать, нравитесь ли вы ему такъ, какъ мнѣ, и находитъ-ли онъ васъ хорошенькой, Долли?

-- Онъ никогда не говорилъ мнѣ, что я -- хорошенькая.

-- Какъ, онъ не говорилъ? Такъ онъ долженъ это сказать, или онъ васъ не получитъ. Глаза ваши, Долли, свели меня, старуху, съ ума. Такъ пріятно видѣть природное, естественное, послѣ всей этой искуственной и поддѣльной красоты.

Легко можно было догадаться, что этимъ послѣднимъ замѣчаніемъ миссъ Станбэри намекала на своихъ враговъ въ Гивитри.

ГЛАВА LXXIV.
Львица пробуждается.

Брукъ Бургесъ пріѣхалъ въ Эксетеръ, переночевалъ и опять уѣхалъ, и по видимому все казалось улажено и рѣшено.

Хотя и не протрубили по всему Эксетеру, что наслѣднику миссъ Станбэри позволено жениться на ея племянницѣ, но Марта знала это, Джильсъ Гикбоди угадывалъ, а Доретеѣ позволено было сообщить это событіе матери и сестрѣ, -- и самъ Брукъ, съ своей обыкновенной небрежностью, высказалъ все своему дядѣ Барти. Миссъ Станбэри, съ своей стороны, по секрету сообщила эту новость м-ссъ Макъ-Гугъ, -- и потому никакъ нельзя было сказать, чтобы въ этомъ отношеніи соблюдена была большая тайна. Дня четыре спустя послѣ отъѣзда Брука, слухъ объ этой новости дошелъ и до семейства Френчъ, въ Гивитри. Одинъ изъ лавочниковъ, съ которымъ Камилла имѣла дѣла по своему приданому, шепнулъ ей эту новость, которую Камилла передала матери и сестрѣ, съ нѣкоторыми, не совсѣмъ благонамѣренными прибавленіями,

-- Онъ беретъ ее и деньги въ придачу за такой товаръ, сказала Камилла.-- Надѣюсь, что покупка не покажется ему дешева.

-- Кто знаетъ; быть можетъ онъ и ничего не получитъ, замѣтила Арабелла.

-- Это было бы слишкомъ жестоко, возразила Камилла,-- и я не думаю, чтобы даже миссъ Станбэри могла быть такъ коварна.

Въ Гивитри все какъ-то не клеилось и шло скверно. Тамъ была сочти постоянная война, хотя вышеприведенный легкій, игривый разговоръ и показывалъ, что въ этой борьбѣ бывалъ иногда и случайный отдыхъ. Что м-ръ Гибсонъ не исполнялъ своей обязанности, это было очень ясно. Дошло до того, что когда младшая дочь м-съ Френчъ съ неистовою энергіею ссылалась на мнѣніе матери, то сія послѣдняя должна была сознаться, что м-ръ Гибсонъ -- весьма безпечный и нерадивый женихъ. Камилла, въ своемъ бѣшеномъ негодованьи, была очень неосторожна. Неистовая энергія, съ которою она ссылалась на мнѣніе матери, была лучшимъ доказательствомъ ея неосторожности. Она сама знала, что сумазбродничаетъ, но не въ состояніи была укротить своей страсти. Дважды поймала она Арабеллу, какъ она, тайкомъ отъ сестры, получала записки отъ м-ръ Гибсона. И однажды, когда она отправилась къ своей подругѣ въ Оттери-Сентъ-Мэри справлять тамъ нѣчто въ родѣ дѣвичника, то въ этотъ же вечеръ было у Арабеллы, какъ Камилла въ послѣдствіи узнала, тайное свиданье съ м-ръ Гибсономъ въ одной изъ аллей, ведущихъ изъ Гивитри на Топшемскую дорогу.

-- Я его случайно встрѣтила и обмѣнялась съ нимъ только нѣсколькими словами, говорила Арабелла.-- Не могла же я не отвѣтить ему, если онъ заговорилъ со мной.

-- Я тебѣ скажу только одно, Белла: если тутъ кроется какая-нибудь потаенная интрига, которой я до сихъ поръ еще не понимаю, то я скорѣе весь Эксетеръ поставлю вверхъ дномъ, но не допущу тебѣ выйти изъ этого безнаказанно.

Белла ничего ей на это не отвѣтила и только пожала плечами. Камилла терялась въ догадкахъ. Обвинивъ такимъ образомъ другую сестру -- не старалась ли бы она съ негодованіемъ опровергнуть такое обвиненіе? А Арабелла только пожимала плечами, и продолжала дѣйствовать по своему.

Теперь было уже 15 Апрѣля, и не далѣе какъ недѣли черезъ двѣ назначена была ихъ свадьба. Нѣтъ! у него не хватитъ отваги надуть ее! Она была убѣждена, что у него не хватитъ смѣлости совершить такое злодѣяніе. А сестра ея? та тоже слаба и труслива -- не устоитъ и признается, что она -- виновница всей этой низости! А ея мать? Хотя Камилла и знала, что она гораздо охотнѣе выдала бы прежде старшую дочь, но у нее тоже не будетъ ни столько отваги, ни столько смѣлости, чтобы теперь, когда уже все рѣшено, поддерживать такую интригу,-- и потому, не смотря на все ея желаніе, она не въ силахъ исполнить свой замыселъ. Всѣмъ будетъ извѣстно, и всѣ поймутъ, что ея угрозы поставить весь Эксетеръ вверхъ дномъ будутъ ею исполнены соразмѣрно съ предстоящимъ событіемъ. И сестра, и мать, и женихъ,-- всѣ коварные обманщики, ужасные, ни чѣмъ неизвинимые злодѣи! Нѣтъ, это невозможно! Никакая повѣсть, никакой романъ съ самой запутанной завязкой и неправдоподобной развязкой, никакая невѣроятная подлость, когда-либо описанная прозой или стихами,-- ничто не можетъ съ этимъ сравниться. Нѣтъ, это невозможно! Она повторяла это разъ десятокъ въ день. А между тѣмъ всѣ обстоятельства были такъ ужасно подозрительны! Всѣ дѣйствія м-ръ Гибсона, какъ жениха, срамили его -- и какъ человѣка, и какъ духовное лицо. Она знала, что всѣ его извиненія -- одинъ обманъ. Будь это только возможно, онъ и не подошелъ бы къ ней. Когда онъ съ ней бывалъ вмѣстѣ, то становился скупъ на слова и дѣйствія, какъ архіепископъ, Ничто не могло въ немъ возбудить ни малѣйшаго изліянія нѣжности онъ только и говорилъ что о бѣдныхъ женщинахъ прихода св. Питеръ-кумъ-Пумпкинъ, о непростительной праздности одною мнѣ его товарищей по соборной службѣ, который всегда такъ искустно уклонялся отъ своихъ занятій. Онъ не дѣлалъ ей подарковъ. Никогда не гулялъ съ ней. Всегда былъ онъ мраченъ и угрюмъ -- и такъ себя велъ въ обществѣ, что всѣ стали говорить о немъ: "бѣдный, жалкій м-ръ Гибсонъ". А между тѣмъ, коварный, умѣлъ онъ встрѣчать Арабеллу въ темныхъ аллеяхъ, и присылать ей записки съ мальчикомъ зеленщика! Да, въ самомъ дѣлѣ, бѣдный м-ръ Гибсонъ! Только бы ей отпраздновать свадьбу, а тамъ пусть всѣ жители Эксетера говорятъ про бѣднаго м-ра Гибсона, что имъ угодно.

Поведеніе Беллы было еще страннѣе и удивительнѣе. Несмотря на всю свою трусость, она держала голову высоко, даже выше обыкновеннаго. И когда ее такъ ужасно обвинили, и когда это обвиненіе было повторено,-- обвиненіе, при одной мысли о которомъ, она долженствовала быть совершенно уничтоженной, будь въ ея груди малѣйшее чувство приличія, -- она только пожимала плечами и уходила прочь.

-- Камилла, сказала она однажды, -- ты еще до свадьбы сведешь съ ума этого бѣднаго человѣка.

-- Какое тебѣ дѣло до него? отвѣтила ей Камилла съ злостью и негодованіемъ.

Арабелла опять пожала плечами и ушла. Между Камиллой и ея матерью тоже чуть было не дошло до смертельной ссоры изъ-за весьма неважнаго дѣла. Камилла, ссылаясь на изготовленіе своего приданаго, продолжала дѣлать огромныя покупки; а м-ссъ Френчъ и Белла считали это разграбленіемъ домашняго гнѣзда, для того только чтобы удовлетворить хищной гордости младшаго птенца. Дошло наконецъ до того, что м-съ Френчъ принуждена была объявить въ двухъ лавкахъ, чтобъ ничего больше не отпускали ея дочери. Невѣста была возмущена и съ негодованіемъ доказывала, что такъ какъ состоянія ей не даютъ, то она имѣетъ полное право унести съ собою все, что только можетъ помѣститься въ ея комоды и сундуки.

-- Деньги можно достать въ банкѣ, говорила она, -- а пятьдесятъ фунтовъ больше или меньше, ничего не значатъ при такомъ случаѣ

Вслѣдъ за тѣмъ пускалась она въ расчеты и исчисленія, стараясь доказать матери и сестрѣ, что отсутствіе ея принесетъ имъ огромную пользу, вознаградитъ всѣ понесенные убытки, и что ничто не можетъ быть мелочнѣе съ ихъ стороны, какъ отказывать ей въ тѣхъ предметахъ, которыми она желала снабдить себя, чтобы съ почетомъ и приличіемъ вступить въ домъ м-ръ Гибсона.

Но м-ссъ Френча оставалась непоколебима, и даже прибѣгла къ помощи м-ръ Гибсона. М-ръ Гибсонъ со страхомъ и содроганіемъ уговаривалъ ее сократить ея безумныя издержки; а Камилла, предвидя, что онъ воспользуется этимъ обвиненіемъ, взбѣсилась, и, набросившись на него, сказала ему, чтобы онъ не мѣшался не въ свое дѣло. Не для него-ли все это дѣлала она?

-- Я не намѣрена, говорила она,-- подчиниться въ этихъ дѣлахъ ничьему контролю, ни даже вашему, пока вы не получите на то законное право, и пока церковь торжественно не дастъ вамъ имя мужа. Во всемъ Эксетерѣ сдѣлалось однако извѣстнымъ, что расточительность миссъ Камиллы подверглась строгому порицанію -- и не смотря на всѣ радости, съ которыми сопряжены обыкновенно приготовленія къ свадьбѣ, все шло очень неладно въ Гивитри.

Наконецъ наступилъ рѣшительный ударъ. Въ одно прекрасное утро Камилла замѣтила, что ея мать отправилась къ м-ръ Гибсону и имѣла съ нимъ предлинное совѣщаніе. Но что происходило на этомъ совѣщаніи -- это осталось для нея покрыто мракомъ неизвѣстности. У матери не хотѣла она распрашивать, потому что -- послѣ строгаго запрещенія, сдѣланнаго м-ссъ Френчъ купцамъ, ничего не отпускать ея дочери, -- Камилла съ ней не говорила. Она только знала, что Белла осталась дома,-- и хотя предчувствовала, что ея дѣйствія будутъ осуждаться и строго разбираться, но никакъ не вѣрила и не предполагала, чтобы могли придти къ такому рѣшенію, которое окончательно растроитъ всѣ ея надежды. Назначенный день былъ теперь такъ близокъ, что м-ру Гибсону, кажется, не оставалось другаго исхода. Но какъ сильно она ошибалась!

М-ссъ Френчъ застала м-ра Гибсона въ очень взволнованномъ состояніи. Онъ плакалъ, рвалъ на себѣ волосы, растеривалъ сюртукъ, называлъ себя то несчастнымъ, то негодяемъ,-- оправдываясь -- однако,-- тѣмъ, что противъ него грѣшили больше, нежели онъ самъ грѣшилъ,-- ходилъ по комнатѣ, размахивая руками, и наконецъ бросился на полъ въ совершенномъ изнеможеніи. Всѣ эти продѣлки клонились къ тому, чтобы доказать, какихъ усилій ему стоила эта борьба, но что онъ все-таки пришелъ къ тому убѣжденію, что не въ состояніи исполнить своего обѣщанія. "Я готовъ покориться" говорилъ онъ: "всякому приговору, какой вы надо мной произнесете; но я обманывалъ бы васъ, обмднывалъ-бы и ее, еслибы не сказалъ вамъ всѣмъ, что я рѣшительно не въ состояніи сдѣлать этого". Онъ продолжалъ объяснять, что съ тѣхъ поръ, какъ онъ, къ своему несчастью, сдѣлалъ предложеніе Камиллѣ, -- о ея положеніи онъ говорилъ съ большимъ чувствомъ и очень трогательно, -- и когда онъ сталъ сознавать и понимать состояніе своихъ чувствъ и своего сердца, тогда онъ обратился за совѣтомъ къ одному своему пріятелю (человѣку очень умному, свѣдущему и опытному, на совѣтъ котораго можно было безпредѣльно положиться), и пріятель этотъ сказалъ ему, что онъ обязанъ отказаться отъ женитьбы, не смотря на всѣ послѣдствія, могущія возникнуть для него и для другихъ. "Пусть сводъ небесный на меня обрушится, пусть разразится, на мнѣ весь гнѣвъ Божій, но я не къ состояніи съ ложью на устахъ приступить къ брачному обряду", сказалъ онъ, подымаясь съ полу послѣ своего изнеможенія. Понятно, какъ велики должны быть въ такомъ случаѣ гнѣвъ и негодованіе матери! Но врядъ-ли сердилась м-ссъ Френчъ. Она только плакала и упрашивала его хорошенько обдумать это, увѣряя его, что когда замужство успокоитъ Камиллу, тогда она не будетъ такъ дурна, какою теперь кажется; все это говорила она, нисколько не сердясь.

-- Признайтесь, м-ръ Гибсонъ, продолжала она сквозь слезы, -- что вамъ Белла больше нравится.

И м-ръ Гибсонъ сознался, что онъ Беллу больше любитъ,-- и хотя между нимъ и м-ссъ Френчъ въ настоящее время было не сдѣлано никакихъ условій (такъ какъ это было теперь и неудобно, и неловко), но они покончили тѣмъ, что м-ссъ Френчъ дала ему понять, что не прибѣгнетъ ни къ какимъ крайностямъ, если только м-ръ Гибсонъ согласится хотя современемъ вступить въ бракъ съ одной изъ дочерей семейства. М-ръ Гибсонъ понималъ, что онъ довольно смѣло и ловко успѣлъ освободиться отъ ожидающаго его ига; но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ сознавалъ, что главное-то еще впереди. Онъ было намекнулъ матери, чтобы она уладила это дѣло съ Камиллой; но м-ссъ Френчъ рѣшительно отъ этого отказалась. Ей пришлось бы въ такомъ случаѣ сочувствовать своей дочери, тогда какъ сочувствіе это могло бы повредить будущимъ ея планамъ. "Она всегда знала, что Белла мнѣ больше нравится", говорилъ м-ръ Гибсонъ, продолжая рыдать, рвать на себѣ волосы, ходить по комнатѣ и распахивать свой сюртукъ.

-- Не совѣтую вамъ передать ей этого, замѣтила м-ссъ Френчъ; простилась съ нимъ и ушла домой. На слѣдующее утро Арабелла въ свою очередь сочла нужнымъ отправиться въ Оттери-Сентъ-Мэри.

-- Прощай, Камми! сказала Арабелла, уходя.

-- Белла, заговорила Камилла: -- мнѣ не вѣрится, чтобы ты могла быть такой змѣей. Нѣтъ, и думать не хочу, чтобы ты была такая подколодная змѣя.

-- Право, Камми, ты говоришь такія странныя вещи, что никто и не пойметъ тебя,-- и съ этими словами она ушла.

Въ этотъ-же день м-ръ Гибсонъ отправился рано утромъ вдоль по дорогѣ, ведущей изъ Эксетера въ Коули, размышляя о своемъ положеніи и стараясь составить себѣ планъ дѣйствій. Что ему дѣлать, какъ ему быть? Онъ готовъ былъ покинуть свое жилище, оставить соборъ, свой приходъ,-- однимъ словомъ, принести всякую жертву, лишь бы только не вступать въ бракъ съ Камиллой.

Въ продолженіи послѣднихъ шести недѣль онъ пріучилъ себя смотрѣть на нее почти съ отвращеніемъ. Онъ не постигалъ, какимъ чудомъ попалъ онъ въ эту опасную бездну. Нравъ Камиллы былъ ему давно извѣстенъ. Но въ тѣ злосчастные дни, когда онъ, какъ ворона, преслѣдуемая ястребомъ, бросался отъ Станбэри къ семейству Френчъ, -- онъ потерялъ голову и надѣлалъ то, чего и самъ не зналъ. "Тѣхъ, кого боги обрекали на погибель они сперва лишали разсудка", разсуждалъ онъ самъ съ собой, ссылаясь на прежнюю свою ученость и языческую философію. Потомъ, взглянувъ на рѣку Эксъ, онъ подумалъ, что едва-ли въ ней хватитъ воды залить все его горе.

Однако, какъ-бы то ни было, а что-нибудь да надо сдѣлать. Въ этихъ размышленіяхъ, стараясь придти къ какому-нибудь рѣшенію, онъ дошелъ на обратномъ пути до церкви св. Давида. Его умный и прозорливый пріятель сказалъ ему, что съ тѣхъ поръ, какъ онъ почувствовалъ перемѣну въ своихъ чувствахъ, онъ обязанъ былъ тотчасъ-же увѣдомить объ этомъ свою невѣсту. "Помните только одно", говорилъ ему этотъ прозорливый пріятель, "что вы останетесь у ней въ большомъ, очень большомъ долгу". Мысль, что онъ останется ея должникомъ, сильно смущала м-ра Гибсона -- тѣмъ болѣе, что онъ не могъ знать, какъ великъ будетъ этотъ долгъ въ случаѣ, если она рѣшится прибѣгнуть къ справедливому приговору суда присяжныхъ, ея согражданъ. Но какъ бы то ни было, а все будетъ лучше нежели остаться въ Сентъ-Питеръ-кумъ-Пумпкинѣ съ такой женой, какъ Камилла. Есть-же еще, наконецъ, такія отдаленныя страны, гдѣ энергичный священникъ можетъ найти широкое поле для своихъ дѣйствій. Не открыты ли для него вся Америка, Австралія, Новая Зеландія и Портъ-Наталь? Даже поприщу миссіонера въ Китаѣ -- не лучше ли оно чѣмъ Сентъ-Питеръ кумъ-Пумпкинъ съ Камиллой Френчъ въ жены? Среди этихъ размышленіи, онъ добрался до дому, и, входя къ себѣ, былъ покойнѣе и рѣшился дѣйствовать. Онъ тотчасъ же напишетъ письмо Камиллѣ, а потомъ въ назначенный день женится на Арабеллѣ -- съ тѣмъ условіемъ однако, чтобы Камилла подчинилась своей судьбѣ, и не прибѣгала къ законному удовлетворенію. Если же она потребуетъ законнаго удовлетворенія, тогда онъ въ свое оправданіе обнаружитъ фактъ, что даже ея собственная мать принуждена была предостеречь городскихъ купцовъ и предупредить ихъ о сумазбродствѣ ея дочери. Письмо это, сѣлъ онъ писать со страхомъ и трепетомъ. "Я принимаюсь, Камилла, за эти строки съ смущеннымъ сердцемъ и дрожащей рукой", писалъ онъ: "чтобы сообщить вамъ роковую истину. Истина эта должна взять верхъ, и ничто въ человѣкѣ не можетъ быть столь низко, предосудительно и безчестно, какъ сокрытіе подобной истины. Я заглянулъ въ самого себя и допрашивая убѣдился, что сдѣлайся я вашимъ мужемъ, я не былъ бы въ состояніи васъ осчастливить. Излишнимъ было бы теперь распространяться на счетъ причинъ, убѣдившихъ меня въ этомъ; скажу вамъ одно только, что я глубоко убѣжденъ, и считаю долгомъ увѣдомить васъ объ этомъ и вамъ откровенно высказать. Я совѣтовался съ вашей матерью, которая, понявъ меня, раздѣляетъ мой взглядъ.

Въ свое оправданіе я могу сказать только одно: я убѣжденъ, что поступаю честно, говоря вамъ всю правду. Не желаю написать вамъ ничего непріятнаго, не порицаю васъ ни въ чемъ. Если тутъ возможно быть осужденіе, то пусть оно все на меня падаетъ. Въ послѣднее время сдѣланы были такія вещи, высказаны были такія мнѣнія и. обнаружились такія привычки, которыя, я убѣжденъ въ этомъ, не повели бы къ нашему взаимному счастью на землѣ, и не помогли бы намъ въ нашей борьбѣ ради достиженія блаженства въ будущей жизни.

Полагаю, что вы со мной согласитесь, Камилла, въ томъ, что если мужчина или женщина впадетъ въ такое заблужденіе, въ какое попалъ я, то всего лучше сознаться въ этомъ и признать его. Я хорошо понимаю, что предлагаемая мною въ нашихъ планахъ перемѣна, не будетъ принята благосклонно. Но чтобы ни случилось, все будетъ лучше, чѣмъ связать себя супружескими узами, которыхъ потомъ нельзя расторгнуть, и которыя намъ обоимъ сдѣлаются тягостны и невыносимы.

Полагаю, что было бы излишнимъ больше распространяться. Прибавлю только одно: я останусь непоколебимъ. Разъ рѣшившись на этотъ шагъ, я готовъ перенести всѣ его послѣдствія, готовъ терпѣливо выслушать всѣ клеветы,-- въ виду вашего же счастья и моего собственнаго спокойствія, -- но ни за что не отступлю отъ этого рѣшенія. Я не прошу васъ простить меня. Я даже сомнѣваюсь, буду ли я когда нибудь въ состояніи простить самъ себѣ. Ошибка, которую я сдѣлалъ,-- одна изъ тѣхъ, которыя не допускаются. Я не прошу васъ простить меня; но прошу молиться, дабы Господь простилъ того, который сохранитъ навсегда для васъ чувства самой искренней дружбы и глубокой преданности.

Томасъ Гибсонъ."

Письмо это стоило большихъ трудовъ; но написавъ его, онъ остался имъ очень доволенъ и даже имъ гордился. Онъ чувствовалъ, что онъ пишетъ письмо, которое по всей вѣроятности сдѣлается общественнымъ достояніемъ. Надобно было выказать много твердости, нѣсколько и себя обвинить, чтобы потомъ лучше оправдать себя, намекнуть на такія причины, которыя извиняли бы этотъ разрывъ, маскируя ихъ однако настолько, чтобы не показать, что онъ желаетъ оправдать свой проступокъ обвиненіями съ своей стороны. По окончаніи письма, ему казалось, что онъ поступилъ и обдѣлалъ все дѣло прекрасно,--и онъ отправилъ свое посланіе въ Гивитри съ служителемъ церкви св. Петра, съ чувствомъ невыразимаго облегченія, испытываемаго при окончательной побѣдѣ надъ какимъ нибудь роковымъ и непреодолимымъ несчастьемъ. Онъ былъ теперь увѣренъ, что ему 29 числа этого мѣсяца не придется жениться на Камиллѣ, и что вѣроятно будетъ же нѣсколько-часовой промежутокъ, прежде чѣмъ ему придется читать или слышать отвѣтъ Камиллы.

Камилла была одна, когда получила это письмо; но она тотчасъ же бросилась къ матери.

-- Вотъ оно, говорила она: вотъ оно -- я знала, что такъ будетъ! М-съ Френчъ взяла бумагу, открыла ротъ и глядѣла молча на свою дочь.

-- Мама, вы это знали?

-- Вчера,-- я это узнала, когда онъ мнѣ сказалъ.

-- И Белла знаетъ это?

-- Нѣтъ, рѣшительно ничего.

-- Неправда. Она знаетъ. Я увѣрена, что она знаетъ. Но это все равно. Я не соглашусь на это. Онъ не можетъ со мной такъ поступить. Я его насильно притащу сюда; онъ долженъ прійти.

-- Другъ мой, этого ты не можешь сдѣлать.

-- Но я сдѣлаю. И вы, мама, поможете мнѣ, если вы только довольно храбры. Какъ!-- всего за двѣ недѣли до свадьбы, когда все куплено и приготовлено! Вспомните всѣ подарки, ему посланные! Мама! онъ меня не знаетъ. Онъ никогда не сдѣлалъ бы этого, еслибы не Белла,--нѣтъ, никогда! Пусть она будетъ осторожна, или я разыграю доселѣ неслыханную трагедію! Если она думаетъ, что будетъ женою этого человѣка,-- то она сильно ошибается.

Тутъ она остановилась на одно мгновеніе.

-- Мама, начала она опять,-- я сейчасъ же пойду къ нему. Мнѣ все равно, чтобы про это ни сказали. Да, я пойду къ нему -- сейчасъ же.

М-ссъ Френчъ чувствовала, что теперь ей всего лучше молчать.

ГЛАВА LXXV.
Семейство Роули предпринимаетъ путешествіе въ Италію.

Около тринадцатаго Мая семейство Роули переселилось во Флоренцію, намѣреваясь либо остаться здѣсь до конца Іюня, либо переѣхать на воды въ Лукку; предполагалось къ этому времени, что сэръ Мармадукъ начнетъ свои приготовленія къ обратному путешествію на острова. На счетъ ихъ будущихъ плановъ ничего еще не было рѣшено. Имъ оставалось неизвѣстнымъ, вернется ли съ ними вмѣстѣ лэди Роули, поѣдетъ ли съ ними м-ссъ Тревиліанъ,-- и какъ порѣшится судьба Норы. Нора рѣшительно объявила своей матери, что она не намѣрена вернуться на острова; чего лэди Роули конечно не передала мужу, будучи сама въ сильномъ недоумѣніи, и не зная, на что рѣшиться. Вообще матери лучше отцовъ понимаютъ своихъ дочерей. Лэди Роули начинала сознавать, что одними словами невозможно было сломить упорства Норы, и что слѣдовало принять другія мѣры для отклоненія ея отъ пагубной страсти къ Гуго Станбэри. М-ръ Гласкокъ все еще былъ во Флоренціи. Не излечитъ ли ее новое предложеніе м-ръ Гласкока? Возможность пріобрѣсти такого затя, было дѣломъ столь важнымъ и великимъ, что для него не слѣдовало щадить никакихъ хлопотъ, несмотря даже на всю сомнительность успѣха.

Изъ этого не слѣдуетъ однако заключить, чтобы лэди Роули увезла въ Италію всю семью, и сэръ Мармадука единственно для ловли м-ръ Гласкока. Несмотря на все свое желаніе, на всю свою тревогу, она была слишкомъ горда, и считала себя слишкомъ высоко поставленной, чтобы предпринять это путешествіе единственно съ этой цѣлью. Тревиліанъ выѣхалъ изъ Виллесдена, и вмѣстѣ съ сыномъ вернулся въ Италію; все это узнали они опять таки чрезъ Станбэри. Они всѣ согласились съ тѣмъ, что имъ не дурно будетъ уѣхать на время изъ Лондона, и хотя немного осмотрѣть материкъ; но узнавъ, что маленькій Люи вѣроятно находится во Флоренціи, они тотчасъ же рѣшили туда же направить свои стопы. И вотъ, они поспѣшили, отправиться во Флоренцію, и пробыть тамъ пока жары слишкомъ докучливы, а ужъ потомъ посѣтить морскія ванны въ Луккѣ, и провести тамъ около мѣсяца. Таковы были и причина и планъ ихъ дѣйствій; лэди Роули нашла однако воэможность присоединить къ этому еще и собственный свой маленькій планъ, котораго она впрочемъ никому не сообщила. Она, собственно говоря, не гналась за м-ръ Гласкокомъ; но если м-ръ Гласкокъ пожелаетъ самъ погнаться за ними,-- или лучше сказать, за Норой, то, кто можетъ сказать, что это вредно, или предосудительно?

На предложеніе Гуго, уйдти изъ дому въ Манчестеръ-Стритъ и обвѣнчаться въ ближайшей церкви, Нора отвѣтила очень скромно и благоразумно. Она объявила, что останется вѣрна данному слову, но не желаетъ навлечь на себя полнаго неудовольствія и гнѣва своихъ родителей. Такой тайный бракъ она не считала счастливымъ исходомъ. И въ концѣ очень длиннаго и чувствительнаго письма, прибавляла -- что намѣрена сдержать данное ею обѣщаніе, и ни въ какомъ случаѣ не возвращаться на Мандаринскіе острова. Она однако умалчивала о томъ, что предприметъ, въ случаѣ, если ей невозможно будетъ поколебать отца до его возвращенія на острова, а также не намекала и на то, что съ ней будетъ, когда кончится отпускъ сэръ Мармадука. Только увѣреніе, что она не поѣдетъ на острова, выражено было очень энергично и безъ всякихъ оговорокъ. Въ постскриптѣ она приписывала, что они всѣ отправляются въ Италію. Папа и мама, думаютъ, что должны слѣдовать за бѣднымъ м-ръ Тревиліаномъ. Адвокатъ говоритъ, что до тѣхъ поръ, пока онъ въ отсутствіи съ сыномъ, нельзя ничего предпринять. И потому всѣ мы отправляемся во Флоренцію. Путешествіе это будетъ восхитительно. Нечего и говорить, чье присутствіе довершило бы прелесть предстоящаго мнѣ наслажденія. Незадолго до ихъ отъѣзда пришло къ Норѣ письмо отъ Доротеи. Письмо это, мы передадимъ цѣликомъ, потому что изъ него читатель всего лучше узнаетъ о счастіи Доротеи.

"Ограда, четвергъ.

"Дорогая Нора!

"Сейчасъ получила я письмо отъ Гуго, прочитавъ его, я почувствовала невыразимую потребность подѣлиться съ вами моимъ счастьемъ. Дорогой мой Гуго сообщилъ мнѣ все, и я надѣюсь, что все уладится, и мы будемъ сестрами. Онъ такъ добръ, что ваша любовь къ нему, меня нисколько не удивляетъ. Онъ всегда былъ прекраснымъ сы юмъ, добрѣйшимъ братомъ; всѣ его хвалятъ,-- исключая доброй моей тетушки, которая предъубѣждена противъ него, оттого только, что ненавидитъ газеты. Мнѣ не нужно предъ вами восхвалять его, я полагаю, вы сами о немъ такого же хорошаго мнѣнія какъ и я. Не съумѣю повторить вамъ всѣхъ восторженныхъ отзывовъ, что онъ про васъ пишетъ, и думаю, что онъ самъ вамъ все это уже давно высказалъ.

"Мнѣ кажется, что я васъ хорошо знаю, потому что Присцилла такъ много мнѣ про васъ разсказывала. По ея словамъ, она давно знала, что вы влюблены другъ въ друга, потому что когда вы были вмѣстѣ въ Клокъ-Гаузѣ, то постоянно бранились, ссорились, и въ присутствіи другихъ были очень нелюбезны другъ къ другу. Я не знала, что брань и ссора означаютъ любовь, но Гуго бранится и ворчитъ иногда на тѣхъ, кого онъ всего больше любитъ. Онъ и меня бранитъ, и я понимаю его, и люблю, когда онъ меня бранитъ.

"Мнѣ бы хотѣлось знать, нравилось ли вамъ, когда онъ васъ бранилъ?

"Теперь должна я вамъ и про себя кое-что разсказать,-- такъ какъ вы будете моей сестрой -- то вы должны все знать. И я тоже невѣста человѣка, котораго люблю, -- и какъ еще люблю! Его зовутъ Брукъ Бургесомъ, онъ большой пріятель тетушки. Сперва, она по какимъ-то семейнымъ причинамъ не соглашалась на этотъ бракъ;-- но потомъ преодолѣла это чувство; и теперь никто не можетъ быть добрѣе и милѣе ея. Свадьба наша будетъ здѣсь, въ Іюнѣ,-- полагаю около одинадцатаго числа. И какъ желала бы я, чтобы вы здѣсь были. Какъ мило было бы, если бы невѣста Гуго была на моей свадьбѣ. Женихъ мой пріятель Гуго, который безъ сомнѣнія говорилъ вамъ объ немъ. Одно только нехорошо, что намъ придется жить въ Лондонѣ, потому что будущій мой мужъ,-- вы видите, я его уже разываю моимъ,-- занимаетъ тамъ какую-то должность. И бѣдная тётя Станбэри останется одна. Это очень грустно. Она же такъ привыкла къ Эксетеру, что врядъ ли намъ удасться перетащить ее въ Лондонъ.

"Мнѣ бы хотѣлось описать вамъ м-ръ Бургеса, но боюсь, что пожалуй васъ это не особенно интересуетъ. Онъ ростомъ меньше Гуго, но за то гораздо красивѣе его. У насъ красота на сторонѣ жены; а у насъ на сторонѣ мужа. Вы можетъ быть думаете, что Гуго хорошъ собою. Мы привыкли считать его самымъ невзрачнымъ мальчикомъ въ нашемъ околодкѣ. Не думаю однако, чтобы это было очень важно. Брукъ красавецъ, но будь онъ и дуренъ собою, я тѣмъ не меньше любила бы его.

"Помните ли вы нѣкоихъ миссесъ Френчь, про которыхъ вамъ разсказывали, когда вы были въ Девоншайрѣ? У нихъ случился ужасный казусъ. Нѣкто м-ръ Гибсонъ, священникъ, былъ женихомъ младшей сестры, но потомъ передумалъ, и теперь хочетъ жениться на старшей. Мнѣ кажется, что онъ и прежде былъ въ нее влюбленъ. Доротея не упоминала о предложеніи, которое было ей самой сдѣлано. Объ этомъ сильно шумятъ въ городѣ, и нѣкоторые думаютъ, что онъ за это сильно поплатится. Мнѣ кажется, что порядочный человѣкъ не долженъ бы дѣлать такихъ ошибокъ, но если онъ ошибся, то долженъ сознаться въ этомъ. Надѣюсь, что ему позволятъ жениться на старшей сестрѣ. Тётя Станбэри увѣряетъ, что причиною тому -- ихъ шиньоны. Мнѣ бы очень хотѣлось познакомить васъ съ тётей Станбэри; она такая добрая. Вы тоже, можетъ быть носите шиньонъ. Мнѣ кажется Присцилла говорила, что вы его носите. Постарайтесь только, чтобы онъ не былъ слишкомъ великъ, когда пріѣдете къ тётѣ Станбэри.

Пожалуйста, пишите мнѣ, -- и вѣрьте, что я надѣюсь и желаю быть любящей васъ сестрой

Доротея Станбэри.

P. S. Я такъ счастлива, и желаю вамъ того же.

Письмо это получено было наканунѣ отъѣзда семейства Роули въ Италію; Нора отвѣтила на него коротенькой запиской, въ которой обѣщалась Доротеѣ написать подробно изъ Флоренціи.

Нельзя было и сомнѣваться въ томъ, что Тревиліанъ опасаясь послѣдствій медицинскаго и юридическаго вмѣшательства, поспѣшилъ уѣхать съ своимъ сыномъ.

Передъ отъѣздомъ, онъ написалъ женѣ нѣсколько строкъ; въ запискѣ этой не было ни начала ни конца, обыкновенно принятыхъ въ письмахъ; онъ ей только сообщалъ, что находитъ полезнымъ предпринимаемое имъ путешествіе, что нашелъ приличную няню своему сыну, и что во все время его отсутствія, ей по прежнему будетъ акуратно выплачиваться извѣстная сумма денегъ. Онъ ничего не говорилъ о своемъ возвращеніи и о ея будущей жизни; и не намекалъ о томъ, куда онъ именно ѣдетъ. Станбэри однако удалось вывѣдать отъ предательскаго и малодушнаго Бодзля, что письма Тревиліана должны быть посылаемы во Флоренцію. М-ръ Бодзль, рѣшившись сообщить это извѣстіе, выразилъ мнѣніе, что кліентъ его начинаетъ теряться подъ бременемъ своего горя, и что слѣдовало бы за нимъ присматривать. Бодзль получилъ слѣдующія ему деньги; и теперь соединивъ нѣкоторую долю человѣчности съ избыткомъ своего предательства, успокоилъ свою совѣсть, разсказавъ тайны своего кліента его врагамъ. Что можетъ сказать противъ него судъ присяжныхъ, засѣдающій въ какой нибудь судебной палатѣ? Вотъ вопросъ задаваемый постоянно Бодзлемъ самому себѣ во всѣхъ его дѣлахъ. Онъ сознавалъ, что адвокату весьма легко обвинить его предъ судомъ присяжныхъ, и выставить его какъ шпіона и недруга. Подвергаться такимъ обвиненіямъ -- входило въ обязанности и его званія. И потому ему было необходимо обезпечить себѣ на всякій случай такую отговорку, въ которой, подъ видомъ исполненія своей обязанности, ему бы возможно было оправдаться отъ всѣхъ обвиненій.

Онъ теперь измѣнялъ своему довѣрителю, потому что находилъ нужнымъ, чтобы за нимъ присматривали. Конечно, онъ нисколько не посовѣстился принять отъ Гуго Станбэри пяти фунтовый билетъ; но вѣдь надо же ему чѣмъ нибудь жить. Время и труды его должны оплачиваться. И такъ, Тревиліанъ отправился во Флоренцію, и спустя недѣлю послѣ этого, всѣ Роули тоже за нимъ послѣдовали.

Послѣ того спора, въ которомъ и дочь и отецъ такъ энергично высказали свои воззрѣнія, сэръ Мармадукъ не говорилъ Норѣ ни слова болѣе о Гуго; лэди Роули тоже хранила молчаніе. Правда, что мать неоднократно упоминала о возвращеніи Норы на Мандаринскіе острова, и однажды намекнула даже объ этомъ, какъ о дѣлѣ рѣшенномъ. "Ну, не знаю, вернусьли я", замѣтила Нора. Другъ мой, возразила ей мать, пока ты не замужемъ, полагаю, тебѣ слѣдуетъ быть у твоихъ родителей. Нора съ этимъ не соглашалась, но не сочла нужнымъ возражать. Тѣмъ и покончилось. Всѣмъ было извѣстно, что до обратной поѣздки на острова, они должны непремѣнно вернуться въ Лондонъ, и потому вопросъ этотъ можно было теперь обойти безъ особенныхъ затрудненій. Между ними заключено было безмолвное условіе сдѣлать все отъ нихъ зависящее, чтобы путешествіемъ въ Италію развлечь молодую мать, лишившуюся своего ребенка;-- кромѣ того, у лэди Роули была еще своя собственная тайная надежда на то, что въ м-ръ Гласкокѣ найдется тоже исходъ, который разрѣшитъ одно изъ величайшихъ семейныхъ затрудненій.

-- Вы бы лучше взяли эти деньги, папа, говорила м-ссъ Тревиліанъ, получивъ чрезъ контору м-ръ Байдевайля извѣстную сумму денегъ, выплачиваемую ей по приказу ея мужа.

-- Мнѣ не нужны деньги этого человѣка, сказалъ сэръ Мармадукъ

-- Да, но вы ѣдете въ Италію для меня; и потому, папа, по всей справедливости, его обязанность уплатить женины расходы. Притомъ папа, вы должны помнить и то, что хотя умъ его нѣсколько растроенъ ужаснымъ горемъ, но въ денежномъ отношеніи никто не можетъ сравниться съ нимъ въ великодушіи, и акуратности. Чувства сэръ Мармадука относительно этого обстоятельства были почти тѣ же, которыя нѣкогда безпокоили м-ръ Аутгауса,-- и онъ лично для себя отказался отъ этихъ денегъ, но позволилъ дочери платить свою долю расходовъ въ этой поѣздкѣ. Они путешествовали въ свое удовольствіе, останавливаясь въ Парижѣ, въ Женевѣ и въ Миланѣ. Лэди Роули жаловалась на ихъ торопливость, потому что ей пришлось провести только по двѣ ночи въ каждомъ изъ этихъ трехъ городовъ. Сэръ Мармадуку казалось, что онъ совершилъ нечто въ родѣ Ганибалова похода, когда ему удалось съ помощью только одного кондуктора перевести пять дамъ и двухъ служанокъ чрезъ Симплонъ въ Ломбардскія долины. Непривычный къ путешествіямъ по Европѣ, онъ сначала сильно безпокоился, и никакъ не хотѣлъ понять, что поѣздку эту можно было совершить гораздо покойнѣе и удобнѣе, нежели переѣздъ отъ Марбль-Арча до Миль-Энда.

-- Милыя мои, говорилъ онъ младшимъ дочерямъ, когда они спускались по крутымъ извилинамъ большой дороги, сидите смирно на этихъ спускахъ, а то пожалуй, попадете въ такую пропасть, изъ которой и не выберетесь. Малѣйшее неловкое движеніе, можетъ насъ опрокинуть. Но Люси и Софья вскорѣ такъ привыкли и до того ознакомились съ горами, что подъ надзоромъ и руководствомъ кондуктора, прежде чѣмъ добрались до долинъ, обѣгали всѣ вершины, и такъ ловко всходили на нихъ и спускались внизъ какъ будто бы выросли въ этихъ ущельяхъ. Вдругъ раздается звонкій смѣхъ съ какой нибудь скалы, висящей надъ головами путешественниковъ и лэди Роули, оглянувшись, увидитъ ихъ платья, развѣвающіяся на такой вершинѣ, на которую, казалось, однѣ только птицы могли взбираться; смотришь, а за ними ужъ стоитъ усатый кондукторъ съ двумя зонтиками, съ шалью, съ плэдомъ и зрительною трубкою. Онѣ составили между собою свой Альпійскій клубъ, не допуская въ него отца, такъ какъ онъ не согласился бы взбираться съ ними на скалы, Нора мечтала при этомъ о письмахъ, которыя напишетъ своему возлюбленному,-- рѣшивъ однако до тѣхъ поръ не писать къ нему, пока не переговоритъ объ этомъ съ матерью,-- а м-ссъ Тревиліанъ такъ увлекалась этимъ путешествіемъ, что даже по временамъ забывала о ребенкѣ, котораго у нея похитили.

Изъ Милана они отправились во Флоренцію, и хотя успѣли въ это время до того ознакомиться съ Италіей, что были въ ней какъ дома, и строго критиковали Италіянскія гостинницы и желѣзныя дороги,-- но путешествіе здѣсь далеко не показалось имъ столь пріятнымъ какъ въ Швейцаріи. Вообще, одно имя Италіи заключаетъ въ себѣ такую прелесть для насъ, что когда присмотришься поближе ко многимъ подробностямъ этой страны, то прелесть эта большею частью оказывается преувеличенною. Да, можно пожалуй сказать, что путешествіе по Ломбардіи нисколько не интереснѣе дороги по равнинамъ Кембриджскаго графства или по болотамъ Норфолька. Станція въ Болоньи также вовсе не на столько интересна, чтобы стоило пробыть въ ней часъ или два, несмотря на возможность получить здѣсь лучшую провизію нежели на нашихъ желѣзно-дорожныхъ станціяхъ. Отсюда они продолжали свое путешествіе все по желѣзной дорогѣ чрезъ Аппенины и, къ несчастью, проспали всю дорогу.

Кондукторъ увѣрялъ ихъ, что стоитъ имъ только выглянуть изъ ваггона -- и они увидятъ тѣ замки, про которые читали въ романахъ; но день былъ очень жаркій, сэръ Мармадукъ былъ не въ духѣ, а лэди Роули чувствовала себя очень усталой,-- и потому всѣ замки остались незамеченными. "Вотъ и Пистоіа, миледи", сказалъ кондукторъ, отворяя дверцы ваггона; "мы здѣсь простоимъ полчаса", "Ахъ, лучше бы уже Флоренція! Еще полтора часа ѣзды!" по этому всѣ они снова уснули и чувствовали себя очень утомленными, когда наконецъ пріѣхали въ этотъ прекрасный городъ.

Весь слѣдующій день они просидѣли въ своей гостинницѣ, и пошли только осмотрѣть соборъ, гдѣ чутъ не свихнули себѣ шеи, любуясь неподражаемою красотою его высокаго кампаниле. Человѣкъ, подобный сэръ Мармадуку, не поѣдетъ во Флоренцію безъ рекомендательныхъ писемъ. Министерство иностранныхъ дѣлъ всегда чрезвычайно любезно къ своему товарищу, министерству колоній,-- любезно и предупредительно, хотя пожалуй немножко и свысока покровительствуетъ ему. Министръ -- лицо важнѣе губернатора,-- и самая мелкая птица въ дипломатическомъ корпусѣ больше значитъ, чѣмъ старшіе секретари очень важныхъ колоній, молодой человѣкъ состоящій при посольствѣ, хотя и безъ жалованья, но живетъ въ столицѣ и ухаживаетъ за графинями. Секретарь же, будучи даже правой рукой губернатора,-- заключенъ на какомъ нибудь островѣ и танцуетъ съ дочерьми плантаторовъ. Различіе это хорошо извѣстно, но въ тоже время нисколько не мѣшаетъ, болѣе важному министерству оказывать всю возможную вѣжливость и любезному своему младшему товарищу. Сэръ Мармадукъ пріѣхалъ во Флоренцію съ цѣлымъ запасомъ рекомендательныхъ писемъ къ Флорентійскому обществу, -- и во многихъ изъ этихъ писемъ о немъ говорилось, какъ о знаменитомъ губернаторѣ Мандаринскихъ острововъ, вызваннымъ изъ своего губернаторства по весьма важному и спеціальному порученію. На второй день, по пріѣздѣ, онъ отправился въ посольство съ тѣмъ, чтобы тамъ оставить свои карточки. "Успѣли вы узнать, здѣсь ли онъ?" спросила шопотомъ лэди Роули своего супруга, когда они остались вдвоемъ.

-- Кто? Тревиліанъ?

-- Я не думаю, чтобъ вы успѣли о немъ узнать что нибудь; онъ будетъ непремѣнно скрываться. А вотъ м-ръ Гласкокъ... Здѣсь ли онъ?

-- О немъ я забылъ спросить, отвѣтилъ сэръ Мармадукъ.

Лэди Роули не сдѣлала ему никакого упрека. Ни одинъ отецъ не станетъ такъ тревожиться и безпокоиться, какъ мать, о томъ чтобы пристроить своихъ дочерей. Да, и что вышло бы изъ этого! Лэди Роули казалось, что она могла бы примириться со всѣми прочими семейными невзгодами, если бы ей только удалось выдать одну изъ дочерей за будущаго лорда Петерборо. Въ Англіи ей сказали, что онъ безъукоризненъ, -- хотя не слишкомъ уменъ, не очень дѣятеленъ, и вѣроятно никогда не будетъ очень извѣстенъ; но въ качествѣ супруга, онъ былъ бы совершенствомъ. Богатый, добрый, уживчивый, онъ скорѣе гордился бы своей женой, нежели самимъ собою, онъ не былъ подверженъ ревности и не имѣлъ никакихъ пороковъ, однимъ словомъ во всѣхъ отношеніяхъ былъ достоенъ уваженія и могъ смѣло надѣяться стать со временемъ извѣстнымъ англійскимъ аристократомъ. Лэди Роули разсказали также, что этотъ образецъ совершенства былъ страстно влюбленъ въ ея дочь. Быть можетъ, она нѣсколько и преувеличила себѣ значеніе этого разсказа; но ей казалось, что этотъ совершеннѣйшій изъ жениховъ, покинулъ родину съ отчаянія, что ея Нора не хотѣла осчастливить его своей улыбкой. Теперь лэди Роули надѣялась, что они въ одномъ городѣ съ нимъ. Однако для достиженія успѣха необходимо было скрыть, что за м-ромъ Гласкокомъ гоняться. Норѣ не было сказано ни слова о возможности встрѣтить м-ра Гласкока въ Флоренціи. Немногимъ больше было сообщено ея сестрѣ Емиліи -- и то подъ строгимъ приказаніемъ хранить глубочайшую тайну.

Всѣ должны были думать, что другія причины привлекли ихъ во Флоренцію, какъ оно отчасти и на самомъ дѣлѣ было. Ни за какія блага въ мірѣ, не стала бы лэди Роули гнаться за женихомъ для своей дочери; но тутъ, -- видя, что человѣкъ этотъ такъ безпредѣльно любилъ ея дитя,-- видя какое великое счастьѣ предстоитъ въ этомъ бракѣ,-- она сознавала, что для достиженія такой цѣли можно было пожертвовать многимъ, чтобы только свести ихъ вмѣстѣ! Она должна была если и не все, то многое изъ этого объяснить сэръ Мармадуку,-- а онъ, даже и не позаботился спросить -- во Флоренціи-ли м-ръ Гласкокъ!

На третій день послѣ ихъ пріѣзда, жена англійскаго посланника сдѣлала визитъ лэди Роули; это была добродушная, привѣтливая и весьма разговорчивая дама. Она больше любила сама говорить, нежели слушать, и въ четверть часа успѣла разсказать лэди Роули многое множество о Флоренціи; не упоминая однако имени м-ръ Гласкока. А между тѣмъ, какъ пріятно было бы получить желанное свѣдѣніе, не сдѣлавъ прямого вопроса по этому предмету! Лэди Роули, изучившая долголѣтнею практикою всѣ пріемы вѣжливости и приличія, легко подмѣтила первые признаки кончающагося визита и видѣла, что гостья ея собирается проститься, не проронивъ ни словечка о м-рѣ Гласкокѣ. Между тѣмъ названо было столько фамилій англійскихъ семействъ, проживающихъ во Флоренціи, которыя ни богатствомъ, ни знатностью, ни добродѣтелями не въ состояніи были ни въ какомъ отношеніи сравниться съ этимъ Фениксомъ! И ей пришлось, собравшись съ духомъ, самой сдѣлать этотъ вопросъ.

-- А не былъ-ли у васъ здѣсь нынѣшнюю весну нѣкто м-ръ Гласкокъ? сказала лэди Роули.

-- Какъ,-- сынъ лорда Петерборо? Какже, какже, былъ. Этакій странный человѣкъ!

Лэди Роули заключила изъ этого отвѣта, что ея Фениксъ не произвелъ въ посольствѣ особенно пріятнаго впечатлѣнія. Легко можетъ быть, что онъ именно изъ-за своей страсти избѣгалъ общества.

-- А теперь онъ еще здѣсь? спросила лэди Роули.

-- Не могу вамъ этого сказать. Иногда онъ здѣсь, а иногда уѣзжаетъ къ отцу своему въ Неаполь. Но когда онъ здѣсь, то большею частію водится съ Американцами. Говорятъ даже, что онъ хочетъ жениться на Американкѣ, одной изъ племянницъ ихъ посланника. Ихъ, сколько мнѣ помнится, три,-- и онъ, говорятъ, беретъ старшую.

Лэди Роули больше не распрашивала, и отпустила свою важную гостью, обмѣнявшись съ ней еще нѣсколькими словами.

ГЛАВА LXXVI.
"Мы будемъ очень бѣдны".

Въ настоящее время м-ръ Гласкокъ не только былъ во Флоренціи, но даже занималъ комнаты въ той же самой гостинницѣ, въ которой поселилось семейство Роули. Когда лэди Роули услыхала, что онъ женится на Американкѣ, то почувствовала сильную боль въ сердцѣ;-- да, ей стало такъ больно, такъ больно, что она почувствовала -- дурноту, и была очень довольна, что ее никто не видитъ.

Слухъ этотъ могъ быть ложный; подобные слухи большею частью невѣрны. Но лэди Роули знала очень хорошо, что они все таки имѣютъ какое нибудь основаніе. Если м-ръ Гласкокъ еще и не далъ слова, то вѣроятно, онъ все таки за ней ухаживаетъ;-- а если такъ, то гдѣ же та картина, что рисовала себѣ лэди Роули, изображая его томнымъ, грустнымъ, покинутымъ юношей, котораго вернуть къ жизни, къ ея удовольствіямъ и занятіямъ, могла только любимая дѣвушка? Но она все таки еще не совсѣмъ отказывалась отъ своего плана. Если м-ръ Гласкокъ въ Италіи, то онъ безъ сомнѣнія прочтетъ въ газетахъ, что сэръ Мармадукъ съ своимъ семействомъ во Флоренціи,-- и вѣроятно придетъ ихъ навѣстить. А тогда, если только Нора съумѣетъ и захочетъ, то конечно побѣдитъ и уничтожитъ молодую Американку.

Въ продолженіи нѣсколькихъ дней ничего не было слышно о м-рѣ Гласкокѣ. Еслибы лэди Роули хоть случайно произнесла его имя въ присутствіи кельнера гостинницы, то она узнала-бы, что онъ жилъ даже въ одномъ корридорѣ съ ними; но ей и въ умъ не приходило наводить такимъ образомъ справки. Да и въ другихъ мѣстахъ не распрашивала она о немъ. Она только старалась получить нѣкоторыя свѣдѣнія объ Американцахъ, проживающихъ во Флоренціи, а въ особенности объ Американскомъ посланникѣ,-- и не прошло недѣли, какъ она уже успѣла познакомиться съ семействомъ Спальдингъ. М-ссъ Спальдингъ была съ ней очень любезна и пригласила лэди Роули, всѣхъ ея дочерей и сэръ Мармадука къ себѣ на пятницы; это были ея назначенные дни, и продолжались до половины Іюня. "У меня есть племянницы, которыя", говорила она, "будутъ въ восторгѣ отъ знакомства съ вашими дочерьми. "

Между тѣмъ, семейство Роули успѣло осмотрѣть картинныя галлереи, церкви и дворцы Флоренціи. Бѣдная лэди Роули, грустная, утомленная, скиталась всюду въ надеждѣ гдѣ нибудь встрѣтить м-ръ Гласкока, не зная того, что лица, проживающія во Флоренціи, никогда по утрамъ не ходятъ въ картинныя галлереи.

Между тѣмъ, о Тревиліанѣ наведены были справки чрезъ полицію,-- и сэръ Мармадукъ узналъ, что одинъ англійскій джентльмэнъ съ маленькимъ мальчикомъ проѣхалъ въ Сіенну и тамъ поселился. Почти навѣрное можно было предполагать, что это былъ Тревиліанъ,-- хотя никакъ нельзя было узнать ничего положительнаго насчетъ его фамиліи. Рѣшили, что сэръ Мармадукъ съ своимъ курьеромъ и съ м-ссъ Тревиліанъ отправятся въ Сіенну, и постараются тамъ розыскать бѣглеца, что они въ одно прекрасное утро и исполнили. Въ этотъ-же самый день лэди Роули сошла съ Норой и съ другой дочерью въ залу гостинницы, и гуляя здѣсь, вдругъ очутилась лицомъ къ лицу съ м-ръ Гласкокомъ. Лэди Роули и Люси шли впередъ и, конечно, не знали его; но Нора его тотчасъ узнала и до того сконфузилась, что совершенно растерялась. М-ръ Гласкокъ прошелъ, не узнавъ ее,-- онъ прошелъ мимо матери и сестры, и ушелъ такъ далеко, что Нора рѣшилась остаться неузнанной; но вдругъ онъ оглянулся, увидалъ ее и, узнавъ, воскликнулъ: "миссъ Роули, кого я вижу! Думалъ-ли я васъ встрѣтить во Флоренціи!" Лэди Роули обернулась, и конечно тотчасъ-же послѣдовало представленіе. Бѣдная Нора хотя и ничего не знала о намѣреніяхъ матери, но была очень сконфужена и чувствовала себя весьма неловко. М-ръ Гласкокъ былъ чрезвычайно любезенъ, но въ тоже время какъ-то холоденъ. Лэди-же Роули вся превратилась въ улыбку, и привѣтливость. Она сказала ему, что слышала его имя отъ своихъ дочерей и была очень рада съ нимъ познакомиться. Люси осматривала его съ нѣкоторымъ удивленіемъ, находя, что этотъ всѣми восхваляемый женихъ -- отвергнутый ея сестрой, за что ее такъ сильно порицали,-- былъ человѣкъ пожилой.

М-ръ Гласкокъ спросилъ про м-ссъ Тревиліанъ; лэди Роули шепотомъ и съ грустнымъ видомъ отвѣтила ему, что они всѣ пріѣхали во Флоренцію въ надеждѣ встрѣтить здѣсь м-ра Тревиліана. "Вамъ вѣдь извѣстна вся эта печальная исторія, и мнѣ не нужно вамъ ее разсказывать." М-ръ Гласкокъ подтвердилъ, что ему все извѣстно,-- и прибавилъ, что онъ видѣлъ м-ра Тревиліана во Флоренціи дней десять тому назадъ. Это такъ заинтересовало лэди Роули, что она пригласила его взойдти къ нимъ въ ихъ комнаты, -- и такимъ образомъ знакомство было сдѣлано. Оказалось, что м-ръ Гласкокъ говорилъ съ Тревиліаномъ, -- и тотъ сказалъ ему, что онъ намѣренъ въ настоящее время поселиться въ одномъ изъ небольшихъ городовъ Италіи. "А каковъ онъ на видъ, м-ръ Гласкокъ?"

-- "Очень нехорошъ, такой худой, блѣдный, больной! "

-- "Пожалуйста, не говорите вы ей этого м-ръ Гласкокъ. Она теперь съ отцомъ уѣхала въ Сіенну. Мы думаемъ, что онъ тамъ съ ребенкомъ, -- или по крайней мѣрѣ, они тамъ подробнѣе о немъ узнаютъ. А вы.... вы здѣсь живете?" м-ръ Гласкокъ сказалъ, что онъ живетъ то въ Неаполѣ, то во Флоренціи, -- отъ времени до времени ѣздитъ въ Неаполь -- городъ ему ненавистный -- провѣдать отца, и возвращается опять въ столицу. Нора сидѣла невдалекѣ, и почти все время молчала. Она была очень мило одѣта; на ней была прелестная шляпка, купленная въ Парижѣ, -- и лэди Роули съ естественною гордостью думала, что если онъ когда либо былъ влюбленъ въ ея дочь, то любовь эта должна была теперь опять пробудиться. Американки, судя по слухамъ, большею частью сухи, угловаты и рѣзки. Ей случалось видѣть нѣсколькихъ на Мандаринскихъ островахъ, и ей казалось невозможнымъ, чтобы въ нихъ могъ влюбиться Англичанинъ. Конечно, ни одна Американка не можетъ сравниться съ ея дочерью. "Вы любитель картинъ, м-ръ Гласкокъ?" спросила она. М-ръ Гласкокъ оказался небольшимъ охотникомъ до нихъ, и заявилъ, что онѣ ему даже немножко надоѣли. Что же онъ любитъ? -- Сидѣть дома и ничего не дѣлать. Таковъ былъ его отвѣтъ -- отвѣтъ весьма неудовлетворительный, потому что лэди Роули какъ-то неловко было предложить ему приходить къ нимъ и ничего не дѣлать. Если бы возможно было завлечь его въ церкви, въ галлереи, Нора попала бы въ его общество. Потомъ лэди Роули, собравшись съ духомъ, спросила его, знакомъ ли онъ съ семействомъ Спальдингъ? Она съ двумя дочерьми собирается къ нимъ нынѣшній же вечеръ. М-ръ Гласкокъ отвѣтилъ, что онъ съ ними знакомъ, и вечеромъ тоже у нихъ будетъ. Лэди Роули показалось, что, отвѣчая ей, онъ слегка покраснѣлъ. Послѣ этого онъ ушелъ, подавъ руку Норѣ; но вообще обращеніе его не могло подать ни малѣйшей надежды.

-- Мнѣ онъ совсѣмъ не нравится, сказала Люси.

-- Не говори вздора, Люси! сердито сказала лэди Роули.

-- А я, напротивъ, думаю, что онъ очень милъ и недуренъ собою, сказала Нора: -- а что онъ говоритъ, будто бы любитъ только сидѣть дома и ничего не дѣлать, такъ это онъ только шутить. Онъ вовсе не лѣнивецъ, по крайней мѣрѣ мнѣ такъ говорили.

-- Но онъ старъ какъ Маѳусаилъ! замѣтила Люси.

-- Ему должно быть лѣтъ около сорока, сказала лэди Роули.

-- Да, конечно такъ, намъ это извѣстно по перству. Леди Роули ошибалась однако. Справься она хорошенько -- она знала бы, что м-ръ Гласкоку было уже за сорокъ.

Нора оставшись одна, погрузилась въ размышленія, и мало по малу пришла къ тому убѣжденію, что м-ръ Гласкокъ никогда не сдѣлаетъ ей вторичнаго предложенія. Но это не должно было ее огорчать, такъ какъ она увѣрена была, что сдѣлай онъ ей и второе предложеніе -- она все таки его не приметъ.

Но вѣроятно, хотя на мгновеніе въ душу ея закралось чувство похожее на досаду. Конечно, она отказала бы ему. Могла ли она иначе поступить? Не дала ли ему слово Гуго Станбэри, не клялась ли она остаться ему вѣрной? Измѣни она ему теперь -- не сдѣлается ли она навсегда посмѣшищемъ всѣхъ женщинъ? Разсуждая такимъ образомъ, она не ощущала ни малѣйшаго чувства привязанности къ м-ръ Гласкоку. Объ этомъ и рѣчи не могло быть -- однѣ разсужденія. Но все таки, не дурно быть лэди Петерборо! ей стало почти досадно, что она не безсердечна. Свиданіе это убѣдило ее въ томъ, что лэди Роули все еще питаетъ нѣкоторую надежду, и она даже начинала подозрѣвать, что матери извѣстно было пребываніе м-ръ Гласкока во Флоренціи. Она замѣтила, что лэди Роули встрѣтила его такъ, какъ будто ждала этой встрѣчи, -- и говорила съ нимъ, какъ будто знала, что ей придется съ нимъ говорить. Не лучше ли ей предупредить мать, и вразумить ее, что все эти ни къ чему не поведётъ и совершенно безполезно? Если она ей объявитъ, что бракъ этотъ не можетъ никогда состояться то она и откажется отъ этого? И Нора рѣшилась это сдѣлать, но такъ какъ мать, собираясь къ Спальдингамъ, не сказала объ этомъ ей ни слова, то Нора тоже промолчала. Зная, что ей непремѣнно пришлось бы выслушать много непріятныхъ и гнѣвныхъ замѣчаній, на счетъ упущенія такой блестящей карьеры, коль скоро она стала бы отстаивать свою любовь къ Гуго. Нора не хотѣла напрасно сердить лэди Роули. Если мать начнетъ ей говорить объ этомъ, тогда только она ей выскажетъ свое твердое намѣреніе; но во ѣсякомъ случаѣ она постарается отдалить эту злосчастную минуту.

Когда м-ссъ Спальдингъ доложили объ Роули, въ гостиной ея собралось еще весьма немного гостей, и м-ра Гласкока еще не было между присутствующими. Зато, миссъ Валахія Петри была на лицо -- и, въ торопяхъ представленія, лэди Роули показалось, что это должна быть одна изъ племянницъ хозяйки дома. Ей сказали, что м-ръ Гласкокъ женится на старшей; вотъ эта особа вѣроятно и была старшая сестра. Лэди Роули, рѣшивъ, что миссъ Валахія Петри именно и есть ненавистная соперница ея дочери, очень удивлялась вкусу м-ръ Гласкока; изъ этого она еще заключила что нѣтъ такого несообразнаго брака, въ который нельзя было бы втянуть мущину, при помощи ссоры или обиженнаго самолюбія. Лэди Роули думала, что Норѣ придется отвѣчать за то, что она своею жестокостью, довела этого бѣднаго человѣка до крайности -- до женитьбы на этой особѣ.

Случилось такъ, что лэди Роули пришлось сидѣть какъ разъ возлѣ миссъ Петри,-- и вотъ, не дожидаясь даже, чтобы та заговорила, лэди Роули начала ее сама допрашивать. Она намѣревалась держать себя весьма сдержанно и осторожно; но предметъ этотъ былъ ей уже слишкомъ близокъ къ сердцу, и не позволялъ ей молчать. "Вы вѣроятно знаете м-ръ Гласкока"? спросила она.

-- Да, сказала Валахія, я его знаю.

Тутъ слѣдуетъ замѣтить, что та особенная гнусливость, къ которой пріучили себя наши Американскіе соплеменники, произошла вслѣдствіе особаго народнаго инстинкта, заставляющаго ихъ выражаться съ само-увѣренностью. Пусть читатель отправится въ свой кабинетъ, и погнуситъ нѣсколько времени съ усиленнымъ вниманіемъ къ дѣйствію своего голоса: онъ убѣдится, что эта теорія вѣрна и правильна. Эту интонацію столь свойственную смышленымъ Американцамъ, миссъ Петри усвоила съ особенною ревностью и любовью, и обратила въ постоянную привычку. Слухъ ея до того привыкъ къ этой интонаціи, что если, говоря съ нею, не гнусили, то рѣчь эта ей казалась безжизненной, вялой, изнѣженной, блѣдной, немузыкальной,-- Англійской. Она часто упрекала въ этомъ своихъ подругъ, Каролину и Оливію, говоря, что онѣ исказили свой языкъ, усвоивъ себѣ Британское визгливое произношеніе.

-- Да, я знаю этого джентельмэна, сказала Валахія -- и лэди Роули невольно вздрогнула. Возможно-ли, чтобы эта женщина сдѣлалась владѣлицей Монкгама и будущей лэди Петерборо?

-- Онъ говорилъ мнѣ, что онъ принятъ въ вашемъ семействѣ, продолжала лэди Роули: онъ живетъ въ одной гостинницѣ съ нами, и дочь моя была съ нимъ очень коротко знакома, когда онъ жилъ еще въ Лондонѣ.

-- Да! я полагаю, что у васъ въ Лондонѣ, всѣ аристократы болѣе или менѣе между собой знакомы. Никогда еще не приходило въ голову бѣдной лэди Роули считать себя и дѣтей своихъ аристократами, даже и въ тотъ многознаменательный день, когда ея супругъ, по представленію министра Колоніи, былъ сдѣланъ баронетомъ, для того, чтобы жителямъ отдаленныхъ острововъ внушить къ нему больше уваженія. Выйди Нора за м-ръ Гласкока, тогда она стала бы аристократкой, или вѣрнѣе сказать, возвысилась бы до этого званія,-- все это лэди Роули прекрасно понимала.

-- Не думаю, чтобы лондонское общество было такъ исключительно въ этомъ отношеніи, замѣтила она.

-- Я увѣрена, что у васъ много странностей, говорила миссъ Петри, и мнѣ кажется, что вы мало обращаете вниманія на умъ или ученость, -- а всякаго опредѣляете и судите только по рожденію и состоянію.

-- Смѣю думать, что мы лучше этого, сказала лэди Роули. Я и сама не совсѣмъ хорошо знаю Лондонъ, потому что провела большую часть жизни въ очень далекихъ странахъ.

-- А по моему, такъ всего лучше именно въ этихъ далекихъ странахъ. Чѣмъ дальше нашъ умъ отъ той испорченности, которая такъ сильно распространена въ центрахъ давно водворившейся роскоши, тѣмъ больше возможности имѣетъ онъ достичь развитія, предназначеніи то ему Творцомъ нашимъ, одарившимъ насъ умственными дарованіями и способностями.

Лэди Роули, слушавшей это краснорѣчіе, едва вѣрилось, чтобы такой человѣкъ какъ м-ръ Гласкокъ былъ въ самомъ дѣлѣ намѣренъ жениться на этой особѣ.

Между тѣмъ Нора и дѣйствительная ея соперница усѣлись рядомъ, и тоже толковали о м-ръ Гласкокѣ. Каролина Спальднигь разсказала, что м-ръ Гласкокъ говорилъ ей про Нору, а Нора подтвердила, что онъ дѣйствительно былъ съ нею знакомъ въ Лондонѣ. И чуть ли не больше того, судя по его манерѣ говорить объ васъ, замѣтила, улыбаясь, миссъ Спальдингъ.

-- Онъ нѣсколько расположенъ къ восторженности, сказала Нора, смѣясь.

-- Вотъ ужь нисколько, меньше чѣмъ кто-либо. Я должна вамъ сказать, что онъ очень коротокъ у насъ въ домѣ. Это вотъ какъ началось;-- мы съ Оливіей вмѣстѣ путешествовали; вышло маленькое затрудненіе,-- какъ мы обыкновенно выражаемся на родинѣ, когда три или четыре джентельмэна перестрѣляются между собою. Въ это время кстати подвернулся м-ръ Гласкокъ съ другимъ джентельмэномъ. И этотъ другой джентльмэнъ былъ вашъ зять.

-- Бѣдный м-ръ Тревиліанъ!

-- Онъ должно быть очень болѣнъ;-- не правда-ли?

-- Мы такъ думаемъ. Сестра моя съ нами, вы это знаете. Сегодня, впрочемъ, она поѣхала въ Сіену.

-- Да, я слышала о немъ. Это очень грустно. М-ръ Гласкокъ знакомъ съ нимъ. И вотъ, какъ я вамъ уже говорила, они ѣхали вмѣстѣ въ то время, когда м-ръ Гласкокъ явился къ намъ на помощь. Мнѣ кажется, что онъ совсѣмъ не восторженный,-- развѣ только въ тѣхъ случаяхъ, когда про васъ говоритъ.

-- Я должна этимъ очень гордиться, замѣтила Нора.

-- Конечно вы должны, потому что м-ръ Гласкокъ такой человѣкъ, что его добрымъ мнѣніемъ слѣдуетъ дорожить.

-- А вотъ и онъ. М-ръ Гласкокъ, я надѣюсь, у васъ сильно горятъ уши. Это непремѣнно такъ должно быть, потому что мы тутъ васъ совсѣмъ захвалили.

-- Трудно найти еще двухъ особъ, которыхъ похвалу я цѣнилъ бы такъ высоко, сказалъ онъ.

-- А изъ насъ двухъ -- чьей похвалой вы болѣе дорожите? спросила Каролина.

-- Мнѣ сперва надо знать, чья похвала была громче.

Тутъ Нора ему отвѣтила: "М-ръ Гласкокъ, другіе будутъ васъ пожалуй и громче моего хвалить, но, никто не сдѣлаетъ этого чистосердечнѣе и искреннее меня." При этомъ лице ея приняло такой обворижительно-серьезный видъ, что лэди Роули навѣрное пришла бы въ восторгъ, еслибы могла слышать и видѣть ее въ эту минуту. М-ръ Гласкокъ поклонился, миссъ Спальдингъ улыбнулась, а Нора покраснѣла.

-- Если вы и теперь еще не ошеломлены, замѣтила Каролина, то вы должно быть такъ привыкли къ лести, что она никакого дѣйствія на васъ больше не производитъ. Въ такомъ случаѣ, вы похожи на пьяницу, которому вино все равно что вода, и самая водка все кажется что-то некрѣпкой.

-- Право, мнѣ лучше уйти изъ боязни, чтобы водки и въ самомъ дѣлѣ не разбавили по немножку! сказавъ это, м-ръ Гласкокъ отошелъ отъ нихъ.

Нора, безъ особеннаго напряженія ума, очень скоро замѣтила и поняла, что ея прежній обожатель и молодая Американка сошлись весьма близко. Весь тонъ разговора служилъ тому доказательствомъ -- и какъ же это могло случиться, что м-ръ Гласкокъ говорилъ этой Американкѣ про нее -- Нору Роули? Ясно, что онъ говорилъ про нее съ большимъ жаромъ и произвелъ впечатлѣніе даже на свою слушательницу. Обѣ соперницы, послѣ того какъ м-ръ Гласкокъ отошелъ отъ нихъ, сидѣли молча, и ни одна изъ нихъ не трогалась съ мѣста. Вдругъ Каролина Спальдингъ внезапно обратилась къ Норѣ и взяла ея руку. Я должна вамъ кое-что сказать, начала она, только пока это должно еще остаться между нами.

-- Будьте покойны, я никому не выдамъ.

-- Благодарю васъ, душа моя. Я его -- невѣста. Сегодня послѣ обѣда, онъ просилъ моей руки -- и это извѣстно только моей тётѣ. Когда я приняла его предложеніе, онъ мнѣ и разсказалъ, всю исторію про васъ. Онъ и прежде очень часто о васъ говорилъ, и я угадывала все то, что сегодня узнала. Его сердце такъ открыто всѣмъ тѣмъ кого онъ любитъ, что, у него не можетъ быть никакихъ тайнъ. Сегодня онъ встрѣтилъ васъ, только что собравшись идти ко мнѣ. Но, быть можетъ, мнѣ не слѣдовало бы вамъ этого говорить. Онъ долженъ былъ бы снова подумать объ васъ при этомъ случаѣ.

-- Мнѣ вовсе не нужно, чтобы онъ снова думалъ обо мнѣ.

-- Разумѣется. Развѣ вы не видите, что я шучу. Вы могли быть его женой, если бы только желали. Онъ мнѣ все это разсказалъ, и ему такъ хочется, чтобы мы были друзьями. Неужели это невозможно?

-- Съ моей стороны,-- я отъ души готова васъ полюбить; одно только -- вы станете знатью, а мы будемъ такъ бѣдны!

-- Мы! воскликнула Каролина, смѣясь;-- какъ-же я рада, что и тутъ есть "мы"!

ГЛАВА LXXVII.
Будущая Лэди Петерборо.

-- Если вы не продали себя за Британское золото, за Британскіе акры и за Британскій титулъ, то я ничего не могу сказать противъ этого брака, говорила въ этотъ же самый вечеръ миссъ Валлахія Петри своей пріятельницѣ Каролинѣ Спальдингъ.

-- Вы очень хорошо знаете, что я не продала себя, отвѣтила ей Каролина. Между обѣими дѣвушками существовала давнишняя дружба, хотя младшей часто приходилось выслушивать многое отъ старшей ея подруги. Миссъ Петри была честна -- и въ самомъ дѣлѣ очень умна.

Мы, Англичане, какъ-то еще не расположены къ тѣмъ женщинамъ, которыя гордятся нѣкоторымъ антагонизмомъ съ мужчинами вообще, и стремятся доказать свѣту, что онѣ могутъ обойтись безъ мужской помощи; но въ Америкѣ такихъ женщинъ много, и многія изъ нихъ надѣлены благородными стремленіями, развитымъ умомъ и большой энергіей, а потому не менѣе другихъ достойны искренней дружбы. Правда, что люди, которымъ дороги эти женщины, надѣются, что и ихъ излечитъ мужъ и полъ дюжины дѣтей. Но въ этомъ отношеніи Валлахія Петри не могла подавать большихъ надеждъ. Она такъ рѣшительно и твердо отстаивала права женщинъ вообще, и свои въ особенности, что нельзя было и предполагать, чтобы она когда-нибудь подчинилась мужчинѣ;-- да и найдется ли еще мужчина довольно храбрый для того чтобы рѣшиться на такую по пытку? Стеченіемъ обстоятельствъ, Каролина Спальдингъ была съ дѣтства предметомъ ея любви. Валлахія любила Каролину всѣми силами своей души, и надѣялась поддержать ее на жизненномъ пути и помочь ей въ той борьбѣ, которую она сама рѣшилась вести съ мужчинами вообще, а съ англичанами въ особенности; они ей были ненавистное прочихъ. Она ненавидѣла знатность, ненавидѣла богатство, ненавидѣла монархическое правленіе;-- и безошибочнымъ женскимъ инстинктомъ чувствовала, что въ этой борьбѣ она имѣетъ особенно сильное основаніе ратовать противъ англичанъ и ненавидѣть ихъ -- за то что они подчинялись власти и управленію женщины. И вотъ, избранный другъ ея юности,-- другъ, списавшій всѣ ея стихи, выучившій наизусть всѣ ея соннеты,-- Каролина, сочувствующая всѣмъ ея воззрѣніямъ, выходитъ за мужъ -- и за кого еще -- за англійскаго лорда! Валлахія предвидѣла это съ нѣкотораго времени, и говорила объ этомъ очень рѣшительно, надѣясь спасти свою пріятельницу отъ окончательной погибели. Но теперь бѣда свершилась -- и Каролина Спальдингъ, сообщая ей эту новость, предчувствовала, что ей придется выслушать много тяжелыхъ упрековъ.

-- Многіе изъ насъ вовсе не знаютъ, продали-ли они себя или нѣтъ? говорила Валлахія. Сенаторъ, который стремится занять должность -- и, для того чтобы получить ее, подаетъ свой голосъ за одно, вмѣсто того чтобы его дать за другое, думаетъ, что онъ дѣйствуетъ честно. Священникъ, называющій себя толкователемъ Слова Божія, полагаетъ, что чѣмъ онъ громче будетъ кричать въ церкви, тѣмъ вѣрнѣе будетъ его проповѣдь изображать Слово Божье. А вопросъ вотъ въ чемъ состоитъ, Каролина: полюбили-ль бы вы этого же самаго человѣка, явись онъ къ вамъ дровосѣкомъ съ топоромъ въ рукахъ, или бѣднымъ клеркомъ съ перомъ за ухомъ? Не думаю.

-- Дровосѣкъ съ топоромь въ рукахъ, Валли, очень хорошъ въ теоріи; но...

-- То, что хорошо въ теоріи, Каролина, должно быть хорошо и на практикѣ. Повѣрьте мнѣ въ этомъ! Теорія намъ только оттого не нравится, что воля наша слабѣе ума. Но оставимъ это.

-- Да, пожалуй. Валли, оставимъ это. Не браните и не корите меня сегодня. Я такъ счастлива, что вы должны этому радоваться.

-- Если я могу вамъ доставить радость моими желаніями, то я готова желать вамъ счастья всю мою жизнь. Но, лично, я не могу радоваться тому, что вы всѣхъ насъ покинете и что я васъ больше никогда не увижу.

-- Но вѣдь вы къ намъ пріѣдете. Я ему говорила объ этомъ и это уже устроено и рѣшено.

-- Нѣтъ, другъ мой, этого не будетъ. Что буду я значить въ блестящихъ чертогахъ англійскаго барона. Посѣщеніе это было бы крайне неприличнымъ, а сближеніе -- никуда не годнымъ. Неужели вы думаете, что я, чей голосъ раздавался въ концертной залѣ Лакадемона, среди всѣхъ знаменитостей западныхъ штатовъ, я, такъ смѣло ратовавшая въ великомъ и свободномъ Иллинойсѣ, противъ развращенности и корыстолюбія англійской аристократіи, -- я, которую слушало слишкомъ двѣ тысячи моихъ соотечественницъ и соотечественниковъ, въ то время, какъ я съ презрѣніемъ возставала противъ безчеловѣчныхъ заблужденій первородства,-- не ужели вы думаете, что я могла бы удержать свой языкъ -- подъ кровомъ феодальнаго лорда! Каролинѣ Спальдингъ было хорошо извѣстно, что ея пріятельница не умѣла держать языка за зубами, -- и потому она невдругъ ей отвѣтила. Роковое торжество, испытанное Валахіей при чтеніи ея трактата о равноправности мужчинъ и женщинъ, сдѣлало бѣдную миссъ Петри окончательно негодной для обыкновеннаго общества.

-- Вы можете пріѣхать къ намъ и не говорить о политикѣ, Валли, замѣтила Каролина.

-- Нѣтъ, Каролина, нѣтъ! Я никогда не войду въ такой домъ, гдѣ мнѣ нельзя свободно выразить моего мнѣнія. Даже за вашимъ столомъ не хочу я сидѣть съ намордникомъ на устахъ. Когда вы уѣдете, Каролина, я посвящу себя тому, что должно быть задачей всей моей жизни, и кончу біографическую исторію нашего великаго героя -- въ стихахъ, которые надѣюсь не пройдутъ безслѣдно. Каждый мѣсяцъ буду вамъ посылать мой трудъ, по мѣрѣ того, какъ онъ будетъ подвигаться и вы не откажете мнѣ въ дружеской критикѣ, -- а можетъ быть и наградите меня легкимъ намекомъ на одобреніе -- хотя незначительнымъ, такъ какъ вы будете жить надъ кровомъ престола.

Всѣ миссъ Петри, проживающія на бѣломъ свѣтѣ, пользуются той выгодой,-- весьма рѣдко выпадающей на долю мужчины,-- что ихъ невозможно разубѣдить въ ихъ заблужденіи. Мужчина, какъ бы ни былъ онъ преданъ своему дѣлу, какъ бы ни заключился въ своемъ кабинетѣ, и какъ бы тщательно ни предохранялъ свой трудъ отъ общественной критики,-- все-таки подвергнется ей и будетъ поставленъ въ необходимость защищать и отстаивать себя или погибнутъ. Въ самомъ дѣлѣ, пусть мужчина ничего не говоритъ, не пишетъ, пусть онъ никогда не высказываетъ своего мнѣнія, -- и онъ пройдетъ незамѣченнымъ въ толпѣ, никого не убѣдивъ, и въ свою очередь никѣмъ не убѣжденный; но женщина можетъ говорить, даже писать, какъ и что ей угодно, не подвергаясь опасности быть затронутой и уничтоженной продолжительнымъ споромъ. У кого хватитъ отваги поднять споръ съ такой особой, какъ миссъ Петри, и доказывать ей, что она заблуждается во всемъ отъ начала до конца. Робкое, несмѣлое выраженіе, улыбка, пожатіе плечами, двусмысленный комплиментъ, не вполнѣ понятный -- вотъ и всѣ формы аргументовъ, которые можно употребить противъ нея. Валлахія Петри до глубины души была убѣждена въ томъ, что она открыто и честно защищаетъ и излагаетъ свои великія теоріи -- изъ года въ годъ, съ непобѣдимымъ краснорѣчіемъ и ничѣмъ неопровержимой логикой -- и что никто изъ ея противниковъ не въ состояніи опровергнуть или разубѣдить ее. Она вѣрила въ это именно потому, что рыцарскій духъ мужчинъ оказывалъ женщинамъ то снисхожденіе и защиту, противъ которой вся жизнь ея была постояннымъ протестомъ.

-- Вотъ и онъ, сказала Каролина, увидавъ м-ръ Гласкока, который къ нимъ подходилъ. Будьте добры, скажите ему ласковое слово, если онъ заговоритъ съ вами объ этомъ. Хотя онъ и лордъ, но вмѣстѣ съ этимъ все же человѣкъ и братъ.

-- Каролина, возразила ей строгая наставница, вы все больше и больше привыкаете смѣяться надъ тѣми правилами, которыя были. дороги вамъ съ тѣхъ поръ, какъ васъ отняли отъ груди матери. Увы, какъ справедливо говорятъ: "не трогай дегтя, запачкаешься".

-- Миссъ Петри, началъ нашъ герой, Каролина вѣроятно сообщила вамъ о моемъ счастіи?

-- Жаль, что я не могу остаться здѣсь и выслушать любезности, которыя онъ собирается высказать вамъ, прервала его Каролина, надо заняться тётушкиными гостями. Вотъ я отсюда вижу, что бѣдному сеніору Бернарози, не съ кѣмъ слова перемолвить; пойду къ нему и пущу въ ходъ мое знаніе дюжины итальянскихъ словъ.

-- М-ръ Гласкокъ, вы намѣрены увезти къ себѣ въ старую Англію одну изъ самыхъ яркихъ звѣздъ нашего юнаго американскаго небосклона, сказала миссъ Петри. Судя по выраженію голоса миссъ Петри, не было и сомнѣнія, что теперь она считала эту, хотя и свѣтлую звѣзду, въ числѣ падающихъ.

-- Да, дѣйствительно, я беру, прелестную молодую женщину, замѣтилъ м-ръ Гласкокъ.

-- Я ненавижу слово "женщина", когда его произносятъ съ той едва замѣтной усмѣшкой, которая у мужчинъ всегда слѣдуетъ за произношеніемъ его.

-- Гдѣ же эта усмѣшка, миссъ Петри?!

-- Я вполнѣ допускаю, что она совершенно невольна, и вами не сознается. Говоря о собакѣ, вы отзываетесь о ней съ любовью, къ которой всегда примѣшано нѣкоторое презрѣніе. И вотъ, такъ называемое рыцарство мужчины къ женщинѣ пропитано тѣмъ же самымъ духомъ. Я не нуждаюсь въ милости, но требую равенства.

-- Я всегда думалъ, что Американки вообще становятся нѣсколько требовательны, чуть дѣло коснется тѣхъ преимуществъ, которыя даетъ имъ наше рыцарство.

-- Вы правы сэръ; единственный титулъ, извѣстный и цѣнимый въ нашей странѣ, есть то первенствованіе, которое мужчина уступаетъ женщинѣ. Удерживаемъ-ли мы его за собою, или отвергаемъ его, -- мы ни въ какомъ случаѣ не намѣрены пріобрѣтать его цѣною признанія вашего умственнаго превосходства. Что до меня касается, то я не навижу рыцарство; -- да и что называете вы рыцарствомъ?-- Я сама съумѣю отстоять себя, и требую права дѣйствовать и поступать какъ мнѣ угодно.

М-ръ Гласкокъ пробылъ съ ней еще нѣкоторое время, но не воспользовался этимъ случаемъ, чтобы подтвердить то приглашеніе въ Монкгамъ, о которомъ ей говорила Каролина. Впослѣдствіи онъ разсказывалъ, что онъ не нашелъ возможности заставить ее говорить о такомъ обыденномъ дѣлѣ; еще позже, когда Каролина съ той веселой игривостью, которая при новыхъ взглядахъ на жизнь такъ часто стала въ ней проявляться,-- разсказала ему, что хотя онъ отчасти можетъ надѣяться на спасеніе, въ качествѣ мужа и брата, но какъ феодальный лордъ, онъ все-таки обреченъ на погибель; тогда онъ сталъ раздумывать и заключилъ, что Валлахія Петри оказалась бы такой гостью, съ которой въ Монкгамѣ трудно было бы вести веселую и пріятную жизнь.

-- Она вѣроятно вѣчно ссорится и бранится съ вами? спросилъ онъ.

-- Да, она часто ссорится и бранится со мной, отвѣтила Каролина; и я пока еще не надѣюсь растолковать вамъ, какъ это такъ выходитъ, что я ее все-таки очень люблю; случись со мной несчастье, и она отдастъ все -- пожертвуетъ всѣмъ, чтобы только помочь мнѣ.

-- И я то же сдѣлаю, замѣтилъ онъ.

-- Ахъ, вы -- это дѣло другое. Теперь это уже вашъ долгъ. А она готова отдать все, что у нея есть, лишь бы только, по ея понятіямъ, направить свѣтъ и людей на путь истины. Сдѣлали бы вы это?

-- Это зависѣло бы отъ степени моей вѣры. Если бы я могъ повѣрить въ успѣхъ, тогда думаю, что и я былъ бы способенъ на это.

-- А она готова на это при малѣйшей надеждѣ, что этимъ она дастъ, хотя бы самый незначительный толчекъ въ своемъ направленіи. Ея филантропія совершенно искренная. Разумѣется, она вамъ надоѣдаетъ.

-- Я очень терпѣливъ.

-- Надѣюсь, что вы и всегда такимъ будете. Конечно, она въ вашихъ глазахъ смѣшна. Я же привыкла къ ней и жалѣю ее; но никогда не перестану любить ее.

-- Я рѣшительно ничего не имѣю противъ этого. Ея наставленія будутъ доходить къ вамъ черезъ океанъ, а мои какъ бы это сказать?-- черезъ столъ, что-ли. Если я не съумѣю одолѣть се при такихъ выгодахъ на моей сторонѣ, въ такомъ случаѣ пусть меня произведутъ въ защитники женскихъ правъ.-- Бѣдная лэди Роули все время слѣдила за миссъ Петри и м-ръ Гласкокомъ; ей все еще какъ-то не вѣрилось, чтобы этотъ слухъ былъ справедливъ; она сильно сомнѣвалась и по временамъ думала не помѣшался-ли м-ръ Гласкокъ; а не то, такъ ей приходило въ голову, не нарочно-ли распускала этотъ слухъ Англійская посланница, чтобы выставить м-ръ Гласкока въ смѣшномъ видѣ. Она нисколько не сомнѣвалась въ томъ, что Валлахія была старшей въ этой средѣ племянницъ. Возможно-ли, чтобы человѣкъ, знавшій ея Нору, любившій ее, ѣздившій нарочно изъ Лондона въ Ненкомбѣ-Путней дѣлать ей предложеніе,-- черезъ годъ послѣ всего этого рѣшился бы жениться на женщинѣ, которую онъ вѣроятно потому только и выбралъ что она была совершенною противуположностью въ отношеніи Норы. Для нея это было невѣроятно; и если только это дѣйствительно не совсѣмъ вѣрно, то надежда еще не потеряна. Нора встрѣтила его, говорила съ нимъ, и лэди Роули казалось, что они разговаривали очень дружески. Лэди Роули, разговаривая съ м-ссъ Спальдингъ, наблюдала за ними очень пристально; она замѣтила какъ глаза Норы заблистали, и догадывалась, что между ними происходило что-то очень пріятное. Вдругъ увидѣла она возлѣ себя Валлахію, и подумала, что заставитъ ее непремѣнно высказаться.

-- Вы давно во Флоренціи? спросила лэди Роули сладкимъ вкрадчивымъ голосомъ.

-- Порядочно, мамъ, то есть съ самаго переворота.

Что за голосъ!-- что за акцентъ!-- что за выраженія! Неужели нашелся смѣльчакъ; отважившійся жениться на ней, увезти ее въ Англію, и представить ее тамъ въ качествѣ лэди Петерборо?

-- Вы думаете провести лѣто въ Италіи? продолжала лэди Роули.

-- Кажется; а можетъ быть поселюсь въ болѣе чистой атмосферѣ швейцарскихъ горъ.

-- Конечно, лѣтомъ въ Швейцаріи должно быть гораздо пріятнѣе.

-- Я разумѣю политическую атмосферу, возразила миссъ Петри; хотя конечно въ этой странѣ уже и много сдѣлано; сброшено много оковъ, попрано ногами много скиптровъ, но все-таки здѣсь остается еще великое зло -- король. Да, это сознаніе, что вся власть сосредоточена въ рукахъ одного человѣка, или (что еще хуже) одной женщины, подобно тучѣ, до того затемняетъ свѣтъ и спираетъ воздухъ, что легкимъ моимъ дышать нечѣмъ.

Говоря это, Валлахія подняла свой подбородокъ и вытянула руку,-- потомъ пріостановилась, ожидая какого нибудь возраженія со стороны лэди Роули. Но лэди Роули молчала, и Валлахія стала продолжать.

-- Я не могу пріучить свое тѣло къ сладкимъ благоуханіямъ и мягкой роскоши внѣшняго міра, и соединить все это съ внутреннимъ комфортомъ моего я, пока состояніе окружающаго меня общества угнетаетъ мой умъ. Когда наша война свирѣпствовала вокругъ меня, мнѣ было такъ весело и легко на душѣ, какъ жаворонку, порхающему въ утреннихъ облакахъ.

-- Я, такъ напротивъ, думала, что война эта была ужасна, замѣтила лэди Роули.

-- Да, ужасно, страшно, свирѣпо было это грозное время непростительной рѣзни; но то не было время безутѣшной скорби и отчаянія, потому что съ нами была постоянно надежда, которая поддерживала душу, а вѣрующему всегда легко и весело на душѣ.

-- Конечно, это такъ, вы правы, возразила лэди Роули.

-- Но апатія, раболѣпство, деспотизмъ, тиранія осушаютъ источникъ, отнимаютъ у него его живительныя силы, и душа становится похожа на свинцовую гирю лота, которая только и стремится къ тому, чтобы скрыться, въ подводной тинѣ и зловонной грязи.

Подводная тина и зловонная грязь! Лэди Роули, поспѣшивъ уйти отъ своей собесѣдницы, все еще повторяла сама себѣ эти слова, и снова старалась убѣдить себя, что этотъ бракъ Невозможенъ. Подводная тина! зловонная грязь! и все прочее, сказанное насчетъ души, -- все это было ей не понятно; она только сочла это американскимъ краснорѣчіемъ высшаго круга, и вновь и съизнова говорила сама себѣ: "нѣтъ, нѣтъ, это невозможно!" Она продолжала слѣдить за м-ръ Гласкокомъ, и вскорѣ опять увидѣла его разговаривающимъ съ Норой. "Невозможно", думала она, "чтобы Нора такъ оживленно говорила съ нимъ, или онъ съ нею, если-бы между ними не было никакого чувства; а чувство это, ловко направленное, можетъ повести къ возобновленію прежней нѣжности". Позвавъ сначала своихъ дочерей, лэди Роули подошла къ Норѣ и сказала ей, что экипажъ поданъ и ждетъ ихъ. М-ръ Гласкокъ сію минуту предложилъ свою руку лэди Роули и повелъ ее въ переднюю. А что, быть можетъ, она опирается на руку своего будущаго зятя? Подъ вліяніемъ этой мысли, она легла на него всей своей тяжестью и съ такою свободою, которой она-бы себѣ въ другомъ случаѣ не позволила. О! если бы ея Норѣ дожить до того, чтобы стать лэди Петерборо! Мы можемъ иногда упрекнуть матерей въ жаждѣ пріобрѣсти знатныхъ мужей своимъ дочерямъ -- но найдется-ли еще такой случай, гдѣ-бы настоящій материнскій инстинктъ выказался болѣе нѣжнымъ восторгомъ? Эта бѣдная мать не требовала для себя ничего отъ м-ръ Гласкока. Она знала, что ея назначеніе -- вернуться на Мандаринскіе острова и тамъ, быть можетъ, умереть. Она знала также, что люди подобные м-ру Гласкоку, если и женятся на дѣвушкѣ ниже ихъ родомъ и богатствомъ, то они обыкновенно не слишкомъ заботятся о своихъ тещахъ. Она ни на что не разсчитывала для себя. Если-бы этотъ бракъ состоялся, она позволила-бы себѣ развѣ только похвастать графской короной дочери передъ женами плантаторовъ, но въ настоящую минуту даже и эта мысль не приходила ей въ голову. Она думала только о Норѣ и о ея сестрахъ; для нихъ интриговала она: сдѣлайся одна изъ нихъ богатой и знатной, тогда и другимъ откроется дорога къ богатству и блеску. Матери, ловящія жениховъ, быть можетъ предосудительны и смѣшны; но во всякомъ случаѣ онѣ дѣйствуютъ не эгоистично и матерински. М-ръ Гласкокъ посадилъ ее въ карету, а потомъ пожалъ руку Норѣ. Она это видѣла, была увѣрена въ этомъ. "Я такъ рада, что вы будете счастливы," говорила ему Нора еще до этого. Насколько я успѣла ее узнать, она мнѣ очень нравится.

-- Но если вы не пріѣдете къ ней, въ ея домъ, то я подумаю, что вы не питаете къ ней никакого расположенія, сказалъ онъ. "Пріѣду непремѣнно, непремѣнно пріѣду", отвѣтила Нора. Все это говорилось еще наверху, именно въ то время, когда лэди Роули къ нимъ подошла, и подъ вліяніемъ этого разговора м-ръ Гласкокъ пожалъ ея руку.

Когда экипажъ тронулся, лэди Роули задумалась и пришла въ сильное недоумѣніе, не зная, какъ ей лучше за это взяться и, съ чего начать ей съ дочерью. Она вполнѣ сознавала и понимала предстоящія ей затрудненія. Имя Гуго Станбэри ни разу не было упомянуто со дня ихъ отъѣзда изъ Лондона; Нора однако продолжала упорно отстаивать свою любовь и ссылаться на данное ею слово, грошевому писакѣ. Ни чѣмъ ее невозможно было убѣдить въ томъ, что бракъ этотъ будетъ до крайности неудаченъ; она даже храбро выдержала всю бурю отцовскаго неудовольствія. Но такой характеръ, каковъ былъ у Норы, молчаніе иногда дѣйствовало лучше многословія,-- и лэди Роули считала за лучшее ничего не говорить про Гуго Станбэри. Пусть лучше дочь ея излѣчится, если это возможно, съ отсутствіемъ, и своимъ здравымъ смысломъ. Главный вопросъ заключался теперь въ томъ, слѣдовало-ли ей заговорить о сэръ Гласкокѣ или нѣтъ. Дорогою она была не только ласкова къ Дочери, но даже заискивала въ ней. Она гладила руку Норы, и говорила съ дочерью, -- какъ умѣютъ говорить только матери, Когда онѣ намѣрены потребовать многаго отъ своихъ дочерей и желаютъ внушить имъ, что дочери должны вести себя такъ, какъ это подобаетъ покорнымъ дѣтямъ. Въ гостинницѣ никто не встрѣтилъ ихъ въ этотъ вечеръ; сэръ Мармадукъ и м-есъ Тревиліанъ остались ночевать въ Сіенѣ. Въ каретѣ, мать и дочь успѣли обмѣняться только нѣсколькими словами; но по приходѣ на верхъ въ гостинную, наступила минута, когда Люси и Софія ушли, а Нора осталась наединѣ съ матерью. Лэди Роули хотя и знала, что всего благоразумнѣе молчать, но сознавала и то, какую пользу приноситъ иногда кстати сказанное слово! Предметъ-же этотъ такъ ее интересовалъ, такъ близко ее затрогивалъ, что она не вытерпѣла. "Нора", начала она,-- "я должна тебѣ сказать, что мнѣ твой м-ръ Гласкокъ очень и очень нравится".

-- Но, мама, м-ръ Гласкокъ вовсе не мой, сказала Нора, улыбаясь.

-- Ты знаешь, что я хочу сказать, другъ мой. Леди Роули не хотѣла ничего сказать такого, что бы могло показаться Норѣ, требовательнымъ или повелительнымъ. Она понимала, что это было-бы крайне неосторожно съ ея стороны. Но теперь, сама Нора видимо желала навести разговоръ на этотъ предметъ. Конечно, онъ не твой -- этотъ м-ръ Гласкокъ. Нельзя-же тебѣ, съѣвъ пирогъ, называть своимъ; точно также какъ нельзя называть его своимъ, отказавшись.

-- Еще-бы, а я начисто отказалась отъ своего пирога, и конечно ужъ не могу его снова получить. Говоря это, Нора улыбалась, и казалась очень довольною этимъ сравненіемъ м-ръ Гласкока съ пирогомъ, отъ котораго она отказалась.

-- Я вижу одно, и понимаю очень ясно, другъ мой.

-- Что-же такое, мама?

-- То, что не смотря на все прошлое, ты все-таки можешь опять получить свой пирогъ, коль-скоро этого пожелаешь.

-- Какъ, мама, по вѣдь онъ далъ уже слово.

-- М-ръ Гласкокъ?

-- Да, м-ръ Гласкокъ. Это уже совсѣмъ рѣшено. Не грустноли это?

-- Да на комъ-же онъ женится? Торжественность лэди Роули при этомъ вопросѣ была достойна глубокаго сожалѣнія.

-- На миссъ Спальдингъ -- на Каролинѣ Спальдингъ.

-- На старшей изъ племянницъ?

-- Да;-- на старшей.

-- Я не могу этому повѣрить.

-- Мама, они оба мнѣ это объявили. Я даже поклялась ей уже въ вѣчной дружбѣ.

-- Я что-то не видала, чтобы ты съ ней говорила.

-- Извините, я съ ней очень много говорила.

-- Неужели онъ въ самомъ дѣлѣ женится на этой ужасной женщинѣ?

-- Ужасной! что вы мама?

-- Ужасной, да, ужасной! Она говорила со мной такъ, какъ я до сихъ поръ только въ книгахъ читывала, и никогда не вѣрила, чтобы такой языкъ былъ возможенъ. Ты серьезно говоришь, что онъ женится на этой отвратительной старой дѣвѣ, на этой трещеткѣ?

-- Мама, мама! что съ вами! А мнѣ такъ она кажется такой хорошенькой.

-- Хорошенькой!

-- Очень хорошенькой. И не должна-ли я радоваться, что онъ можетъ быть снова счастливъ? Мнѣ положительно невозможно было выйти за него. Я уже столько объ этомъ думала, и такъ этимъ довольна! Мнѣ кажется, что она -- именно тй женщина, которая ему нужна.

Леди Роули не сказавъ больше ни слова, взяла свѣчку и отправилась къ себѣ въ спальню, продолжая себѣ повторять, что она этого рѣшительно не понимаетъ. Что значило все это? Во всякомъ случаѣ, вѣрно то, что онъ оставилъ Нору,-- и если онъ предпочелъ жениться на обмужчинившейся республиканкѣ съ краснымъ носомъ, то Норѣ нечего о немъ жалѣть; и лэди Роули ощущала даже нѣчто въ родѣ удовольствія, думая о будущемъ несчастіт его супружеской жизни.

ГЛАВА LXXVIII.
Каза-Лунга.

Въ почтовой конторѣ во Флоренціи, сэръ Мармадуку сказали, что онъ безъ всякаго сомнѣнія узнаетъ о Тревиліанѣ болѣе подробно, и получитъ его адресъ отъ чиновниковъ почтовой конторы въ Сіенѣ. Во Флоренціи, ему удалось познакомиться съ довольно важнымъ лицомъ, служившимъ гдѣ-то главноуправляющимъ, у котораго было много подчиненныхъ клерковъ. Эта особа обошлась съ нимъ очень любезно; ободренный сэръ Мармадукъ отправился въ Сіену, въ надеждѣ, что ему тамъ будетъ очень легко получить адресъ Тревиліана,-- или по крайней мѣрѣ узнать навѣрное, что такого лица въ городѣ не находится.

Однако, пріѣхавъ въ Сіену, ни онъ, ни курьеръ его ничего, не могли узнать. Дѣлать было нечего, и они цѣлый день бродили по этому старинному и красивому городу, осматривали его огромный соборъ, его живописный рынокъ, и на другое утро послѣ завтрака ровно ничего не узнавъ, вернулись опять во Флоренцію. Молодой почтовый чиновникъ объявилъ имъ, что фамилія Тревиліанъ ему совершенно неизвѣстна. Если же придутъ письма на это имя, то онъ оставитъ ихъ у себя до востребованія; но теперь, не смотря на все свое желаніе быть полезнымъ, онъ не можетъ имъ дать никакихъ свѣдѣній. Въ жандармской гауптвахтѣ тоже не могли или не хотѣли ему ничего пояснить, и сэръ Мармадукъ вернулся во Флоренцію въ чрезвычайно дурномъ настроеніи, увѣряя, что въ Сіенѣ всѣ невѣжды, идіоты и грубіаны. Эта неудачная поѣздка ужасно разстроила м-ссъ Тревиліанъ; сэръ Мармадукъ и лэди Роули до того были не въ духѣ, что имъ казалось, будто бы весь міръ въ заговорѣ противъ нихъ.

-- Ты себѣ представить не можешь, что это за женщина, на которой онъ хочетъ жениться, сказала лэди Роули.

-- Кто это онъ?

-- Да, м-ръ Гласкокъ! Онъ беретъ какое-то чудяще, привезенное изъ Америки,-- старуху чуть не моихъ лѣтъ, которая гнуситъ, и проповѣдуетъ о правахъ женщинъ. Это невѣроятно! Тогда какъ Норѣ стоило лишь кивнуть ему, и онъ былъ бы снова у ногъ ея. Но сэръ Мармадукъ не очень то интересовался м-ръ Гласкокомъ. Когда онъ узналъ, что дочь его отказала владѣльцу богатыхъ помѣстій и будущему пэру, то ему было очень досадно, но теперь онъ смотрѣлъ на это, какъ на дѣло давно поконченное, и ему было совершенно все равно, на комъ женится м-ръ Гласкокъ, будь его невѣста хоть заатлантической Ксантиппой. Онъ сердился на Нору за то, что своимъ упорствомъ она увеличивала ихъ семейныя недоразумѣнія; но сравнивать поминутно, какъ жена его, съ миссъ Спальдингъ, -- онъ рѣшительно не былъ въ состояніи.

-- Теперь конечно уже слишкомъ поздно, сказала лэди Роули, качая головой.

-- Разумѣется, слишкомъ поздно. Онъ можетъ жениться на комъ ему угодно. Право, я начинаю удивляться, какъ это еще выискиваются охотники жениться. Удивляюсь имъ.

-- Но въ такомъ случаѣ, что же дѣлать дѣвушкамъ?

-- Ужь я право не знаю, что кому дѣлать. Вѣдь вотъ есть же на свѣтѣ человѣкъ, угорѣлый какъ мартовскій заяцъ, а никто не смѣетъ его тронуть. Не будь ребенка, я посовѣтовалъ бы Емиліи выкинуть его окончательно изъ головы.

Однако,-- хотя сэръ Мармадукъ нисколько не интересовался м-ръ Гласкокомъ, и ничего не распрашивалъ о чудовищной Американкѣ, которую этотъ несчастный возводилъ въ достоинство лэди и жены будущаго пера, обстоятельства такъ сложились, что не прошло и трехъ дней, какъ случай свелъ ихъ вмѣстѣ, и м-ръ Гласкокъ съ сэръ Мармадукомъ, очень скоро и коротко сошлись. Сэръ Мармадукъ узналъ, что м-ръ Гласкокъ былъ единственнымъ англичаниномъ во Флоренціи, котораго зналъ Тревиліанъ и съ которымъ онъ говорилъ, будучи здѣсь проѣздомъ. Вотъ почему сэръ Мармадукъ въ отчаяніи, обратился къ м-ръ Гласкоку, и они тутъ же порѣшили отправиться вдвоемъ въ Сіену, возобновить свои поиски, не взявъ съ собою ни м-ссъ Тревиліанъ, ни курьера. Они добыли рекомендательное письмо въ полицейское управленіе Сіены, и отправились съ намѣреніемъ не требовать, а просить помощи тамошнихъ властей. Они уѣхали очень рано утромъ до завтрака и, пріѣхавъ въ Сіену около полудня, отправились сперва подкрѣпить свои истощенныя силы. Пока они пріискивали гостинницу въ Сіенѣ, рѣшивъ, что она самая скверная во всей Италіи, и что безъ хорошаго масла завтракъ не въ завтракъ,-- они такъ подружились, что м-ръ Гласкокъ самъ заговорилъ о своемъ намѣреніи жениться. Вѣроятно, онъ это сдѣлалъ, будучи убѣжденъ, что Нора Роули разсказала матери о его прежнемъ намѣреніи, а лэди Роули въ свою очередь передала это сэръ Мармадуку; но самому ему не ловко было говорить объ этомъ. Извиняться ему было не въ чемъ. Всѣ дѣйствія его были честны и благородны. Нельзя же требовать, чтобы онъ всю жизнь оставался холостякомъ изъ за того, что одна дѣвушка ему дважды отказала. "Конечно, говорилъ онъ, въ Англіи найдутся многіе, которые будутъ меня осуждать за то, что я женюсь не на Англичанкѣ."

-- Да вѣдь это дѣлается сплошь и рядомъ, замѣтилъ сэръ Мармадукъ.

-- Конечно, это часто случается. Я сознаюсь, что мнѣ пожалуй, слѣдовало быть поразборчивѣе другихъ, такъ какъ у меня есть и титулъ, и имѣніе, которые должны увѣковѣчиться въ нашемъ родѣ; и потому, я не имѣлъ-бы права дѣйствовать въ этомъ случаѣ такъ свободно какъ другіе; но мнѣ кажется, что я выбралъ дѣвушку достойную занять высокое положеніе въ свѣтѣ, и способную проложить себѣ дорогу въ любое общество.

-- Въ этомъ я не сомнѣваюсъ, сказалъ сэръ Мармадукъ, въ ушахъ котораго все еще звучало страшное описаніе будущей невѣсты этого ослѣпленнаго человѣка, сдѣланное лэди Роули; но онъ отвѣтилъ бы ему тоже самое, вздумай м-ръ Гласкокъ жениться такъ же невыгодно, какъ это сдѣлалъ король Кофстуа.

-- Она очень образована, прекрасно воспитана, ни въ чемъ не уступаетъ любой англичанкѣ, и въ добавокъ очень хороша собой. Вы ее вѣроятно видѣли.

-- Не помню что-то.

-- Она пожалуй слишкомъ молода для меня, продолжалъ м-ръ Гласкокъ, по эта ошибка будетъ уже съ моей стороны. Сэръ Мармадукъ вытирая свою бороду послѣ завтрака, вспомнилъ, что жена его говорила про лѣта этой лэди. Но не все ли это ровно?!

-- Ей будетъ около двадцати четырехъ, замѣтилъ м-ръ Гласкокъ. Если м-ръ Гласкоку угодно было вѣрить, что его невѣстѣ двадцать четыре года вмѣсто сорока,-- что нужды сэръ Мармадуку!

-- Наилучшій возрастъ! замѣтилъ онъ. Между тѣмъ они послали за полицейскимъ чиновникомъ, и не прошло еще трехъ часовъ по пріѣздѣ ихъ въ Сіену, какъ они уже успѣли узнать, что Тревиліанъ живетъ миляхъ въ семи за городомъ, въ маленькой уединенной виллѣ, которую онъ нанялъ на годъ у одной изъ городскихъ больницъ. Виллу эту онъ нанялъ съ мебелью; а у одного горожанина купилъ лошадь и маленькую телѣжку.

Отправясь къ этому человѣку, они вскорѣ узнали, что тотъ, кого они ищутъ, живетъ въ домѣ называемомъ Каза-Лунга, и (по свѣдѣніямъ, полученнымъ отъ полицейскаго чиновника) не думаетъ никуда уѣзжать.

Имъ слѣдовало выѣхать изъ Сіены, по дорогѣ ведущей въ Римъ, потомъ въ разстояніи мили отъ городскихъ воротъ повернуть налѣво, и продолжать свой путь вдоль изгорода, пока не увидитъ направо круглый пригорокъ. На вершинѣ этого пригорка стоитъ Каза-Лунга. Но такъ какъ вся мѣстность вокругъ Сіены была покрыта круглыми пригорками и холмами, то это не могло быть очень точнымъ указаніемъ; впрочемъ, имъ тутъ же сказали, что тамошніе крестьяне укажутъ имъ дорогу. Нанявъ на рынкѣ небольшую открытую коляску, друзья наши пустились въ путь. Ихъ возница не имѣлъ понятія о Каза-Лунгѣ, и ѣхалъ куда ему приказывали. Съ помощью крестьянъ они нашли дорогу вдоль изгорода, и менѣе нежели въ часъ добрались до подошвы означеннаго холма, гдѣ имъ и сказали, что они теперь должны взобраться пѣшкомъ до Каза-Лунга. Хотя холмъ этотъ былъ съ круглой вершиной, и не высокъ, но подъемъ его былъ довольно крутъ, и выложенъ такими острыми камнями, по которымъ на колесахъ невозможно было проѣхать. Когда же м-ръ Гласкокъ замѣтилъ, что синіоръ, живущій тамъ, имѣетъ экипажъ, то кучеръ пояснилъ ему, что экипажъ этотъ вѣроятно держатъ у подошвы холма. Изъ всего этого вилно было, кучеръ ихъ не намѣревался въѣзжать на холмъ, и сэръ Мармадукъ съ м-ромъ Гласкокомъ были принуждены отправиться пѣшкомъ. Это было во второй половинѣ Мая; палящее италіянское небо жгло ихъ головы; м-ръ Гласкокъ, привыкшій къ нему, не обращалъ на это вниманія; но сэръ Мармадукъ, плохой ходокъ, объявилъ, что Италія гораздо жарче Мандаринскихъ острововъ, и съ большимъ трудомъ взбирался на этотъ холмъ.

Мѣсто это показалось имъ обоимъ довольно странной усадьбой для человѣка, подобнаго Тревиліану. На самой вершинѣ холма сдѣланъ былъ большой входъ въ деревянной оградѣ, построенной съ намѣреніемъ не впускать непрошенныхъ гостей. Ворота были теперь отперты, но надо было предполагать, что ночью они вѣроятно наглухо запирались. Войдя въ ворота, путники сейчасъ на право увидѣли большую ригу, въ которой двое людей сколачивали винные боченки. Отсюда наискосокъ вела дорожка къ дому, двери котораго были заперты, а у всѣхъ оконъ по лицевому фасаду были закрыты ставни. Домъ былъ длинный, и на нѣкоторомъ протяженіи одноэтажный; но съ подъѣздной стороны надстроены были верхнія комнаты, въ roторыхъ могло помѣститься большое семейство съ многочисленной прислугой. ни въ залѣ, ни вокругъ дома не было ничего похожаго на садъ, такъ что вся окрестность имѣла видъ страшнаго запустѣнія. Тутъ находилось нѣсколько большихъ ригъ, сараевъ и другихъ пристроекъ; можно было подумать, что все это назначалось для сбереженія хлѣба, сѣна и скота; но теперь вездѣ было пусто, и кромѣ порожнихъ бочекъ, сколачиваемыхъ двумя крестьянами, нигдѣ ничего не было видно. Еслибы наши посѣтители вошли въ эти риги, они увидѣли бы еще виноградные прессы, заброшенные въ темныхъ углахъ.

Пріѣзжіе остановились, и посмотрѣли на крестьянъ; крестьяне остановили свою работу, и также стали на нихъ смотрѣть, не говоря ни слова. М-ръ Гласкокъ спросилъ про Тревиліана, и одинъ изъ бочаровъ указалъ на домъ. Тогда гости направились къ двери, и м-ръ Гласкокъ -- не найдя здѣсь ни замка, ни звонка,-- началъ сперва бить кулакомъ, а потомъ принялся стучать палкой. Однако никто не являлся. Въ домѣ все было безмолвно, и ни одна ставня не двинулась. Я начинаю думать, что въ этомъ домѣ нѣтъ живаго существа, сказалъ сэръ Мармадукъ

-- Мы все таки не отстанемъ, пока въ этомъ не убѣдимся, возразилъ м-ръ Гласкокъ, и они отправились на другой конецъ дома. Здѣсь вспаханная и взрытая земля стлалась почти подъ окнами. Нигдѣ не виднѣлось ни малѣйшей травки. Небольшая дорожка вдоль холма усажена была оливковыми деревьями, обвитыми виноградомъ, для котораго вѣроятно и сколачивались бочки. Оливковыя деревья и виноградникъ! какія громкія названія, заставляющія непремѣнно предполагать живописную мѣстность. Но здѣсь эти оливковые деревья и виноградники отнюдь не украшали этой грустной мѣстности. Земля подъ ними была взрытая, черная и сухая; нигдѣ ни травинки. Кое гдѣ по бороздамъ росъ маисъ; подальше, на клочкахъ земли посѣяны были другія растенія,-- каждый клочекъ земли отдѣлялся отъ прочихъ рѣзкими, прямыми чертами; попадались узкія дорожки проложенныя такъ, чтобы занимать какъ можно меньше мѣста.

Все это было сдѣлано для экономіи, но не для красоты. Обитатели Каза-Лунги заботились больше о прибыли, чѣмъ о красотѣ и живописности.

Солнце палило страшно, сэръ Мармадуку казалось даже, что на этой сторонѣ сильнѣе нежели на той; а на небѣ не было ни малѣйшаго облачка. Тутъ, вдоль всего дома, шла галлерея, у которой сэръ Мармадукъ и пріютился, прислонясь спиной къ стѣнѣ. "Нѣтъ, здѣсь положительно нѣтъ живой души", сказалъ онъ.

-- Однако, крестьяне въ ригѣ сказали намъ, что здѣсь живутъ, возразилъ и ръ Гласкокъ; во всякомъ случаѣ, надо попытаться -- заглянуть въ окна. Сказавъ это, онъ отправился вдоль по лицевому фасаду дома; сэръ Мармадукъ лѣниво за нимъ слѣдовалъ; наконецъ пришли они къ двери, у которой верхняя половина была стеклянная, и чрезъ нее заглянули въ одну изъ комнатъ. Два-три окна по тому же фасаду касались земли, и сдѣланы были для входа и выхода; но вездѣ были затворены ставни, точно въ домѣ въ самомъ дѣлѣ не было живой души.

Однако въ той комнатѣ, куда они заглянули, были нѣкоторые признаки жизни и обитанія. Здѣсь, стоялъ небольшой столъ съ мраморной доской; на немъ лежали двѣ или три книги; въ комнатѣ было тоже два кресла съ золоченными спинками и ножками, небольшой коврикъ; на полкѣ надъ печкой помѣщались часы, а посреди комнаты стсяла деревянная лошадка. "Мальчикъ здѣсь, -- въ этомъ я увѣренъ", сказалъ м-ръ Гласкокъ: "лошадка -- тому лучшее доказательство. Но какъ бы намъ кого нибудь разъискать!"

-- Я еще никогда не видалъ, чтобы Англичанинъ жилъ въ такомъ отвратительномъ мѣстѣ, ворчалъ сэръ Мармадукъ.-- За какимъ прахомъ пріѣхалъ онъ сюда! Въ то время, какъ онъ говорилъ это, дверь внутри комнаты распахнулась,и самъ Тревиліанъ подошелъ къ окну, глядя на посѣтителей. На немъ надѣтъ былъ старый, красный англійскій шлафрокъ, до самыхъ пятъ; на головѣ была маленькая вязаная италіянская шапочка. Борода его отросла, а на шеѣ не было ни воротничка, ни галстука. Брюки его были безъ подтяжекъ; а ноги волочилъ онъ въ огромныхъ туфляхъ, которыя у него постоянно сваливались. Онъ сталъ еще блѣднѣе и худощавѣй нежели въ Виллесденѣ; а глаза его, казалось, выросли и горѣли какимъ-то лихорадочнымъ огнемъ.

М-ръ Гласкокъ попробовалъ отворить дверь, но она оказалась заперта на замокъ. "Я и сэръ Мармадукъ пріѣхали васъ навѣстить," сказалъ м-ръ Гласкокъ вслухъ. "Есть ли возможность войти въ этотъ домъ?" Тревиліанъ все стоялъ молча глядя на нихъ. Мы стучали съ подъѣзда, но никто не вышелъ намъ отворить, продолжалъ м-ръ Гласкокъ. Я думаю, вы вѣроятно здѣсь обыкновенно входите и выходите.

-- Онъ, кажется, не хочетъ насъ впустить, шепнулъ сэръ Мармадукъ.

-- Можете вы отворить эту дверь, сказалъ опять м-ръ Гласкокъ, или не обойти ли намъ опять кругомъ? Тревиліанъ все стоялъ и разсматривалъ ихъ, но наконецъ сдѣлалъ шагъ впередъ и отворилъ дверь. Вотъ и прекрасно, говорилъ м-ръ Гласкокъ, входя. Я увѣренъ, что вы рады видѣть сэръ Мармадука.

-- Я былъ бы радъ и ему -- и вамъ, если бы могъ васъ принять, сказалъ Тревиліанъ. Голосъ его былъ глухъ и отрывистъ, а слова произносилъ онъ съ какимъ-то торжественнымъ величіемъ.

-- Я былъ бы радъ сей семьѣ, если бы не....

-- Если бы не что? спросилъ м-ръ Гласкокъ.

-- Васъ сэръ не могутъ интересовать мои заботы. Это мой домъ, и я надѣялся, что меня избавятъ отъ навязчивости. Мнѣ не нужны посѣтители. Весьма сожалѣю, что вы напрасно безпокоились и пріѣхали сюда; но я не нуждаюсь въ посѣтителяхъ. Мнѣ очень прискорбно, что я вамъ не могу ничего предложить м-ръ Гласкокъ.

-- Емилія здѣсь -- во Флоренціи, перебилъ его сэръ Мармадукъ.

-- Кто же ее привезъ? Развѣ я звалъ ее? Пусть она ѣдетъ домой. Я сюда уѣхалъ съ тѣмъ, чтобы отъ нее освободиться, и хочу быть свободенъ. Если ей деньги мои нужны, пускай беретъ ихъ.

-- Ей нуженъ ребенокъ, сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- Это мой ребенокъ, началъ опять Тревиліанъ, и мои права на него законнѣй. Пусть она обратится въ судъ -- и увидитъ, зачѣмъ она съ тѣмъ человѣкомъ обманывала меня? Зачѣмъ довела меня до этой крайности? Взгляните только м-ръ Гласкокъ;-- вся моя жизнь проходитъ въ этомъ затворничествѣ, и все это -- ея вина.

-- Ваша жена Тревиліанъ, совершенно безвинна, возразилъ м-ръ Гласкокъ.

-- Всякая женщина съумѣетъ это сказать -- всѣ женщины такъ и говорятъ. А между тѣмъ,-- такъ ли это?

-- Не хотите ли вы, сэръ, оклеветать вашу жену? воскликнулъ сэръ Мармадукъ съ негодованіемъ. Не забывайте что она моя дочь, и что наконецъ есть предѣлъ всему.

-- Она моя жена, сэръ, а это въ десять разъ важнѣе. Неужели вы думаете, что вы можете для нея сдѣлать больше, нежели я готовъ сдѣлать? Нѣтъ, уйдите лучше, сэръ Мармадукъ. Вы здѣсь, говоря о вашей дочери, ничего хорошаго не можете сдѣлать. Я готовъ все отдать, чтобы только спасти ее; -- но она этого не хочетъ.

-- Вы клевещете! воскликнулъ сэръ Мармадукъ съ яростью.

М-ръ Гласкокъ подошелъ къ отцу и старался его успокоить. Умъ этого несчастнаго былъ такъ очевидно потрясенъ, что м-ръ Гласкоку показалось даже смѣшно раздражать его опроверженіями. Одинъ видъ его возбуждалъ столько жалости, что почти невозможно было негодовать на него. Не удивляйтесь, что матери хочется видѣть своего ребенка, сказалъ м-ръ Гласкокъ, подходя къ хозяину дома. Вѣдь вы не захотите сдѣлать изъ вашей жены самое несчастное существо въ мірѣ.

-- Да я-то самъ -- развѣ я не несчастнѣйшій изъ смертныхъ? можетъ-ли чье-нибудь горе сравниться съ моимъ? Развѣ ея жизнь хуже моей? И кто этому виноватъ? Былъ ли у меня другъ, противъ котораго она имѣла бы что нибудь? Измѣнялъ ли я когда нибудь ей хоть мысленно?

-- Если вы говорите, что она была вамъ невѣрна, то это ложь, перебилъ сэръ Мармадукъ.

-- Вы позволяете себѣ такую рѣзкость выраженій, потому что вы отецъ моей жены, сказалъ Тревиліанъ; -- иначе вы были бы осторожнѣе.

-- Я повторяю, что это низкая клевета -- ложь! и я скажу то же самое каждому, кто осмѣлится чернить и позорить имя моей дочери.

-- Вашей дочери, сэръ! она моя жена,-- жена,-- жена! говоря это, Тревиліанъ близехонько подошелъ къ тестю; и послѣднія слова произнесъ уже съ какимъ-то свистомъ, почти касаясь губами лица сэръ Мармадука. Вы утратили ваше право на нее, сэръ. Она моя!-- моя -- моя! И вы, вотъ, м-ръ Гласкокъ -- вы видите, что она со мной сдѣлала. Все что у меня было -- это было ея; но рѣчи сѣдовласаго негодяя показались ей пріятнѣе моей любви. Неужели вы думаете, что мнѣ было весело уѣхать сюда и жить въ такомъ мѣстѣ, такъ какъ я живу? У меня нѣтъ ни друга,-- ни товарища,-- даже книги порядочной -- и той нѣтъ. Мнѣ здѣсь пить и ѣсть нечего! Я не выхожу изъ дому,-- а между тѣмъ я болѣнъ,-- очень болѣнъ! Взгляните на меня. Посмотрите, до чего она меня довела: м-ръ Гласкокъ, какъ честный человѣкъ говорю вамъ, я никогда ни мыслью, ни словомъ не оскорбилъ ее.

М-ръ Гласкокъ пришелъ къ тому заключенію, что ему лучше всего остаться наединѣ съ Тревиліаномъ и поговорить съ нимъ безъ вмѣшательства со стороны сэръ Мармадука. Отецъ оскорбленной дочери не въ состояніи былъ хладнокровно выслушивать жесткихъ выраженій касательно ея. Во время послѣдней рѣчи, онъ нѣсколько разъ порывался возражать; но Тревиліанъ не замѣтилъ этого и прильнулъ къ рукѣ м-ръ Гласкока. Сэръ Мармадукъ, началъ м-ръ Гласкокъ, вы вѣроятно желали бы взглянуть на вашего внука?

-- Нѣтъ, онъ его не увидитъ, сказалъ Тревиліанъ. Вы, можете его видѣть, но не онъ. Какое право имѣетъ онъ контролировать мои дѣйствія?

-- Въ жизнь мою не видывалъ ничего подобнаго! да что же намъ съ нимъ дѣлать? сказалъ сэръ Мармадукъ.

М-ръ Гласкокъ, шепнувъ нѣсколько словъ сэръ Мармадуку, объявилъ, что онъ готовъ навѣстить ребенка. "А онъ останется здѣсь?" спросилъ Тревиліанъ. Сэръ Мармадукъ долженъ былъ дать слово, что онъ не сдѣлаетъ никакихъ попытокъ проникнуть дальше этой комнаты, и тогда только оба джентельмэна вмѣстѣ вышли изъ нея. Сэръ Мармадукъ, оставшись одинъ, началъ ходить по комнатѣ; онъ потѣлъ, пыхтѣлъ, чувствовалъ себя ужасно неловко, и,-- вспоминая всѣ непріятные случаи, о которыхъ ему когда либо приходилось читать въ книгахъ,-- пришелъ къ тому заключенію, что его настоящее положеніе было хуже всего. Вотъ человѣкъ женатый на его дочери, отнявшій у ней ребенка, очевидно помѣшанный,-- а онъ все-таки ничего не можетъ ему сдѣлать! Онъ долженъ будетъ вернуться на свои дальніе острова, а дочь придется оставить въ рукахъ этого сумасшедшаго! Понятно, Емиліи невозможно ѣхать съ родителями оставивъ своего единственнаго ребенка на произволъ безумнаго отца?

Ему сказали, что если онъ въ Италіи и попробуетъ доказать сумасшествіе этого человѣка, то процессъ пойдетъ очень медленно; и, пока къ нему приступятъ какъ слѣдуетъ, Тревиліанъ успѣетъ опять уѣхать съ ребенкомъ въ другое мѣсто. "Просто, еще небывало положенія безъисходнѣе этого!" думалъ сэръ Мармадукь. Между тѣмъ, м-ръ Гласкокъ и Тревиліанъ отправились къ ребенку. Не смотря на свое сумасшествіе, Тревиліанъ очевидно понималъ, что ему слѣдовало воспользоваться случаемъ дозволить кому нибудь взглянуть на сына, дабы тѣмъ доказать, что онъ живъ и здоровъ.

М-ръ Гласкокъ, никогда не имѣвшій дѣла съ дѣтьми, въ послѣдствіи могъ только разсказать, что мальчикъ былъ тихъ и очень скученъ, но чистъ, опрятенъ и по видимому здоровъ. По всей вѣроятности, отецъ гулялъ съ нимъ въ прохладное время, по утрамъ, не оставляя его одного ни на минуту въ продолженіи цѣлаго дня, до тѣхъ поръ пока его не уложитъ спать. Главнымъ желаніемъ м-ръ Гласкока, было остаться наединѣ съ Тревиліаномъ, что ему и удалось, когда они вышли отъ мальчика. "А теперь, Тревиліанъ, скажите мнѣ, что вы намѣрены дѣлать?"

-- Что я намѣренъ дѣлать?

-- Какъ предполагаете вы жить? Ради Бога, умоляю васъ, будьте благоразумны со мной.

-- Они не такъ-то благоразумно поступаютъ со мной.

-- Не станете ли вы соразмѣрять свои поступки съ поступками другихъ? Прежде всего вы должны вернуться въ Англію. Вамъ здѣсь нечего дѣлать!-- Тревиліанъ покачалъ головой, но продолжалъ молчать.-- Вамъ эта жизнь не можетъ нравиться.

-- Конечно, нѣтъ. Но куда же мнѣ ѣхать, гдѣ бы жизнь могла быть пріятнѣе для меня?

-- Отчего же вамъ не ѣхать домой?

-- У меня нѣтъ дома.

-- Отчего бы вамъ не вернуться въ Англію? Просите вашу жену пріѣхать къ вамъ, и вернитесь съ нею. Она согласится по первому вашему слову. Бѣдный страдалецъ опять покачалъ головой. Я надѣюсь, вы мнѣ вѣрите, что я совѣтую вамъ какъ другъ, сказалъ м-ръ Гласкокъ.

-- Да, я вамъ вѣрю.

-- Я согласенъ съ вами, что она поступала неосторожно; но не можете же вы думать, чтобы она была вамъ невѣрна. Тревиліанъ молчалъ, и ждалъ продолженія рѣчи м-ра Гласкока. Позвольте ей вернуться къ вамъ -- сюда; и потомъ устройте такъ, чтобы вамъ съ ней вернуться домой.

-- Могу ли я вамъ сказать кое-что? спросилъ Тревиліанъ.

-- Что такое?

Онъ подошелъ ближе къ м-ръ Гласкоку и положилъ ему руку на плечо. Я скажу вамъ, что она сдѣлала бы въ такомъ случаѣ. Да, она пріѣхала бы ко мнѣ. Она и поѣхала бы со мной. Я увѣренъ, что она это сдѣлаетъ. Но какъ только мы вернемся туда, она скажетъ -- что я помѣшанъ! Она -- жена моя -- она это сдѣлаетъ! Онъ, этотъ бѣшеный старикъ, который ничего, ничего не знаетъ -- вотъ что внизу-то остался,-- онъ уже пробовалъ это сдѣлать. Его жена тоже говорила, что я помѣшанъ.-- Онъ остановился, какъ будто ожидая возраженія; но м-ръ Гласкокъ не находилъ, что ему отвѣтить. Онъ никакъ не имѣлъ въ виду, давая ему этотъ совѣтъ, заманить бѣдняка въ ловушку, и подбить его на такія дѣйствія, которыми онъ отдалъ бы себя подъ надзоръ; между тѣмъ, онъ хорошо понималъ, что гдѣ бы Тревиліанъ ни находился, вездѣ было бы весьма желательно поручить его на время надзору и уходу опытнаго врача. Въ жару спора онъ не могъ собраться съ силами чтобы опровергнуть мысль, подъ вліяніемъ которой находился Тревиліанъ. Вы можетъ быть думаете, что она была бы права? сказалъ Тревиліанъ.

-- Я увѣренъ, что она сдѣлаетъ все къ лучшему, замѣтилъ м-ръ Гласкокъ.

-- А я все заранѣе предвижу. Нѣтъ, м-ръ Гласкокъ, я не вернусь въ Англію. Я намѣренъ путешествовать. Я вѣроятно скоро оставлю этотъ домъ и поѣду хоть.... Ну, хоть въ Грецію. Здѣсь воздухъ здоровъ, и потому это мѣсто мнѣ нравится; но я все таки здѣсь не останусь. Если моей женѣ угодно со мной путешествовать -- пусть пріѣзжаетъ. Но въ Англію я не поѣду.

-- Вы отпустите ребенка къ матери?

-- Конечно, нѣтъ. Если она хочетъ видѣть сына, то онъ здѣсь. Если она пріѣдетъ безъ отца,-- то я ей позволю навѣстить сына. Но отсюда она не увезетъ его, и только тогда вернется ко мнѣ, когда вполнѣ сознаетъ свою вину, и поклянется въ искренномъ раскаяніи. Я хорошо понимаю, м-ръ Гласкокъ, что говорю, -- и передумалъ все это больше вашего. Я вамъ очень благодаренъ за ваше посѣщеніе: но теперь попрошу васъ удалиться и оставить меня въ моемъ одиночествѣ.

М-ръ Гласкокъ, видя, что нельзя ничего больше сдѣлать, сошелъ къ сэръ Мармадуку, и оба вмѣстѣ, спустившись съ холма, сѣли въ экипажъ.

Дорогою, м-ръ Гласкокъ выразилъ свое убѣжденіе въ томъ, что несчастный Тревиліанъ помѣшанъ, и что для охраненія ребенка необходимо вмѣшательство власти. Какъ это сдѣлать, и возможно-ли это сдѣлать во время, чтобы предупредить его дальнѣйшее бѣгство,-- этого м-ръ Гласкокъ не могъ сказать. По его мнѣнію, м-ссъ Тревиліанъ слѣдовало одной побывать въ Каза-Лунгѣ и попробовать силу и вліяніе своего убѣжденія.

-- Онъ ее пожалуй еще убьетъ, сказалъ сэръ Мармадукъ.

-- Нѣтъ, онъ этого не сдѣлаетъ. Въ его сумасшествіи слишкомъ много проблесковъ здраваго смысла, которые не допустятъ его ни до какого насилія.

ГЛАВА LXXIX.
Я могу спать и на голомъ полу.

Дня три спустя послѣ этого, другая коляска остановилась у подошвы того холма, на которомъ выстроена была Каза-Лунга. Изъ этой коляски вышла дама. Это была Емилія Тревиліанъ, пріѣхавшая сюда изъ Сіены повидаться съ мужемъ и ребенкомъ. Наканунѣ курьеръ сэръ Мармадука отправленъ былъ въ этотъ домъ съ запиской жены къ мужу, и вернулся съ отвѣтомъ что если м-ссъ Тревиліанъ пріѣдетъ одна, то она увидитъ своего ребенка.

Сэръ Мармадукъ былъ противъ всякихъ дальнѣйшихъ сношеній съ Тревиліаномъ и говорилъ, что тутъ необходима медицинская помощь и законное вмѣшательство. Лэди Роули, соглашалась на желаніе дочери, упрашивая только дозволить ей проводить дочь хотя до подошвы холма. Но Емилія, поддерживаемая м-ръ Гласкокомъ, осталась непреклонна. М-ръ Гласкокъ былъ увѣренъ, что Тревиліанъ не сдѣлаетъ ей никакого вреда; а вмѣшательство со стороны Италіянскаго правительства онъ считалъ совершенно безполезнымъ, вслѣдствіе извѣстной медленности этого правительства. Сэръ Мармадукъ Долженъ былъ наконецъ уступить, и м-ссъ Тревилліанъ отправилась въ Сіену въ сопровожденіи лишь одного курьера. Изъ Сіены она поѣхала совершенно одна; получивъ отъ м-ръ Гласкока подробныя свѣдѣнія о положеніи мѣстности, она остановилась у холма, вышла изъ экипажа и взошла на вершину. Тамъ, тѣ же люди сколачивали бочки, но она не останавливаясь, и не говоря съ ними, прошла въ огромныя ворота, прошла по косой тропинкѣ, и, нисколько не путаясь въ дорогѣ, пришла прямо къ дверямъ: м-ръ Гласкокъ ей все это подробно описалъ, начертилъ ей даже маленькій планъ, и объяснилъ положеніе комнаты въ которой спалъ ея мужъ съ сыномъ. Дверь была отперта; навстрѣчу вышла дѣвушка италіанка, и, поздоровавшись съ м-ссъ Тревиліанъ, увѣрила ее, что Синіоръ сейчасъ будетъ. Емилія была убѣждена что дѣвушка признала въ ней мать мальчика. Она даже покушалась разспросить у ней кое что на счетъ жизни обитателей этого дома; но ея познанія Итальянскаго языка были очень слабы, и она чувствовала себя до того чуждой въ этой странѣ, что не посмѣла довѣриться кому бы то-ни было. Не смотря на сильный жаръ, лицо ея было закрыто густой вуалью. Одѣта была она съ ногъ до головы въ черномъ, такъ что ее можно было принять за вдову въ глубокомъ траурѣ. Ее ввели въ комнату, въ которую ея отцу позволено было войти чрезъ окно; -- и вотъ она сидитъ въ домѣ своего мужа, и чувствуетъ насколько чуждо ей здѣсь все окружающее. Прошло нѣсколько минутъ, дверь отворилась, и вошелъ мужъ съ мальчикомъ на рукахъ. Одѣтъ быль онъ съ нѣкоторою тщательностью: но его худоба и истощеніе выдавались теперь еще рѣзче; нежели въ старомъ шлафрокѣ. Онъ не брился, а его длинные волосы были какъ-то странно зачесаны назадъ; вообще и одежда и прическа его совершенно отличались отъ прежнихъ. Емилія никакъ не ожидала такъ скоро и внезапно увидать своего ребенка, -- она думала, что это будетъ стоить горячихъ просьбъ, или отъ нея потребуются новыя доказательства послушанія.

Но теперь, когда она увидала ребенка, сердце ея смягчилось и исполнилось благодарности къ мужу. Но заговорить она не могла пока не почувствовала мальчика въ своихъ объятіяхъ.

Сорвавъ шляпу, она бросилась къ ребенку и осыпала его поцѣлуями. "Луи, Луи, дорогое ты мое сокровище! вѣдь ты помнишь твою маму?" Ребенокъ прижимался къ груди матери, но не говорилъ ни слова. Онъ былъ робокъ и напуганъ нетолько настоящими событіями, но и страшной скукой всей его жизни. Онъ уже научился понимать, что долженъ жить съ отцемъ, и что его прежнее счастье и материнскія заботы для него миновали. Онъ не забылъ перваго посѣщенія матери. Онъ сознавалъ избытокъ ея любви, но ему даже и въ голову не приходило надѣяться, что мать выручитъ его изъ этой грустной и тяжелой жизни. Тревиліанъ между тѣмъ стоялъ, глядя на нихъ, и молчалъ, ожидая, чтобы она заговорила первая.

-- Какъ я вамъ благодарна за то, что вы мнѣ его привели! начала она.

-- Я говорилъ вамъ, что вы его увидите, отвѣтилъ Тревиліанъ: -- Можетъ быть и лучше было-бы, еслибъ я къ вамъ его съ дѣвушкой прислалъ; но есть обстоятельства, которыя не позволяютъ мнѣ его терять изъ виду.

-- Неужели вы могли думать, что я не желала и васъ видѣть? Люисъ, за что вы меня такъ обижаете? Зачѣмъ поступаете вы со мной такъ жестоко? И она бросилась къ нему, обвила руками его шею, и прежде чѣмъ онъ могъ ее оттолкнуть,-- прежде чѣмъ онъ успѣлъ подумать, слѣдуетъ ли ему оттолкнуть ее или нѣтъ,-- она уже осыпала его лобъ,; щеки и губы своими поцѣлуями. "Люисъ, Люисъ, поговорите же со мной!"

-- Иногда такъ тяжело говорить, сказалъ онъ.

-- Вы меня любите Люисъ?

-- Да; -- я люблю васъ. Но я васъ боюсь!

-- Чего же вы боитесь? Я готова отдать за васъ жизнь мою, лишь бы вы опять ко мнѣ вернулись, и повѣрили бы наконецъ, что я вамъ никогда не измѣняла. Онъ покачалъ головой, и стоялъ въ раздумьи, -- а она все сильнѣе и сильнѣе къ нему прижималась. Онъ былъ увѣренъ, что ея родители намѣрены были отдать его доктору подъ присмотръ, и зналъ, что жена его была въ рукахъ своей матери. Если онъ ей теперь уступитъ, дастъ обѣщаніе, то какія будутъ изъ этого послѣдствія -- не запрутъ ли его въ темныя комнаты, не лишатъ ли его свободы, не лишатъ ли его того, чѣмъ онъ дорожитъ болѣе, нежели свободой, -- его мужской власти. Ей тогда легко будетъ отъ него отдѣлаться, получить ребенка, -- и свѣтъ скажетъ, что въ этой ссорѣ между нимъ и ею -- онъ былъ виноватъ, а она была имъ обижена и оскорблена. А въ этомъ то и заключалась его главная забота, постоянно тревожившая его мысль, чтобы только этого не допустить. Пусть бы только всѣ единогласно признали, что онъ правъ, -- и тогда онъ позволитъ ей дѣлать все, что ей угодно. Онъ вполнѣ сознавалъ, что онъ болѣнъ. Думая о своемъ ребенкѣ, онъ ужасно боялся смерти. Бывали минуты, когда онъ горячо желалъ скорѣе сойтись съ женой, чтобы его сынъ, послѣ его смерти не остался беззащитнымъ. Если ему суждено умереть, то не лучше ли, чтобы ребенокъ его былъ съ матерью?

Въ дни своего счастья, вскорѣ послѣ своей женитьбы, онъ составилъ духовную, по которой все свое состояніе оставлялъ женѣ пожизненно, обезпечивъ и ея ребенка, или могущихъ быть дѣтей. Никогда съ тѣхъ поръ не приходило ему въ голову измѣнить эту духовную Еслибы онъ убѣжденъ былъ, что жена его измѣнила ему, онъ бы это навѣрное сдѣлалъ. Онъ бы ее ненавидѣлъ, презиралъ и не довѣрялъ бы ей. Но онъ этого не думалъ и этому не вѣрилъ. При желаніи доказать свою власть и среди горя, послѣдовавшаго послѣ его неуспѣшной борьбы, его умъ былъ такъ потрясенъ, что часто слова, имъ произносимыя невѣрно выражали его мысли; и, никакими аргументами не въ состояніи былъ онъ выяснить своихъ убѣжденій и своихъ желаній. Случись ему высказать что нибудь рѣзче, нежели онъ хотѣлъ, и если при этомъ жена, ея отецъ или мать, или кто-нибудь изъ ея друзей, упрекнетъ его въ томъ, что будто бы онъ убѣжденъ въ ея невѣрности, -- онъ удерживался отъ отвѣта въ томъ духѣ, какъ ему говорило его сердце, чтобы не подать виду, будто бы онъ колеблется на почвѣ своихъ требованій. Тогда, самъ онъ успокоивался въ глубинѣ своей совѣсти тѣмъ, что онъ никогда не обвинялъ ее въ такомъ преступленіи. Пока умъ его работалъ надъ этимъ, она продолжала лежать у него на груди.

-- Люисъ, начала она опять, забудемъ все, какъ будто ничего и не было.

-- Да возможно ли это, другъ мой?

-- Для другихъ -- нѣтъ; но для насъ это возможно. Не будемъ поминать прошлаго.-- Онъ опять покачалъ головой.-- Нелучше ли, если мы объ этомъ и говорить не будемъ?

-- Простить, пожалуй можно, на словахъ! замѣтилъ онъ, декламируя изъ какой-то поэмы, часто читанной имъ въ прежнее время.

-- Да развѣ между нами не можетъ быть искренняго прощенія, -- между мужемъ и женою, которые такъ горячо, такъ искренно любятъ другъ друга? Неужели вы думаете, что я буду вамъ это напоминать?-- Во всѣхъ ея словахъ онъ подмѣчалъ отпечатокъ той увѣренности, что она права, а онъ виноватъ. Она обѣщала простить. Она хотѣла забыть все. Она соглашалась возвратить ему всю теплоту своей любви, всю нѣжность своей заботливости,-- но не просила, чтобы онъ ей все это возвратилъ. А этого онъ не могъ и не хотѣлъ допустить. Онъ рѣшилъ, что если она съ нимъ обойдется хорошо, то онъ не будетъ съ ней ни строгъ, ни суровъ,-- и теперь, боролся съ собою, чтобы не измѣнить себѣ. Онъ постарается ни въ чемъ ее не обвинять, но не скажетъ ни единаго слова, которое могло бы ее заставить думать, что онъ проситъ прощенія или забвенія прошлаго. Не ей, а ему слѣдуетъ прощать; -- и онъ готовъ это сдѣлать, если она только захочетъ принять прощеніе.

-- Я никогда, никогда, ни единымъ словомъ не буду поминать прошлаго, Люисъ, продолжала она, положивъ голову нэ его плечо.

-- Ваше сердце все еще ожесточено, отвѣтилъ онъ медленно.

-- Ожесточено противъ васъ?

-- И умъ вашъ помрачёнъ. Вы не сознаете, что вы сдѣлали. По нашей религіи, Емилія, въ прощеніи можно быть увѣрену не послѣ эпитиміи, а только при раскаяніи.

-- Что это значитъ?

-- Это значитъ, что хотя я и съ радостью принялъ бы васъ въ мои объятія, но не могу этого сдѣлать до тѣхъ поръ, пока вы не сознаетесь въ своей винѣ.

-- Да въ какой винѣ Люисъ? Если я сдѣлала васъ несчастнымъ, то я душевно скорблю.

-- Это лишне и безполезно. Я не могу говорить объ этомъ. Неужели вы думаете, что все это не раздираетъ моей души?

-- Что же вы то думаете, Люисъ?

Ѣдучи сюда, она рѣшилась сказать все, что онъ пожелаетъ, чтобы она сказала,-- сдѣлать всякую уступку, которая могла-бы его удовлетворить. Она не думала, что для нея возможно снова быть столь же счастливой, какъ другія женщины; но если возможно, чтобы прошлое стало дѣйствительно прошлымъ, то она помирится съ нимъ, будетъ съ нимъ жить и исполнять свой долгъ и, по крайней мѣрѣ, ея ребенокъ будетъ съ ней. Отецъ сказалъ ей, что ея мужъ -- сумасшедшій; а она согласна на такихъ условіяхъ примириться даже съ его сумашествіемъ. Вѣдь если онъ въ своемъ сумашествіи можетъ нанести ей вредъ, то и ребенку ея онъ точно такъ же можетъ повредить.

-- Скажите мнѣ, что вы хотите, чтобы я сказала,-- и я скажу, говорила она.

-- Вы погрѣшили противъ меня, сказалъ онъ, тихонько приподнимая ея голову съ своего плеча.

-- Никогда! воскликнула она, -- Богъ мнѣ судья, нѣтъ, никогда! сказавъ это, она, отступила назадъ и снова взяла рыдающаго мальчика на руки.

Онъ сейчасъ же вспомнилъ, что ему слѣдуетъ быть на сторожѣ и присматривать за ребенкомъ. Какъ же ему выказать это? Нѣтъ ли тутъ вокругъ дома полицейскихъ, взятыхъ изъ Флоренціи, готовыхъ схватить мальчика и увезти его? Пусть вся его остальная жизнь будетъ рядомъ мученій, пусть всѣ бѣды на него обрушатся, пусть онъ умретъ какъ собака, одинъ, брошенный всѣми, въ отчаяніи, -- но онъ не перестанетъ бороться, и не уступитъ, пока на своемъ не поставитъ.-- Довольно, сказалъ онъ, Луи пора идти въ свою комнату.

-- Можно мнѣ проводить его?

-- Нѣтъ, Емилія. Вамъ нельзя съ нимъ идти. Я вамъ буду очень благодаренъ, если вы его отпустите, чтобы я могъ его увести. Она продолжала держать мальчика въ своихъ объятіяхъ.-- Не платите мнѣ непослушаніемъ за мою вѣжливость, сказалъ онъ.

-- Вы позволите мнѣ еще пріѣхать?-- Онъ молчалъ.-- Скажите мнѣ, что я могу еще разъ пріѣхать.

-- Я не думаю, чтобъ я долго здѣсь пробылъ.

-- Нельзя ли мнѣ теперь остаться?

-- Это невозможно. Здѣсь вамъ негдѣ помѣститься.

-- Я могла бы спать и на голомъ полу возлѣ его кроватки, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Это мое мѣсто.-- Вы должны знать, что онъ не безъ присмотра. Я самъ собственноручно одѣваю его каждое утро. Я съ нимъ гуляю. Я самъ его кормлю. Свои молитвы повторяетъ онъ со мной. У меня онъ учится, и уже очень порядочно знаетъ буквы. Вамъ за него бояться нечего. Ни одна мать не можетъ быть такъ нѣжна съ своимъ ребенкомъ, какъ я съ нимъ.-- Сказавъ это, онъ очень кротко отнялъ у ней ребенка, и она отпустила его, боясь чтобы мальчикъ не узналъ, что между его отцемъ и матерью -- ссора.-- Извините меня, сказалъ онъ, -- но сегодня я къ вамъ больше не сойду. Моя дѣвушка проводитъ васъ до экипажа.

Съ этимъ онъ ее и оставилъ; а она, въ сопровожденіи дѣвушки сошла съ холма, сѣла въ коляску и вернулась въ Сіену. Здѣсь, она провела ночь одна одинехонька въ гостинницѣ, а на другое утро по желѣзной дорогѣ вернулась во Флоренцію.

ГЛАВА LXXX.
Не станутъ ли его презирать.

Слухъ о женитьбѣ м-ръ Гласкока вскорѣ разнесся по Флоренціи,-- и толки, возбужденные столь важною новостью, были очень энергичны и разнообразны. Всѣ, и мужчины, и женщины, были единогласно того мнѣнія, что Каролина Спальдингъ одержала большую побѣду.

Но чуть ли не явилось въ то же время у многихъ и другое чувство: бѣдный м-ръ Гласкокъ былъ побѣжденъ и долженъ теперь подчиниться. Въ качествѣ холостаго посѣтителя Флоренціи, онъ былъ, во многихъ отношеніяхъ, очень невнимателенъ къ исполненію своихъ обязанностей; тѣмъ болѣе, что онъ видимо нуждался въ женѣ. Не потѣшивъ другихъ дѣвушекъ ни малѣйшей надеждой, онъ тотчасъ упалъ къ ногамъ этой Американки, выказавъ этимъ всю слабость своего характера. Кромѣ того по городу разнесся еще слухъ, что Нора Роули, уже до того нѣсколько разъ отвергавшая его искательства, на этотъ разъ отказала ему на отрѣзъ. Легко можетъ быть, что лэди Роули въ отчаяніи, и съ досады проговорилась, и разсказала такія тайны, про которыя никакъ не слѣдовало упоминать. А Англійская посланница, у которой были опять свои причины досадовать на м-ръ Гласкока, подымала брови, качала головой и объявила, что всѣ Гласкоки въ Англіи, будутъ этимъ ужасно оскорблены.

-- Дорогая моя лэди Роули, говорила она, не знаю, но пожалуй, чего добраго, у нихъ возникнетъ вопросъ не нарядить ли въ этомъ случаѣ коммиссію de lunatico.

Хотя лэди Роули и не понимала, что значить, коммисія de lunatico, но тѣмъ не менѣе готова была считать бѣднаго м-ръ Гласкока лунатикомъ.-- А бѣдный Лордъ Петерборо въ Неаполѣ, совсѣмъ на ладонъ дышетъ, продолжала Англійская посланница. Въ этомъ случаѣ, она была отчасти права; но такъ какъ Лордъ Петерборо теперь уже нѣсколько мѣсяцевъ находился все въ одномъ и томъ же положеніи, такъ какъ онъ совершенно потерялъ разсудокъ, и доктора объявили, что онъ въ такомъ состояніи можетъ прожить еще годъ и даже нѣсколько лѣтъ, -- то никакъ нельзя было сказать, что м-ръ Гласкокъ, обѣщавъ жениться на молодой дѣвушкѣ, поступалъ, нечестно и непочтительно въ отношеніи отца.

-- А она то, этакая тварь! вырвалась у лэди Роули. Посланница подтвердила это движеніемъ головы.

Что Каролина Спальдингъ была хороша собою, это не подлежало никакому сомнѣнію; но (какъ въ послѣдствіи разсказывала Англійская посланница) не удивительно, что вслѣдствіи отчаянія и досады, лэди Роули могла выйдти изъ себя.

Все это происходило спустя недѣлю послѣ вечера, проведеннаго у м-ссъ Спальдингъ,-- и до сихъ поръ, лэди Роули продолжала оставаться въ своемъ заблужденіи насчетъ Валлахіи Петри. Другія заботы, поѣздка ея старшей дочери въ Сіену, все это помѣшало ей выйти изъ дому; и хотя лэди Роули и Нора очень часто объ этомъ толковали, но настоящаго объясненія все таки между ними не было. Нора повторяла, что будущая невѣста очень хороша и чрезвычайно мила, а лэди Роули, въ отчаяніи ломая руки, увѣряла, что дочь ея не въ здравомъ умѣ.

-- Да наконецъ, почему же ему и не жениться на комъ ему угодно? сказала однажды Нора съ досадой.

-- Потому что онъ этимъ позоритъ свое имя и свою семью.

-- Не понимаю васъ, мама. Она во всякомъ случаѣ не хуже насъ. М-ръ Спальдингъ занимаетъ такое же высокое положеніе какъ и папа.

-- Она -- Американка, замѣтила лэди Роули.

-- Точно такъ-же ея родные могутъ сказать, что онъ -- Англичанинъ, возразила Нора.

-- Другъ мой, если тебѣ не понятна разница между Англійскимъ Цэромъ и женщиной Уанки, въ такомъ случаѣ, я тебѣ не могу помочь. Это вѣроятно, слѣдствіе того, что ты была воспитана въ тѣсныхъ предѣлахъ небольшаго общества въ маленькой колоніи. Если это такъ, тогда это не твоя вина. Но я думала, что, пробывъ сколько времени въ Европѣ, ты научилась понимать много.

-- Какъ ты думаешь, хороша она будетъ, когда ее будутъ представлять Ея Величеству въ качествѣ супруги Лорда Петерборо?

-- Великолѣпна! воскликнула Нора. Ея чело какъ будто создано для короны.

-- Боже всемогущій! произнесла лэди Роули въ отчаяніи. И ты думаешь, что онъ будетъ ею гордиться въ Англіи?

-- Въ этомъ я увѣрена.

-- А я такъ думаю, что онъ или оставитъ ее гдѣ нибудь, или поселится въ какой нибудь степи въ Америкѣ, въ Мексикѣ, въ Массачузетѣ или среди Скалистыхъ горъ. Но я увѣрена, что у него не хватитъ отваги показать ее въ Лондонѣ.

Свадьба назначена была въ Іюнѣ; вѣнчаться должны были въ протестантской церкви во Флоренціи, послѣ чего молодые должны были уѣхать въ Швейцарію, и тамъ, ожидать извѣстій изъ Неаполя о здоровьи Лорда Петерборо.

М-ръ Гласкокъ уже до этого за нѣсколько мѣсяцевъ отказался отъ своего мѣста въ Парламентѣ, предвидя, что ему нельзя будетъ вернуться къ предстоящей сессіи для исполненія своихъ обязанностей, и предчувствуя, что ему въ скоромъ времени придется засѣдать въ другой палатѣ. Вслѣдствіе этого, онъ могъ свободно располагать своимъ временемъ, и назначать какіе дни ему было угодно; и всѣ, кто его зналъ, -- видѣли, что онъ нисколько не стыдился своей Американской невѣсты. Большую часть времени проводилъ онъ въ домѣ семейства Спалдингъ, и постоянно сопровождалъ ихъ то въ Оперу, то въ Казино. М-ссъ Спалдингъ торжествовала. Знатное и счастливое, иногда даже только блестящее замужество молодой дѣвушки, всегда составляетъ большое торжество для материнскаго сердца. М-ссъ Спалдингъ казалось, что даже въ воздухѣ вокругъ нея все дышало поздравленіями. Друзья ея, говоря даже о постороннихъ предметахъ, говорили съ ней какъ-то иначе -- лучше нежели съ другими: и въ эти дни счастья и блаженства ею овладѣло даже опасное сознаніе, что, не смотря на всѣ проповѣди и увѣренія священниковъ, врядъ-ли на томъ свѣтѣ можетъ быть лучше, нежели въ этомъ. Американскій посланникъ выросъ по крайней-мѣрѣ на вершокъ, и говорилъ спичи гораздо длиннѣе, не опасаясь теперь быть прерваннымъ. Оливія была въ восторгѣ отъ успѣховъ сестры, и съ восхищеніемъ слушала описаніе Монкгама, которое впрочемъ доходило къ ней уже изъ вторыхъ рукъ. Рѣшили, что она проведетъ будущее Рождество въ Монкгамѣ, -- и, быть можетъ у нея также зародилась мысль о томъ, что тамъ найдутся старшіе сыновья старыхъ лордовъ, которые будутъ не прочь отъ Американскихъ невѣстъ. Все вокругъ Каролины Спалдингъ было весело и пріятно за исключеніемъ рѣчей Валлахіи Петри.

Да, все вокругъ нея улыбалось, пока въ душу ея не закралѣсь чувство подозрѣнія, что бракъ заключаемый м-ръ Гласкокомъ, можетъ ея будущему мужу повредить на родинѣ. Во Флоренціи, не считая Англійской посланницы и лэди Роули, было много такихъ личностей, которыя это говорили. Понятно, что Каролина Спалдингъ узнала объ этомъ послѣдняя, и то чрезъ Валлахію Петри.-- Желала-бы я быть увѣренной, что вы осчастливите его,-- и себя, сказала Валахія, каркая ворономъ.

-- Почему-же бы мнѣ и не осчастливить его?

-- Потому что вы другой крови, другой породы, другаго воспитанія въ сравненіи съ нимъ. Говорятъ, что онъ очень богатъ, и что весь кругъ его знакомыхъ будетъ къ вамъ холоденъ.

-- Лишь-бы самъ онъ не былъ холоденъ ко мнѣ, а до другихъ мнѣ дѣла нѣтъ, гордо сказала Каролина.

-- А если онъ увидитъ, что онъ этимъ бракомъ уронилъ себя во мнѣніи своихъ друзей,-- что тогда будетъ?

Это послѣднее обстоятельство заставило Каролину Спалдингъ призадуматься. Ее стала мучить мысль, что она, быть можетъ, и въ самомъ дѣлѣ не подходящая невѣста для Англійскаго лорда, и она въ смущеніи обратилась къ Норѣ Роули за совѣтомъ. Ей такъ мало было извѣстно о жизни въ той странѣ, куда ей приходилось ѣхать! Если она даже и не получитъ отъ Норы точнаго совѣта, то все-таки узнаетъ хоть что нибудь, на основаніи чего ей можно будетъ дѣйствовать.

Между Англичанами во Флоренціи не было никого, съ кѣмъ она-бы могла говорить свободно и откровенно. Когда она высказала теткѣ свои опасенія, та надъ этимъ расхохоталась.

М-ссъ Спалдингъ сказала ей, что м-ръ Гласкокъ самъ лучшій судья своихъ дѣйствій, а она, Американка знатнаго происхожденія,-- племянница посланника!-- приличная невѣста для любаго Англичанина, будь онъ даже первымъ Лордомъ Англіи. Каролину это однако не успокоило, и за разрѣшеніемъ своихъ недоумѣній она отправилась къ Норѣ Роули. Сперва, написала она Норѣ маленькую записку, и когда явилась въ гостинницу, то ее тотчасъ-же провели въ спальню ея подруги. Ей было и тяжело, и трудно разсказать то, что ее мучило; но она все-таки сдѣлала это.-- Миссъ Роули, говорила она, если то, что онъ дѣлаетъ такъ нелѣпо и безразсудно, то я должна спасти и предохранить его, отъ собственнаго безумія. Вамъ ваша родина лучше моего извѣстна. Неужели тамъ будутъ думать, что онъ себя опозорилъ?

-- Вовсе нѣтъ! сказала Нора.

-- Неужели я ему буду бременемъ? Миссъ Роули, я уже изъ одного самолюбія не хотѣла-бы быть въ такомъ положеніи, несмотря на всю мою любовь къ нему. А ему каково будетъ! Подумайте объ этомъ. Если я узнаю,-- про него дурно говорятъ будутъ... изъ-за меня...

-- Никто не станетъ дурно про него говорить.

-- Считается-ли необходимымъ, чтобы такой человѣкъ женился непремѣнно на равной себѣ по званію? Положить конецъ всему этому я въ силахъ; но переносить его униженіе и мое собственное отчаяніе, когда узнаю что я его опозорила,-- на это я неспособна. Скажите мнѣ прямо и откровенно, можетъ-ли онъ, не нарушая никакихъ приличій, вступить въ этотъ бракъ? Нора не тотчасъ ей отвѣтила, и пока она придумывала свой отвѣтъ, ея подруга зорко наблюдала за выраженіемъ ея лица. Нора, къ которой обратились за такимъ совѣтомъ, хотѣла ясно и вѣрно высказать свое мнѣніе. Дружба побуждала ее къ такому отвѣту, который могъ-бы совершенно успокоить Каролину. Она была-бы рада объявить ей, что всѣ ея сомнѣнія неосновательны и колебаніе совершенно излишне. Но она сознавала что, по чувству долга женщины, въ отношеніи къ женщинѣ, обязана высказать въ этомъ важномъ случаѣ всю истину; а къ сожалѣнію, она нисколько не была увѣрена въ томъ, что друзья м-ръ Гласкока въ Англіи не будутъ его осуждать за бракъ съ Американкой. Она только объ одномъ не подумала,-- что ея колебаніе было уже отвѣтомъ -- и еще такимъ отвѣтомъ, котораго она никакъ не желала дать.-- Я вижу что это такъ, сказала Каролина Спальдингъ.

-- Нѣтъ; нѣтъ, это не то.

-- Такъ что-же? Не станутъ-ли презирать его.... и меня?

-- Кто васъ знаетъ, тотъ не будетъ васъ презирать. Всякій, кто васъ увидитъ, долженъ любоваться вами. Говоря это, Нора вспомнила свою мать, и подумала, что въ этомъ отношеніи сужденіе ея матери было искажено ея досадой. По моему, вотъ что будетъ: когда его родные объ этомъ узнаютъ, то это ихъ сперва огорчитъ.

-- Въ такомъ случаѣ, сказала Каролина,-- я положу конецъ всему этому.

-- Другъ мой, вы этого не можете сдѣлать. Вы дали слово, и никакого права, не имѣете такъ поступить. Я тоже дала слово человѣку, противъ котораго всѣ мои друзья возстаютъ. Но я все-таки не откажусь отъ него. Я не думаю, чтобы я имѣла право это сдѣлать, и потому ни за что этого и не сдѣлаю.

-- Но еслибы это было для его пользы?

-- Это не можетъ послужить ему въ пользу.

-- Мы съ нимъ обѣщали другъ другу, не смотря ни на что, преодолѣть всѣ препятствія.

-- Не хотите-же вы ему повредить?

-- Нѣтъ, если-бы это отъ меня зависѣло; но онъ сказалъ, что я во что-бы то ни стало буду его женой;-- а м-ръ Гласкокъ обѣщалъ васъ взять. Будь я на вашемъ мѣстѣ, я не задавала-бы никакихъ вопросовъ.

-- Нѣтъ, это совсѣмъ другое дѣло, Вы говорите, что вы будете бѣдны, но мой женихъ очень богатъ. А я начинаю понимать, что у васъ титулы нѣчто въ родѣ царскихъ коронъ. Человѣкъ, на котораго возложена такая корона, не въ правѣ распоряжаться ею, какъ ему вздумается. Noblesse oblige Я понимаю значеніе этого правила, хотя обязательство это само по себѣ не что иное, какъ блестящій призракъ. Разъ, когда человѣкъ обязанъ жениться на Тальботъ потому что самъ онъ Говардъ, то по моему, онъ долженъ исполнить свой долгъ. Помолчавъ съ минуту, она продолжала:-- Я начинаю думать, что я сдѣлала ошибку. Сперва мнѣ казалось нелѣпо думать объ этомъ, но теперь я этому вѣрю. И все, что вы мнѣ сказали, еще больше заставляетъ меня это думать.

-- Вы ни въ какомъ случаѣ не можете теперь отказаться, сказала Нора съ горячностью.

-- Попробую.

-- Ступайте къ нему, и спросите его. Предоставьте ему, покрайней мѣрѣ, самому рѣшить это. Не понимаю, какъ можетъ дѣвушка, давъ слово, отказать человѣку, за исключеніемъ того случая, если онъ самъ этого пожелаетъ. Разумѣется, вы вольны даже броситься въ Арно.

-- И набрать воды въ башмаки,-- потому что теперь она немногимъ глубже.

-- Этимъ вы еще больше прельстите его, замѣтила Нора.

-- Тутъ ужъ не до прельщеній!

-- Пусть онъ это самъ рѣшитъ. Если онъ скажетъ, что это такъ, тогда и быть по сему. Совѣтую вамъ не думать больше объ этомъ, и никому не говорить. Въ этомъ состояло окончательное заключеніе Норы, послѣ чего обѣ пріятельницы спустились въ гостиную, гдѣ застали лэди Роули, окруженную всѣми ея дочерьми. Лэди Роули весьма заботливо освѣдомилась о здоровьи сестры м-ссъ Спалдингъ; а м-ссъ Спалдингъ успокоила ее, увѣривъ, что Оливія совершенно здорова. Послѣ этого, лэди Роули сдѣлала еще нѣсколько вопросовъ насчетъ Оливіи и м-ръ Гласкока; а миссъ Спальдингъ увѣрила ее, что рѣдко можно было встрѣтить двѣ личности болѣе дружныя между собою,-- и что они въ настоящее время вѣроятно вмѣстѣ осматриваютъ какую-нибудь старинную церковь. Лэди Роули улыбнулась, объявивъ, что это чрезвычайно естественно, и что Оливіи вѣроятно понравится Англія. Каролина Спальдингъ, у которой на умѣ все еще было то недоумѣніе, которое ее и привело къ Норѣ, замѣтила только.

-- Если она поѣдетъ въ Англію, то я увѣрена, что ей тамъ понравится.

-- Вѣдь она должна же туда ѣхать, сказала лэди Роули.

-- Конечно, когда нибудь она и поѣдетъ, и тогда непремѣнно полюбитъ Англію, сказала миссъ Спальдингъ. Мы уже были тамъ -- обѣ.

-- Я говорю собственно о Монкгамѣ, сказала лэди Роули съ своей злой улыбкой.

-- Я готова пари держать, что мама считаетъ невѣстой м-ръ Гласкока вашу сестру! вмѣшалась Люси.

-- Да развѣ это не такъ?-- развѣ не она? сказала лэди Роули.

-- О, мама! воскликнула Нора, вскочивъ съ своего мѣста. Невѣста -- Каролина,-- вотъ эта -- эта -- эта,-- и говоря это Нора схватила руку своей пріятельницы,-- вотъ она -- невѣста м-ръ Гласкока.

-- Очень легко было ошибиться, сказала Каролина.

Лэди Роули сильно покраснѣла, и почувствовала нѣкоторое разочарованіе.

-- А мнѣ сказали замѣтила она, что невѣста -- ваша старшая сестра.

-- Но у меня нѣтъ старшей сестры, замѣтила Каролина, смѣясь.

-- Конечно, она сама старшая, сказала Нора, да вы такъ и смотрите старухой; неправдали миссъ Спальдингъ?

-- Я всегда была въ этомъ увѣрена.

-- Рѣшительно ничего не понимаю, сказала лэди Роули, у которой передъ глазами постоянно носился образъ Валахіи Петри; а теперь она начинала думать, что она, чего добраго, осрамилась своимъ сужденіемъ о невѣстѣ м-ръ Гласкока, повсюду ею выраженнымъ. Я рѣшительно ничего не понимаю. Вы хотите сказать, миссъ Спальдингъ, что обѣ ваши сестры моложе васъ.

-- У меня только одна сестра, лэди Роули.

-- Ахъ, мама, вы вѣроятно говорите о миссъ Петри, прервала Нора, хлопая въ ладоши.

-- Я говорю о гой дамѣ, которая носитъ черныя бусы.

-- Ну, конечно! это миссъ Петри. Мама все время думала, что м-ръ Гласкокъ увозитъ съ собою въ Англію республиканскую Броунингъ!

-- Ахъ мамаша, мамаша, какъ могли вы сдѣлать такой промахъ! сказала Софи Роули. Мамаша вообще прелестно ошибается.

-- Софи другъ мой, такъ не слѣдуетъ говорить, это очень не къ стати. Да, милая мамаша, развѣ не такъ.

-- Я не виновата, если мнѣ ошибочно разсказали, возразила лэди Роули.

Бѣдная лэди Роули видимо до того растерялась, что Каралинѣ Спальдингъ ее жаль стало.

-- Милая и добрѣйшая лэди Роули, въ этомъ нѣтъ никакой вины. Да и почему не могло бы и такъ быть. Валлахія такъ умна, что въ этомъ нѣтъ ничего удивительнаго, если вы это думали.

-- Извините, миссъ Спальдингъ, но съ этимъ я съ вами не согласна, возразила леди Роули нѣсколько прійдя въ себя.

-- Теперь вы должны узнать всю правду, прервала Нора, обращаясь къ своей подругѣ, и пожалуйста не сердитесь на насъ, если мы и посмѣемся немного надъ вашимъ поэтомъ въ юбкѣ. Мамаша страшно сердилась на м-ръ Гласкока, что онъ намѣренъ жениться, -- какъ бы вамъ это сказать, на такой оригинальной личности. Она божилась и клялась, что онъ должно быть помѣшался. И когда мы ее увѣряли, что она хороша, красавица и мила, и прочее,-- то она божилась, что вамъ поменьшей мѣрѣ лѣтъ сто, и что у васъ красный носъ. Вѣдь допускаете же вы, что у миссъ Петри красный носъ.

-- Да развѣ это грѣхъ?

-- Нисколько, для женщины у которой это есть; но для мужчины, который беретъ этотъ красный носъ -- это грѣхъ. Развѣ вы не видите, какъ мы всѣ изъ за этого были не въ духѣ, И что мамаша думала и говорила про бѣднаго м-ръ Гласкока? Конечно, вы ей этого не передадите; но у насъ здѣсь была цѣлая война изъ за этого. Мы думали, что мамаша потеряла и глаза, и уши, и вообще все свое знаніе. Теперь все разъяснилось. Вѣдь вы не сердитесь, не правда ли?

-- Да за что же мнѣ сердиться?

-- Миссъ Спальдингъ, сказала лэди Роули, меня очень сокрушаетъ все случившееся, но я надѣюсь, что объ этомъ больше не будетъ рѣчи. Я увѣрена, что мнѣ ложно это передали, иначе я не сдѣлала бы такой ошибки. Прошу васъ и м-ръ Гласкока меня извинить!

-- Да, да, въ особенности просите прощенія у м-ръ Глакока, сказала Люси.

Миссъ Спальдингъ взглянула на нее чрезвычайно привѣтливо, очень граціозно улыбнулась, и подойдя къ лэди Роули чтобы съ ней проститься, поцѣловала ее въ обѣ щеки. Этимъ она окончательно побѣдила раздосадованную мать, и съ тѣхъ поръ, лэди Роули не говорила больше ни слова противъ Каролины Спальдингъ или противъ ея замужества.

-- Ну, а теперь, что думаете вы про нее мамаша? спросила Нора, какъ только ушла Каролина.

-- Не удивительно другъ мой, что меня изумило его желаніе жениться на этой женщинѣ?

-- Однако мамаша, мы тебѣ говорили, что она и молода, и хороша собою, и мила.

-- Я думаю что вы всѣ помѣшались. Да, я это думала. И все таки скажу и теперь, жаль, очень жаль, что онъ беретъ американку. Конечно, миссъ Спальдингъ очень мила, но есть и англичанки, которыя нисколько не хуже ея. Послѣ этого, лэди Роули, никогда ничего больше не говорила противъ Каролины Спальдингъ.

Вечеромъ оставшись одна, Нора стала передумывать дневныя событія, и у ней явилось сознаніе, что она отвѣтила миссъ Спальдингъ, на счетъ положенія которое займетъ въ Англіи женам-ръ Гласкока, далеко не такъ какъ бы ей это слѣдовала. Она поняла, какое впечатлѣніе должно было произвести ея колебаніе, и пришла къ тому убѣжденію, что теперь ея долгъ, постараться устранить и уничтожить это впечатлѣніе.

Быть можетъ, что измѣнившееся мнѣніе ея матери тоже на нее подѣйствовало, и заставило думать, что она ошибалась предполагая, что положеніе Каролины въ Англіи встрѣтитъ большія затрудненія. Всѣ колкія и ѣдкія насмѣшки матери, заставили ее усумнитьси вопреки ея собственнымъ убѣжденіямъ,-- но теперь, оказалось, что всѣ насмѣшки лэди Роули были, только вслѣдствіе ея нелѣпой ошибки.

-- Вздоръ, одно только воображеніе; говорила она сама себѣ; -- миссъ Петри -- лэди Петерборо! Ахъ бѣдная мамаша!

И она представила себѣ пріемъ, который Каролина встрѣтитъ въ Англіи, положеніе которое будущая лэди Петерборо займетъ въ свѣтѣ, и всѣ прелести и весь блескъ и величіе Монкгама! Рѣшивъ, что ей непремѣнно слѣдуетъ исправить все ею сдѣланное зло, она сѣла за свой письменный столъ, и написала Каралинѣ Спальдингъ письмо, слѣдующаго содержанія:

Дорогая Каролина,

Я увѣрена, что вы позволите васъ такъ называть; еслибы вы не считали меня вашимъ другомъ, вы вѣроятно, и не пришли бы сегодня разсказать мнѣ ваши сомнѣнія. Мнѣ кажется, что я вамъ не отвѣтила такъ, какъ должна была это сдѣлать, когда вы меня спрашивали. Мнѣ не хотѣлось отвѣтить вамъ сразу, не обдумавъ хорошенько, и вслѣдствіе этого я колебалась. Я увѣрена, что вы, какъ жена лорда Гласкока не встрѣтите въ Англіи ничего непріятнаго, и ему раскаиваться не въ чемъ будетъ. Конечно, Англичане большею частью женятся на Англичанкахъ, и легко можетъ быть, что найдутся многіе, которые будутъ жалѣть, что такая блестящая участь не выпала на долю одной изъ ихъ соотечественницъ. Но это и все. М-ръ Гласкокъ внушаетъ такое всеобщее уваженіе, что безъ сомнѣнія, заставитъ уважать и свою жену, и я никакъ не предполагаю, что когда нибудь могло бы случиться, что нибудь такого, что могло бы вамъ дать почувствовать или замѣтить, что его за это осуждаютъ. Надѣюсь, что вы меня хорошо поняли.

Измѣнить же теперь данному вами слову, невозможно. Будь я на вашемъ мѣстѣ, я никому не говорила бы ни слова про это;-- идите впередъ,-- все прямо, вашей дорогой, и пользуйтесь тѣми благодѣяніями, которыя Боги на васъ ниспосылаютъ,-- какъ говоритъ поэтъ царю, въ своей одѣ. А по моему, Боги очень благосклонны и къ нему и къ вамъ. Надѣюсь, что я васъ скоро увижу.

Я не въ состояніи объяснить вамъ, на сколько мое "мы" удалитъ меня отъ васъ; но во всякомъ случаѣ, скажу вамъ, что и у меня есть "мы".

Я думаю, что свѣтъ будетъ навѣрно чуждаться насъ больше нежели васъ. Мое "мы" очень бѣдный человѣкъ, труженникъ, занимающійся въ темной грязной журнальной конторѣ, жить мы будемъ на чердакѣ, и пить чай съ чернымъ сахаромъ, и ѣсть рубленную баранину.

И не будетъ у меня средствъ на приличную одежду. А все таки, я это сдѣлаю, и надѣюсь, что это состоится въ непродолжительномъ времени. Если дѣвушка, разъ рѣшилась выйти замужъ, то лучше пусть это совершится сразу, а потомъ пусть и будетъ какъ Богъ пошлетъ.

Но все таки, возможно, что мы опять гдѣ нибудь встрѣтимся, и мнѣ можно будетъ вамъ представить добрѣйшаго, честнѣйшаго и лучшаго изъ людей. А какъ онъ уменъ!

Ваша, всей душей вамъ преданная
Нора Роули.

Четвергъ утромъ.

ГЛАВА LXXXI.
М-ръ Гласкокъ у себя хозяинъ.

Каролина Спальдингъ, получивъ письмо Норы, не придавала ему особенной важности. Неумышленно и внезапно высказанное мнѣніе, она цѣнила выше заученныхъ словъ. Но признательность и любовь ея къ новой подругѣ нисколько не уменьшились.

Ей приходила въ голову мысль о томъ, какъ бы хорошо было принять Нору въ тѣхъ великолѣпныхъ англійскихъ хоромахъ, про которыя она такъ много наслушалась, но при этомъ она вспоминала и то, что ей самой не выпадетъ на долю уголка въ этихъ великолѣпныхъ хоромахъ. Если бракъ этотъ дѣло неподходящее, то она очевидно должна рѣшить вопросъ о немъ въ томъ смыслѣ, что свадьбѣ не бывать. Нора была совершенно права, совѣтуя ей поговорить съ самимъ м-ръ Гласкокомъ; къ нему она и обратится. Она сознавала, что ей будетъ очень затруднительно начать съ нимъ этотъ разговоръ, но думала, что разъ рѣшившись, она останется твердой. Кромѣ того, ей казалось, что характеромъ она тверже его. Во всѣхъ ихъ спорахъ, онъ постоянно уступалъ; хотя ей это было пріятно, и она всегда оставалась ему благодарна,-- но все таки ей приходила мысль, что онъ слишкомъ мягокъ, и принадлежитъ къ тѣмъ личностямъ, за которыми любящія ихъ должны всегда наблюдать, чтобы они по своей слабости не сдѣлали какой нибудь глупости. Однако, прежде окончательнаго рѣшенія ей надо еще кое что отъ него узнать; это было всего затруднительнѣе. Мучимая недоумѣніемъ, она обратилась къ своему обычному совѣтнику: къ республиканской Браунингъ. Врядъ ли могла она хуже поступить въ этомъ случаѣ.-- Валли сказала она, мы разсуждаемъ объ Англіи, Италіи и Франціи, какъ будто знаемъ ихъ вдоль и поперекъ: а между тѣмъ какъ трудно опредѣлить разницу между своей страной и какой либо другой.

-- Все таки можно пріобрѣсти кое какія свѣдѣнія и весьма удовлетворительныя, отвѣтила Валахія. Изъ пяти Италіянцевъ, приблизительно одинъ умѣетъ читать; изъ пяти Англичанъ -- умѣютъ читать двое; а изъ пяти Американцевъ -- четверо и четыре пятыхъ грамотны. Полагаю, что уже этого одного знанія весьма достаточно.

-- Да я не хочу вдаваться въ статистику.

-- Не понимаю, какъ вы хотите изучать какую либо страну, въ какомъ бы то ни было отношеніи, безъ помощи статистики. Я только сейчасъ узнала, что число незаконнорожденныхъ дѣтей....

-- О! Валли! я не въ состояніи говорить объ этомъ; покрайней мѣрѣ, не теперь. Мнѣ бы вотъ что хотѣлось узнать -- каковъ будетъ образъ жизни въ Монкгамѣ.

-- Я полагаю будутъ много ѣсть и пить, а вамъ придется всегда быть щегольски одѣтой.

-- И это все?

-- Нѣтъ,-- не все. Будутъ экипажи и лошади, будетъ разный народъ, который не обратитъ на васъ особеннаго вниманія. Если мужъ вашъ будетъ твердъ, въ такой степени твердъ какъ это рѣдко встрѣчается даже между Американцами, тогда по прошествіи нѣкотораго времени, онъ съумѣетъ доставить вамъ прочное положеніе среди знаменитыхъ англичанокъ.

Судя по этимъ словамъ можно было подумать, что Каролина, сообщала Валлахіи Петри, свое мнѣніе о недостаткѣ настойчивости въ м-рѣ Гласкокѣ.

-- И это все?

-- Если у васъ будетъ ребенокъ, вамъ позволятъ навѣщать его раза два, три въ день. Не думаю, чтобы васъ допустили кормить его, такъ какъ это въ Англіи не принято. Вы читали, что сказано въ Saturday Review. Во всѣхъ другихъ отношеніяхъ, Staturday Review всегда было наилживѣйшимъ изъ всѣхъ лживыхъ періодическихъ изданій, но я увѣрена, что въ отзывахъ его объ англійской женщинѣ, оно совершенно справедливо.

-- Мнѣ бы право хотѣлось побольше знать объ этомъ.

-- Каролина, когда человѣку приходится въ потемкахъ прыгать изъ окна, конечно онъ усомнится, точно ли такъ мягко подостлано внизу, какъ ему это обѣщаютъ.

-- Лично я не побоялась бы прыгнуть, если бы это только ему не повредило. Какъ вы думаете? Возможно ли чтобы въ обществѣ сложилось такое мнѣніе, что мужчина роняетъ свое сословіе, если женится не на ровной себѣ?

-- Это, мой другъ, такъ было всегда и вездѣ на бѣломъ свѣтѣ. Если ужъ вообще говорится, что равное къ равному и идетъ, то въ супружествѣ это тѣмъ болѣе примѣнимо.

-- Да; только тутъ есть разница. Онъ и я -- мы съ нимъ равные. Мы происходимъ отъ одной расы, мы говоримъ на одномъ языкѣ, вѣруемъ въ одного Бога, мы -- одинаковыхъ понятій о трудѣ, о воспитаніи и удовольствіяхъ. Разница между нами неощутительна ни глазу, ни слуху. Разница эта случайная, но не прирожденная.

-- Мнѣ сдается, Каролина, вы сами, впослѣдствіи, убѣдитесь, что если бы судъ англійскихъ матронъ далъ присягу судить васъ по совѣсти, онъ и тогда не нашелъ бы васъ достойной вступить въ ихъ общество.

-- А какъ принялъ бы это м-ръ Гласкокъ?

-- Равнодушнѣе и хладнокровнѣе многихъ другихъ, потому что онъ не увлекается. Онъ какой-то сонный.

-- Нѣтъ, Валли, онъ вовсе не сонный.

-- Вы меня спрашиваете, надо же мнѣ отвѣчать вамъ. Инаго это замучило бы до смерти, но съ нимъ этого не случится. Онъ, пожалуй, весьма охотно покинетъ свою родину и переселится въ наше отечество.

Мысли о томъ, что м-ръ Гласкокъ -- будущій лордъ Петерборо -- оставитъ Англію, покинетъ Монкгамъ, броситъ свою должность въ палатѣ Лордовъ и уйдетъ жить въ какой нибудь Американскій городъ, чтобы избѣгнуть тѣхъ непріятностей на родинѣ, въ которыя вовлекла бы его жена,-- этой мысли Каролина не въ состояніи была переварить. Она знала, что ни въ какомъ случаѣ до этого дѣло не дойдетъ: хотя бы твердь небесная обрушилась на голову владѣльца Манкгама, онъ все таки не выѣдетъ изъ своего помѣстій ради одного домашняго благосостоянія. Каролинѣ ясно было, что воображеніе Валлахіи Петри не усвоило себѣ даже настоящаго понятія о самомъ положеніи Англійскаго Пэра.

-- Мнѣ кажется, что вы совсѣмъ не понимаете этихъ людей, сказала она съ досадой.

-- А вы думаете, что вамъ они понятнѣе, потому что вы его невѣста? сказала миссъ Петри, не скрывая ироніи: вы до сихъ поръ полагали, что солнце, сіяя вамъ прямо въ глаза, споспѣшествуетъ ясному зрѣнію! Вы думаете, что нѣсколько недѣль любовной болтовни поучительнѣе усидчиваго чтенія многихъ томовъ и разумныхъ преній съ мыслящими людьми! Отъ души желаю, чтобы вы не ошибались въ этомъ Каролина. Сказавъ это, Валлахія Петри ушла въ сильномъ раздраженіи. Миссъ Петри, не смотря на множество томовъ и разсужденія съ мыслящими людьми, не научась безошибочно читать въ человѣческомъ сердцѣ, убѣждена была послѣ этого разговора, что Каролина осталась глуха, ко всѣмъ ея доводамъ, и ослѣпленная лучами Монкгамскаго солнца рѣшилась на этотъ бракъ, зажмуривъ глаза. Она особенно негодовала на то, что ея слова не произвели на Каролину никакого дѣйствія. Но къ несчастью, она ошибалась; слова ея сильно подѣйствовали. Каролина отстаивала свое мнѣніе; для того только, чтобы вызвать увѣщанія своего Ментора. Конечно и рѣчи не могло быть о томъ, чтобы м-ръ Гласкокъ отправился на житье въ Провиденсъ въ Родъ Ейландѣ, (цвѣтущій городокъ, изъ котораго пріѣхала Каролина Спальдингъ); этого невозможно было допустить, но тѣмъ не менѣе вѣроятно было то, что онъ могъ уронить себя и быть весьма несчастливымъ на родинѣ. Предполагаемый судъ британскихъ матронъ являлся Каролинѣ страшнымъ синедріономъ, и она готова была повѣрить, что приговоръ ихъ не будетъ для нея благопріятенъ. Она часто сиживала въ раздумьи, но болѣе ни съ кѣмъ объ этомъ не говорила, пока ей не пришлось остаться наединѣ съ любимымъ ею человѣкомъ. М-ссъ Спальдингъ занимала въ эту пору нижній этажъ большаго Палаццо; изъ него былъ выходъ въ садъ, покрытый въ то время года густою зеленью, поперемѣнно свѣтлый и тѣнистый, довольно просторный и роскошный по близости его къ центру города.

Но одной сторонѣ дома тянулась loggia, крытая терраса со стульями, столами, статуями, бюстами и разными лѣпными украшеніями на стѣнахъ. Это было нѣчто въ родѣ комнаты, и вмѣстѣ сада -- подобная пристройка въ нашемъ климатѣ напомнила бы намъ о холодѣ, насморкѣ, ревматизмахъ и проч. Но подъ италіанскимъ небомъ это было роскошью, которою наслаждались большую часть года. Здѣсь м-ръ Гласкокъ и Каролина проводили многіе часы,-- здѣсь же сидѣли они и теперь, поздно вечеромъ, между тѣмъ какъ все остальное семейство было въ гостяхъ. Домъ и садъ былъ въ полномъ распоряженіи американскаго посланника, и времячко выдалось какъ нельзя болѣе удобное для такого серьезнаго разговора. М-ръ Гласкокъ только что получилъ извѣстіе отъ отцовскаго доктора и сообщилъ невѣстѣ, что ему по всей вѣроятности не понадобится ѣхать въ Неаполь до самой сватьбы. Каролина вся дрожала, не зная что ей сказать и какъ начать этотъ разговоръ;-- но тѣмъ не менѣе она твердо рѣшилась не откладывать этого объясненія.

-- Онъ никогда не увидитъ васъ, Карри, сказалъ м-ръ Гласкокъ. Не скажу чтобы это особенно меня огорчало, но все таки жаль.

-- Быть можетъ онъ самъ огорчился бы еслибы ему пришлось познакомиться со мной, возразила она, хватаясь за этотъ поводъ высказаться.

-- Это почему? У него всегда было самое мягкое сердце.

-- Не мягче вашего, Чарльзъ. Но, и мягкимъ сердцамъ приходится иногда быть суровыми.

-- Что вы хотите этимъ сказать? Ужъ не находите ли вы, что я становлюсь суровѣе?

-- Нѣтъ Чарльзъ, нѣтъ, не вы, а я, сказала она. Мнѣ нужно вамъ кое что сообщить. Что скажутъ про меня ваши дяди, ваши тетушки и прочая родня вашей матушки, когда они увидятъ меня въ Монкгамѣ?

-- Они станутъ увѣрять меня, что вы очаровательны; а за глаза пощиплятъ васъ немножко между собою. Я полагаю, что это со всѣми такъ дѣлается на бѣломъ свѣтѣ, и пожалуй мы сами не лучше другихъ.

-- А если бы вы женились на Англичанкѣ -- ну, хоть на какой нибудь лэди Аугустѣ, -- стали бы они ее щипать?

-- Я думаю, что стали бы точно такъ же.

-- Точно такъ же?

-- На сколько мнѣ извѣстно, полагаю, что этого никому не избѣжать. Но это ничуть не помѣшаетъ имъ, черезъ нѣсколько недѣль, стать нашими задушевными друзьями.

-- И никто не скажетъ, что вы дурно сдѣлали, женившись на Американкѣ?

-- Что это значитъ, Карри? къ чему вы это говорите?

-- Извѣстенъ-ли вамъ въ Англіи хоть человѣкъ вашего званія, женатый на Американкѣ!

М-ръ Гласкокъ задумался, стараясь припомнить подобный случай, но въ эту минуту не могъ найдти ни одного примѣра.

-- Чарльсъ! я не думаю, чтобы вамъ слѣдовало быть первымъ.

-- Однако, надо-же кому-нибудь быть первымъ, если такія дѣла вообще сбыточны; а я слишкомъ старъ для того, чтобъ дожидаться случая быть вторымъ.

Ей почувствовалось, что, продолжая разговоръ подобнымъ образомъ, она будетъ переходить отъ одного предположенія къ другому, а онъ изъ упрямства, или по душевной простотѣ, приметъ эти предположенія за простую шутку. Она сознавала и то, что у нея не хватитъ ловкости довести разговоръ до желанной точки зрѣнія. Ей необходимо дать разговору другой оборотъ, хотя бы пришлось это сдѣлать круто, угловато, -- пожалуй даже и очень рѣзко; но этимъ она достигнетъ своей цѣли и выскажетъ ему все то, что желала сказать. Увлекаемая жаромъ своихъ доводовъ, она надѣялась быть столь-же твердой какъ и онъ.-- Мнѣ кажется, что намъ вовсе не слѣдуетъ этого дѣлать, сказала она. Пока она говорила, онъ подсѣлъ ближе и обвилъ рукою ея станъ; но она, не желая отказать ему въ поцѣлуѣ и не будучи расположена къ ласкамъ, встала и остановилась передъ нимъ. Я думала, думала, передумывала -- и чувствую, что это дѣло несбыточное. Въ супружествѣ только равное къ равному и идетъ. Она очень не охотно употребляла выраженія Валлахіи, но тутъ онѣ пришлись такъ кстати, что она не могла удержаться Я виновата въ томъ, что не знала этого раньше; но хорошо, что узнала это теперь, а не въ то время, когда это было бы слишкомъ поздно. Все, что я вижу и слышу, все больше и больше убѣждаетъ меня въ этомъ. Будьте вы простымъ Англичаниномъ, я пошла-бы всюду за вами; но англійскому лорду я не гожусь въ жены. Пришло-бы время, когда вы стали-бы краснѣть за меня,-- а тогда я умерла-бы.

-- Я думаю, что и я точно также былъ-бы готовъ умереть, если-бы мнѣ пришлось краснѣть за васъ, сказалъ онъ, не вставая съ мѣста и спокойно глядя ей въ глаза.

-- Мы оба сдѣлали ошибку; а теперь, пока еще можно, давайте поправимъ ее, продолжала она. Я навсегда останусь вашимъ другомъ, буду съ вами въ перепискѣ, буду посѣщать васъ и вашу жену.

-- Это будетъ очень любезно!

-- Чарльсъ, если вы станете смѣяться надомной, то я разсержусь. Вамъ слѣдуетъ подумать о вашей будущности, точно также какъ и я вправѣ заботиться о своей. Не думаете-ли вы, что я шучу? или вы полагаете, что я этого не понимаю?

-- Однако вы должно быть сегодня утромъ приняли двойную дозу Валлахіи Петри; вотъ этотъ пріемъ теперь и производитъ свое дѣйствіе.

-- Если вамъ кажется, что я высказываю ея мысли, а не свои, то вы меня совсѣмъ не знаете.

-- Да что-же вы предлагаете? сказалъ онъ, по прежнему спокойно сидя и глядя ей въ глаза.

-- Просто, покончить наши отношенія.

-- Но почему-же?

-- Потому, что я вамъ не пара. Прежде я этого не понимала, но теперь сообразила это вполнѣ. Вамъ не слѣдуетъ жениться на Американкѣ. Это не прибавитъ вамъ счастья, а напротивъ -- разстроитъ его. Я только теперь и поняла, на сколько ваше положеніе выше моего.

-- А я то... неужели вы предполагаете, что я самъ въ этомъ ничего не смыслю?

-- Ваша вина только въ томъ, что вы были слишкомъ великодушны. И я тоже могу быть великодушна.

-- Ну, послушайте, Каролина, вы не сердитесь на меня, если я буду говорить объ этомъ предметѣ откровенно, нисколько не стѣсняясь. Да, нечего сердиться, если я даже немного и посмѣюсь.

-- Нѣтъ, прошу васъ, не смѣйтесь надо мной -- мнѣ не до того теперь!

-- Немножко -- надо, Карри. Почему вы считаете меня такимъ невѣждою въ томъ, что касается моего-же счастья и моихъ обязанностей? Садитесь, или я тоже встану и мы пройдемся вмѣстѣ. Онъ всталъ, и они прошлись не сходя съ террасы. На концѣ ея, онъ остановился передъ Каролиной, возлѣ мраморнаго столика въ углу, и началъ: Дѣлая такое дикое предположеніе, подумали-ли вы хотя немного обо мнѣ?

-- Я старалась думать объ васъ -- и объ васъ.

-- Но какимъ образомъ? Съ помощью, какихъ-то туманныхъ искаженныхъ понятій объ англійскомъ обществѣ, не имѣя на то никакихъ другихъ данныхъ, кромѣ собственныхъ грёзъ и фантазій взбалмошной энтузіастки.

-- Она вовсе не взбалмошная, серьезно сказала Каролина: -- многіе раздѣляютъ ея мнѣніе.

-- Другъ мой, есть только одна личность, чье мнѣніе въ этомъ случаѣ должно имѣть какую-нибудь цѣну для васъ, и эта личность я. Конечно, я не могу тащить васъ въ церковь насильно, но на дѣлѣ, вамъ никакъ нельзя отдѣлаться отъ этого. И такъ какъ нѣтъ никакой надобности говорить о нашей свадьбѣ,-- потому, что это дѣло конченное.

-- Вовсе не конченное, замѣтила Каролина.

-- Я надѣюсь, вы не станете кокетничать со мной, а такъ я настою на томъ, чтобы обрядъ былъ совершенъ, то и считаю все это дѣломъ рѣшеннымъ. И такъ оставимъ это, и перейдемъ къ послѣдствіямъ. Мои дяди, мои тетушки, и прочая родня, про которыхъ вы говорили, -- всѣ они, въ послѣдній разъ какъ я ихъ видѣлъ, были люди весьма благоразумные, и вполнѣ сознающіе тотъ фактъ, что имъ слѣдуетъ смотрѣть на меня какъ на главу всего семейства. Нисколько не сомнѣваюсь, что мы найдемъ ихъ столь-же благоразумными, когда вернемся домой; но измѣнись они, покажи они мнѣ малѣйшій признакъ неудовольствія касательно моего выбора, -- повѣрьте мнѣ, что это неудовольствіе отнюдь не затронетъ васъ.

-- Но оно васъ затронетъ.

-- Нисколько. Я въ своемъ домѣ полный хозяинъ, и господинъ,-- надѣюсь имъ и впредь остаться. Вы тоже будете госпожей и хозяйкой, а въ этомъ положеніи можно опасаться только одного -- что это будетъ слишкомъ признано другими. И такъ, Карри, вамъ положительно бояться нечего.

-- Я думаю и забочусь только объ васъ.

-- Обо мнѣ тоже бояться нечего. Неужели, если какая нибудь старуха, или даже молодая женщина, отвернетъ свой носъ отъ избранной мною жены, потому что я не выбралъ ее изъ числа соотечественницъ, -- неужели это можетъ насъ заставить страдать? Неужели, мы не можемъ стать выше этого,-- тѣмъ болѣе, что это продолжится лишь нѣсколько недѣль, или мѣсяцевъ, положимъ даже годъ,-- пока не узнаютъ мою Каролину? Я полагаю, что мы достаточно сильны для того, чтобы преодолѣть такое ничтожное препятствіе. Сказавъ это, онъ подошелъ къ ней ближе, и опять обнялъ ея станъ. Она было пробовала вырваться изъ его объятій,-- но безъ той настойчивости и силы которыя всегда найдутся у женщины, если эти ласки ей дѣйствительно непріятны; она только взяла его руку и скорѣе пожимала ее, чѣмъ отводила.-- Нѣтъ, Карри, продолжалъ онъ, -- теперь, когда мы рѣшили преодолѣть всѣ затрудненія, попробуемъ сдѣлать это какъ можно лучше. Довѣрьтесь мнѣ, увидите, что тутъ никакихъ затрудненій, даже и не будетъ, -- по крайней мѣрѣ тѣхъ, которыхъ вы опасаетесь. Я могу вынести бремя и потяжелѣе возлагаемаго на меня вами.

-- Я знаю лишь одно: мнѣ слѣдуетъ доказать вамъ, что я права, сказала она, все еще пытаясь отнять у него свою руку.

-- Но я знаю, что вы этого доказать не можете. Другъ мой, между нами все покончено и рѣшено: будемъ же благоразумнѣе, перестанемъ создавать себѣ воображаемыя препятствія. Вѣдь вамъ все-таки пришлось бы выйдти за меня, если бы даже и былъ поводъ къ опасеніямъ. Какъ бы ни были основательны причины, все-таки игра стоитъ свѣчь. Отступить теперь нельзя, какъ бы ни былъ великъ страхъ. Но повторяю: если вы меня любите, вамъ бояться нечего. Она чувствовала, что онъ былъ слишкомъ силенъ и настойчивъ для нея; она сознавала, что ошиблась насчетъ его характера, предполагая, что сама она можетъ быть тверже его. Да, онъ оказывался такимъ сильнымъ, что обращался съ ней, какъ съ ребенкомъ; но въ эту минуту онъ безконечно болѣе нравился ей. Она теперь видѣла, что ея возраженія, основательныя или неосновательныя, во всякомъ случаѣ будутъ безполезны. Пока онъ стоялъ, обвивъ ея станъ своей рукой, она чувствовала себя безсильной и неспособной противорѣчить ему въ чемъ бы то не было. Она такъ сильно все это сознавала, что даже перестала противиться ему, и преспокойно оставила свою руку въ его рукѣ. Если нельзя нарушить заключеннаго договора, то нѣтъ никакой надобности и въ сопротивленіи. И когда, наклонясь къ ней онъ сталъ цѣловать ее, она не сказала ему ни слова.-- Будьте милы, сказалъ онъ, согласитесь, что я правъ.

-- Ваша воля, правы ли вы или виноваты. Мужчина всегда считаетъ себя въ правѣ дѣйствовать по своему усмотрѣнію.

-- Еще бы, конечно. Выигравъ сраженіе, онъ въ правѣ требовать свою плѣнницу. А теперь, сказать правду, я тоже выигралъ сраженіе, а другъ вашъ, миссъ Петри, его проиграла. Надѣюсь, она пойметъ, что окончательно сбита съ позиціи. Сказавъ это, онъ услыхалъ за собой шаги, и обернувшись, увидалъ Валлахію, не успѣвъ даже выпустить Каролининой руки.

-- Мнѣ очень досадно, что я намъ помѣшала, угрюмо сказала Валлахія.

-- Нисколько, возразилъ м-ръ Гласкокъ. У меня съ Каролиной былъ маленькій споръ, но мы его покончили безъ драки.

-- Я никакъ не предполагаю, чтобы Англійскій джентльменъ могъ когда нибудь ударить женщину, замѣтила Валлахія Петри.

-- Кромѣ тѣхъ случаевъ, когда его сильно раздразнятъ, сказалъ м-ръ Гласкокъ. Что же касается женъ, то на нихъ разрѣшена палка, впрочемъ не толще вашего большаго пальца.

-- Я дѣйствительно слышала, что это допускается Англійскими законами, замѣтила Валлахія.

-- Какъ можно выставлять себя съ такой смѣшной стороны, Валли! прервала Каролина. Право вы способны всему повѣрить!

-- Надѣюсь, что вамъ не придется испытать справедливости этого на дѣлѣ, сказала Валлахія.

Спустя нѣсколько дней, миссъ Спальдингъ нашла необходимымъ подробно объяснить все случившееся своему новому другу Норѣ. Она ее оставила съ предвзятымъ намѣреніемъ совершить великое дѣло, принести себя въ жертву своему жениху, отказаться отъ всѣхъ своихъ блестящихъ надеждъ, и сдѣлаться опять задушевнымъ другомъ Валлахіи Петри,-- съ тѣмъ единственнымъ утѣшеніемъ для будущей своей жизни, что она отказалась выйдти за Англійскаго дворянина и оттого только, что она была недостойна высокаго положенія этого Англійскаго дворянина. Въ жизни женщины это былъ бы эпизодъ -- которымъ слѣдовало гордиться; -- но теперь все измѣнилось. Она сдѣлала попытку -- и сознавала, что она сдѣлала ее очень вяло, и съ ней обошлись за это какъ съ ребенкомъ. Конечно, она была довольна своей неудачей, потому что удача разбила бы ея сердце. Но все таки, она, нѣкоторымъ образомъ, уронила себя въ своемъ собственномъ мнѣніи -- и ей казалось необходимымъ сознаться въ истинѣ своей покой подругѣ, къ которой она прибѣгала за совѣтомъ. Прошло однако нѣсколько дней прежде, чѣмъ ей удалось остаться наединѣ съ Норой; но оставшись вдвоемъ съ ней, она тотчасъ же принесла ей повинную.

-- Стало быть, вы ему все сказали? спросила Нора.

-- О, да! Я сказала ему все. То есть, я по настоящему и не могла ему всего сказать. Когда наступилъ этотъ мигъ,-- у меня вдругъ не достало словъ.

-- А онъ что сказалъ?

-- Онъ за словомъ не ходилъ въ карманъ. Я и не слыхивала, чтобы онъ былъ такъ краснорѣчивъ.

-- Онъ -- мастеръ говорить, когда хочетъ, замѣтила Нора.

-- Это и я нашла, -- даже съ избыткомъ. Никто еще не бывалъ до такой степени уничтоженъ, какъ я. Вы вѣрно знаете, что бываютъ случаи, когда намъ кажется, будто бы не стоитъ выказывать своей силы противъ такого слабаго противника? Такъ и тутъ было. А онъ сказалъ мнѣ, что онъ -- мой властелинъ, и что я должна подчиняться его волѣ.

-- А вы что сказали?

-- Я обѣщалась быть послушной дѣвочкой, сказала Каролина, и никогда больше не заявлять притязаній на собственное мнѣніе. Послѣ этого мы поцѣловались и снова стали друзьями.

-- Воображаю, каковъ былъ поцѣлуй!

-- Еще бы;-- онъ держалъ меня въ своихъ объятіяхъ, утѣшалъ и говорилъ, какъ я должна себя вести,-- точно такъ, какъ обходятся съ маленькой дѣвочкой. Конечно, теперь уже все кончено; и если тутъ есть ошибка, то это его вина. Я чувствую, что я съ себя сложила всякую отвѣтственность, и что всю остальную мою жизнь я посвящу исполненію всѣхъ его желаній.

-- А что говоритъ божественная Валлахія?

-- Бѣдная Валли! Она ничего не говоритъ, но думаетъ, что я -- отступница и трусиха; что я трусиха, это я и сама знаю; -- но теперь, я все таки думаю, что я права. Я знаю, что я не въ силахъ была сопротивляться.

-- Конечно, душа моя, вы были правы, сказала мудрая Нора. Если это подозрѣніе закралось въ вашу душу, то слѣдовало его разъяснить; но я заранѣе знала, что изъ этого выйдетъ, когда вы съ нимъ начнете говорить.

-- Однако вы не были такъ малодушны, когда онъ къ вамъ пришелъ.

-- Это было другое дѣло. Видно не суждено мнѣ быть его женой.

Послѣ этого Валлахія Петри никогда уже не пытала своего вліянія на прежняго друга, рѣшивъ, что зло сдѣлано и помочь этому больше нельзя. По ея житейской теоріи, Каролина Спальдингъ была виновата, слаба, малодушна,-- она выказала сильную любовь къ комфорту, къ роскоши, и предпочла искать свое счастье въ разслабляющей нѣгѣ и удовольствіяхъ, а не въ раціонально-полезномъ трудѣ, и независимой работѣ собственнаго ума. Сидя въ своей уединенной комнаткѣ, Валлахія Петри, хотя и не проливала настоящихъ слезъ, но много тяжелыхъ и грустныхъ думъ посвятила своему другу. Для нее то было ужасно, что Каролина -- эта избранница ея сердца -- предпочла стать женою Англійскаго лорда, а не Американскою гражданкой, со всѣми ея правами -- подавать голосъ, говорить стихи, поэтизировать, и пожалуй, даже играть важную политическую роль. Да, жаль, ужасно жаль! Пожалуй, притащи лошадь къ водѣ, -- говорила Валлахія сама себѣ, думая о неизсякаемомъ источникѣ своего ума, въ которомъ Каролина Спальдингъ могла бы всегда утолить свою жажду, -- но какъ заставишь ее пить, если у нея жажды нѣтъ! Впередъ ужъ у нея не будетъ друзей. Никогда больше не подвергнетъ она себя такому позорному пораженію. Жертву эту надо было принести, тѣмъ болѣе, что она знала, насколько всѣ ея слова пропащи. Она покинула Флоренцію еще до сватьбы, и вернулась одна въ страну свободы. Каролинѣ написала она письмо, въ которомъ объясняла свои поступки; Каролина показала это письмо мужу -- какъ образецъ теплоты и краснорѣчія.

-- Да, оно очень тепло и краснорѣчиво, сказалъ онъ;-- но тѣмъ не менѣе напоминаетъ лисицу и виноградъ...

-- На этотъ разъ, ты несправедливъ къ ней, замѣтила Каролина.

ГЛАВА LXXXII.
Кухонный ножъ м-ссъ Френчъ.

Ужасныя вещи происходили въ это время въ Эксэтерѣ. Камилла поклялась, разыграть страшную трагедію, если м-ръ Гибсонъ не вернется къ ней,-- и по всему было видно, что она намѣревалась сдержать слово. Тотчасъ послѣ полученія письма м-ръ Гибсона, у ней было съ этимъ джентльмэномъ, въ его квартирѣ, свиданіе, на которомъ она допрашивала его, что онъ намѣренъ дѣлать. Онъ было принялъ мѣры съ тѣмъ, чтобы подкрѣпить себя противъ этого нападенія; но каковы ни были эти мѣры, Камилла все преодолѣла. Она явилась предъ нимъ въ то время, когда онъ сидѣлъ въ своемъ креслѣ, и это появленіе лишило его языка. Пожалуй оно и выгоднѣе было ему, что сила ея негодованія не допустила ее замолкнуть хоть на минуту и выслушать его отвѣтъ. "Возьмете ли вы назадъ ваше письмо?" говорила она.

-- Я не вправѣ сдѣлать этого, пролепеталъ онъ въ отвѣтъ на ея громовой вопросъ, потому что письмо это правдиво; а будучи священникомъ, я не могу встать предъ налоемъ съ ложью на устахъ Онъ не старался придумать другаго извиненія,-- и повторивъ его два раза, наполнилъ имъ всю пріостановку, которую она для него сдѣлала.

-- Ничего подобнаго еще въ мірѣ не бывало -- такъ это безстыдно, такъ жестоко, такъ нагло, такъ непозволительно, такъ низко, такъ подло, такъ неизвинимо, такъ предосудительно, такъ достойно вѣчнаго осужденія на томъ свѣтѣ! Все это говорила она громкимъ, пронзительнымъ голосомъ, сжавъ кулаки, съ сверкающими глазами, не принимая во вниманіе ни слушателей на лѣстницѣ, ни прохожихъ по улицѣ. Да, она была даже величественна въ своемъ негодованіи. Подъ ударомъ, который ей былъ нанесенъ, ея мелкая натура возвысилась почти до поэзіи. Камилла порывалась разорвать его своими руками, или совершить надъ нимъ въ эту минуту такую ужасную месть, которая бы навсегда осталась памятна въ лѣтописяхъ Эксетера. Онъ такой низкій, слабый, трусливый,-- онъ, въ комъ такъ мало геройскаго,-- онъ осмѣлился сдѣлать это, смѣлъ сидѣть предъ ней и говорить, что онъ это сдѣлаетъ!

-- Да за это съ васъ даже облаченіе сорвутъ, сэръ, а Эксэтерскіе мальчишки стащатъ васъ въ какую нибудь помойную яму! Онъ ничего не отвѣтилъ на эту угрозу, продолжая молчать и закрывъ лице руками. А теперь скажите мнѣ, сэръ, нѣтъ-ли чего между вами и Беллой?... Онъ продолжалъ молчать.

-- Отвѣчайте на мой вопросъ, сэръ. Я имѣю право этого требовать. Но онъ не говорилъ ни слова. Слушайте же меня. Я скорѣе заколю ее, чѣмъ допущу, чтобы она была вашей женой! Да, я сдѣлаю это;-- вы подлая, низкая, коварная тварь! Она пробыла съ нимъ болѣе полу часу, и потомъ выскочила изъ комнаты, бросивъ на него сверкающій взоръ, полный презрѣнія и негодованія. Вечеромъ того же дня, Марта узнала все происшествіе отъ кухарки м-ра Гибсона, и разсказала его своей госпожѣ.

-- Я не думала, чтобы онъ былъ такъ храбръ, сказала миссъ Станбэри.

По всему Эксэтеру пронесся слухъ объ этомъ происшествіи, и всѣ удивлялись храбрости м-ра Гибсона.

Оставшись одинъ, онъ отряхнулся и сталъ подумывать о томъ, что не лучше-ли ему навсегда убраться изъ Эксэтера, если подобныя свиданія будутъ повторяться.

Проведя рукой по лбу, онъ самъ себѣ признался, что повторись это еще разъ -- и онъ погибъ. По прошествіи нѣсколькихъ часовъ, немного успокоившись, онъ сѣлъ за столъ и написалъ письмо къ своей нарѣченной тещѣ.

"Я не намѣренъ жаловаться, писалъ онъ, Богу извѣстно, что я не имѣю на то права; но я не въ состояніи переносить повтореній того, что происходило сегодня. Если младшая дочь ваша придетъ ко мнѣ еще разъ, то я буду принужденъ отказать ей, а самъ уѣду изъ города. Я готовъ дать всевозможное удовлетвореніе за ошибку, мною сдѣланную.

"Т. Г."

Безъ сомнѣнія, м-ссъ Френчъ боялась своей младшей дочери, но боялась ея все таки менѣе, чѣмъ другіе. Говорятъ, что фамиліярностью порождается презрѣніе; а кто же фамиліярнѣе родителей въ отношеніяхъ съ ихъ дѣтьми? М-ссъ Френчъ въ душѣ была убѣждена, что Камилла никого не убьетъ, и даже послѣ всего случившагося, оставалась при своемъ мнѣніи, что лучше хоть одной изъ дочерей добыть себѣ мужа, чѣмъ обѣимъ лишиться этого счастья. Еслибы только представилась возможность удалить Камиллу изъ Эксэтера на нѣсколько мѣсяцевъ -- какъ хорошо было бы это для всѣхъ. У м-ссъ Френчъ былъ братъ въ Глоучестерѣ,-- еслибъ онъ согласился взять къ себѣ Камиллу на нѣкоторое время! Кромѣ того, м-ссъ Френчъ было хорошо извѣстно, что если бы пришлось справедливо и безпристрастно разбирать права ея обѣихъ дочерей, то притязанія Арабеллы на руку и сердце м-ръ Гибсона оказались-бы гораздо сильнѣе Камиллиныхъ.

-- Тебѣ не слѣдуетъ больше къ нему ходить, Камилла, сказала мать.

-- Я пойду, когда захочу, отвѣтила Фурія.

-- Послушай, Камилла, и пойми, что я говорю. Я этого не желаю. Если же ты пойдешь наперекоръ мнѣ, то я отправлю тебя къ твоему дядѣ въ Глоучестеръ. Этотъ Глоучестерскій дядя занимался лѣсной торговлей;-- отличался глазами на выкатъ, большимъ четыреугольнымъ подбородкомъ, -- и былъ извѣстенъ за человѣка весьма суроваго и строгаго, котораго молодой женщинѣ не запугать.

-- Я не боюсь дяди. Я увѣрена, что онъ приметъ мою сторону.

-- Нѣтъ, онъ этого не сдѣлаетъ. Сказать правду, Камилла, ты первая помѣшала Беллѣ.

-- Мама, какъ это вы рѣшаетесь говорить подобныя вещи?!

-- Вѣдь это правда, мой другъ, -- и вотъ послѣдствія этого.

-- Такъ вы хотите сказать, что она будетъ м-ссъ Гибсонъ?

-- Я этого не говорю. Но и не вижу причины, почему бы ему не жениться на ней, если они любятъ другъ друга.

-- Я скорѣе умру, но не допущу этого.

-- Смерть твоя была бы совершенно безполезна.

-- И ее убью!

-- Если ты еще такъ будешь говорить со мной, то я напишу къ дядѣ въ Глоучестеръ. Я сдѣлала все, что могла, для васъ обѣихъ, но подобнаго обращенія со мной не могу и не хочу допустить.

-- А какъ поступаютъ со мной?

-- Тебѣ не слѣдовало мѣшаться въ дѣла твоей сестры.

-- Вы всѣ противъ меня сговорились, завопила Камилла; да, у васъ цѣлый заговоръ! Никогда, никогда еще ни съ кѣмъ на свѣтѣ не поступили такъ подло, такъ низко! Что теперь обо мнѣ скажутъ?

-- Объ тебѣ пожалѣютъ, если ты будешь покойна.

-- Мнѣ вовсе не нужно, чтобы обо мнѣ жалѣли; -- я не хочу, чтобы обо мнѣ жалѣли. Я хочу умереть -- и умру! За всякую другую на моемъ мѣстѣ, заступились бы мать и сестра!

Тутъ она не выдержала, и залилась неподдѣльно-искреннимъ, женственнымъ потокомъ слезъ.

Послѣ этого, въ Гивитри на нѣсколько дней водворилась тишина. Камилла съ сестрой не заговаривала, но къ матери она снисходила, отвѣчала ей, и обѣдала за общимъ столомъ. Изъ ему она не выходила, постоянно сидѣла въ своей комнатѣ, дѣлая тамъ что-то такое съ новымъ бѣльемъ, платьями, и всѣмъ своимъ приданымъ, которое должно было послѣдовать за ней въ домъ м-ръ Гибсона. М-ссъ Френчь чувствовала себя не совсѣмъ ловко, думая объ этомъ новомъ бѣльѣ, о платьяхъ и домашнемъ убранствѣ: она знала, что ей придется отнять часть всего этого у младшей дочери и передать Беллѣ, если та въ свою очередь сдѣлается невѣстой. Въ настоящую минуту съ Камиллой нельзя было говорить объ этомъ; -- это было бы все равно, что у львицы отнимать ея дѣтенышей. Тѣмъ не менѣе вскорѣ долженъ былъ наступить день, когда придется такъ или иначе заговорить съ нею о ея приданомъ. Всѣ покупки, доставленныя на домъ по приказанію Камиллы, теперь уже не могли считаться собственностью Камиллы, такъ какъ свадьба ея разстроилась.

-- Не знаешь-ли ты, мой другъ, что она тамъ дѣлаетъ? спросила м-ссъ Френчъ у старшей дочери.

-- Можетъ быть, она спарываетъ мѣтки, сказала Белла.

-- Не думаю, чтобы она тотчасъ же и принялась за это, возразила м-ссъ Френчъ.

-- Она могла бы и такъ оставить, сказала Белла, зная что одна изъ двухъ буквъ и для нее годится. Но никто изъ нихъ не посмѣлъ заговорить объ этомъ съ Камиллей въ первые дни ея отчаянія.

М-ръ Гибсонъ тоже все это время сидѣлъ дома, и выходилъ только въ соборъ, или навѣщалъ кого нибудь въ тѣсныхъ предѣлахъ маленькаго прихода. На улицѣ ему казалось, что всѣ на него смотрятъ; а въ соборѣ, когда онъ сидѣлъ за своимъ налоемъ, -- что всѣ шепчутся объ немъ, знакомые съ нимъ едва кланялись, и онъ чувствовалъ, что сдѣлалъ такую ошибку, на которую всѣ вокругъ него смотрѣли, какъ на вещь непростительную. А между тѣмъ, развѣ могъ онъ иначе поступить? Онъ сознавалъ, что онъ былъ глупъ, сумасброденъ, совершенно безуменъ въ то время, когда допускалъ возможность жениться на Камиллѣ Френчъ. Убѣдившись же, что онъ былъ сумасбродомъ и безумцемъ въ то время, и дойдя до той мысли, что жить съ такою женой невозможно,-- не въ правѣ-ли онъ былъ нарушить данное слово? Что можетъ быть хуже брака съ женщиной, которую онъ ненавидѣлъ? Такимъ образомъ, онъ пробовалъ и старался себя извинить -- и все-таки зналъ, что свѣтъ его непремѣнно осудитъ. Жизнь въ Эксетерѣ немыслима, если онъ не получитъ общественнаго прощенія. Онъ готовъ былъ сдѣлать все возможное, чтобы смягчить и загладить нанесенное имъ оскорбленіе. Онъ готовъ платить Камиллѣ пятьдесятъ фунтовъ въ годъ,-- если женится на Беллѣ. Да; онъ готовъ хоть сейчасъ жениться на Беллѣ,-- если только Камилла согласится на то и откажется отъ своихъ смертоносныхъ замысловъ. Белла Френчъ въ глазахъ его не была красавицей; но она была кроткаго нрава, и онъ считалъ возможнымъ ужиться съ нею. Тѣмъ не менѣе ему приходило въ голову, что способъ, которымъ лэди, нуждающіяся въ мужьяхъ, ловили холостыхъ людей со средствами, былъ весьма обиденъ вообще для цѣлой страны. Онъ тутъ же вспомнилъ о сдѣланномъ ему нѣкогда предложеніи ѣхать въ Портъ-Наталь; предложеніе это имѣло бы теперь для него такую прелесть, которой онъ и не подозрѣвалъ въ то время, когда отказался отъ этого назначенія.

-- Вы думаете, что онъ въ самомъ дѣлѣ, обѣщался на ней жениться? сказала Доротея своей теткѣ. Доротея находилась теперь на седьмомъ небѣ блаженства. Она писала черезъ день Брукъ Бургесу нѣжныя письма, посвящая этому занятію такое число часовъ, что часто ей самой стыдно становилось; дѣлала покупки къ свадьбѣ, впрочемъ, вовсе не похожія на мотовство Камиллы,-- совѣтуясь, во всемъ съ тетушкой, постоянно подбивавшей ее на такія вещи, которыя казались ей роскошью, не подходящей къ ея экономическимъ понятіямъ,-- улаживала, или старалась уладить маленькія затрудненія, ее иногда смущающія, и сама удивлялась своему собственному счастью. Свадьба ея не могла совершиться безъ матери и сестры, и миссъ Станбэри съ несовсѣмъ искренней любезностью предложила ей пригласить ихъ въ Ограду къ этому торжественному и исключительному дню. Но объ Гуго не было упомянуто ни слова. Свадьба должна была совершиться въ соборѣ, и Доротея составила себѣ маленькій планъ, чтобы повидаться съ братомъ въ одномъ изъ придѣловъ церкви. Онъ вѣроятно пріѣдетъ съ Брукомъ, и, пожалуй, вовсе не будетъ надобности говорить объ этомъ тётѣ Станбэри.

Но все-таки, это было затруднительно и непріятно. Тётя была къ ней такъ добра -- и Доротея чувствовала, что ей не слѣдуетъ дѣлать ни одного шагу, который могъ бы оскорбить или разсердить старушку. Ясно было, что позволивъ ей пригласить мать и сестру, она съ умысломъ не произнесла имени Гуго. Вслѣдствіе этого и Доротея не смѣла намекать о немъ,-- а между тѣмъ, для полнаго ея счастья, присутствіе его было необходимо. Въ настоящее время живѣйшее участіе миссъ Станбэри въ этой свадьбѣ, какъ бы умѣрялось возбужденіемъ, произведеннымъ отказомъ м-ръ Гибсона жениться на Камиллѣ. Доротея была такъ поражена, что никакъ не хотѣла вѣрить разсказамъ Марты.

-- Конечно, онъ далъ ей слово. Мы всѣ это знали, говорила миссъ Станбэри.

-- Мнѣ кажется, что тутъ было какое нибудь недоразумѣніе, замѣтила Доротея. Я право не понимаю, какъ могъ онъ такъ поступить.

-- Мой другъ, на свѣтѣ все возможно, въ особенности, когда человѣкъ доведенъ до крайности. Мнѣ кажется, что у нихъ будетъ судебный процессъ, и ему придется за все это заплатить.

-- Видите, другъ мой, и всего этого могъ бы онъ избѣжать, не получи онъ отъ васъ отказа!

-- Тётя; да онъ пожалуй и со мной сдѣлалъ бы тоже самое;-- но вы знаете, я никогда не вышла бы за него. Развѣ теперь не лучше, тётя? скажите сами.

-- Но моему мнѣнію, молодыя дѣвушки вѣчно думаютъ, что тогда лучше, когда онѣ на своемъ поставятъ. А старухи должны плясать по ихъ дудкѣ.

-- Нѣтъ, тётя, согласитесь же, что такъ гораздо лучше?

-- Другъ мой, вы таки поставили на своемъ. Но довольно объ этомъ. Вотъ бѣдной Камиллѣ Френчъ такъ не пришлось поставить на своемъ. Да, никакъ не думала я, что онъ будетъ настолько глупъ, чтобы завести это дѣло, и что у него потомъ хватитъ храбрости отказаться. Доротею очень удивляло, что ея тетка такъ слабо осуждала ужасный поступокъ м-ръ Гибсона.

М-ссъ Френчъ между тѣмъ написала къ своему брату въ Глочестеръ. Дѣвушка, убирая постель миссъ Камиллы, и оправляя всю комнату, какъ она говорила,-- придумавъ это вѣроятно для скрытія своихъ тщательныхъ поисковъ, -- нашла запрятанный въ бѣльѣ, -- кухонный ножъ! ножъ употребляемый для закалыванія домашнихъ птицъ,-- а дня два спустя, сообщила это открытіе и м-ссъ Френчъ. Тотчасъ осмотрѣли буфетъ, и нашли, что тамъ не доставало очень стараго, но прочнаго и довольно остраго ножа. М-ссъ Френчъ сейчасъ напала на Камиллу, а та, послѣ нѣкотораго колебанія, согласилась, что ножъ этотъ пожалуй и у нея.

-- Молли, сказала Камилла, гадкая, злая, хитрая тварь, если роется по чужимъ ящикамъ; теперь ничего нельзя оставлять безъ замка. Ножъ она достала въ низу изъ буфета, такъ какъ ей нужно было что нибудь очень острое, чтобы обрѣзать кости своего корсета. Ножъ былъ отнятъ, но тѣмъ не менѣе м-съ Френчъ сочла нужнымъ написать своему брату м-ръ Крумпу. Она была въ большомъ сомнѣніи относительно многихъ обстоятельствъ. Не былъ-ли этотъ ножъ въ самомъ дѣлѣ предвѣстникомъ домашней драмы;-- и если такъ, то какія мѣры принять ей -- бѣдной вдовѣ -- съ такой дочерью? И что ей дѣлать, и какъ ей быть съ м-ръ Гибсономъ? Въ умѣ м-ссъ Френчъ вдругъ мелькнула мысль, что пока они что нибудь предпримутъ, м-ръ Гибсонъ успѣетъ удрать. А она непремѣнно желала, чтобы онъ былъ ея зятемъ. Бѣдная Белла имѣла всѣ права на это счастіе. Но если бѣдную Беллу обманутъ, -- изъ страха предъ кухонными ножами, или ради другихъ причинъ, -- тогда является вопросъ, не заставить-ли м-ръ Гибсона заплатить всѣ, ими понесенные, убытки. Подъ вліяніемъ всѣхъ этихъ мыслей и сомнѣній, м-ссъ Френчъ написала къ своему брату въ Глочестеръ.

Въ весьма скоромъ времени отъ м-ра Крумпа полученъ былъ отвѣтъ, въ которомъ этотъ джентльменъ весьма энергично выражалъ свое мнѣніе, что всѣ понесенные ими убытки слѣдуетъ обжаловать въ судѣ съ величайшею настоятельностью и безъ малѣйшаго отлагательства, не соглашаясь ни на какую сдѣлку. М-ръ Крумпъ самъ лично пріѣдетъ въ Эксетеръ, и переговоритъ съ адвокатомъ, какъ только ему напишутъ, что адвокатъ нанятъ. Касательно-же кухоннаго ножа м-ръ Крумпъ говорилъ, что это пустяки, вздоръ, на который не слѣдуетъ обращать вниманія. М-ръ Крумпъ не вѣрилъ въ сильную любовь, но за то весьма уважалъ всякія денежныя претензіи. Всѣ Френчъ были всегда порядочными людьми. Покойный капитанъ Френчъ служилъ офицеромъ въ арміи, и въ былыя времена, Френчи какъ будто стыдились своего родства съ Крумпами. Во теперь дровяной купецъ пригодится и можетъ быть полезнымъ другомъ. М-ссъ Френчъ показала Беллѣ письмо ея дяди, -- бѣдная Белла опять упала духомъ, видя, что о ея правахъ умалчивали. "Вѣдь это будетъ ужасный скандалъ, когда все пропечатается въ газетахъ!" сказала Белла.

-- Но что же намъ дѣлать?

-- Все что хотите, только не это, говорила Белла. Да вы мама и не захотите наказать м-ръ Гибсона.

-- Но, другъ мой, ты видишь, что твой дядя говоритъ. Что же мнѣ было дѣлать, какъ необратиться къ нему за совѣтомъ?

-- Почему бы вамъ самимъ, мама, не сходить къ м-ръ Гибсону?

Камиллѣ ничего не сказали про м-ра Крумпа;-- она его не любила, но въ Глочестерѣ не было иного дома, куда бы ей можно было поѣхать, въ случаѣ если устроится свадьба м-ръ Гибсона и Беллы. М-ссъ Френчъ послѣдовала совѣту своей старшей дочери и отправилась къ м-ръ Гибсону, взявъ съ собой письмо м-ръ Крумпа. Для себя лично, она ничего не требовала,-- но ея обязанность, долгъ всей ея жизни состоялъ въ томъ, чтобы заботиться о своихъ дочеряхъ и отстаивать ихъ права. Бѣдная женщина! Еслибы, по крайней мѣрѣ, кто нибудь научилъ ее, какъ ей быть, что ей дѣлать; какъ охотно послѣдовала бы она всякому совѣту!

-- Вы знаете, что я не хочу вамъ грозить, говорила оно м-ръ Гибсону; но вы видите, что мой братъ говоритъ. Конечно я ему писала. Мнѣ въ этихъ обстоятельствахъ ничего больше и не оставалось, какъ обратиться за совѣтомъ къ брату?

-- Если вы желаете предать меня суду, то конечно можете; вы въ правѣ, сказалъ м-ръ Гибсонъ.

-- Я вовсе не желаю обращаться въ судъ;-- Богъ мнѣ свидѣтель, что я этого не хочу! говорила м-ссъ Френчъ. Послѣ этого наступило молчаніе. Бѣдная, милая моя Белла! промолвила м-ссъ Френчъ.

-- Милая Белла! какъ бы отголоскомъ прошепталъ м-ръ Гибсонъ.

-- Какъ намѣрены вы поступить съ Беллой? спросила м-ссъ Френчъ.

-- Я иногда думаю, не лучше ли мнѣ принять яду, и съ разу все покончить! сказалъ м-ръ Гибсонъ, чувствуя, что на него сильно налегаютъ.

ГЛАВА LXXXIII.
Побѣда Беллы.

М-ръ Крумпъ пріѣхалъ въ Эксетеръ. Камиллѣ сказали объ этомъ только въ день его пріѣзда; и то единственно потому, что надо было сдѣлать нѣкоторыя перемѣщенія въ спальняхъ У обѣихъ сестеръ, въ отсутствіи гостей, были отдѣльныя комнаты, но теперь надо было помѣстить м-ръ Крумпа. Белла и м-ссъ Френчъ долго совѣщались и рѣшили наконецъ, что Белла будетъ спать съ матерью. Камилла все еще смотрѣла такой разъяренной львицей, что въ ночное время общество ея не могло считаться безопаснымъ.

-- Зачѣмъ пріѣхалъ дядя Джонасъ? спросила она.

-- Ты лучше у него спроси объ этомъ, отвѣтила м-ссъ Френчъ.

Послѣ долгаго молчанія, Камилла опять спросила:

-- Не думаетъ ли дядя Джонасъ повидаться съ м-ръ Гибсономъ?

-- Да, я думаю, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Въ такомъ случаѣ онъ увидитъ подлаго низкаго человѣка;-- да, онъ убѣдится, что это скверный, гадкій, низкій трусъ! Но я думаю, что дядѣ Джонасу это все равно. Теперь я сама не пойду за него; да, если бы онъ даже сталъ меня упрашивать, я все-таки не выйду за него;-- не хочу!

М-ръ Крумпъ явился, поцѣловалъ сестру и племянницъ. Съ Камиллой онъ былъ не такъ-то нѣженъ.

-- Что, женихъ-то надулъ? сказалъ дядя Джонасъ; -- оно такъ и пахнетъ ихъ братіей. Протвердятъ молитвы да и думаютъ, что ужъ послѣ этого можно дѣлать все, что угодно. Другому такъ бы за это намыли голову-то.

-- Чѣмъ меньше будемъ объ этомъ говорить, тѣмъ лучше будетъ, сказала Камилла.

На другой день, м-ръ Крумпъ, назначивъ м-ръ Гибсону свиданіе, отправился къ нему съ позаранку, и пробылъ у него почти все утро. Камилла знала куда пошелъ дядя, и во время его отсутствія блуждала по дому, точно тѣнь осужденной. У ней былъ такой странный взглядъ, что въ домѣ всѣ боялись, не помѣшается ли она. Мать не разъ заглянула въ буфетъ, на лицо ли тамъ всѣ ножи; и тщательно заперла на ключъ всѣ опасныя орудія. М-ръ Крумпъ, выразивъ полное согласіе и готовность увезти съ собой Камиллу въ Глочестеръ, смѣялся надъ препятствіями, которыя могли бы быть со стороны племянницы.

-- Пусть она только не беретъ съ собой много вещей;-- вотъ и все, говорилъ м-ръ Крумпъ.

М-ръ Крумпъ успѣлъ замѣтить и понялъ затруднительное обстоятельство съ приданымъ. Около трехъ часовъ вернулся онъ отъ м-ръ Гибсона и изъявилъ желаніе остаться наединѣ съ Камиллой. М-ссъ Френчъ была на все готова; и вскорѣ м-ръ Крумпъ остался въ двоемъ съ своей младшей племянницей.

-- Камилла другъ мой, началъ онъ, это было скверное дѣло.

-- Я не знаю о какомъ вы дѣлѣ говорите дядя Джонасъ.

-- Извини другъ мой;-- ты хорошо знаешь. Надѣюсь, что еще не поздно доказать тебѣ, что молодыя дѣвушки не должны слишкомъ смѣло закидывать свои сѣти на мужчинъ. Для нихъ лучше, чтобы мужчины за ними гнались, чѣмъ бы они гнались за мужчинами.

-- Дядя Джонасъ, я не хочу и не позволю оскорблять себя.

-- Остановись на этомъ другъ мой, и ты никогда больше не попадешься. Вотъ, послушай. Этого человѣка нѣтъ возможности заставить на тебѣ жениться.

-- Еслибы онъ былъ у ногъ моихъ, то я не коснулась бы его даже щипцами!

-- Прекрасно, прекрасно; и оставайтесь при этомъ. Понятно, что послѣ всего случившагося вы не захотите выйдти за него. Всякая дѣвушка мало-мальски самолюбивая сдѣлала бы тоже самое.

-- Онъ подлецъ и воръ,-- и будь онъ проклятъ за свои продѣлки!...

-- Тише, тише, тише! Молодой дѣвушкѣ не слѣдуетъ такъ говорить. Это ужъ брань и проклятія.

-- Нѣтъ, это не брань и не проклятіе; а точно тоже и въ библіи сказано.

-- Прекрасно, и пусть его самъ раздѣлывается съ библіей. А между тѣмъ, м-ръ Гибсонъ желаетъ жениться на другой, и это не должно оскорбить васъ.

-- Женись онъ на комъ угодно, только не на Беллѣ -- этому не бывать -- вотъ и все!

-- А онъ именно хочетъ жениться на Беллѣ.

-- Этому не бывать, Я не позволю огласить сватьбы. Я напишу къ епископу. Я пойду въ церковь и не допущу этого. Я надѣлаю такого шуму въ городѣ, какого еще никогда не бывало. Вы напрасно такъ на меня смотрите, дядя Джонасъ. Я рѣшилась, и онъ никогда не получитъ Беллы. Этого имъ всѣмъ и хотѣлось, а этого-то и не будетъ!

-- Нѣтъ, другъ мой, это будетъ.

-- Дядя Джонасъ, я скорѣе убью ихъ обоихъ, но не допущу этого, хотя бы меня на другой же день казнили. Да вы сами... допустите-ли вы это?

-- Я не женщина. А теперь послушайте, о чемъ я васъ попрошу.

-- Я ничего не стану дѣлать!

-- Пойдите и тотчасъ же уложите свои вещи, а завтра вы со мной поѣдете въ Глоучестеръ.

-- Не хочу.

-- Въ такомъ случаѣ, мой другъ, васъ повезутъ насильно. Я сейчасъ же напишу вашей теткѣ, что вы ѣдете, и пріѣхавъ домой, мы постараемся повеселить васъ на сколько возможно.

-- Я не хочу ѣхать въ Глоучестеръ, дядя Джонасъ. Я не хочу уѣзжать изъ Эксетера, и не допущу этой сватьбы. Нѣтъ, нѣтъ, никогда, не бывать ей женою этого человѣка.

Не смотря на все это, Камилла Френчъ все-таки на другой день уѣхала въ Глоучестеръ. Но до ея отъѣзда произошли въ домѣ такія дѣла, которыя заставили самую м-ссъ Френчъ раскаяться въ томъ, что она прибѣгла къ такому строгому помощнику. Подъ конецъ рѣшились объявить Камиллѣ, что вещи, приготовленныя къ ея свадьбѣ, должны теперь пойдти въ приданое ея сестры; это послѣднее обстоятельство повидимому превзошло все, что Камилла перенесла до сихъ поръ, и показалась ей ужаснѣе всего. Она клялась и божилась, что куда бы она ни поѣхала, туда же отправятся съ ней и ея платья, и носовые платки, и шляпки, и чепчики и башмаки. Отдайте ей все, просила Белла, но м-ръ Крумпъ былъ неумолимъ. Онъ провѣрилъ счеты своей сестры, и нашелъ, что она задолжала. Его практическому уму казалось нелѣпостью, чтобы незамужняя сестра сохранила вещи ей совершенно ненужныя, а сестра, выходящая замужъ, не имѣла бы нужныхъ вещей. Приданое хранилось въ огромномъ сундукѣ. Ключъ отъ него былъ у Камиллы; но, къ несчастью она хранила его въ комнатѣ матери. На сундукъ этотъ она усѣлась и клялась, что ее ничѣмъ не сдвинутъ, кромѣ торжественнаго обѣщанія сохранить ея вещи нетронутыми. Но чѣмъ яростнѣе отстаивала она свои подвѣнечные наряды, тѣмъ холоднѣе стала она противиться свадьбѣ своей сестры. Она такъ металась и рвалась отъ одного предмета къ другому, что наконецъ принуждена была остаться при чемъ нибудь одномъ, и рѣшилась отстоять покрайней мѣрѣ свое приданое.

-- Не лучше-ли намъ оставить ей все это, сказала м-ссъ Френчъ.

-- Вздоръ, глупости! говорилъ м-ръ Крумпъ. Нужно ей новое платье, пусть возьметъ его; по салфетки, скатерти и простыни оставьте себѣ. Беллѣ нужно все остальное.

Наканунѣ отъѣзда въ Глоучестеръ оказалось, что она въ самомъ дѣлѣ вооружилась кинжаломъ или скорѣе складнымъ ножемъ. И дѣйствительно, когда дядя приказалъ ей сойдти съ сундука, сна показала этотъ ножъ, и объявила, что будетъ защищать себя до послѣдней капли крови; но едва успѣли до нее дотронуться, какъ ножъ выпалъ изъ ея рукъ.

-- Я такъ и думалъ, что она пырнетъ меня этимъ ножемъ, разсказывалъ м-ръ Крумпъ впослѣдствіи; но она до того обезсилѣла отъ крику и брани, что не смогла и этого сдѣлать.

На другое утро ее посадили въ кабріолетъ и повезли на станцію желѣзной дороги безъ дальнѣйшаго сопротивленія. Она даже снизошла до того, что согласилась выбрать нѣкоторыя вещи, а все остальное свадебное богатство оставила на произволъ судьбы. Въ день отъѣзда, рано утромъ, Белла съ покорностью и смиреніемъ стала умолять сестру простить ее; но никакія мольбы не могли смягчить Камиллы и заставить ее произнести хоть одно ласковое слово будущей невѣстѣ.

-- Ты меня все это время за носъ водила, сказала она; таковы были ея послѣднія слова бѣдной Беллѣ.

Камилла уѣхала, и влюбленному викарію св. Петерсъ-Кумъ-Пумпкинъ снова открылось свободное поле. Удивительно, какъ устраняются и исчезаютъ величайшія затрудненія, если ихъ встрѣтить лицомъ къ лицу. Положеніе м-ръ Гибсона было одно изъ наиболѣе дѣйствующихъ на нервы. Онъ придумывалъ различныя средства спасенія: то викарство гдѣ нибудь на сѣвѣрѣ Англіи, то назначеніе миссіонеромъ въ Новую Зеландію; даже смерть -- и та казалась ему лучше его настоящаго положенія. Правду сказать, онъ даже въ послѣднее время начиналъ подумывать, не вернуться-ли ему подъ власть Камиллы. Но чтобы въ Эксетерѣ ему опять когда нибудь бы улыбнулось счастіе -- это казалось ему невозможнымъ. А между тѣмъ, на другой же день послѣ отъѣзда Камиллы, онъ преспокойно сидѣлъ уже вечеркомъ съ своей Арабеллой! Изъ этого видно, что человѣкъ можетъ все преодолѣть, всего достигнуть -- хватило бы лишь духа.

-- Любите-ли вы меня? говорила ему Белла. Вопросъ этотъ былъ весьма естественъ съ ея стороны; но лучше бы ей было удержать свой языкъ. Спроси она объ его домѣ, о его доходахъ, о его прислугѣ, или объ его обязанностяхъ по приходской церкви, ему было бы легче дать ей надлежащій отвѣтъ.

-- Да;-- я васъ люблю, сказалъ онъ; конечно я васъ люблю. Мы всегда были друзьями, и надѣюсь, что теперь все уладится. И мнѣ, и вамъ, Белла, пришлось вынести многое; -- но Богъ умѣряетъ стужу во время стрижки овецъ.

"Каково было однако бѣдной овечкѣ, которой пришлось удалиться выстриженною до самой кожи"!

Вскорѣ послѣ этого, въ комнату вошла м-ссъ Френчъ и прервала любовныя объясненія. М-ссъ Френчъ далеко не простила м-ръ Гибсону все горе, внесенное имъ въ семейство, и въ ея разговорѣ съ нимъ было много колкости. Теперь она себѣ позволяла предписывать ему свои условія и обращалась съ нимъ весьма непочтительно, нисколько незатрудняясь дать ему понять, что за нимъ будутъ очень бдительно присматривать до тѣхъ поръ, пока онъ рѣшительно и положительно, не сдѣлается мужемъ Беллы. Несчастный священникъ и не помышлялъ болѣе о томъ, какъ бы ему отъ нихъ отдѣлаться. Онъ сознавалъ, что его поступки заслуживали наказанія, что ему необходимо вынести многое, и что самъ онъ не имѣетъ никакого права подозрѣвать другихъ.

День свадьбы назначенъ былъ въ Іюнѣ, вѣнчаться они должны были въ Гивитри, и когда ему предложили предъ этимъ обрядомъ сдѣлать церковное оглашеніе, то онъ и тутъ не посмѣлъ противорѣчивъ, и безмолвно на все согласился.

А когда старшій соборный священникъ замѣтилъ, что ему не дурно было бы на нѣкоторое время помѣняться своей должностью съ викаріемъ отдаленнаго прихода на сѣверѣ Корнваллиса,-- дабы тѣмъ избѣгнуть нареканій отъ тѣхъ, кого онъ оскорбилъ,-- своими поступками,-- то и противъ этого не нашелъ онъ никакого возраженія и смиренно покорился этому приговору. Когда м-ссъ Макъ-Гюгъ встрѣтила его въ Оградѣ, и назвала его "веселымъ шалуномъ", то онъ и тутъ не разсердился, а только печально и смиренно покачалъ головой, и прошелъ дальше. "Меня бьютъ по одной ланитѣ, а я подставляю имъ другую", говорилъ онъ самъ себѣ, когда одинъ изъ соборныхъ сторожей замѣтилъ ему, что онъ "таки женится наконецъ". Даже Белла забрала его въ руки и зачастую принимала видъ обиженной.

Белла написала сестрѣ трогательное письмо, которое могло бы смягчить ее; въ письмѣ этомъ она умоляла Камиллу простить ей и написать хоть одно ласковое словечко. Камилла отвѣтила на это письмо, но ласковаго словечка не прислала. "По моему, мнѣнію писала, она ты низкая тварь -- и я не думаю чтобы ты когда нибудь была счастлива. А его я и знать не хочу, и никогда съ нимъ говорить не буду". Таково было почти все содержаніе письма Камиллы.

-- Предоставь это времени, и повѣрь мнѣ, когда нибудь она опомнится, весьма благоразумно говорила м-ссъ Френчъ, и тутъ же подумала о томъ, какъ дурно было бы для нее, еслибы ея дочь, съ которой ей придется жить, не опомнилась бы со временемъ.

И такъ, рѣшили, что свадьба м-ръ Гибсона и Беллы совершится въ Гивитри,-- все шло довольно ладно, какъ будто ни въ чемъ не бывало. Изъ Корнваллиса пріѣхалъ священникъ замѣстить м-ръ Гибсона въ св. Петерсъ-Кумъ-Пумпкинѣ, а соборныя его занятія раздѣлили на это время между остальными викаріями,-- къ неудовольствію сихъ послѣднихъ, которымъ это прибавленіе къ ихъ занятіямъ очень не по сердцу пришлось. Белла принялась за свои приготовленія къ свадьбѣ, хотя и не съ тѣмъ шумомъ и блескомъ, который окружалъ всѣ дѣйствія Камиллы, но за то съ такою увѣренностью въ окончательномъ успѣхѣ этого дѣла, какой бѣдная Камилла никогда не испытывала. Не смотря на все прошлое и предстоявшее въ будущемъ, Белла не боялась измѣны со стороны м-ръ Гибсона. Чтоже до него касается, то можно было усумниться, въ томъ, точно ли наложила на него Немезида тяжелую руку и достаточно ли наказала его за великіе грѣхи, столь очевидно имъ совершенные.

Конечно, онъ пережилъ нѣсколько трудныхъ недѣль; пожалуй были дни когда онъ помышлялъ уѣхать въ Портъ-Наталь, ожидалъ выговора отъ духовнаго начальства и окончательной погибели; но настоящаго наказанія онъ все таки не испыталъ. Когда же все устроилось въ его пользу, и когда онъ услыхалъ, что Камилла покорилась опредѣленію судьбы, онъ пожалуй ощутилъ нѣкоторое удовольствіе, сталъ считать себя человѣкомъ очень ловкимъ,-- и, какъ знать, быть можетъ даже чванился своими побѣдами, и среди упрековъ и угрызеній совѣсти, ощущалъ даже нѣкоторую гордость вслѣдствіе предпочтенія воздаваемаго ему прекраснымъ поломъ. Но всему вѣроятію онъ увѣрялъ себя, что было время, когда и Доротея Станбэри была въ него страстно влюблена, и перебирая свои грѣхи, причислилъ ее къ числу тѣхъ, предъ которыми чувствовалъ себя виновнымъ.

Сфера любовныхъ интригъ, до которыхъ мужчины такіе охотники, большею частью низка, безцвѣтна, пуста, безцѣльна и крайне недостойна порядочнаго человѣка. Страсть существуетъ, и у ней есть и сила и вліяніе. Порокъ тоже имѣетъ своихъ приверженцевъ, -- но кромѣ того, есть еще вялое болѣзненное стремленіе къ пороку -- это возбужденный, но безстрастный, хладно изученный развратъ, влекущій свое жалкое существованіе съ помощью денегъ. Самая обыкновенная слабость мужчинъ относительно женщинъ -- именно это безсильное безцвѣтное стремленіе къ любовнымъ интригамъ, въ которыхъ нѣтъ никакого содержанія; да, оно хуже женскаго кокетства съ мужчинами, ибо высшая цѣль его состоитъ въ томъ, чтобы похвастаться предъ другими и заставить ихъ думать, будто-бы тугъ есть что-то серьозное; но коль скоро явится что нибудь похожее на серьезныя послѣдствія, стремленіе это тотчасъ же подавляется и съеживается. Эти люди гордятся такой славой. Вспомните, какъ Фальстафъ насмѣхался надъ тщеславіемъ своего спутника, который не отличался особенно славными побѣдами на любовномъ полѣ. Но въ наше время побѣды эти сдѣлались до того безславны и унизительны, что пажъ Фальстафа былъ нѣчто въ родѣ Лотаріо или Донъ-Жуана, въ сравненіи съ тѣми героями, которые только своими устами воспѣваютъ себѣ похвалы. И главное ихъ наказаніе состоитъ въ томъ, что уста, воспѣвающія ихъ пораженія громче тѣхъ, которыя воспѣваютъ имъ похвалы.

Когда м-ръ Гибсонъ, убѣдился, что ему удалось выйдти изъ этой передряги невредимымъ, и что люди, даже весьма почтенные и уважаемые въ свѣтѣ, не стыдились нашептывать ему поздравленія по случаю его третьей попытки заключить брачный союзъ въ теченіи менѣе года, тогда онъ въ самомъ дѣлѣ, возгордился и считалъ себя весьма ловкимъ Ловеласомъ. Онъ думалъ, что онъ самъ съумѣетъ выбрать себѣ жену,-- въ особенно затруднительныхъ обстоятельствахъ! Бѣдный М-ръ Гибсонъ, мы право не знаемъ кого намъ больше жалѣть, его, или ту бѣдную дѣвушку, которой предстояло сдѣлаться М-ссъ Гибсонъ!

"И такъ, Белла будетъ таки наконецъ счастливой супругой м-ръ Гибсона", говорила миссъ Станбэри своей племянницѣ.

"Все это кажется мнѣ такъ странно," говорила Доротея. "Мнѣ хотѣлось бы взглянуть на его лицо въ то время, какъ онъ дѣлалъ предложеніе".

-- Чтожъ, лицо -- дурацкое, какъ и всегда.

Доротеѣ пришло въ голову, что миссъ Станбэри не всегда была того мнѣнія, будто бы м-ръ Гибсонъ смотрѣлъ дуракомъ; но она удержалась, и не высказала своей мысли. "Надѣюсь, что наконецъ они будутъ счастливы," прибавила Доротея.

-- Врядъ ли! такіе люди не бываютъ ни счастливы, ни несчастливы. По моему, все равно, женись онъ на той или на другой, или на обѣихъ вмѣстѣ, или ни на одной изъ нихъ. Говорятъ, что свадьба ихъ будетъ въ Гивитри и съ церковнымъ оглашеніемъ.

-- Чтожъ, я не вижу въ этомъ ничего дурнаго.

-- Только то, что можетъ явиться Камилла и помѣшаетъ имъ, замѣтила миссъ Станбэри. Я почти этого желаю.

-- Да она уѣхала, -- къ какому то дядѣ, который живетъ въ Гоучестерѣ.

-- И очень умно сдѣлали, что устранили ее.

-- Долли, а вѣдь ихъ свадьба будетъ раньше вашей.

-- Это меня нисколько не огорчаетъ, тётя.

-- Не думаю, чтобы на этой свадьбѣ было весело. Да и кому то на ней быть? У нихъ, кромѣ этого дяди, въ Глоучестерѣ и нѣтъ никого изъ своихъ. Затѣмъ послѣдовала пауза. А вѣдь, должно быть, друзьямъ очень пріятно встрѣчаться на свадьбѣ, продолжала миссъ Станбэри.

-- Конечно, сказала Доротея, кроткимъ мягкимъ голосомъ -- Полагаю, что намъ слѣдуетъ приготовить комнату этой заблудшей овцѣ -- вашему братцу, Долли, а то вы пожалуй и не удовольствуетесь вполнѣ.

-- О дорогая, добрѣйшая, милая тёгя! воскликнула Доротея, и бросилась къ ногамъ старушки.

ГЛАВА LXXXIV.
Самопожертвованіе.

Тревиліанъ, разставшись съ женой, просиживалъ по цѣлымъ часамъ молча, размышляя о себѣ самомъ и о ней. Онъ перевелъ ребенка на верхъ, въ свою спальную, приходилъ къ нему, садился и раскладывалъ передъ нимъ игрушки, которыя нарочно для него накупилъ: полкъ гарибальдійцевъ въ красныхъ рубашкахъ, барабанъ, изящный итальянскій мячикъ и воланъ -- достаточно для увеселенія ребенка, еслибъ только у него былъ товарищъ, съ которымъ бы онъ могъ играть. Но игрушки остались нетронутыми, почти незамѣченными, тамъ гдѣ ихъ положилъ отецъ, а ребенокъ молча и печально смотрѣлъ въ окно. Онъ конечно не сознавалъ, отчего ему было не весело, но только ему было очень невесело. И отецъ его тоже сидѣлъ неподвижно въ старомъ, кожаномъ креслѣ, уставивъ глаза въ противуположную стѣну и думая о своей разбитой жизни.

Умопомѣшательство не исключаетъ возможности правильнаго, послѣдовательнаго мышленія. Не смотря на разстройство и разслабленіе мыслительной способности, Тревиліанъ, оставаясь одинъ, въ полномъ спокойствіи, думалъ о своихъ отношеніяхъ къ женѣ гораздо правильнѣе, чѣмъ когда говорилъ съ нею или съ другими. Онъ считалъ себя обиженнымъ свѣтомъ до того, что ему ничего иного не оставалось, какъ бѣжать и спрятаться въ уединеніи. А между тѣмъ, онъ дѣйствовалъ по крайнему своему разумѣнію. Жену, въ глубинѣ души онъ обвинялъ не въ измѣнѣ, а только въ непослушаніи, и считалъ себя въ правѣ требовать отъ нея полной и безусловной покорности. Все его несчастье въ томъ, что онъ не похожъ на другихъ людей,-- что онъ не способенъ на тѣ уступки, которыхъ отъ него требуютъ. Но вѣдь онъ можетъ принести себя въ жертву? Онъ можетъ погубить себя и спасти ее. Онъ можетъ отдать ей ребенка и потомъ умереть, одинъ безъ друзей, безъ слова любви, въ этомъ безотрадномъ уединеніи. Тогда, по крайней мѣрѣ, всѣ скажутъ, что онъ загладилъ причиненное имъ зло. Ей на утѣшеніе останется его богатство, его имя, его ребенокъ,-- ее не будутъ больше тревожить требованіями того новаго повиновенія, въ которомъ она клялась ему передъ алтаремъ и потомъ такъ упорно отказывала ему. Можетъ быть при этомъ ему думалось, какъ она будетъ терзаться сознаніемъ, что она получила отъ него такъ много и такъ мало сдѣлала для него. Онъ вытянулъ свои тонкія исхудалыя руки и посмотрѣлъ на нихъ, онъ кашлянулъ, чтобы прислушаться къ хриплому звуку больной груди, и чуть не тѣшился своей слабостью. Скоро, очень скоро начнутся ея терзанія.

Тревиліанъ всѣми своими силами старался быть ласковымъ и нѣжнымъ съ ребенкомъ. Все что онъ обѣщалъ женѣ относительно сына, было исполнено до послѣдняго слова. Онъ не щадя себя старался доставить ребенку развлеченіе, но Луи ни разу не улыбнулся съ тѣхъ поръ, какъ его отняли у матери.

-- Луи, -- сказалъ онъ, обращаясь къ ребенку, битый часъ сидѣвшему у окна, неподвижно и безмолвно.

-- Луи, дитя мое, хотѣлъ бы ты вернуться къ мама?-- Мальчикъ уставилъ глаза на отца, но не сказалъ ни слова.-- Луи, дружокъ мой, поди къ папа и скажи ему. Хорошо было бы вернуться къ мама?-- И онъ протянулъ мальчику руку. Луи медленно подошелъ и сталъ между колѣнъ отца.-- Скажи, голубчикъ, ты понимаешь, что говоритъ папа?

-- Altro! сказалъ мальчикъ, довольно долго толкавшійся между итальянской прислугой для того, чтобы узнать кой какія изъ обыденныхъ выраженій. Разумѣется, онъ хочетъ домой. Какже не хотѣть?

-- Въ такомъ случаѣ ты поѣдешь къ ней, Луи.

-- Сегодня, папа?

-- Не сегодня, и не завтра.

-- Но послѣ завтра?

-- Хорошо, довольно. Ты поѣдешь. Не такъ же тебѣ худо здѣсь, чтобы день или два составили разницу. Ты поѣдешь,-- и больше никогда не увидишь своего отца!-- Тревиліанъ, говоря это, отодвинулся, чтобы не прикасаться къ ребенку. Мальчикъ вытянулъ было руки, но увидя непривѣтливое движеніе отца, не дѣлалъ дальнѣйшихъ попытокъ приласкаться. Онъ боялся отца до глубины своего маленькаго сердца и вмѣстѣ съ тѣмъ сознавалъ, что слѣдовало любить отца. Онъ не понялъ смысла послѣдней угрозы, но вернулся, не взглянувъ на игрушки, опять къ окну, и сѣлъ думая о томъ, что вотъ пройдутъ еще два длинные, длинные дня -- и онъ опять будетъ съ мама.

-- На мнѣ тяготѣетъ проклятіе! думалъ со своей стороны Тревиліанъ,-- въ книгѣ моей судьбы написано, что никто никогда не будетъ меня любить!

Онъ вышелъ изъ дому и отправился узенькой тропинкой между оливковыхъ деревьевъ и виноградниковъ на вершину пригорка. Былъ вечеръ, но вечеръ жаркій и хотя оливковыя деревья стояли частымъ рядомъ, тѣни не было. Совсѣмъ у подножья пригорка бѣжалъ маленькій, тинистый ручей, берега котораго густо заросли камышами, а надъ водой кружились стрекозы. Въ этой мѣстности не было ничего привлекательнаго, но Тревиліанъ усталъ и присѣлъ на крутой берегъ, образовавшійся вслѣдствіе постоянной чистки ручья. Онъ сидѣлъ и смотрѣлъ, какъ стрекозы кружились въ тепломъ воздухѣ, и говорилъ себѣ, что изо всѣхъ Божіихъ созданій ему одному не дано возможности наслаждаться жизнью и радоваться Божьему солнцу. Конечно, ему лучше было бы умереть, чѣмъ жить какъ онъ теперь живетъ безъ всякихъ радостей въ жизни. Уединеніе казалось для него невыносимо, а между тѣмъ ему иначе некуда дѣться. Можно было бы пожалуй путешествовать. Деньги у него есть и личной свободы онъ не лишенъ. Но какъ путешествовать одному, -- еслибъ даже достало силъ. Были моменты, когда онъ воображалъ, что можно быть счастливымъ любовью своего ребенка, -- что общества ребенка было бы для него достаточно, еслибъ только ребенокъ его любилъ. Но и эти всѣ мечты разсѣялись. Луи совсѣмъ пересталъ улыбаться. Изъ состраданія къ ребенку, если не къ матери, надо его возвратить ей. Не зная какъ это устроить иначе, онъ, вернувшись домой, тотчасъ же сѣлъ и написалъ слѣдующее письмо Гласкоку:

Казалунга, четвергъ, вечеръ.

Дорогой сэръ,

Послѣ вашего любезнаго посѣщенія я рѣшился сдѣлать шагъ который хотя и лишитъ меня послѣдней, оставшейся у меня отрады, но за то уменьшитъ огорченія м-ссъ Тревиліанъ. Если она желаетъ, а въ этомъ нельзя сомнѣваться, я готовъ опять ввѣрить нашего сына ея попеченіямъ -- полагаясь на ея честь въ томъ отношеніи, что она возвратитъ его мнѣ по первому моему требованію. Въ моемъ настоящемъ несчастномъ положеніи, я не могу желать, чтобы она сама пріѣхала за ребенкомъ. Я не въ силахъ вынести волненія, которое возбудитъ во мнѣ ея присутствіе, и потому я передамъ моего дорогаго сына или вамъ, или другому присланному вами лицу,-- но кого бы я могъ положиться. Искренно прошу извиненія за хлопоты, которыя я вамъ причиняю, и остаюсь глубоко преданный

Люисъ Тревиліанъ.

P. S. Можетъ быть не мѣшаетъ заявить, что я положительно отказываюсь принимать сэръ Мармадука Роули. Онъ грубъ, оскорблялъ меня каждый разъ, когда я съ нимъ видѣлся, по пріѣздѣ его на родину.

ГЛАВА LXXXV.
Луккскія воды.

Въ концѣ Іюня, Роули и Спальдинги переѣхали изъ Флоренціи на Луккскія воды. М-ръ Гласкокъ послѣдовалъ за ними, все общество поселилось въ одномъ изъ тѣхъ отелей, гдѣ обыкновенно собирается множество Англичанъ и Американцевъ въ первыя недѣли итальянскаго лѣта; свадьба была назначена на послѣдней недѣлѣ мѣсяца и все общество должно было къ этому сроку возвратиться во Флоренцію, -- кромѣ сэра Мармадука и м-ссъ Тревиліанъ. Она была совершенно неспособна веселиться на свадьбѣ и отецъ обѣщалъ побыть съ нею, когда всѣ разъѣдутся. М-ръ Гласкокъ и Каролина Спальдингъ собирались вѣнчаться во Флоренціи, а затѣмъ тотчасъ же уѣхать куда нибудь въ Швейцарію, гдѣ не такъ жарко. А сэръ Мармадукъ и леди Роули послѣ свадьбы должны будутъ возвратиться съ дочерьми въ Лондонъ, и готовиться къ невеселому обратному путешествію на Мандаринскіе острова, все еще не рѣшивъ окончательно что дѣлать съ несчастнымъ человѣкомъ, поселившемся на вершинѣ горы близь Сіенны. Совѣтовались съ юристами и докторами Флоренціи, но всѣ они, повидимому, боялись дѣйствовать путемъ закона противъ Англичанина, находя, что помѣшательство Тревиліана не настолько опасно, чтобы оправдать насильственныя мѣры, -- и никто не хотѣлъ впутываться въ такое дѣло. Впослѣдствіи, пожалуй, и можно будетъ кое что сдѣлать, говорили они:-- но теперь обстоятельства такъ затруднительны, что ничего не подѣлаешь. Все это было очень грустно, потому что необходимо было рѣшиться на что нибудь относительно мѣстопребыванія Емиліи и Норы. Емилія объявила, что останется какъ можно ближе къ мужу, потому что съ теченіемъ времени могутъ ему понадобиться ея попеченія. Нора тоже объявила, что не поѣдетъ на Мандаринскіе острова. Она хотѣла было остаться при сестрѣ; но отецъ сказалъ на отрѣзъ, что ей неприлично жить на счетъ Тревиліана. Тогда она, доведенная до крайности, объявила, что будетъ жить на счетъ Гуго Станбэри. Она тотчасъ же съ нимъ обвѣнчается даже безъ позволенія отца, если нельзя будетъ иначе. Мать замѣтила ей на это, что Гуго Станбэри не предполагалъ такъ скоро вѣнчаться, что у него еще ничего не готово къ свадьбѣ. Она старалась не затрогивать вопроса о своемъ согласіи на бракъ, думая разными мелкими затрудненіями подчинить себѣ дочь, не вступая съ ней въ открытую борьбу. Вдругъ всѣ планы леди Роули разстроились предложеніемъ м-ра Гласкока. Его Каролинѣ, говорилъ онъ, весьма желательно, чтобы Нора пріѣхала къ нимъ въ Монкгамъ, когда они вернутся изъ Швейцаріи. М-ръ Гласкокъ не сказалъ ни слова о Гуго Станбэри, но разумѣется леди Роули поняла, что Нора передала всѣ свои тревоги и надежды Каролинѣ, а Каролина разсказала ихъ своему будущему мужу. И такъ было рѣшено пока, что Нора Роули переѣдетъ въ Монкгамъ, если останется въ Лондонѣ.

Оставалось только четыре дня до свадьбы, когда м-ръ Гласкокъ получилъ письмо отъ Тревиліана. Онъ прочелъ письмо два раза, и понялъ, какъ важно было сдѣланное предложеніе для счастья бѣдной матери. Но лично для него поѣздка изъ Лукки въ Казалунгу передъ самой свадьбой казалась тяжелымъ испытаніемъ. Дни стояли очень жаркіе, въ каштановыхъ рощахъ Лукки такъ прохладно лѣтомъ, ему предстояло столько пріятныхъ прогулокъ съ Каролиной -- почти его женой. Но если не ѣхать самому, кого послать? Прежде чѣмъ придти къ какому нибудь рѣшенію слѣдуетъ посовѣтываться съ матерью ребенка. М-ссъ Тревиліанъ, когда ей прочли письмо мужа, чуть не изнемогла отъ волненія. Въ первомъ порывѣ радости она вызвалась ѣхать сама въ Сіенну не только для сына, но и для мужа. Ея женское сердце вдругъ разстаяло при мысли о положеніи человѣка, которому она когда-то отдала всю свою любовь. Она все забыла, она помнила только его безпомощность.

-- Мама, сказала она, я поѣду. Мой долгъ ѣхать къ нему. Но леди Роули удержала ее, убѣждая, что если она сама отправится, главная цѣль поѣздки можетъ неудастся.

-- Пускай прежде вернутъ намъ Луи, сказала леди Роули, а затѣмъ посмотримъ.

Каролина не сказала ни слова противъ. Она только поцѣловала жениха и обѣщала ему всевозможныя вознагражденія, когда онъ вернется.

-- Разумѣется, вамъ слѣдуетъ ѣхать. Неужели вы думали, что я буду противъ, еслибъ даже пришлось отложить для этого свадьбу.

-- Самому-то мнѣ это сильно не по-сердцу, ну да дѣлать нечего. Постараюсь вернуться во время и провезти мальчика.

И такъ м-ръ Гласкокъ уѣхалъ, взявъ съ собой горничную для ухода за ребенкомъ.

Уѣзжая изъ Лондона, Нора обѣщала не переписываться съ Гуго и до сихъ поръ держала слово. Теперь же, когда мать сказала ей, что Гуго не готовъ еще на ней жениться, она нашла, что съ ними поступаютъ несправедливо, лишая его возможности говорить, что онъ готовъ -- говорить вообще чтобы то ни было.

-- Мама, сказала она наканунѣ отъѣзда во Флоренцію, вѣдь для того чтобы взять мѣста на пароходѣ папы, нужно знать кто поѣдетъ. Я не хочу ѣхать.

-- Какъ, ты не хочешь ѣхать, Нора? Развѣ можно такъ говорить?

-- Отчего же нельзя, милая мама? Вѣдь нужно же намъ понять другъ друга. Вся моя жизнь зависитъ отъ того -- останусь я или уѣду.

-- Послѣ того что было, неужели ты захочешь жить въ домѣ Гласкока?

-- Разумѣется нѣтъ. Я хочу жить въ домѣ... моего мужа. Мама, я обѣщала ему не писать, и до сихъ поръ не писала. И онъ не писалъ, потому что я ему не велѣла. Оттого у насъ ничего не устроено, а вы меня теперь корите тѣмъ, что у насъ ничего не устроено. Я думаю, что теперь слѣдовало бы вамъ снять съ меня обѣщаніе и позволить мнѣ написать м-ру Станбэри. Я не хочу остаться бездомной.

-- Не можешь же ты просить мужчину, чтобы онъ на тебѣ женился?

-- Отчего-же нѣтъ? Я не стану просить, чтобы онъ на мнѣ женился, потому что это уже рѣшено; но я попрошу его все устроить.

-- Папа очень разсердится, если ты не сдержишь слова.

-- Я напишу письмо и покажу вамъ. Пусть папа прочтетъ и если найдетъ его неприличнымъ, пусть не посылаетъ. Только на острова я не поѣду. Я знаю, что мнѣ оттуда никогда не вернуться и сердце мое будетъ разбито.

Леди Роули не нашлась ничего сказать на это, и Нора пошла и написала письмо. "Дорогой Гуго," написала она, папа и мама увѣдомляютъ изъ Англіи въ послѣднюю субботу Іюля. Я сказала мама, что не могу ѣхать съ ними. Разумѣется, вызнаете почему я остаюсь. Гласкокъ женится послѣ завтра и они меня зовутъ къ себѣ въ Монкгамъ въ Августѣ. Мнѣ кажется я такъ и сдѣлаю, если только не понадоблюсь здѣсь, Емиліи.

"Во всякомъ случаѣ я постараюсь остаться при ней, пока не уѣду туда. Вы понимаете, зачѣмъ я вамъ все это говорю? папа и мама знаютъ, что я вамъ пишу. Это только дѣловое письмо и потому, я не скажу ничего больше, кромѣ того что я всегда и на вѣки ваша". Нора.

-- Вотъ, сказала она, передавая письмо матери,-- я думаю, что это можно послать. Если папа найдетъ что нельзя, можетъ не посылать.

Леди Роули, передавая письмо мужу, совѣтовала позволить послать. Письмо было послано, но Нора не говорила съ отцомъ, когда они возвращались въ Флоренцію.

Емилія Тревиліанъ еще до полученія письма отъ мужа, рѣшилась не уѣзжать изъ Италіи.

Она намѣревалась поселиться гдѣ нибудь по близости мужа и ребенка, и преодолѣть затрудненія,-- иди подчиниться имъ, судя по тому, какъ сложатся обстоятельства. Теперь же когда ей возвратятъ ребенка, болѣе чѣмъ когда либо долгъ ея оставаться ближе къ мужу. Все это еще болѣе затрудняло положеніе Норы. М-ссъ Тревиліанъ сама объявила, что не желаетъ чтобы сестра оставалась при ней. Всѣ ея усилія должны быть направлены на то, чтобы устроить примиреніе съ мужемъ, а состояніе его здоровья положительно не позволяетъ принять въ домъ кого бы то нибыло. Нора таила смутную романическую мечту о томъ, чтобы въ крайнемъ случаѣ пріютиться въ спаленькѣ Присциллы, въ крошечномъ коттеджѣ близь Ненкомбъ-Путнеѣ, и будетъ учиться тамъ строгой экономіи, но объ этомъ она не говорила никому ни слова. Коротенькій переѣздъ изъ Лукки во Флоренцію былъ далеко не веселъ и семейство Роули сильно тревожили мысли о будущемъ.

Во Флоренціи, со станціи, Спальдинги поѣхали въ одну сторону, Роули въ другую. Американскій посланникъ встрѣтилъ ихъ.-- Гласкокъ вернулся? спросила Нора.-- Да, вернулся.-- И привезъ ребенка? спросила Каролина, успокоившись на свой счетъ. Спальдингъ не зналъ, да и не интересовался ребенкомъ Тревиліана такъ, какъ всѣ вновь прибывшіе. Гласкокъ ничего ему не сказалъ про ребенка, а чемъ онъ только подивился про себя, что за дикая фантазія была скакать, Богъ вѣсть куда и зачѣмъ. Наканунѣ свадьбы онъ усадилъ дамъ въ экипажъ и всѣ разъѣхались въ разныя стороны. Каролина подумала, можетъ быть, что Гласкоку слѣдовало бы встрѣтить ихъ.

ГЛАВА LXXXVI.
Гласкокъ въ роли няньки.

Къ Тревиліану была послана телеграмма съ увѣдомленіемъ, что за мальчикомъ пріѣдетъ самъ Гласкокъ. Переѣздъ изъ Флоренціи въ Сіену по такой жарѣ показался Гласкоку очень тяжелымъ. Онъ почти разсердился на м-ссъ Тревиліанъ когда пріѣхалъ въ Сіенну усталый и запыленный. Онъ хотѣлъ переночевать въ Сіеннѣ и отправиться въ Казалунгу рано утромъ. Между тѣмъ онъ вступилъ въ разговоръ съ хозяиномъ гостинницы о странномъ господинѣ въ Казалунгѣ. Тревиліанъ начиналъ становиться предметомъ толковъ въ городѣ. Хозяинъ гостинницы полагалъ, что если у синьора есть друзья, то не мѣшало бы имъ пріѣхать присматривать за нимъ. Гласкокъ спросилъ не болѣнъ ли мистеръ Тревиліанъ? Синьоръ не только не здоровъ,-- какъ слышалъ хозяинъ,-- но и немножко того.... И тутъ хозяинъ дотронулся до своей головы.

Гласкокъ уѣхалъ, позавтракавъ очень рано, и часовъ около десяти утромъ уже поднимался къ дому по каменистому скату. У дверей дома, какъ бы поджидая его, стоялъ Тревиліанъ, не такой, неряшливый, какимъ онъ былъ прежде, но одѣтый даже довольно щеголевато. На головѣ у него была шелковая фуражка, на немъ -- рубашка съ кружевомъ, и вышитый жилетъ и фракъ съ яркими панталонами. Гласкокъ тотчасъ же сообразилъ, что все это облаченіе должно быть было куплено въ Сіеннѣ.

-- Я не имѣлъ намѣренія налагать на васъ этотъ трудъ, м-ръ Гласкокъ, сказалъ Тревиліанъ, поднимая фуражку передъ гостемъ.

-- Во избѣжаніе недоразумѣній, я предпочелъ пріѣхать самъ, сказалъ Гласкокъ.-- Вы вѣдь не желали видѣть сэра Мармадука?

-- Конечно не сэра Мармадука, сказалъ Тревиліанъ, метнувъ взглядъ сердитый до смѣшнаго.

-- И вы полагали что и м-ссъ Тревиліанъ лучше не пріѣзжать?

-- Да;-- лучше; только не потому чтобы я на нее сердился. Если бъ я могъ принять жену мою здѣсь, м-ръ Гласкокъ, не рискуя подвергнуться ея гнѣву, я былъ бы очень радъ. Я люблю мою жену, м-ръ Гласкокъ. Я люблю ее нѣжно. Но были несчастія. Впрочемъ это еще не причина безпокоить васъ. Пойдемте завтракать. Послѣ поѣздки у васъ долженъ быть апетитъ. Бѣдный Гласкокъ побоялся отказаться отъ завтрака. Онъ чувствовалъ что садится за столъ съ сумасшедшимъ, но если не сѣсть, съ сумасшедшимъ пожалуй сдѣлается припадокъ бѣшенства. Завтракъ между тѣмъ быть веселымъ и комфортабельнымъ, но такъ какъ все это гостепріимное радушіе исходило отъ Тревиліана -- Гласкоку почти ничто не шло въ горло. Онъ ѣхалъ сюда не для того, чтобы веселиться или пировать, а для того чтобы выполнить крайне прискорбное порученіе, привезъ съ собой самую печальную мину и готовился къ весьма немногимъ, невеселымъ словамъ.

-- Отчего вашего мальчика нѣтъ за завтракомъ? началъ онъ.

-- Ему лучше не быть здѣсь, сказалъ мрачно Тревиліанъ.

-- Но такъ какъ намъ придется вмѣстѣ ѣхать, продолжалъ Гласкокъ,-- лучше было бы намъ сперва познакомиться?

-- Вы немножко поторопились въ этомъ отношеніи. Сколько помнится, я не назначалъ времени, а говорилъ вообще о будущемъ. Если-бъ я могъ отвѣчать на вашу телеграмму, я бы попросилъ отложить вашъ пріѣздъ на недѣлю или на двѣ.

-- Какъ отложить. Да я женюсь послѣ-завтра. Я и то едва могъ пріѣхать.

Гласкокъ шумно отодвинулъ свой стулъ отъ стола и сказалъ запальчиво:

-- Ваша жена ждетъ недождется своего сына и не захотите же вы разбить ея сердца отказавъ ей въ этомъ утѣшеніи.

-- О моемъ сердцѣ никто не думаетъ, м-ръ Гласкокъ.

-- Но вѣдь вы сами это предложили?

-- Да, это правда, я самъ предложилъ. Не стану отпираться отъ собственныхъ своихъ словъ, которыя конечно сохранены, чтобы свидѣтельствовать противъ меня.

-- Мистеръ Тревиліанъ, что вы хотите этимъ сказать?

Но тутъ, чуть не вспыхнувъ отъ гнѣва, Гласкокъ вспомнилъ, что его собесѣдникъ самъ не зналъ что говорилъ.

-- Стало быть я напрасно сюда пріѣхалъ. Вы хотѣли только меня одурачить.

-- У меня были честныя намѣренія, м-ръ Гласкокъ.

-- Такъ держитесь ихъ и отошлите ребенка матери. Это и для васъ будетъ лучше, Тревиліанъ.

-- Лучше для меня! Ничто не можетъ быть лучше для меня, в@е должно быть хуже. Лучше для меня, говорите вы и требуете, чтобы я отдалъ послѣднюю каплю холодной воды, которой я могъ освѣжать свои засохшія губы. Даже въ моемъ аду оставался свѣтлый ручеекъ, а вы говорите, что лучше для меня будетъ когда и его не станетъ. Возьмите его, мистеръ Гласкокъ. Дѣвушка приготовитъ все что нужно. Возьмите его -- возьмите!

Сказавъ это, Тревиліанъ вышелъ черезъ балконную дверь, оставивъ Гласкока сидящимъ на стулѣ. Гласкокъ былъ слишкомъ практическій человѣкъ для того, чтобы не воспользоваться сдѣланнымъ ему предложеніемъ. Онъ тотчасъ же вышелъ въ корридоръ и распорядился чтобы приготовили Луи къ отъѣзду.

Оказалось, что все уже было готово до выходки Тревиліана за завтракомъ и что онъ въ сущности не имѣлъ намѣренія измѣнять слову. Тѣмъ не менѣе, Гласкокъ счелъ благоразумнымъ ускорить отъѣздъ и вернулся проститься съ Тревиліаномъ въ саду. Его тамъ не оказалось. Только когда уже Гласкокъ сидѣлъ въ каретѣ съ ребенкомъ -- у подножья горы, на дорогѣ показался Тревиліанъ.

-- Неужели вы хотѣли увезти его не сказавъ мнѣ ни слова! сказалъ онъ съ горечью.

-- Я ходилъ васъ отыскивать и не нашелъ, сказалъ Гласкокъ.

-- Отчего -- я былъ здѣсь. Въ послѣдній разъ глаза мои радуются его красотѣ. Луи, душа моя, поди къ твоему отцу.

Луи не особенно хотѣлось выходить изъ экипажа. Онъ понималъ что уѣзжаетъ, и вѣроятно былъ такого мнѣнія, что чѣмъ скорѣе экипажъ поѣдетъ, тѣмъ будетъ для него лучше.

-- Луи прежде чѣмъ уѣдетъ, скажетъ папа, что онъ его любитъ, сказалъ Тревиліанъ.

Бѣдняжка пробормоталъ что-то, но отецъ этимъ не удовлетворился.

-- Ты какъ всѣ они, Луи, сказалъ онъ,-- потому только, что я не могу смѣяться, не могу быть веселымъ, вся моя любовь не значитъ ничего -- ничего! Возьмите его. У меня нѣтъ никого кромѣ него, и я никогда больше его не увижу!

И сказавъ это, онъ подалъ ребенка въ карету, а самъ сѣлъ на краю дороги, смотрѣть вслѣдъ уѣзжавшимъ. Когда же они скрылись изъ виду, онъ медленно вернулся домой.

Гласкокъ встрѣтилъ м-ссъ Тревиліанъ почти въ дверяхъ квартиры сэра Мармадука.

-- Да, м-ссъ Тревиліанъ, онъ здѣсь.

-- Чѣмъ васъ отблагодарить за такую доброту? мистеръ Тревиліанъ -- вы его видѣли?

-- Да;-- я его видѣлъ.

Не успѣлъ онъ еще отвѣтить какъ она очутилась уже на верху и принялась обнимать сына. Удовлетворивъ первому пылу материнской любви, она вернулась къ Гласкоку.

-- И вы говорите что онъ здоровъ?

-- Онъ до невѣроятія блѣденъ и худъ.

-- Бѣдный Люисъ!

-- Но это еще не самое худшее.

-- Что вы хотите сказать?

-- Я хочу сказать, что разсудокъ его не въ порядкѣ, и что не слѣдовало бы оставлялъ сто одного.

-- Но что же дѣлать? Онъ даже папа не хочетъ видѣть.

-- Но васъ онъ хочетъ видѣть.

-- Я была у него два раза и онъ бранитъ меня -- какъ будто бы я была -- дурной женщиной.

-- Пускай бранитъ, что за бѣда? Не слѣдуетъ принимать къ сердцу, слова выходящія изъ разстроеннаго разсудка; въ сущности онъ не думаетъ дурно о васъ.

-- Но говоритъ.

-- Трудно сказать, что собственно онъ говоритъ. Скажите, что вы ему покажетесь и мнѣ кажется онъ помирится съ вами. Постарайтесь привезти его на родину. Вѣрьте, если онъ -- умретъ здѣсь, одинъ, воспоминаніе объ его одиночествѣ будетъ вамъ тяжело впослѣдствіи.

И сказавъ это, онъ убѣжалъ, говоря съ принужденнымъ смѣхомъ, что Каролина никогда этого ему не проститъ.

На слѣдующій день была свадьба и Эмилія осталась одна -- рѣшить свой будущій образъ жизни. Думая о бѣдномъ, больномъ мужѣ, она старалась анализировать свое къ нему чувство. Что въ ней говорило: любовь, или долгъ и состраданіе?

Дома Эмилія когда-то любила его нѣжно, до обожанія. Теперь все это прошло. Онъ оказался безхарактернымъ, подозрительнымъ, вовсе непохожимъ на божество. Она привыкла къ мысли, что нельзя ему довѣрить ни свое спокойствіе, ни свое счастье. Но онъ все таки быль ея мужемъ, отцемъ ея ребенка, и не ожидая больше счастья въ жизни съ нимъ, она понимала, что нельзя ей одной уѣхать въ Англію и оставить его погибать въ Казалунгѣ. Она пока оставитъ за собой квартиру во Флоренціи, и будетъ тутъ жить со своимъ мальчикомъ. Время отъ времени -- можетъ быть раза два въ недѣлю она будетъ ѣздить въ Сіенну -- а затѣмъ составитъ планы сообразно съ образомъ дѣйствій мужа. Она ему жена и ничто не должно разлучать ее съ нимъ теперь, когда онъ такъ сильно нуждается въ ея помощи.

ГЛАВА LXXXVII.
Свадьба Гласкока.

Свадьба Гласкока была важнымъ событіемъ во Флоренціи Многіе видѣли въ ней доказательство упроченія миролюбивыхъ отношеній между Соединенными Штатами и Соединеннымъ Королевствомъ и полагали, что послѣ этого вопросъ объ натурализаціи можетъ считаться рѣшеннымъ. Англійскій лордъ женится на племянницѣ американскаго посла при иностранномъ дворѣ. Женихъ, правда еще не совсѣмъ лордъ, но всѣмъ извѣстно, что онъ долженъ быть лордомъ -- въ очень скоромъ времени и невѣстѣ оказывали больше почета, чѣмъ обыкновенно невѣстамъ на томъ основаніи, что она принадлежала къ посольству. Она, правда не была дочерью посланника, но племянницей бездѣтнаго посла, что было почти все равно, что дочь. Жены и дочери другихъ пословъ и сами посланники разумѣется пріѣхали на свадьбу и такъ какъ домъ, въ которомъ Спальдингъ нанималъ квартиру стоялъ отдѣльно въ саду, съ особымъ въѣздомъ для экипажей, казалось, что весь домъ занятъ имъ однимъ.

Пріѣхалъ англійскій посолъ съ женой, -- хотя она все еще не переставала возмущаться выборомъ Гласкока. Какъ жаль, говорила она, что такой человѣкъ какъ Гласкокъ женится на молодой особѣ изъ Провиденса, съ Род-Айсленда. Кто въ Англіи знаетъ, что такое Провиденсъ или Род-Айслендъ? А по ея убѣжденію, человѣкъ хорошаго рода обязанъ поддержать свое достоинство женитьбой на дѣвушкѣ хорошаго рода. Порядочный человѣкъ женясь долженъ позаботиться о томъ, чтобы у его сына было два дѣда и по крайней мѣрѣ четыре прадѣда. Тѣмъ не менѣе Гласкокъ былъ -- Гласкокъ, и на комъ бы онъ не женился, его жена будетъ со временемъ лэди Петерборо. Помня это, жена англійскаго посла смирила гордыню, когда дѣло было окончательно рѣшено, и благосклонно обѣщала пріѣхать на завтракъ со всѣми секретарями и чиновниками посольства и со всѣми ихъ женами и дочерями. Чего не можетъ сдѣлать человѣкъ, мало того, сдѣлать съ блескомъ, когда онъ наслѣдникъ пэра, и когда у него много денегъ въ карманѣ?

На мистера и м-ссъ Спальдингъ посыпались почести по этому случаю; и можетъ быть они держали себя не съ тѣмъ достоинствомъ, какого бы можно было ожидать отъ нихъ въ подобномъ положеніи. М-ссъ Спальдингъ явно подверглась осмѣянію со стороны супруги британскаго посла, потому что обнаружила неспособность уяснить себѣ вполнѣ отношенія мужа своей племянницы къ его настоящему и будущему положенію въ перламентѣ. Она никакъ не могла сообразить, что можно быть въ одно и тоже время и коммонеромъ, и нобльменомъ, и волновалась, когда ей говорили, -- чего въ сущности вовсе говорить ей не слѣдовало,-- что если Гласкокъ умретъ прежде своего отца, его женѣ не бывать леди Петерборо, хотя сынъ ея племянницы, если у нее таковой будетъ, будетъ носить титулъ лорда. Она, разумѣется, безпрестанно попадалась въ просакъ, но все таки гораздо безтактнѣй ее оказалась жена британскаго посланника, безпрестанно поднимавшая ее на зубки.

Больше всѣхъ волновался самъ Спальдингъ. Это былъ высокій, худощавый, очень неглупый республиканецъ -- очень словоохотливый, и отчасти способный пользоваться преимуществами своего общественнаго положенія для того, чтобы завладѣвать разговоромъ и заставлять выслушивать непозволительные спичи. Мало того, зная по опыту, что жертвы не прочь при случаѣ дать тягу,-- онъ схватывалъ ихъ обыкновенно за петлицы сюртука или загонялъ въ уголъ и тамъ налегалъ на нихъ безъ всякой пощады. Съ тѣхъ поръ, какъ дѣло съ Гласкокомъ было порѣшено, онъ ужасно много говорилъ объ Англіи;-- не изъ чванства своимъ будущимъ родствомъ съ лордомъ, но онъ такъ распространялся объ аристократичности британской конституціи, что источникъ его аргументовъ не подлежалъ больше сомнѣнію въ умахъ его слушателей. Прежде бывало Спальдингъ, хотя человѣкъ вѣжливый въ своихъ личныхъ отношеніяхъ, постоянно говорилъ объ Англіи съ горечью и негодованіемъ, свойственными американскому гражданину. Англію пора де отучить чваниться. Англіи надо указать ея надлежащее мѣсто. Англія должна отказаться отъ своихъ притязаній. Въ горячія минуты онъ заходилъ дальше и говорилъ, что Англію не мѣшало бы -- посѣчь. Онъ особенно громко высказывался противъ англійской аристократіи, которая, по его собственному выраженію, всегда питалась самыми жизненными соками народа. Но теперь было не то. Онъ еще не дошелъ до того, чтобы называть палату лордовъ хорошимъ учрежденіемъ, разсуждалъ о вопросахъ о первородствѣ и преемствѣ правъ въ странахъ, постепенно возникшихъ изъ феодальныхъ системъ,-- съ безпристрастіемъ и убѣдительностью, глубоко изумлявшими всѣхъ, кто его давно и близко зналъ.

-- Консервативность вашихъ учрежденій, сэръ,-- сказалъ онъ бѣдному сэру Мармадуку на Луккскихъ водахъ незадолго передъ свадьбой, -- слѣдуетъ изучать съ большимъ тщаніемъ прежде чѣмъ судить о ихъ вліяніи на народныя массы, въ которыхъ, позвольте сказать, гораздо больше конституціонной почтительности, чѣмъ просвѣщенной разсудительности.

Сэръ Мармадукъ, уже пострадалъ однажды,-- намѣревался было улизнуть,-- но американецъ поймалъ его, проткнувъ булавкой и Мандаринскій губернаторъ остался безпомощно въ его рукахъ.

-- Положеніе пэра Парламента конечно блестяще и можетъ быть очень полезно,-- продолжалъ Спальдингъ, намѣреваясь направить свою аргументацію на злоупотребленія нѣкоторыхъ сумазбродныхъ молодыхъ лордовъ, и заявить, что въ подобныхъ случаяхъ слѣдовало бы подвергать обсужденію комитета изъ престарѣлыхъ и почтенныхъ пэровъ, не достойнѣе ли второй сынъ сдѣлаться наслѣдникомъ титула и имѣнія. Но м-ссъ Спальдингъ сжалилась надъ бѣднымъ Мармадукомъ и выручила его.

-- М-ръ Спальдингъ, сказала она, -- теперь поздно заниматься политикой, сэръ Мармадукъ пріѣхалъ сюда отдыхать. Тутъ она взяла мужа за руку, и увела.

Не смотря на эти препятствія къ успѣху,-- если только можно назвать препятствіями къ успѣху то, чего не сознаютъ пользующіеся этимъ успѣхомъ, -- свадьба готовилась съ большой пышностью, и всѣ сколько нибудь извѣстныя личности во Флоренціи должны были присутствовать на ней. Если читатель помнитъ, все общество вернулось изъ Лукки только наканунѣ свадьбы и Нора на станціи обѣщала быть у Каролины въ тотъ же вечеръ.

-- М-ръ Гласкокъ разскажетъ мнѣ о мальчикѣ, сказала Каролина,-- но мнѣ хотѣлось бы слышать о вашей сестрѣ.

И такъ Нора перешла черезъ мостъ послѣ обѣда и отправилась въ домъ американскаго посольства. Она нашла тамъ Гласкока, и они втроемъ принялись толковать о несчастіяхъ м-ссъ Тревиліанъ. Гласкокъ положительно высказывался, что Тревиліану слѣдуетъ быть или въ домѣ съумасшедшихъ или въ могилѣ.

-- Я не рѣшался сказать этого вашей сестрѣ, но полагаю, что слѣдовало бы сказать вашему отцу -- или матери. Надо же положить конецъ этому ужасному требованію въ Казалунгѣ. Затѣмъ разговоръ перешелъ постепенно на будущность Норы; Каролина, держа пріятельницу за руку, -- спросила о Гуго Станбэри.

-- Вамъ ничего говорить при немъ, -- не правда ли? спросила Каролина, кладя руку на руку своего жениха.

-- Если только ему все равно, сказала Нора улыбаясь.

Она не имѣла въ мысляхъ ничего кромѣ простаго отвѣта на вопросъ пріятельницы, но онъ принялъ ея слова въ другомъ смыслѣ и покраснѣлъ, вспомнивъ о своей поѣздкѣ въ Ненкомбъ-Путней.

-- Онъ почти больше думаетъ о вашемъ счастіи, чѣмъ о моемъ, сказала Каролина; а это нехорошо и я увѣрена, что м-ръ Станбэри не станетъ ему платить той-же монетой. А теперь, душа моя, скажите когда мы съ вами увидимся?

-- Кто можетъ это сказать?

-- Вѣроятно сказалъ бы что нибудь м-ръ Станбэри, только его здѣсь нѣтъ.

-- И папа не хочетъ послать моего письма, сказала Нора.

-- Вы навѣрное не поѣдете съ нимъ на острова?

-- На-вѣрное, сказала Нора,-- это ужъ рѣшено.

-- А что думаетъ дѣлать ваша сестра?

-- Я думаю, что она останется. Вѣроятно она простится съ папа и мама здѣсь, во Флоренціи.

-- Я полагаю, что ей не слѣдуетъ оставлять мужа одного въ Италіи, сказалъ Гласкокъ.

-- Она не высказывала ничего положительнаго, отвѣчала Нора,-- но я увѣрена, что она останется здѣсь. Папа хочется, чтобы она ѣхала съ ними въ Лондонъ.

-- У вашего папа, кажется, двѣ очень несговорчивыя дочери, сказала Каролина.

-- Что касается меня, торжественно объявила Нора,-- ничто не заставитъ меня воротиться на острова -- если только не велитъ этого м-ръ Станбэри.

-- А они ѣдутъ въ концѣ іюля.

-- Въ послѣднюю субботу.

-- Что-же вы тогда будете дѣлать, Нора?

-- Я поѣду къ теткѣ Аутгаузъ.

-- Это невозможно, сказала Каролина.

-- Ну такъ я найму комнатку въ какой нибудь приличной семейной квартирѣ, какъ дѣлаютъ другія молодыя женщины въ такихъ обстоятельствахъ и буду ждать пока моему жениху будетъ можно повести меня въ церковь. Я вовсе не намѣрена важничать, м-ръ Гласкокъ,-- или бояться какихъ либо препятствій. Папа, все толкуетъ о столахъ, стульяхъ, сковородахъ, и я хочу научиться обходиться по возможности безъ нихъ. А такъ какъ мнѣ во что бы ни стало хочется быть именно за этимъ молодымъ человѣкомъ,-- и я признаюсь, страшно упряма въ томъ, чего мнѣ хочется, я должна привыкать къ жизни такого рода.

Они еще нѣсколько времени поговорили, но ничего не рѣшили, кромѣ того, что Нора напишетъ пріятельницѣ, какъ только дѣла ея въ Англіи примутъ какой нибудь оборотъ. Наконецъ Каролина вошла зачѣмъ-то въ домъ и Гласкокъ остался на нѣсколько минутъ одинъ съ Норой. Онъ нѣсколько времени не могъ рѣшится сказать слова, которыя вертѣлись у него на языкѣ.

-- Миссъ Роули, заговорилъ онъ наконецъ, -- Каролинѣ такъ хочется быть вашимъ другомъ.

-- Я знаю, и сама очень ее люблю. Но, кромѣ шутокъ, м-ръ Гласкокъ, между нами будетъ большая бездна.

-- Мнѣ кажется, что между нами не должно быть никакой бездны, ни большой, ни маленькой. Но не въ томъ дѣло. Мнѣ хотѣлось только сказать, что мои чувства также теплы и искренни, какъ и ея. Вы давно знаете, что я не мастеръ красно говорить.

-- Нѣтъ, я этого не знаю.

-- Никакой бездны нѣтъ. Теперь у насъ въ Англіи всякій порядочный человѣкъ считается джентельменомъ и между джентельменомъ и нобльменомъ нѣтъ никакой разницы. Но не въ томъ дѣло,-- я хотѣлъ сказать, что я никогда не забуду поѣздки въ Девоншайръ. Изъ этого впрочемъ не слѣдуетъ, чтобы я сожалѣлъ теперь о ея послѣдствіяхъ.

-- Я совершенно увѣрена, что не сожалѣете.

-- Нѣтъ, не сожалѣю;-- хотя тогда мнѣ казалось, что буду всегда сожалѣть. Но помните, миссъ Роули, что я готовъ для васъ сдѣлать все, чего бы вы отъ меня не потребовали. Вы теперь находитесь въ затруднительномъ положеніи.

-- Это пройдетъ, мистеръ Гласкокъ. Затрудненія всегда проходятъ.

-- Но мы съ своей стороны сдѣлаемъ все отъ насъ зависящее, и если наконецъ совершится одно событіе....

-- Когда нибудь совершится.

-- Тогда я надѣюсь, что мистеръ Станбэри и его жена будутъ въ Монкгамѣ какъ дома.-- Тутъ онъ взялъ руку Норы и поцѣловалъ ее въ ту самую минуту, когда въ комнату входила Каролина.

-- Завтра, м-ръ Гласкокъ, сказала она, вамъ кажется будетъ предоставлено право цѣловаться со всѣми, но сегодня вамъ слѣдовало бы вести себя скромнѣе.

Все посольство во Франціи согласилось съ тѣмъ, что съ тѣхъ поръ, какъ Флоренція -- столица Италіи, въ ней не было такой свадьбы. М-ръ Гласкокъ и миссъ Спальдингъ вѣнчались въ капеллѣ посольства,-- въ нижнемъ этажѣ посольства была по этому случаю устроена на скорую руку капелла. Это значительно увеличило удовольствіе, потому что избавило домъ отъ необходимости мять свои парады тѣснотѣ экипажей. Часть гостей дожидалась въ капеллѣ, а остальные, когда кончился обрядъ, оказались въ тѣнистомъ саду. Завтракъ былъ роскошный и продолжался нѣсколько часовъ. Въ это время молодыхъ несла пара сѣрыхъ къ желѣзной дорогѣ и прежде чѣмъ послѣдній тостъ былъ предложенъ совѣтникомъ бельгійскаго посольства, они были на пути къ Болоньи, черезъ Аппенины. Спальдингъ держалъ себя какъ нельзя болѣе прилично случаю. Онъ не щадилъ издержекъ, и знаменитый спичъ, въ которомъ онъ объявилъ, что республиканская доблесть Новаго Свѣта слилась въ счастливомъ союзѣ съ аристократическимъ блескомъ Стараго, позволилъ себѣ привести сравненіе между львомъ и ягненкомъ, былъ принятъ добродушно, не смотря на то, что былъ длинноватъ.

-- Все было какъ нельзя лучше, мама, не правда-ли, сказала Нора, садясь съ матерью въ карету.

-- Да, душа моя, какъ всегда въ подобныхъ случаяхъ.

-- Она была такъ мила. И онъ такой джентельменъ; -- не слишкомъ развязенъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ не черезъ-чурь серьозенъ.

-- Да, другъ мой.

-- Дѣвушкѣ, мама, легко вѣнчаться, стоитъ только принарядиться и быть хорошенькой. Но у мужчинъ такая трудная роль! Если онъ прикидывается, что ему все ни почемъ, выйдетъ глупо,-- если напротивъ онъ приметъ черезъ-чуръ озабоченный видъ, опять таки выйдетъ глупо, въ другомъ отношеніи. Я нашла, что мистеръ Гласкокъ держалъ себя безукоризненно.

-- По правдѣ сказать, душа моя, я не обратила вниманія.

-- А я такъ напротивъ. Я съ нихъ глазъ не сводила. У него только галстухъ былъ не хорошо повязанъ.

-- Какъ это ты можешь думать о галстухахъ, Нора, при такихъ воспоминаніяхъ и такихъ сожалѣніяхъ!

-- Мама, воспоминанія мои о мистерѣ Гласкокѣ пріятны, а сожалѣній у меня никакихъ нѣтъ. Чего же мнѣ сожалѣть о томъ, что я не пошла за нелюбимаго человѣка? Вы не можете этого думать, мама.

-- Я думаю только о томъ, какъ бы я была рада и счастлива видѣть тебя на мѣстѣ этой американки!

Тутъ леди Роули залилась слезами и Нора не возражая больше ни слова, принялась утѣшать мать поцалуями.

-- И какже мнѣ не думать! говорила леди Раули сквозь слезы.-- Какое бы это было положеніе дли моей дочери! Тогда какъ теперь этотъ молодой человѣкъ,-- безъ гроша, пишетъ въ газетѣ изъ-за куска хлѣба!-- Нора ничего не сказала. Не возможно было бы заставить мать смотрѣть на вещи точно такъ, какъ смотрѣла она сама.

Оставался только одинъ день до возвращенія Роули въ Англію. Эмилія рѣшилась остаться во Флоренціи и написала мужу, сообщая о своемъ желаніи или пріѣхать къ нему, или принять его у себя. Разлука ее съ семьей была очень горька. Сэръ Мармадукъ, отчуждаясь отъ Норы, все больше и больше привязывался къ старшей дочери, и сильно горевалъ о необходимости оставить ее одну, на чужой сторонѣ, возлѣ съумасшедшаго мужа. Но этотъ съумасшедшій мужъ давалъ ей средства къ жизни и она была обязана оставаться при немъ.

-- Я пріѣду къ тебѣ по первому твоему слову, были послѣднія слова Норы сестрѣ.

-- Я постараюсь обойтись безъ твоей помощи, отвѣчала ей Эмилія.

Путешествіе изъ Италіи въ Англію совершилось безъ удовольствія, хотя и безъ приключеній, и семейство Роули остановилось въ отелѣ Гречча.

ГЛАВА LXXXVIII.
Кропперъ и Бургесъ.

Вернемся теперь въ Эксетеръ и посмотримъ что дѣлаютъ другъ Бургесъ и Доротея Станбэри. Во первыхъ тетушкѣ нездоровилось, во вторыхъ она очень тревожилась. Она хотѣла видѣть Брука прежде чѣмъ назначить день свадьбы, а послѣ свиданія съ Брукомъ, она должна будетъ видѣться съ своимъ нотаріусомъ.

-- Съ деньгами больше хлопотъ, чѣмъ удовольствія, душа моя, сказала она однажды Доротеѣ:-- особенно, когда не знаешь хорошенько что съ ними дѣлать. Доротея всегда избѣгала всякихъ разговоровъ на счетъ денегъ съ той минуты, когда рѣшилась принять предложеніе Брука. Она знала, что теткѣ непріятна мысль о томъ, что ея состояніемъ послѣ смерти будетъ пользоваться кто нибудь изъ Станбэри и потому считала свою любовь къ Бруку чуть не коварствомъ въ отношеніи къ нему или къ теткѣ. Если выйдя за него, она лишитъ его наслѣдства, какимъ тяжкимъ бременемъ покажется для него ея любовь? Если съ другой стороны за все что для нее сдѣлала тетка, она отблагодаритъ ее тѣмъ, что станетъ одна изъ Станбери, въ положеніе вовсе не для нее предназначенное, какъ низка будетъ ея неблагодарность. Эти мысли такъ ее тревожили, что она избѣгала отвѣчать на случайные намеки тетки на счетъ ея состоянія. Наконецъ все для нее устроилось, какъ нельзя лучше. Она сама хорошенько не знала какъ, но только она была помолвлена съ человѣкомъ, котораго любила. И даже тетка примирилась съ мыслію объ этомъ бракѣ. Брукъ пріѣхалъ на первой недѣлѣ Іюня и сообщилъ Доротеѣ, что тетка вызвала его изъ Лондона, потому что хочетъ снова переписывать свое завѣщаніе и проситъ его передать какое-то порученіе дядѣ Барти.

Въ этотъ же вечеръ, передъ закрытіемъ банка, Брукъ просидѣвъ предварительно въ заперти съ теткой около часа, отправился въ домъ Кроппера и Бургеса съ очень серіознымъ видомъ и торжественной поступью. Онъ нашелъ дядю Барти и тотчасъ же передалъ ему свое немногосложное порученіе, заключавшееся въ томѣ, что миссъ Станбэри очень желаетъ видѣть мистера Бартоломея Бургеса по дѣлу въ такомъ то часу, въ этотъ же вечеръ Старый Бургесъ очень удивился и хотѣлъ было сначала отказаться отъ приглашенія "старой вѣдьмы", какъ онъ ее называлъ. Онъ не стѣснялся въ выраженіяхъ, говоря о миссъ Станбэри съ племянникомъ. Но Брукъ одержалъ верхъ, или лучше сказать, одержало верхъ любопытство и около семи часовъ-вечера онъ постучался въ ея дверь. Миссъ Станбэри сидѣла на верху, въ маленькой гостинной, принарядившись не много и какъ только послышался стукъ, приказала Доротеѣ выйдти изъ комнаты. Барти родился въ этомъ домѣ, но не быль въ немъ тридцать лѣтъ. Онъ тоже былъ отчасти смущенъ и шелъ за племянникомъ не говоря ни слова. Брукъ долженъ былъ остаться подъ рукой, чтобы его можно было позвать въ случаѣ надобности; но миссъ Станбэри рѣшила что ему неслѣдуетъ быть при свиданіи. Какъ только гость вошелъ въ комнату, она величественно встала и поклонилась, опираясь одной рукой о столъ. Она смотрѣла ему прямо въ лицо, и поклонясь еще разъ, пригласила сѣсть. Барти поклонился и хотѣлъ было сѣсть на указанное кресло, но замѣтивъ, что оно такъ поставлено, что ему не было бы видно лица собесѣдницы, онъ его переставилъ. Не слѣдовало выступать на такой поединокъ съ невыгодой солнца въ глаза.

До сихъ поръ не было еще сказано ни слова.

-- Мистеръ Бургесъ, начала миссъ Станбэри,-- очень вамъ благодарна, что вы пришли сюда по моей просьбѣ.

На это онъ опять поклонился.

-- Я не рѣшилась бы безпокоить васъ, если-бы время не обошлось со мной суровѣе, чѣмъ съ вами, и если-бъ дѣло не было такъ серьозно, что говорить о немъ нельзя было бы иначе, какъ въ моей комнатѣ.

Это была ея комната, конечно, по закону; но Барти Бургесъ помнилъ когда эта комната была комнатой его матери, и въ ней всѣ они вмѣстѣ всегда завтракали и обѣдали, -- такъ давно, давно! Онъ опять поклонился и не сказалъ ни слова. Онъ хорошо зналъ, что его молчаніе скорѣе приведетъ къ цѣли.

Она однако долго приступала къ цѣли. Ей пришлось упомянуть о временахъ, давно минувшихъ и о предметахъ, въ высшей степени щекотливыхъ. Наконецъ она пришла къ тому, что сказала ему, что его племянникъ Брукъ женится на ея племянницѣ Доротеѣ, и что она намѣрена сдѣлать Брука наслѣдникомъ всего, что она получила по завѣщанію покойнаго мистера Брука Бургесса.

Онъ только поклонился и опять промолчалъ. Она продолжала говорить какъ сначала ей было непріятно, что Брукъ избралъ ея племянницу, но потомъ, убѣдившись что молодые люди полюбили другъ друга серьозно, она не могла отказать имъ въ согласіи. Тутъ Барти улыбнулся, а миссъ Станбэри почувствовала, что можетъ быть что нибудь даже хуже его молчанія. Его улыбка сказала, что онъ думаетъ, что она лжетъ. Несмотря на то, она продолжала. Она была не такъ глупа чтобы думать, что человѣкъ можетъ разомъ измѣниться отъ ея нѣсколькихъ словъ. Она продолжала, и высказала наконецъ свое предложеніе. Оно заключалось въ томъ, чтобы Барти Бургесъ передалъ своему племяннику Бруку, свою долю въ банкѣ.

-- Будь я проклятъ, если я это сдѣлаю, сказалъ Барти, вставая съ мѣста.

Но прежде чѣмъ онъ вышелъ изъ комнаты, онъ согласился подумать объ этомъ предложеніи. Миссъ Станбэри конечно знала, что подобное предложеніе безъ основательнаго довода было бы съ ея стороны совершенной нелѣпостью Она припасла такой доводъ. Если Барти передастъ племяннику свою долю въ банкѣ, она, миссъ Станбэри передастъ ему пожизненно часть имѣнія Бургесовъ, съ которой доходъ будетъ превосходить то, что ему дастъ банкъ, съ преимуществомъ, въ его лѣта немаловажнымъ, промѣнять скучный и тяжелый трудъ на свободу и бездѣлье. Кропперы, его партнеры, съ которыми онъ не ладилъ, давно поговаривали на сторонѣ, что пора ему оставить банкъ. Они будутъ очень рады принять вмѣсто него, представителя старой фамиліи и съ деньгами.

Въ этотъ же вечеръ планъ былъ сообщенъ Доротеѣ и она пришла въ восторгъ. Лондонъ всегда казался ей мрачнымъ, далекимъ и ужаснымъ, и сердце у нее сжималось при мысли о разлукѣ съ теткой.

-- Мы останемся въ этомъ самомъ домѣ, милая тетя?

-- Это надо еще спросить у Брука.

-- А вы, тетя, хотѣли бы чтобы мы остались здѣсь?

-- Не знаю, душа моя. Я глупая старуха и сама не знаю чего хочу. Для меня невыносимо было бы остаться одной.

-- Ну такъ мы останемся съ вами.

-- А между тѣмъ мнѣ было бы непріятно не быть хозяйкой въ своемъ собственномъ домѣ.

-- Разумѣется, вы будете хозяйкой.

-- Я думаю, Долли, что самое лучшее для меня было бы умереть.

Доротея ничего не отвѣчала на это, но подсѣла къ теткѣ и принялась ее ласкать съ той нѣжностью, которой миссъ Станбэри такъ мало наслаждалась въ жизни, и которая стала для нее теперь такой необходимостью.

Старый Барти и Кропперы не скоро подались на условія Станбэри, такъ что эти условія пришлось еще усложнить, но все таки въ концѣ Іюля всѣ бумаги были въ рукахъ, у нотаріуса и формальное условіе подписано. Бруку пришлось правда еще выдержать борьбу съ новыми своими товарищами, но онъ вышелъ изъ нея съ честью. Кропперъ находилъ, что банку приличнѣе всего называться Кропперсъ-банкомъ, но Брукъ очень твердо стоялъ на томъ, что онъ только въ такомъ случаѣ вступитъ въ банкъ если за нимъ сохранятъ старое имя.

-- Банкъ будетъ Кропперъ и Бургесъ, сказалъ онъ наконецъ въ одно утро Доротеѣ.-- Они было настаивали на Кропперъ Кропперъ и Бургесъ, но я не хотѣлъ ни за что больше одного Кроппера.

-- Разумѣется, сказала Доротея почти съ презрѣніемъ въ голосѣ. Она близко принимала къ сердцу банковыя дѣла.

ГЛАВА LXXXIX.
На вашемъ мѣстѣ я бы этого не сдѣлалъ.

Между тѣмъ всему Эксететеру стало извѣстно, что миссъ Станбэри становится совсѣмъ не похожею на прежнюю миссъ Станбэри. Даже на ту миссъ Станбэри, какою она была два года тому назадъ. Прежняя миссъ Станбэри была дама необычайной стойкости, играла въ вистъ по пяти разъ въ недѣлю и первенствовала въ разговорахъ на всѣхъ эксетерскихъ вечерахъ. Теперь она перестала заботиться о торжествѣ въ преніяхъ, въ карты играла неохотно и рѣдко, и выходила изъ дома съ большими предосторожностями противъ вѣтра и сырости. Поговаривала, что она старится и таетъ какъ свѣчка, но сэръ Питеръ Манкреди утверждалъ, что она смѣло можетъ разсчитывать еще на пятнадцать лѣтъ, если только будетъ беречься. Сэръ Питеръ Манкреди не любилъ распространяться и давать поводъ къ толкамъ о своихъ паціентахъ; но очевидно, онъ, думалъ, что у миссъ Станбэри болѣетъ не столько тѣло, сколько душа. Она стала недовольна жизнію и этимъ объяснялось ея равнодушіе къ спорамъ и къ карточному столу.

Ея не покидало какое-то тоскливое опасеніе, что она до сихъ поръ ошибалась въ своихъ воззрѣніяхъ на жизнь. Трудно было бы найдти человѣка болѣе стойкаго въ своихъ убѣжденіяхъ и болѣе точнаго въ опредѣленіи и въ выраженіи этихъ убѣжденій; она всегда была такъ вѣрна себѣ, что ни на шагъ не отступала отъ разъ занятаго положенія, и до сихъ поръ она все еще осуждала разныя нововведенія и говорила, что всѣ они клонятся къ погибели. Но подъ всѣмъ этимъ въ ней шевелилась мысль, что Господь не могъ бы допустить, чтобы все въ мірѣ безъ исключенія шло къ погибели,-- что напротивъ Его благости свойственно вести все впередъ, къ лучшему свѣтлому будущему, и если она этого не видитъ, то потому только, что сама неспособна идти впередъ. Она цѣлыми часами сидѣла въ раздумьи о своей жизни и вспомнила, что все въ этой жизни было неудачей. Она любила -- и перессорилась съ предметомъ своей любви, и разультатомъ этого чувства осталось ей безплодное, бременящее ее теперь богатство. Она боролась за это богатство и побѣдила,-- ожесточилась въ этой борьбѣ и сознавала свое ожесточеніе. Въ первые дни своего неожиданнаго обогащенія она взяла была за руку роднаго племянника и хотѣла вывести его въ люди, но скоро бросила, потому что онъ не сталъ плясать по ея дудкѣ. Тогда она считала себя правою и даже оскорбленною, но теперь ея терзало сомнѣніе. Она хотѣла заглушитъ упреки совѣсти, пожертвовавъ всѣмъ для счастія племянницы и ея избранника, но чувствовала, что и это все будетъ тщетно, если она сама не сойдетъ со сцены. Она сначала говорила себѣ, что если Брукъ переѣдетъ въ Эксетеръ, то онъ можетъ расчитывать на болѣе блестящую будущность, да и она сама въ послѣдніе дни перемѣнится. Но по мѣрѣ того какъ это будущее стало приближаться, ей стало казаться, что оно далеко не такъ привлекательно, какъ она было сначала себѣ его представляла. Старуха будетъ мѣшать молодымъ людямъ, даже еслибъ эта старуха была въ домѣ смирнѣй кошки. А она слишкомъ хорошо себя знала для того, чтобы подумать, что она можетъ войдти въ роль кошки въ томъ домѣ, гдѣ она такъ давно была полной хозяйкой. Не лучше-ли ей уѣхать куда нибудь -- и умереть?

-- Если м-ръ Брукъ будетъ здѣсь жить, сказала ей однажды Марта,-- намъ надо бы приступить къ передѣлкамъ. Вѣдь, если здѣсь будутъ жить молодые, нужно чтобы все было прилично.

Миссъ Станбэри ничего не нашла сказать на это въ первую минуту; въ головѣ ея гвоздемъ сидѣла дикая, неотвязная мысль.

-- Марта, сказала она немного погодя:-- я думаю, что я отсюда уѣду.

-- Изъ этого дома? спросила съ ужасомъ Марта.

-- Вѣдь есть другіе дома на свѣтѣ, я думаю, въ которыхъ старухѣ можно жить и умереть.

-- Какъ не быть, конечно есть другіе дома.

-- Такъ не все ли равно?

-- Нѣтъ, не все равно; на вашемъ мѣстѣ я бы этого не сдѣлала, ни за что не сдѣлала. Вѣдь домъ довольно великъ для м-ра Брука съ миссъ Доротеей и для васъ. Я бы не уѣхала, ни за что не уѣхала бы.

Марта говорила краснорѣчиво, и въ лицѣ ея было много экспрессіи. Миссъ Станбэри ничего больше не сказала, только выразила нежеланіе рѣшать что-бы то ни было въ настоящую минуту. Конечно домъ достаточно великъ для всѣхъ, но сколько разъ въ жизни слышала она, что старухи мѣшаютъ, что старухи лишнія въ домѣ, гдѣ живутъ новобрачные. Конечно, можно было бы самой остаться тутъ, а ихъ поселить въ другомъ домѣ; но тогда надо проститься съ мечтою видѣть Бургеса, новаго банкира въ томъ самомъ домѣ, въ которомъ искони вѣка жили старые банкиры Бургесы. Одинъ былъ исходъ изъ всѣхъ этихъ недоумѣній и тревогъ, и исходъ этотъ состоялъ въ томъ, чтобы ей уѣхать -- и умереть.

Она въ третій или въ четвертый разъ переписала свое завѣщаніе и сообщила его содержаніе Бруку и Доротеѣ. Все имѣніе оставляла она Бруку, включая и тотъ домъ, доходъ съ котораго передавала пожизненно его дядѣ. Половину того, что было скоплено ею самою, она намѣревалась отдать Доротеѣ въ день ея свадьбы. Другую половину раздѣлила на нѣсколько частей, и одну изъ нихъ назначила племяннику Гуго.

-- Я записала ему тысячу фунтовъ, сказала она Доротеѣ: -- пусть помянетъ меня добромъ. Однако она взяла съ Доротеи слово -- ничего не говорить Гуго до поры до времени. Тутъ Доротея кстати сказала, что Гуго намѣренъ жениться на Норѣ Роули,-- на одной изъ тѣхъ дамъ, которыя жили въ Клокъ-Гаузѣ, въ то время, когда тамъ жила ея мать,-- и тутъ же получила позволеніе пригласить Гуго на свою свадьбу.

-- Надѣюсь, что она будетъ счастливѣе сестры, сказала миссъ Станбэри.

-- М-ссъ Тревиліанъ была невиновата, тетушка.

-- Я не берусь судить о томъ, кто правъ, кто виноватъ; я говорю только, что это большое несчастіе. У меня по этому поводу было много непріятностей съ твоей сестрой, Присциллой; но зачѣмъ вспоминать старое, душа моя! Если Гуго женится на этой дѣвушкѣ -- надѣюсь, что она будетъ счастливѣе сестры.

Мы приводимъ цѣликомъ письмо Доротеи къ брату, потому что оно сообщитъ читателю всѣ экстерскія новости.

Эксетеръ, Іюля 20, 186 --

"Дорогой Гуго,

День моей свадьбы наконецъ назначенъ -- и мнѣ отъ всего сердца хотѣлось, чтобы онъ совпалъ со днемъ твоей свадьбы. Пожалуйста, передай мой нѣжный привѣтъ Норѣ. Странно право, что, хотя она жила съ мама, я ее не видала и не знаю. Очень рада, что Брукъ ее видѣлъ; онъ говоритъ, что она великолѣпна, -- это его собственное выраженіе.

Мы будемъ вѣнчаться 10 Августа въ среду, а вотъ тебѣ мои главныя новости. Тетя Станбэри желаетъ, чтобы ты пріѣхалъ непремѣнно и остановился у насъ въ домѣ. Она сама поручила мнѣ написать это тебѣ, вмѣстѣ съ ея дружескимъ поклономъ. Разумѣется, ты пріѣдешь. Во первыхъ, ты долженъ пріѣхать потому, что ты будешь моимъ посаженымъ отцомъ, а Брукъ хочетъ, чтобы наша свадьба была вполнѣ прилична. Затѣмъ, я была бы такъ счастлива, видя тебя опять въ ладахъ съ тетей.

М-ръ Гибсонъ женился на Арабеллѣ Френчъ, и они уѣхали куда-то въ Корнваль. Камилла вернулась, и я ее разъ видѣла. Она показалась мнѣ очень сердитой и гордой, точно ей хотѣлось сказать, что ей рѣшительно все равно, что бы о ней не думали. Говорятъ, будто она все еще утверждаетъ, что не будетъ никогда говорить съ сестрой.

На дняхъ я познакомилась съ Барти Бургесомъ: я ужасно сконфузилась, но онъ былъ очень любезенъ и обѣщалъ прислать подарокъ. Мнѣ подарили цѣлую пропасть разныхъ разностей; если ты пріѣдешь 9, то увидишь все, прежде чѣмъ уберутъ.

Мама съ Присциллой тоже пріѣдутъ къ 9. Бѣдная, милая мама ужасно волнуется по этому случаю, и тетя Станбэри тоже. Онѣ такъ давно не видались. Помнишь, какъ шли переговоры о томъ, чтобы мнѣ сюда пріѣхать. Я теперь такъ рада, что пріѣхала,-- рада особенно за Брука. Онъ тоже пріѣдетъ 9, очень рано, и я надѣюсь встрѣтить васъ обоихъ вмѣстѣ.

Любящая тебя Доротея Станбэри.

Передай мой нѣжнѣйшій привѣтъ Норѣ.

ГЛАВА XC.
Лэди Роули побѣждена.

Семейство Роули, вернувшись въ Лондонъ, усердно принялось за приготовленія къ своему обратному, длинному и тяжелому путешествію на Мандаринскіе острова; лэди Роули стала все больше задумываться о Гуго Станбэри. Она пришла къ тому убѣжденію, что Нора не захочетъ съ ними вернуться,-- развѣ только подъ вліяніемъ такого гнета, который она считала невозможнымъ. Если-же Нора не поѣдетъ съ ними на острова, то ей поневолѣ прійдется выйдти за этого человѣка? Все это лэди Роули изложила сэръ Мармадуку, который произнесъ слѣдующій приговоръ: молодыя дѣвушки должны всегда дѣлать то, что имъ приказываютъ ихъ родители. "Живутъ же другія дочери съ своими родителями, такъ почему же и ей не жить съ нами." Лэди Роули старалась ему объяснить, что если другія дѣвушки и живутъ съ своими родителями, то этотъ родительскій домъ покоенъ, хорошо устроенъ, и имъ въ немъ живется привольно и пріятно, тогда какъ положеніе Норы совершенно другое. Въ послѣднее время Нора жила у своей сестры, вслѣдствіе чего надо было предполагать, что это междуцарствіе непремѣнно ослабило родительскую власть. Но сэръ Мармадукъ смотрѣлъ иначе на все это, и намѣревался дѣйствовать противъ дочери строго и съ высока.

Если она не исполнитъ его приказаній, то онъ не признаетъ ее своей дочерью.

Въ отвѣтъ на это, лэди Роули могла только повторить свое убѣжденіе, что Нора ни за что не согласится вернуться на Мандаринскіе острова; а что касается до того, чтобы лишить ее наслѣдства, выгнать, проклясть, и прочее тому подобное, то она лично всему этому не вѣрила. "На сценѣ, пожалуй, все это и дѣлается", прибавила она: "и быть можетъ, въ старину оно и въ дѣйствительности дѣлалось. Но теперь, другъ мой, ты и самъ хорошо знаешь, что все это немыслимо. Представь себѣ эту картину, какъ ты стоишь на кораблѣ и проклинаешь твою дорогую дочь въ минуту нашего отчаливанія отъ Соутгамптона"!

Впрочемъ, сэръ Мармадукъ зналъ также хорошо какъ и его жена, что все это и немыслимо, и невозможно, -- и кончилъ, пробормотавъ что-то въ родѣ того, что "эта дорогая дочь" ведетъ себя очень неблагопристойно.

Всѣмъ имъ было извѣстно, что Нора остается въ Англіи; для нея не было взято мѣста на кораблѣ,-- и въ то время, когда остальные дѣти приготовлялись къ этому долгому путешествію, для Норы не дѣлалось никакихъ приготовленій. Понятно, что она и не думала ѣхать. И вѣроятно сэръ Мармадукъ уступилъ бы и согласился тотчасъ послѣ своего возвращенія въ Лондонъ, не потолкуй онъ объ этомъ дѣлѣ съ своимъ другомъ, полковникомъ Осборномъ. Онъ считалъ долгомъ собрать кое-какія свѣденія о семействѣ Станбэри; зная, что Осборнъ во время своего неудачнаго путешествія къ Кокчафингской церкви имѣлъ случай посѣтить м-ссъ Станбэри, онъ прямо къ нему и обратился за этими свѣдѣніями, разсказалъ ему всю исторію, -- обѣщаніе Норы выйдти за Гуго, и ея непростительныя дѣйствія съ м-ръ Гласкокомъ и ея отказъ,-- и наконецъ спросилъ у полковника, какого онъ мнѣнія на счетъ этихъ Станбэри. Полковникъ не былъ о нихъ высокаго мнѣнія.

Наши читатели вѣроятно помнятъ, какъ Осборнъ встрѣтилъ Гуго, и какъ на платформѣ эксетерской станціи у него съ молодымъ человѣкомъ завязался разговоръ, который для Осборна несовсѣмъ былъ пріятенъ. Во время своего короткаго пребыванія въ домѣ м-ссъ Крокетъ, онъ тоже успѣлъ узнать кое-что и о жительницахъ Ненкомбъ-Путнея. "По моему мнѣнію, они всѣ -- нищіе", сказалъ полковникъ Осборнъ.

-- И я того же мнѣнія, возразилъ сэръ Мармадукъ, покачавъ головой.

-- Когда я ѣздилъ навѣщать Емилію, я былъ тогда въ Кокчэфингтонѣ,-- ну да, это было тогда, знаете, когда Тревиліанъ съ ума спятилъ,-- тогда мать и сестра жили въ довольно приличномъ домѣ; но это не былъ ихъ домъ.

-- То есть какъ понимаете вы, это былъ не ихъ собственный домъ?

-- Это былъ домъ, который Тревиліанъ поручилъ молодому человѣку нанять для Емиліи, а онѣ туда переѣхали только для того чтобы быть съ ней. По до этого онѣ жили въ дрянномъ маленькомъ коттеджѣ,-- однимъ словомъ, въ мужицкой лачужкѣ.

-- Неужели?!

-- А потомъ онѣ опять переѣхали въ точно же такую лачужку;-- такъ мнѣ по крайней мѣрѣ говорили.

-- Да развѣ онъ не въ состояніи ихъ лучше и приличнѣе устроить? спросилъ сэръ Мармадукъ.

-- Про него я ничего не знаю. Я его какъ-то однажды видѣлъ -- вы это знаете, онъ бывалъ у Тревиліана; -- и вѣроятно тогда то Нора въ него и влюбилась. И еще какъ-то я его встрѣ тилъ въ Девоншайрѣ, гдѣ, я долженъ вамъ сказать, онъ себя велъ несовсѣмъ хорошо,-- дѣлая все возможное для того чтобы еще болѣе возбудить глупую ревность Тревиліана.

-- Я полагаю, что теперь онъ перемѣнилъ свое мнѣніе.

-- Быть можетъ; но только тогда онъ велъ себя очень дурно. Пусть онъ покажетъ, какое у него состояніе;-- въ этомъ случай, это одинъ изъ главныхъ вопросовъ. Отецъ его былъ священникъ, и вслѣдствіе этого его можно считать джентльменомъ. Но есть ли у него средства содержать жену, домъ въ Лондонѣ? Если нѣтъ, то, по моему, и говорить нечего.

Но обстоятельства сэръ Мармадука сложились иначе, и хотя онъ и продолжалъ дуться на Нору, и говорилъ женѣ о своемъ намѣреніи не допускать ослушанія, и даже намекалъ о проклятіи, о лишеніи наслѣдства, и тому подобномъ, но въ душѣ онъ все таки сознавалъ, что Нора поставитъ на своемъ. Себя же онъ чувствовалъ столь несчастнымъ, что негодовалъ на свой пріѣздъ въ Англію, и даже начиналъ думать, что Мандаринскіе острова гораздо пріятнѣе Лондона. Тамъ онъ по крайней мѣрѣ могъ дѣлать все, что ему было угодно, жилъ спокойно -- и безъ тѣхъ заботъ, которыя здѣсь встрѣчалъ на каждомъ шагу.

Нора, вернувшись въ Лондонъ, сейчасъ написала Гуго записку, увѣдомляя его о своемъ пріѣздѣ, и прося его прійдти ее навѣстить. "Мама", говорила она: "я должна его видѣть, и нелѣпо было бы сказать ему, что онъ не долженъ ходить сюда. Я поступила такъ, какъ говорила, что поступлю, -- и вы не должны дѣлать никакихъ болѣе затрудненій". Лэди Роули замѣтила, что сэръ Мармадукъ страшно разсердится, если Гуго явится безъ его позволенія.

-- Я не желаю дѣйствовать изподтишка, продолжала Нора:-- но, во всякомъ случаѣ, вы должны его принять. Полагаю, что лучше пусть онъ придетъ ко-мнѣ, нежели мнѣ идти къ нему?

Лэди Роули прекрасно поняла эту угрозу, и тоже была того мнѣнія, что гораздо лучше, чтобы Гуго пришелъ къ нимъ, въ ихъ домъ, и былъ бы принятъ какъ объявленный женихъ Норы. Она лично пришла къ этому заключенію, но все таки еще колебалась между мужемъ и дочерью. Не смотря на это, Гуго все таки пришелъ; а сэръ Мармадукъ, по совѣту своей жены, ушелъ изъ дому. Лэди Роули хотя и была дома, но не показывалась, оставаясь на верху съ своими другими дочерьми. И такъ, Нора достигла счастья и торжества, принявъ своего жениха наединѣ.

-- О, мое дорогое, вѣрное сокровище! воскликнулъ онъ, обвивъ руками ея станъ.

-- Да, я вѣрна; но ваша ли я -- это опять другой вопросъ.

-- Но вы хотите быть моей?

-- Да, но папа не хочетъ этого. Папа говоритъ, что вы -- ничто, и что у васъ нѣтъ состоянія; онъ думаетъ, что мнѣ лучше вернуться на Мандаринскіе острова и остаться старой дѣвой.

-- А вы сами, Нора, что думаете?

-- Что я думаю? Насколько я понимаю, молодыя дѣвушки вовсе не должны думать. Онѣ должны дѣлать то, что имъ прикажетъ ихъ папа. Однако довольно, Гуго, пустите меня; вы можете говорить со мной, не обнимая меня.

-- Уже такъ давно не обнималъ я васъ.

-- Если я поѣду съ папа на острова, то пройдетъ еще больше времени, пока вамъ это опять удастся. Надѣюсь, что вы мнѣ останетесь вѣрны; пройдетъ по крайней мѣрѣ лѣтъ десять, прежде чѣмъ я могу надѣяться вернуться опять на родину.

-- Не думаю, Нора, чтобы вы хотѣли ѣхать.

-- Да что же мнѣ дѣлать? Ваше предложеніе отправиться въ ближайшую церковь и тамъ обвѣнчаться -- очень мило и смѣло; но вы и сами знаете, что оно неисполнимо.

-- А я такъ напротивъ думаю, что оно и очень исполнимо.

-- Но только не для меня, Гуго. Ни за что въ мірѣ не хотѣла бы я быть какой нибудь Лидой и сдѣлать что нибудь такое, про что могли бы впослѣдствіи сказать, что жена ваша не должна была такъ поступать. Молодыя женщины, выходя замужъ, должны получить разрѣшеніе своихъ родителей. Въ послѣдніе два мѣсяца я очень много объ этомъ думала, и составила себѣ твердыя понятія.

-- Но изъ всего этого что же слѣдуетъ?

-- Слѣдуетъ то, что я хочу получить согласіе папа.

-- А если онъ заупрямится?

-- Быть можетъ, я успѣю его смягчить. Когда подойдетъ время отъѣзда, тогда онъ уступитъ.

-- Но вы съ ними не поѣдете? сказавъ это, онъ подошелъ къ ней и опять попытался взять ее за талію; но она отскочила отъ него и освободилась отъ его рукъ. "Если вы будете меня пугаться, то я могу думать, что вы въ самомъ дѣлѣ находите возможнымъ разстаться со мной".

-- Я васъ, Гуго, нисколько не боюсь.

-- Нора, мнѣ кажется, что должны же вы наконецъ сказать мнѣ что-нибудь рѣшительное.

-- Полагаю, что я говорила вамъ весьма рѣшительно. Въ одномъ, по крайней мѣрѣ, вы можете быть увѣрены -- я не поѣду на острова.

-- Дайте мнѣ на то вашу руку!

-- Вотъ моя рука! Но помните;-- я говорила вамъ то же и прежде: я не намѣрена вернуться. Я хочу здѣсь остаться. Я хочу -- да, но не скажу вамъ всего, что я думаю сдѣлать.

-- Вы намѣрены быть моей женой?

-- Конечно;-- со временемъ, когда устранятся всѣ затрудненія насчетъ стульевъ и столовъ. Теперь же, главный вопросъ состоитъ въ томъ,-- что стану я съ собой дѣлать, когда уѣдутъ папа и мама.

-- Сдѣлайтесь сразу м-ссъ Станбэри. Стулья и столы! У васъ будутъ и стулья, и столы, сколько будетъ вашей душѣ угодно. Вы вѣроятно не будете слишкомъ горды и требовательны и согласитесь прожить нѣсколько мѣсяцевъ въ меблированной квартирѣ.

-- Тутъ еще кромѣ квартиры, даже самой скромной, много другихъ предварительныхъ условій, Гуго. Папа уѣзжаетъ менѣе чѣмъ чрезъ три недѣли, а у мама столько другихъ заботъ, что ей некогда думать о моемъ приданомъ. Кромѣ того, есть еще много другихъ затрудненій,-- денежныя затрудненія и прочее, и прочее, -- такія затрудненія, что я положительно не знаю, какъ мнѣ изъ нихъ выпутаться.

Гуго началъ было увѣрять и доказывать, что его дѣло устранить всѣ денежныя и прочія затрудненія; но она скоро прервала его краснорѣчіе.

-- Это будетъ современемъ, Гуго, и я надѣюсь, что вы мужественно перенесете это бремя; но въ настоящее время есть большое препятствіе. Мнѣ вовсе не слѣдовало сюда пріѣзжать -- я должна была остаться съ Емиліей въ Италіи; но мнѣ казалось, что я была обязана повидаться съ вами.

-- Единственное, милое, дорогое мое сокровище!

-- И когда папа уѣдетъ, я думаю, не лучше ли мнѣ опять къ ней вернуться.

-- Я васъ и свезу туда! сказалъ Гуго, представивъ себѣ все удовольствіе и всю прелесть такого путешествія чрезъ Альпы.

-- Нѣтъ, вы этого не сдѣлаете, потому что это былобы неумѣстно и неприлично. Поѣхавъ вмѣстѣ, намъ пришлось бы путешествовать какъ мужъ съ женой. Я думаю, что къ Емиліи мнѣ слѣдуетъ вернуться, оттого что ея положеніе тамъ ужасно. Я полагаю, что между ними должно скоро чѣмъ нибудь да рѣшиться. Или онъ поправится, или ему придется такъ плохо, что медицинское вмѣшательство будетъ необходимо и неизбѣжно. Мнѣ не хотѣлось бы ее одну оставить. Когда у нея былъ свой домъ, она меня и пріютила; -- и я никогда не забуду, что у нея же и васъ встрѣтила.

Понятно, что Гуго при этихъ словахъ вновь попытался обнять ее, но и на этотъ разъ попытка его осталась безуспѣшна. Послѣ этого Нора разсказала ему про свою дружбу къ женѣ м-ръ Гласкока и про свое намѣреніе посѣтить ихъ современемъ въ Монкгамѣ.

-- И увидѣть тамъ всѣ тѣ прелести, которыми вы могли обладать, замѣтилъ онъ.

-- И помечтать о молодомъ человѣкѣ, лишившимъ меня всего этого! Но вы тоже поѣдете со мной, и сами увидите все то, чего меня лишили. Да, Гуго, было время, когда я нравилась всѣмъ моимъ друзьямъ, и когда главнымъ моимъ желаніемъ было сдѣлаться знатной богатой лэди -- и быть послушной, доброй дочерью.

-- Зачѣмъ же вы не осуществили всего этого?

-- Я думала, подожду еще немного. Потому что.... потому, что.... о Гуго, какъ противны были вы мнѣ послѣ вашего пребыванія въ Ненкомбѣ, гдѣ вы не хотѣли даже говорить со мной!

-- А почему не говорилъ я съ вами?

-- Не знаю. Потому что вы были гадки, угрюмы, только и думали о вашей трубкѣ. Помните ли вы нашу прогулку въ Лиддонъ, когда вы ни съ кѣмъ ни слова не сказали?

-- Я помню, что я васъ просилъ спуститься со мной къ рѣкѣ, а вы не захотѣли.

-- Вы просили меня только одинъ разъ, а какъ мнѣ хотѣлось тогда спуститься съ вами. Помните ли вы скалы въ рѣкѣ? Я все это такъ хорошо припоминаю, и какъ будто теперь вижу -- и какъ мнѣ хотѣлосъ попрыгать съ одного камня на другой! Гуго, если вы когда нибудь на мнѣ женитесь, то вы должны свезти меня туда и позволить попрыгать по этимъ камнямъ.

-- Вы тогда увѣряли, что не можете и боитесь промочить ноги.

-- Конечно, увѣряла, -- потому что вы тогда были такой гадкій, противный, такой холодный. О Боже мой! нѣтъ, вы никогда всего не узнаете.

-- Да развѣ я теперь уже всего не знаю?

-- Пожалуй, что и такъ. Во всемъ этомъ нѣтъ особенной тайны, да все это еще и теперь продолжается. Мнѣ только кажется странно то, что я могла полюбить человѣка такъ искренно, такъ горячо, и все это безъ всякой особенной причины. Вѣдь вы никогда, насколько я знаю, не старались быть особенно любезнымъ;-- не такъ ли?

-- Я дѣлалъ все, что могъ. Но сознаюсь, что это еще не много.

-- Вы, сэръ, ничего не дѣлали, только заставили меня въ васъ влюбиться, -- и въ этомъ даже не были вполнѣ увѣрены.

-- Нора, мнѣ кажется, вы не понимаете.

-- Извините, понимаю -- и отлично. Почему были вы такъ гадки со мной, вмѣсто того чтобы сказать мнѣ хотя одно ласковое, любезное слово въ Ненкомбѣ? Нѣтъ, извините, я прекрасно понимаю.

-- А почему это такъ было?

-- Потому что ваше мнѣніе обо мнѣ не было настолько высоко, чтобы считать меня способной выйдти за человѣка безъ состоянія. Я и тогда это знала, и теперь это знаю; вотъ почему я и не хотѣла брызгаться съ вами въ рѣкѣ. Но теперь все это прошло, и мы туда поѣдемъ, и будемъ брызгаться и шалить, какъ добрыя маленькія дѣти, -- и когда вернемся, то Присцилла насъ хорошенько побранитъ.

Они оставались одни въ гостинной болѣе часу, а лэди Роули сидѣла наверху, выжидая съ тѣмъ терпѣніемъ, которое въ подобныхъ случаяхъ бываетъ только у однихъ матерей. Софія и Люси вышли и оставили ее одну; а она все сидѣла, ждала, считала минуты, медленно подвигавшіяся, и думала про себя, что если это разъ рѣшено, то пусть молодые люди насладятся свиданіемъ. Гуго Станбэри не могъ никогда замѣнить м-ръ Гласкока,-- этотъ былъ бы такой зять, о которомъ можно было мечтать денно и ночно,-- зять, которымъ можно было гордиться,-- зять, котораго знатность, богатство, слава составили бы ея счастье въ глуши отдаленной части свѣта; но все-таки, не смотря на все это, и Гуго Станбэри былъ тоже для нея, какъ для доброй любящей матери большаго семейства, дорогъ въ качествѣ будущаго мужа одной изъ ея дочерей. Теперь, когда она уже сроднилась съ мыслью объ этомъ замужествѣ Норы, она готова была и желала найти въ Гуго все хорошее, припоминала, и увѣряла себя, что онъ очень умный, честный малый, добрый сынъ, любящій братъ, и какъ хорошо велъ онъ себя отношеніи Емиліи и Тревиліана. Она теперь искренно желала, чтобы Гуго былъ счастливъ,-- сидѣла и думала, какъ время длится, и все-таки терпѣливо ожидала, когда ее позовутъ.

-- Пустите меня, на минуту къ мама сказала Нора: -- я хочу, чтобы вы ее видѣли; постарайтесь быть съ ней какъ можно ласковѣе; если вы хотите быть ея зятемъ, то должны непремѣнно снискать ея расположеніе. Гуго обѣщалъ сдѣлать все возможное, и Нора отправилась за матерью.

Станбэри показалось нѣсколько тяжело быть ласковымъ, добрымъ малымъ въ присутствіи лэди Роули; да и сама лэди Роули ощущала нѣкоторое время всю неловкость этой встрѣчи. Она до сихъ поръ не признавала молодаго человѣка женихомъ своей дочери, и теперь не была на это уполномочена позволеніемъ сэръ Мармадука; но такъ какъ молодые люди оставались одни въ продолженіи двухъ часовъ съ ея вѣдома и согласія, то ей необходимо было изъявить какъ бы то ни было свое материнское одобреніе.

Нора заговорила о Емиліи и Тревиліанѣ, и они стали разбирать его образъ жизни. Затѣмъ лэди Роули начала говорить о предстоявшемъ путешествіи, и Гуго весьма необдуманно и неловко брякнулъ о намѣреніи Норы вернуться въ Италію. "Мы и сами еще не знаемъ, какъ это устроится", замѣтила лэди Роули: "ея отецъ желаетъ, чтобы она вернулась съ нами."

-- Вѣдь вы знаете, мама, что это невозможно, сказала Нора.

-- Нѣтъ, другъ мой, это возможно.

-- Но она не поѣдетъ, перебилъ Гуго.-- Лэди Роули, вы сами не захотите разлучить насъ и проложить между нами такое разстояніе?

-- Объ этомъ вы должны спросить сэръ Мармадука.

-- Мама, мама! воскликнула Нора подбѣжавъ къ матери, не папа должны мы теперь спросить, а васъ. Вы, собственно вы должны быть нашимъ союзникомъ, нашимъ другомъ. Не такъ ли, Гуго? И уже конечно, если вы, мама, согласитесь намъ помочь и быть нашимъ союзникомъ, то папа придется уступить.

-- Милая Нора!

-- Вы знаете, мама, что онъ это сдѣлаетъ; и вы тоже знаете, что вы можете намъ помочь и осчастливить насъ. Вамъ давно извѣстно, что я не могу съ вами вернуться на острова. Могу ли я уѣхать такъ далеко -- и его здѣсь оставить? Онъ можетъ разъ двѣнадцать жениться, прежде чѣмъ я успѣю оттуда вернуться.

-- Если ты ему такъ мало довѣряешь....

-- Долгіе сроки такъ томительны, замѣтилъ Гуго, находя нужнымъ вставить и свое слово для подкрѣпленія доводовъ Норы.

-- Я могу довѣрять ему, пока его вижу, сказала Пора,-- и потому не желаю вовсе терять его изъ виду.

Читатель нашъ догадывается, что лэди Роули уступила, согласилась, и признавъ Гуго своимъ будущимъ зятемъ, обняла его. Могло быть и хуже, думала она, вѣдь онъ говоритъ съ такой увѣренностью, что вырабатываетъ въ годъ шесть сотъ фунтовъ, и нисколько не сомнѣвается -- въ скоромъ времени получить и больше. Онъ предложилъ сыграть свадьбу осенью, но вмѣстѣ съ тѣмъ согласился съ ихъ мнѣніемъ, что многое будетъ зависить отъ положенія Тревиліана и его жены. Онъ готовъ съѣздить въ Италію, когда ему прикажутъ, и сдѣлать все, что можно ожидать отъ добраго брата. Лэди Роули благословила его и вторично обняла,-- и Нора тоже поцѣловала его, и, прильнувъ къ нему, не отталкивала его, когда онъ рукой обвилъ ея станъ. И вѣроятно онъ ощущалъ чувство знакомое всѣмъ молодымъ людямъ, когда они въ первый разъ поощряются матерями къ той свободѣ обращенія, которую они доселѣ позволяли себѣ только втайнѣ, тщательно скрывая ее отъ материнскихъ глазъ въ особенности,-- ощущеніе того, что они уподобляются тучнымъ тѣльцамъ, которыхъ, готовя къ жертвоприношенію, украшаютъ лентами.

ГЛАВА XCІ.
Четыре часа по утру.

Прошла недѣля, а сэръ Мармадукъ все не поддавался, хотя и вполнѣ сознавалъ, что Нора не вернется съ ними на Острова. Онъ навѣстилъ м-ръ и м-ссъ Аутгаусъ въ приходѣ св. Дидульфа -- съ цѣлью пристроить, если возможно, Нору у нихъ. М-ръ Аутгаусъ не отказалъ ему, но свое согласіе выразилъ такъ принужденно и холодно, что его можно было принять почти за отказъ.

-- Я очень люблю мою племянницу Нору, говорилъ онъ:-- но я слышалъ, что у ней теперь какая-то любовная исторія. Сэръ Мармадуку нельзя было отречься отъ этой любовной исторіи; да, онъ ее признавалъ, но самъ лично не одобрялъ, такъ какъ джентльменъ былъ безъ состоянія и (насколько онъ понималъ) безъ опредѣленнаго званія. "Я весьма неопытенъ въ этихъ любовныхъ дѣлахъ", говорилъ м-ръ Аутгаусъ: "и если Нора переѣдетъ ко мнѣ, то какъ мнѣ быть -- позволить ли мнѣ молодому человѣку приходить къ ней, или запретить ему?" М-ссъ Аутгаусъ замѣтила, что слѣдовало бы устроить противъ Станбэри какую нибудь интригу, чтобы этимъ отвлечь отъ него Нору; но сэръ Мармадукъ объявилъ, что планъ этотъ неудобоисполнимъ. М-ссъ Тревиліанъ писала уже нѣсколько разъ изъ Флоренціи, и въ своемъ послѣднемъ письмѣ выразила желаніе, чтобы Нора къ ней теперь не пріѣзжала. Емилія въ настоящее время жила въ гостинницѣ въ Сіеннѣ, сынишка былъ при ней, и мужа она видѣла черезъ день; но не смотря на все это, изъ письма Емиліи видно было,-- что ея посѣщенія Каза-Лунги были противъ желанія мужа. Онъ даже просилъ жену оставить Сіенну и вернуться въ Англію. Онъ даже однажды высказался, что если она это сдѣлаетъ, то и онъ послѣдуетъ за ней. Но она очевидно не довѣряла ему, и во всѣхъ своихъ письмахъ говорила о немъ какъ о человѣкѣ, который не владѣлъ полнымъ разсудкомъ. Ребенка водила она раза два къ нему въ домъ; въ первый разъ Тревиліанъ былъ въ ужасномъ волненіи, плакалъ о немъ, и объявилъ, что, теряя его, онъ теряетъ свое единственное сокровище; послѣ этого, онъ позабылъ о мальчикѣ, а въ послѣдній разъ она уже одна къ нему ходила. Сперва она думала, что быть-можетъ ея посѣщенія разсѣютъ его, нарушивъ его ужасное одиночество; но онъ никогда не изъявлялъ ни малѣйшаго удовольствіи, никогда не просилъ ее остаться въ домѣ, никогда не провожалъ ее въ Сіенну, и постоянно говорилъ о ея возвращеніи въ Англію, считая его необходимымъ, и чѣмъ скорѣе она уѣдетъ, тѣмъ лучше будетъ, говорилъ онъ. Онъ было хотѣлъ слѣдовать за ней въ Англію, но она объяснила это желаніе тѣмъ, что онъ надѣялся своимъ обѣщаніемъ удержать ее отъ этого возвращенія. Онъ пользовался каждымъ удобнымъ случаемъ, чтобы въ ея присутствіи напомнить ей о попыткѣ сэръ Мармадука доказать его сумасшествіе, и объявлялъ что онъ въ Англіи никого не боится, и встанетъ лицомъ къ лицу предъ ввѣми законовѣдами Чансеры Ленъ и предъ всѣми докторами Севиль Роу. А между тѣмъ, писала м-ссъ Тревиліанъ, я увѣрена, что онъ останется въ Каза-Лунгахъ тѣхъ поръ, пока не уѣдетъ сэръ Мармадукъ. Онъ не былъ на столько помѣшанъ, чтобы не понимать, что никто кромѣ сэръ Мармадука не осмѣлиться прибѣгнуть къ законнымъ мѣрамъ противъ него. Относительно его здоровья она сообщала очень грустныя свѣдѣнія. Онъ видимо -- писала она, чахнетъ и таетъ. Руки его, это одна кожа да кости. Его волосы и длинная борола до того закрываютъ его худыя впалыя щеки, что изъ всего лица выдаются только большіе, грустные, блестящіе глаза. Ноги его стали такъ слабы, что казалось, не въ состояніи вынести своей ноши и подгибаются подъ нимъ, когда онъ ходитъ, а платье его, не смотря на что онъ бросиль все привезенное имъ изъ Англіи, и сшилъ себѣ новое, но и это сдѣлалось такъ широко, что казалось сейчасъ съ него свалится. Однажды она рискнула было послать къ нему доктора, котораго ей рекомендовали во Флоренціи; но онъ ужасно разсердился, принялъ доктора очень не любезно, почти невѣжливо; объявивъ ему, что нисколько не нуждается въ его пособіи, ей сдѣлалъ ужасную сцену и упрекалъ ее, говоря, какъ могла она его такъ оскорбить, приславъ ему этого посѣтителя. Онъ объ явилъ ей, что если она еще разъ осмѣлится сдѣлать что нибудь подобное, то онъ отыметъ у ней ребенка, и запретитъ ей переступать порогъ Каза-Лунги. Ни въ какомъ случаѣ не пріѣзжай ко мнѣ, писала м-ссъ Тревиліанъ въ своемъ послѣднемъ письмѣ къ сестрѣ, пока я сама не пришлю за тобой. Твое присутствіе, можетъ мнѣ только повредить, и онъ пожалуй подумаетъ еще, что за нимъ наблюдаютъ и присматриваютъ. Всю мою надежду возлагаю я на возможность склонить его вернуться со мною. Съ тобою же, мнѣ будетъ это еще труднѣе. Да и кромѣ того, къ чему безъ особенной надобности впутывать тебя въ это безвыходное горе и несчастіе? Здоровье мое не смотря на весь ужасъ моего положенія и на страшную жару, отлично. Въ Каза-Лунгѣ прохладнѣе чѣмъ въ городѣ, чѣмъ я очень довольна для него. Онъ и безъ того такъ потѣетъ, что пожалуй не былъ бы въ состояніи вынести городскую жару. Я увѣрена, что въ Англію онъ не вернется до тѣхъ поръ, пока не уѣдетъ папаша; но надѣюсь, что послѣ его отъѣзда, мнѣ удастся, по тихоньку, и съ большими предосторожностями уговорить его. Не забудь, прислать мнѣ газету, въ которой онъ могъ бы видѣть напечатаннымъ отъѣздъ папаши.

Въ слѣдствіе этихъ писемъ изъ Флоренціи Нора принуждена была отказаться отъ своего плана отправиться въ Италію и пробыть у сестры, пока откроется домъ готовый для ея пріема. Она было намекнула Гуго, нельзя ли ей поѣхать на нѣсколько недѣль въ Ненкомбъ-Путней, но онъ объяснилъ ей, что котгэджъ, занимаемый его матерью, до того малъ, тѣсенъ и скверенъ, что ей тамъ рѣшительно негдѣ будетъ преклонить голову. Нѣтъ, никогда, не было такого безпріютнаго и несчастнаго существа какъ я, говорила Нора. Когда папаша уѣдетъ, я положительно останусь безъ крова и убѣжища. Въ это же время получено было письмо отъ м-ссъ Гласкокъ, по крайней мѣрѣ подпись была: Каролина Гласкокъ, хотя она имѣла уже право и на другую фамилію,-- письмо это было изъ Милана,-- въ немъ говорилось, что молодые супруги, несмотря на неблагопріятное время года, спѣшатъ вернуться въ Неаполь, по случаю смерти лорда Петерборо. И такъ, она лэди Петерборо! воскликнула лэди Роули, не въ состояніи скрыть выраженія своего прежняго сожалѣнія. Конечно, она лэди Петерборо; да, мамаша, оно иначе и быть не могло? хотя она еще такъ и не подписывается. Мы надѣемся, писала молодая лэди, быть въ Монкгамѣ, въ концѣ Августа, Чарльсъ увѣряетъ, что вы тоже къ этому времени туда пріѣдете. У насъ, по случаю смерти лорда Петерборо, никого изъ постороннихъ не будетъ. Я читалъ объ этомъ въ газетахъ, замѣтилъ сэръ Мармадукъ, и совершенно позабылъ передать вамъ. Въ этотъ самый вечеръ происходило длинное семейное совѣщаніе, на счетъ будущаго пристройства Норы. Они всѣ собрались въ мрачную гостинную Грегсъ Оттеля; сэръ Мармадукъ все еще упрямился и не уступалъ. Мать и дочь начинали сознавать, что теперь не слѣдовало настаивать на его согласіи. Въ сущности онъ уже давно согласился. Теперь уже и рѣчи не было о проклятіи, или о лишеніи мнимаго наслѣдства. Нора оставалась въ Англіи, съ тѣмъ, чтобы со временемъ выйдти за Гуго Станбэри; главное затрудненіе заключалось въ томъ, куда бы ее въ настоящее время пристроить. До отъѣзда семьи изъ Соутгамптона оставалось только двѣнадцать дней, а еще ничего не было рѣшено.

-- Еслибы папаша позволилъ, и довѣрилъ бы мнѣ, то я всего лучше желала бы остаться одна въ меблированной квартирѣ, робко заявила Нора.

-- Вотъ это, такъ уже верхъ нелѣпости, возразилъ сэръ Мармадукъ.

-- Да кто же смотрѣлъ бы за тобой, Нора? спросила лэди Роули.

-- И кто ходилъ бы съ тобою гулять? вмѣшалась Люси.

-- Мнѣ кажется, невозможно этакъ одной жить, перебила Софи.

-- Никто не смотрѣлъ бы за мной, никто не сопровождалъ бы меня въ моихъ прогулкахъ, а все таки, я прекрасно могла бы жить одна, сказала Нора.-- Я право не понимаю, отчего смотрятъ на молодую дѣвушку, которой родители уѣзжаютъ, какъ на существо бездомное и безпомощное. Конечно, не скажу, чтобы это было очень весело и пріятно,-- но вѣдь это не надолго.

-- Отчего же не надолго? спросилъ сэръ Мармадукъ.

-- Конечно, не надолго, возражала Нора.

-- А я, такъ вовсе не вижу, сказалъ сэръ Мармадукъ, послѣ продолжительной паузы, чтобы сей дженгльмэнъ такъ особенно желалъ этой женитьбы. Я по крайней мѣрѣ не слышалъ, чтобы онъ назначилъ день, или сдѣлалъ формальное предложеніе.

-- Папаша, папаша, это несправедливо, очень несправедливо,-- и не великодушно съ вашей стороны.

-- Нора, поспѣшила замѣтить мать, не говори такъ съ твоимъ отцемъ.

-- Нѣтъ, мамаша, это ужасно несправедливо. Папаша обвиняетъ м-ръ Станбэри въ равнодушіи, неискренности, и говоритъ какъ будто бы онъ не серьезно намѣренъ жениться.

-- Да, я очень бы желалъ, чтобы въ самомъ дѣлѣ его намѣренія не были серьезны, прервалъ сэръ Мармадукъ.

-- М-ръ Станбэри готовъ во всякое время исполнить свое обѣщаніе, продолжала Нора. Оглашеніе можетъ быть готово очень скоро, и если вы только позволите, то свадьба можетъ быть черезъ три недѣли.

-- Помилуй Нора! воскликнула лэди Роули.

-- Я однако отказалась назначить день, и вообще предпринять какія бы то ни было приготовленія, и не хотѣла ни на что рѣшиться, пока не получу согласія папаши.

-- Вотъ почему, все дѣло въ этомъ положеніи. Если же папаша позволитъ мнѣ взять комнату до моего отъѣзда въ Монкгамъ, то оттуда я устрою все остальное. Полагаю, что на м-ръ Гласкока вы можете положиться, а его женѣ вы тоже довѣряете.

-- Я думаю, что папаша согласится на нѣкоторыя уступки, замѣтила лэди Роули.

-- Она ничего не можетъ предпринять, потому что отказывается жить съ своими родителями, перебилъ сэръ Мармадукъ.

Разговоръ принялъ такой непріятный оборотъ, вскорѣ прекратился. И къ лучшему. Всѣмъ было извѣстно, что сэръ Мармадуку рано или поздно придется уступить и согласиться, а въ настоящее время Нора и лэди Роули, подвинули дѣло, на столько, на сколько это было возможно.

Неожиданное появленіе курьера съ телеграммой внезапно прервало на этотъ вечеръ всѣ толки и недоумѣнія по этому предмету.

Телеграмма была на имя лэди Роули, она распечатала ее дрожащими руками, (дамы всегда такъ распечатываютъ телеграммы). Телеграмма была отъ Емиліи Тревиліанъ.

-- Луису гораздо хуже. Пусть кто нибудь ко мнѣ пріѣдетъ. Всего лучше если Гуго Станбэри.

Извѣстіе это всѣхъ такъ поразило и разстроило, что никто изъ нихъ не зналъ что дѣлать. Лэди Роули начала съ того, что она сама поѣдетъ. Сэръ Мармадукъ нашелъ это невозможнымъ, и предлагалъ послать адвоката. Нора заявила свою то товность поѣхать къ сестрѣ, но Люси остановила ее замѣчаніемъ, что въ такомъ случаѣ Гуго Станбэри захочетъ непремѣнно ее сопровождать. Лэди Роули спросила согласится-ли Гуго туда съѣздить, и Нора увѣрила, что онъ безпрекословно и очень охотно исполнитъ это порученіе. Она была увѣрена, что онъ поѣдетъ, не смотря на всѣ толки сотрудниковъ Ежедневной Лѣтописи. Она думаетъ, что у издателя этой Лѣтописи есть всегда запасное лицо, готовое и способное замѣнить отсутствующаго сотрудника. Сэръ Мармадукъ качалъ головой, и чувствовалъ себя очень неловко. Онъ настаивалъ на томъ, чтобы къ Емиліи послать адвоката, сознавая вѣроятно, что если услуги Станбэри будутъ приняты, то уже конечно ему невозможно далѣе сопротивляться этому браку. Однако не прошло и получасу, какъ всѣ рѣшились и послали за Станбэри. Разсыльный отеля отправился на извощикѣ въ контору Ежедневной Лѣтописи съ запиской лэди Роули. "Добрѣйшій м-ръ Станбэри, мы сейчасъ получили телеграмму отъ Емиліи, и очень желаемъ повидать васъ еще сегодня вечеромъ. Ради Бога пріѣзжайте. Мы ждемъ васъ съ величайшимъ нетерпѣніемъ.-- Е. Р."

Вообще, это новое горе было для нихъ очень сильнымъ и неожиданнымъ ударомъ; пріѣзжать м-ссъ Тревиліанъ до ихъ отъѣзда было невозможно, а отложить еще на нѣкоторое время ихъ путешествіе объ этомъ теперь и думать нельзя было. Если бы даже Станбэри и могъ уѣхать съ утреннимъ поѣздомъ слѣдующаго дня, то все таки въ Сіенну пріѣдетъ онъ едва на четвертыя сутки; и каковъ бы не былъ результать его поѣздки, все таки и рѣчи не могло быть о томъ, чтобы Емилія Тревиліанъ съ нимъ вернулась, и совершила бы это путешествіе съ такою быстротою. Конечно, они узнаютъ дальнѣйшія послѣдствія чрезъ телеграммы и письма, но видѣть ее, и помочь ей лично, это было немыслимо и невозможно. "Не дай Богъ, въ случаѣ какого нибудь несчастья, не лучше ли ей съ ними вернуться на острова", сказала лэди Роули.

-- Объ этомъ нельзя и думать, сказалъ мрачно сэръ Мармадукъ. Я не могу отказаться отъ взятыхъ мною мѣстъ.

-- Знать бы да вѣдать, и можно было подождать еще нѣсколько дней.

-- Не думаю, чтобы она согласилась ѣхать съ вами, замѣтила Нора. Она не захотѣла бы взять съ собой Люи. Да и къ чему? При томъ, не думаю, чтобы Тревиліанъ былъ уже такъ плохъ.

-- Объ этомъ и говорить нечего, возразилъ сэръ Мармалукъ. Очевидно было, что каково бы ни было мнѣніе сэръ Мармадука, но во всякомъ случаѣ у него не было сильнаго горячаго желанія на выздоровленіе его зятя.

И они всѣ сидѣли, ожидая Гуго Станбэри. Пробило одинадцать, двѣнадцать, и часъ и два ночи, а Гуго все не являлся. Посланный давно вернулся, сказавъ, что не засталъ м-ръ Станбэри въ конторѣ, но что ему тамъ сказали, что онъ непремѣнно туда пріѣдетъ еще нынче вечеромъ. Другого адреса онъ не получилъ, и потому, записку лэди Роули долженъ былъ оставить въ конторѣ. Сэръ Мармадукъ начиналъ сердиться, ворчалъ, и видимо очень желалъ освободиться отъ этого ночнаго ожиданія. Но уйдти ему никакъ нельзя было, и онъ выказывалъ свое нетерпѣніе тѣмъ, что старался отослать другихъ. Лэди Роули объявила, что она ни за что не уйдетъ, и готова если нужно просидѣть всю ночь въ своемъ углу на диванѣ; и такъ какъ она очень покойно и сладко тутъ уснула, то ея комфортъ не былъ слишкомъ нарушенъ. Нора упорно отказывалась уйдти и лечь въ постель. "Я уйду въ свою комнату, но все равно тамъ буду сидѣть и ожидать", сказала она. "Должна же я съ нимъ до его отъѣзда повидаться и поговорить". Софи и Люси заявивъ свою равноправность съ Норой, тоже не хотѣли уйдти, выслушивая терпѣливо какъ отецъ называлъ ихъ гусями и идіотками. Сэръ Мармадукъ вздремнулъ и внезапно проснувшись, съ храпомъ сталъ сердиться и божиться, что и онъ и всѣ остальные должны уйдти и лечь спать, какъ вдругъ у дверей главнаго подъѣзда раздался сильный звонокъ. Вѣрный посланный тоже не ложился, и услыхавъ звонокъ побѣжалъ отпереть подъѣздъ, такъ что не прошло и двухъ минутъ, какъ уже Гуго Станбэри былъ въ гостинной. Прежде чѣмъ сказать что нибудь, онъ началъ съ того, что сталъ предъ всѣми извиняться. Вернувшись въ контору Е. Л. около одинадцати, онъ непремѣнно долженъ былъ прежде чѣмъ уйдти написать свою передовую статью. Весь вечеръ провелъ онъ въ парламентѣ въ залѣ докладчиковъ, и ушелъ оттуда съ матеріалами для своей статьи. "Конечно, лучше же намъ было прождать и не ложиться, чѣмъ обмануть ожиданія всего города", замѣтилъ сэръ Мармадукъ съ явной ироніей.

-- Какъ хорошо, какъ мило съ вашей стороны, что вы пришли, сказала Нора.

-- Да, да, въ самомъ дѣлѣ, подхватила лэди Роули; но мы были вполнѣ увѣрены, что вы пріѣдете. Поцѣловавъ и благословивъ (перекрестивъ) его какъ своего зятя, лэди Роули готова была теперь полюбить его такъ, какъ еслибы онъ былъ лордъ Петерборо.

-- Не лучше ли, м-ръ Станбэри показать вамъ телеграмму, началъ сэръ Мармадукъ, который, съ тѣхъ поръ какъ раздался звонокъ, стоялъ держа въ рукахъ этотъ клочекъ бумаги. Гуго взялъ депешу и прочиталъ ее. Не знаю, что заставило мою дочь, упомянуть вашу фамилію, продолжалъ сэръ Мармадукъ. Но такъ какъ она это сдѣлала, и быть можетъ и несчастный больной на васъ указалъ, то мы и рѣшились послать за вами.

-- Это и было самае лучшее, сэръ Мармадукъ, сами мы теперь въ такомъ положеніи, что мнѣ ѣхать невозможно. Мы непремѣнно должны выѣхать въ Соутгамптонъ въ будущую пятницу. Корабль уходитъ въ субботу.

-- Тутъ и говорить нечего, я охотно пойду, сказалъ Гуго. Я соберусь, сейчасъ, когда вамъ угодно, во всякое время. Сказать вамъ правду, получивъ записку лэди Роули, я тотчасъ подумалъ, что это должно быть по этому дѣлу. Тревиліанъ и я, мы были прежде большіе друзья, и легко можетъ быть, что онъ меня приметъ безъ неудовольствія.

Тутъ было много о чемъ поговорить, и совѣщаніе это выходило тѣмъ затруднительнѣе, что всѣ присутствующіе хорошо понимали и чувствовали; что Гуго и сэръ Мармадукъ могутъ опять встрѣтиться только чрезъ много лѣтъ. Растанутся-ли они теперь друзьями или опять какъ посторонніе? Не настаивай Люсіи и Софи такъ упорно присутствовать при этомъ совѣщаніи, Нора рѣшилась бы встать, всему затрудненію лицемъ къ лицу, и схвативъ быка за рога, она тутъ же просила бы отца въ присутствіи ея жениха подтвердить своимъ согласіемъ ея обѣщаніе Но въ присутствіи столькимъ свидѣтелей, хотя это были ея ближайшіе родные, она не могла этого сдѣлать. Кромѣ того тутъ явилось еще другое затрудненіе. Сэръ Мармадукъ, привыкнувъ считать Станбэри такимъ бѣднякомъ, у котораго едва хватало чѣмъ заплатить свой обѣдъ, -- (хотя на самомъ-то дѣлѣ, нашъ другъ Гуго по всѣмъ вѣроятіямъ былъ богаче перваго),-- говоря о расходахъ дороги, сказалъ: "Само собой, разумѣется, что вся дорога будетъ на нашъ счетъ." Гуго покраснѣлъ, взглянулъ сердито и скороговоркою сказалъ, что объ этомъ говорить нечего, такъ какъ Тревиліанъ его давнишній и лучшій другъ." Сэръ Мармадуку стало совѣстно и стыдно, неизвѣстно почему, потому что предложеніе его было совершенно естественное,-- и онъ не нашелся отвѣтить Гуго; но вслѣдъ за тѣмъ сталъ еще холоднѣе и неприступнѣе. Принесли Бродшоу "Путеводитель по Европѣ," стали его перелистывать, искать, совѣтоваться, и прошло болѣе получасу на просматриваніе этой удивительной книги. Вообще мы часто бываемъ слишкомъ требовательны къ этому Бродшоу, -- (мы собственно говоримъ о Бродшоу по материку Европы), -- потому что всѣ мельчайшія подробности осенняго путешествія, именно такъ, какъ его думаютъ совершить туристы, не могутъ быть иначе отысканы въ этой книгѣ, какъ только послѣ тщательнаго просмотра многихъ запутанныхъ описаній.

Но имѣя навыкъ и опытность искать въ этой книгѣ, мы смѣло можемъ заявить, что Бродшоу знаетъ много, и въ четверть часа укажетъ и объяснитъ вамъ лучшій способъ добраться изъ любого города Европы въ другой, будь онъ въ разстояніи одинъ отъ другого миль на пятьдесятъ; да, онъ пояснитъ вамъ все лучше, и вы узнаете больше, чѣмъ вы успѣли бы узнать въ этомъ городѣ въ цѣлое утро съ помощью курьера, экипажа, пары лошадей и всѣхъ другихъ принадлежностей, которыми обладаетъ большинство туристовъ. И вотъ, принявшись за Бродшоу, они наконецъ добились того, что узнали, что въ путешествіи изъ Лондона въ Сіенну нисколько не выигрывается во времени, если выѣдешь утромъ. Намѣреваясь ѣхать, нигдѣ не останавливаясь, Гуго всего лучше было выѣхать изъ Лондона съ ночнымъ поѣздомъ; тѣмъ они и порѣшили. Но когда это было улажено, тогда явилось затрудненіе на счетъ порученія, которое на него возлагалось. Что надо было ему дѣлать? Кончилось тѣмъ, что ему не дали никакого порученія.

На другое утро рѣшили послать Емиліи депешу, увѣдомляя ее о пріѣздѣ Гуго; а онъ поспѣшитъ къ ней и уже отъ нее получитъ дальнѣйшія приказанія. Всѣ они находились въ страшномъ недоумѣніи, на счетъ болѣзни, о которой говорилось въ телеграммѣ; была ли это физическая или душевная болѣзнь. Если это болѣзнь перваго разряда, то конечно тутъ могли быть большія затрудненія, и для Станбэри было бы весьма полезно найти въ Италіи кого нибудь, кто бы могъ ему помочь и дѣломъ, и совѣтомъ. Нора подала мысль снабдить его рекомендательнымъ письмомъ къ м-ръ Спальдингу, и она же и написала его. Такъ какъ сэръ Мармадукъ не сошелся съ Англійскимъ посланникомъ во Флоренціи, то Нора въ своемъ письмѣ не намекала на собственно Британскую помощь. Наконецъ часа въ четыре утра, наступилъ моментъ разставанія. Сэръ Мармадукъ предложилъ Станбэри отобѣдать съ ними въ этотъ день; но Гуго отклонилъ это приглашеніе подъ предлогомъ, что имѣя возможность располагать этимъ днемъ, онъ употребитъ его на то, чтобы приготовить работу, которая понадобится во время его отсутствія. Тутъ надо замѣтить, что сэръ Мармадукъ пригласилъ его довольно холодно и принужденно, а Гуго, готовый съѣздить хоть къ сѣверному полюсу для каждаго члена этой семьи, чувствовалъ себя въ эту минуту къ сэръ Мармадуку враждебно и наступательно настроеннымъ.

-- Какъ только пріѣду туда, то я вамъ сей же часъ все напишу, говорилъ онъ держа руку лэди Роули, и напишу вамъ все, все, очень подробно.

-- Да благословитъ васъ Господь, мой добрый дорогой другъ! сказала леди Роули сквозь слезы и рыданія.

-- Доброй ночи, сэръ Мармадукъ, сказалъ Гуго.

-- Доброй ночи, м-ръ Станбэри!

Онъ подалъ руку двумъ дѣвочкамъ, и каждая изъ нихъ, сжимая ее, рыдала и отворачивалась отъ Норы.

Нора стояла поодаль отъ всѣхъ, одна, возлѣ двери, облакачиваясь на стулъ съ крѣпко сжатыми руками. Она ничего не подготовила къ этому прощанію,-- ни слова, ни движенія, ни мысли. Но она чувствовала, что оно приближается, и знала что должна положиться на него, и дѣйствовать сообразно съ его дѣйствіями. Если онъ въ состояніи проститься спокойнымъ голосомъ и удовольствуется пожатіемъ руки, то и она сдѣлаетъ то же самое,-- и постарается на него за то не сердиться. Онъ тоже, ничего не приготовилъ; но когда наступила минута, то онъ не могъ такимъ образомъ съ ней разстаться. Одно мгновеніе онъ какъ будто колебался, не смѣя къ ней подойти, и только назвалъ ее по имени: "Нора!" Одно мгновеніе и она осталась неподвижна, держась за стулъ; но вдругъ бросилась въ его объятія, и тутъ, забывъ отца и все остальное, онъ сталъ цѣловать ея волосы, ея лобъ, и крѣпко прижималъ ее къ своей груди. "Моя дорогая, милая Нора!"

Теперь сэръ Мармадукъ долженъ былъ сказатъ что нибудь. Сперва разыгралъ онъ небольшую сцену со всѣми женщинами, во время которой онъ успѣлъ подготовиться и собраться съ духомъ.

-- М-ръ Станбэри, произнесъ онъ наконецъ, пусть такъ будетъ. Мнѣ остается только желать для счастья моей дочери и для вашего, чтобы ваши средства къ жизни были прочнѣе и вѣрнѣе. Гуго принялъ это за одобреніе къ новому поцѣлую, послѣ котораго убѣжалъ, давъ имъ позволеніе лечь спать.

ГЛАВА XCІІ.
Разсужденія Тревиліана о жизни.

Станбэри совершилъ свое путешествіе до Флоренціи безъ остановокъ и безъ всякихъ препятствій; поѣздъ въ Сіенну долженъ былъ идти только часа чрезъ четыре, и Гуго, воспользовавшись этимъ временемъ, отправился въ гостинницу, умылся, переодѣлся, поѣлъ, и велѣлъ себя свезти въ домъ м-ръ Спальдинга. Американскій посланникъ былъ дома, и принялъ Станбэри очень любезно; но на счетъ Тревилліана не могъ ему почти ничего сообщить. Посланникъ повелъ Гуго въ комнату м-ссъ Спальдингъ, которая ему сказала, что она со дня свадьбы своей племянницы только одинъ разъ и видѣли м-ссъ Тревиліанъ, которая ей тогда сказала, что мужъ ея очень слабъ. Гуго не смотря на всѣ свои заботы очень забавлялся постоянными ссылками на Лэди Петерборо. Миссъ Спальдингъ получила послѣднія извѣстія о Тревиліанахь чрезъ лэди Петерборо и Нору Роули. Въ настоящее время лэди Петерборо находилась въ Неаполѣ, но на дняхъ ее ожидали во Флоренцію, откуда они намѣревались отправиться на сѣверъ. Это обстоятельство, не смотря на сильную жару, удерживало семейство Спальдингъ въ городѣ. Они думали переѣхать недѣли на двѣ въ Тирольскія горы, какъ только "лэди Петерборо уѣдетъ въ Англію". Какъ пріятно было бы лэди Петерборо съ нимъ познакомиться, и получить отъ него самыя точныя свѣдѣнія о ея пріятельницѣ Норѣ. При этихъ словахъ м-ссъ Спальдингъ лукаво улыбалась, показывая этимъ, что ей хорошо извѣстны были всѣ отношенія Гуго Станбэри къ Норѣ Роули. Вспоминая при этомъ совѣты и наставленія, полученныя нами (увы!-- у много лѣтъ тому назадъ) отъ великаго мастера въ семъ дѣлѣ, мы приходимъ къ тому заключенію, что бѣдная, добрая м-ссъ Спальдингъ была очень добродушная простофиля и хвастунья. А все таки, не смотря на все уваженіе къ памяти этого великаго человѣка мы должны сознаться, что намеки м-ссъ Спальдингъ на блестящіе успѣхи въ жизни достигнутыя ея племянницею, были естественны и вполнѣ извинительны; и что въ этомъ случае, умалчиваніе, и расчитанное предвзятое намѣреніе не высказываетъ того торжества, которое ей должно было быть такъ дорого, выставило бы ея только умъ въ гораздо худшемъ свѣтѣ. Если уже разъ навсегда знатность, богатство и деньги признаны такими хорошими вещами, то почему и намъ не согласиться съ общимъ мнѣніемъ. Матери также естественно гордиться бракомъ ея дочери съ наслѣдникомъ какого-нибудь пера и графа, какъ и славою и извѣстностью достигнутою ея сыномъ. И если намъ пришлось бы встрѣтить лэди въ положеніи м-ссъ Спальдингъ, которая бы умышленно удерживалась не произносить имени и титула своей дочери, мы пожалуй могли бы возъимѣть не совсѣмъ выгодное мнѣніе о ея тайныхъ мысляхъ и намѣреніяхъ Вотъ почему, мы предпочитаемъ откровенность м-ссъ Спальдингъ -- она по крайней мѣрѣ естественнѣе. М-ръ Спальдингъ завладѣвъ нашимъ другомъ, держалъ его за петлю, и сталъ ему говорить предлинный спичь на счетъ всей опасности и положенія въ которомъ находилась м-ссъ Тревиліанъ; но Станбэри, вынужденный обстоятельствами своего положенія, не могъ его долго слушать, посмотрѣлъ на часы, и ссылаясь на позднее время, раскланялся и ушелъ.

Онъ засталъ м-ссъ Тревиліанъ ожидающую его на станціи желѣзной дороги въ Сіеннѣ. Едва узналъ ее,-- не потому чтобы она физически такъ измѣнилась, не потому, чтобы она такъ постарѣла въ лицѣ или похудѣла, посѣдѣла или поблѣднѣла,-- но потому что забыты и несчастье ея жизни, преждевременно у нея похитили этотъ внѣшній блескъ, эту гордость женской щеголеватости, эту блистательную изъящную кокетливость, которыми наши дочери и жены такъ стремятся себя окружить. Она теперь сознавала свое несчастье, чувствовала, что жизнь ея надломлена, и что единственная ея задача состоитъ въ томъ, чтобы ухаживать и присматривать за слабымъ несчастнымъ страдальцемъ;-- вотъ почему она отбросила отъ себя всякую мысль, всякое желаніе выказать свою граціозность и красоту. Не скоро дошла она до этого сознанія своего положенія. Въ Ненкомбъ-Путней она была уже несчастлива, но несчастье это не имѣла еще вліянія на ея внѣшнюю сторону. Въ св. Дидульфѣ оно была еще несчастнѣе, и въ священническомъ домѣ ея дяди была для нея очень тягостна; но она все еще боролась со всѣми обстоятельствами и наружный блескъ и щеголеватость продолжали окружать ее своимъ сіяніемъ. Послѣ этого, у нея отняли ребенка, и дни прожитые ею въ Манчестеръ Стритѣ тоже были очень тяжелые,-- но она все еще крѣпилась, боролась и не поддавалась. И вотъ, только тогда, когда ей возвратили ее ребенка, и когда она увидѣла жизнь, которую велъ ея мужъ, и когда ея гнѣвъ,-- ея ярый гнѣвъ,-- превратился въ состраданіе, и когда съ этимъ состраданіемъ вернулась прежняя любовь, тутъ только сознала она все несчастье своей жизни, и вотъ тогда то черное и темное платье сдѣлалось ея обычнымъ нарядомъ, густая вуаль закрывала постоянно ея лице, и скромный чепчикъ замѣнилъ ея прежнюю граціозную щегольскую шляпку, и она отбросила всякую кокетливость и притязаніе на красоту и граціозность.

"Вы очень добры, что пріѣхали сюда", заговорила она, "да, очень добры. Я уже незнала что мнѣ дѣлать, такъ ужасно несчастлива была. Въ тотъ день, когда я послала телеграмму, онъ былъ такъ плохъ, что я должна была на что нибудь рѣшиться". Понятно, что Станбэри, пока ихъ везли въ гостинницу м-ссъ Тревиліанъ, освѣдомлялся о его здоровьи. Въ тотъ день когда она послала телеграмму, мужъ ея опять страшно на нее взбѣсился. Она вступилась, или хотѣла вступиться въ нѣкоторыя домашнія измѣненія для его же здоровья и комфорта, а онъ съ страшнымъ гнѣвомъ приказалъ ей немедленно возвратить ему ребенка, а ей сію же минуту выѣхать изъ Сіенны. "Когда я ему сказала, что Люи нельзя ему прислать,-- да и возможно ли было отдать ребенка подъ такой присмотръ,-- тогда онъ мнѣ сказалъ, что я самая низкая лгунья и обманщица, не сдержавшая своего обѣщанія, и подлая измѣнщица платящая зломъ за добро. И я не должна никогда больше показываться ему на глаза, да, никогда; и дверь его дома будетъ для меня всегда заперта".

На другой день послѣ этого, она все таки опять пошла къ нему, и съ тѣхъ поръ навѣщала его каждый день. О ребенкѣ онъ ничего больше не говорилъ, а теперь онъ такъ слабъ, что не въ состояніи сильно сердиться. "Я ему сказала, что вы должны пріѣхать, и хотя онъ промолчалъ, но полагаю, что все-таки доволенъ этимъ. Онъ васъ ожидаетъ завтра".

-- Я схожу къ нему еще сегодня вечеромъ, если онъ позволитъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, только не сегодня вечеромъ. Онъ обыкновенно ложится послѣ заката солнца. И я сама ухожу отъ него около пяти часовъ послѣ обѣда. Я сказала ему, что вы будете у него завтра,-- одни. Я наняла маленькую коляску, и вы въ ней поѣдете. Онъ именно наказывалъ, чтобы я не пріѣзжала съ вами. Папаша, уѣзжаетъ вѣроятно въ будущую субботу? Станбэри пріѣхалъ въ Сіенну тоже въ субботу.

-- Нѣтъ, онъ выѣзжаетъ изъ Лондона въ пятницу.

-- Убѣдите его въ этомъ. Не говорите ему этого вдругъ, но приготовьте постепенно. Онъ все думаетъ что я его обманываю. Онъ согласится вернуться въ Англію, когда знаетъ, что папаша дѣйствительно уѣхалъ.

Они провели вмѣстѣ весь вечеръ, и Станбэри узналъ все, что только м-ссъ Тревиліанъ могла ему сообщить о положеніи ея мужа. Нельзя было сомнѣваться, говорила она, что его разсудокъ пострадалъ; но она полагала, что состояніе его ума было противоположно состоянію его тѣла, и чѣмъ слабѣе онъ былъ тѣломъ, тѣмъ яснѣе и тверже былъ его разсудокъ. Онъ теперь никогда не вспоминалъ полковника Осборна, и относился ко всѣмъ обстоятельствамъ послѣднихъ двухъ лѣтъ, какъ къ послѣдствіямъ неумолимой судьбы, такъ ужасно разрушившей его счастье безъ всякой вины съ его стороны.

-- Будьте увѣрены, она продолжала, что я его никогда не обвиняю. Даже когда онъ говоритъ про меня ужасныя вещи, а это онъ часто дѣлаетъ,-- я никогда не извиняю себя. Я думаю, что я не скажу ни слова и тогда, когда онъ назоветъ меня низкой тварью.

Прежде чѣмъ они въ этотъ вечеръ разошлись. Емилія задала ему много вопросовъ на счетъ Норы, и Гуго подробно описалъ ей положеніе, въ которомъ они теперь другъ къ другу находились. "Значитъ, папаша все таки согласился?"

-- Да,-- въ четыре часа утра, -- именно въ тотъ моментъ, когда я съ ними простился.

-- Когда же будетъ свадьба?

-- Ничего не рѣшено, и я даже не знаю, куда она поѣдетъ, когда они оставятъ Лондонъ. Думаю, что она отправится въ Монкгамъ, когда молодые Гласкокъ вернутся въ Англію.

-- Какое странное стеченіе обстоятельстви, въ жизни,-- поѣхать туда именно, гдѣ все могло быть ея достояніемъ!

-- Мнѣ кажется, что мнѣ слѣдовало бы быть ужасно стыдно, что я разстроилъ такое блестящее счастье, сказалъ Гуго.

-- Нора такая странная дѣвушка! она такъ тверда, такъ настойчива, и въ тоже время такъ добра, и такъ довѣрчива, что она будетъ также ладить съ бѣднымъ человѣкомъ какъ и съ богатымъ. Вы не будете сердиться на меня, если я вамъ сознаюсь, что и я очень желала, чтобы она вышла за м-ръ Гласкока, и очень сильно ее уговаривала?

-- Напротивъ, я могу только больше гордиться ее -- и собою. Когда ей объяснили все, что она теряетъ въ отношеніи богатства, блеска и знатности, тогда она еще сильнѣе закусила удила, и осталась глуха ко всѣмъ совѣтамъ и уговариваніямъ. Конечно, она была сильно влюблена.

-- Надѣюсь, что она никогда не будетъ объ этомъ сожалѣть; вотъ и все.

-- Ей надо бы прежде измѣнить свой нравъ. Все что она увидитъ въ Монкгамѣ, только укрѣпитъ ее въ ея выборѣ. Не смотря на ея дѣтскіе пріемы, она тверда какъ скала; ничто не можетъ ее поколебать.

На другой день, утромъ, повидавшись сперва съ м-ссъ Тревиліанъ, Гуго отправился одинъ въ Каза-Лунга. Онъ взялъ съ собою нѣкоторыя бездѣлицы для стола больнаго; получивъ однако предостереженіе не говорить больному объ этомъ ни слова. Они условились, что онъ постарается уговорить Тревиліана назначить день для его возвращенія въ Англію. Это былъ теперь главный предметъ, который они имѣли въ виду. "Согласись онъ только вернуться въ Англію", говорила Эмилія, "мы бы тогда во что бы то ни стало поѣхали вмѣстѣ, и онъ постепенно привыкъ бы подчиниться нашимъ совѣтамъ". Еще не было и десяти часовъ, а Станбэри уже взбирался на гору къ дому, изумляясь печальному, знойному и безнадежному опустошенію этой мѣстности. Ему казалось, что всякій, кому пришлось бы здѣсь жить одному, среди этого зноя и опустошенія, всякій долженъ былъ непремѣнно здѣсь съума сойди. Почва была сожженная и пыльная, какъ будто ее никогда ни одна капля дождя неорошала. Ящерицы, выглядывавшія изъ трещинъ обвалившихся стѣнъ, еще больше увеличивали видъ зноя. Сама растительность была какого-то зеленожелтаго поблекшаго цвѣта, какъ будто палящіе лучи солнца лишили ее всей свѣжести. Въ воздухѣ слышался едва внятный шумъ жучковъ и жужжаніе мухъ, подтверждающіе присутствіе сильной жары. Нигдѣ не слышался человѣческій голосъ, нигдѣ не раздавался звукъ человѣческихъ шаговъ, нигдѣ не было пріюта или убѣжища отъ зноя палящаго солнца; онъ снялъ шляпу, вытеръ лобъ своимъ платкомъ, и постучалъ палкою въ дверь. Боже мой, до какого ужаснаго состоянія довело отсутствіе разума два существа, пользовавшіяся доселѣ всѣми земными благами. Спустя нѣсколько минутъ послѣ этого, Гуго пройдя весь домъ очутился предъ Тревиліаномъ, котораго засталъ сидящимъ въ креслѣ подъ верандою, откуда былъ видъ на оливковыя деревья. Тревиліанъ не привсталъ съ своего кресла, а только протянувъ лѣвую руку, привѣтствовалъ своего стараго друга.

-- Станбэри, сказалъ онъ:-- я очень радъ васъ видѣть, уже ради воспоминанія давно минувшихъ дней. Найдя это уединенное убѣжище, я не думалъ найдти друзей вокругъ себя. Я хотѣлъ испытать одиночество; -- и, по совѣсти будь сказано, тяжело испыталъ я это одиночество! Тревиліанъ одѣтъ былъ въ свѣтлый яркій италіянскій шлафрокъ, или шерстяное пальто,-- италіянскій потому, что купленъ былъ въ Италіи, хотя навѣрное привезенъ то былъ изъ Франціи,-- на ногахъ были у него зеленыя вязаныя туфли, а на головѣ вышитая ермолка. Видно было, что онъ въ своемъ туалетѣ не сдѣлалъ никакихъ особенныхъ измѣненій для принятія своего друга. Его длинные, неразчесанные волосы падали на шею, а борода закрывала его лице. Подъ шлафрокомъ надѣта была ночная рубашка и невыразимые, видъ всего его туалета, былъ на столько же грязенъ, на сколько были ярки его цвѣта.-- Садитесь, и побесѣдуемте вдвоемъ, сказалъ онъ.-- Я здѣсь провожу мою жизнь не дѣлая ничего,-- да, ровно ничего; между тѣмъ, какъ вы ежедневно мучите вашъ мозгъ, чтобы вводить въ заблужденіе Британскую публику. Который же изъ насъ двухъ выбралъ ближайшій путь въ адъ?

Станбэри усѣвшись въ другое кресло, стоявшее тутъ же подъ этой же верандой, сталъ на сколько ему возможно было внимательно всматриваться въ своего друга. Нельзя было ошибиться, судя по зловѣщему, мрачному блеску его большихъ глазъ. Притомъ же этотъ принужденный видъ свободы, этотъ притворный цинизмъ, это пріискиваніе ложныхъ доводовъ, все повѣтствовало одну и ту же самую, старую исторію.

-- Намъ говорили въ старину, отвѣтилъ Станбэри: -- что праздность есть мать всѣхъ пороковъ.

-- Намъ отъ сотворенія міра наговорили столько ложныхъ вещей, что я разъ на всегда рѣшилъ ничему больше не вѣрить. Трудъ ведетъ къ жадности, жадность къ эгоизму, эгоизмъ къ обману, измѣнѣ, а обманъ измѣны ведетъ прямо къ чорту,-- да, прямо къ чорту. Да, другъ мой, всѣ ваши передовыя статьи не выведутъ васъ изъ этого. А какія тамъ у васъ новости? Кто живъ? Кто умеръ? Кто вышелъ? Кто вступилъ? Станбэри, какого вы мнѣнія о человѣкѣ, который уже два мѣсяца не читаетъ никакой газеты; который ни съ кѣмъ не ведетъ другихъ разговоровъ, кромѣ тѣхъ, которые необходимы длятого, чтобы велѣть приготовить себѣ котлету, или охладить свою скромную бутылку вина?

-- Но вы иногда видаете вашу жену, сказалъ Станбэри.

-- Мою жену! Послушайте, другъ мой, оставимъ это лучше. Изъ всихъ предметовъ разговора, этотъ именно самый непріятный для людей вообще, для и мужей въ особенности, а я признаюсь, не составляю исключенія изъ этаго правила. Жены, это зло менѣе или болѣе необходимое человѣчеству, и я тоже одинъ изъ тѣхъ, который не могъ избѣжать этого зла. Земля должна населяться, хотя никто не знаетъ для какой цѣли. Я тоже помогъ размноженію человѣчества однимъ ребенкомъ мужскаго пола; и если вы изъ числа тѣхъ, которые считаютъ населеніе желательнымъ и нужнымъ, то я вамъ выражу свое сожалѣніе, что не могъ сдѣлать больше.

Весьма трудно было навести Тревиліана на другой разговоръ, и только тогда, когда Станбэри всталъ какъ будто желая проститься, нашелъ онъ возможнымъ намекнуть на цѣль своего пріѣзда.

-- Подумали ли вы, что вы могли бы быть счастливѣе дома, на вашей родинѣ? спросилъ онъ.

-- А гдѣ моя родина, господинъ рыцарь полунощнаго пера?

-- Тревиліанъ, ваша родина, вашъ домъ -- Англія.

-- Нѣтъ сэръ; да, прежде Англія была моей родиной; но я воспользовался свободой, данной мнѣ Создателемъ, и выбралъ новую страну. Теперь мое отечество Италія, а Каза-Лунга мой домъ.

-- Всѣ ваши узы, все что вамъ въ мірѣ дорого -- все это въ Англіи.

-- У меня нѣтъ никакихъ узъ; нѣтъ узъ и нигдѣ. Это была моя задача, освободиться отъ всѣхъ узъ;-- и ей Богу, я въ этомъ вполнѣ успѣлъ. Взгляните на меня! Я освободился отъ всѣхъ оковъ,-- развѣ нѣтъ?-- я ихъ всѣ съ себя сбросилъ, устранилъ всѣ препятствія, откинулъ всѣ покрывала, плащи, пеленки и прочее, отдѣлался отъ всѣхъ условій приличія, и теперь могу смотрѣть природѣ прямо въ лице. Станбэри! Я даже не нуждаюсь въ "Ежедневной Лѣтописи"; -- подумайте только!

Станбэри въ это время ходилъ по террасѣ, но вдругъ онъ остановился, придумывая какъ бы ему возразить этому философу.

-- Слышали вы, сказалъ онъ наконецъ, что я женюсь на вашей свояченицѣ, Норѣ Роули?

-- На свѣтѣ будетъ двумя съумасшедшими больше, за которыми вѣроятно послѣдуетъ множество маленькихъ глупышей. Извините меня Станбэри, но это уединенное мѣсто располагаетъ человѣка къ откровенности.

-- Я получилъ согласіе сэръ Мармадука только наканунѣ моего отъѣзда.

-- Вы получили согласіе необразованнаго, невѣжественнаго, самонадѣяннаго и презрѣннаго старика; желаю вамъ много счастья.

-- Будь онъ чѣмъ ему угодно, а я все-таки доволенъ, что получилъ его согласіе. По всей вѣроятности, не увижусь я съ нимъ никогда больше. Онъ на этой недѣлѣ отправляется изъ Соутгамигона на Мандаринскіе острова.

-- Неужели? Въ самомъ дѣлѣ? Да ну, чортъ съ нимъ! вотъ все, что я могу сказать А моя почтенная и любезная теща ему сопутствуетъ?

-- Всѣ они вмѣстѣ возвращаются, -- исключая только Норы.

-- Которая останется васъ утѣшать? Надѣюсь, она васъ утѣшитъ;-- вотъ и все. Не будьте только слишкомъ взыскательны. Предоставьте ей выборъ ея друзей, позвольте ей идти своей дорогой, дайте ей волю, а вы будьте слѣпы, глухи и нѣмы и особенно покорны; и тогда можетъ статься, что вы получите и завтракъ и обѣдъ въ вашемъ же собственномъ домѣ, -- пока ваши часы не помѣшаютъ ея удовольствіямъ. А когда она раздражитъ васъ и возстановитъ васъ, вопреки васъ самихъ, своей суетностью, безразсудствомъ и непослушаніемъ,-- такъ, что вы наконецъ принуждены будете ей высказать ваши чувства,-- тогда она конечно придетъ къ вамъ нѣсколько дней спустя, и скажетъ вамъ съ самою кроткою уступчивостью и снисходительностью, что она вамъ прощаетъ. Проживъ съ годъ или больше внѣ вашего дома, она станетъ вамъ предлагать вернуться къ вамъ, позабыть все прошлое, -- съ условіемъ, что вы будете точно исполнять все то, что она вамъ на будущее время прикажетъ.

Эта сатирическая выходка, столь напыщенная, столь откровенная и въ тоже время столь ложная, эта принужденная, неестественная развязность Тревиліана въ разговорѣ, который при всемъ этомъ постоянно путался, и терялся въ своихъ выраженіяхъ вслѣдствіе физической слабости, все это вызвало въ груди Станбэри ужасно грустное и тяжелое чувство. И какъ помочь съумасшедшему человѣку?

-- Я упомянулъ о моей женитьбѣ, сказалъ Гуго, чтобы доказать вамъ мои права на болѣе близкое участіе въ счастьи и благосостояніи вашей жены.

-- Женитесь вы на этой, либо на другой, я вамъ всегда буду очень радъ и скажу добро пожаловать, -- интересуйтесь и принимайте участіе во всемъ, что вамъ угодно. Я же стою выше всего этого, да,-- Станбэри ей Богу далекъ, и очень далекъ я отъ всего этого.

-- Но вы не далеки отъ любви и привязанности къ вашей женѣ и къ вашему ребенку, Тревиліанъ?

-- Сказать по совѣсти, да;-- я думаю, что я далекъ и отъ этого. Быть можетъ во мнѣ осталась искра слабости, но и только. Да вамъ-то какое дѣло до моей супружеской любви?

-- Я въ настоящее время думалъ больше о ея любви къ вамъ. Теперь она въ Сіеннѣ. Нельзя же вамъ допустить, чтобы она тамъ осталась?

-- Конечно нѣтъ. Но за какимъ прахомъ остается она тамъ?

-- Вернитесь съ ней въ Англію.

-- Зачѣмъ мнѣ то ѣхать съ ней въ Англію? Оттого ли, что вы меня просите, или оттого, что она этого желаетъ, -- или оттого только, что Англія самая скверная, пуританская, Богомъ забытая, глупѣйшая страна на всемъ земномъ шарѣ? Другой причины я не вижу, для которой бы мнѣ вернуться въ Англію. Не хотители вы стаканъ вина Станбэри?

Гуго отклонилъ предложеніе.

-- Вы меня извините, продолжалъ Тревиліанъ; я въ это время выпиваю всегда стаканъ вина. И поднявшись съ своего кресла, онъ налилъ себѣ вина изъ кружки, стоявшей у него подъ рукой. Станбэри слѣдя за нимъ, когда онъ себѣ наливалъ вино, могъ замѣтить, что онъ едва держался на ногахъ, и кромѣ того, онъ еще увидѣлъ, какъ этотъ несчастный человѣкъ выпилъ не одинъ, а два стакана вина изъ бутылки.

-- Вернуться въ Англію, да -- какъ бы не такъ? положимъ, что и Италія меня не очень интересуетъ; но во всякомъ случаѣ, она лучше Англіи.

Гуго видѣлъ, что ему въ настоящее время нельзя было ничего больше сдѣлать. Наслышавшись такъ много о болѣзни и слабости Тревиліана, онъ удивлялся его разговорчивости и развязности. Пока онъ не выпилъ вина, онъ въ своемъ креслѣ изнемогалъ отъ слабости, но подкрѣпившись этимъ напиткомъ онъ продолжалъ говорить съ тою же притворною цинической развязностью.

-- Я прійду опять васъ навѣстить, сказалъ Гуго, вставая и приготовляясь проститься.

-- Вы пожалуй и не безпокойтесь Станбэри; но если хотите, то приходите. Вслучаѣ же найдете мои двери заперты, то не сердитесь. Такой отшельникъ, какъ я имѣетъ право пользоваться нѣкоторыми льготами.

-- Не бойтесь, не разсержусь, сказалъ весело Гуго.

-- Я предъугадываю за чѣмъ вы приходили, говорилъ Тревиліанъ. Вамъ и моей женѣ, вамъ хочется меня увезти съ вами, а я думаю, что мнѣ всего лучше здѣсь остаться. Мнѣ многаго не нужно, и почему бы мнѣ, не жить здѣсь? Жена моя можетъ остаться въ Сіеннѣ, или вернуться въ Англію, пусть дѣлаетъ какъ ей угодно. Но и мнѣ должна она предоставить ту же свободу;-- туже самую свободу,-- да, ту же свободу. Тутъ онъ сильно закашлялся; и Станбэри счелъ лучшимъ его оставить. Онъ пробылъ въ Каза-Лунгѣ болѣе двухъ часовъ, и не успѣлъ принести никакой пользы. Онъ былъ пораженъ и слабостью и силою Тревиліана; удивлялся его безумію и въ тоже время его проницательности. Однимъ словомъ, онъ рѣшительно не видѣлъ исхода для горя и тревоги его будущей свояченицы.

Вернувшись въ Сіенну, онъ передалъ ей со всевозможной точностью все имъ видѣнное и слышанное.

-- У него бываютъ перемежающіеся дни, сказала Эмилія.-- Завтра онъ будетъ въ совершенно другомъ настроеніи,-- мрачный, молчаливый, тревожный и даже быть можетъ самъ себя упрекающій. Завтра, пойдемте оба, и мы вѣроятно увидимъ, что онъ позабылъ все, что было сегодня между вами.

Тѣмъ они и порѣшили до завтряшняго дня.

ГЛАВА XCIII.
Скажи, что ты мнѣ простилъ.

На другой день рано утромъ, м-ссъ Тревиліанъ и Станбэри отправились вмѣстѣ въ Казалунгу. Окрестные жители, жившіе по дорогѣ, хорошо знали молодую лэди и коляску, въ которой она ѣздила, и обыкновенно говорили: "эта Англичанка ѣздитъ навѣщать своего съумасшедшаго мужа."

М-ссъ Тревиліанъ, которой это мнѣніе окрестныхъ жителей было извѣстно, объяснила своему спутнику, что въ случаѣ если имъ не удастся уговорить Тревиліана вернуться въ Англію, то слова эти могли помочь ей ограничить свободу ея мужа въ этой мѣстности. Въ Сіеннѣ она продолжала видаться съ докторомъ, который научилъ ее, какъ въ этомъ случаѣ ей слѣдовало дѣйствовать. Мѣры эти были бы медленны, затруднительны, быть можетъ даже и недѣйствительны, но разъ предприняты, не могли быть болѣе брошены; -- между тѣмъ положеніе Тревиліана было такое, что тутъ необходимо было что нибудь сдѣлать. "Ему здѣсь, во всякомъ случаѣ, хуже, нежели дома", продолжала она; -- "успѣть бы намъ только ему это вразумить!" Тутъ Станбэри спросилъ ее насчетъ вина. Надо было полагать, что въ послѣднее время Тревиліанъ позволялъ себѣ пить вино въ излишествѣ, но пока еще только мѣстное. А вино этой мѣстности сильно возбуждающее и м-ссъ Тревиліанъ согласилась съ мнѣніемъ Станбэри, что это могло быть еще новымъ предметомъ опасенія.

Они взошли вмѣстѣ на холмъ, м-ссъ Тревиліанъ, зная теперь хорошо всѣ дороги этого жилья, привела своего спутника прямо къ передней террасѣ. Тутъ сидѣлъ Тревиліанъ въ своемъ креслѣ, грязный, нечесанный, но одѣтый также пестро и ярко, какъ и вчера; Станбэри сейчасъ замѣтилъ, что его расположеніе духа сильно измѣнилось. Когда они къ нему подошли, онъ медленно и съ большимъ усиліемъ привсталъ съ своего кресла, показывая этимъ быть можетъ даже и преувеличенную немощность своего слабаго и болѣзненнаго состоянія. Жена подошла къ нему, взяла его за руку, и опять усадила въ кресло. Онъ говорилъ, что онъ очень слабъ, не спалъ, и страдаетъ отъ жары; и тутъ же попросилъ ее налить ему вина. Она налила ему полъ-рюмки вина, которое онъ съ жадностью проглотилъ.

-- Вы видите меня въ очень жалкомъ видѣ, Станбэри, да, въ очень жалкомъ,-- сказалъ онъ, видимо позабывъ все происходившее наканунѣ.

-- Вамъ, старый другъ мой, необходима перемѣна климата, отвѣтилъ ему Станбэри.

-- Перемѣна всего;-- да, мнѣ нужна перемѣна во всемъ, говорилъ онъ.-- Еслибы я могъ обновить и тѣло, и умъ, и душу!

-- Умъ и душа окрѣпли бы, если бы ты только намъ позволилъ позаботиться о твоемъ тѣлѣ, сказала его жена, садясь на стулъ у ногь его. Станбэри, заранѣе подготовивъ себя къ сегодняшнему дню, сѣлъ подлѣ, досталъ сигару и закурилъ ее; послѣ этого они просидѣли вмѣстѣ молча, около получасу. Эмилія предупредила Гуго, что если онъ будетъ вести себя такимъ образомъ, то Тревиліанъ скоро привыкнетъ къ его присутствію; и дѣйствительно, казалось, что оно такъ и было въ самомъ дѣлѣ. Всякій разъ, когда Тревиліанъ закашляетъ, жена подавала ему чашку съ какимъ-го питьемъ, которую онъ бралъ отъ нея, не говоря ни слова, а Станбэри въ это время продолжалъ курить и молчалъ.

-- Люисъ, ты слышалъ, заговорила она наконецъ, -- что Нора невѣста м-ръ Станбэри?

-- Ахъ, да;-- я это слышалъ. Надѣюсь, Станбэри, что вы будете счастливы;-- счастливѣе, чѣмъ я былъ. Вопросъ вышелъ неудачный, но никто изъ присутствующихъ не возразилъ на это ни слова.

-- Какъ жаль, что ни папаша, ни мамаша, не могутъ присутствовать на свадьбѣ, сказала м-ссъ Тревиліанъ.

-- Если бы мнѣ пришлось жениться снова, то я не жалѣлъ бы отсутствія твоего отца; да, я долженъ это сказать. Онъ былъ моимъ врагомъ. Да, Станбэри -- моимъ врагомъ. Мнѣ все равно, кому бы я это ни говорилъ. Я принужденъ оставаться здѣсь, потому что этотъ человѣкъ готовъ былъ лишить меня, будь я въ Англіи, послѣдняго моего шиллинга. Да, онъ дѣлалъ бы все возможное, чтобы этого достигнуть, а борьба съ нимъ, при настоящемъ состояніи моего здоровья, была свыше силъ моихъ.

-- Сэръ Мармадукъ уѣзжаетъ на этой недѣлѣ изъ Соутгамптона, замѣтилъ Станбэри.

-- Не знаю. Онъ постоянно уѣзжаетъ и постоянно возвращается. Никогда въ жизни не спрашивалъ я у него ни единаго шиллинга, а онъ поступилъ со мной, какъ съ злѣйшимъ врагомъ

-- Теперь, Люисъ, не будетъ онъ тебя больше безпокоить, сказала миссъ Тревиліанъ.

-- Онъ не можетъ васъ безпокоить. Онъ оставитъ Англію, скорѣе, чѣмъ бы вамъ возможно было застать его.

-- Онъ оставитъ послѣ себя другихъ измѣнщиковъ, возразилъ Тревиліанъ.

Станбэри, окончивъ свою сигару, всталъ и оставилъ супруговъ вдвоемъ на террасѣ. Въ Каза-Лунгѣ осматривать было нечего, но онъ все-таки отправился поглядѣть на мѣстность, заглянулъ въ огромную ригу, потомъ спустился къ оливковымъ деревьямъ и опять поднялся подъ навѣсъ, построенный для скота. Тутъ онъ постоялъ, подразнилъ ящерицъ, прислушивался къ жужжанію насѣкомыхъ, и отеръ потъ, который крупными каплями падалъ ему на брови. Все время онъ придумывалъ, какъ ему быть, что начать, и чтобы ему сказать, чтобы уговорить Тревиліана оставить это мѣсто. До сихъ поръ былъ онъ съ нимъ очень нѣженъ, ни въ чемъ ему не противорѣчилъ, весело и добродушно принимая отъ него всякое нелѣпое оскорбленіе, не упрекая его ни въ чемъ и не говоря ему ничего такого, чтобы могло затронуть его самолюбіе или нарушить его комфортъ. Но во всемъ этомъ онъ не видѣлъ ничего такого, чтобы споспѣшествовало къ достиженію желанной цѣли. Онъ пріѣхалъ сюда помочь сестрѣ Норы въ ея ужасномъ несчастіи, и долженъ же онъ придумать какой нибудь планъ, чтобы осуществить эту помощь. Передумавъ все это, и составивъ себѣ планъ дѣйствія, онъ еще разъ обошелъ вокругъ дома и затѣмъ вернулся опять на террасу. Эмилія все еще сидѣла у ногъ своего мужа и держала въ своихъ рукахъ одну изъ его рукъ. Все это было прекрасно; жена должна быть нѣжна съ своимъ мужемъ, но Гуго пришелъ къ тому убѣжденію, что одной нѣжности здѣсь недостаточно.

-- Тревиліанъ, началъ онъ,-- вамъ извѣстно, зачѣмъ я сюда пріѣхалъ.

-- Я думаю, что она васъ пригласила пріѣхать, сказалъ Тревиліанъ.

-- Положимъ, что и такъ; -- ну да, она призвала меня, и я пріѣхалъ попробовать уговорить васъ вернуться въ Англію. Если вы здѣсь останетесь, то этотъ климатъ и одиночество убьютъ васъ.

-- Что касается климата, то онъ мнѣ нравится;-- а одиночество, къ нему я тоже успѣлъ привыкнуть.

-- Но тутъ есть еще и другое обстоятельство, замѣтилъ Станбэри.

-- Что же такое? спросилъ Тревиліанъ испуганно.

-- Вы здѣсь не безопасны.

-- Какъ не безопасенъ?

-- Она не могла вамъ этого сказать, но я долженъ. Жена его все еще держала его руку, и онъ не пытался ее освободить; но теперь онъ привсталъ съ своего кресла, и свирѣпо устремилъ свой взглядъ на Станбэри.

-- Они здѣсь не оставятъ васъ въ покоѣ, сказалъ Станбэри.

-- Кто не оставитъ меня?

-- Италіанцы. Они постоянно говорятъ, что вы не должны и не можете оставаться одни; и если вы имъ одинъ разъ попадетесь въ руки, -- и васъ заключатъ въ какую нибудь лечебницу или итальянскій пріютъ, то могутъ пройти цѣлые года, пока вамъ удастся оттуда выйти,-- а то, чего добраго, можете и навсегда тамъ остаться. Я пришелъ разсказать вамъ и объяснить всю опасность, въ которой вы находитесь. Не знаю, повѣрите-ли вы мнѣ.

-- Такъ ли это? сказалъ онъ, обращаясь къ женѣ.

-- Да, Люисъ, это такъ, въ самомъ дѣлѣ, такъ.

-- Да кто же сказалъ имъ это? Кто навелъ ихъ на эту мысль? Теперь онъ отнялъ свою руку: "Боже мой, Боже мой! неужели это возможно, чтобы даже здѣсь меня могли этимъ преслѣдовать".

-- Никто имъ этого не говорилъ, но вѣдь у людей есть глаза.

-- Лгунья, измѣнщица, врагъ мой! это ты! воскликнулъ онъ, обращаясь къ женѣ.

-- Люисъ, клянусь тебѣ тѣмъ прощеніемъ, которое надѣюсь получить отъ тебя, я никогда никому не сказала ни единаго слова, которое могло тебѣ повредить или оскорбить тебя.

-- Тревиліанъ, не будь такъ несправедливъ и такъ безуменъ, сказалъ Станбэри.-- Она не виновата. Неужели ты думаешь, что ты можешь здѣсь жить такимъ образомъ, не подавая поводу къ замѣчаніямъ и разговорамъ? Неужели ты думаешь, что люди ничего не видятъ и все будутъ молчать? Повторяю тебѣ еще разъ, здѣсь грозитъ тебѣ опасность.

-- Что же мнѣ дѣлать? Куда мнѣ ѣхать? Неужели они не могутъ дать мнѣ покойно умереть? Кому врежу я здѣсь? Пусть она возьметъ всѣ мои деньги, если онѣ ей нужны. Ребенка она уже получила.

-- Люисъ, мнѣ ничего не нужно, какъ только увезти тебя и пристроить тамъ, гдѣ бы ты быль покоенъ и безопасенъ.

-- Отчего боитесь вы вернуться въ Англію? спросилъ Станбэри?

-- Оттого, что они грозили заключить меня въ сумасшедшій домъ.

-- Никто никогда не думалъ это сдѣлать, возразила Эмилія.

-- Неправда, твой отецъ хотѣлъ это, и твоя мать тоже. Такъ говорили они мнѣ.

-- Послушай, Тревиліанъ. Сэръ Мармадукъ и лэди Роули уѣхали. По крайней мѣрѣ въ Англіи ихъ уже не будетъ, когда мы туда пріѣдемъ. Каковы бы тамъ не были ихъ желанія или власть, но теперь они ничего не могутъ сдѣлать. А здѣсь что нибудь да будетъ, -- и очень скоро; даю вамъ слово въ этомъ. Если вы согласитесь вернуться со мной и съ вашей женой, то вы сами изберете себѣ, какое захотите, мѣстопребыванія. Не такъ-ли Эмиліи?

-- Онъ назначитъ и изберетъ все, что ему будетъ угодно. Его сынъ будетъ съ нимъ, и я буду съ нимъ, и никто ни въ чемъ не будетъ ему противорѣчить. Ахъ! еслибы онъ только могъ знать, что у меня происходитъ на душѣ!

-- Вы слышите, Тревиліанъ, что она говоритъ?

-- Да; я слышу.

-- И вы ей вѣрите?

-- Въ этомъ я не такъ увѣренъ, Станбэри, каково бы вамъ было, если бы васъ заключили въ съумасшедшій домъ, гдѣ бы вы, за желѣзной рѣшеткой, скрежетали зубами, пока не лопнуло бы ваше сердце. Я не долго протяну, да;-- я это знаю.

-- Тебя никто никогда не заключитъ; никто тебя не тронетъ, замѣтила жена.

-- Здѣсь я совершенно безвреденъ, говорилъ онъ чуть не со слезами; совершенно безвреденъ. Не думаю, чтобы меня хотѣли здѣсь обидѣть, прибавилъ онъ. И есть же другія мѣста. Да, есть другія мѣста. Боже мой, за что такъ преслѣдуютъ меня на бѣломъ свѣтѣ! Совѣщаніе кончилось тѣмъ, что онъ подумаетъ и черезъ два дня дастъ положительный отвѣтъ, изъявивъ при томъ желаніе остаться теперь одинъ. Эмилія и Станбэри простились, и вмѣстѣ сошли съ холма, зная, что онъ за ними наблюдаетъ, -- и тогда только перестанетъ слѣдить, когда они пройдутъ ворота;-- потому что, говорила м-ссъ Тревиліанъ, онъ теперь никогда не сходилъ съ холма, чувствуя, что ему это не по силамъ. Садясь въ коляску, они встрѣтили одну изъ женщинъ, живущихъ въ домѣ, которой м-ссъ Тревиліанъ дала самый строгій приказъ увѣдомить ее тотчасъ маленькой запиской въ Сіенну, еслибы на случай сеніоръ вздумалъ куда нибудь собираться.

-- Онъ не можетъ уѣхать далеко безъ моего вѣдома, говорила она ей, потому что деньги свои получаетъ изъ Сіенны, и еще недавно я принесла сколько ему нужно. Но у него нѣтъ столько, чтобы могло хватить на большое путешествіе. Станбэри заявилъ м-ссъ Тревиліанъ свое опасеніе, что чего добраго Тревиліанъ уѣдетъ отыскивать себѣ другое жилище въ другомъ мѣстѣ, и когда они прійдутъ сюда въ будущій вторникъ, то, пожалуй, найдутъ Каза-Лунгу пустой. Но ему въ то же время пришла въ голову мысль (которую онъ не сообщилъ м-ссъ Тревиліанъ), что врядъ ли хватитъ у него силъ самому собраться въ дорогу. Слѣдующій день, это былъ понедѣльникъ, показался Станбэри, у котораго не было никакихъ занятій, самымъ длиннымъ и скучнымъ днемъ всей его жизни. Въ Сіеннѣ много интересныхъ памятниковъ, много драгоцѣнностей искусства, -- такъ какъ некогда здѣсь была своя школа живописи, и въ публичной галлереѣ и до сихъ поръ сохранились образцы школы, которыми она въ правѣ гордиться. Въ Сіеннѣ есть тоже дворцы, неуступающіе своимъ мрачнымъ величіемъ никакимъ другимъ въ Италіи. Въ Сіеннѣ есть и соборъ, который долженъ былъ быть величайшимъ въ мірѣ, и вполнѣ достойный быть подробно и тщательно осмотрѣннымъ. Городъ и старъ, и изященъ, и живописенъ, и грязенъ, и привлекателенъ, какъ слѣдуетъ быть италіянскому городу. Но въ Іюлѣ мѣсяцѣ всѣ эти прелести пропадаютъ. Въ Іюлѣ мѣсяцѣ, Италія не въ состояніи прельстить Англичанина. Бѣдный Станбэри побродивъ въ соборѣ, и найдя его самымъ прохладнымъ мѣстомъ во всемъ городѣ, улегся поспать на камняхъ. Его разбудили голоса священниковъ, начавшіе пѣть вечерню. Добродушные Италіянцы не потревожили его сна, и позволили бы, пока не запиралось, ему проспать до тѣхъ поръ пока не заперли бы на ночь церковныхъ дверей. Въ пять часовъ отобѣдавъ вмѣстѣ съ м-ссъ Тревиліанъ, и желая какъ нибудь убить этотъ вечеръ, Гуго вышелъ на подъѣздъ гостинницы, и закуривъ трубку, сталъ мечтать о Норѣ. Вдругъ раздался сильный стукъ колесъ, и по улицамъ Сіенны пронеслась открытая коляска запряженная четверткой отличныхъ лошадей. Коляска неслась по дорогѣ, ведущей чрезъ городъ къ желѣзной дорогѣ. Взглянувъ на экипажъ, Станбэри увидѣлъ въ немъ лорда Петерборо съ дамой,-- которая, по всей вѣроятности, была его жена. Гуго остался незамѣченнымъ, но, отъ нечего дѣлать, онъ медленно поплелся за коляской къ станціи желѣзной дороги. По италіянскому обычаю, на станцію собирались обыкновенно за три четверти часа до ухода поѣзда, такъ что Станбэри успѣлъ узнать отъ молодой четы всѣ новости и разсказать имъ всѣ свои свѣдѣнія. Они возвращались изъ Рима, и предпочли поѣздъ въ экипажѣ чрезъ Сіенну, желѣзной дорогѣ чрезъ Марему, и намѣревались въ эту ночь еще пріѣхать во Флоренцію.

-- И вы думаете, что онъ въ самомъ дѣлѣ помѣшанъ? спросила лэди Петерборо.

-- Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что онъ помѣшанъ на столько, что неспособенъ вести свои дѣла, но все таки состояніе его не таково, чтобы можно было желать видѣть его заключеннымъ въ съумасшедшемъ домѣ. Будь его помѣшательство соединено съ бѣшенствомъ, тогда оно было бы хотя и ужаснѣе, но не такъ затруднительно.

На счетъ Норы было много распросовъ, и лордъ Петерборо и его жена настоятельно упрашивали, чтобы свадьба была въ Монкгамѣ.

-- Мы теперь скорѣе чѣмъ чрезъ три недѣли будемъ дома, говорила Каролина, и она тотчасъ должна къ нимъ пріѣхать. Я ей впрочемъ напишу изъ Флоренціи, и разскажу ей какъ мы васъ видѣли курящимъ вашу трубку подъ аркой. Странно, что мой мужъ ничего объ этомъ не зналъ.

-- Ей ей ничего не зналъ я, сказалъ супругъ,-- да и можно ли было думать васъ здѣсь встрѣтить. Ну, прощайте. Надѣюсь, что вы успѣете уговорить вернуться домой. Я тоже какъ то разъ былъ у него, но ничего не могъ дѣлать. Вскорѣ послѣ этого поѣздъ тронулся, и Станбэри вернулся къ м-ссъ Тревиліанъ.

На другой день, Станбэри отправился одинъ въ Каза-Лунга. Онъ разсчитывалъ, оставляя Англію, что если ему удастся принести пользу и сдѣлать что нибудь хорошее въ Сіеннѣ, то это совершится въ три дня, и ему возможно будетъ собраться въ обратный путь въ среду утромъ,-- или самое позднее въ среду вечеромъ. Но теперь нельзя было и думать объ этомъ;-- и онъ даже не могъ предъугадать, когда ему можно будетъ тронуться. Послѣ своего перваго посѣщенія у Тревиліана онъ отправилъ къ лэди Роули телеграмму, сообщая ей, что въ Каза-Лунга все по прежнему и ничего не измѣнилось. Норѣ онъ писалъ каждый день Его пребываніе здѣсь обходилось ему очень дорого и сопряжено было съ большими затрудненіями; а между тѣмъ нельзя же было ему уѣхать и оставить начатое не окончаннымъ. Взбираясь на холмъ, онъ чувствовалъ противъ Тревиліана сильный гнѣвъ, и приготовлялся высказать ему всю правду въ самыхъ жесткихъ выраженіяхъ и даже прибѣгнуть въ случаѣ нужды къ сильнымъ угрозамъ. Но едва успѣлъ онъ вступить на террасу, какъ Тревиліанъ ему объявилъ, что онъ готовъ ѣхать въ Англію.

-- Ну и прекрасно, мой старый добрый товарищъ, воскликнулъ Гуго. Какъ я радъ, и среди изъявленій своего удовольствія, онъ не замѣтилъ ни голоса, ни вида Тревиліана.

-- Мни теперь все равно ѣхать или оставаться, говорилъ онъ. Да, мнѣ все равно гдѣ бы не быть, и все равно скажутъ ли про меня, что я здоровъ или съумасшедшій.

-- Лишь бы намъ только перевезти васъ туда, и повѣрьте что никто не скажетъ вамъ непріятнаго слова.

-- Я боюсь умереть въ дорогѣ и надѣлать вамъ хлопотъ съ моими похоронами. Станбэри вы и не подозрѣваете какъ ужасно я болѣнъ. Я не могу ѣсть. Я не въ силахъ взойти на этотъ холмъ, я не сплю, и ночью потѣю до того, что вся постель мокрая. Я ничего не помню,-- ничего кромѣ того, что именно долженъ бы забыть.

-- Вамъ бы только вернуться въ вашъ родной климатъ, а тамъ мы уже васъ поставимъ на ноги.

-- Я буду очень жалкій путешественникъ;-- да, жалкій путешественникъ; но сдѣлаю все что могу.

-- Когда рѣшится онъ выѣхать? Это былъ теперь главный вопросъ. Тревиліанъ просилъ недѣлю времени, но Станбэри уговорилъ его собраться чрезъ три дня. Они выѣдутъ въ пятницу вечернимъ поѣздомъ, и переночуютъ во Флоренціи, Эмилія прійдегъ къ нему завтра и поможетъ уложить его вещи. Подвинувъ на столько это дѣло, Станбэри вернулся въ Сіенну.

Они оба боялись, чтобы онъ на другой день не измѣнилъ своего намѣренія; но подобная мысль казалась не приходила ему въ голову. Онъ просилъ увѣдомить управляющаго госпиталя о его выѣздѣ и сдачѣ этого дома, и позволилъ Эмиліи уложить его вещи и все приготовить для дороги. Съ ней онъ говорилъ мало; и когда она пробовала кроткими и едва внятными словами увѣрить его, что угрозу о вмѣшательствѣ Италіянцевъ, высказанная Станбэри, дошла до него не чрезъ нее, онъ только грустно качалъ головой. Она не могла понять, вѣритъ ли онъ ей, или просто не желаетъ говорить объ этомъ предметѣ. Она не могла у него вызвать ни малѣйшаго изъявленія привязанности, и, повидимому, онъ столь же не охотно принялъ бы и ея ласки; но онъ позволялъ ей приготовляться къ дорогѣ, и не разу не намекнулъ, что намѣреніе его можетъ измѣнится. Въ пятницу, Эмилія взявъ ребенка, а Гуго всѣ ихъ вещи, выѣхали на дорогу, ведущую къ Каза-Лунгѣ, думая лучше устроить такъ, чтобы на обратномъ пути въ городъ имъ болѣе не нужно было тамъ останавливаться. Въ Каза-Лунгѣ Гуго взошелъ на холмъ съ кучеромъ, оставивъ м-ссъ Тревиліанъ въ коляскѣ. Онъ уже сегодня утромъ былъ въ домѣ и отдалъ всѣ нужныя приказанія, и все таки боялся, чтобы, въ послѣднюю минуту не произошло перемѣны. Но Тревиліанъ былъ одѣтъ и готовь. На немъ была шелковая рубашка, а вмѣсто шлафрока и шитой ермолки синій фракъ и парижская конусообразная шляпа, надѣтая имъ сильно на бекрень. Станбэри нисколько не заботился о туалетѣ своего друга. Возьмите мою руку, сказалъ онъ, и мы сойдемъ потихоньку. Эмилія не пришла сюда боясь жары. Онъ позволилъ свести или скорѣе снести себя съ холма; а за ними слѣдовали съ его вещами три женщины, кучеръ и еще старый крестьянинъ, работавшій на фермѣ.

Прошло болѣе полутора часа, пока размѣстили вещи; наконецъ онѣ были всѣ уложены, привязаны, и приклѣплены палками, какъ будто они должны были въ этомъ видѣ совершить свое путешествіе до самой Москвы. Пока все дѣлалось, Тревиліана усадили на стулъ, принесенный нарочно для него изъ одного изъ сосѣднихъ коттэджей, а возлѣ него стала его жена съ ребенкомъ.

-- Ну теперь все готово, сказалъ Станбэри, -- и они простились съ Каза-Лунгой. Тревиліанъ сидѣлъ въ коляскѣ безмолвный, и даже не замѣчалъ мальчика. Онъ какъ будто мечталъ или дремалъ, а глаза его безсознательно блуждали въ пространствѣ.

-- Онъ теперь кажется ни объ чемъ не думаетъ, говорила въ этотъ вечеръ Эмилія Станбэри. Но возможно ли понять и опредѣлить мысли сумасшедшаго?

Имъ наконецъ удалось уговорить больнаго вернуться съ ними въ Англію; но что начать имъ, какъ быть имъ съ нимъ, когда они пріѣдутъ домой? Во Флоренціи провели они только одну ночь. Спутникъ ихъ оказался до того слабъ и утомленъ, что они принуждены были опять на другой день остановиться въ Болоньи. Ему сдѣлано было много вопросовъ, гдѣ именно въ Англіи онъ желалъ бы поселиться; но оказалось невозможнымъ получить отъ него какой нибудь отвѣтъ. Однажды только онъ замѣтилъ, что ему хотѣлось бы вернуться въ Уиллесденъ въ коттэджъ м-ссъ Фуллеръ, изъ чего они заключили, что онъ желалъ бы жить гдѣ нибудь по близости Лондона. Въ первый день путешествія онъ былъ капризенъ и молчаливъ,-- съ намѣреніемъ принимая видъ ужасно обиженнаго человѣка. Онъ едва говорилъ и не обращалъ никакого вниманія на то, что ему говорила его жена. Онъ даже однажды замѣтилъ, что смотритъ на Станбэри, какъ на своего сторожа, и старался быть непріятнымъ и злобно упрямымъ, но на другой день онъ сталъ слишкомъ слабъ для этого, и принималъ безъ противорѣчія всѣ оказываемыя ему услуги. Въ Болоньи они пробыли цѣлый день, и отсюда оба Станбэри и м-ссъ Тревиліанъ написали къ Норѣ. Не зная гдѣ она въ настоящее время находилась, они все-таки съ общаго согласія адрессовали свои письма въ Греггсъ-Отель. Нору просили пріискать, если возможно, небольшой меблированный домъ, гдѣ нибудь по сосѣдству Мортлека, Ричмонда, или Теддингтона, и затѣмъ отправить имъ телеграмму и письмо въ ихъ отель въ Парижѣ. Такъ какъ имъ нельзя было скоро ѣхать, то они такимъ образомъ успѣли бы узнать гдѣ имъ по пріѣздѣ въ Лондонъ, прійдется жить.

Пробывъ день въ Болоньи, они отправились дальше, въ Туринъ, чрезъ Альпы въ Шамбери, оттуда въ Дижонъ и въ Парижъ. Въ Шамбери они опять остались нѣсколько дней, думая что прохладный, здоровый воздухъ и отдыхъ благотворно подѣйствуютъ на больнаго. Въ Туринѣ, видя что имъ нужна посторонняя помощь, они наняли курьера, и наконецъ дошло до того, что Тревиліанъ позволялъ себя какъ дитя усаживать въ карету и вынимать изъ нея, вносить въ отели и сносить съ лѣстницы. Эти остановки и замедленія были ужасно чувствительны для Станбэри; м-ссъ Тревиліанъ, замѣтивъ это нѣсколько разъ, просила его оставить ихъ и позволить имъ окончить путешествіе съ помощью курьера. На это онъ не могъ согласиться. Онъ написалъ нѣсколько писемъ своимъ друзьямъ въ контору Ежедневной Лѣтописи, объясняя имъ на сколько возможно свое положеніе, и намекая, кто изъ даровитыхъ и способныхъ сотрудниковъ могъ бы просвѣщать Британскую публику относительно тѣхъ предметовъ, которые по своему существу обыкновенно выпадали на его долю въ конторѣ Е. Л. Онъ и м-ссъ Тревиліанъ сошлись дорогой какъ братъ съ сестрой -- да иначе и не могло быть. Но хорошо ли дѣлали они предпринявъ это путешествіе? Они не могли скрыть отъ себя, что трудъ этотъ былъ свыше силъ бѣднаго страдальца, и что легко могло случиться, какъ онъ и самъ имъ говорилъ, что имъ пожалуй придется его схоронить на дорогѣ. Но вѣдь жизнь въ Каза-Лунгѣ была такъ ужасна, -- вся ея обстановка, его одиночество, болѣзнь, помѣшательство, всѣ привычки и весь образъ жизни несчастнаго отшельника, все это было такъ опасно,-- вѣроятность вмѣшательства мѣстной власти была такъ велика, и возможность, чтобы домъ этотъ остался во власти Тревиліана, была такъ мала, что имъ не оставалось другаго выбора; а между тѣмъ каково же, если это путешествіе его убьетъ? Дорогу изъ Шамбери въ Парижъ они совершили въ два дня, во все это время Тревиліанъ почти не говорилъ. Спалъ онъ много, и ѣлъ лучше и больше нежели въ жаркомъ климатѣ по ту сторону Альпъ.

Въ Парижѣ они нашли телеграмму содержавшую только обѣщаніе, что получать письмо на другой день; она была послана Норой прежде чѣмъ она отправилась на розыски возложеннаго на нее порученія, и содержала еще слѣдующее странное извѣщеніе: лэди Мильборо ѣдетъ со мной. На другой день они получили письмо, съ увѣдомленіемъ, что для нихъ, былъ нанятъ меблированнный коттэджъ между Ричмондомъ и Твикенгамомъ. Лэди Мильборо знала этотъ коттэджъ, и къ ихъ пріѣзду будетъ все готово и устроено. Нора встрѣтитъ ихъ на станціи желѣзной дороги въ Лондонѣ, если они, какъ она имъ предлагаетъ, переночуютъ въ Дуврѣ. Письмо свое должны они адрсссовать въ домъ лэди Мильборо, въ Экклестонъ-Скверъ. Она пріѣдетъ въ коляскѣ ихъ встрѣтить на станціи Викторія, и съ ними вмѣстѣ отправится въ коттэджъ.

И такъ имъ оставалось еще два дня томительнаго путешествія, послѣ чего они будутъ опять у себя дома, и заживутъ какъ мужъ и жена, и ужасная ихъ разлука конечно кончится.

Чувства Эмиліи къ ея мужу совершенно измѣнились съ тѣхъ поръ когда она была въ такомъ негодованіи, что онъ приставилъ полицейскаго наблюдать за ней. У ней исчезло всякое чувство гнѣва и досады. Женщина готова мужчинѣ все простить, лишь бы онъ былъ слабѣе ея.

Сперва они отправились въ Дувръ, а потомъ въ Лондонъ. Однажды, проѣзжая въ Кентскомъ графствѣ чрезъ поля усѣянныя хмѣлемъ, онъ слабо протянулъ руку и пожалъ ея. Въ коляскѣ сидѣли они только вдвоемъ, и въ одно мгновеніе она очутилась предъ нимъ на колѣняхъ: О Люисъ!

-- О Люисъ! скажи же наконецъ, что ты мнѣ прощаешь! Что больше могла сдѣлать женщина для человѣка, которому она простила, и котораго она жалѣла?

-- Да;-- да; да, сказалъ онъ; только не говори теперь; я такъ слабъ и утомленъ.

ГЛАВА CXIV.
Истинная христіанка.

Въ это время уѣхали всѣ Роули.

Въ понедѣльникъ послѣ отъѣзда Станбэри въ Италію, лэди Роули сознавая всю затруднительность положенія Норы, чувствовала, что ей необходимо сдѣлать что нибудь для того, чтобы найти бѣдной дѣвушкѣ временной пріютъ. Теперь, когда всѣ согласились на ея бракъ съ Гуго Станбэри, который женится какъ только окончитъ свои дѣла, то оставить ее какъ дочь попавшую въ немилость и подвергнутую наказанію, было невозможно, да никто и не думалъ объ этомъ. Но что же дѣлать, какъ ей быть!

Сэръ Мармадукъ былъ окончательно неспособенъ подать совѣтъ и помочь этому горю. Онъ назначилъ ей пенсію и оставлялъ небольшую сумму наличными деньгами;-- но что касается до того, чтобы придумать гдѣ бы жить, то онъ съумѣлъ только повторить свое мнѣніе, что всего лучше отправить ее къ м-ссъ Аутгаузъ. Лэди Роули, и сама не долюбливая м-ссъ Аутгаузъ, знала что для Норы пребываніе въ св. Дидульфѣ было почти столько же ненавистно какъ и на Мандаринскихъ островахъ.

Нора чувствовала, что ея участь въ ея собственныхъ рукахъ. Однажды когда въ ея присутствіи отецъ заговорилъ о близкомъ родствѣ, о благоразумномъ характерѣ и о высокомъ уваженіи, которымъ пользовалась м-ссъ Аутгаузъ, Нора сидя подлѣ сэръ Мармадука взглянула на мать и только покачала головой. Этого было достаточно, чтобы убѣдить лэди Роули въ томъ, что Нора ни за что въ мірѣ не захочетъ жить въ св. Дидульфѣ, и послѣ этого уже никогда больше и не затрогивали этотъ вопросъ.

Въ продолженіе всей тревиліановской исторіи, лэди Мильборо не переставала заявлять самое дружеское участіе и сочувствіе къ Эмиліи Тревиліанъ. Она раза два навѣстила лэди Роули, которая само собой поспѣшила отдать эти визиты. Тутъ старушка выразила свое мнѣніе, что во всей исторіи она нисколько не обвиняетъ Эмиліи, и своими дружескими изъявленіями съумѣла привлечь къ себѣ лэди Роули, хотя и не очень нравилась остальнымъ ея дочерямъ. Вотъ теперь, въ своемъ затрудненіи, лэди Роули отправилась къ лэди Мильборо и вернулась съ приглашеніемъ, чтобы Нора переѣхала къ ней въ Экклестонъ-Скверъ и осталась бы у ней до тѣхъ поръ, когда сочтетъ возможнымъ уѣхать въ Монетамъ, или когда вернется м-ссъ Тревиліанъ и пожелаетъ имѣть сестру при себѣ. Когда Нора это услыхала въ первый разъ, она даже вскрикнула отъ удивленія, и сказать правду, тоже и отъ досады.

-- Мамаша, да она меня никогда не любила.

-- Тѣмъ добрѣе она и достойнѣе уваженія.

-- Но я никакъ не желаю переѣхать къ ней отъ того только, что она добра, что готова принять особу, которая ей не нравится. Я знаю, она очень добра. Знаю, что она готова жертвовать собою для всего, что находитъ правымъ. Но, мамаша, она такая чудачка!

Однако лэди Роули оставалась тверда, и даже Нора не могла ее въ этомъ случаѣ убѣдить. Норѣ льстила мысль этой новой независимой жизни, хотя только на недѣлю или на двѣ, именно оттого, что другія молодыя дѣвушки никогда не жили однѣ. Быть можетъ въ ея умѣ зародилось темное сознаніе, что ея отказъ выйти за лорда давалъ ей нѣкоторыя права на эту свободу и независимость. Станбэри былъ въ нѣкоторомъ отношеніи нѣчто въ родѣ бродяги, и ей тоже слѣдовало, такъ думала она, пріобрѣсти маленькую практику въ этой бродяжнической жизни. Хотя она и не согласилась на тройную свадьбу, чувствуя сильное отвращеніе испытать на себѣ громкое неудовольствіе и гнѣвъ ея родителей; -- но до тѣхъ поръ пока все было прилично, пока не было бѣгства, пока имя ея не подвергалось никакому скандалу, она считала эту краткую маленькую независимость очень полезной и пріятной. Она заранѣе представила себѣ, какъ она ночью будетъ сидѣть одна при сальной свѣчѣ, какъ будетъ дѣлить свой бифстекъ, такъ чтобы онъ ей хватилъ на два обѣда, и какъ она быть можетъ даже сама себѣ будетъ дѣлать постель. А теперь переѣхавъ въ Экклестонъ-Скверъ, въ домъ лэди Мильборо, да еще въ концѣ Іюля, ей надо было отказаться отъ всей поэзіи такой независимой жизни. Но леди Роули думала иначе и очень рѣшительно высказала ей свое мнѣніе:

-- Нора, другъ мой, будь благоразумна и разсудительна. Молодая дѣвушка твоихъ лѣтъ не можетъ взять квартиру и жить въ ней одна. Что стали бы говорить про тебя. Между тѣмъ какъ это предложеніе такъ любезно и сдѣлано отъ добраго сердца! Ты должна его принять,-- да, для самаго Гуго должна ты это сдѣлать. И я ей сказала, что ты примешь ея приглашеніе съ величайшею благодарностью.

-- Но она не останется въ городѣ.

-- Она останется пока тебѣ возможно будетъ уѣхать въ Монкгамъ,-- въ случаѣ если Эмилія до тѣхъ поръ не вернется. Она знаетъ всѣ дѣла Эмиліи; и если она вернется, бѣдняжка -- въ чемъ я сильно сомнѣваюсь,-- тогда тебѣ и лэди Мильборо, вамъ обѣимъ можно будетъ рѣшить слѣдуетъ ли тебѣ переѣхать къ сестрѣ или нѣтъ. Тѣмъ онѣ и порѣшили, и воздушные замки Норы о независимой жизни распались.

Немногіе дни, остававшіеся до отъѣзда въ Соутгамптонъ, прошли очень скоро, хотя и довольно грустно. Сэръ Мармадукъ пріѣхалъ въ Англію въ ожиданіи большихъ удовольствій; -- и съ тою тайной, невысказанною мыслью, которая всегда бываетъ у людей въ его положеніи возвращающихся на родину, что быть можетъ обстоятельства и такъ сложатся, что имъ не нужно будетъ ворочаться на мѣсто ихъ изгнанія.

Губернаторъ Гонкъ-Конга, посланникъ въ Богота, или начальникъ отдаленныхъ поселеній Золотаго берега, кто изъ нихъ, оставляя эти поприща своей гражданской или военной дѣятельности, не имѣлъ надежды переходящей даже въ ожиданіе, что благодарная родина придумаетъ для нихъ, до того времени, когда имъ опять придется возвращаться, что нибудь лучшее.

Однако благодарная родина не придумала для сэръ Мармадука ничего лучшаго, а неблагодарный секретарь Министерства Колоній не хотѣлъ даже продлить срока, до истеченія котораго бѣдный Губернаторъ могъ считать себя въ отсутствіи по особому порученію. Какъ доволенъ и благодаренъ былъ онъ, получивъ первыя извѣстія о своей поѣздкѣ на счетъ казны, и съ оставленіемъ полнаго оклада! Въ Англіи онъ пробылъ пять мѣсяцевъ, съ полнымъ содержаніемъ, даже экипажъ его и извощики и то было на счетъ казны, и все таки былъ онъ недоволенъ, мраченъ, раздосадованъ и негодовалъ на министерство, не согласившееся продлить болѣе какъ на два мѣсяца срокъ его отсутствія, по истеченіи котораго порученіе его будетъ считаться оконченнымъ. Въ прошломъ мѣсяцѣ произошли въ министерствѣ нѣкоторыя перемѣны, но сэръ Мармадукъ думалъ, что консервативный статсъ-секретарь былъ бы къ нему милостивѣе. "Герцогъ говоритъ, что я могу здѣсь остаться еще три мѣсяца безъ отпуска;-- но только на половинномъ содержаніи. Право, ему пожалуй никогда и въ голову не приходитъ, что и Губернаторъ Колоніи долженъ ѣсть и пить". Вотъ какъ высказывалъ онъ женѣ свое негодованіе.

Однако "Герцогъ" остался также неумолимъ какъ и его предмѣстникъ, и сэръ Роули, отецъ столь многочисленнаго, семейства, былъ слишкомъ благоразуменъ и расчетливъ, чтобы оставаться здѣсь въ ущербъ своему карману. Между тѣмъ остальные клерки министерства роптавшіе прежде на невѣжество, такъ очевидно въ комитетѣ выказанное, теперь шептали между собою, что его бы вовсе не слѣдовало отправлять обратно въ его Губернаторство.

Лэди Роули была тоже несчастлива и обманута въ своихъ надеждахъ. Она ожидала такъ много удовольствія отъ своего свиданія съ дочерью, и вмѣсто того ей пришлось видѣть только одно горе! Положеніе Эмиліи было очень грустно, но въ глубинѣ своей души бѣдная мать страдала быть можетъ больше о томъ, чего лишилась Нора, чѣмъ о дѣйствительномъ несчастій своей старшей дочери. Держать счастье въ своихъ рукахъ и не вкусить его! У нее даже не было и того утѣшенія, чтобы съ другимъ подѣлиться этимъ горемъ! Она признала Гуго Станбэри своимъ зятемъ, и ни за что въ мірѣ не сказала бы теперь не единаго слова противъ него. Онъ сталъ близокъ ея сердцу и она его любила. Но все таки она никакъ не могла забыть того, что знатный лордъ, владѣлецъ Монкгама, могъ быть ея зятемъ!

Бѣдная лэди Роули!

Софи и Люси тоже возвращались въ свое отдаленное и скучное изгнаніе, не видавъ осуществленія своихъ невысказанныхъ надеждъ и честолюбивыхъ ожиданій. Онѣ хотя и не жаловались, но все таки имъ было очень тяжело и больно, что несчастіе ихъ сестры помѣшало имъ побывать на вечерахъ и потанцовать. Бѣдная Софи, и бѣдная Люси! Онѣ уѣдутъ, и мы о нихъ не услышимъ больше. Родители рѣшили, что Нора не поѣдетъ ихъ провожать въ Соутгамптонъ. Зачѣмъ, не поможетъ она имъ ничѣмъ.

-- Да благословитъ тебя Господь, мое сокровище, говорила мать обнимая свою дочь.

-- Прощайте, дорогая мамаша.

-- Передай мой душевный поклонъ Гуго, и скажи ему, что мои послѣднія слова была просьба, чтобы онъ былъ добръ и берегъ тебя.

Но и тутъ она думала о лордѣ Петерборо; такъ глубоко врѣзались въ ея память воспоминаніе того, что могло бы быть.

-- Нора опиши мнѣ все подробно, сказала Люси.

-- Нечего то и описывать будетъ, возразила Нора.

-- Все таки напиши, сказала Люси.

-- Уговори Гуго написать путешествіе на Мандаринскіе острова. Никто еще про нихъ ничего не писалъ.

Такъ они разстались.

Сэръ Мармадукъ и его семейство заняли два кабріолета и отправились на Ватерлоскую станцію, а Нора въ третьемъ поѣхала въ Экклестонъ Скверъ. Врядъ ли какая нибудь старая лэди сдѣлала когда либо такое истинно христіанское и доброе дѣло, какъ то, которое теперь дѣлала лэди Мильборо.

Въ концѣ іюля, она конечно уже давно уѣхала бы въ Дорсетшайръ, если бы не жертвовала собою для этого дѣла. А между тѣмъ, она это дѣлала не чувствуя даже къ Норѣ особенно горячей привязанности. Нора Роули была очень милая дѣвушка, но съ ней собственно она была болтлива, нетерпѣлива, и даже сказать правду, не всегда такъ вѣжлива, какъ должны бы быть молодыя дѣвушки съ пожилыми друзьями замужней сестры. Но лэди Мильборо казалось ужаснымъ оставить молодую дѣвушку одну безъ пріюта, безъ присмотра и безъ друзей. По ея понятіямъ, молодыя дѣвушки были нѣжныя, слабыя растенія, требующія большаго уходу, прежде чѣмъ ихъ можно какъ замужнихъ женщинъ пересадить въ сады сего міра. Когда она узнала отъ лэди Роули, что Нора невѣста Гуго Станбэри.-- "Вамъ лэди Мильборо", говорила лэди Роули, "все извѣстно относительно лорда Петерборо; но не зачѣмъ вспоминать прошлое,-- не такъ ли? Кромѣ того м-ръ Станбэри сдѣлалъ такъ много для бѣднаго Люиса,-- когда лэди Мильборо это услыхала, да еще узнала, что Нора поговаривала о томъ, чтобы ей жить олной въ меблированной комнатѣ -- тогда она поклялась, какъ добрая истинная Христіанка, что этому не бывать никогда. Экклестонъ-Скверъ въ Іюлѣ и Августѣ невеселъ, развѣ для того кто заинтересованъ въ послѣднихъ парламентскихъ засѣданіяхъ. Но лэди Мильборо не интересовалась политикой,-- не интересовалась видѣть конецъ политическаго сезона. Она обыкновенно оставалась въ Лондонѣ до начала или до половины Іюля, потому что всѣ ея знакомые и друзья обыкновенно также дѣлали;-- и какъ только она назначитъ день своего отъѣзда, то день этотъ былъ для нея днемъ отдыха и свободы. И теперь тоже она назначила этотъ день,-- потомъ отмѣнила его, потомъ еще отложила оттого, что ей стало очевидно, что оставаясь еще недѣли двѣ, она этимъ сдѣлаетъ доброе дѣло. Предложивъ свои услуги она не сказала ни слова о своемъ предварительномъ распоряженіи. "Лэди Роули, пусть она ко мнѣ пріѣдетъ. А когда наши общіе друзья лордъ Петерборо и его жена вернутся въ Монкгамъ, тогда она можетъ къ нимъ поѣхать".

Вотъ какимъ образомъ пришлось Норѣ переѣхать и поселиться въ Экклестонъ-Скверѣ. Войдя въ гостинную лэди Мильборо, она вспомнила, что въ этой самой гостиной, въ одинъ прекрасный день года два тому назадъ, ей пришлось въ первый разъ слышать о всемъ великолѣпіи Монкгама. Добродушная лэди Мильборо и тогда также какъ и теперь свела м-ръ Гласкока съ Норой оттого только, что слышала что этому джентльмэну нравилась молодая лэди. Нора въ своей гордости сочла это вмѣшательствомъ,-- чувствуя однако, что было сдѣлано, и хотя и дорожила восторгомъ джентльмэна, но осмѣяла дѣйствіе доброй лэди. Вспоминая теперь прошлое, она чувствовала, что благодарность все это смягчила. Хотя она чрезъ это не получила мужа, но за то пріобрѣла друга. "Дружекъ мой", сказала лэди Мильборо, когда по ея приглашенію Нора сняла шляпу, "боюсь, тебѣ будетъ скучно, почти все наше общество разъѣхалось, то есть тѣ, гдѣ я бываю; но мы будемъ кататься каждый день, чтобы тебѣ не казалось такъ скучно".

-- Мнѣ не будетъ скучно, лэди Мильборо;-- мнѣ только одно ужасно,-- я знаю -- что я васъ очень стѣсняю.

-- Миссъ Роули, меня никогда ничто не можетъ стѣснить, отвѣтила старушка, если я знаю, что то, что я дѣлаю, принято съ хорошей стороны.

-- Конечно, конечно иначе и быть не можетъ, сказала Нора. И она тутъ же поклялась въ искренней дружбѣ къ доброй дорогой старушкѣ.

За тѣмъ послѣдовали письма и телеграммы изъ Шамбери, Дижона и изъ Парижа, потомъ ихъ поѣздка вдвоемъ для пріисканія коттэджа въ Твикенгамь. И надо было удивляться какъ восторженны и любящи стали другъ для друга и старушка и молодая дѣвушка до пріѣзда нашихъ друзей изъ Италіи. Нора разсказала свою жизнь со всѣми подробностями,-- какъ ей невозможно было не полюбить Гуго Станбэри; какъ важно и необходимо было для ея счастья и собственнаго достоинства отказать м-ръ Гласкоку; и какъ ужасна была супружеская трагедія ея сестры. Лэди Мильборо хотя и не говорила о первомъ предметѣ съ восторгомъ и увлеченіемъ лэди Роули, но все таки съ очевиднымъ пристрастіемъ къ своему собственному званію, и этимъ возбудила въ Норѣ краснорѣчивое негодованіе. Лэди Мильборо допускала, видя твердую и искреннюю привязанность Норы къ Гуго, что она пожалуй и права была; но все таки оставалась при томъ мнѣніи, что м-ръ Гласкокъ какъ человѣкъ и лордъ обладалъ большимъ правомъ на полученіе ея руки, чѣмъ всякій другой, не имѣвшій яснаго признаннаго положенія въ свѣтѣ. Видя что ея сердце отдано, Нора была права не разлучая своего сердца съ своей рукой; но лэди Мильборо была того мнѣнія, что сердце молодой дѣвушки должно бы быть подъ лучшимъ контролемъ, для того чтобы люди достойные ея руки и могли бы ее получить. По ея мнѣнію, благоденствіе всей Англіи требовало, чтобы старшіе сыновья знатныхъ родовъ женились на самыхъ прекрасныхъ, лучшихъ, добрѣйшихъ и милѣйшихъ дѣвушкахъ. Въ пользу этого правила можно было сказать еще очень много.

Что же касается другаго вопроса, на счетъ Эмиліи Тревиліанъ, то лэди Мильборо откровенно созналась, что она съ самаго начала считала во всемъ этомъ всего болѣе виновнымъ его. "Я должна тебѣ сказать, другъ мой", говорила она, "что мнѣ вашъ другъ полковникъ Осборнъ ужасно не нравится".

-- Я увѣрена, что у него и въ помышленіи не было вредить,-- да онъ и ни въ чемъ не виновенъ.

-- Онъ, слава Богу, не такъ молодъ чтобы не понимать вещей. И когда до него дошелъ первый намекъ неудовольствія Люиса, то его первымъ долгомъ какъ джентльмэна и благороднаго человѣка было бы поспѣшить удалиться, даже какъ бы нелѣпо не было это подозрѣніе, но онъ долженъ былъ удалиться. Я онъ вмѣсто этого поѣхалъ еще за ней -- въ Девоншайръ.

-- Онъ поѣхалъ туда повидаться съ другими друзьями, лэди Мильборо.

-- Желала бы я, чтобы это такъ было; и надѣюсь, что оно такъ и было. Но ему слѣдовало бы скорѣе отрубить себѣ руку прежде чѣмъ звонить у дверей того дома, гдѣ она жила. Ты понимаешь, другъ мой, что я вполнѣ оправдываю твою сестру, и всегда это дѣлала, и говорила тоже самое бѣдному Люису, когда онъ ко мнѣ приходилъ. Но полковнику Осборну слѣдовало это лучше знать. Зачѣмъ писалъ онъ ей? Зачѣмъ былъ онъ въ св. Дидульфѣ? Зачѣмъ давалъ онъ поводъ думать что... что она, собственно она была его другомъ. О, другъ мой, это нехорошо, да, очень нехорошо! Боюсь, очень боюсь, что онъ очень скверный человѣкъ.

-- Лэди Мильборо, мы его такъ давно знаемъ.

-- Какъ желала бы я, чтобы вы его вовсе не знали. Бѣдный Люисъ! Сдѣлай онъ то, что я ему съ начала совѣтовала, и все было бы хорошо. "Поѣзжайте съ женой въ Неаполь", говорила я. "Поѣзжайте въ Неаполь". И сдѣлай онъ это, тогда не было бы путешествія въ Сіенну, не было бы пребыванія въ Каза-Лунгѣ, не было бы разлуки. Но онъ иначе смотрѣлъ на все это. Бѣдный добрый Люисъ. Зачѣмъ не послушалъ онъ меня и не поѣхалъ въ Неаполь, когда я ему это говорила.

Пока онѣ ѣздили взадъ и передъ присматривать за коттэджемъ въ Твикенгамъ, стараясь устроить все какъ можно комфортабельнѣе для бѣднаго больнаго, лэди Мильборо намекнула Норѣ, что Тревиліану въ его настоящемъ положеніи непріятно будетъ, даже чтобы свояченица его оставалась бы теперь у него къ домѣ. Въ коттэджѣ была маленькая комната, которую Нора было себѣ назначила, и сначала казалось, что старушка одобряла ея намѣреніе, не говоря объ этомъ до 10 Августа, когда лэди Петерборо извѣстила ее, что она и супругъ ея готовы принять свою гостью. Лэди Мильборо и тутъ промолчала, но на другое утро высказала ей свое неодобреніе.

-- Вы поѣдете съ ними въ коляскѣ, а вещи ихъ можно будетъ положить въ кабріолетъ; но въ этой коляскѣ ты опять вернешься. А потомъ посмотримъ что дальше будетъ.

-- Добрѣйшая лэди Мильборо, вамъ то по крайней мѣрѣ можно будетъ уѣхать изъ города, когда я къ нимъ переѣду.

-- Велика важность, что я останусь въ городѣ. Какую разницу можетъ это составить для такой старухи какъ я? Меня не ждетъ тамъ никакой женихъ, и все дѣло состоитъ въ томъ, что я увѣдомлю мою невѣстку, что пріѣду къ ней недѣлей позже. Аугуста очень рада меня видѣть, но она очень благоразумная женщина, и безъ меня очень легко обойдется.

-- А такъ какъ я большая дурочка, то я этого не могу.

-- Если ты меня любишь, то и сдѣлаешь такъ какъ я тебѣ совѣтую.

-- Дѣвушки въ твоемъ положеніи, часто нуждаются въ помощи. Я увѣрена, что ты считаешь меня очень щепетильной, но я убѣждена, что м-ръ Станбэри будетъ мнѣ благодаренъ. Такъ какъ твоя свадьба должна быть въ Монкгамѣ, то всего приличнѣе, чтобы ты послѣ отъѣзда твоихъ родителей переѣхала бы къ нимъ прямо изъ моего дому.

Всѣмъ этимъ хотѣла лэди Мильборо доказать, что цѣнность руки, которую Гуго Станбэри получитъ предъ алтаремъ, увеличится тою безъукоризненною чистотою рукъ, чрезъ которыя она пройдетъ прежде чѣмъ сдѣлается его обладаніемъ; въ отношеніи свѣта, лэди Мильборо, вѣроятно, была права, но раздѣляетъ-ли это мнѣніе женихъ, это еще весьма сомнительно.

-- Надѣюсь, что чтобы не случилось, но вы не усумнитесь въ моей благодарности, сказала Нора послѣ небольшаго молчанія.

-- Я думаю, что ты вѣришь искренности моего расположенія, и не сомнѣваешься, что совѣты мои идутъ отъ добраго сердца, а это утѣшаетъ и радуетъ меня всего больше.

-- Лэди Мильборо! я всегда, всегда буду васъ любить. Нѣтъ, я не знаю никого, кто бы былъ добрѣе васъ,-- и милѣе.

-- Въ такомъ случаѣ, я еще спокойнѣе, сказала лэди Мильборо.

Послѣ этого онѣ поцѣловались, и тѣмъ все покончили.

ГЛАВА LCV.
Тревиліанъ въ Англіи.

Нора въ коляскѣ лэди Мильборо, съ ея кучеромъ и лакеемъ и съ кабріолетомъ для вегцей, ожидала на станціи желѣзной дороги прихода поѣзда изъ Дувра. Вскорѣ увидѣла она на платформѣ Гуго и бросилась къ нему со своими новостями. Они про себя другъ друга и не распрашивали, такъ озабочены были они оба Тревиліаномъ.

-- Мы ему въ Дуврѣ достали спальный вагонъ, сказалъ Гуго; и мнѣ кажется, что онъ довольно хорошо вынесъ дорогу; только отъ жары страдалъ онъ также какъ и въ Италіи. Вы его едва узнаете, когда увидите.

Когда разошлась толпа пассажировъ, тогда Гуго и курьеръ принесли Тревиліана и усадили его въ коляску лэди Мильборо. Увидивъ Нору онъ улыбнулся, но даже не протянулъ ей руки, чтобы съ ней поздороваться.

-- Я поѣду съ нимъ въ коляскѣ, сказала жена.

-- Конечно, -- и я тоже и маленькій Люи Мѣста будетъ довольно: коляска большая. Для вещей есть еще кабріолетъ. Милая Эмилія, какъ я рада что тебя вижу.

-- Дорогая Нора! послѣ мнѣ можно будетъ поговорить съ тобой, а теперь не сердись за меня. Какъ добра была ты.

-- Нѣтъ не я, а она, вотъ кто былъ добръ. Я никакъ не могу добиться правды на счетъ коттеджа. Онъ принадлежитъ кому-то изъ ея друзей; и она мнѣ насчетъ платы не дала выговорить ни слова. А какъ тамъ мило;-- онъ на берегу рѣки. Надѣюсь ему понравится.

-- Ты останешься съ нами?

-- Не сейчасъ. Лэди Мильборо думаетъ, что на первыхъ порахъ мнѣ лучше у нея остаться. Но я буду пріѣзжать къ вамъ каждый день и, пожалуй, останусь у васъ если ты найдешь, что это ему будетъ пріятно.

Все это было сказано, пока Гуго съ курьеромъ усаживали Тревиліана въ коляску. Но теперь они опять иначе устроили. Гуго нанялъ еще другой кабріолетъ, въ которомъ онъ и курьеръ отправились за остальными; такимъ образомъ всѣ вмѣстѣ поѣхали въ Твикенгамъ. Гуго все еще не зналъ, какое его ожидаетъ вознагражденіе за всѣ его хлопоты,-- Нора рѣшилась съ нимъ въ двоемъ вернуться въ коляскѣ.

Коттеджъ, названіе котораго неизвѣстно было всей компаніи, расположенной на берегу Темзы, былъ безъ сомнѣнія гораздо лучше дома, построеннаго на вершинѣ холма въ Каза-Лунга. И вотъ, наконецъ-то, жена будетъ опять спать подъ однимъ кровомъ съ своимъ мужемъ и не будетъ больше ужасной разлуки.

-- Это, вѣроятно, Темза, сказалъ Тревиліанъ; и это были единственныя слова, сказанныя имъ въ этотъ вечеръ въ присутствіи Норы. Прежде чѣмъ она собралась вернуться въ городъ, сестрамъ удалось остаться наединѣ на нѣсколько минутъ, и онѣ успѣли отрывками передать другъ другу весь запасъ своихъ новостей. Немного-то и было что разсказывать: "Онъ такъ слабъ," говорила м-ссъ Тревиліанъ, "что рѣшительно ничего не можетъ дѣлать. Онъ едва говоритъ. Когда мы ему дадимъ вина, тогда онъ скажетъ нѣсколько словъ, и умъ его, кажется, тверже и яснѣе. Я ему сейчасъ сказала, что все это мое дѣло что во всемъ этомъ виновата я, а онъ только изрѣдка произносилъ отрывистыя слова, желая показать мнѣ, что помнитъ мое сознаніе.

-- Бѣдная ты моя Эмилія!

-- Нѣтъ, этакъ лучше. И что же въ этомъ? Онъ такъ страдалъ, что я готова была сказать и не то, лишь бы облегчить его. Гордость моя умчалась, и теперь мнѣ все равно что бы про меня не сказали. Конечно, всѣ будутъ говорить, что я сошла съ прямой дороги, и что онъ мнѣ простилъ.

-- Никто этого не скажетъ, никто Эмилія. Лэди Мильборо очень хорошо знаетъ какъ все это было.

-- Да не все ли равно? Въ жизни бываютъ вещи хуже чѣмъ дурное имя.

-- Но онъ этого не думаетъ?

-- Нора, его умъ для меня тайна. Я не знаю что онъ думаетъ. Иногда мнѣ кажется, что всѣ факты забыты, и что ему только нужно дѣтское удовлетвореніе убѣдиться что онъ господинъ, а то опять бываютъ минуты, когда я чувствую, что подозрѣніе въ немъ гнѣздится, что онъ помнитъ прошлое и недовѣряетъ будущему. Войдя въ этотъ домъ четверть часа тому назадъ, онъ боялся не спрятанъ ли здѣсь докторъ сумасшедшихъ, готовый на него наброситься и схватить его. Маленькаго Люи онъ едва замѣчаетъ,-- хотя было время, даже и въ Казалунга, когда онъ ребенка отъ себя ни на минуту не отпускалъ.

-- Что же ты теперь будешь дѣлать?

-- Я постараюсь исполнить мою обязанность;-- вотъ и все.

-- Но вы возьмете доктора?

-- Конечно. Онъ былъ очень доволенъ, когда его въ Парижѣ навѣстилъ докторъ, хотя и не позволилъ мнѣ присутствовать при этомъ свиданіи. Но Гуго видѣлъ потомъ этого доктора и узналъ что, по его мнѣнію, тѣло у него слабѣе ума.

Нора сообщила сестрѣ фамилію доктора, предлагаемаго лэди Мильборо, и простившись съ сестрой уѣхала съ Гуго въ коляскѣ.

Несмотря на все горе, ими видѣнное и только что покинутое, ихъ дорога въ Лондонъ была очень пріятна и весела. Изъ всѣхъ пріятныхъ періодовъ сватанія и любви, самый пріятный періодъ безъ сомнѣнія тотъ, когда тѣсная дружба между женихомъ и невѣстой такъ установлена, и они такъ увѣрены другъ въ друга и предстоящее событіе такъ близко, что ими допускаются разговоры, касающіеся обыкновенныхъ предметовъ жизни; какъ бы имъ всего лучше устроиться съ тѣми ограниченными средствами, которыми они располагали; какъ пойдетъ жизнь, которую они рѣшились начать вмѣстѣ; какія понятія другъ у друга о ихъ взаимныхъ обязанностяхъ; что могутъ они сдѣлать другъ для друга; какія жертвы принесутъ они одинъ для другого. Теперь-то и былъ настоящій смыслъ въ любви дѣвушки, когда она заявляла, что никогда еще не любила такъ горячо своего жениха, какъ въ настоящую минуту, когда разсказывала ему сколько паръ чулокъ она купила. Любоваться вмѣстѣ звѣздами, отдыхать вдвоемъ на свѣже-скошенномъ сѣнѣ, читать стихи изъ одной книги обнявшись и съ полузакрытыми глазами, все это чрезвычайно пріятно. Также очень отрадно изливать свои чувства на бумагу въ письмѣ, которое, самъ авторъ это знаетъ, всѣмъ другимъ глазамъ, ушамъ и понятіямъ покажется смѣшнымъ, но глазамъ, ушамъ и понятіямъ его возлюбленной оно будетъ очень пріятно, но для дѣвушки, которая сшила рубашку любимому ею человѣку, для нея минута, когда она сдѣлала послѣдній стежекъ, навѣрное пріятнѣе всѣхъ звѣздъ, пахучаго сѣна, поэзіи и чувствительныхъ писемъ. Нора Роули не сдѣлала этого для Гуго Станбэри. Но сшей она ему что нибудь, она быть можетъ была бы счастливѣе, чѣмъ даже теперь во время этой дороги; хотя и не было сшитой рубашки, но все таки это была лучшая минута ея жизни, никто кромѣ ихъ благоразумной совѣстливости, ничто не могло ихъ теперь разлучить;-- а сказать правду, у Гуго ея не было очень много. По его понятіямъ онъ былъ теперь также хорошо всѣмъ снабженъ для женитьбы, какъ тотъ джентльмэнъ въ какой-то пѣсни, который въ одну дождливую ночь пріѣхалъ свататься за невѣстой. Въ денежномъ отношеніи онъ, пожалуй, былъ бѣднѣе этого Ирлайдца; но за то во всемъ остальномъ, что требовалось для комфортабельной женатой обстановки, онъ всѣмъ обладалъ, или, по крайней мѣрѣ могъ сію минуту имѣть все что потребуется. Нора могла жить, гдѣ ей будетъ угодно; только конечно не въ Уайтголь-Гарденсъ, или въ Бельгревъ-Скверъ; но за то Нію-Родъ, Лупусъ-Стритъ, Мантегю-Плесъ, Норзъ-Бенктонъ и Кеннингтонъ-Оваль, съ всѣми ихъ окружающими аллеями, террасами, дорогами, все это представляло, по его мнѣнію, такой огромный выборъ и меблированныхъ квартиръ и небольшихъ домовъ, что все ихъ затрудненіе состояло только въ этомъ выборѣ. Онъ застраховалъ свою жизнь въ тысячу фунтовъ, заплативъ проценты и отложивъ извѣстный излишекъ на черный день, у нихъ оставалось еще пятьсотъ фунтовъ, съ которыми они должны начать свою жизнь. "Конечно, для васъ, я желалъ бы чтобы это было пять тысячъ," говорилъ онъ; и я желалъ бы быть министромъ, герцогомъ, или пивоваромъ; но даже и въ небесахъ, и тамъ вы это знаете, не всѣ ангелы могутъ быть архангелами. Нора увѣряла его, что она будетъ вполнѣ довольствоваться простыми ангельскими добродѣтелями. "Надѣюсь, вы любите бараньи котлеты и картофель; и очень," сказалъ Гуго. Тутъ она разсказала ему о своемъ честолюбивомъ притязаніи на бифстекъ, сознавая, что такъ какъ теперь его придется дѣлить на двоихъ, то благая идея сохранить кусокъ отъ него и спрятать его въ буфетъ, оказывалась неисполнимой. "Я не цѣню бифстекъ," говорилъ онъ. "Бифстекъ долженъ непремѣнно имѣть значеніе. Въ нашемъ клубѣ, бифстекъ есть величайшая и очень дорогая роскошь. А баранья котлета есть нѣчто опредѣленное и означаетъ экономію."

-- Въ такомъ случаѣ, бараньи котлеты будутъ у насъ дома, сказала Нора, а для бифстека вы будете ходить въ вашъ клубъ.

Пріѣхавъ въ Экклестонъ-Скверъ, Нора настояла на томъ, чтобы Гуго вмѣстѣ съ ней пошелъ къ лэди Мильборо. Напрасно отговаривался онъ тѣмъ, что всю дорогу отъ Дувра совершилъ въ ужасно пыльный и жаркій день, -- и во время всей этой дороги включительно съ поѣздкою въ открытомъ кабріолетѣ въ Твикенгамъ онъ не успѣлъ умыть ни рукъ, ни лица. Но Нора настаивала, увѣряя, что лэди Мильборо такая добрая, милая, почтенная барыня, которая все это пойметъ, и заставила Гуго пойти къ ней.

-- Мнѣ очень пріятно, м-ръ Станбэри, васъ видѣть, сказала добрая, старая лэди, и надѣюсь, вы найдете, что Нора была подъ хорошимъ присмотромъ.

-- Она разсказала мнѣ какъ добры вы къ ней были. Я право не знаю, не пріймите вы ее, гдѣ бы она пріютилась.

-- Вотъ видишь Нора;-- я тебѣ говорила, что онъ это скажетъ. Мнѣ не хотѣлось бы васъ обманывать м-ръ Станбэри; и потому должна я вамъ сказать, что у нея было много странныхъ и дикихъ предложеній, которыя, я въ этомъ увѣрена, вы бы не одобрили. Но совсѣмъ тѣмъ, она очень мила, и если только будетъ васъ также слушать, какъ слушаетъ меня.

-- Я вовсе не намѣрена его слушать, лэди Мильборо;-- нисколько не намѣрена. Я только изъ за свободы и выхожу замужъ.

-- Другъ мой! все что ты теперь говоришь, все это только шутки; но большая часть теперешнихъ молодыхъ дѣвушекъ, такъ мнѣ кажется, въ самомъ дѣлѣ приступаютъ къ этому обряду и даютъ свой брачный обѣтъ, въ той надеждѣ, что послѣ этого онѣ будутъ совершенно свободны дѣлать все что захотятъ. И послѣ этого удивительно-ли, когда всѣ жалуются, что молодые люди не хотятъ жениться?

-- Не думаю, чтобы молодые люди очень заботились о послушаніи, возразила Нора. "Иные женятся изъ за денегъ, а иные по любви. Но никакъ не думаю, чтобы они женились для того, чтобы имѣть рабу."

-- Что скажете вы на это, м-ръ Станбэри? спросила старая лэди.

-- Я могу васъ увѣрить только въ одномъ, что я женюсь не изъ за денегъ, отвѣчалъ онъ.

Спустя дня два или три послѣ этого, Нора простилась съ своимъ другомъ въ Экклестонъ-Скверѣ, и на время переѣхала къ сестрѣ. М-ссъ Тревиліанъ изъявила, что такое распоряженіе ей будетъ очень пріятно, и теперь тѣмъ болѣе желательно, такъ какъ Нора въ скоромъ времени должна съ ней окончательно разстаться; вслѣдствіе этого лэди Мильборо могла уѣхать въ Дарсетшайръ. Передъ своимъ отъѣздомъ старушка поднесла Норѣ вуаль, который та должна была надѣть въ день своей свадьбы. "Мнѣ очень прискорбно, что я не увижу твоей свадьбы, такъ какъ она будетъ въ Монкгамѣ; но ты должна мнѣ написать, и сказать когда она будетъ и въ какой день; -- и я буду думать и молиться о тебѣ, а ты, надѣвая этотъ вуаль, вспомни меня." Такъ онѣ разстались, и Нора была убѣждена, что пріобрѣла друга на всю жизнь.

Когда Нора переѣхала въ Твикенгамъ, то на первыхъ порахъ, Тревиліанъ почти не замѣтилъ этого, но нѣсколько спустя, онъ сталъ по немногу съ ней заговаривать, въ особености если ей случалось быть съ нимъ наединѣ. Тогда онъ говорилъ про дорогую Эмилію, про бѣдную Эмилію, медленно покачивая при томъ головой и изъявляя сожалѣніе. "Что за жалость, Яго; о! какая жалость," сказалъ онъ однажды. Этотъ намекъ показался Норѣ такъ ужасенъ, что она по прежнему вся вспыхнула отъ гнѣва, и чуть было не высказала ему, что во всемъ этомъ онъ столь-же виноватъ, какъ и тотъ ревнивый супругъ въ трагедіи Шекспира, слова котораго онъ сейчасъ приводилъ, и если его ревность, будетъ продолжаться, то, вѣроятно, и кончится также трагично. Но она удержалась, и только усерднѣе принялась работать своей иголкой,-- готовя, (будемъ такъ думать), какое нибудь счастливое платье для Гуго Станбэри. "Она теперь все видѣла," продолжалъ Тревиліанъ; "да она все видѣла." А Нора молчала и продолжала шить свой рубецъ. Она сознавала, что не имѣла права растроить однимъ словомъ все то, чего съ такимъ трудомъ добилась ея сестра. "Вы знаете, что она созналась?" спросилъ онъ.

-- Ради Бога, Люисъ, не говорите объ этомъ.

-- Вы должны это знать, продолжалъ онъ.

Тутъ она встала съ своего мѣста и вышла изъ комнаты. Она не въ состояніи была вынести этого, будь онъ даже сумасшедшій,-- да умирай онъ! Она бросилась къ сестрѣ, и повторила ей все имъ сказанное. "Ты бы лучше на это не обращала вниманія," сказала Эмилія. "Это ничто больше, какъ доказательство того, что я тебѣ говорила. Бываютъ минуты, когда его умъ такъ же дѣятеленъ, какъ и прежде, но увы! дѣятельность эта такъ ужасно направлена!"

-- Нѣтъ, я не могу сидѣть и выслушивать этого. Дай что сказать мнѣ ему, когда онъ мнѣ сдѣлаетъ опять такой же вопросъ? Онъ сказалъ, что ты созналась.

-- Да, я это сдѣлала. То есть, я ему сказала, что я виновата. Все что намъ случалось читать про Инквизицію и прежнія пытки, все это ничто. Мнѣ довелось испытывать, что муки и пытки еще не вывелись; -- вотъ все что я могу тебѣ сказать.

-- Я должна уйти, если онъ опять со мной объ этомъ заговоритъ.

-- Вздоръ, милая Нора. Если я могу это выносить, отчего не вынести и тебѣ? Неужели ты хочешь, чтобы я его разсердила, начавъ съ нимъ споръ объ этомъ предметѣ?

-- Но онъ можетъ и выздоровѣть;-- и тогда онъ вспомнитъ, что ты ему говорила.

-- Если онъ только совсѣмъ поправится, тогда и подозрѣвать не будетъ больше. Я въ этомъ случаѣ должна рисковать. Не предполагаешь же ты, что я объ этомъ тоже не подумала. Часто клялась я сама себѣ, что обрушись хоть весь міръ вокругъ меня, но ничто не заставитъ меня признать, что я когда нибудь, либо дѣломъ, либо словомъ, либо даже мыслью измѣнила обязанностямъ замужней женщины. И несомнѣваюсь, что бѣдные, несчастные, которыхъ пытали въ ихъ кельяхъ, давали себѣ такія же обѣщанія предъ своими сознаніями. Но когда ужасными пытками и мученіями растерзаютъ ихъ тѣло, тогда они были готовы сказать все, что хотѣли другіе. Я тоже вынесла страшную пытку, кровавое мученіе и была готова сознаться во всемъ, что онъ хотѣлъ. Когда онъ говоритъ о своей жалости, то, конечно, я понимаю, что онъ этимъ хочетъ сказать. Въ немъ до сихъ поръ было что-то, какой-то остатокъ чувства, удерживающій его отъ этого вопроса. Молю Бога, да сохранитъ онъ въ немъ это чувство!

-- Но ты хотѣла бы сказать правду.

-- Могу-ли я сказать, что я бы отвѣтила, если палачь стоитъ надо мной? Если бы ты знала, какъ трудно было уговорить его оставить Италію и привести его сюда; если бы ты вѣдала, что это было за чувство, знать, что одинъ онъ не могъ оставаться, что онъ слабъ, безсиленъ, знать, что скоро онъ быть можетъ лишится и этого убѣжища, что ему придется отсюда уходить, что онъ можетъ умереть гдѣ нибудь среди дороги, или сдѣлать что нибудь ужасное подъ вліяніемъ той минутной силы, которая бываетъ у сумасшедшихъ,-- да если бы ты могла все это понять, тогда бы ты не удивлялась, что я готова была перенести всякое униженіе, лишь бы достигнуть того, чтобы его привезти сюда.

Станбэри часто пріѣзжалъ въ коттэджъ, и Норѣ было легче разсуждать объ этомъ предметѣ съ нимъ, нежели съ сестрой. Станбэри могъ тоже вѣрнѣе и подробнѣе Эмиліи узнать отъ доктора, который теперь пріѣзжалъ къ Тревиліану, каково было состояніе больнаго. По мнѣнію доктора, тѣло больше у него страдало, нежели умъ. Докторъ допускалъ и соглашался, что мысли больнаго, вслѣдствіе сильнаго и постояннаго напряженія на одинъ предметъ, смѣшались, спутались, сдѣлались безсвязны, и пожалуй, превратились въ родъ мономаніи; но онъ, казалось, сильно сомнѣвался въ томъ, было-ли такое время, когда можно было бы рѣшить, что Тревиліанъ до того помѣшанъ, что нужно было вмѣшательство власти и закона, которое взяло бы его подъ свое покровительство.

Ревнивый человѣкъ, -- такъ утверждалъ докторъ, -- не есть еще сумасшедшій, даже если его ревность и нелѣпа, а Тревиліанъ въ своей ревности не сдѣлалъ ничего жестокаго, ничего разрушительнаго, ничего безчестнаго. Нора весьма неохотно соглашалась съ мнѣніемъ доктора, и, напротивъ, думала, что ничто не могло быть безчестнѣе настоящихъ дѣйствій Тревиліана -- и извинить его могло только это мнимое помѣшательство. Но тутъ было дѣло гораздо серіознѣе. Тревиліана такъ разстроилъ веденный имъ образъ жизни, а въ натурѣ его было такъ мало задатковъ противостоять этому разслабленію, что надо было очень опасаться, не погибнетъ-ли онъ окончательно, прежде чѣмъ возможно будетъ ему помочь встать немного на ноги. Тутъ было ясно только одно. Ни въ чемъ не слѣдовало ему противорѣчить. Если ему угодно будетъ утверждать, что луна изъ зеленаго сыра, то всѣ должны съ нимъ согласиться, что въ самомъ дѣлѣ луна изъ зеленаго сыра. Будь его утвержденія еще невѣроятнѣе и нелѣпѣе, то ему все-таки не слѣдовало противорѣчить. Можно-ли сопротивляться человѣку, который одной ногой стоитъ въ гробу?

-- Въ такомъ случаѣ, Гуго, чѣмъ скорѣе я уѣду въ Монкгамъ, тѣмъ лучше будетъ, сказала Нора, которой пришлось опять выслушать намеки, для нея нестерпимыя. Это было 7 Августа, и всего недоставало трехъ дней до того времени, когда была назначена ея поѣздка въ Монкгамъ.

-- Со мной, онъ никогда не говоритъ объ этомъ предметѣ, замѣтилъ Гуго.

-- Потому что онъ васъ боится. Я всегда думала, что Эмилія и докторъ озабоченно съ нимъ дѣйствуютъ, и гораздо лучше было бы, дѣйствовать съ нимъ тверже и говорить ему всю правду. Однако эти три дня прошли, и Нора успѣла уговорить сестру измѣнить къ своему супругу свой образъ дѣйствій.

ГЛАВА XCVI.
Монкгамъ.

Десятаго Августа Нора Роули простилась съ коттэджемъ на берегу рѣки въ Твикенгамъ и отправилась въ Монкгамъ. Читатель конечно догадывается, что Гуго проводилъ ее на желѣзную дорогу и усадилъ въ вагонъ. Оба они понимали и видѣли, что имъ нельзя до тѣхъ поръ назначить дня свадьбы, пока не узнаютъ что нибудь болѣе опредѣленнаго о состояніи Тревиліана; при теперешнемъ же его положеніи, свадьба эта вышла бы весьма печальная и грустная. Оставляя коттэджъ, Нора продолжала досадовать и сердиться на своего зятя; ссылаясь на мнѣніе доктора относительно здраваго состоянія его разсудка, она вслѣдствіе этого предположенія тѣмъ строже осуждала его дѣйствія; она не вѣрила его опасной болѣзни; а его немощь и безсиліе не возбуждали въ ней того чувства сожалѣнія, какое онѣ внушали его женѣ. Эмилія Тревиліанъ конечно бывала чаще съ нимъ нежели ея сестра, и лучше ея понимала какъ это возможно, чтобы человѣкъ находился въ такомъ состояніи, когда про него нельзя сказать, ни того, что онъ помѣшанъ, ни того, что онъ здравъ;-- да,-- не помѣшанъ на столько, чтобы нужно было лишить его свободы въ его дѣйствіяхъ; и не здравъ на столько, чтобы можно было считать его отвѣтственнымъ за его слова и мысли. Тревиліанъ не задумывалъ и не дѣлалъ ничего такого, чтобы могло повредить его женѣ и ребенку. Онъ подчинялся совѣтамъ доктора, денегъ не моталъ, Бодзль пересталъ быть его шпіономъ, и вообще къ женѣ и ко всему его окружающему относился страдательно и равнодушно. Онъ не дѣлалъ жестокихъ упрековъ, и даже весьма рѣдко намекалъ на ихъ прошлое несчастье. Но все таки отъ времени до времени хотя и отрывистыми фразами, продолжалъ утверждать, что въ этой супружеской ссорѣ, правъ былъ онъ, и что даже сама жена наконецъ въ этомъ созналась. Она ему никогда ни въ чемъ не противорѣчила, а онъ дѣлался все смѣлѣе въ своихъ утвержденіяхъ, стараясь въ разное время и при всякомъ удобномъ случаѣ добиться и отъ Норы выраженія ея согласія. Но Нора не хотѣла согласиться, и онъ на нее дулся и говорилъ при ней и безъ нея, что она его врагъ. "Почему бы тебѣ не уступить ему?" сказала ей сестра наканунѣ ея отъѣзда. "Ты видишь, я уступила, и если ты тоже сдѣлаешь, то право, ничего этимъ не испортишь".

-- Я не могу этого сдѣлать. Не могу лгать и притворяться, и потому лучше мнѣ совсѣмъ уѣхать. Я не въ состояніи согласиться съ нимъ, зная, что умъ его дѣйствуетъ подъ вліяніемъ ужаснаго заблужденія.

Когда наступилъ часъ отъѣзда, Гуго пришелъ за ней и она рѣшилась уѣхать не простившись съ Тревиліаномъ.

-- Онъ будетъ только еще больше сердиться, говорила она. Но ея сестра никакъ не хотѣла, чтобы она такимъ образомъ оставила ихъ домъ, и упрашивая ее, прибавила со слезами на глазахъ, что это будетъ, быть можетъ, ихъ послѣднее свиданіе.

-- Хоть на прощаніе скажи ты ему ласковое слово, говорила м-ссъ Тревиліанъ. И Нора отправилась къ постели своего зятя, и сказала ему, что уѣзжаетъ, и надѣется, когда вернется, найдти его бодрѣе и сильнѣе. Говоря это, она положила свою руку къ нему на постель, желая дружески пожать его руку. Но онъ лежалъ лицемъ отъ нея отвернувшись и какъ будто вовсе ее не замѣчалъ. "Люисъ", сказала его жена, Нора уѣзжаетъ въ Монкгамъ. Не хочешь ли ты съ ней проститься?

-- Если она перестанетъ быть моимъ врагомъ, тогда пожалуй, сказалъ онъ.

-- Люисъ, я никогда ни прежде, ни теперь, не была твоимъ врагомъ, говорила Нора.

-- Пусть она ѣдетъ, сказалъ онъ. Хотя я теперь такъ мало ожидаю и отъ людей и отъ свѣта; но другомъ признаю я только того, кто со мной согласится, что противъ меня согрѣшено въ продолженіи послѣднихъ двухъ лѣтъ;-- да, согрѣшено ужасно и жестоко.

Эмилія, стоявшая у его изголовья, вздрогнула услышавъ эти слова, но промолчала. Нора тоже не возразила ему, и тихонько вышла изъ комнаты;-- а черезъ минуту и сестра ея за ней послѣдовала.

-- Я это предвидѣла, замѣтила Нора.

-- Намъ остается только терпѣливо переносить и страдать. Богу одному извѣстно, что я дѣлаю, все что могу, сказала Эмилія обнимая сестру.

-- Я думаю, что вы его больше не увидите, говорилъ Гуго, провожая ее на желѣзную дорогу.

-- Не хотѣли ли вы, чтобы я дѣйствовала иначе? Но право, я не могла. Не оттого что это была бы ложь. Повѣрьте, я на это не обратила бы вниманія, если бы только могла облегчить его страданія и поддержать его разбитыя чувства. Съ сумасшедшими дозволяется и лгать и притворяться. Но чтобы согласиться съ его мнѣніемъ, мнѣ надо было обвинить сестру; а выздоровѣй онъ, и онъ вспомнитъ тогда все, что я ему говорила.

На ближайшей станціи отъ Монкгама, сама лэди Петерборо пріѣхала въ коляскѣ встрѣтить Нору. Статный ливрейный лакей пришелъ на платформу, провести ее до экипажа и взять ея вещи; тутъ Нора невольно подумала, что этотъ человѣкъ могъ быть ея лакеемъ, вмѣсто того, чтобы быть лакеемъ той, которая теперь сидѣла въ коляскѣ лорда Петерборо. А когда она увидѣла экипажъ ихъ сіятельства и рослыхъ гнѣдыхъ лошадей въ блестящихъ шорахъ и почтеннаго осанистаго кучера, и гербъ расписанный на дверцахъ коляски, она улыбнулась при видѣ этихъ первыхъ наружныхъ проявленій знатности и богатства человѣка, который нѣкогда ее такъ любилъ и почти былъ ея женихомъ.

Есть люди, которые такъ и смотрятъ владѣльцами гнѣдыхъ лошадей, осанистыхъ кучеровъ и графскихъ гербовъ, -- Да -- вся наружность этихъ людей, ихъ обращеніе, тонъ ихъ голоса, все въ нихъ заставляетъ думать, что у нихъ непремѣнно должны быть лакеи въ богатыхъ ливреяхъ и великолѣпный замокъ; но м-ръ Гласкокъ, ни своей наружностью, ни своимъ обращеніемъ отнюдь не внушалъ всѣхъ этихъ ожиданій. Не въ его вкусѣ было щеголять всѣмъ этимъ, и онъ скорѣе гордился высокими дубами и вязами своего парка, нежели всѣми этими принадлежностями величія и роскоши, которыми онъ всюду могъ себя окружить. Онъ говорилъ о своихъ породистыхъ овцахъ, но лошадьми своими не хвастался; и хотя сознавалъ свое положеніе и весь его блескъ также хорошо, какъ и всякій другой дворянинъ въ Англіи, но всегда готовъ былъ, выходя изъ комнаты, согнуться и склонить голову, однимъ словомъ, принять такой видъ, какъ будто бы онъ очень маленькій, неизвѣстный человѣкъ.

Все это при видѣ экипажа смутно пробѣжало въ умѣ Норы. Она пыталась вспомнить и вывѣдать у себя самой, не иначе ли поступила бы она, явись ей м-ръ Гласкокъ въ первый разъ окруженный всѣмъ этимъ блескомъ и роскошью? Конечно, она сейчасъ же убѣдила себя, что вся эта роскошь, весь блескъ и богатство, будь они даже ему къ лицу, не измѣнили бы ея мнѣнія, и не составили бы никакой разницы.

Ясно было, что хотя м-ръ Гласкокъ для себя лично и не любилъ наружнаго блеску, но жену свою желалъ имъ окружить. Каролина Спольдингъ, которую мы въ первый разъ видѣли, въ Сентъ-Микель, когда грубый кондукторъ хотѣлъ ее насильно запереть въ неуклюжій дилижансъ, теперь роскошно и прелестно возсѣдала въ богатой коляскѣ. Привѣтствіе двухъ дамъ было самое дружеское; въ коляскѣ раздался громкій поцѣлуй, при которомъ двѣ хорошенькія шляпы вѣроятно нѣсколько пострадали. "Мы такъ рады васъ залучить", сказала лэди Петерборо. Конечно, у насъ теперь очень тихо; но вы не взыщите за это. Нора объявила, что никакой домъ не могъ для нея быть слишкомъ тихъ, и тутъ же разсказала грустное зрѣлище, такъ недавно ею оставленное.

-- И вы еще не назначили дня вашей свадьбы? Конечно, это было невозможно. Да и не зачѣмъ вамъ торопиться. Мы увѣрены, что вы останетесь у насъ, пока все это не устроится. Надо было проѣхать около четырехъ или пяти миль, прежде чѣмъ онѣ въѣхали въ ворота парка; молодая лэди была чрезвычайно любезна, мила и добра; но Нора чувствовала, что она не забываетъ своего достоинства.

Хотя Нора не ставила себя такъ низко, чтобы допустить мысль, что ея пріятельница принимаетъ съ нею какъ будто покровительственный тонъ и видъ; -- (и допусти она эту мысль, она была бы совершенно ложна) -- но она никакъ не могла отдѣлаться отъ этого непріятнаго ощущенія наружной подчиненности, и отъ чувства, что это превосходство должно бы быть на ея сторонѣ, точно такъ, какъ и все ее теперь окружающее должно было быть ея достояніемъ,-- согласись она только принять все это. Когда эти мысли являлись ей въ голову, то она ненавидѣла себя за нихъ; а между тѣмъ, онѣ все-таки такъ и вертѣлись у ней на умѣ. Разсуждая съ Гуго о ихъ многозначительномъ бифстекѣ, у нея не было никакого сожалѣнія, никакой неловкости, никакихъ помышленій о томъ, что можетъ же быть другое положеніе въ жизни лучше того, въ которомъ многозначительный бифстекъ играетъ такую важную роль; но пока она сидѣла съ лэди Петерборо въ коляскѣ лорда Петерборо, она никакъ не могла возвратить своему уму его прежнее состояніе невозмутимой чистоты и спокойствія. И она себя возненавидѣла за это малодушіе.

-- Здѣсь начинается паркъ, сказала ея пріятельница.

-- А гдѣ же домъ?

-- Отсюда вамъ его нельзя видѣть; до него еще около двухъ миль. До воротъ около мили, и проѣхавъ ихъ остается тоже еще почти столько же. Когда въѣдешь въ этотъ паркъ, то вамъ даже дѣлается страшно, что пожалуй и не выберешся изъ него, такъ онъ великъ. Говоря это, лэди Петерборо желала безъ всякаго хвастовства передать только совершенно обыкновенные факты.

-- Да, онъ великолѣпенъ, отвѣчала Нора, и въ ея голосѣ слышалась едва замѣтная иронія, которую она всѣми силами старалась подавить;-- но всѣ ея усилія оказались тщетны.

Лэди Петерборо поняла ее сію минуту, и простила, сознавая, что эта иронія, которой она придавала больше важности чѣмъ она этого стоила, была совершенно естественна, "Милая Нора, заговорила она, -- краснѣя и сама не зная что ей сказать, -- великолѣпіе, роскошь и богатство, все это ничто; а главное -- любовь человѣка".

Нора опомнилась и дала себѣ слово недопускать такихъ мыслей и хорошо себя вести. Да, она сдѣлаетъ надъ собою усиліе и добьется желаемаго результата.

-- Роскошь, какъ прибавленіе къ любви весьма пріятна и многозначительна, возразила она, и я надѣюсь, что изъ любви къ нему, вы вполнѣ ею наслаждаетесь.

-- Да, вы правы, я вполнѣ всѣмъ наслаждаюсь.

-- Надѣюсь, всѣ проповѣди и нравоученія Валлахіи брошены на вѣтеръ.

-- Нѣтъ, не всѣ. Бѣдная, добрая Валли! Намедни получила я отъ нея письмо, которое она начинаетъ говоря, что ей хотѣлось бы настроить свою переписку подъ тонъ моего измѣненнаго положенія въ жизни. И какъ хорошо понимаю я ея упрекъ! Читая ея описаніе нѣкоторыхъ подробностей объ индивидуальныхъ мужчинамъ и женщинахъ, о событіяхъ ею видѣнныхъ, и замѣтивъ, что она не говоритъ ни слова о правахъ женщинъ и даже о политикѣ вообще, я почувствовала, что въ ея глазахъ я падшее, уничиженное существо. Вы надъ ней смѣетесь, -- напрасно,-- она сдѣлала мнѣ много добра, -- и сдѣлаетъ его еще и другимъ. Но вотъ мы наконецъ и въ самомъ Монкгамѣ, и теперь смотрите какова аллея.

Теперь Нора могла даже гордиться собой. Она сдѣлала надъ собой усиліе, оно было успѣшно; и она чувствовала что можетъ говорить натурально и честно, и искренно выразить свои мысли. "Я помню, какъ онъ самъ описывалъ мнѣ эту аллею въ первый разъ когда я его видѣла; -- да, вотъ она. Не думала я тогда, что мнѣ придется видѣть всѣ красоты Монкгама. Неужели она такъ продолжается до самаго дома?"

-- Не совсѣмъ;-- тамъ, гдѣ вы видите просвѣтъ, она кончается, мы повернемъ на право, и домъ будетъ прямо предъ вами. Тутъ будутъ большія желѣзныя ворота, а передъ домомъ террасы, и дивныя цвѣтныя клумбы. Да, я могу смѣло сказать, Монкгамъ, это настоящее чудо. Каждую среду съ утра я запираюсь въ своей комнатѣ, и сдаю домъ на руки м-ссъ Крютчь, нашей ключницы, которая является въ тяжеломъ коричневомъ шелковомъ платьѣ, и показываетъ это чудо пріѣзжающимъ посѣтителямъ. Въ остальные дни, м-ссъ Крютчь чрезвычайно вѣжлива и услужлива; но по середамъ, она величественна. Въ этотъ день Чарльсъ обыкновенно отправляется къ своимъ овцамъ, а я запираюсь въ маленькой комнатѣ съ цѣлой кипой книгъ. Вамъ тоже придется раздѣлить мою неволю. Мнѣ всегда такъ и хочется выглянуть и посмотрѣть на посѣтителей.

-- А имъ, я думаю, еще болѣе хочется взглянуть на васъ.

-- Я сначала предложила сама водить ихъ и имъ все показывать;-- но Чарльсъ не позволилъ мнѣ.

-- Это разбило бы сердце м-ссъ Крютчь.

-- Это и Чарльсъ говоритъ. Онъ думаетъ, что м-ссъ Крютчь разсказываетъ имъ, что я гдѣ нибудь заперта, и что это именно и придаетъ весь интересъ ихъ поискамъ. Какіе то посѣтители изъ Ноттингама, однажды вломились въ комнату старой лэди Петерборо, и тогда цѣлый годъ запретили показывать Монкгамъ. Это надѣлало много шуму, и помѣшало Чарльсу являться въ графствѣ. Но онъ не хотѣлъ начинать дѣла; впрочемъ къ лучшему, потому что этимъ сберегъ много денегъ.

Нора чувствовала себя теперь совершенно въ своей тарелкѣ; хотя ей предстояло еще одно затрудненіе,-- встрѣча съ лордомъ Петерборо. Между тѣмъ, онѣ выѣхали изъ аллеи, повернули на право, и проѣхавъ желѣзныя ворота экипажъ остановился у большаго высокаго крыльца. Тутъ на верхней ступенькѣ стоялъ лордъ Петерборо въ измятой круглой шляпѣ, въ очень старомъ охотничьемъ сюртукѣ, и въ нанковыхъ брюкахъ, которые стали ему уже очень коротки. Онъ считалъ однимъ изъ удовольствій своей жизни, одѣваться у себя дома какъ ему угодно, и вѣроятно очень любилъ носить старое платье, которое было хуже того, какое кто либо носилъ въ его владѣніяхъ.

-- Миссъ Роули, воскликнулъ онъ, подходя къ коляскѣ и протягивая ей руку, я очень, очень радъ и доволенъ, что вы наконецъ видите Монкгамъ.

-- Вы видите, что я сдержала свое обѣщаніе. Каролина разсказала все мнѣ; но она все таки еще не вполнѣ свѣдущій проводникъ. Она не знаетъ гдѣ семь дубовъ. Помните ли, когда вы мнѣ разсказывали про эти семь дубовъ?

-- Еще бы. Они отсюда въ пяти миляхъ;-- на фермѣ Клаттонъ, Карриты кажется еще не было тамъ. Мы завтра же туда поѣдемъ верхомъ.

Послѣ этого привѣтствія Нора Роули чувствовала себя въ Монкгамѣ какъ дома.

Да, она была здѣсь какъ дома, и черезъ недѣлю была совсѣмъ счастлива. Она скоро замѣтила, что хозяинъ дома былъ совершенный джентльмэнъ, и вполнѣ достойный любви и уваженія.

Она вѣроятно никогда не задавала себѣ вопроса, былъ ли м-ръ Гласкокъ джентльмэнъ или нѣтъ; и теперь тоже не анализировала этотъ вопросъ. Ей вѣроятно никогда не приходилось ни прежде, ни даже въ настоящее время объяснить себѣ самой, что въ немъ была именно эта неуловимая деликатность сердца, которую опредѣлить невозможно, но которая такъ легко узнается и чувствуется; она теперь только понимала, что имѣетъ дѣло съ человѣкомъ, присутствіе котораго ей всегда пріятно, съ человѣкомъ, котораго слова и дѣйствія она одобряетъ, и мысли котораго оказывались всегда честны и благородны. Конечно, она его не любила, оттого что Гуго Станбэри успѣлъ, раньше подвернуться. Сравнивать же эти двѣ личности было невозможно. Лордъ Петерборо не могъ соперничать съ блестящимъ умомъ Гуго Станбэри. Но за то во всемъ остальномъ, исключая этого, былъ онъ такъ добръ, такъ милъ, что ей теперь казалось невозможнымъ, чтобы любая молодая женщина, за которой лордъ Петерборо сталъ бы ухаживать, не влюбилась бы въ него.

Около половины Сентября наступило для Норы самое пріятное время, Гуго былъ приглашенъ въ Монкгамъ на охоту куропатокъ; но въ этомъ дѣлѣ, не смотря на всю свою проницательность и весь свой умъ, онъ далеко не могъ сравниться съ своимъ хозяиномъ. Лордъ Петерборо охотился за куропатками всю свою жизнь, и стрѣлялъ такъ мѣтко и такъ вѣрно, что возбуждалъ зависть Гуго. Сказать правду, Гуго стрѣлялъ плохо, такъ что охотникъ лорда Петерборо, обращался съ нимъ довольно презрительно; но за то въ другихъ отношеніяхъ, три или четыре дня, проведенные имъ здѣсь, были счастливѣйшими днями его жизни. Такъ какъ онъ долженъ былъ и здѣсь писать свои статьи, то уже на другой день послѣ охоты, онъ объявилъ, что требованія Ежедневной Лѣтописи, были такъ велики, что не позволяли ему ходить съ ружьемъ; но за то его прогулки по парку съ Норой, на которыя онъ, не смотря на всѣ требованія Ежедневной Лѣтописи, находилъ и время и случай, тѣ остались ему памятны на всегда.

-- Конечно, подчасъ я и вспоминаю, что все это могло быть моимъ, говорила Нора сидя съ нимъ подъ старымъ дуплистымъ, высохшимъ и наклонившимся стволомъ дуба, у котораго все таки еще оставалась довольно большая шапка, растущая изъ одного края ствола, чтобы покрыть и защитить ихъ своей тѣнью; и если вы желаете, чтобы я вамъ созналась въ моемъ сожалѣніи, -- то я готова это сдѣлать.

-- Меня бы это убило, если бы это было въ самомъ дѣлѣ; а все таки, у меня не выходитъ изъ головы, что еслибы не я, то ваше положеніе въ жизни могло быть несравненно лучше; и какъ это богатство, эта знатность и весь этотъ блескъ, какъ все это было бы вамъ къ лицу.

-- Нѣтъ, Гуго, въ этомъ вы сильно ошибаетесь. И тоже много и очень много объ этомъ думала; и очень хорошо знаю, что холодный бифстекъ спрятанный въ буфетѣ именно то, что мнѣ нужно.

-- Здѣсь подобаетъ царствовать Каролинѣ. Она такъ и смотритъ супругой пэра, къ ней идутъ всѣ эти почести; и онѣ никогда не испортятъ и не ожесточатъ ее. И я тоже, могла бы быть великолѣпна и роскошна въ богатыхъ перьяхъ. Но таковы могутъ быть и многія птицы. Мнѣ кажется, что и я пожалуй съумѣла бы разыграть роль знатной англійской лэди, и я съумѣла бы покровительствовать женамъ деревенскихъ священниковъ, съумѣла бы составить свой дворъ между пэрами въ Лондонѣ, и даже съумѣла бы держать и м-ссъ Крютчь въ повиновеніи; но все это сдѣлало бы меня черствой, жесткой и я привыкла бы думать, что все только и сосредоточено на томъ, чтобы быть модной и знатной барыней.

-- Извините, но я всему этому не вѣрю.

-- Нѣтъ, Гуго, гораздо лучше такъ какъ теперь;-- по крайней мѣрѣ для меня. Я всегда имѣла то убѣжденіе, что этакъ будетъ лучше; хотя и было время, когда я желала разыграть другую роль. Но къ счастью вы подоспѣли и спасли меня. А все таки Гуго, очень пріятно имѣть такіе дубы, подъ которыми можно сидѣть и отдыхать.

Станбэри согласился съ ней, что это очень пріятно.

На счетъ свадьбы они опять ничѣмъ не порѣшили: Состояніе Тревиліана было такъ неопредѣленно, такъ шатко, что имъ было очень трудно чѣмъ нибудь рѣшить. Хотя м-ссъ Тревиліанъ никогда ничего не говорила Станбэри, и никогда ничего не писала сестрѣ о своемъ положеніи, но оба они предвидѣли и вполнѣ понимали, что въ случаѣ смерти Тревиліана, его вдова вѣроятно захочетъ жить съ ними. Это обстоятельство останавливало ихъ въ выборѣ дома, останавливало ихъ въ назначеніи дня свадьбы, они боялись, чтобы состояніе Тревиліана, не помѣшало имъ привести ихъ планы въ исполненіе. Они только и рѣшили одно; проживетъ ли Тревиліанъ эту зиму, или даже умретъ онъ, то свадьба ихъ во всякомъ случаѣ не отложится дольше, какъ до конца Марта. До тѣхъ поръ, лордъ Петерборо останется въ Монкгамѣ, и само собою разумѣется, что и пребываніе Норы продлится до этого времени.

-- Если вы не наскучите моей женѣ, то мнѣ и подавно, говорилъ Норѣ лордъ Петерборо. Я могу вамъ сказать только одно, когда вы уѣдете, то васъ будете намъ ужасно недоставать. Еще въ Сентябрѣ случилось такое происшествіе, которое вызвало Станбэри въ Эксетеръ; подробности же, касающіеся этого происшествія будутъ нами разсказаны въ слѣдующей главѣ.

ГЛАВА XCVII.
М-ссъ Брукъ Бургесъ.

Врядъ ли была во всей Англіи молодая женщина счастливѣе Доротеи Станбэри; въ Сентябрѣ должна она была сдѣлаться женой м-ръ Брукъ Бургеса, новаго компаніона фирмы Кропперъ и Бургесъ. Прежнія ея стремленія въ жизни были такъ скромны, а въ послѣднее время на нее посыпался такой рядъ пріятныхъ радостныхъ успѣховъ только изрѣдка помрачаемыхъ легкими проблесками прошедшихъ невзгодъ,-- что Ограда въ Эксетерѣ казалась ей настоящимъ раемъ. Крутой нравъ ея тетки бывалъ для нея иногда предвѣстникомъ бури, потомъ смутило ее предложеніе м-ръ Гибсона и непродолжительное сопротивленіе ея тетки на другой бракъ, казавшійся ей такъ несравненно лучше перваго; все это перемололось, уладилось, и впослѣдствіи пошло все такъ, какъ будто она была любимицей фортуны, а теперь новая великолѣпная сдѣлка съ Кропперомъ и Бургесомъ спасала ее отъ переѣзда въ Лондонъ и жизни среди совершенно ей чужихъ людей! Когда ей въ первый разъ пришлось по желанію тетки пріѣхать въ Эксетеръ, она была не смѣла, молчалива и не увѣрена въ себѣ. Никто, даже тѣ, которые ее хорошо знали, никакъ не предполагали, чтобы подъ этимъ смиреннымъ, запуганнымъ видомъ она обладала такимъ смѣлымъ здравымъ умомъ, тонкимъ знаніемъ характера и тихимъ сдержаннымъ ей только свойственнымъ юморомъ. Лицамъ, наблюдавшимъ за ней, казалось, что съ тѣхъ поръ, какъ она стала невѣстой Брукъ Бургеса, характеръ ея также измѣнился, какъ измѣняется бутонъ, когда распустившись онъ превращается въ цвѣтокъ. Тогда обнаруживаются въ немъ всѣ прелести природы, являются лепестки, листья разсыпаются, и его сладкое благоуханіе наполняетъ воздухъ. Останься она въ Ненкомбѣ, и, вѣроятно, кромѣ ея сестры никто не узналъ бы ее. Этому цвѣтку нужно было, чтобы его согрѣло теплое солнце жизни, чтобы холодныя препятствія придали бы ему силы, и дружба и любовь, какъ теплый весенній дождикъ способствовали бы его превращенію. Тогда только могъ онъ самъ сознать всю свою прелесть и красоту. Останься Доротея никѣмъ невидимой и неизвѣстной въ глуши и уединеніи деревенскаго коттэджа своей матери, она жила и умерла бы въ невѣденіи своихъ собственныхъ способностей наслаждаться жизнью. Она никогда не мечтала о томъ, что мужчина можетъ ее полюбить; пожалуй, пока она жила въ Эксетерѣ, ей даже не приходило въ голову, что и она способна отплатить такою же любовью. Она не знала и того, что можетъ быть тверда въ своемъ мнѣніи, что умѣетъ смѣяться, и способна насмѣшить другихъ; что съумѣетъ быть лэди, и даже пойметъ, что она пожалуй лучше многихъ другихъ; что она очень недурна собой, и что можетъ быть счастлива, если это будетъ сказано устами любимаго ею человѣка. Цвѣтокъ преждевременно распустившійся, не всегда самый прелестный; плодъ созрѣвшій позже всегда самый сочный и сладкій. Тоже самое часто бываетъ съ мужчинами и женщинами. Юноша разсуждающій въ двадцать лѣтъ такъ, какъ другіе разсуждаютъ въ тридцать, рѣдко находитъ сказать что нибудь поумнѣе въ сорокъ; дѣвушка, которая въ обществѣ въ восемнадцать лѣтъ блеститъ умомъ, большею частью перестаетъ блистать, дѣлаясь зрѣлой женщиной. У Доротеи, благоуханіе и красота цвѣтка и сладкій вкусъ плода, все это явилось позже; но за то плодъ сохранится, и цвѣтокъ не завянетъ отъ жары одного вечера.

-- Какъ дивно измѣнилась наша невѣста съ тѣхъ поръ какъ она уѣзжала, говорила м-ссъ Макъ-Гугъ миссъ Станбэри.-- Мы думали, что она и дважды два сосчитать не умѣетъ, а теперь посмотрите она любую женщину за поясъ заткнетъ.

-- Конечно, конечно; и почему же бы не такъ? въ семействѣ Станбэри не было ни одного дурака.

-- Да, они въ самомъ дѣлѣ замѣчательные люди, сказала м-ссъ Макъ-Гугъ; но она замѣчательнѣе всѣхъ. Старый Барти сказалъ ей вчера у меня въ домѣ что-то не совсѣмъ пріятное, и какъ кажется не съ добрымъ намѣреніемъ.

-- Да развѣ онъ когда нибудь говоритъ пріятныя вещи или съ добрымъ намѣреніемъ?

-- Немного добился онъ однако отъ нея. Бургесы давно живутъ въ Эксетерѣ, сказала она, и я не вижу причины, почему бы и намъ не продолжать дѣла также хорошо, какъ оно шло до насъ. Барти проворчалъ, и промурлыкавъ что-то и ушелъ отъ нее. Онъ вѣроятно думалъ, что она такъ и испугается, когда онъ съ ней заговоритъ.

-- Онъ до сихъ поръ никогда неспособенъ былъ испугать кого бы то ни было изъ семьи Станбэри, замѣтила старая лэди.

Въ началѣ сентября Доротея отправилась въ Ненкомбъ-Путней повидаться съ матерью и сестрою и провести недѣлю у нихъ въ коттэджѣ. Она настояла на этомъ, хотя Присцилла безъ всякаго основанія ей намекнула, что послѣ настоящаго ея комфорта и съ будущими ея блестящими надеждами, жизнь въ коттэджѣ и его обстановка покажутся слишкомъ бѣдны и ничтожны.

-- Я полагаю, что я и ты, Присъ, мы можемъ спать, какъ мы это и прежде дѣлали, въ одной кровати, говорила Доротея, и слеза грусти блеснула въ ея глазахъ. Присцилла сконфузилась, и просила ее пріѣхать.

-- Сказать тебѣ правду, говорила старшая сестра, сватаніе, замужство и свадьба -- все это кажется намъ въ Ненкомбѣ чѣмъ то такимъ невѣроятнымъ, что я боюсь, чтобы ты не утратила здѣсь твоего блеска, и не сдѣлалась бы такой же неуклюжей, скучной нелюдимкой какъ и мы. Когда мама и я мы садимся за нашъ бѣдный обѣдъ, тогда я всегда чувствую, что на свѣтѣ есть еще другая молитва, кромѣ того, которую она говоритъ.

-- А какая же это молитва, Присъ?

-- Господи, не дай намъ умереть съ голоду, и да будетъ у всѣхъ другихъ растройство желудка; хотя мы этого вслухъ и не говоримъ, но такая молитва существуетъ; а отъ ея прикосновенія увядаютъ померанцевые цвѣты. Но Доротея все таки осталась, у нихъ и померанцевые цвѣты не завяли. Она дѣлала съ сестрой длинныя прогулки въ Ниддонъ и Ридлей; онѣ даже доходили до Кокчафингтона, вспомнивъ туть злаго полковника, и глядя на паперть церкви много про него толковали.

-- Какъ я буду счастлива, говорила Доротея, когда ты съ мамой къ намъ пріѣдешь. Я буду такъ рада, такъ довольна, видѣть васъ у меня въ гостяхъ.

-- Но мы не пріѣдемъ.

-- Отчего же нѣтъ, Присцилла?

-- Я знаю, что это такъ будетъ. Мама не захочетъ безъ меня ѣхать.

-- А отчего же ты не пріѣдешь?

-- По многимъ причинамъ, которыя тебѣ всѣ извѣстны, Долли. Я крута, неуживчива, нелюдимка, и врагъ выѣздовъ. Я постоянно думаю, что всѣ другіе должны страдать разстройствомъ желудка, и легко можетъ быть, что подумаю тоже самое о тебѣ и о Брукѣ.

-- Все это меня ни чуть не пугаетъ.

-- Я знаю, что въ свѣтѣ мое мѣсто здѣсь, -- въ Ненкомбъ-Путней. Я этимъ горжусь, и думаю, что была неправа только однажды,-- когда допустила мама переѣхать въ этотъ ненавистный Клокъ-Гаузъ. Быть можетъ это и ложная гордость, но я тѣмъ не менѣе этимъ горжусь. У меня нѣтъ и приличнаго платья, въ чемъ къ тебѣ ѣхать и остаться у тебя, когда ты станешь знатной лэди въ Эксетерѣ. Хотя я и не сомнѣваюсь, что ты будешь всегда готова дать мнѣ платье какое мнѣ понадобится.

-- Еще бы, Присъ. Да развѣ мы не сестры?

-- Все таки я какъ сестра не буду тебѣ такъ близка какъ онъ, когда будетъ твоимъ мужемъ. Кромѣ того, я терпѣть не могу брать чужія вещи. Когда Гуго присылаетъ деньги, которыя ради мама принимаются, я всегда чувствую себѣ неловко пока онѣ идутъ, и думаю, что это несчастное разстройство желудка можетъ и у насъ сдѣлаться. Помнишь ли ты баранину присланную, когда ты отъ насъ уѣзжала? Какъ больна была я отъ нее.,

-- Но, Присцилла, вѣдь это болѣзнь?

-- Конечно. Не можешь же ты предполагать, чтобы я въ самомъ дѣлѣ считала это чѣмъ нибудь особенно важнымъ. Я больна, но я довольно сильна, могу вынести такую болѣзнь, и она меня не убьетъ. Но Богъ знаетъ, что будетъ, когда мнѣ стукнетъ сорокъ лѣтъ, когда быть можетъ, и вѣроятно, я большую часть этого времени останусь совершенно одна.

-- Нѣтъ; ты будешь тогда съ нами.

-- Не думаю, Долли. Не имѣть ничего своего, нѣтъ, это было бы не выносимо для меня. Но, какъ я уже тебѣ говорила, я не буду несчастна. Наслаждаться жизнью какъ ты, этого конечно мнѣ и думать нечего. Но я ощущаю удовольствіе, когда выйдя изъ дому дойду до конца нашей деревни я знаю, что никому не должна и полкроны. Все теперь становится дороже, но даже и въ этомъ нахожу я нѣкоторое утѣшеніе. У меня есть предчувствіе, что я дойду до того, что буду довольствоваться однимъ пенни въ день. Понятно, что тутъ были сдѣланы предложенія имъ помочь, даже скорѣе просьбы чѣмъ предложенія,-- поданы были планы, какъ и что могло быть сдѣлано Брукомъ и Гуго; но Присцилла объявила, что всѣ эти планы ей ненавистны. Зачѣмъ вамъ тужить и безпокоиться о насъ? продолжала она: мы пріѣдемъ васъ навѣстить, по крайней мѣрѣ я -- хоть разъ въ полгода, и вы заплатите за нашъ билетъ на желѣзной дорогѣ; но только я изъ-за платья у тебя долго не останусь.

-- Ну, согласись Присцилла, умно ли это?

-- Въ настоящее время нѣтъ, оттого что мама и я, мы обѣ сдѣлали себѣ къ свадьбѣ новыя платья. Гуго прислалъ ихъ, и тоже деньги для чепчиковъ и перчатокъ.

-- Онъ самъ долженъ скоро жениться, гдѣ-то, въ какомъ-то мѣстѣ, которое называется Монкгамъ. Тамъ живетъ Нора.

-- Да; у какого-то лорда, возразила Присцилла. Надѣюсь, что мы то уже туда ни въ какомъ случаѣ не поѣдемъ.

-- Но тебѣ нравилась Нора, и ты ее любила, когда она здѣсь была?

-- И очень; хотя я ее и считаю своенравной. Но она дѣвушка не пустая, не тщеславная и очень справедлива. Она могла выйти за этого лорда, если бы только хотѣла. Да я ее люблю. Когда она пріѣдетъ къ вамъ въ Эксетеръ, и если мое свадебное платье еще не будетъ изношено, то я тоже пріѣду съ ней повидаться. Я знала, что она любила Гуго, уже тогда, когда здѣсь была, хотя никогда и не говорила этого.

-- Она очень мила, неправда ли? Онъ прислалъ мнѣ ея фотографію.

-- Она скорѣй хороша, чѣмъ мила. Удивительно право, какъ это такъ случилось, что вотъ вы обѣ выходите замужъ, и еще дѣлаете обѣ такія важныя партіи, а мнѣ такъ никогда, никогда никого не придется полюбить.

-- О Присцилла не говори этого. Когда у меня будетъ ребенокъ, неужели ты не будешь его любить?

-- Это будетъ твой ребенокъ, но не мой. Не думай, чтобы я жаловалась. Я знаю, что этакъ и должно быть. Я знаю, что ты должна выйти замужъ, а я не должна. Я знаю, что во всемъ Дэвоншайрѣ нѣтъ человѣка, который захотѣлъ бы взять меня, или человѣка, за котораго я согласилась бы выйти. Я знаю, что я не гожусь ни для какой другой жизни кромѣ той, которую веду. Я сдѣлала бы всякаго человѣка несчастнымъ, также какъ и онъ сдѣлалъ бы меня несчастной. Но отчего же это такъ? Вѣдь я увѣрена, что ты можешь осчастливить любого человѣка

-- Да, я надѣюсь, Брукъ будетъ счастливъ со мной.

-- Конечно, и ты сама этого достойна. Теперь, другъ мой, пойдемъ домой, и приготовимъ мамашѣ все къ этому великому дню.

По полудни, наканунѣ торжественнаго дня, когда всѣ гости должны были съѣхаться, и даже уже утромъ миссъ Станбэри страшно суетилась и хлопотала. Къ счастью, у Доротеи было все готово, и она могла не обижая себя, пожертвовать теткѣ всѣмъ своимъ временемъ. Миссъ Станбэри дошла до того, что начинала думать сама о себѣ, что вся дѣйствительность ея жизни исчезла. Всѣ ея обѣщанія были нарушены. Своего величайшаго врага Барти Бургеса принимала она у себя въ домѣ, и какъ казалось даже, отношенія ихъ стали очень дружескія и съ нимъ вмѣстѣ она устроила планъ раздѣла семейной собственности. Ея невѣстка, съ которой она тоже была въ враждѣ, и съ которой и теперь настоящимъ образомъ не примирилась, та тоже будетъ ея гостья, также и Присцилла, которую она всегда на столько не любила на сколько ее уважала. Гуго, съ которымъ она до того поссорилась, что казалось не было никакой возможности когда либо примириться,-- и онъ тоже будетъ ея гостемъ. Избранному ею наслѣднику она теперь помогала совершить именно то, за что сдѣлай онъ это прежде, она готова была лишить его своего наслѣдства. Расхаживая по дому, и мучимая мыслью, что безъ сверхестественныхъ усилій невозможно будетъ помѣстить и угостить прилично такое множество народу, размышляя обо всемъ этомъ, она не могла не сознаться себѣ самой, что вся ея жизнь была очень пуста. И только когда глаза ея останавливались на Доротеѣ, и она видѣла какъ безконечно счастлива была единственная личность, которой она отдала все свое сердце, тогда только она чувствовала, что она сдѣлала того, чего нельзя было оставить не сдѣланнымъ.

-- Мнѣ кажется, я хорошо сдѣлаю, если теперь присяду, Доротея, сказала старушка, а то я пожалуй и не въ состояніи буду ходить завтра.

-- Присядьте, присядьте, отдохните тетя! Все готово, и теперь никто не придетъ. Какъ прелестны стали комнаты, никогда еще не были онѣ такъ нарядны. Я только боюсь, что вы будете скучать, когда мы уѣдемъ.

-- Да вѣдь вы уѣдете только на шесть недѣль.

-- Но и шесть недѣль долгое время.

-- А что было бы, еслибы онъ тебя совсѣмъ увезъ въ Лондонъ? Знаешь ли ты на вѣрно, что твоя мать не захочетъ, чтобы истопить ея комнату?

-- Помилуйте, тетя, въ сентябрѣ топить?

-- У каждаго свой вкусъ.

-- У насъ въ Ненкомбѣ никогда не топили ни зимой, ни лѣтомъ.

-- Это еще не резонъ, чтобы имъ здѣсь не устроить комфортабельно. Но она не настаивала на томъ, чтобы непремѣнно истопить комнату м-ссъ Станбэри.

М-ръ Станбэри и Присцилла пріѣхали первыя, и встрѣча была не совсѣмъ пріятна. Бѣдная м-ссъ Станбэри до того растерялась, что могла едва вымолвить словечко. Миссъ Станбэри думала, что ея гостья была горда, хотя и старалась быть любезной, но это стоило ей большихъ усилій. Онѣ обѣ величали другъ друга мамъ, и это ужасно конфузило и смущало Доротею. Каждая изъ нихъ была такъ дорога другой, что даже жалко и досадно было видѣть, что онѣ такъ враждебно смотрѣли другъ на друга. Присцилла не была робка, но задорна и настойчива, и какъ про нее тетка впослѣдствіи говорила, не. прятала своихъ когтей.

-- Надѣюсь Присцилла, вы любите свадьбы, сказала ей миссъ Станбэри, не зная какъ начать съ ней разговоръ.

-- Да, въ отвлеченномъ смыслѣ я ихъ люблю, отвѣтила Присцилла. Миссъ Станбэри не зная, что этимъ хотѣла сказать ея племянница, разсердилась.

-- Бываютъ же иногда и у васъ въ Ненкомбъ-Путней свадьбы, замѣтила старушка.

-- Вѣроятно бываютъ, только я ихъ никогда ни одной не видѣла. Завтра будетъ мой первый опытъ, возразила Присциллла.

-- А потомъ будетъ и твоя, сказала миссъ Станбэри.

-- Не думаю, сказала Присцилла. Это столь же вѣроятно какъ и то, чтобы вы тетя вышли замужъ. Миссъ Станбэри сочла это обидною дерзостью и ничего ей на это не отвѣтила.

Явился Гуго съ женихомъ. Всѣмъ извѣстно, что жениху наканунѣ свадьбы не прилично оставаться въ домѣ, но ему все таки было позволено явиться къ чаю. Онъ пріѣхалъ вмѣстѣ съ Гуго, для котораго приготовлена была комната. Тетка не видѣла его съ тѣхъ поръ, когда она ему за его дурныя дѣла отказала отъ дому, и Доротея съ страхомъ и трепетомъ ожидала этой встрѣчи. А между тѣмъ, встрѣча эта оказалась гораздо пріятнѣе и дружелюбнѣе нежели съ двумя барынями.

-- Гуго, сказала она холодно и строго, я рада тебя видѣть при такомъ случаѣ какъ этотъ.

-- Милая тетя, сказалъ онъ, а я такъ радъ каждому случаю, который доставилъ бы мнѣ возможность побывать опять въ этомъ миломъ старомъ домѣ. Я такъ счистливъ васъ видѣть. Она позволила ему поддержать свою руку нѣсколько мгновеній и пробормотала что-то, въ видѣ удовольствія.-- Я долженъ вамъ объявить, тетя, что и я самъ тоже скоро женюсь, на прекраснѣйшей, добрѣйшей и милѣйшей изъ дѣвушекъ, и вы должны меня поздравить.

-- Поздравляю, поздравляю; и надѣюсь, что ты будешь счастливъ.

-- Мы постараемся осчастливить другъ друга; вы позволите мнѣ когда нибудь ее привезти и представить вамъ. Я не буду вполнѣ счастливъ, если вы ее не увидите.

Миссъ Станбэри разсказывала потомъ Мартѣ, что она надѣется, что Гуго остепенился, и что женитьба его оконтательно усмиритъ. Однако когда Марта замѣтила, что м-ръ Гуго такъ трудится, какъ рѣдкій молодой человѣкъ въ Лондонѣ, тогда миссъ Станбэри только грустно покачала головой. Хотя она теперь во многомъ и очень измѣнилась, но все таки не дошла еще до того, чтобы быть въ состояніи одобрить трудъ, который дѣлался въ пользу грошевой газеты. На другой день, въ десять часовъ часовъ утра длинное шествіе отправилось пѣшкомъ изъ дому миссъ Станбэри въ соборъ; экипажи были бы здѣсь совершенно лишни, заднія двери собора, близь часовни Божіей Матери были какъ разъ напротивъ дома миссъ Станбэри. Многіе изъ жителей ограды собрались сюда посмотрѣть на шествіе, и колокола собора радостно гудѣли. Брукъ женихъ велъ подъ руку миссъ Станбэри,-- это было конечно не совсѣмъ прилично,-- потому что ему какъ жениху слѣдовало пріѣхать сюда совершенно съ другой стороны. За ними слѣдовала невѣста подъ руку съ своимъ братомъ, затѣмъ шли двѣ молодыя дѣвушки, подруги Доротеи, и наконецъ Присцилла съ матерью заключали шествіе. Присцилла ни за что въ мірѣ не хотѣла быть въ числѣ подругъ Доротеи. "Это все равно, какъ еслибы бы ты просила сову спѣть что нибудь, говорила она. Не хочу же я окончательно осрамить себя". Но въ церкви она встала подлѣ Доротеи, и когда обрядъ былъ совершенъ, то она первая послѣ Брука бросилась ее цѣловать.

Всѣ единодушно признали, что невѣста была очень мила. М-ссъ Макъ-Гугъ, которая была на завтракѣ, впослѣдствіи объявила, что Доротея Бургесъ, такъ звала она ее теперь неразгаданная дѣвушка. "Она пріѣхала сюда, говорила м-ссъ Макъ-Гуго, тому два года, какъ дикая, молчаливая, неловкая, несмѣлая молодая дѣвушка и всѣ мы говорили, что она не далѣе какъ черезъ недѣлю надоѣстъ миссъ Станбэри. Никогда повидимому не происходила въ ней никакая особенная перемѣна, и вотъ теперь, она одна изъ нашихъ первыхъ красавицъ, всякому съумѣетъ сказать что нибудь пріятное, съ состояніемъ въ одномъ карманѣ и съ деньгами тетки въ другомъ, и всѣ завидуютъ Бруку Бургесу его счастье, что онъ пріобрѣлъ себѣ такую милую жену. Черезъ годъ или два она будетъ разыгрывать въ городѣ первую роль, и всѣ ей будутъ поклоняться".

Авторъ этого разсказа проситъ позволенія присоединитъ и свое мнѣніе къ этому всеобщему мнѣнію, высказанному м-ссъ Макъ-Гугъ. Онъ тоже думаетъ, что Брукъ Бургесъ былъ очень счастливъ получивъ такую жену.

ГЛАВА XCVIII.
Оправдана.

Въ то время, когда Гуго съ своей возлюбленной невѣстой мечталъ подъ дубами Монкгама, а Доротея въ Эксетерскомъ соборѣ дѣлалась законной супругой Брукъ Бургеса, м-ссъ Тревиліанъ съ своимъ мужемъ проживала въ коттэджѣ въ Твикенгамѣ. Жизнь ея была очень невесела, и надеждъ на ея улучшеніе было очень мало. Какъ это часто бываетъ въ продолжительныхъ болѣзняхъ, докторъ былъ теперь единственный другъ, который могъ быть обоимъ пріятенъ и полезенъ. Онъ приходилъ къ нимъ каждый день, и подъ вліяніемъ того довѣрія которое почти всегда внушаетъ къ себѣ добрый и умный врачь. Тревиліанъ разсказалъ ему всю исторію своей супружеской жизни, -- а все то, что ему разсказывалъ Тревиліанъ, докторъ передавалъ его женѣ. Надо замѣтить, что Эмилія и докторъ обращались съ Тревиліаномъ какъ съ ребенкомъ.

Въ скоромъ времени докторъ Невиль въ состояніи былъ сказать м-ссъ Тревиліанъ, что здоровье ея мужа до того потрясено, что почти нѣтъ возможности надѣяться, чтобы онъ когда нибудь могъ окрѣпнуть умомъ и тѣломъ. Но, хотя онъ и обращался съ своимъ паціентомъ какъ съ ребенкомъ, а все таки помѣшательства онъ рѣшительно не допускалъ, и утверждалъ, что угроза сэръ Мармадука такъ ужасно на него подѣйствовавшая, надѣлала много бѣдъ.

-- Да что такого могъ сдѣлать папаша? допрашивала жена.

-- Конечно, часто бываютъ такіе случаи, когда и самъ не знаешь что дѣлать; но какъ бы то ни было, а угрозы во всякомъ случаѣ весьма рѣдко въ состояніи образумить человѣка. Вашъ отецъ былъ на него сердитъ, и потому объявилъ, что онъ помѣшанъ. Скажите сами, раціонально это? Можно ли сердиться на сумасшедшаго человѣка?

-- Да, это такъ; но если человѣкъ этотъ имѣетъ въ своихъ рукахъ власть надъ другими, и если онъ эту власть грубо и жестоко злоупотребляетъ, то опять возможно ли на него не сердиться? Безпомощность помѣшаннаго возбуждаетъ къ себѣ гораздо больше сожалѣнія, нежели всѣ другія немощи и страданія, которымъ подверженъ родъ человѣческій; но чтобы сожалѣть, надобно сперва убѣдиться что это дѣйствительно помѣшательство, тогда можно простить, или по крайней мѣрѣ извинить всякое оскорбленіе, всякую обиду, но простить оскорбленіе нанесенное сознательно, каково бы ни было положеніе оскорбителя, это выше человѣческой натуры.

Эмилія Тревиліанъ все это время страдала ужасно. Она все еще готова была уступать во всемъ, потому что мужъ ея былъ болѣнъ,-- быть можетъ даже безнадеженъ; но она не въ состояніи была дольше довольствоваться мыслью, что все то, что она допускала,-- все то, что она и теперь готова допустить,-- что все это было сдѣлано только для того, чтобы ея уступки и ея согласіе облегчили страданіе и горе человѣка, лишившагося ума и сознанія. Докторъ Невиль говоритъ, что ея мужъ не сумасшедшій,-- а между тѣмъ онъ разсказываетъ про послѣдніе два года такъ, какъ будто ему пришлось вынести такое горе, какое приходится выносить мужу отъ дурного поведенія жены. Она сомнѣвалась въ его здоровьи. "Онъ можетъ поправиться", говорилъ докторъ; "но теперь онъ такъ слабъ, что малѣйшая непріятность, малѣйшее огорченіе можетъ его мгновенно убить". Въ настоящее время Тревиліанъ дошелъ до того, что уже не въ состояніи былъ встать съ своей постели, и его какъ ребенка переносили изъ одной комнаты въ другую. Онъ ничего питательнаго не могъ ѣсть, и самъ постоянно думалъ, что его конецъ близокъ. Не смотря на свою слабость и на безсвязность своихъ воспоминаній прошлаго,-- онъ во всемъ остальномъ обращался съ женой очень почтительно. Онъ много толковалъ о своемъ состояніи, говоря ей, что не измѣнилъ и не измѣнитъ духовную, сдѣланную имъ вскорѣ послѣ его женитьбы. По этой духовной все его состояніе переходило къ ней, а послѣ ея смерти къ ея сыну. Такая духовная для нея была больше чѣмъ справедлива, это было съ его стороны великодушіе оказывать ей такое довѣріе; онъ даже въ ея присутствіи объявилъ своему нотаріусу, что не находитъ надобности измѣнять своей духовной. А между тѣмъ, не проходило дня, чтобы онъ не намекалъ на то ужасное зло, которое ему пришлось испытать, не напоминалъ бы ей сознанія,-- и не обвинялъ ее въ томъ, въ чемъ она конечно никогда не сознавалась, даже тогда, когда въ своемъ безвыходномъ несчастій въ Каза-Лунга, нисколько не заботясь о значеніи и смыслѣ своихъ словъ, думала только какъ бы его успокоить. А если онъ умретъ? неужели же онъ и умретъ съ этимъ убѣжденіемъ? А если онъ останется живъ, то неужели же будетъ онъ жить съ этимъ убѣжденіемъ? А если же онъ въ этомъ убѣжденъ, то возможно ли чтобы онъ довѣрилъ ей и сына, и свое состояніе?

-- Эмилія, сказалъ онъ однажды, "не правда ли, это была ужасная трагедія"?

Она не отвѣтила ему на этотъ вопросъ, и по обыкновенію, когда онъ начиналъ говорить такимъ образомъ, сидѣла молча. Въ такихъ случаяхъ она не хотѣла ему отвѣчать; но теперь она знала, что онъ будетъ добиваться отъ нея отвѣта: "его я больше осуждаю нежели тебя", продолжалъ Тревиліанъ, -- "да, несравненно больше. Онъ какъ змѣя старался ужалить меня,-- не зная даже какъ глубоко вонзится это жало въ мою душу". Это не былъ вопросъ, а только повтореніе того, что онъ такъ часто говорилъ, и она думала, что ей и на это можно промолчать. "Эмилія, ты молода, Эмилія ты легко можешь и второй разъ выйти замужъ".

-- Никогда, сказала она, вся вздрогнувъ. Замужество казалось ей теперь чѣмъ то такимъ ужаснымъ, что она ни за что въ мірѣ не рѣшилась бы возобновить его.

-- Одно объ чемъ я тебя попрошу, въ случаѣ если ты опять выйдешь замужъ, это то, чтобы ты болѣе берегла честь твоего мужа.

-- Люисъ, воскликнула она, вставъ и подойдя близко къ нему, "скажи мнѣ что ты подъ этимъ подразумеваешь, объясни мнѣ значеніе твоихъ словъ". Теперь была его очередь молчать, а ея требовать отъ него отвѣта. "Я много вынесла", продолжала она, "оттого что не хотѣла сердить и тревожить тебя во время твоей болѣзни".

-- Ты много вынесла?

-- Да, много, очень много. Врядъ ли найдется женщина, которая вынесла больше!

-- А я? перебилъ онъ.

-- Милый Люисъ, объяснимся же наконецъ. Въ чемъ обвиняешь ты меня? Намъ теперь необходимо во что бы то ни стало узнать нашъ образъ мыслей, и какъ каждый изъ насъ смотритъ на эти вещи.

-- Я не дѣлаю новыхъ обвиненій.

-- Тогда я должна тебѣ замѣтить, что ты употребляешь выраженія, въ которыхъ именно заключается какъ бы еще новое обвиненіе. Съ тѣхъ поръ, какъ супружество стало извѣстнымъ на землѣ, ни одна женщина не была своему мужу вѣрнѣе и преданнѣе меня.

-- Значитъ, ты лгала, когда ты мнѣ въ Каза-Лунга, признавалась, что ты измѣнила твоему долгу?

-- Если я это говорила, то я лгала. Но этого я никогда не говорила; я лгала,-- думая что этимъ хоть сколько нибудь тебя успокою. Ради твоей чести, ради твоего ребенка, и несмотря на всю твою слабость, Люисъ, я должна тебѣ сознаться, что я лгала. Я никогда не оскорбила тебя ни дѣломъ ни мыслью.

-- Но ты мнѣ лгала! а ложь развѣ не оскорбленіе;-- и еще такая ложь! Эмилія зачѣмъ лгала ты предо мною? Завтра ты мнѣ скажешь, что ты никогда не лгала, и никогда не сознавалась въ своей лжи.

Хотя это и могло убить его, но она должна ему теперь сказать правду.

-- Ты былъ въ Каза-Лунга очень болѣнъ, продолжала она послѣ короткаго молчанія.

-- Все таки не такъ какъ теперь. Я могъ дышать тѣмъ воздухомъ. Я могъ жить. Останься я тамъ, я былъ бы теперь здоровъ,-- но что изъ этого?

-- Люисъ, ты тамъ изнемогалъ, умиралъ. Ради Бога, умоляю тебя, выслушай меня. Мы думали и боялись что ты умрешь; и мы тоже знали, что ты въ этомъ домѣ не могъ оставаться.

-- Это было мое дѣло. Не думаешь ли ты, что я не въ состояніи жить самъ по себѣ? Въ настоящую минуту онъ полу-лежа сидѣлъ въ широкомъ удобномъ креслѣ въ маленькой гостинной ихъ коттэджа, куда его принесли изъ его сосѣдней спальни. Въ спокойномъ состояніи, онъ въ этомъ положеніи просиживалъ не шевелясь по нѣсколько часовъ, смотря въ открытое окно, иногда лежала и книга подъ рукой; но у него не было силы поднять ее и перелистывать, и конечно еще меньше возможности ее читать. Но теперь, онъ былъ до того возбужденъ, что подъ вліяніемъ этого напряженія онъ почти привсталъ на своемъ креслѣ. "Весь міръ былъ для меня открытъ, и я могъ выбрать себѣ жилище гдѣ я хотѣлъ"?

-- Они запрятали бы тебя такъ, что мнѣ и нельзя бы было къ тебѣ добраться.

-- Ты хочешь сказать, что они посадили бы меня въ сумасшедшій домъ. Да;-- если бы ты имъ это посовѣтовала.

-- Да выслушай же меня. Люисъ, милый Люисъ умоляю тебя! Мы знали, что, это былъ нашъ долгъ привести тебя домой на родину; а такъ какъ ты не позволилъ бы мнѣ поѣхать съ тобой, присматривать за тобой, и помогать тебѣ здѣсь, гдѣ ты безопасенъ,-- если бы я не созналась, что ты былъ правъ, то я и сказала что ты былъ правъ.

-- И это была ложь,-- ты теперь говоришь?

-- Все это ничто. Я этому не предаю особеннаго значенія; и ты тоже не долженъ. А главный вопросъ вотъ въ чемъ:

-- Ты не думаешь что я была --? я даже не хочу произносить этого слова. Ты этого не думаешь? Дѣлая этотъ вопросъ она встала на колѣни предъ нимъ, взяла его руки и цѣловала ихъ. Скажи, что ты этого не думаешь, и я никогда, никогда не стану тебя безпокоить о прошломъ.

-- Да; вотъ оно какъ. Ты меня никогда не будешь безпокоить! Она взглянула ему въ лице, и увидѣла его прежній взглядъ, которымъ онъ на нее смотрѣлъ когда былъ въ Уиллесденѣ и въ Каза-Лунга; и услышала прежній голосъ, которымъ онъ ей говорилъ въ своемъ гнѣвѣ и въ своей ярости:-- и это былъ тотъ взглядъ и тотъ голосъ, которые внушили ей мысль что онъ помѣшанъ. "Коварство и хитрость женщинъ все превзойдутъ"! возразилъ онъ. "И такъ, не я ли долженъ тебѣ сказать наконецъ, что съ самаго начала я во всемъ былъ виноватъ. Нѣтъ, я этого никогда не скажу, никогда не сдѣлаю, даже если бы мнѣ за мой отказъ пришлось умирать".

Послѣ этого, не было никакой возможности продолжать этотъ разговоръ; у него сдѣлался сильный припадокъ кашля, послѣ котораго онъ упалъ въ обморокъ; и чрезъ полчаса онъ былъ опять въ постели, и докторъ Невиль стоялъ у его изголовья. "Вы не должны съ нимъ говорите объ этомъ предметѣ", сказалъ докторъ. "Устраняйте этотъ разговоръ на столько, на сколько вамъ возможно. Онъ теперь очень плохъ, и это его пожалуй убьетъ". Не смотря на эти строгія слова, докторъ Невиль по прежнему остался добръ къ ней, и объяснилъ, что это заблужденіе ума ея мужа не основано на убѣжденіи въ ея невѣрности, но происходитъ отъ упорнаго рѣшенія ни въ чемъ не уступать. "Онъ и самъ этому не вѣритъ; но чувствуетъ, если онъ это скажетъ, то власть его ослабѣетъ, а ваша напротивъ -- станетъ сильнѣе".

-- Возможно ли въ такомъ случаѣ, чтобы онъ былъ въ здравомъ разсудкѣ?

-- Въ нѣкоторомъ смыслѣ всякое заблужденіе есть доказательство болѣзненнаго состоянія, продолжалъ докторъ. Въ его положеніи, физическая его слабость есть слѣдствіе его умственной слабости.

Спустя три дня послѣ этого, Нора получивъ телеграмму отъ сестры, прискакала изъ Монкгама въ Твикенгамъ, "Люисъ", писала Эмилія, "такъ плохъ, что я боюсь съ нимъ оставаться одна. Нора не пріѣдешь ли ты?"

И Нора пріѣхала, а Гуго встрѣтилъ ее на станціи желѣзной дороги и привезъ ее въ коттэджъ. Онъ спросилъ, нельзя ли ему увидѣть Тревиліана, но ему сказали, что лучше если онъ къ нему не пойдетъ. Тревиліанъ послѣ послѣдняго спора съ женой, почти постоянно молчалъ; но нѣкоторыми знаками показывалъ, что онъ все думаетъ какимъ образомъ его изъ Италіи сюда привезли, и о тѣхъ мѣрахъ, которыя по ея разсказу, были приняты чтобы его уговорить къ этому возвращенію. Гуго Станбэри былъ ея соучастникомъ въ этомъ заговорѣ, и потому онъ вѣроятно принялъ бы его, если не съ сердитымъ молчаніемъ, то все таки съ нѣкоторымъ неудовольствіемъ. Гуго Станбэри видѣлъ доктора Невиль и узналъ отъ него, что Тревиліанъ едва ли проживетъ еще нѣсколько дней. "Онъ себя совершенно истощилъ", говорилъ докторъ, "и въ немъ уже ничего не осталось, чѣмъ бы его можно поддержать". На Нору Тревиліанъ не обращалъ никакого вниманія, и никогда больше не обращался къ ней съ своими разсказами о великомъ несчастіи его жизни. Онъ сказалъ ей нѣсколько словъ про Монкгамъ, и сдѣлалъ нѣсколько вопросовъ о лордѣ Петерборо, котораго онъ продолжалъ называть м-ръ Гласкокомъ; но имени Гуго Станбэри онъ никогда не произносилъ. Въ его умѣ зародилось чувство, что онъ былъ обманутъ и хитростью привезенъ въ Англію, и что Станбэри участвовалъ въ этомъ обманѣ. Женѣ своей нашептывалъ онъ сердито свое сожалѣніе о потерѣ того комфорта, которымъ онъ пользовался въ Каза-Лунга, и говорилъ объ воздухѣ Италіи, о ея климатѣ, небѣ и солнцѣ, какъ будто онъ въ своей Сіенской виллѣ наслаждался всѣми прелестями этой страны, и еще и теперь продолжалъ бы ими наслаждаться, если бы ему позволили тамъ остаться. Она молча его выслушивала. Она теперь знала, что ему уже не долго оставалось жить, и для нея былъ теперь только одинъ предметъ, о которомъ она и боялась и надіылась что онъ заговоритъ. Прежде чѣмъ онъ ее оставитъ навсегда, не скажетъ ли онъ ей наконецъ, что онъ не сомнѣвался въ ея вѣрности?

У ней были длинныя совѣщанія съ Норой объ этомъ предметѣ, какъ будто вся будущность ея жизни отъ этого зависѣла. Напрасно, старалась Нора вразумить ее, что если въ той жизни духъ ея мужа пойметъ заботы своей земной жизни, если онъ вспомнитъ все, что онъ дѣлалъ будучи въ тѣлесной оболочкѣ. тогда онъ навѣрное узнаетъ правду; и всякое подозрѣніе исчезнетъ. Если же этого не будетъ, если подобный обзоръ прошлаго въ той жизни не существуетъ, то что можетъ это значить теперь, теперь, когда оставалось еще нѣсколько часовъ жизни, теперь, когда конецъ всему такъ близокъ, и когда всякое сомнѣніе и горе должно само собой кончиться? Но жена, которая скоро должна была быть вдовой, та жаждала еще въ семъ мірѣ оправдаться предъ тѣмъ, для кого ея вина и ея невинность были вопросомъ жизненной важности. "Онъ никогда этого не думалъ", сказала Нора.

-- Да, тогда скажи онъ это! Взгляни онъ только этакъ! И это осчастливило и успокоило бы меня на всю мою остальную жизнь.

Послѣ этого, хотя онѣ и рѣшили между собой не смотрѣть на него, какъ на сумасшедшаго, но во всѣхъ ихъ мысляхъ и дѣйствіяхъ онѣ обращались съ нимъ какъ съ маленькимъ ребенкомъ, отъ котораго не требовалось никакой отвѣтственности. Но онъ былъ помѣшанъ;-- да помѣшанъ, хотя всѣ доктора Англіи считали его здравымъ. Не будь онъ помѣшанъ, тогда онъ былъ бы врагомъ своей жены, -- но не мучилъ бы и не пыталъ такъ женщину, которую онъ по долгу и совѣсти долженъ былъ любить, уважать и защищать. Въ продолженіи этихъ послѣднихъ дней и ночей она отъ него не отходила. Она честно и совѣстливо исполнила свою обязанность съ тѣхъ поръ, когда ей въ Италіи возможно было сойтись съ нимъ. Быть можетъ, что въ первые дни ихъ ссоры, она не была довольно внимательна къ волѣ своего мужа,-- быть можетъ она и избѣжала бы этого несчастья, подчинись она его желаніямъ, такъ какъ она въ послѣдствіи готова была подчиниться его словамъ. Будь она въ состояніи сгибать свою спину и позволь она топтать себя ногами, ихъ супружеская жизнь прошла бы безъ особенныхъ постороннихъ бѣдствій, быть можетъ онъ остался бы здоровъ и живъ. Но если она и заблуждалась и провинилась, то уже конечно жестоко и ужасно была она наказана за свою вину. Сидя у его постели, она вспомнила и свою погибшую молодость, и свою поблекшую красоту, свое разбитое счастье, и свои потерянныя надежды. У нея былъ еще ея ребенокъ,-- но она чувствовала, что она въ сравненіи съ нимъ такъ жалка, такъ мрачна, такъ грустна, такъ глубоко и безвыходно несчастна съ настоящаго дня и до самой своей смерти, что для мальчика было бы лучше не знай онъ ее никогда. Теперь на ея долю только и оставалась темная траурная одежда, глаза, покраснѣвшіе отъ слезъ, длинные часы одиночества, и ужасное воспоминаніе прошлаго. Но еще и теперь,-- скажи онъ только, что не вѣритъ, что она была виновата, и какъ все измѣнилось бы въ ея будущей жизни!

Однажды вечеромъ онъ казался нѣсколько сильнѣе и бодрѣе обыкновеннаго.

Онъ даже немного поѣлъ, и нѣсколько подкрѣпленный сказалъ пару словъ женѣ и Норѣ. Слова его не имѣли особеннаго значенія,-- онѣ относились къ нѣкоторымъ мелкимъ подробностямъ его положенія, однимъ словомъ это былъ разговоръ такой, какой обыкновенно ведется больными. Но онъ сказалъ, что ему лучше, и Нора весело съ нимъ разговаривала, пока человѣкъ, находившійся постоянно при немъ, перевозилъ его въ другую комнату. Жена пошла за нимъ, потомъ вскорѣ вернулась и пожелала Норѣ доброй ночи. Она хотѣла остаться при мужѣ, а Нора должна была спуститься въ низъ и тамъ принять своего жениха. Его ожидали нынѣшній вечеръ, но м-ссъ Тревиліанъ объявила, что она не сойдетъ къ нему. Часы ночи медленно подвигались впередъ, а м-ссъ Тревиліанъ все еще сидѣла у постели своего мужа.

На дворѣ стоялъ Сентябрь, и время было еще очень теплое. Но окна были всѣ затворены за часъ до заката солнца.

И вотъ она сидитъ и думаетъ тяжкую думу. Докторъ Невиль сказалъ ей, что теперь конецъ очень близокъ. Но въ настоящую минуту она не думала, чтобы онъ былъ такъ близокъ, что ея мужъ не успѣетъ ей сказать того, что она такъ жаждала услышать.

-- Эмилія, проговорилъ онъ едва внятнымъ шопотомъ.

-- Что милый! отвѣтила она, подойдя ближе и трогая его рукой.

-- Мои ноги холодны. Одѣнь ихъ.

Она взяла толстый пледъ, сложила его вдвое, одѣла его ноги, и положила свою руку на его плечо. Плечо это, хотя и влажное отъ поту, было тоже холодно, и она теплымъ одѣяломъ одѣла тоже его плечи. "Я не могу спать", сказалъ онъ. "Еслибы я могъ только уснуть". И онъ опять замолкъ, а она все думала свою думу. Она говорила сама себѣ, что если это слово справедливости, это оправданіе должно быть сказано, то это должно быть сдѣлано въ эту ночь. Немного погодя, она тихонько къ нему наклонилась, и увидѣла, что его большіе глаза открыты и уставлены въ стѣну.

Она стояла на колѣняхъ на стулѣ у самаго изголовья, и рукою опиралась о спинку кровати. "Люисъ", проговорила она тихонько.

-- Что?

-- Можешь ли ты твоей женѣ сказать только одно слово, милый дорогой Люисъ?

-- Какое слово?

-- Я не согрѣшила предъ тобой, я тебѣ не измѣнила? я не была для тебя игрушкой?

-- Что это за слово?

-- Ну все равно, Люисъ! Люисъ, если ты мнѣ вѣришь поцѣлуй мою руку.

И она тихонько приложила концы своихъ пальцевъ къ его губамъ. Нѣсколько мгновеній ждала она поцѣлуя. Неужели и въ эти послѣднія мгновенія, ему остававнися, онъ и тутъ лишитъ ее этого послѣдняго доказательства прощенія и справедливости? Нѣсколько секундъ, отчаяніе ея было невыносимо. Она успѣла разсудить, что отними она теперь свою руку, и она осуждена на всегда;-- а отнять надо было. Но наконецъ губы зашевелились, и напряженнымъ ухомъ услышала она звукъ этого поцѣлуя -- приговоръ умирающаго человѣка былъ произнесенъ въ ея пользу, и никогда больше не вымолвитъ онъ ни слова, чтобы уничтожить или скрѣпить этотъ приговоръ.

Немного погодя она тихонько пробралась въ комнату Норы. "Нора", сказала она, разбудивъ спящую, "все кончено".

-- Онъ -- умеръ?

-- Все кончено. Теперь тамъ м-ссъ Ричардсъ. Прошло уже больше часу. Пусти меня.

И она легла въ кровать сестры, и тутъ разсказала ей свое позднее торжество.

-- И такъ, наконецъ то онъ признался, что мнѣ вѣритъ, говорила она, убѣдивъ себя, что уста его произнесли дѣйствительныя слова; затѣмъ она залилась горючими слезами, и среди рыданій и горячихъ молитвъ крѣпко заснула.

ГЛАВА XCІХ.
Окончаніе.

И такъ, сумасшедшій Тревиліанъ покончилъ всѣ свои расчеты съ жизнью; въ послѣднія минуты своего существованія, онъ успѣлъ еще дать за все зло, имъ причиненное, единственное удовлетвореніе, остававшееся въ его власти. Этимъ легкимъ прикосновеніемъ своихъ высохшихъ лихорадочныхъ устъ онъ выразилъ то подтвержденіе, отъ котораго зависѣли все будущее спокойствіе и счастье женщины, которую онъ такъ жестоко оскорбилъ, и такъ ужасно терзалъ. По ея понятіямъ, это было полное, совершенное оправданіе; но она никогда никому, даже сестрѣ не объяснила и не разсказала -- какъ получила она его. Теперь, на сколько это насъ касается, мы про ея жизнь все разсказали. Ея будущее, такъ по крайней мѣрѣ, надо ожидать, вѣроятно будетъ лучше прошлаго. Если деньги, свобода, внѣшній комфортъ, могутъ быть вознагражднніемъ за подобныя страданія, то этимъ вознагражднніемъ она вполнѣ обладала; все что у него было, сдѣлалось теперь ея достояніемъ. Однажды намекнулъ онъ, какъ бы ей слѣдовало поступать, когда она вторично выйдетъ замужъ; но она чувствовала, что для нея это невозможно и немыслимо. Все другое, только не это! Всѣмъ намъ извѣстно, что дѣйствія вдовушекъ, не всегда согласуются съ обѣщаніями женъ; но что касается м-ссъ Тревиліанъ, то мы готовы повѣрить, что она сдержитъ свое обѣщаніе. У нея есть ребенокъ, который заставитъ ее вновь полюбить жизнь и придастъ ей новый и сильный интересъ.

Въ началѣ слѣдующей весны Гуго Станбэри сдѣлался счастливымъ супругомъ Норы Роули. Ихъ обвѣнчали въ приходской церкви Монкгама; Нора до того обжилась здѣсь и такъ привыкла ко всему, что она чувствовала себя совершенно какъ дома. Они просили, чтобы свадьба ихъ была скромная и тихая; но когда наступилъ этотъ день, то все ихъ окружающее приняла очень торжественный видъ. Приходская церковь была полна зрителей, нѣсколько молодыхъ дѣвицъ сопровождали невѣсту къ вѣнцу, послѣ котораго, въ замкѣ былъ поданъ роскошный завтракъ, м-ссъ Крютчь надѣла новое коричневое шелковое платье, и въ мѣстной газетѣ напечатана была длинная статья, а во многихъ столичныхъ изданіяхъ появились тоже краткіе отчеты этого событія. Между товарищами и собратами Гуго Станбэри составилось мнѣніе, что онъ сдѣлалъ аристократическую партію, и что этотъ фактъ былъ торжествомъ для того званія, къ которому онъ принадлежалъ. Фактъ этотъ доказывалъ, чего можетъ добиться бѣдный писатель, и что въ Англіи люди печати могутъ надѣяться со временемъ проложить себѣ дорогу всюду. Такъ велика была слава имени Монкгама! Гуго и его жена наняли очень небольшой домикъ близь Реджентъ-Парка, въ которомъ они намѣревались остаться до тѣхъ поръ, пока Гуго въ состояніи будетъ прибавить къ своему годовому доходу еще двѣсти фунтовъ. М-ссъ Тревиліанъ не захотѣла жить съ ними и осталась въ своемъ коттэджѣ близь рѣки въ Твикенгамъ. Гуго Станбэри не хотѣлъ воспользоваться никакимъ комфортомъ, зависящимъ отъ состоянія оставшагося послѣ бѣднаго Тревиліана, и объявилъ Норѣ, что она должна сдержать свое обѣщаніе и довольствоваться бараньими котлетами и бифсгекомъ. Но мы того мнѣнія, что м-ръ и м-ссъ Гуго Станбэри, никогда не будутъ нуждаться не только въ бифстекѣ, но и во всѣхъ прочихъ принадлежностяхъ комфорта, развѣ только тогда, когда жители Лондона перестанутъ требовать садясь за завтракъ или за обѣдъ газеты.

Брукъ и м-ссъ Брукъ, послѣ своей свадебной поѣздки посѣлились въ Оградѣ, въ домѣ м-ссъ Станбэри. Брукъ тотчасъ вступилъ въ очень близкія отношенія съ господами Кропперъ, принялъ живѣйшее участіе во всѣхъ дѣлахъ этой фирмы, и сталъ получать на свою долю хорошія выгоды. Доротея введена была въ полное владѣніе дома ея тетки; ей торжественно вручены были ключи отъ всѣхъ шкаповъ, комодовъ, кладовыхъ, и Мартою, при таковомъ важномъ случаѣ, произнесены были многіе спичи. Все это было очень больно и непріятно Доротеѣ, которая никакъ не могла привыкнуть къ мысли, что она еще при жизни тетки будетъ хозяйкой этого дома. Но м-ссъ Станбэри настояла на этомъ, говоря про себя, что она отжившая безполезная старуха, которая одной ногой уже стоитъ въ гробу, и что ее скоро схоронятъ и позабудутъ.

Прошло нѣсколько дней, и все приняло опять прежній видъ и вошло въ прежнюю колею; всѣ ключи оказались опять у тети Станбэри. "Я знала миссъ, что это такъ будетъ", говорила Марта своей молодой барынѣ, "и вамъ я ничего не говорила, оттого что вы сами ее хорошо знаете и понимаете".

М-ссъ Станбэри и Присцилла продолжаютъ жить въ коттэджѣ, который, не смотря на все сопротивленіе Присциллы, былъ значительно улучшенъ, и очень мило убранъ. Все это было сдѣлано подъ руководствомъ Гуго, но на деньги банкирскаго дома Брукъ Доротея и Компаніи. Присцилла пріѣзжаетъ въ Эксетеръ къ сестрѣ почти каждую недѣлю; но никогда не ночуетъ у нея, и очень рѣдко соглашается съѣсть или выпить что нибудь за ея столомъ. "Я и сама не знаю, отчего это такъ", говорила она Доротеѣ, но я рѣшительно не могу у тебя съѣсть, мнѣ все противно. Все это сбиваетъ меня съ толку и мѣшаетъ мнѣ привести въ исполненіе мои планы на счетъ бережливости. Не смотря на все это, обѣ сестры продолжаютъ быть очень дружны между собой. Боюсь, что нашлись такія личности, которыя шутя обѣщали найдти мужа для Камиллы Френчь. Но это была только шутка или намекъ, на которые конечно, нельзя было положиться. Какъ бы то не было, а Камми Френчь не находитъ жениха.

Читателямъ нашимъ будетъ вѣроятно очень пріятно узнать, что она наконецъ помирилась съ своей сестрой, и теперь даже очень охотно водитъ въ гости м-ръ Гибсона. Въ первое время, когда молодая чета вернулась въ Эксетеръ послѣ своей непродолжительной ссылки въ Корнваллисѣ, Камилла объявила, что она не можетъ и не хочетъ себя принудить, чтобы Белла носила какой-то нарядъ, которымъ она особенно дорожила; -- а такъ это платье было куплено для Камиллы и имѣло особенное отношеніе къ будущему блаженству ея прежней предполагаемой супружеской жизни, то это возраженіе было даже естественно. Но Белла сочла его нелѣпымъ, и Камилла должна была уступить и въ этомъ.

Теперь намъ остается только сказать, что Джильсъ Гикбоди и Марта еще до сихъ поръ не вступили въ законный бракъ,-- (мужчины и женщины этого класса людей, обыкновенно съ большими предосторожностями приступаютъ къ женитьбѣ) -- но слѣдуетъ предполагать, что эти молодые люди уже дали другъ другу обѣщаніе, и современемъ будутъ непремѣнно счастливыми супругами.

Конецъ.

Оставить комментарий Троллоп Энтони (перевод: Без указания переводчика) (yes@lib.ru) Год: 1869 Обновлено: 03/02/2020. 2056k. Статистика. Роман: Переводы Романы	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: He Knew He Was Right. Текст издания: С.-Петербург. Типография Майкова, 1871.

Троллоп Энтони Он знал, что был прав

А. Троллопъ

Онъ зналъ, что былъ правъ.

ГЛАВА I.Изъ которой видно, съ чего начался раздоръ.

ГЛАВА II.Полковникъ Осборнъ.

ГЛАВА III.Обѣдъ у леди Мильборо.

IV.Гуго Станбери.

ГЛАВА V.Въ которой разсказывается, какъ ссора продолжалась.

ГЛАВА VI.Въ которой разсказывается, какъ они помирились.

ГЛАВА VII.Миссъ Джемима Станбери изъ Эксетера.

ГЛАВА VIII."Я знаю, что мы поладимъ".

ГЛАВА IX,Изъ которой видно, какъ ссора вновь разгорѣлась.

ГЛАВА X.Оскорбительныя слова.

ГЛАВА XI.Леди Мильборо въ качествѣ посла.

ГЛАВА XII.Великодушіе миссъ Станбери.

ГЛАВА XIII.Достопочтенный мистеръ Гласкокъ.

ГЛАВА XIV.Клокъ-Гаузъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ.

ГЛАВА XV.Что говорилось объ этомъ за Оградой.

ГЛАВА XVI.Дартмуръ.

ГЛАВА XVII.Въ Ненкомбъ-Путней пріѣзжаетъ одинъ господинъ.

ГЛАВА XVIII.Переписка Станбэри.

ГЛАВА XIX.Бодзль, отставной полисменъ.

ГЛАВА XX,изъ которой видно, какъ полковникъ Осборнъ ѣздилъ въ Кокчефингтонъ.

ГЛАВА XXI,изъ которой видно, какъ полковникъ Осборнъ ѣздилъ въ Ненкомбъ-Путней.

ГЛАВА XXII,изъ которой видно, какъ миссъ Станбэри относилась къ обѣимъ своимъ племянницамъ.

ГЛАВА XXIII.Полковникъ Осборнъ и м-ръ Бодзль возвращаются въ Лондонъ.

ГЛАВА XXIV.Ниддонъ-Паркъ.

ГЛАВА XXV.Гуго Станбэри куритъ трубку.

ГЛАВА XXVI.Третье лицо весьма некстати.

ГЛАВА XXVII.Письмо м-ра Тревиліана къ его женѣ.

ГЛАВА XXVIII.Сильная передряга.

ГЛАВА XXIX.М-ръ и м-ссъ Аутгаусъ.

ГЛАВА XXX.Доротея рѣшается.

ГЛАВА XXXI.М-ръ Брукъ-Бургесъ.

ГЛАВА XXXII."Полнолуніе" въ Сен-Диддулфѣ.

ГЛАВА XXXIII.Гуго Станбэри опять куритъ трубку.

ГЛАВА XXXIV.Благоразуміе Присциллы.

XXXV.Удача м-ра Гибсона.

ГЛАВА XXXVI.Гнѣвъ миссъ Станбэри.

ГЛАВА XXXVII.Монъ-Сенисъ.

ГЛАВА ХXXVIII.Рѣшеніе присяжныхъ: "онъ помѣшанъ".

ГЛАВА XXXIX.Миссъ Нору Роули обижаютъ.

ГЛАВА XL.Ч. Г.

ГЛАВА XLI.Новыя произшествія въ приходѣ Св. Дидульфа.

ГЛАВА XLII.М-ръ Гибсонъ расходится съ миссъ Станбэри.

ГЛАВА XLIII.Лабурнумъ-коттэджъ *).

ГЛАВА XLIV.Брукъ Бургесъ прощается съ Эксетеромъ.

ГЛАВА XLV.Тревиліанъ въ Венеціи.

ГЛАВА XLVI.Американскій посолъ.

ГЛАВА XLVII.Объ уженіи, навигаціи и шиньонѣ.

ГЛАВА XLVIII.М-ръ Гибсонъ наказанъ.

ГЛАВА XLIX.Брукъ Бургесъ послѣ ужина.

ГЛАВА L.Камилла торжествуетъ.

ГЛАВА LI,изъ которой видно, что произошло во время болѣзни миссъ Станбэри.

ГЛАВА LII.М-ръ Аутгаузъ жалуется, что его силъ нѣтъ.

ГЛАВА LIII,изъ которой видно, что Гуго Станбэри -- не колдунъ.

ГЛАВА LIV.Угроза м-ра Гибсона.

ГЛАВА LV.Республиканская Браунингъ.

ГЛАВА LVI.Увядшая трава.

ГЛАВА LVII.Судьба Доротеи.

ГЛАВА LVIII.Доротея дома.

ГЛАВА LIX.Мистеръ Бодзль дома.

ГЛАВА LX.Новая борьба.

ГЛАВА LXI.Гостинница Паркера, Маубрай-стритъ.

ГЛАВА LXII.Леди Роули дѣлаетъ попытку.

ГЛАВА LXIII.Сэръ Мармадукъ у себя дома.

ГЛАВА LXIV.Сэръ Мармадукъ въ клубѣ.

ГЛАВА LXV.Таинственная сила.

ГЛАВА LXVI.Четверть баранины.

ГЛАВА LXVII.Риверсъ-Коттэджъ.

ГЛАВА LXVIII.Комитетъ маіора Мэгрудера.

ГЛАВА LXIX.Сэръ Мармадукъ въ Виллесденѣ.

ГЛАВА LXX.Мнѣніе Норы Роули объ экипажахъ.

ГЛАВА LXXI.Мнѣніе Гуго Станбэри объ обязанностяхъ мужчины.

ГЛАВА LXXII.Врученіе подарка.

ГЛАВА LXXIII.Возвращеніе Доротеи въ Эксетеръ.

ГЛАВА LXXIV.Львица пробуждается.

ГЛАВА LXXV.Семейство Роули предпринимаетъ путешествіе въ Италію.

ГЛАВА LXXVI."Мы будемъ очень бѣдны".

ГЛАВА LXXVII.Будущая Лэди Петерборо.

Троллоп Энтони
Он знал, что был прав

ГЛАВА I.
Изъ которой видно, съ чего начался раздоръ.

ГЛАВА II.
Полковникъ Осборнъ.

ГЛАВА III.
Обѣдъ у леди Мильборо.

IV.
Гуго Станбери.

ГЛАВА V.
Въ которой разсказывается, какъ ссора продолжалась.

ГЛАВА VI.
Въ которой разсказывается, какъ они помирились.

ГЛАВА VII.
Миссъ Джемима Станбери изъ Эксетера.

ГЛАВА VIII.
"Я знаю, что мы поладимъ".

ГЛАВА IX,
Изъ которой видно, какъ ссора вновь разгорѣлась.

ГЛАВА X.
Оскорбительныя слова.

ГЛАВА XI.
Леди Мильборо въ качествѣ посла.

ГЛАВА XII.
Великодушіе миссъ Станбери.

ГЛАВА XIII.
Достопочтенный мистеръ Гласкокъ.

ГЛАВА XIV.
Клокъ-Гаузъ въ Ненкомбъ-Путнеѣ.

ГЛАВА XV.
Что говорилось объ этомъ за Оградой.

ГЛАВА XVI.
Дартмуръ.

ГЛАВА XVII.
Въ Ненкомбъ-Путней пріѣзжаетъ одинъ господинъ.

ГЛАВА XVIII.
Переписка Станбэри.

ГЛАВА XIX.
Бодзль, отставной полисменъ.

ГЛАВА XX,
изъ которой видно, какъ полковникъ Осборнъ ѣздилъ въ Кокчефингтонъ.

ГЛАВА XXI,
изъ которой видно, какъ полковникъ Осборнъ ѣздилъ въ Ненкомбъ-Путней.

ГЛАВА XXII,
изъ которой видно, какъ миссъ Станбэри относилась къ обѣимъ своимъ племянницамъ.

ГЛАВА XXIII.
Полковникъ Осборнъ и м-ръ Бодзль возвращаются въ Лондонъ.

ГЛАВА XXIV.
Ниддонъ-Паркъ.

ГЛАВА XXV.
Гуго Станбэри куритъ трубку.

ГЛАВА XXVI.
Третье лицо весьма некстати.

ГЛАВА XXVII.
Письмо м-ра Тревиліана къ его женѣ.

ГЛАВА XXVIII.
Сильная передряга.

ГЛАВА XXIX.
М-ръ и м-ссъ Аутгаусъ.

ГЛАВА XXX.
Доротея рѣшается.

ГЛАВА XXXI.
М-ръ Брукъ-Бургесъ.

ГЛАВА XXXII.
"Полнолуніе" въ Сен-Диддулфѣ.

ГЛАВА XXXIII.
Гуго Станбэри опять куритъ трубку.

ГЛАВА XXXIV.
Благоразуміе Присциллы.

XXXV.
Удача м-ра Гибсона.

ГЛАВА XXXVI.
Гнѣвъ миссъ Станбэри.

ГЛАВА XXXVII.
Монъ-Сенисъ.

ГЛАВА ХXXVIII.
Рѣшеніе присяжныхъ: "онъ помѣшанъ".

ГЛАВА XXXIX.
Миссъ Нору Роули обижаютъ.

ГЛАВА XL.
Ч. Г.

ГЛАВА XLI.
Новыя произшествія въ приходѣ Св. Дидульфа.

ГЛАВА XLII.
М-ръ Гибсонъ расходится съ миссъ Станбэри.

ГЛАВА XLIII.
Лабурнумъ-коттэджъ *).

ГЛАВА XLIV.
Брукъ Бургесъ прощается съ Эксетеромъ.

ГЛАВА XLV.
Тревиліанъ въ Венеціи.

ГЛАВА XLVI.
Американскій посолъ.

ГЛАВА XLVII.
Объ уженіи, навигаціи и шиньонѣ.

ГЛАВА XLVIII.
М-ръ Гибсонъ наказанъ.

ГЛАВА XLIX.
Брукъ Бургесъ послѣ ужина.

ГЛАВА L.
Камилла торжествуетъ.

ГЛАВА LI,
изъ которой видно, что произошло во время болѣзни миссъ Станбэри.

ГЛАВА LII.
М-ръ Аутгаузъ жалуется, что его силъ нѣтъ.

ГЛАВА LIII,
изъ которой видно, что Гуго Станбэри -- не колдунъ.

ГЛАВА LIV.
Угроза м-ра Гибсона.

ГЛАВА LV.
Республиканская Браунингъ.

ГЛАВА LVI.
Увядшая трава.

ГЛАВА LVII.
Судьба Доротеи.

ГЛАВА LVIII.
Доротея дома.

ГЛАВА LIX.
Мистеръ Бодзль дома.

ГЛАВА LX.
Новая борьба.

ГЛАВА LXI.
Гостинница Паркера, Маубрай-стритъ.

ГЛАВА LXII.
Леди Роули дѣлаетъ попытку.

ГЛАВА LXIII.
Сэръ Мармадукъ у себя дома.

ГЛАВА LXIV.
Сэръ Мармадукъ въ клубѣ.

ГЛАВА LXV.
Таинственная сила.

ГЛАВА LXVI.
Четверть баранины.

ГЛАВА LXVII.
Риверсъ-Коттэджъ.

ГЛАВА LXVIII.
Комитетъ маіора Мэгрудера.

ГЛАВА LXIX.
Сэръ Мармадукъ въ Виллесденѣ.

ГЛАВА LXX.
Мнѣніе Норы Роули объ экипажахъ.

ГЛАВА LXXI.
Мнѣніе Гуго Станбэри объ обязанностяхъ мужчины.

ГЛАВА LXXII.
Врученіе подарка.

ГЛАВА LXXIII.
Возвращеніе Доротеи въ Эксетеръ.

ГЛАВА LXXIV.
Львица пробуждается.

ГЛАВА LXXV.
Семейство Роули предпринимаетъ путешествіе въ Италію.

ГЛАВА LXXVI.
"Мы будемъ очень бѣдны".

ГЛАВА LXXVII.
Будущая Лэди Петерборо.

ГЛАВА LXXVIII.
Каза-Лунга.

ГЛАВА LXXIX.
Я могу спать и на голомъ полу.