Шеффауер Герман-Георг
Затонувшие сокровища

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    The Sunken Admiral.

[]

Затонувшие сокровища

Рассказ Германа Георга Шеффауера.

   От редакции. В настоящее время в Европе ведутся поиски сокровищ, затонувших в море на погибших кораблях. Есть и у нас в Крыму. у Балаклавы, такие подводные богатства, лежащие на дне со времени Крымской воины 1854 г., когда затонуло судно с неприятельской казной.
   Предлагаемый ниже .вниманию читателей художественный по стилю рассказ написан, таким образом, на тему дня. Но интерес его и в другом. Здесь вспоминается знаменитая в истории "Непобедимая" Испанская Армада, которую Филипп II послав, в 158S г. против королевы Елизаветы Английской, армада, с гибелью которой кончилось и могущество Испании.

* * *

   -- Костелло?.. Костелло?
   -- Совершенно верно -- Костелло,--говорит старик, цирульник в Моссиндхуни.
   -- Но, ведь, это ирландское, а не шотландское имя!
   -- Конечно, -- и я, действительно, ирландец, -- ответил цирульник,-- но имя-то это не ирландское. Оно стало постепенно ирландским, но происходит из Испании. Я испанец, Кастилло.
   -- Костелло -- Кастилло, -- машинально повторял я, -- но как же это случилось, что из испанского произошло ирландское имя?
   Старик Костелло -- цирульник в глухой деревушке Моссиндхуни на острове Муль. Обоим,--и деревне, и цирульнику,---много лет. Костелло -- маленького роста, у него длинные белые волосы и черные, сверкающие глаза--глаза юноши. Но лицо у него старое и изборождено глубокими морщинами. Он ходит медленно и спина его согнута. Он носит на плечах тяжесть семидесяти двух лет. Голос его потерял звучность и рука так сильно дрожит, что брея он мне до крови разрезает кожу. Он уже пятьдесят два года цирульником в Моссиндхуни.
   Этим именем назывались шестьдесят каменных домов, теснившихся вкривь и вкось в ущелье на берегу залива. Было слышно, как за окном монотонно падали капли дождя и бушевала на море буря. Улицы утопали в грязи, так что и мне, бродившему вокруг, чтобы делать эскизы, пришлось прекратить свои странствования.
   Из низкого и темного соседнего помещения доносился крепкий запах кухни. Жена цирульника, толстенькая шестидесятивосьмилетняя старушка в чепчике, готовила ужин. Под сводчатым потолком висела проволочная клетка и в ней тяжело перепрыгивал с места на место старый попугай. Но временам птица издавала дикие звуки, начинавшиеся резким криком и переходившие вдруг в бас.
   -- Ч го это он кричит?--спросили.
   Старик стал декламировать:
   -- Из глубины морской, из глубины морской все мое добро, все мое добро возвращается ко мне...
   -- Моя женушка родилась в Шотландии, в Моссиндхуни, -- сказал Костелло. -- Я тут и женился на ней, когда мне было 26 лет. Я пришел сюда совсем зеленым парнем, едва мне минуло двадцать.
   -- Но как же превратился испанский Кастилло в ирландского Костелло? -- спросил я.
   Цирульник был начитанный человек. В углу его лавки стоял книжный шкаф, полный книг хороших и знаменитых писателей. В произношении его чувствовалась ирландская гортанность, но он говорил на чистом английском языке, применяя старинные обороты речи.
   -- Вы, в вашей далекой Америке, все таки, слышали, верно, про Армаду?
   -- Конечно... "С неба сошла гроза и разогнала ее".
   -- Совершенно верно! Ветры разогнали ее, а Дрек, и Говард разбили ее. Англичане говорят, что это был правый Божий суд. Некоторые корабли потонули, другие сгорели и разбились о фламандские берега, иные же пригнало к Ирландии и Шотландии. Из ста пятидесяти кораблей обратно к Филиппу дотащилось всего пятьдесят три. Сердце Филиппа было разбито.
   С пригнанных к Ирландии судов спаслось много моряков. Некоторых прикончили обезумевшие крестьяне, другие умерли своей смертью, иные остались в стране и женились на ирландках. Многих звали Кастилло, потому что они были родом из Кастилии. Кастилло превратился в Костелло и теперь таких Костелло много. Мои предки тоже были Кастилло и вот почему я Костелло.
   Все это было очень просто и, все же, странно и удивительно. В старике говорил голос давно прошедших времен. В этих сверкающих, темных как ночь, глазах было что-то упорное. Такими глазами смотрели сотни лет тому назад корсары. Голос его казался мне голосом барда. Этот седой деревенский цирульник был звеном, соединявшим две отдаленные эпохи и два чуждых друг другу народа. Страна, где он родился, не могла его сделать ирландцем, как и обстановка, в которой он жил, не превратила его в шотландца. Передо мной стояла старая Испания, точно сошедшая с картины Веласкеза или Мурилльо.
   Потомок моряков Армады дарил мне все больше и больше доверия. Я заслужил это интересом, с которым относился к его личности, и легким эскизом его выразительной, поэтичной головы, который набросал в то время, когда он брил деревенских жителей.
   Ушел последний выскобленный деревенский щеголь. А непогода все еще выла и бесновалась. Деревенская гостиница была переполнена пастухами. Поэтому Костелло устроил мне ложе в своей "чистой комнате". Я решил остаться на ночь у цирульника. После скромного, но вкусно приготовленного ужина, мы втроем сидели у пылающего очага, свет которого был ярче висячей керосиновой лампы. Полусонно бормотал в своей клетке попугай...
   -- Когда тонул флот, ветром угнало большое адмиральское судно, "Сан Мартин". Ветер мчал его на север, и он несся без руля по Ирландскому морю. Это был огромный корабль, целая морская крепость! Его крестил кордовский архиепископ! На высоте Моссиндхуни, ровно в полутора милях отсюда, корабль пошел к дну. Несколько его сотоварищей-кораблей разбилось о северный ирландский берег.
   Но "Сан Мартин" был самый большой из всех кораблей. На нем был флаг адмирала Диего Флореза и он был казной всего флота. Трюм его был до верху полон золотыми слитками и испанскими дублонами и дукатами. И как раз этот-то корабль и пошел ко дну ночью на высоте Моссиндхуни. Никто этого не знал. Спаслось только три человека. Один из них был мой предок. Один из них отправился в Ирландию искать товарищей, которые спаслись с разбитых кораблей.
   Тайна погибшего адмиральского судна сохранялась в нашей семье триста лет. Но никто из моих родных не покидал Ирландии. Я первый ушел оттуда молодым человеком и пришел в Моссиндхуни. А пришел я для того, чтобы искать в море у Моссиндхуни корабль с сокровищами, которые принадлежали моему народу. Золото никогда не ржавеет, испанский дуб не гниет, а корабль, ведь, был выстроен из прочнейшего дуба. Я держал свое намерение в тайне. Ведь, если бы разнесся слух об этом, казна, конечно, сейчас объявила бы сокровища собственностью короля даже на дне моря.
   -- Из глубины морской, из глубины морской, все мое добро, все мое добро возвращается ко мне!--закаркал вдруг повеселевший попугай.
   -- Вот так всегда кричит птица, когда заговоришь про море, -- сказал Костелло.
   -- В часы отлива я стал шарить грузилом по дну. Изо дня в день, из года в год, миля за милей. Я обыскивал каждый дюйм, шел за течениями и исследовал морским телескопом дно. Так я трудился двадцать пять лет, но не нашел и следов корабля. Деньги мои пришли к концу, надежды тоже. Но тут вдруг стало прибивать к берегу множество вещей. Сторож маяка нашел как-то раз медную табакерку с вензелями Филиппа. Потом рыбаки вытащили сетями ножны от сабель, стволы ружей и медные гвозди. Я купил кое-что из этого. Видите, вот эти вещи.
   -- Табакерка была покрыта толстым зеленым слоем ржавчины, но можно было еще разобрать выпуклые инициалы испанского короля. Ножны и стволы ружей превратились в заржавленные палки и только местами поблескивал светлый металл. Гвозди были зеленые и погнутые.
   Мне казалось, что я касаюсь рук, которые когда то трогали эти вещи.
   -- Все это с адмиральского корабля, -- сказал цирульник.-- Но где же был сам корабль?
   Я перебил его. Я высказал предположение, что корабль можно было бы найти при помощи водолазов и землечерпалок.
   -- Да, конечно... и отдать все, деньги и славу казне! Нет; если Костелло не найдут сокровища, то пусть оно останется в море до конца мира!
   Ветер выл вокруг дома. Он рвал оконные рамы и потоки дождя ударялись в стекла, ярко освещенные огнем очага. Издалека доносились глухие звуки бушевавшего моря.
   -- Слушайте! Эго море! -- сказал Костелло. -- Огонь очага освещал красным светом его белые волосы, молодые глаза сверкали.-- Это волны в проливе. Они ударяются в берег и точат его. Тут они отрывают кусок земли, там приносят его к берегу. Вода берет и вода дает. Она отдаст нам и золото нашего народа. Большой адмиральский корабль тут, и бережет в трюме свои сокровища. Я знаю, море отдаст их нам!
   Слова цирульника произвели на меня сильное впечатление. В его голосе звучали голоса всех его смуглых предков. Настоящее исчезло, как в театре, когда занавес раздвигается в обе стороны, -- и выпукло, и ярко выступило из мрака времен прошлое.
   Призрачные картины ушедших дней вставали передо мной. Бурный ветер гонит великолепные корабли, целые крепости, с парусами, украшенными гербами. И бездна моря поглощает всю эту славу и богатство Кастилии.
   -- Я читал, -- говорит цирульник,-- что Северное море размывает берега западной Англии на целые мили. Берега укрепляют гранитом, но люди устают, а море -- никогда.
   В одних местах оно отрывает куски берега и потом нагромождает их в других.
   -- Но что сталось с адмиральским кораблем?
   Костелло молчал. За него ответило море. Оглушительные, громовые удары морских волн, отдававшиеся в пещерах прибрежных скал, говорили, что море господствовало в глубине и над кораблем, и над сокровищами.
   В этот вечер старик не говорил больше о корабле, Он стал расспрашивать меня про Америку.
   -- Да, да,-- говорил он,-- рассказывают, что там золото лежит просто на улице. У нас этого нет, только в море еще можно найти золото.
   Мы пожелали друг другу спокойной ночи. Цирульник и его жена ушли и я остался один в крошечной комнатке, в которой должен был спать.

* * *

   В это ликующее солнечное утро Костелло был такой же живой и подвижный, как и его болтливый попугай.
   -- Что за чудесный день!-- говорил он.-- Море радуется солнцу, а я радуюсь морю!
   Старик становился со мною все ласковее. Ему, видимо, очень хотелось что-то мне рассказать. Взгляд его устремлялся на море, -- туда, где оно сверкало между домами, точно серебряная чешуя, и он часто поглядывал на часы. Удовлетворив немногочисленных утренних клиентов, Костелло сказал мне:
   -- Пойдемте,--я хочу вам показать что-то, прежде чем вы уйдете отсюда. Чудеснее этого вы ничего не видели во всю свою жизнь. Вы скоро уедете в Америку. Дайте мне вашу руку и поклянитесь, что никому не выдадите меня. Никто этого не знает, никто, кроме меня и моей жены.

[]

Светился туман, пронзенный лучами морских вод...

   Костелло взял длинную, узкую трубу из черной жести и надел на седые волосы шотландскую шапочку. Мы отправились по кривой деревенской улице до маленького мола, где стояли рыбачьи лодки и где вода лениво омывала вековой гранит, покрытый мхом и водорослями и казавшийся зеленым нефритом. Костелло прыгнул в утлую лодочку и взялся за весла.
   Я был моложе его и отнял весла.
   -- Вы, верно, испанца едете вылавливать?--крикнул ему, ухмыляясь, один из рыбаков.
   -- Ну, конечно,--ответил цирульник.
   Мы мчались по зеркальному морю, невысокие, сонные волны которого поднимались и опускались. Солнце пекло. Неужели это то же самое море, жалобная песнь которого раздавалась накануне в прибрежных пещерах, точно могучие; торжественные звуки органа? Вчера море было похоже на черное чудовище, боровшееся с бурей среди раскатов грома и огненных небесных мечей. Сегодня же оно было жизнерадостным, сладострастным существом, отдавшимся ласкам солнца. Вокруг нас летали и спускались на воду чайки, ветер -- был легким дуновением. Через полчаса мы доплыли до скалы, выступавшей в море. Когда мы проплывали мимо нее, от скалы оторвался кусок выветрившегося камня. Он с плеском скатился в море, обдавая брызгами наши лица, и лодочка закачалась на поднятых им волнах.
   -- Вот еще упал в море кусочек Шотландии,-- сказал Костелло.-- С каждым днем море все больше и больше размывает берега. Взгляните-ка! У скалы за неделю совершенно изменились очертания. Буря оторвала в прошлую ночь несколько центнеров [центнер -- сто фунтов]. Эта скала за один месяц стала короче на несколько локтей. Но это хорошо сделано! Я радуюсь потерям старой Англии! Гребите туда.
   Он указал на две черные скалы, похожие на бычьи головы, поднимавшиеся над морской поверхностью невдалеке от берега. Он направил лодку прямо между каменными чудовищами, возвышавшимися на тридцать футов над водой. Мы соединенными силами сбросили в море тяжелый обломок гранита, привязанный к веревке и служивший нам якорем.
   -- Солнце стоит сейчас так, как нужно,-- как раз так,-- таинственно сказал старик и поднял кверху морщинистое лицо с черными глазами.
   Потом он схватил морской телескоп, опустил его в воду и наклонился над бортом качающейся лодки. Я сидел в рыбачьей лодке возле берегов Шотландии с корсаром старой Испании.
   -- Что вы видите?-- спросил я после долгой паузы.
   Старик молчал. Глаза его, точно завороженные, не отрывались от стекол морского телескопа Я горел любопытством. Старик долго молчал, потом поднял голову. Глаза его горели огнем вдохновения.
   -- Вы сами увидите... через несколько минут, когда солнце встанет так, как нужно.
   Я торопливо взял у него из рук телескоп и наклонился над сверкающими волнами. Солнце жгло мне спину.
   Перед моими глазами светился зеленоватый туман пронзенных солнечными лучами морских вод. Прозрачная глубина трепетала в беспокойном, мерцающем свете, и я не мог ничего разглядеть.
   Но скоро в сверкающем, текучем тумане стали вырисовываться какие-то темные очертания. Что-то лежало на дне моря, как раз под нашей лодкой. Я не мог бы сказать, было ли это нечто больших или малых размеров, выпуклое или плоское. Я не мог различить, что было тенью и что предметом. Но когда я установил телескоп по глазам и течения глубин стали прозрачны для моего зрения, внизу ясно выступили темные очертания. Они еще расплывались в зеленоватом полусвете, точно какое-то легендарное морское чудовище. Глаза мои теперь различали призрачный остов корабля. Совсем близко над моим ухом раздавался голос Костелло. Внешний мир и настоящая минута исчезли, мыслей не было, бодрствовали только глаза и уши.
   -- Видите,-- звучал голос седой старины,-- видите? Тут, как раз под нами,--адмиральский корабль! Гладкие желтые полосы, похожие на мели, в глубине моря, -- это палуба, занесенная песком. Различаете вы три сломанные мачты? Одна лежит наискось палубы. Поглядите на марс, прислоненный к скале. Вот эта куча-- затянутый илом такелаж. Обратите внимание на ступени к адмиральскому мостику, какие они резные и позолоченные. Когда солнце стоит так, как сейчас, можно ясно различить золочение.
   -- Взгляните-ка на эти зеленые предметы, разбросанные по палубе. Это сорвались и лежат на палубе бронзовые части орудий. Я читал Кальдерона и старые испанские хроники и хорошо в этой разбираюсь.
   Вы можете разглядеть большой медный фонарь там, и темные дула орудий, поднимающиеся кверху на носу корабля! Это железные пушки, которые должны были стрелять вперед.
   Поверните теперь телескоп направо. Видите? Все дула орудий! Осталось около тридцати, остальные засосал песок или они погребены в трюме. На корабле было девяносто пушек!
   -- Я вам назову боевые флаги моего корабля: красный с зеленым, золотой и пурпуровый, развеваются они в морской глубине. Я всегда, всегда думаю о золотом корабле, могучем "Сан Мартин", сильной морской крепости, погибшей так, как я это представляю, в борьбе с английскими акулами и с бурей: с поднятыми парусами, развевающимися вымпелами и сверкающими огнями выстрелов. В темную, бурную ночь пошел ко дну корабль, вместе с храбрыми, не знавшими страха, испанцами, и в живых осталось трое, только трое! Все лежат там, в глубине -- Диэго Флорез со своими моряками, сыновьями солнечной Испании. Они лежат в холодных шотландских водах, как раз под нами, и стерегут свои сокровища.
   Вещавший чудеса голос потомка испанских воинов замолк. А я все еще склонялся над смарагдово-зеленой водой и не мог оторвать от телескопа натруженных глаз.
   -- Смотрите, как раз под адмиральским мостиком три выломанных люка, дальше вы увидите большую решетку. Через нее вплывают и выплывают рыбы и раки. Там лежит сокровище. Я знаю от старых Кастилло, что это были за сокровища: слитки африканского золота, перуанское серебро и жемчуг с Антильских островов. На корабле были и драгоценные камни в дубовых, обитых медью сундуках, и часть королевских драгоценностей. Чистое золото на тысячи и тысячи! Дукаты, и пистоли, и дублоны! Все это лежит в отличнейшей сохранности под палубой, в недрах корабля из черного дуба.
   Взгляните теперь поскорее, пока нас еще не настигла тень от скалы. Вы видите, как "Сан Мартин" лежит между двумя скалами? Он засел между скалами, как в пасти. Тут я увидел его в первый раз, совершенно случайно, двадцать семь лет тому назад. Он свободно покачивался тогда в воде, а не лежал, как теперь, на песчаной мели. Тогда палуба его находилась на глубине в три раза большей, чем теперь. Морское дно поднимается в этом месте с каждым годом. Течения наносят песок и срывающиеся куски скалистых берегов. С каждым годом поднимается корпус корабля со своим золотом, орудиями и скелетами моряков! С каждым часом, изо дня в день, из года в год поднимается корабль ближе к дневному свету и ко мне! А я терпеливо поджидаю его. Море взяло его и море же его и отдаст! Со времен былых гидальго и до наших дней Кастилло всегда умели взять то, что им принадлежит. Я жду и сторожу корабль уже двадцать семь лет. И пройдет еще семь лет, пока палуба корабля увидит свет. Он хорошо скрыт между скал. Ни одна лодка не заплывает сюда, только лодка безумного Костелло, который выезжает в море на ловлю корабля. Может быть, понадобится еще десять лет, пока из моря выйдет корабль. Но не дольше! Я должен получить его, я, последний из Кастилло! Через семь лет мне будет семьдесят девять лет и я не уйду, пока не получу корабля. Я приезжаю сюда каждый день и каждую неделю измеряю глубину. А в бурную погоду я сижу дома и говорю: из глубины морской, из глубины морской, все мое добро возвращается ко мне! А теперь все закрыла тень!
   Медленно, вместе с исчезновением солнечных лучей, померкла и волшебная картина на дне моря.
   Тень одной из скал стерла сказочное видение. Палуба корабля, покрытая песком, медленно стала исчезать в потускневшей воде и темная пучина поглотила большой черный остов корабля. Над ним промелькнула стройная тень большой рыбы. Я оторвал болевшие глаза от телескопа и взглянул на ласково улыбавшегося мне в ярком свете старика.
   Его лицо было лицом седого Костелло, цирульника из Моссиндхуни, но молодые глаза, сверкавшие силой былых дней, были глазами старого испанского воина Кастилло.

[]

   Источник текста: журнал "Мир приключений", No 1 1926 г.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru