Соловьев-Андреевич Евгений Андреевич
Г. Спасович о г. Мережковском

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Скриба [Е. А. Соловьев]

Г. Спасович о г. Мережковском

   Д. С. Мережковский. Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы
   С.-Пб., "НАУКА", 2007
  
   Положительно я очень рад за г. Мережковского. С тех пор у него уже не будет ни малейшего основания жаловаться на то, что им занимаются и его беспокоят лишь мелкие газетные мошки, к которым он, разумеется, не мог относиться иначе, как с подавляющим презрением. Теперь разбор его литературных прегрешений перешел в высшую инстанцию и сам "Вестник Европы" поместил о нем обширную статью В. Д. Спасовича.
   Правда, г. Спасович очень мало говорит о самом г. Мережковском. В его статье вы найдете много блестящего и интересного о Флобере, Кальдероне, Монтене, еще больше о Мицкевиче и Пушкине, наконец, целое самостоятельное исследование о достоверности записок А. Смирновой {Кстати, аргументы г. Спасовича против достоверности записок Смирновой положительно блестящи и во многом неотразимы. Он указывает массу фактических и хронологических ошибок во всем, что касается сведений о Пушкине. И больше: по его мнению, Пушкин в "Записках" не таков, каким он был в действительности. Жаль поэтому, что "Записки" вышли вторым изданием: они могут ввести в заблуждение многих, как уже ввели г-на Мережковского. -- Примеч. авт.}, но все же заглавие над каждой страницей напоминает, что г. Спасович взялся за перо с исключительной целью писать о г-не Мережковском и его книге "Вечные спутники".
   Правда и то, что в разбираемой статье г. Спасович прибегнул к методе С. Бёва. Вы, конечно, знаете, что это за метода. Заключалась она в том, чтобы хвалить писателя, но после каждой похвалы впускать в него иголку и, в конце концов, оставить о нем лишь приятное воспоминание1. И здесь г. Спасович очень одобряет г. Мережковского. Он не скупится на слова: красиво, умно, талантливо, "наводит на размышления", а рядом с этим... рядом с этим он читает ему жестокие, совершенно справедливые нравоучения и говорит, что г. Мережковский сам не знает, чего он хочет, во имя чего пишет, что любит, что ненавидит. Для писателя, выступившего в роли критика, -- так как "Вечные спутники" не что иное, как сборник критических этюдов и литературных портретов, -- такие похвалы то же самое, что бутерброд с горчицей после деликатесного тонкого ужина.
   "В психической организации г. Мережковского, -- пишет г. Спасович, -- я подметил четыре элемента: он прежде всего жизнерадостный язычник, с оттенком гордого аристократизма, он притом нервный, чувствительный галилеянин. У него есть сильный порыв к дикой свободе, к первобытному человеку. Он готов идейно, не на деле радоваться, когда вся современная цивилизация будет целиком взорвана на воздух". Прибавьте к этой характеристике ядовитое замечание, что г. Мережковский-критик совершенно не разбирается в тех материалах, которыми пользуется и, например, безусловно полагается на безусловно недостоверные записки г-жи Смирновой, и что же вы получите: жизнерадостный аристократ, язычник, проклинающий культуру во имя христианской любви и готовый аплодировать пожару всех пяти частей света, и к тому же критик, лишенный главного -- чутья достоверности. Отчего же не выразиться еще более символически? Например, в зеленом г-не Мережковском живет фиолетовая душа, испускающая коричневые звуки, производящие бледные впечатления.
   Г-н Спасович все же надеется, что г. Мережковский исправится. "Расстаюсь, -- говорит он в конце, -- с его книгою, с которой я почти ни в чем не согласен, но признаю, что она прекрасно написана, что местами она увлекательна и читается легко, наконец, что она вызывает, располагает к тому, чтобы о ней думать и много, много спорить. Будем надеяться, что со временем г. Мережковский сосредоточится, сделается последовательнее и будет представлять из себя цельное лицо, а не компанию расходящихся в разные стороны противников".
   Относительно компании расходящихся в разные стороны противников, верующих и неверующих, смиренных и гордых, готовых распростереться ниц и угрожающих, -- я уже достаточно говорил на столбцах "Новостей" и, следовательно, с этим пунктом я согласен2. Но надежды г. Спасовича я решаюсь не разделить даже в самой малой степени, и вот почему.
   Во-первых. Будет очень жаль, если г. Мережковский исправится. В настоящее время мы имеем в нем редкий экземпляр совершенно развинченного импрессиониста, писателя, живущего минутными настроениями, экстренно перелетающего от Дарвина к Карлейлю, от Толстого к Ницше, от восторга к проклятию. Неужели же это не прелесть? Ведь в Париже -- есть Жюль Леметр, хотя и более сосредоточенный, чем г. Мережковский, но тоже импрессионист чистой воды. А чем -- quart du diable {четверть дьявола (фр.).} -- мы хуже французов? Зачем где-то на чердаке в том же Париже живет Stéphane Mallarmé, где-то в Брюсселе -- Морис Меттерлинк и т. д. Г. Мережковский для нас, русских, заменяет их всех, единовременно представляя из себя их всех. Фиолетовая душа в зеленом теле, любящее сердце, спорящее с ненавидящей мыслью, жизнерадостное язычество, смешанное с христианскими слезами... повторяю, это прелесть.
   Во-вторых. Занявшись Флобером, Пушкиным и недостоверностью записок Смирновой, г. Спасович в значительной степени упустил из виду г. Мережковского. Это грустно, и, будь оно иначе, статья бы не закончилась изъявлением надежды. Нетрудно вообще видеть в г. Мережковском прежде всего неисправимого дилетанта, которому его быстрый и восприимчивый ум помогает овладевать сразу и сразу же увлекаться и теорией естественного подбора, и философией отцов церкви, а затем, драгоценный продукт восьмидесятых годов "кость от кости его и плоть от плоти его", -- может он сказать про минувшее в вечность десятилетие. Никто, как он, так рельефно не отразил в своей литературной деятельности скоропалительных скачков нервной, но совсем не настойчивой и несомненно растерявшейся интеллигентной мысли. Более холодный темперамент и иное -- естественнонаучное образование позволили другому восьмидесятнику г. Чехову сосредоточиться на своем "я не знаю, не верю, не понимаю -- я устал". Чехов дошел до точки, г. Мережковский никогда этой точки не найдет. Он не просто "аристократ", он артистически избалованный, умственный гастроном, которому на первое блюдо подавайте кающегося грешника, а на второе -- демона, проклинающего веру и любовь. В утонченности своего вкуса он доходит до виртуозности, и что же удивительного, если сегодняшний кумир Ницше завтра кажется ему пресным, а Будда -- грязным и нечистоплотным старикашкой, учение которого ей-ей скучно. Чем только не уникален г. Мережковский, начиная от народничества и кончая символизмом. И что же? Пережил ли он хотя одно свое увлечение до конца, углубился ли он хотя бы в одну систему? Дал ли он хотя одно произведение, из которого вырисовывалась бы полностью его личность? Ничего такого с ним не случилось, да и случиться не могло, потому что в его библиотеке (говорю предположительно) рядом с отцами церкви стоит Дарвин, а в душе -- оркестр всех настроений. Я не стану повторять пошлых фраз о том, что г. Мережковский "соприкоснулся с действительностью", получил действительную шишку от действительности. Бог с нею, с действительностью, -- этим магическим словцом сороковых годов, смысл которого никому не понятен. Дело не в ней, а в том, что г. Мережковский, благополучно перешагнувший роковой сорокалетний возраст, вырос в такой обстановке, когда не было ни устойчивых настроений, ни определившихся жизненных идей. Он начал петь с голоса покойного Плещеева, но быстро сообразил, что ведь это смешно, если не глупо. Он стал петь от себя, -- но в сущности все это были чужие голоса, которые он по нервной восприимчивости принимал за свои. Сказать ему -- "пойте одно", "сосредоточьтесь", "надеемся, что вы сосредоточитесь" -- то же самое, что -- виноват за поэтическую метафоpy -- посоветовать ласточке летать прямо или -- виноват за непоэтическое выражение -- флюгеру вертеться в одну и ту же сторону. Non possumus {Мы не можем (лат.).} и все тут. Предмет, которым очень увлекся бы господин Мережковский, должен бы сразу быть белым и черным, большим и малым, низковысоким, длиннокоротким, а система -- умноглупой, христиански-языческой, любящененавидящей и логически-строгонепоследовательной. Если же это так, то такое впечатление произведет на г. Мережковского нравоучение г. Спасовича по кардинальному пункту о красоте:
   "Красота в сущности тождественна с добром; в противном случае она -- уродство и извращение чувства... Любовь к заведомо недостижимой, значит -- к несуществующей красоте есть ведь только праздная прихоть, чувство без содержания, нечто похожее на свободу выбора у детерминистов по вопросу о свободе воли; любовь может быть только к возможному добру".
   Мне кажется, что г. Мережковский мало что восчувствует, прочтя эти догматические строки и ответит на них стихами своей супруги: "я хочу, чего нет на свете" и ее вопросом: "злой дух! Неужели ты непризнанный учитель великой красоты?"3.
   Красота -- добро. Это догма. Но никаких догм нет у г. Мережковского и разве злое не может быть прекрасным? "Любовь к заведомо недостижимому -- праздная прихоть!". Но разве г. Мережковский проповедует труд? "Надеемся, что он сосредоточится"! Но может ли сосредоточиться человек, выросший в умственной сумятице своей молодости, нервный дилетант и к тому же зрелый мужчина, который за тридцать два года ни на чем не успел остановиться?
  

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

   ВЕ -- журнал "Вестник Европы".
   ВИЛ -- журнал "Вестник иностранной литературы".
   ВС -- Мережковский Д. С. Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы. СПб., 1897.
   "Записки" -- Записки А. О. Смирновой. (Из записных книжек. 1826--1845 гг.). СПб.: Изд. ред. "Северного вестника", 1895. Ч. 1.
   МИ -- журнал "Мир Искусства".
   HB -- газета "Новое время".
   Опыты -- Мишель Монтень. Опыты: В 3 кн. / Изд. подгот. А. С. Бобович, Ф. А. Коган-Бернштейн, Н. Я. Рыкова, А. А. Смирнов. 2-е изд. М.: Наука, 1979. (Серия "Литературные памятники").
   ПСС17 -- Мережковский Д. С. Полное собрание сочинений: В 17 т.
   СПб.: М. О. Вольф, 1911--1913.
   ПСС24 -- Мережковский Д. С. Полное собрание сочинений: В 24 т. М.: И. Д. Сытин, 1914.
   ППМ -- Письма Плиния Младшего. Книги I--X / Изд. подгот. М. Е. Сергеенко, А. И. Доватур. 2-е изд. М.: Наука, 1984. (Серия "Литературные памятники").
   "Разговоры" -- Разговоры с Гёте, собранные Эккерманом, в пер. с нем. Д. В. Аверкиева. Ч. 1--2. СПб.: Изд. А. С. Суворина, 1891.
   РБ -- журнал "Русское богатство".
   РМ -- журнал "Русская мысль".
   РНБ -- Российская национальная библиотека (С.-Петербург).
   РО -- журнал "Русское обозрение".
   PC -- газета "Русское слово".
   СВ -- журнал "Северный вестник".
   ТГ -- "Театральная газета".
  

Скриба [Е. А. Соловьев]

Г. СПАСОВИЧ О Г. МЕРЕЖКОВСКОМ

   Впервые: Новости и биржевая газета. 1897. No 159. 12 июля. С. 2. Разд. "Литературная хроника". Подпись: Скриба.
  
   Евгений Андреевич Соловьев (псевдонимы -- Андреевич, Скриба и др.) (1867--1905), критик, историк литературы.
  
   1 ...к методе С. Бёва. ~ оставить о нем лишь приятное воспоминание. -- Автор рецензии иронизирует над нетвердостью убеждений Ш. О. Сент-Бёва, его зависимостью от громких литературных репутаций, что зачастую приводило к непоследовательности в его оценках. См. оценку, данную ему Г. Брандесом, в примеч. 4 к "Выпискам и заметкам о Монтане", с. 835.
   2 ...я уже достаточно говорил на столбцах "Новостей" и, следовательно, с этим пунктом я согласен. -- Скриба имеет в виду высказанную им в статье "Что сей сон значит? (Нечто удивительное и нравоучительное)" (Новости и биржевая газета. 1896. No 340. 9 (21) декабря. С. 2) мысль о многоликости Мережковского: "Протей, настоящий Протей! То он выступит с критической статьей, то с переводом древнегреческой трагедии, то с историческим романом. Я не говорю уже о стихах, поэмах, лирических драмах, мелких рассказах и даже ученых исследованиях (наприм., о Монтене). Очевидно, для полноты коллекции не хватает только надписей на монументы или гимнов пряникам... Но если нет надписей и гимнов -- появились зато новеллы, что и оригинально, и поразительно".
   Поводом к этому выступлению стала публикация в "Северном вестнике" двух новелл Мережковского под общим названием "Две новеллы XV века": "Наука любви. Итальянская новелла" и "Любовь сильнее смерти. Итальянская новелла" (1896. No 8. С. 89--113). Скриба обвинил Мережковского в присвоении чужого произведения. Пересказывая содержание новеллы Джованни Фиорентино, в которой Буччиоло обращается к своему профессору с просьбой научить его "науки любви", Скриба писал: "Новелла, как вы видите, из веселеньких. Но она становится еще интереснее, если сравнить ее с "Наукой любви" г. Мережковского: мы видим не только полное сходство в произведениях двух "гениев" XV и XIX столетий, но... просто буквальный перевод итальянского текста на русский". Завершая рецензию, Скриба писал: "Читая его произведения теперь уже трудно отрешиться от вопросов: "А это откуда? А то? А роман "Отверженный"?" и т. д. В романе "Отверженный", например, так много сцен, эти сцены так различны по стилю, что как-то невольно приходит в голову: нет ли и тут каких-нибудь заимствований?..". Мережковский в "Письме в ред<акцию>. (Ответ Скрибе)" объяснил ситуацию так: "<...> Текст второй новеллы, озаглавленной "Любовь сильнее смерти", принадлежит мне целиком. Что же касается рассказа "Наука любви", заимствованного у одного итальянского новелльера эпохи Возрождения, то выясненный мной контраст культурных идей и настроений в двух противоположных и преднамеренно сопоставляемых любовных новеллах, так же как некоторые введенные мною сокращения и добавления, настолько изменили внутренний эстетический строй и дух старинного текста, что я счел себя не вправе приписывать его Джиованни Фиорентино... Я не предполагал, что это заглавие, которое я продолжаю считать точным и достаточно определяющим общий характер моей работы, могло дать повод для каких-либо недоразумений" (Новости и биржевая газета. 1896. No 342. 11 (23) декабря. С. 2).
   Скриба не посчитал ответ Мережковского убедительным. В следующем выпуске газеты в рубрике "Письма в редакцию. II" он поместил заметку, в которой высказал удивление позицией Мережковского: "Оставьте, г. Мережковский. Вы лучше всякого другого знаете, что ваши слова -- пустая отговорка. Вы перевели, не указав источника -- вот и весь инцидент". Название публикации, которое Мережковский "продолжает считать правильным", Скриба также оспаривал: "Оно неправильно уже потому, что новелла Фиорентино принадлежит XIV веку" (1896. No 343. 12 (24) декабря. С. 2).
   3 ..."я хочу, чего нет на свете" ~ "злой дух! Неужели ты непризнанный учитель великой красоты?" -- Неточно цитируются стихотворения З. Гиппиус "Песня" (1893; опубл.: Гиппиус (Мережковская) З. Н. Рассказы. СПб., 1896) и "Гризельда" (1895).
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru