Скотт Вальтер
Маннеринг, или Астролог. Часть вторая

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Guy Mannering or The Astrologer.
    Перевод с французского, изданный Владимиром Броневским (1824).

   

МАННЕРИНГЪ
или
АСТРОЛОГЪ,
СОЧИНЕНІЕ
СИРА ВАЛТЕРА СКОТТА,
ПЕРЕВОДЪ СЪ ФРАНЦУЗСКАГО,

ИЗДАННЫЙ
Владиміромъ Броневскимъ.

ЧАСТЬ II.

МОСКВА.
Въ Университетской Типографіи.
1824.

   Печатать дозволяется съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи, до выпуска въ продажу, представлены были въ Цензурный Комитетъ: одинъ экземпляръ сей книги для Цензурнаго Комитета, другой для Департамента Министерства Просвѣщенія, два экземпляра для Императорской публичной Библіотеки и одинъ для Императорской Академіи Наукъ. Москва, Февраля 28 дня 1824 года. Адъюнктѣ и Кавалеръ Иванѣ Снигиревъ.
   

ГЛАВА I.

   По смерти Г. Бертрама Маннерингъ рѣшился объѣхать Шотландію и предполагалъ возвратиться въ Кипплетринганъ къ назначенному сроку продажи Елленгованскаго помѣстья. Онъ достигъ Едимбурга, заѣзжая не рѣдко и по сторонамъ; но останавливался въ одномъ только городѣ, откуда обѣщалъ другу своему Мервину писать, и тутъ извѣстился отъ него о, весьма, незабавномъ происшествіи. Мы однажды брали уже смѣлость заглянуть любопытнымъ окомъ въ его переписку, то и теперь читателямъ нашимъ, сообщимъ сіе посланіе.
   "Мнѣ весьма прискорбно, любезнѣйшій другъ, что я огорчилъ васъ, принудивъ нѣкоторымъ образомъ разсказать мнѣ приключенія, описаніе коихъ раскрыло еще неизцѣленныя раны, ваши. Мнѣ давно уже говорили, хотя, можетъ быть, и несправедливо, о томъ, что частыя посѣщенія Г. Броуна относились къ вашей дочери; но хотя бы это и была правда, такое высокомѣріе заслуживало быть наказаннымъ. Философы утверждаютъ, что въ общественномъ состояніи мы слагаемъ съ себя права, данныя намъ природою защищать себя, но съ тѣмъ однакоже условіемъ, чтобы насъ защищали законы. Когда за сторгованную вещь не получаемъ назначенной платы: то и продажа для обѣихъ сторонъ не дѣйствительна. На примѣръ: можно ли оспоривать у меня право защищать отъ вора кошелекъ мой, такъ какъ поступилъ бы въ таковомъ случаѣ дикой Индѣецъ, не знающій ни законовъ судебныхъ, ни расправъ? Когда же нападеніе производится на честь мою: то обстоятельство сіе не будетъ ли равняться тому, о коемъ я упомянулъ? Въ семъ послѣднемъ случаѣ обида, какъ бы ни была легка, для меня гораздо важнѣе намѣренія разбойника, желающаго ограбить меня на большой дорогѣ. Ежели кто нибудь захочетъ похитить мои деньги, а я не имѣю для обороны ихъ достаточныхъ средствъ или мужества, то Ланкастерскія либо Карлильскія засѣданія отплатятъ за меня грабителю; но кто посмѣетъ увѣрять въ томъ, что надлежитъ напередъ позволить себя обобрать, хотя я и въ состояніи самъ защищать себя и свое имущество, а потомъ спокойно ожидать, пока рука правосудія поразитъ виновнаго!
   "Такъ послѣ сего возможно ли требовать, чтобы я, хотя мало обиженный кѣмъ нибудь, долженъ былъ спокойно перенесть оскорбленіе, позволить запятнать навсегда мое честное имя въ глазахъ всѣхъ порядочныхъ людей, чего уже потомъ не въ силахъ будутъ, загладить двѣнадцать судей Англіи имѣющіе своимъ предсѣдателемъ Лорда Канцлера? Я не буду говорить о тѣхъ уставахъ я которые въ иныхъ отношеніяхъ осудили бы самое защищеніе моей жизни и собственности. Вообще оборона въ таковомъ случаѣ терпима и, кажется мнѣ, должна бы быть позволительнѣе тогда когда дѣло идетъ, о чести. Правдачто честное: мое имя пострадать можетъ отъ людей, коихъ, не льзя сравнивать съ разбойниками рыщущими по большимъ дорогамъ людей поведенія не помраченнаго ни малѣйшимъ пятномъ, жизни безпорочной но что до того за дѣло?-- Впрочемъ я предоставляю охотникамъ до утонченныхъ споровъ трудъ, подробно разобрать всѣ стороны сего разсужденія и удовольствуюсь замѣчаніемъ, что я далекъ отъ того, чтобы писать похвальное слово записнымъ поединщикамъ и охуждаю весьма искренно, тѣхъ, которые дѣлаются зачинщиками въ дѣлахъ, долженствующихъ запятнать честь.
   "Весьма сожалѣю о томъ, что вы вознамѣрились поселиться въ Шотландіи, но по крайней мѣрѣ тому радуюсь, что вы не забиваетесь въ отдаленнѣйшіе ея предѣлы. Отправиться изъ Девоншира въ Вестъ-мореландъ есть такое путешествіе, отъ котораго можетъ содрогнуться обитатель Восточной Индіи; но пуститься въ путь изъ Галловая или Думфрійскаго Графства, чтобы съ нами повидаться, значитъ сдѣлать шагъ на встрѣчу солнцу. Впрочемъ, ежели помѣстье, которое вы имѣете въ виду, находится, какъ я догадываюсь, по близости отъ того стараго замка, въ коемъ лѣтъ за двадцать вы играли лице Астролога, то я слишкомъ часто слыхалъ отъ васъ, какъ окрестности его прелестны; притомъ вы описывали оныя съ такимъ смѣшнымъ восторгомъ, что не имѣю никакой надежды уговоритъ васъ отказаться отъ сего пріобрѣтенія. Я однакоже надѣюсь, что добросердечный Лордъ, который хотя не ненавидитъ сплетни, но угостилъ васъ столь хорошо, еще не поглощенъ бездоннымъ океаномъ времени, и что Капелланъ, живущій у него, описанію коего я столько разъ смѣялся отъ добраго сердца, еще in rerum natura.
   "Я бы хотѣлъ, мой любезнѣйшій Маннерингъ, быть въ состояніи симъ окончить письмо мое, и не безъ принужденія рѣшаюсь продолжать оное. Полагаю возможнымъ поручиться вамъ въ томъ, что со стороны любезнѣйшей воспитанницы моей, временно ввѣренной моимъ стараніямъ, нѣтъ ни малѣйшей нескромности во всемъ томъ происшествіи, о коемъ остается мнѣ васъ увѣдомить; но мнѣ хочется только доказать вамъ, что еще заслуживаю прозваніе Прямикова, какимъ меня называли въ Коллегіи. Однимъ словомъ, вотъ въ чемъ состоитъ дѣло:
   "Дочь ваша наслѣдовала большую часть вашего характера, нѣсколько наклоннаго къ романическимъ приключеніямъ и къ оному отчасти присоединяетъ желаніе нравишься и удивлять, что болѣе или менѣе составляетъ слабость всѣхъ пригожихъ женщинъ. Она должна, по видимому, быть вашею единственною наслѣдницею, -- обстоятельство, весьма незначущее для тѣхъ, которые на Юлію смотрятъ моими глазами, но весьма сильно привлекающее всѣхъ гоняющихся за большимъ состояніемъ. Вамъ извѣстно, что я иногда шутилъ надъ ея кроткою задумчивостію, надъ охотою прогуливаться поутрамъ, когда еще никто не вставалъ, или повечерамъ при лунномъ сіяніи, когда всѣ улягутся, или въ рукахъ держатъ карты, что по моему все равно. Случай, о коемъ мнѣ должно васъ увѣдомить, равномѣрно можетъ быть обращенъ въ шутку; но для меня кажется приличнѣйшимъ, чтобы вы сами начали шутить.
   "Въ теченіи двухъ недѣль я слышалъ два или три раза весьма поздно вечеромъ, или рано поутру звуки флажолета, на коемъ наигрывалась Индѣйская пѣсенка, которую такъ любитъ ваша дочь. Я сначала подумалъ, что кто нибудь изъ служителей, любитель музыки, не могши въ теченіи дна оказывать своихъ дарованій, избиралъ время тишины у. чтобы стараться подражать звукамъ, кои могъ переняты, будучи въ передней, и слышать ихъ выходящими изъ прелестнаго горлышка Юліи. Вчера вечероліъ я долго не могъ заснуть и сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ, который подлѣ самой ея комнаты; Флажолетъ сног за послышался. На немъ кто то игралъ очень хорошо и видно,, что не ученикъ на семъ инструментѣ, Я началъ вслушиваться прилѣжнѣе, и увѣрился, что звуки неслись съ озера, лежащаго подъ нашими, окнами..
   "Не одинъ лишь яне спалъ въ то время; вы, можетъ быть, вспомните, что Миссъ Маннерингъ выбрала свою комнату именно для того, что изъ оной есть дверь на балконъ, обращенный на озеро. И такъ скоро послышался шумъ подымающагося окна, растворяющихся дверей, и скоро потомъ звукъ собственнаго ея голоса, вступившаго въ разговоръ съ кѣмъ-то, находившимся подъ ея окномъ. Это уже было не даромъ много шума {Названіе одной Англійской піесы.}. Я не могъ ошибаться, разпознавъ совершенно ея голосъ, столь тихій и столь пріятный, притомъ же и слышанный съ низу совершенно согласовался съ ея голосомъ. Но что они говорили, того никакъ не могъ разслушать. Наконецъ растворилъ я у себя окно, чтобы хотя что нибудь открыть изъ сего свиданья, похожаго на Испанскія; но, не смотря на всю осторожность, нѣкоторой шумъ, произведенный мною, встревожилъ разговаривающихъ: окна и ставни немедленно заперлись въ комнатѣ молодой дѣвушки, а шумъ отъ веселъ, разсѣкающихъ волны, возвѣстилъ мнѣ отъѣздъ другаго собесѣдника. Я даже усмотрѣлъ его челнокъ, коимъ онъ управлялъ съ отмѣнною ловкостію и проворствомъ, который по озеру плылъ такъ быстро, какъ будто на немъ находилась дюжина сильныхъ гребцовъ.
   "На другой день я, какъ будто изъ любопытства, разспросилъ нѣкоторыхъ служителей своихъ, и узналъ, что лѣсный сторожъ во время обыкновенныхъ обходовъ не рѣдко видалъ тотъ челнокъ на озерѣ подлѣ дома, и что въ немъ бывалъ одинъ только человѣкъ, игравшій на флажолетѣ. Я не смѣлъ распространять далѣе своихъ вопросовъ, опасаясь на счетъ Юліи возродить подозрѣніе въ людяхъ, у коихъ я освѣдомлялся о сихъ подробностяхъ; но на другой день поутру завелъ рѣчь за завтракомъ, какъ будто случайно о серенадѣ, данной наканунѣ, и примѣтилъ, что Миссъ Маннерингъ поперемѣнно то краснѣла, то блѣднѣла. Тогда я обратилъ разговоръ на другіе предметы, чтобы заставитъ ее подумать, что замѣчаніе мое не клонилось къ ней; но съ сего времени каждую ночь буду оставлять въ моемъ кабинетѣ огонь и не затворять въ немъ ставней, чтобы у нашего ночнаго посѣтителя отбить охоту слишкомъ близко подъѣзжать. Я долго толковалъ о теперешнихъ холодахъ, о сырости осеннихъ тумановъ, чтобы уговорить Юлію отказаться отъ ея утреннихъ и вечернихъ прогулокъ; она на то согласилась съ такимъ спокойствіемъ, которое не сообразно съ ея характеромъ, и этотъ признакъ, скажу вамъ откровенно, мнѣ не слишкомъ нравится. Свойство Юліи весьма сходно съ отцовскимъ, чтобы такъ легко отказаться отъ того, что ей нравится, ежели бы она не чувствовала, что благоразуміе принуждаетъ ее покориться необходимости.
   "Вотъ вамъ мое похожденіе, и вы теперь сами рѣшитесь по вашему благоусмотрѣнію. Добрая жена моя о томъ ничего не знаетъ. Будучи снисходительна къ слабостямъ своего пола, юна бы старалась меня уговорить не увѣдомлять васъ о семъ маловажномъ происшествіи, и употребила бы свое краснорѣчіе на убѣжденіе Миссъ Маннерингъ; но сколько оно ни сильно, когда относится ко мнѣ, своему законному предмету, но въ упомянутомъ случаѣ я боюсь однакоже, чтобы оно не произвело болѣе дурнаго, нежели хорошаго дѣйствія. Можетъ быть, что и вы найдете лучшимъ представляться вовсе незнающимъ происшедшаго и обойтиться безъ нравоученій. Юлія весьма походитъ на одного изъ моихъ лучшихъ друзей: у нее пылкое, пламенное воображеніе, представляющее ей все случающееся въ жизни сей слишкомъ въ веселомъ или мрачномъ видѣ. Впрочемъ, разсматривая со всѣхъ сторонъ, найдете ее прелестнѣйшею дѣвушкой, и столъ же умною, доброю, какъ и прекрасною. Я отдалъ ей отъ добраго сердца поцѣлуй который вы чрезъ меня переслали, и въ награжденіе за то. она хлопнула, по моей рукѣ маленькими, своими пальчиками. Убѣдительно прошу васъ возвратиться какъ, можно скорѣе, а между тѣмъ полагаться на неусыпность вамъ преданнаго":

Артура Мервина."

   P. S. "Вы, можетъ, желаете знать, не догадываюсь ли я о томъ, кто можетъ быть нашимъ ночнымъ. посѣтителемъ. Право нѣтъ. Изъ всѣхъ молодыхъ, людей, нашихъ окрестностей, которыхъ состояніе и порода могли, бы дашь право помышлять о Миссъ Юліи, я не вижу никого способнаго представлять сіе романическое лице. Но на другой сторонѣ озера, почти противу самаго, Мервинъ Галля, находится пребѣдный постоялый дворъ, служащій сборищемъ для людей всякаго состоянія. Онъ всегда наполненъ стихотворцами, комедіантами, живописцами, сочинителями, музыкантами, которые туда собираются отвсюду, чтобы въ живописныхъ его окрестностяхъ предаваться восторгамъ, бредить, декламировать и сочинять. Мы весьма дорогою цѣною платимъ за красоту здѣшнихъ мѣстъ, подвергающую насъ непріятности слышать безпрестанно около себя жужжаніе сего роя бродягъ. Ежели бы Юлія была моею дочерью, то я за нее гораздо болѣе опасался бы съ сей стороны, нежели съ другихъ. Сердце у нее великодушное и вмѣстѣ съ тѣмъ романическое; она пишетъ по шести разъ въ недѣлю къ одной изъ своихъ пріятельницъ, а иногда весьма опасно оттаскивать предметъ для выставленія въ хорошемъ видѣ чувствъ своихъ или слога. Еще разъ простите. Ежели бы я настоятельнѣе писалъ о семъ предметѣ, то оказалъ бы неуваженіе къ вашей разборчивости, а умолчавъ вовсе объ ономъ, почелъ бы свой поступокъ весьма неблагоразумнымъ."
   По полученіи сего письма Полковникъ отправилъ своего нерадиваго нарочнаго къ Г. Мак-Морлану съ должнымъ полномочіемъ для покупки Елленгованскаго помѣстья, а самъ немедленно отправился на югъ и остановился лишь по прибытіи въ замокъ Сиръ Артура, лежащій на берегу одного Вестмореландскаго озера.
   

ГЛАВА II.

   По возвращеніи Маннеринга въ Англію первымъ его попеченіемъ было помѣщеніе дочери въ одинъ изъ лучшихъ пансіоновъ для окончанія ея воспитанія; но усмотрѣвъ, что она не пріобрѣтала въ ономъ всѣхъ познаній, коими желалъ видѣть ее украшенною столь скоро, какъ требовало его нетерпѣніе, онъ чрезъ три мѣсяца изъ сего пансіона взялъ ее обратно и пригласилъ учителей ходить къ нему въ домъ. Едва имѣла она время свести вѣчную дружбу съ Миссъ Матильдою Марчмонтъ, молодою дѣвушкою у ровесницею ей, то есть имѣвшею около осьмнадцати лѣтъ. Къ ея-то вѣрнымъ очамъ отлетали на крыльяхъ почты многочисленныя письма, отправляемыя изъ Мервинъ Галля въ то время, какъ Миссъ Маннерингъ въ ономъ жила. Мы доставимъ читателямъ нашимъ нѣсколько отрывковъ изъ сей переписки коихъ чтеніе необходимо для соображенія и связи всего повѣствованія нашего.
   

Первый отрывокъ.

   Увы, дорогая моя Матильда! какое огорченіе для меня! Кажется, что нещастіе преслѣдуетъ и съ яростію гонитъ меня отъ самой колыбели моей. Заставить насъ разстаться за такой небольшой проступокъ, за ошибку противу правописанія въ одной Итальянской темѣ и за три невѣрныхъ ноты въ Паёзіелловой сонатѣ. Но это одинъ изъ поступковъ, свойственныхъ о игру моему, къ которому не знаю, болѣе ли питаю нѣжности и удивленія, нежели страха. Полученные имъ на войнѣ успѣхи привычка опровергать всѣ встрѣчающіяся ему препятствія силою своей воли, даже и тогда, когда другимъ они представляются непреоборимыми, все способствовало къ внушенію въ него постояннаго упорства, непозволяющаго ему сносить противорѣчій или снисходить слабостямъ. Правда, что въ немъ столько и добрыхъ качествъ! Знаете ли, что носится слухъ (и онъ подтверждается нѣкоторыми словами, сказанными мнѣ за тайну бѣдною моею матушкою), что онъ имѣетъ большія познанія въ наукахъ, которыя нынѣ потеряны, и посредствомъ коихъ ученые люди имѣютъ даръ предузнавать будущее? Одна мысль, любезная Матильда, о такомъ могуществѣ или дарованіи, и понятіяхъ, могущихъ замѣнять оное, не разливаетъ ли блескъ таинственнаго величія на того, кто онымъ обладаетъ? Вы ето назовете мечтательностію; но замѣтьте, что я родилась въ отечествѣ ворожбы и талисмановъ, что въ младенчествѣ моемъ была усыпляема восхитительными сказками, коими вы иначе не можете наслаждаться, какъ чрезъ посредство Французскаго перевода, лишающаго большой части ихъ прелестей. О Матильда! какъ жаль, что вы не могли видѣть глазъ моихъ Индѣянокъ, устремленныхъ съ нѣмымъ вниманіемъ на лице той, которая полустихотворнымъ языкомъ разсказывала имъ сіи восхитительныя повѣсти. Я не удивляюсь, что выдумки Европейцевъ кажутся столь холодными и безъ вкуса тѣмъ, кто видѣлъ чудесныя дѣйствія, производимыя разсказами восточныхъ жителей на ихъ слушателей!"
   

Вторый отрывокъ.

   "Тайна моего сердца вамъ открыта, моя любезнѣйшая Матильда: вамъ извѣстны чувства, сохраненныя мною къ Броуну; потому что я не могу уже сказать къ памяти его, онъ живъ, любитъ меня по прежнему, и я въ томъ увѣрена совершенно. Матушка моя позволила ему меня любить. Разсуждая о предразсудкахъ моего отца касательно чиновъ и породы, можетъ быть, что сей поступокъ неблагоразуменъ; но въ то время я была почти ребенкомъ, и отъ меня не должно было требовать болѣе разсудительности, нежели отъ той, попеченіямъ которой я ввѣрена была природою. Батюшка былъ весьма занятъ службою, я почти никогда его не видала и привыкла имѣть къ нему болѣе уваженія, нежели довѣренности. Дай Богъ, чтобы это было иначе! мы бы оба теперь были гораздо щастливѣе!"
   "Вы у меня спрашиваете, почему я не увѣдомляю моего отца о томъ, что Броунъ живъ еще, или, по крайней мѣрѣ, излѣчился отъ полученной имъ раны; что онъ матушкѣ письменно далъ знать о сведемъ выздоровленіи и надеждѣ скоро освободиться изъ плѣна. Но человѣкъ, видавшій на войнѣ столько погибшаго народа конечно весьма холодно разсуждать будетъ о несчастномъ приключеніи, почти превративъ темъ меня въ камень, когда я объ ономъ узнала; но ежели бы я и показала ему то письмо, что же вышлобъ изъ сего? Броунъ, не покинувшій видовъ, заставившихъ уже батюшку покуситься на его жизнь, гораздо болѣе нарушилъ, бы его спокойствіе, нежели увѣренность, что онъ погибъ отъ его руки. Ежели ему удалось вырваться изъ плѣна, то я увѣрена, что онъ возвратится въ Англію, и тогда еще будетъ довольно времени подумать, должно ли объявить батюшкѣ о его существованіи. Но ежели полученная мною надежда исчезнетъ, то за чѣмъ открывать ему тайну, сопряженную со столь горестными воспоминаніями? Бѣдная моя матушка столько боялась, чтобы батюшка не догадался о Броуновыхъ чувствахъ къ его дочери, что я готова думать, что вмѣсто открытія ему цѣли стараній молодаго человѣка она предпочла оставить его въ заблужденіи и показываться самой предметомъ оныхъ. Сколько, милая Матильда, я ни обязана почтеніемъ къ ея памяти, но должна отдать справедливость и отцу, сохраненному мнѣ Небомъ. Я не могу удержаться отъ заключенія, что поведеніе моей несчастной матери было опасно и для нея и для меня, и несправедливо въ отношеніи къ батюшкѣ. Но да почіетъ она въ мирѣ! Добросердечіе могло ввести ее въ заблужденіе, и не мнѣ, получившей въ наслѣдство всѣ ея слабости, можетъ принадлежать горестный долгъ поднять завѣсу, закрывающую ея погрѣшности."
   

Четвертый отрывокъ.

   "Ежели Индія есть отечество Магіи, то земля, въ которой я теперь нахожусь, есть страна романовъ. Природа не можетъ представить великолѣпнѣйшаго зрѣлища. Шумящіе водопады, скалы, коихъ вершины скрываются въ облакахъ, озера и рѣки, которыя, прохлаждая и извиваясь, представляютъ повсюду прелестнѣйшіе виды. Здѣсь видимъ уединенныя мѣста Салватора и сельскіе виды, оживотворенные Клодомъ. Я, любезнѣйшая Матильда, почитаю себя весьма счастливою, отыскавъ предметъ, коимъ могу восхищаться вмѣстѣ съ батюшкою. Онъ удивляется природѣ, какъ живописецъ или стихотворецъ, и я ощущала весьма много удовольствія, слушая, какъ онъ входилъ въ подробныя описанія причинъ и дѣйствій сихъ блистательныхъ доказательствъ ея могущества. Я бы желала, чтобы онъ поселился въ сей восхитительной странѣ; но онъ намѣренъ удалиться нѣсколько на сѣверъ, Теперь отправился путешествовать по Шотландіи, и я полагаю, что онъ тамъ ищетъ мѣста, сообразнаго съ своимъ вкусомъ, чтобы въ немъ устроить будущее наше мѣстопребываніе. Онъ, кажется, любитъ эту землю по прежнимъ воспоминаніямъ. И такъ, моя милая Матильда, когда переселюсь въ батюшкинъ домъ, то еще болѣе удалюсь отъ васъ.
   "Теперь я нахожусь въ домѣ Сира Артура Мервина, стариннаго друга батюшки. Супруга его истинно добрая женщина, отчасти кроткая, а отчасти хозяйка; но что касается до наслажденій дружества, великій Боже! то ваша Юлія столько же бы ихъ отыскала и въ Мистриссъ формальной. Вы видите, что я не забыла еще даннаго нами прозванія надзирательницѣ нашего пансіона. Что касается до Сира Артура, то онъ далекъ, весьма далекъ отъ того, чтобъ имѣть блистательныя качества моего отца. Однакоже онъ меня занимаетъ, и столько добръ, что приноравливается къ моему свойству. Онъ одаренъ здравымъ смысломъ, оказываетъ много привѣтливости и по лѣтамъ его довольно веселъ. Мнѣ пріятно водѣть его въ моихъ продолжительныхъ прогулкахъ къ самымъ водопадамъ и даже на вершины горъ, а изъ благодарности удивляться полямъ его, засѣяннымъ рѣпою и клеверомъ. Я думаю, что онъ меня почитаетъ молодою, весьма простою дѣвушкою, влюбленною въ прелести природы имѣющею нѣсколько красоты [нечего дѣлать съ этимъ словомъ; надобно будетъ его пропустить] и довольно хорошій нравъ. Я съ своей стороны соглашаюсь, что мой почтеннѣйшій пріятель можетъ хорошо судить о наружности женщины, но не могъ бы проникнуть во внутреннія чувства ея. И такъ онъ часто провожаетъ меня, не взирая на подагру, которая ему связываетъ руки и ноги, разсказываетъ мнѣ происшествія большаго свѣта, въ коемъ, по словамъ его, долго жилъ; я его слушаю, улыбаюсь, бываю весела и любезна, сколько могу, и мы другъ съ другомъ живемъ въ большомъ ладу.
   "Но, увы! любезнѣйшая Матильда! ежели бы вы не такъ исправно отвѣчали мнѣ на скучное мое болтанье, то какъ медленнымъ показалось бы мнѣ время въ семъ земномъ раю, обитаемомъ подобными двумя существами, столь кстати помѣщенными вблизи отъ красотъ природы, ихъ окружающихъ! Умоляю васъ не лѣниться ко мнѣ писать, по крайней мѣрѣ раза по три въ недѣлю! У васъ не можетъ быть недостатка въ предметахъ для письма."
   

Пятый отрывокъ.

   "Какимъ образомъ приняться за перо, чтобы увѣдомить васъ о происшедшемъ? Рука моя и сердце такъ трепещутъ, что мнѣ почти не возможно писать. Не говорила ли я вамъ, что онъ живъ, что онъ вѣренъ и что я не перестала надѣяться! Какъ же, любезная Матильда, могли вы сказать мнѣ, что возрастъ, въ которомъ мы съ нимъ разстались, заставляетъ васъ думать, что чувства, мною сохраняемыя я питаемы болѣе воображеніемъ, нежели сердцемъ? Я была весьма увѣрена въ истинѣ сихъ чувствъ и немогла ошибиться на счетъ источника ихъ. Но возвратимся къ моей повѣсти, и довѣренность къ вамъ, мой любезнѣйшій другъ, да будетъ искреннѣйшимъ и священнѣйшимъ доказательствомъ нашей дружбы.
   "Здѣсь расходятся вечеромъ весьма рано, слишкомъ рано для того, чтобы сердце мое, погруженное въ безпокойство, могло позволить мнѣ предаться отдохновенію. И такъ я обыкновенно принимаюсь за книгу и съ часъ или два читаю въ своей комнатѣ, смежной съ балкономъ, обращеннымъ на прелестнѣйшее озеро, котораго худо сдѣланный абрисъ я къ вамъ уже послала. Мервинъ Галль, будучи въ старину укрѣпленнымъ замкомъ, построенъ на берегу озера, и вода въ ономъ такъ глубока, что шлюпка можетъ подойти къ самому берегу. Вчера вечеромъ я затворила одинъ только ставень, чтобы полюбоваться, прежде нежели лягу, лучами мѣсяца, отраженными колеблющимися волнами озера. Я читала извѣстное вамъ прелестное явленіе въ Венеціанскомъ купцѣ, въ которомъ два любовника, описывая тишину прекрасной лѣтней ночи, кажется, на перерывъ другъ у друга стараются найти въ ней болѣе прелестей. Чувства, наполнявшія мое сердце, мѣшались съ производимыми симъ чтеніемъ, какъ вдругъ на озерѣ послышался звукъ флажолета. Я вамъ уже сказала, что это любимый инструментъ Броуна. Кто могъ такимъ образомъ играть на немъ ночью, хотя и прекрасною, но слишкомъ холодною, чтобы единственно удовольствіе гулять по озеру могло привлечь на оное въ такой необыкновенной часъ и въ столь позднее время года? Я подошла къ окну, слушала съ величайшимъ вниманіемъ и съ трудомъ переводила духъ. Звукъ инструмента на минуту затихъ, потомъ опять послышался, и, казалось, все приближался. Наконецъ я разобрала ту Индѣйскую пѣсенку, которую вы называли моею любимою; а вамъ извѣстно, кто меня ей выучилъ. Я тотчасъ узнала образъ его игры. Самъ ли онъ игралъ, или то были доносимые вѣтромъ до ушей моихъ звуки, возвѣщавшіе его кончину?
   "Много времени прошло прежде, нежели я осмѣлилась выдти на балконъ. Ничто въ мірѣ не заставило бы меня на то рѣшиться. Я ежели бы я не была внутренно увѣрена, что онъ еще живъ и что я съ. нимъ увижусь. Эта мысль придала мнѣ, смѣлости, и съ трепещущимъ сердцемъ я отворила окно. Тутъ увидѣла лодку, въ которой сидѣлъ одинъ только человѣкъ. О Матильда! то былъ онъ самъ; тотчасъ его узнала, не смотря на долговременную нашу разлуку, на темноту ночи, точно такъ, какъ бы вчера съ нимъ видѣлась и солнце сіяло бы во всемъ блескѣ своемъ. Не знаю, что онъ мнѣ говорилъ, не помню того, что и я ему отвѣчала; слезы прерывали мои рѣчи, -- но то были слезы радости. Залаявшая въ недальнемъ разстояніи собака заставила прекратить нашъ разговоръ. Мы разсталась, обѣщавшись сойтиться на томъ же мѣстѣ и въ такой же часъ. Но къ чему все это приведетъ? Позволено ли даже мнѣ отвѣчать на сей вопросъ? Право нѣтъ. Небо, сохранившее ему жизнь, освободившее его изъ плѣна, избавившее отца моего отъ нещастія умертвить человѣка, который бы не захотѣлъ дотронуться до волоска, растущаго на его головѣ, можетъ быть, благоволитъ оказать чудо, чтобы направить стопы мои на истинный путь и вывесть изъ лабиринта въ который я зашла. Покамѣстъ достаточно для меня оставаться при твердомъ намѣреніи поступать такъ, чтобы милая моя Матильда никогда не должна была краснѣть за свою подругу, отецъ мой за дочь свою, а любящій меня за предметъ всей его нѣжности."
   

ГЛАВА III.

   Намъ надобно будетъ снова приняться за извлеченія изъ писемъ Миссъ Матильды, чтобы показать яснѣе здравый смыслъ, умъ и похвальныя чувства коими природа одарила сію молодую Особу. Недоконченное воспитаніе воспрепятствовало совершенному развитію, ея качествъ. Весьма здравое сужденіе не было отличительнымъ свойствомъ ея матери. Внутренно почитала она супруга своего властолюбцемъ и наконецъ боялась его такъ, какъ бы онъ и въ самомъ дѣлѣ былъ тиранъ. Начитавшись много романовъ, столько полюбила ихъ, запутанность, что и въ домѣ своемъ пожелала завесть связь и изъ шестнадцатилѣтней своей дочери сдѣлать героиню романа. Ей нравились скрытные поступки и потому изъ ничего составляла она важную тайну, и трепетала однакоже при одной мысли о негодованіи, которое ощутитъ ея супругъ, узнавъ о таковомъ поведеніи. И такъ рѣшилась она на сіе дѣло единственно изъ удовольствія дѣйствовать и поступать вопреки желаніямъ своего мужа, пускалась гораздо далѣе, нежели при началѣ была намѣрена; стараясь выпутаться изъ затрудненій новыми хитростями, или проворствомъ покрыть свои заблужденія, часто попадалась въ собственныя сѣти, и опасаясь открыть намѣреніе, начатое шуткою, должна была продолжать слѣдовать по пути, съ коего желала, бы возвратиться.
   "По счастію, молодой человѣкъ, допущенный ею до короткаго обращенія и коего страсть къ ея дочери она поощряла, имѣлъ твердыя и честныя правила, сдѣлавшія сообщество его не столь опаснымъ, какъ Мистриссъ Матильда того могла ожидать. Кромѣ неизвѣстности его происхожденія, онъ былъ совершенно безпороченъ, однимъ словомъ,
   
   "Природа такъ, какъ мать, старалась
   "Внушить ему къ добру любовь;
   "Желанье славы жгло въ немъ кровь,
   "И будущность предъ нимъ блистательной являлась."
   
   Онъ однакоже былъ не въ силахъ избѣжать сѣтей, кои разставила вокругъ его Мистриссъ Маннерингъ. Ему сдѣлалось невозможнымъ не привязаться къ молодой дѣвицѣ, коей качества и красота воспламенили бы его страсть даже и не въ такомъ глухомъ мѣстѣ, какъ отдаленная крѣпость въ нашихъ Индѣйскихъ владѣніяхъ, гдѣ весьма трудно найти столько достоинствъ вмѣстѣ. Письмо Г. Маннеринга къ Г. Мервину достаточно объясняетъ слѣдствія сего, и потому мы не можемъ говорить пространнѣе, не употребивъ во зло снисхожденія нашихъ читателей.
   И такъ представимъ имъ продолженіе переписки Миссъ Маннерингъ съ ея подругою.
   

Шестый отрывокъ.

   "Я съ нимъ опять видѣлась, Матильда, и видѣлась два раза, тщетно стараясь убѣдить его представленіями о томъ, сколь опасны для меня сіи тайныя свиданія. Я уговаривала его продолжать искать счастія въ службѣ, не помышляя болѣе обо мнѣ; сказала ему, что я счастлива и покойна съ тѣхъ поръ, какъ увѣрилась, что онъ не сдѣлался жертвою мщенія батюшки. Онъ отвѣчалъ мнѣ и какъ выразить все то, что онъ мнѣ сказалъ въ отвѣтъ? Онъ оправдывалъ себя позволеніемъ матушки любить меня, старался уговорить меня соединиться съ нимъ безъ согласія моего родителя. Какой вздоръ! Нѣтъ, милая Матильда! никогда я на сіе не соглашусь, рѣшительно ему въ томъ отказала, и умѣла принудить къ молчанію. Голосъ сердца сильно за него ходатайствуетъ; не знаю, какъ мнѣ выдти изъ сего лабиринта, въ которой я вовлечена судьбою и неосторожностію бѣдной моей матушки.
   "Я столько, милый другъ, разсуждала о семъ предметѣ, что голова у меня отъ того вертится. Сначала полагала я лучшимъ во всемъ признаться батюшкѣ, онъ заслуживаетъ эту довѣренность своею безпредѣльною ко мнѣ нѣжностію. Съ нѣкотораго времени, разсматривая пристальнѣе его свойства, я нашла, что онъ дѣлается сердитымъ и вспыльчивымъ тогда только, какъ примѣтитъ, что его хотятъ обмануть, а въ семъ отношеніи много ошибался нѣкто, бывшій весьма близкимъ его сердцу; въ чувствахъ его также есть нѣчто романическое. Я часто видала, какъ повѣствованіе о какомъ нибудь великодушномъ. дѣлѣ или геройскомъ поступкѣ извлекало у него слезы, которыя никакъ не выступили бы при описаніи несчастнаго происшествія. Но Броунъ замѣтилъ мнѣ, что онъ личный его непріятель; къ тому же, неизвѣстность его происхожденія поразила бы батюшку, какъ дубиной въ голову. О Матильда! я надѣюсь, что никто изъ вашихъ предковъ не сражался въ битвахъ Пуатьерской и Азинкуртской. Безъ уваженія батюшки моего къ памяти Сира Милессъ Маннеринга я бы съ нимъ объяснилась) не имѣя и половины теперешняго страха."
   

Седьмый отрывокъ.

   "Сей часъ получила отъ васъ письмо; сколько удовольствія оно мнѣ доставило! Благодарю васъ, мой нѣжный и безцѣнный другъ, за ваши совѣты и вашу дружбу, за которыя не въ силахъ иначе заплатить, какъ только совершенною къ вамъ довѣренностію.
   "Вы спрашиваете у меня: не уже ли происхожденіе Броуна столь низко, что оно такъ не пріятно батюшкѣ? Повѣсть о немъ весьма коротка: онъ Шотландецъ; но оставшись сиротою, былъ взятъ на воспитаніе въ одинъ домъ, находившійся въ сродствѣ съ его семействомъ и поселившійся въ Голландіи. Его готовили быть купцомъ и послали еще въ самыхъ юныхъ лѣтахъ въ наши Ост-Индскія заведенія, гдѣ опекунъ его имѣлъ корреспондента; но пріѣхавъ въ Индію, онъ уже не засталъ въ живыхъ того корреспондента, и не имѣя, чѣмъ жить, долженъ былъ опредѣлиться къ одному купцу въ сидѣльцы. Загорѣлась война, и необходимость пополнить дѣйствующія войска открыла путь въ военную службу всѣмъ молодымъ людямъ, желавшимъ въ оную вступить; и такъ какъ Броунъ имѣлъ болѣе склонности служить нежели торговать, то и записался съ большою поспѣшностію. Оставивъ дорогу къ богатству, онъ пошелъ по пути къ славѣ. Остальное вамъ извѣстно. Теперь разсудите, какъ разгнѣвается батюшка, презирающій торговлю (хотя мимоходомъ будь сказано: большая часть его имѣнія пріобрѣтена въ семъ почтенномъ состояніи покойнымъ его дядюшкою) и имѣющій особенное отвращеніе отъ Голландцевъ? Какимъ образомъ приметъ онъ, когда ему сдѣлаютъ предложеніе выдать въ замужство единственную дочь отъ имени Фанъ Беестъ Броуна, воспитаннаго изъ сожалѣнія въ домѣ Фанъ Беестъ и Фанъ Бруггенъ? О Матильда! никогда онъ на то не согласится; да повѣрите ли, что и я едва ли не одинаково съ нимъ думаю? Мистриссъ Фанъ Беестъ Броунъ 1 славное имячко для вашей подруги! Боже мой! какія всѣ мы большія дѣти
   

Осьмый отрывокъ.

   "Все пропало, Матильда; никогда я не буду имѣть смѣлости въ чемъ нибудь признаться батюшкѣ. Я даже боюсь, не узналъ ли онъ моей тайны какимъ нибудь постороннимъ образомъ. Онъ конечно не поблагодаритъ меня за позднее признаніе, и я теряю и послѣднюю слабую надежду, меня поддерживавшую. Нѣсколько ночей тому назадъ Броунъ по обыкновенію подъѣхалъ озеромъ и флажолетъ увѣдомилъ меня о его прибытіи. Мы уговорились съ нимъ сходиться по сему знаку. Живописныя окрестности озера привлекаютъ отвсюду множество людей, и посему мы надѣялись, что ежели въ замкѣ и обратятъ на него нѣкоторое вниманіе" то почтутъ его за любителя природы, желающаго полюбоваться ея красотами и оживить оныя звуками музыки. Это могло бы также и для меня служить извиненіемъ, ежели бы меня увидѣли на балконѣ. Но во время послѣдняго свиданія между тѣмъ какъ мы еще договаривали о взятомъ мною намѣреніи открыться батюшкѣ, а онъ меня отъ сего отговаривалъ, вдругъ услышали мы, что потихоньку отворяется окно въ кабинетѣ Г-на Мервина, находящемся именно подъ моею комнатою; я Броуну дала знакъ удалиться, и возвратилась въ свой покой, надѣясь, что насъ не примѣтили.
   "Но, увы! Матильда, сія надежда не долго продолжалась. На другой день поутру лишь только я увидѣла Г-на Мервина за завтракомъ, то глаза его, видъ лица, полунасмѣшливый тонъ, словомъ, все меня увѣрило, что онъ видѣлъ насъ. Никогда мнѣ такъ не хотѣ лось разсердиться, но надобно было употребить нѣсколько притворства. Теперь прогулки мои ограничиваются садомъ, въ коемъ онъ можетъ безъ труда ходить, прильнувъ къ моему боку. Два или три раза замѣтила я, что онъ, разсматривая выраженіе моего лица, старался выпытать и застать меня въ расплохъ. Онъ говорилъ а Флажолетѣ, хвалился бдительностію своихъ, собакъ и злостію ихъ.; вниманіемъ, съ какимъ садовникъ, ходитъ каждый вечеръ съ. заряженнымъ ружьемъ наконецъ разсказывалъ мнѣ, что, опасаясь воровъ, ставитъ всякую ночь вокругъ дома капканы и ружья съ пружинами.. Все это имѣло одну только цѣль напугать, меня. Я бы не хотѣла, старинному другу отца моего сдѣлать невѣжливость въ собственномъ, его домѣ, но желала бы, и съ большимъ удовольствіемъ, доказать ему, что я батюшкина дочь, и Г. Мервинъ конечно въ томъ, увѣрится ежели когда, нибудь на его обеняки мнѣ вздумается отвѣчать тономъ, соотвѣтственнымъ моему характеру. Въ одномъ однакоже я весьма увѣрена, и за то ему нѣсколько благодарна, что онъ не сказалъ ни слова о семъ случаѣ Мистриссъ Мервинъ. Боже мой! сколько бы тутъ пришлось мнѣ выслушать проповѣдей объ опасностяхъ любви и непріятностяхъ ночью дышать сырымъ воздухомъ; о возможности получить насморкъ и встрѣтиться съ людьми гоняющимися за моимъ состояніемъ; о пользѣ ячной воды и плотно запертыхъ ставней! И такъ Матильда вы видите, что я не могу удержаться отъ шутокъ и тогда, какъ сердце мое наполнено горестію. Не знаю я что сдѣлалось, съ Броуномъ; опасаясь, чтобы насъ не застали, онъ не показывается болѣе на озерѣ. Трактиръ его находится на той сторонѣ напротивъ замка и въ немъ живетъ онъ подъ именемъ Давсона. Надобно признаться, что бѣдный Броунъ не весьма щастливъ въ выборѣ именъ. Не думаю я, чтобы онъ оставилъ службу; но о теперешнихъ своихъ намѣреніяхъ и видахъ онъ ничего не упоминалъ.
   "Въ дополненіе къ моему замѣшательству, вдругъ возвратился батюшка и весьма невеселъ. Изъ слышаннаго мною живаго разговора между доброю нашею хозяйкою и управительницею дома я узнала, что его ждали не прежде, какъ чрезъ недѣлю, но мнѣ показалось, что прибытіе его не удивило Г. Мервина. Онъ былъ очень холоденъ со мною, а тѣмъ отнялъ всю смѣлости въ которой я весьма нуждалась у чтобы ему открыться. Причину своего неудовольствія, которое не могъ скрыть, онъ приписываетъ неудачѣ въ покупкѣ помѣстья, которое весьма желалъ имѣть въ югозападной части Шотландіи; но я не могу повѣрить, чтобы этой одной причины достаточно было для возмущенія его равнодушія. Первый его выѣздъ былъ за озеро въ лодкѣ съ Г. Мервиномъ. Они отправились прямо въ трактиръ о коемъ я вамъ уже писала. Можете вообразить, съ какимъ безпокойствомъ ждала я возвращенія ихъ. Ежели бы батюшка узналъ Броуна, что бы изъ того вышло? Но по возвращеніи лице его не показало мнѣ никакого открытія. Я узнала что онъ намѣренъ нанять домъ по близости отъ Елленгована: это названіе той земли, которую онъ желалъ купить, и о которой столько я наслышалась, что у меня отъ нее уши болятъ. Онъ, по видимому, думаетъ, что сіе помѣстье не замедлитъ поступить въ другой разъ въ продажу."
   

Девятый отрывокъ.

   "Сей часъ видѣлась я съ батюшкою) который открылъ мнѣ то что полагаетъ нужнымъ довесть до моего свѣдѣнія. Нынѣшнимъ утромъ послѣ завтрака позвалъ онъ меня въ библіотеку. Колѣна подо мною тряслись, Матильда, и я скажу не увеличивая, что точно съ трудомъ исполнила его волю. Не знаю, чего боялась я; но съ младенчества моего привыкла видѣть все трепещущимъ при одномъ нахмуреніи его бровей. Онъ приказалъ мнѣ сѣсть, и никогда я не повиновалась столь охотно, потому что съ трудомъ могла держаться на ногахъ а самъ продолжалъ ходить по комнатѣ. Вы видѣли батюшку и конечно помните, сколь черты его выразительны. Глаза обыкновенно кроткіе дѣлаются пронзительными и огненными, ежели онъ разгнѣвается, или встрѣтитъ противорѣчіе. За нимъ также водится закусывать себѣ губы, когда естественная пылкость по обыкновенію беретъ верхъ надъ его страстями. Въ первый разъ еще по возвращеніи его изъ Шотландіи мы оставались вдвоемъ у и когда я увидѣла всѣ сіи признаки волненія, то и не сомнѣвалась болѣе въ томъ, что онъ начнетъ говорить о предметѣ, о которомъ я столь боялась, слышать.
   "Ахъ, какъ мнѣ стало лучше, когда я примѣтила свою ошибку! Кажется, что Г-нъ Мервинъ не увѣдомилъ, его о своихъ открытіяхъ, или онъ о семъ со мною не хотѣлъ объясниться.
   "Юлія! сказалъ онъ, мой повѣренный пишетъ изъ Шотландіи, что нанялъ хорошо убранный домъ со всѣми угодьями. Онъ находится въ трехъ миляхъ отъ того помѣстья, которое я намѣренъ былъ купить.
   "Тутъ онъ пріостановился и, казалось, ожидалъ моего отвѣта.
   "Всякое мѣсто, которое вы, батюшка, изберете, для меня будетъ хорошо.
   "Это такъ. Но я намѣренъ, Юлія, не оставлять васъ тамъ на всю зиму безъ общества.
   "А! подумала я въ самой себѣ, это конечно будетъ милая Мервин-Галльская парочка. Общество, которое вы мнѣ изберете, батюшка, безъ сомнѣнія будетъ мнѣ пріятно всегда.
   "Боже мой, и терпѣть не могу, чтобы эта рабская покорность простиралась столь далеко! Это хорошо показывать на дѣлѣ; но ушамъ моимъ больно слышать этотъ языкъ, напоминающій мнѣ гнусную зависимость нашихъ черныхъ Индѣйскихъ рабовъ. Однимъ словомъ у Юлія, я знаю,5 что бы не любите уединенія: и намѣренъ пригласишь одну особу, дочь недавно умершаго пріятеля моего, провести съ нами нѣсколько времени.
   "Ахъ, ради Бога, батюшка, сдѣлайте милость, не давайте мнѣ надзирательницы!" вскричала я, увлеченная страхомъ.
   "Кто вамъ говоритъ о надзирательницахъ, Миссъ Маннерингъ?ти сказалъ мнѣ батюшка полунедовольнымъ голосомъ: "это молодая дѣвушка, воспитанная въ школѣ несчастій, и которая отличнымъ поведеніемъ) надѣюсь, научитъ васъ управлять собою.
   Отвѣчать на такое замѣчаніе было бы ходишь по весьма топкому мѣсту; и такъ у насъ въ разговорѣ воспослѣдовала новая разстановка я послѣ которой я спросила: "эта дѣвушка Шотландка?
   "Да, отвѣчалъ онъ довольно сухо.
   "У нее крѣпко слышанъ Шотландскій выговоръ?
   "Кой чортъ! да развѣ вы думаете, что я хлопочу о томъ, чтобы разслушивать, кто какъ выговариваетъ на а или на о, или иначе? Я вамъ говорю не шутя, Юлія, что знаю склонность вашу къ дружбѣ, то есть охоту знакомиться, которую вы величаете этимъ названіемъ [Не тяжело ли было мнѣ ето слушать, Матильда?]. И такъ я хочу вамъ доставить случай пріобрѣсть друга, заслуживающаго сіе названіе. Въ этомъ-то намѣреніи я рѣшился пригласить ее провесть нѣсколько мѣсяцовъ въ моемъ домѣ; и надѣюсь, что она будетъ вами уважаема, такъ какъ несчастіе и добродѣтель имѣютъ права того ожидать.
   "Конечно, батюшка, А..., будущій мой другъ... рыжа ли она?
   Онъ бросилъ на меня сердитый взглядъ. Вы, можетъ быть, скажете, что сего я и стоила; но право думаю, что въ нѣкоторыхъ обстоятельствахъ злой духъ вкладываетъ мнѣ въ голову подобные вопросы. Наконецъ онъ отвѣчалъ довольно хладнокровно: она превосходнѣе васъ, моя милая, красотою, благоразуміемъ и привязанностію къ друзьямъ своимъ.
   "И вы, батюшка, думаете Я что такое превосходство хорошая рекомендація? Полноте, батюшка; я вижу, что вы слишкомъ худо принимаете мои шутки: будьте увѣрены, что кто бы ни была эта молодая дама, участіе, которое вы въ ней берете, можетъ ей ручаться въ лучшемъ пріемѣ съ моей стороны. Но скажите мнѣ, есть ли у нее какая нибудь услуга? Иначе надобно намъ о томъ подумать.
   -- "Н... ѣтъ, нѣтъ... у нее нѣтъ... собственно такъ сказать никакой услуги;... только Капелланъ, жившій у ея отца, очень хорошій человѣкъ; и я надѣюсь, что онъ согласится съ нею переѣхать.
   "Помилосердуйте, батюшка! Капелланъ!
   "Да, Миссъ, Капелланъ! развѣ это названіе для васъ ново? Не имѣли ли мы домашняго Капеллана, когда были въ Индіи?
   "Это правда, батюшка; да вѣдь тамъ вы были начальникомъ.
   "И здѣсь то же, Миссъ Маннерингъ, по крайней мѣрѣ въ семействѣ моемъ.
   "Безъ сомнѣній, батюшка! Но сдѣлайте одолженіе и скажите мнѣ, Англійской ли церкви онъ будетъ намъ читать молитвы?
   Притворная простота, съ которою я сдѣлала этотъ вопросъ, разстроила его важность.
   "Полноте, Юлія," сказалъ онъ "вы большая негодница; но я съ сердцемъ ничего у васъ не выиграю. Изъ двухъ упомянутыхъ мною особъ одна непремѣнно вамъ понравится: и вы полюбите ее, я въ томъ увѣренъ. Что касается до другаго, котораго я называю Капелланомъ, не умѣя его иначе назвать; то онъ доброй и достойный человѣкъ, но нѣсколько странный; и ежели когда нибудь дастъ вамъ охоту смѣяться, то вамъ будетъ мудрено удержаться отъ смѣха.
   "Я рада сему послѣднему, батюшка. Но скажите, пожалуйте: тотъ домъ, въ которомъ мы будемъ жить, имѣетъ ли такое же пріятное мѣстоположеніе, какъ этотъ?
   "Я опасаюсь, что онъ не будетъ по вашему вкусу. Изъ окна нѣтъ вида на озеро а музыку будете вы слышать только собственную свою.
   Это было не въ бровь, а въ самой глазъ; при семъ приступѣ я совсѣмъ лишилась присутствія духа, и не нашлась я что на сіе отвѣчать.
   Однакоже я собралась съ силами, какъ вы видѣли изъ предыдущаго разговора. Знаю, что Броунъ живъ, свободенъ и находится въ Англіи; съ такою увѣренностію я могу превозмочь всѣ страхи, всѣ препятствія. Чрезъ два или три дня отправляемся мы въ новое наше жилище. Я навѣрное скажу вамъ о томъ я какъ покажется мнѣ наша пара Шотландцевъ. У меня есть много причинъ полагать, что это два честныхъ присмотрщика, которыхъ батюшка желаетъ помѣстить въ домъ, одного въ платьѣ духовномъ, а другаго въ коротенькой юбочкѣ. Какая разница съ тѣмъ обществомъ, которое бы я желала имѣть. Лишь только доѣдемъ, то непремѣнно напишу къ моей любезной Матильдѣ, и увѣдомлю ее о томъ, что случится въ послѣдствіи съ ея лучшимъ другомъ.

"Юлія Маннерингъ."

ГЛАВА IV.

   Огромный и прекрасный замокъ Вудбурнъ, нанятый Мак-Морланомъ для Полковника Маннеринга, былъ построенъ у подошвы горы, поросшей лѣсомъ, защищавшимъ домъ отъ сѣверныхъ и восточныхъ вѣтровъ. Видъ съ передняго фасада представлялъ небольшую долину, оканчиваемую рощею, состоявшею изъ старыхъ большихъ деревьевъ, а съ противной стороны луга, простиравшіеся вдоль по рѣкѣ и видимой изъ оконъ замка. Довольно хорошій садъ, хотя посаженный по старому образцу, исправно содержанная голубятня, достаточное количество земли для домашняго обихода, дѣлали сіе жилище столь же удобнымъ, какъ и пріятнымъ.
   На немъ-то Маннерингъ рѣшился поднять свой флагъ по крайней мѣрѣ на нѣсколько времени. Хотя въ Остъ-Индіи привыкъ онъ къ Азіатской роскоши и былъ богатъ, но не большой охотникъ выставлять свое богатство, и имѣлъ слишкомъ много истинной гордости, чтобы любить чванство: а потому поставилъ домъ свой на приличную ногу деревенскому дворянину, имѣющему нѣкоторой достатокъ, но не выказывающему и не терпѣвшему пышности, которую уже и тогда называли Набобскою. Сверхъ того онъ пристально присматривался къ Елленгованскому помѣстью, не отчаиваясь его пріобрѣсть; ибо Мак-Морланъ увѣрялъ, что Глоссинъ будетъ принужденъ снова пустить оное въ продажу. Нѣкоторые заимодавцы тягались съ нимъ о правѣ оставлять за собою ту часть цѣны, которую онъ полагалъ по условію при покупкѣ не выдавать; а когда бы пришлось ее заплатить, то Всѣ думали, что у него не достанетъ на то средствъ. Ежели бы сіе случилось, то Мак-Морланъ былъ увѣренъ, что онъ охотно уступитъ за свою цѣну съ прибавкою небольшаго барыша.
   Покажется весьма страннымъ, что Маннерингъ такъ пристрастился къ мѣсту, которое видѣлъ одинъ только разъ, притомъ такъ давно и столь короткое время; но все въ ономъ происшедшее сдѣлала сильное вліяніе на его воображеніе. Казалось, что въ собственной его судьбѣ находились какія то связи съ судьбою несчастной Елленгованской фамиліи. У него было тайное непреоборимое желаніе купить ту террассу, на коей звѣзды какъ будто возвѣстили ему чрезвычайное событіе, воспослѣдовавшее съ единственнымъ наслѣдникомъ имени Бертрамовъ, и имѣвшее столь странное сношеніе съ судьбою вѣчно обожаемой имъ супруги; сверхъ того, когда мысль сія поселилась уже въ его голову: то онъ не могъ терпѣливо переносить, чтобы намѣренія его были разстроены столь негоднымъ человѣкомъ, какъ Глоссинъ. Такимъ образомъ самолюбіе соединилось съ воображеніемъ, дабы общими силами утвердить его въ намѣреніи купить сіе помѣстье, коль скоро то будетъ возможно.
   Отдадимъ однакоже и Маннерингу справедливость. Твердое его намѣреніе поселиться въ окрестностяхъ Елленгована отчасти происходило отъ желанія облегчить положеніе несчастныхъ. Оцъ зналъ, сколько общество Люси Бертрамъ для дочери его будетъ полезно. Ему извѣстно было ея благоразуміе и основательность; потому что Мак-Морланъ, взявъ съ него обѣщаніе никому того не открывать, разсказалъ, какимъ образомъ она поступила съ молодымъ Газлевудомъ. И такъ онъ бралъ въ ней искреннее участіе и весьма желалъ ей быть полезнымъ. Поселившись въ Англіи, ему казалось не весьма приличнымъ уговорить ее оставить родину, малое число друзей и жить съ чужими людьми; но въ Вудбурнѣ. Онъ могъ пригласить ее остаться на нѣсколько времени съ его дочерью безъ всякаго неудобства и не опасаясь огорчить явною зависимостію. Миссъ Бертрамъ по нѣкоторомъ колебаніи согласилась погостить нѣсколько недѣль у Миссъ Маннерингъ. Не смотря на тонкую разборчивость, съ каковою Полковникъ старался закрыть истину, она была слишкомъ умна, чтобы не почувствовать того, что главною его цѣлію было доставленіе ей убѣжища и покровительства. Въ то же время на письмо свое получила она отвѣтъ отъ родственницы ея Мистриссъ Бертрамъ, въ которомъ сія послѣдняя совѣтовала ей пріискать доброе семейство по близости отъ Киплетрингана и опредѣлиться въ домъ онаго на пансіонъ. Въ письмо вложена была небольшая сумма съ увѣреніемъ, что, не смотря на умѣренность доходовъ, она лучше желаетъ отказать себѣ въ необходимомъ, нежели оставить свою родственницу въ нуждѣ. Миссъ Бертрамъ не могла не пролить нѣсколько слезъ, читая сіе не весьма утѣшительное письмо и вмѣстѣ холодное сколько можно себѣ представишь. Она вспомнила, что эта добрая родственница при жизни ея матери провела нѣсколько лѣтъ въ Елленгованѣ, и вѣроятно въ ономъ прожила бы до смерти покойнаго помѣщика, ежели бы не имѣла счастія получить наслѣдства, приносившаго четыреста фунтовъ годоваго дохода {Около десяти тысячъ рублей.}, что привело ее въ состояніе оставить домъ, въ коемъ была принята со всевозможнымъ гостепріимствомъ. Люси весьма хотѣлось отослать назадъ бездѣлку, извлеченную отъ старой госпожи гордостію, боровшеюся со скупостію; но подумавъ немного, она рѣшилась написать къ ней, что принимаетъ полученное ею въ видѣ займа, который постарается въ скоромъ времяни ей возвратить. Она также просила у нее совѣта на счетъ приглашенія, сдѣланнаго Полковникомъ Маннерингомъ, и получила отвѣтъ съ первою почтою; потому что Мистриссъ Бертрамъ опасалась, чтобы неосновательное сужденіе (слова, употребленныя ею въ письмѣ) не заставило Миссъ Люси отказаться отъ предложенія и быть въ тягость своимъ роднымъ. Слѣдовательно Миссѣ Бертрамъ не оставалось ничего инаго, какъ согласиться или обременять собою достойнаго Мак-Морлана, болѣе великодушнаго, нежели богатаго. Семейства) приглашавшія ее къ себѣ во время кончины ея отца, объ ней болѣе не помышляли, радуясь, что она не согласилась на ихъ предложенія, или, показывая неудовольствіе за предпочтеніе, оказанное ею дому Г. Мак-Морлана.
   Положеніе Даминуса Сампсона было бы прежалкое, ежели бы участвовавшій въ Миссѣ Бертрамъ былъ кто иной, а не Маннерингъ, имѣвшій пристрастіе ко всему странному. Узнавъ отъ Мак-Морлана о его поступкахъ съ дочерью своего благодѣтеля, онъ сталъ почитать его еще болѣе. Полковникъ освѣдомился, сохранилъ ли онъ свою удивительную молчаливость, составлявшую прежде отличительную его черту, и получивъ въ отвѣтъ, что онъ все таковъ же, "скажите, пожалуйте, Г. Сампсону," написалъ онъ къ Г. Мак-Морлану "что мнѣ нужна будетъ его помощь для составленія описи, приведенія въ порядокъ библіотеки дядюшки моего, Епископа, которую по приказанію моему отправятъ къ намъ моремъ. Мнѣ надобно будетъ также переписать и устроить много бумажныхъ дѣлъ. Назначьте ему приличное жалованье и похлопочите о томъ, чтобы его одѣть попристойнѣе и привесть въ Вудбурнъ вмѣстѣ съ молодою его воспитанницею."
   Честный Мак-Морланъ принялъ сіе порученіе съ большимъ удовольствіемъ; но приказаніе одѣть поопрятнѣе Доминуса его немало затруднило. Онъ осмотрѣлъ внимательно, и ясно увидѣлъ, что одежда Сампсона была въ самомъ жалкомъ состояніи. Дать ему денегъ и сказать, чтобы онъ заказалъ себѣ на нихъ новое платье, было бы доставить ему средство нарядиться пресмѣшнымъ чудакомъ; потому что, ежели, по какому нибудь необыкновенному случаю, Сампсонъ принужденъ былъ перемѣнить часть своей одежды: то выборъ всегда дѣлался съ такимъ отмѣннымъ вкусомъ, что всѣ деревенскіе мальчишки по нѣскольку дней за нимъ гонялись, пока не приглядятся къ новому его убранству. Съ другой стороны его можно было огорчить, приведши портнаго и приказавъ снять съ него мѣрку, какъ съ ребенка, отправляемаго въ школу. Онъ рѣшился наконецъ посовѣтоваться съ Миссою Бертрамъ и попросить ее взять на себя сей тяжелый трудъ, и получилъ въ отвѣтъ, что она не въ состояніи дать своего мнѣнія о мужскомъ платьѣ; но что впрочемъ ничего нѣтъ легче, какъ переодѣть Доминуса.
   "Въ Елленгованѣ, сказала она "когда батюшка хотѣлъ какую нибудь часть одежды Г. Сампсона уволить въ отставку, то по приказанію его человѣкъ входилъ въ комнату До минуса во время его сна, -- а онъ спитъ такъ крѣпко, какъ сусликъ, -- клалъ новое платье на мѣсто стараго, и мы ни разу не замѣтили, чтобы онъ обратилъ хотя малое вниманіе на такой обмѣнъ."
   И такъ Мак-Морланъ призвалъ къ себѣ искуснаго портнаго, который, посмотрѣвъ пристально на Доминуса, не снимая мѣрки, взялся сдѣлать ему двѣ пары полнаго платья, одну чернаго, а другую цвѣта воронова глаза я и увѣрилъ, что онѣ придутся на него такъ хорошо, какъ только можетъ быть одѣтъ человѣкъ столь страннаго сложенія.
   Когда портной принесъ новое платье, то Мак-Морланъ придумалъ весьма благоразумно произвесть предполагаемый обмѣнъ постепенно, и потому приказалъ вечеромъ унесть важнѣйшую часть его стараго платья, а на мѣсто оной положить новую. Видя, чтэ это сошло съ рукъ совершенно хорошо, на другой и на третій день такимъ же образомъ были обмѣняны и жилетъ и кафтанъ. Когда же онъ совсѣмъ переобразился и въ первый разъ въ своей жизни одѣлся въ полное платье, совершенно новое: то замѣтили, что Доминусъ, казалось, изъявлялъ нѣкоторое удивленіе, и былъ нѣсколько въ замѣшательствѣ. На лицѣ его увидѣли странное выраженіе, начертывавшееся особенно тогда, когда онъ взглядывалъ то на полы своего кафтана, то на колѣни штановъ, на коихъ тщетно искалъ какого нибудь знакомаго, стараго пятна, или по черному сукну заплату, заштопанную синею ниткою, похожею на вышитой узоръ; тогда старался онъ обратить свое вниманіе на какой нибудь предметъ, пока съ помощію времени платье не представляло ему болѣе ничего страннаго. Единственное замѣчаніе, когда-либо имъ сдѣланное на счетъ сего, было то, что воздухъ Капплетринганской, повидимому, полезенъ для платья; и что его одежда казалась ему столь же новою, какъ будто бы онъ надѣлъ оную въ первый разъ для того, чтобы говорить проповѣдь предъ выпускомъ.
   Когда Г. Мак-Морланъ сообщилъ Доминусу предложеніе, которое Полковникъ поручилъ ему сдѣлать, то онъ взглянулъ на Миссъ, Бертрамъ съ страхомъ и недовѣрчивостію, подозрѣвая, что сіе приглашеніе имѣло цѣлію разлуку ихъ; но когда узналъ, что и она переѣдетъ жить въ Вудбурнъ: то, всплеснувъ сухими руками, поднялъ ихъ къ небу съ восклицаніемъ на подобіе Африта въ сказкѣ о Калифѣ Ватекѣ. Послѣ этой чувствительной вспышки онъ снова успокоился и не хлопоталъ болѣе ни о какихъ подробностяхъ.
   Положено было, чтобы Гнъ и Мистриссъ Мак. Морланъ переѣхали и заняли Вудбурнъ за нѣсколько дней до прибытія Полковника, дабы тамъ все привесть въ порядокъ и устроить до пріѣзда семейства Маннерингова. И такъ они отправились туда въ первыхъ числахъ Декабря.
   

ГЛАВА V.

   Насталъ день, въ которой ожидали въ Вудбурнъ Полковника Майяеринга съ его дочерью. Приблизился часъ ихъ прибытія, и каждый изъ небольніаго общества, бывшаго въ замкѣ, былъ занятъ особеннымъ образомъ. Мак-Морлану естественно желалось получить довѣренность и хожденіе по дѣламъ человѣка, пользующагося: богатствомъ и уваженіемъ. Пріобрѣтенное имъ познаніе сердца человѣческаго показало ему, что Маннерингъ, хотя добрый и великодушный, однакоже имѣлъ слабость желать, чтобы малѣйшія его приказанія были исполняемы съ совершенною точностію и исправностію, и потому тщательно осматривалъ, все ли бььло расположено по желанію и приказаніямъ Полковника, и бѣгалъ по всему дому отъ чердака до конюшни. Занятія Мистриссъ Мак-Морланъ не были столь обширны; она ходила изъ столовой на кухню, а изъ кухни до комнаты ключицы; весь ея страхъ состоялъ въ томъ, что поздное прибытіе ожидаемаго хозяина испортитъ весь обѣдъ и дастъ дурное мнѣніе объ ея экономическихъ дарованіяхъ, Даже Доминусъ, вышедшій изъ обыкновеннаго состоянія беззаботнаго спокойствія, раза два выглянувъ въ окно, посмотрѣлъ на дорогу, и сказалъ: да отъ чего же они такъ долго не ѣдутъ? Люси, спокойнѣйшая изъ всѣхъ, предавалась задумчивости; она ввѣряла себя покровительству, даже, можно сказать, благоволенію чужаго человѣка, въ пользу коего предупреждало ее съ хорошей стороны все до того видѣнное или ей извѣстное, но коего однакоже она знала несовершенно: слѣдовательно минуты ожиданія казались ей продолжительными и тягостными.
   Наконецъ послышался шумъ колесъ и топотъ лошадей. Прибывшіе напередъ слуги выскочили для принятія своего господина и барышни съ поспѣшностію и видомъ важноспіи, почти встревожившими Люси, не видавшую никогда общества и не знавшую обращенія такъ называемаго большаго свѣта. Мак-Морланъ пошелъ встрѣтить пріѣзжихъ у дверей и чрезъ нѣсколько минутъ они вошли въ залу.
   Маннерингъ, пріѣхавшій по обыкновенію своему верхомъ, велъ дочь подъ руку. Она была средняго роста, даже почти малаго, но имѣла станъ совершенный; глаза ея были черные и огненные, а темные волосы прибавляли блеску къ ея живымъ и умнымъ чертамъ, въ коихъ можно было найти отчасти гордость, нѣсколько робости, много лукавства и нѣкоторое расположеніе къ насмѣшливости. Я не буду ее любить, было слѣдствіемъ перваго взгляда Миссъ Бертрамъ; а вторый заставилъ ее подумать: однакоже я думаю, что и полюблю ее.
   По причинѣ холоднаго времени года Миссъ Маннерингъ была окутана мѣхомъ до самаго подбородка. На Полковникѣ надѣтъ былъ просторный сертукъ; онъ вѣжливо поклонился Мистриссъ Мак-Морланъ, а дочь его присѣла ей по модѣ, но не довольно низко, чтобы привесть ее въ нѣкоторое затрудненіе. Послѣ сего Маннерингъ подвелъ дочь свою къ Миссъ Бертрамъ, и взявъ ласково и почти съ родительскою нѣжностію, ея руку, "Юлія!`f сказалъ онъ "вотъ молодая дѣвица, которую, я надѣюсь, наши добрые друзья уговорили погостить у насъ столько, какъ ей будетъ возможно. Я почту себя весьма щастливымъ, ежели вы пребываніе въ Вудбурнѣ сдѣлаете для Миссъ.Бертрамъ столь же пріятнымъ, какъ мнѣ было весело въ Елленгованѣ, когда ея батюшкѣ угодно было обласкать меня. Юлія поклонилась новой своей пріятельницѣ и пожала ей руку. Тогда Маннерингъ обратился къ Доминусу, съ самаго ихъ пріѣзда не перестававшему кланяться, шаркая ногами, и сгибая спину, какъ автоматъ, повторяющій одинаковое движеніе до тѣхъ поръ, пока остановится пружина, приводящая его въ движеніе. "Вотъ" сказалъ онъ своей дочери "добрый мой другъ Гнъ Сампсонъ и бросивъ на нее суровый взглядъ, чтобы унять замѣченное въ ней желаніе смѣяться, отъ котораго и самъ удерживался съ великимъ трудомъ: "ему то" прибавилъ онъ "угодно взять на себя трудъ привесть мои книги въ порядокъ, когда ихъ привезутъ: и я надѣюсь получить значительную пользу отъ его глубокихъ познаній.
   -- Я не сомнѣваюсь, батюшка, въ томъ, что мы сему господину будемъ обязаны; а чтобы благодарности моей дать Министерской видъ, я могу его увѣрить, что онъ произвелъ надо мною такое впечатлѣніе, которое я въ жизнь мою не забуду. Но перестанемъ. Миссъ Бертрамъ, примолвила она поспѣшно, видя что отецъ ея начиналъ морщиться, -- мы довольно далеко проѣхались; прошу васъ извинить меня, и позволить пойти въ мою комнату, переодѣться къ обѣду.
   Послѣ сихъ нѣсколькихъ словъ всѣ разошлись, кромѣ До минуса, не имѣвшаго понятія о томъ, чтобы надобно было одѣваться и раздѣваться, кромѣ какъ вставая поутру и ложась вечеромъ. Онъ остался и жевалъ какое-то математическое доказательство, пока всѣ опять собрались въ гостиную, и изъ оной перешли въ столовую.
   По прошествіи дня, Маннерингъ хотѣлъ поговорить съ дочерью своею наединѣ.
   -- Ну что, Юлія! какъ вы думаете о нашихъ гостяхъ?
   -- О! безъ памяти люблю Миссъ Бертрамъ; а что касается до другаго, то онъ рѣдкій чудакъ... Вы согласитесь въ томъ, батюшка, что никто безъ смѣха не можетъ на него смотрѣть.
   -- Однако же, Юлія, надобно, чтобы это такъ было, пока онъ остается въ моемъ домѣ.
   -- Боже мой! батюшка, да даже слуги не могутъ по крайней мѣрь не улыбаться.
   -- Такъ они могутъ оставить мою ливрею и потомъ въ волю нахохотаться; Г. Сампсонъ, человѣкъ честный и уважаемый мною за свое добродушіе, и, могу прибавить, за великодушное его свойство.
   -- О! что касается до его великодушія, то я въ немъ и не сомнѣваюсь. Онъ ложки щей не можетъ донести до рта, не подѣлившись со всѣми своими сосѣдями.
   -- Юлія, вы никогда не исправитесь! Но помните, что веселость вашу съ этой стороны надобно столько ограничить, чтобы она не могла оскорблять сего достойнаго человѣка, или дружбы къ нему Миссъ Бертрамъ. Нанесенное Сампсону униженіе будетъ для нее гораздо чувствительнѣе сдѣланной ей личной непріятности. Теперь добрый вечеръ, моя милая. Но помните, что въ свѣтѣ есть многое, заслуживающее гораздо болѣе посмѣянія, нежели простота и неловкость.
   Спустя два дни Г. и Мистриссъ Мак-Морланъ оставили Вудбурнъ, простившись съ молодою своею пріятельницею съ величайшею ласковостію.
   Въ то время каждый такъ обжился въ домѣ, какъ будто въ немъ давно находился. Полковникъ былъ пріятнымъ образомъ удивленъ, узнавъ, что Миссъ Бертрамъ говорила по италіянски и по Французски совершенно: чемъ была обязана неутомимымъ стараніямъ молчаливаго Сампсона; что же касается до музыки, то она знала едва первыя начала. Новая ея пріятельница взялась давать ей уроки въ оной, а Люси наоборотъ пріучала ее гулять пѣшкомъ, ѣздить верхомъ и не бояться жестокаго холода. Онѣ вмѣстѣ и учились и забавлялись. Маннерингъ старался выбирать для нихъ книги, соединявшія пріятное съ полезнымъ; а такъ какъ онъ читалъ съ большимъ вкусомъ, то собравшееся въ замкѣ общество и не замѣтило, сколь долги зимніе вечера.
   Вскорѣ начались посѣщенія: Вудбурнъ сдѣлался привлекательнымъ для сосѣдей по многимъ причинамъ. Изъ посѣтителей лучшихъ семействъ Полковникъ былъ въ состояніи избрать тѣхъ, кои согласовались съ его вкусомъ и обычаемъ. Карлъ Газлевудъ явился къ нему не изъ послѣднихъ, и заслужилъ уваженіе его и дружбу. Онъ съ совершеннаго согласія своихъ родителей часто ѣзжалъ въ замокъ. Кто знаетъ, думали они, что произойдетъ отъ сихъ посѣщеній? Прекрасная Миссъ Маннерингъ, съ состояніемъ Набоба завидная невѣста, ослѣпленные такимъ предположеніемъ, они вовсе потеряли свой времянной страхъ, что сынъ ихъ можетъ неосновательно влюбиться въ Люси Бертрамъ, дѣвушку, не имѣвшую ни одного шилинга, и у которой вмѣсто всякаго приданаго, было только хорошее происхожденіе, пригожее личико, и отличныя свойства. Маннерингъ былъ гораздо благоразумнѣе: почитая себя за опекуна Миссъ Бертрамъ, онъ хотя и не полагалъ необходимымъ прервать всякое сообщеніе между ею и молодымъ человѣкомъ, приличнымъ ей со всѣхъ сторонъ, кромѣ, состоянія, но положилъ оному приличную мѣру, такъ, что между ими. не могло, произойти не только прочной связи, но даже и никакого объясненія, пока молодой человѣкъ, непознакомится поболѣе со свѣтомъ, и не достигнетъ, того возраста, когда будетъ въ состояніи сдѣлать самъ выборъ, отъ котораго зависитъ щастіе всей жизни,
   Между тѣмъ, какъ прочіе? Жители Вудбурна проводили время такимъ образомъ, Доминусъ Сампсонъ душею и тѣломъ занялся установленіемъ книгъ, составлявшихъ библіотеку покойнаго. Епископа; Онѣ были пересланы изъ. Ливерпуля моремъ; а изъ. порта, въ, коемъ, ихъ выгрузили, перевезены въ Вудбурнъ на тридцати или сорока повозкахъ. Не возможно описать ощущенной имъ радости при видѣ безчисленнаго множества ящиковъ, въ коихъ онѣ были уложены. Онъ заскрипѣлъ зубами, какъ людоѣдъ, вытянулъ руки къ верху, какъ корабельныя мачты, и громогласно воскликнулъ: удивительносъ! раздавшееся по всѣмъ комнатамъ замка. Никогда, говорилъ онъ, не видалъ я такого множества книгъ, кромѣ какъ въ Университетской Библіотекѣ. А теперь сдѣлался самъ распорядителемъ сего огромнаго собранія, каковое достоинство возвышало его въ собственномъ мнѣніи почти до степени академическаго Библіотекаря, котораго онъ почиталъ величайшимъ и щастливѣйшимъ человѣкомъ на землѣ. Восторги его вовсе не умалились по осмотрѣніи наскоро бывшаго въ ящикахъ; правда, что онъ откинулъ на сторону съ видомъ презрѣнія нѣкоторыя новѣйшія изданія, по части Словесности, какъ то поэмы, театральныя сочиненія, разныя записки, и не могъ удержаться, чтобъ не произнесть гласомъ оракула: вздоръ! но большая часть была совсѣмъ инаго рода. Покойникъ имѣлъ глубокія познанія и былъ весьма ученый Богословъ. Онъ наполнилъ полки своей библіотеки огромными книгами, носившими почтенные признаки древности.
   Тутъ были книги духовныя, прѣнія Богослововъ, полиглоты, писанія Святыхъ отцевъ, проповѣди (изъ коихъ одной достало бы проповѣднику нашего времени на цѣлую дюжину), разсужденія древнихъ и новѣйшихъ сочинителей о всѣхъ наукахъ, лучшія и самыя рѣдкія изданія древнихъ писателей: вотъ надъ чемъ взоры Доминуса останавливались съ восторгомъ. Съ величайшимъ вниманіемъ началъ онъ дѣлать имъ опись, выводя каждую букву съ такимъ стараніемъ, съ какимъ любовникъ пишетъ къ своей любовницѣ въ день С. Валентина {День Святаго Валентина составляетъ одну изъ прелестнѣйшихъ статей Пустынника, издаваемаго Господиномъ Жуи, и вѣроятно извѣстенъ большей части нашихъ Читателей: а потому мы избавимъ ихъ отъ подробнѣйшаго описанія его.}. Потомъ рядомъ съ другими устанавливалъ на назначенную имъ полку съ такою осторожностію, какъ бы японскій фарфоръ; но не смотря на всю его ревность, работа сія шла не весьма скоро. Частовзобравшись на лѣстницу для помѣщенія книги на верхнюю полку, ему случилось оную развернуть; и занимательное чтеніе удерживало его въ. семъ положеніи до тѣхъ поръ, пока не приходилъ человѣкъ дернуть его за полу кафтана, и доложить ему что кушанье готово.. Тогда шелъ онъ въ столовую я начинивалъ просторную глотку кусками въ три пальца толщины: на дѣлаемые ему вопросы отвѣчалъ на удачу да или нѣтъ у и тотчасъ послѣ обѣда поспѣшно уходилъ въ библіотеку, въ коей велъ блаженную жизнь..
   И такъ, когда главныя лица нашей повѣсти наслаждаются благополучіемъ и спокойствіемъ, дѣлающими ихъ нея столь занимательными для нашихъ, читателей, мы ихъ. на минуту позабудемъ, и займемся человѣкомъ, коего по сіе время знаемъ. только по имяни, и совершенно заслуживающимъ участіе, внушаемое неизвѣстностію, и нещаетіемъ.
   

ГЛАВА VI.

   Броунъ (я не могу рѣшишься написать, цѣлое сіе троекратно нещастливое имя) былъ съ. самаго" младенчества игралищемъ, судьбы; но природа одарила его; душевною силою, достаточною для перенесенія нещастія, какъ бы оно не было велико. Онъ былъ отмѣнно статенъ, силенъ и дѣятеленъ. Черты его, не бывъ совершенно правильными, показывали умъ и веселость; а когда лице его оживлялось, то имѣло истинно привлекательное выраженіе. Обхожденіе показывало военнаго человѣка; званіе, въ которое вступилъ по выбору и по желанію. Полковникъ, заступившій мѣсто Маннеринга, поспѣшилъ загладить несправедливость, въ коей предубѣжденія отца Юліи содѣлали его виновнымъ противу сего молодаго человѣка, и доставилъ ему чинъ Капитана. Но сіе производство воспослѣдовало уже послѣ отъѣзда Маннеринга, потому что Броунъ до того времени оставался въ плѣну. Вскорѣ послѣ того полкъ его возвратился въ Англію, и по пріѣздѣ первое стараніе Капитана было освѣдомиться о мѣстопребываніи прежняго своего Полковника. Узнавъ, что онъ находился въ Вестмореландѣ у Сиръ Артура Мервина, немедленно отправился туда съ намѣреніемъ увидѣться съ Юліею. Онъ не полагалъ себя обязаннымъ сохранять какое либо уваженіе къ Полковнику по тому, что, не зная всего того, что ему было внушено противу его неблагопріятнаго, почиталъ его тираномъ, который власть свою употребилъ во зло, лишилъ его заслуженнаго производства и придирался, чтобы наказать его за частыя посѣщенія, коими дѣвушка вовсе не обижалась" а мать была даже довольна. И такъ онъ рѣшился не терять мужества прежде отказа самой Юліи, и почиталъ полученную имъ рану и плѣнъ, воспослѣдовавшій отъ оной, достаточными причинами къ увольненію отъ всякаго почтенія къ Полковнику. Читателямъ нашимъ извѣстно, до какой степени ему удалось въ его намѣреніяхъ, пока, по нещастію, Г. Мервинъ не открылъ ночныхъ посѣщеній его.
   Послѣ сего непріятнаго обстоятельства, Капитанъ оставилъ трактиръ, въ коемъ жилъ подъ имянемъ Давсона: а потому всѣ старанія Маннеринга, открыть дававшаго серенады на озерѣ, остались тщетными. Онъ однакоже рѣшился найти новое средство опять увидѣться съ Юліею, и тогда только оставить намѣренія, когда она сама отниметъ у него послѣдній лучь надежды. Миссъ. Маннерингъ не имѣла даже силы скрыть отъ него внушаемое имъ чувство, а отъ того постоянство и надежда его увеличились. Но читателю можетъ, пріятнѣе будетъ узнать, отъ него самого о его мнѣніи и намѣреніяхъ. И такъ мы представимъ отрывокъ изъ письма, писаннаго имъ къ Капитану Деласерру, Швейцарскому уроженцу, служившему съ нимъ въ одномъ полку и бывшему лучшимъ его другомъ и повѣреннымъ.
   

Отрывокъ

   "Не медлите писать ко мнѣ, любезнѣйшій Деласерръ: подумайте, что черезъ васъ только я могу узнавать о томъ, что дѣлается въ. нашемъ, полку. Мнѣ. любопытно знать, чѣмъ кончился военный судъ надъ Айреромъ и произведенъ ли въ Маіоры Елліотъ. Хотѣлось бы также мнѣ узнать удачно ли вербуютъ новыхъ рекрутъ и привыкаютъ ли наши молодые офицеры къ полковой жизни. Что касается до добраго нашего друга, Подполковника, то у васъ не буду о немъ спрашивать. Проѣзжая черезъ Ноттингамъ, имѣлъ я удовольствіе видѣть его посреди семейства. Какое щастіе, Филиппъ, для насъ бѣдняковъ, что мы можемъ наслаждаться небольшимъ разстояніемъ между смертію и трудами по службѣ нашей, ежели избавимся отъ болѣзней, огня и меча! Старый отставный солдатъ всегда любимъ и уважаемъ. Онъ иногда и ворчитъ, но это ему прощается. Ежели лѣкарь, законоискусникъ, человѣкъ духовнаго званія пожалуются на недостаточные доходы, или на неполученіе повышенія: то разомъ восемь голосовъ ему закричатъ, что онъ заслуживаетъ то своею неспособностію. Но пусть самый глупый старый служивой начнетъ въ третій разъ разсказывать исторію объ осадѣ, сраженіи, или какую нибудь другую усыпительную повѣсть: то его навѣрное будутъ слушать со вниманіемъ. О немъ сожалѣютъ и ропщутъ вмѣстѣ съ нимъ, когда потрясая сѣдыми волосами, онъ съ негодованіемъ говоритъ о молодыхъ людяхъ, его обошедшихъ. И мы съ вами, Деласерръ, будучи оба иностранцами (потому что когда бы и могъ доказать, что я Шотландецъ, то много, много ежели Англичанинъ назоветъ меня землякомъ), можемъ похвалиться, что обязаны своимъ производствомъ самимъ себѣ, и остріемъ меча пріобрѣли то, что другіе получаютъ посредствомъ денегъ или покровителей. Я всегда удивлялся премудрости Англичанъ. Они поставляютъ себя выше всѣхъ другихъ народовъ, коимъ оказываютъ презрѣніе, но не запираютъ заднихъ дверей, чрезъ которыя мы иностранцы, по ихъ мнѣнію не столь одаренные природою, можемъ пробираться и потомъ пользоваться съ ними одинаковыми выгодами. Они уподобляются нѣкоторымъ образомъ ловкому трактирщику, который хвалитъ вкусъ и запахъ кушанья, коимъ весьма радъ прислужиться всему обществу. Однимъ словомъ, вы, принужденные гордостію вашей фамиліи, а я жестокою моею участію содержать себя службою, мы съ удовольствіемъ воспоминаемъ, что въ Великобританской службѣ, ежели и не достигнемъ такого повышенія, какъ бы желали: то сіе произойдетъ не отъ того, чтобы дорога намъ была преграждена; но по тому, что мы не имѣемъ способовъ заплатишь за право повышенія. И такъ, вы можете уговорить нашего маленькаго Вейхселя вступить къ намъ въ товарищи, скажите ему ради Бога, чтобы онъ удовольствовался покамѣстъ покупкою Прапорщичьяго мѣста, былъ бы остороженъ, исполнялъ свои обязанности, и полагался въ разсужденіи производства на судьбу.
   "Теперь, я думаю, вы умираете отъ любопытства знать окончаніе моего романа. Я сказалъ уже вамъ, что заблагоразсудилъ послѣ открытія нашихъ ночныхъ свиданій удалиться на нѣсколько дней. Въ это время обошелъ я пѣшкомъ Вестмореландскія горы. Товарищемъ путешествія моего былъ Юдинъ художникъ, молодой Англичанинъ, по имени Дудлей, съ которымъ я здѣсь познакомился. Онъ рисуетъ прекрасно, говоритъ пріятно, и играетъ на флейтѣ совершенно; но что еще лучше, ни сколько тѣмъ не гордится, однимъ словомъ, имѣетъ столько же дарованій, сколько и скромности.
   По возвращеніи нашемъ изъ сего небольшаго пѣшеходства, мой хозяинъ увѣдомилъ меня, что непріятель сдѣлалъ рекогносцировку: Г. Мервинъ переѣхавъ черезъ озеро, приходилъ къ нему съ какимъ-то незнакомымъ человѣкомъ.
   "А какого рода былъ этотъ человѣкъ, любезной хозяинъ?
   -- "Видно военной, потому что его называли Полковникомъ. Г. Мервинъ меня такъ допрашивалъ, какъ будто на исповѣди. Я догадывался, Г. Давсонъ (я уже писалъ къ вамъ, что принялъ на себя это имя), о чемъ дѣло шло; но не сказалъ ему ни слова о вашихъ ночныхъ странствованіяхъ по озеру. Нѣтъ, нѣтъ. Я знаю что такое называется скромностію. Онъ распрашивалъ имена всѣхъ моихъ постояльцовъ, какъ будто боялся, что они унесутъ его замокъ. Лукавъ онъ, Г. Мервинъ, но Жое Годжесонъ, смыслитъ, не менѣе его.
   Вы согласитесь, что мнѣ ничего не оставалось, болѣе дѣлать, какъ расплатиться съ, честнымъ Жое Годжесомъ и убраться, или сдѣлать изъ него своего повѣреннаго; что вовсе не согласовалось съ моими намѣреніями. Къ тому же я слышалъ, что прежній нашъ Полковникъ. изволитъ ретироваться въ Шотландію и везетъ съ собою бѣдную Юлію. Отъ ѣдущихъ съ обозомъ его узналъ я, что занимаетъ свои зимовыя квартиры въ такъ называемомъ Вудбурнѣ, находящемся въ Югозападной части Шотландіи. Теперь онъ остерегается, и я не буду безпокоить его въ пути. Но по совершеніи онаго, берегись, мой любезнѣйшій Полковникъ, которому я столько обязанъ!
   "Я самъ полагаю, почтеннѣйшій другъ: что препятствія воспламеняютъ еще болѣе мои чувства. Кажется, что мнѣ было бы гораздо пріятнѣе заставить сего гордаго человѣка по неволѣ называть свою дочь Мистриссъ Броунъ, нежели на ней жениться съ его согласія, хотя бы онъ перевелъ на мое имя все свое имѣніе, и хотя бы даже Король далъ мнѣ позволеніе принять имя и гербъ Маннеринга. Одно только меня останавливаетъ: Юлія молода, расположеніе ума ея нѣсколько романическое, и я не хотѣлъ бы вовлечь ее въ поступокъ, коимъ она можетъ мнѣ упрекать чрезъ нѣсколько лѣтъ. Я не могъ бы перенесть ея упрека, сдѣланнаго даже единственно выраженіемъ глазъ ея, въ томъ, что лишилъ ее состоянія, чтобы она сказала мнѣ (что не разъ со многими случалось), ежели бы я далъ ей время на размышленіе, тогда конечно она поступила бы иначе. Нѣтъ, Делассеръ, не могу рѣшиться подвергнуть себя такой опасности: она слишкомъ для меня страшна. Я увѣренъ, что дѣвушка такого возраста и свойства, какъ Юлія, не можетъ еще имѣть чистаго и яснаго понятія о жертвѣ, которую бы она принесла мнѣ. Нищета извѣстна ей только по названію. Ежели она мечтаетъ иногда о любви въ хижинѣ: то эта хижина представляете, ея воображенію убранною всѣми украшеніями стихотворнаго описанія или похожею на находящіяся въ паркахъ богачей я имѣющихъ тысячъ двѣнадцать фунтовъ годоваго дохода. Воспитаніе не пріуготовило ее къ недостаткамъ ожидающимъ насъ въ настоящей Швейцарской хижинѣ и къ преодолѣнію всѣхъ затрудненій, кои встрѣтятся съ нами до прибытія въ таковую гавань. Эта статья заслуживаетъ большое вниманіе. Красота Юліи, качества ея, нѣжность, коею, полагаю, что она платитъ за мою любовь, произвели въ сердцѣ моемъ вѣчно неизгладимое впечатлѣніе; но прежде, нежели я допущу ее пожертвовать мнѣ прочными выгодами, хочу увѣриться въ томъ, что она знаетъ великость своей потери и умѣетъ ее цѣнить.
   "Не уже ли я слишкомъ самолюбивъ, Делассеръ, лаская себя надеждою, что сіе испытаніе кончится сообразно съ моими желаніями? Слишкомъ тщеславенъ, полагая, что нѣкоторыми личными моими качествами, посредственнымъ состояніемъ, твердою рѣшительностію, щастію ея посвятить всю мою жизнь, могу достаточно вознаградить за то, что она пренебрежетъ всѣмъ, чтобы выпили за меня? Не уже ли украшенія, величія, обхожденіе большаго свѣта и лучшаго тона, какъ ихъ называютъ, будутъ для нее привлекательнѣе семейственнаго щастія и взаимной непоколебимой привязанности. Я не упоминаю о ея отцѣ, потому что свойство его составлено столь странно изъ добрыхъ, и дурныхъ качествъ, и послѣднія до. того уничтожаютъ первыя, что Юлія должна не столько огорчаться, лишившись однихъ, какъ радоваться тому, что отдѣлалась отъ прочихъ. И такъ необходимость разстаться съ отцемъ, по моему мнѣнію, есть такое обстоятельство, которое не должно въ глазахъ ея прибавить на вѣсы ни одной песчинки. Я стараюсь ободрять себя, пока не рѣшится моя судьба. Слишкомъ много перенесъ я несчастій, и испыталъ препятствій, чтобы совершенно полагаться на успѣхъ; но я и преодолѣлъ столько препонъ, отвратилъ отъ себя столько бѣдъ, что мнѣ не возможно и отчаяваться.
   "Мнѣ бы хотѣлось, чтобы вы взглянули на здѣшнюю сторону. Живописные сельскіе ея виды васъ бы очаровали: они мнѣ часто напоминаютъ живыя описанія, которыя вы мнѣ дѣлали о вашей землѣ. Здѣсь почти все имѣетъ для меня пріятность новости. Хотя я и родился, какъ мнѣ сказывали, въ Шотландскихъ горахъ, но не имѣю объ нихъ настоящаго понятія. Изумленіе, съ коимъ я въ первый разъ увидѣлъ плоскія берега Зеландіи, гораздо болѣе сохранилось въ моей памяти, нежели все, что случилось со мною до того времени. Но сіе самое ощущеніе вмѣстѣ съ неясными воспоминаніями увѣряютъ меня, что дѣтскія лѣта мои провелъ я между горами и скалами, и, что выходя на Зеландскій берегъ, отъ того такъ удивился, что не видѣлъ тѣхъ предметовъ, къ коимъ привыкъ съ ребячества, и которые въ моемъ воображеніи произвели неизгладимое впечатлѣніе. Помню даже, что когда мы въ Индіи переходили чрезъ извѣстную Мизорскую гору, то между тѣмъ, какъ наши товарищи только что удивлялись ея ужасной высотѣ и грозному зрѣлищу, представлявшемуся ихъ глазамъ, я болѣе согласовался съ вашими и Камероновыми чувствами, и мы всѣ трое хотя и удивлялись тому исполину, но казалось, что онъ уже былъ не новъ для взоровъ нашихъ. Такъ, хотя я и воспитанъ на равнинахъ Голландіи, но скала имѣетъ для меня привлекательность: шумъ стремительнаго потока кажется мнѣ пѣснію, подъ которою засыпалъ въ дѣтствѣ моемъ. Никогда я не испытывалъ столь сильныхъ ощущеній, какъ въ землѣ, наполненной озерами и горами; и весьма сожалѣю, что обязанности ваши не позволяютъ намъ странствовать вмѣстѣ. Мнѣ хотѣлось было снять нѣсколько здѣшнихъ видовъ, но это было весьма не удачно. Дудлей напротивъ того срисовываетъ прелестно, карандашъ его, какъ волшебной прутъ, кажется, во все вдыхаетъ жизнь и чувство, а я между тѣмъ тружусь, безпрестанно поправляю и передѣлываю: на одну сторону перекладываю слишкомъ много тѣни, на другой оставляю лишній свѣтъ, и никогда не выходитъ у меня ничего путнаго. Надобно, опять приняться за флажолетъ. Изъ всѣхъ, изящныхъ искуствъ, благоволитъ ко, мнѣ одна, только музыка.
   "Я не думаю, чтобы вамъ было извѣстно, что Полковникъ Маннерингъ рисуетъ. Онъ слишкомъ гордъ, чтобы подчиненнымъ показывать свои дарованія. Однако же рисуетъ въ совершенствѣ. Послѣ того, какъ онъ съ Юліею удалился изъ Мерван-Галля, туда позвали, Дудлея-Сиръ. Артуру хотѣлось имѣть, полное собраніе окрестныхъ видовъ, коему Полковникъ положилъ начало и нарисовалъ было четыре, но не могъ, окончить прочихъ за скоростію своего отъѣзда. Дудлей увѣряетъ, что они писаны мастерски, и это еще не все. Внизу каждой, картины находится описаніе ея въ стихахъ. И такъ спросите вы у меня, не уже ли Полковнику Маннерингу заниматься стихами! Точная правда, надобно, что бы этотъ человѣкъ съ такимъ же стараніемъ скрывалъ дарованія свои, съ какимъ другіе ихъ выставляютъ. Находясь между нами, какъ онъ былъ гордъ и чуждъ намъ! Сколь мало расположеннымъ казался онъ принимать участіе въ разговорѣ, который могъ для каждаго сдѣлаться привлекательнымъ! А дружба его къ негодяю Аршеру, столь неравному съ нимъ во всѣхъ отношеніяхъ! А за что? за то, что братъ его Виконтъ Арфильдъ -- бѣдный Перъ Шотландскій! Я полагаю, что ежели бы Аршеръ выздоровѣлъ отъ ранъ, полученныхъ имъ въ день нашего поединка, то могъ бы многое пояснить на счетъ свойства сего страннаго человѣка. Онъ сказалъ одному своему другу: ежели я когда нибудь увижусь съ Броуномъ; то открою ему такія вещи, по которымъ онъ перемѣнитъ свое мнѣніе на счетъ Полковника нашего Но его постигла смерть; и ежели ему нужно было мнѣ въ чемъ нибудь открыться, что должно заключать изъ помянутыхъ словъ, то онъ не имѣлъ болѣе на то времени.
   Я располагаюсь еще постранствовать по здѣшней сторонѣ, и для сего воспользоваться прекрасными днями, которые намъ доставляетъ холодъ. Дудлей, почти такой же хорошій пѣшеходецъ, какъ и я, хочетъ пуститься со мною. Мы разстанемся съ нимъ на границахъ Нумберланда, откуда онъ возвратится въ Лондонъ на свою квартиру, въ третій этажъ въ Марн-Лебунской улицѣ, и займется тѣмъ, что называетъ торговою частію своего ремесла. По словамъ его, ничья жизнь не раздѣляется на двѣ эпохи, столь явно различныя между собою, какъ жизнь художника, ежели воображеніе его имѣетъ хотя нѣсколько огня: одно изъ тѣхъ раздѣленій, когда, занимаясь красотами природы, онъ занимается наполненіемъ портфеля своею работою; а другое, когда долженъ его открывать и показывать скучному равнодушію или еще несноснѣйшимъ пересудамъ мнимыхъ любителей. Лѣтомъ, говоритъ онъ, я свободенъ, какъ Индѣецъ, въ волю наслаждаюсь очаровательнымъ зрѣлищемъ, представляемымъ повсюду природою; зимою я сжатъ, связанъ, запертъ въ дурную комнату и осужденъ приноравливаться къ прихотямъ людей, почитающихъ меня настоящимъ невольникомъ, посаженнымъ на цѣпь. Я обѣщался познакомить его съ вами. Вы будете, Деласерръ, также довольны дарованіями его, какъ онъ въ восхищеніи отъ вашей смертной привязанности къ горнымъ потокамъ и скаламъ вашего отечества.
   "Меня увѣряютъ, что, когда мы разстанемся съ Дудлеемъ, то будетъ весьма легко добраться до Шотландіи, перешедъ почти чрезъ дикую землю въ сѣверной части Кумберланда. Я пущусь по этой дорогѣ, чтобы Полковнику дать время стать лагеремъ прежде, нежели буду рекогносцировать его позицію. Простите, любезнѣйшій Деласерръ; не думаю, чтобы мнѣ удалось писать къ вамъ прежде прибытія моего въ Шотландію."
   

ГЛАВА VII.

   Надобно читателю представить себѣ прекрасное Ноябрское утро и вообразить пространную равнину, оканчиваемую тою цѣпію утесистыхъ горъ, между коими особенно замѣтны Скиддавская и Саддлебахская; пусть броситъ онъ взглядъ на ту дорогу, которую едва можно назвать симъ именемъ по тому, что на ней едва примѣтны слѣды нѣсколькихъ проѣзжающихъ. Она идетъ между безплодныхъ полей и издали примѣтна, а въ близи совершенно почти одного цвѣта съ полемъ.
   По этой то едва примѣтной дорогѣ, идетъ нашъ молодой Капитанъ. Твердый его шагъ, легкая и свободная походка, военный видъ находятся въ совершенномъ согласіи съ его ростомъ въ два аршина десять вершковъ и сложеніемъ, отвѣчающимъ оному. Одежда его проста, и по оной не льзя узнать, какое мѣсто онъ занимаетъ въ обществѣ. Можно полагать, что онъ или дворянинъ, странствующій такимъ образомъ изъ прихоти, или человѣкъ низкаго состоянія, одѣвшійся въ лучшее свое платье. Что касается до поклажи его, то ничего не можетъ быть легче. Въ одномъ карманѣ томъ Шекспира, въ другомъ бѣлье на одну перемѣну, въ рѣкахъ толстая крѣпкая палка: вотъ все убранство, въ коемъ нашъ пѣшеходецъ является глазамъ читателя.
   Въ это самое утро Броунъ разстался съ другомъ своимъ Дудлеемъ и началъ путешествовать по Шотландіи.
   Первыя двѣ или три мили показались ему очень скучными, потому что онъ лишился товарища, къ которому-было привыкъ; но сіе несвойственное состояніе для его души скоро уступило мѣсто обыкновенной его веселости, оживленной свѣжимъ воздухомъ и движеніемъ. Идучи, онъ посвистывалъ не отъ разсѣянности, но отъ того, что не имѣлъ другаго средства выразить чувствуемаго имъ, будучи совершенно одинъ. Каждый встрѣтившійся крестьянинъ добродушно съ нимъ здоровался, или отпускалъ ему какую нибудь шутку. Добрые Кумберландцы смѣялись, проходя мимо его. Вотъ молодецъ! Богъ съ нимъ! Молодая дѣвушка, шедшая на рынокъ, не разъ оборачивалась, чтобы еще взглянуть на мужественный его видъ, соотвѣтствовавшій непринужденной и рѣшительной походкѣ. Таксикъ, вѣрный товарищъ и въ веселости соперникъ своему господину, рыскалъ по всему полю и, возвращаясь, прыгалъ около его, какъ бы для увѣренія, сколько ему пріятно путешествовать такимъ образомъ. Докторъ Жонсонъ полагалъ Я что въ жизни немного наслажденій, превышающихъ удовольствіе качаться въ покойной почтовой коляскѣ; но кто въ молодости своей испыталъ пріятность странствовать пѣшкомъ безъ всякой отъ кого либо зависимости, въ хорошую погоду и въ прелестной странѣ: тотъ конечно не согласится съ мнѣніемъ сего извѣстнаго нравоучителя.
   Главная причина, побудившая Броуна пуститься по столь дурной дорогѣ я ведущей изъ Кумберланда въ Шотландію чрезъ нѣкотораго рода степь, было желаніе обозрѣть развалины извѣстной стѣны, построенной Римлянами, отъ которой находится болѣе остатковъ въ этой странѣ, нежели въ другихъ мѣстахъ. Воспитаніе его было несовершенное, онъ самъ воспитывалъ себя, старался пріобрѣтать новыя познанія и ничѣмъ не могъ быть отвлеченъ отъ попеченія просвѣщать свой умъ, ни удовольствіями молодости, ни невѣрнымъ положеніемъ, въ коемъ находился, ни занятіями по должности. И такъ вскричалъ онъ, всходя на гору, съ которой можно было видѣть направленіе той стѣны: вотъ славный оплотъ, воздвигнутый Римлянами! Каковъ тотъ народъ, котораго работа, произведенная на отдаленной границѣ Имперіи, занимаетъ такое пространство и по сіе время показываетъ такую прочность и такое великолѣпіе. Когда военное искусство чрезъ нѣсколько вѣковъ измѣнится, то едва будутъ воспоминать о построеніяхъ Вобановъ и Кёгорновъ, между тѣмъ, какъ произведенія Римлянъ самыми развалинами своими возбудятъ удивленіе и участіе! Укрѣпленія ихъ, водопроводы, театры, заведенія, всѣ общественныя зданія носятъ на себѣ отпечатокъ важности, прочности и величества, существующихъ и въ самомъ ихъ языкѣ. Зданія нынѣшнихъ народовъ, равно какъ и нарѣчія ихъ кажутся составленными изъ развалинъ, оставшихся послѣ сего великаго народа. Произнесши сіе нравоучительное изреченіе, онъ вспомнилъ, что ему ѣсть хочется, и потому продолжалъ свои путь къ усмотрѣнному имъ издали трактиру, въ которомъ намѣренъ былъ подкрѣпить себя пищею.
   Этотъ постоялый дворъ (потому что онъ былъ не иное что) находился въ низу узкой долины, чрезъ которую протекала небольшая рѣчка, Закута, смазанная изъ глины, клонилась къ разрушенію: одна стѣна ея опиралась на старую ясень, ворота были отворены настежь, и въ сей бѣдной конюшнѣ стояла лошадь и ѣла овесъ. Дома въ сей части Нумберланда построены нещеголеватѣе Шотландскихъ. По наружности не всякой бы рѣшился въ нихъ войти, хотя на пышной вывѣскѣ и было выставлено ведро пива, изливающее свой пѣнистый напитокъ, и надпись, отъ множества ошибокъ противу правописанія почти гіероглифическая, обѣщающая хорошій ночлегъ для коннаго и пѣшаго. Броунъ не былъ изъ числа прихотливыхъ путешественниковъ, а потому и вошелъ въ избу.
   При входѣ въ кухню первый предметъ, представившійся его глазамъ, былъ высокій, дюжій молодецъ, сложенный Геркулесомъ, имѣвшій на себѣ просторный сертукъ и походившій на фермера. Онъ изволилъ рѣзать большіе куски холодной говядины и изрѣдка посматривалъ въ окно, ѣстъ ли кормъ его лошадь; потому что видѣнная Броуномъ въ конюшнѣ принадлежала ему. Подлѣ его стояла большая кружка пива, и онъ нерѣдко оказывалъ къ ней большое вниманіе. Хозяйка дома пекла хлѣбы. Огонь, по обыкновенію сей страны, горѣлъ по срединѣ каменнаго очага, подъ навѣсомъ коего во всю длину были поставлены лавки съ. каждой стороны. На одной изъ нихъ сидѣла женщина, замѣчательная по необыкновенному своему росту. Она покрыта была краснымъ плащемъ, на головѣ имѣла уборъ горныхъ Шотландцевъ, во рту коротенькую черную трубку; и казалось; промышляла себѣ пропитаніе прошеніемъ подаянія или починиваніемъ битой посуды.
   Когда Броунъ потребовалъ обѣдать: то хозяйка передникомъ, покрытымъ мукою, обмахнула конецъ стола, за коимъ сидѣлъ фермеръ, поставила передъ нимъ деревянную тарелку, положила вилку, ножикъ, налила кружку густаго домашняго пива и, показавъ ему на кусокъ холодной говядины, пригласила послѣдовать примѣру Г. Динмонта. Броунъ не замедлилъ откроить себѣ порядочную долю. Нѣсколько времени оба они съ сосѣдомъ, слишкомъ были озабочены трудами, чтобы другъ другомъ заниматься иначе, какъ наклоненіемъ головы всякой разъ, когда одинъ изъ нихъ подносилъ кружку ко рту. Наконецъ, когда Броунъ вздумалъ накормитъ и вѣрнаго своего Васпа, то Шотландскій Фермеръ, потому что Динмонтъ принадлежалъ къ сему сословію, нашелся въ духѣ вступить въ разговоръ.
   -- Вотъ, сударь, славная такса: она должна быть прелихая на охотѣ, то есть ежели хорошо выучена; потому что все зависитъ отъ ученія.
   Правду сказать, сударь, воспитаніе ея незавидное; вѣрность ея лучшее достоинство.
   -- Это жаль! Прошу васъ извинить меня; очень жаль не глядѣть за воспитаніемъ скотины или человѣка! У меня шесть таксиковъ, кромѣ другихъ собакъ! Напередъ старый Пеперъ и старая Мустарда потомъ молодой Пеперъ и молодая Мустарда, да еще маленькой Пеперъ и маленькая Мустарда, и всѣ они совершенно выучены. Я самъ пріучалъ ихъ смѣло ходить на чучелу, потомъ напускалъ на ласточекъ, послѣ того на хорьковъ и на барсуковъ, а теперь они бросаются на все, что ни попадется.
   -- Я вижу, сударь, что вы очень занимались ихъ ученьемъ; но когда вы такой охотникъ до собакъ, то почему бы не надавать имъ разныхъ именъ?
   -- О! мнѣ это такъ вздумалось для того, чтобы особенно отличитъ ихъ породу; знаете ли вы, что самъ Герцогъ посылалъ въ Чарлисъ-Гопъ, чтобы отъ Данди Динмонта достать одного Пепера съ Мустардою?
   -- У васъ конечно много дичи?
   -- Пропасть! На фермѣ моей, чаю, больше зайцовъ, нежели барановъ; а куры водяныя, куропатки тамъ набиты биткомъ, какъ голуби на голубятнѣ. Стрѣливали ли вы когда нибудь водяныхъ куръ?
   -- Даже никогда не имѣлъ удовольствія и видѣть ихъ, кромѣ какъ въ Кесвикскомъ музеѣ.
   -- Видно, что вы идете съ полудня, это слышно по вашему выговору. Странно, что когда Англичане приходятъ въ Шотландію, то ни одинъ изъ нихъ не видывалъ водяныхъ куръ. Ну! такъ какъ вы глядите молодцомъ, то ежели хотите пожаловать ко мнѣ, къ Данди Динмонту въ Чарлисъ-Гопъ, то вы у меня наглядитесь, настрѣляетесь и накушаетесь водяныхъ куръ.
   -- Мнѣ будетъ, сударь, весьма пріятно принять ваше приглашеніе, ежели у меня только достанетъ на то времени.
   -- Какъ! времени? Да кто вамъ мѣшаетъ теперь же со мною отправиться? какъ вы странствуете?
   -- Иду пѣшкомъ! и ежели эта прекрасная лошадь ваша: то я думаю, что за нею не поспѣю.
   -- Нѣтъ! Развѣ что вы пойдете въ часъ миль по четырнадцати. Но вы можете сего дня вечеромъ добраться до Реккаршона, гдѣ найдете гостинницу или захотите остановиться у Грійва въ Гейвѣ: тамъ васъ примутъ хорошо. Мнѣ самому надобно съ нимъ поговоришь; такъ я заѣду, выпью съ нимъ у воротъ по чаркѣ, да скажу, что вы къ нему будете. Но подождите немного. Хозяйка! не можете ли вы сему господину дать клячи вашего мужа? Я бы вамъ завтра отослалъ ее съ кѣмъ нибудь изъ своихъ дѣтей.
   У клячи той были только кости да кожа, къ тому же она и хромала.
   -- Ну, нечего дѣлать! На этой скотинѣ ѣхать не льзя! да все равно, я васъ жду къ себѣ завтра. Теперь, хозяюшка, пора ѣхать, надобно мнѣ еще засвѣтло поспѣть въ Лиддль: потому что вы сами знаете, что вашъ Вастской лѣсъ не добрымъ чѣмъ нибудь славится.
   -- Боже мой! Гнъ Динмонтъ, это съ вашей стороны очень не хорошо, говорить худо про наши окрестности. Я божусь вамъ, что въ Вастскомъ лѣсу никого еще не останавливали съ тѣхъ поръ, какъ Савенней Куллочь, ярмарочной купецъ, былъ въ немъ ограбленъ Ровелли Овердисомъ и Жакомъ Пенни, которыхъ года съ два тому повѣсили. Съ тѣхъ поръ ничего не слыхать, и въ нашей странѣ живутъ одни порядочные и честные люди.
   -- Да, да! Это будетъ правда, когда лѣшій ослѣпнетъ, а у него еще и глаза не начинали болѣть. Вотъ видите, хозяюшка, я пообъѣздилъ Галловай и Думфрійское Графство, теперь возвращаюсь съ Карлильской ярмарки, и кошелекъ мой набитъ туго; такъ мнѣ вовсе не забавно быть ограблену такъ близко отъ дома. По этому-то я и уплетаюсь.
   -- Вы были въ Галловаѣ и Думфрійскомъ Графствѣ? сказала старая женщина, курившая подлѣ камина и не проговорившая еще ни слова.
   -- Да, матушка, я таки тамъ порядочно потолкался.
   -- Знаете ли вы тамъ мѣсто, называемое Елленгованъ!
   Елленгованъ, принадлежавшій Г. Бертраму: конечно знаю. Лордъ, какъ я слышалъ, недѣли съ двѣ назадъ, умеръ.
   -- Умеръ? сказала старуха, вынувъ изо рта трубку и подходя къ нему, умеръ! вѣрно ли вы это знаете?
   -- Конечно: это по всей сторонѣ надѣлало много шума. Онъ въ то самое время умеръ, когда начали продавать замокъ и все остальное его имущество. По этому-то и продажа остановилась, и многимъ тутъ не удалось. Говорятъ, что онъ былъ послѣдній въ своемъ родѣ весьма древнемъ; и о немъ много сожалѣютъ, потому что хорошая кровь въ Шотландіи становится рѣже, чѣмъ когда нибудь.
   -- Онъ умеръ повторила старая женщина, въ которой читатели наши, можетъ быть, узнали уже старую свою знакомку, Мегъ Меррильисъ; и такъ я ему прощаю; щеты наши съ нимъ кончились. Но не сказали ль вы, что онъ умеръ безъ наслѣдниковъ?
   Точно, по этому-то и имѣніе было продано; а то говорятъ, что его бы не льзя было продать, ежелибъ остался наслѣдникъ мужескаго пола.
   Проданъ! вскричала она пронзительнымъ голосомъ! А кто посмѣлъ купить Елленгованъ, не принадлежавъ къ фамиліи Бертрамовъ? Кто знаетъ, не возвратится ли наслѣдникъ Бертрама требовать обратно свое имѣніе и замокъ! Кто рѣшился на эту покупку?
   -- Да, постой-ка, моя милая, это одинъ человѣкъ... ну, не Богъ знаетъ что... прежній писарь, котораго зовутъ, кажется..... Глоссиномъ.
   -- Глоссинъ! Жильбертъ Глоссинъ!.. Онъ, котораго я ребенкомъ сто разъ на рукахъ носила, потому что мать его была не знатнѣе меня, и онъ имѣлъ смѣлость купить Елленгованъ?... Помилуй насъ Господи! Въ чудномъ свѣтѣ мы живемъ! Правда, что я желала ему нещастія, но не такого. Нещастная! нещастная! И подумать такъ больно. Она остановилась на минуту, разсуждая въ молчаніи, но протянувъ руку, чтобы удержать Динмонта, который при каждомъ своемъ отвѣтѣ сбирался уйти, но видя сильное участіе, которое сія женщина принимала въ его отвѣтахъ, изъ снисхожденія къ ней останавливался.
   -- Услышатъ, что про него заговорятъ, увидятъ его самаго: и земля и вода не будутъ болѣе въ покоѣ. Можете ли вы мнѣ сказать, кто шерифомъ въ томъ Графствѣ, въ которомъ лежитъ Елленгованъ. Тотъ ли самой, которой тамъ былъ назадъ тому нѣсколько лѣтъ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ! онъ, какъ говорятъ, получилъ теперь другое мѣсто въ Едимбургѣ; но прощай, моя милая, пора мнѣ ѣхать.
   -- Она проводила его до самой лошади и между тѣмъ, какъ Динмонтъ подтягивалъ у седла подпругу, поправлялъ чемоданъ, надѣвалъ узду, сдѣлала ему еще нѣсколько вопросовъ о смерти Г. Бертрама, о томъ, что сдѣлалось съ его дочерью; на что добрый фермеръ но могъ датъ удовлетворительныхъ отвѣтовъ.
   -- Видѣли ли вы когда нибудь одно мѣсто, называемое Дернклейгъ, разстояніемъ около мили отъ Елленгована?
   -- Ну, да это похоже на чертовъ вертепъ. Тамъ и по сіе время видны ломаныя мазанки, разбросанный лѣсъ. Я видѣлъ это, когда объѣзжалъ съ однимъ человѣкомъ, хотѣвшимъ нанять ферму.
   -- Нѣкогда щастливое жилище, сказала сама въ себѣ Мегъ Меррильисъ; примѣтили ли вы тамъ старую сломаную ветлу? Пень ея засохъ; но корень въ землѣ еще живъ, и изъ него выдетъ отростокъ, который покроетъ сожженную кровлю. Сколько разъ подъ тѣнью этого дерева я работала, сгорбившись.
   -- Въ нее лукавой поселился, и въ ветлу, и въ корень, и въ Елленгованъ. Ну полно, тетка, пусти меня ѣхать.. Вотъ тебѣ шесть пенсовъ, выпей на нихъ водки. Это будетъ лучше старыхъ твоихъ сказокъ.
   -- Покорнѣйше благодарю, добрый человѣкъ! А теперь, за то, что вы такъ ласково отвѣчали на мои вопросы, и я вамъ дамъ хорошій совѣтъ, только послѣ того ни о чемъ болѣе меня не распрашивайте: сей часъ придетъ къ вамъ Тибъ Мубсъ, предложитъ на дорогу выпить чарку: она у васъ будетъ спрашивать, какъ вы поѣдите по горамъ, или чрезъ лѣсъ; отвѣчайте что хотите, только непремѣнно, прибавила она понизивъ голосъ, сдѣлайте противное тому, что вы ей скажите.
   -- Фермеръ засмѣялся и сказалъ, что послѣдуетъ ея совѣту, а Цыганка пошла отъ него прочь.
   -- А сдѣлаете ли вы то, что она говорила? спросилъ у него Броунъ.
   -- По правдѣ сказать, такъ нѣтъ! Я бы болѣе боялся объявить ей, по какой дорогѣ поѣду, нежели хозяйкѣ; хотя впрочемъ и Тибѣ Мубсъ не льзя много вѣрить, и я не совѣтовалъ бы вамъ здѣсь остаться ночевать!
   Чрезъ минуту послѣ того Тибъ Мубсъ, содержательница постоялаго двора, пришла предложишь Динмонту рюмку водки на что онъ согласился и сдѣлала ему вопросъ, о которомъ упоминала Мегъ Меррильисъ, онъ отвѣчалъ ей, что поѣдетъ по равнинѣ, и подтвердивъ Броуну, что завтра ждетъ его въ Чарлисъ-Гопъ, далъ шпоры лошади и вскорѣ скрылся изъ виду.
   

ГЛАВА VIII.

   Броунъ не забылъ послѣднихъ словъ добраго фермера, но между тѣмъ какъ расплачивался съ хозяйкою, не могъ не взглянуть на Мегъ Меррильисъ. Она во всѣхъ отношеніяхъ походила на колдунью у такъ какъ и въ Елленгованѣ, когда мы въ первый разъ представили ее нашимъ читателямъ. Время въ черные ея волосы вплело сѣдые и дикія черты покрыло морщинами, но станъ ея не сгорбился и она все еще была одарена безпримѣрною бодростію. Примѣчено, что дѣятельной, хотя и трудной образъ жизни сей женщины, такъ какъ и многихъ другихъ, далъ ей такую власть надъ лицемъ ея и всѣми движеніями и что всякое положеніе, которое она брала, показывалось непринужденнымъ, легкимъ и живописнымъ. Въ сію минуту она была подлѣ окна и стояла такимъ образомъ, что выставляла весь свой ростъ, въ самомъ дѣлѣ мужеской. Голова ея была закинута немного назадъ такъ, что покрывавшая ея шляпа не могла мѣшать ей видѣть Броуна, котораго, какъ казалось, разглядывала съ величайшимъ вниманіемъ. При каждомъ его движеніи, при каждомъ произносимомъ имъ словѣ непримѣтное содроганіе Мегъ Меррильисъ происходило по видимому отъ ея изумленія.-- омъ также съ своей стороны удивлялся тому, что не могъ смотрѣть на это странное лице безъ нѣкотораго внутренняго чувства. Эти черты, думалъ онъ, не представлялись ли мнѣ во снѣ, или не напоминаютъ ли мнѣ нѣкоторыхъ истукановъ, видѣнныхъ мною въ храмахъ Индѣйскихъ?..
   Между тѣмъ, какъ сіи мысли занимали его, а хозяйка пошла за мѣлкими деньгами, чтобы размѣнять ему полугинею, Цыганка сдѣлала вдругъ два большихъ шага, подошла къ нему и взяла его за руку. Онъ подумалъ, что ей хочется показать свои дарованія въ Хиромантіи; но она, казалось, приведена была въ волненіе другими чувствами,
   -- Ради Бога, молодой человѣкъ, скажите, какъ васъ зовутъ и откуда вы?
   -- Я, матушка, называюсь Броуномъ и недавно пріѣхалъ изъ Ост-Индіи.
   -- Изъ Ост-Индіи, сказала она, выпустивъ его руку. Такъ стало быть это не то. Старая я дура! Все, на что ни взгляну, представляется мнѣ тѣмъ, что желаю увидѣть. Но изъ Ост-Индіи этому быть не льзя. Какъ бы ни было однако же ваше лице, звукъ вашего голоса мнѣ напомнили прежнее мое время. Простите, не мѣшкайте въ дорогѣ, и ежели встрѣтитесь съ кѣмъ нибудь изъ нашихъ, то не говорите имъ ни слова, не мѣшайтесь въ ихъ дѣла, и они васъ не тронутъ.
   Броунъ, получившій въ это время сдачу съ своей полугинеи, положилъ ей въ руку шилингъ, простился съ хозяйкою и поспѣшными шагами пошелъ по той самой дорогѣ, по которой поѣхалъ Динмонтъ, имѣя удобство идти по свѣжимъ слѣдамъ, проложеннымъ фермеровою лошадью.
   Мегъ Мерильисъ провожала его глазами, пока не потеряла вовсе изъ вида.
   Надобно мнѣ, сказала она тогда, опять увидѣться съ этимъ молодцемъ, надобно также побывать въ Елленгованѣ и Дернклейгѣ. Лордъ умеръ; ну чтожъ: смерть кончаетъ всѣ счеты. Было время, что и онъ былъ добръ и человѣколюбивъ. Прежняго Шерифа въ той странѣ уже нѣтъ. Я могу непримѣтно и не бывъ узнанною пробраться лѣсомъ? Да къ тому же, чего мнѣ опасаться. Много, что высѣкутъ розгами. Конченое дѣло! Надобно мнѣ прежде смерти увидѣть Елленгованъ.
   Броунъ, не теряя между тѣмъ ни минуты, продолжалъ свой путь. Онъ находился уже на тропинкѣ, пробитой въ Вастскомъ лѣсу. Въ немъ увидѣлъ уединенный домъ, въ которой Динмонтъ конечно заѣзжалъ за дѣломъ или повидаться по знакомству, потому что слѣды лошади туда сворачивали, а прошедъ немного подалѣе, тѣ же слѣды показывали, что онъ опять пустился въ путь. Мнѣ бы хотѣлось, подумалъ Броунъ, чтобы добрый фермеръ пробылъ здѣсь до моего прихода; я еще поразспросилъ бы его о дорогѣ: чѣмъ далѣе иду, тѣмъ болѣе все меня окружающее кажется дикимъ и безплоднымъ.
   Природа точно какъ будто назначила эту землю служить границею двумъ народамъ и придала ей видъ ужасный и мрачный. Взорамъ представляются не высокія и не крутыя горы, поростшія мохомъ и кустарникомъ и изрѣдка бѣдные и уединенные крестьянскіе дворы. Около нихъ примѣтны слѣды сдѣланныхъ усилій для доставленія землѣ растительной силы; но два или три жеребенка, пасущіеся около каждой хижины съ перепутанными задними ногами, чтобы тѣмъ избавиться отъ построенія конюшенъ, показываютъ, что главный промыслъ крестьянъ состоитъ во взрощеніи лошадей. Тамошній народъ не столь гостепріименъ и гораздо грубѣе прочихъ жителей Кумберланда. Таковое расположеніе произходитъ сколько отъ образа ихъ жизни) такъ и отъ связей съ бродягами и разбойниками, ищущими въ сей дикой странѣ убѣжища отъ преслѣдованій правосудія.
   Издавна жители тѣхъ мѣстъ столь подвержены подозрѣніямъ и презрѣнію своихъ болѣе образованныхъ сосѣдовъ, что въ Невкастелѣ было, а можетъ быть и теперь еще существуетъ положеніе, запрещающее всякому рабочему мастеру сего города принимать къ себѣ въ ученики родившихся въ той сторонѣ. Пословица говоритъ: когда хочешь убить свою собаку, то называешь ее бѣшеною. Можно прибавить къ тому, что ежели какой нибудь человѣкъ, или цѣлое сословіе людей прослывутъ негодяями, то вѣроятно со временемъ въ самомъ дѣлѣ сдѣлаются таковыми. Броуну сіи обстоятельства были извѣстны, а разговоры съ цыганкою и Динмонтлмъ еще усилили его подозрѣнія. Но онъ былъ незнакомъ со страхомъ, не имѣлъ при себѣ ничего, на что бы разбойникъ могъ польсться, надѣялся перейти Вастской лѣсъ еще засвѣтло, и однакоже ошибся въ своемъ расчетѣ. Дорога оказалась длиннѣе, нежели Броунъ предполагалъ, и начинало уже смеркаться, когда онъ только что вошелъ въ лѣсъ,
   Тогда, прибавивъ шагу, онъ пустился по тропинкѣ, извивавшейся мѣстами сквозь густой жимолостникъ, а отчасти по глубокимъ оврагамъ, въ коихъ находились въ добавокъ или рытвины, наполненныя жидкостію, бывшею въ среднемъ состояніи между грязью и водою, или глыбы песку и камней, оторванныхъ какимъ нибудь стремительнымъ потокомъ отъ ближнихъ горъ и накопившихся въ большія кучи. Онъ удивлялся, какъ по такой дорогѣ можно было ѣхать верхомъ, и видѣлъ однако же слѣды Динмонтовой лошади, даже послышался ему въ нѣкоторомъ разстояніи и топотъ ея ногъ. Онъ былъ увѣренъ, что Фермеру не возможно ѣхать кустарникомъ такъ скоро, какъ шелъ онъ самъ, и потому, въ надеждѣ догнать и воспользоваться его знаніемъ дороги, по шелъ еще скорѣе.
   Въ сіе время Таксикъ, оставивъ его, побѣжалъ впередъ съ необыкновеннымъ лаемъ. Броунъ поспѣшно взошелъ на небольшой пригорокъ, бывшій отъ него въ двухъ шагахъ) и увидѣлъ причину безпокойства своей собаки. На ружейный выстрѣлъ отъ пригорка въ одномъ неровномъ мѣстѣ дороги человѣкъ, въ которомъ тотчасъ узналъ Динмонта, оборонялся отъ двухъ нападавшихъ на него злодѣевъ. Онъ уже былъ сбитъ съ лошади, но кнутовищемъ защищался, какъ не льзя лучше. Путешественникъ нашъ поспѣшилъ къ нему на помощь; но прежде нежели могъ придти на мѣсто сраженія, ударъ въ голову повергъ несчастнаго фермера, и одинъ мошенникъ продолжалъ бить его безъ всякой пощады. Другой негодяй побѣжалъ на встрѣчу къ Броуну; и позвалъ къ себѣ товарища, говоря: будетъ съ него! вѣроятно желая тѣмъ сказать, что онъ не въ состояніи ни противиться, ни жаловаться. У одного изъ нихъ былъ родъ охотничьяго ножа, а у другаго дубинка. Но такъ какъ дорожка въ томъ мѣстѣ была очень узка, то ежели у нихъ нѣтъ, подумалъ Броунъ, огнестрѣльнаго оружія, то я имъ дамъ себя знать. Разбойники, нападая, осыпали его угрозами и ругательствами; но скоро при" мѣтили, что имѣютъ дѣло съ человѣкомъ сильнымъ и рѣшительнымъ, и получивъ порядочныхъ два, три удара, одинъ изъ нихъ закричалъ ему: Да кой чортъ, не идешь ты по своей дорогѣ? вѣдь тебя не трогаютъ!
   Такъ какъ Броунъ не принялъ этого за чистыя деньги, и не хотѣлъ оставить въ ихъ рукахъ несчастнаго фермера, котораго они хотѣли ограбить, а можетъ быть и убить, то сраженіе возобновилось. Динмонтъ, очнувшись отъ полученнаго удара въ голову, поднялся на ноги, схватилъ свою палку и поспѣшилъ на помочь къ Броуну. Бездѣльники не легко съ нимъ управились и тогда, какъ изумленный нечаяннымъ нападеніемъ онъ сопротивлялся имъ и одинъ, а потому, не дожидаясь Динмонта, пустились со всѣхъ ногъ въ чащу лѣса, преслѣдуемые Васпомъ, взявшимъ большое и славное участіе въ дѣлѣ при нападеніи его на непріятельскій тылъ и произведеніи тѣмъ диверсіи въ пользу своего господина.
   "Чортъ возми! Теперь вата собака умѣетъ возиться съ звѣрями!" то были первыя слова фермера, когда онъ прибѣжалъ съ окровавленною головою и узналъ своего спасителя.
   -- Я надѣюсь, что вы не опасно ранены?--
   "О! это пустое. Голова моя выдержитъ не такіе удары, и по милости вашей, я еще съ нею не разстанусь скоро. Но надобно вамъ помочь мнѣ отъискать лошадь мою и сѣсть сзади меня, потому что не худо намъ убраться подалѣе, пока остальная часть шайки не навалилась къ намъ на плечи, а она вѣрно недалеко."
   По счастію, случилось, что лошадь была въ двухъ шагахъ отъ нихъ, и Броунъ сдѣлалъ нѣсколько возраженій на счетъ двойной тягости для бѣднаго животнаго.
   "Не бойтесь ничего," отвѣчалъ Динмонтъ: "ежели бы у Думпля спина была подлиннѣе, то онъ бы свезъ шестерыхъ. Но не мѣшкайте ради Бога! Я вижу, что люди бѣгутъ къ намъ лѣсомъ, и по моему мнѣнію гораздо умнѣе будетъ ихъ не дожидаться."
   Броунъ подумалъ съ своей стороны, что при видѣ пяти или шести человѣкъ, въ самомъ дѣлѣ спѣшившимъ къ нимъ, обряды вѣжливости должны остаться до другаго времени. И такъ вскочилъ на спину Думпля, и сія бодрая лошадь, имѣя на себѣ двухъ высокихъ и плотныхъ мущинъ, пустилась также скоро, какъ бы везла двухъ пяти или шести-лѣтнихъ робятъ. Хозяинъ ея, знавшій совершенно путь, возбуждалъ ее и тщательно выбиралъ лучшую дорогу, въ чемъ помогало ему удивительное естественное чувство животнаго, которое во всѣхъ дурныхъ мѣстахъ непремѣнно избирало наименѣе затруднительный путь.
   Не смотря на всѣ сіи выгоды, дорога была такъ негладка и они такъ часто должны были ѣхать по извилинамъ, что весьма мало удалялись отъ своихъ преслѣдователей.
   "Не бойтесь ничего сказалъ товарищу своему неустрашимый Шотландецъ: "только бы намъ перебраться за ручей Виттерсгинскій, то дорога пойдетъ лучше, и надобно имъ будетъ порядочно подмазать ноги, чтобы насъ догнать."
   Скоро доѣхали они до того ручья. Вода, казалось, едва въ немъ текла, и была покрыта тростникомъ и наполнена разными водяными растеніями. Динмонтъ направилъ своего коня къ такому мѣсту, которое для переѣзда казалось ему удобнѣйшимъ; но Думпль вдругъ остановился, опустилъ голову, какъ бы для того чтобы поближе разсмотрѣть воду, чрезъ которую его хотѣли заставить перебираться, ударилъ передними копытами въ землю, и остановился какъ вкопаный.
   "Не лучше ли намъ сойти," сказалъ Броунъ, "и пѣшкомъ перейти ручей, который кажется не глубокъ; а эту норовистую лошадь не скоро принудишь идти въ воду."
   -- Нѣтъ, нѣтъ!-- отвѣчалъ Динмонтъ. Думплю надобно дать волю самому управиться, какъ ему угодно. У него болѣе здраваго смысла, нежели у многихъ Христіанъ.-- Говоря такимъ образомъ, онъ пустилъ повода, и относясь къ лошади, -- ну же, любезный, -- сказалъ онъ, выбирай себѣ дорогу; гляди самъ, куда тебѣ надобно идти.--
   Думпль, почувствовавъ себя на свободѣ, поворотилъ къ другой сторонѣ, гдѣ, по мнѣнію Броуна, переправа чрезъ ручей была не столь удобна, но которую лошадь по естественному побужденію предпочла другимъ. Тамъ она сама собою вошла въ воду и безъ затрудненія достигла противолежащаго берега.
   -- Ну, выбрались изъ лѣсу, -- сказалъ Динмонтъ, и я этому очень радъ. Въ немъ скорѣе сыплешь конюшню для лошади, чѣмъ для себя гостинницу. Теперь мы пустимся по старой дорогѣ, и можемъ посмѣяться надъ этими бездѣльниками.-- Черезъ минуту они въ самомъ дѣлѣ очутились на испорченной мостовой, оставшейся отъ сдѣланной Римлянами шоссе, проложенномъ чрезъ сію дикую землю въ направленіи къ сѣверу, и тогда поѣхали по девяти или по десяти миль въ часъ, потому что Думплю не нужно было иначе отдыхать, какъ переставъ на нѣсколько времени скакать и побѣжавъ рысью.
   -- Я бы могъ и скорѣе его пустить, сказалъ Динмонтъ; но надобно взять въ разсужденіе, что у него на бокахъ висятъ двѣ пары длинныхъ ногъ, и принуждать по неволѣ бѣднаго Думпля было бы жаль. Равнаго съ нимъ не было на всей Карлильской ярмаркѣ.-- Броунъ также согласенъ былъ поберегать бѣдное животное, и какъ они совершенно вышли изъ опасности, то сказалъ Г. Динмонту, что не худо ему будетъ перевязать голову платкомъ, чтобы холодный воздухъ не произвелъ на ранѣ воспаленія.
   "А на что?" возразилъ рѣшительный фермеръ: "короче всего оставить, чтобы кровь запеклась сама на ранѣ: такъ не надобно и пластыря."
   Въ продолженіи своихъ походовъ Броунъ видывалъ много раненыхъ, но не могъ не сдѣлать вслухъ замѣчанія, что никогда не помнитъ кого нибудь получившаго рану съ такимъ хладнокровіемъ.
   "Вотъ тебѣ разъ! Да не уже ли надобно быть мокрой курицею отъ того, что голова немного просѣчена? Но минутъ чрезъ пять мы будемъ въ Шотландіи, и вамъ надобно доѣхать со мною до Чарлисъ-Гопа. Теперь я съ вами уже не разстанусь."
   Броунъ съ удовольстіемъ принялъ предлагаемое ему гостепріимство. Наступала темная ночь, когда они подъѣхали къ небольшой, рѣчкѣ, извивавшейся по прелестнѣйшимъ мѣстамъ. Представлявшіяся глазамъ горы были возвышеннѣе прежнихъ, но одѣты зеленью, и отлогости по обѣимъ сторонамъ рѣки были покрыты дерномъ. Эта сторона, не удивляя глазъ скалами, раздѣляющими облака, не представляя взорамъ романическихъ и живописныхъ видовъ, нравилась своею сельскою простотою и уединеніемъ. Тамъ не видно было ни дорогъ, ни заборовъ, ни пашней; казалось, что находишься въ долинѣ, избранной какимъ нибудь Патріархомъ для паствы его стада. Развалины нѣсколькихъ башенъ, коихъ стѣны давно уже разрушены были людьми и временемъ, показывали, что сія земля была нѣкогда обитаема грабителями, извѣстными по подвигамъ своимъ въ каждую войну между Шотландіею и Англіею, и столь мало похожими на теперешнихъ ея жителей.
   Думпль свернулъ на тропинку, ведшую къ извѣстному ему броду, перебрался чрезъ ручей, и убавивъ шагу, около мили везъ своихъ сѣдоковъ по берегу ручья; потомъ пустился къ двумъ или тремъ невысокимъ домамъ, покрытымъ соломою, и коихъ углы, бывъ противопоставлены одни другимъ, показывали большое презрѣніе къ правиламъ Архитектуры. То была ферма, называемая Черлисъ-Гопъ. По приближеніи ихъ, всѣ три поколѣнія Пеперовъ и Мустардъ съ большимъ числомъ союзниковъ, носившихъ неизвѣстныя намъ имена, начали лаять наперерывъ Другъ передъ другомъ* Раздался голосъ фермера, лай умолкъ, и порядокъ немедленно возстановился.
   Отворилась дверь: полуодѣтая дѣвка, на которую возлоніена была только что ею исполненная должность доить коровъ, показалась на минуту, и снова затворила входъ, чтобы, возвратившись, закричать: Мистрисъ! Мистрисъ! баринъ нашъ пріѣхалъ и съ нимъ еще кто то другой.
   Думпль, бывъ предоставленъ самому себѣ, добрелъ до конюшни, началъ бить копытами въ землю, чтобы заставить себѣ отворишь ворота и ржаніемъ поздоровался съ находящимися внутри пріятелями своими, отвѣчавшими ему изъявленіемъ столь же громкой радости о его возвращеніи. Броуну между тѣмъ стоило большаго труда предохранить бѣднаго Васпа отъ нѣжныхъ ласкъ цѣлой собравшейся около его стаи, по видимому, не расположенной его принять съ такимъ же гостепріимствомъ, какое оказывалъ хозяинъ ихъ,
   Минуту спустя, батракъ, нанятый для пашни, впустилъ Думпля въ конюшню; а Мистрисъ Динмонтъ, веселая и видная собою женщина, вышла принять нашихъ путешественниковъ, и, показывая своему мужу удовольствіе, живо изображавшееся на лицѣ ея, -- Боже мой! вскричала она, какъ ты долго проѣздилъ.
   

ГЛАВА IX.

   Нынѣшніе фермеры Южной Шотландіи сдѣлались Лордами въ сравненіи съ тѣмъ, какъ жили отцы ихъ; и нравы, которые буду здѣсь описывать, уже не существуютъ или по крайней мѣрѣ значительно измѣнились. Не теряя своей древней простоты, они упражняются въ искуствахъ, неизвѣстныхъ предшествовавшему имъ поколѣнію, пользуются новѣйшими изобрѣтеніями для обработыванія земли, и умѣютъ цѣнить все то, что можетъ прибавить къ пріятностямъ жизни. Домы ихъ гораздо покойнѣе, обычаи равняютъ ихъ съ прочими просвѣщенными людьми и роскошь самая позволительная -- роскошь познаній -- введена уже въ горы, и лѣтъ съ тридцать дѣлаетъ тамъ большіе успѣхи; главный порокъ -- чрезмѣрное пьянство -- мало по малу исчезаетъ. Откровенность ихъ и гостепріимство все тѣ же; но онѣ сдѣлались гораздо утонченнѣе и воздержнѣе.
   -- О Боже мой! жена, -- сказалъ Динмонтъ, отталкивая ее слегка, но съ ласковымъ видомъ,-- постой на минуту, Айлія; развѣ ты не видишь посторонняго человѣка?--
   Айлія обернулась къ Броуну, чтобы предъ нимъ извиниться. "Вотъ видите, сударь, я такъ обрадовалась, не видавшись давно съ мужемъ. Господи помилуй! да что это на васъ?"
   Она вошла въ то время въ небольшую гостиную, и горѣвшая въ ней свѣча открыла кровь, текшую у Динмонта изъ головы, и порядочно обмаравшую его одежду, равно и товарища его.
   "Я бьюсь объ закладъ, Данди, что ты опятъ подрался съ какимъ нибудь Бевкастльскимъ барышникомъ! По совѣсти сказать, человѣкъ женатый, и у котораго такая большая семья на рукахъ, какъ у тебя, долженъ бы былъ лучше умѣть цѣнить жизнь мужа и отца," и говоря сіе, слезы навертывались на глазахъ этой доброй женщины.
   -- Да и въ правду!-- отвѣчалъ мужъ, обнимая ее изо всѣхъ силъ" -- ты какъ разъ угадала! Спроси лучше у этаго господина, такъ онъ тебѣ скажетъ, что поѣхавъ, отъ Лурія Ловтера, къ которому я на минуту заѣзжалъ, и съ которымъ рюмки двѣ, три выпилъ, въ то время, какъ пробирался чрезъ Вастской лѣсъ и торопился скорѣе домой, не примѣтилъ, какъ два бездѣльника выскочили изъ лѣсу, бросились на меня, свалили съ лошади и такъ славно огрѣли по головѣ, что я отъ этого удара повалился безъ памяти, прежде нежели своею дубинкою могъ порядочно имъ пересчитать ребра. Ежели бы тогда этотъ бравой молодецъ не подоспѣлъ ко мнѣ на помощь, то я бы не отдѣлался отъ нихъ дешево, и они бы потянули болѣе отъ меня денежекъ, нежели можно ихъ заработать. Слѣдовательно послѣ Бога ты обязана ему тѣмъ, что меня теперь видишь.--
   Говоря сіе, онъ вытащилъ изъ кармана туго набитой коженой мѣшокъ и отдалъ женѣ, примолвивъ, чтобы она прибрала его къ мѣсту.
   "Благослови и награди его Господи!" сказала она. "Какимъ же образомъ мы можемъ оказать ему нашу благодарность? Предложить столъ и ночлегъ; но въ этомъ мы и безъ того никому не отказывали. Ежели бы было," прибавила она, взглянувъ на кошелекъ съ осторожностію и робостію, препятствовавшими тѣмъ оскорбиться, "ежели бы было у насъ какое нибудь другое средство..." Броунъ видѣлъ и цѣнилъ, какъ должно, смѣсь простоты и великодушія, находившихся въ томъ, что говорила сія достойная женщина; и не могъ отъ себя скрыть, что весьма скромное платье, въ коемъ онъ былъ одѣтъ, въ то время изорванное и покрытое кровью, могло заставить считать его достойнымъ сожалѣнія, и, можетъ быть, даже и подаянія, а потому поспѣшилъ объявить, что онъ называется Броуномъ, служитъ въ конницѣ Капитаномъ и странствуетъ пѣшкомъ не столько для сбереженія денегъ, какъ изъ доброй воли; и наконецъ уговаривалъ хозяйку осмотрѣть рану ея мужа, которой прежде не хотѣлъ того позволить.
   Мистрисъ Динмонтъ привыкла чаще видѣть. проломы въ головѣ своего сожителя, нежели быть вмѣстѣ съ драгунскимъ Капитаномъ. Она взяла салфетку, почти бѣлую, и на нѣсколько минутъ забывъ ужинъ, о которомъ уже размышляла, ударила легонько своего мужа по плечу.-- "Ну, садись," сказала она, "вѣтреная голова, которая безпрестанно ищетъ и себѣ и другому чего нибудь вреднаго!"
   Динмонтъ сдѣлалъ два или три прыжка, началъ плясать, какъ горные жители, чтобы показать, какъ мало безпокоитъ его рана, и наконецъ, рѣшился сѣсть и повѣрить женѣ осмотръ круглой, черной и косматой своей головы. Броунъ видалъ, что и легчайшія раны лѣкари осматривали гораздо съ большимъ вниманіемъ; однакоже при перевязкѣ Айлія показала довольно расторопности: начала съ того) что ножницами обрѣзала ссохшіеся отъ крови волосы, мѣшавшіе ей очистить рану, потомъ на оную положила корпіи, послѣ того на корпію налила цѣлительной примочки, которая во всей той странѣ славилась превосходнымъ лѣкарствомъ противу всего и коей множество расходилось на ярмаркѣ; въ слѣдъ за тѣмъ утвердила на головѣ пластырь перевязкою, на который, не смотря на величайшее сопротивленіе страдальца, надѣла колпакъ, чтобы удержать еще крѣпче. Нѣкоторыя осадненныя мѣста на лбу и на плечахъ примочила водкою, чего Динмонтъ никакъ не позволилъ прежде, нежели лѣкарство не заплатило его глоткѣ порядочной дани.
   Тогда Мистриссъ Динмонтъ предложила Броуну свои услуги съ большимъ простосердечіемъ и откровенностію; но онъ отвѣчалъ, что ему нужно лишь нѣсколько воды въ рукомойникѣ и полотенцо.
   "Объ этомъ то надобно бы мнѣ было прежде подумать," сказала она; "но я не смѣла отворить двери, потому что дѣти всѣ тамъ, и бѣдняжечки умираютъ отъ нетерпѣнія обнять своего отца."
   Это объяснило Броуну, отъ чего происходилъ шумъ и крикъ за дверями гостиной, чему онъ нѣсколько удивлялся; а Мистриссъ Динмонтъ показала, что обращаетъ на то вниманіе тѣмъ только, что задвинула задвижку, когда они туда всѣ собрались. Но когда, послѣ того вошедъ за рукомойникомъ и полотенцомъ, отворила дверь, потому что ей и въ голову не пришло предложить Броуну перейти въ другую комнату, то въ гостиную ворвался цѣлой рой дѣтей, изъ коихъ одни прибѣжали изъ конюшни, куда ходили въ гости къ своему доброму другу Думплю, другіе выскочили изъ кухни, гдѣ слушали сказки и пѣсни старой Ельспитъ, а самые маленькіе, полунагіе повыпрыгали изъ постелей, всѣ кричали одинъ громче другаго, что хотятъ видѣть тятиньку, и узнать, что онъ привезъ имъ съ разныхъ ярмарокъ, на которыя ѣздилъ.
   Нашъ рыцарь проломленной головы началъ съ того, что всѣхъ поодиначкѣ перецѣловалъ, потомъ приступилъ къ раздачѣ дудокъ, коньковъ, утокъ и пряниковъ; и когда радость ихъ обнаружилась такимъ шумомъ, что въ комнатѣ не льзя было сидѣть, -- это жена моя виновата -- сказалъ онъ Броуну, потому что она всегда позволяетъ дѣтямъ дѣлать все, что они захотятъ.--
   -- Ахъ, Боже мой! подхватила добрая Айлія, вошедшая въ самое то время, неся въ одной рукѣ рукомойникъ, наполненный водою, а въ другой чистое полотенцо, что же дѣлать, могу ль я чѣмъ нибудь другимъ приласкать стихъ бѣдныхъ дѣтей?
   Тогда Динмонтъ поднялся съ мѣста, и отъ части просьбами, отъ части угрозами, а иныхъ силою выпроводилъ за дверь всѣхъ малютокъ и оставилъ только двухъ старшихъ, мальчика съ дѣвочкою, которые, говорилъ онъ, могутъ вести себя отлично. Для того-же повыбросилъ изъ покоя, и даже безъ большой осторожности всю свою стаю, кромѣ почтенныхъ патріарховъ, стараго пепера и старой мустарды, коимъ часто повторенныя наказанія и любовь спокойствія, обыкновенно раждающаяся въ старости, внушили столь гостепріимныя чувства, что, порычавъ нѣсколько времяни на Васпа, который отвѣчалъ имъ съ своей стороны тѣмъ, же, ставь лагеремъ подъ стуломъ своего хозяина, согласились миролюбиво подѣлиться съ нимъ старою бараньею шкурою, на которой не вся еще шерсть стерлась, и которая замѣняла имъ лучшіе Бристольскіе ковры.
   Проворство жены Г. Динмонта, которую въ кухнѣ называли мистриссъ, а въ гостиной хозяюшкою, стоило жизни двумъ цыплятамъ, которые за недостаткомъ времяни, не позволившимъ сдѣлать изъ нихъ что либо лучшее, вскорѣ явились на столъ спеченными на рошпарѣ, или какъ она увѣряла, зажареными. Порядочная часть холодной говядины, яйцы, пирожки, дуддингъ изъ ячной муки, да сверхъ того добрый запасъ прекраснаго домашняго пива и бутылка водки составили ужинъ, за который Броунъ принялся съ большимъ удовольствіемъ. Рѣдкой солдатъ послѣ большаго перехода имъ не удовольствовался бы. Въ то время, какъ Мистриссъ Динмонтъ молодой и дюжей служанкѣ (у которой щеки были такія же красныя, какъ и ленточка, вплетенная въ ея волосы) помогавшей ей снимать со стола остатки ужина, отдавала разныя приказанія; а сама торопилась подать сахаръ и кипятокъ, опасаясь ихъ забыть за безпрестаннымъ разсматриваніемъ Капитана, находящагося въ дѣйствительной службѣ. Броунъ спросилъ у своего хозяина, не разскаявался ли онъ въ томъ, что не послѣдовалъ совѣтамъ цыганки.
   -- Кто это Знаетъ, отвѣчалъ онъ; вѣдь онѣ хитрые дьяволы. Можетъ быть, что я избѣжавъ одной опасности, за то попался бы въ другую. Однакоже я напрасно такъ говорю, и ежели старая колдунья когда нибудь придетъ въ Чарлисъ-Гопъ, то я дамъ ей штофъ водки на зиму и фунтъ табаку. Да, онѣ прехитрые черти, говаривалъ покойникъ мой батюшка, идутъ по дурной дорогѣ, когда ихъ худо ведутъ, и въ этихъ цыганкахъ много есть и добраго и худаго. Разговоръ сей, поддержанный съ обѣимъ сторонъ, заставилъ опорожнитъ еще штофъ пива и потребовать новое подкрѣпленіе водки, кипятку и сахару. Но наконецъ Броунъ отступился отъ дальнѣйшаго на сей вечеръ засѣданія, отговариваясь усталостію произшедшею отъ дороги и выдержаннаго сраженія, зная, что безполезно будетъ уговаривать добраго Фермера, и проповѣдывать о томъ, что излишнія жертвы Бахусу Шотландіи, могутъ имѣть дурное вліяніе на рану. И такъ его отвели въ очень маленькую комнатку, гдѣ была прекрасная постель, простыни коей доказали, что хозяйка справедливо хвасталась тѣмъ, что нигдѣ не льзя лучше ихъ найти, что она сама ихъ выпряла съ Нелли, бѣлила на своемъ лугу, а вымыты были онѣ въ прекрасной водѣ ея колодезя: а что болѣе етаго можетъ сдѣлать женщина, хотя бы она была и королева?
   Дѣйствительно онѣ равнялись бѣлизною съ снѣгомъ, а образъ мытья сообщилъ имъ какой то пріятный запахъ.
   Васпъ, чтобы, пожелать добраго вечера своему господину, полизалъ ему руку и легъ у ногъ постели его: послѣ чего пріятное забвеніе всего міра овладѣло чувствами нашего путешественника.
   

ГЛАВА X.

   На другой день поутру Броунъ всталъ очень рано, и вышелъ изъ своей комнаты для осмотрѣнія хозяйства новаго его друга. Около фермы все, казалось, было въ запущеніи и полудикомъ состояніи. Садъ жалкій: никакого старанія для приведенія его въ лучшее положеніе, никакихъ мѣръ для спуска воды, заливавшей большую часть его, и совершенно невидно того щегольства у которое даетъ столь пріятный видъ Англійскимъ фермамъ. Однакоже примѣтно было, что таковыхъ погрѣшностей не льзя приписать бѣдности, ни происходящему отъ оной нерадѣнію, а единственною причиною ихъ былъ недостатокъ вкуса и познаній. Скотный дворъ, наполненный большимъ числомъ прекраснѣйшихъ коровъ; погребъ уставленный молокомъ, сливками, сыромъ и коровьимъ масломъ; десятокъ откармливаемыхъ воловъ; двѣ добрыя конскія упряжжи, не считая пары верховыхъ лошадей; большое число работниковъ дѣятельныхъ, трудолюбивыхъ и, по видимому, довольныхъ своею участію; наконецъ повсемѣстный видъ изобилія показывали достатокъ фермера.
   Домъ, расположенный на пригоркѣ, возвышавшемся надъ рѣкою, не подвергался опасному вліянію сыраго воздуха. Неподалеку оттуда, увидѣлъ онѣ кучу дѣтей, которыя уже играли и занимались построеніемъ землянаго домика около одного претолстаго дуба, называемаго Чарлійскимъ кустомъ, въ память стариннаго разбойника, носившаго сіе имя и нѣкогда жившаго въ томъ мѣстѣ. Между фермою и горными паствами находилось поле покрытое густымъ кустарникомъ, служившимъ, какъ сказывали. Къ защищенію укрѣпленнаго замка, коего и слѣдовъ не оставалось, но который былъ мѣстопребываніемъ вышеупомянутаго героя. Броунъ захотѣлъ познакомиться съ дѣтьми; но они, какъ ртуть, ускользнули изъ рукъ его. Однакоже двое старшихъ, отбѣжавъ на нѣкоторое разстояніе, такъ расхрабрились, что обернулись на него посмотрѣть. Тогда онъ пошелъ къ горѣ, и перебравшись черезъ болото, достигнулъ онои. По горѣ для удобнѣйшаго входа были положены каменья, но не довольно крѣпко, и не столь широкіе, какъ бы желалось. Лишь только началъ онъ взбираться, какъ примѣтилъ сходившаго на встрѣчу нему человѣка.
   Онъ скоро узналъ въ немъ достойнаго своего хозяина, хотя ни немъ вмѣсто дорожнаго платъя была надѣта сѣрая куртка горныхъ Шотландцевъ. Шапка, сшитая изъ мѣха дикой кошки по причинѣ перевязки, была для головы его гораздо покойнѣе шляпы. Броунъ какъ Капитанъ, привыкнувъ судить о людяхъ по силѣ ихъ и сложенію, не могъ не полюбоваться прекраснымъ ростомъ, широкими плечами и крѣпостію Динмонта, коего утренняя одежда шла къ нему, какъ не льзя лучше. Сей послѣдній съ своей стороны мысленно то же заключалъ о Броунѣ, на досугѣ разглядывая болѣе прежняго его мощное сложеніе.
   -- Я было совсѣмъ и позабылъ про вчерашнее, сказалъ фермеръ; но сегодня поутру, пока я свѣжъ и натощакъ разсуждалъ, посматривай на васъ, что ежели бы мы съ вами, взявъ по хорошей коренистой дубинкѣ, пошли опять въ Вастской лѣсъ, то не попятились ли бы отъ полдюжины вчерашнихъ бездѣльниковъ.
   -- А не лучше ли бы вы сдѣлали, когда бы поотдохнули часъ, другой въ постелѣ послѣ такихъ контузій?
   -- Что ето значитъ, Капитанъ? да у меня никогда контузій въ головѣ не бываетъ. Однажды случилось мнѣ свалиться съ самой вершины Кристенбурійскаго кургана; ну чтожъ, не сконфузившись отъ этого, я вскочилъ и пустился догонять своихъ собакъ, гнавшихся за лисицою. Нѣтъ, нѣтъ, я и знать не знаю, что такое конфузія, развѣ что иногда лишнее потянешь... Вы меня понимаете? да къ тому же сегодня поутру мнѣ надобно было осмотрѣть свои стада, оглядѣть, все ли въ порядкѣ: когда хозяина нѣтъ дома, то и слуги не занимаются работою; думаютъ болѣе о своемъ удовольствіи, чѣмъ о дѣлѣ. Сей часъ встрѣтился я съ Томомъ Тодсгавскимъ и другими фермерами, нашими сосѣдами. Они нынѣшнимъ утромъ идутъ на охоту за лисицею. Не хотите ли и вы пристать къ нимъ, такъ я бы далъ вамъ Думпля, а самъ бы сѣлъ на свою большую клячу.
   -- Но я боюсь я Г. Динмонтъ, что мнѣ придется съ вами разстаться.
   Разстаться со мною? Чортъ меня побери, ежели я васъ отпущу отъ себя прежде двухъ недѣль! нѣтъ, нѣтъ, не всякую ночь въ Вастскомъ лѣсу найдешь такого друга, какъ вы.
   Броунъ не располагался немедленно отправиться въ окружности Вудбурна, и потому началъ торговаться съ своимъ хозяиномъ и обѣщалъ ему остаться погостить съ недѣлю въ Чарлисъ Голѣ.
   Возвратившись въ ферму, они нашли пресытный завтракъ, приготовленный попеченіемъ Айліи. Услышавъ о сборахъ на условленную охоту, она не весьма тому обрадовалась; но не показала ни удивленія, ни безпокойства. Ты все таковъ же, Данди, ни какъ, и ни отъ чего не поумнѣешь, пока тебя не принесутъ сюда ногами впередъ.
   -- Замолчи, хозяйка, сказалъ ей мужъ, сама ты знаешь, что послѣ всякаго произшествія, я не теряю своей цѣны ни на булавку.
   Сказавъ сіе, онъ уговаривалъ Броуна завтракать поскорѣе по тому, что дѣлалась оттепель, а отъ того и охота должна была начаться ранѣе,
   И такъ Они отправились, скоро оставили за собою небольшую долину и очутились между столь утесистыхъ горъ, что каждый мигъ можно было опасаться съ нихъ свалиться. Часто по обѣимъ сторонамъ дорожки были пропасти, которыя зимою, или послѣ дождя съ бурею служили теченію стремительныхъ потоковъ. Туманъ покрывалъ еще мѣстами вершины горъ и былъ остаткомъ отъ утреннихъ облаковъ, излившихъ изъ нѣдра своего теплый дождь, отъ коего воспослѣдовала оттепель, и который составилъ множество ручейковъ, казавшихся серебряными нитями, пересѣкавшими зелень. Динмонтъ смѣло ѣхалъ впередъ рысью по узкимъ тропинкамъ, проложеннымъ прогономъ скота, и наконецъ оба напали усматривать и другихъ людей конныхъ и лѣшихъ, собравшихся, какъ и они, на назначенное мѣсто. Броунъ не понималъ, какимъ образомъ можно охотиться за лисицею по такимъ горамъ по коимъ лошадь, привычная къ ровному мѣсту не могла бы бѣжать рысью, и на которыхъ всадникъ, сбившійся съ тропинки на четверть аршина, былъ бы въ опасности свалиться въ какой нибудь провалъ, и въ дребезги расшибиться о каменья. Удивленіе его не уменьшилось, когда онъ прибылъ на назначенное мѣсто для охоты.
   Взбиравшись долгое время, достигли наконецъ, возвышенія, съ коего открывался видъ на длинную и очень узкую долину. Тамъ уже собрались почти всѣ охотники съ такимъ вооруженіемъ, что оно разсердило бы настоящаго любителя охоты. Въ самомъ дѣлѣ цѣль столь грознаго ополченія состояла не въ одной забавѣ, но наиболѣе въ желаніи истребить нѣсколько вредныхъ курятникамъ ихъ звѣрей. Отъ того то бѣдная лисица не могла защищать жизнь свою такъ долго, какъ на чистомъ мѣстѣ; хотя свойство земли давало ей нѣкоторые особенные способы, коими не была обязана честности охотниковъ. Долина была окружена огромными скалами и насыпями земли, возвышенными отвѣсно отъ самой подошвы и изрѣдка поросшими кустарникомъ и терномъ. Пѣшіе и конные охотники установились въ небольшемъ другъ отъ друга разстояніи вдоль по долинѣ: каждый фермеръ имѣлъ при себѣ, по крайней мѣрѣ, пару большихъ сѣрыхъ собакъ, коихъ порода въ Шотландіи нѣкогда столь славилась, а нынѣ выродилась отъ смѣси ихъ съ другими породами. Главный егерь, родъ лѣснаго сторожа, получающій награжденіе за всякую истребленную имъ лисицу, находился въ концѣ долины, и эхо вторило уже голосамъ полдюжины бывшихъ съ нимъ гончихъ, особенно пріученныхъ къ сей охотѣ. Не были забыты и три поколѣнія пеперовъ и мустардъ, отправленныхъ съ пастухомъ впередъ на сборное мѣсто. Безчисленное множество пуделей, датскихъ собакъ и прочихъ разныхъ породъ и шерстей было уже собрано, и казалось, занимало мѣсто хора въ старинныхъ трагедіяхъ. Нѣкоторые изъ зрителей стали на вершину горы, возвышающейся надъ долиною и держали собакъ, своихъ на сворахъ въ готовности спустить на лисицу, ежели бы она покусилась уйти въ горы отъ гнавшихся за нею по долинѣ.
   Для настоящаго охотника таковое зрѣлище было бы вовсе непривлекательно; но само по себѣ оно было довольно занимательно. Стоявшіе на верху горы рисовались въ облакахъ, и казалось, двигались по воздуху. Собаки отъ нетерпѣнія грызли удерживавшія ихъ своры и безпрестаннымъ лаемъ показывали желаніе соединиться съ товарищами, находившимися въ долинѣ. Съ сей стороны виды были еще разнообразнѣе. Солнце не разсѣяло совершенно тумана; вѣтръ отрывками перегонялъ его изъ одной стороны въ другую, и времянемъ охотники, преслѣдовавшіе добычу свою, показывались, какъ бы сквозь мрачный занавѣсъ, а иногда весьма ясно были видимы бѣгущіе безъ всякаго страха по непроходимымъ почти скаламъ, и возбуждающіе собакъ отыскивать лисицу по слѣду. Въ отдаленности нѣкоторые представлялись настоящими пигмеями. Когда туманъ, сгустившись, скрывалъ ихъ отъ глазъ: то крикъ людей, конское ржаніе и лай собакъ, выходившіе, казалось, изъ нѣдра земли, служили единственными признаками тому, что охота еще продолжалась. Ежели лисица, гонимая изъ одного конца долины въ другой, искала спасенія въ горахъ; то стоявшіе по вершинамъ и наблюдавшіе съ большимъ вниманіемъ всѣ ея намѣренія, немедленно спускали со своръ борзыхъ собакъ, которыя, будучи легче и сильнѣе лисицы, скоро приводили ее внѣ состоянія далѣе защищать свою жизнь.
   Такимъ-то образомъ, безъ всякихъ наблюденій обыкновенныхъ правилъ охоты, но по видимому къ большому удовольствію двуногихъ и четвероногихъ, участвовавшихъ. Въ оной, четыре лисицы въ сіе утро были затравлены. Броунъ признался даже, что сіе зрѣлище ему ненаскучило, хотя въ Индіи и бывалъ онъ на великолѣпныхъ охотахъ, сидя на слонѣ съ Аркотскимъ Набобомъ, любившимъ отмѣнно травить тигровъ. Когда вышеописанная охота окончилась: то по правиламъ гостепріимства, наблюдаемаго въ сей странѣ, многіе охотники приглашены были на обѣдъ въ Чарлисъ-Гопъ.
   Возвращаясь туда, Броунъ на минуту очутился подлѣ главнаго егеря, и сдѣлалъ ему нѣсколько вопросовъ о упражненіяхъ по части его ремесла: но етотъ человѣкъ, казалось, избѣгалъ его глазъ, и старался отдѣлываться отъ его товарищества и разговоровъ съ нимъ, чему Броунъ не могъ представить себѣ никакой причины. Сей егерь былъ роста высокаго, сухощавъ, черноватъ, очень легокъ и какъ бы точно сотворенъ для состоянія, въ которое онъ поступилъ. Но на лицѣ его не было веселости и откровенности охотника. Онъ казался пасмурнымъ, въ большомъ замѣшательствѣ, и старался избѣгнутъ взоровъ, на него обращаемыхъ. Послѣ нѣкоторыхъ разсужденій о успѣхѣ охоты, Броунъ далъ ему небольшое награжденіе, и пошелъ къ Динмонту.
   Хозяюшка распорядилась во всемъ къ пріему гостей. Скотный; дворъ и птичникъ поплатились за обѣдъ, а добродушіе съ избыткомъ, замѣнило то, чего не доставало; по части щегольства и принятыхъ, обрядовъ.
   

ГЛАВА XI.

   Время-препровожденіе слѣдующихъ двухъ дней состояло въ забавахъ, кои можетъ доставить сельская жизнь, какъ то: охота, прогулка и прочее. Мы избавимъ себя отъ труда ихъ описывать: потому что читателямъ не доставимъ симъ ничего занимательнаго; но не можемъ умолчать объ одномъ увеселеніи, коимъ нашего Капитана угостили, и принадлежащимъ нѣкоторымъ образомъ въ особенности Шотландіи, то есть: ловомъ семги, для котораго употребляется трезубецъ, называемый острогою. Сей ловъ производится наиболѣе при устьѣ Ески и другихъ Шотландскихъ рѣкъ, въ которыя семга заходитъ. Оный бываетъ и днемъ, но предпочтительно ночью, потому что рыба всплываетъ тогда на верхъ, и ей не трудно усмотрѣть при свѣтѣ зазженныхъ лучинъ, или огней горящихъ на желѣзныхъ рѣшеткахъ, на кои накладываются обрубки, намазанные дегтемъ.
   Главныя дѣйствующія лица сего маленькаго празднества, сѣвъ на большую старую лодку, прибыли къ одному мѣсту, гдѣ рѣка, сжатая мѣльничною плотиною, дѣлаетъ ловлю сію удобнѣйшею. Прочіе, разсѣявшіеся по берегу, размахивая своими лучинами и трезубцами, казалось, хотѣли дать понятіе о древнихъ вакханаліяхъ. Семга старалась избѣгнуть рыбаковъ, нѣкоторыя рыбы уплывали вверхъ противу теченія, другія скрывались подлѣ берега подъ корнями деревъ, или нависнувшими большими каменьями; но для сидѣвшихъ на лодкѣ достаточно было малѣйшаго признака, чтобы открыть, гдѣ онѣ находятся. Колебаніе травы, малѣйшее движеніе показывали искусному рыбаку то мѣсто, въ которое надлежало ему пустить свою острогу.
   Привыкшіе къ сему лову находили въ немъ по видимому большее удовольствіе; но Броуну, не умѣвшему дѣйствовать острогою, скоро наскучило видѣть, что вмѣсто того, чтобы понажатъ въ семгу, отъ ударовъ его доставалось лишь каменьямъ коими берега были усѣяны, Онъ. даже не могъ безъ нѣкотораго болѣзненнаго ощущенія смотрѣть на ненастную рыбу, боровшуюся со смертію и своею кровію наполнявшую лодку, когда te въ оную втаскивали. И такъ выпросился онъ на берегъ, и ставъ на оконечности скалы, вдавшейся нѣсколько въ рѣку, болѣе чѣмъ прежде любовался зрѣлищемъ, находившимся предъ глазами его. Не разъ подумалъ онъ о другѣ своемъ Дудлеѣ, взирая на отблески свѣта, преломлявшагося на поверхности воды. Иногда огонь казался дальнею, звѣздою, слабымъ лучемъ отражавшеюся въ водѣ: а но преданіямъ сей страны то были водяные духи, показывавшіе мѣсто, гдѣ скрылись жертвы, коихъ надлежало заклаеть; а когда огонь приближался, то освѣщая всѣ предметы, давалъ красноватую оттѣнку деревьямъ, скаламъ и даже зелени, пока постепенно удаляясь, не погружалъ ихъ наконецъ въ совершенную темноту. Случалось, что свѣтъ падалъ на лодку, въ коей рыбаки видимы были то неподвижными, когда старались усмотрѣть свою добычу, то поднявшими руки на пораженіе ея, и придавалъ имъ красномѣдный цвѣтъ, отъ коего вся лодка представлялась нѣкотораго рода пандемоніумомъ.
   Употребивъ нѣсколько время на разсматриваніе сихъ дѣйствій тѣни и свѣта, онъ пустился вдоль по рѣкѣ, чтобы возвратиться въ ферму, подходя мимоходомъ къ нѣкоторымъ рыбакамъ, занимавшимся ловомъ рыбы по берегу. Обыкновенно бываютъ вмѣстѣ по три человѣка: одинъ держитъ лучину, а двое другихъ острогу, чтобы ею бить. Примѣтивъ человѣка, безполезно старавшагося вытащить большую семгу, въ которую онъ попалъ, Броунъ полюбопытствовалъ досмотрѣть на добычу. Лучину держалъ егерь, котораго обращеніе его нѣсколько удивило. Подите, сударь, подите сюда, кричали ему нѣкоторые зрители: пожалуйте посмотрите на эту семгу, она такая толстая, какъ свинья.
   -- Держи хорошенько острогу! тащи крѣпче на берегъ, вѣдь у тебя не кошечья сила* Такъ присутствующіе кричали рыбаку, который старался вытащить семгу, и долженъ былъ бороться съ теченіемъ и огромною и сильною рыбою, не зная, какимъ образомъ овладѣть своею добычею. Броунъ, подошедши, сказалъ егерю: Дружокъ, поднеси свою лучину поближе къ товарищу, ему не льзя хорошо видѣть. Онъ тотчась узналъ черты и черное лице этого человѣка, но сей послѣдній лишь только услышалъ голосъ Броуна, и увидѣлъ, или лучше сказать, догадался, что онъ идетъ къ нему: то, вмѣсто того, чтобы товарищу своему посвѣтить, бросилъ лучину въ воду, какъ будто нечаянно.
   Въ Гаврилу бѣсъ поселился! сказалъ рыбакъ, увидѣвъ плавающую по водѣ лучину, которая въ мигъ потухла. Чортъ бы его взялъ совсѣмъ! Я теперь никакъ безъ огня не управлюсь съ этою семгою, а ежели бы могъ вытащить на берегъ: то навѣрное всякой скажетъ, что никогда такой прекрасной не лавливалъ! Нѣсколько людей сошедъ въ воду, чтобъ помочь ему, вытащили наконецъ рыбу; и когда свѣсили, то нашли въ ней болѣе тридцати фунтовъ вѣсу.
   Поступокъ егеря заставилъ Броуна задуматься. Онъ не могъ себѣ припомнить, чтобы когда нибудь его видѣлъ, и не понималъ, какая причина заставляла его прятаться отъ глазъ, что было очень ясно. Онъ началъ подозрѣвать, что сей егерь былъ изъ тѣхъ людей, съ которыми имѣлъ дѣло въ Вастскомъ лѣсу. Сіе предположеніе было нѣсколько правдоподобно, хотя и не основывалось на сходствѣ лица или стана его. На бездѣльникахъ, нападавшихъ на него, большій шляпы съ опущенными полями были надвинуты до самыхъ глазъ; а одежда состояла изъ столь просторныхъ сертуковъ, что сложенія ихъ не льзя было порядочно разсмотрѣть: и слѣдовательно не льзя сказать навѣрное, что егерь былъ изъ числа ихъ. Онъ рѣшился сообщить свои подозрѣнія Динмонту, но; по основательнымъ причинамъ заблагоразсудилъ отложить сіе до слѣдующаго утра: потому что-головы Шотландскихъ фермеровъ бываютъ всегда свѣжѣе поутру, нежели къ исходу, дня.
   Рыбаки, отягощенные добычею, возвратились: убито было около сотни большихъ рыбъ; самыхъ, лучшихъ оставили фермерамъ, а прочія роздали пастухамъ и крестьянамъ; словомъ, всему низшему сословію, коего въ зимнее время главная пища состояла изъ копченой рыбы съ нѣкоторою прибавкою лука и картофеля. Ихъ также угостили пивомъ и водкою, не упоминая о двухъ или трехъ семгахъ, которыхъ сварили имъ на ужинъ. Броунъ пошелъ съ хозяиномъ и пріятелями его въ кухню, гдѣ кушанье поставлено было на такой большой столъ, что за онымъ можно было бы усадить Іоанна Армстронга со всѣми его веселыми собесѣдниками. Началась пирушка: одинъ хвастался своими подвигами, оказанными того, вечера, другой надъ нимъ шутилъ; но Капитанъ нашъ тщетно искалъ, мрачнаго лица егеря: его тутъ не было.
   Наконецъ Броунъ рѣшился спросить о немъ стороною.-- Друзья, сказалъ онъ, съ однимъ изъ васъ сдѣлался странный случай, кто-то уронилъ свою лучину въ воду, когда товарищъ его старался вытащить изъ нее пребольшую семгу.
   -- Случилось, подхватилъ молодой пастухъ, которому удалось поймать ту рыбу; совсѣмъ не случилось, а я увѣренъ, что Гаврило это нарочно сдѣлалъ. Онъ не очень жалуетъ, чтобы кто нибудь другой лучше его сработалъ.
   -- Это правда, примолвилъ другой, и стало быть ему очень стыдно, что сюда не пришелъ; а то Гаврило не хуже другаго любитъ полакомиться хорошимъ.
   -- Здѣшній ли онъ?
   -- Нѣтъ; не такъ давно у насъ поселился, но онъ хорошій охотникъ! я думаю, что онъ изъ окрестностей графства Думфрійскаго.
   -- А съ позволенья вашего, какъ его зовутъ?
   -- Гавриломъ.
   -- А по фамиліи?
   -- Да Богъ его знаетъ! мы здѣсь не много хлопочемъ о фамиліяхъ; у насъ цѣлыми селеніями живутъ, и по фамиліямъ не называются,
   -- Надобно вамъ сказать, сударь, приподнявшись, примолвилъ одинъ старый пастухъ, говоря съ нимъ, въ полголоса, что всѣ, которыхъ вы здѣсь изволите видѣть, Армстронги, Елліоты, или имѣетъ, другія подобныя фамиліи; а потому для отличія Лорды и Фермеры ихъ называются сверхъ настоящей своей фамиліи имянемъ мѣста, въ которомъ живутъ. По этому-то говорятъ: Томъ Тодсгавской, Гоббій Сорбитрнской, а добрый хозяинъ нашъ называется Чарлисъ-Гопскимъ. Потомъ, сударь, низшаго раз бора люди слывутъ подъ какимъ нибудь особеннымъ прозваньемъ, на примѣръ: Кристи безмозглый, Девке горбатой, или по названію ремесла, какъ Гаврило Егерь; онъ здѣсь живетъ не такъ давно, и я не думаю, чтобы кому нибудь былъ извѣстенъ подъ другимъ имянемъ. Но не хорошо о немъ такимъ образомъ говорить за глаза: и онъ прекрасный охотникъ, хотя на рыбной ловлѣ и не такъ ловокъ, какъ многіе другіе наши молодцы.
   Тогда Динмонтъ съ нѣкоторыми пріятелями своими усѣлся въ другой комнатѣ, чтобы окончишь вечеръ по своему и другихъ оставить предаться на свободѣ шумной радости, неудерживаемой болѣе присутствіемъ ихъ. Сей вечеръ, какъ и всѣ прочіе, во время пребыванія Броуна въ Чарлисъ-Гопѣ проведенъ былъ въ невинномъ весельѣ, поддерживаемомъ пивомъ и водкою. Размачиваніе глотокъ завлекло бы, можетъ быть, и очень далеко безъ усилій хозяюшекъ, -- по тому что желаніе узнать скорѣе, щастлива ли была рыбная ловля, привело въ Чарлисъ-Гопъ всѣхъ окрестныхъ Мистириссъ: названіе, имѣвшее тамъ гораздо почтеннѣйшее значеніи, нежели обыкновенно приписываемое оному въ большемъ свѣтѣ. И такъ находя, что пуншевая чаша наполняется слишкомъ часто, и слѣдовательно должно было опасаться, что наконецъ забудутъ о присудствіи ихъ, подъ предводительствомъ доброй нашей Айліи, онѣ твердо напали на пьющихъ, и въ сей вечеръ Венера одержала верхъ надъ Бахусомъ. Явились въ Гостиную скрыпачь и флейтраверсистъ, и добрая часть ночи непримѣтно прошла въ танцахъ.
   Слѣдующіе потомъ два дни были довольно весело употреблены на охоту за выдрами и барсуками. Я полагаю, что путешественникъ нашъ не потеряетъ уваженія читателя, какъ бы онъ ни былъ страстенъ къ охотѣ, ежели скажу ему, что на сей послѣдней, когда маленькой пеперъ лишился передней ноги, а молодую мустарду чуть не задушили, онъ выпросилъ у г. Динмонта, какъ особенную себѣ милость оставить столь славно въ норѣ оборонявшагося барсука, не трогая болѣе на сей разъ. Фермеръ въ волю насмѣялся бы надъ таковою просьбою, ежели бы сдѣлалъ ее кто нибудь другой, а не Броунъ; но въ семъ случаѣ удовольствовался изъявленіемъ удивленія своего, примолвивъ, -- въ самомъ дѣлѣ? какая странная мысль! Но когда вы вступились за него, то при мнѣ ни одна изъ моихъ собакъ его нетронетъ; я даже замѣчу нору, и буду называть его Капитанскимъ барсукомъ. Конечно я вамъ не могу отказать ни въ чемъ; но кто бы подумалъ, что вы возмете участіе въ барсукѣ?
   Посвятивъ такимъ образомъ цѣлую недѣлю сельскимъ забавамъ и получивъ отъ хозяина, своего знаки искреннѣйшей дружбы, Вроуцъ простился съ берегами Лидделя и гостепріимною фермою Чарлисъ-Гопъ. Дѣти, полюбившія его безъ памяти, раскричались при отправленіи его: и онъ долженъ бъідъ сто разъ обѣщать скоро возвратиться, и опять играть на Флажолетѣ всѣ пѣсенки, которыя имъ понравятся, пока они не переймутъ ихъ.-- Возвратитесь, Капитанъ, сказала одна молодая рѣзвушка, такъ Женни вылетъ за васъ за мужъ. Женни было около одиннадцати лѣтъ, и она тотчасъ побѣжала спрятаться за мать,
   -- Возвратитесь, Капитанъ; подхватила полненькая, шестилѣтняя дѣвочка, протягивая свои губки, чтобы поцѣловать его, я выйду за васъ за мужъ.
   Что могъ бы съ столь добрыми людьми разстаться съ холоднымъ равнодушіемъ, тотъ конечно сотворенъ изъ твердѣйшаго, нежели я, состава. Хозяюшка отправляющемуся странствователю также подставила свою щеку, соединяя съ непритворною скромностію простое и трогательное чувство дружбы, которое было удѣломъ прежнихъ временъ. То, что мы можемъ для васъ сдѣлать, сказала она, весьма маловажно, однако же, естьли бы мы могли вамъ чѣмъ нибудь услужить?
   -- Такъ позвольте же, любезная Мистриссъ Динмонтъ, васъ объ одномъ попросить? Сшейте мнѣ сѣрую куртку, точно такую, какъ носитъ вашъ мутъ. Въ теченіи краткое ременнаго пребыванія своего въ Чарлисъ-Гопъ, онъ привыкъ къ нарѣчію и нравамъ той страны, и зналъ, сколько принесетъ удовольствія сія просьба той, къ которой оная относилась.
   -- Ужъ навѣрное не будетъ у насъ ни клока шерсти, сказала восхищенная хозяйка, ежели я вамъ не сошью прелестнѣйшей, завтра же поговорю о томъ съ Карлстоунскимъ ткачемъ, Жономъ Гудсиръ. Простите, Капитанъ, пошли вамъ Господь Богъ столько же благополучія, какъ вы сами его другимъ желаете! Этого не льзя пожелать всякому.
   Надобно мнѣ не позабыть сказать о томъ, что Броунъ оставилъ въ Чарлисъ-Гопѣ вѣрнаго своего Васпа, предвидя, что товарищество его можешь вредить въ нѣкоторыхъ случаяхъ, когда нужны будутъ молчаніе и тайна. Старшій сынъ обѣщался смотрѣть за нимъ, класть подлѣ себя въ постелѣ, и во время стола, и не брать съ собою на тѣ опасныя охоты, въ коихъ порода пеперовъ и мусшардъ столь жестокимъ образомъ лишалась членовъ. И такъ, Броунъ, распростившись на нѣсколько времени съ вѣрнымъ товарищемъ своимъ, собрался въ путь.
   Въ горахъ сихъ всякой фермеръ ѣздитъ хорошо верхомъ, и иначе не странствуетъ. Бытъ можетъ, что обычай сей принятъ по той причинѣ, что они принуждены часто объѣзжать свои обширныя фермы, для присмотра за стадами и пастухами. Ревностный Антикварій, можетъ быть, доказалъ бы, что такое обыкновеніе существуетъ со временъ романса древняго Пѣвца, въ коемъ упомянуто, о двадцати тысячахъ всадниковъ, собравшихся около своего маячнаго огня. Какъ бы то ни было; но истина сего и романса неоспорима: а отъ того происходитъ предразсудокъ, заставляющій полагать, что пѣшкомъ ходятъ только по необходимости или изъ скупости. И такъ Динмонтъ настоялъ на томъ, чтобы Броунъ взялъ у него верховую лошадь, и даже пустился самъ провожать его до перваго города Графства Думфрійскаго, въ который онъ приказалъ отвесть свои пожитки, и изъ коего имѣлъ намѣреніе продолжать путь къ Вудбурну, жительству Миссъ Маннерингъ.
   Капитанъ распрашивалъ во время пути товарища своего о томъ, что съ хорошей ли стороны извѣстенъ ему егерь, но ничего не могъ узнать: потому что сей послѣдній поселился тутъ во время отлучки Динмонта, ѣздившаго въ то время по ярмаркамъ. Онъ очень похожъ на негодяя, сказалъ фермеръ, и я радъ побожиться, л что въ жилахъ его течетъ цыганская кровь, но онъ не былъ въ числѣ бездѣльниковъ, нападавшихъ на насъ. Ежели они когда нибудь попадутся мнѣ на глаза, то я навѣрное ихъ узнаю. Да когда бы онъ былъ и цыганъ, то вѣдь не всѣ же они негодяи. Если придется когда нибудь увидѣть ету бабу, похожую на шестъ: то я охотно дамъ ей что нибудь на табакъ; потому что все таки она мнѣ дала хорошій совѣтъ.
   При разставаніи съ Броуномъ, добрый Фермеръ, долго подержавъ его за руку, наконецъ сказалъ: послушайте, Капитанъ, этоть годъ намъ Богъ послалъ много шерсти, оброчныя деньги за наемъ фермы взнесены; когда Лилія купитъ себѣ новое платье, да пріодѣнетъ дѣтей: то я не знаю, куда дѣваться съ остальными деньгами. Мнѣ хотѣлось бы, ихъ отдать въ добрыя руки, что будетъ гораздо лучше, чѣмъ издержать ихъ на сахаръ да на водку. Мнѣ сказывали, что будто вы, военные люди, можете посредствомъ денегъ получать производство, такъ ежели бы двѣсти или триста фунтовъ могли вамъ быть полезны: то росписка ваша для меня была бы лучше наличныхъ денегъ, а вы распорядились бы сами для заплаты, какъ вамъ будетъ удобнѣе. Подумайте хорошенько, а меня бы вы тѣмъ истинно одолжили.
   Броунъ умѣлъ дать настоящую цѣну тонкой разборчивости сего добросердечнаго человѣка, который, желая оказать ему услугу, казалось самъ просилъ его объ одолженіи. Онъ много его благодарилъ и увѣрилъ, что не посовѣстится прибѣгнуть къ его кошельку, ежели по какому нибудь непредвидимому обстоятельству будетъ имѣть нужду въ его помощи. Наконецъ они распростились со взаимными знаками дружбы и уваженія.
   

ГЛАВА XII.

   Путешественникъ нашъ въ томъ городѣ, гдѣ разстался съ Динмонтомъ, нанялъ почтовую коляску. Намѣреніе его было ѣхать въ Кипплетринганъ. Тамъ располагался онъ прежде, нежели дастъ знать Миссъ. Маннерингъ о прибытіи своемъ въ окрестности ея жилища, обстоятельно распросить о семействѣ, поселившемся въ Вудбурнѣ. Ему надлежало проѣхать осьмнадцать или двадцать миль по такой землѣ, гдѣ дорога едва была проложена, а въ прибавокъ къ трудностямъ пути, начиналъ выпадать весьма большой снѣгъ. Однако же извощикъ проѣхалъ довольна далеко, не показывая ни безпокойства, ни сомнѣнія, и лишь по наступленіи ночи, сталъ признаваться, Что самъ не знаетъ, куда завезъ. Снѣгъ, продолжавшій итти и еще сильнѣе прежняго, дѣлалъ положеніе сіе тѣмъ затруднительнѣе, что вѣтръ дулъ почтальону прямо въ лице, и что все вокругъ его покрылось однообразною бѣлизною, а потому его знаніе окрестностей совершенно было безполезно. Наконецъ тѣмъ труднѣе становилось отъискивать настоящую дорогу, что всѣ слѣды занесло снѣгомъ. Броунъ, вышедъ изъ повозки, посмотрѣлъ во всѣ стороны, и не видя никакихъ примѣтъ близкаго жилища, гдѣ бы можно было распросить о Кипплетринганской дорогѣ, сѣлъ опять и пустился на удачу. Они въ то время окружены были сажеными деревьями на довольное пространство: изъ сего слѣдовало заключить, что по близости находится какой нибудь замокъ. Наконецъ почтильонъ, проѣхавъ около мили, остановился клянясь, что лошади его не могутъ весть далѣе, но примолвилъ, что сквозь деревья видитъ огонь, свѣтящійся конечно въ какомъ нибудь домѣ, и что туда пойдетъ освѣдомиться о дорогѣ. Онъ слезъ съ лошади и отправился въ парѣ длинныхъ сапогъ, коихъ толстая кожа могла пригодиться Агксу на щитъ. Броунъ, горя нетерпѣніемъ, тл видя, что онъ въ таковомъ убранствѣ не можетъ ходить такъ скоро" какъ бы ему хотѣлось, кликнулъ его назадъ, велѣлъ остаться у повозки, и сказалъ, что самъ пойдетъ узнать о дорогѣ.
   Почтильонъ послушался съ большимъ удовольствіемъ, а Броунъ пошелъ на свѣтившійся огонь. Заборъ препятствовалъ ему итти прямо на него: а потому нѣсколько времяни онъ шелъ подлѣ онаго, и наконецъ добрался до одного пролома, чрезъ который вышелъ на тропинку, проложенную сквозь саженыя деревья, въ семъ мѣстѣ занимавшія большое пространство. Тропинка сія должна была по видимому привесть его къ огню, къ коему направлялъ свой путь; но скоро роща закрыла отъ него свѣтъ. Дорожка, казавшаяся при входѣ въ лѣсъ прямою, и довольно широкою, пошла далѣе извилинами, и была едва примѣтна, хотя снѣгъ и отражалъ бѣлизну, дѣлавшую ночь нѣсколько свѣтлѣе. Такимъ образомъ прошелъ онъ около мили, придерживаясь одного направленія и пробираясь по тѣмъ мѣстамъ, гдѣ лѣсъ былъ не столь густъ; но огонь не являлся болѣе его глазамъ, и не примѣтно было никакого признака жилища. Онъ не могъ полагать, чтобы то былъ призракъ; сіе было не возможно по тому, что огонь слишкомъ долго свѣтился, и все на одномъ и томъ же мѣстѣ. И такъ вѣроятно етотъ огонь былъ зазженъ въ хижинѣ какого нибудь лѣснаго сторожа, который можетъ быть опять его потушилъ, а безъ сей помощи какое средство оставалось ему открыть его жилище? Въ сіе время онъ шелъ подъ гору крутою и неровною отлогостію; а такъ какъ всѣ ямы занесены были снѣгомъ, то путешественникъ нашъ нѣсколько разъ въ нихъ падалъ. Онъ началъ даже помышлять о возвращеніи своемъ къ повозкѣ тѣмъ болѣе, что снѣгъ пошелъ еще сильнѣе прежняго.
   Когда онъ дѣлалъ послѣднее усиліе, чтобы пройти еще нѣсколько шаговъ: то къ большому его удовольствію огонь вдругъ показался весьма невдалекѣ, и казалось, былъ на одинаковой съ нимъ высотѣ. Однакоже скоро увидѣлъ онъ, что ошибался въ семъ послѣднемъ заключеніи по тому, что надобно было продолжать спускаться съ горы, и такой крутой, что онъ опасаясь, не дошедъ до огня, найти глубокой оврагъ или рѣку, пошелъ съ большею противу прежняго осторожностію, и все сходилъ ниже до тѣхъ поръ, пока очутился въ самой срединѣ оврага, по которому протекалъ ручеекъ, во многихъ мѣстахъ перемерзшій и заваленный снѣгомъ. Вокругъ себя усмотрѣлъ онъ нѣсколько разоренныхъ хижинъ, коихъ существовавшія еще стѣны отличались чернымъ цвѣтомъ отъ всего остальнаго, покрытаго снѣгомъ. Прочія стѣны и всѣ крыши распались отъ времяни, и кучи развалинъ ихъ, опушенныя снѣгомъ, много затрудняли ходъ путешественника нашего. Однако же не теряя мужества, онъ по льду перешелъ черезъ ручей не безъ нѣкоторой опасности, и наконецъ преодолѣвъ всѣ препятствія, утомленный достигъ желаемой цѣли.
   Въ темнотѣ, едва освѣщенной весьма слабымъ огнемъ, трудно было разсмотрѣть, что за строеніе, до коего Броунъ дошелъ. Оное казалось квадратнымъ и посредственной высоты; могло быть жилищемъ небогатаго помѣщика, или укрѣпленномъ убѣжищемъ какого нибудь знатнаго господина. Но изъ сего строенія оставался въ Цѣлости только нижній этажъ; а всѣ прочія развалились и составляли нѣкоторымъ образомъ кровъ сего жилища. Броунъ подошелъ къ тому мѣсту, гдѣ показался огонь. Свѣтъ проходилъ чрезъ отверстіе, похожее на бойницы, кой*гдѣ еще существующія въ старыхъ замкахъ. Желая осмотрѣть внутренность жилища прежде, нежели войти въ оное, Броунѣ заглянулъ въ сіе отверстіе и глазамъ его представилось весьма жалкое зрѣлище. Въ комнатѣ былъ разложенъ огонь, отъ коего дымъ прежде, нежели выходилъ въ проломъ сдѣланный въ потолкѣ, наполнялъ собою весь покой: полуразвалившіяся стѣны, по видимому, были построены не менѣе, какъ за двѣсти или триста лѣтъ предъ тѣмъ. Двѣ бочки, нѣсколько разбитыхъ сундуковъ; и разные тюки безъ всякаго порядка, были свалены въ той комнатѣ, на вниманіе нашего путешественника устремилось наиболѣе на обитателей сего жилища. На соломенной ирсшелѣ, покрытой шерстянымъ одѣяломъ, лежалъ человѣкъ, имѣвшій столь блѣдное лице, что его можно было бы почесть мертвецомъ, ежели бы на немъ былъ надѣтъ саванъ. По крайней мѣрѣ, должно было полагать навѣрное, что кончина его приближалась, потому что Напитанъ нашъ могъ даже вслушаться въ медленное и трудное дыханіе: признакъ, предшествующій разлукѣ души съ тѣломъ. Женщина, покрытая большимъ плащомъ, сидѣла на камнѣ подлѣ сего бѣднаго одра подпершись локтями на колѣна, и обратившись къ умирающему такъ, что ночнику стоявшій сзади ея, не освѣщалъ ея лица. Изрѣдка она промачивала уста отходящаго жидкостію, находившеюся въ чашкѣ съ полуотбитыми краями, и въ промежуткахъ распѣвала протяжно въ полголоса одну изъ молитвъ, или какъ ихъ называютъ заговоровъ, которые еще въ употребленіи между народомъ Шотландіи и Сѣверной Англіи при одрѣ умирающаго для облегченія его перехода въ другой свѣтъ. Она сопровождала сіе гармоническое пѣніе движеніемъ всего своего тѣла, медленно раскачиваясь съ одной стороны на другую, какъ бы желая тѣмъ означить мѣру; она пѣла почти слѣдующія слова:
   
   Ещель, безсмертный духъ, ты хочешь обитать
   Въ жилищѣ тлѣнія, печалью удрученный?
   Ты слышишь: часъ пробилъ!-- Пора, пора внимать
             Признанью вѣчности священной.

*

   Въ тѣлесныхъ долго ты закованъ былъ цѣпяхъ;
   Разстанься съ тѣломъ симъ: его зоветъ могила;
   Надежда для тебя осталась въ небесахъ,
             И вѣчность время замѣнила.

*

   Или страшишься ты свирѣпыхъ непогодъ,
   Для тѣла, спутника тебѣ въ юдоли тлѣнья?
   Не бойся: для него спокойство настаетъ.
             И вѣчный сонъ безъ пробужденья.

*

   Разсвѣта близокъ часъ!-- Направь быстрѣй полетъ
   Къ Пославшему тебя изъ вѣчныя отчизны:
   Земля обѣщанной уже добычи ждетъ,
             И смерть послѣднихъ вздоховъ жизни.
   
   Въ семъ мѣстѣ пѣвица пріостановилась. Нѣкоторой родъ стона умирающаго, казалось, ей отвѣтствовалъ, показывая изнеможеніе силъ, боровшихся со смертію.
   -- Нѣтъ, сказала она въ полголоса, этому не бывать, онъ не можетъ умереть, имѣя это на душѣ: отъ того то онъ и медлитъ.
   
   "Его со гнѣвомъ небо отвергаетъ,
   "И въ нѣдра хладная земля не принимаетъ?"
   
   Тогда вставъ съ мѣста; она пошла къ двери, стараясь не оборачивать головы назадъ, и отдвинувъ двѣ задвижки (потому что, не смотря на жалкое состояніе жилища, дверь онаго была тщательно заперта), послѣ чего снова запѣла:
   
   "Намъ должно поспѣшить:
   "Всѣ двери разстворить,
   "Чтобъ смерть могла вступить.
   
   Когда дверь отворилась, то Броунъ, только что сошедшій съ своего мѣста, очутился противу ея. Женщина отступила на шагъ; а путешественникъ нашъ, вошедъ въ комнату, узналъ въ ней, хотя не съ большею радостію, ту самую цыганку, съ которою встрѣтился въ Бенкастлѣ. Она также тотчасъ узнала его: и положеніе тѣла, черты и безпокойство, показавшееся на лицѣ ея, придали оному выраженіе, которое должно изображаться въ описаніи доброй людоѣдки (въ какой нибудь старинной повѣсти о чародѣяхъ), предостерегающей странника не входитъ въ опасное жилище ея мужа. Она протянула къ нему руку съ видомъ упрека, и первыя слова ея были: -- не сказала ли я вамъ, чтобы вы ничего имъ не говорили, и не мѣшались въ ихъ дѣла! Ну, вотъ теперь вы въ домѣ крови и у4 смертнаго одра!
   Говоря такимъ образомъ, она взяла ночникъ и освѣтила онымъ лице умирающаго, у котораго на суровыхъ и обезображенныхъ чертахъ изображались въ то время смертныя судороги, голова его обвязана была холстинною перевязкою, наполненною кровію, которою были также облиты солома и одѣяло. Сей бѣднякъ умиралъ, безъ сомнѣнія, не своею смертію. Взглянувъ на сіе ужасное зрѣлище, Броунъ отступилъ, и, оборотившись къ цыганкѣ -- нещастная женщина, вскричалъ онъ, кто умертвилъ этого человѣка?
   -- Тотъ, кого судьба къ тому назначила, сказала Мегъ Меррильисъ, не спуская огненныхъ своихъ глазъ съ умирающаго. Онъ долго и жестоко страдалъ, но теперь все кончилось. Я знала, что онъ отходилъ въ то самое время, какъ вы вошли: это было послѣднее усиліе природы. Вотъ уже онъ и скончался!
   Въ сію минуту послышались вдалекѣ нѣсколько голосовъ. Они идутъ, сказала старуха Броуну: и ежели бы у васъ было столько же головъ на плечахъ, какъ въ здѣшнемъ лѣсу деревьевъ, то и тогда бы вы были пропащій человѣкъ. Броунъ, окинувъ глазами всю комнату, чтобы найти для защиты себя какое нибудь оружіе не нашедъ ничего бросился къ двери, въ надеждѣ спрятаться въ лѣсу и удалиться отъ такого мѣста, которое не могъ полагать иначе, какъ вертепомъ разбойниковъ. Мегъ Меррильисъ насильно его остановила, и сказала: -- вы погубите себя, останьтесь, останьтесь, и тогда избавитесь отъ бѣды; но что бы вы не увидѣли и не услышали, не шевелитесь, и не говорите ни слова.
   Находясь въ такой ужасной опасности, Броунъ видѣлъ, что не имѣетъ другаго средства избавишься отъ оной, какъ послѣдовать не разсуждая совѣтамъ сей женщины.-- Она уложила его на соломѣ, находившейся на полу въ углу покоя, и напротивъ постели, на коей лежалъ трупъ покойника; соломою же закрыла его съ большимъ стараніемъ, и сверхъ оной набросила три, четыре пустыхъ мѣшка, валявшихся по комнатѣ. Желая видѣть, что воспослѣдуетъ, Броунъ сдѣлалъ себѣ небольшое отверстіе, чрезъ которое могъ смотрѣть, и съ безпокойствомъ ожидалъ окончанія сего непріятнаго и страннаго приключенія.
   Старая цыганка убирала Между тѣмъ тѣло покойника, протягивала его члены, клала руки по сторонамъ, говоря, что лучше сдѣлать это, пока онъ еще не окостенѣлъ; постановила ему на грудь деревянную тарелку, наполненную солью, въ головахъ сальную свѣчу, а другую въ ногахъ, зажгла ихъ, и потомъ до прибытія людей, коихъ слышались голоса, снова начала пѣть.
   Броунъ хотя былъ солдатъ, преисполненный мужества, но вмѣстѣ съ тѣмъ и человѣкъ, и при помышленіи, что сіи негодяи, бывшіе не иное что, какъ разбойники, могутъ увидѣть его, не имѣющаго при себѣ никакого оружія, и ни малѣйшаго средства къ защищенію, обливался холоднымъ потомъ. Никто не могъ услышать его крика, а просьбы были бы приняты сими разбойниками съ насмѣшками. Наконецъ не оставалось у него другой надежды какъ на состраданіе существа, бывшаго товарищемъ сихъ же злодѣевъ. На черноватомъ и наморщенномъ лицѣ старухи, освѣщенномъ ночникомъ, онъ отыскивалъ чертъ, показывающихъ сожалѣніе и человѣколюбіе, кои обыкновенно природа болѣе или менѣе изображаетъ на лицѣ всякой женщины, даже самой развращенной; но ничего похожаго на то не видалъ. Участіе, принимаемое ею въ судьбѣ его, хотя повидимому было и весьма сильно, казалось, что происходило не отъ состраданія, а вѣроятно отъ минутной прихоти, страннаго и неизъяснимаго внутренняго влеченія, или мнимаго сходства, подобнаго тому, которое Лэди Макбетъ думала видѣть въ особѣ почивавшаго Короля съ отцемъ своимъ.
   Сіи мысли представлялись воображенію Броуна однѣ за другими, между тѣмъ, какъ онъ разсматривалъ сію необыкновенную женщину. Никто еще не шелъ: и нѣсколько разъ онъ намѣревался вскочить и убѣжать изъ сего гнуснаго вертепа, какъ прежде хотѣлъ то сдѣлать, проклиналъ свою нерѣшительность, доведшую до того, что скрылся въ такое мѣсто, въ коемъ сопротивленіе и бѣгство равно были невозможны.
   Мегъ Меррильисъ повидимому также караулила и внимательно вслушивалась въ малѣйшій шорохъ; потомъ возвращалась къ усопшему и всякой разъ находила какую нибудь надобность перемѣнить, или поправить его положеніе.-- Прекрасный трупъ! говорила она въ полголоса: онъ стоитъ того, чтобы его порядочно похоронить. Казалось, что она съ нѣкоторымъ удовольствіемъ разсматривала сіе ужасное зрѣлище, и съ такимъ же участіемъ, какъ Профессоръ Анатоміи. Въ углу комнаты взяла она штуку матеріи темнаго цвѣта, и обвертѣла въ оную умершаго, голову оставила непокрытою; закрыла глаза и ротъ и старалась скрыть всѣ признаки крови: чтобы, примолвила она, тѣло вышло въ люди поблагопристойнѣе.
   Наконецъ съ шумомъ вошли нѣсколько человѣкъ, которыхъ лица и одежда показывали, какого они ремесла. Мегъ, сказалъ одинъ изъ нихъ, слушай чертова дочка, какъ ты смѣла отворить дверь?
   -- Да слыханное ли это дѣло запирать дверь тогда, какъ человѣкъ умираетъ? Развѣ духъ его можетъ проходить черезъ желѣзныя перекладины и запоры?
   -- Стало быть онъ умеръ? подхватилъ другой, приближивпіись къ постелѣ, чтобы его разсмотрѣть,
   -- Да, да, и очень умеръ, примолвилъ третій; теперь слѣдуетъ съ нимъ проститься. Говоря сіе, онъ вытащилъ изъ угла боченокъ водки, а Мегъ торопилась между тѣмъ подавать имъ трубки и табакъ. Поспѣшность ея въ семъ случаѣ нѣсколько обнадеживала Броуна; казалось, что она хотѣла дать бездѣльникамъ пріятное для нихъ замятіе, чтобы чрезъ то помѣшать имъ шататься по горницѣ, и открыть его, приближившись къ тому мѣсту, гдѣ онъ былъ спрятанъ.
   

ГЛАВА XIII.

   Броунъ тогда могъ перещитать своихъ непріятелей. Ихъ было пятеро, изъ коихъ двое, казалось, были дюжіе моряки, или по крайней мѣрѣ, переодѣты въ матросское платье, третій старикъ, а двое остальныхъ молодые люди, по чернымъ волосамъ и цвѣту лица коихъ можно было заключить, что они принадлежали къ породѣ Мегъ Меррильисъ. Всѣ они передавали другъ другу чашку, изъ которой пили водку.
   -- Щастливый ему путь! сказалъ одинъ матросъ допивая.: его застигла на дорогѣ буря, за то теперь онъ вошелъ въ гавань.
   Мы избавимъ читателей отъ брани и проклятій, коими былъ украшенъ разговоръ сихъ честныхъ людей, и изложимъ здѣсь то только, что можетъ наименѣе оскорбить ихъ разборчивость.
   -- Ему не разъ доводилось знакомиться съ Сѣвернымъ вѣтромъ, примолвилъ другой; а теперь онъ не хлопочетъ ни о бурѣ, ни о вѣтрахъ.
   -- Вчера онъ плылъ въ послѣдній разъ, подхватилъ первый; а сего дня приходится старухѣ Мегъ вымолятъ ему попутнаго вѣтра.
   -- Я не буду молиться ни за него, ни за любаго изъ васъ, безпутные люди, сказала Мегъ; теперь со всѣмъ не такія времена наступили, какъ въ моей молодости. Тогда мущины были мущинами, умѣли днемъ драться, и не ходили на мѣльницу ночью. Дворяне были добросердечны, бѣдной цыганкѣ ни когда не отказывали въ ночлегѣ и кускѣ хлѣба, и никто бы изъ насъ, начиная съ стараго Жона Фаа до маленькаго Кристи, котораго я носила на рукахъ, не дотронулся до волоска ихъ. Но вы оставили прежнія наши правила: и ничего мудренаго нѣтъ, что часто попадаетесь на позорный столбъ и подъ розги. Да, вы совсѣмъ не таковы, будете ѣсть хлѣбъ добраго человѣка, пить его пиво, спать въ его сараѣ, а вмѣсто благодарности выломаете у него двери, да и самаго зарѣжете. На вашихъ рукахъ болѣе крови, чѣмъ на рукахъ человѣка, который цѣлую жизнь свою дрался честнымъ образомъ. За то посмотрите, какъ издыхаете (показывая на трупъ): онъ не вдругъ умеръ, долго боролся, не будучи въ силахъ ни жить, ни умереть; а когда до васъ дѣло дойдетъ, то всѣ увидятъ, какъ вы будете рожу корчить, вися на волоскѣ между небомъ и землею.
   Честная бесѣда много смѣялась пророчеству Мегъ Меррильисъ.
   -- За чѣмъ же ты сюда возвратилась, старая дура, сказалъ одинъ цыганъ? Развѣ не могла ты оставаться тамъ, гдѣ была, и гадать по пальцамъ, слоняясъ въ Кумберландскихъ пескахъ? Ступай-ко обойди кругомъ, старая чертовка, да погляди, не шатается ли кто около насъ. Вѣдь ты на это только и годишься.
   -- Только на это и гожусь? Однако же я въ большемъ сраженіи между нашими и шайкою Патрико Солмона пригодилась и на что нибудь иное; и ежели бы не спасла тебя эта пара рукъ, то тебя дряннаго Жанъ Бальи раздавилъ бы, какъ рюмку.
   За симъ отвѣтомъ воспослѣдодовалъ вторичный хохотъ, но на щетъ героя, коего въ упомянутомъ случаѣ выручила наша Амазонка.
   -- Ну-ка, матушка, сказалъ одинъ матросъ, хлебни съ нами, да перестань ворчать. Мегъ взяла чашку, выпила до дна, и не мѣшаясь болѣе въ ихъ разговоръ, усѣлась такимъ образомъ подлѣ того мѣста, гдѣ былъ спрятанъ Броунъ, что къ нему не льзя было подойти, не заставивъ ее встать съ мѣста; а никто изъ шайки, повидимому, не желалъ съ нею ссориться.
   Разбойники усѣлись около огня, и казалось, совѣтовались о важномъ дѣлѣ; но какъ они разговаривали въ полголоса и даже употребляли между собою нѣкоторыя непонятныя слова воровскаго языка: то Броунъ могъ разобрать только то что кому-то угрожали.
   -- Заставлю я его плясать! сказалъ одинъ на ухо сосѣду.
   -- Не мое дѣло, отвѣчалъ ему сей послѣдній.
   -- Да развѣ ты, Жакъ, сдѣлался мокрою курицею?
   -- Нѣтъ, чортъ меня побери! также мало, какъ и ты, да, похожее на это, лѣтъ за двадцать назадъ, пересѣкло весь торгъ. Не слыхалъ ли ты о скачкѣ таможеннаго?
   -- Да, онъ мнѣ говорилъ объ этомъ произшествіи, сказалъ первый, показывая на умершаго; годдемъ! какъ онъ хохоталъ, разсказывая, какимъ образомъ его тащили до самой скалы.
   -- Ну, такъ это то самое и прекратило торгъ весьма на долгое время.
   -- Отъ чего же?
   -- Отъ того, что всѣ перепугались, и у насъ никто болѣе не хотѣлъ покупать ничего.
   -- Однако же, не смотря на это, все таки надобно ему отплатить, и бѣда ему, ежели когда нибудь онъ попадется намъ.
   -- Вотъ наша старуха Мегъ заснула, сказалъ другой. Она начинаетъ уже бредить, боится своей тѣни, и ежели не потолковать съ нею порядкомъ: то кончитъ тѣмъ, что по милости ея насъ переловятъ.
   -- Нѣтъ, не бойтесь ничего, сказалъ старый цыганъ. Она добрая баба, ни скорѣе всякому другому изъ нашей шайки буду не довѣрять, чемъ ей, но она поступаетъ и говоритъ по своему.
   Разговоръ продолжался еще нѣсколько времени, но сдѣлался для Броуна вовсе непонятнымъ. Они говорили особеннымъ языкомъ, по названіямъ котораго; равно и по тѣлодвиженіямъ, коими сопровождали его, совершенно не возможно было догадаться, что они желали выразить. Наконецъ одинъ видя, что Мегъ совсѣмъ заснула, или притворилась спящею, приказалъ другому молодому человѣку сходить за Петромъ Чернымъ, чтобы его вмѣстѣ распотрошить.
   Посланный вышелъ и чрезъ минуту возвратился съ чемоданомъ, которой Броунъ тотчасъ признавъ за свой собственный, подумалъ о нещастномъ почтильонѣ, оставшемся при повозкѣ, и опасался, что сіи злодѣи его зарѣзали. Эта ужасная мысль мучила и удвоила его вниманіе. И такъ онъ старался вслушаться въ рѣчи ихъ, пока выкладывали изъ чемодана и пересматривали бѣлье и платье; но разбойники были слишкомъ довольны своею добычею и заняты разбираніемъ вещей, попавшихся имъ въ руки, чтобы входить въ подробности того, какъ имъ сіе досталось. Тутъ находилось нѣсколько дорогихъ вещицъ, пара хорошихъ пистолетовъ, кожаный портфель съ бумагами, нѣсколько денегъ и проч. Во всякое другое время Броунъ не могъ бы вытерпѣть того, что они безъ околичностей дѣлили между собою его пожитки и забавлялись на щетъ прежняго ихъ хозяина; но положеніе его было слишкомъ затруднительно; чтобы помышлять о чемъ либо другомъ, кромѣ спасенія своей жизни.
   Опорожнивъ совершенно чемоданъ, и подѣливъ между собою бывшее въ немъ по правиламъ строжайшей справедливости, бездѣльники наши снова принялись пить. Броунъ нѣсколько времяни надѣялся, что они совершенно опьянѣютъ, и тогда ему можно будетъ уйти; но опасное ихъ ремесло возбраняло имъ предаваться напиткамъ безъ осторожности, и потому ни одинъ не охмелѣлъ. Четверо расположились спать, а пятый между тѣмъ Остался на часахъ. Покарауливъ Паса съ два, онъ былъ смѣненъ другимъ, а сей послѣдній по окончаніи своихъ часовъ разбудилъ всю шайку, которая къ большему удовольствію Броуна начала сбираться въ путь. Каждый припряталъ то, что досталось на его долю; но и кромѣ сего оставалась еще работа. Двое изъ нихъ начали повсюду шаришь, и много встревожили тѣмъ Броуна, отыскали заступъ и лопату, третій вытащилъ кирку изъ соломы, на которой лежало тѣло покойника, и пошли вмѣстѣ, взявъ съ собою сіи орудія, а прочіе двое остались въ комнатѣ. То были оба дюжіе матроса.
   Черезъ полчаса одинъ изъ ушедшихъ возвратился, и сказалъ оставшимся нѣсколько словъ, послѣ чего подняли трупъ, который, какъ мы уже упомянули, Мегъ Меррильисъ убрала. старая Сивилла немедленно пробудилась отъ своего притворнаго или истиннаго сна, бросилась сначала къ дверямъ, чтобы увѣриться въ удаленіи разбойниковъ, потомъ тотчасъ возвратилась, и сказала Броуну тихимъ, но твердымъ голосомъ, чтобы онъ за нею слѣдовалъ, не мѣшкая ни мало. Можно вообразишь, что имъ не заставилъ себя просить. Ему очень хотѣлось унесть съ собою по крайней мѣрѣ пистолеты, деньги и бумаги свои; но старуха твердо воспротивилась тому. Онъ разсудилъ и самъ, что ежели возметъ что нибудь изъ принадлежащаго ему, то подозрѣнія разбойниковъ безъ сомнѣнія обратятся на сію женщину, которой, по всему имъ видѣнному, онъ былъ обязанъ спасеніемъ жизни своей. И такъ онъ отказался отъ своего намѣренія; но не мотъ удержаться отъ искушенія поднять, не бывъ ею примѣченъ, охотничій ножъ, брошенный на солому однимъ изъ упомянутыхъ негодяевъ. Вооружившись симъ ножемъ, и спрятавъ его подъ кафтанъ, Броунъ началъ дышать свободнѣе,-- и щиталъ себя вышедшимъ почти изъ опасности; отъ холода и утомительнаго положенія, въ которомъ онъ принужденъ былъ оставаться въ продолженіи цѣлой ночи, члены его почти окостенѣли; однако же кой-какъ пошелъ онъ за старухою, и движеніе вмѣстѣ съ чистымъ воздухомъ мало по малу возвратило ему прежнюю бодрость.
   Слабый свѣтъ, преддверіе зимняго дня, былъ нѣсколько усиленъ блескомъ отъ снѣга, сохраненнаго морозомъ. Броунъ поспѣшно окинулъ глазами все окружавшее его, чтобы порядочно замѣтить мѣстоположеніе. Небольшая башня, отъ коей оставался только одинъ нижній етажъ, составлявшій непріятную комнату, въ которой онъ провелъ ночь, поддерживалась оконечностію скалы, обтекаемой упомянутымъ нами ручьемъ; къ сей башнѣ можно было подойти лишь со стороны маленькой долины, а съ трехъ про чихъ она была окружена такими глубокими оврагами, что Броунъ долженъ былъ признаться въ томъ, что онъ въ эту ночь избавился Отъ многихъ разнообразныхъ опасностей. Ежели бы онъ обошелъ сіе зданіе, какъ былъ намѣренъ: то непремѣнно разбился бы въ прахъ, упавъ въ пропасть. Долина же была такъ узка, что окружавшія ея деревья въ нѣкоторыхъ мѣстахъ сходились, и вѣтви ихъ вмѣсто листьевъ покрытыя снѣгомъ, казалось, составляли собою снѣжный сводъ или бесѣдку, подъ которою журчалъ ручей въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ его теченіе не было прервано льдомъ. Не много подалѣе долина разширялась: и тамъ то находились между ручьемъ и горою развалины селенія, чрезъ которыя Броунъ на канунѣ проходилъ. Закопченные обломки, покрытые мохомъ, показались ему еще чернѣе отъ того, что нанесенный на нихъ снѣгъ выставлялъ ихъ въ мрачнѣйшемъ видѣ.
   Онъ лишь слегка могъ осмотрѣть сію печальную картину. Проводница его, остановившись на минуту, какъ бы для того, чтобы позволить ему удовлетворить свое любопытство, пошла передъ нимъ большими шагами прямо къ долинѣ. Видя, что она идетъ по дорожкѣ, на коей были свѣжіе слѣды, проложенные по снѣгу, по видимому, тѣми самыми разбойниками, съ которыми онъ провелъ ночь, Броуну не могъ удержаться отъ нѣкотораго подозрѣнія; но немедленно успокоился, разсудивъ, сколь невѣроятно было, чтобы женщина, которая могла выдать его руками тогда, какъ онъ былъ вовсе безъ защиты, захотѣла бы измѣнить ему въ то время, какъ онъ Находился на чистомъ мѣстѣ и имѣлъ болѣе возможности спасти себя? Наконецъ захваченное оружіе придавало ему смѣлости и довѣренности, а потому продолжалъ итти въ молчаніи. Черезъ небольшой ручей перешли они въ томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ перебрались черезъ него люди, по слѣдамъ коихъ они шли. По тѣмъ же слѣдамъ продолжали они итти, пока долина снова не съузилась; тогда старуха, оставивъ прежнюю дорогу въ сторонѣ, пошла по неровной и весьма плохой тропинкѣ, взбираясь на бугоръ, возвышавшійся надъ развалинами; и хотя не рѣдко снѣгъ скрывалъ дорожку и дѣлалъ ее скользкою, но Мегъ не переставала ступать твердо и надежно, доказывая тѣмъ, что совершенно знала мѣстоположеніе, по которому вела, и наконецъ добралась до вершины той горы по такой узкой и шороховатой тропинкѣ, что Броунъ, хотя и былъ увѣренъ, что точно по ней же на канунѣ и самъ прошелъ, но не могъ понять, какимъ образомъ, спускаясь съ сей горы, сто разъ не разшибся въ дребезги. Отъ сей горы шла ровная возвышенность, длиною мили на двѣ, и оканчивалась обширною саженою рощею.
   Нѣсколько времяни старуха продолжала весть Броуна вдоль по горѣ, пока не услышала въ одномъ углубленіи долины звукъ нѣсколькихъ голосовъ; тогда свернувъ въ сторону, и прошедъ нѣсколько по равнинѣ, -- идите прямо впередъ, сказала она, и за этими деревьями найдете Кипплетринганскую дорогу. Не мѣшкайте, и удалитесь поскорѣе, жизнь ваша драгоцѣннѣе многихъ другихъ. Но вы лишились всего! Постойте же! Пошаривъ въ просторномъ карманѣ своемъ, вынула изъ онаго большой сѣрой кошелекъ. Мегъ и ея родня, прибавила она, много получили отъ вашей фамиліи милостей; она довольно пожила, бывъ въ состояніи возвратить вамъ нѣкоторую часть ихъ. При сихъ словахъ цыганка вручила Броуну кошелекъ.
   -- Эта женщина сумашедпіая, подумалъ Капитанъ; но нѣкогда было объясняться. Внизу долины продолжался шумъ и не возможно было сомнѣваться въ томъ, чтобы оный не происходилъ отъ разбойниковъ.-- Какимъ образомъ мнѣ возвратить вамъ сіи деньги, спросилъ онъ, и изъявить вамъ истинную благодарность за такую великую услугу, мнѣ оказанную?--
   -- У меня есть двѣ просьбы, отвѣчала Сивилла, говоря очень скоро и въ полголоса: первая та, чтобы вы никому не сказывали о томъ, что въ эту ночь видѣли; а другая состоитъ въ томъ, чтобы вы удалились изъ здѣшней стороны не видавшись со мною, и чтобы вы сверхъ того оставили подъ гербомъ Гордоновъ записку, означивъ въ ней мѣсто, гдѣ могу васъ отыскать, и когда явлюсь къ вамъ: то хотя бы то было въ церкви или на торгу, на свадьбѣ или на похоронахъ, въ субботу или воскресенье, вы должны все оставить и слѣдовать за мною.
   -- Все это, матушка, не принесетъ вамъ большой пользы.
   -- Не мнѣ, но вамъ: а объ этомъ я только и думаю. Я не сошла съ ума, хотя мнѣ и было бы отъ чего. Нѣтъ, я не сумашедшая, не пьяна, не говорю вздору, и знаю, чего отъ васъ прошу; воля Господа Бога предохранила васъ отъ многихъ опасностей и той же самой волѣ угодно употребить меня орудіемъ къ возвращенію вамъ имѣнія предковъ вашихъ. Дайте мнѣ ваше слово, и не забудьте, что въ эту ночь обязаны мнѣ жизнію.
   -- Безъ сомнѣнія подумалъ Броунъ, въ этой женщинѣ есть нѣчто чрезвычайное; но это болѣе походитъ на изступленіе, нежели на сумашествіе.
   -- И такъ, матушка, когда вы точно не хотите отъ меня требовать чего нибудь;. поважнѣе обѣщаю вамъ то, чего вы желаете; по крайней мѣрѣ вы мнѣ чрезъ то подадите случай возвратить вамъ деньги ваши, и съ нѣкоторою прибавкою. Конечно вы кредиторъ необыкновеннаго разбора, но...
   -- Идите, идите! сказала она, протянувъ руку и не думайте болѣе обѣ этомъ кошелькѣ; она собственность ваша. Помните только о своемъ обѣщаніи, и не смѣйте слѣдовать за мною даже глазами.
   Сказавъ сіе, возвратилась по дорожкѣ въ долину и спустилась съ горы столь быстро, что длиннымъ платьемъ своимъ волокла за собою снѣгъ, составлявшій около плаща ея родъ бахрамы.
   Не смотря на запрещеніе, Броунъ отыскалъ мѣсто, съ котораго могъ ее видѣть, не бывъ самъ примѣченъ, каковую предосторожность полагалъ необходимою. Онъ воспользовался для, сего скалою, возвышавшеюся между деревьевъ на самомъ концѣ долины. Спрятавшись позади ея и потихоньку выставивъ голову, увидѣлъ ее шедшую по долинѣ къ ея товарищамъ прошедшей ночи, къ коимъ прибавилось еще два или три человѣка. При подножіи скалы они счистили снѣгъ и вырыли довольно глубокій ровъ; всѣ стояли вокругъ его и опускали въ оный что то завернутое въ сѣрое полотно, которое Броунъ почелъ тѣломъ, окутаннымъ при немъ на канунѣ. Потомъ они съ минуту остались въ безмолвіи и неподвижно, какъ будто сожалѣя о потери своего товарища; но ежели ощущали сіе чувство, то оно было весьма непродолжительно; всѣ разомъ принялись закапывать; а Броунъ, видя, что работа ихъ скоро окончится, заблагоразсудилъ воспользоваться совѣтомъ цыганки, и пустился въ путь, стараясь сколь возможно поспѣшнѣе добраться до видимыхъ имъ саженыхъ деревьевъ.
   Дошедъ до оныхъ, мысли его опять обратились на кошелекъ, полученной имъ отъ цыганки. Онъ чувствовалъ себя нѣсколько униженнымъ тѣмъ, что былъ обязанъ таковымъ пособіемъ женщинѣ, находившейся въ шайкѣ разбойниковъ; однако же принужденный принять сію помощь, вышелъ посредствомъ оной изъ большаго затрудненія. Въ карманѣ его оставалось нѣсколько шилинговъ; деньги были въ чемоданѣ, и слѣдовательно во власти друзей Мегъ Меррильисъ. Требовалось нѣкотораго времени, чтобы написать къ своему повѣренному, или даже къ доброму Чарлисъ-Гопскому пріятелю, который съ большимъ удовольствіемъ ссудилъ бы его по первому требованію. И такъ онъ рѣшился прибѣгнуть къ кошельку Мегъ, полагая скоро найти удобный случай возвратишь ей оный и съ избыткомъ. Вѣрно въ немъ бездѣлка, подумалъ онъ; къ тому же эта добрая женщина, безъ сомнѣнія, возметъ свое назадъ изъ моихъ же банковыхъ билетовъ, которые достанутся на ея долю.
   Разсуждая такимъ образомъ, онъ открылъ кошелекъ, полагая найти въ немъ не болѣе трехъ или четырехъ гиней; но каково было удивленіе его, увидѣвъ, кромѣ довольно значущаго количества золотыхъ монетъ, всякаго рода и разныхъ земель, могшихъ составить около ста фунтовъ, большое число перстней и другихъ дорогихъ вещей, которыя должны были стоить еще болѣе.
   Броунъ оставался въ изумленіи, и не зналъ, на что рѣшиться, видѣлъ въ своихъ рукахъ такія вещи, которыя должны были стоить гораздо болѣе всего имъ потеряннаго; но какимъ образомъ могли онѣ достаться цыганкѣ? Вѣроятно такимъ же, какъ и его чемоданъ попалъ въ руки сообщниковъ ея. Сначала онъ было вознамѣрился освѣдомишься о жилищѣ ближайшаго мирнаго судіи объявить ему все случившееся съ нимъ и отдашь въ его руки сокровище, доставшееся ему столь нечаяннымъ средствомъ; но подумавъ немного, нашелъ таковый поступокъ весьма неудобнымъ. Вопервыхъ онъ нарушилъ бы тѣмъ обѣщаніе не говорить ни слова о происшествіяхъ той ночи, потомъ лишилъ бы свободы а можешь быть и жизни спасшую его собственную жизнь, отдавшую ему добровольно сей кошелекъ и которую бы погубило самое великодушіе ея. И такъ онъ не могъ на сіе рѣшиться. Къ тому же и самъ былъ въ той сторонѣ чужой, неизвѣстной человѣкъ; потеря бумагъ дѣлала невозможнымъ доказать судьѣ, можетъ быть безсмысленному, или невѣждѣ, кто онъ таковъ самъ. Я это обдумаю получше; вѣроятно въ окрестностяхъ стоитъ какой нибудь полкъ. Въ таковомъ случаѣ могу встрѣтишься съ кѣмъ нибудь изъ знакомыхъ ффицеровъ, и отъ никъ получу то, чего не могу ожидать отъ гражданскаго судьи. Тогда я могу быть увѣренъ, что военный начальникъ устроитъ все такимъ образомъ, что этой бѣдной сумасшедшей, которой ошибка и предразсудокъ мнѣ были столько полезны, не причинитъ ни малѣйшей опасности. Гражданской виновникъ будетъ полагать себя обязаннымъ написать опредѣленіе, посадить подъ стражу: и я буду причиною всему, что изъ того воспослѣдуетъ. Нѣтъ, хотя бы она была самъ демонъ, то и тогда обязанъ я поступить съ нею честно; потому что и она точно такъ со мною поступила. Я долженъ дать ей тѣ же права, коими пользуются подсудимые отъ военнаго суда, полагающаго честность первымъ правиломъ. Къ тому же я долженъ съ нею увидѣться кажется подъ Гордоновымъ гербомъ; ну, тамъ я отдамъ ей кошелекъ я и пусть себѣ законъ тогда поймаетъ ее, ежели можетъ.
   Броунъ на необходимыя надобности вынулъ изъ кошелька четыре гинеи, въ намѣреніи положить ихъ обратно въ оный, какъ можно скорѣе, завязалъ его, и твердо рѣшился не открывать до тѣхъ поръ, пока не найдетъ случая возвратить его, кому оный принадлежалъ, или передать въ руки мирнаго судьи. Потомъ вспомнилъ онъ объ охотничьемъ ножѣ, имъ унесенномъ изъ вертепа разбойниковъ. Первое движеніе его было бросить оный въ рощѣ, чрезъ которую въ то время проходилъ; но опасаясь встрѣтиться еще съ какимъ нибудь бездѣльникомъ, того не сдѣлалъ. Хотя онъ былъ и не въ мундирѣ; но платье его имѣло военный покрой, при которомъ могъ носить орудіе, не сдѣлавшись смѣшнымъ. Къ тому же хотя между невоенными людьми и начинало выходить изъ обыкновенія ношеніе шпаги; но впрочемъ и особы, носившія при себѣ оружіе, не были очень замѣтны. И такъ онъ прицѣпилъ къ лѣвому боку охотничій ножъ и продолжалъ путь въ надеждѣ скоро вытти на показанную ему дорогу.
   

ГЛАВА XIV.

Юлія Маннерингъ къ Матильде Маргмонтъ.

   "Какъ вы рѣшились, милая Матильда, сказать, что дружба моя начинаетъ охладѣвать и привязанность переходитъ къ другому предмету? Развѣ возможно забыть друга, избраннаго сердцемъ, друга" которому я ввѣрила чувства, въ коихъ бѣдная Юлія едва смѣетъ признаваться самой себѣ. Вы столь же несправедливо полагаете, что я предпочитаю вамъ Люси Бертрамъ. Божусь вамъ, что я не открыла ей никакой тайны своей, хотя она, безъ сомнѣнія, прекрасная дѣвушка, и я много люблю ее. Признаюсь даже, что общія занятія наши отъ утра до вечера оставляютъ мнѣ для письма гораздо менѣе времяни, нежели сколько требуетъ столь правильная переписка, какова наша. Но Люси не имѣетъ вовсе пріятностей обращенія большаго свѣта. Все, что она знаетъ", ограничивается Французскимъ и Италіянскимъ языками, коимъ обучало ее смѣшнѣйшее чудовище, вами когда либо видѣнное, и котораго батюшка сдѣлалъ нѣкотораго рода библіотекаремъ своимъ, думаю для того, чтобы показать, сколь мало уважаетъ онъ общее мнѣніе. Полковникъ Маннерингъ, по видимому, полагаетъ, что не льзя почитать страннымъ ничего, принадлежащаго ему, или состоящаго въ связи съ нимъ. Я помню, какъ въ Индіи, не знаю, гдѣ то, подцѣпилъ онъ прегнусную собаченку, которую вздумалъ сдѣлать своимъ любимцемъ, и одинъ изъ главныхъ обвинительныхъ пунктовъ на бѣднаго Броуна состоялъ въ томъ, что онъ бралъ смѣлость любезничать на щетъ косолапаго и вислоухаго прелестника Бинго. Увѣряю васъ словомъ моимъ, Матильда, что только по той самой причинѣ могъ онъ получить высокое мнѣніе о страннѣйшемъ изъ всѣхъ бывшихъ, настоящихъ и будущихъ педантокъ. Когда сажаютъ его за столъ, онъ суетъ въ горло большіе куски, какъ на повозку взваливаютъ тюки, и повидимому, не понимаетъ, что глотаетъ; наконецъ бѣжитъ зарыться въ огромныя кучи фоліантовъ, истребляемыхъ червями, и которыхъ наружность также почти пріятна, какъ и его. Не подумайте, чтобы я не могла тѣшиться надъ этимъ твореніемъ, ежели бы имѣла съ кѣмъ; но естьли я задумаю шутить надъ Г. Сампсономъ (такъ называется сія прелестная особа): то Люси покажется столь огорченною, что я не въ силахъ продолжать; а батюшка нахмуритъ брови, закусить губы, сердито на меня взглянетъ, и въ добавокъ отпуститъ на мой щетъ такую ѣдкую насмѣшку я что совершенно меня разстроитъ."
   "Я не хочу распространяться на щетъ этаго педанта; но щитаю нужнымъ сказать, что онъ очень свѣдущъ въ древнихъ и новѣйшихъ языкахъ, и послѣднимъ обучалъ Люси; и полагаю, что ежели она не говоритъ по Еврейски, по Гречески, по Латинѣ: то надобно отдать справедливость ея здравому смыслу, заставившему отказаться отъ уроковъ, которые весьма бы желалъ ей преподать любезнѣйшій наставникъ. Она въ самомъ дѣлѣ имѣетъ очень много познаній: и мнѣ, божусь вамъ, весьма удивительно то, что она имѣетъ даръ заниматься безпрестанно, повторяя и въ головѣ своей приводя въ порядокъ выученное ею прежде. Мы всякое утро читаемъ вмѣстѣ, и Италіянскій языкъ начинаетъ мнѣ нравиться гораздо болѣе, нежели тогда, какъ мы учились ему у торговавшаго умомъ Чичипичи: потому что имя его должно писать такимъ образомъ, а не Ттитшипитти. Вы видите, что я не даромъ учусь и начинаю уже дѣлать успѣхи."
   "Но правду сказать: мнѣ кажется, что я люблю Миссъ Бертрамъ еще болѣе за тѣ дарованія, которыхъ она не имѣетъ, нежели за пріобрѣтенныя ею познанія. Она вовсе не знаетъ музыки, а танцуетъ не лучше крестьянокъ, то есть съ большимъ удовольствіемъ и весело. И. такъ я дѣлаюсь въ свою очередь учительницею, даю ей уроки на арфѣ, и показала уже нѣсколько на, которые преподавалъ намъ Ла-пикъ: а онъ, какъ вамъ извѣстно, говаривалъ, что я много обѣщаю."
   "По вечерамъ батюшка что нибудь намъ читаетъ; и вѣрно вы не слыхали кого нибудь читающаго стихи съ такимъ вкусомъ; онъ не подражаетъ тѣмъ чтецамъ, которые смѣшивая чтеніе съ декламаціею, наморщатъ себѣ лобъ, вытращатъ глаза, искривятъ лице и дѣлаютъ такія тѣлодвиженія, какъ будто находятся на театрѣ и въ одеждѣ представляемаго лица; образъ чтенія батюшки совсѣмъ иной. Онъ не старается обращать на себя вниманія голосомъ и тѣлодвиженіями; но довольствуется тѣмъ, что съ большимъ вкусомъ даетъ вамъ почувствовать то, что хотѣлъ изъяснитъ сочинитель, котораго онъ читаетъ. Люси ѣздитъ верхомъ очень хорошо: глядя на нее, я осмѣлилась, и мы не смотря на холодъ, часто гуляемъ поутрамъ то верхомъ, то пѣшкомъ; отъ чего, моя милая, какъ вы и сами видите, остается у меня для письма гораздо менѣе времени, чѣмъ прежде.
   "Къ тому же могу извиниться и обыкновенною отговоркою лѣнивцевъ: то есть, что мнѣ нѣчего писать занимательнаго. Не буду говорить о безпокойствѣ моемъ и опасеніяхъ на щеть Броуна. Онъ гораздо слабѣе съ тѣхъ поръ, какъ я увѣрена въ томъ, что онъ свободенъ и здоровъ; а что касается до надеждъ моикъ, то не знаю, должно ли ихъ и питать. Къ тому же признаться, я нѣсколько сердита на Броуна. Кажется, что ему бы должно было увѣдомишь меня о своемъ намѣреніи. Свиданія наши были весьма неблагоразумны; но ему ли слѣдовало сдѣлать это замѣчаніе? могъ ли онъ разстаться столь поспѣшно? Ежели онъ такъ полагаетъ: то я могу его увѣрить, что и я съ нимъ въ томъ весьма согласна, и не разъ уже думала о томъ, что поступала съ большимъ легкомысліемъ. Однакоже я имѣю о бѣдномъ Броунѣ такое хорошее мнѣніе, что вѣрю тому, что конечно у него есть какая нибудь основательная причина хранить такимъ образомъ молчаніе."
   "Но чтобъ возвратиться къ Миссъ Бертрамъ, будьте увѣрена, любезная Матильда, что ревность ваша несправедлива. Въ привязанности моей она никогда не будетъ вашею соперницею. Люси дѣвушка любезная, чувствительная, ласковая: и мало на свѣтѣ людей, отъ коихъ, подобно ей, въ истинныхъ нещастіяхъ жизни я желала бы получишь утѣшеніе; но такія большія и е счастія случаются рѣдко, между тѣмъ какъ мы всегда имѣемъ надобность въ другѣ, которой бы сострадалъ и бралъ искренное участіе въ огорченіяхъ, проистекающихъ отъ сердца. Богу извѣстно и вамъ также, Матильда, что въ умственныхъ огорченіяхъ утѣшенія дружбы равно необходимы, какъ и въ печаляхъ, которыя почитаются важнѣйшими и еще болѣе горестными. Люси чужда сему роду сочувствія, совершенно чужда. Ежели у меня сдѣлается горячка, то она всю ночь проведетъ подлѣ постели моей, и будетъ ухаживать за мною съ неутомимымъ терпѣніемъ; но ловкость ея поравняется съ ловкостію стараго учителя, когда дѣло коснется до утоленія жару сердечной горячки, столь часто укрощаемой моею любезною Матильдою."
   "Знаете ли вы, что я также на нее нѣсколько сердита. У этой маленькой притворщицы есть любовникъ, а она мнѣ ничего о томъ не сказала: и мнѣ надобно было самой догадаться. Взаимная любовь ихъ, потому что я Въ томъ увѣрена, имѣетъ нѣчто романическое и привлекательное. Она должна была получить большое состояніе; но расточительность отца и плутни повѣреннаго, настоящаго бездѣльника, на котораго онъ во всемъ полагался, совершенно ее разорили. Одинъ, изъ любезнѣйшихъ молодыхъ людей и лучшій собою во всемъ околодкѣ, пристально за нею волочится; но родители его весьма богаты, а онъ единственный наслѣдникъ: то Люси, по причинѣ несоразмѣрности состоянія ихъ, ни сколько его не обнадеживаетъ."
   "Однакоже не смотря на такую осторожность, скромность и безкорыстіе, Люси не менѣе того прехитрая плутовка. Я увѣрена, что она любитъ молодаго Газлевуда; и ни мало не сомнѣваюсь, чтобы не могла заставить его въ томъ признаться, ежели бы батюшкѣ и даже ей самой угодно было ему то позволить. Но надобно вамъ сказать и то, что Полковникъ и самъ ухаживаетъ за Миссъ Бертрамъ и прислуживаетъ ей тѣми мѣлочами, которыя любовнику доставляютъ случай обнаруживать свои чувства. Я желаю, чтобы дражайшій родитель, такъ какъ многіе другіе мѣшающіеся не въ свои дѣла, самъ наконецъ не попался въ сѣти. Ежели бы я была Газлевудомъ: то почтительные поклоны его, комплименты, особенное вниманіе, съ которымъ предлагаетъ ей руку и повсюду провожаетъ во время прогулокъ, внушили бы мнѣ нѣкоторое подозрѣніе, и я даже нѣсколько разъ заставала молодаго любовника, погруженнаго въ размышленія, происходившія вѣроятно отъ упомянутаго мною. Вообразите, какое глупое лице играетъ ваша бѣдная Юлія. Здѣсь батюшка любезничаетъ подлѣ молодой пріятельницы моей я тамъ Газлевудъ занимается единственно присматриваніемъ за малѣйшимъ движеніемъ устъ и глазъ ея; а я между тѣмъ не могу имѣть щастія привлечь на себя вниманія ни одного живаго существа, даже описаннаго прежде чудовища, котораго можно вывесть на показъ на ярмарку, и которой сидитъ, разкрывъ ротъ, устремивъ глаза на Миссъ Бертрамъ я и не говоритъ ни слова, какъ истуканъ.
   "Иногда такое положеніе причиняетъ мнѣ истерику, а въ другое время усиливаетъ обыкновенную мою злость. Недавно поведеніе моего отца и двухъ влюбленныхъ до того мнѣ надоѣло, и я такъ устала смотрѣть, Пто на меня не болѣе обращали вниманія, какъ будто я находилась въ Ост- Индіи, что и я на Газлевуда устремила довольно сильное нападеніе, на которое онъ не могъ не отвѣчать, не сдѣлавъ невѣжливости. Обороняясь, мало по малу Газлевудъ разгорячила ея, и я увѣряю васъ, Матильда, что онъ прекрасной молодецъ, и что я еще не видала его съ столь выгодной для него стороны. Разговоръ дѣлался живѣе, какъ вдругъ вздохъ Люси достигъ до моего слуха. Я была слишкомъ великодушна, чтобы далѣе пользоваться побѣдою, хотя бы даже и не боялась батюшки, который въ ето время, по щастію моему, былъ очень занятъ съ Миссъ Бертрамъ, дѣлая ей продолжительное описаніе нравовъ и обычаевъ какой то Индѣйской касты, и украшая повѣсть сію живописью, которую чертилъ по швейнымъ рисункамъ Миссъ Люси, и такъ ихъ отдѣлалъ, что испортилъ нѣсколько лучшихъ, перемаравъ ихъ восточными одѣяніями. Но я думаю, что въ это время она не болѣе занималась вышиваемымъ ею платьемъ, какъ чалмами и одеждою подданныхъ Великаго Могола. Однакоже хорошо, что онъ не замѣтилъ моихъ проказъ; а то у него всегда бываютъ въ запасѣ разныя ѣдкости на щетъ желанія нравишься и привлекать.
   "И такъ, любезная Матильда, этотъ вздохъ услышанъ и Газлевудомъ: тотчасъ пришелъ онъ въ раскаяніе отъ того, что на минуту могъ оказать вниманіе къ существу, заслуживающему оное столь мало, какъ ваша Юлія, и подошелъ къ столу, за коимъ работала Люси съ изображенною на лицѣ ея истинно пресмѣшною горестію; сдѣлалъ какой то ничего не значущій вопросъ; и надобно было имѣть ухо любовника, или такой любопытной наблюдательницы, какъ я, чтобы въ отвѣтѣ Люси замѣтить болѣе обыкновенной учтивости и холодности. Герой нашъ, обвинявшій уже самъ себя, вдругъ показался встревоженнымъ и повѣсилъ голову. Вы согласитесь, что великодушію моему слѣдовало вступить въ посредничество; и потому я вмѣшалась въ разговоръ, взявъ на себя видъ безкорыстной особы, ничего не видавшей и не слыхавшей, мало по малу довела ихъ до обыкновеннаго тона, и служивъ нѣсколько времяни вмѣсто почтовой конторы, посредствомъ коей они взаимно сообщали другъ другу свои мысли, поставила между ими шахматную доску; и пока они занимались сею важною игрою, вздумала помучить батюшку, которой еще домарывалъ свои рисунки. Да будетъ вамъ извѣстно, что игроки въ шахматы сидѣли подлѣ камина, опершись локтями на маленькой столикъ, на коемъ положена была шашешница. Полковникъ сидѣлъ подлѣ другаго стола, на которомъ накладено было множество книгъ, и стоявшаго въ другой сторонѣ гостиной, весьма большой комнаты неправильнаго вида и обитой обоями столь странными, что дѣлавшій ихъ искусникъ самъ имѣлъ бы весьма много труда объяснить то, что желалъ представить.
   "Я начала съ нимъ въ полголоса слѣдующій разговоръ.
   "Шахматы, батюшка, очень ли занимательная игра?
   "Говорятъ, что такъ, отвѣчалъ онъ, не удостоивъ меня взглядомъ.
   "Я готова етому вѣрить, глядя на вниманіе, съ которымъ играютъ Миссъ Люсси и Г. Газлевудъ.
   "Онъ поспѣшно поднялъ голову, и карандашъ его пересталъ на минуту прогуливаться по бумагѣ, но вѣроятно не примѣтивъ ничего, что могло бы возбудить его безпокойство; снова принялся весьма спокойно додѣлывать складки мараттской чалмы, но тѣмъ отъ меня еще не отдѣлался.
   "Какихъ лѣтъ Миссъ Бертрамъ, батюшка?--
   "Почему же я знаю; я думаю, она вамъ ровестница.
   "О, нѣтъ, она старѣе меня. Вы всегда изволите мнѣ говорить, что она лучше меня умѣетъ хозяйничать за столомъ и разливать чай; такъ за чѣмъ же, батюшка, вы однажды навсегда не дадите ей права занимать хозяйское мѣсто?
   "Милая Юлія! вы рѣшительно помѣшались, либо въ васъ гораздо болѣе лукавства, нежели я предполагалъ.
   "Какъ вамъ угодно, любезный батюшка; но я ни за что въ свѣтѣ не соглашусь прослыть за сумасшедшую.
   "За чѣмъ же вы говорите, какъ полуумная?
   "Но то, что я вамъ докладывала, не совсѣмъ же безразсудно. Всякой согласится, что вы прекрасный мущина... (улыбка показалась на устахъ его) для вашихъ лѣтъ... (тутъ онъ наморщился) вы вовсе еще не стары. За чѣмъ же бы вамъ не послѣдовать своему вкусу, ежели это можетъ составить ваше щастіе? Я знаю, что у Юліи вашей голова не много вѣтрена; то женщина не столь легкаго и прочнѣйшаго свойства могла бы можетъ быть увеличить благополучіе ваше."
   "Онъ взялъ руку мою и пожалъ ее съ видомъ нѣкотораго нѣжнаго упрека, давшаго мнѣ почувствовать, что мнѣ не должно было шутить таковымъ образомъ надъ чувствами его.
   "Юлія, сказалъ онъ, я многое прощаю вашей природной пылкости. Полагаю ее заслуженнымъ мною наказаніемъ за то, что не слишкомъ надсматривалъ надъ воспитаніемъ вашимъ; однакоже вамъ не слѣдовало бы предаваться ей, трогая столь чувствительную струну. Ежели вы не уважаете чувствъ, сохраняемыхъ отцемъ къ памяти матери, которой вы лишились; то прошу васъ не забывать по крайней мѣрѣ священныхъ правъ нещастія и подумать только о томъ, что одно изъ сказанныхъ вами словъ, дошедъ до ушей Миссъ Бертрамъ, заставитъ ее отказаться отъ убѣжища и безъ всякаго покровительства вступить въ свѣтъ, который по сіе время не представлялъ ей ничего, кромѣ горестей и непріятностей."
   "Что мнѣ оставалось отвѣчать, Матильда? я призналась въ томъ, что была, виновата, попросила прощенія и обѣщала быть впередъ доброю дочерью.
   "И такъ я остаюсь совершенно безъ всякаго дѣла. По чести и по совѣсти не могу болѣе мучишь бѣдную Люси, притворяясь, будто хочу переманить къ себѣ Газлевуда, не смотря на то, что она такъ мало имѣетъ ко мнѣ довѣренности. Съ батюшкою не могу болѣе шутить и неосторожно трогать такую нѣжную струну послѣ сдѣланнаго имъ важнаго выговора; и такъ знаете ли вы, какимъ образомъ провожу теперь свое время? Дѣлаю вырѣзки, чтобъ имѣть удовольствіе ихъ сжигать; черчу головы Турковъ обозженными углами визитныхъ карточекъ, которыя мнѣ служатъ вмѣсто карандаша: и вчера въ самомъ дѣлѣ нарисовала прелестнаго Гидеръ Алія; вожу на удачу пальцами по нещастной арфѣ своей; беру какую нибудь преученую книгу, начинаю съ конца и продолжаю читать до самаго начала.
   "Со всѣмъ тѣмъ молчаніе Броуна начинаетъ въ самомъ дѣлѣ много безпокоить меня; ежели онъ принужденъ былъ удалиться, то я увѣрена, что по крайней мѣрѣ увѣдомилъ бы меня о томъ. Возможно ли, чтобы батюшка перехватилъ его письма? Нѣтъ, это было бы противно его правиламъ. Онъ не распечатаетъ письма, полученнаго мною вечеромъ, хотя бы чрезъ то могъ помѣшать мнѣ завтра на разсвѣтѣ отправиться чрезъ окошко. Какое выраженіе вырвалось изъ подъ пера моего? Оно право меня заставляетъ почти краснѣть и передъ вами, хотя вы и привыкли къ шуткамъ моимъ. Впрочемъ мнѣ не льзя похвастаться, что я веду себя, какъ должно; потому что Г. Фанъ Бестъ Броунъ не довольно пылкій любовникъ, чтобы предметъ своей нѣжности вовлечь въ какой либо безразсудный поступокъ. Надобно признаться, что онъ оставляетъ довольно времени на размышленіе. Однако же не выслушавъ его, не буду осуждать, и не хочу сомнѣваться въ откровенности его и твердости, представивъ ихъ напередъ въ столь хорошемъ видѣ. Ежели бы онъ былъ въ состояніи сдѣлаться робкимъ, нерѣшительнымъ или легкомысленнымъ: то не удостоился бы моего сожалѣнія.
   "За чѣмъ же, скажете вы, требуя отъ своего любовника столь постоянной и непоколебимой вѣрности, я кажусь тронутою тѣмъ, что не могу быть предметомъ вниманія Газлевуда? Что мнѣ нужды въ томъ, за кѣмъ бы онъ не ухаживалъ? Этотъ вопросъ я и сама дѣлаю себѣ по сту разъ на день, и получаю единственный отвѣтъ, которымъ не весьма довольна, состоящій въ томъ, что хотя и не желаю его поощрить къ настоящей невѣрности; но мнѣ весьма не пріятно быть всѣми и вовсе заброшенною.
   "Я пишу къ вамъ всѣ эти глупости, будучи увѣрена, что онѣ васъ забавляютъ, что однакоже для меня весьма странно. Когда мы украдкою отправлялись въ страну воображенія, то вы удивлялись всегда высокому, романическому. Вамъ нужны были рыцари, Карлы, исполины у гонимыя красавицы, колдуны, видѣнія, мертвецы и окровавленныя руки; а я предпочитала запутанность связей, могущихъ встрѣтиться въ теченіи обыкновенной жизни, или чудесность" происходящую отъ власти нашихъ восточныхъ духовъ, или какой нибудь благодѣтельной волшебницы. Вамъ пріятно было пустить корабль жизни вашей по обширному океану, и любоваться его штилями и бурями, разверстыми пучинами и волнами, возвышающимися до небесъ; мнѣ же хотѣлось, чтобы маленькой челнокъ мой катался по озеру, или по заливу, волнуемому довольно свѣжимъ вѣтромъ, чтобы плавателю было нужно нѣкоторое искуство, но не грозной бурею, которая могла подвергнуть его настоящей опасности. И такъ взявъ все сіе въ разсужденіе, вамъ бы должно было имѣть отцемъ моего батюшку, съ гордостію, внушаемою ему имянами предковъ, щекотливостію его на щетъ чести, отличными дарованіями, глубокими и таинственными познаніями; а пріятельницею Люси Бертрамъ, имѣющую также предковъ съ столь трудными именами, что ихъ не льзя скоро ни выговорить, ни написать правильно, которой власть простирается надъ всею здѣшнею романическою стороною, и которая родилась, какъ я слышала вскользь, въ необыкновенныхъ и любопытныхъ обстоятельствахъ; наконецъ жилищемъ вашимъ былъ бы этотъ древній замокъ, окруженный горами, уединенными прогулками и величественными развалинами. Я бы получила въ обмѣнъ огороды, рощицы, бесѣдки изъ зелени, и теплицы Пиннаркскія, вмѣстѣ съ доброю вашею тетушкою, столъ же кроткою, какъ и снисходительною, отправляющеюся поутрамъ въ церковь молиться Богу, послѣ обѣда отдыхающею и вечеромъ играющею въ вистъ, не упуская притомъ изъ вида жирныхъ ея лошадей и кучера, еще жирнѣе ихъ. Прошу однакоже замѣтить, что въ этотъ обмѣнъ я не включаю Броуна. Обыкновенная его веселость, живой разговоръ, природная вѣжливость довольно хорошо идутъ къ предполагаемому мною образу жизни, такъ какъ величественный его ростъ, прекрасныя черты лица и гордость, приличная герою рыцарскаго романа. Сверхъ того размѣняться судьбами не въ нашей волѣ: и потому я думаю, что всего лучше довольствоваться тѣмъ, что имѣемъ.
   

ГЛАВА XV.

Юлія Маннеринг къ Матильдѣ Маргмонтъ.

   "Я было занемогла, любезнѣйшая Матильда, да и признаться, было отъ чего: поднимаюсь съ постели, чтобы сообщить вамъ о странномъ и ужасномъ произшествіи, здѣсь приключившемся съ нами. Увы! какою непроницаемою завѣсою скрыто будущее отъ глазъ нашихъ. Оканчивая мое послѣднее къ вамъ письмо, я шутила на щетъ вашего вкуса ко всему романическому и ужасному и никакъ не могла себѣ вообразить, что чрезъ нѣсколько дней буду имѣть случай разсказать вамъ приключеніе такого рода. Но не забудьте, любезнѣйшій другъ, что быть зрителемъ ужаснаго явленія или читать описаніе онаго также разнствуетъ между собою, какъ и висѣть надъ пропастью, держась за какой нибудь слабый кустъ, или удивляться томуже самому виду, изображенному Сальваторомъ. Но не будемъ смѣшивать обстоятельствъ и опишемъ все по порядку.
   "Надобно вамъ сказать, что здѣшняя сторона отмѣнно благопріятствуетъ торговли запрещенными товарами, которую производитъ шайка рѣшительныхъ людей, живущихъ на островѣ Манѣ. Сіи нарушители законовъ страшны и числомъ своимъ и дерзостію и въ разныя времена наводили ужасъ на всѣ окрестности, когда кто нибудь хотѣлъ воспрепятствовать имъ продолжать такое ремесло. Судьи отъ робости или другихъ постыднѣйшихъ причинъ смотрятъ на безпорядокъ сей сквозь пальцы, а не наказанность дѣлаетъ ихъ еще, смѣлѣе и предпріимчивѣе. Можно было бы полагать, что батюшка, будучи здѣсь совершенно постороннимъ частнымъ человѣкомъ, не могъ съ этими людьми имѣть никакого дѣла; но надобно думать, какъ самъ говоритъ, что онъ родился подъ вліяніемъ планеты Марса и образъ войны и ужасы ея отыскиваютъ его даже посреди спокойной и уединенной жизни.
   Въ прошедшій понедѣльникъ около одиннадцати часовъ утра батюшка съ Газлевудомъ располагались идти прогуливаться по берегу небольшаго озера я лежащаго отсюду миляхъ въ трехъ, и тамъ Поохотиться за дикими ушками; мы съ Люси сбирались учиться и забавляться цѣлый тотъ день, какъ вдругъ услышали въ аллеѣ, ведущей къ замку, топотъ многихъ лошадей. Такъ какъ земля отъ большаго мороза очень окрѣпла, то конской топотъ былъ отъ того еще слышнѣе. Въ ту же минуту увидѣли мы трехъ человѣкъ верхомъ, вооруженныхъ ружьями и имѣвшихъ каждой по лошади въ поводу, навьюченныхъ большею поклажею. Оставивъ дорогу, шедшую изгибами, они поскакали полемъ прямо къ воротамъ замка, бывъ, по видимому, въ большемъ безпокойствѣ и безпорядкѣ. Они скакали во всю прыть и безпрестанно оглядывались назадъ, какъ люди, опасающіеся близкаго преслѣдованія. Батюшка и Газлевудъ поспѣшили къ воротамъ спросить, что они за люди и за чѣмъ прискакали въ замокъ. Они отвѣчали, что служатъ при таможнѣ и миляхъ въ трехъ отсюда захватили сихъ трехъ лошадей я навьюченныхъ запрещенными товарами; но что прежніе ихъ хозяева, бросившись искать подкрѣпленія, пустились потомъ за ними въ погоню, клянясь, что отберутъ назадъ свои товары, и перебьютъ осмѣлившихся сдѣлать поимку, что Наконецъ зная, что батюшка служилъ въ войскахъ Его Величества, они рѣшились спастись въ Вудбурнѣ, бывъ увѣрены, что онъ не откажетъ въ покровительствѣ людямъ, состоящимъ въ Королевской службѣ и угрожаемымъ смертію за то, что исполнили свой долгъ.
   "Батюшка, которой въ военномъ своемъ изступленіи съ уваженіемъ принялъ бы и собаку, явившуюся подъ защитою Королевскаго имени, немедленно приказалъ впустить на дворъ товары, принялъ тѣхъ чиновниковъ и всѣмъ служителямъ приказалъ вооружиться, чтобы въ случаѣ надобности быть въ состояніи защищаться. Газлевудъ помогалъ ему съ большимъ усердіемъ и проворствомъ. Даже дикій звѣрь, называемый Сампсономъ, вылезъ изъ своей берлоги, и схватилъ батюшкино охотничье ружье; но принявшись въ первый разъ въ жизни за такое оружіе, по отмѣнной ловкости своей нечаянно его спустилъ, и выстрѣлъ едва не убилъ одного таможеннаго. При семъ неожиданномъ случаѣ Доминусъ [такъ прозывается нашъ чудакъ] вскричалъ: удивительносъ! это обыкновенное его восклицаніе, когда что нибудь его сильно тронетъ. Однакоже не возможно было никакимъ средствомъ уговорить его разстаться съ ружьемъ: а потому и принуждены были оставить оное въ его рукахъ, но изъ предосторожности не дали ему ни пуль ни пороху. Я услышала выстрѣлъ, который меня встревожилъ; но вы можете себѣ представить, что тогда были слишкомъ заняты дѣломъ, чтобы тотчасъ позабавить меня разсказомъ сего происшествія; и только по окончаніи всего описываемаго мною произшествія Газлевудъ поподчивалъ насъ подробностями о ревности и мужествѣ, оказанными неловкимъ нашимъ Доминусомъ.
   "Когда батюшка привелъ весь домъ въ оборонительное положеніе и по окнамъ разставилъ всѣхъ людей своихъ, вооруженныхъ ружьями: то приказалъ намъ убраться... въ кухню, ежели не ошибаюсь, чтобы мы могли быть въ безопасномъ мѣстѣ; но ничто не могло насъ склонить удалиться изъ той комнаты, въ которой онъ находился. Хотя испуганная до смерти, однако имѣя довольно батюшкиныхъ свойствъ, я согласилась лучше смотрѣть своими глазами на угрожающую мнѣ опасность, нежели слышать дѣйствія оной и не знать тотчасъ о послѣдствіи ея и успѣхахъ. Люси, побледнѣвь, какъ мраморный истуканъ, устремила глаза на Газлевуда, и казалось, не слыхала, какъ онъ просилъ ее удалиться оттуда. Но правду сказать, опасность наша могла быть очень велика въ такомъ только случаѣ, ежели бы вломились въ домъ. Окны были почти совершенно заложены подушками, и, къ большему сожалѣнію Доминуса, толстыми фоліантами, вынутыми наскоро изъ библіотеки, однимъ словомъ: оставлены были только необходимыя отзверстія для стрѣльбы.
   "По окончаніи всѣхъ приготовленій, мы усѣлись въ комнатѣ, сдѣлавшейся весьма тёмною, и едва могли переводить духъ; мущины стояли каждый на своемъ мѣстѣ, размышляя конечно о приближеніи опасности. Батюшка, коего таковое приключеніе, по видимому, не очень трогало, ходилъ отъ одного къ другому, повторялъ свои наставленія, и въ особенности подтверждалъ ни подъ какимъ видомъ не стрѣлять безъ его приказанія. Газлевудъ, почерпавшій, какъ казалось въ глазахъ его, новое мужество, служилъ при немъ за адъютанта, проворно относилъ его приказанія въ другія части дома, и смотрѣлъ за исполненіемъ ихъ. Сила наша состояла изъ двѣнадцати человѣкъ, въ числѣ коихъ были трое таможенныхъ.
   "Продолжавшееся молчаніе во время сего тягостнаго ожиданія было скоро прервано. Намъ послышался шумъ, которой издали казался водопадомъ; но по приближенію можно было явственно различишь топотъ лошадей, скакавшихъ во всю прыть. Я подошла къ отверстію, изъ котораго могла видѣть приближающихся непріятелей, коихъ было, по крайней мѣрѣ, человѣкъ съ тридцать верхами. Никогда вы не видывали такихъ ужасныхъ лицъ; не смотря на жестокой холодъ я почти всѣ они были въ однихъ рубашкахъ и панталонахъ и вооружены саблями, пистолетами и ружьями. Я, бывъ дочерью военнаго человѣка и съ младенчества привыкнувъ ко всѣмъ ужасамъ войны, никогда не была такъ напугана, какъ при взглядѣ на этихъ негодяевъ, скачущихъ и испускавшихъ вопли ярости, когда увидѣли, что добыча была у нихъ исторгнута.
   На минуту они приостановились, замѣтивъ сдѣланныя къ пріему ихъ пріуготовленія и по видимому начали между собою совѣтоваться. Наконецъ одинъ изъ нихъ отдѣлился (лице его было вымазано порохомъ вѣроятно для того, чтобы не быть узнаннымъ), навязалъ на конецъ ружья своего платокъ и подъѣхавъ, сказалъ, что желаетъ поговорить съ Полковникомъ Маннерингомъ. Батюшка весьма испугалъ меня, отворивъ окно, подлѣ котораго стоялъ, и спросилъ, чего ему надобно. Мы требуемъ выдачи товаровъ, перехваченныхъ у насъ отвѣчалъ бездѣльникъ; Поручикъ мой приказалъ мнѣ сказать вамъ, что ежели намъ отдадутъ ихъ, то на нынѣшній разъ мы согласны не ращитываться съ ограбившими насъ разбойниками, но что въ случаѣ отказа зазжемъ домъ, и никто изъ находящихся въ немъ не будетъ помилованъ. Онъ нѣсколько разъ повторилъ сіи угрозы, прибавляя къ нимъ ужаснѣйшія ругательства и проклятія.
   -- А кто вашъ Поручикъ? спросилъ у него батюшка.
   -- "Вотъ тотъ, который сидитъ на сѣрой лошади, отвѣчалъ плутъ, и у котораго на шеи надѣтъ красный платокъ"
   -- "Ну! такъ скажи же ему отъ меня въ отвѣтъ, что ежели онъ со всѣми своими бездѣльниками сей часъ же не уберется отсюда: то я безъ дальнихъ околичностей велю по нихъ стрѣлять.
   "Сказавъ сіе, батюшка затворилъ окно, и такимъ образомъ прекратилъ переговоры.
   "Сколь скоро этотъ негодяй возвратился къ своей шайкѣ и пересказалъ ей о успѣхѣ своего посольства: то она испустила ужаснѣйшій крикъ, подобный крикамъ орды дикихъ Индѣйцовъ, и вся разомъ выстрѣлила по замку. Всѣ стеклы, не исключая ни одного, были въ окнахъ перебиты, но отъ взятыхъ предосторожностей ни одна, пуля не пролетѣла въ комнаты. На другіе два залпа, послѣдовавшіе за первымъ, имъ не отвѣчали ни изъ одного ружья. Тогда батюшка увидѣвъ, что нѣкоторые изъ нихъ принимались за кирки и топоры, вѣроятно въ намѣреніи выломить ворота: чтобы никто не стрѣлялъ, кромѣ меня и Гагзлевуда, вскричалъ онъ: Газлевудъ, пали въ посланника! Самъ онъ выстрѣлилъ въ человѣка, сидѣвшаго на сѣрой лошади, который тотчасъ съ нее упалъ. Газлевудъ выпалилъ также удачно и повалилъ парлементера, сшедшаго съ лошади и подходившаго къ дому съ рычагомъ на плечѣ. Паденіе ихъ навело страхъ на товарищей Я бросившихся къ лошадямъ; послѣ чего выстрѣлили изъ всѣхъ ружей, и обратили ихъ тѣмъ въ бѣгство, при коемъ однако же они не позабыли унесть своихъ убитыхъ или раненыхъ. Мы не могли узнать навѣрное, потеряли: ли они еще кого нибудь, кромѣ тѣхъ, по которымъ выстрѣлили Газлевудъ и батюшка. Черезъ минуту по удаленіи ихъ, къ большему нашему удовольствію. прибылъ довольно сильный отрядъ вооруженныхъ солдатъ, которые стояли на квартирахъ въ одной ближней деревнѣ и немедленно. пошли къ Вудбурну, услышавъ пальбу. Нѣкоторые изъ нихъ проводили таможенныхъ и поимку до ближняго города; а прочіе остались въ за къ, чтобы предохранить отъ мщенія, которое бы сіи разбойники могли произвесть надъ онымъ.
   "Я должна также вамъ сказать, что не въ дальнемъ разстояніи на большой дорогѣ найдено тѣло человѣка съ лицемъ вымазаннымъ порохомъ, По видимому не возможно было его отвесть далѣе. Онъ былъ еще живъ, но чрезъ полчаса умеръ. Въ немъ узнали крестьянина, который былъ вообще извѣстенъ за участника въ запрещенной торговлѣ.
   "Мы получили множества поздравленіи отъ всѣхъ сосѣдственныхъ домовъ; и вообще всѣ признавались въ томъ, что нѣсколько подобныхъ примѣровъ укротили бы дерзость сихъ разбойниковъ.
   "Батюшка весьма хвалилъ хладнокровіе Газлевуда, а служителямъ своимъ роздалъ награжденія. Мы съ Люси также получили благодарность за то, что храбро выдержали огонь и не произвели безпорядка въ военныхъ дѣйствіяхъ крикомъ и жалобами. Что касается до Доминуса, то батюшка упросилъ его размѣняться табакерками. Г. Сампсонъ былъ весьма обрадованъ симъ предложеніемъ, и очень хвалилъ новую свою собственность: -- она такъ хороша, сказалъ онъ, что не льзя различить ее съ настоящимъ Офирскимъ золотомъ. Мудрено бы было ей не походить на него, бывъ въ самомъ дѣлѣ изъ лучшаго золота; но надобно отдать справедливость этому доброму созданію, что корда бы онъ и въ самомъ дѣлѣ зналъ ей настоящую цѣну, то не болѣе бы дорожилъ, какъ теперь почитая сію табакерку изъ поддѣльнаго золата. Главное достоинство ея состоитъ въ томъ, по его мнѣнію, что она принадлежала батюшкѣ. У него теперь большая забота разстанавливать по мѣстамъ огромныя книги въ листъ, служившія намъ окопомъ, и исправлять понесенный ими вредъ во время сраженія. Онъ принесъ къ намъ нѣсколько пуль, попавшихъ въ сіи толстыя книги, и вынутыхъ имъ съ большимъ стараніемъ. Ежели бы я была въ веселомъ духѣ, то потѣшила бы васъ смѣшнымъ описаніемъ изумленія, въ которое онъ приходилъ, видя хладнокровіе наше при слушаніи повѣствованія о ранахъ, нанесенныхъ Ѳомѣ Аквинскому и другимъ авторамъ; но мнѣ право не до шутокъ, и остается сообщить вамъ другое приключеніе, которое касается до меня гораздо ближе. Однако же я чувствую въ себѣ такую усталость, что сію работу отложу до завтра; а между тѣмъ отправлю къ вамъ это письмо, чтобы вы не могли имѣть никакого безпокойства на щетъ вашего лучшаго друга.

"Юлія Маннерингъ."

ГЛАВА XVI.

Юлія Маннерингъ къ Матильдѣ Маргмонтъ.

   "Я снова начну мое повѣствованіе, любезная Матильда, съ того мѣста, на которомъ вчера остановилась.
   "Въ теченіи двухъ или трехъ дней мы ни о чемъ болѣе не говорили, какъ о выдержанной осадѣ, и о томъ, что отъ омой могло воспослѣдовать. Опасаясь, что сіи разсерженные бездѣльники могутъ съиграть съ нами какую нибудь дурную шутку, мы предложили батюшкѣ удалиться на нѣсколько времени въ Едимбургъ, или по крайней мѣрѣ, въ Думфри; но согласія его на сіе не воспослѣдовало. Онъ отвѣчалъ намъ весьма хладнокровно, что не намѣренъ оставить безъ защиты домъ помѣщика, у коего оный былъ нанятъ, и собственныхъ своихъ пожитковъ; что мы должны были почитать его способнымъ взять приличныя мѣры для безопасности его семейства. Оставшись спокойно дома, прибавилъ онъ, я увѣренъ, что негодяи, бывъ слишкомъ хорошо приняты въ первый разъ, не осмѣлятся сдѣлать втораго посѣщенія; а показавъ, что ихъ почитаю страшными, самъ навлеку на себя ту опасность, которая васъ пугаетъ. Представляемыя имъ причины насъ успокоили; а равнодушіе, Съ коимъ другіе смотрѣли на страхъ нашъ, возвратило довольно смѣлости, чтобы возобновить обыкновенныя наши прогулки. Я примѣтила однакоже, что батюшка самъ смотрѣлъ за тѣмъ, чтобы домъ былъ хорошо запертъ каждую ночь, и приказывалъ людямъ имѣть ружья въ готовности, дабы, въ случаѣ нужды, быть въ состояніи сдѣлать хорошій отпоръ.
   "Но дня черезъ три случилось произшествіе, встревожившее меня гораздо болѣе описаннаго мною нападенія.
   "Я уже сказала вамъ, что не далеко отъ Вудбурна есть небольшое озеро, на которое наши господа иногда хаживали стрѣлять дикихъ утокъ. За завтракомъ мнѣ вздумалось сказать, что очень хочется посмотрѣть на катающихся на конькахъ, каждый день сбиравшихся на озеро съ тѣхъ поръ, какъ поверхность его покрылась толстымъ льдомъ. На землѣ лежало много снѣгу; но морозъ его такъ скрѣпилъ, что я полагала, что мы съ Люси въ состояніи итти туда однѣ, тѣмъ болѣе, что ведущая туда дорога наполнена множествомъ людей, привлеченныхъ одинаковымъ съ нами любопытствомъ. Газлевудъ немедленно предложилъ насъ туда проводить; а какъ на насъ нашелъ снова страхъ, то мы упросили его взять съ собою ружье. Онъ много смѣялся тому, что мы хотѣли снарядить его охотникомъ, чтобы итти гулять по льду; то изъ снисхожденія къ нашей боязни, онъ приказалъ слѣдовать за нами человѣку, которому отдалъ свое ружье. Что касается до Полковника, то онъ небольшой охотникъ до народныхъ сборищъ, на которыя ходятъ за тѣмъ только, чтобы разсматривать разныя лица, и бываетъ лишь на военныхъ смотрахъ, а потому и не пошелъ съ нами.
   "Мы отправились очень рано. Утро было холодное, но прекрасное: и мы душевно и тѣлесно ощущали надъ собою вліяніе свѣжаго воздуха. Прогулка наша до озера была препріятная, а небольшія попадавшіяся намъ затрудненія дѣлали. ее еще прелестнѣйшею: на примѣръ, немножко скользкой спускъ или переходъ черезъ ровъ, наполненный льдомъ, дѣлалъ пособіе Газлевуда необходимымъ; и я полагаю, что Люси было это не очень противно.
   "Озеро представляло прелестнѣйшее зрѣлище: съ одной стороны на самомъ берегу возвышалась ужасная екала обледенѣвшая, и при солнцѣ казавшаяся усыпанною тысячами алмазовъ; съ другой былъ лѣсокъ, деревья коего были покрыты инеемъ вмѣсто листьевъ, которые украшаютъ ихъ лѣтомъ. На поверхности озера было видимо множество людей, катавшихся на конькахъ. Иные съ быстротою стрѣлы летѣли прямо, а другіе описывали разнообразные круги, казалось, производили разные маневры. На берегу собралась толпа людей, смотрѣвшихъ на жителей двухъ приходовъ, спорившихъ между собою о легкости катанья по льду, каковое преимущество казалось имъ весьма важнымъ.
   "Мы обошли все озеро вокругъ съ Газлевудомъ, ведшимъ насъ обѣихъ подъ руку. Бѣдный молодой человѣкъ говорилъ весьма ласково съ старымъ и малымъ, и, казалось, всѣ встрѣчавшіеся съ нимъ его искренно любили. Нагулявшись, мы пошли домой.
   "За чѣмъ я вхожу въ такія мѣлкія подробности? Богу извѣстно, что это не отъ участія, принимаемаго мною теперь у но, подобно утопающему человѣку, который хватается за малѣйшую попадающуюся ему вѣтвь, я стараюсь какъ можно позднѣе дойти до нещастнаго приключенія, коимъ должно окончиться мое повѣствованіе. Надобно однако же приступить къ нему, ежели хочу получить хоть отъ моей безцѣнной подруги состраданіе, на которое сіе неожиданное нещастіе даетъ мнѣ право.
   "Мы возвращались въ замокъ по тропинкѣ, проложенной чрезъ еловой лѣсъ. Люси оставила руку Газлевуда, на которую никогда не опирается, кромѣ самой необходимости, а я продолжала итти съ нимъ по прежнему; Миссъ Бертрамъ слѣдовала за нами, а за нею въ нѣсколькихъ шагамъ шелъ человѣку съ ружьемъ. Таково было наше шествіе, какъ вдругъ, обошедъ одну извилину дороги, предсталъ предъ нами Броунъ, какъ бы выскочивъ изъ земли. Онъ одѣтъ быль очень просто, и даже болѣе нежели просто, и повидимому находился въ большомъ безпокойствѣ и волненіи: отъ удивленія я вскрикнула. Газлевудъ ошибся въ причинѣ моего смущенія, и между тѣмъ, какъ Броунъ подходилъ, въ намѣреніи мнѣ что то сказать, онъ закричалъ ему повелительнымъ голосомъ, чтобы онъ шелъ прочь, и не безпокоилъ даму, которую имѣлъ честь вести подъ руку. Броунъ съ сердцемъ отвѣчалъ, что не ему достанется учить его, какимъ образомъ обходиться съ сею особою, или со всякою иною. Я думаю, что Газлевудъ не очень вслушался въ его отвѣтъ; и, имѣя голову, еще наполненную угрозами нападавшихъ на насъ бездѣльниковъ, полагалъ, что и Броунъ изъ ихъ шайки, и имѣетъ какое нибудь дурное намѣреніе. Изъ рукъ подошедшаго къ намъ жокея онъ схватилъ ружье, и, устремивъ дуло онаго прямо противу Броуна почти въ припоръ, поклялся, что ежели онъ въ туже минуту не удалится, то по немъ выстрѣлитъ. Мнѣ не возможно было выговорить ни одного слова; а крикъ мой, приписываемый Газлевудомъ ужасу, лишь ускорилъ сіе нещастное произшествіе. Броунъ, увидѣвъ себя въ опасности, схватилъ конецъ дула, и съ минуту боролся съ Газлевудомъ, стараясь вырвать ружье изъ его рукъ; а Газлевудъ усиливался оное удержать. Вдругъ ружье выстрѣлило, и пуля, коею оно было заряжено, попала въ плечо Газлевуду, которой тотчасъ упалъ. Я болѣе ничего не видала, глаза мои помутились: и я упала въ обморокъ. Люси сказывала мнѣ потомъ, что несчастный виновникъ сего приключенія остановился на нѣсколько времени, устремивъ глаза на сіе зрѣлище, какъ помѣшанный; а когда люди, привлеченные ея крикомъ, начали приближаться: то пустился по другой дорожкѣ, ушелъ въ лѣсъ, и съ тѣхъ поръ о немъ никто болѣе не слыхалъ. Жокей, бывшій съ нами, и не подумалъ его остановить; а описанія убійцы, сдѣланныя имъ прибѣжавшимъ на помощь, заставили предпочесть изъявленіе человѣколюбія пособіемъ раненому предъ оказаніемъ мужества преслѣдованіемъ человѣка, представленнаго имъ вооруженнымъ съ ногъ до головы и имѣющимъ необъятную силу.
   "Газлевуда отнесли въ Вудбурнъ, отъ котораго мы находились гораздо ближе, нежели отъ дома его отца. Онъ весьма страдаетъ, хотя и увѣряютъ, что рана его неопасна. Что касается до Броуна, то послѣдствія сего дѣла неизчислимы. Онъ и безъ того былъ предметомъ гнѣва моего батюшки. Теперь подвергается мщенію законовъ, бѣшенству отца Газлевуда, который грозитъ воздвигнуть небо и землю для отысканія ранившаго его сына. Какимъ образомъ укроется онъ отъ дѣятельныхъ преслѣдованій сего мстительнаго человѣка? А ежели будетъ пойманъ, какъ избѣжитъ мщенія законовъ, которые, какъ говорятъ, угрожаютъ ему даже смертію? Какимъ образомъ предупредить его о сей опасности? Произведенная раною любовника горесть Люси, которую она никакъ не въ силахъ скрыть, для меня служитъ новою причиною безпокоишься. Все окружающее меня, кажется, возстаетъ съ упреками за нескромность, причинившую всѣ сіи нещастія.
   "Дня съ два была я въ самомъ дѣлѣ больна; и тогда только не много поправилась, какъ узнала, что Газлевуду стало легче, что поранившаго его не могли отъискать, и вообще полагаютъ, что онъ долженъ принадлежать къ шайкѣ торгующихъ запрещенными товарами. Такъ какъ розыски естественно обращены противу ихъ, то Броуну должно быть гораздо удобнѣе уйти и я надѣюсь, что онъ уже отъ насъ далеко. Но конныя и пѣшія патрули безпрестанно ходятъ Но окрестностямъ: и я не могу безъ ужаса слышать, когда разсказываютъ о какомъ нибудь захваченномъ человѣкѣ.
   "Однакоже я нахожу большое утѣшеніе въ поведеніи и великодушіи Газлевуда, которой постоянно утверждаетъ, что съ какимъ бы намѣреніемъ не подходилъ къ намъ ранившій его человѣкъ; но ружье выстрѣлило нечаянно, и незнакомецъ безъ сомнѣнія не хотѣлъ его убить. Съ другой стороны жокей увѣряетъ, что ружье было вырвано изъ рукъ Газлевуда и наведено и Люси съ нимъ одного мнѣнія. "Я вѣрю, чтобы имъ хотѣлось увидѣть вину того, котораго они щитаютъ преступникомъ; но какъ же ненадежны человѣческія сужденія! какъ самая очевидность чувствъ можетъ насъ вводить въ заблужденіе! потому что нѣтъ въ томъ никакого сомнѣнія, что единственно отъ нечаянности, отъ нещастной нечаянности выстрѣлило ружье. Можетъ быть что лучше изъ всего этого дѣла, было бы ввѣрить мою тайну Газлевуду; но онъ такъ еще молодъ, что во мнѣ непреоборимое отвращеніе сообщить ему мои дурачества. Я также хотѣла было разсказать все Люси: и чтобы завесть о томъ рѣчь, начала ее спрашивать о томъ, что не припомнитъ ли она, каковъ тотъ человѣкъ, съ которымъ мы столь несчастливо столкнулись. Тогда она представляла его въ такомъ ужасномъ видѣ, что отняла у меня охоту ей признаться въ моей привязанности къ нему. Видно, что Миссъ Бертрамъ очень слѣпо предубѣждена: потому что право весьма мало такихъ мущинъ, столь видныхъ собою, какъ Броунъ. Я его уже давно не видала; и хотя онъ довольно худо былъ одѣтъ. Къ тому же нечаянное появленіе его и воспослѣдовавшее потомъ не должны были представить его съ хорошей стороны; но онъ мнѣ показался красивѣе и благороднѣе, чѣмъ когда либо. Увижусь ли я съ нимъ опять? Кто можетъ отвѣчать мнѣ на этотъ вопросъ?
   "Пишите и не браните меня, любезная Матильда! Но за чемъ васъ просить о томъ? Развѣ я не знаю, какъ вы добры? Однакоже я повторяю вамъ, напишите поскорѣе и не браните меня. Я не въ такомъ расположеніи душевномъ, чтобы могла воспользоваться совѣтами, и перенесть упреки, и не чувствую себя въ состояніи отвѣчать на нихъ шутками. На меня находитъ ужасъ, какъ на ребенка, когда онъ хочетъ завесть механическую игрушку, и не можетъ смотрѣть безъ страха на приборъ колесъ, воротовъ и цилиндровъ, коими ворочаетъ его слабая рука.
   "Я не должна промолчать о томъ, что батюшка кажется преисполненнымъ ко мнѣ нѣжности и привязанности. Онъ нездоровье мое приписываетъ единственно страху моему,
   "Я надѣюсь, что Броуну удалось переѣхать въ Англію, Ирландію, или на островъ Манъ. Надобно будетъ ему скрыться и потерпѣть до тѣхъ поръ, пока Газльвудъ совершенно выздоровѣетъ отъ своей раны. Ежели бы его теперь отыскали, то послѣдствія для него могутъ быть ужасны. По счастію сообщенія между Шотландіею и сосѣдственными странами невесьма удобны: и я не думаю, чтобы его стали тамъ отыскивать. Я стараюсь поддержать мой духъ всякими разсужденіями, которыя удалить опасенія такого неучастія. Какъ въ короткое время существенныя несчастія и горести смѣнили спокойную и единообразную жизнь, на которую недавно я такъ жаловалась! Но не хочу васъ долѣе томить своею слезливостію."
   "Простите, любезнѣйшая Матильда, любите по прежнему вашего искреннѣйшаго друга."

"Юлія Маннерингъ

   

ГЛАВА XVII.

   Въ числѣ тѣхъ, кои наиболѣе, старались отъискать неизвѣстнаго поранившаго молодаго Газлевуда, находился Жильбертъ Глоссинъ, бывшій нѣкогда повычикомъ въ одномъ изъ низшихъ судовъ, а нынѣ Дворянинъ, помѣщикъ Елленгованской, и одинъ изъ мирныхъ судей Графства. Многія причины заставляли его быть весьма дѣятельнымъ при семъ розыскѣ; но мы полагаемъ, что читателямъ нашимъ свойства сей особы нѣсколько извѣстны, и что они въ число упомянутыхъ, причинь не заключатъ его ревность и пылкое стремленіе къ правосудію.
   Надобно признаться, что сей достопочтенный человѣкъ, успѣвъ различными проискали сдѣлаться наконецъ помѣщикомъ имѣнія своего благодѣтеля, не смотря на то, не былъ такъ нещастливъ, какъ предполагалъ. Когда онъ воспоминалъ о прежнемъ состояніи своемъ, то не всегда могъ похвалиться успѣхами, стоившими ему столь много, чувствуя себя исключеннымъ изъ общества живущимъ по близости дворянъ, съ которыми полагалъ поравняться. Онъ не былъ принятъ, ни въ частные дома, ни въ общія собранія, никто не хотѣлъ его обласкать, всякой проходилъ мимо, и смотрѣлъ на него съ холодностію и презрѣніемъ. Съ нимъ обходились такимъ образомъ по принятымъ правиламъ и по кореннымъ предразсудкамъ. Дворяне того Графства презирали его за низкое произвожденіе, и не терпѣли за безчестныя средства, коими онъ сдѣлалъ себѣ состояніе. Нѣкоторые люди изъ низшаго сословія поступали съ нимъ еще хуже. Вмѣсто того, чтобы, говоря съ нимъ, называть его по имяни помѣстья Елленгованомъ, они даже не называли и Г. Глоссиномъ: и онъ для нихъ оставался по прежнему просто Глоссинъ. Тщеславіе его однакоже столь много дорожило титломъ, который онъ почиталъ принадлежащимъ ему, что однажды далъ цѣлую полкрону нищему, просившему милостыню и назвавшему его три раза Елленгованомъ. Такое общее неуваженіе было тѣмъ чувствительнѣе, что Г. Мак-Морланъ, хотя и нестолъ богатый, какъ онъ, былъ всѣми отмѣнно хорошо принимаемъ: его любили и почитали богатые и бѣдные, и такимъ образомъ постепенно возрастало его состояніе посредственное, но надежное вмѣстѣ съ уваженіемъ, и желаніемъ успѣховъ всѣхъ его знавшихъ.
   Глоссинъ хотя и негодовалъ на то, что называлъ предразсудками своихъ земляковъ, но былъ слишкомъ благоразуменъ, чтобы явно на то жаловаться; чувствовалъ, что возвышеніе его столь ново, что не могло быть скоро прощено, а средства къ достиженію онаго столь отвратительны, что ихъ не льзя было забыть. Онъ имѣлъ хитрость и тонкость человѣка, обязаннаго состояніемъ своимъ познанію человѣческихъ слабостей; а потому искалъ случаевъ служить даже тѣмъ, кои гнушались имъ. У сельскихъ дворянъ часто бываютъ несогласія: и ссоры по имѣнію; въ такихъ обстоятельствахъ которому нибудь изъ нихъ могла случиться надобность въ пособіи опытнаго законоискуссника, а онъ весьма полагался на дарованія свои; и наконецъ былъ увѣренъ, что съ терпѣніемъ и ловкостію достигнетъ до того, что сдѣлается въ своемъ околодкѣ нужнымъ и придетъ въ почтеніе.
   Нападеніе на домъ Полковника Маннеринга, послѣ чего вскорѣ молодый Газлевудъ былъ пораненъ, показалось ему случаемъ, которымъ надлежало воспользоваться, чтобы доказать, сколько могъ принесть пользы цѣлому Графству свѣдущій и опытный законоискусникъ, умѣющій отыскивать торгующихъ запрещёнными товарами въ самыхъ тайныхъ убѣжищахъ. Это для него было гораздо легче, нежели для кого нибудь другаго: съ главными ихъ начальниками онъ былъ прежде весьма тѣсной связи; въ нѣкоторыхъ предпріятіяхъ онъ самъ бытъ въ части, и всегда помогалъ своими совѣтами; но съ нѣкотораго времени прекратилъ съ ними всѣ сношенія. Онъ зналъ, что жизнь великихъ людей сего разбора подвержена большимь опасностямъ; зналъ также, что многія причины заставляютъ ихъ часто переносить театръ своихъ блистательныхъ дѣйствій: а потому не могъ полагать, что розыски его падутъ на кого нибудь изъ прежнихъ друзей, которые, можетъ быть, имѣютъ въ рукахъ средства ему отплатить. Участіе, взятое, имъ нѣкогда въ сей самой торговлѣ, по мнѣнію его, но должно было препятствовать ему употребляя пріобрѣтенную опытность для блага общественнаго, или лучше сказать, для собственнаго своего. Получить уваженіе и покровительство Полковника Маннеринга значило для него уже много; а заслужить милости стараго Газлевуда, бывшаго во всей околокъ первымъ, казалось еще важнѣйшимъ. Ежели бы онъ могъ открыть переловить виноватыхъ и доказать ихъ преступленія; то идемъ бы удовольствіе огорчить тѣмъ Г. Мак-Мерлана, и нанесть смертный ударъ довѣренности къ нему; потому что ему бы слѣдовало, и пяться симъ розыскомъ, какъ занимающему временно мѣсто Шерифа того Графства. Какое бы торжество для Глоссина, ежели бы онъ успѣлъ единственно изъ ревности сдѣлать то, чего не сдѣлалъ, Морланъ но обязанности своей!
   Побуждаемый столь сильными причинами, онъ привелъ въ движеніе всѣ низшія пружины правосудія и употребилъ всевозможныя средства, чтобы открыть и захватить кого нибудь изъ шайки, нападавшей на Вудбурнъ, и въ особенности того, кто поранилъ Карла Газлевуда. Онъ обѣщалъ большое награжденій давалъ наставленія, какимъ образомъ дѣйствовать, употреблялъ свое вліяніе на людей, о коихъ извѣстно было, что они способствуютъ запрещенному торгу, давая имъ почувствовать, что для нихъ гораздо полезнѣе пожертвовать однимъ или двумя негодяями, нежели самимъ подвергаться подозрѣнію и быть почитаемыми за сообщниковъ ихъ; но нѣсколько времени всѣ усилія его были безполезны. Чернь боялась, или слишкомъ благопріятствовала торговавшимъ запрещенными товарами, чтобы рѣшиться измѣнить имъ.
   Достойный судія долго трудившись, узналъ наконецъ, что нѣкто, похожій на описанныя примѣты поранившаго Газлевуда, на канунѣ того происшествія квартировалъ въ Кипплетринганѣ подъ Гордоновымъ гербомъ. Не теряя ни минуты:, онъ отправился въ то мѣстечко, чтобы пораспросить у старой нашей знакомки Мистриссъ Мак-Кендличь.
   Читатель, конечно вспомнитъ, что сія добрая женщина была не слишкомъ хорошаго мнѣнія: на щетъ Глоссина, а потому она и не поторопилась войти въ общую залу,-- въ которой онъ дожидался ее. Вошедъ наконецъ, она приняла его сколь можно суше, и разговоръ начался слѣдующимъ образомъ:
   -- Вотъ прекрасное утро для зимы, Мистриссъ Мак-Кендличь.
   -- Да, сударь, утро довольно хорошо.
   -- Мнѣ хотѣлось бы узнать, Мистриссъ Мак-Кендличь, будутъ ли мирные судьи послѣ засѣданія въ понедѣльникъ обѣдать у васъ по прежнему.
   "Я думаю, сударь: я полагаю такъ, это ихъ обыкновеніе.
   Послѣ сихъ словъ она намѣревалась уйти.
   -- Постойте на минуту, Мистриссъ Мак-Кендличь, вы ужасно торопитесь, моя почтеннѣйшая. Не правда ли, что клубъ, который бы по разу въ мѣсяцъ собирался у васъ обѣдать, былъ бы для васъ не невыгоденъ.
   -- Конечно, сударь, клубъ людей почтеннымъ,
   -- Безъ сомнѣнія. Я понимаю помѣщиковъ, людей значущихъ. Мнѣ хочется устроить это дѣло. Нѣсколько сухаго кашля было единственнымъ отвѣтомъ Мистриссъ Мак-Кендличь на сіе предложеніе. Этотъ кашель не показывалъ именно, чтобы такое намѣреніе само по себѣ ей не нравилось; но что она сомнѣвалась въ удачѣ онаго подѣ руководствомъ предлагавшаго. Однимъ словомъ сей кашель означалъ не отказъ, но недовѣрчивость. Глоссинъ примѣтилъ сіе, но рѣшился не обижаться тѣмъ.
   -- Часто ли бываютъ у васъ проѣзжіе, Мистриссъ Мак-Кендличь? Много ли у васъ сбирается народу? вѣрно много.
   -- Довольно, сударь, по мнѣ. Надобно побывать въ своей конторѣ. Нѣтъ, нѣтъ. Не ужели вы не можете остаться на минуту съ старымъ своимъ знакомымъ? Скажите, пожалуйте, не припомните ли вы одного молодаго человѣка большаго роста, виднаго собою, которой у васъ останавливался на прошлой недѣлѣ.
   -- Право не помню, сударь. Я не занимаюсь тѣмъ, какой ростъ у моихъ постояльцевъ, большой, или нѣтъ ... лишь бы счетъ издержекъ ихъ былъ большой, такъ я и довольна.
   -- А ежели небольшой, такъ вы умѣете растянуть его, Мистриссъ Мак-Кендличь! Чемъ? Ха! ха! ха! Но на молодомъ человѣкѣ, о которомъ я вамъ говорю, было сѣрое платье, свѣтлыя пуговицы, русые волосы ненапудренные, глаза голубые, носъ орлиный. Онъ приходилъ къ вамъ пѣшкомъ, и не имѣлъ ни поклажи, ни слуги. Вы конечно можете себѣ припомнить, былъ ли у васъ такой постоялецъ, или нѣтъ.
   -- Право, сударь, я не набиваю себѣ голову такими мѣлочами. У меня работы въ домѣ довольно и безъ разсматриванія глазъ, волосъ и носовъ, тѣхъ, которые у меня останавливаются.
   -- И такъ я долженъ вамъ теперь сказать, Мистриссъ Мак-Кейндличь, что этого человѣка подозрѣваютъ въ преступленіи; я отбираю, отъ васъ эти свѣденія по моей судейской обязанности и потребую отъ васъ показанія истины подъ присягою.
   -- Ей Богу, сударь, я не буду присягать не посовѣтовавшись съ достойнымъ нашимъ Мак-Гринеромъ, а особливо, когда дѣло идетъ о бѣдномъ молодомъ человѣкѣ, который здѣсь на чужой сторону не имѣетъ пріятелей.
   -- Я, можетъ быть, успокою вашу совѣсть, и вамъ не нужно будетъ безпокоить почтеннаго Діакона, когда скажу что человѣкъ, о коемъ мы говоримъ, тотъ самый, который поранилъ молодаго вашего пріятеля Карла Газлевуда.
   -- Боже мой, можно ли было этаго ожидать отъ него? Ежели бы его преслѣдовали за долги, или за какую нибудь ссору съ таможенными: то Нелли Мак-Кендличь отрѣзали бы языкъ, прежде нежели бы она что нибудь о немъ сказала. Но ежели въ самомъ дѣлѣ онъ ранилъ Г. Газлевуда... Да нѣтъ, я не могу, тому повѣрить, Г. Глоссинъ: вы изволите меня обманывать. Не можетъ статься, чтобы это сдѣлалъ молодой человѣкъ, который казался такимъ смиреннымъ. Да это точно одна изъ вашихъ старыхъ уловокъ, и вы хотите только заставить меня проговориться.
   -- Я вижу, Мистриссъ Мак-Кендличь, что вы не имѣете ко мнѣ, довѣренности; такъ, взгляните на эти показанія, подписанныя свидѣтелями сдѣланнаго преступленія; и потомъ можете судить сами, сходно ли описаніе убійцы съ тѣмъ человѣкомъ, который квартировалъ у васъ.
   Онъ вручилъ ей бумагу, которыя она прочла съ большимъ вниманіемъ, снимая изрѣдка очки, чтобы возвесть глаза на небо или отереть катящуюся слезу, потому что молодой Газлевудъ былъ ея любимцемъ. Окончивъ чтеніе: -- когда такъ, сказала она, то я оставляю сего несчастнаго. Какъ этотъ свѣтъ обманчивъ! никогда я не видывала лица, которое бы мнѣ такъ понравилось: онъ былъ такой тихой, такой смирный! Я полагаю, что у него на сердцѣ какая нибудь грусть. Да я оставлю его. Выстрѣлить по Карлу Газлевуду, да еще и при молодыхъ дѣвицахъ, бѣдняжечки! спрашивайте у меня, г. Глессинъ, все, что вамъ угодно.
   -- И такъ вы признаетесь, что человѣкъ, имѣющій описанные предметы, квартировалъ у васъ за ночь передъ учиненнымъ преступленіемъ?
   -- Конечно такъ, сударь, и весь мой домъ былъ отъ него въ восхищеніи. Онъ всякому казался прекраснымъ, молодымъ человѣкомъ. Не то, чтобы онъ здѣсь много проживалъ, потому что спросилъ себѣ лишь баранью котлетку, полштофа пива да рюмки двѣ вина. Я пригласила его напиться со мною чаю, и не поставила ему этаго въ счетъ; онъ даже не ужиналъ, весьма уставъ, по словамъ его, отъ того, что исходилъ цѣлую ночь. Теперь я очень вижу, что онъ точно ходилъ еще за какою нибудь другою проказою.
   -- Не случилось вамъ узнать какъ его зовутъ?
   -- Знаю: потому что, онъ сказалъ мнѣ, что должна непремѣнно придти спросить о немъ, какая-то старая женщина, родъ цыганки. Скажи мнѣ, съ кѣмъ ты водишься, такъ я скажу тебѣ, кто ты таковъ. Ахъ, негодяй! И такъ, сударь, когда онъ ушелъ поутру, но напередъ очень честно расплатился, далъ нѣсколько служанкѣ, потому что вѣдь это составляетъ все жалованье Гризи; а отъ меня получаетъ она въ годъ только по двѣ пары башмаковъ, да въ новый годъ небольшое награжденіе, такъ что...
   Глоссинъ заблагоразсудилъ прервать въ семъ мѣстѣ посторонній разсказъ доброй хозяйки и напомнить ей о настоящемъ дѣлѣ.
   -- И такъ, сказалъ онъ, ежели эта женщина придетъ къ вамъ и спроситъ о Г. Броунѣ: то скажите ей, что я пошелъ на Британское озеро посмотрѣть, какъ на конькахъ катаются, а сюда возвращусь къ обѣду. Но онъ не возвратился, хотя я навѣрное ждала его, и даже сама приготовила фрикасе изъ циплятъ именно для него, что я невсегда дѣлаю и не для всякаго, г. Глоссинъ. Но я никакъ могла себѣ представитъ, чтобы онъ могъ это сдѣлать. Выстрѣлить въ Карла Газлевуда, въ этого бѣднинькаго ягненочка!
   Г. Глоссинъ съ опытностію, допрашивающаго судьи предоставлялъ доброй хозяйкѣ оказать все свое негодованіе, а потомъ спросилъ у нее: не оставилъ ли Броунъ у нее бумагъ, или какихъ вещей.
   -- Это правда. Онъ мнѣ отдалъ свертокъ, очень небольшой сверточекъ, и нѣсколько денегъ, чтобы заказать; ему полдюжину рубашекъ, Пегъ Песлей ихъ уже и шьетъ. Видно, что онѣ пригодятся на дорогу, сами знаете, куда, Г. Глоссинъ!
   Глоссинъ просилъ показать ему ввѣренной свертокъ.
   При семъ требованіи хозяйка поморщилась. Хотя и желала, говорила она, не мѣшать правосудію дѣйствовать; но когда что либо было ей отдано на руки, то она полагала себя обязанною ту вещь хранить; что надобно позвать діакона Бирклиффа, и тогда ежели Г. Глоссину угодно будетъ сдѣлать опись и дать ей росписку въ присудствіи діакона... Или на что она будетъ еще согласнѣе, такъ все это запечатать, да отдать на сохраненіе Г. Бирклиффу. Не правда ли, что она требуетъ только справедливаго?
   Такъ какъ ничто не могло преклонить недовѣрчивости Мистриссъ Мак-Кендличь, то Глоссинъ велѣлъ попросить діакона пожаловать къ нему поговорить о дѣлѣ, касающемся до преступника, покусившагося на жизнь Г. Карла Газлевуда. Діаконъ тотчасъ явился, накинувъ на себя парикъ задомъ напередъ, что произошло отъ поспѣшности, съ коею онъ, желая исполнить приказаніе мирнаго судьи, надѣлъ парикъ на мѣсто бѣлаго колпака, покрывавшаго обыкновенно его почтенную голову, когда онъ ожидалъ въ лавкѣ покупщиковъ, Мистриссъ Мак-Кендличь представила тогда свертокъ, оставленный ей Броуномъ: и въ немъ нашли кошелекъ цыганки. Видя разныя драгоцѣнныя вещи, бывшія въ ономъ, хозяйка внутренно радовалась, что была такъ осторожна при передачѣ кошелька Глоссину; между тѣмъ, какъ сей послѣдній съ видомъ совершеннаго безкорыстія предложилъ самъ сдѣлать подробную опись и отдать вещи на сохраненіе діакону Бирклиффу до тѣхъ поръ, пока не потребуютъ ихъ въ судъ. Ему не хотѣлось, говорилъ онъ, взять на себя личную отвѣтственность за такія вещи, которыя, повидимому, много стоили, и вѣроятно, были пріобрѣтены незаконными средствами.
   Послѣ сего онъ разсмотрѣлъ бумагу, въ которую кошелекъ былъ завернутъ. Она состояла изъ листа, отодраннаго отъ письма, отъ коего оставалась лишь надпись въ сихъ словахъ: Господину Ф. Броуну, Дворянину. Хозяйка въ сіе время столько же старалась помогать открытію виновнаго, какъ прежде отдалить отъ него всякое подозрѣніе; потому что видя находившуюся въ кошелькѣ смѣсь монетъ разныхъ земель и множество дорогихъ вещей, она повѣрила тому, что говорилъ ей Глоссинъ. И такъ она увѣдомила его; что почтильонъ и конюхъ ея оба видѣли незнакомаго на Криванскомъ Озерѣ въ тотъ день, какъ Молодый Газлевудѣ былъ раненъ.
   Призвали еще стариннаго знакомаго нашимъ читателямъ Жака Жабосъ. Онъ тотчасъ признался, что видѣлъ въ то утро на Криванскомъ озерѣ того незнакомаго, которой въ прошедшую ночь квартировалъ подъ Гордоновымъ гербомъ, и что съ нимъ разговаривалъ.
   -- А къ чему клонился вашъ разговоръ? спросилъ Глоссинъ.
   -- Какъ клонился? мы ни на которую сторону не клонились, а просто шли прямо по льду.
   -- Но о чемъ вы между собою говорили?
   -- О чемъ? да онъ у меня спрашивалъ, какъ обыкновенно раскрашиваетъ всякой чужой человѣкъ.
   -- А о чемъ онъ спрашивалъ?
   -- Ему хотѣлось знать, какъ зовутъ катавшихся на конькахъ,-- и дамъ, которыя на нихъ; смотрѣли.
   -- А кто были тѣ дамы? и что онъ спрашивалъ о нихъ?
   -- Кто были тѣ дамы? Да была Миссъ Юлія Маннерингъ, да Миссъ Люси Бертрамъ, которую вы хорошо знаете, Г. Глоссинъ. Онѣ гуляли по льду съ Г. Карломъ Газлевудомъ.
   -- Что же ты сказалъ ему о тѣхъ дамахъ?
   -- Что? Да вотъ что: эта Миссъ Люси Бертрамъ Елленгованская, которая прежде должна была въ нашей сторонѣ получить большое наслѣдство; а вотъ эта Миссъ Юлія Маннерингъ, которая идетъ за мужъ за молодаго Лорда Газлевуда, который велъ ее подъ руку. Мы говорили только о томъ, о чемъ всѣ говорятъ.
   -- А что онъ отвѣчалъ на то?
   -- Что? Да онъ поглядывалъ все на этихъ дамъ; потомъ спросилъ: навѣрное ли я знаю, что Миссъ Маннерингъ должна выйти за мужъ за Г. Газлевуда; а я отвѣчалъ ему, что это сущая правда: я же могъ указать это по тому, что двоюродная сестра моя Женни Клаверсъ (которая и вамъ съ родни, Г. Глоссинъ: вы вѣдь давно знаете Женни!) говорила мнѣ нѣсколько разъ, что ничего нѣтъ вѣроятнѣе; а ей, должно это быть извѣстно), когда она работаетъ на ключницу Вудбурнскаго замка.
   -- А незнакомой что на это сказалъ?
   -- Что сказалъ незнакомой? Да вовсе ничего. Онъ смотрѣлъ, какъ они гуляли по льду; казалось, хотѣлъ ихъ проглотить глазами, и мнѣ не сказалъ больше ни слова. Хотя по озеру катались и на конькахъ лучшіе мастера. Потомъ онъ пошелъ отъ меня къ Вудбурнскому лѣсу, да съ тѣхъ поръ я уже его и невидалъ.
   -- Какое надобно было имѣть сердце, сказала Мистриссъ Мак-Кендличь, чтобы рѣшиться убить этаго молодаго человѣка въ глазахъ дѣвушки, на которой, онъ долженъ жениться!
   -- О, Мистриссъ Мак-Кендличь, примолвилъ Глоссинъ, исторія судопроизводствъ представляетъ множество подобныхъ примѣровъ. Онъ хотѣлъ за себя отмстить; и мщеніе чѣмъ оно жесточе, тѣмъ злодѣю кажется пріятнѣе.
   -- Помилуй и сохрани? насъ, Господи! воскликнулъ діаконъ, всѣ мы бѣдныя твари, когда Онъ насъ предаетъ самимъ себѣ! стало быть этотъ человѣкъ забылъ, что гласитъ Писаніе? "Мнѣ принадлежитъ мщеніе, я есмь истинный мститель."
   -- Да послушайте, Господа, сказалъ Жакъ, котораго простый здравый смыслъ и естественное прямодушіе часто наводили на дичину, между тѣмъ, какъ другіе не могли воззриться, мнѣ кажется, что вы ошибаетесь. Я никакъ не могу повѣрить, чтобы кто нибудь пошелъ взять чужое ружье, чтобы имъ же убитъ того, кому оно принадлежитъ. Я и самъ, Прости Богъ грѣха, былъ нѣсколько времяни обходчиковымъ помощникомъ, и хоть нечерезчуръ силенъ и гожусь только на сѣдлѣ сидѣть, вложивъ ноги въ пару сапогъ; однако же во всей Шотландіи не сыщется такого сильнаго человѣка, чтобы вырвалъ у меня ружье изъ рукъ: я бы влѣпилъ ему напередъ въ грудь весь зарядъ. Да нѣтъ! ни одинъ порядочный человѣкъ этому не повѣритъ. Я готовъ биться объ закладъ, о парѣ лучшихъ моихъ сапогъ, а у меня есть новехонькая пара, купленная на Киркудбрихтской ярмаркѣ, что все это такъ случилось, по нечаянности. Но я теперь вамъ не нуженъ, такъ пойду задать лошадямъ корму.
   Никто его не остановилъ, и онъ вышелъ вонъ.
   Пришедшій послѣ его конюхъ сдѣлалъ такое же показаніе. У него спросили, такъ какъ и у Мистриссъ Мак-Кендличь: не имѣлъ ли Броунъ при себѣ какого нибудь другаго оружія. Они отвѣчали, что замѣтили у него только охотничій ножъ.
   -- Но, подумавъ хорошенько, сказалъ діаконъ Глоссину, взявшись . за пуговицу его платья, потому что углубившись въ размышленіе о семъ запутанномъ дѣлѣ, онъ забылъ о новомъ достоинствѣ судьи: все это мнѣ кажется весьма сомнительнымъ. Похоже ли это на дѣло, чтобы человѣкъ, у котораго одинъ только охотничій ножъ, напалъ на вооруженнаго ружьемъ?
   Глоссинъ началъ съ того, что потихоньку освободилъ изъ рукъ діакона свою пуговицу; и какъ цѣль его была не огорчать никого, то вмѣсто отвѣта, на сіе замѣчаніе, спросилъ у него о цѣнѣ чая и сахара, и далъ замѣтить, что хочетъ закупить у него годовой запасъ. Онъ поручилъ Мистриссъ Мак-Кендличъ приготовить въ субботу слѣдующей недѣли для него и для пяти пріятелей его порядочный обѣдъ, и наконецъ далъ полкроны Жаку Жабосъ, подошедшему подержать ему стремя, когда уѣзжая, онъ садился на лошадь.
   По отъѣздѣ его,-- и такъ, Мистриссъ Мак-Кендличь, сказалъ діаконъ, выпивъ стаканъ пива, предложеннаго ему хозяйкою: чортъ не такъ еще черенъ, какъ о немъ говорятъ. Не пріятно ли видѣть, съ какою дѣятельностію Глоссинъ занимается дѣлами нашего Графства?
   -- Конечно это правда, отвѣчала хозяйка: и я удивляюсь, что честные люди нашего округа, допускаютъ его трудиться надъ тѣмъ, что они должны бы были дѣлать. Но сосѣдушка, пока будетъ ходить звонкая монета: то никто не станетъ безпокоиться о томъ, какой на ней штемпель.
   А я такъ думаю, прибавилъ Жакъ, проходившій въ это время чрезъ кухню, что изо всего этаго дѣла Глоссину достанется на долю лишь страмъ, а покамѣстъ у меня все таки добрая полкрона.

Конецъ второй Части.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru