Сарразен Адриан
Осман и Замбри

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Восточная сказка.)

   

Османъ и Замбри.

(Восточная сказка.)

   Одинъ престарѣлый Персіянинѣ при концѣ безпорочной жизни безпокоился о участи дѣтей своихъ, которыхъ оставлялъ почти нищими, безъ всякаго покровительства. Ставшему минуло уже двадцать лѣтъ; его называли Османомъ; а Замбри, меньшой, былъ двумя годами моложе своего брата.
   Наступила послѣдняя ночь старца; но онъ менѣе занимался мучительною болѣзнію своею, нежели мыслями о горестномъ состояніи покидаемыхъ имъ сиротѣ. Вдругъ слышится ему тихій, пріятный голосѣ; кто-то говоритъ: "не страшись ничего, доброй старецъ; я буду покровителемъ твоихъ дѣтей; умирай спокойно! я принесъ имъ полезные дары. Принявъ ихъ отъ меня, они должны разлучишься, но черезъ нѣсколько времяни они опять будутъ вмѣстѣ". Пріятный запахъ, яркой свѣтъ, подобной сіянію мѣсяца, наполнили хижину; глазамъ изумленнаго старца представился образѣ юноши, привлекательный, воздушный -- то былъ его благотворный Геній; онъ положилъ дары свои на постель умирающаго, и скрылся.
   Старикъ призываетъ своихъ сыновей, велитъ имъ зажечь лампаду; описываетъ свое видѣніе и показываетъ дары благодѣтельнаго духа. Молодые люди увидѣли золотую, весьма блестящую коробочку и письмо, запечатанное печатью. "Приближся, Османъ, сказалъ старикъ, ты старшій, тебѣ выбирать первому.
   Османѣ, ослѣпленный блистаніемъ коробочки, выбралъ ее, а бѣдной Замбри принужденъ былъ довольствоваться простымъ запечатаннымъ письмомъ. Старикѣ обнялъ дѣтей, благословилъ ихъ и умеръ спокойно, подобно человѣку, засыпающему въ обѣятіяхъ надежды.
   Оплакавъ искренно добраго отца, и отдавши послѣдній долгъ праху его, братья захотѣли испытать, какую пользу могутъ принести имъ подарки духа. Османъ открылъ свою коробочку и увидѣлъ, что она была наполнена сахарными лѣпешечками разнаго цвѣта и величины. Странной подарокъ! подумалъ онѣ, разсматривая коробочку. Вдругъ видитъ на крышкѣ ея слѣдующую надпись: всякой разъ, когда ты съѣшь одну изъ сахарныхъ лѣпешечекъ, въ воображеніи твоемъ родится поэма, совершенная по плану, важная, или пріятная, или забавная по содержанію и слогу -- словомъ, ты превзойдешь вс 23;хъ древнихъ и новымъ стихотворцевъ Персидскихъ.
   Османъ былъ самолюбивъ: обладаніе такимъ сокровищемъ вскружило ему голову; мечты о будущемъ богатствѣ и славѣ наполнили его воображеніе.
   Увидя подарокъ, сдѣланный брату, Замбри не сомнѣвался, чтобы въ его письмѣ не заключалась какая нибудь чудесная тайна. Срываетъ печать, и что же? Какъ выразить его удивленіе и горесть! Замбри читаетъ слѣдующее: Записка о составленіи шербета. Въ нѣсколькихъ строкахъ описано было средство, еще неизвѣстное сластолюбивымъ Азіатцамъ, дѣлать сиропъ, котораго одна капля могла придать пріятнѣйшій запахъ и вкусъ шербету.
   Османъ въ восхищеніи; Замбри плачетъ. Османъ желалъ бы не разлучаться съ братомъ; но онъ помнилъ приказаніе духа: обнялись, поплакали, разстались. Старшій пошелъ въ Багдадъ, гдѣ ученые и стихотворцы украшали Дворъ Калифа. Бѣдной Замбри покинулъ отеческую хижину, не взявъ ничего съ собою, кромѣ записки о составленіи шербета. Онѣ отдался на произволѣ случая, которой не рѣдко такъ же хорошо управляетъ нами, какъ и благоразуміе.
   На пути своемъ въ Багдадѣ Османѣ съѣлъ нѣсколько сахарныхъ лѣпешечекъ, и въ головѣ его заключалось болѣе полдюжины поэмъ превосходныхъ. Приходитъ въ Багдадъ, и очень скоро узнаетъ, что не одни дарованія ведутъ къ славѣ; что нужно имѣть и нѣкоторую извѣстность. Османъ ищетъ знакомства ученыхъ и свѣтскихъ людей; но вездѣ встрѣчаетъ онъ эгоистовъ, занятыхъ собственными дѣлами и удовольствіями. Какъ явиться ему въ свѣтъ? Въ званіи Поэта? Но Поэтовъ великое множество при Дворѣ и въ городѣ: они будутъ ему мѣшать. Требовать у нихъ совѣта? Но они всѣ его соперники. Просить отъ нихъ похвалы? То же, что просить сокровища у скупаго. Люди, славные вкусомъ, не осмѣливаются первые, произнесши похвалу, опасаясь повредить своей славы; свѣтскіе люди молчатъ, ожидая ихъ приговора; а невѣжды, увѣренные, что порицаніе неоспоримый знакъ разборчивости, бранятъ все безъ пощады. Сверхъ того поминутно выходятъ новыя книги, и ихъ такъ много, что всѣ перестали уже и читать. Османовы стихи вышли въ свѣтъ; но во множествѣ произведеній такого же рода они даже не были и замѣчены.
   Бѣдной Османъ прожилъ четыре или пять лѣтъ въ Багдадѣ, не заслуживъ ничего инаго, кромѣ одобренія людей мудрыхъ, неимѣвшихъ никакого кредита, именно потому, что они были истинно мудрые. Онѣ начиналъ уже терять надежду; но такъ какъ онъ опустошилъ болѣе половины своей коробочки, то ему и удалось наконецъ обратить на себя вниманіе нѣкоторыхъ знатныхъ и свѣтскихъ людей. Въ городѣ начинаютъ говорить, что Османъ человѣкъ съ дарованіемъ. Надобно признаться, таланты бываютъ иногда въ пренебреженіи, но сдѣлавшись извѣстными, они вознаграждаются всеобщимъ уваженіемъ за несправедливость цѣлой націи. Знакомства людей съ дарованіями менѣе для нихъ самихъ, нежели изъ тщеславія. Часто и зависть старается заманить ихъ въ свои сѣти, надѣясь ихъ сдѣлать своими орудіями. Такимъ образомъ въ цѣломъ Багдадѣ начали кричать о сочиненіяхъ Османа. Всѣ хотятъ имѣть ихъ; всѣ ихъ читаютъ; сравниваютъ съ произведеніями лучшихъ Стихотворцевъ, не для того, чтобы возвысить Османа, но для того, чтобы унизить людей, которыхъ слава начинала уже становиться обременительною; и бѣдной, забытой Османъ, вдругъ отъ совершенной неизвѣстности и нищеты перешелъ къ богатству и славѣ!
   Калифъ захотѣлъ увидѣть великаго человѣка и имѣть его при своемъ Дворѣ. Османъ осыпанъ милостями. Что день, то новая похвальная Ода Калифу; ни одинъ еще Поэтъ не прославлялъ его такъ искусно и тонко; а Калифъ любилъ похвалы тонкія.
   Такія достоинства, а особливо такое щастіе, скоро возбудили зависть во всѣхъ стихотворцахъ и придворныхъ. Самые ревностные почитатели Османовыхъ дарованій опасались, чтобы онъ не затмилъ ихъ, и рѣшились низпровергнуть человѣка, которому сами же помогли взойти слишкомъ высоко.
   Одному поэту, злѣйшему врагу Османа, поручено было написать сатиру на Калифа, которую условились обнародовать подъ именемъ любимца. Съ этаго времени избранной мститель не отходилъ отъ Османа и не переставалъ осыпать его знаками дружества и похвалами.
   Одинъ разъ Османъ читалъ въ присутствіи Калифа новую поэму. Злоумышленникъ, стоявшій подлѣ, него хвалилъ съ жаромъ; взглянувъ нечаянно на полъ, увидѣлъ онъ одну изъ лѣпешечекъ, которую Османъ уронилъ въ жару декламаціи. Злодѣй поднялъ ее безъ всякаго намѣренія, и положилъ въ ротъ.
   Лѣпёшечка произвела свое дѣйствіе; стихотворецъ почувствовалъ внезапное вдохновеніе, побѣжалъ изъ залы и принялся сочинять свою сатиру. Онъ самъ не могъ надивиться своимъ способностямъ: стихи ничего ему нестоили; колкія выраженія раждались подъ перомъ его сами собою. Въ нѣсколько минутъ онъ написалъ самую злѣйшую и притомъ остроумнѣйшую сатиру.
   Онъ долго въ неизъяснимомъ восторгѣ перечитывалъ новое свое произведеніе, и съ торжествомъ показывалъ его знакомымъ своимъ. Сатира принята съ рукоплесканіями; нашли въ ней неподражаемой слогъ Османовъ. Подписались подъ его почеркъ -- наконецъ сатира ходитъ по рукамъ.
   Подымается страшный ропотъ. Сатиру читаютъ самому Калифу, и Калифъ, ужасно разгнѣванный, повелѣваетъ лишить Османа всего имѣнія, и выгнать его, одѣтаго бѣднымъ рубищемъ, изъ Багдада, Османъ, пораженный такимъ неожиданнымъ ударомъ, не можетъ найти словъ къ своему оправданію. И кто бы услышалъ гласъ, невинности между неистовыми воплями клеветы?
   Онѣ долго скитался, прося подаянія; иногда благотворительность простирала къ нему руки, но чаще безчувствіе и жестокость отвергали его прозьбы. Однажды, при наступленіи ночи, приближается онѣ къ прекраснѣйшему загородному дому, освѣщенному яркими огнями. Радостныя восклицанія мѣшались въ немъ съ звуками инструментовъ: все возвѣщало праздникѣ. Между тѣмъ нашли на небо тучи, загремѣлъ громъ, и рубище бѣднаго Османа взмокло отъ проливнаго дождя.
   Онѣ приближается къ дому, надѣясь, что его на минуту укроютъ отъ непогоды, Невольники, замѣтивъ нещастнаго, спросили у него съ угрюмостію: чего тебѣ надобно?-- "Прошу защиты отъ грозы, куска хлѣба и клочка соломы, на которой могъ бы я отдохнуть!" -- Не дадутъ ничего! щастливой путь!-- "Сжальтесь надо мною!... Посмотрите, какой сильной дождь!..." -- Отойди! говорятъ, не возмущай присутствіемъ своимъ нашего праздника!
   Османъ хотѣлъ уже удалиться; но въ эту минуту явился хозяинъ дома. Онъ кликнулъ невольниковъ, приказалъ имъ принять нещастнаго и снабдить его всѣмъ нужнымъ. "Горе человѣку, сказалъ онъ, которой смотритъ равнодушно на бѣднаго, и не смягчается его прозьбами! горе богачу, отказывающему брату своему въ кускѣ хлѣба! Отдохни, бѣдной странникъ; да низпослетъ тебѣ Пророкъ сладостной сонъ и забвеніе всѣхъ печалей!-- О Небо! воскликнулъ Османъ, что я слышу!... Это... эта голосъ Замбри!-- "Замбри! Но развѣ ты его знаешь?" -- Великій Пророкѣ! знаю ли я его!... Онъ братъ мой!-- "Ты мой братъ? воскликнулъ Замбри, этотъ голосъ, эти черты, обезображенныя страданіемъ... о! теперь узнаю тебя! Османъ! братъ мой! мы опять вмѣстѣ!" Онъ не могъ продолжать.-- Османъ, пораженный внезапною радостію, упалъ къ ногамъ его безъ чувства.
   Османа перенесли въ богатоубранную комнату, и скоро привели его въ память, Замбри велѣлъ одѣть его въ великолѣпное платье, и потомъ привелъ въ залу, гдѣ находились всѣ его гости. Послѣ ужина Османъ разсказалъ ему свои приключенія: онъ описалъ быстрой переходъ свой отъ крайней бѣдности къ величайшей славѣ и богатству, зависть своихъ враговъ и потомъ свое паденіе "Но ты, любезной Замбри, прибавилъ онъ, какимъ средствомъ дошелъ до такого блестящаго состоянія! Прекрасной домъ, толпа невольниковъ, великолѣпные уборы..." -- Всѣмъ этимъ я обязанъ запискѣ о составленіи шербета, отвѣчалъ Замбри, улыбаясь. Выслушай мою исторію:
   "Разставшись съ тобою, я пошелъ въ Тифлисъ. Я не искалъ ничего, кромѣ средства доставать трудами свой хлѣбъ. Прихожу въ гостинницу, въ которой богатѣйшіе изъ обитателей Тифлиса собирались пить шербетъ, и прошу хозяина, чтобы онъ принялъ меня къ себѣ въ услуженіе. Онъ посмотрѣлъ на меня съ презрительнымъ видомъ, и велѣлъ мнѣ идти со двора. Хозяинъ этой гостинницы не первой отказалъ щастію.
   "Еще въ двухъ или трехъ гостинницахъ было отказано мнѣ съ такимъ же презрѣніемъ. Не зная, что начать, вошелъ въ одинъ изъ бѣднѣйшихъ постоялыхъ домовъ, въ который заглядывали изрѣдка одни простолюдимы. Хозяинѣ этаго дома назывался Мегдадомъ; онъ принялъ меня къ себѣ. Тутъ составилъ я одну бутылку напитка по запискѣ, полученной мною отъ духа, и скоро увидѣлъ, что народъ началъ стекаться толпами къ гостинницѣ моего хозяина. По всему Тифлису разнеслась молва о Мегдадовомъ шербетѣ, и Мегдадъ началъ наживать деньги.
   "Онъ имѣлъ прекрасную дочь; она мнѣ понравилась, и я осмѣлился требовать ея руки. Но такъ какъ я никому не открывалъ тайны шербета, то Мегдадъ и не зналъ, что былъ обязанъ своимъ богатствомъ мнѣ. Онъ отвергнулъ съ презрѣніемъ мое предложеніе, и выгналъ меня изъ своего дома. Мегдадъ не первой указалъ двери щастію.
   "Имѣя нѣсколько денегъ, я употребилъ ихъ на то, чтобы завести лавку въ одномъ изъ Тифлійскихъ публичныхъ садовъ. На прекрасныхъ берегахъ Кура поставилъ я палатку, убранную просто, но со вкусомъ, въ которой и продавалъ шербетъ свой мимоходящимъ. Скоро забыли о Мегдадѣ и всѣхъ другихъ Тифлійскихъ гостинницахъ, и начали покупать шербетъ въ моей палаткѣ. Вездѣ говорили о Замбріевомъ шербетѣ; на всѣхъ праздникахъ потчивали Замбріевымъ шербетомъ. Со всѣхъ сторонъ стекался ко мнѣ народъ, и я принужденъ былъ поставить палатку вдесятеро больше прежней, и убрать ее гораздо великолѣпнѣе.
   "Въ теченіи года нажилъ я множество денегъ; перешелъ въ городѣ, и накупилъ множество разныхъ товаровъ. Я составилъ великое количество того благодѣтельнаго напитка, которому былъ обязанъ всемъ моимъ имѣніемъ, и разослалъ его во всѣ Персидскіе города. Небо благословляло всѣ мои предпріятія. Прекрасная двадцатилѣтняя женщина, вдова однаго богатаго купца, увидѣла меня, и полюбила. Я не могъ быть нечувствителенъ къ ея прелестямъ. Мы признались другъ другу во взаимной любви, и соединились: супружество наше есть одно изъ щастливѣйшихъ.
   "Мы купили этотъ домъ, и проводимъ здѣсь лѣто съ нѣкоторыми искренними друзьями, раздѣляя наши радости; онѣ ихъ увеличиваютъ,
   "Сколько разъ, любезной мой Османъ, я думалъ о тебѣ! Въ самые веселые часы моей жизни я говорилъ: гдѣ братъ мой? въ какихъ странахъ живетъ Османъ? Я думалъ, что подарокъ благодѣтельнаго духа долженъ былъ обогатить тебя и прославить; но теперь вижу, что самое простое искусство скорѣе можетъ доставить намъ щастіе и богатство, нежели великія дарованія. И я имѣлъ нѣкоторыя непріятности по торгамъ своимъ; и у меня были завистники: иногда поддѣлывали мои шербетъ; но обманы всегда открывались, и заговоры моихъ соперниковъ только увеличивали мою славу. Наконецъ я узналъ, что гораздо скорѣе можно удовлетворить чувственность, нежели умъ, и люди, которые спорятъ о достоинствѣ хорошей книги, согласно хвалятъ вкусное блюдо, или пріятной напитокъ."
   Такъ говорилъ доброй Замбри. Онъ употребилъ всѣ средства, чтобы утѣшить Османа. Братья не разставались болѣе, и благодаря запискѣ, какъ дѣлать шербетъ, они долго пользовались удовольствіями, доставляемыми богатствомъ, спокойствіемъ духа и дружбою.

Съ французскаго ... ва.

-----

   [Сарразен А.] Осман и Замбри: (Восточная сказка) / С французскаго ....ва // Вестн. Европы. -- 1810. -- Ч.50, N 7. -- С.161-173.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru