Щетинин Борис Александрович
Из воспоминаний о В. О. Ключевском

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Б. А. ЩЕТИНИН

Из воспоминаний о В. О. Ключевском

   В. О. Ключевский: pro et contra, антология
   СПб., НП "Апос­тольский город -- Невская перспектива", 2013.
   
   С В. О. Ключевским я встречался много раз и притом в разные периоды своей жизни, но я хочу рассказать лишь о самой ранней встрече с ним, когда я был еще юношей-гимназистом. Это произошло весной 1886 года. В нашей "богоспасаемой" гимназии, скромно ютившейся в одном из глухих переулков Замоскворечья, приближались выпускные экзамены, и мы, восьмиклассники, ожидали их с некоторым трепетом, в особенности, когда нас предупредили, что мы будем иметь удовольствие видеть у себя на экзамене, в качестве ассистентов, двух московских профессоров.
   -- Господа! Знаете ли, кто приедет к нам на экзамен истории? -- торжественно объявил нам однажды "историк" М.И. Хитров1 и даже внушительно поднял указательный палец кверху.
   -- Герье, Герье! -- раздались почему-то голоса.
   -- Нет-с, господа, подымайте выше...
   -- Виноградов!2 -- попробовал еще кто-то догадаться и тут же авторитетно добавил: -- Больше некому...
   -- А вот и нет, не угадали,-- сказал Хитров: -- ни Герье, ни Виноградов, а... а сам Василий Осипович Ключевский! -- вдруг выпалил он каким-то взволнованным голосом и медленно обвел глазами весь класс, словно любуясь произведенным эффектом.
   А эффект действительно получился огромный. Упоминание имени Ключевского, пользовавшегося уже в то время большой славой, заставило нас встрепенуться, вывело из спячки, наэлектризовало, тем более что для нас, гимназистов, это имя далеко не было пустым звуком: почти все мы уже неоднократно имели в руках литографированные лекции популярного профессора, восхищались его меткими, остроумными и ядовитыми характеристиками, из коих некоторые, вроде, например, характеристики Петра III или императрицы Елизаветы, всякий раз приводили нас, юных читателей, в неописуемый восторг. Помнится, мы даже заучивали наизусть и беспрестанно повторяли в разговоре между собой такие, например, замечания Ключевского об Елизавете:
   "Она была веселая и набожная царица: от вечерни ездила на бал, а с бала к заутрене. Вечно вздыхая по иноческой жизни, она оставила после себя гардероб в несколько тысяч платьев. Она имела огромное влияние на судьбу Западной Европы и умерла с убеждением, что в Америку можно попасть сухим путем. Даже невежественных современников своих она поражала недостаточностью своего образования и основала первый в России университет. Она била по щекам своих фрейлин и во все царствование не отрубила голову ни одному преступнику" и т. д.
   Еще задолго до экзамена М. И. Хитров принялся "натаскивать" нас по русской истории. Бывало, принесет с собой курс лекций Ключевского и читает нам отдельные места из них, а мы прилежно записываем в тетради.
   -- Вот эту характеристику постарайтесь выучить наизусть,-- обращается он к нам с просьбой и медленно начинает диктовать, какое было лицо, голос, походка у "тишайшего" царя Алексея Михайловича.
   Будучи сам учеником Ключевского, Хитров благоговел перед своим учителем и задался целью сделать ему " приятное". А уж, конечно, по его мнению, ничего не могло быть приятнее Ключевскому, как услышать из уст гимназистов свои собственные слова. Однако, как увидим ниже, Хитрову пришлось сильно в этом разочароваться.
   Помнится, экзамен по истории, как последней, пришелся на самый конец мая. И вот мы в последний раз собрались в актовом зале перед экзаменационным "ареопагом". Преподаватели во главе с директором были уже на своих местах, но Ключевский еще не появлялся. Кто-то пустил слух, что он заболел и совсем не приедет. Настроение чувствуется у всех приподнятое, на лицах написано ожидание и какое-то беспокойство. Наш "историк" волнуется и тревожно посматривает на часы. Директор Рязанцев (давно уже умерший) не решается начинать экзамена. Засунув в рот кончик рыжей бороды, он сквозь золотые очки устремил куда-то в пространство рассеянный взгляд, как будто ничего не видя и не слыша, скорчив при этом невозможнейшую гримасу. Вдруг подходит к нему курьер и что-то докладывает. Рязанцев тотчас же устремляется к дверям зала, где уже показалась в это время сухопарая, сутуловатая фигура невзрачного господина, одетого в застегнутый на все пуговицы черный сюртук. Это и был Ключевский. Странное впечатление производил знаменитый профессор. С первого взгляда -- что-то удивительно малозаметное, почти ничтожное: не то сельский дьячок, не то консисторский писец, получающий 16 рублей в месяц жалованья. Но это до тех пор, пока вы не увидали его глаз, черных, живых, проницательных, с каким-то особенным, лихорадочным блеском. Вот он обжег вас взглядом сквозь очки -- и сейчас же весь, с головы до ног, представился вам другим, точно переменил свой облик, преобразился, и вы видите, что даже невзрачное лицо его стало красиво-одухотворенным.
   Извиняясь, что немного запоздал, Ключевский торопливо пожал всем руки и поспешил сесть где-то с боку стола, несмотря на то, что Рязанцев указал ему место рядом с собой,-- сел и вдруг как-то весь съежился, сделавшись совсем маленьким-маленьким: быть центром всеобщего внимания ему, очевидно, было неприятно. Он уткнулся лицом в программу и долго не поднимал головы. Экзамен между тем начался. Для первого дебюта нарочно были вызваны лучшие ученики, которые должны были во всем блеске развернуть свои познания по истории. И они развертывали: немедленно принимались трещать о каких-нибудь Каролингах, о гуннах, об Аттиле, вдохновленные красноречием учебника Иловайского3, готовы были болтать без удержу, сколько угодно, но Хитров уже спешил их останавливать почти на полуслове:
   -- А ну-ка расскажите мне про "тишайшего царя"!
   И опять начиналась прежняя трескотня, но на этот раз уже... из Ключевского, лицо которого, как я заметил, то принимало ироническое выражение, то хмурилось. Вот он слышит свои собственные слова, произнесенные им в университетской аудитории, и по лицу его пробегает тень. Он морщится, и взгляд его, брошенный сквозь очки, острой стрелою вонзается в экзаменующегося.
   -- Это вы откуда говорите,-- строго перебивает он ученика,-- из какого учебника?
   -- Из вашего, Василий Осипович,-- ничуть не смущаясь, отвечает тот и торжествующе смотрит на Хитрова, который весьма самодовольно улыбается.
   -- Неправда, у меня никакого учебника нет,-- явственно отчеканивает каждое слово Ключевский.-- Но вы читали литографированный курс моих прошлогодних лекций, где на каждом шагу попадаются грубые ошибки: к сожалению, вы очень добросовестно заучили эти ошибки наизусть...
   Ученик смущенно молчал и на этот раз растерянно смотрит на густо покрасневшего Хитрова. Потом вдруг произнес:
   -- Михаил Иваныч, как же так? Ведь это же вы нам диктовали, а я записал слово в слово?!.
   Бедный Хитров готов был провалиться сквозь землю и, не зная, что ответить, еще более покраснел. Неизвестно, чем бы кончилась неловкая сцена, если б ее не прекратил сам Ключевский. Он обратился к сконфуженному ученику и предложил ему какой-то вопрос из истории Нового Света. Тот ответил.
   Замечательно, что Ключевский никого из нас не спрашивал по русской истории, точно опасался, что ему ответят что-нибудь "из Ключевского"; а все предлагал вопросы или по новой, или чаще всего по древней, преимущественно римской истории. Память у него была феноменальная, и мне рассказывал потом один из наших экзаменаторов, что когда по окончании экзамена Ключевский был приглашен в учительскую, чтобы сообща с преподавателями выставить ученикам отметки, он всех поразил своими отзывами о каждом из нас. "До того метки были его суждения,-- говорил мне мой собеседник,-- так проникновенно сумет он угадать особенности ума и характера каждого из экзаменовавшихся,-- которых, кстати сказать, было равно четырнадцать человек,-- точно это были его собственные ученики, которых он знал давным-давно, с самого детства наблюдая за их развитием".
   

КОММЕНТАРИИ

   Печатается по: Исторический вестник. 1911. No 7. С. 223-226.
   
   Щетинин Борис Александрович -- князь, литературовед, публицист.
   
   1 Хитров Михаил Иванович (1851-1899) -- историк и духовный писатель, выпускник историко-филологического факультета Московского университета, преподавал в учебных заведениях Москвы, помощник председатель училищного совета при Святейшем Синоде, в 1895 г. принял сан священника, протоиерей.
   2 Виноградов Павел Гаврилович (1854-1925) -- русский историк-медиевист, профессор Московского (1884-1902) и Оксфордского (1903-1925) университетов, ученик В. И. Герье, академик (1914).
   3 Иловайский Дмитрий Иванович (1832-1920) -- русский историк, выпускник историко-филологического факультета Московского университета (1854), адъюнкт кафедры всеобщей истории Московского университета (до 1862 г.), издатель газеты "Кремль" (1897-1916, с 1907 г.-- "Кремль Иловайского"), автор многократно переиздававшихся гимназических учебников по русской и всеобщей истории.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru