Тик Людвиг
Избранные стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Нѣмецкіе поэты въ біографіяхъ и образцахъ. Подъ редакціей Н. В. Гербеля. Санктпетербургъ. 1877.
   
   1. Созерцаніе. -- К. Случевскаго
   2. Ночь.-- В. Случевскаго
   3. Изъ трагедіи "Императоръ Октавіанъ".-- Ѳ. Миллера
   4. Изъ драмы "Фортунатъ". -- А. Шишкова
   

ТИКЪ.

   Людвигъ Тикъ, одно изъ лучшихъ проявленій нѣмецкаго романтизма, авторъ "Женевьевы", "Октовіана" и "Фантаста", родился 31-го мая 1773 года въ Берлинѣ. Окончивъ курсъ въ гимназіи своего роднаго города, онъ поочередно слушалъ лекціи въ университетахъ Берлинскомъ, Галльскомъ, Гёттингенскомъ и Эрлангенскомъ. Надѣлённый отъ природы организмомъ слабымъ и впечатлительнымъ, онъ въ двухъ первыхъ своихъ произведеніяхъ, изданныхъ въ 1793 и 1795 годахъ, представляется намъ далеко не такимъ, какимъ мы знаемъ его Ію безконечному ряду послѣдующихъ его произведеній. Такъ, напримѣръ, въ "Абдаллѣ" онъ изображаетъ восточную ночь во вкусѣ Клингера, а въ "Вильямѣ Ловелѣ" онъ переработываетъ болѣзненные элементы своего времени, во вкусѣ "Вертера" Гёте. Только съ изданіемъ своихъ "Народныхъ сказокъ Петра Лебрехта", появившихся въ печати въ 1797 году, Тикъ пришолъ, наконецъ, въ соприкосновеніе съ романтизмомъ и попалъ, такъ сказать, на рудникъ, который ему суждено было разработать съ успѣхомъ. Затѣмъ, дружба съ однимъ изъ своихъ школьныхъ товарищей, Вакенродеромъ, страстнымъ любителемъ католической живописи и средневѣковой поэзіи, много способствовали выходу Тика на новую дорогу. Обуреваемый новыми идеями, онъ издалъ въ 1799 году свой художественный романъ "Странствованія Франца Штерибальда", въ которомъ приторный католическій тонъ является уже открыто и въ довольно рѣзко-выработанной формѣ. Около этого времени Тикомъ было написано множество романсовъ, въ которыхъ часто слышатся самыя задушевные звуки поэзіи, такъ-какъ лиризмъ Тика по большей части выражается въ нихъ ясно и прекрасно. Знакомство съ сервантесовымъ "Донъ-Кихотомъ", который онъ перевёлъ въ 1799 году, усилило въ нёмъ страсть къ ироніи, которая и проявилась вскорѣ во всей силѣ въ его "Цербино или поиски за хорошимъ вкусомъ", изданномъ имъ въ слѣдъ за переводомъ "Донъ-Кихота". Въ названномъ произведеніи Тотъ грозно возсталъ противъ пошлостей и филистерства въ литературѣ и продолжалъ это въ своихъ полемическихъ драмахъ во вкусѣ Аристофана ("Котъ въ сапогахъ", "Свѣтъ наизнанку"). Пьеса "Цербино" составляетъ 1-ю часть "Романическихъ стихотвореній Тика", вышедшихъ въ свѣтъ въ 1799 году, во 2-й части которыхъ помѣщена его трагедія "Жизнь и смерть святой Женевьевы", почитаемая въ Германіи лучшимъ твореніемъ Тика. Ещё полнѣе совмѣщаетъ въ себѣ всѣ элементы и формы романтизма его драма "Императоръ Октавіанъ", вышедшая въ свѣтъ въ 1804 году Въ "Фантастѣ", произведеніи напоминающемъ манеру Боккачіо и вышедшемъ въ свѣтъ въ 1812--1816 годахъ, поэтъ, то въ стихахъ, то въ прозѣ, передаётъ рядъ сказокъ, услаждавшихъ досуги обитателей феодальныхъ зАмковъ, каковы: "Четыре сына Аймона". "Исторія любви прекрасной Магелоны и графа Петра Прованскаго", "Бѣлокурый Эккоргъ". "Руненбергъ", "Бокалъ", "Феи", "Вѣрный Эккортъ", "Жизнь и кончина маленькой красной шапочки". Успѣхъ этого рода сказокъ былъ громадный. "Тикъ великъ какъ писатель сказочный", говоритъ Шерръ. "За выключеніемъ развѣ Фукэ, никто такъ не умѣлъ подмѣтить жизнь природы и дѣйствіе еяевлъ въ ихъ сокровенныхъ тайнахъ; никто не умѣетъ, какъ онъ, воспроизвести очарованіе романтическаго лѣсного уединенія." Фантастическою драмой въ 2-хъ частяхъ и 10-ти дѣйствіяхъ "Фортунатъ" Тикъ распрощался съ романтическою поэзіей и, вслѣдъ за тѣмъ, начиная съ двадцатыхъ годовъ, явился съ рядомъ повѣстей, совершенію освобожденныхъ отъ мистико-романтическаго тумана и перешедшихъ къ ясности и обдуманности Гёте. Большинство этихъ повѣстей отличается высокими достоинствами. Въ 1817 году Тикъ издалъ два тома "Стараго англійскаго театра" -- плодъ своего добросовѣстнаго изученія Шекспира и англійскаго театра, ему предшествовавшаго, а спустя нѣсколько лѣтъ -- родъ историческаго романа съ изображеніемъ общественной среды, въ которой развивался геній Шекспира. Наконецъ, Тикъ докончилъ переводъ Шекспира, начатый Шлегелемъ. Въ 1826 году вышелъ въ свѣтъ его новый романъ "Возстаніе въ Севенахъ"; въ 1832 году были изданы два тома его критическихъ статей; въ 1836 году -- вышелъ въ свѣтъ его мѣщанскій романъ "Молодой столярныхъ дѣлъ мастеръ", а въ 1840 году -- знаменитѣйшій изъ его романовъ "Викторія Аккоромбона".
   Въ 1799 году Тикъ переселился въ Іену, гдѣ вошолъ въ кружокъ, состоявшій изъ обоихъ Шлегелей, Гарденберга (Новалиса), Брентано, Фихте, Шеллинга и другихъ; но черезъ десять Мѣсяцевъ переѣхалъ въ Дрезденъ, въ которомъ прожилъ два года. Затѣмъ, Тикъ провёлъ около трёхъ лѣтъ въ Берлинѣ и въ окрестностяхъ Франкфурта на Одерѣ, послѣ чего совершилъ въ 1805 году свою первую поѣздку въ Италію, причёмъ довольно долго прожилъ въ Римѣ, работая въ ватиканской библіотекѣ. Въ 1817 году Тикъ побывалъ въ Парижѣ, а въ слѣдующемъ -- въ Лондонѣ, послѣ чего поселился снова въ Дрезденѣ, гдѣ въ 1825 году получилъ мѣсто интенданта придворнаго театра. По восшествіи на престолъ Фридриха Вильгельма IV, Тикъ былъ приглашонъ переселиться въ Берлинъ. Поэтъ не устоялъ противъ искушенія -- и тотчасъ же перебрался въ прусскую столицу, въ которой прожилъ около двѣнадцати лѣтъ, то-есть до самой своей смерти, послѣдовавшей 28-го апрѣля 1853 года.
   Полное собраніе его сочиненій было издано имъ въ 1826--1848 годахъ въ двадцати томахъ. Изъ сочиненій Тика на русскій языкъ переведены слѣдующія: 1) Фортунатъ. Драматическая сказка въ 2-хъ частяхъ и 10-ти Дѣйствіяхъ. Переводъ А. Шишкова 2-го; ("Избранный Нѣмецкій Театръ", 1831, т. II.) 2) Колдовство. Повѣсть. Переводъ В. Тплло. ("Славянинъ", 1827, ч. III, NoNo 37 и 38, отд. II, стр. 331 и 370.) 3) Бокалъ. Повѣсть. Переводъ В. Тилло. (Тамъ же, ч. IV, NoNo 46 и 47, отд. II, стр. 244 и 288.) 4) Волшебный замокъ. Повѣсть. Спб. 1836.5) Лунатикъ. Повѣсть Тика. ("Московскій Наблюдатель", 1838, ч. XVII, стр. 338 и 463.) 6) Избытокъ жизни. Повѣсть. ("Отечественныя Записки", 1839, т. II, No 3, отд. I, стр. 216.) 7) Викторія Аккоромбона. Романъ въ пяти частяхъ. ("Отечественныя Записки", 1841, т XV, NoNo 3 и 4, отд. I, стр. 51--258.) 8). Объ искусствѣ и художникахъ. Размышленія отшельника и любителя искусствъ. Переводъ В. Титова, С. Ш. и Н. Москва. 1826.
   
                                 I.
                       СОЗЕРЦАНІЕ.
             Въ часъ, когда окраской яркой
             Западъ къ вечеру горитъ,
             Или утромъ -- зорькой жаркой --
             Хоръ вспорхнувшихъ птицъ звучитъ:
   
             О, тогда и я кидаю
             Пѣснь веселья въ яркій свѣтъ!
             Звучно эхо пробуждаю --
             Шлю Предвѣчному привѣтъ!
   
             Шлю привѣтъ Ему съ ручьями!
             Чую радость безъ конца!
             Сердце грѣется лучами
             Въ созерцаніи Творца.
   
             Въ морѣ -- звуки, въ небѣ -- звуки!
             Неужели жь намъ однимъ
             Въ этотъ часъ молчать отъ скуки
             Передъ Господомъ живимъ?
                                                     К. Случевскій.
   
                                 II.
                            НОЧЬ.
   
             Безмолвна ночь; погасъ востокъ.
                       По смолкнувшимъ полямъ
             Проходитъ путникъ, одинокъ,
                       И плачется къ звѣздамъ:
   
             "На сердце грусть -- болѣть ему!
                       Я одинокъ брожу;
             Откуда я, куда, къ чему
                       По міру прохожу?
   
             "Вы, звѣзды огонёчки,
                       На лонѣ тёмной ночки,
             Ввѣряюсь сердцемъ вамъ,
                       Ночныхъ небесъ звѣздамъ!"
   
             И вдругъ кругомъ него звучитъ --
                       Зашевелилась ночь,
             Къ нему звѣздами говоритъ
                       И гонитъ горе прочь:
   
             "О, человѣкъ, ты близокъ намъ!
                       И ты не одинокъ!
             Будь твёрдъ. Повѣрь, твоимъ очамъ,
                       Засвѣтитъ вновь востокъ!
   
             "А до зари, до свѣта,
                       Съ улыбкою привѣта,
             Прилежно будемъ мы
                       Свѣтить тебѣ изъ тьмы.
                                                     К. Случевскій.
   

III.
ИЗЪ ТРАГЕДІИ "ИМПЕРАТОРЪ ОКТАВІАНЪ".

Прологъ

Трубные звуки. Томна воиновъ идётъ черезъ лѣсъ.

   
                       ХОРЪ.
   
             Яу! братья, внимайте:
             Труба насъ зовётъ!
             Скорѣй поспѣшайте
             За нею вперёдъ!
             Какъ вѣтеръ колышетъ
             Знамёна волной,
             Какъ свѣжестью дышетъ
             Всё въ чащѣ лѣсной!
             Какъ сердцу отрадно
                       Въ дубравѣ!
   
                       РЫЦАРЬ.
   
             Какъ весело вздохнуть,
             Когда въ доспѣхахъ грудь!
             Душа восторгъ вкушаетъ.
             Ужь солнца лучь сіяетъ...
             Но гдѣ же вы, враги?
             Иль къ вамъ не достигаетъ
             Звукъ трубный и шаги
             Идущихъ съ вами биться?
             О, вамъ отъ насъ не скрыться!
             Мы бѣглецовъ найдёмъ
                       Въ дубравѣ!

(Уходятъ.)

Пастухи и пастушки идутъ съ пѣснями и пляскою, играя на флейтахъ и свиреляхъ.

   
                       ПАСТУХИ.
   
             Прелестный май насталъ,
             Деревья опушились.
             Какъ юноши толпились!
             Какъ каждый восклицалъ:
             "О, чудный май! скорѣе
             Съ дарами къ намъ приди!"
             Зимѣ, не сожалѣя,
             Мы скажемъ всѣ: "прости!"
             Пусть снова подъ горою
             Заплещется ручей,
             Пусть птички межь собою
             Щебечутъ веселѣй
                       Въ дубравѣ!
   
                       ПАСТУШКИ.
   
             И вотъ ужь онъ идётъ --
             Май -- чудный ликъ природы!
             Растаялъ быстро лёдъ,
             Забушевали воды;
             Одѣлся пышно лугъ,
             Всё ожило вокругъ --
             И пѣсни раздаются,
             И ручейки несутся
             Съ уступовъ горъ стремглавъ.
             Цвѣточки запестрѣли
             Среди зелёныхъ травъ
             И пташечки запѣли
                       Въ дубравѣ.
   
             СОЕДИНЕННЫЙ ХОРЪ.
   
             Зима, какъ тѣнь бѣжала,
             Разставшися съ землёй,
             И съ новою весной
             Вновь молодо всё стало.
             Пернатыхъ рѣзвый рой
             Лѣса вновь населяетъ;
             Они между собой
             Въ союзъ любви вступаютъ.
             Тебѣ, о май, привѣтъ!
             Любовь -- подруга мая;
             Любовію согрѣтъ,
             Я снова оживаю!
             Да будетъ храмъ любви
                       Въ дубравѣ!

(Уходятъ.)

   
                       ПОЭТЪ (входитъ).
   
             Какъ сердце у меня трепещетъ страстно!
             Въ зелёный свѣжій лѣсъ оно стремится.
             Весь лугъ зазеленѣлъ; цвѣтокъ глядится
             Въ зерцало водъ, склонясь надъ влагой ясной.
             Всё небо чисто, какъ кристаллъ прозрачно.
             Съ любовью грудь земли оно объяло;
             А солнце, міръ нашъ озаривши мрачный,
             Какъ радугой цвѣты разрисовало.
             Вода бѣжитъ, играя и сверкая,
             Стада рѣзвятся на поляхъ цвѣтистыхъ,
             Щебечутъ птички средь лѣсовъ тѣнистыхъ;
             Природа вся проснулась, какъ живая,--
             И человѣкъ сталъ будто обновленный,
             И запылалъ во мнѣ огонь священный.
   
                                 ХОРЪ
             (съ одной стороны съ трубными звуками).
   
             Какъ сердцу хорошо
                       Въ дубравѣ!
   
                                 ХОРЪ
             (съ другой стороны съ звуками флейтъ).
   
             Да будетъ храмъ любви
                       Въ дубравѣ!
   
                                 ПОЭТЪ.
   
             Лѣсъ оживлёнъ: здѣсь флейта раздаётся,
             Тахъ бранныхъ трубъ несётся звукъ призывной
             И съ пѣньемъ птицъ слилися звуки дивно --
             Здѣсь мужеству хвалебный гимнъ поётся.
             Съ знамёнами, въ оплотъ сомкнувшись тѣсной,
             Въ доспѣхахъ рать на битву тамъ идётъ;
             А тамъ пастушій хоръ любовь поётъ --
             И всё слилось въ гармоніи чудесной.
             Свой ароматъ деревья разливаютъ,
             Весь лѣсъ облитъ какъ-будто бы сіяньемъ
             И полонъ геніевъ, и съ содроганьемъ
             Поэзіи внушенью духъ внимаетъ.
             Я лиру взялъ, чтобъ въ пѣснѣ вдохновенной
             Повѣдать всё, что въ сердцѣ сокровенно:
             Пусть мнѣ внимаетъ эхо той долины
             И надъ моей главой деревъ вершины!
             Блаженство дней былыхъ я ощущаю,
             Его я вновь теперь переживаю.
             Я помню жаръ ланитъ и взоръ лучистой,
             Лобзанье устъ, кудрей каскадъ волнистый --
             И страстнымъ я огнёмъ опять пылаю!
   
                       ЮНОША (входитъ).
   
             Вотъ тотъ ручей, а вотъ и кустъ тѣнистый,
             Гдѣ нѣкогда въ часъ утра золотистый
                       Любви блаженство я узналъ,
                       Гдѣ руку милой я сжималъ
             И отъ нея признанье услыхалъ.
   
                       Всѣ исполнились желанья,
                       Сбылся мой завѣтный сонъ:
                       Пламень мой былъ утолёнъ,
                       Ликовало всё созданье!
                       Возвратится ли былое?
                       Всё мнѣ счастіе сулитъ,
                       Всё о счастьѣ говоритъ
                       Иль мелькнётъ оно мечтою?
                       О, я былъ въ очарованьѣ
                       Въ тотъ отрадный сердцу часъ...
                       Замеръ духъ въ груди у насъ
                       И уста слились въ лобзаньѣ.
                       Я весной пью наслажденье,
                       Но лишь осень -- я въ забвеньѣ,
                       Я покинутъ дорогою.
                       Да и самъ подъ часъ зимою
                       Дань плачу я увлеченью;
                       Но когда всё разцвѣтаетъ,
                       Соловьи поютъ любовь,
                       Я любви покоренъ вновь:
                       Вновь она меня прельщаетъ.
                       Лейтесь, слёзы! Пусть сожжётъ
                       Грудь мою любви томленье,
                       Пусть въ душѣ вновь оживётъ
                       Нѣжной страсти вожделѣнье!
   
                       ПИЛИГРИМЪ (входитъ).
   
             Что нынче есть, то завтра -- жертва тлѣнья!
             Летятъ смѣняясь дни, часы, мгновенья!
             Неудержимъ слѣпой фортуны бѣгъ!
             Тому погибель шлётъ, тому успѣхъ!
             Вѣнцами, скиптрами она играетъ,
             Идётъ туда, гдѣ смертный обитаетъ;
             Ей всё равно -- кто веселъ, кто скорбятъ!
             Несчастье, слёзы, стонъ и смѣхъ отрадный
             Идутъ за нею свитою парадной.
             Свободная, какъ вѣтвь, она летитъ!
                       Не ища отдохновенья,
                       Всё вперёдъ идётъ она,
                       Непонятна и странна.
                       По слѣпому лишь влеченью.
                       Въ свѣтлый смѣхъ вдругъ подмѣшаетъ
                       Слёзъ отравленный потокъ;
                       А тому, кто изнемогъ
                       Въ горѣ, радость посылаетъ.
                       Всюду жизнь такую видя,
                       Съ міромъ лжи навѣкъ прощусь
                       И, фортуну ненавидя,
                       Я въ пустынѣ поселюсь,
   
                                 ПОЭТЪ.
   
             По небу облака плывутъ грядою,
             Ихъ озарило вечера сіянье:
             Они горятъ огнистой полосою
             И въ чудныя сложились очертанья.
             Такъ и дѣла героевъ въ удивленье
             Приводятъ міръ и славой поражаютъ.
             I И въ полномъ блескѣ вдругъ, въ одно мгновенье,
             і Какъ облака безслѣдно исчезаютъ.
             : И объяснить намъ тайное значенье
             ; Такой красѣ, лишь временно блиставшей,
             И быстрое ея исчезновенье --
             Одинъ поэтъ лишь можетъ, всё обнявшій.
             Ничто, ничто не прочно подъ луною;
             Что вамъ загадка -- пѣснію простою
             Онъ объяснить вамъ можетъ, вдохновенный.
             Родится, гибнетъ всё нопсремѣпно --
             Таковъ законъ природы: разрушаетъ
             Она одно, чтобъ произвесть иное.
             Хаоса мракъ она вдругъ озаряетъ,
             Изъ мёртваго творитъ она живое
             И вызываетъ звуки изъ молчанья.
             Всё, что едва доступно пониманью,
             Фантазія одна лишь постигаетъ,
             Какъ жизнь изъ смерти снова возникаетъ.
   
                       РЫЦАРЬ (возвращается).
   
             Врагъ убѣжалъ, бойцы къ домамъ своимъ
             Идутъ назадъ; ихъ панцырь невредимъ,
             Кровь не лилася. Вечеръ наступаетъ,
             Прохладный воздухъ листья освѣжаетъ;
             Щиты, доспѣхи -- всё озарено,
             Закатъ горитъ, какъ красное вино
             Въ бокалѣ золотомъ, что ярче стало,
             Смѣшавъ свой блескъ съ сіяніемъ металла.
   
                       ПАСТУШКА (входитъ).
   
                       Вотъ праздникъ прошелъ;
                       Ужь ночь наступаетъ
                       И звѣзды сверкаютъ;
                       Покой среди сёлъ
                       И флейты нѣжнѣе
                       Подъ вечеръ звучатъ:
                       Румяный закатъ
                       Всё сдѣлалъ милѣе.
                       Повсюду слышнѣй
                       Пріятное пѣнье,
                       И мигъ наслажденья
                       Всѣ ловятъ скорѣй.
                       Лишь мнѣ сиротливой
                       Одной нѣтъ утѣхъ:
                       Вдали это всѣхъ
                       Брожу я уныло.
                       Дитя я пока:
                       Лишь съ вѣтромъ, тоскуя,
                       Бесѣду веду я.
                       Лишь съ нимъ я близка.
                       Но съ новой весною
                       Я буду любить.
                       И будетъ слѣдить
                       Мой милый за мною.
                       Въ лѣсъ тёмный пойти
                       Я буду бояться:
                       Онъ будетъ стараться
                       Меня тамъ найти.
   
                       ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ (входитъ).
   
             Вотъ здѣсь свою котомку я сложу:
             Она меня нерѣдко затрудняла.
             Довольно видѣлъ разныхъ я чудесъ.
             Воспоминаньемъ буду наслаждаться:
             Всего же лучше свой домашній кровъ.
             Какъ радъ я, что опять друзей увижу.
             Родныхъ, жену, дѣтей, всѣхъ обойму;
             Сосѣдямъ всё, что видѣлъ, разскажу.
             Мой лучшій часъ ещё передо мною!
   
                       ВТОРОЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ
   
                       Вдаль влечётъ меня желанье:
                       Тамъ, мнѣ мнится, край чудесный.
                       Вѣдь ничто намъ неизвѣстно --
                       Смутны наши всѣ познанья.
                       Послѣ многихъ лѣтъ мышленья
                       Всё же мало мы узнали.
                       И приходимъ къ убѣжденью,
                       Что во тьмѣ въ мечтахъ блуждали.
                       Ради знаній вдаль пускаюсь:
                       Встрѣчу я и наслажденья,
                       И тревоги, и лишенья
                       И со скукою спознаюсь.
                       Но вѣдь всё на свѣтѣ трудно,
                       Что же намъ даётся даромъ?
                       Не страшась нисколько, съ жаромъ
                       Я стремлюся къ цѣли чудной.
   
                                 РЫЦАРЬ.
   
             Счастливъ тотъ, чей корабль легко несётся
             Съ попутнымъ вѣтромъ по равнинѣ водъ.
             Зеркальная струя подъ нимъ смѣётся,
             Тиха, кротка; надъ нимъ же синій сводъ,
             Ужь скоро въ край родной пловецъ вернётся.
             Магнитъ надежный цѣль ему даётъ.
             Ему сіяютъ звѣзды такъ радушно,
             И вѣтеръ, и волна ему послушны!
   
                       ПЕРВЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.
   
             Что я изъ дальнихъ странствій пріобрѣлъ?
             Узналъ ли что нибудь, чего не вѣдалъ?
             Съумѣю ль жизнь свою хоть днёмъ продлить?
             Когда мой путь ещё былъ предо мною.
             Я всё мечталъ, что встрѣчусь съ чѣмъ-то дивнымъ;
             Теперь, когда оконченъ путь мой дальній.
             Я говорю: игра не стоитъ свѣчъ!
   
                       ВТОРОЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.
   
                       Я увижу горъ вершины,
                       Я увижу водъ паденье,
                       И роскошныя растенья.
                       И цвѣтущія долины!
                       Я увижу сернъ рогатыхъ
                       Надъ отвѣсною скалою,
                       Освящённые луною
                       Города въ стѣнахъ зубчатыхъ.
                       Можетъ, въ страшномъ увлеченьи
                       Я склонюсь предъ красотою
                       И почувствую душою
                       Много свѣжихъ впечатлѣній.
   
                       ПРИЧЕТНИКЪ
   
                       Пришолъ я наконецъ обратно!
                       Путь длиненъ былъ невыносимо:
                       Куда какъ это непріятно!
                       Какъ ноютъ ноги нестерпимо!
                       А что всему причиной главной?
                       Часы у насъ ужасно врутъ:
                       Прошедши три часа исправно,
                       Стоятъ часъ цѣлый, не идутъ,
                       Есть тоже въ крышѣ недостатки,
                       Чинить её -- расходъ пугаетъ;
                       Ну, какъ часамъ тутъ быть въ порядкѣ?
                       Колёса ржавчина съѣдаетъ.
                       А разногласія какія!
                       Ну, право, это просто адъ:
                       Двѣнадцать, говорятъ иные,
                       Нѣтъ, три -- другіе имъ кричатъ.
                       Нѣтъ въ нашей общинѣ единства,
                       Всѣ противъ правилъ поступаютъ;
                       Такія завелись безчинства,
                       Что даже нравственность хромаетъ.
                       Нельзя, какъ прежде, въ часъ урочный
                       Ребятокъ въ школѣ поучить,
                       И времени не знаешь точно,
                       Когда къ обѣднѣ позвонить.!
                       Такой насталъ порядокъ дикій --
                       Одна анархія кругомъ.
                       Въ селѣ отъ мала до велика
                       Живутъ, равняясь со скотомъ.
                       Когда жъ часы у насъ исправятъ --
                       Надѣюсь, ужь не долго ждать --
                       Они на путь прямой наставятъ
                       Всю нашу общину опять.
   
                       ПЕРВЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.
   
             Да, это правда: что сравнится въ свѣтѣ
             Съ хорошими часами -- я не знаю.
             А отчего? Съ часами мнѣ извѣстно
             Навѣрное всегда который часъ.
             Не поздно ѣмъ я и не слишкомъ рано
             И въ должный часъ ложусь въ свою постель;
             Чрезмѣрно умъ трудомъ не отягчаю.
             А такъ-какъ жизнь часовъ есть совокупность,
             То намъ всегда необходимо знать
             Навѣрное -- который часъ идётъ.
   
                       ВТОРОЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.
   
                       Ахъ! отрадно и пріятно
                       Слушать благовѣстъ бываетъ!
                       Какъ внушительно-понятно
                       Онъ о небѣ намъ вѣщаетъ!
                       Въ часъ полночный ободряетъ
                       Духъ мой колокола звонъ,
                       Если страхъ меня смущаетъ
                       Иль душой я утомлёнъ.
                       Гдѣ-бъ я ни былъ въ отдаленьи,
                       Часъ желалъ бы знать я вѣрный;
                       Мнѣ приноситъ наслажденье
                       Бой часовъ церковныхъ мѣрный.
   
                                 ПОЭТЪ.
   
             Мнѣ слышится старинной пѣсни звукъ,
             Но смыслъ ея ещё мнѣ не понятенъ,
             Хотя звукъ полонъ чаръ и мнѣ пріятенъ.
             Но вотъ возсталъ и образъ дивный вдругъ:
             Вотъ города съ зубчатыми стѣнами,
             Вотъ чуждый край. просторъ безбрежный водъ.
             Вотъ юноша, ещё дитя годами.
             На битву съ исполинами идётъ;
             Язычники кричатъ толпою тѣсной:
             Ихъ грозный полкъ на христіанъ идётъ;
             Но силу юношѣ любовь даётъ,
             Явившись въ образѣ жены прелестной:
             Въ ея очахъ брильянта блескъ чудесный,
             Власы спадаютъ въ волнахъ золотыхъ,
             А сердце полно вѣры чувствъ святыхъ.
             Діана ли за звѣремъ устремилась?
             Богиня ли войны съ небесъ спустилась,
             Грозя врагамъ карающей рукой?
             Или любовь, престолъ небесный свой
             Оставивъ, къ намъ въ наземный міръ явилась,
             Чтобъ человѣкъ богиню въ ней призналъ?
             Я прелести подобной не видалъ;
             Трепещетъ духъ во мнѣ отъ восхищенья.
             О, дивное, прелестное творенье!
             Какъ величава и кротка она.
             Склонись ко мнѣ, прелестная жена,
             И взгляда удостой: его сіянье
             Меня избавить можетъ отъ страданья
   
                       ПЕРВЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.
   
             Мнѣ кажется, что мѣстность эта вся
             Одинъ съ тѣмъ лѣсомъ округъ составляетъ:
             Сюда идётъ охотникъ недовольный.
             Я много видѣлъ, много испыталъ,
             По свѣту странствуя, благоразумно
             Уйду отъ зла; пойду къ себѣ домой.

(Уходитъ.)

   
                       ВТОРОЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.
   
                       Я здѣсь время лишь теряю,
                       А оно бѣжитъ, летитъ,
                       Мигъ на мѣстѣ не стоитъ --
                       Такъ-что страхъ я ощущаю,
                       Общество жь такое тутъ,
                       Что уйду, не пожалѣю.
                       Вонъ ещё толпы идутъ --
                       Нѣтъ, убраться поскорѣе!

(Уходитъ.)

   
                       ПРИЧЕТНИКЪ.
   
             Желалъ бы знать, что этимъ я часы
             Поправлю или нѣтъ? Коль нѣтъ, то нужно
             Мнѣ мистера скорѣе отыскать:
             Онъ всё въ порядокъ привести съумѣетъ.

(Уходитъ.)

   
                                 ПОЭТЪ.
   
             О, дивная, постой! Скажи мнѣ, кто ты?
             На бѣломъ, царственномъ конѣ ты мчишься.
             Вся въ пышныхъ перьяхъ голова твоя,
             А грудь фатой покрыта голубою.
             Твой важенъ взоръ, но на устахъ улыбка,
             А на ланитахъ пышныхъ -- тронъ любви.
             Ты мнѣ знакома и межь-тѣмъ чужда.
             Я никого не видывалъ прелестнѣй,
             Милѣй тебя, въ нарядѣ мнѣ чужомъ!
   
                                 ПѢСНЯ (на конѣ).
   
                       Моего коня ты хочешь
                       Удержать на быстромъ бѣгѣ?
                       Кто я? разскажу по правдѣ
                       Я тебѣ безъ замедленья.
                       Въ вашемъ мірѣ прозываюсь
                       Пѣснью я -- и расточаю
                       Всюду радости, куда лишь
                       Бѣгъ свой быстрый направляю.
                       Знать родителей желаешь?
                       Мой отецъ былъ -- Геній Вѣры,
                       А Любовь была мнѣ матерь;
                       Бракомъ оба сочетавшись,
                       Страстью нѣжною пылая,
                       Дали мнѣ они рожденье.
                       На груди моей родимой
                       Ей на радость возросла я.
                       Знай: лишь новое ученье
                       Озарило міръ грѣховный
                       И предъ знаменемъ христовымъ
                       Въ прахъ попадали кумиры:
                       Вмигъ возставшая изъ моря
                       Въ тёмный лѣсъ ушла Венера,
                       Огорчившись, что на свѣтѣ
                       Для нея не стало храма,
                       Что нигдѣ ужъ ей, коварной,
                       Ѳиміамъ не воскуряютъ.
                       Тамъ притворщица надѣла
                       Власяницу покаянья,
                       Стала странницей святою,
                       Вся совсѣмъ преобразилась.
                       Съ нею встрѣтился отшельникъ,
                       Проходя чрезъ тѣ же горы;
                       Сердце свѣтское Венеры
                       Злою радостью забилось.
                       Мужъ почтенный ей признался
                       Скоро въ страсти безграничной.
                       Девять мѣсяцевъ позднѣе
                       Отъ нея любовь родилась;
                       Но Венеру заключили
                       Въ неприступное ущелье,
                       Чтобъ она своимъ коварствомъ
                       Дочь съ пути не совратила.
                       Самъ отецъ благочестивый
                       Возрастилъ её, взлелѣялъ --
                       И красою неземною
                       Разцвѣла она чудесно,
                       И прелестному созданью
                       Сталъ супругомъ Геній Вѣры.
                       Думалъ онъ: кого избрать мнѣ?
                       Дѣвы всѣ, которыхъ видѣлъ,
                       Жоны всѣ, которыхъ знаю.
                       Полны суетности свѣтской
                       И грѣховныхъ вожделѣній;
                       Я жъ, отрекшись міра, долженъ
                       Къ божеству всегда стремиться
                       И горѣть святымъ лишь рвеньемъ;
                       А избравъ себѣ супругу
                       Съ сердцемъ, преданнымъ земному.
                       Я себя подвергну только
                       Осмѣянью и презрѣнью.
                       Тутъ онъ мать мою увидѣлъ
                       И, узнавъ, что есть на свѣтѣ
                       Столь прелестное созданье,
                       Онъ привлёкъ ея вниманье.
                       Вмѣстѣ въ міръ они вступили:
                       Мать моя была подобна
                       Солнцу свѣтлому, отецъ же
                       Былъ какъ блѣдный, кроткій мѣсяцъ.
                       Съ новой вѣрой, съ новой жизнью
                       Родъ людской переродился;
                       Вѣра новая любовью
                       Вся проникнулась одною.
                       И сердца всѣ размягчились;
                       Предъ крестомъ всѣ люди пали.
                       "О Любовь! пробуди вѣчно!"
                       Восклицалъ такъ мой родитель:
                       "Процвѣтай во вѣки, Вѣра!"
                       Восклицала мать моя,
                       И всѣ вѣрные съ восторгомъ
                       Имъ отвѣтили: "аминь!"
   
                                 ПОЭТЪ.
   
                       О, сойди съ коня скорѣе!
                       Ты навѣрно вѣдь устала.
                       Какъ я радъ счастливой встрѣчѣ!
                       На душѣ такъ сладко стало!
                       Я всегда къ тебѣ стремился
                       О, любви прелестной чадо!
                       О, дитя смиренной вѣры,
                       Какъ нежданно ты явилась!
                       По скажи мнѣ, дорогая,
                       Коль спросить тебя я смѣю:
                       Мать, отецъ твои одиноки,
                       Иль друзей они имѣютъ?
   
                                 ПѢСНЬ.
   
                       Я сойду съ коня охотно:
                       Отдохну на свѣжей травкѣ.
                       Вслѣдъ за мной идётъ и свита:
                       Храбрость, смѣхъ, любовь и вѣра.
                       Двое первыхъ -- наши слуги
                       И намъ преданы душевно.
                       Моему отцу усердно
                       Служитъ храбрость, какъ рабыня;
                       Онъ при всёмъ своёмъ желаньи
                       Обнажить меча не можетъ:
                       Для руки его приличны
                       Только крестъ и вѣтвь оливы.
                       Вотъ затѣмъ ему и храбрость
                       Отдала своё служенье.
                       Смѣло дѣва выступаетъ:
                       За него борьба -- ей радость.
                       Но любовь была смиреньемъ
                       Вся проникнута; доступны
                       Были ей лишь неба звуки --
                       И она сказала: "гдѣ бы
                       Отыскать могла слугу я,
                       Чтобъ помогъ мнѣ оживиться,
                       Чтобъ милѣй мнѣ міръ казался?"
                       Смѣхъ поспѣшно къ ней явился
                       И сказалъ: "пылая сердцемъ,
                       Красотой твоей плѣнённый,
                       За тобой пойду повсюду!"
                       Можно ли любить безъ смѣха,
                       Безъ любви смѣяться можно-ль?
                       Гдѣ воды источникъ свѣжій,
                       Тамъ цвѣты ростутъ навѣрно:
                       Такъ и смѣхъ всегда съ любовью,
                       А съ отцомъ повсюду храбрость.
                       Я иду вперёдъ -- за мною
                       Храбрость, смѣхъ, любовь и вѣра.
   

ГЕНІЙ ВѢРЫ И ЛЮБОВЬ (входятъ).

                       ГЕНІЙ ВѢРЫ.
   
             Гдѣ, скажи мнѣ, ты скрывалась,
             Дочь моя, моя рѣзвушка?
   
                       ПѢСНЬ.
   
             Я вперёдъ скакала смѣло
             Чрезъ лѣса, черезъ долины.
   
                       ЛЮБОВЬ.
   
             Ты отъ насъ бѣжишь охотно,
             Иль безъ насъ тебѣ пріятнѣй?
   
                       ПѢСНЬ.
   
             Съ вами вѣкъ я неразлучна,
             Рада быть всегда я съ вами
             И люблю васъ всей душою;
             Но пріятно отдалиться
             Мнѣ затѣмъ, чтобъ послѣ видѣть,
             Какъ во слѣдъ вы мнѣ стремитесь.
             Посмотри: вотъ тотъ, что держитъ
             Предъ собой въ рукѣ распятье,
             У кого на сердцѣ голубь,
             Геній Вѣры. Ахъ, не правда ль.
             Онъ взираетъ отчимъ взоромъ
             И довѣріе внушаетъ,
             И улыбкою небесной
             Въ сердцѣ страсти охлаждаетъ.
             Та жъ, подобная Мадоннѣ,
             Снизошедшей къ намъ на землю,
             Всѣхъ чарующая видомъ,
             Мать моя -- любовь святая.
             Два цвѣтка, лилею съ розой,
             У нея въ рукѣ ты видишь:
             Эти два цвѣтка питаютъ
             Вѣчно склонность другъ ко другу:
             Роза вся, полна желаній.
             Свѣтлой радостью блистаетъ,
             А лилея кроткимъ цвѣтомъ -
             Цвѣтомъ святости плѣняетъ.
             Матерью моей любимы
             Они оба безразлучно.
             Взглянетъ роза на лилею
             И прелестнѣй вдвое станетъ;
             А когда лилея хочетъ
             Стать роскошнѣй и живѣе,
             Только взглянетъ лишь ни розу
             И тотчасъ повеселѣетъ.
             Какъ глаза Любви прелестны!
             Тотъ, на комъ ихъ взоръ почіетъ,
             Усмиряется душою.
             Что весеннее намъ солнце
             Высказать безъ словъ желаетъ,
             Что цвѣты намъ возвѣщаютъ,
             Всѣми красками сверкая --
             Всё, всё видно то во взорѣ,
             Подъ рѣсницами сокрытомъ:
             Въ нёмъ весна, цвѣты и солнце --
             Ихъ слова понятны сердцу.
             Также полны выраженья
             Стройный станъ и эти члены;
             Съ лаской нѣжной къ нимъ прильнули
             Складки мягкія одежды.
   
                       ГЕНІЙ ВѢРЫ.
   
             Я таковъ, какъ ты сказала.
             Я давно ужь въ міръ явился;
             Но любимъ ли я какъ прежде,
             Не забытъ ли я, о люди?
             Прежде какъ стрѣла изъ лука,
             Съ страстной преданностью чутко
             Всѣ сердца ко мнѣ стремились,
             Только мною и пылали,
             И къ земному прилѣпляться
             Не хотѣлъ никто душою.
             Digitized by LjOOQle
             Ахъ! цвѣты, металлы, люди --
             Всё лишь прахъ, лишь переть земная!
             Далеко отъ тѣхъ предметовъ,
             Что ты чувствами объемлешь,
             Человѣкъ, твой край родимый,
             Недоступный даже мысли!
   
                       СТРАННИЦА.
   
             Какъ тебя я рада видѣть!
             Я счастливѣе всѣхъ женщинъ!
             Съ посохомъ своимъ дорожнымъ,
             Трепеща, къ тебѣ приближусь.
             Ты меня вѣдь не отвергнешь,
             Ты одна моя защита;
             Я тебя давно искала,
             И теперь -- конецъ исканью!
   
                       ЛЮБОВЬ.
   
             Есть ли въ мірѣ ещё люди,
             Мнѣ служащіе всѣмъ сердцемъ,
             Посвятившіе на вѣки
             Жизнь свою мнѣ безраздѣльно?
             Было время -- всѣ стремленья,
             Всѣ геройскія дѣянья,
             Всѣ походы и сраженья,
             Пѣсни всѣ и всѣ творенья
             Только мною оживлялись,
             Только мною возбуждались:
             Всё, что въ мірѣ существуетъ,
             Лишь любовью украшалось;
             Всѣ меня на свѣтѣ знали,
             Всѣ служили мнѣ охотно:
             Я ихъ взоры оживляла
             Свѣтомъ жизни лучезарнымъ.
   
                       ЮНОША.
   
             Кто чарующему зову
             Воспротивиться посмѣетъ?
             Кто, любви завидя знамя,
             Шагъ свой въ сторону направитъ?
             Коль моимъ вождёмъ ты будешь,
             Въ рать твою вступлю охотно:
             Я всегда къ тебѣ стремился
             И тебя я не покину.
   
                       ГЕНІЙ ВѢРЫ.
   
             Если будешь твёрдо вѣрить,
             То узнаешь счастье жизни.
   
                       ЛЮБОВЬ.
   
             Та, которую искалъ ты
             Такъ давно -- передъ тобою.
   
                       ЮНОША.
   
             Боже! Ахъ, она ли это?
             Странница, меня ты знаешь?
   
                       СТРАННИЦА.
   
             Отрекусь ли отъ тебя я,
             Милымъ сердцу не признаю-ль?
   
                                 ОБА.
   
             Близки были мы другъ къ другу.
             Сами этого не зная,
             И не даль насъ раздѣляла.
             А лишь близкое сосѣдство.
             Мы теперь нашли другъ друга.
             И никто не разлучитъ насъ.
             Даже время и пространство:
             Насъ любовь соединила!
   
                       ГЕНІЙ ВѢРЫ.
   
             Гдѣ же мой служитель смѣлый?
             Храбрость, подойди скорѣе!
   
                       ЛЮБОВЬ.
   
             Смѣхъ, куда же ты сокрылся?
             Выходи сюда скорѣе!
   

ХРАБРОСТЬ И СМѢХЪ (входятъ).

   
                       СМѢХЪ.
   
             Вотъ я здѣсь, слуга твой вѣрный!
   
                       ХРАБРОСТЬ.
   
             Я всегда къ твоимъ услугамъ.
   
                       СМѢХЪ.
   
             Я спѣшилъ къ тебѣ явиться.
   
                       ХРАБРОСТЬ.
   
             Мы на томъ холмѣ сидѣли.
   
                       ПѢСНЬ.
   
             Эта дѣва, вся въ доспѣхахъ,
             Съ головой, покрытой шлемомъ.
             Съ грудью полной и высокой
             И со львомъ, ей вслѣдъ идущимъ
             Храбростью у насъ зовётся.
             Не могу я нахвалиться
             Ея смѣлой красотою,
             Ея быстрыми глазами.
             Она носитъ щитъ и панцырь
             И вѣнокъ изъ вѣтвей дуба.
             Что отецъ мой ей прикажетъ.
             Она тотчасъ исполняетъ.
             А вотъ этотъ съ виду мальчикъ
             Ужь давно, давно на свѣтѣ;
             Но онъ старости не знаетъ.
             Смѣхъ пребудетъ вѣчно юнымъ:
             Онъ вокругъ любови вьётся
             И любуется она имъ.
             Съ головы въ нёмъ и до пятокъ
             Всё ликуетъ, всё смѣётся.
             Всѣ недуги исчезаютъ
             Въ томъ, кого онъ прикоснётся,
             И надъ нимъ ничто не властно,
             Даже смерть сама и горе.
             Стоитъ лишь ему явиться --
             Всё цвѣтётъ, благоухаетъ,
             Слёзы, стоны отлетаютъ
             Отъ того, съ кѣмъ онъ дружится.
             Сказки чудныя онъ знаетъ,
             Да и самъ онъ словно сотканъ
             Изъ чудеснѣйшихъ фантазій,
             Полныхъ радостнаго свѣта.
   
                       ЛЮБОВЬ.
   
             Для чего меня покинулъ
             Ты, мнѣ вѣрность обѣщавшій?
   
                       ГЕНІЙ ВѢРЫ.
   
             Ты, служащая мнѣ дѣва,
             Неотступно будь со мною.
   
                       ЛЮБОВЬ.
   
             Вѣчной спутницей твоею
             Эта дѣва. Ты скорѣе
             Безъ супруга обойдёшься,
             Чѣмъ безъ дѣвы, завладѣвшей
             Твоимъ сердцемъ -- и невольно
             Я завидовать должна ей:
             Ты вѣдь больше довѣряешь
             Ей, чѣмъ мнѣ, твоей супругѣ.
   
                       ГЕНІЙ ВѢРЫ.
   
             Твой упрёкъ безъ основанья;
             Но твоё обыкновенье
             Вѣчно съ мальчикомъ возиться
             Мнѣ не нравится нисколько.
             Онъ хотя и не обманетъ,
             Но ты станешь слишкомъ рѣзвой
             И легко предашь забвенью,
             Что отечество намъ -- небо.
   
                       ПѢСНЬ.
   
             Предъ отцомъ кажусь я дикой
             И не ласковой съ любовью;
             Вся же я -- ихъ связь живая,
             Ихъ общенье межь собою.
             Не сердитесь другъ на друга,
             Ты за мальчика, отецъ мой,
             Ты же, мать, за эту дѣву.
             Вы должны хранить согласье:
             Прочь гони, любовь, сомнѣнья!
             Ты, отецъ, не знай досады!
             Я -- вамъ чадо и связую
             Мать, отца и слугъ всѣхъ вмѣстѣ.
   
                       ХРАБРОСТЬ.
   
             Кто же ты? Должно-быть воинъ?
             Панцырь носишь ты со шлемомъ.
   
                       РЫЦАРЬ.
   
             Былъ тебѣ я всей душою
             Вѣчно преданъ добровольно.
             Лучшимъ, высшимъ наслажденьемъ
             Звуки трубные мнѣ были,
             Щитъ, сверкающій на солнцѣ,
             И враги на полѣ брани.
   
                       ХРАБРОСТЬ.
   
             Мзду свою получитъ каждый:
             Такъ и ты дождёшься чести.
   
                       РЫЦАРЬ.
   
             Всѣмъ пожертвовать готовъ я,
             Лишь бы славы мнѣ добиться.
   
                       СМѢХЪ.
   
             Ты, одѣтая пастушкой,
             Подойди ко мнѣ поближе!
             Кто ты? Дай твоимъ мнѣ взоромъ
             Милая, налюбоваться.
   
                       ПАСТУШКА.
   
             Ты всегда мнѣ былъ по нраву
             И мы, кажется, знакомы;
             Но вперёдъ, надѣюсь, ближе
             Можемъ мы ещё сойтися.
             Всѣ ушли мои подруги,
             Всѣ въ поляхъ они гуляютъ,
             Говорятъ, что я -- невинность.
             Не умѣю цаловаться.
             Но чего желаешь сильно,
             Такъ всегда мнѣ говорили.
             Тому выучишься скоро;
             Я жь учиться буду рада,
   
                       СМѢХЪ.
   
             О, невинность! какъ мила ты!
             Я тебѣ товарищъ буду.
             Оба мы съ тобою юны,
             Оба мы съ тобою дѣти.
   
                       ПАСТУШКА.
   
             Мы другъ другу по-разскажемъ
             Много сказокъ, много шутокъ.
   
                       СМѢХЪ.
   
             По полямъ зелёнымъ будемъ
             Мы гулять съ тобою вмѣстѣ.
   
                       ПАСТУШКА.
   
             Кто цвѣты найдётъ у рѣчки,
             Для другого ихъ достанетъ.
   
                       РЫЦАРЬ.
   
             О, прелестная малютка!
             Слушай, что тебѣ скажу я:
             Коль мою любовь отвергнешь,
             Разобьёшь моё ты сердце!
   
                       ПАСТУШКА.
   
             Признаюсь, ты мнѣ пріятенъ;
             Свѣтлый щитъ твой, шлемъ пернатый,
             Мечъ и латы -- всё красиво;
             Но какъ можетъ это статься,
             Чтобъ тобой была любима
             Я, дитя, почти ребёнокъ?
   
                       РЫЦАРЬ.
   
             Смѣхъ, невинность и отвага
             Не должны ли быть въ союзѣ?
   
                       ПѢСНЬ.
   
             Что стоишь такъ одиноко
             И таишь въ груди томленье?
   
                       ПОЭТЪ.
   
             О, кто полонъ ощущеній,
             Развѣ къ рѣчи тотъ способенъ?
             Когда взоръ я твой встрѣчаю --
             Ужь тогда не на землѣ я.
             Что мнѣ міръ былъ дать не въ силахъ,
             Сердце такъ къ чему стремилось --
             Всё въ тебѣ соединилось.
             А когда ты улыбнёшься,
             То мнѣ кажется, что духъ твой,
             Излетѣвъ изъ тѣла, хочетъ
             Въ этихъ губкахъ пріютиться,
             Разцвѣсти твоей улыбкой
             И, свободой насладившись,
             Въ милую тюрьму спуститься,
             Въ миломъ тѣлѣ снова скрыться.
             Можешь ли меня любить ты,
             Не презрѣть и не отвергнуть?
             Я тогда узнаю счастье,
             Я вкушу тогда блаженство!
             Всё въ тебѣ -- любовь и вѣра,
             Смѣхъ и храбрость! Откровенье
             Въ твоёмъ взорѣ почерпаю;
             Онъ -- всего мнѣ изъясненье.
             Всѣ своихъ достигли цѣлей,
             Всѣ желанія сбылися;
             Но и я счастливымъ буду,
             Будь ко мнѣ лишь благосклонна.
   
                       ПѢСНЬ.
   
             Если будешь ты мнѣ вѣренъ,
             То тебя одушевлю я.
             О, пребудь всегда со мною,
             Если всѣ меня отвергнутъ!
             Я тебя вѣдь просвѣтила,
             И ты долженъ быть мнѣ преданъ;
             Духъ тогда твой просвѣтлѣетъ,
             Точно лучъ сквозь грань кристалла.
             Подражай, будь близокъ сердцемъ
             Тѣмъ, кто былъ не раболѣпенъ:
             Кто въ жрецы себя назначилъ,
             Тотъ свой храмъ лелѣять долженъ.
             Ночь и лунное сіянье,
             Вы плѣняете духъ мой.
             Міръ сказаній, міръ былой,
             Встань во всёмъ очарованьѣ!

(Музыка. Воины съ трубами возвращаются съ одной стороны, пастухи съ флейтами -- съ другой. Въ срединѣ стоятъ Геній Вѣры и Любовь; подлѣ Генія Вѣры -- Храбрость; между ними -- юноша и странница; подлѣ любви Смѣхъ, а между ними рыцарь и пастушка: позади всѣхъ -- поэтъ и пѣснь.)

                       ХОРЪ ВОИНОВЪ.
   
             На горахъ, на всёмъ творенье
             Свѣтъ луны златой разлился;
             Лѣсъ сіяньемъ озарился;
             Въ нёмъ неясное волненье:
                       Въ темнотѣ ночной
                       Вьётся духовъ рой
                                 Въ дубравѣ
   
                       ХОРЪ ПАСТУХОВЪ.
   
             Ночь сошла на всё творенье
             И невольно какъ-то мнится,
             Что въ полночныя мгновенья
             Могутъ межъ собой сходиться
             Души тѣхъ, что разлучились
             Въ этой жизни и онѣ
             Этой ночью при лунѣ
             Вереницей закружились
                                 Въ дубравѣ.
   
                       ЛЮБОВЬ.
   
             Ахъ, любовному искусству
             Невозможно научиться!
             Кто извѣдать хочетъ чувство
             И огнёмъ не опалиться,
             Отъ грѣховъ да отрѣшится!
             Въ ночь, когда міръ Божій спить,
             Только любящій лишь бдитъ,
             Полный сладкаго мечтанья;
             Съ неба жъ на него глядитъ
             Ночь и лунное сіянье.
   
                       ХРАБРОСТЬ.
   
             Да, но пусть онъ не страшится,
             Если тучами несмѣтный
             Звѣздный хороводъ затьмится;
             Если мѣсяцъ чуть замѣтно
             Сквозь ихъ пологъ тускло зрится.
             Вѣдь любви свѣтъ золотой
             Не померкнетъ въ тьмѣ ночной.
             Храбрость намъ всегда спасенье;
             Вы жь, боязнь и опасенье,
             Духъ морочите собой.
   
                       СМѢХЪ.
   
             Но любви въ томъ не упасть,
             Кто въ тоскѣ и въ огорченьѣ:
             Коротки ея мгновенья;
             Тѣхъ она не принимаетъ,
             Кто печаленъ, кто страдаетъ;
             Кто всегда томимъ тоской,
             Для того всё -- бредъ пустой,
             Все, о чёмъ поэтъ вѣщаетъ,
             Бѣдный, то онъ называетъ:
             Міръ сказаній, міръ былой.
   
                       ГЕНІЙ ВѢРЫ.
   
             Если сердце разгорится
             Вѣры солнечнымъ сіяньемъ.
             Какъ тогда оно стремится
             Его сдѣлать достояньемъ
             Своихъ вѣчнымъ, съ нимъ сродниться,
             Чтобы жертвеннымъ огнёмъ
             Вѣкъ горѣть предъ божествомъ
             Если полнъ ты упованья,
             То возстань предъ алтарёмъ
             Въ полномъ блескѣ, съ торжествомъ!
   
                       ОБЩІЙ ХОРЪ.
   
             Ночь и лунное сіянье,
             Вы плѣнили духъ собой.
             Міръ сказаній, міръ былой,
             Всталъ во всёмъ очарованьѣ!
                                                     Ѳ. Миллеръ.
   

IV.
ИЗЪ ДРАМЫ "ФОРТУНАТЪ". ЧАСТЬ I, ДѢЙСТВІЕ III, ВЫХОДЪ I.

Лѣсъ.

                                 ФОРТУНАТЪ
   
             Здѣсь я умру. Изчезла вся надежда:
             Спасти меня одно лишь чудо можетъ.
             Здѣсь я умру. Для праха моего,
             Несчастнаго, покинутаго праха,
             Земля пріютныхъ не раскроетъ нѣдръ,
             И не растворитъ голубого неба
             Безплотный духъ, чтобъ взять меня отсюда.
             Изнемогаю я: не дышетъ грудь,
             Не бьётся въ ней измученное сердце.
             Безчувственъ я; туманъ одѣлъ мой умъ.
             О, родина! отечественный воздухъ!
             Друзья мои! родители мои!
             Всѣ, кто меня знавалъ и помнитъ, будьте
             Всѣ счастливы! И такъ затѣмъ отъ смерти
             Я спасся въ Англіи, чтобы теперь
             Погибнуть голодомъ въ лѣсахъ бретанскихъ?
             Какъ радостно лобзалъ я берегъ чуждый
             И всё истратилъ, что имѣлъ; потомъ
             Спѣшилъ всё далѣе, безъ всякой цѣли,
             Спѣшилъ -- и вдругъ злосчастная звѣзда
             Ввела меня въ ужасный этотъ лѣсъ.
             Онъ безъ конца и мраченъ. Третій день
             Ни одного не вижу человѣка
             И третій день не принимаю пищи;
             Вчера лишь только прохладилъ уста
             Горящія холодною водою.
             Во мракѣ ночи слышу вой волковъ,
             Медвѣдей ревъ. Густая тѣнь деревьевъ
             Отъ злости ихъ невѣрный мнѣ пріютъ.
             Спать не могу. Я потерялъ дорогу,
             Всё далѣе вхожу въ дремучій лѣсъ;
             Ни хижины, ни существа живого
             Не нахожу. О, если бъ мнѣ сыскать
             Спасителя, безжалостнаго звѣря!
             Но для чего дороги мнѣ искать?
             Усталыя не двигаются ноги,
             Противятся желанью моему.
             Нѣмѣю я -- нѣмѣй и ты, желанье!
                       Сладко, сладко засыпаю я,
                       Тихо, тихо умираю я,
                       Мёртво, мёртво всё кругомъ.
             Какъ хорошо, покойно; не будите жь...
             Чего, блестящій призракъ, хочешь ты?
             Смотри, я въ пристани; на берегъ злачный
             Всхожу: на нёмъ исполнятся мечты,
             Мечты счастливыя былого дѣтства.
             Здѣсь, здѣсь въ лѣсу пустынныя живутъ
             Моей кормилицы напѣвъ и сказки!
             А! что за образъ! Голубымъ покровомъ
             Завѣшенъ онъ; обнажены плеча,
             Обнажены и грудь его и руки.
             Сіяньемъ яркимъ озарилъ онъ ели
             И вѣтвями деревья зашумѣли
             На мѣстѣ я. Хозяинъ, дай мнѣ ѣсть,
             Дай ѣсть и жизнь возьми! Полнѣе чашу!

Является фортуна.

             Проснися, юноша.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
                                 Не сплю, ты видишь.
             Что жь надобно?
   
                                 ФОРТУНА.
   
                                 Судебъ опредѣленье
             Меня къ тебѣ послало.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
                                 Эти кони
             Влекутъ на свѣтѣ колесницу жизни,
             Но не подгонишь ихъ однимъ умомъ.
   
                                 ФОРТУНА.
   
             Богиня, чтимая вселенной всей,
             Фортуна я: воспользуйся минутой.
             Всѣ шлютъ ко мнѣ вседневныя мольбы,
             Но я, презрѣвъ заслуги и желанья,
             Послѣдую лишь прихоти моей:
             Однихъ казню, другихъ дарю улыбкой.
             Опомнися -- и изъ шести даровъ
             Назначь одинъ: здоровье, мудрость, силу,
             Иль долголѣтіе, иль красоту,
             Иль золота источникъ безконечный --
             Что хочешь ты? Скорѣй: лечу- къ другимъ.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Ты требуешь, такъ знай моё желанье:
             Дай золота! И ужъ, и красоту
             Я всё имѣлъ: жизнь долгая тяжка
             При бѣдности; могущество жь и слава
             Не нужны мнѣ; довольно видѣлъ я,
             Что золото вездѣ владѣетъ скиптромъ.
   
                                 ФОРТУНА.
   
             Вотъ кошелёкъ: едва опустишь руку
             Въ него, какъ десять золотыхъ монетъ
             И самой той страны, въ которой будешь"
             Немедленно почувствуешь въ рукѣ.
             И кошелька не ослабѣетъ сила,
             Доколѣ будете въ живыхъ, иль ты
             Иль изъ твоихъ потомковъ кто-нибудь --
             Не долѣе. Но, сынъ ной, твёрдо помня,
             Что въ счастья бѣднымъ должно помогать.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Чѣмъ изъявить признательность мою?
   
                                 ФОРТУНЪ.
   
             Въ сей самый день ты долженъ ежегодно
             Давать въ приданое четыреста червонцевъ
             Дѣвицѣ бѣдной, выходящей замужъ.

(Изчезаетъ.)

                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Куда жь сокрылася? иль это сонъ?
             Нѣтъ, кошелёкъ въ рукахъ: посмотримъ! точно,
             Вотъ десять! О, какъ золото ихъ чисто!
             Ещё, ещё! Да какъ же такъ проворно
             Мой кошелёкъ чеканитъ? Но довольно:
             Теперь его я силу испыталъ,
             И безъ нужды съ собой таскать не буду
             Громаду золота. Съ моихъ очей
             Упала вдругъ какая-то повязка:
             Я двадцатью годами старше сталъ,
             И юности неопытную рѣзвость
             Оставилъ вдругъ далёко за собой:
             Передо мной роскошныя поляны,
             Я въ отдаленьи вижу города,
             .Монастыри и сёла въ блескѣ утра
             И черезъ лѣсъ широкую дорогу.
             Надежды полнъ, пойду дорогой этой.
   

ЧАСТЬ II, ДѢЙСТВІЕ I, ВЫХОДЪ I.

Комната.

Фортунатъ (опираясь на костыль, поддерживаемый слугами),

   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Меня вы въ эти кресла посадите;
             Шкатулку жь здѣсь поставьте на столѣ --
             И удалитесь. Дѣти, вы ужъ здѣсь;
             А я позвать хотѣлъ васъ. (Слугамъ.) Дверь заприте,
             А ты, Данило, выйди ва часокъ.

(Слуги, кромѣ Данилы, уходятъ.)

   
                                 ДАНИЛО.
   
             Ну, если вамъ понадобятся помощь,
             Хоть одному позвольте мнѣ остаться.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Ступай, я говорю! мнѣ съ сыновьями
             О важномъ дѣлѣ нужно говорить.
   
                                 ДАНИЛО.
   
             Не сильтеся; къ чему послужатъ рѣчи?
             Вы не были охотникомъ до нихъ
             При жизни; будьте таковы жь при смерти.
   
                       АНДАЛОЗІЯ (выталкивая его).
   
             Добромъ нейдёшь, такъ силой уберёшься!
             Старикъ съ ума сошолъ. Родитель мой,
             Дверь заперта.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
                                 Я умираю, дѣти,
             Я это чувствую.
   
                                 АМПЕДО.
   
                                 Не покидайте насъ!
             Пройдётъ болѣзнь, пройдутъ страданья ваши.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Земная жизнь для смерти послана:
             Она преддверіе въ безсмертной жизни.
             Но поздно мнѣ давать вамъ наставленья;
             Въ дни лучшіе, довольно отъ меня
             Вы слышали совѣтовъ, и надѣюсь
             Что сѣмена не на скалу упали.
             Притомъ, въ моихъ отыщете запискахъ
             Всѣхъ дѣлъ моихъ и странствій описанье.
             Изъ нихъ увидите, какъ избѣгать
             Сѣтей коварства, двуязычной лести
             И дружбы ложной; почерпнёте въ нихъ
             Тѣ правила, которымъ тяжкій опытъ
             И горькій опытъ научилъ меня.
             Читайте ихъ: мнѣ въ юности моей
             Ни кто совѣтникомъ и другомъ не былъ.
             Какъ въ зеркалѣ, себя я вижу въ васъ;
             Такъ всѣ способности мои даны вамъ:
             Пороки, добродѣтель, слабость, умъ --
             Послушайте жь послѣдняго совѣта.
   
                                 АМПЕДО.
   
             Я, батюшка, скитаться не люблю:
             Мнѣ люба жизнь домашняя, безъ горя.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Ты тихъ, какъ мать покойница; ты старшій
             Мой сынъ, но робокъ; знаю, на моряхъ
             Опасности ты не подвергнешь жизни,
             Въ далёкіе, враждебные края
             Не увлечёшься любопытствомъ -- нѣтъ!
             Безъ скуки, безъ восторговъ, безъ боязни
             Ты любишь жить сегодня, какъ вчера.
             Но въ случаѣ опасности, найдёшь ли
             Опору и оплотъ въ самомъ, себѣ?
             Въ могилу слёгъ мой вѣрный Леопольдъ;
             Король насъ любитъ, правда, и родные
             Изъ благодарности васъ не покинутъ.
   
                                 АМПЕДО.
   
             Я ни кому не сдѣлаю вреда,
             Такъ и меня не тронутъ.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
                                           Дай-то Богъ!
             Ты, Андалозія, мой младшій сынъ --
             Ты списокъ мой: какъ я любилъ, бывало,
             Коней, охоту, соколовъ, игру,
             Такъ любишь ихъ. Ты говорилъ мнѣ часто,
             Что странствовать желаешь. Пылкій умъ
             Влечётъ тебя въ далёкіе предѣлы.
             Искусенъ ты въ ѣздѣ, ристаньяхъ, скачкахъ;
             Но есть въ тебѣ заносчивость и буйность
             Которыя всегда мнѣ чужды были.
             Я часто замѣчалъ, что ты свой умъ
             И остроту употреблять былъ долженъ
             На то лишь, чтобъ избѣгнуть отъ хлопотъ,
             Которыя поступкомъ безразсуднымъ
             Ты навлекалъ себѣ. Такъ берегись,
             Чтобъ жизнь твоя не сдѣлалась сцѣпленьемъ
             Завязокъ и развязокъ безконечныхъ.
   
                                 АНДАЛОЗІЯ.
   
             Во всѣхъ дѣлахъ, послушный гласу чести,
             Въ бояхъ и бѣдствіяхъ прибѣгну къ ней.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Послушайтесь меня -- и бойтесь дяди:
             Золъ Ниміанъ, графъ Лимозинъ. Его
             Отъ ссылки я, отъ нищеты избавилъ;
             Но есть такія чорствыя сердца,
             Что имъ любовь и благодарность чужды.
             И короля беречься должно, дѣти.
             Случись же вамъ кого-нибудь обидѣть,
             Не думайте, чтобъ огорчённый вами
             Могъ нанесённую забыть обиду.
             Нѣтъ: лучше отъ него бѣгите прочь
             И за моря и за лѣса густые.
             Я опытомъ самъ на себѣ узналъ,
             Что довѣрять врагу и съ ядовитой
             Играть змѣёй -- одно и то же.
   
                                 АНДАЛОЗІЯ.
   
                                           Должно
             Обиженныхъ беречься? но нельзя ли
             Противниковъ такъ сильно наказать,
             Чтобъ ихъ не я, они меня бѣжали?
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Большое вамъ имѣнье оставляю,
             Великолѣпный замокъ; въ сундукахъ
             Тьму золота; но что всего дороже,
             Дороже замка, острова всего,
             Лежитъ въ шкатулкѣ этой. Близкій къ смерти
             Открыть я долженъ тайну. Отоприте
             И слушайте.
   
                                 АНДАЛОЗІЯ.
   
                                 Изношенная шляпа
             И кожанный, негодный кошелёкъ!
             Какія рѣдкости! Да вы надъ нами
             Смѣётесь, батюшка.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
                                 Нѣтъ, дѣти, нѣтъ.
             Однажды я, страданьями томимъ,
             Безъ помощи, безъ пищи, безъ надежды,
             Какъ въ чудномъ снѣ, увидѣлъ свѣтлый призракъ,
             И призракъ тотъ -- была богиня счастья.
             Съ чудесными, богатыми дарами
             Она предстала мнѣ; велѣла выбрать --
             И выбралъ я богатство. И богиня
             Вручила мнѣ волшебный кошелёкъ,
             Неизчерпаемый источникъ злата.
             Вотъ онъ.
   
                                 АНДАЛОЗІЯ.
   
                       Ужель всё такъ свершилось точно?
   
                                 АМПЕДО.
   
             Да это всё на колдовство похоже!
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Богатъ моимъ чудеснымъ кошелькомъ,
             Объѣздилъ я далёкіе предѣлы;
             Опасностямъ и смерти подвергался,
             Доколѣ наконецъ второго чуда,
             Женясь уже, случайно не сыскалъ.
             Однажды я въ Египтѣ былъ; султана
             Тамъ одарилъ и съ письмами его
             Пустился въ Сирію и Палестину
             И въ Персію, до Ганга; наконецъ
             Опять пріѣхалъ къ своему султану.
             Одушевлёнъ нелицемѣрной дружбой,
             Онъ мнѣ показывалъ свои богатства
             И золото и камни дорогіе
             И всё, чѣмъ взоръ быть можетъ ослѣплёнъ.
             Гордясь моимъ притворнымъ удивленьемъ,
             Довѣрчиво онъ ввёлъ меня съ собой
             Въ уединённый, запертый покой
             И, показавъ изношенную шляпу
             Негодную и старую, сказалъ:
             "Вотъ лучшее сокровище моё.
             Надѣвъ её, назвать мнѣ стоитъ только
             Хоть близкую, хоть дальную страну
             И вдругъ туда переношусь мгновенно."
             Я удивился, онъ же засмѣялся.
             Вдругъ молніей во мнѣ блеснула мысль
             Себѣ чудесную присвоить шляпу,
             И я сказалъ, что, можетъ-быть, она
             Такъ тяжела, что и надѣть не можно.
             Тогда глупецъ мнѣ санъ её надѣлъ,
             Чтобъ доказать всю лёгкость чудной шляпы.
             Почувствовавъ её на головѣ,
             Я пожелалъ сидѣть на кораблѣ
             Моёмъ -- и тамъ мгновенно очутился.
             Подняли якори и я поплылъ.
             Волшебной шляпы испытуя силу,
             Безъ денегъ, безъ труда вездѣ леталъ,
             Въ Гренландію, по островамъ безлюднымъ,
             Въ Испанію, въ Константинополь, всюду;
             Не зналъ опасностей, не зналъ препоны;
             Всё презиралъ, всему смѣялся я.
             Простакъ потомъ давалъ мнѣ милліоны,
             Я отказалъ -- и онъ со злости умеръ.
   
                                 АМПЕДО.
   
             Ахъ, бѣдненькій!
   
                                 АНДАЛОЗІЯ.
   
                                 Зачѣмъ болталъ не кстати.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Я утомился; но прошу васъ, дѣти,
             Всю жизнь молчать о кошелькѣ и шляпѣ.
             Не открывайте жонамъ этой тайны,
             Когда Господь благословитъ васъ бракомъ,
             И, словомъ, никому: въ вѣрнѣйшемъ другѣ
             Возбудите признаньемъ вашимъ алчность.
             Ещё одно: не раздѣляйте ихъ --
             И вамъ ничто не угрозитъ бѣдою.
             Пусть полгода владѣетъ ими старшій
             И полгода меньшой. Даёте ль слово?
   
                                 АМПЕДО.
   
             Конечно такъ: благоразумно это.
   
                                 АНДАЛОЗІЯ
   
             Вы лучше знаете; пусть будетъ такъ.
   
                                 ФОРТУНАТЪ.
   
             Ну, спрячьте же. Приподымите, дѣти:
             Нѣтъ силъ привстать. Въ постель меня сведите,
             Да кликните священника и слугъ:
             Я чувствую холодной смерти руку --
             И Божій свѣтъ скрывается отъ зрака
             И рвётся духъ изъ жизненнаго мрака.

ДѢЙСТВІЕ V, ВЫХОДЪ VII.

Тюрьма.

                       АНДАЛОЗІЯ (одинъ).
   
             Гдѣ я? Куда я завлечёнъ судьбой?
             Кругомъ себя сырыя вижу стѣны
             И съ мыслями собраться не могу.
             Кто жь этотъ врагъ, гонитель мой? Зачѣмъ,
             Убивъ слугу, онъ пощадилъ меня?
             Ошибкой ли? нарочно ль? Что за цѣль?
             Вотъ лабиринтъ безъ выхода. Судьба
             Конечно бросила меня сюда
             И скудной пищею питаетъ тѣло,
             И заставляетъ измѣрять часы
             Воспоминаньями о прошломъ счастьѣ
             Затѣмъ, чтобъ я взглянулъ безстрастнымъ окомъ
             Во глубину испорченнаго сердца,
             Чтобъ жизнь здѣсь научился познавать.
             Какъ время, дарованья и богатства,
             Которыя мнѣ дало счастье, я
             Губилъ слѣпымъ тщеславьемъ! Безполезно
             Я въ мірѣ жилъ! Не толи жь былъ мой блескъ.
             Что въ зимній день, великолѣпно-хладный,
             На обнажонномъ, помертвѣломъ древѣ
             Кристальные, блестящіе зубцы?
             Не во сто ль разъ меня счастливѣй былъ,
             Свой чорствый хлѣбъ кропящій крупнымъ потомъ,
             Трудящійся надъ нивой, земледѣлецъ?
             Въ наслѣдье сыну оставляетъ онъ
             Не многое: прилежность, правоту;
             И на его смиренное наслѣдье
             Спускается небесъ благословенье --
             И счастьемъ внуковъ здоровѣетъ онъ.
             Межь-тѣмъ какъ я, бездушный, жалкій призракъ.
             Чѣмъ тѣшился? Весенней паутиной,
             Игралищемъ дыханья вѣтерковъ.
             Растаяли дары мои, какъ пѣна
             Въ рукѣ её схватившей. И, безумный,
             Прелестную преслѣдовать ты смѣлъ?
             Ты смѣлъ презрѣть её? Апостолъ новый,
             Ты требовалъ раскаянья, поста,
             А самъ что былъ? Ты, ощупью бредя,
             Считалъ себя мудрѣйшимъ изъ людей
             И что жь теперь? Признайся, не таись:
             Любовь твоя къ прелестной не простыла.
             Такъ и она тебя любила бъ также,
             Но ты былъ чуждъ высокихъ чувствъ любви.
             Ты унижалъ княжну своимъ тщеславьемъ:
             Противъ личины и она взяла
             Личину; два безжизненные трупа
             Живыми притворялись... Если бъ былъ я
             Достоинъ счастья, то и счастливъ былъ бы:
             Препятствія разрушила бъ любовь.
             И вотъ стоишь передъ стѣною жизни;
             Лѣсовъ, Полинъ и голубаго неба
             Не видишь ты, и страхъ съ тобою о-бокъ.
                                                               А. Шишковъ.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru