Аннотация: The Roughneck, A Tale of Tahiti. Перевод М. М. Биринского (1926).
Роберт В. Сервис Скиталец
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Боксер
Глава I. Том и Джерри
1
У беленный сединами, но все еще бодро выглядевший Том Дилэйн, отложив в сторону газету "Монитор" и вытирая очки краем скатерти, взглянул на сидевшего напротив него племянника.
-- Что ты читаешь, сынок?
Молодой Джерри Дилэйн, запустив пальцы в густую шевелюру, был целиком поглощен чтением какой-то книги.
-- Спортивные инструкции, дядя, -- ответил юноша, не отрывая глаз от книги.
-- Спортивные? Ах да, спорт -- это та самая занимательная вещь, которая поможет тебе стать президентом нашей великой и могучей республики!
-- Спорт, безусловно, имеет огромное значение, дядя Том.
-- Не спорю. Судя по газетам, мировые события привлекают к себе меньше общественного внимания, чем какое-нибудь спортивное состязание. Не правда ли?
-- О, дядя, ведь ты никогда не занимался спортом!
-- Совершенно верно. В дни моей юности этим занимались только бездельники. Ну, а что ты думаешь об окончании средней школы этой осенью?
Лицо юноши сделалось серьезным.
-- Не беспокойся, дядя! Я не причиню тебе никаких неприятностей.
-- Конечно, если ты будешь заниматься наукой так же, как и спортом, то сам черт не провалит тебя на экзамене.
Джерри со вздохом закрыл книгу и с решительностью взялся за другую -- учебник по алгебре.
Старый Том надел очки и задумчиво оглядел скромную, уютную комнату, в которой было несколько шкафов с книгами, главным образом по механике и социализму. Его взгляд упал на два портрета, висевших над камином. Один из них изображал мужчину лет тридцати пяти с мечтательным выражением лица, выдававшего человека слабовольного и нерешительного; на другом была изображена привлекательная женщина такого же возраста, с задумчивым взглядом, в котором светилась затаенная грусть.
Долго глядел старый Том на оба портрета; потом он взглянул на юношу -- сына изображенной четы -- и произнес:
-- Джерри, есть ли у тебя желание по окончании средней школы поступить в колледж?
Джерри недоумевающе посмотрел на старика. Тот продолжал:
-- Это заветное желание твоего отца, Джерри. Ты ведь не захочешь омрачить его память?
-- Отец был изобретателем, не так ли?
-- Больше того, он был гением. Если бы он в свое время добился справедливости, ты был бы теперь обладателем огромного состояния.
-- Почему?
-- Он стал жертвой аферы. Когда он затеял свое грандиозное предприятие, у него не было никакого делового опыта. Он доверился своему компаньону, который обманул его во всех отношениях. Эго сильно расстроило твоего отца и совершенно выбило его из колеи. -- Том не сказал, что отец юноши впал в отчаяние, стал пить и, после непродолжительной болезни, умер. -- Да, твой отец умер бедняком, а его компаньон оказался миллиардером.
-- Кто он?
-- Старый Аустин.
-- Не ростовщик ли Стиллуэлл Аустин?
-- Он самый. Твой отец дал ему возможность нажить огромное состояние, и сейчас он, по обычаю американских богачей, отправился на отдых в Париж.
Джерри задумчиво глядел на портреты своих родителей.
-- А моя мать? Она ведь также во Франции?
Да, -- коротко ответил Том.
Старик всегда с неохотой говорил о матери юноши. Но на этот раз юноша, по-видимому, сильно заинтересовался участью своей матери и спросил:
-- Как она поживает теперь?
-- Недурно, как мне сообщили недавно. Видишь ли, я редко получаю о ней вести, так как она совершенно не знает английского языка, а это крайне затрудняет переписку.
Старик умолк. Юноша пристально смотрел на портрет матери. Наступила долгая пауза.
2
Престарелый Том припоминал трагические обстоятельства, при которых ему пришлось встретиться с матерью юноши. Прибыв однажды вечеров в Нью-Йорк, он случайно узнал о том, что она находится при смерти в госпитале. Она происходила из родовитой французской семьи, эмигрировавшей во время революции в Англию; там она и познакомилась с отцом Джерри, Десмондом Дилэйном. Поженившись, молодая чета уехала в Америку, и тут-то новобрачная, несмотря на счастливое супружество, затосковала по родине. Лишь появление на свет малютки Джерри несколько рассеяло грусть молодой женщины.
Беззаботная жизнь продолжалась недолго. Бесчестный компаньон обманул мужа, который запил и вскоре умер, оставив ее без гроша. Одинокая, беспомощная, она с трудом прожила с мальчиком три года в Америке. Ее снова безудержно потянуло в родную Францию. Добравшись кое-как до Нью-Йорка, она некоторое время работала на фабриках, но тяжелая и непосильная работа надломила ее слабое здоровье. Полная отчаяния, она решилась на последний шаг и, держа в своих объятиях ребенка, бросилась в воду с пристани в тот момент, когда от нее отчаливал корабль, отправлявшийся во Францию.
Молодая женщина и ребенок были спасены. И лишь из газетной заметки Том Дилэйн узнал о происшедшем. Ребенка он взял к себе, а мать отправил в санаторий. Женщина так тосковала по родине, что врачи посоветовали послать ее туда, а потому решено было, что она поедет во Францию на один год, а ребенок останется у Тома.
Но прошло уже двенадцать лет, а она все еще не вернулась.
3
Старый Том первый нарушил молчание.
-- Как же насчет колледжа, сынок? Ты как-то говорил, что хотел бы стать инженером-механиком.
Джерри тяжело вздохнул.
-- Деньги где взять?
-- О, мы это как-нибудь устроим. У нас дела совсем не так плохи.
В душе старик задал себе тот же вопрос. Правда, у него было много книг, которые стоили свыше двух тысяч долларов, но выручить за них можно было бы не более четырехсот. Несколько сот долларов он мог бы достать взаймы под обеспечение своего страхового полиса. Таким образом, у него была некоторая возможность устроить своего племянника в колледж.
Но решение Тома натолкнулось на сопротивление юного Джерри.
-- Нет, дядя Том. Ты и так уж слишком много сделал для меня. Неужели ты думаешь, что я не знаю, как ты ценою лишений и упорной работы дал мне возможность учиться. Теперь довольно. Осенью, по окончании средней школы, я решил поступить на службу. Мне всего лишь шестнадцать лет. В течение трех-четырех лет я скоплю немного денег и тогда буду в состоянии получить высшее образование. Таково мое решение, и это лучший выход из затруднения.
-- Может быть, ты прав, -- ласково произнес Том.
-- Я знаю, что я прав. Я хочу заботиться о тебе так же, как ты заботился обо мне до сих пор. Кроме того, я стремлюсь еще и к тому, чтобы когда-нибудь привезти сюда мать, и тогда мы втроем счастливо заживем.
На глазах у старого Тома появились слезы.
-- Ладно, Джерри. Ты молод и силен. Вся твоя жизнь еще впереди. Ты умен и пойдешь далеко. И я надеюсь, что увижу день, когда ты станешь великим человеком и сможешь отомстить негодяю Стиллуэллу Аустину за разбитую жизнь твоих родителей.
Глава II. Катастрофа
1
Директор фабрики по изготовлению несгораемых касс "Орион" позвонил своему секретарю.
-- Попросите мистера Стивенса зайти ко мне. Через несколько минут в кабинет директора вошел
мистер Стивенс. Директор показал ему телеграмму.
-- Вызов вскрыть кассу.
Стивенс, занимавший должность управляющего цехом, в котором изготовлялись секретные части затворов несгораемых касс, прочитал телеграмму:
"Не можем открыть сейф. Немедленно пришлите специалиста. Кассир национального банка, Леопольде-вилл, Окайо".
-- Не знаю, кому можно было бы поручить это дело. Разве только...
-- Кою?
-- У меня работает молодой парень. Он лишь три года у нас, а знаний по секретным затворам у него не меньше, чем у самого опытного мастера.
-- Сколько ему лет?
-- Лет двадцать. Ни в чем не уступит Эриксону. Я готов держать пари, что любую кассу он откроет в течение получаса.
-- Что ж, пошлем его. Велите ему немедленно отправиться по вызову.
Стивенс вышел из кабинета директора и направился в свой цех, где подошел к юноше атлетического телосложения, работавшему у станка.
-- Оставьте эту работу, Джерри Дилэйн. Вам нужно сейчас поехать в Леопольдевилл, открыть сейф в национальном банке. Мне кажется, что там просто перепутали комбинации цифр. Если же нужно будет взломать сейф, сообщите нам по телеграфу, и мы вышлем инструменты.
Молодой Дилэйн тотчас же переоделся и отправился на вокзал. По прибытии к месту назначения, он явился к кассиру банка. Тот недоверчиво посмотрел на юношу.
-- Мы просили прислать специалиста.
-- В чем же дело?
-- Никак не можем открыть сейф.
В сопровождении служащих банка Джерри подошел к сейфу. Все взоры были направлены на него. Юноша почувствовал желание показать свое искусство и с глубоким вниманием приступил к изучению механизма затвора. Осторожно поворачивая кнопку сейфа то в одну сторону, то в другую, Джерри через несколько минут торжествующе посмотрел на всех присутствовавших. Затем он повернул рукоятку, и стальная дверь сейфа плавно открылась.
2
Блестяще выполненное поручение поспособствовало Джерри улучшить материальное положение, так как он вскоре занял место Эриксона, который из-за пьянства совсем забросил работу. Но этот успех мало радовал пылкого Джерри. Работе на фабрике приходилось уделять много времени, что лишало юношу возможности участвовать в спортивных состязаниях.
Однажды Джерри получил приглашение руководить игрой в бейсбол в течение целого сезона. Будучи ярым спортсменом, Джерри задумался над этим приглашением и, несмотря на предостережения Тома, вскоре ответил на него согласием, так как эта служба, кроме материальной выгоды, удовлетворяла его честолюбие. И действительно, первое же появление Джерри на спортивной площадке вызвало бурю оваций многочисленной публики, а герой состязаний стал получать вознаграждения, которые значительно превышали его заработки на фабрике.
3
-- Тебя зовут в контору, Джерри, -- сказал один из участников состязаний, -- кажется, тебе хотят увеличить жалованье.
Джерри в это время проводил утреннюю тренировку. Он засмеялся и весело отправился в контору. Его встретили руководители спортивного клуба; председатель, казначей и секретарь.
-- Закройте дверь, Дилэйн!
Джерри выполнил приказание. Затем председатель Мак-Квэйд, грубый толстяк, взял юношу за руку и указал на угол комнаты, где стояла несгораемая касса со взломанной дверью.
-- Итак, -- резко произнес Мак-Квэйд, -- что вы знаете по поводу этой истории?
Все трое с угрюмыми лицами впились глазами в юношу.
Джерри, раскрасневшийся после спортивных занятий, удивленно посмотрел на них и ничего не ответил.
-- Лучше сознавайтесь, -- огрызнулся Мак-Квэйд.
Это замечание произвело на юношу впечатление
громового удара. Он побледнел и тяжело перевел дыхание.
-- Я ничего не понимаю, -- произнес он.
-- К чему прикидываться дурачком? Вы ведь сами хвастали, что нет такого сейфа, которого вы не могли бы открыть в течение получаса.
-- О хвастовстве говорить не приходится: если бы я хотел открыть вашу кассу, я сделал бы это искуснее. Какое еще у вас имеется подозрение против меня?
-- А вот какое: мы обыскали все гардеробные ящики и как раз в вашем нашли часть кредитных билетов, которые были вами украдены. Мы в этом уверены, так как деньги имели условные пометки.
Гнев овладел юношей.
-- Это подлог! -- возмутился он.
-- Вероятно, -- усмехнулся Геллатли, худощавый секретарь. -- Кого вы подозреваете в этой гнусности? Есть ли у вас враги?
-- Насколько мне известно, у меня нет врагов, которых я мог бы заподозрить в такой подлости.
-- Будьте откровенны, Дилэйн, -- сказал Мак-Квэйд. -- Никто не знает о случившемся. Мы не хотели бы затевать скандал. Верните деньги, и мы будем считать инцидент исчерпанным.
-- Но ведь я же не брал их. Клянусь вам, что я этого не сделал.
Джерри, вне себя от гнева, вдруг почувствовал в себе прилив ярости и злобно обрушился на председателя.
-- Вы паршивая свинья! Если вы еще раз осмелитесь обвинить меня в краже, я задушу вас...
Мак-Квэйд отошел за стол.
-- Я так и знал, -- обратился он к остальным. -- Конечно, он похитил эти тринадцать тысяч долларов. А за такую сумму стоит и в тюрьму попасть! Что ж, дадим делу законный ход. Скитер, позвони в полицию.
Спенсер Симмс, по кличке Скитер, подошел к телефону, но остановился в нерешительности и, грустно и вопросительно взглянув на Джерри, сделал протестующий жест.
-- Не нужно торопиться, -- сказал он. -- Улики тут случайны. Джерри Дилэйн считается честнейшим человеком. Что же касается того, что в его ящике найдены злополучные деньги, то они могли бы очутиться и у меня и у любого из нас.
-- Вы слишком снисходительны, -- резко отозвался казначей, который сильно недолюбливал Симмса. -- Дилэйн, вы заявили, что могли бы открыть эту кассу искуснее. Скажите, что вы разумеете под этим?
-- Я мог бы открыть ее посредством комбинации затвора.
-- О, это интересно! А как вы научились этому?
-- Честно. Я три года работал на фабрике сейфов "Орион".
-- Вот как! Да ведь это и есть касса "Орион", -- насмешливо заметил Геллатли.
-- Знакомы ли вы с конструкцией этой кассы? -- деликатно спросил Симмс.
-- Да.
-- А если бы касса была заперта на определенное время, могли бы вы также открыть ее?
-- Нет. Пришлось бы взломать ее так, как это и сделано в данном случае.
-- Вот в том-то и дело. Касса была заперта на определенное время, -- злобно произнес Геллатли.
Симмс печально пожал плечами. Он собрался было что-то сказать председателю, но тот заскрежетал зубами и сам позвонил по телефону.
-- Я не верю в вашу виновность, Дилэйн, -- сказал Симмс, подойдя к Джерри. -- Улики против вас, но ваша непричастность будет доказана. Не унывайте! Я постараюсь помочь вам.
Но, увы! Все его попытки спасти юношу потерпели неудачу. Обвинение было так ловко построено, что. Джерри никак не мог оправдаться, и суд приговорил его к трехлетнему тюремному заключению.
Глава III. Бесстрашный Дилэйн
1
Попав в тюрьму наивным и доверчивым юношей, Джерри Дилэйн вышел оттуда зрелым, озлобленным мужчиной. В последующие годы его озлобленность еще более усилилась. Ничто его не радовало, нигде он не мог найти себе места.
Внешне он также сильно изменился. Яркий румянец сошел с лица, уступив место резкой бледности, на фоне которой сильно выделялся глубокий, задумчивый взгляд его глаз. В нем светилось постоянное вызывающее пренебрежение, как будто в доказательство того, что он не искал и не нуждался в сочувствии окружающих. Слова редко слетали с его почти всегда сомкнутых уст.
Таков был Джерри Дилэйн в то время, когда ему было двадцать три года. Словно каким-то демоном гонимый с места на место, он пустился в далекие скитания. Два года скитался он по разным штатам, останавливаясь то тут, то там лишь только для того, чтобы заработать денег на одежду и пропитание. Избегая общества людей, он находил утешение в чтении книг? на лоне молчаливой природы, среди густых лесов и величественных гор, при свете небольшого костра и сиянии звезд. Книги стали его страстью, его друзьями. С мужчинами он был угрюм, на женщин он не обращал внимания.
Очутившись случайно в Сан-Франциско, он увлекся боксом и стал выступать на чемпионатах. Боксерское искусство заинтересовало его потому, что этим можно было без особых усилий заработать очень много, оставаясь занятым два-три раза в неделю, а это давало ему возможность все свободное время посвятить чтению социалистической литературы и созерцанию восхитительной природы окрестностей Сан-Франциско.
В начале своей боксерской карьеры Джерри терпел сильные поражения. Это не нравилось честолюбивому юноше, и он обратился за помощью к некоему Чику Хегану, который среди боксеров считался одним из лучших инструкторов этого дела. Чик Хеган оценил природные способности и физическую силу Джерри. Прошел всего лишь месяц с начала обучения, и Джерри Дилэйн, выступивший в состязании с прославившимся боксером по кличке Террор Такомы, оказался победителем.
На юного силача-боксера обратили внимание. Со всех сторон стали поступать предложения принять участие в чемпионатах, и с этих пор Джерри стал боксером-профессионалом, которого прозвали Бесстрашный Дилэйн.
2
Несмотря на все свои успехи, Джерри всегда был в грустном, меланхолическом настроении. Состязания, даже с сильными противниками, никогда не захватывали его. В самые критические, опасные моменты борьбы он оставался бесстрастным, "бесстрашным" боксером. Казалось, что он довольно презрительно относится к этой тупой, жестокой забаве и лишь разыгрывает комедию со своим противником. Часто это бросалось в глаза публике, которая дикими криками старалась взбесить хладнокровного гиганта, но тот ни на что не обращал внимания. И только раз разнузданные болельщики своими воплями вывели его из терпения. Он подскочил к самому краю арены и, потрясая кулаками, крикнул:
-- Если вы хотите видеть смертельный бой, пусть двое из вас выйдут на арену, и тогда я покажу вам все свое искусство. Вы заплатили за состязание боксеров, а не за кровавое побоище.
Чик Хеган, с которым,он подружился и жил теперь неразлучно, учитывая успехи Джерри, стал помышлять о грандиозном турне по Америке. Они объехали все западные штаты, и всюду Бесстрашный Дилэйн оставался победителем.
Однажды Хеган предложил Джерри поехать в восточные штаты, чтобы добиться первенства по всей Америке. Джерри покачал головой. Восточные штаты, и Нью-Йорк, в частности, пробудили в нем печальные воспоминания. На западе никто не знал его прошлого.
-- Почему же ты не соглашаешься? Ведь тебя ждет сплошной триумф. В чем дело? Можно подумать, что ты боишься поехать туда.
-- Совершенно верно, дорогой Чик. Если хочешь знать причину, могу сказать тебе ее. Я был там оклеветан и провел три года в тюрьме.
-- Что? Ты шутишь?
-- Ничего подобного. Но могу тебя уверить, что я ничего дурного не сделал. Какой-то подлец устроил мне гнусный подлог.
-- Проклятый мерзавец! -- негодующе произнес Чик. -- А ты знаешь, кто это сделал?
-- Нет. Если бы я знал... я убил бы его.
-- Да, ты решился бы на это. Я надеюсь, что ради себя же самого ты никогда не встретишься с негодяем.
-- Теперь тебе понятно, почему я отказываюсь от соблазнительных предложений насчет Нью-Йорка и других восточных штатов?
-- Жаль, что ты не переменил своего имени... А впрочем, Джерри, не тужи. Мы поедем в Австралию.
-- Вот это дело, -- сказал Джерри. -- В Австралию я согласен.
Глава IV. Тропическое турне
1
Через месяц Дилэйн и Хеган плыли на пароходе, шедшем в Сидней.
По дороге они остановились в Папити. Было чудное тропическое утро. Спокойная поверхность лагуны казалась зеркальной. Низкие берега были покрыты сплошным зеленым ковром густой растительности. Вдали возвышались темные горы, покрытые джунглями и упиравшиеся в голубое безоблачное небо. Природа этой гористой, утопавшей в зелени местности ласкала взор прибывших туристов и вселяла в их души радость и желание любоваться окружающими красочными пейзажами.
На берегу толпилось много туземцев, с бронзовыми лицами, с белоснежными зубами, в ярких нарядах.
На лицах их светилась приветливая улыбка. Исходившее от них острое благовоние туземной косметики раздражало обоняние европейцев, не привычных к тропической экзотике.
-- Вот проклятая жара! -- ворчал Чик. -- Я почти растаял. Если мы долго пробудем здесь, от меня ничего не останется.
-- Будет совсем не так плохо, если виски совершенно испарится из тебя. Ты ведь здорово пил все время.
По лицу Чика пот катился крупными каплями, он буквально изнемогал от жары. Джерри же чувствовал себя прекрасно. Полное воздержание от спиртных напитков и спортивная тренировка сделали Джерри неуязвимым к перемене климата, и он целиком предавался созерцанию дивной природы этого земного рая, о котором очень много читал в дни своей ранней юности.
Восторженному боксеру не удалось долго полюбоваться красотами Папити, ибо в день их прибытия на остров, вечером, он был приглашен выступить в боксерском состязании в местном театре. Публика встретила их шумными рукоплесканиями, и его выступление было сплошным триумфом.
-- Туземцы готовы боготворить тебя, -- заметил Чик по окончании состязания.
-- Мне нравится здесь, -- сказал Джерри. -- Когда-нибудь я вернусь сюда. Это место влечет меня к себе. Мне кажется, что в этом прелестном, отдаленном от Старого Света уголке можно забыть все невзгоды. Да, если кто-либо никогда не испытывал счастья в жизни, он может найти его здесь, на Таити!
2
Во время десятидневного переезда от Папити к Сиднею Джерри впервые узнал, что профессия боксера пользуется дурной славой. Среди пассажиров океанского парохода была семья Мостин, состоявшая из почтенной миссис Мостин и двух миловидных дочерей. Матушка Мостин отзывалась о Джерри как о славном, скромном и примерном молодом человеке, а девушкам понравились его статная фигура, смелые красивые глаза и скромное, почти застенчивое ухаживание. Случайно узнав о том, что Джерри приглашен в Сидней в качестве боксера, семейство Мостин прекратило с ним знакомство. Это до такой степени огорчило Джерри, что он возненавидел свою профессию. Он не обращал внимания на похвалы его искусству и не интересовался материальным успехом. В нем зародилась злоба против покровителей и любителей боксерских состязаний, на которых проливалась кровь и попиралось человеческое достоинство боксеров в угоду жадной и глухой к чужим страданиям публике.
По окончании сезона Джерри и Чик стали обсуждать свои дальнейшие планы. Чик предлагал вернуться в Америку, но Джерри наотрез отказался.
-- Нет, я еще не намерен возвращаться в Штаты. Сколько у нас денег?
-- Около четырехсот фунтов стерлингов.
-- В таком случае поедем в Лондон, в Париж. Может быть, мы там что-нибудь заработаем.
-- Лондон неплох, -- заворчал Чик, -- но Франция! Почему ты хочешь ехать в страну, языка которой не понимаешь?
Лицо Джерри было печально.
-- У меня есть вполне уважительная причина: я хочу увидеть свою мать.
-- Мать? Я не знал, что твоя мать жива.
-- Да, жива... Она француженка, но из любви к моему отцу поехала с ним в Америку. Отец был гениальным изобретателем. Человек, с которым он вступил в компанию, оказался мошенником и довел его до полной нищеты.
-- Гнусный подлец!
-- Отец умер, не оставив после себя ни гроша. Негодяй же, разоривший его, предложил матери стать его любовницей. Ее охватил жуткий страх, и она уехала со мной в Нью-Йорк, где дядя Том и нашел нас в ужасных условиях. Несчастье надломило ее здоровье и она почти потеряла рассудок. Дядя Том, по совету врачей, отправил ее на год во Францию, но прошло уже больше двадцати лет, а она все еще там.
-- Имеешь ли ты о ней сведения?
-- Изредка. Я посылаю ей деньги. Она находится на попечении каких-то дальних родственников. Сейчас меня потянуло к ней, и я решил ехать во Францию.
-- А что стало с тем, кто является причиной вашего несчастья?
-- О, он разбогател и пользуется всеми благами жизни.
-- Кто он?
-- Стиллуэлл Аустин. Плохо ему будет, если он встретится когда-либо на моем пути.
-- И такой человек пользуется уважением общества и наслаждается плодами своей подлости! Да, таково уж наше современное общество! Значит, вам на помощь явился твой дядя?
-- Да. Он взял на себя заботу обо мне и посылал деньги матери. Мне удалось окончить среднюю школу, но из-за недостатка средств пришлось временно отложить поступление в университет. Я сильно увлекся спортом и решил извлечь из него средства для продолжения образования. Но случилось несчастье, о котором ты знаешь, и все мои мечты рухнули.
Джерри зашагал по комнате. Лицо его исказилось от боли и злобы при воспоминании о своем несчастье.
-- Ты подумай только об этом! Меня -- честного, неиспорченного юношу, никогда не сделавшего ничего дурного, -- засадить в тюрьму за чужое преступление! Станешь ли ты теперь удивляться, что я так недоверчиво и злобно отношусь к людям? И по временам я ненавижу не только чужих, но даже тебя -- тебя, который после дяди Тома является моим лучшим другом.
-- А где дядя Том? -- спросил Чик, желая переменить тему разговора.
-- В могиле. Мое осуждение так поразило его, что он с горя умер. Вот каковы дела! Я редко даю волю своим чувствам, но сейчас у меня душа болит. Я хочу видеть мою мать, и ничто не остановит меня.
Его глаза метали злобные искры, губы дрожали от волнения, и он беспокойно продолжал ходить по комнате.
Глава V. Матч
1
В течение продолжительного путешествия из Сиднея в Саутгемтон отвращение Джерри к боксу достигло крайнего предела. Он возненавидел арену со всеми ее приманками, он с ненавистью относился к зрителям и лишь к своим собратьям-боксерам у него еще оставалась доля сожаления и сочувствия.
-- Дорогой Чик, -- обратился к приятелю Джерри, -- не считай меня подлецом, но я должен предупредить тебя, что собираюсь расстаться с тобой.
-- Что? Неужели ты хочешь бросить бокс?
-- Да. Мне противно. Один лишь вид боксерских перчаток вызывает у меня отвращение.
-- Это пройдет. Тебе предстоит колоссальный успех, и ты скоро забудешь о всех невзгодах.
Джерри вздохнул.
-- Я знаю, Чик, -- сказал он. -- Успех сулит нам материальные блага, и я постараюсь оправдать твои надежды. Но, Боже! В душе у меня ад. Вообрази только, чем больше моя популярность, тем больше риска, что раскроется мое прошлое. А знаешь, о чем я думал сегодня утром?.. Я думал о том, что недурно было бы мне бросить этот противный бокс, поселиться в Австралии и зажить спокойной жизнью фермера. Быть может, обзавестись женой и кучей ребятишек. Для меня это было бы счастьем, я мог бы сделать их счастливыми.
-- Перестань хандрить, Джерри. Фермерство -- это недостойно тебя. Ты не создан для сельской жизни. Тебе предстоит всемирная известность, она принесет тебе несметные богатства. Доверься мне, и все уладится.
2
Джерри сделал над собой усилие. Телом он окреп, но дух его был подавлен. Он участвовал в состязаниях, проявлял много силы и ловкости, но во всех его движениях не чувствовалось задора, а лишь одно спокойное, равнодушное безразличие. Его никто не мог вывести из терпения. И публика, привыкшая к сильным ощущениям, к ожесточенным боям, охладела к Бесстрашному Дилэйну. Перед ней был Изящный Дилэйн, но отнюдь не Бесстрашный Дилэйн. Его имя перестало привлекать большие сборы, и результат был плачевный. У него с Чиком едва хватило бы средств, чтобы вернуться в Штаты.
Все это, по-видимому, мало трогало Джерри. Когда Чик объяснил ему их почти безвыходное материальное положение, он не проявил никакой тревоги. Возможно, что его даже радовали трудности с возвращением в Америку.
-- Как бы то ни было, у нас достаточно денег, чтобы доехать до Парижа; и я увижу мою мать.
-- А что же будет потом? Мы ведь там застрянем без денег?
-- Не унывай. Авось что-нибудь подвернется. Быть может, меня пригласят на чемпионат. Я слыхал, что и во Франции увлекаются боксом.
Решение Джерри было непоколебимо, и Чик подчинился. Прибыв в Париж, они сразу почувствовали себя беспомощными без знания французского в, этом современном Вавилоне. И даже Джерри, по происхождению наполовину француз, не испытывал радостного чувства в стране своих предков.
Поселившись в отеле, где жили преимущественно американцы, они быстро израсходовали свои скудные денежные средства и с тоской ждали удачного случая устроиться. И вот однажды вечером, когда они разменяли последний кредитный билет в пять фунтов, Чик влетел в комнату Джерри.
-- Я достал ангажемент, -- радостно воскликнул Чик. -- Мы спасены!
-- С кем борьба?
-- С Тигром Моррисси.
-- Майк Моррисси из Бронкса?
-- Он самый. Замечательный боксер.
-- Мне не хотелось бы встречаться ни с кем из Нью-Йорка.
-- Наше положение не позволяет нам быть разборчивыми. Условия состязания хорошие: победитель получит восемь тысяч франков, а побежденный -- две тысячи.
-- А сколько раундов?
-- Пятнадцать. Но твой противник полагает, что состязание окончится шестым раундом, так как считает тебя значительно слабее себя.
-- Так он считает меня способным продержаться только до шестого раунда?
-- Да. Но не беспокойся -- побежденный получит две тысячи франков.
-- Я знаю, -- задумчиво произнес Джерри. -- Но мне вовсе не улыбается оказаться побежденным. Я хочу выйти из состязания победителем.
-- Что? Неужели после всех твоих поражений в Лондоне ты надеешься победить?
-- Мне стыдно за тебя, Чик, что ты потерял веру в меня.
-- Не то, Джерри, но...
-- Вот что, Чик! Заложи все ценные вещи, какие у нас еще остались -- часы, кольца и прочее, и поставь всю вырученную сумму за меня.
-- Ты с ума сошел, Джерри!
-- Делай, что я велю.
-- Что ж, я послушаю тебя...
-- И хорошо. Я нанесу Тигру поражение. Ступай и все вырученные деньги поставь на пари -- за меня, против Тигра..
Глава VI. Бой боксеров
Начало состязания было назначено на десять часов вечера; в половине десятого Чик и Джерри находились уже в уборной театра. Одетый в домашний халат, Джерри сидел в кресле и читал книгу.
-- Что ты читаешь в такой момент? -- спросил Чик.
-- Вряд ли это тебя интересует. Это "Уальден" -- книга, написанная умным человеком по имени Торо. Он ушел от людей и поселился в одиночестве.
-- Вот идиот!
-- Я не возражал бы против такой клички, если бы мог только сбросить с себя оковы общества и обрести душевный покой.
-- Да ведь это стихи! -- сказал Чик, заглянув в книгу. -- Прямо-таки замечательно -- читать стихи перед самым началом состязания!
-- И в боксе есть своя поэзия. Идеально сложенный и тренированный боксер представляет собой целую поэму.
-- Ну, ладно. В таком случае ты -- поэма, Джеррй! Как ты себя чувствуешь?
Он сбросил с себя халат и остался в трико. Его телосложение было идеально. Белизна кожи, развитые мускулы, широкие плечи и могучая грудь производили чарующее впечатление. Все в нем было пропорционально, и он казался гладиатором, прошедшим современную подготовку.
Чик критически осмотрел его.
-- Десять дней тренировки сотворили с тобой чудеса, Джерри. Я никогда не видел тебя в лучшем состоянии. Но почему ты надел черное трико?
-- Потому что у меня предчувствие, что этот матч будет для меня последним. Знаешь, Чик, мне кажется, что сегодня случится нечто особенное, что окончательно нарушит мой душевный покой. Я никак не мог отделаться от этого чувства...
-- Оставь глупости, Джерри. Все это плод твоей фантазии. Встряхнись -- иначе тебе не победить противника.
В комнату вошел молодой человек по имени Джо, который должен был прислуживать Джерри во время боя.
-- Замечательно! -- заговорил Джо. -- Театр битком набит публикой.
-- Ты устроил пари, о котором мы с тобой говорили, Чик? -- резко спросил Джерри.
-- Конечно, Джерри. Все в порядке. Пойдем взвешиваться. Нас ждут.
После процедуры взвешивания и измерений Джерри и Чик направились к выходу на арену. Публика при виде красавца боксера разразилась громом аплодисментов и приветственных возгласов. Очутившись на площадке, где должно было произойти состязание, Джерри был оглушен шумом рукоплесканий и ослеплен ярким светом. Он даже почувствовал смущение при мысли о том, что ему -- заурядному боксеру -- воздаются при встрече такие почести.
Стоя на краю площадки, Джерри осмотрел театр, который был построен, как цирк, с ареной посередине. Вокруг, до самого потолка, поднимались ярусы, битком забитые самой разношерстной публикой. У самой арены, за столиками, расположились газетные репортеры.
Вдруг Джерри вздрогнул. Цирк опять разразился бешеными рукоплесканиями, сильнее, чем при его появлении. Он оглянулся и увидел, что на площадку поднимается его противник -- Тигр Моррисси. Джерри приветливо поклонился.
Тигр Моррисси был одет в роскошное, пурпурного цвета, трико. У него было лицо профессионального боксера. Его широкий сломанный нос резко выделялся; брови были рассечены в нескольких местах; губы казались распухшими; серые глаза блестели, взгляд был быстрым и злобным. Трудно было без отвращения глядеть на это изуродованное, почти зверское лицо. Фигура же его была полной противоположностью лицу. Ростом несколько ниже Джерри, он был значительно шире в плечах, идеально развитые мускулы явно говорили о его колоссальной силе, причем от Джерри не укрылась вероятная способность противника к быстрому, молниеносному нападению. "Сильный противник, -- подумал Джерри, -- но я постараюсь сделать все возможное".
Через минуту Джерри позабыл об окружающей обстановке и предался воспоминаниям о прелестях поэзии Торо, которого он читал несколько минут назад. И только новый взрыв рукоплесканий вывел его из задумчивого, почти меланхолического состояния. Организатор матча объявил имена боксеров и условия состязания. Среди шума толпы, предвкушавшей удовольствия кровопролитного зрелища, Джерри почувствовал еще большее отвращение к этим людям, которые за деньги хотели насладиться страданиями несчастных боксеров.
Боксеры при помощи своих помощников стали надевать перчатки. Пока происходили приготовления к матчу, Джерри обратил внимание на одного из репортеров, который, увидев его, приподнялся с места и, бросив испытующий взгляд, снова сел.
-- Кто этот репортер? -- спросил Джерри подошедшего к нему Чика.
-- Не знаю. Сейчас расспрошу, -- ответил Чик и пошел навести справки.
-- Это Мак-Гафней от газеты "Эмпайр", -- сказал он по возвращении. -- Разве ты его знаешь?
-- Нет, -- задумчиво произнес Джерри. -- Хотя я, кажется, помню, что он составлял отчеты о спортивных состязаниях для нью-йоркских газет.
-- Совершенно верно. Он, по-видимому, очень интересуется тобой, так как не спускает с тебя глаз.
Джерри не радовался вниманию репортера. Взгляд Мак-Гафнея был слишком пристальный, и в нем не трудно было разглядеть Нечто недоброе, подозрительное. Но к этому времени все приготовления были закончены, и Джерри был отвлечен возгласом жюри:
-- Очистить платформу! Время!
Рев шумевшей толпы сменился шепотом ожидания. В театре погасили свет, а на ринг были направлены лучи прожектора. Затаив дыхание, все вытянули шеи и устремили взоры на Джерри и Тигра, приготовившихся к жестокому бою.
Раздался звук гонга, и противники быстро направились навстречу друг к другу.
Джерри протянул руку противнику для обычного в таких случаях рукопожатия, но Тигр как будто не заметил этого и только с иронией взглянул на Джерри. Затем, прежде чем Джерри успел прийти в себя от такой грубости и приготовиться к защите, Титр размахнулся и нанес ему прямо в лицо сокрушительный удар.
Такое подлое, ужасное нападение парализовало силы Джерри, и он ничком распростерся на платформе. Вслед ему раздался издевательский возглас Тигра, но несчастный ничего не слыхал. Ему казалось, что он лежит на дне глубокого моря, что над ним рокочут волны, а вдали виднеется серебристый свет. Смутно соображал он, что нужно побороть тянущие его книзу темные воды и выбраться к свету, иначе ему грозит гибель...
Толпа была охвачена удивлением и возмущением. Над распростертым Джерри жюри начал выкликать секунды, в течение которых упавший мог еще подняться, чтобы продолжать бой. Словно удовлетворенный, что дело сделано, Тигр, с дьявольской усмешкой, стал у края платформы.
-- Раз, два...
Какие-то огни, подобно звездам, как будто спустились над Джерри. Они кружились, плясали вокруг него. Затем он что-то расслышал... три, четыре... Его отсчитывали. Он должен подняться... он должен это сделать во что бы то ни стало. Он приподнялся на четвереньки. Толпа ахнула, а Тигр выпрямился. Джерри снова упал, и толпа заревела.
Нет, это слишком тяжело. Пусть считают. Пять, шесть... Он был беспомощен. Окончательный удар... да еще в первом раунде... позор... подлый удар... пусть отнесут его на Место. Семь. О, как хорошо лежать так спокойно... Казалось, покой длился часами... Восемь... Ах! Все еще считают. Вдруг он почувствовал себя лучше и машинально поднялся на колени... Десять... Как обрадовалась публика!.. Он поднялся на ноги.
Тигр продолжал насмешливо глядеть на Джерри, который, шатаясь, с закрытыми глазами и с открытым ртом, едва мог бы устоять перед его натиском. Но что-то удержало Тигра от нанесения решительного удара. Он презрительно атаковал Джерри легкими ударами, желая, по-видимому, продлить мучения несчастного и дать публике возможность дольше насладиться кровавым зрелищем. Ослабленный Джерри не вынес и легких ударов Тигра и, отскочив к краю платформы, снова упал без чувств.
Джерри поднялся на седьмой секунде. Он чувствовал, что силы вернутся к нему, что ему нужно только выиграть время. Хотя Тигр в последующих раундах продолжал осыпать его сокрушительными ударами, он уже вполне освоился с приемами противника и не терпел таких позорных поражений, как в первом раунде. Мало-помалу он даже начал вести наступление против Тигра.
-- Вы хорошо действуете, -- сказал ему Джо во время перерыва. Если можете, бейте его по носу. Это слабое место Тигра. Как только вам удастся ударить по носу и вызвать кровотечение, вы будете спасены и даже выйдете победителем, так как кровотечение возобновится от малейшего удара. Не забывайте этого.
И Джерри не забыл совета Джо. Тигр начал шестой раунд с очевидным желанием покончить со своим противником, так как не рассчитывал на его сильное сопротивление. Но Джерри был настороже и в удобный момент нанес Тигру по носу сокрушительный удар. Он услышал треск и отскочил назад, чтобы избежать опасного нападения. С какой радостью Джерри заметил, как кровь брызнула из носа Тигра! Кровь, да еще кровь Тигра! Все лицо Тигра было запачкано кровью, и помощники отвели его к краю платформы и помогли умыться и остановить кровотечение.
-- Это был замечательный удар, -- радостно произнес Джо. -- Постарайтесь, Джерри, повторить его.
Седьмой и восьмой раунды закончились такими же удачными ударами в нос. Перед началом девятого раунда Тигр долго разговаривал со своими приятелями и, по-видимому, обсуждал план дальнейших действий. Наконец он встал. Лицо его было мрачно и свирепо. Начался раунд. Джерри ловко избегал нападений, стараясь во. время схваток нанести роковой удар. Тигру же, выведенному из терпения, никак не удавалось настигнуть его.
-- Стой, -- орал он. -- Давай драться!
Затем, подавшись вперед, он с гадкой усмешкой прошептал:
-- Стой, ты, подлая тюремная птичка!
У Джерри от удивления опустились руки. Тигр воспользовался его замешательством и сильным ударом в живот свалил его на пол. Джерри не мог перевести дыхания. Жюри начал считать. Раз... два... три... четыре... пять... шесть... семь... восемь... Голос жюри умолк... Время... Он еще раз спасен.