Шилов С. С. Месть Сухой протоки (рассказы и повести).
Благовещенск, Амурское отд. Хабаровского кн. изд., 1960
ИЛЬКИН ФАРТ
Мать дала Илюшке гривенник на свечку и долго наказывала:
-- Ты уж, Иленька, не забудь. Обязательно зайди в лавку. А то без свету останемся!
Потом погладила его по голове и затворила за ним дверь.
Еще бы Илюшка не послушался матери! "Беспременно-разбеспременно" купит. Он уж, слава богу, не ребенок. Сам понимает! Что он, слепой, что ли? Разве не видит, как бьется мать? Нет, Ильке сласти-то даже и на ум не пойдут!
Совсем другое у него на уме!
Мальчишки кругом бойко торговали газетами. Илюшка знал, что лишний гривенник -- дело неплохое: нужды-то по дому, как говорится, до глаз. Мать, чтобы заработать копеечку, полы мыть к соседям ходит! А уж "лишние" десять копеек ей -- одно удовольствие.
Петька Клок -- мальчишка рвань и шалопай -- поддакнул Ильке и охотно, с большой скидкой, уступил ему пачку старых газет.
С этими газетами Илька походил час, походил два. Денежки ухнули: никто газет не брал, а один барин пригрозил Илюшке даже городовым.
Тогда Илюшка сел около забора и стал реветь. Тер глаза и кричал до тех пор, покамест дама в шляпе с колесо, узнав в чем дело, не дала ему четвертак.
Вот это да! Илюшка глазам своим не верил! Сначала он хотел тут же броситься к матери.
Но попадись же ему навстречу Сергунька Крендель, дружок!..
Сергунька был человек осторожный и первым делом посоветовал Ильке завернуть деньги в бумагу.
-- Обронить можно, а ведь здесь -- ух ты! -- два серебряка!
Они долго рассматривали денежки со всех сторон, и хоть завидно было Сергуньке, но он обрадованно говорил:
-- Теперь тетка накупит тебе всякую-всячину!
Потом просил еще раз и еще раз показать монетки, пробовал даже на зуб и все бормотал:
-- Может быть, и мне дадут, а? А то, может, я где найду серебряк. Вон Гришка -- когда ж это? -- третьего года полтинник нашел...
Прямо перед ними был большущий пятиэтажный дом, в котором беспрерывно ухал оркестр. Здесь была лотерея, а у подъезда стоял человек и зазывал: "Большой выигрыш при ничтожном риске, большой выигрыш при ничтожном..."
Это была удивительная лотерея! Почти всяк уходил с вещью!
Приятели насчитали уже с дюжину гимназистов, то весело дующих в выигранную дуду, то распугивающих собак хлопушками.
Когда же к ним подошел Сеня Цуцик и рассказал, какая "штуковина" стоит среди выигрышей, Сергунька мечтательно сказал:
-- А если подфартунит, так и ее можно... То же самое!..
...Тяжелые минуты пережил Илька, купив за четвертак билетик. Он не мог оставаться на одном месте. Его и трясло и морозило: "все на карте"!.. Мать с ее бессонницей и слезами... Он сам, с его отчаянным стремлением выложить перед ней на стол два звонких серебряка!.. И это новое, навеянное Сенькой и Сергунькой!
Ильке очень хотелось убежать отсюда -- "просто невмочь", но товарищи были решительно против:
-- Авось, Илюша!.. Может как раз ты ту штуковину отхватишь!
Илька вставал, снова садился, снова вставал, из памяти его не выходили и мать, и беспросветная нужда, и как она, задыхаясь, моет чужие полы...
-- Илька, слышишь!
Сенька и Сергунька с обеих сторон вцепились в его руки.
Дорогой выигрыш -- белая фигурка -- пал на Илюшкин билет!
Какой-то седоусый барин давал ему за статуэтку сто рублей. Уже вытащил красный бумажник, уже стал отсчитывать... Илюшка ошалел от радости и, наверное, отдал бы выигрыш покупателю, но какая-то барышня в черном платье торопливо сказала ему:
-- Не продавай, мальчик. Дадут больше.
А Сергунька -- бледный и тяжело дышащий -- сдавленно шептал:
-- Держи крепче!.. Пойдем к твоей матери... Не отдавай!
И Сенька тоже:
-- Ни в коем разе!
В каком-то полусне шли они по длинной шумной улице. Прохожие с любопытством оглядывали мальчишек. О чем-то спрашивали, но они ничего не отвечали. Илька крепко держал статуэтку, а Сергунька и Сенька были готовы каждую минуту пожертвовать жизнью, чтобы защитить товарища от нападения.
Через полверсты, когда они вступили на пустынную улицу, Илька перевел дух, поставил драгоценную ношу на тротуар и от всей полноты своего маленького сердца выдавил:
-- Слава тебе, господи! -- и перекрестился.
Сенька удивленно взглянул на него, смешливо скосил глаза и фыркнул.
А Сергунька вдруг всхлипнул:
-- Ты, Илюша,-- сказал он робко,-- нам потом... хоть немножко?..
-- Вот не сойти с места! -- ответил Илька. -- Разве я не знаю, что вы тоже... раз в месяц щи варите!
Они шли уже своим кварталом и до дому было совсем близко, когда повстречались с митриевскими ребятами. Те шли играть в бабки.
Илька затрясся всем телом, когда увидел среди них Изотку -- своего лютого недруга.
Изотка еще издали ухнул:
-- Кривоуловцы! Ага!
И стал о чем-то шептаться с другими.
Сергунька, хитрец, был наготове:
-- Мы будем драться, а ты беги. Кругом митриевских, по-за огородам!
-- Беги! -- решительно сказал Цуцик и стал засучивать рукава.
Но Изотка, сильный и ловкий, сразу же смял Сергуньку, подставил ножку Сеньке и настиг Ильку.
Илька не защищался: он лишь согнулся над статуэткой и замер. Изотка ударил его в бок ногой, потом хлестнул наотмашь по лицу и, когда Илька упал, схватил статуэтку и раскрошил ее оземь...
Илька вернулся домой глубоким вечером.
В избе было темно. Мать, постанывая, лежала, на койке.
-- Опять леденцы?.. Разве есть у тебя жалость? Бейся, как черт, мучься, а он -- последние копейки!.. Умереть бы мне... Ох!
И тупо, надрывно плакала.
Илька могильно молчал и плевал сгустками крови.
Ох, какая же тоска! Вот сказать бы такое страшное-страшное слово, чтоб всему, всему конец!
За стенами стояла глухая, равнодушная, черная ночь"
1912
ПРИМЕЧАНИЯ
Рассказ впервые опубликован в газете "Думы Забайкалья" (No 339, 6 мая 1912 г.).
Так же, как предыдущий рассказ, был отобран для задуманного С. Шиловым сборника.