Сырокомля Владислав
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ВЛАДИСЛАВЪ СЫРОКОМЛЯ.

   

Рано.

             Ясно утро апрѣля и дышетъ весной;
             Заводь Нѣмана скована, ледъ подъ ногой,
                       А ужь пѣсенка жавронка льется;
             Встрепенулся онъ съ первымъ весеннимъ лучемъ,
             Взвился къ Господу въ раннемъ полетѣ своемъ
                       И съ его благовѣстьемъ несется.
             Смолкни, пѣсни не лей! Обнаженныхъ полей
                       Еще солнца лучи не согрѣли,
             Бѣдный пахарь не можетъ на нивѣ пахать...
             Для кого же и пѣть и кого ободрять?
                       Рано, жавронки, рано запѣли!
             Рано пѣть и тебѣ, вдохновенный поэтъ,
             Воскресенье изъ мертвыхъ и вешній разцвѣтъ!...
                       Гробъ Христа еще облитъ слезами,
                       И весна крѣпко скована льдами...
             Такъ оставь же ты пѣсни для будущихъ дней,
             Что отверзнутъ, согрѣютъ сердца у людей,
                       А луга увѣнчаютъ цвѣтами...
             Нынѣ-жь пѣсню прерви... Искры чистой любви
                       Душъ холодныхъ пока не согрѣли...
             Рано! Нѣкому пѣсни торжественной внять...
             Для кого же и пѣть и кого ободрять?
                       Рано началъ ты звучныя трели!...
             И пѣвучая пташка, и вѣщій!поэтъ,
             Лишь почуяли первый весенній разцвѣтъ,
                       Оба предались чарамъ созвучій,
             И, счастливы въ предчувствіи дней золотыхъ,
             Позабывъ, что зима, что не слушаютъ ихъ,
                       Заливаются трелью пѣвучей:
             "Въ сердцѣ радость цвѣтетъ! Прочь, холодный разсчетъ!
                       Замолчать намъ и силъ бы не стало!..."
             Кто-жь, пѣвцы, въ свой чередъ, кто намъ май воспоетъ?
                       Рано ваша хвала зазвучала!...
             "Нѣтъ, хвалебная пѣснь не безслѣдно звучитъ,
             Но предвѣстіемъ праздника душу живитъ,
                       Мы ужь плугъ на межѣ примѣчаемъ,
                       Издалёка его мы встрѣчаемъ,
             Мы хоронимъ зиму, а людскія сердца
             Воскресимъ, оживимъ, и по волѣ Творца
                       Свѣтлый праздникъ весны возглашаемъ...
             А не станетъ зимы -- кончимъ подвигъ и мы:
                       Тѣ, что раннія пѣсни вамъ пѣли,
             Только красное лѣто придетъ за весной,
             Сами отдыха вкусятъ отрадный покой...
                       Соловьи, продолжайте ихъ трели!
             Я же малая пташка и въ мірѣ земномъ
                       Всѣ желанія въ пѣсню излилъ я,
             Объ одномъ я пою и молюсь объ одномъ,
             Чтобъ колосья пышнѣй были въ полѣ родномъ,
                       Гдѣ подъ камушкомъ домикъ сложилъ я...
             Я молюся о теплыхъ весеннихъ дождяхъ:
             Если травы и колосъ не густы въ поляхъ,--
                       Сыщетъ ястребъ мой домикъ, о Боже!
             Пусть оратай на ниву выходитъ скорѣй:
             Знаетъ онъ, что прошу я въ молитвѣ моей,
                       И со мною помолится тоже!..."
             Такъ глашатай весны отъ души распѣвалъ,
                       Полный грёзъ и надежды счастливой.
             Хищный ястребъ, кружась, тотъ напѣвъ услыхалъ
                       И, какъ молнія, грянулъ надъ нивой.
             Перья пташки летятъ, капли крови блестятъ...
                       Вотъ и жизнь будто сонъ миновала...
             Вотъ и пахаря плугъ, но безмолвно вокругъ...
                       Рано жавронка, рано не стало!...
             "Тяжело на яву, сладко въ области сновъ,
                       Что же сердце такъ нѣжитъ и грѣетъ?
             Это пѣсня предчувствія, пѣсня безъ словъ,
             Что, возникнувъ въ душѣ, какъ таинственный зовъ,
                       Выраженья найти не умѣетъ...
             Сердце чуетъ отрадно, что близко весна,
                       Но зима холодна и сурова,
             Пѣсня въ стонущемъ вѣтрѣ, увы, не слышна
                       И въ душѣ замыкается снова...
             Но поэтъ я, и съ пѣснью, дрожащей въ устахъ,
                       Словомъ огненнымъ ледъ растоплю я...
             Я молитву спою,-- и повсюду, въ лугахъ,
             И въ жилищахъ людскихъ, и въ дремучихъ лѣсахъ
                       И цвѣты, и сердца воскрешу я!
             О, какъ сладко и самъ отдохну я въ тиши!
                       Оживу, какъ младенецъ, я снова,
             Поплыву въ челнокѣ и въ дремучей глуши
             Встрѣчу вешній разцвѣтъ, и отъ полной души
                       Брошу пахарю доброе слово...
             Тамъ пастушья свирѣль... Въ полѣ жавронка трель...
                       Оживу я для сладкихъ видѣній,
             А свобода и лѣсъ щедро звуки небесъ
                       Мнѣ дадутъ для моихъ пѣснопѣній..."
             Такъ пѣвецъ о веснѣ благодатной мечталъ.
                       Дальній вихорь же, слышавшій это,
             Снѣгомъ пылкую голову злобно объялъ
             Издыханьемъ своимъ ледянымъ оковалъ
                       Пламя жизни въ груди у поэта.
             Вотъ за гробомъ толпа, слышенъ голосъ попа,
                       И, подъ мрачнымъ покровомъ тумана,
             Всѣ бросаютъ кругомъ горсти снѣга съ пескомъ
                       На поэта, запѣвшаго рано...
   

Патріотка.

             Когда-то жила встарину молодая
             Прелестная дѣва, сердца побѣждая,
                       Какъ звѣздочка въ небѣ мила.
             Что страннаго, если и въ юномъ, и въ старомъ
             Любовь загоралась какъ будто пожаромъ
                       И сердце томительно жгла?
             Поэты и люди степенные часто,
             Сановники Попеля, можетъ быть, Пяста,
                       Придворныхъ и витязей рой,
             Какъ къ сладкому меду льнутъ мухи порою,
             Прелестной нигдѣ не давали покою,
                       Прельщаясь ея красотой,
             И хоромъ кричали: "О, чудная дѣва!
             Взгляни ты направо, взгляни ты налѣво:
                       Рабы мы подъ царствомъ твоимъ!
             За ласку твою, изъ-за милаго взгляда
             Готовы мы въ воду и въ полымя ада!...
                       Порадуй хоть словомъ однимъ!
             А если же ты (хоть и всѣ мы пылаемъ)
             Любви упоительной дѣвственнымъ раемъ
                       Кого-нибудь взыщешь изъ насъ,--
             Блаженство счастливцу, что избранъ тобою,
             Другіе-жь несчастной, покорной толпою
                       Утопятся въ Вислѣ сейчасъ!..."
             Точь-въ-точь сумасшедшіе: плачутъ, вздыхаютъ
             У дѣвы возлюбленной жизнь отравляютъ,
                       И вотъ, внѣ себя, смущена,
             Кляня всю безумную эту дружину,
             Отцу со слезами взмолилась и Сыну,
                       И Духу Святому она.
             Послала ей помощь молитва святая,
             На блѣдномъ лицѣ, красотою блистая,
                       Зардѣлось дыханье огня.
             Позвавши поклонниковъ ручкою бѣлой,
             Она къ нимъ возвысила голосъ несмѣлый:
                       "Прошу васъ послушать меня!
             Какъ мнѣ не любить васъ? Подумайте сами!
             Вы молите всѣ о любви со слезами...
                       Ужель отказать вамъ? О, нѣтъ!
             Вы такъ благородны, пригожи и статны,
             Такъ добры и нѣжны, учтивы, пріятны...
                       Вы рыцарства гордость и цвѣтъ...
             Но какъ же любить васъ, паны дорогіе?
             Теперь, вамъ извѣстно, татары лихіе
                       Въ отчизну съ огнемъ и мечомъ
             Врываются дикой, ужасной ордою,
             И кровь неповинная льется рѣкою...
                       Рѣзня и пожары кругомъ...
             А вы, въ эти дни злополучной годины,
             Защитники края роднаго, мужчины,
                       Заботитесь лишь о пирахъ...
             Не мучаясь вовсе народнымъ бездольемъ,
             Въ роскошномъ атласѣ и мѣхѣ собольемъ,
                       Валяетесь въ женскихъ ногахъ...
             Любви вамъ? Но кто же любить васъ рѣшится?
             Бездушная женщина только прельститься
                       Способна такимъ женихомъ...
             Дать руку и сердце? Что-жь будетъ съ женою?
             Вдругъ на домъ татары нахлынутъ толпою,
                       А мужъ не владѣетъ мечомъ!...
             Кто любитъ меня и отвѣта желаетъ,
             Пусть мантію сброситъ, коня осѣдлаетъ
                       И въ битву помчится стрѣлой!
             Моихъ жениховъ для побѣды достанетъ,
             Пусть на полѣ бранномъ ихъ полчище грянетъ
                       И доблестно ринется въ бой!
             Чѣмъ больше зазубринъ на шлемѣ героя,
             Кто въ шрамахъ глубокихъ воротится съ боя,
                       Хотя изувѣчатъ всего,--
             Побѣду бы только стяжалъ надъ врагами,--
             Я Богомъ клянусь и клянусь небесами
                       Любить до могилы его!..."
             Хорошенькой ножкою топнула панна.
             Восторженнымъ пламенемъ ярко, нежданно
                       Заискрились очи у ней.
             То пламя у всѣхъ отразилось во взорахъ,
             Сердца обожателей, вспыхнувъ какъ порохъ,
                       Забились быстрѣй и быстрѣй.
             Ихъ клики раздались и вправо, и влѣво:
             "И честь, и хвала тебѣ, чудная дѣва!
                       Завѣтъ да исполнится твой!"
             Всѣ мигомъ ретивыхъ коней осѣдлали,
             Накинули брони, оружіе взяли
                       И въ битву помчались стрѣлой.
             Хоть меньше въ нихъ было и силы, и мочи,
             Все-жь храбрые бились три дня и три ночи
                       И тридцать избили полковъ.
             Но дорого слава досталась героямъ:
             Отъ нихъ на землѣ, окровавленной боемъ,
                       Остался лишь рядъ мертвецовъ.
             Одинъ изо всѣхъ уцѣлѣлъ отъ сраженья;
             За павшихъ товарищей, въ ярости мщенья,
                       Онъ много враговъ поразилъ.
             Ихъ полчища трупами въ полѣ упали,
             Несмѣтныя рати въ пустыню бѣжали,
                       А многихъ онъ въ плѣнъ захватилъ,
             И плѣнниковъ замокъ построить заставилъ,
             Трофеями бранными залу уставилъ,
                       Которые въ битвѣ забралъ.
             Когда же былъ замокъ украшенъ по-пански,
             Вина закупилъ два боченка онъ въ Гданскѣ
                       И меду двѣ бочки досталъ.
             Приводитъ онъ сватовъ къ красавицѣ милой:
             "Давай же награду! Отвагой и силой
                       Враговъ истребилъ я дотла!..."
             Красавица радостью вся просіяла
             И руку героя съ любовью пожала,
                       А вскорѣ и свадьба была.
             Тьма-тьмущая тамъ пировала народа.
             И я былъ,-- попробовалъ сладкаго меда,
                       Но мнѣ неудача подчасъ:
             И медъ, и вино, что играли въ бокалѣ,
             Текли по усамъ, только въ ротъ не попали...
                       На томъ я и кончу разсказъ.
                                                                                   Л. Пальминъ.

"Русская Мысль", кн.II, 1893

   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru