Троллоп Энтони
Клеверинги

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    The Claverings.
    Текст издания Е. Н. Ахматовой, Санкт-Петербург, 1871.

   

КЛЭВЕРИНГИ.

РОМАНЪ
ЭНТОНИ ТРОЛЛОПА.

ИЗДАНІЕ
Е. Н. АХМАТОВОЙ.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
ПЕЧАТАНО ВЪ ТИПОГРАФІИ Е. Н. АХМАТОВОЙ, Дмитров. пер. д. No 17.
1871.

   

Глава I.
ДЖУЛІЯ БРАБАЗОНЪ.

   Садъ Клэверингскаго Парка находился за триста ярдовъ отъ большаго квадратнаго, мрачной наружности каменнаго замка, который принадлежалъ сэру Гью Клэверингу, одиннадцатому баронету этого имени, и въ этомъ саду, который не отличался красотою, я представлю моимъ читателямъ два дѣйствующихъ лица, съ которыми я желаю ихъ познакомить въ послѣдующей исторіи.
   Былъ конецъ августа и цвѣтники, цвѣточныя гряды, лужайки были сухи, разорены и почти безобразны отъ продолжительной засухи. Въ саду, которому отданы и заботы и трудъ, цвѣтники были бы красивы и трава зелена, несмотря ни на какую погоду, но заботъ и трудовъ мало отдавалось Клэверингскому Парку и всё было жолто, пыльно, жостко и сухо. На сгорѣвшей отъ солнца муравѣ, къ калиткѣ, которая вела къ дому, шла женщина, а возлѣ нея мущина.
   -- Вы идёте въ комнаты, миссъ Брабазонъ? сказалъ мущина, и по его тону было очевидно, что въ словахъ его былъ упрёкъ.
   -- Разумѣется, отвѣчала она.-- Вы просили меня гулять съ вами и я отказалась. Вы теперь встрѣтились со мною и слѣдовательно я убѣгу, если только меня не удержатъ силою.
   Говоря эти слова, она остановилась на минуту и посмотрѣла ему въ лицо съ улыбкой, которая какъ-будто показывала, что еслибы такая сила была употреблена въ благоразумныхъ границахъ, она не чувствовала бы сильнаго гнѣва. Но хотя она была расположена къ шутливости, онъ вовсе не находился въ такомъ расположеніи духа.
   -- А зачѣмъ вы мнѣ отказали, когда я васъ просилъ? сказалъ онъ.
   -- По двумъ причинамъ отчасти, потому что я считала лучшимъ избѣгать разговора съ вами.
   -- Это очень вѣжливо относительно стараго друга.
   -- Но главное -- и говоря это она выпрямилась, прогнала улыбку съ своего лица и потупила глаза въ землю:-- но главное, потому что я думала, что лордъ Онгаръ предпочтётъ, чтобъ я не бродила по Клэверингскому Парку съ молодымъ человѣкомъ; особенно съ вами, если онъ узнаетъ, что мы съ вами... старые знакомые. Теперь я объяснилась очень откровенно, мистеръ Клэверингъ, и думаю, что этого должно быть довольно.
   -- Стало-быть, вы уже боитесь его?
   -- Я боюсь оскорбить всякаго, кого я люблю, а особенно того, къ кому я имѣю обязанности.
   -- Довольно! право нѣтъ. Почему вы думаете, что этого довольно для меня?
   Онъ стоялъ теперь напротивъ нея, между нею и калиткой, и она не дѣлала усилій, чтобы оставить его.
   -- Чего же вы хотите? Я полагаю, вы не намѣрены драться съ лордомъ Онгаромъ, а еслибы вы были намѣрены, вы не пришли бы ко мнѣ.
   -- Драться съ нимъ? Нѣтъ, я съ нимъ не въ ссорѣ. Драться съ нимъ не принесло бы никакой пользы.
   -- Ни малѣйшей, и онъ не захочетъ, еслибы вы его вызывали; вы не можете вызвать его, не поступивъ вѣроломно со мною.
   -- Вы мнѣ подали примѣръ.
   -- Это пустяки, мистеръ Клэверингъ. Моё вѣроломство, если вамъ угодно называть это вѣроломствомъ, совершенно другого рода и извинительно по всѣмъ законамъ, извѣстнымъ въ свѣтѣ.
   -- Вы обманщица -- вотъ и всё.
   -- Полноте, Гарри, не употребляйте жосткихъ словъ, и она ласково положила свою руку на его руку.-- Посмотрите на меня, какова я, и на себя, а потомъ скажите, что кромѣ несчастья можетъ выйти изъ брака между нами. Мы одинаковыхъ лѣтъ, но я старѣе васъ десятью годами по опытности. Я имѣю двѣсти фунтовъ въ годъ, а долгу у меня шестьсотъ. Вы имѣете, можетъ-быть, вдвое и потеряете половину, если женитесь. Вы школьный учитель.
   -- Нѣтъ, я не школьный учитель.
   -- Полноте, полноте, я не имѣю намѣренія васъ сердить.
   -- Теперь я директоръ школы, и если останусь въ школѣ, могу разсчитывать на большой доходъ Но я выхожу оттуда.
   -- Вы не сдѣлаетесь болѣе годны въ мужья оттого, что откажетесь отъ вашей профессіи. А лордъ Онгаръ имѣетъ Богъ знаетъ сколько -- можетъ-быть шестьдесятъ тысячъ годового дохода.
   -- Во всю мою жизнь я не слыхалъ такого безстыдства, такой наглой безсовѣстности.
   -- Почему мнѣ не любить человѣка съ большимъ доходомъ?
   -- Онъ годится вамъ въ отцы.
   -- Ему тридцать-шесть, а мнѣ двадцать-четыре.
   -- Тридцать-шесть?
   -- Посмотрите въ книгу пэровъ. Но, милый Гарри, неужели вы не знаете, что вы и меня и себя мучите понапрасну? Я была такъ сумасбродна, когда пріѣхала сюда изъ Ниццы послѣ смерти папа, что позволила вамъ говорить мнѣ разный вздоръ впродолженіе двухъ мѣсяцевъ.
   -- Вы клялись или нѣтъ, что любите меня?
   -- О, мистеръ Клэверингъ! я не воображала, чтобы ваша сила удостоивала такъ пользоваться женской слабостью. Я не помню никакихъ клятвъ, а если и дѣлала какія-нибудь сумасбродныя увѣренія, то я ихъ не стану повторять. Вамъ должно было сдѣлаться очевидно въ эти два года, что всё это былъ романъ. Если вамъ пріятно вспоминать о нёмъ, я этого удовольствія лишить васъ не могу. Можетъ-быть, и я когда-нибудь стану вспоминать. Но я никогда болѣе не буду говорить объ этомъ времени, а вы, если вы такъ благородны, какъ я думаю, вы тоже не будете говорить, я знаю, что вы не захотите сдѣлать мнѣ вредъ.
   -- Я хотѣлъ бы спасти васъ отъ несчастья, которое вы навлекаете на себя.
   -- Въ этомъ вы должны позволить мнѣ самой заботиться о себѣ. Лорду Онгару непремѣнно нужна жена, а я намѣрена быть ему вѣрна -- и полезна.
   -- А любовь-то какже?
   -- Я и любить его буду, сэръ. Неужели вы думаете, что мущина не можетъ пріобрѣсти любовь женщины, если голова его не набита поэзіей, если у него не такая шея, какъ у лорда Байрона, и если онъ не такой красавецъ, какъ ваша милость? Вы очень красивы, Гарри, и вамъ тоже слѣдовало бы воспользоваться всѣми вашими преимуществами. Почему бы вамъ не полюбить какую-нибудь миленькую дѣвушку, деньги которой помогли бы вамъ?
   -- Джулія!
   -- Нѣтъ, сэръ, я не хочу, чтобы вы называли меня Джуліей. Если вы будете такъ называть меня, я сочту себя оскорблённой и тотчасъ оставлю васъ. Я могла бы называть васъ Гарри, такъ какъ вы моложе меня, хотя мы родились въ одномъ мѣсяцѣ, и такъ какъ вы нѣчто въ родѣ кузена. Но я не буду этого дѣлать.
   -- И у васъ достаётъ на столько мужества, чтобы сказать мнѣ, что вы не поступили со мною дурно?
   -- Конечно. Вы хотѣли, чтобъ я поступила сумасбродно. Посмотрите на меня и скажите мнѣ, гожусь ли я въ жоны такому человѣку, какъ вы? Въ то время, какъ вы только что вступите въ свѣтъ, я буду уже старухой, прожившей всю жизнь. Еслибы даже я годилась быть вашею подругою, когда мы жили здѣсь вмѣстѣ, гожусь ли я послѣ того, что я дѣлала и видѣла въ эти два года? Неужели вы думаете, что была бы польза кому-нибудь, еслибы я поступила какъ обманщица, какъ вы выражаетесь, съ лордомъ Онгаромъ и сказала имъ всѣмъ -- вашему кузену, сэру Гью, моей сестрѣ и вашему отцу -- что я выйду за васъ замужъ, когда вы будете имѣть возможность жениться на мнѣ?
   -- Вы хотите сказать, что зло уже сдѣлано.
   -- Нѣтъ. Теперь я должна шестьсотъ фунтовъ и не знаю куда за ними обратиться, чтобы къ моему мужу не приставали за моими долгами, какъ только онъ женится на мнѣ. Какая жена была бы я для васъ, неправда-ли?
   -- Я могъ бы заплатить за васъ шестьсотъ фунтовъ деньгами, которыя я самъ заработалъ, хотя вы называете меня учителемъ, и можетъ-быть дѣлалъ бы менѣе вопросовъ объ этихъ деньгахъ, нежели лордъ Онгаръ при всѣхъ своихъ тысячахъ.
   -- Милый Гарри, прошу у васъ извиненія въ томъ, что назвала васъ учителемъ. Разумѣется, я знаю, что школа Сент-Кётбертская, гдѣ вы учите мальчиковъ, одна изъ обширнѣйшихъ англійскихъ школъ, и я надѣюсь, что вы будете епископомъ; право, я это думаю, если вы рѣшитесь попытаться.
   -- Я отказался отъ намѣренія вступить въ духовное званіе.
   -- Стало-быть, вы будете судьёй. Я знаю, что вы сдѣлаетесь велики и знамениты и будете всѣмъ этимъ обязаны самому себѣ. Вы уже и теперь человѣкъ замѣчательный. Еслибы вы могли знать, насколько я предпочла бы вашу участь моей! О, Гарри! я завидую вамъ, я завидую вамъ! Передъ вами цѣлый міръ и вы всё можете пріобрѣсти самъ.
   -- Но всё не значитъ ничего безъ вашей любви.
   -- Фи! любви! Что я могу сдѣлать для васъ? только разорить. Вы знаете это также хорошо, какъ и я, но вы настолько эгоистичны, что желаете продолжать романъ, который рѣшительно былъ бы для меня гибеленъ, хотя на время могъ бы доставить пріятное развлеченіе вашимъ серьёзнымъ занятіямъ. Гарри, вы можете выбирать въ свѣтѣ. Передъ вами духовное званіе, адвокатура, литература и искусства. А если труды не позволятъ вамъ теперь заниматься любовью, вы будете также годиться для любви и черезъ десять лѣтъ, какъ теперь.
   -- Но я люблю теперь.
   -- Будьте мущиной и сохраните эту любовь при себѣ. Любовь не должна одерживать надъ нами верхъ. Вы можете выбирать, какъ я говорю, но я не имѣю выбора -- я могу только или сдѣлать хорошую партію, или погаснуть какъ огарокъ. Я не люблю огарковъ и поэтому хочу сдѣлать хорошую партію.
   -- И этого для васъ достаточно?
   -- Должно быть достаточно. И почему не быть достаточнымъ? Вы очень невѣжливы, кузенъ, и очень непохожи на всѣхъ другихъ. Всѣ меня поздравляютъ съ такимъ женихомъ. Лордъ Онгаръ не только богатъ, но онъ человѣкъ свѣтскій и талантливый.
   -- А вы сами любите лошадиныя скачки?
   -- Очень люблю.
   -- И такой образъ жизни?
   -- Очень люблю. Я намѣрена любить всё, что любитъ лордъ Онгаръ. Я знаю, что я не могу его перемѣнить, и пытаться не буду.
   -- Въ этомъ вы правы, миссъ Брабазонъ.
   -- Вы имѣли намѣреніе сказать дерзость, но я не стану такъ этого принимать. Это наша послѣдняя встрѣча глазъ-на-глазъ и я не хочу сознаться, что я оскорблена. Но теперь надо кончить, Гарри; сколько разъ я проходилась съ вами по саду, несмотря на мой отказъ! Этого не надо повторять, или скажутъ то, что я не намѣрена позволять говорить о себѣ. Прощайте, Гарри.
   -- Прощайте, Джулія.
   -- Ну, на одинъ разъ пусть будетъ такъ. И помните, я сказала вамъ всѣ мои надежды и одну мою непріятность. Я была такъ откровенна съ вами оттого, что думала, что это можетъ заставить васъ взглянуть на вещи въ настоящемъ свѣтѣ. Полагаюсь на вашу честь какъ джентльмэна не повторять ничего изъ того, что я вамъ сказала.
   -- Я не способенъ повторятъ такія вещи.
   -- Я въ этомъ увѣрена. И я надѣюсь, вы не перетолкуете въ другую сторону того смысла, въ которомъ они были сказаны. Я никогда не буду сожалѣть о томъ, что я вамъ теперь сказала, если это можетъ заставить васъ примѣтить, что мы оба должны смотрѣть на наше прошлое знакомство какъ на романъ, на который суровая необходимость требуетъ, чтобъ мы смотрѣли какъ на сновидѣніе, которое намъ приснилось, или на поэму, которую мы читали.
   -- Вы можете смотрѣть на это какъ хотите.
   -- Господь да благословитъ васъ, Гарри; я всегда буду желать вамъ счастья и съ радостью услышу о вашихъ успѣхахъ. Пріѣдете вы охотиться въ четвергъ?
   -- Съ Гью? Нѣтъ, мы съ Гью не сходимся. Если я буду охотиться въ Клэверингѣ, то какъ главный лѣсничій. Я знаю, что это положеніе выше учительскаго, но оно не по мнѣ.
   -- О, Гарри! это жестоко. Но вы войдёте въ домъ. Лордъ Онгаръ будетъ здѣсь тридцать-перваго, послѣзавтра.
   -- Я долженъ отказаться даже отъ этого искушенія. Я никогда не вхожу въ домъ, когда тамъ Гью, кромѣ двухъ разъ въ годъ по торжественному приглашенію, чтобъ предупредить семейную ссору.
   -- Прощайте, когда такъ, и она протянула ему руку.
   -- Прощайте, если ужъ такъ надо.
   -- Я не знаю, намѣрены ли вы пожаловать на мою свадьбу?
   -- Конечно, нѣтъ. Я уѣду изъ Клэверинга, чтобы брачные колокола не терзали моихъ ушей. Для этого я буду въ школѣ.
   -- Я полагаю, мы встрѣтимся въ Лондонѣ.
   -- Вѣроятно, нѣтъ. Я и лордъ Онгаръ будемъ бывать совсѣмъ въ разныхъ мѣстахъ, если даже мнѣ удастся попасть въ Лондонъ. Если вы будете бывать здѣсь у Герміоны, я можетъ-быть встрѣчусь съ вами въ ея домѣ. Но вы не часто будете у нея; это мѣсто такъ скучно и непривлекательно.
   -- Это премилый старый паркъ.
   -- Вы не очень будете дорожить старыми парками когда сдѣлаетесь лэди Онгаръ.
   -- Вы не знаете, чѣмъ я буду дорожить какъ лэди Онгаръ; но какъ Джулія Брабазонъ я теперь съ вами прощусь въ послѣдній разъ.
   Они разстались; дѣвица воротилась въ большой домъ, между-тѣмъ какъ Гаррй Клэверингъ пошолъ черезъ паркъ къ пасторату.
   За три года передъ этой сценой въ Клэверингскомъ Паркѣ лордъ Брабазонъ умеръ въ Ниццѣ, оставивъ одну незамужнюю дочь, ту дѣвицу, которая сейчасъ была представлена читателю. Онъ имѣлъ еще одну дочь, которая была уже замужемъ за сэромъ Гью Клэверингомъ, и лэди Клэверингъ была та Герміона, о которой упоминалось. Лордъ Брабазонъ, которому досталось пэрство по прямой линіи отъ Плантагенетовъ, былъ одинъ изъ тѣхъ несчастныхъ вельможъ, которыхъ такъ много въ Англіи и которые не имѣютъ средствъ, равняющихся ихъ званію. Онъ женился поздно и умеръ безъ мужского наслѣдника. Титулъ, происходившій отъ времёнъ Плантагенетовъ, теперь прекратился, и когда послѣдній лордъ умеръ, между обѣими его дочерьми былъ раздѣлёнъ доходъ въ четыреста фунтовъ въ годъ. Старшая сдѣлала уже прекрасную партію относительно состоянія, сдѣлавшись женою сэра Гью Клэверинга, а младшая дѣлала еще болѣе великолѣпную партію, выходя за лорда Онгара. О нихъ я не считаю нужнымъ говорить болѣе пока.
   Можетъ-быть, и о Гарри Клэверингѣ не нужно говорить много. Внимательный читатель уже понялъ всё, что должно быть извѣстно о нёмъ прежде чѣмъ онъ самъ заявитъ о себѣ своими собственными поступками. Онъ былъ единственный сынъ Генри Клэверинга, ректора Клэверингскаго, дяди настоящаго сэра Гью Клэверинга и брата покойнаго сэра Гью Генри Клэверинга; мистриссъ Клэверингъ, его жена, и двѣ ихъ дочери, Мэри и Фанни, всегда жили въ Клэверингскомъ пасторатѣ, на опушкѣ Клэверингскаго Парка, за милю отъ замка. Церковь стояла въ паркѣ, на половинѣ дороги между замкомъ и пасторатомъ. Когда я назову еще одного Клэверинга, капитана Арчибальда Клэверинга, брата сэра Гью, и когда скажу, что и сэръ Гью и капитанъ Клэверингъ любили удовольствія и деньги, я скажу всё, что теперь нужно сказать о Клэверингской фамиліи вообще.
   Джулія Брабазонъ предавалась воспоминанію о романѣ ея прошлой поэтической жизни, когда говорила о родствѣ между нею и Гарри Клэверинга. Ея сестра была женою двоюроднаго брата Гарри, но между нею и Гарри не было никакого родства. Когда старый лордъ Брабазонъ умеръ въ Ниццѣ, Джулія пріѣхала въ Клэверингскій Паркъ и возбудила нѣкоторое удивленіе между тѣми, которые знали сэра Гью, ставъ въ его домѣ на хорошей ногѣ. Онъ былъ не такой человѣкъ, чтобъ взять сестру своей жены и сдѣлать свой домъ ея домомъ изъ состраданія или изъ родственной любви. Лэди Клэверингъ, которая была красивая и свѣтская женщина, конечно могла имѣть нѣкоторое вліяніе, но сэръ Гью любилъ поступать по-своему. Надо предполагать, что Джулія Брабазонъ сама постаралась сдѣлаться пріятной въ домѣ и, вѣроятно, также полезной. Её брали въ Лондонъ на два сезона, возили за границу, потому что сэръ Гью не любилъ Клэверингскаго Парка, кромѣ шести недѣль охоты за куропатками, она была съ ними и въ Ньюмаркетѣ и въ домѣ одного герцога, яраго охотника, съ которымъ сэръ Гью былъ друженъ, и въ Брайтонѣ съ своей сестрой, когда сэру Гью хотѣлось остаться одному съ герцогомъ, а потомъ опять въ Лондонѣ, гдѣ она окончательно устроила дѣла съ лордомъ Онгаромъ. Всѣ друзья обѣихъ фамилій, и даже я могу сказать трёхъ -- Брабазоны, Клэверинги и Кортоны (фамильное имя лорда Онгара было Кортонъ) -- рѣшили, что Джулія Брабазонъ поступила очень умно. О ней и Гарри Клэверингѣ никто никогда не говорилъ ни слова. Если нѣсколько словъ было сказано между нею и Герміоной на этотъ счотъ, обѣ сёстры были такъ осторожны, что не заходили далѣе. Въ эти короткіе мѣсяцы романа Джуліи, сэра Гью не было въ Клэверингскомъ Паркѣ, а Герміона была очень занята, производя на свѣтъ наслѣдника. Джулія теперь пережила свою краткую поэтическую мечту, написала только одинъ сонетъ и приготовилась къ дѣламъ свѣта.
   

Глава II.
ГАРРИ КЛЭВЕРИНГЪ ВЫБИРАЕТЪ СЕБѢ ПРОФЕССІЮ.

   Гарри Клэверингъ можетъ-быть не былъ учителемъ, но всё-таки онъ былъ дома на вакаціи. А отъ учителя и директора школы недалеко. Гарри Клэверингъ получалъ за свои труды триста фунтовъ въ годъ и былъ выбранъ изъ всѣхъ кандидатовъ за отличіе, но слово учитель засѣло у него въ горлѣ и ему не нравилось, что онъ воротился домой на вакаціи.
   Но онъ рѣшилъ, что онъ никогда болѣе не будетъ возвращаться домой на вакаціи. На Рождество онъ оставитъ школу, гдѣ онъ съ такимъ трудомъ заработывалъ своё жалованье, и вступитъ въ открытую профессію. Онъ выбралъ себѣ профессію и способъ вступленія въ неё. Онъ хотѣлъ сдѣлаться гражданскимъ инженеромъ, а можетъ-быть и землемѣромъ, и съ этой цѣлью хотѣлъ вступить ученикомъ въ большой домъ Бейльби и Бёртонъ. Даже условія были рѣшены. Онъ долженъ былъ заплатить премію въ пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ и присоединиться къ Бёртону, который жилъ въ Страттонѣ, за годъ до того, какъ онъ вступитъ въ контору Бейльби въ Лондонѣ. Страттонъ былъ менѣе чѣмъ за двадцать миль отъ Клэверинга. Для Гарри утѣшительно было думать, что онъ заплатитъ эти пятьсотъ фунтовъ изъ своихъ заработковъ, не безпокоя отца. Это было утѣшительно, хотя онъ заработалъ эти деньги "учительствомъ" въ послѣдніе два года.
   Когда Гарри Клэверингъ оставилъ Джулію Брабазонъ въ саду, онъ не сейчасъ пошолъ домой въ пасторатъ, но бродилъ одинъ по парку, намѣреваясь погрузиться въ воспоминанія о своёмъ прошломъ романѣ. Кончилась мысль имѣть Джулію Брабазонъ предметомъ своей любви, а теперь онъ долженъ былъ спросить себя, намѣренъ ли онъ сдѣлаться постоянно несчастнымъ черезъ ея вѣроломство или долженъ заимствоваться ея мірскою мудростью и смотрѣть на прошлое какъ на пріятныя сильныя ощущенія своей юности. Разумѣется, мы всѣ знаемъ, что о постоянномъ несчастьи нечего было и говорить. Природа не сдѣлала его ни физически, ни умственно такимъ жалкимъ существомъ, чтобъ онъ не былъ способенъ къ излеченію. Но въ этомъ случаѣ онъ рѣшился быть совершенно несчастнымъ. Въ его сердцѣ -- въ его настоящемъ анатомическомъ сердцѣ, съ его внутреннимъ устройствомъ клапановъ и кровяныхъ сосудовъ -- было тяжолое ощущеніе, которое почти равнялось тѣлесной боли и которое онъ назвалъ агоніей. Почему этотъ богатый, развратный, обезславленный лордъ имѣлъ власть отнять чашу отъ его губъ, единственный кусокъ хлѣба, котораго онъ желалъ, единственный драгоцѣнный слитокъ изъ его сундука? Драться съ нимъ! Нѣтъ, онъ зналъ, что онъ не можетъ драться съ лордомъ Онгаромъ. Свѣтъ не одобрялъ подобныхъ поступковъ. И Гарри Клэверингъ имѣлъ такое презрѣніе къ лорду Онгару, что онъ не имѣлъ желанія драться съ такимъ жалкимъ существомъ. Этотъ человѣкъ былъ боленъ бѣлой горячкой и былъ жалкимъ, изнурённымъ предметомъ. По-крайней-мѣрѣ Гарри Клэверингъ былъ радъ этому вѣрить. Онъ не очень заботился о лордѣ Онгарѣ. Его гнѣвъ былъ противъ нея за то, что она бросила его для презрѣннаго существа, у котораго ничего не было, кромѣ богатства и званія.
   Въ каждомъ взглядѣ на этотъ предметъ было несчастье. Онъ такъ её любилъ, а не могъ сдѣлать ничего! Онъ не сдѣлалъ ни одного шага для того, чтобъ спасти её или помочь самому себѣ. Брачные колокола затрезвонятъ черезъ мѣсяцъ, и его родной отецъ будетъ ихъ вѣнчать. Если лордъ Онгаръ не умрётъ до тѣхъ поръ, спасенія нѣтъ, а о такомъ спасеніи Гарри Клэверингъ не думалъ. Онъ чувствовалъ утомительную боль въ сердцѣ и говорилъ себѣ, что онъ долженъ быть несчастливъ навсегда -- не такъ несчастливъ, чтобъ не быть въ состояніи работать, но такъ злополученъ, что свѣтъ не будетъ имѣть для него привлекательности.
   Что могъ онъ сдѣлать? Чего онъ могъ достигнуть для того, чтобъ она знала, что онъ не отказался отъ нея съ большимъ сожалѣніемъ, чѣмъ выразили его бѣдныя слова? Ему было извѣстно, что въ ихъ разговорѣ она его переспорила, что онъ говорилъ какъ мальчикъ, тогда какъ она говорила какъ женщина; она обращалась съ нимъ свысока со всѣмъ тѣмъ превосходствомъ, которое молодость и красота даютъ молодой женщинѣ надъ очень молодымъ мущиной. Что могъ онъ сдѣлать? Прежде чѣмъ онъ воротился въ пасторатъ, онъ рѣшилъ, что онъ сдѣлаетъ, и на слѣдующее утро Джулія Брабазонъ получила черезъ свою горничную слѣдующую записку:
   "Мнѣ кажется, понялъ всё, что вы мнѣ сказали вчера. По-крайней-мѣрѣ я понялъ, что у васъ осталась одна непріятность и что я имѣю средство уничтожить её".
   Въ черновой письма онъ сказалъ что-то объ учительствѣ, но послѣ вычеркнулъ.
   "Вы можете быть увѣрены, что прилагаемое при этомъ письмѣ собственно моё и что я могу располагать этимъ вполнѣ. Вы можете также быть совершенно увѣрены въ добросовѣстности заимодателя. "Г. К."
   Въ это письмо онъ вложилъ чеку на шестьсотъ фунтовъ. Это были деньги, накопленныя имъ но выходѣ изъ университета и назначенныя для Бейльби и Бёртона. Но онъ подождётъ еще два года, будетъ продолжать учительствовать для нея. Что это за бѣда для человѣка, который долженъ быть постоянно несчастливъ?
   Сэра Гью еще не было въ Клэверингѣ. Онъ долженъ былъ пріѣхать съ лордомъ Онгаромъ наканунѣ охоты за куропатками. Обѣ сестры однѣ были дома. Около двѣнадцати часовъ онѣ сѣли за завтракъ въ маленькой комнаткѣ наверху возлѣ спальной лэди Клэверингъ; у Джуліи Брабазонъ было въ карманѣ письмо ея великодушнаго любовника. Она знала, что это столько же неприлично, сколько великодушно, и что сверхъ того опасно. Неизвѣстно, что могло быть результатомъ подобнаго письма, еслибы лордъ Онгаръ узналъ, что она получила его. Она не сердилась на Гарри, но называла его разъ двадцать сумасброднымъ, нескромнымъ, милымъ, великодушнымъ мальчикомъ. Но что будетъ она дѣлать съ чекой? Она еще не рѣшилась, когда пришла къ сестрѣ въ это утро. Даже Герміонѣ не смѣла она сказать, что получила такое письмо.
   Но въ сущности ея долги очень мучили её, а между тѣмъ какъ они были ничтожны въ сравненіи съ богатствомъ человѣка, который долженъ былъ сдѣлаться ея мужемъ черезъ шесть недѣль! Если она за него выйдетъ и не заплатитъ ихъ, онъ всё-таки ничего не узнаетъ. Они сами заплатятся почти безъ его вѣдома; можетъ-быть, онъ вовсе не услышитъ о нихъ. Но она всё-таки боялась его, зная, что онъ жаденъ къ деньгамъ, и надо отдать ей должную справедливость, она чувствовала, какъ нехорошо приходить къ мужу съ долгами на шеѣ. Она имѣла своихъ собственныхъ пять тысячъ, но по брачному контракту, обезпечивавшему за нею великолѣпное вдовье содержаніе, эта небольшая сумма переходила въ собственность ея мужа. Она поступила дурно, не сказавъ своему стряпчему о своихъ затрудненіяхъ, когда онъ приносилъ ей подписать ея контрактъ; но она не сказала ему. Еслибы сэръ Гью Клэверингъ былъ ея роднымъ братомъ, затрудненія бы не было, но онъ былъ ея зятемъ, и она боялась съ нимъ говорить. Ея сестра однако знала, что у ней есть долги, и Джулія не боялась говорить объ этомъ съ Герміоной.
   -- Герми, сказала она:-- что я должна сдѣлать съ моими долгами? Я получила сегодня счотъ отъ Капктофа.
   -- Это потому, что онъ знаетъ, что ты выходишь замужъ, вотъ и всё.
   -- Но какъ я ему заплачу?
   -- Не обращай на это вниманія до слѣдующей весны. Я не знаю, что другое можешь ты сдѣлать. У тебя навѣрно будутъ деньги, когда ты воротишься съ континента.
   -- Ты не можешь дать мнѣ взаймы?
   -- Кто? я? Когда же ты видѣла у меня деньги въ рукахъ послѣ моего замужства? Мнѣ положено содержаніе, но оно всегда истрачено прежде чѣмъ я получу его, и у меня всегда долги.
   -- Гью дастъ мнѣ?
   -- Что? дастъ тебѣ?
   -- Для него это будетъ немного. Я еще никогда не просила у него ни одного фунта.
   -- Я думаю, что онъ скажетъ что-нибудь, что тебѣ не понравится, если ты попросишь его; но разумѣется ты можешь попробовать, если хочешь.
   -- Что же мнѣ дѣлать?
   -- Лорду Онгару слѣдовало оставить тебѣ твоё состояніе.
   -- Гью не оставилъ же тебѣ твоего состоянія.
   -- Но сумма, которая не составитъ ничего для лорда Онгара, значила многое для Гью. Ты будешь имѣть шестьдесятъ тысячъ фунтовъ годового дохода, тогда какъ мы должны обходиться семью или восемью. Кромѣ того, я въ Лондонѣ не выѣзжала, а въ Ниццѣ могла ли я много задолжать? Онъ спрашивалъ меня, а это значило что-нибудь.
   -- Что мнѣ дѣлать, Герми?
   -- Написать и попросить лорда Онгара позволить тебѣ взять сколько тебѣ нужно изъ твоихъ денегъ. Напиши сегодня, чтобъ онъ получилъ твоё письмо прежде чѣмъ пріѣдетъ сюда.
   -- О, Боже! о, Боже! Я еще никогда ему не писала и начать просьбою о деньгахъ!
   -- Я не думаю, чтобъ онъ разсердился на тебя за это.
   -- Я не буду знать, что сказать. Не напишешь ли ты за меня, а я посмотрю, какой это будетъ имѣть видъ?
   Лэди Клэверингъ это сдѣлала, и еслибы она отказалась, я думаю, что чека Гэрри Клэверинга была бы употреблена. Теперь же лэди Клэверингъ написала письмо къ "моему милому лорду Онгару" и оно было скопировано и подписано "вашей любящей Джуліей Брабазонъ". Результатомъ было полученіе чеки на тысячу фунтовъ съ очень милымъ письмомъ отъ лорда Онгара, которое онъ привёзъ съ собою въ Клэверингъ и послалъ Джуліи, когда она одѣвалась къ обѣду. Это вышло чрезвычайно удобно и Джулія была очень рада деньгамъ, чувствуя, что это часть ея собственности. И чека Гарри была возвращена ему въ самый день полученія.
   "Разумѣется, я не могу взять и разумѣется вы не должны были присылать".
   Эти слова были написаны на лоскуткѣ бумаги, въ которой деньги были возвращены. Но миссъ Брабазонъ разорвала подпись на чекѣ, чтобы нельзя было воспользоваться ею, междутѣмъ какъ Гарри Клэверингъ не принялъ никакихъ предосторожностей. Но Гарри Клэверингъ не прожилъ двухъ лѣтъ въ Лондонѣ.
   Въ тѣ часы, когда чека была отослана, Гарри сказалъ своему отцу, что можетъ-быть онъ перемѣнитъ намѣреніе и не поступитъ къ Бейльби и Бёртону. Онъ сказалъ, что онъ не знаетъ, но сомнѣвается. Это произошло отъ случайнаго вопроса, сдѣланнаго отцомъ и на который надо было дать отвѣтъ. Клэверингу очень не нравился планъ сына. Жизнь Гарри до-сихъ-поръ была очень прибыльна и почотна. Онъ рано поступилъ въ кэмбриджскій университетъ и въ двадцать-два года получилъ степень, которая позволяла ему прожить лѣтъ шесть, не вступая въ духовное званіе. Потомъ она доставила бы ему приходъ, а пока доставляла средства къ жизни. Но кромѣ этого Гарри съ энергіей, которую конечно онъ не наслѣдовалъ отъ отца, сдѣлался директоромъ школы и богатымъ человѣкомъ. Была большая вѣроятность, что онъ съ отцомъ можетъ купить Клэверингскій приходъ, когда настанетъ время, что сэръ Гью рѣшится продать его. Чтобы сэръ Гью отдалъ фамильный приходъ своему кузену, никто не считалъ вѣроятнымъ въ семействѣ ректора, но онъ можетъ-быть разстанется съ нимъ при такихъ обстоятельствахъ на выгодныхъ условіяхъ. По всѣмъ этимъ причинамъ отецъ очень желалъ, чтобы сынъ его слѣдовалъ карьерѣ, для которой онъ назначался, по чтобы онъ, не имѣя никакой энергіи и до-сихъ-поръ сдѣлавъ такъ мало для своего сына, предписывалъ образъ дѣйствій молодому человѣку, который былъ энергиченъ и такъ много сдѣлалъ для самого себя, объ этомъ нечего было и говорить. Гарри долженъ былъ самъ рѣшить свою участь. Но когда Гарри получилъ обратно отъ миссъ Брабазонъ чеку, тогда онъ опять вернулся къ своему намѣренію относительно Бейльби и Бёртона и воспользовался первымъ удобнымъ случаемъ, чтобы сказать объ этомъ своему отцу.
   Послѣ завтрака онъ пошолъ за отцомъ въ кабинетъ и тамъ, усѣвшись на двухъ покойныхъ креслахъ другъ противъ друга, они закурили сигары. Такова было привычка ректора въ полдень и утромъ. Я не знаю, можетъ ли теперь считаться порокомъ выкуриванье пяти сигаръ ежедневно ректоромъ прихода, но если такъ, это былъ единственный порокъ, въ которомъ можно было обвинить ректора Клэверинга. Онъ былъ добрый, мягкосердечный, любезный человѣкъ, нѣжный къ женѣ, которую онъ считалъ добрымъ геніемъ своего дома, снисходительный къ дочерямъ, которыхъ онъ обожалъ, всегда терпѣливый съ своими прихожанами и понимавшій, хотя не вполнѣ, всю отвѣтственность своей профессіи. Свѣтъ былъ слишкомъ для него удобенъ, но также и слишкомъ узокъ, и онъ сдѣлался лѣнивъ. Свѣтъ далъ ему въ обиліи и пищу и питьё, но далъ мало дѣла, и такимъ образомъ онъ постепенно отвлёкся отъ своей первоначальной цѣли, такъ что у него едва доставало энергіи дѣлать и это немногое. Приходъ давалъ ему восемьсотъ фунтовъ въ годъ, состояніе жены почти удвоивало это. Онъ женился рано, рано получилъ приходъ и имѣлъ во всёмъ большія удачи. Но онъ не былъ счастливъ. Онъ зналъ, что онъ откладывалъ день дѣятельности до-тѣхъ-поръ, пока сила дѣятельности прошла у него. Его библіотека была хорошо наполнена, но онъ рѣдко читалъ что-нибудь, кромѣ романовъ и стихотвореній, а послѣдніе годы даже стихотворенія уступили мѣсто романамъ. За десять лѣтъ до того времени, о которомъ я пишу, онъ охотился, не шумно, а такъ, какъ охотятся умѣренные охотники. Пріѣхалъ новый бишопъ и послалъ за нимъ -- нѣтъ, самъ пріѣхалъ къ нему и побранилъ его.
   -- Милордъ, сказалъ клэверингскій ректоръ, возвративъ свою прежнюю энергію, такъ что краска выступила на его лицѣ:-- я думаю, что вы особенно неправы въ этомъ, вмѣшиваясь въ мои поступки такимъ образомъ тотчасъ по пріѣздѣ вашемъ къ намъ. Безъ сомнѣнія, вы считаете это вашей обязанностью, но мнѣ кажется, что вы ошибочно понимаете вашу обязанность. Но такъ какъ дѣло идётъ только о собственномъ моёмъ удовольствіи, я отъ него откажусь.
   Послѣ этого Клэверингъ больше не охотился и никому не сказалъ добраго слова о бишопѣ своей епархіи. Я съ своей стороны думаю, что пасторамъ не слѣдуетъ охотиться, но будь я пасторомъ клэверингскимъ, я въ такомъ случаѣ сталъ бы охотиться вдвое.
   Клэверингъ больше не охотился и, вѣроятно, выкуривалъ больше сигаръ. У него оказалось болѣе времени, но онъ не сталъ болѣе заниматься своими обязанностями. Увы! сколько времени посвящалъ онъ на свои обязанности? Онъ держалъ чрезвычайно энергичнаго пастора, которому позволялъ дѣлать почти всё, что онъ хотѣлъ въ приходѣ. Ежедневную службу онъ запретилъ, объявивъ, что не хочетъ сдѣлать приходскую церковь предметомъ насмѣшекъ, но въ другихъ отношеніяхъ его пасторъ былъ пастыремъ. Въ воскресенье онъ служилъ и говорилъ проповѣдь, и жилъ въ своёмъ пасторатѣ десять мѣсяцевъ въ году. Его жена и дочери навѣщали бѣдныхъ, а онъ курилъ сигары въ своей библіотекѣ. Хотя ему еще не было пятидесяти, онъ растолстѣлъ и облѣнился, пѣшкомъ ходилъ неохотно и не любилъ даже верховой ѣзды, которую бишопъ ему не запрещалъ. А что всего хуже, гораздо хуже, онъ зналъ всё это самъ и понималъ вполнѣ.
   -- Я вижу лучшую тропинку и знаю, какъ она хороша, но всё иду по той, которая хуже.
   Онъ говорилъ это себѣ каждый день и говорилъ всегда безъ надежды.
   Жена отказалась отъ надежды исправить его, отказалась не съ пренебреженіемъ, не съ презрѣніемъ въ глазахъ, не съ порицаніемъ въ голосѣ, не съ уменьшеніемъ любви или наружнаго уваженія. Она отказалась отъ него, какъ человѣкъ отказывается отъ попытокъ заставить свою любимую собаку плавать. Ему хотѣлось бы, чтобъ собака, которую онъ любитъ, бросалась въ ручей, какъ другія собаки. По его мнѣнію, это въ собакѣ благородный инстинктъ, но его собака боится воды. Но такъ какъ онъ привыкъ любить это животное, онъ сноситъ этотъ недостатокъ и не думаетъ изгнать бѣднаго Понто изъ своего сердца за этотъ недостатокъ. Такъ было и съ мистриссъ Клэверингъ и ея мужемъ въ пасторатѣ. Онъ всё это понималъ. Онъ зналъ, что въ нѣкоторой степени онъ былъ отвергнутъ, и сознавался въ необходимости этого.
   -- Это очень серьёзное дѣло, сказалъ онъ, когда сынъ объяснился съ нимъ.
   -- Да, серьёзное, самое серьёзное, о какомъ только приходилось думать человѣку; но человѣкъ не можетъ откладывать его по этой причинѣ. Если я намѣренъ сдѣлать такую перемѣну въ моихъ планахъ, чѣмъ скорѣе я это сдѣлаю, тѣмъ лучше.
   -- Вчера ты былъ другого мнѣнія.
   -- Нѣтъ, батюшка. Тогда я вамъ не сказалъ и теперь не могу сказать всего. Я думалъ, что деньги мнѣ понадобятся для другого года на два, но потомъ передумалъ.
   -- Это секретъ, Гарри?
   -- Секретъ, потому что касается другого.
   -- Ты хотѣлъ дать твои деньги взаймы кому-нибудь?
   -- Я долженъ сохранить это втайнѣ, хотя вы знаете, что я рѣдко имѣю тайны отъ васъ. Эта мысль, однако, оставлена и я намѣренъ завтра поѣхать въ Страттонъ и сказать мистеру Бёртону, что я буду туда послѣ Рождества. Я долженъ быть во вторникъ въ Сенг-Кётбертѣ.
   Они оба сидѣли молча нѣсколько времени, молча выпуская клубы дыма. Сынъ сказалъ всё, что онъ хотѣлъ сказать, и желалъ бы, чтобъ этимъ и кончилось; но онъ зналъ, что у его отца много на душѣ и что хотѣлъ бы это высказать, если могъ высказать безъ большого труда свои мысли на этотъ счотъ.
   -- Ты стало-быть совершенно рѣшился отказаться отъ духовнаго званія? сказалъ онъ наконецъ.
   -- Кажется, батюшка.
   -- По какимъ же причинамъ? Причины, которыя рекомендуютъ тебѣ это званіе, очень сильны. Твоё воспитаніе приспособило тебя къ этому. Твой успѣхъ уже обезпеченъ степенью, которую ты получилъ въ университетѣ. Ты теперь не выбираешь карьеру, а измѣняешь уже выбранную. Ты представляешь изъ себя катящійся камень.
   -- Камень долженъ катиться, пока не найдётъ удобнаго для себя мѣста.
   -- Почему бы тебѣ не отказаться отъ школы, если она для тебя непріятна?
   -- И сдѣлаться кэмбриджскимъ профессоромъ и смотрѣть за поведеніемъ студентовъ?
   -- Я не вижу, чтобы ты долженъ былъ это дѣлать. Тебѣ не надо даже жить въ Кэмбриджѣ. Возьми церковь въ Лондонѣ. Ты навѣрно получишь, стоитъ только протянуть руку. Если этого тебѣ будетъ недостаточно, я прибавлю то, что тебѣ будетъ нужно.
   -- Нѣтъ, батюшка, нѣтъ. Съ Божьей помощью я не стану просить у васъ никогда ни одного фунта. Я могу пользоваться еще четыре года моей студенческой преміей, не вступая въ духовное званіе, а черезъ четыре года, я думаю, буду въ состояніи содержать себя.
   -- Я въ этомъ не сомнѣваюсь, Гарри.
   -- Почему же мнѣ не слѣдовать моимъ желаніямъ въ этомъ дѣлѣ? Дѣло въ томъ, что я не считаю себя способнымъ быть хорошимъ пасторомъ.
   -- Не оттого, что ты имѣешь сомнѣнія, такъ ли?
   -- Я не желаю быть связаннымъ, дѣлая то, что я считаю дозволеннымъ по уставленнымъ правиламъ.
   -- Въ нашей церкви жизнь пастора точно такова, какъ жизнь всякаго другого джентльмэна въ весьма широкихъ границахъ.
   -- Такъ зачѣмъ же бишопъ Проди сдѣлалъ вамъ замѣчаніе насчотъ охоты?
   -- Границы могутъ быть очень широки, Гарри, однако исключать охоту. Бишопъ Проди наглый и дерзкій, какъ его жена, которая научаетъ его, но еслибы ты вступилъ въ духовное званіе, мнѣ было бы жаль, еслибъ ты сталъ охотиться.
   -- Мнѣ кажется, что пастору нечего дѣлать въ жизни, кромѣ какъ говорить проповѣди и учить. Посмотрите на мистера Соля -- Соль былъ клэверингскій пасторъ -- онъ вѣчно говоритъ проповѣди и учитъ. Онъ дѣлаетъ всё, что можетъ, и какую же жизнь онъ ведётъ! Онъ буквально бросилъ всѣ мірскія заботы -- и всѣ надъ нимъ смѣются и никто его не любитъ. Я не думаю, чтобы на свѣтѣ былъ человѣкъ добрѣе его, но мнѣ не правилась бы его жизнь.
   Тутъ наступило новое молчаніе, которое продолжалось до тѣхъ поръ, пока кончились сигары. Бросивъ окурокъ въ огонь, Клэверингъ опять заговорилъ.
   -- Дѣло въ томъ, Гарри, что ты всю жизнь имѣлъ передъ собой дурной примѣръ.
   -- Нѣтъ, батюшка.
   -- Да, сынъ мой, дай мнѣ договорить до конца, а потомъ можешь сказать, что захочешь. Во мнѣ ты имѣлъ дурной примѣрь съ одной стороны, а въ бѣдномъ Солѣ ты имѣешь дурной примѣръ съ другой стороны. Не можешь ли ты представить себѣ жизнь между нами обоими, которая шла бы къ твоей физической натурѣ, которая выше его натуры, и къ твоимъ умственнымъ потребностямъ, которыя выше моихъ? да, выше,-- Гарри. Мой долгъ это сказать, но намъ неприлично разсуждать объ этомъ.
   -- Если вы желаете остановить меня такимъ образомъ...
   -- Я желаю остановить тебя такимъ образомъ. Что касается Соля, тебѣ невозможно сдѣлаться такимъ человѣкомъ, какъ онъ. Онъ не бичуетъ своё тѣло, у него нѣтъ тѣла, которое можно было бы бичевать. Онъ не понимаетъ запаха дичи, благоуханія розъ или красоты женщины. Онъ исключительное существо и тебѣ нечего бояться, чтобы ты могъ сдѣлаться такимъ, какъ онъ.
   Тутъ они были прерваны приходомъ Фанни Клэверингъ, которая пришла сказать, что мистеръ Соль въ гостиной.
   -- Что ему нужно, Фанни?
   Этотъ вопросъ Клэверингъ сдѣлалъ почти шопотомъ, но съ комическимъ юморомъ въ лицѣ, какъ бы отчасти боясь, чтобы мистеръ Соль не услыхалъ, а отчасти стараясь выразить желаніе спастись отъ Соля, если возможно.
   -- Онъ пришолъ насчотъ желѣзной церкви. Онъ говоритъ, что её привезли, и желаетъ, чтобы вы пошли въ Кёмберли Гринъ выбрать мѣсто.
   -- Я думалъ, что всё рѣшено.
   -- Онъ говоритъ, нѣтъ.
   -- Не всё ли равно, гдѣ она будетъ? Онъ можетъ поставить её гдѣ хочетъ. Впрочемъ, я лучше къ нему выйду.
   Клэверингъ вышелъ. Кёмберли Гринъ была деревушка въ Клэверингскомъ приходѣ за три мили отъ церкви и жители ея приняли дурную привычку ходить въ раскольничью капеллу возлѣ нихъ. Энергіей Соля, но кошелькомъ Клэверинга, была куплена желѣзная капелла за полтораста фунтовъ и Соль предложилъ прибавить къ своимъ обязанностямъ пріятное занятіе -- ходить пѣшкомъ въ Кёмберли Гринъ каждое воскресенье до завтрака и каждую субботу послѣ обѣда служить и воротить къ истинному стаду столько заблудшихся овецъ, сколько онъ можетъ поймать. На покупку этой желѣзной капеллы Клэверингъ сначала далъ сто фунтовъ. Сэръ Гью въ отвѣтъ на пятую просьбу очень нелюбезно передалъ черезъ своего управителя десять фунтовъ. Отъ фермеровъ собрали одинъ фунтъ девять шиллинговъ и восемь пенсовъ. Соль далъ два фунта, мистриссъ Клэверингъ пять фунтовъ, дѣвушки по десяти шиллинговъ каждая,
   Гарри Клэверингъ пять фунтовъ, а потомъ ректоръ дополнилъ остальное. Но Соль три раза отправлялся съ большимъ трудомъ въ Бристоль торговать капеллу, отправляя съ каждый разъ въ третьемъ классѣ, и писалъ всѣ письма, но мистриссъ Клэверингъ платила на почту; она и дочери ея дѣлали покровъ для маленькаго алтаря.
   -- Всё рѣшено, Гарри? спросила Фанни, оставшись возлѣ брата и наклонившись надъ его кресломъ.
   Это была хорошенькая, весёлая дѣвушка съ блестящими главами и тёмно-каштановыми волосами, падавшими двумя локонами за ея ушами.
   -- Онъ не сказалъ ничего, чтобъ разстроить это.
   -- Я знаю, что это очень его огорчаетъ.
   -- Нѣтъ, Фанни, но очень. Онъ предпочолъ бы, чтобы я вступилъ въ духовное званіе, и только.
   -- Я думаю, что ты поступаешь какъ слѣдуетъ.
   -- А Мэри думаетъ, что я поступаю дурно.
   -- Мэри, разумѣется, будетъ это думать. Можетъ-быть, и я также бы думала, еслибъ была помолвлена за пастора. Это старая исторіи о лисицѣ, потерявшей хвостъ.
   -- А твой хвостъ еще не потерянъ?
   -- Нѣтъ еще. Мэри думаетъ, что ничья жизнь не можетъ сравниться съ жизнью пастора. Но, Гарри, хотя мама этого не говоритъ, я увѣрена, что она думаетъ, что ты поступаешь какъ слѣдуетъ. Она этого не скажетъ пока, это можетъ показаться вмѣшательствомъ въ то, что хочетъ сказать папа, но я увѣрена, что въ сердцѣ она рада.
   -- И я въ сердцѣ радъ, Фанни. А такъ какъ это болѣе всего касается меня, мнѣ кажется, это самое важное.
   Потомъ они пошли за отцомъ въ гостиную.
   -- Не можете ли вы отвезти мистриссъ Клэверингъ въ кабріолетѣ и рѣшить вмѣстѣ съ нею? сказалъ Клэверингъ своему пастору.
   На лицѣ Соля выразилось обманутое ожиданіе. Во-первыхъ, онъ терпѣть не могъ править кабріолетомъ, въ который обыкновенно запрягали быстроногаго пони, довольно самовольнаго; потомъ онъ думалъ, что ректору слѣдуетъ посмотрѣть мѣсто въ такомъ случаѣ.
   -- Или мистриссъ Клэверингъ васъ отвезётъ, сказалъ ректоръ, вспомнивъ нерасположеніе Соля къ пони.
   Всё Соль имѣлъ несчастный видъ. Соль былъ высокъ и очень худощавъ, съ большой, тонкой головой и слабыми глазами, острымъ, хорошей формы носомъ и, такъ сказать, безъ губъ, и съ очень бѣлыми зубами, безъ бороды и съ красивымъ подбородкомъ. Лицо его было такъ худощаво, что скулы непріятно выдавались. На нёмъ былъ длинный, поношеный чорный сюртукъ, высокій поношеный чорный жилетъ и коричневые панталоны съ грязными пятнами. Однако никому не приходило въ голову, что мистеръ Соль не похожъ на джентльмэна, даже ему самому; впрочемъ, ему не представлялось никакихъ идей на этотъ счотъ. Но я думаю, онъ зналъ очень хорошо, что онъ джентльмэнъ, и былъ способенъ держать себя при сэрѣ Гью и его женѣ также непринужденно, какъ въ пасторатѣ. Раза два онъ обѣдалъ въ замкѣ, но лэди Клэверингъ объявила, что онъ ужасно скученъ, а сэръ Гью назвалъ его "самымъ противнымъ изъ всѣхъ скотовъ" и "клерикальнымъ олухомъ". Рѣшили, чтобъ его не принимать больше въ замокъ. Можно упомянуть при этомъ, что ректоръ Клэверингъ рѣдко обѣдалъ у своего племянника. Иногда онъ бывалъ, чтобъ не подумали, будто онъ въ ссорѣ съ сэромъ Гью, но такія посѣщенія случались очень рѣдко.
   Послѣ еще нѣсколькихъ словъ, сказанныхъ Солемъ, и взгляда жены, Клэверингъ согласился поѣхать въ Кёмберли Гринъ, хотя онъ очень не любилъ проводить утро съ своимъ пасторомъ. Когда онъ уѣхалъ, Гарри сказалъ матери о своёмъ окончательномъ рѣшеніи.
   -- Я поѣду въ Страттонъ завтра и рѣшу всё.
   -- А что говоритъ папа? спросила мать.
   -- То, что онъ говорилъ прежде. Онъ не столько желаетъ видѣть меня пасторомъ, сколько жалѣетъ, что я потерялъ для этого столько времени.
   -- Не одно это, Гарри, сказала старшая сестра, высокая дѣвушка, не такая хорошенькая какъ младшая и повидимому менѣе заботившаяся о своей красотѣ, очень тихая или, какъ нѣкоторые говорили, степенная, но настоящее золото для тѣхъ, кто зналъ её хорошо.
   -- Я въ этомъ сомнѣваюсь, рѣшительно сказалъ Гарри: -- но какъ бы то ни было, мущина долженъ выбирать самъ.
   -- Мы всѣ думали, что ты выбралъ, сказала Мэри.
   -- Если это рѣшено, вмѣшалась мать:-- мы не сдѣлаемъ никакой пользы, сопротивляясь этому.
   -- А вы противъ этого, мама? спросилъ Гарри.
   -- Нѣтъ, другъ мой. Я думаю, что ты долженъ судить самъ.
   -- Видите, я не могъ имѣть цѣли въ духовномъ званіи для такого честолюбія, которое удовлетворило бы меня. Посмотрите на такихъ людей, какъ Локке, Стивенсонъ и Брасси. Вотъ эти люди, по-моему, достигли на свѣтѣ всего. Они сами образовали себя; но человѣку не можетъ посчастливиться меньше оттого, что онъ научился чему-нибудь. Взгляните на старика Бейльби; мѣсто въ парламентѣ, имѣніе въ триста тысячъ фунтовъ! А когда онъ былъ въ моихъ лѣтахъ, онъ не имѣлъ ничего, кромѣ еженедѣльнаго жалованья.
   -- Я не знаю, счастливый ли и добрый ли человѣкъ мистеръ Бейльби, сказала Мэри.
   -- Я тоже не знаю, отвѣчалъ Гарри: -- но я знаю, что онъ бросилъ арку черезъ самое обширное пространство воды, чего врядъ ли кто дѣлалъ прежде, и это должно дѣлать его счастливымъ.
   Сказавъ это повелительнымъ тономъ, приличнымъ достоинству стипендіата его коллегіи, Гарри Клэверингъ ушолъ, оставивъ мать и сестёръ разсуждать о предметѣ, чрезвычайно важномъ для двухъ изъ нихъ. А Мэри имѣла собственныя свои надежды, относившіяся къ клэрикальнымъ дѣламъ сосѣдняго прихода.
   

Глава III.
ЛОРДЪ ОНГАРЪ.

   На слѣдующее утро Гарри Клэверингъ поѣхалъ въ Страттонъ, много думая дорогой о своёмъ несчастьи. Хорошо было ему въ присутствіи родныхъ говорить о своей профессіи, какъ о предметѣ самомъ важномъ для него, но онъ самъ зналъ очень хорошо, что онъ обманывалъ ихъ. Этотъ вопросъ о профессіи былъ для него мёртвой буквой -- для него, когда сердце его грызъ ракъ, грудь его терзали шипы, въ душѣ было несчастье, которое никакая профессія не могла смягчить! Эти дорогія существа, дома даже не угадывали ничего и онъ позаботился, чтобъ они не угадали ничего. Зачѣмъ имъ имѣть огорченіе узнать, что онъ сдѣлался несчастнымъ навсегда уничтоженіемъ надеждъ? Мать его, правда, подозрѣвала кое-что въ эти сладостные дни его прогулокъ съ Джуліей по парку. Она предостерегала его раза два. Но о настоящей глубинѣ его любви -- такъ онъ говорилъ себѣ -- она къ счастью не знала ничего. Пусть её не знаетъ. Зачѣмъ ему дѣлать свою мать несчастной? Когда эти мысли пробѣгали въ головѣ его, я думаю, что онъ наслаждался своимъ несчастьемъ и преувеличивалъ передъ собой своё злополучіе. Онъ жадно упивался своимъ горемъ и даже гордился, что онъ имѣлъ этотъ случай разбить себѣ сердце. Но, несмотря на такое раннее уничтоженіе его надеждъ, онъ всё-таки будетъ добиваться успѣха въ свѣтѣ. Онъ покажетъ ей, что его жена могла имѣть болѣе достойное положеніе, чѣмъ лордъ Онгаръ могъ ей доставить. Можетъ-быть, и онъ скорѣе возвысится въ свѣтѣ теперь, когда у него не будетъ помѣхи, ни жены, ни семьи. Дорогою онъ сочинилъ сонетъ, приличный случаю, сила и ритмъ котораго показались ему, когда онъ сидѣлъ верхомъ на лошади, просто совершенствомъ. Къ несчастію, когда онъ возвратился въ Клэверингъ и сѣлъ въ своей комнатѣ съ перомъ въ рукѣ, онъ не могъ припомнить оборота словъ.
   Онъ нашолъ Бёртона дома и скоро покончилъ съ нимъ своё дѣло. Бейльби и Бёртонъ не только были гражданскими инженерами, по и землемѣрами также и оцѣнщиками земли въ большихъ размѣрахъ. Правительство употребляло ихъ для публичныхъ зданій, и если они сами не были архитекторами, они знали всё, что архитекторы должны и не должны дѣлать. При покупкѣ обширныхъ помѣстій мнѣніе Бёртона очень цѣнилось, и слѣдовательно въ страггонской конторѣ можно было научиться многому. Но Бёртонъ былъ небогатъ, такъ какъ его партнёръ Бейльби, и не былъ честолюбивъ. Онъ никогда не добивался мѣста въ парламентѣ, никогда не спекулировалъ, никогда ничего не изобрѣталъ и никогда не былъ знаменитъ. Онъ былъ отецъ большой семьи и всѣмъ было на свѣтѣ также хорошо, а нѣкоторымъ даже лучше, чѣмъ отцу. Многіе говорили, что Бёртонъ былъ бы богаче, еслибъ не вступилъ въ партнёрство съ Бейльби. Бейльби пользовался репутаціей поглощать болѣе своей доли повсюду, гдѣ участвовалъ.
   Когда дѣловая часть была рѣшена, Бёртонъ заговорилъ съ своимъ будущимъ ученикомъ о квартирѣ и отправился съ нимъ въ городъ смотрѣть комнаты. Старикъ нашолъ, что Гарри Клэверингъ разборчивъ въ этомъ отношеніи, и заключилъ, что новый ученикъ обѣщалъ бы больше, еслибъ не былъ стипендіатомъ коллегіи. Въ-самомъ-дѣлѣ, Гарри говорилъ съ нимъ такъ, какъ-будто они оба находились на равной ногѣ, а прежде чѣмъ они разстались, Бёртонъ не былъ увѣренъ, не принималъ ли съ нимъ Гарри тонъ покровительства. Онъ пригласилъ однако молодого человѣка къ своему раннему обѣду и представилъ его мистриссъ Бёртонъ и своей младшей дочери, единственной изъ дочерей, жившей съ ними.
   -- Всѣ мои другія дочери замужемъ, мистеръ Клэверингъ, и всѣ вышли за людей моей профессіи.
   Лёгкій румянецъ выступилъ на щекахъ Флоренсъ Бёртонъ, когда она услыхала слова своего отца, и Гарри спрашивалъ себя, не ожидаетъ ли старикъ, чтобъ и онъ подвергся такому же испытанію, но Бёртонъ не подозрѣвалъ, что сказалъ что-нибудь неприличное, и началъ говорить объ успѣхахъ своихъ сыновей.
   -- Но они начали рано, мистеръ Клэверингъ, и трудились сильно, очень сильно.
   Онъ былъ добрый, ласковый, болтливый старикъ, но Гарри началъ сомнѣваться, многому ли онъ научится въ Страттонѣ. Однако было слишкомъ поздно думать объ этомъ теперь, и всё было рѣшено.
   Гарри, смотря на Флоренсъ Бёртонъ, рѣшилъ, что она дурна. Нельзя было найти молодой дѣвушки болѣе непохожей на Джулію Брабазонъ. Джулія была высока, имѣла высокій лобъ, блестящій цвѣтъ лица, носъ такъ тонко очерченный, какъ-будто греческій скульпторъ изваялъ его, маленькій ротъ и подбородокъ, дѣлавшій совершенною симметрію ся лица. Ея шея была длинная, но граціозная какъ у лебедя, бюстъ полный и вся фигура какъ у богини. Въ прибавленіи къ этому, когда Гарри въ первый разъ познакомился съ нею, она имѣла всё очарованіе молодости. Когда она воротилась въ Клэверингъ невѣстой лорда Онгара, Гарри не зналъ, восхищаться ли или сожалѣть о степенномъ видѣ, принятомъ ею. Въ ея большихъ глазахъ всегда недоставало блестящей искры юности. Для Гарри это были глаза великолѣпные и въ тѣ прежніе дни онъ не примѣчалъ, чтобъ въ нихъ недоставало чего-нибудь, по теперь ему показалось, что они часто бывали холодны, а иногда почти жестоки. Всё-таки онъ готовъ былъ поклясться, что она была совершенствомъ красоты.
   Бѣдная Флоренсъ Бёртонъ была низка ростомъ, смугла, худощава, имѣла такой жалкій видъ. Такъ говорилъ себѣ Гарри Клэверингъ. Ея маленькая рука, хотя нѣжная, не имѣла того очаровательнаго прикосновенія, которымъ обладала рука Джуліи. Ея лицо было короткое, а лобъ, хотя широкій и открытый, не имѣлъ той женской повелительности, которая виднѣлась въ лицѣ Джуліи. Гарри сознавался, что глаза Флоренсъ были очень блестящи и нѣжны, а тёмные волосы глянцовиты, но всё-таки она была по наружности ничтожнымъ существомъ. Онъ не могъ, какъ онъ говорилъ себѣ возвращаясь домой, удержаться отъ сравненія, такъ какъ Флоренсъ была первой дѣвушкой, которую онъ увидалъ, когда разстался съ Джуліей Брабазонъ.
   -- Я надѣюсь, что вамъ будетъ удобно въ Страттонѣ, сэръ, сказала мистриссъ Бёртонъ.
   -- Благодарю васъ, отвѣчалъ Гарри:-- но мнѣ нужно очень немногое. Для меня годится всё.
   -- Одинъ молодой человѣкъ, который былъ у насъ, взялъ комнату у мистриссъ Потсъ и очень хорошо обходился безъ другой комнаты. Помнишь, мистеръ Бёртонъ? это былъ Грэнджеръ.
   -- У Грэнджера было мало средствъ, сказалъ Бёртонъ.-- Онъ жилъ пятидесятью фунтами всё время, которое пробылъ здѣсь.
   -- И я не думаю, чтобъ Скорнессъ имѣлъ больше, когда началъ, сказала мистриссъ Бёртонъ.-- Мистеръ Скорнессъ женился на одной изъ моихъ дочерей, мистеръ Клэверингъ, когда поселился въ Ливерпулѣ. Теперь онъ держитъ почти всѣ ливерпульскіе доки. Я слышала отъ него, что онъ издерживалъ на говядину не больше четырёхъ шиллинговъ въ недѣлю всё время какъ былъ здѣсь. Я всегда думала, что молодому человѣку нигдѣ нельзя такъ дёшево устроиться, какъ въ Страттонѣ.
   -- Я не знаю, моя милая, сказалъ ей мужъ: -- обратитъ ли на это вниманіе мистеръ Клэверингъ.
   -- Можетъ-быть и нѣтъ, мистеръ Бёртонъ, но я люблю, чтобы молодые люди были бережливы. Кчему тратить шиллингъ, когда можно истратить шесть пенсовъ? Сбережонные шесть пенсовъ, когда человѣкъ одинъ, превращаются въ фунты, когда онъ будетъ имѣть семейство.
   Во всё это время миссъ Бёртонъ говорила мало или почти ничего, и самъ Гарри Клэверингъ говорилъ немного. Онъ не могъ выразить намѣренія соперничествовать въ экономіи съ Скорнессомъ относительно говядины и не могъ обѣщать довольствоваться одною комнатой, какъ Грэнджеръ. Но возвращаясь домой, онъ почти началъ бояться, что онъ сдѣлалъ ошибку. Онъ не любилъ радостей университетской залы, ему не правилась университетская жизнь. Но онъ сомнѣвался, не будетъ ли слишкомъ ощутительна для него перемѣна въ гостепріимству мистриссъ Бёртонъ. Четыре шиллинга Скорнесса сдѣлали ему уже противной его новую профессію, и хотя "нигдѣ нельзя было молодому человѣку жить такъ дёшево, какъ въ Страттонѣ", онъ не могъ съ восторгомъ думать о томъ, какъ онъ проживётъ тамъ годъ. Что касается миссъ Бёртонъ, то для него было всёравно, что она дурна, такъ какъ онъ вовсе не желалъ имѣть тѣхъ наслажденій, какія красота доставляетъ молодымъ людямъ.
   Воротившись домой, онъ однако не жаловался на Страттонъ. Онъ имѣлъ слишкомъ сильную волю для того, чтобъ сознаться, что онъ ошибся въ чомъ-нибудь, а когда на слѣдующей недѣлѣ онъ поѣхалъ въ Сент-Кётбертъ, онъ могъ говорить уже съ весёлой надеждой о своей новой будущности. Если жизнь въ Страттонѣ покажется ему нестерпима, онъ укоротитъ эту часть своей карьеры и постарается отправиться въ Лондонъ раньше, чѣмъ онъ намѣревался.
   Лордъ Онгаръ и сэръ Гью Клэверингъ пріѣхали въ Клэверингскій Паркъ 31 августа, и какъ уже было сказано, хорошенькая записочка была тотчасъ послана къ миссъ Брабазонъ въ ея спальную. Когда она встрѣтилась съ лордомъ Онгаромъ въ гостиной черезъ часъ послѣ того, она говорила себѣ, что лучше ничего не говорить о запискѣ, по не могла удержаться, чтобъ не сказать нѣсколько словъ.
   -- Я очень обязана вамъ, милордъ, за вашу доброту и щедрость, сказала она, подавая ему руку.
   Онъ только поклонился, улыбнулся и пробормоталъ что-то о своей надеждѣ всегда также легко имѣть возможность исполнять ея желанія. Онъ былъ низенькій мущина и можно было подумать, что книга пэрства говорила ложь, по-крайней-мѣрѣ тѣмъ, которые судили о его лѣтахъ по его наружности. Въ книгѣ пэрства было сказано, что ему тридцать-шесть лѣтъ и, дѣйствительно, это были его лѣта, но всѣ сказали бы, что онъ десятью годами старѣе. Это происходило болѣе отъ чорнаго парика, который онъ носилъ. Какое несчастье заставило его оплѣшивить такъ рано -- если оплѣшивить рано можетъ назваться несчастьемъ -- сказать я не могу, но онъ лишился волосъ на макушкѣ и предпочиталъ парикъ плѣши. Конечно, было усиліе скрыть, что это не парикъ, но какое усиліе бывало успѣшно въ этомъ отношеніи? Кромѣ того, онъ былъ слабъ, худощавъ, тщедушнаго сложенія, и безъ сомнѣнія увеличилъ эту слабость и тщедушность разгульной жизнью. Хотя другіе считали его старикомъ, время летѣло для него быстро и онъ всё еще считалъ себя молодымъ человѣкомъ. Онъ охотился, хотя верхомъ ѣздить не могъ. Онъ стрѣлялъ, хотя ходить пѣшкомъ не могъ. И къ несчастью пилъ, хотя не способенъ былъ пить. Его друзья, наконецъ, цаучили его думать, что его единственная возможность спастись заключается въ женитьбѣ, и вотъ онъ помолвилъ Джулію Брабазонъ, купилъ её посредствомъ блестящаго для нея брачнаго контракта. Если лордъ Онгаръ умрётъ прежде нея, Онгарскій Паркъ будетъ принадлежать ей пожизненно съ тысячами фунтовъ на поддержаніе его. Кортонскій замокъ, большое фамильное помѣстье, перейдётъ, разумѣется, къ наслѣднику, но Онгарскій Паркъ считался самымъ восхитительнымъ небольшимъ загороднымъ домомъ на тридцать миль въ окрестностяхъ Лондона. Онъ находился между Сёррейскими горами и всѣ слышали объ очарованіяхъ Онгарскаго Парка. Если Джулія переживётъ своего властелина, Онгарскій Паркъ будетъ принадлежать ей, а тѣ, которые видѣли ихъ обоихъ вмѣстѣ, нисколько не сомнѣвались, что ей придётся воспользоваться этимъ пунктомъ въ ея брачномъ контрактѣ. Лэди Клэверингъ поступила искусно, устроивъ эту партію, а сэръ Гью, хотя можетъ-быть не захотѣлъ бы дать своей свояченицѣ денегъ изъ своего собственнаго кармана, исполнилъ обязанность зятя, позаботившись о ея будущемъ благосостояніи. Джулія Брабазонъ не сомнѣвалась, что она поступаетъ хорошо. Бѣдный Гарри Клэверингъ! она любила его въ свои романическіе дни. Она тоже писала сонеты. Но она состарѣлась скорѣе его и убѣдила себя, что романъ непозволителенъ для женщины въ ея положеніи. Она была знатнаго происхожденія, дочь пэра безъ денегъ и даже безъ дома, на который она имѣла бы какое-нибудь право. Разумѣется, она приняла предложеніе лорда Онгара, но она не протянула руки, чтобы взять всѣ эти прекрасныя вещи, не рѣшивъ, что она будетъ исполнять свою обязанность къ своему будущему властелину. Обязанность, конечно, будетъ непріятна, но она тѣмъ прилежнѣе будетъ исполнять её.
   Сентябрь прошолъ, кучи куропатокъ были убиты и день свадьбы приближался. Пріятно было видѣть лорда Онгара и самодовольство, которымъ онъ наслаждался въ то время. Свѣтъ опять для него помолодѣлъ и ему казалось, что ему даже нравится порядочность его настоящаго образа жизни. Онъ пилъ мало вина и ничего крѣпче вина, и воздержаніе нравилось ему. У чего всегда былъ такой видъ, который какъ-будто говорилъ: "Вотъ я говорилъ вамъ, что я всё могу сдѣлать, какъ только окажется необходимость". И въ эти тихіе дни онъ охотился съ часъ, не сидя на пони; ему нравились вѣжливыя шуточки о его ухаживаньи за невѣстой и ему правилась также красота Джуліи. Ея поведеніе съ нимъ было прекрасно. Она никогда не была требовательна, романична, всегда смиренна. Она никогда не надоѣдала ему, а всегда была готова быть съ нимъ, когда онъ пожелаетъ. Она никогда побыла восторженна, но занимала своё высокое мѣсто, какъ приличествовало женщинѣ знатнаго происхожденія и признанной красавицѣ.
   -- Право, ты сдѣлала его влюблённымъ, сказала лэди Клэверингъ сестрѣ.
   Когда мысль объ этомъ супружествѣ въ первый разъ возникла въ лондонскомъ домѣ сэра Гью, лэди Клэверингъ расхваливала лорда Онгара, или скорѣе положеніе, которое будущая лэди Онгаръ можетъ занимать; но послѣ того, какъ добыча была пріобрѣтена, послѣ того, какъ сдѣлалось ясно, что Джулія будетъ богаче сестры, лэди Клэверингъ иногда говорила въ другомъ тонѣ. Какъ сестра, она хлопотала о благосостояніи сестры, но какъ женщина она не могла удержаться отъ сравненій, которыя могли показать, что какъ ни хорошо было супружество Джуліи, а положеніе ея будетъ ничѣмъ не лучше положенія сестры. Герміона вышла просто за баронета, не за самаго богатаго и не самаго любезнаго изъ баронетовъ, но она вышла за человѣка приличнаго по лѣтамъ и состоянію, въ котораго каждая дѣвушка могла быть влюблена. Она не продала себя, чтобъ быть или не быть сидѣлкой истасканнаго развратника. Герміона ничего не сказала бы объ этомъ, можетъ-быть и не подумала бы, еслибъ Джулія и лордъ Онгаръ не гуляли вдвоёмъ по клэверингскомъ рощамъ, какъ молодые люди. Она считала своею обязанностью указать сестрѣ, что лордъ Онгаръ не могъ быть романическимъ молодымъ человѣкомъ и что его не слѣдовало поощрять играть эту роль.
   -- Не знаю, сдѣлаю ли я что-нибудь изъ него, отвѣчала Джулія: -- я полагаю, онъ похожъ на всѣхъ другихъ мущинъ, которые собираются жениться.
   Джулія совершенію понимала мысли, пробѣгавшія въ головѣ ея сёстры, и не находила ихъ неестественными.
   -- Я хочу сказать, что онъ такъ скоро превратился въ Ромео, какъ мы и не ожидали. Онъ скоро явится съ гитарой подъ окно твоей спальной, какъ Дон-Жуанъ.
   -- Надѣюсь, что этого не будетъ; теперь такъ холодно. Я не считаю этого вѣроятнымъ; онъ кажется любитъ ложиться рано.
   -- И это очень полезно для него, сказала лэди Клэверингъ, сдѣлавшись серьёзной и заботливой.-- Удивительно, какую пользу принесла ему тихая жизнь въ такое короткое время. Я примѣчала за нимъ, когда онъ гулялъ вчера; онъ также твёрдо ступаетъ ногою, какъ Гью.
   -- Въ-самомъ-дѣлѣ? Я надѣюсь, что онъ не будетъ имѣть привычки такъ твёрдо сжимать свою руку, какъ это дѣлаетъ иногда Гью.
   -- Что касается до этого, сказала лэди Клэверингъ съ лёгкимъ трепетомъ: -- я не думаю, чтобы между ними была въ этомъ большая разница. Всѣ говорятъ, что лордъ Онгаръ любитъ поспупать по-своему.
   -- Я думаю, что мущина долженъ имѣть свою волю.
   -- И женщина также, неправда-ли, моя милая? Но я говорю, если лордъ Онгаръ будетъ продолжать беречь себя, онъ можетъ сдѣлаться совсѣмъ другимъ человѣкомъ. Гью говоритъ, что онъ теперь почти ничего не пьётъ, и хотя иногда онъ закуриваетъ сигару, но почти не куритъ. Ты должна употребить всѣ силы, чтобъ онъ не курилъ. Мнѣ случилось узнать, что сэръ Чарльзъ Поди сказалъ, что сигары вреднѣе для него даже водки.
   Всё это Джулія переносила спокойно. Она рѣшилась переносить всё, пока не настанетъ ея пора. Она заставила себя понять, что слышать такія вещи составляло часть той цѣны, которую она должна было заплатить. Ей непріятно было слышать, что сэръ Чарльзъ Поди сказалъ, что сигары были вреднѣе чѣмъ водка для человѣка, за котораго она выходила. Она предпочла бы слышать, что онъ ѣздитъ верхомъ по шестидесяти миль въ день или танцуетъ всю ночь, какъ она могла бы слышать, еслибъ выходила за Гарри Клэверинга. Но онаивыбрала съ открытыми глазами и не хотѣла сердиться на свой выборъ за то, что ея покупка оказалась не лучше той, какою она её считала, когда покупала. Она даже не сердилась на сестру.
   -- Я сдѣлаю всё, что могу, Герми, ты можешь-быть въ этомъ увѣрена. Но о нѣкоторыхъ вещахъ безполезно говорить.
   -- Но тебѣ нужно же знать, что сказалъ сэръ Чарльзъ.
   -- Я знаю очень хорошо, что онъ говоритъ, Герми, совершенно столько же, сколько и ты. Но это всё-равно. Если лордъ Онгаръ пересталъ курить, я совершенно согласна съ тобою, что это хорошо. Я желала бы, чтобъ всѣ перестали, потому что я терпѣть не могу этого запаха. Гью поступаетъ всё хуже и хуже въ этомъ отношеніи. Онъ теперь совсѣмъ не переодѣвается.
   -- Я скажу тебѣ вотъ что, сказалъ сэръ Гью своей женѣ въ этотъ вечеръ: -- шестьдесятъ тысячъ въ годъ очень хорошій доходъ, но Джулія узнаетъ, что она вышла за татарина.
   -- Я полагаю, онъ не долго проживётъ.
   -- Я не знаю и не забочусь, сколько онъ проживётъ или когда умрётъ, но ей-богу, мнѣ никогда не случалось имѣть въ домѣ такого несноснаго человѣка. Я не выдержу еще двѣ недѣли, даже для нея.
   -- Скоро всё кончится. Они уѣдутъ въ четверкъ.
   -- Какъ ты думаешь, онъ имѣлъ дерзость сказать Кёнлиффу -- Кёнлиффъ былъ главный лѣсничій -- при мнѣ, что онъ не знаетъ никакого толку въ фазанахъ.
   -- Ну, милордъ, кажется у насъ здѣсь водится-таки немного фазанчиковъ, отвѣчалъ ему Кёнлиффъ.
   -- Очень немного, сказалъ Онгаръ съ насмѣшкой. Какова дерзость сказать это при мнѣ!
   -- Ты отвѣчалъ ему что-нибудь?
   -- Для меня довольно, сказалъ я. Онъ надулся. Не хотѣлось бы мнѣ быть его женой; я могу сказать это Джуліи.
   -- Джулія очень умна, сказала ея сестра.
   Насталъ день свадьбы и всё въ Клэверингѣ было устроено великолѣпно. Четыре дѣвицы пріѣхали изъ Лондона провожать невѣсту къ вѣнцу, двѣ уже гостили въ замкѣ и двѣ кузины пришли изъ пастората. Джулія Брабазонъ никогда не была коротка съ Мэри и Фанни Клэверингъ, но она знала ихъ такъ хорошо, что показалось бы странно, еслибъ она не пригласила ихъ участвовать въ церемоніи. И притомъ она думала о Гарри и своёмъ маленькомъ романѣ. Гарри, можетъ-быть, будетъ пріятно узнать, что она оказала вѣжливость его сёстрамъ. Она знала, что Гарри будетъ въ своей школѣ. Хотя она спрашивала его, намѣренъ ли онъ быть на ея свадьбѣ, ей было пріятнѣе, что онъ будетъ въ отсутствіи. Сама она имѣла мало сожалѣній, но ей пріятно было думать, что Гарри будетъ жалѣть. Итакъ, Мэри и Фанни были приглашены провожать её къ вѣнцу. Мэри и Фанни обѣ предпочли бы отказаться, но мать сказала имъ, что онѣ не могутъ этого сдѣлать.
   -- Это возбудитъ непріязнь, сказала мистриссъ Клэверингъ:-- а вашъ папа особенно желаетъ этого избѣгать.
   -- Когда вы говорите, что папа особенно желаетъ чего-нибудь, мама, это всегда значитъ, что вы сами особенно этого желаете, сказала Фанни.-- Но если непремѣнно надо, то нечего дѣлать, и притомъ я буду знать, какъ вести себя, когда настанетъ очередь Мэри.
   Колокола весело звонили всё утро и весь приходъ собрался около церкви посмотрѣть. Не помнили, чтобъ въ клэверингской церкви когда-нибудь вѣнчался лордъ, а теперь этотъ лордъ женился на сестрѣ милэди. Это было всё-равно, какъ-будто она была урожденная Клэверингъ. Но въ приходѣ не было восторженной радости. Ни потѣшныхъ огней, ни угощенія не приготовлялось на счотъ сэра Гью, никакой помощи для бѣдныхъ со стороны лэди Клэверингъ. Такихъ одолженій помѣщикъ не оказывалъ никогда своимъ крестьянамъ. На Рождествѣ давалась извѣстная сумма на уголья и одѣяла, но даже и тутъ ректоръ и управитель всегда ссорились.
   -- Если насчотъ этого поднимаютъ такой шумъ, сказалъ ректоръ управителю:-- я никогда не буду больше просить.
   -- Я желалъ бы, чтобъ дядя сдержалъ слово, сказалъ сэръ Гью, когда ему передали слова ректора.
   Слѣдовательно, въ приходѣ не было большой радости по этому случаю, хотя колокола трезвонили громко и народъ, молодые и старики, собрался около кладбища, посмотрѣть какъ лордъ поведётъ свою молодую жену изъ церкви.
   -- Какой тщедушный, насилу тащитъ ноги, и на мущину-то не похожъ. Этакой здоровой дѣвкѣ, какъ она, стоитъ только дунуть, чтобъ съ ногъ его свалить.
   Вотъ приговоръ, произнесённый надъ лордомъ Онгаромъ одной старой фермершей, и этотъ приговоръ былъ подтвержденъ всеобщимъ мнѣніемъ прихода.
   Но хотя лордъ не походилъ на мущину, Джулія Брабазонъ вышла изъ церкви съ ногъ до головы графиней. Какую цѣну ни заплатила бы она, она во всякомъ случаѣ получила именно то, что хотѣла купить. Когда она сѣла въ карету, которая повезла её на желѣзную дорогу, она сказала себѣ, что она поступила хорошо. Она выбрала себѣ профессію, какъ Гарри Клэверингъ выбралъ себѣ, и успѣвъ до-сихъ-поръ, она хотѣла употребить всѣ силы, чтобы сдѣлать успѣхъ свой полнымъ. Корыстолюбива! Разумѣется, она была корыстолюбива. Развѣ не корыстолюбивы всѣ мущины и женщины, которымъ выпало на долю заработывать себѣ пропитаніе?
   Въ замкѣ былъ большой завтракъ для знати, и ректоръ на этотъ случай рѣшился быть гостемъ племянника, котораго онъ не любилъ.
   

Глава IV.
ФЛОРЕНСЪ БЕРТОНЪ.

   Въ Страттонѣ было Рождество, или лучше сказать приближалось Рождество, не послѣ той осени, когда женился лордъ Онгаръ, а слѣдующее Рождество и Гарри Клэверингъ окончилъ своё ученіе въ конторѣ Бёртона. Онъ льстилъ себя мыслью, что онъ не лѣнился, пока былъ тамъ, а теперь долженъ былъ начать другое ученіе подъ надзоромъ Бейльби въ Лондонѣ, съ надеждами, которыя всё еще были хороши. Когда онъ въ первый разъ увидалъ Бёртона въ конторѣ, пыльныя каморки съ пыльными бумагами, и въ первый разъ разсмотрѣлъ предметы, каковы они были въ рабочей лавкѣ этого дѣлового человѣка, онъ, сказать по правдѣ, почувствовалъ отвращеніе. И ранній обѣдъ мистриссъ Бёртонъ, и "некрасивое лицо" Флоренсъ Бёртонъ смутили его. Въ этотъ день онъ раскаялся въ своёмъ намѣреніи относительно Страттона; но онъ выполнилъ своё намѣреніе какъ мущина и теперь очень этому радовался. Онъ очень радовался, хотя его надежды нѣсколько уменьшились и его взгляды на жизнь были не такъ высоки. Онъ долженъ былъ отправиться въ Клэверингъ рано на слѣдующее утро, намѣреваясь провести Рождество дома, и мы увидимъ его и послушаемъ, какъ онъ прощается съ однимъ изъ членовъ Бёртоновой фамиліи.
   Онъ сидитъ въ маленькой задней гостиной въ домѣ Бёртона и на столѣ въ этой комнатѣ горитъ одна свѣча. Это была скучная тёмная коричневая комната съ жосткой мёбелью и съ тяжолыми зававѣсями. Я не знаю, были ли въ этой комнатѣ какія-нибудь попытки къ украшенію, такъ какъ очевидно не было признаковъ богатства. Было около семи часовъ вечера и чай отпили въ домѣ мистриссъ Бёртонъ. Гарри Клэверингъ отпилъ свой чай и съѣлъ горячую булку на дальней сторонѣ стола, гдѣ Флоренсъ разливала чай; мистриссъ Бёртонъ сидѣла у камина съ одной стороны, разложивъ носовой платокъ на колѣнахъ, а мистеръ Бёртонъ очень удобно расположился на своёмъ креслѣ и въ своихъ туфляхъ по другую сторону. Когда чай кончился, Гарри простился съ мистриссъ Бёртонъ; она поцаловала его и пожелала ему благословенія Божьяго.
   -- Я увижу васъ на минуту передъ вашимъ отъѣздомъ, Гарри, въ моей конторѣ, сказалъ Бёртонъ.
   Потомъ Гарри сошолъ внизъ и кто-то другой смѣло пошолъ съ нимъ и оба сѣли теперь въ тёмной коричневой комнатѣ. Послѣ этого мнѣ не нужно говорить моему читателю, что сдѣлалось съ вѣчнымъ сердечнымъ несчастьемъ Гарри Клэверинга.
   Онъ и Флоренсъ сидѣли на жосткомъ диванѣ и рука Флоренсъ лежала въ его рукѣ.
   -- Моя возлюбленная, говорилъ онъ: -- какъ я проживу слѣдующіе два года?
   -- Вы хотите сказать пять лѣтъ, Гарри.
   -- Нѣтъ, я хочу сказать два года -- то-есть, два, если я не буду въ состояніи уменьшить срокъ. Я думаю, вамъ было бы пріятнѣе думать, что пройдётъ десять лѣтъ.
   -- Гораздо пріятнѣе думать, что пройдётъ десять, чѣмъ совсѣмъ не имѣть надежды. Разумѣется, мы будетъ видѣть другъ друга. Вѣдь вы не ѣдете же въ Новую Зеландію.
   -- Я почти желалъ бы этого. Тогда можно было бы согласиться съ необходимостью этой проклятой отсрочки.
   -- Гарри! Гарри!
   -- Да, проклятой. Благоразуміе свѣта въ эти послѣдніе дни кажется мнѣ гнуснѣе всѣхъ прочихъ его нечестивостей.
   -- Но, Гарри, у насъ не было бы дохода.
   -- Я ненавижу слово доходъ.
   -- Вы начинаете горячиться, а вы знаете, что когда это случается, я всегда отстраняюсь. Я же не намѣрена оставлять домъ моего огца, въ которомъ я имѣю насущный кусокъ хлѣба, пока не буду увѣрена, что буду имѣть его въ другомъ домѣ.
   -- Вы говорите это, Флоренсъ, нарочно, чтобъ мучить меня.
   -- Милый Гарри, неужели вы думаете, что я захотѣла бы васъ мучить въ послѣдній вечеръ? Дѣло въ томъ, что я такъ васъ люблю, что могу быть терпѣливою для васъ.
   -- Я ненавижу терпѣніе и всегда ненавидѣлъ. Терпѣніе одинъ изъ самыхъ худшихъ пороковъ, какіе только я знаю. Оно почти также дурно, какъ и смиреніе. Пожалуй вы мнѣ скажете, чтобъ я сдѣлался смиреннымъ. Если вы еще прибавите, что вы довольны, вы представите себя однимъ изъ самыхъ низкихъ Божьихъ созданій.
   -- Я не знаю, смиренна ли я, но я довольна. А вы развѣ недовольны мною, сэръ?
   -- Нѣтъ, потому что вы не спѣшите выйти замужъ.
   -- Какой вы дурачокъ! Знаете ли, я не увѣрена, что если дѣйствительно любишь человѣка и совершенно довѣряешь ему -- какъ я вамъ -- ожиданіе замужства не можетъ ли назваться лучше всего? Я полагаю, вамъ будетъ пріятно получать теперь отъ меня письма, но я не знаю, станете ли вы ими такъ дорожить, когда послѣ нашего брака пройдётъ десять лѣтъ.
   -- Человѣкъ не можетъ жить письмами.
   -- Я буду ожидать, что вы будете жить моими и растолстѣете отъ нихъ. Вотъ я слышу шаги папа на лѣстницѣ. Онъ сказалъ, чтобы вы пошли къ нему. Прощайте, Гарри, милый Гарри! Какой счастливый вѣтеръ загналъ васъ сюда?
   -- Постойте на минуту; а насчетъ вашей поѣздки въ Клэверингъ? Я пріѣду за вами наканунѣ Пасхи.
   -- О, нѣтъ! зачѣмъ вамъ имѣть столько издержекъ и хлопотъ?
   -- Говорю вамъ, что я пріѣду за вами, если только вы не откажетесь ѣхать со мной.
   -- Это будетъ такъ пріятно! И притомъ вы будете со мною въ первую минуту моего свиданія съ вашими. Мнѣ кажется, очень страшно въ первый разъ встрѣтиться съ вашимъ отцомъ.
   -- Мнѣ кажется, что это самый добродушный человѣкъ во всей Англіи.
   -- Но онъ найдётъ меня такой некрасивой. Вы сами сначала нашли. Ноионъ не будетъ такъ невѣжливъ, чтобы сказать мнѣ это, какъ сказали вы. А Мэри будетъ вѣнчаться на Пасхѣ? Ахъ, Боже мой, Боже мой! какъ я буду застѣнчива между всѣми ими!
   -- Застѣнчива, вы? Я никогда не видалъ васъ застѣнчивой. Я не думаю также, чтобы вы когда-нибудь были смущены.
   -- Но я теперь должна васъ смутить, потому что васъ ждётъ папа. Милый, милый, милѣйшій Гарри! Хотя я такъ терпѣлива, я стану считать часы до-тѣхъ-поръ, пока вы пріѣдете ко мнѣ. Милѣйшій Гарри!
   Она позволила ему прижимать её къ груди, цаловать ея губы, лобъ, ея глянцовитые волосы. Когда онъ ушолъ, она сидѣла одна нѣсколько минутъ на старомъ диванѣ и погрузилась въ счастье. Какой счастливый вѣтеръ нагналъ такого любовника для нея въ Страттонъ?
   -- Мнѣ кажется, онъ добрый молодой человѣкъ, сказала мистриссъ Бёртонъ, оставшись наверху съ своимъ старымъ мужемъ.
   -- Да, онъ добрый молодой человѣкъ. У него намѣренія очень хорошія.
   -- Но онъ не лѣнивъ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ, онъ не лѣнивъ. И онъ очень смышлёнъ -- слишкомъ даже, я боюсь. Но я думаю, что у него дѣла пойдутъ хорошо, хотя можетъ-быть онъ долго не устроится.
   -- Это кажется такъ натурально, что онъ пристратился къ Фло; неправда ли? Всѣ они брали отъ насъ по одной, когда насъ оставляли, и всѣ живутъ очень хорошо. Господи Боже мой! какъ скучно будетъ въ домѣ, когда Фло уѣдетъ!
   -- Да, это составитъ разницу въ этомъ отношеніи. Но что жъ такое? Я не желалъ бы по этой причинѣ оставлять её дома.
   -- Конечно. Кажется, мнѣ было стыдно имѣть хоть одну незамужнюю дочь или чтобы она не была невѣстой до тридцати лѣтъ. Я не могла бы перенести мысли, что ни одному молодому человѣку не поправилась моя дочь. Но Фло еще нѣтъ двадцати, а Карри, которая вышла замужъ старше всѣхъ, не было и двадцати-четырёхъ, когда Скорнессъ взялъ её.
   Старушка поднесла платокъ къ глазамъ и заплакала.
   -- Фло еще по оставила насъ, сказалъ Бёртонъ.
   -- Но я надѣюсь, что помолвка будетъ непродолжительна. Я не люблю продолжительныхъ помолвокъ. Это нехорошо даже для дѣвушки, право нехорошо.
   -- Мы были помолвлены семь лѣтъ.
   -- Тогда люди не торопились ни въ чомъ; но я не увѣрена, хорошо ли это было для меня. И хотя мы не были обвѣнчаны, мы жили рядомъ и видѣлись другъ съ другомъ. Что будетъ съ Фло, если она останется здѣсь, а онъ будетъ забавляться въ Лондонѣ?
   -- Фло должна будетъ переносить, какъ переносятъ другія дѣвушки, сказалъ отецъ, вставая.
   -- Я думаю, что онъ хорошій молодой человѣкъ, я это думаю, сказала мать.-- Но не требуй слишкомъ многаго для начала. Что это за бѣда? Если у нихъ будутъ недостатки, ты можешь имъ помочь.
   На эти слова Бёртонъ счолъ за лучшее не дать отвѣта, но тяжеловѣсными шагами спустился въ свою контору.
   -- Итакъ, Гарри, сказалъ Бёртонъ: -- вы отправляетесь завтра?
   -- Да, сэръ, я буду утромъ завтракать дома.
   -- Да, когда я былъ въ ваши лѣта, я рано уѣзжалъ. Часа три натощакъ передъ завтракомъ не сдѣлаютъ вреда. Но болѣе не слѣдуетъ. Вѣтеръ входитъ въ желудокъ.
   Гарри не сдѣлалъ никакого замѣчанія на это и ждалъ, пока Бёртонъ продолжалъ:
   -- И вы будете въ Лондонѣ десятаго числа слѣдующаго мѣсяца?
   -- Да, я намѣренъ быть въ конторѣ мистера Бейльби одиннадцатаго числа.
   -- Это хорошо. Не теряйте ни одного дня. Потерявъ теперь день, вы теряете не то, что вы могли бы теперь пріобрѣсти въ одинъ день, по то, что вы могли бы пріобрѣсти, когда ваши дѣла будутъ находиться въ наилучшемъ положеніи. Молодой человѣкъ всегда долженъ помнить это.
   -- Я надѣюсь, вы останетесь довольны, сэръ. Я не намѣренъ лѣниться.
   -- Пожалуйста. Разумѣется, вы знаете, что я говорю съ вами совсѣмъ иначе, чѣмъ говорилъ бы, еслибъ вы просто оставляли мою контору. Я могу дать Флоренсъ очень мало -- то-есть, сравнительно. Она будетъ имѣть сто фунтовъ въ годъ, когда выйдетъ замужъ, а послѣ моей смерти она и ея мать раздѣлятъ наравнѣ съ другими. Сто фунтовъ въ годъ будетъ ничего для васъ.
   -- Ничего, сэръ? А я считаю сто фунтовъ большой суммой. Я буду получать изъ конторы полтораста фунтовъ и готовъ жениться съ этимъ завтра же.
   -- Вы не можете жить съ такимъ доходомъ, если не перемѣните во многомъ вашихъ привычекъ.
   -- Я ихъ перемѣню.
   -- Мы посмотримъ. Вы находитесь въ такомъ положеніи, что женившись, вы лишитесь значительнаго дохода, и я совѣтую вамъ не думать объ этотъ года два.
   -- А я думаю, что женитьба лучше всего заставила бы меня работать.
   -- Мы увидимъ, что сдѣлаетъ годъ. Итакъ Флоренсъ поѣдетъ къ вашему отцу на Пасху?
   -- Да, сэръ, она была такъ добра, что обѣщала пріѣхать, если вы позволите.
   -- Хорошо, когда они раньше узнаютъ её. Надѣюсь, что она поправится имъ такъ, какъ вы понравились намъ. Теперь я съ вами прощусь.
   Гарри ушолъ, и идя по большой Страттонской улицѣ думалъ, что онъ сдѣлалъ въ прошедшій годъ.
   Когда онъ пріѣхалъ въ Страттонъ, мысль о его вѣчномъ несчастьи, возбуждённомъ нренебрежоппой любовью, была еще сильна въ его груди. Онъ отдалъ всё своё сердце фальшивой женщинѣ, которая измѣнила ему. Онъ поставилъ всё своё состояніе на одну карту и какъ игрокъ проигралъ всё. Въ день свадьбы Джуліи онъ заперся въ школѣ -- къ счастью, это былъ праздникъ -- и льстилъ себя мыслью, что провёлъ нѣсколько часовъ страшной агоніи. Конечно, онъ нѣсколько страдалъ, потому что онъ любилъ эту женщину, но такія страданія рѣдко бываютъ вѣчны, а у него они такъ легко излечились, какъ почти всегда бываетъ у большинства. Прошло нѣсколько болѣе года, и онъ былъ уже помолвленъ съ другой женщиной. Когда онъ думалъ объ этотъ, онъ вовсе не обвинялъ себя въ непостоянствѣ или слабости сердца. Ему казалось теперь какъ нельзя болѣе естественнымъ, что онъ полюбилъ Флоренсъ Бёртонъ. Въ прежнее время онъ никогда не видалъ Флоренсъ и едвали думалъ серьёзно, какія качества нужны мущинѣ въ женѣ. Когда онъ шолъ по Страттонской улицѣ съ поцалуемъ милой, скромной, любящей дѣвушки, еще горѣвшимъ на губахъ его, онъ говорилъ себѣ, что женитьба на такой женщинѣ, какъ Джулія Брабазонъ, была бы совершенной гибелью для его счастья.
   Случились обстоятельства и до него. дошли слухи, которыя много способствовали къ тому, чтобы онъ принялъ такой взглядъ. Всѣмъ Клэверингамъ было извѣстно, и даже другимъ, кого интересовали подобныя вещи, что лордъ и лэди Онгаръ не были счастливы вмѣстѣ, и уже говорили, что лэди Онгаръ дурно себя вела. Имя одного графа упоминалось вмѣстѣ съ ея именемъ весьма неудачнымъ образомъ, чтобъ по сказать болѣе. Сэръ Гью Клэверингъ объявилъ при мистриссъ Клэверингъ, хотя онъ не былъ расположенъ говорить откровенно съ семействомъ ректора, что онъ "не намѣренъ брать сторону своей свояченицы. Она сама постлала себѣ постель и должна лежать на ней. Она знала прежде чѣмъ, вышла за лорда Онгара, каковъ онъ, и виновата она сама". Это сказалъ сэръ Гью, и говоря это, сдѣлалъ всё, что зависѣло отъ него, чтобы загрязнить доброе имя своей свояченицы. Гарри Клэверингъ, какъ ни мало жилъ въ свѣтѣ послѣдній годъ, всё-таки зналъ, что нѣкоторые люди разсказывали совсѣмъ другое. Графъ и жена его не были въ Англіи послѣ свадьбы, такъ что эти слухи распространялись о нихъ черезъ заграничное посредничество. Большую часть времени провели они въ Италіи и теперь, какъ Гарри зналъ, находились во Флоренціи. Онъ слышалъ, что лордъ Онгаръ объявилъ о своёмъ намѣреніи искать развода, но Гарри полагалъ, что это неправда, такъ какъ супруги еще жили въ одномъ домѣ. Потомъ онъ слышалъ, что лордъ Онгаръ былъ боленъ, и ходили слухи шопотомъ съ мрачнымъ сомнѣніемъ о томъ, что надо было опасаться большихъ несчастій.
   Гарри не могъ не сказать себѣ, что еслибы Джулія сдѣлалась его женой, эти мрачные слухи никогда не распространились бы. Но не по этой причинѣ не сожалѣлъ онъ, что Джулія не сдержала своихъ обѣтовъ. Живя въ Страттонѣ, онъ еаучился думать много о спокойствіи домашней жизни, и думать, что Флоренсъ Бёртонъ болѣе годилась быть его женой, чѣмъ Джулія Брабазонъ. Онъ сказалъ себѣ, что онъ сдѣлалъ хорошо, узнавъ это, и поступилъ благоразумно, дѣйствуя по этому. Его благоразуміе въ сущности состояло въ способности оцѣнить, что Флоренсъ была милая, умная дѣвушка, съ прекраснымъ образомъ мыслей, съ высокими правилами, и вслѣдствіе этого влюбиться въ неё. Всё его уваженіе къ тихой домашней жизни происходило отъ его любви и нисколько не способствовало къ возбужденію любви. Флоренсъ имѣла блестящіе глаза. Ни у кого не было глазъ такихъ блестящихъ изъ слезахъ, и въ смѣхѣ. А когда онъ сталъ разсматривать её хорошенько, онъ узналъ, что онъ былъ идіотъ, находя её некрасивой.
   -- Есть предметы, которые становятся прекрасными по мѣрѣ того, какъ вы присматриваетесь къ нимъ, изящно-прекрасными, и вы принадлежите къ ихъ числу, сказалъ онъ ей.
   -- Есть мущины, отвѣчала она:-- которые становятся льстивыми по мѣрѣ того, какъ вы слушаете ихъ, безстыдно льстивыми, и вы принадлежите къ ихъ числу.
   -- Я нашолъ васъ некрасивой въ первый день, какъ увидалъ васъ. Это не лесть.
   -- Да, сэръ, лесть, и вы съ намѣреніемъ льстите. Но вѣдь это значитъ только, Гарри, что вы желаете мнѣ сказать, что вы научились любить меня.
   Онъ повторялъ себѣ всё это, когда шолъ по Страттону, и увѣрялъ себя, что Флоренсъ была очень мила. Ему было суждено удостовѣриться въ этомъ, и онъ гордился собой. Но онъ нѣсколько безпокоился за отца. Онъ думалъ, что можетъ-быть отецъ его найдётъ Флоренсъ, какъ самъ онъ нашолъ её въ первый разъ, и что можетъ-быть у него не достанетъ толку узнать свою ошибку, какъ узналъ онъ. Но Флоренсъ не сейчасъ ѣхала въ Клэверингъ и онъ успѣетъ заранѣе описать её. Онъ не былъ дома послѣ того какъ его помолвка была рѣшена, но его отношеніи къ Флоренсъ были объяснены въ письмѣ и мать его написала къ молодой дѣвушкѣ, приглашая её въ Клэверингъ.
   Когда Гарри пріѣхалъ домой, вся семья встрѣтила его съ поздравленіями.
   -- Мнѣ пріятно думать, что ты женишься рано, шепнула ему мать.
   -- Я еще не женатъ, матушка, отвѣчалъ онъ.
   -- Покажи мнѣ локонъ ея волосъ, сказала Фанни, смѣясь.
   -- Ея волосы вдвое красивѣе твоихъ, хотя она вдвое менѣе тебя думаетъ о нихъ, отвѣчалъ братъ, ущипнувъ Фанни за руку.
   -- Но ты покажешь мнѣ локонъ, добивалась Фанни.
   -- Я такъ рада, что она будетъ на моей свадьбѣ, сказала Мэри:-- потому что Эдуардъ познакомится съ нею. Я такъ рада, что онъ увидитъ её!
   -- Эдуардъ будетъ занятъ другою и не очень будетъ думать о ней! сказалъ Гарри.
   -- Ты кажется дѣлаешь именно то, что слѣдуетъ, сказалъ ему отецъ:-- какъ подобаетъ всѣмъ добрымъ ученикамъ. Женишься на дочери своего хозяина, а потомъ сдѣлаешься лордомъ-мэромъ Лондона.
   Не такимъ образомъ смотрѣлъ Гарри на свою помолвку. Всѣ другіе молодые люди, служившіе у Бёртона, женились на его дочеряхъ, или по-крайней-мѣрѣ такъ многіе изъ нихъ, что оправдывали страттонскіе толки, что всѣ попали въ одну ловушку. Бёртоны съ своими пятью дочерьми очень хорошо устроили свои дѣла по мнѣнію страттонцевъ, и эти намёки доходили до ушей Гарри. Онъ предпочолъ бы, чтобъ этого не говорили, но онъ не былъ такъ сумасброденъ, чтобъ быть несчастнымъ отъ этого!
   -- Не знаю, сдѣлаюсь ли я лордомъ-мэромъ, отвѣчалъ онъ:-- это званіе не по нашей части.
   -- Но женитьба на дочери хозяина по вашей, какъ кажется, сказалъ ректоръ.
   Гарри нашолъ, что это было даже жестоко со стороны его отца, и прекратилъ разговоръ.
   -- Я увѣрена, что она намъ понравится, сказала Фанни.
   -- Я думаю, что мнѣ поправится выборъ Гарри, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Я надѣюсь, что она понравится Эдуарду, сказала Мэри.
   -- Мэри, замѣтила ей сестра:-- какъ я желала бы, чтобъ ты поскорѣе вышла замужъ. Тогда ты опять будешь имѣть свою собственную личность. Теперь ты больше ничего, какъ безсознательное эхо.
   -- Погоди твоей очереди, сказала мать.
   Гарри пріѣхалъ домой въ субботу, а въ слѣдующій понедѣльникъ было Рождество. Ему сказали, что лэди Клэверингъ дома въ Паркѣ и сэръ Гью пріѣхалъ недавно. Никого изъ замка не было въ церкви ни въ воскресенье, ни въ Рождество.
   -- Это ничего не значитъ, говорилъ разсержонный ректоръ.-- Онъ рѣдко приходитъ, а когда бываетъ, то лучше бы не былъ. Мнѣ кажется, ему пріятно оскорблять меня дурными поступками. Говорятъ, она нездорова, и я легко могу повѣрить, что всѣ эти слухи о ея сестрѣ огорчаютъ её. На твоёмъ мѣстѣ я зашолъ бы въ замокъ. Твоя мать была тамъ намедни, но не видала ихъ. Я думаю, ты его не застанешь, онъ вѣрно охотится гдѣ-нибудь. Я видѣлъ конюха съ тремя лошадьми въ воскресенье. Онъ всегда посылаетъ ихъ мимо церкви именно въ то время, когда мы выходимъ.
   Гарри пошолъ въ замокъ и нашолъ лэди Клэверингъ дома. Она постарѣла, казалась озабочена, но очень была рада видѣть Гарри. Онъ одинъ изъ всего семейства ректора былъ любимъ въ замкѣ послѣ женитьбы сэра Гью, и еслибъ онъ хотѣлъ, его принимали бы тамъ охотно. Но, какъ онъ однажды сказалъ свояченицѣ сэра Гью, если онъ будетъ стрѣлять клэверингскую дичь, то не иначе, какъ въ качествѣ главнаго лѣсничаго, а онъ не хотѣлъ занять эту должность. Ему не нравилось пить клэретъ сэра Гью, получать приказаніе звонить въ колокольчикъ и просьбу сходить въ конюшню за этимъ и за тѣмъ. Онъ былъ стипендіатомъ своей коллегіи и такою же важною особой, по его мнѣнію, какъ и сэръ Гью. Онъ не хотѣлъ бывать въ Паркѣ и, сказать по правдѣ, онъ не любилъ своего кузена столько же, какъ и отецъ. Но нѣчто въ родѣ дружбы, иногда даже откровенныхъ признаній было между нимъ и лэди Клэверингъ, и онъ думалъ, что она дѣйствительно его любитъ.
   Лэди Клэверингъ слышала о его помолвкѣ и, разумѣется, поздравила его.
   -- Кто вамъ сказалъ? спросилъ онъ.-- Моя мать?
   -- Нѣтъ, я не видала вашу мать право не знаю съ которыхъ поръ. Кажется, мнѣ сказала моя горничная. Хотя мы какъ-то мало видимъ васъ всѣхъ, наши слуги, безъ сомнѣнія, гораздо любезнѣе съ слугами въ пасторатѣ. Я увѣрена, что она должна быть очень мила, Гарри, а то вы не выбрали бы её. Надѣюсь, что у ней есть деньги.
   -- Да, кажется, она мила. Она пріѣдетъ сюда на Пасху.
   -- Насъ тогда не будетъ; а деньги?
   -- Она будетъ имѣть, только мало, очень мало -- сто фунтовъ въ годъ.
   -- О, Гарри! не поступили ли вы опрометчиво? Младшіе братья всегда должны брать за женой деньги. А вы всё-равно, что младшій братъ.
   -- Я намѣренъ самъ заработывать себѣ хлѣбъ. Это не очень аристократично, но многіе ѣдутъ въ одной лодкѣ со мной.
   -- Разумѣется, вы сами будете заработывать себѣ хлѣбъ, но жена съ деньгами этому не помѣшала бы. Дѣвушка, приносящая помощь, не сдѣлается хуже оттого. Впрочемъ, я надѣюсь, что вы будете счастливы.
   -- Я хотѣлъ сказать, что лучше, когда деньги идутъ отъ мужа.
   -- Я должна бы согласиться съ вами, потому что у насъ никогда не было денегъ.
   Наступило молчаніе.
   -- Я полагаю, вы слышали о лордѣ Онгарѣ? сказала она.
   -- Я слышалъ, что онъ очень боленъ.
   -- Очень боленъ. Кажется, не было надежды, когда мы получили послѣднее извѣстіе, но теперь Джулія не пишетъ.
   -- Я жалѣю, что онъ боленъ такъ опасно, сказалъ Гарри, самъ не зная, что сказать.
   -- Для Джуліи, можетъ-быть, это будетъ къ лучшему. Это кажется жестоко говорить, но разумѣется я не могу не думать болѣе о ней. Вы можетъ-быть слышали, что они не были счастливы?
   -- Да, я слышалъ.
   -- Разумѣется; кчему притворяться съ вами? Вы знаете, что говорили о ней?
   -- Я никогда этому не вѣрилъ.
   -- Вы всегда любите её, Гарри. Ахъ, Боже мой! какъ это меня огорчало когда-то; я такъ боялась, что Гью станетъ подозрѣвать. Она не годилась для васъ, неправда ли, Гарри?
   -- Она устроила себя гораздо лучше, сказалъ Гарри.
   -- Если вы говорите иронически, теперь вамъ не слѣдуетъ этого говорить. Если онъ умрётъ, она разумѣется останется богата и люди современемъ забудутъ, что было говорено, то-есть если она будетъ жить тихо. Хуже всего то, что она ничего не боится.
   -- Вы говорите такъ, какъ-будто думаете, что она была... была...
   -- Я думаю, что она была неосторожна, но я не вѣрю ничему худшему. Но кто можетъ сказать, что положительно дурно и что только одна неосторожность? Я думаю, что она слишкомъ горда для того, чтобы сбиться съ пути. И притомъ съ такимъ человѣкомъ, причудливымъ и бурнаго характера! Сэръ Гью думаетъ...
   Но въ эту минуту дверь отворилась и сэръ Гью вошолъ.
   -- Что думаетъ сэръ Гью? спросилъ онъ.
   -- Мы говоримъ о лордѣ Онгарѣ, отвѣчалъ Гарри, пожимая руку кузену.
   -- Вы говорите о предметѣ, о которомъ я предпочолъ бы, чтобъ въ моёмъ домѣ не разсуждалось. Ты понимаешь, Герміона? Я не хочу разговоровъ о лордѣ Онгарѣ и его женѣ. Мы знаемъ очень мало, а то, что мы слышимъ, просто непріятно. Вы будете обѣдать здѣсь сегодня, Гарри?
   -- Нѣтъ, благодарю; я только что воротился домой.
   -- Я сейчасъ уѣзжаю. То-есть, я уѣзжаю завтра. Терпѣть не могу этого мѣста. Я нахожу его самымъ скучнымъ во всей Англіи и самымъ мрачнымъ домомъ, какой только случалось мнѣ видѣть. Герміонѣ нравится.
   На это послѣднее увѣреніе лэди Клэверингъ не изъявляла согласія, но и не опровергала его.
   

Глава V.
ВОЗВРАЩЕНІЕ ЛЭДИ ОНГАРЪ.

   Но сэръ Гью не уѣхалъ изъ Клэверингскаго Парка на слѣдующее утро, какъ намѣревался. Онъ получилъ телеграмму, что лордъ Онгаръ умеръ во Флоренціи въ день Рождества, а лэди Онгаръ выражала намѣреніе тотчасъ воротиться въ Англію.
   -- За коимъ чортомъ она не остаётся тамъ? сказалъ сэръ Гью своей женѣ.-- Люди забыли бы её тамъ, а черезъ годъ всѣ толки бы прекратились.
   -- Можетъ-быть, она не хочетъ быть забытой, сказала лэди Клэверингъ.
   -- Она должна хотѣть. Мнѣ всё-равно, виновата она была или нѣтъ. Когда имя женщины попадётъ въ такую кашу, она должна держать себя на заднемъ планѣ.
   -- Я думаю, что ты несправедливъ къ ней, Гью.
   -- Разумѣется, ты это думаешь. Ты не полагаешь, чтобъ я ожидалъ чего-нибудь другого. Но если ты хочешь мнѣ сказать, что эти толки всё-таки поднялись бы, еслибъ она вела себя прилично и осторожно, я скажу тебѣ, что ты ошибаешься.
   -- Только подумай, какой это былъ человѣкъ.
   -- Она это знала, когда выходила за него, и должна была переносить, пока онъ былъ живъ. Женщина не можетъ получить даромъ семь тысячъ годового дохода.
   -- Но ты забываешь, что противъ нея ничего не было доказано и даже не пытались доказать. Она его не оставляла и была съ нимъ до послѣдней минуты. Я не думаю, чтобы тебѣ первому слѣдовало обратиться противъ нея.
   -- Еслибъ она осталась за границей, я сдѣлалъ бы для нея всё, что могъ. Она заблагоразсудила воротиться домой, итакъ я думаю, что она поступаетъ дурно; я не хочу, чтобъ она пріѣзжала сюда -- вотъ и всё. Ты не предполагаешь, чтобъ я сталъ въ свѣтѣ обвинять её.
   -- Я думаю, что ты могъ бы защитить её.
   -- Я ничего не сдѣлаю, если она не послушается моего совѣта и не останется за границей. Ты должна къ ней написать и сказать ей, что я говорю. Ужасно досадно, что онъ умеръ именно теперь; но я не полагаю, чтобы свѣтъ ожидалъ, что я запрусь.
   Баронетъ заперся только на одинъ день, а на слѣдующій поѣхалъ, куда намѣревался. Лэди Клэверингъ сочла приличнымъ написать въ пасторатъ нѣсколько строкъ и сообщить, что лордъ Онгаръ скончался. Она послала записку къ мистриссъ Клэверингъ; а когда она была получена, на лицахъ всѣхъ появилось печальное выраженіе, которое принимаютъ благовоспитанные люди по полученіи извѣстія о смерти человѣка, который былъ извѣстенъ имъ хотя въ самой отдалённой степени. За исключеніемъ Гарри, всѣ Клэверинги были представлены лорду Онгару и теперь были обязаны выразить что-нибудь похожее на горе. Кто посмѣетъ назвать это лицемѣрствомъ? Если это такъ назовутъ, то кто же на свѣтѣ не лицемѣръ? Какой мущина и какая женщина не имѣютъ особеннаго выраженія для горести на лицѣ передъ обществомъ? Мущина или женщина, не имѣющіе такого выраженія въ лицѣ, тотчасъ будутъ обвинены въ бездушномъ неприличіи.
   -- Это очень грустно, сказала мистриссъ Клэверингъ:-- только подумай, прошло не много больше года съ-тѣхъ-поръ, какъ ты ихъ вѣнчалъ!
   -- И какіе это были двѣнадцать мѣсяцевъ для нея! сказалъ ректоръ, качая головой.
   Лицо его было очень печально, потому что, хотя пасторъ, онъ былъ чрезвычайно ласковый и невзыскательный человѣкъ, для котораго притворство было противно, всё-таки у него на лицѣ было приличное выраженіе горести для грѣховъ людей и онъ могъ принимать торжественное выраженіе и печально качать головой съ большей лёгкостью, чѣмъ люди, которымъ не часто приходится это дѣлать.
   -- Бѣдная женщина! сказала Фанни, думая о ея супружескихъ горестяхъ и раннемъ вдовствѣ.
   -- Бѣдный человѣкъ! сказала Мэри, дрожа при мысли о судьбѣ мужа.
   -- Я надѣюсь, сказалъ Гарри почти поучительно:-- что никто въ этомъ домѣ не станетъ осуждать её по слухамъ.
   -- Зачѣмъ кому-нибудь въ этомъ домѣ осуждать её, сказалъ ректоръ:-- даже еслибъ было что-нибудь больше слуховъ? Милые мои, не осуждайте, да сами не будете осуждены. Относительно её мы связаны тѣсными узами не говорить и даже не думать дурно о ней, если только это будетъ зависѣть отъ насъ.
   Тутъ онъ вышелъ, измѣнивъ выраженіе своей физіономіи въ конюшнѣ и закуривъ сигару.
   Черезъ три дня послѣ этого, вторая записка была принесена изъ замка въ пасторатъ отъ лэди Клэверингъ къ Гарри.
   
   "Милый Гарри" говорилось въ запискѣ: "не можете ли вы найти время придти ко мнѣ сегодня утромъ? Сэръ Гью уѣхалъ въ Пріоратъ. Ваша навсегда

"Г. К."

   Гарри, разумѣется, пошолъ и удивлялся, какъ у сэра Гью достало духу уѣхать въ Пріоратъ въ такую минуту. Пріоратъ былъ охотничій домъ въ тридцати миляхъ отъ Клэверинга, принадлежавшій одному знатному вельможѣ, у котораго сэръ Гью часто бывалъ. Гарри сожалѣлъ, что его кузенъ не устоялъ отъ искушенія поѣхать въ такое время, но у него достало соображенія примѣтить, что лэди Клэверингъ упомянула объ отсутствіи своего властелина какъ о причинѣ, вслѣдствіе которой Гарри могъ съ удовольствіемъ сдѣлать визитъ въ замокъ.
   -- Я очень вамъ обязана за то, что вы пришли, сказала лэди Клэверингъ.-- Я желаю знать, можете ли вы сдѣлать для меня коё-что.
   Говоря это, она держала въ рукѣ бумагу, которая, какъ Гарри тотчасъ примѣтилъ, была письмо изъ Италіи.
   -- Разумѣется, я сдѣлаю что могу, лэди Клэверингъ.
   -- Но я должна вамъ сказать, что я право не знаю, должна ли я васъ просить. Я дѣлаю то, что очень разсердитъ Гью. Но онъ такъ безразсуденъ и такъ жестокъ къ Джуліи! Онъ осуждаетъ её просто за то, какъ онъ говоритъ, что нѣтъ дыма безъ огня. Это такъ жестоко говорить о женщинѣ, неправда ли?
   Гарри думалъ, что это жестоко, но такъ какъ онъ не желалъ говорить дурно о сэрѣ Гью при лэди Клэверингъ, онъ промолчалъ.
   -- Когда мы получили первое извѣстіе но телеграфу, Джулія увѣдомляла, что она намѣрена тотчасъ воротиться домой. Гью думаетъ, что ей надо бы нѣсколько времени остаться за границей, и я думаю, что можетъ-быть это было бы лучше. Онъ заставилъ меня написать къ ней и посовѣтовать остаться. Онъ объявилъ, что если она пріѣдетъ сейчасъ, онъ ничего для нея не сдѣлаетъ. Дѣло въ томъ, что онъ не хочетъ имѣть её здѣсь, потому что если она будетъ у насъ въ домѣ, онъ долженъ взять ея сторону, если о ней станутъ говорить дурно.
   -- Это трусость, твёрдо сказалъ Гарри.
   -- Не говорите этого, Гарри, пока не выслушаете всего. Если онъ этому вѣритъ, онъ правъ, не желая вмѣшиваться. Онъ очень строгъ и всегда вѣритъ дурному. Но онъ не трусъ. Если она будетъ жить здѣсь съ нимъ, какъ моя сестра, онъ долженъ держать ея сторону, что ни думалъ бы самъ.
   -- Но зачѣмъ же ему думать дурно о своей своячинецѣ? Я никогда не думалъ о ней дурно.
   -- Вы любили её, а онъ никогда её не любилъ, хотя я думаю, что она ему нравилась нѣсколько. Но онъ такъ велѣлъ мнѣ сдѣлать, и я сдѣлала. Я написала къ ней, совѣтуя остаться во Флоренціи, пока не наступитъ тёплая погода, такъ какъ она не можетъ желать быть въ Лондонѣ во время сезона, говоря, что мнѣ кажется, ей будетъ удобнѣе тамъ, чѣмъ здѣсь; потомъ я прибавила, что Гью также совѣтуетъ ей остаться. Разумѣется, я не сказала, что онъ не хочетъ имѣть её здѣсь, но онъ это угрожалъ.
   -- Она, кажется, неспособна навязываться туда, гдѣ она ненужна.
   -- Да, и она не забудетъ своего званія и своихъ денегъ. Джулія не уступитъ въ упрямствѣ ему. Но я написала, какъ я говорю и думаю, что еслибъ она получила моё письмо прежде чѣмъ написала сама, можетъ-быть она осталась бы. Но вотъ отъ нея письмо, въ которомъ она увѣдомляетъ, что пріѣдетъ тотчасъ. Она получитъ моё письмо передъ самымъ отъѣздомъ и я увѣрена, что теперь она не перемѣнитъ своего намѣренія.
   -- Я не вижу, почему ей не пріѣхать, если она хочетъ.
   -- Только потому, что ей было бы тамъ удобнѣе. Но прочтите, что она пишетъ. Вамъ не надо читать начала. Секретовъ нѣтъ никакихъ, но это о нёмъ и о его послѣднихъ минутахъ, и это только огорчитъ васъ.
   Гарри хотѣлось бы прочесть всё, но онъ сдѣлалъ какъ ему было сказано и началъ письмо съ того мѣста, на которое лэди Клэверингъ указала ему пальцемъ.
   "Я выѣду третьяго числа и такъ какъ нигдѣ не стану останавливаться, а только ночую въ Туринѣ и въ Парижѣ, я буду дома къ восьмому -- думаю, вечеромъ восьмого. Я привезу съ собою только мою горничную и одного изъ его лакеевъ, который желаетъ воротиться со мною. Я желаю, чтобы для меня наняли въ Лондонѣ квартиру. Я полагаю, Гью сдѣлаетъ это для меня."
   -- Я увѣрена, что Гью не сдѣлаетъ, сказала лэди Клэверингъ, слѣдившая за глазами Гарри, когда онъ читалъ.
   Гарри не сказалъ ничего, но продолжалъ читать:
   "Мнѣ нужно только двѣ гостиныя и двѣ спальныя -- одну для меня, другую для Клэры, и мнѣ хотѣлось бы возлѣ Пиккадилли, въ улицѣ Клэрджъ или около. Ты можешь написать мнѣ или прислать телеграмму въ гостинницу Бристоль въ Парижъ. Если я не получу никакого извѣстія, я остановлюсь въ Лондонѣ въ Дворцовой гостинницѣ и въ такомъ случаѣ телеграфирую туда изъ Парижа, чтобъ мнѣ приготовили комнаты."
   -- Больше ничего не надо читать? спросилъ Гарри.
   -- Можете продолжать и увидите, что она говоритъ о причинахъ, заставляющихъ её воротиться.
   Гарри продолжалъ читать:
   "Я много страдала и разумѣется знаю, что должна страдать еще болѣе; но я рѣшилась тотчасъ же подвергнуться самому худшему. Мнѣ намекнули, что будетъ сдѣлана попытка опровергнуть то, что укрѣплено за мною по брачному контракту..."
   -- Кто это намекнулъ? спросилъ Гарри.
   Лэди Клэверингъ подозрѣвала, кто могъ это сдѣлать, но не отвѣчала.
   "Я не считаю это возможнымъ; но если это сдѣлаютъ, я не буду оставаться въ сторонѣ. Я исполняла мою обязанность какъ могла лучше и дѣлала это при обстоятельствахъ, которыя, я по справедливости могу сказать, были ужасны, и буду продолжать исполнять её. Никто не скажетъ, что я стыжусь показаться и потребовать моей собственности. Ты удивишься, увидѣвъ меня: я такъ постарѣла..."
   -- Теперь не надо читать дальше, сказала лэди Клэверингъ.-- Остальное ничего не значитъ.
   Гарри сложилъ письмо и отдалъ его своей собесѣдницѣ.
   -- Сэръ Гью уѣхалъ и я не могла показать ему этого письма во время, чтобъ успѣть сдѣлать что-нибудь; но если бы я и показала, онъ всё-таки не сдѣлалъ бы ничего и заставилъ бы её пріѣхать въ гостинницу. Вѣдь это было бы очень нелюбезно, неправда ли?
   -- Очень нелюбезно.
   -- Это ей покажется такъ холодно, когда она воротится.
   -- Очень холодно. Вы не поѣдете её встрѣтить?
   Лэди Клэверингъ покраснѣла, когда отвѣчала. Хотя сэръ Гью былъ тиранъ съ своей женой и хотя это было извѣстно, она никогда не говорила объ этомъ Клэверингамъ, но теперь она была принуждена признаться.
   -- Онъ не пуститъ меня, Гарри. Я не могу поѣхать, не сказавшись ему, а если скажу, онъ запретитъ.
   -- И она будетъ въ Лондонѣ одна, безъ друзей?
   -- Я поѣду къ ней тотчасъ, какъ только онъ позволитъ. Я не думаю, чтобы онъ запретилъ мнѣ поѣхать къ ней, можетъ быть, дня черезъ два; но я знаю, что онъ не позволитъ мнѣ поѣхать нарочно для того, чтобы встрѣтить её.
   -- Это жестоко.
   -- Но какъ же насчотъ квартиры, Гарри? Я думаю, что можетъ-быть вы пріищите. Послѣ того, что было, я не могла бы васъ просить; только теперь, такъ какъ вы сами помолвлены, это всё-равно, какъ еслибы вы были женаты. Я попросила бы Арчибальда, но между Арчибальдомъ и Гарри вышла бы ссора, а васъ я какъ-то больше считаю братомъ, чѣмъ Арчибальда.
   -- Арчи въ Лондонѣ?
   -- Адресъ къ нему въ его клубъ, но кажется онъ также въ Пріоратѣ. Во всякомъ случаѣ я ничего ему не скажу.
   -- Я думалъ, что онъ могъ бы сё встрѣтить.
   -- Джулія никогда его не любила. И я не думаю, чтобы она очень заботилась о встрѣчѣ. Она была всегда независима въ этомъ отношеніи и поѣхала бы по всему свѣту одна лучше многихъ мущинъ. Но не можете ли вы съѣздить въ Лондонъ и нанять для нея квартиру? Женщинѣ, которая возвращается домой одна, вдовою и въ ея положеніи, гостинница покажется такимъ публичнымъ мѣстомъ.
   -- Я позабочусь о квартирѣ.
   -- Я это знала. И вы успеете дать знать мнѣ, чтобъ я могла написать въ Парижъ, неправда ли? Осталось больше недѣли.
   Но Гарри не хотѣлось тотчасъ ѣхать въ Лондонъ по этому дѣлу. Онъ рѣшился не только нанять ковартиру, но и встрѣтить лэди Онгаръ на станціи. Онъ ничего не сказалъ объ этомъ лэди Клэверингъ, потому что можетъ-быть она не одобрила бы этого; но таково было его нетерпѣніе. Онъ, конечно, сдѣлалъ ошибку. Человѣкъ въ такихъ случаяхъ долженъ дѣлать то, о чомъ его просятъ, не болѣе. Но онъ повторилъ себѣ извиненіе, сдѣланное лэди Клэверингъ, то-есть, что онъ былъ всё-равно что женатъ и что, слѣдовательно, никакого вреда не могло произойти изъ его вѣжливости къ сестрѣ жены его кузена. Но онъ не желалъ два раза ѣздить въ Лондонъ, не хотѣлъ также уѣхать на цѣлую недѣлю изъ дома. Лэди Клэверингъ не могла настаивать, чтобы онъ ѣхалъ тотчасъ, и всё было такъ рѣшено, какъ онъ предлагалъ. Она напишетъ немедленно въ Парижъ, а онъ поѣдетъ въ Лондонъ черезъ четыре дня.
   -- Еслибъ мы знали какую нибудь квартиру, мы могли бы написать, сказала лэди Клэверингъ.
   -- Вы не могли бы знать, удобна ли она, отвѣчалъ Гарри:-- вы увидите, что я съумѣю это сдѣлать.
   Потомъ онъ простился; но лэди Клэверингъ еще хотѣла сказать ему слово.
   -- Лучше не говорите ничего объ этомъ въ пасторатѣ.
   Гарри, не много думая, сказалъ, что онъ, не будетъ говорить.
   Потомъ онъ ушолъ черезъ паркъ, думая обо всёмъ этомъ. Онъ не видалъ её съ-тѣхъ-поръ, какъ онъ шолъ по этому парку, въ своёмъ несчастьи, разставшись съ нею въ саду. Какъ много случилось послѣ того! Она великолѣпно вышла замужъ, сдѣлалась графиней, а потомъ вдовой, и теперь возвращалась съ запятнаннымъ именемъ,, почти отверженная тѣми, которые были ея нѣжнѣйшими друзьями, но съ званіемъ и съ богатствомъ и опять свободной женщиной. Онъ не могъ не думать, какой это былъ бы для него случай, еслибъ не Флоренсъ Бёртонъ! Но много случилось и съ нимъ. Онъ чуть не погибъ отъ своего несчастья, такъ онъ говорилъ себѣ, но опять "воспылалъ пламенемъ страсти." Это было его собственное выраженіе. А еслибъ у него и не было такой любви, удовлетворила бы его честолюбіе вдова съ запятнаннымъ именемъ только потому, что она получила богатое содержаніе отъ жалкаго негодяя, которому она продала себя? Конечно, нѣтъ. Теперь не могло быть и рѣчи о возобновленіи обѣтовъ между ними, даже еслибъ не было любви. Нѣтъ, между нимъ и вдовствующею графинею Онгаръ не могло быть теперь ничего. А всё-таки ему была пріятна мысль встрѣтиться съ нею въ Лондонѣ. Онъ чувствовалъ нѣкоторое торжество при мысли, что онъ первый дотронется до ея руки по ея возвращеніи, послѣ всего, что она выстрадала. Онъ будетъ къ ней очень вѣжливъ и не пощадитъ хлопотъ, чтобы доставить ей спокойствіе. А о квартирѣ ея онъ позаботится, чтобы было всё, что только онъ придумаетъ для ея удобствъ, и имъ овладѣло невольное желаніе, что она можетъ-быть поймётъ, что онъ сдѣлалъ для нея.
   Извѣстно ли ей, хотѣлось ему знать, что онъ помолвленъ? Лэди Клэверингъ знала это уже три мѣсяца и, вѣроятно, упомянула объ этомъ въ своихъ письмахъ. А можетъ-быть и нѣтъ. Онъ зналъ, что сёстры были не очень прилежными корреспондентками, и онъ почти желалъ, чтобъ она этого не знала.
   -- Мнѣ не хотѣлось бы говорить съ нею о Флоренсъ, сказалъ онъ самъ себѣ.
   Было очень странно, что они должны были встрѣтиться такимъ образомъ послѣ всего, что происходило между ними въ прежніе дни. Придётъ ли ей въ голову, что онъ былъ единственный человѣкъ, котораго она любила? потому что, разумѣется, онъ очень хорошо зналъ, что она никогда не любила своего мужа. Или она теперь такъ сдѣлалась нечувствительна ко всему кромѣ внѣшняго міра, чтобы думать о подобномъ предметѣ? Она писала, что она постарѣла, и онъ могъ этому повѣрить. Потомъ онъ представлялъ её себѣ въ траурѣ, изнурённую, печальную, похудѣвшую, но всё еще гордую и прекрасную. Онъ говорилъ Флоренсъ о своей любви къ женщинѣ, на которой женился лордъ Онгаръ, и съ восторгомъ описывалъ свою радость, что эта ранняя страсть не кончилась ничѣмъ. Теперь онъ хотѣлъ разсказать Флоренсъ объ этой встрѣчѣ, и онъ думалъ о сравненіи, которое онъ дѣлаетъ между ея блестящей юной прелестью и разрушенной красотой вдовы. Впрочемъ, онъ гордился, что его выбрали для этого порученія, такъ какъ онъ любилъ думать о себѣ какъ о человѣкѣ, съ которымъ случались вещи, выходившія изъ обыкновеннаго порядка вещей. Единственное возраженіе его противъ Флоренсъ состояло въ томъ, что она достаётся ему такимъ обыкновеннымъ образомъ.
   -- Вѣрно тебѣ надоѣла наша скучная жизнь, сказалъ ему отецъ, когда онъ объявилъ о своёмъ намѣреніи съѣздить въ Лондонъ и на нѣкоторые вопросы, сдѣланные ему, не рѣшился сказать о причинѣ своей поѣздки.
   -- Право нѣтъ, отвѣчалъ Гарри: -- но я долженъ исполнить порученіе для одной особы и не могу объяснить, въ чомъ оно состоитъ.
   -- Секретъ, Гарри?
   -- Мнѣ очень жаль, но это секретъ, только не мой -- вотъ всё, что я могу сказать.
   Мать и сёстры сдѣлали ему нѣсколько вопросовъ, но когда онъ принялъ таинственный видъ, онѣ не настаивали.
   -- Разумѣется, это что-нибудь насчотъ Флоренсъ, сказала Фанни.-- Я увѣрена, что онъ ѣдетъ встрѣчать её. О чомъ ты хочешь держать со мною пари, Гарри, что ты поѣдешь въ театръ съ Флоренсъ, прежде чѣмъ воротишься домой?
   На это Гарри не удостоилъ отвѣчать и послѣ этого ему не дѣлали никакихъ вопросовъ.
   Онъ поѣхалъ въ Лондонъ и нанялъ квартиру въ Болтонской улицѣ. Тамъ была хорошенькая свѣтлая гостиная, или лучше сказать двѣ гостиныя, маленькая столовая и большая спальная, выходившая окнами на деревья сада какого-то знатнаго вельможи. Когда Гарри стоялъ у окна, ему казалось такъ странно, что онъ тутъ. Онъ хлопоталъ, чтобъ всё въ комнатахъ было чисто и въ порядкѣ. Хорошая ли кухарка у хозяйки? Разумѣется, хорошая. Вѣдь старая лэди Димдаффъ жила здѣсь два года, а никто не былъ такъ разборчивъ насчотъ пищи, какъ лэди Димдаффъ. А будетъ лэди Онгаръ держать свой экипажъ? Объ этомъ Гарри не могъ сказать ничего. Потомъ приступили къ вопросу о цѣнѣ и Гарри узналъ, что порученіе его очень трудно. Сумму запроили огромную.
   -- Семь гиней въ недѣлю въ такое время года!
   -- Лэди Димдаффъ всегда платила семь гиней.
   -- Но это было во время сезона.
   На это женщина отвѣчала, что и теперь сезонъ. Гарри не хотѣлось торговаться за графиню, которая вѣроятно мало будетъ заботиться о цѣнѣ, и согласился. Но гинея въ день за квартиру казалась ему большой суммой. Онъ приготовился жениться и начать хозяйство на гораздо меньшую сумму на всѣ издержки. Однако, онъ исполнилъ порученіе, написалъ къ лэди Клэверингъ и послалъ телеграмму въ Парижъ. Онъ чуть самъ не написалъ къ лэди Онгаръ, но когда настала минута, онъ удержался. Онъ послалъ телеграмму отъ Г. Клэверинга. Она могла думать, что телеграмма послана отъ Гью.
   Онъ не могъ не заняться особенно своимъ костюмомъ, когда пошолъ встрѣчать её на станцію. Онъ говорилъ себѣ, что онъ осёлъ -- и всё продолжалъ оставаться осломъ. Весь день онъ не могъ думать ни о чомъ, кромѣ того, что у него было на рукахъ. Онъ хотѣлъ разсказать Флоренсъ обо всёмъ, но еслибы Флоренсъ знала настоящее расположеніе его духа, я сомнѣваюсь, осталась ли бы она довольна имъ. Поѣздъ долженъ былъ прійти въ 8 часовъ пополудни. Гарри отобѣдалъ въ Оксфордскомъ и Кэмбриджскомъ клубѣ въ шесть часовъ, а потомъ отправился въ свою квартиру взглянуть въ послѣдній разъ на свою наружность. Вечеръ былъ прекрасный, но онъ поѣхалъ на станцію въ кэбѣ, потому что не хотѣлъ встрѣтить лэди Онгаръ въ запачканныхъ сапогахъ. Онъ сказалъ себѣ опять, что онъ осёлъ, а потомъ старался утѣшить себя мыслью, что такой случай рѣдко встрѣчается человѣку даже одинъ разъ -- и ужъ никакъ не больше одного раза. Онъ нанялъ для нея карету, думая, что лэди Онгаръ неприлично ѣхать въ ея новый домъ въ кэбѣ, а когда онъ пріѣхалъ на станцію за полчаса до надлежащаго времени, онъ очень тревожился, что карета не пріѣхала. За десять минутъ до восьми часовъ его можно было видѣть стоящимъ у входа на станцію и тревожно ожидающимъ карету. Извощикъ пріѣхалъ во-время, но Гарри разсердился, оттого что не могъ поставить карету такъ, чтобы лэди Онгаръ могла сѣсть въ неё не сходя съ платформы. Когда раздался свистъ подходящаго поѣзда, Гарри Клэверингъ пришолъ въ волненіе.
   Поѣздъ подъѣхалъ къ платформѣ, и Гарри стоялъ въ ожиданіи, что голова Джуліи Брабазонъ высунется изъ перваго окна, которое попадётся ему на глаза. Онъ думалъ о головѣ Джуліи Брабазонъ, а не лэди Онгаръ. Но онъ не примѣчалъ ея присутствія, пока вагоны не остановились и платформа покрылась пассажирами прежде, чѣмъ онъ примѣтилъ ту, которую искалъ. Наконецъ онъ встрѣтилъ въ толпѣ человѣка въ ливреѣ и узналъ отъ него, что онъ слуга лэди Онгаръ.
   -- Я пріѣхалъ встрѣтить лэди Онгаръ, сказалъ Гарри: -- и нанялъ для нея карету.
   Тогда слуга отыскалъ свою госпожу и Гарри подалъ руку высокой женщинѣ въ чорномъ. На ней была чорная соломенная шляпка съ воалью, но воаль былъ такъ толстъ, что Гарри не могъ видѣть лица.
   -- Это мистеръ Клэверингъ? сказала она.
   -- Да, отвѣчалъ Гарри: -- это я. Ваша сестра просила меня нанять для васъ квартиру, а такъ какъ я уже былъ въ Лондонѣ, я пріѣхалъ васъ встрѣтить, чтобы узнать, не нужно ли вамъ чего-нибудь. Не могу ли я взять вашу поклажу?
   -- Благодарю; мой слуга это сдѣлаетъ. Онъ знаетъ, гдѣ она.
   -- Я взялъ карету; показать вамъ, гдѣ она? Можетъ-быть вы позволите проводить васъ къ ней? Всѣ такъ глупы здѣсь. Мнѣ не позволили подвезти её къ платформѣ.
   -- Это всё-равно. Вы очень добры. Квартира въ Болтонской улицѣ. У меня записанъ нумеръ. О, благодарю!
   Но она не взяла его руки. Онъ пошолъ вперёдъ и стоялъ у дверецъ, пока она садилась въ карету съ горничной.
   -- Я покажу вашему лакею, гдѣ вы.
   Онъ это сдѣлалъ и потомъ пожалъ ей руку въ окно кареты.
   Только онъ и видѣлъ её и вышеприведённыя слова только и были ими произнесены. Лица ея онъ не видалъ.
   Возвращаясь на свою квартиру, онъ сознавался, что свиданіе было неудовлетворительно. Онъ не могъ сказать, чего ему недоставало, но чувствовалъ, что что-то не такъ. Онъ утѣшился, однако, вспомнивъ, что онъ любилъ Флоренсъ Бёртонъ, а не Джулію Брабазонъ. Лэди Онгаръ не приглашала его къ себѣ и онъ рѣшилъ, что воротится домой на слѣдующій день, не заходя въ Болтонскую улицу. Онъ воображалъ заранѣе, какъ онъ опишетъ лэди Клэверингъ ея сестру, но видя какъ вышло дѣло, онъ рѣшился ничего не говорить объ этой встрѣчѣ. Онъ даже совсѣмъ не хотѣлъ идти въ замокъ. Онъ исполнилъ всѣ порученія лэди Клэверингъ съ небольшими хлопотами и издержками -- и кончено. Лэди Онгаръ не скажетъ, что видѣла его. Онъ сомнѣвался даже, вспомнитъ ли она, кого видѣла.
   Всё это могъ точно также сдѣлать буфетчикъ его кузена Гью. Въ такомъ расположеніи духа воротился онъ домой, утѣшаясь мыслью, что судьба даётъ ему въ жоны Флоренсъ Бёртонъ, а не Джулію Брабазонъ.
   

Глава VI.
СЭМЮЭЛЬ СОЛЬ.

   Во время отсутствія Гарри въ Лондонъ въ пасторатѣ случилось обстоятельство, очень удивившее нѣкоторыхъ и очень разсердившее другихъ. Соль, пасторъ, сдѣлалъ предложеніе Фанни. Ректоръ и Фанни объявили, что они и удивлены и разсержены. Было очевидно, что ректоръ былъ очень взволнованъ. Мистриссъ Клэверингъ сказала, что она почти подозрѣвала это, что она не была по-крайней-мѣрѣ удивлена; что касалось самаго предложенія, она разумѣется жалѣла, что оно было сдѣлано, такъ какъ Фанни не могла его принять. Мэри удивилась, она думала, что мистеръ Соль занятъ совершенно другимъ, но она не видѣла причины, почему это предложеніе могло считаться съ его стороны безразсуднымъ.
   -- Какъ вы можете это говорить, мама? съ негодованіемъ воскликнула Фанни, когда мистриссъ Клэверингъ сказала, что она ожидала этого.
   -- Просто потому, что я видѣла, что ты нравишься ему, моя милая. Мущины въ подобныхъ обстоятельствахъ имѣютъ различные способы оказывать своё предпочтеніе.
   Фанни, видѣвшая всю любовь Мэри съ начала до конца и наблюдавшая за всѣми весьма очевидными манёврами Эдуарда Фильдинга, не соглашалась съ этимъ. Эдуардъ Фильдингъ съ первой минуты своего короткаго знакомства съ Мэри не оставилъ никакого сомнѣнія о своихъ намѣреніяхъ ни въ комъ. Онъ разговаривалъ съ Мэри, и гулялъ съ нёю когда только это было возможно для него. Когда онъ былъ вынужденъ говорить съ Фанни, онъ всегда говорилъ о Мэри. Онъ былъ любовникъ добраго, стараго, прямого покроя, въ намѣреніяхъ котораго нельзя было ошибиться. Какъ только его посѣщенія въ Клэверингскій пасторатъ сдѣлались чаще единственный вопросъ составлялъ его доходъ.
   -- Не думаю, чтобы мистеръ Соль сказалъ мнѣ хоть одно слово, кромѣ какъ о бѣдныхъ и о церковной службѣ, сказала Фанни.
   -- Это только была его манера, сказала мистриссъ Клэверитъ.
   -- Когда такъ, онъ долженъ быть дуракъ, замѣтила Фанни.-- Я очень жалѣю, если я сдѣлала его несчастнымъ, но къ чему ему было обращаться ко мнѣ съ этимъ?
   -- Мнѣ придётся отыскивать другого пастора, сказалъ ректоръ по секрету своей женѣ.
   -- Я этого совсѣмъ не вижу, отвѣчала мистриссъ Клэверитъ.-- Со многими мущинами было бы такъ, но мнѣ кажется, ты увидишь, что онъ какъ получитъ отвѣтъ, такъ этимъ и кончится.
   Фанни, можетъ-быть, имѣла право приходить въ негодованіе, потому что Соль не предупредилъ её о своёмъ намѣреніи. Мэри нѣсколько мѣсяцевъ занималась болѣе дѣлами въ приходѣ Фильдинга, чѣмъ въ ея собственномъ, и слѣдовательно ничего мне было страннаго, что Соль говорилъ больше съ Фанни, чѣмъ съ ея сестрой. Фанни была усердна и дѣятельна, а Соль также былъ усерденъ и дѣятеленъ; слѣдовательно, имъ было весьма естественно имѣть общіе интересы. Но прогулокъ вдвоёмъ и разговоровъ, которые собственно можно было бы назвать наединѣ, не было. Фанни имѣла книгу, въ которой были записаны имена всѣхъ бѣдныхъ въ приходѣ, и Соль имѣлъ къ этой книгѣ доступъ такой же, какъ она; но содержаніе этой книги было самаго прозаическаго свойства, и когда Фанни сидѣла за этой книгой въ гостиной пастората, а Соль возлѣ нея, стараясь извлечь больше двѣнадцати пенни изъ шиллинга, она никогда не думала, чтобы это могло повести къ объясненію въ любви.
   Онъ никогда не называлъ её Фанни, до самой той минуты, какъ она отказалась сдѣлаться мистриссъ Соль. Предложеніе было сдѣлано такимъ образомъ. Фанни была у старой вдовы Тёббъ на половинѣ дороги между Кемберли Гринъ и Клэверингомъ, стараясь увѣрить больную старуху, что въ приходѣ не былъ составленъ заговоръ, чтобы обмануть её въ раздачѣ угля, и въ ту минуту, какъ Фанни выходила изъ коттэджа, пришолъ Соль. Былъ пятый часъ, вечера становились тёмны и слегка накрапывалъ дождь. Не слишкомъ привлекательный былъ вечеръ для прогулки полторы мили по очень грязному переулку, но Фанни Клэверитъ мало обращала вниманія на такія вещи и только что вышла въ грязь и сырость, подобравъ платье, когда Соль подошолъ къ ней.
   -- Я боюсь, что вы промокнете, миссъ Клэверингъ.
   -- Это будетъ лучше, чѣмъ остаться безъ чаю, мистеръ Соль, а это было бы, еслибъ я осталась дольше у мистриссъ Тёббъ. И у меня есть зонтикъ.
   -- Но теперь такъ темно и грязно.
   -- Я къ этому привыкла, какъ вамъ должно быть извѣстно.
   -- Да, мнѣ это извѣстно, сказалъ онъ, идя рядомъ съ нею.-- Я знаю, что васъ ничто не отвлекаетъ отъ добраго дѣла.
   Что-то въ тонѣ его голоса не понравилось Фанни. Онъ никогда прежде не говорилъ ей комплиментовъ. Они были очень коротки и часто бранили другъ друга. Фанни обвиняла Соля въ томъ, что онъ слишкомъ много требуетъ отъ людей, а онъ возражалъ, что она слишкомъ потакаетъ имъ. Фанни часто не хотѣла его слушаться, а онъ съ гнѣвомъ намекалъ на свою пасторскую власть. Такимъ образомъ они трудились вмѣстѣ очень пріятно, безъ малѣйшей неловкости, которая при другихъ отношеніяхъ могла бы возникнуть между молодымъ человѣкомъ и молодою дѣвушкой. Но теперь, когда онъ началъ хвалить её съ особеннымъ выраженіемъ въ тонѣ, она смутилась. Она не сейчасъ ему отвѣчала, но пошла быстро но грязи и слякоти.
   -- Вы очень постоянны, продолжалъ онъ:-- въ два года моего пребыванія въ Клэверингѣ я не могъ этого не узнать.
   Становилось всё хуже и хуже. Её раздражали не столько его слова, сколько тонъ, которымъ они были произнесены. А всё-таки она не имѣла ни малѣйшаго понятія о томъ, что будетъ. Если, будучи въ полномъ восторгѣ отъ ея преданности, онъ предложилъ бы ей сдѣлаться протестантской монахиней или оставить ея домъ и пойти сидѣлкой въ больницу, это было бы такимъ сумасбродствомъ, къ которому она считала его способнымъ. Но къ тому сумасбродству, которое онъ дѣлалъ теперь, она его способнымъ не считала.
   Пошолъ сильный дождь, и Фанни держала зонтикъ низко надъ головой. Онъ также шолъ съ открытымъ зонтикомъ въ рукѣ, такъ что они шли не очень близко другъ къ другу. Фанни шла скоро, стала ногою въ лужу и совсѣмъ обрызгала себя.
   -- Ахъ, Боже мой! Боже мой! сказала она:-- это очень непріятно.
   -- Миссъ Клэверингъ, продолжалъ Соль:-- я искалъ случая поговорить съ вами, и не знаю, найду ли другой такой удобный какъ этотъ.
   Она всё думала, что ей будетъ сдѣлано какое-нибудь непріятное, а можетъ-быть и дерзкое предложеніе, но ей не приходило въ голову, что Солю нужна жена.
   -- Не слишкомъ ли сильный идётъ дождь для разговоровъ? сказала она.
   -- Такъ какъ я уже началъ, я долженъ теперь продолжать, отвѣчалъ онъ, нѣсколько возвышая голосъ, какъ-будто это было необходимо, чтобъ она могла разслышать сквозь дождь и темноту.
   Она отошла отъ него подальше съ необдуманнымъ раздраженіемъ, но онъ всё шолъ къ своей цѣли.
   -- Миссъ Клэверингъ, я знаю, что я не гожусь для роли любовника -- никуда не гожусь.
   Она вздрогнула и опять забрызгала себя.
   -- Я никогда не читалъ, какъ это дѣлается въ книгахъ, и не позволялъ моему воображенію много раздумывать о подобныхъ вещахъ.
   -- Мистеръ Соль, пожалуйста не продолжайте, пожалуйста!
   Теперь она поняла, что будетъ.
   -- Я долженъ теперь продолжать, миссъ Клэверингъ; но я не стану васъ просить дать мнѣ отвѣтъ сегодня. Я полюбилъ васъ, и если вы можете полюбить меня взаимно, я возьму васъ за руку и вы будете моей женой. Я нашолъ въ васъ то, что мнѣ невозможно не любить, не желать овладѣть этимъ навсегда. Вы подумаете объ этомъ и дадите мнѣ отвѣтъ, когда вполнѣ сообразите всё.
   Онъ говорилъ не совсѣмъ дурно, и хотя Фанни очень на него сердилась, она сознавала это. Время, выбранное имъ, не очень шло къ объясненію въ любви, и мѣсто также; но выбравъ ихъ, онъ воспользовался ими какъ могъ. Въ его голосѣ не было нерѣшимости, а слова его были слышны очень внятпо.
   -- О, мистеръ Соль! разумѣется, я сейчасъ могу увѣрить васъ, сказала Фанни.-- Мнѣ размышлять не надо. Я право никогда не думала...
   Фанни, очень хорошо знавшая свои мысли на этотъ счотъ, никакъ не могла выразиться ясно и не невѣжливо. Какъ только слово "разумѣется" сорвалось съ ея губъ, она почувствовала, что его не слѣдовало говорить. Ей не было никакой необходимости оскорблять его, говоря, что такое предложеніе могло имѣть только одинъ отвѣтъ.
   -- Я знаю, миссъ Клэверингъ, что вы никогда объ этомъ не думали, и потому было бы хорошо, чтобы вы взяли время на размышленіе. Я не успѣлъ показать вамъ маленькими признаками, какъ это дѣлаютъ мущины, не столь неловкіе какъ я, всю любовь, какую я чувствовалъ къ вамъ. Еслибъ даже я и могъ это сдѣлать, я всё-таки колебался бы, пока не рѣшилъ, что мнѣ лучше жениться, чѣмъ остаться холостымъ, и рѣшилъ также, насколько это было возможно для меня, что и вамъ также лучше выйти замужъ.
   -- Мистеръ Соль, право объ этомъ думать слѣдуетъ мнѣ самой.
   -- И мнѣ также. Можетъ ли мущина сдѣлать предложеніе женщинѣ, связать женщину на всю жизнь съ нѣкоторыми обязанностями, не думая, что это будетъ столько же хорошо для нея какъ, и для него? Разумѣется, вы должны думать за себя -- и я думалъ за васъ. Вы должны думать и обо мнѣ и о себѣ.
   Фанни очень хорошо знала, что относительно ея объ этомъ дѣлѣ ей нечего было думать. Соль былъ не такой человѣкъ, въ котораго она могла бы влюбиться. Она имѣла свои собственныя понятія о томъ что было достойно любви въ мущинахъ, и пасторъ, шлёпавшійся по дождю рядомъ съ нею, вовсе не подходилъ къ ея понятіямъ о превосходствѣ. Она безсознательно сознавала, что онъ совершенно не понялъ ея характеръ и приписывалъ ей больше отреченія отъ свѣта, чѣмъ она имѣла или желала имѣть. Фанни Клэверитъ не торопилась выйти замужъ. Я не знаю, рѣшила ли она, что замужство будетъ хорошо для нея, но она имѣла невозмутимое убѣжденіе, что если она выйдетъ замужъ, то у мужа ея будетъ и домъ и доходъ. Она не полагалась на свою готовность питаться однимъ картофелемъ и дѣлать себѣ по одному новому платью каждый годъ. Удобный домъ со всевозможнымъ комфортомъ, достатокъ въ деньгахъ, изящество въ жизни имѣли для нея привлекательность, и хотя она не желала поступить жестоко съ Солемъ за его ошибку, она чувствовала, что онъ ошибся, дѣлая это предложеніе. Потому что она исполняла свою обязанность какъ дочь приходскаго ректора, онъ счолъ себя вправѣ смотрѣть на неё какъ на самоотверженницу, которая готова отказаться отъ всего, чтобы сдѣлаться женою пастора, который былъ дѣятеленъ, это правда, но не имѣлъ ни одного шиллинга, кромѣ пасторскаго жалованья.
   -- Мистеръ Соль, сказала она:-- могу увѣрить васъ, что мнѣ не нужно времени на размышленіе. То, что вы желаете, исполниться не можетъ.
   -- Можетъ-быть, я поступилъ слишкомъ круто. Я самъ это чувствую, хотя не зналъ, какъ этого избѣгнуть.
   -- Это не составило бы ни малѣйшей разницы. Право, право, мистеръ Соль, это не составило бы разницы.
   -- Согласитесь исполнить мою просьбу; позвольте мнѣ поговорить съ вами объ этомъ черезъ шесть мѣсяцевъ.
   -- Это не принесётъ никакой пользы.
   -- Оно принесётъ вотъ какую пользу -- столько времени эта мысль будетъ передъ вами.
   Фанни подумала, что она будетъ имѣть самого мистера Соля передъ собою и что этого будетъ довольно. Соль, въ своёмъ простомъ платьѣ и въ толстыхъ, грязныхъ сапогахъ, съ своими слабыми, прищуренными глазами, съ душою вѣчно устремлённою на единственное желаніе своей жизни, не могъ представляться ей въ видѣ любовника. Онъ былъ одинъ изъ тѣхъ людей, къ которымъ женщины очень привязываются дружеской любовью, но отъ которыхъ любовь женщинъ также далека, какъ-будто они принадлежатъ къ какой-нибудь другой породѣ.
   -- Я не стану приставать къ вамъ, сказалъ онъ:-- я вижу по вашему тону, что это для васъ непріятно.
   -- Мнѣ очень жаль, если я огорчаю васъ, но право, мистеръ Соль, я не могу, я никогда не могу дать вамъ другого отвѣта.
   Потомъ они шли молча по дождю -- молча, не говоря ни одного слова -- болѣе полумили, пока не дошли до калитки пастората. Тутъ имъ было необходимо сказать что-нибудь другъ другу и послѣдніе триста шаговъ Фанни старалась придумать приличныя слова. Но Соль первый прервалъ молчаніе.
   -- Прощайте, миссъ Клэверингъ, сказалъ онъ, остановившись и протягивая руку.
   -- Прощайте, мистеръ Соль.
   -- Надѣюсь, что въ нашихъ сношеніяхъ не произойдётъ никакой разницы отъ того, что я вамъ сказалъ?
   -- Съ моей стороны нѣтъ, то-есть, если вы это забудете.
   -- Нѣтъ, миссъ Клэверингъ, я этого не забуду. Еслибъ это можно было забыть, я не сталъ бы говорить. Конечно, я не забуду.
   -- Вы знаете, что я хотѣла сказать, мистеръ Соль.
   -- Я не забуду этого даже въ томъ отношеніи, въ какомъ вы хотѣли сказать. Но всё-таки я думаю, что вамъ нечего меня бояться, такъ какъ вызнаете, что я васъ люблю. Мнѣ кажется, я могу обѣщать, что вамъ не надо удаляться отъ меня изъ-за того, что случилось. Но вы скажете вашему отцу и вашей матери и, разумѣется, будете руководиться ими. А теперь прощайте.
   Онъ ушолъ, а она удивлялась, что онъ такъ хорошо успѣлъ и объясниться и вести себя. Она отказала ему наотрѣзъ, а онъ перенёсъ это хорошо. Онъ не сконфузился, не надулся, не старался смягчить её своей горестью. Словомъ, онъ вёлъ себя очень хорошо, только ему совсѣмъ не слѣдовало дѣлать этого предложенія.
   Соль былъ правъ въ одномъ. Разумѣется, Фанни сказала матери, а мать разумѣется сказала отцу. Передъ обѣдомъ объ этомъ дѣлѣ разсуждали въ семейномъ собраніи. Всѣ соглашались, что Фанни тотчасъ должна отказать. Объ этомъ даже и не разсуждали. Но вышло разногласіе между ректоромъ и Фанни съ одной стороны и мистриссъ Клэверингъ и Мэри съ другой.
   -- Честное слово, я нахожу это очень дерзкимъ, сказалъ ректоръ.
   Фанни не хотѣлось самой употребить этого выраженія, но ей было пріятно, что отецъ это сказалъ.
   -- Я этого не вижу, сказала мистриссъ Клэверингъ.-- Онъ не могъ знать, каковы могутъ быть виды Фанни въ жизни. Пасторы часто женятся на дочеряхъ тѣхъ ректоровъ, у которыхъ они служатъ, и я не вижу, почему лишать мистера Соля права попытаться.
   -- Если онъ полюбилъ Фанни, что же оставалось ему дѣлать? сказала Мэри.
   -- О, Мэри! не говори такихъ пустяковъ, замѣтила Фанни.-- Полюбилъ? Полюбить нельзя же безъ причины.
   -- Чѣмъ онъ намѣревался жить? спросилъ ректоръ.
   -- Эдуарду нечѣмъ было жить, когда вы позволили ему бывать здѣсь, сказала Мэри.
   -- Но Эдуардъ имѣлъ надежды, а Соль, сколько мнѣ извѣстно, не имѣетъ никакихъ. Онъ ничѣмъ этого не выказалъ. Еслибы житель луны явился къ Фанни съ такимъ предложеніемъ, я не думаю, чтобы она была болѣе удивлена.
   -- Въ половину менѣе, папа.
   Тогда-то мистриссъ Клэверингъ объявила, что она не удивилась, что она это подозрѣвала, и почти разсердила этимъ Фанни. Когда Гарри воротился черезъ два дня послѣ того, семейныя новости были сообщены ему и онъ немедленно сталъ на сторонѣ отца.
   -- Честное слово, я думаю, что слѣдовало бы запретить ему бывать въ вашемъ домѣ, сказалъ Гарри.-- Онъ забылся, осмѣлившись сдѣлать подобное предложеніе.
   -- Это вздоръ, Гарри, сказала его мать.-- Если ему не непріятно бывать здѣсь, нѣтъ никакой причины, почему его присутствіе должно быть непріятно намъ. Было бы несправедливо къ нему отказать ему отъ мѣста и отцу твоему было бы трудно найти другого пастора, который такъ годился бы для него.
   Въ послѣднемъ замѣчаніи не было ни малѣйшаго сомнѣнія, и спокойно рѣшили, что вина Соля, если только это вина, будетъ оставлена безъ вниманія. На слѣдующій день онъ пришелъ въ пасторатъ, и всѣ удивились непринуждённости, съ какою онъ держалъ себя. Не то, чтобъ онъ выказывалъ какую-нибудь особенную вольность въ обращеніи, или чтобы онъ избѣгалъ измѣнить свой способъ разговора съ ними. Лёгкій румянецъ выступилъ на его жолтомъ лицѣ, когда онъ заговорилъ съ мистриссъ Клэверингъ, и онъ почти не сказалъ ни слова съ Фанни. Но онъ держалъ себя, такъ какъ будто сознавалъ, что онъ сдѣлалъ, но нисколько не стыдился этого. Обращеніе ректора съ нимъ было холодно и церемонно; видя это, мистриссъ Клэверингъ заговорила съ нимъ кротко и съ улыбкой.
   -- Я видѣла, что ты слишкомъ суровъ къ нему, и старалась это загладить, сказала она потомъ мужу.
   -- Ты была совершенно права, отвѣчалъ онъ.-- Ты права всегда. Но я жалѣю, зачѣмъ онъ такъ одурачилъ себя. Съ нимъ уже нельзя быть такъ, какъ прежде.
   Гарри почти не говорилъ съ Солемъ въ первый разъ какъ встрѣтился съ нимъ; всё это Соль понималъ прекрасно.
   -- Клэверингъ, сказалъ онъ Гарри дня черезъ два послѣ этого:-- я надѣюсь, что между вами и мной не будетъ никакой разницы.
   -- Разницы? Я не знаю, что вы называете разницей.
   -- Мы были хорошими друзьями и, надѣюсь останемся такими. Безъ сомнѣнія, вы знаете, что произошло между мною и вашей сестрой?
   -- О, да! разумѣется, мнѣ сказали.
   -- Я надѣюсь, что вы не станете ссориться со мною за это. То, что я сдѣлалъ и вы сдѣлали бы въ моёмъ положеніи, только вы сдѣлали бы это успѣшно.
   -- Я думаю, что человѣкъ долженъ имѣть какой-нибудь доходъ.
   -- Можете вы сказать, что вы стали бы ждать дохода прежде чѣмъ дѣлали предложеніе?
   -- Мнѣ кажется, было бы лучше еслибы, вы обратились къ моему отцу.
   -- Можетъ-быть, это правило въ подобныхъ вещахъ, но я этого не знаю. Ей это понравилось бы больше?
   -- Не знаю.
   -- Вы помолвлены. Вы обратились прежде къ родителямъ молодой дѣвицы?
   -- Не могу этого сказать; но думаю, что я подалъ имъ причины этого ожидать. Я думаю, они всѣ это знали. Но теперь всё кончено и я не знаю, чтобы намъ было надо говорить объ этомъ болѣе.
   -- Конечно. Ничего нельзя сказать такого, что могло бы принести пользу; но я не думаю, чтобы я сдѣлалъ что-нибудь, что возбудило бы вашу непріязнь.
   -- Непріязнь сильное выраженіе. Я вовсе не намѣренъ быть злопамятнымъ и не буду; стало-быть, это можно кончить.
   Послѣ этого Гарри былъ любезнѣе съ Солемъ, вообразивъ, что пасторъ въ нѣкоторомъ родѣ извиняется въ томъ, что онъ сдѣлалъ. Но мнѣ кажется, что мистеръ Соль вовсе этого не думалъ. Еслибы онъ сдѣлалъ предложеніе дочери кэнтербёрійскаго архіепископа, вмѣсто дочери клэверингскаго ректора, онъ и не воображалъ бы, что это требуетъ извиненія.
   На другой день послѣ его возвращенія изъ Лондона, лэди Клэверингъ послала за Гарри.
   -- Вы видѣли мою сестру въ Лондонѣ? сказала она.
   -- Да, отвѣчалъ Гарри, покраснѣвъ:-- такъ какъ я уже былъ въ Лондонѣ, я поѣхалъ её встрѣтить. Но, какъ вы сказали, лэди Онгаръ способна обходиться безъ помощи. Я только что видѣлъ её.
   -- Джулія сочла это большимъ одолженіемъ съ вашей стороны, но она удивилась, что вы не пришли къ ней на слѣдующій день. Она думала, вы придёте.
   -- О, нѣтъ! Я думалъ, что она слишкомъ устала и слишкомъ занята для того, чтобъ желать видѣть простого знакомаго.
   -- Ахъ, Гарри! я вижу, что она разсердила васъ, сказала лэди Клэверингъ:-- а то вы не назвали бы себя простымъ знакомымъ.
   -- Вовсе нѣтъ. Разсердила меня? Какъ она могла разсердить меня? Я хотѣлъ только сказать, что въ такое время она, вѣроятно, не желала видѣть никого, кромѣ людей по дѣлу или близкихъ родственниковъ, какъ вы или Гью.
   -- Гью къ ней не поѣдетъ.
   -- Но вы поѣдете, неправда ли?
   -- Поѣду скоро. Вы кажется не понимаете, Гарри, и можетъ-быть было бы странно, еслибъ вы поняли, что я не могу ѣздить въ Лондонъ, когда мнѣ вздумается. Я не должна была говорить вамъ этого, но невольно хочется говорить о своихъ дѣлахъ. Въ настоящую минуту у меня нѣтъ денегъ на поѣздку, еслибы даже не было другихъ причинъ.
   Эти послѣднія слова она сказала почти шопотомъ, а потомъ посмотрѣла въ лицо молодому человѣку, чтобъ видѣть, что онъ думаетъ о томъ, что она ему сказала.
   -- О! вы скоро могли бы достать денегъ. Но я надѣюсь, что вы скоро поѣдете.
   Черезъ день онъ получилъ по почтѣ письмо отъ лэди Онгаръ. Когда онъ увидалъ почеркъ, знакомый ему, сердце его тотчасъ забилось и онъ не рѣшился распечатать письмо за завтракомъ. Однако распечаталъ и прочолъ, но почти не понялъ содержанія до-тѣхъ-поръ, пока не унёсъ его въ свою комнату. Письмо, которое было очень коротко, состояло въ слѣдующемъ:

"Любезный другъ,

   "Я такъ сильно тронута тѣмъ, что вы пріѣхали встрѣтить меня на станціи; можетъ-быть, еще болѣе оттого, что тѣ, которые обязаны быть ко мнѣ внимательны, оказали мнѣ менѣе вниманія. Не думайте, чтобы я говорила о бѣдной Герміонѣ, потому что я не имѣю намѣренія жаловаться на неё. Я думала, что можетъ-быть вы навѣстите меня прежде чѣмъ уѣдете изъ Лондона; но вѣроятно вы торопились. Я получила извѣстіе изъ Клэверинга, что вы дня черезъ два пріѣдете въ Лондонъ на ваше новое мѣсто. Пожалуйста навѣстите меня. Я имѣю такъ много разсказать вамъ. Квартира, нанятая вами, именно такова, какую я желала, и я такъ вамъ благодарна!

Ваша навсегда
"Д. О."

   Когда Гарри прочолъ и понялъ, онъ примѣтилъ, что онъ опять былъ взволнованъ.
   -- Бѣдняжка! сказалъ онъ себѣ: -- грустно думать, какъ ей нуженъ другъ!
   

Глава VII.
НѢСКОЛЬКО СЦЕНЪ ИЗЪ ЖИЗНИ ГРАФИНИ.

   Въ половинѣ января Гарри Клэверингъ поѣхалъ въ Лондонъ и занялся работою въ конторѣ Бейльби. Контора Бейльби состояла изъ четырёхъ или пяти большихъ комнатъ, выходившихъ на рѣку изъ Адамской улицы въ Адельфи, и тамъ Гарри нашолъ для себя столъ въ одной комнатѣ съ тремя другими учениками. Это была прекрасная, старая комната, высокая, съ большими окнами, украшенная на потолкѣ итальянской рѣзбой и летящей богиней въ серединѣ. Въ прошлое время въ этомъ домѣ жилъ какой-то богачъ, который наслаждался тутъ пріятнымъ вѣтеркомъ съ рѣки, прежде чѣмъ Лондонъ сдѣлался настоящимъ Лондономъ и когда для Темзы не нужно было плотинъ. Ничего не могло быть милѣе комнаты Гарри или пріятнѣе стола и стула, которые онъ занималъ у окна; но въ обращеніи другихъ людей съ нимъ было что-то такое, не совсѣмъ удовлетворявшее его. Они вѣроятно не знали, что онъ былъ стипендіатомъ коллегіи, и обращались съ нимъ, какъ-будто онъ просто былъ студентъ лондонскаго университета. Въ Страттонѣ ему отдавали нѣкоторымъ образомъ честь. Тамъ знали, кто онъ, и чувствовали къ нему нѣкоторое уваженіе. Его не трепали по спинѣ, не толкали въ рёбра, даже не называли старымъ дружище, прежде чѣмъ болѣе продолжительное знакомство оправдало это названіе. Но у Бейльби въ Адельфи одинъ молодой человѣкъ, который былъ моложе Гарри и, повидимому, еще не достигъ высокаго положенія въ инженерной наукѣ, очевидно думалъ, что онъ дѣйствуетъ дружески и прилично, объявляя, что пріѣзжій "восковой", на второй же день появленія Гарри въ конторѣ. Гарри Клэверингъ не прочь былъ отъ мысли, что онъ и "восковой" и "каменный", но онъ желалъ, чтобы подобные комплименты и нѣжныя названія употребляли съ нимъ только тѣ, которые знали его довольно давно, чтобы быть увѣренными, что онъ заслуживаетъ ихъ. Мистеръ Джозефъ Уолликеръ, конечно, не находился еще въ ихъ числѣ.
   Былъ въ конторѣ Бейльби человѣкъ, который имѣлъ право называть его нѣжными названіями и получать ихъ отъ него, хотя Гарри никогда не видалъ его, пока первый разъ не явился въ Адельфи. Это былъ Теодоръ Бёртонъ, его будущій шуринъ, который былъ теперь главнымъ лицомъ въ лондонской конторѣ, главнымъ лицомъ въ дѣлѣ, хотя онъ не былъ еще партнёромъ. Было рѣшено, что этотъ Бёртонъ вступитъ въ партнёрство, когда отецъ его оставитъ дѣла; а пока онъ получалъ жалованья тысячу фунтовъ, какъ главный клэркъ. Теодоръ Бёртонъ былъ трудолюбивый, степенный, умный человѣкъ, съ плѣшивой головой, съ высокимъ лбомъ и съ выраженіемъ постояннаго труда въ лицѣ, которое пріобрѣтаютъ такіе люди. Гарри Клэверингу онъ не понравился, потому что онъ носилъ бумажныя перчатки и имѣлъ противную привычку сметать пыль съ своихъ сапоговъ носовымъ платкомъ. Гарри видѣлъ, какъ онъ дѣлалъ это два раза въ первый день ихъ знакомства, и чрезвычайно объ этомъ сожалѣлъ. Бумажныя перчатки также были непріятны, какъ и толстые сапоги, съ которыхъ стряхивалась пыль; но стряхиваніе пыли было самымъ важнымъ преступленіемъ.
   И въ обращеніи мистера Теодора Бёртона было что-то ненравившееся Гарри, хотя этотъ джентльменъ, очевидно, имѣлъ намѣреніе быть къ нему ласковъ. Когда Бёртонъ поговорилъ съ нимъ минуты двѣ, въ головѣ Гарри промелькнула мысль, что онъ не обязанъ жениться на всей Бёртонской фамиліи и что, можетъ-быть, онъ долженъ принять нѣкоторыя мѣры, чтобы сдѣлать извѣстнымъ этотъ фактъ. "Теодоръ", какъ онъ часто слышалъ Бёртона называли любящія уста, какъ-будто считалъ его своей собственностью, называлъ его Гарри и упрекалъ его съ дружеской горячностью, что онъ прямо не пріѣхалъ къ нему въ домъ въ Онслоу-Крешентъ.
   -- Пожалуйста, будьте тамъ какъ дома, сказалъ Бёртонъ.-- И надѣюсь, что вамъ понравится моя жена. Вы не должны бояться, что вы сдѣлаетесь лѣнивы, если будете проводить здѣсь вечера, потому что мы всѣ любимъ читать. Придёте сегодня обѣдать?
   Флоренсъ сказала ему, что она была любимою сестрой ея брата Теодора и что Теодоръ, какъ мужъ, братъ и человѣкъ, былъ совершенствомъ. Но Теодоръ смахивалъ пыль носовымъ платкомъ съ своихъ сапоговъ, и Гарри Клэверингъ не захотѣлъ обѣдать у него въ тотъ день.
   Для него было мучительно, очевидно, что всѣ въ конторѣ знали его отношенія къ дочери старика Бёртона. Онъ былъ въ Страттонѣ и, подобно всѣмъ другимъ, не вышелъ безъ обжоги изъ страттонскаго огня. Его заставили сдѣлать то, что сдѣлали Грэнджеръ, Скарнессъ и другіе. Страттонъ сдѣлался теперь болѣе безопаснымъ мѣстомъ, такъ какъ Клэверингъ взялъ послѣднюю. Вотъ какое чувство, повидимому, имѣли другіе объ этомъ. Гарри такъ не думалъ о своей Флоренсъ. Онъ зналъ хорошо, какъ онъ былъ счастливъ, что пріобрѣлъ сердце такой дѣвушки. Ему хорошо было извѣстно, какая огромная разница была между его Флоренсъ и Карри Скорнессъ. Онъ съ негодованіемъ отвергалъ передъ собой, что онъ раскаявается въ томъ, что онъ сдѣлалъ. Но онъ желалъ, чтобы эти частныя вещи и остались частными и чтобы не всѣ въ конторѣ Бейльби знали о его помолвкѣ. Когда Уолликеръ, на четвёртый день ихъ знакомства, спросилъ его, всё ли благополучно въ Страттонѣ, онъ рѣшилъ, что онъ ненавидитъ Уолликсра и будетъ его ненавидѣть до конца своей жизни. Онъ отказался отъ перваго приглашенія Теодора Бёртона, но не могъ совершенно уклониться отъ знакомства съ своимъ будущимъ шуриномъ и даль слово обѣдать у него.
   Въ тотъ же самый день Гарри изъ конторы Бейльби прямо пошолъ въ Болтонскую улицу къ лэди Онгаръ. Идя туда, онъ думалъ, что эти Уолликеры и имъ подобные не имѣли въ своей жизни такихъ случаевъ, какіе выпали на долю ему. Надъ нимъ смѣялись по поводу Флоренсъ Бёртонъ, не угадывая, что ему было суждено любить и быть любимымъ такой женщиной, какою была Джулія Брабазонъ, такою женщиной, какою была теперь лэди Онгаръ. Но дѣла его устроились хорошо. Джулія Брабазонъ не могла составить счастье мужа, но Флоренсъ Бёртонъ будетъ нѣжнѣйшей, милѣйшей и вѣрнѣйшей женою, какую когда-либо мущина вводилъ въ свой домъ. Онъ думалъ объ этомъ и рѣшился каждый день думать объ этомъ болѣе, когда постучался въ дверь лэди Онгаръ.
   -- Да, ея сіятельство дома, сказалъ лакей, котораго онъ видѣлъ на платформѣ, и черезъ нѣсколько минутъ Гарри очутился въ гостиной, которую онъ такъ старательно разсматривалъ, когда нанималъ для ея настоящей жилицы.
   Онъ оставался въ комнатѣ минутъ шесть и могъ вполнѣ разсмотрѣть всё находившееся въ ней. Теперь она вовсе не походила на ту комнату, которую онъ видѣлъ менѣе чѣмъ мѣсяцъ тому назадъ. Она написала ему, что эта квартира была именно такова, какую она желала имѣть, но послѣ того всё тутъ перемѣнилось. Стояло новое фортепіано и мёбель была обита новымъ ситцемъ, комната была наполнена маленькими женскими принадлежностями, показывавшими роскошь и богатство. Повсюду виднѣлись украшенія, хорошенькія игрушки и тысячи бездѣлушекъ, которыя могутъ имѣть только богачи, и богачи со вкусомъ. Потомъ онъ услыхалъ лёгкіе шаги; дверь отворилась и вошла лэди Онгаръ.
   Онъ ожидалъ увидѣть ту же самую фигуру, какую онъ видѣлъ на платформѣ желѣзной дороги, такую же мрачную одежду, ту же спокойную осанку, даже тотъ самый воаль на лицѣ; но лэди Онгаръ, которую онъ видѣлъ теперь, также не походила на ту лэди Онгаръ, какъ она не походила на Джулію Брабазонъ, которую онъ зналъ въ Клэверингскомъ паркѣ. Она была одѣта, конечно, въ чорное; конечно, она была въ траурѣ, но несмотря на чорное и несмотря на трауръ, въ ней не было ни унынія, ни торжественности горя. Онъ едва примѣтилъ, что ея платье было креповое или что бѣлыя длинныя барбы висятъ съ чепчика, который такъ мило сидитъ на ея головѣ. Онъ смотрѣлъ на ея лицо. Сначала онъ подумалъ, что это не можетъ быть та же женщина, она показалась ему гораздо старше. А между-тѣмъ, когда онъ смотрѣлъ на неё, онъ видѣлъ, что она прекрасна по прежнему, даже прекраснѣе прежняго. Въ ея лицѣ и фигурѣ было достоинство, которое очень къ ней шло и которое показывало, что она знаетъ, что она графиня. Она казалась женщиной болѣе пригодной для женственнаго, чѣмъ для дѣвическаго возраста. Глаза ея были блестящѣе прежняго и, какъ Гарри показалось, больше; а высокій лобъ и благородное очертаніе физіономіи очень шли къ платью и къ головному убору, которые были на ней.
   -- Я васъ ждала, сказала она, подходя къ нему.-- Герміона написала мнѣ, что вы пріѣдете въ Лондонъ въ понедѣльникъ. Зачѣмъ вы не пришли ко мнѣ раньше?
   На лицѣ ея была улыбка, а въ тонѣ самоувѣренность, которыя почти смутили его.
   -- У меня было много дѣла, сказалъ онъ.
   -- Въ вашей новой профессіи. Да, я понимаю это. Итакъ вы теперь поселились въ Лондонѣ? Гдѣ вы живёте? то-есть, если вы уже устроились?
   Въ отвѣтъ на это Гарри сказалъ, что онъ нанялъ квартиру на Блумбёрійскомъ сквэрѣ, и покраснѣлъ, называя такую неаристократическую мѣстность. Старая мистриссъ Бёртонъ рекомендовала ему домъ, въ которомъ онъ помѣстился, но онъ не счолъ нужнымъ объяснять это обстоятельство лэди Онгаръ.
   -- Я должна поблагодарить васъ за то, что вы сдѣлали для меня, продолжала она.-- Вы такъ скоро убѣжали отъ меня въ тотъ вечеръ, что я не могла съ вами поговорить. Но сказать вамъ по правдѣ, Гарри, я не была тогда расположена говорить ни съ кѣмъ. Разумѣется, вы думали, что я дурно обошлась съ вами.
   -- О, нѣтъ! сказалъ онъ.
   -- Разумѣется, вы думали. А еслибъ вы этого не думали, я разсердилась бы на васъ. Но еслибъ дѣло шло о спасеніи моей жизни, я не могла бы. Почему сэръ Гью Клэверингъ не пріѣхалъ встрѣтить меня? Почему не пріѣхалъ ко мнѣ мужъ моей сестры?
   На этотъ вопросъ Гарри не могъ дать отвѣта. Онъ всё еще стоялъ съ шляпой въ рукѣ, а теперь отвернулся отъ нея и покачалъ головой.
   -- Сядьте, Гарри, сказала она: -- и позвольте мнѣ поговорить съ вами, какъ съ другомъ, если только вы не торопитесь уйти.
   -- О, нѣтъ! сказалъ онъ, садясь.
   -- Или если вы не боитесь меня.
   -- Боюсь васъ, лэди Онгаръ?
   -- Да, боитесь; но я говорю не о васъ. Я не думаю, чтобъ вы были такъ трусливы, чтобы бросить женщину, которая была вашимъ другомъ, за то, что съ ней сдѣлалось несчастье и клевета очернила ея имя.
   -- Надѣюсь, сказалъ Гарри.
   -- Нѣтъ, Гарри, я этого не думаю о васъ. Но если сэръ Гью не трусъ, зачѣмъ онъ не пріѣхалъ встрѣтить меня? Зачѣмъ онъ оставилъ меня одну, теперь, когда онъ могъ быть полезенъ мнѣ? Я знала, что деньги его кумиръ, но я никогда не просила у него ни одного шиллинга и теперь не сдѣлала бы этого. О, Гарри, какъ дурно вы поступили съ этой чекой! Вы помните?
   -- Да, помню.
   -- И я также, и буду помнить всегда, всегда. Еслибъ я взяла эти деньги, какъ часто слышала бы я о нихъ съ-тѣхь поръ!
   -- Слышали о деньгахъ? спросилъ онъ.-- Вы хотите сказать, отъ меня?
   -- Да; какъ часто слышала бы отъ васъ. Мучили ли бы вы меня и говорили ли мнѣ объ этихъ деньгахъ разъ въ недѣлю? Честное слово, Гарри, мнѣ говорили о нихъ почти каждый день. Не удивительно ли, что бываютъ мущины такіе низкіе.
   Для него стало теперь ясно, что она говорила о своёмъ умершемъ мужѣ; но объ этомъ Гарри теперь чувствовалъ себя неспособнымъ сказать ни слова. Онъ не воображалъ въ эту минуту, какъ откровенно она скоро будетъ говорить съ нимъ о лордѣ Онгарѣ и объ его недостаткахъ.
   -- О, какъ я жалѣла, зачѣмъ я не взяла вашихъ денегъ! Но теперь это всё-равно, Гарри. Какъ ни непріятны подобные упрёки, они скоро становятся ничтожными. Но это была трусость въ вашемъ кузенѣ Гью, неправда ли? Еслибы я не жила у него какъ родная, это было бы всё-равно. А теперь точно-будто меня бросилъ родной братъ.
   -- Лэди Клэверингъ была у васъ?
   -- Одинъ разъ, на полчаса. Она пріѣхала въ Лондонъ на одинъ день, пріѣхала ко мнѣ одна, и дрожала, какъ-будто боялась меня. Бѣдная Герми! Вы, владыки мірозданія, заставляете вашихъ рабынь вести печальную жизнь, когда вздумаете замѣнить ваши поцалуи и воркованье деспотизмомъ и самоуправствомъ. Я не осуждаю Герми. Я полагаю, она сдѣлала всё, что могла, и я не сдѣлала ей ни малѣйшаго упрёка. И ему не сдѣлаю. Если онъ придётъ теперь, слуга мой откажетъ ему. Онъ оскорбилъ меня, и я буду помнить оскорбленіе.
   Гарри Клэверингъ не совсѣмъ понималъ, чего лэди Онгаръ желала отъ своего зятя, какой помощи требовала она; онъ не зналъ также, прилично ли ему предложить себя вмѣсто сэра Гью. Онъ чувствовалъ себя готовымъ въ эту минуту сдѣлать всё что могъ, даже еслибы нужная услуга требовала большей жертвы, чѣмъ оправдывало благоразуміе.
   -- Еслибъ я зналъ, что вамъ нужно что-нибудь, я пришолъ бы къ вамъ скорѣе, сказалъ онъ.
   -- Всё мнѣ нужно, Гарри! Всё нужно, -- кромѣ чеки въ шестьсотъ фунтовъ, которую вы прислали мнѣ такъ вѣроломно. Думали ли вы когда-нибудь, что могло бы случиться, еслибъ одинъ человѣкъ узналъ объ этомъ? Всѣ объявили бы, что вы сдѣлали это для собственной своей тайной цѣли -- всѣ, кромѣ одной.
   Гарри, слыша это, чувствовалъ, что онъ краснѣетъ. Знала ли лэди Онгаръ о его помолвкѣ съ Флоренсъ Бёртонъ? Лэди Клэверингъ это знала и могла, вѣроятно, разсказать, но опять могла и не разсказать. Гарри въ эту минуту желалъ знать, какъ это было. Всё, что лэди Онгаръ говорила ему, имѣло бы совершенно другое значеніе, судя по тому, знала она или нѣтъ объ этомъ обстоятельствѣ. Гарри увѣрялъ себя, что онъ надѣется, что она знаетъ это, такъ какъ это послужило бы къ тому, чтобы сдѣлать ихъ обоихъ непринужденнѣе между собой; но онъ не думалъ, чтобы ему шло приступить къ этому предмету. Приличнѣе всего было бы ей поздравить его, но она этого не сдѣлала.
   -- Я не имѣлъ никакого дурного намѣренія, сказалъ онъ въ отвѣтъ на ея послѣднія слова.
   -- Вы никогда не имѣли дурного намѣренія относительно меня, Гарри, хотя вы страшно бранили меня. Вы навѣрно забыли, какими жестокими именами называли вы меня. Вы, мущины, забываете такія вещи.
   -- Я помню одно названіе, которое я вамъ далъ.
   -- Пожалуйста не повторяйте его. Если я заслужила его, мнѣ будетъ стыдно, а если не заслужила, будетъ стыдно вамъ.
   -- Нѣтъ, я не повторю.
   -- Неправда ли какъ странно, Гарри, что мы съ вами сидимъ и разговариваемъ такимъ образомъ?
   Она наклонилась къ нему черезъ столъ, поднявъ одну руку ко лбу, между-тѣмъ какъ глаза ея были пристально устремлены на него. Эта поза, какъ онъ чувствовалъ, показывала чрезвычайную короткость. Она не стала бы сидѣть такимъ образомъ, откинувъ волосы съ своего лба, прогнавъ съ своего лица всѣ признаки вдовства, въ присутствіи кого бы то ни было, кромѣ дорогого и короткаго друга. Онъ не думалъ объ этомъ, но онъ это чувствовалъ почти инстинктивно.
   -- Что я должна разсказать вамъ, сказала она:-- что я должна разсказать?
   Зачѣмъ она будетъ разсказывать ему? Разумѣется, онъ сдѣлалъ себѣ этотъ вопросъ. Потомъ онъ вспомнилъ, что у ней нѣтъ брата, вспомнилъ также, что ея зять бросилъ её, и объявилъ себѣ, что онъ будетъ ея братомъ.
   -- Я боюсь, что вы не были счастливы, сказалъ онъ: -- съ-тѣхъ-поръ, какъ я видѣлъ васъ въ послѣдній разъ.
   -- Счастлива? отвѣчала она:-- я вела такую жизнь, какую не считала возможной ни для мущины, ни для женщины. Я буду съ вами откровенна, Гарри. Только одно убѣжденіе, что это не могло продолжиться долго, спасло меня отъ самоубійства. Я знала, что онъ долженъ умереть.
   -- О, лэди Онгаръ!
   -- Да, вотъ имя, которое онъ далъ мнѣ, и потому что я согласилась принять его, онъ обходился со мною... о, Боже мой! какія я найду слова, чтобы сказать вамъ, что онъ сдѣлалъ и какимъ образомъ онъ обращался со мною? Женщина не можетъ сказать этого мущинѣ. Гарри, у меня нѣтъ друга, которому я могла бы довѣриться, кромѣ васъ, но вамъ я не могу этого сказать. Когда онъ узналъ, что онъ сдѣлалъ ошибку, женившись на мнѣ, что ему не нужно было то, что онъ считалъ для себя нужнымъ, что я скорѣе была ему тягостью, чѣмъ утѣшеніемъ, какимъ способомъ, думаете вы, старался онъ освободиться отъ этой тяжести?
   Клэверингъ сидѣлъ молча и смотрѣлъ на неё. Теперь обѣ ея руки были приложены ко лбу, а большіе глаза смотрѣли на него до-тѣхъ-поръ, что онъ чувствовалъ себя неспособнымъ отвесть хоть на минуту свои глаза отъ ея лица.
   -- Онъ старался сбыть меня на руки другому человѣку, а когда увидалъ, что это ему неудаётся, онъ обвинилъ меня въ винѣ, къ которой самъ принуждалъ меня.
   -- Лэди Онгаръ!
   -- Да, вы можете смотрѣть на меня съ удивленіемъ. Вы можете говорить хриплымъ голосомъ и смотрѣть такъ. Можетъ быть, даже вы мнѣ не повѣрите, но именемъ Бога, которому мы оба вѣримъ, я говорю вамъ правду. Онъ пытался и ему неудалось, а потомъ онъ обвинилъ меня въ преступленіи, которое онъ не могъ заставить меня совершить.
   -- Что жъ тогда?
   -- Да, что жъ тогда? Гарри, я должна была дѣлать то и вести такую жизнь, что и самыя мужественныя ослабѣли бы, но я вынесла это, я не оставляла его до конца. Онъ сказалъ мнѣ прежде этой послѣдней ужасной болѣзни, что я остаюсь съ нимъ для его денегъ.
   "-- Для вашихъ денегъ, милордъ, сказала я:-- и для моей репутаціи." Такъ оно и было. Было ли благоразумно послѣ всего, что я перенесла, бросить то, за что я продала себя? Я была очень бѣдна и была такъ поставлена, что бѣдность, даже такая бѣдность, какъ моя, была для меня проклятіемъ. Вы знаете, отъ чего я отказалась, потому что боялась этого проклятія. Неужели я должна была потерпѣть пораженіе, потому что такой человѣкъ хотѣлъ нарушить заключонное нами условіе? Я знаю, есть люди, которые скажутъ, что я была вѣроломна. Гью Клэверингъ, вѣроятно, говоритъ это теперь. Но никто не скажетъ, чтобы я оставила его одного умереть въ чужой землѣ.
   -- Онъ просилъ васъ оставить его?
   -- Нѣтъ, но онъ называлъ меня такимъ именемъ, услышавъ которое ни одна женщина не осталась бы. Ни одна женщина, еслибы не имѣла такой цѣли, какую имѣла я. Онъ хотѣлъ отнять цѣну, которую онъ заплатилъ, а я рѣшилась не сдѣлать ничего, что могло бы помочь ему въ этой низости. Потомъ Гарри, его послѣдняя болѣзнь! О, Гарри! вы пожалѣли бы меня, еслибъ знали всё!
   -- Это его невоздержность...
   -- Невоздержность! Онъ пилъ водку, просто водку. Онъ довёлъ себя до такого состоянія, что только одна водка могла поддерживать его жизнь и одна водка могла убить его -- и убила. Вы слыхали когда-нибудь объ ужасахъ пьянства?
   -- Да, я слыхалъ о подобномъ состояніи.
   -- Надѣюсь, что вы никогда его не увидите. Это зрѣлище вѣчно будетъ васъ преслѣдовать. Но я видѣла и ухаживала за нимъ всё время, какъ-будто его служанка. Я оставалась съ нимъ, когда этотъ человѣкъ, который отворялъ вамъ дверь, не могъ оставаться въ комнатѣ. Я была съ нимъ, когда сильная сидѣлка изъ больницы, хотя не могла понять его словъ, чуть не упала въ обморокъ отъ того, что она видѣла и слышала. Онъ былъ наказанъ, Гарри. Мнѣ не нужно было другого мщенія даже за всю его жестокость, за всю его несправедливость, за его низкое вѣроломство. Не ужасно ли думать, что человѣкъ можетъ довести себя до такого конца?
   Гарри думалъ, скорѣе какъ ужасно, что человѣкъ имѣетъ власть втянуть женщину въ такую геенну, какую устроилъ этотъ человѣкъ. Онъ чувствовалъ, что еслибы Джулія Брабазонъ была его женой, какъ разъ она обѣщала, онъ никогда не позволилъ бы себѣ сказать ей грубое слово или смотрѣть на неё нелюбящими глазами. Но она захотѣла соединиться съ человѣкомъ, который обращался съ нею съ жестокостью, превосходившей всё, что онъ могъ вообразить.
   -- Это счастье, что онъ умеръ, сказалъ онъ наконецъ.
   -- Счастье для обоихъ. Можетъ-быть, вы теперь понимаете, какова была моя супружеская жизнь. И во всё это время у меня былъ только одинъ другъ, если я могу назвать другомъ человѣка, который условился съ моимъ мужемъ и долженъ былъ сдѣлаться его агентомъ, чтобъ погубить меня. Но когда этотъ человѣкъ понялъ, что я не такова, какою меня представили, какою описалъ ему меня мой мужъ, онъ смягчился.
   -- Могу я спросить имя этого человѣка?
   -- Его зовутъ Патеровъ. Онъ полякъ, но говоритъ по-англійски какъ англичанинъ. При мнѣ онъ сказалъ лорду Онгару, что онъ лжецъ и грубіянъ. Лордъ Онгаръ смѣялся тѣмъ тихимъ, насмѣшливымъ хохотомъ, который обозначалъ въ нёмъ весёлость, и сказалъ графу Патерову, что, разумѣется, онъ это говоритъ изъ угожденія мнѣ. Больше я ничего не скажу вамъ, Гарри. Вы понимаете довольно, сколько страдала я, и если вы можете повѣрить, что я не была виновата...
   -- О, лэди Онгаръ!
   -- Ну, я не стану сомнѣваться въ васъ. Но, сколько я могла узнать, вы почти одинъ такого мнѣнія. Что Герми думаетъ, я не знаю, но она скоро будетъ думать такъ, какъ ей прикажетъ Гью. И я не стану осуждать её. Что же ей дѣлать, бѣдняжкѣ?
   -- Я увѣренъ, что она не думаетъ дурного о васъ.
   -- Я имѣю одно преимущество, Гарри, одно преимущество надъ нею и надъ другими. Я свободна. Цѣпи тяготили меня только во время моего рабства, но я свободна и цѣна за моё рабство осталась. Онъ написалъ сюда -- повѣрите ли вы этому?-- пока я жила съ нимъ, онъ написалъ сюда, чтобъ собрать улики, по которымъ можно было бы освободиться отъ меня. А иногда онъ бывалъ вѣжливъ, надѣясь обмануть меня и заставить меня сдѣлать оплошность. Онъ приглашалъ этого человѣка обѣдать, а потомъ вдругъ отлучался, и во всё это время требовалъ, чтобы были собраны улики. Улики! Со мною во всё время жили одни слуги. Еслибъ я могла теперь представить улики, я сдѣлала бы всё яснымъ какъ день. Но кчему заботиться о чести женщины, хотя мущина можетъ беречь свою честь, собирая улики?
   -- Но то, что онъ сдѣлалъ, не можетъ вамъ повредить.
   -- Нѣтъ, Гарри, это повредило мнѣ, это чуть не погубило меня. Неужели слухи не дошли до васъ? Говорите какъ мущина и скажите, не такъ ли это?
   -- Я слышалъ кое-что.
   -- Да, вы слышали кое-что! Еслибъ вы услыхали что-нибудь о вашей сестрѣ, гдѣ были бы вы? Весь свѣтъ сдѣлался бы для васъ хаосомъ, пока вы не вытянули бы языкъ у кого-нибудь. Не повредило мнѣ! Два года домъ вашего кузена Гью былъ моимъ домомъ. Я встрѣтила лорда Онгара въ его домѣ. Я выходила замужъ изъ его дома. Онъ мой зять и ближе всѣхъ мущинъ ко мнѣ. Онъ пользуется хорошимъ мнѣніемъ свѣта и въ это время могъ бы оказать мнѣ дѣйствительную услугу. Почему же онъ не встрѣтилъ меня по пріѣздѣ? Почему я теперь не въ его домѣ, съ моей сестрой, чтобы свѣтъ могъ знать, что мои родные приняли меня бъ себѣ? Почему, Гарри, я говорю это вамъ -- вамъ, хотя вы мнѣ чужой, кузенъ мужа моей сестры, молодой человѣкъ, по своему положенію не годящійся мнѣ въ повѣренные? Зачѣмъ я говорю вамъ это, Гарри?
   -- Затѣмъ, что мы старые друзья, сказалъ онъ, спрашивая себя въ эту минуту, знаетъ ли она о его помолвкѣ съ Флоренсъ Бёртонъ.
   -- Да, мы старые друзья и всегда были расположены другъ къ другу; но вы должны знать, что, по сужденію свѣта, я дѣлаю дурно, говоря объ этомъ вамъ. Это было бы дурно, еслибы свѣтъ не бросилъ меня, такъ что я не обязана уважать его мнѣніе. Я -- лэди Онгаръ и получила свою долю изъ денегъ этого человѣка. Мнѣ отдали Онгарскій Паркъ, удостовѣрившись, что онъ принадлежитъ мнѣ по праву и по закону. Но онъ лишилъ меня всѣхъ друзей, какіе были у меня на свѣтѣ, а вы говорите, что онъ не сдѣлалъ мнѣ вреда!
   -- Не всѣхъ друзей.
   -- Нѣтъ, Гарри, я васъ не забываю. Но ваше тщеславіе не должно оскорбляться. Только свѣтъ захотѣлъ бы лишить меня такой дружбы, какъ ваша, а не мой вкусъ или выборъ. Свѣтъ всегда лишаетъ насъ именно того, что больше нравится намъ самимъ. Вы такъ умны, что понимаете это.
   Онъ улыбнулся и объявилъ, что онъ предложилъ свою помощь только потому, что можетъ-быть она была нужна въ настоящую минуту. Что могъ онъ сдѣлать для нея? Какъ могъ онъ показать ей теперь, тотчасъ свою дружбу?
   -- Вы сдѣлали это, Гарри, слушая меня съ сочувствіемъ. Рѣдко требуемъ мы важныхъ услугъ отъ нашихъ друзей. Мнѣ ихъ не нужно. Никто не можетъ повредить мнѣ болѣе теперь. Мои деньги и моё званіе въ безопасности, а можетъ-быть постепенно знакомые, если не друзья, опять соберутся вокругъ меня. Теперь, конечно, я не вижу никого; а именно оттого, что я не вижу никого, мнѣ нужно было поговорить съ кѣмъ-нибудь. Бѣдная Герми хуже чѣмъ никто. Прощайте, Гарри; вы удивлены теперь, но это скоро пройдётъ. Не заставьте меня долго васъ ждать.
   Чувствуя, что ему велятъ уйти, Гарри простился и ушолъ.
   

Глава VIII.
ДОМЪ ВЪ ОНСЛОУ-КРЕШЕНТЪ.

   Гарри, выходя изъ дома въ Болтонской улицѣ, не зналъ, на головѣ онъ идётъ или на ногахъ. Бёртонъ не велѣлъ ему одѣваться.
   -- Мы не даёмъ парадныхъ обѣдовъ. У насъ всё по семейному.
   Вслѣдствіе этого Гарри прошолъ прямо изъ Болтонской улицы въ Онслоу-Крешентъ. Но хотя онъ шолъ настоящей дорогой по Пиккадилли, мысли его были такъ сбивчивы, что онъ самъ не зналъ, куда онъ идётъ. Точно-будто новая жизнь открылась передъ нимъ и открылась такимъ образомъ, что могла поглотить его. Не только потому, что исторія лэди Онгаръ была такъ ужасна, а жизнь такъ странна, но и потому-что самъ онъ долженъ былъ играть нѣкоторую роль въ этой исторіи и нѣкоторымъ образомъ присоединиться къ этой жизни. Эта графиня, съ своимъ богатствомъ, съ своимъ званіемъ, съ своею красотой и съ своимъ блестящимъ умомъ, призвала его къ себѣ и сказала ему, что онъ ея единственный другъ. Разумѣется, онъ обѣщалъ ей свою дружбу. Какъ онъ могъ не дать этого обѣщанія той, которую онъ такъ любилъ? Но къ чему могло повести подобное обѣщаніе, или лучше сказать, къ чему Могло бы оно не повести, еслибъ не Флоренсъ Бёртонъ? Лэди Онгаръ была молода, свободна, богата. Она не выказывала сожалѣній о мужѣ, котораго лишилась, говоря о нёмъ такъ, какъ-будто не считала себй его женой. И это была та самая Джулія, которую онъ любилъ, которая измѣнила ему, и оплакивая которую, онъ когда-то рѣшался вести несчастную, одинокую жизнь. Разумѣется, она должна ожидать, что онъ возобновитъ всё это, если только она не знаетъ о его помолвкѣ. Но если она знаетъ, зачѣмъ она не говорила объ этомъ?
   И возможно ли, чтобы у ней не было друзей, чтобы всѣ её бросили, чтобы она была одна на свѣтѣ? Когда онъ думалъ объ этомъ, всё это казалось ему слишкомъ ужаснымъ для того, чтобъ быть дѣйствительнымъ. Какую трагедію разсказывала она ему! Онъ думалъ о дерзости мущины къ женщинѣ, на которой онъ женился, которую поклялся любить, потомъ о его жестокости, о его дьявольской жестокости, и наконецъ объ его ужасномъ наказаніи.
   "-- Я не оставляла его, несмотря ни на что", сказала она ему, и онъ старался представить себѣ ту постель, возлѣ которой Джулія Брабазонъ, его Джулія Брабазонъ, оставалась твёрдою, когда сидѣлка изъ больницы была испугана ужасами, которые видѣла она, и нервы крѣпкаго мущины -- мущины, которому платили за его услуги -- измѣнили ему.
   Гарри не сомнѣвался въ справедливости ея словъ, и ни одинъ мущина, ни одна женщина, которые слышали бы её, не стали бы сомнѣваться. Есть разсказы, которые очевидно кажутся ложными слушателю; есть другіе, въ истинѣ или лживости которыхъ сомнѣваешься, и наконецъ разсказы, которые кажутся отчасти справедливыми и отчасти нѣтъ. Но бываютъ такіе, въ истинѣ которыхъ не можетъ быть ни малѣйшаго сомнѣнія. Такъ было и съ разсказомъ лэди Онгаръ, и еслибъ сэръ Гью слышалъ его -- даже сэръ Гью, который сомнѣвался во всѣхъ мущинахъ и считалъ всѣхъ женщинъ фальшивыми, даже онъ, я думаю, повѣрилъ бы.
   Но она заслужила страданія, постигшія её. Даже Гарри, сердце котораго было очень нѣжно къ ней, сознавался въ этомъ. Она продала себя, какъ она сама говорила не разъ. Она отдала себя человѣку, котораго она вовсе не уважала, даже когда ея сердце принадлежало другому -- человѣку, которымъ она должна была гнушаться, котораго должна была презирать, когда клала свою руку въ его руку передъ алтарёмъ. Какое презрѣніе выражалось на ея лицѣ, когда она говорила о началѣ ихъ супружескихъ непріятностей! Съ какимъ поразительнымъ краснорѣчіемъ называла она его гнуснымъ, низкимъ человѣкомъ, отъ котораго женщина должна отворачиваться съ безмолвнымъ презрѣніемъ! Она имѣла теперь его имя, это званіе и его деньги, но была одинока, безъ друзей. Гарри Клэверингъ объявлялъ себѣ, что она заслуживала это, и объявляя это, прощалъ ей всѣ ея проступки. Она была виновата и пострадала за это, слѣдовательно, ей надо было простить. Еслибы онъ могъ чѣмъ-нибудь облегчить ея страданія, онъ сдѣлалъ бы это, какъ братъ для сестры.
   Но ей слѣдовало узнать о его помолвкѣ. Потомъ онъ припомнилъ всё своё свиданіе съ нею и былъ увѣренъ, что она должна знать. По-крайней-мѣрѣ онъ говорилъ себѣ, что онъ увѣренъ. Она не стала бы говорить съ нимъ такимъ-образомъ, еслибъ не знала, когда они видѣлись въ послѣдній разъ, бродя по клэверингскому саду, что онъ упрекалъ её въ вѣроломствѣ. Теперь она обратилась къ нему почти съ распростертыми объятіями, свободная, повѣряла ему свои огорченія и клялась, что онъ ея единственный другъ. Всё это могло значить только одно, если только она не знала, что этому одному мѣшаетъ его измѣнившееся положеніе.
   Но ему пріятно было думать, что она выбрала его своимъ повѣреннымъ, что она ему разсказала свою ужасную исторію. Я боюсь, что нѣкоторая доля этого удовольствія происходила отъ ея званія и богатства. Быть единственнымъ другомъ вдовствующей графини, молодой, богатой и прекрасной, было нѣчто не совсѣмъ обыкновенное. Что онъ находилъ удовольствіе быть повѣреннымъ такой красавицы, не дѣлало ему безчестія, я полагаю, хотя не забываю, что онъ былъ помолвленъ съ другой. Это могло быть опасно, но опасность въ такомъ случаѣ было его обязанностью преодолѣть. Но для того, чтобы её можно было преодолѣть, лэди Онгаръ должна была узнать о его положеніи.
   Я боюсь, что онъ соображалъ дорогою, каково было бы его положеніе въ свѣтѣ, еслибъ онъ никогда не видалъ Флоренсъ Бёртонъ. Во-первыхъ, онъ спрашивалъ себя, захотѣлъ ли бы онъ жениться на вдовѣ, особенно на вдовѣ, которая уже разъ измѣнила ему. Да, онъ думалъ, что онъ могъ простить ей даже это, еслибъ его сердце не измѣнилось; но онъ не забылъ сказать себѣ опять, какъ онъ былъ счастливъ, что сердце его измѣнилось. Какая графиня на свѣтѣ, какой бы она ни имѣла паркъ и безчисленное множество тысячъ годового дохода, могла быть такъ кротка, такъ мила, такъ добра, какъ его Флоренсъ Бёртонъ? Потомъ онъ старался вспомнить, что случалось, когда человѣкъ безъ титула женился на вдовѣ пэра. Онъ подумалъ, что её всѣ будутъ называть прежнимъ титуломъ, если она сама не захочетъ оставить его. Теперь объ этомъ не могло быть и рѣчи, но онъ думалъ, что онъ предпочолъ бы, чтобъ её называли "мистриссъ Клэверингъ", еслибы это случилось. Не думаю, чтобы онъ представлялъ себѣ необходимость съ ея стороны или съ своей отказаться отъ чего-нибудь другого, получоннаго ею отъ ея покойнаго мужа.
   Въ половинѣ седьмого, какъ назначилъ Теодоръ Бёртонъ, Гарри пришолъ въ Онслоу-Крешентъ и былъ введёнъ въ гостиную. Онъ зналъ, что Бёртонъ имѣетъ семейство, и представлялъ себѣ неопрятную женщину съ ребёнкомъ на рукахъ. Таковъ долженъ быть домъ человѣка, который смахивалъ пыль съ сапоговъ носовымъ платкомъ. Но, къ удивленію его, онъ очутился въ хорошенькой гостиной и увидалъ на диванѣ прехорошенькую женщину. Она была высока и стройна, съ большими карими глазами и съ прекрасно проведёнными бровями, съ овальнымъ лицомъ и съ премилымъ, предобрымъ ртомъ, когда-либо украшавшимъ женщину. Ея тёмные волосы были гладко зачосаны на лбу и собраны въ косу назади. Подлѣ нея, на маленькомъ стульчикѣ, сидѣла маленькая бѣлокурая дѣвочка, лѣтъ семи, которая что-то шила, и стоя на колѣнахъ на высокомъ стулѣ, другая дѣвочка, тремя годами моложе, раскладывала пастетъ.
   -- Мистеръ Клэверингъ, сказала она, вставая съ дивана:-- я такъ рада видѣть васъ, хотя почти разсердилась на васъ, зачѣмъ вы не пришли раньше. Я такъ много слышала о васъ. Разумѣется, вы это знаете.
   Гарри объяснилъ, что онъ въ Лондонѣ только нѣсколько дней, и объявилъ, что ему очень пріятно слышать, что о нёмъ стоило говорить.
   -- Если стоило принять ваше предложеніе, то о васъ стоило и говорить.
   -- А можетъ-быть не стоило ни то, ни другое, сказалъ онъ.
   -- Я не стану вамъ льстить. Только такъ какъ я нахожу, что наша Фло безъ исключенія самая совершенная дѣвушка на свѣтѣ, я не думаю, чтобы она сдѣлала дурной выборъ. Чисси, душечка, это мистеръ Клэверингъ.
   Чисси встала со стула и подошла къ нему.
   -- Мама говоритъ, что я должна очень васъ любить, сказала Чисси, подставляя своё личико, чтобы Гарри поцаловалъ её.
   -- Но я не говорила тебѣ, чтобы ты пересказала это, сказала мистриссъ Бёртонъ, смѣясь.
   -- И я буду очень васъ любить, сказалъ Гарри, взявъ её на руки.
   -- Но не такъ много, какъ тётю Флоренсъ?
   Всѣ знали объ этомъ. Для него было ясно, что всѣмъ Бёртономъ было извѣстно о его помолвкѣ и что всѣ говорили о ней открыто, какъ о всякомъ другомъ семейномъ обстоятельствѣ. Бёртоны не были таинственны. Гарри не могъ этого не чувствовать, хотя теперь, въ настоящую минуту, онъ былъ расположонъ думать особенно хорошо объ этомъ семействѣ, потому что мистриссъ Бёртонъ и ея дѣти были такъ милы.
   -- А это другая дочь?
   -- Да, другая, будущая племянница мистера Клэверингъ. Но я полагаю, что я могу называть васъ Гарри, могу? Меня зовутъ Цецилія. Да, а это миссъ Капризка.
   -- Я не миссъ Капризка, сказала дѣвочка, кругленькая какъ шарикъ.-- Я Софи Бёртонъ. О, вамъ не надо смѣяться!
   Гарри былъ какъ дома въ десять минутъ, и прежде чѣмъ пришолъ Бёртонъ, пошолъ наверхъ въ дѣтскую посмотрѣть въ колыбелькѣ Теодора Бёртона младшаго, такъ какъ ему было только нѣсколько мѣсяцевъ.
   -- Теперь вы видѣли насъ всѣхъ, сказала мистриссъ Бёртонъ:-- мы пойдёмъ внизъ и будемъ ждать моего мужа. Я должна сказать вамъ по секрету, что мы не обѣдаемъ вполовинѣ седьмого; вамъ надо это помнить вперёдъ. Но мнѣ хотѣлось провести съ вами полчаса передъ обѣдомъ, чтобъ посмотрѣть на, васъ и составить себѣ мнѣніе о выборѣ Фло. Надѣюсь, вы не станете сердиться на меня.
   -- Какое же мнѣніе вы составили?
   -- Если вы хотите это узнать, то узнайте отъ Флоренсъ, Вы можете быть увѣрены, что ей я скажу; а я могу быть увѣреда, что она вамъ скажетъ. Всё ли она говоритъ вамъ?
   -- Я говорю ей всё, сказалъ Гарри, чувствуя, однако, въ эту минуту упрёки совѣсти, когда вспомнилъ о своёмъ свиданіи съ лэди Онгаръ. Въ этотъ самый день случились такія вещи, о которыхъ, конечно, онъ не скажетъ ей.
   -- Дѣлайте это всегда, сказала мистриссъ Бёртонъ, дружемки положивъ свою руку на руку Гарри.-- Ничѣмъ нельзя такъ привязать къ себѣ женщину и сердцемъ и душой, какъ показавъ ей, что вы полагаетесь на неё во всёмъ. Теодоръ говоритъ мнѣ всё, и я такъ ему признательна. Это заставляетъ меня чувствовать, что я никогда не могу сдѣлать довольно для него. Надѣюсь, что вы будете къ Фло также добры, какъ онъ ко мнѣ.
   -- Мы не можемъ оба быть совершенны.
   -- А! вы будете смѣяться надо мной. Теодоръ всегда смѣётся надо мною, когда я становлюсь на ходули, какъ выражается онъ. Хотѣла бы я знать, такъ ли же вы благоразумны, какъ онъ?
   Гарри подумалъ, что онъ никогда не носитъ бумажныхъ перчатокъ.
   -- Не думаю, чтобъ я былъ очень благоразуменъ, сказалъ онъ.-- Я дѣлаю много сумасбродствъ, и хуже всего то, что эти сумасбродства мнѣ нравятся.
   -- И я также люблю много сумасбродныхъ вещей.
   -- О, мама! сказала Чисси.
   -- Теперь цѣлые полгода это будутъ мнѣ твердить, когда я стану проповѣдывать благоразуміе въ дѣтской. Но Флоренсъ почти столько же благоразумна, какъ ея братъ.
   -- Гораздо болѣе меня.
   -- Всѣ Бёртоны съ ногъ до головы пропитаны благоразуміемъ. И какъ это хорошо! Кто когда слыхалъ, чтобы съ кѣмъ-нибудь изъ нихъ сдѣлалось горе? Сколько бы ни было у нихъ дохода, его всегда достаточно. Знали вы когда-нибудь женщину, которая лучше пристроила бы своихъ дѣтей, чѣмъ мать Теодора? Она премилая старушка.
   Гарри слышалъ, что въ Страттонѣ её называли хитрой старухой, и не могъ не подумать о ея успѣхахъ по брачной части, когда ея невѣстка воспѣвала ей похвалы.
   Они продолжали разговаривать, между-тѣмъ какъ Софи сидѣла на колѣнахъ Гарри, пока послышался звукъ ключа въ замкѣ парадной двери и сдѣлалось извѣстно, что пришолъ хозяинъ дома.
   -- Это Теодоръ, сказала его жена, вскочивъ и бросившись къ нему на встрѣчу.-- Я такъ рада, что вы пришли прежде его, потому что я чувствую, что теперь я знаю васъ. Когда онъ будетъ здѣсь, мнѣ не достанется ни одного слова.
   Она пошла къ мужу, а Гарри остался размышлять, какъ такая очаровательная женщина могла полюбить человѣка, который смахивалъ пыль съ своихъ сапоговъ носовымъ платкомъ.
   Скоро на лѣстницѣ послышались шаги и Бёртонъ вошолъ съ человѣкомъ, котораго онъ представилъ Гарри какъ мистера Джонса.
   -- Я не знала, что придётъ мой братъ, сказала мистриссъ Бёртонъ:-- но это очень пріятно, потому что, разумѣется, я хочу, чтобы вы его узнали.
   Гарри пришолъ въ недоумѣніе. Какъ далеко распространятся эти фамильныя отрасли? Будетъ ли онъ принятъ какъ родной въ домѣ мистриссъ Джонсъ, а потомъ и въ домѣ брата мистриссъ Джонсъ? Его мысленные вопросы, однако, скоро были кончены въ этомъ отношеніи: онъ узналъ, что мистеръ Джонсъ холостякъ.
   Оказалось, что Джонсъ былъ редакторомъ или помощникомъ редактора какой-то распространённой ежедневной газеты.
   -- Онъ ночная птица, Гарри, сказала мистриссъ Бёртонъ.
   Она тотчасъ же стала называть его Гарри, но онъ никакъ не могъ рѣшиться называть её Цециліей. Онъ могъ бы, еслибъ тутъ не было ея мужа, но при нёмъ ему было стыдно.
   -- Онъ ночная птица, Гарри, сказала она, говоря о своёмъ братѣ:-- и всегда улетаетъ въ девять часовъ, чтобы гукать какъ сова въ какомъ-то тёмномъ уголку. Потомъ, когда онъ заснётъ утромъ, его гуканье слышится по городу.
   Гарри было пріятно, что онъ познакомился съ редакторомъ. Онъ думалъ, что редакторы люди гордые и не боялись никого, между-тѣмъ какъ всѣ боялись ихъ. Ему было пріятно пожать Джонсу руку, когда онъ узналъ, что Джонсъ издатель. Но Джонсъ, хотя у него было лицо и лобъ честнаго человѣка, былъ очень молчаливъ и даже какъ-будто покоренъ своей сестрѣ и зятю.
   Обѣдъ былъ простъ, но хорошъ, и Гарри скоро сдѣлался счастливъ и доволенъ, хотя онъ пришолъ почти съ намѣреніемъ найти недостатки. Мущины и женщины также часто бываютъ въ такомъ расположеніи духа и по какимъ-нибудь ничтожнымъ обстоятельствамъ чуждаются своихъ знакомыхъ. Подчинившись такому впечатлѣнію, Гарри не имѣлъ намѣренія провести пріятный вечеръ и держалъ бы себя холодно, еслибъ было возможно, но онъ увидалъ, что это невозможно, а черезъ нѣсколько времени онъ сдѣлался дружелюбенъ и веселъ, и обѣдъ прошолъ очень хорошо. За обѣдомъ была дикая утка, и Гарри былъ пріятно удивлёнъ, наблюдая за гастрономическимъ искусствомъ, съ какимъ Бёртонъ приготовлялъ соусъ съ лимономъ и перцемъ въ серебряномъ горшечкѣ на огнѣ. Гарри также мало ожидалъ бы этого отъ Кэнтербёрійскаго епископа, какъ отъ дѣлового человѣка, котораго онъ видѣлъ въ конторѣ.
   -- Онъ всегда это дѣлаетъ, мистриссъ Бёртонъ? спросилъ Гарри.
   -- Всегда, отвѣчалъ Бёртонъ: -- когда я могу достать матеріалы. Не станешь заботиться о холодной баранинѣ, а это обыкновенно подаютъ мнѣ на обѣдъ, когда мы обѣдаемъ одни. Дѣтямъ даютъ горячую баранину въ полдень.
   -- Этого съ нимъ никогда еще не случалось, Гарри, сказала мистриссъ Бёртонъ.
   -- Не много кладите перцу, сказалъ редакторъ.
   Это было первое слово, которое онъ произнёсъ послѣ продолжительнаго молчанія.
   -- Пожалуйста припомните это, когда будете писать сегодня вечеромъ вашу статью.
   -- Для меня не надо, Теодоръ, сказала мистриссъ Бёртонъ.
   -- Чисси!
   -- Я почти пообѣдала. Еслибы я вспомнила, что ты будешь показывать своё поваренное искусство, я поберегла бы свой аппетитъ, но я забыла.
   -- Я не думаю, чтобъ женщины понимали что-нибудь въ кушаньяхъ, сказалъ Бёртонъ.-- Мнѣ кажется, что дикая утка и рублёная баранина были бы одно и то же для моей жены, еслибы она ѣла съ завязанными глазами. Мнѣ это было бы всё равно, еслибъ онѣ вообще не гордились этимъ недостаткомъ. Онѣ находятъ это великолѣпнымъ.
   -- Точно такъ, какъ мущины гордятся тѣмъ, что не умѣютъ отличить въ музыкѣ одного мотива отъ другого, сказала его жена.
   Когда обѣдъ кончился, Бёртонъ всталъ.
   -- Гарри, спросилъ онъ:-- вы любите хорошее вино?
   Гарри отвѣчалъ, что онъ любитъ. Что ни говорили бы женщины о дикихъ уткахъ, мущины никогда не выкажутъ равнодушія къ хорошему вину, хотя въ свѣтѣ есть теорія, столько же не справедливая, сколько и распространённая, что мущины перестали пить вино.
   -- Право, я люблю, прибавилъ Гарри.
   -- Такъ я вамъ дамъ бутылку портвейну, сказалъ Бёртонъ и вышелъ изъ комнаты.
   -- Я очень радъ, что вы пришли сегодня, сказалъ Джонсъ очень серьёзно:-- онъ никогда не даётъ мнѣ этого портвейна, когда я съ нимъ одинъ, а для гостей ни за что не дастъ.
   -- Неужели ты обвиняешь его въ томъ, что онъ пьётъ его одинъ, Томъ? смѣясь сказала ему сестра.
   -- Я не знаю, когда онъ пьётъ; я только знаю, когда онъ не пьётъ.
   Вино было раскупорено съ такою же заботливостью, съ какою приготовлялся соусъ, и чистота тёмной жидкости разсматривалась тревожнымъ глазомъ.
   -- Что ты думаешь объ этомъ портвейнѣ, Чисси? Она знаетъ толкъ въ хорошемъ винѣ не хуже васъ, Гарри, несмотря на ея презрѣніе къ уткѣ.
   Когда, прихлёбывая старый порвейнь, они сидѣли около камина въ столовой, Гарри Клэверингъ былъ принуждёнъ сознаться, что онъ никогда не чувствовалъ себя комфортабельнѣе.
   -- Ахъ! сказалъ Бёртонъ, протягивая свою ногу въ туфлѣ:-- зачѣмъ не всегда бываетъ послѣобѣда, вмѣсто этой скучной комнаты въ Адельфи?
   -- И зачѣмъ не всегда можно пить старый портвейнъ? сказалъ Джонсъ.
   -- Да. Вы не такъ глупы, чтобы предположить, что человѣкъ, думая о постоянномъ удовольствіи, думаетъ также и о вредѣ, который сопровождаетъ подобное удовольствіе. Если я выпью много портвейна, я сдѣлаюсь сердитъ и нездоровъ.
   -- Тебѣ не нравилось бы пить слишкомъ много портвейна, замѣтила ему жена.
   -- То-то, и есть, сказалъ онъ.-- Мы принуждены работать, потому что отъ работы мы никогда не пресытимся, а удовольствіе пресыщаетъ насъ. Какое это удивительное устройство, если посмотришь: человѣкъ не можетъ постоянно наслаждаться удовольствіемъ. Ну, Гарри, намъ не надо начинать другой бутылки, а то Джонсъ заснётъ за корректурами.
   Всѣ пошли наверхъ. Гарри, прежде чѣмъ онъ ушолъ, повели опять въ дѣтскую, и онъ тамъ поцаловалъ обѣихъ дѣвочекъ въ ихъ постелькахъ. Когда онъ вышелъ изъ дѣтской, мистриссъ Бёртонъ взяла его за руку.
   -- Вы часто будете у насъ, сказала она:-- и станете считать себя какъ дома?
   Гарри не могъ этого не сказать. Онъ сказалъ безъ нерѣшимости, почти съ жаромъ, потому что и она и ея домъ понравились ему.
   -- Мы считаемъ васъ принадлежащимъ къ нашей семьѣ, сказала она.-- Можетъ ли это быть иначе, когда Фло дороже для насъ всѣхъ, кромѣ нашихъ собственныхъ дѣтей?
   -- Мнѣ такъ пріятно слышать это, сказалъ онъ.
   -- Такъ приходите сюда говорить о ней. Я хочу, чтобы Теодоръ чувствовалъ, что вы ему братъ; въ дѣлахъ это для васъ очень важно.
   Послѣ этого Гарри ушолъ и, возвращаясь по Пиккадилли въ свою квартиру на Блумберійскомъ сквэрѣ, онъ увѣрилъ себя, что жизнь въ Онслоу-Крешентъ гораздо лучше, чѣмъ га, которую будутъ вести въ Болтонской улицѣ.
   Когда онъ ушолъ, разумѣется, мужъ и жена начали разсуждать о нёмъ.
   -- Что ты думаешь о нёмъ? спросилъ онъ.
   -- Онъ мнѣ очень нравится. Онъ гораздо лучше, чѣмъ ты мнѣ описалъ, гораздо пріятнѣе и непринуждённѣе; я не сомнѣваюсь, что онъ очень умёнъ, хотя онъ не сейчасъ выказываетъ это.
   -- Онъ довольно умёнъ, въ этомъ нечего и сомнѣваться.
   -- Неужели ты не находишь его пріятнымъ?
   -- Да, здѣсь онъ былъ пріятенъ. Онъ одинъ изъ тѣхъ мущинъ, которые хорошо сходятся съ женщинами. Ты будешь больше находить съ нимъ удовольствія, нежели я. Онъ будетъ съ тобою болтать и не дѣлать ничего по цѣлымъ часамъ, если ты ему позволишь.
   -- Ты думаешь, что онъ лѣнивъ? Подумай обо всёмъ, что онъ уже сдѣлалъ.
   -- Вотъ это-то и противъ него. Онъ очень хорошо могъ бы поладить съ нами, еслибъ не получилъ этой проклятой стипендіи; но добившись этого, онъ думаетъ, что уже покончилъ съ усиленными трудами.
   -- Я не думаю, чтобы онъ былъ такъ сумасброденъ, Теодоръ.
   -- Я знаю хорошо, каковы подобные люди, и знаю, какой вредъ получаютъ они отъ своего воспитанія. Они учатся многому -- громкимъ названіямъ и понимаютъ многое на словахъ. Это знаніе не требуетъ опытности и весьма мало размышленія. Но оно требуетъ большой памяти, и когда они нагрузятъ себя такимъ образомъ, они думаютъ, что знаютъ всё. А что могутъ они сдѣлать, чтобы принести дѣйствительную пользу человѣчеству? Что могутъ они создать?
   -- Я полагаю, они могутъ быть полезны.
   -- Не знаю. Человѣкъ можетъ тебѣ сказать или увѣрить, будто скажетъ -- потому что изъ десяти разъ девять онъ навѣрно ошибётся -- на какомъ нарѣчіи говорили на какомъ-нибудь островѣ или въ какой-нибудь провинціи за шестьсотъ лѣтъ до Рождества Христова. Какую пользу принесётъ это кому нибудь, еслибы даже онъ былъ правъ? А посмотри, какое дѣйствіе это производитъ на самихъ этихъ людей. Въ двадцать-четыре года молодой человѣкъ достигъ какого-нибудь удивительнаго успѣха и думаетъ, что онъ достигъ совершенства, и слишкомъ тщеславенъ, чтобы учиться чему-нибудь впослѣдствіи. Дѣло въ томъ, что въ двадцать-четыре года ни одинъ человѣкъ не можетъ пріобрѣсти ничего кромѣ первоначальныхъ свѣдѣніи. Система дурна съ начала до конца. Я иду спать.
   Что сказалъ бы Гарри, еслибъ слышалъ всё это отъ человѣка, который смахивалъ пыль съ своихъ сапоговъ носовымъ платкомъ?
   

Глава IX.
СЛИШКОМЪ БЛАГОРАЗУМНА

   Флоренсъ Бёртонъ считала себя самой счастливой дѣвушкой на свѣтѣ. Ничего не недоставало къ ея полному блаженству. Она могла примѣтить, хотя не позволяла себѣ размышлять объ этомъ, что ея женихъ былъ выше во многихъ отношеніяхъ тѣхъ людей, за которыхъ вышли ея сёстры. Онъ былъ лучше воспиталъ, красивѣе собой и во всѣхъ отношеніяхъ болѣе похожъ на джентльмэна, чѣмъ Скарнессъ или всѣ другіе. Ей нравились мужья ея сестёръ, и до пріѣзда Гарри Клэверинга въ Страттонъ она никогда не думала, что если она выдеть замужъ, то провидѣніе пошлётъ ей мужа не такого, какъ они. Она никогда не поднимала головы, не вздёргивала носъ кверху и не говорила себѣ, что она потребуетъ для себя лучшаго мужа. Но тѣмъ не менѣе сознавала она, что нѣчто лучшее досталось ей. Она очень гордилась своимъ женихомъ и, безъ сомнѣнія, кротко и по женски показала это своимъ пріятельницамъ въ Страттонѣ. Мысль, что сама она лучше воспитана, красивѣе и умнѣе старшихъ сестёръ, и что, слѣдовательно, заслуживаетъ лучшаго мужа, никогда не входила ей въ голову. Лондонскіе Бёртоны -- Теодоръ Бёртонъ и его жена -- которые знали её хорошо и изъ всего семейства были способнѣе оцѣнить ея достоинства, давно были такого мнѣнія, что она заслуживала особенно счастливой доли въ жизни. Вопросъ для нихъ состоялъ въ томъ, довольно ли хорошъ для нея Гарри Клэверингъ.
   Всѣ въ Страттонѣ знали, что она помолвлена, и когда её поздравляли, она не отпиралась. Сёстры ея были помолвлены точно такимъ же образомъ. Въ ихъ дѣлахъ никогда не было секретовъ. Въ этомъ случаѣ люди дѣйствуютъ разно. Есть семейства, которыя считаютъ неделикатнымъ говорить о бракахъ своихъ членовъ. Обыкновенный знакомый сочтётся дерзкимъ, если даже намекнётъ на что-нибудь подобное, хотя бы это было рѣшоннымъ фактомъ. Помолвленныя дѣвицы только шепчутъ это извѣстіе на розовой бумажкѣ и краснѣютъ, сообщая его посредствомъ своего пера, даже въ уединеніи своихъ комнатъ. Но есть другія семейства, гдѣ нѣтъ и слѣдовъ подобной таинственности, гдѣ о помолвленныхъ говорятъ такъ открыто, какъ-будто они были уже соединены навѣкъ. Въ этихъ семействахъ молодыя дѣвицы говорятъ открыто о своихъ женихахъ и вообще предпочитаютъ этотъ разговоръ всякому другому. Такое семейство, нисколько не таинственное, совершенно открыто дѣйствовавшее, были Бёртоны страттонскіе. Сдержанность въ сдержанныхъ семействахъ вообще смягчается великолѣпіемъ свадебныхъ приготовленій, когда наконецъ бракъ совершится, между-тѣмъ какъ въ другомъ кружку -- людей несдержанныхъ -- свадьба не имѣетъ такой внѣшней церемонности. Вѣнчаются безъ трубныхъ звуковъ и проводятъ свой медовой мѣсяцъ съ прозаическою простотой.
   Флоренсъ рѣшила, что свадьбой спѣшить не слѣдуетъ; Гарри спѣшилъ, но это разумѣлось само собой. Онъ былъ существомъ нетерпѣливымъ, съ горячей кровью. Она была степеннѣе и разсудительнѣе. Лучше имъ подождать хоть даже пять или шесть лѣтъ. Для себя она бѣдности не боялась. Она всегда жила въ домѣ, гдѣ деньги очень береглись, и между людьми, неимѣвшими расточительныхъ привычекъ. Но не такова была его доля, и ея обязанностью было думать объ образѣ жизни, который былъ бы по нёмъ. Онъ не будетъ счастливъ въ бѣдности, не имѣя около себя удобствъ, которыя для нея будутъ роскошью. Когда мать сказала ей, качая головой, довольно печально, слушая, какъ говорила Флоренсъ, что она не любитъ продолжительныхъ помолвокь, Флоренсъ также качала головой шутливо и говорила матери, чтобы она не была подозрительна.
   -- Вѣдь не вы выходите за него, мама.
   -- Нѣтъ, душа моя, я это знаю. Но продолжительныя помолвки никогда не бываютъ хороши. И я никакъ не понимаю, почему молодымъ людямъ теперь нужно такъ много вещей, безъ которыхъ они очень хорошо обходились, когда я выходила замужъ. Когда я начала хозяйство, у насъ была только пятнадцатилѣтняя дѣвочка на всѣ работы, а няньки у насъ не было, пока не родился Теодоръ, а до него было трое дѣтей.
   Флоренсъ не могла сказать, сколько нянекъ пожелаетъ имѣть Гарри при подобныхъ обстоятельствахъ, но она была увѣрена, что ему понадобится больше прислуги, чѣмъ ея матери и отцу и даже ея братьямъ и сёстрамъ. Ея отецъ въ первое время послѣ свадьбы былъ не прочь, по возвращеніи домой, найти жену въ кухнѣ, наблюдающую за приготовленіями къ обѣду; даже ея братъ Теодоръ не почувствовалъ бы себя несчастнымъ въ подобномъ обстоятельствѣ. Но она знала, что Гарри это было бы непріятно, и слѣдовательно Гарри долженъ ждать.
   -- Это принесётъ ему пользу, мама, сказала Флоренсъ.-- Вы не можете думать, чтобы я находила въ нёмъ недостатки; но я знаю, что онъ молодъ во всѣхъ своихъ привычкахъ. Онъ одинъ изъ тѣхъ мущинъ, которые не должны жениться до двадцативосьми лѣтъ.
   -- Ты хочешь сказать, что онъ непостояненъ?
   -- Нѣтъ. Я не считаю его непостояннымъ, но онъ будетъ счастливѣе холостой года два. Онъ еще не остепенился на столько, чтобы любить съ удовольствіемъ ѣсть хлѣбъ съ масломъ, когда устанетъ отъ работы, какъ слѣдуетъ женатому человѣку. Знаете ли, я почти увѣрена, что маленькое волокитство было бы полезно для него.
   -- О, душа моя!
   -- Самое умѣреппое, конечно.
   -- А если оно будетъ неумѣренно? Я не люблю, когда помолвленные мущины поступаютъ такимъ образомъ. Я, вѣроятно, разсуждаю по старинному, но я думаю, что когда молодой человѣкъ помолвленъ, онъ долженъ это помнить и показывать. Это должно сдѣлать его серёзнымъ, ему не слѣдуетъ порхать какъ мотыльку.
   Въ три мѣсяца, въ которые Гарри оставался въ Лондонѣ передъ Пасхой, онъ нѣсколько разъ писалъ къ Флоренсъ, прося её назначить день свадьбы. Эти письма были написаны послѣ вечеровъ, провелённыхъ при благопріятныхъ обстоятельствахъ въ Онслоу-Крешентъ, когда онъ вполнѣ проникся достоинствами семейныхъ удобствъ, а можетъ-быть также ихъ внушило то обстоятельство, что лэди Онгаръ уѣхала изъ Лондона, не видавшись съ нимъ. Онъ часто заходилъ въ Болтонскую улицу, потому что лэди Онгаръ просила его бывать у ней, но только одинъ разъ нашолъ её дома, и тогда у ней было третье лицо -- дама, которая не была ему представлена, но онъ узналъ по ея произношенію, что она иностранка. Лэди Онгаръ была любезна и пріятна, но не случилось ничего особенно интереснаго для него и весьма безразсудно онъ былъ раздосадованъ. Когда потомъ онъ зашолъ въ Болтонскую улицу, онъ узналъ, что лэди Онгаръ уѣхала изъ Лондона въ Онгарскій Паркъ и, насколько было извѣстно служанкѣ дома, хотѣла остаться тамъ и послѣ Пасхи. Гарри имѣлъ какую-то неопредѣлённую мысль, что она не должна была дѣлать такого шага, не увѣдомивъ его. Не объявила ли она ему, что онъ ея единственный другъ? Когда другъ уѣзжаетъ изъ города, оставляя тамъ своего единственнаго друга, этотъ другъ долженъ сказать своему единственному другу, что онъ намѣренъ сдѣлать, а то подобное увѣреніе въ дружбѣ не значитъ ничего. Такъ разсуждалъ Гарри Клэверингъ, и разсуждая такимъ образомъ, увѣрялъ себя, что это не значитъ ничего, и очень уговаривалъ Флоренсъ Бёртонъ назначить свадьбу пораньше. Онъ писалъ ей, что онъ былъ у Цециліи -- онъ привыкъ называть мистриссъ Бёртонъ Цециліей въ своихъ письмахъ -- и она вполнѣ согласилась съ нимъ, что ихъ дохода будетъ достаточно. Онъ будетъ получать двѣсти фунтовъ отъ отца, рѣшившись отказаться отъ высокаго намѣренія никогда не получать помощи отъ отца. Отецъ опять предложилъ её, и онъ принялъ. Старикъ Бёртонъ давалъ сто, и Гарри думалъ, что они могутъ жить очень хорошо. Цецилія думала то же самое, писалъ онъ, и слѣдовательно Флоренсъ не должна отказывать. Но Флоренсъ получила прямо изъ Онслоу-Крешентъ собственное истолкованіе мыслей Цециліи, и отказала. Можно предположить, что она отказала бы даже безъ помощи Цециліи, потому что она не имѣла измѣнчиваго характера. Она написала къ Гарри очень осторожно, а такъ какъ ея письмо должно было имѣть вліяніе на эту исторію, читатель прочтётъ его, если читателю это угодно.

"Страттонъ, мартъ 186--.

"Любезный Гарри,

   "Я получила ваше письмо сегодня утромъ и тотчасъ отвѣчаю на него, потому что я знаю, что вы съ нетерпѣніемъ будете ждать отвѣта. Вы нетерпѣливы -- такъ ли? Но письмо было доброе, нѣжное, милое, великодушное и мнѣ не нужно говорить вамъ, что я люблю написавшаго его всѣмъ моимъ сердцемъ. Я такъ рада, что вамъ нравится Цецилія. Я считаю её совершеннѣйшей женщиной. И Теодоръ нисколько не хуже Цециліи, хотя я знаю, что вы этого не думаете, потому что не говорите. Я всегда счастлива, когда бываю въ Онслоу-Крешентъ. Я была бы тамъ нынѣшней весной, еслибъ одинъ человѣкъ, которому угодно думать, что его права на меня сильнѣе, чѣмъ всѣхъ другихъ, не желалъ, чтобы я ѣхала въ другое мѣсто. Мама также желаетъ, чтобы я поѣхала въ Лондонъ на недѣлю, но мнѣ не хочется надолго отлучаться изъ стараго дома, прежде чѣмъ настанетъ окончательная разлука.
   "Кстати объ окончательной разлукѣ; лучше ужъ тотчасъ къ этому приступить. Мнѣ не нужно говорить вамъ, что никакія заботы объ отцѣ и матери не заставили бы меня отложить мою свадьбу. Разумѣется, теперь я обязана думать о васъ; такъ какъ они одобрили мой бракъ, я не имѣю права думать о нихъ наперекоръ вамъ. И вы не должны предполагать, что они заставляютъ меня медлить. Напротивъ, мама всегда говоритъ мнѣ, что ранніе браки самые лучшіе. Она всѣхъ птичекъ выслала изъ гнѣзда, кромѣ одной, и съ нетерпѣніемъ ждётъ, какъ и эта улетитъ, чтобы быть увѣренной, что она не хромая. Слѣдовательно, вы не должны думать, что мама или папа удерживаютъ меня, хотя папа думаетъ, также какъ и я, что мы должны подождать немножко.
   "Милый Гарри, вы не должны сердиться, но я увѣрена, что намъ надо подождать. Мы оба молоды и къ чему намъ спѣшить? Я знаю, что вы скажете, и разумѣется, люблю васъ еще болѣе за то, что вы такъ любите меня; но мнѣ кажется, что я могу быть совершенно счастлива, если могу видѣть васъ раза три въ годъ и постоянно получать отъ васъ письма. Вы очень добры, что пишите ко мнѣ такія милыя письма, и чѣмъ они длиннѣе, тѣмъ больше они мнѣ нравятся. Чѣмъ бы вы ихъ ни наполняли, я люблю, чтобы они были длинны. Я знаю, что я не умѣю писать милыхъ писемъ, и это огорчаетъ меня. Если я не имѣю сказать чего-нибудь особеннаго, я нѣма.
   "Но теперь я имѣю сказать кое-что особенное. Несмотря на всё, что вы мнѣ говорите о Цециліи, я не думаю, что для насъ было бы хорошо обвѣнчаться теперь. Я знаю, что вы готовы пожертвовать всѣмъ, но я не должна принимать жертвы. Я не могла бы видѣть васъ бѣднымъ и неспокойнымъ; а мы будемъ очень бѣдны съ такимъ доходомъ, какой будетъ у насъ. Если мы будемъ жить въ Страттонѣ, можетъ-быть мы справились бы, но въ Лондонѣ это было бы неблагоразумно. Вы не должны сердиться на меня за то, что я говорю, потому что я столько же желаю быть съ вами, сколько вы желаете быть со мной; только я могу ждать и съ удовольствіемъ чувствовать, что всё моё счастье впереди, я знаю, что я права въ этомъ. Напишите мнѣ одну строчку, что ни не сердитесь на вашу дѣвочку.
   "Я буду готова къ 29. Я получила такую милую записочку отъ Фанни намедни. Она говоритъ, что вы совсѣмъ къ нимъ не пишете, и предполагаетъ что я пользуюсь всею вашей энергіей въ этомъ отношеніи. Я сказала ей, что я получаю отъ васъ много писемъ. Братъ мой пишетъ ко мнѣ очень рѣдко, и я получу двадцать писемъ отъ Цециліи за одно коротенькое письмецо, которое пришлётъ мнѣ Теодоръ. Можетъ-быть, скоро я буду главной корреспонденткой съ пасторатомъ. Фанни написала мнѣ всё насчотъ платьевъ, и моё готово совсѣмъ. Я провожала къ вѣнцу четырёхъ моихъ сестёръ, такъ что мнѣ слѣдуетъ знать, какъ и что. Я уже никого не буду провожать къ вѣнцу послѣ Фанни; но кто же будетъ провожать меня? Я думаю, намъ надо подождать, пока Чисси и Софи выростутъ. Чисси пишетъ мнѣ, что вы премилый. Не знаю, отъ Чисси ли это сказано, или отъ Цециліи.
   "Богъ да благословитъ васъ, милый, милый Гарри! Напишите мнѣ одно письмо, прежде чѣмъ пріѣдете за мною, и сознайтесь, что я права, даже если скажете, что я непріятна. Разумѣется, мнѣ пріятно думать, что вы желаете имѣть меня, по видите, надо же платить дань цивилизаціи.-- Вѣчно вамъ преданная

"ФЛОРЕНСЪ БЕРТОНЪ."

   Гарри Клэверингъ очень разсердился, когда получилъ это письмо. Первою причиной этого гнѣва было то обстоятельство, что Флоренсъ хотѣла знать лучше его, что было лучше для него. Если онъ готовъ былъ жить въ Лондонѣ менѣе чѣмъ на четыреста фунтовъ въ годъ, конечно, она могла рѣшиться на это. Онъ ни на минуту не подозрѣвалъ, что она боится за себя, но онъ былъ въ негодованіи на неё за ея боязнь за него. Какое право имѣла она обвинять его въ томъ, что онъ не хочетъ удобствъ? Развѣ онъ не согласился для нея терпѣть неудобства въ старомъ домѣ въ Страттонѣ? Не былъ ли онъ готовъ отказаться отъ стипендіи и отъ общества лэди Онгаръ для нея? Развѣ онъ не выказалъ себя такимъ любовникомъ, какого не найдётся одного изъ ста? А между-тѣмъ она пишетъ ему, что для него не годится быть бѣднымъ и терпѣть неудобства!... Послѣ всего, что онъ сдѣлалъ на свѣтѣ, послѣ всего, что онъ перенёсъ, было бы странно, чтобъ онъ не зналъ, что для него хорошо! Вотъ въ какомъ свѣтѣ смотрѣлъ онъ на упорство Флоренсъ.
   Онъ былъ довольно несчастливъ въ этотъ періодъ. Ему казалось, что онъ былъ обиженъ съ обѣихъ сторонъ, или, если можно такъ сказать, о нёмъ съ обѣихъ сторонъ меньше думали, чѣмъ онъ заслуживалъ. Еслибъ лэди Онгаръ осталась въ Лондонѣ, какъ ей слѣдовало, онъ утѣшился бы и въ то же время отмстилъ Флоренсъ, посвятивъ нѣсколько свободныхъ часовъ этой дамѣ. Это внезапный отъѣздъ лэди Онгаръ заставилъ его почувствовать, что онъ долженъ тотчасъ же жениться. Теперь у него не было утѣшенія, кромѣ жалобъ мистриссъ Бёртонъ и частыхъ посѣщеній театра. Мистриссъ Бёртонъ онъ много жаловался, дёргая ея нитки и шерсть, сидя въ праздности въ то время, какъ она работала, именно какъ предсказывалъ Теодоръ Бёртонъ.
   -- Я не хотѣла бы, чтобъ вы такъ лѣнились, Гарри, сказала ему однажды мистриссъ Бёртонъ.-- Вамъ слѣдовало бы теперь быть въ вашей конторѣ.
   Надо сознаться въ пользу Гарри Клэверинга, что тѣ, которымъ онъ нравился, особенно женщины, очень легко дѣлались съ нимъ коротки. Онъ имѣлъ простое и непринуждённое обращеніе, онъ никогда не важничалъ. Онъ совершенно освоился съ домомъ Бёртона въ десять недѣль своего пребыванія въ Лондонѣ и зналъ дорогу въ Онслоу-Крешентъ почти слишкомъ хорошо. Можетъ-быть, можно справедливо предположить, что онъ не ходилъ бы туда такъ часто, еслибъ мистриссъ Теодоръ Бёртонъ была безобразная женщина.
   -- Это всё она виновата, сказалъ онъ, продолжая рѣзать ножницами шерстинку.-- Она слишкомъ благоразумна.
   -- Бѣдная Флоренсъ!.
   -- Вы не можете не знать, что я трудился бы въ три раза болѣе, еслибы она дала мнѣ другой отвѣтъ. Самъ разсудокъ говоритъ, что всякій мущина трудился бы при подобныхъ обстоятельствахъ. Впрочемъ, мнѣ кажется, я не лѣнюсь. Я дѣлаю не меньше другихъ къ конторѣ,
   -- Я не хочу, чтобы вы истребляли мою шерсть, Теодоръ говоритъ, что Флоренсъ права.
   -- Разумѣется, онъ будетъ это говорить; разумѣется, онъ скажетъ, что я не правъ. Я не стану больше её просить -- вотъ и всё.
   -- О, Гарри! не говорите этого. Вы знаете, что будете её просить. Вы стали бы просить завтра, еслибъ она была здѣсь.
   -- Вы не знаете меня, Цецилія, а то вы не говорили бы этого. Когда я рѣшусь на что-нибудь, я держусь этого твёрдо. Она сказала что-то о двухъ годахъ, и я не скажу ни слова, чтобы перемѣнить это рѣшеніе. Если оно должно перемѣниться, то его перемѣнитъ она.
   Между-тѣмъ онъ наказалъ Флоренсъ, не пославъ ей никакого особеннаго отвѣта на ея письмо. Онъ писалъ къ ней какъ обыкновенно, но не упоминалъ ни о своёмъ предложеніи, ни о ея отказѣ. Она просила его сказать ей, что онъ не сердится, но онъ не сказалъ ей ничего подобнаго. Онъ написалъ ей, когда, гдѣ и какъ онъ встрѣтится съ нею и отвезётъ изъ Страттона въ Клэверингъ; разсказывалъ ей пьесу, которую онъ видѣлъ въ театрѣ; описалъ обѣдъ въ Онслоу-Крешентъ и разсказалъ забавную исторію объ Уолликерѣ и конторѣ въ Адельфи. Но ни слова не сказалъ даже въ упрёкъ о ея намѣреніи насчотъ ихъ брака. Онъ имѣлъ намѣреніе сильно поразить Флоренсъ и находилъ удовольствіе въ огорченіи, наносимомъ имъ. Флоренсъ, получивъ это письмо, узнала, что онъ огорчонъ, и вполнѣ поняла его мысли.
   -- Я его успокою, когда мы будемъ вмѣстѣ, сказала она.-- Я его образумлю, когда увижу его.
   Онъ не ожидалъ, что его гнѣвъ будетъ принятъ такимъ образомъ. Однажды, по возвращеніи домой, онъ нашолъ на своёмъ столѣ карточку, которая очень удивила его. На ней было имя, но не было адреса, а надъ именемъ замѣтка карандашомъ, что хозяинъ этой карточки пріѣдетъ опять по возвращеніи въ Лондонъ послѣ Пасхи. Имя на карточкѣ было графа Патерова. Онъ вспомнилъ это имя, какъ только увидалъ его, хотя не думалъ о нёмъ никогда, кромѣ того единственнаго случая, когда его упомянули ему. Графъ Патеровъ былъ другомъ лорда Онгара и по поводу его лордъ Онгаръ ложно обвинилъ свою жену. Зачѣмъ графъ Патеровъ былъ у него? Зачѣмъ онъ пріѣхалъ въ Англію? Откуда онъ узналъ его адресъ на Блумбёрійскомъ сквэрѣ? На этотъ послѣдній вопросъ онъ безъ труда нашолъ отвѣтъ. Разумѣется, онъ узналъ отъ лэди Онгаръ. Графъ Патеровъ теперь уѣхалъ изъ Лондона. Не уѣхалъ ли онъ въ Онгарскій Паркъ? Голова Гарри Клэверинга тотчасъ наполнилась подозрѣніемъ и онъ почувствовалъ ревность, несмотря на Флоренсъ Бёртонъ. Возможно ли, чтобъ лэди Онгаръ, овдовѣвшая только четыре мѣсяца назадъ, приняла въ своёмъ загородномъ домѣ этого человѣка, имя котораго было соединено съ ея именемъ такимъ гибельнымъ образомъ? Если такъ, что могъ онъ думать о подобномъ поведеніи? Онъ очень разсердился. Онъ зналъ, что онъ разсержонъ, но не зналъ, что онъ ревнуетъ. Не былъ ли онъ, по ея собственному заявленію, ея единственнымъ другомъ, и въ такомъ случаѣ могъ ли онъ безъ гнѣва чувствовать подобное подозрѣніе?
   -- Ея другъ! говорилъ онъ себѣ.-- Нѣтъ, я ей не другъ, если она имѣетъ какое-нибудь дѣло съ этимъ человѣкомъ послѣ того, что она говорила мнѣ о нёмъ.
   Онъ вспомнилъ наконецъ, что можетъ-быть графъ уѣхалъ не въ Онгарскій Паркъ, но во всякомъ случаѣ онъ долженъ былъ имѣть сношенія съ лэди Онгаръ, а то онъ не зналъ бы его адреса.
   -- Графъ Патеровъ! повторилъ онъ:-- желалъ бы я знать, поссорюсь ли я съ этимъ человѣкомъ?
   Во весь этотъ вечеръ онъ думалъ только о лэди Онгаръ. Относительно себя онъ зналъ, что онъ ничего не можетъ предложить лэди Онгаръ, кромѣ братской дружбы, но всё-таки для него было обидно, что она коротко знакома съ другимъ неженатымъ человѣкомъ, кромѣ его.
   На слѣдующій день онъ долженъ былъ поѣхать въ Страттонъ и утромъ почтальонъ принёсъ къ нему письмо или, лучше сказать, коротенькую записку. На штемпелѣ стоялъ Гильдфордъ и Гарри тотчасъ узналъ, что это письмо отъ лэди Онгаръ.
   
   "Любезный мистеръ Клэверингъ" говорилось въ письмѣ: "мнѣ жаль, что я должна была оставить Лондонъ, не видавшись съ вами; я возвращусь въ концѣ апрѣля и оставляю за собой ту же квартиру. Пріѣзжайте ко мнѣ, если можете, вечеромъ 30, послѣ обѣда. Онъ наконецъ велѣлъ Герми написать и просить меня пріѣхать въ Клэверингъ на Святую недѣлю. Какая записка? Я покажу её вамъ, когда мы увидимся. Разумѣется, я отказялась.
   "Я пишу нарочно, чтобъ увѣдомить васъ, что я просила графа Патерова быть у васъ. Я его не видала, но должна была написать ему о томъ, что случилось во Флоренціи. Онъ пріѣхалъ въ Англію по дѣламъ лорда Онгара. Я желаю, чтобы вы выслушали его исторію. Сколько мнѣ извѣстно, онъ человѣкъ правдивый, хотя не знаю, могу ли еще что-нибудь сказать въ его пользу,

"Ваша навсегда
"Д. О."

   Когда онъ прочолъ это, онъ совершенно измѣнился. Увидѣться съ графомъ Патеровымъ? Разумѣется, онъ увидится съ нимъ. Какая обязанность можетъ быть приличнѣе для друга? До отъѣзда изъ Лондона онъ написалъ записку графу Патерову, чтобъ она была отдана ему людьми на его квартирѣ, если онъ пріѣдетъ во время отсутствія графа изъ Лондона. Онъ объяснялъ, что онъ ѣдетъ въ Клэверингъ на двѣ недѣли, но выражалъ готовность пріѣхать въ Лондонъ тотчасъ, если графу Патерову будетъ необходимо уѣхать изъ Лондона прежде этого времени.
   Когда онъ занимался дѣлами въ этотъ день и ѣхалъ въ Лондонъ, онъ думалъ о лэди Онгаръ снисходительнѣе, чѣмъ думалъ послѣ того, какъ увидалъ карточку графа Патерова.
   

Глава X.
ФЛОРЕНСЪ БЕРТОНЪ ВЪ ПАСТОРАТѢ.

   Гарри Клэверингъ поѣхалъ въ Страттонъ, ночевалъ одну ночь въ домѣ Бёртона и отвёзъ Флоренсъ въ Клэверингъ -- за двадцать миль -- на слѣдующій день. Этого путешествія вдвоёмъ оба ожидали съ большимъ восторгомъ и Флоренсъ, несмотря на неудовольствіе, выраженное ея женихомъ за ея благоразуміе, была очень счастлива, когда сѣла рядомъ съ нимъ въ экипажъ, присланный изъ пастората. Ни слова не было сказано между ними объ этомъ, и Гарри не хотѣлъ говорить ничего. Онъ намѣревался выполнить своё мщеніе и оставаться нѣмымъ на этомъ счотъ. Но не таково было намѣреніе Флоренсъ. Она желала не только поступить по-своему въ этомъ случаѣ, но желала также, чтобы и Гарри согласился на это.
   День былъ очаровательный для такого путешествія. Было холодно, но не такъ, чтобы это было непріятно для нихъ. Былъ вѣтеръ, но онъ ихъ не мучилъ. Разъ пошолъ маленькій дождь, который далъ Гарри возможность закутать свою спутницу, но только что онъ это сдѣлалъ, какъ уже оно оказалось ненужнымъ. Они оба соглашались, что такой способъ путешествія былъ несравненно пріятнѣе путешествія по желѣзнымъ дорогамъ, и я былъ бы такого же мнѣнія, еслибъ всегда можно было путешествовать такимъ образомъ. Надо также понять, что Гарри, хотя онъ, безъ сомнѣнія, мстилъ Флоренсъ, удерживаясь отъ всякого намёка на ея письмо, не имѣлъ намѣренія быть непріятнымъ. Онъ очень хорошо разыгрывалъ роль любовника, и Флоренсъ была чрезвычайно счастлива.
   -- Гарри, сказала она, когда они проѣхали уже половину пути: -- вы еще мнѣ не сказали, что вы думаете о моёмъ письмѣ.
   -- О какомъ письмѣ?
   Но онъ зналъ очень хорошо, о какомъ письмѣ шла рѣчь.
   -- О моёмъ благоразумномъ письмѣ, написанномъ въ отвѣтъ на ваше, очень неблагоразумное.
   -- Я думалъ, что о нёмъ нечего больше говорить.
   -- Гарри, не надо, чтобъ между нами былъ предметъ, о которомъ намъ не хотѣлось бы разсуждать. Я знаю, что вы хотѣли выразить, не отвѣчая мнѣ. Вы хотѣли наказать меня за то, что моё мнѣніе не согласовалось съ вашимъ. Неправда ли, Гарри?
   -- Наказать васъ? нѣтъ, я не хотѣлъ васъ наказать. Кажется, я былъ наказанъ.
   -- Но вы знаете, что я была права. Не была ли я права?
   -- Я думаю, что вы были неправы, но я не стану ничего болѣе говорить объ этомъ теперь.
   -- А я желаю, чтобъ вы говорили, Гарри. Развѣ для меня не значитъ всё, чтобъ мы съ вами были согласны насчотъ этого? Мнѣ не о чемъ больше думать, какъ о васъ. Мнѣ не на что больше надѣяться, какъ чтобы мнѣ дожить до того, чтобъ быть вашей женой. Моя единственная забота на свѣтѣ о васъ. Полно, Гарри, не дуйтесь на меня.
   -- Я не дуюсь.
   -- Скажите мнѣ милое словечко. Скажите мнѣ, что вы вѣрите, что я думаю не о себѣ, а о васъ.
   -- Зачѣмъ вы не предоставите мнѣ самому думать о себѣ въ этомъ случаѣ?
   -- Потому что вамъ надо думать обо мнѣ.
   -- Я думаю, что мы могли бы очень хорошо жить тѣмъ доходомъ, который мы будемъ имѣть. Если вы согласитесь обвѣнчаться этимъ лѣтомъ, я не стану дуться, какъ вы выражаетесь, болѣе ни одной минуты.
   -- Нѣтъ, Гарри, я не должна соглашаться на это. Я не исполнила бы моей обязанности къ вамъ, еслибъ согласилась.
   -- Стало-быть, не кчему говорить объ этомъ.
   -- Послушайте, Гарри, если двухлѣтняя помолвка скучна для васъ...
   -- Разумѣется, скучна. Всегда скучно ждать чего бы то ни было. Я ничего такъ ненавижу, какъ ждать.
   -- Но выслушайте меня, сказала она серьёзно: -- если это слишкомъ скучно, если вы не можете перенести этого безъ огорченія, я освобожу васъ отъ этой помолвки.
   -- Флоренсъ!
   -- Выслушайте меня до конца. Во мнѣ это не сдѣлаетъ перемѣны, а потомъ, если вы захотите вернуться ко мнѣ черезъ два года, вы можете быть увѣрены, какимъ образомъ я васъ приму.
   -- Какая же будетъ польза изъ того?
   -- Просто та, что вы не будете связаны такимъ образомъ, который васъ огорчаетъ. Только это меня заботитъ, только объ этомъ я думаю.
   Гарри клялся ей, что онъ не освободитъ её отъ обѣщанія, даннаго ему, что онъ не дастъ ей возможности ускользнуть отъ него, что онъ намѣренъ держать её такъ крѣпко, что если она вырвется отъ него, то будетъ считаться между женщинами образцомъ вѣроломства. Онъ сказалъ, что готовъ жениться на ней завтра, что это его желаніе, его мнѣніе, что это было бы лучше для нихъ обоихъ; а если не завтра, то послѣ завтра и такъ далѣе до того дня, пока она согласится сдѣлаться его женой. Онъ говорилъ также, что онъ будетъ продолжать мучить её разъ въ недѣлю, пока не уговоритъ согласиться; а потомъ цитировалъ латинскій стихъ, чтобы показать, что постоянное паденіе воды можетъ пробить камень. Это немножко не согласовалось съ увѣреніемъ, сдѣланномъ имъ мистриссъ Бёртонъ въ Онслоу-Крешентъ, что онъ никогда не будетъ говорить съ Флоренсъ объ этомъ, но мущины часто перемѣняютъ свои намѣренія, а Гарри Клэверингъ часто перемѣнялъ свои.
   Флоренсъ, когда онъ объявилъ намѣреніе, выше приведённое, подумала, что онъ очень хорошо разыгрываетъ роль любовника, и придвинулась къ нему нѣсколько ближе, благодаря его за горячность.
   -- Милый Гарри, вы такъ добры и ласковы, я такъ искренно васъ люблю!
   Такимъ образомъ путешествіе совершилось очень пріятно, и когда Флоренсъ подъѣхала къ двери пастората, она была совершенно довольна своимъ кучеромъ.
   Я боюсь, что Гарри Клэверингъ, герой нашей исторіи, досихъ-поръ не показывалъ читателю геройскаго характера. Можетъ-быть, на него пожалуются, что онъ вѣтренъ, непостояненъ, легко поддаётся постороннему вліянію и въ хорошемъ и въ дурномъ. Но надо вспомнить, что до-сихъ-поръ съ нимъ жестоко обращались на этихъ страницахъ и что его недостатки и слабости были обнаруживаемы почти несправедливымъ образомъ. Можно повѣрить, что онъ имѣлъ такіе недостатки и былъ подверженъ такимъ слабостямъ; но подлежитъ вопросу, не сдѣлалось ли бы извѣстнымъ много дурного о людяхъ, герои они или нѣтъ, еслибы ихъ характеръ не былъ, такъ сказать, вывернутъ на изнанку передъ нашими глазами. Гарри Клэверингъ, стипендіатъ своей коллегіи, шести футъ роста, съ красивой наружностью, былъ высоко уважаемъ тѣми, кто его зналъ, несмотря на маленькія слабости, портившія его характеръ, и я долженъ просить читателя принять о нёмъ мнѣніе свѣта и не цѣнить его слишкомъ низко въ этомъ раннемъ періодѣ исторіи его приключеній.
   Если этотъ разсказъ будетъ читать дама, которой случилось входить въ домъ при обстоятельствахъ точно такихъ, какія привели Флоренсъ Бёртонъ въ клэверингскій пасторатъ, она поймётъ, какъ растревожена была эта молодая дѣвица, когда встрѣтила всю клэверингскую семью. Вѣтеръ растрепалъ ея одежду, салопъ и шаль тяжело висѣли на ней, а шляпка нѣсколько измялась -- по милости Гарри -- и она чувствовала себя шлюхой, когда явилась между ними. Что они подумаютъ о ней и что они подумаютъ о Гарри, что онъ выбралъ себѣ такую жену? Мистриссъ Клэверингъ поцаловала её прежде чѣмъ она увидала ея лицо, и Мэри и Фанни поцаловали её прежде чѣмъ она знала, которая изъ нихъ кто; а потомъ её поцаловалъ дородный господинъ, безъ сомнѣнія, мистеръ Клэверингъ старшій. Потомъ другой господинъ, гораздо моложе и тоньше, пожалъ ей руку. Онъ могъ бы и поцаловать её, еслибы хотѣлъ, потому что Флоренсъ была слишкомъ сконфужена для того, чтобы обратить на это вниманіе. Но вопросъ состоитъ въ томъ, позволила ли бы это Мэри Клэверитъ, потому что этотъ господинъ былъ Эдуардъ Фильдингъ, который долженъ былъ сдѣлаться ея мужемъ черезъ три дня.
   -- Теперь, Флоренсъ, пойдёмте наверхъ въ комнату мама напиться чаю, а мы будемъ смотрѣть на васъ. Гарри, тебѣ не нужно идти. Ты долго былъ съ нею и опять можешь быть вечеромъ.
   Флоренсъ такимъ образомъ была отведена наверхъ и очутилась на креслѣ передъ каминомъ, между тѣмъ какъ три пары рукъ снимали съ нея шаль, шляпку, салопъ почти прежде, чѣмъ она знала, гдѣ она.
   -- Какъ странно видѣть васъ здѣсь, сказала Фанни.-- У насъ только одинъ братъ, такъ что, разумѣется, мы будемъ очень ухаживать за вами. Неправда ли, какъ она мила, мама?
   -- Очень мила; но я не сказала бы ей этого въ глаза, еслибы ты не сдѣлала мнѣ этого вопроса.
   -- Это вздоръ, мама. Вы не должны вѣрить мама, когда она хочетъ представиться величественной и важной. Это дѣлается только для гостей, но мы не намѣрены считать васъ гостьей.
   -- Пожалуйста не считайте, сказала Флоренсъ.
   -- Я такъ рада, что вы пріѣхали именно теперь, сказала Мэри.-- Я такъ дорожу тѣмъ, что на моей свадьбѣ будетъ будущая жена Гарри. Я жалѣю, что мы вѣнчаемся не въ одинъ день.
   -- Но мы еще долго не будемъ вѣнчаться. Назначено по меньшей мѣрѣ два года.
   -- Не будьте въ этомъ увѣрены, Флоренсъ. Мы всѣ получили отъ Гарри порученіе отговорить васъ отъ этой ереси; неправда ли, мама?
   -- Мнѣ кажется, что тебѣ лучше не мучить Флоренсъ насчотъ этого тотчасъ по пріѣздѣ. Это нехорошо.
   Потомъ, когда отпили чай, Флоренсъ отвели въ ея комнату, и прежде чѣмъ ей позволили сойти внизъ, она уже сошлась коротко съ обѣими молодыми дѣвушками и такъ преодолѣла свой страхъ къ матери Гарри, что могла отвѣчать ей безъ замѣшательства.
   -- Ну, сэръ, что вы думаете о ней? спросилъ Гарри своего отца, когда они остались одни.
   -- Я еще не имѣлъ времени много о ней думать. Она, кажется, очень хорошенькая. Она не такъ высока, какъ я думалъ.
   -- Нѣтъ, она не высока, сказалъ Гарри тономъ разочарованія.
   -- Я не сомнѣваюсь, что мы очень будемъ её любить. Сколько будетъ она имѣть?
   -- Сто фунтовъ въ годъ, пока живъ ея отецъ.
   -- Это немного.
   -- Много или мало, это не дѣлаетъ разницы для меня. Я никогда не подумалъ бы жениться на дѣвушкѣ за ея деньги. Я это ненавижу. Я почти желалъ бы, чтобъ у ней не было ничего.
   -- Я не отказался бы, еслибъ былъ на твоёмъ мѣстѣ.
   -- Разумѣется, я не откажусь, но я хочу сказать, что я объ этомъ не думалъ, когда дѣлалъ ей предложеніе, и не сдѣлалъ бы охотнѣе, еслибъ у ней было въ десять разъ больше.
   -- Состояніе жены вещь недурная для бѣднаго человѣка, Гарри.
   -- Но мущина долженъ быть бѣденъ не въ одномъ этомъ отношеніи, если намѣренъ составить себѣ состояніе такимъ образомъ.
   -- Я полагаю, ты женишься не сейчасъ, сказалъ отецъ.-- Включая всё, у тебя не будетъ и пятисотъ фунтовъ годового дохода, а въ Лондонѣ этимъ не разживёшься.
   -- Это еще не рѣшено, сэръ. Что касается меня, я думаю, что люди слишкомъ благоразумны насчотъ денегъ. Мнѣ кажется, я могъ бы жить женатымъ и на сто фунтовъ въ годъ, еслибы у меня не было больше; а что касается Лондона, я не вижу, почему Лондонъ долженъ быть дороже другихъ мѣстъ. Вы можете имѣть въ Лондонѣ всё, что хотите, и тратить ваши пенсы гораздо дольше, чѣмъ во всякомъ другомъ мѣстѣ.
   -- А соверены гораздо скорѣе, сказалъ ректоръ.
   -- Нужно только, продолжалъ Гарри: -- тратить не болѣе своего дохода и имѣть немного твёрдости въ приведеніи въ дѣйствіе вашихъ плановъ.
   Клэверингскій ректоръ, слыша всѣ эти мудрыя рѣчи отъ своего сына, посмотрѣлъ на его дорогое платье, на перстень на его пальцѣ, на золотую цѣпочку на жилетѣ, на пуговицы на манишкѣ, и улыбнулся. Онъ вовсе не былъ такъ талантливъ, какъ его сынъ, но онъ больше зналъ свѣтъ, и хотя вообще не былъ человѣкомъ проницательнымъ, хорошо разузналъ характеръ своего сына.
   -- Нужно имѣть большую твёрдость и большое мужество для жизни такого рода, сказалъ онъ.-- Есть люди, которые могутъ выдерживать её не страдая, но я не посовѣтовалъ бы ни одному молодому человѣку начать её необдуманно. На твоёмъ мѣстѣ, я подождалъ бы года два. Пойдёмъ погулять, то-есть если ты можешь оторваться на часокъ отъ твоей возлюбленной. Не Соль ли идётъ по этой аллеѣ? Возьми твою шляпу, Гарри, и мы пойдёмъ въ другую сторону. Ему нужно видѣться съ дѣвушками насчотъ школы, но если онъ поймаетъ насъ, онъ насъ продержитъ цѣлый часъ.
   Гарри спросилъ о любовныхъ дѣлахъ Соля.
   -- Я ни слова не слыхалъ объ этомъ послѣ твоего отъѣзда, сказалъ ректоръ.-- Это, кажется, прошло какъ сонъ. Онъ съ Фанни держитъ себя по прежнему, и я полагаю, теперь онъ знаетъ, что онъ одурачилъ себя.
   -- Съ-тѣхъ-поръ онъ ни слова не говоритъ со мною, сказала Фанни брату въ этотъ вечерь: -- то-есть, ни слова о томъ, что случилось тогда. Разумѣется, сначала было довольно конфузно, хотя, кажется, онъ этого не думалъ.
   -- И не былъ сконфуженъ?
   -- Совсѣмъ нѣтъ. Онъ никогда не конфузится. Единственную разницу я нахожу въ томъ, что онъ бранитъ меня больше прежняго.
   -- Бранитъ тебя?
   -- Да, онъ всегда бранилъ меня, если находилъ что-нибудь не такъ, особенно насчотъ праздниковъ, даваемыхъ дѣтямъ. А теперь еще больше прежняго.
   -- А какъ ты это переносишь?
   -- Такъ-себѣ. Я смѣюсь надъ нимъ, а потомъ сдѣлаю, какъ онъ велитъ. Онъ всѣхъ въ Клэверингѣ заставляетъ поступать какъ хочетъ, кромѣ папа. Но онъ и его бранитъ. Я слышала намедни въ библіотекѣ.
   -- А батюшка выслушивалъ?
   -- Отчасти. Я не думаю, чтобы папа любилъ его, но онъ знаетъ и всѣ мы знаемъ, какъ добръ. Онъ ни въ чомъ себя не щадитъ. У него нѣтъ ничего, кромѣ его пасторскаго жалованья, а удивительно сколько онъ отдаётъ!
   -- Надѣюсь, что онъ не станетъ бранить меня, гордо сказалъ Гарри.
   -- Такъ какъ ты не занимаешься приходскими дѣлами, кажется, тебѣ опасаться нечего. Вѣрно онъ находитъ, что мама поступаетъ какъ слѣдуетъ, потому что онъ никогда её не бранитъ.
   -- Нѣтъ и рѣчи объ его отъѣздѣ?
   -- Вовсе нѣтъ. Мнѣ кажется, мы всѣ пожалѣли бы объ этомъ, потому что онъ дѣлаетъ много добра.
   Флоренсъ занимала первое мѣсто во вниманіи всей ректорской семьи въ вечеръ ея пріѣзда и на слѣдующее утро, но потомъ невѣстѣ было возвращено ея преимущество. Это продолжалось только два дня, а потомъ невѣсту увезли. Свадьба была очень мила и клэверингскіе жители остались болѣе ею довольны, чѣмъ той другой свадьбой, о которой было упомянуто. Семейство ректора пользовалось популярностью и всѣ желали счастья выходившей замужъ дочери. Когда новобрачные уѣхали, въ пасторатѣ быль завтракъ и говорены были спичи. Въ такихъ случаяхъ ректоръ былъ великій человѣкъ и Гарри соперничествовалъ съ своимъ отцомъ. Но расположеніе духа Соля было не такъ хорошо настроено, какъ ректора и его сына, а когда онъ всталъ и плачевно выразилъ надежду, что его другъ мистеръ Фильдингъ съ твёрдостью выдержитъ испытанія своей жизни, всѣ почувствовали, что лучше будетъ, когда кончится этотъ спичъ.
   -- Ты не долженъ смѣяться надъ нимъ, Гарри, серьёзно сказала Фанни брату потомъ.-- Одинъ человѣкъ можетъ дѣлать одно, а другой другое. Ты можешь сказать спичъ лучше его, но не думаю, чтобы ты могъ сказать такую хорошую проповѣдь.
   -- Право, ты кажется начинаешь его любить, сказалъ Гарри. Услышавъ это, Фанни отвернулась съ обиженнымъ видомъ.
   -- Только братъ могъ сказать это мнѣ, возразила она: -- и потому, что я не хочу, чтобы надъ бѣднымъ человѣкомъ насмѣхались безъ причины.
   Въ этотъ вечеръ, когда они остались однѣ, Фанни разсказала Флоренсъ всю исторію о Солѣ.
   -- Я говорю вамъ, потому что теперь вы принадлежите къ нашей семьѣ. Объ этомъ никому постороннимъ не говорили.
   Флоренсъ объявила, что это будетъ священной тайной для нея.
   -- Я въ этомъ увѣрена, душечка, и мнѣ пріятно, чтобы вы знали объ этомъ. Разумѣется, объ этомъ не могло быть и рѣчи. Бѣдняжка, не имѣетъ никакихъ средствъ, буквально никакихъ. И потомъ независимо отъ этого...
   -- Не думаю, чтобы это значило что-нибудь въ моихъ глазахъ, сказала Флоренсъ.
   -- И въ моихъ также. Еслибъ я искренно была привязана къ человѣку, я сказала бы ему это и согласилась бы ждать, безъ надежды или съ надеждой.
   -- Именно такъ, Фанни.
   -- Но ничего подобнаго не было; онъ человѣкъ такого рода, что никакая дѣвушка не влюбится въ него -- не такъ ли? Вы видите, онъ даже не трудится одѣваться прилично.
   -- Я видѣла его только на свадьбѣ.
   -- Тогда онъ былъ въ блестящемъ видѣ. Но вы часто увидите его, если будете ходить въ школу со мною. Онъ приходитъ сюда часто, точь-въ-точь какъ до этого. Онъ такой добрый, Флоренсъ!
   -- Бѣдняжка!
   -- Я никакъ не могу угадать по его обращенію, пересталъ ли онъ объ этомъ думать или нѣтъ. Я полагаю, что пересталъ. Онъ долженъ знать, что это было бы совершенно безполезно. Но онъ принадлежитъ къ числу такихъ людей, о которыхъ вы никогда не можете сказать, счастливы они или нѣтъ, и никогда не можете знать навѣрно, что у нихъ въ мысляхъ.
   -- Онъ не связанъ съ этимъ мѣстомъ, какъ вашъ отецъ?
   -- О, нѣтъ! сказала Фанни, думая можетъ-быть, что Соль считаетъ себя связаннымъ съ этимъ мѣстомъ, хотя не такими узами, какъ ея отецъ
   -- Если онъ считаетъ себя несчастнымъ, онъ можетъ уѣхать, замѣтила Флоренсъ.
   -- О, да! онъ можетъ уѣхать, если онъ несчастливъ, сказала Фанни.-- То-есть, если онъ хочетъ.
   Лэди Клэверингъ была на свадьбѣ, но болѣе никого изъ замка не было. Сэра Гью не было дома; но какъ ректоръ справедливо замѣтилъ, онъ могъ быть дома, еслибы захотѣлъ.
   -- Но это такой человѣкъ, сказалъ отецъ сыну: -- который всегда сдѣлаетъ грубость, когда можетъ. Мнѣ самому нѣтъ до него никакого дѣла, какъ ему извѣстно. Но онъ думаетъ, что Мэри было бы пріятно, чтобъ онъ быль, какъ глава семейства, и поэтому онъ не пріѣхалъ. Онъ обладаетъ большимъ искусствомъ дѣлать себя непріятнымъ. А она, говорятъ, ведётъ ужасную жизнь. И онъ становится такимъ скрягой!
   -- Я слышалъ, что Арчи очень къ нему пристаётъ.
   -- Я не думаю, чтобы онъ позволилъ кому-нибудь приставать къ себѣ, какъ ты это называешь. Арчи имѣетъ собственныя средства и, я полагаю, еще ихъ не промоталъ. Если Гью далъ ему деньги, то навѣрно подъ обезпеченіе. А Арчи очень скоро придётъ къ концу, если то, что я слышу, справедливо. Мнѣ сказали, что онъ вѣчно къ Ньюмаркэтѣ и вѣчно проигрываетъ.
   Но. хотя сэръ Гью быль такъ невѣжливъ къ ректору и его дочери, онъ былъ такъ вѣжливъ къ своему кузену Гарри, что позволилъ женѣ пригласить всё семейство ректора обѣдать въ замкѣ въ честь невѣсты Гарри. Флоренсъ Бёртонъ была особенно приглашена съ самой пріятной улыбкой лэди Клэверингъ. Флоренсъ, разумѣется, отнеслась къ хозяйкѣ, но было рѣшено, что всѣ примутъ приглашеніе. Оно было сдѣлано лично послѣ завтрака и не всегда легко отказываться отъ приглашеній, сдѣланныхъ такимъ образомъ. Можно, я думаю, сомнѣваться, имѣютъ ли право мущина или женщина дѣлать приглашенія такимъ образомъ и не слѣдуетъ ли считать несуществующими всѣ приглашенія, сдѣланныя такимъ образомъ, вслѣдствіе несправедливаго преимущества, которое было взято. Человѣкъ, стрѣляющій въ сидячую птицу, не считается охотникомъ. А тотъ, кто приглашаетъ гостя на обѣдъ нечаянно, стрѣляетъ въ сидячую птицу. Въ этомъ случаѣ, однако, рѣчь лэди Клэверингъ обращалась только къ мистриссъ Клэверингъ и къ Флоренсъ. Она сама ничего не сказала ректору и слѣдовательно онъ могъ бы избавиться. Но жена уговорила его.
   -- Мнѣ кажется, ты долженъ идти для Гарри, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Я не вижу, какую пользу сдѣлаетъ это Гарри.
   -- Это покажетъ, что ты одобряешь его бракъ.
   -- Я не одобряю и не неодобряю. Онъ самъ себѣ господинъ.
   -- Но ты одобряешь, если далъ согласіе; а не можетъ быть дѣвушки милѣе Флоренсъ Бёртонъ. Мы всѣ её полюбили, и мнѣ кажется, что она очень нравится тебѣ.
   -- Да, она мнѣ нравится. У ней благородная наружность, и хотя она не красавица, она мила и умна.
   -- И такая добрая!
   -- Если она добра, это лучше всего. Только я не вижу, чѣмъ они будутъ жить.
   -- Но такъ какъ она здѣсь, ты пойдёшь съ нами въ замокъ.
   Мистриссъ Клэверингъ никогда не просила напрасно своего мужа ни о чомъ; ректоръ согласился. Онъ послѣ извинялся передъ сыномъ, объяснивъ, что онъ сдѣлалъ это по долгу.
   -- Это пойдётъ на шесть мѣсяцевъ, говорилъ онъ.-- Если я не буду тамъ бывать разъ въ полгода, предположимъ семейную ссору и для прихода это будетъ нехорошо.
   Гарри оставался въ Клэверингѣ только недѣлю, и обѣдъ быль назначенъ наканунѣ его отъѣзда. Въ то утро онъ обошолъ весь паркъ съ Флоренсъ -- какъ онъ часто гулялъ съ Джуліей -- и воспользовался этимъ случаемъ, чтобы разсказать ей подробно исторію Клэверингской фамиліи.
   -- Никто изъ насъ не похожъ на моего кузена Гью, сказалъ онъ.-- Но она, по-крайней-мѣрѣ, не зла, но совсѣмъ непохожа на свою сестру лэди Онгаръ.
   -- Я такъ полагаю, судя по тому, что вы разсказали мнѣ.
   -- Совершенно ничего незначущее существо.
   -- И у ней только одинъ ребёнокъ?
   -- Только одинъ -- двухлѣтній мальчикъ. Говорятъ, онъ очень слабъ.
   -- А у сэра Гью одинъ братъ?
   -- Да, Арчи Клэверингъ. Мнѣ кажется, что Арчи еще хуже Гью. Онъ дѣлаетъ больше попытокъ быть пріятнымъ, но въ его глазахъ есть что-то такое, чему я недовѣряю. Потомъ это такой человѣкъ, который не дѣлаетъ добра никому.
   -- Онъ не женатъ?
   -- Не женатъ, и не думаю, чтобы онъ женился. Очень можетъ быть, Флоренсъ, что будущій баронетъ...
   Она нахмурилась на него, пошла быстрѣе и перемѣнила разговоръ.
   

Глава XI.
СЭРЪ ГЬЮ И БРАТЪ ЕГО АРЧИ.

   Въ гостиной замка было большое собраніе Клэверинговъ, когда явилось семейство изъ пастората; собралось три поколѣнія, потому что въ комнатѣ была няня, державшая наслѣдника на рукахъ. Мистриссъ Клэверингъ и Фанни, разумѣется, сейчасъ осмотрѣли ребёнка, что они обязаны были сдѣлать, между-тѣмъ какъ лэди Клэверингъ привѣтствовала Флоренсъ Бёртонъ. Арчи сказалъ нѣсколько словъ съ своимъ дядей, а сэръ Гью удостоилъ протянуть одинъ палецъ своему кузену Гарри въ видѣ пожатія руки. Ребёнокъ запищалъ и сэръ Гью нахмурился.
   -- Герміона, сказалъ онъ:-- я желалъ бы, чтобъ ты не призывала сюда ребёнка. Здѣсь для него не мѣсто. Онъ всегда капризенъ. Я говорилъ десять разъ, что я не хочу видѣть его здѣсь передъ обѣдомъ.
   Нянѣ сдѣланъ былъ знакъ и она ушла съ своей ношей. Это быль жалкій, непривлекательный мальчикъ, но онъ былъ только одинъ у лэди Клэверингъ, и ей хотѣлось показать его своимъ роднымъ, какъ всякой другой матери.
   -- Гью, сказала ему жена: -- представить тебя миссъ Бёртонъ?
   Сэръ Гью подошолъ и пожалъ руку своей новой гостьѣ, извиняясь въ своей оплошности, между-тѣмъ какъ Гарри стоялъ возлѣ, съ гнѣвомъ смотря на него.
   "Отецъ мой правъ, сказалъ онъ себѣ, когда его кузенъ не обратилъ вниманія на Флоренсъ тотчасъ при входѣ ея въ комнату: "онъ дерзокъ, мало того, что непріятенъ. Мнѣ всё-равно до ссоръ въ приходѣ, я такъ ему и покажу".
   -- Честное слово, она премиленькая штучка, сказалъ Арчи, подходя къ нему послѣ того, какъ пожалъ руку Флоренсъ:-- чертовски миленькая.
   -- Очень радъ, если вы это находите, сухо сказалъ Гарри.
   -- Гдѣ это вы её подцѣпили? Я слышалъ да забылъ.
   -- Я подцѣпилъ её, какъ вы выражаетесь, въ Страттонѣ, гдѣ живутъ ея родители.
   -- О, да! знаю. Вы учились у этого человѣка. Кстати, Гарри, я нахожу, что Вы сдѣлали ошибку, перемѣнивъ вашу профессію. Я на вашемъ мѣстѣ держался бы отцовскаго ремесла. Вамъ придётся переносить Богъ знаетъ что, а есть приходъ, всегда принадлежавшій Клэверингамъ.
   -- Что сказалъ бы вашъ братъ, еслибъ я попросилъ его отдать этотъ приходъ мнѣ?
   -- Разумѣется, онъ не далъ бы. Теперь никто ничего не даётъ. Приходъ слѣдуетъ покупать. Но вы могли бы купить его при благопріятныхъ обстоятельствахъ.
   -- Я не очень люблю духовную профессію.
   -- А мнѣ казалась бы она легка. Посмотрите на вашего отца. Онъ держитъ пастора и самъ не безпокоится. Честное слово, знай я прежде, сколько знаю теперь, я взялъ бы этотъ приходъ себѣ. Гью не могъ бы мнѣ отказать.
   -- Но Гью не могъ бы отдать, пока его занимаетъ его дядя.
   -- Разумѣется, это было бы противъ меня, а жизнь вашего батюшки также крѣпка, какъ и моя. Мнѣ было бы непріятно ждать, такъ что я полагаю, оно лучше такъ, какъ есть.
   Можетъ-быть, были другія причины, по которымъ сожалѣнія Арчи Клэверинга, что онъ не вступилъ въ духовное званіе, были безполезны. Ему никогда не удавалось выучиться тому, чему учители старались выучить его, хотя онъ выказалъ значительную способность пріобрѣтать свѣдѣнія, для которыхъ у него не было учителей. Онъ зналъ отцовъ и матерей, дѣдовъ и бабокъ за нѣсколько поколѣній всѣхъ знаменитыхъ лошадей настоящаго времени. Онъ зналъ также подробности обо всѣхъ скачкахъ: какія лошади скакали и какихъ лѣтъ, какія были пари и главные интересы каждой скачки. Но несмотря на это, скачки не были для него прибыльны. Можетъ-быть, это могло сдѣлаться выгоднымъ современемъ, но капитанъ Арчибальдъ Клэверингъ еще не дошолъ до выгодъ въ карьерѣ человѣка, держащаго пари. Онъ былъ не дурёнъ собой, хотя можетъ-быть лицо его было непривлекательно для знатока характеровъ. Онъ былъ строенъ и хорошо сложонъ, выше пяти футъ ростомъ, съ свѣтло-каштановыми волосами, уже плѣшивый на макушкѣ, съ тонкими бакенбардами и красивыми усами. Но особенность его лица заключалась въ глазахъ. Брови у него были очень свѣтлы и очень тонки; всё это было замѣтнѣе отъ кожи надъ глазами, которая складками висѣла надъ углами бровей, придавая ему выраженіе хитрости, которое было непріятно. Онъ всегда соображалъ и разсчитывалъ, нельзя ли сдѣлать чего-нибудь изъ событій, находящихся передъ нимъ. И онъ всегда былъ готовъ держать пари, имѣя даже при себѣ записную тетрадку для этого случая. Онъ держалъ пари, что солнце не взойдётъ завтра или выиграетъ пари, или спорилъ о проигрышѣ. Онъ спорилъ, но очень тихо, никогда въ такихъ случаяхъ не возвышая голоса. Ему теперь было тридцать-три года; онъ былъ двумя годами моложе баронета. Сэръ Гью не былъ такимъ спортсменомъ какъ его братъ, но не знаю, былъ ли онъ болѣе достоинъ уваженія. Онъ быль жаденъ и всё усиливался увеличить свой капиталъ и не потерять того, которымъ онъ владѣлъ, любилъ удовольствія, но очень осторожно наслаждался ими, красивъ собой, англійскій джентльмэнъ съ ногъ до головы, и слѣдовательно популяренъ съ мущинами и женщинами его класса, которые не знали его слишкомъ коротко; былъ неговорливъ, гордился своимъ именемъ, званіемъ и мѣстомъ, опытный въ дѣлахъ свѣта, не невѣжда, хотя рѣдко раскрывалъ книгу, эгоистъ и не обращалъ никакого вниманія на чувства тѣхъ, съ которыми имѣлъ сношенія. Таковы были сэръ Гью Клэверингъ и его братъ капитанъ.
   Сэръ Гью повёлъ Флоренсъ къ обѣду и послѣ супа пытался разговаривать съ нею.
   -- Давно ли вы здѣсь, миссъ Бёртонъ?
   -- Около недѣли, отвѣчала Флоренсъ.
   -- А! вы пріѣхали на свадьбу; я жалѣю, что не могъ быть. Всё сошло хорошо, я полагаю?
   -- Кажется, очень хорошо.
   -- Свадьбы вообще очень скучны. Какъ вы находите?
   -- О, нѣтъ! только то, что особу, которую любишь, всегда увозятъ.
   -- Васъ увезутъ теперь прежде всѣхъ.
   -- Теперь меня должны увезти прежде всѣхъ изъ нашего дома, потому что я остаюсь послѣдняя. Всѣ мои сёстры замужемъ.
   -- А сколько ихъ?
   -- Пять.
   -- Великій Боже, пять!
   -- И всѣ онѣ замужемъ за людьми одной профессіи съ Гарри.
   -- Совершенно семейное дѣло, сказалъ сэръ Гью.
   Гарри, сидѣвшій по другую сторону Флоренсъ, услыхалъ это и предпочолъ бы, чтобъ Флоренсъ ничего не говорила о своихъ сёстрахъ.
   -- Ну, Гарри, сказалъ баронетъ:-- если вы вступите въ партнёрство съ вашимъ тестемъ и съ вашими свояками, вы можете идти противъ всего свѣта.
   -- Вы можете прибавить моихъ четырёхъ братьевъ, сказала Флоренсъ, которая не видѣла никакого стыда въ томъ, что всѣ слѣдуютъ одной профессіи.
   -- Великій Боже! воскликнулъ сэръ Гью, и послѣ этого немного говорилъ съ Флоренсъ.
   Ректоръ вёлъ къ обѣду лэди Клэверингъ и они вдвоёмъ говорили о приходскихъ дѣлахъ. Лэди Клэверингъ мало занималась бѣдными, также какъ и самъ ректоръ, и можетъ-быть никто изъ нихъ не зналъ, какъ мало занимается другой; по имъ удалось поговорить о клэверингскихъ дѣлахъ, и ректоръ могъ быть увѣренъ въ желаніи своей сосѣдки быть любезной съ нимъ. Но мистриссъ Клэверингъ, сидѣвшая между сэромъ Гью и Арчи, провела время очень дурно. Сэръ Гью заговорилъ съ нею только разъ за обѣдомъ, выразивъ надежду, что она довольна замужствомъ дочери; но даже это онъ сказалъ такимъ тономъ, который какъ-будто выражалъ, что ея удовольствіе должно основываться на весьма жалкихъ причинахъ.
   -- Совершенно довольна, отвѣчала мистриссъ Клэверингъ, выпрямившись и совершенно непоходя на-мистриссъ Клэверингъ, въ пасторатѣ.
   Послѣ этого между нею и сэромъ Гью разговоровъ не было.
   -- Хуже всего въ нёмъ для меня то, сказала она въ тотъ вечеръ своему мужу:-- что онъ внушаетъ мнѣ такое дурное мнѣніе обо мнѣ самой. Еслибы я долго оставалась съ нимъ, я начала бы чувствовать себя самой непріятной женщиной въ Англіи.
   -- Такъ пожалуйста не оставайся съ нимъ долго, сказалъ ректоръ.
   Но Арчи много разговаривалъ за обѣдомъ и очень этимъ увеличилъ неудовольствіе мистриссъ Клэверингъ. Между ними ничего не было общаго, а всё-таки Арчи трудился прилежно поддерживать разговоръ. Онъ признавалъ эту обязанность и сильно работалъ надъ нею. Когда онъ истощилъ предметъ о замужствѣ Мэри, предметъ, которымъ онъ пользовался бережлино, онъ принялся за женитьбу Гарри. Когда она будетъ? Гдѣ они будуту жить? Имѣла ли невѣста деньги? Какого рода люди Бёртоны? Можетъ-быть, онъ передумаетъ? Это онъ шепнулъ очень тихо и сдѣлалъ этотъ вопросъ вслѣдъ за вопросомъ о деньгахъ. Когда въ отвѣтъ на это мистриссъ Клэверингъ съ значительной энергіей объявила, что это было бы несчастьемъ, котораго ничто не предвѣщало, онъ поправился, по его мнѣнію, очень искусно.
   -- О, да, разумѣется, я именно это и хотѣлъ сказать; я нахожу её чертовски милой дѣвушкой -- чертовски милой дѣвушкой!
   Вопросы Арчи были очень старательны, потому что онъ не позволялъ своей сосѣдкѣ оставлять ни одного безъ отвѣта. Онъ держался твёрдо того обстоятельства, что онъ трудился сильно на пользу общества, и, какъ онъ говорилъ самому себѣ, онъ не имѣлъ намѣренія везти экипажъ на гору на собственныхъ своихъ плечахъ; и сдѣлавъ своё усиліе, онъ ждалъ такого же усилія отъ своей сосѣдки, смотрѣлъ пристально ей въ лицо и хитро принуждалъ также тащить экипажъ. Прежде чѣмъ обѣдъ кончился, мистриссъ Клэверингъ нашла гору очень крутою, а экипажъ очень тяжолымъ.
   -- Я держу семь противъ одного -- это была его прощальная рѣчь, когда мистриссъ Клэверингъ встала но знаку лэди Клэверингъ:-- что всѣ они переженятся прежде меня, или по-крайней-мѣрѣ въ одно время, и я не намѣренъ остаться холостымъ.
   "Всѣ они" означало Гарри, Флоренсъ, Фанни, лэди Онгаръ и всѣхъ, о комъ было говорено; а "по-крайней-мѣрѣ въ одно время" было хитро вставлено, потому что Арчи пришло въ голову, что онъ можетъ-быть женится въ одинъ день съ кѣмъ-нибудь изъ этихъ особъ. Но мистриссъ Клэверингъ не была принуждена принять пари или отказаться, потому что она уже уходила, прежде чѣмъ условія были ей подробно объяснены.
   Лэди Клэверингъ, уходя изъ столовой, остановилась на минуту за стуломъ Гарри и шепнула, ему:
   -- Мнѣ нужно поговорить съ вами прежде, чѣмъ вы уйдёте сегодня.
   -- Что сказала Герміона? спросилъ сэръ Гью, когда затворилась дверь.
   -- Она только сказала мнѣ, что желаетъ говоритъ со мной.
   -- У ней всегда есть какой-нибудь проклятый секретъ, сказалъ сэръ Гью:-- я ненавижу секреты.
   Это было несправедливо, потому что сэръ Гью очень секретничалъ насчотъ своихъ дѣлъ и ничего не говорилъ о нихъ своей женѣ. Онъ имѣлъ двухъ банкировъ, для того, чтобы ни одинъ банкирскій клэркъ не могъ знать, сколько у него наличныхъ денегъ, и едвали оказывалъ довѣріе даже своему стряпчему.
   Онъ остался на своёмъ мѣстѣ, такъ что послѣ обѣда ректоръ сидѣлъ одинъ ближе всѣхъ къ нему. Мѣста, оставленныя дамами, не были заняты и за столомъ было неудобно сидѣть.
   -- Я вижу, что послѣ этого охота отправляется на недѣлю къ Пичли, сказалъ сэръ Гью своему брату.
   -- Я такъ полагаю, или дней на десять.
   -- Мнѣ кажется, и я поѣду туда; здѣсь охотиться нельзя послѣ половины марта.
   -- У васъ мало лисицъ? сказалъ ректоръ, дѣлая усиліе, чтобъ присоединиться къ разговору.
   -- Честное слово, я этого не знаю, сказалъ сэръ Гью.
   -- Въ Клэверингѣ есть лисицы, замѣтилъ Арчи, принимаясь за свою обязанность.-- Собаки будутъ здѣсь въ субботу, и я держу три противъ одного, что я найду лисицу до двѣнадцати часовъ, или положимъ, до половины перваго, то-есть, если мнѣ предоставятъ распоряжаться собаками. Я держу гинею, что мы найдёмъ лисицу, гинею, что мы её выгонимъ, и гинею, что мы её убьёмъ, то-есть, знаете, если дѣйствительно будутъ отыскивать лисицу.
   Ректоръ былъ не прочь поговорить объ охотѣ, но онъ не приготовился зайти такъ далёко, какъ предлагалъ Арчи, и разговоръ прекратился.
   -- Во всякомъ случаѣ, я не останусь здѣсь послѣ завтра, сказалъ сэръ Гью, всё обращаясь къ своему брату.-- Передайте вино, Гарри, то-есть, если отецъ вашъ пьётъ вино.
   -- Длф меня не нужно больше вина, отвѣчалъ ректоръ почти съ гнѣвомъ.
   -- Вольному воля, сказалъ сэръ Гью.-- А я намѣренъ выпить еще бутылку клэрета. Арчи, позвони!
   Хотя капитанъ Клэверингъ сидѣлъ дальше отъ колокольчика, чѣмъ его старшій братъ, онъ всталъ и сдѣлалъ какъ ему было велѣно. Принесли клэретъ и выпили его почти молча. Хотя ректоръ имѣлъ высокое мнѣніе о погребѣ замка, но не хотѣлъ пить изъ новой бутылки, потому что былъ разсерженъ. Гарри налилъ себѣ рюмку и пытался начать разговоръ. Сэръ Гью отвѣчалъ ему односложными словами, а Арчи предлагалъ ему держать два противъ одного, что онъ ошибается.
   -- Я пойду въ гостиную, сказалъ ректоръ, вставая.
   -- И прекрасно, замѣтилъ сэръ Гью: -- вы навѣрно найдёте тамъ кофе. Развѣ вашъ отецъ пересталъ пить вино? спросилъ онъ, какъ только затворилась дверь.
   -- Нѣтъ, сколько мнѣ извѣстно, отвѣчалъ Гарри.
   -- Онъ прежде не отставалъ ни отъ кого. Надѣюсь, что бишопъ не наложилъ запрещеніе и на вино также, какъ на охоту?
   На это Гарри не отвѣчалъ.
   -- Онъ не въ духѣ, кажется, сказалъ. Арчи.-- Что такое съ нимъ, Гарри?
   -- Ничего, сколько мнѣ извѣстно.
   -- Еслибы я оставался въ Клэверипгѣ цѣлый годъ безъ дѣла, какъ онъ, мнѣ кажется, я пилъ бы много вина, сказалъ сэръ Гью.-- Не знаю, что это такое -- должно быть, воздухъ -- но всѣ здѣсь ужасно скучаютъ. И вы не пьёте вина? Не оставайтесь здѣсь изъ церемоніи, если желаете идти къ миссъ Бёртонъ.
   Гарри воспользовался этимъ словомъ и пошолъ къ миссъ Бёрто7ъ, оставивъ братьевъ за кларетомъ.
   Братья пили вино, но пили его какъ-то неспокойно, почти не говоря между собою въ первыя десять минутъ послѣ ухода Гарри. Арчи въ нѣкоторой степени боялся своего брата и никогда не предлагалъ ему пари. Гью прекратилъ это разъ навсегда.
   -- Арчи, сказалъ онъ:-- пожалуйста пойми, что отъ меня нельзя попользоваться деньгами, по-крайней-мѣрѣ тебѣ. Если ты проиграешь мнѣ, ты не сочтёшь нужнымъ заплатить, а я конечно тебѣ не проиграю.
   Привычка предлагать пари такъ сдѣлалась велика въ Арчи, что онъ вообще дѣлалъ это не изъ спекуляціи, но съ братомъ онъ оставилъ даже эту привычку. И онъ рѣдко начиналъ разговоръ съ Гью, если не имѣлъ въ виду добиться чего-нибудь -- попросить денегъ вперёдъ или лошадь взаймы. Въ такихъ случаяхъ онъ начиналъ переговоры съ своей обыкновенной дипломаціей, не зная другого способа для выраженія своихъ желаній; но ему было извѣстно, что его брать всегда распознаетъ его манёвры и объяснитъ ихъ прежде, чѣмъ онъ кончитъ предисловіе, и вслѣдствіе этого, какъ я сказалъ, онъ боялся Гью.
   -- Я не знаю, что сдѣлалось съ дядей послѣднее время, сказалъ Гью черезъ нѣсколько времени.-- Мнѣ кажется, я скоро перестану знаться со всѣми ими въ пасторатѣ.
   -- Онъ никогда много не говорилъ.
   -- Но онъ имѣетъ способъ выражаться безъ словъ, котораго я не хочу переносить за собственнымъ моимъ столомъ. Они Богъ знаетъ что дѣлаютъ въ пасторатѣ. Его старшая дочь вышла за пастора.
   -- У Фильдинга есть приходъ.
   -- Очень маленькій; а Фанни навѣрно выйдетъ за этого свинью. Дядя никогда не исполняетъ своего дѣла, и Гарри собирается сдѣлать глупость. А я думалъ, что онъ съумѣетъ не споткнуться.
   -- Онъ умный человѣкъ.
   -- Такъ зачѣмъ же онъ женится на такой дѣвушкѣ, у которой нѣтъ ни денегъ, ни красоты, ни знатнаго происхожденія? Для тебя хорошо, что онъ такой дуракъ, а то ты не имѣлъ бы надежды на успѣхъ.
   -- Не понимаю, сказалъ Арчи.
   -- Джулія всегда была привязана къ Гарри, и еслибъ онъ подождалъ, она вышла бы за него теперь. Она чуть-было не сдѣлала глупость, прежде чѣмъ явился лордъ Онгаръ.
   На это Арчи не сказалъ ничего, но измѣнился въ лицѣ, и почти можно сказать, что онъ покраснѣлъ. Почему его такъ взволновали слова брата, лучше будетъ объяснено разсказомъ о томъ, что происходило въ задней гостиной нѣсколько позднѣе въ этотъ вечеръ.
   Когда Гарри вошолъ въ гостиную, онъ подошолъ къ лэди Клэверингъ, но она не сказала ему ничего особеннаго. Она разговаривала съ мистриссъ Клэверингъ; ректоръ читалъ, или дѣлалъ видъ, будто читаетъ журналъ, а обѣ дѣвушки болтали на другомъ концѣ комнаты. Потомъ пили кофе, а потомъ двое другихъ мущинъ пришли изъ столовой. Лэди Клэверингъ не тотчасъ встала, но она воспользовалась первымъ удобнымъ случаемъ, чтобы сдѣлать это, когда сэръ Гью подошолъ къ мистриссъ Клэверингъ и сказалъ ей нѣсколько словъ. Черезъ нѣсколько минутъ послѣ этого Гарри сидѣлъ заперевшись съ лэди Клэверингъ въ маленькой комнатѣ, отдалённой отъ другихъ, хотя двери были отворены.
   -- Вы знаете, сказала лэди Клэверингъ:-- что сэръ Гью пригласилъ Джулію сюда?
   Гарри помолчалъ, а потомъ сознался, что онъ это знаетъ.
   -- Надѣюсь, вы не посовѣтовали ей отказаться?
   -- Совѣтовать ей? О, нѣтъ! Она не спрашивала меня.
   -- Но она отказалась. Не находите ли вы, что она поступила очень дурно?
   -- Трудно сказать, отвѣчалъ Гарри.-- Вы знаете, я находилъ жестокимъ, что Гью не принялъ её немедленно по пріѣздѣ. На его мѣстѣ, я поѣхалъ бы въ Парижъ встрѣтить её.
   -- Нѣтъ никакой пользы теперь говорить объ этомъ, Гарри. Гью жестокъ, и мы всѣ это знаемъ. Кто чувствуетъ это болѣе, какъ вы думаете, Джулія или я? Но если онъ одумался, что можетъ она выиграть, держась поодаль отъ насъ? Не лучше ли бы было для нея пріѣхать сюда?
   -- Я не знаю, много ли она выиграетъ отъ этого.
   -- Гарри, знаете, у насъ есть планъ.
   -- У кого это "у насъ"? спросилъ Гарри, но она продолжала, оставивъ безъ вниманія его вопросъ.
   -- Я говорю вамъ, потому что мнѣ кажется, вы можете помочь намъ больше всѣхъ, если захотите. Еслибъ не ваша помолвка съ миссъ Бёртонъ, я не сказала бы вамъ, и еслибы не это, весь планъ навѣрно быль бы безполезенъ.
   -- Какой же это планъ? съ серьёзнымъ видомъ спросилъ Гарри.
   Странная мысль, какой можетъ быть это планъ, мелькнула въ головѣ Гарри въ то время, какъ говорила лэди Клэверингъ.
   -- Не хорошо ли бы было, еслибъ Арчи женился на Джуліи?
   Она сдѣлала этотъ вопросъ быстрымъ, нерѣшительнымъ тономъ, сначала торопливо взглянула въ лицо Гарри, а потомъ отвела глаза, какъ-будто боялась прочесть тамъ отвѣтъ.-- Разумѣется, я знаю, что вы были влюблены въ неё, но теперь это не значитъ ничего.
   -- Теперь это не значитъ ничего, повторилъ Гарри.
   -- Такъ почему же Арчи не жениться на ней? Намъ всѣмъ было бы отъ того спокойнѣе. Я сказала Арчи, что поговорю съ вами; я знаю, что вы больше всѣхъ насъ имѣете вліяніе на неё; но Гью этого не знаетъ.
   -- Сэръ Гью знаетъ этотъ планъ?
   -- Онъ и предложилъ его. Арчи придётся плохо, когда онъ сведётъ съ Гью всѣ денежные разсчоты. Разумѣется, деньги Джуліи останутся у ней въ рукахъ; но положеніе для него будетъ такъ хорошо; это, знаете, поставить его на ноги.
   -- Да, это поставило бы его на ноги, согласился Гарри.
   -- И почему же этому не быть? Она не можетъ всегда жить одна. Разумѣется, она не могла любить лорда Онгара.
   -- Кажется, не могла, сказалъ Гарри.
   -- Арчи добръ, имѣетъ хорошій характеръ и... и... и... не дуренъ собой. Какъ вы думаете? Мнѣ кажется, это было бы очень хорошо для нея. Она поступала бы по-своему, потому что онъ ни крошечки не похожъ на Гью. Онъ не такъ умёнъ, какъ Гью, но гораздо добрѣе. Не думаете ли вы, что это было бы хорошо, Гарри?
   Тутъ опять она съ безпокойствомъ взглянула ему въ лицо. Ничего такъ не удивило во всёмъ этомъ Гарри, какъ ея стараніе способствовать этому плану. Почему она желала, чтобы ея сестра была принесена въ жертву такимъ образомъ? Но, думая такимъ образомъ, онъ забывалъ ея положеніе, ея потребность имѣть возлѣ себя какого-нибудь друга, какую-нибудь помощь, какое-нибудь утѣшеніе. Она сказала правду, что мужъ ея первый предложилъ этотъ планъ; но съ-тѣхъ-поръ, какъ онъ былъ предложенъ, она не переставала думать о нёмъ и желать этого.
   -- Что же вы скажете, Гарри? спросила она.
   -- Что же мнѣ говорить?
   -- Я знаю, что вы можете помочь намъ. Когда я была у нея, она объявила, что вы единственный человѣкъ изъ всего нашего семейства, котораго она желаетъ видѣть. Разумѣется, она не думала тогда объ Арчи. Я знаю, что вы можете помочь намъ, если захотите.
   -- Я долженъ сдѣлать ей предложеніе за него?
   -- Нѣтъ, я не думаю, чтобы это было хорошо. Но вы можете уговорить её пріѣхать сюда. Я думаю, она пріѣдетъ, если вы посовѣтуете ей; а потомъ вы можете замолвить словцо за Арчи.
   -- Честное слово, не могу.
   -- Почему же, Гарри?
   -- Потому что я знаю, что онъ не сдѣлаетъ её счастливою. Какую пользу принесётъ ей это замужство?
   -- Подумайте о ея положеніи. Никто къ ней не поѣдетъ прежде, чѣмъ она будетъ принята здѣсь или будетъ бывать у насъ въ Лондонѣ. Вы знаете, лордъ Онгаръ одно время непременно хотѣлъ развестись.
   -- И вы вѣрите, что она была виновна?
   -- Я этого не говорю. Нѣтъ, зачѣмъ я буду вѣрить дурному о моей сестрѣ, когда ничего не доказано? Но это не дѣлаетъ никакой разницы, потому что свѣтъ вѣритъ. Теперь говорятъ, что еслибъ онъ прожилъ еще три мѣсяца, она не получила бы денегъ.
   -- Это ложь. Кто это говоритъ? Какія-нибудь старухи, которымъ нравится кого-нибудь растерзать. Всё это ложь, лэди Клэверингъ.
   -- Но что это значитъ, Гарри? Вы знаете, какъ люди говорятъ. Разумѣется, для нея было бы лучше опять выйти замужъ, и если она выйдетъ за Арчи, за брата сэра Гью, за моего деверя, ничего болѣе не будетъ говорено. Она можетъ тогда бывать вездѣ. Какъ ея сестра, я чувствую, что она ничего лучше сдѣлать не можетъ.
   Лобъ Гарри помрачился и на лицѣ его выражался гнѣвъ, когда онъ отвѣчалъ.
   -- Лэди Клэверингъ, ваша сестра никогда не выйдетъ за моего кузена Арчи. Я считаю это невозможнымъ.
   -- Можетъ-быть вы сами не желаете этого, Гарри?
   -- Зачѣмъ мнѣ этого желать?
   -- Онъ вамъ кузенъ.
   -- Кузенъ, онъ? Зачѣмъ мнѣ желать или не желать? Оба они для меня чужіе. Она можетъ выйти за Арчи, если хочетъ. Я не стану возстановлять её противъ него. Но, лэди Клэверингъ, вы точно также могли бы посовѣтовать ему достать одну изъ звѣздъ. Не думаю, чтобы вы знали вашу сестру, если предполагаете возможнымъ такой бракъ.
   -- Герміона! закричалъ сэръ Гью такимъ голосомъ, который всегда заставлялъ лэди Клэверингъ дрожать.
   -- Иду, сказала она, вставая.-- Не будьте противъ этого, Гарри, и не ожидая его отвѣта, она повиновалась зову мужа.
   -- Что ты тамъ дѣлаешь? сказалъ онъ.
   Казалось, что дѣла шли не совсѣмъ хорошо въ большой гостиной. Ректоръ не оставлялъ журнала, не обративъ вниманія на сэра Гью, когда онъ вошолъ.
   -- Вы, кажется, вдругъ пристрастились къ чтенію? сказалъ сэръ Гью, постоявъ на каминномъ коврѣ нѣсколько минутъ.
   -- Да, пристрастился, отвѣчалъ ректоръ:-- именно теперь.
   -- Это что-то новое, сказалъ сэръ Гью: -- или объ васъ говорятъ неправду.
   -- Гью, сказалъ ректоръ, медленно вставая съ своего стула:-- я не часто прихожу въ домъ моего отца, но когда прихожу, я желаю, чтобы со мною обращались съ уваженіемъ. Вы единственный человѣкъ въ этомъ приходѣ, забывающій это.
   -- Вотъ ужъ пустяки! сказалъ сэръ Гью.
   Обѣ дѣвушки дрожали; бѣдная Флоренсъ начала имѣть не весьма пріятное понятіе о своихъ будущихъ родственникахъ. Арчи сдѣлалъ неистовую попытку начать разговоръ съ мистриссъ Клэверингъ о погодѣ. Мистриссъ Клэверингъ, не обращая никакого вниманія на Арчи, взглянула на мужа умоляющими глазами.
   -- Генри, сказала она:-- не позволяй себѣ сердиться, пожалуйста. Какая польза въ томъ?
   -- Рѣшительно никакой, отвѣчалъ онъ, возвращаясь къ своей книгѣ:-- рѣшительно никакой, а менѣе чѣмъ никакой выказывать свой гнѣвъ.
   Тутъ-то сэръ Гью позвалъ жену.
   -- Я желаю, чтобы ты оставалась съ нами, а не уходила такимъ образомъ съ однимъ.
   Лэди Клэверингъ осмотрѣлась кругомъ и тотчасъ увидала, что дѣла приняли непріятный оборотъ.
   -- Арчи, сказала она:-- позвоните, чтобы подали чай.
   Арчи позвонилъ. Чай принесли и всѣ выпили его молча.
   Гарри между-тѣмъ думалъ о томъ, что онъ слышалъ отъ лэди Клэверингъ. Арчи Клэверингу жениться на лэди Онгаръ -- жениться на его Джуліи! Это было невозможно. Онъ даже не могъ спокойно объ этомъ думать. Онъ почти бѣсился отъ гнѣва, когда думалъ о предположеніи возвратить лэди Онгаръ ея положеніе въ свѣтѣ посредствомъ такого брака.
   "Она просто будетъ этимъ обезславлена" говорилъ себѣ Гарри.
   Но онъ зналъ, что это было невозможно. Онъ могъ заранѣе видѣть физіономію Джуліи, если Арчи осмѣлится сдѣлать ей предложеніе. Арчи! Не было на свѣтѣ никого, къ кому онъ имѣлъ бы въ эту минуту такое полное презрѣніе, какъ къ своему кузену Арчи Клэверингу.
   Будемъ надѣяться, что онъ не былъ собакой на сѣнѣ, что чувства, которыя онъ имѣлъ къ бѣдному Арчи, не были бы возбуждены никакимъ другимъ женихомъ, котораго сочли бы приличнымъ мужемъ для лэди Онгаръ. Лэди Онгаръ не могла быть для него ничѣмъ.
   Но я боюсь, что онъ былъ собакой на сѣнѣ и что всякое замужство лэди Онгаръ было бы непріятно для него -- неестественно непріятно. Онъ зналъ, что лэди Онгаръ не можетъ быть для него ничѣмъ, а между-тѣмъ когда онъ выходилъ изъ маленькой въ большую гостиную, у него болѣло сердце при мысли, что второе замужство считалось возможнымъ для лэди Онгаръ. Флоренсъ улыбнулась ему, когда онъ подошолъ къ ней, но я сомнѣваюсь, улыбнулась ли бы она, еслибъ знала всё, что у него на сердцѣ.
   Вскорѣ послѣ этого мистриссъ Клэверингъ собралась домой, проглотивъ предложенное примиреніе въ видѣ чашки чая. Но хотя чай утишилъ бурю, въ груди ректора не было тишины. Онъ дружелюбно пожалъ руку лэди Клэверингъ, безъ непріязни Арчи, а баронету протянулъ три пальца. Баронетъ протянулъ одинъ палецъ. Они кивнули головой другъ другу, такъ и разстались. Гарри, не знавшій, что случилось и всё думавшій о лэди Онгаръ, занимался Флоренсъ, и они скоро вышли изъ дома по большой дорогѣ прямо изъ парадной двери.
   -- Я никогда больше не войду въ этотъ домъ, когда буду знать, что тамъ Гью Клэверингъ, сказалъ ректоръ.
   -- Не дѣлай опрометчивыхъ увѣреній, Генри, замѣтила ему жена.
   -- Надѣюсь, что это увѣреніе не опрометчиво, сказалъ онъ:-- я никогда болѣе не войду въ этотъ домъ, какъ гость моего племянника. Я переносилъ многое ради мира, но есть вещи, которыя человѣкъ не можетъ переносить.
   Дорогою домой обѣ дѣвушки объяснили Гарри, что случилось въ большой гостиной, пока онъ разговаривалъ съ лэди Клэверингъ въ маленькой. Но онъ имъ не сказалъ объ этомъ разговорѣ.
   

Глава XII.
ЛЭДИ ОНГАРЪ ВСТУПАЕТЪ ВО ВЛАДѢНІЕ.

   Не знаю, есть ли въ Англіи помѣстье изящнѣе Онгарскаго Парка и едвали былъ замокъ болѣе годный для немедленнаго мѣстопребыванія, когда онъ достался молодой вдовѣ. Паркъ былъ не великъ, въ нёмъ заключалось десятинъ семьдесятъ. Но къ парку примыкала ферма, также принадлежавшая пожизненно лэди Онгаръ, которая придавала ему болѣе обширный видъ. Домъ былъ посредственной величины, но вполнѣ достаточный, если не для вельможной, то обыкновенной богатой семьи. Столовая, библіотека, гостиныя, чайная были всѣ велики и хорошо расположены. Зала красива и велика, а спаленъ много. Но главная прелесть Онгарскаго Парка заключалась въ мѣстоположеніи около дома, которое шло покато отъ террасы передъ окнами къ быстрому ручейку, почти закрытому -- но онъ не былъ закрытъ -- кустарникомъ на его берегу. Хотя имѣніе само по себѣ было небольшое, кустарникъ и мѣста для прогулки обширны. Это помѣстье стоило дорого поддерживать въ его настоящемъ совершенномъ состояніи, но болѣе ничего не могли бы сказать противъ него самые горькіе его враги.
   Но лэди Онгаръ, съ своимъ огромнымъ вдовьимъ наслѣдствомъ и не имѣя никакихъ внѣшнихъ расходовъ, могла безъ неблагоразумія доставить себѣ это удовольствіе. Всё въ замкѣ и около него принадлежало ей, и она могла жить тутъ счастливо, даже при грозномъ обращеніи свѣта, еслибъ могла находить удовольствіе въ сельской природѣ. Когда она воротилась въ Англію, ея стряпчій сказалъ ей, что ея правамъ будутъ сопротивляться и попытаются отнять у нея замокъ. Родные лорда Онгара, сказалъ онъ, подкупятъ её согласиться на это немедленнымъ согласіемъ выплачивать ей доходъ. Она объявила, что она не согласится, что она хочетъ имѣть и домъ и доходъ, и успѣла.
   -- Зачѣмъ мнѣ отдавать мою собственность? говорила она, смотря стряпчему въ лицо.
   Стряпчій не смѣлъ ей сказать, что ея оппоненты -- наслѣдники лорда Онгара -- разсчитывали на ея нежеланіе подвергнуться огласкѣ; но она знала, что это значитъ.
   -- Мнѣ нечего ихъ бояться, прибавила она:-- и я намѣрена требовать моей собственности, укрѣплённой за мною по брачному контракту.
   Дѣйствительно, не было никакого основанія оспаривать ея права, и замокъ былъ ей переданъ черезъ три мѣсяца послѣ ея пріѣзда въ Англію. Она тотчасъ поѣхала туда и вступила во владѣніе. Она была тамъ одна, когда ея сестра сообщала Гарри Клэверингу свой планъ насчотъ капитана Арчи.
   Она прежде никогда не видала Онгарскаго Парка, также, какъ никогда не увидитъ болѣе обширнаго помѣстья лорда Онгара, Куртонскаго замка. Она поѣхала съ мужемъ за границу тотчасъ послѣ свадьбы и теперь вернулась домой, вступить во владѣніе его домомъ. Мебель въ комнатахъ, книги на полкахъ, позолоченые часы, большія зеркала, садъ, пшеница въ житницахъ, скирды сѣна, лошади въ конюшнѣ, коровы на пастбищѣ -- всё принадлежало ей. Она выполнила заключенное ею условіе и цѣна была выплачена ей. Когда она пріѣхала, она не знала, какъ велики ея богатства, и сказать по правдѣ, у ней не хватало мужества спросить объ этомъ. Она видѣла коровъ, ей сказали о лошадяхъ, овцахъ, быкахъ, курахъ, свиньяхъ, телятахъ. Точно-будто новый міръ открылся передъ ея глазами, исполненный интереса, и точно-будто весь этотъ міръ принадлежалъ ей. Она смотрѣла на него и знала, что эта цѣна заключеннаго ею торга. Она была очень счастлива. Конечно, она вынесла страшныя страданія, но эти страданія были коротки и цѣна была теперь у ней въ рукахъ.
   Карета ожидала её на станціи и довезла вмѣстѣ съ ея горничной до дома. Она такъ устроила, что пріѣхала на станцію послѣ сумерекъ, и даже тогда чувствовала, что глаза многихъ были устремлены на неё, когда она шла къ своей каретѣ съ лицомъ покрытомъ воалью. Она была одна и въ домѣ не было никого, съ кѣмъ она могла бы поговорить, но сознаніе, что это ея собственная карета, можетъ-быть утѣшило её. Ключница, принявшая её, была дородная, пожилая, приличной наружности женщина, съ которой можетъ-быть она могла бы сказать нѣсколько словъ, кромѣ тѣхъ, которыя говорятся съ обыкновенной служанкой; но ей тотчасъ представилось, что ключница была къ ней холодна и торжественна въ обращеніи.
   -- Надѣюсь, что у васъ затоплены камины, мистриссъ Бёттонъ.
   -- Да, милэди.
   -- Я выпью чаю; ничего другого мнѣ не нужно сегодня.
   -- Очень хорошо, милэди.
   Мистриссъ Бёттонъ съ торжественной осанкой не пошла дальше этого, а между-тѣмъ мистриссъ Бёттонъ имѣла видъ женщины, которой было бы пріятно поболтать, еслибъ барыня пришлась ей по-сердцу. Можетъ-быть мистриссъ Бёттонъ непріятно было служить дамѣ, о которой ходили такія непріятныя исторіи. Лэди Онгаръ, подумавъ это, безсознательно выпрямилась и отослала мистриссъ Бёттонъ.
   На слѣдующее утро, послѣ ранняго завтрака, лэди Онгаръ вышла. Она рѣшилась трудиться прилежно, понять всё устройство формы, знать работниковъ, помогать бѣднымъ, завести школу, а болѣе всего присвоить себѣ всѣ преимущества своей собственности. Не была ли цѣна въ рукахъ ея и зачѣмъ же ей не пользоваться ею? Она чувствовала, что было хорошо, что часть цѣны досталась ей землёю. Это придастъ интересъ, котораго деньги не могли ей дать. Она вышла рано поэтому, чтобъ осмотрѣть вещи, принадлежащія ей.
   Потомъ ею овладѣло чувство, что она не разомъ опорожнитъ эту чашу, что она будетъ мѣшкать за пиромъ, приготовленнымъ для нея. Она должна была преодолѣвать много горестей, побѣждать большую печаль, и она не будетъ расточительна на свои рессурсы. Когда она шла, осматриваясь вокругъ, почти украдкой, чтобъ какой-нибудь садовникъ, подсматривавшій за всю, не могъ угадать ея мыслей и разсказать, какъ милэди радуется своему вступленію во владѣніе -- ей казалось, что эти новые предметы, въ которыхъ она должна была найти новый интересъ, безконечны. Тутъ не было ни одного дерева, ни одного кустарника, ни одного поворота въ аллеѣ, которые не сдѣлались бы ея друзьями. Она отошла недалеко отъ дома, не дошла даже до воды. Она сберегала свои наслажденія. Но она заблудилась въ тропинкахъ и старалась найти въ этомъ радость. Это всё была ея собственность. Это была цѣна того, что она сдѣлала, и цѣна теперь выплачивалась ей -- выплачивалась наличными деньгами.
   Когда она сидѣла одна за завтракомъ, она объявила себѣ, что этого будетъ для нея достаточно, что это удовлетворитъ её. Она заключила торгъ съ открытыми глазами, и не станетъ спрашивать вещей, о которыхъ не было упомянуто въ контрактѣ. Она была одна, и всѣ повернулись къ ней спиной. Родственники ея покойнаго мужа будутъ, разумѣется, ея врагами. Она никогда ихъ не видала и было весьма естественно, что они дурно говорятъ о ней. Но ея собственные родные были отдалены отъ нея бездной такою же широкой. Брабазонскіе кузены у ней были не ближе третьяго или четвёртаго колѣна, она никогда не обращала вниманія на нихъ и отъ нихъ вниманія не ожидала. Ея дружескій кружокъ, натурально, долженъ былъ быть тотъ же, какъ у ея сестры, и долженъ былъ составиться изъ тѣхъ, кого она знала, когда жила въ домѣ сэра Гью. Но отъ сэра Гью она теперь была также далеко; какъ и отъ Онгаровъ и даже отъ сестры. Сэръ Гью позволилъ женѣ пригласить её въ Клэверингъ, но она не хотѣла согласиться на это послѣ того, какъ сэръ Гью поступилъ съ нею послѣ ея возвращенія. Хотя она много страдала, мужество ея не ослабѣло. Сэръ Гью былъ не виноватъ въ пріёмѣ, полученномъ ею въ Англіи. Еслибъ онъ принялъ её какъ братъ, всё было бы хорошо. Но теперь было слишкомъ поздно для сэра Гью поправить сдѣланное имъ зло, и его надо заставить понять, что лэди Онгаръ не станетъ выпрашивать у него состраданія. Она старалась думать, какъ она богата, сидя за своимъ одинокимъ завтракомъ; но мысли ея перешли къ другимъ предметамъ и наполнялись безполезнымъ негодованіемъ. Не была ли у ней въ рукахъ ея цѣна?
   Увидится ли она съ управителемъ въ это утро? Нѣтъ, не въ это утро. Внѣшнія дѣла могутъ идти пока по прежнему. Она боялась показать, что съ радостью вступаетъ во владѣніе, а потомъ ею овладѣло убѣжденіе, что она должна беречь свои рессурсы. Она послала за мистриссъ Бёттонъ и просила её пройтись съ нею по комнатамъ. Мистриссъ Бёттонъ пришла, но опять не приняла снисхожденія милэди. Каждое мѣсто въ домѣ, каждую комнату, каждый чуланъ она отворяла съ усердіемъ; мебель она описывала подробно, но каждое слово было сказано торжественнымъ голосомъ, не показывавшимъ желанія поболтать. Только одинъ разъ мистриссъ Бёттонъ обнаружила нѣкоторое волненіе.
   -- Вотъ, милэди, комната матери милорда послѣ смерти милорда, то-есть милордова отца; Господь да успокоитъ ея душу!
   Тутъ лэди Онгаръ подумала, что отъ мужа она не слыхала ни слова о его отцѣ и матери. Она желала бы посидѣть съ этой женщиной въ какой-нибудь маленькой комнаткѣ наверху и дѣлать ей вопросы о семействѣ мужа. Но она не смѣла рѣшиться на это. Она не могла заставить себя объяснить мистриссъ Бёттонъ, что она ничего не знала о семействѣ своего мужа.
   Когда она осмотрѣла верхнюю часть дома, мистриссъ Бёттонъ предложила провести её по кухнѣ и людскимъ, но она отказалась отъ этого пока. Она довольно сдѣлала для одного дня. Она отпустила мистриссъ Бёттонъ и пошла въ библіотеку. Какъ часто слышала она, что книги доставляютъ самое вѣрное утѣшеніе огорчоннымъ! Она примется за чтеніе, не именно въ этотъ день, а оно будетъ рессурсомъ многихъ дней, мѣсяцевъ и лѣтъ. Но эта идея померкла прежде чѣмъ лэди Онгаръ вышла изъ мрачной, сырой, холодной комнаты, въ которой какой-то прежній лордъ Онгаръ накопилъ ветхіе томы, которые ему заблагоразсудилось покупать. Библіотека не дала ей успокоенія и она опять пошла на лужки и въ кустарники. Еще нѣсколько времени свои лучшіе рессурсы она будетъ находить внѣ дома.
   Осматриваясь вокругъ, она прошла позади конюшенъ, примыкавшихъ къ дому, къ калиткѣ, которая вела на ферму. Она не вошла въ неё, но посмотрѣла на риги и сараи, на спавшихъ свиней и лѣниво дремавшихъ телятъ, говоря себѣ, что это всё ея собственность. Глаза ея упали на стараго земледѣльца, который сидѣлъ возлѣ неё на упавшемъ деревѣ и ѣлъ свой обѣдъ. Дѣвочка лѣтъ шести, которая принесла ему обѣдъ, завязанный въ носовомъ платкѣ, лежала у его ногъ. Они оба увидали её прежде чѣмъ она увидала ихъ, а когда она ихъ примѣтила, они смотрѣли на неё вытаращивъ глаза. Они находились на одной сторонѣ забора съ нею, такъ что она могла подойти къ нимъ и заговорить безъ затрудненія. Возлѣ не было никого, кто могъ бы слушать, и ей пришло въ голову, что она можетъ, по-крайней-мѣрѣ, подружиться съ этимъ старикомъ. Онъ сказалъ, что его зовутъ Инохъ Гёбби, а его внучку Патти Гёбби. Патти встала, ея сіятельство потрепала её по головѣ и дала ей шесть пенсовъ. Они однако не знали, кто она и, насколько лэди Онгаръ могла удостовѣриться, не дѣлая слишкомъ прямого вопроса, никогда не слыхали о ней. Инохъ Гёбби сказалъ, что онъ работаетъ для управляющаго, мистера Джильса, и такъ какъ онъ старъ и страдаетъ ревматизмомъ, онъ получаетъ только восемь шиллинговъ въ недѣлю. Бѣдные Гёбби казались очень жалки и несчастны. Она подумала, что можетъ сдѣлать хоть одного человѣка счастливымъ, и сказала ему, что его жалованье будетъ увеличено до десяти шиллинговъ въ недѣлю. Инохъ Гёбби кланялся, почосывалъ въ головѣ, вытаращилъ глаза и былъ очень благодаренъ за шесть пенсовъ, но десяти шиллингамъ не вѣрилъ.
   Но Инохъ Гёбби получилъ десять шиллинговъ въ недѣлю, хотя лэди Онгаръ это не доставило такого удовольствія, какого она ожидала. Она послала въ этотъ же день за управляющимъ Джильсомъ и сказала ему, что она сдѣлала. Джильсъ вовсе этого не одобрилъ и прямо высказалъ своё неудовольствіе, хотя приправлялъ его многими "милэди". Старикъ былъ лѣнтяй и много лѣтъ получалъ восемь шиллинговъ въ недѣлю, не заслуживая и половины.
   -- Теперь онъ будетъ получать десять, вотъ и всё, сказала лэди Онгаръ.
   Джильсъ согласился, что если ея сіятельству угодно, Инохъ Гёбби долженъ получать десять шиллинговъ, но объявилъ, что дѣла нельзя вести такимъ образомъ. Всѣ будутъ ожидать прибавки, а тѣ, которые зарабатывали то, что получали, будутъ считать себя жестоко обиженными, потому что Инохъ Гёбби вовсе не былъ самымъ почтеннымъ старикомъ въ приходѣ. А его дочь -- о! онъ не можетъ говорить о его дочери съ ея сіятельствомъ. Прежде чѣмъ управляющій оставилъ её, лэди Онгаръ убѣдилась, что она сдѣлала ошибку. Даже благотворительность не доставляла, ей удовольствія, если благотворительностью стараться успокоить угрызенія.
   Цѣна была въ ея рукахъ. Двѣ недѣли её не оставляла мысль, что она постепенно будетъ пользоваться радостями своей собственности; но не было ни одной минуты, когда она могла сказать себѣ, что она чувствуетъ радость. Она теперь уже знала географію мѣстности. Она уже не могла заблудиться въ кустарникѣ, не думала сберегать свои рессурсы. О Джильсѣ и его поступкахъ она знала еще очень мало, но желаніе узнать больше исчезло. Къ телегамъ съ сѣномъ, которыми она имѣла намѣреніе интересоваться, она сдѣлалась равнодушна. Она примѣтила, что послѣ ея пріѣзда на телегахъ было написано новой краской ея имя огромными, яркими буквами. Она желала, чтобъ этого не было, или чтобъ, по-крайней-мѣрѣ, буквы были поменьше. Потомъ она начала думать, не лучше ли отдать ферму арендатору, не для того, чтобъ получить больше денегъ, но оттого, что эта ферма могла надѣлать ей хлопотъ. Яблоки быстро превращались въ золу подъ ея зубами.
   Въ первое воскресенье она пошла въ церковь. Она твёрдо рѣшилась на это, но когда настала минута, мужество почти оставило её. Церковь была только за нѣсколько шаговъ отъ ея воротъ и она пошла туда безъ провожатаго. Она, однако, послала сказать пономарю, что она будетъ, и старикъ былъ готовъ проводить ее до фамильной скамьи. На ней былъ толстый воаль, а одѣта она была, разумѣется, въ глубокій вдовій трауръ. Когда она дошла до середины церкви, она подумала о своёмъ платьѣ и сказала себѣ, что всѣмъ присутствующимъ извѣстно, въ какихъ отношеніяхъ она была. съ своимъ мужемъ. Она дѣлала видъ, будто оплакиваетъ человѣка, которому она продала себя, человѣка, который по счастливой случайности скоро умеръ, оставивъ цѣпу въ ея рукахъ. Всѣ, разумѣется, знали это, а всѣ думали, будто знаютъ сверхъ того, что она не исполнила условія и не заслужила цѣны..Это также она говорила себѣ. Но она это вынесла и вышла изъ церкви среди толпы поселянъ высоко поднявъ голову.
   Три дня спустя она написала пастору, прося его прійти къ ней. Она писала, что пріѣхала жить въ этомъ приходѣ и надѣялась съ его помощью быть полезной народу. Она не знаетъ, какъ дѣйствовать безъ его совѣтовъ. Можетъ-быть, школы превосходны, но если потребно что-нибудь, она надѣется, что онъ скажетъ ей. На слѣдующее утро пасторъ пришолъ и съ большими изъявленіями признательности за ея щедрость выслушалъ ея планы и принялъ ея субсидіи. Но онъ былъ женатъ и не сказалъ ничего о своей женѣ, и въ слѣдующую недѣлю его жена къ ней не пришла. Она была брошена всѣми, оттого что налгали на нее!
   Цѣна была у ней въ рукахъ, но ей хотѣлось, какъ Іудѣ, повѣситься.
   

Глава XIII.
ГОСТЬ ПРІѢЗЖАЕТЪ ВЪ ОНГАРСКІЙ ПАРКЪ.

   Надо помнить, что Гарри Клэверингъ, возвратившись въ одинъ вечеръ на свою квартиру на Блумбёрійскомъ сквэрѣ, очень удивился, найдя карточку графа Патерова, человѣка, о которомъ онъ только слышалъ, какъ о другѣ покойнаго лорда Онгара. Сначала онъ разсердился на лэди Онгаръ, думая, что она сговорилась съ графомъ, чего онъ весьма не одобрялъ; но его гнѣвъ уступилъ мѣсто новому интересу, когда Гарри узналъ, что лэди Онгаръ не видала графа и что она просто желаетъ, чтобы онъ, какъ ея другъ, имѣлъ свиданіе съ этимъ человѣкомъ. Онъ потомъ сталъ очень желать этого самъ, предлагая подвергнуть себя разнымъ неудобствамъ для того, чтобы исполнить то, о чомъ просила его лэди Онгаръ. Онъ, однако, не долженъ былъ подвергнуться ни хлопотамъ, ни издержкамъ, такъ какъ онъ не получалъ извѣстія отъ графа Патерова, пока онъ не воротился въ Лондонъ и не пробылъ тамъ двухъ или трёхъ недѣль.
   Слова лэди Онгаръ были совершенно справедливы, потому что когда она писала къ Гарри, она не видала графа. Она узнала изъ письма другой особы, что графъ Патеровъ въ Лондонѣ, и сообщила это обстоятельство своему другу. Эта другая особа была сестра графа, теперь жившая въ Лондонѣ, мадамъ Горделу -- Софи Горделу -- та дама, которую Гарри нашолъ сидящей въ комнатѣ лэди Онгаръ, когда былъ у ней въ послѣдній разъ въ Болтонской улицѣ. Тогда онъ не слыхалъ ея имени и не зналъ, что у графа Патерова была родственница въ Лондонѣ.
   Лэди Онгаръ была уже двѣ недѣли въ деревнѣ, когда получила письмо мадамъ Горделу. Въ этомъ письмѣ сестра выражала сильное желаніе, чтобъ ея братъ увидѣлся съ лэди Онгаръ. Письмо было написано по-французски и очень краснорѣчиво -- краснорѣчивѣе, чѣмъ могло бы быть всякое другое письмо, съ той же цѣлью написанное англичанкой по-англійски, и краснорѣчіе это было менѣе оскорбительно, чѣмъ могло бы быть при подобныхъ обстоятельствахъ, еслибъ лэди Онгаръ прочла его на англійскомъ языкѣ. Читатель не долженъ, однако, предполагать, что въ этомъ письмѣ было хоть одно слово въ пользу искательствъ влюблённаго. Оно, напротивъ, было очень далёко отъ того и говорило о графѣ просто какъ о другѣ; но его краснорѣчіе стремилось показать, что ничего изъ случившагося прежде не можетъ казаться лэди Онгаръ препятствіемъ къ дружбѣ. Что говорилъ свѣтъ? Ба! Не знала ли она, Софи, и не знала ли ея пріятельница Жюли, что свѣтъ большой лжецъ? Не говоритъ ли онъ даже теперь гнусную, ядовитую ложь о ея пріятельницѣ Жюли? Зачѣмъ обращать вниманіе на то, что говоритъ свѣтъ, когда свѣтъ не говоритъ ни одного слова правды? Свѣтъ! Ба!
   Но лэди Онгаръ, хотя она была вдвое моложе мадамъ Горделу, знала также хорошо, какъ сама Софи Горделу, что эта дама дѣлаетъ. Лэди Онгаръ знала сестру графа во Франціи и Италіи, видѣвъ её часто съ той внезапной короткостью, которой подвергаются англичане за границей; она была рада видѣть мадамъ Горделу въ Лондонѣ -- гораздо болѣе, нежели была бы рада, еслибъ по возвращеніи её встрѣтила цѣлая куча любящихъ друзей. Но, несмотря на это, она не намѣревалась послѣдовать совѣту Софи, особенно, когда этотъ совѣтъ относился къ брату Софи. Она написала очень мало въ отвѣтъ на краснорѣчіе этой дамы, очень неопредѣленно отвѣчая на эту часть письма; но имѣя собственную цѣль, просила передать графу Патерову, чтобы онъ побывалъ у Гарри Клэверинга. Графъ Патеровъ не очень заботился о знакомствѣ съ Гарри Клэверингомъ, но, желая исполнить просьбу, оставилъ свою карточку въ Блумбёрійскомъ сквэрѣ.
   Для чего же лэди Онгаръ желала, чтобы молодой человѣкъ, который былъ ея другомъ, видѣлся съ человѣкомъ, который былъ другомъ ея мужа и котораго имя смѣшивалось съ ея именемъ такимъ непріятнымъ образомъ? Она назвала Гарри своимъ другомъ и, можетъ-быть, желала бы дать этому другу всевозможные способы удостовѣриться въ истинѣ разсказанной ей исторіи. Можетъ-быть, читатель не вѣритъ дружбѣ лэди Онгаръ и не вѣритъ ея разсказу. Если такъ, то читатель къ ней несправедливъ и неправильно понялъ ея характеръ. Эта женщина не была бездушна, оттого что разъ въ одну великую эпоху своей жизни измѣнила своему сердцу; не была она и фальшива, оттого что разъ солгала; не совсѣмъ гнусна, потому что разъ убѣдила себя, что для такой женщины, какъ она, богатство необходимо. Можетъ-быть, наказаніе за ея грѣхъ не постигнетъ её на этомъ свѣтѣ, но отъ этого не слѣдуетъ предполагать, чтобъ у ней не осталось мѣста для раскаянія.
   Когда она гуляла одна по аллеямъ Онгарскаго Парка, она много думала объ аллеяхъ клэверингскихъ и о прогулкахъ, въ которыхъ она была не одна, и она думала о томъ свиданіи въ саду, когда она объяснила Гарри -- какъ думала тогда, такъ успѣшно -- что они, будучи оба бѣдны, не были должны любить другъ друга. Она думала также обо всёмъ этомъ во время длинныхъ часовъ своего печальнаго возвращенія въ Англію. Она еще думала объ этомъ, когда встрѣтила его и была такъ холодна съ нимъ на платформѣ станціи желѣзной дороги. Она думала объ этомъ, когда сидѣла въ своей лондонской комнатѣ, разсказывая ему страшную исторію о своей супружеской жизни, между-тѣмъ какъ глаза ея были устремлены на его глаза, а ея голова лежала на ея рукахъ. Даже тогда, въ ту минуту, она спрашивала селя, вѣритъ ли онъ ея разсказу или въ сердцѣ говоритъ что она фальшива и низка. Она знала, что она вѣроломно съ нимъ поступила и что онъ долженъ былъ презирать её, когда, съ своей беззаботной философіей, она оправдывала своё корыстолюбивое вѣроломство. Онъ въ глаза назвалъ её обманщицей, а она имѣла силы принять это обвиненіе съ улыбкой. Не назовётъ ли онъ её теперь чѣмъ-нибудь хуже въ своёмъ сердцѣ? А еслибы она могла убѣдить его, что этого обвиненія она не заслужила, но можетъ ли прежнее воротиться? Будетъ ли онъ опять гулять съ ней и смотрѣть ей въ глаза, какъ-будто ждётъ только ея приказаній, чтобъ объявить себя готовымъ быть ея невольникомъ? Она была вдова и видѣла многое, но даже и теперь ей еще не минуло двадцати-шести лѣтъ.
   Яблоки ея богатаго помѣстья быстро превратились въ золу въ ея зубахъ, но сокъ еще останется у ней во рту, если онъ сядетъ съ ней за столъ. Когда она жаловалась себѣ на холодность свѣта, она думала, что ей было бы всё-равно, какъ бы холоденъ ни былъ цѣлый свѣтъ, еслибъ былъ одинъ человѣкъ, котораго она могла любить и который любилъ бы её. Она его любила. Ему, въ прежнее время -- время, которое теперь казалось ей очень отдалённо -- она призналась въ своей любви. Какъ ни отдалённо было это время, онъ долженъ былъ еще помнить его. Она любила его и только одного его, никого другого она не увѣряла въ своей любви. Ни отъ кого другого любовь не предлагалась ей. Между нею и тѣмъ жалкимъ существомъ, которому она продала себя, который былъ полумёртвъ прежде чѣмъ она увидѣла его, не было никакихъ увѣреній въ любви. Но Гарри Клэверинга она любила. Гарри Клэверингъ имѣлъ всѣ тѣ качества, которыя она цѣнила, а также и тѣ слабости, которыя не допускали его быть слишкомъ совершеннымъ для такого слабаго существа, какъ она. Гарри былъ обиженъ и назвалъ её обманщицей, но всё-таки было возможно, что онъ вернётся къ ней.
   Не слѣдуетъ предполагать, чтобы послѣ своего возвращенія въ Англію она имѣла только одну опредѣлённую цѣль передъ глазами относительно возобновленія ея любви. Бывали времена, когда она думала, что она будетъ жить жизнью, которую приготовила для себя, и что останется довольна, если не счастлива, цѣною, выплаченною ей. Бывали другія времена, когда уныніе овладѣвало ею и она говорила себѣ, что для нея невозможно быть довольной. Она смотрѣлась въ зеркало и находила себя старой и страшной. Она говорила себѣ, что Гарри былъ послѣдній человѣкъ на свѣтѣ, способный продать себя за богатство, если въ нёмъ не осталось любви. Гарри никогда не сдѣлаетъ того, что сдѣлала она! Ни за какое богатство -- такъ говорила она себѣ -- не свяжетъ онъ себя съ женщиной, которая наложила на себя пятно. Въ этомъ отношеніи, я думаю, она отдавала ему справедливость, хотя можетъ-быть въ другихъ отношеніяхъ она слишкомъ высоко цѣнила его характеръ. О Флоренсъ Бёртонъ она теперь еще не слыхала ничего, хотя, еслибъ она слышала о ней, очень можетъ-быть, что она не отказалась бы отъ своей любви. Съ такими мыслями и съ такими надеждами, она написала Гарри, прося его увидѣться съ этимъ челокомъ, который послѣдовалъ за нею -- она не знала зачѣмъ -- изъ Италіи, а сестрѣ его она написала, что не можетъ исполнить ея просьбу, потому что она не въ Лондонѣ, а въ деревнѣ, и одна.
   Совершенно одна сидѣла она въ одно утро, думая о своей печальной жизни и чувствуя, что яблоки дѣйствительно были золой, когда вошолъ слуга доложить, что какой-то господинъ желаетъ видѣть её. Слуга держалъ въ рукѣ карточку, но прежде чѣмъ она успѣла прочесть имя гостя, кровь бросилась ей въ лицо, потому что она подумала, что это Гарри. Въ сердцѣ ея вспыхнула радость, но она еще не должна её показывать. Только четыре мѣсяца, какъ она овдовѣла, и онъ не долженъ былъ пріѣзжать къ ней въ деревню. Она должна его видѣть и дать ему это понять -- но она будетъ съ нимъ очень кротка. Тутъ глаза ея упали на карточку, и она увидала съ прискорбнымъ разочарованіемъ, что на ней стоитъ имя графа Патерова. Нѣтъ, она не позволитъ поймать себя такимъ образомъ. Каковъ бы ни былъ результатъ, она не позволитъ Софи Горделу или ея брату одержать надъ нею верхъ такою хитростью!
   -- Кланяйся этому господину, сказала она лакею, отдавая ему карточку: и скажи ему, что я очень сожалѣю, но что теперь я не могу видѣть никого.
   Лакей ушолъ, а лэди Онгаръ сидѣла и спрашивала себя, удастся ли графу добиться свиданія съ нею. Она скорѣе чувствовала, чѣмъ знала, что имѣетъ причины бояться его. Всё, что говорили о нёмъ и о ней, было ложно. Ни въ одномъ обвиненіи противъ нея не заключалась ни одного слова правды. Но между этимъ человѣкомъ и лордомъ Онгаромъ происходили вещи, о которыхъ ей не хотѣлось бы, чтобъ открыто говорили въ Англіи. И хотя его поведеніе съ нею всегда было вѣжливо, а въ одномъ случаѣ даже великодушно, она всё-таки боялась его. Она предпочла бы, чтобъ онъ остался въ Италіи. И хотя, когда она была одна въ Болтонской улицѣ, она съ отчаянія приняла его сестру Софи, она предпочла бы, чтобъ Софи не было у ней, и не требовала возобновленія дружбы. Но съ графомъ она не хотѣла теперь имѣть сношеній, даже еслибъ онъ теперь вошолъ въ комнату.
   Нѣсколько минутъ прошло прежде, чѣмъ лакей воротился, и онъ принёсъ записку. Когда дверь отворилась, лэди Онгаръ встала, чтобы уйти въ другую дверь, но записку она взяла и прочла.
   "Я не могу понять, почему вы не хотите видѣть меня, и огорчаюсь. Я пріѣхалъ для того, чтобы сказать вамъ нѣсколько словъ о бумагахъ, принадлежавшихъ лорду Онгару. Я еще надѣюсь, что вы примите меня.-- "П".
   Прочитавъ эти слова стоя, она сдѣлала усиліе подумать, какъ лучше она должна поступить. Она не вѣрила предлогу о бумагахъ лорда Онгара. Лордъ Онгаръ не могъ имѣть никакихъ бумагъ, интересныхъ для нея до такой степени, чтобъ она пожелала видѣть этого человѣка. Лордъ Онгаръ, хотя она ухаживала за нимъ до самой смерти, былъ самымъ жестокимъ ея врагомъ, и хотя въ этомъ графѣ было что-то внушавшее ей уваженіе, она знала, что онъ интриганъ, не останавливавшійся за неправдой въ своихъ интригахъ, человѣкъ опасный, который можетъ-быть иногда сдѣлаетъ великодушный поступокъ, но будетъ ждать награды за своё великодушіе. Притомъ не называли ли его открыто ея любовникомъ? Она написала къ нему:
   "Лэди Онгаръ кланяется графу Патерову и находитъ невозможнымъ видѣть его теперь". Отвѣтъ этотъ гость взялъ и вышелъ изъ парадной двери, не показавъ лакею неудовольствія ни въ осанкѣ, ни въ физіономіи. Въ этотъ вечеръ лэди Онгаръ получила отъ него длинное письмо, написанное въ сосѣдней гостинницѣ, упрекавшее её за ея поступокъ и говоря въ послѣдней строчкѣ, что "теперь имъ невозможно оставаться чужими другъ для друга".
   -- Невозможно оставаться чужими! повторила она почти вслухъ.-- Почему же невозможно? Я не знаю такой невозможности.
   Послѣ этого она старательно сожгла записку и письмо.
   Она оставалась въ Онгарскомъ Паркѣ шесть недѣль и въ началѣ мая воротилась въ Лондонъ. Никто у ней не былъ, кромѣ Стёрма, приходскаго пастора, и хотя между ними началось что-то приближавшееся къ короткости, никогда не говорилъ съ нею о своей женѣ. Она не была увѣрена, не удерживаетъ ли его ея званіе, не слѣдуетъ ли графинѣ прежде пріѣхать къ женѣ пастора; хотя графиня чужая въ этой сторонѣ, но она не смѣла сдѣлать того, что сдѣлала бы, еслибъ ея имя не было опозорено. Поэтому она не сдѣлала никакого намёка, не сказала ни слова мистеру Стёрму, хотя ея сердце жаждало ласковаго слова отъ какой-нибудь женщины. Но она не позволила себѣ разсердиться на мужа и продолжала свои занятія по приходу съ его помощью.
   Джильса она видѣла очень мало и послѣ ея неудачи съ Инохомъ Гёбби не вмѣшивалась въ жалованье, получаемое работниками. Въ дома нѣкоторыхъ бѣдныхъ она ходила, но ей представлялось, что они не рады видѣть её. Можетъ-быть, они всѣ слышали о ея репутаціи, и дочь Иноха можетъ-быть радовалась, что въ приходѣ была другая женщина такая же дурная, какъ и она, а можетъ-быть и хуже. Владѣтельница всего окрестнаго богатства старалась сдѣлать мистриссъ Бёттонъ посредницей своихъ благодѣяній къ бѣднымъ, но мистриссъ Бёттонъ совершенно отказалась отъ этого, хотя госпожа ея узнала, что собственныя свои небольшія благодѣянія она исполняла усердно. Не прошло и двухъ недѣль, какъ лэди Онгаръ опротивѣлъ и ея домъ и паркъ, она не обращала аниманія ни на лошадей, ни на быковъ и даже не смотрѣла на пріятный ручеёкъ, тихо журчавшій въ саду.
   Она намѣревалась воротиться въ Лондонъ въ началѣ мая, чтобы видѣться съ своимъ стряпчимъ, и къ несчастью сообщила объ этомъ мадамъ Горделу. За пять дней до пріѣзда лэди Онгаръ въ Болтонскую улицу ея заботливая Софи съ безошибочной памятью написала къ ней и объявила свою готовность сдѣлать всё, что только можетъ исполнить самая усердная дружба. Должна ли она встрѣтить свою милую Жюли на станціи? Должна ли она приготовить карету? Должна ли она заказать обѣдъ въ Болтонской улицѣ? Она сама, разумѣется, будетъ въ Болтонской улицѣ, если ей не позволятъ пріѣхать на станцію. По вечерамъ еще свѣжо, и она велитъ затопить камины. Не можетъ ли она посовѣтовать жареную курицу, хлѣбный соусъ, сладкій хлѣбъ и бокалъ шампанскаго? И не можетъ ли она раздѣлить этотъ пиръ? Въ запискѣ не было ни одного слова о навязчивомъ братцѣ, ни о непріятности, сдѣланной имъ, ни о непріятности, почувствованной имъ.
   Маленькая француженка-полька явилась, разумѣется, въ Болтонскую улицу, потому что лэди Онгаръ не посмѣла ей отказать. Это была низенькая, сухощавая, проворная женщина съ быстрыми глазами, съ тонкими губами и съ маленькимъ носомъ и низкимъ лбомъ, съ жидкими волосами, зачосанными назадъ, очень сухощавая, но не дурная при своей живости и проворству. Софи Горделу было пятьдесятъ лѣтъ, но она такъ умѣла управиться съ своими годами, что была такъ проворна, какъ двадцати-пяти лѣтняя женщина. Курица, хлѣбный соусъ, сладкій хлѣбъ и шампанское были приготовлены, всё очень хорошее въ своёмъ родѣ; Софи Горделу любила, чтобы такія вещи были хороши.
   Лэди Онгаръ чувствовала нѣкоторое удовольствіе въ томъ, что она не одна; но это удовольствіе было не совсѣмъ удовлетворительно. Когда Софи оставила её въ десять часовъ и побѣжала одна въ свою квартиру въ Монтской улицѣ, лэди Онгаръ, послѣ минутнаго размышленія, сѣла и написала записку къ Гарри Клэверингу:
   "Милый Гарри, я воротилась въ Лондонъ. Пожалуйста, приходите ко мнѣ завтра вечеромъ.

"Навсегда вамъ преданная
"Д. О."

   

Глава XIV.
ГРАФЪ ПАТЕРОВЪ И ЕГО СЕСТРА.

   Въ промежутокъ нѣсколькихъ недѣль, когда Гарри съѣздилъ въ Клэверингъ и воротился къ своимъ занятіямъ въ Адельфи, графъ Патеровъ опять былъ у него, но Гарри былъ тогда въ конторѣ. Гарри тотчасъ заплатилъ графу визитъ по адресу, данному въ Монтской улицѣ. Барыня дома, сказала служанка, изъ чего Гарри предположилъ, что графъ былъ женатъ; но Гарри не считалъ себя въ правѣ навязываться съ своимъ знакомствомъ къ этой дамѣ и просто оставилъ свою карточку. Желая, однако, имѣть свиданіе съ графомъ и вступивъ недавно членомъ въ клубъ, чѣмъ онъ гордился, Гарри написалъ графу, прося его обѣдать съ нимъ въ Бофорскомъ клубѣ. Онъ объяснилъ, что тамъ есть особенная комната -- что Патеровъ зналъ очень хорошо, онъ часто обѣдалъ въ Бофорскомъ клубѣ -- и предложилъ отобѣдать вдвоёмъ, извиняясь, что приглашаетъ графа обѣдать безъ гостей. Патеровъ принялъ приглашеніе, а Гарри, никогда прежде этимъ не занимавшійся, заказалъ обѣдъ съ большимъ волненіемъ.
   Графъ пріѣхалъ акуратно въ назначенное время и оба эти человѣка сами рекомендовались другъ другу. Гарри ожидалъ видѣть красиваго иностранца съ чорными волосами, съ глянцовитыми бакенбардами и, вѣроятно, съ горбатымъ носомъ, лѣтъ сорока, но на видъ не болѣе тридцати. Но гость его былъ вовсе не въ такомъ родѣ. Кромѣ того, что лѣта графа были совершенно загадочны, потому что по его наружности нельзя было угадать его лѣтъ, догадки Гарри оказались ошибочны во всѣхъ отношеніяхъ. Онъ былъ бѣлокуръ, съ широкимъ, бѣлымъ лицомъ и очень свѣтлыми голубыми глазами; лобъ его былъ низокъ, но широкъ; бакенбардовъ у него не было, но были усы, не сѣдые, а совершенно бѣлые -- бѣлые, разумѣется, отъ лѣтъ, но всё-таки они не обнаруживали его возраста. Онъ былъ хорошо сложонъ, проворенъ въ движеніяхъ, широкоплечъ, хотя нѣсколько ниже средняго роста. Еслибы не излишняя непринуждённость обращенія и что-то тревожное въ глазахъ, всякій принялъ бы его за англичанина. И разговоръ его почти не обнаруживалъ, что онъ не англичанинъ. Гарри, зная, что онъ иностранецъ, примѣчалъ время отъ времени нѣкоторую вычурность выраженій, которая несвойственна природному англичанину; но иначе въ его языкѣ ничего не обнаруживало въ нёмъ иностранца.
   -- Я жалѣю, что вы такъ безпокоитесь, сказалъ онъ, пожимая руку Гарри.
   Клэверингъ объявилъ, что онъ нисколько не безпокоился, но прибавилъ, что онъ былъ бы очень радъ взять на себя всякія хлопоты, чтобъ исполнить просьбу своего друга лэди Онгаръ. Еслибы онъ былъ полякъ, какъ графъ, онъ не забылъ бы прибавить, что онъ принялъ бы на себя всѣ безпокойства и для того, чтобы познакомиться съ графомъ; но такъ какъ онъ просто былъ молодой англичанинъ, онъ былъ слишкомъ неловокъ для подобной вѣжливости. Графъ примѣтилъ это упущеніе, улыбнулся и поклонился. Потомъ онъ заговорилъ о погодѣ и сказалъ, что Лондонъ великолѣпный городъ. О, да! онъ зналъ Лондонъ хорошо, зналъ уже двадцать лѣтъ, пятнадцать лѣтъ былъ членомъ клуба Путешественниковъ; онъ любилъ всё англійское, кромѣ охоты за лисицами. Англійскую охоту за звѣрями онъ находилъ скучной. Но охоту за птицами онъ любилъ часа на два. Онъ не могъ, говорилъ онъ, соперничать съ энергіей англичанина, который могъ трудиться цѣлый день съ ружьями прилежнѣе, чѣмъ пахарь съ плугомъ. Англичане охотятся, говорилъ онъ, какъ-будто не только ихъ насущное пропитаніе, а и честь, жоны, души зависятъ отъ этого. Это прекрасно! Онъ часто жалѣлъ, зачѣмъ онъ не англичанинъ. Потомъ онъ пожалъ плечами.
   Гарри очень хотѣлось начать разговоръ о лэди Онгаръ, но онъ не зналъ, какъ заговорить о ней. Графъ Онгаръ пріѣхалъ къ нему по просьбѣ лэди Онгаръ, и слѣдовательно, какъ Гарри думалъ, графу слѣдовало первому упомянуть о ней. Но графъ наслаждался своимъ обѣдомъ, повидимому, не думая ни о лэди Онгаръ, ни о ея покойномъ мужѣ. Въ это время онъ уже съѣздилъ въ Онгарскій Паркъ понапрасну, какъ намъ уже извѣстно, но ни слова не сказалъ объ этомъ Гарри. Онъ, повидимому, очень былъ доволенъ обѣдомъ и былъ очень любезенъ. Когда зашолъ разговоръ о винѣ, графъ сказалъ Гарри, что Бофорскій клубъ знаменитъ мозельскимъ виномъ. Гарри, разумѣется, сейчасъ приказалъ подать этого вина и былъ очень радъ угостить своего гостя всѣмъ лучшимъ; но ему было нѣсколько досадно, что иностранецъ знаетъ его клубъ лучше его. Графъ ѣлъ медленно, наслаждаясь каждымъ кускомъ съ тѣмъ разсудительнымъ, сознательнымъ удовольствіемъ, котораго молодые люди никогда не находятъ ни въ ѣдѣ, ни въ питьѣ и которое люди, становясь старше, часто забываютъ пріобрѣсти. Но графъ никогда не забывалъ ни одной своей способности къ наслажденію и во всёмъ пользовался всѣми своими рессурсами. Быть богатымъ не значитъ имѣть одну или десять тысячъ годового дохода, но умѣть извлекать изъ каждаго фунта, изъ каждаго шиллинга, изъ каждаго пенни этихъ тысячъ всё, что они могутъ вамъ дать. По этому способу графъ былъ богачъ.
   -- Я полагаю, вы не сидите здѣсь послѣ обѣда, сказалъ графъ, когда кончилъ полоскать ротъ и вытирать усы.-- Я люблю этотъ клубъ, потому что мы иностранцы имѣемъ такую хорошенькую комнатку для куренья. Это лучшій клубъ въ Лондонѣ для людей не принадлежащихъ къ нему.
   Гарри пришло въ голову, что въ курительной комнатѣ нельзя вести отдѣльный разговоръ. Трое или четверо мущинъ уже говорили съ графомъ, что показывало, что онъ былъ хорошо извѣстенъ. Дать обѣдъ графу и не сказать ему ни слова о лэди Онгаръ было бы не совсѣмъ пріятно для Гарри, хотя, какъ казалось, это было бы очень пріятно для его гостя. Гарри предложилъ бутылку клэрету. Графъ согласился, и Гарри, наливая ему рюмку, соображалъ, какъ лучше приступить къ этому предмету.
   -- Кажется, вы знали лорда Онгара за границей?
   -- Лорда Онгара... за границей? О, да! очень хорошо, и много лѣтъ здѣсь въ Лондонѣ, и въ Вѣнѣ, а въ молодости въ Петербургѣ. Я познакомился съ лордомъ Онгаромъ въ Россіи, когда онъ служилъ при посольствѣ, какъ Фредерикъ Куртонъ. Его отецъ, лордъ Куртонъ, былъ тогда живъ, и дѣдъ его также. Онъ былъ тогда премилымъ и красивымъ юношей.
   -- Въ этомъ отношеніи онъ, кажется, очень перемѣнился передъ смертью.
   На это графъ только улыбнулся и пожалъ плечами, прихлёбывая своё вино.
   -- По всему, что я слышалъ, онъ сдѣлался страшнымъ скотомъ, когда женился, энергически сказалъ Гарри.
   -- Онъ не былъ пріятенъ, когда былъ боленъ во Флоренціи, сказалъ графъ.
   -- Она должно-быть вела съ нимъ ужасную жизнь, замѣтилъ Гарри.
   Графъ поднялъ руки, опять пожалъ плечами и покачалъ головой.
   -- Она знала, что онъ не Адонисъ, когда выходила за него.
   -- Адонисъ? нѣтъ, она не ожидала найти въ нёмъ Адониса; но она думала, что онъ имѣетъ и чувства и честь мущины.
   -- Конечно, ей было не совсѣмъ пріятно. Онъ слишкомъ много употреблялъ вотъ этого, сказалъ графъ, поднося рюмку къ губамъ:-- и онъ пилъ не лафитъ. Это былъ недостатокъ Онгара. Всѣ это знали послѣдніе десять лѣтъ. Никто не зналъ этого лучше Гью Клэверинга.
   -- Но... началъ Гарри и остановился.
   Онъ самъ не зналъ, что именно желаетъ онъ узнать отъ этого человѣка, хотя желалъ узнать что-нибудь. Онъ думалъ, что графъ самъ будетъ говорить о лэди Онгаръ и жизни во Флоренціи; но графъ, повидимому, къ этому не былъ расположенъ.
   -- Не закурить ли намъ теперь сигары? спросилъ графъ Патеровъ.
   -- Подождёмъ еще нѣсколько минутъ, если вамъ всё-равно.
   -- Конечно, конечно! Торопиться нѣтъ никакой надобности.
   -- Вы больше не будете пить вина?
   -- Нѣтъ. Я пилъ за обѣдомъ, какъ вы видѣли.
   -- Я желаю сдѣлать вамъ одинъ вопросъ -- о лэди Онгаръ.
   -- Я скажу въ ея пользу всё, что вамъ угодно. Я всегда готовъ говорить въ пользу дамы и, если нужно, пожалуй присягнуть. Но никто не слыхалъ, чтобы я сказалъ что-нибудь противъ дамы.
   Гарри былъ на столько догадливъ, чтобъ примѣтить, что увѣренія подобнаго рода хуже чѣмъ ничего. На этомъ основаніи мущина считаетъ себя въ правѣ говорить ложь. "Не я написалъ эту книгу, но вы не имѣете права сдѣлать этотъ вопросъ, и я сказалъ бы, что не я, еслибъ и написалъ." Патеровъ говорилъ о лэди Онгаръ въ такомъ отношеніи и Гарри возненавидѣлъ его за это.
   -- Я не желаю, чтобы вы говорили о ней и хорошое и дурное.
   -- Ужъ конечно я не скажу о ней ничего дурного.
   -- Но я думаю, вамъ извѣстно, что съ нею поступили самымъ жестокимъ образомъ.
   -- Кажется, она получила семь тысячъ фунтовъ стерлинговъ годового дохода. Семь тысячъ! не франковъ, а фунтовъ! Мы, бѣдные иностранцы, теряемся отъ изумленія, когда слышимъ о вашихъ англійскихъ богатствахъ. Семь тысячъ фунтовъ для женщины, совершенно одинокой, и великолѣпный домъ! Говорятъ, домъ великолѣпный.
   -- Какое же это имѣетъ отношеніе? сказалъ Гарри.
   Графъ опять пожалъ плечами.
   -- Какое это имѣетъ отношеніе? продолжалъ Гарри.-- Оттого, что человѣкъ богатъ, онъ не имѣетъ права дурно обращаться съ своей женой. Онъ кажется, ложно обвинилъ её, чтобы лишить послѣ своей смерти всего того, что вамъ кажется такъ много.
   -- Вѣдь она получила деньги и великолѣпный домъ.
   -- Но ея имя ложно опозорено.
   -- Что я могу сдѣлать? Зачѣмъ вы спрашиваете меня? Я не знаю ничего. Послушайте, мистеръ Клэверингъ, если вы желаете узнать что-нибудь, обратитесь къ моей сестрѣ. Я не вижу, какая польза выйдетъ изъ того, но она будетъ разсказывать вамъ по цѣлымъ часамъ, если вы желаете. Будемъ курить.
   -- Ваша сестра?
   -- Да, моя сестра. Её зовутъ мадамъ Горделу. Развѣ лэди Онгаръ не говорила вамъ о моей сестрѣ? Онѣ неразлучны. Моя сестра живётъ въ Монтской улицѣ.
   -- Съ вами?
   -- Нѣтъ, не со мной. Я не живу въ Монтской улицѣ. Но иногда даю свой адресъ въ ея домъ.
   -- Мадамъ Горделу?
   -- Да, мадамъ Горделу. Она другъ лэди Онгаръ. Она будетъ говорить съ вами.
   -- Вы меня представите, графъ Патеровъ?
   -- О, нѣтъ! это не нужно. Вы можете отправиться въ Монтскую улицу и она будетъ очень рада. Вотъ карточка. А теперь мы будемъ курить.
   Гарри чувствовалъ, что не можетъ не нарушая приличія удерживать графа болѣе и вставъ со стула, пошолъ въ курительную комнату. Тамъ свѣтскій человѣкъ оставилъ своего молодого пріятеля, энтузіазмъ котораго, можетъ-быть, ему наскучилъ, и скоро вступилъ въ разговоръ съ разными другими людьми одного съ нимъ возраста. Гарри скоро примѣтилъ, что его гость уже не нуждается въ его обществѣ и пошолъ на Блумбёрійскій сквэръ, оставшись вовсе недоволенъ своимъ новымъ знакомымъ.
   На слѣдующій день онъ обѣдалъ въ Онслоу Крешентѣ у Бёртоновъ и тамъ не сказалъ ничего о лэди Онгаръ и графѣ Патеровѣ. Онъ сознавалъ, что не имѣлъ никакой особенной причины молчать объ этомъ, но рѣшилъ, что Бёртоны такъ далёки въ своей сферѣ жизни отъ лэди Онгаръ, что говорить объ этомъ будетъ не кстати въ Онслоу-Крешентѣ. Ему выпало на долю имѣть сношенія съ людьми обоихъ классовъ. Онъ не хотѣлъ сказать даже себѣ, что классъ лэди Онгаръ онъ предпочитаетъ; но такъ какъ ужъ это выпало ему на долю, онъ долженъ былъ интересоваться обоими, не смѣшивая одного съ другимъ. О лэди Онгаръ и своей первой любви онъ говорилъ Флоренсъ довольно подробно, но не находилъ нужнымъ въ своихъ письмахъ сообщить ей о графѣ Патеровѣ и о своёмъ обѣдѣ въ Бофорскомъ клубѣ. Онъ не упомянулъ объ этомъ обѣдѣ и своему милому другу Цециліи. Ему было очень весело въ Онслоу-Крешентѣ: онъ игралъ съ дѣтьми, болталъ съ своимъ другомъ и добродушно выносилъ сарказмъ Теодора Бёртона, когда этотъ дѣловой господинъ сказалъ ему, что онъ годится только быть привязаннымъ къ фартуку женщины.
   На слѣдующій день, около пяти часовъ, онъ зашолъ въ Монтскую улицу. Онъ долго колебался, думая, что по-крайней-мѣрѣ онъ долженъ прежде написать и просить позволенія. Но наконецъ онъ рѣшился воспользоваться предложеніемъ графа, и явившись къ дверямъ дома въ Монтской улицѣ, послалъ свою карточку. Мадамъ Горделу была дома и черезъ нѣсколько минутъ Гарри очутился въ комнатѣ, гдѣ сидѣла дама, въ которой онъ узналъ ту, которую онъ видѣлъ у лэди Онгаръ въ Болтонской улицѣ. Она тотчасъ встала, взглянула на карточку и, повидимому, тотчасъ узнала Гарри. Она дружески пожала его руку, даже почти схватила, и просила сѣсть возлѣ нея на диванѣ.
   -- Я такъ рада видѣть васъ ради милой Жюли. Вы, разумѣется, знаете, что Жюли въ Онгарскомъ паркѣ. О! какъ она счастлива! (этого Гарри не зналъ).-- Она будетъ здѣсь на будущей недѣлѣ. У ней, разумѣется, такъ много дѣла, мистеръ Клэверингъ. Домъ, слуги, паркъ! Но это восхитительно и Жюли совершенно счастлива!
   Нельзя было найти людей болѣе непохожихъ другъ на друга, какъ эти братъ и сестра. Ни одно человѣческое существо не могло принять мадамъ Горделу за англичанку, хотя можетъ-быть трудно было судить по ея разговору или наружности, къ какой національности она принадлежала. Она говорила по-англійски очень бѣгло, но каждое слово, произносимое ею, показывало, что она не англичанка. И чѣмъ скорѣе она говорила, тѣмъ неправильнѣе былъ ея языкъ. Она была мала, жива и также любила говорить, какъ ея братъ молчать. Она жила въ маленькой комнаткѣ въ первомъ этажѣ маленькаго домика, и Гарри показалось, что она живётъ одна. Не долго пробылъ онъ, какъ она разсказала ему всю свою исторію и объяснила многія обстоятельства изъ своей жизни. Вѣроятно, она разсказала не всё, но многіе ли могутъ разсказать всё?
   Мужъ ея былъ еще живъ, но онъ жилъ въ Вѣнѣ. Онъ былъ французъ, но родился въ Австріи. Онъ служилъ при австрійскомъ посольствѣ въ Лондонѣ, но теперь просто находился при дипломатическомъ корпусѣ. Она не жила съ нимъ, потому что очень любила Англію. А можетъ-быть къ ней пріѣдетъ мужъ ея когда-нибудь. Она не сказала, что не видала его уже десять лѣтъ, и не знала навѣрно, живъ онъ или умеръ. Она сказала, что сама часто бываетъ въ австрійскомъ посольствѣ, но не упомянула, что она шпіонка. И я не скажу этого положительно, но многіе, знавшіе её, говорили это. Она называла своего брата Эдуардомъ, какъ-будто Гарри зналъ графа всю жизнь, а лэди Онгаръ всегда называла "Жюли". Она сдѣлала два-три намёка, показывавшіе, что знала всё происходившее между "Жюли" и Гарри Клэверингомъ въ прежнее время, а о лордѣ Онгарѣ иначе не говорила, какъ съ бранью.
   -- Противный негодяй! говорила она.-- Это началось, знаете, съ самаго начала. Разумѣется, онъ поступилъ глупо. Старый развратникъ всегда глупо поступаетъ, если женится. Что онъ получаетъ за свои деньги? хорошенькое личико. Оно ему надоѣдаетъ, какъ только дѣлается его собственностью. Не такъ ли, мистеръ Клэверингъ? Но другимъ оно не надоѣло, и онъ начинаетъ ревновать. Но лордъ Онгаръ не былъ ревнивъ. Противный негодяй!
   Потомъ она разсказала нѣсколько подробностей, отъ которыхъ волоса Гарри Клэверинга стали дыбомъ и которыхъ не слѣдуетъ повторять здѣсь. Она встрѣтилась съ своимъ братомъ въ Парижѣ и находилась съ нимъ, когда они встрѣтились съ Онгарами въ этой столицѣ. По ея словамъ, они всѣ находились вмѣстѣ почти всё время до дня смерти лорда Онгара. Но Гарри скоро узналъ, что онъ не можетъ вѣрить всему, что ему говоритъ эта маленькая женщина.
   -- Эдуардъ всегда былъ съ нимъ. Бѣдный Эдуардъ! сказала она.-- У нихъ были денежные счоты по экартэ. Когда этотъ негодяй сдѣлался такъ боленъ, ему не хотѣлось разставаться съ своими деньгами -- даже, когда онъ проигрывалъ! А Жюли всегда была такъ добра! Жюли и Эдуардъ дѣлали всё для этого противнаго негодяя.
   Гарри совсѣмъ не понравилось, что имя Джуліи такъ было соединено съ именемъ Эдуарда, хотя это не возбудило въ немъ ни малѣйшаго подозрѣнія насчотъ лэди Онгаръ. Это заставило его, однако, почувствовать, что эта женщина опасна и что ея языкъ можетъ надѣлать вреда, если она будетъ говорить съ другими такъ, какъ съ нимъ. Когда онъ смотрѣлъ на неё -- у себя дома она была одѣта довольно небрежно -- и слушалъ её, онъ не могъ понять, какъ лэди Онгаръ могла сдѣлать сё своимъ другомъ. Братъ ея, графъ, былъ джентльменъ по своему обращенію и образу жизни, но Гарри не зналъ, какимъ именемъ назвать эту женщину, которая называла лэди Онгаръ "Жюли". Она совсѣмъ не походила на дамъ, которыхъ онъ зналъ.
   -- Вы знаете, что Жюли пріѣдетъ въ Лондонъ на будущей недѣлѣ?
   -- Нѣтъ, я не зналъ, когда она воротится.
   -- О, да! у ней есть дѣло съ этими людьми въ улицѣ Одди въ четвергъ. Бѣдняжка! Эти стряпчіе такъ надоѣдаютъ! Но когда имѣешь семь тысячъ фунтовъ стерлинговъ годового дохода, надо же выносить и стряпчихъ.
   Когда она произнесла эти завѣтныя слова, которыя для нея представляли рай, Гарри примѣтилъ въ первый разъ, что между нею и графомъ есть нѣкоторое сходство. Онъ могъ видѣть, что они братъ и сестра.
   -- Я буду у ней тотчасъ по ея пріѣздѣ и, разумѣется, скажу ей, какъ вы были добры, что зашли ко мнѣ. И Эдуардъ обѣдалъ съ вами? Какъ вы добры. Онъ мнѣ сказалъ, какъ вы очаровательны -- Гарри былъ увѣренъ, что она лжотъ -- и какъ ему было пріятно! Эдуардъ очень привязанъ къ Жюли, очень. Хотя, разумѣется, всё это былъ вздоръ; какую ложь выдумалъ этотъ злой лордъ! Ба! что онъ зналъ?
   Гарри началъ сожалѣть, зачѣмъ онъ явился въ Монтскую улицу.
   -- Разумѣется, это была ложь, сказалъ онъ грубо.
   -- Разумѣется, моншеръ. Эти вещи всегда ложь, и ложь злая! Какую пользу можетъ она сдѣлать?
   -- Ложь никогда не можетъ быть полезна, сказалъ Гарри.
   На такое обширное предположеніе мадамъ Горделу не приготовилась дать безусловный отвѣтъ; она пожала плечами и опять стала похожа на своего брата.
   -- А! сказала она.-- Жюли теперь счастливая женщина. Семь тысячъ годоваго дохода! Какъ-то не вѣрится, неправда ли?
   -- Я никогда не слыхалъ, какъ великъ ея доходъ, сказалъ Гарри.
   -- Именно столько, энергически подтвердила француженка-полька: -- кромѣ дома. Я знаю. Она сама мнѣ говорила. Да. Какая женщина стала бы этимъ рисковать, а онъ былъ почти мёртвъ. Разумѣется, это ложь.
   -- Я не думаю, чтобъ вы понимали её, мадамъ Горделу.
   -- О, да! я знаю её хорошо и люблю -- о, мистеръ Клэверингъ! я люблю её такъ нѣжно! Неправда ли, какъ она очаровательна? Такая прелестная и величественная? И какая воля! Вотъ это я люблю въ женщинѣ. Какое мужество! Она не ослабѣла ни разу въ эти ужасные дни. А когда онъ назвалъ её -- вы знаете, чѣмъ -- она только взглянула на него -- только взглянула на него, жалкую тварь. О, это было чудесно!
   И мадамъ Горделу, вставъ въ пылу разсказа съ своего стула, старалась бросить на Гарри такой взглядъ, какой оскорблённая жена бросила на своего злоязычнаго умирающаго мужа.
   -- Она выйдетъ замужъ, сказала мадамъ Горделу, такъ внезапно перемѣнивъ тонъ, что Гарри вздрогнулъ: -- да, разумѣется, она выйдетъ замужъ. Ваши англійскія вдовы всегда выходятъ замужъ, если имѣютъ деньги. Онѣ напрасно это дѣлаютъ, и она напрасно это сдѣлаетъ, но она выйдетъ замужъ.
   -- Не знаю, какъ это сдѣлается, безразсудно отвѣчалъ Гарри.
   -- Говорю вамъ, я знаю, что она выйдетъ замужъ, мистеръ Клэверингъ; я такъ вчера сказала Эдуарду. Онъ только улыбнулся. Для него она не годится, у ней слишкомъ много воли. У Эдуарда также есть воля.
   -- Я полагаю, что у всѣхъ мущинъ есть воля.
   -- Да, но бываетъ разница. Наличныя деньги лучше, чѣмъ вдовье содержаніе. Если она умрётъ, онъ и останется въ дуракахъ. А она такая великолѣпная и захочетъ истратить всё. Она гораздо старше васъ, мистеръ Клэверингъ? Разумѣется, я знаю лѣта Жюли, хотя вы, можетъ-быть, не знаете, сколько ей лѣтъ. Сколько вы мнѣ дадите, если я вамъ скажу?
   И эта женщина мигнула ему съ улыбкой, которая заставила Гарри подумать, что онъ рѣшительно неспособенъ вести съ ней разговоръ, и скоро послѣ этого онъ сталъ прощаться.
   -- Вы придёте опять? сказала она.-- Приходите. Вы мнѣ очень нравитесь. А когда Жюли будетъ въ Лондонѣ, мы можемъ вмѣстѣ бывать у ней, и я буду вашимъ другомъ. Вѣрьте мнѣ.
   Гарри далёкъ былъ отъ этого, чтобы вѣрить ей, и вовсе не желалъ ея дружбы. Ея дружбы! Какъ могъ порядочный англичанинъ или порядочная англичанка желать дружбы такого существа? Такимъ-образомъ, Гарри думалъ о ней, уходя изъ Монтской улицы и внутренно обвиняя лэди Онгаръ. Джулія! Онъ разъ десять повторилъ это имя, думая, что вся прелесть его потеряна съ-тѣхъ-поръ, какъ его осквернилъ такой гадкій языкъ. Но какое было ему дѣло до того? Пусть она будетъ Джуліей для кого угодно, а для него она никогда уже не можетъ быть Джуліей. Но она была его другомъ -- лэди Онгаръ, и онъ сказалъ себѣ прямо, что его другъ лэди Онгаръ поступила очень дурно, позволивъ себѣ вступить въ короткость съ подобной женщиной. Конечно, лэди Онгаръ подвергалась большимъ непріятностямъ въ послѣдніе мѣсяцы жизни ея мужа, но никакія обстоятельства не могли оправдать её, если она станетъ продолжать выносить фальшивое дружелюбіе этой пошлой и злой женщины. Что касается серьёзныхъ обвиненій противъ лэди Онгаръ, Гарри всё имъ не вѣрилъ, всё считалъ ихъ клеветами, но чувствовалъ, что должно-быть она окунулась въ грязную воду, если воротилась въ Англію съ такими друзьями. Онъ не очень восхищался братомъ, но сестра графа была просто противна для него. "Я буду вашимъ другомъ, вѣрьте мнѣ!" Гарри Клэверингъ топнулъ ногой по мостовой, думая о предложеніи, сдѣланномъ ему этой полькой. Она будетъ его другомъ! Нѣтъ! еслибы въ Лондонѣ для него не нашлось другого друга.
   Софи тоже думала о нёмъ. Софи очень онъ тревожилъ и она рѣшила какъ можно тѣснѣе сблизиться съ Жюли.
   -- Я буду его другомъ или врагомъ -- пусть онъ выбираетъ самъ. Вотъ какъ размышляла Софи, оставшись одна.
   

Глава XV.
ВЕЧЕРЪ ВЪ БОЛТОНСКОЙ УЛИЦѢ.

   Черезъ десять дней послѣ визита въ Монтскую улицу Гарри получилъ записку, которую лэди Онгаръ написала къ нему въ вечеръ своего пріѣзда въ Лондонъ. Записка эта принесена въ контору Бейльби утромъ ея лакеемъ; Гарри былъ въ конторѣ и могъ отвѣчать лэди Онгаръ, что онъ придётъ по ея желанію. Она начала своё письмо "милый Гарри", а онъ хорошо помнилъ, что прежде она писала ему "милый мистеръ Клэверингъ". Хотя въ запискѣ заключалось нѣсколько самыхъ обыкновенныхъ словъ, записка показалась ему дружелюбна, даже нѣжна. Еслибы она не желала видѣть его, она не написала бы ему тотчасъ по возвращеніи.
   "Любезная лэди Онгаръ" писалъ онъ: "я отобѣдаю въ клубѣ и буду у васъ въ восемь часовъ.

"Навсегда вамъ преданный Г. К."

   Послѣ этого онъ не могъ заставить себя работать удовлетворительно весь день. Послѣ своего свиданія съ француженкой-полькой онъ много думалъ о себѣ и рѣшился трудиться прилежнѣе и любить Флоренсъ Бёртонъ преданнѣе прежняго. Противная женщина сказала нѣсколько словъ, заставившихъ его заглянуть въ своё сердце и сказать себѣ, что это было необходимо. Такъ какъ любовь легче труда, онъ принялся за своё намѣреніе на слѣдующее утро длиннымъ и очень нѣжнымъ письмомъ къ своей Фло, которая всё еще гостила въ клэверингскомъ пасторатѣ; письмомъ такимъ длиннымъ и такимъ нѣжнымъ, что Флоренсъ въ восторгѣ дала прочесть его Фанни и заставила её сознаться, что, какъ любовное письмо, оно было совершенствомъ.
   -- А всё-таки это большія глупости, сказала Фанни.
   -- Это совсѣмъ не глупости, отвѣчала Флоренсъ:-- а еслибъ и глупости, то это ничего не значитъ. Правда ли это? Вотъ въ чомъ вопросъ.
   -- Я увѣрена, что это правда, отвѣчала Фанни.
   -- И я также, сказала Флоренсъ: -- я сама это знаю.
   -- Такъ зачѣмъ же вы спрашиваете, дурочка?
   Флоренсъ проводила время очень счастливо въ клэверингскомъ пасторатѣ. Когда Фанни назвала её дурочкой, она обняла Фанни и поцаловала её.
   Гарри сдержалъ своё намѣреніе насчотъ труда, изучая планы съ рѣшимостью понять ихъ, которая была почти успѣшна. Онъ оставался въ конторѣ до четырёхъ часовъ и уходилъ съ Теодоромъ Бёртономъ обѣдать иногда въ Онслоу-Крешентъ, а иногда приходилъ туда вечеромъ послѣ обѣда. Тамъ онъ садился и читалъ; а однажды, когда Цецилія хотѣла съ нимъ разговаривать, онъ сказалъ ей, чтобы она оставила при себѣ завязки своего фартука. Теодоръ засмѣялся и извинился, а Цецилія сказала, что слишкомъ трудолюбивые мущины скучны. Теодоръ засмѣялся опять и объявилъ, что въ такомъ случаѣ Гарри никогда не будетъ скученъ. Гарри въ эти вечера водили наверхъ смотрѣть дѣтей, лежащихъ въ колыбелькахъ, и когда онъ стоялъ возлѣ ихъ матери и смотрѣлъ на нихъ, онъ и мистриссъ Бёртонъ говорили очень мило о Флоренсъ и его будущей жизни, и всё шло такъ весело. Но въ то утро, когда Гарри получилъ записку отъ лэди Онгаръ, онъ не могъ работать удовлетворительно и не могъ ничего понять. Это былъ день, въ который онъ обыкновенно писалъ къ Флоренсъ, и онъ къ ней написалъ. Но Флоренсъ не показала этого письма Фанни, чтобъ выставить его образцомъ совершенства. Это было безтолковое, коротенькое письмо, въ которомъ онъ объявлялъ, что очень занятъ и что у него болитъ голова. Въ постскриптумѣ онъ прибавлялъ, что идётъ къ лэди Онгаръ въ этотъ вечеръ. Это онъ сообщилъ ей съ той мыслью, что дѣлая это, онъ поступаетъ надлежащимъ образомъ. И я думаю, что высказавъ это, онъ облегчилъ свою совѣсть.
   Онъ вышелъ изъ конторы послѣ трёхъ часовъ, стараясь вѣрить головной боли, и отправился въ клубъ. Онъ нашолъ тамъ играющихъ въ вистъ, а такъ какъ вистъ могъ облегчить его головную боль, онъ тоже сталъ играть. Его обыграли и разбранили за то, что онъ играетъ дурно, такъ что онъ разсердился и пошолъ гулять одинъ. Въ Пикадилли онъ увидалъ Софи Горделу, подходящую къ нему съ высоко поднятымъ платьемъ; она шла быстрыми шагами и, вѣроятно, какъ Гарри сказалъ себѣ, имѣла намѣреніе надѣлать кому-нибудь вреда. Онъ хотѣлъ избѣжать встрѣчи съ нею, повернувъ въ другую улицу, но она догнала его и пошла рядомъ съ нимъ, прежде чѣмъ онъ придумалъ способъ отвязаться отъ такой спутницы.
   -- Ахъ, мистеръ Клэверингъ! я такъ рада видѣть васъ. Я была вчера у Жюли. Она была утомлена, очень утомлена; путешествіе, знаете, и дѣла. А всё-таки такъ хороша! Мы говорили о васъ. Да, мистеръ Клэверингъ, и я сказала ей, какъ вы были добры, что заѣхали ко мнѣ. Она сказала, что вы всегда добры; да, она сказала. Когда вы будете у ней?
   Гарри Клэверингъ былъ не мастеръ лгать, не мастеръ также оставлять вопросъ безъ отвѣта. Когда его спрашивали такимъ образомъ, онъ успѣлъ отвѣчать только правду. Онъ предпочолъ бы не говорить, что онъ будетъ въ Болтонской улицѣ въ этотъ вечеръ, но не успѣлъ.
   -- Я полагаю, что увижу её сегодня, сказалъ онъ просто, осмѣливаясь смягчить вредъ, дѣлая своё извѣстіе сомнительнымъ.
   Есть люди, которые лгутъ такъ неловко, что лучше было бы имъ вовсе не лгать. Они не только никогда не достигаютъ успѣха, по и не осмѣливаются этого ожидать.
   -- А! сегодня вечеромъ. Позвольте. Кажется, я быть не могу. Мадамъ Беренштофъ принимаетъ въ посольствѣ.
   -- Прощайте, сказалъ Гарри, повернувъ къ парикмахеру.
   -- А, очень хорошо! сказала про себя Софи: -- это будетъ лучше, гораздо лучше. Онъ просто олухъ и зачѣмъ ему имѣть? Боже! какіе дураки, какіе олухи эти англичане!
   Не зная далѣе мыслей Софи, мы предоставимъ ей одной продолжать путь.
   Я не знаю, приглашеніе ли на этотъ вечеръ заставило Гарри войти къ парикмахеру. Мнѣ кажется, что онъ просто воспользовался первымъ предлогомъ, чтобъ убѣжать. Но когда ужъ онъ вошолъ, онъ велѣлъ причесать себя и думалъ, что это придало ему лучшій видъ. Потомъ онъ воротился въ клубъ, и когда вошолъ въ игорную комнату, одинъ старикъ вопросительно на него взглянулъ, какъ бы спрашивая, не затѣмъ ли онъ пришолъ, чтобъ надѣлать новыхъ бѣдъ.
   -- Благодарю; нѣтъ, я играть не буду больше, сказалъ Гарри.
   Тогда старикъ смягчился и предложилъ ему понюхать табаку.
   -- Вы читали новую книгу о вистѣ? спросилъ старикъ.-- Она очень полезна, очень полезна. Я пришлю вамъ экземпляръ, если вы позволите.
   Гарри ушолъ обѣдать. Былъ уже седьмой часъ, когда онъ постучался въ дверь лэди Онгаръ. Я боюсь, не сообразилъ ли онъ, что если явится рано, то она подумаетъ, что онъ считаетъ ея приглашеніе очень важнымъ. Это было для него важно и ему хотѣлось, чтобъ она знала это. Но есть степени во всёмъ и онъ опоздалъ двадцатью минутами. Онъ былъ не первый, взвѣсившій дипломатическое преимущество опаздыванія. Но всѣ эти мысли оставили его, когда она встрѣтила его почти въ дверяхъ и, взявъ за руку, сказала, что она "рада видѣть его -- очень рада".
   -- Представьте себѣ, Гарри, прибавила она: -- я не видала стараго друга съ-тѣхъ-поръ, какъ видѣла васъ въ послѣдній разъ. Вы не знаете, какъ тяжело это кажется.
   -- Это тяжело, сказалъ онъ.
   Когда онъ почувствовалъ пожатіе ея руки, увидалъ блескъ ея глазъ, когда ея платъе зашелестило, коснувшись его, когда онъ шолъ за нею къ ея креслу и почувствовалъ вліяніе ея присутствія, вся его дипломація исчезла и онъ просто желалъ посвятить себя ея услугамъ. Разумѣется, такая преданность, не должна была наносить ущербъ той или другой преданности, которую онъ отдалъ Флоренсъ Бёртонъ. Но это условіе съ самимъ съ собою онъ сдѣлалъ второпяхъ и съ смутными мыслями.
   -- Да, это тяжело, сказала она:-- Гарри, иногда я думаю, что я сойду съ ума. Я не могу этого выносить. Я могла бы вынести, еслибъ не сама была виновата -- совершенно сама.
   Въ словахъ ея была такая внезапность, что Гарри былъ удивлёнъ. Конечно, виновата была она сама. Онъ самъ говорилъ себѣ это, хотя разумѣется онъ её не обвинялъ.
   -- Вы еще не оправились отъ того, что выстрадали послѣднее время. Всё будетъ казаться вамъ веселѣе черезъ нѣсколько времени.
   -- Вы думаете? Ахъ! я не знаю. Садитесь, Гарри, и позвольте мнѣ предложить вамъ чаю. Я полагаю, ничего нѣтъ дурного въ томъ, что вы здѣсь?
   -- Дурного, лэди Онгаръ?
   -- Да -- дурного, лэди Онгаръ.
   Когда она повторила за нимъ своё имя, почти его тономъ, она улыбнулась опять и посмотрѣла на него такъ, какъ смотрѣла бывало, когда хотѣла быть весёлой съ нимъ.
   -- Трудно знать, что можетъ женщина сдѣлать и чего не можетъ. Когда мой мужъ былъ боленъ и умиралъ, я не отходила отъ его постели. Съ той минуты, какъ я обвѣнчалась съ нимъ, до самой его смерти, я почти не говорила ни съ однимъ мущиной иначе какъ въ его присутствіи; единственный разъ, когда мнѣ случилось говорить, онъ самъ послалъ меня. А несмотря на это, всѣ повернулись ко мнѣ спиной. Мы съ вами были старые друзья, Гарри, а когда-то даже больше -- не такъ ли? Но я обманула васъ, какъ у васъ достало твёрдости мнѣ сказать. Какъ я уважала васъ, когда вы осмѣлились сказать мнѣ правду! Мущины не знаютъ женщинъ, а то они были бы суровѣе съ ними.
   -- Я не имѣлъ намѣренія поступить съ вами сурово.
   -- Еслибы вы схватили меня за плечи и объявили, что не позволяете мнѣ такого вѣроломнаго поступка, я повиновалась бы вамъ.
   Гарри подумалъ о Флоренсъ и не могъ рѣшиться сказать, что онъ жалѣетъ, что этого не случилось.
   -- Но что было бы тогда съ вами, Гарри? Я поступила дурно и вѣроломно, выйдя за этого человѣка, но я также не имѣла права выходить за васъ и васъ раззорять. Вы раззорились бы и мы поступили бы очень глупо.
   -- Эта глупость была бы очень пріятна, сказалъ онъ.
   -- Да, да, я не стану этого опровергать. А потомъ что сказали бы мудрость и осторожность? О, Гарри, это не было бы пріятно! Но что это я говорила? О! насчотъ того, прилично ли вамъ быть здѣсь. Приличія такъ тяжелы. Такъ какъ я была замужемъ, я полагаю, что могу принимать кого хочу. Кажется, таковъ законъ?
   -- Меня вы можете принимать, я думаю. Ваша сестра жена моего кузена.
   Пошлый аргументъ Гарри сдѣлалъ своё дѣло не хуже ничего другого, потому что онъ тотчасъ отвлёкъ ея мысли.
   -- Моя сестра, Гарри? Если ничто другое не могло сдѣлать насъ друзьями, кромѣ нашего родства черезъ сэра Гью Клэверинга, не знаю, желала ли бы я васъ видѣть. Какъ онъ былъ жестокъ!
   -- Очень жестокъ, сказалъ Гарри.
   Потомъ онъ подумалъ объ Арчи и его намѣреніи.
   -- Но онъ намѣренъ теперь перемѣниться. Герміона просила меня намедни уговорить васъ пріѣхать въ Клэверингъ.
   -- И вы пришли ко мнѣ употребить ваше краснорѣчіе по этому поводу. Я никогда больше не буду въ Клэверингѣ, Гарри; развѣ только, если онъ будетъ принадлежать вамъ и ваша жена пригласитъ меня. Тогда я отправлюсь тотчасъ въ милый, скучный старый замокъ, еслибъ даже я была на другой сторонѣ Европы.
   -- Онъ никогда не будетъ мой.
   -- Вѣроятно, и слѣдовательно, я никогда тамъ не буду. Нѣтъ, я не могу простить такого оскорбленія. Я не поѣду въ Клэверингъ; итакъ, Гарри, вы можете сохранить ваше краснорѣчіе. Герміону я рада буду видѣть, когда она пріѣдетъ ко мнѣ. Если вы можете уговорить её къ этому, вы уговорите её сдѣлать доброе дѣло.
   -- Кажется, она никуда не ѣздитъ безъ его... его...
   -- Безъ его позволенія. Разумѣется. А онъ такой тиранъ, что не дастъ ей позволенія. Онъ скажетъ ей, я полагаю, что общество ея сестры неприлично для нея.
   -- Онъ не можетъ сказать этого теперь, когда приглашалъ васъ къ себѣ.
   -- А! я не знаю. Онъ говоритъ сначала одно, а потомъ другое, какъ ему вздумается. Я полагаю, онъ имѣлъ какую-нибудь цѣль желать, чтобъ я поѣхала туда.
   Гарри, знавшій эту цѣль и будучи слишкомъ добросовѣстенъ, чтобъ выдать лэди Клэверингъ, даже хотя онъ былъ противъ искательствъ Арчи, нѣсколько гордился своимъ положеніемъ, но ничего не сказалъ въ отвѣтъ.
   -- Но я не буду даже въ его домѣ въ Лондонѣ. Когда они пріѣдутъ, Гарри?
   -- Онъ теперь въ Лондонѣ.
   -- Какой милый мужъ, неправда ли? А когда же пріѣдетъ Герміона?
   -- Я не знаю; она не сказала. Маленькій Гью боленъ и это, можетъ-быть, её удержало.
   -- Стало-быть, мнѣ еще можетъ-быть придётся ѣхать въ Клэверингъ, то-есть если хозяйка захочетъ меня принять.
   -- Не такимъ образомъ, какъ вы хотите сказать, лэди Онгаръ. Не убивайте всѣхъ моихъ родныхъ для того, чтобы имѣніе досталось мнѣ. Арчи намѣренъ жениться и имѣть полдюжины дѣтей.
   -- Арчи хочетъ жениться! Кто за него пойдётъ? Но такіе мущины какъ онъ часто женятся на судомойкахъ. Арчи рабъ Гью. Преставьте себѣ, что значитъ быть рабомъ Гью Клэверинга! У него рабъ и рабыня, то-есть Герми; только онъ предпочитаетъ не быть вмѣстѣ съ Герми, что большое счастье для нея. Вотъ чай; усядемся поспокойнѣе и перестанемъ говорить о нашихъ противныхъ родственникахъ. Я не знаю, зачѣмъ я о нихъ заговорила. Я совсѣмъ этого не хотѣла.
   Гарри сѣлъ и взялъ чашку изъ ея рукъ, потому что она велѣла слугѣ поставить подносъ на столъ.
   -- Вы видѣли графа Патерова? сказала она.
   -- Да, и его сестру.
   -- Она мнѣ говорила. Что вы думаете о нихъ.
   На это Гарри отвѣчалъ не сейчасъ.
   -- Вы можете говорить откровенно. Хотя я жила за границей цѣлый годъ съ подобными людьми, я не забыла ни пріятнаго запаха нашихъ англійскихъ изгородей, ни благоприличія нашего англійскаго обращенія. Что вы думаете о нихъ?
   -- Они не имѣютъ ни пріятности, ни благоприличія, сказалъ онъ.
   -- О, Гарри! вы такъ добросовѣстны! Ваша добросовѣстность чудесна. Вы каждую вещь называете ея настоящимъ именемъ.
   Онъ думалъ, что она насмѣхается надъ нимъ, и покраснѣлъ.
   -- Вы сами убѣждали меня высказаться, сказалъ онъ: -- и я употребилъ ваши собственныя выраженія.
   -- Да, но вы употребили ихъ съ такой прямой энергичностью! Ну, употребляйте какія угодно выраженія, слово правды такъ пріятно послѣ жизни въ мірѣ лжи. Я знаю, что вы не будете мнѣ лгать, Гарри. Вы не лгали никогда.
   Онъ чувствовалъ, что настала минута,-- въ которую долженъ ей сказать о своей помолвкѣ, но онъ пропустилъ эту минуту, не воспользовавшись ею. И въ-самомъ-дѣлѣ ему было бы трудно сказать. Сказавъ ей, онъ предостерёгъ бы её, что ей не слѣдуетъ его любить -- и этого онъ не могъ рѣшиться сдѣлать. Онъ не зналъ навѣрно, даже теперь, не знала ли она уже это отъ своей сестры.
   -- Надѣюсь, отвѣчалъ онъ.
   Онъ чувствовалъ, что всѣ его слова вялы и холодны въ сравненіи съ ея словами, въ которыхъ было такъ много значенія. Но его положеніе было такое несчастное. Еслибъ не Флоренсъ Бёртонъ, онъ давно былъ бы у ногъ лэди Онгаръ, потому что, надо сказать правду, для Гарри Клэверинга недолго было поклясться въ любви. Онъ принадлежалъ къ числу такихъ людей, къ которымъ любовь приходитъ такъ скоро, что жаль зачѣмъ они женятся. Гарри вѣчно ухаживалъ за женщинами безъ всякаго дурного намѣренія. Онъ ухаживалъ за Цециліей Бёртонъ возлѣ кроватокъ ея дѣтей, и этой скромной супругѣ это нравилось. Но это ухаживанье было совершенно безопасно. Оно просто значило съ его стороны удовольствіе находиться въ хорошихъ отношеніяхъ съ хорошенькой женщиной. Ему хотѣлось бы ухаживать точно такимъ же образомъ за лэди Онгаръ, но это было невозможно; ухаживать за лэди Онгаръ было опасно. Наступило молчаніе послѣ его послѣднихъ словъ, во время котораго онъ допилъ свой чай, а потомъ посмотрѣлъ на свои сапоги.
   -- Вы меня не спрашиваете, что я дѣлала въ моей деревнѣ?
   -- А что вы тамъ дѣлали?
   -- Возненавидѣла её.
   -- Это нехорошо.
   -- Всё, что я дѣлала, нехорошо, всё должно быть нехорошо. Проклятіе такого рода тяготитъ на мнѣ.
   -- Вы слишкомъ много думаете объ этомъ теперь.
   -- Ахъ, Гарри! это легко сказать. Люди не думаютъ объ этихъ вещахъ, если могутъ. Онгарскій замокъ полонъ имъ и воспоминаніями о нёмъ, хотя я до-сихъ-поръ не знаю, былъ ли онъ тамъ когда-нибудь. Знаете, у меня есть планъ, который можетъ меня сдѣлать счастливой на полчаса. Этотъ планъ состоитъ въ томъ, чтобы отдать его роднымъ всё -- деньги, домъ и имя, назваться Джуліей Брабазонъ и предоставить свѣту называть меня какъ онъ хочетъ. А потомъ выйти на улицу и попросить у кого-нибудь насущнаго пропитанія. Есть ли хоть одинъ человѣкъ на свѣтѣ, который подалъ бы мнѣ кусокъ хлѣба? Есть ли хоть одинъ, кромѣ васъ, Гарри, хоть одинъ, кромѣ васъ?
   Бѣдная Флоренсъ, я боюсь, что ей плохо приходилось въ эту минуту. Возможно ли, чтобъ онъ не сожалѣлъ, чтобъ не оглядывался на Страттонъ съ чѣмъ-то похожимъ на горесть? Джулія была его первой любовью и ей онъ могъ бы оставаться вѣренъ. Я боюсь, что для него было огорченіемъ, что онъ не можетъ сѣсть возлѣ нея, сказать ей, чтобъ она исполнила своё намѣреніе, а потомъ пришла къ нему и раздѣлила съ нимъ его насущный хлѣбъ. Еслибъ онъ могъ сыграть эту роль, онъ сыгралъ бы её хорошо и радовался бы ея бѣдности, но Флоренсъ была помѣхой и онъ не могъ этого сдѣлать. Какъ онъ долженъ былъ отвѣчать лэди Онгаръ? Теперь было труднѣе прежняго сказать ей о Флоренсъ Біртонъ.
   Глаза его были полны слёзъ и она приняла это за извиненіе, что онъ ей не отвѣчалъ.
   -- Навѣрно сказали бы, что я романическая дура. Когда цѣна была взята, нельзя уже очистить себя отъ пятна. Для Іуды было недостаточно, что онъ возвратилъ деньги. Жизнь была для него слишкомъ тяжела, онъ повѣсился.
   -- Джулія, сказалъ Гарри, вставая со стула и подходя къ дивану, на которомъ она сидѣла:-- Джулія, страшно слышать, что вы говорите о себѣ такимъ образомъ. Я этого не хочу. Вы не похожи на Искаріота.
   Говоря такимъ образомъ, онъ почувствовалъ ея руку въ своей.
   -- Я желала бы, чтобъ вы на полдня взяли на себя мою ношу, чтобъ вы могли почувствовать ея тяжесть.
   -- Я желалъ бы нести её за васъ всю жизнь.
   -- Быть всегда одной, Гарри, не имѣть никого, кто. и бранилъ бы меня и любилъ, и иногда заставлялъ меня улыбаться! Вы, по-крайней-мѣрѣ, будете меня любить; неправда ли? Ужасно не имѣть никого возлѣ себя, кто поговорилъ бы съ нами съ прежней непринуждённой привязанностью. О! эта женщина, Гарри, эта женщина, которая приходитъ сюда и называетъ меня Жюли! и она взяла съ меня обѣщаніе, что я стану называть её Софи! Я знаю, что вы презираете меня за то, что она бываетъ у меня. Да, я это вижу. Вы сказали, что въ ней нѣтъ благоприличія съ вашей милой откровенной добросовѣстностью.
   -- Это было ваше выраженіе.
   -- Она всё суетилась около него, когда онъ былъ такъ боленъ, читала ему романы, книги, которыхъ я не видала никогда, и играла съ нимъ въ экартэ на перчатки, какъ она выражалась. Я думаю, что она шпіонила меня, и я позволяла ей бывать, потому что не хотѣла показать, что я её боюсь. Раза два она была даже полезна для меня. Женщина, Гарри, чувствуетъ потребность имѣть иногда возлѣ себя женщину, даже если она такое неблагоприличное существо, какъ Софи Горделу. Вы не должны изъ-за этого думать дурно обо мнѣ.
   -- Я не буду думать о васъ дурно.
   -- Онъ лучше, неправда ли? Я мало знаю его, но у него наружность приличнѣе чѣмъ у нея. Онъ даже нравился мнѣ. Онъ хорошо зналъ лорда Онгара, и хотя онъ не раболѣпствовалъ передъ нимъ и не боялся его, но былъ кротокъ и внимателенъ. Разъ онъ сказалъ мнѣ слова, за которыя я могла на него сердиться; но онъ никогда ихъ не повторялъ, и я знаю, что его побудилъ тотъ, кто долженъ бы защищать меня. Это слишкомъ дурно, Гарри, неправда ли? Такъ дурно, что вы, пожалуй, и не повѣрите.
   -- Это очень дурно, сказалъ Гарри.
   -- Послѣ этого онъ всегда былъ вѣжливъ, и когда насталъ конецъ и всё пошло такъ ужасно, держалъ себя хорошо. Онъ приходилъ и уходилъ такъ спокойно, какъ старый другъ. Онъ платилъ за всё и былъ полезенъ. Я знаю, что даже это возбуждало толки -- да, Гарри, даже въ такую минуту! Но, несмотря на толки, мнѣ всё-таки было лучше съ нимъ, чѣмъ безъ него.
   -- Онъ кажется человѣкомъ добрымъ.
   -- Онъ изъ такихъ людей, которымъ легко быть добрыми. Гарри, которые тихи по природѣ, какъ кошки -- не по своему сердцу, а по инстинктивной наклонности къ тихости. Когда имъ захочется, они оцарапаютъ. Графъ Патеровъ кошка. А вы, мнѣ кажется, Гарри, собака.
   Она можетъ-быть ожидала, что онъ обѣщаетъ ей быть ея собакой -- собакой по постоянству и привязанности; но онъ всё еще помнилъ о Флоренсъ и воздержался.
   -- Я должна сказать еще кое-что, продолжала она:-- и именно это я особенно желала вамъ сказать. Я не видала его съ-тѣхъ-поръ, какъ разсталась съ нимъ во Флоренціи.
   -- Я этого не зналъ.
   -- Я думала, что я сказала вамъ. Послушайте же. Онъ пріѣхалъ въ Онгарскій Паркъ, пока я была тамъ, и прислалъ свою карточку. Когда я отказалась принять его, онъ написалъ ко мнѣ, настаивая, чтобъ я его приняла. Я опять отказалась, онъ опять написалъ. Я сожгла его записки, потому что не хотѣла ничего имѣть отъ него у себя. Онъ выдумалъ какую-то исторію о бумагахъ лорда Онгара. Мнѣ нѣтъ никакого дѣла до бумагъ лорда Онгара. Всё было запечатано въ присутствіи графа и моёмъ и послано къ душеприкащикамъ. Я ничего не смотрѣла, не читала ни одного слова ни въ одномъ письмѣ. Что могъ онъ мнѣ говорить о бумагахъ лорда Онгара?
   -- Онъ могъ написать.
   -- Во всякомъ случаѣ ему не слѣдовало пріѣзжать туда, Гарри. Я даже здѣсь не хочу его видѣть. Я буду откровенна съ вами, Гарри. Я думаю, что онъ находитъ удобнымъ жениться на мнѣ. Меня не заставятъ выйти со страха за человѣка, котораго несправедливо называли моимъ любовникомъ. Если я не могу избѣгнуть клеветы въ другихъ отношеніяхъ, то я не хочу избѣгать её такимъ образомъ.
   -- Онъ говорилъ вамъ что-нибудь объ этомъ?
   -- Нѣтъ, ни слова; я не видала его послѣ похоронъ лорда Онгара. Но я видѣла его сестру.
   -- И она предлагала вамъ?
   -- Нѣтъ, не предлагала. Но она говоритъ объ этомъ и говоритъ, что этому не слѣдовало быть. Потомъ, когда я начну говорить ей, что разумѣется этому не слѣдуетъ быть, она показываетъ мнѣ, всё что сдѣлало бы приличнымъ этотъ бракъ. Она такая хитрая и фальшивая, что я не могу понять её. Я не увѣрена, желаетъ ли она этого сама.
   -- Она сказала мнѣ, что это не годилось бы.
   -- Она сказала, сказала? Если она опять заговоритъ объ этомъ, скажите ей, что она права, что это не годилось бы. Еслибъ онъ не пріѣзжалъ въ Онгарскій Паркъ, я не упоминала бы вамъ объ этомъ. Я не думала бы, что у него въ головѣ такой планъ. Онъ вамъ не говорилъ, что онъ ѣздилъ туда?
   -- Не говорилъ. Онъ вообще очень мало говоритъ о васъ.
   -- Онъ не станетъ. Онъ остороженъ. Онъ никогда не говоритъ ни о комъ. Онъ говоритъ только о внѣшнихъ предметахъ. А вы, Гарри, вотъ что должны сдѣлать для меня.
   Говоря съ нимъ, она опята облокотилась на столъ, опустивъ лобъ на руки. Ея маленькій вдовій чепчикъ сдвинулся назадъ, такъ что ея великолѣпные каштановые волосы были видны во всей своей роскошной красотѣ. Не чувствовала ли она, можетъ-быть сама того не зная, что пока на ней остаются знаки ея вдовства, Гарри не осмѣлится заговорить съ ней о своей любви? Она, конечно, была вдова, но не такъ, какъ другія вдовы. Она признавалась себѣ ежечасно въ проступкѣ, который она сдѣлала, рѣшившись выйти за этого человѣка, но самыя эти признанія избавляли её отъ необходимости выказывать горесть. Когда она объявляла, какъ ненавидѣла и презирала своего покойнаго мужа, она нравственно сбрасывала съ себя трауръ. Даже траурный видъ горести дѣлался для нея невозможенъ, а чепчикъ на головѣ ея просто обозначалъ пожертвованіе требованіямъ свѣта. Теперь чепчикъ былъ сброшенъ назадъ, но я полагаю, что въ головѣ ея не было опредѣлённой мысли на этотъ счотъ.
   -- Вотъ что вы должны сдѣлать для меня, продолжала она.-- Вы должны опять видѣться съ графомъ Патеровымъ и сказать ему отъ меня, какъ мой другъ, что я не могу видѣться съ нимъ. Скажите ему, что если онъ подумаетъ, онъ самъ узнаетъ причину.
   -- Разумѣется, онъ узнаетъ.
   -- Всё-таки скажите ему, что я говорю; скажите ему, что такъ какъ я до-сихъ-поръ имѣла причину быть ему благодарной за его доброту, то я надѣюсь, что онъ не прекратитъ этого чувства недобрымъ поступкомъ. Если у него есть бумаги лорда Онгара, онъ можетъ отнести ихъ къ моимъ стряпчимъ, или стряпчимъ лорда Онгара. Вы можете вѣдь сказать ему это?
   -- О, да! я могу ему сказать.
   -- И вы не противъ этого?
   -- Относительно себя, нѣтъ. Вопросъ состоитъ въ томъ, не лучше ли будетъ, если скажетъ кто другой?
   -- Потому что вы молодой человѣкъ, хотите вы сказать? Кому другому могу я довѣриться, Гарри? Къ кому могу я обратиться? Захотите ли вы, чтобъ я просила Гью объ этомъ? Или можетъ-быть вы думаете, что Гарри Клэверингъ исполнилъ бы это прилично? Кто другой у меня есть?
   -- Не лучше ли поручить это его сестрѣ?
   -- Какъ я узнаю, скажетъ ли она ему? Она скажетъ ему, что придумаетъ сама, а онъ не повѣритъ отъ нея ничему. Они знаютъ другъ друга лучше, чѣмъ мы съ вами знаемъ ихъ. Это должны сдѣлать вы, Гарри, если только хотите.
   -- Разумѣется, хочу. Я постараюсь видѣться съ нимъ завтра. Гдѣ онъ живётъ?
   -- Почему я знаю? Можетъ-быть, этого никто не знаетъ даже изъ тѣхъ, съ кѣмъ онъ бываетъ постоянно. Эти иностранцы живутъ не по нашему. Но вы его найдёте въ клубѣ или услышите о нёмъ въ домѣ въ Монтской улицѣ. Вы это сдѣлаете, Гарри?
   -- Сдѣлаю.
   -- Какой вы добрый, Гарри! Но вы навѣрно сдѣлаете всё, о чомъ я васъ попрошу. Хорошо имѣть хоть одного друга, если не имѣешь больше. Посмотрите, Гарри, вѣдь ужъ почти одиннадцать часовъ! Примѣтили вы, что вы здѣсь уже почти три часа? А я не угостила васъ ничѣмъ, кромѣ чашки чаю!
   -- Чего же еще другого было нужно мнѣ?
   -- Въ вашемъ клубѣ у васъ были бы сигары, грогъ, билліардъ, устрицы и пиво. Я знаю. Вы были очень терпѣливы со мной. Ступайте скорѣе; можетъ-быть, вы еще не опоздаете къ пиву и устрицамъ.
   -- Я никогда не пью пива и не ѣмъ устрицъ.
   -- Ну такъ къ сигарамъ и къ грогу. Ступайте скорѣе; можетъ-быть, вы не опоздаете.
   -- Я пойду, только не туда. Нельзя такъ внезапно перемѣнить мысли.
   -- Ступайте и не перемѣняйте мыслей. Ступайте, думайте обо мнѣ и сожалѣйте. Пожалѣйте меня за то, что я получила, но больше пожалѣйте за то, чего я лишилась.
   Гарри не сказалъ ни слова, но взялъ ея руку и поцаловалъ, а потомъ ушолъ.
   Пожалѣть её за то, чего она лишилась! Чего она лишилась? Что она хотѣла этимъ сказать? Она лишилась его. Не имѣла ли она намѣреніе заставить его пожалѣть её за это? Да, конечно. Стоило ли сожалѣть объ этой потерѣ, онъ себѣ не говорилъ, или, лучше сказать, объявлялъ, что не стоитъ, но это случилось. Онъ составлялъ теперь собственность Флоренсъ Бёртонъ, и что ни случилось бы, онъ останется ей вѣренъ.
   Можетъ-быть, онъ и о себѣ сожалѣлъ. Если, такъ, то надо желать, чтобы Флоренсъ никогда не узнала объ этомъ. Прежде чѣмъ Гарри лёгъ въ постель, когда онъ молился на колѣнахъ, онъ включилъ въ свою молитву, чтобы Господь позволилъ ему остаться вѣрнымъ Флоренсъ Бёртонъ.
   

Глава XVI.
СОПЕРНИКИ.

   Лэди Онгаръ сидѣла одна долго, когда Гарри Клэверингъ оставилъ её. Она сидѣла долго, вставая иногда съ своего мѣста, раза два пытаясь писать, взглядывая на небольшой портретъ и проводя продолжительные часы въ раздумьи -- въ грустномъ, одинокомъ раздумьи. Что она сдѣлаетъ съ собою, съ своимъ титуломъ и своими деньгами? Должна ли она сдѣлать что-нибудь, или бросить всё, какъ Іуда предатель, и сознаться, что для нея не можетъ уже быть мѣста на землѣ? Въ двадцать-шесть лѣтъ, съ молодостью, съ красотой и богатствомъ, должна ли она отчаяваться? Но ея молодость была запятнана, красота потеряна, свѣжесть увяла, а богатство развѣ она не украла? Не тяготила ли её тяжесть этого воровства до такой степени, что самой свѣтлой ея мыслью была та, которая заставляла её отказаться отъ этого богатства?
   Что касается мысли отказаться отъ дохода и помѣстья и опять назваться Джуліей Брабазонъ, хотя въ этомъ намѣреніи заключалось нѣчто поэтическое, что на полчаса успокоивало её, однако она не представляла себѣ этого, какъ дѣйствительность. Свѣтъ, въ которомъ она жила, научилъ её смѣяться надъ романизмомъ, и она говорила себѣ, что для такой женщины, какъ она, сдѣлать что-нибудь подобное значило навлечь на себя насмѣшки всѣхъ знавшихъ ея имя. Что скажетъ сэръ Гью и ея сестра, графъ Патеровъ и вѣрная Софи, всё онгарское племя, которое пожнётъ плоды ея безумія? Эти послѣдніе, вѣроятно, предложатъ помѣстить её въ домъ сумасшедшихъ, а всѣ другіе согласятся, что это самое приличное для нея мѣсто. Она могла рѣшиться, какъ она говорила, выйти на улицу, безъ гроша и безъ куска хлѣба, но не могла перенести мысли, что надъ ней будутъ смѣяться, когда она пойдётъ туда.
   Въ ея положеніи ея единственнымъ спасеніемъ было замужство. Её сводило съ ума одиночество ея положенія, одиночество или необходимость нарушить его присутствіемъ тѣхъ, кто былъ для нея противенъ. Лучше ли было оставаться одной и питаться горечью своихъ мыслей или подвергаться утѣшенію приторной лести и противной фальшивости Софи Горделу, она сказать не могла. Она ненавидѣла себя за своё одиночество, но она ненавидѣла себя почти больше за то, что покорялась обществу Софи Горделу. Почему не отдать всё, что она имѣла, Гарри Клэверингу -- себя, свой доходъ, свои богатыя пастбища, лошадей и быковъ, и попытаться, не лучше ли станетъ обращаться съ нею свѣтъ, когда она сдѣлаетъ это?
   Она научилась смѣяться надъ романизмомъ, но еще вѣрила въ любовь. Когда шли условія объ ея вдовьемъ содержаніи, она смѣялась надъ романизмомъ и сказала себѣ, что на этомъ свѣтѣ богатство значитъ всё. Тогда сэръ Гью былъ на ея сторонѣ, потому что онъ хорошо это понималъ. Состояніе здоровья не позволяло лорду Онгару торговаться насчотъ содержанія, которое должна получать его жена, въ случаѣ если она останется вдовою.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, говорилъ сэръ Гью стряпчимъ:-- мы всѣ, разумѣется, надѣемся, что лордъ Онгаръ проживётъ долго; безъ всякаго сомнѣнія, онъ умрётъ на девяностомъ году. Но въ случаѣ его смерти его вдова должна быть обезпечена.
   Вдова была обезпечена и Джуліи дали понять всѣ выгоды подобнаго условія. Но она всё еще вѣрила въ любовь, когда прощалась съ Гарри въ саду. Она говорила себѣ тогда -- даже тогда -- что она предпочла бы выбрать его и его любовь, еслибы могла. Онъ не воображалъ, что разставшись съ нимъ въ клэверингскомъ саду, она пошла въ свою комнату и вынула его портретъ -- тотъ самый, который былъ теперь съ нею въ Болтонской улицѣ -- и цаловала его, прощаясь съ нимъ, съ страстью, которую не могла обнаружить въ его присутствіи. И какъ много думала она о его предложеніи взять отъ него деньги!
   -- Да, говорила она себѣ:-- этотъ человѣкъ любилъ меня. Онъ отдалъ бы мнѣ всё, что имѣлъ, чтобъ успокоить меня, хотя ничего не получилъ бы въ вознагражденіе.
   По-крайней-мѣрѣ она была любима разъ въ жизни, и почти жалѣла, что не взяла отъ него деньги, для того, чтобъ имѣть теперь случай возвратить ихъ. И она опять была свободна и ея прежній обожатель опять былъ съ нею. Неужели этотъ гибельный эпизодъ въ ея жизни былъ такъ гибеленъ, что она должна считать себя запятнанной и недостойной его? Теперь ничто не могло разлучить ихъ -- ничто, сколько ей было извѣстно, кромѣ этого. А что касалось его любви, развѣ выраженіе его лица и слова не обнаруживали, что онъ еще её любитъ? Не пожималъ ли онъ страстно и не цаловалъ ли ея руку, не назвалъ ли её Джуліей? Какъ же можетъ быть, чтобы онъ не любилъ её? Его любовь могла бы превратиться въ ненависть или вражду, но съ нимъ этого не случилось. Онъ называлъ себя ея другомъ. Какъ же могла быть между ними дружба безъ любви?
   Потомъ она думала, какъ много съ своимъ богатствомъ она могла сдѣлать для него. При всёмъ своёмъ воспитаніи, при всѣхъ своихъ дарованіяхъ, Гарри Клэверингъ, по ея мнѣнію, не могъ проложить себѣ дорогу въ свѣтѣ усиленнымъ трудомъ; но съ такимъ доходомъ, какой она дастъ ему, онъ могъ бы блистать между гордецами своей націи. Онъ вступилъ бы въ парламентъ и сдѣлалъ бы много великаго. Онъ повелѣвалъ бы всѣми. Она отдала бы ему всё. Она была когда-то корыстолюбива, но она загладитъ это теперь неограниченной щедростью. Она возненавидѣла домъ, поля и всѣ удобства Онгарскаго Парка. Она гуляла тамъ одна и пренебрегала всѣмъ. Но для нея было бы торжествомъ видѣть, какъ онъ сталъ бы ходить повсюду въ сопровожденіи Джильса и сталъ отдавать приказанія, измѣняя это и улучшая то. Его не станутъ упрекать въ ошибкахъ, дѣлай онъ съ Инохомъ и со всѣми остальными что онъ хочетъ. Тогда жена пастора съ радостью къ ней придётъ и домъ будетъ наполненъ улыбающимися лицами. И можетъ-быть Господь будетъ къ ней милосердъ и ей достанутся сокровища, какъ другимъ женщинамъ, и яблоки опять получатъ вкусъ и зола перестанетъ скрипѣть на губахъ ея.
   Она любила его, и почему же не любить? Она могла пойти съ нимъ къ алтарю, не безславивъ себя ложью. Она могла вложить свою руку въ его руку и покляться добросовѣстно, что будетъ любить его и повиноваться ему. Она поступила недобросовѣстно, но если онъ проститъ ей это, не можетъ ли она богато вознаградить его за это прощеніе? И ей казалось, что онъ ей простилъ. Онъ простилъ ей всё и былъ къ ней любезенъ, являлся на ея зовъ и сидѣлъ съ ней, какъ-будто находилъ удовольствіе въ ея присутствіи. Она была на столько женщина, что понимала это. Разумѣется, онъ любилъ её. Какъ могло быть иначе?
   Однако, онъ не говорилъ ей о своей любви. Въ прежнее время онъ не былъ застѣнчивъ на этотъ счотъ. Онъ не былъ способенъ дрожать и сомнѣваться передъ женщиной. Въ тѣ прежніе дни онъ былъ очень пылокъ -- такъ пылокъ, что она удивлялась, какъ мущина, только что оставившій учебныя книги, можетъ знать такъ хорошо, какъ овладѣть сердцемъ дѣвушки. Природа одарила его этимъ искусствомъ, какъ она даётъ его нѣкоторымъ, отнимая его у многихъ. А теперь онъ сидѣлъ возлѣ нея, слушая ея намёки на прошлое, а между-тѣмъ не говорилъ ничего.
   Но какъ могъ онъ говорить о любви съ женщиной, которая овдовѣла только четыре мѣсяца тому назадъ? И съ какимъ лицомъ могъ онъ теперь просить ея руки, зная, что она теперь такъ разбогатѣла послѣ того, какъ ему было отказано? Такимъ образомъ лэди Онгаръ разсуждала съ собою, когда извиняла его въ томъ, что онъ не говорилъ съ ней о любви. Что же касалось до ея вдовства, то для нея самой оно служило предметомъ презрѣнія. Думая объ этомъ, она сбросила съ себя трауръ и ходила по комнатѣ, насмѣхаясь надъ лицемѣріемъ своей одежды. Было необходимо, чтобъ она покорялась этому лицемѣрію передъ свѣтомъ; но онъ зналъ -- вѣдь она сказала ему -- что ея трауръ не служилъ указаніемъ на ея чувства и на ея сердце. Она была такъ низка, и такъ корыстолюбива, что продала себя этому несчастному лорду. Она сознавалась въ своей низости и въ своёмъ корыстолюбіи, но она не была такъ фальшива, чтобы притворяться, будто оплакиваетъ своего мужа, какъ оплакиваетъ жена. Гарри могъ видѣть и понять довольно, чтобъ примѣтить, что ему не надо обращать вниманія на ея вдовство.
   Что же касается ея денегъ, если онѣ были камнемъ преткновенія, не лучше ли начать ей самой? не можетъ ли она придумать словъ, чтобы сказать ему, что всё можетъ принадлежать ему? Не можетъ ли она сказать ему: "Гарри Клэверингъ, всё это ничто въ моихъ рукахъ. Возьмите всё въ ваши руки и всё будетъ преуспѣвать." Тогда-то пошла она къ письменному столу, чтобъ написать къ Гарри. Она написала къ нему письмо, предлагая ему себя и всё ей принадлежавшее. Дѣлая это, она старалась быть откровенной, но не черезчуръ смѣлой, выразить свою привязанность и не показаться неженственной. Она долго сидѣла, поддерживая голову одной рукой, между-тѣмъ какъ другая старалась водить перомъ, которое не двигалось по бумагѣ. Наконецъ, оно быстро забѣгало по бумагѣ и она набросала нѣсколько строкъ.
   "Гарри Клэверингъ, писала она: "я знаю, что дѣлаю то, что, по мнѣнію мущинъ и женщинъ, женщина дѣлать не должна. Можетъ-быть, и вы скажете это обо мнѣ; но если вы и скажете, я знаю васъ такъ хорошо, что не боюсь, чтобы другіе могли это повторить. Гарри, я никого не любила кромѣ васъ. Хотите быть моимъ мужемъ? Вы знаете очень хорошо, что я не дѣлала бы вамъ этого предложенія, еслибъ не имѣла намѣренія, чтобы всё моё принадлежало вамъ. Мнѣ было бы пріятно чувствовать, что я могу нѣсколько поправить сдѣланное мною зло. Что же касается любви, я никогда никого не любила, кромѣ васъ. Вы сами должны знать это хорошо. Ваша навсегда, если вы захотите -- Джулія."
   Она взяла письмо и сѣла у камина, взявъ также съ собою портретъ, и сидѣла, смотря на портретъ и читая письмо. Наконецъ она медленно сложила письмо тонкимъ свёрткомъ, зажгла и смотрѣла, какъ оно всё сгорѣло до тла.
   -- Если онъ желаетъ на мнѣ жениться, сказала она:-- онъ можетъ самъ сдѣлать предложеніе, какъ другіе мущины.
   Попытка, которую она намѣревалась сдѣлать, была ужасна. Какъ могла бы она опять взглянуть на него, еслибы отвѣтомъ его былъ отказъ?
   Еще прошолъ часъ прежде чѣмъ она легла въ постель, и во всё это время ея сонныя служанки ждали её наверху; а въ это время она старалась принять какое-нибудь твёрдое намѣреніе. Она хотѣла остаться въ Лондонѣ на слѣдующіе мѣсяцы, такъ чтобы Гарри могъ приходить къ ней, когда захочетъ. Она останется здѣсь, даже будетъ подвержена ежедневнымъ нападкамъ Софи Горделу. Она сама не знала почему, но отчасти боялась Софи. Она не сдѣлала ничего такого, что было бы извѣстно Софи какъ тайна. Она не имѣла причины дрожать, чтобъ не оскорбилась Софи. Эта женщина видѣла её въ ея самыя печальныя минуты и могла бы разсказать о недостойныхъ поступкахъ ея мужа, которые могли бы убить многихъ женщинъ. Но лэди Онгаръ ихъ перенесла и не обезславила себя этимъ. А всё-таки она боялась Софи и чувствовала, что не можетъ рѣшиться отказать своей пріятельницѣ отъ дома. Всё-таки она останется, потому что Гарри Клэверингъ былъ Лондонѣ и могъ приходить къ ней. Въ своёмъ Онгарскомъ замкѣ она не хотѣла быть иначе, какъ сдѣлавшись его женой. Это мѣсто сдѣлалось для нея ненавистно. Какъ ни было непріятно ея уединеніе въ Лондонѣ, нарушаемое только Софи Горделу и, можетъ-быть, нападеніями ея брата, оно было не такъ непріятно, какъ безмолвное одиночество въ Онгарскомъ Паркѣ. Она не хотѣла туда ѣхать иначе, какъ съ торжествомъ -- женою Гарри. Рѣшивъ, это, она пошла наконецъ въ спальную и отпустила спать сонную Фебе.
   Теперь читателя надо попросить въ деревню, чтобъ онъ могъ видѣть, какъ Флоренсъ Бёртонъ провела этотъ самый вечеръ въ Клэверингскомъ пасторатѣ. Это былъ послѣдній вечеръ Флоренсъ въ Клэверингѣ, на слѣдующее утро она должна была воротиться въ Страттонъ. Флоренсъ еще не получила неудовлетворительнаго письма отъ Гарри. Оно должно было прійти на слѣдующее утро. Теперь она была еще подъ вліяніемъ того, которое было такъ удовлетворительно во всѣхъ отношеніяхъ. И это письмо -- то, которое было теперь на дорогѣ -- не могло разстроить ея спокойствія или сдѣлать её несчастной.
   -- Милый Гарри, онъ долженъ быть остороженъ, онъ слишкомъ трудится.
   Даже это неудовлетворительное письмо не вызвало отъ нея ничего хуже этихъ словъ, но въ ту минуту, о которой я пишу, Флоренсъ находилась въ раю счастливыхъ мыслей.
   Ея поѣздка въ Клэверингъ была во всѣхъ отношеніяхъ успѣшна. Всѣ её полюбили и всѣхъ она полюбила. Мистриссъ Клэверингъ обращалась съ нею какъ съ дочерью. Ректоръ сдѣлалъ ей мною хорошенькихъ подарковъ, цаловалъ её и называлъ своей дочерью. Съ Фанни она заключила дружбу, которая должна была продолжаться всегда, еслибъ даже судьба разлучила ихъ. Милая Фанни! Флоренсъ имѣла удивительный разговоръ о Фанни въ этотъ самый день и теперь очень тревожилась, потому что не могла сказать своему другу, что случилось, не нарушивъ оказаннаго ей довѣрія. Она научилась многому въ Клэверингѣ, хотя во многомъ была свѣдущѣе. чѣмъ тѣ, съ которыми она сошлась. Въ общемъ образованіи и по уму она была выше Фанни; хотя и Фанни Клэверингъ была не дура, но Флоренсъ, когда пріѣхала въ пасторатъ, недоставало кое-чего, что жизнь въ такомъ домѣ ей дала, или лучше сказать, ей было придано то, недостатокъ чего она примѣтила бы съ огорченіемъ, еслибъ это опять было отнято отъ нея. Ея мать была превосходная женщина, и я не знаю, упрекалъ ли её кто въ невѣжествѣ или въ пошлости, но домъ въ Страттонѣ не походилъ на Клэверингскій пасторатъ въ образѣ жизни, и Флоренсъ Бертонъ была такъ умна, что понимала это. Она знала, что пребываніе въ одномъ домѣ съ такою женщиной, какъ мистриссъ Клэвернигъ, сдѣлаетъ её болѣе достойною быть женою Гарри, и поэтому, когда её уговаривали пріѣхать опять осенью, она сказала, что думаетъ пріѣхать. Она понимала также, что Гарри во многомъ не похожъ на мущинъ, женившихся на ея сёстрахъ, и радовалась этому. Бѣдная Флоренсъ! Еслибъ онъ больше походилъ на нихъ, это было бы для поя безопаснѣе.
   Но мы должны воротиться къ удивительному разговору, о которомъ упоминалось. Флоренсъ во время своего пребыванія въ Клэверингѣ сошлась коротко и съ Солемъ, также какъ и съ Фанни. Она такъ усердно занялась школами, что Соль даже разъ очень разбранилъ её.
   -- Это знакъ, что онъ хорошо думаетъ о васъ, сказала Фанни.-- Это былъ единственный признакъ, поданный имъ мнѣ, прежде чѣмъ онъ заговорилъ со мною въ этомъ печальномъ тонѣ.
   Въ послѣдній день свой въ Клэверингѣ Флоренсъ пошла въ Кёмберли-Гринъ съ Фанни проститься съ дѣтьми и домой воротилась одна, такъ какъ Фанни еще не кончила своихъ занятій. За полмили отъ пастората она встрѣтила Соля, который шолъ въ Гринъ.
   -- Я зналъ, что васъ встрѣчу, сказалъ онъ:-- чтобъ могъ проститься съ вами.
   -- Да, мистеръ Соль, я завтра уѣзжаю.
   -- Я желалъ бы, чтобъ вы остались. Такъ пріятно, когда вы здѣсь, и здѣсь вы дѣлаете больше пользы можетъ-быть, чѣмъ гдѣ бы то ни было.
   -- Я съ этимъ несогласна. Вы знаете, что у меня есть отецъ и мать.
   -- Да, и скоро будетъ мужъ.
   -- Нѣтъ, не скоро, когда-нибудь можетъ-быть, если всё пойдётъ хорошо. Но я намѣрена еще до этого быть здѣсь нѣсколько разъ. Я намѣрена быть здѣсь въ октябрѣ ненадолго, если мама можетъ обойтись безъ меня.
   -- Миссъ Бёртонъ, сказалъ Соль очень серьёзнымъ тономъ -- онъ всегда говорилъ серьёзнымъ тономъ, но теперь его тонъ былъ торжественнѣе обыкновеннаго:-- я желаю посовѣтоваться съ вами объ одномъ дѣлѣ, если вы можете посвятить мнѣ пять минутъ.
   -- Посовѣтоваться со мною, мистеръ Соль?
   -- Да, миссъ Бёртонъ. Я теперь нахожусь въ затруднительныхъ обстоятельствахъ, и не знаю никого, кому могъ бы сдѣлать одинъ вопросъ, если не могу сдѣлать вамъ. Я думаю, что вы отвѣтите мнѣ искренно, если только захотите отвѣчать. Я не думаю, чтобы вы стали мнѣ льстить, если сказали мнѣ неправду.
   -- Льстить вамъ! какъ могу я вамъ льстить?
   -- Сказавъ мнѣ... но я долженъ прежде предложить вамъ вопросъ. Вы очень дружны съ Фанни Клэверингъ? Вы всё говорите другъ другу?
   -- Не знаю, отвѣчалъ Флоренсъ, не рѣшаясь, что ей сказать лучше, но угадывая, что будетъ.
   -- Она можетъ-быть сказала вамъ, что я просилъ её быть моей женой. Говорила она вамъ это?
   Флоренсъ смотрѣла на Соля нѣсколько минутъ не отвѣчая ему, по и не зная, какъ отвѣчать на подобный вопросъ.
   -- Я знаю, что она вамъ сказала, я вижу, что это такъ, продолжалъ Соль.
   -- Она сказала мнѣ, отвѣчала Флоренсъ.
   -- Почему ей было и не говорить? Какъ могла она пробыть съ вами столько часовъ и не сказать вамъ того, о чомъ она должна часто помнить! Еслибы я уѣхалъ отъ нея, еслибы я не находился ежедневно передъ ея глазами, можетъ быть-было бы иначе; но видя меня каждый день, разумѣется, она говорила обо мнѣ съ своимъ другомъ.
   -- Да, мистеръ Соль, она говорила мнѣ объ этомъ.
   --Теперь скажите мнѣ, могу ли я надѣяться?
   -- Мистеръ Соль...
   -- Я не желаю, чтобы вы обнаруживали тайны, но прошу у васъ совѣта. Могу ли я надѣяться, что она когда-нибудь заплатитъ мнѣ взаимностью?
   -- Что я могу вамъ отвѣчать?
   -- Правду, только правду.
   -- Она думаетъ, что вы забыли объ этомъ.
   -- Забылъ! Нѣтъ, миссъ Бёртонъ, она не можетъ этого думать. Неужели вы полагаете, что мущины или женщины могутъ забывать о такихъ вещахъ? Можете ли вы когда-нибудь забыть ея брата? Неужели вы полагаете, что люди могутъ забыть, когда они любили? Нѣтъ, я о ней не забылъ. Я не забылъ прогулку съ нею по этому переулку. Есть вещи, которыя мущины не забываютъ никогда.
   Тутъ онъ замолчалъ, ожидая отвѣта. Флоренсъ была по природѣ степенна и сдержанна, и она тотчасъ почувствовала, что должна осторожно дать отвѣтъ. Ей показалось раза два, что Фанни думала болѣе о мистерѣ Солѣ чѣмъ примѣчала сама. И Фанни, когда она говорила о невозможности подобнаго брака, всегда основывала эту невозможность на томъ, что не слѣдуетъ женигься не имѣя средствъ къ жизни -- этой причины для Флоренсъ, при всёмъ ея благоразуміи, было недостаточно. Фанни могла ждать, какъ и она намѣревалась ждать. Недавно Фанни объявляла не разъ Флоренсъ своё убѣжденіе, что страсть Соля была минутнымъ безумствомъ, которое прошло совсѣмъ, и въ этихъ увѣреніяхъ Фанни находила оттѣнокъ сожалѣнія. Если такъ, что она теперь скажетъ Солю?
   -- Такъ вы думаете, миссъ Бёртонъ, продолжалъ онъ:-- что я не имѣю возможности на успѣхъ? Я дѣлаю этотъ вопросъ потому, что еслибъ я зналъ это навѣрно, мнѣ не слѣдовало бы оставаться здѣсь. Это мой первый и единственный приходъ, и я не могу оставить его безъ горькаго сожалѣнія. Но если я долженъ оставаться здѣсь безъ всякой надежды, я сдѣлаюсь негоденъ для моей обязанности, для меня лучше будетъ уѣхать.
   -- Но почему вы спрашиваете меня, мистеръ Соль?
   -- Потому что я думаю, что вы можете сказать.
   -- Но почему не спросить её самоё? Кто можетъ сказать вамъ это вѣрнѣе её?
   -- Вы не посовѣтовали бы мнѣ этого, еслибъ были увѣрены, что она откажетъ мнѣ?
   -- Я вамъ это совѣтую.
   -- Я послѣдую вашему совѣту, миссъ Бёртонъ. Теперь проищите, и да благословитъ васъ Господь! Вы говорите, что будете здѣсь осенью, но я до осени вѣроятно оставлю Клэверингъ. Если такъ, то я прощусь съ вами надолго, но всегда буду помнить наши пріятныя сношенія здѣсь.
   Онъ пошолъ къ Кёмберли-Грину, а Флоренсъ дорогою думала, что ни одна дѣвушка не была любима болѣе чистосердечнымъ и болѣе благороднымъ джентльменомъ, какъ Соль.
   Когда она сидѣла въ своей спальной часовъ черезъ шесть послѣ этого разговора, ей стало жаль уѣхать изъ Клэверинга, не сказавъ Фанни ни слова объ этомъ. Соль не взялъ съ нея обѣщанія молчать, онъ былъ неспособенъ требовать подобныхъ обѣщаній. Но она тѣмъ не менѣе чувствовала, что нарушитъ его довѣріе, если скажетъ Фанни, и можетъ-быть даже ея слова сдѣлаютъ больше вреда, чѣмъ пользы. Она сочувствовала Солю, но не могла сказать, что по ея мнѣнію Фанни слѣдовало принять его любовь. Лучше ничего не говорить объ этомъ и предоставить Солю самому вести своё дѣло.
   Потомъ она обратилась къ своимъ собственнымъ дѣламъ и нашла, что всё было очень пріятно. Какъ добръ былъ свѣтъ, давъ ей такого любовника, какъ Гарри Клэверингъ! Она сознавалась отъ всего сердца, что чудесно быть влюблённой, когда дѣвушка можетъ назвать такого человѣка своимъ женихомъ. Она не могла не сдѣлать сравненія между нимъ и Солемъ, хотя знала, что дѣлаетъ это сравненіе въ такихъ отношеніяхъ, которыя были почти недостойны ея мыслей. Соль былъ дуренъ, неуклюжъ, въ нёмъ не было ничего блестящаго, кромѣ его набожности. Гарри походилъ на утреннюю звѣзду. Его голосъ даже возбуждалъ радость, и смѣхъ его былъ для Флоренсъ небесной музыкой. Какая женщина не полюбила бы Гарри Клэверинга? Даже Джулія Брабазонъ -- существо такое низкое, что она продала себя такому человѣку, какъ лордъ Онгаръ, за деньги и титулъ, но такая величественная въ своей походкѣ и въ своёмъ обращеніи, какъ сказали Флоренсъ, что точно-будто она презирала землю, по которой ступала -- даже она любила его. Потомъ, когда Флоренсъ подумала, что могла имѣть Джулія Брабазонъ и чего она лишилась, она удивлялась, какъ могутъ родиться такія порочныя женщины.
   Но порочность этой женщины доставила ей, Флоренсъ, успѣхъ, радость, торжество. Ужъ, конечно, не она должна строго осуждать проступки Джуліи Брабазонъ -- она, пользовавшаяся всѣмъ счастьемъ, котораго эти проступки лишили ту! Джулія Брабазонъ была для нея добрымъ другомъ.
   Но почему этотъ совершеннѣйшій любовникъ обратился къ ней, такой незначительной, такой ничтожной, такъ мало значившей въ свѣтѣ, какъ она, и отдалъ ей всё сокровище своей любви? О, Гарри! милый Гарри! что она можетъ сдѣлать для него, что было бы достаточнымъ вознагражденіемъ за такую великую доброту? Она вынула его послѣднее письмо, это удовлетворительное письмо, которое было найдено столь совершеннымъ, и прочла его опять. Нѣтъ, она не нуждалась въ томъ, чтобъ Фанни или кто-нибудь другой говорили ей, что Гарри былъ правдивъ. Честность и правдивость были написаны въ каждой чертѣ его лица, слышались въ каждомъ звукѣ его голоса, виднѣлись въ каждой фразѣ, написанной его рукой. Милый Гарри! возлюбленный Гарри! она хорошо знала, что онъ правдивъ.
   Она сѣла и написала къ нему въ этотъ послѣдній вечеръ въ домѣ его отца -- написала къ нему, когда приготовилась лечь въ постель, и изъ глубины своего сердца поблагодарила его за любовь. Ей не кчему было быть съ нимъ застѣнчивой теперь потому что она принадлежала ему.
   "Милый Гарри! когда я подумаю обо всёмъ, что вы сдѣлали для меня, полюбивъ меня и выбравъ своей женой, я знаю, что я ничѣмъ не могу заплатить вамъ за всё, чѣмъ я вамъ обязана".
   Вотъ какія двѣ соперницы имѣли притязаніе на руку Гарри Клэверинга.
   

Глава XVII.
ПУСТЬ ОНА ЗНАЕТЪ, ЧТО ВЫ ТУТЪ.

   Прошла недѣля послѣ того вечера, который Гарри провёлъ въ Болтонской улицѣ, и онъ не видалъ болѣе лэди Онгаръ. Онъ убѣдилъ себя, что онъ нейдётъ къ ней по той причинѣ, что не исполнилъ порученія, которое лэди Онгаръ дала ему къ графу Патерову. Ему не удалось еще поймать графа, хотя онъ два раза заходилъ къ нему въ Монтскую улицу и два раза въ Пэлль-Мэлльскій клубъ. Оказалось, что графъ никогда не бывалъ въ Монтской улицѣ и очень рѣдко въ клубѣ. Онъ бывалъ въ какомъ-то другомъ клубѣ, но Гарри этого клуба не зналъ. Оба раза, когда Гарри заходилъ въ Монтскую улицу, служанка просила его къ барынѣ, но онъ отказывался подъ предлогомъ, что торопится. Теперь онъ рѣшилъ, однако, что онъ долженъ прямо идти къ Софи, такъ какъ иначе не могъ придумать средствъ исполнить обѣщаніе. Она, вѣроятно, можетъ навести его на слѣдъ ея брата.
   Но была другая причина, почему Гарри не былъ въ Болтонской улицѣ, хотя онъ не признавался въ этомъ самому себѣ. Онъ не смѣлъ положиться на себя въ свиданіи съ лэди Онгаръ. Онъ боялся, что онъ измѣнитъ Флоренсъ, бросится къ ногамъ Джуліи и принесётъ въ жертву свою честь, несмотря на намѣреніе не дѣлать этого. Онъ чувствовалъ, когда былъ тамъ, такъ какъ раскаявающійся пьяница можетъ чувствовать, когда, рѣшившись воздержаться, онъ долженъ сидѣть, видя передъ собой наполненную рюмку. Раскаявающійся пьяница знаетъ, что отъ такого искушенія онъ долженъ бѣжать. Но хотя Гарри не хотѣлъ идти за водкой въ Болтонскую улицу, онъ не былъ способенъ довольствоваться прохладнымъ источникомъ въ Онслоу-Крешентѣ. Онъ былъ несчастливъ въ это время, недоволенъ другими и не годился въ собесѣдники Цециліи Бёртонъ. Онъ думалъ, что свѣтъ дурно съ нимъ поступилъ. Онъ могъ быть вѣренъ Джуліѣ Брабазонъ, еслибъ она не имѣла ничего. Онъ любилъ её не за ея деньги. Еслибъ онъ былъ теперь свободнымъ человѣкомъ, свободнымъ отъ тѣхъ цѣпей, которыми опуталъ себя въ Страттонѣ, онъ опять сталъ бы просить любви этой женщины, несмотря на ея прежнюю измѣну; но онъ искалъ бы ея любви, а не денегъ. Его ли была вина, что онъ любилъ её, а она измѣнила ему, и теперь воротилась и заискивала въ нёмъ? Или онъ поступилъ дурно, осмѣлившись думать, что любитъ другую, когда Джулія бросила его? Или, могъ ли онъ передѣлать себя, если находилъ теперь, что любовь принадлежитъ той, которую онъ прежде зналъ? Свѣтъ поступилъ съ нимъ очень жестоко, и онъ не могъ ходить въ Онслоу-Крешентъ и мило вести себя тамъ, слушая похвалы Флоренсъ со всею горячностью скромнаго жениха.
   Онъ зналъ, какъ ему слѣдуетъ поступить, однако не сдѣлалъ этого. Еслибъ онъ сообщилъ лэди Онгаръ о своей помолвкѣ, опасность прошла бы, хотя, можетъ-быть, горесть осталась бы. Еслибъ онъ написалъ къ ней и упомянулъ вскользь о своей помолвкѣ, она поняла бы, что онъ хотѣлъ сказать. Но онъ этого не сдѣлалъ. Хотя онъ поклялся себѣ, что не дотронется до рюмки, но не кинулъ наполненной рюмки, поданной ему. Онъ ходилъ по городу въ большомъ горѣ, отыскивая графа и считая себя человѣкомъ особенно назначеннымъ для горя жестокой рукою несчастья. Лэди Онгаръ между-тѣмъ ждала его и начинала сердиться на него, зачѣмъ онъ не приходитъ.
   Сэръ Гью Клэверингъ былъ теперь въ Лондонѣ съ своимъ братомъ Арчи. Сэръ Гью выжималъ изъ своего дохода, очень порядочнаго и достаточнаго для деревенскаго помѣщика, болѣе того, что могъ онъ дать. Онъ не былъ способенъ входить въ долги или позволять себѣ удовольствія, за которыя пришлось бы заплатить будущимъ доходомъ. Онъ обладалъ благоразуміемъ, удерживавшимъ его отъ этого сумасбродства и научившимъ его вполнѣ цѣнить независимость. Онъ никогда не забывалъ, сколько шиллинговъ въ фунтѣ и сколько пенсовъ въ шиллингѣ, и очень внимательно разсматривалъ свои счоты. Онъ отыскивалъ дешовыхъ лавокъ, и были люди, говорившіе, что онъ нашолъ дешовый погребъ для такихъ винъ, какихъ онъ самъ не пилъ. Въ карточной игрѣ и въ пари онъ былъ очень остороженъ, никогда не игралъ по большой, никогда не рисковалъ, всегда надѣялся сберечь что-нибудь въ концѣ года, и сердился на себя, что не сдѣлалъ этого. Онъ былъ человѣкъ вовсе не любезный, но его наслѣдникъ остался бы имъ доволенъ -- еслибъ только онъ рано умеръ. У него былъ домъ въ Лондонѣ, домъ посредственный, на Беркелейскомъ сквэрѣ, принадлежавшій еще его отцу. Лэди Клэверингъ обыкновенно прежде жила въ этомъ домѣ во время сезона, а послѣднее время только часть сезона. Въ этомъ же году лэди Клэверингъ совсѣмъ въ Лондонѣ не было, и сэръ Гью началъ подумывать, нельзя ли отдать внаймы домъ на Беркелейскомъ сквэрѣ. Это составило бы для него разницу болѣе, чѣмъ въ тысячу фунтовъ въ годъ. Самъ онъ могъ нанять квартиру. Онъ и не думалъ отказаться отъ Лондона весной и лѣтомъ. Но зачѣмъ держать домъ на Беркелейскомъ сквэрѣ, такъ какъ лэди Клэверингъ въ нёмъ не жила?
   Его отчасти принуждало къ этому желаніе отдѣлаться отъ брата. Когда Арчи хотѣлъ быть въ Клэверингѣ, домъ былъ для него открытъ. Сэръ Гью не могъ этого избѣгнуть, не поссорившись съ своимъ братомъ. Арчи былъ послушенъ, звонилъ въ колокольчикъ, когда ему приказывали, присматривалъ за лошадьми, шпіонилъ по дому и, можетъ-быть, сберегалъ столько же, сколько стоилъ. Но на Беркелейскомъ сквэрѣ было совсѣмъ другое. Старшій братъ не обязанъ кормить завтракомъ и давать постель для младшаго брата въ Лондонѣ. А между-тѣмъ Арчи съ дѣтства поселился на Беркелейскомъ сквэрѣ. Отъ завтрака сэръ Гью отдѣлался послѣднее время. Слуги были наняты на своёмъ содержаніи и въ домѣ не было никакой стряпни. Но у Арчи была комната, и сэру Гью это было непріятно.
   Въ настоящее время неудобно было выгнать непрошенаго гостя, потому что Арчи находился теперь въ Лондонѣ подъ покровительствомъ своего брата. И если дѣло, занимавшее теперь капитана Клэверинга, могло быть доведено до успѣшнаго конца, положеніе въ свѣтѣ этого молодого человѣка очень бы измѣнилось. Тогда сэръ Гью могъ бы гордиться своимъ братомъ, тогда этотъ братъ могъ бы платить за всё, и даже свой проигрышъ въ вистъ, даже своему брату Если Арчи убѣдитъ лэди Онгаръ выйти за него, его нельзя уже будетъ заставить звонить въ колокольчикъ и смотрѣть за конюшнями. Онъ будетъ имѣть и свои колокольчики, и свои конюшни, и можетъ-быть какого-нибудь подчиненнаго, который будетъ звонить для него и смотрѣть за конюшнями. Слѣдовательно, изгнаніе Арчи изъ дома на Беркелейскомъ сквэрѣ не должно было совершиться, пока Арчи не сдѣлаетъ попытки съ лэди Онгаръ.
   Но сэръ Гью не хотѣлъ медлить, а Арчи думалъ, что желѣзо еще недовольно горячо. Онъ думалъ, что лучше отложить, пока Джулію уговорятъ пріѣхать въ Клэверингъ на осень. Онъ думалъ, что ему лучше удастся устроить это въ Клэверингѣ, чѣмъ въ Лондонѣ. Но сэръ Гью былъ другого мнѣнія. Хотя онъ уже пригласилъ свояченицу въ Клэверингъ, какъ только возродилась эта мысль, но былъ радъ, что она отказалась. Ея пріѣздъ былъ бы очень кстати, еслибъ она приняла предложеніе Арчи, но сэръ Гью не хотѣлъ принимать на себя никакой отвѣтственности относительно лэди Онгаръ, если, что было вѣроятнѣе, она откажетъ Арчи. Свѣтъ еще косился на лэди Онгаръ, и сэръ Гью не желалъ надѣвать брони паладина для нея. Если Арчи женится на ней, онъ будетъ паладиномъ, хотя въ такомъ случаѣ паладинъ не будетъ нуженъ.
   Она овдовѣла только четыре мѣсяца тому назадъ, ссылался Арчи: -- это будетъ неделикатно.
   -- Неделикатно? говорилъ сэръ Гью.-- Я не знаю, можетъ ли назваться деликатнымъ это всё.
   -- Я не знаю, почему бы съ ней не обращаться такъ, какъ со всякой другой женщиной. Еслибъ ты умеръ, тебѣ показалось бы странно, еслибъ кто другой сдѣлалъ предложеніе Герми прежде года.
   -- Арчи, ты глупъ, сказалъ сэръ Гью -- и Арчи могъ видѣть по нахмуренному лбу брата, что онъ сердитъ: -- ты говоришь такія вещи, сумасбродство и нелѣпость которыхъ невѣроятны. Если ты не видишь особенностей положенія Джуліи, я не стану указывать тебѣ на нихъ.
   -- Разумѣется, она находится въ положеніи совершенно особенномъ -- у ней такъ много денегъ, и это помѣстье близь Гильдфорда. Но только четыре мѣсяца, Гью!
   -- Еслибъ и четыре дня, то это не составило бы разницы. Домъ и подпора значатъ для нея всё. Если ты будешь ждать, пока её окружитъ толпа, ты не будешь имѣть успѣха. Ты увидишь, что въ это время, черезъ годъ, она будетъ въ страшной модѣ, и если не будетъ помолвлена съ тобою, то съ кѣмъ-нибудь другимъ. Я не стану удивляться; если Гарри опять станетъ ухаживать за ней.
   -- Онъ вѣдь помолвленъ съ этой дѣвушкой, которую мы видѣли въ Клэверингѣ.
   -- Что за нужда? Помолвки точно также могутъ расходиться, какъ и заключаться. Ты имѣешь то преимущество надъ всѣми, кромѣ его, что можешь обратиться къ ней тотчасъ, не сдѣлавъ ничего неприличнаго. Эта дѣвушка, которая держитъ Гарри на буксирѣ, можетъ-быть, отдалитъ его еще на нѣкоторое время,
   -- Я скажу тебѣ вотъ что, Гью, ты могъ бы поѣхать со мною въ первый разъ.
   -- Чтобъ поссориться съ нею, а это будетъ непремѣнно, или, лучше сказать, она поссорится со мной. Нѣтъ, Арчи, если ты боишься быть одинъ, то лучше брось это.
   -- Боюсь? я не боюсь!
   -- Она тебя не съѣстъ. Помни, что съ нею тебѣ нечего церемониться, какъ съ другой женщиной. Она себѣ на умѣ и поймётъ, что она получитъ и чего ожидаютъ отъ нея. Я скажу только, что если она приметъ твоё предложеніе, Герми согласилась, чтобъ она была въ Клэверингѣ сколько хочетъ до свадьбы. Свадьбѣ нельзя быть прежде года и вы должны вѣнчаться въ Клэверингѣ.
   Вотъ какая перспектива ожидала Джулію Брабазонъ: стать у того самаго алтаря, у котораго она вѣнчалась съ лордомъ Онгаромъ, возлѣ Арчи Клэверинга, черезъ годъ послѣ смерти перваго мужа и черезъ два года съ небольшимъ послѣ первой свадьбы! Особенность этого положенія не бросилась въ глаза ни Гью, ни Арчи; но одно обстоятельство въ эту минуту пришло въ голову младшему брату.
   -- Я не полагаю, чтобъ было дѣйствительно что-нибудь дурное...
   -- Не могу сказать, отвѣчалъ сэръ Гью.
   -- Потому что я не хотѣлъ бы...
   -- На твоёмъ мѣстѣ, я не сталъ бы безпокоиться объ этомъ. Не осуждай, и тебя не осудятъ.
   -- Да, это правда, сказалъ Арчи, и успокоился на этотъ счотъ.
   Но дѣло, предстоявшее ему, было не шуточное, и Арчи это зналъ. Какимъ-то непонятнымъ образомъ онъ поставилъ себя на вѣсы и очень вѣрно узналъ свой вѣсъ. И лэди Онгаръ поставилъ онъ на вѣсы и увидѣлъ, что въ ней, больше вѣсу, чѣмъ въ нёмъ. Какъ онъ это сдѣлалъ, какъ такіе люди, какъ Арчи Клэверингъ, дѣлаютъ это -- я не могу сказать, но они взвѣшиваютъ себя, узнаютъ свой вѣсъ и отстраняются подальше, такъ какъ они слишкомъ лёгки для того, чтобъ оказать свѣту дѣйствительныя услуги. Это они дѣлаютъ, хотя ходятъ поднявъ носъ кверху, махаютъ тростью и стараются придать себѣ тяжеловѣсный видъ. Но тяжеловѣснаго вида они не имѣютъ и знаютъ это, и поэтому звонятъ въ колокольчикъ, присматриваютъ за лошадьми и отстраняются для того, чтобъ болѣе тяжеловѣсные могли выступать вперёдъ и дѣлать своё дѣло. Арчи Клэверингъ, взвѣсившій себя, едва могъ повѣрить, чтобъ лэди Онгаръ рѣшилась выйти за него. Семь тысячъ годового дохода и помѣстье въ Сёрреѣ отдать ему -- ему, Арчи Клэверингу, въ которомъ, такъ сказать, совсѣмъ не было вѣса! Арчи Клэверингъ не могъ этому повѣрить.
   Но Герми, ея сестра, считала это возможнымъ, и хотя Герми была, какъ Арчи узналъ по своимъ невидимымъ вѣсамъ, легче Джуліи, всё-таки она должна была знать характеръ сестры. И Гью, который вовсе не былъ лёгокъ, который былъ тяжеловѣсенъ, съ деньгами, положеніемъ и твёрдой землей подъ ногами, онъ также думалъ, что это можетъ быть.
   -- Трусъ никогда не пріобрѣтётъ расположенія красавицы, разъ двѣнадцать говорилъ себѣ Арчи, направляясь въ Рагъ. Рагъ былъ его клубъ и тамъ онъ могъ посовѣтоваться съ однимъ другомъ. Да, трусъ никогда не пріобрѣтётъ расположенія красавицы, но тѣ, которые повторяютъ эту поговорку, стараясь придать себѣ мужество, всегда бываютъ трусы для подобнаго дѣла. Гарри Клэверингъ никогда не думалъ объ этой поговоркѣ, когда ухаживалъ за женщиной.
   Но капитанъ Будль, всегда жившій въ Рагѣ, когда не находился на скачкахъ, былъ человѣкъ смышлёный и закадычный другъ Арчи Клэверинга. Онъ обратится къ Будлю и устроитъ кампанію съ нимъ. Будль не имѣлъ того повелительнаго и грознаго обращенія, которое Гью никогда не оставлялъ въ своихъ сношеніяхъ съ братомъ. И Арчи дорогой рѣшилъ, что когда ему достанутся деньги лэди Онгаръ и онъ будетъ имѣть женой графиню, онъ повернётся къ брату спиной.
   Будль игралъ въ карты въ клубѣ, Арчи присоединился къ нему, но во время игры не совсѣмъ удобно повѣрять секреты, и Арчи принуждёнъ былъ молчать. Онъ очень хитро проигрался Будлю, потому что Будль любилъ выигрывать, и сѣлъ обѣдать за однимъ столомъ съ своимъ другомъ. Обѣдали они почти молча, только бранили повара или совѣтовали другъ другу то или другое кушанье, имѣя въ виду и цѣну и достоинство. Будль не стыдился не брать дорогихъ вещей. Обѣдать вкусно и какъ можно дешевле было его искусствомъ, которымъ онъ очень гордился.
   Но черезъ нѣсколько времени скатерть сняли и головы обоихъ друзей сблизились надъ маленькимъ столомъ. Будль не сказалъ ни слова, пока его пріятель капитанъ не разсказалъ всей исторіи, не выказалъ всѣхъ преимуществъ, какія онъ могъ пріобрѣсти, не объяснилъ, какимъ-образомъ онъ долженъ дѣйствовать, и не представилъ ясно всѣхъ обстоятельствъ глазамъ своего друга.
   -- Говорили, кажется, что она вела себя довольно странно? сказалъ совѣтникъ.
   -- Разумѣется, всегда бываютъ толки.
   -- Толки -- да, но насчотъ денегъ никакого сомнѣнія нѣтъ?
   -- Нѣтъ, сказалъ Арчи, качая головой.-- Это всё Гью устроивалъ для нея, такъ что я знаю хорошо.
   -- Она не лишится при вторичномъ замужествѣ?
   -- Ни одного шиллинга, это-то и прекрасно.
   -- Ты ухаживалъ за нею прежде?
   -- Какъ! прежде чѣмъ Онгаръ её взялъ? О, нѣтъ! У ней ничего не было, а тратить она умѣла не хуже любой дѣвицы въ Лондонѣ.
   -- Стало-быть, надо съ самаго начала взбираться на гору.
   -- Я не понимаю, что ты подразумѣваешь подъ словомъ "на гору"?
   -- Я подразумѣваю, что семь тысячъ годового дохода нельзя подхватить, расхаживая по равнинѣ. А такой трудъ я считаю взбираньемъ на гору вообще, если только человѣкъ не влюблёнъ, а тогда ему это пріятно, я полагаю.
   -- Она чертовски красивая женщина, Будль.
   -- Я этого не знаю, только думаю, что Онгаръ не взялъ бы её, еслибъ она не была красива и воспитана. Я никогда не находилъ ничего въ ея сестрѣ -- женѣ твоего брата -- то-есть, по наружности. Конечно, она ведётъ себя какъ слѣдуетъ, а это дѣло важное.
   -- Что касается до этого, оставь меня въ покоѣ.
   -- Ну, Клэвви, я скажу тебѣ мои мысли на этотъ счотъ. Когда человѣкъ берётъ молодую кобылицу, онъ долженъ не натягивать узды. А то она станетъ на дыбы или лягнётъ. Она совсѣмъ не должна чувствовать мундштука. Но когда мнѣ приходится имѣть дѣло съ выученной кобылой, я люблю, чтобъ она знала, съ кѣмъ имѣетъ дѣло. Ты понимаешь?
   -- Да, я понимаю.
   -- Я люблю, чтобъ она знала, что я тутъ.
   И капитанъ Будль, повторяя эти мужественныя слова твёрдымъ тономъ, протянулъ руки, какъ-будто управлялъ лошадью.
   -- У ней ротъ ужь не бываетъ нѣженъ и вообще её слѣдуетъ пріучать къ дѣлу. Она больше будетъ уважать человѣка, который умѣетъ съ нею справляться. И слушай, Клэвви, ѣзди на ней со шпорами.
   Капитанъ Будль, въ своей горячности, сжался на стулѣ, округлилъ колѣна и щолкнулъ языкомъ, потомъ съ торжествомъ взглянулъ на своего друга.
   Такимъ-то образомъ капитанъ Будль училъ своего друга Арчи Клэверинга какъ ухаживать за лэди Онгаръ, а Арчи, слушая мудрыя рѣчи друга, чувствовалъ, что онъ научался многому.
   -- Я именно такъ и буду поступать, Будль, сказалъ онъ: -- и, честное слово, я очень тебѣ обязанъ.
   -- Именно такъ надо поступать; можешь положиться на мои слова. Пусть она знаетъ, что ты тутъ! пусть она знаетъ, что ты тутъ!
   Капитанъ Клэверингъ дѣйствительно думалъ, что онъ научился многому и знаетъ теперь, какъ ему приняться за дѣло. Какія шпоры онъ долженъ былъ употребить и какъ ихъ надѣть, я не думаю, чтобъ онъ зналъ, но объ этой подробности онъ не считалъ нужнымъ спросить своего совѣтника. Онъ сидѣлъ цѣлый вечеръ въ курительной комнатѣ, очень молчаливо, медленно попивалъ джинъ со льдомъ, и чѣмъ болѣе пилъ, тѣмъ болѣе становился увѣренъ, что теперь понимаетъ, какъ ему приняться за дѣло.
   "Пусть она знаетъ, что я тутъ!" повторялъ Арчи мысленно. Всё заключалось въ этомъ правилѣ. И онъ, протянувъ руки на колѣнахъ передъ собой, дѣлалъ видъ, какъ-будто правитъ лошадью. Никто не могъ видѣть движенія его пальцевъ, но это внушало ему увѣренность, что онъ выучилъ свой урокъ.
   Черезъ два часа послѣ того онъ еще сидѣлъ въ курительной комнатѣ, когда Будль вышелъ съ торжествомъ изъ биліардной. Арчи дремалъ и не примѣтилъ прихода своего друга.
   -- Пусть она знаетъ, что ты тутъ! сказалъ Будль прямо въ ухо Арчи Клэверингу: -- пусть она знаетъ, что ты тутъ!
   Арчи вздрогнулъ, ему не понравился сюрпризъ и горячее дыханіе въ ухѣ, но онъ простилъ это за мудрыя слова, сказанныя ему.
   Потомъ онъ пошолъ домой, повторяя неоцѣненныя слова друга.
   

Глава XVIII.
КАПИТАНЪ КЛЭВЕРИНГЪ ДѢЛАЕТЪ ПЕРВОЮ ПОПЫТКУ.

   За утреннимъ чаемъ на слѣдующій день -- то-есть, отъ часа до двухъ, потому что стакановъ джину со льдомъ было выпито много и Арчи Клеверингъ проснулся поздно -- онъ рѣшился начать тотчасъ. Онъ хотѣлъ въ этотъ же день отправиться въ Болтонскую улицу, а если его не примутъ, онъ сдѣлаетъ новую попытку завтра, а если и она неудастся, онъ напишетъ письмо, не съ предложеніемъ, что по мнѣнію Арчи недостаточно дало бы ей знать, что онъ тутъ, а просто объяснитъ, что онъ имѣетъ очень серьёзныя причины желать видѣться съ близкой и милой родственницей лэди Онгаръ. Вскорѣ послѣ двухъ часовъ онъ вышелъ и также отправился къ парикмахеру. Онъ зналъ, что, поступая такимъ образомъ, онъ не буквально повинуется своему другу, потому что эта операція подходила къ разряду кроткаго управленія молодой кобылицей, но думалъ, что во всякомъ случаѣ это не сдѣлаетъ вреда, если онъ будетъ помнить наставленія своего друга, когда будетъ находиться въ присутствіи выѣзженной кобылы.
   Было почти три часа, когда онъ вошолъ въ Болтонскую улицу, разсчитавъ, что лэди Онгаръ, вѣроятно, скорѣе можно застать дома въ это время, чѣмъ позднѣе. Но когда онъ подошолъ къ двери, вмѣсто того, чтобъ постучаться, онъ прошолъ мимо. Онъ вспомнилъ, что еще не рѣшилъ, какими способами онъ сдѣлаетъ, чтобъ она знала, что онъ тутъ. Онъ пошолъ по улицѣ до Пиккадилли, а оттуда опять въ Болтонскую улицу, и во время этой прогулки рѣшилъ, что ему не слѣдуетъ давать ей этотъ урокъ теперь. За этимъ урокомъ должно тотчасъ послѣдовать предложеніе, и хотя вчера, за джиномъ, онъ почти надѣялся, что можетъ отправиться на скачку и выиграть призъ во время этого утренняго визита, въ болѣе хладнокровныя минуты онъ началъ размышлять, что это едвали будетъ удобно.
   Онъ сказалъ свое имя и былъ тотчасъ введёнъ въ гостиную лэди Онгаръ. Её тамъ не было, но она скоро пришла съ улыбкой на лицѣ и съ протянутой рукой. Между слугой, который докладывалъ о капитанѣ, и горничной, которая передавала этотъ докладъ своей госпожѣ, но которая сама не видѣла капитана, произошла ошибка, и лэди Онгаръ, выходя изъ своей спальной, ожидала встрѣтить другого человѣка. Она думала, что Гарри Клэверингъ пришолъ къ ней наконецъ.
   -- Я сейчасъ выйду, сказала лэди Онгаръ, отпустивъ горничную, и постоявъ съ минуту передъ зеркаломъ, пригладила волосы и расправила складки платья.
   Графиня, вдова, свѣтская женщина, видѣвшая столько, что могла оставаться сдержанной при всякихъ обстоятельствахъ -- выѣзженная кобыла, какъ Будль называлъ её -- стояла передо зеркаломъ, сомнѣваясь и дрожа какъ дѣвочка, когда услыхала, что Гарри Клэверингъ ждётъ её внизу. Мы можемъ предположить, что она избавила бы себя отъ труда, еслибъ знала настоящее имя своего гостя. Сходя медленно съ лѣстницы, она размышляла, какъ она его приметъ. Онъ не бывалъ у ней, и она будетъ съ нимъ холодна -- холодна и церемонна, какъ на платформѣ желѣзной дороги. Она знала хорошо, какъ играть эту роль. Да, теперь его очередь показать нѣкоторую горячность въ дружбѣ, если между ними должно быть нѣчто болѣе дружбы. Но она перемѣнила всё это, взявшись за ручку двери. Она захотѣла быть съ нимъ добросовѣстной и правдивой. Она была рада его видѣть, и онъ это узнаетъ. Какая ей была нужда теперь до обычныхъ поступковъ женщинъ и до обыкновенной застѣнчивости женскаго кокетства. Она сказала себѣ также языкомъ не совсѣмъ похожимъ на тотъ, который употреблялъ Будль, что тѣ дни, когда она была молодой кобылицей, прошли, и что теперь она -- выѣзженная кобыла. Всё это промелькнуло въ ея головѣ, когда она отворяла дверь, а потомъ она отворила её съ улыбкой на лицѣ, протянувъ руку -- и очутилась въ присутствіи капитана Арчи Клэверинга.
   Капитанъ былъ на столько зорокъ, что примѣтилъ перемѣну въ ея обращеніи. Эта перемѣна, впрочемъ, была очень замѣтна и такова, что тотчасъ же вырвала изъ груди Арчи часть мужества, которое внушили ему уроки его друга. Протянутая рука медленно опустилась, улыбка замѣнилась выраженіемъ спокойнаго достоинства, которое тотчасъ заставило Арчи почувствовать, что судьба, заставлявшая его свататься за графиню, была очень сурова. Она медленно прошлась по комнатѣ, прежде чѣмъ заговорила съ нимъ или онъ съ ней.
   -- Капитанъ Клэверингъ! сказала она наконецъ, и въ словахъ ея было больше удивленія, чѣмъ привѣтствія.
   -- Да, лэди Оп... Джулія, то-есть, я вздумалъ васъ навѣстить, когда узналъ, что мы не увидимъ васъ въ Клэверингѣ, когда будемъ тамъ всѣ на Пасху.
   Когда она жила въ домѣ его брата, онъ называлъ её Джуліей, какъ Гью. Короткость между ними была большая, и съ его стороны было весьма естественно называть её такимъ образомъ. Онъ много думалъ объ этомъ съ-тѣхъ-поръ, какъ затѣянъ былъ настоящій планъ, и твёрдо рѣшился не терять преимуществъ своей прежней фамильярности. Онъ сначала нѣсколько оторопѣлъ, но, какъ читатель замѣтитъ, оправился потомъ.
   -- Вы очень добры, сказала она, и такъ какъ онъ стоялъ нѣсколько времени съ протянутой рукой, она дотронулась до нея своей рукой.
   -- Я ничего такъ ненавижу, какъ разный вздоръ, сказалъ Арчи.
   На это замѣчаніе она просто наклонилась, сохраняя ужасное молчаніе. Капитанъ Клэверингъ чувствовалъ, что ея молчаніе ужасно. Она всегда была разговорчива, и онъ замолчалъ, чтобы она сказала что-нибудь, но когда она поклонилась ему такъ холодно -- "чертовски холодна она была, чертовски, холодна, да и безстыдна", говорилъ онъ потомъ Будлю -- онъ понялъ, что ему надо продолжать.
   -- Отъ разнаго вздора происходятъ разныя бѣды.
   Она опять поклонилась.
   -- Съ-тѣхъ-поръ, какъ вы воротились, Джулія, съ ними что-то было въ Клэверингѣ, Джулія, но чортъ меня побери, если я могъ узнать, что это такое!
   Она всё молчала.
   -- Не съ Герми, это я долженъ сказать. Герми всегда говоритъ о васъ, какъ-будто никогда не случалось ничего дурного.
   Это увѣреніе, должно-быть, было лестно для той дамы, за которой онъ собирался ухаживать.
   -- Герми всегда была слишкомъ добра ко мнѣ, улыбаясь сказала лэди Онгаръ.
   -- Ей-Богу такъ! не совсѣмъ хорошо отзывался Гью, и ей-Богу, я не знаю, что съ нимъ сдѣлалось, когда вы пріѣхали. Въ этомъ виноватъ не я; разумѣется, вамъ это извѣстно.
   -- Я никогда не думала, чтобъ вы были въ чомъ-нибудь виноваты, капитанъ Клэверингъ.
   -- Я думаю, что Гью проигрался; я право это думаю. Онъ въ то время походилъ на медвѣдя съ больной головой. Съ нимъ нельзя было жить въ одномъ домѣ. Навѣрно, Герми всё вамъ разсказала.
   -- Герміона совсѣмъ не такого сообщительнаго характера; какъ вы, капитанъ Клэверингъ.
   -- Неужели? А я думалъ, что между сёстрами... но разумѣется, это не моё дѣло.
   Опять она молчала, и онъ понялъ, что долженъ или уйти, или одинъ продолжать разговоръ. То и другое казалось одинаково трудно, и нѣсколько времени онъ сидѣлъ, едва переводя духъ отъ замѣшательства. Онъ былъ совершенно увѣренъ, что до-сихъ-поръ еще не далъ ей знать, что онъ тутъ. Онъ зналъ, что его не было тутъ въ томъ смыслѣ, какой придавалъ этимъ словамъ его пріятель Будль.
   -- Въ ссорахъ никогда не бываетъ ничего хорошаго, неправда ли, Джулія? сказалъ онъ наконецъ.
   Теперь, когда онъ сдѣлалъ вопросъ, конечно она должна отвѣтить.
   -- Иногда бываетъ много хорошаго, сказала она:-- въ томъ отношеніи, что люди живутъ врозь и не видятъ другъ друга. Сэръ Гью Клэверингъ со мною не ссорился, сколько мнѣ извѣстно, но я думаю, что будетъ прекрасно, если я не буду видѣться съ нимъ.
   -- Но онъ особенно желаетъ, чтобъ вы пріѣхали въ Клэверингъ.
   -- Онъ поручилъ вамъ пригласить меня?
   -- О, нѣтъ! Я пріѣхалъ самъ по себѣ. Мы съ вами всегда были друзьями -- при этомъ увѣреніи лэди Онгаръ широко раскрыла глаза и улыбнулась:-- и я подумалъ, можетъ-быть вамъ будетъ пріятно меня видѣть, если я васъ навѣщу.
   -- Вы очень добры, капитанъ Клэверингъ.
   -- Я не могъ перенести мысли, что вы здѣсь въ Лондонѣ и васъ не видишь и ничего о васъ не знаешь. Скажите мнѣ теперь, не могу ли я сдѣлать что-нибудь для васъ?
   -- Нѣтъ, капиталъ Клэверингъ, благодарю васъ очень.
   -- Я былъ бы очень счастливъ, право. Я ничего не желалъ бы такъ, какъ быть въ чомъ-нибудь полезнымъ. У васъ должно-быть много дѣла насчотъ денегъ и всего такого.
   -- Мой стряпчій занимается всѣмъ этимъ, капитанъ Клэверингъ.
   -- Эти люди такіе жадные. Они Богъ знаетъ что возьмутъ за свои труды, когда для меня это было бы только удовольствіемъ.
   -- Я боюсь, что не могу дать вамъ никакого порученія по вашему вкусу.
   -- Не можете?
   Опять настало молчаніе, и капитанъ Клэверингъ началъ думать, что онъ долженъ уйти. Онъ былъ бы радъ вести разговоръ, но не могъ этого дѣлать, если его не поощряли. Онъ думалъ, что ему слѣдуетъ уйти, хотя понималъ, что не сдѣлалъ ни малѣйшаго приготовленія къ будущему повиновенію правиламъ его друга. Онъ началъ чувствовать, что началъ не такъ. Онъ долженъ былъ дать ей знать, что онъ тутъ, съ первой минуты ея входа въ комнату. Онъ долженъ теперь отретироваться для того, чтобъ могъ болѣе подвинуться вперёдъ въ слѣдующій разъ. Онъ только что рѣшился на это и спрашивалъ себя, какъ ему лучше приподняться со стула, когда къ нему явилась неожиданная помощь въ видѣ гостьи. Дверь отворилась настежъ и доложили о мадамъ Горделу.
   -- Здравствуйте, мой ангелъ! сказала маленькая женщина, подбѣгая къ своему другу и цалуя её въ обѣ щоки.
   Потомъ она обернулась, какъ-будто только сейчасъ увидала посторонняго, и поклонилась ему. Капитанъ Клэверингъ, держа шляпу обѣими руками, поклонился маленькой женщинѣ.
   -- Деверь моей сестры, капитанъ Клэверингъ, сказала лэди Онгаръ:-- мадамъ Горделу.
   Капитанъ Клэверингъ опять поклонился.
   -- А! братъ сэра У? сказала мадамъ Горделу.-- Я очень рада видѣть капитана Клэверинга; а ваша сестра пріѣхала?
   -- Нѣтъ, моя сестра не пріѣхала.
   -- Лэди Клэверингъ не была въ Лондонѣ нынѣшней весной, сказалъ капитанъ.
   -- А, не была! Я сожалѣю о ней. Нигдѣ кромѣ Лондона нельзя жить въ апрѣлѣ, въ маѣ и въ іюнѣ. Лэди Клэверингъ совсѣмъ не будетъ въ Лондонѣ?
   -- Ея мальчикъ не совсѣмъ... сказалъ капитанъ.
   -- Не совсѣмъ? сказала француженка-полька вопросительнымъ тономъ, не понявъ этого выраженія.
   -- Мой маленькій племянникъ боленъ и моя сестра считаетъ неблагоразумнымъ привозить его въ Лондонъ.
   -- А! это жаль. А сэръ У? сэръ У въ Лондонѣ?
   -- Да, сказалъ капитанъ:-- братъ мой въ Лондонѣ уже давно.
   -- А его жена осталась въ деревнѣ? Бѣдняжечка! Но ваши англійскія дамы любятъ деревню. Онѣ любятъ маргаритки и поля. Такъ онѣ говорятъ, но я думаю, онѣ часто лгутъ. А я люблю дома, народъ, мостовую. Поля сыры, и я совсѣмъ не охотница до ревматизма.
   Маленькая женщина пожала плечами и отряхнулась.
   -- Скажите намъ правду, Жюли, что вы лучше любите, городъ или деревню?
   -- То, гдѣ меня нѣтъ.
   -- Ахъ! да. То, гдѣ васъ нѣтъ теперь. Это потому, что вы ничѣмъ не заняты. Вы еще не устроились.
   При этомъ намёкѣ на возможность для лэди Онгаръ устроиться капитанъ Клэверингъ навострилъ уши и сталъ внимательно слушать, что будетъ дальше. Онъ зналъ только одинъ способъ, по которому молодая женщина неимѣющая мужа можетъ устроиться.
   -- Вамъ надо подождать, душа моя, еще немножко, еще крошечку, пока пройдутъ ваши непріятности.
   -- Не говорите такихъ пустяковъ, Софи, сказала графиня.
   -- Ахъ, душа моя! это не пустяки. Я всегда говорю ей, капитанъ Клэверингъ, что она должна прожить это чорное, непріятное время какъ можно скорѣе, и потомъ никто не будетъ такъ наслаждаться Лондономъ, какъ богатая и прелестная лэди Онгаръ. Неправда ли, капитанъ Клэверингъ?
   Арчи подумалъ, что для него настала пора сказать какую-нибудь любезность, такъ чтобы его предметъ началъ узнавать, что онъ тутъ.
   -- Ей-Богу, никѣмъ не будутъ такъ восхищаться, когда она станетъ опять выѣзжать. Никѣмъ такъ не восхищались прежде... прежде, то-есть, когда вы были Джуліей Брабазонъ, и я не стану удивляться, если вами будутъ восхищаться точно такъ, какъ прежде.
   -- Точно такъ! повторила француженка-полька: -- женщиной, которая была замужемъ, восхищаются всегда больше, чѣмъ миссъ.
   -- Софи, могу я просить васъ и капитана Клэверинга говорить поменьше о личностяхъ?
   -- Я ненавижу вашихъ миссъ, продолжала мадамъ Горделу:-- ненавижу! Ваши англійскія миссъ такъ важничаютъ. Въ Парижѣ, въ милой Вѣнѣ, въ Петербургѣ дѣвицы совсѣмъ не таковы. Тамъ онѣ ничто -- онѣ ничто, но онѣ скоро будутъ чѣмъ-нибудь, а это гораздо лучше. Ваша англійская миссъ такая важная и величественная, она никогда не можетъ сдѣлаться важнѣе и величественнѣе. Когда она сдѣлается мамашей, она живётъ-себѣ въ деревнѣ одна и занимается порошками и пилюлями. Мнѣ это не нравится. Мнѣ это совсѣмъ не нравится. Нѣтъ, еслибы мой мужъ засадилъ меня въ деревню заниматься порошками и пилюлями, я заставила бы его самого проглотить ихъ всѣ, когда онъ пріѣдетъ ко мнѣ.
   Она сказала это съ большой энергіей, широко раскрыла глаза и посмотрѣла въ лицо Арчи. Капитанъ Клэверингъ, державшій шляпу въ обѣихъ рукахъ между колѣнами, вытаращилъ глаза на маленькую иностранку. Онъ прежде слыхалъ о жонахъ отравляющихъ своихъ мужей, но никогда не слыхалъ, чтобы женщина восхваляла эту систему. Онъ никогда не слыхалъ даже, чтобы женщина восхваляла какую бы то ни было систему съ пылкостью, которую мадамъ Горделу обнаружила теперь, и съ намёкомъ, который прямо указывалъ на положеніе его невѣстки. Соглашалась ли лэди Онгаръ съ нею? Ему вдругъ захотѣлось узнать мнѣніе Джуліи на этотъ счотъ.
   -- Софи, капитанъ Клэверингъ думаетъ, что вы говорите серьёзно, сказала графиня, смѣясь.
   -- Я серьёзно и говорю. Вы выкипятите всю воду изъ горшка, прежде чѣмъ положите туда говядину, говядина-то и выйдетъ нехороша, жосткая и сухая, вы и запрёте её въ старый деревенскій домъ. Потомъ, чтобъ уладить дѣло, станете говорить о поляхъ и маргариткахъ. Я знаю. "Благодарствуйте" скажу я. "Поля и маргаритки такъ прекрасны! Поѣзжайте, душечка, погуляйте по полямъ, нарвите маргаритокъ и пришлите ихъ ко мнѣ по желѣзной дорогѣ!" Вотъ что я скажу!
   Капитанъ Клэверингъ теперь уже рѣшительно ничего не понималъ и началъ считать маленькую женщину сумасшедшей. Когда она заговорила о горшкѣ и говядинѣ, онъ напрасно старался слѣдить за ея мыслью, а теперь, когда она перешла къ маргариткамъ, онъ совсѣмъ растерялся. Онъ зналъ, что фрукты, овощи и садовые цвѣты регулярно присылались въ Лондонъ изъ Клэверинга, когда хозяева были въ городѣ, по маргаритки -- нѣтъ. Онъ полагалъ, что во Франціи бываетъ иначе. Однако, не зная навѣрно, промолчалъ.
   -- Никто не старался запирать васъ, Софи.
   -- Да, мосьё Горделу зналъ, какъ ему поступать. Никто и васъ не запрётъ, душа моя. На вашемъ мѣстѣ, я никому не дала бы этой возможности.
   -- Не говорите этого, почти съ горячностью сказалъ капитанъ:-- не говорите этого!
   -- Ха! ха! ха! а я говорю. Зачѣмъ женщинѣ, имѣющей всё, выходить опять замужъ? Если ей нужны поля и маргаритки, у ней есть свои собственныя -- да, свои собственныя. Если она хочетъ жить въ городѣ, у ней и это есть. Брилліантовъ она можетъ купить. Гостей можетъ приглашать каждый вечеръ сколько хочетъ. Мущины будутъ ея смиренными рабами, множество -- цѣлый Лондонъ. А если она хочетъ быть одна, никто не смѣетъ быть у ней. Зачѣмъ ей выходить замужъ? Нѣтъ.
   -- Но она можетъ быть влюблена въ кого-нибудь? сказалъ капитанъ удивлённымъ, но смиреннымъ тономъ.
   -- Влюблена? Ба! Влюбиться для того, чтобы её заперли въ казармы съ порохомъ!
   Слово "казармы" заставило капитана почти приподняться съ своего мѣста.
   -- Любовь очень мила въ семнадцать лѣтъ, когда воображеніе говоритъ кучу лжи и когда жизнь -- мечта. Любить людей -- о, да! очень быть привязанной къ своимъ друзьямъ, какъ я къ Жюли -- тутъ она схватила лэди Онгаръ за руку: -- это соль жизни! Но то, что вы называете любовью, воркованіемъ, съ стихами о лунѣ -- это всё-равно, что воротиться къ кашицѣ и фартучкамъ. Нѣтъ, если женщинѣ нуженъ домъ и чѣмъ жить, пусть она выходитъ замужъ; или если мущина желаетъ имѣть дѣтей, пусть онъ женится; но сидѣть взаперти въ деревенскомъ домѣ, когда всё ваше -- это изъ рукъ вонъ плохо.
   Капитану Клэверингу было очень жаль, что упомянули о томъ обстоятельствѣ, что его невѣстка оставлена въ Клэверингскомѣ Паркѣ. Это было очень непріятно. Какъ ему было намекнуть, что если онъ женится, онъ и не подумаетъ запереть свою жену въ Онгарскомъ Паркѣ?
   -- Лэди Клэверингъ пріѣзжаетъ въ Лондонъ, сказалъ онъ.
   -- Ба! воскликнула француженка-полька.
   -- А я никогда не былъ бы счастливъ, еслибъ жена моя не ѣздила со мною вездѣ, сказалъ капитанъ Клэверингъ.
   -- Ба!... ба!... воскликнула она опять.
   Капитанъ Клэверингъ не могъ выдержать этого болѣе. Онъ чувствовалъ, что обращеніе этой дамы было непріятно, чтобъ не сказать болѣе, и примѣтилъ, что онъ не дѣлаетъ пользы своему дѣлу. Онъ всталъ со стула и пробормоталъ нѣсколько словъ съ намѣреніемъ показать, что хочетъ уйти.
   -- Прощайте, капитанъ Клэверингъ, сказала лэди Онгаръ.-- Передайте мою любовь моей сестрѣ, когда увидите её.
   Арчи пожалъ ей руку и поклонился мадамъ Горделу.
   -- До свиданія, другъ мой, сказала она: -- помните-всё, что я говорила. Для жены нехорошо сидѣть одной въ деревнѣ, когда мужъ разгуливаетъ по городу и строитъ глазки всякой дамѣ, какую видитъ.
   Арчи не рѣшился поддерживать свой аргументъ, но опять поклонился и ушолъ.
   -- Это обожатель, сказала Софи, какъ только дверь затворилась за нимъ.
   -- Обожатель? чей?
   -- Не мой -- о, нѣтъ! Я вовсе не была въ опасности.
   -- Мой? Капиталъ Клэверингъ? Софи, у васъ голова наполнена самымъ страннымъ вздоромъ.
   -- А! очень хорошо. Вы увидите. Что вы мнѣ дадите, если я буду права? Хотите пари? Зачѣмъ онъ надѣлъ новыя перчатки, а отъ головы такъ и несётъ парикмахерской дрянью? Развѣ онъ всегда такъ душится? всегда носитъ глянцовитые сапоги по утрамъ? всегда строитъ глазки? Можетъ-быть.
   -- Я никогда не видала ни его сапогъ, ни его глазъ.
   -- А я видѣла. Я вижу многое. Онъ хочетъ присвоить себѣ Онгарскій Паркъ. Говорю вамъ, да. Почему же и нѣтъ? Чтобъ имѣть Онгарскій Паркъ и всѣ деньги, мущина очень станетъ душиться.
   -- Вы думаете объ этомъ гораздо больше, нежели нужно.
   -- Неужели, моя милая? Очень хорошо. Ихъ уже три: Эдуардъ, этотъ Клэверингъ, котораго вы называете капитаномъ, и тотъ другой Клэверингъ, который ходитъ вздёрнувъ кверху носъ и считаетъ себя учонымъ, потому что выучилъ свой урокъ въ школѣ и не заслужилъ, чтобъ его высѣкли. А его высѣкутъ, можетъ-быть, когда-нибудь.
   -- Софи, молчите. Капитанъ Клэверингъ деверь моей сестры, а Гарри Клэверингъ мой другъ.
   -- А, другъ! Я знаю, какого рода другомъ онъ желаетъ быть. Гораздо лучше имѣть паркъ и кучу денегъ, нежели рыть канавы и дѣлать желѣзную дорогу. Но онъ не умѣетъ обращаться съ женщинами. Можетъ-быть, онъ лучше успѣетъ справиться съ канавой. Я сказала бы ему: "другъ мой, вы хорошо справитесь съ канавой, если будете прилежно трудиться; оставайтесь лучше тамъ".
   -- Вы кажется не любите моего кузена, и мы не будемъ больше говорить о нёмъ.
   -- Зачѣмъ мнѣ его не любить? Онъ не проситъ у меня денегъ.
   -- Довольно, Софи.
   -- Очень хорошо. Для меня этого будетъ довольно. А этотъ другой, что приходилъ сегодня, дуракъ.
   -- Весьма вѣроятно.
   -- Онъ не училъ своихъ уроковъ безъ розогъ.
   -- И даже съ розгами.
   -- Онъ не научился ничему. Онъ не знаетъ, что ему дѣлать съ своей шляпой. Онъ дуракъ. Джулія, покатайте меня. Поѣдемъ?
   Онѣ поѣхали вмѣстѣ, лэди Онгаръ и Софи Горделу. Лэди Онгаръ, покоряясь этому, презирала себя за эту покорность, но что ей было дѣлать? Иногда очень трудно выпутаться изъ сѣтей дружбы.
   Капитанъ Клэверингъ изъ Болтонской улицы пошолъ въ клубъ, но прежде снялъ глянцовитые сапоги и новыя перчатки. Онъ пошолъ въ биліардную, зная, что другъ его будетъ тамъ, и нашолъ Будля безъ сюртука, съ завороченными рукавами и съ кіемъ въ рукахъ.
   -- Знаетъ она, что ты тутъ, старый дружище, знаетъ она, что ты тутъ? сказалъ онъ, какъ только увидалъ своего друга.
   Комната была полна мущинъ, и капитанъ Клэверингъ почти обидѣлся такой гласностью.
   -- Продолжай играть, Будль, сказалъ онъ: -- теперь твоя очередь.
   Будль обернулся къ биліарду, сыгралъ шаръ, получилъ шиллингъ, спряталъ его въ карманъ, всё время держа во рту сигару, а потомъ воротился къ своему другу.
   -- Ну, Клэвви, какъ всё было?
   -- Еще пока ничего.
   -- Ты её не видѣлъ?
   -- Разумѣется, видѣлъ. Я не люблю откладывать въ долгій ящикъ. Я прямо отъ нея.
   -- Ну?
   -- Въ первый день не много найдётся разсказывать.
   -- Ты далъ ей знать, что ты тутъ? Въ томъ-то и штука. Далъ ты ей знать, что ты тутъ?
   Въ отвѣтъ на это Арчи пытался объяснить, что ему это не удалось, но въ серединѣ разсказа капитана Будчя отозвали опять выказать своё искусство и получить два шиллинга.
   -- Мнѣ жаль васъ, Григгсъ, сказалъ онъ, когда очень молодой поручикъ поставилъ свой кій съ выраженіемъ крайняго отвращенія на лицѣ, и у котораго Будль выигралъ шиллингъ:-- мнѣ очень васъ жаль, но вѣдь надо же играть какъ слѣдуетъ.
   Григгсъ вышелъ изъ комнаты такой походкой, которая показывала, что онъ имѣетъ свои собственныя мысли на этотъ счотъ, хотя не хочетъ ихъ высказывать.. Будль воротился тотчасъ къ своему другу.-- Такую дичь выжидать не слѣдуетъ, сказалъ онъ: -- ты тотчасъ долженъ приняться за дѣло.
   -- Но туда пришла препротивная француженка.
   -- Служанка?
   -- Нѣтъ, пріятельница. Какая тварь! Послушалъ бы ты, какъ она говоритъ. Она, кажется, ея короткій другъ, называетъ её Жюли. Я, разумѣется, долженъ былъ уйти и оставить её тамъ.
   -- А! тебѣ надо подкупить эту женщину.
   -- Какъ, деньгами?
   -- Я такъ думаю.
   -- Дорого обойдётся.
   -- Десятифунтовый билетъ время отъ времени. Она устроитъ для тебя дѣло. Подари ей сначала брошку, а потомъ предложи дать денегъ взаймы. Ты увидишь, какъ она подниметъ твои дѣла, если только ты съумѣешь бросить ей приманку.
   -- О! это я съумѣю сдѣлать.
   -- Сдѣлай, и дай имъ обѣимъ знать, что ты тутъ. Да, Паркинсъ, я стану продолжать. Клэвви, ты теперь можешь заступить мѣсто Григгса.
   Капитанъ Клэверингъ разоблачился для битвы на биліардѣ.
   

Глава XIX.
ОБѢДЪ.

   -- Я такъ рада, что вы пришли навѣстить меня!
   Этими словами Софи Горделу встрѣтила Гарри Клэверинга въ своей комнатѣ, въ Монтской улицѣ, въ одно утро вскорѣ послѣ ея свиданія съ капитаномъ Арчи въ присутствіи лэди Онгаръ. Наканунѣ вечеромъ Гарри получилъ письмо отъ лэди Онгаръ, въ которомъ она упрекала его за то, что онъ не исполнилъ ея порученія къ графу Патерову. Письмо начиналось очень рѣзко.
   "Я нахожу, что вы жестоко поступаете со мною, не приходя ко мнѣ. Я просила васъ увидѣться съ однимъ человѣкомъ, а вы этого не сдѣлали. Онъ два раза былъ здѣсь. Одинъ разъ меня въ-самомъ-дѣлѣ не было дома. Онъ опять пришолъ на слѣдующій день, въ девять часовъ вечера, я была тогда нездорова и легла въ постель. Вы понимаете всё это и должны знать, какъ это непріятно для меня. Я думала, что вы сдѣлаете это для меня, и думала, что увижу васъ.-- "Дж."
   Эту записку онъ получилъ въ своей квартирѣ, когда воротился вечеромъ домой, а на слѣдующее утро отправился съ отчаянія въ Монтскую улицу по дорогѣ въ Адельфи. Не было еще десяти часовъ, когда онъ очутился въ присутствіи мадамъ Горделу, и судя по ея платью, не нашолъ её приготовленною для принятія утреннихъ гостей. Но онъ могъ бы оставаться равнодушенъ къ этому, такъ какъ сама хозяйка не обращала никакого вниманія на это обстоятельство. На головѣ у ней былъ, какъ ему показалось, ночной чепчикъ, хотя я не берусь утверждать, что она спала въ этомъ головномъ уборѣ. Чепчикъ былъ съ оборками и показывалъ нѣкоторую попытку къ красивости; но попытка была сдѣлана такъ давно, а оборки такъ раззнакомились съ крахмаломъ, что онъ не могъ имѣть притязанія на приличіе. На ней была также большая бѣлая блуза, противъ которой ничего нельзя было бы сказать, еслибъ она не была совершенно изношена. Туфли ея имѣли всю ширину, какую только старость можетъ имъ придать, а повыше туфель чистота не преобладала, чтобы не сказать болѣе. Но Софи сама, повидимому, нисколько не стѣснялась этими недостатками и приняла нашего героя съ замѣтной любезностью, которую Гарри совсѣмъ не понялъ.
   -- Я долженъ извиниться за то, что безпокою васъ, началъ онъ.
   -- Какое тутъ безпокойство? Вы нисколько меня не безпокоите. Вы безпокоились сами, что пришли сюда. Вы пришли рано, и я еще не успѣла надѣть кринолинъ. Если вамъ всё-равно, такъ мнѣ и подавно.
   Она улыбнулась и вдругъ опустилась, почти упала на диванъ въ свой уголокъ.
   -- Садитесь, мистеръ Гарри, потомъ мы будемъ говорить гораздо удобнѣе.
   -- Мнѣ нужно видѣть вашего брата; можете вы дать мнѣ его адресъ.
   -- Кого? Эдуарда? Конечно. Въ клубѣ Путешественниковъ.
   -- Но онъ никогда тамъ не бываетъ.
   -- Онъ посылаетъ туда каждый день за своими письмами. Вы желаете видѣть его? Зачѣмъ?
   Гарри тотчасъ сконфузился, не зная, что отвѣчать.
   -- По одному частному дѣлу, сказалъ онъ.
   -- А! по одному частному дѣлу. Вы не должны ему, а то навѣрно не желали бы видѣть. Ха-ха-ха! Напишите къ нему и онъ увидится съ вами. Вотъ бумага, перо и чернила. Онъ сегодня же получитъ ваше письмо.
   Гарри, ничего не подозрѣвая, исполнилъ какъ ему было сказано и написалъ записку, въ которой просто говорилъ графу, что онъ желаетъ его видѣть.
   "Я буду у васъ, гдѣ бы вы ни назначили" писалъ Гарри.
   Мы, зная привычки мадамъ Горделу, можемъ подозрѣвать, что она сочла своею обязанностью познакомиться съ содержаніемъ записки, прежде чѣмъ отослала её изъ своего дома; но мы можемъ также знать, что она узнала изъ нея очень мало.
   -- Я отправлю её сейчасъ, сказала Софи, когда былъ запечатанъ конвертъ.
   Гарри всталъ, чтобы уйти, сдѣлавъ своё дѣло.
   -- Какъ! вы уходите такимъ образомъ сейчасъ? Вы торопитесь?
   -- Да, я тороплюсь, мадамъ Горделу. Я долженъ быть въ конторѣ, и зашолъ сюда только для того, чтобы узнать адресъ вашего брата.
   Онъ всталъ и ушолъ, оставивъ свою записку. Тогда мадамъ Горделу, говоря сама съ собой по-французски, назвала Гарри Клэверинга мужикомъ, дуракомъ, неуклюжимъ недорослемъ и поросёнкомъ. Поросёнкомъ она его назвала разъ десять сряду, потомъ занялась письмомъ.
   Письмо, по-крайней-мѣрѣ, было отправлено къ графу, потому что прежде чѣмъ Гарри вышелъ изъ конторы Бейльби въ этотъ день, Патеровъ пришолъ къ нему. Гарри сидѣлъ въ одной комнатѣ съ другими и вышелъ къ своему знакомому въ маленькую переднюю, въ которой обыкновенно принимались посторонніе. Когда онъ переходилъ изъ одной комнаты въ другую, онъ сознавалъ всю щекотливость и затрудненіе даннаго ему порученія, и густой румянецъ покрывалъ его лицо, когда онъ отворилъ дверь. Онъ увидалъ, что графъ былъ не одинъ, а съ какимъ-то другимъ господиномъ, котораго онъ Гарри не представлялъ и при которомъ Гарри не могъ сказать того, что долженъ былъ сообщить.
   -- Извините меня, сказалъ графъ:-- мы торопимся на желѣзную дорогу. Никто никогда такъ не торопился, какъ я и мой другъ. Вы не заняты завтра? Нѣтъ, я вижу. Обѣдайте со мною и съ моимъ другомъ въ Почтовой рестораціи. Вы знаете Почтовую ресторацію?
   Гарри сказалъ, что не знаетъ.
   -- Такъ вы узнаете. Я вамъ покажу. Вы пьёте бордоское? Приходите и увидите. Вы завтракаете? Приходите и попробуйте. Вы любите рюмку портвейна съ сыромъ? Нѣтъ. Но вы полюбите, когда пообѣдаете со мною въ этой рестораціи. Мы будемъ обѣдать совершенно по-англійски, а это лучше всего на свѣтѣ, когда обѣдъ хорошъ. Обѣдъ очень хорошъ въ Почтовой рестораціи -- очень! Въ семь часовъ. Вы будете штрафованы, когда опоздаете хоть одну минуту; лишній стаканъ портвейна за каждую минуту. Теперь я долженъ уйти. Да, да! я уже опоздалъ.
   Графъ Патеровъ, держа въ рукѣ часы, выбѣжалъ изъ комнаты прежде чѣмъ Гарри успѣлъ сказать ему слово. Ему не оставалось ничего, какъ отправляться къ обѣду; онъ и отправился. Въ этотъ же самый вечеръ онъ написалъ къ лэди Онгаръ точно въ такомъ же тонѣ, въ какомъ она написала къ нему, и сообщилъ ей, что онъ сдѣлалъ что могъ, что онъ видѣлъ того, съ кѣмъ она поручила ему видѣться, но не могъ говорить съ нимъ; однако онъ долженъ былъ видѣться съ нимъ на слѣдующій день и зайдётъ въ Болтонскую улицу такъ скоро, какъ только возможно, послѣ этого свиданія.
   Ровно въ семь часовъ Гарри, боясь обѣщаннаго штрафа, былъ уже въ рестораціи и увидѣлъ тамъ графа Патерова. Съ нимъ былъ тотъ же самый господинъ, котораго Гарри видѣлъ въ Адельфи и котораго графъ теперь представилъ какъ полковника Шмоффа, и низенькій англичанинъ съ хитрыми глазами и съ шеей какъ у бульдога, съ усами очень короткими; графъ представилъ и его.
   -- Капитанъ Будль говоритъ, что онъ знаетъ вашего кузена, мистеръ Клэверингъ.
   Полковникъ Шмоффъ, который при Гарри не сказалъ еще ни слова, поклонился, а нашъ старый пріятель Будль скороговоркой разсказалъ Гарри, какъ онъ друженъ съ Арчи, какъ онъ познакомился съ сэромъ Гью и какъ онъ встрѣтился съ лэди Клэверингъ, и какъ онъ чертовски радъ, что встрѣтился теперь съ Гарри.
   -- А теперь, мои милые, мы присядемъ, сказалъ графъ.-- Вотъ супъ -- да, вы можете кушать здѣсь супъ; потомъ кусочекъ лососины, а потомъ бифстекъ. Больше ничего. Шмоффъ, мой милый, можешь ты ѣсть бифстекъ?
   Шмоффъ не улыбнулся и не сказалъ ни слова, а просто серьёзно кивнулъ головой, потомъ сѣлъ и съ медленной аккуратностью разложилъ салфетку на колѣнахъ.
   -- Капитанъ Будль, можете вы ѣсть бифстекъ? повторилъ графъ.
   -- Попробуйте, могу ли, сказалъ Будль.-- Попробуйте.
   -- Попробую, можете ли вы, попробую, можетъ ли и мистеръ Клэверингъ. Шмоффъ съѣлъ бы лошадь, еслибъ у него не было говядины, и осла, еслибъ у него не было лошади.
   -- Я разъ ѣлъ лошадь въ Гамборо. Мы были въ осадѣ, сказалъ Шмоффъ ломанымъ языкомъ.
   Это сказалъ Шмоффъ очень медленно, густымъ басомъ и грозно нахмуривъ брови. Усиліе, съ какимъ онъ говорилъ, было такъ велико, что онъ не повторялъ его довольно долго.
   -- Слава Богу, мы теперь не въ осадѣ, сказалъ графъ, когда подали супъ.-- Ахъ, Альбертъ, другъ мой! это хорошій супъ, очень хорошій. Передайте мою благодарность добрѣйшему Стубсу. Мистеръ Клэверингъ, добрѣйшій Стубсъ поваръ. Я здѣсь какъ дома и они дѣлаютъ всё, что могутъ, для меня. Вамъ не надо бояться, что вамъ придётся отвѣдать лошадь, какъ Шмоффу.
   Всё это было очень пріятно, и Гарри Клэверингъ сѣлъ обѣдать, ожидая,-- что онъ будетъ имѣть много удовольствія; но какое-то чувство говорило ему во всё время, что его обманывали и что надъ нимъ трунятъ, и что графъ ускользнётъ отъ него въ этотъ вечеръ, такъ что онъ не будетъ въ состояніи сказать ему слова. Они обѣдали въ общественной комнатѣ за большимъ столомъ, который занимали отдѣльно, между-тѣмъ какъ другіе обѣдали за маленькими столами около нихъ. Даже еслибы Шмоффа и Будля тутъ не было, онъ не могъ бы говорить о дѣлахъ лэди Онгаръ въ такой комнатѣ. Графъ пригласилъ это обѣдать такимъ образомъ съ умысломъ провести его, дѣлая видъ, что назначила ему свиданіе, о которомъ его просили, но съ намѣреніемъ, что оно будетъ безъ пользы. Такъ думалъ Гарри и рѣшилъ, что хотя бы ему пришлось схватить Патерова за фалды сюртука, онъ не ускользнётъ отъ него, не выслушавъ того, что онъ хочетъ сказать. А пока обѣдъ шолъ очень пріятно.
   -- А! сказалъ графъ: -- никакая рыба не можетъ сравниться съ лососиной въ раннее время года, по не слишкомъ рано. И она должна быть привезена живою изъ Грова и быть сварена Стубсомъ.
   -- И съѣдена мною, сказалъ Будль.
   -- За моимъ обѣдомъ, замѣтилъ графъ:-- и тогда всё будетъ прекрасно. Мистеръ Клэверингъ, возьмите поближе къ головѣ. Вамъ всё-равно? Это напрасно. Каждый долженъ знать, что лучше для ѣды во всёмъ, и брать это, если можетъ.
   -- Я самъ такъ думаю, сказалъ Будль: -- и дѣлаю это.
   -- Не знать, какой кусокъ лучше въ лососинѣ, или не умѣть отличить бифстекъ Стубса отъ всякаго другого бифстека -- то же, что говорить, будто каждая женщина одинакова для васъ. Только Стубсъ дастъ вамъ свой бифстекъ, если вы ему заплатите -- ему или его хозяину, а съ красивой женщиной не всегда такъ бываетъ -- не всегда. Ясно ли я выражаюсь?
   -- Какъ нельзя яснѣе, сказалъ Будль:-- Я совершенно съ вами согласенъ. Зачѣмъ человѣку стыдиться ѣсть то, что хорошо? Всѣ это дѣлаютъ.
   -- Нѣтъ, капитанъ Будль, не всѣ. Нѣкоторые не могутъ достать, а другіе не знаютъ, когда и достанутъ. О такихъ людяхъ слѣдуетъ сожалѣть. Я сожалѣю о нихъ изъ глубины моего сердца. Но есть одинъ жалкій человѣкъ, о которомъ я сожалѣю даже болѣе, чѣмъ о нихъ.
   Въ тонѣ графа было что-то такое, простой паѳосъ, почти мелодія, которые заинтересовали Гарри Клэверинга. Никто не зналъ лучше графа Патерова, какъ употреблять измѣненіе своего голоса и извлекать изъ фразъ, употребляемыхъ имъ, самый высокій интересъ, какой только онѣ были способны произвести. Теперь онъ говорилъ о своёмъ состраданіи такимъ образомъ, что почти могъ заставить чувствительнаго человѣка расплакаться.
   -- О комъ вы такъ сожалѣете? спросилъ Гарри.
   -- О человѣкѣ, который имѣетъ дурное пищевареніе, сказалъ графъ тихимъ и внятнымъ голосомъ.
   Потомъ онъ наклонилъ голову къ своей тарелкѣ, какъ-будто желалъ скрыть слезу.
   -- О человѣкѣ, который имѣетъ дурное пищевареніе!
   Повторивъ опять эти слова, онъ поднялъ голову и посмотрѣлъ кругомъ на всѣхъ.
   -- Да, да! сказалъ Шмоффъ и даже какъ-будто онъ былъ вызванъ изъ глубины своего внутренняго равнодушія.
   -- А! говорятъ о счастьи, а какое счастье хорошее пищевареніе! сказалъ графъ.-- Я не знаю, думали ли вы когда-нибудь объ этомъ, капитанъ Будль; вы молоды, а можетъ-быть и нѣтъ. Или вы, мистеръ Клэверингъ? Это сюжетъ достойный вашихъ мыслей. Имѣть хорошее пищевареніе! Знаете ли вы, что это значитъ? Это значитъ, что для васъ солнце всегда будетъ сіять и тѣнь всегда будетъ для васъ готова; это значитъ, что васъ всегда будутъ встрѣчать улыбками и привѣтствовать поцалуями; это значитъ слышать пріятные звуки, имѣть пріятные сны; это значитъ быть въ раю. Всѣ несчастья происходить отъ дурного пищеваренія. Макбетѣ не могъ спать; это отъ ужина, а не отъ убійства. Его жена разговаривала и ходила; это опять отъ ужина. Мильтонъ имѣлъ дурное пищевареніе, потому что онъ всегда былъ такъ сердитъ, и вашъ Карлейль, должно-быть, имѣлъ дурное пищевареніе, потому что онъ никогда не говоритъ ничего хорошаго ни о чомъ. Ахъ, имѣть хорошее пищевареніе значитъ быть счастливымъ!
   -- Это правда, сказалъ Шмоффъ:-- да, это правда.
   -- Я вамъ вѣрю, сказалъ Будль.-- И какъ хорошо графъ описываетъ это, неправда ли, мистеръ Клэверингъ? Я никогда не смотрѣлъ на это въ такомъ свѣтѣ, но дѣйствительно пищевареніе значитъ всё. Куда будетъ годиться лошадь, если она не будетъ питаться!
   -- Я никогда объ этомъ не думалъ, сказалъ Гарри.
   -- Это очень хорошо, замѣтилъ ораторъ.-- Не думать объ этомъ лучше всего на свѣтѣ. Вы будете принуждены думать объ этомъ, когда встрѣтится необходимость. Одинъ мой пріятель говорилъ мнѣ, что онъ не знаетъ, какое у него пищевареніе. Другъ мой, сказалъ я ему, вы похожи на землепашца, вы не знаете вашего собственнаго счастья. Еще кусочекъ, мистеръ Клэверингъ, чтобы доказать, что вы пользуетесь счастьемъ.
   Въ разговорѣ настала пауза, во время которой Шмоффъ и Будль очень старались дать требуемое доказательство, а графъ, откинувшись на спинку стула съ улыбкою сознанія своей мудрости, имѣлъ такой видъ, какъ-будто глубоко соображалъ о предметѣ, о которомъ сейчасъ говорилъ такъ краснорѣчиво. Гарри не прерывалъ этого молчанія, онъ далъ волю своимъ мыслямъ отвлечь его отъ пріятной сцены, при которой онъ присутствовалъ, и его тревожило ожиданіе наступающей битвы, которую онъ долженъ былъ имѣть съ графомъ. Шмоффъ заговорилъ первый.
   -- Когда я ѣлъ лошадь въ Гамборо... началъ онъ.
   -- Шмоффъ, сказалъ графъ:-- если мы позволимъ вамъ удалиться за укрѣпленія осаждённаго города, намъ придётся ѣсть эту лошадь во весь вечеръ. Капитанъ Будль, повѣрьте мнѣ, я ѣлъ эту лошадь однажды цѣлыхъ два часа. А! вотъ портвейнъ. Мистеръ Клэверингъ, это вино надо пить съ сыромъ.
   Съ Шмоффомъ поступили очень не хорошо. Онъ во весь обѣдъ едва сказалъ слово, и мнѣ кажется, что ему слѣдовало позволить сказать что-нибудь о вкусѣ лошадинаго мяса. По его физіономіи однако нельзя было судить, что онъ сердился на это, хотя не сдѣлалъ никакой попытки для того, чтобы оживить разговоръ.
   Они сидѣли недолго за виномъ, и графъ, несмотря на то, что онъ говорилъ о бордоскомъ, не пилъ его.
   -- Капитанъ Будль, сказалъ онъ:-- вы должны уважить мою слабость столько же, какъ и силу. Я знаю, что я могу сдѣлать и чего не могу. Еслибы я былъ настоящій герой, какъ вы, англичане, то-есть еслибъ у меня былъ страусовой желудокъ, я пилъ бы до двѣнадцати часовъ каждый вечеръ и ѣлъ бы варёныя кости до шести часовъ утра. Но, увы! страусовый желудокъ не былъ мнѣ данъ. Какъ человѣкъ обыкновенный, я хорошъ, но у меня нѣтъ геройскихъ способностей. Мы немножко поговоримъ, а потомъ станемъ курить.
   Гарри началъ очень тревожиться. Какъ онъ это сдѣлаетъ? Для него становилось всё яснѣе каждыя десять минутъ, что графъ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія говорить съ нимъ наединѣ. Онъ чувствовалъ, что его обманываютъ, что съ нимъ дурно поступаютъ, и начиналъ сердиться. Они пойдутъ курить въ общественной комнатѣ, и Гарри догадывался, что это значитъ. Графъ будетъ сидѣть тамъ, пока онъ уйдётъ, и привёлъ съ собой полковника Шмоффа для того, чтобы онъ могъ имѣть союзника, который останется возлѣ него и при которомъ нельзя будетъ нарушить молчаніе. И графъ, безъ сомнѣнія, разсчиталъ, что когда капитанъ Будль уйдётъ играть въ билліардъ, то и онъ, Гарри Клэверингъ, будетъ принуждёнъ также уйти. Нѣтъ! этого не будетъ. Гарри рѣшилъ, что онъ не уйдётъ. Онъ долженъ былъ исполнить данное ему порученіе, и исполнитъ его, если даже принуждёнъ будетъ это сдѣлать при полкрвникѣ Шмоффѣ.
   Будль скоро ушолъ. Онъ не могъ долго сидѣть, наслаждаясь одной сигарой, безъ джина съ водой или другого какого-нибудь утѣшенія въ томъ же родѣ, даже еслибъ краснорѣчіе графа Патерова могло быть возбуждено въ его пользу. Это былъ человѣкъ, который не любилъ сидѣть спокойно, даже наслаждаясь джиномъ съ водою. Капитанъ Будль былъ проворный и живой человѣчекъ, всегда желавшій заниматься чѣмъ-нибудь по-своему. Небольшія денежныя спекуляціи, такъ устроенныя, что рискъ былъ гораздо меньше возможности на успѣхъ, составляли ремесло капитана Будля, и въ этомъ ремеслѣ онъ былъ неутомимъ, находчивъ и до нѣкоторой степени имѣлъ успѣхъ. Самое худшее въ этомъ ремеслѣ было то, что хотя онъ трудился болѣе двѣнадцати часовъ каждый день, за исключеніемъ всѣхъ другихъ интересовъ жизни, онъ могъ только доставить себѣ доходъ, который могъ бы считаться неудачей во всякой другой профессіи. Когда онъ заработывалъ фунтъ въ день, онъ считалъ это очень хорошей прибылью; но онъ не могъ дѣлать этого каждый день. Дѣлать это часто требовались безпрерывныя усилія. Притомъ, несмотря на всѣ его заботы, являлись несчастья.
   -- Проклятая кляча, никто никогда не слышалъ ея имени!
   Такъ жалобно выражался онъ, стараясь извинить себя, когда однажды на скачкѣ выиграла призъ лошадь, которую капитанъ Будль забылъ отмѣтить въ своей записной книгѣ. Его закадычные друзья считали его очень успѣшнымъ человѣкомъ, но мнѣ кажется, что его жизнь была ошибкой. Жить такъ, чтобы одна рука вѣчно была запачкана мѣломъ отъ бильярда, вѣчно таскаться по конюшнямъ и толкаться съ грумами, помѣщаться въ тѣсныхъ квартирахъ, которыя небогатые люди должны брать на скачкахъ, мнѣ кажется, что эта жизнь не довольно удовлетворительна для молодого человѣка. А для человѣка, который не молодъ, эта жизнь просто чертовская. Лучше не имѣть хорошаго пищеваренія, когда вамъ сорокъ лѣтъ, чѣмъ вести такую жизнь. Мнѣ кажется, что капитанъ Будль былъ бы счастливѣе, еслибъ успѣлъ получить должность сборщика податей или клерка у стряпчаго.
   Будль ушолъ скоро какъ графъ это ожидалъ, И Гарри остался курить съ обоими иностранцами. Краснорѣчіе Патерова уже прекратилось, но онъ сидѣлъ съ сигарой во рту такъ молча, какъ самъ полковникъ Шмоффъ. Онъ очевидно ожидалъ, что и Гарри тоже уйдётъ.
   -- Графъ, сказалъ онъ наконецъ:-- вы получили мою записку?
   Въ комнатѣ сидѣло семь или восемь человѣкъ кромѣ того общества, къ которому принадлежалъ Гарри.
   -- Вашу записку, мистеръ Клэверингъ? Какую записку? О, да! я не имѣлъ бы удовольствія видѣть васъ здѣсь, еслибъ не получилъ вашей записки.
   -- Можете вы поговорить со мной наединѣ минутъ пять?
   -- Что? теперь? здѣсь? вечеромъ? послѣ обѣда? Въ другой разъ я готовъ говорить съ вами цѣлый часъ сряду.
   -- Я боюсь, что долженъ теперь безпокоитъ васъ. Мнѣ не нужно вамъ напоминать, что я не могъ удержать васъ вчера утромъ, вы такъ торопились.
   -- А теперь я желаю посидѣть покойно. Эти дѣловое разговоры послѣ обѣда такъ дурны для пищеваренія!
   -- Еслибъ я могъ поймать васъ передъ обѣдомъ, графъ, я сдѣлалъ бы это.
   -- Нечего дѣлать, если надо! Шмоффъ, подождите меня десять минутъ. Это продолжится не болѣе десяти минутъ.
   Дѣлая это обѣщаніе, графъ посмотрѣлъ на свои часы.
   -- Человѣкъ, сказалъ онъ слугѣ рѣзкимъ тономъ, котораго Гарри прежде не слышалъ:-- проводите этого господина и меня въ особенную комнату.
   Гарри всталъ и пошолъ вперёдъ, не забывая увѣрить себя, что ему нѣтъ никакого дѣла до рѣзкости тона графа.
   -- Что же вы скажете мнѣ, мистеръ Клэверингъ? спросилъ графъ, прямо смотря въ глаза Гарри.
   -- Я вамъ скажу въ двухъ словахъ.
   -- Въ одномъ, если можете.
   -- Я имѣю порученіе къ вамъ отъ лэди Онгаръ.
   -- Вы исполняете порученія лэди Онгаръ?
   -- Я знаю её давно и она въ родствѣ съ моимъ семействомъ.
   -- Зачѣмъ же она не даётъ порученія сэру Гью, ея зятю?
   -- Кстати ли вамъ спрашивать объ этомъ?
   -- Да, очень кстати. Я знаю лэди Онгаръ очень хорошо и обращался съ нею очень дружелюбно. Я не хочу получать отъ нея порученія черезъ другихъ. Но продолжайте. Если вамъ порученіе дано, исполните же его.
   -- Лэди Онгаръ поручила мнѣ сказать вамъ, что она не можетъ васъ видѣть.
   -- Но она должна видѣться со мной, и увидится!
   -- Она просила меня объясните вамъ, что она не можетъ васъ принять. Право, графъ, вамъ надо понять...
   -- Ба! я понимаю всё -- въ такихъ вещахъ понимаю, можетъ-быть, гораздо лучше васъ, мистеръ Клэверингъ. Вы исполнили ваше порученіе. Теперь, такъ какъ вы берётесь за порученія, угодно вамъ исполнить моё?
   -- Это будетъ зависѣть совершенно оттого, какого рода это порученіе.
   -- Сэръ, я никогда не поручалъ сказать женщинѣ ничего невѣжливаго, хотя иногда мнѣ очень хотѣлось бы сказать невѣжливо мущинѣ, когда, напримѣръ, этотъ мущина вмѣшивается въ мои дѣла. Вы понимаете? Вотъ моё порученіе: поклонитесь ея сіятельству отъ меня и скажите ей, что для нея было бы лучше увидѣться со мною -- лучше и для нея, и для меня. Когда умеръ этотъ бѣдный лордъ -- а онъ былъ, помните, моимъ другомъ много лѣтъ прежде того, какъ ея сіятельство услышала его имя -- случились такія обстоятельства, о которыхъ вы не знаете ничего и о которыхъ вамъ не нужно знать ничего. Тогда я сдѣлалъ что могъ для того, чтобы быть вѣжливымъ къ лэди Онгаръ, а она платитъ мнѣ за это, запирая дверь у меня подъ носомъ. Я на это не сержусь. Я никогда не сержусь на женщину. Но скажите ей, что когда она услышитъ то, что я теперь говорю вамъ для того, чтобы вы передали ей, я не сомнѣваюсь, что она передумаетъ, и я буду имѣть честь опять явиться къ ней. Прощайте, мистеръ Клэверингъ, до свиданія; мы скоро опять пообѣдаемъ здѣсь.
   Когда графъ говорилъ послѣднія слова, голосъ его опять перемѣнился и прежняя улыбка вернулась на его лицо. Гарри пожалъ ему руку и ушолъ домой съ неопредѣлённымъ чувствомъ, что графъ до самого конца одержалъ надъ нимъ верхъ. Однако, онъ теперь зналъ въ чомъ дѣло и могъ объяснить лэди Онгаръ, что графъ Патеровъ теперь зналъ ея желанія и рѣшился не исполнять ихъ.
   

Глава XX.
ОТЧАЯНІЕ.

   Между-тѣмъ въ Клэверингскомъ замкѣ было горе, и намъ слѣдуетъ предположить, что горе было и въ домѣ на Беркелейскомъ сквэрѣ, какъ только извѣстія изъ деревенскаго дома дошли до сэра Гью Клэверинга. Маленькій Гью, его наслѣдникъ, умеръ. Рано утромъ мистриссъ Клэверингъ въ пасторатѣ получила письмо отъ лэди Клэверингъ, которая просила её придти къ ней, и когда она пришла, она узнала, что бѣдный ребёнокъ былъ очень боленъ. Докторь былъ тогда въ Кіэверингѣ и посовѣтовалъ дать знать отцу въ Лондонѣ, чтобъ онъ пріѣхалъ въ замокъ. Депеша была уже послана, когда пришла мистриссъ Клэверингъ. Бѣдная мать находилась въ ужасномъ безпокойствѣ, но въ то время была еще надежда. Мистриссъ Клэверингъ оставалась у лэди Клэверингъ часа три; но когда она была уже дома какъ-разъ передъ обѣдомъ въ тотъ же день, прислали сказать, что ребёнокъ умеръ. Не могла ли мистриссъ Клэверингъ придти опять, потому что лэди Клэверингъ очень разстроена?
   -- Пообѣдай прежде, сказалъ ректоръ.
   -- Нѣтъ, не думаю, чтобы я могла теперь обѣдать. Я желала бы заставить её скушать что-нибудь, и мнѣ удастся это лучше, если я спрошу себѣ чаю. Я пойду сейчасъ. Бѣдный мальчикъ!
   -- Этого удара я боялся всегда, сказалъ ректоръ своей дочери, какъ только жена его ушла.-- Я даже этого ожидалъ.
   -- А она всегда этого боялась, замѣтила Фанни.-- Но мнѣ кажется, онъ не ожидалъ. Онъ какъ-будто никогда не думаетъ, что и съ нимъ можетъ случиться несчастье.
   -- Онъ это почувствуетъ, сказалъ ректоръ.
   -- Почувствуетъ, папа, разумѣется почувствуетъ.
   -- Не думаю, чтобъ онъ чувствовалъ это глубоко, еслибъ у него было пять человѣкъ дѣтей. Это человѣкъ суровый. Самый суровый, какого мнѣ приходилось видѣть. Кто когда видѣлъ, чтобъ онъ игралъ съ своимъ ребёнкомъ или съ какимъ-нибудь другимъ? Кто когда слышалъ, чтобъ онъ сказалъ нѣжное слово своей женѣ? Но онъ теперь будетъ поражонъ, потому что этотъ сынъ былъ его наслѣдникомъ. Онъ теперь будетъ жестоко поражонъ, и мнѣ его жаль.
   Мистриссъ Клэверингъ шла по парку одна и скоро очутилась въ комнатѣ бѣдной осиротѣлой матери. Она сидѣла одна. Старую ключницу она отъ себя прогнала, и на лицѣ ея не было слѣдовъ слёзъ, хотя она много плакала, когда Мистриссъ Клэверингъ была у ней утромъ. Но она вдругъ, какъ-будто постарѣла, что можетъ произойти только отъ подобнаго горя. Мистриссъ Клэверингъ съ удивленіемъ увидѣла, что она одѣлась старательно послѣ того, какъ она её видѣла утромъ, какъ она имѣла обыкновеніе одѣваться ежедневно, когда была одна; и сидѣла она не въ спальной, а въ маленькой гостиной, въ которой обыкновенно сиживала, когда сэра Гью не было въ замкѣ.
   -- Моя бѣдная Герміона! сказала мистриссъ Клэверингъ, подходя къ ней и взявъ её за руку.
   -- Да, я бѣдная, очень бѣдная. Зачѣмъ васъ безпокоили опять придти сюда?
   -- Развѣ не вы послали за мной? Но такъ и слѣдовало, вы послали или нѣтъ. Разумѣется, я тотчасъ пришла, когда услыхала. Для васъ не годится быть одной.
   -- Я полагаю, онъ пріѣдетъ сюда сегодня?
   -- Да, если получитъ вашу депешу до трёхъ часовъ.
   -- О! навѣрно получитъ и навѣрно пріѣдетъ. Какъ вы думаете, пріѣдетъ онъ?
   -- Разумѣется, пріѣдетъ.
   -- А я не знаю. Онъ не любитъ пріѣзжать въ деревню.
   -- Теперь онъ непремѣнно пріѣдетъ, Герміона.
   -- Кто же скажетъ ему? Кто-нибудь долженъ сказать прежде чѣмъ онъ придётъ ко мнѣ. Неужели никто ему не скажетъ? Къ нему послали другую депешу.
   -- Анна ему скажетъ.
   Анна была старая ключница, находившаяся въ замкѣ съ-тѣхъ-поръ, какъ родился сэръ Гью.
   -- Или если вы желаете, Генри придётъ сюда и останется здѣсь. Я увѣрена, что онъ это сдѣлаетъ, если это можетъ васъ успокоить.
   -- Нѣтъ, онъ можетъ-быть будетъ грубъ съ мистеромъ Клэверингомъ. Онъ очень суровъ. Анна это сдѣлаетъ. Вы растолкуете ей?
   Мистриссъ Клэверингъ обѣщала, что это сдѣлаетъ, и давая это обѣщаніе, удивлялась жалкой холодной неподвижности несчастной женщины, находившейся передъ ней. Она хорошо знала лэди Клэверингъ, знала, что она во многомъ слаба, суетна, нерадива и, можетъ-быть, нѣсколько эгоистична; но она знала также, что она любила своего сына, какъ матери любятъ своихъ дѣтей всегда. Да, въ эту минуту казалось, что она думаетъ болѣе о своёмъ мужѣ, чѣмъ о ребёнкѣ, котораго она лишилась. Мистриссъ Клэверингъ сѣла возлѣ нея и взяла её за руку, и сидѣла такимъ образомъ молча, когда лэди Клэверингъ заговорила опять.
   -- Я полагаю, онъ теперь выгонитъ меня изъ дома, сказала она.
   -- Кто? Гью? О, Герміона! какъ вы можете говорить такимъ образомъ?
   -- Онъ бранилъ меня за то, что мой бѣдный мальчикъ былъ слабаго сложенія. Мой милый ангелъ! Что я могла тутъ сдѣлать? Онъ бранилъ меня также за то, что у меня не было другихъ дѣтей. Теперь онъ меня выгонитъ. О, мистриссъ Клэверингъ! вы не знаете, какъ онъ жестокъ!
   Всё было лучше чѣмъ это, и мистриссъ Клэверингъ попросила бѣдную женщину отвести её въ ту комнату, гдѣ малютка лежалъ въ своей колыбелькѣ. Еслибъ она могла заставить мать расплакаться надъ тѣломъ ребёнка, даже это было бы лучше, чѣмъ та постоянная боязнь насчотъ того, что ея мужъ скажетъ или сдѣлаетъ. Итакъ, онѣ обѣ пошли и стали вмѣстѣ надъ малюткой, непродолжительныя страданія котораго такимъ образомъ были прекращены.
   -- Бѣдняжечка! чѣмъ я могу васъ утѣшить?
   Когда мистриссъ Клэверингъ сдѣлала этотъ вопросъ, она знала очень хорошо, что словами утѣшить нельзя; но еслибъ она только могла заставить страдалицу заплакать!
   -- Утѣшить? сказала мать.-- Теперь для меня не можетъ быть утѣшенія ни въ чомъ. Я уже давно не знаю никакого утѣшенія, съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ уѣхала Джулія.
   -- Вы писали къ Джуліи?
   -- Нѣтъ, я не писала ни къ кому, я не могу писать. Я чувствую, что еслибъ могла воротить его къ жизни, я и тогда не могла бы писать объ этомъ. Мой милый мальчикъ! мой милый мальчикъ!
   Но всё на глазахъ ея не было слёзъ.
   -- Я напишу къ Джуліи, сказала мистриссъ Клэверингъ: -- и прочту вамъ моё письмо.
   -- Нѣтъ, не читайте. Кчему? Онъ заставилъ её поссориться со мной. Теперь Джулія не любитъ ни меня, ни моего ангельчика. Зачѣмъ ей меня любить? Когда она воротилась на родину, мы не хотѣли её видѣть. Разумѣется, она не любитъ. Кто же любитъ меня?
   -- Развѣ я не люблю васъ, Герміона?
   -- Да, потому что вы здѣсь, потому что мы живёмъ близко. Еслибъ вы жили далеко, вы не любили бы меня. Это всегда такъ бываетъ.
   Въ этомъ было что-то такое справедливое, что мистриссъ Клэверингъ не могла на это отвѣчать. Потомъ онѣ вернулись въ гостиную, и лэди Клэверингъ осталась на минуту позади; но когда она подошла опять къ мистриссъ Клэверингъ, ея щоки всё еще были сухи.
   -- Онъ будетъ на станціи въ девять часовъ, сказала лэди Клэверингъ.-- Надо за нимъ послать коляску или кабріолетъ. Онъ очень разсердится, если долженъ будетъ пріѣхать домой въ извощичьей каретѣ.
   Мистриссъ Клэверингъ вышла изъ комнаты и приказала, чтобы за сэромъ Гью послали экипажъ. Что должна жена думать о своёмъ мужѣ, когда она боится, что онъ разсердится на такую бездѣлицу въ такое время!
   -- Какъ вы думаете, онъ будетъ очень огорчонъ? спросила лэди Клэверингъ.
   -- Разумѣется, онъ будетъ очень огорчонъ. Какъ же можетъ быть иначе.
   -- Онъ говорилъ такъ часто, что ребёнокъ умрётъ. Онъ привыкъ къ этому опасенію.
   -- Его огорченіе будетъ теперь такъ живо, какъ будто онъ никогда объ этомъ не думалъ и никогда не говорилъ.
   -- Онъ такой суровый, и у него такая воля, такая власть надъ собой. Онъ сброситъ съ себя это горе и рѣшитъ, что оно не должно его угнетать. Я знаю его такъ хорошо.
   -- Мы всѣ должны дѣлать такія усилія въ нашемъ горѣ и уповать на Бога, что Онъ насъ облегчитъ. Вы также, Герміона, должны преодолѣвать себя, но еще не теперь, душа моя. Сначала лучше дать волю своему горю.
   -- А онъ сейчасъ преодолѣетъ. Вспомните, когда умерла Мини.
   Мини была дѣвочка, родившаяся прежде мальчика, которая умерла годовымъ ребёнкомъ.
   -- Онъ этого не ожидалъ, а только покачалъ головой и вышелъ изъ комнаты. Съ-тѣхъ-поръ онъ ни слова не говорилъ со мной объ этомъ. Я думаю, что онъ совсѣмъ забылъ о Мини, забылъ даже, что она существовала когда-то.
   -- Онъ не можетъ забыть мальчика, который былъ его наслѣдникомъ.
   -- А! вотъ въ этомъ-то и дѣло. Онъ наговоритъ мнѣ теперь такихъ словъ, отъ которыхъ у васъ волосы стали бы дыбомъ, еслибы вы могли слышать ихъ. Да, мой ангелочекъ былъ его наслѣдникомъ. Арчи теперь женится и будетъ имѣть дѣтей, и его сынъ станетъ теперь наслѣдникомъ. Еще больше будетъ ссоръ, потому что Гью возненавидитъ теперь своего брата.
   -- Я не понимаю, почему.
   -- Потому что онъ такой жестокій. Жаль, что онъ женился, потому что ему не нужно ничего, что жена могла бы сдѣлать для него. Ему нуженъ былъ сынъ, который наслѣдовалъ бы помѣстье послѣ него, а теперь эта слава отнята. Мистриссъ Клэверингъ, я часто желаю умереть.
   Было бы безполезно повторять благоразумные и дружескіе совѣты, которыми старшая старалась успокоить младшую и растолковать ей, какія обязанности еще оставались у нея и какъ онѣ смягчатъ ея несчастную участь. Лэди Клэверингъ слушала съ тѣмъ тупымъ и безполезнымъ вниманіемъ, которое въ подобныхъ случаяхъ горесть всегда обращаетъ на благоразумные совѣты дружбы; но она думала всегда о своёмъ мужѣ и поджидала минуты его возвращенія. Въ глубинѣ сердца она желала, чтобы онъ не пріѣзжалъ въ этотъ вечеръ. Наконецъ, въ половинѣ десятаго, она старалась отослать свою гостью домой.
   -- Онъ скоро будетъ здѣсь, если пріѣдетъ сегодня, сказала лэди Клэверингъ: -- и лучше, если онъ найдётъ меня одну.
   -- Неужели лучше?
   -- Да, да; неужели вы не догадываетесь, какъ онъ будетъ хмуриться и качать головой, если найдётъ васъ здѣсь? Я предпочитаю быть одна, когда онъ пріѣдетъ. Прощайте! Вы были очень добры ко мнѣ, по вы добры всегда. У васъ въ домѣ много дѣлается добраго, потому что тамъ много любви. Напишите къ Джуліи за меня. Прощайте!
   Мистриссъ Клэверингъ поцаловала её и ушла, думая, когда шла домой въ темнотѣ по парку, какъ она должна быть признательна небу за ту правду, какая заключалась въ словахъ ея бѣдной сосѣдки. Домъ ея былъ полонъ любви!
   Цѣлые полчаса лэди Клэверингъ сидѣла одна и прислушивалась, не раздастся ли стукъ экипажа ея мужа, и наконецъ она почти сказала себѣ, что часъ его пріѣзда уже прошолъ, когда услыхала быстрый стукъ колёсъ на пескѣ, и кабріолетъ подъѣхалъ къ двери. Она выбѣжала въ корридоръ, но сердце ея замерло и она крѣпко ухватилась за балюстраду, чтобы не упасть. Съ минуту она собиралась бѣжать къ нему навстрѣчу, надѣясь, что эта грустная минута возбудитъ въ нёмъ хоть на одно мгновеніе нѣжную заботливость, но она вспомнила, что тамъ будутъ слуги, и знала, что при нихъ онъ не захочетъ быть нѣженъ. Она помнила также, что ключницѣ было дано порученіе, и боялась разстроить программу. Она воротилась къ открытой двери комнаты, для того, чтобы онъ не услышалъ ея удаляющіеся, шаги, и стоя тамъ, всё прислушивалась. Въ домѣ было тихо, а слухъ ея былъ чутокъ отъ горести. Она могла слышать шаги старухи, когда она тихо, дрожа, какъ это было извѣстно лэди Клэверингъ, шла въ переднюю встрѣтить барина. Сэръ Гью узналъ уже, разумѣется, о смерти ребёнка отъ слуги, который его встрѣтилъ, но всё-таки эта церемонія должна была быть совершена. Она чувствовала, какъ холодный воздухъ ворвался въ открытую дверь, слышала тяжолые шаги своего мужа, когда онъ входилъ. Потомъ она услышала звукъ голоса Анны; но первыя слова, которыя она разслышала, были сказаны ея мужемъ:
   -- Гдѣ лэди Клэверингъ?
   Потомъ данъ былъ отвѣтъ и жена, зная, что онъ идётъ, воротилась назадъ къ своему креслу.
   Но онъ пришолъ не тотчасъ. Онъ снималъ пальто, шляпу и перчатки. Тогда женою овладѣло чувство, что въ такое время всякій другой мужъ былъ бы въ объятіяхъ своей жены. И въ эту минуту она обдумала всё, чего она лишилась. Для нея ея ребёнокъ былъ всѣмъ. Для него онъ былъ наслѣдникомъ и подпорою его дома. Этотъ мальчикъ былъ единственнымъ звеномъ, которое еще связывало ихъ. Теперь, когда онъ умеръ, между ними уже не было связи. Онъ умеръ и у ней не оставалось ничего. Онъ умеръ и отецъ также остался одинъ на свѣтѣ, не имѣя ни наслѣдника, ни подпоры своему дому. Она подумала обо всёмъ этомъ, когда услыхала его шаги, медленно поднимавшіеся на лѣстницу. Медленно шолъ онъ но корридору, и хотя она боялась его прихода, ей казалось, точно-будто онъ никогда не придётъ. Когда онъ вошолъ въ комнату, она заговорила первая.
   -- О, Гью! воскликнула она: -- о, Гью!
   Онъ заперъ дверь прежде чѣмъ произнёсъ хоть одно слово, а потомъ бросился на кресло. Возлѣ него стояли свѣчи и она могли видѣть, что его физіономія также перемѣнилась. Онъ получилъ сильный ударъ и его лицо показывало всю силу удара. Суровый, жестокій эгоистъ наконецъ страдалъ. Хотя онъ говорилъ объ этомъ и ожидалъ этого, смерть наслѣдника поразила его метко, какъ сказалъ ректоръ.
   -- Когда онъ умеръ? спросилъ отецъ.
   -- Кажется, въ половинѣ пятаго.
   Опять настало молчаніе. Лэди Клэверингъ подошла къ мужу и стала возлѣ его плеча. Потомъ она осмѣлилась положить на него руку. Несмотря на свое собственное несчастье, такъ тяжело тяготившее её, она болѣе всего думала въ эту минуту, какъ она можетъ облегчить его. Она положила руку на его плечо и постепенно перенесла эту руку на его грудь. Онъ поднялъ свою руку и отнялъ ею руку жены съ своей груди. Кчему въ-самомъ-дѣлѣ служили такіе пустяки?
   -- Господь далъ, сказала жена: -- Господь и взялъ.
   Услышавъ это, сэръ Гью сдѣлалъ головою знакъ нетерпѣнія.
   -- Да будетъ благословенно имя Господа! продолжала лэди Клэверингъ.
   Голосъ ея былъ тихъ и почти дрожалъ. Она повторила эти слова, какъ-будто это былъ урокъ, который она задала себѣ.
   -- Всё это очень хорошо само по себѣ, сказалъ онъ: -- но какая же польза говорить это теперь? Я терпѣть не могу пустой болтовни. Надо переносить несчастье, какъ только можешь. Не думаю, чтобы вещи такого рода могли сдѣлать несчастье легче.
   -- Такъ говорятъ, Гью.
   -- А, говорятъ! А испытали ли это тѣ, которые говорятъ? Мнѣ это не возвратитъ моего сына.
   -- Нѣтъ, Гью, онъ никогда къ намъ не воротится, но мы можемъ думать, что онъ на небѣ.
   -- Если это довольно для тебя, пусть будетъ такъ. Но не говори мнѣ объ этомъ. Я этого не люблю. У меня былъ только одинъ сынъ, и онъ умеръ. Это всегда такъ бываетъ.
   Онъ говорилъ объ этомъ ребёнкѣ, точно-будто онъ былъ только его сынъ, а не его и ея. Она это чувствовала и поняла недостатокъ привязанности, обнаруживавшійся въ этихъ словахъ, но ничего не сказала объ этомъ.
   -- О, Гью! что можемъ мы сдѣлать? Это не наша вина.
   -- Кто говоритъ о винѣ? Я ничего не сказалъ о винѣ. Онъ всегда былъ болѣзненный. Клэверинги вообще такого крѣпкаго сложенія. Взгляни на меня, на Арчи и на моихъ сестёръ. Ну, дѣлать нечего. Думая объ этомъ, не воротишь его. Скажи-ка, чтобы мнѣ подали чего-нибудь поѣсть. Я, разумѣется, пріѣхалъ не пообѣдавъ.
   Она сама ничего не ѣла съ утра, но не говорила и не думала объ этомъ. Она позвонила въ колокольчикъ и, выдя въ корридоръ, дала приказаніе слугѣ на лѣстницѣ.
   -- Я не сдѣлаю никакой пользы, оставаясь здѣсь, сказалъ онъ.-- Я пойду одѣваться. Лучше всего не думать о такихъ вещахъ, гораздо лучше. Люди называютъ это бездушнымъ, но люди дураки. Если я буду сидѣть неподвижно и думать объ этомъ цѣлую недѣлю сряду, какую пользу могу я принести?
   -- Но какъ не думать объ этомъ, въ этомъ-то и вопросъ.
   -- Женщины иначе это понимаютъ, я полагаю. Я пойду одѣнусь, а потомъ приду въ столовую. Скажи Саундерсу, чтобы онъ принёсъ мнѣ бутылку шампанскаго. И для тебя было бы лучше выпить рюмку вина.
   Это были первыя его слова, показывавшія хоть какую-нибудь заботливость о ней, и она была признательна за это. Когда онъ всталъ, она опять подошла къ нему и тихо положила свою руку на его руку.
   -- Гью, сказала она:-- ты на него не посмотришь?
   -- Какую пользу можетъ это сдѣлать?
   -- Мнѣ кажется, ты пожалѣешь, если позволишь унести его, не взглянувъ на него. Онъ такъ мило лежитъ въ своей колыбелькѣ. Я думала, что ты пойдёшь со мною взглянуть на него.
   Онъ показалъ ей болѣе кротости, чѣмъ она ожидала, и она повела его въ комнату, которая была ихъ спальной и въ которой ребёнокъ умеръ.
   -- Зачѣмъ онъ здѣсь? сказалъ онъ почти сердито.
   -- Я взяла его къ себѣ съ-тѣхъ-поръ, какъ ты уѣхалъ.
   -- Ему совсѣмъ не слѣдуетъ быть здѣсь, замѣтилъ онъ дрожа:-- я жалѣю, зачѣмъ его не вынесли до моего пріѣзда. Я не хочу, чтобы эта комната была моей спальной, помни это.
   Она подвела его къ колыбелькѣ, которая стояла возлѣ ея постели, и сняла носовой платокъ, лежавшій на лицѣ ребёнка.
   -- О, Гью! о, Гью! сказала она и, обвивъ руками его шею, заплакала на его груди.
   Нѣсколько минутъ онъ её не трогалъ, но всё стоялъ и смотрѣлъ на лицо своего сына.
   -- Гью, Гью! повторила она;-- неужели ты не будешь ко мнѣ ласковъ? Будь ласковъ ко мнѣ. Не моя вина, что мы бездѣтны.
   Онъ всё еще не отталкивалъ её. Онъ ничего не говорилъ ей, но позволялъ головѣ ея лежать на его груди.
   -- Милый Гью, я такъ искренно люблю тебя!
   -- Это вздоръ, сказалъ онъ:-- чистый вздоръ.
   Голосъ его былъ тихъ и очень хриплый.
   -- Зачѣмъ ты говоришь теперь о ласковости?
   -- Потому что я такъ несчастна.
   -- Чѣмъ же я сдѣлалъ тебя несчастной?
   -- Я этого не говорю; но если ты будешь ласковъ со мною, это утѣшитъ меня. Не оставляй меня здѣсь одну, теперь, когда мой малютка отнятъ отъ меня.
   Тутъ онъ оттолкнулъ её отъ себя, не грубо, но настойчиво.
   -- Ты хочешь сказать, что желаешь ѣхать въ Лондонъ? сказалъ онъ.
   -- О, совсѣмъ нѣтъ!
   -- Такъ чего же ты желаешь? Гдѣ ты будешь жить, если не здѣсь?
   -- Гдѣ ты хочешь, только чтобы ты оставался со мною.
   -- Всё это вздоръ. Я удивляюсь, какъ ты можешь говорить о такихъ вещахъ теперь. Уйдёмъ отсюда, пусти меня въ мою комнату. Всё это вздоръ и пустяки, я терпѣть этого не могу.
   Она опять закрыла личико ребёнка и, опустившись на стулъ, горько заплакала, закрывъ руками лицо.
   -- Это всё оттого, что ты привела меня сюда, сказалъ онъ.-- Вставай, Герміона. Я не хочу, чтобы ты дѣлала такія глупости. Встань, говорю я. Я велю запереть эту комнату совсѣмъ, пока не придутъ гробовщики.
   -- О, нѣтъ!
   -- Встань, говорю тебѣ, и уйдёмъ.
   Она встала и пошла за нимъ изъ комнаты, а когда онъ пошолъ переодѣться, она вернулась въ ту комнату, въ которой онъ нашолъ её. Тутъ она сѣла и плакала, между-тѣмъ какъ онъ обѣдалъ и пилъ одинъ. Старая ключница принесла ей кусокъ мяса и рюмку вина, говоря, что это прислалъ баринъ.
   -- Я васъ не оставлю, милэди, пока вы не покушаете, сказала Анна.-- Терпѣть голодъ такъ долго нехорошо.
   Она проглотила кусокъ, выпила рюмку вина и позволила старушкѣ отвести её къ постели, приготовленной для нея. Мужа своего она не видѣла больше четыре дня. На слѣдующее утро ей принесли записку, въ которой сэръ Гью писалъ ей, что онъ возвращается въ Лондонъ. Онъ говорилъ, что ему необходимо видѣть своего повѣреннаго по дѣламъ и брата. Онъ и Арчи воротятся на похороны. Похоронами онъ уже распорядился.
   Въ слѣдующіе три дня до возвращенія мужа лэди Клеверинга оставалась въ пасторатѣ и въ присутствіи, мистриссъ Клэверингъ почти желала, чтобы эти дни могли продолжиться. Но она знала, когда ея мужъ воротится, и позаботилась быть дома, когда онъ пріѣхалъ.
   -- Вы придёте повидаться съ нимъ, сказала она ректору, выходя изъ пастората.-- Вы придёте сейчасъ... черезъ часъ или два.
   Клэверингъ вспомнилъ обстоятельства своего послѣдняго визита въ замокъ и какъ онъ обѣщалъ, что никогда тамъ не будетъ больше. Но всё это не могло быть принято въ соображеніе теперь.
   -- Да, сказалъ онъ:-- я приду сегодня вечеромъ. Но вы лучше скажите ему, чтобы не безпокоился выходить ко мнѣ, если предпочитаетъ быть одинъ.
   -- О! онъ васъ увидитъ. Разумѣется, онъ увидится съ вами. И вы не вспомните, что онъ оскорбиль васъ.
   Мистриссъ Клэверингъ написала Джуліи и Гарри, и день похоронъ былъ назначенъ. Гарри уже сообщилъ о своёмъ намѣреніи пріѣхать, а лэди Онгаръ отвѣчала на письмо мистриссъ Клэверингъ, что она не можетъ теперь пріѣхать въ Клэверингскій Паркъ, но что если ея сестра захочетъ поѣхать съ нею куда-нибудь -- можетъ-быть въ какой-нибудь приморскій городъ -- она съ радостью поѣдетъ съ ней, и представила много аргументовъ въ своёмъ письмѣ, чтобы показать, какъ хорошо было бы это.
   "Вы будете у моей сестры, прибавила она: "и она поймётъ, почему я не пишу ей сама, и не подумаетъ, что это происходитъ отъ моего равнодушія".
   Это было написано прежде, чѣмъ лэди Онгаръ видѣла Гарри Клэверинга.
   Когда ректоръ пришолъ въ замокъ, его немедленно ввели въ ту комнату, въ которой сидѣли баронетъ и его младшій братъ. Они уже кончили обѣдать, но графины еще стояли на столѣ передъ ними.
   -- Гью, сказалъ ректоръ, прямо подходя къ своему старшему племяннику:-- я сожалѣю о васъ, я сожалѣю о васъ изъ глубины моего сердца.
   -- Да, сказалъ Гью:-- это былъ тяжолый ударъ. Сядьте, дядюшка. Здѣсь есть чистая рюмка, или Арчи принесётъ вамъ.
   Арчи отыскалъ чистую рюмку и передалъ графинъ; но ректоръ не обратилъ вниманія.
   -- Это былъ ударъ, мой бѣдный Гью, тяжолый ударъ! сказалъ ректоръ.-- Не могло быть удара тяжелѣе. Но наши горести истекаютъ съ неба, также какъ и наши радости, и имъ слѣдуетъ покоряться.
   -- Мы всѣ похожи на траву, вмѣшался Арчи: -- и должны быть подрѣзаны въ свою очередь.
   Арчи говорилъ это совершенно искренно.
   -- Полно, Арчи, перестань, сказалъ ему брать:-- это ремесло дядюшки.
   -- Гью, сказалъ ректоръ: -- если вы не будете думать объ этомъ такимъ образомъ, вы не найдёте утѣшенія.
   -- И не ожидаю никакого, стало-быть нечего объ этомъ и говорить. Всякій человѣкъ думаетъ объ этомъ по-своему, кчему же мнѣ надоѣдать вамъ, а вамъ надоѣдать мнѣ. Сынъ мой умеръ и я знаю, что онъ не будетъ мнѣ возвращонъ. У меня никогда не будетъ другого сына, и это тяжело переносить. Но, безъ всякаго намѣренія оскорбить васъ, я скажу, что предпочитаю переносить это по-своему. Если мы будемъ разговаривать о травѣ, какъ Арчи, это будетъ чистое шарлатанство, а я терпѣть не могу шарлатанства. Я говорю это не затѣмъ, чтобы оскорбить васъ, дядюшка. Выпейте вина, дядюшка.
   Но ректоръ не могъ пить вина и ушолъ такъ скоро, какъ только могъ. Онъ сказалъ нѣсколько утѣшительныхъ словъ лэди Клэверингъ, а потомъ воротился въ пасторатъ.
   

Глава XXI.
ДА, НЕХОРОШО, ОЧЕНЬ НЕХОРОШО.

   Гарри Клэверингъ услышалъ о смерти своего маленькаго кузена прежде чѣмъ ушолъ въ Болтонскую улицу сообщить о результатѣ своихъ переговоровъ съ графомъ. Письмо матери съ этимъ извѣстіемь получилъ онъ утромъ и въ тотъ же вечеръ зашолъ къ лэди Онгаръ. Она также получила письмо мистриссъ Клэверингъ и знала, что случилось въ замкѣ. Гарри нашолъ её одну, но спросилъ прежде слугу, тутъ ли мадамъ Горделу. Еслибы мадамъ Горделу была тутъ, Гарри ушолъ бы и не передалъ своего порученія.
   Когда онъ вошолъ въ комнату, натурально, голова его была наполнена извѣстіями изъ Клэверинга. Графъ Патеровъ и его порученіе потеряли свою важность по случаю этого другого событія, и пустота бездѣтнаго дома была первымъ предметомъ разговора между нимъ и лэди Онгаръ.
   -- Я очень сожалѣю о моей сестрѣ, сказала она: -- я огорчаюсь за неё такъ глубоко, какъ огорчалась бы, еслибъ ничто не раздѣляло насъ, но его я жалѣть не могу.
   -- А я жалѣю, сказалъ Гарри.
   -- Онъ вашъ кузенъ и, можетъ-быть, былъ вашимъ другомъ.
   -- Нѣтъ, мы никогда не могли съ нимъ хорошо сойтись, а всё-таки я глубоко о нёмъ сожалѣю.
   -- Онъ мнѣ не кузенъ, но я знаю его лучше, чѣмъ вы, Гарри. Онъ самъ не будетъ очень огорчаться; онъ будетъ жалѣть о своёмъ наслѣдникѣ, а не о сынѣ. Счастье этого человѣка не зависитъ отъ жизни или отъ смерти кого-нибудь. Ему правятся нѣкоторые люди, какъ когда-то правилась я, но я не думаю, чтобы онъ когда-нибудь любилъ хоть какое-нибудь человѣческое существо. Онъ это перенесётъ и просто будетъ желать, чтобы Герми умерла для того, чтобы онъ могъ жениться на другой. Гарри, я знаю его такъ хорошо!
   -- Арчи теперь женится, сказалъ Гарри.
   -- Да, если найдётъ женщину, которая захочетъ за него выдти. Немного мущинъ не могутъ найти жонъ, но мнѣ кажется, Арчи Клэверингъ принадлежитъ къ числу такихъ мущинъ. У него недоставало смиренія сдѣлать предложеніе такой дѣвушкѣ, которая была бы рада выдти за него. Теперь, когда надежды его улучшились, онъ захочетъ жениться на принцессѣ. Прежде для него было бы довольно денегъ и знатнаго происхожденія, а теперь онъ захочетъ кромѣ этого и молодость, и красоту, и умъ. Онъ всё-таки женится когда-нибудь, потому что принадлежитъ къ числу людей, которые способны жениться на своей кухаркѣ.
   -- Можетъ-быть, онъ найдётъ что-нибудь среднее между принцессой и кухаркой.
   -- А я надѣюсь, что онъ не найдётъ ни принцессы, ни кухарки, ни нѣчто среднее между ними.
   -- Я позволяю ему жениться хоть завтра, лэди Онгаръ. Еслибъ исполнилось моё желаніе, домъ Гью былъ бы полонъ дѣтьми.
   -- Разумѣется, приличіе требуетъ говорить это, Гарри.
   -- Я этого не хочу слышать отъ васъ, лэди Онгаръ. Я всегда говорю то, что думаю, и никто не знаетъ этого лучше васъ.
   -- Не хотите слышать, Гарри? Отъ кого же вы захотите услышать, если не отъ меня? Но я пожалуй буду къ вамъ справедлива и повѣрю, что вы на столько простодушны, что дѣйствительно желаете этого. Ваши воздушные замки могутъ осуществиться не наслѣдствомъ, а вашими собственными усиліями. Вы должны взять вашъ замокъ приступомъ.
   -- Или трудами.
   -- Словомъ, пріобрѣсти ихъ самому, и никакой владѣлецъ замка не будетъ съ большей гордостью сидѣть въ своёмъ замкѣ, какъ вы сидите въ томъ, который вы выстроили въ своёмъ воображеніи. Вы вѣрно дѣлаете великодушные подвиги всякаго рода. Вы помогаете несчастнымъ женщинамъ -- вотъ такой бѣдной, какъ я напримѣръ; вы нападаете на огромныхъ драконовъ -- не сказать ли мнѣ, что Софи Горделу вашъ послѣдній драконъ?-- и желаете добра вашимъ врагамъ, такимъ напримѣръ, какъ Гью и Арчи; рубите огромные лѣса, то-есть дѣлаете чудеса, какъ инженеръ, а потомъ влюбляетесь. Когда случится это послѣднее, Гарри?
   -- Я полагаю, соображаясь со всѣмъ, что вы сказали прежде, что я долженъ влюбиться въ какую-нибудь несчастную женщину, сказалъ онъ -- глупецъ!
   -- Нѣтъ, Гарри, нѣтъ! вы должны отдать ваше молодое, свѣжее, великодушное сердце кому-нибудь получше, хотя можетъ-быть эта несчастная женщина будетъ вспоминать, что могло быть когда-то.
   Онъ зналъ, что стоитъ на краю пропасти, что порхаетъ какъ бабочка около огня. Онъ зналъ, что ему слѣдуетъ теперь, тотчасъ разсказать ей всё про Страттонъ и Флоренсъ Бёртонъ -- что еслибы онъ могъ сказать ей теперь, опасность пройдётъ! Но онъ этого не сказалъ. Вмѣсто того, чтобы сказать ей объ этомъ, онъ думалъ о красотѣ лэди Онгаръ, о своей прежней любви, о томъ, что могло бы быть, еслибъ онъ не поѣхалъ въ Страттонъ. Мнѣ кажется, онъ думалъ если не о ея богатствѣ, то о вліяніи, какимъ онъ будетъ пользоваться, и какое мѣсто займётъ онъ въ обществѣ, еслибъ онъ просилъ теперь ея руки. Когда онъ сказалъ, что не нуждается въ наслѣдствѣ своего кузена, онъ говорилъ правду. Онъ не былъ жаденъ къ чужимъ деньгамъ. Еслибы Арчи имѣлъ столько жонъ, какъ Генрихъ VIII, и столько дѣтей, сколько Пріамъ, онъ нисколько не разсердился бы на это. Его желанія клонились не въ эту сторону. Но въ этомъ другомъ случаѣ, женщина, которая находилась передъ нимъ и которая такъ охотно надѣлила бы его всѣмъ своимъ достояніемъ, была любима имъ, прежде, чѣмъ онъ видѣлся съ Флоренсъ Бёртонъ. Во всё время своей любви къ Флоренсъ -- такъ онъ теперь говорилъ себѣ, по говорилъ несправедливо -- онъ всегда помнилъ, что Джулія Брабазонъ была его первой любовью, женщиной, которую онъ любилъ всѣмъ своимъ сердцемъ. Но съ нимъ случились несчастныя обстоятельства; -- безпримѣрно несчастныя. Такимъ образомъ, онъ думалъ вмѣсто того, чтобы вспоминать, что теперь пора, разсказать ему свою исторію. Лэди Онгаръ, однако, скоро отвела его отъ края пропасти.
   -- Но что же драконъ, сказала она:-- или лучше сказать, братъ дракона, къ которому вы обязались сходить и сразиться за меня? Побѣдили вы или малодушно отступили?
   -- Я побѣдилъ, сказалъ онъ:-- но драконъ увѣряетъ, что онъ не считаетъ себя убитымъ. Другими словами, онъ объявляетъ, что увидится съ вами.
   -- Онъ увидится со мной? повторила лэди Онгаръ, и гнѣвный румянецъ выступилъ на каждой ея щекѣ.-- Онъ велѣлъ мнѣ передать это какъ угрозу.
   -- Онъ не говорилъ, что это угроза, но кажется онъ думалъ это.
   -- Онъ думаетъ, Гарри, что я не хочу его видѣть, и если онъ насильно ворвётся ко мнѣ, я съумѣю его наказать за такое оскорбленіе. Если онъ поручилъ вамъ сказать мнѣ что нибудь, скажите.
   -- Сказать по правдѣ, онъ совсѣмъ не хотѣлъ говорить со мной, хотя старался быть вѣжливымъ со мною. Когда я разузнавалъ о нёмъ нѣсколько времени напрасно, онъ пришолъ съ другимъ человѣкомъ и пригласилъ меня обѣдать. За обѣдомъ было насъ четверо и, разумѣется, я не могъ говорить съ нимъ тогда. Съ нимъ былъ иностранецъ...
   -- Можетъ-быть, полковникъ Шмоффъ?
   -- Да, полковникъ Шмоффъ. Онъ удержалъ съ собою полковника Шмоффа, чтобы не допустить меня разспрашивать.
   -- Это такъ на него похоже. Онъ всё дѣлаетъ съ какимъ-нибудь умысломъ, съ какимъ-нибудь планомъ. Для меня было бы всё равно, Гарри, еслибъ вы говорили и при полковникѣ Шмоффѣ.
   -- Я наконецъ успѣлъ вызвать графа въ другую комнату, и тогда онъ очень разсердился на меня, и говорилъ о томъ, что онъ сдѣлаетъ съ мущинами, которые вмѣшиваются въ его дѣла.
   -- Вы не станете ссориться съ нимъ, Гарри? Обѣщайте мнѣ, что вы не рѣшитесь ни на какой подобный вздоръ, не выдете на дуэль.
   -- О, нѣтъ! мы скоро опять будемъ друзьями. Но онъ велѣлъ мнѣ передать вамъ, что онъ имѣетъ что-то важное вамъ сказать, что до меня не касается и что требуетъ свиданія.
   -- Я не вѣрю ему, Гарри.
   -- И онъ сказалъ, что онъ былъ когда-то очень вѣжливъ къ вамъ.
   -- Да, когда-то дерзокъ и когда-то вѣжливъ. Я простила одно за другое.
   -- Потомъ онъ говорилъ, что вы дурно заплатили за его вѣжливость, захлопнувъ дверь передъ нимъ, но что онъ не сомнѣвается, что вы передумаете, когда услышите отъ меня то, что онъ поручилъ мнѣ вамъ сказать. Онъ опять зайдётъ. Вотъ, лэди Онгаръ, и всё.
   -- Сказать ли мнѣ вамъ, какое онъ имѣлъ намѣреніе, Гарри?
   Лицо ея опять покраснѣло, когда она сдѣлала этотъ вопросъ; но краска, выступившая теперь на ея щекахъ, была скорѣе краска стыда, чѣмъ гнѣва.
   -- Какое же было его намѣреніе?
   -- Заставить васъ думать, что я нахожусь въ его власти; заставить васъ думать, что онъ былъ моимъ любовникомъ; унизить меня въ вашихъ глазахъ для того, чтобы вы могли повѣрить тому, чему вѣрятъ другіе, всему, чему Гью Клэверингъ притворился, будто вѣритъ. Вотъ какая была у него цѣль, Гарри, и можетъ-быть вы скажете мнѣ, какой успѣхъ онъ имѣлъ.
   -- Лэди Онгаръ!
   -- Вы знаете старую поговорку, что капля вѣчно капающая выдолбитъ камень. А зачѣмъ жё вамъ имѣть ко мнѣ вѣру такую же твёрдую, какъ камень?
   -- Неужели вы думаете, что его слова имѣли такое дѣйствіе?
   -- Очень трудно заглянуть въ сердце другого человѣка, а чѣмъ ближе и дороже это сердце намъ, тѣмъ это, кажется мнѣ, труднѣе. Я знаю сердце этого человѣка -- то, что онъ называетъ своимъ сердцемъ; но я не знаю вашего сердца.
   Минуты двѣ Клэверингъ не отвѣчалъ, а потомъ онъ заговорилъ, не о себѣ, а о графѣ:
   -- Если то, что вы о нёмъ предполагаете, справедливо, онъ долженъ быть настоящій демонъ, онъ не можетъ быть человѣкъ.
   -- Человѣкъ или демонъ, какая нужда, кто онъ такой? который хуже, Гарри, и въ чомъ состоитъ разница? Современные Фаусты не нуждаются, чтобы Мефистофели учили ихъ хитрить или ожесточать свои сердца.
   -- Я не вѣрю, чтобы такіе люди существовали. Можетъ-быть, одинъ...
   -- Одинъ, Гарри? Каковъ же былъ лордъ Онгаръ? каковъ вашъ кузенъ Гью? каковъ этотъ графъ Патеровъ? Развѣ у нихъ не одна и та же натура, твёрдая какъ камень, жаждущая только удовлетворенія своихъ наклонностей, неимѣющая ни одного великодушнаго чувства, неспособная даже и думать о томъ, чтобы полюбить кого-нибудь? Развѣ это не такъ? Этотъ графъ даже еще лучше изъ трёхъ человѣкъ, названныхъ мною. Съ нимъ женщинѣ пришлось бы еще лучше, чѣмъ съ тѣми двумя.
   -- Всё-таки если это была бы его побудительная причина, то онъ демонъ.
   -- Пусть онъ будетъ демонъ, если вы это хотите, пусть онъ будетъ всѣмъ, чѣмъ вамъ угодно, если онъ не заставилъ васъ дурно подумать обо мнѣ.
   -- Нѣтъ, онъ этого не добился.
   -- Тогда мнѣ всё-равно, что онъ сдѣлалъ или что онъ можетъ сдѣлать. Вы не хотите, чтобъ я видѣлась съ нимъ, нѣтъ?
   Она спросила это съ внезапной энергіей, бросившись вперёдъ и опираясь локтями на столъ, опустила лицо на обѣ руки, какъ она дѣлала это уже не разъ при нёмъ, такъ что эта поза, которая шла къ ней хорошо, сдѣлалась привычною для его глазъ.
   -- Въ такихъ вещахъ вы едвали станете руководиться моимъ мнѣніемъ.
   -- Чѣмъ же буду я руководиться? Я пожалуй, Гарри, дамъ вамъ обѣщаніе. Я буду руководиться вашимъ мнѣніемъ. Если вы мнѣ посовѣтуете видѣться съ нимъ, я увижусь, хотя, признаюсь, для меня это было бы непріятно.
   -- Зачѣмъ вамъ видѣться съ нимъ, если вы этого не желаете?
   -- Я не знаю никакой причины. И дѣйствительно никакой причины нѣтъ. То, что онъ говоритъ о лордѣ Онгарѣ, просто входитъ въ его планъ. Вы видите, каковъ у него планъ, Гарри?
   -- Какой же у него планъ?
   -- Просто напугать меня и заставить сдѣлаться его женой. Моя искренняя пріятельница Софи, которая, какъ мнѣ кажется, не сошлась съ своимъ братомъ относительно цѣны за свою помощь -- а цѣна, безъ всякаго сомнѣнія, была высока -- сообщала мнѣ не разъ, что братъ ея желаетъ оказать мнѣ эту честь. Графъ можетъ-быть думаетъ, что онъ можетъ устроить такое ничтожное дѣло безъ помощи сестры, а моя милѣйшая Софи какъ-будто чувствуетъ, что я лучше пригожусь ей, если останусь вдовой, нежели когда выберу себѣ другого мужа. Они такъ добры и такъ дружелюбны, неправда ли?
   Въ эту минуту принесли чай, и Клэверингъ сидѣлъ нѣсколько минутъ молча съ чашкою въ рукѣ. Она между-тѣмъ приняла свою прежнюю позу, то-есть подперла лицо руками, позу, которую она оставила, когда слуга вошолъ въ комнату, и смотрѣла на него, а онъ прихлёбывалъ свой чай, не смотря на неё.
   -- Я не могу понять, сказалъ онъ наконецъ: -- зачѣмъ вы продолжаете вашу короткость съ такою женщиною.
   -- Вы не подумали объ этомъ, Гарри, или поняли бы это. Это, я думаю, очень легко понять.
   -- Вы знаете, что она вѣроломная, фальшивая, пошлая, жадная и безъ всякихъ правилъ женщина. Она не можетъ вамъ нравиться. Вы говорите, что она драконъ.
   -- Драконъ для васъ, сказала я.
   -- Вы знаете очень хорошо, что она не принадлежитъ къ числу порядочныхъ женщинъ, а между-тѣмъ, переносите ея общество.
   -- Именно. Теперь скажите мнѣ, что вы желаете, чтобы я сдѣлала.
   -- Я желалъ бы, чтобъ вы разошлись съ ней.
   -- Но какимъ образомъ? Легко сказать разойтись. Неужели я должна запереть передъ ней дверь, когда она меня не оскорбила ничѣмъ? Должна ли я забыть, что она оказала мнѣ большую услугу, когда я нуждалась въ подобныхъ услугахъ? Могу ли я сказать ей въ глаза, что она именно такая женщина, какъ вы её описали, и что слѣдовательно я вперёдъ избавляю себя отъ ея общества? Или вы думаете, что люди на этомъ свѣтѣ знакомы только съ тѣми, кого они любять и уважаютъ?
   -- Я не имѣлъ бы ни одного короткаго друга, котораго не любилъ бы и не уважалъ.
   -- Но, Гарри, предположите, что никто не любилъ и не уважалъ бы васъ, что у васъ не было бы дома въ Клэверингѣ, отца, который восхищается вами, и матери, которая обожаетъ васъ, сестёръ, которыя считаютъ васъ почти совершенствомъ, товарищей, съ которыми вы можете работать съ взаимнымъ уваженіемъ и соревнованіемъ, еслибы у васъ не было высокихъ надеждъ въ будущемъ, не было возможности выбирать собесѣдниковъ, которыхъ вы могли уважать и любить, предположите, какъ вы поступили бы тогда съ Софи Горделу на моёмъ мѣстѣ?
   Сердце его должно было быть каменное, еслибъ это не смягчило его. Онъ всталъ и подошолъ къ ней.
   -- Джулія, сказалъ онъ:-- вы находитесь не въ такомъ положеніи.
   -- Джулія находится въ такомъ положеніи, сказала она:-- это правда. Чѣмъ я лучше ея и почему мнѣ не быть знакомой съ нею?
   -- Чѣмъ вы лучше её? Вы такъ непохожи на неё, какъ два разныхъ полюса.
   -- Но какъ драконы, сказала она, улыбаясь:-- сгодимся.
   -- Неужели вы хотите-сказать, что васъ никто не любитъ?
   -- Да, Гарри, я именно это хочу сказать. Меня никто не любитъ. Играя въ карты, я выиграла деньги и знатность, но потеряла любовь, дружбу и то уваженіе, которое возбуждаетъ знакомство съ свѣтскими мущинами и женщинами. У меня есть лошади и экипажи, люди, видя меня, шепчутся: вотъ лэди Онгаръ, съ которой незнакомъ никто. Я могу видѣть это по глазамъ ихъ, такъ что мнѣ представляется, будто я слышу ихъ слова.
   -- Но всё это несправедливо.
   -- Что несправедливо? Несправедливо то, что я заслужила это. Я сдѣлала то, что сдѣлало меня приличной знакомой для такой женщины, какъ Софи Горделу, хотя я не сдѣлала того, о чомъ можетъ-быть думаютъ эти люди.
   Онъ помолчалъ, прежде чѣмъ заговорилъ, всё стоя возлѣ нея на коврѣ.
   -- Лэди Онгаръ... началъ онъ.
   -- Нѣтъ, Гарри, не лэди Онгаръ, когда мы находимся вмѣстѣ такимъ образомъ. Позвольте мнѣ чувствовать, что у меня есть одинъ другъ, который осмѣливается называть меня моимъ именемъ, отъ кого мнѣ было бы пріятно услышать моё имя. Вамъ нечего бояться, чтобы я придала этому слишкомъ большое значеніе. Я не стану приписывать этому такое значеніе, какое оно имѣло прежде.
   Онъ не зналъ, какъ ему продолжать и даже что ей сказать, Флоренсъ Бёртонъ всё не выходила у него изъ мыслей и каждую минуту онъ говорилъ себѣ, что онъ не хочетъ сдѣлаться негодяемъ. Но теперь дошло до того, что онъ отдалъ бы всё на свѣтѣ за то, чтобы никогда не быть въ Страттонѣ. Онъ сѣлъ возлѣ нея и смотрѣлъ не на неё, а въ огонь, клянясь себѣ, что онъ не сдѣлается негодяемъ, и между-тѣмъ желая, почти желая, чтобы у него достало мужества преодолѣть свою честь. Наконецъ, обернувшись къ ней, онъ взялъ её за руку. Дѣлая это, онъ коснулся ея волосъ и щеки, и она опустила свою руку, такъ-что она осталась въ его рукѣ.
   -- Джулія, сказалъ онъ: -- чѣмъ я могу васъ утѣшить?
   Она не отвѣчала ему, но отвернулась отъ него и смотрѣла черезъ столъ въ пустое пространство.
   -- Джулія, сказалъ онъ опять: -- чѣмъ я могу васъ утѣшить?
   Она всё не отвѣчала ему. Онъ понялъ всё также хорошо, какъ поймётъ читатель. Онъ зналъ, что она чувствуетъ, и зналъ также, что въ эту минуту онъ также фальшивъ съ ней, какъ и съ Флоренсъ. Онъ зналъ, что на вопросъ, сдѣланный имъ, могъ быть справедливый и удовлетворительный отвѣтъ, но его опасеніе именно заключалось въ томъ обстоятельствѣ, что этотъ отвѣтъ ей невозможно было дать ему. Могла ли она сказать: "Да, вы можете меня утѣшить; скажите, что вы любите меня, и я утѣшусь." Но онъ не имѣлъ намѣренія поставить её въ такое затруднительное положеніе, онъ не имѣлъ намѣренія поступить съ ней жестоко. Онъ невольно впалъ въ вѣроломство и мучилъ её, не потому, что онъ былъ золъ, а потому, что былъ слабъ. Онъ держалъ ея руку минуты двѣ, по она всё съ нимъ не говорила. Тогда онъ съ жаромъ прижалъ эту руку къ своимъ губамъ.
   -- Нѣтъ, Гарри, сказала она, спрыгнувъ съ своего мѣста и быстро выдернувъ свою руку: -- нѣтъ, этого не должно быть. Пусть я опять буду лэди Онгаръ, если звукъ другого имени слишкомъ напоминаетъ вамъ прошедшіе дни. Пусть я буду опять лэди Онгаръ. Я понимаю, что это будетъ лучше.
   Говоря эти слова, она отошла отъ него черезъ всю комнату. Онъ пошолъ за нею.
   -- Вы сердитесь? спросилъ онъ.
   -- Нѣтъ, Гарри, не сержусь. Какъ могу я на васъ сердиться, когда вы одинъ остались у меня изъ моихъ прежнихъ друзей? Но, Гарри, вы должны подумать обо мнѣ и пощадить меня въ моихъ затруднительныхъ обстоятельствахъ.
   -- Пощадить васъ, Джулія?
   -- Да, Гарри, пощадить меня. Вы должны быть добры и внимательны ко мнѣ и быть для меня братомъ. Но люди узнаютъ, что вы мнѣ не братъ, и вы должны помнить всё это для меня. Но вы но должны меня бросать. Всё другое, что люди могутъ сказать, будетъ лучше, чѣмъ это.
   -- Развѣ я поступилъ нехорошо, поцаловавъ вашу руку?
   -- Да, нехорошо, очень нехорошо: -- то-есть не то чтобы нехорошо, а необдуманно.
   -- Я сдѣлалъ это, сказалъ онъ: -- потому что я васъ люблю.
   Когда онъ говорилъ это, слёзы выступили у него на глазахъ.
   -- Да, вы любите меня и я васъ люблю, но не такой любовью, которая можетъ выказаться въ этой формѣ. Это была старая любовь, которую я отбросила и которая погибла. Та любовь кончилась, когда я... обманула васъ. Я не сержусь, но будете ли вы помнить, что эта любовь уже не существуетъ? Вы будете помнить это, Гарри?
   Онъ сѣлъ на стулъ въ отдалённой части комнаты и двѣ слезы покатились по его щекамъ. Она наклонилась надъ нимъ и смотрѣла, какъ онъ плачетъ.
   -- Я не имѣла намѣренія нагнать на васъ грусть, сказала она.-- Полноте, не будемъ грустить больше. Я понимаю всё. Я знаю, что чувствуете вы. Старая любовь погибла, но мы тѣмъ не менѣе будемъ друзьями.
   Онъ вдругъ всталъ съ своего мѣста и, схвативъ её въ свои объятія, прижалъ свои губы къ ея губамъ. Онъ сдѣлалъ это такъ скоро, что она не имѣла возможности, даже еслибъ и желала, удержать его. Но она вырвалась изъ его объятій и отворачивалась отъ него, кротко выговаривая ему за его страсть.
   -- Нѣтъ, Гарри, нѣтъ, говорила она:-- этого не должно быть!
   -- Да, Джулія, да! такъ должно быть всегда, вѣчно!
   Онъ держалъ её еще въ своихъ объятіяхъ, когда дверь отворилась и Софи Горделу тихими, кошачьими шагами вошла въ комнату. Гарри немедленно отступилъ, а лэди Онгаръ обернулась къ своей пріятельницѣ, сверкнувъ на неё гнѣвными глазами.
   -- А! сказала меленькая француженка-полька съ выраженіемъ восторга на своёмъ отвратительномъ лицѣ.-- А, мои милые! вѣдь это нехорошо, что я явилась такимъ образомъ.
   -- Нѣтъ, сказала лэди Онгаръ:-- это нехорошо, совсѣмъ нехорошо.
   -- Почему же нехорошо, Жюли? Полноте, не дурачьтесь. Мистеръ Клэверингъ только кузенъ, и очень красивый кузенъ, что это можетъ значить при мнѣ?
   -- При васъ это ничего по можетъ значить, сказала лэди Онгаръ.
   -- А при слугахъ, Жюли?
   -- Это не можетъ значить ничего ни при комъ.
   -- Полно, полно, милая Жюли, это вздоръ.
   -- Вздоръ или не вздоръ, а я желаю быть одна, когда хочу. Что вамъ угодно сказать мнѣ, мадамъ Горделу?
   -- Мнѣ угодно просить у васъ прощенія и сказать вамъ, что вы должны простить вашего бѣднаго друга. Вашъ щоголь-лакей вышелъ и меня впустила Бесси. Я сказала Бесси, что войду безъ доклада, вотъ и всё. Если я пришла слишкомъ поздно, прошу васъ извинить.
   -- Отчего же слишкомъ поздно? я еще не легла.
   -- Я хотѣла спросить васъ насчотъ картинъ. Вы сказали, что можетъ-быть поѣдете завтра, а можетъ-быть и нѣтъ.
   Клэверингъ очутился въ весьма неловкомъ положеніи, между-тѣмъ какъ мадамъ Горделу объясняла такимъ образомъ, почему она вошла безъ доклада, и простился, какъ только нашолъ для этого возможность.
   -- Джулія, сказалъ онъ: -- такъ какъ теперь мадамъ Горделу съ вами, я уйду.
   -- Но я скоро васъ увижу?
   -- Да, очень скоро, то-есть какъ только ворочусь изъ Клэверинга. Я завтра рано утромъ уѣзжаю изъ Лондона.
   -- Когда такъ, прощайте! и она протянула ему руку съ нѣжной улыбкой на лицѣ.
   Когда онъ почувствовалъ горячее пожатіе ея руки, онъ самъ не зналъ, отвѣчать ему такимъ же пожатіемъ, или нѣтъ. Но онъ зашолъ слишкомъ далёко теперь, чтобы отступить, и твёрдо держалъ её съ минуту въ своихъ рукахъ. Она опять улыбнулась ему -- о, какъ страстно!-- и кивнула ему головой. Ему показалось, что онъ никогда не видѣлъ женщины такой прелестной. Какъ не походило выраженіе ея лица теперь на то выраженіе, которое было на лицѣ ея, когда она говорила ему нѣсколько ранѣе въ этотъ роковой вечеръ о всѣхъ горестяхъ, которыя дѣлали её такой несчастной! Этотъ знакъ, который она сдѣлала ему головой, выражалъ такъ много. "Мы понимаемъ другъ друга теперь -- вѣдь понимаемъ? Да, хотя эта злая женщина стала на минуту между вами, однако мы понимаемъ другъ друга. Неправда ли, какъ это пріятно? Ахъ, тѣ непріятности, о которыхъ я вамъ говорила, вы залечили всѣ!"
   Всё это было сказано очень ясно въ ея прощальномъ поклонѣ, и Гарри не смѣлъ противорѣчить ей выраженіемъ своей физіономіи.
   -- Прощайте, прощайте, мистеръ Клэверингъ! сказала Софи.
   -- Добрый вечеръ, мадамъ Горделу, сказалъ Гарри, бросивъ на неё взглядъ исполненный гнѣва.
   Онъ ушолъ, оставивъ обѣихъ женщинъ, домой на Блумбёрійскій сквэръ, но не съ радостью въ сердцѣ счастливаго любовника.
   

Глава XXII.
ДЕНЬ ПОХОРОНЪ.

   Гарри Клэверингъ, уходя изъ Болтонской улицы послѣ сцены, прерванной Софи Горделу, находился не въ пріятномъ расположеніи духа, да и во время поѣздки въ Клэверингъ не очень успокоился. Слѣдовало ли на него смотрѣть теперь какъ на негодяя, во всякомъ случаѣ онъ не былъ такимъ негодяемъ, который былъ способенъ поступить негоднымъ образомъ безъ угрызеній и тоски. Ему не казалось возможно даже теперь совершенно измѣнить Флоренсъ. Ему не приходило въ голову, что онъ можетъ освободиться отъ обязательства, которое связывало его съ нею. Нѣтъ, онъ долженъ былъ поступить вѣроломно съ лэди Онгаръ -- съ женщиной, быть другомъ которой онъ поклялся и которая казалась ему теперь дороже Флоренсъ. Онъ долженъ былъ, по своему обыкновенію, писать къ Флоренсъ за два дня до своего отъѣзда изъ Лондона, и когда шолъ въ Болтонскую улицу, онъ рѣшилъ, что сдѣлаетъ это вечеромъ, воротившись домой; но когда, онъ пришолъ въ свою квартиру, ему показалось невозможно писать такое письмо. Что онъ могъ сказать ей такого, что не было бы ложно? Какъ онъ могъ сказать ей, что любитъ её, и говорить, по обыкновенію, о своёмъ нетерпѣніи послѣ того, что случилось въ Болтонской улицѣ?
   Но что сдѣлаетъ онъ съ Джуліей? Онъ былъ обязанъ сказать ей тотчасъ о своёмъ положеніи и объявить, что, поступивъ съ нею такимъ образомъ, онъ просто оскорбилъ её. Взглядъ удовлетворённаго удовольствія, которымъ она проводила его, когда онъ оставилъ её, не выходилъ у него изъ памяти и мучилъ его.
   Онъ теперь долженъ былъ лишить её этого удовольствія и былъ обязанъ сдѣлать это какъ можно скорѣе. Рано утромъ, прежде чѣмъ отправился въ путь, онъ сдѣлалъ попытку -- попытку напрасную -- писать къ Флоренсъ, а не къ Джуліи. Письмо не писалось. У него не достало смѣлости сообщить ей, что онъ насмѣялся надъ ея горестью и оскорбилъ её, обнаруживъ свою любовь. Притомъ, эта противная француженка-полька, пытливыми глазами которой Джулія осмѣлилась пренебречь, потому что она гордилась его любовью! Еслибъ не она, дѣло обошлось бы легче. Гарри, думая объ этомъ, не вспомнилъ, что еслибъ Софи не прервала его, онъ переходилъ бы отъ одной опасности къ другой, такъ что компрометировалъ бы себя еще болѣе и далъ бы обѣщанія, которыя было бы столь же постыдно нарушить, сколько и сдержать. Но даже и теперь не далъ ли онъ такихъ обѣщаній? Не было ли обѣщанія въ этихъ объятіяхъ, въ полузабытомъ словѣ, которое онъ произнёсъ, когда она находилась въ его объятіяхъ, и въ прощальномъ пожатіи его руки? Онъ не могъ написать этого письма въ то утро, такъ какъ торопился ѣхать и отправился въ Клэверингъ, рѣшивъ, что это письмо должно быть написано изъ дома его отца. Для него это было печальное, скучное путешествіе, а пріѣхавъ домой, онъ былъ молчаливъ и не въ духѣ; но онъ пріѣхалъ на похороны своего кузена, и расположеніе его духа сначала не примѣтили, какъ это случилось бы при другихъ обстоятельствахъ. Физіономія его отца имѣла то извѣстное выраженіе обычной торжественности, которое необходимо въ подобныхъ случаяхъ, а мать его еще думала о горестяхъ лэди Клэверингъ, которая провела въ пасторатѣ послѣдніе два дня.
   -- Видѣлъ ли ты лэди Онгаръ послѣ того, какъ она услышала о смерти бѣднаго ребёнка? спросила его мать.
   -- Да, я былъ у ней вчера вечеромъ.
   -- Часто ты видишься съ нею? освѣдомилась Фанни.
   -- Что ты называешь часто? Нѣтъ, не часто; я былъ у ней вчера вечеромъ, потому что она дала мнѣ порученіе. Я видѣлъ её всего-навсего раза три.
   -- Всё ли еще она такъ хороша? спросила Фанни.
   -- Право не могу сказать; не знаю.
   -- Ты когда-то считалъ её большой красавицей, Гарри.
   -- Разумѣется, она хороша. Въ этомъ никогда не было ни малѣйшаго сомнѣнія; но когда женщина въ глубокомъ траурѣ, какъ-то нельзя думать о ея красотѣ.
   О, Гарри, Гарри! какъ ты можешь быть такъ фальшивъ?
   -- Я думала, что молодыя дамы всегда особенно очаровательны, сказала Фанни: -- а когда вспомнить о лордѣ Онгарѣ, её нельзя считать такой вдовой, какъ другихъ.
   -- Я ничего не знаю объ этомъ, сказалъ Гарри.
   Онъ чувствовалъ, что глупъ и запинается на каждомъ словѣ, но никакъ не могъ себя преодолѣть. Ему было невозможно говорить о лэди Онгаръ съ надлежащимъ спокойствіемъ. Фанни видѣла, что этотъ предметъ разговора непріятенъ для него, и перестала.
   -- Она написала очень милое письмо къ твоей матери о бѣдномъ ребёнкѣ и о своей сестрѣ, сказалъ ректоръ.-- Я очень бы желалъ, чтобъ Герміона могла поѣхать къ ней на время.
   -- Я боюсь, что онъ не пуститъ её, сказала мистриссъ Клэверингъ.-- Я не совсѣмъ понимаю, но Герміона говоритъ, что вражда между Гью и ея сестрой теперь сильнѣе прежняго.
   -- И Гью не первый выкинетъ эту вражду изъ своего сердца, сказалъ ректоръ.
   На слѣдующій день были похороны, и Гарри пошолъ съ отцомъ и кузенами на могилу ребёнка. Когда онъ встрѣтилъ сэра Гью въ столовой замка, баронетъ почти съ нимъ не говорилъ.
   -- Печальный случай, неправда ли? сказалъ Арчи: -- очень печальный, очень печальный!
   Гарри видѣлъ, что Гью сердито нахмурился на брата; ему было противно его притворство, тѣмъ болѣе, что Арчи притворствовалъ вдвойнѣ. Арчи былъ теперь наслѣдникомъ имѣнія и титула.
   Послѣ похоронъ, Гарри пошолъ навѣстить лэди Клэверингъ и опять долженъ былъ выдержать разговоръ о лэди Онгаръ. Ему Джулія дала порученіе уговорить сестру уѣхать изъ Клэверинга на нѣкоторое время. Это было въ началѣ послѣдняго вечера въ Болтонской улицѣ, за долго до того, какъ явилась мадамъ Горделу.
   -- Скажите ей отъ меня, говорила лэди Онгаръ: -- что я поѣду куда бы то ни было, если только она захочетъ поѣхать со мной -- она и я вдвоёмъ. Скажите ей это, Гарри. Она поймётъ, почему я ей не пишу. Я знаю, что онъ читаетъ всѣ ея письма, когда онъ съ нею.
   За это Гарри теперь взялся и долженъ былъ сообщить результатъ лэди Онгаръ. Порученіе онъ могъ передать, но передать отвѣтъ лэди Онгаръ было совсѣмъ другое. Лэди Клэверингъ выслушала, что онъ сказалъ, но когда онъ сталъ уговаривать её дать отвѣтъ, она качала головой.
   -- Почему же нѣтъ, лэди Клэверингъ?
   -- Не всегда можно оставлять свой домъ и уѣзжать, Гарри,
   -- Но мнѣ казалось бы, что вы можете это сдѣлать теперь, то-есть скоро. Развѣ сэръ Гью останется здѣсь, въ Клэверингѣ?
   -- Онъ мнѣ не говорилъ этого.
   -- Если онъ останется, я полагаю, останетесь и вы; но если онъ поѣдетъ въ Лондонъ, я не вижу, почему бы вамъ не поѣхать куда-нибудь съ вашей сестрой. Она говорила, что въ Тенби очень тихо; но она поѣдетъ, куда захотите вы.
   -- Я не думаю, чтобы это было возможно, Гарри. Скажите ей, что я искренно признательна ей, но не думаю, чтобъ это было возможно. Она вѣдь свободна дѣлать что хочетъ.
   -- Да, она свободна. Но вы хотите сказать...
   -- Я хочу сказать, Гарри, что мнѣ лучше остаться здѣсь. Какая польза выдержать сцену и всё-таки получить отказъ? Не говорите объ этомъ больше, а просто скажите, что это невозможно.
   Это Гарри сдѣлать обѣщалъ и черезъ нѣсколько времени собрался уйти, когда она вдругъ сдѣлала ему вопросъ:
   -- Вы помните, что я говорила о Джуліи и Арчи, когда вы были здѣсь въ послѣдній разъ?
   -- Помню.
   -- Чтожъ, имѣетъ онъ возможность на успѣхъ? Кажется, теперь вы видитесь съ ней чаще всѣхъ.
   -- Мнѣ кажется, онъ не имѣетъ никакой.
   Говоря это, Гарри не могъ удержаться отъ безразсудной ревности.
   -- Вы всегда имѣли самое ничтожное мнѣніе объ Арчи. Положеніе Арчи перемѣнилось, Гарри, съ-тѣхъ-поръ, какъ мой ангельчикъ отнятъ отъ меня. Разумѣется, онъ женится, и я думаю, что Гью было бы пріятно, еслибъ онъ женился на Джуліи. Это онъ предложилъ. Ему нравится только то, что онъ предлогаетъ самъ.
   -- Онъ предложилъ бракъ съ лордомъ Онгаромъ. А развѣ это нравится ему теперь?
   -- Ну видите, Джулія получила же деньги.
   Гарри, услышавъ это, отвернулся; ему сдѣлалось противно. Бѣдный малютка, мать котораго теперь говорила съ нимъ, былъ похороненъ только въ это утро, а она уже составляла новые планы для фамильнаго богатства. Джулія получила деньги! Это казалось ей даже въ ея горести достаточнымъ вознагражденіемъ за всё, что ёя сестра вынесла и выносила. Жалкая душа! Гарри не размыслилъ, какъ ему слѣдовало бы сдѣлать, что всѣ ея планы клонились только къ тому, чтобъ добиться спокойствія, которымъ, можетъ-быть, она пользовалась бы, еслибъ ея мужъ остался доволенъ.
   -- Почему же Джулія не хочетъ выйти за него? спросила она.
   -- Не могу сказать почему, но она не выйдетъ, сказалъ Гарри почти съ гнѣвомъ.
   Въ эту минуту дверь отворилась и сэръ Гью вошолъ въ комнату.
   -- Я не зналъ, что вы здѣсь, обратился онъ къ своему гостю.
   -- Я не могъ быть здѣсь и не сказать нѣсколько словъ лэди Клэверингъ.
   -- Чѣмъ меньше говорить, тѣмъ лучше, сказалъ сэръ Гью.
   Но ни въ голосѣ его, ни въ физіономіи не слышалось желанія оскорбить, и Гарри не обидѣлся.
   -- Я говорилъ лэди Клэверингъ, что ей слѣдовало бы уѣхать отсюда на время.
   -- А зачѣмъ вы говорили это?
   -- Я сказала ему, что не поѣду, отвѣчала бѣдная женщина.
   -- Зачѣмъ ей ѣхать, и куда, и зачѣмъ вы предлагаете ей это? И какимъ образомъ ея отъѣздъ можетъ быть предметомъ вашей заботливости?
   Когда сэръ Гью дѣлалъ эти вопросы своему кузену, въ тонѣ его была придирчивость -- умышленная придирчивость -- и не только въ тонѣ, но и въ глазахъ, и во всей осанкѣ. Онъ повернулся спиной къ женѣ и прямо посмотрѣлъ въ лицо Гарри.
   -- Безъ всякаго сомнѣнія, лэди Клэверингъ очень вамъ обязана, сказалъ онъ:-- но почему именно вы взяли на себя совѣтовать ей оставить ея домъ въ такое время?
   Гарри, прежде чѣмъ далъ отвѣтъ сэру Гью, обсудилъ, каковы будутъ послѣдствія того, что онъ скажетъ. Самому ему не было никакого дѣла до гнѣва его кузена. Цѣль его теперь просто состояла въ томъ, чтобъ исполнить желаніе лэди Онгаръ, и онъ думалъ, что можетъ-быть сэръ Гью не будетъ препятствовать предложенію, которое жена не смѣла сдѣлать ему изъ робости.
   -- Сестра ея дала мнѣ порученіе, сказалъ Гарри.
   -- Честное слово, она очень добра. Какое же это порученіе? Или это секретъ между вами троими?
   -- У меня нѣтъ секретовъ, Гью, сказала ему жена.
   -- Дай мнѣ выслушать, что онъ скажетъ, замѣтилъ сэръ Гью.
   -- Лэди Онгаръ думала, что сестрѣ ея было бы хорошо уѣхать изъ Клэверинга на короткое время, и предложила ѣхать съ нею куда она захочетъ на нѣсколько недѣль, вотъ и всё.
   -- За коимъ чортомъ Герміона должна бросить свой домъ? А еслибъ она и захотѣла оставить его, съ какой стати ей ѣхать съ женщиной, которая дурно вела себя?
   -- О, Гью! воскликнула лэди Клэверингъ.
   -- Лэди Онгаръ никогда не вела себя дурно, сказалъ Гарри.
   -- Вы ея заступникъ? спросилъ сэръ Гью.
   -- Въ этомъ отношеніи, да. Она никогда не вела себя дурно и, сверхъ того, съ нею жестоко обошлись, когда она воротилась сюда.
   -- Кто? кто? сказалъ сэръ Гью, подходя къ своему кузену и сердито заглядывая ему въ лицо.
   Но Гарри Клэверингъ былъ не такой человѣкъ, чтобы оробѣть отъ сердитаго вида кого бы то ни было.
   -- Вы, сказалъ онъ:-- ея зять, вы, устроившіе этотъ несчастный бракъ и болѣе всѣхъ обязанные защищать её.
   -- О, Гарри! перестаньте, перестаньте! вскрикнула лэди Клэверингъ.
   -- Молчи, Герміона! повелительно сказалъ мужъ:-- или лучше уйди и оставь насъ. Я долженъ сказать нѣсколько словъ Гарри Клэверингу глазъ-на-глазъ.
   -- Я не уйду, если вы будете ссориться.
   -- Гарри, сказалъ сэръ Гью:-- я попрошу васъ сойти внизъ въ столовую, я сейчасъ приду къ вамъ.
   Гарри Клэверингъ сдѣлалъ, какъ ему было сказано, и черезъ нѣсколько минутъ кузенъ пришолъ къ нему въ столовую.
   -- Нѣтъ никакого сомнѣнія, что вы хотѣли оскорбить меня тѣми словами, которыя сказали наверху, началъ баронетъ послѣ того, какъ старательно заперъ дверь и медленно подошолъ къ ковру передъ каминомъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, я имѣлъ намѣреніе заступиться за обиженную женщину, которую вы оклеветали.
   -- Послушайте, Гарри, я не хочу, чтобы вы вмѣшивались въ мои дѣла здѣсь или гдѣ бы то ни было. Вы прекрасный молодой человѣкъ, въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія, но не ваше дѣло устроивать порядокъ въ моёмъ домѣ. Послѣ того, что вы сейчасъ сказали лэди Клэверингъ, вы лучше сдѣлаете, если не будете бывать здѣсь въ моё отсутствіе.
   -- Ни въ вашемъ отсутствіи, ни въ присутствіи.
   -- Что касается послѣдняго, поступайте какъ хотите. А относительно моей свояченицы я просто вамъ посовѣтую заботиться о вашихъ собственныхъ дѣлахъ.
   -- Я буду заботиться о такихъ дѣлахъ, о какихъ захочу.
   -- О лэди Онгаръ и ея жизни послѣ замужства вы вѣрно знаете очень мало, и не полагаю, чтобы много узнали отъ нея самой. Она когда-то одурачила васъ, и очень можетъ-быть, что вздумаетъ сдѣлать это опять.
   -- Вы сейчасъ только сказали, что не хотите, чтобы вмѣшивались въ ваши дѣла, и я также не хочу.
   -- Я не знаю, есть ли у васъ такія дѣла, въ которыя можетъ вмѣшиваться кто-нибудь. Мнѣ сказали, что вы помолвлены съ молодой дѣвицей, которую ваша мать приводила сюда обѣдать. Если такъ, я не вижу, какимъ образомъ вы можете называть себя заступникамъ лэди Онгаръ.
   -- Я не говорилъ ничего подобнаго.
   -- Говорили.
   -- Нѣтъ, это вы спросили меня, не заступникъ ли я ея.
   -- А вы отвѣчали утвердительно.
   -- Только въ томъ отношеніи, чтобы защищать ея репутацію, когда вы клеветали на неё.
   -- Ей-Богу, ваше безстыдство восхитительно! Кто знаетъ её лучше, какъ вы думаете, вы или я? Чья она свояченица? Вы сказали мнѣ, что я жестоко обошолся съ ней, этого я не хочу выносить и требую, чтобы вы извинились передо мной.
   -- Мнѣ не въ чемъ извиняться и я не отступлюсь отъ моихъ словъ.
   -- Тогда я скажу вашему отцу о вашемъ грубомъ поступкѣ и предостерегу его, что вы поставили меня въ необходимость выгнать его сына изъ моего дома. Вы дерзкій, самонадѣянный молокососъ, и еслибъ вы не носили одно имя со мною, я приказалъ бы моимъ конюхамъ вытолкать васъ палками отсюда.
   -- Вы знаете очень хорошо, что конюхи ваши не послушались бы вашего приказанія. Они скорѣе отколотили бы палками васъ. Иногда я думаю, что они это сдѣлаютъ, когда слышу, какъ вы говорите съ ними.
   -- Уйдите!
   -- Разумѣется, я уйду; зачѣмъ мнѣ оставаться здѣсь?
   Сэръ Гью отворилъ дверь, и Гарри вышелъ, бросивъ осторожный взглядъ черезъ плечо, чтобы съ нимъ не сдѣлали какого-нибудь насилія. Но сэръ Гью былъ не такъ опрометчивъ и позволилъ своему кузену уйти изъ комнаты и изъ дома не тронувъ его.
   И всё это случилось въ день похоронъ! Гарри Клэверингъ поссорился такимъ образомъ съ отцомъ черезъ нѣсколько часовъ послѣ того, какъ они оба вмѣстѣ стояли надъ могилою единственнаго ребёнка этого отца! Когда Гарри думалъ объ этомъ, идя черезъ паркъ, ему сдѣлалось противно. Какіе жалкіе, гнусные люди окружали его! Съ какими порочными людьми имѣлъ онъ дѣло! А что могъ онъ думать о себѣ -- о себѣ, когда онъ былъ помолвленъ и съ Флоренсъ Бёртонъ и съ лэди Онгаръ? Даже его кузенъ упрекалъ его въ вѣроломствѣ съ Флоренсъ, но что сказалъ бы его кузенъ, еслибъ онъ зналъ всё? И что хорошаго сдѣлалъ онъ, или лучше сказать, чего дурного не сдѣлалъ онъ? Пытаясь заступиться за лэди Клэверингъ, не вмѣшался ли онъ дѣйствительно не въ своё дѣло и открыто подвергнулъ себя гнѣву своего кузена? Онъ чувствовалъ, что онъ былъ осёлъ, дуракъ, и осёлъ самонадѣянный, воображавшій, будто онъ можетъ сдѣлать пользу, когда его вмѣшательство могло сдѣлать только вредъ. Почему онъ не могъ молчать, когда сэръ Гью вошолъ, вмѣсто того, чтобы сдѣлать эту тщетную попытку относительно лэди Ккэверитъ? Но даже эта непріятность была только добавочной къ той большой непріятности, которая подавляла его. Какъ могъ онъ избѣгнуть положенія, въ которое поставилъ себя относительно лэди Онгаръ? Уѣзжая изъ Лондона, онъ обѣщалъ написать ей въ тотъ же самый вечеръ и разсказать всё о Флоренсъ. Но вечеръ прошолъ, прошолъ и весь слѣдующій день, а письмо не было написано. Сидя съ отцомъ въ этотъ вечеръ, онъ разсказалъ ему свою ссору съ кузеномъ. Отецъ его пожалъ плечами и поднялъ брови.
   -- Ты смѣлѣе меня, сказалъ онъ.-- Я никакъ не посмѣлъ бы посовѣтовать Гью, что ему дѣлать съ своей женой.
   -- Но я ему не совѣтовалъ, я только сказалъ, что говорилъ съ ней объ этомъ. Еслибъ онъ сказалъ вамъ, что онъ совѣтовалъ моей матери дѣлать это или то, вы не разсердились бы на это.
   -- Гью человѣкъ странный.
   -- Никто не имѣетъ права быть страннымъ, каждый долженъ покоряться обычаямъ, принятымъ въ свѣтѣ.
   -- Не думаю, чтобы это значило что-нибудь, сказалъ ректоръ:-- если дверъ твоего кузена будетъ заперта, здѣсь или въ Лондонѣ, это тебѣ не повредитъ.
   -- О, да! это мнѣ не повредитъ; но я не желаю, чтобы вы думали, будто я поступилъ безразсудно.
   Вечеръ прошолъ, прошолъ и слѣдующій день, а письмо всё не было написано. На третье утро послѣ похоронъ Гарри услышалъ, что сэръ Гью уѣхалъ; но онъ разумѣется въ замокъ не пошолъ, помня, что хозяинъ запретилъ ему приходить туда въ своё отсутствіе. Мать его однако ходила къ лэди Клэверингъ, и нѣкоторыя сношенія между обоими семействами возобновились. Гарри имѣлъ намѣреніе остаться въ Клэверингѣ только одинъ день послѣ похоронъ, но черезъ недѣлю онъ всё еще находился въ пасторатѣ. Онъ говорилъ, что Троицынъ и Духовъ день, какъ праздники, онъ можетъ провести дома. Разумѣется, въ пасторатѣ были рады, что онъ остаётся съ ними, но не могли не примѣтить, что дѣла его идутъ не совсѣмъ хорошо. Фанни примѣтила также, что онъ ни разу не упомянулъ о Флоренсъ.
   -- Гарри, сказала она: -- между тобою и Флоренсъ ничего не случилось дурного?
   -- Дурного? Что можетъ быть дурное? Что ты хочешь сказать?
   -- Я получила отъ нея письмо сегодня, и она спрашиваетъ, гдѣ ты.
   -- Женщины всегда ожидаютъ кучи писемъ. Но мнѣ было некогда. Напиши къ ней завтра, что я буду писать ей тотчасъ, какъ только ворочусь въ Лондонъ.
   -- Но почему ты не напишешь къ ней отсюда?
   -- Потому что ты можешь сдѣлать это за меня.
   Фанни чувствовала, что это вовсе не похоже на любовника, особенно на такого любовника, какимъ былъ ея братъ. Пока Флоренсъ была въ Клэверингѣ, онъ постоянно писалъ къ ней письма, и Фанни часто слышала, какъ Флоренсъ хвасталась, что эти письма совершенство въ своёмъ родѣ. Она не сказала ничего болѣе теперь, но знала, что дѣло было не совсѣмъ въ порядкѣ. Дѣло было вовсе не въ порядкѣ. Гарри не писалъ ни къ лэди Онгаръ, ни къ Флоренсъ, и чѣмъ долѣе онъ откладывалъ, тѣмъ тяжелѣе это становилось для него. Онъ теперь говорилъ себѣ, что не напишетъ ни къ которой до-тѣхъ-поръ, пока не воротится въ Лондонъ.
   За день до отъѣзда къ нему пришло письмо изъ Страттона. Фанни была съ нимъ, когда онъ получилъ это письмо, и примѣтила, что онъ положилъ его въ карманъ не распечатавъ. Въ карманѣ онъ носилъ его нераспечатаннымъ полдня, такъ что наконецъ ему сдѣлалось стыдно своей слабости. Наконецъ, почти съ отчаяніемъ онъ сорвалъ печать и принудилъ себя прочесть. Въ этомъ письмѣ не было ничего такого, что могло бы испугать его. Въ нёмъ не заключалось почти ни одного слова, которое можно было бы принять за упрёкъ.
   "Я не удивляюсь, почему вы цѣлыхъ двѣ недѣли не писали ко мнѣ, говорила она въ письмѣ: мнѣ кажется это такъ странно оттого, что вы избаловали меня вашей добротой. Я знаю, что другіе мущины, когда помолвлены, не безпокоятъ себя постоянными письмами. Даже Теодоръ, который по мнѣнію Цециліи совершенство, не писалъ бы къ ней тогда очень часто, а теперь, когда онъ въ отсутствіи, его письма состоятъ только изъ трёхъ строчекъ. Я полагаю, вы учите меня не быть взыскательной, но меня это огорчаетъ оттого, что урокъ не былъ данъ слишкомъ скоро."
   Потомъ она продолжала, по своему обыкновенію, разсказывать ему, что она дѣлала, что читала и что думала. Въ письмѣ ея не было никакого подозрѣнія, никакого опасенія, никакого намёка на ревность. И она не будетъ имѣть причины къ ревности! Одной изъ двухъ слѣдуетъ пожертвовать, и гораздо приличнѣе пожертвовать Джуліей. Джулія будетъ принесена въ жертву -- Джулія и онъ самъ! Но всё-таки онъ не могъ написать къ Флоренсъ, пока не напишетъ къ Джуліи. Онъ не могъ заставить себя писать нѣжныя, милыя, любящія слова къ одной женщинѣ, между-тѣмъ какъ другая еще считаетъ его своимъ женихомъ.
   -- Сегодня утромъ ты получилъ письмо отъ Флоренсъ? спросила Фанни.
   -- Отъ нея.
   -- Получила она моё письмо?
   -- Не знаю. Разумѣется, получила. Если ты послала письмо по почтѣ, какъ же ей не получить.
   -- Можетъ-быть, она упомянула о моёмъ письмѣ.
   -- Можетъ-быть, я не помню.
   -- Тебѣ не кчему сердиться на меня, Гарри, за то, что я люблю дѣвушку, которая будетъ твоей женой. Тебѣ было бы непріятно, еслибъ я не любила её.
   -- Я терпѣть не могу, когда меня называютъ сердитымъ.
   -- А я скажу, что терпѣть не могу, когда ты сердитъ -- и ты еще уѣзжаешь завтра! Съ-тѣхъ-поръ, какъ ты здѣсь, ты не сказалъ мнѣ ни одного пріятнаго слова.
   Гарри бросился на стулъ почти съ отчаяніемъ. Онъ не былъ на столько лицемѣренъ, чтобы говорить пріятныя слова, когда сердце его было неспокойно.
   -- Если ты имѣешь непріятности, Гарри, я не стану тебя дразнить.
   -- Я имѣю непріятности, отвѣчалъ онъ.
   -- Не могу ли я помочь тебѣ?
   -- Нѣтъ, ты не можешь мнѣ помочь. Мнѣ никто не можетъ помочь. Но не дѣлай никакихъ вопросовъ.
   -- О, Гарри! Не на счотъ ли денегъ это?
   -- Нѣтъ, нѣтъ! это не имѣетъ никакого отношенія къ деньгамъ.
   -- Ужъ не поссорился ли ты съ Флоренсъ?
   -- Нѣтъ, я съ ней совсѣмъ не ссорился. Но я не стану отвѣчать больше на вопросы. Фанни, не говори объ этомъ ни отцу моему, ни матери. Это скоро кончится, и тогда, если будетъ возможно, я тебѣ скажу.
   -- Гарри, не выходишь ли ты на дуэль съ Гью?
   -- На дуэль съ Гью? Нѣтъ. Я пожалуй былъ бы готовъ, но онъ не такъ глупъ. Ничего нѣтъ подобнаго.
   Она не дѣлала ему больше вопросовъ, и на слѣдующее утро онъ воротился въ Лондонъ. На своёмъ столѣ онъ нашолъ письмо, полученное только въ этотъ день, и тотчасъ узналъ почеркъ лэди Онгаръ.
   "Приходите ко мнѣ тотчасъ, тотчасъ."
   Вотъ всё, что заключалось въ этомъ письмѣ.
   

Глава XXIII.
КЕМБЕРЛИ-ГРИНЪ БЕЗЪ ГРЯЗИ.

   Когда Фанни Клэверингъ разспрашивала своего брата объ его непріятностяхъ, она сама имѣла свои непріятности. Уже нѣсколько дней ей было извѣстно -- почти извѣстно -- что любовь Соля нельзя было причислить къ вещамъ прошедшимъ. Я не скажу, чтобы это убѣжденіе съ ея стороны было непріятностью безъ всякой примѣси, или чтобы она не чувствовала хоть лёгкаго оттѣнка грусти или безмолвной меланхоліи, еслибъ это было иначе. Но, безъ всякаго сомнѣнія, Соль былъ для нея причиною непріятностей; и Соль съ своей дѣятельной любовью былъ для нея гораздо непріятнѣе, чѣмъ былъ бы Соль съ забытой любовью.
   -- Это было бы безумствомъ и съ его стороны и съ моей, очень часто говорила себѣ Фанни:-- у него нѣтъ ни одного шиллинга на свѣтѣ.
   Но въ эти дня она уже не думала объ его неловкости, объ его грубой одеждѣ, объ его разсѣянномъ обращеніи, а къ его дѣйствіямъ какъ пастора восторгъ ея былъ великъ. Мать ея примѣтила это и предостерегла её, но степенное обращеніе Фанни обмануло мистриссъ Клэверингъ.
   -- О, мама! разумѣется, я знаю, что это невозможно, и я увѣрена, что онъ самъ объ этомъ не думаетъ больше.
   Когда она сказала это, мистриссъ Клэверингъ подумала, что опасаться нечего. Читатель не долженъ предполагать, чтобы Фанни была лицемѣрна. Въ словахъ, сказанныхъ ею матери, лицемѣрія не было. Въ эту минуту убѣжденіе, что любовь Соля не причислялась къ прошедшимъ событіямъ, не достигло до нея, а относительно себя самой она была совершенно искренна, когда говорила, что это невозможно.
   Надо вспомнить, что Флоренсъ Бёртонъ совѣтовала Солю попытаться опять и что Соль рѣшился сдѣлать это, рѣшивъ также, что если его попытка будетъ напрасна, онъ долженъ оставить Клэверингъ и искать другого мѣста. Это былъ серьёзный, задумчивый человѣкъ, для котораго подобное дѣло было очень важной фазой въ жизни, которая доставляла теперь безчисленныя треволненія и могла также доставить неисчислимую радость. Со дня на день исполнялъ онъ своё дѣло, видаясь съ Фанни почти ежедневно среди своихъ занятій. И никогда въ эти дни не говорилъ онъ ей ни слова о своей любви -- никогда съ того самаго дня, когда онъ заговорилъ съ нею въ грязномъ переулкѣ. Ни съ кѣмъ, кромѣ Флоренсъ Бёртонъ, не говорилъ онъ объ этомъ съ-тѣхъ-поръ, и Флоренсъ Бёртонъ, конечно, была ему вѣрна, но несмотря на всё это, убѣжденіе Фанни была очень сильно.
   Флоренсъ посовѣтовала Солю попытаться опять, и Соль приготовился къ этой попыткѣ, но онъ не позволялъ себѣ дѣлать ничего второпяхъ. Онъ долго обдумывалъ прежде, чѣмъ приготовился заговорить объ этомъ предметѣ, сомнѣваясь иногда, имѣетъ ли онъ право сдѣлать это, не поговоривъ прежде съ отцомъ Фанни, а потомъ сомнѣваясь относительно того, не лучше ли бы онъ помогъ своему дѣлу, еслибъ попросилъ помощи у матери Фанни. Но онъ рѣшилъ наконецъ, что положится на себя одного. А если сватовство его за Фанни было непріятно ректору, какъ ея отцу, то эта непріятность была уже сдѣлана. Но Соль не хотѣлъ согласиться, что это была непріятность. Мнѣ кажется, онъ считалъ себѣ въ правѣ, какъ джентльмэнъ, обратиться къ каждой дѣвицѣ, съ которой находился въ короткихъ сношеніяхъ. Мнѣ кажется, онъ не зналъ свѣтскихъ отношеній, никогда не старался стать на одной ногѣ съ людьми, которые были богаче его и опытнѣе въ знаніи свѣта, но всё-таки онъ чувствовалъ, что ничѣмъ не ниже ихъ. Еслибъ на свѣтѣ нашлась женщина, которая показала бы, что она считаетъ его лучше чѣмъ ихъ, онъ могъ просить такую женщину соединить ея участь съ его участью. Еслибъ ему не удалось, это ужъ его несчастье, и несчастье такое, которое, какъ ему хорошо было извѣстно, трудно было перенести. А что касалось матери, хотя онъ уже любилъ нѣжно мистриссъ Клэверингъ, цѣня ея доброту ко всѣмъ окружавшимъ её, ея обращеніе съ ея мужемъ, ея заботливость по приходу, всё-таки ему не хотѣлось быть обязаннымъ ей своимъ успѣхомъ. Хотя Соль не былъ рыцаремъ, хотя въ нёмъ не было ничего рыцарскаго, хотя онъ былъ бѣдный пасторъ въ весьма грубой одеждѣ и съ обращеніемъ не совсѣмъ приличнымъ для сношеній съ свѣтомъ, а всё-таки онъ чувствовалъ, что призъ, который желалъ пріобрѣсти, онъ долженъ былъ завоевать самъ, и что его торжество лишилось бы половины своей славы, еслибъ не было достигнуто его собственными подвигами. Онъ не былъ трусомъ ни въ этомъ и ни въ какомъ другомъ дѣлѣ. Когда обстоятельства требовали, онъ высказывалъ свои мысли откровенно, энергично, а иногда даже и довольно граціозно.
   Какъ Фанни узнала, что это наступаетъ? Она узнала, хотя онъ не сказалъ ей ничего, кромѣ обычныхъ извѣстій по приходу. Онъ часто бывалъ вмѣстѣ съ нею въ двухъ школахъ, часто возвращался съ нею въ пріятные весенніе вечера по переулку, который вёлъ въ пасторатъ изъ Кёмберли-Грина; часто повѣрялъ съ нею небольшіе счоты приходской благотворительности. Онъ никогда не заговаривалъ о томъ, другомъ предметѣ, а между-тѣмъ Фанни знала, что это наступаетъ, и когда разспрашивала Гарри объ его непріятностяхъ, она также думала и о своихъ.
   Была половина мая; весна уступала мѣсто раннему лѣту почти прежде чѣмъ наступила сама. Переулокъ Кёмберли-Гринъ ужъ не былъ грязенъ и Фанни могла ходить взадъ и вперёдъ между пасторатомъ и своей отдалённой школой, не шлёпаясь по грязи, для чего такъ не идётъ женскій нарядъ. Въ одинъ вечеръ, когда она кончила свою работу, Соль сунулъ голову въ дверь школы и спросилъ, собирается ли она домой. Какъ только она увидѣла его глаза и услышала его голосъ, она стала опасаться, что день насталъ. Она не приготовила никакого новаго отвѣта и могла только дать отвѣтъ, который дала прежде. Она всегда говорила себѣ, что это было невозможно, а что касается другихъ вопросовъ насчотъ ея собственнаго сердца и тому подобнаго, она удаляла эти вопросы отъ себя какъ ненужные, а можетъ-быть и неприличные. Это было невозможно и, слѣдовательно, это надо было выкинуть изъ головы, какъ дѣло рѣшонное и конченное. Но теперь время настало и она почти жалѣла, зачѣмъ ея рѣшимость не была опредѣлённѣе.
   -- Да, мистеръ Соль, я кончила.
   -- Я пойду съ вами, если вы мнѣ позволите.
   Тогда Фанни сказала нѣсколько словъ благоразумныхъ и опытныхъ двумъ-трёмъ дѣвочкамъ, для того, чтобы показать имъ, ему и себѣ, что она совершенно спокойна. Она промѣшкала въ комнатѣ нѣсколько минутъ и выказала себя очень благоразумной и опытной.
   -- Теперь я совсѣмъ готова, мистеръ Соль.
   Сказавъ это, она вышла на зелёный переулокъ, а онъ за нею, а потомъ онъ сдѣлалъ ей нѣсколько вопросовъ о Флоренсъ Бёртонъ. Фанни сказала ему, что она получила письмо изъ Страттона два дня тому назадъ и что Флоренсъ здорова.
   -- Она очень мнѣ нравится, сказалъ Соль.
   -- И намъ всѣмъ. Она опять будетъ сюда осенью, такъ что вы скоро увидите её опять.
   -- Какъ это можетъ быть, я не могу сказать, но если вы увидитесь съ нею, это будетъ имѣть очень важныя послѣдствія.
   -- Разумѣется, мы всѣ увидимся съ нею.
   -- Здѣсь, въ этомъ переулкѣ, я видѣлся съ ней въ послѣдній разъ и прощался. Она не сказала вамъ, что я прощался съ нею?
   -- Я не помню.
   -- А! вы вспомнили бы, еслибъ она вамъ сказала; но она поступила хорошо, не сказавъ вамъ.
   Фанни нѣсколько скофузилась и никакъ не могла сообразить, что всё это значитъ. Соль шолъ рядомъ съ нею, и нѣсколько минутъ ничего не было говорено. Черезъ нѣсколько времени онъ опять вернулся къ своему прощанію съ Флоренсъ.
   -- Я спрашивалъ ея совѣта, и она подала мнѣ его прямо, съ прямымъ намѣреніемъ и съ увѣренностью въ голосѣ. Я люблю такихъ людей. Тогда вы увѣрены, что другъ вашъ говоритъ вамъ правду, даже еслибы это былъ простой отрицательный отвѣтъ или отказъ отвѣчать на сдѣланный вопросъ.
   -- Флоренсъ Бёртонъ всегда выражается прямо.
   -- Я спрашивалъ её, какъ она думаетъ, могу ли я надѣяться на болѣе благопріятный отвѣтъ, если опять сдѣлаю вамъ предложеніе.
   -- Она не могла говорить вамъ утвердительно объ этомъ, мистеръ Соль, она не могла сдѣлать этого.
   -- Она этого не сдѣлала. Она просто посовѣтовала мнѣ спросить васъ. И она была права. Въ такомъ дѣлѣ я ни къ кому не могу обратиться кромѣ васъ и теперь я дѣлаю вамъ этотъ вопросъ: Могу я осмѣлиться имѣть надежду?
   Голосъ его былъ такой торжественный, а въ лицѣ было столько серьёзности, что Фанни никакъ не могла рѣшиться отвѣчать ему тотчасъ. Отвѣтъ, бывшій въ ея мысляхъ, былъ слѣдующій: "какъ вы можете просить меня постараться полюбить человѣка, у котораго только семьдесятъ фунтовъ годового дохода, между-тѣмъ какъ у меня самой нѣтъ ничего?" Но въ его осанкѣ было что-то такое почти величественное по своей серьёзности, что дѣлало для нея совершенно невозможнымъ говорить съ нимъ въ этомъ тонѣ. Но онъ, сдѣлавъ свой вопросъ, ждалъ отвѣта, и ей было хорошо извѣстно, что чѣмъ болѣе она станетъ мѣшкать, тѣмъ слабѣе будутъ ея доводы.
   -- Это совершенно невозможно, сказала она наконецъ.
   -- Если это дѣйствительно правда, если вы скажете это послѣ того, какъ выслушаете меня до конца, я откажусь отъ моего намѣренія, оставлю васъ и уѣду изъ Клэверинга.
   -- О, мистеръ Соль! не дѣлайте этого для папа и для прихода.
   -- Я готовъ многое сдѣлать для вашего отца, а приходъ я очень люблю. Не думаю, чтобы я могъ заставить васъ понять, какъ я люблю его. Мнѣ кажется, что я никакъ не могу имѣть опять точно такія же чувства къ другому мѣсту; какія я имѣю къ этому. Здѣсь нѣтъ ни одного дома, ни одного поля, ни одного переулка, которые не были бы дороги для меня. Это похоже на первую любовь. У нѣкоторыхъ людей первая любовь бываетъ такъ сильна, что новая страсть становится невозможной.
   Онъ не сказалъ, что такъ будетъ и съ нимъ, но ей казалось, что намѣреніемъ его было, чтобы она такъ поняла его.
   -- Я не вижу, зачѣмъ вамъ оставлять Клэверингъ, сказала она.
   -- Еслибъ вы знали мои чувства къ вамъ, вы увидѣли бы зачѣмъ это должно быть. Я не говорю, чтобы на это была рѣшительная необходимость. Будь я человѣкъ сильный, такой необходимости не было бы. Но я слабъ, слабъ въ этомъ отношеніи, и не могу сдерживать себя до такой степени, какъ это необходимо для той работы, которою я долженъ заниматься.
   Когда онъ заговорилъ о любви къ этому мѣсту, къ этому приходу, въ словахъ его было нѣчто похожее на страсть; но теперь, когда онъ говорилъ о себѣ и своихъ чувствахъ къ ней, онъ былъ спокоенъ и разсудителенъ и говорилъ о чомъ, что онъ оставитъ её такъ, какъ могъ бы говорить о перемѣнѣ воздуха, необходимой для его здоровья. Она чувствовала это и почти разсердилась на него.
   -- Разумѣется, вы должны знать, что для васъ лучше, сказала она.
   -- Да, я знаю теперь, что я долженъ дѣлать, если таковъ будетъ вашъ отвѣтъ. Я рѣшился, я не могу остаться въ Клэверингѣ, если вы мнѣ скажете, что я никогда не могу надѣяться, чтобы вы сдѣлались моей женой.
   -- Но, мистеръ Соль...
   -- Я слушаю. Но прежде чѣмъ вы заговорите, вспомните, какъ важны будутъ для меня ваши слова.
   -- Нѣтъ, они не могутъ быть такъ ужъ очень важны...
   -- Относительно моего счастья и спокойствія они будутъ важны. Разумѣется, я знаю, что ваши слова не могутъ повредить мнѣ далѣе моего счастья и спокойствія. Но вы можете способствовать моему счастью въ этомъ отношеніи также, какъ я могу способствовать вашему.
   -- Но, мистерѣ Соль... начала она опять.
   Потомъ, чувствуя, что она должна продолжать, она принудила себя произнести слова, которыя сама находила пошлыми.
   -- Нельзя жениться, не имѣя дохода. Мистеръ Фильдингъ и не думалъ о женитьбѣ, пока не получилъ прихода.
   -- Но независимо отъ этого могу ли я надѣяться?
   Она осмѣлилась взглянуть на его лицо и увидѣла, что глаза его сверкали необыкновеннымъ блескомъ.
   -- Какъ могу я отвѣчать вамъ? Развѣ это не достаточная причина для того, чтобы даже и не разсуждать объ этомъ?
   -- Нѣтъ, миссъ Клэверингъ, эта причина недостаточная. Еслибъ вы сказали мнѣ, что никогда не можете меня полюбить -- меня лично -- что вы никогда не можете имѣть ко мнѣ привязанности, вотъ это была бы достаточная причина для того, чтобы я отказался отъ васъ, для того, чтобы я бросилъ здѣсь всѣ мои надежды и уѣхалъ изъ Клэверинга навсегда. Ничто другое не можетъ быть достаточной причиной. Моя бѣдность не должна заставлять васъ отказать мнѣ, еслибъ вы любили меня. Еслибъ вы меня любили, мнѣ кажется, вы должны бы были мнѣ сказать это, несмотря на то, что я такъ бѣденъ.
   -- Вы не можете мнѣ нравиться менѣе оттого, что вы бѣдны.
   -- Но нравлюсь ли я вамъ? Можете ли вы полюбить меня, еслибъ я имѣлъ такой доходъ, какой вы считаете нужнымъ? Еслибъ я былъ богатъ, могли ли бы вы смотрѣть на меня какъ на человѣка, котораго вы любили бы болѣе всѣхъ на свѣтѣ? Я прошу васъ отвѣчать мнѣ на этотъ вопросъ искренно, и если вы скажете мнѣ, что это возможно, я не стану отчаяваться и не уѣду.
   Когда онъ говорилъ это, они повернули на дорогу, съ которой была видна калитка пастората. Фанни знала, что она должна разстаться съ нимъ здѣсь и идти далѣе одна, но она знала также, что должна сказать ему что-нибудь болѣе прежде чѣмъ ускользнётъ отъ него такимъ образомъ. Она не желала увѣрить его въ своёмъ положительномъ къ нему равнодушіи, а еще менѣе желала она сказать ему, что онъ можетъ надѣяться. Невозможно, что бы отецъ ея одобрилъ такую помолвку; не могла она также заставить себя думать, что она будетъ довольна такимъ женихомъ, какъ Соль. Когда онъ въ первый разъ сдѣлалъ ей предложеніе, она почти насмѣхалась надъ этимъ предложеніемъ въ своемъ сердцѣ, а между-тѣмъ въ этомъ предложеніи было также что-то такое показавшееся ей высокимъ. Этотъ человѣкъ былъ честенъ, добръ, правдивъ, она не знала даже, можетъ-быть, никого добрѣе и правдивѣе этого человѣка. Она не могла принудить себя сказать ему слово, которое изгонитъ его навсегда изъ этого мѣста, которое онъ такъ любилъ.
   -- Если вы знали ваше собственное сердце настолько, чтобы отвѣчать мнѣ, вы отвѣтили бы, продолжалъ Соль.-- Если вы не знаете, такъ и скажите, я согласенъ ждать сколько вы назначите.
   -- Гораздо было бы лучше, мистеръ Соль, еслибъ вы совсѣмъ перестали объ этомъ думать.
   -- Нѣтъ, миссъ Клэверингъ, это не было бы лучше для меня, потому что это доказало бы, что у меня совсѣмъ нѣтъ сердца, а у меня сердце есть. Я нѣжно васъ люблю. Я не скажу, что я не могу жить безъ васъ, но это моя единственная великая надежда на этомъ свѣтѣ, чтобы я когда-нибудь могъ назвать васъ своей. Можетъ-быть, я слишкомъ склоненъ надѣяться, но конечно, еслибъ никакой надежды не было, вы уже сказали бы мнѣ это.
   Они подошли къ калиткѣ и онъ остановился, когда она протянула къ защолкѣ свою дрожащую руку.
   -- Я не могу сказать вамъ болѣе теперь, отвѣчала она.
   -- Пусть это такъ и останется. Но, миссъ Клэверингъ, я не уѣду отсюда, пока вы не скажете мнѣ болѣе. И я скажу вамъ правду, хотя даже она, можетъ-быть, васъ оскорбитъ. Теперь я болѣе имѣю надежды, чѣмъ имѣлъ до-сихъ-поръ -- болѣе надежды, что можетъ-быть со временемъ вы полюбите меня. Черезъ нѣсколько дней я опять спрошу васъ, позволите ли вы мнѣ говорить объ этомъ съ вашимъ отцомъ. Теперь я съ вами прощусь, и да благословитъ васъ Господь! Помните, что моё единственное желаніе на землѣ и честолюбіе въ вашихъ рукахъ.
   Онъ пошолъ въ себѣ домой; а она одна вошла въ калитку
   Что она должна была теперь дѣлать и какъ должна себя вести? Она тотчасъ пошла бы къ матери, еслибъ могла рѣшиться что ей сказать. Когда мать спроситъ её, какъ она смотритъ на этого человѣка, что она будетъ отвѣчать на этотъ вопросъ? Она не могла сказать себѣ, что она любила Соля, а между-тѣмъ еслибы она дѣйствительно его не любила, еслибы такая любовь была невозможна -- зачѣмъ она не сказала ему этого? Мы однако можемъ объявить, что наклонность насмѣхаться надъ его страстью, считать его человѣкомъ, который не имѣетъ права любить, исчезла навсегда. Она признавала въ нёмъ это право и знала, что онъ былъ добръ, правдивъ, честенъ, признавала въ нёмъ также мужество и энергическую рѣшимость. Она не говорила себѣ, что для нея рѣшительно невозможно полюбить его. Она пошла наконецъ въ свою комнату, несчастная, растревоженная, сомнѣвающаяся. Скрывать такую тайну отъ матери сдѣлало бы жизнь ея нестерпимой для нея. Но она чувствовала, что въ разговорѣ съ матерью былъ возможенъ только одинъ взглядъ на это дѣло. Даже еслибъ она его любила, какъ могла она выйти за пастора, у котораго было только семьдесятъ фунтовъ годового дохода?
   

Глава XXIV.
ШПІОНКА.

   Когда ребенокъ умеръ въ Клэверингскомъ Паркѣ, кто-то намекнулъ, что сэръ Гью непремѣнно поссорится съ своимъ братомъ, какъ только Арчи сдѣлается отцомъ наслѣдника титула и имѣнія. Въ этомъ не могли сомнѣваться тѣ, которые хорошо знали сэра Гью. Мысли, что Арчи будетъ имѣть то, чего онъ лишился; было бы достаточно для того; чтобы заставить его возненавидѣть Арчи. Но всё-таки въ настоящее время онъ продолжалъ подстрекать своего брата къ женитьбѣ на лэди Онгаръ. Гью также какъ и другіе чувствовалъ, что надежды Арчи теперь улучшились и что онъ можетъ просить руки богатой женщины гораздо съ большимъ приличіемъ, чѣмъ въ то время, когда былъ живъ бѣдный ребёнокъ. Никто не могъ понять этого лучше лэди Онгаръ, которая такъ хорошо знала всѣ семейныя обстоятельства. Черезъ день послѣ похоронъ оба брата воротились вмѣстѣ въ Лондонъ, и Гью высказалъ своё мнѣніе въ вагонѣ желѣзной дороги.
   -- Тебѣ не годится толкаться въ Болтонской улицѣ, точно-будто она семнадцатилѣтняя дѣвчонка, сказалъ онъ.
   -- Я это понимаю, сказалъ Арчи.-- Я долженъ дать ей знать, что я тутъ. Я понимаю всё.
   -- Такъ зачѣмъ же ты этого не дѣлаешь? Я думалъ, что ты имѣлъ намѣреніе отправиться къ ней тотчасъ, когда мы говорили объ этомъ въ Лондонѣ.
   -- Я и былъ у нея и очень хорошо сошолся съ нею, если принять въ соображеніе, что я былъ у ней недолго, когда пришла другая женщина.
   -- Но ты не сказалъ ей, зачѣмъ къ ней пришолъ?
   -- Нѣтъ. Видишь, нейдётъ тотчасъ приставать къ вдовѣ. Знаешь, нѣтъ еще полгода, какъ умеръ Онгаръ. Слѣдуетъ быть деликатнымъ въ этихъ вещахъ.
   -- Повѣрь, Арчи, тебѣ лучше оставить всѣ свои понятія о деликатности и сказать ей что тебѣ нужно прямо и ясно. Ты можешь быть увѣренъ, что она не подумаетъ о своёмъ первомъ мужѣ, если ты не будешь думать.
   -- О! я о нёмъ вовсе не думаю.
   -- Какая женщина была тамъ, говоришь ты?
   -- Маленькая француженка, сестра этого человѣка, она называетъ её Софи. Её зовутъ Софи Горделу; онѣ короткія пріятельницы.
   -- Это сестра графа?
   -- Да, его сестра. Какая болтунья! Она говорила такъ много о томъ, что ты держишь Герміону въ деревнѣ.
   -- Чортъ побери! какое ей дѣло до того? Это всё надѣлала Джулія.
   -- Я этого не думаю. Джулія не сказала ни слова. Я и не знаю, какъ это вышло. Но врядъ ли когда ты слыхалъ такую болтливую женщину, безобразную, старую, отвратительную! Но онѣ обѣ вѣчно вмѣстѣ.
   -- Если ты будешь зѣвать, ты увидишь, что Джулія выйдётъ за графа, пока ты раздумываешь.
   Арчи принялся соображать, можетъ онъ или нѣтъ сказать своему брату о своёмъ планѣ насчотъ Джуліи. Обсудивъ подробно это дѣло съ своимъ закадычнымъ другомъ капитаномъ Будлемъ, онъ пришолъ къ заключенію, что всего надёжнѣе для него было бы подкупить мадамъ Горделу и вкраться въ милость къ Джуліи съ помощью этой дамы. Воротившись въ Лондонъ, онъ долженъ былъ тотчасъ начать эту игру и уже обезпечилъ себя фондами для этой цѣли. Разстаться съ наличными деньгами было очень прискорбно для Арчи, хотя въ этомъ случаѣ прискорбіе нѣсколько смягчалось чувствомъ, что это нѣчто въ родѣ спортсмэнской сдѣлки.
   -- Ты всегда что-нибудь потеряешь на лошади, на которой хочешь выиграть, сказалъ ему Будль, и Арчи сознался въ справедливости этого замѣчанія. Онъ, хотя съ нѣкоторымъ затрудненіемъ, запасся фондами и приготовился начать свои дѣйствія, какъ только найдётъ мадамъ Горделу, воротившись въ Лондонъ. Ему уже былъ извѣстенъ ея адресъ отъ Будля и онъ узналъ посредствомъ несравненной проницательности своего друга, что эта дама -- иностранная шпіонка. Было бы интересно видѣть лицо Арчи, когда ему шепнули на ухо это извѣстіе по секрету въ клубѣ. Точно-будто ему сообщили какой-нибудь великій спортсмэнскій секретъ, неизвѣстный спортсменскому свѣту.
   -- А! сказалъ онъ, съ трудомъ переводя духъ: -- нѣтъ! неужели она?
   Эту же исторію разсказывали въ Лондонѣ уже лѣтъ шесть, справедливо или нѣтъ, я сказать не могу; но это до-сихъ-поръ не дошло до Арчи Клэверинга, и теперь, слушая это, онъ чувствовалъ, что становится участникомъ въ самыхъ глубокихъ дипломатическихъ европейскихъ секретахъ.
   -- Неужели она? повторилъ онъ.
   И его уваженіе къ этой женщинѣ увеличилось въ тысячу разъ.
   -- Вотъ какова она, сказалъ Будль:-- и для тебя это чертовски хорошо! Разумѣется, ты можешь привлечь её на свою сторону, а это значитъ всё.
   Арчи рѣшилъ тотчасъ, что онъ воспользуется великимъ преимуществомъ, которое случай и замысловатость его друга доставили ему; но необходимость вынуть деньги изъ кошелька была для него весьма прискорбна, и ему пришло въ голову, какъ было бы хорошо для него, еслибъ онъ могъ уговорить своего брата помочь ему въ этомъ дѣлѣ. Еслибъ онъ только могъ заставить Гью видѣть огромную выгоду союза съ иностранной шпіонкой! Гью едвали откажется помочь въ издержкахъ, разумѣется, когда ему растолкуютъ, что деньги будутъ возвращены, когда трудъ иностранной шпіонки будетъ имѣть успѣшный результатъ. Иностранная шпіонка! только одинъ звукъ этихъ словъ имѣлъ въ себѣ что-то такое очаровательное, что заставило Арчи даже полюбить издержки. Иностранная шпіонка! Софи Горделу мало сохранила прелестей женственности и ея присутствіе какъ женщины не доставляло Арчи особеннаго удовольствія, но ему было совсѣмъ бы не такъ пріятно, еслибъ это былъ шпіонъ, а не шпіонка. Интрига теперь была глубже. Чувство восторга къ таинственной гадости этого дѣла увеличивалось особенной пріятностью. Не всякому человѣку даётся возможность употребить услуги политической шпіонки въ своихъ любовныхъ дѣлахъ. Когда онъ обдумывалъ это со всѣхъ сторонъ, онъ чувствовалъ, что онъ Талейранъ или, по-крайней-мѣрѣ, Пальмерстонъ.
   Сказать ли брату? Еслибъ онъ могъ представить дѣло въ такомъ свѣтѣ своему брату, чтобы уговорить его дать деньги на пріобрѣтеніе услугъ шпіонки, всё было бы исполнено съ такой полнотою, какой рѣдко можно было бы достигнуть. Но онъ сомнѣвался. Гью былъ человѣкъ суровый, суровый, и положительный человѣкъ, и можетъ-быть вовсе не повѣрилъ бы ипостранной шпіонкѣ. Гью вѣрилъ мало даже тому, что видѣлъ самъ, и обыкновенно твёрдо держался за свои деньги.
   -- Эта мадамъ Горделу вѣчно съ Джуліей, сказалъ Арчи, издалека приступая къ своему плану.
   -- Разумѣется, она будетъ помогать видамъ своего брата.
   -- Я навѣрно этого не знаю. Нѣкоторыя изъ этихъ иностранокъ вовсе не похожи на другихъ женщинъ. Онѣ гораздо глубже, чертовски глубже видятъ.
   -- Въ мужскихъ карманахъ, хочешь ты сказать.
   -- Онѣ ведутъ глубокую игру; какъ ты думаешь, кто она?
   Этотъ вопросъ Арчи сдѣлалъ шопотомъ, наклонивъ голову къ брату, хотя въ вагонѣ никого кромѣ ихъ не было.
   -- Кто она? Вѣроятно, какая-нибудь воровка. Я не сомнѣваюсь, что она способна на всякое воровство.
   -- Она -- иностранная шпіонка!
   -- О! я это слышу уже двѣнадцать лѣтъ. Говорятъ, всѣ старыя и безразсудныя француженки въ Лондонѣ иностранныя шпіонки, но иностранцы умѣютъ лучше тратить свои деньги. Если они употребляютъ шпіоновъ, то употребляютъ такихъ людей, которые умѣютъ шпіонить.
   Арчи показалось это жестоко, очень жестоко, но онъ ничего не сказалъ болѣе объ этомъ. Братъ его былъ глупъ, тупоголовъ, упрямъ и совершенно неспособенъ по характеру къ интригамъ. Увы! онъ долженъ былъ увѣриться, что его братъ не дастъ денегъ для такой цѣли, какую онъ имѣлъ въ виду; но думая объ этомъ, онъ нашолъ нѣкоторое утѣшеніе въ размышленіи, что Гью будетъ участникомъ вмѣстѣ съ нимъ въ его великой тайнѣ. Когда онъ и Будль подкупятъ иностранную шпіонку, они будутъ радоваться вдвоёмъ безъ третьяго сообщника. Тріумвираты можетъ-быть очень хороши -- Арчи также слышалъ о тріумвиратахъ -- но при двухъ собесѣдникахъ третій лишній. Такимъ образомъ онъ утѣшалъ себя, когда его тупоголовый братецъ выразилъ своё недовѣріе къ иностранной шпіонкѣ.
   Они ничего болѣе не говорили въ вагонѣ, и когда разстались у дверей дома на Беркелейскомъ сквэрѣ, Гью поклялся, что это послѣдній сезонъ, въ который онъ пріютилъ брата въ Лондонѣ. Онъ долженъ былъ имѣть свой собственный домъ въ Лондонѣ или вовсе не имѣть дома. Арчи пошолъ въ свой клубъ и окончательно условился съ Будлемъ, что первый визитъ къ шпіонкѣ слѣдуетъ сдѣлать на слѣдующее утро. Послѣ продолжительныхъ совѣщаній рѣшили, что путь слѣдуетъ проложить дипломатической нотой. Дипломатическую ноту написалъ Будль, а скопировалъ Арчи.
   "Капитанъ Клэверингъ свидѣтельствуетъ своё почтеніе мадамъ Горделу и намѣревается зайти къ ней завтра утромъ въ двѣнадцать часовъ, если для нея удобенъ этотъ часъ. Капитанъ Клэверингъ желаетъ посовѣтоваться съ мадамъ Горделу о дѣлѣ очень важномъ."
   -- Посовѣтоваться со мною? сказала себѣ Софи, получивъ письмо: -- о чомъ онъ будетъ совѣтоваться со мною? Это тотъ дуралей, котораго я видѣла у Джуліи. Ну, всё-равно. Пусть этотъ дуралей придётъ.
   Коммисіонеръ, который отнёсъ письмо въ Монтскую улицу, воротился въ клубъ съ запиской, въ которой мадамъ Горделу выражала свою готовность принять предстоящее свиданіе. Арчи чувствовалъ, что письмо -- письмо отъ иностранной шпіонки адресованное положительно къ нему -- давало ему уже дипломатическое званіе, и онъ сохранялъ его какъ сокровище въ своёмъ грудномъ карманѣ.
   Тогда сдѣлалось необходимо, чтобъ онъ и его другъ разсудили, какимъ образомъ подступить къ шпіонкѣ. Будль имѣлъ предчувствіе, что Арчи поступитъ неловко, и почти разсердилъ своего друга повтореніемъ своихъ предостереженій.
   -- Ты не долженъ швырять деньги ей въ лицо, сказалъ Будль.
   -- Разумѣется, но когда настанетъ пора, я суну билеты ей въ руку -- и можетъ-быть при этомъ пожму её.
   -- Было бы лучше оставить ихъ возлѣ нея на столѣ.
   -- Ты такъ думаешь?
   -- О, да! гораздо лучше. Это всегда дѣлается такимъ образомъ.
   -- Но можетъ-быть она не увидитъ или не будетъ знать отъ кого они.
   -- Предоставь это ей.
   -- Но я долженъ ей растолковать, что мнѣ нужно отъ нея за эти деньги. Я не даромъ же хочу ей отдать двадцать фунтовъ.
   -- Ты долженъ прежде объяснить ей это; сказать ей, что ты ждёшь ея помощи и что она найдётъ въ тебѣ признательнаго друга; такъ и скажи: признательнаго друга; помни это.
   -- Буду помнить. Я думаю, что это будетъ хорошій способъ.
   -- Это единственный способъ, если ты не хочешь, чтобъ она позвонила слугу и велѣла выгнать тебя изъ дома. Это извѣстно какъ азбука между людьми, которые занимаются этими вещами. Я посовѣтовалъ бы подарить золотую вещицу вмѣсто денегъ, еслибы это была не иностранная шпіонка, но онѣ это понимаютъ такъ хорошо, что вы можете зайти съ ними далѣе, чѣмъ съ другими.
   Восторгъ Арчи къ Софи Горделу еще увеличился, когда онъ услышалъ это.
   -- Я люблю такихъ людей, сказалъ онъ: -- которые понимаютъ въ чомъ дѣло.
   -- Но даже съ нею ты долженъ быть остороженъ.
   -- О, да! это ужъ разумѣется само собой.
   -- Когда я объявилъ бы ей въ послѣдній разъ, что она найдётъ во мнѣ признательнаго друга, именно на словѣ "признательнаго" я положилъ бы на столъ пять пятёрокъ и сталъ бы вотъ этакъ гладить ихъ рукой.
   Потомъ Будль разыгралъ роль, сдѣлалъ удареніе на словѣ "признательнаго" и разгладилъ рукою три листочка почтовой бумаги.
   -- Вотъ что ты долженъ дѣлать, будь въ томъ увѣренъ. Если ты положишь ихъ къ ней въ руку, она будетъ принуждена притвориться разсерженной, но она не можетъ сердиться только за то, что ты положилъ на столъ деньги. Ты это видишь, старый дружище?
   Арчи объявилъ, что онъ видитъ это очень ясно.
   -- Если она не захочетъ взяться за, это, ей только стоитъ сказать тебѣ, что ты забылъ что-то на столѣ.
   -- Но я полагаю, этого бояться нечего?
   -- Не могу сказать. Ея руки могутъ быть полны, знаешь, или она можетъ найти, что ты недовольно ей заплатилъ.
   -- Но я, разумѣется, намѣренъ опять ей подарить.
   -- Опять? Еще бы! Я полагаю, ей надо имѣть сотни двѣ мѣсяца въ два, если она принесётъ какую-нибудь пользу. Черезъ нѣсколько времени ты можешь ей объяснить, что она получитъ порядочную сумму, когда бракъ состоится.
   -- Она не возмётъ, если не сдѣлаетъ ничего?
   -- О, нѣтъ! этого онѣ не дѣлаютъ никогда. Это испортило бы ихъ ремесло, еслибъ онѣ поступали такимъ образомъ. Если ты можешь закупить её, она устроитъ всё для тебя. Но ты долженъ быть остороженъ; помни это.
   Арчи покачалъ головой почти съ гнѣвомъ, а потомъ пошолъ домой спать. На слѣдующее утро онъ нарядился какъ можно лучше и явился въ домъ на Мотской улицѣ ровно въ двѣнадцать часовъ Онъ воображалъ, что эти люди чрезвычайно акуратны относительно времени. Почему знать, можетъ-быть французскій посланникъ назначилъ мадамъ Горделу свиданіе въ половинѣ перваго или, можетъ-быть, какой-нибудь агентъ папы? Онъ рѣшилъ, что не сниметъ перчатки съ лѣвой руки, и сунулъ деньги подъ перчатку, думая, что онъ легче вынетъ ихъ оттуда, когда онѣ понадобятся, чѣмъ изъ кармана жилета. Онъ постучался въ дверь, чувствуя самъ, что дрожитъ, и почувствовалъ значительное облегченіе, очутившись одинъ въ той комнатѣ, куда его ввели. Онъ зналъ, что люди опытные въ интригахъ всегда принимаются за работу съ открытыми глазами, и тотчасъ принялся осматриваться вокругъ. Не могъ ли онъ спрятать деньги въ какое-нибудь потаённое мѣсто, теперь, тотчасъ? Тамъ въ одномъ уголку было мѣсто, на диванѣ, на которомъ она сидѣла. Онъ видѣлъ довольно ясно, какъ глазами Талейрана, знаки ея постояннаго сидѣнья. Онъ поспѣшилъ поставить стулъ для себя и приготовилъ мѣсто на столѣ возлѣ этого стула, чтобъ разгладить банковые билеты -- чувствуя въ это время, что онъ дѣлаетъ великія вещи. Онъ почти рѣшился сунуть одинъ билетъ въ книгу, не будучи однако увѣренъ, будетъ ли полезна эта мѣра, а потому, что это казалось такой дипломатической штукой! Но пока эта великая мысль мелькала въ его головѣ, дверь отворилась, и онъ очутился въ присутствіи -- иностранной шпіонки.
   Онъ тотчасъ увидѣлъ, что иностранная шпіонка очень неопрятна, что на ней ночной чепчикъ; но она еще больше понравилась ему черезъ это. Онъ чувствовалъ, что иностранная шпіонка не должна походить въ своёмъ нарядѣ на другихъ женщинъ. Ей слѣдовало бы по настоящему наряжаться въ брилліанты, въ жемчужныя серёжки и имѣть на себѣ весьма мало всего другого; но за недостаткомъ этого костюма, на который слѣдуетъ смотрѣть какъ на самый приличный костюмъ для шпіонки, измятый ночной чепецъ и грязная бѣлая блуза, старыя туфли и изорванные чулки были именно какъ и слѣдовало быть.
   -- А! сказала хозяйка:-- вы капитанъ Клэверингъ. Да, помню.
   -- Я капитанъ Клэверингъ. Я имѣлъ честь видѣть васъ у лэди Онгаръ.
   -- А теперь вы желаете посовѣтоваться со мною о дѣлѣ чрезвычайно важномъ. Очень хорошо. Вы можете посовѣтоваться со мною. Угодно вамъ садиться сюда.
   Мадамъ Горделу указала ему на стулъ прямо напротивъ себя, очень далёко отъ того удобнаго мѣстечка, которое Арчи приготовилъ для разглаживанія банковыхъ билетовъ. Возлѣ мѣста, теперь назначеннаго ему, совсѣмъ не было стола, и онъ чувствовалъ, что на этомъ мѣстѣ онъ будетъ до такой степени обстрѣлянъ огнёмъ ея зоркихъ глазъ, что не будетъ въ состояніи вести битву какъ слѣдуетъ. Несмотря однако на весьма ясное указаніе хозяйки, онъ сдѣлалъ попытку сѣсть на стулъ, который онъ поставилъ для себя; по попытка была неуспѣшна, потому что шпіонка распорядилась съ нимъ очень повелительно.
   -- Сюда, капитанъ Клэверингъ, сюда, сюда; здѣсь вамъ будетъ лучше.
   Тогда онъ сдѣлалъ какъ ему было сказано и очутился какъ въ открытомъ морѣ, не имѣя вокругъ себя ничего кромѣ ковра, представлявшаго что-то въ родѣ океана, и никакой возможности Дѣйствовать съ своими билетами иначе, какъ подъ огнёмъ этихъ страшныхъ, зоркихъ глазъ.
   -- Теперь, сказала мадамъ Горделу:-- вы можете совѣтоваться со мною; какое у васъ дѣло?
   А! какое дѣло? Въ этомъ-то и затрудненіе. Разсуждая о томъ, какъ приличнѣе отдать банковые билеты, я боюсь, что оба капитана забыли самые главные пункты въ этомъ дѣлѣ. Какъ ему сказать ей, что онъ хотѣлъ сдѣлать самъ и что онъ хотѣлъ, чтобъ сдѣлала она? Для него было важнѣе всего не сдѣлать неловкости. Это онъ помнилъ. Но какъ не сдѣлать неловкости?
   -- Ну-съ! сказала она, и въ ея тонѣ было что-то сердитое.
   Безъ всякаго сомнѣнія, ея время было драгоцѣнно. Можетъ-быть, скоро будетъ французскій посланникъ.
   -- Ну-съ?
   -- Кажется, мадамъ Горделу, вы знаете свояченицу моего брата, лэди Онгаръ?
   -- Кого, Жюли? Разумѣется, я знаю Жюли. Мы съ Жюли нѣжные друзья.
   -- Я такъ и предполагалъ. По этой-то причинѣ я и обратился къ вамъ.
   -- Ну, что же? что же?
   -- Лэди Онгаръ я знаю очень давно и имѣю къ ней большое -- могу даже сказать, очень глубокое уваженіе.
   -- Ахъ, да! какое она получила наслѣдство! какой паркъ! Тысячи и тысячи фунтовъ -- и какая красавица! Будь я мущиной, я приняла бы это во вниманіе. Да...
   -- Какое прелестное созданіе, неправда ли?
   -- А еслибъ вы видѣли её во Флоренціи, какъ я её видѣла, въ длинные лѣтніе вечера! Ея прелестные волосы раззѣваются отъ вѣтра, а она сидитъ по цѣлымъ часамъ и смотритъ на звѣзды! Видѣли ли вы звѣзды въ Италіи?
   Капитанъ Клэверингъ не могъ сказать, что онъ видѣлъ звѣзды въ Италіи, но онѣ необыкновенно блестящи въ Норвегіи, куда онъ ѣздилъ удить рыбу.
   -- Или луну? продолжала Софи, не обращая вниманія на его отвѣтъ.-- А! вотъ это значитъ жить! А онъ, ея мужъ, богатый лордь, лежалъ при смерти въ маленькой комнаткѣ -- знаете, внутри. Какъ это было грустно, капитанъ Клэверингъ! Но когда она смотрѣла на луну съ распущенными волосами -- и Софи поднесла обѣ руки къ своему грязному чепцу: -- она походила на Магдалину -- да, именно, именно!
   Сила этого описанія и сравненіе были, можетъ-быть, потеряны для Арчи, и сама Софи, можетъ-быть, полагалась болѣе на тонъ своихъ словъ, чѣмъ на мысль, которая заключалась въ нихъ; но тонъ ихъ былъ совершенствомъ и она чувствовала, что если что-нибудь могло заставить его разговориться, онъ будетъ говорить.
   -- Господи Боже мой! Ужъ не говорите! Я всегда очень ею восхищался, мадамъ Горделу.
   -- Ну?
   Французскій посланникъ, вѣроятно, уже находился въ ближайшей улицѣ, и Арчи долженъ былъ торопиться сказать ей о своёмъ дѣлѣ.
   -- Вы сохраните мой секретъ, если я вамъ сообщу его? спросилъ онъ.
   -- И меня вы спрашиваете объ этомъ! Слышали ли вы когда обо мнѣ, чтобъ я разболтала секретъ мущины? Не думаю. Если у васъ есть секретъ и вы повѣрите его мнѣ, это будетъ хорошо; если вы мнѣ не повѣрите, это тоже будетъ хорошо.
   -- Разумѣется, я вамъ повѣрю. Затѣмъ я и пріѣхалъ къ вамъ.
   -- Такъ говорите же скорѣе. Я не дѣвочка. Вамъ не кчему быть застѣнчивымъ. Дважды-два -- четыре. Я знаю это. Но нѣкоторые хотятъ, чтобъ дважды-два было пять. Я и это также знаю. Говорите же, что вы хотите сказать.
   -- Я хочу сдѣлать предложеніе лэди Онгаръ выйти за меня.
   -- А! это такъ; со всѣми тысячами и съ прекраснымъ паркомъ! Но прекрасные волосы лучше всѣхъ тысячъ. Не такъ ли?
   -- Ну вѣдь это пойдётъ всё вмѣстѣ.
   -- Въ этомъ-то и счастье! Если ихъ раздѣлить, что вы возьмёте?
   Маленькая женщина сдѣлала этотъ вопросъ, и еслибъ Арчи понялъ ея характеръ, онъ могъ бы тотчасъ стать на пріятную ногу съ нею, но ему всё еще было конфузно и неловко, и онъ что-то пробормоталъ насчотъ своей любви къ Джуліи.
   -- И вы хотите, чтобъ она вышла за васъ?
   -- Да, именно такъ.
   -- И хотите, чтобъ я вамъ помогла?
   -- Опять именно такъ.
   -- Ну?
   -- Честное слово, если вы пристанете на мою сторону и устроите для меня это и всё такое, вы найдёте во мнѣ самаго признательнаго друга -- право, самаго признательнаго друга.
   Такъ какъ Арчи по своему положенію былъ лишонъ возможности заняться разглаживаніемъ билетовъ, онъ началъ дѣйствовать своимъ правымъ пальцемъ подъ перчаткою лѣвой руки.
   -- Что у васъ тамъ такое? сказала мадамъ Горделу, смотря на него во всѣ глаза.
   Капитанъ Клэверингъ тотчасъ пересталъ работать пальцемъ и страшно сконфузился. Ея голосъ, когда она сдѣлала этотъ вопросъ, сдѣлался очень рѣзокъ, и ему показалось, что еслибъ онъ вынулъ деньги такъ неловко и прямо, какъ это теперь сдѣлалось необходимо, она обнаружила бы весь гнѣвъ, къ какому только способна иностранная шпіонка. Не лучше ли ему оставить въ покоѣ свои деньги и ограничиться обѣщаніемъ признательности? Ахъ, какъ онъ жалѣлъ, что по-крайней-мѣрѣ не сунулъ одинъ билетъ между страницами книги!
   -- Что у васъ тамъ такое? спросила она опять очень рѣзко.
   -- Такъ, ничего.
   -- Нѣтъ, неправда. Что у васъ тамъ? Если ничего, снимите перчатку. Ну!
   Капитанъ Клэверингъ очень покраснѣлъ и совершенно растерялся, не зная, что сказать.
   -- Это у васъ тамъ деньги? спросила она.-- Покажите сколько. Ну!
   -- Это только нѣсколько банковыхъ билетовъ, которые я положилъ туда, чтобъ они были наготовѣ, сказалъ онъ.
   -- А! да, конечно, они тутъ наготовѣ. Я не знала преждё этого обычая, покажите.
   Она взяла его за руку и своимъ крючковатымъ пальцемъ вытащила билеты.
   -- А! пять, десять, пятнадцать, двадцать фунтовъ. Двадцать фунтовъ немного, но очень недурно имѣть даже это наготовѣ. Мнѣ самой нужно было именно столько денегъ; можетъ-быть, вы отдадите ихъ мнѣ, такъ какъ онѣ у васъ наготовѣ.
   -- Честное слово, я буду очень радъ. Ничто на свѣтѣ не могло бы мнѣ доставить больше удовольствія.
   -- Пятьдесятъ фунтовъ доставили бы мнѣ больше удовольствія, ровно вдвое больше удовольствія.
   Арчи очень обрадовался, что такъ хорошо распорядился съ деньгами, и думалъ, какъ хорошо эта шпіонка исполняла своё дѣло; но вдругъ ему пришло на мысль, что шпіонки исполняютъ своё дѣло можетъ-быть слишкомъ хорошо.
   -- Двадцать фунтовъ въ Англіи значатъ очень мало; вы всѣ здѣсь такъ богаты, сказала шпіонка.
   -- Ей-Богу! я не богать. Право не богатъ.
   -- Но вы намѣрены разбогатѣть -- деньгами Жюли.
   -- О... да... и вамъ надо знать, мадамъ Горделу, что я теперь наслѣдникъ фамильнаго помѣстья и титула.
   -- Да, бѣдный малютка умеръ, несмотря на пилюли, порошки, маргаритки и ранункулы. Бѣдный малютка! У меня также былъ свой малютка, и онъ умеръ.
   Мадамъ Горделу поднесла руку къ глазамъ и отёрла настоящую слезу банковыми билетами, которые она еще держала.
   -- И я должна напомнить Жюли, что вы будете наслѣдникомъ?
   -- Она уже объ этомъ знаетъ.
   -- Но я ей скажу. По крайней-мѣрѣ, этимъ всё-таки что-нибудь да скажешь, а труднѣе-то всего придумать, что сказать.
   -- Именно! Я прежде не смотрѣлъ на это въ такомъ свѣтѣ.
   -- И мнѣ первой предложить это ей?
   -- Право, я не знаю. Можетъ-быть, такъ какъ вы такъ умны, это было бы хорошо.
   -- И сейчасъ?
   -- Да, конечно, сейчасъ. Видите, мадамъ Горделу, около, неё увиваются такъ много.
   -- Именно; а у нѣкоторыхъ можетъ-быть будетъ болѣе, чѣмъ двадцать фунтовъ наготовѣ; нѣкоторые будутъ увиваться получше, нежели вы.
   -- Разумѣется, я назначалъ это только въ видѣ маленькаго комплимента для начала.
   -- О, да! въ видѣ маленькаго комплимента для начала. А когда же этотъ комплиментъ сдѣлаетъ прогресъ?
   -- Сдѣлаетъ прогресъ?
   -- Да, когда комплиментъ будетъ побольше? Двадцать фунтовъ! О, этого только хватитъ на перчатки, а больше ни на что!
   -- Разумѣется, больше ни на что, сказалъ бѣдный Арчи.
   -- Ну, когда же сдѣлается больше? Позвольте. Жюли имѣетъ семь тысячъ фунтовъ годового дохода. А видѣли вы этотъ чудесный паркъ? О! А еслибы вы могли заставить её смотрѣть на луну съ распущенными волосами -- о! Когда же комплиментъ сдѣлается больше? Двадцать фунтовъ! Мнѣ стыдно, знаете!
   -- Когда вы увидитесь съ нею, мадамъ Горделу?
   -- Когда увижусь сть нею? Я вижусь съ нею каждый день. Я буду у ней сегодня, завтра, послѣзавтра.
   -- Когда такъ, вы могли бы сказать слово -- тотчасъ, сегодня же.
   -- Какъ? за двадцать фунтовъ! Семь тысячъ фунтовъ годового дохода, и вы даёте мнѣ двадцать фунтовъ! Фи, капитанъ Клэверингъ! Это только на то, чтобъ убѣдить меня говорить за васъ. Вотъ и всё! Когда вы принесёте мнѣ пятьдесятъ?
   -- Пятьдесятъ?
   -- Да, пятьдесятъ -- для другого начала. Какъ! семь тысячъ годового дохода, и вамъ трудно дать пятьдесятъ фунтовъ! Вы принесёте пятьдесятъ фунтовъ завтра?
   Арчи съ крупными каплями пота на лбу и желая поскорѣе выбраться на улицу, обѣщалъ, что онъ придётъ на слѣдующее утро съ требуемой суммой.
   -- Для другого начала! А теперь прощайте, капитанъ Клэверингъ. Я сдѣлаю всё возможное съ Жюли. Жюли очень меня любитъ и я нахожу, что вы хорошо сдѣлали, что пришли ко мнѣ. Но двадцать фунтовъ слишкомъ мало даже для начала.
   "Корыстолюбивая, жадная, алчная, пошлая баба! совершенная кровопійца!"
   Когда Арчи Клэверингъ, думая это, заглядывалъ въ ея зелёные глаза и видѣлъ въ нихъ жадность и голодъ, его морозъ подиралъ по кожѣ. Если ему не удастся съ Жюли, чего будетъ ему стоить эта почтенная госпожа?
   Какъ только онъ ушолъ, почтенная госпожа сдѣлала гримасу, пожала плечами и стала ходить взадъ и вперёдъ по комнатѣ, закутываясь въ свою грязную бѣлую блузу.
   -- Ба! говорила она.-- Ба!
   Думая о страшной глупости своего гостя, она опять пожала плечами и еще болѣе прихватила свою блузу. Для нея было нестерпимо, что мущина можетъ быть такимъ дуракомъ, даже еслибы она могла получить черезъ него деньги. И потомъ, чтобы подобный мущина могъ считать возможнымъ сдѣлаться мужемъ женщины, имѣющей семь тысячъ фунтовъ годового дохода! Ба!
   Арчи, когда онъ выходилъ изъ Монтской улицы, было трудно возбудить торжествующія чувства въ своей груди. Онъ былъ неловокъ, мѣшкатенъ и сконфуженъ, и никакъ не могъ справиться съ шпіонкой. Онъ былъ въ этомъ совершенно увѣренъ; онъ былъ также увѣренъ, что даже проницательный Будль былъ не правъ. Не оказалось никакой необходимости затрудняться насчотъ денегъ. Иностранная шпіонка слишкомъ хорошо знала своё дѣло для того, чтобы возбуждать непріятную совѣстливость на этотъ счотъ. Онъ готовъ былъ сознаться, что она очень хорошо знала своё ремесло; но имъ овладѣло опасеніе, что она слишкомъ дорога для его цѣли. Онъ помнилъ, какимъ рѣшительнымъ тономъ она потребовала пятьдесятъ фунтовѣ только для начала.
   А потомъ онъ не могъ не размыслить, какъ много было сказано въ этомъ свиданіи насчотъ денегъ -- денегъ для нея -- и какъ мало о помощи, которую она должна была дать. Никакого плана не было изложено, не назначено времени, не подано совѣта о томъ, какъ удобнѣе ему ухаживать. Онъ просто отдалъ свои двадцать фунтовъ и получилъ приказаніе принести еще пятьдесятъ. Эти пятьдесять онъ долженъ былъ принести въ Монтскую улицу завтра. Что, если она потребуетъ пятьдесятъ фунтовъ каждый день и объявитъ, что она не сдѣлаетъ шага за меньшую цѣну? Будль конечно сказалъ ему, что эти первоклассныя иностранныя шпіонки хорошо исполняютъ дѣла, за которыя имъ платятъ, и нѣтъ никакого сомнѣнія, что если мадамъ Горделу платить по ея собственному тарифу, то она будетъ и хорошо работать для него, но подобный тарифъ былъ совершенно выше его средствъ. Необходимо уговориться съ ней рѣшительно относительно ея цѣны. Разумѣется, двадцать фунтовъ пропали, но не лучше было бы окончательно условиться съ нею, прежде чѣмъ отдавать еще пятьдесятъ? Но думая объ этомъ, онъ сознавалъ, что она была слишкомъ хитра для того, чтобы допустить его сдѣлать какъ онъ желалъ. Если онъ войдётъ въ эту комнату съ пятидесятью фунтами въ карманѣ или подъ перчаткой, она возьмётъ ихъ отъ него, какія бы намѣренія ни принялъ онъ для того, чтобы заранѣе уговориться съ нею. Его уваженіе къ этой женщинѣ дошло почти до благоговѣнія, по къ благоговѣнію примѣшивалось сильное чувство страха.
   Но, несмотря на всё это, онъ попытался почваниться съ Будлемъ въ клубѣ. Онъ нанялъ иностранную шпіонку, заплатилъ ей двадцать фунтовъ, завербовался въ дипломатическій корпусъ и въ число таинственныхъ лицъ, которыя исполняютъ свои дѣла посредствомъ таинственныхъ агентовъ. Онъ ничего не сказалъ Будлю о перчаткѣ или о томъ, какимъ образомъ эти деньги были отняты отъ него; но онъ сказалъ, что долженъ видѣться опять съ шпіонкой завтра и намѣренъ взять съ собой въ подарокъ еще пятьдесятъ фунтовъ.
   -- Ей-Богу, Клэви, какъ ты стремишься! сказалъ Будль такимъ голосомъ, который звучалъ съ восхитительной завистью для ушей капитана Арчи.
   Когда онъ услышалъ этотъ завистливый тонъ, онъ почувствовалъ, что имѣетъ право чваниться.
   

Глава XXV.
ЧТО ЛЮДИ СКАЖУТЪ О ВАСЪ?

   -- Гарри, скажите мнѣ правду -- скажите мнѣ всю правду.
   Гарри Клэверингъ былъ такъ принятъ, когда, повинуясь приглашенію лэди Онгаръ, онъ отправился къ ней почти немедленно по возвращеніи своёмъ въ Лондонъ.
   Надо помнить; что онъ остался въ Клэверингѣ нѣсколько дней послѣ отъѣзда Гью и Арчи, потому что ему недоставало мужества смѣло стать лицомъ къ лицу съ своимъ несчастьемъ. Но хотя его медлительность показывала трусливость, для него было не легко быть трусомъ. Онъ презиралъ себя за то, что не написалъ съ горячей любовью къ Флоренсъ и съ добросовѣстной правдой къ Джуліи. Половина его несчастья происходила отъ этого чувства самоуниженія и отъ сознанія, что онъ былъ слабъ -- жалко слабъ именно въ томъ, въ чомъ онъ такъ часто хвастался, что онъ силёнъ. Но такое внутреннее хвастовство было не совсѣмъ дурно. Оно предохраняетъ людей отъ паденія и дѣлаетъ во всякомъ случаѣ какую-нибудь попытку осуществить это хвастовство. Человѣкъ, который говоритъ себѣ, что онъ храбръ, будетъ сильно бороться, прежде чѣмъ обратится въ бѣгство, но человѣкъ, который не говоритъ этого себѣ, побѣжитъ легко, если только его сердце не будетъ по природѣ очень мужественно. Теперь настала минута бѣжать или не бѣжать, и Гарри, клянясь, что онъ твёрдо останется на своёмъ мѣстѣ, рѣшительно взялъ шляпу и перчатки и отправился въ Болтонскую улицу съ тоскою въ сердцѣ.
   Но дорогой онъ не могъ удержаться, чтобъ не обдумывать это въ своёмъ собственномъ сердцѣ. Онъ зналъ, въ чомъ состояла его обязанность. Обязанность его состояла въ томъ, чтобъ не отнимать у Флоренсъ не только своего слова и своей руки, но и своего сердца. Обязанность его состояла въ томъ, чтобы сказать лэди Онгаръ, что не только его слово было въ Страттонѣ, во и его сердце также, и просить у ней прощенія въ томъ оскорбленіи, какое онъ сдѣлалъ ей своей лаской. Минуть десять, пока онъ шолъ по улицѣ, продолжалась его рѣшимость исполнить эту очевидную обязанность; но постепенно, когда онъ думалъ объ этой ласкѣ, когда онъ думалъ о затрудненіяхъ предстоящаго свиданія, когда онъ думалъ объ изящной красотѣ Джуліи -- а можетъ-быть также о ея происхожденіи и ея богатствѣ -- и еще сильнѣе, когда онъ думалъ о ея любви къ нему, фальшивые, вѣроломные, эгоистическіе аргументы представлялись его уму -- аргументы, которые онъ самъ находилъ фальшивыми и эгоистическими. Которую онъ любилъ? Справедливо ли было съ его стороны отдать свою руку безъ сердца? Могло ли это быть хорошо для Флоренсъ -- бѣдной, оскорблённой Флоренсъ -- чтобъ её взялъ мущина, который пересталъ считать её выше всѣхъ другихъ женщинъ? Еслибъ онъ женился на ней теперь, не былъ ли бы этотъ обманъ хуже всѣхъ другихъ обмановъ? Или, лучше сказать, не будетъ ли этотъ поступокъ обманомъ, тогда какъ другой поступокъ просто былъ бы несчастьемъ -- несчастьемъ, произведённымъ обстоятельствами, въ которыхъ онъ былъ не виноватъ? Достойный осужденія аргументъ, фальшивая, трусливая логика, которою всѣ волокиты стараются извинить своё вѣроломство къ себѣ и къ другимъ!
   Такимъ образомъ, впродолженіе другихъ десяти минутъ планъ его поведенія казался ему уже не такъ ясенъ, а когда онъ вошолъ въ Пиккадилли, его терзали сомнѣнія. Но вмѣсто того, чтобъ рѣшить ихъ въ душѣ, онъ безсознательно позволилъ себѣ обдумывать слова, которыми онъ будетъ извинять своё вѣроломство передъ Флоренсъ. Онъ думалъ, какъ онъ ей скажетъ -- не прямо ей, не словами, потому что этого онъ не могъ сдѣлать, по съ письменнымъ искусствомъ -- что онъ былъ недостоинъ ея доброты, что его любовь къ ней прошла, оттого что онъ былъ недостоинъ её, и вернулась къ той, которая по всѣхъ отношеніяхъ была не такъ совершенна, какъ она, но которая была прежде, какъ Флоренсъ это знала, его первой любовью. Да, онъ скажетъ всё это, и Джулія, какъ ни великъ бы былъ ея гнѣвъ, узнаетъ, что онъ сказалъ это. Когда онъ думалъ это, онъ нѣсколько утѣшился, потому что онъ думалъ, что въ этой рѣшимости есть что-то величественное. Да, онъ это сдѣлаетъ, даже хотя лишится и Джуліи.
   Жалкая безсмыслица! Онъ зналъ въ сердцѣ, что вся его логика фальшива, а его аргументы неосновательны. Перестать любить Флоренсъ Бёртонъ! Онъ не переставалъ её любить; сердце мущины не до такой степени похоже на флюгеръ, что оно должно вертѣться туда и сюда по волѣ вѣтра и не подчиняться направленію человѣка, потому что Гарри, при всѣхъ своихъ недостаткахъ и несмотря на свою настоящую фальшивость, былъ всё-таки мущиной. Ни одинъ мущина не перестанетъ любить безъ причины. Мущинѣ и не слѣдуетъ переставать любить безъ причины. Мущина можетъ поддерживать свою любовь, питать её, согрѣвать честнымъ мужскимъ усиліемъ, какъ онъ можетъ поддерживать свою честность, своё мужество и свою честь. Гарри не пересталъ любить Флоренсъ, но блескъ свѣчи былъ для него слишкомъ ярокъ и онъ обжогъ свои крылья. А тотъ поцалуй, о которомъ онъ думалъ такъ много и воспоминаніе о которомъ было для него такъ сладостно и такъ горько -- просто быль случай. Такимъ образомъ, написавъ въ умѣ письмо къ Флоренсъ, которое, какъ онъ зналъ, онъ никогда не позволилъ бы себѣ написать, еслибъ былъ честнымъ человѣкомъ, онъ дошолъ до дверей лэди Онгаръ, не составивъ никакого плана поведенія.
   Мы должны на минуту воротиться къ тому обстоятельству, что Гью и Арчи воротились въ городъ прежде Гарри Клэверинга. Я надѣюсь, читатель вспомнитъ, какъ Арчи былъ занятъ великими дѣлами, и также можно сообщить здѣсь читателю, что пятьдесятъ фунтовъ были отнесены въ Монтскую улицу и были взяты отъ него шпіонкой безъ большого затрудненія. Я не знаю, получилъ ли Арчи взамѣнъ какую-нибудь немедленную помощь или драгоцѣнное свѣдѣніе отъ Софи Горделу, но Софи получила свѣдѣніе отъ него, которое нашла себя способной употребить для своей собственной цѣли. Когда разсуждали о его положеніи относительно любви и женитьбы, а также и о положеніи божественной Джуліи, Софи намекнула о своёмъ опасеніи насчотъ другого Клэверингскаго любовника. Что Арчи думаетъ о своёмъ кузенѣ Гарри?
   -- Онъ помолвленъ съ другой, сказалъ Арчи, раскрывъ широко глаза и ротъ и весьма свободно высказавъ своё свѣдѣніе.
   Софи нашла, что этимъ обстоятельствомъ ей стоитъ заняться, и скоро узнала отъ Арчи всё, что Арчи зналъ о Флоренсъ Бёртонъ. И это всё могло быть извѣстно. Въ Клэверингскомъ семействѣ не дѣлали секрета о помолвкѣ Гарри. Арчи сказалъ своей прекрасной помощницѣ, что миссъ Бертонъ была принята въ Клэверингскомъ Паркѣ открыто, какъ будущая жена Гарри, и "ей-богу, знаете, не можетъ же онъ ухаживать за Джуліей послѣ этого". Софи сдѣлала гримасу, но не говорила того. Она, помня, что застала лэди Онгаръ въ объятіяхъ Гарри, подумала, что "ей-богу, онъ можетъ ухаживать и за Джуліей даже послѣ того какъ миссъ Бёртонъ была принята въ Клэверингскомъ Паркѣ". Потомъ также она вспомнила нѣсколько словъ, сказанныхъ ею и милой Джуліей послѣ того, какъ ушолъ Гарри, въ день объятій, и примѣтила, что Джулія не знаетъ даже о существованіи Флоренсъ Бёртонъ, даже хотя Флоренсъ Бёртонъ была принята въ Паркѣ. Это свѣдѣніе стоило узнать -- этимъ свѣдѣніемъ стоило воспользоваться. Ея уваженіе къ Гарри неизмѣримо увеличилось. Она не думала, чтобъ у него было столько смѣлости, столько волокитства и столько искусства. Она считала его такимъ же тупоголовымъ, какъ всѣ Клэверинги. Онъ не былъ тупоголовъ; онъ былъ много обѣщающій молодой человѣкъ; онъ могъ ей понравиться и, можетъ-быть, она рѣшилась бы ему помочь -- только онъ выказалъ такую сильную рѣшимость не имѣть съ нею никакого дѣла. Вотъ почему этимъ свѣдѣніемъ надо было воспользоваться -- она и воспользовалась. Читатель теперь поймётъ, какую правду лэди Онгаръ спрашивала у Гарри Клэверинга.
   -- Гарри, скажите мнѣ правду, скажите мнѣ всю правду.
   Она вышла встрѣтить его на средину комнаты, когда сказала эти слова, и стояла и смотрѣла ему въ лицо, не подавая руки.
   -- Какую правду? спросилъ Гарри:-- развѣ я говорилъ вамъ когда-нибудь ложь?
   Но онъ зналъ хорошо, какой правды требуютъ отъ него.
   -- Поступки могутъ быть также ложны, какъ слова, Гарри; скажите мнѣ всё тотчасъ. Кто такая Флоренсъ Бёртонъ? кто она и что?
   Стало-быть, она знала всё, и дѣло устроилось для него безъ всякой необходимости дѣйствія съ его стороны. Довольно странно, что она не узнала объ этомъ прежде, но во всякомъ случаѣ она знала это теперь. И хорошо, что ей было сказано -- только какъ онъ могъ извинить этотъ поцалуй?
   -- По-крайней-мѣрѣ, говорите со мной, сказала она, стоя совершено прямо и смотря какъ могла бы смотрѣть Юнона.-- Вы сознаетесь, по-крайней-мѣрѣ, что я имѣю право сдѣлать этотъ вопросъ. Кто эта Флоренсъ Бёртонъ?
   -- Она дочь мистера Бёртона Страттонскаго.
   -- И это всё, что вы можете мнѣ сказать? Полноте, Гарри, будьте мужественны. Я прежде никогда не бывала съ вами такъ труслива. Вы съ ней помолвлены?
   -- Да, лэды Онгаръ, помолвленъ.
   -- Стало-быть, вы мнѣ отмстили и теперь мы квиты.
   Сказавъ это, она сошла съ средины, комнаты и сѣла на своё обыкновенное мѣсто. Онъ остался на томъ мѣстѣ, гдѣ стоялъ, и она, повидимому, какъ-будто не имѣла намѣренія обращать на него вниманія. Онъ могъ уйти, если хотѣлъ, и тогда всё было бы кончено. Трудность положенія прекратится и онъ могъ тотчасъ написать Флоренсъ какимъ языкомъ хотѣлъ. Эта просто былъ бы маленькій эпизодъ въ его жизни, и его спасеніе было бы не трудно; но онъ не могъ уйти отъ нея такимъ образомъ. Онъ не могъ рѣшиться выйти изъ комнаты, не сказавъ еще ни одного слова. Она говорила о мщеніи. Не былъ ли онъ обязанъ объяснитъ ей, что мщенія не было, что онъ любилъ, страдалъ и цростилъ безъ малѣйшей мысли о гнѣвѣ, и что потомъ, къ несчастью, полюбилъ опять. Не долженъ ли онъ придумать какія-нибудь слова, которыя сказали бы ей, что она была огнёмъ, а онъ просто бѣдной мухой, которая обожгла свои крылья?
   -- Нѣтъ, леди Онгаръ, сказалъ онъ:-- тутъ мщенія не было.
   -- Мы назовёмъ это правосудіемъ, если вы хотите. Во всякомъ случаѣ я не намѣрена жаловаться.
   -- Если вы прежде оскорбили меня... началъ онъ.
   -- Я васъ оскорбила, сказала она рѣзко.
   -- Если вы оскорбили меня, я вамъ простилъ.
   -- Я оскорбила васъ...
   Говоря это, она опять встала съ своего мѣста, показывая, какъ для нея невозможно то спокойствіе, которое она пыталась поддерживать.
   -- Я оскорбила васъ, но это оскорбленіе нанесено вамъ было рано въ жизни и легко сказалось на васъ. Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ вы полюбили эту молодую дѣвушку въ томъ мѣстѣ, куда вы поѣхали -- первую молодую дѣвушку, которую вы увидали. Я не сдѣлала вамъ большого вреда, Гарри, но что вы сдѣлали со мною передѣлать нельзя.
   -- Джулія, сказалъ онъ, подходя къ ней.
   -- Нѣтъ, не Джулія. Когда вы были здѣсь прежде, чѣмъ я просила васъ называть меня такимъ образомъ, надѣясь, желая, вѣря... дѣлая болѣе, гораздо больше, чѣмъ я могла бы сдѣлать, потому что я думала, что моя любовь можетъ быть полезна для васъ. Вы не думаете, чтобъ я тогда слышала объ этомъ?
   -- О, нѣтъ!
   -- Нѣтъ. Странно, что я не знала, какъ я теперь слышу, что она была въ домѣ моей сестры; но не всѣ были такъ молчаливы, какъ вы. Мы квиты, Гарри -- вотъ всё, что я могу сказать. Мы теперь квиты.
   -- Я имѣлъ намѣреніе остаться вѣренъ вамъ -- вамъ и ей.
   -- Оставались вы вѣрны, когда поступили такъ, какъ въ прошлый вечеръ?
   Онъ не могъ объяснить ей, какому сильному искушенію подвергался онъ.
   -- Оставались вы вѣрны, когда держали меня въ вашихъ объятіяхъ, когда вошла эта женщина? Еслибы вы не заставили меня думать, что я могу тщеславиться моей любовью къ вамъ, что я могу показать ей, что я презираю ею, когда она думала, что заставитъ меня взять съ нея обѣщаніе держать это втайнѣ -- втайнѣ, какъ-будто я стыжусь того, что видѣла она! Я не стыдилась -- тогда. Еслибы объ этомъ узналъ весь свѣтъ, я не стыдилась бы. "Я любила его давно, сказала бы я: "и только его. Онъ будетъ моимъ мужемъ, и теперь наконецъ мнѣ нечего стыдиться."
   Она сказала всё это стоя, смотря на него съ твёрдымъ лицомъ и произнося слова быстрымъ, звучнымъ голосомъ, но при послѣднемъ словѣ голосъ ея задрожалъ, твёрдость въ осанкѣ ослабѣла и слеза застлала глаза, и она поняла, что не можетъ долѣе стоять передъ нимъ. Она старалась усѣться спокойнѣе, но эта попытка не удалась, и когда она прислонилась къ спинкѣ дивана, онъ услыхалъ рыданіе, которое она удерживала съ такимъ великимъ и напраснымъ усиліемъ. Въ одно мгновеніе онъ былъ на колѣнахъ у ея ногъ и, схвативъ руку, которою она закрывала лицо, говорилъ:
   -- Джулія, взгляните на меня; по-крайней-мѣрѣ, поймёмъ другъ друга наконецъ.
   -- Нѣтъ, Гарри, мы не должны болѣе понимать другъ друга. Вы должны уйти и никогда не приходить сюда болѣе. Еслибы не то, что случилось въ тотъ вечеръ, я еще старалась бы смотрѣть на васъ какъ на друга. Но я не имѣю нрава на такую дружбу. Я сдѣлала проступокъ, я сбилась съ пути, я созданіе гнусное и осквернённое. Я продала себя, какъ продаётся животное, и люди обошлись со мною, какъ я обошлась сама съ собой.
   -- Развѣ я обращался съ вами такимъ образомъ?
   -- Да, Гарри, вы, вы. Какъ вы обращались со мною, когда вы взяли меня въ свои объятія и поцаловали меня, зная, зная, что я не могу быть вашей женой? О Боже! я была грѣшна. Я была грѣшна, и я наказана.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, сказалъ онъ, вставая съ колѣнъ:-- это не такъ, какъ вы говорите.
   -- Такъ какъ же это, милостивый государь? Такъ вотъ какимъ образомъ вы обращаетесь съ другими женщинами -- съ вашими друзьями съ тѣми, кого вы увѣряете въ вашей дружбѣ! Что вы хотѣли заставить меня думать?
   -- Что я васъ любилъ.
   -- Да, любовью, которая довершила бы моё безславіе, которая докончила бы моё униженіе. Но я не слыхала объ этой Флоренсъ Бёртонъ, и, Гарри, въ эту ночь я была такъ счастлива на моей постели! А въ слѣдующую недѣлю когда, вы уѣхали туда для этой грустной церемоніи, я была счастлива здѣсь, счастлива и горда. Да, Гарри, я была такъ горда, когда думала, что вы еще любили меня -- любили меня, несмотря на мой прошлый грѣхъ -- что почти забыла, что я, была осквернена. Вы заставили меня вспомнить это и я не забуду этого опять.
   Было бы лучше для него, еслибъ онъ ушолъ тотчасъ. Онъ сидѣлъ теперь на стулѣ и рыдалъ, отирая руками слёзы съ своихъ щокъ. Какъ онъ могъ растолковать ей, что не намѣренъ былъ оскорблять её, когда обнялъ? Не обязанъ ли онъ былъ сказать ей, что онъ оскорбилъ тогда Флоренсъ Бёртонъ, а не её? Но его агонія была слишкомъ тяжела для него теперь и онъ не могъ придумать словъ, чтобы объяснить ей это.
   -- Я сказала себѣ, что вы пріѣдете послѣ похоронъ, и плакала за бѣдную Герми, думая, что моя участь гораздо счастливѣе ея. Но люди получаютъ по заслугамъ, и Герми, которая не поступила такъ дурно, какъ я, не такъ разбита несчастьемъ, какъ я. Это справедливо, Гарри, что наказаніе произошло отъ васъ, но оно упало на меня очень тяжело.
   -- Джулія, я не имѣлъ на это никакого намѣренія.
   -- Хорошо, мы это оставимъ. Я не могу уничтожить, Гарри, всего, что я сказала -- всего, что я не говорила, но что вы должны были думать и знать, когда мы были здѣсь послѣдній разъ. Я не могу заставить васъ думать, что я не... не люблю насъ.
   -- Вы не можете любить меня нѣжнѣе и искреннѣе, какъ я васъ люблю.
   -- Нѣтъ, Гарри, ваша любовь ко мнѣ не можетъ быть ни искренна, ни нѣжна, и я не позволю, чтобы она предлагалась мнѣ. Вы не думаете, чтобы я отняла у этой дѣвушки то, что принадлежитъ ей. Моя любовь къ вамъ можетъ быть и нѣжна и истинна, но увы! истина пришла ко мнѣ, когда она уже не можетъ быть мнѣ полезна.
   -- Джулія, если вы скажете, что вы любите меня, она можетъ быть вамъ полезна.
   -- Говоря это, вы продолжаете дурно обращаться со мной. Выслушайте меня теперь. Я право не знаю, когда она началась, потому что сначала я не ожидала, чтобы вы простили меня и позволили, чтобы я была вамъ также дорога какъ прежде; но когда вы сидѣли здѣсь и смотрѣли на моё лицо по старому, мною овладѣло постепенно чувство, что это можетъ быть, и я сказала себѣ, что если вы меня возьмёте, то я могу быть полезна вамъ, и я думала, что я могу простить себѣ наконецъ обладаніе этими деньгами, еслибы могла бросить ихъ вамъ, такъ чтобы онѣ могли послужить вамъ къ успѣху въ свѣтѣ, и я сказала себѣ, что хорошо было бы подождать, пока я увижу, истинно ли вы любите меня; но потомъ явилась эта вспышка страсти, и хотя я знала, что вы поступили нехорошо, я съ гордостью чувствовала, что я еще вамъ дорога. Теперь всё кончено. Мы понимаемъ наконецъ другъ друга и вы можете уйти. Теперь между нами нечего прощать.
   Онъ теперь рѣшилъ, что Флоренсъ должна быть оставлена. Если Джулія возьмётъ его, она будетъ его женой, и онъ не посмотритъ ни на Флоренсъ, ни на всѣхъ Бёртоновъ, ни на родныхъ, ни на весь свѣтъ въ этомъ своёмъ вѣроломствѣ. Какое ему дѣло, что свѣтъ можетъ сказать? Его измѣна Флоренсъ было дѣло рѣшоное; теперь, въ эту минуту, онъ чувствовалъ себя до такой степени преданнымъ Джуліи, что рѣшилъ, что онъ долженъ отказаться отъ своей помолвки съ Флоренсъ. Онъ думалъ о горести своей матери, о презрѣніи своего отца, о печали, съ какою Фанни выслушаетъ разсказъ о нёмъ, который она сочтётъ невозможнымъ; онъ думалъ о Теодорѣ Бёртонѣ, о глубокомъ, неугасимомъ гнѣвѣ, къ которому былъ способенъ этотъ братъ; о Цециліи и ея оскорбленной добротѣ; онъ думалъ о безславіи, которымъ онъ себя покроетъ, и рѣшилъ, что онъ долженъ всё это перенести. Даже еслибы его собственное сердце не побуждало его поступать такимъ образомъ, какъ онъ могъ не дать утѣшенія и счастья этой женщинѣ, которая находилась передъ нимъ? Люди скажутъ, что онъ сдѣлалъ это для денегъ лэди Онгаръ, и негодованіе, съ какимъ онъ былъ способенъ смотрѣть на это ложное обвиненіе -- потому что въ душѣ онъ называлъ это обвиненіе ложнымъ -- доставляло ему нѣкоторое утѣшеніе. Люди могли говорить о нёмъ что хотѣли; онъ рѣшился сдѣлать всё лучшее, что только находилось въ его власти. Увы! лучшее было теперь дурное; но теперь никакой пользы не было думать объ этомъ.
   -- Джулія, сказалъ онъ: -- между нами, по-крайней-мѣрѣ, нечего прощать.
   -- Нечего, сказала она.
   -- И въ любви нашей не будетъ перерыва. Я вѣренъ вамъ теперь, какъ былъ всегда.
   -- А что же будетъ съ вашей вѣрностью къ миссъ Флоренсъ Бёртонъ?
   -- Не вамъ слѣдуетъ упрекать меня за это. Мы оба дурно разыграли нашу игру, но по этой причинѣ сердце наше не должно быть разбито. Въ вашемъ безумствѣ вы думали, что богатство лучше любви; я въ моёмъ безумствѣ думалъ, что одна несчастная любовь можетъ-быть поправлена другою. Когда я просилъ миссъ Бёртонъ быть моей женой, вы были женою другого человѣка. Теперь, когда вы опять свободны, я не могу жениться на миссъ Бёртонъ.
   -- Вы должны жениться на ней, Гарри.
   -- Слово "долженъ" неумѣстно въ такомъ случаѣ. Вы не знаете её и не можете понять, какъ она добра, какъ совершенна. Она слишкомъ добра для того, чтобы принять руку безъ сердца.
   -- Что же люди о васъ скажутъ?
   -- Я долженъ перенести то, что люди скажутъ. Не полагаю, чтобы я былъ счастливъ -- даже съ вашей любовью. Когда дѣло разъ пойдётъ дурно, его нельзя поправить совсѣмъ. Но однако люди могутъ отстранить погибель на время. Такъ должно быть и съ вами и со мной. Дайте мнѣ вашу руку, Джулія, потому что я никогда не обманывалъ васъ и вамъ нечего бояться, чтобы я обманулъ васъ теперь. Дайте мнѣ вашу руку и скажите, что вы будете моей женой.
   -- Нѣтъ, Гарри, не вашей женой. Я не знаю, какъ вы говорите, эту совершенную дѣвушку, но я не отниму васъ у дѣвушки, которая такъ добра.
   -- Вы связаны со мною, Джулія; вы должны сдѣлать, какъ я вамъ говорю. Вы сказали мнѣ, что вы любите меня, и я вамъ сказалъ, и говорю вамъ теперь, что я не люблю никого такъ, какъ люблю васъ -- никогда не любилъ никого, какъ любилъ васъ. Дайте мнѣ вашу руку.
   Подойдя къ ней, онъ взялъ ея руку, между-тѣмъ какъ она сидѣла отвернувшись отъ него.
   -- Скажите мнѣ, что вы будете моей женой.
   Но она этого не говорила. Она была не такъ эгоистична, какъ онъ, и думала -- старалась думать -- что можетъ быть лучше для всѣхъ нихъ, но болѣе всего, что могло быть лучше для него.
   -- Говорите со мной, сказалъ онъ: -- и сознайтесь, что вы оскорбили меня, когда думали, что выраженіе моей любви было оскорбленіемъ для васъ.
   -- Легко сказать говорите! что я скажу?
   -- Скажите, что вы будете моей женой.
   -- Нѣтъ, я этого не скажу.
   Она опять встала со стула и отняла отъ Гарри свою руку.
   -- Я этого не скажу. Ступайте теперь и подумайте обо всёмъ, что вы сдѣлали, и я также подумаю объ этомъ. Да поможетъ мнѣ Господь! Какое зло происходитъ, когда зло было сдѣлано! Но, Гарри, я понимаю васъ теперь и по-крайней-мѣрѣ не буду осуждать васъ болѣе. Ступайте и повидайтесь съ Флоренсъ Бёртонъ, и если, когда увидите её, вы узнаете, что можете любить её, прижмите её къ вашему сердцу и будьте ей вѣрны. Вы никогда не услышите отъ меня упрёка. Ступайте теперь, ступайте, не о чемъ болѣе говорить.
   Онъ остался съ минуту, какъ-будто хотѣлъ заговорить, по вышелъ изъ комнаты не говоря болѣе ни слова. Когда онъ шолъ по корридору и повернулъ на лѣстницу, онъ увидалъ, что Джулія стоитъ въ дверяхъ комнаты и смотритъ на него, и ему показалось, что глаза ея умоляютъ его остаться ей вѣрнымъ, несмотря на слова, сказанныя ею.
   "И я буду ей вѣренъ, сказалъ онъ самъ себѣ. Я полюбилъ её первую и буду ей вѣренъ".
   Онъ вышелъ и часа два бродилъ по городу, самъ не зная, куда несутъ его ноги. Въ томъ, что случилось съ нимъ въ этотъ вечеръ, была трагическая серьёзность, которая навлекла на него заботы и заставила его почувствовать, что его юность исчезла отъ него. Въ прежній періодъ его жизни въ ушахъ его съ гордостью раздались бы слова такой женщины, какъ лэди Онгаръ, говорящей о своей любви къ нему въ такихъ выраженіяхъ, какія употребляла она; но теперь въ груди его не было мѣста для гордости. Теперь, по-крайней-мѣрѣ, онъ не думалъ ни объ ея богатствѣ, ни объ ея званіи. Онъ думалъ о ней какъ о женщинѣ, между которой и имъ существовала такая сильная страсть, которая дѣлала невозможнымъ, чтобы онъ женился на другой, даже когда его долгъ прямо требовалъ этого. Пріятность и привлекательность его жизни исчезли, но любовь всё оставалась ему, и изъ любви онъ долженъ былъ извлечь всё что могъ. Всѣ другіе, кого онъ уважалъ, будутъ его бранить; теперь онъ долженъ жить только для этой женщины. Она сказала, что оскорбила его. Да, конечно она его оскорбила. Она лишила его высокой репутаціи, его непомрачоннаго чела, той гордости, которая такъ часто говорила ему, что онъ ведётъ жизнь безупречную между людьми. Она довела его до состоянія, въ которомъ несчастье должно быть его постояннымъ спутникомъ, но всё-таки она его любила, и этой любви останется онъ вѣренъ.
   Что касается Флоренсъ Бёртонъ, какъ онъ рѣшитъ дѣло съ нею? Это письмо, для котораго выраженія онъ приготовлялъ, когда шолъ по Болтонской улицѣ, прежде чѣмъ настала необходимость для этого письма, теперь казалось ему не весьма легко. Во всякомъ случаѣ, онъ рѣшился написать его въ этотъ вечеръ.
   

Глава XXVI.
ЧЕЛОВѢКЪ, КОТОВЫЙ СМАХИВАЛЪ ПЫЛЬ СЪ СВОИХЪ САПОГОВЪ НОСОВЫМЪ ПЛАТКОМЪ.

   Когда Флоренсъ Бёртонъ написала три письма къ Гарри, не получивъ отвѣта ни на которое, она сдѣлалась серьёзно несчастлива. Послѣднее изъ этихъ писемъ, получонное имъ послѣ сцены, описанной въ послѣдней главѣ, онъ боялся прочесть. Оно оставалось нераспечатаннымъ въ его карманѣ. Но Флоренсъ, хотя была несчастлива, не ревновала еще. Опасенія ея клонились не по этому направленію; она не имѣла по природѣ никакой наклонности къ такому безпокойству. Она думала, что Гарри боленъ, а если не боленъ, то растревоженъ. Какая-нибудь непріятность случилась съ нимъ, о которой онъ не могъ рѣшиться разсказать ей, и когда она думала объ этомъ, она вспоминала своё собственное упорство насчотъ ихъ брака и осуждала себя за то, что не была теперь съ нимъ, чтобы утѣшать его. Если это утѣшеніе теперь могло быть ему полезно, она не будетъ далѣе упорствовать. Когда на третье письмо не было отвѣта, она написала къ своей невѣсткѣ, мистриссъ Бёртонъ, сознаваясь въ своёмъ безпокойствѣ и прося ея утѣшенія. Навѣрно Цецилія видѣлась съ нимъ иногда -- или, по-крайней-мѣрѣ, имѣла возможность его видѣть. Или Теодоръ могъ это сдѣлать, такъ какъ разумѣется Гарри бываетъ въ конторѣ. Если что-нибудь случилось съ нимъ, скажетъ ли Цецилія всю правду? Но когда Цецилія начала бояться, что съ нимъ случилось что-нибудь, ей показалось не очень легко сказать Флоренсъ всю правду.
   Но въ Страттонѣ была ревность, хотя Флоренсъ не ревновала. Старушка мистриссъ Бертонъ начала пугаться и была готова выцарапать глаза Гарри Клэверингу, еслибъ онъ измѣнилъ ея дочери. Объ этомъ несчастьи мистриссъ Бёртонъ, несмотря на всю свою огромную семью, еще ничего не знала. Ни съ одной ея дочерью не поступилъ дурно ни одинъ мущина и ни одинъ изъ ея сыновей не поступалъ дурно ни съ чьей дочерью. Дѣти ея вышли въ свѣтъ твёрдо, благоразумно, не дѣлали блистательныхъ браковъ, но никогда не впадали ни въ какія ошибки. Она слышала о такихъ несчастьяхъ около себя, что молодая дѣвушка здѣсь любила напрасно, что молодая дѣвушка тамъ осталась ни при чомъ, но подобныя горести никогда не бывали въ ея домѣ, и она готова была думать -- а можетъ-быть и говорить -- что виною этого было по большей части неблагоразуміе матерей. Что если наконецъ, когда ея труды по этой части были доведены до успѣшнаго конца, несчастіе и разочарованіе также настигнутъ ея ягнёночка? Въ такомъ случаѣ мистриссъ Бёртонъ, мы можемъ сказать, была такой овцой, которая не допустила бы своего ягнёночка страдать, не пустивъ въ ходъ свою материнскую энергію.
   Мистриссъ Бёртонъ получила извѣстія, которыя еще не дошли до ушей Флоренсъ. Въ конторѣ Адельфи служилъ мистеръ Уолликеръ, младшій братъ котораго занималъ теперь въ конторѣ Бёртона то мѣсто, которое прежде принадлежало Гарри Клэверингу. Отъ Боба Уолликера мистриссъ Бёртонъ узнала, что Гарри не приходилъ въ контору, даже когда было извѣстно, что онъ воротился въ Лондонъ изъ Клэверинга, она узнала также наконецъ, что молодые люди въ конторѣ соединяли имя Гарри Клэверинга съ именемъ богатой и знатной вдовы лэди Онгаръ. Тогда мистриссъ Бёртонъ написала своему сыну Теодору, какъ Флоренсъ написала къ женѣ Теодора.
   Хотя мистриссъ Бёртонъ нѣжно любила Гарри и, можетъ-быть, во многихъ отношеніяхъ онъ нравился ей болѣе всѣхъ ея зятьёвъ, она, несмотря на это, имѣла нѣкоторыя непріятныя предчувствія съ самаго начала. Флоренсъ была блестящѣе, образованнѣе и умнѣе своихъ старшихъ сестёръ, и слѣдовательно, когда случилось, что ей сдѣлалъ предложеніе человѣкъ выше по званію и изящнѣе по обращенію, чѣмъ тѣ, которые женились на ея сёстрахъ, то для этой перемѣны была, повидимому, причина; по мистриссъ Бёртонъ чувствовала, что это составляетъ основаніе для опасеній. Высокое званіе и изящное обращеніе не всегда могутъ принадлежать правдивому сердцу. Сначала ей не хотѣлось намекнуть на эту осторожность даже самой себѣ; но наконецъ, когда ея подозрѣнія усилились, она говорила это очень часто не только себѣ самой, но и своему мужу. Зачѣмъ -- о! зачѣмъ пустила она къ себѣ въ домъ человѣка, образъ жизни когораго не походилъ на образъ жизни тѣхъ, кого она знала честными и добрыми? Съ какою горестью лягутъ въ могилу ея сѣдые волосы, если послѣ всей ея осторожности и всѣхъ ея прежнихъ успѣховъ ея послѣдняя любимая овечка воротится къ матери обиженная, изувѣченная и обезславленная!
   Когда Теодоръ Бёртонъ получилъ письмо матери, онъ не видалъ еще Гарри послѣ его возвращенія изъ Клэверинга. Онъ былъ очень сердитъ на него за его продолжительное и непредувѣдомленное отсутствіе изъ конторы.
   -- Изъ него не выйдетъ ничего хорошаго, сказалъ онъ женѣ.-- Онъ не знаетъ, что значитъ дѣйствительный трудъ.
   Но его гнѣвъ перешолъ въ отвращеніе относительно Гарри и почти въ отчаяніе относительно сестры, когда Гарри пробылъ цѣлую недѣлю въ Лондонѣ и еще нё показывался въ Адельфи. Но въ то время Теодоръ Бёртонъ не слыхалъ ни слова о лэди Онгаръ, хотя у клэрковъ въ его конторѣ это имя ежедневно было на языкѣ.
   -- Не можешь ли ты сходить къ нему, Теодоръ? сказала ему жена.
   -- Очень легко говорить: сходить къ нему! отвѣчалъ онъ.-- Разумѣется, я могу къ нему пойти и, безъ всякаго сомнѣнія, найду его, если рѣшусь это сдѣлать; но что же болѣе могу я сдѣлать? Я могу вести лошадь къ водѣ, но не могу заставить её пить.
   -- Ты можешь поговорить съ нимъ о Флоренсъ.
   -- Вотъ чисто женская идея! сказалъ мужъ.-- Когда всѣ надлежащія побудительныя причины къ долгу и къ честолюбію измѣнили ему, его надо навести на настоящій путь, упомянувъ объ имени дѣвушки!
   -- Не могу ли я видѣть его? убѣждала Цецилія.
   -- Да, если можешь поймать его; но не совѣтую тебѣ пробовать.
   Послѣ этого было получено два письма къ мужу и къ женѣ; каждое было показано другому; а потомъ въ первый разъ каждому пришла въ голову мысль, что лэди Онгаръ съ своимъ богатствомъ можетъ сдѣлаться причиною несчастья ихъ сестры.
   -- Я этому не вѣрю, сказала Цецилія, щоки которой горѣли и отъ стыда и отъ гнѣва.
   Гарри былъ ея любимцемъ, она уже такъ крѣпко прижимала его къ сердцу, какъ брата.
   -- Я не подозрѣвалъ его въ такой низости, сказалъ Теодоръ очень медленно.
   -- Онъ не низокъ, сказала Цецилія.-- Онъ можетъ-быть лѣнивъ и безразсуденъ, но онъ не низокъ.
   -- Во всякомъ случаѣ я долженъ теперь отправиться къ нему, сказалъ Теодоръ.-- Я этому не вѣрю, я не хочу этому вѣрить. Я не вѣрю. Но если это правда...
   -- О, Теодоръ!
   -- Я не думаю, чтобъ это было правда. Такого рода слабости я въ нёмъ не видѣлъ. Онъ слабъ и тщеславенъ, но я сказалъ бы, что онъ правдивъ.
   -- Я увѣрена, что онъ правдивъ.
   -- Я самъ такъ думаю. Я не могу ничего сказать болѣе того, что я это думаю.
   -- Ты напишешь къ твоей матери?
   -- Да.
   -- Могу я пригласить Флоренсъ сюда? Не лучше ли помолвленнымъ быть ближе другъ къ другу?
   -- Ты можешь её пригласить, если хочешь. Я сомнѣваюсь, пріѣдетъ ли она.
   -- Она пріѣдетъ, если думаетъ, что съ нимъ случилось что-нибудь непріятное.
   Цецилія немедленно написала Флоренсъ, подкрѣпляя своё приглашеніе самыми сильными выраженіями, какія только она могла придумать.
   "Я скажу тебѣ всю правду", писала она: "мы его не видали и это, разумѣется, сильно безпокоило насъ. Я совершенно увѣрена, что онъ придётъ къ намъ, когда ты будешь здѣсь, и думаю, что это заставитъ тебя пріѣхать сюда, если не заставили бы никакія другія соображенія. Теодоръ воображаетъ, что онъ просто залѣнился и поэтому стыдится показаться здѣсь. Можетъ-быть, у него есть какія-нибудь домашнія непріятности, о которыхъ мы не знаемъ ничего. Но если у него есть подобныя непріятности, ты должна узнать ихъ, и я увѣрена, что онъ тебѣ скажетъ, если ты будешь здѣсь."
   Она написала еще много, убѣждая всё въ томъ же родѣ, и уговаривала Флоренсъ пріѣхать въ Лондонъ.
   Бёртонъ не сейчасъ написалъ къ матери, но написалъ слѣдующую записку къ Гарри:

"Адельфи... мая, 186...

   "Любезный Клэверингъ, я съ сожалѣніемъ примѣтилъ ваше постоянное отсутствіе изъ конторы, и мы оба, Цецилія и я, очень сожалѣли, что вы перестали къ намъ ходить. Но я не написалъ бы къ вамъ объ этомъ, не желая вмѣшиваться въ ваши дѣла, еслибъ не желалъ видѣть васъ насчотъ моей сестры. Такъ какъ я не могу написать того, о чомъ долженъ говорить съ вами, не назначите ли вы свиданіе здѣсь или въ моёмъ домѣ? Или если не можете сдѣлать этого, не назначите ли вы, когда я застану васъ дома? Намъ было бы пріятнѣе, еслибъ вы пришли къ намъ обѣдать и назначили ближайшій день, завтра или послѣзавтра.

"Искренно вамъ преданный
"ТЕОДОРЪ БЕРТОНЪ."

   Когда письмо Цециліи дошло до Страттона и еще почта не принесла письма отъ Гарри, сердце бѣдной Флоренсъ замерло.
   -- Ну, милая моя? сказала мистриссъ Бёртонъ, тревожно наблюдавшая за дочерью, пока она читала письмо.
   Мистриссъ Бёртонъ не сказала дочери о своёмъ письмѣ къ сыну, а теперь, не получивъ отвѣта, ожидала найти отвѣтъ изъ того письма, которое послала ея невѣстка.
   -- Цецилія зовётъ меня въ Лондонъ, сказала Флоренсъ.
   -- Развѣ что-нибудь случилось, что ты должна ѣхать теперь?
   -- Не совсѣмъ такъ, мама, но вы можете посмотрѣть письмо.
   Мистриссъ Бёртонъ прочла медленно и увѣрилась, что случилось что-нибудь очень непріятное. Она знала, что Цецилія написала бы въ такомъ духѣ только подъ вліяніемъ какой-нибудь большой тревоги. Сначала она готова была думать, что она сама поѣдетъ въ Лондонъ. Ей съ нетерпѣніемъ хотѣлось узнать правду, съ нетерпѣніемъ хотѣлось произнести своё громкое материнское блеяніе, если ея овечкѣ угрожаетъ какая-нибудь обида. Флоренсъ могла ѣхать съ ней, но ей хотѣлось самой быть на полѣ дѣйствія. Она чувствовала, что она почти можетъ уничтожить каждаго мущину словами и взглядами, который осмѣлился бы дурно обойтись съ ея дочерью.
   -- Ну, мама, что вы думаете?
   -- Я еще не знаю, душа моя. Я поговорю съ твоимъ папа передъ обѣдомъ.
   Но такъ какъ мистриссъ Бёртонъ обыкновенно самодержавно распоряжалась своими дочерьми, Флоренсъ было извѣстно, что ея матери просто было нужно подумать нѣсколько времени прежде чѣмъ она рѣшится.
   -- Я вѣдь желаю ѣхать въ Лондонъ не для удовольствія, мама.
   -- Я это знаю, душа моя.
   -- Даже и не для того, чтобы видѣть его, хотя, разумѣется, я желаю его видѣть.
   -- Разумѣется, ты желаешь; почему тебѣ не желать?-- Но Цецилія очень благоразумна, и она думаетъ, что такъ будетъ лучше. Она не настаивала бы на этомъ, еслибъ Теодоръ не думалъ также.
   -- Я думала, что Теодоръ напишетъ мнѣ.
   -- Онъ пишетъ такъ рѣдко.
   -- Я ожидала отъ него письма теперь, такъ какъ писала къ нему.
   -- Насчотъ Гарри, хотите вы сказать?
   -- Ну, да; я не упоминала объ этомъ, такъ какъ знала, что это можетъ тебя растревожить, но я видѣла, что ты несчастлива, не получая извѣстія отъ него.
   -- О, мама! отпустите меня.
   -- Разумѣется, ты поѣдешь, если желаешь этого, но дай же мнѣ поговорить съ папа прежде, чѣмъ что-нибудь будетъ рѣшено
   Мистриссъ Бёртонъ поговорила съ своимъ мужемъ и было рѣшено, что Флоренсъ поѣдетъ въ Онслоу-Крешентъ. Но мистриссъ Бёртонъ хотя всегда самовластно распоряжалась своими незамужними дочерьми, никогда не распоряжалась самовластно собою. Когда она намекнула, что она также можетъ ѣхать, она увидѣла, что этотъ планъ не одобряется, и тотчасъ оставила его.
   -- Это будетъ похоже какъ-будто всѣ мы боимся, сказалъ Бёртонъ:-- да и въ-самомъ-дѣлѣ, что такое случилось? Молодой человѣкъ не пишетъ къ своей невѣстѣ двѣ или три недѣли. Я считалъ себя лучшимъ любовникомъ на свѣтѣ, если писалъ разъ въ мѣсяцъ.
   -- Тогда письма стоили не такъ дёшево, мистеръ Бёртонъ.
   -- Я часто желаю, чтобы они не были дёшевы и теперь, сказалъ Бёртонъ.
   Итакъ, это дѣло было рѣшено, и Флоренсъ отвѣчала своей невѣсткѣ, что она поѣдетъ въ Лондонъ на третій день послѣ этого письма. Въ это время Гарри Клэверингъ и Теодоръ Бёртонъ видѣлись.
   Еслибъ какому-нибудь неженатому читателю этихъ страницъ выпало на долю провести въ Лондонѣ три или четыре дня, не имѣя никакого дѣла, проводить ихъ одному и имѣть на плечахъ эту тяжесть съ прибавочной ношей какого нибудь страшнаго, утомительнаго бѣдствія, внѣ котораго, кажется, нѣтъ пути и отъ котораго, повидимому, нѣтъ спасенія! Вотъ каково было положеніе Гарри Клэверинга черезъ нѣсколько дней послѣ того послѣдняго вечера, который онъ провёлъ у лэди Онгаръ, и я спрошу всякаго такого неженатаго человѣка, былъ ли для него какой-нибудь другой выборъ, кромѣ какъ желать смерти? Въ такомъ положеніи человѣкъ просто можетъ ходить по улицамъ одинъ и объявлять себѣ, что всё дурно, гнило, гнусно и никуда не годится. Онъ желаетъ смерти и разсчитываетъ разныя преимущества синильной кислоты и пистолетовъ. Между-тѣмъ онъ можетъ очень акуратно обѣдать въ своёмъ клубѣ, можетъ курить сигары, пить горькое пиво или грогъ, но онъ всё время желаетъ смерти и разсчитываетъ, какой лучшій способъ достигнуть желаемаго результата. Въ такомъ положеніи находился теперь Гарри Клэверингъ. Двери его конторы были рѣшительно заперты отъ него присутствіемъ Теодора Бёртона. Когда онъ пытался читать, онъ не могъ понять ни слова или сидѣлъ минутъ десять съ книгою въ рукѣ. Никакое занятіе не было возможно для него. Ему хотѣлось отправиться въ Болтонскую улицу, но онъ даже не дѣлалъ этого. Тамъ онъ можетъ дѣйствовать только такъ, какъ еслибы Флоренсъ была брошена навсегда; а если онъ будетъ дѣйствовать такъ, то онъ будетъ обезславленъ на всю жизнь. А между-тѣмъ онъ поклялся Джуліи, что таково его намѣреніе. Онъ не смѣлъ спрашивать себя, которую изъ двухъ любилъ онъ. Всё это бѣдствіе такъ тяжело легло на него, что онъ не могъ находить удовольствія въ мысли о своей любви. Всё должно быть вѣчно сожалѣніемъ, горестью, угрызеніемъ. Тутъ пришло къ нему письмо отъ Теодора Бёртона и онъ понялъ, что онъ долженъ видѣться съ нимъ.
   Ничего не могло быть непріятнѣе подобнаго свиданія, но Гарри не могъ позволить себѣ оказаться виновнымъ въ трусости и отказаться отъ него. Личной ссоры съ Бёртономъ онъ не боялся. Онъ чувствовалъ, конечно, что онъ могъ бы найти облегченіе въ возможности разсердиться на кого-нибудь. Но онъ долженъ положительно рѣшиться на что-нибудь прежде этого свиданія. Онъ долженъ посвятить себя или Флеренсъ, или Джуліи, и онъ не звалъ какъ оставить ту или другую. Онъ такъ поддался своимъ впечатлѣніямъ, что далъ слово лэди Онгаръ и поклялся ей, что онъ будетъ принадлежать ей совершенно. Она, это правда, не приняла его слова, но тѣмъ не менѣе онъ зналъ -- онъ думалъ, что онъ зналъ -- что она ожидала исполненія его обѣщанія. А ей первой поклялся онъ въ любви!
   Онъ наконецъ отправился въ Болтонскую улицу и узналъ, что лэди Онгаръ уѣхала изъ Лондона на три или на четыре дня. Слуга сказалъ, что она поѣхала, кажется, на островъ Уайтъ и что съ ней поѣхала мадамъ Горделу. Она должна была воротиться въ Лондонъ въ началѣ слѣдующей недѣли. Это было въ четвергъ, и Гарри зналъ, что онъ не могъ откладывать своего свиданія съ Бёртономъ до возвращенія Джуліи. Онъ пошолъ въ свой клубъ, принудивъ себя сѣсть къ письменному столу, назначилъ свиданіе на слѣдующее утро. Онъ будетъ у Бёртона въ Адельфи въ двѣнадцать часовъ. Онъ писалъ, что имѣлъ непріятности и что эти непріятности не позволили ему быть ни въ конторѣ, ни въ Онслоу-Крешентъ. Написавъ это, онъ отослалъ письмо, курилъ и пилъ до наступленія ночи. Онъ былъ не такой человѣкъ, которому нравились подобныя вещи. Онъ не могъ бы сдѣлаться тѣмъ, чѣмъ онъ былъ, еслибы проводилъ такимъ образомъ свои ранніе годы. Но его несчастье требовало сильныхъ ощущеній -- и билліардъ и табакъ были лучше, чѣмъ отчаяніе и уединеніе.
   На слѣдующее утро онъ не завтракалъ до одиннадцати часовъ. Зачѣмъ ему было не лежать въ постели такъ долго, какъ только это было возможно, для того чтобы получить облегченіе, которое можно извлечь изъ дремоты? Насколько возможно, онъ не будетъ думать объ этомъ дѣлѣ, пока не надѣнетъ на голову шляпу, чтобы идти въ Адельфи. Но время надѣть шляпу скоро наступило и онъ отправился въ свой недалёкій путь. Но даже когда онъ шолъ, онъ не могъ объ этомъ думать. Онъ не имѣлъ никакой цѣли, какъ корабль безъ руля, говоря себѣ, что онъ можетъ только идти туда, куда вѣтеръ направитъ его. Какъ онъ ненавидѣлъ себя за свою единственную слабость, а между-тѣмъ онъ не дѣлалъ никакого усилія, чтобы преодолѣть её! Только въ одномъ отношеніи онъ какъ-будто рѣшился. Если Бёртонъ попытается употребить съ нимъ что-нибудь похожее на угрозу, онъ немедленно отплатитъ ему тѣмъ же.
   Ровно въ двѣнадцать часовъ онъ вошолъ въ наружную контору и ему сказали, что Бёртонъ въ своей комнатѣ.
   -- А, Клэверингъ! сказалъ Уолликеръ, стоявшій спиною къ огню;-- я думалъ, что мы лишились васъ совсѣмъ. А вотъ вы опять воротились!
   Гарри никогда не любилъ этого человѣка, а теперь возненавидѣлъ его пуще прежняго.
   -- Да, я здѣсь, сказалъ онъ:-- на нѣсколько минутъ; но мнѣ, кажется, нечего безпокоить васъ.
   -- Прекрасно, старый дружище! сказалъ Уолликеръ, и тутъ Гарри прошолъ во внутреннюю комнату.
   -- Я очень радъ видѣть васъ, Гарри, сказалъ Бёртонъ, вставая и дружески подавая свою руку Клэверингу.-- Съ сожалѣніемъ слышу, что вы имѣли непріятности. Не можемъ ли мы вамъ помочь?
   -- Надѣюсь, что мистриссъ Бёртонъ здорова? нерѣшительно сказалъ Гарри.
   -- Она здорова.
   -- А дѣти?
   -- Здоровы совсѣмъ. Они говорятъ, что вы очень дурной человѣкъ, потому что не ходите къ нимъ.
   -- Я самъ думаю, что я дурной человѣкъ, сказалъ Гарри.
   -- Садитесь, Гарри. Лучше сейчасъ приступить къ дѣлу, не такъ ли? Не случилось ли чего-нибудь дурного между вами и Флоренсъ?
   -- Что вы подразумеваете подъ словомъ дурное?
   -- Я назвалъ бы очень дурнымъ, отвратительно дурнымъ, еслибъ послѣ всего, что случилось, между вами могло быть какое-нибудь сомнѣніе въ вашей любви другъ къ другу. Еслибъ подобное сомнѣніе теперь возникло относительно ея, я почти отрёкся бы отъ моей сестры.
   -- Вамъ никогда не придётся краснѣть за неё.
   -- Не думаю. Я благодарю Бога, что до-сихъ-поръ намъ не приходилось краснѣть ни за кого изъ насъ. И я надѣюсь, Гарри, что моему сердцу никогда не придётся обливаться кровью за неё. Послушайте, Гарри, позвольте мнѣ сказать вамъ всё сейчасъ какъ честному человѣку. Я ненавижу увёртки и секреты. Дошли слухи до стариковъ тамъ, дома -- не до Флоренсъ, замѣтьте -- что вы невѣрны Флоренсъ и проводите ваше время cъ той дамой, которая сестра жены вашего кузена.
   -- Какое право имѣютъ они спрашивать меня, какъ я провожу моё время?
   -- Не будьте несправедливы, Гарри. Если вы просто скажете мнѣ, что въ вашихъ визитахъ къ этой дамѣ не заключается ничего вреднаго для моей сестры, я, зная, что вы джентльмэнъ, повѣрю вашему слову. Онъ замолчалъ, а І'арри колебался и не могъ отвѣчать.
   -- Послушайте, любезный другъ, братъ -- такъ мы оба считали васъ -- придите еще разъ въ Онслоу-Крешентъ, поцалуйте ребятишекъ, поцалуйте и Цецилію, сядьте съ нами за нашъ столъ и поговорите съ нами попрежнему; я не стану дѣлать вамъ вопросовъ, не станетъ и она. Потомъ вы воротитесь сюда къ вашей работѣ, и ваши непріятности пройдутъ, душа ваша успокоится, и, Гарри, одна изъ лучшихъ дѣвушекъ, когда-либо отдававшихъ своё сердце въ руки мущины, будетъ обожать васъ и клясться вамъ за глаза, что если кто-нибудь скажетъ слово противъ васъ, тотъ не будетъ ей ни братомъ, ни сострой, ни другомъ.
   И это былъ человѣкъ, который смахивалъ пыль съ своихъ сапоговъ носовымъ платкомъ и котораго Гарри считалъ по этому отношенію недостойнымъ быть его другомъ! Онъ зналъ, что этотъ человѣкъ былъ добръ, благороденъ, великодушенъ и правдивъ; онъ узналъ также, что во всёмъ, что Бёртонъ сказалъ, онъ просто исполнялъ свою обязанность, какъ братъ. Но всё-таки отъ этого ему не сдѣлалось легче отвѣчать.
   -- Скажите, что вы придёте къ намъ сегодня, сказалъ Бёртонъ.-- Даже если вы дали кому-нибудь слово, откажитесь.
   -- Я не давалъ, сказалъ Гарри.
   -- Такъ скажите, что вы придёте къ намъ, и всё будетъ хорошо.
   Гарри, разумѣется, понималъ, что его согласіе на это свиданіе будетъ принято какъ значеніе, что всё идётъ какъ слѣдуетъ. Такъ было бы легко принять приглашеніе, а всякій другой отвѣтъ былъ труденъ. Однако онъ не могъ рѣшиться солгать.
   -- Бёртонъ, сказалъ онъ:-- я имѣю непріятности.
   -- Какія непріятности?
   Голосъ этого человѣка теперь перемѣнился, перемѣнился и его взглядъ. Въ глазахъ его не было выраженія гнѣва, никакого до-сихъ-поръ, но кротость его физіономіи исчезла -- кротость, которая не была обычнымъ выраженіемъ въ его лицѣ, но которую онъ всегда могъ вызвать, когда нужно.
   -- Я не могу разсказывать вамъ всего здѣсь. Если вы позволите мнѣ придти къ вамъ сегодня вечеромъ, я разскажу вамъ всё -- вамъ и Цециліи также. Вы позволите мнѣ придти?
   -- Конечно. Вы будете обѣдать у насъ?
   -- Нѣтъ, я приду послѣ обѣда, когда дѣти лягутъ спать.
   Потомъ онъ ушолъ, оставивъ въ душѣ Теодора Бёртона впечатлѣніе, что хотя случилось что-нибудь непріятное, мать его ошибалась въ своихъ опасеніяхъ относительно лэди Онгаръ.
   

Глава XXVII.
ФРЭШУОТЕР-ГЭТЪ.

   Графъ Патеровъ, братъ Софи, былъ такой человѣкъ, который, принявшись за какое-нибудь дѣло, вообще любилъ довести его до конца. Можетъ-быть, можно сказать, что мущины по большей части бываютъ такого настроенія; но графъ былъ, какъ мнѣ кажется, особенно энергиченъ въ этрмъ отношеніи. А такъ-какъ онъ не одинъ бросалъ много утюговъ въ огонь, не одинъ дѣлалъ много небольшихъ и большихъ усилій для достиженія того, чего онъ почти не могъ достигнуть, его можно оправдать въ томъ, что онъ надѣялся на успѣхъ. Что касается ухаживанья Арчи, тотъ, кто дѣйствительно зналъ этого мущину и эту женщину, и зналъ кое-что о женской натурѣ вообще, предсказалъ бы ему неудачу. Даже съ помощью Будля онъ не могъ имѣть возможности на успѣхъ. Но когда графъ Патеровъ вступилъ съ нимъ въ состязаніе, тѣ, которые знали его, не стали бы считать его неудачу несомнѣнной.
   Добыча, была слишкомъ велика для того, чтобы на неё не покусился такой осторожный господинъ. Графъ былъ не такъ впечатлителенъ по своей натурѣ, какъ его сестра, и не таращилъ глаза и по губамъ его не текли слюнки, когда онъ, говорилъ о семи тысячахъ годового дохода. Но по-своему, спокойно, онъ взвѣсилъ и разсчиталъ всѣ выгоды, какія можно пріобрѣсти, даже удостовѣрился, въ какую цѣну можетъ онъ застраховать жизнь этой дамы, и удостовѣрился, что въ брачномъ контрактѣ лорда Онгара не было включено никакого денежнаго наказанія за второй бракъ его вдовы. Тогда онъ поѣхалъ, какъ намъ извѣстно, въ Онгарскій Паркъ, и когда онъ шолъ отъ воротъ Парка къ дому и обратно, онъ самодовольно осматривался вокругъ и говорилъ себѣ, что это мѣсто будетъ для него очень хорошо. Къ англійскому характеру, несмотря на тупоголовость многихъ англичанъ, онъ -- какъ онъ говорилъ -- имѣлъ большой восторгъ и думалъ, что жизнь помѣщика, съ своимъ собственнымъ хорошенькимъ замкомъ -- съ такимъ хорошенькимъ, какъ напримѣръ Онгарскій Паркъ -- и съ такимъ прекраснымъ доходомъ, очень годилась бы для него въ преклонныхъ лѣтахъ.
   Онъ имѣлъ вѣрныя преимущества, вѣрную помощь къ достиженію своей цѣли, помощь, доставленную ему обстоятельствами, также какъ онъ имѣлъ и вѣрныя невыгоды. Онъ зналъ эту даму, что было много само по себѣ. Онъ зналъ много изъ исторіи этой дамы; онъ имѣлъ то знаніе грустныхъ обстоятельствъ ея жизни, которое само по себѣ возбуждаетъ короткость. Теперь нѣтъ никакой необходимости возвращаться къ тѣмъ сценамъ, которыя обезобразили послѣдніе мѣсяцы жизни лорда Онгара, но читатель поймётъ, что всё случившееся тогда дало графу возможность стать на ногу искателя руки лэди Онгаръ. Читатель поймётъ также невыгоды, которыя уже въ то время выказались въ отказѣ этой дамы видѣться съ графомъ.
   Можно бы подумать, что короткость Софи съ лэди Онгаръ была очень выгодна для ея брага; но я сомнѣваюсь, полагался ли братъ на честность и на скромность сестры. Онъ охотно купилъ бы такую помощь, какую она могла дать -- не такимъ пріятнымъ образомъ, какъ Арчи, банковыми билетами, спрятанными подъ перчаткой, но обѣщаніемъ заплатить ей за услуги, когда совершится бракъ -- еслибы онъ не боялся, что Софи сообщитъ объ этихъ обѣщаніяхъ лэди Онгаръ, извлекая свою выгоду изъ этого. Онъ разсчиталъ всё это и дошолъ до заключенія, что ему лучше не дѣлать прямого предложенія Софи, а когда Софи сдѣлала ему прямое предложеніе, указавъ ему краснорѣчивымъ языкомъ на всѣ прекрасныя вещи, какія подобный бракъ доставитъ ему, онъ не удостоилъ её ни словомъ въ отвѣтъ.
   -- Очень хорошо, сказала себѣ Софи:-- очень хорошо. Стало быть, мы оба знаемъ, что намъ нужно.
   Сама Софи удержала бы лэди Онгаръ отъ замужства съ кѣмъ бы то ни было, еслибъ могла. Даже признательность брата не была бы такъ для нея полезна, какъ щедрая доброта преданной пріятельницы. Что она можетъ и продать свои услуги обожателю, и также не допускать Жюли къ замужству было счастливымъ сочетаніемъ обстоятельствъ, которое не приходило ей въ голову, пока Арчи не явился къ ней съ деньгами подъ перчаткой. Эту сложную игру играла она теперь и ей было извѣстно, что Гарри Клэверингъ былъ камнемъ преткновенія на ея пути. Даже женщина не такая умная, какъ Софи, примѣтила бы, что лэди Онгаръ была сильно привязана къ Гарри, а Софи, когда увидѣла это, подумала, что для нея не оставалось ничего болѣе, какъ скосить своё сѣно пока солнце сіяетъ. Потомъ она услышала исторію Флоренсъ Бёртонъ и опять подумала, что фортуна на ея сторонѣ. Она разсказала исторію о Флоренсъ Бёртонъ -- мы знаемъ, съ какимъ результатомъ -- и имѣла на столько проницательности, чтобы примѣтить потомъ, что этотъ разсказъ достигъ своей цѣли, даже хотя ея Жюли рѣшительно отказалась говорить или о Гарри Клэверингѣ, или о Флоренсъ Бёртонъ.
   Графъ Патеровъ опять заходилъ въ Болтонскую улицу, и опять его не приняли. Онъ могъ ясно видѣть по обращенію слуги, что ему хотѣли дать понять, что его принимать не будутъ. При подобныхъ обстоятельствахъ необходимо или чтобы онъ отказался отъ своей цѣли, или чтобы могъ дѣйствовать на лэди Онгаръ посредствомъ какого-нибудь другого чувства, а не личнаго уваженія къ нему. Онъ, можетъ-быть, положился бы на своё собственное краснорѣчіе, еслибы могъ видѣться съ нею; но какъ мущина можетъ быть краснорѣчивъ въ своёмъ ухаживаньи, если не можетъ видѣться съ той женщиной, которой онъ домогается? Конечно, остаётся почта, но въ эти дни законныхъ ограниченій нѣтъ никакого другого способа приблизиться къ жестокой красавицѣ. Насильственное похищеніе прекращено относительно великобританцевъ и ирландцевъ. Такимъ образомъ графъ прибѣгнулъ къ почтѣ.
   Письмо его было очень длинно и поэтому не будетъ представлено читателю. Онъ началъ тѣмъ, что говорилъ лэди Онгаръ, что она обязана за добрыя услуги, которыя онъ оказалъ ей, прочесть то, что онъ ей напишетъ, и отвѣчать ему. Потомъ онъ представлялъ ей различныя причины, по которымъ она должна видѣться съ нимъ, ссылаясь между прочимъ въ такихъ словахъ, которыя она могла понять, хотя слова были съ намѣреніемъ двусмысленны, на то, что онъ имѣлъ возможность сдѣлать ей большой вредъ, и что онъ воздержался и надѣялся, что можетъ воздержаться и вперёдъ. Лэди Онгаръ поняла, что въ этихъ словахъ угрозы не заключалось, что взятыя буквально, они были не только не угрозой, а почти обѣщаніемъ; но она поняла также всё, что онъ въ нихъ подразумѣвалъ; какъ ни длинно было его письмо, онъ не говорилъ въ нёмъ ничего о своей любви, ограничиваясь просьбой, чтобы она увидѣлась съ нимъ. Но съ своимъ письмомъ онъ прислалъ ей вложеніе длиннѣе самого письма, въ которомъ его желанія ясно объяснялись.
   Въ этомъ вложеніи выражались желанія лорда Онгара насчотъ многаго, какъ они были сообщены графу Патерову въ послѣдніе дни лорда. Но такъ какъ рукопись была вся написана почеркомъ графа, и даже графъ не ссылался на то, что показывалъ её лорду Онгару, это просто могло значить, что графъ самъ сочинилъ эти разговоры. Такіе разговоры можетъ-быть не были совсѣмъ, или содержаніе ихъ было совсѣмъ не такое, какъ Графъ предстылялъ, или мнѣнія, выраженныя лордомъ Онгаромъ могли быть высказаны въ такое время, когда эти мнѣнія не могли имѣть никакой цѣны. Но еслибы даже эти разговоры происходили въ то время, когда лордъ Онгаръ обладалъ вполнѣ всѣми своими способностями, это ничего бы не значило для лэди Онгаръ. Живому лорду Онгару она была обязана повиновеніемъ, и повиновалась. Умершему лорду Онгару она повиновеніемъ обязана не была, и повиноваться не хотѣла.
   Таковы бы были ея чувства относительно всякаго документа, который она получила бы съ желаніями лорда Онгара; но этотъ документъ былъ такого рода, что внушалъ ей особенное отвращеніе къ исполненію подобнаго супружескаго самовластія изъ могилы. Документъ этотъ былъ очень длинный и входилъ въ мелкія подробности, въ подробности очень мелкія, но сущностью всего была признательность графу Патерову и выраженіе сильнаго желанія, чтобы графъ женился на его вдовѣ.
   "О. сказалъ, что только одно это спасло бы имя Дж. О. сказалъ, что это было бы самое лучшее для его чести. О. сказалъ, взявъ мою руку, что, обѣщая сдѣлать этотъ шагъ, я доставляю ему большое спокойствіе. О. поручилъ мнѣ поговорить съ Дж. отъ его имени объ этомъ."
   О. разумѣется былъ лордъ Онгаръ, а Дж. разумѣется Джулія. Всё это было написано по-французски и продолжалось въ томъ же родѣ на многихъ страницахъ. Лэди Онгаръ отвѣчала на это письмо слѣдующее:
   "Лэди Онгаръ свидѣтельствуетъ своё почтеніе графу Патерову и возвращаетъ ему рукопись, которая для нея не имѣетъ никакой цѣны. Лэди Онгаръ должна по-прежнему, и теперь еще больше прежняго, отказаться отъ удовольствія принять графа Патерова.
   "Болтонская улица, май 186--"
   Она сдѣлала это совершенно твёрдо. Она не имѣла на это вовсе никакихъ сомнѣній. Она не чувствовала, чтобъ ей нужно было спрашивать совѣта. Но она чувствовала, что графъ можетъ еще увеличить ея горе, что ея чаша горести можетъ-быть не совсѣмъ полна и что она очень, очень нуждается въ любви и въ покровительствѣ. Почему она знала, можетъ-быть графъ публикуетъ эту рукопись и люди могутъ подумать, что эти слова дѣйствительно сказалъ ея мужъ, и что ея мужъ понималъ, что лучше для ея репутаціи и для его чести? Всё это была угроза, но для того, чтобъ спасти себя отъ какого бы то ни было несчастья, она не поддастся никакой угрозѣ, а всё-таки эта угроза могла быть приведена въ дѣйствіе.
   Она очень нуждалась въ любви и покровительствѣ. Въ то время, когда она получила письмо графа, Гарри былъ у нея, и мы знаемъ, что произошло между ними. Она велѣла ему идти къ Флоренсъ -- любить Флоренсъ -- жениться на Флоренсъ, а её оставить съ ея отчаяніемъ. Это было ея послѣднее приказаніе ему. Но мы всѣ знаемъ, что значитъ подобное приказаніе. Она не была фальшива, отдавая ему эти приказанія. Въ ту минуту таково было ея намѣреніе. Пылъ самопожертвованія горѣлъ въ ея груди, и она рѣшилась обойтись безъ того, что ей было нужно для того, чтобъ она могла это имѣть; но когда она думала объ этомъ впослѣдствіи въ своёмъ одиночествѣ, она говорила себѣ, что можетъ-быть Флоренсъ Бёртонъ не такъ была нужна любовь Гарри, какъ ей. Она не могла быть такъ нужна этой дѣвушкѣ, у которой были отецъ, мать, братья, молодость, какъ ей, потому что у ней не было руки, на которую она могла бы опереться, кромѣ руки единственнаго человѣка, которому она призналась въ своей любви и который также увѣрилъ её въ своей страсти. Она не составляла плана для того, чтобъ лишить Флоренсъ ея любовника. Въ продолжительные часы своего одиночества она не опровергала даже въ своёмъ сердцѣ послѣднія слова, сказанныя ею Гарри Клэверингу. Но тѣмъ не менѣе надѣялась она, что онъ освободится отъ этой несчастной помолвки, въ которую его завлекла ея измѣна.
   Послѣ того, какъ она отвѣчала на письмо графа Патерова, рѣшилась она выѣхать изъ Лондона на три или четыре дня. Нѣсколько времени рѣшалась она уѣхать и совсѣмъ не возвращаться до осени; но планъ этотъ мало-по-малу ослабѣвалъ и совсѣмъ уничтожился, а она рѣшилась воротиться черезъ три или четыре дня. Потомъ пришла къ ней Софи, ея преданная Софи; Софи, которую она презирала и ненавидѣла; Софи, отъ которой она такъ желала освободиться, что подъ всѣми ея планами таился маленькій планъ для этой цѣли; Софи, которая обманывала её во всёмъ, въ чомъ обманъ могъ быть для нея полезенъ; и прежде чѣмъ Софи оставила её, Софи дала слово ѣхать съ своимъ милымъ другомъ на островъ Уайтъ. Разумѣется, за Софи будетъ заплачено въ этой экспедиціи. Въ подобныхъ экспедиціяхъ за Софи всегда платили. И Софи поѣдетъ со всевозможной роскошью, а къ этому Софи вовсе не была равнодушна, хотя въ ея частной жизни соблюдалась экономія вовсе не роскошная. Но хотя всѣ эти прекрасныя вещи встрѣчались на пути Софи, она умѣла дѣлать видъ, будто она приноситъ себя въ жертву другу своего сердца. Въ это самое время лэди Онгаръ поручила сестрѣ графа сказать ему нѣсколько словъ. Лэди Онгаръ разсказала мадамъ Горделу исторію документа, который былъ присланъ ей, и сообщивъ свой отвѣтъ, получила большую похвалу отъ своей пріятельницы.
   -- Вы совершенно правы, моя милая, совершенно. Разумѣется, я люблю моего брата. Мы съ Эдуардомъ всегда были лучшими друзьями. Но это не можетъ заставить меня думать, что вы должны отдать себя ему. Ба! Для чего женщинѣ отдавать своё? Эдуардъ красивый мущина. Но что это такое? Красивые мущины любятъ имѣть всѣ деньги въ своихъ рукахъ.
   -- Скажите ему отъ меня, отъ меня, сказала лэди Онгаръ:-- что я сочту одолженіемъ съ его стороны, если онъ перестанетъ ходить въ мой домъ. Я, конечно, не захочу видѣться съ нимъ.
   Софи обѣщала и, вѣроятно, передала порученіе, но когда она сообщила Эдуарду о намѣреніи лэди Онгаръ ѣхать на островъ Уайтъ, сказала ему день отъѣзда и даже назвала гостинницу, въ которой онѣ остановятся, она зашла нѣсколько далѣе порученія, даннаго ей ея милымъ другомъ.
   На западномъ концѣ острова Уайта и на дальнемъ берегу, за три мили отъ того пункта, который мы называемъ Иглами, есть въ утёсахъ маленькій перерывъ, извѣстный всѣмъ англійскимъ путешественникамъ подъ названіемъ Фрэшуотер-Гэтъ. Тутъ есть группа коттэджей и двѣ гостинницы, нѣсколько ваннъ и готовый доступъ къ прохладнымъ горамъ съ каждой стороны, надъ которыми морскоц вѣтеръ дуетъ съ своей солёной и здоровой пріятностію. Въ одной изъ этихъ гостинницъ лэди Онгаръ помѣстила себя и Софи, и весь Фрэшуотеръ, весь Ярмутъ и весь этотъ конецъ острова узналъ то обстоятельство, что богатая вдова, графиня, о которой разсказывались такія странныя вещи, пріѣхала въ эти края. Содержатели гостинницъ любятъ такихъ посѣтителей. Чѣмъ ядовитѣе разсказываются исторіи противъ нихъ, тѣмъ болѣе денегъ тратятъ онѣ и тѣмъ менѣе станутъ разсматривать счоты. Богатая женщина безъ репутаціи -- рудникъ богатства для содержателя гостинницы.
   Софи была не весьма очаровательной собесѣдницей для такого мѣста. Лондонъ былъ ея сферой, какъ она сама объявила, когда декламировала противъ тѣхъ мужей, которые держатъ своихъ жонъ въ деревнѣ. И къ морю она не имѣла особенной любви, считая всѣ вѣтры вредными, кромѣ тѣхъ, которые поднимутся отъ ея собственныхъ усилій, и думая, что соль изъ солонки полезнѣе, чѣмъ та, которую доноситъ до нея вѣтеръ. Былъ конецъ мая, но не пробыла она и полчаса въ гостинницѣ, какъ громко стала требовать, чтобъ развели въ каминѣ огонь, а когда огонь развели, она не хотѣла отходить отъ него. Жестъ ея былъ великолѣпенъ, когда лэди Онгаръ предложила ей купаться. Какъ, сунуть своё собственное, дорогое, маленькое тѣло, по своей собственной волѣ въ холодное море! Она сжалась, отряхнулась и, не говоря ни слова, отказалась такъ краснорѣчиво, что невозможно было не восхищаться ею. Она и гулять пѣшкомъ не хотѣла. Въ первый день, въ самую жаркую часть дня, она позволила увезти себя въ экипажѣ, принадлежащемъ гостинницѣ, но послѣ прогулки она не отходила отъ огня и проводила время за французскимъ романомъ.
   И лэди Онгаръ было не удобнѣе на островѣ Уайтѣ, какъ и въ Лондонѣ. Старый поэтъ сказалъ намъ, какъ Чорная Забота сидитъ за всадникомъ, и какіе-нибудь новѣйшіе поэты опишутъ когда-нибудь намъ эту ужасную богиню, какъ она усаживается съ кочегаромъ возлѣ огня паровоза. Когда Софи сидѣла напротивъ нея, лэди Онгаръ не была счастлива, даже хотя ея глаза покоились на линіяхъ, этого великолѣпнаго берега. Правда, однажды вечеромъ, въ первый день ихъ пріѣзда, Софи оставила ей и она оставалась одна почти цѣлый часъ. Ахъ, какъ она была бы счастлива, еслибъ Гарри могъ быть здѣсь съ нею! Можетъ-быть, наступитъ день, въ который Гарри привезётъ её сюда. Въ такомъ случаѣ Чорная Забота останется позади, а потомъ она будетъ совершенно счастлива. Она сидѣла и мечтала объ этомъ больше часа, а Софи всё не было. Когда Софи вернулась, а она сдѣлала это слишкомъ скоро, она объяснила, что была въ своей спальной. Она была очень занята, а теперь пришла устроить себя поудобнѣе.
   На слѣдующій вечеръ лэди Онгаръ объявила о своёмъ намѣреніи идти на горы одной. Онѣ обѣдали въ пять часовъ, такъ чтобы она могла имѣть продолжительный вечеръ, и вскорѣ послѣ шести часовъ она отправилась.
   -- Если я не устану, я дойду до Иглъ, сказала она.
   Софи, слышавшая, что это разстояніе составляетъ три мили, съ отчаяніемъ подняла руки.
   -- Если вы не воротитесь до девяти часовъ, я пошлю людей за вами.
   Согласившись на это со смѣхомъ, лэди Онгаръ отправилась къ горамъ и бодро дошла до самаго крайняго пункта острова. Къ Игламъ она не пошла. Къ этимъ скаламъ можно подойти, такъ всѣмъ путешественникамъ извѣстно, черезъ укрѣпленія, а къ укрѣпленіямъ она не пошла. Но повернувъ нѣсколько съ самаго высокаго пункта горы къ утесамъ съ лѣвой стороны, она спускалась до-тѣхъ-поръ, пока дошла до мѣста, съ котораго могла смотрѣть на песчаный берегъ, лежавшій на триста футъ ниже ея, и на блестящую струю тихихъ волнъ, двигавшихся съ пріятнымъ звукомъ къ длинному берегу, который разстилался полосой отъ того мѣста, которое находилось подъ нею къ крайнему пункту острова. Вечеръ былъ тёмный и почти прозрачный въ своей ясности и очень тихій. Не было даже ни малѣйшаго звука вѣтерка. Когда она сѣла на самый край утеса, она услыхала, какъ волны двигались къ камнямъ, которые онѣ омывали, и звукъ этотъ походилъ на звукъ дѣтскихъ голосовъ, очень отдалённыхъ. Смотря внизъ, она могла видѣть удивительную прозрачность воды, и камни подъ водою блестѣли какъ брилліанты, а песокъ блестѣлъ какъ золото. И каждая крошечная, безмолвная волна, подвигавшаяся къ берегу и исчезавшая наконецъ въ своихъ собственныхъ усиліяхъ, разстилалась во всю длину берега. Такого блеска на морскомъ берегу она никогда не видала и никогда не прислушивалась, такъ какъ теперь, къ младенческому лепету младенческихъ волнъ. Она сидѣла у самаго края, прислушивалась и забывала на время, что она лэди Онгаръ, которую люди не знали, которая жила одна на свѣтѣ, имѣя другомъ Софи Горделу, и что ея любовникъ помолвленъ съ другой женщиной. Она пробыла тутъ, можетъ-быть, съ полчаса и просидѣла спокойно, не желая пошевелиться, когда голосъ, который она узнала при первомъ звукѣ, испугалъ её, и она поспѣшно вскочила на ноги.
   -- Лэди Онгаръ, говорилъ голосъ: -- не слишкомъ ли вы близко къ краю?
   Когда она повернулась, графъ Патеровъ держалъ её за платье, такъ чтобы внезапность его словъ не могла произвести опасность.
   -- Тутъ нечего бояться, сказала она, отходя отъ своего мѣста.
   Онъ выпустилъ изъ руки ея платье и снялъ свою шляпу.
   -- Я надѣюсь, вы извините меня, лэди Онгаръ, сказалъ онъ:-- за то, что я такимъ образомъ заговорилъ съ вами.
   -- Конечно, я васъ не извиню и даже, на сколько это зависитъ отъ меня, не буду васъ слушать.
   -- Я долженъ сказать вамъ нѣсколько словъ.
   -- Графъ Патеровъ, я прошу васъ оставить меня. Это неблагородно и вѣроломно, и не можетъ принести вамъ никакой пользы. По какому праву вы преслѣдуете меня здѣсь?
   -- Я преслѣдую васъ для вашей собственной пользы, лэди Онгаръ; я дѣлаю это для того, чтобъ вы выслушали отъ меня нѣсколько словъ, которыя вамъ необходимо выслушать.
   -- Я не буду слушать отъ васъ никакихъ словъ, то-есть добровольно. Кажется, вамъ пора уже узнать, и понять меня.
   Она пошла по горѣ очень быстро, и минуты двѣ онъ думалъ, это она отъ него убѣжитъ; по она скоро запыхалась и была принуждена остановиться, а онъ въ это время догналъ её. Это онъ сдѣлалъ не безъ усилія, и они оба молчали.
   -- Какъ это прекрасно! наконецъ сказалъ онъ, указывая на море.
   -- Да, это прекрасно, отвѣчала она: -- зачѣмъ вы помѣшали мнѣ, когда я была такъ счастлива?
   Но графъ все еще едва переводилъ духъ и не отвѣчалъ на этотъ вопросъ. Когда, однако, она хотѣла опять идти дальше, онъ очень кротко взялъ её за руку.
   -- Лэди Онгаръ, сказалъ онъ:-- вы должны выслушать меня. Зачѣмъ не сдѣлать этого безъ ссоры?
   -- Если вы хотите сказать, что я не могу отъ васъ убѣжать, это довольно справедливо.
   -- Зачѣмъ вы хотите убѣжать? Развѣ я когда васъ оскорблялъ? Развѣ до-сихъ-поръ не защищалъ я васъ отъ оскорбленій?
   -- Нѣтъ, никогда. Вы защищали меня?
   -- Да, я; отъ вашего мужа, отъ васъ самихъ и отъ свѣта. Вы не знаете, даже теперь, всё, что я для васъ сдѣлалъ. Вы читали, что сказалъ лордъ Онгаръ?
   -- Я читала то, что вамъ вздумалось написать.
   -- Что вздумалось мнѣ! Неужели вы думаете, что лордъ Онгаръ не говорилъ того, что сказано тутъ? Неужели вы не знаете, что это его собственныя слова? Вы не знаете ихъ? О, да. лэди Онгаръ! вы знаете, что они справедливы.
   -- Ихъ правда или фальшивость ничего не значатъ для меня. Я къ нимъ совершенно равнодушна и въ томъ и въ другомъ случаѣ.
   -- Это было бы очень хорошо, еслибъ было возможно, но это невозможно. Вотъ мы теперь на вершинѣ и теперь намъ будетъ легче. Позвольте мнѣ имѣть честь предложить вамъ мою руку. Нѣтъ? Хорошо; но мнѣ кажется, вамъ было бы легче идти. Это было бы не въ первый разъ.
   -- Это ложь.
   Сказавъ это, она встала передъ нимъ и взглянула ему въ лицо глазами, исполненными гнѣва.
   -- Это положительная ложь, я никогда не ходила съ вами подъ руку.
   На его лицѣ появилась пріятнѣйшая улыбка, когда онъ отвѣчалъ ей:
   -- Вы всё забываете, всё. Но это всё-равно. Другіе не забываютъ. Жюли, вамъ лучше выйти за меня замужъ. Для васъ лучше быть моей женой; вы будете счастливѣе.
   -- Посмотрите сюда, графъ Патеровъ, на этотъ край. Еслибъ моё несчастье сдѣлалось для меня невыносимо, я могу избавиться отъ него гораздо лучшимъ способомъ, чѣмъ тотъ, который вы предлагаете мнѣ.
   -- А! вотъ это мы называемъ поэзіей. Поэзія очень хороша, и говоря это такимъ образомъ, вы дѣлаетесь божественной. Но сброситься съ утёса и разбиться о скалы -- въ прозѣ это не такъ хорошо.
   -- Милостивый государь, угодно вамъ пропустить меня вперёдъ, а самому остаться здѣсь, или вы останьтесь здѣсь, а я ворочусь одна?
   -- Нѣтъ, Жюли, нѣтъ. Я нашолъ васъ съ такимъ затрудненіемъ. Въ Лондонѣ, видите, я не могъ васъ найти. Здѣсь на минуту вы должны выслушать меня. Развѣ вы не знаете, Жюли, что ваша репутація въ моихъ рукахъ?
   -- Въ вашихъ рукахъ? Нѣтъ, никогда; слава-Богу, никогда! Но что же такое, еслибъ и такъ?
   -- Только то, что я принуждёнъ разыграть единственную игру, которую вы предоставляете мнѣ. Случай свёлъ меня съ вами такимъ образомъ, что ничто кромѣ брака не можетъ быть полезно ни для кого изъ насъ, и я поклялся лорду Онгару, что это будетъ такъ. Я хочу, чтобъ это было такъ, или вы будете наказаны за ваши дурные поступки съ нимъ и со мной.
   -- Вы и дерзки и фальшивы. Но выслушайте меня, такъ какъ вы уже здѣсь и я не могу васъ избѣгнуть. Я знаю, что значатъ ваши угрозы.
   -- Я никогда вамъ не угрожалъ. Я обѣщалъ вамъ мою помощь, но угрозъ не употреблялъ.
   -- Даже, когда говорите мнѣ, что я буду наказана? Но для того, чтобы избѣгнуть наказанія, если оно даже для васъ возможно, я не останусь добровольно въ вашемъ обществѣ. Вы можете писать ко мнѣ какія хотите исторіи, выдуманныя вами, но вы не напугаете меня до того, чтобы я рѣшилась исполнить вашу волю. По-крайней-мѣрѣ, во мнѣ останется довольно мужества, чтобъ устоять отъ подобныхъ попытокъ.
   -- Такъ, какъ вы живёте теперь, вы на свѣтѣ одна.
   -- Я очень довольна, что остаюсь одна.,
   -- Стало-быть, вы не думаете о вторичномъ бракѣ?
   -- Еслибъ я и думала, какое вамъ дѣло до того? Но я не хочу больше говорить съ вами. Если вы пойдёте за мной въ гостинницу или будетъ преслѣдовать меня, насильно навязываясь мнѣ, я отдамся подъ покровительство полиціи.
   Сказавъ это, она пошла такъ скоро, какъ только позволяли ея силы, а онъ шолъ рядомъ съ ней, повторяя свои прежніе аргументы относительно желаній, выраженныхъ лордомъ Онгаромъ, относительно своихъ собственныхъ усилій на ея пользу, и наконецъ о сильной любви, какую онъ имѣлъ къ ней. Но она сдержала обѣщаніе и не отвѣчала ни слова. Больше часа шли они рядомъ, и большую часть времени ни слова не вырвалось отъ нея. Время-отъ-времени она осторожно поднимала на него глаза, боясь, чтобы онъ не взялъ её за руку или не рѣшился на какое-нибудь насиліе съ нею. Но онъ былъ слишкомъ благоразуменъ для этого и слишкомъ хорошо сознавалъ, что подобный поступокъ съ его стороны не можетъ быть ему полезенъ. Онъ продолжалъ ей однако говорить слова, которыхъ она не могла не слышать, надѣясь скорѣе, чѣмъ думая, что онъ можетъ наконецъ напугать её описаніемъ всего вреда, какой онъ можетъ сдѣлать ей. Но, дѣйствуя такимъ образомъ, онъ показалъ, что онъ совсѣмъ не знаетъ ея характера. Она была не такая женщина, которую опасеніе вреда могло бы напугать до такой степени, чтобы принудить къ противному браку.
   За нѣсколько сотъ ярдовъ отъ гостинницы есть другое укрѣпленіе, и въ этомъ мѣстѣ тропинка, по которой пошла лэди Онгаръ, вела въ садъ гостинницы, въ которой она остановилась. Тутъ графъ оставилъ её, приподнявъ свою шляпу и говоря, что онъ надѣется видѣть её опять, прежде чѣмъ она уѣдетъ съ острова.
   -- Если вы это сдѣлаете, сказала она:-- то это будетъ въ присутствіи тѣхъ, кто можетъ защитить меня.
   И такимъ образомъ они разстались.
   

Глава XXVIII.
ЧТО ЦЕЦИЛІЯ БЕРТОНЪ СДѢЛАЛА ДЛЯ СВОЕЙ ЗОЛОВКИ.

   Какъ только Гарри Клэверингъ далъ обѣщаніе Бёртону и объявилъ, что онъ будетъ въ Онслоу-Крешентъ въ тотъ же самый вечеръ, онъ ушолъ изъ конторы въ Адельфи, чувствуя совершенно невозможнымъ приняться за работу въ эту минуту, даже еслибы это зависѣло отъ него. Бёртонъ и не ожидалъ, что онъ останется. Онъ понялъ изъ того, что произошло, многое изъ непріятностей Гарри, если не всё, и хотя онъ не отчаивался относительно своей сестры, ему было извѣстно, что ея любовникъ попалъ въ затруднительное положеніе, изъ котораго не могъ выпутаться безъ большаго страданія и большой борьбы. Но Бёртонъ былъ такой человѣкъ, который, несмотря на нѣкоторый цинизмъ на поверхности своего характера, думалъ хорошо о человѣческомъ родѣ вообще и о каждомъ человѣкѣ особенно. Даже хотя Гарри поступилъ нехорошо, его можно было спасти. Хотя поведеніе Гарри съ Флоренсъ могло быть дурно, даже вѣроломно, всё-таки, какъ Бёртонъ думалъ, Гарри былъ слишкомъ хорошій человѣкъ; его жалко было бросить, не сдѣлавъ еще попытки, чтобъ спасти его.
   Когда Клэверингъ оставилъ его, Бёртонъ воротился къ своей работѣ и черезъ нѣсколько времени успѣлъ приковать свои мысли на бумаги, лежавшія передъ нимъ. Очень трудно было это для него, но онъ это сдѣлалъ и не оставлялъ своей работы до обыкновеннаго часа. Былъ шестой часъ, когда онъ взялъ шляпу и зонтикъ и, я боюсь, смахнулъ пыль съ своихъ сапоговъ, прежде чѣмъ вышелъ изъ конторы въ переднюю. Выходя, онъ отдалъ различныя приказанія носильщикамъ и клэркамъ, по своему обыкновенію, а потомъ ушолъ.
   Но онъ долженъ былъ рѣшиться на многое относительно Флоренсъ и Гарри, прежде чѣмъ увидѣлся съ своей женой. Какъ должна была произойти встрѣча вечеромъ и какимъ образомъ её начать? Если будутъ необходимыя причины для его гнѣва, какимъ образомъ онъ долженъ показать его, а если необходимость для мщенія, какъ его сестра должна быть отмщена? Ничего не можетъ быть труднѣе для мущины, какъ мстить за оскорбленіе, сдѣланное женщинѣ, очень близкой къ нему и очень дорогой для него. Вся теорія кротости и прощенія уничтожается и дѣлается почти невѣрной теоріей при одной мысли о подобномъ оскорбленіи. Какой мущина прощалъ оскорбленіе, нанесённое его сестрѣ на томъ основаніи, что прощать обиды обязанность христіанина? Безъ всякаго аргумента, не задумавшись ни на минуту, мущина объявляетъ себѣ, что подобныя обиды не включаются въ общій разрядъ. Но что онъ долженъ дѣлать? Тридцать лѣтъ тому назадъ ему легко было поступить, и если только грѣшникъ не былъ пасторомъ, обиженный имъ могъ въ нѣкоторомъ отношеніи удовлетворить свою жажду къ мести, взявъ пистолетъ въ руку и выстрѣливъ въ обидчика. Эта метода была, безъ сомнѣнія, варварская и безразсудная, но она была удовлетворительна и достаточна. Но что онъ можетъ сдѣлать теперь? Такой разсудительный, осторожный, трудолюбивый человѣкъ, какъ Теодоръ Бёртонъ, чувствуетъ, что ему неприлично налетѣть на врага съ кулаками, схватить его за горло и достигнуть своей цѣли по способу собакъ. Во многихъ случаяхъ, можетъ-быть, онъ могъ бы прибѣгнуть къ законамъ. Но всякая помощь, какую можетъ дать ему законъ, непріятна для него. Имя той, которая такъ дорога ему, должно быть тихо какъ могила въ подобномъ несчастьи, а не гремѣть въ десяти тысячахъ столбцахъ для развлеченія всей толпы. Ему ничего не остаётся болѣе, какъ затоптать этого человѣка, не ногами, а мысленно, и горько создавать, что къ этому грѣшникъ будетъ равнодушенъ. Прежній способъ былъ, конечно, варварскій и безразсудный, но онъ былъ удовлетворителенъ, чего часто недостаётъ съ-тѣхъ-поръ, какъ употребленіе пистолета, вышло изъ моды между нами.
   Всё это пронеслось въ мысляхъ Бёртона, когда онъ шолъ домой. Нельзя было предполагать въ нёмъ человѣка кровожаднаго: у него была жена, которую онъ считалъ совершенствомъ, дѣти, которыя въ его глазахъ были прелестны какъ юные божки, ежедневный трудъ, который онъ любилъ, какъ любятъ всѣ хорошіе работники; а между-тѣмъ, когда онъ думалъ о Флоренсъ, когда онъ думалъ о возможности вѣроломства со стороны Гарри, онъ почти съ уныніемъ смотрѣлъ на заключеніе, къ которому принужденъ былъ дойти, что наказанія не можетъ быть. Онъ могъ объявить обидчика вѣроломнымъ передъ цѣлымъ свѣтомъ, а свѣтъ будетъ смѣяться надъ объявителемъ и пожимать руку обидчику. Сѣсть вмѣстѣ съ такимъ человѣкомъ на бочонокъ съ порохомъ или стрѣляться съ нимъ черезъ платокъ казалось ему разсудительнымъ, даже спасительнымъ при подобной обидѣ. Онъ чувствовалъ, что есть грѣхи, которые богамъ слѣдовало бы наказывать мгновенными громовыми ударами, и такіе, грѣхи были такого свойства, какъ этотъ. Его Флоренсъ -- чистая, добрая, любящая, правдивая, сама стоявшая внѣ всякаго подозрѣнія, безукоризненная и сердцемъ и душой, цвѣтокъ изъ всего бёртонскаго стада, которое преуспѣвало такъ хорошо -- чтобы она была принесена въ жертву черезъ вѣроломство человѣка, который едва былъ достоинъ ея! Мысль объ этомъ была слишкомъ для него тяжела и онъ скрежеталъ зубами, когда шолъ своей дорогой.
   Но онъ еще не отказался отъ этого человѣка. Хотя онъ не могъ удержаться отъ того, чтобъ не предвидѣть, какое бѣдствіе будетъ результатомъ подобной низости, однакожъ говорилъ себѣ, что онъ не будетъ осуждать, прежде чѣмъ осужденіе сдѣлается необходимымъ. Можетъ-быть, Гарри Клэверингъ былъ недовольно хорошъ для Флоренсъ. Какой мущина былъ довольно хорошъ для Флоренсъ? Но всё-таки онъ думалъ, что если Гарри женится, то изъ него выдетъ не дурной мужъ. Многіе мущины, которые рады избавиться отъ узъ, которыя они вздумали-было наложить на себя -- избавиться отъ нихъ прежде чѣмъ они прикуютъ себя -- довольно кротко переносятъ ихъ, когда они закрѣплены на нихъ. Гарри Клэверингъ былъ не такого характера, чтобы Бёртонъ могъ сказать себѣ, что сестрѣ его было бы хорошо избавиться его, даже хотя ея избавленіе должно бы лежать черезъ огонь и воду оскорблённой любви. Что Гарри Клэверингъ былъ джентльмэнъ, что онъ былъ даровитъ, что онъ имѣлъ любящій характеръ, пріятное обращеніе, нѣжное сердце, хорошій нравъ и большое честолюбіе, Бёртонъ зналъ хорошо, и онъ отчасти сознавалъ то обстоятельство, что Гарри, вѣроятно, попалъ въ свою настоящую ошибку скорѣй случайно, чѣмъ съ умысломъ. Клэверингъ не былъ искуснымъ и опытнымъ обманщикомъ. Наконецъ, когда Бёртонъ подошолъ къ своей двери, онъ рѣшилъ, какъ онъ будетъ поступать. Онъ разскажетъ всё своей женѣ и она приметъ Гарри одна.
   Онъ усталъ, когда дошолъ до дома, и былъ немножко раздосадованъ своею усталостью. Какъ ни былъ онъ добръ, онъ имѣлъ наклонность быть не въ духѣ въ первую минуту своего возвращенія домой, разгорячившись отъ ходьбы, уставъ отъ дневныхъ трудовъ и чувствуя потребность пообѣдать. Его жена понимала это хорошо и всегда имѣла съ нимъ терпѣніе въ такія минуты, приходила къ нему въ уборную и услуживала ему. Я боюсь, что онъ пользовался ея добротой, зная, что въ такія минуты онъ можетъ ворчать и бранить, не подвергаясь опасности выслушивать противорѣчія. Но это такъ ужъ установилось и Цецилія не возмущалась никогда противъ этого закона. Теперь онъ имѣлъ многое сказать ей, по даже это онъ не могъ сказать, не выказавъ нѣсколькихъ симптомовъ капризнаго утомленія.
   -- Я боюсь, что ты провелъ ужасно долгій день, сказала Цецилія.
   -- Я не знаю, что ты называешь ужасно долгимъ. Я нахожу, что дни ужасно коротки. У меня былъ Гарри; я говорилъ тебѣ, что онъ будетъ у меня.
   -- Хорошо, хорошо. Скажи однимъ словомъ, дружокъ, что всё въ порядкѣ, если такъ.
   -- Но не всё въ порядкѣ. Я удивляюсь, что это дѣлаютъ съ сапогами; я никогда не могу достать сапоговъ, которые не жали бы мнѣ ноги.
   Въ эту минуту она стояла возлѣ него съ его туфлями.
   -- Не выпьешь ли ты рюмку хереса передъ обѣдомъ, дружокъ? Ты такъ усталъ!
   -- Хереса? нѣтъ!
   -- А что же Гарри? Неужели ты хочешь сказать...
   -- Если ты выслушаешь, я скажу тебѣ, что я хочу сказать.
   Тутъ онъ описалъ ей какъ могъ то, что происходило между нимъ и Гарри Клэверингомъ въ конторѣ.
   -- Онъ не можетъ имѣть намѣренія быть вѣроломнымъ, если придётъ сюда, сказала жена.
   -- Онъ не имѣетъ намѣренія быть вѣроломнымъ, но онъ изъ такихъ людей, которые могутъ быть вѣроломны, не имѣя намѣренія на это, которые позволяютъ себя сняться съ якоря и унестись въ море несчастья и заботъ. Я думаю, что его можно еще направить на надлежащій путь, и вотъ почему просилъ его прійти сюда.
   -- Я увѣрена, что ты поступилъ справедливо, Теодоръ. Онъ такой добрый, такой любящій и такъ старался включить себя въ число членовъ нашей семьи.
   -- Да, слишкомъ легко. Это-то и опасно. Послушай, Чисси. Я скажу тебѣ, что я намѣренъ сдѣлать. Я не увижу его самъ, по-крайней-мѣрѣ сначала. Можетъ-быть, мнѣ лучше не видать его. Поговори съ нимъ ты.
   -- Я одна?
   -- Почему же нѣтъ? Вы съ нимъ были всегда большими друзьями, а онъ такой человѣкъ, который будетъ откровеннѣе съ женщиной, чѣмъ съ мущиной.
   -- А что же я скажу о твоёмъ отсутствіи?
   -- Правду. Скажи ему, что я остаюсь въ столовой, потому что думаю, что ему будетъ легче съ тобою въ моёмъ отсутствіи. Онъ попалъ въ какую-нибудь бѣду съ этой женщиной.
   -- Съ лэди Онгаръ?
   -- Да; хотя ея имя не было произнесено между нами, но я такъ полагаю.
   -- Ужасная женщина, злая, противная тварь!
   -- Я ничего объ этомъ не знаю, и полагаю, не знаешь и ты.
   -- Другъ мой, ты навѣрно слышалъ.
   -- Но еслибы я и слышалъ -- а я этого не помню -- мнѣ не слѣдовало бы вѣрить. Мнѣ сказали, что она вышла за старика, который теперь умеръ и я полагаю, что ей нуженъ молодой мужъ.
   -- Другъ мой!
   -- Еслибъ я былъ на твоёмъ мѣстѣ, Чисси, я говорилъ бы такъ мало какъ могъ о ней. Она старинная пріятельница Гарри...
   -- Она обманула его, когда онъ былъ почти мальчикомъ -- я знаю это задолго до того, какъ онъ видѣлъ нашу Флоренсъ.
   -- И она въ родствѣ съ нимъ черезъ его кузена. Какъ бы ни была она дурна, я объ этомъ говорить бы не сталъ.
   -- Ты не можешь предполагать, Теодоръ, чтобъ я упомянула даже ея имя. Мнѣ сказали, что никто у ней не бываетъ.
   -- Она можетъ быть нисколько не хуже отъ этого. Когда я слышу, что есть женщина, къ которой никто не ѣздитъ, мнѣ всегда хочется поѣхать засвидѣтельствовать ей мое уваженіе.
   -- Теодоръ, какъ ты можешь это говорить?
   -- Я полагаю, именно такъ и поступилъ Гарри. Еслибъ всѣ бывали у лэди Онгаръ, теперь не было бы всѣхъ этихъ хлопотъ.
   Мистриссъ Бёртонъ, разумѣется, взялась за дѣло, порученное ей мужемъ, хотя она это сдѣлала съ сильнымъ нервнымъ страхомъ и съ большими опасеніями, что желаемая цѣль не будетъ достигнута по ея неловкости. По-крайней-мѣрѣ, нечего было сомнѣваться, какъ она это сдѣлаетъ, -- нечего было сомнѣваться въ ея желаніи присоединить Гарри Клэверинга къ Бёртонской партіи. Она въ душѣ всё прощала Гарри и онъ долженъ былъ быть принятъ всѣми ими съ распростертыми объятіями и любящими ласками, если онъ совсѣмъ откажется отъ лэди Онгаръ. Возвратить Флоренсъ ея жениха было единственной и простой цѣлью мистриссъ Бёртонъ. Она теперь не поднимала вопроса въ своёмъ сердцѣ, выйдетъ ли изъ Гарри добрый мужъ. Такой вопросъ слѣдовало сдѣлать прежде чѣмъ онъ былъ принятъ въ Страттонѣ. Теперь дѣло состояло въ томъ, чтобы свести вмѣстѣ Гарри и Флоренсъ и -- послѣ того, какъ случились такія ужасныя опасности -- сдѣлать ихъ мужемъ и женою какъ можно скорѣе. Имя лэди Онгаръ было для нея противно. Когда мущины грѣшили въ любви, сердце Цециліи Бёртонъ прощало ихъ, но оно не могло простить женщинамъ, грѣшившимъ такимъ образомъ. Эта графиня когда-то обманула Гарри, и этого было довольно, чтобы подвергнуть её осужденію Цециліи. А послѣ того какія ужасныя вещи говорились о ней! А милая, жестокосердая Цецилія Бёртонъ готова была думать, когда о женщинахъ говорили дурно -- о женщинахъ, которыхъ она не знала -- что не могло быть дыма безъ огня. А теперь эта женщина была вдова съ состояніемъ и желала мужа! Съ какой стати вдовѣ желать мужа? Жонамъ такъ легко говорить и думать такимъ образомъ, когда онѣ довольны своимъ собственнымъ рискомъ!
   Рѣшили, что когда Гарри подойдётъ къ двери, мистриссъ Бёртонъ пойдётъ одна въ гостиную и приметъ его тамъ, оставаясь съ мужемъ въ столовой, пока не придётъ Гарри. Сидя внизу послѣ того какъ сняли скатерть, она два раза бѣгала наверхъ, будто-бы въ дѣтскую, но на самомъ дѣлѣ для того, чтобы посмотрѣть, удобно ли въ гостиной, красиво ли она убрана и ловко ли разставлены стулья. Двое старшихъ дѣтей были съ ними въ столовой, и когда она пошла во второй разъ, Чисси напомнила ей, что малютка спитъ. Теодоръ, понимавшій эту маленькую продѣлку, улыбнулся, но не сказалъ ничего, а жена его, которая въ такихъ случаяхъ поступала рѣшительно, пошла и опять переставила мёбель. Наконецъ послышался стукъ въ дверь -- ожидаемый стукъ, стукъ, говорившій о нерѣшимости и несчастномъ настроеніи духа того, кто стучался; мистриссъ Бёртонъ отправилась къ своему дѣлу.
   -- Скажи ему просто, почему ты одна, сказалъ ей мужъ.
   -- Это Гарри Клэверингъ? спросила Чисси:-- не могу ли и я пойти?
   -- Это Гарри Клэверингъ, отвѣчалъ ей отецъ:-- и ты не можешь идти. Тебѣ, напротивъ, пора идти въ другое мѣсто.
   Это быль Гарри Клэверингъ. Онъ провёлъ не весьма пріятный день послѣ того, какъ вышелъ изъ конторы Бейльби утромъ, а теперь, когда пошолъ въ Онслоу-Крешентъ, онъ не ожидалъ пріятаго вечера. Когда я скажу, что онъ до-сихъ-поръ еще не принялъ никакого твёрдаго намѣренія, я боюсь, что его сочтутъ слишкомъ слабымъ для роли героя даже на этихъ страницахъ. Можетъ-быть, никакія выраженія не были такъ вредны для профессіи романиста, какъ эти два слова: герой и героиня. Несмотря на обширность, которую дозволяется придать писателю его собственному истолкованію этихъ словъ, всё еще ожидается нѣчто геройское; между-тѣмъ, еслибъ онъ рѣшился списывать съ натуры, какъ мало геройскаго придётся ему описывать! Сколько молодыхъ людей, подверженныхъ искушеніямъ, которыя достались на долю Гарри Клэверингу, сколько молодыхъ людей, которыхъ вы, деликатный читатель, считаете между вашими друзьями, вышли бы изъ нихъ невредимо? Мущина, говорите вы, деликатный читатель, настоящій мущина, можетъ любить только одну женщину, но одну за одинъ разъ. Такъ вы говорите и такъ вы убѣждены, но никакое убѣжденіе не было фальшивѣе. Когда настоящій мущина полюбилъ всѣмъ своимъ сердцемъ, всей своей душой, развѣ онъ перестаётъ любить, развѣ онъ очиститъ своё сердце отъ этой страсти, когда обстоятельства пойдутъ противъ него и онъ принуждёнъ искать въ другомъ мѣстѣ подругу своей жизни? Или онъ невѣрный любовникъ въ томъ отношеніи, что не проводитъ жизнь свою въ у.ыніи, потому что онъ былъ разочарованъ? Или развѣ его старая любовь погибнетъ и исчезнетъ, потому что другая прокрадется въ его сердце? Нѣтъ, первая любовь, если она была истинна, всегда остаётся тамъ; если онъ и она встрѣтятся черезъ насколько лѣтъ, хотя головы ихъ посѣдѣютъ, а щоки покроются морщинами, всё будетъ оттѣнокъ старой страсти, когда руки ихъ встрѣтятся на минуту. Мнѣ думается, что любовь не умираетъ некогда, если только её не убьютъ положительно дурнымъ обращеніемъ. Она можетъ быть такъ убита, но даже дурное обращеніе чаще потерпитъ неудачу, чѣмъ успѣхъ въ этомъ предпріятіи. Какимъ же образомъ Гарри могъ не полюбить женщину, которую онъ любилъ сначала, когда она вернулась къ нему еще молодая, еще прекрасная и сказала ему со всѣмъ своимъ очарованіемъ и со всей своей лестью, что ея сердце чувствовало къ нему?
   Но не должно думать, чтобы я извинялъ его вполнѣ. Хотя мущина можетъ любить многихъ, онъ долженъ быть преданъ только одной. Чувства мущины къ женщинѣ, на которой онъ женится, должны быть таковы, чтобъ не только изъ любви, но изъ рыцарства, изъ обязанности, онъ былъ готовъ всегда и во всякомъ случаѣ защищать её отъ всѣхъ несчастій, даже выдерживать борьбу, чтобы она могла быть счастлива, смотрѣть, чтобъ вѣтеръ не подулъ на неё съ ненадлежащей суровостью, чтобъ прожорливый волкъ несчастья не приблизился къ ней, чтобъ ея путь быль очищенъ, такъ очищенъ, какъ только можетъ быть. Въ этомъ много есть такого, что совершенно независимо отъ любви, много такого, что можетъ быть сдѣлано безъ любви. Это преданность, и это-то обязанъ мущина имѣть къ женщинѣ, которая обѣщала быть его женой и не лишилась своего права. Безъ сомнѣнія, Гарри Клэверингъ долженъ былъ помнить это въ первую минуту своей слабости въ гостиной лэди Онгаръ. Безъ сомнѣнія, онъ долженъ быль знать тотчасъ, что обязанность его къ Флоренсъ дѣлала необходимымъ, чтобы онъ объявилъ о своей помолвкѣ, даже хотя, поступая такимъ образомъ, онъ могъ бы показать, будто предостерегаетъ лэди Онгаръ въ томъ отношеніи, въ какомъ ни одна женщина не можетъ вынести предостереженія. Но вина была ея и предостереженіе было необходимо. Безъ сомнѣнія, онъ не долженъ былъ возвращаться въ Болтонскую улицу. Онъ не долженъ былъ морочить себя ея увѣреніями въ дружбѣ; онъ Долженъ былъ сохранять свою любовь для женщины, которой обѣщана была его рука, и не позволять себѣ дѣлать сравненія къ ея вреду. Онъ долженъ быль быть исполненъ рыцарства, мужества, высокаго долга. Онъ долженъ былъ быть преисполненъ всего этого, преисполненъ также и любви, и тогда онъ былъ бы героемъ. Но мущины, какъ я вижу ихъ, не часто бываютъ героями.
   Когда онъ вошолъ въ комнату, онъ тотчасъ увидѣлъ мистриссъ Бёртонъ, а потомъ быстро оглянулся, отыскивая ея мужа.
   -- Гарри, сказала она:-- я такъ рада видѣть васъ опять!
   Она подала ему руку и улыбнулась съ тѣмъ пріятнымъ видомъ, который, бывало, заставлялъ его чувствовать, что съ нею пріятно быть. Онъ взялъ ея руку и пролепеталъ нѣсколько словъ въ привѣтствіе, а потомъ оглянулся опять, отыскивая Бёртона.
   -- Теодора здѣсь нѣтъ, сказала она:-- онъ думалъ, что лучше, если мы съ вами поговоримъ. Онъ сказалъ, что вы это предпочтёте; по можетъ-быть, мнѣ слѣдовало бы не говорить вамъ этого.
   -- Я это предпочитаю. Я могу говорить съ вами какъ едвали говорилъ бы съ нимъ.
   -- Что это сдѣлалось съ вами, Гарри? что васъ удалило отъ насъ? Зачѣмъ вы такъ давно не писали къ бѣдной Фло? Она будетъ здѣсь въ понедѣльникъ. Приходите и вы увидите её тогда, или можетъ-быть вы поѣдете со мною встрѣтить её на станціи?
   -- Бёртонъ сказалъ мнѣ, что она пріѣдетъ, но я не зналъ, что она будетъ такъ скоро.
   -- Вы не находите это слишкомъ скоро, Гарри?
   -- Нѣтъ, сказалъ Гарри.
   Но его тонъ опровергалъ это увѣреніе. Но всякомъ случаѣ онъ не имѣлъ возможности обнаруживать восторгъ любовника при этой надеждѣ увидѣть предметъ своей любви.
   -- Садитесь, Гарри. Зачѣмъ вы стоите такимъ образомъ и имѣете такой безутѣшный видъ? Теодоръ говоритъ, что у васъ есть какія-тo непріятности. Можете ли вы сказать эти непріятности такому другу, какъ я?
   -- Это очень трудно сказать, мистриссъ Бёртонъ, у меня разбито сердце. Въ послѣднія двѣ недѣли я желалъ умереть.
   -- Не говорите этого, Гарри, это было бы очень дурно.
   -- Дурно или нѣтъ, а это справедливо, Я былъ такъ несчастенъ, что не зналъ, какъ держать себя. Я не могъ рѣшиться написать къ Флоренсъ.
   -- До почему же? Неужели вы хотите сказать, что вы измѣнили Флоренсъ? Это не можетъ быть. Гарри, скажите тотчасъ, что это не такъ, и я обѣщаю вамъ ея прощеніе, прощеніе Теодора, прощеніе всѣхъ насъ за всё другое. О, Гарри! скажите всё кромѣ этого.
   Въ отвѣтъ на это Гарри Клэверингу нечего было говорить, но онъ сидѣлъ опустивъ голову на руку и отвернувшись отъ Цециліи.
   -- Говорите, Гарри; если вы мущина, скажите что-нибудь. Такъ ли это? Если такъ, я думаю, что вы убили бы её. Зачѣмъ вы не говорите со мною? Гарри Клэверингъ, скажите мнѣ всю правду.
   Тогда онъ разсказалъ ей всю свою исторію, не взглянувъ ни разу ей въ лицо, не измѣнивъ своего голоса, сдерживая своё волненіе до-тѣхъ-поръ, пока не дошолъ до исторіи настоящихъ дней. Онъ описалъ ей, какъ онъ любилъ Джулію Брабазонъ и какъ она обошлась съ его любовью; какъ онъ клялся себѣ, когда узналъ, что она сдѣлалась женою этого лорда, что онъ не станетъ любить никакую другую женщину. Потомъ онъ заговорилъ о своихъ первыхъ дняхъ въ Страттонѣ и объ его знакомствѣ съ Флоренсъ, разсказалъ, какъ различна была его вторая любовь, какъ она росоа постепенно, пока не удостовѣрился, что нѣжная дѣвушка, такъ часто находившаяся вмѣстѣ съ нимъ, сдѣлалась бы, еслибъ онъ могъ пріобрѣсти ея любовь, Источникомъ радости на всю его жизнь.
   -- Это такъ и будетъ, сказала Цецилія, и слезы струились по ея щекамъ:-- это такъ и будетъ!
   Онъ продолжалъ свой разсказъ, говоря, какъ пріятно было ему чувствовать себя какъ дома въ Онслоу Крешентъ, какъ онъ радовался, называя её Цециліей и держа на рукахъ ея дѣтей, какъ-будто, они уже отчасти принадлежали ему. Онъ разсказалъ ей, какъ онъ встрѣтился съ молодой вдовой на станціи, оказавъ ей услугу по просьбѣ ея сестры, и какъ она холодна была къ нему, оскорбляя его своимъ молчаніемъ и мрачной гордостью.
   -- Фальшивая женщина! воскликнула мистриссъ Бёртонъ,
   -- О, Цецилія! не браните её, не говорите ни слова, пока не узнаете всего.
   -- Я знаю, что она фальшива, сказала мистриссъ Бёртонъ съ пылкимъ негодованіемъ.
   -- Она не фальшива, сказалъ Гарри:-- если тутъ есть фальшивость, такъ моя.
   Потомъ онъ продолжалъ и сказалъ, что когда онъ увидѣлъ её въ слѣдующій разъ, она была совсѣмъ другая. Какъ тогда онъ понялъ, что ея торжественное и надменное обращеніе было почти вынуждено способомъ ея возвращенія, когда никто изъ другихъ друзей не встрѣтилъ её.
   -- Она не заслуживала имѣть друзей, сказала мистриссъ Бёртонъ.
   -- Вы обижаете её, сказалъ Гарри:-- вы её не знаете. Если какая-нибудь женщина была оклеветана, такъ это она.
   -- Но не была ли она фальшива съ самаго начала.-- Фальшива, чтобы могла разбогатѣть, выйдя за человѣка, котораго она не любила? Можете ли вы заступаться за неё послѣ этого? О, Гарри! подумайте объ этомъ.
   -- Я буду за неё заступаться, сказалъ Гарри.
   Теперь казалось въ первый разъ, что къ нему воротилась его прежняя смѣлость.
   -- Я буду за неё заступаться, хотя она поступила такъ, какъ вы говорите, потому что она страдала, какъ страдаютъ не многія женщины, и потому что она раскаялась, какъ не многія женщины могутъ раскаяться.
   Теперь, когда чувства его къ ней разгорячились, онъ произносилъ свои слова скорѣе и не съ такимъ стыдомъ въ голосѣ. Онъ описалъ, какъ онъ ходилъ въ Болтонскую улицу, не имѣя въ мысляхъ ничего дурного, пока... пока... пока къ нему не вернулось его прежнее чувство. Онъ хотѣлъ быть правдивъ въ своёмъ разсказѣ. Но я сомнѣваюсь, сказалъ ли онъ всю правду. Какъ могъ онъ сказать всё? какъ могъ онъ сознаться, что блескъ красоты этой женщины, огонь, зажженный ея званіемъ, страданіемъ, опалилъ его, бѣдную муху?
   -- И тогда наконецъ я узналъ, сказалъ онъ: -- что... что она любила меня болѣе, чѣмъ я думалъ.
   -- Неужели Флоренсъ должна пострадать за, то, что она отложила свою любовь къ вамъ изъ любви къ деньгамъ?
   -- Мистриссъ Бёртонъ, если вы не понимаете этого теперь, я не знаю, что могу сказать вамъ болѣе. Одна Флоренсъ въ этомъ дѣлѣ совершенно права. Лэди Онгаръ была виновата, и я былъ виноватъ. Я иногда думаю, что Флоренсъ слишкомъ для меня хороша.
   -- Это она должна сказать, если будетъ нужно.
   -- Теперь я разсказалъ вамъ всё и вы знаете, почему я къ вамъ не приходилъ.
   -- Нѣтъ, Гарри, вы разсказали мнѣ не всё. Сказали ли вы этой... женщинѣ, что она будетъ вашей женой?
   На этотъ вопросъ онъ не далъ немедленнаго отвѣта, и она повторила его.
   -- Скажите мнѣ, сказали вы ей, что вы на ней женитесь?
   -- Я ей сказалъ.
   -- И вы сдержите слово?
   Когда Гарри услыхалъ эти слова, онъ былъ поражонъ ужасомъ, что въ голосѣ такой кроткой женщины, какъ Цецилія Бёртонъ, было столько пылкости, столько гнѣва.
   -- Отвѣчайте мнѣ, сэръ, вы намѣрены жениться на этой... графинѣ?
   Но онъ всё не отвѣчалъ.
   -- Я не удивляюсь, что вы не можете говорить, сказала она.-- О, Флоренсъ! о, моя душечка! мой погибшій, разбитый сердцемъ ангелъ!
   Она отвернулась и заплакала.
   -- Цецилія, сказалъ онъ, пытаясь приблизиться къ ней своей рукою, не вставая со стула.
   -- Нѣтъ, сэръ, когда я просила васъ называть меня такимъ образомъ, я думала, что вы будете моимъ братомъ. Я не думала, что мущина можетъ быть такъ слабъ. Можетъ-быть, вамъ лучше бы теперь уйти, чтобы вы не встрѣтились съ моимъ мужемъ, который въ своёмъ бѣшенствѣ можетъ выгнать васъ.
   Но Гарри Клэверингъ всё сидѣлъ на стулѣ неподвижно -- неподвижно и не говоря ни слова. Черезъ нѣсколько времени онъ повернулся къ ней лицомъ, и даже въ своёмъ, собственномъ огорченіи, она была поражена несчастнымъ выраженіемъ его физіономіи. Вдругъ она вскочила и, подойдя къ нему, бросилась передъ нимъ на колѣна.
   -- Гарри, говорила она: -- Гарри, теперь еще не поздно. Будьте опять нашимъ Гарри, нашимъ драгоцѣннымъ Гарри. Скажите, что это будетъ такъ. Что такое для васъ эта женщина? Что она сдѣлала для васъ, чтобы вы бросили такую женщину, какъ наша Флоренсъ? Развѣ она такъ благородна, добра, чиста и безукоризненна, какъ Флоренсъ? Будетъ ли она любить васъ Той любовью, какъ Флоренсъ? Будетъ ли она вѣрить вамъ, какъ вѣритъ Флоренсъ? Да, Гарри, она еще вѣритъ; она ничего объ этомъ не знаетъ, и не узнаетъ ничего, если вы только скажете, что останетесь вѣрны. Никто не узнаетъ, и я буду помнить только для того, чтобы вспоминать о вашей добротѣ. Подумайте объ этомъ, Гарри; вѣроломства не можетъ быть къ той, которая была вѣроломна къ вамъ. Гарри, вы не поразите насъ всѣхъ однимъ ударомъ.
   Никогда прежде не умоляли мущину взять въ свои объятія молодость, чистоту и женскую красоту. И дѣйствительно, онъ уступилъ бы, какъ уступилъ бы всякій мущина, еслибъ мольба мистриссъ Бёртонъ не была прервана. На лѣстницѣ послышались шаги ея мужа, и она, вставъ съ колѣнъ, быстро шепнула:
   -- Не говорите ему, что это рѣшено. Позвольте мнѣ сказать ему, когда вы уйдёте.
   -- Вы долго были вдвоёмъ, сказалъ Теодоръ, входя.
   -- Зачѣмъ же ты оставлялъ насъ такъ долго? сказала мистриссъ Бёртонъ, стараясь улыбнуться, хотя, какъ она хорошо знала, слѣды слезъ были довольно ясны.
   -- Я думалъ, что вы пришлёте за мной.
   -- Бёртонъ, сказалъ Гарри: -- я думаю, что вы очень добры, позволивъ мнѣ наединѣ видѣть вашу жену.
   -- Женщины всегда понимаютъ лучше эти вещи, сказалъ онъ.
   -- И вы придёте опять завтра, Гарри, и будете отвѣчать на мой вопросъ?
   -- Нѣтъ, не завтра.
   -- Флоренсъ будетъ здѣсь въ понедѣльникъ.
   -- Почему же ему не придти тогда, когда Флоренсъ будетъ здѣсь? спросилъ Теодоръ сердитымъ тономъ.
   -- Разумѣется, онъ придётъ, но я хочу видѣть его прежде; не такъ ли, Гарри?
   -- Я ненавижу таинственность, сказалъ Бёртонъ.
   -- Таинственности никакой не будетъ, возразила его жена.-- Зачѣмъ ты прислалъ его ко мнѣ, если не затѣмъ, что есть нѣкоторыя вещи, о которыхъ трудно разсуждать втроёмъ? Вы придёте завтра, Гарри?
   -- Нѣтъ, завтра не приду, но я напишу завтра, рано утромъ завтра. Теперь я пойду, и разумѣется, вы разскажете Бёртону всё, что я сказалъ. Добрый вечеръ!
   Они оба взяли его руку и Цецилія пожала её, смотря умоляющими глазами ему въ лицо. Чего не дала бы она, чтобы обезпечить счастье сестры, которую такъ любила!
   

Глава XXIX.
КАКЪ ДАМОНЪ РАЗСТАЛСЯ СЪ ПИѲІЕМЪ.

   Когда лэди Онгаръ оставила графа Патерова на утёсѣ и вошла одна въ садъ, принадлежащій гостинницѣ, она давно уже рѣшила, что наконецъ она должна положительно разойтись съ своей преданной Софи. Она молча шла возлѣ графа, и хотя, разумѣется, слышала всё, что онъ говорилъ, она имѣла возможность въ это время многое сообразить. Должно-быть, графъ отъ Софи услыхалъ объ ея поѣздкѣ на островъ Уайтъ, и мало этого: Софи, должно-быть, какъ она думала, подстрекнула его на это. Въ этомъ она обижала свою бѣдную пріятельницу. Софи просто братъ заплатилъ за то, что она доставила ему свѣдѣнія, какія позволили ему устроить эту встрѣчу. Она даже не совѣтовала ему слѣдовать за лэди Онгаръ. Но теперь лэди Онгаръ въ слѣпой ярости рѣшила, что Софи слѣдуетъ оттолкнуть отъ ея груди. Для лэди Онгаръ казалось это изгнаніе тѣмъ легче, что она начала гнушаться своимъ преданнымъ другомъ и чувствовать, что должна отказаться отъ подобной преданности. Теперъ настала минута, въ которую это могло быть сдѣлано.
   Однако, тутъ были затрудненія. Двѣ дамы, живущія въ гостинницѣ, не могутъ же послать сказать трактирщику, что имъ нужны отдѣльныя комнаты, потому что онѣ забрали себѣ въ голову возненавидѣть другъ друга. Сверхъ того, какъ-то неловко сказать Софи, что хотя она изгоняется, по ея счоту будетъ заплачено въ этотъ послѣдній и единственный разъ. Нѣтъ, лэди Онгаръ уже примѣтила, что это не годится. Она не будетъ ссориться съ Софи такимъ образомъ. Она уѣдетъ съ острова Уайта на слѣдующее утро, сообщивъ Софи, зачѣмъ она это дѣлаетъ, и предложить деньги маленькой француженкѣ-полькѣ за то, что та такъ скоро должна бросить своё приморское или сельское счастье. Но дѣлая это, она постарается дать Софи понять, что Болтонская улица будетъ заперта для нея навсегда впослѣдствіи. Ни съ графомъ Патеровымъ, ни съ его сестрой не вступитъ она въ сношенія добровольно.
   Было тёмно, когда она вошла въ домъ; прогулка и возвращеніе заняли три часа. Она почти не замѣчала, какъ наступили сумерки, когда сѣла рядомъ съ этимъ противнымъ человѣкомъ. Она думала о другомъ, и глаза ея постепенно привыкли къ померкавшему свѣту. Но теперь, когда она увидѣла мерцаніе лампъ изъ оконъ гостинницы, она узнала, что настала ночь, и начала бояться, что поступила неблагоразумно, позволивъ себѣ запоздать, неблагоразумно, даже если ей удалось быть одной. Она прямо прошла въ свою комнату, чтобы, чисто по женски, посмотрѣть, какое дѣйствіе произвело на ея лицо оскорбленіе, получонное ею, а потомъ, укрѣпившись и приготовившись къ сценѣ, которая должна была произойти, она сошла въ гостиную къ своей пріятельницѣ. Пріятельница заговорила первая, и читателю да благоугодно будетъ вспомнить, что пріятельница имѣла основательную причину знать, какого спутника, по всей вѣроятности, имѣла лэди Онгаръ.
   -- Жюли, милая, какъ вы поздно! сказала она какъ-будто она была раздражена тѣмъ, что её такъ долго заставляли ждать чая.
   -- Я опоздала, сказала лэди Онгаръ.
   -- И не думаете ли вы, что поступили неосторожно; совсѣмъ одна, знаете, душа моя, немножко неосторожно.
   -- Даже очень неосторожно. Я думала объ этомъ теперь, когда переходила лугъ и увидѣла, какъ тёмно. Я поступила очень неосторожно, но спаслась безъ большого вреда.
   -- Спаслась? спаслась отъ чего? Вы спаслись отъ простуды или отъ пьянаго?
   -- И отъ того и отъ другого, какъ я думаю.
   Она сѣла и, позвонивъ въ колокольчикъ, велѣла подавать чай.
   -- Вы что-то такая странная, сказала Софи.-- Я не совсѣмъ понимаю васъ.
   -- Когда вы видѣли вашего брата? спросила лэди Онгаръ.
   -- Моего брата?
   -- Да, графа Патерова. Когда вы видѣли его?
   -- Зачѣмъ вамъ нужно это знать?
   -- Ну, это ничего не значитъ, такъ какъ, разумѣется, вы не скажете мнѣ. Но скажете ли вы, когда вы увидите его?
   -- Почему я могу это знать?
   -- Сегодня?
   -- Жюли, что вы хотите сказать?
   -- Только то, что я желаю, чтобы вы растолковали ему, что если онъ хочетъ сдѣлать что-нибудь касающееся меня, то онъ можетъ считать это конченнымъ. Теперь цѣлый часъ...
   -- Развѣ вы его видали?
   -- Да; не удивительно ли это? Я видѣла его.
   -- Почему же вы сами не могли сказать ему то, что-хотѣли сказать? Мы съ нимъ несогласны насчотъ нѣкоторыхъ вещей, и я не люблю передавать ему порученія. И вы видѣли его здѣсь на этомъ морскомъ берегу?
   -- Именно, на этомъ морскомъ берегу. Не странно ли, что онъ узналъ, что я здѣсь, узналъ даже, въ какой гостинницѣ мы остановились, и узналъ, даже куда я пошла!
   -- Онъ узналъ это отъ слугъ, душа моя.
   -- Безъ сомнѣнія. Онъ былъ такъ добръ, что забавлялъ меня таинственными угрозами, какимъ образомъ онъ накажетъ меня, если я не...
   -- Если вы не сдѣлаетесь его женою, подсказала Софи.
   -- Именно. Это было очень лестно съ его стороны. Я, конечно, не имѣю намѣренія сдѣлаться его женой.
   -- А! вамъ больше правится этотъ юный Клэверингъ, у котораго есть другая любовница. Онъ помоложе, это правда.
   -- Честное слово, да. Мнѣ нравится мой кузенъ Гарри Клэверингъ гораздо болѣе вашего брата; но, какъ мнѣ кажется, это не имѣетъ никого отношенія къ дѣлу. Я говорила объ угрозахъ вашего брата. Я ихъ не понимаю, но желаю, чтобъ онъ понялъ, что если желаетъ сдѣлать что-нибудь, то пусть онъ это сдѣлаетъ. А что касается до брака, я скорѣе выйду за перваго пахаря, котораго найду въ полѣ.
   -- Жюли, вамъ не надо оскорблять его.
   -- Я не хочу, чтобъ вы называли меня Жюли; я не хочу больше имѣть никакого дѣла съ вами.
   Сказавъ это, она встала и начала ходить по комнатѣ.
   -- Вы измѣнили мнѣ и теперь всё кончено между нами.
   -- Измѣнила вамъ? какой вздоръ вы говорите! Въ чомъ я вамъ измѣнила?
   -- Вы направили его сюда по моимъ слѣдамъ, хотя знали, что я желаю избѣгать его.
   -- И это всё? Я пріѣхала на этотъ противный островъ и сказала моему брату. Это моя вина, и вы говорите объ измѣнѣ! Жюли, вы иногда дурите.
   -- Очень часто, безъ всякаго сомнѣнія; но, мадамъ Горделу, мы вперёдъ будемъ дурить врознь.
   -- О, конечно! если вы этого желаете.
   -- Я этого желаю.
   -- Это не можетъ мнѣ повредить. Я могу выбирать моихъ друзей вездѣ. Свѣтъ для меня открыть, я могу бывать въ какомъ обществѣ хочу. Я не останусь въ потерѣ.
   Всё это лэди Онгаръ понимала хорошо, но не могла перенести безъ ущерба для своего спокойствія. Подобной мести слѣдовало ожидать отъ подобной женщины.
   -- Я нисколько не желаю, чтобы вы остались въ потерѣ, сказала она.-- Я только желаю дать вамъ понять, что послѣ того, что случилось сегодня между вашимъ братомъ и мною, наше знакомство должно прекратиться.
   -- Развѣ я должна быть наказана за моего брата?
   -- Вы сейчасъ сказали, что это не будетъ для васъ наказаніемъ, и я рада была это слышать. Вы говорите, что общество для васъ открыто и вы не потеряете ничего.
   -- Разумѣется, общество для меня открыто. Развѣ я компрометировала себя? О моихъ любовникахъ не говорятъ по всему городу. Почему мнѣ быть въ потерѣ? Нѣтъ.
   -- Я ворочусь завтра въ Лондонъ какъ можно раньше. Я уже это сказала и велѣла приготовить экипажъ, чтобъ ѣхать въ Ярмутъ къ восьми часамъ.
   -- И вы оставляете меня здѣсь одну?
   -- Вашъ братъ здѣсь, мадамъ Горделу.
   -- Мой братъ для меня ничего. Вы это знаете хорошо. Онъ можетъ пріѣзжать и уѣзжать когда хочетъ. Я пріѣхала сюда съ вами, для компаніи, для того, чтобъ сдѣлать вамъ удовольствіе, а вы говорите, что оставите меня въ этомъ отвратительномъ баракѣ. Если я останусь здѣсь одна, я отмщу.
   -- Вы воротитесь со мной, если желаете.
   -- Въ восемь часовъ утра, а видите теперь одиннадцать; вы до сихъ поръ странствовали съ моимъ братомъ въ потьмахъ. Нѣтъ, я такъ рано не поѣду. Завтра суббота; вы должны были остаться до вторника.
   -- Дѣлайте какъ хотите. Я поѣду завтра въ восемь часовъ.
   -- Очень хорошо. Вы поѣдете въ восемь, очень хорошо. А кто заплатятъ по счоту, когда вы уѣдете, лэди Онгаръ?
   -- Я приказала, чтобъ счотъ былъ готовъ завтра утромъ. Если вы позволите мнѣ предложить вамъ двадцать фунтовъ, это позволитъ вамъ пріѣхать въ Лондонъ когда вы захотите.
   -- Двадцать фунтовъ! Что такое двадцать фунтовъ? Нѣтъ, я не хочу вашихъ двадцати фунтовъ.
   И она оттолкнула отъ себя два банковыхъ билета, которые лэди Онгаръ положила на столъ.
   -- Кто мнѣ заплатитъ за потерю моего времени? Скажите мнѣ это. Я посвятила себя вамъ. Кто заплатитъ мнѣ за это?
   -- Конечно, не я, мадамъ Горделу.
   -- Не вы! Вы не хотите заплатить мнѣ за моё время, за цѣлый годъ, который я посвящала вамъ! Вы не хотите мнѣ заплатить и отсылаете меня такимъ образомъ! Ей-богу, васъ заставятъ заплатить!
   Такъ какъ разговоръ становился непріятенъ, лэди Онгаръ взяла свѣчу и ушла спать, оставивъ двадцать фунтовъ на столѣ. Выходя изъ комнаты, она знала, что деньги лежатъ тутъ, но не могла рѣшиться взять ихъ и положить въ карманъ. Ей казалось невозможнымъ, чтобъ мадамъ Горделу оставила ихъ на произволъ слугъ, и по всей вѣроятности, билеты пойдутъ въ тотъ карманъ, для котораго они назначались.
   Такъ оно и было. Софи, оставшись одна, встала съ своего мѣста и стояла нѣсколько минутъ на коврѣ, дѣлая свои разсчоты. Софи ожидала, что лэди Онгаръ очень разсердится на присутствіе графа Патерова, но она не ожидала, чтобы гнѣвъ ея пріятельницы дошолъ бы до такой степени, что она произнесётъ приговоръ изгнанія на всю жизнь. Но, можетъ-быть, и для Софи будетъ хорошо, если этотъ приговоръ будетъ приведёнъ въ исполненіе. Эта глупая женщина съ своимъ доходомъ, съ своимъ паркомъ, съ своимъ званіемъ, собиралась отдать себя -- такъ говорила себѣ Софи -- молодому, гордому молокососу -- такъ Софи называла его -- который уже выказалъ себя врагомъ Софи и который, конечно, не найдётъ мѣста для Софи Горделу въ своёмъ домѣ. Не лучше ли, чтобъ эта ссора произошла теперь, и получено такое вознагражденіе, какого можно только добиться? Софи, конечно, знала многое, что будущему мужу было бы удобнѣе не знать, или удобнѣе для будущей жены, чтобъ не зналъ будущій мужъ. Можно было выторговать еще кое-что, хотя лэди Онгаръ отказалась дать болѣе этихъ ничтожныхъ двадцати фунтовъ. Выторговать можно, или можетъ-быть, сама лэди Онгаръ, когда пройдётъ ея гнѣвъ, станетъ искать примиренія. Или Софи -- эта мысль пришла Софи, когда она пріуныла послѣ продолжительныхъ соображеній -- сама Софи можетъ признать себя виноватой, просить прощенія и расплакаться на шеѣ своего друга. Можетъ-быть, стоило того, чтобъ сдѣлать разсчотъ въ постелѣ. Тогда Софи, тихо, какъ кошка, придвинувъ къ себѣ билеты и спрятавъ ихъ гдѣ-то на себѣ, также ушла въ свою комнату.
   Утромъ лэди Онгаръ приготовилась уѣхать въ восемь часовъ и велѣла завтракъ къ ней отнести наверхъ. Когда наступило время, она вышла въ гостиную по дорогѣ къ экипажу и тамъ нашла Софи, также приготовившуюся къ отъѣзду.
   -- Я тоже ѣду. Вы позволите мнѣ ѣхать? сказала Софи.
   -- Конечно, сказала лэди Онгаръ.-- Я предлагала это вамъ вчера.
   -- Вамъ не надо было такъ жестоко поступать съ вашимъ бѣднымъ другомъ, сказала Софи.
   Это было сказано при горничной лэди Онгаръ и двухъ слугахъ гостинницы, и лэди Онгаръ не отвѣчала. Когда они сѣли вмѣстѣ въ экипажъ, а горничную усадили на запятки, Софи опять стала хныкать и раскаяваться.
   -- Жюли, вамъ не слѣдуетъ такъ жестоко поступать съ вашей бѣдной Софи.
   -- Мнѣ кажется, что самыя жестокія слова произносили вы.
   -- Когда такъ я прошу у васъ прощенія. Я впечатлительна. Я не могу воздержаться. Когда разсержена, я говорю сама не знаю что. Если я сказала что-нибудь нехорошее, я извиняюсь и прошу прощенія -- вотъ на колѣнахъ.
   Говоря это, ловкая маленькая женщина успѣла стать на колѣна въ экипажѣ.
   -- Скажите, что вы меня извинили, скажите, что Софи прощена.
   Маленькая женщина разсчитала, что если Жюли проститъ ей, то врядъ ли спроситъ назадъ два десятифунтовыхъ билета. Но лэди Онгаръ твёрдо рѣшила, что короткости быть болѣе не должно, и размышляла, что лучшаго случая для ссоры едвали можно найти, какъ измѣна Софи, доставившая ея брату возможность пріѣхать въ Фрэшуотеръ. Она была слишкомъ тверда и слишкомъ умѣла владѣть своей волей для того, чтобы позволить теперь лишить себя, своихъ выгодъ.
   -- Мадамъ Горделу, эта поза нелѣпа; я прошу васъ встать.
   -- Никогда, никогда я не встану, пока вы не простите меня! Софи сжалась еще ниже, пока совсѣмъ не спряталась между шкатулками и мѣшечками.
   -- Я не встану, пока вы не скажете: "Милая Софи, я прощаю васъ."
   -- Когда такъ, я боюсь, что вамъ придётся ѣхать весьма неудобно. Къ счастью надалёко; до Ярмута полчаса ѣзды.
   -- Я опять стану на колѣна на пароходѣ, и на платформѣ, и въ вагонѣ, и на улицѣ. Я вездѣ буду стоять на колѣнахъ передъ моей Жюли, пока она не скажетъ: "Милая Софи, я прощаю васъ!"
   -- Мадамъ Горделу, поймите меня; между вами и мною не должно быть болѣе короткости.
   -- Не должно?
   -- Конечно. Дальнѣйшія объясненія не нужны; но наша короткость непремѣнно кончилась.
   -- Кончилась?
   -- Несомнѣнно.
   -- Жюли!
   -- Это такія глупости! Мадамъ Горделу, вы унижаете себя вашими поступками.
   -- О, я унижаю себя?
   Говоря это, Софи приподнялась между шкатулками и сѣла на своё мѣсто:-- Я унижаю себя? Ну, я знаю очень хорошо, о чьёмъ униженіи говорятъ больше въ свѣтѣ, о вашемъ или моёмъ. Унижаю себя, и для васъ? А что говорилъ о васъ вашъ мужъ?
   Лэди Онгаръ начала чувствовать, что даже короткій переѣздъ можетъ быть слишкомъ длиненъ. Софи ёжилась на своёмъ мѣстѣ, поправляя платье, измятое ея послѣдней позой не весьма граціознымъ образомъ.
   -- Вы увидите, продолжала она: -- да, вы увидите. Говорите мнѣ объ униженіи! Я унизила себя только тѣмъ, что была съ вами. А, очень хорошо! Да, я выду. А что касается до молчанія, я буду молчать, когда захочу. Я знаю, когда говорить и когда молчать. Унижаюсь!
   Говоря такимъ образомъ, она вышла изъ экипажа, опираясь на руку лодочника, который подошолъ къ дверцѣ и слышалъ ея послѣднія слова. Можно себѣ вообразить, что всё это не много способствовало къ спокойствію лэди Онгаръ. Онѣ были теперь на маленькой плотинѣ въ Ярмутѣ и черезъ пять минутъ всѣ знали, кто она, и знали также, что между нею и маленькой иностранкой произошло какое-то несогласіе. Глаза лодочниковъ, кучеровъ и другихъ путешественниковъ и туземцевъ, отправлявшихся на Лимингтонскій рынокъ, были устремлены на неё, также какъ и глаза всѣхъ ярмутскихъ праздношатающихся, которые собрались посмотрѣть на отправленіе ранняго парохода. Но она перенесла это хорошо, сѣла и посадила возлѣ себя горничную на одну изъ скамеекъ на палубѣ и терпѣливо ждала, пока отправится пароходъ. Софи раза два пробормотала слова "унижаюсь", но кромѣ этого молчала.
   Они переѣхали маленькій каналъ не говоря ни слова и не говоря ни слова прошли къ станціи желѣзной дороги. Лэди Онгаръ была слишкомъ разстроена, чтобы взять билеты въ Ярмутѣ, но заплатила на пароходѣ за проѣздъ троихъ: себя, горничной и Софи. Но на Лимингтонской станціи было необходимо взять билеты въ Лондонъ. Лэди Онгаръ думала объ этомъ дорогою на пароходѣ и на станціи желѣзной дороги отдала свой кошелёкъ горничной, шепнувъ свои приказанія. Дѣвушка взяла три билета перваго класса и, подойдя къ мадамъ Горделу, подала одинъ билетъ этой дамѣ.
   -- Ахъ! да; очень хорошо; я понимаю, сказала Софи, взявъ билеты.-- Я возьму.
   И она подняла билетъ въ рукѣ, какъ-будто имѣла какую-нибудь особенную таинственную причину принять его. Она сѣла въ одинъ вагонъ съ лэди Онгаръ и ея горничной, но не сказала ни слова дорогой до самаго Лондона. Въ Басингстокѣ она выпила рюмку хереса, за которую заплатила горничная лэди Онгаръ. Лэди Онгаръ по телеграфу вызвала свою карету, которая ждала её, но Софи сѣла въ кэбъ.
   -- Заплатить извощику? спросила горничная.
   -- Да, отвѣчала Софи:-- или постойте. Ему надо дать полкроны. Лучше дайте мнѣ полкроны.
   Горничная это сдѣлала, и такимъ образомъ бережливая Софи прибавила еще шиллингъ къ своимъ деньгамъ -- кромѣ двадцати фунтовъ -- зная хорошо, что проѣздъ до Монтской улицы стоилъ восемнадцать пенсовъ.
   

Глава XXX.
БУДЛЬ ВЪ МОНТСКОЙ УЛИЦѢ.

   Капитанъ Клэверингъ и капитанъ Будль, какъ можно себѣ представить, очень подробно и очень часто разсуждали о результатахъ перваго переговора капитана съ шпіонкой, и послѣдній капитанъ объявилъ, съ чѣмъ впослѣдствіи согласился первый, что эти результаты были неудовлетворительны. Семьдесятъ фунтовъ было истрачено, и такъ сказать, ничего не было достигнуто. Напрасно Арчи, не желая заставить думать, что онъ неискусепъ въ дипломаціи, доказывалъ, что съ этими политическими особами надо было дѣйствовать обиняками, что предварительные пункты составляютъ всё, и что если ихъ устроить, то дѣло будетъ сдѣлано. Будль доказывалъ, что дѣло не сдѣлано и что семьдесятъ фунтовъ слишкомъ много для предварительныхъ пунктовъ.
   -- Любезный другъ, говорилъ онъ съ нѣкоторымъ презрѣніемъ въ голосѣ:-- гдѣ ты? Вотъ что я желаю знать. Гдѣ ты? Нигдѣ!
   Это было справедливо. Всё, что Арчи получилъ отъ мадамъ Горделу въ замѣнъ своей послѣдней платы, было увѣдомленіе, что нельзя еще назначить дня для возобновленія его личной аттаки на графиню, но что день можно назначить, когда онъ опить придётъ въ Монтскую улицу -- разумѣется, съ надлежащимъ вознагражденіемъ подъ перчаткой. Первоначальный фундаментъ, на которомъ Арчи долженъ былъ основать своё сватовство, было устроено такимъ образомъ, что лэди Онгаръ слѣдуетъ дать знать, что онъ тутъ, и способъ, которымъ Будль объяснилъ это правило артистическимъ и аллегорическимъ употребленіемъ своего каблука, былъ еще свѣжъ въ памяти Арчи. Свиданіе, въ которомъ они дошли до этого удовлетворительнаго соглашенія, происходило раннею весной, а теперь наступилъ іюнь, и графиня конечно еще не знала, что "ея поклонникъ былъ тутъ". Если шпіонка должна была сдѣлать что-нибудь, то это должно быть сдѣлано скоро, и Будль не удерживаясь выражалъ своё мнѣніе, что его другъ "сталъ ногою въ это" и "заварилъ изъ всего этого кашу". Арчи Клэверингъ не имѣлъ порока самоувѣренности; онъ скорѣе готовъ былъ полагаться на друзей и желалъ помощи и совѣта въ затруднительныхъ обстоятельствахъ.
   -- Что же, чортъ побери! долженъ дѣлать человѣкъ? спрашивалъ онъ.-- Можетъ-быть, мнѣ лучше отказаться отъ всего. Всѣ говорятъ, что она горда какъ Люциферъ, и вѣдь никому не извѣстно, что она тамъ напроказила.
   Но Будль вовсе не имѣлъ намѣренія принять эту точку зрѣнія. Онъ былъ такой человѣкъ, который никогда не отказывался отъ скачки, если лошадь его сброситъ сначала, примѣтивъ, что терпѣніе можетъ-быть, достигнетъ столько же, какъ и пылкость. Онъ ѣздилъ на многихъ медленныхъ скачкахъ и выигралъ нѣкоторыя изъ нихъ. Онъ никогда не былъ такъ увѣренъ въ своей рукѣ на билліардѣ, какъ въ то время, когда противъ него было много записано. "Всегда надо бороться, пока въ васъ осталась хоть какая-нибудь борьба" было его правиломъ. Онъ никогда не считалъ проиграннымъ пари, пока не убѣждался окончательно въ проигрышѣ, и научился смотрѣть на всякую возможность на успѣхъ, какъ бы ни была она отдалённа, какъ на свою собственность.
   -- Никогда не говори насъ, было его отвѣтомъ на замѣчаніе Арчи.-- Видишь, Клэвви, у тебя остаётся еще нѣсколько хорошихъ картъ и ты никакъ не можешь узнать настоящее намѣреніе женщины до-тѣхъ-поръ, пока не объяснишься. А что касается до того, что она дѣлала, когда её не было здѣсь, то видишь ли, когда женщина имѣетъ семь тысячъ годового дохода, то это покрываетъ множество грѣховъ.
   -- Разумѣется, я это знаю.
   -- И для чего же человѣку быть немилосердымъ? Если человѣкъ долженъ вѣрить всему, что онъ слышитъ, ей-богу, ему придётся вѣрить многому. Я съ своей стороны не вѣрю ничему. Я всегда предполагаю, что каждая лошадь выиграетъ на скачкѣ. Ты понимаешь меня теперь?
   Арчи разумѣется сказалъ, что онъ понимаетъ его, но мнѣ кажется, что Будль выражался слишкомъ глубокомысленно для разума Арчи.
   -- И сказалъ бы: брось эту женщину и прямо обратись къ вдовѣ.
   -- И потерять задаромъ семьдесятъ фунтовъ!
   -- Ты не довольно безразсуденъ, чтобы предполагать, что получишь ихъ обратно, я надѣюсь?
   Арчи увѣрилъ своего друга, что онъ не довольно безразсуденъ для подобной надежды, и оба молчали нѣсколько минутъ, глубоко соображая положеніе дѣла.
   -- Я скажу тебѣ, что я сдѣлаю для тебя, сказалъ Будль:-- и честное слово, мнѣ кажется, это будетъ лучше всего.
   -- Что же это?
   -- Я самъ пойду къ этой женщинѣ.
   -- Какъ! къ лэди Онгаръ?
   -- Нѣтъ, къ шпіонкѣ, какъ ты её называешь. Принципалы не годятся для дѣлъ такого рода; когда человѣкъ долженъ самъ платить деньги, онъ никогда не можетъ заключить такой хорошій торгъ, какой другой можетъ сдѣлать для него. Это ужъ извѣстно, и я могу быть смѣлѣе съ ней, чѣмъ ты, могу прямо приступить къ дѣлу, знаешь? и ты можешь быть увѣренъ, что она не получитъ отъ меня денегъ задаромъ.
   -- Стало-быть, ты возьмёшь съ собой деньги?
   -- Ну, да; то-есть, если это будетъ удобно. Мы говорили о томъ, чтобы дать двѣсти или триста фунтовъ, знаешь, а ты до-сихъ-поръ далъ только семьдесятъ.-- Что, еслибъ ты передалъ мнѣ недостающія до сотни тридцать? Если она добьётся ихъ отъ меня легко, скажи мнѣ, что моё имя не Будль.
   Многое въ его тонѣ было непріятно капитану Клэверингу, но наконецъ онъ покорился и подалъ своему другу тридцать фунтовъ. Потомъ было значительное сомнѣніе, слѣдуетъ ли посланнику объявить о себѣ запиской; но рѣшили наконецъ, что его посѣщеніе будетъ неожиданно. Если онъ не найдётъ даму дома въ первый разъ или во второй, онъ можетъ найти её въ третій или въ четвёртый. Онъ былъ настойчивый и терпѣливый человѣкъ и увѣрялъ своего друга, что непремѣнно увидитъ мадамъ Горделу прежде чѣмъ пройдётъ недѣля.
   Когда онъ въ первый разъ явился въ Монтскую улицу, Софи Горделу наслаждалась своей поѣздкой на островъ Уайтъ. Когда онъ пріѣхалъ во второй разъ, она лежала въ постелѣ, утомившись отъ вчерашней поѣздки, такъ какъ она должна была встать въ семь часовъ утра. Она воротилась въ кэбѣ одна и очень много занималась въ тотъ же вечеръ. Теперь, когда она должна была разстаться съ своею Жюли, ей необходимо нужно было заняться. Она написала длинное письмо къ своему брату -- гораздо откровеннѣе, чѣмъ послѣднее время были ея письма къ нему -- разсказывала ему, какъ она страдала за него, и описывала съ большой энергіей развращонность, злость и глупость ея бывшей пріятельницы. Потомъ она написала безымённое письмо мистриссъ Бёртонъ, имя и адресъ которой она узнала, выпытавъ отъ Арчи о помолвкѣ Гарри Клэверинга. Въ этомъ письмѣ она описывала коварныя хитрости, посредствомъ которыхъ эта ужасная женщина лэди Онгаръ старалась разлучить Гарри и миссъ Бёртонъ.
   "Это очень дурно, но справедливо, писала прилежная маленькая женщина. "Её видѣли въ его объятіяхъ; я это знаю." Послѣ этого она одѣлась и поѣхала въ общество, въ то общество, которое, какъ она хвалилась, было открыто для нея, въ домъ какого-то посѣтителя какого-то посольства, и слушала, и шепталась, и хохотала, когда какой-нибудь старый грѣшникъ шутилъ съ ней, и разговаривала о поэзіи съ молодымъ человѣкомъ, который былъ глупый и хромой, по имѣлъ деньги, даромъ получила рюмку вина и кусокъ пирожнаго, и очень была занята, а воротившись домой, разсчитала, что нанявъ кэбъ на тотъ вечеръ, она благоразумно истратила деньги. Но труды ея были такъ велики, что когда капитанъ Будль пришолъ на слѣдующее утро въ двѣнадцать часовъ, она еще лежала въ постелѣ. Будь она въ миломъ Парижѣ или въ милѣйшей Вѣнѣ, это не помѣшало бы ей принять его; но въ этомъ глупомъ Лондонѣ этого нельзя было сдѣлать, и поэтому, когда она надлежащимъ образомъ разсмотрѣла карточку капитана Будля и узнала отъ служанки, что капитанъ Будль желалъ видѣть её по весьма важному дѣлу, она назначила ему пріѣхать на слѣдующій день.
   На слѣдующій день въ тотъ же самый часъ Будль пріѣхалъ и былъ введёнъ въ ея комнату. Онъ старательно избѣгнулъ всякой щеголеватости въ тоалетѣ, разсчитавъ, что ньюмаркетскій костюмъ больше всѣхъ костюмовъ подастъ ей мысль о его щеголеватости, между-тѣмъ какъ Арчи, вѣроятно, сильно повредилъ себѣ своими лакированными кожаными сапогами и вообще новизной одежды. Поэтому Будль надѣлъ сюртукъ, цвѣтную рубашку, на шею шолковый платокъ, старые коричневые панталоны, узко обтягивавшіе его ноги, и не взялъ съ собой перчатокъ. Это былъ человѣкъ съ маленькой, толстой головой, который носилъ очень коротко обстриженные волосы и едва примѣтную бороду на нижнемъ подбородкѣ.
   Софи на этотъ случай не нарядилась съ той привлекательной небрежностью, которая украшала ея наружность, когда у ней былъ капитанъ Клэверингъ. Она знала, что къ ней будетъ гость, и сомнительно-бѣлая блуза замѣнилась обыкновеннымъ платьемъ. Объ этомъ сожалѣлъ капитанъ Будль, который слышалъ отъ Арчи описаніе наружности этой дамы, и очень желалъ видѣть шпіонку въ ея надлежащемъ и свойственномъ ей костюмѣ. Надо вспомнить, что Софи совсѣмъ не знала своего гостя и что ей было неизвѣстно, что онъ находится въ какихъ-нибудь отношеніяхъ съ капитаномъ Клэверингомъ.
   -- Вы капитанъ Будль? сказала она, пристально посмотрѣвъ на Будля, когда онъ поклонился ей входя въ комнату.
   -- Капитанъ Будль, сударыня, къ вашимъ услугамъ.
   -- О, капитанъ Будль! я полагаю, это англійское имя?
   -- Конечно, сударыня, конечно. Совершенно англійское, я полагаю. Наши Будли изъ Варвикшира, маленькое имѣніе близъ Ливингстона; чертовски маленькое, я съ сожалѣніемъ долженъ сказать.
   Она посмотрѣла на него очень пристально и совершенно была неспособна угадать, какой образъ жизни вёлъ молодой человѣкъ, находившійся передъ нею. Она долго жила въ Англіи и знала англичанъ многихъ классовъ, но не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь была знакома съ такимъ человѣкомъ, какой теперь находился передъ ней. Былъ ли онъ джентльмэнъ или воръ?
   -- Чертовски маленькое имѣніе близь Ливингстона, повторила она за нимъ его слова: -- о!
   -- Но моё посѣщеніе къ вамъ не имѣетъ никакого отношенія къ этому.
   -- Никакого отношенія къ маленькому имѣнію?
   -- Рѣшительно никакого.
   -- Когда такъ, капитанъ Будль, къ чему же оно имѣетъ отношеніе?
   Капитанъ Будль сѣлъ, не будучи приглашонъ къ этой церемоніи. Сообразно теоріи, составившейся въ ея мысляхъ въ эту минуту, человѣкъ этотъ вовсе не походилъ на англійскаго капитана. Капитанъ -- званіе несчастное, нѣсколько равняющееся заграничному графу; несчастное въ томъ отношеніи, что оно легко принимается многими, которые весьма мало имѣютъ на него права. Арчи Клэверингъ съ своими полированными кожаными сапогами походилъ на капитана, подходилъ къ ея понятію капитанѣ, но этотъ человѣкъ -- чѣмъ болѣе смотрѣла она на него, тѣмъ сильнѣе въ ея головѣ укоренялась мысль о ворѣ.
   -- Моё дѣло, сударыня, весьма щекотливаго свойства -- свойства весьма щекотливаго. Но мнѣ кажется, что вы и я, понимающіе свѣтъ, можемъ скоро понять другъ друга.
   -- О, вы понимаете свѣтъ! очень хорошо, сэръ. Продолжайте.
   -- Вотъ видите, сударыня, вѣдь деньги остаются всегда деньгами, знаете?
   -- А дуракъ дуракомъ, но что жъ изъ этого?
   -- Да, дуракъ дуракомъ, но вѣдь не всѣ люди дураки. Никто, сударыня, не вздумалъ бы назвать васъ дурой.
   -- Надѣюсь! Это было бы невѣжливо; даже англичанинъ не сказалъ бы этого. Угодно вамъ продолжать?
   -- Мнѣ кажется, вы имѣете удовольствіе знать лэди Онгаръ?
   -- Знать кого? почти вскрикнула Софи.
   -- Лэди Онгаръ.
   Послѣдніе два дня мысли Софи были заняты ея милою Жюли, но вовсе не были заняты дѣлами капитана Клэверинга, и слѣдовательно, когда имя лэди Онгаръ было произнесено, мысли ея устремились на ссору, а не на капитана. Неужели это былъ стряпчій? и возможно ли, чтобы Жюли имѣла низость предъявить требованія на неё? Требованія могли быть предъявлены болѣе чѣмъ на двадцать фунтовъ.
   -- А вы, сказала она: -- знаете лэди Онгаръ?
   -- Не имѣю этой чести.
   -- О, не имѣете! И вы желаете ей быть представлены?
   -- Нѣтъ, не то, чтобы... не теперь, когда-нибудь впослѣдствіи я надѣюсь имѣть это удовольствіе. Но справедливо ли я полагаю, что вы съ ней очень дружны? Что же вы намѣрены сдѣлать для моего друга Арчи Клэверинга?
   -- О!!! воскликнула Софи.
   -- Да. Что вы намѣрены сдѣлать для моего друга Арчи Клэверинга? Семьдесятъ фунтовъ, сударыня, знаете, сумма порядочная!
   -- Сумма порядочная? То-есть, это вы думаете, съ вашимъ маленькимъ имѣньицемъ въ Варвиширѣ?
   -- Это совсѣмъ не моё имѣніе, сударыня. Оно принадлежитъ моему дядѣ.
   -- О! такъ это вашъ дядя имѣетъ маленькое имѣньице? Какое же отношеніе имѣетъ вашъ дядя къ лэди Онгаръ? Какое отношеніе имѣетъ вашъ дядя къ вашему другу Арчи?
   -- Рѣшительно никакого, рѣшительно никакого.
   -- Такъ зачѣмъ же вы мнѣ наговорили всѣхъ этихъ глупостей о вашемъ дядѣ и о маленькомъ имѣньицѣ въ Варвикширѣ? Какое мнѣ дѣло до вашего дяди? Сэръ, я васъ не понимаю, совсѣмъ не понимаю. Я даже не знаю, почему имѣю честь видѣть васъ здѣсь, капитанъ Будль.
   Даже Будль, какъ ни былъ онъ страшенъ, даже онъ, при всей своей щеголеватости, почувствовалъ, что онъ поражонъ и что ему не справиться съ этой женщиной. Онъ пришолъ въ совершенное недоумѣніе, такъ какъ не могъ разобрать, дѣйствительно ли во всей своей тирадѣ о маленькомъ имѣньицѣ она его не поняла и въ самомъ дѣлѣ думала, что онъ говоритъ о своёмъ дядѣ, или всё это было хитростью съ ея стороны? Читатель, можетъ-быть, будетъ имѣть болѣе правильное понятіе объ этой дамѣ, чѣмъ капитанъ Будль успѣлъ получить. Она встала съ дивана и стояла, какъ-будто ожидая, что капитанъ уйдётъ; но онъ еще не раскрывалъ бюджета своихъ дѣлъ.
   -- Я пришолъ сюда, сказалъ онъ:-- говорить о моёмъ другѣ капитанѣ Клэверингѣ.
   -- Такъ вы можете воротиться къ вашему другу и сказать ему, что мнѣ нечего говорить. Мало этого, капитанъ Будль -- она протянула его имя самымъ отвратительнымъ образомъ, съ очевиднымъ намѣреніемъ раздосадовать его; въ этомъ онъ совершенно удостовѣрился: -- мало этого, я считаю дерзостью съ его стороны, что онъ прислалъ васъ сюда. Вы скажете ему это?
   -- Нѣтъ, сударыня, не скажу.
   -- Можетъ-быть, вы его лакей, продолжала неистощимая Софи: -- и принуждены идти, когда онъ посылаетъ?
   -- Я не служу лакеемъ ни у кого.
   --иЕсли такъ, я васъ не осуждаю, или можетъ-быть это ваша манера ухаживать за женщиной изъ третьихъ и четвёртыхъ рукъ тамъ, въ Варвикширѣ?
   -- Къ чорту Варвикширъ! сказалъ Будль, который вышелъ изъ себя.
   -- Отъ всего моего сердца. Къ чорту Варвикширъ!
   Эта отвратительная женщина оскалила на него зубы, повторяя его слова.
   -- И маленькое имѣньице, и дядю, если вы желаете, и маленькаго племянника, и маленькаго племянника, и маленькаго племянника!
   Она стояла возлѣ него, повторяя скороговоркой послѣднія слова, скалила на него зубы, гримасничала и тряслась, такъ что Будль совершенно растерялся. Если это шпіонка, то онъ будетъ избѣгать вперёдъ подобныхъ женщинъ. Онъ взглянулъ ей въ лицо въ настоящую минуту, стараясь придумать какія-нибудь слова, какія могли бы ему помочь. Онъ до-сихъ-поръ еще не исполнилъ своего порученія, но о такомъ исполненіи теперь не могло быть и рѣчи. Эта женщина дерзко обошлась съ нимъ и совершенно затоптала ногами Клэверинга. Нечего было и думать о ея услугахъ, и поэтому онъ считалъ себя въ правѣ упрекнуть её деньгами, которыя она взяла.
   -- А какъ же насчотъ семидесяти фунтовъ моего друга? сказалъ онъ.
   -- Какъ насчотъ семидесяти фунтовъ? Маленькій человѣкъ приходитъ сюда и говоритъ мнѣ, что онъ Будль изъ Варвикшира, что у него есть дядя съ очень маленькимъ имѣньицемъ, и спрашиваетъ меня насчотъ семидесяти фунтовъ! А если я спрошу васъ насчотъ полисмэна, что вы скажете тогда?
   -- Пошлите за нимъ и услышите, что я скажу.
   -- Нѣтъ, не стоитъ, чтобы выгнать такого маленькаго человѣка, какъ вы. Я посылаю за полисмэномъ только, когда боюсь. Будль изъ Варвикшира не страшный человѣкъ. Отправляйтесь-ка къ вашему другу и скажите ему отъ меня, что онъ выбралъ очень плохого Меркурія для своихъ любовныхъ дѣлъ; такого плохого Меркурія я не видала никогда. Можетъ-быть, варвикширскіе Меркуріи не очень хороши. Можете вы сказать мнѣ, капитанъ Будль, какъ влюбляются въ Варвикширѣ?
   -- И я не получу больше никакого удовлетворенія?
   -- Кто сказалъ, что вы должны получить удовлетвореніе? Весьма мало удовлетворенія, я думаю, имѣете вы всегда, когда являетесь, какъ Меркурій.
   -- Мой другъ намѣренъ узнать что-нибудь объ этихъ семидесяти фунтахъ.
   -- Семидесяти фунтахъ! Если вы еще заговорите со мною о семидесяти фунтахъ, я доберусь до вашей физіономіи.
   Говоря это, она прыгнула къ нему, какъ-будто дѣйствительно хотѣла выцарапать ему глаза, и онъ съ испугомъ отретировался къ двери.
   -- Ахъ вы, съ вашими семидесятаго фунтами! Ужъ вы, англичане! Какіе вы низкіе люди! О, французъ пренебрёгъ бы этимъ -- да, или полякъ. А вамъ? вамъ нужно всё написать чернилами на бумагѣ, какъ счотъ мясника. Вы ничего не знаете и ничего не понимаете, не умѣете ни говорить, ни молчать. У васъ и голова-то бычачья. Быкъ можетъ перебить весь фарфоръ въ лавкѣ; всѣ красивыя вещицы исчезнутъ въ одну минуту! Такъ и англичане. Ваши семьдесятъ фунтовъ! Я думаю, вы опять явитесь ко мнѣ за семидесятые фунтами.
   Въ пылу своего гнѣва, она разыграла роль быка, мотая головой и махая руками.
   -- И вы отказываетесь сказать что-нибудь о семидесяти фунтахъ? сказалъ Будль, рѣшивъ, что его мужество не оставитъ его.
   На это божественная Софи засмѣялась.
   -- Ха-ха-ха! Я вижу, что вы не надѣли перчатокъ, капитанъ Будль.
   -- Перчатокъ? нѣтъ, я не ношу перчатокъ.
   -- И вашъ дядя съ маленькимъ имѣньицемъ въ Варвикширѣ? Капитанъ Клэверингъ носитъ перчатки. Онъ человѣкъ ловкій.
   Будль вытаращилъ на неё глаза, ничего не понимая.
   -- Можетъ-быть, это въ карманѣ вашего жилета, и она подошла къ нему безстрашно, какъ-будто собиралась отнять у него часы.
   -- Я не знаю, что вы хотите сказать, возразилъ онъ, отступая.
   -- А! вы человѣкъ неловкій, какъ тотъ другой капитанъ. Стало-быть, вамъ лучше убираться. Вамъ лучше убираться въ Варвикширъ. Въ Варвикширѣ, я полагаю, приготовляются для васъ обѣды къ Михайлову дню. Вамъ остаётся четыре мѣсяца, чтобы потолстѣть. Не отправиться ли вамъ и растолстѣть?
   Будль не понялъ ёя сарказма, но началъ примѣчать, что ему лучше убираться. Эта женщина, вѣроятно, была сумасшедшая и другъ его Арчи, безъ сомнѣнія, былъ грубо обманутъ, когда былъ посланъ къ ней за помощью. Онъ имѣлъ нѣкоторое слабое понятіе о томъ, что семьдесятъ фунтовъ можно вытребовать отъ такой сумасшедшей женщины, но тогда его другъ будетъ компрометированъ, и онъ видѣлъ, что деньги должно бросить. Во всякомъ случаѣ, у него достало смысла не отдавать больше денегъ.
   -- Прощайте, сударыня, сказалъ онъ очень коротко.
   -- Прощайте, капитанъ Будль. Вы придёте опять въ другой разъ?
   -- Не думаю, сударыня.
   -- Я приглашать васъ не стану. Вашъ другъ мнѣ больше нравится. Скажите, ему, чтобы онъ пришолъ и ловко надѣлъ свою перчатку. А вамъ лучше отправляться въ ваше маленькое имѣньице.
   Капитанъ Будль ушолъ, и какъ только выбрался на открытую улицу, остановился и осмотрѣлся вокругъ, чтобы видомъ предметовъ знакомыхъ для его глазъ удостовѣриться, что онъ находится въ свѣтѣ, знакомомъ ему. Находясь въ этой комнатѣ съ этой шпіонкой, онъ пересталъ вспоминать, что онъ въ Лондонѣ, въ своемъ родномъ Лондонѣ, за милю отъ своего клуба, за милю отъ Таттерсаля; онъ какъ-будто перенёсся въ какой-то странный міръ, въ которомъ тактъ, мужество и хитрость, свойственные ему, не были полезны. Мадамъ Горделу открыла ему новый міръ -- новый міръ, съ которымъ онъ не желалъ далѣе знакомиться. Постепенно началъ онъ понимать, зачѣмъ ему велѣно было готовиться для обѣдовъ къ Михайлову дню. Постепенно какая-то идея о перчаткѣ Арчи промелькнула въ его головѣ. Конечно, шпіонка была удивительная женщина, феноменъ, и можетъ-быть впослѣдствіи онъ будетъ радъ вспоминать, что видѣлъ его во плоти. Первую бѣговую лошадь, которую пріобрѣтётъ, онъ непремѣнно назовётъ Шпіонкой. Между-тѣмъ, какъ онъ медленно шолъ по Беркелэйскому сквэру, онъ сознавался, что она не сумасшедшая, и сознавался также, что чѣмъ менѣе онъ будетъ говорить объ этихъ семидесяти фунтахъ, тѣмъ лучше. Онъ перешолъ черезъ Пиккадилли въ Сент-Джэмскую улицу и Пэлль-Мэль, обдумывая, какъ онъ будетъ вести себя съ Клэвви. Во всякомъ случаѣ, онъ имѣлъ основаніе для торжества. Онъ не отдавалъ денегъ и собственнымъ умомъ удостовѣрился, что съ этой стороны нельзя имѣть помощи для дѣла, которымъ занимался его другъ.
   Друзья встрѣтились черезъ нѣсколько часовъ послѣ этого и въ это время Будль весь былъ занятъ билліардной игрой. Но Арчи былъ слишкомъ занятъ своимъ дѣломъ для того, чтобы обращать вниманіе на занятіе своего друга.
   -- Ну, Будль, сказалъ онъ, едва дождавшись, чтобы его посланникъ кончилъ свою партію:-- ну, ты видѣлъ её?
   -- Да, я её видѣлъ, отвѣчалъ Будль, садясь на высокую скамейку, которая шла вокругъ комнаты, между-тѣмъ какъ Арчи съ тревожными глазами стоялъ передъ нимъ.
   -- Ну что же? спросилъ Арчи.
   -- Она такъ-себѣ.... Спасибо, Бриггсъ.
   Это было сказано одному молодому поручику, который не попалъ въ шаръ капитана и теперь подавалъ ему шиллингъ съ весьма горькимъ взглядомъ.
   -- Странно! Ей-богу, я сначала думалъ, что она сумасшедшая, но полагаю, что она себѣ-на-умѣ.
   -- Да, она порядкомъ себѣ-на-умѣ. Ей стоитъ заплатить, если только можно заставить её работать.
   -- Вздоръ, любезный другъ.
   -- Какъ вздоръ? Это что такое?
   -- Вздоръ, вздоръ, вздоръ! Мнѣ играть?
   Онъ ушолъ, а потомъ, возвращаясь на своё мѣсто, повторилъ:
   -- Это всё вздоръ! Она никогда не имѣла намѣренія сдѣлать что-нибудь. Я её разузналъ.
   -- Что разузналъ?
   -- Она насмѣхалась надъ тобой. Она взяла деньги изъ-подъ твоей перчатки, неправда-ли?
   -- Ну да, я положилъ деньги туда.
   -- Разумѣется, ты положилъ; я зналъ, что разузнаю всё, если пойду туда; я все разузналъ. Но, ей-богу, какая это женщина! Она обругала меня въ лицо.
   -- Обругала тебя? По-французски, хочешь ты сказать.
   -- Нѣтъ, не по-французски, а прямо по-англійски. Ей-богу, какъ я смѣялся! Обругала меня и всѣхъ моихъ родныхъ. Чортъ меня побери, если она этого не сдѣлала!
   -- Она совсѣмъ была не такова, какъ я её видѣлъ.
   -- Ты не вывернулъ её всю наизнанку, какъ я. Говорю тебѣ, Клэвви, тутъ ничего не сдѣлаешь. Еслибы ты ходилъ къ ней, она обобрала бы тебя кругомъ. Вотъ тебѣ назадъ твои тридцать фунтовъ, и честное слово, старый дружище, ты долженъ поблагодарить меня.
   Арчи поблагодарилъ его, и Будль остался не безъ торжества. О постоянныхъ намёкахъ на Варвикширъ, которые принуждёнъ былъ выдержать, онъ не сказалъ ничего; не сказалъ и объ обѣдахъ къ Михайлову дню, и постепенно, говоря часто Арчи о шпіонкѣ, а можетъ-быть и двумъ-трёмъ другимъ короткимъ друзьямъ, онъ началъ убѣждаться, что дѣйствительно выпыталъ всю правду отъ мадамъ Горделу и побѣдилъ эту даму самымъ удивительнымъ образомъ.
   

Глава XXXI.
ПРИЗВАНІЕ ГАРРИ КЛЭВЕРИНГА.

   Когда Гарри Клэверингъ ушолъ изъ Онслоу-Крешентъ послѣ свиданія съ Цециліей Бёртонъ, онъ былъ несчастный, жалкій человѣкъ. Онъ разсказалъ всю правду о себѣ, на сколько могъ разсказать о себѣ женщинѣ, которую уважалъ вполнѣ, и сдѣлавъ это, убѣдился, что она не можетъ больше имѣть уваженія: къ нему. Онъ обнаружилъ ей всю свою слабость, и она на минуту оттолкнула его съ презрѣніемъ. Правда, что она опять примирилась съ нимъ, стараясь спасти его и свою сестру отъ будущаго несчастья, что она даже умоляла его воротиться къ Флоренсъ, рѣшившись на то, что, по ея мнѣнію, казалось тогда вѣрнымъ путемъ къ ея цѣли; но тѣмъ не менѣе Гарри чувствовалъ... что она должна презирать его. Обѣщавъ свою руку одной женщинѣ, женщинѣ, которую онъ еще нѣжно любилъ, какъ увѣрялъ, онъ позволилъ себѣ предложить эту любовь другой. Это онъ надѣлалъ зло. Джулія, показавъ ему свою любовь предложила её человѣку, котораго она считала свободнымъ. Онъ имѣлъ намѣреніе идти по прямому пути. Онъ не позволилъ себѣ влюбиться въ богатство этой женщины, которая бросалась къ его ногамъ, но онъ былъ такъ слабъ, что заслужилъ своё собственное презрѣніе.
   Я полагаю, нѣтъ ни одного молодого человѣка, обладающаго обыкновенными дарованіями и обыкновеннымъ воспитаніемъ, который, въ различную пору жизни, не придумалъ для себя какую-нибудь каррьеру съ большей или меньшей точностью -- какую-нибудь карьеру, которая высока по своимъ направленіямъ и благородна по своимъ стремленіямъ и къ которой онъ впослѣдствіи принужденъ уподоблять обстоятельства жизни, которую устроилъ для себя. Дѣлая это, онъ, можетъ-быть, не попытается представить себѣ весь тотъ успѣхъ, котораго онъ постарается достигнуть, или даже тотъ самый путь, по которому будетъ стремиться къ успѣху; но онъ скажетъ себѣ, какихъ пороковъ будетъ избѣгать и какихъ добродѣтелей постарается достигнуть. Не многіе молодые люди сдѣлали это съ большей точностью, чѣмъ дѣлалъ это Гарри Клэверингъ, и немногіе съ большей самоувѣренностью. Въ раннюю пору жизни онъ имѣлъ успѣхъ, такой успѣхъ, который позволилъ ему уклониться не только отъ власти отца, но почти также и отъ всякаго вмѣшательства со стороны отца. Какъ-будто было рѣшено, что онъ лучше отца, лучше всѣхъ другихъ Клэверинговъ, алмазъ своего рода, Клэверингъ, на котораго вся фамилія впослѣдствіи должна смотрѣть съ уваженіемъ, не какъ на ихъ главу, но какъ на самую сильную и надежную подпору. Онъ сказалъ себѣ, что будетъ честнымъ, правдивымъ, трудолюбивымъ человѣкомъ, не жаднымъ къ деньгамъ, хотя сознавалъ, что работникъ долженъ быть достоинъ своей платы, сознавалъ также, что чѣмъ лучше будетъ его работа, тѣмъ выше будетъ его жалованье. Потомъ онъ получилъ ударъ -- тяжолый ударъ отъ фальшивой женщины -- и хвалился себѣ, что онъ перенёсъ его хорошо, какъ мущина долженъ переносить всѣ удары. А теперь, послѣ всѣхъ этихъ намѣреній и всего этого хвастовства, онъ увидѣлъ, что его собственная слабость привела его къ такому безвыходному положенію, что онъ едва осмѣливался взглянуть въ лицо самымъ дорогимъ и самымъ короткимъ своимъ друзьямъ. Онъ не медлилъ сказать себѣ всё это. Онъ безжалостно провёлъ сравненіе между той репутаціей, которую намѣревался составить себѣ и тою, которую онъ теперь пріобрѣлъ. Онъ себя не извинялъ. Намъ велятъ любить своихъ ближнихъ какъ самихъ себя, но это трудно сдѣлать. Но я думаю, что мы никогда не ненавидимъ другихъ, никогда не презираемъ другихъ, какъ иногда принуждены своими собственными убѣжденіями ненавидѣть и презирать самихъ себя. Гарри, возвращаясь домой въ этотъ вечеръ, чувствовалъ отвращеніе къ своему поведенію. Онъ почти готовъ былъ удариться головою объ стѣну или броситься подъ колёса телѣгъ, проходя мимъ нихъ, такъ онъ стыдился своей собственной жизни; даже теперь, въ этотъ вечеръ, онъ убѣжалъ изъ Онслоу-Крешентъ -- низко убѣжалъ -- не объявивъ никакого намѣренія. Два раза въ этотъ день бѣжалъ онъ почти увёртками, разъ изъ конторы Бёртона, а теперь опять отъ Цециліи. Какъ долго это должно продолжаться, или какимъ образомъ могла жизнь быть сносной для него при подобныхъ обстоятельствахъ?
   Разставаясь съ Цециліей и обѣщая написать тотчасъ и опять придти черезъ нѣсколько дней, онъ имѣлъ въ головѣ своей мысль, что подчинитъ свою участь рѣшенію лэди Онгаръ. Онъ думалъ, что во всякомъ случаѣ долженъ её видѣть и окончательно условиться съ ней, какова должна быть участь ихъ обоихъ, прежде чѣмъ объявитъ своё рѣшительное намѣреніе въ Онслоу-Крешентъ. Послѣднее предложеніе руки было сдѣлано Джуліи, и онъ не могъ возобновить своихъ первыхъ обѣщаній Флоренсъ, пока не разрѣшитъ ему Джулія.
   Во всякомъ случаѣ въ пользу его можно сказать то, что во всѣхъ размышленіяхъ своихъ въ это время въ нёмъ было мало личнаго тщеславія. Очень тщеславенъ лично былъ онъ, когда Джулія Брабазонъ -- прелестная и знатная Джулія -- призналась въ Клэверингѣ, что она любитъ его; но это тщеславіе скоро было подавлено ея поступкомъ съ нимъ. Когда женщина обманетъ мущину, онъ не можетъ тщеславиться побѣдой, которая привела къ подобному результату. Послѣ того въ нёмъ не было тщеславія такого рода. Любовь его къ Флоренсъ была открыта, честна и удовлетворительна, но онъ не считалъ, чтобы онъ достигнулъ изумительнаго торжества въ Страттонѣ. А когда узналъ, что вдова лорда Онгара еще любитъ его, что къ нему еще имѣетъ привязанность женщина, которая прежде оскорбила его, въ его положеніи было слишкомъ много прискорбнаго, почти трагическаго для того, чтобы допустить тщеславіе. Онъ говорилъ себѣ, что, на сколько онъ знаетъ своё собственное сердце, онъ думаетъ, что больше любитъ Джулію; но тѣмъ не менѣе онъ жалѣлъ, зачѣмъ она воротилась изъ Италіи, или зачѣмъ онъ её видѣлъ, когда она воротилась.
   Онъ обѣщалъ писать и хотѣлъ это сдѣлать въ этотъ же вечеръ. Онъ не сообщилъ Цециліи Бёртонъ, что онъ намѣренъ дѣлать, потому что самъ еще этого не рѣшилъ; но прежде чѣмъ онъ ляжетъ спать, онъ и рѣшитъ и объяснитъ ей своё рѣшеніе. Немедленно по возвращеніи домой, сѣлъ онъ за письменный столъ съ перомъ въ рукѣ и положилъ передъ собой бумагу.
   Наконецъ явились слова. Не могу сказать, чтобы они были произведеніемъ твёрдой рѣшимости, составленной прежде, чѣмъ онъ началъ писать. Я думаю, что умъ его работалъ полнѣе, когда перо было въ его рукахъ, чѣмъ въ тотъ часъ, когда онъ сидѣлъ нерадиво, не дѣлая ничего, усиливаясь пріобрѣсти свою собственную волю, но не имѣя въ томъ успѣха. Письмо, когда оно было написано, состояло въ слѣдующемъ:

"Блумберійскій сквэръ, май 186--.

   "Любезнѣйшая мистриссъ Бёртонъ, я сказалъ, что напишу завтра, но пишу теперь, немедленно по возвращеніи домой. Что ни думали бы вы о мнѣ, пожалуйста будьте увѣрены въ томъ, что я чрезвычайно желаю сдѣлать вамъ извѣстнымъ моё собственное положеніе, по-крайней-мѣрѣ, также хорошо, какъ знаю его самъ. Я старался объяснить его вамъ, когда былъ у васъ въ тотъ вечеръ, но боюсь, что мнѣ неудалось, а когда пришолъ мистеръ Бёртонъ, я ничего не могъ.сказать болѣе.
   "Я знаю, что я очень дурно поступилъ съ вашей сестрой -- очень дурно, даже если она никогда не узнаетъ, что я это сдѣлалъ; но это невозможно, потому что, если она будетъ моею женою, я скажу ей всё. Но какъ дурно вы ни должны думать обо мнѣ, я ни на минуту не имѣлъ умышленнаго намѣренія обмануть её. Я думаю, вы знаете, въ какихъ отношеніяхъ я находился съ миссъ Брабазонъ до ея замужства, и что когда она вышла замужъ, каковы бы ни были мои чувства, обвинить себя я не могу. Послѣ этого вы знаете всё, что произошло между мною и Флоренсъ до возвращенія вдовы лорда Онгара. До того времени всё было хорошо между нами. Я разсказалъ Флоренсъ о моей прежней привязанности, и она вѣроятно мало думала о ней. Такія вещи такъ обыкновенны въ мущинахъ! Случится какая-нибудь перемѣна, такая, какая случилась со мной, и вторая любовь мущины часто бываетъ сильнѣе и достойнѣе женщины, чѣмъ первая. Во всякомъ случаѣ Флоренсъ это знала, стало-быть это было кончено. И вы понимаете также, какъ я желалъ избѣгнуть замедленія въ нашемъ бракѣ. Никто не знаетъ этого лучше васъ -- даже Флоренсъ -- потому что я такъ часто говорилъ объ этомъ съ вами, и вы вспомните, какъ я васъ просилъ помочь мнѣ. Я не осуждаю мою дорогую Флоренсъ; она дѣлала то, что ей казалось лучше; но -- о, еслибы она послушала того, что вы разъ сказали ей!
   "Потомъ воротилась вдова лорда Онгара, и, милая мистриссъ Бёртонъ, хотя я боюсь, что вы дурно думаете о ней, вы должны вспомнить, что, на сколько извѣстно вамъ или мнѣ, она не сдѣлала ничего дурного, не поступала ни въ чомъ фальшиво послѣ своего замужства. Что касается до ея прежняго поступка со мною, она сдѣлала то, что дѣлали многія женщины, но чего ни одна женщина не должна дѣлать. И какъ я могу осуждать её, зная какъ была ужасна моя собственная слабость! Но что касается ея поступковъ послѣ замужства, я умоляю васъ вѣрить мнѣ, что противъ нея всѣ были страшно виноваты, а она не была виновата ни въ чомъ. Ну, какъ вамъ извѣстно, я встрѣтился съ нею; это было весьма естественно, такъ какъ мы въ родствѣ. Но естественно или неестественно, благоразумно или безразсудно, я бывалъ у ней часто. Сначала я думалъ, что она должна знать о моей помолвкѣ, такъ какъ ея сестра знала это хорошо, и видался съ Флоренсъ. Но она этого не знала, и такимъ образомъ, не имѣя никого возлѣ себя, кого она могла бы любить, не имѣя ни одного друга, кромѣ меня, сильно оскорблённая свѣтомъ и ея родными, думая, что своимъ богатствомъ она можетъ нѣсколько вознаградить меня за свою измѣну, она.... Любезная мистриссъ Бёртонъ, я думаю, вы понимаете теперь, что она по-крайней-мѣрѣ не заслужила порицанія.
   "Я не защищаю себя; разумѣется, всё это не должно было, имѣть на меня никакого дѣйствія. Но я любилъ её такъ нѣжно! Я и теперь еще её нѣжно люблю. Такая любовь не умираетъ... Когда она бросила меня, весьма естественно, я искалъ полюбить другую; когда она воротилась ко мнѣ, когда я узналъ, что, несмотря на свои проступки, она любила меня всё время, я -- я поддался и сдѣлался измѣнникомъ и вѣроломнымъ.
   "Я говорю, что её еще люблю; но я знаю хорошо, что Флоренсъ гораздо благороднѣе ея. Человѣкъ, который женится на Флоренсъ, долженъ быть такъ счастливъ, какъ только женщина можетъ сдѣлать мущину счастливымъ. Я знаю, что о той, о которой теперь говорю, я не могу этого сказать. Какимъ, же образомъ, спросите вы, могу я быть такъ безуменъ, чтобы дѣлать такой выборъ, колебаться между обѣими? Какимъ образомъ мущина колеблется между порокомъ и добродѣтелью, между честью и безчестьемъ, между небомъ и адомъ?
   "Но всё это ничего не значитъ для васъ... Я не знаю, возьмётъ ли меня теперь Флоренсъ. Мнѣ хорошо извѣстно, что я не имѣю права этого ожидать. Но если я такъ понялъ васъ, она еще ничего не слыхала объ этомъ. Что должна она думать обо мнѣ, потому что я ей не пишу? Но я не могу рѣшиться написать ей въ ложномъ духѣ, а какъ я могу сказать ей всё, что сказалъ теперь вамъ?
   "Я знаю, что вы желаете, чтобы наша помолвка продолжалась. Любезная мистриссъ Бёртонъ, я такъ нѣжно люблю васъ за то, что вы желаете этого! Я боюсь, что когда мистеръ Бёртонъ услышитъ обо всёмъ, онъ будетъ думать иначе. Я же чувствую, что долженъ видѣть лэди Онгаръ, прежде чѣмъ буду опять у васъ въ домѣ, и пишу теперь больше потому, чтобы сказать вамъ, что я рѣшился на это. Кажется, она теперь уѣхала на островъ Уайтъ, но я увижусь съ ней, какъ только она воротится. Послѣ этого я или буду въ Онслоу-Крешентъ, или напишу вамъ; тогда у васъ будетъ Флоренсъ. Она, разумѣется, должна узнать всё, и вы имѣете моё позволеніе показать это письмо ей, если сочтёте нужнымъ.-- Искренно и дружелюбно преданный вамъ

"ГАРРИ КЛЭВЕРИНГЪ."

   Это письмо онъ отдалъ самъ на слѣдующее утро въ домъ въ Онслоу-Крешентъ, позаботившись это сдѣлать послѣ того, какъ Теодоръ Бёртонъ ушолъ изъ дома. Онъ оставилъ карточку, не только для того, чтобы было извѣстно, что онъ принёсъ письмо самъ, но что онъ намѣренъ, чтобы и мистриссъ Бёртонъ это было извѣстно. Потомъ онъ ушолъ и бродилъ куда глаза глядятъ, проведя очень печальный день, какъ проводятъ люди недовольные своимъ собственнымъ поведеніемъ. Это было въ ту субботу, въ которую лэди Онгаръ съ Софи воротились съ острова Уайта. Но объ этомъ преждевременномъ возвращеніи Гарри не зналъ ничего и пропустилъ воскресенье, не заходя въ Болтонскую улицу. Въ понедѣльникъ утромъ онъ получилъ изъ дома письмо, по которому ему становилось необходимо поѣхать въ Клэверингъ, по-крайней-мѣрѣ, на одинъ день. Онъ сдѣлалъ это въ понедѣльникъ, написавъ мистриссъ Бёртонъ, куда онъ уѣхалъ и что онъ воротится въ среду вечеромъ, или четвергъ утромъ, и умоляя её передать его любовь Флоренсъ, если она отважится это сдѣлать. Мистриссъ Бёртонъ должна знать, чѣмъ онъ займётся прежде всего въ Лондонѣ по возвращеніи, и можетъ быть увѣрена, что онъ придётъ или напишетъ въ Онслоу-Крешентъ тотчасъ же.
   Письмо Гарри, первое и длинное письмо Цецилія читала, пока не выучила наизустъ, до возвращенія своего мужа. Она хорошо понимала, что онъ будетъ очень суровъ къ Гарри; онъ готовъ былъ простить Клэверингу его оплошность, простить молчаніе, отсутствіе изъ конторы и недостатокъ вѣжливости къ его женѣ, пока Гарри не сознался въ своёмъ проступкѣ, но онъ не могъ бы вынести, чтобъ его сестра искала руки человѣка, объявлявшаго, что онъ рѣшается взять её или нѣтъ. Жена его съ другой стороны просто смотрѣла на спокойствіе и счастье Флоренсъ; чтобы Флоренсъ не испытала страданія отъ того, что она была обманута и отвергнута, составляло для Цециліи всё.
   -- Разумѣется, она должна узнать это когда-нибудь, убѣждала жена мужа:-- онъ не такой человѣкъ, чтобы держалъ что-нибудь въ секретѣ. Но если ей скажутъ, когда онъ воротится къ ней и будетъ добръ, счастье возвращенія залечитъ то огорченіе.
   Но Бёртонъ не хотѣлъ этому покориться.
   -- Быть спокойной въ настоящее время значитъ не всё, сказалъ онъ.-- Если этотъ человѣкъ такъ жалко-слабъ, что самъ не знаетъ своихъ мыслей, Флоренсъ лучше подвергнуться своему наказанію и раздѣлаться съ нимъ.
   Цецилія разсказала ему довольно вѣрно то, что происходило наверху, пока онъ одинъ сидѣлъ въ столовой. Что она въ гнѣвѣ на одну минуту отвергла Гарри Клэверинга и что потомъ становилась передъ нимъ на колѣна, умоляя его вернуться къ Флоренсъ, объ этихъ двухъ обстоятельствахъ она своему мужу не сказала. Приключенія Гарри съ лэди Онгаръ, на сколько она ихъ знала, она описала акуратно.
   -- Я не могу его извинить, сказалъ Бёртонъ;-- честное слово, не могу. Если я знаю, что значитъ мущинѣ поступать дурно, фальшиво, плутовски въ подобныхъ дѣлахъ, то онъ поступаетъ, такимъ образомъ.
   Такимъ образомъ говорилъ Теодоръ Бёртонъ, когда взялъ свою свѣчу, чтобы идти работать; но жена уговорила его обѣщать, что онъ не напишетъ въ Страттонъ и не сдѣлаетъ ничего, пока не получитъ черезъ двадцать-четыре часа обѣщаннаго письма Гарри.
   Письмо пришло прежде, чѣмъ прошли двадцать-четыре часа, и Бёртонъ, воротившись домой въ субботу, долженъ былъ читать и произносить приговоръ надъ признаніемъ Гарри.
   -- Какое право имѣетъ онъ называть её своею дорогою Флоренсъ, воскликнулъ онъ:-- въ то время какъ онъ признаётся въ своёмъ вѣроломствѣ?
   -- Но если она ему дорога? заступалась жена.
   -- Полно! Это слово въ подобномъ письмѣ новое оскорбленіе Что знаетъ онъ объ этой женщинѣ, которая воротилась? Онъ заступается за неё, но что онъ можетъ знать о ней? Только то, что она говоритъ ему. Онъ просто дуракъ.
   -- Но ты не можешь ставить ему въ упрёкъ то, что онъ вѣритъ ея слову.
   -- Цецилія, сказалъ Бёртонъ, подавая ей письмо:-- тебя такъ увлекаетъ твоя любовь къ Флоренсъ и твоё опасеніе, чтобы бракъ, о которомъ говорили, не разошолся, что ты закрываешь глаза на настоящій характеръ этого человѣка; можешь ты повѣрить чему-нибудь хорошему въ человѣкѣ, который говоритъ тебѣ прямо, что онъ помолвленъ съ двумя женщинами за одинъ разъ?
   -- Мнѣ кажется, я могу, сказала Цецилія, едва осмѣливаясь высказать шопотомъ такое опасное мнѣніе.
   -- А что подумала бы ты о женщинѣ, которая это сдѣлала?
   -- Это другое дѣло. Я не могу этого объяснить, но ты знаешь, что это дѣло другое.
   -- Я знаю, что ты простишь мущинѣ всё, а женщинѣ ничего.
   Этому она покорилась молча, вѣроятно, слышавъ прежде этотъ упрёкъ, а онъ продолжалъ читать письмо.
   -- Не защищается! воскликнулъ онъ: -- зачѣмъ же онъ не защищается? Когда человѣкъ говоритъ мнѣ, что онъ не защищается или не можетъ защищаться, я знаю, что онъ человѣкъ жалкій, не имѣющій ни капли мужества.
   -- Я этого не думаю о Гарри. Конечно, это письмо показываетъ мужество.
   -- Такое мужество, какое мнѣ было бы стыдно видѣть въ собакѣ. Ни одинъ мущина не долженъ никогда становиться въ такое положеніе, въ какомъ онъ не можетъ защищать себя. Никакой мущина во всякомъ случаѣ не долженъ допускать, чтобы его поставили въ такое положеніе. Желать, чтобы его помолвка продолжалась! Я совсѣмъ этого не желаю. Я жалѣю Флоренсъ, она ужасно будетъ страдать. Но потеря такого жениха гораздо сноснѣе, чѣмъ пріобрѣтеніе такого мужа. Лучше напиши Флоренсъ, чтобы она не пріѣзжала.
   -- О, Теодоръ!
   -- Это мой совѣть.
   -- Но до понедѣльника письмо не успѣетъ придти, сказала Цецилія.
   -- Дай ей знать по телеграфу.
   -- Этого нельзя объяснить въ телеграммѣ, Теодоръ. И почему же ей не пріѣхать? Ея пріѣздъ не можетъ сдѣлать вреда. Если ты теперь напишешь твоей матери объ этомъ, тогда уже дѣло ничѣмъ нельзя будетъ поправить.
   -- Это дѣло никогда не поправится, сказалъ онъ.
   -- Однако, посмотримъ. Она будетъ здѣсь въ понедѣльникъ, если ты находишь это лучше, тогда скажи ей всё. Конечно, и ей слѣдуетъ сказать, когда она будетъ здѣсь, потому что я не могу отъ неё скрывать. Я не могу улыбаться и разговаривать съ ней о нёмъ и заставлять её думать, будто всё въ порядкѣ.
   -- Конечно, ты не можешь. Я былъ бы очень огорчонъ, еслибъ ты могла.
   -- Но я думаю, что я могла бы дать ей понять, что она не должна расходиться съ нимъ.
   -- А мнѣ кажется, я могъ бы заставить её понять, что она должна это сдѣлать.
   -- Но ты этого не сдѣлаешь, Теодоръ.
   -- Я сдѣлалъ бы это, еслибъ считалъ это моею обязанностью...
   -- Во всякомъ случаѣ, она должна пріѣхать и мы поговоримъ объ этомъ завтра.
   Что касается пріѣзда Флоренсъ, Бёртонъ уступилъ, побѣждённый, вѣроятно, аргументомъ, что письмо не можетъ дойти. Въ воскресенье очень мало было говорено о Гарри Клэверингѣ. Цецилія старательно избѣгала этого разговора, а Бёртонъ не совсѣмъ рѣшилъ, что надо бросить Гарри, и потому не хотѣлъ выражать своего мнѣнія. Впрочемъ, бросить его или не бросить, должна была рѣшить сама Флоренсъ. Въ понедѣльникъ утромъ Цецилія имѣла еще торжество. Въ этотъ день мужъ ея былъ очень занятъ -- онъ долженъ былъ видѣться съ цѣлымъ синклитомъ инженеровъ, землемѣровъ, подрядчиковъ, разсуждать съ ними, которыя изъ предмѣстьевъ Лондона не должны быть срыты желѣзными дорогами -- и не могъ отлучиться изъ Адельфи. Рѣшили, что мистриссъ Бёртонъ поѣдетъ на Паддингтонскую станцію встрѣчать свою золовку. Стало-быть, она прежде будетъ говорить съ Флоренсъ и будетъ имѣть случай внушить ей свои идеи.
   -- Разумѣется, ты должна что-нибудь сказать ей объ этомъ человѣкѣ, говорилъ ей мужъ:-- но чѣмъ меньше ты будешь говорить, тѣмъ лучше. Ей надо предоставить судить самой.
   Во всѣхъ подобныхъ дѣлахъ, дѣлахъ касавшихся такта, общественныхъ сношеній, поведенія между мущинами, или между мущиной и женщиной, Бёртонъ былъ краснорѣчивъ въ семейныхъ разсужденіяхъ, но окончательное рѣшеніе обыкновенна предоставлялъ женѣ. Онъ высказывалъ правила стратегіи; конечно, она пользовалась этимъ, но битвы вела она.
   

Глава XXXII.
ФЛОРЕНСЪ БЕРТОНЪ ДѢЛАЕТЪ ПАКЕТЪ.

   Хотя никто не выражалъ Флоренсъ въ Страттонѣ опасеній насчотъ Гарри Клэверинга, эта молодая дѣвушка была не совсѣмъ спокойна душой. Проходили недѣли, а она не получала извѣстія отъ Гарри. Мать ея была очевидно растревожена и выражала за нѣсколько дней до отъѣзда Флоренсъ удивленіе и досаду, что не получила никакихъ извѣстій отъ своего старшаго сына. Когда Флоренсъ спросила, насчотъ чего ожидаетъ она это письмо, мать ея сказала только съ нѣкоторымъ раздраженіемъ, что конечно она любитъ получать отвѣтъ на письма, которыя даётъ себѣ трудъ писать. А когда приблизился день отъѣзда Флоренсъ, старушка сдѣлалась еще тревожнѣе, ясно обнаруживая, что она не желаетъ, чтобы дочь ея ѣхала въ Лондонъ. Но Флоренсъ, такъ какъ рѣшилась ѣхать, ничего не сказала на всё это. Отецъ ея также былъ растревоженъ, и ни онъ, ни мать нѣсколько дней не упоминали Флоренсъ о ея женихѣ. Она знала, что случилось что-нибудь дурное, и чувствовала, что ей лучше ѣхать въ Лондонъ и узнать правду.
   Ни одно женское сердце не было такъ мало наклонно къ подозрѣнію, какъ сердце Флоренсъ Бёртонъ. Между тѣми, съ которыми она находилась въ короткихъ отношеніяхъ, ничего не случилось такого, что научило бы её, что мущины или женщины могутъ быть фальшивы. Когда она узнала отъ Гарри Клэверинга исторію Джуліи Брабазонъ, она, не обвиняя грѣшницу на словахъ, записала Джулію въ книгѣ души своей какъ смѣлую, дурную женщину, которая могла забыть свой полъ и продать свою красоту и женственность за деньги. можетъ-быть, встрѣчаются иногда такія женщины или такіе мущины. Есть же на свѣтѣ и убійцы, но не весь свѣтъ составленъ изъ убійцъ. Флоренсъ никогда не представляла себѣ возможнымъ, чтобы она сама подверглась подобному несчастью. А потомъ, когда насталъ день ея помолвки, ея довѣріе къ выбранному ею человѣку было неограниченно. Такая любовь какъ ея рѣдко подозрѣваетъ. Тотъ, съ кѣмъ она имѣла дѣло, былъ Гарри Клэверингъ, и слѣдовательно, она не могла быть обманута. Сверхъ того, её поддерживало уваженіе и довѣріе къ самой себѣ, которыя сначала не позволяли ей думать, чтобы человѣкъ, разъ полюбившій её, пожелалъ когда-нибудь её оставить. Для нея это было всё-равно, какъ еслибы между ними было совершено таинство въ церкви, и она не могла заставить себя думать, что это таинство не значило ничего для Гарри Клэверинга. Но всё-таки случилось что-то не совсѣмъ хорошее, и когда она выѣхала изъ дома отца своего въ Страттонѣ, она хорошо знала, что должна приготовиться къ дурнымъ извѣстіямъ. Она думала, что можетъ перенести всё, не унижая себя, но могли быть такія извѣстія, которыя заставятъ её пріѣхать въ Страттонъ разбитой сердцемъ женщиной, можетъ-быть годной для утѣшенія преклонныхъ лѣтъ отца и матери, но негодной ни для чего другого.
   Мать пристально наблюдала за ней, когда она сидѣла за завтракомъ въ это утро, но немногаго можно было добиться, наблюдая за Флоренсъ Бёртонъ, когда она желала скрыть свои мысли. Много порученій было послано Теодору, Цециліи и дѣтямъ, порученій и къ другимъ Бёртонамъ, находившимся въ Лондонѣ, но ни слова не было сказано о Гарри Клэверингѣ. Одного умалчиванія его имени было достаточно для того, чтобы сдѣлать ихъ всѣхъ несчастными, но Флоренсъ переносила это, какъ спартанскій мальчикъ переносилъ лисицу подъ своей туникой. Мистриссъ Бёртонъ едва могла удержать себя отъ порыва негодованія, но мужъ предостерёгъ её, и она воздержалась до отъѣзда Флоренсъ.
   -- Если онъ обманетъ её, сказала она, какъ только осталась наединѣ съ своимъ старымъ мужемъ:-- онъ пострадаетъ за это, хотя мнѣ пришлось бы выцарапать ему глаза моими собственными пальцами.
   -- Это вздоръ, душа моя, это вздоръ.
   -- Это не вздоръ, мистеръ Бёртонъ. Джентльмэнъ, въ-самомъ-дѣлѣ! Ему позволяется поступить безчестно съ моею дочерью, потому что онъ джентльмэнъ! Желала бы я, чтобъ на свѣтѣ совсѣмъ не было джентльмэновъ -- да, желала бы. Можетъ-быть, тогда было бы больше честныхъ людей.
   Она не могла вынести, чтобы съ ея дочерью поступили такимъ образомъ.
   Немедленно по пріѣздѣ поѣзда къ лондонской платформѣ, Флоренсъ увидала Цецилію и черезъ минуту была въ ея объятіяхъ. Въ ласкахъ ея невѣстки была особенная нѣжность, которая тотчасъ сказала Флоренсъ, что ея опасенія не безъ причины. Кто не чувствовалъ, что непріятныя извѣстія скрываются подъ преувеличенной нѣжностью особеннаго поцалуя? Но на платформѣ и между носильщиками Флоренсъ ничего не сказала о себѣ. Она спросила о Теодорѣ и услышала съ восторгомъ о конференціи насчотъ желѣзной дороги.
   -- Ему хотѣлось бы провести линію отъ Гайд-Парка къ Лондонской Башнѣ, сказала Флоренсъ съ улыбкой.
   Потомъ она спросила о дѣтяхъ и особенно о малюткѣ, но до-сихъ-поръ не сказала ни слова о Гарри Клэверингѣ. Чемоданъ и мѣшокъ были наконецъ найдены; обѣ дамы сѣли въ кэбъ и поѣхали. Когда они сѣли, Цецилія взяла за руку Флоренсъ и горячо её пожала.
   -- Дорогая моя, сказала она: -- я такъ рада опять видѣть тебя между нами.
   -- Теперь, сказала Флоренсъ, говоря съ спокойствіемъ почти ненатуральнымъ: -- скажи мнѣ всю правду.
   Всю правду! Какая просьба! А между-тѣмъ Цецилія её ожидала. Разумѣется, Флоренсъ должна знать, что случилось что-нибудь дурное. Разумѣется, она должна спросить о своёмъ женихѣ немедленно по пріѣздѣ.
   -- Теперь скажи мнѣ всю правду.
   -- О, Флоренсъ!
   -- Стало-быть, правда очень дурна? кротко сказала Флоренсъ.-- Скажи мнѣ прежде всего, видѣла ли ты его? Не боленъ ли онъ?
   -- Онъ былъ у насъ въ пятницу. Онъ не боленъ.
   -- Слава Богу! Не случилось ли съ нимъ чего-нибудь? Не лишился ли онъ денегъ?
   -- Нѣтъ. Я ничего не слыхала о деньгахъ.
   -- Стало-быть, я ему надоѣла. Скажи мнѣ тотчасъ, моя дорогая. Ты знаешь меня такъ хорошо. Ты знаешь, что я могу это перенести. Не обращайся со мной, какъ съ трусихой.
   -- Нѣтъ, это не то. Ты ему не надоѣла. Еслибъ ты слышала, какъ онъ говорилъ о тебѣ въ пятницу; онъ называлъ тебя благороднѣйшей, чистѣйшей, милѣйшей, лучшей изъ женщинъ...
   Это было неблагоразумно съ ея стороны; но какая любящая женщина могла въ такую минуту оставаться благоразумной?
   -- Такъ что же это? почти сурово спросила Флоренсъ.-- Послушай, Цецилія, если это что-нибудь касающееся его репутаціи, я это перенесу, несмотря на то, что сказалъ бы мой братъ. Будь онъ даже убійцей, я не оставлю его. Я никогда его не оставлю, если онъ не оставитъ меня. Гдѣ онъ теперь, въ эту минуту?
   -- Онъ въ Лондонѣ.
   Мистриссъ Бёртонъ еще не получала записки Гарри, въ которой онъ сообщалъ ей о своей поѣздкѣ въ Клэверингъ, прежде чѣмъ она уѣдетъ изъ дома. Теперь въ эту минуту эта записка ждала её въ Онслоу-Крешентъ.
   -- И я увижусь съ нимъ? Цецилія, почему ты не можешь сказать мнѣ, въ чомъ дѣло? Въ такомъ случаѣ, я сказала бы тебѣ -- сказала бы тебѣ всё тотчасъ, потому что я знаю, что ты не трусиха. Почему ты не можешь этого сдѣлать со мною?
   -- Ты слышала о лэди Онгаръ?
   -- Слышала о ней? да. Она очень дурно поступила съ Гарри передъ своимъ замужствомъ.
   -- Она воротилась въ Лондонъ вдовой.
   -- Я это знаю. И Гарри воротился къ ней. Это ли? Ты хочешь мнѣ сказать, что Гарри женится на лэди Онгаръ?
   -- Нѣтъ, я этого сказать не могу. Я надѣюсь, что это не такъ. Право, я этого не думаю.
   -- Такъ чего же мнѣ бояться? Или она не хочетъ, чтобы онъ женился на мнѣ? Какое ей дѣло между нами?
   -- Она желаетъ, чтобы Гарри воротился къ ней, и Гарри бывалъ у ней часто, и былъ очень слабъ. Всё еще можетъ поправиться, Фло; право можетъ, если ты можешь простить ему его слабость.
   Флоренсъ теперь нѣсколько догадалась, въ чомъ дѣло, и долго думала объ этомъ прежде, чѣмъ заговорила. Она знала, что эта вдова была очень богата и что Гарри любилъ её, прежде чѣмъ пріѣхалъ въ Страттонъ. Предметъ первой любви Гарри, лэди Онгаръ, воротилась свободной, свободной для вторичнаго замужства и способная сдѣлать богатымъ человѣка, котораго она полюбитъ и за котораго выйдетъ. Что могла Флоренсъ дать человѣку такого, что можно бы поставить съ этимъ на вѣсы? Лэди Онгаръ была очень богата -- Флоренсъ всё это уже слышала отъ Гарри -- была очень богата, очень умна и очень хороша собой; сверхъ того, она была предметомъ первой любви Гарри. Разсудительно ли было, что она, съ своими маловажными правами, съ своими ничтожными притязаніями, стала на дорогѣ Гарри, когда такая добыча ожидала его! А что касается до его слабости, можетъ-быть, это скорѣе сила, чѣмъ слабость, сила старой любви, которую онъ не могъ утолить теперь, когда эта женщина свободна и можетъ выйти за него. А она... вѣдь ей же было извѣстно, что она была только его второй любовью. Когда она думала о нёмъ, объ этой знатной невѣстѣ и о большомъ богатствѣ этой знатной невѣсты, о своёмъ собственномъ ничтожествѣ, о своёмъ низкомъ происхожденіи, о своей сомнительной красотѣ -- красотѣ, въ которой сомнѣвалась она сама -- о своихъ немногихъ преимуществахъ, она говорила себѣ, что не имѣетъ права стоять за свои права.
   -- Я жалѣю, зачѣмъ я не узнала этого раньше, сказала она голосомъ такимъ кроткимъ, что Цецилія напрягла слухъ, чтобъ уловить ея слова.-- Я жалѣю, зачѣмъ я не узнала этого раньше. Я не помѣшала бы ему.
   -- Но ты не помѣшаешь никому, Фло, развѣ только ей.
   -- Я и ей не хочу мѣшать, сказала Флоренсъ, говоря нѣсколько громче и съ гордостью поднявъ голову.-- Я не хочу мѣшать ни ему, ни ей. Мнѣ кажется, я сейчасъ вернусь назадъ.
   Цецилія, при этихъ словахъ, осмѣлилась оглянуться и увидѣла, что она очень блѣдна, но что глаза ея сухи, а губы крѣпко сжаты. Мистриссъ Бёртонъ не приходило въ голову, чтобъ ея золовка приняла это такимъ образомъ, чтобъ она выражала готовность уступить тотчасъ своего любовника своей соперницѣ. Замужняя женщина, счастливая съ мужемъ, отдала всё своё сочувствіе браку Флоренсъ съ Гарри Клэзерингомъ и никакимъ образомъ не могла согласиться съ этимъ взглядомъ. Никто не любилъ успѣха больше Цециліи Бёртонъ, а для нея успѣхъ заключался въ томъ, чтобы спасти Гарри отъ лэди Онгаръ и отдать его Флоренсъ. Затѣявъ эту борьбу, она узнала, что она будетъ имѣть противъ нея лэди Онгаръ, разумѣется, а потомъ своего мужа, и Гарри также, какъ она боялась, а теперь она должна считать и Флоренсъ между своими опонентами. Но она не могла перенести мысли, что потерпитъ неудачу въ такомъ дѣлѣ.
   -- О, Флоренсъ! я думаю, что вы ошибаетесь, сказала она.
   -- Вы почувствовали бы такъ, какъ я, еслибъ были на моёмъ мѣстѣ.
   -- Но люди не всегда могутъ судить о своихъ чувствахъ. Вы должны думать о его счастьи.
   -- Я и думала -- и о его будущей каррьерѣ также.
   -- Каррьерѣ? Я терпѣть не могу слышать о каррьерахъ. Мущинамъ каррьеры не нужны или не должны быть нужны. Можетъ ли для него быть хорошо жениться на женщинѣ, которая поступила вѣроломно, которая сдѣлала такъ, какъ сдѣлала она, просто потому что она разбогатѣла черезъ своё вѣроломство? Неужели ты сама такъ вѣришь въ богатство?
   -- Если онъ больше любитъ её, я его осуждать не стану, казала Флоренсъ.-- Онъ зналъ её прежде, чѣмъ увидѣлъ меня. Онъ былъ добросовѣстенъ и разсказалъ мнѣ всю исторію. Онъ не виноватъ, если она больше ему нравится.
   Когда онѣ доѣхали до Онслоу-Крешентъ, первые полчаса были проведены съ дѣтьми, и Флоренсъ не могла не замѣтить, что даже они не произносили имя Гарри Клэверинга. Но она играла съ Чисси и съ Софи, отдала имъ свои маленькіе подарки отъ Страттона, держала малютку на колѣнахъ, цаловала его розовыя ножки, забавляла его такъ мило, какъ-будто въ ея жизни не случилось никакого страшнаго кризиса. Ни одна слеза еще не увлажняла ея глазъ, и Цеццлія почти знала, что Флоренсъ будетъ плакать втайнѣ.
   -- Пойдёмъ со мною въ мою комнату, я покажу тебѣ кое-что, сказала она, когда няня наконецъ взяла малютку, а Чисси и Софи были въ тоже время отосланы съ своимъ братомъ.-- Когда мы пріѣхали, я получила записку отъ Гарри, но прежде чѣмъ ты её увидишь, я должна показать тебѣ письмо, которое онъ написалъ ко мнѣ въ пятницу. Онъ уѣхалъ въ Клэверингъ по какому-то дѣлу на одинъ день.
   Мистриссъ Бёртонъ въ своемъ сердцѣ почти не могла простить ему то, что онъ бѣжалъ изъ Лондона въ эту минуту, чтобъ избѣгнуть пріѣзда Флоренсъ. Онѣ пошли наверхъ, и записка была прочтена прежде письма.
   -- Надѣюсь, что въ пасторатѣ не случилось ничего дурного, сказала Флоренсъ.
   -- Видишь, онъ говоритъ, что воротится черезъ день.
   -- Можетъ-быть, онъ поѣхалъ сказать объ этой перемѣнѣ въ своей будущности?
   -- Нѣтъ, душечка, нѣтъ, ты не понимаешь его чувствъ. Прочти его письмо и ты узнаешь дальше. Если перемѣна будетъ, онъ по-крайней-мѣрѣ такъ стыдится её, что не станетъ говорить о ней. Онъ самъ её не желаетъ. Это просто то, что она сама кинулась къ нему на шею, и онъ не зналъ какъ её избѣгнуть.
   Тогда Флоренсъ очень медленно прочла письмо, нѣсколько разъ перечитывая многія фразы и усиливаясь узнать изъ нихъ, каковы дѣйствительныя желанія писавшаго. Когда она дошла до оправданія лэди Онгаръ, она вполнѣ повѣрила ему и такъ сказала, встрѣтивъ, однако, прямое противорѣчіе въ этомъ отношеніи со стороны своей невѣстки. Когда она кончила письмо, она сложила его и отдала назадъ.
   -- Чисси, сказала она: -- я знаю, что должна воротиться назадъ. Я не желаю его видѣть и рада, что онъ уѣхалъ.
   -- Но ты не имѣешь намѣренія отказать ему?
   -- Имѣю, моя дорогая.
   -- Но ты сказала, что ты никогда его не оставишь, если онъ самъ не оставитъ тебя.
   -- Онъ меня оставилъ.
   -- Нѣтъ, Флоренсъ, нѣтъ! Развѣ ты не видишь, что онъ говоритъ, что онъ знаетъ, что ты единственная женщина, которая можетъ сдѣлать его счастливымъ?
   -- Онъ этого не сказалъ; но еслибы и сказалъ, то это не значило бы ничего. Онъ хорошо понимаетъ, въ чомъ дѣло. Онъ говоритъ, что я не могу теперь выйти за него, еслибы онъ и воротился ко мнѣ; я и не могу. Какъ я могу? Можно ли желать выйти за человѣка, который не любитъ меня, который любитъ другую, когда я знаю, что на меня просто смотрятъ какъ на преграду, когда поступая такимъ образомъ, я испорчу его счастье? Милая Чисси, когда подумаешь объ этомъ, ты сама этого не пожелаешь.
   -- Испортить его счастье? Напротивъ, ты составишь его счастье. Я этого желаю, и онъ этого желаетъ. Говорю тебѣ, что онъ былъ здѣсь, и я знаю это. Зачѣмъ приносить въ жертву тебя?
   -- Что же будетъ значить самоотверженіе, если никто не будетъ выносить страданія?
   -- Но онъ также будетъ страдать, и изъ-за ея прихотей! Неужели ты въ-самомъ-дѣлѣ думаешь, что ея деньги принесутъ ему пользу? Что свѣтъ скажетъ о нёмъ? Его отецъ, мать и сёстры отрекутся отъ него, если они таковы, какъ ты говоришь.
   Флоренсъ не хотѣла спорить, но пошла въ свою комнату и осталась тамъ одна, пока Цецилія пришла сказать ей, что ея братъ воротился. Сколько при этомъ было пролито слёзъ, не нужно говорить. Я думаю, впрочемъ, что немного, потому что воспитаніе не пріучило Флоренсъ къ истерическимъ припадкамъ. Бёртоны были дѣятельные, энергичные люди, симпатизировавшіе другъ съ другомъ въ трудѣ и въ успѣхѣ, да и въ терпѣливости также, но мало сочувствовавшіе слабости горя. Когда дѣти ея падали въ играхъ и расшибали свои носики и колѣна, мистриссъ Бёртонъ старшая обыкновенно приказывала имъ встать, спрашивая, для чего же имъ служатъ ноги, если они не могутъ стоять. Они вытирали свои глазки своими кулачками и научились понимать, что ушибы свѣта слѣдуетъ переносить молча. Ушибъ, полученный Флоренсъ, былъ очень важенъ и проникъ глубже наружной кожи, но добрый урокъ всё имѣлъ своё дѣйствіе.
   Флоренсъ встала съ постели, на которой она лежала, и приготовилась сойти внизъ.
   -- Не ввѣряйся ему безусловно, сказала Цецилія.
   -- Я понимаю, что это значитъ, отвѣчала Флоренсъ.-- Онъ думаетъ также, какъ и я. Но это всё-равно. Онъ скажетъ не много, а я скажу еще меньше. Не хорошо говорить объ этомъ съ мущиной, даже съ братомъ.
   Бёртонъ также принялъ сестру съ той особенной любовью, которая показываетъ состраданіе къ какому-нибудь большому горю. Онъ поцаловалъ её въ губы, что дѣлалъ рѣдко, потому что обыкновенно онъ только касался ея лба, и обнявъ рукою ея станъ, почти обнялъ её.
   -- Умѣла Чисси найти тебя на станціи?
   -- О, да! легко.
   -- Теодоръ думаетъ, что женщина для этого не годится, сказала Цецилія.-- Онъ навѣрно теперь удивляется, что мы не странствуемъ по Лондону, отыскивая другъ друга и его.
   -- Мнѣ кажется, она пріѣхала бы домой скорѣе, еслибъ я могъ быть тамъ, сказалъ Бёртонъ.
   -- Мы были въ кэбѣ въ одну минуту; неправда ли, Флоренсъ? Вся разница состояла въ томъ, что ты далъ бы носильщику шесть пенсовъ, а я шиллингъ.
   -- Время Теодора стоитъ шесть пенсовъ, я полагаю, сказала Флоренсъ.
   -- Это смотря по обстоятельствамъ, отвѣчала Цецилія.-- Какъ шла конференція?
   -- Конференція одурачила себя, какъ это бываетъ всегда съ конференціями. Необходимо собрать много людей вмѣстѣ для показа, иначе свѣтъ не повѣритъ. Вотъ значеніе комитетовъ. Но дѣло-то настоящее должно быть сдѣлано однимъ или двумя.. Я пойду теперь одѣваться къ обѣду.
   Такимъ образомъ предметъ -- единственный, настоящій предметъ -- былъ такимъ образомъ избѣгнутъ при первой встрѣчѣ съ хозяиномъ дома и вечеръ прошолъ безъ всякаго намёка на это. Много занимались дѣтьми и много было говорено о старыхъ родителяхъ; но всё-таки у всѣхъ было сознаніе, что единственное важное дѣло прошло безъ всякаго намёка на него. Всѣ думали о Гарри Клэверингѣ, но никто не упомянулъ его имя. Всѣ знали, что они несчастливы по его винѣ, но никто не осуждалъ его. Онъ былъ принятъ въ этомъ домѣ съ разверстыми объятіями, былъ согрѣтъ на ихъ груди, и ужалилъ ихъ; но хотя имъ всѣмъ было больно отъ этого ужаленія, они не произносили жалобы. Бёртонъ рѣшилъ, что лучше молчать объ этомъ дѣлѣ -- ничего не говорить о Гарри Клэверингѣ. Съ ними сдѣлалось несчастье. Они должны были это переносить и продолжать жить попрежнему. Гарри былъ принятъ въ лондонскую контору на такой ногѣ, какъ наёмный клэркъ, на такой ногѣ, какъ самъ Бёртонъ, хотя. съ меньшимъ жалованьемъ и съ болѣе ничтожной работой. Это положеніе было дано ему, разумѣется, по ходатайству Бёртона, и было какъ бы рѣшено, что если захочетъ сдѣлаться полезнымъ, онъ можетъ возвыситься такъ, какъ возвысился Теодоръ. Но онъ могъ дѣлать это, только принадлежа къ семейству Бёртоновъ. За послѣдніе три мѣсяца онъ отказался взять жалованье, ссылаясь на то, что его частныя дѣла не позволяли ему бывать въ конторѣ. Разумѣется, Гарри Клэверингъ оставитъ контору и будетъ вычеркнутъ изъ лѣтописей Бёртонской фамиліи. Онъ явился и положилъ свою отмѣтку -- отмѣтку страшную -- и прошолъ мимо. Тѣ, кого онъ ушибъ своей жестокостью, кого сшибъ съ ногъ своимъ вѣроломствомъ, должны встать на ноги какъ могутъ и говорить какъ можно менѣе о своёмъ паденіи. На этомъ свѣтѣ есть мошенники, и никто не можетъ предполагать, чтобы онъ имѣлъ какое-нибудь особенное право быть избавленнымъ отъ ихъ мошенничества потому, что онъ честенъ самъ. Мошенники-то и выбираютъ своей добычей честныхъ людей. Это была исторія Бёртоновъ. Онъ узнаетъ отъ Цециліи, какъ Флоренсъ будетъ держать себя; но самой Флоренсъ онъ скажетъ мало или ничего, если она будетъ переносить терпѣливо и съ достоинствомъ, какъ онъ думалъ, бѣдствіе, постигшее её.
   Но онъ долженъ былъ написать своей матери; старики въ Страттонѣ не должны были оставаться въ невѣдѣніи насчотъ того, что происходитъ. Онъ долженъ былъ написать къ своей матери, если не узнаетъ отъ жены, что сама Флоренсъ сообщила имъ о вѣроломствѣ Гарри. Но онъ не спрашивалъ въ этотъ вечеръ, и на слѣдующее утро ему сказали, что Флоренсъ видѣла письмо Гарри, что она знаетъ всё и ведётъ себя какъ ангелъ.
   -- Однако не надѣется? сказалъ Теодоръ.
   -- Оставь её въ покоѣ дня на два, замѣтила Цецилія.-- Разумѣется, она должна нѣсколько дней подумать объ этомъ. Мнѣ не нужно говорить тебѣ, что ты никогда не будешь стыдиться твоей сестры.
   Вторникъ и середа прошли, и хотя Флоренсъ и Цецилія вмѣстѣ разсуждали объ этомъ, никакой перемѣны не было. Теперь, когда Флоренсъ была уже въ Лондонѣ, она согласилась остаться до возвращенія Гарри, съ условіемъ, что её не будутъ принуждать видѣться съ нимъ. Ему должны сказать, что она прощаетъ ему вполнѣ, что его слово возвращается ему и что онъ свободенъ, но что въ подобныхъ обстоятельствахъ свиданіе между ними не можетъ принести никакой пользы. А потомъ она сдѣлаетъ маленькій пакетъ, который надо отдать ему. Какимъ образомъ Флоренсъ привезла съ собою всѣ его подарки и всѣ его письма? Но они лежали въ чемоданѣ наверху и, сидя одна, она сложила ихъ въ пакетъ, адресованный на имя Гарри Клэверинга. О, какъ горько дѣлать подобный пакетъ! Чувство, съ какимъ женщина дѣлаетъ его, никогда не испытываетъ мущина. Онъ всё въ ярости комкаетъ вмѣстѣ -- локонъ волосъ, письма, написанныя красивой рукою, которая съ такимъ счастьемъ заботилась писать, и брилліантовыя пуговицы къ манишкѣ, которыя были пришиты пальцами, подарившими ихъ. Всё это брошено вмѣстѣ и отдано какой-нибудь другой женщинѣ для передачи. Но дѣвушка мѣшкаетъ надъ своей пыткой. Она опять перечитываетъ письма, она думаетъ о минутахъ блаженства, какія доставилъ ей каждый подарокъ. Ей жалко разстаться со всѣмъ. Ей хотѣлось бы оставить одну вещь, самую маленькую. Она сомнѣвается, пока чувство дѣвической сдержанности принуждаетъ её наконецъ, и желаемая бездѣлушка кладётся вмѣстѣ съ остальными заботливыми пальцами. Свёртокъ сдѣланъ и адресъ написанъ съ точностью.
   -- Разумѣется, я не могу его видѣть, говорила Флоренсъ.-- Передай ему, что я должна послать ему, и попроси его, если онъ сохранилъ мои письма, возвратить.
   Она ничего не сказала о пуговицахъ къ рубашкѣ, но онъ долженъ былъ это понять, а локонъ волосъ разумѣется былъ сожжонъ. Цецилія мало сказала въ отвѣтъ на это. Она еще не смотрѣла на это такъ, какъ Флоренсъ и какъ Теодоръ. Гарри воротился въ Лондонъ въ четвергъ утромъ. Онъ вѣроятно не могъ ни придти, ни написать въ этотъ день, потому что былъ у лэди Онгаръ. Было рѣшительно необходимо, чтобы онъ видѣлся съ лэди Онгаръ прежде чѣмъ придётъ въ Онслоу-Крешентъ съ возможностью сдѣлаться опять прежнимъ Гарри Клэверингомъ, котораго всѣ они могли бы любить. Но мистриссъ Бёртонъ не хотѣла отказаться отъ надежды. Безполезно было говорить объ этомъ Флоренсъ, но она всё надѣялась, что выдетъ что-нибудь хорошее.
   Когда она думала объ этомъ, ей пришолъ въ голову планъ. Увы и увы! Не опоздала ли она съ своимъ планомъ? Почему она не вспомнила объ этомъ во вторникъ или утромъ въ среду, когда его можно было привести въ исполненіе? Но этотъ планъ она должна была скрывать отъ своего мужа, который никакимъ образомъ не одобрилъ бы его, и когда она вспоминала объ этомъ, она говорила себѣ, что можетъ-быть было бы лучше, чтобы дѣла шли своимъ чередомъ безъ того вмѣшательства, которое она задумала.
   Въ четвергъ утромъ она получила письмо незнакомаго почерка. Оно было изъ Клэверинга, отъ матери Гарри. Мистриссъ Клэверингъ писала по просьбѣ своего сына, что онъ слёгъ въ постель и не можетъ быть въ Лондонѣ такъ скоро, какъ надѣялся. Мистриссъ Бёртонъ не должна была предполагать, что онъ опасно боленъ, и никто не долженъ пугаться. Изъ этого мистриссъ Бёртонъ узнала, что мистриссъ Клэверингъ ничего не знала объ измѣнѣ Гарри. Въ письмѣ говорилось далѣе, что Гарри самъ напишетъ, какъ только будетъ въ состояніи, и вѣроятно пріѣдетъ въ Лондонъ въ началѣ слѣдующей недѣли, во всякомъ случаѣ въ концѣ. У него была маленькая лихорадка, но тревожиться не было никакой причины. Флоренсъ, разумѣется, могла только слушать и блѣднѣть. Теперь во всякомъ случаѣ она должна остаться въ Лондонѣ.
   Планъ мистриссъ Бёртонъ могъ быть, впрочемъ, удобоисполнимъ, но что если потомъ мужъ разсердится на неё? Этого несчастья еще съ ней не случалось.
   

Глава XXXIII.
ПОКАЗЫВАЮЩАЯ, ЗАЧѢМЪ ГАРРИ КЛЭВЕРИНГЪ БЫЛЪ НУЖЕНЪ ВЪ ПАСТОРАТѢ.

   Письмо, вызвавшее Гарри въ пасторатъ, написала его мать, и просила его тотчасъ пріѣхать въ Клэверингъ, такъ какъ съ ними случились совершенно неожиданныя непріятности. Его отецъ поссорился съ Солемъ. Ректоръ и пасторъ имѣли свиданіе, въ которомъ были сказаны запальчивыя слова, и Клэверингъ не хотѣлъ больше видѣться съ Солемъ. Фанни также имѣла огорченія и весь приходъ былъ какъ въ горячкѣ. Мистриссъ Клэверингъ думала, что Гарри лучше съѣздить въ Клэверингъ и увидѣться съ Солемъ. Гарри довольно охотно согласился на просьбу матери, очень удивляясь источнику этого новаго несчастья. Онъ думалъ, что Фанни не поощряла предложенія Соля. Когда Солъ сдѣлалъ предложеніе ей -- то первое предложеніе, которое Гарри было извѣстно -- ничего не могло сравниться съ твёрдостью ея отказа отъ руки этого джентльмэна. Гарри считалъ, что Соль почти сумасшедшій; думая объ этомъ, но считая его человѣкомъ вовсе не похожимъ по своимъ привычкамъ и по своимъ чувствамъ на другихъ людей, Гарри думалъ, Что онъ можетъ спокойно оставаться пасторомъ въ Клэверингѣ, несмотря на это небольшое приключеніе. Оказалось однако, что онъ живётъ не совсѣмъ спокойно; но Гарри, оставляя Лондонъ, не могъ придумать, какія сильныя неудовольствія могли возникнуть, чтобъ ректоръ и пасторъ не могли встрѣтиться другъ съ другомъ. Если читатель позволитъ мнѣ, и ворочусь нѣсколько назадъ и объясню это.
   Читатель уже знаетъ то, чего не зналъ братъ Фанни, то-есть что Соль опять сдѣлалъ предложеніе; онъ также знаетъ, что Фанни совсѣмъ иначе поняла это второе предложеніе, чѣмъ первое. Она начала сомнѣваться -- сомнѣваться, не справедливо ли было ея первое сужденіе о характерѣ Соля; сомнѣваться, не былъ ли онъ правъ, дѣлая ей предложеніе, такъ какъ его любовь къ ней была такъ сильна; сомнѣваться, не болѣе ли онъ правится ей, чѣмъ она думала; сомнѣваться, дѣйствительно ли помолвка съ бѣднымъ пасторомъ была достойна осужденія и неумѣстна. Молодые бѣдные пасторы могутъ любить также, какъ и молодые викаріи и ректоры. И притомъ Соль такъ хорошо защищалъ свою любовь.
   Она ни разу не говорила съ своей матерью объ этомъ, и мысль, что она имѣетъ тайну, дѣлала её очень несчастной. Она оставила Соля въ сомнѣніи, не давала ему отвѣта, а онъ сказалъ, что опять спроситъ её черезъ нѣсколько дней, какова будетъ его участь. Она не знала, какъ ей сказать матери объ этомъ, пока не скажетъ сама себѣ, каковы ея собственныя желанія. Она очень желала довѣриться матери и обѣщала себѣ, что она это сдѣлаетъ прежде, чѣмъ Соль возобновитъ сисё сватовство. Этотъ человѣкъ никогда не торопился, никогда не терялъ терпѣнія въ своихъ поступкахъ. Но Фанни откладывала разговоръ съ матерью, откладывала своё окончательное рѣшеніе, пока не сдѣлалось слишкомъ поздно и Соль опять обратился къ ней, когда она еще не приготовилась къ тому.
   Когда женщина сомнѣвается, любитъ она или не любитъ, она изъ шести долей въ пять имѣетъ наклонность къ человѣку, о которомъ она думаетъ. Когда женщина сомнѣвается, она погибла, говорятъ циники. Я просто утверждаю, не будучи циникомъ, что когда женщина сомнѣвается, она плѣнена. Чѣмъ больше Фанни думала о Солѣ, тѣмъ болѣе она чувствовала, что онъ не тотъ человѣкъ, за котораго она приняла его, что онъ былъ большихъ размѣровъ ума, мужества, сердца и болѣе имѣетъ права на любовь женщины. Она не хотѣла говорить себѣ, что она привязана къ нему; но во всѣхъ своихъ аргументахъ противъ него она основывала своё возраженіе только на томъ основаніи, что онъ имѣетъ только семьдесятъ фунтовъ въ годъ. И тутъ угрожаемое нападеніе, которое должно было быть окончательнымъ, обрушилось на неё прежде, чѣмъ она приготовилась къ этому.
   Они были вмѣстѣ, по обыкновенію, въ промежуточное время. Имъ и невозможно было не находиться вмѣстѣ. Съ-тѣхъ-поръ, какъ Фанни начала сомнѣваться насчотъ Соля, она прилежнѣе прежняго стала посѣщать бѣдныхъ и заниматься своей школой, какъ будто сознавала обязанность, которая выпадетъ ей на долю, если она выйдетъ за такого человѣка, какъ онъ. И такимъ образомъ они бывали вмѣстѣ больше прежняго. Всё это мать ея видѣла и, видя, дрожала; но она не считала благоразумнымъ сказать что-нибудь, пока сама Фанни не заговоритъ съ нею. Фанни была очень добра и очень благоразумна. Невозможно, чтобы Фанни не знала, какъ невозможенъ этотъ бракъ. А ректоръ не имѣлъ никакого подозрѣнія на этотъ счотъ. Соль разъ выказалъ себя осломъ, и кончено. Какъ пасторъ Соль былъ неоцѣненъ и по этому то обстоятельство, что онъ выказалъ себя осломъ, было ему прощено. Такимъ образомъ ректоръ смотрѣлъ на это.
   Едва прошло десять дней послѣ прогулки въ Кёмберли, когда Соль возобновилъ своё нападеніе. Онъ сдѣлалъ это на томъ же мѣстѣ и въ тотъ же часъ. Два раза въ недѣлю, всегда въ тотъ-же день, онъ былъ въ капеллѣ на концѣ прихода, и въ эти дни онъ всегда могъ найти Фанни на дорогѣ домой. Когда онъ сунулъ голову въ маленькую дверь школы и спросилъ Фанни, душа ея замерла отъ предчувствія. Онъ съ-тѣхъ-поръ не провожалъ её домой, и хотя часто бывалъ съ ней въ школѣ, всегда оставлялъ её тамъ, ходя по своимъ дѣламъ, какъ-будто вовсе не желалъ ея общества. Теперь настало время, и Фанни чувствовала, что она не приготовились; но она взяла свою шляпу и вышла съ нимъ, зная, что спастись ей невозможно.
   -- Миссъ Клэверингъ, сказалъ онъ:-- обдумали ли вы то, о чомъ я вамъ говорилъ?
   На это она не отвѣчала, а только играла зонтикомъ, который держала въ рукѣ.
   -- Вы не могли не думать объ этомъ, продолжалъ онъ.-- Вы не могли совершенно изгнать этотъ предметъ изъ вашихъ мыслей.
   -- Разумѣется, я объ этомъ думала, отвѣчала она.
   -- Что же говоритъ вашъ умъ или скорѣе ваше сердце? Оба должны говорить, по я прежде желалъ бы выслушать сердце.
   -- Я увѣрена, мистеръ Соль, что это совершенно невозможно.
   -- Невозможно? въ какомъ отношеніи?
   -- Папа этого не позволитъ.
   -- А вы его спрашивали?
   -- О, нѣтъ!
   -- А мистриссъ Клэверингъ?
   Фанни покраснѣла, вспомнивъ, какъ она пропускала дни, не спрашивая совѣта своей матери.
   -- Нѣтъ, я не говорила ни съ кѣмъ. Зачѣмъ мнѣ говорить, когда я знаю, что это невозможно?
   -- Могу я поговорить съ мистеромъ Клэверингомъ?
   На это Фанни не дала немедленнаго отвѣта, и тогда Соль опять повторилъ свой вопросъ:
   -- Могу я поговорить съ вашимъ отцомъ?
   Фанни чувствовала, что она соглашается даже въ томъ отношеніи, что не отвѣчаетъ на такой вопросъ немедленнымъ отказомъ въ своёмъ позволеніи, а между-тѣмъ она не имѣла намѣренія соглашаться.
   -- Миссъ Клэверингъ, сказалъ онъ:-- если вы чувствуете ко мнѣ привязанность, вы не имѣете права отказывать мнѣ въ этой просьбѣ. Я говорю вамъ это смѣло. Если вы чувствуете ко мнѣ любовь, которая позволила бы вамъ принять меня какъ вашего мужа, вашъ долгъ сказать мнѣ это -- вашъ долгъ ко мнѣ, къ себѣ и къ вашему Богу.
   Фанни смотрѣла на это не съ такой точки зрѣнія, а между-тѣмъ не желала противорѣчить ему. Въ эту минуту она забывала, что для того чтобы поставить себя твёрдо, ей слѣдовало воротиться къ своимъ первымъ увѣреніямъ, показать ему, что она не чувствуетъ къ нему никакой любви. Соль, умъ котораго былъ проницательнѣе, взялъ тутъ надъ нею верхъ и началъ думать, что ея привязанность къ нему дѣло рѣшоное.
   -- Мистеръ Соль, сказала Фанни съ серьёзнымъ благоразуміемъ:-- люди не должны жениться, когда имъ нечѣмъ жить.
   Когда она ясно показала ему, что у ней не осталось никакой другой карты, съ которой ходить, игра могла считаться выигранной съ его стороны.
   -- Если это ваше единственное возраженіе, сказалъ онъ: -- вы не можете не находить справедливымъ, чтобы я поговорилъ объ этомъ съ вашимъ отцомъ.
   На это она не отвѣчала совсѣмъ, и они довольно долго шли, по переулку молча. Соль былъ бы радъ кончить теперь свиданіе, чувствуя, что во всякомъ будущемъ свиданіи онъ будетъ имѣть болѣе основанія занять положеніе принятаго жениха, чѣмъ теперь. Другой мущина пожелалъ бы услыхать изъ ея устъ рѣшительное слово любви, взять ея руку, можетъ-быть, и почувствовать отвѣтное пожатіе, даже зайти далѣе и умолять о счастливомъ снисхожденіи къ принятому любовнику. Но Соль воздержался и поступилъ благоразумно. Она еще не до такой степени компрометирована, чтобы не могла даже теперь отступить, еслибы онъ слишкомъ къ ней присталъ. Къ пожатіямъ рукъ и тому подобнымъ изъявленіямъ любви Соль не былъ-способенъ, но онъ былъ такой человѣкъ, который, разъ полюбивъ, будетъ любить до конца.
   Дорога была однако слишкомъ длинна для того, чтобы её можно было пройти безъ разговора. Фанни, когда шла, старалась придумать какія-нибудь слова, которыя помогли бы ей стоять твёрдо на-своёмъ, но слова не приходили. Ей казалось, что этотъ человѣкъ увлекаетъ её, потому что она вдругъ лишилась воспоминанія обо всѣхъ опроверженіяхъ. Чѣмъ болѣе она употребляла усилій, тѣмъ болѣе ей не удавалось, и наконецъ она отказалась отъ этого съ отчаянія; говори Соль что хочетъ, имъ невозможно было вѣнчаться. Всѣ его аргументы насчотъ долга были вздорны. Долгъ не можетъ предписывать ей выйти за человѣка, который будетъ умирать съ голода, усиливаясь содержать её. Она желала сказать ему сначала, что не любитъ его, но это казалось теперь слишкомъ поздно. Какъ только она войдётъ въ домъ, она отправится къ матери и разскажетъ ей всё.
   -- Миссъ Клэверингъ, сказалъ онъ: -- я завтра увижусь съ вашимъ отцомъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! воскликнула она.
   -- Я во всякомъ случаѣ сдѣлаю это непремѣнно. Я или скажу ему, что долженъ оставить приходъ, объяснивъ ему, почему я долженъ ѣхать, или попрошу его позволить мнѣ остаться здѣсь въ надеждѣ, что я могу сдѣлаться его зятемъ. Вы не скажете мнѣ теперь, что я долженъ уѣхать?
   Фанни опять промолчала; ея память измѣнила ей, она никакъ не могла придумать ни отрицательнаго, ни утвердительнаго отвѣта.
   -- Остаться здѣсь безъ надежды было бы невозможно для меня. Теперь я надежду имѣю. Теперь я полонъ надежды. Я думаю, что могу быть счастливъ, хотя мнѣ пришлось бы ждать, какъ ждалъ Іаковъ.
   -- И можетъ-быть имѣть утѣшенія Іакова, сказала Фанни.
   Она погубила себя этой шуткой, и онъ это зналъ. Улыбка удовольствія пробѣжала по его худощавому лицу, а въ сердцѣ было чувство торжества.
   -- Я совсѣмъ не гожусь въ патріархи, сказалъ онъ.-- Еслибъ вмѣсто семи лѣтъ должно было продолжиться четырнадцать, не думаю, чтобы я сталъ искать какую-нибудь Лію.
   Они скоро подошли къ калиткѣ, и дѣло его на этотъ вечеръ было сдѣлано. Онъ пошолъ домой, въ свою уединенную комнату сосѣдней фермы, и сидѣлъ съ торжествомъ, когда ѣлъ одинъ свою холодную баранину. Онъ, не имѣя никакихъ личныхъ преимуществъ, бѣдный, безъ друзей, до-сихъ-поръ сознававшій, что не способенъ участвовать даже въ обыкновенной общественной жизни -- онъ пріобрѣлъ сердце прелестнѣйшей женщины, какую когда-либо видѣлъ.
   -- Вы дадите мнѣ вашу руку на прощанье, сказалъ онъ, и она протянула ему руку, потупивъ глаза въ землю.-- Я надѣюсь, что мы понимаемъ другъ друга, продолжалъ онъ.-- По-крайней-мѣрѣ, вы можете понять, что я люблю васъ всѣмъ моимъ сердцемъ и всей моей душою. Если мои дѣла удадутся, вся моя удача будетъ для васъ. Если для меня не будетъ удачи, вы будете моимъ единственнымъ утѣшеніемъ на этомъ свѣтѣ. Вы моя альфа и омега, моя первая и моя послѣдняя, моё начало и конецъ, моё всё.
   Тутъ онъ повернулся и оставилъ её, а съ ея устъ не сорвалось отказа. Отказъ уже не былъ возможенъ для нея. Она вошла въ домъ, зная, что должна тотчасъ же идти къ матери; но она позволила себѣ прежде остаться на полчаса въ своей спальной, приготовляя слова, въ какихъ она будетъ выражаться. Она знала, что этотъ разговоръ будетъ труденъ, гораздо труднѣе, чѣмъ было бы передъ ея послѣдней прогулкой съ Солемъ, а хуже всего то, что не могла совершенно рѣшить, что она желаетъ сказать. Она ждала, пока не услыхала шаги своей матери на лѣстницѣ. Наконецъ мистриссъ Клэверингъ пришла одѣваться; Фанни поспѣшно пошла за нею въ спальную и вдругъ начала:
   -- Мама, я очень желаю говорить съ вами.
   -- Ну что же, моя милая?
   -- Но вамъ не надо торопиться, мама.
   Мистриссъ Клэверингъ посмотрѣла на свои часы и, объявивъ, что до обѣда остаётся еще три четверти часа, обѣщала, что она не очень будетъ торопиться.
   -- Мама, мистеръ Соль опять говорилъ со мною.
   -- Говорилъ, милая моя? Разумѣется, мы не можемъ ему помѣшать говорить съ тобою, но ему слѣдовало бы знать, что это очень глупо. Это должно будетъ кончиться тѣмъ, что онъ оставитъ насъ.
   -- Онъ такъ и говоритъ, мама. Онъ говоритъ, что долженъ уѣхать, если только...
   -- Если только что?
   -- Если только я не соглашусь, чтобы онъ остался здѣсь, какъ...
   -- Какъ твой женихъ, такъ ли, Фанни?
   -- Да, мама.
   -- Стало-быть, онъ долженъ уѣхать, я полагаю. Что другое можемъ мы сказать? Мнѣ очень будетъ жаль и для него и для твоего папа.
   Говоря это, мистриссъ Клэверингъ посмотрѣла на свою дочь и тотчасъ увидала, что этотъ приговоръ съ ея стороны не разрѣшаетъ затрудненія. На лицѣ Фанни было что-то такое, показывавшее безпокойство и необходимость дальнѣйшаго объясненія.
   -- Сама ты не такъ думаешь? спросила мистриссъ Клэверингъ.
   -- Мнѣ было бы очень жаль, еслибъ онъ долженъ былъ оставить приходъ изъ-за меня.
   -- Мы всѣ это чувствуемъ, моя дорогая, но что же мы можемъ сдѣлать? Я полагаю, ты не желаешь, чтобы онъ остался здѣсь какъ твой женихъ.
   -- Я право не знаю, мама, отвѣчала Фанни.
   Именно этого боялась мистриссъ Клэверингъ. Съ перваго слова, сказаннаго Фанни въ настоящемъ случаѣ, она почти была увѣрена въ томъ, что будетъ. Отцу ея показалось бы удивительно, что его дочь можетъ полюбить такого человѣка, какъ Соль, но мистриссъ Клэверингъ знала лучше его, какъ далеко заходитъ настойчивость съ женщинами, настойчивость, соединённая съ высокими умственными способностями и съ высокой твёрдостью для поддержанія ея. Она огорчилась, но не удивилась, и тотчасъ помирилась бы съ мыслью, что Соль сдѣлается ея зятемъ, еслибы бѣдность этого человѣка не такъ сильно говорила противъ него.
   -- Ты хочешь сказать, душа моя, что ты желаешь, чтобы онъ остался здѣсь послѣ того, что онѣ сказалъ тебѣ. Это было бы всё-равно, что принять его предложеніе. Ты понимаешь это, Фанни?
   -- Я полагаю, что это всё-равно, мама.
   -- И ты это хочешь сказать? Полно, милая моя, скажи мнѣ всё. Что ты сказала ему сама? Что онъ могъ думать изъ отвѣта, который ты дала ему сегодня?
   -- Онъ говоритъ, что хочетъ видѣться съ папа завтра.
   -- Но съ твоего ли согласія увидится онъ съ нимъ?
   Фанни до-сихъ-поръ стояла у окна, выходившаго въ садъ, и хотя она стояла около тоалета, за которымъ сидѣла ея мать, лица, ея нельзя было видѣть, когда она говорила. Изъ этого убѣжища мать нашла необходимымъ вызвать её; она встала и подойдя къ дивану велѣла своей дочери сѣсть возлѣ себя.
   -- Докторъ, моя милая, не можетъ сдѣлать никакой пользы, замѣчала она: -- если больной не скажетъ ему ничего. Сказала ты мистеру Солю, что онъ можетъ видѣться съ папа съ твоего позволенія?
   -- Нѣтъ, мама, я не сказала ему этого. Я сказала ему, что это было бы совершенно невозможно, потому что мы были бы такъ бѣдны.
   -- Онъ долженъ знать это самъ.
   -- Но я не думаю, чтобы онъ думалъ когда-нибудь о такихъ вещахъ, мама. Я не могу вамъ сказать всего, что онъ сказалъ, но это вело къ тому, что онъ совсѣмъ не смотритъ на деньги.
   -- Но вѣдь это вздоръ, неправда-ли, Фанни?
   -- Онъ хочетъ сказать не то, чтобы люди, любящіе другъ друга, должны были жениться тотчасъ, когда имъ нечѣмъ жить, но что они обязаны сказать это другъ другу, а потомъ ждать. Я полагаю, онъ думаетъ, что когда-нибудь у него можетъ быть приходъ.
   -- Но, Фанни, любишь ли ты его и сказала ли ты ему это?
   -- Я этого ему не говорила, мама.
   -- Но любишь ли ты его?
   На этотъ вопросъ Фанни не отвѣчала, и теперь мистриссъ Клэверингъ узнала всё. Она не чувствовала наклонности бранить свою дочь или даже указывать въ сильныхъ выраженіяхъ, какъ сумасбродна была Фанни, позволивъ человѣку пріобрѣсти ея любовь только посредствомъ своего искательства. Это было несчастьемъ, которое можно было бы избѣгнуть отъѣздомъ Соля изъ прихода послѣ его перваго объясненія въ любви; ему позволено было остаться для спокойствія ректора, и теперь надо было извлечь самое лучшее изъ этого положенія. Соль непремѣнно долженъ былъ теперь уѣхать, а Фанни должна была терпѣть скуку привязанности къ отсутствующему жениху, на бракъ съ которымъ отецъ ея не далъ бы согласія. Это было очень дурно, но мистриссъ Клэверингъ не думала, чтобы она могла улучшить дѣла, браня дочь и уговаривая ее отказаться отъ этого человѣка.
   -- Я полагаю, тебѣ было бы пріятно, чтобы я сказала всё это папа, прежде чѣмъ мистеръ Соль придётъ завтра?
   -- Если вы думаете, что это будетъ лучше, мама.
   -- И ты думаешь, душа моя, что ты желала бы принять его предложеніе, еслибъ онъ имѣлъ доходъ?
   -- Я думаю такъ, мама.
   -- Ты сказала ему это?
   -- Я ему не говорила, но онъ это понимаетъ.
   -- Если ты не говорила ему этого, ты можешь еще передумать.
   -- Я увѣрена, мама, что еслибъ онъ имѣлъ средства, какъ Эдуардъ, я приняла бы его предложеніе. Это только потому, что онъ не имѣетъ дохода.
   -- Но ты не говорила ему этого?
   -- Я не хотѣла говорить ему ничего безъ согласія вашего и папа. Онъ сказалъ, что завтра же отправится къ папа, и я не могла этому помѣшать; я сказала однако, что это совершенно невозможно.
   Бѣда была сдѣлана и помочь было нельзя. Мистриссъ Клэверингъ сказала своей дочери, что она поговоритъ съ мужемъ въ этотъ вечеръ, такъ что Фанни могла выйти къ обѣду не опасаясь никакой сцены въ этотъ вечеръ. Но на слѣдующее утро она не вышла ни къ молитвѣ, ни къ чаю. Мать ея пришла къ ней рано утромъ, и она немедленно спросила, нужно ли ей видѣться съ отцомъ, прежде чѣмъ придётъ Соль. Но этого отъ нея не требовали.
   -- Папа говоритъ, что объ этотъ не можетъ быть и рѣчи, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Я говорила это ему сама, отвѣчала Фанни, начиная хныкать.
   -- И ты слова не должна ему давать.
   -- Нѣтъ, мама. Я слова не давала. Я сказала ему, что это невозможно.
   -- И папа думаетъ, что мистеръ Соль долженъ его оставить, продолжала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Я знала, что папа это скажетъ но, мама, я не забуду его по этой причинѣ.
   На это мистриссъ Клэверингъ не отвѣчала ничего, и Фанни было позволено остаться наверху, пока Соль придётъ и уйдётъ.
   Вскорѣ послѣ завтрака Соль пришолъ. Его присутствіе въ пасторатѣ было такъ обыкновенно, что слуги не докладывали о нёмъ; но онъ приходилъ къ мистриссъ Клэверингъ и къ Фанни чаще, чѣмъ къ ректору. Теперь онъ позвонилъ и спросилъ мистера Клэверинга съ такимъ видомъ, который показался служанкѣ необыкновеннымъ. Его провели въ такъ называемый кабинетъ ректора, который сидѣлъ" тревожно приготовляясь къ его посѣщенію и не выкуривъ сигары послѣ завтрака. Его заставили объявить, что онъ не будетъ сердиться на Фанни, но Соля предоставили такому негодованію, какое онъ заблагоразсудитъ на него излить. По его мнѣнію, этотъ бракъ былъ невозможенъ, не только потому, что не было денегъ, по потому, что Соль былъ Соль, и потому, что Фанни Клэверингъ была Фанни Клэверингъ. Соль былъ джентльмэнъ; но только это и можно было сказать о нёмъ. Въ Англіи есть классъ деревенскихъ пасторовъ, къ которому принадлежали Клэверингъ и зять его Эдуардъ Фильдингъ. Этотъ классъ такъ тѣсно связанъ съ классомъ сквайровъ, что обладаетъ двойною личностью. Такіе пасторы не только пасторы, но также и деревенскіе джентльмэны. Клэверингъ считалъ пасторовъ своего класса -- класса деревенскихъ джентльмэновъ -- совершенно непохожими на всѣхъ другихъ пасторовъ и гораздо выше всѣхъ другихъ, не считая вопроса о деньгахъ. Встрѣчаясь съ своими собратами ректорами и викаріями, онъ говорилъ съ ними различнымъ тономъ, смотря по тому, принадлежали ли они къ его классу, или къ другому. Въ этомъ не было никакого оскорбленія. Клерикальные деревенскіе джентльмэны понимали это всѣ, какъ-будто между ними былъ какой-нибудь тайный знакъ братства; но недопускаемые въ этотъ кругъ, на дерзость пожаловаться не могли и никто не оскорблялся. Они едвали знали, что существуетъ внутренняя клэрикальная фамильярность, къ которой они не допускались. Но вотъ молодой пасторъ, не находившійся въ этомъ кругу, дѣлалъ предложеніе дочери мистера Клэверинга, не имѣя ни шиллинга въ карманѣ, и Клэверингъ чувствовалъ, что обидчику слѣдуетъ раскрыть глаза. Это было для него чрезвычайно непріятно, но открыть глаза Солю предписывалъ ему долгъ, отъ котораго отказаться онъ не могъ.
   Онъ всталъ, когда вошолъ пасторъ, какъ-будто не зналъ о цѣли его посѣщенія. Вся тяжесть разсказа была брошена на бѣднаго Соля. Но этотъ джентльмэнъ не медля сбросилъ эту тяжесть съ своихъ плечъ.
   -- Мистеръ Клэверингъ, сказалъ онъ: -- я пришолъ просить вашего позволенія искать руки вашей дочери.
   Ректоръ почти оторопѣлъ отъ такой внезапной просьбы.
   -- Это совершенно невозможно, мистеръ Соль, сказалъ онъ:-- совершенно невозможно. Мнѣ сказала мистриссъ Клэверингъ, что вы опять вчера говорили объ этомъ съ Фанни, и я долженъ сказать, что я нахожу, что вы поступили очень дурно.
   -- Въ какомъ отношеніи я поступилъ дурно?
   -- Стараясь пріобрѣсти ея любовь заглаза отъ меня.
   -- Но мистеръ, Клэверингъ, какъ же иначе я могъ её пріобрѣсти? Какъ же иначе мущина пріобрѣтаетъ любовь женщины? Если вы хотите сказать...
   -- Послушайте, мистеръ Соль. Я не думаю, чтобъ намъ съ вами была какая-нибудь надобность объ этомъ спорить. Что вы не можете жениться на миссъ Клэверингъ, это такъ очевидно, что объ этомъ нечего и разсуждать. Еслибы даже ничего не было противъ этого, то никто изъ васъ не имѣетъ ни одного пенни. Я не видалъ моей дочери послѣ того, какъ услыхалъ объ этомъ безумствѣ -- выслушайте меня, сэръ -- но мать ея сказала мнѣ, что ей совершенно извѣстно это обстоятельство. Предложеніе, съ которымъ вы пришли ко мнѣ -- нелѣпость, если не хуже. Теперь вы должны сдѣлать одно изъ двухъ, мистеръ Соль. Вы должны или обѣщать мнѣ, что это прекратится совсѣмъ, или должны оставить приходъ.
   -- Конечно, я не могу обѣщать вамъ, что мои надежды относительно вашей дочери кончатся.
   -- Когда такъ, мистеръ Соль, чѣмъ скорѣе вы уѣдете, тѣмъ будетъ лучше.
   Мрачная туча пробѣжала по лицу Соля, когда онъ услыхалъ послѣднія слова.
   -- Такимъ образомъ вы отказали бы вашему груму, еслибъ онъ васъ оскорбилъ, сказалъ онъ.
   -- Я не желаю показаться вамъ жестокимъ, отвѣчалъ Клэверингъ: -- и то, что я теперь вамъ говорю, говорю не какъ моему пастору, а какъ ненадлежащему искателю руки моей дочери. Разумѣется, я не могу въ одинъ день выгнать васъ изъ прихода. Я знаю это довольно хорошо. Но ваши чувства какъ джентльмэна должны бы вамъ внушить, что вамъ надо ѣхать сейчасъ.
   -- И это будетъ вашъ единственный отвѣтъ?
   -- Какого отвѣта ожидаете вы?
   -- Я послѣднее время такъ много думалъ объ отвѣтахъ, которые могу получить отъ вашей дочери, что не сдѣлалъ другихъ разсчотовъ. Можетъ-быть, я не имѣю права ожидать другого отвѣта, кромѣ того, который вы дали мнѣ теперь.
   -- Разумѣется, не имѣете. Я теперь опять прошу васъ отказаться отъ нея.
   -- Конечно, я этого не сдѣлаю.
   -- Когда такъ, мистеръ Соль, вы должны уѣхать, и какъ это ни неудобно для меня -- страшно неудобно -- я долженъ просить васъ уѣхать тотчасъ. Разумѣется, я не могу позволить вамъ встрѣчаться съ моею дочерью. Пока вы останетесь здѣсь, она не будетъ входить въ школу, а вы не будете ходить сюда.
   -- А если я скажу, что не стану стараться видѣться съ нею въ школѣ?
   -- Я этого не хочу. О томъ, чтобы вы остались въ приходѣ, не можетъ быть и рѣчи. Вы должны это чувствовать.
   -- Мистеръ Клэверингъ, о моёмъ отъѣздѣ -- я хочу сказать, о моёмъ немедленномъ отъѣздѣ -- я еще не думалъ. Я долженъ сообразить прежде, чѣмъ дамъ вамъ отвѣтъ.
   -- Тутъ нечего соображать, сказалъ Клэверингъ, вставая со стула:-- вовсе нечего, ни одной минуты. Боже, великій Боже! Чѣмъ вы полагали жить? Но я не стану объ этомъ разсуждать. Я не скажу болѣе ни слова о предметѣ, который непріятенъ для меня. Вы должны извинить меня, если я оставлю васъ.
   Соль ушолъ и изъ этого разговора произошло то положеніе дѣлъ въ приходѣ, которое заставило мистриссъ Клэверингъ призвать на помощь Гарри. Ректоръ выказалъ въ этомъ больше энергіи, чѣмъ кто-нибудь изъ нихъ ожидалъ. Онъ не запрещалъ своей женѣ видѣться съ Солемъ, но сказалъ, что Соль не долженъ приходить въ пасторатъ. Тогда возникъ вопросъ о воскресныхъ службахъ, а Клэверингъ всё не хотѣлъ имѣть никакихъ сношеній съ своимъ пасторомъ. Онъ не хотѣлъ имѣть съ нимъ никакихъ сношеній если онъ не назначитъ немедленно дня для отъѣзда, или обѣщаетъ, что не будетъ болѣе думать о Фанни. До-сихъ-поръ онъ не сдѣлалъ ни того, ни другого, и вотъ почему мистриссъ Клэверингъ послала за своимъ сыномъ.
   

Глава XXXIV.
ЖИЛИЩЕ МИСТЕРА СОЛЯ.

   Когда Гарри Клэверингъ уѣхалъ изъ Лондона, онъ былъ нездоровъ, хотя ему не хотѣлось говорить себѣ, что онъ боленъ. Но его такъ тѣснило его положеніе, онъ такъ стыдился себя, а между-тѣмъ онъ до-сихъ-поръ не видалъ никакого спасенія отъ своего несчастья, что онъ занемогъ отъ утомленія и почти изнемогъ отъ безпокойства. По пріѣздѣ въ пасторатъ, мать спросила его тотчасъ, не боленъ ли онъ, и выслушала его сердитое опроверженіе съ весьма недовольной физіономіей. Она подозрѣвала, что между нимъ и Фанни что-то не ладилось, но въ настоящую минуту она не расположена была разспрашивать объ этомъ. Любовныя дѣла Гарри имѣли для нея большой интересъ, но любовныя дѣла Флоренсъ имѣли въ настоящую минуту перевѣсъ въ ея сердцѣ. Фанни сдѣлалась очень безпокойна послѣ посѣщенія Соля ея отца. Вечеромъ послѣ разговора съ матерью и на слѣдующее утро Фанни держала себя очень храбро, и мистриссъ Клэверингъ расположена была думать, что сердце ея дочери не глубоко уязвлено. Она согласилась съ невозможностью ея замужства съ Солемъ и не настаивала на силѣ своей привязанности. Но какъ только ей сказали, что Соль изгнанъ изъ дома, она стала хандрить и держать себя такъ, какъ-будто она была жертвой всепоглощающей страсти. Между нею и ея отцомъ ни слова не было сказано объ этомъ предметѣ, и даже съ матерью она была молчалива, почтительна, покорна, какъ приличествуетъ быть дочерямъ, съ которыми поступаютъ жестоко, когда онѣ влюблены. А мистриссъ Клэверингъ чувствовала, что въ этомъ отношеніи дочь ея обращается съ нею нехорошо.
   -- Но неужели вы хотите сказать, что она его любитъ? сказалъ Гарри своей матери, когда они остались одни вечеромъ въ день его пріѣзда.
   -- Да, конечно, она его любитъ. Насколько я могу сказать, она очень его любитъ.
   -- Я никогда въ жизни не видалъ ничего страннѣе. Я сказалъ бы, что онъ послѣдній человѣкъ на свѣтѣ, который могъ надѣяться на успѣхъ въ этомъ родѣ.
   -- Этого нельзя сказать, Гарри. Видишь, онъ очень добрый молодой человѣкъ.
   -- Но дѣвушки не влюбляются въ мущинъ за то, что они добры, матушка.
   -- А я надѣюсь, что онѣ влюбляются и за это и за другое.
   -- Но у него нѣтъ ничего другого. Какая жалость, что ему позволили остаться здѣсь послѣ того, какъ онъ въ первый разъ такъ себя одурачилъ!
   -- Теперь слишкомъ поздно думать объ этомъ, Гарри. Разумѣется, она не можетъ выйти за него. Имъ нечемъ будетъ жить. Мнѣ кажется, онъ не имѣетъ никакой надежды получить приходъ.
   -- Я не понимаю, какъ мущина можетъ сдѣлать такой дурной поступокъ, сказалъ Гарри нравоучительно, забывъ на минуту свои собственные грѣхи.-- Ходить въ домъ и быть въ такомъ положеніи, а потомъ добиваться любви дѣвушки, когда онъ долженъ знать, что не можетъ быть и рѣчи о ея бракѣ съ нимъ! Я называю это рѣшительно дурнымъ поступкомъ. Это вѣроломство самаго худшаго рода и тѣмъ предосудительнѣе, что это сдѣлалъ пасторъ. Я не стану медлить, чтобъ высказать ему мои мысли.
   -- Ты ничего не выиграешь, поссорившись съ нимъ.
   -- Но какъ же я этого избѣгну, если я увижусь съ нимъ?
   -- Я хочу сказать, что съ нимъ не слѣдуетъ быть грубымъ. Самое главное состоитъ въ томъ, чтобъ дать ему почувствовать, что онъ долженъ уѣхать какъ можно скорѣе и отказаться отъ мысли увидѣться съ Фанни. Видишь, твой отецъ совсѣмъ не хочетъ съ нимъ говорить, и это такъ непріятно насчотъ службы. Они будутъ встрѣчаться въ ризницѣ по воскресеньямъ, и не станутъ говорить между собой. Не ужасно ли будетъ это? Всё будетъ лучше, чѣмъ если онъ останется здѣсь.
   -- А гдѣ же батюшка возьмётъ пастора?
   -- Онъ ничего не можетъ сдѣлать, пока не узнаетъ, когда уѣдетъ мистеръ Соль. Онъ хочетъ всю службу взять на себя.
   -- Онъ не можетъ сдѣлать этого, матушка. Онъ не долженъ объ этомъ и думать. Я увижусь съ Солемъ завтра утромъ.
   Слѣдующій день былъ вторникъ, и Гарри намѣревался уйти изъ пастората въ десять часовъ въ квартиру Соля. Передъ уходомъ онъ говорилъ съ своимъ отцомъ, который выказывалъ еще болѣе непріязненности къ Солю, чѣмъ сынъ.
   -- Послѣ этого, сказалъ онъ:-- я повѣрю, что дѣвушка можетъ влюбиться въ каждаго мущину. Говорятъ разныя разности о сумасбродствахъ дѣвушекъ, но ничего кромѣ этого -- ничего кромѣ этого -- не могло бы убѣдить меня, что Фанни можетъ быть такой дурой. Обезьяна, не человѣкъ, съ вытянутымъ лицомъ, похожимъ на сѣчку, и съ острымъ подбородкомъ. Великій Боже!
   -- Онъ её уговорилъ.
   -- Но онъ такой осёлъ! Насколько, я его знаю, онъ не съумѣлъ бы и гусынѣ сказать: Во!
   -- Въ этомъ, я думаю, вы ошибаетесь.
   -- Честное слово, я никогда не могъ добиться отъ него слова, кромѣ какъ о приходѣ. Это самый несообщительный человѣкъ. Вотъ Эдуардъ Фильдингъ такой же дѣятельный пасторъ, какъ Соль, но Эдуардъ Фильдингъ можетъ что-нибудь сказать и о себѣ.
   -- Соль умнѣе Эдуарда, но его умъ совсѣмъ въ другомъ родѣ.
   -- Этотъ родъ совершенно непримѣтенъ для меня. Но что значитъ всё это? У него нѣтъ ни шиллинга. Когда я былъ пасторомъ, мы не думали ни о чомъ подобномъ.
   Клэверингъ былъ пасторомъ только одинъ годъ и въ это время помолвилъ свою жену съ согласія всѣхъ, отъ кого зависѣло это.
   -- Но тогда пасторы были джэнтльмены. Не знаю, до чего дойдётъ наше духовенство, право не знаю.
   Послѣ этого Гарри пошолъ исполнять данное ему порученіе. Какой это фарсъ, что ему поручили исправлять дѣла другихъ людей, когда его собственныя такъ скривились! Когда онъ дошолъ до фермы, въ которой жилъ Соль, онъ подумалъ объ этомъ и сознался, что онъ не могъ серьёзно заняться дѣлами своей сестры по причинѣ своихъ собственныхъ непріятностей. Онъ старался наполнить себя надлежащимъ чувствомъ гнѣва, исполненнаго достоинства и высокаго родительскаго негодованія противъ бѣднаго пастора, но подъ всѣмъ этимъ и впереди всего этого ему представлялось его собственное положеніе. Желалъ ли онъ избавиться отъ лэди Онгаръ, и если такъ, что онъ долженъ былъ дѣлать? А если онъ не желалъ избавиться отъ лэди Онгаръ, какъ онъ можетъ опять высоко держать голову?
   Онъ вечеромъ послалъ записку Солю, предувѣдомляя о своёмъ посѣщеніи, и получилъ отвѣтъ, въ которомъ пасторъ обѣщалъ быть дома. Гарри никогда прежде не былъ въ квартирѣ Соля, и когда вошолъ, почувствовалъ сильнѣе прежняго, какъ нелѣпа мысль, чтобъ Соль былъ женихомъ его сестры. Клэверинги всегда были окружены удобствами. Это были люди, всегда ходившіе по брюссельскимъ коврамъ, и сидѣвшіе въ покойныхъ креслахъ. Штофныхъ занавѣсей, севрскаго фарфора они не имѣли, но у нихъ никогда не было недостатка ни въ чомъ, что потребно для удобствъ первокласснаго клерикальнаго свѣта. Соль въ своёмъ жилищѣ не могъ похвалиться большими удобствами. Онъ жилъ въ большой спальной, въ которой былъ огромный каминъ, маленькій ковёръ у камина, а на коврѣ большой столъ изъ сосноваго дерева, самой простой, безъ всякаго притязанія на подражаніе красному дереву. Деревянное уиндзорское кресло -- очень покойное въ своёмъ родѣ -- служило для самого Соля, и два маленькихъ деревянныхъ стула стояли по другую сторону камина. Въ одномъ дальнемъ углу стояла небольшая кровать Соля, а въ другомъ дальнемъ углу его маленькій тоалетъ. У стѣны стоялъ ветхій шкапъ, въ которомъ онъ держалъ своё платье. Другой мебели не было. Одно изъ большихъ оконъ, выходившее на дворъ фермы, было на время закрыто и въ его широкой амбразурѣ стояла часть библіотеки Соля, книги, которыя онъ привёзъ съ собою изъ университета, а на полу, подъ запертымъ окномъ, были навалены другія, составляя длинный рядъ, простиравшійся отъ постели до тоалета, весьма доступный для нападенія мышей. Большой столъ возлѣ камина былъ покрытъ книгами, бумагами и, увы! пылью, потому что Соль впалъ въ ужасную привычку, которая преобладаетъ между холостяками, оставлять свою работу открытою, неоконченною, вѣчно смѣшивать книги съ газетами, газеты съ книгами, какъ-будто никакое полезное произведеніе не могло никогда выйти изъ такого хаотическаго элемента. Но тутъ Соль сочинялъ свои проповѣди, изучалъ Библію и, безъ сомнѣнія, занимался какимъ-нибудь любимымъ дѣломъ, которое ему предписывало его честолюбіе. Но тутъ онъ не обѣдалъ -- это было невозможно отъ кучи бумагъ и пыли -- и его баранина или ветчина подавались ему на маленькомъ тоалетѣ.
   Такова была уединенная квартира джентльмэна, домогавшагося руки миссъ Клэверингъ, и за эту квартиру съ прислугой онъ платилъ 10 ф. с. въ годъ. Ему оставалось 60, и на это онъ долженъ былъ кормиться, одѣваться какъ джентльмэнъ -- этимъ онъ нѣсколько пренебрегалъ -- и помогать бѣднымъ!
   Гарри Клэверингъ, осматриваясь кругомъ, почти стыдился своей сестры. Стѣны были выбѣлены и запачканы во многихъ мѣстахъ, а полъ въ серединѣ комнаты казался очень гнилъ. Какому молодому человѣку, который самъ жилъ въ комфортѣ, могъ понравиться такой домъ для его сестры? Соль, однако, подошолъ безъ всякихъ знаковъ очевиднаго стыда на лицѣ и привѣтствовалъ своего гостя чистосердечно и съ протянутой рукой.
   -- Вы вѣрно вчера пріѣхали изъ Лондона? сказалъ Соль.
   -- Точно такъ, отвѣчалъ Гарри.
   -- Садитесь.
   Соль указалъ на кресло, но Гарри удовольствовался однимъ изъ стульевъ.
   -- Я надѣюсь, что мистриссъ Клэверингъ здорова?
   -- Совершенно здорова, весело сказалъ Гарри.
   -- А вашъ отецъ? сестра?
   -- Совсѣмъ здоровы, очень холодно сказалъ Гарри.
   -- Я пришолъ бы къ вамъ въ пасторатъ, сказалъ Соль:-- вмѣсто того, чтобы принимать васъ здѣсь, но, безъ сомнѣнія, вы слышали, я съ вашимъ отцомъ, къ несчастью, имѣлъ несогласіе,
   Это Соль сказалъ безъ очевиднаго усилія, а потомъ предоставилъ Гарри начать дальнѣйшій разговоръ.
   -- Разумѣется, вы знаете, зачѣмъ я сюда пришолъ, сказалъ. Гарри.
   -- Не совсѣмъ; по-крайней-мѣрѣ не такъ ясно, чтобы не желать услышать отъ васъ.
   -- Вы просили у моего отца руки моей сестры.
   -- Да.
   -- А вѣдь вы должны знать, что это совершенно невозможно, что объ этомъ нечего и говорить.
   -- Такъ говоритъ вашъ отецъ. Мнѣ не нужно говорить вамъ, что мнѣ было очень жаль слышать отъ него эти слова.
   -- Но, любезный другъ, вы не можете серьёзно этого желать. Вы не можете предполагать, что онъ позволитъ подобную помолвку.
   -- На послѣдній вопросъ я не могу дать отвѣта; но конечно я серьёзно этого желаю.
   -- Тогда я долженъ сказать, что нахожу, что вы имѣете весьма ошибочное понятіе о томъ, каково должно быть поведеніе джентльмэна.
   -- Позвольте на минуту, Клэверингъ, сказалъ Соль, вставая и становясь спиною къ огромному камину:-- не позволяйте себѣ сказать опрометчиво слова, о которыхъ вы впослѣдствіи будете сожалѣть. Не думаю, чтобы вы имѣли намѣреніе придти сюда съ тѣмъ, чтобы сказать мнѣ, что я не джэнтльмэнъ.
   -- Я не хочу спорить съ вами, но вы должны отказаться -- вотъ и всё.
   -- Отказаться отъ чего? Если вы хотите сказать, что я долженъ отказаться отъ вашей сестры, я, конечно, никогда этого не сдѣлаю. Она можетъ отказаться отъ меня, и если вы хотите говорить что-нибудь по этому поводу, лучше скажите ей.
   -- Какое право можете вы имѣть, не имѣя шиллинга на свѣтѣ...
   -- Я не имѣлъ бы права жениться на ней въ такомъ положеніи съ согласія вашего отца, или безъ него. Этого я никогда не предлагалъ ни себѣ, ни ей.
   -- Что же вы предложили себѣ?
   Соль помолчалъ съ минуту, прежде чѣмъ заговорилъ, смотря на пыльную кучу на столѣ, какъ-бы надѣясь, что вдохновеніе снизойдётъ оттуда.
   -- Я вамъ скажу, что я предложилъ себѣ, сказалъ онъ наконецъ:-- насколько могу объяснить это словами. Я предложилъ себѣ имѣть образъ въ моёмъ сердцѣ единственнаго человѣческаго существа, которое могу любить выше всѣхъ на свѣтѣ; я предложилъ себѣ надѣяться, что можетъ-быть и я, какъ другіе, могу жениться когда-нибудь, и что та, которую я люблю, можетъ-сдѣлаться моей женою; я предложилъ себѣ переносить съ такимъ мужествомъ, какимъ только могу, замедленіе и, вѣроятно, совершенную неудачу всего этого; я предложилъ себѣ также надѣяться, что она сдѣлаетъ для меня то, что я сдѣлаю для нея. Теперь вы знаете всѣ мои мысли и можете быть увѣрены, что я не стану подстрекать вашу сестру къ неповиновенію.
   -- Разумѣется, она не будетъ видѣться съ вами.
   -- Я полагаю, что это жестоко послѣ того, что произошло между нами; но, конечно, не стану стараться видѣться съ нею тайно.
   -- И при настоящихъ обстоятельствахъ, мистеръ Соль, разумѣется, вы должны насъ оставить.
   -- Такъ говоритъ вашъ отецъ.
   -- Но оставить насъ тотчасъ, хочу я сказать. Непріятно будетъ вамъ и моему отцу оставаться вмѣстѣ въ приходѣ.
   -- Но что отецъ вашъ подразумѣваетъ подъ словомъ "тотчасъ"?
   -- Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше; черезъ два мѣсяца, напримѣръ, ужъ никакъ не позже.
   -- Очень хорошо, я уѣду черезъ два мѣсяца. У меня нигдѣ нѣтъ дома, въ который я могъ бы уѣхать, нѣтъ никакихъ другихъ средствъ для пропитанія, но такъ какъ отецъ вашъ этого желаетъ, я уѣду черезъ два мѣсяца. Такъ какъ я соглашаюсь на это, я надѣюсь, что въ моей просьбѣ увидѣться съ вашей сестрой одинъ разъ передъ моимъ отъѣздомъ не будетъ отказано.
   -- Это не можетъ принести никакой пользы, мистеръ Соль.
   -- Для меня это будетъ большая польза и, какъ я думаю, никакого вреда для нея.
   -- Я увѣренъ, что мой отецъ этого не позволитъ. Да и въ-самомъ-дѣлѣ зачѣмъ ему позволять? Сколько я понимаю, моя сестра этого не пожелаетъ.
   -- Она сказала это?
   -- Мнѣ она не говорила, но она созналась, что мысль о бракѣ между вами и ею совершенно невозможна, и послѣ этого я увѣренъ, что у ней слишкомъ много здраваго смысла для того, чтобы желать свиданія. Если я могу сдѣлать что-нибудь для васъ, я буду очень счастливъ.
   Соль не видѣлъ, чтобы Гарри Клэверингъ могъ сдѣлать для него, что-нибудь. Гарри простился. Ректоръ, когда услыхалъ о томъ, что было рѣшено, остался нѣкоторымъ образомъ доволенъ. Одинъ мѣсяцъ былъ бы лучше, чѣмъ два, но нельзя же ожидать, чтобы мистеръ Соль уѣхалъ внезапно, не пріискавъ уголка, въ который могъ бы приклонить свою голову.
   -- Разумѣется, это извѣстно, что онъ не долженъ видѣться съ нею, сказалъ ректоръ.
   Въ отвѣтъ на это Гарри объяснилъ что произошло, выразивъ своё мнѣніе, что Соль во всякомъ случаѣ сдержитъ своё слово.
   -- Свиданіе, въ-самомъ-дѣлѣ! сказалъ ректоръ.-- Болѣе всего меня удивляетъ дерзость этого человѣка. Я не могу даже придумать, какимъ образомъ человѣкъ можетъ предлагать что-нибудь подобное. Чего же онъ ожидаетъ въ концѣ этого?
   Тутъ Гарри старался повторить то, что Соль сказалъ о своихъ собственныхъ надеждахъ, но онъ вполнѣ сознавалъ, что не могъ дать отцу понять эти надежды, какъ онъ понялъ ихъ, когда эти слова сходили съ губъ Соля. Гарри Клэверингъ сознавался себѣ, что невозможно было не уважать бѣднаго пастора.
   Разумѣется, мистриссъ Клэверингъ выпало на долю объяснить Фанни, что было и что будетъ сдѣлано.
   -- Онъ уѣдетъ, моя милая, черезъ два мѣсяца.
   -- Очень хорошо, мама.
   -- Разумѣется, вы съ нимъ не должны встрѣчаться до этого.
   -- Разумѣется, если вы и папа это говорите.
   -- Я сказала твоему папа, что это необходимо только сказать тебѣ и что ты можешь ходить въ школу по обыкновенію, если хочешь. Ни папа, ни я не будемъ сомнѣваться въ твоёмъ словѣ ни на минуту.
   -- Но что же я могу сдѣлать, если онъ придётъ ко мнѣ? спросила Фання почти со слезами.
   -- Онъ сказалъ, что не придётъ, и мы въ его словѣ не сомнѣваемся.
   -- Я въ этомъ увѣрена; что ни говорили бы, мистеръ Соль такой же джентльмэнъ, какъ еслибъ у него былъ самый лучшій приходъ въ епархіи. Никто никогда не слышалъ, чтобы онъ нарушилъ своё слово... или чтобы сдѣлалъ... что-нибудь такое... что ему не слѣдовало дѣлать.
   Когда Фанни произнесла эту довольно сильную похвалу, она начала рыдать. Мистриссъ Клэверингъ чувствовала, что Фанни была упряма и почти зла, говоря такимъ тономъ о своёмъ обожателѣ послѣ того, какъ обошлись съ нею; но не могло быть никакой пользы въ разсужденіи о добродѣтеляхъ мистера Соля, и поэтому она прекратила разговоръ.
   -- Если хочешь послушаться моего совѣта, сказала она:-- продолжай твои занятія по обыкновенію. Такимъ образомъ ты скоро возвратишь свою весёлость.
   -- Я не хочу возвращать свою весёлость, сказала Фанни: -- но если вы желаете, я буду продолжать ходить въ школу.
   Теперь было очевидно, что Фанни намѣревалась разыграть роль разбитой сердцемъ молодой дѣвицы и смотрѣть на отсутствующаго Соля съ страстной преданностью. Это казалось для мистриссъ Клэверингъ очень жестокимъ, потому, что подобныя наклонности не выказывались до того, какъ былъ произнесёнъ отцовскій приговоръ противъ Соля. Сама Фанни объявила, что подобная помолвка невозможна. Она не просила позволенія имѣть женихомъ Соля; она не намекнула, что даже надѣется на подобное позволеніе. Но теперь, когда было сдѣлано то, что она почти сама предписала, она вздумала показывать, какъ-будто съ нею поступили такъ дурно, какъ съ героиней замка на Апеннинскихъ горахъ! И такимъ образомъ она дѣйствительно влюбится въ Соля. Думая обо всёмъ этомъ, мистриссъ Клэверингъ почти сожалѣла, что приговоръ изгнанія произнесёнъ. Можетъ-быть, было бы лучше оставить Соля въ приходѣ и насмѣшками выбить эту фантазію изъ головы Фанни. Но теперь было уже слишкомъ поздно, и мистрисъ Клэверингъ ничего не сказала объ этомъ никому.
   На слѣдующій день послѣ своего визита къ Солю, Гарри Клэверингъ сдѣлался нездоровъ, такъ нездоровъ, что не могъ воротиться въ Лондонъ, а на слѣдующій день лежалъ въ постели больной. Тогда-то онъ просилъ мать написать мистриссъ Бёртонъ и разсказалъ матери часть своихъ непріятностей. Когда письмо было написано, ему очень захотѣлось посмотрѣть его; онъ очень желалъ, чтобы оно было такъ написано, чтобы мистриссъ Бёртонъ увѣрилась, что онъ былъ слишкомъ боленъ для того, чтобы пріѣхать въ Лондонъ, хотя не такъ боленъ, чтобы возбудить испугъ.
   -- Зачѣмъ просто не сказать, что ты остаёшься здѣсь дня на два? спросила мистриссъ Клэверингъ.
   -- Потому что я обѣщалъ, что завтра буду въ Онслоу Крешентъ, и она не должна думать, что я остался здѣсь нарочно для того, чтобы избѣжать этого.
   Мистриссъ Клэверингъ запечатала письмо и надписала адресъ. Когда она сдѣлала это и прилѣпила почтовую марку, она спросила голосомъ, которому придала равнодушіе, въ Лондонѣ ли Флоренсъ, и услышавъ, что она тамъ, выразила удивленіе, отчего письмо написано не къ Флоренсъ.
   -- Я далъ слово быть у мистриссъ Бёртонъ, сказалъ Гарри.
   -- Я надѣюсь, что между Флоренсъ и тобою не случилось ничего дурного? спросила мистриссъ Клэверингъ.
   На этотъ вопросъ Гарри не далъ немедленнаго отвѣта, и мистриссъ Клэверингъ боялась приставать. Но черезъ нѣсколько времени онъ самъ воротился къ этому предмету.
   -- Матушка, сказалъ онъ: -- дѣла пошли дурно между Флоренсъ и мной.
   -- О, Гарри! что она сдѣлала?
   -- Лучше спросите, что сдѣлалъ я. Она, напротивъ, довѣрилась человѣку, который измѣнилъ ей.
   -- Милый Гарри, не говори этого. Что ты хочешь сказать? Неужели правда насчотъ лэди Онгаръ?
   -- Стало-быть, вы слышали, матушка. Разумѣется, я не знаю, что вы слышали, но это не можетъ быть хуже правды. Вы не должны осуждать её. Если тутъ есть вина, то она вся моя.
   Тутъ онъ разсказалъ ей многое изъ того, что случилось въ Болтонской улицѣ. Мы можемъ предполагать, что онъ не сказалъ ей ничего объ этой безумной ласкѣ, ничего можетъ-быть объ окончательномъ обѣщаніи, которое онъ далъ Джуліи, когда въ послѣдній разъ разстался съ нею; но онъ далъ ей понять, что онъ нѣкоторымъ образомъ вернулся къ своей прежней страсти.
   Я долженъ былъ описать мистриссъ Клэверингъ слишкомъ похвальными словами, еслибы хотѣлъ заставить читателя думать, что она неохотно смотрѣла на тѣ преимущества, какія пріобрѣлъ бы ея сынъ отъ такого блестящаго брака, какой онъ могъ теперь сдѣлать съ богатой вдовой покойнаго графа. Мистриссъ Клэверингъ вовсе не презирала мірскихъ благъ и, сверхъ того, думала, что ея даровитый сынъ былъ болѣе способенъ тратить, чѣмъ пріобрѣтать деньги. Въ пасторатѣ начали думать, что хотя Гарри очень прилежно трудился въ университетѣ, какъ это бываетъ со многими молодыми джентльмэнами хорошаго происхожденія, и хотя онъ, безъ сомнѣнія, будетъ продолжать трудиться, если встрѣтитъ свойственныя ему занятія, какъ напримѣръ политику и тому подобное, но что онъ никогда не будетъ имѣть успѣхъ въ тяжолыхъ трудахъ, которые необходимы для того, чтобы нажить деньги.
   Въ этомъ было нѣчто такое, чѣмъ можно было гордиться, но было также, разумѣется, о чомъ и сожалѣть. Если же теперь Гарри женится на лэди Онгаръ, всѣ заботы въ этомъ отношеніи кончатся. Но бѣдная Флоренсъ! Когда мистриссъ Клэверингъ позволила себѣ думать объ этомъ, она знала, что права Флоренсъ должны стоять выше. А когда она думала объ этомъ серьёзнѣе, она увидала также, что честь и счастье Гарри требовали, чтобы онъ остался вѣренъ дѣвушкѣ, которой была обѣщана его рука, и притомъ, не было ли запятнано имя лэди Онгаръ? Можетъ-быть, она жестоко пострадала. Можетъ-быть, она не заслужила подобнаго пятна. Мистриссъ Клэверингъ могла заступиться за оскорблённую женщину, когда говорила объ этомъ безъ всякаго отношенія собственно къ себѣ, но для нея это было бы очень прискорбно, даже еслибъ Флоренсъ Бёртонъ не была замѣшана въ этомъ, что ея сынъ составитъ себя состояніе, женившись на женщинѣ, насчотъ репутаціи которой свѣтъ находился въ сомнѣніи. Она пришла къ нему поздно вечеромъ, когда его сестра и отецъ только что оставили его, и, положивъ руку на его руку, сказала только одно слово, которое, можетъ-быть, имѣло болѣе вліянія на Гарри, чѣмъ какое-либо слово, произнесённое до-сихъ-поръ.
   -- Ты заснулъ, мой дружокъ?
   -- Немножко передъ тѣмъ, какъ пришолъ отецъ.
   -- Другъ мой, продолжала она:-- ты будешь вѣренъ Флоренсъ, неправда-ли?
   Тутъ наступило молчаніе.
   -- Мой милый Гарри, скажи мнѣ, что ты будешь вѣренъ той, которой ты обязанъ оставаться вѣрнымъ.
   -- Буду, матушка, сказалъ онъ.
   -- Мой милый сынъ, мой дорогой сынъ, мой настоящій джентльмэнъ.
   Гарри чувствовалъ, что онъ не заслуживаетъ этой похвалы, но незаслуженная похвала, хотя это можетъ быть скрытая сатира, часто бываетъ очень полезна.
   

Глава XXXV.
РАЗЛУКА.

   На слѣдующій день Гарри не было лучше, но докторъ всё говорилъ, что не было никакой причины для тревоги. Онъ страдалъ медлительной лихорадкой и сестрѣ его было лучше не входить въ его комнату. Онъ не спалъ, былъ растревоженъ и, вѣроятно, нѣсколько времени не можетъ воротиться въ Лондонъ.
   Рано утромъ ректоръ вошолъ въ спальную сына и сказалъ ему и его матери, которая была тамъ, извѣстіе, только что услышанное имъ изъ замка.
   -- Гью воротился домой, сказалъ онъ:-- и ѣдетъ на всё лѣто въ Норвегію вмѣстѣ съ Арчи на яхтѣ Джэка Стюарта.
   Арчи былъ человѣкомъ важнымъ на яхтѣ, свѣдущимъ въ верёвкахъ, въ рейкахъ, въ болтахъ; для его рукъ румпель былъ также знакомъ, какъ сѣдло бѣговой лошади для его пріятеля Будля.
   -- Они ѣдутъ ловить рыбу, прибавилъ ректоръ.
   -- Но яхта Джэка Стюарта болѣе ничего, какъ рѣчное судно, оно годится только для Коуской пристани, сказалъ Гарри, нѣсколько оживлённый этимъ извѣстіемъ.
   -- Я ничего не знаю о Джэкѣ Стюартѣ или объ его яхтѣ, сказалъ ректоръ:-- такъ мнѣ сказали. Но во всякомъ случаѣ онъ здѣсь, потому что я видѣлъ слугу, который пріѣхалъ съ нимъ.
   -- Какой это стыдъ! сказала мистриссъ Клэверингъ.-- возмутительный стыдъ!
   -- Ты говоришь объ его отъѣздѣ? спросилъ ректоръ.
   -- Разумѣется, и о томъ, что онъ оставляетъ её здѣсь совсѣмъ одну. У него, должно-быть, нѣтъ сердца; послѣ того, какъ она лишилась своего ребёнка и такъ страдала, это заставляетъ меня стыдиться моей собственной фамиліи.
   -- Ты не можешь измѣнить его, душа моя. У него есть и хорошія качества и дурныя, и дурныхъ гораздо больше.
   -- Я не знаю, какія хорошія качества имѣетъ онъ.
   -- Онъ не дѣлаетъ долговъ, онъ не разстроитъ своего имѣнія. Онъ оставитъ своё семейство послѣ себя въ такомъ же хорошемъ положеніи, какъ оно было до него, и хотя онъ человѣкъ суровый, онъ не дѣлаетъ ничего жестокаго. Подумай о лордѣ Онгарѣ и тогда ты вспомнишь, что бываютъ люди хуже, чѣмъ Гью, хотя я его не люблю. Я ни минуты не бываю спокоенъ въ его присутствіи. Я всегда чувствую, что ему хочется поссориться со мной и что я почти желаю поссориться съ нимъ.
   -- Я его ненавижу, сказалъ Гарри изъ-подъ одѣяла.
   -- Онъ не будетъ безпокоить тебя больше нынѣшнимъ лѣтомъ, потому что намѣренъ уѣхать черезъ подѣлю.
   -- А что она будетъ дѣлать? спросила мистриссъ Клэверингъ.
   -- Жить здѣсь, какъ жила съ-тѣхъ-поръ, какъ Джулія вышла замужъ. Я не нижу, чтобы это составило большую разницу для нея. Онъ никогда не бываетъ съ нею, когда въ Англіи, и мнѣ кажется, что она должна быть гораздо спокойнѣе безъ него, чѣмъ съ нимъ.
   -- Это большое счастье для Арчи, сказалъ Гарри.
   -- Арчи дуракъ, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Говорятъ, что онъ знаетъ толкъ въ яхтѣ, сказалъ ректоръ, который потомъ вышелъ изъ комнаты.
   Извѣстія ректора всѣ были справедливы. Сэръ Гью Клэверингъ пріѣхалъ въ Паркъ и объявилъ о своёмъ намѣреніи ѣхать въ Норвегію на яхтѣ Джэка Стюарта. Арчи также былъ приглашонъ. Сэръ Гью намѣревался выѣхать изъ Темзы черезъ недѣлю и не счолъ нужнымъ сообщать женѣ письменно объ этомъ до-тѣхъ-поръ, пока самъ не сказалъ ей о своёмъ намѣреніи. Мнѣ кажется, онъ находилъ наслажденіемъ доводить свою жестокость къ ней до крайней степени. Онъ доказывалъ себѣ такимъ образомъ не только, что онъ былъ властелиномъ, но что онъ хочетъ быть властелиномъ безъ всякой уступки, безъ всякаго раскаянія и даже безъ извиненія для своего дурного обращенія. Онъ не искалъ предлога для своихъ отсутствій, не говорилъ, что ѣдетъ половить немного рыбы, когда у него были совсѣмъ другія намѣренія. Онъ намѣревался поступать какъ хочетъ, и теперь и всегда, и хотѣлъ, чтобы его жена знала, что таково его намѣреніе. Она была теперь бездѣтна и, слѣдовательно, ему оставалось только заботиться о ея содержаніи. Это былъ его домъ и она могла въ нёмъ жить. А мясники, булочники и другіе поставщики обязаны были снабжать ея потребности. Мало того, въ ея распоряженіи были старый экипажъ и старыя лошади. Таковы были понятія сэра Гью Клэверинга объ обязанностяхъ, наложенныхъ на него его брачными обѣтами.
   -- Я ѣду въ Норвегію на будущей недѣлѣ.
   Такимъ образомъ сэръ Гью сообщилъ о своёмъ намѣреніи своей женѣ черезъ пять минутъ послѣ ихъ первой встрѣчи.
   -- Въ Норвегію, Гью?
   -- Да; почему же не въ Норвегію? Я и двое-трое другихъ поѣдемъ туда ловитъ рыбу. Арчи тоже ѣдетъ. Это удержитъ его отъ траты его денегъ или, лучше сказать, отъ траты денегъ не его.
   -- И какъ надолго ты поѣдешь?
   Часть теоріи сэра Гью Клэверинга состояла въ томъ, чтобы не лгать въ этихъ вещахъ. Онъ не унизился бы до того, чтобы скрыть обманомъ свои поступки; поэтому онъ отвѣчалъ на этотъ вопросъ точную правду.
   -- Я не думаю, чтобы мы воротились прежде октября.
   -- Не прежде октября?
   -- Да. Мы хотѣли пристать къ какому-нибудь берегу Нормандіи, а вѣроятно, заѣдемъ и въ Бретань. Я во всякомъ случаѣ ворочусь къ охотѣ за лисицей. А куропатки здѣсь провалились къ чорту, такъ что для нихъ не стоитъ пріѣзжать.
   -- Ты уѣдешь на четыре мѣсяца?
   -- Вѣроятно такъ, если не ворочусь до октября.
   Тутъ онъ оставилъ её, разсчитавъ, что она обдумаетъ всё это прежде, чѣмъ онъ воротится, и рѣшитъ, что жаловаться ей не будетъ никакой пользы. Она теперь знала его намѣреніе, и безъ сомнѣнія, быстро помирится съ этимъ, можетъ-быть, съ нѣсколькими слезами, которыя не огорчатъ его, если онъ ихъ не увидитъ.
   Но этого удара лэди Клэверингъ почти не могла перенести, почти не могла перенести молча. Почему она была недовольна поѣздкой мужа за границу, такъ какъ его присутствіе въ Англіи едвали могло быть для нея утѣшеніемъ, понять трудно. Еслибъ онъ остался въ Англіи, онъ рѣдко бывалъ бы въ Клэверингскомъ Паркѣ, а когда онъ бывалъ въ Паркѣ, онъ рѣдко удостоивалъ её своимъ обществомъ. Когда они бывали вмѣстѣ, онъ обыкновенно бранилъ её или сидѣлъ въ угрюмомъ молчаніи, какъ-будто эта фаза въ его жизни была почти нестерпима для него. Онъ былъ такъ необыкновенно непріятенъ въ своихъ сношеніяхъ съ нею, что можно бы подумать, что его отсутствіе должно бы быть предпочтительнѣе его присутствія. Но женщины могутъ перенести всё скорѣе чѣмъ небрежность; жестокость дурна, но небреженіе хуже жестокости. Обращаться съ нею, какъ-будто она не существовала или какъ-будто ея существованіе было непріятностью, которую просто надо было выносить и, на сколько было возможно, забывать, этого даже лэди Клэверингъ не могла вынести безъ ропота. Когдамужъ оставилъ её, она сидѣла и размышляла, какъ она можетъ напасть на своего притѣснителя. Это было женщина неспособная къ борьбѣ -- не такъ какъ ея сестра, которая знала хорошо, какъ употреблять палку для своей защиты; она была робка, не была одарена краснорѣчіемъ, наклонна къ зависимости, но она -- даже она, со всѣми своими недостатками -- чувствовала, что должна сдѣлать какое-нибудь сопротивленіе противъ оскорбленія, которому она теперь подвергалась.
   -- Гью, сказала она, когда увидала его потомъ:-- неужели ты дѣйствительно намѣренъ оставить меня до зимы?
   -- Я ничего не сказалъ о зимѣ.
   -- Ну, до октября?
   -- Я сказалъ, что уѣзжаю, и я обыкновенно думаю то, что говорю.
   -- Я не могу повѣрить этому, Гью; я не могу заставить, себя думать, что ты будешь такъ жестокъ.
   -- Послушай, Герми, если ты начнёшь ругаться, я этого не позволю.
   -- И я также не позволю. Что мнѣ дѣлать? Неужели я должна остаться совсѣмъ одна въ этомъ противномъ домѣ, похожемъ на казарму? Какъ тебѣ понравилось бы это? Вынесъ бы ты здѣсь хоть одинъ мѣсяцъ, а не четыре или пять? Я не хочу здѣсь остаться. Я прямо это тебѣ говорю.
   -- Куда же ты хочешь ѣхать?
   -- Я не хочу ѣхать никуда, но я поѣду куда-нибудь и умру, непремѣнно умру. Я отравлюсь или сдѣлаю что нибудь съ собой.
   -- Фи!
   -- Да, разумѣется, это для тебя шутка. Чѣмъ я это заслужила? Дѣлала ли я что-нибудь вопреки твоему желанію? Это всё потому что маленькій Гью, мой ангельчикъ... да, это потому; это жестоко съ твоей стороны, и совсѣмъ не похоже на мужа; это неблагородно. Это очень жестоко. Я не думала, чтобы кто-нибудь, могъ быть такъ жестокъ, какъ ты ко мнѣ.
   Тутъ она залилась слезами.
   -- Ты кончила, Герми? спросилъ её мужъ.
   -- Нѣтъ, не кончила.
   -- Такъ продолжай, сказалъ онъ.
   Но въ дѣйствительности она кончила и могла повторить только свое послѣднее обвиненіе.
   -- Ты очень, очень жестокъ.
   -- Ты ужъ говорила это.
   -- И я опять это скажу. Я буду говорить это всѣмъ, буду. Я скажу твоему дядѣ въ пасторатѣ, и онъ поговоритъ съ тобой.
   -- Послушай, Герми, я могу перенести много глупостей отъ тебя, потому что нѣкоторыя женщины любятъ говорить глупости; но если я узнаю, что ты разсказываешь обо мнѣ, особенно моему дядѣ или кому бы то ни было, я покажу тебѣ, что значитъ быть жестокимъ.
   -- Ты не можешь быть хуже, чѣмъ теперь.
   -- Не пробуй, вотъ и всё. А такъ какъ я теперь полагаю, ты сказала всё, что хотѣла сказать, мы будемъ считать этотъ предметъ разговора конченнымъ.
   Бѣдная женщина сказала всё, что могла сказать, и не имѣла болѣе никакихъ способовъ вести войну. Мысленно она могла это сдѣлать; мысленно она могла выйти изъ этого мрачнаго дома ночью и погибнуть въ сырости и холодѣ, оставивъ бумагу, которая разсказала бы свѣту, что её довела до этого жестокость ея мужа. Или она поѣдетъ къ Джуліи и оставитъ его навсегда. Она думала, что Джулія еще приметъ её. Но на одно она рѣшилась мысленно: она отправится съ жалобой къ мистриссъ Клэверингъ въ пасторатъ, хотя бы ея повелитель и властелинъ выказалъ свой гнѣвъ въ какомъ бы то ни было видѣ.
   На слѣдующій день самъ сэръ Гью сдѣлалъ ей предложеніе, которое нѣсколько смягчило положеніе дѣла. Это онъ сдѣлалъ своимъ обыкновеннымъ голосомъ, съ улыбкой на лицѣ и какъ-будто совсѣмъ забывъ вчерашнюю сцену.
   -- Я думаю, Герми, сказалъ онъ: -- что ты могла бы пригласить Джіулію сюда, пока меня не будетъ.
   -- Пригласить Джулію сюда?
   -- Да, почему же нѣтъ? Она навѣрно пріѣдетъ, когда узнаетъ, что я уѣхалъ.
   -- Я совсѣмъ не думала приглашать её, по-крайней-мѣрѣ послѣднее время.
   -- Нѣтъ, разумѣется. Но ты можешь сдѣлать это теперь. Кажется, она никогда не бываетъ въ Онгарскомъ Паркѣ, и судя по тому, что я слышалъ, врядъ ли будетъ. Я самъ поѣду къ ней.
   -- Ты поѣдешь къ ней?
   -- Да; родственники лорда Онгара желаютъ знать, можно ли её уговорить уступить имъ это помѣстье. Я обѣщалъ видѣться съ нею. Напиши прежде къ ней письмо и скажи, что я хочу её видѣть; проси её также пріѣхать сюда такъ скоро, какъ только она можетъ оставить Лондонъ.
   -- Но не лучше ли сдѣлали бы это стряпчіе, чѣмъ ты?
   -- Ну, пожалуй, что такъ; но мнѣ поручили извиниться передъ ней отъ всей Куртонской фамиліи; они думаютъ, что они поступили съ ней жестоко, и ей-богу, я этому вѣрю. Я также могу сказать слово и за себя. Если она не дура, она спрячетъ свой гнѣвъ въ карманъ и пріѣдетъ къ тебѣ.
   Лэди Клэверингъ понравилась мысль видѣть у себя сестру, но она не совсѣмъ еще смягчилась, чтобы принять позволеніе, данное ей теперь, какъ полное вознагражденіе за нанесённое оскорбленіе. Она сказала, что сдѣлаетъ какъ онъ велитъ, а потомъ вернулась къ своимъ обидамъ.
   -- Я не полагаю, чтобы Джулія, даже если она пріѣдетъ сюда на короткое время, нашла очень пріятнымъ жить въ такомъ мѣстѣ совсѣмъ одна.
   -- Она будетъ не совсѣмъ одна, когда ты будешь съ нею, угрюмо сказалъ Гью.
   Потомъ онъ ушолъ, опять оставивъ жену постепенно привыкать къ своему несчастью.
   Неудивительно, что лэди Клэверингъ не любила своего одиночества въ Клэверингскомъ Паркѣ; неудивительно, что сэръ Гью находилъ это мѣсто непріятнымъ. Домъ былъ большой, четыреугольный, каменный, не имѣлъ ни малѣйшей красивости современныхъ деревенскихъ домовъ. Садъ былъ далёко отъ дома, а холодный, печальный, плоскій паркъ подходилъ къ самымъ окнамъ. Комнаты были велики и высоки, прекрасны для большого хозяйства, но не имѣли въ себѣ того уютнаго, милаго комфорта, котораго одиночество требуетъ для своего утѣшенія. Мебель была старая и тяжолая, а занавѣсы тёмнаго цвѣта. Когда лэди Клэверингъ была тутъ одна -- а она почти всегда была одна -- она никогда не входила въ комнаты въ нижнемъ этажѣ. Она не проходила даже и переднюю, по которой надо было дойти до парадной двери. Она почти совсѣмъ не сходила внизъ, а когда и сходила, чтобы проѣхаться по приходскимъ переулкамъ въ старой фамильной каретѣ, она выходила изъ маленькой боковой двери, и такимъ образомъ во время отсутствія хозяина замка ставни нижнихъ оконъ даже не открывались. При подобныхъ обстоятельствахъ нечего удивляться, что лэди Клэверингъ считала это мѣсто тюрьмой.
   -- Я желала бы, чтобъ ты пріѣхалъ сюда неожиданно и посмотрѣлъ, какъ здѣсь мрачно, сказала она мужу.-- Не думаю, чтобы ты выдержалъ здѣсь одинъ, два дня.
   -- Я запру его совсѣмъ, если ты хочешь, сказалъ онъ.
   -- Куда же я поѣду? спросила она.
   -- Ты можешь ѣхать въ Мур-Голъ, если хочешь.
   Мур-Голъ былъ маленькій домъ въ небольшомъ имѣніи, принадлежавшемъ сэру Гью въ той части Дэвоншира, безобразнѣе, печальнѣе которой, можетъ-быть, не найдётся въ Англіи ни одного мѣста. Лэди Клэверингъ много слышала о Мур-Голѣ и боялась его, какъ героиня, которую принуждаютъ жить въ огромномъ, угрюмомъ замкѣ между Апеннинскими горами, боится замка поменьше и еще угрюмѣе, который находится гдѣ-нибудь выше, на горахъ.
   -- Почему я не могу поѣхать въ Брайтонъ? смѣло сказала лэди Клэверингъ.
   -- Потому, что я этого не хочу, отвѣчалъ сэръ Гью.
   Послѣ этого она пошла въ пасторатъ и разсказала мистриссъ Клэверингъ всѣ свои непріятности. Она написала къ сестрѣ, промедливъ однако два или три дня, и не получала отвѣта отъ лэди Онгаръ, пока сэръ Гью не уѣхалъ. Наканунѣ его отъѣзда она пошла въ пасторатъ. Къ этому мятежному поступку её принудила его угроза отправить её въ Мур-Голъ.
   -- Я не поѣду туда, если меня не потащутъ насильно, сказала она мистриссъ Клэверингъ.
   -- Я не думаю, чтобы онъ имѣлъ это намѣреніе, сказала мистриссъ Клэверингъ: -- онъ только хочетъ заставить васъ понять, что вамъ лучше остаться въ Паркѣ.
   -- Но еслибы вы знали, какой это домъ, чтобы оставаться въ нёмъ одной.
   -- Милая Герміона, я знаю. Но вы должны приходить къ намъ чаще, и мы постараемся сдѣлать, чтобы вамъ было лучше.
   -- Но какъ я могу это сдѣлать? Какъ я могу приходить въ домъ его дяди, потому что мой мужъ сдѣлалъ мой собственный домъ такимъ несчастнымъ, что я не могу его терпѣть? Мнѣ стыдно это дѣлать. Разумѣется, я вовсе не должна была говорить вамъ объ этомъ. Я не знаю, что сдѣлалъ бы онъ, еслибъ это узналъ; но тяжело переносить это всё, не говоря никому.
   -- Бѣдняжечка!
   -- Я иногда думаю, что попрошу мистера Клэвэринга поговорить съ нимъ и сказать ему тотчасъ, что я не хочу покоряться этому больше. Разумѣется, онъ съ ума сойдётъ отъ бѣшенства, но еслибъ онъ меня убилъ, я предпочла бы это, чѣмъ жить такимъ образомъ. Я увѣрена, что онъ только ждётъ, чтобы я умерла.
   Мистриссъ Клэверингъ сказала всё, что могла, для того, чтобы утѣшить бѣдную женщину; но она немногое могла сказать. Она только одобряла планъ пригласить лэди Онгаръ въ Паркъ, думая, можетъ-быть, что для Гарри будетъ безопаснѣе, пока эта дама останется въ Клэверингѣ, чѣмъ еслибы она осталась въ Лондонѣ. Но мистриссъ Клэверингъ очень сомнѣвалась, согласится ли лэди Онгаръ на это посѣщеніе. Она считала лэди Онгаръ жосткой, суетной, пристрастной къ удовольствіямъ женщиной, противъ которой, можетъ-быть, свѣтъ былъ виноватъ, но которая также и. сама много была виновата, для которой уединеніе Парка будетъ, можетъ-быть, еще нестерпимѣе, чѣмъ для старшей сестры. Но объ этомъ, разумѣется, она не сказала ничего. Лэди Клэверингъ оставила её, нѣсколько успокоенная, если не утѣшенная, и воротилась провести послѣдній вечеръ съ своимъ мужемъ.
   -- Я передумалъ и поѣду съ первымъ поѣздомъ, сказалъ онъ, увидѣвъ её на минуту передъ тѣмъ, какъ она пошла одѣваться къ обѣду.-- Я долженъ буду уѣхать отсюда вскорѣ послѣ шести часовъ, но лѣтомъ это для меня всё-равно.
   Такимъ образомъ она была лишена удовольствія завтракать съ нимъ въ послѣднее утро. Трудно было бы сказать, въ чомъ могло состоять это удовольствіе. Она должна была уже въ это время знать, что его присутствіе не доставляло ей ни одного изъ тѣхъ удовольствій, которыя обыкновенно ожидаются отъ общества. Онъ оказывалъ ей презрѣніе во всёмъ. Онъ рѣдко оказывалъ ей то вниманіе, которое всякая женщина ожидаетъ отъ всякаго мущины. Если онъ подавалъ ей тарелку или отрѣзывалъ кусокъ хлѣба, онъ показывалъ своимъ обращеніемъ и своими нахмуренными бровями, что это было для него въ тягость. За обѣдомъ и за завтракомъ онъ рѣдко говорилъ съ нею, имѣя за завтракомъ всегда или газету, или книгу передъ собой, а за обѣдомъ обращая своё вниманіе на собаку, лежавшую у его ногъ. Почему же чувствовала она себя жестоко обиженной этимъ послѣднимъ его завтракомъ, такъ жестоко обиженной, что она расплакалась, когда одѣвалась, соображая какъ мало она теряла? Потому что она любила этого человѣка, любила его, хотя теперь думала, что она его ненавидитъ. Мы очень рѣдко, какъ мнѣ кажется, любимъ тѣхъ, чью любовь мы или не имѣли, или не ожидаемъ имѣть, или по-крайней-мѣрѣ тѣхъ, на чью любовь мы не надѣялись; но когда она разъ существовала, дурное обращеніе рѣдко уничтожитъ её. Какъ она ни сердилась на этого человѣка, какъ ни готова была жаловаться на него, возмущаться противъ него, можетъ-быть и разстаться съ нимъ навсегда, а всё-таки она находила жестокимъ огорченіемъ, что не будетъ сидѣть съ нимъ за столомъ утромъ въ день его отъѣзда.
   -- Пусть Джэксонъ принесётъ мнѣ чашку кофе, пока я одѣваюсь, сказалъ онъ:-- я буду завтракать въ клубѣ.
   Она знала, что для этого нѣтъ никакой причины кромѣ той, что завтракать въ клубѣ было для него пріятнѣе, чѣмъ съ своей женой. Она перестала плакать передъ тѣмъ, какъ сошла къ обѣду, но всё еще была грустна. Это былъ послѣдній вечеръ и она чувствовала, что надо сказать что-нибудь особенное, но не знала, чего она ожидаетъ и что сама желаетъ сказать. Я думаю, что она искала случая простить ему, только онъ самъ не хотѣлъ быть прощонъ. Еслибъ онъ сказалъ ей хоть одно мягкое слово, она приняла бы это слово за извиненіе, но такого слова не было сказано. Онъ сидѣлъ напротивъ нея за обѣдомъ, пилъ вино и кормилъ свою собаку; но онъ былъ нелюбезенъ къ ней, и за этимъ обѣдомъ, какъ въ прежніе дни, она дѣлала видъ, будто ѣстъ, говорила время отъ времени какую-нибудь скучную фразу, на которую отвѣтъ былъ данъ односложнымъ словомъ, смотрѣла на него изъ-подъ рѣсницъ, черезъ свѣчи, движетъ ли имъ какое-нибудь чувство, а потомъ, съѣвъ нѣсколько ягодокъ земляники, оставила его одного. Всё-таки однако это была не послѣдняя минута. Придётъ время для объятій -- для холодныхъ объятій -- и онъ будетъ принуждёнъ сказать что-нибудь на прощаньи.
   Онъ, когда остался одинъ, прежде всего направилъ мысли на Джэка Стюарта и его яхту. Въ этотъ день онъ получилъ письмо отъ одного знатнаго друга -- отъ друга такого знатнаго, что онъ могъ даже позволить себѣ вольность съ Сэромъ Гью Клэверингомъ; въ этомъ письмѣ его знатный другъ говорилъ ему, что онъ поступаетъ безразсудно, отправляясь въ такую продолжительную поѣздку на маленькой яхтѣ Джэка Стюарта. Джэкъ, писалъ знатный другъ, ничего не понималъ въ этомъ, а шкипера, нанятые для плаванія на подобныхъ судахъ, имѣютъ единственной цѣлью держаться въ морѣ какъ можно дольше, заботясь о своёмъ жалованьи и постороннихъ доходахъ. Это можетъ-быть было очень хорошо для Джэка Стюарта, которому нечего было терять на свѣтѣ, кромѣ своей жизни и своей яхты, но знатный другъ думалъ, что подобный рискъ со стороны сэра Гью былъ просто глупостью. Но сэръ Гью былъ человѣкъ упрямый и никто изъ Клэверинговъ не пугался личной опасности. Можетъ-быть, Джэкъ Стюартъ не зналъ, какъ управляться съ яхтой, но Арчи зналъ. А что касается того, что яхта была мала, то сэръ Гью зналъ, что въ послѣдній сезонъ суда гораздо меньше ходили у норвежскихъ береговъ. Такимъ образомъ онъ отогналъ эту мысль изъ головы, не чувствуя слишкомъ сильной признательности къ своему знатному другу.
   Потомъ на нѣсколько минутъ онъ подумалъ о своёмъ домѣ. Что жена его сдѣлала для него для того, чтобы онъ безпокоился сдѣлать многое для нея? Она не принесла ему денегъ. Она не прибавила ничего ни своимъ умомъ, ни красотой, ни званіемъ къ его положенію въ свѣтѣ. Она не дала ему наслѣдника. Что получилъ онъ отъ нея для того, чтобы выносить ея пошлый разговоръ, ея поблёкшую, неряшливую миловидность? Можетъ-быть, минутное чувство состраданія, какой-нибудь упрёкъ совѣсти кольнулъ его въ сердце, когда онъ думалъ обо всёмъ этомъ, но если и такъ, то онъ немедленно подавилъ его сообразно съ правилами всей своей жизни. Онъ уже размышлялъ обо всѣхъ этихъ вещахъ и настроилъ свои мысли на нѣкоторыя намѣренія и не позволитъ себѣ поддаться женственной мягкости. У ней есть домъ, экипажъ, постель, содержаніе, одежда, и соображая, какъ мало сама она способствовала къ общему фонду, мужъ рѣшилъ, что, имѣя всѣ эти вещи, она имѣетъ всё, на что можетъ изъявлять притязанія. Потомъ онъ выпилъ рюмку хересу и пошолъ въ гостиную съ той жестокой улыбкой на лицѣ, которую привыкъ имѣть, когда имѣлъ намѣреніе сообщить женѣ, что она должна покориться существующему порядку и не причинять безполезныхъ хлопотъ, дѣлая видъ, будто она несчастлива.
   Онъ выпилъ чашку кофе, а она выпила чашку чаю и пыталась раза два сказать что-нибудь, особенное -- что-нибудь, что могло бы повести къ разговору объ ихъ разлукѣ, но онъ былъ остороженъ и хитёръ, а она не ловка и робка, и ей не удалось. Не пробылъ онъ тутъ и часа, когда взглянувъ на часы объявилъ, что уже десять часовъ и что онъ пойдётъ спать. Ну, можетъ-быть, лучше положить конецъ, обнять жену и покончить! Теперь ей сдѣлалось ясно, что всякое нѣжное слово, которое должно быть сказано съ обѣихъ сторонъ, должно было быть сказано въ этомъ послѣднемъ прощаніи. На глазахъ ея были слёзы, когда она встала поцаловать его, но слёзы эти выступили невольно и она старалась отереть ихъ такъ, чтобы онъ не видалъ. Когда онъ заговорилъ, онъ также всталъ, зажогъ для себя свѣчу и приготовился идти.
   -- Прощай, Герми, сказалъ онъ, покоряясь со свѣчой въ рукѣ неизбѣжному объятію.
   -- Прощай, Гью. Господь да благословитъ тебя, сказала она, обвивая руками его шею:-- пожалуйста, пожалуйста береги себя.
   -- Хорошо, сказалъ онъ.
   Положеніе его со свѣчой было неловко и онъ желалъ прекратить его. Но она приготовила слово, которое рѣшилась произнести -- бѣдное, слабое созданіе! Она еще обвивала рукою его члена, такъ что онъ не могъ ускользнуть, не оттолкнувъ её, а лобъ ея почти лежалъ на его груди.
   -- Гью, сказала она:-- ты не долженъ на меня сердиться за то, что я сказала тебѣ.
   -- Очень хорошо, сказалъ онъ:-- я не буду.
   -- И разумѣется, Гью, продолжала она: -- мнѣ не можетъ нравиться твой отъѣздъ.
   -- О! тебѣ понравится, сказалъ онъ.
   -- Нѣтъ, мнѣ не можетъ онъ нравиться; но, Гью, я не буду болѣе дурно думать объ этомъ. Только будь здѣсь такъ много, какъ ты можешь, когда воротишься домой.
   -- Хорошо, сказалъ онъ.
   Потомъ онъ поцаловалъ её въ лобъ и ушолъ отъ нея, говоря: себѣ дорогою, что она дура. Онъ видѣлъ её въ послѣдній разъ до отъѣзда; но она, бѣдная дурочка, встала рано утромъ и, выглядывая изъ занавѣси, между-тѣмъ какъ раннее лѣтнее солнце освѣщало ея глаза, видѣла, какъ онъ сошолъ съ крыльца, спустился по большимъ ступенямъ, сѣлъ въ кабріолетъ и уѣхалъ. Потомъ, когда стукъ колёсъ не слышался болѣе и когда глаза ея не могли уже видѣть его шляпы, бѣдная дурочка опять легла въ постель и плакала до-тѣхъ-поръ, пока заснула.
   

Глава XXXVI.
КАПИТАНЪ КЛЭВЕРИНГЪ ДѢЛАЕТЪ ПОСЛѢДНЮЮ ПОПЫТКУ.

   Поѣздку на яхтѣ предложилъ Арчи его братъ Гью.
   -- Джэкъ говоритъ, что онъ найдётъ для тебя каюту; лучше поѣзжай, сказалъ старшій братъ, понимая, что когда его повелѣніе такимъ образомъ произнесено, то дѣло можетъ считаться рѣшонымъ.-- Джэкъ доставитъ судно и матросовъ, а я съѣстные припасы и вино, и заплачу за ловлю, сказалъ Гью:-- такъ что тебѣ нечего совѣститься.
   Арчи не былъ расположенъ совѣститься насчотъ принятія каюты или съѣстныхъ припасовъ и вина, а особенно, такъ какъ онъ могъ заплатить за свой проѣздъ работой, но возникъ вопросъ, не слѣдуетъ ли ему ловить болѣе важную рыбу. Онъ еще не сдѣлалъ предложенія лэди Онгаръ, и хотя теперь зналъ, что ему нечего надѣяться отъ шпіонки, но всё-таки думалъ, что ему самому слѣдуетъ отважиться на рискъ. Его рѣшимость на этотъ счотъ всегда была сильнѣе послѣ, чѣмъ до обѣда, и вообще становилась сильнѣе по мѣрѣ того, какъ вечеръ уходилъ, такъ что онъ обыкновенно ложился въ постель съ твёрдымъ намѣреніемъ отправиться къ своему пріятелю Будлю рано на слѣдующій день; но разстояніе пугало его также, какъ и время дня, и его намѣреніе изумительно охладѣвало по близости къ Болтонской улицѣ. Когда, однако, братъ сообщилъ ему, что его совсѣмъ увезутъ со сцены дѣйствія, онъ подумалъ о прекрасномъ доходѣ и объ Онгарскомъ Паркѣ съ чувствомъ сожалѣнія и осмѣлился сдѣлать кроткое возраженіе.
   -- Какъ же дѣло съ Джуліей? сказалъ онъ.
   -- Я думалъ, что всё уже кончено, замѣтилъ Гью.
   -- Ахъ, Боже мой! совсѣмъ не кончено. Я еще ей и не предлагалъ.
   -- Знаю, и не полагаю, чтобы ты предложилъ когда-нибудь.
   -- Да, я предложу, то-есть, я намѣренъ предложить. Мнѣ совѣтовали не торопиться, то-есть я думалъ, что лучше будетъ дать ей успокоиться немножко послѣ того, какъ она въ первый разъ увидѣла меня.
   -- И оправиться отъ смущенія?
   -- Ну, не совсѣмъ такъ; я не полагаю, чтобы она была смущена.
   -- И мнѣ такъ кажется. Я думаю, что ты не имѣешь ни малѣйшей тѣни на успѣхъ, и такъ какъ ты ничего не дѣлалъ всё это время, тебѣ нечего и безпокоиться теперь.
   -- Но я сдѣлалъ кое-что, сказалъ Арчи, думая о семидесяти фунтахъ.
   -- Тебѣ лучше отказаться совсѣмъ, потому что она намѣрена выдти за Гарри.
   -- Нѣтъ!
   -- А я говорю тебѣ да. Пока ты раздумывалъ, онъ дѣйствовалъ. Судя по тому, что я слышу, она выдетъ за него хоть завтра, если онъ предложить.
   -- Но вѣдь онъ помолвленъ съ этой дѣвушкой, которая была у нихъ тамъ въ пасторатѣ, сказалъ Арчи такимъ тономъ, который показывалъ, съ какимъ ужасомъ онъ смотритъ на непостоянство Гарри Клэверинга къ Флоренсъ Бёртонъ.
   -- Что это значитъ? Неужели ты думаешь, что онъ дастъ проскользнуть сквозь пальцы семи тысячамъ фунтамъ годоваго дохода, потому что онъ обѣщалъ жениться на такой дѣвушкѣ какъ она? Если ея родные захотятъ затѣять противъ него процесъ, они заставятъ его заплатить протори и убытки по поводу его сватовства, вотъ и всё.
   Арчи совсѣмъ это не понравилось и онъ больше прежняго предался своимъ супружескимъ надеждамъ. Онъ почти думалъ, что имѣетъ право на деньги лэди Онгаръ, и считалъ чудовищной несправедливостью къ себѣ мысль о бракѣ между ею и ея кузеномъ.
   -- Я непремѣнно намѣренъ сдѣлать ей предложеніе, такъ какъ ужъ зашло слишкомъ далёко, сказалъ онъ.
   -- Ты воленъ поступать какъ хочешь.
   -- Да, разумѣется, я могу поступать какъ хочу, но когда человѣкъ затѣялъ что-нибудь, ему пріятно это кончить.
   Онъ всё думалъ о семидесяти фунтахъ, которые онъ употребилъ на это дѣло и которые могъ только воротить изъ кармана лэди Онгаръ.
   -- Стало-быть, ты не поѣдешь въ Норвегію?
   -- Если она приметъ моё предложеніе...
   -- Если она приметъ, разумѣется ты ѣхать не можешь, но предположимъ, что она не приметъ.
   -- Въ такомъ случаѣ почему же мнѣ не поѣхать?
   Вслѣдствіе этого, сэръ Гью далъ знать Джэку Стюарту, что Арчи присоединяется къ обществу, и отправился въ Клэверингъ, нисколько не сомнѣваясь на этотъ счотъ. Черезъ нѣсколько дней послѣ этого былъ другой маленькій обѣдъ въ военномъ клубѣ, куда никто не былъ допущенъ, кромѣ Арчи и его друга Будля. Когда происходили эти консультаціи, Арчи платилъ по счоту. Словесно не уговаривались насчотъ этого, но это устройство казалось естественно имъ обоимъ. Зачѣмъ Будлю уходить изъ билліардной полчаса ранѣе обыкновеннаго и посвящать разсчотливыя способности своего мозга къ услугамъ Арчи безъ всякаго вознагражденія? И необходимо было больше винъ, когда требовалось столько мышленія, и тяжести этого, разумѣется, Арчи не могъ позволить пасть на плеча своего друга. Еслибъ это не было объяснено, опытный читатель считалъ бы преданную дружбу Будля преувеличенной.
   -- Я непремѣнно сдѣлаю ей предложеніе завтра, сказалъ Арчи, смотря съ задумчивой физіономіей изъ окна клуба на улицу.-- Можетъ-быть, это значитъ слишкомъ торопиться, но я ужъ никакъ не могу.
   Онъ говорилъ нѣсколько хвастливымъ тономъ, какъ-будто гордился собой, и забылъ, что онъ уже прежде раза два прочолъ эти самыя слова.
   -- Заставь её знать, что ты тутъ, это главное, сказалъ Будль.-- Съ-тѣхъ-поръ, какъ я разобралъ эту женщину въ Монтской улицѣ, я почувствовалъ, что ты самъ долженъ хлопотать за себя.
   -- Ты сдѣлалъ это хорошо, сказалъ Арчи, который зналъ, что степень поощренія, которой онъ можетъ надѣяться отъ своего друга, должна зависѣть отъ похвалы, которую онъ скажетъ самъ.-- Да, ты разобралъ её необыкновенно хорошо.
   -- Такого рода вещи по моей части, сказалъ Будль съ сознательной гордостью.-- А прямо просить лэди Онгаръ выйти за меня -- честное слово, я боялся бы сдѣлать это самъ.
   -- Я не имѣю этого чувства, сказалъ Арчи.
   -- Это больше по твоей части, сказалъ Будль.-- А я съ своей стороны люблю устроивать то, что я называю дипломаціей. Ты можешь видѣть её завтра?
   -- Я надѣюсь. Я пойду рано, то-есть какъ только пересмотрю газеты и напишу нѣсколько писемъ. Да, я думаю, что она меня приметъ. А что Гью говоритъ о Гарри Клэвёрингѣ, ну чортъ побери! знаешь, человѣкъ не можетъ поступать такимъ образомъ; можетъ ли?
   -- Потому что онъ помолвленъ на другой, хочешь ты сказать?
   -- Онъ пригласилъ её къ своимъ роднымъ, какъ-будто они будутъ вѣнчаться завтра! Если человѣкъ дѣлаетъ такія вещи, какая женщина можетъ считать себя въ безопасности?
   -- Желалъ бы я знать, нравится ли онъ ей? спросилъ хитрый Будль.
   -- Кажется, онъ ей нравился въ прежнее время, но это не значитъ ничего. Она теперь понимаетъ вещи и будетъ думать о будущемъ. Мой сынъ получитъ Клэверингское имѣніе и будетъ баронетъ, а не его сынъ. Видишь, какая выгода на моей сторонѣ.
   Когда этотъ пиръ кончился, Будль рѣшилъ, что это будетъ послѣдній по этому поводу. Дѣло потеряло свою новизну и цѣна, заплаченная ему, была недостаточна для того, чтобы далѣе привлекать его вниманіе.
   -- Я буду здѣсь завтра въ четыре часа, сказалъ онъ, вставая со стула для того, чтобы удалиться въ курительную комнату:-- и тогда мы будемъ знать всё. Какъ бы это ни кончилось, тебѣ не стоитъ больше заниматься этимъ дѣломъ. Я сказалъ: попытайся завтра, а потомъ покончи со всѣмъ.
   Арчи въ отвѣтъ на это объявилъ, что это были именно его чувства, а потомъ пошолъ приготовиться молча и въ уединеніи для трудовъ слѣдующаго дня.
   На слѣдующій день въ два часа лэди Онгаръ сидѣла одна въ гостиной нижняго этажа въ Болтонской улицѣ. О болѣзни Гарри Клэверинга она еще не слыхала ничего, ни объ его отсутствіи изъ Лондона. Она не видала его съ-тѣхъ-поръ, какъ онъ разстался съ нею въ тотъ вечеръ, когда просилъ её быть его женой, и послѣднія слова, которыя она слышала отъ него, были этой послѣдней просьбой. Она тогда просила его быть вѣрной ея соперницѣ, Флоренсъ Бёртонъ. Она сказала ему это, несмотря на свою любовь -- на свою любовь къ нему и на его любовь къ ней. Она сказала, что они не могутъ теперь сдѣлаться мужемъ и женой; но онъ не признавалъ истины ея словъ. Она не могла писать къ нему. Она не могла сдѣлать перваго шага. Она не могла дѣлать вопросовъ. У ней не было друга, къ которому она могла бы имѣть довѣріе. Она могла только ждать его, пока онъ придётъ къ ней или напишетъ и дастъ ей знать, какова будетъ ея судьба.
   Она сидѣла съ письмомъ въ рукѣ, которое только что было принесено къ ней отъ Софи -- отъ ея бѣдной, умиравшей съ голода, но неутомимой Софи. Софи она не видала съ-тѣхъ-поръ, какъ разсталась съ нею на платформѣ желѣзной дороги, и тогда разлука произошла въ враждебныхъ отношеніяхъ, которыя предполагались вѣчными. Какъ она ни была одинока, она радовалась избавленію отъ дружбы Софи и не желала возобновленія прежнихъ связей. Но не такъ было съ болѣе любящей Софи, и Софи написала слѣдующее:

Монтская улица, въ пятницу утромъ.

   "Дражайшая, дражайшая Жюли, моё сердце такъ печально, что я не могу болѣе молчать. Какъ, неужели такая дружба, какъ наша, можетъ умереть въ одну минуту? О, нѣтъ! по-крайней-мѣрѣ не въ моей груди, которая наполнена любовью къ моей Жюли. И моя Жюли не отвернётся отъ своего друга, который былъ такъ вѣренъ -- ахъ! и въ такія еще минуты -- о! да, въ такія минуты!-- только за одно сердитое слово или за маленькую нескромность. И что это впрочемъ насчотъ моего брата? Ба! онъ дуракъ, вотъ и всё. Если вы желаете, я никогда не буду съ нимъ говорить. Что такое мой братъ въ сравненіи съ моей Жюли? Мой братъ для меня ничего. Я сказала ему, что мы ѣдемъ на этотъ проклятый островъ -- проклятый оттого, что моя Жюли поссорилась тамъ со мной -- и онъ отправился за нами слѣдомъ. Что могла я сдѣлать? Я не могла привязать его за ногу въ его лондонскомъ клубѣ. Онъ такой человѣкъ, котораго никто не можетъ привязать за ногу -- Боже мой, нѣтъ. Его очень трудно привязать.
   "Желаю ли я, чтобы онъ былъ вашимъ мужемъ? Никогда! Зачѣмъ мнѣ желать, чтобы онъ былъ вашимъ мужемъ? Еслибы и была мущиной, моя Жюли, я пожелала бы васъ для себя. Но я не мущина, и почему же вамъ не взять того, кто болѣе вамъ нравится? Будь я на вашемъ мѣстѣ, съ вашей красотой, деньгами, молодостью, я вышла бы за всякаго, кто мнѣ понравится, я знаю, разумѣется -- развѣ я не видала?-- ваше сердечко желаетъ отдаться молодому Клэверингу -- не дураку капитану -- какой онъ дуракъ!-- а тому другому, который не дуракъ, человѣкъ умный и такой красавецъ! Да, въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія. Онъ красивъ какъ Фебъ. (Это было добродушно со стороны Софи, которая, какъ читатели вспомнятъ, ненавидѣла Гарри Клэверинга).
   "Ну, зачѣмъ ему не принадлежать вамъ? А ваша бѣдная Софи сдѣлаетъ всё, что въ ея власти, для того, чтобы помочь другу, котораго она любитъ. Вотъ эта дѣвочка -- да, это правда что я сказала вамъ. Но дѣвочки не всегда могутъ имѣть чего хотятъ. Онъ весёлый обманщикъ. Мущины, которые такъ красивы какъ Фебъ, всегда обманщики. Но вы не будете обмануты -- вы съ вашими деньгами, съ вашей красотой и съ вашимъ, какъ вы называете, званіемъ. Нѣтъ, я этого не думаю. И мнѣ кажется, что эта дѣвочка должна покориться этому, какъ покорились другія дѣвочки, послѣ того, какъ мущины научились говорить ложь. Это мой совѣтъ, и если вы мнѣ позволите, я могу оказать вамъ хорошую помощь.
   "Дражайшая Жюли, подумайте обо всёмъ этомъ и не изгоняйте вашу Софи. Я такъ вамъ вѣрна, что не могу жить безъ васъ. Напишите мнѣ одно слово позволенія и я приду къ вамъ и встану на колѣна у вашихъ ногъ, а пока я остаюсь вашимъ преданнѣйшимъ другомъ.

"СОФИ".

   Лэди Онгаръ, получивъ это письмо, нисколько не перемѣнила своего намѣренія относительно мадамъ Горделу; она знала очень хорошо, куда стремилось сердце Софи, и не хотѣла поддаваться; но разсужденіе Софи тѣмъ не менѣе имѣло своё дѣйствіе; почему ей, лэди Онгаръ, съ своею молодостью, красотой, богатствомъ и званіемъ, не имѣть того одного, что одно можетъ сдѣлать её счастливою? Видя, какъ видѣла она, что дѣлая счастливою себя, она можетъ сдѣлать такъ много, можетъ дать такъ много выгодъ тому, кого она любила. Она уже узнала, что деньги, полученныя ею за себя, очень мало способствовали къ тому, чтобы сдѣлать её счастливою въ ея настоящемъ положеніи. Какая польза была для нея въ томъ, что она имѣла экипажъ, лошадей и двухъ лакеевъ шести футъ роста? Одно пріятное слово отъ тѣхъ, кого она могла любить -- отъ мущины или женщины, которыхъ она могла бы уважать -- стоили бы всего. Она ѣздила въ своё пріятное помѣстье -- помѣстье такое пріятное, что оно славилось между роскошными, пріятными помѣстьями англійскаго провинціальнаго дворянства; она ѣздила туда, надѣясь быть счастливой однимъ чувствомъ, что это всё ея; а всё тамъ было для нея такъ невыразимо грустно, такъ печально въ строгости своего уединенія, что она была не въ состояніи выносить жизнь среди тѣни своихъ собственныхъ деревьевъ. Всѣ ея яблоки до-сихъ-поръ превращались въ золу между ея зубами, потому что ея судьба принудила её попытаться ѣсть ихъ одной. Но еслибы она могла отдать фрукты ему, еслибы она могла сдѣлать, чтобы всѣ яблоки были его, а не ея, тогда не сдѣлался ли бы сладокъ ихъ сокъ для нея?
   Она объявила себѣ, что не заставляла бы этого человѣка сдѣлаться невѣрнымъ своей невѣстѣ, еслибы, дѣлая такимъ образомъ, она не могла принести большую пользу ему. Не очевидно ли было, что Гарри Клэверингъ былъ джентльмэнъ, назначенный блистать между знатными молодыми людьми, но не въ состояніи проложить себѣ дорогу своимъ собственнымъ прилежаніемъ? Говоря это о нёмъ, она не знала, какое тяжолое обвиненіе она произносила противъ него; но какая женщина въ своёмъ собственномъ сердцѣ обвинитъ человѣка, котораго она любитъ? Если онъ женится на Флоренсъ Бёртонъ, не погубитъ ли онъ себя, а вѣроятно и её? Но она могла дать ему всё, что ему было нужно. Хотя Онгарскій Паркъ, со всѣми своими богатыми пастбищами, развѣсистыми дубами и мычащими коровами, для нея одной печаленъ какъ берегъ Мёртваго моря, для него -- и для нея вмѣстѣ съ нимъ -- не былъ ли бы онъ настоящимъ раемъ? Не былъ ли бы онъ эдемомъ, въ которомъ такой Фебъ могъ сіять среди коловратныхъ движеній своихъ спутниковъ? Когда она думала обо всёмъ этомъ и задавала себѣ эти вопросы, совѣсть говорила ей, что она не имѣла права ни на любовь, ни на руку Гарри; но-всё таки она не могла перестать желать, чтобы ей достались хорошія вещи, хотя она ихъ не заслужила. Увы! хорошія вещи незаслуженныя слишкомъ часто теряютъ своё достоинство, когда ихъ получаютъ. Когда она сидѣла съ письмомъ Софи въ рукѣ, дверь отворилась и доложили о капитанѣ Клэверингѣ.
   Капитанъ Арчибальдъ Клэверингъ опять нарядился въ самый лучшій свой костюмъ, по даже и теперь не показывалъ своимъ видомъ ту способность къ предстоящему дѣлу, которой онъ хвалился наканунѣ вечеромъ своему другу. Лэди Онгаръ, я думаю, отчасти угадала цѣль его визита. Она примѣтила, или можетъ-быть безсознательно почувствовала, во время его перваго посѣщенія, что визитъ этотъ былъ сдѣланъ не просто изъ вѣжливости. Она знала Арчи въ прежнее время и ей было извѣстно, что великолѣпіе его костюма имѣло значеніе. Ну, если что-нибудь въ этомъ родѣ должно быть сдѣлано, то чѣмъ скорѣе оно будетъ сдѣлано, тѣмъ лучше.
   -- Джулія, сказалъ онъ, какъ только сѣлъ:-- надѣюсь, что я имѣю удовольствіе видѣть васъ совершенно здоровой?
   -- Я совсѣмъ здорова, благодарю васъ, отвѣчала она.
   -- Вы, кажется, уѣзжали изъ Лондона?
   Она сказала ему, что ѣздила на островъ Уайтъ дня на два, и потомъ наступило короткое молчаніе.
   -- Когда я услыхалъ, что вы уѣхали, сказалъ онъ:-- я боялся, что можетъ-быть вы нездоровы.
   -- О Боже! нѣтъ; ничуть не бывало.
   -- Я такъ радъ, сказалъ Арчи, и потомъ опять замолчалъ.
   Однако, онъ сознавалъ, что много вложилъ выраженія въ свои разспросы объ ея здоровья, и теперь долженъ былъ разсчитать, какъ ему лучше воспользоваться началомъ, которое онъ приготовилъ для себя.
   -- Вы недавно видѣли мою сестру? спросила лэди Онгаръ.
   -- Вашу сестру? нѣтъ. Она всё въ Клэверингѣ. Я нахожу, что Гью поступаетъ чертовски дурно, держа её тамъ, когда онъ самъ въ Лондонѣ. По моему мнѣнію, мужъ совсѣмъ долженъ быть не таковъ.
   -- Я полагаю, ей это нравится, сказала лэди Онгаръ.
   -- Если это ей нравится, тогда другое дѣло, сказалъ Арчи. Наступило новое молчаніе.
   -- Не чувствуете ли вы себя одинокою здѣсь иногда? спросилъ онъ.
   Лэди Онгаръ чувствовала, что лучше будетъ для всѣхъ сторонъ, если это кончится скорѣе, а это не могло кончиться, если она не поможетъ ему сама.
   -- Очень одинокой, сказала она:-- но участь всѣхъ вдовъ быть одинокими.
   -- Я совсѣмъ этого не вижу, рѣзко сказалъ Арчи:-- развѣ когда онѣ безобразны и стары. Когда вдова овдовѣетъ, бывши замужемъ много лѣтъ, тогда, я полагаю, она хочетъ остаться одинокой, и я полагаю, имъ это нравится.
   -- Право не могу сказать. Мнѣ это не нравится.
   -- Стало-быть, вы желаете перемѣны?
   -- Это очень запутанный сюжетъ, капитанъ Клэверингъ, и такой, о которомъ я не расположена разсуждать теперь. Можетъ быть, года черезъ два я опять стану бывать въ обществѣ. Это дѣлаютъ почти всѣ вдовы.
   -- Но я думалъ о другомъ, сказалъ Арчи, доведя себя до этого пункта съ сильной энергіей, но и съ многими признаками, что ему неловко заниматься этимъ дѣломъ:-- ей-богу! я думалъ.
   -- О чомъ же вы думали, капитанъ Клэверингъ?
   -- Я думалъ... разумѣется, вы знаете, Джулія, что по смерти маленькаго Гью я первый наслѣдникъ титула послѣ брата?
   -- Бѣдный Гьюичка! Я увѣрена, что вы слишкомъ великодушны для того, чтобъ радоваться этому.
   -- Это правда. Когда два товарища предлагали мнѣ обѣдать въ клубѣ за успѣхъ моихъ надеждъ, я не захотѣлъ. Но это фактъ; неправда-ли?
   -- Я полагаю, въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія.
   -- Ни малѣйшаго, и большая часть имѣнія укрѣплена за прямыми наслѣдниками, хотя Гью и безъ того не продалъ бы и десятины изъ фамильнаго помѣстья. Въ этомъ отношеніи я обезпеченъ. Не думаю, чтобъ онъ когда-нибудь въ жизни занялъ шиллингъ или заложилъ хоть одну десятину.
   -- Я думаю, что онъ человѣкъ благоразумный.
   -- Мы оба благоразумны. Я скажу это о себѣ, хотя мнѣ не слѣдовало бы говорить. А теперь, Джулія, лучше будетъ сказать всё въ короткихъ словахъ. Послушайте, если вы возьмёте меня такимъ, каковъ я есть, чортъ меня побери, если я не буду счастливѣйшимъ человѣкомъ во всёмъ Лондонѣ. Право буду. Я всегда былъ необыкновенно къ вамъ привязанъ, хотя никогда этого не говорилъ въ прежнее время, потому что... потому что, видите, какая польза человѣку дѣлать предложеніе дѣвушкѣ, если они оба не имѣютъ ни фартинга? Я думаю, что это нехорошо, право думаю; но теперь другое дѣло.
   Конечно, теперь было другое дѣло.
   -- Капитанъ Клэверингъ, сказала она:-- я очень жалѣю, что вы безпокоили себя такой мыслью.
   -- Не говорите этого, Джулія. Это не безпокойство, а удовольствіе.
   -- Но то, о чомъ вы думаете, никогда не можетъ быть.
   -- Можетъ. Почему же не можетъ? Я не тороплюсь. Я подожду, сколько времени вы назначите, а пока буду дѣлать, что вы пожелаете. Не говорите нѣтъ, не подумавъ объ этомъ.
   -- Это одна изъ такихъ вещей, капитанъ Клэверингъ, которыя требуютъ большаго размышленія, чѣмъ женщина можетъ имъ дать въ первую минуту.
   -- А! вы такъ думаете теперь, потому что вы нѣсколько удивлены.
   -- Ну, да, я нѣсколько удивлена, такъ какъ наши прежнія сношенія не дѣлали вѣроятнымъ подобное предложеніе.
   -- Это потому, что я думалъ, что этого не слѣдуетъ дѣлать, сказалъ Арчи, которому, такъ какъ онъ теперь разгорячился, нравился звукъ собственнаго голоса.
   -- А я нахожу, что этого не слѣдуетъ дѣлать и теперь. Вы должны выслушать меня на минуту, капитанъ Клэверингъ, чтобъ не было ошибки. Повѣрьте мнѣ, о подобномъ планѣ совершенно не можетъ быть и рѣчи, совершенно.
   Произнося послѣднее слово, она успѣла придать своему голосу тонъ, который сдѣлалъ впечатлѣніе на него.
   -- Я не могу ни въ какомъ случаѣ сдѣлаться вашей женой. Вы можете считать это совершенно рѣшоннымъ, потому что это избавитъ насъ обоихъ отъ непріятностей.
   -- Вы не должны еще говорить такъ рѣшительно, Джулія.
   -- Да, я должна. И если вы мнѣ не обѣщаете оставить это, я должна буду приказать моимъ слугамъ не пускать васъ ко мнѣ въ домъ. Мнѣ будетъ жаль это сдѣлать, и я думаю, что вы избавите меня отъ этой необходимости.
   Онъ избавилъ её и прежде чѣмъ ушолъ, далъ ей требуемое обѣщаніе.
   -- Вотъ это хорошо, сказала она, протягивая ему руку:-- теперь мы разстанемся друзьями.
   -- Мнѣ будетъ пріятно остаться вашимъ другомъ, сказалъ онъ робкимъ голосомъ и за этимъ простился.
   Для него было большимъ успокоеніемъ, что яхта Джэка Стюарта и поѣздка въ Норвегію остались ему въ утѣшеніе.
   

Глава XXXVII.
ЧТО ЛЭДИ ОНГАРЪ ДУМАЛА ОБЪ ЭТОМЪ.

   Можетъ-быть вспомнятъ, что мистриссъ Бёртонъ составила въ своёмъ сердцѣ планъ, о которомъ она думала съ большимъ волненіемъ и въ которомъ не могла просить помощи своего мужа, зная хорошо, что онъ не только не поможетъ, но и совершенію не одобритъ его. Однако, она не могла совершенно изгнать это изъ своихъ мыслей, думая, что это можетъ послужить средствомъ свести опять Гарри Клэверинга съ Флоренсъ. Мужъ ея теперь совсѣмъ осудилъ бѣднаго Гарри и произносилъ противъ него приговоръ конечно, не при Флоренсъ, но очень часто при своей женѣ. Цецилія, по-женски, болѣе сердилась на обстоятельства, чѣмъ на виноватаго мущину, на обстоятельства и на женщину, которая стала на дорогѣ Флоренсъ. Она была совершенно готова простить Гарри, если только Гарри можно было наконецъ направить на настоящій путь. Онъ былъ хорошъ собой и имѣлъ пріятныя манеры въ домѣ и вообще былъ слишкомъ драгоцѣннымъ женихомъ для того, чтобъ его лишиться безъ большой борьбы. Поэтому она держалась своего плана и наконецъ привела его въ исполненіе.
   Она отправилась одна изъ своего дома въ одно утро и, сѣвъ въ омнибусъ въ Промптонѣ, вышла въ Пиккадилли напротивъ Грин-Парка. Почему она не рѣшилась сказать кучеру, чтобъ онъ остановился въ Болтонской улицѣ, едвали можно объяснить; но она чувствовала, что назвавъ мѣстность, она какъ будто сознаётся въ винѣ. Она вышла передъ домомъ Перваго Министра -- какъ было тогда -- и жолтаго дворца, выстроеннаго однимъ изъ нашихъ купеческихъ князей, и повернула въ улицу, входъ въ которую ей воспрещала ея совѣсть. Дрожащею рукою постучалась она въ дверь лэди Онгаръ.
   Флоренсъ между-тѣмъ сидѣла одна въ Онслоу-Крешентъ. Она знала теперь, что Гарри боленъ въ Клэверингѣ, что онъ очень боленъ, хотя мистриссъ Клэверингъ увѣряла, что его болѣзнь не опасна. Мистриссъ Клэверингъ написала къ ней самой со всѣмъ прежнимъ дружелюбіемъ и любовью, съ горячей любовью, которая была почти неестественна. Было ясно, что мистриссъ Клэверингъ не знала грѣховъ Гарри. Или, намекнула Цецилія, можетъ-быть, мистриссъ Клэверингъ знала и рѣшила повелительно, чтобъ эти грѣхи были изгнаны и сдѣлались основаніемъ для чуднаго искренняго раскаянія. А какъ было бы пріятно принять эту блудную овечку, воротившуюся опять въ стадо, а потомъ лишить её возможности къ бродячей жизни, связать её пріятными путами, какъ слѣдуетъ связывать домашнюю овцу, и сдѣлать её гордостью стада! Но всё это составляло часть плана Цециліи и объ этомъ планѣ бѣдная Цецилія не знала ничего. По мнѣнію Флоренсъ, письмо мистриссъ Клэверингъ было написано подъ вліяніемъ ошибки. Гарри дома смолчалъ о своей тайнѣ и намѣренъ былъ молчать. Но Флоренсъ чувствовала, что для нея невозможно будетъ отвѣчать на это письмо, не сказавъ всю правду. Для нея было бы очень непріятно оставить безъ отвѣта такое доброе письмо, и было совершенно невозможно, чтобы она написала Гарри въ прежнемъ духѣ.
   -- Лучше будетъ разсказать ей всё, говорила Флоренсъ:-- и я буду избавлена отъ огорченія имѣть съ нимъ прямыя сношенія.
   Ея братъ, которому Цецилія это повторила, одобрилъ намѣреніе сестры.
   -- Пусть она взглянетъ на это прямо и перенесётъ и переживётъ, сказалъ онъ.-- Пусть она сдѣлаетъ это тотчасъ, чтобы разомъ кончить всю эту глупую сентиментальность.
   Но Цецилія съ этимъ не соглашалась, и такъ какъ Флоренсъ прямо объявила о своёмъ намѣреніи, Цецилія была принуждена исполнить свой планъ гораздо скорѣе, чѣмъ намѣревалась. Между-тѣмъ Флоренсъ вынула свою маленькую письменную шкатулку и написала письмо. Со слезами и съ душевною тоскою, понятною только женщинамъ, которыя были доведены до этого, было написано это письмо. Еслибъ она могла выразить свои мысли съ пылкостью, это было бы сравнительно легко, но ей слѣдовало быть спокойной и очень воздержной въ словахъ, и отказаться отъ своихъ правъ не только безъ упрёка, но даже и безъ намёка на свою любовь. Пока Цецилія была въ отсутствіи, письмо было написано, переписано и скопировано; но мистриссъ Бёртонъ была обезпечена тѣмъ, что ея золовка обѣщала ей не посылать письма, пока она не прочтётъ.
   Когда мистриссъ Бёртонъ постучалась въ дверь лэди Онгаръ, у ней въ рукахъ была записка, приготовленная для слуги. Она свидѣтельствовала своё уваженіе лэди Онгаръ и желала, чтобы лэди Онгаръ приняла её. Въ запискѣ заключалось только это и больше ничего, и когда слуга взялъ её отъ нея, она объявила о своёмъ намѣреніи подождать въ передней, пока получитъ отвѣтъ. Но её провели въ гостиную и тутъ она оставалась съ четверть часа и въ это время вовсе не была спокойна. Можетъ-быть, лэди Онгаръ не захочетъ принять её; но если этого не случится, если она успѣетъ увидѣться съ этой дамой, какъ она найдётъ краснорѣчіе для защиты своего дѣла? Черезъ четверть часа сама лэди Онгаръ отворила дверь и вошла въ комнату.
   -- Мистриссъ Бёртонъ, сказала она, улыбаясь:-- мнѣ право стыдно, что я заставила васъ дожидаться такъ долго, но говорятъ, что откровенное признаніе полезно для души, и дѣло въ томъ, что я еще не была одѣта.
   Тутъ она повела мистриссъ Бёртонъ наверхъ, посадила её на диванъ, а сама сѣла на кресло, откуда могла видѣть хорошо, но гдѣ её нельзя было видѣть, и граціозно разложила складки своего утренняго платья, вполнѣ давъ почувствовать своей гостьѣ, что она должна считать себя какъ дома.
   Мы можемъ, я думаю, предположить, что откровенное признаніе лэди Онгаръ принесло бы очень мало пользы для ея души, такъ какъ въ нёмъ не было правды, этой первой потребности для всѣхъ признаній. Лэди Онгаръ была такъ одѣта, что могла принять свою гостью, но она почувствовала, что особенныя приготовленія были необходимы для пріёма той, которая пришла къ ней. Она знала хорошо, кто была мистриссъ Бёртонъ, и отгадала цѣль, для которой она пришла. По тому, какъ она теперь будетъ держать себя, могло зависѣть рѣшеніе вопроса, который былъ такъ важенъ для нея. Долженъ ли Фебъ сдѣлаться владѣльцемъ Онгарскаго Парка? Для того, чтобы достигнуть теперь успѣха, она должна поддерживать превосходство въ этомъ наступающемъ свиданія, и поддерживаніе всякаго превосходства много зависитъ отъ наружности мущины или женщины; она должна подумать нѣсколько о тѣхъ словахъ, какія она произнесётъ, и нѣсколько также о своей собственной цѣли. Она вполнѣ рѣшилась одержать верхъ надъ мистриссъ Бёртонъ, если это возможно, но еще не совсѣмъ рѣшилась насчотъ другой цѣли. Она желала, чтобы Гарри Клэверингъ принадлежалъ ей. Она желала бы наградить эту Флоренсъ Бёртонъ половиною своего состоянія, еслибъ это было возможно. Но тѣмъ не менѣе, она имѣла сомнѣніе, не лучше ли ей бросить свои желанія и отказаться отъ надежды на счастье. О мистриссъ Бёртонъ лично она не знала ничего и ожидала увидѣть женщину съ рѣзкими чертами и, можетъ-быть, довольно пошлую, услыхать голосъ, непріятно показывавшій твёрдую душу, и была пріятно удивлена, увидѣвъ хорошенькую, кроткую женщину, которая съ перваго раза показала, что она сама боится своего поступка.
   -- Я слышала ваше имя, мистриссъ Бёртонъ, сказала лэди Онгаръ:-- отъ нашего общаго друга мистера Клэверинга и не сомнѣваюсь, что вы и моё имя слышали также отъ него.
   Это сказала она, соображаясь съ маленькимъ планомъ, который въ эти четверть часа составила для своего собственнаго руководства. Мистриссъ Бёртонъ удивилась и сначала была доведена до молчанія открытымъ произнесеніемъ имени, которое сама она затруднялась произнести. Однако, она сказала, что это правда. Она слышала имя лэди Онгаръ отъ мистера Клэверинга.
   -- Мы въ родствѣ, продолжала лэди Онгаръ:-- моя сестра замужемъ за его двоюроднымъ братомъ сэромъ Гью, и когда я жила съ сестрою въ Клэверингѣ, онъ жилъ въ тамошнемъ пасторатѣ; это было до моего замужства.
   Она была совершенно непринужденна въ обращеніи и льстила себя мыслью, что достигла полнѣйшаго превосходства надъ своей гостьей.
   -- Я слышала это отъ мистера Клэверинга, сказала Цецилія.
   -- И онъ былъ очень вѣжливъ ко мнѣ, когда я воротилась сюда. Можетъ-быть, вы и объ этомъ слышали? Онъ нанялъ этотъ домъ для меня и вообще былъ полезенъ, какъ и слѣдуетъ быть молодымъ людямъ. Кажется, онъ служитъ въ одной конторѣ съ вашимъ мужемъ, неправда-ли? Надѣюсь, что я не заставила его залѣниться.
   Всё это было очень хорошо и очень мило, но мистрисъ Бёртонъ чувствовала, что она не дѣлаетъ ничего для достиженія своей цѣли.
   -- Кажется, онъ лѣнится, сказала она:-- но я не имѣла намѣренія безпокоить васъ насчотъ этого.
   Услышавъ это, лэди Онгаръ улыбнулась. Это обвиненіе Гарри въ лѣности забавляло её, когда она вспоминала, какъ мало значила бы это лѣность, еслибъ она только могла поступить по своему желанію.
   -- Бѣдный Гарри! сказала она:-- я полагаю, что его грѣхи будутъ приписаны мнѣ. Но я думаю, знаете, что онъ не годится для подобной работы.
   -- Можетъ-быть... то-есть, я право не могу сказать. Кажется, мистеръ Бёртонъ никогда не выражалъ подобнаго мнѣнія, а если и выражалъ...
   -- Если и выражалъ, вы этого не сказали бы.
   -- Не думаю, лэди Онгаръ, особенно посторонней.
   -- Я не посторонняя для Гарри Клэверинга, сказала лэди Онгаръ, совершенно перемѣнивъ тонъ своего голоса.
   -- Да, я это знаю. Вы знали его прежде насъ. Мнѣ это извѣстно.
   -- Да, прежде чѣмъ онъ вздумалъ вступить въ контору къ вашему мужу, мистриссъ Бёртонъ, задолго до того, какъ онъ былъ въ Страттонѣ.
   Страттонъ подоспѣлъ на помощь къ Цециліи и какъ будто бѣлъ названъ для того, чтобы дать ей возможность приняться за своё дѣло.
   -- Да, сказала она:-- но всё-таки онъ поѣхалъ въ Страттонъ и тамъ познакомился съ моей золовкой Флоренсъ Бёртонъ.
   -- Я это знаю, мистриссъ Бёртонъ.
   -- И былъ помолвленъ съ нею.
   -- И это знаю. Онъ мнѣ говорилъ.
   -- А говорилъ ли онъ вамъ, сдержать или разорвать эту помолвку намѣренъ онъ?
   -- Ахъ, мистрисъ Бёртонъ! справедливъ ли этотъ вопросъ? Справедливъ ли къ нему и ко мнѣ? Если онъ выбралъ своей повѣренной меня, а не васъ, хорошо ли я сдѣлаю, если измѣню ему? А если въ этой тайнѣ есть что-нибудь особенно интересное для меня самой, зачѣмъ заставлять меня говорить вамъ это?
   -- Я думаю, что правда всегда лучше, лэди Онгаръ.
   -- Правда всегда лучше, чѣмъ ложь, такъ по-крайней-мѣрѣ говорятъ люди, хотя иногда они поступаютъ иначе, по молчаніе можетъ-быть лучше, чѣмъ то или другое.
   -- Въ этомъ дѣлѣ, лэди Онгаръ, я не могу молчать. Я надѣюсь, вы не разсердитесь на меня за то, что я пришла къ вамъ, или за то, что я дѣлаю вамъ эти вопросы...
   -- О, Боже мой, нѣтъ!
   -- Но молчать я не могу. Моя золовка должна во всякомъ случаѣ узнать свою участь.
   -- Зачѣмъ вы не спросите его?
   -- Онъ теперь боленъ.
   -- Боленъ? Гдѣ онъ боленъ? Кто вамъ сказалъ, что онъ боленъ?
   И лэди Онгаръ хотя не встала со стула, однако приподнялась и забыла всѣ свои приготовленія.
   -- Гдѣ онъ, мистриссъ Бёртонъ? Я не слышала объ его болѣзни.
   -- Онъ въ Клэверингѣ, въ пасторатѣ.
   -- Я ничего не слышала объ этомъ. Что такое съ нимъ? Если онъ дѣйствительно боленъ, опасно боленъ, заклинаю васъ сказать мнѣ. Пожалуйста, скажите мнѣ правду. Въ такомъ дѣлѣ не должно быть уловокъ.
   -- Уловокъ, лэди Онгаръ?
   -- Если Гарри Клэверингъ боленъ, то скажите мнѣ, что съ нимъ. Онъ въ опасности?
   -- Мать его писала къ Флоренсъ, что онъ не въ опасности, но не можетъ выходить. У него лихорадка.
   Въ это самое утро лэди Онгаръ получила письмо отъ сестры, которая просила её пріѣхать въ Клэверингскій Паркъ во время отсутствія сэра Гью; но въ письмѣ ни слова не было сказано о болѣзни Гарри. Будь онъ серьёзно или, по-крайней-мѣрѣ, опасно боленъ, Герміона непремѣнно упомянула бы объ этомъ. Всё это промелькнуло въ головѣ Джуліи. Если онъ не въ опасности или даже и въ опасности, зачѣмъ ей обнаруживать свои чувства передъ этой женщиной?
   -- Еслибы тутъ было что-нибудь важное, сказала она, принимая свою прежнюю позу и обращеніе:-- я безъ сомнѣнія услышала бы объ этомъ отъ сестры.
   -- Мы получили извѣстіе, что болѣзнь неопасна, продолжала мистриссъ Бёртонъ:-- но онъ въ отсутствіи и мы не можемъ его видѣть. И дѣйствительно, лэди Онгаръ, мы не можемъ видѣть, его до-тѣхъ-поръ, пока не узнаемъ, что онъ намѣренъ честно поступить съ нами.
   -- Развѣ я хранительница его чести?
   -- По тому, что я слышала, думаю, что такъ. Если вы скажете мнѣ, что я слышала несправедливо, я уйду и попрошу у васъ прощенія за мой неумѣстный приходъ. Но если то, что я слышала, справедливо, вы не должны удивляться, что я показываю это безпокойство за счастье моей сестры. Еслибъ вы знали её, лэди Онгаръ, вы нашли бы, что она слишкомъ добра для того, чтобы её бросить съ равнодушіемъ.
   -- Гарри Клэверингъ говорилъ мнѣ, что она ангелъ, что она совершенство.
   -- И если онъ любитъ её, не стыдно ли будетъ, если они разлучатся?
   -- Я ничего не сказала о томъ, что онъ любитъ её. Мущины не всегда любятъ совершенство.
   -- Онъ любилъ её.
   -- Я полагаю, или по-крайней-мѣрѣ онъ думалъ такъ.
   -- Онъ любилъ её, и я думаю, что еще и теперь её любитъ.
   -- Онъ имѣетъ моё позволеніе на это, мистриссъ Бёртонъ.
   Хотя Цецилія нѣсколько боялась принятой ею на себя обязанности и отчасти была испугана красотою и обращеніемъ лэди Онгаръ, однако чувствовала, что если надѣется сдѣлать какую-нибудь пользу, она должна тотчасъ сказать всю правду. Она должна спросить лэди Онгаръ, считаетъ ли она себя помолвленной съ Гарри Клэверингомъ; если она этого не сдѣлаетъ, ничего не выйдетъ изъ настоящаго свиданія.
   -- Вы говорите это, лэди Онгаръ, но думаете ли вы это? спросила она.-- Намъ сказали, что и вы также помолвлены съ мистеромъ Клэверингомъ.
   -- Кто вамъ это сказалъ?
   -- Мы такъ слышали. Я слышала это и была принуждена сказать моей сестрѣ.
   -- Кто вамъ сказалъ? Вы слышали это отъ самого Гарри Клэверинга?
   -- Слышала отчасти отъ него.
   -- Такъ зачѣмъ же вы пришли ко мнѣ помимо его? Онъ долженъ знать. Если онъ сказалъ вамъ, что помолвленъ со мною, онъ навѣрно сказалъ вамъ также, что не имѣетъ намѣренія жениться на миссъ Флоренсъ Бёртонъ. Не моё дѣло защищать или обвинять его. Зачѣмъ вы пришли ко мнѣ?
   -- Затѣмъ, чтобы просить вашего милосердія и снисхожденія, сказала мистриссъ Бёртонъ, вставая съ своего мѣста и переходя на ту сторону комнаты, гдѣ сидѣла лэди Онгаръ.
   -- Васъ послала миссъ Бёртонъ?
   -- Нѣтъ, она не знаетъ, что я здѣсь, и мой мужъ не знаетъ этого. Я пришла сказать вамъ, что передъ Богомъ этотъ человѣкъ обѣщалъ сдѣлаться мужемъ Флоренсъ Бёртонъ. Она полюбила его и не имѣетъ никакой другой надежды на счастье.
   -- А его-то счастье какъ же?
   -- Да, мы обязаны думать объ этомъ. Флоренсъ обязана думать объ этомъ болѣе всего.
   -- И я также. Я люблю его такъ же нѣжно, можетъ-быть какъ она. Я любила его прежде, чѣмъ она услышала даже его имя.
   -- Но лэди Онгаръ...
   -- Да, вы можете дѣлать этотъ вопросъ, если хотите, и я искренно отвѣчу на него.
   Онѣ обѣ теперь стояли другъ противъ друга.
   -- Я отвѣчу на него, хотя вы и не спрашиваете. Я не хотѣла выйти за него, потому что онъ бѣденъ, и вышла за другого, потому что онъ богатъ. Всё это правда. Но я отъ этого не менѣе люблю его теперь. Да, вы ужасаетесь, но это правда. Я любила его всё время. И что же мнѣ дѣлать теперь, если онъ еще любитъ меня? Я теперь могу доставить ему богатство.
   -- Богатство не сдѣлаетъ его счастливымъ.
   -- Оно не сдѣлало меня счастливою, но оно можетъ способствовать моему счастью вмѣстѣ съ нимъ. Насчотъ моего счастья нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія. Я обязана заботиться и о его счастьи. Мистриссъ Бёртонъ, еслибъ я думала, что могу сдѣлать его счастливымъ, и если онъ захочетъ, я выйду за него завтра же, хотя бы разбила этимъ сердце вашей сестры. Но еслибы я чувствовала, что она болѣе меня способна составить его счастье, я уступила бы его ей, хотя разбила бы моё сердце. Я говорила съ вами очень откровенно. Скажетъ ли она тоже?
   -- Она будетъ дѣйствовать такимъ образомъ. Я не знаю, что скажетъ она.
   -- Предоставимъ же ему быть судьёй своего собственнаго счастья. Пусть она дастъ слово, что не произнесётъ никакихъ упрёковъ, и я также дамъ это слово. Это я полюбила его первая, и я довела его до этихъ непріятностей. Я обязана сдѣлать для него всё. Еслибъ я осталась ему вѣрна, онъ никогда не подумалъ бы, никогда не увидалъ бы Флоренсъ Бёртонъ.
   Всё это, безъ сомнѣнія, было справедливо, но не касалось вопроса о правахъ Флоренсъ. Обстоятельство, на которомъ мистриссъ Бёртонъ желала настаивать, еслибъ знала только какъ, состояло въ томъ, что Флоренсъ не сдѣлала ничего дурного и не должна была подвергаться наказанію. Это было справедливо, что проступокъ Гарри отчасти можно было извинить первоначальнымъ и большимъ проступкомъ лэди Онгаръ, но зачѣмъ же Флоренсъ должна быть страдательнымъ лицомъ?
   -- Вы должны думать и о его чести столько же, какъ о счастьи, наконецъ сказала мистриссъ Бёртонъ.
   -- Это довольно строго, мистриссъ Бёртонъ, соображая, что это говорится мнѣ въ моёмъ собственномъ домѣ. Развѣ я такъ низка, что его честь запятнается, если я сдѣлаюсь его женой?
   Но говоря это, она думала о такихъ вещахъ, о которыхъ мистриссъ Бёртонъ не знала ничего.
   -- Его честь будетъ помрачена, сказала она: -- если онъ не женится на той, на которой обѣщалъ жениться. Онъ былъ принятъ ея отцомъ и ея матерью въ ихъ домъ, а потомъ овладѣлъ ея сердцемъ. Но она не отдалась ему, пока онъ не предложилъ своего собственнаго сердца и своей руки взамѣнъ. Развѣ онъ не обязанъ сдержать обѣщаніе? Онъ не можетъ послѣ этого быть связанъ съ вами. Если вы заботитесь о его счастьи, вы должны знать, что если онъ хочетъ жить какъ благородный человѣкъ, ему остаётся только одно.
   -- Это старая исторія, сказала лэди Онгаръ:-- старая исторія! Кажется, кто-то сказалъ, что боги смѣются надъ клятвопреступленіями любовниковъ. Я не знаю, чтобъ люди были наклонны быть строже боговъ. Женщины осуждены переносить сокрушенія сердечныя.
   -- И это будетъ вашъ отвѣтъ мнѣ, лэди Онгаръ?
   -- Нѣтъ, это не будетъ мой отвѣтъ. Это моё извиненіе за Гарри Клэверинга. Мой отвѣтъ вамъ былъ очень ясенъ. Простите мнѣ, если я вамъ скажу, что онъ былъ болѣе ясенъ, чѣмъ вы имѣли право ожидать. Я вамъ сказала, что готова рѣшиться на каждый шагъ, который можетъ повести къ счастью человѣка, котораго я когда-то оскорбила, но котораго любила всегда. Я сдѣлаю это, чего бы мнѣ это ни стоило и чего ни стоило бы это всякой другой женщинѣ. Вы не можете ожидать, чтобы я любила другую женщину болѣе себя самой.
   Она сказала это всё стоя, не безъ горячности въ своёмъ тонѣ. Въ ея голосѣ, въ ея обращеніи, въ ея словахъ было что-то доходившее почти до свирѣпости. Она объявляла, что слѣдуетъ сдѣлать жертву и что она мало заботилась о томъ сама, она или другая будетъ этой жертвой. Такъ какъ она принесётъ себя въ жертву безъ малѣйшей нерѣшимости, если этого потребуетъ необходимость, такъ она безъ малѣйшаго угрызенія будетъ смотрѣть на погибель Флоренсъ Бёртонъ, если погибель Флоренсъ послужитъ къ цѣли, которую она имѣла въ виду. Вы и я, о читатель! можемъ чувствовать, что человѣкъ, для котораго всё это дѣлалось, не былъ достоинъ этой страсти. Онъ показалъ себя весьма недостойнымъ этого. Но страсть однако существовала и женщина была искренна, когда говорила это.
   Послѣ этого мистриссъ Бёртонъ вышла изъ комнаты, какъ только нашла поводъ, позволявшій ей это сдѣлать. Въ своей прощальной фразѣ она пробормотала какое-то невнятное изиняеніе за посѣщеніе, которое она осмѣлилась сдѣлать.
   -- Вы были совершенно правы, рѣшаясь на это, сказала лэди Онгаръ.-- Вы мужественно сражались за друга, котораго любите, и еслибъ причина этой битвы не должна была разъединить насъ впослѣдствіи, я гордилась бы знакомствомъ съ женщиной, которая такъ хорошо сражается за своихъ друзей. Когда это всё кончится и рѣшится какимъ бы то ни было образомъ, сообщите миссъ Бёртонъ отъ меня, что меня научили имѣть къ ея имени и репутаціи самое высокое уваженіе.
   Мистриссъ Бёртонъ не сказала ничего болѣе, но съ низкимъ поклономъ вышла изъ комнаты. Пока не находилась на улицѣ, она неспособна была думать, вредъ или пользу сдѣлала она своимъ посѣщеніемъ въ Болтонскую улицу, оказала ли она услугу Флоренсъ, или просто созналась соперницѣ, до какой степени несчастна ея сестра. Мистриссъ Бёртонъ знала хорошо, что Флоренсъ, когда она узнаетъ всё, будетъ чувствовать послѣднее. Ея собственныя уши горѣли отъ стыда, когда о Гарри Клэверингѣ разсуждали какъ о важной добычѣ, за которую ея сестра должна была бороться съ другой женщиной и сражаться съ такой малой надеждой на успѣхъ. Для нея было ужасно, чтобы какая-нибудь женщина, дорогая ей, искала любви мущины. А смѣлость, съ какою лэди Онгаръ объявляла о своихъ чувствахъ, также была ужасна для Цециліи. Она знала, что вмѣшалась въ дѣла, которыя были чужды ея натурѣ и которыя будутъ непріятны ея мужу. Но всё-таки развѣ эту битву не стоило вести? Нельзя было допустить, чтобы Флоренсъ сама искала этого, но обладаніе этимъ было единственнымъ земнымъ благомъ, которое могло доставить спокойствіе бѣдной Флоренсъ. Даже Цецилія, при всёмъ своёмъ пристрастіи къ Гарри, чувствовала, что онъ не стоитъ этой борьбы, но она должна была цѣнить его по той цѣнѣ, которую назначила ему Флоренсъ, а не по своей.
   Но она должна была сказать Флоренсъ, что она сдѣлала, сказать въ этотъ же самый день. Никакимъ другимъ образомъ не могла она остановить письма, которое, какъ она знала, Флоренсъ уже написала къ мистриссъ Клэверингъ. А могла ли она сказать теперь Флоренсъ, что есть основаніе надѣяться? Не сказала ли прямую и простую истину лэди Онгаръ, когда говорила, что Гарри слѣдуетъ позволить выбрать то, что ему кажется лучше для него? Тяжело, очень тяжело, что такъ должно быть, а развѣ неправда также, что люди, какъ и боги, извиняютъ клятвопреступленія любовниковъ? Она желала воротить Гарри къ своимъ, какъ человѣка, котораго простить легко и можно любить всегда; но; несмотря на мягкость женской натуры, она желала, чтобы онъ былъ сильно наказанъ, если не воротится. Ей было прискорбно, что онъ долженъ выбирать. Великій Боже! Неужели онъ можетъ поступить съ женщиной такъ, какъ поступилъ съ Флоренсъ, и не пострадать за это? Несмотря на боговъ и людей, это было такъ прискорбно для Цециліи Бёртонъ, что она не могла заставить себя сознаться, что это было невозможно. Такія вещи не дѣлались въ томъ обществѣ, которое она знала.
   Она шла пѣшкомъ всю дорогу до Бромптона и еще не составила никакого плана, когда дошла до дверей своего дома. Еслибъ Флоренсъ позволила ей написать письмо къ мистриссъ Клэверингъ, можетъ-быть удалось бы сдѣлать что-нибудь. Она вошла въ домъ, приготовляясь разсказать исторію своего утренняго посѣщенія.
   Она должна была разсказать её и своему мужу въ этотъ вечеръ. Тяжело было сдѣлать это безъ его вѣдома, но невозможно было для нея скрывать это отъ него теперь, когда было сдѣлано.
   

Глава XXXVIII.
КАКЪ РАСПОРЯЖАТЬСЯ СЪ ЖЕНОЙ.

   Когда сэръ Гью пріѣхалъ въ Лондонъ, ему оставалось не болѣе недѣли до того дня, въ который онъ долженъ былъ отправиться въ Норвегію на яхтѣ Джэка Стюарта, и ему было многа дѣла въ этотъ промежутокъ для того, чтобы снабжать провизіей яхту. Поставщики, безъ сомнѣнія, сдѣлали бы это для него безъ всякихъ хлопотъ съ его стороны, но онъ былъ не такой человѣкъ, чтобы положиться на поставщиковъ ни относительно превосходства выбранной вещи, ни цѣны. Онъ желалъ имѣть хорошее вино, очень хорошее вино, но не желалъ платить очень высокую цѣну. Никто не зналъ лучше сэра Гью, что хорошее вино нельзя купить дёшево, но вещи могутъ быть цѣнны и между-тѣмъ недороги. На такія вещи сэръ Гью привыкъ обращать большое вниманіе. Онъ сдѣлалъ уже кое-что по этой части передъ отъѣздомъ изъ Лондона и немедленно по возвращеніи опять принялся за работу, призвавъ Арчи къ себѣ на помощь, но никогда не спрашивая мнѣнія Арчи, какъ-будто Арчи былъ только его главнымъ буфетчикомъ. Немедленно по пріѣздѣ въ Лондонъ онъ разспросилъ брата объ его супружескихъ надеждахъ.
   -- Я полагаю, ты ѣдешь съ нами? спросилъ Гью Арчи, поймавъ его въ передней дома на Беркелейскомъ сквэрѣ утромъ на другой день послѣ своего пріѣзда.
   -- О Боже мой, да! сказалъ Арчи: -- я думалъ, что это совершенно рѣшено. Я устроивалъ мои дѣлишки.
   Устраиваніе его дѣлишекъ состояло въ томъ, что онъ заказалъ себѣ матросскую куртку съ мѣдными пуговицами и три пары парусинныхъ панталонъ.
   -- Это хорошо, сказалъ сэръ Гью: -- поѣдемъ со мною въ Сити сегодня. Я ѣду къ Боксалю.
   -- Ты будешь тамъ завтракать? спросилъ Арчи.
   -- Нѣтъ; я полагаю, что у тебя не достало мужества сдѣлать предложеніе Джуліи?
   -- Я сдѣлалъ.
   -- Какой же отвѣтъ ты получилъ?
   Арчи принуждёнъ былъ быстро отразить нападеніе на его мужество, которое братъ его такъ ясно сдѣлалъ; но кромѣ этого, предметъ не былъ для него пріятенъ.
   -- Что она тебѣ сказала? спросилъ его братъ, который вовсе не думалъ щадить чувствъ Арчи.
   -- Она сказала... право, я навѣрно не помню, что сказала она.
   -- Но она отказала тебѣ?
   -- Да, она отказала мнѣ. Я думаю, что она хотѣла дать мнѣ понять, что я обратился къ ней слишкомъ скоро послѣ смерти Онгара.
   -- Стало-быть, она ужасная лицемѣрка, вотъ и всё.
   Но отъ этого лицемѣрія читатель оправдаетъ лэди Онгаръ и поймётъ, что Арчи уменьшилъ силу своего паденія искуснымъ предлогомъ. Послѣ этого оба брата отправились въ Сити, и Арчи, котораго таскали цѣлый день, отправили наконецъ вечеромъ обѣдать одного въ его клубъ.
   Сэръ Гью также желалъ видѣться съ лэди Онгаръ и велѣлъ женѣ сказать объ этомъ въ письмѣ, которое она написала къ своей сестрѣ. Такимъ образомъ свиданіе было назначено безъ всякихъ прямыхъ сношеній между сэромъ Гью и его свояченицей. Они не встрѣчались послѣ того дня, когда сэръ Гью былъ ея посажонымъ отцомъ. Для Гью Клэверинга, который вовсе не былъ сентиментальнымъ человѣкомъ, это не значило ничего. Когда лэди Онгаръ воротилась вдовой и когда разнеслись злыя исторіи противъ нея, онъ счолъ нужнымъ не имѣть никакого дѣла съ нею. Онъ не очень заботился о нравственности своей свояченицы, но еслибъ жена его сдѣлалась очень коротка съ сестрой, которой репутація была испорчена, тогда могли выйти непріятности. Вслѣдствіе этого, онъ рѣшилъ, что сношенія съ лэди Онгаръ слѣдуетъ оставить. Но дѣла въ послѣдніе мѣсяцы перемѣнились въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ. Куртоны -- то-есть родные лорда Онгара -- дали понять Гью Клэверингу, что, наведя справки, они были расположены оправдать лэди Онгаръ и объявить своё мнѣніе, что она не подвержена порицанію. Они сами не желали знакомиться съ нею, такъ какъ короткость между ними не могла быть пріятна, но считали своей обязанностью сказать это сэру Гью. Онъ не сказалъ объ этомъ даже своей женѣ, но два раза намекалъ, что лэди Онгаръ слѣдуетъ пригласить въ Клэверингскій Паркъ. Въ отвѣтъ на оба эти приглашенія лэди Онгаръ отказалась пріѣхать въ Клэверингскій Паркъ.
   А теперь сэръ Гью имѣлъ порученіе отъ этихъ же самыхъ Куртоновъ. По этому порученію ему необходимо было видѣться съ своей свояченицей, и Джулія согласилась принять его. Для него, какъ человѣка очень жосткаго въ подобныхъ вещахъ, мысль объ этомъ посѣщеніи нисколько не была непріятна по воспоминанію объ его жестокости къ женщинѣ, къ которой онъ ѣхалъ. Ему это было всё-равно и ему не приходило въ голову, чтобы и она заботилась объ этомъ. Но въ сущности она не заботилась, и когда насталъ часъ, въ который долженъ былъ явиться сэръ Гью, она много думала о томъ, какъ ей слѣдуетъ принять его. Онъ осудилъ её въ такомъ отношеніи, въ которомъ осужденіе оскорбительно для женщины, и осудилъ её будучи ея зятемъ и единственнымъ другомъ. При ея горести, она могла бы опереться на него, но съ самаго начала, безъ всякихъ разспросовъ, онъ повѣрилъ всему худшему о ней и отнялъ отъ нея совсѣмъ свою подпору, когда малѣйшая подпора отъ него для нея была бы неоцѣненна. Могла ли она простить это? Никогда, никогда! Она была не такая женщина, чтобы желать простить подобное оскорбленіе. Многіе оскорбили её, но, по ея мнѣнію, никто такъ грубо не оскорбилъ её, какъ онъ. Какимъ же обраомъ слѣдовало ей принять его? Передъ его пріѣздомъ она рѣшила, что по-крайней-мѣрѣ не скажетъ ни слова о своихъ обидахъ.
   -- Какъ вы поживаете, Джулія? сказалъ сэръ Гью, входя въ комнату шагами, которые были неестественно скоры, и протянувъ руку. Лэди Онгаръ и объ этомъ подумала. Она отдала бы многое, чтобы избавиться отъ прикосновенія къ его рукѣ, если это возможно; но она сказала себѣ, что ея достоинству болѣе прилично не затѣвать открытой ссоры; поэтому она протянула палецъ и едва коснулась его ладони.
   -- Надѣюсь, что Герми здорова, сказала она.
   -- Здорова, благодарю васъ. Она немножко скучаетъ послѣ потери своего бѣднаго мальчика и была бы рада, еслибъ вы пріѣхали къ ней.
   -- Я не могу этого сдѣлать, но если она пріѣдетъ ко мнѣ, буду въ восторгѣ.
   -- Видите, ей не такъ прилично быть въ Лондонѣ вскорѣ послѣ смерти Гью.
   -- Я не привязана къ Лондону, я могу поѣхать всюду, кромѣ Клэверинга.
   -- Мнѣ сказали, что вы никогда не бываете въ Онгарскомъ Паркѣ.
   -- Я была тамъ.
   -- Но говорятъ, что вы не имѣете намѣренія ѣхать туда опять.
   -- Теперь нѣтъ. Кажется, дѣйствительно я едвали когда поѣду туда. Мнѣ не нравится это мѣсто.
   -- Именно это мнѣ сказали. Объ этомъ отчасти я намѣренъ говорить съ вами. Если вамъ не нравится это мѣсто, почему бы вамъ не продать его Куртонамъ? Они дадутъ вамъ дороже, нежели оно стоитъ.
   -- Не думаю, чтобы я вздумала продать.
   -- Почему же, если вы не намѣрены жить въ этомъ домѣ? Я могу тотчасъ же объяснить вамъ, что мнѣ говорили. Вѣдь вы знаете, что Джонъ Куртонъ опекунъ молодого графа, и они не. хотятъ жить въ такомъ огромномъ домѣ, какъ замокъ. Онгарскій Паркъ какъ-разъ по вкусу мистриссъ Куртонъ (мистриссъ Куртонъ была мать молодого графа) и Куртоны были бы очень рады купить у васъ Онгарскій Паркъ.
   -- Не лучше ли было поручить стряпчему сдѣлать это предложеніе? сказала лэди Онгаръ.
   -- Дѣло въ томъ... они думаютъ, что они обошлись съ вами не совсѣмъ справедливо.
   -- Я никогда ихъ не обвиняла.
   -- Но они сами это чувствуютъ и думаютъ, что вы приняли бы это съ дурной стороны, еслибъ они просто прислали къ вамъ стряпчаго. Куртонъ говорилъ мнѣ, что онъ не позволилъ бы себѣ сдѣлать такого предложенія, еслибъ вы имѣли намѣреніе пользоваться этимъ мѣстомъ. Они желаютъ быть вѣжливыми къ вамъ.
   -- Я совершенно равнодушна къ ихъ вѣжливости, сказала Джулія.
   -- Но почему же вамъ не взять денегъ?
   -- Я также равнодушна къ деньгамъ.
   -- Стало-быть, вы хотите сказать, что не принимаете этого предложенія. Разумѣется, они не могутъ заставить васъ разстаться съ этимъ мѣстомъ, если вы желаете оставить его за собой.
   -- Также какъ не могутъ заставить васъ продать Клэверингскій Паркъ. Однако, я не хочу быть невѣжливой и дамъ вамъ знать черезъ моего стряпчаго, что я думаю объ этомъ. Подобныя вещи лучше дѣлаются стряпчими.
   Послѣ этого сэръ Гью не сказалъ ничего болѣе объ Онгарскомъ Паркѣ. Онъ очень хорошо понялъ по тону, которымъ лэди Онгаръ отвѣчала ему, что она не хочетъ говорить съ нимъ объ этомъ; но онъ не сознавалъ, чтобы его присутствіе было непріятно ей, или чтобы она сердилась на него за вмѣшательство въ какія бы то ни было ея дѣла, за то, что онъ былъ жестокъ къ ней. Черезъ нѣсколько времени онъ опять началъ говорить о Герміонѣ. Такъ какъ свѣтъ рѣшился оправдать лэди Онгаръ, для него было удобно, чтобы обѣ сестры опять сдѣлались дружны, особенно такъ какъ Джулія была богатая женщина. Его жена не любила Клэверингскій Паркъ, и онъ самъ его не любилъ. Еслибъ онъ могъ запереть свой домъ, то постарался бы держать его запертымъ нѣсколько лѣтъ. Теперь жена его была ему въ тягость и для него было бы очень удобно сбросить эту тяжесть на плеча своей свояченицы. Онъ не хотѣлъ однако, чтобы жена его совершенно зависѣла отъ другихъ, но думалъ, что если онѣ обѣ поселятся вмѣстѣ сначала на лѣто, то это можно было бы устроить и постоянно. Для него это было бы очень пріятно. Разумѣется, онъ будетъ платить часть издержекъ -- самую маловажную, какъ только возможно, но такую часть, какая могла бы позволить ему жить съ честью въ глазахъ свѣта.
   -- Мнѣ хотѣлось бы думать, что вы и Герми будете вмѣстѣ, пока я въ отсутствіи, сказалъ онъ.
   -- Я буду очень рада, если она пріѣдетъ ко мнѣ, сказала Джулія.
   -- Какъ! сюда, въ Лондонъ? Я не знаю, желаетъ ли она теперь пріѣхать въ Лондонъ.
   -- Я никогда не слыхала, чтобы она не желала быть въ Лондонѣ, сказала лэди Онгаръ.
   -- Прежде конечно, но послѣ смерти ея сына...
   -- Почему же эта смерть должна сдѣлать болѣе разницы для нея, чѣмъ для васъ?
   На этотъ вопросъ сэръ Гью не отвѣчалъ.
   -- Если вы думаете объ обществѣ, она не можетъ бывать нигдѣ. Я никогда никуда не выѣзжаю. Я ни разу не обѣдала, даже не проводила вечера въ гостяхъ послѣ смерти лорда Онгара. И никто не будетъ пріѣзжать сюда безпокоить её.
   -- Я не объ этомъ говорилъ.
   -- Я не знаю, о чомъ вы говорили. По различнымъ причинамъ она и я остались безъ друзей.
   -- Герміона не осталась безъ друзей, сказалъ сэръ Гью обиженнымъ тономъ.
   -- Въ такомъ случаѣ она не желала бы пріѣхать ко мнѣ. Ваше общество находится въ Лондонѣ, куда она не пріѣзжаетъ, или въ другихъ деревенскихъ домахъ, куда её не берутъ. Она живётъ въ Клэверингѣ, а тамъ нѣтъ никого кромѣ вашего дяди. Я останусь въ Лондонѣ еще мѣсяцъ, а послѣ поѣду куда-нибудь, мнѣ всё-равно куда. Если Герми пріѣдетъ ко мнѣ въ гости, я буду очень рада, и чѣмъ дольше она останется у меня, тѣмъ лучше. Я полагаю, ваше возвращеніе домой не можетъ сдѣлать никакой разницы.
   Въ ея тонѣ былъ колкій упрёкъ, котораго онъ не могъ не почувствовать. Онъ былъ весьма непроницаемъ для подобныхъ упрековъ и оставилъ бы этотъ безъ вниманія, еслибъ было возможно. Еслибъ она продолжала говорить, онъ сдѣлалъ бы это, но она замолчала и смотрѣла на него глазами, которые выражали то, что уже было сказано въ ея словахъ. Такимъ образомъ, онъ принуждёнъ былъ говорить.
   -- Я не знаю, сказалъ онъ: -- съ насмѣшкой ли вы это сказали.
   Ей было рѣшительно всё-равно, оскорбила она его или нѣтъ. Еслибы она не думала, что поддержаніе ея собственнаго достоинства запрещаетъ ей, она прямо сдѣлала бы ему упрёкъ и сказала, что не хочетъ принимать его въ своёмъ домѣ. Сначала его непріязненность оскорбляла её, но надъ его настоящимъ гнѣвомъ она готова была смѣяться.
   -- Трудно говорить съ вами о Герми безъ насмѣшки, какъ вы это называете. Вы просто желаете освободиться отъ нея.
   -- Я не желаю ничего подобнаго и вы не имѣете права это говорить.
   -- Во всякомъ случаѣ вы освобождаетесь отъ ея общества, и если при подобныхъ обстоятельствахъ она захочетъ пріѣхать ко мнѣ, я буду очень рада принять её. Наша жизнь вмѣстѣ не можетъ быть очень весела, но ни я, ни она не должны ожидать весёлой жизни.
   Онъ всталъ со стула съ тучей гнѣва на лицѣ.
   -- Я теперь вижу, сказалъ онъ:-- такъ какъ не всё идётъ у васъ гладко, вы вымѣщаете это на мнѣ. Я могъ бы ожидать, что вы не забудете въ чьёмъ домѣ вы встрѣтили лорда Онгара.
   -- Нѣтъ, Гью, я не забываю ничего. Ни того, когда я его встрѣтила, ни того, какъ я за него вышла, ни одного изъ событій, случившихся потомъ. Моя память, къ несчастью, очень хороша.
   -- Я сдѣлалъ всё что могъ для васъ и могъ бы избавиться отъ вашей дерзости.
   -- Вы могли бы избавиться, еслибъ продолжали держаться отъ меня подальше. Но наша ссора сумасбродна, мы никогда не можемъ быть друзьями -- вы и я, но не должны быть открытыми врагами. Ваша жена мнѣ сестра, и я говорю опять, что если ей пріятно пріѣхать ко мнѣ, я буду рада видѣть её у себя.
   -- Моя жена, сказалъ онъ:-- никогда не будетъ въ домѣ тѣхъ, кто дерзокъ со мной.
   Тутъ онъ взялъ свою шляпу и вышелъ изъ комнаты безъ всякаго привѣтствія. Несмотря на его разсчоты и осторожность съ деньгами, несмотря на его удобное устройство для своего будущаго спокойствія, онъ былъ не такой человѣкъ, чтобы подчинять свой гнѣвъ благоразумію. Маленькій планъ освободиться отъ жены теперь кончился. Онъ никогда не позволитъ ей бывать въ домѣ ея сестры послѣ того, какъ Джулія съ нимъ обошлась.
   Когда онъ ушолъ, лэди Онгаръ начала ходить по комнатѣ улыбаясь и сначала была очень довольна собой. Она приняла предложеніе Арчи съ твёрдостью, но въ тоже время съ вѣжливостью, потому что Арчи былъ слабъ, бѣденъ и безсиленъ. Но съ сэромъ Гью она обошлась съ презрѣніемъ, и могла это сдѣлать, не упрекая его въ тѣхъ оскорбленіяхъ, какія сама ему нанесла. Онъ самъ отдался въ ея власть, и она не пренебрегла этимъ случаемъ. Она сказала ему, что ей не нужна его дружба и она не хочетъ быть его другомъ, но она сдѣлала это безъ всякой громкой брани, которая неприлична ни графинѣ, ни вдовѣ, ни образованной женщинѣ. О Герміонѣ она очень жалѣла. Герміона теперь врядъ ли могла пріѣхать къ ней. Но даже и въ этомъ она не отчаявалась. Какъ дѣла теперь шли, сестрѣ ея почти сдѣлалось необходимо разстаться съ сэромъ Гью. Они оба должны этого желать, и если это устроится, тогда Герміона пріѣдетъ къ ней.
   Послѣ этого она скоро стала думать опять о Гарри Клэверингѣ. Какъ рѣшить это дѣло и какой шагъ должна она сдѣлать для этого рѣшенія? Сэръ Гью предложилъ ей продать Онгарскій Паркъ и она обѣщала, что дастъ знать о своёмъ рѣшеніи черезъ стряпчаго. Говоря это, она очень хорошо знала, что никогда не продастъ этого имѣнія, но уже рѣшила, что она отдастъ его назадъ безденежно Онгарской фамиліи, если не будетъ въ состояніи передать его Гарри Клэверингу, какъ приличное мѣстопребываніе для его свѣтлости. Если онъ будетъ тамъ смотрѣть за своими коровами, расхаживать съ управителемъ, оказывать правосудіе Иноху Гёбби и другимъ, она не будетъ заботиться о желаніяхъ Куртоновъ. Но если не такова будетъ судьба Онгарскаго Парка, тогда мать маленькаго лорда можетъ отправиться туда и наслаждаться всѣми прелестями этого мѣста, безъ всякихъ затрудненій относительно цѣны. А что касается цѣны -- развѣ она уже не нашла, что мѣшокъ съ деньгами, доставшійся ей, былъ слишкомъ тяжолъ для ея рукъ?
   Но она не могла сдѣлать ничего, пока не будетъ рѣшонъ этотъ вопросъ, и какъ она его рѣшитъ? Каждое слово, произнесённое ею и Цециліей Бёртонъ, она опять перебирала въ умѣ, и только могла объявлять себѣ, какъ объявила своей гостьѣ, что должно быть такъ, какъ захочетъ Гарри. Она покорится, если онъ потребуетъ ея покорности, но сама не можетъ рѣшиться сдѣлать шагъ для того, чтобы устроить своё собственное несчастье.
   

Глава XXXIX.
ПРОЩАНІЕ СЪ БУДЛЕМЪ.

   Наконецъ насталъ день, въ который оба Клэверинга поѣхали въ Гарвичъ на яхту Джэка Стюарта. Передняя въ домѣ на Беркелейскомъ сквэрѣ была завалена чемоданами, футлярами для ружей и сѣтями, между-тѣмъ какъ вина и съѣстные припасы, огромные ящики съ сигарами были присланы Боксалемъ и уже отправлены на яхту. Гью и Арчи должны были выѣхать изъ Лондона въ этотъ день съ пятичасовымъ поѣздомъ и ночевать на яхтѣ. Джэкъ Стюартъ былъ уже тамъ и помогалъ провести яхту вокругъ Брайтлингси.
   Въ это утро Арчи пилъ утренній чай въ своёмъ клубѣ съ Будлемъ, и послѣ этого, проведя промежуточные часы въ билліардной, завтракалъ съ нимъ на прощанье. Было что-то грустное въ этомъ послѣднемъ днѣ между друзьями, отчасти отъ неудачи надеждъ Арчи относительно лэди Онгаръ, а отчасти отъ той дурной славы, которою пользовались яхта Джэка Стюарта и ея экипажъ.
   -- Сколько лѣтъ у него эта яхта и не разъ доводила его до бѣды, сказалъ Будль.-- Онъ похожъ на одного моего знакомаго, который охотится десять лѣтъ, а еще ни разу не могъ заставить свою лошадь перепрыгнуть черезъ заборъ. Онъ разбилъ себѣ всѣ кости и до-сихъ-поръ не смыслитъ въ охотѣ ничего. Онъ мчится всегда за другимъ охотникомъ, пока съ нимъ не случится бѣда, а всё-таки охоты не бросаетъ. Нѣкоторые люди никогда не поймутъ, что они могутъ сдѣлать и чего не могутъ.
   Въ отвѣтъ на это Арчи напомнилъ своему другу, что въ настоящемъ случаѣ Джэкъ Стюартъ будетъ имѣть превосходнаго руководителя. Вѣдь онъ, Арчи Клэверингъ, будетъ лоцманомъ Джэка Стюарта и его яхты. Но тѣмъ не менѣе Будль былъ печаленъ и продолжалъ разсказывать исторію о несчастномъ человѣкѣ, который продолжаетъ ломать себѣ кости, хотя не имѣетъ никакой способности для спортмэнства.
   -- Его когда-нибудь принесутъ домой на носилкахъ, сказалъ Будль.
   -- Что жъ это за бѣда! смѣло сказалъ Арчи, думая о себѣ и о предсказываемой опасности.-- Человѣкъ можетъ умереть только одинъ разъ.
   -- Я это называю искушать Провидѣніе, сказалъ Будль.
   Но разговоръ болѣе шолъ о лэди Онгаръ и о шпіонкѣ. Только въ этотъ день Будль узналъ, что Арчи предлагалъ свою руку и получилъ отказъ, и капитана Клэверинга удивила сила сочувствія друга.
   -- Чертовски непріятная вещь, очень непріятная! сказалъ Будль.
   Арчи, не желавшій, чтобъ его считали особенно несчастнымъ, не соглашался смотрѣть на это съ такой точки зрѣнія, но Будль настаивалъ.
   -- Это меня подрѣзало бы, сказалъ онъ.-- Я это знаю, а хуже всего то, что можетъ-быть ты не продолжалъ бы безъ меня. Я думалъ устроить къ лучшему, старый дружище, право думалъ, я необыкновенно дурно играю сегодня, по дѣло въ томъ, что думаю объ этихъ женщинахъ.
   Будль игралъ на билліардѣ по маленькой и это было право вѣжливо съ его стороны. Но онъ всё продолжалъ говорить о шпіонкѣ, какъ-будто въ воспоминаніи объ этой дамѣ что-то непреодолимо привлекало его. Онъ всегда хвалился, что въ свиданіи съ нею онъ одержалъ побѣду, и теперь не прекратилъ своё хвастовство, но всё говорилъ о ней и о ея способностяхъ со страхомъ, который совершенно раскрылъ бы глаза человѣку болѣе смышлёному въ этихъ вещахъ, чѣмъ Арчи Клэверингъ. Онъ такъ былъ занятъ этимъ предметомъ, что выслалъ маркёра изъ комнаты чтобы могъ разсуждать объ этомъ съ большей свободой и прямо объяснить свои воззрѣнія относительно судьбы своего друга.
   -- Ей-богу, она удивительная женщина. Знаешь ли, что я не могу не думать о ней по ночамъ? Она не даётъ мнѣ спать -- честное слово, не даётъ.
   -- Я не могу сказать, чтобъ она не давала мнѣ спать, но мнѣ хотѣлось бы воротить назадъ мои семьдесятъ фунтовъ.
   -- Знаешь ли, на твоёмъ мѣстѣ, я не сталъ бы жалѣть о нихъ. Когда подумаешь, что она просто взяла у тебя деньги изъ кармана, честное слово, это прелесть какъ хорошо! Она вынула бы и изъ моего, не будь я такъ чертовски хитёръ.
   -- Она себѣ на умѣ, это ужъ такъ!
   -- Вотъ что желалъ бы я знать: сказала она лэди Онгаръ или нѣтъ, что она должна была сдѣлать, то-есть насчотъ тебя? Я думаю, что навѣрно нѣтъ.
   -- И взяла мои деньги даромъ.
   -- Потому что ты не много далъ.
   -- Но это виноватъ ты. Я далъ, сколько ты мнѣ велѣлъ.
   -- Нѣтъ, Клэвви, если ты вспомнишь. Но дѣло въ томъ, я не полагаю, чтобъ ты могъ дать ей сколько нужно. Я не сталъ бы удивляться, еслибъ такая женщина потребовала тысячи; право, не сталъ бы. Я никогда не забуду, какъ она обругала меня и моихъ родныхъ. Мнѣ кажется, она должна была имѣть какую-нибудь особую причину не любить Варвикширъ; она говорила о нёмъ такія ужасныя вещи.
   -- Почему она узнала, что ты изъ Варвикшира?
   -- Она это узнала. Знаешь, что я думаю о ней?
   -- Что такое?
   -- Я не упоминалъ объ этомъ прежде, потому что не имѣю привычки много говорить о такихъ вещахъ. Я ихъ не понимаю и лучше оставить ихъ безъ вниманія.
   -- Но что ты хочешь сказать?
   Будль принялъ очень торжественный видъ.
   -- Я думаю, что она медіумъ, или медіа, какъ это тамъ называется.
   -- Какъ! изъ этихъ спиритовъ, которые постукиваютъ?
   Волосы Арчи стали дыбомъ, когда онъ сдѣлалъ этотъ вопросъ.
   -- Теперь они не стучатъ, то-есть самые лучшіе изъ нихъ. Эта старая манера теперь брошена.
   -- Но что же, ты думаешь, она сдѣлала?
   -- Какъ она знала, что деньги у тебя въ жилетѣ? Какъ она узнала, что я изъ Варвикшира? Потомъ она такъ ходила по комнатѣ, какъ-будто можетъ подняться вверхъ тотчасъ, какъ захочетъ. Потомъ ея брань и всё остальное -- она такъ не похожа на другихъ женщинъ, знаешь.
   -- Но какъ ты думаешь, могла она заставить Джулію возненавидѣть меня?
   -- А! этого я сказать не могу. Теперь столько развелось разныхъ разностей, что рѣшительно ничего нельзя понять. Но вотъ въ чомъ я не сомнѣваюсь: еслибъ её связать верёвками, я нисколько не сомнѣваюсь, что она освободится.
   Арчи былъ поражонъ ужасомъ и молча продолжалъ играть на билліардѣ, но потомъ собрался съ мужествомъ и сдѣлалъ вопросъ:
   -- Какъ ты думаешь, откуда они этому научаются, Будль?
   -- Вотъ въ этомъ-то и вопросъ.
   -- Ты думаешь, что... отъ дьявола? шепнулъ Арчи, очень тихо.
   -- Ну, да! я полагаю, это вѣроятнѣе всего.
   -- Видишь, однако, вѣдь большого вреда не дѣлаютъ они. А деньги мои она получила бы всячески, потому что я имѣлъ намѣреніе отдать ихъ ей.
   -- Есть люди, которые думаютъ, сказалъ Будль:-- что спириты не происходятъ ни откуда, а вѣчно носятся въ воздухѣ.
   -- И тогда одинъ человѣкъ ихъ поймаетъ, а другой нѣтъ? спросилъ Арчи.
   -- Мнѣ сказали, что это зависитъ отъ того, что медіумы пьютъ и ѣдятъ, сказалъ Будль:-- и какого сорта ихъ разумъ. Это должны быть умнѣйшіе люди, иначе спириты къ нимъ не сойдутъ.
   -- Но ты никогда не слыхалъ, чтобы щоголь былъ спиритъ. Почему также спиритъ не нисходитъ до перваго министра или тому подобныхъ людей? Только подумай, какъ это имъ помогло бы.
   -- Если они происходятъ отъ дьявола, замѣтилъ Будль:-- онъ не допуститъ ихъ приносить пользу.
   -- Я много о нихъ слышалъ, сказалъ Арчи:-- и мнѣ кажется, что спириты всегда бѣдные люди и являются неизвѣстно откуда. Эта шпіонка женщина умная, какъ мнѣ кажется.
   -- Въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія, сказалъ восхищонный Будль.
   -- Но ты не можешь сказать, чтобъ она была женщина порядочная. Будь я спиритъ, я не пошолъ бы къ женщинѣ, на которой надѣты такіе грязные чулки.
   -- Это вздоръ, Клэвви. Что спириту за нужда, какіе на женщинѣ чулки?
   -- Но зачѣмъ они никогда не нисходятъ на умныхъ людей, вотъ что я желаю знать.
   Смѣло сдѣлавъ этотъ вопросъ, онъ сильно ударилъ свой шаръ, и три разныхъ шара исчезли въ разныхъ лузахъ.
   -- Я этому не вѣрю, продолжалъ Арчи.-- Дьяволъ не можетъ этого дѣлать, а то пришолъ бы конецъ всему; а что касается спиритовъ, носящихся въ воздухѣ, почему теперь должны быть эти спириты, а двадцать-четыре года назадъ ихъ не было?
   -- Это всё очень хорошо, старый дружище, сказалъ Будль:-- но у насъ съ тобой не хватитъ разума, чтобъ всё это понять.
   Тутъ этотъ предметъ прекратился, и Будль воротился опять къ опасностямъ яхты Джэка Стюарта.
   Послѣ завтрака, который служилъ Арчи раннимъ обѣдомъ, Будль долженъ-былъ оставить своего друга, но Арчи настоялъ, чтобъ его товарищъ-капитанъ отправился съ нимъ на Беркелейскій сквэръ и остался съ нимъ до-тѣхъ-поръ, какъ онъ сядетъ въ кэбъ. Будль замѣтилъ, что сэръ Гью будетъ тамъ и что сэръ Гью не всегда расположенъ дружелюбно принимать товарища брата въ своёмъ домѣ; но Арчи объяснилъ, что въ этомъ случаѣ бояться нечего: онъ ѣдетъ вмѣстѣ съ братомъ и въ этой поѣздкѣ есть что-то весёлое, что заставитъ сэра Гью лишиться своей грубости.
   -- И кромѣ того, сказалъ Арчи: -- такъ какъ ты придёшь проводить меня туда, онъ будетъ знать, что ты пришолъ не для того, чтобъ остаться.
   Убѣждённый этимъ, Будль согласился пойти на Беркелейскій сквэръ.
   Сэръ Гью провёлъ большую часть дня дома, занимаясь ружьями и удочками и ихъ различными принадлежностями. Онъ также пилъ утренній чай въ своёмъ клубѣ, а завтракъ приказалъ приготовить для себя дома. Онъ устроился такъ, чтобъ уѣхать изъ Беркелейскаго сквэра въ четыре часа, и приказалъ подать себѣ ягнятину ровно въ три. Онъ довольно поздно сошолъ внизъ, и было уже десять минутъ четвёртаго, когда онъ велѣлъ поставить на столъ завтракъ, говоря, что придётъ въ гостиную къ этому времени. Онъ очень заботился о своей ягнятинѣ и чтобъ спаржа была горяча; онъ также заботился и о бутылкѣ лафита, которая сопровождала эти съѣстные припасы и которая слишкомъ была хороша для того, чтобъ её раздѣлить съ братомъ Арчи. Но когда онъ поспѣшно сходилъ съ лѣстницы къ двери гостиной, будучи увѣренъ, что, повинуясь его приказаніямъ, завтракъ уже поданъ, его встрѣтилъ слуга, который съ разстроеннымъ лицомъ и торопливымъ голосомъ сказалъ, что его въ передней ждётъ дама.
   -- Чортъ её побери! сказалъ сэръ Гью.
   -- Она только что пришла, сэръ Гью, и говоритъ, что особенно желаетъ видѣть васъ.
   -- За коимъ чортомъ ты её впустилъ?
   -- Она вошла, когда дверь была открыта, сэръ Гью, и я никакъ не могъ не пустить её. Это, кажется, женщина не простая, сэръ Гью, и мнѣ казалось неловко оставить её за дверьми.
   -- Какъ ея имя? спросилъ сэръ Гью.
   -- Какое-то иностранное, сэръ Гью. Она сказала, что не задержитъ васъ и пяти минутъ.
   Ягнятина, спаржа и лафитъ были въ столовой, а дорога шла черезъ переднюю, куда ворвалась иностранка. Сэръ Гью сдѣлалъ такой разсчотъ, какой позволяли ему минуты, и рѣшилъ, что онъ встрѣтится съ врагомъ и пройдётъ къ своему пиршеству черезъ его распростертое тѣло. Онъ быстро прошолъ въ переднюю и тамъ его встрѣтила Софи Горделу, которая, пробираясь между футлярами и чемоданами, схватила баронета за руку прежде чѣмъ онъ могъ приблизиться къ двери столовой.
   -- Сэръ У, сказала она:-- я такъ рада, что поймала васъ. Вы уѣзжаете и я должна сказать вамъ то, что вы должны выслушать; да, для васъ хорошо, что я поймала васъ, сэръ У.
   Сэръ Гью имѣлъ такой видъ, какъ-будто вовсе не раздѣлялъ этого чувства, и сказавъ, что онъ очень торопится, просилъ позволенія идти завтракать. Потомъ онъ прибавилъ, что, насколько служитъ ему память, онъ не имѣетъ чести знать даму, обращавшуюся къ нему.
   -- Ступайте завтракать, сказала Софи: -- а я разскажу вамъ всё, пока вы будете ѣсть. Не обращайте вниманія на меня. Вы будете ѣсть и пить, а я буду говорить. Я мадамъ Горделу, Софи Горделу. А! вы узнали теперь моё имя. Да. Это я. Графъ Патеровъ мой братъ. Вы знаете графа Патерова. Онъ зналъ лорда Онгара и я знала лорда Онгара. Мы знаемъ лэди Онгаръ. А, вы понимаете теперь, что я могу многое вамъ сказать. Хорошо, что вы не уѣхали, не повидавшись со мною. Э, да! Вы будете ѣсть и пить; не послать ли вамъ этого человѣка въ кухню?
   Сэръ Гью былъ удивлёнъ до такой степени, что не зналъ, какъ ему поступить. Онъ конечно слышалъ о мадамъ Горделу, хотя никогда не видалъ её. Нѣсколько лѣтъ ея имя было знакомо ему въ Лондонѣ, а когда лэди Онгаръ воротилась вдовой, по его мнѣнію, самая худшая вина ея состояла въ томъ, что эта женщина была ея другомъ. При обыкновенныхъ обстоятельствахъ онъ просто приказалъ бы своему слугѣ выгнать её на улицу и послать за полиціей, еслибы къ этому встрѣтилось затрудненіе. Но очень можетъ быть, что эта женщина могла сказать что-нибудь о лэди Онгаръ, что для его цѣлей нужно было слышать. Въ настоящую минуту онъ былъ не очень хорошо расположонъ къ своей свояченицѣ и готовъ былъ выслушать о ней дурное. Онъ прошолъ въ столовую и просилъ мадамъ Горделу слѣдовать за нимъ. Потомъ онъ затворилъ дверь и, ставъ спиною къ камину, такъ чтобъ не имѣть необходимости просить её садиться, объявилъ себя готовымъ выслушать всё, что гостья его можетъ сказать.
   -- Но вы будете обѣдать, сэръ У? Не обращайте на меня вниманія. На меня никто не обращаетъ вниманія.
   -- Я подожду, пока вы сдѣлаете мнѣ честь оставить меня.
   -- А, да, вы англичане такъ холодны и церемонны. Но лордъ Онгаръ не таковъ былъ со мною. Я такъ хорошо знала лорда Онгара.
   -- Лордъ Онгаръ былъ счастливѣе меня.
   -- Бѣдный человѣкъ самъ убилъ себя. Да. Это всё надѣлала бутылка коньяка. И другія бутылки, еще хуже коньяка. Это всёравно, онъ теперь умеръ, а вдова его получила деньги. Она счастливая женщина. Сэръ У, я сяду на это кресло.
   Сэръ Гью сдѣлалъ движеніе рукою, не смѣя запретить ей сдѣлать то, что она хотѣла.
   -- А вы, сэръ У, развѣ не сядете?
   -- Я буду продолжать стоять, если вы позволите мнѣ.
   -- Очень хорошо; вы сдѣлаете какъ вамъ больше нравится. Такъ какъ я сюда пришла пѣшкомъ и уйду назадъ пѣшкомъ, я сяду.
   -- А теперь, если вы имѣете сказать что-нибудь, мадамъ Горделу, продолжалъ сэръ Гью, смотря на серебряныя крышки, покрывавшія ягнятину и спаржу, и смотря также на часы: -- можетъ-быть, вы будете такъ добры и скажете это.
   -- Имѣю ли я сказать что-нибудь? Да, сэръ У, я имѣю кое-что сказать. Какая жалость, что вы не хотите сѣсть за обѣдъ!
   -- Я не сяду, пока вы не оставите меня. Итакъ, если вамъ угодно начать...
   -- Я начну. Можетъ-быть, вы не знаете, что лордъ Онгаръ умеръ на этихъ рукахъ?
   Говоря это, Софи протянула свои костлявыя руки и стала въ позу, въ которой удобнѣе всего держать голову умирающаго на своей груди. Сэръ Гью, думая про себя, что лордъ Онгаръ едвали могъ получить большое облегченіе въ своей участи отъ этого обстоятельства, объявилъ, что онъ не слыхалъ объ этомъ прежде.
   -- Да, вы не слыхали. Она ничего не сказала своимъ здѣшнимъ друзьямъ. Онъ умеръ за границей, а она воротилась сюда со всѣми своими деньгами; но такъ какъ она ничего не говоритъ, то должна сказать я.
   -- Но мнѣ рѣшительно всё-равно, какъ онъ умеръ, мадамъ Горделу. Для меня это не значитъ ровно ничего.
   -- Нѣтъ, сэръ У. Ваша жена сестра лэди Онгаръ. Не такъ ли? Лэди Онгаръ жила у васъ до замужства. Не такъ ли? И вашъ братъ и вашъ кузенъ, оба желаютъ жениться на ней и получить всѣ ея деньги. Не такъ ли? Братъ вашъ обращался ко мнѣ, чтобъ я помогла ему, и присылалъ маленькаго человѣка изъ Варвикшира. Не такъ ли?
   -- За коимъ чортомъ мнѣ нужно всё это знать? сказалъ сэръ Гью, который не совсѣмъ понялъ разсказъ.
   -- Я объясню вамъ, сэръ У, за коимъ чортомъ вамъ нужно это знать, только я желала бы, чтобъ вы кушали эти вкусныя вещи на столѣ. Эта лэди Онгаръ обращается со мною очень дурно. Она и съ братомъ моимъ также дурно обращается. Братъ мой -- графъ Патеровъ. Мы были принуждены сдѣлать для нея такія издержки! Это почти разорило насъ. Я пріѣхала въ Лондонъ собственно для нея. Для нея же я поѣхала на этотъ проклятый островъ -- какъ вы его называете?-- гдѣ она оскорбила меня. О! всё время моё пропало. Вашъ братъ, вашъ кузенъ и маленькій человѣчекъ изъ Варвикшира -- всѣ были въ моёмъ домѣ.
   -- Но кчему мнѣ знать всё это? закричалъ сэръ Гью.
   -- Для васъ это много значитъ! также громко закричала мадамъ Горделу.-- Вы видите, я знаю всё, всё. Я имѣю бумаги.
   -- Какое мнѣ дѣло до вашихъ бумагъ? Послушайте, мадамъ Горделу, вамъ лучше уйти.
   -- Нѣтъ еще, сэръ У, нѣтъ еще. Вы уѣзжаете въ Норвегію, я это знаю, и я буду разорена прежде чѣмъ вы воротитесь.
   -- Послушайте, мадамъ, вы не намѣрены ли получить деньги отъ меня?
   -- Я намѣрена получить должное, сэръ У. Помните, я знаю всё, всё. О, какія вещи! Еслибъ онѣ всѣ сдѣлались извѣстны -- въ газетахъ, понимаете?-- эта дама въ Болтонской улицѣ завтра же лишилась бы своихъ денегъ. Да. У маленькаго лорда есть дяди; да! А желала бы я знать, сколько они мнѣ дадутъ? Они мнѣ не скажутъ, чтобъ я ушла.
   Можетъ-быть, Софи была права, судя о характерѣ сэра Гью по его брату Арчи, но всё-таки она сдѣлала большую ошибку. Едвали нашолся бы въ Лондонѣ человѣкъ, менѣе способный согласоваться съ ея видами, какъ сэръ Гью Клэверингъ. Не только онъ слишкомъ любилъ свои деньги, чтобъ отдавать ихъ, не зная зачѣмъ, но вовсе не былъ подверженъ той слабости, посредствомъ которой нѣкоторые мушины поддаются подобнымъ требованіямъ. Еслибы онъ повѣрилъ ея разсказу и еслибъ лэди Онгаръ была дѣйствительно дорога ему, онъ никогда не захотѣлъ бы имѣть дѣло съ такой женщиной, какъ мадамъ Горделу, иначе какъ черезъ полицію.
   -- Мадамъ Горделу, сказалъ онъ: -- если вы немедленно не уйдёте, я долженъ буду выгнать васъ изъ дома.
   Онъ тотчасъ послалъ бы за констэблемъ, еслибы не боялся, что этимъ замедлитъ свой отъѣздъ.
   -- Какъ! сказала Софи, храбрость которой не уступала его храбрости.-- Меня выгнать изъ дома! Кто смѣетъ дотронуться до меня?
   -- Мой слуга, а если и это не поможетъ, то полиція. Ну, ступайте же!
   Онъ сдѣлалъ къ ней шагъ, какъ-будто имѣлъ намѣреніе выгнать её силою.
   -- Ну, вы здѣсь, я вижу васъ; что-жъ далѣе? сказала Софи.-- Эхъ вы съ вашимъ "уйдите же!" Я могу разсказать вамъ такія вещи, которыя вамъ нужно знать, а вы говорите: уйдите! Если я уйду, то уйду съ какой-нибудь цѣлью. Я не часто ухожу безъ ничего, когда мнѣ говорятъ: уйдите.
   Сэръ Гью сильно позвонилъ въ колокольчикъ.
   -- Я не боюсь ни вашихъ колокольчиковъ, ни вашихъ слугъ, ни вашихъ полисмэновъ. Я сказала вамъ, что ваша сестра много мнѣ должна, а вы говорите: уйдите! Я уйду.
   Слуга вошолъ въ комнату и сэръ Гью сердитымъ голосомъ приказалъ ему отворить парадную дверь.
   -- Да, отворяйте шире, сказала Софи.-- Сэръ Гью, я ухожу, и вы услышите, что изъ этого выйдетъ.
   -- Я долженъ принять это за угрозу? спросилъ онъ.
   -- Совсѣмъ не за угрозу, отвѣчала она: -- а только за обѣщаніе. Ваша бѣдная жена -- тамъ съ маргаритками -- я знаю всё, и она также услышитъ. Вотъ еще обѣщаніе. И братъ вашъ капитанъ... А! вотъ и онъ, и маленькій человѣчекъ изъ Варвикшира.
   Она встала со стула и пошла къ двери съ намѣреніемъ уйти, но когда выходила въ переднюю, она встрѣтила Арчи и Будля. Сэръ Гью, который рѣшительно не понималъ, кого она называла "человѣчкомъ изъ Варвикшира", пошолъ за ней въ переднюю, и еще болѣе разсердился, увидавъ, что его братъ привёлъ своего пріятеля въ домъ весьма некстати. Гнѣвъ на его лицѣ такъ ясно выражался, что Будль его примѣтилъ и пожелалъ уйти. Присутствіе шпіонки также не было пріятно доблестному капитану. Неужели эта удивительная женщина была вездѣсуща, такъ что онъ скоро могъ встрѣтить её опять послѣ того, что онъ говорилъ о ней утромъ?
   -- Какъ вы поживаете, господа? сказала Софи: -- здѣсь такъ много чемодановъ, что мнѣ съ моимъ кринолиномъ мѣста нѣтъ.
   Тутъ она пожала руку прежде Арчи, потомъ Будлю, и спросила послѣдняго, почему онъ еще не уѣхалъ въ Варвикширъ. Арчи почти въ смертельномъ страхѣ взглянулъ на своего брата. Не узналъ ли его братъ исторію о семидесяти фунтахъ? Сэръ Гью пришолъ къ крайнему недоумѣнію, узнавъ, что эта женщина знала обоихъ этихъ людей; но всё не выпуская изъ вида своего завтрака, онъ прежде всего хотѣлъ освободиться отъ Софи и отъ Будля.
   -- Это мой пріятель Будль, капитанъ Будль, сказалъ Арчи, стараясь смѣло встрѣтить этотъ кризисъ: -- онъ пришолъ меня проводить.
   -- Очень дружелюбно съ его стороны, сказалъ сэръ Гью.-- Пропустите эту даму. Я хочу выпроводить её изъ дома, если могу. Твой другъ, кажется, её знаетъ; можетъ-быть, онъ будетъ такъ добръ, что возьмётъ её подъ-руку?
   -- Кто? я? сказалъ Будль.-- Нѣтъ, я почти её не знаю. Я встрѣтился съ нею только одинъ разъ случайнымъ образомъ.
   -- Мы съ капитаномъ Будлемъ очень хорошіе друзья, сказала Софи:-- онъ приходилъ ко мнѣ и держалъ себя очень хорошо, только не былъ такъ проворенъ, какъ вашъ братъ, сэръ У...
   Аэчи задрожалъ. Онъ задрожалъ еще больше, когда братъ его, повернувшись, спросилъ, знаетъ ли онъ эту женщину.
   -- Да, онъ знаетъ очень хорошо эту женщину, сказала Софи.-- Зачѣмъ вы больше не приходите ко мнѣ? Вы прислали вашего маленькаго друга, но вы мнѣ больше нравитесь. Приходите опять, когда вы воротитесь, и всё будетъ въ порядкѣ.
   Но она всё не уходила. Она сѣла на ружейный футляръ, который лежалъ на чемоданѣ, и повидимому, была какъ дома.. Время быстро проходило, и если сэръ Гью хотѣлъ завтракать, то долженъ былъ сдѣлать это тотчасъ.
   -- Выведи её изъ передней на улицу, сказалъ онъ Арчи:-- а если она не послушается, то пошли за полиціей. Она пришла сюда, чтобъ выпытать у меня деньги угрозами, и еслибъ мы имѣли время, я тотчасъ отправилъ бы её въ тюрьму.
   Тутъ сэръ Гью вышелъ въ столовую и заперъ дверь.
   -- Въ тюрьму! презрительно сказала Софи.-- Я знаю, кто скорѣе меня попадётъ въ тюрьму. Развѣ онъ государственный министръ, что можетъ засадить меня въ тюрьму? Въ тюрьму, какъ бы не такъ!
   -- Но въ-самомъ-дѣлѣ, мадамъ Горделу, вамъ лучше уйти, сказалъ Арчи:-- право, лучше уйти.
   -- И вы также велите мнѣ уйти? А развѣ я велѣла вамъ уйти, когда вы пришли ко мнѣ? Развѣ я не сказала вамъ: садитесь? Развѣ я не была вѣжлива? Развѣ я посылала васъ въ полицію? Или говорила вамъ о тюрьмѣ? Нѣтъ! Это только англичане дѣлаютъ такія вещи, только англичане.
   Арчи почувствовалъ, что обязанъ объяснить, что онъ приходилъ къ ней при обстоятельствахъ совершенно другого рода, что онъ принёсъ деньги, а не требовалъ ихъ -- словомъ, приходилъ къ ней по ея собственному ремеслу. Онъ началъ-было это объясненіе, но такъ какъ тутъ былъ слуга и братъ могъ выйти изъ столовой, и также какъ ему было извѣстно, что едвали можетъ разсказать эту исторію съ большою выгодою для себя, онъ остановился и жалобно посмотрѣлъ на Будля, умоляя его увести эту даму.
   -- Можетъ-быть, ты не прочь проводить её до Монтской улицы? сказалъ Арчи.
   -- Кто? я? спросилъ Будль, встрепенувшись.
   -- Вѣдь это только за угломъ, представлялъ Арчи.
   -- Да, капитанъ Будль, мы пойдёмъ, сказала Софи.-- Это дурной домъ, и вашъ сэръ У., мнѣ совсѣмъ не нравится. Въ тюрьму, какже бы не такъ! Говорю вамъ, что онъ скоро, очень скоро самъ попадётъ въ тюрьму, въ дьявольскую тюрьму.
   Будль также задрожалъ, когда услыхалъ это проклятіе, и подумалъ опять о репутаціи Джэка Стюарта и его яхты.
   -- Пожалуйста, пойди съ ней, уговаривалъ Арчи.
   -- Но вѣдь я пришолъ проводить тебя.
   -- Нужды нѣтъ, сказалъ Арчи.-- На него теперь нашло, знаешь. Господь съ тобой, старый дружище, прощай! Я напишу тебѣ, какая рыба намъ попадётся, а ты мнѣ напиши, что Тёрриперъ сдѣлаетъ для Берфордшира. Прощайте, мадамъ Горделу, прощайте!
   Нечего было дѣлать, Будль надѣлъ шляпу и приготовился идти въ Монтскую улицу подъ-руку съ шпіонкой -- съ шпіонкой, о занятіяхъ которой, кромѣ ея дипломатической профессіи, онъ имѣлъ такое сильное подозрѣніе. Онъ готовъ былъ разсердиться на своего друга, но обстоятельства разлуки не допускали никакихъ выраженій гнѣва.
   -- Прощай, Клэвви, сказалъ онъ.-- Да, я напишу, то-есть, если будетъ о чомъ писать.
   -- Приходите ко мнѣ, когда воротитесь, сказала Софи.
   -- Разумѣется, приду, отвѣчалъ Арчи.
   -- И мы всё для васъ устроимъ. Когда мущины такъ много должны выиграть, они не должны такъ легко принимать отказъ. Приходите съ вашей перчаткой, и мы посмотримъ.
   Софи ушла, опираясь на руку капитана Будля, а Арчи стоялъ въ дверяхъ и смотрѣлъ, пока они не скрылись изъ вида за угломъ сквэра. Наконецъ онъ не видалъ ихъ болѣе и воротился къ брату.
   А такъ какъ мы болѣе не увидимъ Будля -- или почти не увидимъ -- мы теперь вѣжливо простимся съ нимъ. Эта пара приходилась подъ стать, хотя женщина, можетъ-быть, отличилась большей хитростью, которую, безъ сомнѣнія, придавала ей опытность болѣе продолжительной жизни. Будль, идя по сквэру съ прекрасной ношей на своей рукѣ, нѣкоторымъ образомъ гордился своимъ положеніемъ, хотя не прочь былъ бы избавиться отъ этого, еслибъ избавленіе было возможно. Шпіонка была замѣчательнымъ феноменомъ, и идти по Беркелейскому сквэру подъ руку съ такой женщиной могло впослѣдствіи сдѣлаться такимъ событіемъ, о которомъ пришлось бы вспоминать съ удовольствіемъ. Пока онъ немного съ нею говорилъ и не всё понималъ, что она говорила ему. Наконецъ онъ подошолъ къ двери, которую помнилъ хорошо, и тутъ остановился. Онъ не избавился даже и теперь. Черезъ нѣсколько времени дверь отворилась и прохожіе могли видѣть, какъ капитанъ Будль медленными и нерѣшительными шагами вошолъ въ узкій корридоръ впереди этой дамы. Софи слѣдовала за нимъ и заперла за собою дверь. Въ этой исторіи не можетъ быть извѣстно, что случилось въ этомъ свиданіи. Простимся съ Будлемъ и пожелаемъ ему счастливаго спасенія.
   -- Какъ ты познакомился съ этой женщиной? спросилъ Гью, какъ только Арчи вошолъ въ столовую.
   -- Она была пріятельницей Джуліи, сказалъ Арчи.
   -- Ты не давалъ ей денегъ?
   -- О, нѣтъ!
   Немедленно послѣ этого они сѣли въ кэбъ, вещи были навалены наверхъ -- и на время мы и съ ними также простимся.
   

Глава XL.
ПОКАЗЫВАЮЩАЯ, КАКЪ МИСТРИССЪ БЁРТОНЪ ВЕЛА ВОЙНУ.

   -- Флоренсъ, я была въ Болтонской улицѣ и видѣла лэди Онгаръ.
   Это были первыя слова, которыя Цецилія Бёртонъ сказала своей золовкѣ, когда нашла Флоренсъ въ гостиной по возвращеніи своёмъ отъ графини. Флоренсъ еще сидѣла передъ письменной шкатулкой и письмо въ конвертѣ, адресованномъ мистриссъ Клэверингъ, но еще не запечатанномъ, лежало подъ пропускной бумагой. Флоренсъ, никогда не воображавшая, что Цецилія рѣшится на это, была изумлена услышаннымъ извѣстіемъ. Разумѣется, ея первымъ усиліемъ было узнать по тону сестры и по ея лицу, каковъ былъ результатъ этого свиданія; но она не могла узнать ничего ни изъ того, ни изъ другого. На лицѣ мистриссъ Бёртонъ не сіяла радость, на нёмъ не было и отчаянія. Голосъ ея былъ серьёзенъ и почти торжественъ, вотъ и всё.
   -- Ты её видѣла? спросила Флоренсъ, вставая со стула.
   -- Да, дружокъ. Можетъ-быть, я поступила дурно. Я знаю, что Теодоръ скажетъ это. Но я думаю, что лучше узнать правду прежде, чѣмъ ты напишешь къ мистриссъ Клэверингъ.
   -- Въ чомъ же состоитъ правда? Но, можетъ-быть, ты не узнала её.
   -- Я думаю, я узнала всё, что она могла мнѣ сказать. Она была очень откровенна.
   -- Ну, въ чомъ же состоитъ правда? Не думай, моя дорогая, что я не могу ея перенести. Я теперь не надѣюсь ни на что. Я только хочу это рѣшить, чтобы мнѣ остаться въ покоѣ.
   Мистриссъ Бёртонъ взяла огорчонную дѣвушку въ свои объятія и нѣжно её приласкала.
   -- Мой ангелъ сказала она:-- для насъ не легко остаться въ покоѣ. Ты не можешь еще остаться въ покоѣ.
   -- Могу. Я буду покойна, когда узнаю, что это рѣшено. Я не желаю мѣшать его счастью. Вотъ моё письмо къ его матери, а теперь я ворочусь въ Страттонъ.
   -- Нѣтъ еще, дружокъ, нѣтъ еще, сказала мистриссъ Бёртонъ, взявъ письмо изъ ея рукъ, но не вынимая его изъ конверта.-- Ты должна услышать то, что я узнала сегодня.
   -- Она сказала, что любитъ его?
   -- Ахъ, да! она его любитъ. Мы не должны въ этомъ сомнѣваться.
   -- А онъ, что она говоритъ о нёмъ?
   -- Она говоритъ то, что ты также должна сказать, Флоренсъ, хотя это тяжело. Должно быть такъ, какъ рѣшитъ онъ.
   -- Нѣтъ, сказала Флоренсъ, вырываясь изъ рукъ сестры, которая еще обнимала её.-- Нѣтъ, не должно быть такъ, какъ онъ рѣшитъ. Я не хочу покориться ему. Я никогда не увижу его болѣе, никогда! Сказать, что я его не люблю, было бы неправдой, но я никогда не увижу его болѣе.
   -- Постой, душечка, постой. Что, если въ этомъ виноватъ не онъ?
   -- Виноватъ не онъ, что обратился къ ней, когда мы... мы... мы -- онъ и я были помолвлены!
   -- Разумѣется, тутъ была отчасти его вина; но, Фло, душечка, выслушай меня; ты знаешь, что я не стану просить тебя сдѣлать что-нибудь, что неприлично женщинѣ.
   -- Я знаю, что ты отдашь за меня кровь твоего сердца, но теперь ничто не можетъ помочь. Не гляди на меня такими грустными глазами, Чисси, это не убьётъ меня. Только сомнѣніе убиваетъ насъ.
   -- Я не стану смотрѣть на тебя грустными глазами, но ты выслушай меня. Она сама не знаетъ, какое онъ имѣетъ намѣреніе.
   -- А я знаю, и знаю намѣреніе моё. Прочти моё письмо, Чисси. Въ нёмъ нѣтъ ни одного гнѣвнаго слова. Я никогда не произнесу упрёка. Онъ прежде её зналъ. Если онъ любилъ её всё время, жаль, что онъ не могъ оставаться постояненъ въ своей любви, даже хотя она измѣнила ему.
   -- Но ты не хочешь выслушать меня, Фло. На сколько я могла узнать правду, и какъ я сама твёрдо вѣрю, когда онъ навѣстилъ её по возвращеніи въ Англію, онъ не имѣлъ никакого другого намѣренія, какъ навѣстить стараго друга.
   -- Какого друга, Чисси?
   -- Онъ не имѣлъ тогда и въ мысляхъ быть тебѣ невѣрнымъ. Но когда онъ увидалъ её, прежняя короткость воротилась. Это было естественно; потомъ онъ былъ ослѣплёнъ ея красотой.
   -- Развѣ она такъ хороша?
   -- Она очень хороша.
   -- Пусть его возвращается къ ней, сказала Флоренсъ, вырвавшись изъ объятій сестры и начиная ходить по комнатѣ быстрыми, почти гнѣвными шагами.-- Пусть она возьмётъ его. Чисси, это надо кончить. Я не унижусь до того, чтобы выпрашивать его любовь. Если она такова, какъ ты говоришь, и если красота значитъ для него всё, какую надежду можетъ имѣть такая женщина, какъ я?
   -- Я не говорила, что красота значитъ для него всё.
   -- Разумѣется, значитъ. Мнѣ слѣдовало знать, что это такъ будетъ съ такимъ человѣкомъ, какъ онъ. Притомъ, она богата, страшно богата! Какое право имѣю я думать о нёмъ?
   -- Флоренсъ, ты несправедлива. Ты даже не подозрѣваешь, что ея деньги значатъ для него что-нибудь.
   -- Для меня это всё-равно. Я полагаю, что женщина, которая такъ хороша собой, имѣетъ право на всё. Я знаю, что я дурна и... вперёдъ... не буду думать, больше...
   Когда бѣдная Флоренсъ дошла до этого, она не могла продолжать. Мистриссъ Бёртонъ, воспользовавшись этимъ, продолжала, Стараясь, не совсѣмъ безуспѣшно, принять спокойный тонъ безстрастнаго разсудка:
   -- Я сказала прежде, что онъ былъ ослѣплёнъ...
   -- Ослѣплёнъ! О!
   -- Но даже тогда у него не было въ мысляхъ быть тебѣ невѣрнымъ.
   -- Да, онъ былъ невѣренъ, не имѣя этого въ мысляхъ. Это хуже.
   -- Флоренсъ, ты зла и рѣшилась быть несправедливой. Я должна просить, чтобы ты выслушала меня до конца, такъ чтобы могла сама судить, какъ тебѣ слѣдуетъ поступить.
   Это мистриссъ Бёртонъ сказала съ видомъ большого самовластія, потомъ продолжала голосомъ нѣсколько менѣе суровымъ:
   -- Онъ не думалъ сдѣлать тебѣ вредъ, когда навѣщалъ её; но чувство прежней любви воротилось къ нему, когда онъ находился въ ея обществѣ, и его положеніе затруднило его прежде чѣмъ онъ понялъ свою опасность. Разумѣется, онъ могъ выказать больше твёрдости.
   Тутъ Флоренсъ сдѣлала движеніе сильнаго нетерпѣнія, хотя не говорила ничего.
   -- Я не стану защищать его, но думаю, ты должна согласиться, что онъ подвергался сильному искушенію. Разумѣется, я не могу сказать, что происходило между ними, но могу понять, какъ легко могъ онъ воротиться къ прежнимъ сценамъ, какъ ествественно желала она возобновленія любви, которой имѣла низость измѣнить. Однако, она не считаетъ себя помолвленной съ нимъ, въ этомъ ты можешь быть увѣрена. Можетъ-быть, она просила у него такого обѣщанія, а онъ не рѣшился дать. Если такъ, то легко можно понять, почему онъ не бывалъ у насъ и не писалъ къ тебѣ.
   -- Что же ты желаешь, чтобы а сдѣлала?
   -- Онъ теперь боленъ. Подожди, пока онъ выздоровѣетъ. Онъ былъ бы уже здѣсь, еслибъ ему не помѣшала болѣзнь. Подожди, пока онъ пріѣдетъ.
   -- Я не могу этого сдѣлать, Чисси. Ждать я должна, но не могу ждать, не предложивъ ему черезъ его мать свободу, которой онъ такъ желаетъ, какъ я имѣю столько причинъ знать.
   -- Мы не знаемъ, что онъ этого желаетъ. Мы не знаемъ, что мать его даже не подозрѣваетъ его вину передъ тобой. Теперь, когда онъ тамъ, дома, далёко отъ Болтонской улицы...
   -- Я не хочу полагаться на подобное вліяніе, Чисси. Если онъ не могъ провести утро съ нею въ ея домѣ и оставить её съ чувствомъ, что онъ предпочитаетъ меня ей и всему свѣту, я скорѣе останусь такъ, какъ я есть, чѣмъ приму его руку. Онъ не долженъ жениться на мнѣ изъ состраданія или изъ чувства долга. Мы знаемъ старую исторію, какъ дьяволъ хотѣлъ сдѣлаться монахомъ, когда занемогъ. Я не приму раскаянія, сдѣланнаго на болѣзненномъ ложѣ, не хочу думать, что обязана моимъ мужемъ вліянію его матери надъ нимъ, когда онъ былъ боленъ.
   -- Ты заставишь меня думать, Фло, что ты менѣе вѣрна ему, чѣмъ онъ тебѣ.
   -- Можетъ-быть. Пустъ онъ попробуетъ, какое счастье принесётъ ему ея вѣрность. А я чувствую, что мой долгъ оставаться вѣрной самой себѣ. Я не унижусь до того, чтобы потакать моему сердцу на счотъ женской гордости.
   -- О, Флоренсъ! я терпѣть не могу слова гордость.
   -- Ты не стала бы ненавидѣть, еслибъ была на моёмъ мѣстѣ.
   -- Тебѣ нечего стыдиться любви къ нему.
   -- Развѣ я стыдилась любить его? сказала Флоренсъ, опять вставая со стула:-- я не скрывала мою любовь. Съ той минуты, когда я узнала, что мнѣ пріятно считать его будущимъ мужемъ, я всегда говорила съ гордостью о моей любви. Я сознавалась въ ней такъ открыто, какъ ты въ своей любви къ Теодору, я и теперь сознаюсь въ ней и никогда не буду отпираться. Стыдиться, что я любила его! Нѣтъ. Но мнѣ было бы очень стыдно, еслибъ я унизилась до такой степени, чтобы выпрашивать его любовь, когда узнала, что онъ отдалъ её другой женщинѣ.
   Тутъ она стала ходитъ взадъ и вперёдъ по комнатѣ торопливыми шагами, не смотря на свою невѣстку, глаза которой были теперь наполнены слезами.
   -- Полно, Чисси, сказала она потомъ: -- кончимъ это. Прочти моё письмо, если хочешь, хотя право его не стоитъ читать, а потомъ дай мнѣ отослать на почту.
   Мистриссъ Бёртонъ развернула письмо и прочла его очень медленно. Оно было сурово и почти безчувственно по спокойствію выбранныхъ словъ, но въ этихъ словахъ мысль объ ея бракѣ съ Гарри Клеверингомъ была совершено оставлена.
   "Я знаю", писала она: "что вашъ сынъ болѣе привязанъ къ другой женщинѣ, чѣмъ ко мнѣ, и при подобныхъ обстоятельствахъ, и для его счастья и для моего, намъ необходимо разстаться. Любезная мистриссъ Клэверингъ, могу я васъ просить растолковать ему, что мы съ нимъ никогда не должны вспоминать о прошломъ? Если онъ возвратитъ мнѣ мои письма -- если они у него сохранены -- и маленькіе подарки, которые я дѣлала ему, всё будетъ сдѣлано и сказано, что слѣдуетъ. Онъ получитъ въ маленькомъ пакетѣ его письма и подарки, которые онъ сдѣлалъ мнѣ." Въ этомъ слышался какой-то рѣшительный тонъ, какъ о дѣлѣ совершенно оконченномъ, какъ о приговорѣ, не допускавшемъ никакой аппеляціи, что вовсе не входило въ виды мистриссъ Бёртонъ. Письмо такое же приличное со стороны Флоренсъ могло быть написано, думала она, но оно должно было оставить возможность къ примиренію. Но Флоренсъ твёрдо рѣшилась, и письмо было послано.
   Участіе, которое мистриссъ Бёртонъ принимала въ этомъ разговорѣ, удивило даже самоё её. Она очень сердилась на Гарри Клэверинга, такъ сердилась, какъ только позволяла ея натура, а между-тѣмъ она заступалась за него со всѣмъ своимъ краснорѣчіемъ, заходила такъ далёко въ своей защитѣ, что объявляла даже, что онъ безукоризненъ. И въ-самомъ-дѣлѣ, она была готова оправдать его совершенно, если только его можно будетъ воротить опять къ стаду. Ея гнѣвъ противъ него былъ бы очень горячъ, еслибъ онъ не воротился; но всё будетъ болѣе чѣмъ прощено, если только, онъ воротится и исполнитъ свою обязанность съ любящей и терпѣливой вѣрностью. Ея желаніемъ было не столько, чтобы оказана была справедливость, сколько то, чтобы Флоренсъ получила чего желала, а не ея соперница. Сообразно аргументамъ ея женской логики, Гарри Клэверингъ будетъ или совсѣмъ правъ, или совсѣмъ виноватъ, сообразно тому, какъ онъ поступитъ. Она желала успѣха, и если успѣетъ, готова была простить всё. Даже теперь она не хотѣла отказаться отъ борьбы, хотя соглашалась, что письмо Флоренсъ мистриссъ Клэверингъ дѣлало состязаніе труднѣе прежняго. Можетъ-быть, мистриссъ Клэверингъ будетъ такъ добра, такъ справедлива, такъ умна, чтобы догадаться, что такое письмо отъ такой дѣвушки и написанное при такихъ обстоятельствахъ не должно значить ничего. Многія матери желали бы видѣть своихъ сыновей женатыми на богатыхъ, но можетъ-быть мистриссъ Клэверингъ не такая мать.
   Между-тѣмъ ей предстояла страшная необходимость объяснить мужу шагъ, который она сдѣлала безъ его вѣдома и исторію котораго она должна была ему разсказать, или она не будетъ спокойна, прежде чѣмъ сядетъ за обѣдъ.
   -- Теодоръ, сказала она, пробираясь изъ своей спальной въ его уборную, между-тѣмъ какъ онъ мылъ руки:-- ты не долженъ на меня сердиться, но я сдѣлала кое-что сегодня.
   -- А почему я не долженъ на тебя сердиться?
   -- Ты знаешь, что я хочу сказать. Ты не долженъ сердиться особенно на это, потому что я этого не желаю.
   -- Противъ этого нечего говорить, сказалъ онъ.
   Для нея было очевидно, что онъ находится въ хорошемъ расположеніи духа, а это было большое счастье. Онъ не такъ утомился отъ работы, какъ съ нимъ часто бывало, и былъ готовъ шутить.
   -- Какъ ты думаешь, что я сдѣлала? сказала она.-- Я ходила въ Болтонскую улицу и видѣла лэди Онгаръ.
   -- Нѣтъ!
   -- Право, Теодоръ, видѣла.
   Бёртонъ крѣпко тёръ себѣ лицо толстымъ полотенцемъ въ ту минуту, когда ему было сообщено это извѣстіе, и такъ сильно былъ имъ изумлёнъ, что остановился въ своёмъ движеніи и смотрѣлъ на жену черезъ полотенце, которое держалъ въ своихъ рукахъ.
   -- Съ какой стати ты это вздумала? сказалъ онъ.
   -- Я думала, что это будетъ лучше. Я думала, что могу выслушать правду, и выслушала. Я не могла перенести, чтобы Флоренсъ была принесена въ жертву, когда можно было сдѣлать что-нибудь.
   -- Зачѣмъ ты мнѣ не сказала, что ты уходишь?
   -- Ну, дружокъ, я думала, это лучше не говорить. Разумѣется, мнѣ слѣдовало сказать, но я думала, что такъ будетъ лучше.
   -- Ты думала, что еслибъ ты мнѣ сказала, я попросилъ бы тебя не ходить.
   -- Именно.
   -- И ты рѣшилась поступить по-своему?
   -- Не думаю, Теодоръ, чтобы я любила такъ поступать по своему, какъ любятъ нѣкоторыя женщины. Кажется, я всегда думаю, что твое мнѣніе лучше моего, то-есть во многомъ.
   -- Что же сказала тебѣ лэди Онгаръ?
   Онъ теперь положивъ полотенце, сѣлъ на кресло и смотрѣлъ въ лицо жене.
   -- Разсказывать всё, что она сказала, были бы предлинная исторія.
   -- Была она вѣжлива къ тебѣ?
   -- Она не была невѣжлива. Она красивая, гордая женщина, говоритъ прямо что думаетъ и любитъ поступать по-своему, когда это возможно; я думала, что лично ко мнѣ она желала быть вѣжливой.
   -- Какое же у ней теперь намѣреніе?
   -- Ея намѣреніе довольно ясно. Она хочетъ выйти за Гарри Клэверинга, если можетъ. Она такъ сказала. Она не скрывала своихъ желаній.
   -- Когда такъ, Чисси, пусть она выходитъ за него, и не будемъ болѣе безпокоиться объ этомъ.
   -- Но Флоренсъ, Тёодоръ? Подумай о Флоренсъ.
   -- Я думаю о ней и думаю, что Гарри Клэверингъ ея не стоитъ. Она похожа на путешественника; который попался къ разбойникамъ. Она ранена, но не смертельно. Ты будь доброй самаритянкой, но масло, которое ты нальешь въ ея рану, не должно быть возобновлённой надеждой относительно этого недостойнаго человѣка. Пусть лэди Онгаръ возьмётъ его; сколько я вижу, они годятся другъ для друга.
   Тогда она прилежно повторила всѣ аргументы, какіе употребила съ Флоренсъ, извиняла поведеніе Гарри, объясняла обстоятельства его невѣрности почти такъ, какъ эти обстоятельства дѣйствительно случились.
   -- Мнѣ кажется, ты слишкомъ къ нему жестокъ, сказала она.
   -- Нельзя быть слишкомъ жестокимъ къ вѣроломству, отвѣчалъ онъ.
   -- Да, пока оно существуетъ. Но ты не захочешь вѣчно сердиться на человѣка за то, что онъ разъ былъ вѣроломенъ. Но мы еще не знаемъ, вѣроломенъ ли онъ.
   -- Не знаемъ? Но это всё-равно; мы пойдёмъ теперь обѣдать. Флоренсъ знаетъ о твоёмъ посѣщеніи?
   Прежде чѣмъ она позволила ему выдти изъ комнаты, она объяснила, что случилось между нею и Флоренсъ, и разсказала о письмѣ, которое было написано къ мистриссъ Клэверингъ.
   -- Она права, сказалъ онъ.-- Этотъ способъ выпутаться изъ затрудненія самый лучшій, который остался ей.
   Но всё-таки мистриссъ Бёртонъ рѣшилась не сдаваться. Когда Теодоръ вошолъ въ гостиную, онъ подошолъ къ сестрѣ и поцаловалъ её. Такой знакъ нѣжности и любви былъ съ нимъ необыкновененъ! потому что онъ быль изъ тѣхъ людей, которые обыкновенно не бываютъ сообщительны въ своей привязанности. Въ настоящую минуту онъ не сказалъ о томъ, что происходило въ его мысляхъ, не сказала и она. Она просто приподняла лицо; чтобы побаловать его въ губы, и пожала его руку.. Какіе еще знаки нѣжности нужны были между ними? Потомъ они пошли обѣдать и обѣдъ ихъ прошолъ почти молча. Почти каждую минуту глаза Цециліи обращались на ея золовку. Внимательный наблюдатель, еслибъ онъ былъ тутъ, могъ бы видѣть это; но пока они оставались внизу, между ними не случилось ничего другого, что могло бы показать, что у нихъ не всё хорошо, но весь обѣдъ братъ нё сказалъ бы ни слова о предметѣ, который былъ такъ близокъ къ сердцу, еслибы Флоренсъ не начала. Когда они сидѣли за чаемъ и когда Цецилія уже рѣшилась не предпринимать никакихъ болѣе разсужденій въ этотъ вечеръ, Флоренсъ вдругъ сказала:
   -- Теодоръ, я много думала и мнѣ кажется, что мнѣ лучше ѣхать домой въ Страттонъ завтра.
   -- О, нѣтъ! съ жаромъ сказала Цецилія.
   -- Я думаю, что такъ было бы лучше, продолжала Флоренсъ -- Можетъ-быть, сознаваться въ этомъ показываетъ большую слабость, но я несчастлива и, какъ раненая птица, чувствую, что мнѣ лучше спрятаться.
   Цецилія въ одно мгновеніе была у ея ногъ.
   -- Дорогая Фло, сказала она:-- развѣ это также не твой домъ, какъ Страттонъ?
   -- Да, когда я могу быть счастлива. Тѣ, у кого легко на сердцѣ, могутъ имѣть много домовъ, но не тѣ, у кого на сердцѣ тяжело. Я думаю, что мнѣ лучше уѣхать.
   -- Дѣлай, какъ хочешь, сказалъ ей братъ: -- въ подобномъ случаѣ я не буду уговаривать тебя. Я только желалъ бы, чтобъ мы могли успокоить тебя.
   -- Вы успокоите меня. Если вы думаете, что я поступаю справедливо, это успокоило бы меня болѣе всего. Полное и немедленное спокойствіе нельзя имѣть, когда грустишь.
   -- Конечно, сказалъ братъ:-- горесть не слѣдуетъ скоро подавлять. Я всегда думалъ, что тѣ, которые недоступны горести, должны быть также недоступны и для счастья. Если у тебя есть чувства, способныя къ одному, ты должна имѣть ихъ также способными и къ другому.
   -- Подожди по-крайней-мѣрѣ, пока ты получишь отвѣтъ отъ мистриссъ Клэверингъ, сказала Цецилія.
   -- Я не знаю, зачѣмъ ей мнѣ отвѣчать.
   -- О, да! она должна отвѣчать тебѣ. Если она соглашается на то, что ты сказала...
   -- Она не можетъ не согласиться.
   -- Когда такъ, она должна отвѣчать тебѣ. Ты просила её прислать тебѣ кое-что, и мнѣ кажется, ты должна во всякомъ случаѣ ожидать этого здѣсь. Замѣть, я не думаю, что ея отвѣтъ будетъ такого рода, но это ясно, что ты должна его дождаться, каковъ бы онъ ни былъ.
   Флоренсъ, съ содѣйствіемъ мнѣнія брата, соглашалась остаться въ Лондонѣ на нѣсколько дней, ожидая отвѣта отъ мистриссъ Клэверингъ, и послѣ этого никакихъ разсужденій не было объ ея непріятностяхъ.
   

Глава XLI.
ОВЦА ВОЗВРАЩАЕТСЯ ВЪ СТАДО.

   Гарри Клэверингъ сказалъ торжественныя слова своей матери во время своей болѣзни, которыя и онъ и она считали обѣщаніемъ, что Флоренсъ не будетъ имъ брошена. Послѣ этого обѣщанія ничего не было болѣе сказано между ними объ этомъ предметѣ нѣсколько дней. Мистриссъ Клэверингъ была довольна, что обѣщаніе было дано, а Гарри, въ слабости, послѣдовавшей за его болѣзнью, радъ былъ предлогу, который давала ему болѣзнь, чтобы отложить всякое дѣйствіе въ этомъ дѣлѣ. Но лихорадка прошла и онъ сидѣлъ въ комнатѣ своей матери, когда письмо Флоренсъ пришло въ пасторатъ и вмѣстѣ съ письмомъ пакетъ, который она сама такъ старательно уложила. Наканунѣ этого дня между ректоромъ и его женой было сказано нѣсколько словъ, которыя объяснятъ чувства обоихъ въ этомъ дѣлѣ.
   -- Слышала ты, сказалъ онъ голосомъ едва громче шопота, хотя въ комнатѣ не было третьяго лица:-- что Гарри опять думаетъ жениться на Джуліи?
   -- Онъ не думаетъ объ этомъ, сказала мистриссъ Клэверингъ: тѣ, которые говорятъ это, обижаютъ его.
   -- Это было бы очень хорошо для него въ денежномъ отношеніи.
   -- Но онъ помолвленъ, и Флоренсъ Бёртонъ была здѣсь принята, какъ его будущая жена. Я не могла бы перенести мысли, чтобъ это могло быть. Во всякомъ случаѣ это неправда.
   -- Я только говорю то, что слышалъ, сказалъ ректоръ, тихо вздыхая, отчасти изъ повиновенія къ выговору, подразумѣвшемуся въ словахъ жены, а отчасти при мысли, что такая выгодная партія не достанется его сыну. Ректоръ началъ сознавать, что Гарри едвали сдѣлаетъ состояніе въ выбранной имъ профессіи и что богатый бракъ былъ бы лёгкимъ способомъ выйти изъ затрудненія. Но онъ зналъ, что въ такихъ дѣлахъ его жена была самовластна и могущественна, и у него недоставало мужества, чтобъ заступаться за дѣло, которое было благоразумно, но неблагородно.
   Когда мистриссъ Клэверингъ получила письмо и пакетъ на слѣдующее утро, Гарри Клэверингъ еще лежалъ въ постели. Съ восхитительнымъ преимуществомъ выздоравливающаго больного, онъ получилъ позволеніе вставать только тогда, какъ вставанье становилось пріятнѣе, чѣмъ лежать въ постели, и Это время не наступало обыкновенно до одиннадцати часовъ, а почтальонъ приходилъ въ Клэверингъ въ девять часовъ. Письмо, какъ намъ извѣстно, было адресовано къ самой мистриссъ Клэверингъ, также какъ и обёртка пакета, но самый пакетъ была адресованъ чоткимъ почеркомъ Фанни къ Гарри Клэверингу.
   -- Какой большой пакетъ пришолъ по почтѣ, мама, сказала Фанни.
   -- Да, душечка, это должно быть что-нибудь особенное.
   -- Это должно-быть отъ какого-нибудь купца? сказалъ ректоръ;
   -- Нѣтъ, это не отъ купца, отвѣчала мистриссъ Клэверингъ.
   Но она не сказала ничего болѣе, и мужъ и дочь оба примѣтили, что она не желаетъ дальнѣйшихъ разспросовъ. Фанни, по обыкновенію, отнесла къ брату завтракъ, а мистриссъ Клэверингъ не ходила къ нему до-тѣхъ-поръ, пока онъ не кончилъ завтракать и приборъ не былъ убранъ. Для нея было необходимо обдумать письмо Флоренсъ въ своей комнатѣ, прежде чѣмъ говорить о нёмъ съ сыномъ. Что заключалось въ пакетѣ, она знала хорошо, даже прежде чѣмъ прочла письмо до конца, и мнѣ врядъ ли нужно говорить, что это сокровище было священно въ ея рукахъ. Когда она кончила читать письмо, на глазахъ ея навернулись слёзы -- кроткія слёзы; она поняла всё и могла извѣдать силу и слабость каждаго слова, написаннаго Флоренсъ. Но она была такая женщина -- именно такая женщина -- какую Цецилія Бёртонъ представляла себѣ. Мистриссъ Клэверингъ была настолько добра; настолько правдива, настолько умна, чтобъ понять, что любовь Гарри къ Флоренсъ слѣдовало поддерживать, а страсть къ лэди Онгаръ преодолѣть. Ни въ какое время не гордилась бы она тѣмъ, что ея сынъ разбогатѣлъ состояніемъ жены, но она стыдилась бы за него вполнѣ, еслибъ онъ рѣшился воспользоваться богатствомъ при подобныхъ обстоятельствахъ.
   Но ея слёзы были не горестныя. Милая Флоренсъ! она теперь страдала горько. Этотъ самый день будетъ для нея днёмъ мучительнымъ. Безъ сомнѣнія, много мучительныхъ дней провели они въ прошедшій мѣсяцъ. Мистриссъ Клэверингъ не сомнѣвалась, что это письмо было правдиво въ каждомъ словѣ. Мистриссъ Клэверингъ была также увѣрена, что Флоренсъ имѣла дѣйствительно намѣреніе прекратить всё между нею и Гарри. Но это не должно прекращаться и мучительные дни скоро должны кончиться. Сынъ обѣщалъ ей, а её онъ не обманывалъ никогда. Она поняла также, какимъ образомъ эти опасности настигли его, и не строго судила сына -- ея милаго сына, который былъ къ ней такъ добръ. Можетъ-быть; онъ былъ не такъ прилеженъ къ труду, какъ ему слѣдовалъ быть, и что поэтому свадьбу еще придётся отложить, но Флоренсъ это проститъ, а онъ обѣщалъ, что не броситъ Флоренсъ.
   Потомъ она взяла въ руки пакетъ и разсмотрѣла всё, что лежало въ нёмъ. Какъ всё это когда-то было драгоцѣнно, и вѣроятно; драгоцѣнно было и теперь, хотя отсылалось такимъ образомъ! И она думала о минутахъ -- или скорѣе часахъ -- которые были проведены въ укладываніи этого пакета. Она хорошо понимала, какъ женщина будетъ мѣшкать надъ такой горестью, дотрогиваться безпрестанно до этихъ вещей, читать отрывки изъ писемъ, на которыя она уже запретила себѣ глядѣть, до-тѣхъ-поръ, пока каждое слово было взвѣшено, взлелѣяно и опять брошено. Она знала, какъ горьки были слёзы, капавшія на нихъ, и какъ старательно были стёрты эти капли. Каждая складка въ бумагѣ двухъ конвертовъ говорила о мучительной заботливости съ какою была сдѣлана эта работа. Ахъ! этотъ свёртокъ долженъ тотчасъ быть возвращонъ назадъ съ словами любви, которыя прекратятъ всякое страданіе. Отославшая эти письма должна опять получить свои письма и будетъ дотрогиваться до своихъ сокровищъ пальцами, которымъ доставитъ удовольствіе это прикосновеніе. Она опять будетъ читать слова своего любовника съ восторгомъ. Мистриссъ Клэверингъ понимала это всё, какъ-будто она сама была дѣвушка, имѣвшая жениха.
   Гарри началъ думать, что настало время, когда встать будетъ пріятнѣе, чѣмъ лежать въ постели, когда его мать постучалась въ дверь и вошла въ комнату.
   -- А я только что собирался вставать, матушка, сказалъ онъ, дойдя уже до той степени выздоровленія, когда лѣнтяю начинаетъ становиться стыдно.
   -- Но я прежде хочу говорить съ тобой, дружокъ, сказала мистриссъ Клэверингъ.-- Я получила пакетъ, который должна передать тебѣ.
   Гарри протянулъ руку, и взявъ пакетъ, тотчасъ узналъ почеркъ на адресѣ.
   -- Ты знаешь, отъ кого это, Гарри?
   -- О, да, матушка!
   -- И знаешь, что въ нёмъ лежитъ?
   Гарри, всё держа пакетъ, посмотрѣлъ на него, но ничего не говорилъ.
   -- А я знаю, сказала мать:-- потому что она написала ко мнѣ. Хочешь взглянуть на ея письмо ко мнѣ?
   Опять Гарри протянулъ руку, но мать не сейчасъ отдала ему письмо.
   -- Прежде всего, дружокъ, будемъ знать, что мы понимаемъ другъ друга. Эта милая дѣвушка -- для меня она невыразимо мила -- будетъ твоей женой?
   -- Да, матушка, будетъ.
   -- Вотъ это говоритъ мой сынъ! Гарри, я никогда въ тебѣ не сомнѣвалась, никогда не сомнѣвалась, что ты поступишь какъ слѣдуетъ наконецъ. Теперь посмотри ея письмо. Но ты долженъ помнить, что она имѣетъ причину быть несчастной.
   -- Я буду помнить.
   -- Еслибъ ты не былъ боленъ, разумѣется, всё поправилось бы давно.
   Въ справедливости этого увѣренія читатель, вѣроятно, будетъ сомнѣваться. Она подала ему письмо и сѣла на его постель, пока онъ читалъ. Сначала онъ былъ изумлёнъ и почти пришолъ въ негодованіе отъ твёрдости словъ дѣвушки. Она отказывалась отъ него, какъ-будто это было дѣло рѣшоное, и не выражала ни малѣйшаго сожалѣнія. Въ ея словахъ не было мягкой женской жалобы, но въ нихъ было что-то такое, заставившее его безсознательно желать воротить предметъ, который онъ почти оттолкнулъ отъ себя. Эти слова наполнили его сомнѣніемъ, удастся ли ему еще, и это самое сомнѣніе сильно увеличило его желаніе. Когда онъ читалъ письмо во второй разъ, Джулія сдѣлалась уже менѣе прекрасна въ его воображеніи, а очарованіе характера Флоренсъ сдѣлалось сильнѣе.
   -- Ну, дружокъ? спросила его мать, когда увидала, что онъ во второй разъ кончилъ читать письмо.
   Онъ самъ не зналъ, какъ ему выразить даже матери всѣ свои чувства, стыдъ, который онъ чувствовалъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и негодованіе, что его такъ отвергаютъ. О своей любви также онъ боялся говорить. Ему хотѣлось дать требуемое увѣреніе, но послѣ этого онъ предпочолъ бы остаться одинъ. Но его мать не могла оставить его, не условившись съ нимъ о томъ, какъ они будутъ поступать.
   -- Вы напишите къ ней, матушка, или написать мнѣ?
   -- Конечно, я напишу съ нынѣшней же почтой. Я не промедлю ни часа, чтобы увѣрить её въ твоей неизмѣнной любви.
   -- Я могъ бы поѣхать въ Лондонъ завтра, матушка.
   -- Нѣтъ, не завтра, Гарри. Это было бы сумасбродно. Поѣзжай въ понедѣльникъ.
   -- А вы напишите сегодня?
   -- Конечно.
   -- Я также напишу строчку, только одну строчку.
   -- А пакетъ?
   -- Я еще не раскрывалъ его.
   -- Ты знаешь, что въ нёмъ заключается. Пошли его тотчасъ назадъ, Гарри, тотчасъ. Если я понимаю ея чувства, она не будетъ счастлива, пока но станетъ опять держать его въ своихъ рукахъ. Мы пошлёмъ Джима отдать его на почту.
   Когда это было рѣшено, мистриссъ Клэверингъ занялась своими домашними дѣлами, думая между-тѣмъ о любящихъ словахъ, какими она постарается возвратить счастье Флоренсъ Бёртрнъ.
   Гарри, оставшись одинъ, медленно развернулъ пакетъ. Онъ не могъ устоять отъ искушенія сдѣлать это и взглянуть опять на вещи, которыя Флоренсъ прислала ему назадъ. Его не оставляла мысль -- можетъ-быть, надежда -- что съ этими вещами будетъ лежать какая-нибудь коротенькая записка, нѣсколько словъ къ нему. Если онъ имѣлъ эту надежду, онъ обманулся въ ожиданіи. Тутъ были его собственныя письма, всѣ съ запахомъ лаванды изъ шкатулки, въ которой они сохранялись; тутъ былъ богатый браслетъ, подарённый нѣсколько церемонно, и дешевая брошка, которую онъ бросилъ ей въ шутку, а она поклялась, что будетъ цѣнить её больше всего, потому что можетъ носить ее каждый день. Былъ и рейсфедеръ, который онъ надѣлъ на ея часовую цѣпочку, между-тѣмъ какъ ея пальцы касались его пальцевъ, лаская его за его любовь, между-тѣмъ какъ слова выговаривали ему за его неловкость. Онъ вспомнилъ это всё, когда эти вещи лежали на его постели. Онъ прочёлъ каждое слово въ своихъ письмахъ.
   -- Какого дурака дѣлаетъ изъ себя мущина! сказалъ онъ себѣ наконецъ съ весёлымъ смѣхомъ въ сердцѣ.
   Но говоря это, онъ былъ совершенно готовъ опять сдѣлать изъ себя дурака точно такимъ же образомъ, еслибы только ему не мѣшало затрудненіе начать опять. Будь для него возможно написать сызнова въ прежнемъ духѣ, не упоминая о своёмъ поведеніи впродолженіе послѣдняго мѣсяца, онъ началъ бы опять своё дурачество, не кончая одѣваться.
   -- Ты развёртывалъ пакетъ? спросила его мать за часъ до того, какъ слѣдовало послать Джэма на почту.
   -- Да, я думалъ, что лучше развернуть его,
   -- И ты опять завернулъ?
   -- Нѣтъ еще, матушка.
   -- Положи это туда, дружокъ.
   Мать подала ему маленькую вещицу, мозаиковый купидонъ, осыпанный маленькими брилліантами. Онъ вспомнилъ, что она носила эту ферроньерку съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ онъ сталъ примѣчать вещи, какія она носила.
   -- Не отъ меня, замѣть. Я дарю это тебѣ. Поручи мнѣ уложить.
   Мистриссъ Клэверингъ опять сдѣлала свёртокъ и прибавила къ нему вещицу, которую принесла съ собой. Гарри наконецъ написалъ нѣсколько словъ.
   "Милѣйшая, милѣйшая Флоренсъ, меня не пускаютъ, а то я сейчасъ пріѣхалъ бы къ вамъ. Матушка писала къ вамъ, и хотя я не видалъ ея письма, я знаю, что въ нёмъ заключается. Право, право вы можете повѣрить всему. Не могу ли я отважиться возвратить вамъ пакетъ? Я возвращаю его вамъ и умоляю оставить его у себя. Я думаю, что буду въ Лондонѣ въ понедѣльникъ и пойду въ Онслоу-Крешентъ немедленно. Вашъ Г. К."
   Потомъ былъ нацарапалъ постскриптумъ, который былъ лучше всего другого, лучше его письма, лучше письма его матери, лучше возвращеннаго пакета:
   "Я никого не люблю больше насъ и никогда не любилъ."
   Эти слова, вполнѣ ли справедливыя, или только отчасти, были по-крайней-мѣрѣ кстати, и были приняты Цециліей Бертонъ, когда она услыхала ихъ, какъ признаніе въ вѣрности, требовавшее немедленнаго и полнаго прощенія.
   Непріятности, призвавшія Гарри въ Клэверингъ, я съ сожалѣніемъ долженъ сказать, остались почти въ полной силѣ теперь, когда его продолжительное посѣщеніе почти приходило къ концу. Конечно, Соль согласился оставить своё мѣсто и уже отыскивалъ подобную должность въ другомъ приходѣ. А послѣ его свиданія съ отцомъ Фанни онъ ни разу не входилъ въ пасторатъ и по говорилъ съ Фанни. Она обѣщала, что подобныхъ разговоровъ не будетъ, и дѣйствительно нечего было бояться опасности такого рода. Что Соль могъ дѣлать, онъ дѣлалъ открыто, даже смѣло. Но хотя эта безопасность существовала, всё-таки вещи касавшіяся Фанни были очень непріятны. Когда Соль началъ за нею ухаживать, она соглашалась съ своими родными, что подобный любовникъ смѣшонъ. Въ ней также, какъ и въ другихъ, было чувство, что о бѣдномъ Солѣ слѣдуетъ жалѣть. Потомъ она начала смотрѣть на его предложеніе какъ на дѣло очень важное, хотя не признавалась матери, что отвѣчаетъ ему взаимностью, но говорила объ его предложеніи такъ, какъ-будто противъ этого не было другого препятствія, кромѣ недостатка денегъ. Теперь же она имѣла такой печальный видъ, какъ-будто была жертвою истинной любви, какъ-будто она не могла вынести своей страсти къ Солю и терпѣливо ждала, пока смерть освободитъ её отъ жестокости ея родителей. Она никогда не жаловалась. Такія жертвы не жалуются никогда. Но она была печальна и несчастна, а когда мать разспрашивала её, стараясь узнать, какъ сильно въ дѣйствительности могло быть это чувство, Фанни просто давала покорное обѣщаніе, что она никогда болѣе не будетъ произносить имя Соля.
   Соль между-тѣмъ съ угрюмой энергіей исполнялъ свои приходскія обязанности, поправляя промахи ректора, не говоря ни слова. Онъ былъ бы радъ говорить всѣ проповѣди и служить всѣ обѣдни, еслибъ его допустили. Онъ постоянно бывалъ въ школахъ, даже гораздо болѣе, чѣмъ навѣщалъ бѣдныхъ. Онъ былъ очень вѣжливъ къ Клэверингу, когда необходимость ихъ положенія сводила ихъ вмѣстѣ. За всё это Клэверингъ ненавидѣлъ его -- несправедливо, потому что человѣку, находившемуся въ положеніи Соля, невозможно вести себя совершенно такъ, какъ прежде, и гораздо лучше, чтобы онъ сдѣлался болѣе энергиченъ въ своей обязанности, чѣмъ менѣе. Легко понять, что всѣ эти вещи много мѣшали счастью семейства, жившаго въ пасторатѣ.
   Насталъ понедѣльникъ, и Гарри Клэверингъ, теперь выздоровѣвшій и очень интересный отъ послѣдствій своей болѣзни, поѣхалъ въ Лондонъ. Въ пасторатъ не приходило больше писемъ изъ Онслоу-Крешентъ и не могло быть по случаю воскресенья. Гарри началъ свою поѣздку, обѣщая себѣ счастье, но становился тревожнѣе по мѣрѣ приближенія поѣзда къ Лондону. Онъ поступилъ дурно и зналъ, что прежде всего долженъ въ этомъ сознаться. Для мущинъ подобная необходимость всегда прискорбна. Женщинамъ очень часто это нравится. Сознаніе и покорность естественны для женской души. Но мущина, который можетъ сознаться, что онъ поступилъ не такъ безъ угрызеній, который можетъ признаться въ этомъ другому мущинѣ или даже женщинѣ -- обыкновенно жалкое существо. Гарри долженъ былъ теперь сдѣлать такое признаніе и началъ тревожиться. Ему предстояла еще другая обязанность кромѣ той, которую онъ долженъ исполнить въ этотъ вечеръ, обязанность, трудность которой не смягчится ничѣмъ. Онъ долженъ признаться не только Флоренсъ -- гдѣ, вѣроятно, его признаніе получитъ награду -- но онъ долженъ признаться также Джуліи. Это второе признаніе будетъ для него дѣйствительно тяжело. Это однако будетъ отложено до завтра. Въ этотъ вечеръ онъ обѣщалъ поѣхать прямо въ Онслоу-Крешентъ. И онъ сдѣлалъ это такъ скоро, какъ только было возможно послѣ пріѣзда на квартиру. Былъ седьмой часъ, когда онъ пріѣхалъ въ Лондонъ, и не было еще восьми, когда онъ съ трепещущимъ сердцемъ постучался въ дверь мистера Бёртона.
   Я долженъ попросить читателя воротиться со мною нѣсколько назадъ для того, чтобы мы могли видѣть, какимъ образомъ письма изъ Клэверинга были приняты дамами въ Онслоу-Крешентъ. Въ этотъ день Бёртонъ долженъ былъ уѣхать изъ Лондона съ раннимъ поѣздомъ и его не было дома, когда пришолъ почтальонъ. Ничего не было сказано между Цециліей и Флоренсъ объ ихъ надеждахъ или опасеніяхъ относительно отвѣта изъ Клэверинга, ничего по-крайней-мѣрѣ послѣ того разговора, въ которомъ Флоренсъ согласилась остаться въ Лондонѣ на нѣсколько дней, но каждая была очень растревожена насчотъ этого. Если какой-нибудь отвѣть придётъ изъ Клэверинга, то онъ будетъ получонъ въ это утро, и поэтому когда послышался знакомый стукъ, ни которая изъ нихъ не была способна вполнѣ сохранить своё спокойствіе. Однако ничего не было сказано и ни которая не встала съ своего мѣста за завтракомъ. Вошла служанка съ кучей писемъ, которыя она еще разбирала, когда входила въ комнату. Было три письма къ Бёртону, два къ Цециліи и два къ Флоренсъ, кромѣ пакета. Въ полученіи пакета требовалась росписка, и когда Флоренсъ увидала адресъ и узнала почеркъ, она едва могла подписать. Какъ только горничная ушла, Цецилія не могла дольше усидѣть на мѣстѣ.
   -- Я знаю, что это изъ Клэверинга, сказала она, вставая со стула и обходя кругомъ стола.
   Флоренсъ инстинктивно бросила пакетъ на колѣна и наклонившись закрыла руками письмо.
   -- О, Флоренсъ! посмотримъ ихъ, посмотримъ ихъ сейчасъ. Если мы должны быть счастливы, узнаемъ это.
   Но Флоренсъ молчала, всё наклонившись надъ своими сокровищами и едва осмѣливаясь показать своё пылающее лицо. Даже теперь, можетъ-быть, она была брошена. Тогда Цецилія воротилась на своё мѣсто и просто посмотрѣла на сестру умоляющими глазами.
   -- Я думаю, что я пойду наверхъ, сказала Флоренсъ.
   -- Неужели ты боишься меня, Фло? съ упрёкомъ отвѣчала Цецилія.-- Дай мнѣ хоть взглянуть на нихъ.
   Тогда Флоренсъ подала ихъ сестрѣ.
   -- Могу я распечатать письмо отъ мистриссъ Клэверингъ? спросила Цецилія.
   Флоренсъ кивнула головой. Печать была сорвана и въ одно, мгновеніе обѣ женщины плакали въ объятіяхъ другъ друга.
   -- Я была совершенно въ этомъ увѣрена, сказала Цецилія сквозь слёзы:-- увѣрена вполнѣ. Я ни на минуту не сомнѣвалась въ этомъ. Какъ ты могла говорить объ отъѣздѣ въ Страттонъ?
   Наконецъ Флоренсъ отошла къ окну и постепенно собралась съ мужествомъ, чтобы распечатать письмо своего жениха. Не сейчасъ показала она постскриптумъ Цециліи и не сейчасъ раскрыла пакетъ. Эту послѣднюю церемонію исполнила она въ уединеніи въ своей комнатѣ. Но прежде чѣмъ кончился этотъ день, постскриптумъ и прибавочная вещица были показаны.
   -- Я помню её хорошо, сказала Флоренсъ:-- она была на мистриссъ Клэверингъ, когда мы обѣдали у лэди Клэверингъ.
   Мистриссъ Бёртонъ видѣла во всёмъ этомъ кроткое убѣжденіе, употреблённое матерью, но объ этомъ она не сказала ничего. Для нея было довольно, что Гарри воротился и раскаялся.
   Опять Бёртонъ былъ въ отсутствіи, когда Гарри Клэверингъ постучался въ дверь. Но на этотъ разъ онъ нарочно не былъ дома для успокоенія Гарри.
   -- Онъ не захочетъ видѣть меня сегодня вечеромъ, сказалъ онъ:-- право вамъ всѣмъ будетъ гораздо лучше безъ меня.
   Онъ ушолъ изъ дома и, не будучи членомъ клуба, весьма неудобно обѣдалъ въ трактирѣ.
   -- Дома ли дамы? спросилъ Гарри, когда дверь отворили.
   О, да! онѣ дома. Нечего опасаться, чтобы ихъ нельзя было найти въ подобномъ случаѣ. Служанка съ удовольствіемъ посмотрѣла на него и назвала его по имени, отвѣчая ему, какъ-будто также желала ему показать, что онъ опять вошолъ въ милость и къ ней, какъ къ ея госпожѣ.
   Онъ самъ не зналъ, что дѣлаетъ, когда бѣжалъ по лѣстницѣ въ гостиную. Онъ боялся того, что будетъ, но всё-таки стремился къ своей судьбѣ, какъ рекрутъ бросается на траншеи, гдѣ можетъ-быть падётъ. Такъ и Гарри спѣшилъ, и прежде чѣмъ осмотрѣлся кругомъ комнаты, въ которую вошолъ, нашолъ свою судьбу въ Флоренсъ, бросившейся на его грудь.
   Увы! увы! я боюсь, что справедливость была оскорблена въ пріёмѣ, который Гарри получилъ въ этотъ вечеръ. Я сказалъ, что онъ долженъ былъ признаться въ своихъ грѣхахъ, и столько, по-крайней-мѣрѣ, можно было потребовать отъ него. Но онъ не признался ни въ какомъ проступкѣ. Я сказалъ, что нѣкоторое униженіе должно сопровождать его въ этомъ первомъ движеніи послѣ его примиренія. Вмѣсто того, часы, проведённые имъ въ Онслоу-Крешентъ, были продолжительной оваціей. Его посадили на тронъ, какъ короля, возвратившагося послѣ завоеванія, и обѣ эти женщины чуть не становились передъ нимъ на колѣна. Цецилія была съ нимъ почти также, какъ Флоренсъ, извиняя его болѣзнью въ своёмъ несправедливомъ сердцѣ. На лицѣ его осталась болѣзненная блѣдность, лёгкая худоба въ рукахъ и блескъ въ глазахъ, которыё послужили ему въ пользу. Будь онъ совсѣмъ здоровъ, Цецилія, можетъ-быть, почувствовала бы, что не могла оправдать передъ собою особенную нѣжность своихъ словъ. Послѣ первой четверти часа онъ былъ необыкновенно счастливъ. Его неловкость прошла, и когда обвилъ рукою станъ Флоренсъ, онъ увидалъ, что маленькій рейсфедеръ опять висѣлъ на ея цѣпочкѣ, а дешовая брошка опять пришпилена къ ея груди. Было бы очень мило, будь тутъ посторонній наблюдатель, видѣть, съ какимъ искусствомъ обѣ женщины избѣгали слова или фразы, которыя могли бы быть непріятны ему. Можно бы подумать, что было бы невозможно избѣгнуть выговора. То самое обстоятельство, что онъ прощонъ, показывало, что онъ сдѣлалъ проступокъ, требовавшій прощенія. Но никакого намёка ни на какой проступокъ не было. Тактъ женщинъ превосходитъ искусство мущинъ, и такъ высокъ былъ тактъ этихъ женщинъ, что не было сказано ни одного слова, которое могло бы оскорбить слухъ Гарри. Онъ опять вернулся къ ихъ стаду и онѣ радовались и выказывали свою радость. Онъ, забѣжавшій въ сторону, раскаялся, а онѣ были чудно-нѣжны къ раскаявшейся овцѣ.
   

Глава XLII.
ОБРАТНАЯ ОТДАЧА.

   Гарри остался слишкомъ долго съ своей невѣстой, по-крайней-мѣрѣ дольше, нежели разсчитывали, и потому встрѣтилъ Теодора Бёртона, когда выходилъ. Эта встрѣча не могла произойти безъ огорченія и, можетъ-быть, для Гарри было хорошо, что онъ имѣлъ случай поскорѣе кончить съ этой встрѣчей. Но когда онъ увидѣлъ мистера Бёртона подъ яркимъ газовымъ свѣтомъ, онъ очень охотно убѣжалъ бы отъ него, еслибъ было возможно.
   -- Ну что, Гарри? сказалъ Бёртонъ, подавая руку раскаявшейся овцѣ.
   -- Здоровы ли вы, Бёртонъ? сказалъ Гарри, стараясь говорить спокойнымъ голосомъ.
   Потомъ, въ отвѣтъ на вопросъ о его здоровьи, онъ разсказалъ о своей болѣзни, говоря, что проклятая лихорадка очень его изнурила. Онъ не имѣлъ намѣренія обманывать, но говориль о лихорадкѣ болѣе, чѣмъ нужно.
   -- Когда вы воротитесь въ контору? спросилъ Бёртонъ.
   Надо вспомнить, что хотя братъ не могъ не принять въ своёмъ домѣ жениха сестры, онъ всё-таки думалъ, что эта помолвка не принесётъ счастья. Онъ не вѣрилъ, чтобъ изъ Гарри вышелъ дѣловой человѣкъ, и почти радовался, что Форенсъ разошлась съ нимъ. И теперь это слышалось въ его голосѣ, когда онъ спросилъ Гарри, когда онъ воротится въ контору.
   -- Теперь я еще не могу сказать, отвѣчалъ Гарри, всё ссылаясь на свою болѣзнь.-- Всѣ были противъ того, чтобъ я такъ скоро ѣхалъ въ Лондонъ. И я не сдѣлалъ бы этого, еслибъ не... не желалъ такъ сильно видѣть Флоренсъ. Не знаю, Бёртонъ, долженъ ли я говорить съ вами объ этомъ.
   -- Я полагаю, вы всё сказали женщинамъ?
   -- О, да! Я думаю, что онѣ совершенно меня поняли, и надѣюсь, что и я ихъ понимаю.
   -- Въ такомъ случаѣ, я не знаю, зачѣмъ вамъ говорить со мною. Приходите въ Адельфи такъ скоро, какъ только для васъ возможно, вотъ и всё. Я никогда не думаю, чтобъ человѣкъ сдѣлался крѣпче послѣ болѣзни, продолжая лѣниться.
   Затѣмъ Гарри ушолъ, чувствуя, что онъ легко справился съ этимъ свиданіемъ. Но отправляясь домой, онъ принуждёнъ былъ думать о томъ, какой шагъ долженъ сдѣлать теперь. Когда онъ видѣлъ лэди Онгаръ въ послѣдній разъ, онъ оставилъ её съ обѣщаніемъ, что Флоренсъ будетъ оставлена для нея. До-сихъ-поръ она, вѣроятно, считаетъ это обѣщаніе обязательнымъ. Онъ самъ считалъ его обязательнымъ, пока не очутился подъ вліяніемъ своей матери въ пасторатѣ. Во время послѣднихъ недѣль въ Лондонѣ онъ терпѣлъ муку сомнѣнія, но въ его колебаніяхъ маятникѣ болѣе склонялся къ Болтонской улицѣ, чѣмъ къ Онслоу-Крешентъ. Теперь маятникъ совсѣмъ пересталъ качаться. Отнынѣ Болтонская улица должна быть для него запрещоннымъ мѣстомъ, а овечій хлѣвъ въ Онслоу-Крешентъ долженъ быть для него домомъ, пока онъ самъ не заведётъ своего собственнаго хлѣва. Но пока ему еще предстояла обязанность сообщить своё окончательное рѣшеніе дамѣ въ Болтонской улицѣ. Когда онъ шолъ домой, онъ рѣшилъ, что ему лучше сдѣлать это письменно, и онъ такъ желалъ сдѣлать это поскорѣе, что, воротившись въ свою квартиру, сѣлъ и написалъ, прежде чѣмъ легъ въ постель. Это не легко написалось. Здѣсь, во всякомъ случаѣ, онъ долженъ былъ сдѣлать эти признанія, о которыхъ я говорилъ прежде -- признанія, которыя не такъ трудно сдѣлать перомъ и чернилами, чѣмъ словами, но которыя такимъ образомъ болѣе унизительны. Написанное слово способно жить вѣчно и живётъ очень часто къ смущенію его родителя. Мущина долженъ всегда сознаваться словесно, если возможно. Возможно ли это было для Гарри Клэверинга, остаётся подъ сомнѣніемъ. Можетъ-быть, въ личномъ свиданіи необходимое признаніе не было бы сказано достаточно. Думая, можетъ-быть, объ этомъ, онъ написалъ слѣдующее письмо:
   "Блумбёрійскій сквэръ, іюль 186..."
   Число легко было написано, но какъ продолжать? Съ любовью или съ равнодушіемъ обратиться ему къ той, которую въ послѣднее свиданіе называлъ онъ своей дорогой Джуліей? Онъ вышелъ изъ этого затрудненія способомъ, свойственнымъ дамамъ и мущинамъ, находящимся въ подобномъ положеніи, и не назвалъ её никакимъ именемъ и никакимъ эпитетомъ. Число онъ оставилъ, а потомъ тотчасъ перешолъ къ предмету своего письма.
   "Я чувствую, что обязанъ тотчасъ разсказать вамъ мою исторію въ эти послѣднія недѣли. Я пріѣхалъ сегодня изъ Клэверинга и пробылъ всё время съ мистриссъ и миссъ Бёртонъ. Немедленно по возвращеніи отъ нихъ я сѣлъ писать къ вамъ".
   Сказавъ это, Гарри вѣроятно почувствовалъ, что всё остальное будетъ лишнее. Эти строки скажутъ ей всё, что ей слѣдуетъ знать. Но вѣжливость требовала, чтобъ онъ сказалъ болѣе, и онъ продолжалъ своё признаніе.
   "Вы знаете, что я помолвилъ миссъ Бёртонъ вскорѣ послѣ вашего замужства. Я чувствую, что долженъ былъ сказать вамъ это, когда мы встрѣтились въ первый разъ; но еслибъ я это сдѣлалъ, то показалось бы, будто я это сдѣлалъ съ какой-нибудь особенной цѣлью. Не знаю, поймёте ли вы меня. Могу только надѣяться, что поймёте."
   Поймётъ? Разумѣется, она поймётъ всё. Для нея не требовалось никакихъ объясненій.
   "Я жалѣю теперь, зачѣмъ не упомянулъ объ этомъ. Это было бы лучше для обоихъ насъ. Я былъ бы избавленъ отъ большого огорченія, а вы, можетъ-быть, отъ нѣкотораго безпокойства.
   "Я былъ отозванъ въ Клэверингъ нѣсколько недѣль тому назадъ по одному семейному дѣлу и тамъ занемогъ, такъ что долженъ былъ слечь въ постель, вмѣсто того, чтобъ воротиться въ Лондонъ. Еслибъ не это, я не оставилъ бы васъ такъ долго въ недоумѣніи -- если только недоумѣніе было. Я самъ долженъ признаться, что я былъ очень слабъ -- хуже чѣмъ слабъ, боюсь, подумаете вы. Не знаю, побудитъ ли васъ ваше прежнее вниманіе ко мнѣ извинить меня, но я увѣренъ, что не могу представить никакихъ извиненій, которыя сами не представились бы вамъ безъ моихъ убѣжденій. Если вы захотите считать мёня бездушнымъ, или лучше сказать, если вы способны такъ думать обо мнѣ, никакія мои слова, писанныя или сказанныя, не снимутъ этого впечатлѣнія съ вашей души.
   "Полагаю, что мнѣ не нужно писать болѣе. Вы поймёте изъ того, что я вамъ сказалъ всё, что могъ бы сказать, еслибъ подробно упомянулъ о томъ, что происходило между нами. Теперь всё это кончено и мнѣ остаётся только выразить надежду, чтобъ вы были счастливы. Кто знаетъ увидимся ли мы когда-нибудь? Но если увидимся, я надѣюсь, что мы встрѣтимся не врагами. Богъ да благославитъ васъ и теперь и послѣ!

"Гарри Клэверингъ."

   Когда письмо было кончено, Гарри сидѣлъ нѣсколько времени у открытаго окна, смотря на луну и думая о своей настоящей жизненной каррьерѣ. Великія обѣщанія его ранней молодости не сбылись. Его положеніе въ свѣтѣ было довольно ничтожно, хотя его надежды были такъ высоки. Онъ былъ помолвленъ, но не имѣлъ достаточнаго дохода, который позволилъ бы ему жениться. Онъ чуть-чуть не женился на огромномъ богатствѣ. Ахъ! тяжело было ему думать объ этомъ безъ сожалѣнія, но онъ старался такъ думать. Хотя онъ говорилъ себѣ, что для него было бы нехорошо зависѣть отъ денегъ, которыя доставилъ бы ему тотъ самый поступокъ, который сдѣлалъ ему вредъ, нарядиться въ перья, подобранныя отъ крыльевъ лорда Онгара -- ему всё-таки тяжело было думать обо всёмъ, чего онъ лишился, и радоваться этому. Но онъ говорилъ себѣ, что онъ радуется этому, и старался радоваться, что не загрязнилъ свои руки богатствами, которыя никогда не принадлежали бы женщинѣ, которую онъ любилъ, еслибы она не пріобрѣла ихъ, измѣнивъ ему. Рано на слѣдущее утро послалъ онъ своё письмо, а потомъ сѣвъ въ кэбъ, поѣхалъ въ Онслоу-Крешентъ. Овечій хлѣвъ былъ для него теперь очень пріятенъ, когда главнаго пастуха тамъ не было, и весьма естественно, что онъ хотѣлъ доставить себѣ это удовольствіе.
   Въ этотъ вечеръ, когда онъ возвратился изъ клуба, онъ нашолъ записку отъ лэди Онгаръ. Она была очень коротка и кровь бросилась ему въ лицо: такъ было стыдно ему видѣть, какъ непринуждённо отвѣчала она ему. Онъ писалъ съ затрудненіемъ и написалъ неловко. Но въ ея словахъ не было ничего неловкаго.
   "Милый Гарри, мы теперь квиты. Я не знаю, зачѣмъ намъ встрѣчаться врагами. Я никогда не буду вашимъ врагомъ. Мнѣ кажется, что намъ было бы хорошо увидѣться, и если вы не прочь видѣться со мною, я буду дома каждый вечеръ. Я всегда бываю дома по вечерамъ. Право, Гарри, нѣтъ никакой причины, почему бы намъ не видѣться. Вамъ нечего бояться никакой опасности.
   "Передайте мой поклонъ миссъ Флоренсъ Бёртонъ и скажите, что я желаю ей счастья. Вашу мистриссъ Бёртонъ я видѣла, какъ вы, можетъ-быть, слышали, и поздравляю васъ съ такимъ другомъ. Ваша навсегда

"Д. О."

   Написать это письмо казалось довольно легко, и конечно въ нёмъ не было ничего неловкаго, но я думаю, что написавшая его страдала болѣе, когда писала, чѣмъ страдалъ Гарри, когда сочинялъ своё длинное посланіе. Но она умѣла скрыть своё страданіе и употребила тонъ не говорившій о ея ранахъ. Мы теперь квиты, сказала она, и повторяла эти слова безпрестанно самой себѣ, когда ходила взадъ и вперёдъ по комнатѣ. Да, они теперь были квиты, если только это обстоятельство могло принести ей какую-нибудь пользу. Она дурно обошлась съ нимъ прежде, но, какъ она часто говорила себѣ, скорѣе оказала ему услугу, чѣмъ сдѣлала вредъ. Она измѣнила ему, но ея измѣна предохранила его отъ участи, которая не могла быть счастливою съ такими путами, какія она накинула бы ему на шею: съ такой женой, не имѣя ни шиллинга, какъ могъ онъ возвыситься въ свѣтѣ? Нѣтъ, хотя она обманула его, она оказала ему услугу. Потомъ, послѣ этого, настала трагедія ея жизни, страшные дни, думая о которыхъ, она еще дрожала, тѣ дни, когда она видѣла мужа и Софи Горделу, тотъ страшный предсмертный одръ, эти нападки на ея честь, несчастье за несчастьемъ, о которыхъ она теперь никому не говорила ни слова и о которыхъ рѣшилась никогда не говорить. Она продала себя за деньги и получила ихъ, но наказаніе за ея проступокъ было очень тяжело. А теперь, въ эти послѣдніе дни, она думала вознаградить человѣка, котораго любила, за измѣну, съ капою она съ нимъ обошлась. Эта измѣна была ему полезна, но всё-таки вознагражденіе должно быть великолѣпно. И она будетъ его любить. Ахъ, да! она всегда его любила. Онъ получитъ теперь всё--всё, если только согласится забыть этотъ страшный эпизодъ ея жизни, какъ она будетъ стараться забыть его. Только одно богатство будетъ напоминать имъ о лордѣ Онгарѣ, богатство, которое теперь будетъ принадлежать Гарри Клэверингу; такова была ея мечта, и Гарри явился къ ней съ словами любви, которыя, казалось, осуществляли ея мечту. Онъ сказалъ слова любви, которыя теперь долженъ быль взять назадъ -- и мечта разсѣялась. Ей не было дозволено такъ легко избавиться отъ наказанія. А что касается его, теперь они были квиты. Поэтому не было никакой причины, чтобы имъ ссориться.
   Но что она теперь будетъ дѣлать съ своимъ богатствомъ? Особенно, какъ она поступитъ съ этимъ помѣстьемъ? Хотя она возненавидѣла Онгарскій Паркъ во время своей уединенной поѣздки туда, она еще ожидала, что помѣстье это доставитъ ей удовольствіе, когда она будетъ въ состояніи отдать его Гарри Клэверингу. Но это составляло часть ея мечты, а мечта исчезла. Во всё это время она сознавала, что едва ли смѣла надѣяться, чтобы конецъ ея наказанію пришолъ такъ скоро, а теперь она знала, что онъ не придётъ. Насколько она могла видѣть, наказанію ея не предвидѣлось конца. Съ первой встрѣчи съ Гарри Клэверингомъ на платформѣ желѣзной дороги, его присутствія или мысли о нёмъ было достаточно, чтобы придать нѣкоторую пріятность ея жизни, позволить ей переносить дружбу Софи Горделу и своё одиночество, когда бѣдная Софи была изгнана. Но теперь она осталась безъ всякихъ рессурсовъ. Сидя одна и размышляя обо всёмъ этомъ, она старалась утѣшить себя мыслью, что Гарри еще её любилъ, что Гарри выбралъ бы её, еслибъ былъ свободенъ выбирать. Но утѣшеніе извлекаемое ею изъ этого было очень жалкое. Да, онъ любилъ её когда-то, можетъ-быть еще, и теперь онъ её любитъ. Но когда эта любовь принадлежала ей, она её отвергла. Она отвергла её, просто объявивъ ему, своимъ друзьямъ, всему свѣту, что она предпочитаетъ быть богатой. Она получила свою награду и, опустивъ голову на руки созналась, что наказаніе было заслужонное.
   Первымъ ея шагомъ послѣ того, какъ она написала записку Гарри, было послать къ Тёрнбёллю, своему стряпчему. Она ожидала увидѣть Гарри вечеромъ въ тотъ день, когда ему писала, вмѣсто того она получила отъ него записку, въ которой онъ писалъ, что скоро у нея будетъ. Тёрнбёлль скоро повиновался ея приказанію и былъ у нея на другое утро послѣ того, какъ получилъ ея приглашеніе. Онъ былъ почти ей незнакомъ, видѣлъ её только одинъ разъ и на нѣсколько минутъ послѣ ея возвращенія въ Англію. Ея брачный контрактъ былъ приготовленъ для нея стряпчимъ сэра Гью, но во время ея пребыванія во Флоренціи сдѣлалось необходимымъ, чтобы она имѣла кого-нибудь въ Лондонѣ смотрѣть за ея дѣлами, и Тёрнбёлля рекомендовали ей стряпчіе ея мужа. Это былъ благоразумный, умный человѣкъ, который считалъ своимъ главнымъ интересомъ присматривать за интересами своихъ кліентовъ. Онъ исполнилъ свою обязанность къ лэди Онгаръ въ первое непріятное время послѣ ея возвращенія. Куртоны сдѣлали тогда предложеніе уступить Джуліи ея доходъ безъ сопротивленія, если она откажется отъ Онгарскаго Парка. Этому она воспротивилась съ негодованіемъ и Тёрнбёлль, хотя сначала думалъ, что она поступитъ благоразумнѣе, согласившись на предложенныя условія, исполнилъ свою обязанность къ ней удовлетворительно. Послѣ того она его не видѣла, но теперь призвала его, и онъ явился къ ней въ Болтонскую улицу.
   -- Я желаю поговорить съ вами, мистеръ Тёрнбёлль, сказала она:-- насчотъ этого помѣстья въ Сурреѣ. Мнѣ оно не нравится.
   -- Не нравится Онгарскій Паркъ? спросилъ онъ.-- Я всегда слышалъ, что онъ очарователенъ.
   -- Для меня онъ не имѣетъ очарованія. Я не желаю имѣть собственности такого рода и намѣрена отдать его.
   -- Я не сомнѣваюсь, что дяди лорда Онгара купятъ вашъ доходъ съ этого помѣстья.
   -- Они мнѣ это предлагали. Мой зять, сэръ Гью Клэверингъ, былъ у меня съ порученіемъ отъ нихъ. Мнѣ показалось это очень безразсудно съ его стороны, я такъ ему и сказала. Такія вещи должны дѣлать стряпчіе. Вы также это думаете, мистеръ Тёрнбёлль?
   Тёрнбёлль улыбнулся, говоря, что разумѣется онъ, какъ стряпчій, держится этого мнѣнія.
   -- Я боюсь, что они сочли меня невѣжливой, продолжала Джулія:-- такъ какъ я довольно рѣзко говорила съ Гью Клэвенрингомъ. Я не хочу дѣйствовать черезъ сэра Гью Клэверинга, но не знаю, чтобы я имѣла какую-нибудь причину сердиться на родныхъ маленькаго лорда.
   -- Право, лэди Онгаръ, я этого не думалъ. Когда ваше сіятельство изволили воротиться, нѣкоторое время было сопротивленіе, но право я не думаю, чтобы въ этомъ виноваты были они.
   -- Нѣтъ, это не ихъ вина.
   -- Я такъ и думалъ въ то время.
   -- Это была вина лорда Онгара, моего мужа. А на Куртоновъ я пожаловаться не могу. Нельзя ожидать и нечего желать, чтобы мы были друзьями. Подобная дружба невозможна послѣ того, что случилось. Но они никогда меня не оскорбляли и я желаю обязать ихъ. Еслибы Онгарскій Паркъ мнѣ нравился, я, безъ всякаго сомнѣнія оставила бы его за собой, но онъ мнѣ не нравится и пусть ихъ возьмутъ его.
   -- Они назначили цѣну, лэди Онгаръ?
   -- Цѣны не назначали, о цѣнѣ не было и рѣчи. Мать лорда Онгара можетъ получить это помѣстье.
   -- И платить вамъ за это, подсказалъ Тёрнбёлль.
   -- Ничего не платить. Ничто не заставитъ меня продать это помѣстье. Я не хочу брать денегъ за него. Но такъ какъ ничто не заставитъ меня жить тамъ, я не хочу быть собакой на сѣнѣ. Не будете ли вы такъ добры, чтобы увидаться съ стряпчимъ Куртоновъ и устроить это?
   -- Но, лэди Онгаръ, ваше право на это помѣстье стоитъ двадцати тысячъ фунтовъ. Вы завтра могли бы занять двадцать тысячъ фунтовъ подъ залогъ Онгарскаго Парка.
   -- Но я не желаю занимать двадцати тысячъ.
   -- Разумѣется; но я указываю вамъ для того, чтобы показать, что вы хотите подарить эту сумму людямъ, которые въ ней не нуждаются, которые не имѣютъ на васъ никакихъ правъ. Я право не знаю, какъ они могутъ это принять.
   -- Мистриссъ Куртонъ очень желаетъ имѣть это помѣстье.
   -- Но, милэди, она никогда не думала получить его, не заплативъ за него. Лэди Онгаръ, право я не могу совѣтовать вамъ сдѣлать этотъ шагъ. Право не могу. Я поступилъ бы дурно, какъ вашъ стряпчій, еслибъ не указалъ вамъ, что подобный поѣтупокъ былъ бы совершенно романическій -- совершенно; свѣтъ назвалъ бы его дон-кихотскимъ. Люди не ожидаютъ такихъ вещей. Право нѣтъ.
   -- Люди не часто имѣютъ такія причины, какія имѣю я, сказала лэди Онгаръ.
   Тёрнбёлль сидѣлъ молча нѣсколько времени, имѣя самый несчастный видъ. Предложеніе, сдѣланное ему, было чрезвычайно ему непріятно, какъ стряпчему. Онъ зналъ, что у его кліентки не было друзей, на которыхъ она могла бы положиться, и чувствовалъ, что свѣтъ будетъ осуждать его, если онъ допуститъ лэди Онгаръ отказаться отъ своей собственности такимъ образомъ, какъ она хотѣла.
   -- Вы видите, что моё намѣреніе серьёзно, продолжала она улыбаясь:-- и вамъ надо серьёзно покориться моимъ прихотямъ.
   -- Они не возьмутъ, лэди Онгаръ.
   -- Во всякомъ случаѣ мы можемъ попытаться. Если вы растолкуете имъ, что мнѣ не нужно это мѣсто и что оно придётъ въ упадокъ и разореніе, если тамъ никто не будетъ жить, я увѣрена, что они его возьмуть.
   Тёрнбёлль опять сидѣлъ съ несчастнымъ видомъ, думая, какими словами онъ можетъ выставить свой послѣдній сильнѣйшій аргументъ противъ этого опрометчиваго поступка.
   -- Лэди Онгаръ, сказалъ онъ:-- въ вашемъ особенномъ положеніи есть двойныя причины, почему вамъ не слѣдуетъ поступать такимъ образомъ.
   -- Что вы хотите сказать, мистеръ Тёрнбёлль? Отчего моё положеніе можетъ назваться особеннымъ?
   -- Свѣтъ скажетъ, что вы возвратили Онгарскій Паркъ потому, что боитесь оставить его за собой... Право, лэди Онгаръ, вамъ лучше оставить всё, какъ есть.
   -- Я нисколько не забочусь о томъ, что говоритъ свѣтъ, воскликнула она, быстро вставая съ своего стула: -- нисколько, нисколько!
   -- Вамъ право слѣдуетъ держаться вашихъ правъ. Кто можетъ сказать, чьи другіе интересы могутъ быть затронуты? Вы можете выйти замужъ, прожить еще пятьдесятъ лѣтъ и имѣть семейство. Моя обязанность, лэди Онгаръ, указать вамъ на эти вещи.
   -- Я увѣрена, что вы совершенно правы, сказала она, усиливаясь сохранить спокойствіе.-- Вы, разумѣется, исполняете только вашу обязанность. Но выйду ли замужъ, или останусь вдовой, я не хочу оставлять за собою этого помѣстья. А что касается до того, что скажетъ свѣтъ, я не стану опровергать, что очень заботилась объ этомъ послѣ моего возвращенія. Но теперь я вовсе не забочусь объ этомъ. Я возстановила мои права, и этого достаточно. Мнѣ кажется, что свѣтъ былъ довольно вѣжливъ ко мнѣ въ послѣднее время. Только на тѣхъ, которые должны бы быть моими друзьями, я имѣю право жаловаться. Если вы возьмётесь устроить это дѣло для меня, я очень буду вамъ обязана.
   -- Если вы твёрдо рѣшились...
   -- Я твёрдо рѣшилась. Какая польза для меня имѣть это помѣстье? Я никогда туда не поѣду. Какая польза даже въ деньгахъ, получаемыхъ мною? Я не имѣю никакой цѣли для этихъ денегъ. Мнѣ нечего съ ними дѣлать.
   Въ тонѣ ея было что-то такое, наполнившее его состраданіемъ.
   -- Вы должны вспомнить, сказалъ онъ:-- какъ недавно вы сдѣлались вдовой. Всё скоро пойдётъ для васъ иначе.
   -- Я надѣну другое платье, если вы говорите объ этомъ, отвѣчала она:-- но я не знаю, чтобы во мнѣ сдѣлалась какая другая перемѣна. Однако, напрасно надоѣдаю я вамъ всѣмъ этимъ. Если вы дадите знать стряпчему мистера Куртона, что я слышала, что мистеръ Куртонъ желаетъ имѣть Онгарскій Паркъ и что онъ мнѣ не нуженъ, я буду вамъ обязана.
   Тёрнбёлль, примѣтивъ въ это время, что намѣреніе ея было совершенно серьёзно, простился и обѣщалъ исполнить ея приказаніе.
   Въ этомъ свиданіи она сказала стряпчему только часть плана, образовавшагося въ ея головѣ. Она не ставила себѣ въ заслугу то, что она отказалась отъ Онгарскаго Парка. Это мѣсто опротивѣло ей послѣ того, какъ она пыталась поселиться тамъ и увидала, что жена пастора не хочетъ съ ней говорить, что даже ея собственная ключница едва удостоиваетъ вступить съ нею въ разговоръ. Она чувствовала, что была бы собакой на сѣнѣ, еслибъ хотѣла удержать за собою это помѣстье. Но она имѣла мысли кромѣ этого, намѣренія еще не вполнѣ составившіяся о болѣе обширной уступкѣ. Она обезславила себя, погубила себя, лишила себя всякаго счастья замужствомъ, сдѣланнымъ ею. Ея несчастья продолжалась не только при жизни мужа. Какъ можно было ожидать, ея тогдашнее несчастье скоро прекратилось, но послѣ этого настало продолжительное несчастье, отъ котораго она не видѣла никакой надежды избавиться. Какова будетъ ея будущая жизнь въ томъ одиночествѣ, въ какомъ она была оставлена? Если она откажется отъ всего, отъ всего богатства, такъ дурно пріобрѣтённаго, не будетъ ли тогда какой-нибудь надежды для нея на спокойствіе?
   Она охотно готова была удержать деньги лорда Онгара и употребить ихъ для своего благосостоянія, пока еще надѣялась, что эти деньги могутъ доставить ей благосостояніе. Воспоминаніе обо всёмъ, что она можетъ дать, было очень для нея пріятно, пока она надѣялась, что Гарри Клэверингъ приметъ это изъ ея рукъ. Не разъ чувствовала она, что плодъ превратился въ золу, но теперь -- теперь, когда Гарри оставилъ её, теперь, когда у ней не осталось ни одного друга -- кого она могла надѣяться осчастливить своей щедростью? Самое сознаніе въ своёмъ богатствѣ было для нея тяжело. И когда она думала о своёмъ богатствѣ послѣ того, какъ Гарри её бросилъ, послѣ того, какъ Цецилія Бёртонъ была у ней, она начала понимать, что она унижена пріобрѣтеніемъ этого богатства. Она сдѣлала непростительно дурной поступокъ и чувства ея походили на чувства Іуды, когда онъ стоялъ, держа въ рукахъ цѣну своей измѣны. Онъ отказался отъ своихъ денегъ, и не сдѣлаетъ ли она того же? Была минута, когда она едва не объявила о своёмъ намѣреніи стряпчему, но её удержало чувство, что она должна удостовѣриться въ своихъ планахъ прежде, чѣмъ сообщитъ ихъ ему.
   Она должна жить. Она не могла повѣситься, какъ Іуда. Она не знала, можетъ ли сложить съ себя свое званіе и титулъ. Она горько чувствовала, что у ней нѣтъ никого, съ кѣмъ она могла бы посовѣтоваться, какого-нибудь друга, который могъ бы сказать ей, какимъ образомъ она можетъ теперь лучше загладить сдѣланное ею зло. Въ головѣ ея пробѣгали планы, которые она прогоняла почти тотчасъ же, какъ они составлялись, потому что она видѣла, что они неудобоисполнимы. Она даже желала въ эти дни помощи своей сестры, хотя прежде считала Герми плохой совѣтницей. Она не имѣла друга, котораго могла спросить -- развѣ только она могла спросить Гарри Клэверинга.
   Если она оставитъ не всё, можетъ ли она оставить что-нибудь, достаточное для приличной жизни, и между-тѣмъ утѣшать себя чувствомъ, что она загладила свою вину? А что скажутъ они, когда она сдѣлаетъ эту огромную уступку? Не будетъ ли свѣтъ смѣяться надъ ней, вмѣсто того, чтобы хвалить её -- этотъ свѣтъ, къ приговору котораго она была равнодушна, какъ она увѣряла Тёрнбёлля? Она имѣла много сомнѣній. Ахъ! зачѣмъ Гарри Клэверингъ не остался ей вѣренъ? Но наказаніе постигло её со всей своей строгостью, и она призналась себѣ теперь, что его избѣгнуть нельзя.
   

Глава XLIII.
МЩЕНІЕ ЛЭДИ ОНГАРЪ.

   Наконецъ насталъ вечеръ, въ который Гарри Клэверингъ назначилъ свой визитъ въ Болтонскую улицу. Конечно, онъ безъ удовольствія думалъ объ этомъ свиданіи; теперь, когда настало для него время, онъ началъ думать, что лэди Онгаръ поступила неблагоразумно, прося этого свиданія. Но онъ обѣщалъ, что будетъ, и избавиться не было никакой возможности.
   Онъ обѣдалъ въ этотъ вечеръ въ Онслоу-Крешентъ, гдѣ теперь опять устроился со всѣми своими прежними удобствами. Онъ опять сталъ ходить въ дѣтскую съ Цециліей, цаловалъ всѣхъ дѣтей въ ихъ колыбели, и опять сдѣлался тутъ какъ дома. Точно-будто не было этого ужаснаго эпизода съ лэди Онгаръ. Такъ это было съ Цециліей и Флоренсъ, и даже Бёртона довели до того, что онъ снисходительно сталъ смотрѣть на характеръ Гарри. Гарри въ этотъ день ходилъ въ контору на одинъ часъ и, выходя оттуда съ Теодоромъ Бёртономъ, объявилъ о своёмъ намѣреніи работать какъ лошадь.
   -- Еслибъ вы сказали: какъ человѣкъ, это можетъ-быть было бы лучше, сказалъ Бёртонъ.
   -- Предоставляю вамъ это говорить, отвѣчалъ Гарри:-- а пока я остаюсь доволенъ лошадью.
   Бёртонъ охотно готовъ былъ надѣяться и опять принялся за свою прежнюю пріятную привычку говорить о дѣлахъ, какъ-будто на свѣтѣ не было другого предмета, столь исполненнаго интереса. Онъ очень былъ занятъ въ настоящую минуту лондонскими желѣзными дорогами и насмѣхался надъ сумасбродствомъ тѣхъ, которые боялись, что составители проектовъ идутъ слишкомъ быстро.
   -- Но мы никогда не получимъ благодарности, говорилъ онъ.-- Когда дѣло сдѣлается и мы должны будемъ получить благодарность, люди будутъ смотрѣть на нашъ трудъ какъ на самое естественное дѣло, такъ что имъ и въ голову не придётъ подумать, что они обязаны намъ чѣмъ-нибудь. Ничто такъ не удивляетъ меня, какъ страхъ, который люди чувствуютъ прежде чѣмъ дѣло сдѣлается, когда я соединяю его потомъ съ недостаткомъ ихъ удивленія или восторга впослѣдствіи.
   Такимъ образомъ даже Теодоръ Бёртонъ вступилъ въ прежнія короткія отношенія съ Гарри Клэверингомъ.
   Гарри разсказалъ и Цециліи и Флоренсъ о посѣщеніи, которое онъ намѣревался сдѣлать въ Болтонскую улицу, и всѣ они говорили очень откровенно объ этомъ. Мы можемъ предположить, что въ подобныхъ случаяхъ мущина не много говоритъ одной женщинѣ о любви, въ которой другая женщина призналась ему. Гарри Клэверингъ и не былъ расположонъ къ подобному хвастовству, но въ этомъ случаѣ лэди Онгаръ сама всё разсказала мистриссъ Бёртонъ. Она объявила о своей страсти и объявила также о своёмъ намѣреніи сдѣлаться женою Гарри, если онъ возьмётъ её. Всё было извѣстно и не было никакой возможности пощадить имя лэди Онгаръ.
   -- На ея мѣстѣ я не просила бы подобнаго свиданія, сказала Цецилія.
   Всѣ трое въ это время сидѣли вмѣстѣ, потому что Бёртонъ теперь рѣдко присоединялся къ ихъ разговору.
   -- Я не знаю, сказала Флоренсъ:-- я не вижу, почему ей и Гарри не остаться друзьями.
   -- Они могутъ оставаться друзьями не встрѣчаясь, сказала Цецилія.
   -- Едвали. Если неловкость не будетъ побѣждена тотчасъ, она никогда не пройдётъ. Я почти думаю, что она права, хотя на ея мѣстѣ я желала бы всё прекратить.
   Вотъ какъ Флоренсъ судила объ этомъ. Гарри сидѣлъ между ними, какъ овца, очень кротко, не безъ нѣкотораго наслажденія, но всё-таки чувствуя, что онъ овца. Въ половинѣ девятаго онъ отправился, когда ему сказали, что кэбъ ждётъ у дверей. Онъ пожалъ руку Цециліи уходя, выказавъ своё ощущеніе, что ему предстоитъ очень важное дѣло, а потомъ, разумѣется, сказалъ слова два Флоренсъ глазъ-на-глазъ на площадкѣ. О, какъ восхитительны эти слова, на которыя потребность такъ часто является въ эти кроткіе, тихіе дни человѣческой жизни! Слова эти были такъ пріятны, что Гарри хотѣлось бы воротиться, чтобы повторить ихъ, послѣ того какъ онъ сѣлъ въ свой кэбъ, но неумолимыя колёса увезли его съ жестокой скоростью и онъ былъ въ Болтонской улицѣ прежде чѣмъ успѣлъ достаточно собрать свои мысли.
   Когда онъ вошолъ въ комнату, лэди Онгаръ сидѣла на своёмъ обыкновенномъ креслѣ возлѣ рабочаго столика и не встала встрѣтить его. Кресло было прехорошенькое, мягкое и спокойное, съ широкой спинкой, къ которой можно было удобно прислониться, но безъ ручекъ, чтобы не помѣшать широкому кринолину. Гарри хорошо зналъ это кресло и говорилъ объ его граціозныхъ удобствахъ въ одно изъ своихъ посѣщеній въ Болтонскую улицу. Она сидѣла тутъ, когда онъ вошолъ, и хотя онъ былъ недостаточно опытенъ въ тайнахъ женскаго наряда, чтобы тотчасъ узнать, что она старательно одѣлась, однако примѣтилъ, что она была очаровательна не только своей красотой, но и съ помощью своего наряда. Однако она была въ глубокомъ траурѣ, въ траурѣ самомъ глубокомъ, хотя въ ней не было ничего, на что могли бы пожаловаться тѣ, кто жалуется на подобныя вещи. Платье ея было съ высокимъ лифомъ, а чепчикъ на головѣ неоспоримо вдовій, но ея каштановые волосы были на столько видны, что можно было судить о ихъ богатой красотѣ, а черное платье такъ было сшито, что выказывало полное совершенство ея формъ, и со всѣмъ этимъ былъ тотъ граціозный женскій блескъ, который всегда придаютъ деньги и старанье и который не даётся безъ старанья или денегъ. Она думала, что было бы хорошо отказаться отъ ея дохода и сдѣлаться бѣдной и неряшливой впослѣдствіи, но не было никакой причины, почему Гарри Клэверингу не показать всего, чего онъ лишился.
   -- Ну, Гарри, сказала она, когда онъ подошолъ къ ней и взялъ ея протянутую руку:-- и рада, что вы пришли и что я могу поздравить васъ. Лучше поздно, чѣмъ никогда; не такъ ли, Гарри?
   Какъ онъ долженъ былъ отвѣчать, когда она говорила ему въ такомъ тонѣ?
   -- Я надѣюсь, что еще не поздно, сказалъ онъ, самъ не зная какія слова произносятъ его губы.
   -- Это вы можете знать. Я дѣлаю это отъ всего сердца, Гарри. Почему мнѣ не желать вамъ счастья? Я всегда васъ любила, всегда желала вамъ счастья. Вы вѣрите, что я искренна, когда поздравляю васъ, вы вѣрите?
   -- О, да! вы всегда искренни.
   -- Я всегда была искренна съ вами. О всякой другой искренности намъ теперь не нужно говорить. Я всегда была вашимъ добрымъ другомъ, какъ умѣла. Ахъ, Гарри! вы не знаете, какъ много я думала о вашемъ благосостояніи, какъ много я думаю теперь. Но оставимъ это. Скажите мнѣ что-нибудь объ этой вашей Флоренсъ Бёртонъ. Высока она?
   Я думаю, что когда лэди Онгаръ сдѣлала этотъ вопросъ, она знала хорошо, что Флоренсъ была низенькаго роста.
   -- Нѣтъ, она не высока, сказалъ Гарри.
   -- Какъ! низёнькая красавица? Впрочемъ, я думаю, что согласна съ вашимъ вкусомъ. Самыя хорошенькія женщины, какихъ я видѣла, были маленькаго роста и отличались совершенствомъ въ своихъ пропорціяхъ. Рѣдко, чтобы высокая женщина имѣла хорошую фигуру.
   Фигура Джуліи была просто совершенство.
   -- Вы помните Констэнсъ Вэнъ? Ничто не могло сравниться съ ея красотой.
   Констэнсъ Вэнъ -- по-крайней-мѣрѣ та, которая въ то время была Констэнсъ Вэнъ, а теперь сдѣлалась дородной матерью троихъ дѣтей -- была восковая кукла, которую Гарри зналъ, но которой никогда не восхищался. Но она принадлежала къ высокой знати; цвѣтъ лица ея былъ такъ чистъ, какъ листъ бѣлой розы, а въ головѣ у ней никогда не было ни одной мысли, а на губахъ едвали когда слово. Она и Флоренсъ Бёртонъ такъ не походили другъ на друга, какъ полюсы. Гарри тотчасъ это почувствовалъ и въ головѣ его мелькнула неясная мысль, что лэди Онгаръ это также хорошо извѣстно, какъ и ему.
   -- Она совсѣмъ не похожа на Констэнсъ Вэнъ, сказалъ онъ.
   -- Такъ на кого же она похожа? Если красивѣе миссъ Вэнъ, то она должна быть прелестна.
   -- Она не имѣетъ притязаній такого рода, сказалъ Гарри почти угрюмо.
   -- А я слышала, что она такъ хороша.
   Лэди Онгаръ никогда не слыхала ни слова о красотѣ Флоренсъ -- ни слова. Она ничего не знала о Флоренсъ, кромѣ того, что мистриссъ Бёртонъ сказала ей. Но кто не проститъ ей маленькаго обмана, который былъ необходимъ для ея маленькаго мщенія?
   -- Я не знаю, какъ описать её, сказалъ Гарри.-- Я надѣюсь, что скоро настанетъ время, когда вы её увидите и будете судить сами.
   -- Я тоже надѣюсь. Не моя будетъ вина, если она мнѣ не понравится.
   -- Не думаю, чтобы она могла вамъ не понравиться. Она очень умна, а это будетъ имѣть болѣе вѣса въ вашихъ глазахъ, чѣмъ одна красота, хотя я нахожу её очень, очень хорошенькой.
   -- А, я понимаю. Она много читаетъ и такъ далѣе. Да, это очень мило. Но я не думала, чтобы это могло васъ прельстить. Вы прежде не очень заботились о талантахъ и учоности -- въ женщинахъ, я хочу сказать.
   -- Я право не знаю, сказалъ Гарри съ какимъ-то глупымъ видомъ.
   -- Но вы мущины всегда любите контрасты. Разумѣется, мнѣ не слѣдовало бы этого говорить, но вы знаете, о комъ я думаю. Умная, высоко образованная женщина, какъ миссъ Бёртонъ, будетъ для васъ гораздо лучшею подругою, чѣмъ могла бы быть я. Вы видите, какъ я откровенна, Гарри.
   Она желала заставить его свободно разговориться о себѣ самомъ, объ его будущемъ, объ его прошедшемъ, между-тѣмъ какъ онъ желалъ говорить объ этомъ какъ можно менѣе. Бѣдная женщина! волненіе страсти овладѣло ею, Она проиграла свою игру, но прежде чѣмъ ушла отъ игорнаго стола, она не могла удержаться отъ желанія бросить кости въ послѣдній разъ.
   -- Я боюсь, что эти вещи очень много зависятъ отъ случая, сказалъ Гарри.
   -- Неужели вы хотите заставить меня предполагать, что вы случайно выбрали миссъ Бёртонъ? Это было бы нелюбезно и къ ней и къ вамъ.
   -- Если это былъ случай, то онъ оказалъ мнѣ услугу въ этомъ отношеніи.
   -- Я въ этомъ увѣрена. Не предполагайте, чтобы я въ этомъ сомнѣвалась. Вы не только пріобрѣли рай, но избавились отъ чистилища.
   Тутъ она слегка засмѣялась, но смѣхъ былъ тревоженъ и заставилъ её разсердиться на себя. Она особенно рѣшилась держать себя непринужденно въ этомъ свиданіи и сознавала что всякое ослабленіе въ этомъ отношеніи съ ея стороны отдастъ ему въ руки власть, которой она желала воспользоваться
   -- Вы рѣшились сдѣлать мнѣ выговоръ, какъ я вижу, сказалъ онъ.-- Если вы желаете это сдѣлать, я готовъ это перенести.
   -- Мою защиту, еслибъ она у меня была, я употреблять не могу
   -- А какая была бы ваша защита?
   -- Я сказалъ, что не могу её употребить.
   -- Какъ-будто я не понимаю! Вы хотите сказать, что когда ваша счастливая звѣзда свела васъ съ Флоренсъ Бёртонъ, съ вами дурно обошлась та, которая ввела бы васъ въ чистилище, и что слѣдовательно она, которая была первая и поступила такъ дурно, не можетъ имѣть права осуждать васъ въ томъ, что вы повиновались вашей счастливой звѣздѣ и такъ хорошо устроились. Вотъ что вы называете вашей защитой. Это было бы превосходно, Гарри; превосходно, еслибъ вы шепнули мнѣ только слово о миссъ Бёртонъ, когда я увидала васъ въ первый разъ послѣ моего возвращенія. Мнѣ странно, что вы не писали мнѣ объ этомъ, когда я была за границей съ моимъ мужемъ. Мнѣ утѣшительно было бы узнать, что рана, которую я сдѣлала, была залечена -- то-есть если была рана.
   -- Вы знаете, что рана была.
   -- Во всякомъ случаѣ она была не смертельна. Но когда бываютъ смертельны подобныя раны? Когда онѣ прошли глубже кожи?
   -- Я не могу ничего сказать объ этомъ теперь.
   -- Разумѣется, Гарри, вы не можете сказать ничего. Зачѣмъ вамъ говорить что-нибудь? Вы счастливы и имѣете всё, что вамъ нужно. А я не имѣю ничего.
   Въ горестномъ тонѣ, которымъ было это сказано, была истина, которая тотчасъ его смягчила, и тѣмъ болѣе, что въ ея горести было много такого, что могло быть только лестно для его тщеславія.
   -- Не говорите этого, лэди Онгаръ! воскликнулъ онъ.
   -- Но я это говорю. Что я имѣю такого, что стоило бы имѣть? Мои владѣнія заключаются въ нѣсколькихъ тысячахъ годового дохода и въ обезславленномъ имени.
   -- Я это опровергаю. Я это опровергаю совершенно. Я не думаю, чтобы кто-нибудь, знающій вашу исторію, могъ подумать о васъ дурно.
   -- Я могу вамъ назвать одного человѣка, Гарри, который дурно думаетъ обо мнѣ, даже двухъ, и оба они въ этой комнатѣ. Помните, какъ вы учили меня этой латинской фразѣ: Nil conseire sibi? Неужели вы полагаете, что я могу похвалиться, что никогда не блѣднѣю, когда думаю о моихъ проступкахъ? Я думаю о нихъ всегда, и моё сердце всё становится блѣднѣе и блѣднѣе. А что касается до обращенія другихъ -- желала бы я растолковать вамъ, какъ я страдала, что была такъ сумасбродна и поѣхала въ это Суррейское помѣстье. Кучеръ, который возитъ меня, безъ сомнѣнія, думаетъ, что я отравила моего мужа, а слуга, который впустилъ васъ сюда сейчасъ, предполагаетъ меня брошенной женщиной потому, что вы здѣсь.
   -- Вы можетъ-быть разсердитесь на меня, если я скажу, что эти чувства болѣзненны и пройдутъ. Они показываютъ слабость, происшедшую отъ дурного обращенія, отъ котораго вы пострадали.
   -- Нѣтъ никакого сомнѣнія, что вы отчасти правы. Я закалюсь ко всему и буду вести современемъ сносный образъ жизни. Но я не могу ожидать въ будущемъ ничего. Какую будущность имѣю я? Былъ ли кто когда такъ одинокъ, какъ я? Вашъ добрый кузенъ сдѣлалъ это для меня, а между-тѣмъ онъ былъ здѣсь намедни, улыбался и разговаривалъ, какъ-будто былъ увѣренъ, что я приду въ восторгъ отъ его снисхожденія. Не думаю, чтобы онъ былъ у меня опять.
   -- Я не зналъ, что вы видѣли его.
   -- Да, я видѣла его, но не нашла большого облегченія отъ его визита. Оставимъ это впрочемъ. Мы можемъ говорить О чомъ-нибудь получше, чѣмъ о Гью Клэверингѣ, въ эти нѣсколько минутъ, которыя мы проводимъ вмѣстѣ; неправда-ли? Итакъ, миссъ Бёртонъ очень учоная и очень умная?
   -- Я этого не говорилъ.
   -- Но я это знаю. Какое это утѣшеніе будетъ для васъ! Я не умна и никогда не сдѣлалась бы учена. Я имѣла только одно достоинство, Гарри -- я любила васъ.
   "А какъ вы это показали?" Онъ не сказалъ этихъ словъ, потому что не хотѣлъ торжествовать надъ нею и не хотѣлъ выразить сожалѣніе съ своей стороны, которое подразумѣвалось-бы въ этихъ словахъ, но для него было невозможно не подумать этого. Онъ промолчалъ и взялъ со стола какую-то бездѣлушку какъ бы для того, чтобы занять своё вниманіе.
   -- Но какъ я глупо дѣлаю, что говорю объ этомъ; неправда ли? И хуже чѣмъ глупо. Я думала о васъ, когда стояла въ церкви подъ вѣнцомъ; думала объ этомъ предложеніи вашихъ скопленныхъ денегъ. Я думала о васъ при каждомъ грубомъ словѣ, которое я выносила, о вашемъ образѣ жизни, когда сидѣла въ эти страшныя ночи возлѣ постели этого жалкаго существа; думала о васъ, когда я знала, что настаётъ послѣдній день. Я думала о васъ всегда, Гарри, когда считала мои доходы. Теперь я не считаю ихъ никогда. Ахъ, какъ я думала о васъ, когда пріѣхала въ этотъ домъ въ каретѣ, которую вы наняли для меня, когда я оставила васъ на станціи, почти не сказавъ вамъ ни слова! Я была бы къ вамъ гораздо любезнѣе, еслибъ не имѣла васъ въ моихъ мысляхъ во всю дорогу изъ Флоренціи. И послѣ этого я имѣла нѣкоторое утѣшеніе, думая, что цѣна моего стыда можетъ сдѣлать васъ богатымъ безъ стыда. О, Гарри, я обманулась въ ожиданіи! Вы никогда не поймёте, что я почувствовала, когда эта злая женщина разсказала мнѣ въ первый разъ о миссъ Бёртонъ.
   -- О, Джулія! что я долженъ сказать?
   -- Вы не можете сказать ничего, но я удивляюсь, какъ вы мнѣ не разсказали.
   -- Какъ я могъ вамъ разсказать? Не показалось ли бы вамъ, что я на столько тщеславенъ, что хочу васъ предостерегать?
   -- Почему же нѣтъ? Но это всё-равно. Не думайте, что я выговариваю вамъ. Какъ я сказала въ моёмъ письмѣ, мы теперь квиты, и ни съ той, ни съ другой стороны выговоры не могутъ быть умѣстны. Мы теперь квиты; но я наказана, а вы вознаграждены.
   Разумѣется, онъ не могъ на это отвѣчать. Разумѣется, онъ съ трудомъ пріискивалъ слова. Разумѣется, онъ не могъ ни сознаться, что онъ былъ вознаграждёнъ, ни увѣрять, что часть наказанія, о которомъ она говорила, досталась также и ему. Это была месть, съ какою она намѣревалась напасть на него. Если она думала, что онъ въ дѣйствительности былъ наказанъ, а не вознаграждёнъ, было весьма естественно. Еслибъ онъ не такъ скоро забылъ её послѣ ея замужства, онъ получилъ бы награду безъ наказанія. Если таковы были ея мысли, кто станетъ ссориться съ нею изъ-за этого?
   -- Я была съ вами очень откровенна, продолжала она: -- и почему мнѣ не быть? Говорятъ, что женщины всегда имѣютъ секреты, но мой секретъ не былъ тайною для васъ. Если я сказала его подъ вліяніемъ заблужденія, въ этомъ виновата я, и поэтому мы поквитались.
   -- Я знаю, что поступилъ дурно съ вами.
   -- Но къ несчастью вы знаете также, что я заслужила дурное обращеніе. Но мы не будемъ болѣе говорить объ этомъ. Я была очень чистосердечна съ вами, но моимъ чистосердечіемъ не сдѣлала вреда никому. Вы ни слова не сказали мнѣ въ отвѣтъ; но вашъ языкъ связанъ вашей обязанностью къ миссъ Бёртонъ, вашей обязанностью и вашей любовью, разумѣется. Всё такъ, какъ слѣдуетъ, и теперь я кончила. Когда вы женитесь, Гарри?
   -- Время не назначено. Вамъ извѣстно, что я очень бѣденъ.
   -- Увы! увы! да. Когда бѣда сдѣлана, какъ всё выходитъ дурно! Вы бѣдны, а я богата, а между-тѣмъ не можемъ помочь другъ другу.
   -- Я боюсь, что нѣтъ.
   -- Развѣ только мнѣ усыновить миссъ Бёртонъ и сдѣлаться ея матерью. Впрочемъ вамъ вѣрно не понравится такое опекунство съ моей стороны. Но вы умны, Гарри, и можете работать, когда захотите, и проложить себѣ дорогу. Если миссъ Бёртонъ заставляетъ васъ ждать теперь изъ благоразумнаго опасенія съ своей стороны, я не буду думать о ней такъ хорошо, какъ была готова.
   -- Бёртоны всѣ люди благоразумные.
   -- Скажите ей отъ меня, что я съ любовью къ ней совѣтую ей не быть благоразумной. Я вздумала быть благоразумной, и вы видите, что вышло изъ того.
   -- Я скажу ей, что вы говорите.
   -- Пожалуйста. И послушайте, Гарри, приметъ она отъ меня маленькій подарокъ? По-крайней-мѣрѣ, вы для меня попросите её принять. Отдайте ей... это бездѣлица -- она взяла со стола футляръ:-- и скажите ей -- разумѣется, она знаетъ нашу исторію, Гарри?
   -- Да, она знаетъ всё.
   -- Скажите ей, что та, которую вы отвергли, посылаетъ это съ своими душевными желаніями той, которую вы выбрали!
   -- Нѣтъ, я этого ей не скажу.
   -- Почему же? Это правда. Я не отравила этого колечка, какъ думали дамы нѣсколько столѣтій тому назадъ. Онѣ были врядъ ли хуже насъ, хотя болѣе жестоки. Вы велите ей взять, неправда ли?
   -- Я увѣренъ, что она возьмётъ безъ всякихъ побужденій съ моей стороны.
   -- И скажите ей, чтобы она не благодарила меня письменно. Если я её увижу когда-нибудь вашей женой, и это кольцо будетъ на ея пальцѣ, я буду знать, что она благодаритъ меня.
   Гарри всталъ.
   -- Я не имѣла намѣренія выгнать васъ этимъ, но можетъ-быть такъ лучше. Мнѣ нечего больше говорить, а вы должны желать кончить это тягостное посѣщеніе.
   Онъ пожалъ ей руку и, пролепетавъ нѣсколько прощальныхъ словъ, простился съ нею. Опять она не встала, а кивнувъ ему головой съ нѣжной улыбкой, отпустила его не говоря ни слова.
   

Глава XLIV.
ПОКАЗЫВЮЩАЯ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ У ГЕЛИГОЛАНДА.

   Въ шесть недѣль, послѣдовавшія за этимъ, Гарри Клэверингъ занялся своей работой въ Адельфи съ примѣрнымъ прилежатрмъ. Флоренсъ осталась недѣли двѣ въ Лондонѣ послѣ возвращенія Гарри въ стадо, приняла подарокъ лэди Онгаръ, послѣ продолжительнаго и тревожнаго совѣщанія съ своей невѣсткой но этому поводу, и воротилась съ возстановленнымъ счастьемъ въ Страттонъ. Мистриссъ Бёртонъ поѣхала къ Рамсгэтъ съ дѣтьми, а Бёртонъ за границу по дѣлу о какой-то желѣзной дорогѣ. Былъ сентябрь, и Гарри въ своихъ письмахъ домой объявлялъ, что только онъ одинъ остался въ Лондонѣ. Это было для него тяжело, гораздо тяжелѣе, чѣмъ для Уолликеровъ и другихъ молодыхъ людей, которыхъ судьба удерживала въ Лондонѣ. Потому что Гарри любилъ охотиться и привыкъ проводить осенніе мѣсяцы въ деревенскомъ домѣ. И притомъ, еслибы дѣла пошли другимъ образомъ, у него была бы своя собственная охота въ Онгарскомъ Паркѣ съ своими друзьями. Теперь же онъ обѣщалъ прилежно работать въ конторѣ, и работалъ. Не думаю, чтобы онъ позволялъ себѣ обращаться мысленно къ тѣмъ преимуществамъ, которыя могли бы достаться ему, чаще, чѣмъ мои читатели сдѣлали бы на его мѣстѣ. Онъ работалъ въ конторѣ, и хотя ему очень не нравились жаръ и пустота Лондона въ эти дни, рѣшительно опасаясь посѣщать свой клубъ въ этотъ періодъ года, хотя онъ смертельно ненавидѣлъ Уолликера, онъ твёрдо рѣшился продолжать свою работу. Кто могъ сказать, какова будетъ его судьба? Можетъ-быть, еще черезъ десять лѣтъ онъ самъ будетъ проводить какую-нибудь длиннѣйшую желѣзную дорогу.
   Потомъ вдругъ онъ получилъ извѣстія, которыя перемѣнили всѣ его намѣренія и всю каррьеру его жизни. Сначала онъ получилъ телеграмму изъ деревни, призывавшую его немедленно въ Клэверингъ, но не объяснявшую причины. Къ телеграммѣ были прибавлены слова: "Мы всѣ здоровы въ пасторатѣ" -- слова очевидно прибавленныя изъ заботливости. Но прежде чѣмъ онъ вышелъ изъ конторы, къ нему пришолъ молодой человѣкъ изъ того банка,, гдѣ его кузенъ Гью держалъ свои деньги, и сообщилъ извѣстія, къ которымъ, безъ сомнѣнія, относилась телеграмма. Яхта Джэка Стюарта погибла и два кузена легли на днѣ моря. Шкиперъ и самъ Стюартъ съ однимъ мальчикомъ были спасены. Другіе матросы и буфетчикъ погибли вмѣстѣ съ Клэверингами. Стюартъ прислалъ извѣстіе объ этомъ несчастьи къ Клэверингскому ректору и банкирамъ сэра Гью. Въ банкѣ узнали, что кузенъ сэра Гью былъ въ Лондонѣ, и послали къ нему прежде въ Блумбёрійскій сквэръ, а оттуда въ Адельфи.
   Гарри никогда не любилъ своихъ кузеновъ. Къ старшему онъ имѣлъ сильное отвращеніе, и младшаго точно также ненавидѣлъ бы, еслибъ не презиралъ. Но тѣмъ не менѣе онъ былъ прискорбно поражонъ, когда услышалъ, что случилось. Посланный изъ банка сказалъ, что ошибки быть не могло. Телеграмма пришла, какъ онъ думалъ, изъ Голландіи, но онъ не зналъ этого навѣрно. Однако, не могло быть никакого сомнѣнія. Въ телеграммѣ ясно говорилось, что оба брата погибли. Гарри зналъ, когда получилъ телеграмму изъ дома, что поѣзда нѣтъ прежде трёхъ часовъ, и остался въ конторѣ, но теперь оставаться не могъ. Голова его была разстроена и онъ едва могъ обдумать, какимъ образомъ это обстоятельство касается его. Когда онъ хотѣлъ объяснить своё отсутствіе старому и серьёзному клэрку, онъ говорилъ, что непремѣнно воротится въ контору черезъ недѣлю, никакъ не позже. Онъ думалъ тогда о своихъ обѣщаніяхъ Теодору Бёртону и не началъ еще сознавать, что вся участь его жизни измѣнится. Онъ сказалъ нѣсколько словъ съ вытянутымъ лицомъ объ ужасномъ несчастьи, но не намекнулъ, что это несчастье будетъ имѣть важныя послѣдствія для него самого. Только когда онъ дошолъ уже до своей квартиры на Блумбёрійскомъ сквэрѣ, вспомнилъ онъ, что его отецъ теперь баронетъ, а онъ наслѣдникъ своего отца. Тутъ на одно мгновеніе подумалъ онъ объ имѣньи. Онъ думалъ, что оно укрѣплено за прямыми наслѣдниками, но даже въ этомъ онъ не былъ увѣренъ. Но если оно не было укрѣплено, кому его кузенъ оставилъ его? Онъ старался, однако, прогнать эти мысли, какъ-будто въ нихъ было что-нибудь невеликодушное. Онъ старался думать о вдовѣ, но даже и тутъ не могъ сказать себѣ, что было много основанія для искренняго горя. Никакая жена не имѣла такъ мало радости въ обществѣ своего мужа, какъ лэди Клэверингъ. Не было ни дѣтей, ни братьевъ, ни сестёръ, чтобъ оплакивать эту потерю. Сэръ Гью имѣлъ друзей, на сколько подобные люди способны къ дружбѣ; но Гарри не могъ не сомнѣваться, найдётся ли между ними хоть одинъ почувствовавшій бы истинную горесть. Тоже самое и относительно Арчи. Кто пожалѣетъ объ Арчи Клэверингѣ? Какой мущина или какая женщина найдётъ, что свѣтъ не такъ пріятенъ оттого, что Арчи Клэверингъ покоится подъ волнами? Нѣсколько человѣкъ въ клубѣ поговорятъ о бѣдномъ Клэвви нѣсколько дней, сдѣлаютъ это безъ всякихъ притязаній на горесть, а потомъ и придётъ конецъ воспоминанію объ Арчи. Думая обо всёмъ этомъ дорогою въ Клэверингъ, Гарри не могъ не сознаться, что потеря для свѣта будетъ невелика; но даже говоря это, онъ не позволялъ себѣ утѣшаться надеждой на наслѣдство. Однажды, можетъ-быть, онъ соображалъ, какъ Флоренсъ будетъ переносить почести какъ лэди Клэверингъ; но эту мысль онъ прогналъ изъ головы своей такъ скоро, какъ только могъ.
   Это извѣстіе пришло въ пасторатъ очень поздно въ прошлую ночь, такъ поздно, что ректора должны были поднять съ постели. Это была его обязанность сообщить лэди Клэверингъ, что она вдова, но онъ не могъ сдѣлать этого до утра. Мало спали въ эту ночь онъ и его жена. Онъ зналъ хорошо, что имѣніе было укрѣплено за прямыми наслѣдниками. Онъ чувствовалъ довольно сильно, что значило вдругъ сдѣлаться баронетомъ и владѣльцемъ всего Клэверингскаго имѣнія. Онъ тотчасъ подумалъ о переѣздѣ въ замокъ, объ измѣнившейся будущности своего сына и объ образѣ жизни, который для него самого прилично будетъ вести. Прежде чѣмъ наступило утро, онъ размышлялъ, кто будетъ ректоромъ въ Клэверингѣ, и разсчиталъ, что онъ будетъ имѣть возможность опять заняться охотой. Онъ не былъ бездушнымъ человѣкомъ, онъ не радовался тому, что случилось. Но понятія человѣка о великодушіи измѣняются съ лѣтами, и ректоръ былъ на столько старъ, чтобъ смѣло сказать себѣ, что случившееся несчастье не можетъ возбуждать въ нёмъ сильную горесть. Онъ никогда не любилъ своихъ кузеновъ и не выказывалъ дъ нимъ любви. Жену кузена онъ любилъ по-своему, но говоря съ своей женой о томъ, какое дѣйствіе эта трагедія будетъ имѣть на Герміону, онъ нисколько не стѣсняясь находилъ, что ея вдовство будетъ періодомъ для будущаго счастья.
   -- Она будетъ страшно огорчена, сказала мистриссъ Клэверингъ.-- Она была привязана къ нему такъ горько, какъ-будто онъ обращался съ нею всегда хорошо.
   -- Я этому вѣрю; но тѣмъ не менѣе она безсознательно будетъ чувствовать своё освобожденіе; а ея жизнь, которая была очень несчастна, сдѣлается постепенно для нея легка.
   Даже мистриссъ Клэверингъ не могла этого опровергать, и потомъ они заговорили о томъ, что болѣе касалось ихъ самихъ.
   -- Я полагаю, Гарри теперь женится тотчасъ, сказала мать.
   -- Безъ сомнѣнія; это почти жаль; неправда-ли?
   Ректоръ -- мы еще называемъ его такъ -- думалъ, что Флоренсъ не совсѣмъ приличная жена для его сына при его измѣнившихся надеждахъ. Ахъ, какъ было бы великолѣпно, еслибъ Клэверингское имѣнье и вдовье наслѣдство лэди Онгаръ могли соединиться!
   -- Совсѣмъ не жаль, сказала мистриссъ Клэверингъ.-- Ты увидишь, что Флоренсъ сдѣлаетъ его очень счастливымъ.
   -- Навѣрно, навѣрно. Но онъ врядъ ли выбралъ бы её, еслибъ это печальное происшествіе случилось прежде чѣмъ онъ её увидалъ. Но если она сдѣлаетъ его счастливымъ, это лучше всего. Я самъ никогда не думалъ много о деньгахъ. Если я нахожу утѣшеніе въ этихъ извѣстіяхъ, то для него, а не для себя. Я предпочолъ бы остаться такъ, какъ я есть.
   Это было не совсѣмъ несправедливо, а между-тѣмъ онъ думалъ о замкѣ и объ охотѣ.
   -- Что ты сдѣлаешь съ приходомъ?
   Мистриссъ Клэверингъ сдѣлала этотъ вопросъ рано утромъ. Ночью она много думала о приходѣ. И ректоръ такжё; но его мысли имѣли совсѣмъ другое направленіе. Онъ не сейчасъ отвѣчалъ и она продолжала свои вопросы,
   -- Ты думаешь оставить его въ своихъ рукахъ?
   -- Ну нѣтъ; зачѣмъ мнѣ оставлять? Я слишкомъ лѣнивъ. И сдѣлаюсь еще лѣнивѣе при этихъ измѣнившихся обстоятельствахъ.
   -- Я увѣрена, что ты исполнилъ бы свою обязанность, еслибы рѣшился оставить этотъ приходъ за собой, но не вижу, зачѣмъ тебѣ оставлять.
   -- Клэверингъ гораздо лучше Гёмбельтона, сказалъ ректоръ.
   Гёмбельтономъ назывался приходъ Фильдинга, его зятя. Но эта мысль не согласовалась съ той мыслью, которая пробѣгала въ головѣ мистриссъ Клэверингъ.
   -- Эдуардъ и Мэри хорошо обезпечены, сказала она.-- Его собственное состояніе значительно и я не думаю, чтобы они нуждались въ чомъ-нибудь. Кромѣ того, онъ не захочетъ оставить фамильный приходъ.
   -- Во всякомъ случаѣ я могу его спросить.
   -- А я думала о мистерѣ Солѣ, смѣло сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- О мистерѣ Солѣ?
   Мысль, что Соль будетъ Клэверингскимъ ректоромъ, привела новаго баронета въ крайнее недоумѣніе.
   -- Ну да. Онъ превосходный пасторъ. Никто не можетъ этого опровергать.
   Наступило молчаніе на нѣсколько минутъ.
   -- Въ такомъ случаѣ Фанни можетъ выйти за него замужъ. Не кчему скрывать, что она очень къ нему привязана.
   -- Честное слово, я не могу этого понять, сказалъ ректоръ.
   -- Это такъ, а въ превосходствѣ его характера не можетъ быть никакого сомнѣнія.
   На это ректоръ не отвѣчалъ, но пошолъ въ свою уборную приготовиться отправиться черёзъ паркъ въ замокъ. Пока они разсуждали о томъ, кто будетъ будущимъ владѣтелемъ прихода, лэди Клэверингъ еще спала, не зная ничего о своей участи. Клэверингъ очень опасался предстоящей ему обязанности и пытался уговорить жену взять это на себя, но она объяснила ему, что гораздо приличнѣе ему сообщить это извѣстіе.
   -- Ты покажешь недостатокъ привязанности къ ней, если не пойдёшь самъ, сказала ему жена.
   Всѣ знавшіе это семейство никогда не опровергали, что ректоръ Клэверингскій былъ властелинъ своихъ поступковъ, но случаи, когда онъ отказывался слѣдовать совѣту жены, были не часты.
   Было около восьми часовъ, когда онъ пошолъ черезъ паркъ. Онъ уже прежде послалъ записку съ просьбою, чтобы лэди Клэверингъ приняла его. Такъ какъ онъ придётъ очень рано, писалъ онъ, то можетъ-быть она приметъ его въ своей спальной. Бѣдная женщина, разумѣется, очень испугалась; но этотъ испугъ былъ для нея полезенъ, такъ какъ думали въ пасторатѣ; ударъ, какъ ни будетъ онъ страшно-внезапенъ, будетъ нѣсколько подготовленъ этимъ извѣстіемъ. Когда Клэверингъ дошолъ до замка, слуга, ждавшій его, повёлъ его наверхъ въ гостиную, въ которой лэди Клэверингъ обыкновенно сидѣла, когда была одна. Она ждала его тамъ уже съ полчаса.
   -- Мистеръ Клэверингъ, что такое? воскликнула она, когда онъ вошолъ съ извѣстіемъ о смерти, написанномъ на его лицѣ.-- Ради Бога, что такое? Вы имѣете сказать мнѣ что-то о Гью.
   -- Милая Герміона, сказалъ онъ, взявъ её за руку.
   -- Что это такое? Скажите мнѣ сейчасъ, живъ ли онъ?
   Ректоръ всё держалъ её за руку, но не говорилъ ни слова. Онъ старался дорогою по парку придумать слова, въ какихъ сообщитъ ей это извѣстіе, но теперь извѣстіе было сообщено, хотя онъ не сказалъ ни слова.
   -- Онъ умеръ? Зачѣмъ вы не говорите? вы такъ жестоки!
   -- Милая Герміона, чѣмъ я могу васъ утѣшить?
   Что онъ могъ сказать послѣ этого, сказать было невозможно, потому что она упала въ обморокъ. Онъ позвонилъ въ колокольчикъ, и когда пришли слуги -- старая ключница и горничная лэди Клэверингъ -- разсказалъ имъ скорѣе чѣмъ ей объ участи ихъ барина.-- А капитанъ Арчи? спросила ключница.
   Ректоръ покачалъ головой, и ключница теперь узнала, что ректоръ былъ баронетъ. Онѣ отнесли бѣдную вдову въ ея спальную -- не назвать ли мнѣ её, такъ какъ я осмѣливаюсь говорить правду, освобождённой невольницей, чѣмъ бѣдной вдовой?-- а ректоръ, взявъ шляпу, обѣщалъ, что онъ пришлётъ къ ихъ барынѣ свою жену. Его утренняя обязанность была очень тягостна, но исполнена легко. Когда онъ шолъ домой между дубами Клэверингскаго Парка, онъ говорилъ себѣ, безъ сомнѣнія, что они теперь принадлежатъ ему.
   Этотъ день въ пасторатѣ былъ очень мраченъ, если не печаленъ. Почти всё утро мистриссъ Клэверингъ провела съ вдовой, и сидя возлѣ ея дивана, написала нѣсколько строкъ къ родственникамъ. Самое длинное письмо было къ лэди Онгаръ, которая теперь была въ Тенби; въ этомъ письмѣ Герміона уговаривала сестру пріѣхать къ ней въ Клэверингскій Паркъ.
   -- Скажите ей, говорила лэди Онгаръ:-- что весь ея гнѣвъ теперь долженъ прекратиться.
   Но мистриссъ Клэверингъ ничего не сказала о гнѣвѣ Джуліи, она просто убѣждала Джулію пріѣхать къ сестрѣ.
   -- Она непремѣнно пріѣдетъ, сказала мистриссъ Клэверингъ: -- вамъ нечего бояться.
   -- Но какъ я могу приглашать её, когда домъ теперь не мой?
   -- Пожалуйста не говорите такимъ образомъ, Герміона. Домъ будетъ вашъ на всё время, пока онъ вамъ понадобится. Родные вашего мужа ваши вѣрные друзья.
   Но этотъ намёкъ на ея мужа вызвалъ новый припадокъ истерическихъ слёзъ.
   -- Оба умерли, сказала она:-- оба умерли!
   Мистриссъ Клэверингъ знала очень хорошо, что она говоритъ не о братѣ, а о своёмъ мужѣ и о сынѣ. О бѣдномъ Арчи никто не сказалъ ни слова, кромѣ ключницы. Для нея необходимо было знать, кто теперь хозяинъ въ Клэверингскомъ Паркѣ.
   Два раза въ этотъ день мистриссъ Клэверингъ была въ замкѣ, и воротившись во второй разъ поздно вечеромъ, нашла своего сына. Когда она пришла, отецъ уже размѣнялся съ нимъ нѣсколькими словами.
   -- Ты слышалъ, Гарри?
   -- Да; клэркъ приходилъ ко мнѣ отъ банкировъ.
   -- Ужасно, неправда ли? Просто страшно подумать.
   -- Это правда, сэръ. Я никогда въ жизни не былъ такъ поражонъ.
   -- Онъ непремѣнно хотѣлъ ѣхать на этой проклятой яхтѣ, хотя я знаю, что отсовѣтывали это, сказалъ отецъ, поднимая руки и качая головой.-- А теперь оба умерли, оба за одинъ разъ!
   -- Какъ она это переноситъ?
   -- Твоя мать теперь у нея. Когда я былъ у нея утромъ -- я написалъ къ ней нѣсколько строкъ и она ожидала непріятныхъ извѣстій -- она упала въ обморокъ. Разумѣется, я не могъ сдѣлать ничего. Я даже не могу сказать, чтобы я ей сообщилъ. Она сама спросила и увидала по моему лицу, что ея опасенія основательны. Честное слово, я былъ радъ, когда она лишилась чувствъ; это было для нея лучше всего.
   -- Для васъ это вѣрно было очень тягостно.
   -- Ужасно, ужасно! и ректоръ покачалъ головой:-- это сдѣлаетъ большую разницу въ твоей будущности, Гарри.
   -- И въ вашей жизни, сэръ. Такъ сказать, вы также молоды, какъ и я.
   -- Будто бы? Мнѣ кажется, что я былъ такъ молодъ, когда ты родился. Но я совсѣмъ не думаю о себѣ. Я слишкомъ старъ, чтобы перемѣнять мой образъ жизни. Это не сдѣлаетъ для меня большой перемѣны. Право я не знаю, какую перемѣну можетъ это сдѣлать для меня. Твоя мать думаетъ, что мнѣ надо оставить приходъ. Еслибы ты былъ пасторомъ, Гарри!
   -- Я очень радъ, что я не пасторъ.
   -- Я такъ полагаю. Да и необходимости никакой нѣтъ, никакой. Ты будешь что ты хочешь въ имѣніи. Я вмѣшиваться не стану.
   -- Да, вы станете, сэръ. Теперь вамъ кажется странно, но вы скоро привыкнете. Желалъ бы я знать, оставилъ ли онъ завѣщаніе?
   -- Это не можетъ сдѣлать никакой разницы для тебя. Каждая десятина этого помѣстья укрѣплена за прямыми наслѣдниками. Она получитъ свое вдовье наслѣдство. Кажется, восемьсотъ фунтовъ въ годъ. Она не будетъ такъ богата, какъ сестра. Желалъ бы я знать, гдѣ она будетъ жить. Она можетъ остаться и въ замкѣ, если хочетъ. Я увѣренъ, что твоя мать не будетъ этому препятствовать.
   Гарри не спрашивалъ о приходѣ, но и онъ также думалъ объ этомъ. Онъ зналъ также, что мать его будетъ благопріятствовать Солю, и зналъ также, что его отецъ послѣдуетъ совѣту его матери. Самъ онъ ничего не имѣлъ противъ Соля, хотя не могъ понять, какъ его сестра можетъ чувствовать привязанность къ такому человѣку.
   Эдуардъ Фильдингъ былъ бы лучшимъ сосѣдомъ, и Гарри подумалъ, нельзя ли сдѣлать размѣнъ. До возвращенія матери изъ замка онъ пошолъ прогуляться по парку съ Фанни. Она совершенно отказалась разсуждать о фамильной будущности по случаю этого несчастья. Для нея эта трагедія была такъ ужасна, что она могла чувствовать только ея трагическій элементъ. Безъ всякаго сомнѣнія, она также думала о Солѣ.
   "Что онъ подумаетъ объ этой внезапной смерти обоихъ братьевъ? Какъ онъ её почувствуетъ? Еслибъ ей позволили поговорить съ нимъ объ этомъ, что онъ скажетъ объ ихъ судьбѣ здѣсь и за гробомъ? Пойдётъ ли онъ въ замокъ предлагать религіозныя утѣшенія вдовѣ?"
   Обо всёмъ этомъ она много думала, но ея воображенію не. представлялся ни Соль, какъ ректоръ Клэверингскій, ни сама она, какъ хозяйка въ домѣ своей матери. Гарри нашолъ её скучной спутницей и, можетъ-быть, утѣшился вниманіемъ къ дубамъ. Дубы показались ему теперь еще выше прежняго.
   На третій день ректоръ поѣхалъ въ Лондонъ, оставивъ Гарри въ пасторатѣ. Необходимо было видѣться съ стряпчими и представить такія доказательства, какія только были возможны, въ смерти обоихъ братьевъ. Въ этомъ не могло быть никакого сомнѣнія. Спасеніе Стюарта и еще нѣсколькихъ человѣкъ не допускало никакой возможности сомнѣнія. Яхта была захвачена бурею у Гельголанда и пошла ко дну. Всѣ старались сѣсть въ лодку, но тѣ, которымъ это удалось, утонули. Шкиперъ видѣлъ., какъ погибли оба брата. Тѣ, которые спаслись, были найдены на доскахъ, къ которымъ они себя привязали. Для новаго баронета не могло быть ни сомнѣній, ни затрудненій.
   Ни сэръ Гью, ни его братъ не оставили завѣщанія. Бѣдному Арчи нечего было оставлять, и что онъ не сдѣлалъ завѣщанія, въ этомъ не было ничего удивительнаго. И сэръ Гью немногое могъ завѣщать, да и не было никакой причины, чтобы онъ сдѣлалъ завѣщаніе. Еслибъ онъ оставилъ сына, то сынъ получилъ бы въ наслѣдство всё. Онъ однако умеръ бездѣтенъ, а жена его была обезпечена брачнымъ контрактомъ. Когда онъ женился, онъ такъ мало назначилъ женѣ, если она останется вдовою, какъ только захотѣли принять друзья его жены, и никто знавшій этого человѣка не ожидалъ, чтобы онъ увеличилъ эту сумму послѣ смерти. Пробывъ въ Лондонѣ три дня, ректоръ воротился, вступивъ уже въ полное обладаніе титуломъ; но онъ принялъ его послѣ втораго воскресенья, считая отъ телеграммы сообщившей извѣстіе.
   Между-тѣмъ Гарри написалъ Флоренсъ, для которой извѣстія также были важны. Она уѣхала изъ Лондона съ большимъ торжествомъ, въ полной увѣренности, что ей нечего теперь бояться лэди Онгаръ, или какой бы то ни было женщины на свѣтѣ, не только простивъ Гарри его грѣхи, но успѣвъ также убѣдить себя, что нечего было прощать, ссорившись съ братомъ разъ десять за то, что онъ не хотѣлъ согласиться съ нею въ этомъ отношеніи. Онъ также простилъ Гарри и былъ готовъ не упоминать болѣе объ этомъ, но не могъ согласиться съ Флоренсъ, что ея Аполлонъ былъ совершенно богоподобенъ. Такимъ образомъ Флоренсъ уѣхала изъ Лондона съ торжествомъ, но она уѣхала съ убѣжденіемъ, что должна оставаться въ разлукѣ съ Гарри неопредѣлённое время, которое, вѣроятно, должно будетъ измѣривать годами.
   -- Увидимся черезъ два года, сказала она, и Гарри былъ принуждёнъ удовольствоваться этимъ.
   Но какже будетъ теперь? Разумѣется, Гарри началъ своё письмо разсказомъ о катастрофѣ съ обычнымъ числомъ эпитетовъ. Это было ужасно, страшно, поразительно! Бѣдная вдова была въ отчаянномъ положеніи и всѣ Клэверинги почти внѣ-себя. Но когда это было сказано, онъ позволилъ себѣ обратиться къ своему вопросу.
   "Я не могу", писалъ онъ: "не думать объ этомъ главное, какъ о томъ, что это касается васъ, или лучше сказать, касается меня въ отношеніи васъ. Я полагаю, что теперь оставлю контору. Отецъ мой думаетъ, что мнѣ было бы нелѣпо оставаться тамъ, и моя мать согласна съ нимъ. Такъ какъ я единственный сынъ, это имѣніе позволитъ мнѣ жить удобно безъ всякой профессіи. Когда я говорю "мнѣ", разумѣется вы поймёте, что значитъ "мнѣ". Лучшая половина моя такъ благоразумна, что, я знаю, она не приметъ этотъ взглядъ безъ большихъ соображеній, и слѣдовательно, должна пріѣхать въ Клэверингъ послушать, какъ объ этомъ разсуждаютъ старшіе. Я самъ не могу перенести мысли, что меня радуетъ результатъ этого ужаснаго несчастья; но какъ мнѣ удержаться, чтобы не быть счастливымъ отъ сознанія, что мы теперь можемъ обвѣнчаться безъ замедленія? Послѣ того, что случилось, ничто не можетъ сдѣлать меня счастливымъ или совершенно спокойнымъ, пока я не назову васъ своею. Мать моя уже сказала, что она надѣется, что вы пріѣдете сюда черезъ двѣ недѣли, то есть, какъ только мы опять войдёмъ въ себя; но она сама напишетъ вамъ до этого. Я написалъ къ вашему брату въ контору, написалъ также къ Цециліи. Безъ сомнѣнія, вашъ братъ узналъ это извѣстіе изъ французскихъ газетъ."
   Потомъ онъ сказалъ мало, очень мало объ ихъ будущемъ образѣ жизни, намекнувъ ей, не болѣе, что ей предназначено, вѣроятно, сдѣлаться матерью будущаго баронета.
   Это извѣстіе дошло въ Клэверингъ въ субботу. Въ слѣдующее воскресенье всѣ въ приходѣ, безъ сомнѣнія, слышали объ этомъ, но ничего не было сказано объ этомъ въ церкви. Ректоръ оставался дома утромъ и всю службу совершалъ Соль. Но на второе воскресенье Фильдингъ пріѣхалъ изъ Гёмбельтона и говорилъ проповѣдь о потерѣ, которую потерпѣлъ приходъ въ внезапной смерти обоихъ братьевъ. Можетъ-быть, хорошо, чтобы подобныя проповѣди говорились. Клэверингскіе жители почувствовали бы, что съ ихъ покойными владѣльцами поступили какъ съ собаками, еслибъ о нихъ ни слова не было сказано въ храмѣ Божіемъ. Судьба не допустила ихъ пользоваться похоронной церемоніей. Хорошо, чтобы люди низкаго званія имѣли уваженіе къ людямъ знатнымъ, даже когда это уваженіе не заслужено; для вдовы было хорошо, чтобы въ Клэверингѣ обратили нѣкоторое вниманіе на смерть главы Клэверинговъ. Но мнѣ не хотѣлось бы самому говорить похвальныя проповѣди жизни и смерти Гью Клэверинга и его брата Арчи. Что сдѣлалъ который-нибудь изъ нихъ для того, чтобы заслужить доброе слово отъ мущины или пріобрѣсти любовь женщины? Что сэръ Гью былъ любимъ его женой; происходило отъ натуры этой женщины, а вовсе не отъ качества этого мущины. Оба брата жили только для собственной пользы. Я сомнѣваюсь, способствовалъ ли кто-нибудь изъ нихъ къ спокойствію или счастью какого-нибудь человѣческаго существа. Гью, будучи силёнъ по природѣ и имѣя твёрдую волю, притѣснялъ всѣхъ, кто былъ ему подчинёнъ. Арчи, не такъ одарённый, какъ его братъ, былъ болѣе кротокъ и менѣе ненавистенъ, но его правила дѣйствій были однѣ и тѣ же. Всё для себя!.. Не хорошо ли было, что два такихъ человѣка достались на съѣденіе рыбамъ и что свѣтъ -- особенно Клэверинскій свѣтъ и эта бѣдная вдова, которая чувствовала себя такъ невыразимо несчастной, когда періодъ утѣшенія для нея начинался -- не хорошо ли, что Клэверинскій свѣтъ отдѣлался отъ нихъ?
   Но эту мысль не вложилъ въ свою проповѣдь молодой пасторъ, который женился на двоюродной сестрѣ этихъ Клэверинговъ. Онъ, кажется, мало имѣлъ затрудненій и внутренно съ своею совѣстью, и наружно съ предметомъ своей рѣчи. Онъ обладалъ пріятнымъ, непринуждённымъ краснорѣчіемъ и способностью извлекать слёзы, если не изъ чужихъ глазъ, то изъ своихъ собственныхъ. Онъ и представилъ картину маленькой яхты среди бури и о десницѣ Божіей, разлившей гнѣвъ на волны, но о причинѣ этого божественнаго гнѣва и объ его направленіи не сказалъ ничего. Потомъ о внезапности и о ужасѣ этой смерти онъ гововорилъ много, не настаивая на необходимости раскаянія для спасенія; но онъ воспользовался случаемъ, чтобы сказать окружавшимъ его, что они должны такъ жить, чтобы всегда быть готовыми къ смерти. Наконецъ, онъ перешолъ къ владѣльцу, котораго они лишились. Даже тутъ не было для него затрудненія. Наслѣдникъ отправился прежде, а потомъ отецъ и его братъ. Кто между ними не пожалѣетъ объ осиротѣлой матери и вдовѣ? Кто между ними не вспомнитъ съ любовью о малюткѣ, котораго они всѣ видѣли у этой купели, и съ уваженіемъ о помѣщикѣ, подъ управленіемъ котораго они жили? Какъ пріятно должно-быть дѣлать эти вопросы, на которые никто не можетъ отвѣчать? Фильдингъ, однако, получилъ много похвалъ за свою проповѣдь и, вѣроятно, она сдѣлала болѣе пользы, чѣмъ вреда, если только мы не примемъ въ разсчотъ, произнося нашъ приговоръ объ этомъ, постоянную пользу всякой истины и постоянный вредъ всякой лжи.
   Фильдингъ оставался въ пасторатѣ почти всю слѣдующую недѣлю и тутъ происходили частые семейные разговоры о будущемъ владѣльцѣ прихода. На эти семейныя совѣщанія однако Фанни не приглашали присутствовать. Мистриссъ Клэверингъ, знавшая хорошо, какъ дѣлать подобныя вещи, постепенно заставляла своего мужа выносить имя Соля. Разъ двадцать увѣрялъ онъ, что не можетъ это понять; но могло ли быть возможно такое пониманіе или нѣтъ, онъ началъ признавать справедливымъ этотъ фактъ. Его дочь Фанни была положительно влюблена въ Соля и ея мать думала, что ея счастье отъ этого зависитъ.
   -- Я не могу этого понять, честное слово, не могу! сказалъ ректоръ въ послѣдній разъ, потомъ уступилъ.
   Теперь были средства обезпечить любовниковъ. Фильдингъ покачалъ головой, не по поводу предпочтенія Фанни Соля; хотя, разсуждая объ этомъ съ своей женой, онъ очень часто качалъ головой, но теперь онъ покачалъ головой по поводу предлагаемой перемѣны. Ему было очень хорошо тамъ, гдѣ онъ былъ. И хотя Клэверингъ былъ лучше Гёмбельтона, онъ былъ не на столько лучше, чтобы заставить его отказаться отъ своихъ родныхъ, предложивъ имъ прислать Соля. Соль былъ превосходный пасторъ, но можетъ-быть дядѣ, который далъ Фильдингу его приходъ, не понравится Соль. Такимъ образомъ въ этихъ совѣщаніяхъ было рѣшено, что Соль будетъ будущимъ ректоромъ Клэверингскимъ.
   Между-тѣмъ бѣдная Фанни грустила, не ожидая такой великолѣпной радости, какую ея мать приготовляла для нея, а Соль съ энергіей приготовлялся къ отъѣзду въ чужіе края.
   

Глава XLV.
НЕ СОШЛА ЛИ ОНА СЪ УМА?

   Лэди Онгаръ была въ Тенби, когда получила письмо мистриссъ Клэверингъ и не слыхала еще объ участи своего зятя. Она наняла квартиру въ Тенби, взяла съ собой только горничную и приготовлялась къ уступкѣ своего состоянія. До-сихъ-поръ она не слыхала еще отъ Куртановъ или ихъ повѣреннаго въ дѣлахъ о предложеніи, которое она сдѣлала насчотъ Онгарскаго Парка; но прошло еще немного времени, а стряпчіе, какъ она знала, не торопились никогда. Она убѣжала въ Тенби отъ лондонскаго одиночества къ одиночеству приморскому -- ожидая она сама не знала какого утѣшенія отъ этой перемѣны. Она не хотѣла брать съ собой экипажъ и думала, что даже въ этомъ будутъ нѣкоторыя сильныя ощущенія. Она хотѣла дѣлать большія прогулки одна, хотѣла читать, даже, если возможно, хотѣла заниматься серьёзно и пріучать себя къ трудолюбію. До-сихъ-поръ ей не удавалось ничего, но теперь она хотѣла попробовать, не открытъ ли для нея какой-нибудь способъ успѣха. Она хотѣла также удостовѣриться, на какую малую сумму можетъ она жить приличнымъ образомъ, и хотѣла именно столько и оставить изъ богатства лорда Онгара.
   Но до-сихъ-поръ ея жизнь въ Тенби шла не совсѣмъ удачно. Уединённые дни казались еще длиннѣе, чѣмъ въ Лондонѣ. Люди больше её замѣчали, и хотя она не признавалась самой себѣ, ей было неловко безъ удобствъ ея лондонской квартиры. И я сомнѣваюсь, чтобы чтеніе удавалось ей болѣе, чѣмъ въ Лондонѣ. Мущины и женщины, не привыкшіе къ чтенію, думаютъ, что это занятіе легче другихъ. Увы! нѣтъ; если привычки не существуетъ, это труднѣе всего. Если человѣкъ до старости не пріобрѣлъ привычки къ чтенію, онъ скорѣе научится шить башмаки, чѣмъ употреблять книгу. А хуже всего то, что шить башмаки ему будетъ пріятнѣе, чѣмъ читать книгу. Пусть тѣ, которые еще не стары, которые еще молоды, обдумаютъ это хорошо. Лэди Онгаръ была не стара, вовсе не стара для того, чтобъ принять новыя привычки, но даже и она нашла, что это очень трудно. Она окружила себя книгами, но несмотря на книги, чрезвычайно желала какихъ-нибудь сильныхъ ощущеній, когда письмо изъ Клэверинга подоспѣло къ ней на выручку.
   Ея зять умеръ, умеръ также и искатель ея руки! Эти два человѣка, которыхъ она такъ недавно видѣла здоровыми, гордыми всею гордостью внѣшней жизни, оба превратились въ ничто... Страшное возмездіе постигло ея врага -- потому что она считала сэра Гью врагомъ послѣ смерти своего мужа. Она не радовалась этому возмездію. Въ сердцѣ ея не было торжества отъ того, что онъ погибъ. Она не говорила себѣ, что она рада -- или за себя, или за сестру, но она чувствовала какое-то невыразимое облегченіе. Ея настоящая жизнь была для нея прискорбна, и теперь случилось то, что раскрывало ей новыя надежды и новый образъ жизни. Ея зять притѣснялъ её однимъ своимъ существованіемъ, а теперь онъ умеръ. Еслибъ у ней не было зятя, который долженъ былъ встрѣтить, её, возвращеніе ея въ Англію не было бы такъ ужасно. Ея сестра будетъ ей возвращена теперь, и ея уединеніе вѣроятно прекратится. Потомъ, даже самое волненіе, возбужденное этими извѣстіями, было для нея спасительно. Она... конечно, была непріятно поражена. Она сказала даже своей горничной, что это ужасно. Но тѣмъ не менѣе, день, въ который она получила это извѣстіе, былъ для нея не такъ скученъ, какъ всѣ другіе дни, которые она провела въ Тенби.
   Бѣдный Арчи! Что-то похожее на слезу выступило на глазахъ ея, когда она думала объ его участи. Какъ глупъ былъ онъ всегда, какъ въ немъ недоставало всѣхъ тѣхъ качествъ, которыя прельщаютъ женщинъ въ мущинахъ! Но самое воспоминаніе о его недостаткахъ возбуждало нѣчто въ родѣ нѣжности въ его пользу, Гью былъ непріятенъ, даже ненавистенъ, по причинѣ той власти, которую онъ имѣлъ, между-тѣмъ какъ Арчи вовсе не былъ ненавистенъ, а просто непріятенъ, потому что природа была для него скупа. И притомъ, онъ выставлялъ себя ея обожателемъ. Разумѣется, это немного значило, потому что онъ искалъ ея денегъ; но даже еслибы и такъ, все женщина чувствуетъ что-нибудь къ мущинѣ, который предложилъ связать свою участь съ нею. Изъ всѣхъ, до кого хоть сколько-нибудь касалась судьба обоихъ братьевъ, я думаю, лэди Онгаръ больше всѣхъ пожалѣла о бѣдномъ Арчи. А какъ это важно для Гарри Клэверинга! Она желала бы дать Гарри всѣ блага міра сего, думая, что они будутъ для него приличны, когда онъ приметъ ихъ изъ ея рукъ. Теперь онъ ихъ получитъ, но не отъ нея. Теперь онъ ихъ получитъ и раздѣлитъ съ Флоренсъ Бёртонъ. Ахъ! еслибы она осталась ему вѣрна въ то прежнее время -- въ то время, когда она боялась своей бѣдности -- не было ли бы это хорошо также и для нея? Мѣра ея возмездія наконецъ переполнилась. Сэръ Гарри Клэверингъ! Она произнесла это имя и нашла, что оно звучитъ очень хорошо. Потомъ она подумала о наружности и характерѣ этого человѣка, и созналась, что онъ будетъ прилично носить это имя. Сэръ Гарри Клэверингъ будетъ что-нибудь значить въ своемъ графствѣ. Онъ будетъ такимъ мужемъ, которымъ жена будетъ гордиться, когда онъ станетъ расхаживать между своими арендаторами и лѣсничими -- а можетъ-быть, и когда станетъ собирать голоса своихъ сосѣдей. Да, счастлива будетъ жена сэра Гарри Клэверинга! Онъ такой человѣкъ, который съ восторгомъ раздѣлитъ свой домъ, свои надежды, свои планы и совѣты съ своей женой. Онъ будетъ чуднымъ другомъ своей жены. Онъ захочетъ найти подругу въ своей женѣ и будетъ высоко её ставить. А если будутъ дѣти, какъ онъ будетъ нѣженъ къ нимъ! Могъ ли Гарри быть хорошею главой бѣднаго хозяйства, это было сомнительно, но ни одинъ человѣкъ не былъ способнѣе его занять положеніе, которое теперь онъ долженъ былъ занять. Такимъ образомъ лэди Онгаръ думала о Гарри Клэверингѣ, когда признавалась себѣ, что мѣра ея возмездія переполнилась наконецъ.
   Разумѣется, она тотчасъ поѣдетъ въ Клэверингскій Паркъ; она написала объ этомъ сестрѣ, а на слѣдующій день отправилась. Она отправилась въ путь такъ скоро, что пріѣхала черезъ нѣсколько часовъ послѣ своего письма. Она была тамъ, когда ректоръ уѣхалъ въ Лондонъ и когда Фильдингъ говорилъ свои проповѣди, но не видала Клэверинга передъ его отъѣздомъ и не слышала краснорѣчія младшаго пастора. Единственный членъ семьи, видѣнный ею, была мистриссъ Клэверингъ, которая каждый день проводила нѣсколько часовъ въ замкѣ. Мистриссъ Клеверингъ до-сихъ-поръ не видала лэди Онгаръ послѣ ея возвращенія и чрезвычайно удивилась перемѣнѣ, которую такое короткое время сдѣлало въ ней.
   -- Она прекраснѣе прежняго, сказала мистриссъ Клэверингъ ректору:-- но это такая красота, какую женщины имѣютъ въ среднемъ возрастѣ, а не прелесть молодости.
   Обращеніе лэди Онгаръ было холодно и величественно, когда она встрѣтилась съ мистриссъ Клэверингъ.-- Они видѣлись въ послѣдній разъ утромъ въ день ея свадьбы,-- когда Джулія Брабазонъ рѣшила, что она будетъ имѣть видъ графини и что быть графиней довольно для ея счастья. Она не могла не вспоминать объ этомъ теперь и не хотѣла сознаться въ своей неудачѣ кротостью обращенія. Ей приличествовало быть гордой, по крайней мѣрѣ до-тѣхъ-поръ, пока она узнаетъ, какъ её приметъ эта новая лэди Клэверингъ. Потомъ было болѣе чѣмъ вѣроятно, что эта новая лэди Клэверингъ знала всё происходившее между ней и Гарри; слѣдовательно, она должна держать голову высоко.
   Но не прошло и недѣли, какъ мистриссъ Клэверингъ -- мы еще такъ будемъ называть её -- сломила гордость лэди Онгаръ своею добротой, и бѣдная женщина, которая такъ много должна была переносить, рѣшилась говорить о своей тяжолой ношѣ. Джулія одинъ разъ назвала её лэди Клэверингъ, и на это не было сдѣлано никакого замѣчанія. Тутъ была вдова и нельзя было обратить вниманіе на это имя. Но вскорѣ послѣ этого мистриссъ Клэверингъ обратилась къ Джуліи съ маленькой просьбой.
   -- Я не знаю, каковъ обычай, сказала она: -- но не называйте меня такимъ образомъ теперь; это напомнитъ Герми объ ея потерѣ.
   -- Она всегда о ней думаетъ, сказала Джулія.
   -- Безъ сомнѣнія, но всё-таки новое имя огорчить её. И меня оно приводитъ въ недоумѣніе. Пусть оно придётъ современемъ, когда мы всѣ лучше пристроимся.
   Лэди Онгаръ сказала правду, что ея сестра постоянно думала о своей потерѣ. Для нея теперь ея мужъ казался образцомъ между мущинами. Она только вспоминала его мужественность, его силу, достоинство осанки и то обстоятельство, что для нея онъ былъ всѣмъ. Она думала о той послѣдней и напрасной предосторожности, съ которой она обратилась къ нему, когда, обнимая его, просила его заботиться о себѣ. Она не вспоминала теперь, какъ холодно было принято это объятіе, какъ этимъ словамъ не приписывалось никакого значенія, какъ онъ оставилъ её не только безъ малѣйшаго признака привязанности, но безъ всякой попытки скрыть признаки своего равнодушія. Но она помнила, что ея рука лежала на его плечѣ, и старалась думать объ этомъ объятіи, какъ-будто оно было необыкновенно сладостно для нея. Она вспоминала, какъ она стояла у окна и прислушивалась къ стуку колёсъ, увозившихъ его, и смотрѣла на его фигуру такъ долго, какъ только глаза ея могли покоиться на ней. Ахъ! какую ложь говорила она себѣ теперь о своей любви къ нему и объ его добротѣ къ себѣ -- благоговѣйная ложь, которая, конечно, должна была принести какое-нибудь утѣшеніе ея огорчонной душѣ.
   Но ея сестра не могла равнодушно слышать похвалы сэру Гью. Однако она рѣшилась выслушивать ихъ,-- выносить и не противорѣчивъ; но ея борьба въ этомъ отношеніи была почти свыше ея силъ.
   -- Онъ осудилъ меня, сказала она наконецъ: -- и, слѣдовательно, мы не были такими друзьями, когда видѣлись въ послѣдній разъ, какъ были до моего замужства.
   -- Но, Джулія, ты за многое мнѣ обязана признательностью.
   -- Теперь мы ничего не будемъ объ этомъ говорить, Герми.
   -- Я не знаю, почему ты должна молчать объ этомъ по той причинѣ, что онъ умеръ. Я думала, что ты будешь рада сознаться въ его добротѣ къ тебѣ. Но ты всегда была жестока.
   -- Можетъ-быть.
   -- Два раза онъ приглашалъ тебя сюда послѣ твоего возвращенія, но ты не хотѣла пріѣхать.
   -- Я пріѣхала теперь, Герми, когда думала, что могу быть тебѣ полезна.
   -- Онъ сильно почувствовалъ твоё нежеланіе пріѣхать. Я знаю это.
   Лэди Онгаръ не могла не подумать, какимъ образомъ онъ обнаружилъ свои чувства во время своего посѣщенія въ Болтонскую улицу.
   -- Я никогда не могла понять, зачѣмъ ты была такая колкая.
   -- Я думаю, душа моя, что намъ лучше не разсуждать объ этомъ. Я также многое должна была перенести, также какъ и ты. То, что переносила ты, произошло вовсе не отъ твоей вины.
   -- Да. Я не хотѣла, чтобъ онъ ѣхалъ. Я отдала бы всё, чтобъ удержать его дома.
   Сестра ея думала не о тѣхъ страданіяхъ, которыя она вынесла отъ потери ея мужа, по о ея прежнихъ непріятностяхъ. Этого, однако, она не объяснила.
   -- Тебѣ не за что обвинять себя, продолжала лэди Онгаръ: -- между-тѣмъ какъ мнѣ есть за что и за многое -- за всё. Если мы останемся вмѣстѣ, какъ я надѣюсь, гораздо лучше будетъ для насъ обѣихъ совсѣмъ не вспоминать о прошломъ.
   -- Ты хочешь сказать, чтобъ я никогда не говорила о Гью?
   -- Нѣтъ, я не это хочу сказать. Но я желала бы, чтобъ ты не упоминала о его чувствахъ ко мнѣ. Я думаю, что онъ не совсѣмъ понялъ, какого рода жизнь вела я, когда былъ живъ мой мужъ, и что онъ ошибочно обо мнѣ судилъ. Вотъ почему я не желаю вспоминать о прошломъ.
   Черезъ четыре дня послѣ этого, когда зашла рѣчь объ отъѣздѣ изъ Клэверингскаго Парка, старшая сестра заговорила о денежныхъ затрудненіяхъ. Мистриссъ Клэверингъ предложила ей остаться въ замкѣ, но она отказалась отъ этого, ссылаясь, что это мѣсто будетъ ей противно послѣ смерти ея мужа. Бѣдняжка не признавалась, что оно сдѣлалось для нея непріятно отъ одиночества, которое она выносила тамъ при жизни мужа. Она хотѣла уѣхать куда-нибудь и жить какъ можетъ своимъ вдовьимъ наслѣдствомъ. Это было немного, но этого будетъ достаточно. Она говорила, что не знаетъ, можетъ ли жить съ сестрой, потому что не желала быть въ зависимости. Джулія, разумѣется, захочетъ вести такой образъ жизни, на какой она не можетъ имѣть притязанія.
   Мистриссъ Клэверингъ, которая была при этомъ, также какъ и лэди Онгаръ, объявила, что она не видитъ въ этомъ затрудненія.
   -- Сёстры, сказала она: -- не должны думать о различіи въ такихъ вещахъ.
   Тогда лэди Онгаръ въ первый разъ заговорила съ ними о своёмъ намѣреніи насчотъ денегъ и въ первый разъ также оставила ту надменную холодность, какую она принимала въ присутствіи мистриссъ Клэверингъ.
   -- Я думаю, что должна объяснить, сказала она: -- что я намѣрена дѣлать съ моими деньгами. Я не думаю, чтобы между Герми и мною была большая разница въ этомъ отношеніи.
   -- Это вздоръ, сердито сказала ея сестра.
   -- Конечно, въ доходѣ будетъ разница, сказала мистриссъ Клэверингъ: -- но я не вижу, чтобъ это могло возбуждать какое-нибудь непріятное чувство.
   -- Только непріятно быть въ зависимости, замѣтила Герміона.
   -- Отъ тебя не будутъ требовать, чтобъ ты отказалась отъ своей независимости, съ улыбкой возразила Джулія -- съ улыбкой грустной, не показывавшей внутренняго удовольствія.
   Потомъ вдругъ ея лицо сдѣлалось сурово и жостко.
   -- Дѣло въ томъ, продолжала она: -- что я не имѣю намѣренія удержать у себя деньги лорда Онгара.
   -- Твой доходъ? вскричала Герміона.
   -- Да; я отдамъ его имъ, или по-крайней-мѣрѣ большую его часть. Зачѣмъ мнѣ оставлять его у себя?
   -- Это ваша собственность, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Да, по закону это моя собственность. Я это знаю. И когда былъ бы поднятъ вопросъ о томъ, нельзя ли его оспаривать, я отстояла бы его до послѣдняго шиллинга. Кто-то -- вѣрно ихъ повѣренный по дѣламъ -- хотѣлъ отнять отъ меня помѣстье въ Сурреѣ. Я сказала имъ тогда, что не отступлюсь отъ моего права ни на дюймъ. Но они уступили -- и теперь я отдала имъ назадъ домъ.
   -- Ты отдала назадъ? вскричала ея сестра.
   -- Да,-- я сказала, что они могутъ его взять. Онъ для меня безполезенъ. Я терпѣть его не могу.
   -- Вы были очень великодушны, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Но это не касается твоего дохода, сказала Герміона.
   -- Да, это не касается моего дохода.
   Тутъ она замолчала, не зная, какъ продолжать разсказъ о своёмъ намѣреніи.
   -- Вы позволите мнѣ сказать, лэди Онгаръ, замѣтила мистриссъ Клэверингъ: -- что я на вашемъ мѣстѣ не рѣшилась бы на такой важный шагъ, не посовѣтовавшись съ кѣмъ-нибудь.
   -- Съ кѣмъ я могу посовѣтоваться? Разумѣется, стряпчій говоритъ мнѣ, что я должна оставить всё. Это его дѣло давать подобные совѣты. Но какъ онъ можетъ знать, что я чувствую? Какъ онъ можетъ понять меня? Да и могу ли я ожидать, чтобы кто-нибудь меня понялъ?
   -- Но очень можетъ быть, что эти люди не такъ васъ поймутъ, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Именно это говоритъ и онъ. Но, мистриссъ Клэверингъ, я объ этомъ не забочусь. Я вовсе не забочусь о томъ, что говорятъ или думаютъ обо мнѣ. Какое мнѣ дѣло, что говорятъ?
   -- А я думаю, что это важнѣе всего, сказала ея сестра.
   -- Нѣтъ,-- это ничего не значитъ -- рѣшительно ничего.
   Тутъ она опять замолчала и чувствовала себя неспособной выразиться. Она не могла рѣшиться выразить на словахъ то осужденіе своему поведенію, которое теперь такъ тяготило её. Не то, чтобы она желала скрыть свои чувства отъ сестры или отъ мистриссъ Клэверингъ, но словъ, въ которыхъ она могла выразить эти чувства, не хватало у нея.
   -- А они приняли домъ? спросила мистриссъ Клэверингъ.
   -- Они должны принять; что другое могутъ они сдѣлать? Они не могутъ заставить меня называть этотъ домъ моимъ, если я не хочу. Если я отказываюсь брать доходъ, который стряпчій Куртона платитъ моимъ банкирамъ, они не могутъ принудить меня брать его.
   -- Но неужели ты и отъ этого хочешь отказаться? спросила её сестра.
   -- Хочу. Мнѣ не нужно его денегъ; я оставлю только, сколько нужно для того, чтобы не срамить его фамилію. Я не хочу этихъ денегъ. Эти деньги съ самаго начала были для меня проклятіемъ; какое право имѣю я на эти деньги? оттого что... оттого что... оттого что...
   Она не могла кончить своей фразы, но отвернулась отъ нихъ и отошла къ окну. Лэди Клэверингъ взглянула на мистриссъ Клэверингъ, какъ-будто она думала, что сестра ея сошла съ ума.
   -- Вы понимаете её? шепнула лэди Клэверингъ.-- Я думаю, что знаю, что происходитъ въ ея душѣ.
   Она послѣдовала за лэди Онгаръ черезъ всю комнату и, кротко взявъ её за руку, старалась утѣшить -- утѣшить и поговорить съ нею объ опрометчивости ея намѣренія. Она старалась объяснить бѣдной женщинѣ, что если она исполнитъ своё намѣреніе, то лишитъ себя возможности впослѣдствіи быть полезной въ свѣтѣ. Благоразуміе мистриссъ Клэверингъ оскорблялось этой мыслью отказаться отъ денегъ, на которыя права лэди Онгаръ никто оспаривать не могъ.
   -- Имъ эти деньги не нужны, лэди Онгаръ, сказала она.
   -- Это не имѣетъ никакого отношенія къ моему намѣренію, отвѣчала она.
   -- И никто не имѣетъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что эти деньги справедливо принадлежатъ вамъ.
   -- Но думаетъ ли кто-нибудь, какъ я ихъ получила? сказала лэди Онгаръ, круто повернувшись къ мистриссъ Клэверингъ.-- Вы... вы -- вы осмѣлитесь ли сказать мнѣ, что вы думаете о томъ, какимъ образомъ они сдѣлались моими? Могли ли бы вы вынести, еслибъ они сдѣлались вашими такимъ образомъ? Я не могу этого вынести и не хочу.
   Она говорила такъ запальчиво, что ея сестра молчала отъ испуга, и сама мистриссъ Клэверингъ находила затруднительнымъ отвѣчать ей.
   -- Каково бы ни было прошлое, сказала она: -- вопросъ теперь состоитъ въ томъ, какъ лучше устроить будущее.
   -- Я надѣялась, продолжала лэди Онгаръ, не примѣчая того, что ей говорили:-- я надѣялась всё поправить, отдавъ его деньги другому. Вы знаете, о комъ я говорю, и Герми знаетъ. Я думала, когда ворочусь, что какъ я ни поступила дурно, я могу еще сдѣлать что-нибудь хорошее на свѣтѣ. Но выходитъ такъ, какъ намъ говорятъ въ проповѣдяхъ. Хорошее не можетъ выйти изъ дурного. Я сдѣлала дурное, и только одно это можетъ выйти изъ сдѣланнаго мною зла. А что касается того, чтобы дѣлать пользу въ свѣтѣ -- я знаю, какую пользу могу сдѣлать я. Когда женщины услышатъ, какъ несчастна была я, онѣ не захотятъ продать себя такъ, какъ продалась я.
   Она вышла изъ комнаты спокойными шагами и затворила за собою дверь безъ малѣйшаго шума.
   -- Я не знала, что она такова, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- И я также. Она никогда не говорила со мною прежде такимъ образомъ.
   -- Бѣдняжка! Герміона, вы видите, что на свѣтѣ есть люди, страданія которыхъ хуже, чѣмъ у васъ.
   -- Я не знаю, сказала лэди Клэверингъ.-- Она никогда не теряла того, что потеряла я, никогда.
   -- Она потеряла то, что, я увѣрена, вы не потеряете никогда: уваженіе къ самой себѣ. Но, Герми, вы должны быть къ ней добры. Мы всѣ должны быть къ ней добры. Не лучше ли вамъ будетъ остаться съ нами нѣсколько времени -- обѣимъ вамъ?
   -- Какъ! здѣсь въ Паркѣ?
   -- Мы устроимъ вамъ мѣстечко въ пасторатѣ, если вы хотите.
   -- О, нѣтъ! я хочу уѣхать. Я полагаю, она не часто будетъ въ такомъ расположеніи духа.
   -- Она была очень взволнована теперь.
   -- А что она хочетъ сдѣлать съ своимъ доходомъ? Неужели она имѣетъ серьёзное намѣреніе?
   -- Теперь она говорила серьёзно.
   -- Развѣ этому нельзя помѣшать? Только подумайте, -- если она откажется отъ своего дохода! Мистриссъ Клэверингъ, какъ, вы думаете, ужъ не сошла ли она съ ума?
   Мистриссъ Клэверингъ сказала, что могла, чтобы утѣшить старшую, болѣе слабую сестру, объяснивъ ей, что Куртоны навѣрно не воспользуются безумнымъ великодушіемъ лэди Онгаръ, а потомъ пошла домой черезъ паркъ, размышляя о характерѣ обѣихъ сестёръ.
   

Глава XLVI.
МАДАМЪ ГОРДЕЛУ УДАЛЯЕТСЯ ИЗЪ БРИТАНСКОЙ ДИПЛОМАЦІИ.

   Читателя надо попросить отправиться со мною въ ту комнату въ Монтской улицѣ, гдѣ бѣдный Арчи практиковался въ дипломатіи и гдѣ мужественный Будль сдѣлался плѣнникомъ въ тѣ минуты, въ которыя мы видѣли его въ послѣдній разъ. Шпіонка сидѣла теперь одна передъ письменной шкатулкой и со всей своей энергіей писала письма, безъ сомнѣнія, ко всѣмъ европейскимъ дворамъ. Она трудилась прилежно, когда на лѣстницѣ послышались шаги. Опытный слухъ шпіонки встрепенулся и она тотчасъ узнала, кто ея гость. Это былъ не одинъ изъ тѣхъ, съ кѣмъ была бы полезна дипломація или у кого были бы готовы деньги подъ перчаткой для нея.
   -- Ахъ, Эдуардъ! это ты? Какъ я рада, что ты пришолъ, сказала она, когда графъ Патеровъ вошолъ въ комнату.
   -- Да, это я. Я получилъ вчера твою записку.
   -- Ты добръ, очень добръ. Ты всегда добръ.
   Софи, говоря это, продолжала очень быстро писать своё письмо -- такъ быстро, что ея рука такъ и бѣгала по бумагѣ. Потомъ она бросила перо и сложила бумагу, на которой писала съ такой изумительной быстротой. Въ этой женщинѣ и во всѣхъ ея движеніяхъ была дѣятельность, на которую было изумительно смотрѣть.
   -- Вотъ, теперь кончено, сказала она: -- теперь мы можемъ говорить. Ахъ! я чуть не исписала всѣ мои пальцы сегодня утромъ.
   Братъ ея улыбнулся, но ничего не сказалъ о письмахъ. Онъ никогда не позволялъ себѣ намекать какимъ бы то ни было образомъ на ея профессію.
   -- Итакъ ты ѣдешь въ Вѣну? спросилъ онъ.
   -- Ну да, думаю. Зачѣмъ мнѣ оставаться здѣсь и тратить деньги обѣими руками?
   Братъ опять пріятно улыбнулся. Онъ никогда не видѣлъ, чтобы его сестра была такъ расточительна, какъ она теперь описывала себя.
   -- Ничего не получаешь, а всё проживаешь, продолжала она.
   -- Ты лучше знаешь свои дѣла, отвѣчалъ онъ.
   -- Да, я знаю мои дѣла. Если я останусь здѣсь, меня отвезутъ вотъ въ это чорное зданіе, и она указала на рабочій домъ, который такъ мрачно высится въ Монтской улицѣ.-- Ты не придёшь взять меня оттуда.
   Графъ улыбнулся опять.
   -- Я думаю, тто ты слишкомъ умна для этого, Софи.
   -- А! хорошо женщинѣ быть умной, а то она должна съ голоду умереть -- да, съ голоду умереть! Такая женщина, какъ я, должна бы умереть съ голоду въ этой проклятой странѣ, еслибъ я не была, какъ ты называешь, умна.
   Братъ и сестра говорили по-французски, и она говорила теперь почти также скоро, какъ писала.
   -- Это скоты и дураки, и такіе неловкіе какъ быки -- да, какъ быки. Я ненавижу ихъ. Я ненавижу ихъ всѣхъ. Мущины, женщины, дѣти -- всѣ одинаковы. Посмотри-ка на улицу; теперь хотя лѣто, я дрожу, когда гляжу на ея черноту. Это самая безобразнѣйшая нація! И они не понимаютъ ничего. О, какъ я ихъ ненавижу!
   -- Они не безъ достоинствъ. У нихъ есть деньги.
   -- Деньги?-- да. У нихъ есть деньги и они такъ глупы, что ты можешь взять у нихъ подъ носомъ. Они не увидятъ. Но сами добровольно они не дадутъ тебѣ ничего. Видишь, это чорпое зданіе -- рабочій домъ. Я называю его Малой Англіей. Голые, голодные бѣдняги лежатъ у дверей, а тамъ внутри толстые, раздутые какъ индѣйскіе пѣтухи сторожа.
   -- Во всякомъ случаѣ, ты была здѣсь такъ долго, что можешь знать.
   -- Да, я была здѣсь долго -- слишкомъ долго. Я сдѣлала изъ моей жизни пустыню, оставаясь здѣсь, въ этой казарменной сторонѣ. И что я получила черезъ это? Я воротилась сюда для этой женщины, а она меня бросила. Это твоя вина,-- твоя,-- твоя!
   -- И ты посылала за мной для того, чтобы сказать мнѣ это?
   -- Нѣтъ, Эдуардъ. Я посылала за тобой для того, чтобы ты могъ еще разъ видѣть твою сестру, чтобы я еще разъ могла видѣть моего брата.
   Это она сказала облокотившись о столъ и пристально смотря въ лицо брата влажными глазами -- чуть-чуть влажными. Былъ ли Эдуардъ слишкомъ безчувственъ для того, чтобы растрогаться этой выказываемой привязанностью, или онъ болѣе вѣрилъ театральнымъ способностямъ своей сестры, чѣмъ ея сердцу, я не скажу, но онъ остался безотвѣтенъ къ ея воззванію.
   -- Ты опять скоро воротишься сюда, сказалъ онъ.
   -- Никогда! Я никогда не ворочусь въ эту проклятую страну. Нѣтъ, я уѣзжаю навсегда. Я не стану больше себя пачкать грязью изъ ея водосточныхъ трубъ. Я пріѣхала сюда для Жюли, а какъ она обошлась со мной?
   Эдуардъ пожалъ плечами.
   -- А съ тобою какъ она обошлась?
   -- Не обращай вниманія на меня.
   -- А! но я должна обращать вниманіе на тебя. Только ты не хотѣлъ позволить мнѣ устроить это, а теперь всё могло быть твоё -- да, всё. Зачѣмъ ты ѣздилъ на этотъ проклятый островъ?
   -- Это былъ мой способъ разыграть игру. Оставь это, Софи, и лобъ ея брата помрачился.
   -- Твой способъ разыграть твою игру? Да; а что же сдѣлалось съ моей игрой? Ты разстроилъ мою игру, но ты не думаешь объ этомъ. Послѣ всего, что я вынесла, не получивъ ничего, и черезъ тебя -- моего брата! Ахъ, это тяжелѣе всего -- когда я всё устроивала для тебя!
   -- Ты вѣчно всё устроиваешь. Пожалуйста не устроивай моихъ дѣлъ.
   -- Но зачѣмъ ты пріѣзжалъ на этотъ проклятый островъ? Я разорена этой поѣздкой. Да, я разорена. Ты не поможешь мнѣ добиться отъ нея ни одного шиллинга...
   -- Конечно, нѣтъ. Ты такъ умна, что можешь устроивать дѣла безъ моей помощи.
   -- И это говоритъ, мнѣ братъ! Хорошо! А теперь, когда они утонули -- эти оба Клэверинга, дуракъ и скотъ -- и она можетъ дѣлать что хочетъ...
   -- Она всегда могла дѣлать что хотѣла послѣ смерти лорда Онгара.
   -- Да, но она теперь болѣе одинока, чѣмъ прежде. Этотъ кузенъ, который глупѣе ихъ всѣхъ, который могъ бы имѣть всё -- Боже мой! да, всё; она отдала бы ему всё,-- еслибъ онъ взялъ. Онъ женится на дѣвушкѣ, у которой нѣтъ шиллинга. Только одинъ англичанинъ можетъ дѣлать такія гнусныя нелѣпости. Ахъ! мнѣ тошно -- мнѣ тошно, когда я вспоминаю объ этомъ.
   И Софи выказала несомнѣнные признаки горести, которую едвали можно назвать корыстной. Она дѣйствительно страдала отъ горести при видѣ, что такое хорошее дѣло испорчено. Это не потому, чтобы она желала счастья Гарри Клэверингу. Еслибъ онъ попалъ на дно моря въ одной яхтѣ съ своими кузенами, это извѣстіе доставило бы ей скорѣе удовольствіе, чѣмъ огорченіе. Но когда она увидѣла, что такія карты бросаются, какія онъ держалъ въ рукѣ, она испытывала страданіе такого рода, какое испытываетъ хорошій игрокъ, когда сидитъ за стуломъ того, который ходитъ подъ козыря своему противнику и не дѣлаетъ взятокъ своими королями и тузами.
   -- Онъ можетъ жениться на чертовкѣ, если хочетъ, мнѣ всё равно, сказалъ графъ.
   -- Но она тамъ -- одна, въ этомъ мѣстѣ -- какъ его называютъ? Тенби. Не поѣдешь ли ты теперь, когда не можешь сдѣлать вреда?
   -- Нѣтъ, я теперь не поѣду.
   -- А черезъ годъ она выберетъ кого-нибудь другого въ мужья.
   -- Что мнѣ до этого? Но послушай, Софи, лучше, если ты поймёшь меня тотчасъ. Если я когда-нибудь вздумаю жениться на лэди Онгаръ, я тебѣ не скажу.
   -- Почему же не сказать мнѣ, твоей сестрѣ?
   -- Потому что это не сдѣлаетъ мнѣ пользы. Не будь ты здѣсь, она была бы теперь моя жена.
   -- Эдуардъ!
   -- Я говорю правду. Но я не хочу упрекать тебя за это. Каждый изъ насъ игралъ свою игру, и твоя игра не была моей. Ты теперь уѣзжаешь, и если я вздумаю разыграть опять мою игру, я могу сыграть её одинъ.
   Услышавъ это, Софи сидѣла нѣсколько минутъ молча и смотрѣла на него.
   -- Ты сыграешь одинъ? сказала она наконецъ.-- Ты предпочитаешь это?
   -- Предпочитаю, если вздумаю сыграть.
   -- И ты дашь мнѣ что-нибудь на отъѣздъ?
   -- Ни одного су.
   -- Ты не дашь -- ни одного су?
   -- Ни полсу, поѣдешь ты или останешься. Софи, не дура ли ты, прося у меня денегъ?
   -- Ты самъ, дуракъ -- дуракъ, который не знаетъ ничего. Нечего на меня такъ смотрѣть. Я не боюсь. Я останусь здѣсь. Я останусь и сдѣлаю, какъ совѣтуетъ мнѣ стряпчій. Онъ говорить, если я подамъ на неё просьбу, она должна заплатить мои издержки. Я подамъ просьбу. Я не оставлю всего одному тебѣ. Нѣтъ. Помнишь эти дни во Флоренціи? Мнѣ еще не заплатили, но мнѣ заплатятъ. Сто-семьдесятъ-пять тысячъ франковъ годового дохода -- и я не получу ничего! Скажи, -- если это будетъ твоё, ты сдѣлаешь что-нибудь для твоей сестры?
   -- Рѣшительно ничего -- рѣшительно; Софи, неужели ты думаешь, что я такъ сумасброденъ, что стану торговаться въ такомъ дѣлѣ?
   -- Когда такъ, я останусь. Да,-- я подамъ просьбу. Всѣ услышатъ и узнаютъ, какъ ты погубилъ себя и меня. А! ты думаешь, что я боюсь, что я не захочу тратить моихъ денегъ. Я истрачу всё--всё--всё -- и буду отмщена.
   -- Ты можешь ѣхать, или остаться, это для меня рѣшительно всё-равно. Теперь я прощусь.
   Онъ всталъ и хотѣлъ уйти.
   -- Это для тебя всё-равно?
   -- Совершенію.
   -- Когда такъ, я останусь и она будетъ слышать моё имя каждый день въ своей жизни,-- каждый часъ. Ей такъ опротивлю я и такъ опротивѣешь ты, что... что... что... О, Эдуардъ!
   Это послѣднее воззваніе было сдѣлано оттого, что онъ былъ уже у дверей и его нельзя было остановить никакимъ другимъ образомъ.
   -- Что еще могу я сказать, сестра?
   -- О, Эдуардъ! чего не дала бы я, чтобъ всѣ эти богатства были твоими! Не было ли это моимъ дорогимъ желаніемъ? Эдуардъ, ты былъ неблагодаренъ. Всѣ мущины неблагодарны.
   Не успѣвъ остановить его, она спрятала лицо въ уголъ дивана и заплакала. Надо предположить, что разыгрываемая ею роль передъ братомъ пропадала даромъ, но всё-таки эта роль была разыграна очень хорошо.
   -- Если ты дѣйствительно уѣзжаешь въ Вѣну, сказалъ онъ:-- я теперь прощусь съ тобой. Если нѣтъ -- до свиданія.
   -- Я уѣзжаю. Да, Эдуардъ, уѣзжаю. Я не могу долѣе выносить этой страны. Моё сердце разрывается въ куски. Всѣ мои привязанности оскорблены. Да. Я уѣзжаю можетъ-быть въ понедѣльникъ, а можетъ-быть и черезъ недѣлю. Прощай, братъ!
   Потомъ она встала и, положивъ руки на его плеча, подняла лицо, чтобъ братъ поцаловалъ. Онъ поцаловалъ её и повернулся, чтобъ уйти. Но прежде чѣмъ онъ ушолъ, она обратилась къ нему еще съ просьбой, держа его за руку.
   -- Эдуардъ, ты можешь дать мнѣ взаймы двадцать наполеондоровъ, пока я пріѣду въ Вѣну?
   -- Нѣтъ, Софи, нѣтъ.
   -- Ты не дашь твоей сестрѣ взаймы двадцать наполеондоровъ?
   -- Нѣтъ, Софи, я никогда не даю взаймы, это моё правило.
   -- Ты дашь мнѣ пять? Я такъ бѣдна! У меня почти нѣтъ ничего.
   -- Я надѣюсь, что дѣла твои идутъ не такъ дурно.
   -- Ахъ, да! они идутъ очень дурно. Съ-тѣхъ-поръ, какъ я въ этомъ проклятомъ городѣ -- на этотъ разъ что я получила?-- ничего -- ничего! Она была для меня всѣмъ -- и не дала мнѣ ничего! Очень дурно быть такой бѣдной. Скажи, что ты дашь мнѣ пять наполеондоровъ -- о, братъ мой!
   Она всё цѣплялась за его руку и смотрѣла ему въ лицо со слезами на глазахъ. Когда онъ смотрѣлъ на неё, наклонившись къ ней, лёгкая улыбка промелькнула по его лицу. Потомъ онъ засунулъ руку въ карманъ и, вынувъ кошелёкъ, далъ ей пять совереновъ
   -- Только пятъ? спросила она.
   -- Только пять, отвѣчалъ онъ.
   -- Тысячу разъ благодарю, о братъ мой!
   Она опять его поцаловала, потомъ онъ ушолъ. Она проводила его до лѣстницы и осыпила его благословеніями до-тѣхъ-поръ, пока не услыхала, что дверь затворилась за нимъ. Когда онъ ушолъ, она отперла внутренній ящикъ въ своей письменной шкатулкѣ, и вынувъ неполный свертокъ золотыхъ монетъ, прибавила къ нимъ соверены брата. Суммы, которую онъ далъ ей, именно недоставало для пополненія числа двадцати-пяти. Она пересчитала соверены разъ шесть, старательно ихъ завернула и запечатала съ каждаго конца маленькій свёртокъ.
   -- А! сказала она, говоря сама съ собой:-- они очень милы. Въ Англіи ничего нѣтъ милаго, кромѣ этого.
   Въ ящикѣ было нѣсколько свёртковъ, десять или двѣнадцать. Она вынула каждый, одинъ за однимъ, проводя цо нимъ пальцами съ любовью, разсматривая печати на каждомъ концѣ, взвѣшивая ихъ въ рукѣ, какъ-будто для того, чтобы удостовѣриться, что съ ними ничего не случилось во время ея отсутствія, и кладя ихъ рядомъ, чтобы посмотрѣть, одной ли они длины. Мы можемъ быть совершенно увѣрены, что Софи Горделу не привезла съ собою совереновъ въ Англію, когда пріѣхала съ лэди Онгаръ послѣ смерти графа, и деньги, находившіяся передъ нею, были накоплены во время ея послѣдняго посѣщенія въ "проклятую страну", изъ которой она уѣзжала.
   Но прежде чѣмъ уѣхала, она рѣшилась сдѣлать еще попытку на тотъ рудникъ богатства, который нѣсколько недѣль тому назадъ лежалъ открытъ передъ нею. Она узнала отъ слугъ въ Болтонской улицѣ, что лэди Онгаръ была у лэди Клэверингъ въ Клэверингскомъ Паркѣ, и она послала къ ней письмо туда. Это письмо она написала по-англійски и вложила въ него весь паѳосъ, къ которому была способна.

Монтская улица, октябрь 186...

   "Дражайшая Жюли, -- не думаю, чтобы вы желали, чтобы я уѣхала отсюда навсегда не простившись съ тою, которую такъ нѣжно люблю. Да, я любила васъ всѣмъ моимъ сердцемъ -- а теперь я уѣзжаю -- навсегда! Не повидаться ли намъ разокъ и обнять другъ друга? Никакія хлопоты не будутъ для меня велики, никакое путешествіе не будетъ слишкомъ долго. Только скажите: Софи, пріѣзжай къ твоей Жюли.
   "Я должна ѣхать, потому что я такъ бѣдна! Да, я не могу дольше жить здѣсь, не имѣя средствъ. Я не стыжусь сказать моей Жюли, которая такъ богата, что я бѣдна. Нѣтъ, я не буду стыдиться ухаживать за моей Жюли какъ раба, если только она мнѣ позволитъ. Моя Жюли разсердилась на меня за моего брата. Развѣ я виновата, что онъ пріѣхалъ къ вамъ, въ наше маленькое убѣжище, гдѣ мы были такъ счастливы? О, нѣтъ! Я не велѣла ему пріѣзжать; я знала, что, его пріѣздъ не послужитъ никчему -- никчему. Я звала, кому отдано сердце моей Жюли, моей бѣдной Жюли! Но онъ не стоилъ этого сердца, и жемчугъ былъ брошенъ передъ свиньёй. Но мой братъ? Ахъ! онъ меня погубилъ. Зачѣмъ я разлучена съ моей Жюли изъ-за него? Ну, я могу уѣхать и на моей родинѣ есть люди, которые не пожелаютъ разстаться съ Софи Горделу.
   "Могу я теперь сказать Жюли, въ какомъ положеніи находится ея бѣдный другъ? Она вспомнитъ, какимъ образомъ ноги принесли меня въ Англію -- въ Англію, съ которой я простилась навсегда -- въ Англію, гдѣ только богатые люди могутъ ѣсть и нить. Я тогда не думала ни о чомъ, кромѣ моей Жюли. Я не останавливалась на дорогѣ, чтобы заключить условіе насчотъ моего пріѣзда. Нѣтъ, я поѣхала тотчасъ, оставивъ всё, мои дѣлишки, въ безпорядкѣ, потому что моя Жюли желала, чтобъ я пріѣхала. Это было зимой. О, эта зима! Мои бѣдныя кости никогда этого не забудутъ. Онѣ еще болятъ отъ вашихъ суровыхъ вѣтровъ. А теперь осень. Десять мѣсяцевъ пробыла я здѣсь и проѣла всё моё маленькое состояніе. О, Жюли! вы такъ богаты, не знаете, что значитъ бѣдность для вашей Софи!
   "Мнѣ сказалъ-стряпчій -- не французскій, а англійскій -- что кто-нибудь долженъ заплатить мнѣ. Онъ говорилъ, что законъ дастъ мнѣ это. Онъ самъ предлагалъ мнѣ деньги, чтобы я позволила ему начать дѣло. Но я сказала -- нѣтъ. Нѣтъ, Софи не хочетъ подавать просьбу на свою Жюли. Она этимъ презираетъ, и такимъ образомъ стряпчій ушолъ. Но если моя Жюли подумаетъ объ этомъ и вспомнитъ свою Софи -- сколько она истратила и теперь наконецъ не осталось ничего. Она должна просить у своихъ друзей. А почему? Потому что она слишкомъ любила свою Жюли. Вы такъ богаты, что для васъ это не значитъ ничего. Что значитъ двѣсти, триста фунтовъ для моей Жюли?
   "Не пріѣхать ли мнѣ къ вамъ? Скажите: да, и я тотчасъ пріѣду, еслибъ мнѣ пришлось ползти на колѣнахъ. О, какая радость увидать мою Жюли! И не думайте, чтобъ я безпокоила васъ насчотъ денегъ. Нѣтъ, ваша Софи слишкомъ горда для этого. Я ни слова не скажу кромѣ любви къ вамъ. Я ничего не буду дѣлать, а только напечатлѣю поцалуй на лбу моей Жюли, а потомъ удалюсь навсегда, призывая благословеніе Божіе на ея дорогую голову.

"Твоя -- вѣчно твоя
"СОФИ".

   Когда лэди Онгаръ получила это письмо, она была приведена въ нѣкоторое недоумѣніе, не зная навѣрно, какъ ей лучше отвѣчать на него. Въ положеніи ея была та строгая особенность, что въ подобныхъ затруднительныхъ обстоятельствахъ ей не къ кому было обратиться за совѣтомъ. Въ одномъ она была совершенно увѣрена -- что добровольно она никогда не увидитъ свою преданную Софи. Она знала, что эта женщина не заслужила отъ нея денегъ, что она не заслужила ничего, а получила много. Каждое увѣреніе въ ея письмѣ было ложно. Никто не приглашалъ её пріѣзжать и издержки ея пріѣзда были заплачены ей. Лэди Онгаръ знала, что она имѣетъ деньги; она знала также, что она прибѣгнетъ къ закону, если, какой-нибудь стряпчій увѣритъ её въ успѣхѣ. Безъ сомнѣнія, она разсказала ея исторію какому-нибудь стряпчему, въ надеждѣ, что такимъ образомъ можно добиться денегъ, и таскала имя ея Жюли по грязи, разсказывая всё что она знала о несчастной флорентинской исторіи. Во всёмъ этомъ лэди Онгаръ не имѣла ни малѣйшаго сомнѣнія, а между-тѣмъ она желала послать этой женщинѣ деньги.
   Есть услуги, за которыя готовъ отдать всѣ деньги на свѣтѣ, если только можно быть увѣрену, что эта денежная жертва будетъ достаточнымъ вознагражденіемъ за оказанную услугу. Софи Горделу была полезна. Она была очень непріятна, но очень полезна. Она дѣлала такія вещи, которыя никто другой не могъ сдѣлать, и дѣлала хорошо. Не было никакого сомнѣнія, что ей платили за ея труды, но лэди Онгаръ охотно готова была дать еще, только чтобы положить конецъ. Но она боялась сдѣлать это, опасаясь характера и хитрости маленькой женщины,-- что бы она не приняла эту плату какъ сознаніе въ услугѣ, за которую должно быть дано тайное вознагражденіе,-- и не покусилась бы на дальнѣйшія угрозы. Много думая обо всёмъ этомъ, Жюли наконецъ написала къ Софи слѣдующее:
   "Лэди Онгаръ кланяется мадамъ Горделу и не желаетъ видѣться съ мадамъ Горделу послѣ того, что случилось. Лэди Онгаръ съ сожалѣніемъ узнала, что мадамъ Горделу нуждается въ деньгахъ. Еслибы лэди Онгаръ и желала подать помощь, она теперь не можетъ этого сдѣлать вслѣдствіе намёка мадамъ Горделу на законъ. Если мадамъ Горделу хочетъ предъявить на лэди Онгаръ требованія по закону, которыя, по увѣренію ея стряпчаго, могутъ имѣть вѣсъ, лэди Онгаръ очень совѣтуетъ мадамъ Горделу рѣшиться на нихъ.

Клэверингскій Паркъ 186...

   Она писала это, соображаясь съ своимъ собственнымъ мнѣніемъ, и послала письмо съ слѣдующей почтой. Она почти оплакивала свою жестокость послѣ того, какъ письмо ушло, и очень сомнѣвалась, хорошо ли она сдѣлала. Но у кого могла она спросить совѣта? Развѣ она могла разсказать исторію о мадамъ Горделу ректору или его женѣ? Это письмо, безъ сомнѣнія, было благоразумно, но она очень въ этомъ сомнѣвалась, и когда получила отвѣтъ Софи, едва осмѣлилась распечатать конвертъ.
   Бѣдная Софи! Письмо ея Жюли чуть не разорвало ей сердце. Искренности ея мало можно было вѣрить, по нѣкоторая искренность можетъ-быть была. Чтобы её называла мадамъ Горделу и кланялась ей эта женщина -- эта графиня, когда и съ ней и съ ея мужемъ она находилась въ такихъ тѣсныхъ отношеніяхъ -- это дѣйствительно уязвило нѣжныя чувства въ ея груди. Такую любовь, какую она способна была дать, она отдала своей Жюли. Что она всегда была готова обобрать свою Жюли, продать свою Жюли, угрожать своей Жюли, ссориться съ своей Жюли, погубить свою Жюли, если такимъ образомъ можно было достать денегъ -- всё это не мѣшало ея любви. Она любила свою Жюли и сердце ея было разбито, что Жюли написала ей въ такомъ тонѣ.
   Но ея чувства были поражены еще сильнѣе, когда она примѣтила, что испортила свои дѣла намёкомъ на угрозу. Дѣла должны оставаться дѣлами и имѣть первенство надъ всѣми чувствами въ этомъ суровомъ свѣтѣ, въ которомъ хлѣбъ такъ необходимъ. Всё это было хорошо извѣстно мадамъ Горделу, и поэтому, позволивъ себѣ только двѣ минуты поплакать надъ жестокостью своей Жюли, она тотчасъ устремила свои мысли на поправленіе своей ошибки. Да, напрасно она упомянула о стряпчемъ, совершенно напрасно. Но эти англичане такъ тупоголовы! Такой лёгкій намёкъ, какой сдѣлала она, принялъ бы французъ или полякъ только въ такомъ значеніи, какое было ему дано.
   -- Но эти англичане -- быки; мущины и женщины -- всѣ похожи на быковъ -- на быковъ!
   Она тотчасъ сѣла и написала другое письмо, другое, съ такимъ жаромъ стараясь изгладить дурное впечатленіе, сдѣланное ею, что написала его почти съ естественнымъ изліяніемъ своего сердца.
   "Любезный другъ, ваша холодность убиваетъ меня -- убиваетъ! Но можетъ-быть я её заслужила. Если я сказала, что есть законныя требованія, я это заслужила. Нѣтъ, ихъ нѣтъ. Законныя требованія!-- о, нѣтъ! Что можетъ вашъ бѣдный другъ требовать законнымъ образомъ? Стряпчій не знаетъ ничего. Это мой братъ съ нимъ говорилъ. Что стала, бы я дѣлать съ стряпчимъ? О, другъ мой! не сердитесь на вашу бѣдную рабу. Я теперь пишу не для того, чтобы просить денегъ,-- по ласковаго слова, одного ласковаго слова вашей Софи, прежде чѣмъ она уѣдетъ навсегда. Да, навсегда. О, Жюли! о, мой ангелъ! я легла бы у вашихъ ногъ и цаловала ихъ, еслибъ вы были здѣсь.
   "Ваша до самой смерти, даже если вы будете всё жестоки ко мнѣ,

"СОФИ."

   На это письмо лэди Онгаръ не послала прямого отвѣта, но поручила Тёрнбёллю, своему повѣренному, заѣхать къ мадамъ Горделу и заплатить ей сто фунтовъ, взявъ отъ нея росписку въ этихъ деньгахъ. Лэди Онгаръ въ письмѣ къ стряпчему объясняла, что эта женщина была ей полезна во Флоренціи; она объяснила также, что она можетъ изъявить притязанія на большія требованія.
   "Если такъ, прибавляла лэди Онгаръ: "я желаю, чтобы вы сказали ей, что она можетъ требовать ихъ законнымъ порядкомъ, если хочетъ. Деньги, которыя я даю ей, подарокъ за нѣкоторыя услуги, оказанныя во Флоренціи во время болѣзни лорда Онгара."
   Это порученіе Тёрнбёлль исполнилъ и Софи Горделу, принимая деньги, не изъявляла болѣе никакихъ требованій.
   Черезъ четыре дня послѣ этого маленькая женщина съ большой картонкой въ рукахъ съ трудомъ вылѣзала изъ лодки на Темзѣ на пароходъ, отправлявшійся въ Булонь. А послѣ нея влѣзъ проворный маленькій человѣкъ, который рѣшительнымъ голосомъ отказалъ лодочнику, просившему прибавки къ платѣ. У него также была картонка въ рукахъ,-- принадлежащая, безъ сомнѣнія, маленькой женщинѣ. И можно было видѣть, что проворный маленькій человѣкъ, пробравшись къ столу, за которымъ сидѣлъ пароходный клэркъ, изъ своего собственнаго кошелька заплатилъ за проѣздъ двухъ пассажировъ, черезъ Парижъ. Голова, ноги и шея этого маленькаго человѣка походили на голову, ноги и шею -- нашего пріятеля Будля изъ Варвикшира.
   

Глава XLVII.
ПОКАЗЫВАЮЩАЯ, КАКЪ ДѢЛА УСТРОИЛИСЬ ВЪ ПАСТОРАТѢ.

   Когда письмо Гарри съ извѣстіемъ объ участи его кузеновъ дошло до Флоренсъ въ Страттонъ, вся семья, весьма естественно, пришла въ сильное волненіе. Будучи людьми отсталыми, старшіе Бёртоны еще не вполнѣ поняли то обстоятельство, что Гарри опять долженъ быть принятъ между Бёртонскими пенатами какъ божество. Мистриссъ Бёртонъ уже нѣсколько недѣль дотла до крайней степени гнѣва противъ него. Чтобъ на свѣтѣ могъ быть человѣкъ, поступившій такимъ образомъ съ ея дочерью Флоренсъ! Еслибы мужъ ея не запретилъ поѣздки, совершенно безполезной но издержкамъ, она поѣхала бы въ Лондонъ, чтобъ сказать Гарри, что она думаетъ о нёмъ. Потомъ пришло извѣстіе, что Гарри опять божество,-- Аполлонъ и Бёртонскіе пенаты должны съ гордостью дать ему мѣсто между ними.
   А потомъ пришло другое извѣстіе, что этотъ Аполлонъ дѣйствительно будетъ Аполлономъ. Когда этотъ миѳологическій богъ опять сдѣлался богомъ, душа старшихъ Бёртоновъ была еще помрачена тучей относительно средствъ, которыми божество будетъ содержать себя. Бёртоны, разумѣется, радовались, но эта радость нѣсколько помрачалась размышленіями о ничтожныхъ средствахъ ихъ Аполлона. А женихъ, не бывшій Аполлономъ, могъ ждать; но, такъ какъ они уже узнали, опасно было держать такое божество на помочахъ надежды.
   Но теперь были получены еще извѣстія. Ихъ Аполлонъ дѣйствительно могъ занять мѣсто между олимпійскими божествами. Онъ былъ сынъ человѣка съ большимъ состояніемъ и будетъ баронетъ! Онъ уже объявилъ, что женится сейчасъ,-- что его отецъ этого желаетъ и что доходъ у него будетъ большой. Что касалось его желанія немедленно вступить въ бракъ, ни одно божество на Олимпѣ не могло поступить лучше. Старая мистриссъ Бёртонъ, опять рѣшившаяся прижать Гарри къ своему сердцу, вспомнила, что онъ и прежде отличался этой добродѣтелью. Это было теплосердечное, пылкое, любящее божество; только одно говорило противъ него: за нимъ нужно было старательно присматривать въ это непостоянное время его холостой жизни.
   -- Я право думаю, что онъ такъ будетъ любить свой домашній камелёкъ, какъ всякій другой мущина, когда онъ пристроится, сказала мистриссъ Бёртонъ.
   Я надѣюсь, что не сочтутъ пятномъ въ. характерѣ этой матери, что она обрадовалась счастью, выпавшему на долю ея дочери. Сама она не желала ничего. Для своихъ дочерей она желала только степенныхъ, трудолюбивыхъ мужей, которые боялись бы Бога и занимались своимъ дѣломъ. Когда Гарри Клэверингъ сталъ свататься за ея дочь, какъ другіе молодые люди, учившіеся своей профессіи въ Страттонѣ, она ничего не желала болѣе, какъ чтобы онъ и Флоренсъ шли по той самой дорогѣ, по которой пошли ея сёстры и ихъ мужья. Но потомъ наступило страшное опасеніе, а теперь эта блестящая будущность. Ея дочь будетъ лэди Клэверингъ, владѣтельница Клэверингскаго Парка! Она не могла не восхищаться этимъ. Она до этого не доживётъ, но сознаніе, что это будетъ, было пріятно для нея въ ея престарѣломъ возрастѣ. Флоренсъ всегда считалась лучшимъ цвѣткомъ въ своей семьѣ, а теперь она займётъ высокое мѣсто по своимъ заслугамъ.
   Сначала было получено письмо отъ Гарри, а потомъ черезъ недѣлю письмо отъ мистриссъ Клэверингъ, уговаривавшей милую Флоренсъ пріѣхать въ пасторатъ.
   "Мы думаемъ, что теперь намъ всѣмъ слѣдуетъ быть вмѣстѣ", писала мистриссъ Клэверингъ: "желаемъ, чтобъ вы были съ нами."
   Это было очень лестно.
   -- Я полагаю, мнѣ надо ѣхать, мама? сказала Флоренсъ.
   Мистриссъ Бёртонъ думала, что она непремѣнно ѣхать должна.
   -- Ты должна сейчасъ написать къ ея сіятельству, прибавила она, помня о случившейся перемѣнѣ.
   Флоренсъ, однако, адресовала письмо къ мистриссъ Клэверингъ, думая, что ошибка въ этомъ отношеніи будетъ лучше, чѣмъ въ другомъ. Ей не кстати было обращать слишкомъ большое вниманіе на званіе, къ которому она сама будетъ такъ близка.
   -- Ты не забудешь свою старую мать, когда сдѣлаешься такой знатной? сказала мистриссъ Бёртонъ, когда Флоренсъ оставляла её.
   -- Вы говорите это только для того, чтобы посмѣяться надо мной, отвѣчала Флоренсъ.-- Я не ожидаю никакой знатности, и я увѣрена, что вы не ожидаете забывчивости.
   Торжественность, бывшая слѣдствіемъ случившихся происшествій, уже прошла, и Флоренсъ нашла семейство въ пасторатѣ счастливымъ и спокойнымъ. Мистриссъ Фильдингъ была еще тамъ и Фильдинга опять ожидали послѣ воскресенья. Флоренсъ тотчасъ примѣтила, что Фанни сіяетъ радостью. Соля, однако, тутъ не было, и мы скажемъ тотчасъ, что Соль еще ничего не зналъ о предстоявшемъ ему счастьи. Флоренсъ приняли всѣ съ распростертыми объятіями, а объятія Гарри были ужь распростёрты черезчуръ.
   -- Я полагаю, можно назначить черезъ три недѣли, сказалъ онъ въ первую минуту послѣ того, какъ остался съ ней наединѣ.
   -- О, Гарри!-- нѣтъ, возразила Флоренсъ.
   -- Нѣтъ? почему же? Это предлагаетъ моя мать?
   -- Черезъ три недѣли! Она не могла этого сказать. Въ Страттонѣ никто еще не думаетъ объ этомъ.
   -- Вы всѣ такіе мѣшкотные въ Страттонѣ!
   -- А вы такіе торопливые въ Клэверингѣ. Но, Гарри, ты не знаешь, гдѣ мы будемъ жить?
   -- Мы сначала поѣдемъ за границу, я полагаю.
   -- А потомъ куда? Вѣдь это будетъ только на мѣсяцъ.
   -- Только на мѣсяцъ? А я намѣренъ ѣхать на всю зиму и на весну. Въ одинъ мѣсяцъ ничего не увидишь. Если мы воротимся къ охотѣ въ слѣдующемъ году, это будетъ достаточно, а потомъ, разумѣется, мы должны пріѣхать сюда. Мы можемъ остаться у нихъ въ замкѣ, а потомъ присмотримся, гдѣ поселиться намъ. Мнѣ хотѣлось бы мѣстечко въ этихъ окрестностяхъ для охоты.
   Флоренсъ, услышавъ всё это, догадалась, что, говоря о мѣсяцѣ, она забылась. Она привыкла къ отдыхамъ, продолжавшимся не болѣе мѣсяца. Объ отдыхѣ болѣе мѣсяца никогда не слыхали въ конторѣ въ Адельфи или въ домѣ Онслоу Крешситъ. Она забылась. Мужу ея не нужно было заработывать себѣ пропитаніе и приноравливаться къ такимъ періодамъ, какихъ требуютъ дѣла. Потомъ Гарри началъ описывать поѣздку, которую онъ устроилъ, говоря, что онъ только предлагаетъ это, но очевидно, что въ этомъ дѣлѣ онъ имѣлъ намѣреніе одержать верхъ. Флоренсъ не дѣлала возраженій. Провести двѣ недѣли въ Парижѣ,-- переѣхать черезъ Альпы прежде, чѣмъ начнётся холодная погода, провести мѣсяцъ во Флоренціи, а потомъ поѣхать въ Римъ -- всё это будетъ очень мило. Но она объявила, что это лучше бы сдѣлать въ будущемъ году.
   -- Вѣдь ужь теперь октябрь, прибавила она.
   -- И слѣдовательно нечего терять время.
   -- У меня совсѣмъ нѣтъ платьевъ, кромѣ того, которое на мнѣ и нѣкоторыхъ другихъ, похожихъ на это. О, Гарри! какъ вы можете говорить такимъ образомъ?
   -- Ну, назначимъ черезъ четыре недѣли. Это будетъ седьмого ноября и мы останемся только два дня въ Парижѣ. Мы можемъ быть въ Парижѣ въ будущемъ году -- въ маѣ. Если вы согласны на это, согласенъ и я.
   Но Флоренсъ не могла согласиться ни на что до-тѣхъ поръ, пока её не уговорила мистриссъ Клэверингъ.
   -- Милая моя, сказала ея будущая свекровь: -- то, что вы говорите, неоспоримо справедливо. Торопиться нѣтъ никакой рѣшительной необходимости. Дѣло не идётъ о жизни и смерти, но вы съ Гарри были такъ давно помолвлены, что я право не вижу, зачѣмъ вамъ откладывать. Если исполните его желаніе, вы какъ-разъ устроитесь до начала холодовъ.
   -- Но мама такъ удивится!
   -- Я увѣрена, что она будетъ этого желать, душа моя. Видите, Гарри молодой человѣкъ, пылкій, нетерпѣливый -- вы понимаете, что я хочу сказать -- такъ что чѣмъ скорѣе онъ женится, тѣмъ лучше. Вы должны считать комплиментомъ, Флоренсъ, его нетерпѣливость.
   -- Разумѣется.
   -- И вы должны вознаградить его. Повѣрьте мнѣ, лучше не откладывать.
   Имѣла ли мистриссъ Клэверингъ въ мысляхъ возможность дальнѣйшей опасности отъ лэди Онгаръ, я не скажу, но если и такъ, ей не удалось сообщить эту идею Флоренсъ.
   -- Когда такъ, я должна тотчасъ ѣхать домой, сказала Флоренсъ, готовая оплакивать своё ужасное положеніе.
   -- Вы можете тотчасъ написать домой къ вашей матери. Вы можете сказать ей всё, что я говорю, и я увѣрена, что она согласится со мной. Если вы желаете, я сама напишу къ мистриссъ Бёртонъ.
   Флоренсъ сказала, что она этого желаетъ.
   -- И мы можемъ начать здѣсь ваши приготовленія. Теперь уже не такъ долго продолжаются эти сборы, какъ прежде.
   Когда мистриссъ Клэверингъ обратилась противъ нея, Флоренсъ увидала, что нѣтъ надежды, и сдалась, если одобрятъ высшія власти въ Страттонѣ. Высшія власти въ Страттонѣ одобрили, и разумѣется Флоренсъ увидала, что назначенъ день ея свадьбы съ такой внезапностью, которая почти закружила ей голову. Немедленно -- почти тотчасъ, какъ отъ нея было вырвано согласіе -- она была окружена необходимыми приготовленіями къ событію, на которое три недѣли тому назадъ рѣшилась не соглашаться.
   На второй день послѣ ея пріѣзда, въ уединеніи своей спальной, Фанни сообщила ей рѣшеніе своихъ родныхъ относительно Соля. Но она разсказала сначала эту исторію такъ, какъ-будто это рѣшеніе относилось къ приходу,-- какъ-будто пасторатъ отдавался Солю безъ всякой прибавочной ноши.
   -- Онъ здѣсь такъ давно, душечка, сказала Фанни: -- и такъ хорошо понимаетъ народъ.
   -- Я такъ рада, сказала Флоренсъ.
   -- Конечно, папа ничего лучше не могъ сдѣлать -- то-есть, если онъ рѣшится самъ оставить приходъ.
   Это смутило Флоренсъ, которая не знала, что баронетъ можетъ имѣть приходъ.
   -- Я думала, что онъ перестанетъ быть пасторомъ теперь, когда умеръ сэръ Гью.
   -- О, Боже мой! нѣтъ.
   Тутъ Фанни, весьма свѣдущая въ духовныхъ предметахъ, объяснила всё.
   -- Даже, еслибъ онъ былъ пэромъ, онъ могъ бы имѣть приходъ, еслибъ хотѣлъ. Многіе изъ баронетовъ пасторы и нѣкоторые изъ нихъ даже занимаютъ пасторскія должности. Папа сначала сомнѣвался, оставлять ли ему свою обязанность. Но онъ будетъ иногда говорить проповѣди, хотя, разумѣется, не можетъ этого дѣлать, если мистеръ Соль не позволитъ этого. Только одинъ ректоръ имѣетъ право на свою каѳедру, кромѣ епископа, и то тотъ можетъ говорить проповѣдь только три раза въ годъ.
   -- А что, если епископъ захочетъ сказать проповѣдь четыре раза?
   -- Онъ не можетъ этого сдѣлать. Но видите, онъ никогда не говоритъ проповѣди, по-крайней-мѣрѣ въ такомъ мѣстѣ, какъ здѣсь, такъ что это ничего не значитъ.
   -- И мистеръ Соль будетъ жить здѣсь, въ этомъ домѣ?
   -- Современемъ, я полагаю, будетъ, отвѣчала Фанни, покраснѣвъ.
   -- А вы, душечка?
   -- Я не знаю, какъ это будетъ.
   -- Полно, Фанни!
   -- Право я не знаю, Флоренсъ, то я сказала бы вамъ. Разумѣется, мистеръ Соль дѣлалъ мнѣ предложеніе. Я никогда не имѣла отъ васъ секретовъ насчотъ этого, неправда-ли?
   -- Да, вы были очень добры.
   -- Потомъ онъ дѣлалъ мнѣ предложеніе еще два раза. А потомъ сдѣлалась -- о! такая ссора между нимъ и папа. Это было такъ ужасно. Знаете, они, кажется, не хотѣли говорить въ ризницѣ, хотя каждый изъ нихъ имѣетъ самое высокое мнѣніе о другомъ. Но, разумѣется, Соль не могъ жениться, будучи только пасторомъ. Когда я думаю объ этомъ, право кажется, какъ-будто онъ сошолъ съ ума.
   -- Но вы тепери не считаете, его сумасшедшимъ, душечка?
   -- Онъ еще не знаетъ ни слова объ этомъ, ни слова. Онъ не былъ у насъ въ домѣ съ-тѣхъ-поръ; папа съ нимъ не говорилъ -- то-есть дружески -- пока не было получено извѣстіе, что бѣдный Гью утонулъ. Тогда онъ пришолъ къ папа и, разумѣется, папа взялъ его за руку. Но онъ всё еще думаетъ, что онъ уѣзжаетъ.
   -- А когда же ему скажутъ, что онъ не долженъ ѣхать?
   -- Въ этомъ-то и затрудненіе. Я полагаю, это сдѣлаетъ мама; но что она скажетъ, я право не могу придумать.
   -- Мистриссъ Клэверингъ не затруднится.
   -- Вы не должны называть её мистриссъ Клэверингъ.
   -- Когда такъ, лэди Клэверингъ.
   -- Это гораздо хуже. Она теперь ваша мама -- не совсѣмъ такъ, какъ моя, но всё-таки мама.
   -- Она будетъ знать, что сказать мистеру Солю.
   -- Но что же она скажетъ?
   -- Ну, Фанни, вы должны это знать. Я полагаю, вы любите его?
   -- Я никогда ему этого но говррила.
   -- Но вы скажете?
   -- Это кажется такъ странно. Мама должна будетъ... а что, если онъ вдругъ передумаетъ и скажетъ, что не хочетъ на мнѣ жениться?
   -- Это было бы неловко.
   -- Онъ сказалъ бы это тотчасъ, еслибъ чувствовалъ. Мысль имѣть приходъ не будетъ имѣть въ глазахъ его никакого вѣса.
   -- Но если онъ прежде былъ такъ влюблёнъ, это не заставитъ его разлюбить.
   -- Не знаю. Во всякомъ случаѣ, мама увидится съ нимъ завтра, а потомъ, я полагаю -- право я не знаю -- но полагаю, что онъ будетъ приходить въ пасторатъ по прежнему.
   -- Какъ вы должны быть счастливы! сказала Флоренсъ, цалуя Фанни.
   На это Фанни дала какой-то невнятный отвѣтъ. Весьма было возможно, что при измѣнившихся обстоятельствахъ дѣла такое странное существо какъ Соль передумалъ.
   Большое испытаніе ожидало Флоренсъ Бёртонъ. Она должна была идти къ дамамъ въ замокъ, къ двумъ вдовамъ, которыя еще оставались тамъ, когда пріѣхала Флоренсъ въ Клэверингъ. Гарри видѣлъ лэди Онгаръ только наканунѣ ея пріѣзда. Онъ много думалъ объ этомъ, прежде чѣмъ отправился въ замокъ, сомнѣваясь, не лучше ли будетъ дать Джуліи уѣхать, не безпокоя её еще свиданіемъ. Но онъ еще не видалъ лэди Клэверингъ послѣ извѣстія объ ея потери и чувствовалъ, что нехорошо отпустить изъ Клэверинга вдову, его кузена, не высказавъ ей своего сочувствія. И можетъ-быть также лучше еще разъ увидѣться съ Джуліей, если только онъ способенъ встрѣтиться съ нею, не обнаруживъ особеннаго волненія. Онъ отправился въ замокъ, спросилъ лэди Клэверингъ И увидалъ обѣихъ сестеръ вмѣстѣ. Онъ скоро увидалъ, что присутствіе младшей сестры было для него облегченіемъ. Лэди Клэверингъ была такъ печальна и такъ капризна въ своей печали,-- такъ разбита духомъ, такъ далека еще отъ сознанія великаго освобожденія, постигшаго её, что съ ней одной онъ былъ бы почти неспособенъ выразить сочувствіе, которое онъ чувствовалъ. Но съ лэди Онгаръ онъ не имѣлъ затрудненій. Лэди Онгаръ при сестрѣ говорила съ нимъ непринужденно, какъ-будто между ними никогда не было ничего такого, что могло бы сдѣлать разговоръ труднымъ. Разумѣется, всѣ слова между ними должны быть грустны при подобномъ случаѣ, но Гарри показалось, что Джулія освободилась отъ всѣхъ послѣдствій чувства; но когда онъ уходилъ, она сказала одно слово, разсѣявшее эту мысль.
   -- Гарри, сказала она: -- вы должны просить миссъ Бёртонъ цридти ко мнѣ сюда. Я слышала, что она завтра будетъ въ пасторатъ.
   Гарри разумѣется сказалъ, что онъ пришлётъ её.
   -- Она поймётъ, почему я не могу придти къ ней, какъ пришла бы, еслибъ не положеніе бѣдной Герми. Вы объясните это, Гарри?
   Гарри, покраснѣвъ до ушей, объявилъ, что Флоренсъ не потребуетъ никакихъ объясненій и навѣрно придётъ.
   -- Я очень желаю её видѣть, Гарри, и если не увижу теперь, можетъ-быть никогда не буду имѣть другой возможности.
   Черезъ недѣлю послѣ этого Флоренсъ пошла въ замокъ съ мистриссъ Клэверингъ и Фанни. Я думаю, что она понимала, зачѣмъ она приглашена, и безъ сомнѣнія очень дрожала при мысли о наступающемъ испытаніи. Она увидитъ свою знаменитую соперницу -- соперницу, которая была почти предпочтена ей -- даже рѣшительно предпочтена нѣкоторое время, и права которой на красоту и богатство были гораздо выше ея собственныхъ. И эта женщина, которую она увидитъ, была первой любовью человѣка, котораго она теперь считала своею собственностью -- и была бы его женой теперь, еслибъ сама не измѣнила ему. Такъ ли она была хороша, какъ говорили? Флоренсъ въ глубинѣ сердца желала избавиться отъ этого свиданія.
   Три дамы изъ пастората нашли двухъ дамъ въ замкѣ сидящими въ маленькой гостиной. Флоренсъ была такъ сконфужена, что едва могла рѣшиться заговорить съ лэди Клэверингъ или взглянуть на лэди Онгаръ. Она пожала руку старшей сестрѣ и знала, что ея руку взяла потомъ другая сестра. Джулія сначала сказала нѣсколько словъ мистриссъ Клэверингъ, а Фанни сѣла возлѣ Герміоны. Флоренсъ сѣла нѣсколько поодаль, и была оставлена тамъ на нѣсколько минутъ безъ вниманія. За это она была очень благодарна и постепенно могла устремить свои глаза на лицо женщины, которую боялась увидать и на которую между-тѣмъ такъ желала взглянуть. Лэди Клэверингъ представляла изъ себя массу вдовьяго траура. Она приняла во всёмъ смѣшномъ безобразіи эти внѣшніе признаки горя, которые женщины принуждены носить для того, чтобы на время отказаться отъ всѣхъ очарованій своего пола. Ничего не могло быть некрасивѣе тяжолой, обвислой, безобразной черноты, въ которую закуталась лэди Клэверингѣ. Но лэди Онгаръ, хотя также вдова, была одѣта конечно въ траурѣ, но въ траурѣ такомъ изящномъ, что онъ походилъ на цвѣтокъ. Она была очень хороша. Флоренсъ признавалась себѣ, сидя молча, что лэди Онгаръ была самою прелестною женщиной, какую она когда-либо видѣла. Но она думала, что ея красота была не такого рода, какая могла бы привязать Гарри Клэверинга. Бюстъ и лицо Лэди Онгаръ въ этотъ періодъ ея жизни были почти величественны, между-тѣмъ какъ Гарри любилъ нѣжность и грацію въ женщинахъ. Онъ говорилъ иногда Флоренсъ, что по его вкусу Цецилія Бёртонъ была почти совершенна какъ женщина. А не могло быть большаго контраста, какъ между Цециліей Бёртонъ и лэди Олгаръ. Но Флоренсъ не вспомнила, что Джулія Брабазонъ была три года тому назадъ не такова, какъ лэди Онгаръ, которую она видѣла теперь.
   Черезъ нѣсколько минутъ лэди Онгаръ сѣла возлѣ Флоренсъ, передвинувъ свой стулъ самымъ естественнымъ образомъ. Сердце Флоренсъ дрогнуло, но она рѣшилась, если возможно, держать себя хорошо.
   -- Вы, кажется, были прежде въ Клэверингѣ? спросила лэди Онгаръ.
   Флоренсъ отвѣчала, что она была въ пасторатѣ въ прошлую Пасху.
   -- Да, я слышала, что вы обѣдали здѣсь у моего зятя.
   Это она сказала тихимъ голосомъ, увидѣвъ, что Герміона занята съ Фанни и мистриссъ Клэверингъ.
   -- Неправда-ли, какая ужасная неожиданность?
   -- Ужасная, отвѣчала Флоренсъ.
   -- Оба брата! Вы не встрѣчали капитана Клэверинга?
   -- Онъ былъ здѣсь, когда я обѣдала у вашей сестры.
   -- Бѣдняжка! неправда-ли, какъ странно, что они погибли, а другъ ихъ, хозяинъ яхты, былъ спасёнъ? Говорятъ однако, что мистеръ Стюартъ поступилъ прекрасно, просилъ своихъ друзей прежде него сѣсть въ лодку. Онъ остался на яхтѣ, когда лодка отъѣхала, и спасся такимъ образомъ. Но онъ имѣлъ намѣреніе сдѣлать всё лучшее для нихъ. Въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія.
   -- Но какъ ужасны должны быть его чувства!
   -- Мущины не такъ много думаютъ объ этихъ вещахъ, какъ мы. Мысли ихъ наполнены такъ многимъ. Какъ вы думаете?
   Флоренсъ въ эту минуту не совсѣмъ знала, что она думаетъ о чувствахъ мущинъ, но сказала, что полагаетъ такъ.
   -- Но мнѣ кажется, что они справедливѣе насъ, продолжала лэди Онгаръ: -- справедливѣе и правдивѣе, хотя сердце ихъ не такъ нѣжно. Мистеръ Стюартъ, безъ сомнѣнія, готовъ былъ утонуть, чтобъ спасти своихъ друзей, потому что отчасти виноватъ былъ онъ. Не знаю, способна ли была бы я сдѣлать это.
   -- Въ такую минуту трудно думать о томъ, что слѣдуетъ сдѣлать.
   -- Да и никакой нѣтъ пользы разсуждать объ этомъ теперь. Вы знаете это мѣсто,-- то-есть домъ и садъ?
   -- Не очень хорошо.
   Флоренсъ, отвѣчая на этотъ вопросъ, опять начала дрожать.
   -- Пойдёмте со мною и я покажу вамъ садъ. Моя шляпа и манто въ передней.
   Флоренсъ встала, очень дрожа внутренно.
   -- Мы съ миссъ Бёртонъ пойдёмъ въ садъ на нѣсколько минутъ, обратилась лэди Онгаръ къ мистриссъ Клэверингъ:-- мы не долго заставимъ васъ ждать.
   -- Мы не спѣшимъ, отвѣчала мистрисъ Клэверингъ.
   Флоренсъ увели и она очутилась одна съ своей побѣждённой соперницей.
   -- Не много придётся вамъ показывать, сказала лэди Онгаръ:-- почти ничего, но это мѣсто должно интересовать васъ больше всѣхъ, и если вы любите этимъ заниматься, вы безъ сомнѣнія сдѣлаете его очаровательнымъ.
   -- Я очень люблю сады, сказала Флоренсъ.
   -- Я право не знаю, люблю ли я. Мнѣ кажется, живя одна, я не прельстилась бы прелестнѣйшимъ эдемомъ во всей Англіи. Не думаю, чтобъ мнѣ понравилась прогулка по элисейскимъ полямъ, еслибъ я гуляла одна. Я какъ хамелеонъ принимаю цвѣтъ тѣхъ, съ кѣмъ живу. Неправда-ли, какое это мрачное мѣсто? Но видите, здѣсь есть прекрасныя деревья, а это одно, чего нельзя пріобрѣсти, хорошія деревья; вкусъ и деньги могутъ всё сдѣлать очень скоро, какъ, я не сомнѣваюсь, найдёте вы.
   -- Я не думаю, чтобы мнѣ пришлось много этимъ заниматься теперь.
   -- А мнѣ кажется, что вамъ придётся много заниматься этимъ, миссъ Бёртонъ. Я привела васъ сюда для того, чтобъ показать вамъ это самое мѣсто, сдѣлать вамъ моё признаніе... и выслушать отъ васъ откровенное слово, если вы захотите сказать его мнѣ.
   Флоренсъ теперь дрожала не только внутренно, но и наружно.
   -- Вы знаете мою исторію, то-есть, которая относилась къ Гарри Клэверингу?
   -- Кажется, отвѣчала Флоренсъ.
   -- Я была въ этомъ увѣрена, продолжала лэди Онгаръ.-- Онъ сказалъ мнѣ, что вы знаете, а онъ всегда говоритъ правду. Здѣсь, на этомъ мѣстѣ, я возвратила ему его слово и сказала, что не хочу его любви, потому что онъ былъ бѣденъ. Это случилось только два года тому назадъ. Теперь онъ уже не бѣденъ. Теперь, еслибъ я осталась ему вѣрна, бракъ былъ бы съ нимъ, съ благоразумной точки зрѣнія, всё, что женщина могла желать. Я отказалась отъ драгоцѣннѣйшаго сердца, отъ пріятнѣйшаго характера, отъ правдивѣйшаго человѣка, который... который... Ну, онъ достался вамъ вмѣсто меня, и онъ въ выигрышѣ. Я сомнѣваюсь, сдѣлала ли бы его счастливымъ, но я знаю, что вы сдѣлаете. Именно здѣсь разсталась я съ нимъ.
   -- Онъ говорилъ мнѣ объ этой разлукѣ, сказала Флоренсъ.
   -- Я въ этомъ увѣрена. И, миссъ Бёртонъ -- если вы позволите мнѣ сказать вамъ еще слово -- не думайте о нёмъ дурно по причинѣ того, что случилось намедни.
   -- Я не думаю о нёмъ дурно, гордо сказала Флоренсъ.
   -- Это хорошо. Но я увѣрена въ этомъ. Вы не способны думать дурно ни о комъ, а менѣе всего о томъ, кого вы любите. Когда онъ увидалъ меня опять свободною и когда я увидала его также, считая его свободнымъ, странно ли, что воспоминаніе о прежнихъ дняхъ воротилось къ намъ? Но если была чья-нибудь вина, то моя.
   -- Я никогда не говорила, чтобы тутъ была чья-нибудь вина.
   -- Да, миссъ Бёртонъ, но другіе говорили это. Безъ сомнѣнія, я поступаю безразсудно, говоря съ вами такимъ образомъ, и я еще не сказала то, что желала сказать. А это просто вотъ что: я не завидую вашему счастью; я желала, чтобы это счастье досталось мнѣ, но оно мнѣ не досталось. Оно могло быть моё, но я сама себя его лишила. Это прошло, и я буду молиться, чтобы вы долго наслаждались имъ. Вы не откажетесь принять моё поздравленіе?
   -- Конечно, не откажусь.
   -- И думать обо мнѣ, какъ о другѣ вашего мужа?
   -- О, нѣтъ!
   -- Когда такъ, значитъ, теперь всё. Я показала намъ садъ, теверь мы можемъ воротиться. Современемъ, когда вы будете здѣсь хозяйкой и ваши дѣти будутъ бѣгать по саду, я можетъ-быть пріѣду посмотрѣть на нихъ, если вы и онъ примете меня.
   -- Я надѣюсь, что вы пріѣдете, лэди Онгаръ.
   -- Не странно ли, что я сказала ему одинъ разъ, что никогда не буду въ Кливеринскомъ Паркѣ иначе, какъ у его жены? Это было задолго до того, какъ погибли эти бѣдные братья,-- задолго до того, какъ я услыхала о Флоренсъ Бёртонъ. А впрочемъ, это было не такъ давно. Это было послѣ смерти моего мужа. Но это и не совсѣмъ справедливо, потому что вотъ я здѣсь, а онъ еще не женатъ. Но это было странно; неправда ли?
   -- Я не могу понять, что заставило васъ сказать это.
   -- Я полагаю, что на насъ иногда находитъ духъ пророчества. Не воротиться ли намъ? Я показала вамъ всѣ чудеса этого сада и разсказала всѣ чудеса, какія относятся къ нему и какія мнѣ извѣстны. Безъ сомнѣнія, были бы другія чудеса, болѣе изумительныя, еслибъ кто-нибудь могъ пересмотрѣть частную исторію всѣхъ Клэверинговъ за послѣднія сто лѣтъ. Надѣюсь, миссъ Бёртонъ, что чудеса, которыя будутъ сопровождать вашу каррьеру, будутъ счастливыми чудесами.
   Она взяла Флоренсъ за руку, привлекла её къ себѣ, наклонилась къ ней и поцаловала её.
   -- Вы найдёте меня сумасбродной, сказала она: -- но мнѣ это всё-равно.
   Флоренсъ была въ слезахъ и не могла отвѣчать, но она пожала руку, которую еще держала, и воротилась съ своей спутницей въ домъ. Вскорѣ послѣ этого три дамы воротились въ пасторатъ черезъ паркъ.
   

Глава XLVIII.
ЗАКЛЮЧЕНІЕ.

   Флоренсъ Бёртонъ сказала, что мистриссъ Клэверингъ безъ труда сообщитъ Солю что слѣдуетъ, прежде чѣмъ онъ будетъ принятъ въ пасторатѣ, какъ преемникъ и будущій зять ректора; но мистриссъ Клэверингъ вовсе не довѣряла своимъ способностямъ. Ей казалось, что это дѣло окружено затрудненіями. Мужъ ея, когда объ этомъ разсуждали, тотчасъ далъ ей понять, что онъ не сдѣлаетъ ей предложенія избавить её отъ этого труда. Его заставили сообщить непріятное извѣстіе лэди Клэверингъ, и покорившись въ этомъ случаѣ, онъ считалъ себя въ правѣ отстранить себя отъ этого болѣе труднаго посольства.
   -- Я полагаю, что нейдётъ просить Гарри увидѣться съ нимъ опять, сказала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Ты сдѣлаешь это гораздо лучше, душа моя, отвѣчалъ ректоръ.
   Тогда мистриссъ Клэверингъ покорилась въ свою очередь, и когда планъ былъ вполнѣ обдуманъ и настало время, когда нельзя уже было долѣе откладывать этого предложенія, Соль былъ приглашонъ короткой запиской.
   "Любезный мистеръ Соль, если вы не будете заняты, можете ли придти въ пасторатъ завтра въ одиннадцать часовъ? Ваша

"М. К."

   Соль, разумѣется, сказалъ, что онъ придётъ. Когда настало утро и завтракъ кончился, ректоръ и Гарри ушли куда-то къ замку -- считать свои сокровища конечно -- а Мэри Фильдингъ съ Фанни и Флоренсъ удалились наверхъ, чтобъ не мѣшать. Всѣ знали, что будетъ происходить, и Фанни вела себя какъ бѣлый ягнёнокъ, украшенный яркими лентами для жертвенника. Для нея это было утро очень священное, очень торжественное и очень раздражительное для нервъ.
   -- Не думаю, чтобы какая-нибудь дѣвушка находилась прежде въ подобномъ положеніи, сказала она сестрѣ.
   -- Многія дѣвушки были бы рады находиться въ подобномъ положеніи, отвѣчала мистриссъ Фильдингъ.
   -- Ты думаешь? А для меня есть что-то почти унизительное въ мысли, что его будутъ просить взять меня.
   -- Это пустяки, моя милая, отвѣчала мистриссъ Фильдингъ, Соль пришолъ съ точностью церковныхъ часовъ -- которые самъ онъ ставилъ -- и былъ введёнъ въ столовую, гдѣ мистриссъ Клэверингъ сидѣла одна. Онъ, какъ всегда, былъ серьёзенъ, спокоенъ, дурно одѣтъ и похожъ на джентльмэна. Разумѣется, онъ долженъ былъ предположить, что ректоръ сдѣлаетъ теперь какую-нибудь перемѣну въ своёмъ образѣ жизни, и не могъ удивляться, что его пригласили въ пасторатъ;-- но онъ былъ удивлёнъ, что приглашеніе было отъ мистриссъ Клэверингъ, а не отъ самого ректора. Ему казалось, что прежняя вражда должна быть очень продолжительна, если даже теперь мистеръ Клэверингъ не могъ рѣшиться видѣться съ своимъ пасторомъ по дѣламъ.
   -- Давно не видали мы васъ здѣсь, мистеръ Соль, начала мистриссъ Клэверингъ.
   -- Да, когда я вспоминаю, какъ часто я бывалъ здѣсь, моё отсутствіе кажется и длинно и странно.
   -- Оно было для меня источникомъ большого огорченія.
   -- И для меня, мистриссъ Клэверингъ.
   -- Но при тогдашнихъ обстоятельствахъ этого нельзя было избѣжать. Этого требовало благоразуміе. Какъ вы думаете, мистеръ Соль?
   -- Если вы меня спрашиваете, я долженъ отвѣчать сообразно моимъ идеямъ. Благоразуміе этого не требовало, по-крайней-мѣрѣ по моему соображенію. Благоразуміе у разныхъ людей имѣетъ различное значеніе. Но я не намѣренъ ссориться съ вами насчотъ вашихъ понятій о благоразуміи, мистриссъ Клэверингъ.
   Мистриссъ Клэверингъ начала дурно и знала это. Она не должна была ничего говорить о прошломъ. Она предвидѣла съ самого начала опасность поступить такимъ образомъ, по не съумѣла тотчасъ устремиться къ золотой будущности.
   -- Я надѣюсь, что мы во всякомъ случаѣ ссориться не будемъ, сказала она.
   -- Съ моей стороны. Только, мистриссъ Клэверингъ, вы не должны предполагать, что, говоря такимъ образомъ, я намѣренъ отказаться отъ моихъ притязаній. Одно слово вашей дочери можетъ заставить меня сдѣлать это, но ничьи другія слова.
   -- Она должна очень гордиться такимъ постоянствомъ съ вашей стороны, мистеръ Соль, и я не сомнѣваюсь, что будетъ гордиться.
   Соль этого не понялъ и не отвѣчалъ.
   -- Не знаю, слышали ли вы, что мистеръ Клэверингъ намѣренъ оставить приходъ.
   -- Я этого не слыхалъ. Я думалъ, что, вѣроятно, онъ это сдѣлаетъ.
   -- Онъ рѣшился на это. Дѣло въ томъ, что если онъ оставитъ приходъ за собой, онъ долженъ неглижировать или приходомъ, или имѣньемъ.
   Мы не остановимся въ эту минуту разсматривать, какія понятія имѣлъ Соль относительно заботъ о помѣстьи, которыя не оставятъ времени для тѣхъ пасторскихъ обязанностей, которыя послѣдніе годы достались на долю ректора.
   -- Онъ надѣется, что будетъ участвовать въ службѣ, но онъ намѣренъ оставить приходъ.
   -- Я полагаю, это не будетъ имѣть большого вліянія на меня на то короткое время, которое я останусь здѣсь?
   -- Мы думаемъ, что это будетъ имѣть вліяніе на васъ -- и надѣемся. Мистеръ Клэверингъ желаетъ, чтобы вы взяли приходъ.
   -- Чтобы я взялъ приходъ?
   На одно даже мгновеніе на лицѣ Соля выразилось удивленіе.
   -- Да, мистеръ Соль.
   -- И быть ректоромъ Клэверингскимъ?
   -- Если вы не видите къ этому препятствій.
   -- Это великолѣпное предложеніе, но оно столько же странно, сколько великолѣпо. Если только...
   И тутъ проблескъ истины мелькнулъ въ головѣ Соли.
   -- Мистеръ Клэверингъ самъ сдѣлалъ бы вамъ это предложеніе, еслибъ онъ не думалъ, что можетъ-быть я могу говорить съ вами о милой Фанни лучше, чѣмъ онъ. Хотя наше благоразуміе было не совсѣмъ по вашему вкусу, вы можете по-крайней-мѣрѣ понять, что мы могли не соглашаться, чтобы она вышла за васъ, когда вамъ нечѣмъ было жить, даже хотя мы не могли имѣть никакого возраженія собственно противъ васъ.
   -- Но мистеръ Клэверингъ возражалъ противъ того и противъ другого.
   -- Я этого не знала; но если и такъ, то онъ теперь не дѣлаетъ никакого возраженія,-- также какъ и я. Я такого мнѣніи, что дѣвушкѣ должно быть позволено совѣтоваться съ своимъ сердцемъ и самой выбирать, только бы, поступая такимъ образомъ, она не приготовляла для себя бѣдную, то-есть несчастную жизнь; а также, чтобъ и противъ выбраннаго ею человѣка нельзя было сказать ничего особенно дурного.
   -- Бѣдная жизнь не значитъ жизнь несчастная, возразилъ Соль съ тѣмъ упорствомъ, которое составляло часть его характера.
   -- Хорошо, хорошо.
   -- Я очень бѣденъ, но вовсе не несчастенъ. Еслибъ мы дѣлались несчастны черезъ это, кчему послужило бы всё наше ученіе?
   -- Но во всякомъ случаѣ имѣть достаточное состояніе очень удобно.
   -- Слишкомъ удобно!
   Когда мистеръ Соль произнёсъ это восклицаніе, мистриссъ Клэверингъ не могла не удивиться вкусу своей дочери. Но дѣло зашло уже такъ далёко, что не было никакой возможности отступить.
   -- Но я надѣюсь, вы не откажетесь отъ обезпеченнаго состоянія, такъ какъ его сопровождаетъ то, чего вы, какъ говорите, еще желаете.
   -- Нѣтъ, не откажусь. И да сподобитъ Господь её и меня употребить богатства міра сего такъ, чтобы они не сдѣлались камнемъ преткновенія для насъ.
   -- Вы знаете, что вы не будете имѣть большого богатства.
   -- Для меня оно велико, потому что до-сихъ-поръ я едва имѣлъ средства къ существованію. Скажите вашему мужу отъ меня, что я принимаю и постараюсь не обмануть двойного залога, который онъ ввѣряетъ мнѣ. Это много, что онъ отдаётъ мнѣ свою дочь. Она будетъ для меня кость моей кости, плоть моей плоти. Если Господь ниспошлётъ на меня милость, я буду беречь её такъ, чтобъ никакой вредъ не коснулся её. Я люблю её какъ зеницу моего ока, и признателенъ,-- очень признателенъ, что мнѣ отданъ такой богатый даръ.
   -- Я увѣрена, что вы любите её, мистеръ Соль.
   -- Но, продолжалъ онъ, не обращая вниманія на ея слова:-- тотъ другой залогъ еще выше и требуетъ еще большаго попеченія и даже большаго сочувствія. Я буду чувствовать, что души этихъ людей будутъ, такъ-сказать, въ моей рукѣ и что я долженъ буду дать отчотъ въ ихъ благосостояніи. Я буду стараться,-- буду стараться. А она также будетъ мнѣ помогать.
   Когда мистриссъ Клэверингъ описывала эту сцену своему мужу, онъ покачалъ головой, а потомъ по лицу его пробѣжала улыбка, въ которой было много меланхолическаго, когда онъ сказалъ:
   -- Ахъ! да, теперь это всё очень хорошо. Онъ будетъ разсуждать какъ всѣ другіе, когда у него будетъ пять человѣкъ дѣтей.
   Вотъ каковы были мысли, которыя опытность внушила старшему пастору о восторженной набожности его младшаго собрата.
   Мистриссъ Клэверингъ намекнула Солю, что можетъ-быть ему будетъ пріятно видѣть Фанни. Это она сказала, когда кончила своё дѣло, а онъ приготовился уйти.
   -- Конечно, если она захочетъ прійти ко мнѣ.
   -- Я не могу обѣщать, сказала мистриссъ Клэверингъ:-- но я увижу.
   Она пошла наверхъ, въ комнату, въ которой сидѣли дѣвушки, и обречоннаго на жертву ягнёнка отправили въ гостиную.
   -- Я полагаю, если вы говорите, мама...
   -- Я думаю, душа моя, что тебѣ лучше видѣться съ нимъ. Тебѣ будетъ спокойнѣе встрѣтиться съ нимъ потомъ.
   Фанни пошла въ гостиную и Соля послали къ ней туда. Что произошло между ними, всѣ читатели этихъ страницъ поймутъ. Я боюсь, что немногія молодыя дѣвушки позавидуютъ жениху Фанни Клэверингъ, но онѣ вспомнятъ, что любовь всегда будетъ властелиномъ всѣхъ, и сознаются, что Соль сдѣлалъ многое, чтобъ заслужить успѣхъ въ жизни, встрѣтившійся ему.
   Долго ректоръ не могъ примириться съ мыслью о новомъ ректорѣ и о своёмъ новомъ зятѣ. Мистриссъ Клэверингъ такъ горячо приняла сторону Фанни, что мистеръ Клэверингъ, или сэръ Генри, какъ мы можемъ теперь называть его, принуждёнъ былъ удерживаться, чтобъ не повторять ей изумленія, съ какимъ онъ смотрѣлъ еще на выборъ своей дочери. Но съ Гарри онъ могъ еще краснорѣчиво разсуждать объ этомъ предметѣ.
   -- Разумѣется, теперь всё устроилось благополучно, сказалъ онъ.-- Онъ очень хорошій молодой человѣкъ и никто не могъ бы прилежнѣе трудиться въ приходѣ. Я всегда думалъ, что я очень счастливъ, имѣя такого помощника. Но честное слово, я не могу понять Фанни, право не могу.
   -- Она поддалась религіозной стороной своего характера, сказалъ Гарри.
   -- Да, разумѣется. И безъ сомнѣнія, для меня очень пріятно видѣть, что она такъ много думаетъ о религіи. Это должно быть для каждаго изъ насъ всегда первой важностью. Но она не привыкла встрѣчать такихъ людей, какъ мистеръ Соль.
   -- Никто не можетъ опровергать, что онъ джентльмэнъ.
   -- Да, онъ джентльмэнъ. Сохрани Богъ, чтобъ я сталъ это опровергать, особенно теперь, когда онъ женится на твоей сестрѣ. Но... Я не знаю, понимаешь ли ты то, что я хочу сказать?
   -- Я думаю. Онъ не принадлежитъ къ нашему кружку.
   -- Какъ она могла вздумать смотрѣть на него въ такомъ свѣтѣ!
   -- О вкусахъ спорить нельзя. А такъ какъ онъ получитъ приходъ, то сожалѣть не о чемъ.
   -- Не о чемъ. Я полагаю, онъ будетъ бывать въ замкѣ иногда. Я ничего не могъ отъ него добиться, когда онъ обѣдалъ въ пасторатѣ; можетъ-быть, онъ будетъ лучше тамъ. Можетъ-быть, когда онъ женится, онъ привыкнетъ выпивать рюмку вина, какъ всѣ другіе. Милая Фанни! Я надѣюсь, что она будетъ счастлива. Въ этомъ заключается всё.
   Въ отвѣтъ на это Гарри сталъ увѣрять отца, что Фанни будетъ счастлива, а потомъ они перемѣнили разговоръ и стали разсуждать о перемѣнахъ, которыя они сдѣлаютъ относительно сохраненія фазановъ.
   Соль и Фанни долго оставались вмѣстѣ, и когда разстались, онъ пошолъ къ своимъ занятіямъ, не сказавъ ни слова никому въ домѣ, а она отправилась быстрыми шагами въ свою комнату. Она не сказала ни слова ни матери, ни сестрѣ, ни Флоренсъ о томъ, что происходило въ этомъ свиданіи, но когда они её увидали, она была очень серьёзна и очень молчалива. Когда отецъ поздравлялъ её, что онъ сдѣлалъ такъ дружелюбно, какъ только могъ, она поцѣловала его и поблагодарила за его заботливость и доброту, но даже это она сдѣлала почти торжественно'.
   -- А! я вижу, какъ это будетъ, сказалъ старый ректоръ своей женѣ.-- Въ приходѣ ужъ не будетъ больше кэковъ и элю.
   Тутъ жена напомнила ему, что онъ сказалъ о перемѣнѣ, которая сдѣлается въ привычкахъ Соля, когда куча дѣтей будетъ бѣгать у его ногъ.
   -- Когда такъ, я только могу надѣяться, что они скоро будутъ бѣгать, сказалъ старый ректоръ.
   Своей сестрѣ, Мэри Фильдингъ, Фанни сказала мало или почти ничего о своёмъ наступающемъ бракѣ; но Флоренсъ, которой предстояло тоже самое, она часто выражала свои чувства, увѣряя, что её страшитъ отвѣтственность обязанности, которую она принимаетъ на себя.
   -- Разумѣется, это справедливо, сказала Флоренсъ: -- но это не можетъ заставить сомнѣваться, что не слѣдуетъ выходить замужъ.
   -- Я не знаю, сказала Фанни.-- Когда думаю объ этомъ, я почти сомнѣваюсь.
   -- Когда такъ, на мѣстѣ мистера Соля я не давала бы вамъ думать объ этомъ.
   -- Это показываетъ, что вы его не понимаете. Онъ первый посовѣтовалъ бы мнѣ не рѣшаться еслибы думалъ, что... что... что... Не знаю, могу ли я выразить мои мысли.
   -- При настоящихъ обстоятельствахъ мистеръ Соль не сталъ бы думать, что... что... что...
   -- О, Флоренсъ! это слишкомъ важно для того, чтобъ насмѣхаться надъ этимъ.
   Тутъ Флоренсъ также начала надѣяться, что наступитъ время, и очень скоро, когда Соль можетъ умѣрить свои виды, хотя она не употребила такихъ выраженій, какъ ректоръ.
   Немедленно послѣ этого Флоренсъ отправилась въ Страттонъ, для того, чтобы провести остальное время своей свободы съ отцомъ и матерью и приготовиться къ свадьбѣ. Это рѣшилось такъ скоро, что она не имѣла времени настроить свои мысли на тѣ соображенія, которыя такъ тяготили душу Фанни. Всѣ Бёртоны, особенно Цецилія, чувствовали, что надо расширить ихъ виды относительно приданаго, такъ какъ Флоренсъ выходила за сына и наслѣдника баронета. А старушка мистриссъ Бёртонъ почти была испугана размышленіями о свадебномъ завтракѣ и о присутствіи сэра Гью Клэверинга. Она тотчасъ призвала на помощь свою невѣстку изъ Рамсгэта и чувствовала, что вся ея опытность, почерпнутая изъ свадебъ ея старшихъ дочерей, едвали поможетъ ей преодолѣть затрудненія настоящаго случая.
   Обѣ вдовы-сёстры были еще въ замкѣ, когда сэръ Генри Клэверингъ съ Гарри и Фанни, поѣхали въ Страттонъ, во онѣ уѣхали на слѣдующій день. Отецъ и сынъ пошли вмѣстѣ проститься съ ними наканунѣ ихъ отъѣзда и повторить имъ, что онѣ должны считать Клэверинговъ своими ближайшими родственниками и друзьями. Старшая сестра просто заплакала, когда это было сказано ей, заплакала легко, обильными слезами, пока трауръ, облекавшій её, казался промокшимъ отъ вѣчно проливаемыхъ слёзъ. До-сихъ-поръ слёзы были ея единственнымъ прибѣжищемъ, но я думаю, что даже это было предпочтительнѣе ея прежней жизни. Лэди Онгаръ увѣрила сэра Генри или мистера Клэверинга, какъ его еще называли до ихъ отъѣзда, что она всегда будетъ помнить его доброту.
   -- И вы къ намъ пріѣдете? спросилъ онъ.
   -- Непремѣнно, когда могу уговорить Герми пріѣхать.
   Она казалась совершенно весела и простилась съ Гарри со всѣмъ откровеннымъ дружелюбіемъ стараго друга.
   -- Я оставила квартиру въ Болтонской улицѣ, сказала она,
   -- Гдѣ же вы намѣрены жить?
   -- Вездѣ, гдѣ захочетъ Герми. Какую разницу это можетъ сдѣлать? Теперь мы ѣдемъ въ Тенби, и хотя Тенби не имѣетъ для меня никакой привлекательности, мы навѣрно тамъ останемся просто потому, что будемъ тамъ. Эта причина будетъ имѣть большой вѣсъ въ глазахъ такихъ старухъ, какъ мы. Прощайте, Гарри.
   -- Прощайте, Джулія. Надѣюсь, что увижу васъ и Герми счастливыми очень скоро.
   -- Насчотъ счастья я не знаю, Гарри. Иногда мнѣ представляется мечта -- такая, какая осуществилась для васъ теперь. Но я поручусь за то, что вы никогда не услышите, чтобы я пришла въ уныніе. По-крайней-мѣрѣ за себя, прибавила она шопотомъ.-- Бѣдняжка Герми можетъ-быть заставитъ меня пріуныть. Но я сдѣлаю, что могу. Скажите вашей женѣ, Гарри, что я буду писать къ ней иногда,-- разъ въ годъ, чтобъ она не испугалась. Прощайте, Гарри!
   -- Прощайте, Джулія!
   Такимъ образомъ они разстались.
   Немедленно по прибытіи въ Тенби лэди Онгаръ сообщила Тёрнбёллю своё намѣреніе отдать Куртонской фамиліи не только Онгарскій Паркъ, но и весь доходъ, за исключеніемъ восьмисотъ фунтовъ въ годъ, такъ чтобы въ этомъ отношеніи она могла быть равною съ своей сестрой. Это заставило Тёрнбёлля пріѣхать въ Тенби и между графиней и стряпчимъ происходило свиданіе за свиданіемъ. Однако, предложеніе было сдѣлано Куртонамъ, которые рѣшительно отказались принять его. Онгарскій Паркъ былъ принятъ для матери настоящаго графа, но относительно денегъ старшій братъ покойнаго графа увѣрилъ его вдову, что никто не сомнѣвается въ ея правахъ и не рѣшится отнять ихъ у нея.
   -- Когда такъ, сказала лэди Онгаръ:-- они будутъ накопляться въ моихъ рукахъ и я могу оставить ихъ кому хочу въ моёмъ завѣщаніи.
   -- Въ этомъ отношеніи никто не можетъ васъ стѣснять, сказалъ ей деверь, который ѣздилъ въ Тенби видѣться съ нею:-- но вы не должны сердиться, если я посовѣтую вамъ не принимать подобныхъ намѣреній. Такія накопленія никогда не имѣютъ хорошихъ результатовъ.
   Однако, одинъ хорошій результатъ вышелъ изъ усилій, которыя дѣлала эта бѣдная, разбитая духомъ женщина -- короткость, а потомъ и тѣсная дружба составилась между нею и родственниками ея покойнаго мужа.
   Теперь разсказъ мой конченъ. Мои читатели легко поймутъ, какова будетъ жизнь Гарри Клэверинга и его жены послѣ путешествія въ Италію и рожденія наслѣдника -- приготовленія къ которому сдѣлали путешествіе гораздо короче, чѣмъ думалъ Гарри. Отецъ, разумѣется, предоставилъ ему распоряженіе охотой, управленіе домашней фермой -- а черезъ нѣсколько времени и всѣмъ имѣньемъ. Сэръ Генри иногда говорилъ проповѣди -- думая, что онъ говоритъ чаще, нежели говорилъ на самомъ дѣлѣ -- и обыкновенно совершалъ часть утренней службы.
   -- О, да! сказалъ Теодоръ Бёртонъ въ отвѣтъ на какое-то пріятное замѣчаніе своей жены:-- судьба очень хорошо устроила Флоренсъ. Судьба и ея мужа устроила также очень хорошо, но судьба сдѣлала большую ошибку, когда ожидала, что онъ будетъ жить своими трудами.

КОНЕЦЪ.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru