Аннотация: Историческій романъ изъ южно-африканской жизни.
(Transvaal). Издание Н. Ф. Мертца, Санкт-Петербург, 1904.
Гр. Самаровъ.
ТРАНСВААЛЬ
Историческій романъ изъ южно-африканской жизни;
ВЪ ДВУХЪ ЧАСТЯХЪ.
Переводъ съ нѣмецкаго.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ. ИЗДАНІЕ Н. Ѳ. МЕРТЦА. 1904.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
I.
Въ салонахъ банкира Маркфельда, въ значительномъ провинціальномъ городѣ, собралось блестящее общество. Раза два въ недѣлю банкиръ давалъ обѣды своимъ друзьямъ. Вездѣ горѣло электричество, освѣщая цѣнныя картины и группы тропическихъ растеній. Въ кругломъ музыкальномъ залѣ, съ диванами вдоль мраморныхъ стѣнъ, стоялъ открытый рояль, и гости переходили туда изъ столовой. Маркфельдъ всегда преподносилъ какую-нибудь музыкальную новинку своимъ друзьямъ. Вотъ и сегодня въ числѣ гостей находилась примадонна мѣстной оперы.
Дочь хозяина, Элиза, тоже вошла въ залъ подъ руку съ молодымъ военнымъ инженеромъ. Элиза была высокая, стройная, замѣчательно красивая дѣвушка, девятнадцати лѣтъ, съ роскошными черными волосами и выразительными глазами. На ней было простое, но дорогое бѣлое шелковое платье, затканое серебряными нитями, и полурасцвѣтшія розы въ волосахъ. Многія дѣвушки завидовали ея красотѣ и изящнымъ нарядамъ, но еще больше ея жениху, съ которымъ она весело болтала, съ счастливой улыбкой глядя на него своими лучистыми глазами. Черезъ два мѣсяца должна была состояться ихъ свадьба.
Куртъ Форбергъ, высокій, статный офицеръ лѣтъ двадцати девяти, въ инженерномъ мундирѣ, богато расшитомъ серебромъ, былъ дѣйствительно симпатиченъ и привлекателенъ. Съ карими глазами, небольшими закрученными усиками и правильными чертами лица, выражавшими энергію и сильную волю, но также мягкость и серьезное направленіе ума, Форбергъ вполнѣ справедливо считался въ обществѣ отличной партіей. Онъ былъ единственный сынъ и наслѣдникъ отца, владѣвшаго крупнымъ имѣніемъ, имѣлъ, кромѣ того, небольшое состояніе послѣ матери и могъ жениться, не нуждаясь въ невѣстѣ съ приданымъ. Онъ кончилъ военную академію, чтобъ служить на родинѣ на научномъ поприщѣ. На эполетахъ его уже красовалась первая звѣздочка; карьера ему предстояла блестящая, поэтому не удивительно, что его помолвка съ Элизой опечалила всѣхъ мѣстныхъ барышень.
За женихомъ и невѣстой шла, подъ руку съ братомъ Элизы, пѣвица фрейленъ Карнова, красивая, эффектная дѣвушка.
-- Съ удовольствіемъ,-- отвѣчала она:-- но фрейленъ Маркфельдъ тоже должна обѣщать доставить намъ потомъ удовольствіе послушать ея чудную игру.
-- Не потомъ, а прежде, фрейленъ Карнова,-- вмѣшалась Элиза.-- Послѣ васъ меня никто и слушать не захочетъ.
-- Это можно уладить, -- вмѣшался Куртъ.-- Ты недавно аккомпанировала молитву Агаты изъ "Фрейшютца"...
-- И дивно аккомпанировала. Я съ удовольствіемъ исполню ее опять съ вами.
Общество выразило шумныя одобренія, и Куртъ подвелъ обѣихъ дамъ къ роялю.
Фрейленъ Карнова пѣла съ большимъ знаніемъ и пониманіемъ музыки, а Элиза аккомпанировала артистически.
Банкиръ Маркфельдъ, человѣкъ лѣтъ пятидесяти, съ рѣзкими чертами лица и маленькими проницательными глазами, блестѣвшими изъ-за золотыхъ очковъ, разсыпался въ благодарностяхъ пѣвицѣ, извинясь при этомъ, что дочь дерзнула ей аккомпанировать, чѣмъ вызвалъ восторженныя похвалы игрѣ Элизы со стороны пѣвицы и всѣхъ гостей.
Въ числѣ присутствовавшихъ былъ еще теноръ и прекрасный скрипачъ, которые занимали общество. Воспользовавшись этимъ, Куртъ съ невѣстой тихо болтали въ уголкѣ зала.
-- Какъ хорошо, что ты такая музыкантша,-- сказалъ Куртъ.-- Когда мы будемъ жить у себя, намъ не нужно будетъ, послѣ трудового дня, ни общества, ни развлеченій. Теперь ужъ ждать не долго, черезъ два мѣсяца будетъ наша свадьба. Я подалъ прошеніе, присмотрѣлъ квартиру и мы можемъ начать приготовленія.
Она слегка покраснѣла, пожала ему руку и прошептала:
-- Два мѣсяца -- долгій срокъ, но каждый день приближаетъ насъ къ счастью.
Общество разошлось рано, и Куртъ ушелъ, поцѣловавъ руку Элизы, а взгляды ихъ были выразительнѣе всякихъ словъ.
Придя домой, Форбергъ нашелъ нѣсколько писемъ, въ томъ числѣ отъ своего отца. Съ первыхъ-же строкъ онъ поблѣднѣлъ, и счастливое лицо его приняло тревожное, озабоченное выраженіе.
Отецъ писалъ, что вслѣдствіе неудавшихся предпріятій, дѣла его такъ запутались въ послѣдніе годы, что спасти послѣднія крохи состоянія можно только продажей имѣнія. Ему останется достаточно, чтобъ вести скромное существованіе, за себя онъ не горюетъ, но мучится за сына, которому придется вступить въ жизнь при совершенно измѣнившихся условіяхъ. Онъ пріѣдетъ на-дняхъ, покончивъ свои дѣла, и утѣшается только мыслью, что Куртъ нашелъ себѣ невѣсту по сердцу.
Прочитавъ письмо, Форбергъ началъ въ раздумьи ходить по комнатѣ.
Неожиданное извѣстіе поразило его, конечно, но не такъ, какъ могло-бы поразить человѣка съ другимъ складомъ характера. Несмотря на предстоявшее богатство, онъ приготовился къ трудовой жизни и могъ легко ограничить свои потребности. Состояніе его матери осталось неприкосновеннымъ, и онъ могъ внести реверсъ безъ содѣйствія Маркфельда. Элизу, вѣроятно, отецъ обезпечитъ, значитъ, ей не придется терпѣть лишеній, а служба его, вѣроятно, пойдетъ хорошо, и такимъ образомъ тяжелый ударъ не повлечетъ за собой существенныхъ послѣдствій.
Онъ написалъ отцу успокоительное письмо и проспалъ ночь не хуже обыкновеннаго.
На другой день, послѣ утреннихъ занятій, онъ поспѣшилъ къ Маркфельду, считая первымъ долгомъ сообщить ему о перемѣнѣ своихъ обстоятельствъ. Онъ былъ убѣжденъ, что Элиза любила его, но родители ея должны были знать, что жизнь молодыхъ будетъ поставлена на менѣе широкую ногу. Ему это казалось даже привлекательнымъ: скромныя условія еще тѣснѣе сближаютъ людей.
Позвонивъ, онъ спросилъ, дома-ли госпожа Маркфельдъ и Элиза, на что горничная, съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ, отвѣтила, что онѣ ужъ давно вышли.
Эте непріятно поразило его, ему хотѣлось прежде всего повидать Элизу. Маркфельдъ былъ въ конторѣ, и онъ направился къ нему.
Банкиръ принялъ его съ оффиціально дѣловымъ видомъ, предложилъ стулъ, самъ откинулся на спинку кресла и ждалъ, глядя полузакрытыми глазами сквозь очки. Куртъ сообщилъ ему о письмѣ отца, сказавъ при этомъ, что онъ имѣетъ собственное, хотя и небольшое состояніе, а потому можетъ жениться, и, конечно, будетъ стремиться своей службой дать прочное, обезпеченное положеніе Элизѣ.
Маркфельдъ слушалъ молча, глаза его все болѣе и болѣе прищуривались, а когда Куртъ кончилъ, онъ потеръ себѣ руки и сказалъ торжественнымъ тономъ:
-- Господинъ поручикъ, примите мое искреннее соболѣзнованіе, по случаю тяжелаго удара, постигшаго васъ и вашего отца. Я ужъ слышалъ объ этомъ сегодня утромъ и хорошо знаю положеніе дѣлъ. Я думаю, что у вашего отца, къ сожалѣнію, останется весьма не много и это тѣмъ болѣе огорчаетъ меня, что лишаетъ меня удовольствія принять васъ въ нашу семью.
Куртъ поблѣднѣлъ и съ ужасомъ взглянулъ на банкира.
-- Но почему-же?-- воскликнулъ Куртъ, слегка дрогнувшимъ голосомъ.-- У меня есть свое состояніе, правда, небольшое, но я вполнѣ могу расчитывать также на службу.
Маркфердъ пожалъ плечами и отвѣчалъ съ состраданіемъ:
-- Молодость живетъ надеждами, но онѣ не всегда осуществляются. Карьера -- вещь ненадежная. Какой-нибудь пустякъ можетъ испортить ее, а быть полковникомъ или майоромъ въ отставкѣ -- не особенно завидное положеніе. Вы можете мнѣ возразить, что моей дочери не нужна богатая партія, такъ какъ я самъ состоятельный человѣкъ...
-- Я ни минуты этого не думалъ, господинъ Маркфельдъ,-- съ гнѣвно сверкнувшимъ взглядомъ перебилъ его Форбергъ.-- Я уже докладывалъ вамъ, что могу жить самостоятельно и женился-бы на Элизѣ даже въ томъ случаѣ, еслибъ у нея ровно ничего не было.
-- Я знаю ваши благородныя воззрѣнія, дорогой господинъ Форбергъ,-- поспѣшилъ заявить банкиръ:-- но тѣмъ болѣе обязанъ предостеречь васъ и мою дочь отъ необдуманнаго шага, о которомъ вы оба пожалѣли-бы. Я знаю, что вы можете "содержать семью", какъ говорится, но это еще не даетъ счастья и удовлетворенія. Вы оба привыкли къ извѣстной роскоши, а при мелкихъ заботахъ и лишеніяхъ любовь выдерживаетъ не долго. Я могъ-бы давать что-нибудь, но весьма немного; мои дѣла идутъ хорошо, но всѣ мои средства должны оставаться въ дѣлѣ и за будущее ручаться нельзя -- и у меня можетъ случиться неудачная спекуляція. Поэтому, при теперешнихъ обстоятельствахъ, я считаю своимъ долгомъ нарушить вашу помолвку съ моей дочерью.
-- Нарушить?-- воскликнулъ Куртъ.-- Въ виду вашихъ сомнѣній, вы можете назначить извѣстный срокъ для испытанія, но я увѣренъ, что Элиза выдержитъ его...
-- Она выдержала-бы его, еслибъ я этого потребовалъ,-- прервалъ Маркфельдъ:-- но такъ какъ я предоставилъ ей полную свободу, то она увидала, что не найдетъ на этомъ пути предполагаемаго счастья. Не забудьте также, что вамъ еще, можетъ быть, придется помогать отцу. Во всякомъ случаѣ, я всегда готовъ дать ему дѣловой совѣтъ.
Куртъ горько усмѣхнулся.
-- Вы очень добры и можете, безъ сомнѣнія, дать прекрасный совѣтъ моему отцу, но пока дѣло не въ финансовыхъ соображеніяхъ, а въ устройствѣ жизни двухъ людей, любящихъ другъ друга. Во всякомъ случаѣ, я желаю поговорить съ Элизой и отъ нея лично услышать, что ее сломилъ первый-же ударъ судьбы. Подобное несчастье могло-бы случиться черезъ годъ, и намъ пришлось-бы нести его послѣдствія.
-- Это было-бы большое горе. Но я не согласенъ съ вами и не могу допустить свиданія съ моей дочерью, которое будетъ только тягостно для васъ обоихъ; поэтому, прошу васъ считать вашу помолвку расторгнутой и прекратить всякія сношенія съ моей дочерью.
-- Вы -- отецъ и имѣете право этого требовать,-- сказалъ Куртъ, вставая.-- Я не хочу быть навязчивымъ, но напишу Элизѣ и буду ждать ея рѣшенія. Надѣюсь, что вы предоставите вашей дочери распорядиться своей судьбой.
-- Во всякомъ случаѣ, я выскажу мой совѣтъ, но давленія оказывать не буду. Вѣрьте, что мнѣ самому очень грустно отказаться отъ надежды видѣть въ васъ будущаго члена моей семьи.
Онъ протянулъ руку, но Куртъ, какъ-бы на замѣтивъ это, поклонился и вышелъ.
На улицѣ его самообладаніе пропало, и всевозможныя мысли тѣснились и смѣнялись въ его напряженномъ мозгу. Его губы невольно шептали все, что онъ собирался высказать Элизѣ, чтобъ ободрить ее.
Дома онъ нашелъ письмо отъ нея и лихорадочно разорвалъ конвертъ.
Элиза писала кратко, совсѣмъ въ духѣ своего отца, говоря, что обязана, ради его-же, съ грустью отказаться отъ своихъ надеждъ, она довольно холодно просила сохранить къ ней дружеское расположеніе.
Онъ скомкалъ и бросилъ письмо на столъ.
-- Быть не можетъ, чтобъ она сама это написала! Она поддалась совѣтамъ, приказаніямъ отца, испугалась неожиданнаго удара судьбы, но когда я ей все объясню, она пойметъ въ чемъ дѣло.
Онъ сѣлъ, излилъ ей все свое сердце и послалъ письмо съ лакеемъ.
Очень скоро пришелъ отвѣтъ.
Въ конвертѣ было его собственное письмо и нѣсколько словъ отъ Элизы, которая просила прекратить переписку и не затруднятъ неизбжѣный разрывъ.
Нѣсколько минутъ Куртъ стоялъ, какъ громомъ пораженный, потомъ зажегъ оба письма и молча смотрѣлъ на крутившуюся бумагу.
-- Вмѣстѣ съ этими догорѣвшими листками бумаги угасли и мечты, наполнявшія мою жизнь! Если презрѣнныя деньги руководятъ даже такимъ сердцемъ, какое я предполагалъ у Элизы, тогда все на свѣтѣ ложь и не стоитъ стремиться къ идеаламъ. Я тоже сдѣлаю своимъ кумиромъ деньги. У меня хватитъ силы и энергіи выйти побѣдителемъ изъ борьбы. Можетъ быть, я такимъ образомъ даже лучше исполню мой долгъ относительно отца и самъ не буду предаваться дѣтскимъ иллюзіямъ.
Онъ сталъ спокоенъ, но точно годы прошли для него въ нѣсколько минутъ. Его лицо приняло холодное выраженіе, около рта появилась презрительная складка и глаза утратили мягкій юношескій блескъ.
Многіе друзья приходили, узнавъ о раззореніи его отца, и выражали искреннее участіе. Онъ самъ сообщилъ имъ о разрывѣ съ невѣстой и въ тотъ-же день подалъ прошеніе объ отставкѣ.
Командиръ старался уговорить его не бросать службу, не Куртъ стоялъ на своемъ, говоря, что въ мирное время онѣ не нуженъ отечеству и долженъ трудиться для себя, горькимъ опытомъ познавъ цѣну денегъ.
Скоро пріѣхалъ его отецъ.
Это былъ старый господинъ, привыкшій жить богато и въ извѣстномъ кругу, для котораго потеря состоянія была гораздо чувствительнѣе, чѣмъ для Курта. Онъ тоже сначала пробовалъ уговариватъ сына не бросать службу, но потомъ увидалъ, что сынъ правъ, хотя грустилъ о предстоящей разлукѣ.
Куртъ хотѣлъ уѣхать далеко искать счастья и забыть тя: желыя воспоминанія.
Онъ взялъ небольшую часть состоянія матери, доходы съ остального предоставилъ отцу и обѣщалъ навѣстить его черезъ два года.
Всѣ совѣтовали ему ѣхать въ Америку, но онъ, собравъ свѣдѣнія, рѣшилъ ѣхать въ Трансвааль.
Крупная столичная фирма очень поощряла это рѣшеніе и дала ему много рекомендательныхъ писемъ.
Онъ получилъ отставку съ правомъ носить мундиръ. На товарищескомъ обѣдѣ, несмотря на свою выдержку, былъ сильно взволнованъ, покидая любимую избранную карьеру.
Куртъ подыскалъ уютную квартиру для отца, устроилъ свои дѣла и заказалъ билетъ на пароходѣ, отходившемъ изъ Гамбурга въ южную Африку.
За нѣсколько дней до отъѣзда Куртъ узналъ о помолвкѣ Элизы Маркфельдъ съ богатымъ биржевикомъ и только презрительно пожалъ плечами.
Нѣсколько друзей поѣхали провожать его до Гамбурга.
Когда пароходъ снялся съ якоря и друзья его почти скрылись изъ глазъ, у него выступили слезы, но онъ быстро вытеръ ихъ и пошелъ, бодро глядя на пѣнящіяся волны.
Большой, широко раскинувшійся городъ не производитъ со стороны моря особаго впечатлѣнія, ибо, какъ ни громадны его дома, церкви и общественныя зданія, они пропадаютъ передъ подавляющимъ величіемъ горъ. На заднемъ планѣ возвышаются величественныя вершины Столовыхъ горъ. Долину, въ которой лежитъ городъ, съ двухъ сторонъ окружаютъ Девильскія и Львиныя горы. Сначала видѣнъ старый городъ, гдѣ дома съ плоскими крышами, одинокія фабричныя трубы и колокольни. Въ новыхъ кварталахъ -- привѣтливыя и роскошныя виллы съ садами и виноградниками, а за ними, до самыхъ горъ, тянутся аллеи серебристыхъ тополей.
Видя эту картину съ моря въ первый разъ, она кажется прямо сказочной, а темно-синее южное небо, отражаясь въ волнахъ, придаетъ всему пейзажу волшебный колоритъ. Зелень тутъ темнѣе, чѣмъ въ сѣверныхъ странахъ, отчего яркій свѣтъ солнца кажется еще ослѣпительнѣе.
Пассажиры собрались на палубѣ и въ послѣдній разъ размѣстились группами. Капитанъ Лармеръ стоялъ на мостикѣ, слѣдя за ходомъ судна, а у руля занялъ мѣсто лоцманъ.
Форбергъ сидѣлъ подъ парусиннымъ навѣсомъ, на кормѣ, въ обществѣ пожилого господина и дамы, за столикомъ, на которомъ стояла въ холодильникѣ бутылка капскаго вина.
-- Вотъ и цѣль нашего путешествія, дорогой господинъ Форбергъ,-- сказалъ, наполняя стаканы, спутникъ Курта, въ которомъ, такъ-же, какъ и въ его женѣ, сейчасъ можно было узнать англичанъ.-- Прошу васъ чокнуться со мной за благоденствіе города, ставшаго моимъ вторымъ отечествомъ, и привѣтствовать его стаканомъ мѣстнаго вина. Итакъ, одинъ послѣдній взглядъ на прошлое и радостный привѣтъ будущему, съ пожеланіемъ вамъ полнаго счастья на далекой окраинѣ,-- сказалъ, чокаясь съ Куртомъ, пожилой господинъ.
Онъ говорилъ по-нѣмецки съ легкимъ акцентомъ, но очень хорошо, и жена его, симпатичная женщина, съ пробивающейся сѣдиной привѣтливо кивнула, какъ-бы подтверждая желаніе мужа, и тоже осушила свой стаканъ.
Мистеръ Петерсонъ, такъ любезно привѣтствовавшій Курта, былъ негоціантъ, пріѣхавшій въ Капштадтъ молодымъ человѣкомъ почти безъ средствъ, а теперь принадлежащій къ числу выдающихся богачей города. Его жена была дочь богатаго англійскаго купца, который отвергъ бѣднаго претендента. Она ждала шесть лѣтъ. Счастье улыбнулось молодому человѣку, и они женились и счастливо прожили всю жизнь въ южной Африкѣ. У нихъ былъ только одинъ сынъ, уже вступившій въ дѣла отца. Теперь они возвращались изъ Англіи, куда ѣздили навѣстить родныхъ и друзей.
Куртъ отъ души поблагодарилъ ихъ за вниманіе, оказанное ему во время пути.
Случайно завязавшійся разговоръ сблизилъ Курта, избѣгавшаго общества молодежи, съ пожилымъ образованнымъ Петерсономъ и его милой женой. Не упоминая о своей обманутой любви, онъ сказалъ имъ только, что ѣдетъ искать счастья, и, какъ инженеръ, намѣренъ примѣнить свои знанія въ Трансваалѣ. Петерсонъ одобрилъ его планъ, но совѣтовалъ непремѣнно пожить хоть немного въ Капштадтѣ.
-- Вы только тогда вполнѣ узнаете южно-африканскую жизнь и сумѣете встать на твердую почву, когда немного поживете здѣсь и осмотритесь.
Куртъ, признавая основательность этого совѣта, колебался, такъ какъ средства его были не велики, и онъ желалъ возможно скорѣе найти себѣ заработокъ. Петерсонъ, вѣроятно, догадался и попросилъ Курта погостить у нихъ.
Приглашеніе было такъ просто и сердечно высказано, что Куртъ не могъ не принять его. Рѣшено было, что онъ пробудетъ у нихъ нѣсколько недѣль и, чтобъ побудить его принять приглашеніе, Петерсонъ просилъ заняться съ его сыномъ нѣмецкимъ языкомъ.
По мѣрѣ приближенія къ берегу, Петерсонъ и его жена все радостнѣе смотрѣли на городъ, а Куртъ становился все печальнѣе, думая, что, ступивъ на эту чуждую землю, онъ уже навсегда оторвется отъ родины. Все яснѣе выдѣлялись дома и чудныя зданія, а также виллы и виноградники, обращенные къ морю. Пароходъ переговаривался сигналами съ гаваныб и, наконецъ, бросилъ якорь. Капитанъ подошелъ проститься. Спустили шлюпки.
Петерсонъ дѣлалъ знаки молодому человѣку, который присталъ къ пароходу на своей лодкѣ, съ £всей прислугой. Это былъ молодой Петерсонъ, который радостно поздоровался съ родителями, познакомился съ Куртомъ и остался въ гавани ждать выдачи багажа.
Старики съ Форбергомъ сѣли въ нарядный экипажъ и поѣхали, точно возвращаясь съ прогулки, по залитымъ солнцемъ предмѣстьямъ и главнымъ улицамъ, и остановились у роскошнаго дворца на Аддерлейстриттѣ.
Петерсонъ отвелъ своего гостя во флигель, гдѣ всегда готовъ былъ цѣлый рядъ комнатъ для пріѣзжающихъ, и выбралъ двѣ изъ нихъ, самыхъ комфортабельныхъ и тѣнистыхъ, и предоставилъ въ его распоряженіе бѣлаго и чернаго служителей.
Куртъ смотрѣлъ изъ окна на широкую улицу, на громадный кварталъ, занятый Штандартъ-Банкомъ, и на горы подъ синимъ сводомъ неба.
На улицѣ кипѣла жизнь, въ которой всѣ расы и народности имѣли своихъ представителей; тутъ были и бѣлокурые англосаксонцы, и черные какъ уголь эѳіопы, и кафры, и кули, и португальцы, и испанцы, и арабы. Всѣ куда-то бѣжали, стремились къ лихорадочной дѣятельности.
Куртъ чувствовалъ себя такимъ одинокимъ, какъ еще никогда въ жизни. Образы прошлаго вставали, навѣвая грусть, и на глаза невольно навертывались слезы.
Скоро прибылъ его багажъ; слуги ловко все разобрали, устроили и онъ сразу почувствовалъ себя какъ дома въ этой незнакомой комцатѣ. Онъ переодѣлся, а мистеръ Петерсонъ пришелъ и предложилъ ему осмотрѣть городъ до обѣда.
Петерсонъ не велѣлъ подать экипажъ, а сѣлъ съ Куртомъ въ бѣлыя полированныя дрожки, которыя цѣлыми рядами стоять вдоль улицы, причемъ кучера громко зазываютъ проходящихъ, восхваляя своихъ лошадей.
-- И съ этими вы должны познакомиться и остерегаться ихъ на будущее время. Они страшно надуваютъ иностранцевъ, колесятъ по городу и берутъ тройную плату.
Проѣхавъ немного весьма умѣренной рысью, Петерсонъ велѣлъ остановиться.
-- Прежде всего я хочу вамъ показать нашъ парламентъ, чтобъ вы видѣли главный центръ нашей общественной жизни; онъ такъ-же оживленъ, какъ европейскіе парламенты, хотя, я думаю, у насъ меньше партійной розни. Практическіе интересы у всѣхъ, приблизительно, одинаковы, а принципіальными политическими вопросами мы здѣсь мало занимаемся.
Онъ не безъ гордости провелъ Курта за желѣзную рѣшетку чудной работы къ высокой гранитной лѣстницѣ, ведущей въ залъ колоссальныхъ размѣровъ, съ колоннами и куполомъ, дающимъ постоянный притокъ свѣжаго воздуха.
Когда они еще стояли въ залѣ, изъ корридоровъ вошли разные господа, засѣдавшіе въ комиссіяхъ, и продолжали оживленно разговаривать.
Петерсонъ пошелъ имъ навстрѣчу и одинъ изъ нихъ сердечно поздоровался съ нимъ, упрекая за долгое отсутствіе. Это былъ мистеръ Бредстонъ, старый другъ Петерсона, съ которымъ послѣдній не замедлилъ познакомить Курта.
Въ это время къ нимъ подошелъ стройный, худощавый господинъ, удивительно моложавый, и привѣтливо, но нѣсколько важно поздоровался съ Петерсономъ. Одѣтъ онъ былъ безукоризненно изящно. Его тонкое, гладко выбритое лицо, обожженное африканскимъ солнцемъ, точно освѣщалось внутреннимъ огнемъ. Болькіе темные глаза смотрѣли гордо и открыто, словно пространства не существовало для ихъ властнаго, покоряющаго взора. Его обаятельная улыбка очаровывала каждаго человѣка, но видно было, что эти губы умѣютъ говорить повелительно, и громадная сила воли чувствовалась во всемъ его существѣ. Обмѣнявшись нѣсколькими словами съ Петерсономъ, онъ вопросительно взглянулъ на Курта, и Петерсонъ обратился къ нему, говоря:
-- Позвольте васъ представить статсъ-секретарю и министру финансовъ. Имя мистера Сесиля Родса извѣстно всей Европѣ. А вашей благосклонности позвольте рекомендовать моего спутника, господина Курта Форберга. Онъ временно покинулъ родину, а до сихъ поръ служилъ военнымъ инженеромъ въ прусской арміи.
Сесиль Родсъ, любезно поклонившись, насторожился при послѣднихъ словахъ и испытующій огонекъ мелькнулъ въ его глазахъ.
-- Надѣюсь, вы найдете здѣсь все, чего желаете. У насъ здѣсь всѣ дороги открыты для дѣятельнаго человѣка съ твердой волей и характеромъ, а вы, если не ошибаюсь, кажется, обладаете этими свойствами. Если я могу быть вамъ чѣмъ либо полезенъ, пожалуйста, располагайте мной.
Куртъ поблагодарилъ, а министръ, провожаемый почтительными поклонами, спустился съ лѣстницы и сѣлъ въ легкій экипажъ, запряженный парой кровныхъ англійскихъ лошадей.
-- Я очень радъ, что имѣлъ честь представить васъ одной изъ выдающихся и вліятельныхъ личностей, -- сказалъ Петерсонъ.-- Какой-бы путь вы ни избрали, онъ всегда можетъ быть вамъ полезенъ.
Они пошли къ ожидавшему ихъ экипажу и хотя кучеръ не колесилъ и не предъявлялъ таксы, но онъ, навѣрно, остался очень доволенъ платой, такъ какъ низко поклонился, снявъ шляпу.
Скоро настало время обѣда, къ которому были приглашены нѣкоторые друзья Чарльза Петерсона -- мистеръ Бредстонъ, его жена и дочь, чтобъ въ тѣсномъ кругу отпраздновать возвращеніе хозяевъ.
Госпожа Бредстонъ, родомъ испанка, раньше сѣверянокъ утратила свѣжесть и гибкость молодости. Она слегка сгорбилась, все лицо ея было въ морщинахъ, и только замѣчательно красивыя бѣлыя руки и черные огненные глаза свидѣтельствовали о бывшей ея красотѣ.
Дочь ея, миссъ Люси, дѣвушка 15--16 лѣтъ, была поразительная красавица. Въ ней сочиталась южная пылкая натура матери съ благородной прелестью англичанокъ. Цвѣтъ лица ея былъ нѣженъ, какъ лепестокъ розы; волосы, брови и рѣсницы -- черные, какъ у настоящей андалузки, а глаза -- темно синіе, то ласковые, то огневые, такъ что казалось невозможнымъ устоять передъ ея взглядомъ. Туалетъ на ней былъ совсѣмъ свѣтлый, сообразно съ требованіями не только изящества, но и климата.
Курта поразила эта безукоризненная, почти неземная красота; онъ никогда не видалъ ничего подобнаго.
Его посадили между госпожей Бредстонъ и Люси, и этотъ первый обѣдъ въ новомъ свѣтѣ казался ему чуднымъ интереснымъ сномъ.
Обѣдъ прошелъ очень оживленно и представлялъ, самъ по себѣ, такое совершенство кулинарнаго искусства, которое трудно достижимо въ сѣверныхъ странахъ. Дичь и птицы въ этомъ климатѣ, гдѣ природа такъ щедра, рѣзко отличаются отъ нашихъ своей нѣжностью и сочностью. Фрукты и овощи такіе, о которыхъ въ Европѣ и понятія не имѣютъ. Къ этому надо еще прибавить ароматичныя вина отъ рейнскихъ, французскихъ и бургундскихъ лозъ, пересаженныхъ подъ благодатные лучи африканскаго солнца.
Куртъ, несмотря на окружавшіе его чары жизни, былъ очень грустно настроенъ. Всѣ эти люди, такъ любезно относившіеся къ нему, были у себя дома, на родинѣ, съ родными и друзьями; у нихъ было прочное положеніе и пріятно обставленная жизнь, тогда какъ онъ одиноко стоялъ на незнакомой почвѣ, готовый вступить въ жизненную борьбу, которая можетъ и сломить его. Онъ вспомнилъ отца, оставленнаго въ грустномъ одиночествѣ, вспомнилъ свою обманутую любовь, подорвавшую его вѣру въ людей, и его охватило чувство горечи, даже зависти къ этимъ счастливцамъ, не знающимъ заботъ, потому что въ ихъ рукахъ была всепокоряющая сила денегъ. Его гордость возмущалась противъ этой зависти, онъ напрягалъ всю свою и энергію для подавленія ихъ, но мысли его были такъ поглощены, что онъ часто разсѣянно отвѣчалъ мистриссъ Бредстонъ. Какъ истая южанка, она закидывала его вопросами о Германіи, говоря на ломаномъ англійскомъ языкѣ, съ гортанными звуками своего родного нарѣчія. Она очень уважала величіе Германіи, но нѣмцевъ все-таки считала немногимъ выше варваровъ, какими они представлялись, вѣроятно, въ средніе вѣка по понятіямъ южныхъ странъ.
Миссъ Люси въ это время болтала съ Чарльзомъ, который только нѣсколькими годами былъ старше ее и обходился съ ней какъ съ подругой дѣтства, но все-таки не могъ скрыть своего восхищенія ея красотой и, такъ-же, какъ и его товарищи, усердно ухаживалъ за ней.
Люси принимала это какъ должное, смѣялась, поддразнивала и возбуждала еще болѣе восторга. При этомъ она внимательно прислушивалась къ спокойному, серьезному голосу Курта и смотрѣла иногда на его грустное лицо, такъ рѣзко отличавшееся отъ ея юныхъ поклонниковъ. Когда онъ обращался къ ней, отвѣчая на ея вопросъ, изъ темной синевы ея глазъ точно выдѣлялся внутренній огонь и магнетическимъ токомъ проникалъ въ него. Онъ сознавалъ силу этого взгляда и, усиліемъ воли оторвавшись отъ него, продолжалъ разговоръ съ мистриссъ Бредстонъ, а Люси едва слушала расточаемыя ей любезности.
Петерсонъ съ женой разсказывали Бредстону подробности своего путешествія и не вмѣшивались въ общій разговоръ.
Хозяинъ дома предложилъ выпить за его госігя и пожелать ему счастья и успѣха въ новомъ свѣтѣ.
Когда встали изъ за стола, солнце уже сѣло, и электрическія лампы освѣщали залы и садъ, куда всѣ пошли подышать вечерней прохладой.
Небольшой садъ представлялъ рѣдкую картину для сѣверянина. Пиніи, резиновыя деревья и всевозможныя разновидности пальмъ, которыя мы привыкли видѣть только въ оранжереяхъ, достигали здѣсь неимовѣрной высоты и пышности. Кактусы раскидывали свои огромныя листья и ярко-красные цвѣты. Дубы, серебристые тополя и сосны, напоминающіе нашу полосу, отличаются здѣсь темной сочной листвой, а тополя отливаютъ нѣжнымъ металлическимъ блескомъ. Цвѣты издаютъ сильный, острый ароматъ и единственно, что напоминаетъ наши сады, это лужайки, постоянно поливаемыя, защищенныя отъ солнца густой тѣнью деревьевъ.
Общество раздѣлилось на группы, а Люси подошла къ Курту, стоявшему у входа въ тѣнистую аллею.
-- Хотя я и была вашей сосѣдкой за обѣдомъ, но моя мать такъ оживленно бесѣдовала съ вами, что вы меня, кажется, и не замѣтили. Я хочу вамъ напомнить о себѣ и при этомъ удовлетворилъ мое любопытство. Я такъ много слышу объ Европѣ. Говорятъ, все лучшее у насъ сдѣлано по ея образцу. Но мнѣ какъ-то не вѣрится, чтобъ хорошо и счастливо жилось въ странѣ, занесенной снѣгомъ больше полугода. Вы въ первый разъ здѣсь. Скажите, нравится вамъ наша часть свѣта, которая здѣсь, въ столицѣ, можетъ соперничать съ Европой своей культурой?
Куртъ обернулся къ ней и теперь, при лунномъ свѣтѣ, еще больше поразился ея красотой, а полузакрытые глаза ея, какъ сапфиры, блестѣли изъ-подъ рѣсницъ.
-- На вашъ вопросъ трудно отвѣтить, миссъ Люси. Здѣсь природа такъ красива и роскошна, какъ у насъ только на югѣ Италіи и въ Испаніи, и культура, по меньшей мѣрѣ, равна нашей, тѣмъ не менѣе я чувствую себя чуждымъ здѣсь. Въ нашихъ холодныхъ странахъ мы должны носить тепло въ себѣ и въ насъ самихъ долженъ горѣть душевный огонь, чтобы бороться съ зимней стужей природы. Это даетъ намъ мужество, сохраняетъ теплоту сердца и силу характера. Здѣсь же чрезмѣрно щедрые дары природы могутъ, пожалуй, ослабить нравственную силу; эта масса свѣта можетъ ослѣпить ясность взгляда и тогда, по-моему, утратится высшее достоинство человѣка.
Лицо Люси, выражавшее дѣтскую шаловливость, когда она обратилась къ Курту, теперь совсѣмъ перемѣнилось Она стала серьезна, широко открыла глаза и смотрѣла на него съ удивленіемъ и восторгомъ, точно видѣла передъ собой новое, небывалое явленіе.
Она долго молчала, потомъ сказала съ грустной улыбкой:
-- Значитъ, вы считаете всѣхъ насъ здѣсь мечтателями, полулюдьми, которые всю свою силу почерпаютъ извнѣ, а сами по себѣ не имѣютъ ничего? Вы несправедливы къ намъ. Воспринимать въ себя свѣтъ чудной, величественный природы, конечно, хорошо, но и наше солнце ничего не даетъ душѣ, если она сама по себѣ бѣдна и безсильна. Посмотрите на отца моего, на мистера Петерсона, право, они не исключительно только вдыхаютъ живительный воздухъ. Да и намъ, женщинамъ, на которыхъ вы, можетъ быть, смотрите съ презрительной усмѣшкой, увѣряю васъ, нужно больше, чѣмъ солнечный свѣтъ и ароматъ цвѣтовъ.
-- Простите,-- сказалъ Куртъ, пораженный ея словами:-- я вовсе не то хотѣлъ сказать. Вы выросли здѣсь и привыкли къ этимъ красотамъ. Я говорилъ только о себѣ; я привыкъ къ борьбѣ съ жизнью, съ собственной слабостью; я привыкъ искать поэзію и красоту, и боюсь, что потеряю здѣсь эту силу; впрочемъ, вѣрнѣе сказать, не потеряю,-- поправился онъ, съ блеснувшимъ взглядомъ:-- а это потребуетъ другого рода борьбы. Тамъ мы, послѣ трудовъ и борьбы, стремимся къ поэзіи и красотѣ, а здѣсь, я думаю, надо искать обновленія и укрѣпленія духа въ работѣ, чтобъ не быть окончательно покореннымъ и отуманеннымъ всей этой красотой.
-- Можетъ быть, вы и правы... Но, нѣтъ!-- и здѣсь бываетъ борьба, требующая силы и мужества. Я занималась вашей нѣмецкой музыкой, но никогда не могла вполнѣ понять ее; она иногда казалась мнѣ суровой и холодной. Я не понимала вашего Вагнера, у котораго звуки иногда точно молоды. Взять хотя-бы образъ Лоэнгрина, который приходитъ изъ невѣдомой дали и гордо, холодно уходитъ обратно, когда его завѣтъ нарушенъ. Теперь, впрочемъ, я его понимаю,-- продолжала она тихо.-- Гордый и холодный, онъ требуетъ повиновенія, но въ глубинѣ сердца его теплота и пониманіе прекраснаго; таковы, вѣроятно, люди сѣвера, германцы.
-- Я очень радъ, что вы вѣрно поняли меня и, по крайней мѣрѣ, у насъ, нѣмцевъ, не отнимаете пониманія поэзіи и красоты.
Они замолчали. Къ нимъ подошелъ Чарльзъ съ друзьями, и завязался общій разгоровъ.
Скоро всѣ вернулись въ домъ. Гости распрощались, и Куртъ ушелъ къ себѣ, совсѣмъ отуманенный впечатлѣніемъ этого перваго дня.
III.
Петерсонъ настоятельно совѣтовалъ Курту сдѣлать визитъ министру финансовъ Сесилю Родсу, который, по обширному вліянію своему, могъ быть полезенъ каждому иностранцу. Но Куртъ не особенно стремился къ этому, желая пробить себѣ дорогу трудомъ, а не протекціей.
-- Совершенно вѣрно, -- замѣтилъ Петерсонъ:-- но и для труда нужно найти подходящее поприще. Для этого же весьма важно знакомство и направленіе, что даже и протекціей назвать нельзя. Я въ хорошихъ отношеніяхъ со всѣми вліятельными лицами, но всегда былъ самостоятеленъ и самъ создалъ свое положеніе. Одного слова Сесиля Родса достаточно, чтобъ открыть вамъ широкое поле дѣятельности въ Трансваалѣ, но онъ также можетъ преградить и закрыть вамъ многіе пути. Во всякомъ случаѣ, съѣздите къ нему. Онъ умѣетъ цѣнить дѣльныхъ и сильныхъ людей. Если вы хотите основаться здѣсь, вамъ необходимо уяснить себѣ всѣ условія мѣстной жизни, а для этого весьма важно знакомство съ человѣкомъ огромнаго характера, непреклонной воли и обширнаго ума, какъ Сесиль Родсъ. Здѣсь сталкиваются такіе разнородные интересы, что надо хорошо знать всѣ пружины общественной и дѣловой жизни, чтобъ не сдѣлать промаха, могущаго повліять на всю дальнѣйшую жизнь.
Куртъ склонился на эти доводы, воспользовался предложеннымъ Петерсономъ экипажемъ и поѣхалъ въ резиденцію министра, отстоявшую недалеко отъ города.
Сесиль Родсъ пріѣхалъ въ южную Африку молодымъ, слабогрудымъ человѣкомъ, поселился колонистомъ въ Нэтанѣ и не только возстановилъ свое здоровье, но и пріобрѣлъ несмѣтное богатство, благодаря умѣлой эксплоатаціи открытыхъ въ Грикваландѣ алмазныхъ залежей и основанію общества, соединившаго въ своихъ рукахъ всѣ мелкія разработки. Достигнувъ неограниченнаго вліянія на финансовыя дѣла южной Африки, онъ былъ назначенъ двадцати пяти лѣтъ министромъ финансовъ Капской колоніи. Онъ отказался отъ министерскаго жалованья и сталъ почти неограниченнымъ правителемъ, такъ какъ англійскій губернаторъ, сэръ Геркулесъ Робинзонъ и первый министръ Сприггъ вполнѣ подчинялись его волѣ, находившей поддержку не только въ парламентѣ, но и въ англійской колоніальной политикѣ.
Въ 1889 г. онъ основалъ финансовое общество, утвержденное англійскимъ правительствомъ, въ которое герцогъ Файфъ, зять принца Уэльскаго, и многіе представители аристократіи вложили свои капиталы. Общество это получило отъ правительства грамоту, давшую торговому предпріятію общественную и политическую силу съ полными административными, судебными и военными правами надъ всей территоріей, которую оно предполагало эксплоатировать. Земельная собственность общества, получившаго названіе "Чартередъ-компаніи", занимало пространство, равняющееся Германіи, Австріи, Франціи и Италіи, и простиралось отъ Капской колоніи до Конго и до германскихъ восточно-африканскихъ колоній. Эту громадную территорію, находившуюся подъ неограниченнымъ правленіемъ смѣлаго основателя "Чартередъ-компаніи", мѣстные жители назвали "Родезіей", и это названіе было не оффиціальное, но общепринятое точно такъ же, какъ самого Родса звали некоронованнымъ королемъ южной Африки. Его домъ, истый дворецъ, съ громадной наружной лѣстницей и выступающими флигелями, носилъ отпечатокъ его могущества и богатства. Глубокая тишина царила въ занимаемомъ имъ первомъ этажѣ; масса лакеевъ тѣснилась въ вестибюлѣ, встрѣчая и провожая посѣтителей. Въ канцеляріяхъ кипѣла работа, спокойная, строго организованная и неутомимая.
Въ обширномъ рабочемъ кабинетѣ всесильнаго министра, на большихъ столахъ, были разложецы карты и дѣловыя бумаги. Широкія окна съ зеркальными стеклами давали массу свѣта, смягчаемаго большими, раскидистыми пальмами.
Направо и налѣво тянулись анфилады салоновъ, обставленныхъ съ громадной роскошью и изысканнымъ вкусомъ, представляя рѣдкія коллекціи картинъ, бронзы, старинныхъ вещей и драгоцѣнностей.
Сесиль Родсъ стоялъ у стола и внимательно разсматривалъ карту Африки.
За письменнымъ столомъ, у окна, сидѣлъ личный секретарь министра, докторъ Джемсонъ, разбирая корреспонденцію и немедленно отвѣчая нѣсколько словъ на исключительно дѣловыя письма.
Въ комнатѣ слышно было только тиканье часовъ и шелестъ бумаги, а издали доносился глухой гулъ уличнаго движенія.
-- Должно удасться!-- воскликнулъ вдругъ Родсъ, выпрямляясь.-- Невозможно, чтобъ столько обдуманнаго труда пропало даромъ. Подойдите сюда, Джемсонъ, посмотрите, и вы согласитесь, что я правъ. Вы единственный человѣкъ, который меня понимаетъ, на котораго я вполнѣ могу расчитывать.
Джемсонъ поднялъ свою круглую голову съ коротко остриженными волосами, маленькими хитрыми глазками и выразительнымъ ртомъ, уложилъ бумаги въ портфель и подошелъ къ картѣ.
-- Ну, разумѣется, удастся, какъ все, что вы начинали. Вы оскорбляете счастье, если сомнѣваетесь, будь это даже нѣчто невозможное.
-- Я знаю, что вы мнѣ вѣрите, Джемсонъ, но я не могу приписывать мой успѣхъ счастью и не хочу отдать ему въ руки мою будущность. Мои планы всегда строго обдуманы, я сумѣлъ покорить волю людей умомъ и смѣлостью, поэтому желаю мои удачи приписать, хоть въ равной степени, самому себѣ и счастью.
-- Конечно, конечно, -- согласился Джемсонъ: -- богиня счастья женщина и, какъ всѣ женщины, покоряется только волѣ, которая сумѣетъ ее сломить.
-- Я такъ и думалъ, но могу ошибиться въ моей увѣренности, такъ какъ не нахожу достаточной поддержки тамъ, гдѣ бы она должна была быть.
-- Ошибиться? Почему-же? Развѣ англичане не съ восторгомъ смотрятъ на васъ, сэръ, и всѣ ваши предпріятія, завершившіяся "Чартередъ-компаніей"?
Сесиль Родсъ задумался, потомъ нехотя сказалъ:
-- Англійскій народъ понимаетъ меня инстинктомъ, онъ чувствуетъ, что я хочу упрочить могущество британской націи во всѣхъ частяхъ свѣта, но англійское правительство меня не понимаетъ, держится въ сторонѣ, чтобъ имѣть возможность каждую минуту отречься отъ меня.
-- Ну, это безразлично,-- насмѣшливо улыбнулся Джемсонъ:-- вы не остановитесь на полпути изъ-за этихъ осторожныхъ господъ въ Лондонѣ.
-- Конечно, нѣтъ!-- воскликнулъ Родсъ съ сверкнувшими глазами, и яркій румянецъ залилъ его лицо.-- Мнѣ и моимъ планамъ принадлежитъ будущее, а они живутъ въ прошломъ, но и въ немъ ничего не находятъ поучительнаго. Я хочу упрочить за британскимъ народомъ могущество и первое мѣсто въ свѣтѣ, какъ онъ того заслуживаетъ; въ немъ соединилась несокрушимая сила древнихъ саксонцевъ съ мужествомъ, огнемъ и творческой силой нормановъ, поэтому онъ первый въ ряду европейскихъ народовъ.
-- И никто, кромѣ васъ, не сумѣетъ привести его къ міровому владычеству,-- съ искреннимъ убѣжденіемъ сказалъ Джемсонъ.-- Еслибъ бразды британскаго правленія были въ вашихъ рукахъ -- все пошло-бы не такъ, какъ теперь.
-- Нѣтъ, нѣтъ,-- горячо прервалъ его Родсъ:-- это не то! Еслибъ я сегодня-же сдѣлался первымъ министромъ Англіи съ неограниченной властью Пальмерстона въ его лучшее время, я все-таки не могъ-бы искоренить постоянную ошибку англійской политики, и никакой парламентъ ее не устранитъ, это -- хищническая эксплоатаціи колоній, безъ толку и безъ мѣры. Англійская политика выжимаетъ всѣ соки изъ своихъ колоній, истощаетъ ихъ оборонительную силу и производительность, высасываетъ изъ нихъ кровь, чтобъ стягивать сокровища въ Англію. Такъ поступала она съ сѣверной Америкой, съ Индіей, которую великій Варренъ Гастингсъ завоевалъ противъ воли лондонскихъ заправилъ, и такъ ведется дѣло съ Африкой. Результаты налицо. Америка отпала, и не туземцы, а англичане освободили разростающееся государство отъ безумной эксплоатаціи англійскаго парламента и англійскихъ министровъ. Духъ британской расы живетъ, обновленный, въ сѣверной Америкѣ и имъ проникаются переселенцы всѣхъ другихъ національностей. Еслибъ Вашингтонъ былъ Варреномъ Гастингсомъ, сѣверная Америка стала-бы уже государствомъ, съ которымъ считалась-бы Европа. А Индія? Что-бы это было, еслибъ дали ея производительности достигнуть полнаго развитія? Теперь это золотое дно для Англіи, изъ котораго неразумно черпаютъ, пока оно изсякнетъ, вмѣсто того, чтобъ правильно разрабатывать несмѣтныя богатства страны. Изъ жадности даютъ гибнуть урожаямъ, а людямъ -- умирать съ голода, не понимая, что расходы правильнаго хозяйства возмѣщаются сторицей. Революція, какъ при Нана-Саибѣ, или война могутъ уничтожить эту сокровищницу.
-- Война?-- усмѣхнулся Джемсонъ.-- У кого на свѣтѣ хватило-бы силы отнять Индію у Англіи?
Родсъ пристально посмотрѣлъ на него. Онъ какъ будто не хотѣлъ высказываться, но потомъ глубоко вздохнулъ и заговорилъ, положивъ руку на плечо Джемсона.
-- Я долженъ хоть разъ высказать, что вижу и сознаю, какъ неоспоримую истину; меня осмѣяли-бы, какъ всегда осмѣиваютъ истину, но съ вами я могу говорить, Джемсонъ, вы мой другъ, понимаете меня и будете вмѣстѣ со мной трудиться и бороться, когда настанетъ время.
-- Говорите, сэръ,-- взволнованно сказалъ Джемсонъ.-- Я стою во тьмѣ, но могу увидать свѣтъ, когда мнѣ укажетъ его вашъ умъ, созданный для побѣдъ и владычества.
-- Что нужно для побѣды, что упрочиваетъ владычество?-- въ раздумьѣ проговорилъ Родсъ.-- Сознаніе и воля! Природа дала мнѣ и то, и другое и я не оставлю эти дары безъ примѣненія, какъ не оставилъ ихъ и Наполеонъ I.
Глаза его, устремленные вдаль, сверкали необычайнымъ огнемъ.
-- Для Англіи наступаютъ другія времена. Britannia rule the Warus это раздается въ сердцѣ каждаго англичанина и поэтому онъ увѣренъ въ британскомъ могуществѣ во всѣхъ частяхъ свѣта. Это было вѣрно прежде, когда ни одинъ флотъ не могъ сравниться съ англійскимъ. Французскій флотъ не выдержалъ сраженія при Трафальгарѣ, а другія державы не могли соперничать съ Англіей на морѣ. Англія имѣла свободный доступъ къ своимъ колоніямъ и гаванямъ и никто другой не могъ проникнуть въ ея владѣнія. Теперь не то. Тихо и незамѣтно измѣнилось положеніе. Франція постоянно усиливала свое морское могущество. Англія не внимала предостереженіямъ и только недавно начала улучшать свой флотъ. Вмѣстѣ съ этимъ другія державы тоже обзавелись флотомъ. Русскія военныя суда стоятъ наготовѣ въ Дарданеллахъ и могутъ ежеминутно войти въ Средиземное море, а германскій флагъ развѣвается на всѣхъ моряхъ надъ безукоризненными судами. Насколько я понимаю духъ германскаго флота, онъ жаждетъ войны и уже отважился выступить противъ насъ на азіатскомъ Востокѣ вмѣстѣ съ русскими и французскими судами. Англія должна постоянно опасаться коалиціи, и удастся-ли намъ отстоять колоніальные порты -- это еще большой вопросъ.
-- Вы рисуете черезчуръ мрачную картину, сэръ,-- угрюмо замѣтилъ Джемсонъ.
-- Но вѣрную! А еще худшая опасность грозитъ намъ -- это борьба съ внутренними врагами. Ложная хищническая политика обратила колоніи во враговъ Англіи -- и неминуемо наступитъ война. Когда она разразится, теперешній англійскій флотъ не поможетъ; Англія не имѣетъ достаточно сухопутныхъ военныхъ силъ, а возстаніе будутъ поддерживать всѣ: въ Индіи -- Россія, въ Египтѣ -- Франція, въ Канадѣ -- сѣверная Америка. Еслибъ англійская политика не смотрѣла на колоніи какъ на чуждый, почти враждебный элементъ и дала-бы имъ развиться самостоятельно, то британскій духъ сохранился-бы и у англійскаго народа были-бы могучіе союзники, родные по духу и происхожденію, а теперь -- что было съ Америкой, то повторится съ Индіей, съ Египтомъ и съ Канадой, когда не хватитъ силъ поддерживать насильственно навязанное владычество.
-- Но Африка... южная Африка?-- спросилъ Джемсонъ, слушавшій съ возраставшимъ напряженіемъ.
-- Африка!-- повторилъ Родсъ.-- Здѣсь еще хуже, чѣмъ гдѣ-бы то ни было, хотя,-- добавилъ онъ съ загадочной улыбкой, которую, видимо, понялъ Джемсонъ:-- можетъ быть, лучше и надежнѣе. Здѣсь внутренняя опасность острѣе. Тутъ не только недовольство народа, но у насъ подъ бокомъ выростаетъ сила, готовая потопить Англію при первомъ удобномъ случаѣ. Здѣсь пробно основалась Германія, чему не сумѣли помѣшать своевременно, и Пруссія, эта военная школа Германіи, уже положила основаніе германской арміи на Востокѣ и на Западѣ. Англія не устоитъ противъ такой военной огранизаціи, въ которую втянутъ и негровъ. Но, -- продолжалъ Родсъ, гордо выпрямляясь:-- здѣсь есть центръ, въ которомъ можно создать британскую оборонительную силу и британскій духъ, которые сохранятъ южную Африку англійскому народу, даже еслибъ лондонскіе министры не сумѣли ее удержать. Весь народъ въ Англіи понимаетъ, что этотъ сколокъ съ Великобританіи сохранится для ея народа, даже если Индія и Канада отпадутъ. И этотъ центръ, Джемсонъ, создалъ я одинъ, потому что слово "невозможно" для меня не существуетъ и я никогда не зналъ страха.
Онъ положилъ руку на карту, глаза его горѣли, а нѣжная, стройная фигура казалась бронзовымъ изваяніемъ. Джемсонъ смотрѣлъ на него, не смѣя нарушить его молчаніе.
-- Я не понимаю глупую скромность,-- снова заговорилъ Родсъ:-- я знаю, чего хочу и что могу; моей жизни еще хватитъ достигнутъ намѣченной цѣли, такъ какъ я не знаю никого, кто могъ-бы продолжить мое дѣло.
-- Нѣтъ, сэръ,-- вскричалъ Джемсонъ:-- такого нѣтъ! Но вы сами доведете дѣло до конца, ибо -- fortes fortuna juvat -- и найдете вѣрныхъ исполнителей вашей воли, и въ числѣ ихъ я буду самымъ вѣрнымъ и преданнымъ.
-- Я это знаю,-- сказалъ Родсъ, подавая ему руку съ сознаніемъ всесильнаго повелителя.-- Посмотрите, вотъ центръ будущаго, которое я себѣ создалъ. Территорія Чартередъ-компаніи раздѣляетъ нашихъ противниковъ: я могу дать этой территоріи, заключающей въ себѣ несмѣтныя сокровища, право оборонительной силы и экономической самостоятельности; отсюда мы пойдемъ къ сѣверу и не побережью, которое должно быть подчинено намъ. Если правильно и твердо управлять этой страной, она будетъ властвовать надъ всей Африкой. А кто будетъ ея правителемъ...
-- Тотъ будетъ королемъ Африки, -- прервалъ его Джемсонъ:-- и поэтому народная молва уже теперь зоветъ это будущее государство Родезіей.
Родсъ улыбнулся.
-- Барренъ Гастингсъ могъ-бы быть королемъ Индіи и упрочилъ-бы за Англіей богатѣйшую страну, но онъ не отважился, а мелкіе лондонскіе политики предали его суду... Злѣйшіе наши враги -- трансваальскіе буры. Англія не могла окончательно покорить ихъ, а теперь они расчитываютъ на защиту державъ, главнымъ образомъ, Германіи. Ихъ правители особенно враждебны намъ; они исключаютъ иностранцевъ изъ участія въ ихъ дѣлахъ, а намъ нужно для будущаго именно тамъ имѣть твердую опору. Попытка покоритъ ихъ, не располагая надлежащей силой, могла-бы окончиться неудачей или вызвать иностранное вмѣшательство, на что всегда соглашается лондонскій кабинетъ. Но есть другой способъ добитыя тамъ вліянія и даже болѣе дѣйствительный способъ. Всѣ переселенцы Трансвааля недовольны и озлоблены, что не получаютъ правъ гражданства и не допускаются къ участію въ управленіи и законодательствѣ страны.
-- Совершенно вѣрно, сэръ,-- многозначительно закивалъ головой Джемсонъ.-- Это озлобленіе возростаетъ съ каждымъ днемъ. Я имѣю многочисленныя свѣдѣнія объ этомъ изъ Іоаганнесбурга.
-- Поэтому, что можетъ быть проще и естественнѣе, если эти недовольные элементы попробуютъ сами отвоевать себѣ заслуженныя права? Это будетъ частное дѣло южно-африканской республики, не касающееся ни Англіи, ни европейскихъ державъ. Вѣдь, это будетъ народная демонстрація, немного энергично выраженная. Движеніе должно удастьсь, если будетъ ловко ведено, а когда переселенцы, уитлендеры, получатъ права гражданства, то они скоро составятъ большинство въ фольксратѣ.
-- Я понимаю, сэръ, понимаю,-- воскликнулъ Джемсонъ:-- и обѣщаю вамъ, что движеніе будетъ ловко подготовлено и ведено, если вы мнѣ дадите на то полномочіе.
-- Развѣ нужно полномочіе, чтобъ исполнить мою мысль? Дѣйствуйте по своему усмотрѣнію, не теряйте время, но не спѣшите; ударъ долженъ быть мѣтко направленъ. Мы сдѣлаемъ завоеваніе, не нарушая народныхъ правъ, и положимъ основаніе африканскому государству съ британской національностью.
Постучали въ дверь, и вошедшій слуга доложилъ:
-- Господинъ Куртъ Форбергъ.
-- А, молодой германскій офицеръ,-- сказалъ Родсъ.-- Просите въ кабинетъ, я сейчасъ приду. А вы, мой другъ,-- обратился онъ къ Джемсону, протягивая ему руку:-- обдумайте мою мысль и какъ привести ее въ исполненіе. Тогда время, которое мы съ вами проболтали, не пропадетъ даромъ.
Онъ быстро направился черезъ рядъ салоновъ въ свой пріемный кабинетъ.
IV.
Куртъ стоялъ у окна, смотря черезъ деревья на высокія горы. Въ каждомъ листкѣ сказывалась богатая, мощная природа; самые разнообразные цвѣты издавали чудный запахъ, птицы летали и пѣли въ густой зелени, вездѣ была видна молодая, ключемъ бьющая жизнь. Глядя на эту красоту и силу пробудившейся природы, Куртъ подумалъ о своей родинѣ, теперь занесенной снѣгомъ; онъ вспомнилъ, какъ горячо билось его сердце, какъ стремился онъ къ прекрасному и какъ все это застыло и замерло отъ обманутой любви и вѣры въ людей. Тоже предательство должно и здѣсь отравлять сердца, какъ и вездѣ, гдѣ люди ставятъ себѣ идеаломъ преходящія земныя блага. Нѣтъ, никакія чары не заставятъ его свернутъ съ пути гордаго одиночества. Онъ достигнетъ намѣченной цѣли и не будетъ искать идеаловъ, обманувшихъ его юношескія мечты и надежды.
Приходъ Сесиля Родса вывелъ его изъ этихъ размышленій. Онъ повернулся, провелъ рукой по глазамъ и почтительно поклонился министру, который любезно протянулъ ему руку и сказалъ, улыбаясь:
-- Вы навѣрно мечтали о вашей родинѣ, которая теперь совсѣмъ иначе выглядитъ. Ваши соотечественники всѣ немного склонны къ мечтательности, въ лучшемъ значеніи этого слова. Чѣмъ идеальнѣе мечты, тѣмъ мучительнѣе пробужденіе, но если положиться только на свои силы и мужество, то это горе можно скоро побороть. Здѣсь мы не знаемъ мечтаній и съ юности погружаемся въ практическую жизнь; работать, трудиться, создавать -- вотъ наши идеалы и они могутъ увлечь, если ведутъ къ высокой цѣли. У насъ здѣсь хорошая почва для начала новой жизни, пробуждающейся отъ мечтаній.
Куртъ удивлено смотрѣлъ на этого молодого человѣка, успѣвшаго уже крупно проявить себя. Онъ такъ спокойно и увѣренно высказалъ волновавшія его мысли, точно прочиталъ ихъ своимъ удивительнымъ, въ душу проникающимъ взоромъ.
-- Жизнь вездѣ даетъ разочарованія, -- возразилъ Куртъ съ подавленнымъ вздохомъ.-- Я пріѣхалъ сюда трудиться и работать, а мечты долженъ оставить въ сторонѣ.
-- Это вамъ вполнѣ удастся, если мое знаніе людей меня не обманываетъ, и я готовъ служить вамъ, чѣмъ могу. Вы были военнымъ, а потому сумѣете себя поставить, а какъ инженеръ можете найти здѣсь широкое примѣненіе вашей спеціальности. Вы думаете остаться здѣсь?
-- Нѣтъ, хотя жизнь здѣсь заманчива и привлекательна, но я хочу серьезной работы и независимаго положенія. Я думаю отправиться въ Трансвааль, гдѣ населеніе сродное намъ, нѣмцамъ, и твердо держится старыхъ обычаевъ, что мнѣ очень симпатично. Я надѣюсь, что тамъ не буду чувствовать себя чужимъ.
-- Боюсь, что у васъ найдется мало общаго съ трансваальскими бурами. Это переселившіеся голландскіе крестьяне, которые до сихъ поръ проявляли мало склонности къ цивилизаціи. Но при вашихъ стремленіяхъ, Трансвааль самое подходящее мѣсто. Всѣмъ иностранцамъ приходится тамъ, къ сожалѣнію, наталкиваться на упорство, съ которымъ они держатся своего устарѣлаго законодательства, благодаря которому почти невозможно добиться гражданскихъ и избирательныхъ правъ. Это задерживаетъ ростъ промышленности и экономическое развитіе. Иностранцы страдаютъ отъ этого, а благосостояніе страны -- еще больше. Вы сами въ этомъ убѣдитесь и увидите, что я правъ. Англійское правительство могло-бы вызвать это развитіе, но оно не сумѣло внушить бурамъ довѣріе къ себѣ, и республика вернулась къ своей самостоятельности, но отказывается отъ всякихъ измѣненій своего законодательства въ пользу иностранцевъ, чѣмъ возбуждаетъ массу неудовольствій.
-- Но развѣ трансваальскіе буры, какъ первые колонисты, не имѣли права отстаивать свою самостоятельность и по своему управлять страной, ими отвоеванной?-- спросилъ Куртъ.
-- Конечно, имѣли право. Я самъ англичанинъ, но не стою за англійскія завоеванія. Трансваалю слѣдовало-бы имѣть болѣе тѣсныя и живыя экономическія сношенія съ другими колоніями, а не отстраняться отъ нихъ. Всѣ бѣлые должны-бы соединиться ради важнаго общаго интереса,-- продолжалъ онъ, зорко наблюдая за дѣйствіемъ своихъ словъ.-- Намъ всѣмъ грозитъ опасность общаго возстанія негровъ, которые всѣ стремятся избавить отъ владычества европейцевъ эту страну, самой природой предназначенную, какъ они думаютъ, въ ихъ неотъемлемую обственность. Недалекъ тотъ день, когда всѣ негры подымутся и стихійной силой пойдутъ на европейцевъ. Они учатся владѣть оружьемъ и достаютъ его; они обладаютъ дикимъ мужествомъ, отлично переносятъ климатъ и всѣ лишенія. Эта борьба можетъ дать побѣду европейцамъ только при условіи сплоченности и своевременнаго вооруженія. Тутъ не должно быть ни англичанъ, ни голландцевъ, ни нѣмцевъ, а только африкандеры, какъ мы говоримъ, считающіе Африку своимъ отечествомъ и управляющіе ею безъ вмѣшательства своей коренной родины. Этотъ взглядъ раздѣляютъ многіе англичане, многіе голландцы и даже многіе буры, но чтобъ достигнутъ такого единства бѣлыхъ, надо устранить всѣ существующія между ними недоразумѣнія, какъ это уже сдѣлано въ Капской колоніи. Здѣсь нѣтъ различія національностей, тутъ всѣ африкандеры, отвоевавшіе себѣ и своимъ потомкамъ отечество, которому стараются дать могущество и процвѣтаніе, подобающее правильно организованному государству. Единственнымъ препятствіемъ къ такому союзу является упорство, съ которымъ Трансваальская республика отстраняетъ всякія реформы и всякое свободное экономическое развитіе. Ну, да вы все это сами увидите и тогда, навѣрно, согласитесь съ моими взглядами на будущность Африки.
-- Вы такъ всесторонне изучили мѣстныя условія страны, сэръ,-- отвѣчалъ Куртъ, слушавшій съ напряженнымъ вниманіемъ:-- что я искренно радъ случаю получить такія важныя указанія.
Родсъ вопросительно и пристально посмотрѣлъ на него и очень любезно отвѣтилъ:
-- Я дамъ вамъ письма въ Іоганнесбургъ къ разнымъ лицамъ, которыя могутъ и будутъ вамъ полезны, за какую-бы дѣятельность вы ни взялись, такъ какъ мое слово имѣетъ значеніе у моихъ друзей. Надѣюсь еще увидать васъ до вашего отъѣзда.
Куртъ поблагодарилъ и откланялся, а министръ проводилъ его до двери кабинета.
Родсъ задумчиво посмотрѣлъ ему вслѣдъ и проговорилъ:
-- Настоящій и дѣльный человѣкъ, хорошее орудіе для моихъ плановъ. Но захочегъ-ли онъ быть орудіемъ? Онъ, кажется, проницателенъ и способенъ воспринять широкую идею, остороженъ въ словахъ. Этотъ прусскій офицеръ можетъ быть очень полезенъ, но и очень опасенъ. Надо зорко слѣдить за нимъ и помочь ему подняться или задержать его полетъ, смотря по тому, какъ онъ себя покажетъ: другомъ или врагомъ.
Онъ вернулся въ свой рабочій кабинетъ, просмотрѣлъ корреспонденцію, приготовленную Джемсономъ, и опять сѣлъ передъ картой Африки, преслѣдуя свою неотступную мысль.
Куртъ передалъ Петерсону разговоръ съ Сесилемъ Родсомъ, который произвелъ на него сильное впечатлѣніе.
-- Онъ во многомъ правъ и вѣрно судитъ о будущемъ,-- согласился Петерсонъ.-- Если европейская культура должна завоевать Африку, то. единство бѣлыхъ необходимо. Такъ какъ негры не отступятъ безъ жестокой борьбы. Я самъ англичанинъ и высоко чту родину моихъ предковъ, но люблю Африку, какъ свое отечество, а для моего сына она уже родина. Для будущихъ поколѣній Англія перейдетъ въ область преданій. Раздѣла національностей держатся только тѣ, которые пріѣзжаютъ сюда, чтобъ нажить состояніе и вернуться домой. Удастся-ли объединить всѣхъ бѣлыхъ -- это вопросъ, на который я не берусь отвѣтить. Во всякомъ случаѣ, если кто и способенъ выполнить такое дѣло, то только Сесиль Родсъ, но тогда,-- добавилъ онъ улыбаясь:-- новое государство африкандеровъ не будетъ республикой: Сесиль Родсъ рожденъ абсолютнымъ цезаремъ, а не Вашингтономъ.
-- А развѣ нельзя цивилизовать негровъ?-- спросилъ Куртъ.-- Неужели ихъ освождаютъ отъ рабства, чтобъ держать въ положеніи низшихъ существъ? Они, кажется, легко воспринимаютъ культуру.
-- Единичныя личности воспринимаютъ, но только въ томъ случаѣ, если порываютъ всякую связь съ прежними отношеніями и обстановкой жизни. Ни чтобъ цивилизовать весь народъ, потребуется нѣсколько столѣтій. Все это вопросы будущаго и трудно предположить, какъ они разрѣшаться; можетъ быть, путемъ крупныхъ переворотовъ и борьбы, а, можетъ быть, и мирнымъ путемъ. Я такъ эгоистиченъ, что забочусь прежде всего о прочномъ положеніи для себя и для моей семьи, и вамъ, мой молодой другъ, совѣтую больше думать о себѣ, чѣмъ о будущности, предстоящей Африкѣ, надъ которой еще только занимается заря новой жизни.
Куртъ вздохнулъ; онъ пріѣхалъ сюда для спокойнаго труда, а здѣсь благодатная почва оказывалась тоже ареной политическихъ интересовъ, которые грозили ежеминутно поглотить плоды усердной работы.
Разговоры съ Родсомъ и Петерсономъ напомнили ему серьезныя жизненныя задачи, для которыхъ онъ пріѣхалъ сюда, требовавшихъ теперь, въ виду этихъ сложныхъ обстоятельствъ, полнаго вниманія и напряженія силъ. Онъ не забылъ эти задачи, но пріятная семейная жизнь въ домѣ Петерсона отодвинула ихъ на время на второй планъ и онъ, боясь утратить свою энергію, рѣшилъ ѣхать сейчасъ-же послѣ наступающихъ рождественскихъ праздниковъ. Къ ускоренію его отъѣзда была, кромѣ того, еще другая побудительная причина.
Молодой Чарльзъ Петерсонъ, съ которымъ онъ ежедневно занимался нѣмецкимъ языкомъ, привязался къ нему съ какимъ-то дѣтскимъ пыломъ и поклоненіемъ. Куртъ, много старше его и всесторонне образованный, открылъ ему цѣлую область воззрѣній на истинное назначеніе человѣка, надъ которымъ еще не задумывался молодой человѣкъ, поэтому Куртъ казался ему какимъ-то высшимъ существомъ и воплощеніемъ всѣхъ идеаловъ. Эта возроставшая привязанность трогала Курта, какъ ни старался онъ закалить себя для жизненной борьбы. Съ первыхъ-же дней пребыванія своего въ домѣ Петерсона, Куртъ замѣтилъ юношескую любовь Чарльза къ Люси Бредстонъ и замѣтить также, что родители молодыхъ людей съ удовольствіемъ видятъ эту склонность. Черезъ нѣсколько времени Чарльзъ сталъ, видимо, отдаляться отъ Люси и ихъ отношенія рѣзко измѣнились. Онъ церемонно здоровался съ ней и почти не разговаривалъ. Люси какъ-бы не замѣчала этой перемѣны и всегда старалась втянуть Курта въ разговоръ. Онъ сначала приписывалъ это любопытству, но потомъ, безъ всякаго самомнѣнія, не могъ не видѣть, что она питаетъ къ нему болѣе нѣжное чувство. Его даже испугало сознаніе того горя, которое онъ можетъ внести въ гостепріимно принявшій его домъ, и онъ рѣшилъ положить этому конецъ.
Онъ сообщилъ Петерсону свое намѣреніе уѣхать немедленно послѣ Рождества, а когда Люси поблѣднѣла при этомъ извѣстіи, это только укрѣпило его рѣшеніе.
Петерсонъ просилъ его заняться устройствомъ елки, чтобъ показать своимъ друзьямъ настоящую нѣмецкую елку, которая послужитъ и Курту радостнымъ напоминаніемъ далекой родины. Воспоминаніе было не веселое, напомнивъ ему дѣтство въ тѣсномъ семейномъ кругу и послѣдніе счастливые годы въ домѣ Маркфельда. Также грустно дѣйствовала на него внѣшняя обстановка; въ Германіи этотъ праздникъ неразлучно связанъ съ морозомъ и снѣгомъ, а тутъ онъ проходитъ въ полномъ расцвѣтѣ знойнаго лѣта.
Куртъ укрѣпилъ на подставкѣ толстый сучекъ пиніи и пригнулъ вѣтки, чтобъ придать ей, по возможности, видъ сѣверной ели. Въ нѣмецкомъ магазинѣ онъ нашелъ всѣ елочныя украшенія, свѣчи, золотыя и серебряныя звѣзды, разноцвѣтные шары, даже воскового ангела, и нѣмецкіе пряники и марципаны. Онъ убралъ елку въ своей комнатѣ, съ помощью Чарльза, а когда зажегъ свѣчи для пробы, у него невольно скатилась слеза.
Чарльзъ бросился ему на шею, говоря:
-- Вамъ не нужно забывать родину, чтобъ хорошо чувствовать себя у насъ. Помните только, что у васъ здѣсь друзья такіе-же вѣрные и преданные, какъ тамъ.
Онъ поцѣловалъ юношу въ лобъ и крѣпко пожалъ ему руку:
-- Этого я не забуду, дорогой Чарльзъ, и постараюсь на дѣлѣ доказать мою благодарность за вашу дружбу.
Петерсоны и Бредстоны должны были вмѣстѣ отпраздновать рождественскій вечеръ.
Столы съ подарками были разставлены на верандѣ, съ которой видны были зеленыя лужайки и клумбы душистыхъ цвѣтовъ. Въ деревьяхъ блестѣли разноцвѣтные лампіоны, а на темномъ небесномъ сводѣ загорались звѣзды.
Куртъ и Чарльзъ перенесли елку въ залъ, а когда зажгли свѣчи и ихъ мягкій свѣтъ разлился по комнатѣ, а черезъ открытыя окна доносилось чириканье птицъ,-- картина вышла такъ трогательно хороша, такъ достойна великаго праздника, но такъ различна съ сѣверной обстановкой этого дня, что у Курта сердце болѣзненно забилось. Онъ положилъ на столъ у елки маленькіе подарки для всѣхъ присутствовавшихъ, тоже купленные въ нѣмецкомъ магазинѣ. Чарльзъ открылъ двери зала, а Куртъ заигралъ на роялѣ рождественскую пѣснь Лютера. Все общество остановилось на порогѣ съ громкими возгласами восторга, потомъ всѣ подошли благодарить Курта за доставленное удовольствіе.
Петерсонъ отвелъ каждаго къ своему мѣсту, гдѣ были приготовлены роскошные подарки. Куртъ нашелъ на своемъ столѣ всевозможныя охотничьи оружія и дорожныя вещи. Онъ преподнесъ всѣмъ вазочки, подчасники, альбомы, портсигары, все нѣмецкаго производства, а Люси изящную рабочую корзиночку.
-- Это неотъемлемая принадлежность нѣмецкой хозяйки и талисманъ ея могущества,-- сказалъ онъ, улыбаясь.
Люси покраснѣла и вопросительно взглянула на него.
-- Не намекъ-ли это на то, что мы здѣсь боимся работы, или неспособны къ ней? О, я ея не боюсь, тѣмъ болѣе, если это талисманъ для власти, чего, говорятъ, мы всѣ добиваемся. Въ доказательство этого, я приготовила вамъ подарокъ моей работы, но не рѣшалась положить его на столъ.
И она подала ему страусовое яйцо, на которомъ былъ съ одной стороны прекрасно нарисованъ букетъ цвѣтовъ, а на другой -- иниціалы Курта.
-- Это продуктъ Африки, гдѣ, надѣюсь, на васъ посыпятся цвѣты счастья.
Куртъ былъ очень тронутъ прелестнымъ подаркомъ и искренно поблагодарилъ Люси.
Потомъ всѣ направились въ сосѣдній залъ къ ужину, тоже мало напоминавшій нѣмецкій рождественскій столъ. Тамъ подается горячій пряный пуншъ, а здѣсь стояли вина въ холодильникахъ, для освѣженія отъ удушливой жары, а послѣ ужина приступили къ исполненію стариннаго англійскаго обычая.
На верандѣ спустили съ потолка вѣтку омелы, старики торжественно подвели своихъ женъ подъ волшебное растеніе и искренно поцѣловали ихъ.
Петерсонъ взялъ ее за руку и подвелъ подъ вѣтку, говоря:
-- Въ большомъ обществѣ это, конечно, веселѣе, но обычай долженъ быть исполненъ.
Онъ поцѣловалъ Люси и отошелъ, оглядываясь на молодыхъ людей.
-- Ну, Чарльзъ, чтожъ ты не слѣдуешь моему примѣру? А вы?-- обратился онъ къ Форбергу.-- Поцѣлуй миссъ Люси, навѣрно, будетъ не изъ плохихъ воспоминаній о Капштадтѣ и о нашемъ домѣ.
Чарльзъ подошелъ, подталкиваемый отцомъ. Онъ былъ блѣденъ, рука его дрожала и похолодѣла, когда онъ ее протянулъ Люси, не поднимая глазъ, а она, смѣясь, нагнулась и подставила ему губы.
Форбергу тоже пришлось подойти, но теперь поблѣднѣла и задрожала Люси.
Онъ протянулъ ей руку, а когда коснулся ея губъ, она ярко покраснѣла, на секунду подняла на него глаза и въ нихъ опять блеснулъ необычайный огонь. Она невольно положила руку ему на плечо, точно хотѣла притянуть его къ себѣ, потомъ быстро отшатнулась и отошла къ елкѣ.
-- Это, по крайней мѣрѣ, былъ настоящій поцѣлуй,-- замѣтилъ Петерсонъ.-- Такой поцѣлуй, какъ говорится, "срываютъ" и дама должна представиться недовольной, хотя, быть можетъ, на самомъ дѣлѣ и ничего не имѣетъ противъ него.
Всѣ засмѣялись. Чарльзъ и Куртъ тоже развеселились, когда выпили еще по стакану замороженнаго пунша, чтобъ соединить требованія климата съ нѣмецкимъ обычаемъ.
Только Люси осталась молчалива и задумчива и не заговаривала больше съ Куртомъ.
V.
Въ теченіе рождественскихъ праздниковъ было нѣсколько баловъ, которые Куртъ посѣтилъ со своими друзьями. Онъ нѣсколько разъ встрѣчалъ Сесиля Родса, познакомился съ губернаторомъ сэромъ Геркулесомъ Робинзономъ и со всѣмъ высшимъ управленіемъ Капской колоніи.
Послѣ праздниковъ Петерсонъ предложилъ поѣздку въ свое помѣстье въ Уитенгагенѣ, недалеко отъ бухты С.-Франциско. У него было тамъ много дѣловыхъ сношеній и онъ хотѣлъ показать Курту интересную для европейца охоту въ лѣсахъ рѣки Гамту. Приглашены были также Бредстоны и нѣсколько товарищей Чарльза.
Переѣздъ изъ Капштадта въ портъ С.-Франциско предполагалось совершить на элегантной яхтѣ Петерсона, а оттуда Куртъ долженъ былъ ужъ прямо проѣхать въ Іоганнесбургъ.
Всѣ охотно приняли приглашеніе, но особенно радовался Чарльзъ, который многому научился у Курта и искренно горевалъ объ его отъѣздѣ. Люси тоже съ увлеченіемъ готовилась къ поѣздкѣ. Она была задумчива и разсѣянна за послѣднее время, не заговаривала съ Куртомъ, а когда онъ къ ней обращался, вопросительно смотрѣла на него своими чудными глазами, точно ждала большаго, чѣмъ обыденнаго разговора. Теперь она стала весела, разсказывала Курту о прелестной мѣстности около С.-Франциско и какъ будто забывала предстоящую разлуку, радуясь простой, непринужденной жизни въ Уитенгагенѣ.
Форбергъ сдѣлалъ прощальные визиты и былъ опять особенно любезно принятъ Родсомъ.
Рано утромъ всѣ собрались на яхтѣ, и, послѣ небольшого переѣзда, при чудной погодѣ, высадились въ С.-Франциско, гдѣ ждали экипажи для доставленія общества въ Уитенгагенъ.
Уитенгагенъ, утопающій въ зелени и защищенный горами отъ знойныхъ сѣверныхъ вѣтровъ, производитъ впечатлѣніе провинціальнаго городка. Жители зажиточны, занимаются ремеслами, мелкой торговлей, хлѣбопашествомъ и садоводствомъ. Среди садовъ выдѣляются изящныя виллы богачей Капштадта и нѣсколько конторъ для торговыхъ сношеній всего округа съ крупными промышленными центрами. Одна изъ такихъ конторъ принадлежала Петерсону, а рядомъ стояла его вилла, большая, одноэтажная, на высокомъ фундаментѣ, окруженная громаднымъ паркомъ.
Всѣ размѣстились въ своихъ комнатахъ и жили свободно, непринужденно, пользуясь экипажами и верховыми лошадьми и собираясь только къ завтраку и обѣду. Петерсонъ долженъ былъ съѣздить по дѣламъ въ портъ Елизаветы и Куртъ поѣхалъ съ нимъ, желая отстраниться отъ Люси. Куртъ очень интересовался африканской жизнью во всѣхъ ея проявленіяхъ.
Люси совсѣмъ измѣнилась: шутила, смѣялась, поддразнивала своихъ юныхъ поклонниковъ, но при этомъ заводила серьезные разговоры съ Куртомъ и старалась увлекать его въ паркъ, но онъ уклонился, не желая поддерживать зародившееся въ ней чувство.
Портъ Елизаветы представлялъ одинъ изъ главныхъ торговыхъ центровъ колоніи, съ кипучей, быстро развивающейся жизнью. Населеніе тамъ состоитъ исключительно изъ европейцевъ и по берегу тянутся почти на три мили громадные склады товаровъ, фабрики, виллы и дома; не забыты также школы и церкви. Для ускоренія выгрузки и нагрузки товаровъ, рельсовые пути подходятъ къ самой набережной, соединяя городъ съ Уитенгагеномъ, Грагамсъ-Тоуномъ, Колесбергомъ и Кимберлеемъ, "алмазнымъ городомъ".
Быстрый ростъ этого пункта тѣмъ удивительнѣе, что бухта Делагоа представляетъ открытую и неудобную стоянку для судовъ, такъ какъ ничѣмъ не задержанные юговосточные вѣтры часто переходятъ въ штормы, срываютъ съ якорей суда и причиняютъ имъ крупныя аваріи. Это неудобство трудно устранимо. Поэтому, во избѣжаніе человѣческихъ жертвъ, дѣйствуетъ правильно организованная портовая стража, немедленно спускающая спасательныя лодки, какъ только начинается штормъ.
Все это очень заинтересовало и подняло энергію Курта. Черезъ два дня они поѣхали съ Петерсономъ обратно въ Уитенгагенъ въ отдѣльномъ купэ.
Поговоривъ о впечатлѣніяхъ совершенно новой для Курта обстановки, Петерсонъ вдругъ обратился къ нему съ нѣкоторымъ смущеніемъ:
-- Мнѣ хочется поговорить съ вами о предметѣ, нѣсколько щекотливомъ, поэтому, пожалуйста, примите мои слова только какъ доказательство дружескаго участія.