Сен-Ламбер Жан-Франсуа
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Жан Франсуа де Сен-Ламбер

(1716-1803)

   

Торжество весны

(Перевод Николая Бобрищева-Пушкина)

             Едва сей влажный мрак рассеян красным днем --
             Пастух и земледел рассталися с огнем,
             Покинув дымный кров, и под расцветшим сводом
             Весны торжественным любуются приходом.
             Один, с улыбкою, ждет времени, когда
             Их сельские опять поскачут в луг стада;
             Другой, задумчив, зрит в надежде торопливой,
             Что в осень насадил рукой трудолюбивой.
             Щебеча, ласточка вновь ищет полюбить
             Ту кровлю, где жила, тот дом, где стала жить.
             Крылатые семьи в проснувшейся дубраве
             Еще не отдались бесхитростной забаве,
             И робко вдоль полей порхая в первый раз,
             Вдруг встрепенулися -- возносят громкий глас,
             Одушевили дебрь, и дерзостным полетом
             Взвиваются к звезде, дарящей жизнь со светом. --
             И берега ручьев оделись в изумруд,
             Украшены холмы, в опушке светлый пруд;
             Как бархат -- темя гор, где агнец оживленной
             Срывает здравие с травы возобновленной!
             Неустарелый злак от сока своего
             Движенье, дух и жизнь по жилам льет его.
             Рыкающего пса, заботою хранимой,
             Он скачет радостно вкруг матери любимой,
             Тогда как близь его, в кустах уединяясь,
             Пастушка юная поет, на пень скланясь,
             И вретено кружит, в перстах перебирая.
             Меж тем как я мечтал, Природу созерцая,
             Сенистый виноград готов пустить листы
             И кущами убрать роскошно высоты.
             Густою зеленью упитан злак растений;
             За их примером дуб и вяз протянут сени,
             И скоро дикой лес накинет свой наряд!
             Какие песни тут по дебрям загремят!
             Уже, как арфы звук во мраке тихой нощи,
             Раздался соловья прелестный глас средь рощи:
             Он тянет, он дробит; он знает, где звучать,
             Где стихнуть, где запеть, где кстати замолчать --
             И дивный звук его всю душу проникает.
   

Времена года

(Отрывок из первой песни. Перевод Николая Бобрищева-Пушкина)

             О долы, о холмы! блаженная обитель!
             Какими чувствами исполнился ваш житель!
             Он с красною весной всю жизни сладость пьет!
             О, как противен мне казался шумный свет,
             Когда, оставя дым и цепи городские,
             Я первый шаг ступил на вас, поля простые!
             Свобода бытия, надежда и покой
             Овладевали вдруг растроганной душой.
             Нет! пышность, суета и гордые искусства
             Не сильны проливать в сердца такие чувства!
             Всё улыбнулось мне среди спокойных нив;
             И счастья не искав, -- я истинно счастлив.
             И тем счастливее, что вижу -- все довольно.
             Смотрите, как полей собор питомцев вольной
             Из хижин выступил, чтоб с берега взглянуть
             На первый блеск весны, и песнью в светлый путь
             Летящий юный год поздравить с возвращеньем.
             Дориса! видишь ли, с сердечным умиленьем,
             Как старец сей, воззрев на новую траву,
             Потом на небеса -- к устам свою главу
             Дитяти правнука руками прижимает?
             Надежда счастия с весною прилетает,
             И юных пахарей во взглядах говорит.
             Сын трудолюбия, оставя мрачный вид,
             Бездействием в селе на лица наложенный,
             Берется с радостью за плуг обыкновенный:
             Ему приятней хлеб, заслуженный трудом.
             Забота -- друг его. И между тем, как сном
             Отягощенная на пышном ложе нега,
             Задернув тканями докучный свет окон,
             Зевает на пути безплодной жизни бега,
             Веселой юноша, Природою вскормлен,
             Отважною рукой, схватя крутые роги
             Дебелого быка, другою без подмоги
             Под иго грудь его ярмом отяготил;
             Упорный бык ревет, лишась от страха сил,
             Смиряется -- и вой оратая руками
             Послушныебразды протянуты рядами.
             Зерно, которое посеял он в полях,
             Даст пищу для его сподвижников в трудах,
             И в глыбах крояся, нарезанных металлом,
             Отпрыснет из земли, смягченной под оралом.
             Уже взошло; но все не кончилося сим.
             Бесплодный куколь сквозь пробился вместе с ним,
             И размножаяся, сгубить все жито может;
             Она идет, а рой детей за нею вслед:
             С железом старший вот у прочих взял перед,
             Меньшой в руках ея с улыбкой к груди жмется,
             И Феб в лучи свои еще не уберется,
             Когда уже они, далеко от села,
             В пшеницу все придут и корень вырвать зла.
             Ребенок, разобрать порядочно не зная,
             И матери, как зря, в работе подражая,
             При всем старании неопытной рукой
             Рвет отрасль иногда и добрую с худой.
             Другие между тем, хотя очистить поле,
             И твердо веруя, что их трудов всех боле,
             Сбирают камушки: сложили -- вновь бегут,
             И в важный этот миг детьми себя не чтут.
             Мать, улыбаяся, их ободряет рвенье;
             Льстя суете, дает им новое стремленье;
             И радуяся, зрит, как их веселый рой
             Растет с природою и красится с весной.
             Но время дорого; картины пролетают;
             Идут друг за другом, и быстро исчезают.
             Скорей, скорей к цветам: вот Флора нас зовет.
             Светило дневное, умножив блеск и свет,
             И, к знаку Близнецов, склоняясь, без тумана,
             Плиадой высланно, спешит из океана;
             Великолепнее сияет на холмах,
             И, мнится, медлит ход охотно в небесах.
             Зеленые ковры пестрит оно цветами;
             Дает различия, оттенки, жизнь с лучами.
             Уже пологий скат -- долины сей предел,
             Пучки раскинул роз; шиповник уж расцвел;
             Уже прелестною любуясь маргариткой,
             Круг навит золотой, лучи -- млечною ниткой.
             Счастлив, стократ счастлив владетель сих кустов!
             Он спит; проснулся, встал, воспел свой мирный кров,
             И всем цветущим вкруг насытясь на досуге,
             Всю радость от души передает подруге.
             Аминта вниз к ключу идет, спроситься там,
             Какой цветок к косе, какой сорвать к грудям
             Сии сокровища, окинутые взглядом,
             Суть -- подать ей с лугов, и дань весны -- нарядом.
             О, милые цветки! украсьте свод древес;
             Растите в пажитях, одушевляйте лес;
             Ласкайте чувства нам; в венки рядите младость,
             И провещайте плод, распространяя радость!
             А ты, светильник дня! умерь огонь лучей;
             Тобой взлелеянных не обожги полей;
             Согрей утробы туч, но удержи их воду,
             И майский тихий дождь да оросит Природу!
             Дориса! тут смотреть, какой он вид ей дал!
             Пойдем, покинем все! В селе и стар и мал,
             Чтоб зреть, как падает с небес весенних влага,
             Уже столпилися жилищ своих у прага.
             Они боялися, чтобы излишний зной
             В цветах не погубил плодов еще весной.
             Не иссушил травы, успевшей чуть родиться,
             Не сжег бы колоса, готового пробиться;
             Но вот увидели -- бледнеет солнца лик.
             Царь звезд безоблачно востока дверь проник;
             Но вскоре тонкий пар, скрыв свет как бы за слюду,
             И выше, выше все распространяясь всюду,
             Не руша тишины, льет сумрак на полях;
             Едва трепещутся листочки на лозах,
             И немощный тростник верхов не гнет на воды;
             Не слышен этот шум -- предвестник непогоды:
             Неустрашенные стада нейдут под кров,
             И пташка на суку поет в сени кустов.
             Тихонько облако спустилось -- и златою,
             Едва приметною дождит на злак росою:
             Обрушившихся вод не есть то грозный след;
             Они не роют рвов, не ждешь с их ревом бед:
             Чуть слышу капли как по ветвям рощ душистых,
             Упав с листа на лист, бегут сквозь мхов пушистых.
             Так, освежая все, спокойные пары
             На землю падают до самой той поры,
             Как солнечны лучи на западе вспылают.
             Как пышно в облаках рубины расцветают!
             Все поле в пламени; лучистая дуга
             По влаге воздуха с небес сошла в луга.
             Остатки легких туч, огни где пламенели,
             За укатившимся светилом улетели,
             И с колесницы ночь, покров кидая свой,
             Движенье прекратив, дарит всему покой;
             Журчание ручья и тихий шум зефира
             Одни безмолвие перерывают мира.
             Оратай, зрелищем дневным развеселён,
             Под говором листов вкусил приятный сон.
             Он зрел обилия на долы нисхожденье,
             И грозы тихие, надежды порожденье,
             Ему протекшее рисуют и в мечтах.
             Но сколько нового поутру вдруг в глазах,
             Какие запах, блеск, какие перемены!
             Колосьев острый верх прорезал стебль зеленый,
             Садовые древа, кустарник по лесам
             Прибавили свой цвет к блестящим трав цветам;
             И между белизны отростков самой чистой
             Мелькает темнота их зелени сенистой.
             Сколь счастлив человек! как должен быть он рад,
             Взглянув на красоты, и ждя от них наград!
             Надежда на поля, Дориса, к нам нисходит;
             Летает по горам; спустясь, по рощам бродит;
             Она на муравах, по ней и сельский вид
             Весенних зрелищ сих так душу веселит.
             Чело прикрыв венком из гроздий и из класов,
             И устремляя перст на множество припасов,
             Льстит всякому своим, в возмездие трудам:
             Весельем -- юношам, покоем -- старикам.
             На каждом здесь шагу в долинах с ней встречаюсь;
             Их нет еще, сих благ, а я -- уж наслаждаюсь.
             Вотще искать ее пойдем в тот скучный сад,
             Где вазы в золоте на мраморах стоят;
             Где, заточен стекла в бесплодную обитель,
             Чужого берега изнемогает житель.
             Да и чего там ждать, где вид всему лишь дан?
             Своими красками гордящийся тюльпан,
             Нарцисс, склонившийся на стебель свой венчанный
             (Он ловит, кажется, свой лик непостоянный),
             Лазурный гиацинт, живущий только миг,
             Который Аполлон в прискорбиях своих,
             Чтоб грусть свою смягчить, поставил в знак печали, --
             Не стоят тех цветов, поля нам кои дали.
             Прекрасное на час, когда нет пользы в нём.
             Под кровом тополей и лип сих под листом,
             Которых никогда плоды не тяготили --
             Я, признаюсь, жалел о кущах сельских тех,
             Где Вакх с Помоною весной предвозвестили
             Щедроты осени -- источники утех.
             Стенами, золотом карнизов окруженный,
             С несытым духом я томлюсь, как заключенный:
             Они стеснили вдруг надежду и мой взор.
             Мне жаль вас, дикий вид полей, уступы гор,
             Кустарники, ручьи, изгибы рвов глубоких,
             Скалы, нагнувшиясь с чела хребтов высоких,
             Долины, озера, пустынные пески,
             Теченье пышное блистающей реки,
             Тебя, туманна даль. Обильная природа
             Что час, то новое дарит со сцены года.
             А мы, бесплодно все убрав в саду своем,
             В границах сами быв, границы ей даем:
             Конечно целое с частями в нем согласно;
             Но я дивлюся день, -- скучаю повсечасно.
             О сколько для меня приятнее тот сад,
             Где труд скрывается, но красоты блестят;
             Где посреди всех благ -- роскошества, наряды,
             Как блага новые, случайно тешат взгляды!
             Таков Реймондов был: растений царь своих,
             Довольный жребием, был счастлив он средь них;
             Шесть десятин его, неважный дар наследства,
             Бок холма отделял от бури и соседства;
             И, искрутясь другой, склонялся на раздол,
             Где подле вкусных фиг арбуз его взошел;
             Поблизости ручей, и чистый, и игривый,
             Свободно направлял свой бег неторопливый:
             С журчанием поил деревья на пути,
             Давая сок травам, лил силу им рости,
             И составлял бассейн, где персик златорядной,
             Качаяся, играл с поверхностью стеклянной,
             Которую лозник, как пояс, обложил.
             Взгляд солнца, тень дерев, от влаги жирный ил
             Плодотворили сей приют уединенья:
             Реймонд дивился сам обилию владенья.
             Там, с данью ближних мест за лишние плоды,
             Домашний стол ему был мздою за труды.
             Но старцев сын Линдор -- вся жизнь отца в грядущем,
             В счастливом возрасте за детством в след идущем,
             Когда уж чувствуют всю сердца полноту --
             Однажды на поле увидел красоту,
             Цветочки для гирлянд срывающую в оном;
             Близь ней старик, сидя на холмике зеленом,
             Вкушал окрест себя душистых запах трав,
             Меж тем как милая красавица, набрав
             Пуки цветов, ему с улыбкой подносила.
             Линдор уже влюблен. Добравшемусь до жила,
             Отцлвский сад ему соделался суров --
             И прост, и пасмурен -- недостает цветов.
             И вот разводит он и мирты, и жасмины,
             Левкои с астрами рассажены в куртины,
             Фиоли, бархаты тропинок по краям,
             С гвоздикой снесена клубника вниз, к водам;
             Здесь розы, лилии растут в приличном месте.
             Линдор срывает их, и навязав все вместе,
             Несет Гликерии, влюбленный без ума;
             В саду Линдоровом их рвет она сама.
             Тогда, чтобы всему прекраснее казаться,
             Он воды вверх отвел; велит им извиваться,
             Свергаться, исчезать; умеет изумить
             Внезапно видами, не мнишь которым быть.
             В обильном сем саду приятно обоняем,
             И сыто зрение, и вкус наш услаждаем:
             Все нравится, и все Гликерии по ней.
             И наконец Линдор узнал, что мил он ей.
             Тут появилися от вестников болтливых
             Беседки крытые, сень кущей молчаливых.
             Тогда и козий лист, и липкий виноград,
             Составя заодно прохладных сводов ряд,
             Под сетию ветвей и под цветов кистями
             Сокрыли от лучей цветочки с муравами.
             В таинственной тени с Гликерией Линдор
             О дружбе, о любви имели разговор;
             И старцы радостно детей соединили:
             Сей брак, сии места, весенних прелесть дней,
             Надеждой сладостной их мысли оживили,
             По хладным жилам кровь взыграла веселей.

Вестник Европы, составляемый Михаилом Каченовским. М., 1823, июль-август. С. 3-15.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru