Самаров Грегор
Плевна

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Plewna).
    Исторический роман.
    Перевод А. Соколовой (1884).

   

Грегоръ Самаровъ.

ПЛЕВНА.

ИСТОРИЧЕСКІЙ РОМАНЪ

ПЕРЕВОДЪ СЪ НѢМЕЦКАГО
А. СОКОЛОВОЙ,

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Деклерона и Евдокимова, Б. Итальянская, 11.
1884.

   

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *).

   *) Этотъ послѣдній романъ Г. Самарова, имѣя связь съ романомъ "Вокругъ Полумѣсяца", помѣщеннымъ въ журналѣ "Лучъ" 1882 года по содержанію составляетъ самостоятельное цѣлое.

I.

   Къ юговостоку отъ Плевны, въ разстояніи нѣсколькихъ миль отъ Горнаго Студня, прославленнаго впослѣдствіи мѣстопребываніемъ главной квартиры Императора Александра II, лежитъ болгарское село Мушино, довольно значительное какъ по количеству населенія, такъ и по благосостоянію жителей.
   На луговой сторонѣ, омываемой рѣкою Кущицей, растянулись на большомъ протяженіи жилыя постройки, разграниченныя пространствомъ луговой и пахатной земли. Каждая изъ этихъ построекъ, обнесенныхъ честоколомъ, состояла изъ ивовыхъ плетней, врытыхъ въ землю и издали похожихъ на опрокинутыя вверхъ дномъ корзины или вигвамы дикихъ индѣйцевъ.
   Въ этихъ-то первобытныхъ жилищахъ помѣщались семьи болгаръ, вмѣстѣ съ домашней скотиной. Однако въ Мушинѣ, кромѣ бѣдныхъ невзрачныхъ жилищъ, есть и большіе дворы, тоже обнесенные высокимъ честоколомъ, за которымъ высятся обширные, прочно выстроенные дома, и даже нѣсколько каменныхъ съ стеклянными окнами, что въ тамошней мѣстности составляло особый предметъ роскоши, такъ какъ въ жилищахъ бѣдняковъ стекла для пропуска дневнаго свѣта замѣняетъ пропитанная масломъ бумага или бычачій пузырь, а на ночь и въ непогодь ивовая плетенка замѣняетъ нашу ставню. Кровля всѣхъ этихъ построекъ -- и богатыхъ, и бѣдныхъ -- соломенная.
   Село Мушино дѣлилось на два рѣзко отграниченные округа: христіанскій и магометанскій. Магометанскій округъ во многомъ отличается отъ своего сосѣда. Въ немъ сплошь шли бревенчатое небольшіе домики, крытые тесомъ и раскрашенные причудливыми арабесками. Въ то время, какъ въ болгарской части села происходила постоянная суетня и оживленная дѣятельность на лугахъ, пашняхъ и въ садахъ, въ турецкой -- все было погружено въ глубокую тишину. Тутъ необходимыя домашнія работы исполнялись исключительно женщинами въ ненарушимомъ молчаніи. По окончаніи дневнаго труда, женщины скрывались во внутреннія помѣщенія домовъ, мужчины же располагались у дверей съ трубкой въ зубахъ, въ созерцательномъ настроеніи, изрѣдка перекидываясь отрывистыми замѣчаніями, такъ что округъ казался какъ бы вымершимъ.
   Посреди турецкаго округа находилась мечеть съ высокимъ пестро размалеваннымъ минаретомъ, между тѣмъ, какъ у христіанскаго населенія села церковь замѣняло широкое деревянное строеніе, безъ купола и колоколовъ. Тутъ же стоялъ небольшой, чистенькій домикъ греческаго священника, отца Юліана, весело выглядѣвшій изъ палисадника въ полномъ цвѣту. Населеніе этого села христіанское и магометанское не имѣли промежъ себя никакого общенія.
   Недовѣрчивость и вражда, въ теченіе многихъ вѣковъ вкоренившаяся въ семьѣ славянскихъ и магометанскихъ народовъ, еще болѣе обострилась событіями послѣднихъ дней. Однако до открытаго серьезнаго столкновенія дѣло еще не дошло. Сосѣди жили спокойно и даже изрѣдка, въ случаѣ крайней нужды или надобности, обитатель одного округа переступалъ за границу другаго.
   Самымъ лучшимъ и плодороднымъ участкомъ въ болгарскомъ селѣ деревни Мушино владѣлъ старый Феофилъ Леоновъ. Ему принадлежалъ обширный домъ, устроенный почти съ европейскимъ комфортомъ, съ верандой на деревянныхъ, пестро раскрашенныхъ столбахъ. Въ лѣтнюю пору веранда была уставлена рѣзными скамьями, устланными мягкими коврами и подушками. Эта роскошь Леонова приводила въ немалое изумленіе все населеніе деревни и, вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ бы подтверждала слухи, ходившіе о баснословномъ его богатствѣ.
   Поодаль отъ жилаго дома Леонова выстроены были огромныя конюшни и сараи, которые однако не служили исключительно помѣщеніемъ для домашнихъ животныхъ. Въ тихомолку сосѣди передавали другъ другу молву, что эти сараи часто служили складочнымъ мѣстомъ дорогихъ контробандныхъ товаровъ. И дѣйствительно, нерѣдко на дворѣ Леонова появлялись подозрительныя личности: жиды, цыгане съ мѣшками или тяжело нагруженными ручными телѣжками, и затѣмъ также скоро уходили, какъ и приходили, Богъ вѣсть, куда и откуда.
   Нерѣдко и самъ Феофилъ Леоновъ отлучался изъ дому на нѣсколько дней, на собственныхъ, хорошо откормленныхъ лошадяхъ, запряженныхъ въ телѣгу, затянутую бѣлымъ холстомъ. Односельчане нисколько не претендовали на него за этотъ контробандный промыселъ, зная, что этимъ онъ только вредитъ ненавистному турецкому правительству, но все же старалась держаться отъ него поодаль. Поговаривали также, что онъ отдаетъ деньги въ ростъ за лихвенные проценты какъ жителямъ окрестныхъ селеній, такъ и наѣзжающимъ временами купцамъ; причемъ, при наступленіи срока платежа, никакого снисхожденія не могъ ждать должникъ Леонова: неминуемое разореніе ждало его. Турецкіе правители всегда были на сторонѣ Леонова, когда каймаканъ или мутессарифъ наѣзжали въ Мушино, они всегда останавливались въ его домѣ. Ни обысковъ, ни придирокъ за контробандные товары никогда не испытывалъ богатый болгаринъ, но зато всѣ хорошо знали, что сборщики податей были заранѣе предворяемы имъ о доходахъ, какіе каждый житель получалъ съ своей жатвы, о количествѣ и добротности домашняго скота, и эти свѣдѣнія сообщались не только о жителяхъ Мушина, но и окрестныхъ селеній.
   Всѣму Мушину было извѣстно, что еще отецъ Феофила Леонова владѣлъ этимъ мѣстомъ съ постройками, только онъ не былъ богатъ и состояніе имѣлъ незавидное. Отецъ его былъ женатъ на крещеной еврейке, и хотя она въ точности выполняла обряды православной религіи, все же къ сыну ихъ и наслѣднику всѣ жители Мушина питали отвращеніе врожденное у славянскаго народа къ еврейской крови.
   Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, вернувшись съ одной изъ своихъ поѣздокъ, Феофилъ Леоновъ привезъ въ домъ свой жену, о которой заявилъ, что она дочь тырновскаго купца. Это была очень красивая женщина, по грустное выраженіе и блѣдность рѣдко сходили съ ея лица. Ее мало видѣли на улицѣ и носились упорные слухи, что Леоновъ грубо и жестоко обращается съ ней. Послѣ нѣсколькихъ лѣтъ замужества она умерла, оставивъ Феофилу единственную дочь.
   Полагали, что жена принесла Леонову большое приданое, потому-что со времени своей женитьбы на никому неизвѣстной дѣвушкѣ, онъ началъ замѣтно богатѣть. Сосѣди передавали другъ другу по секрету, что эта бѣдная, грустная женщина, теперь умершая, съ которой во все время пребыванія ея въ селѣ Мушино едва-ли кто перемолвился хоть однимъ словомъ, была, по всей вѣроятности, наложницей какого-нибудь знатнаго болгарина, который выдалъ ее замужъ съ богатымъ приданымъ.
   Феофилъ Леоновъ былъ мущина средняго роста, лѣтъ пятидесяти четырехъ или пяти. Худощавый и неуклюжій, онъ обладалъ недюжинной силой; густые съ просѣдью волосы его были коротко выстрижены по обычаю страны. Лицо его, сильно загорѣвшее, отличалось рѣзкими чертами, широкимъ лбомъ, развитымъ носомъ и глубоко запавшими проницательными глазами, безпокойно блуждавшими, если чей-либо пристальный взглядъ останавливался на его лицѣ. Ходилъ Леоновъ нѣсколько сгорбившись, какъ-бы крадучись, такъ что походка его напоминала хищное животное, кошку или лисицу.
   Въ то время, какъ начинается нашъ разсказъ, единственной дочери его Степанидѣ было пятнадцать лѣтъ. Богато одаренная отъ природы красотой и здоровьемъ, она носила живописный національный костюмъ, который выставлялъ въ самомъ выгодномъ свѣтѣ ея очаровательную прелесть, такъ что дѣвушка этой незначительной и захолустной болгарской деревушки, безспорно, могла занять первенствующее мѣсто среди извѣстныхъ красавицъ большаго свѣта.
   Хотя все населеніе села Мушино недружелюбно относилось къ Феофилу Леонову, но самымъ заклятымъ врагомъ его съ давнихъ поръ былъ крестьянинъ Павелъ Федоровъ, который считается однимъ изъ самыхъ зажиточныхъ крестьянъ этой деревни. Онъ уже болѣе двадцати лѣтъ владѣетъ имуществомъ, оставшимся послѣ смерти его отца, обширнымъ и хорошо обстроеннымъ домомъ; въ конюшняхъ его стояли откормленныя, сильныя лошади, въ хлѣвахъ отборный скотъ, а луга и пашни на далекое пространство растилались по берегу рѣки Кушицы. Голосъ Федорова имѣлъ значительный вѣсъ на мірской сходкѣ, и хотя, быть можетъ, находились въ средѣ поселянъ и такіе, которые завидывали его благосостоянію, это однако не мѣшало всѣмъ уважать открытый, веселый и притомъ рѣшительный характеръ Федорова.
   Это былъ двадцати шести-лѣтній мужчина высокаго роста, статный, широкоплечій, съ красивыми смѣлыми чертами лица, чисто славянскаго типа. Онъ всегда носилъ національный костюмъ безукоризненной чистоты, изъ тонкой матеріи и высокую шапку изъ глянцевитаго чернаго барашка. Когда онъ съ горделивымъ видомъ проходилъ по селу легкой походкой, всѣ дѣвушки-невѣсты Мушина заглядывались на его молодцоватую, статную фигуру, хоть ни одной изъ нихъ онъ не удостоивалъ своимъ вниманіемъ.
   Павелъ былъ горячій патріотъ и вѣрный сынъ православной церкви. Съ самаго дѣтства воспитывался онъ подъ надзоромъ отца Юліана, который съ особеннымъ стараніемъ стремился передать своему любимцу тѣ немногія знанія, которыми обладалъ самъ. Въ результатѣ оказалось, однако, что воспитанникъ его сталъ выше своихъ сверстниковъ по образованію. Отецъ Юліанъ съумѣлъ заинтересовать Павла исторіей великаго прошлаго Болгаріи, начиная съ Петра и Азана, которые способствовали обособленію Болгаріи отъ Византійской монархіи, и кончая Іоанномъ, получившимъ отъ папы царскій титулъ. Не менѣе сильное вліяніе произвели на Павла и повѣствованія о подвигахъ храбрости и мученичествѣ болгарскаго народа въ тяжелой борьбѣ съ татарами и турками, которые, истощивъ, наконецъ, всѣ силы противника, поработили его своей власти.
   Ненависть къ притѣснителямъ славянской расы росла и укрѣплялась въ пылкомъ, молодомъ человѣкѣ. Съ жаднымъ вниманіемъ слѣдилъ онъ за извѣстіями о возстаніяхъ, возникавшихъ противъ турецкаго правительства; и не разъ своимъ одушевленіемъ и надеждами пытался воспламенить молодежь своей деревни. Конечно, онъ мало находилъ приверженцевъ, хотя ненависть къ туркамъ была всеобщей и, можно даже сказать, каждымъ болгариномъ всасывалась съ матаринскимъ молокомъ. Боязнь жестокихъ мученій, которыми турки давили всякое возмущеніе, обуздывала горячія головы, и молодежъ сторонилась зажигательныхъ рѣчей Павла.
   Естественно, что темные, загадочные поступки Феофила Леонова, его дружескія сношенія съ ненавистными турками послужили главной причиной открытой вражды съ нимъ прямодушнаго Павла, въ то время какъ односельчане хотя и старались повозможности сторониться сближенія съ нимъ, все же наружно оказывали почетъ его богатству и могуществу.
   Леоновъ съ своей стороны платилъ тою же монетою молодому человѣку и, если бы въ пронзительныхъ глазахъ его дѣйствительно таилась та гибельная сила, какую приписывало имъ народное суевѣріе, Павлу давно бы не сдобровать на бѣломъ свѣтѣ. Опираясь на турокъ, Леоновъ при всякомъ удобномъ случаѣ старался повредить своему недругу. Такъ, при сборахъ податей съ Федорова взыскивалось гораздо болѣе, чѣмъ съ прочихъ; на заявленія его о неправильныхъ поборахъ каймаканъ и мутесарифъ отвѣчали презрительной насмѣшкой; жалобы его оставались безъ послѣдствій. Само собою разумѣется, никто не сомнѣвался, что главною причиною была тутъ ненависть Леонова, мстившаго молодому болгарину за оскорбительные отзывы и насмѣшки.
   Въ извѣстное время года по распоряженію турецкаго правительства, скупщина села Мушино выбирала мудираз такъ сказать, мѣстнаго старосту, и моавія, его помощника. Естественно, что мудиръ избирался изъ среды мусульманскаго населенія, а моавій защищалъ болгарскіе интересы.
   Павелъ уже нѣсколько лѣтъ энергично старался занять должность моавія, но вліяніе богача Леонова постоянно препятствовало этому выбору. Жители Мушина опасались открыто подать голосъ за Павла Федорова, что бы не возстановить противъ себя Леонова и тѣмъ не навлечь ярмо увеличенныхъ податей. Но въ случаяхъ обыденной жизни всѣ старались примкнуть къ Федорову, выказывая Леонову свою непріязнь, на которую, по правдѣ сказать, онъ не обращалъ большаго вниманія, занятый своими темными коммерческими оборотами. Онъ и самъ старался держать себя поодаль отъ своихъ сосѣдей, работниковъ же для уборки хлѣба и сѣна нанималъ всегда изъ среды бѣднѣйшихъ крестьянъ своей деревни, платя имъ гораздо дороже другихъ.
   Съ той поры какъ въ турецкихъ провинціяхъ стали обнаруживаться признаки зрѣющаго мятежа, когда храбрые черногорцы подъ предводительствомъ своего неустрашимаго князя разбили войско турецкихъ пашей и когда вслѣдъ затѣмъ пронесся по всей странѣ слухъ, что великій русскій царь не на шутку помышляетъ вступиться за свободу славянскихъ народностей въ Турціи, недоброжетательство къ Леонову со стороны односельчанъ его начало выказываться гораздо замѣтнѣе.
   Между тѣмъ поведеніе Павла измѣнилось самымъ страннымъ, непонятнымъ оброзомъ. Сосѣди Федорова не безъ удивленія замѣтили, что онъ относительно Леонова сдѣлался сдержаннѣе. На мірскихъ сходкахъ онъ уже не съ прежней настойчивостью ратовалъ противъ мнѣній своего врага, удерживался отъ оскорбительныхъ выраженій; не разъ даже случалось видѣть какъ Павелъ при встрѣчѣ со своимъ заклятымъ врагомъ отдавалъ ему хотя суровый, но почтительный поклонъ, который Леоновъ едва удостоивалъ презрительнымъ кивкомъ головы.
   Но особенно всѣ поражены были изумленіемъ, когда увидали, что Павелъ, находясь на межѣ своего луга, примыкавшаго къ землѣ Леонова, долго разговаривалъ съ дочерью его, красавицей Степанидой.
   Молодая дѣвушка вмѣстѣ съ работницами погнала на водопой къ рѣкѣ стадо овецъ. Стадо разбѣжалось и нѣсколько животныхъ очутилось на лугу Федорова. Въ былое время Павелъ не преминулъ бы затѣять ожесточенную ссору съ своимъ сосѣдомъ и задержалъ бы овецъ. Теперь же, къ немалому изумленію своихъ работниковъ, онъ тотчасъ же приказалъ имъ согнать въ стадо разбѣжавшихся овецъ и самъ лично погналъ ихъ къ растерявшейся отъ страха дѣвушкѣ, которая сильно боялась гнѣва своего суроваго отца на нерадивый присмотръ за скотомъ. Благодарной улыбкой встрѣтила она Павла, протянувъ ему руку, которую онъ не оттолкнулъ, а напротивъ, удержалъ въ своей, любуясь зардѣвшейся красавицей.
   Съ этихъ поръ по какой-то странной случайности Степанида неизмѣнно въ извѣстный часъ выходила на отцовскій лугъ, а Павелъ являлся на своемъ. Конечно, ни тотъ, ни другая, не переступали границъ своихъ владѣній, но незначительное разстояніе не мѣшало ихъ сближенію и дружескимъ рукопожатіямъ.
   Нѣкоторые изъ обывателей Мушина не разъ выражали Павлу порицаніе за такую внезапную перемѣну въ отношеніяхъ къ ненавистной семьѣ Леонова. На мгновеніе на мужественномъ лицѣ Павла являлась краска стыда, но тотчасъ же спокойно, съ свойственной ему разсудительностью, онъ возражалъ:
   -- Это правда, я долго презиралъ Леонова за его подозрительные и двусмысленные поступки, но вѣдь легко ошибиться въ человѣкѣ, судя по наружности. Въ настоящее же время, когда быть можетъ близка минута великаго освобожденія отъ турецкаго ига, каждый вѣрный сынъ отечества обязанъ не отталкивать отъ себя своихъ единоплеменниковъ, а, напротивъ, всячески стремиться привлечь ихъ къ святому дѣлу, забыть злобу и вражду и соединенными силами дѣйствовать противъ общаго врага.
   Эти одушевленныя патріотизмомъ намѣренія, безъ сомнѣнія, нашли бы сочувственный отголосокъ въ сердцахъ многихъ, но со стороны Леонова не замѣчалось ни малѣйшаго признака сочувствія національному движенію. Скорѣе даже онъ при всякомъ удобномъ случаѣ учащалъ свои злобныя выходки относительно возставшихъ провинцій, да и сношенія его съ турецкими властями сдѣлались еще тѣснѣе и дружественнѣе. Поэтому неудивительно, что примирительныя слова и примѣръ Павла не нашли послѣдователей и ненависть къ Леонову росла съ каждымъ днемъ.
   Въ такомъ положеніи находились взаимныя отношенія жителей села Мушино.
   Въ одинъ изъ апрѣльскихъ воскресныхъ дней 1877 года, полуденное солнце тепло и привѣтливо озаряло своими живительными лучами село, обширные окрестные луга переливающіеся серебромъ, волны рѣки Кушицы, быстро текущей по равнинѣ, и отроги Балканъ, густыми темными массами рисовавшіеся на горизонтѣ по направленію къ Тырнову.
   Въ этотъ день на большой площади передъ церковью собралось почти все населеніе христіанскаго округа села. Тутъ же находился и отецъ Юліанъ. Размѣстившись гдѣ попало, кто на камняхъ, кто на заваленкѣ, старики закурили длинныя трубки и, попивая "славонецъ" -- любимый народный напитокъ славянъ, приготовляемый изъ дикихъ сливъ -- завели въ полголоса разговоръ о предстоящихъ политическихъ событіяхъ, передавая другъ другу слухъ, что черногорцы вновь ополчаются, что русскій царь не сегодня, завтра двинетъ свое славное, побѣдоносное войско къ Балканамъ для освобожденія христіанскихъ народовъ. Молодежь же, скучившись въ центрѣ площади, съ увлеченіемъ танцовала національный болгарскій танецъ, подъ звуки двухструннаго деревяннаго инструмента, напоминающаго собою русскую балалайку, на которомъ играли двѣ пожилыя болгарки.
   Степанида тоже вышла на площадь. Она далеко превосходила всѣхъ прочихъ дѣвушекъ своею благородною, изящною красотою, но, не смотря на то, для нея не нашлось танцора. Всѣ дѣвушки брезгливо сторонились ее, а молодые парни, подстрекаемые своими танцорками, завидовавшими красотѣ и богатству дочери Леонова, глумились надъ ней и, проходя мимо, отпускали колкія замѣчанія.
   Не разъ отецъ Юліанъ пытался остановить и вразумить молодежь, прося не оскорблять односельчанку, не вымѣщать на ней злобу, накипѣвшую противъ ея отца, отъ суроваго нрава котораго она и сама много терпѣла. Но увѣщанія стараго священника оставались тщетными, молодежь не внимала имъ, градъ насмѣшекъ и оскорбительныхъ словъ сыпался на беззащитную дѣвушку, которую иначе не называли какъ дочерью жида -- соглядатая турокъ.
   Дрожа отъ затаенной обиды, Степанида печально сидѣла поодаль; ея большіе глаза были переполнены слезами и тоскливо глядѣли въ даль улицы, какъ бы надѣясь, что оттуда явится, наконецъ, помощь, освободитъ ее изъ этого позорнаго, безвыходнаго положенія.
   Наконецъ, не въ силахъ болѣе выносить незаслуженныя оскорбленія, поднялась она съ своего мѣста, намѣреваясь оставить площадь. Пробираясь среди танцующихъ паръ, она встрѣчена была язвительными насмѣшками. Ее умышленно толкали изъ стороны въ сторону, дергали за ея роскошную, длинную косу и не выпускали изъ круга. Положеніе Степаниды было безвыходное. Долго крѣпилась она, но не выдержала: слезы ручьемъ хлынули изъ ея глазъ, глухія рыданія вырвались изъ стѣсненной груди.
   Во время этой сцены, опустивъ задумчиво голову, Павелъ медленно шелъ по улицѣ, тоже направляясь на площадь къ танцующимъ. Должно быть легкій крикъ Степаниды, несмотря на громкіе голоса толпы и на визгливые звуки инструментовъ, коснулся его слуха. Какъ бы пробудясь внезапно отъ глубокаго сна, поднялъ онъ голову вверхъ и примѣтилъ молодую дѣвушку, боязливо протягивавшую къ нему руки съ мольбой о помощи. На мгновеніе остановился онъ какъ вкопанный и понялъ происходившую передъ нимъ сцену. Яркая краска бросилась ему въ лицо, глаза мрачно сверкнули. Гордо выпрямившись, прошелъ онъ въ кругъ танцующихъ и взялъ Степаниду за руку. Ободренная его присутствіемъ, она стала подлѣ него, робко озираясь по сторонамъ разступившейся толпы молодежи.
   -- Продолжайте играть! громко и повелительно крикнулъ Павелъ пожилымъ болгаркамъ, переставшимъ брянчать на гусляхъ:-- продолжайте играть, мы слова начнемъ танецъ!
   Павелъ вступилъ въ кругъ, крѣпко держа за руку Степаниду, и подалъ знакъ рукою прочимъ занять свои мѣста.
   Всѣ угрюмо потупились, никто не шелохнулся.
   -- Ну же, закричалъ Павелъ и глаза его сверкнули мрачной угрозой, а на вискахъ надулись синеватыя жилы.-- Чего-жъ вы ждете! Надѣюсь, вы не откажете мнѣ снова начать танецъ, такъ какъ я опоздалъ.
   Незатѣйливая музыка снова забрянчала по данному Павломъ знаку, но молодежь не двинулась съ мѣста, стоя молчаливо и потупивъ голову. Дѣвушки злобно перешептывались промежъ себя, поглядывая на Степаниду, которая, опираясь на руку защитника, не выказывала болѣе страха, а съ гордымъ, вызывающимъ видомъ смотрѣла на своихъ соперницъ. Наступила тяжелая минута. Наконецъ изъ толпы вышелъ впередъ одинъ изъ парней.
   -- Мы не прочь танцовать съ тобой, Павелъ Федоровъ, если ты выберешь себѣ пару изъ нашихъ дѣвушекъ. Возьми хоть мою, если хочешь, или какую другую. Изъ дружбы къ тебѣ, мы охотно уступимъ тебѣ мѣсто.
   -- Я танцую съ Степанидой, отвѣчалъ Павелъ глухимъ, дрожащимъ голосомъ.-- Кто посмѣетъ указывать мнѣ выбрать ту или другую?
   Снова воцарилась глубокая, тягостная тишина. Пожилые крестьяне подошли съ любопытствомъ къ кругу танцующихъ и визгливые, не умолкающіе звуки инструмента какъ-то зловѣще раздавались среди всеобщаго молчанія.
   Парень, выступившій для переговоровъ, снова заговорилъ:
   -- Нѣтъ, Павелъ, наши дѣвушки не хотятъ танцовать съ Степанидой, да и мы то же.
   -- Нераумныя дѣти, зачѣмъ врагами будете вы между собою, тихо заговорилъ попъ Юліанъ, укоризненно качая сѣдою головою:-- не оскорбляйте ни въ чемъ неповинную дѣвушку, она не сдѣлала вамъ никакого вреда.
   -- Все равно, мы не хотимъ имѣть съ ней никакого дѣла! рѣшительно заявилъ молодой парень.
   -- Мы тоже, закричали дѣвушки, съ угрозой подступая къ Степанидѣ:-- посреди насъ нѣтъ мѣста жидовкѣ, пускай она отправляется къ туркамъ, друзьямъ ея отца!
   -- Вы не хотите, вскричалъ Павелъ, побагровѣвъ отъ гнѣва: -- вы не хотите!.. Вы зовете жидовкой ту, которая, какъ всѣ мы, принадлежитъ къ православной церкви. Отецъ Юліанъ, удостовѣрьте этихъ глупцовъ, что она вѣруетъ въ Спасителя и соблюдаетъ обряды святой религіи.
   -- Это святая истина, дѣти мои, подтвердилъ священникъ, приблизившись къ Степанидѣ и ласково гладя рукою ея голову.-- Не грѣшите напрасно, дѣти мои, вы поступаете жестоко и несправедливо.
   -- Все равно, все равно, загудѣла толпа дѣвушекъ:-- въ жилахъ ея течетъ жидовская кровь, мы не хотимъ имѣть съ ней ничего общаго!
   Парни, пострекаемые настойчивостью прекраснаго пола, вторили ему:
   -- Пускай убирается отсюда, здѣсь ей не мѣсто! Пускай идетъ къ туркамъ, въ гаремъ паши!
   Нѣсколько пожилыхъ крестьянъ подошли къ взволнованной толпѣ.
   -- Оставь ее, Павелъ, заговорилъ одинъ изъ нихъ, пускай идетъ къ отцу. Молодежь расходилась, теперь ее не урезонишь. Она платится за отца, который, правду сказать, солонъ намъ пришелся.
   Широкая грудь Павла высоко поднималась отъ порывистаго дыханія. Еще ярче, еще грознѣе сверкнули его глаза, и, опустивъ руку на плечо Степаниды, онъ заговорилъ звучнымъ голосомъ:
   -- Чѣмъ виновата она, если отецъ ея неправдой живетъ?.. Будь покойна, продолжалъ онъ, обращаясь къ Степанидѣ мягкимъ, сочувственнымъ голосомъ:-- ты находишься теперь подъ моей защитой, а рука моя достаточно тверда, чтобы оборонить тебя противъ всѣхъ... Слушайте же, закричалъ онъ, протягивая одну руку къ толпѣ, а другою еще крѣпче сжимая руку дѣвушки и привлекая ее къ себѣ:-- вотъ эту самую дѣвушку, которую вы готовы были смѣшать съ грязью я нахожу достойной принять мою руку и вести ее къ святому алтарю, сдѣлать ее законной моей женой передъ Богомъ и людьми! Теперь же всенародно заявляю я преподобному отцу Юліану, что Степаниду Феофиловну избираю я себѣ въ жены, потому что люблю, уважаю ее и готовъ жизнь положить за нее. Всякое оскорбленіе, нанесенное ей, сочту я личнымъ для себя оскорбленіемъ, а за себя я съумѣю постоять!
   Непритворное изумленіе охватило всѣхъ присутствующихъ при этомъ торжественномъ и неожиданномъ заявленіи. Только дѣвушки съ злобной усмѣшкой перешептывались другъ съ дружкой.
   Рука Степаниды сильно дрожала въ рукѣ Павла. Лицо ея вспыхнуло, глаза потупились въ землю, но радостная, блаженная улыбка играла на ея устахъ.
   -- Всѣ слышали мои слова, заговорилъ Павелъ еще громче прежняго:-- теперь, Степанида, я спрашиваю тебя здѣсь подъ этимъ голубымъ небомъ, какъ предъ лицемъ Создателя, въ присутствіи отца Юліана, Его служителя, согласна ли ты отдать мнѣ свою руку, раздѣлить со мной мой кровъ и быть вѣрной въ счастіи и въ горѣ, которое можетъ насъ постигнуть?
   Степанида гордо выпрямилась. Съ чувствомъ глубокой любви и признательности глянула она на Павла, взяла руку его, лежавшую у ней на плечѣ, поднесла къ своимъ губамъ и тихо промолвила:
   -- Да, мой возлюбленный защитникъ и покровитель, я буду твоей вѣрной женой предъ Богомъ и людьми на вѣки.
   -- Что ты дѣлаешь, безумецъ, загудѣла толпа;-- этого нельзя допустить! Ты ослѣпленъ, околдованъ! Ты забываешь, кто ты, кто она!
   -- Я ничего не забываю, холодно и надменно возразилъ Павелъ:-- вы меня слышали и теперь должны понять, какъ слѣдуетъ вамъ вести себя относительно избранницы моего сердца. Горе тому, продолжалъ онъ съ мрачной угрозой въ голосѣ, кто посмѣетъ оскобрить ее взглядомъ или словомъ!.. Пойдемъ, Степанида; я вмѣстѣ съ тобой прямо отправлюсь къ твоему отцу просить, согласно обычаю, твоей руки.
   Взявъ за руку молодую дѣвушку, онъ пошелъ гордой самоувѣренной походкой мимо разступившейся передъ его вызывающимъ взоромъ толпы и направился къ дому Леонова.
   Почти вся толпа, бывшая на площади, не въ дальнемъ разстояніи, послѣдовала за красивой парочкой, горя нетерпѣніемъ узнать, чѣмъ кончится это неожиданное событіе. Отецъ Юліанъ тоже сопровождалъ возбужденную молодежь, чтобы, въ случаѣ надобности, словомъ мира и любви водворить братское согласіе односельчанъ.
   

II.

   Слѣдовавшая за Павломъ и его спутницей толпа въ раздумьѣ остановилась въ недалекомъ растояніи отъ дома Леонова.
   Описанное происшествіе случилось внезапно, сверхъ всякаго ожиданія, и лишь теперь начали обсуждать его. Почти всѣ пришли къ убѣжденію, что оскорбленіе нанесено не только ни въ чемъ неповинной Степанидѣ, но еще болѣе Павлу Ѳедорову, ихъ вѣрному другу и смѣлому поборнику народныхъ правь противъ произвола и насилія турецкихъ властей. Конечно, представься случай, парни охотно бы поспѣшили исправить необдуманно нанесенную обиду, но Павелъ ни разу не оглянулся назадъ, и прямо пришелъ во дворъ дома Леонова, куда до сихъ поръ еще не ступала нога его.
   Степанида поспѣшно отворила входную дверь и ввела Павла въ обширную комнату отца, съ окнами, изнутри задѣланными желѣзной рѣшеткой, которую снаружи нельзя было замѣтить сквозь тусклыя стекла. По стѣнамъ стояли большіе дубовые шкафы, обитые желѣзомъ, съ крѣпкими задвижками и висячими замками. Одинъ изъ шкафовъ былъ полузакрыть и въ немъ виднѣлись маленькіе сундучки, тоже запертые, и множество толстыхъ книгъ, сложенныхъ въ кучу. Нѣсколько такихъ же книгъ лежало на большомъ дубовомъ столѣ, стоявшемъ посреди комнаты, и за которымъ сидѣлъ самъ Леоновъ, нагнувшись надъ раскрытыми книгами и погруженный въ повѣрку и сличеніе счетовъ.
   Феофилъ Леоновъ одѣтъ былъ въ суконный кафтанъ коричневаго цвѣта, сшитый по городскому покрою, такъ что его скорѣе можно было принять за купца, сводящаго балансъ своихъ коммерческихъ предпріятій, чѣмъ за деревенскаго крестьянина.
   При стукѣ отворившейся двери, Леоновъ поднялъ голову, и нѣсколько минуть оставался въ безмолвномъ изумленіи, увидавъ входящаго къ нему въ комнату заклятаго врага. Но лицо его скоро приняло враждебное выраженіе, онъ поспѣшно закрылъ книги, какъ бы опасаясь, чтобы чужой глазъ не уловилъ ихъ тайнъ и, поднявшись со стула, устремилъ на Павла подозрительный взглядъ, похожій на взглядъ хищнаго звѣря, пойманнаго въ его логовищѣ.
   Степанида, введя Павла въ комнату отца, поспѣшно вышла, и затѣмъ опять скоро вернулась, когда Павелъ еще не успѣлъ подойти къ столу, за которымъ стоялъ ея отецъ. Она принесла на глиняной тарелкѣ кусокъ хлѣба и солонку и подала Павлу. Тотъ отломилъ небольшой кусочекъ хлѣба и, посыпавъ его солью, съѣлъ, а затѣмъ, подойдя къ столу, проговорилъ тихимъ голосомъ, въ которомъ слышалось еще волненіе, возбужденное сценой на улицѣ.
   -- Не бойся, Феофилъ, я пришелъ къ тебѣ не съ враждебнымъ намѣреніемъ; ты видишь, что я отвѣдалъ хлѣбъ-соль отъ твоихъ трудовъ, въ твоемъ домѣ. Теперь все твое для меня свято, какъ бы моя собственность.
   -- Да я и не боюсь, возразилъ Леоновъ грубымъ голосомъ и съ язвительной усмѣшкой:-- никого я не боюсь, а ужь всего менѣе тебя, Павелъ Федоровъ. Все мое останется при мнѣ безъ всякаго съ чужой стороны содѣйствія.
   Робко, съ умоляющимъ взглядомъ приблизилась Степанида къ отцу и поднесла ему тарелку съ хлѣбомъ-солью.
   -- Поди прочь отъ меня, громко закричалъ Леоновъ и такъ сильно оттолкнулъ отъ себя тарелку, что она выпала изъ рукъ дѣвушки и разбилась въ дребезги.
   -- Это еще что? Я вовсе не намѣренъ дружиться съ нимъ; если же Федоровъ противъ моего желанія переступилъ порогъ моего дома, онъ лучше сдѣлаетъ, если уберется туда, откуда пришелъ.
   Блѣдная Степанида, до смерти перепуганная грубостью отца, попятилась назадъ и, ставъ на колѣна, принялась сбирать разсыпанную соль. По славянскому повѣрью, разсыпанная соль предвѣщаетъ большое несчастье,-- и сердце дѣвушки дрогнуло при мысли, что отецъ, отъ котораго зависѣла ея судьба, нарушилъ долгъ гостепріимства по отношенію къ любимому ею человѣку.
   Непримѣтно и почти безсознательно запавшая въ сердце ея искра любви, быть можетъ, безъ сегодняшняго случая, еще долго тлѣлась бы въ немъ, но теперь,-- когда красивый, пользовавшійся всеобщимъ уваженіемъ, молодой человѣкъ, защищая ее отъ презрительныхъ насмѣшекъ толпы, протянулъ ей свою руку, и, увлекшись невольнымъ порывомъ, публично заявилъ о любви своей къ ней,-- теперь и ей самой стало понятно, что она создана для него и не пережить ей разлуки съ нимъ. Еще въ первую минуту, когда рука Павла коснулась ея плеча, она чувствовала, что судьба ея рѣшена,-- такимъ могучимъ, сильнымъ, прекраснымъ показался ей этотъ мужественный человѣкъ. Она думала, что ему стоило только сказать ея отцу слово.
   Въ такомъ радостномъ настроеніи шла она съ Павломъ къ дому своего отца, но взглядъ, брошенный Леоновымъ на Павла, и непримиримая ненависть, которую она прочла въ его глазахъ, жестоко раскрыли ей, какая бездна лежала между ними. Когда же отецъ оттолкнулъ хлѣбъ-соль,-- этотъ священный символъ гостепріимства, сердце Степаниды замерло отъ мрачнаго предчувствія. Стоя на колѣнахъ передъ черепками тарелки, которые казались ей теперь обломками ея разбитаго счастія и надежды, она пугливо глядѣла на отца, произносившаго грубыя, непріязненныя слова.
   Между тѣмъ Павелъ не терялъ ни на минуту хладнокровія и самообладанія. Никогда никому не спускавшій оскорбительнаго слова, онъ склонилъ теперь голову и любовно взглянулъ на Степаницу, какъ бы желая своимъ примѣромъ придать ей болѣе увѣренности, что съ своей стороны не обнаруживаетъ ни малѣйшаго гнѣвнаго возраженія.
   -- Быть можетъ, ты правъ, Феофилъ, проговорилъ Павелъ Федоровъ:-- принимая меня столь недружелюбно. Сознаюсь, я часто враждебно относился къ тебѣ и причинялъ тебѣ много зла, гдѣ только могъ. Конечно, съ моей стороны это могло быть и несправедливо, такъ какъ ни о комъ не слѣдъ судить по наружности, а я такъ и поступалъ, видя въ тебѣ врага нашей вѣры и отечества. Мнѣ давно бы слѣдовало прійти къ тебѣ, и тогда, быть можетъ, разъяснились бы многія недоразумѣнія. Но, по крайней мѣрѣ, ты видишь, что я стараюсь исправить свою ошибку. Когда люди враждуютъ между собою, то, разумѣется, оба виноваты въ чемъ-нибудь другъ передъ другомъ. Забудемъ же прошлое; я первый предлагаю тебѣ миръ и дружбу. Тебѣ извѣстно, что наступаютъ тяжелыя времена, и теперь болѣе чѣмъ когда либо слѣдуетъ вамъ покинуть всякую вражду, сплотиться всѣмъ воедино и сообща подставить грудь свою нуждѣ и опасности.
   -- И ты думаешь, возразилъ Леоновъ тѣмъ же мрачнымъ, непріязненнымъ тономъ:-- что я повѣрю твоимъ словамъ? Нѣтъ! еще съ большимъ ожесточеніемъ вскричалъ онъ съ сверкающимъ взоромъ:-- нѣтъ, этому никогда не бывать! Я не довѣряю тебѣ и отвергаю твою дружбу! Не страшусь я будущности, въ какомъ бы видѣ она ни настала. Я и одинъ чувствую себя настолько сильнымъ, что надѣюсь преодолѣть всякую опасность... Смотри самъ въ оба: спасешь ли ты свою голову, если возстаніе вспыхнетъ и въ этой мѣстности. Я безъ тебя знаю, куда мнѣ обратиться и гдѣ искать защиты. Меня называютъ жидомъ, по крови моей матери, быть можетъ это и вѣрно, но одно, что я всосалъ съ этой кровью, это--благодарность къ друзьямъ и ненависть къ врагамъ. Мой злѣйшій врагъ, это -- ты; а тотъ, кто меня хоть разъ оскорбилъ, рано или поздно почувствуетъ тяжесть моей мести. Берегись-же! Моя рука настигнетъ и тебя, какъ прочихъ коварныхъ трусовъ, которые съ злобой въ сердцѣ ползали передо мною, пока меня боялись. Ступай вонъ, подъ моей кровлей нѣтъ для тебя мѣста!
   -- Феофилъ! сказалъ Павелъ Федоровъ тихимъ, умоляющимъ голосомъ:-- ты не вѣришь, что я чистосердечно протягиваю тебѣ руку примиренія, а между тѣмъ тебѣ слѣдовало бы знать, что я, хотя и врагъ твой, но не умѣю лгать и притворствовать; языкъ мой говоритъ лишь то, что чувствуетъ сердце. Слушай-же: я хочу доказать тебѣ чистоту моихъ намѣреній. Взгляни -- вотъ Степанида, твоя родная дочь, твое единственное дитя; я люблю ее и прошу у тебя ея рука; пускай она пойдетъ со мной рука объ руку по жизненному пути и въ моемъ домѣ всегда найдется для тебя почетное мѣсто, какъ подобаетъ отцу моей жены. Вѣришь-ли ты теперь искренности моихъ намѣреній и дружбѣ? Дай намъ твое благословеніе и позволь быть опорой твоей старости; вернись къ народу, изъ среды котораго ты вышелъ: онъ готовъ съ распростертыми объятіями встрѣтить тебя, оказать тебѣ всяческій почетъ и уваженіе. Въ этомъ я порукой тебѣ, и горе тому, кто дерзнетъ оскорбить Феофила Леонова -- отца моей жены!
   Съ этими словами онъ поднялъ съ колѣнъ дѣвушку, дрожащую всѣмъ тѣломъ, и первый протянулъ черезъ столъ руку Феофилу.
   Но тотъ вскричалъ съ злобной усмѣшкой:
   -- О, какъ ты мягко стелешь, Павелъ Федоровъ! Еще-бы кому не извѣстно, что Леонидовъ прилежаніемъ и трудомъ умножилъ свое достояніе и скопилъ малую толику піастровъ? Тебѣ сильно хочется заполучить наслѣдство мое и въ добавокъ дочь, потому что она лучше и краше всѣхъ вашихъ дѣвушекъ, взятыхъ вмѣстѣ! Но ты перехитрилъ, Павелъ, и ошибся въ разсчетѣ. День моя слишкомъ хороша для такого мужика, какъ ты; клянусь Богомъ, что не для тебя я трудился и копилъ; будь увѣренъ, что тебѣ не удается обойти меня, хотя ты своей коварной лестью успѣлъ уже одурачить этого ослѣпленнаго ребенка. Прочь отъ него, Степанида! сердито закричалъ Леоновъ.-- Я теперь вижу, что давно уже мора удалить тебя изъ этого ничтожнаго села; глупъ я былъ, что такъ долго держалъ тебя ври себѣ.
   Заливаясь слезами, съ умоляющимъ взглядомъ Степанида хотѣла подойти къ отцу; но Павелъ обнялъ ее иближе привлекъ къ себѣ; краска благороднаго негодованія бросилась ему въ лицо.
   -- Жалѣю, Феофилъ Леоновъ, что ты въ продолженіе всей твоей жизни такъ плохо научился узнавать людей и думаешь о нихъ такъ дурно. Ко мнѣ ты очень несправедливъ. Тебѣ извѣстно, что Господь послалъ мнѣ земныхъ благъ болѣе, чѣмъ мнѣ потребно. Совсѣмъ не изъ-за сокровищъ, накопленныхъ тобою, сердце мое лежать къ твоей дочери. Она одна дорога мнѣ, всѣмъ же прочимъ ты воленъ распоряжаться по своему усмотрѣнію, можешь избрать себѣ въ наслѣдники кого и гдѣ хочешь. Я ничего не требую теперь, не потребую и послѣ для той, которой будетъ принадлежать все, что я имѣю,-- только отдай мнѣ дочь свою, Степаниду. Даже если ты не можешь забыть непріязни и сдѣлаться моимъ другомъ, предоставь по крайней мѣрѣ волѣ небесъ и времени примиреніе, на которое я всегда готовъ отъ чистаго сердца.
   -- Нѣтъ, вскричалъ Леоновъ, дико и ожесточенно покачавъ головой:-- нѣтъ, тысячу разъ нѣть! Будь даже я нищій, будь ты въ милліонъ разъ богаче, и тогда я скорѣй соглашусь просить милостыню, чѣмъ смѣшать свою кровь съ твоею. Ступай же, повторяю еще разъ, слова твои безполезны. Тебѣ слѣдовало бы раньше подумать, что Феофила Леонова нельзя оскорблять безнаказанно, и что онъ совсѣмъ не такой человѣкъ, чтобы при первомъ ласковомъ словѣ забылъ о враждѣ и обидахъ.
   Степанида, горько рыдая, закрыла лице руками. Павелъ стоялъ блѣдный и мрачный, съ сжатыми губами и тяжело дыша. Вся натура его возмутилась, онъ готовъ былъ вступить въ борьбу съ произволомъ, ставившимъ преграды его любви, хотя и сознавалъ, что этихъ преградъ не преодолѣешь никакой силой, потому что право отца надъ дочерью, по народному обычаю и церковному закону, было священно и неприкосновенно. Само собою разумѣется, турецкое правительство, при всей своей беззаботности о правахъ своихъ христіанскихъ подданныхъ, конечно, станетъ въ этомъ случаѣ на сторону Леонова.
   Павелъ чувствовалъ свое безсиліе противъ непреклонной и суровой воли своего непримиримаго врага, глубоко униженный тѣмъ, что рука, протянутая имъ для примиренія, была такъ презрительно отвергнута. При другихъ обстоятельствахъ, Павелъ не преминулъ бы достойно отплатить Леонову тою же монетою; но тутъ замѣшались сердечныя дѣла, и достаточно было одного взгляда, вскользь брошеннаго на Степаниду, чтобы сердце его заныло отъ мучительной тоски при мысли, что ему предстоитъ навсегда разстаться съ ней. Снова любовь пересилила въ немъ гордость, онъ склонилъ голову, и еще разъ рѣшился повторить свою просьбу, какъ вдругъ на улицѣ раздались громкіе голоса и послышался лошадиный топотъ у самаго дома.
   Леоновъ внимательно прислушался и тотчасъ же язвительная, торжествующая улыбка появилась на его лицѣ. Входная дверь съ шумомъ отворилась, и въ комнату вошелъ высокій, худощавый, широкоплечій турокъ, съ красной феской на головѣ, въ синемъ мундирѣ, застегнутомъ на всѣ пуговицы, съ золотыми нашивками на воротникѣ, въ высокихъ сапогахъ и съ саблей, висѣвшей черезъ плечо. Темно-желтое лицо турка имѣло суровыя, рѣзкія черты, густая черная борода покрывала щеки и подбородокъ, блестящіе бѣлые зубы слегка выступали изъ-за тонкихъ губъ. Высокомѣріе и хитрая злость сверкали изъ его узкихъ, черныхъ, проницательныхъ глазъ, обросшихъ густыми бровями, сходящимися у самаго корня носа. Чрезъ отворенную дверь виднѣлось передъ домомъ нѣсколько конныхъ турецкихъ жандармовъ.
   Вошедшій турокъ бросилъ быстрый, испытующій взглядъ на находившихся въ комнатѣ, и, казалось, изумился, примѣтивъ тутъ Павла Федорова. По лицу его скользнула злобная улыбка.
   Леоновъ съ подобострастнымъ поклономъ поспѣшно вышелъ изъ-за стола на встрѣчу вновь прибывшему и привѣтствовалъ его заискивающимъ голосомъ:
   -- Счастливъ мой домъ, если мудрый, храбрый и честный Ахметъ-ага, великій каймаканъ Сетви, переступаетъ порогъ его! Да будетъ благословенно твое посѣщеніе, высокій господинъ, распоряжайся твоимъ покорнѣйшимъ слугой и всѣмъ его достояніемъ.
   Каймаканъ снисходительно кивнулъ головой. Павелъ также поклонился турецкому чиновнику, только съ гордой и холодной сдержанностью. Степанида же, сложивъ на груди руки, стояла погруженная въ свои мрачныя думы позади отца и тихо плакала.
   -- Самъ Богъ привелъ тебя сюда въ то время, когда мнѣ необходима твоя защита и правосудіе. Вотъ Павелъ Федоровъ, строптивый нравъ котораго не безъизвѣстенъ тебѣ и который такъ неохотно платитъ подати правительству великаго падишаха, явился ко мнѣ въ домъ, понося и оскорбляя меня. Нѣсколько ужь разъ я требовалъ, чтобы онъ оставилъ мой домъ и меня болѣе не безпокоилъ, но онъ не слушаетъ, полагаясь на свою силу, а еще болѣе потому, что здѣшнее измѣнническое населеніе стоитъ за него горою, а меня всячески унижаетъ, оттого, что я, какъ вѣрный подданный падишаха, требую отъ всѣхъ правоваго порядка. Прошу у тебя защиты, великій господинъ, отъ этого нахала; избавь мой домъ отъ его ненавистнаго пребыванія.
   -- Да, да, вскричалъ Ахметъ-ага, хватаясь за рукоятку сабли:-- я и безъ того знаю, что въ здѣшнемъ населеніи прорывается возмутительный духъ. Надо, не теряя времени, дать имъ почувствовать всю строгость закона; кроткія и отеческія мѣры ихъ только избаловали. На все это я обращу вниманіе и пробуду здѣсь нѣсколько времени, чтобы, согласно повелѣнію падишаха, установить новый налогъ. Дерзкій московъ уже стягиваетъ свои войска на границахъ нашего государства; ваша земля скоро напитается ихъ кровью, а храброе войско падишаха развѣетъ вражескіе полки, какъ сухую листву. Поэтому, долгъ каждаго вѣрноподданнаго падишаха содѣйствовать благоустройству его арміи, для чего и повелѣно установить поголовный налогъ; на меня же возложено собрать его для государственной казны. Надѣюсь каждый безропотно поспѣшитъ уплатить его; надѣюсь, также, продолжалъ онъ, обращаясь къ Леонову:-- ты не откажешь мнѣ въ гостепріимствѣ на нѣсколько дней.
   -- Солнце счастія озарило мой домъ, отвѣтилъ Леоновъ съ низкимъ поклономъ:-- я за великую честь сочту для себя -- имѣть гостемъ своимъ такого храбраго воина.
   Ахметъ-ага, бросивъ презрительный, насмѣшливый взглядъ на Павла Федорова, сказалъ:
   -- Падишаху нужны солдаты для подкрѣпленія его войска, чтобы тѣмъ вѣрнѣе имѣть возможность уничтожить врага Поэтому онъ издалъ фирманъ: набрать самыхъ сильныхъ и способныхъ людей государства. Надо считать за великую милость, если даже гяуры удостоятся носить оружіе падишаха и вѣрной службой загладятъ свою порочную жизнь; если имъ суждено пасть на полѣ битвы со врагами, быть можетъ, пророкъ умилостивится и испроситъ у Аллаха дозволеніе принять ихъ на самое нижнее небо. Я самъ сдѣлаю выборъ людей, добавилъ Ахметъ-ага:-- и, кажется, этотъ молодецъ совершенно годенъ для военной службы; его перваго сдамъ я въ полкъ, расположенный въ Сельви. Тамъ мы посмотримъ, устоитъ-ли его строптивый духъ передъ московомъ?
   Павелъ вздрогнулъ; лице его гнѣвно вспыхнуло.
   -- Это противозаконно, Ахметъ-ага, сказалъ онъ:-- я аккуратно платилъ подати и свободенъ отъ службы.
   -- Теперь дѣло идетъ не о податяхъ, возразилъ иронически Ахметъ-ага:-- падишаху нужны солдаты, которыхъ приказалъ онъ набрать изъ среды правовѣрныхъ. Если же кому нибудь изъ гяуровъ выпадала на долю честь служить подъ знаменемъ пророка, онъ долженъ считать себя счастливѣйшимъ изъ смертныхъ: одни лишь измѣнники стараются уклониться отъ этого долга.
   -- Я выполнялъ свой долгъ, какъ всякій другой, возразилъ Павелъ, стиснувъ зубы:-- и не покорюсь противозаконнымъ требованіямъ. Никто не въ состояніи принудить меня сдѣлаться солдатомъ. Я. обращусь къ скупщинѣ, дойду до великаго визиря и даже самого падишаха, если понадобится постоять за свое право. Невозможно, чтобы падишахъ отдалъ подобный приказъ.
   -- Ты еще хочешь учить меня, вскричалъ съ угрозой Ахметъ-ага:-- развѣ падишахъ не знаетъ, что дѣлать? Не ты ли станешь ему указывать? Берегись, знаю я вашу скупщину, вы и безъ того начинаете выходить изъ границъ! Если кто осмѣлится идти наперекоръ власти, я всю скупщину прикажу заковать въ цѣпи и отправить въ Сельви; тамъ научатъ, какъ слѣдуетъ исполнять свою обязанность. Завтра же примусь за сборъ налога и произведу наборъ въ солдаты изъ деревенскихъ парней. Ты теперь знаешь, что ожидаетъ тебя; ступай и готовься слѣдовать за мной.
   Губы Павла дрожали, руки судорожно сжались; было мгновеніе, когда онъ готовъ былъ броситься на турка, но сдержалъ себя, сообразивъ, что сопротивленіе въ подобную минуту ни къ чему не поведетъ, а еще скорѣе послужитъ къ его вѣрной гибели. Одинъ лишь совмѣстный протестъ можетъ предотвратить угрожающую опасность. Затаивъ гнѣвныя слова, готовыя сорваться съ его губъ, онъ повернулся къ выходной двери.
   -- До тебя, Ахметъ-ага, у меня есть еще покорнѣйшая просьба, сказалъ вдругъ Леоновъ, бросивъ коварный взглядъ на Павла:-- она касается дочери моей Степаниды.
   Павелъ, переступившій уже порогъ, съ замирающимъ сердцемъ остановился въ дверяхъ, чтобы послушать дальнѣйшій разговоръ.
   -- Ты когда-то объявилъ мнѣ свою милость,-- продолжалъ Леоновъ:-- что возьмешь мою дочь къ себѣ, когда она подростетъ и сдѣлаешь домоправительницей и надзирательницей за прислугой. Надѣюсь, что она окажется способной къ этой должности. Хотя она и не вашей вѣры, все же будетъ полезна при домѣ. Времена наступаютъ тревожныя, мнѣ часто приходится уѣзжать изъ дома на продолжительное время по дѣламъ и я просилъ бы тебя теперь же взять съ собой мою дочь. Она будетъ въ безопасности подъ твоей могущественной защитой.
   Съ крикомъ ужаса Степанида протянула руки къ отцу. Въ страшномъ испугѣ глядѣла она на турка, который не спускалъ съ нея страстнаго взора.
   Павелъ блѣдный, какъ смерть, закричалъ не помня себя отъ негодованія.
   -- Что ты дѣлаешь, безсовѣстный злодѣй! Какъ ты смѣешь губить свою родную дочь, кто далъ тебѣ право отдать христіанскую дѣвушку въ турецкій гаремъ?
   -- Кто далъ мнѣ право? прошипѣлъ Леоновъ:-- ужь не думаешь ли ты предписывать законы отцу, какъ ему поступить съ своимъ ребенкомъ? Развѣ христіанской дѣвушкѣ унизительно жить въ домѣ именитаго каймакана,-- блюстителя законовъ, чрезъ посредство котораго великій падишахъ оказываетъ своимъ вѣрноподданнымъ милости и защиту, не взирая на ихъ вѣру?.. Теперь, Ахметъ-ага, ты самъ убѣдился, какъ оскорбительно этотъ молокососъ относится къ мудрому и справедливому правительству падишаха.
   -- Пусть его, возразилъ Ахметъ-ага, презрительно пожавъ плечами:-- его живо научатъ уму-разуму, какъ только поступитъ онъ въ полкъ... Вонъ отсюда, говорю тебѣ, гнѣвно вскричалъ турокъ, съ угрозой поднявъ руку на Павла:-- я пока оставляю безъ вниманія твои дерзкія слова, но, клянусь Аллахомъ, если ты скажешь еще хоть слово, я прикажу заковать тебя въ кандалы и сегодня же отправлю въ Сельви!
   Нѣсколько минутъ Павелъ не двигался съ мѣста; грудь его сильно вздымалась. Подойдя къ Степанидѣ, которая съ мольбой смотрѣла на него, онъ обнялъ молодую дѣвушку и, поцѣловавъ въ лобъ, громко произнесъ:
   -- Надѣйся на меня, дорогая моя. Есть Богъ на небѣ, Онъ защититъ насъ отъ насилія!
   Леоновъ бросился было на Павла, чтобы вырвать дочь изъ его объятій, но тотъ оттолкнулъ старика и, выйдя изъ комнаты, поспѣшно захлопнулъ за собой дверь.
   -- Бездѣльникъ, проговорилъ Ахметъ-ага:-- напрасно я не приказалъ заптіямъ задержать его. Все равно, онъ не скроется отъ насъ; я поручу его другу моему Сулейману-бею, командующему полкомъ въ Сельви, прибавилъ ага съ ядовитой усмѣшкой:-- теперь мы имѣемъ надобность въ христіанскихъ солдатахъ, чтобы великій визирь въ Стамбулѣ могъ доказать чужестранцамъ, какъ охотно всѣ подданные падишаха идутъ защищать государство противъ москова.
   -- Отецъ, родной мой, съ горькимъ плачемъ вскричала Степанида, припавъ къ ногамъ его и цѣлуя руку: не прогоняй меня изъ твоего дома, не посылай въ Сельви, заклинаю тебя милосердіемъ Божіимъ!
   -- Я прогоняю тебя? угрюмо проговорилъ Леоновъ:-- глупое ты дитя, ты сама не знаешь, что говоришь! Почетъ и счастіе ждутъ тебя, если удается тебѣ вступить въ домъ именитаго каймакана моего мудраго и справедливаго защитника Ахмета-аги. Тамъ ты будешь въ безопасности отъ навязчивости этого дерзкаго мужика. Ни слова болѣе; ступай въ свою комнату. Я самъ отвезу тебя въ Сельви, какъ только Ахметъ-ага возвратится туда.
   -- Не бойся, дитя мое, добавилъ каймаканъ, взявъ Степаниду за подбородокъ и страстнымъ взглядомъ осматривая ее какъ купецъ, выбирающій себѣ товаръ:-- у меня будетъ тебѣ хорошо. Ты станешь надзирать за моей прислугой, вести хозяйство, и въ городѣ гораздо болѣе увидишь, и всему научишься, чѣмъ въ этой глухой деревнѣ.
   -- Прости ее, уважаемый каймаканъ, сказалъ Леоновъ:-- эта дурь скоро пройдетъ; вѣдь она еще ни разу не оставляла моего дома, а ты самъ знаешь, прибавилъ онъ съ грубой усмѣшкой:-- скотина упирается, когда хотятъ выгнать ее изъ хлѣва, въ которомъ она родилась. Теперь ступай! приказалъ онъ, грубо толкнувъ дочь:-- мнѣ нѣкогда заниматься съ тобой такими пустяками. Скажи работницамъ, чтобы онѣ позаботились хорошенько накормить заптіевъ, а намъ пришли сюда все, что есть лучшаго въ домѣ. Уважаемый каймаканъ, какъ видно, утомился и проголодался отъ дальняго пути. Надѣюсь, онъ не откажется принять угощеніе отъ своего покорнѣйшаго слуги.
   Степанида поднялась съ колѣнъ. Мрачная тоска выражалась въ чертахъ ея лица, а въ большихъ задумчивыхъ глазахъ сверкала теперь отчаянная рѣшимость. Не проронивъ болѣе ни слова, Степанида, исполняя приказаніе отца, вышла изъ комнаты.
   -- Дѣвушка дѣйствительно прекрасна, проговорилъ Ахметъ-ага, съ довольной улыбкой потирая руки:-- высокій паша будетъ въ восторгъ, когда я представлю ее къ нему въ гаремъ. Быть можетъ, онъ найдетъ ее достойной украсить гаремъ падишаха, котораго да спасетъ и благословитъ Аллахъ! При этомъ, конечно, я не упущу случая доложить ему, что эта красавица твой подарокъ, и онъ, безъ сомнѣнія, окажетъ тебѣ сильное покровительство въ твоихъ предпріятіяхъ.
   -- Ты просто мой благодѣтель, Ахметъ-ага, вскричалъ Леоновъ:-- я убѣжденъ, что ты похлопочешь обо мнѣ, и если Степанида удостоится милостей великаго паши, не забудь напомнить, что я съ удовольствіемъ передаю ее славному, мудрому и справедливѣйшему намѣстнику падишаха, нашего повелителя. Это будетъ великимъ для нея самой счастьемъ. Я, вѣчно занятый дѣлами, развѣ, могъ бы уберечь дѣвушку; она непремѣнно совратилась бы съ пути и сдѣлалась навсегда несчастной, а на меня неминуемо легли бы хлопоты и тяжелыя заботы. Признаюсь, мнѣ и самому не желательно долѣе здѣсь оставаться; эти необтесанные мужики съ каждымъ днемъ становятся все нахальнѣе и заносчивѣе; если дерзость ихъ дойдетъ до открытаго мятежа съ цѣлію отложиться отъ турецкаго подданства, то, разумѣется, здѣсь болѣе уже нечѣмъ будетъ заниматься, добавилъ Леоновъ ироническимъ тономъ:-- и мнѣ хотѣлось бы со всѣмъ своимъ имуществомъ переселиться въ Стамбулъ и тамъ основать торговлю, которая, быть можетъ, въ одинъ годъ принесетъ мнѣ болѣе прибыли, чѣмъ въ десять лѣтъ въ этой деревушкѣ. Въ этомъ особенно, Ахметъ-ага, ты долженъ мнѣ посодѣйствовать. Если Степанида привлечетъ на себя благосклонное вниманіе высокаго паши, тебѣ легко будетъ выхлопотать для меня рекомендательное письмо къ великому визирю въ Стамбулѣ, а тамъ ужъ я сумѣю добиться всего.
   -- Посмотримъ, посмотримъ, какъ все устроится, проговорилъ Ахметъ-ага, съ довольнымъ видомъ потирая руки.-- Если дочь твоя Степанида войдетъ въ милость у паши, и если онъ окажетъ тебѣ свое высокое покровительство, я увѣренъ, добавилъ онъ, смотря въ лицо Леонову проницательнымъ взоромъ:-- что и ты не забудешь отблагодарить за мои хлопоты, когда счастіе, поблагопріятствуетъ тебѣ въ Стамбулѣ.
   -- Ты знаешь меня хорошо, Ахметъ-ага.-- съ жаромъ поспѣшилъ увѣрить его Леоновъ:-- ты никогда не раскаешься, за оказанное мнѣ покровительство.-- Теперь же, если угодно, отправимся въ столовую подкрѣпиться всѣмъ, чѣмъ богатъ мой убогій домъ.
   Леоновъ старательно заперъ свои шкафы и съ почтительнымъ поклономъ пошелъ впередъ, указывая дорогу каймакану черезъ лугъ въ противоположное жилое строеніе, гдѣ уже приготовленъ былъ обильный ужинъ.
   Большой дубовый столъ,-- эта неслыханная для болгарской деревни роскошь,-- накрытъ былъ бѣлою скатертью и установленъ тарелками дорогого фарфора, которыя привезены были Леоновымъ изъ сосѣднихъ городовъ въ одну изъ его темныхъ торговыхъ операцій. Огромныя блюда съ копченными окороками, колбасами, холодной, жареной бараниной, горячими пирожками, яйцами и маринованными рыбами изъ рѣки Кушицы, размѣщены были по столу въ соблазнительномъ порядкѣ.
   -- Знаешь, Леоновъ,-- сказалъ Ахметъ-ага, тяжело опускаясь на мягкій диванъ передъ столомъ:-- силы мои стали слабѣть на трудной службѣ падишаху, и докторъ совѣтовалъ мнѣ для укрѣпленія истощеннаго организма употреблять самые крѣпкіе напитки, приготовляемые франками изъ виноградныхъ лозъ. При такомъ слабомъ состояніи здоровья, коранъ пророка разрѣшаетъ правовѣрнымъ употреблять въ мѣру эти напитки.
   -- Сейчасъ, сейчасъ, уважаемый гость,-- отвѣчалъ Леоновъ:-- я буду имѣть удовольствіе предложить тебѣ самыя отборныя вина, которыя находятся въ моемъ погребѣ.
   -- Не забудь также захватить пѣнистый, освѣжающій шербетъ.
   -- Будь покоенъ,-- отвѣчалъ Леоновъ, поспѣшно уходя:-- все будетъ исполнено по твоему желанію.
   Вскорѣ за тѣмъ, когда Ахметъ-ага съ аппетитомъ успѣлъ уже отвѣдать всѣхъ яствъ, разставленныхъ на столѣ, появился Леоновъ съ большой корзиной, наполненной запыленными бутылками стараго бордо и бургундскаго и нѣсколькими бутылками шампанскаго съ блестящими бѣлыми головками.
   При видѣ такого изобилія винъ, Ахметъ-ага съ удовольствіемъ закивалъ головой. Бутылки были откупорены одна за другой, и турокъ съ такимъ наслажденіемъ и въ такомъ громадномъ количествѣ пилъ укрѣпительное лекарство, что подъ конецъ, когда шипучая влага выпитаго имъ шампанскаго подѣйствовала на его отуманенный мозгъ, впалъ въ безсознательное состояніе, бормоча безсвязныя слова, то проклиная москововъ, то грозя непокорнымъ гяурамъ, то увѣряя Леонова въ своемъ милостивомъ покровительствѣ. Голова его, совершенно отяжелѣвъ отъ вина, откинулась на мягкія подушки дивана. Наступила ночь. Леонову пришлось много похлопотать, чтобы довести каймакана до спальни и уложить его на постель изъ мягкихъ перинъ и тонкихъ шелковыхъ и шерстяныхъ покрывалъ. Полураздѣтый Ахметъ-ага съ сильнымъ храпомъ повалился на кровать и погрузился въ глубокій сонъ.
   Самъ Леоновъ, обыкновенно не употреблявшій спиртныхъ напитковъ, на этотъ разъ не могъ выдержать, то и дѣло чокаясь съ своимъ гостемъ, и вино вскорѣ оказало и на него свое вліяніе.
   Отяжелѣвъ отъ винныхъ паровъ, онъ заснулъ также крѣпко. Послѣдней мыслью его передъ сномъ было злорадное торжество надъ заклятымъ, по его мнѣнію врагомъ Павломъ Федоровымъ и злобная улыбка не сходила съ лица его даже во снѣ.
   

III.

   Густой утренній туманъ окутывалъ еще столицу королевства Великобританіи и Ирландіи, а первый министръ этого государства лордъ Бенжаменъ Дизраэли, графъ Биконсфильдъ, совсѣмъ уже одѣтый, сидѣлъ въ своемъ большомъ, свѣтломъ, рабочемъ кабинетѣ въ Вайтголлѣ, внимательно пересматривая тѣ донесенія и депеши, которыя въ эту ночь присланы были отъ иностранныхъ агентовъ, и уже дешифрированныя.
   Рабочій кабинетъ этого замѣчательнаго человѣка, успѣвшаго, благодаря лишь собственной силѣ воли и разума, достичь съ табурета простаго клерка недосягаемой высоты гордой и замкнутой англійской аристократіи,-- меблированъ былъ съ строгой простотой. Большой письменный столъ съ разложенными въ примѣрномъ порядкѣ бумагами и шкафы съ книгами и дѣловыми актами, свидѣтельствовали, что этому человѣку ввѣрено управленіе одного изъ величайшихъ государствъ міра. Нѣсколько превосходныхъ картинъ, писанныхъ масляными красками, и нѣсколько бронзовыхъ античныхъ вещицъ, показывали тонкій вкусъ наблюдательнаго и впечатлительнаго автора романовъ, проложившихъ ему первый путь къ славѣ, которымъ онъ не преминулъ воспользоваться.
   Дневной свѣтъ слабо еще пробивался сквозь густой туманъ, плотныя оконныя занавѣси въ кабинетѣ были спущены, лампа, съ широкимъ синимъ абажуромъ, бросала мягкій свѣтъ на письменный столъ.
   Графъ Биконсфильдъ, дочитавъ послѣднюю депешу, въ раздумьи откинулся на спинку кресла. Лицо его представляло одну изъ тѣхъ особенныхъ физіономій, рѣдко встрѣчаемыхъ, но которыхъ достаточно было видѣть разъ, чтобы никогда не забыть. Надъ высокимъ, правильно очерченнымъ лбомъ, вилось нѣсколько локоновъ, бывшихъ нѣкогда густыми и темными, а теперь уже жидкихъ и съ просѣдью. Большіе глаза, то проницательно обѣгали кругомъ комнаты, то какъ будто скрывались внутрь; нѣсколько сгорбленный носъ и острый подбородокъ напоминали его еврейское происхожденіе, лицо носило благороднѣйшія очертанія восточнаго типа, какіе только можно вообразить себѣ у древнихъ героевъ и мудрецовъ Іудеи.
   Небольшой красивый ротъ, не смотря на лѣта, былъ тонко очерченъ; все лицо обыкновенно выражало холодное, высокомѣрное спокойствіе, но добродушно ироническая улыбка никогда не сходила съ его губъ, когда этотъ человѣкъ, управлявшій твердою рукою столькими областями и народами, велъ спокойный разговоръ. Когда же случалось ему быть живо заинтересованнымъ какимъ-либо предметомъ, или когда разговоръ касался научныхъ вопросовъ, а также во время защиты въ палатѣ лордовъ своего мнѣнія, тогда тонкія благородныя черты его блѣднаго лица воодушевлялись, глаза горѣли огнемъ и въ эти минуты можно было принять его за вдохновеннаго ветхозавѣтнаго пророка, передъ просвѣтленнымъ взоромъ котораго открывалась облачная завѣса будущаго.
   -- Кризисъ еще не миновалъ, прошепталъ Дизраэли: -- къ какимъ бы рѣшеніямъ не пришла конференція, которыя будутъ санкціонированы и съ нашей стороны, все же Порта не подчинится имъ, да и должна такъ поступить, если не хочетъ потерять права на самостоятельное существованіе. Допустимъ даже, что Порта приметъ постановленія, ставящія ее въ зависимость отъ контроля европейскихъ державъ, но она никогда не выполнитъ ихъ въ точности, и затѣмъ раньше-ли, позже-ли полуобнаженной уже мечъ долженъ будетъ рѣшить вопросъ. Горчаковъ держитъ Россію на готовѣ. и только поджидаетъ благопріятной минуты. Онъ правъ, и ни передъ чѣмъ не отступитъ. Я его знаю съ давнихъ поръ; мы были дружны, когда я еще былъ снисходительно протежируемый писатель, а онъ знатный, честолюбивый, увѣренный въ своей карьерѣ посольскій атташэ. Впрочемъ, это было очень давно,-- со вздохомъ продолжалъ первый министръ Англіи, задумчиво вглядываясь вдаль съ горькой улыбкой.-- Правда, надо мной смѣялись въ ту пору, когда я высказывалъ надежду сдѣлаться первымъ министромъ Англіи, и вотъ я дожилъ до всего, что мои самыя смѣлыя мечты нѣкогда могли пожелать; но гдѣ же сила, мужество, горячій пылъ юности? Вѣрные друзья лучшей поры моей жизни уже сошли съ житейской сцены, ихъ столько легло раньше меня въ могилу, а я еще стою почти одиноко, какъ могучій столѣтній дубъ, не способный уже къ жизненной дѣятельности, безсильный противъ приближающейся бури.
   На мгновеніе онъ сгорбился и подъ вліяніемъ тягостныхъ думъ, закрылъ глаза; но тотчасъ же очнувшись, вскочилъ съ кресла и громко заговорилъ:
   -- Нѣтъ, нѣтъ, я еще не хочу и не долженъ быть дряхлымъ, предо мной высокая, прекраснѣйшая и возвышеннѣйшая цѣль! Меня интересовали не однѣ только почести, доставившія мнѣ первое мѣсто въ совѣтѣ королевы, нѣтъ,-- мое честолюбіе всегда стремилось употребить всѣ старанія, на то, чтобы вывести Англію изъ того униженія, въ которое она постепенно спускалась по милости трусливыхъ и бездарныхъ министровъ, снова поставить мое отечество на ту высоту, которую занимало оно при Георгѣ IV, когда великій Каннингъ стоялъ у кормила правленія, и когда всѣ европейскіе кабинеты чутко прислушизались къ его голосу. Теперь ужъ не то время, и какъ бы мы не самообольщались, мы должны горько сознаться, что Англія, мало-по-малу, упустила изъ рукъ свои важнѣйшія интересы, боясь произнести рѣшительное слово; она оказалась безсильной противъ дѣятельной энергіи; дозволила ослабить Данію и Францію, опрометчиво оставивъ эти государства безъ всякой поддержки, и тѣмъ дала возможность возрасти нѣмецкой континентальной силѣ, смѣлое, самонадѣянное вмѣшательство которой въ европейскій концертъ разстроило всѣ наши разсчеты. Въ наружномъ уваженіи, которое оказываютъ еще Англіи, таится значительная доля открытой ироніи. Всѣ игнорируютъ, что у англійскаго леопарда есть еще зубы и когти; но клянусь Богомъ, что они жестоко ошибутся. Кризисъ, который неминуемо наступитъ, дастъ мнѣ случай доказать, что я самъ одинъ могу сдѣлать то, на что, какъ на долгъ, часто указывалъ государственнымъ сановникамъ Англіи, и -- продолжалъ Биконсфильдъ, поднявъ руку, какъ бы для клятвы, которую давалъ самъ себѣ:-- я выполню этотъ долгъ. Одинокій, засохшій дубъ, не приносящій болѣе цвѣту, долженъ выростить еще одинъ лавровый вѣнокъ, который неувядаемо украситъ побѣдоносный мечъ Англіи... Бенжаменъ Дизраэли докажетъ, что онъ достоинъ той высоты, которой достигъ не по одной только прихоти счастья.
   Солнечный лучъ, пробившись промежъ складокъ оконныхъ занавѣсей, освѣтилъ его энергическую физіономію.
   -- Accipio ornent {Принимаю на счастливое предзнаменованіе.},-- радостно вскричалъ Дизраэли:-- этотъ лучъ дневнаго свѣтила, пробившійся сквозь туманъ, служитъ мнѣ порукой, что блескъ побѣды разсѣетъ мракъ неудачъ. По примѣру прекраснаго вѣрованія древнихъ въ небесныя знаменія, я хочу также вѣрить, что озарившій меня свѣтлый лучъ дневнаго свѣтила составляетъ счастливое предзнаменованіе тому, на что я посвятилъ всю жизнь и къ достиженію чего потратилъ столько силъ.
   Онъ раздвинулъ занавѣси и цѣлый потокъ солнечнаго свѣта, рѣдко разсѣевающій густой туманъ Англіи, ворвался въ комнату, озаряя надеждой и радостью лицо графа.
   Въ кабинетъ вошелъ камердинеръ съ серебрянымъ подносомъ, на которомъ приготовленъ былъ изысканный завтракъ Дизраэли, хрустальная чаша съ желе изъ шампанскаго, нѣсколько воздушныхъ бисквитъ и маленькая рюмочка мадеры. Камердинеръ поставилъ подносъ на столикѣ, передъ диваномъ, у окна.
   -- Увы! вотъ что значитъ старость, проговорилъ графъ съ грустной улыбкой, потирая руки:-- умъ свѣжъ и бодръ, но желудокъ едва переноситъ это легкое желе. Горестно подумать о прежнихъ превосходныхъ завтракахъ съ сочными ростбифами, паштетами съ пряностями и душистымъ элемъ; но все равно; теперь намъ потребенъ лишь разумъ и мужество, молодыхъ и сильныхъ рукъ еще много найдется у старой Англіи.
   Опустившись на диванъ, онъ принялся за принесенный ему малопитательный завтракъ, и въ тоже время дружески разговаривалъ съ своимъ старымъ слугой, отдавая ему разныя приказанія на текущій день.
   Только что успѣлъ онъ осушить съ наслажденіемъ маленькую рюмочку старой мадеры, какъ лакей, осторожно пріотворивъ дверь, сдѣлалъ знакъ камердинеру, которому тихо о чемъ-то сообщилъ.
   -- Русскій посолъ, доложилъ камердинеръ Биконсфильду,-- проситъ аудіенціи у сіятельнѣйшаго лорда.
   Графъ Биконсфильдъ быстро всталъ; лицо его приняло выраженіе той спокойной, холодной вѣжливости, которая въ разговорѣ весьма рѣдко и то на мигъ измѣняла ему.
   Камердинеръ растворилъ дверь и въ ту же минуту въ кабинетъ вошелъ посолъ императора Александра ІІ-го, графъ Петръ Андреевичъ Шуваловъ. Графъ былъ въ черномъ визитномъ костюмѣ, дѣлавшемъ фигуру его еще стройнѣе и элегантнѣе, чѣмъ кавалерійскій генеральскій мундиръ, надѣваемый въ особыхъ оффиціальныхъ случаяхъ. Въ ту пору ему было лѣтъ пятьдесятъ. Сѣдина пробивалась уже на головѣ и бородѣ, нѣсколько блѣдное съ тонкими чертами лицо дышало любезностью, радушной откровенностью, и оживлялось проницательнымъ умнымъ взоромъ.
   Взглянувъ на графа Шувалова, всякій невольно чувствовалъ, что все сказанное имъ -- правда, но вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ не обнаружитъ всего, что знаетъ или думаетъ.
   Слѣдомъ за нимъ вошелъ генералъ Николай Павловичъ Игнатьевъ,-- русскій посолъ въ Константинополѣ. Онъ былъ нѣсколько моложе графа Шувалова и также въ простомъ, черномъ свѣтскомъ костюмѣ; осанка его дышала увѣренностью въ свои силы и дипломатическое искусство. Въ его полномъ лицѣ сказывался отпечатокъ славянскаго типа, его большой широкій ротъ, не лишенный однако выразительности, очерчивали узкіе, темные усы, не закрывавшіе губъ: широкій лобъ обрамленъ былъ жидкими темными волосами живые, проницательные глаза, казалось, не были способными какъ у графа Шувалова, скрывать мысли, но за то могли изумительно быстро мѣнять выраженіе и этимъ еще вѣрнѣе, приводить въ заблужденіе собесѣдника.
   Графъ Шуваловъ съ дружескимъ привѣтствіемъ подошелъ къ англійскому первому министру, и въ осанкѣ его невольно выразилось почтеніе младшаго къ старшему по лѣтамъ. Пожимая руку графа Биконсфильда, онъ сказалъ:
   -- Я позволилъ себѣ, дорогой графъ, представить вамъ моего товарища, генерала Игнатьева, прибывшаго сюда чрезъ Берлинъ, Вѣну и Парижъ, чтобы съ полной откровенностью, какую требуютъ интересы нашихъ государствъ, обсудить все, что слышалъ онъ о намѣреніяхъ прочихъ державъ.
   -- А я чрезвычайно счастливъ, подхватилъ генералъ Игнатьевъ, -- что имѣю удовольствіе и честь лично познакомиться съ вашимъ сіятельствомъ. Въ важномъ вопросѣ, который подлежитъ въ настоящее время рѣшенію, Россія и Англія стоятъ другъ передъ другомъ, какъ наиболѣе заинтересованныя стороны. Надѣюсь, что мы совершенно сойдемся во мнѣніяхъ относительно результатовъ, какіе должны или могутъ имѣть предстоящія событія, если только личный той или другой стороны интересъ будетъ защищаемъ съ умѣренностью.
   -- Не сомнѣвайтесь въ этомъ, милостивый государь, -- отвѣчалъ графъ Биконсфильдъ съ изысканною вѣжливостью подавая руку генералу Игнатьеву: -- съ моей стороны это будетъ выполнено съ возможной осторожностью. Мое самое сердечное, горячее желаніе, чтобы, къ сожалѣнію, снова выступившій на сцену восточный вопросъ разрѣшенъ былъ безъ нарушенія европейскаго мира.
   Пригласивъ своихъ посѣтителей сѣсть въ кресла, стоявшія по сторонамъ дивана, Дизраэли, какъ бы случайно, выбралъ такое положеніе, что спиной сидѣлъ къ окну, а лицо его оставалось въ тѣни и русскимъ дипломатамъ трудно было слѣдить за его выраженіемъ.
   Генералъ Игнатьевъ, не теряя времени, тотчасъ-же приступилъ къ цѣли своего посѣщенія.
   -- Какъ уже извѣстно вашему сіятельству, я прибылъ въ Англію проѣздомъ чрезъ Берлинъ, Вѣну и Парижъ; въ кабинетахъ этихъ трехъ государствъ я встрѣтилъ полное одобреніе поведенію, которому слѣдовала Россія въ прошедшихъ до сихъ поръ перепитіяхъ восточнаго вопроса.
   Графъ Биконсфильдъ молча кивнулъ головою.
   -- Я, продолжалъ генералъ Игнатьевъ: -- получилъ отъ князя Бисмарка завѣреніе, что Германія будетъ держать строжайшій и дружественный нейтралитетъ, если мой всемилостивѣйшій монархъ принужденъ будетъ, для выполненія основныхъ пунктовъ берлинскаго договора прошлаго года и протокола конференціи, взяться за оружіе и сломить упорство турецкаго правительства.
   -- Берлинскій договоръ, въ которомъ Англія не участвовала,-- возразилъ спокойно и холодно графъ Биконсфильдъ:-- кажется мнѣ мертвой буквой, а протоколъ конференціи еще не подписанъ.
   Генералъ Игнатьевъ, казалось, пропустивъ мимо ушей это замѣчаніе, продолжалъ далѣе:
   -- Въ Вѣнѣ я встрѣтилъ такое-же сочувствіе и получилъ тѣ же увѣренія. Австрія еще болѣе заинтересована въ разрѣшеніи восточнаго вопроса, чѣмъ Германія; но ея интересы во всякомъ случаѣ выразились бы гораздо отчетливѣе, еслибы Австрія владѣла Босніей, а быть можетъ также и Сербіей. Мы съ своей стороны противъ этого ничего не имѣемъ и тѣмъ болѣе, если вѣнскій кабинетъ самъ изыщетъ себѣ гарантію, которая устранитъ замѣшательства на ея границахъ съ Балканскимъ полуостровомъ и обезопаситъ ея интересы на Дунаѣ. Въ Вѣнѣ особенно зарятся на подобную оккупацію, и мы эту мѣру находимъ совершенно справедливымъ охраненіемъ австрійскихъ интересовъ.
   -- Подобная оккупація,-- съ живостью возразилъ графъ Биконсфильдъ:-- все-таки будетъ вторженіемъ въ права Порты, и можетъ быть допущена съ ея лишь согласія; это, конечно, поставлено на видъ Вѣнѣ.
   И это замѣчаніе генералъ Игнатьевъ оставилъ безъ отвѣта.
   -- Въ Парижѣ, -- продолжалъ онъ: -- былъ я столь же счастливъ, встрѣтя совершенное одобреніе нашей политической программы. Я убѣдился, что Франція вполнѣ сочувственно относится къ дѣйствіямъ Россіи, клонящимся къ окончательному возстановленію независимости христіанскихъ народовъ на востокѣ и освобожденію ихъ изъ подъ власти турокъ Нынѣшнее французское правительство, прибавилъ генералъ Игнатьевъ, какъ бы къ слову: -- ясно поняло, что политика 1855 года была грубой ошибкой имперіи, и что для Францій. гораздо полезнѣе жить въ добромъ согласіи съ Россіей во всемъ, что касается европейскихъ вопросовъ.
   Графъ Биконсфильдъ, пожавъ плечами, замѣтилъ самымъ добродушнымъ, шутливымъ тономъ:
   -- Обстоятельства измѣнились: въ 1855 году Турцію называли больнымъ человѣкомъ; Франція же теперь еще слабѣе: она питаетъ надежду исцѣлить свои раны съ помощью сильной опытной руки.
   -- Такимъ образомъ,-- продолжалъ генералъ Игнатьевъ.-- весь вопросъ зависитъ отъ правительствъ Россіи и Англіи. Если эти державы прійдутъкъ обоюдному соглашенію въ главныхъ пунктахъ, то, имѣя въ виду, что онѣ одни въ состояніи и на сушѣ и на морѣ принудить Турцію исполнить извѣстныя обязательства, мнѣ кажется невозможнымъ, чтобы настоящій кризисъ не разрѣшился мирнымъ путемъ. Турція не рискнетъ отклонить то, что сообща потребуютъ отъ нея Россія и Англія. Поэтому прошу ваше сіятельство дать ваше согласіе на пункты, которые конференція готова утвердить. Если же мы и теперь не придемъ къ соглашенію,-- поспѣшно прибавилъ онъ:-- то Россіи остается выступить съ вооруженной силой, потому что мой всемилостивѣйшій монархъ не захочетъ обмануть надежды всѣмъ христіанскихъ народовъ, умоляющихъ Россію о помощи; кромѣ того, вниманіе къ настроенію русскаго общества, о значеніи котораго вы можете судить по Англіи, принуждаетъ его взяться за оружіе. Въ случаѣ, если Россія поставлена будетъ въ необходимость двинуть свои войска безъ предварительнаго соглашенія съ европейскими державами, а въ особенности съ Англіей, не установивъ напередъ опредѣленнаго базиса военныхъ операцій, тогда за послѣдствія трудно ручаться, все будетъ зависѣть отъ случая. Вашему сіятельству не безъизвѣстно, какъ трудно сдерживать побѣдоносное движеніе въ опредѣленныхъ границахъ, если напередъ не намѣтить для арміи того пункта, далѣе котораго не должны простираться военныя дѣйствія.
   -- Протоколъ,-- возразилъ Биконсфильдъ:-- выработанный конференціей, постановляетъ, чтобы уполномоченные державъ въ Константинополѣ и довѣренные ихъ въ провинціяхъ наблюдали за выполненіемъ реформъ въ христіанскихъ областяхъ. Лично я съ своей стороны нахожу, что это слишкомъ щекотливый и опасный пунктъ для самодержавной власти, который, какъ мнѣ кажется, не пройдетъ безъ дурныхъ послѣдствій. И для того, чтобы рѣшиться на принятіе подобнаго пункта, Англія должна совершенно убѣдиться, что цѣль, для которой государства созвали настоящую конференцію можетъ быть дѣйствительно достигнута. Эта цѣль, милостивые государи,-- миръ, а этотъ миръ всего лучше достигнется, если будутъ устранены всѣ военныя приготовленія. Россія сильно вооружается...
   -- При натянутомъ положеніи дѣлъ эта мѣра неизбѣжна,-- замѣтилъ графъ Шуваловъ.
   -- Тѣмъ болѣе, что и Турція съ своей стороны не теряетъ времени, добавилъ генералъ Игнатьевъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, милостивые государи, сказалъ графъ Биконсфильдъ съ легкой ироніей въ голосѣ:-- нѣтъ ничего легче и проще поступить слѣдующимъ образомъ: европейскія державы придутъ къ соглашенію относительно выполненія и охраненія реформъ, къ которымъ такъ стремится русская политика, а Турція приметъ на себя обязательство осуществить на самомъ дѣлѣ проектируемыя реформы. Разъ это будетъ сдѣлано, вооруженіе становится не только излишнимъ, но быстрое и немедленно произведенное той и другой стороной разоруженіе послужитъ вѣрнымъ и надежнымъ ручательствомъ прочнаго мира.
   -- Россія,-- подхватилъ генералъ Игнатьевъ:-- всегда готова на разоруженіе, если только положеніе угнетенныхъ христіанскихъ провинцій и поведеніе самой Турціи представятъ къ тому возможность.
   Это неожиданное заявленіе генерала Игнатьева видимо привело въ изумленіе графа Шувалова.
   -- Итакъ, милостивые государи, продолжалъ графъ Биконсфильдъ:-- обсуждаемый вопросъ, мнѣ кажется, совершенно исчерпанъ. Англія готова присоединить свою подпись къ протоколу ковференніи, но подъ тѣмъ условіемъ, чтобы съ обѣихъ сторонъ воспослѣдовало полное разоруженіе, чтобы какъ русская, такъ и турецкая арміи стали на мирную ногу.
   -- Я не могу не замѣтить, нерѣшительно возразилъ графъ Шуваловъ:-- и вы сами, милордъ, должны согласиться со мной, что разсмотрѣніе вопроса о разоруженіи, предшествовавшее большимъ и продолжительнымъ войнамъ, не разъ уже производило такое впечатлѣніе, будто эти переговоры велись заинтересованными въ нихъ сторонами лишь съ тою цѣлью, чтобы вину одного свалить на другаго.
   -- Ну, въ такомъ случаѣ, съ рѣзкой интонаціей въ голосѣ отвѣчалъ графъ Биконсфильдъ:-- если одна которая-либо сторона или даже обѣ честно не выполняютъ разоруженія, Англіи, само собою разумѣется, совершенно безполезно принимать участіе въ вопросѣ о разоруженіи. Чтобы гарантировать этотъ пунктъ, мнѣ кажется умѣстнымъ при подписаніи протокола выяснить, что это дѣлается ради интересовъ европейскаго мира, если же эта цѣль недостижима путемъ обоюднаго разоруженія, то и самый протоколъ, по крайней мѣрѣ, для Англіи представляетъ мертвую букву.
   -- Совершенно справедливо, громко заговорилъ графъ Шуваловъ:-- потому что намъ невозможно стать на мирную ногу до тѣхъ поръ, пока Турція не положитъ на самомъ дѣлѣ начала выполненія реформъ. Я лично, прибавилъ енъ почти негодующимъ тономъ:-- увѣренъ, что Порта, лишь только остріе кинжала будетъ отнято отъ груди ея, конечно, не станетъ спѣшить какими-либо перемѣнами въ современной своей организаціи.
   Генералъ Игнатьевъ, бросивъ искоса быстрый взглядъ на своего товарища, поспѣшно сказалъ:
   -- Я съ своей стороны согласенъ съ графомъ Шуваловымъ: намъ нѣтъ основанія претендовать на осторожность Англіи. Но такъ какъ цѣль протокола -- миръ, къ которому никто сильнѣе не стремится, какъ нашъ всемилостивѣйшій монархъ, то, если эта цѣль будетъ особенно подчеркнута въ протоколѣ, это какъ нельзя болѣе будетъ соотвѣтствовать намѣреніямъ, одушевляющимъ насъ.
   Графъ Шуваловъ утвердительно кивнулъ головой, но лицо его не выказывало совершеннаго убѣжденія: онъ, повидимому, замолчалъ для того лишь, чтобы въ присутствіи иностраннаго министра не завести спора съ своимъ товарищемъ.
   -- Итакъ, сказалъ графъ Биконсфильдъ: -- я предложу своимъ товарищамъ подписать протоколъ.
   -- Графъ Дерби и лордъ Кэрнарвонъ совершенно одинакаго мнѣнія со мною,-- присовокупилъ графъ Шуваловъ.
   -- Равно, какъ маркизъ Сэлисбери,-- добавилъ генералъ Игнатьевъ.
   -- Я это знаю, возразилъ графъ Биконсфильдъ тономъ, допускающимъ сомнѣніе: раздѣляетъ ли самъ онъ мнѣніе своихъ товарищей, или нѣтъ:-- итакъ, продолжалъ онъ сухо: я согласенъ подписать протоколъ съ добавленіемъ упомянутаго объясненія и надѣюсь, что имъ устранится замѣшательство, грозящее спокойствію Европы.
   Тонъ, которымъ сказаны были послѣднія слова, выражалъ сомнѣніе въ возможности осуществленія этого желанія, и въ то же время показывалъ, что переговоры можно считать теперь поконченными.
   Но графъ Шуваловъ не поднимался съ кресла.
   -- Итакъ, сказалъ онъ: -- вопросъ, стоявшій непосредственно на очереди, нами разрѣшенъ, и я съ своей стороны не могу не выразить желанія, чтобы эта комбинація укрѣпила и сохранила европейскій миръ; но вмѣстѣ съ тѣмъ мнѣ хотѣлось бы, пользуясь присутствіемъ моего уважаемаго товарища генерала Игнатьева, выяснить вамъ, милордъ, какимъ образомъ настоящій кризисъ, мирно разрѣшившись, можетъ надолго упрочить миръ.
   Лордъ Биконсфильдъ наклонился съ видомъ внимательнаго ожиданія.
   -- Здѣсь я хочу нѣсколько развить ту мысль, которую уже раньше высказалъ, когда имѣлъ честь успокоивать Британскій кабинетъ, по поводу нашего хивинскаго похода и завоевательныхъ стремленій, которыя намъ тогда приписывали... Что же особенно служитъ зародышемъ непріятной натянутости отношеній Англіи и Россіи, лишь только въ той или другой фразѣ восточный вопросъ подвергается суду европейской дипломатіи? По моему убѣжденію, виною тутъ неосновательныя подозрѣнія, гнѣздящіеся въ той сферѣ общественнаго мнѣнія, которая единственно изъ ненависти къ Россіи въ устаетъ сочинять на нее небылицы и старается возбудить недовѣріе Англіи, предостерегая, что Россія стремится подорвать англійскіе интересы въ Азіи и рядомъ завоевательныхъ движеній приблизиться къ ея колоніямъ въ Индіи. Между тѣмъ, продолжалъ графъ Шуваловъ развивать свою мысль въ то время, какъ лордъ Биконсфильдъ молча слушалъ его, не дѣлая знака ни одобренія, ни противорѣчія:-- что можетъ быть желательнѣе, если бы двѣ великія державы, которымъ самой природой предназначено жить между собою въ добромъ согласіи, пожалуй, управлять цѣлымъ міромъ, сошлись въ уваженіи обоюдныхъ интересовъ и точнѣе выяснили ихъ границы. Россія -- естественная защитница христіанскихъ народовъ востока; ей невозможно отказаться отъ этой миссіи, нельзя оставить безъ выполненія принятыхъ на себя обязательствъ, равно какъ пренебречь общественнымъ мнѣніемъ русскаго народа. Вспомните также, что экономическіе интересы Россіи сосредоточены на Черномъ морѣ, черезъ которое пролегаетъ ея торговый путь -- этотъ естественный источникъ благосостоянія русской торговли. Слѣдовательно, долгъ русской политики постоянно и непреклонно стремиться къ тому, чтобы ключъ отъ этого важнаго пути находился въ рукахъ Россіи, или, по крайней мѣрѣ, не попалъ бы во власть кого-либо другаго.
   Лордъ Биконсфильдъ, когда слушалъ что-нибудь съ особеннымъ вниманіемъ, имѣлъ привычку сидѣть съ опущенной на грудь головой. При послѣднихъ словахъ графа Шувалова, онъ приподнялъ голову, открылъ глаза, которые странно сверкнули; но затѣмъ, быстро склонивъ голову, продолжалъ слушать.
   -- Это личные наши интересы, говорилъ далѣе графъ Шуваловъ:-- англійскіе же сосредоточены въ Индіи. Подобно тому какъ мы не можемъ допустить, чтобы проходъ въ Черное море былъ для насъ закрытъ,-- должны и вы охранять свободу пути къ вашимъ англійскимъ колоніямъ, и стараться обезопасить его отъ всякаго захвата. Но такъ какъ веигралитетъ есть наилучшая охрана мѣстности, гораздо надежнѣе всякихъ крѣпостей и армій, то что мѣшаетъ установить его между нами? Еще раньше мнѣ удалось успокоить англійскій кабинетъ на счетъ движенія русскихъ на Хиву и Афганистанъ...
   -- Я тогда не управлялъ государствомъ, замѣтилъ лордъ Биконсфильдъ.
   -- Мы готовы дать вамъ еще болѣе солидное удостовѣреніе относительно вашихъ тамошнихъ владѣній, продолжалъ графъ Шуваловъ:-- мы немедленно прекратимъ наступательныя дѣйствія въ Хивѣ и Афганистанѣ, за исключеніемъ тѣхъ, которыя необходимы намъ для защиты нашихъ границъ и торговли,-- съ готовностью признаемъ область, расположенную по другую сторону Евфрата и Персидскаго залива до Тавра, исключительно подвластной англійскому правительству, и, чтобы не произошло на востокѣ, воздержимся отъ всякой попытки приблизиться къ вашимъ владѣніямъ на Евфратѣ.
   Графъ умолкъ на мгновеніе, какъ бы въ ожиданіи отвѣта, но лордъ Биконсфильдъ продолжалъ сидѣть съ опущенной на грудь головой, не промолвивъ слова.
   -- Между тѣмъ на свободѣ мы займемся расширеніемъ нашего вліянія на Черномъ и Каспійскомъ моряхъ, а также на Балканскомъ полуостровѣ, но ни чуть не завоеваніями, такъ какъ нашъ все милостивѣйшій монархъ далъ слово, что этой цѣли совсѣмъ не имѣетъ въ виду русскій народъ. Наконецъ, стоитъ ли упоминать о коварно приписываемомъ Россіи намѣреніи завладѣть Константинополемъ. Только бассейнъ и проливъ Чернаго моря для насъ столь же необходимы, какъ для васъ путь въ Индію и безопасность вашихъ колоній. И какъ легко было бы, если бы вы, милордъ, раздѣляли мои взгляды упрочить полюбовной сдѣлкой намѣченныя границы обоюднаго владычества. Съ того самаго момента, какъ это осуществится, не будетъ болѣе рѣчи о восточномъ вопросѣ. Не существуй между Англіей и Россіей холодности и недовѣрія,-- Турція никогда бы не осмѣлилась такъ дерзко игнорировать наши требованія, не понадобилось бы никакой европейской конференціи. То, что было бы постановлено въ Лондонѣ и Петербургѣ, конечно, безъ всякаго протеста принималось бы прочими европейскими державами. Прошу васъ, милордъ, серьезно обсудить этотъ проэктъ и, если онъ осуществится на дѣлѣ, то какъ вашему отечеству, такъ и моему, окажется выгоднѣе десяти выигранныхъ сраженій. Вмѣсто настоящаго обоюднаго другъ къ другу недовѣрія, мы станемъ сообща управлять міромъ.
   Графъ Биконсфильдъ медленно поднялъ голову.
   -- Мысль, только что высказанная вами, любезный графъ, столь ослѣпительна и кажется столь простой и естественной, что, право, можно удивляться, какъ государственные люди двухъ великихъ державъ не приняли до сихъ поръ мѣръ къ ея осуществленію. Но въ политикѣ все, что блеститъ, должно подвергнуться строгой и хладнокровной критикѣ и все кажущееся легкимъ и естественнымъ не такъ то легко выполнимо.
   -- Мы обсудили все необходимое для настоящаго момента; остается только подумать о томъ, какъ бы на будущее время устранить всякое недовѣріе, чего и я не меньше васъ желаю.
   -- Позвольте мнѣ затѣмъ на свободѣ обдумать вашу мысль и, быть можетъ, посовѣтываться съ однимъ изъ моихъ товарищей.
   На этотъ разъ въ тонѣ лорда Биконсфильда ясно звучало положительное, почти нетерпѣливое указаніе, что онъ считаетъ предметъ разговора совершенно исчерпаннымъ.
   Графъ Шуваловъ и генералъ Игнатьевъ поднялись и простились съ Биконсфильдомъ.
   -- Возможно-ли было, обратился графъ Шуваловъ къ своему товарищу, проходя черезъ переднюю:-- выражать согласіе на условіе о разоруженіи? Вѣдь весь протоколъ, подписаніе котораго такъ важно для князя Горчакова, теряетъ чрезъ это всякій смыслъ, потому что о разоруженіи не можетъ быть и рѣчи.
   -- Любезнѣйшій Петръ Андреевичъ, возразилъ смѣясь, генералъ Игнатьевъ:-- позвольте мнѣ поставить это условіе: я навѣрное знаю и ручаюсь головой, что протоколъ будетъ отвергнутъ Турціей; я знаю, какъ тамъ упорны, что существуетъ цѣлая партія, которая желаетъ разрыва съ Европой, чтобы съ нами одними войти въ соглашеніе. Безъ войны не обойтись, она непремѣнно возгорится, чтобы общественное воодушевленіе Россіи нашло себѣ исходъ и вмѣстѣ съ тѣмъ заглохъ упрекъ, будто Россія съ ея дорого стоющей арміей ничего не значитъ въ Европѣ и не въ состояніи выполнить своихъ обязательствъ. Намъ чрезвычайно важно, чтобы подъ протоколомъ стояла подпись Англіи; намъ неизбѣжно первымъ придется выступить на поле битвы, чтобы принудить Турцію принять этотъ протоколъ, а Англіи нельзя же будетъ помѣшать намъ въ нашихъ требованіяхъ, если сама она на нихъ согласилась. Впрочемъ, тихо прибавилъ онъ, боязливо озираясь кругомъ изъ опасенія, чтобы кто-либо изъ проходящихъ слугъ не понялъ его, не смотря на иностранный языкъ:-- впрочемъ, будьте увѣрены, что эта старая лисица намѣрена насъ перехитрить; съ нимъ вамъ никогда не удастся осуществить вашей прекрасной, грандіозной мысли, которая такъ близка сердцу нашего всемилостивѣйшаго монарха; онъ навсегда останется непримиримымъ врагомъ Россіи, и скорѣй согласится путемъ хитрости и коварства, съ помощью расшатанной Турціи управлять востокомъ, чѣмъ сойтись съ нами на полюбовный открытый дѣлежъ.
   Оба они вышли на подъѣздъ и сѣли въ карету.
   Проѣхавъ нѣкоторое пространство отъ дворца министра, карета направилась по одной сторонѣ улицы и на минуту остановилась: Графъ Шуваловъ взглянулъ въ окно и увидѣлъ быстро несущійся экипажъ принца Уэльскаго. Онъ опустилъ стекло кареты, выглянулъ изъ окна и замѣтилъ что экипажъ принца остановился у подъѣзда, отъ котораго они только что отъѣхали.
   -- Принцъ Уэльскій пріѣхалъ къ лорду Биконсфильду, сказалъ онъ генералу Игнатьеву, откидываясь на подушки экипажа:-- что бы это значило? До сихъ поръ я не могу ясно понять, въ какихъ отношеніяхъ къ намъ принцъ!
   -- Пусть себѣ думаютъ и гадаютъ, какъ намъ повредить, возразилъ генералъ Игнатьевъ:-- намъ еще много понадобится хитрости, чтобы не допустить ихъ стать намъ поперекъ дороги, а затѣмъ предоставимъ все мечу и счастію. Когда мы войдемъ въ Константинополь, они заговорятъ тогда другимъ тономъ и возблагодарятъ Бога, если мы не откажемся отъ сегодняшняго нашего предложенія.
   

IV.

   Лишь только русскіе дипломаты оставили кабинетъ премьера, лицо его, вмѣсто прежней равнодушной холодности, приняло гордое, почти грозное выраженіе.
   -- Эти люди думаютъ перехитрить меня, подумалъ онъ съ язвительной усмѣшкой:-- имъ хочется для обезопасенія русскихъ интересовъ заручиться европейскимъ договоромъ, или чѣмъ либо подобнымъ; они домогаются доставить Россіи роль экзекуціонной силы европейской цивилизаціи противъ Турціи, разсчитывая затѣмъ хозяйничать на Востокѣ по произволу, забирать въ свои руки что вздумается, маскируясь титуломъ защитниковъ угнетенныхъ народовъ и человѣческихъ правъ. Но они жестоко ошибутся: побѣда, которая имъ улыбается, впослѣдствіи обойдется имъ дорого. Съ русскими медвѣдями намъ придется пока прибѣгнуть къ хитрости лисицы, но настанетъ время и леопардъ покажетъ свои когти. Теперь самое главное намъ слѣдуетъ приготовиться и выбрать надежную засаду для рѣшительнаго удара.
   Дизраэли вынулъ изъ портфеля большую ландкарту и разложилъ ее на зеленомъ сукнѣ письменнаго стола, находящагося передъ окномъ. На ней особенно рельефно оттѣнены были Балканскій полуостровъ, Малая Азія и Сѣверная Америка. Нагнувшись надъ столомъ, лордъ Биконсфильдъ внимательно принялся разсматривать черезъ увеличительное стекло развернутую карту и до того углубился въ созерцаніе обширныхъ англійскихъ владѣній, что вздрогнулъ отъ испуга, когда камердинеръ вдругъ явился съ докладомъ, что изволилъ пожаловать его королевское высочество принцъ Уэльскій.
   Камердинеръ распахнулъ обѣ половинки двери и графъ поспѣшно направился въ пріемную, гдѣ съ низкимъ поклономъ привѣтствовалъ только-что вошедшаго наслѣдника британскаго престола, который съ чувствомъ крѣпко пожалъ руку первому совѣтнику своей матери.
   Принцу Уэльскому было тридцать шесть лѣтъ. Осанка его, несмотря на нѣсколько увеличившуюся за послѣднее время полноту, ничего не потеряла въ своей элегантной и величественной простотѣ; каждое движеніе принца выказывало столько царственнаго достоинства и вмѣстѣ съ тѣмъ предупредительной вѣжливости, что его, какъ нѣкогда двоюроднаго его дядю Георга IV, по справедливости можно было считать первымъ джентльменомъ въ Европѣ.
   Лордъ Биконсфильдъ попросилъ принца въ свой рабочій кабинетъ и придвинулъ для него кресло къ письменному столу. Принцъ Уэльскій, положивъ на диванъ свою шляпу и изящную трость чернаго дерева съ искусно вырѣзаннымъ золотымъ набалдашникомъ, опустился въ кресло напротивъ графа и лицо его, бывши за минуту предъ тѣмъ такимъ беззаботнымъ, веселымъ, приняло серьезное, озабоченное выраженіе.
   -- Сегодня явился я къ моему дорогому другу не съ визитомъ, а чтобы попросить совѣта и наставленія уважаемаго, искуснаго политика, въ руки котораго англійская нація ввѣрила свою судьбу.
   -- Вашему королевскому высочеству, отвѣчалъ лордъ Биконсфильдъ:-- извѣстно, что ничтожныя силы моего разума всегда готовы къ услугамъ благороднаго, свѣтлѣйшаго принца, которому предстоитъ управлять моею родиной, когда я, конечно, уже успокоюсь подъ дерномъ могилы отъ трудовъ моей долговременной жизни.
   -- Нѣтъ, нѣтъ; надѣюсь, слова ваши еще долго не сбудутся, съ живостью возразилъ принцъ:-- разумомъ вы моложе насъ всѣхъ и Богъ навѣрно долго сохранитъ для счастія Англіи жизнь одного изъ вѣрнѣйшихъ ея сыновъ.
   Дизраэли печально покачалъ головой; но принцъ продолжалъ съ нетерпѣливой поспѣшностью:
   -- Европейская политика, дорогой другъ мой, находится въ серьезномъ кризисѣ, и если будущій король Англіи -- такой человѣкъ, который въ состояніи хоть нѣсколько посодѣйствовать устраненію этого кризиса, то вы, конечно, поймете, что мнѣ хочется усвоить себѣ вѣрный взглядъ на вещи, чтобы воспользоваться вашей мудростью для будущаго моего призванія. Дѣло, мнѣ кажется, въ такомъ положеніи, что нѣтъ возможности предупредить разгорающуюся войну на востокѣ. Русскія и турецкія арміи стоятъ подъ ружьемъ, еще нѣсколько недѣль и произойдетъ такое столкновеніе, отъ котораго вздрогнетъ вся Европа.
   -- Ваше королевское высочество проницательно постигли положеніе враждующихъ сторонъ, отвѣчалъ графъ:-- лично я также нахожу войну на востокѣ неизбѣжной, и всякую попытку отвратить или отдалить ее -- безплодной, хотя дипломаты щедро расточаютъ слова и желанія исключительно миролюбиваго свойства. Неизбѣжное должно идти своимъ путемъ, намъ же остается принять соотвѣтственныя мѣры, чтобы своевременно постоять за свои интересы.
   -- Такъ такъ для того и явился я сюда, чтобы поучиться у васъ, какъ руководствоваться моими личными симпатіями и добрыми намѣреніями, возразилъ принцъ съ легкой усмѣшкой:-- моя обязанность, какъ будущаго короля, обсудить, какое положеніе слѣдуетъ принять нашему государству въ такую рѣшительную минуту. По нашимъ давнимъ традиціямъ, мы должны держать сторону Турціи; ея цѣлость и самостоятельность, по нашей политической системѣ, должны служить твердымъ оплотомъ противъ всякаго захвата нашихъ торговыхъ путей. Намъ слѣдуетъ или вооруженной силою защищать Турцію или же рѣшительно указать Россіи предѣлы, далѣе которыхъ она не должна сдѣлать шагу.
   -- Обстоятельства измѣнились, замѣтилъ лордъ Биконсфильдъ:-- то, что могъ сдѣлать въ 1855 году лордъ Пальмерстонъ, мы уже не можемъ. Намъ придется потерпѣть полное фіаско, если мы станемъ разсчитывать на благопріятный случай или судьбу. Нашъ флотъ, ваше королевское высочество, съумѣетъ, конечно, отстоять Константинополь и угрожать русскому прибрежью Чернаго моря; но удержать напоръ русскихъ силъ на сушѣ не въ нашей власти; у насъ нѣтъ сухопутной артиллеріи, а войско, которое мы можемъ выдвинуть, недостаточно сильно, чтобы съ успѣхомъ сопротивляться россійской арміи. Что касается Франціи, она теперь дискредитирована. Она сама навѣрно была бы не прочь принять дѣятельное участіе въ восточномъ вопросѣ, но, я убѣжденъ, побаивается Берлина. Современное французское правительство видимо воздерживается во всемъ отъ наполеоновскихъ традицій и кокетничаетъ опрометчиво и преждевременно съ Петербургскимъ кабинетомъ. Такимъ образомъ, всякая попытка воскресить восточную коалицію 1855 года была бы безразсудна и недостойна насъ. Такая держава, какъ Англія, по моему убѣжденію, не должна рисковать опасностью, а эту опасность почти навѣрно впередъ можно предвидѣть. Поэтому формальный протестъ противъ войны или наступательный союзъ съ Турціей въ настоящій моментъ рѣшительно слѣдуетъ отстранить.
   -- Но, сказалъ принцъ Уэльскій:-- въ Вѣнѣ господствуетъ полное недовѣріе къ Петербургу, а быть можетъ также и къ Берлину, не смотря на состоявшееся недавно свиданіе трехъ императоровъ. Нельзя-ли намъ заключить съ Австріей союзъ, необходимый для рѣшительныхъ съ нашей стороны дѣйствій? Если нашъ флотъ будетъ крейсировать въ Черномъ морѣ, а австрійскія войска выступятъ къ Дунаю, Россія врядъ-ли рискнетъ начать войну.
   Лордъ Биконсфильдъ покачалъ головой.
   -- Австрія, это ребенокъ, обжегшійся на молокѣ; послѣ всевозможныхъ попытокъ, какія дѣланы были въ Вѣнѣ, я считаю безполезнымъ разсчитывать на энергичную попытку австрійцевъ. Не вижу вмѣстѣ съ тѣмъ и возможности разлучить ихъ съ такъ называемымъ союзомъ трехъ императоровъ въ которомъ одинъ не довѣряетъ другому. Это недовѣріе для насъ на руку и намъ слѣдуетъ только поддерживать и раздувать его. Пока Россія растрачиваетъ свои силы на востокѣ, -- недовѣрчивый, вооруженный съ ногъ до головы сосѣдъ, опираясь на свои свѣжія войска и заручившись деньгами, будетъ стоять на сторожѣ, что гораздо опаснѣе и затруднительнѣе открытаго противника.
   -- Я долженъ вамъ сознаться, дорогой мой другъ, съ живостью вскричалъ принцъ Уэльскій: -- что тѣ же самыя мысли возникли и въ моей головѣ. Я горжусь тѣмъ, что раздѣляю ваши воззрѣнія. Но, продолжалъ онъ нѣсколько нерѣшительно:-- если такимъ образомъ мы не въ состоянія предотвратить войны, если не въ силахъ принять въ ней участіе защищая Турцію, должны-ли мы хладнокровно дожидаться пока Россія, въ одинъ прекрасный день сдѣлается неограниченной властительницей востока? Позвольте мнѣ употребить одно сравненіе, добавилъ онъ медленно, какъ-бы подыскивая лучшее выраженіе своей мысли:-- когда два охотника видятъ передъ собой добычу, которой не хотятъ уступить одинъ другому, и въ то же время не могутъ помѣшать другъ другу преслѣдовать ее, то не лучше-ли они сдѣлаютъ, если согласятся охотиться сообща и раздѣлить добычу пополамъ?
   Лордъ Биконсфильдъ улыбнулся и кивнулъ головой, подтверждая, что совершенно понялъ мысль принца.
   -- Да, продолжалъ принцъ Уэльскій:-- эта мысль родилась не у меня одного, я поймалъ ее какъ-бы на лету. Какъ ни малозначущъ будущій король Англіи, до него все-таки доходятъ слухи о томъ, что творится на бѣломъ свѣтѣ. Братъ мой Альфредъ и жена моя просто въ отчаяніи отъ этой войны, которая поставитъ Англію и Россію въ непріязненное отношеніе другъ къ другу, и грозитъ разлучить ихъ съ ближайшими родственниками; моя невѣстка Марія плачетъ при мысли, что она, какъ англійская принцесса, можетъ очутиться въ враждебныхъ отношеніяхъ къ своему отцу, который ее такъ сильно любитъ. Вамъ извѣстно, какъ жена моя привязана къ сестрѣ своей, будущей русской императрицѣ; я съ своей стороны долженъ также признаться, дорогой другъ, что питаю къ моему шурину, наслѣднику цесаревичу, самую искреннюю дружбу. Мы сходимся съ нимъ во многихъ нашихъ симпатіяхъ и антипатіяхъ, въ надеждахъ и планахъ относительно будущности европейской политики. И такъ, моя жена, братъ и невѣстка будутъ счастливы, если намъ удастся войдти въ роль двухъ охотниковъ, раздѣлить поровну добычу и сохранить дружбу. Мнѣ кажется, въ Россіи подобная мысль найдетъ живой отголосокъ, по крайней мѣрѣ, для меня лично она крайне заманчива... и графъ Шуваловъ...
   -- Да, онъ только что былъ у меня, поспѣшилъ сказать Биконсфильдъ:-- и весьма ясно и опредѣленно развивалъ почти ту же самую мысль, какъ и ваше королевское высочество.
   -- Какое же ваше мнѣніе, съ живостью спросилъ принцъ Уэльскій:-- вы, самый искусный дипломатъ, должны ясно понимать европейскую шахматную игру?
   -- Это такая мысль, возразилъ лордъ Биконсфильдъ съ иронической улыбкой,-- которую не слѣдуетъ отвергать, что я и дѣлаю, но которая,-- серьезно добавилъ онъ,-- никогда не можетъ и не должна быть приведена въ исполненіе. Графу Шувалову я указалъ на моихъ искреннихъ друзей лорда Дерби и маркиза Салнебюри. Они поведутъ объ этомъ безконечные переговоры, а мы выиграемъ время, чтобы въ рѣшительный моментъ быть готовыми привести въ исполненіе хорошо обдуманный планъ дѣйствій.
   -- А почему считате вы эту мысль несбыточной? спросилъ принцъ Уэльскій:-- до меня дошли слухи о проэктѣ разграниченія сферъ русскаго и англійскаго вліянія на востокѣ; Англіи предоставляютъ владѣніе на Эвфратѣ, Россіи же, подъ условіемъ неприкосновенности индійскихъ границъ, Черное море, которое, быть можетъ, она и безъ того отвоюетъ себѣ.
   Лордъ Биконсфильдъ покачалъ головой.
   -- Неугодно ли вашему королевскому высочеству взглянуть на разложенную здѣсь карту.
   Дизраэли всталъ и подошелъ къ столу у окна; принцъ Уэльскій послѣдовалъ за нимъ.
   -- Положимъ, продолжалъ лордъ Биконсфильдъ, облокотись на столъ и держа въ рукѣ увеличительное стекло:-- два охотника, о которыхъ говорили ваше королевское высочество, дѣйствительно произвели между собою упомянутый дѣлежъ; гдѣ же мы найдемъ ручательство, что этотъ другой охотникъ, съ нашего позволенія подстрѣлившій дичь, не присвоитъ ее себѣ всецѣло? Если мы Россіи уступимъ Черное море, а въ сферѣ собственнаго вліянія удержимъ область Эвфрата, то центръ тяжести русскаго могущества ляжетъ на тотъ самый элементъ, который для насъ особенно важенъ и надъ которымъ мы должны господствовать до тѣхъ поръ, пока азіатскій континентъ остается базисомъ нашего могущества. Если же Россія приберетъ къ своимъ рукамъ ключъ Дарданеллъ, мы очутимся безсильными надъ ея владѣніями на востокѣ. Что мы подѣлаемъ, когда Россія и послѣ раздѣла все-таки двинетъ свои войска на Индію, населеніе которой всегда готово возмутиться и отложиться отъ насъ. Гдѣ возьмемъ мы войска для защиты Эвфрата, столь удобнаго для русскихъ завоеваній? L'appetit vient en mangeant {Чѣмъ больше ѣшь, тѣмъ больше хочется.}, говоритъ французская пословица... Ваше королевское высочество, конечно, не пожелаетъ добровольно подчинить свое положеніе и могущество волѣ Россіи. Всемірная исторія не показала намъ до сихъ поръ еще ни одного примѣра, чтобы договоръ свято сохранился, если одна изъ сторонъ, заключившихъ его, для собственной выгоды найдетъ возможность его нарушить. Я лично совершенно убѣжденъ, что Англія не должна уступить ни одной морской волны изъ своего вліянія, даже если бы намъ предлагали взамѣнъ того полміра твердой земли... И такъ, ваше высочество, самостоятельность Турціи должна быть ограничена; пока она существуетъ, Дарданеллы будутъ въ нашихъ рукахъ. Безопасность Индіи лежитъ въ Константинополѣ; какую-жъ роль будетъ играть Англія безъ Индіи!
   Принцъ Уэльскій задумчиво взглянулъ на Дизраэли.
   -- Вы правы, какъ всегда, сказалъ онъ:-- хотя я самъ одобрялъ этотъ проэктъ раздѣла, которому сочувствовалъ въ виду родственныхъ связей. Но вы сами, уважаемый другъ, сказали мнѣ, что съ нашей стороны вооруженное вмѣшательство для спасенія Турціи немыслимо.
   -- Да, но все-таки я не говорилъ, ваше высочество, что уступлю Турцію или оставлю ее на произволъ судьбы. Позвольте мнѣ выяснить вамъ мои мысли такъ опредѣленно и откровенно, какъ до сихъ поръ еще ни разу я ни съ кѣмъ не дѣлился. Я обязанъ высказать ихъ принцу, олицетворяющему въ своей особѣ достоинство, гордость и честь англійской націи.
   -- Говорите, говорите, дорогой учитель, съ живостью возразилъ принцъ, схвативъ руку престарѣлаго дипломата:-- каждое ваше слово глубоко проникнетъ въ мое сердце.
   -- И такъ, ваше высочество, медленно, съ рѣзкою интонаціей въ голосѣ началъ лордъ Биконсфильсъ:-- я считаю вооруженное вмѣшательство Англіи въ настоящій моментъ -- неудобнымъ не потому собственно, что мы не имѣемъ сухопутнаго союзника,-- быть можетъ одно наше могучее слово, появленіе нашего флота въ Босфорѣ не остались бы безъ отголоска въ Европѣ,-- но смѣлая, активная политика въ настоящее время невозможна болѣе потому, что мнѣ приходится одному отстаивать ее. Маркизъ Салисбери, съ своимъ благородно умѣреннымъ характеромъ, совершенно опутанъ сѣтями русской дипломатіи; графъ Дерби, съ своей нерѣшительностью, клонится на его сторону, а лордъ Кернарвонъ не отстанетъ отъ нихъ, какъ всегда. Поэтому всю отвѣтственность въ рискованной игрѣ, счастливый исходъ которой довольно сомнителенъ, мнѣ придется взять на себя. Я все же отважился бы на это, если бы было необходимо, но настоятельной надобности для вмѣшательства еще не имѣется, и призъ мы получимъ безъ всякой ставки.
   -- Въ такомъ случаѣ, вы полагаете, что Турція одна способна противостоять русскимъ? спросилъ принцъ Уэльскій:
   -- Да, отвѣтилъ лордъ Биконсфильдъ:-- я считаю Турцію гораздо сильнѣе, чѣмъ то думаютъ всѣ. Война -- это элементъ мусульманскихъ народовъ; если дѣло дойдетъ до того, что въ Константинополѣ будетъ поднято знамя пророка, Турція развернетъ всю свою воинскую силу, несомнѣнный успѣхъ которой приведетъ всю Европу въ удивленіе.-- Если Турціи удастся отразить русскихъ, то намъ ничего другаго не остается, какъ спокойно взирать на послѣдствія русской политики, обаяніе и могущество которой при успѣхѣ разлетятся въ Европѣ въ прахъ, а быть можетъ даже и внутри этого обширнаго государства настанетъ разрушительный кризисъ, который въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій лишитъ Россію всякой возможности принимать какое либо участіе въ европейскихъ дѣлахъ.
   Принцъ Уэльскій невольно вздохнулъ.
   -- Но въ дипломатіи никогда не слѣдуетъ разсчитывать на благопріятные шансы, продолжалъ лордъ Биконсфильдъ.-- Допустимъ даже, что Россія выйдетъ побѣдительницей и очутится подъ стѣнами Константинополя; тогда, ваше высочество, наступитъ само собою то, чего мы не могли достигнуть. Тогда Европа очнется и пойметъ опасность, угрожающую ей въ превосходствѣ силъ Россіи, захватившей въ свои руки весь востокъ и пути сообщенія между Азіей и Европой. Австрія вступится за Дунай, даже Германія не потерпитъ такого грознаго усиленія своего восточнаго сосѣда. Тогда то, ваше высочество, и наступитъ желанный моментъ, въ который мы соберемъ плоды нашей предусмотрительности. Въ Берлинѣ, въ прошломъ году, осмѣлились, безъ вѣдома Англіи, постановить рѣшеніе восточныхъ замѣшательствъ, теперь же, если русскія войска подойдутъ къ стѣнамъ Константинополя, вся Европа закричитъ съ нами: "руки прочь". Тогда то настанетъ очередь Англіи возвысить свой голосъ, а Россія принуждена будетъ уступить требованіямъ европейскаго ареопага, на которомъ мы будемъ предсѣдательствовать. Это униженіе будетъ глубже того, которое мы испытываемъ теперь только потому, что желаемъ воспрепятствовать войнѣ. Зависть всей Европы будетъ тогда оберегать ключъ Дарданеллъ. Положимъ даже, продолжалъ лордъ Биконсфильдъ съ особеннымъ оживленіемъ:-- что и тутъ разсчетъ обманетъ насъ, хотя я твердо увѣренъ въ немъ, все-таки, даю вашему высочеству честное слово, что я не остановлюсь предъ отвѣтственностью бросить на вѣсы твое могущество Англіи, Тогда и мои нерѣшительные, или, лучше сказать, слишкомъ щепетильные товарищи должны отложить въ сторону свое довѣріе къ Россіи, познать угрожающую опасность; въ противномъ случаѣ, я обойдусь и безъ нихъ.-- Теперь мы имѣемъ дѣло съ бодрой, надѣющейся на свои силы Россіей, но подъ конецъ турецкой кампаніи русскіе финансы будутъ истощены, войска ослаблены, воинственное настроеніе русскаго народа охладѣетъ отъ ужасныхъ жертвъ и потерь. Тогда Россія едвали будетъ въ состояніи начать вторую войну, между тѣмъ, какъ у насъ -- гибель золота, хорошо снаряженный флотъ и за тѣмъ свѣжее сухопутное войско; все это въ совокупности легко можетъ взять перевѣсъ надъ русской, тяжело потрясенной арміей. Тогда, ваше высочество, если Европа станетъ медлить, мы одни возьмемъ на себя рискъ и побѣдоносная Россія должна будетъ уступить при одномъ нашемъ словѣ.-- Итакъ, даю вамъ слово, что Россія не ступитъ ногой въ Константинополь и не владѣть ей ключемъ Дарданеллъ, пока я держу въ своихъ рукахъ кормило государства, пока англійскій народъ ввѣряетъ мнѣ свою судьбу.
   -- Противъ этого я ничего не могу возразить, сказалъ принцъ Уэльскій:-- вы правы, какъ всегда. А все же, со вздохомъ прибавилъ онъ: -- мысль о раздѣлѣ сильно меня подкупаетъ; это было бы такъ просто, спокойно и притомъ безъ всякихъ жертвъ.
   Лордъ Биконсъильдъ, какъ бы утомившись, хранилъ нѣсколько секундъ глубокое молчаніе, но взглядъ его снова оживился; онъ подошелъ къ принцу и, проницательно взглянувъ на его задумчивое лицо, заговорилъ:
   -- Запомните, ваше высочество, этотъ знаменательный часъ; передъ вами стоитъ уже отжившій человѣкъ, готовый сойти въ могилу, въ васъ же зрѣетъ зародышъ славнаго будущаго, и мой послѣдній долгъ здѣсь на землѣ -- намѣтить для васъ путь, слѣдуя которому, Англія сохранитъ и усилитъ свое вліяніе и разобьетъ въ прахъ всѣ надежды своихъ враговъ... Итакъ, пускай послѣдняя идея, которую я едва осмѣливаюсь мысленно анализировать, отнынѣ сроднится съ вашимъ существомъ, потому что я обязанъ выяснить вамъ мои стремленія обезопасить и возвеличить Англію, стремленія, которыя постоянно воодушевляютъ мое старческое сердце и поддерживаютъ угасающія силы моего духа.-- Къ чему намъ, ваше высочество,-- продолжалъ онъ, понизивъ голосъ:-- быть обязаннымъ противнику тѣмъ, чего мы можемъ достигнуть собственными силами.-- Намъ предлагаютъ владѣніе Эвфратской долиной ради безопасности Индіи и дороги къ ней, но помощь Россіи намъ не нужна, наши силы не на сушѣ, а на водѣ, и на ней-то должны мы сосредоточить свои заботы. Припомните, ваше высочество, въ прошедшемъ году мы скупили акціи Суззскаго канала у египетскаго вице-короля.
   -- Дѣйствительно, вскричалъ принцъ Уэльскій: -- это была великолѣпная идея, за которую Англія вѣчно будетъ вамъ благодарна.
   -- Я нахожу, продолжалъ лордъ Биконсфильдъ: -- что хитрость чаще полезнѣе силы и государственный человѣкъ никогда не долженъ ею пренебрегать для достиженія намѣченной цѣли. Императоръ Наполеонъ, въ апогеѣ своего могущества, сильно способствовалъ осуществленію идеи Лессепса, надѣясь проложить французскому вліянію новый путь въ Индію, и сама императрица Евгенія прибыла въ Египетъ на открытіе Суэзскаго канала, чтобы придать большее значеніе французской иниціативѣ. Теперь мы de facto владѣтели канала, который сдѣлался частнымъ англійскимъ путемъ, а обладаніе его акціями, которыя не слишкомъ дорого обошлись нашему богатому государству, даетъ намъ право, на этомъ пути, ведущемъ къ сокровищницѣ нашихъ богатствъ, распоряжаться по своему произволу. Этотъ торговый оборотъ былъ первымъ шагомъ для упроченія за нами Индіи, и позволяетъ намъ во всякое время направить туда наши войска и военные снаряды. Теперь, ваше высочество, имѣя въ виду Эвфратскую долину, не лучше-ли для насъ, если мы сами добудемъ себѣ гавань и стоянку для нашего флота, чтобы при малѣйшей опасности немедленно двинуть наши силы къ берегамъ Эвфрата. Вашему высочеству достаточно взглянуть на эту карту, чтобы увидѣть, что островъ Кипръ, о которомъ до сихъ поръ упоминаютъ лишь въ историко-миѳологическомъ отношеніи, созданъ самой природой для подобной стоянки и складки боевыхъ снарядовъ владѣтелей Эвфратской долины.
   -- Кипръ? Въ самомъ дѣлѣ, проговорилъ удивленный принцъ.-- Кипромъ и Эвфратомъ до Тавра владѣетъ Аравія.
   -- Именно тою областью, замѣтилъ лордъ Биконсфильдъ:-- которую русскіе такъ милостиво хотятъ предоставить англійскому вліянію при дѣлежѣ Востока.
   -- Но, замѣтилъ принцъ Уэльскій, внимательно разсматривая карту:-- Кипръ не принадлежитъ намъ и ни завоевать, ни отнять его у Турціи нѣтъ никакого повода.
   -- Я уже позволилъ себѣ обратить вниманіе вашего высочества, возразилъ лордъ Бикопсфильдъ:-- что въ извѣстныхъ случаяхъ торговый оборотъ столь же важенъ, какъ и выигранное сраженіе, если за нимъ кроется сила, могущая удержать и воспользоваться пріобрѣтеннымъ. Кто можетъ помѣшать тому, если мы захотимъ добыть этотъ островъ тѣми же англійскими гинеями, какими пріобрѣли акціи Суэзскаго канала?
   Принцъ, съ удивленіемъ широко раскрывъ глаза взглянулъ на лорда и сказалъ, недовѣрчиво качая головой:
   -- Возможно-ли, чтобы Турція согласилась уступить островъ, который такъ важенъ для Константинополя?
   Лордъ Биконсфильдъ добродушно усмѣхнулся.
   -- Дѣло въ томъ, ваше высочество, отвѣчалъ онъ:-- что въ то время, какъ русская дипломатія старается склонить насъ къ дѣлежу, я тихомолкомъ началъ устраивать это дѣло; Турція готова уступить намъ Кипръ. Вчера турецкій посланникъ Музурусъ-паша объявилъ мнѣ готовность султана вступить въ переговоры о запродажѣ и они начнутся, какъ только объявлена будетъ война между Россіей и Турціей. До сихъ поръ вѣсть объ этомъ еще не проникла въ иностранные посольства и чѣмъ надежнѣе будетъ сохранена тайна, тѣмъ скорѣе и успѣшнѣе мы обдѣлаемъ это дѣло. Цѣна, конечно, будетъ высока, но Англіи некчему скупиться, въ этомъ случаѣ, на гинеи. Турція нуждается въ деньгахъ для веденія войны, султану нужны деньги для содержанія двора; мы же нашли средства доставить противнику Россіи эти деньги, не переступая границъ нейтралитета, а только устроивъ коммерческую сдѣлку, которая къ войнѣ никакого отношенія не имѣетъ, а все-таки поможетъ Турціи вести эту войну. Увѣряю, ваше высочество, каковъ бы ни былъ исходъ предстоящей компаніи -- Кипръ все-же останется за нами; мы упрочимъ за собой область Евфрата и будемъ имѣть твердую сторожевую стоянку вблизи Константинополя, безъ всякаго на то согласія со стороны Россіи.
   Принцъ Уэльскій еще нѣсколько секундъ внимательно разсматривалъ карту; затѣмъ обѣими руками схвативъ правую руку лорда Биконсфильда, онъ пожалъ ее съ глубокимъ уваженіемъ.
   -- Да, проговорилъ онъ:-- вы величайшій государственный мужъ Англіи! Въ то время, какъ всѣ мы мудрствуемъ о настоящемъ дипломатическомъ положеніи, вы своимъ пытливымъ умомъ проникаете далеко впередъ въ будущее и стараетесь обезпечить его за собою. Моей родительницѣ не нужны ни маршалы, ни адмиралы, пока вы будете ея министромъ.
   -- Развѣ я не обязанъ, сказалъ лордъ Биконсфильдъ, взглянувъ съ почтительной улыбкой на принца, британскому народу благодарностью, когда онъ такъ великодушно принялъ потомка чужой націи и открылъ ему путь къ высочайшимъ почестямъ? За то, чѣмъ я обязанъ Англіи, я никогда достойно не въ состояніи отплатить ей!
   -- Я ухожу, сказалъ принцъ: -- ваша тайна безопасно хранится въ моей груди, и я непрестанно буду молить Бога продлить вашу жизнь. Моя мать права, надъ головой вашей сіяетъ славный девизъ: "Honni soit, qui mal y pense!" {Да будетъ стыдно тому, кто худо объ этомъ додумаетъ.} Я былъ слѣпъ и прозрѣлъ въ этотъ часъ; я теперь понимаю, что мнѣ дѣлать и думать; по конечно, прибавилъ принцъ съ шутливой робостью:-- мнѣ предстоитъ тяжелое объясненіе съ женою и братомъ.
   Онъ еще разъ пожалъ руку Дизраэли, который проводилъ принца до дверей передней.
   -- Honni soit, qui mal y pense,-- задумчиво повторилъ лордъ Биконсфильдъ, направляясь въ свой кабинетъ. Возможно-ли, чтобы заходящее солнце жизни озаряло мою старость такимъ блескомъ, о которомъ я никогда не мечталъ, дѣлая для меня еще труднѣе разлуку съ прекраснымъ міромъ, предоставляющимъ людямъ столько надеждъ, столько благородныхъ стремленій и борьбы? И какъ отрадно достичь такой высокой почести во время земнаго существованія.
   Онъ сѣлъ къ письменному столу и началъ опять просматривать дипломатическую корреспонденцію.
   

V.

   Павелъ Ѳедоровъ оставилъ домъ Леонова и, въ мрачномъ раздумья опустивъ голову на грудь, шелъ по направленію къ церковной площади, гдѣ собралась густая толпа поселянъ, ведя промежъ себя въ полголоеа тревожный разговоръ. Женщинъ и дѣвушекъ уже не было. Появленіе турецкаго каймакана подѣйствовало на болгаръ подобно тому, какъ дѣйствуетъ полетъ хищной птицы надъ птичникомъ. Женщины попрятались, мужчины сбирались въ толпу, какъ бы надѣясь сообща противостать угрожающей опасности. Въ большинствѣ случаевъ она дѣйствительно неминуемо грозила не только имуществу, но и самой жизни поселянъ, яри каждомъ появленіи въ селѣ каймакана турецкаго правительства, которое, не смотря на всѣ увѣренія предъ Европой, считало христіанское населеніе едва-ли выше рабочаго скота и охотно готово было совсѣмъ искоренить его, если бы скотъ самъ по себѣ, безъ людскаго содѣйствія, могъ обработывать поля и платить подать.
   Когда Павелъ показался на площади, мужчины съ смущеніемъ и раскаяніемъ опустили глаза въ землю. Отецъ Юліанъ, находившійся въ эту тяжелую минуту при своемъ робкомъ стадѣ, выступилъ впередъ и сказалъ:
   -- Не смущайтесь дѣти мои, вы поступили несправедливо, а несправедливость можно загладить, если только сознаете ее. Павелъ Ѳедоровичъ всегда былъ вашимъ искреннимъ безкорыстнымъ другомъ, равно какъ и вѣрнымъ сыномъ церкви и отечества.
   Мужчины еще нѣсколько минутъ стояли въ нерѣшимости, не трогаясь съ мѣста, но мало по малу нѣкоторые изъ парней громче всѣхъ протестовавшихъ противъ допущенія дочери Леонова, Степаниды, къ участію въ хороводѣ, подошли къ проходившему Павлу и смущенно протянули ему руки.
   -- Прости, Павелъ Ѳедоровичъ, заговорилъ одинъ изъ нихъ:-- мы видимъ теперь всю несправедливость нашу по отношенію къ Степанидѣ, но, видитъ Богъ, это сдѣлано не изъ желанія оскорбить тебя, а изъ ненависти къ Леонову, который своими подлыми поступками вывелъ насъ изъ терпѣнія. Прости и по прежнему будь нашимъ другомъ. Если ты дѣйствительно намѣренъ вступить въ бракъ съ Степанидой, будь увѣренъ, что она займетъ почетное мѣсто среди насъ и ни одна дѣвушка не осмѣлится оскорбить ее даже взглядомъ.
   Въ это время почти всѣ, бывшіе на площади, столпились вокругъ Павла плотнымъ кружкомъ.
   Павелъ поднялъ голову, и какъ будто пробужденный отъ тяжелаго сна, осмотрѣлся кругомъ.
   Въ лицѣ его мелькнуло грустное выраженіе, на губахъ появилась мрачная, безнадежная улыбка, и молодежь, окружавшая его, невольно попятилась назадъ.
   -- Что вы мнѣ сдѣлали? спросилъ Павелъ глухимъ голосомъ:-- я право не знаю. Что значитъ ручей, когда шумящая рѣка выходитъ изъ береговъ и своими гибельными волнами затопляетъ долину?
   Машинально, съ тѣмъ же печальнымъ выраженіемъ лица, пожалъ онъ руки окружавшихъ его. Молодежь съ удивленіемъ почувствовала, что руки у Павла были холодны, какъ ледъ, а пальцы судорожно дрожали.
   -- Говори, ради Бога, что случилось, вскричалъ одинъ изъ парней, руку котораго Павелъ, какъ бы снова погруженный въ сонъ, крѣпко держалъ, не выпуская изъ своей руки: -- вѣдь ты былъ тамъ, въ домѣ Леонова, ты видѣлъ каймакана. Скажи, что случилось, какое новое бѣдствіе привезъ съ собою этотъ хитрый, жадный турокъ?
   Павелъ продолжалъ стоять, не промолвивъ слова, казалось онъ даже не слышалъ сыпавшихся на него со всѣхъ сторонъ вопросовъ. Наконецъ, когда обратился къ нему отецъ Юліанъ спрашивая, что такъ сильно подѣйствовало на него, Павелъ тряхнулъ своей головой, какъ бы желая отогнать отъ себя непріятную мысль, и проговорилъ рѣзкимъ голосомъ:
   -- Что случилось? Знаете, что вы должны будете заплатить двойную подать для того, чтобы дать возможность туркамъ вести войну противъ великаго царя, желающаго освободить насъ отъ ненавистнаго ига.
   -- Двойную подать?-- шумно заговорили всѣ находившіеся на площади:-- это немыслимая вещь; у насъ не хватитъ запасовъ, даже новой жатвы текущаго года недостаточно для покрытія этихъ податей.
   -- Ну, будьте покойны, сказалъ съ горькой усмѣшкой Павелъ:-- будьте покойны. Падишахъ -- мудрый, добрый правитель: онъ позаботился о томъ, чтобы вы не голодали. Каймзканъ выберетъ изъ васъ самыхъ здоровыхъ и сильныхъ на службу въ турецкой арміи, которая выступитъ противъ русскихъ. Меня уже онъ завербовалъ, найдя достойнымъ сражаться подъ знаменемъ полумѣсяца съ освободителями нашего отечества. Между вами тоже найдется не мало крѣпкихъ и годныхъ для войны, вамъ предстоитъ таже участь, а для остающихся въ деревнѣ достанетъ продовольствія.
   Всеобщій крикъ негодованія раздался кругомъ.
   -- Невозможно, невозможно, кричали всѣ:-- это незаконно, даже турецкіе законы этого не допускаютъ. Мы уплатили хараджъ и потому свободны отъ всякой воинской повинности; мы ни за что не пойдемъ противъ русскихъ, вашихъ братьевъ-спасителей.
   Съ угрозою поднялись кулаки, дикій гнѣвъ сверкалъ въ глазахъ у всѣхъ; а отецъ Юліанъ печально потупилъ голову.
   -- Что вы не станете сражаться съ русскими, это, конечно, знаютъ въ Стамбулѣ, и турки не на столь глупы, что бы поставить васъ въ ряды дѣйствующей арміи, съ горечью возразилъ Павелъ:-- но васъ размѣстятъ по отдаленнымъ крѣпостямъ, а возмутившихся закуютъ въ цѣпи, лишатъ возможности присоединиться къ войскамъ вашихъ избавителей. Когда-же появится великій царь, чтобы разбить оковы рабства,-- васъ выдадутъ за добровольцевъ, вашими именами испещрятъ листы бумаги, какъ доказательство для иностранныхъ державъ, что христіанскіе подданныя Турціи охотно ополчаются мри нашествіи непріятеля, и что турецкое правительство всегда очень кротко и гуманно относится ко всѣмъ своимъ подданнымъ, не разбирая ихъ религіозныхъ убѣжденій. Въ концѣ концовъ, турки будутъ торжествовать, играть роль обиженныхъ, придумавъ такую умную и тонкую игру. Каймаканъ завтра же начнетъ свой наборъ. Будьте увѣрены, онъ не оставитъ здѣсь ни одного способнаго носить оружіе и перейти на сторону русскихъ, какъ только они появятся.
   -- Этому не бывать, порывисто кричали всѣ:-- никогда не поднимемъ мы оружія на русскихъ. Намъ нечего ждать набора въ нашей деревнѣ, намъ остается только бѣжать, какъ можно скорѣй бѣжать въ горы.
   Мрачное раздумье слова овладѣло Павломъ, а отецъ Юліанъ съ озабоченнымъ видомъ покачалъ головой, онъ былъ сторонникомъ мира: привыкшій самъ терпѣливо сноситъ всѣ превратности судьбы, онъ и въ этомъ случаѣ не измѣнилъ своимъ принципамъ.
   -- Дѣти мои, заговорилъ онъ грустнымъ тономъ:-- вы правы, совершенно правы; поступокъ Турціи и ея притязанія противозаконны; это даже грѣхъ противъ религіи, когда домогаются подъ знаменемъ полумѣсяца заставать васъ поднять оружіе противъ русскихъ -- нашихъ христіанскихъ братій по вѣрѣ, которые предпринимаютъ борьбу съ единственной цѣлью освободить насъ отъ турецкаго ига. Но все же вы должны поразмыслить о томъ; на что рѣшаетесь. Какой опасности подвергаетесь вы, убѣгая въ горы; если васъ переловятъ, вы подвергнетесь жестокимъ истязаніямъ и все ваше достояніе погибнетъ. Обождите, быть можетъ, все какъ нибудь уладится. Каймаканъ еще ничего не объявилъ, можетъ статься, это только пустая угроза, и мутессарифъ или паша снизойдетъ къ нашимъ жалобамъ.
   Однако вся молодежь, даже многіе изъ пожилыхъ, держались того мнѣнія, что слѣдуетъ спасаться бѣгствомъ отъ угрожающей опасности, о сопротивленіи же нечего было и думать; хотя каймаканъ привелъ съ собою только нѣсколько заптіевъ, но магометанское населеніе деревни съ одной стороны во всякое время готово было оказать ему свое содѣйствіе, а затѣмъ кто могъ знать не было ли у него по близости болѣе сильной помощи.
   Отецъ Юліанъ не сталъ болѣе отговаривать поселянъ, сознавая въ глубинѣ души справедливость принятаго молодежью рѣшенія. Всѣ, кто только чувствовалъ себя способнымъ носить оружіе, сплотившись въ тѣсный кружокъ, начали совѣщаться о томъ, какъ лучше и безопаснѣе совершить имъ бѣгство, и сколько каждый изъ бѣглецовъ можетъ захватить съ собой наличныхъ денегъ и жизненныхъ припасовъ.
   -- Павелъ Ѳедоровъ долженъ быть нашимъ руководителемъ, предложилъ тотъ самый молодой парень, который не такъ давно пуще всѣхъ возставалъ противъ него:-- онъ самый отважный, храбрѣйшій и гораздо опытнѣе всѣхъ насъ; ему лучше извѣстны всѣ лѣсныя тропинки и горныя ущелья. Мы безпрекословно послѣдуемъ за нимъ, чтобы онъ довелъ насъ до границы, для соединенія съ русскими.
   Павелъ поднялъ голову и, съ изумленіемъ взглянувъ на говорящаго, мрачно отвѣчалъ:
   -- Я не пойду съ вами и не поведу васъ.
   -- Ты нейдешь съ нами?-- ты хочешь остаться здѣсь и отдаться въ руки турокъ? Развѣ ты не стоишь болѣе за вѣру и отечество, если предпочитаешь свободѣ турецкую неволю?.. Нѣтъ, ты не измѣнишь намъ въ рѣшительную минуту, мы не пустимъ тебя!
   Съ этими возгласами взволнованная толпа еще плотнѣе обступила Павла, но онъ сильною рукою оттолкнувъ отъ себя близъ стоявшихъ, сказалъ тѣмъ же мрачнымъ и холоднымъ тономъ:
   -- Ваши убѣжденія напрасны; вы попусту только тратите время. Я остаюсь въ деревнѣ, гдѣ у меня есть еще важное дѣло.
   Послѣднія слова онъ произнесъ такъ тихо, какъ будто говорилъ только самому себѣ, но окружающіе, услышавъ ихъ, пришли въ недоумѣніе.
   -- Какое же у тебя дѣло?-- спросилъ пожилой крестьянинъ:-- если турокъ отберетъ все, что у насъ есть,-- стоитъ ли воздѣлывать поля и свозить въ сараи сѣно, когда этимъ воспользуется нашъ заклятый врагъ?
   -- И тебѣ, Иванъ, не стыдно предполагать, что я стану заботиться о поляхъ и лугахъ, когда дѣло идетъ о безопасности вѣры и отечества!-- Конечно, продолжалъ Павелъ, самоувѣренно тряхнувъ головой:-- я провелъ бы васъ въ горы такимъ путемъ, куда ни одинъ турокъ не осмѣлится сдѣлать и шага; вы безопасно бы достигли границы и соединились съ русскими, чтобы вмѣстѣ съ ними возвратиться въ нашу родную сторону, преслѣдуя турокъ какъ дикихъ звѣрей. Да, я не колеблясь ни минуты, отправился бы съ вами, еслибъ то, что случилось теперь, произошло годомъ раньше. А теперь, добавилъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія, печально поникнувъ головой:-- теперь я не могу васъ сопровождать, потому что въ настоящую пору лежитъ на мнѣ священный долгъ совѣсти.
   -- Какой-же долгъ совѣсти можетъ быть священнѣе того спросилъ въ свою очередь отецъ Юліанъ:-- какъ сберечь себя для борьбы за вѣру и отечество?
   -- Это долгъ, уважаемый отецъ, твердо возразилъ Павелъ:-- спасти душу отъ вѣчной погибели.
   Всѣ взглянули на него, съ недоумѣніемъ качая головой; нѣкоторымъ даже показалось, что разсудокъ его начинаетъ мутиться.
   -- Приблизьтесь ко мнѣ, заговорилъ Павелъ глухимъ голосомъ:-- вы все-же братья мои, хотя и оскорбили меня сегодня взрывомъ ненависти къ Леонову, впрочемъ очень понятной, которую онъ въ тысячу кратъ заслужилъ, но не судите обо мнѣ превратно: я вамъ объясню, почему не могу сопровождать васъ, и вы сами согласитесь, что я правъ.
   Всѣ плотно обступили его, боясь проронить слово.
   -- Слушайте-же, продолжалъ онъ:-- я уже всенародно заявилъ, что люблю Степаниду, дочь Леонову, и клянусь Богомъ, что она нисколько не причастна ко всѣмъ кознямъ и преступленіямъ своего отца. Ради дочери, хотѣлъ я протянуть ему руку примиренія, совсѣмъ не подозрѣвая всей низости его черной души. Но онъ не только оттолкнулъ меня, продолжалъ Павелъ, дрожа отъ гнѣва и волненія: -- а намѣренъ отдать свое единственное дѣтище каймакану, чтобы она хозяйничала и надзирала за прислугой въ его домѣ! Скажите теперь, можете вы хладнокровно допустить такое звѣрство? Отецъ, отдающій свое дѣтище невѣрнымъ, которые загубятъ ея душу и тѣло!
   Сжалъ кулаки, устремилъ онъ свой дикій взоръ къ небу, какъ бы призывая его себѣ на помощь.
   -- Такого беззаконія допустить нельзя, съ волненіемъ возразилъ отецъ Юліанъ, между тѣмъ, какъ всѣ собравшіеся вокругъ Павла, какъ бы оцѣпенѣли отъ ужаса:-- Степанида крещена по христіанскому обряду; она не можетъ быть выдана магометанамъ, которые совратятъ ее съ пути истиннаго. Необходимо собрать совѣть и вмѣшаться въ это безчеловѣчное дѣло.
   -- Совѣтъ? съ горечью возразилъ Павелъ:-- что можетъ сдѣлать совѣтъ противъ произвола, который повсюду господствуетъ надъ нами? Да развѣ поступокъ этотъ выходитъ изъ ряда вонъ? продолжалъ онъ съ ироническимъ смѣхомъ:-- разьѣ Леоновъ не властенъ въ судьбѣ своей дочери? Кто можетъ запретить ему продать Степаниду въ гаремъ паши или великаго визиря, а быть можетъ подарить самому падишаху. О! Леоновъ съумѣетъ вывернуться, судъ не обвинитъ его. Но вы правы, уважаемый отецъ, этого нельзя допустить! Знаете-ли вы, что остается мнѣ сдѣлать? Я не въ состояніи защитить Степаниду отъ насилія, но могущество турокъ, противъ котораго мы до сихъ поръ безсильны, не достаетъ до небесъ. Мнѣ не суждено участвовать въ борьбѣ за свободу отечества, но завтра же двѣ души станутъ молиться за васъ у престола Всевышняго.
   -- Что ты говоришь? ужъ не хочешь-ли ты ее убить? спросилъ Иванъ Становъ, когда отецъ Юліанъ испуганно осѣнилъ себя крестнымъ знаменіемъ, а прочіе въ глубокомъ молчаніи потупили глаза на землю.
   -- Я хочу спасти душу ея для вѣчной жизни, громко и съ отчаянной рѣшимостью заговорилъ Павелъ:-- пока рука моя еще свободна отъ оковъ! Что дѣлали святые мученики, отецъ Юліанъ, жертвуя собой для вѣчной жизни? Можете-ли вы, какъ служитель истиннаго Бога, совѣтывать мнѣ оставить христіанку на погибель въ рукахъ невѣрныхъ?
   Отецъ Юліанъ молчаливо опустилъ голову на грудь.
   -- Итакъ, продолжалъ Павелъ;-- позвольте мнѣ идти своимъ путемъ, который ведетъ меня прямо къ вѣчному свѣту.... Господь направитъ мой глазъ и укрѣпитъ мою руку къ совершенію жертвы. Вы же обождите, пока стемнѣетъ, затѣмъ наскоро собравшись въ дорогу, на быстрыхъ коняхъ -- всѣ мои лошади къ вашимъ услугамъ,-- спуститесь къ рѣкѣ; туда дорога вамъ знакома. Миновавъ рѣку, гоните лошадей, какъ можно быстрѣе, за Добромірскомъ начинаются горы съ своими непроходимыми дебрями и ущельями. Туда вы непремѣнно должны поспѣть къ утру. Предупреждаю васъ заранѣе: послѣдовавъ моему совѣту, вы будете спасены; въ горахъ вы можете отдохнуть и ждать пока наступитъ давно желанный часъ возмездія. Прощайте, други мои, молите Бога, чтобы Онъ простилъ и укрѣпилъ меня въ тяжелую минуту.
   Съ этими словами Павелъ повернулся и поспѣшными шагами ушелъ съ площади.
   Всѣ смотрѣли ему вслѣдъ въ мрачномъ молчаніи, никто не нашелся что-либо сказать, ни одинъ не осмѣлился удержать его. Только отецъ Юліанъ осѣнилъ удалявшагося крестнымъ знаменіемъ.
   -- Ступайте-же, горестно обратился онъ къ поселянамъ, стоявшимъ съ поникшими головами:-- приготовляйтесь къ бѣгству. Я буду молить Бога, чтобы Онъ хранилъ васъ на вашемъ трудномъ пути. О, еслибы годы не убѣлили моихъ волосъ и не унесли моихъ силъ, не будь я связанъ священной обязанностью пастыря, я охотно бы послѣдовалъ за вами въ горы, но мой долгъ, какъ служителя церкви, оставаться здѣсь, среди моей паствы, которой еще понадобятся мои утѣшенія.
   Поселяне тихо разбрелись по домамъ. Павелъ Ѳедоровъ также возвратился въ свое жилище, заперся въ комнатѣ, зажегъ масляную лампу и сталъ приводить въ порядокъ оружіе.
   Онъ вынулъ два старыхъ длинныхъ пистолета, прочистилъ ихъ дула и зарядилъ пулями; затѣмъ принялся точить на камнѣ длинный кинжалъ, пробуя его лезвіе. Отъ сильнаго удара остріе кинжала проникло сквозь верхнюю доску стола, не получивъ ни малѣйшей зазубрины.
   -- Этого будетъ достаточно, проговорилъ онъ:-- съ ружьемъ мнѣ не пробраться въ домъ Леонова, меня могутъ заподозрить и задержать. Одинъ выстрѣлъ или ударъ кинжала для нея, другой-же для меня самого, и мы соединимся на вѣки.
   Съ каждой минутой на дворѣ становилось все темнѣе и темнѣе. Павелъ сидѣлъ неподвижно, понуря голову, за столомъ, пристально глядя на оружіе, которое завтра должно было лишить жизни двухъ молодыхъ существъ, еще такъ недавно полныхъ надежды и счастія.
   По временамъ изъ груди Павла вырывался горестный вздохъ, признакъ тяжелой внутренней борьбы. Съ улицы доносился подавленный гулъ голосовъ, топотъ людскихъ шаговъ и лошадиныхъ копытъ: молодежь дѣятельно готовилась, къ выѣзду изъ деревни. Вдругъ послышался скрипъ комнатной двери, и Павелъ почти съ неудовольствіемъ поднялъ голову. Послѣднія минуты жизни ему хотѣлось провести наединѣ съ самимъ собою.
   Вдругъ онъ, какъ помѣшанный, вскочилъ съ своего мѣста, на порогѣ двери показалась Степанида, освѣщенная слабымъ, мерцающимъ свѣтомъ масляной лампы Она была закутана въ темный плащъ, волоса въ безпорядкѣ разсыпались по плечамъ, большіе темные глаза сверкали лихорадочнымъ огнемъ.
   Бросившись впередъ, Степанида упала передъ нимъ въ колѣни, поднявъ вверхъ руки:
   -- Спаси меня, Павелъ, спаси, съ отчаяніемъ вскричала она.
   Павелъ поднялъ молодую дѣвушку съ колѣнъ, заключилъ въ свои объятія к трепещущей рукой провелъ по ея растрепаннымъ волосамъ.
   -- Это не сонъ? Ты ли это, Степанида; неужели зрѣніе не обманываетъ меня; ты успѣла убѣжать отъ своихъ притѣснителей.
   -- Меня не стерегли, торопливо отвѣчала молодая дѣвушка:-- заптіи спятъ въ конюшнѣ; отецъ долго пировалъ съ каймаканомъ и оба заснули мертвецкимъ сномъ. Ночь въ нашемъ распоряженіи... если ты, Павелъ, дѣйствительно любишь меня, умоляю тебя, лучше убей меня, но я ни за что не хочу попасть во власть турокъ. Родной отецъ продалъ меня!
   Павелъ съ восторгомъ крѣпко сжалъ дѣвушку въ своихъ объятіяхъ.
   -- Богъ милостивъ! заговорилъ онъ!-- нѣтъ, нѣтъ, не смертью мы достигнемъ свободы, еще не все пропало. Ты подоспѣла, какъ разъ во время.
   Заткнуть листолеты и кинжалъ, за поясъ перекинуть чрезъ плечо ружье, а охотничью сумку наполнить провизіею -- было дѣломъ одной минуты. Затѣмъ, спрятавъ въ кожаный кошелекъ все накопленное имъ состояніе, Павелъ поспѣшилъ къ дверямъ.
   -- Ты хочешь меня бросить, со страхомъ вскричала Степанида:-- ты хочешь отдать меня на поруганіе туркамъ?
   -- Потерпи одну минуту, спасеніе близко.
   Онъ скрылся въ темнотѣ двора, а дрожащая отъ страха дѣвушка снова опустилась на колѣни и стала горячо молиться.
   Павелъ скоро возвратился въ комнату.
   -- Теперь пойдемъ, проговорилъ онъ, поднимая ее съ колѣнъ и увлекая за собой.
   У крыльца стояли уже двѣ осѣдланныя и взнузданныя лошади.
   Павелъ повелъ одну лошадь, а узду другой передалъ въ руки Степаниды и такимъ образомъ тихо и осторожно пробирались они въ ночной тишинѣ по деревнѣ, пока не миновали послѣдняго дома.
   Глаза ихъ постепенно привыкли къ темнотѣ, и Степанида, замѣтивъ впереди множество темныхъ фигуръ, пріостановилась, испустивъ легкій крикъ ужаса.
   -- Не бойся ничего, сказалъ Павелъ:-- скоро мы будемъ въ безопасности.
   Съ этими словами ведя дѣвушку за руку, поспѣшно подошелъ онъ къ столпившимся молодымъ поселянамъ, которые окружили отца Юліана. Моментъ появленія Павла былъ торжественной минутой, когда священникъ уже простеръ руку для напутственнаго благословенія бѣглецамъ.
   -- А, вотъ и Павелъ, съ радостнымъ изумленіемъ вскрикнуло нѣсколько поселянъ:-- говори скорѣй, что случилось, не измѣнили ли намъ?
   -- Нѣтъ, я самъ поведу васъ, энергично возразилъ онъ.-- Степанида свободна; Господь сотворилъ чудо и сохранилъ нашу жизнь!
   Всѣ столпились вокругъ Павла, съ трудомъ сдерживая восклицанія радости, крѣпко пожимали руки молодаго человѣка и ласково поздравляли трепещущую Степаниду, которая робко прижалась къ своему возлюбленному.
   -- Итакъ, впередъ,-- скомандовалъ Павелъ:-- каждая минута дорога для насъ!
   Онъ посадилъ Степаниду на одну изъ своихъ лошадей, въ послѣдній разъ поцѣловалъ руку священника и вскочилъ въ сѣдло.
   Вмигъ всѣ мужчины были на коняхъ и группа всадниковъ подъ предводительствомъ Павла скрылась въ ночной темнотѣ.
   

VI.

   Гражданскій губернаторъ Москвы, генералъ-лейтенантъ Дурново, сидѣлъ въ своемъ рабочемъ кабинетѣ, смежномъ съ одной стороны съ жилою квартирою, съ другой -- съ длиннымъ рядомъ комнатъ, гдѣ помѣщалась канцелярія и адмнистративныя отдѣленія.
   Просматривая и перелистывая докладныя записки, губернаторъ видимо не могъ сосредоточить на нихъ свое вниманіе въ это утро, и не удивительно. Политика внѣшняя, охватившая всѣ слои русскаго общества, сдѣлалась злобою дня, генералъ же, какъ патріотъ, близко принималъ къ сердцу славу и величіе своей родины, и въ виду критическаго момента, къ которому Россія готовилась столько лѣтъ, мало интересовался обыденными городскими дѣлами. Къ тому же эта политика, не касающаяся собственно круга дѣятельности гражданскаго губернатора, все же то и дѣло, такъ или иначе вторгалась и въ его область.
   Послѣ долгаго размышленія генералъ, глубоко вздохнувъ, взялъ со стола докладъ, который уже нѣсколько разъ принимался читать, но не дочитывалъ до конца, осаждаемый неотвязчивыми думами. Наконецъ, ему удалось покончить съ этимъ докладомъ, какъ вдругъ вошедшій секретарь доложилъ ему, что явился чиновникъ Добродоровъ, съ особенно важнымъ докладомъ по дѣламъ печати.
   Дурново, поморщившись, взглянулъ на своего секретаря и велѣлъ просить Добродорова къ себѣ въ кабинетъ.
   Коллежскій совѣтникъ Алексѣй Антиповичъ Добродоровъ, человѣкъ лѣтъ пятидесяти, воплощалъ въ себѣ истый типъ чиновника, съ низшими онъ принималъ снисходительный, покровительственный видъ, а при столкновеніяхъ съ высшими по рангу или должности пріятная заискивающая улыбка не сходила съ его физіономіи.
   Наружность его ничѣмъ особеннымъ не выдавалась; черты его нѣсколько желтоватаго лица, правильныя и соразмѣрныя, удивительно напоминали въ порядкѣ содержимый книжный шкапъ, а съ тонкихъ, плотно сжатыхъ губъ, казалось, такъ и готово было сорваться: "по статьѣ такой-то уложенія"... Волосы, выстриженные почти подъ гребенку, стояли на головѣ щетиной. Одѣтъ онъ былъ въ темно-зеленый вицъ-мундиръ съ свѣтлыми пуговицами, бѣлый жилетъ, брильянтовая булавка красовалась въ галстукѣ, а изъ подъ воротника вицъ-мундира виднѣлся бѣлый крахмальный воротъ рубашки, въ который его обладатель въ минуты нерѣшимости или глубокаго размышленія пряталъ свой гладко выбритый подбородокъ.
   Войдя въ кабинетъ своего начальника и отдавъ низкій поклонъ, Добродоровъ почтительно выпрямился и на лицѣ его появилась пріятная улыбка, показывавшая, что подчиненный готовъ къ услугамъ начальника.
   Дурново, въ теченіе многихъ лѣтъ привыкшій читать по лицу этого чиновника такъ же ясно, какъ по бумагѣ, исписанной его четкимъ почеркомъ, пытливо взглянулъ на Добродорова и, пригласивъ рукой сѣсть на стулъ, стоявшій близъ письменнаго стола, сказалъ:
   -- Ну, Алексѣй Антиповичъ, съ чѣмъ это изволили пожаловать такъ рано? Видно что-нибудь не совсѣмъ ладно и вы прекрасно дѣлаете, что начинаете этимъ день. Лучше начать дурнымъ, а хорошее оставить на загладку.
   Сказавъ это, Дурново невольно вздохнулъ, такъ какъ въ послѣднее время непріятности случались чуть ли не каждый день.
   -- Что-нибудь неладно, изволили сказать ваше превосходительство, возразилъ Добродоровъ, пожимая плечами: -- къ несчастію, теперь, кажется, все неладно, когда всякій считаетъ себя въ нравѣ нарушать и толковать по своему законъ. Вотъ въ моихъ рукахъ новое доказательство того до чего можетъ дойти своеволіе въ надеждѣ на слабость правительственнаго надзора... Новое доказательство того, какъ необходимо твердою рукою возстановить порядокъ и повиновеніе. Навѣрно вы, ваше превосходительство, не забыли, что въ мартѣ мѣсяцѣ текущаго года Аксаковъ въ одномъ изъ собраній славянскаго комитета держалъ возмутительную рѣчь, которая хотя и наполнена была выраженіемъ вѣрноподданвѣйшихъ чувствъ, тѣмъ не менѣе неприлично порицала правительственную организацію и указывала русскому народу его политическую роль?
   -- Да, помню, подтвердилъ Дурново:-- эта рѣчь произвела не малую сенсанцію въ засѣданіи комитета, вслѣдствіе чего и запрещено было ея обнародованіе.
   -- Совершенно справедливо. Запрещено было ея обнародованіе путемъ печати, но развѣ въ настоящее время обращаютъ вниманіе на запрещеніе? Что сказали бы лѣтъ двадцать тому назадъ, если бы кто осмѣлился на новую выходку Аксакова, который, повидимому, думаетъ, что для него законъ не писанъ. Вотъ, продолжалъ онъ, вынимая изъ своего портфеля газету и подавая ее Дурново: -- вотъ, неугодно ли вашему превосходительству самимъ удостовѣриться, что, не взирая на состоявшееся запрещеніе, возмутительная рѣчь напечатана сегодня "Московскими Вѣдомостями" не только полностью, но даже въ болѣе рѣзкихъ выраженіяхъ, которыя и безъ того уже взволнованному народу могутъ окончательно вскружить голову.
   -- Дѣйствительно, согласился Дурново, покачавъ головой:-- тонъ довольно рѣзокъ.
   Развернувъ нумеръ газеты, онъ погрузился въ чтеніе статьи, въ которой нѣкоторыя, особенно рѣзкія, нетерпимыя выраженія были отчеркнуты краснымъ карандашомъ.
   -- Экземпляръ газеты только-что полученъ, продолжалъ Добродоровъ: -- и мнѣ кажется, еще есть время задержать весь выпускъ этого нумера или, по крайней мѣрѣ, предупредить отсылку его въ провинцію. По моему мнѣнію, не лишне также возбудить судебное преслѣдованіе противъ Аксакова и дать предостереженіе изданію. Грамотность сдѣлала большіе успѣхи среди народа, и если дозволить выставлять власть какъ послушное орудіе народной воли, всякій авторитетъ будетъ подорванъ и народъ, теперь благоговѣющій предъ Государемъ, потому что Его Величество дѣйствуетъ по самодержавному благоусмотрѣнію, завтра же взволнуется, если правительство пойдетъ наперекоръ желаніямъ его, или скорѣе Аксакова и ему подобныхъ. У меня уже заготовлена бумага о конфискаціи сегодняшняго нумера газеты и другая -- о воспрещеніи другимъ изданіямъ перепечатывать эту рѣчь. Если ваше превосходительство соблаговолите подписать ихъ, время еще не ушло и мы успѣемъ захватить большую часть выпуска.
   Дурново медленно прочитывалъ статью, которою видимо былъ заинтересованъ, отрывая время отъ времени глаза отъ газеты, чтобы прислушаться къ словамъ Добродорова, который все болѣе и болѣе волновался и, положивъ на столъ обѣ заготовленныя бумаги, обмакнулъ перо въ чернильницу и подалъ его губернатору, говоря:
   -- Всепокорнѣйше прошу ваше превосходительство подписать, такъ какъ дорога каждая минута и черезъ часъ, добавилъ онъ, взглянувъ на часы: -- нумеръ будетъ отправленъ по почтѣ, ускользнетъ изъ нашихъ рукъ.
   Дурново машинально взялъ перо изъ рукъ чиновника и уже хотѣлъ подписать оба приказа, но вдругъ быстро отдернулъ назадъ руку и, нахмуривъ лобъ, принялся внимательно прочитывать ихъ. Добродоровъ съ видимымъ нетерпѣніемъ потиралъ свои руки.
   -- Не будетъ-ли это черезчуръ поспѣшнымъ и опрометчивымъ шагомъ, замѣтилъ, наконецъ, генералъ, откладывая перо въ сторону и нерѣшительно взглянувъ на своего подчиненнаго.-- Вы знаете, Алексѣй Антиповичъ, что славянскіе благотворительные комитеты пользуются благосклоннымъ вниманіемъ въ высшихъ сферахъ, да и самъ Аксаковъ имѣетъ при дворѣ покровителей. Нѣтъ ничего легче навлечь на себя непріятности и потому надо поступать осмотрительно. Быть можетъ, я лучше сдѣлаю, если вызову къ себѣ издателя и самъ поговорю съ Аксаковымъ.
   Въ одно мгновеніе физіономія Добродорова совершенно измѣнилась, въ глазахъ его сверкнуло неудовольствіе и онъ нѣсколько рѣзкимъ тономъ проговорилъ:
   -- Положимъ, что съ предостереженіемъ газеты можно еще пообождать, но относительно конфискаціи сегодняшняго нумера, мнѣ кажется, не можетъ быть и рѣчи, какъ бы снисходительно не отнеслись вы, ваше превосходительство, къ поступку Аксакова. Ему безусловно воспрещено было предавать гласности рѣчь, произнесенную имъ въ славянскомъ комитетѣ, и воспроизведеніе ея въ "Московскихъ Вѣдомостяхъ", да еще въ болѣе рѣзкихъ выраженіяхъ -- прямое сопротивленіе власти.
   -- Да, это такъ, согласился Дурново:-- насчетъ предостереженія я еще подумаю и посовѣтуюсь съ генералъ-губернаторомъ, а нумеръ, если уже не поздно, надо задержать.
   -- Нѣтъ, время еще не ушло, подхватилъ Добродоровъ, едва сдерживая свое нетерпѣніе: -- но я уже имѣлъ честь поставить на видъ вашему превосходительству, что тутъ дорога каждая минута. Какъ только бумага будетъ подписана, я поспѣшу привести ее въ исполненіе.
   Дурново нерѣшительно снова взялъ перо въ руки и началъ медленно выводить буквы своей фамиліи, какъ вдругъ дверь кабинета быстро отворилась и вошелъ личный секретарь губернатора.
   -- Письмо отъ его сіятельства князя Долгорукова, сказалъ онъ, подавая Дурново запечатанный конвертъ.
   Губернаторъ быстро обернулся, не дописавъ своего имени на приказѣ о конфискаціи нумеровъ газеты и сдѣлалъ знакъ секретарю удалиться, вскрылъ конвертъ и сталъ читать. Письмо заключало лишь нѣсколько строкъ, которыя однако произвели сильное впечатлѣніе на губернатора. Ироническая улыбка мелькнула на его губахъ и, бросивъ искоса лукавый взглядъ на недовольную физіономію своего собесѣдника, онъ проговорилъ:
   -- Вотъ, Алексѣй Антиповичъ, письмо, полученное какъ разъ во время.
   -- Если приказаніе его свѣтлости, возразилъ Добродоровъ:-- относится до меня, черезъ полчаса я буду готовъ къ услугамъ вашего превосходительства, а теперь покорнѣйше прошу поспѣшить подписью этого приказа. Судя по времени, мы легко можемъ упустить удобный моментъ.
   -- Письмо заключаетъ оффиціальное приказаніе князя, отвѣчалъ Дурново: -- и дѣйствительно касается васъ и даже вотъ этой бумаги, которую я чуть было не подписалъ. Видите-ли, продолжалъ онъ, возвысивъ голосъ и пристально глядя на Добродорова:-- его свѣтлость приказываетъ, чтобы мы приняли мѣры напечатать три тысячи экземпляровъ сегодняшняго нумера "Московскихъ Вѣдомостей", въ которомъ помѣщена рѣчь Аксакова и разослали ихъ по волостнымъ правленіямъ губерніи для раздачи крестьянамъ, съ тѣмъ, чтобы и безграмотнымъ было объяснено содержаніе этой рѣчи. Ну, что вы на это скажете, Алексѣй Антиповичъ? Подпиши я вашу бумагу, въ какой просакъ попали бы мы, въ какомъ смѣшномъ видѣ очутились бы предъ издателемъ газеты. Теперь сами видите, какъ осмотрительно надо дѣйствовать при настоящихъ критическихъ обстоятельствахъ.
   -- Непонятно, просто ума не приложу, растерянно заговорилъ Добродоровъ:-- явное пеповиновевіе, сопротивленіе власти не только не наказуется, но еще поощряется!
   -- Читайте сами, продолжалъ Дурново, протягивая письмо подчиненному:-- оно писано собственноручно княземъ и, надо думать, онъ имѣлъ основательную причину, не поручивъ этого дѣла своей канцеляріи.
   Молча покачавъ головой, Добродоровъ возвратилъ письмо губернатору и сумрачно насупившись, сидѣлъ, опустивъ глаза въ землю.
   -- Это начало конца, бормоталъ онъ про себя.-- Откуда ждать страха и повиновенія, если наглое своеволіе пользуется поощреніемъ. Страхъ и повиновеніе -- вотъ главный фундаментъ государственнаго порядка. Что сказалъ бы покойный императоръ Николай, если бы могъ видѣть это?
   -- Мой добрый другъ, заговорилъ Дурново, невольно трэнутый горемъ чиновника:-- время идетъ впередъ и все измѣняется. Великій императоръ Николай держалъ твердой рукой бразды правленія, а между тѣмъ Россія уронъ потерпѣла въ восточной войнѣ, быть можетъ оттого, что народное одушевленіе не поддерживало мужества въ войскѣ. Предоставимъ все своему теченію и будемъ надѣяться, что пути Провидѣнія приведутъ наше отечество къ славѣ и могуществу. Теперь же намъ предстоитъ исполнить приказаніе князя. Пошлите спросить въ типографію, когда мы можемъ получить три тысячи экземпляровъ сегодняшняго нумера "Московскихъ Вѣдомостей", приготовьте также инструкцію для волостныхъ правленій.
   -- Все будетъ исполнено, ваше превосходительство, холодно отвѣчалъ Добродоровъ, вставая со стула и беря подъ мышку свой портфель.
   Когда Добродоровъ выходилъ изъ кабинета, снова явился секретарь съ докладомъ, что г. Аксаковъ проситъ аудіенціи у губернатора.
   Аксакову было въ то время лѣтъ около пятидесяти, но осанка и дышащія одушевленіемъ тонкія черты его лица дѣлали его на видъ гораздо моложе. Одѣтъ онъ былъ въ простой черный сюртукъ, густая окладистая борода обрамляла его подбородокъ, а откинутые назадъ волосы обнажали высокій умный лобъ.
   Дурново привѣтливо и радушно принялъ вновь пришедшаго, предложилъ ему стулъ, только-что оставленный Добродоровымъ, и какъ бы нечаянно отодвинулъ подальше лежащій на столѣ и чуть было не подписанный имъ приказъ о конфискаціи статьи посѣтителя.
   -- Я явился на помощь вашему превосходительству, началъ Аксаковъ:-- такъ какъ правительство нашло нужнымъ распространить по губерніямъ нѣсколько тысячъ сегодняшняго нумера "Московскихъ Вѣдомостей", я уже заранѣе озаботился, чтобы типографія продолжала печатаніе и нужное количество экземпляровъ будетъ заготовлено въ самомъ непродолжительномъ времени. Ихъ я осмѣливаюсь предложить вашему превосходительству дополнительно для разсылки по губерніямъ и, мнѣ кажется, цѣлесообразнѣе будетъ отправить ихъ къ предсѣдателямъ славянскихъ благотворительныхъ комитетовъ; черезъ нихъ простой народъ гораздо скорѣе и понятнѣе уразумѣетъ содержаніе моей рѣчи.
   -- Да, по этому поводу мною уже полученъ приказъ генералъ губернатора, сказалъ Дурново, пытливо глядя на главу славянофильской партіи:-- и я охотно приму къ свѣдѣнію ваши совѣты относительно разсылки "Московскихъ Вѣдомостей", такъ какъ очевидно князь нашелъ нужнымъ дать выраженнымъ въ вашей рѣчи воззрѣніямъ самое широкое распространеніе. Съ своей стороны, продолжалъ онъ, указывая на нумеръ газеты:-- я съ величайшимъ интересомъ прочелъ вашу статью. Меня особенно порадовалъ патріотическій тонъ ея, но все-таки не хочу скрыть отъ васъ, милостивый государь, что она возбудила во мнѣ и удручающія мысли. Если народная воля, какъ вы краснорѣчиво выразились, будетъ брошена на вѣсы политики, не поведетъ ли это въ иныхъ случаяхъ къ пагубному перевѣсу, мыслимо-ли, чтобы воля такого юнаго народа какъ нашъ, даже помимо личнаго его стремленія, не подчинилась стороннему возмутительному вліянію?
   -- Нѣтъ, я этого не допускаю, самоувѣренно возразилъ Аксаковъ:-- по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока само правительство печется о народномъ благосостояніи, опираясь на законные органы народной воли.
   -- Но подобныхъ органовъ нѣтъ въ Россіи...
   -- Нѣтъ, но они будутъ, съ увлеченіемъ возразилъ Аксаковъ:-- и тогда твореніе Петра Великаго приметъ величавую законченную форму. Въ одной лишь Россіи будетъ существовать идеальное единеніе царя съ народомъ, далеко не похожее на каррикатурные парламенты западной Европы, гдѣ ораторы и спекулянты ворочаютъ всѣмъ, между тѣмъ какъ народъ находится еще въ худшей кабалѣ, чѣмъ въ средніе вѣка. Мы не нуждаемся въ такихъ парламентахъ, въ рукахъ которыхъ -- народъ игрушка разсчетливой интриги. Учрежденія или органы народной воли въ Россіи постепенно сами собою возникнутъ изъ среды народа, просыпающагося къ политической жизни, и составятъ земскій соборъ, подобія которому нигдѣ не существуетъ и который съ священнымъ благоговѣніемъ и любовью станетъ лелѣять своего царя.
   -- Но, милостивый государь, замѣтилъ генералъ, нѣсколько озадаченный смѣлой фантазіей Аксакова:-- согласится ли Государь допустить созланіе подобнаго собора? Вы забываете, что до сихъ поръ народъ былъ чуждъ политической жизни.
   -- О, я на это крѣпко надѣюсь, ваше превосходительство, съ живостью отвѣчалъ Аксаковъ:-- Государь предпринимаетъ теперь великую войну, изъ которой выйдетъ покрытымъ славой побѣдителемъ главнымъ, образомъ потому, что не послѣдуетъ примѣру императора Николая, полагавшагося на мертвый механизмъ правительственной системы, и обопрется на живое воодушевленіе своего народа. Выполнивъ внѣшнюю миссію, онъ примется потомъ и за выполненіе внутренней, чтобы блестящимъ образомъ поднять Россію выше уровня прочихъ государствъ. Однако, простите меня, я нѣсколько увлекся. Я прибылъ сюда совсѣмъ не для того, чтобы развивать свои политическіе взгляды, которыми, быть можетъ, вы совсѣмъ не интересуетесь. Скажу только, что я совсѣмъ не разсчитываю, чтобы мои убѣжденія подѣйствовали благотворно на тѣхъ, кто выросъ и закоснѣлъ въ порядкахъ стараго времени. Отжившее должно рушиться само собою, и на мѣстѣ его взойдетъ прекрасная заря новой эры, которая вселитъ надежду въ сердца даже заклятыхъ пессимистовъ. И такъ, продолжалъ онъ, вставая съ кресла и принимая дѣловой тонъ:-- я немедленно доставлю сюда экземпляры "Московскихъ Вѣдомостей", лишь только они будутъ готовы, и позволю себѣ еще разъ обратить ваше благосклонное вниманіе на славнскіе комитеты, посредничество которыхъ можетъ принести благіе результаты.
   Дурново тоже всталъ и внимательно проводилъ своего посѣтителя до дверей кабинета. Вернувшись затѣмъ къ столу, онъ глубоко вздохнулъ и, опустивъ голову на грудь, погрузился въ тяжелое раздумье.
   -- Если эти новыя вѣянія, думалъ онъ:-- завладѣютъ будущимъ, то, конечно, все старое разлетится въ прахъ, а новые пути поведутъ или въ заоблачную высь или низвергнутъ въ бездонную пропасть... Боже, спаси царя и Россію!
   

VII.

   Распоряженіе московскаго генералъ-губернатора относительно отпечатанія и разсылки нумера "Московскихъ Вѣдомостей" какъ громомъ поразило Добродорова, но, затаивъ глубоко неудовольствіе, онъ въ точности исполнилъ полученное приказаніе и съ невозмутимымъ хладнокровіемъ слѣдилъ за укупоркой и отправкой доставленныхъ изъ типографіи нумеровъ газеты, гдѣ помѣщена была та самая статья, авторъ которой, лѣтъ двадцать тому назадъ, неминуемо подвергся бы всей строгости закона за свое вольнодумство. Подчиненные Добродорова, зная консервативный образъ мыслей и крайнюю нетерпимость своего начальника, съ нескрываемымъ изумленіемъ слѣдили за неожиданной метаморфозой, происшедшей съ нимъ, и терялись въ догадкахъ, видя, что эта либеральная административная мѣра встрѣчена имъ безъ малѣйшаго протеста.
   Между тѣмъ, внутренно, Добродоровъ былъ крайне смущенъ и озадаченъ впечатлѣніями сегодняшняго утра и съ нетерпѣніемъ поджидалъ конца.своего дѣловаго дня, чтобы въ тиши кабинета, на свободѣ, обдумать и обстоятельно взвѣсить всѣ возможныя послѣдствія новаго порядка вещей.
   Домъ, гдѣ жило семейство Добродорова, находился на Мясницкой улицѣ; квартира была обширная, въ третьемъ этажѣ, но лично Алексѣй Аптиповичъ занималъ небольшую комнатку, выходившую на задній фасадъ дома и въ единственное окно которой открывался довольно живописный видъ на Москву. Когда онъ вернулся домой, слуга заявилъ ему, что барыни нѣтъ дома, хотя уже близился урочный обѣденный часъ. Въ другое время и при другихъ обстоятельствахъ, Добродоровъ ни въ какомъ случаѣ не принялъ бы хладнокровно подобнаго нарушенія разъ заведеннаго порядка и поспѣшилъ бы излить свое негодованіе на голову ни въ чемъ неповиннаго Жана.
   Слуга Добродорова носилъ французское имя, но наружность его носила всѣ признаки кореннаго русака, никогда въ глаза не видавшаго Франціи. Одѣтъ онъ былъ въ синюю ливрею съ замѣтно потертыми галунами, имѣлъ волосы тщательно завитые щипцами и немного напудренные, а для доклада о посѣтителяхъ принужденъ былъ съ величайшимъ трудомъ выдолбить нѣсколько французскихъ фразъ. Все это супруга Добродорова считала неизбѣжными аттрибутами аристократическаго слуги, желая поставить свой домъ на великосвѣтскую ногу.
   Почтительный Жанъ, робко доложившій своему барину, что обѣдъ сегодня запоздалъ, съ искреннимъ изумленіемъ взглянулъ вслѣдъ Алексѣю Автиповичу, который, противъ обыкновенія, не выразилъ ни малѣйшаго неудовольствія и, не промолвивъ ни слова, прямо прошелъ въ свой кабинетъ. Тамъ Алексѣй Антипевичъ съ комфортомъ развалился въ креслѣ и съ глубокимъ вниманіемъ принялся перечитывать статью Аксакова, причинизшую ему въ этотъ день столько безпокойствъ и огорченій. Нѣкоторыя особенно выдающіяся мѣста этой статьи онъ повторялъ нѣсколько разъ, какъ бы съ намѣреніемъ заучить ихъ наизусть, и, окончивъ свое странное занятіе, подумалъ съ довольной усмѣшкой:
   -- Ну, мнѣ не составитъ затрудненія принаровиться къ тону, въ какомъ писана эта статейка, и даже привыкнуть вставлять въ разговоръ кое-какія изъ ея фразъ. Видимо, все дѣло идетъ свыше и пойти ему наперекоръ -- почти равносильно немилости и отставкѣ. Поднятіе народнаго духа весьма понятный маневръ, чтобы сдѣлать популярной предстоящую войну, которая потребуетъ огромныхъ издержекъ. Только къ чему эта война? продолжалъ онъ, въ раздумьѣ пожимая плечами:-- всякая война влечетъ за собою безпорядокъ и сумятицу. Легко ли будетъ по окончаніи ея привести все въ надлежащую норму? Впрочемъ, тутъ я ужь ничѣмъ не могу помочь и не мнѣ плыть противъ теченія.
   Замѣтно успокоенный этимъ размышленіемъ, Алексѣй Антиповичъ даже повеселѣлъ, когда появился лакей въ новой уже ливреѣ съ блестящими галунами и доложилъ, что барыня возвратилась. Перемѣнивъ фракъ на болѣе удобный домашній сюртукъ, Добродоровъ прошелъ изъ кабинета въ залу, окна которой выходили на Мясницкую.
   Меблировка этой довольно обширной комнаты била скорѣе на шикъ, чѣмъ на вкусъ. Тутъ было слишкомъ много краснаго бархата, но матерія, мѣстами сильно потертая и полинявшая, краснорѣчиво свидѣтельствовала о продолжительности своей службы. Цѣнность картинъ, развѣшанныхъ по стѣнамъ, заключалась скорѣе въ массивныхъ золоченыхъ рамахъ, чѣмъ въ живописи, а множество разныхъ бездѣлушекъ изъ бронзы и фарфора, разставленныхъ на консоляхъ, не напоминало ни объ одной эпохѣ въ искусствѣ.
   У окна сидѣла молодая дѣвушка лѣтъ шестнадцати или семнадцати, развалившись въ мягкомъ вольтеровскомъ креслѣ, и, казалось, погружена была въ чтеніе книги, лежавшей у ней на колѣняхъ. Эта дѣвушка была младшая дочь Добродоровыхъ, представлявшая собою образецъ идеальной красоты. Роскошные пепельнаго цвѣта волосы пышными локонами обрамляли правильный овалъ ея лица; большіе оттѣненные длинными рѣсницами глаза темно-синяго цвѣта имѣли нѣсколько мечтательное, меланхолическое выраженіе, а нѣжный крохотный ротикъ дышалъ свѣжестью только что распустившагося розоваго бутона. Платье ея было изъ тонкой шелковой свѣтло-голубой матеріи, которая выгодно обрисовывала ея граціозный, стройный станъ и руки безукоризненной бѣлизны.
   Когда Алексѣй Антоновичъ вошелъ въ залу, взоръ его съ отеческой нѣжностью, мало шедшей къ его сухому, чисто чиновничьему лицу, остановился на фигурѣ дочери, которая медленно приподнялась и съ томнымъ, медленнымъ видомъ протянула руку отцу.
   -- Ты выглядишь такъ грустно, дитя мое, сказалъ Добродоровъ съ безпокойствомъ въ голосѣ:-- здорова ли ты?
   -- Да, мнѣ не по себѣ. У меня разстроены нервы, отвѣчала дочь и прибавила конфузливо:-- мама побранила меня.
   -- Бранила тебя... За что же? спросилъ отецъ съ легкимъ вздохомъ и нѣжно гладя руку дочери.
   -- Я выходила съ мамой изъ дому -- и краска кинулась въ лицо молодой дѣвушки -- дорогой мы встрѣтили поручика Россіенова. Я заболталась съ нимъ -- онъ такъ увлекательно умѣетъ вести разговоръ, и, прощаясь, просилъ подарить ему букетъ фіалокъ, бывшій у меня въ рукѣ. Я исполнила его желаніе и это сильно не понравилось мамашѣ.
   -- Почему же? съ недоумѣніемъ спросилъ Добродоровъ:-- поручикъ почти ежедневно посѣщаетъ нашъ домъ, твоя мать всегда такъ радушно принимала его...
   -- Да, мама радушно принимаетъ его, какъ гостя; но она не хочетъ, чтобы...
   -- Дѣйствительно, я не желаю, чтобы онъ съ тобой фамильярничалъ. Между вами могутъ возникнуть отношенія, которыя ни къ чему путному не поведутъ, рѣзкимъ голосомъ заявила г-жа Добродорова, появляясь изъ-за портьеры маленькаго кабинета, который она величала своимъ будуаромъ.
   Женѣ Алексѣя Антоновича казалось на видъ лѣтъ за сорокъ. На ней было зеленое платье, не совсѣмъ свѣжій цвѣтъ котораго мало гармонировалъ съ новѣйшимъ моднымъ фасономъ, Красное отъ природы лицо ея, покрытое жирной пудрой, имѣло рѣзкія угловатыя черты, свидѣтельствовавшія о непреклонной рѣшительности ея характера и недюжинной силѣ воли. Проницательные глаза ея были красиво обведены густыми бровями, а въ высоко зачесанныхъ волосахъ кокетливо красовался большой эльзасскій бантъ изъ желтой шелковой ленты. Импонирующая наружность г-жи Добродоровой сразу показывала даже неопытному глазу, что у семейнаго очага она дѣйствовала также деспотически, какъ ея мужъ въ сферѣ своей служебной дѣятельности.
   Молодая дѣвушка при появленія матери снова опустилась на подушки кресла, а Алексѣй Антиповичъ подошелъ къ своей супругѣ и съ довольно неуклюжей любезностью поднесъ ея руку къ своимъ губамъ.
   -- Зачѣмъ же ты сердишься, милочка? Если поручикъ Россіеновъ въ самомъ дѣлѣ ухаживаетъ за нашей Дашей съ серьезнымъ намѣреніемъ просить ея руки,-- тутъ нѣтъ ничего непріятнаго. Отецъ его богатый помѣщикъ, онъ единственный сынъ, такъ что лучшей партіи для нашей дочери и желать незачѣмъ.
   -- Mon cher, рѣзко возразила г-жа Добродорова:-- разъ навсегда прошу тебя не вмѣшиваться и предоставить моимъ попеченіямъ и заботамъ нашихъ дочерей и все, что касается дома. Я вѣдь не суюсь же съ своими совѣтами въ твои департаментскія дѣла. Не спорю, поручикъ Россіеновъ дѣйствительно пріятный и очень занимательный собесѣдникъ и я съ удовольствіемъ принимаю его въ своей гостинной, но помѣстье его отца не сулитъ въ будущемъ большихъ выгодъ и вдобавокъ онъ не дворянинъ. Отецъ его не болѣе какъ купецъ.
   -- Но все же онъ офицеръ, замѣтилъ Алексѣй Антиповичъ.
   -- Офицеръ въ чинѣ поручика, пожала плечами г-жа Добродорова:-- а далеко ли онъ пойдетъ со временемъ -- это еще вопросъ. Въ разговорахъ онъ не разъ намекалъ, что черезъ нѣсколько лѣтъ намѣренъ выйти въ отставку и заняться сельскимъ хозяйствомъ. Какъ видишь, Россіеновъ далеко не завидная партія для нашей Даши, и мнѣ совсѣмъ не желательно, чтобы она своимъ обращеніемъ подавала ему хоть малѣйшую надежду, на осуществленіе которой я ни за что не дамъ моего согласія.
   Тихій вздохъ вырвался изъ груди молодой дѣвушки, и слезы невольно навернулись на ея глазахъ.
   -- Но, дорогая моя, нѣсколько робко возразилъ супругъ:-- у Даши, сколько мнѣ извѣстно, нѣтъ въ виду другой болѣе выгодной партіи.
   -- Все придетъ со временемъ, порывисто отрѣзала жена, нахмуривъ брови:-- еще разъ прошу тебя, mon cher, предоставь эту заботу мнѣ. Я съумѣла поставить нашъ домъ на большую ногу и теперь пользуюсь случаемъ выяснить тебѣ точно и опредѣленію мои намѣренія въ этомъ отношеніи. Наша дочь Ева во чтобы то ни стало хотѣла посѣщать университетскіе курсы. Я не противилась ея фантазіи, зная, что она не отличается большой красотой, такъ какъ похожа болѣе на тебя, чѣмъ на меня. У Евы кипучій умъ, экцентричныя идеи, поэтому ей болѣе соотвѣтствуетъ интеллектуальный жизненный путь. Она ужь сдѣлалась писательницей напечатавъ небольшую повѣсть и нѣсколько стихотвореній, за которыя получила много лестныхъ комплиментовъ.
   -- И которыя поставили меня въ очень непріятное положеніе, вздохнулъ Алексѣй Антоновичъ:-- потому что въ нихъ проводились такія идеи, которыя, прибавилъ онъ въ полголоса:-- теперь какъ разъ подъ стать духу времени.
   -- Пустяки, mon cher, прервала его жена:-- ей слѣдуетъ идти по избранному пути. Имѣть въ семьѣ литераторшу считается теперь самымъ бонтоннымъ. Это можетъ свести насъ въ кружкомъ художниковъ, ученыхъ и писателей, безъ которыхъ въ настоящее время не обходится ни одинъ аристократическій салонъ. Я не сомнѣваюсь, что Ева со временемъ сдѣлается знаменитостью. Это выгодно выдвинетъ насъ впередъ, а для того, чтобы прочнѣе удержать за собой общественное положеніе, я надѣюсь на Дашу. Она красавица въ полномъ смыслѣ слова, похожа на меня, добавила г-жа Добродорова, кинувъ мимолетный взглядъ въ зеркало:-- и я ни въ минуту не допускаю мысли, что она не сдѣлаетъ себѣ блестящей партіи. Можно мириться съ экцентричностью, которая влечетъ за собою литературную извѣстность, но ужь никакъ не потакать вздорнымъ прихотямъ, по милости которыхъ моя дочь, сдѣлавшись г-жей Россіеновой, навсегда будетъ потеряна для высшаго круга. Я уже почти условилась съ сестрой моей, генеральшей Протрубиной, относительно моего пріѣзда, въ Петербургъ, куда я возьму съ собой Дашу. Я убѣждена, что тамъ она скоро найдетъ партію гораздо лучшую, чѣмъ г. Росеіеновъ. Домъ моей сестры посѣщаютъ графы и князья; если Даша послѣдуетъ моимъ наставленіямъ, не пройдетъ и года, какъ она станетъ разъѣзжать по Питеру въ экипажахъ съ княжескимъ гербомъ. Да и для тебя, мой другъ, это составитъ ощутительную разницу. Титулованный зять, конечно, не захочетъ оставить своего тестя въ чинѣ шестаго класса. Итакъ, прошу тебя предоставить мнѣ дѣйствовать по моему усмотрѣнію и своимъ вмѣшательствомъ не подстрекать капризовъ Даши.
   Алексѣй Антиповичъ сперва безропотно слушалъ монологъ своей супруги, но затѣмъ духъ строптивости вдругъ закипѣлъ въ немъ, глаза его сверкнули и онъ уже готовился дать отпоръ притязаніямъ, выраженнымъ такъ безапелляціонно, если бы дверь комнаты не распахнулась и не вошли въ залу два новыхъ лица, при видѣ которыхъ семейная сцена прекратилась.
   Первая вошла молодая дѣвушка, лѣтъ двадцати, въ черномъ, плотно облегавшемъ ея станъ, короткомъ платьѣ, съ высокимъ воротомъ и узкими рукавами, почти мужскаго покроя. Ея темные волосы ниспадали короткими, безпорядочными прядями на бѣлый отложной воротникъ. Черты лица тонкія и правильныя, имѣли фамильное сходство съ чертами отца, а на чувственныхъ полныхъ губахъ играла насмѣшливая улыбка. Въ общемъ наружность молодой дѣвушки совсѣмъ не была такъ некрасива, какъ думала ея мать.
   Слѣдомъ за ней вошелъ въ залу племянникъ г-жи Добродоровой, студентъ Валеріанъ Севастьяновичъ Протрубинъ. Этотъ двадцатилѣтній юноша былъ одѣтъ съ изысканнымъ вкусомъ, но костюмъ его доказывалъ, что обладатель его большую часть дня проводилъ на пыльныхъ улицахъ города или на диванахъ кондитерскихъ и ресторановъ. Протрубинъ былъ ровесникъ своей кузины Евы. Красивыя и ровныя черты его лица носили отпечатокъ преждевременной зрѣлости и высокомѣрнаго самодовольства, что сильно вредило его симпатичной и не лишенной обаятельной прелести наружности.
   Молодой человѣкъ подошелъ къ хозяйкѣ дома и поцѣловалъ у нея руку съ почтительной вѣжливостью, но вмѣстѣ съ тѣмъ съ такой ужимкой, какъ будто внутренно издѣвался надъ строго соблюдаемымъ этикетомъ. Ева же прежде всего поздоровалась съ отцомъ, обняла его и крѣпко поцѣловала въ обѣ щеки. Затѣмъ, пожавъ руку сестрѣ, она пристально взглянула въ слегка покраснѣвшіе отъ слезъ глаза Даши.
   -- Однако, ты не торопишься, ma fille, замѣтила г-жа Добродорова, какъ только Ева приблизилась къ ней, чтобы въ свою очередь отдать дань почтенія и дочерней привязанности:-- ты вѣдь знаешь, что я во всемъ люблю пунктуальную точность.
   -- Виноватъ я, милая тетушка, поспѣшилъ отвѣтить Валеріанъ вмѣсто кузины, которая ограничилась легкимъ пожатіемъ плечъ:-- я заходилъ за Евой на курсы, гдѣ пришлось сегодня прождать долѣе обыкновеннаго, и затѣмъ дорогой попалось на встрѣчу столько знакомыхъ, что не опоздать къ обѣду было немыслимо. На каждомъ шагу цѣлыя кучи новостей. Теперь, повидимому, серьезно помышляютъ о войнѣ, только и говорятъ, что о мобилизаціи. Если дипломатіи не удастся въ послѣднюю минуту прійти къ соглашенію, то дѣло завяжется не на шутку. Въ Петербургѣ рѣшено во всемъ до іоты подражать прусскому двору въ войнѣ 1870 года. Государь намѣренъ лично присутствовать на театрѣ военныхъ дѣйствій, великіе князья примутъ непосредственное участіе. Но съумѣемъ ли мы драться такъ же, какъ дрались нѣмцы -- это другой вопросъ. Впрочемъ, кто знаетъ, можетъ быть предусмотрительный, престарѣлый канцлеръ въ самую рѣшительную минуту заблагоразсудитъ отмѣнить всѣ приготовленія.
   Эти легкомысленныя слова вызвали укоризненный взглядъ тетки, но Валеріанъ съ лукавой усмѣшкой взглянулъ на Алексѣя Антиповича, ожидая, что онъ по прежнему не упуститъ случая прочесть достодолжную нотацію юному вольнодуму и примется доказывать, какъ пагубно подданымъ критиковать дѣйствія высшихъ властей.
   Однако, на этотъ разъ г-нъ Добродоровъ, потирая руки, произнесъ убѣжденнымъ тономъ:
   -- Ну, этого нечего опасаться. Туманъ, застилавшій доселѣ историческую миссію Россіи, скоро разсѣется навсегда, и она пойдетъ прямымъ путемъ, выбравшись изъ дипломатическаго лабиринта, въ которомъ блуждала по прихоти Европы. Недалекъ уже тотъ день, когда кровь нашихъ братьевъ, убитыхъ на поляхъ Сербіи, будетъ отмщена!
   Алексѣй Антиповичъ съ видомъ искренняго убѣжденія произнесъ эту фразу статьи "Московскихъ Вѣдомостей", которыя еще сегодня утромъ пытался конфисковать. Жена, остолбенѣвъ отъ изумленія, взглянула на мужа. Ева всплеснула руками, сняла синія очки и вскричала, глядя на отца искрящимся взоромъ.
   -- Что слышу я, папа? Твоими устами говоритъ самъ Катковъ! Ну, чортъ побери, теперь я начинаю убѣждаться, что мы во истину пробуждаемся отъ летаргическаго сна, если ты самъ изъ своего департамента надѣляешь насъ такими сентенціями.
   -- Что же тутъ страннаго, удивился Алексѣй Антиповичъ:-- я говорю лишь то, что въ настоящую минуту подобаетъ говорить всякому благонамѣренному патріоту, который дорожитъ честью и славой своего отечества.
   Разговоръ былъ прерванъ появленіемъ Жана, который распахнулъ дверь смежной комнаты и доложилъ:
   -- Madame est servie.
   Алексѣй Антиповичъ подалъ руку своей супругѣ, а Валеріанъ Севастьяновичъ повелъ обѣихъ кузинъ къ столу.
   -- Я право не понимаю, раздражительно заговорилъ г. Добродоровъ, когда былъ поданъ довольно жидкій супъ:-- зачѣмъ мы ѣдимъ этотъ малопитательный французскій бульонъ, когда простыя русскія щи гораздо вкуснѣе и сытнѣе.
   -- Что за вздорная прихоть, mon cher, брезгливо возразила его супруга:-- простыя русскія щи приличны для мужицкаго или купеческаго стола. Мнѣ кажется, наша кухарка не умѣетъ и готовить ихъ.
   -- О, если дѣло стало за тѣмъ, энергично вмѣшалась Ева:-- я отлично съумѣю приготовить русскія щи. Жанъ научилъ меня, когда я была еще маленькой и потихоньку забѣгала въ кухню, чтобы попробовать восхитительнаго разсольника съ огурцами и капустой. Если хочешь, папа, я завтра же займусь стряпней.
   -- Жанъ! Это что за новости! вскричала г-жа Добродорова, сердито нахмуривъ брови.
   -- Душа моя, прервалъ ее мужъ:-- прошу тебя не уродуй честнаго имени этого малаго. Глупая мода коверкать все на французскій манеръ никогда мнѣ не нравилась, а теперь, когда мы собираемся показать Европѣ могущество нашего народнаго духа, всякое подражаніе иностранщинѣ совсѣмъ ужь неумѣстно. Слушай! обратился онъ къ слугѣ:-- съ сегодняшняго дня ты ужъ не отвѣчай на глупую кличку: Жанъ, а будешь носить свое имя, Иванъ. Помни это.
   -- Я не постигаю, mon cher, заволновалась г-жа Добродорова, выпуская ложку изъ рукъ:-- право не постигаю...
   Слова ея были заглушены громкимъ веселымъ ура! въ честь вновь возстановленнаго въ правахъ своего православнаго имени Ивана. Алексѣй Антиповичъ теперь вовсе не казался робкимъ, какъ бывало прежде при первомъ признакѣ неудовольствія своей супруги. Напротивъ, теперь онъ смотрѣлъ на нее однимъ изъ тѣхъ уничтожающихъ взглядовъ, предъ которымъ головы его подчиненныхъ смущенно опускались внизъ. Г-жа Добродорова замолчала, отлично понимая, что противорѣчіемъ ничего не выиграешь, и какъ женщина дальновидная рѣшилась выждать благопріятной минуты, чтобы съ новой силой затянуть твердою рукою ослабѣвшія бразды правленія.
   Довольно незамысловатый обѣдъ, перемѣны котораго, ради соблюденія хорошаго тона, подавались съ большими промежутками, приходилъ уже къ концу, какъ вдругъ дверь столовой распахнулась и въ комнату поспѣшно вбѣжалъ взволнованный молодой офицеръ въ мундирѣ кирасирскаго полка. Это былъ стройный, высокаго роста юноша съ добродушной, открытой физіономіей. Бѣлокурый и голубоглазый, онъ могъ служить отличнымъ оригиналомъ одного изъ тѣхъ витязей, которые составляли дружину древнихъ русскихъ князей и царей, когда тѣ отправлялись на брань съ татарскими ордами или ливонскими рыцарями, нападавшими на границы.
   При появленіи молодаго офицера лицо Даши вспыхнуло заревомъ, а г-жа Добродорова сумрачно насупила брови, находя это посѣщеніе оскорбительнымъ нарушеніемъ всѣхъ правилъ приличія. Однако, Алексѣй Антиповичъ хладнокровно поднялся съ своего мѣста за столомъ и радушно поздоровался съ гостемъ.
   Поручикъ Викторъ Захаровичъ Россіеновъ, пожавъ руку хозяину дома и раскланявшись съ остальными членами семьи, торопливо заговорилъ громкимъ, дрожащимъ отъ волненія голосомъ:
   -- Прошу, господа, извинить меня, что я ворвался сюда безъ доклада. Но минута, которую мы переживаемъ теперь, служитъ мнѣ достаточнымъ оправданіемъ. Весь городъ въ сильномъ возбужденіи: изъ Петербурга только-что пришло извѣстіе, что война съ Турціей, наконецъ, объявлена. На улицахъ разбираютъ на расхватъ листки съ высочайшимъ манифестомъ. Вотъ одинъ изъ нихъ, я добылъ его съ величайшимъ трудомъ. Слышите, добавилъ онъ:-- какіе радостные крики несутся съ улица.
   Всѣ невольно поднялись изъ-за стола и Алексѣй Антиповичъ громко прочелъ манифестъ Государя, обязательно доставленный ему Россіеновымъ. Изъ столовой перешли въ залу, куда г-жа Добродорова, не забывшая, даже въ эту великую минуту, свѣтской бонтонности, приказала подать кофе.
   Завязались оживленные толки и разсужденія, воспользовавшись которыми, поручикъ Россіеновъ поспѣшилъ подойти къ Дашѣ и началъ что-то съ горячностью доказывать. Молодая дѣвушка зардѣлась какъ роза и отрицательно качала головой, но Викторъ Захаровичъ, не обращая вниманія на ея протестъ, торопливо приблизился къ дивану, на которомъ сидѣли хозяинъ и хозяйка дома, и обратился къ нимъ съ благородной прямотой:
   -- Прошу Алексѣя Антоновича и его достоуважаемую супругу извинить мой смѣлый шагъ, на который, при другихъ обстоятельствахъ я, можетъ быть, еще долго не рѣшилея-бы... Я люблю Дарью Алексѣевну и увѣренъ въ взаимности нашихъ чувствъ. Война объявлена, мой полкъ не сегодня-завтра выступитъ въ походъ. Позвольте же мнѣ отправиться на поле брани съ сладкой увѣренностью, что любовь Дарьи Алексѣевны, благословенная ея родителями, будетъ принадлежать мнѣ всецѣло, что рука ея будетъ мнѣ наградой, когда мы побѣдоносно возвратимся назадъ.
   Взявъ смущенную дѣвушку за руку, онъ подвелъ ее къ родителямъ и продолжалъ:
   -- Благословите союзъ взаимной любви и позвольте мнѣ, какъ жениху Дарьи Алексѣевны и какъ вашему сыну, выступить противъ врага нашего отечества.
   Г-жа Добродорова сурово нахмурила свои брови и отрицательно покачала головой.
   -- Господинъ поручикъ, сказала она съ холодной, полной достоинства сдержанностью: -- столь важный шагъ относительно судьбы нашей дочери не можетъ быть рѣшенъ такъ поспѣшно. Мы съ мужемъ обсудимъ на свободѣ ваше предложеніе, продолжала она, кинувъ значительный взглядъ на Алексѣя Антиповича:-- и по окончаніи войны, когда полкъ вашъ возвратится въ Москву...
   -- Къ чему эти проволочки! почти вспыльчиво крикнулъ г. Добродоровъ къ величайшему изумленію и негодованію своей супруги:-- настоящая минута самая подходящая для принятія быстрыхъ и благихъ рѣшеній. Храброму сыну своей родины, который идетъ на встрѣчу неизвѣстной опасности, мы обязаны подать надежду и утѣшеніе. Кромѣ того, ваше предложеніе, Викторъ Захаровичъ, дѣлаетъ намъ честь, а Дашѣ сулитъ счастливую будущность. Возьмите ее, она ваша, и да хранитъ васъ Богъ и возвратитъ намъ здоровымъ и невредимымъ. Мы будемъ молиться о васъ, какъ о родномъ дѣтищѣ.
   Даша робко взглянула на мать, но отецъ поспѣшилъ нѣжно толкнуть ее въ руки поручика Роееіенова, который крѣпко прижалъ ее къ своей груди.
   -- Но, Алексѣй Антиповичъ! воскликнула озадаченная супруга, для которой этотъ день былъ рядомъ неожиданностей и сюрпризовъ:-- я не постигаю...
   -- А я такъ отлично постигаю, поспѣшно перебилъ г-нъ Добродоровъ:-- что всѣ русскіе должны единодушно сплотиться въ эту великую историческую минуту -- и долгъ всякаго патріота не отпускать храбраго защитника царя и отечества съ тоскою въ сердцѣ.
   

VIII.

   Веселая кипучая жизнь царила въ барской усадьбѣ, въ селѣ Волочинѣ, гдѣ поселился молодой графъ Святовскій. Одинъ изъ флигелей дома занималъ графъ съ своей молодой супругой, дочерью стараго черногорскаго воеводы Марка Петровича. Другой же боковой флигель назначенъ былъ для помѣщенія товарища графа, капитана Федора Михайловича Благанова, женившагося въ одинъ день съ Святовскимъ на единственной дочери князя Худякова-Неволенскаго, Марфѣ Николаевнѣ. Оба офицера послѣ свадьбы получили долгосрочный отпускъ и предпочли провести медовый мѣсяцъ въ тихомъ уединеніи села Волочины, гдѣ заново былъ отдѣланъ и роскошно меблированъ обширный господскій домъ.
   Барская усадьба, долгое время находившаяся въ запустѣніи и начинавшая приходить въ упадокъ, теперь какъ-бы проснулась отъ сна и была переполнена многочисленной прислугой. Множество отличныхъ лошадей стояло въ конюшняхъ, и каждый вечеръ длинный рядъ оконъ освѣщался яркими огнями, далеко отбрасывавшими свѣтовые лучи по равнинѣ.
   Крестьянамъ деревни часто случалось встрѣчать молодыхъ господъ, катающихся то вмѣстѣ въ роскошномъ ландо, то отдѣльно въ маленькихъ легкихъ экипажахъ. Обѣ новобрачныя пары жили въ противоположныхъ флигеляхъ, но вечеромъ къ обѣду сходились въ нейтральныхъ залахъ дома и оставались тамъ за полночь, весело проводя время въ дружескихъ бесѣдахъ. Марфа и Благановъ занимались музыкой и пѣніемъ, и теперь ужь никто не мѣшалъ имъ всецѣло отдаться любимому искусству.
   Прекрасная графиня Марица, въ сельской простотѣ своей прежней жизни не слыхавшая другой музыки, кромѣ звуковъ гузлы и нѣсколько дикаго пѣнія черногорскихъ воиновъ, съ восхищеніемъ прислушивалась къ ласкающимъ, меланхолическимъ звукамъ русскихъ народныхъ пѣсенъ, проникающихъ въ самое сердце, и къ величественной вычурной музыкѣ итальянскихъ и нѣмецкихъ композиторовъ, которыхъ Благановъ и Марфа исполняли съ рѣдкимъ вкусомъ и изяществомъ. Задумчиво, какъ очарованная, слушала ихъ Марица, склонивъ голову на плечо своего мужа; проведя свое дѣтство въ дикихъ горахъ, почти недоступныхъ благотворному лучу просвѣщевія, среди полудикаго народа, она смутно ощущала въ себѣ тѣ чувства, которыя внезапно пробудились въ ней подъ впечатлѣніемъ звуковъ новой музыки. Нерѣдко, при унылыхъ звукахъ народныхъ мелодій, глаза ея наполнялись слезами, въ ту же минуту обращала она свой счастливый взоръ на мужа, и тотъ нѣжнымъ поцѣлуемъ осушалъ слезы на ея рѣсницахъ.
   Такъ провели молодые люди нѣсколько недѣль въ счастливомъ уединеніи. Между тѣмъ, князь Худяковъ-Неволенскій, оставаясь одинъ безъ семьи въ Петербургѣ, началъ скучать, не смотря на заботы своего новаго придворнаго званія. Старая графиня, которой князь аккуратно дѣлалъ утренніе визиты, пыталась отклонить его отъ спѣшной поѣздки въ деревню, ссылаясь на то, что новобрачные и безъ него съумѣютъ найти развлеченія въ своемъ деревенскомъ уединеніи. Но онъ все же стоялъ на своемъ, чтобы поскорѣе уѣхать къ дѣтямъ, посмотрѣть на ихъ житье-бытье, успѣвъ также уговорить и графиню, скучавшую въ одиночествѣ, ѣхать съ нимъ въ Волочину.
   Князь и графиня одновременно прибыли въ помѣстье, гдѣ обширный домъ свободно могъ предоставить каждому изъ посѣтителей удобное помѣщеніе. Князь, не смотря на простоту своихъ личныхъ потребностей, имѣлъ слабость при всякомъ удобномъ случаѣ выставить на видъ свое высокое іерархическое положеніе и богатство, а потому еще до пріѣзда распорядился отправить въ имѣніе потребное число лакеевъ, лошадей и экипажей, какъ для себя, такъ и для графини.
   Съ пріѣздомъ ихъ, началась для новобрачныхъ кипучая, оживленная жизнь. Хотя графиня и старалась предоставлять имъ какъ можно болѣе свободнаго времени, но все же молодежь не могла по временамъ не вздыхать о счастливомъ времени ихъ мирнаго уединенія. Князь принялся устраивать охоты, дѣлалъ визиты небогатымъ землевладѣльцамъ, живущимъ въ окрестности, и тѣ въ свою очередь, польщенные такою честью, являлись въ Волочину заплатить визитъ князю. Такимъ образомъ въ теченіе недѣли не разъ собиралось въ господскомъ домѣ большое общество, среди котораго князь чувствовалъ себя гораздо счастливѣе и довольнѣе, чѣмъ въ петербургскихъ салонахъ.
   Проходя по деревнѣ, князь не рѣдко заводилъ бесѣду съ крестьянами, справлялся объ ихъ нуждахъ, распрашивалъ о хозяйствѣ, и даже не брезгалъ входить въ деревенскія избы, гдѣ выпивалъ за здоровье хозяйки или рюмку водки, или ковшъ домашняго квасу, а при входѣ въ горницу, набожно крестился на икону. Простотой своего обхожденія, онъ снискалъ въ средѣ крестьянъ такую популярность, что мужики съ почтеніемъ называли его не иначе, какъ "батюшка-князь".
   Нѣкоторое время спустя по пріѣздѣ князя, добрыя отношенія господъ къ крестьянамъ выразились слѣдующимъ эпизодомъ. Одинъ изъ молодыхъ крестьянъ, Степанъ Захаровъ, женившійся на старостиной дочери Евѣ, на радостяхъ отъ рожденія первенца, обратился къ графу Владиміру съ просьбой быть воспріемникомъ при крещеніи новорожденнаго. Графъ охотно согласился на это, а князь вызвался устроить по этому случаю народный праздникъ и на свой счетъ угостить жителей деревни.
   Еще съ вечера, наканунѣ того дня, когда семья Степана должна была удостоиться такой высокой чести, на деревенской площади стали раставлять столы и скамейки, выровняли и устлали тесомъ мѣсто для плясокъ и хоровода. Сухая и ясная весенняя погода позволяла надѣяться, что этотъ небывалый еще праздникъ для крестьянъ Волочины осуществится безъ всякой помѣхи. Князь лично наблюдалъ за всѣми приготовленіями, пригласилъ также нѣсколько окрестныхъ помѣщиковъ, и заранѣе объявилъ, что намѣренъ отпраздновать этотъ день на славу по старо-русскому обычаю.
   Все населеніе деревни отъ мала до велика было одушевлено радостнымъ ожиданіемъ и толпилось близъ мѣста празднества, съ удивленіемъ и любопытствомъ слѣдя за приготовленіями къ пиршеству.
   -- Сегодня надо забыть всякую вражду и ненависть, сказалъ староста Михаилъ Матвѣевъ своему зятю, который не чувствовалъ подъ собою земли отъ гордости и неожиданной радости.-- Старикъ Моисей, до сихъ поръ, косо смотритъ на насъ, за то что Ева предпочла тебя ему, вдовцу. Быть можетъ, онъ и правъ, потому что я обѣщалъ выдать за него дочь и не сдержалъ слова. Но по крайности пусть онъ не пеняетъ на насъ теперь, если завтрашній день проведетъ въ своей избѣ. Пойдемъ-ка къ нему, да на радостяхъ предложимъ мировую.
   Мрачное выраженіе пробѣжало на мгновеніе по лицу Степана при воспоминаніи о тѣхъ горькихъ минутахъ, которыя вытерпѣлъ онъ, имѣя соперника въ лицѣ богача Моисея; но теперь на долю его выпало столько счастія и радости, что всякая мысль о враждѣ и ненависти была чужда его сердцу. Безъ возраженій послѣдовалъ онъ за тестемъ, направляясь къ дому Моисея Николаева, у котораго большую часть полевыхъ работъ исправляли бѣдные поселяне Волочины, если не было заработка у другихъ богатыхъ крестьянъ. Двери избы Николаева были приперты извнутри, и только на усиленный стукъ старосты, Моисей откликнулся и отперъ входную дверь.
   Сумрачнымъ взоромъ изъ подлобья окинулъ Моисей нежданныхъ посѣтителей, съ которыми около года не промолвилъ ни слова и даже не обмѣнялся поклономъ. Стоя на порогѣ двери и почти загораживая входъ, онъ слушалъ примирительныя слова, съ которыми обратился къ нему староста, дружелюбно протягивая руку. Сперва казалось, что враждебно настроенный Моисей хотѣлъ оттолкнуть протянутую руку; лобъ Степана началъ уже хмуриться, но вдругъ старикъ, какъ бы подъ внезапнымъ побужденіемъ, поспѣшно отступилъ въ глубь горницы, приглашая обоихъ посѣтителей войти въ его избу.
   -- Правда твоя, Михайло Матвѣичъ, проговорилъ онъ болѣе миролюбивымъ тономъ: -- прошлое слѣдуетъ предать забвѣнію; кто старое помянетъ -- тому глазъ вонъ. Вотъ тебѣ моя рука, не хочу больше враждовать съ тобой и твоимъ зятемъ Степаномъ, и жду того же отъ васъ.
   -- Можешь ли ты сомнѣваться, возразилъ староста: -- что мы съ зятемъ пришли къ тебѣ не съ чистымъ сердцемъ возобновить старую дружбу?
   -- Ты докажешь это на дѣлѣ, сказалъ Моисей.-- Безъ сомнѣнія, оба вы помните, что въ прошломъ году сынъ мой Евгеній по молодости и дури, а быть можетъ и въ пьяномъ видѣ, нагородилъ мужикамъ какія-то безсмысленныя, пустыя рѣчи, за что и былъ посаженъ въ холодную избу, въ ожиданіи суда и слѣдствія.
   -- Какъ не помнить, сухо отвѣчалъ Михайло Матвѣевъ:-- и мнѣ очень прискорбно, что съ тобой стряслась такая бѣда. Можетъ статься, я слишкомъ круто поступилъ тогда съ твоимъ сыномъ, и очень горевалъ бы, еслибъ ему пришлось изъ-за меня прогуляться по Владиміркѣ.
   -- Ты можешь поправить все, продолжалъ Моисей.-- Я тогда же пытался освободить своего сына изъ-подъ ареста, но сторожа и слышать о томъ не хотѣли; однако не съ моей, а съ Божіей помощью, онъ успѣлъ вывернуться изъ бѣды и прямо отправился въ Петербургъ, гдѣ продолжалъ ученіе, чтобы со временемъ сдѣлаться священникомъ. Никто не знаетъ, что здѣсь произошло; если ты захочешь молчать и другимъ зажмешь рты, что тебѣ легко сдѣлать, такъ какъ вся деревня слушается тебя, тогда сынъ мой можетъ безъ опасенія возвратиться сюда, и Богъ дастъ впослѣдствіи заступитъ мѣсто отца Христофора, нашего священника.
   Староста на минуту задумался., но затѣмъ, хлопнувъ по плечу Моисея, сказалъ:
   -- Я пришелъ къ тебѣ съ единственною цѣлью, заключить на радостяхъ мировую и потому съ своей стороны не могу отказать въ удовлетвореніи твоей просьбы. Будь покоенъ о томъ, что здѣсь произошло; неразумная опрометчивость сына твоего предана забвенію, и я ручаюсь за его безопасность.
   -- Значитъ ты даешь мнѣ слово? спросилъ Моисей.
   -- Даю, отвѣтилъ староста.
   -- Ну, такъ сынъ мой уже здѣсь, проговорилъ Моисей, отворяя боковую дверь горницы и вводя молодого человѣка, лѣтъ двадцати, въ статскомъ платьѣ, блѣднолицаго, съ быстрыми, безпокойно блуждавшими взорами:-- вотъ сынъ мой Евгеній. Онъ тайкомъ рѣшился навѣстить своего отца и родину, опасаясь быть выданнымъ тобою. Теперь твое дѣло примирить его съ односельчанами; устрой такъ, чтобы завтра могъ онъ съ прочими принять участіе въ сельскомъ праздникѣ; тогда все будетъ забыто и сыну моему нечего будетъ опасаться.
   Молодой студентъ съ нѣкоторымъ смущеніемъ поклонился старостѣ и Степану, но въ глазахъ его на мгновеніе сверкнула ненависть и затаенная злоба. Между тѣмъ, староста протянулъ ему руку съ дружелюбнымъ чистосердечіемъ и сказалъ:
   -- Добро пожаловать, Евгеній Моисеевичъ. Все забыто теперь, и мы вмѣстѣ отправимся къ крестьянамъ; будь покоенъ, никто не скажетъ тебѣ дурнаго слова.
   Студентъ молча поклонился.
   Моисей же, открывъ шкапъ въ стѣнѣ, вынулъ оттуда ломоть чернаго хлѣба, тарелку съ солонкой, налилъ четыре стакана водки и затѣмъ попросилъ каждаго изъ присутствующихъ выпить мировую.
   -- Начинаетъ вечерѣть, пойдемъ-ка, пока солнце не сѣло; мы еще застанемъ народъ на площади. Будь покоенъ, Моисей Матвѣичъ, сынъ твой завтра безъ всякой опаски можетъ участвовать съ прочими на праздникѣ.
   Крестьяне, собравшіеся на площади и только что проводившіе князя громкимъ ура, сильно были изумлены появленіемъ старосты, шедшаго съ Моисеемъ подъ руку, а по сторонамъ ихъ Степана Захарова и студента, безъ вѣсти пропавшаго съ той минуты, какъ онъ непонятнымъ образомъ скрылся изъ холодной избы, въ которую былъ посаженъ.
   Смутный ропотъ послышался изъ толпы при видѣ этой компаніи, у нѣкоторыхъ уже прорывались слова угрозы; но староста, поровнявшись съ крестьянами, потребовалъ, чтобы все прошлое было забыто, тѣмъ болѣе, что произнесенныя молодымъ человѣкомъ неразумныя рѣчи скорѣе можно было приписать его глупости и хмѣлю, чѣмъ злому умыслу. Когда же онъ всенародно заявилъ о своемъ примиреніи съ Моисеемъ, въ виду наступленія такого радостнаго дня, когда никакая злоба не должна гнѣздиться въ сердцѣ истинно русскаго человѣка, поселяне одинъ за другимъ стали подходить къ студенту и радушно пожимать ему руку. Многимъ изъ нихъ было прямо на руку, что зажиточный Моисей, нерѣдко оказывавшій имъ небольшія одолженія, снова появился въ ихъ обществѣ, послѣ столь долгаго затворничества.
   Князь еще наканунѣ праздника распорядился выставить нѣсколько боченковъ водки и пива; день былъ ясный, теплый, и потому большая часть деревенскихъ жителей осталась на площади. Молодые парни и дѣвушки устраивали спѣвки, приготовляясь къ завтрашнему хороводу, а пожилые и старики, засѣвъ за разставленными столами, съ наслажденіемъ потягивали живительную влагу, вспоминая былое житье и прославляя княжескую щедрость. Всѣ наперерывъ старались показать своимъ обращеніемъ, что они отъ души радуются примиренію старосты съ Моисеемъ, и старики тотчасъ же завербовали студента въ свой кружокъ, съ любопытствомъ разспрашивая его о питерскихъ новостяхъ. Крестьяне Волочины имѣли весьма смутное представленіе о внѣшнихъ дѣлахъ и политикѣ Россіи, но все же и до нихъ дошли слухи, что басурманы жестоко обращаются съ христіанами, не уважая ихъ правъ, и что царь вооружается на защиту угнетенныхъ единоплеменниковъ.
   Студентъ съ жаромъ принялся разсказывать объ огромныхъ приготовленіяхъ къ войнѣ, которыя здѣсь еще не были ощутительны, потому что военный округъ, въ раіонъ котораго входила Волочина, еще не подвергся мобилизаціи. Онъ, казалось, сдѣлался теперь осторожнѣе, помня прошлогодній урокъ и старательно избѣгалъ такихъ выраженій, которыя могли бы оскорбить патріотическія чувства крестьянъ. Съ большимъ благоговѣніемъ говорилъ онъ о царѣ и вообще о правительствѣ. Какъ бы вскользь выражая прискорбіе, что благодушнаго и справедливаго царя окружаютъ неблагонамѣренные совѣтники, которые скрываютъ отъ него правду, онъ сожалѣлъ, что русскій народъ лишенъ возможности имѣть непосредственное общеніе съ царемъ, объяснять ему свои нужды и давать совѣты, какъ это было въ прежнія времена при народномъ земскомъ соборѣ. Мужики внимательно и сочувственно слушали разглагольствованія студента, находя ихъ вполнѣ справедливыми, такъ какъ древняя, патріархальная земская дума, хотя смутно, все-таки еще жила въ понятіяхъ и традиціяхъ простаго народа.
   Слово за слово, когда рѣчь зашла о близости войны, студентъ вынулъ изъ кармана сюртука номеръ "Московскихъ Вѣдомостей" и объявилъ крестьянамъ, что если они желаютъ, онъ прочтетъ о томъ, что теперь творится на святой Руси, потому что это въ печатномъ листѣ лучше и точнѣе изложено, чѣмъ онъ можетъ самъ изложить.-- Мужики, привыкшіе все письменное или печатное принимать за святыню непрогрѣшимой истины, и даже за выраженіе непосредственной воли самого царя, охотно согласились его слушать.
   Пылкія, воодушевленныя слова рѣчи, произнесенныя Аксаковымъ по поводу войны и положенія Россіи, какъ разъ задѣли чувствительную струну въ сердцѣ простаго народа; слушатели все тѣснѣе и тѣснѣе окружали студента, и изъ толпы ихъ то и дѣло раздавались одобрительные возгласы.
   Между тѣмъ староста, остававшійся у кружка молодежи, водившей хороводъ, примѣтилъ продѣлку студента и поспѣшилъ вмѣшаться.
   -- Нѣтъ, парень, ты это ужь оставь, заговорилъ онъ, положивъ руку на плечо студента:-- мы хоть и забыли прошлое и запили мировую, но тебѣ не слѣдъ снова мутить народъ богопротивными рѣчами.
   -- Оставь, старина, вступились за Евгенія нѣкоторые изъ его внимательныхъ слушателей: -- какой тутъ мятежъ? Какой онъ бунтарь, коли самъ уважаетъ и благоговѣетъ передъ батюшкой-царемъ, какъ подобаетъ всякому вѣрноподданному? А то, о чемъ онъ читаетъ и разсказываетъ, есть сущая правда.
   -- Я только читаю имъ печатное, отвѣчалъ студентъ боязливо и съ смущеніемъ: -- это читаетъ теперь весь Питеръ, объ этомъ вслухъ говорятъ при царскомъ дворѣ, начиная отъ высшихъ до самыхъ низшихъ чиновъ.
   -- Все равно, сказалъ староста строго:-- подавай сюда листъ; я не могу дозволить тебѣ читать народу, -- за это я самъ въ отвѣтѣ.
   Взявъ листъ изъ рукъ студента, онъ бережно сложилъ его и спряталъ въ карманъ армяка.
   Легкій ропотъ пронесся въ толпѣ мужиковъ; но староста, не обращая на нихъ вниманія, хотѣлъ уже снова подойти къ хороводу, какъ вдругъ заслышалъ звонъ колокольчика ямской тройки, и примѣтилъ небольшую крытую телѣжку, запряженную тройкой сильныхъ лошадей, которыя быстро мчались по направленію къ деревнѣ. Всѣ съ любопытствомъ ждали ея приближенія, даже парни и дѣвушки прекратили хороводъ, и какъ только телѣжка остановилась, всѣ вплотную обступили ее. Курьеръ потребовалъ старосту; находившійся тутъ Михайло Матвѣевъ, снявъ шапку, подошелъ къ нему и принялъ большой запечатанный гербовою печатью пакетъ вмѣстѣ съ письмомъ. Слегка отвѣтивъ на низкій, почтительный поклонъ мужиковъ, курьеръ приказалъ ямщику скорѣе ѣхать въ господскій домъ,-- и телѣжка быстро покатилась по указанному направленію.
   -- Ну, что за вѣсти? нетерпѣливо спрашивали всѣ, толпясь около старосты.-- Что-нибудь важное, если прикатилъ сюда самъ царскій курьеръ.
   Съ минуту староста съ важнымъ видомъ разсматривалъ большую гербовую печать пакета и, наконецъ, кликнувъ волостного писаря Андрея Севастьянова, приказалъ ему вскрыть поскорѣй пакетъ, предполагая, по его объему, что въ немъ должны заключаться наиболѣе важныя свѣдѣнія.
   Андрей Севастьяновъ поспѣшно сломалъ печать и вынулъ изъ холщевой обертки связку газетныхъ листовъ и приказъ старостѣ, чтобы онъ немедленно сообщилъ поселянамъ своей деревни содержаніе присланныхъ листовъ.
   -- Эге! крикнулъ староста, бросивъ искоса самодовольный взглядъ на студента:-- вотъ теперь и вы услышите, что вамъ слѣдуетъ знать; начальство само объяснитъ то, что подобаетъ знать вѣрноподданнымъ. Андрей Севастьяновъ теперь же прочтетъ вамъ все, потому что здѣсь почти вся деревня въ сборѣ.
   Съ этими словами староста подалъ писарю одинъ изъ печатныхъ листовъ, находящихся въ пакетѣ, а тотъ, ставъ посреди густой толпы крестьянъ, окружавшихъ старосту, началъ читать. Мужики внимательно слушали писаря; но лишь только прочтено было нѣсколько строкъ, какъ Евгеній поспѣшилъ заявить съ торжествующимъ, насмѣшливымъ видомъ:
   -- Ну что, слышите православные, не на моей ли сторонѣ оказалась правда? Не то ли самое говорилъ и читалъ я вамъ, что теперь читаетъ писарь по печатному листу, привезенному царскимъ курьеромъ?
   -- Пустое, возразилъ староста, дѣлая знакъ писарю продолжать чтеніе.
   -- Такъ, такъ,-- закричалъ одинъ изъ мужиковъ:-- это то самое; я припоминаю, что слыхалъ тѣ же рѣчи отъ Евгенія Моисеича!
   Съ недовольнымъ видомъ староста вынулъ изъ кармана листъ, взятый имъ у студента, и подалъ его писарю; тотъ, сличивъ оба листа газеты, сказалъ:
   -- Во истину такъ, Михайло Матвѣичъ; это такой же точно печатный листъ, слово въ слово, буква въ букву.
   -- Слышите, торжественно заявилъ студентъ, и старикъ Моисей съ гордостью взглянулъ на своего сына, который явился сюда какъ бы посланцемъ отъ самого царя, потому что раньше объявилъ крестьянамъ о томъ, что правительство только теперь сообщило старостѣ.
   Михайло Матвѣевъ съ удивленіемъ покачалъ головой, давъ знакъ писарю продолжать чтеніе, которое самъ слушалъ, задумчиво склонивъ голову и устремивъ глаза въ землю. Между тѣмъ, съ каждой минутой все болѣе и болѣе выроставшее одушевленіе сопровождало патріотическія слова, которыми Аксаковъ возбуждалъ національное чувство русскаго народа.
   Когда писарь окончилъ чтеніе, изъ толпы понеслись радостные крики, раздалось громкое "ура" царю, посыпались проклятія на голову турокъ, равно какъ и тѣхъ чужеземцевъ, которые отчуждаютъ царя отъ народа. Студентъ съ хитрой улыбкой переходилъ отъ одного крестьянина къ другому, всѣ крѣпко пожимали его руку, и этотъ молодой человѣкъ, котораго въ прошломъ году заарестовали, какъ бунтаря, сдѣлался теперь предметомъ почти всеобщаго почтенія и удивленія.
   Вслѣдъ за тѣмъ староста распечаталъ полученный имъ вмѣстѣ съ пакетомъ конвертъ и вручилъ его писарю, который, наскоро пробѣжавъ содержаніе письма, тихо сталъ передавать его старостѣ.
   Выслушавъ писаря, Михаилъ Матвѣевъ съ торжественнымъ видомъ снова обратился къ взволнованной и расходившейся толпѣ и потребовалъ ея вниманія.
   -- Нашъ самодержавный и всемилостивый государь,-- сказалъ онъ: -- намѣренъ начать войну съ турками и призываетъ весь свой народъ къ выполненію его священной обязанности. Нашъ армейскій корпусъ тоже станетъ подъ ружье и всѣ вы, продолжалъ онъ, обращаясь къ стоявшемъ вблизи молодымъ парнямъ:-- достигшіе своей очереди, должны быть готовы черезъ недѣлю поступить на военную службу. Тебѣ тоже, Степанъ, придется воевать съ турками, хотя ты и одинъ въ семьѣ; въ настоящее время не полагается никакихъ льготъ; для успѣшнаго веденія войны царю нужны всѣ его люди.
   Подобное заявленіе при другихъ обстоятельствахъ, конечно, возбудило бы не мало горя и сѣтованій, но въ настоящую минуту, подъ впечатлѣніемъ пылкихъ воодушевленныхъ словъ только что прочитанной писаремъ статьи Аксакова, вся деревня, какъ одинъ человѣкъ, отвѣчала на слова старосты громкимъ "ура", и даже зять его, Степанъ, у котораго сердце обливалось кровью при мысли о женѣ и новорожденномъ сынѣ, и тотъ бросилъ вверхъ шапку, вторя радостнымъ крикамъ толпы.
   Народъ оставался на деревенской площади до поздней ночи, водка и пиво, выставленныя по приказанію князя, были осушены до послѣдней капли; и еслибъ всѣ выраженныя при этомъ смѣлыя и воинственныя пожеланія имѣли возможность мгновенно осуществиться, то въ ту же ночь турецкое государство разсыпалось бы въ прахъ и греческій крестъ снова былъ бы водруженъ на храмѣ святой Софіи.
   

IX.

   Съ прибытіемъ курьера, въ барской усадьбѣ произошелъ тоже сильный переполохъ. Курьеръ привезъ приказъ военнаго министра о назначеніи капитана кавалергардскаго полка, графа Владиміра Осиповича Святовскаго и капитана гвардейскаго измайловскаго полка Ѳедора Михайловича Благанова, состоять, по высочайшему повелѣнію, ординарцами при особѣ его императорскаго величества. Обоимъ данъ былъ трехдневный срокъ явиться къ мѣсту новаго служенія, такъ какъ его величеству благоугодно со своей свитой немедленно отправиться въ главную военную квартиру въ Кишеневъ для смотра войскъ.
   Столь неожиданный приказъ этотъ съ одной стороны былъ для молодыхъ людей жестокимъ ударомъ, потому что приходилось, наскоро собравшись, отправиться въ путь, распроститься съ мирной жизнью ихъ юнаго счастія, и на неопредѣленное время броситься въ водоворотъ войны со всѣми ея превратностями. Еще не было извѣстно въ точности, тотчасъ ли государь отправится вмѣстѣ съ дѣйствующею арміею, по ходили уже упорные слухи, что преположено во всемъ подрожать франко-прусской войнѣ 1870 г., въ началѣ которой самъ императоръ Вильгельмъ заступилъ мѣсто главнокомандующаго.
   Съ другой стороны, перспектива состоять на службѣ непосредственно при особѣ государя являлась для молодыхъ офицеровъ такой почетной милостью, что печаль разлуки съ молодыми супругами блѣднѣла предъ чувствомъ гордости и радости, которое мужественно подавляло закрадывавшуюся въ сердца ихъ грусть.
   Марица, дочь воиственнаго черногорскаго племени, не знала для мужчины высшей почести и долга, какъ сражаться за родину и, не взирая на горечь разлуки, сочла бы унизительнымъ позоромъ, если бы мужъ ея остался съ нею въ то время, когда русскія войска выступили на брань съ непріятелемъ, который былъ вмѣстѣ съ тѣмъ заклятымъ врагомъ ея страны и народа.
   Жена Благанова, Марѳа, тоже считала себя счастливой, что избранный ею и до сихъ поръ еще сухо принимаемый въ высшемъ свѣтѣ, человѣкъ снова будетъ имѣть случай отличиться на глазахъ самого императора и въ удобный моментъ покажетъ превосходство своихъ умственныхъ силъ надъ толпой бездарныхъ, но титулованныхъ личностей, предки которыхъ были еще болѣе темнаго происхожденія, и которые достигли знатности только недостойными и безчестными происками.
   Такимъ образомъ, обѣ молодыя супруги, затаивъ въ сердцѣ грусть, готовились разстаться съ своими мужьями съ искренними пожеланіями счастливаго успѣха на почетномъ поприщѣ ихъ службы. Князь Никита былъ внѣ себя отъ такой неожиданной радостной вѣсти и, приказавъ созвать всѣхъ слугъ, объявилъ имъ, что ихъ молодые господа отправляются въ походъ вмѣстѣ съ всемилостивѣйшимъ монархомъ. Изъ погреба принесены были дорогія вина, и каждому слугѣ князь собственноручно поднесъ по большому стакану за здоровье царя и всей русской арміи.
   Для отъѣзда въ Петербургъ князь назначилъ вечеръ слѣдующаго дня, такъ какъ ни за что не хотѣлъ пропустить предстоящее въ его Волочинѣ скромное празднество.
   Далеко за полночь разошлись всѣ по своимъ комнатамъ. Князь приказалъ раздѣть себя камердинеру Константину, который съ видомъ брезгливаго отвращенія отбросилъ овчинный полушубокъ своего барина и сильнымъ кашлемъ давалъ понять, какъ невыносимъ для него былъ крѣпкій табачный запахъ. Стараго слугу Ивана Григорьева князь долго еще удерживалъ въ своей спальнѣ, приказавъ ему сидѣть въ ногахъ постели. Они вдвоемъ проговорили почти всю ночь о предстоящихъ блестящихъ побѣдахъ русскаго доблестнаго войска надъ презрѣнными турками и о высокой чести, выпавшей на долю княжеской семьи. Чувство гордой радости барина вполнѣ раздѣлялъ его старый вѣрный слуга. Около полуночи слѣдующаго дня, князь поѣхалъ въ деревню вмѣстѣ съ старой графиней Сватовской, уже примирившейся нѣсколько съ предстоящей разлукой съ сыномъ. Дорогой они ласково здоровались со своими встрѣчными крестьянами и съ старостой, который поджидалъ ихъ при въѣздѣ въ деревню. За ними слѣдовали экипажи обоихъ молодыхъ супруговъ. Владиміръ и Благановъ одѣты были въ мундиры своихъ полковъ. Громкое, радостное ура всего населенія привѣтствовало прибытіе именитыхъ гостей, а у паперти деревенской церкви встрѣтилъ ихъ съ крестомъ сельскій священникъ о. Христофоръ.
   Новорожденный былъ уже принесенъ въ церковь; староста и Степанъ Захаровъ, нѣсколько блѣдный, но все-же съ гордымъ видомъ посматривавшій но сторонамъ, какъ удостоившійся высокой чести имѣть для своего первенца такого знатнаго воспріемника -- проводили князя и его друзей до заранѣе приготовленныхъ для нихъ въ храмѣ мѣстъ. Владиміръ съ женою старосты приблизился къ купели, чтобы принять новорожденнаго на свои руки. По совершеніи таинства крещенія, отецъ Христофоръ произнесъ проповѣдь, въ которой коснулся предстоящей войны и выразилъ также надежду, что новорожденный ребенокъ, сдѣлавшись со временемъ мужчиной, съ такимъ же мужествомъ выступитъ на брань за царя и святую церковь, какъ и его сіятельный воспріемникъ. Послѣ этихъ словъ пастыря -- въ переполненной народомъ церкви, пронесся глухой шопотъ и чуть чуть въ этомъ священномъ мѣстѣ не раздалось громогласное ура за царя и святую Русь.,
   По совершеніи обряда святаго крещенія, княжеская семья сдѣлала богатый взносъ въ церковь, и затѣ.мъ, окруженная густою толпою ликующаго народа, отправилась къ дому Степана Захарова, чтобы поздравить мать и передать ей новорожденнаго младенца. Тамъ заранѣе уже приготовлена была холодная закуска. Молодая мать, хотя съ благоговѣйнымъ умиленіемъ приняла поздравленія, все-же не могла скрыть слезъ, катившихся по ея блѣдному и унылому лицу и, наконецъ, съ громкимъ рыданіемъ спрятала лицо въ подушки.
   -- Что это значитъ? спросилъ князь Никита, съ удовольствіемъ проглотивъ большую рюмку водки и закусывая копченой рыбой:-- слезы на крестинахъ! Это не добрый знакъ! Вы накликаете на ребенка несчастіе. Что съ тобой, участливо спросилъ онъ, подходя къ кровати молодой матери и поднимая съ подушекъ ея голову. Нѣтъ ли у васъ въ чемъ недостатка? говорите прямо, я готовъ помочь вамъ по мѣрѣ силъ и возможности.
   -- Нѣтъ, баринъ, дѣло не въ томъ, отвѣтилъ Степанъ Захаровъ:-- Богъ благословилъ нашъ домъ, у насъ ни въ чемъ нѣтъ недостатка; у новорожденнаго со временемъ будетъ такое наслѣдство, за которое онъ долженъ только благодарить Бога; но, прибавилъ онъ, и остановился.
   -- Но, подхватила и Ева, поднявъ заплаканные глаза на князя:-- кто знаетъ, быть можетъ у этого несчастнаго ребенка скоро не будетъ отца; Степанъ долженъ идти на войну съ турками, я останусь одна оплакивать его.
   -- Ты несправедливо жалуешься, Ева, порывисто прервалъ Степанъ свою жену, дѣлая надъ собой усиліе, чтобы подавить внутреннее волненіе:-- На мнѣ, какъ и на прочихъ, лежитъ святая обязанность постоять за царя и за святую церковь. Если я буду убитъ, Господь сторицею воздаетъ тебѣ съ сыномъ за то, чего лишились вы ради отечества.
   -- Дѣльно, дѣльно,-- сказалъ князь, съ участіемъ смотря на плачущую женщину:-- такъ подобаетъ говорить всякому честному вѣрноподданному; тебѣ надо гордиться своимъ мужемъ, Ева Михайловна; молись только поусерднѣй Богу, и мужъ твой навѣрное возвратится домой съ почесть здравымъ и невредимымъ.
   -- Я глубоко чувствую, съ рыданіемъ отвѣчала молодая женщина, что это святая обязанность моего мужа, и стараюсь безропотно покориться волѣ Божіей; но, вскричала она, еще сильнѣе зарыдавъ и снова уткнувшись въ подушки: -- я не могу не убиваться при мысли о разлукѣ съ нимъ.
   -- Ну, Ева Михайловна, вмѣшался Владиміръ: -- я помогу тебѣ, чѣмъ могу; я сочувствую тебѣ, какъ воспріемникъ твоего сына, котораго предъ алтаремъ обѣщалъ беречь и охранять отъ опасности. Долгъ свой Степанъ долженъ выполнить; онъ не можетъ, и я увѣренъ, не захочетъ остаться у сохи, когда вся Россія готова поголовно выступить противъ врага православной вѣры.
   -- Нѣтъ, баринъ, нѣтъ, ни за что!
   -- Но, продолжалъ Владиміръ:-- я, можетъ быть, возьму его съ собой; ты, обратился онъ къ старостѣ:-- заяви по начальству, а я похлопочу въ Петербургѣ, чтобы его прикомандировали ко мнѣ. Тогда онъ будетъ находиться при главной квартирѣ, и, если, какъ я надѣюсь, встрѣтится съ врагомъ, все-таки жизнь его менѣе будетъ подвергаться опасности, чѣмъ въ тѣсныхъ рядахъ полка; главнѣе же всего я постараюсь, чтобы ты получала о немъ извѣстія, знала бы, гдѣ онъ находится и какъ поживаетъ.
   -- Ахъ, баринъ, баринъ, вскричала молодая женщина съ блестящимъ отъ радости взоромъ, простирая къ нему руки:-- если вы это устроите, вѣчно буду молить Бога за васъ и за вашу милостивую супругу; благослови Господи васъ и все ваше потомство.
   Степанъ Захаровъ и староста въ поясъ поклонились Владиміру, принося ему живѣйшую благодарность.
   Княжеская семья оставалась еще нѣсколько минутъ въ домѣ Захарова; князь Никита выпилъ за здоровье ребенка, пожелавъ ему множество братьевъ и сестеръ, молодая мать улыбалась сквозь слезы на веселыя шутки князя.
   -- Ну, скомандовалъ князь, пора отправляться на праздникъ. Степанъ долженъ также сопровождать насъ; но мы долго его не задержимъ, прибавилъ онъ, ласково хлопнувъ по плечу молодой женщины:-- чтобы онъ могъ какъ слѣдуетъ проститься съ тобой, Ева Михайловна, и приготовиться къ отъѣзду; молодежь должна отправиться съ вечера, чтобы попасть въ Ржевѣ на машину.
   Степанъ Захаровъ, обнявъ еще разъ жену, пошелъ вмѣстѣ съ старостой проводить господъ на мѣсто празднества, гдѣ выставлено было много боченковъ съ водкой, пивомъ и медомъ, на столахъ разставлены блюда съ холоднымъ жаренымъ мясомъ, конченой рыбой, свинымъ саломъ, хлѣбомъ, картофелемъ и огурцами.
   Домашній секретарь князя, Захарьинъ, былъ распорядителемъ празднества, но, какъ всегда, онъ и въ этомъ случаѣ, былъ серьезенъ, строгъ и холоденъ; приглашеніе его, обращенное къ мужикамъ -- отвѣдать господскаго хлѣба-соли, звучало чуть не приказаніемъ, и быть можетъ, ему долго бы пришлось бороться съ смущеніемъ крестьянъ, еслибы Иванъ Григорьевъ, старый слуга князя, не вмѣшался въ это дѣло, начавъ одного за другимъ подводить къ столу.
   Самымъ непринужденнымъ изъ гостей былъ студентъ Евгеній Моисеевъ; онъ развязно сѣлъ за большимъ столомъ, придвинулъ поближе къ себѣ блюда съ лучшими яствами и большую оловянную кружку съ крѣпкой настойкой, къ которой то и дѣло прикладывался, громко выражая свою признательность господамъ, доставившимъ случай вдоволь угоститься этимъ нектаромъ. При появленіи студента на празднествѣ, Захаринъ взглянулъ на него съ удивленіемъ, какъ бы стараясь припомнить, гдѣ онъ видѣлъ это лицо и затѣмъ часто посматривалъ испытующимъ взглядомъ на молодаго человѣка, при слишкомъ вольныхъ рѣчахъ котораго съ неудовольствіемъ качалъ, по временамъ, головой.
   При появленіи семейства князя и графини на мѣстѣ празднества., раздалось громкое, радостное ура торжествующаго народа. Князь занялъ мѣсто за столомъ, среди крестьянъ и провозгласилъ тостъ за здоровье императора и всего побѣдоноснаго русскаго воинства, который восторженно принятъ былъ присутствующими; затѣмъ, по данному знаку, начались народныя игры: лазанье по гладкимъ шестамъ за призами, привѣшанными на верху. Эта забава привлекла всеобщій интересъ и вызывала взрывы громкаго смѣха при каждой неудачной попыткѣ добраться до приза. Князь добродушно слѣдилъ за этой измѣнчивостью игры, своими острыми словцами приводилъ въ восторгъ мужиковъ, а ловкому парню, кромѣ снятаго имъ приза, прибавлялъ еще изъ своего кошелька серебряный рубль. Веселье достигло, наконецъ, такого разгара, что даже молодые супруги, которымъ близость разлуки мѣшала отдаться вполнѣ веселому настроенію, часто отъ души хохотали.
   Студентъ Евгеній Моисеевъ, при появленіи княжеской семьи, съ удивленіемъ примѣтилъ капитана Благанова и, казалось, также старательно, какъ и Захаринъ, допрашивалъ свою память, гдѣ и при какихъ обстоятельствахъ онъ видѣлъ эту личность. Не отрываясь отъ ѣды и не переставая болтать съ крестьянами, онъ тѣмъ не менѣе зорко слѣдилъ за Благановымъ и повременамъ съ сомнительнымъ видомъ качалъ головой, какъ бы считая невозможной возникшую въ головѣ его мысль.
   Лазанье по шестамъ смѣнилось хороводомъ и плясками молодежи. Князь успѣлъ гдѣ-то розыскать оркестръ допотопныхъ музыкантовъ, и молодежь съ полнымъ увлеченіемъ пустилась въ плясь, между тѣмъ какъ пожилые и старики любовались танцорами, окруживъ ихъ или сидя за столомъ.
   Владиміръ и Благановъ съ самыми ловкими изъ деревенскихъ подростковъ открыли танцы и затѣмъ подъ руку каждый съ своей супругой прохаживались между рядами танцующихъ, ласково разговаривая то съ тѣмъ, то съ другимъ; князь Никита занялъ мѣсто въ кругу зрителей и, хлопая руками подъ тактъ музыки, весело ободрялъ деревенскихъ красавицъ. Для старой графини Сватовской на видномъ мѣстѣ поставлено было кресло; она также внимательно слѣдила за народнымъ весельемъ, разговаривая съ о. Христофоромъ, который сидѣлъ рядомъ съ ней.
   Студентъ Евгеній Моисеевъ поднялся наконецъ изъ за стола, но не выпускалъ изъ вида Благанова и Марѳу, бросая пытливый взглядъ на молодаго офицера и все еще не довѣряя своей памяти, что онъ дѣйствительно видѣлъ прежде этого человѣка. Настоящее общественное положеніе Федора Михайловича рѣшительно сбивало его съ толку. Благановъ то и дѣло останавливался и вступалъ въ разговоръ съ крестьянами, когда же онъ очутился невдалекѣ отъ студента, Евгеній пошелъ за нимъ слѣдомъ, и протолкавшись сквозь толпу, поравнялся съ офицеромъ и метнулъ какъ бы безъ умысла слово: "nihil".
   Благановъ вздрогнулъ и поблѣднѣлъ, какъ полотно; быстро повернувшись, съ ужасомъ взглянулъ онъ на этого молодаго человѣка, который въ свою очередь бросилъ на него взглядъ изъ подлобья. Видимо, Благановъ старался тоже что то припомнить, и какъ бы пораженный страшнымъ призракомъ, торопливо направился къ отдаленной группѣ крестьянъ, съ которыми разсѣянно заговорилъ, поминутно бросая боязливые взгляды въ сторону студента, опять равнодушно усѣвшагося за столъ.
   Случившееся было дѣломъ одной минуты, такъ что Марѳа не замѣтила смущенія на лицѣ своего мужа.
   Между тѣмъ Захарьинъ, какъ бы случайно державшійся вблизи студента, былъ также недалеко отъ него и въ тотъ самый моментъ, когда произнесено было слово nihil, оно не ускользнуло отъ слуха Захарьина, въ глазахъ котораго сверкнула молнія угрозы. Готовый тутъ же броситься на студента, онъ однако сдержалъ себя и съ невозмутимымъ спокойствіемъ на лицѣ замѣшался въ толпу крестьянъ. Не много спустя Захарьинъ, подойдя къ князю, что то сказалъ ему на ухо. Князь, посмотрѣвъ на свои часы, со вздохомъ сожалѣнія кинулъ послѣдній взглядъ на веселую толпу танцующихъ и пошелъ на встрѣчу зятю.
   -- Пора и по домамъ, сказалъ онъ:-- Павелъ Андреевичъ предупредилъ меня, что время не терпитъ, надо собираться въ путь, чтобы не упустить поѣзда желѣзной дороги.
   -- Да, да, подхватилъ поспѣшно Благановъ:-- намъ слѣдуетъ ѣхать, чтобы не опоздать прибытіемъ въ Петербургъ къ назначенному сроку.
   Опередивъ князя, онъ поспѣшилъ къ графинѣ; а Захарьинъ между тѣмъ извѣстилъ о томъ же Владиміра. Экипажи были уже готовы, и когда княжеская семья сѣла въ нихъ, продолжительное громкое ура крестьянъ разнеслось по всей окрестности. Небольшая бричка поджидала Захарьина, который вмѣстѣ со Степаномъ отправлялся слѣдомъ за княземъ въ барскую усадьбу, гдѣ Степанъ долженъ былъ поступить въ распоряженіе графа Святовскаго.
   Пока молодой крестьянинъ прощался съ своей молодой женой и первенцомъ, напутствуемый сердечными пожеланіями односельчанъ, Захарьинъ, приблизившись къ стоявшему невдалекѣ студенту, проговорилъ сухимъ тономъ:
   -- Я имѣю вамъ нѣчто сказать, приходите сегодня вечеромъ въ усадьбу, только не раньше какъ совсѣмъ смеркнется. Теперь мнѣ некогда, я буду занятъ отъѣздомъ князя, но пробуду здѣсь до завтрашняго утра.
   Студентъ съ испугомъ оглянулся кругомъ, но слова эти такъ тихо были произнесены, что никто изъ окружающихъ не могъ ихъ разслышать. Сперва, казалось, онъ хотѣлъ отвѣтить дерзостью, но быстро сообразилъ, что ослушаніе предъ столь вліятельной особой, какъ секретарь князя, не поведетъ къ добру; кромѣ того, требованіе явиться въ усадьбу хотя звучало нѣсколько повелительно, однако не заключало въ себѣ ничего оскорбительнаго. Кивнувъ головой, студентъ далъ молчаливое согласіе, но Захарьинъ и не ждалъ его, а преспокойно сѣлъ въ бричку и вмѣстѣ съ Степаномъ покатилъ къ господскому дому. Всѣ приготовленія къ отъѣзду были уже исполнены, и вскорѣ дорожные экипажи быстро помчались по дорогѣ къ городу Ржеву, увозя молодыхъ офицеровъ къ почетному мѣсту ихъ новаго служенія.
   По отбытіи княжеской семьи съ площади, гдѣ угощались крестьяне, пиршество продолжалось своимъ порядкомъ: молодежь предавалась пляскамъ, старики, сидя за столомъ и уже порядкомъ охмѣлѣвъ, восхваляли княжескую щедрость, превознося до небесъ самого князя Никиту, этотъ лучшій образецъ знатнаго барина добрыхъ старыхъ временъ.
   Послѣ заката солнца наступившія сумерки положили предѣлъ шумному празднеству; всѣ были навеселѣ, шутили, смѣялись, такъ что никто не примѣтилъ, какъ скрылся студентъ Моисеевъ, который долженъ былъ въ назначенный срокъ явиться въ барскую усадьбу.
   Задумчиво шелъ онъ темной дорогой, съ недоумѣніемъ спрашивая себя, чтобы могло означать требованіе княжескаго секретаря, который заправлялъ также дѣлами графа Сзятовскаго и видимо пользовался большимъ вліяніемъ и почетомъ. Не рѣшивъ окончательно какъ держать себя съ этимъ человѣкомъ, онъ достигъ наконецъ парка. Тянувшаяся по возвышенности вокругъ господскаго дома широкая аллея вела къ въѣзду на большой дворъ, по обѣимъ сторонамъ котораго росъ густой кустарникъ. Густой непроглядный мракъ застилалъ тропинку, на которую развѣсистыя деревья аллеи въ свою очередь бросали тѣнь, и только вдали во мракѣ ярко свѣтились залитыя огнями окна барской усадьбы.
   Евгеній, погруженный въ сваи думы, едва успѣлъ сдѣлать по аллеѣ шаговъ тридцать, какъ вдругъ чья-то рука опустилась на его плечо. Испуганный неожиданностью, онъ хотѣлъ было бѣжать назадъ, но та же рука удержала его за локоть, а въ ушахъ раздалось, какъ погребальный звонъ, глухо произнесенное слово: "nihil".
   Студентъ остановился, дрожа всѣми членами. Если этимъ простымъ словомъ онъ самъ сегодня привелъ въ смущеніе блестящаго офицера, зятя князя, то теперь, въ свою очередь, въ уединеніи темнаго парка оно звучало для него какой-то странной угрозой. Прищуривъ глаза, онъ хотѣлъ разсмотрѣть лицо человѣка, крѣпко державшаго его руку, но незнакомецъ былъ закутанъ въ темный широкій плащъ, на головѣ его низко нахлобучена была на лобъ круглая шляпа, а густая черная борода скрывала нижнюю часть лица. Въ темнотѣ Евгеній ничего болѣе не могъ разглядѣть, по его овобенно поразили два глаза, сверкавшіе фосфорическимъ блескомъ.
   Незнакомецъ, не выпуская руки студента, безмолвно направился съ дороги въ сторону и вошелъ въ густой кустарникъ. Евгеній боязливо шелъ рядомъ, напрасно пытаясь выдернуть свою руку изъ желѣзныхъ тисковъ незнакомца. Отойдя шаговъ на двадцать отъ дороги, послѣдній остановился на небольшой прогалинѣ, образовавшейся при вырубкѣ лѣса, и откуда виднѣлся клочекъ неба, усѣянный звѣздами. Теперь явственнѣе можно было разсмотрѣть человѣка въ черномъ плащѣ, но все же черты его лица были тщательно скрыты.
   -- Евгеній Моисеевъ, проговорилъ незнакомецъ:-- ты слышалъ лозунгъ, слѣдовательно знаешь, что стоишь передъ членомъ союза, которому обязанъ безпрекословно повиноваться.
   -- Ну, а если я въ томъ сомнѣваюсь, возразилъ Евгеній.
   Едва успѣлъ онъ выговорить эти слова, какъ изъ подъ плаща сверкнуло лезвіе кинжала, и въ ту же минуту студентъ почувствовалъ, какъ остріе чрезъ сюртукъ коснулось его тѣла. Испуганно вскрикнувъ, онъ сдѣлалъ новое усиліе вырваться изъ рукъ незнакомца, но тотъ крѣпко держалъ его, а остріе кинжала кольнуло грудь дрожащаго отъ страха: студента.
   -- Дерзкій! проговорилъ угрожающимъ голосомъ незнакомецъ:-- ты осмѣливаешься не вѣрить и сопротивляться; развѣ ты забылъ, что союзъ требуетъ безпрекословнаго повиновенія.
   -- Ну, я повинуюсь, сказалъ дрожащимъ отъ страха голосомъ студентъ:-- я болѣе не сомнѣваюсь; если бы вы не были уполномоченнымъ отъ союза, вы не могли бы говорить такимъ образомъ.
   Остріе кинжала, было отнято отъ груди Евгенія, но все же онъ чувствовалъ близость его, разговаривая съ незнакомцемъ.
   -- Въ прошломъ году ты былъ арестованъ здѣсь за неосторожныя, глупыя рѣчи, но могущество союза тебя освободило. Какъ же ты осмѣлился опять явиться сюда и снова подвергаться опасности? Тебѣ извѣстно, что, вступивъ въ союзъ -- ты болѣе не принадлежишь самому себѣ.
   -- Таково было желаніе союза, вскричалъ Евгеній: чтобы я постарался распространить въ народѣ извѣстные взгляды по поводу войны; я дѣйствовалъ, исполняя въ точности приказанія союза.
   Незнакомецъ, убѣжденный, повидимому, этимъ объясненіемъ, немного помолчалъ, затѣмъ снова обратился къ студенту.
   -- Положимъ это вѣрно, но какъ ты осмѣлился произнесть передъ непосвященнымъ въ тайны союза -- лозунгъ его? Именно сегодня ты сдѣлалъ это.
   -- Если вы все знаете смѣло возразилъ студентъ:-- вы должны знать и то, что тотъ, кому сказанъ былъ мною лозунгъ, не чужой; онъ тоже принадлежитъ союзу. Я долго вглядывался въ него и наконецъ узналъ, не смотря на то, что онъ появился здѣсь знатнымъ бариномъ и гвардейскимъ офицеромъ. Это -- тотъ самый, который въ прошломъ году посадилъ меня въ карету и довезъ до станціи желѣзной дороги, какъ только я сказалъ ему лозунгъ союза; а теперь я догадываюсь, что именно вы освободили меня изъ холодной избы и изъ рукъ пустоголовыхъ мужиковъ.
   -- Кто бы я не былъ, возразилъ незнакомецъ:-- въ настоящее время -- все равно; съ тебя достаточно было убѣдиться, что союзъ, которому извѣстно все, что случается съ его членами, готовъ каждому изъ нихъ оказать своевременную помощь. Относительно же офицера, которому ты сказалъ лозунгъ, ты ошибаешься; на этотъ разъ ты оказался глупцомъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ,-- съ живостью возразилъ студентъ:-- я не ошибся; это тотъ самый.
   Вторично остріе кинжала кольнуло его въ грудь, и незнакомецъ съ особеннымъ удареніемъ произнесъ, отчеканивая слова:
   -- Положительно утверждаю, что ты ошибаешься. Отнынѣ запрещаю тебѣ, разъ навсегда,-- гдѣ бы ты ни встрѣтилъ этого офицера, произносить вредъ нимъ лозунгъ союза или какимъ либо другимъ образомъ намекать на прошлое, которое существуетъ лишь въ твоей фантазіи. Таковъ для тебя приказъ, и ты самъ знаешь, какое наказаніе послѣдуетъ за ослушаніе.
   Евгеній склонилъ голову, не осмѣливаясь болѣе возражать.
   -- Теперь выслушай меня внимательно, продолжилъ незнакомецъ:-- союзъ возлагаетъ на тебя важное порученіе: ты долженъ немедленно отправиться въ главную квартиру дунайской арміи, въ Кишиневъ.
   -- Въ Кишиневъ -- я?-- вскричалъ въ сильнѣйшемъ изумленіи студентъ: -- что же мнѣ тамъ дѣлать? И главное, какъ я поѣду туда?
   -- Завтра, утромъ, ты отправишься отсюда въ Петербургъ, и въ квартирѣ своей найдешь дальнѣйшія распоряженія о томъ, къ кому ты долженъ обратиться для зачисленія тебя на службу въ контору продовольственной компаніи. Чрезъ посредство этой конторы ты будешь имѣть сообщенія съ главной квартирой арміи.
   -- Ну, положимъ, я пристроюсь тамъ, спросилъ студентъ, все болѣе и болѣе приходившій въ изумленіе:-- что же далѣе?
   -- Ты за всѣмъ внимательно станешь наблюдать, и обо всемъ, что замѣтишь или услышишь, давать подробный отчетъ. Въ твоемъ положеніи ты повсюду можешь имѣть доступъ. Чѣмъ тщательнѣе станешь ты за всѣмъ слѣдить и чѣмъ менѣе будутъ у тебя ускользать изъ виду важныя событія, тѣмъ больше окажешь ты услугъ нашему дѣлу и тѣмъ скорѣе заслужишь благодарность союза. Дальнѣйшія инструкціи ты получишь по пріѣздѣ на мѣсто.
   -- Но какимъ образомъ мнѣ доставлять оттуда свѣдѣнія и отчеты? спросилъ студентъ, которому возлагаемое на него порученіе приходилось, какъ видно, не совсѣмъ по вкусу.
   -- Подробности найдешь ты въ Петербургѣ, отвѣтилъ незнакомецъ.-- Твоя обязанность -- точно и внимательно наблюдать и доказать на дѣлѣ, что ты заслуживаешь оказываемаго тебѣ довѣрія. Еще въ первый разъ ты получаешь такое важное порученеі, постарайся же на первыхъ порахъ не ударить въ грязь лицомъ. Въ особенности постарайся какъ можно скорѣе попасть въ Петербургъ, а здѣсь остерегайся навлечь на себя какимъ бы то ни было образомъ подозрѣніе, какъ это случилось годъ тому назадъ.
   Студентъ хотѣлъ было еще что-то спросить, но незнакомецъ, проговоривъ послѣднія слова, выпустилъ его руку и скрылся въ кустахъ, какъ тѣнь; до слуха Евгенія долетѣлъ только трескъ раздвигаемыхъ поспѣшно вѣтвей.
   -- Чортъ знаетъ, что такое, пробормоталъ онъ про себя:-- однако сдается и въ правду, что союзъ вездѣсущъ и незнакомецъ, во всякомъ случаѣ болѣе, чѣмъ а это предполагалъ. Быть можетъ, промолвилъ онъ тихо, боязливо опираясь въ темнотѣ: -- я былъ глупъ, что дозволилъ увлечь себя и далъ клятву. Сказать по правдѣ, командировка въ главную квартиру хотя и очень заманчива, но все же рискуешь поплатиться головой, если извѣстія, которыя мнѣ придется пересылать, будутъ перехвачены. Однако, теперь поздно разсуждать, съ остріемъ кинжала мнѣ вовсе не желательно знакомиться, да и нѣтъ никвкой возможности ретироваться. Союзъ уже разъ доказалъ мнѣ, что онъ въ состояніи выручить своихъ членовъ отъ грозившей имъ опасности.
   Съ трудомъ пробравшись сквозь густой кустарникъ, студентъ, вышелъ опять на большую аллею, и по ней дошелъ до городскаго дома. У подъѣзда спросилъ онъ Захарьина и швейцаръ повелъ его по длинному корридору.
   Черезъ нѣсколько минутъ Евгеній очутился въ кабинетѣ секретаря. Захарьинъ сидѣлъ за пасьменнымъ столомъ, заваленнымъ разными счетными книгами по управляемымъ имъ имѣніямъ и на которомъ горѣла лампа съ голубымъ абажуромъ. Не поднимаясь со стула, Захарьинъ обратился къ вошедшему студенту съ слѣдующимъ сухимъ, отрывистымъ вопросомъ:
   -- Вы сынъ крестьянина Моисея, студентъ петербургской духовной академіи?
   Судя по тону предложеннаго вопроса, Евгеній, считая его какъ бы слѣдственнымъ допросомъ, отвѣчалъ утвердительно.
   -- Вы, продолжалъ Захарьинъ:-- въ прошломъ году пропагандировали уже здѣсь, среди крестьянъ политическія идеи, чего вамъ не слѣдовало дѣлать. Я не хочу, чтобы въ имѣніяхъ графа Святовскаго, которыя отнынѣ поручены моему управленію, происходило что либо подобное; обнаружься это вовремя, оно легко возбудило бы недоброжелательство властей, что совсѣмъ идетъ въ разрѣзъ съ положеніемъ, занимаемымъ графомъ въ обществѣ. Я не стану поднимать дѣла, если вы дадите слово, завтра же покинуть Волочину и возвратиться въ Петербургъ. Если же вы не послѣдуете моему совѣту, немедленно наряжено будетъ слѣдствіе о томъ, что произошло здѣсь въ прошломъ году, и вы сами знаете, какими оно можетъ сопровождаться послѣдствіями.
   Сказавъ это, Захарьинъ далъ знать рукой, что Евгеній можетъ уйти. Студентъ до того удивленъ былъ высокомѣрнымъ обращеніемъ секретаря, коротко и ясно высказавшаго ему свое желаніе и даже не потребовавшаго никагого отвѣта, что пришелъ въ себя только выйдя изъ дома, и какъ во снѣ сталъ припоминать все случавшееся съ нимъ за одинъ день.
   -- Странная вещь, подумалъ онъ про себя:-- я получилъ одинъ и тотъ же приказъ съ двухъ совершенно различныхъ сторонъ; значитъ мнѣ не остается ничего другого, какъ исполнить требуемое, тѣмъ болѣе, что высокомѣрный приказъ секретаря даетъ мнѣ благовидный предлогъ объявить отцу о неотложной необходимости отъѣзда моего въ Петербургъ. А право, какъ-то невольно думается, что и секретарь тоже одинъ изъ членовъ союза.
   

X.

   Въ Бессарабіи, при сліяніи рѣки Буга съ Днѣстромъ, расположенъ губернскій городъ Кишиневъ. Вся окрестность города, лѣсистымъ плоскогорьемъ спускаясь внизъ къ рѣкѣ, изобилуетъ лугами и плодоносными полями, а мѣстоположеніе самаго города представляетъ чрезвычайно живописный видъ. Населеніе этой мѣстности въ сравнительно весьма короткій промежутокъ времени разрослось до значительныхъ размѣровъ. Еще въ 1812 году, когда Бессарабія присоединена была къ Россіи, этотъ незначительный уголокъ едва насчитывалъ нѣсколько тысячъ жителей, а теперь число народонаселенія возрасло до ста пятидесяти тысячъ. Плодородіе почвы и торговыя сношенія съ Чернымъ моремъ привлекли сюда много переселенцевъ изъ русскихъ, болгаръ, молдаванъ, валаховъ и значительнаго числа нѣмцевъ, не считая татаръ и кочующихъ цыганскихъ племенъ.
   Всѣ эти разнородныя національности удержали, по большей части, свои нравы, обычаи, одежду, и своими разно-характерными оригинальными постройками придали городу пестрый живописный видъ. Кишиневъ и его окрестности даже въ обыкновенное время, особенно въ весеннюю пору, производятъ оживляющее благопріятное впечатлѣніе; но въ концѣ апрѣля 1877 года эта мѣстность представляла чудную, богатую красками картину, какую рѣдко случается видѣть. Въ это время главнокомандующій дунайской арміей, великій князь Николай Николаевичъ, расположилъ здѣсь свою главную квартиру, куда со дня на день ожидали самого Государя, который намѣревался сдѣлать смотръ войскамъ, готовящимся выступить въ походъ противъ турокъ.
   Гвардейскіе и армейскіе офицеры то и дѣло сновали но улицамъ Кишинева, разговаривая и останавливаясь толпами передъ кафе-ресторанами, входя въ магазины, богато снабженные разными товарами, для закупокъ недостающихъ принадлежностей ихъ походнаго снаряженія. Богатая тогда жатва предстояла торговой дѣятельности кишиневскихъ купцовъ, которые едва успѣвали пополнять свои запасы товаровъ, раскупаемыхъ нарасхватъ. Предъ губернаторскимъ домомъ столпилось множество ординарцевъ, которые являлись отъ разныхъ частей войскъ я отрядовъ и, въ ожиданіи распоряженій, проваживали лошадей по улицѣ.
   Но самую оживленную и живописную картину открывалъ взоръ, устремленный на далекое безграничное пространство, гдѣ разбитъ былъ военный лагерь и бивуаки войскъ, вблизи которыхъ ютились импровизированные на скорую руку базары окрестныхъ жителей, выставившихъ для продажи разнаго рода припасы. Лагерь былъ разбитъ на большіе полигоны на громадномъ пространствѣ; повсюду виднѣлись экзерцирующіе полки, то и дѣло проѣзжали генералы въ сопровожденіи блестящей свиты, свободные-же отъ занятій солдаты отдѣльными группами бродили по базарамъ.
   Въ одно восхитительное весеннее утро въ самомъ городѣ и въ окрестностяхъ его, гдѣ размѣщены были войска, произошло необычайное движеніе; солдаты чистили оружіе, надѣвали парадную амуницію, офицеры сновали по разнымъ направленіямъ, наблюдая, чтобы все было въ надлежащемъ порядкѣ и исправности.
   Всѣ ждали Государя, который долженъ былъ прибыть въ этотъ день на тираспольско-бендерскомъ поѣздѣ желѣзной дороги. Многочисленныя толпы нарочно спѣшили къ станціи, кругомъ которой на обширномъ протяженіи разставлены были шпалерами отряды полковъ, а позади тянулись густыя массы поселянъ, стекшихся сюда на встрѣчу Царю; городскія улицы почти совсѣмъ опустѣли, чего не случалось уже съ давнихъ поръ.
   Въ городѣ однѣ только женщины выглядывали изъ оконъ домовъ, разукрашенныхъ зеленью и флагами. Великій князь, осмотрѣвъ вблизи расположенныя войска, поскакалъ къ желѣзнодорожной станціи; вскорѣ проѣхалъ туда же мѣстный архіерей въ каретѣ; ожиданіе съ каждой минутой становилось напряженнѣе, пока, наконецъ, издалека не донеслось громогласное "ура!" и вслѣдъ затѣмъ во всѣхъ церквахъ начался оглушительный торжественный колокольный звонъ.
   Женскія головки съ любопытствомъ высунулись изъ оконъ, но блестящій царскій поѣздъ все еще не показывался; промчалась рысью лишь одна простая карета, запряженная парой управляемая кучеромъ, въ простомъ русскомъ кафтанѣ и въ четыреугольной мѣховой шапкѣ: впереди кареты скакали два казака, а внутри сидѣлъ офицеръ въ бѣлой фуражкѣ, возлѣ котораго помѣщался генералъ въ парадной формѣ; на эту карету не обратили почти и вниманія, считая ее передовою предъ проѣздомъ самого Императора. Женщины держали наготовѣ букеты, чтобы усыпать ими путь предъ ѣдущимъ Государемъ, какъ вдругъ съ разныхъ сторонъ посыпались восклицанія.
   "Въ каретѣ сію минуту проѣхалъ великій князь, и должно быть Императоръ сидѣлъ съ нимъ рядомъ".
   Слуху этому, однако, не вѣрили и продолжали напряженно глядѣть въ даль улицы. Между тѣмъ, потянулась длинная вереница экипажей съ генералами и офицерами; проѣхала карета преосвященнаго, и тогда дѣйствительно оказалось, что въ первой каретѣ находился Государь. Властелинъ и повелитель всѣхъ собранныхъ здѣсь армій, самодержецъ обширнаго русскаго государства проѣхалъ по городу незамѣченнымъ и неузнаннымъ.
   Улицы снова наполнились возвращающимся съ желѣзнодорожной станціи народомъ, который толпами останавливался предъ губернаторскимъ домомъ, приготовленнымъ для пріема Государя. Въ одной изъ каретъ, слѣдовавшихъ со станціи желѣзной дороги съ императорской свитой, сидѣли вдвоемъ: графъ Владиміръ Осиповичъ Святовскій въ бѣломъ кавалергардскомъ мундирѣ, и Федоръ Михайловичъ Благановъ въ темнозеленомъ мундирѣ измайловскаго полка, на козлахъ рядомъ съ кучеромъ возсѣдалъ Степанъ Захаровъ -- въ солдатскомъ мундирѣ кавалергардскаго полка, куда по ходатайству графа Святовскаго зачисленъ былъ на службу и состоялъ деньщикомъ при своемъ баринѣ. Нельзя было не замѣтить, съ какою гордостью Захаровъ посматривалъ на толпу любопытнаго разношерстнаго народа, вполнѣ убѣжденный, что взоры многочисленныхъ зрителей обращены были также и на него съ почтительнымъ удивленіемъ.
   За императорской свитой потянулись экипажи съ разнаго рода чиновниками и прислугой.
   На нихъ уже мало обращали вниманія, но будь здѣсь кто-либо изъ поселянъ Волочины, тотъ сильно подивился бы, примѣтивъ въ одномъ изъ послѣднихъ экипажей Евгенія Моисеева съ самодовольнымъ видомъ и любопытствомъ озиравшагося крутомъ. На немъ было элегантное дорожное платье, а у ногъ находился внушительнаго вида дорожный чемоданъ, Евгеній видимо былъ очень доволенъ внезапной перемѣной своихъ обстоятельствъ, которая предоставила ему такое значительное мѣсто и возможность ѣхать вмѣстѣ съ императорекой свитой въ царскомъ поѣздѣ. Экипажъ его тоже остановился у губернаторскаго дома.
   Выйдя изъ экипажа, Евгеній передалъ находившійся при немъ чемоданъ одному изъ слугъ, поспѣшно явившемуся для исполненія порученій человѣка, прибывшаго одновременно съ царской свитой. Спросивъ, гдѣ находится контора Грегера, Горвица и Когана -- товарищества, принявшаго на себя поставку продовольствія на военное время для разныхъ частей войскъ, молодой человѣкъ, по указанію служителя, отправился въ одинъ изъ боковыхъ флигелей губернаторскаго дома, гдѣ помѣщалось военное интендантство, и рядомъ съ нимъ контора товарищества. Чрезъ военное интендантство, переполненное писарями, онъ дошелъ до двери, на которой прибита была дощечка съ надписью: "Грегеръ, Горвицъ и Коганъ".
   Приказавъ слугѣ поставить чемоданъ у двери, Евгеній вошелъ въ комнату, которая оказалась огромной залой съ расположеными по стѣнамъ высокими полками и обширными шкапами, гдѣ стояла глиняная и деревянная посуда, наполненная мукой и разнороднымъ хлѣбнымъ зерномъ, печенымъ хлѣбомъ, копченымъ мясомъ и рыбой; тутъ же красовались жестянки съ консервами разной величины и множество бутылокъ съ ликерами и винами разныхъ этикетокъ, начиная отъ обыкновенной водки до тончайшаго алаша, и кончая самыми благороднѣйшими напитками. Посрединѣ залы стояли письменные столы, за которыми много молодыхъ людей занималось повѣркой счетовъ.
   Евгеній обратился къ одному изъ нихъ и спросилъ Андрея Ивановича Хвощинскаго. Писарь, посмотрѣвъ испытующимъ взоромъ на молодаго, незнакомаго ему человѣка, медленно поднялся со стула и направился къ боковой двери, закрытой тяжелой портьерой. Минуту спустя, онъ возвратился и заявилъ молодому человѣку, что Хвощинскій проситъ его къ себѣ.
   Евгеній вошелъ въ небольшую комнату, меблированную, хотя и второпяхъ, но съ изысканной роскошью. По большой конторской книгѣ, лежащей на палисандровомъ письменномъ столѣ, можно было догадаться, что комната эта представляетъ рабочій кабинетъ. Посрединѣ сервированъ былъ столъ, на которомъ аппетитно красовались разнообразныя тончайшія вина и явства.
   За столомъ въ мягкихъ покойныхъ креслахъ видѣло двое мужчинъ; одинъ изъ нихъ былъ Хвощинскій, младшій чиновникъ вышеозначенной фирмы, въ рукахъ котораго сосредоточивалось завѣдываніе цѣлымъ отдѣломъ общей конторы.
   Хвощинскій былъ молодой человѣкъ лѣтъ двадцати девяти или тридцати; коренастая и нѣсколько мѣшковатая фигура его видимо расположена была къ тучности; на широкомъ, простоватомъ лицѣ съ маленькими, прорѣзанными вкось глазами лежалъ отпечатокъ чувственности. Одѣтъ онъ былъ по той сумасбродной американской модѣ, которую можно иногда встрѣтить на парижскихъ бульварахъ, но никакъ не въ порядочномъ обществѣ. Толстая золотая цѣпочка часовъ ярко блистала на животѣ, на пухлыхъ красныхъ пальцахъ сверкали дорогіе перстни.
   Рядомъ съ нимъ сидѣлъ худощавый сухопарый господинъ съ коротко остриженными волосами и густой бородой, въ интендантскомъ мундирѣ съ широкими погонами штабъ-офицерскаго чина; блѣдное лицо его дышало бюрократической холодностью, а маленькіе проницательные глазки сверкали хитрымъ изворотливымъ умомъ.
   Съ равнодушнымъ видомъ, отчасти выражающимъ досаду за неумѣстную помѣху, Хвощипскій обратился къ вошедшему съ лаконическимъ вопросомъ:
   -- Что вамъ угодно? Я теперь занятъ, и неимѣю свободной минуты.
   Евгеній, подавъ ему запечатанный пакетъ, отвѣчалъ коротко, надменнымъ тономъ:
   -- Я опредѣленъ на службу въ товарищество гг. Грегера, Горвица и Когана, и имѣю приказаніе явиться къ вамъ. Это письмо объяснитъ вамъ все въ подробности.
   Хвощипскій вскрылъ конвертъ, а аинтендантскій чиновникъ принялся разсматривать вновь прибывшаго испытующимъ взоромъ.
   Прочтя письмо, Хвощипскій придалъ лицу самое радушное выраженіе.
   -- Дѣйствительно, сказалъ онъ:-- вы приняты въ дѣло нашихъ патроновъ, и назначены состоять при конторѣ главной квартиры. Мнѣ остается познакомить васъ съ дѣлами и указать обязанности вашей службы. Прошу покорно садиться, не желаете ли позавтракать?
   Наполнивъ стаканы превосходнымъ лафитомъ, онъ продолжалъ:
   -- Имѣю честь представить г. подполковнику Крестьянову, завѣдующему отдѣломъ военнаго интендантства главной квартиры, господина Евгенія Моисеевича Моисеева. Вамъ, господа, часто придется вести дѣла другъ съ другомъ, когда я принужденъ буду отлучаться отъ главной квартиры; поэтому осмѣлюсь предложить: чокнемся за будущія добрыя отношенія ваши.
   Подполковникъ вѣжливо, но съ сознаніемъ собственнаго достоинства слегка коснулся стакана, находившагося въ рукѣ Евгенія, который не замедлилъ воспользоваться приглашеніемъ и съ завиднымъ аппетитомъ принялся уничтожать превосходный завтракъ.
   -- И такъ, началъ подполковникъ Крестьяновъ:-- теперь дѣло идетъ объ устройствѣ доставки продовольствія кавалеріи перваго армейскаго корпуса. До сихъ поръ продовольствіе легко было доставлять, потому что армія находилась въ русскикъ владѣніяхъ; быть можетъ, и въ послѣдствіи не представится никакихъ затрудненій, если мы конечно, вступимъ побѣдителями въ непріятельскую территорію. Но самое большое затрудненіе можетъ встрѣтиться при слѣдованіи арміи чрезъ Румынію, гдѣ мы не имѣемъ не только собственныхъ вспомогательныхъ средствъ, но не имѣемъ разсчитывать и на тамошоее населеніе, потому что проходъ нашей арміи чрезъ эту страну обусловленъ договоромъ и малѣйшее насиліе можетъ неминуемо повести къ политическимъ недоразумѣніямъ. А между тѣмъ даже въ настоящее время, когда у насъ нѣтъ еще никакого столкновенія съ непріятелемъ и провіантъ арміи находится въ цѣлости -- малѣйшая неправильность въ доставкѣ продовольствія очень опасна и можетъ возбудить строжайшую ревизію. Слѣдовательно, вы должны понимать важность задачи, предстоящей вамъ: все должно идти гладко, совершенно гладко, -- прибавилъ онъ съ особеннымъ удареніемъ: -- вамъ необходимо общими силами стараться, чтобы для Государя не доходило ни малѣйшаго слуха о какихъ-либо безпорядкахъ.
   -- Будьте спокойны и благонадежны, г. подполковникъ, нѣсколько разъ повторилъ Хвощинскій, снова наполняя стаканы гостей лафитомъ; -- я уже составилъ планъ: вамъ извѣстно, что я успѣлъ побывать нѣсколько разъ въ Бухарестѣ и, собравъ тамъ нужныя свѣдѣнія, сдѣлалъ надлежащія приготовленія. Въ мѣстечкѣ Катрошени, расположенномъ какъ разъ удобно по всѣмъ направленіямъ, я устроилъ складъ продовольственныхъ консервовъ для лошадей, и откуда безъ малѣйшей задержки будутъ разсылаться нужные запасы лишь только мнѣ дадутъ звать за два дня впередъ.
   Полковникъ въ знакъ согласія кивнулъ головой.
   -- А хорошаго ли достоинства консервы, о которыхъ вы говорите, спросилъ онъ.
   -- Какъ можете вы, г. подполковникъ, сомнѣваться? возразилъ Хвощинскій почти обиженнымъ тономъ.
   Затѣмъ, быстро войдя въ сосѣднюю комнату, онъ возвратился съ большою оловянною банкой, и откупоривъ ее, досталъ горсть желто-бураго мучнистаго вещества.
   -- Вотъ, -- сказалъ онъ: -- можете сами удостовѣриться, г. подполковникъ. Въ этой мукѣ сохранено все питательное вещество, необходимое для лошади, въ такомъ видѣ оно гораздо лучше, чѣмъ натуральный овесъ, а что еще важнѣе,-- можетъ быть правильнѣе дѣлимо на порціи.
   Подполковникъ, взявъ также на руку горсть кормовой муки, согласился, что она превосходна.
   -- Ну, а какая же ей цѣна! спросилъ онъ.
   -- Цѣна, отвѣчалъ Хвощинскій:-- конечно, не много высока, но я уже вамъ докладывалъ, что питательности въ ней гораздо больше, чѣмъ въ овсѣ. Вамъ, г. подполковникъ, извѣстно, что по условію съ нашими принципалами, мы получаемъ въ видѣ вознагражденія за трудъ 10% при продажѣ выше номинальной цѣны. Вотъ разсчетный листъ, продолжалъ онъ, вынувъ бумажникъ изъ сюртучнаго кармана: -- неугодно ли удостовѣриться, во что обошлась намъ самимъ закупка, и, судя по этому, не трудно назначить цѣны.
   -- Цѣны-то будутъ высоки, замѣтилъ подполковникъ.
   -- Да какъ же иначе, возразилъ Хвощипскій:-- если продовольствіе требуется доброкачественое? У казны денегъ много. Тутъ цѣны не причемъ, лишь бы достигнута была цѣль: люди и лошади получили достаточное продовольствіе.
   -- А все же, настаивалъ подполковникъ нерѣшительнымъ тономъ:-- цѣны поставлены очень и очень высокія.
   -- Ну, можетъ быть окажется возможность сдѣлать небольшую скидку, согласился Хвощинскій:-- хотя чрезъ это и пострадаетъ интересъ нашей фирмы. Ну, что вы скажете, если мы сбавимъ одинъ процентъ? спросилъ онъ, бросивъ на своего собесѣдника вопросительный взглядъ.-- Надѣюсь, что мнѣ удастся устроить это у моихъ принципаловъ.
   -- Да, это все-таки составитъ что-нибудь, проговорилъ подполковникъ:-- однако, продолжалъ онъ равнодушнымъ тономъ:-- если эта скидка внесется въ разсчетную книгу, могутъ возникнуть недоразумѣнія: не лучше ли намъ это устроить промежъ себя? Я всегда найду случай отнести остатокъ на приходъ по другимъ статьямъ, что выйдетъ тоже самое.
   -- Прекрасно, превосходно! съ живостью подхватилъ Хвощинскій:-- пусть будетъ по вашему; вы станете отсчитывать мнѣ процентомъ меньше условленной цѣны, а книги будутъ ведены согласно этому условію своимъ порядкомъ; росписка въ полученіи суммы съ моей стороны будетъ полная, а тамъ уже ваше дѣло, куда вы отнесете излишекъ.
   -- Значитъ, дѣло слажено, сказалъ подполковникъ:-- позаботьтесь же объ исправной доставкѣ продовольствія.
   -- Не прикажете ли сигару? предложилъ Хвощинскій съ удовольствіемъ потирая руки: -- у меня есть проба самой превосходной гаванны, которую я поставляю въ главную квартиру.
   Доставъ изъ великолѣпнаго рѣзнаго шкапа ящикъ, онъ предложилъ сигары обоимъ собесѣдникамъ и вскорѣ вся комната наполнилась тонкимъ ароматнымъ запахомъ табачнаго дыма.
   -- Дѣйствительно, сигары превосходны, сказалъ подполковникъ:-- мнѣ рѣдко удавалось курить подобныя, добавилъ онъ, захватывая рукой голубоватыя облачка дыма и вдыхая въ себя ароматъ.
   -- Я въ восторгъ, сказалъ Хвощинскій:-- что эти сигары удостоились вашего одобренія. Я имѣю большой запасъ ихъ и беру на себя смѣлость предложить вамъ нѣсколько ящиковъ. На войнѣ трудно достать хорошія вещи и потому надо всѣмъ хорошимъ заблаговременно дѣлиться съ своими друзьями. Замѣтьте, г. Моисеевъ, сортъ, продолжалъ онъ, обращаясь къ Евгенію:-- чтобы впослѣдствіи пополнять запасъ г. подполковника именно этими, а не другими сигарами, если мнѣ придется быть въ отлучкѣ. Вы мнѣ рекомендованы съ такой хорошей стороны, что я охотно передамъ вамъ часть лежащихъ на мнѣ обязанностей, и между прочимъ сношенія съ г. подполковникомъ, съ которымъ вы будете вести разсчеты по поставкѣ продовольственныхъ матеріаловъ.
   -- Я всегда готовъ къ услугамъ г. подполковника, поклонился Евгеній, въ глазахъ котораго, во время слышаннаго имъ разговора, отражалось сперва удивленіе, а затѣмъ удовольствіе.
   -- Вотъ и этотъ лафитъ, продолжалъ Хвощинскій:-- назначенъ также для стола главной квартиры; если г. подполковникъ находитъ его сноснымъ, я съ удовольствіемъ удѣлю вамъ ящикъ -- другой этого винца.
   -- Вы осыпаете меня любезностями,-- отвѣчалъ Крестьяновъ;-- впрочемъ, во время военныхъ дѣйствій такіе хорошіе дары цѣнятся вдвойнѣ, и я принимаю ихъ съ особенной благодарностію.
   Дружески пожавъ руку Хвощинскому и вѣжливо раскланявшись съ Евгеніемъ, Крестьяновъ направился къ выходу.
   Проводивъ подполковника, Хвощинскій обратился къ Моисееву.
   -- Мы, милостивый государь мой, сегодня увидѣлись въ первый разъ,-- впрочемъ въ подобное тревожное время знакомства завязываются быстро,-- и судя по рекомендаціи, доставленной вами, я нахожу васъ вполнѣ заслуживающимъ довѣрія. Вы, какъ пишетъ секретарь нашей фирмы, должны непосредственно состоять при главной квартирѣ, а я, какъ вы уже слышали, отправлюсь вскорѣ въ Катрошени заготовить тамъ продовольствіе для лошадей перваго армейскаго корпуса. Да, притомъ, признаться я вообще не чувствую особеннаго удовольствія находиться при главной квартирѣ: тутъ, знаете ли, всегда надо быть на вытяжку, тогда, какъ на болѣе отдаленномъ посту можно устроить свою жизнь соотвѣтственно своимъ наклонностямъ и привычкамъ. Формалистика -- очень скучная вещь; тамъ дѣла идутъ сподручнѣй, а здѣсь много любопытныхъ взоровъ. Отправляйтесь-ка со мною погостить въ Катрошени на день; я хочу вамъ показать, что даже въ такомъ жалкомъ, заброшенномъ уголкѣ, можно жить припѣваючи. Что же касается нашего здѣшняго положенія,-- вы преимущественно должны держаться подполковника Крестьянова, который только что вышелъ отсюда. Онъ будетъ производить платежи за поставки и если вы сойдетесь съ нимъ, никто другой не станетъ вмѣшиваться въ наши дѣла. Замѣтьте также себѣ, что вамъ слѣдуетъ находиться въ хорошихъ отношеніяхъ съ управляющими и членами прочихъ конторъ, чтобы и они поступали сообразуясь съ дѣйствіями нашей. Присядьте-ка сюда поближе: я быстро посвящу васъ въ дѣла и вы отлично поймете, какъ вести ихъ когда меня тутъ не будетъ.
   Засѣвъ съ Евгеніемъ за письменный столъ, Хвощинскій раскрылъ разсчетную книгу, и началъ объяснять ему внесенные въ нее цифры и отмѣтки. Молодой человѣкъ отъ этого посвященія въ дѣла поставки рѣшительно пришелъ въ экстазъ, улыбка не сходила съ его лица, и отъ удовольствія онъ то и дѣло потиралъ руки. Когда-жъ разъясненіе было кончено, Евгеній крѣпко пожалъ руку Хвощинскаго, и оба взглянули другъ на друга съ улыбкой, ясно доказывающей справедливость русской пословицы: "рыбакъ рыбака видитъ издалека".
   -- A propos, -- сказалъ Хвощинскій: -- есть ли у васъ деньги?
   -- Да, имѣю въ остаткѣ около ста рублей, полученныхъ мною на путевые расходы, отвѣчалъ тотъ.
   -- Ба,-- презрительно усмѣхнулся Хвощинскій:-- какія это деньги! Что вы здѣсь сдѣлаете со ста рублями? Вотъ возьмите, продолжалъ онъ, открывая свой бумажникъ и выкидывая на столъ кредитные билеты, болѣе чѣмъ на тысячу рублей:-- возьмите, этого хватитъ вамъ до начала операцій. Да вы не стѣсняйтесь, проговорилъ онъ, замѣтивъ, что Евгеній, никогда не имѣвшій въ рукахъ столько денегъ, былъ въ нерѣшимости взять ли ему эту сумму или отказаться?-- Не безпокойтесь, повторилъ Хвощинскій:-- меня это ни мало не затруднитъ. Жить здѣсь дорого, и вамъ не слѣдуетъ довольствоваться ограниченными средствами. Здѣсь цѣнятъ людей по потребностямъ и образу жизни, добавилъ онъ, хитро подмигнувъ:-- издерживая мало, вы мало и будете получать. А теперь пойдемте: пора подумать и объ обѣдѣ; здѣсь обѣдаютъ не такъ поздно, какъ въ Петербургѣ, потому что все поставлено на военную ногу.
   Молодаго студента, -- такимъ чуднымъ и внезапнымъ образомъ перенесеннаго изъ аудиторій богословскаго факультета въ совершенно чуждый и новый для него міръ,-- Хвощинскій представилъ всѣмъ писарямъ въ первой комнатѣ конторы, которые почтительно поклонились сперва такъ высокомѣрно ими принятому посѣтителю, узнавъ, что онъ назначенъ заступить вскорѣ мѣсто Хвощинскаго.
   Затѣмъ новые друзья отправились въ одну изъ лучшихъ гостинницъ Кишинева, устроенную почти на петербургскій манеръ. Хвощинскій заказалъ обѣдъ, какой и во снѣ никогда не снился крестьянскому сыну Волочины, бывшему незначительному студенту богослову, и вскорѣ шампанское запѣнилось въ стаканахъ.
   

XI.

   Послѣ кратковременнаго отдохновенія въ губернаторскомъ домѣ, Государь выѣхалъ въ открытой коляскѣ въ шинели на распашку, въ каскѣ съ развѣвающимся султаномъ и голубой лентой ордена св. Андрея черезъ плечо. Вскорѣ стало извѣстно, что наслѣдникъ цесаревичъ прибылъ вмѣстѣ съ своимъ царственнымъ родителемъ для смотра войскъ. При самомъ въѣздѣ въ городъ наслѣдника престола, бывшаго въ сѣрой шинели и фуражкѣ, горожане приняли за обыкновеннаго генерала, но теперь, когда онъ сидѣлъ рядомъ съ отцемъ въ полной парадной формѣ, на него, какъ на будущую надежду Россіи, обращены были взоры многотысячной толпы. Императорскій экипажъ, окруженный небольшимъ казачьимъ пикетомъ, былъ встрѣченъ восторженными криками ура.
   Великій князь Николай Николаевичъ тотчасъ же по встрѣчѣ и привѣтствіи Государя отправился къ войскамъ, выстроеннымъ передъ лагеремъ. Въ свитѣ Государя находились военный министръ Милютинъ и министръ путей сообщенія вице-адмиралъ Посьетъ и множество другихъ генераловъ, флигель-адъютантовъ и ординарцевъ, въ томъ числѣ графъ Святовскій и Благановъ. Государь, проѣхавъ медленнымъ шагомъ по городскимъ улицамъ, направился за городъ къ войскамъ, гдѣ уже все приготовлено было къ его встрѣчѣ. Окруженный блестящею свитой, Государь, въ сопровожденіи наслѣдника, подъѣхалъ къ войскамъ, и воздухъ огласился громкими радостными криками, отражавшими восторженное настроеніе солдатъ. Благородныя черты Императора Александра, съ годами и отъ тяжелыхъ непомѣрныхъ заботъ о счастіи и благоденствіи Россіи утратившія прежнюю обоятельную прелесть юношеской красоты, сдѣлались еще печальнѣе и сумрачнѣе лишь только онъ взглянулъ на необозримые ряды войскъ, которые стройно тянулись по обѣимъ сторонамъ его пути. Казалось, что вся эта могущественная рать, разстилавшаяся предъ его взорами, должна была бы возбудить въ человѣческомъ сердцѣ высшее ощущеніе гордости, тѣмъ болѣе, что эти несмѣтные полки, въ блестящемъ военномъ вооруженіи, повинуясь взгляду своего Монарха, готовы были по первому слову его безбоязненно ринуться на врага. При сознаніи подобнаго могущества, могло ли сердце каждаго властелина остаться равнодушнымъ и хладнокровнымъ, а между тѣмъ лицо Государя омрачалось все болѣе, на губахъ мелькала горькая улыбка, большіе глаза, пристальный, проницательный взглядъ которыхъ невольно внушалъ какую-то смутную робость, казались подернутыми влагою. Мягкое, доброе сердце Монарха болѣзненно сознавало, что весь этотъ цвѣтъ молодости, силы и здоровья, и одушевленный чистою любовью къ отечеству и съ радостнымъ восторгомъ привѣтствующій его, какъ своего вождя, долженъ вскорѣ вступить въ кровавый бой съ жестокимъ, непримиримымъ врагомъ. Пройдетъ немного времени и тысячи изъ нихъ исчезнутъ съ лица земли, а тысячи другихъ, въ болѣзненныхъ стопахъ, будутъ призывать смерть, какъ освободительницу отъ земныхъ страданій.
   Но, повидимому, Государь былъ единственнымъ лицомъ, которое думало о грядущихъ бѣдствіяхъ; глаза его сына и наслѣдника, великаго князя Александра, блистали гордымъ мужествомъ и отвагой, да и все войско съ нетерпѣніемъ ждало минуты, когда оружіе, которымъ теперь салютовало оно своему царственному предводителю, направлено будетъ противъ врага.
   Государь быстро проѣхалъ по фронту, привѣтствуя всѣхъ рукою, останавливался предъ командирами отдѣльныхъ отрядовъ и каждому говорилъ нѣсколько ласковыхъ, милостивыхъ словъ. Радостные крики "ура" неслись вслѣдъ удаляющемуся экипажу, направлявшемуся далѣе мимо всѣхъ полковъ, расположенныхъ до Унгенъ, принадлежащихъ къ румынской территорій, куда Государь пріѣхалъ въ пять часовъ пополудни. Здѣсь Государь вышелъ изъ коляски, чтобы нѣсколько освѣжиться; сопровождавшая его свита также имѣла возможность отдохнуть послѣ продолжительной верховой ѣзды. Для отдыха Государя въ Унгенахъ раскинута была палатка: здѣсь встрѣтилъ Его Величество митрополитъ съ молдаванскимъ духовенствомъ и депутаціей ясскихъ гражданъ, которая привѣтствовала великаго Монарха отъ имени румынскаго народа, съ выраженіемъ радости и сочувствія благой цѣли -- освобожденія восточныхъ христіанъ отъ турецкаго ига. Государь казался растроганнымъ, и почтительно поклонившись митрополиту, стоявшему въ полномъ облаченіи, поцѣловалъ крестъ, бывшій въ его рукахъ, и затѣмъ среди глубокаго молчанія проговорилъ громко прочувствованнымъ голосомъ:
   "Я предпринялъ докончить великое дѣло, и только святая возвышенная цѣль, къ которой стремлюсь, подобно въ Бозѣ почившему моему родителю и всѣмъ предкамъ моего дома, могла заставить меня взять на себя отвѣтственность за всю кровь, которая прольется въ эту войну. Поручаю себя и всю мою армію,-- продолжалъ онъ, набожно преклонивъ голову передъ животворящимъ крестомъ митрополита:-- молитвамъ православнаго духовенства, и въ тоже время надѣюсь, что мои войска встрѣтятъ дружеское расположеніе румынской націи; нужды восточныхъ христіанъ не должны быть чужды также и Румыніи, а правители румынскіе принадлежатъ къ родственному и дружественному мнѣ дому. Будьте увѣрены, господа, что войска мои идутъ къ вамъ друзьями, и прошу васъ принять ихъ также съ дружескимъ расположеніемъ".
   Громкое "ура" раздалось въ отвѣтъ на слова Государя и далеко разнеслось по рядамъ русскаго воинства.
   Пребываніе Императора въ Унгенахъ было самое непродолжительное; вскорѣ онъ обратно направился въ Кишиневъ мимо лагерныхъ стоянокъ, гдѣ уже горѣли бивачные огни и замѣтно было веселое, шумное оживленіе.
   Поздно вечеромъ возвратился Государь въ Кишиневъ. Весь городъ былъ иллюминованъ: на улицахъ густыя толпы народа едва двигались по разнымъ направленіямъ; экипажъ, въ которомъ сидѣлъ Государь, медленно ѣхалъ по направленію къ губернаторскому дому, сопровождаемый блестящею свитой на взмыленныхъ коняхъ; повсюду изъ народной толпы неумолкаемо раздавалось громкое "ура".
   Въ это время Хвощинскій находился еще въ ресторанѣ, куда пригласилъ своего новаго знакомца, Евгенія Моисеева. Онъ радушно угощалъ свою компанію отборнѣйшими винами ресторана и познакомилъ Евгенія съ многими изъ офицеровъ, которые въ Петербургѣ едва ли удостоили бы даже взглядомъ невзрачнаго студента, а теперь съ любезною предупредительностью спѣшили знакомиться съ нимъ, разсчитывая, что связи съ агентомъ продовольственной компаніи очень могутъ пригодиться въ трудное военное время. Студентъ въ нѣсколько часовъ своего новаго положенія, благодаря оказанному ему со всѣхъ сторонъ радушію, и открывавшимся передъ нимъ блестящимъ надеждамъ на будущее, быстро освоился въ непривычномъ для него обществѣ, какъ будто провелъ въ немъ всю жизнь.
   Вмѣстѣ съ другими вышелъ онъ изъ ресторана и остановился на панели у входа, когда крики народа возвѣстили о приближеніи Государя. Въ то время какъ свита Государя слѣдовала посрединѣ улицы и медленно подвигалась вслѣдствіе тѣсноты -- въ глазахъ студента блеснула какъ бы молнія и онъ, подвинувшись на шагъ впередъ, невольно съ удивленіемъ вскрикнулъ, примѣтивъ передъ собой Благанова на взмыленномъ конѣ. Въ это мгновеніе, Моисееву живо припомнилась та ночь, когда этотъ блестящій свитскій офицеръ сдѣлался извѣстенъ ему, какъ сотоварищъ тайнаго союза.
   Благановъ, услышавъ восклицаніе, поднялъ взоръ и замѣтилъ почти подлѣ себя молодаго человѣка, который во время празднества въ Волочинѣ шепнулъ ему на ухо роковой лозунгъ союза. Вздрогнувъ, онъ пріостановилъ коня и устремилъ на студента, какъ на привидѣніе, неподвижный, пристальный взглядъ. Но въ ту же минуту экипажъ Государя выбрался изъ густой народной толпы на свободное пространство и весь поѣздъ поѣхалъ быстрѣе. Благановъ также пришпорилъ коня, понесся въ карьеръ за другими и вмигъ скрылся въ облакѣ блестящихъ, золотомъ шитыхъ мундировъ.
   Евгеній Моисеевъ посмотрѣлъ Благанову вслѣдъ, покачавъ головой; губы его искривились въ мрачную улыбку, и онъ тихо пробормоталъ:
   -- Да, ему извѣстенъ лозунгъ и онъ, подобно мнѣ, принадлежитъ союзу; онъ ѣдетъ въ свитѣ Государя, а я стою у золотаго источника, чтобы черпать изъ него пригоршнями. Что же здѣсь готовится? Неужели союзъ настолько силенъ, что могъ поставить его тамъ, а меня здѣсь?-- Что-жь послѣ этого значатъ всѣ арміи, повинующіяся слову Государя? и что такое я? почему долженъ я быть послушнымъ орудіемъ, безъ свободы, безъ понятія о томъ, что дѣлается?..
   Дрожь пробѣжала у него по тѣлу, но въ ту же минуту онъ почувствовалъ, что кто-то потрясъ его за плечо.
   -- Пойдемте къ выпьемъ еще на дорожку, а тамъ и на покой; вѣдь у насъ завтра много работы.
   Тихо съ мрачнымъ видомъ послѣдовалъ Евгеній за своимъ товарищемъ и даже веселое настроеніе духа Хвощинскаго не въ состояніи было разогнать мрачныхъ мыслей, толпившихся въ его головѣ.
   По прибытіи въ губернаторскій домъ, Государь прямо направился въ предназначенные ему аппартаменты вмѣстѣ съ наслѣдникомъ и братомъ, великимъ княземъ Николаемъ. Для свиты его въ большомъ залѣ былъ сервированъ обѣденный столъ. Государь тутъ не присутствовалъ за нимъ, чувствуя себя утомленнымъ отъ продолжительной ѣзды. Въ его покои былъ поданъ серебряный самоваръ съ чайникомъ душистаго чая, а на столѣ поставлены нѣсколько холодныхъ легкихъ блюдъ. Перемѣнивъ парадный мундиръ на свободный, покойный сюртукъ и выпивъ стаканъ чаю, Государь усѣлся въ покойное кресло предъ каминомъ, устремивъ глубоко-задумчивый взоръ. на весело трещавшій огонь.
   -- Итакъ, все готово, проговорилъ Государь:-- зависитъ лишь отъ одного слова, чтобы возгорѣлась война, которая потрясетъ въ своихъ основаніяхъ не только Россію, но и всю Европу. На мнѣ лежитъ страшная, тяжелая отвѣтственность, и я желалъ бы еще разъ хорошенько все сообразить, прежде чѣмъ произнесу роковое слово, которое, подобно снѣжному комку, превратится въ страшную лавину, катящуюся въ будущность.
   Оба великіе князя подошли къ Государю.
   -- У меня сердце обливается кровью, продолжалъ Императоръ:-- при взглядѣ на этихъ храбрыхъ воиновъ, изъ которыхъ многіе обречены на смерть и покинули столько дорогихъ сердцу привязанностей въ своемъ отечествѣ. Тяжелъ будетъ трудъ, если мы побѣдимъ; тяжело воевать, но еще тяжелѣе правильно воспользоваться завоеваннымъ и защитить его отъ завистливыхъ очей цѣлаго міра. Побѣдивъ, мы положимъ основаніе силѣ, которой вся Европа по крайней мѣрѣ въ теченіе полустолѣтія не въ состояніи будетъ сопротивляться. Но -- продолжалъ онъ:-- опустивъ руки на колѣни и пристально всматриваясь въ пылающій огонь:-- если мы не побѣдимъ!
   -- Мы побѣдимъ! вскричалъ великій князь Николай: -- это гнилое, подточенное червями турецкое государство, при первомъ натискѣ нашихъ армій, разлетится въ прахъ.
   Государь взглянулъ на брата, широко раскрывъ глаза, и съ серьезной торжественностью произнесъ:
   -- Побѣда въ рукахъ Божіихъ, и никакое человѣческое желаніе не вольно ею распоряжаться. Нашъ отецъ обладалъ гораздо большимъ мужествомъ, чѣмъ я; сила воли его была желѣзная, а между тѣмъ, онъ былъ побѣжденъ. Это пораженіе было жестокимъ, страшнымъ ударомъ и для него, и для Россіи.
   -- Противъ него, возразилъ наслѣдникъ: -- выступила тогда Англія и Франція; теперь же мы имѣемъ дѣло съ одной Турціей.
   -- А увѣрены ли мы въ нихъ? спросилъ государь съ горечью,-- Быть можетъ, было бы лучше, еслибъ и теперь выступили противъ насъ всѣ наши враги; мы лучше могли бы расчитать силу нашихъ войскъ; хуже будетъ, если позднѣе, въ полный разгаръ войны, коварная Англія, обнаружитъ свою игру.
   -- Ну этого нечего опасаться, возразилъ великій князь Николай;-- Англійскій флотъ безсиленъ противъ насъ, а сухопутныя войска англичанъ не рѣшатся помѣриться съ нами на открытомъ полѣ. Развѣ мало мы ихъ колотили въ крымскую кампанію и навѣрное, уничтожили бы въ конецъ, не подоспѣй къ нимъ на выручку французы.
   -- Относительно Франціи мы спокойны,-- замѣтилъ наслѣдникъ:-- прежнее положеніе этой державы сильно пошатнулось; въ союзѣ съ нами она еще можетъ имѣть значеніе въ Европѣ; дѣйствуя же противъ, она неизбѣжно поведетъ себя къ гибели.
   -- Да, всего болѣе озабочиваетъ меня Англія, сказалъ государь:-- Дизраэли я не довѣряю. Будь на его мѣстѣ Гладстонъ... но объ этомъ нечего и думать.
   -- Дизраэли? повторилъ великій князь Николай, пожимая плечами:-- это еврей, а еврей не воюетъ, онъ торгуетъ; намъ придется назначить цѣну, и самую высокую, если мы останемся побѣдителями на Востокѣ.
   -- А все же онъ способенъ подстрекнуть Англію къ вмѣшательству въ войну. Горчаковъ хорошо изучилъ его и не довѣряетъ ему ни на волосъ. Горько подумать, если дѣло дойдетъ до этого, продолжалъ государь глухимъ голосомъ:-- Тутъ кромѣ вопросовъ политическихъ затронутъ будетъ и семейный. Не больно ли родительскому сердцу, что дочь моя, Марія, будетъ принуждена враждебно относиться къ своему отечеству, ко мнѣ и всей нашей семьѣ, какъ повелѣваетъ ей долгъ по отношенію къ ея мужу...
   -- Дѣйствительно, это очень прискорбно, отвѣчалъ наслѣдникъ съ легкимъ оттѣнкомъ неудовольствія и нетерпѣнія въ голосѣ:-- но развѣ отъ личныхъ симпатій можетъ зависѣть политика Россіи?
   Государь довольно долго молча смотрѣлъ въ пылающій огонь камина, но затѣмъ, откинувшись на спинку кресла, спросилъ:
   -- Получены ли депеши? Я приказалъ Горчакову, немедленно сообщить мнѣ, какъ только получены будутъ вѣсти изъ Лондона.
   Наслѣдникъ подошелъ къ письменному столу, который, по обычаю государя, стоялъ недалеко отъ окна; на немъ лежало нѣсколько депешъ, адресованныхъ на имя Его Величества. Наслѣдникъ подалъ ихъ отцу.
   Государь поспѣшно вскрылъ большой конвертъ, запечатанный печатью министерства иностранныхъ дѣлъ, развернулъ депешу и сталъ читать:
   -- "Шуваловъ извѣщаетъ изъ Лондона, что послѣ многократныхъ совѣщаній съ графомъ Дерби, онъ можетъ положительно удостовѣрить въ слѣдующемъ: Лишь только объявлена будетъ война, Англія не замедлитъ выступить съ заявленіемъ своихъ сѣтованій и неудовольствій."
   -- Ну, къ этому мы совершенно равнодушны, иронически замѣтилъ наслѣдникъ.
   -- "Но, продолжалъ государь чтеніе:-- не смотря въ то, она будетъ соблюдать строгій нейтралитетъ, пока останутся нетронутыми ея непосредственные интересы. На вопросъ въ какихъ пунктахъ и какимъ способомъ, но взгляду британскаго правительства, могутъ быть затронуты интересы Англіи,-- лордъ Дерби возразилъ: попытка блокировать Суэзскій каналъ или причинить помѣху судоходству по оному -- будетъ сочтена Англіей за угрозу индійскимъ ея владѣніямъ и посягательство на ея торговые интересы. Кромѣ того, Англія ни за что не допуститъ, чтобы Константинополь перешелъ въ другія руки, кромѣ настоящаго владѣтеля".
   -- Вѣдь я далъ же имъ слово, что не стану искать новыхъ завоеваній, съ неудовольствіемъ замѣтилъ государь и продолжалъ читать депешу: -- "Англія, кромѣ того, вредъявитъ нѣкоторыя соображенія по поводу судоходства въ Дарданеллахъ, имѣя въ виду обезопасить свои интересы въ Персидскомъ заливѣ. Шуваловъ завѣряетъ, что все вышеизложенное вполнѣ отвѣчаетъ намѣреніямъ лорда Биконсфильда, и держится того мнѣнія, что только удовлетвореніемъ этихъ притязаній возможно будетъ обезпечить намъ надежный нейтралитетъ Англіи". Вотъ и все, сказалъ государь, складывая депешу:-- Горчаковъ прибавляетъ отъ себя, что не намѣренъ давать какихъ бы то ни было опредѣленныхъ отвѣтовъ на указанные англійскимъ министромъ пункты.
   -- Разумѣется, не слѣдуетъ, съ живостью возразилъ великій князь Николай Николаевичъ: -- Мы не должны допускать ни малѣйшихъ ограниченій относительно нашихъ наступательныхъ движеній и даже относительно завоеванія Константинополя. Все будетъ зависѣть отъ нашей арміи, а солдаты не ранѣе убѣдятся въ полномъ разгромѣ Турціи, пока Константинополь не очутится въ нашей власти.
   -- Я уже далъ слово, не брать столицы Турціи, возразилъ государь:-- но само собой, разумѣется, нельзя предвидѣть, куда поведутъ превратности войны.
   -- Да, намъ лучше всего воздержаться отъ всякихъ обѣщаній, сказалъ Наслѣдникъ-Цесаревичъ:-- а спокойно слѣдовать по избранному пути, не заботясь нравится ли это другому государству или нѣтъ. Такъ дѣйствовала Германія въ 1870 году и никто не подумалъ стать ей поперегъ дороги. Что сдѣлала Германія, то можетъ и должна сдѣлать Россія. Когда великая держава готовится выполнить принятую на себя задачу, она не должна позволить, чтобы другіе предписывали ей законы.
   Государь долго задумчиво смотрѣлъ на своего сына. Въ прекрасныхъ глазахъ его мелькнуло благородное мужество; казалось, слова наслѣдника нашли въ его сердцѣ полную симпатію. Но черезъ минуту взоръ его снова померкъ, и онъ сказалъ, покачавъ головой:
   -- Ты правъ, тысячу разъ правъ, но я долженъ поступить иначе. Я готовъ на всякія жертвы, лишь бы сохранить миръ съ Англіей. Подумай, каково будетъ моей бѣдной дочери, если ей придется, какъ супругѣ англійскаго принца, молить всегда о дарованіи побѣды ея мужу, и не отцу и своей родинѣ. Сердце ея разорвется на части отъ этого ужаснаго стеченія обстоятельствъ. Нѣтъ, нѣтъ, это свыше моихъ силъ!
   Послѣ минутнаго раздумья, Государь продолжалъ, подавая сыну прочитанную депешу:
   -- Да, такъ будетъ лучше. Эта депеша успокоила меня, теперь я надѣюсь избѣжать жестокаго испытанія. Завтра какъ можно раньше прикажи извѣстить Горчакова, чтобы Шуваловъ былъ отозванъ въ Петербургъ и употребилъ всѣ старанія привезти съ собою письменныя условія нейтралитета Англіи Обсудивъ ихъ, мы дадимъ отвѣтъ и станемъ дѣйствовать, сообразуясь съ принятыми рѣшеніями.
   Наслѣдникъ почтительно принялъ депешу, но по выраженію его лица можно было видѣть, что онъ мало сочувствовалъ намѣреніямъ своего державнаго родителя.
   -- Это была первая забота, которая тревожила меня, сказалъ Государь:-- вторая же касается военныхъ приготовленій и самой войны. Положимъ, Турція разшатана въ своихъ основахъ, но это вывѣтрившееся зданіе, которое рухнетъ не сегодня -- завтра, при паденіи своемъ можетъ задѣть и насъ. Чтобы тамъ не говорили, а нельзя игнорировать воинственный духъ народа, который подъ вліяніемъ религіознаго фанатизма можетъ разростись до грозныхъ размѣровъ. Вспомнимъ Германію: не смотря на превосходное состояніе ея боевой силы, легко ли было ей справиться съ осколками разбитой на голову французской арміи? Я много объ этомъ думалъ, продолжалъ государь, послѣ минутнаго молчанія, обращаясь къ великому князю Николаю Николаевичу:-- и право, не лучше ли тебѣ взять въ помощники Тотлебена. Онъ ужъ заявилъ себя въ Севастопольскую компанію и кажется мнѣ наиболѣе способнымъ изъ всѣхъ генераловъ. Онъ напоминаетъ мнѣ великаго прусскаго Мольтке.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, съ живостью возразилъ великій князь Николай Николаевичъ:-- Допустимъ, что Тотлебенъ отличный инженеръ, но развѣ онъ стратегъ? При томъ меня будетъ стѣснять его упрямство; между нами легко могутъ возникнуть несогласія, отъ которыхъ пострадаетъ самое дѣло. Совсѣмъ другое дѣло, Непокойчицкій... Это человѣкъ испытанной опытности и такъ какъ ты упомянулъ о Мольтке, то мнѣ кажется, что онъ имѣетъ гораздо болѣе сходства съ великимъ нѣмецкимъ стратегомъ. Подобно ему онъ тоже долго обдумываетъ, прежде чѣмъ рѣшиться на что-либо, такъ же молчаливъ; никто никогда не слыхалъ, чтобы съ языка его сорвалось лишнее слово.
   -- Съ своей стороны я глубоко уважаю Тотлебена, замѣтилъ Наслѣдникъ-Цесаревичъ;-- и едва ли могу отдать предпочтеніе одному передъ другимъ. Противъ Тотлебена говоритъ только его нѣмецкое происхожденіе, а довѣріе солдата къ предводителю составляетъ существенное условіе побѣды.
   -- Что-жъ изъ этого? возразилъ Государь:-- Мольтке датчанинъ, а между тѣмъ ему главнымъ образомъ обязаны нѣмцы своей побѣдой надъ Франціей. Но оставимъ это. Само собою разумѣется, тотъ, кому ввѣрено главное начальство надъ дѣйствующею арміею, тотъ самъ долженъ выбрать себѣ вѣрнаго и надежнаго помощника. Ты предпочитаешь Непокойчицкаго, прекрасно. Мы можемъ теперь выслушать мнѣніе этого генерала. Вели его позвать.
   Великій князь Николай Николаевичъ, видимо довольный рѣшеніемъ своего царственнаго брата, поспѣшилъ въ пріемную передать повелѣніе государя одному изъ дежурныхъ адъютантовъ, и черезъ нѣсколько минутъ генералъ-адъютантъ Артуръ Адамовичъ Непокойчицкій вошелъ въ комнату.
   Генералу было лѣтъ шестьдесятъ пять, но не смотря на преклонный возрастъ, плотное и коренастое сложеніе свидѣтельствовало о его желѣзномъ здоровьѣ. Голова его твердо сидѣла на короткой шеѣ, а зачесанные назадъ волосы оставляли свободнымъ высокій красивый лобъ. Борода была подстрижена по-военному, сильно развитый подбородокъ и носъ показывали силу воли и стойкую, непоколебимую энергію. Блѣдное лицо, всегда остававшееся спокойнымъ, и особенно проницательный взглядъ его ясныхъ, холодныхъ глазъ, невольно внушали довѣріе.
   Государь, ласково отвѣтивъ на привѣтствіе генералъ-адъютанта, сказалъ указывая ему на стулъ:
   -- Я призвалъ васъ, Артуръ Адамовичъ, чтобы выслушать ваше обстоятельное мнѣніе о ходѣ и шансахъ предстоящей намъ войны.
   Ни одинъ мускулъ не шевельнулся въ лицѣ генерала, который, окинувъ комнату быстрымъ взглядомъ, придвинулъ одинъ изъ стоявшихъ въ сторонѣ столовъ къ государю, поставилъ два канделябра и разложилъ на немъ большую карту, принесенную имъ въ футлярѣ. Государь подвинулъ свое кресло, ближе къ столу и сталъ внимательно разсматривать карту, на которой отчетливо рисовались: весь балканскій полуостровъ, южная Россіи и сѣверо-западный уголъ Малой Азіи. Непокойчицкій сталъ со стороны государя, наслѣдникъ же и великій князь Николай Николаевичъ позади него.
   -- Военныя дѣйствія, началъ генералъ Непокойчицкій:-- предстоящія нашей арміи, согласно стратегіи распадаются на три части. Первая часть войны граничитъ Балканами, вторую составитъ переходъ черезъ Балканы, а третья закончится къ югу отъ Балканъ вплоть до Константинополя. Имѣя въ виду, что военныя дѣйствія должны происходить на большомъ протяженіи и по большей части противъ иррегулярныхъ войскъ,-- намъ понадобится для обезпеченія успѣха много людей. Хотя на всеподданнѣйшее представленіе мое о мобилизаціи еще трехъ корпусовъ, ваше величество соизволили дать свое согласіе, тѣмъ не менѣе и этого врядъ ли будетъ достаточно, принимая во вниманіе необходимость гарнизоновъ, чтобы удерживать за собой завоеванные пункты.
   -- Вы совершенно правы, съ живостью согласился государь, а великій князь Николай Николаевичъ одобрительно кивнулъ головой своему помощнику.-- Мы не должны отступать ни предъ какими издержками, чтобы идти прямо къ разъ намѣченной цѣли. Начавъ войну, необходимо выйти изъ нея побѣдителями.
   -- И такъ, я снова, возвращаюсь къ военнымъ дѣйствіямъ, продолжалъ генералъ Непокойчицкій:-- первая часть этого похода займетъ гораздо болѣе времени, чѣмъ это можно предположить а priori, такъ какъ намъ придется съ большими предосторожностями проводить войска по самымъ невыгоднымъ дорогамъ къ Балканамъ. Здѣсь произойдутъ первыя наши стычки съ непріятелемъ, если онъ выступитъ на встрѣчу, и всѣ наши старанія должны клониться къ тому, чтобы окружить, уничтожить или взять въ плѣнъ врага, по ни въ коемъ случаѣ не отбрасывать его за Балканы, чтобы не усилить тѣмъ сосредоточенныхъ за ними турецкихъ полчищъ. Стройный переходъ черезъ Дунай весьма важенъ для судьбы всей послѣдующей компаніи. Его надо совершить съ величайшею предусмотрительностью, какъ бы нетерпѣливо ни ждали войска и русскій народъ этого важнаго шага.
   -- Вы опять правы, сказалъ государь:-- продолжайте, я слушаю васъ съ величайшимъ интересомъ.
   -- Когда намъ удастся овладѣть мѣстностью вплоть до Балканъ, продолжалъ Непокойчицкій:-- намъ необходимо заняться организаціей Болгаріи, обезпечить себѣ пути сообщенія съ Россіею и привлечь изъ страны свѣжія силы для пополненія возможной убыли войскъ. Но и этого не должно дѣлать на скорую руку, и только по выполненіи всѣхъ мельчайшихъ подробностей можно приступить ко второй части похода, къ перевалу черезъ Балканы. Самый важный перевалъ черезъ Балканскія горы -- это Шникенскій проходъ, продолжалъ онъ, указывая государю карандашомъ мѣсто на картѣ.-- Здѣсь будетъ главный центръ тяжести всей переправы, хотя нельзя игнорировать и другихъ проходовъ, чтобы разъединить непріятельскія силы. Я заранѣе убѣжденъ, что въ этомъ пунктѣ встрѣтимъ мы самое отчаянное сопротивленіе, которое, конечно, преодолѣемъ, добавилъ генералъ рѣзкимъ металлическимъ голосомъ: -- однако намъ нельзя разсчитывать, что переходъ черезъ Балканы обойдется намъ въ тысячи человѣческихъ жизней; напротивъ весь строй арміи будетъ потрясенъ въ своихъ основахъ. Поэтому перешагнувъ Балканы, намъ придется остановиться, чтобы привести войска въ надлежащій порядокъ и затѣмъ уже приступить къ выполненію третьей части похода, именно къ занятію позицій, лежащихъ къ югу отъ Балканскаго хребта и походу на Константинополь. Осуществить эту послѣднюю часть задачи будетъ тоже не легко. Тутъ понадобится большое терпѣніе, придется выжидать, пока Турція не истощитъ до крайности своихъ силъ. Не въ моей власти точно опредѣлить вашему величеству сколько потребуется времени на выполненіе указанныхъ мною отдѣловъ предстоящей компаніи. Все будетъ зависѣть отъ множества случайностей, которыхъ невозможно предвидѣть. Могу лишь сказать, что въ случаѣ сильнаго сопротивленія со стороны непріятеля, намъ врядъ ли удастся выполнить первую часть похода въ этомъ году, переходъ же черезъ Балканы придется отложить до весны. Этимъ мы много выиграемъ, взявъ Болгарію въ свои руки. Переходъ же черезъ Балканы я до тѣхъ поръ не посовѣтую и не одобрю, пока и съ тылу и съ обѣихъ сторонъ мы не будемъ вполнѣ обезопаснепы со стороны врага.
   -- Два года! воскликнулъ государь: -- вы полагаете, что для веденія войны намъ понадобится два года?
   -- Это мое убѣжденіе, ваше величество, отвѣчалъ Непокойчицкій:-- и это безусловно необходимо, такъ какъ въ предстоящей войнѣ дѣло не идетъ о блестящемъ и скоромъ успѣхѣ. Прошу припомнить, ваше величество, что германскій походъ противъ Франціи продолжался до зимы слѣдующаго года и затянулся бы еще долѣе, не будь на сторонѣ нѣмцевъ благопріятныхъ случайностей, безъ которыхъ побѣда была бы сомнительна. Намъ предстоятъ большія трудности, такъ что нельзя считать побѣду безусловно вѣрной. Надо принять также въ разсчетъ, что Пруссія могла вести войну во Франціи и зимой, что для насъ немыслимо, если мы не успѣемъ до наступленія суроваго времени года перевалить за Балканы.
   -- Ну, вскричалъ великій князь Николай Николаевичъ:-- я убѣжденъ, что турецкія войска разлетятся какъ мякина отъ вѣтра. При первомъ натискѣ вашихъ войскъ все турецкое государство распадется въ прахъ.
   -- Можно на это надѣяться, можно этого желать, серьезно возразилъ Непокойчицкій:-- но нельзя на это разсчитывать. Кто хочетъ безусловно остаться побѣдителемъ, тому необходимо предвидѣть неблагопріятныя случайности, вообще все худшее. Первымъ правиломъ, которое мы должны строго наблюдать, будетъ: не вступать въ сраженіе съ недостаточными силами и пока занятая уже вами мѣстность не будетъ вполнѣ обезпечена въ нашихъ рукахъ.
   Государь поднялся съ кресла и пожимая руку Непокойчицкаго, сказалъ:
   -- Благодарю васъ, Артуръ Адамовичъ. Предвидя и разсчитывая на неудачи, мы тѣмъ легче ихъ преодолѣемъ. Ваши слова внушили мнѣ довѣріе и мужество. Но побѣда въ рукахъ Божіихъ и пораженіе Россіи можетъ имѣть для нея самыя тяжелыя послѣдствія. Жизнь моя клонится къ закату, продолжалъ Государь прочувствованнымъ голосомъ, обращаясь къ наслѣднику цесаревичу: -- тебѣ, мой сынъ, принадлежитъ будущность, поэтому я и не хочу рѣшать, а предоставляю тебѣ самому, потому что на твои плечи падутъ тяжелыя послѣдствія пораженія. Мнѣ самому пришлось въ теченіи двадцати лѣтъ нести бѣдственныя послѣдствія крымской войны.
   Наслѣдникъ горячо поцѣловалъ руку отца и слегка дрогнувшимъ голосомъ, но съ блестящимъ гордостью и мужествомъ взоромъ, отвѣчалъ:
   -- Я готовъ вынести всѣ послѣдствія, отецъ, если того захочетъ судьба. Но прошу, умоляю тебя начать войну для величія и славы Россіи, ради выполненія ея священнаго долга. Помощь Божія не оставитъ насъ въ правомъ дѣлѣ. Я вѣрю въ побѣду и молю Создателя, да продлитъ Онъ на много, много лѣтъ твои дни, чтобы ты могъ насладиться плодами одержанной тобою побѣды!
   -- Пусть будетъ такъ, произнесъ Государь торжественнымъ голосомъ, обнимая своего сына: -- жребій брошенъ. Завтра утромъ я объявлю войскамъ манифестъ о войнѣ и съ напутственнымъ благословеніемъ пастыря мы перейдемъ границу.
   -- Ура! вскричалъ великій князь Николай Николаевичъ.
   Сынъ и братъ снова поцѣловали руку державнаго монарха, а на безстрастномъ лицѣ генерала Непокойчицкаго мелькнула радостная улыбка.
   -- Теперь оставьте меня одного, сказалъ Государь: -- мнѣ необходимъ покой послѣ столькихъ впечатлѣній истекшаго дня.
   Государь направился въ спальню и глубокая тишина воцарилась въ половинѣ дома, отведенной для царскихъ покоевъ.
   На слѣдующее утро русскія войска въ стройномъ порядкѣ направились изъ Кишинева къ границѣ. За городомъ устроено было возвышеніе для епископа и духовенства и передъ нимъ на необозримомъ пространствѣ выстроились солдаты всѣхъ родовъ оружія и службы. Когда, наконецъ, появился Государь верхомъ, въ сопровожденіи блестящей свиты и остановился предъ фронтомъ, полковая музыка грянула оглушительный, торжественный маршъ. Солдаты отдали честь оружіемъ и громогласное ура раскатилось по воздуху.
   Государь подалъ знакъ, генералъ-адъютантъ Непокойчицкій приблизился къ нему и принялъ изъ рукъ его манифестъ о войнѣ, который прочелъ передъ строемъ громкимъ, внятнымъ голосомъ. Не смотря на воцарившуюся глубокую тишину, слова манифеста едва долетали до первыхъ рядовъ, но тѣмъ не менѣе сердца всѣхъ забили радостную тревогу, каждый зналъ, что самодержецъ всей Россіи объявляетъ султану войну не на животъ, а на смерть.
   По окончаніи чтенія манифеста сто-одинъ пушечный выстрѣлъ изъ расположенной вблизи батареи возвѣстилъ, что долго жданная война наконецъ объявлена. Начался напутственный молебенъ, совершенный спискомъ въ сослуженіи всего мѣстнаго духовенства. По окончаніи проповѣди, государь возвратился въ Кишиневъ, а первые отряды дѣйствующей арміи вступили въ предѣлы Румынскаго княжества.
   Древніе греки сказали бы, что въ эту минуту Зевесъ кинулъ жребій обоихъ противниковъ на вѣсы судьбы, но ни одинъ глазъ смертнаго не могъ видѣть на чьей сторонѣ окажется перевѣсъ.
   

XII.

   Гамбургскій экстренный поѣздъ, мчавшійся на всѣхъ парахъ отъ Рейнбека, остановился на желѣзнодорожной станціи Фридрихсруэ. Между немногими пассажирами, вышедшими на станцію, находился мужчина лѣтъ сорока пяти, въ простомъ дорожномъ костюмѣ. Слуга взялъ у него ручную кладь и направился за чемоданомъ, выставленнымъ на платформу изъ багажнаго вагона уже удалившагося поѣзда. Путешественникъ, котораго, судя по простотѣ одежды, легко было принять за деревенскаго помѣщика, не будь въ лицѣ его особыхъ признаковъ, отмѣчающихъ людей высшаго круга озирался нѣсколько минутъ при входѣ на станцію, какъ бы отыскивая кого-нибудь глазами. Стройный высокаго роста молодой человѣкъ, тоже находившійся на станціи, поспѣшно подошелъ къ нему и поклонившись съ почтительной вѣжливостью заговорилъ цо-французски.
   -- Отецъ поручилъ мнѣ встрѣтить ваше превосходительство. Онъ въ восторгъ, что вы, не смотря на большой крюкъ, рѣшились посѣтить его въ его сельскомъ уединеніи.
   Легкая улыбка, исполненная тонкой, едва примѣтной ироніи скользнула на губахъ путешественника, когда онъ любезно пожималъ руку молодого человѣка, вглядываясь проницательнымъ умнымъ взоромъ въ свѣжее, но серіозное и мужественное лицо своего собесѣдника.
   -- Дѣйствительно, произнесъ вновь прибывшій:-- для дипломата это большой крюкъ, если ему приходится миновать нѣсколько европейскихъ столицъ, чтобы проникнуть въ сельское мирное убѣжище -- Фридрихсруэ, гдѣ сосредоточены всѣ пружины, управляющія судьбою Германіи и оказывающія такое сильное давленіе на европейскую политику. Мнѣ невольно приходятъ на мысль тѣ давно минувшія времена, когда древнія сѣверныя божества тоже обитали въ темныхъ тѣнистыхъ дубравахъ, куда жрецы и правители приходили почерпать вдохновеніе и мудрость управлять судьбою народовъ.
   -- Это правда, замѣтилъ молодой человѣкъ, выходя съ путешественникомъ на передній фасадъ желѣзнодорожной станціи:-- живительный воздухъ лѣсовъ я донынѣ укрѣпляетъ и освѣжаетъ умственныя силы человѣка, хотя дубравы не населены болѣе древними божествами. Въ особенности же онъ полезенъ моему отцу, столь впечатлительному ко всему, что касается внутренней или внѣшней политики государства. Каждый разъ онъ замѣтно становится бодрѣе на свѣжемъ вольномъ воздухѣ и ему давно бы слѣдовало ради здоровья отрѣшиться отъ всякаго участія въ дѣлахъ.
   -- Это было бы большимъ несчастіемъ, съ живостью возразилъ путешественникъ:-- несчастіемъ не только для Германіи, но и для насъ, и для всего свѣта. Не правда ли, продолжалъ онъ съ безпокойнымъ, пытливымъ взоромъ:-- онъ, вѣдь, еще не думаетъ объ этомъ? Кризисъ, о которомъ такъ много пишутъ въ газетахъ, не будетъ имѣть серіозныхъ послѣдствій!
   -- Мой отецъ, отвѣчалъ нѣсколько сдержанно молодой человѣкъ:-- болѣе заботится объ отечествѣ и императорѣ, чѣмъ о себѣ самомъ. Единственно ради возстановленія своихъ истощенныхъ силъ пользуется онъ продолжительнымъ отпускомъ.
   Оба подошли въ эту минуту къ открытой коляскѣ съ гербомъ Бисмарка на дверцахъ. Лакей опустилъ подножку и графъ Петръ Андреевичъ Шуваловъ, русскій посолъ при великобританскомъ дворѣ сѣлъ въ экипажъ рядомъ съ графомъ Гербертомъ Бисмаркомъ. Коляска покатилась къ виднѣвшемуся невдалекѣ лѣсу. Слѣдомъ за ней ѣхалъ слуга съ поклажей, уложенной въ бричку.
   Во время непродолжительнаго переѣзда черезъ очаровательный Саксонскій лѣсъ, дипломатъ расхваливалъ красоту мѣстоположенія, удобство охоты и нѣкоторыя хозяйственныя приспособленія, мимо которыхъ проѣзжалъ экипажъ,-- и видимо избѣгалъ затрогивать политическіе вопросы. Наконецъ коляска остановилась у подъѣзда обширнаго зданія, обладавшаго громкимъ названіемъ замка, не отъ своей архитектуры, а благодаря знаменитому имени своего владѣльца. Это зданіе съ двумя боковыми флигелями прежде заняты были гостиницей Фраскати, но вслѣдствіе живописнаго мѣстоположенія и близости роскошнаго густаго лѣса понравилось и было пріобрѣтено въ собственность княземъ Бисмаркомъ. Мѣстность дѣйствительно вполнѣ удовлетворяла потребностямъ человѣка, утомившагося городскою шумною жизнью и желающаго въ уединеніи заняться умственнымъ трудомъ.
   Въ недальнемъ разстояніи отъ дороги къ замку медленно прогуливался человѣкъ, за каждымъ шагомъ котораго съ живѣйшимъ вниманіемъ слѣдилъ весь политико-дипломатическій міръ, парламенты и пресса. Огромный датскій догъ шелъ за нимъ слѣдомъ, не отступая ни на шагъ. Князь Бисмаркъ уже утратилъ ту стройную, бодрую осанку, какою обладалъ еще въ послѣднюю франко-прусскую войну. Сильно посѣдѣвшіе усы его и лицо, изборожденное глубокими морщинами, краснорѣчиво свидѣтельствовали о трудныхъ умственныхъ и физическихъ напряженіяхъ. Неумолимая рука времени тоже наложила свою печать на эту желѣзную натуру, хотя съ внѣшней стороны, потому что внутреннюю силу этого необыкновеннаго человѣка, кажется, не въ силахъ сокрушить ничто въ мірѣ. Изъ-подъ широкихъ полей его пуховой шляпы бодро сверкали проницательные сѣро-стальнаго цвѣта глаза, которые, оживляясь, горѣли чисто юношескимъ пыломъ. Рядомъ съ княземъ шелъ его довѣренный сотрудникъ, тайный совѣтникъ Лотаръ Бухеръ,-- совершенная противоположность по наружности съ княземъ, но столь же ревностный и неутомимый въ дѣлахъ и умственномъ трудѣ.
   Когда экипажъ остановился у подъѣзда, князь быстрыми шагами, напоминающими его прежнюю живость, поспѣшилъ на встрѣчу гостю и крѣпко пожалъ руку, протянутую ему русскимъ посломъ.
   -- Большое спасибо вамъ, любезный графъ, заговорилъ Бисмаркъ съ утонченной вѣжливостью:-- что вы рѣшились посѣтить больнаго старика въ его сельскомъ уединеніи. Если ужъ съ меня ни за что не хотятъ снять бремя правительственныхъ трудовъ, я все же хочу облегчить его себѣ, дыша, по крайней мѣрѣ, свѣжимъ лѣснымъ воздухомъ. Что дѣлать,-- если кто хочетъ оказать мнѣ честь своимъ визитомъ, или воспользоваться моимъ совѣтомъ и опытностью, тотъ долженъ раздѣлить со мной и деревенскую скуку.
   Графъ Шуваловъ торопливо отвѣчалъ нѣсколькими любезностями на это привѣтствіе Бисмарка и князь поручилъ сыну проводить гостя въ назначенныя для него комнаты, гдѣ онъ могъ бы отдохнуть и освѣжиться отъ утомительнаго путешествія. Самъ Бисмаркъ прошелъ въ свой кабинетъ и въ глубокомъ раздумьи сталъ прохаживаться по комнатѣ, готовясь къ переговорамъ, которые подъ сѣнью саксонскаго лѣса должны были рѣшить судьбу стараго свѣта отъ береговъ атлантическаго океана до Чернаго моря и азіятскихъ степей.
   Князю не долго пришлось ожидать своего гостя. Графъ Шуваловъ спустя четверть часа вошелъ въ кабинетъ Бисмарка въ простомъ статскомъ костюмѣ и оба дипломата расположились въ креслахъ съ такой дружеской непринужденностью, какъ два добрыхъ сосѣда по имѣнію, сошедшіеся потолковать о видахъ на урожай, объ охотѣ или о маленькихъ семейныхъ исторіяхъ въ окрестности. Даже самое мѣсто ихъ свиданія какъ нельзя болѣе соотвѣтствовало этому предположенію, потому что обстановка рабочаго кабинета отличалась идеальной простотой. Комната была въ два окна и расположена въ нижнемъ этажѣ зданія. Большой письменный столъ, покрытый зеленымъ сукномъ стоялъ въ простѣнкѣ между двухъ оконъ. На немъ находился письменный приборъ, портфель для газетъ, ящикъ съ сигарами, пепельница и нѣсколько фамильныхъ портретовъ фотографій. Подлѣ стола на этажеркѣ разложены были дѣловыя бумаги, передъ столомъ -- кресло, у стѣны конторка, диванъ съ нѣсколькими креслами и небольшой складной столъ, пріютившійся въ углу. Двѣ три неважныхъ картины на стѣнѣ довершали незатѣйливую обстановку кабинета великаго государственнаго мужа.
   Графъ Шуваловъ, при входѣ, быстро окинулъ комнату испытующимъ взоромъ и, не смотря на видимое усиліе, не могъ скрыть изумленія при видѣ простоты обстановки рабочаго кабинета, въ тиши котораго родилось столько волнующихъ міръ идей.
   -- Я расположился здѣсь на время, замѣтилъ князь улыбкой отвѣчая на вопросительный, недоумѣвающій взглядъ графа:-- Саксонскій лѣсъ, подаренный мнѣ монаршею милостью, не имѣлъ барскаго дома и пришлось удовольствоваться этимъ жилищемъ. Я привыкъ болѣе къ Варцину, но доктора и слышать о немъ не хотятъ, говоря, что тамошній климатъ для меня убійственъ. Вотъ почему я до поры до времени разбилъ здѣсь свою палатку, хотя долженъ сказать, что въ этомъ кабинетѣ моя любимая обстановка. Я терпѣть не могу безсмысленной роскоши, которая стѣсняетъ меня на каждомъ шагу. Знаете, продолжалъ онъ веселымъ тономъ, какъ бы для того, чтобы стать съ своимъ гостемъ на болѣе дружескую ногу:-- въ этомъ кабинетѣ находятся два предмета, сохраняющіе для меня самыя драгоцѣнныя воспоминанія. Взгляните на этотъ пушистый медвѣжій мѣхъ, разостланный ущисьменнаго стола. Эта косматая шкура нѣкогда принадлежала одному изъ вашихъ земляковъ, котораго я собственноручно уложилъ на мѣстѣ. Само собою разумѣется, этотъ молодчикъ не легко дался мнѣ, въ руки. Я выстрѣлилъ въ бестію, а онъ поднявшись на заднія ланы, съ пылающими злостью глазами, пошелъ прямо на меня съ глухимъ ревомъ. Въ моемъ распоряженіи оставалась одна лишь пуля, вблизи не было ни души и положеніе мое съ каждой минутой становилось все болѣе критическимъ. По счастію я не потерялъ присутствія духа, и спокойно, не торопясь прицѣлившись, послѣднимъ зарядомъ уложилъ медвѣдя наповалъ. Эта опасная минута не рѣдко приходитъ мнѣ на память, особенно въ критическихъ обстоятельствахъ, и служитъ какъ бы лозунгомъ: "никогда не отступать предъ опасностью, потому что если выпустить ее изъ виду, она приметъ исполинскіе размѣры,-- тогда какъ дѣйствуя хладнокровно, ее легко можно побороть".
   -- Вы доказали, князь, замѣтилъ графъ Шуваловъ:-- что не забыли этой опасной минуты, послужившей вамъ наставленіемъ. Но быть можетъ урокъ этотъ вы получили еще до встрѣчи вашей съ медвѣдемъ, и только приписали его этому случаю.
   -- Все равно, разсказанный мною эпизодъ какъ нельзя болѣе доказателенъ, возразилъ князь Бисмаркъ:-- вмѣстѣ съ тѣмъ при каждомъ взглядѣ на эту шкуру приходитъ мнѣ на умъ и другое мудрое правило, которымъ я не пренебрегаю въ моихъ дипломатическихъ сношеніяхъ. "Не слѣдуетъ дѣлить шкуры, не убивъ медвѣдя". Размышляй я въ ту минуту, что сдѣлать мнѣ со шкурой, медвѣдь навѣрно смялъ бы меня и вамъ не пришлось бы видѣть этого охотничьяго трофея въ моемъ кабинетѣ.
   Князь говорилъ съ совершеннымъ простодушіемъ, въ лицѣ графа Шувалова также не дрогнулъ ни одинъ мускулъ.
   -- А вотъ и другой памятный предметъ, который впрочемъ дорогъ не одному моему сердцу, какъ эта медвѣжья шкура. Взгляните тамъ въ углу на маленькій складной столикъ, годный лишь въ гостиницѣ. На этомъ столикѣ 10-го мая 1871 года въ отелѣ Лебедь въ Франкфуртѣ на Майнѣ мы съ Жюль Фавромъ подписали мирный трактатъ между Германіею и Франціею.
   -- Да, согласился графъ Шуваловъ:-- это дѣйствительно знаменитая вещица, которая пріобрѣла уже историческое значеніе. Въ позднѣйшія времена этотъ столикъ, подобно чугунному или мраморному памятнику, будетъ возвѣщать потомкамъ о славномъ прошломъ ихъ страны.
   Поднявшись съ кресла, графъ подошелъ къ невзрачному на видъ столику и осмотрѣлъ его со всѣхъ сторонъ съ большимъ вниманіемъ и интересомъ.
   -- Дѣйствительно, произнесъ онъ голосомъ, дрогнувшимъ отъ внутренняго волненія:-- счастливъ тотъ государственный мужъ, на долю котораго выпалъ случай подписать отъ имени своего монарха и отечества такой договоръ, какой вы подписали на этомъ столѣ.
   -- Ну, отвѣчалъ князь Бисмаркъ, пожимая плечами:-- въ этомъ отношеніи первая честь и слава всецѣло принадлежитъ арміи, которая рядомъ блистательныхъ побѣдъ способствовала скорѣйшему заключенію мира и предоставила дипломатіи случай отличиться, не испортивъ перомъ того, что такъ хорошо добыто мечомъ. Если, продолжалъ онъ, когда графъ Шуваловъ снова занялъ свое прежнее мѣсто:-- при взглядѣ на этотъ столикъ, все существо мое проникается благодарностью къ Провидѣнію, въ тоже самое время онъ не менѣе живо напоминаетъ мнѣ о той осторожности, безъ которой едва ли мыслимо было подписать Франкфурктскій договоръ. Никогда не забывайте мудраго правила древности: "quidquid agis, prudenter agas et respice finem!" Еще въ началѣ войны я до мельчайшихъ подробностей выяснилъ себѣ цѣль, которой, не взирая ни на какія трудности и препятствія, долженъ былъ достигнуть, и за предѣлы которой, даже при самыхъ благопріятныхъ условіяхъ, не рѣшился переступить, чтобы не заключить мира непрочнаго, таившаго въ себѣ зародышъ новой войны. Благодаря этому мудрому правилу, мнѣ удалось достичь желаннаго результата, за который я вѣчно признателенъ провидѣнію, добавилъ онъ твердымъ, убѣжденнымъ тономъ:-- Руководясь этимъ правиломъ, мое отечество можетъ начать большую, серьезную войну. Я на нее не разсчитываю, я ее не желаю, но въ то-же время нисколько ее боюсь.
   -- И такъ, князь, замѣтилъ съ усмѣшкой графъ Шуваловъ:-- эти два неодушевленные предмета своими напоминаніями и поученіями какъ разъ привели нашу бесѣду къ тому пункту, когда умѣстно объяснить вамъ поводъ моего посѣщенія.
   -- Вы видите, любезный графъ, возразилъ Бисмаркъ:-- что я даже здѣсь въ уединеніи моего рабочаго кабинета нахожусь не въ дурной компаніи. Мои безмолвные товарищи способны давать полезные совѣты какъ мнѣ такъ и моимъ друзьямъ, добавилъ онъ съ обязательной улыбкой.
   Лицо графа Шувалова приняло озабоченное выраженіе.
   -- Мы тоже, началъ онъ:-- въ настоящее время готовимся къ предпріятію, исходъ котораго для моего государя и Россіи столь же важенъ, сколько важенъ былъ для васъ исходъ войны съ Австріей и Франціей. Если Пруссія поставила себѣ задачей объединить всю Германію подъ своей гегемоніей, выдвинуть ее на первый планъ и принудить всю Европу признать ея могущество, то и у Россіи не менѣе важная миссія -- освободить христіанскій Востокъ и сдѣлать доступнымъ Черное море -- этотъ источникъ народнаго благосостоянія. Намъ предстоитъ въ точности выполнить эту миссію, подобно тому какъ вы выполнили свою въ Германіи. Въ противномъ случаѣ весь авторитетъ, все обояніе Россіи въ глазахъ восточныхъ христіанъ будетъ безвозвратно подорванъ, да и внѣшнія неудачи могутъ гибельно отозваться на внутренній порядокъ въ Россіи, такъ какъ только стремленіемъ къ великимъ цѣлямъ можно поддерживать благоустройство великихъ націй. Какъ для отдѣльной личности, такъ и для цѣлаго народа смыслъ жизни заключается въ трудолюбіи и стремленіи къ возвышеннымъ цѣлямъ.
   Князь Бисмаркъ кивнулъ головой въ знакъ согласія.
   -- Для осуществленія подобнаго предпріятія, продолжалъ графъ Шуваловъ:-- необходимо терпѣливо выждать удобнаго момента. Говоря откровенно, настоящій моментъ, по моему мнѣнію, не достаточно благопріятенъ для рѣшительныхъ дѣйствій; слѣдуетъ оставить Турцію еще на нѣкоторое время разлагаться, чтобы затѣмъ однимъ ударомъ разрушить это гнилое, отжившее свой вѣкъ, государство. Вы, напримѣръ, съ изумительнымъ спокойствіемъ и безпримѣрнымъ терпѣніемъ выжидали полнаго разложенія и истощенія Наполеоновскаго режима и однимъ взмахомъ положили конецъ всѣмъ прежнимъ недоразумѣніямъ.
   Князь Бисмаркъ снова кивнулъ головой, но по выраженію его лица нельзя было догадаться, было ли это движеніе знакомъ согласія или простымъ изложеніемъ графу продолжать свою рѣчь.
   -- Какъ хотите, а вы должны позволить вашимъ современникамъ поучиться у васъ политической мудрости. Я сказалъ, что по моему мнѣнію не наступилъ еще благопріятный моментъ для новой восточной войны, однако мой всемилостивѣйшій государь уже объявилъ свое рѣшеніе. Очень можетъ быть, что я въ своихъ соображеніяхъ упустилъ изъ виду внутреннее состояніе Россіи и притязанія общественнаго мнѣнія, такъ какъ долго жилъ за границей и принималъ въ разсчетъ исключительно внѣшнія условія. Вслѣдствіе этого всякій вопросъ о благопріятномъ моментѣ для войны въ настоящее время падаетъ самъ собою. Намъ предстоитъ теперь заботиться лишь о томъ, чтобы оградить себя какъ можно надежнѣе,-- и въ этомъ отношеніи вы можете оказать намъ немаловажную услугу. Правда, до сихъ поръ вамъ приходилось воевать съ однимъ какимъ-либо противникомъ, котораго вы уничтожали соединенны мы силами, но при томъ, добавилъ онъ съ замѣтнымъ удареніемъ на словахъ:-- мой всемилостивѣйшій монархъ всегда оказывалъ вамъ въ подобныхъ случаяхъ серьезную поддержку.
   -- Повѣрьте, графъ, заявилъ Бисмаркъ сочувственнымъ тономъ:-- ни императоръ, ни я никогда не забудемъ дружеской услуги, оказанной намъ русскимъ царемъ въ послѣднюю войну.
   Графъ Шуваловъ поклонился.
   -- Теперь пришла ваша очередь обезпечить себя и тылъ, и фланги, чтобы свободно двинуться на Турцію, военная сила которой, по моему мнѣнію, совсѣмъ не такъ ничтожна, какъ полагаютъ нѣкоторые изъ моихъ земляковъ.
   -- Вы правы, съ живостью возразилъ князь Бисмаркъ:-- война, это привычная стихія мусульманъ. Какъ бы не были они безпечны въ своей будничной жизни, въ битвѣ все же скажется ихъ фанатическая храбрость, заставлявшая нѣкогда дрожать всю Европу.
   -- Имѣя это въ виду, мы тѣмъ болѣе позаботимся, чтобы безъ помѣхи вести войну съ одной Турціей, подобно тому, какъ это удавалось вамъ съ Франціей. Мы не въ силахъ воспретить Англіи поддерживать нашего противника дѣльными офицерами, оружіемъ и провіантомъ...
   -- Тѣ же услуги она оказывала и французамъ, вставилъ князь Бисмаркъ, съ усмѣшкой пожимая плечами.
   -- Но, продолжалъ графъ Шуваловъ:-- мы должны быть увѣрены, что Англія не выступитъ открыто на поле битвы, или не составитъ противъ насъ коалиціи, какъ это случилось въ крымскую кампанію. Поэтому я скажу прямо и откровенно, что мы нуждаемся въ вашей дружеской поддержкѣ, на которую государь въ правѣ разсчитывать. Съ этой именно цѣлью прибылъ я сюда, чтобы условиться съ вами о видѣ и мѣрѣ желаемой нами помощи.
   Князь Бисмаркъ сидѣлъ задумчиво склонивъ голову, но затѣмъ устремивъ свой ясный взглядъ на графа, сказалъ:
   -- Я только что сказалъ, что мы никогда не забудемъ оказанной намъ услуги, и всегда готовы отплатить вамъ тою же монетой. Этимъ сказано все. Германія никогда не станетъ вамъ поперегъ дороги.
   -- Въ этомъ мы совершенно увѣрены, сказалъ графъ Шуваловъ:-- но вы сами понимаете, что мы нуждаемся въ большемъ. Намъ необходима увѣренность, что Англія не нападетъ на васъ въ самую критическую минуту нашего труднаго положенія. Вотъ въ какомъ отношеніи надѣемся мы на дружескую поддержку Германіи.
   Князь Бисмаркъ снова задумчиво потупилъ голову.
   -- Ваше настоящее положеніе, началъ онъ медленно, обдумывая слова:-- невполнѣ соотвѣтствуетъ тому, въ какомъ находились мы въ 1870 году. Въ ту пору ни одна изъ европейскихъ державъ не имѣла серьезнаго интереса вмѣшаться въ нашу распрю съ Франціей, и Англія, какъ ни косо смотрѣла на наши военные успѣхи, все же держалась въ сторонѣ, не будучи непосредственно связана съ Франціей никакими узами. На Востокѣ же дѣйствительно сосредоточены самые животрепещущіе англійскіе интересы, нарушеніе и ущербъ которыхъ неизбѣжно вызоветъ протестъ не только англійскаго правительства, но и всей націи. Мы же лично ничѣмъ не заинтересованы на Востокѣ, но что всего ближе къ нашему сердцу -- это сохраненіе европейскаго мира, достигнуть котораго возможно лишь въ томъ случаѣ, когда борьба ваша съ Турціей будетъ совершенно локализована.
   -- Совершенно справедливо, съ живостью подхватилъ графъ Шуваловъ:-- совершенно справедливо. Такимъ образомъ наши интересы, хотя и вытекаютъ изъ различныхъ основаній, все же сходятся въ одномъ пунктѣ.
   -- Да, возразилъ князь Бисмаркъ: это такъ, но нельзя же требовать отъ насъ, чтобы мы вооруженною рукою гарантировали вамъ подобную локализацію войны. Этимъ однимъ, вмѣсто того, чтобы предотвратить европейскую войну, можно возжечь ее почти навѣрное. Я никогда не приму на себя отвѣтственности пожертвовать жизнью хоть одного изъ нашихъ солдатъ за восточный вопросъ, въ которомъ Пруссія и вообще вся Германія ничѣмъ не заинтересованы.
   Не смотря на твердое самообладаніе, которое хранилъ графъ Шуваловъ, на лицѣ его выразилось замѣтное безпокойство и смущеніе.
   -- Впрочемъ, продолжалъ князь Бисмаркъ:-- врядъ ли это и потребуется, и мы въ состояніи будемъ оказать вамъ услугу не прибѣгая къ такимъ героическимъ средствамъ. Я вполнѣ убѣжденъ, что какъ ни хочется Англіи снова повторить крымскую кампанію, какъ ни стремится честолюбивый Дизраэлли стяжать себѣ лавровый вѣнокъ, купивъ его англійскимъ золотомъ и наемной кровью, англичане врядъ ли рискнутъ на воинственную политику, не заручившись-сухопутнымъ союзникомъ.
   -- Да, но въ этомъ и заключается весь вопросъ, съ живостью подхватилъ графъ Шуваловъ.
   -- Относительно же континентальнаго союза, продолжалъ князь Бисмаркъ: -- надо принять въ разсчетъ Францію и Австрію. Франція при настоящихъ обстоятельствахъ едва ли согласится на враждебную противъ васъ демонстрацію. Въ Парижѣ именно на васъ возлагаютъ надежды при будущемъ реваншѣ, добавилъ онъ съ тонкой улыбкой: -- князь Горчаковъ слишкомъ уменъ, чтобы окончательно разочаровать французовъ въ этой надеждѣ.
   -- Вы можете быть увѣрены, поспѣшилъ заявить графъ Шуваловъ.
   -- Я знаю намѣренія русскаго императора, перебилъ его Бисмаркъ:-- но тѣмъ не менѣе французамъ можетъ прійти на мысль воспользоваться восточными замѣшательствами, чтобы завязать съ нами борьбу, къ которой Англія отнеслась бы вполнѣ благосклонно. Но это еще бабушка на двое сказала, продолжалъ онъ почти веселымъ, шутливымъ тономъ:-- и на всякій случай имъ уже сдѣлано предостереженіе въ видѣ парламентской рѣчи Мольтке, которая хорошо будетъ понята во Франціи. Въ крайности мнѣ самому придется серьезно поговорить съ ними, если бы даже словамъ моимъ придали смыслъ военной демонстраціи.
   -- Кромѣ Франціи, замѣтилъ графъ Шуваловъ:-- остается еще австрійскій союзъ, о которомъ особенно хлопочетъ Англія. Онъ-то преимущественно можетъ повредить намъ.
   -- Австрія примкнула къ союзу трехъ императоровъ, возразилъ князь Бисмаркъ:-- не буду увѣрять, чтобы въ Вѣнѣ были особенно дружелюбно расположены къ вамъ, но я ни на минуту не сомнѣваюсь, что данное слово будетъ сдержано и всѣ англійскіе происки потерпятъ фіаско. Въ этомъ отношеніи вы вполнѣ можете положиться на меня и мои хлопоты не останутся безплодны, если вы гарантируете неприкосновенность австрійскихъ интересовъ, вполнѣ совпадающихъ съ нашими. Эти интересы заключаются въ свободѣ навигаціи по всему протяженію Дуная. Ни мы, ни Австрія ни въ какомъ случаѣ не потерпимъ, чтобы на берегахъ Дуная возникли русскія вассальныя владѣнія. Дунай -- это австрійскій и германскій торговый путь, и призрачное владычество Турціи надъ дунайскими княжествами никогда не должно сдѣлаться дѣйствительнымъ фактомъ въ чьихъ либо постороннихъ рукахъ.
   -- Никто объ этомъ не помышляетъ, а всего менѣе мой всемилостивѣйшій монархъ, горячо возразилъ графъ Шуваловъ.
   -- Никто, повторилъ князь Бисмаркъ съ тонкой улыбкой:-- это понятіе слишкомъ условное и растяжимое, такъ какъ у васъ найдутся люди, не на шутку мечтающіе о русскомъ владычествѣ надъ Балканскимъ полуостровомъ. Эти панславистскія тенденціи слишкомъ прозрачно обнаруживаются вашими славянскими комитетами и прессой. Сами согласитесь, что подобные толки не могутъ не вызвать въ Вѣнѣ сильнаго безпокойства, почему и необходимо дать вѣрное ручательство въ томъ, что стремленія Каткова и Аксакова никогда не найдутъ для себя реальной почвы.
   -- Въ этомъ отношеніи я могу поручиться вамъ, увѣренно отвѣчалъ графъ Шуваловъ:-- смѣю даже отъ имени государя засвидѣтельствовать, что его величество не имѣетъ иныхъ намѣреній, какъ только даровать свободу и независимость христіанскимъ провинціямъ Турціи, и никогда прямо или косвенно не подчинитъ ихъ русскому господству. Могу также поручиться и въ томъ, что законные интересы Австріи будутъ уважены и соблюдены какъ наши собственные. Государь ничего не имѣетъ даже противъ того, чтобы Австрія присоединила къ своимъ владѣніямъ Боснію.
   -- Это было бы самое благоразумное, замѣтилъ князь Бисмаркъ:-- однако, продолжалъ онъ, пожимая плечами:-- на это врядъ ли согласятся въ Вѣнѣ. Мадьяры съ нѣкоторыхъ поръ возымѣли сильную симпатію къ туркамъ, а въ Вѣнѣ не осмѣлятся что либо предпринять безъ одобренія венгерцевъ. Но во всякомъ случаѣ вашего завѣренія вполнѣ достаточно, а когда оно сдѣлается извѣстнымъ въ Вѣнѣ и мнѣ, какъ честному маклеру, удастся хорошенько укрѣпить его въ общественномъ мнѣніи, я надѣюсь и могу поручиться, что Австрія не шевельнетъ пальцемъ противъ васъ.
   -- Я ручаюсь словомъ моего Государя, торжественно заявилъ графъ Шуваловъ: -- однако, продолжалъ онъ нерѣшительно:-- не утаю отъ васъ, что немогу отрѣшиться отъ нѣкоторыхъ сомнѣній, въ виду двусмысленнаго поведенія графа Бейста въ Лондонѣ. Мнѣ извѣстно, что онъ энергично поддерживаетъ надежду въ англійскомъ правительствѣ на счетъ возможности австрійскаго союза.
   Лицо князя Бисмарка омрачилось, глаза гнѣвно сверкнули, когда онъ заговорилъ звонкимъ, металлическимъ голосомъ, свойственнымъ ему въ минуты сильнаго раздраженія:
   -- Печально то честолюбіе, которое постоянно стремится достигнуть темными интригами того, чего нельзя добиться прямымъ путемъ. Гибель несчастій причинилъ подобный образъ дѣйствій, но вѣрьте мнѣ, изъ этого ничего не выйдетъ. Будь графъ Бейстъ въ настоящее время государственнымъ канцлеромъ, онъ и тогда не отважился бы на союзъ съ Англіей. Я этого не потерпѣлъ бы. Теперь же это не болѣе, не менѣе какъ жалкая интрига противъ графа Андраши. Этотъ дѣтскій маневръ клонится къ тому, чтобы поколебать почву подъ ногами графа Андраши и усилить вліяніе мадьяровъ въ томъ разсчетѣ, что господину фонъ Бейсту снова удастся стать во главѣ правленія, что составляетъ его завѣтную мечту съ самаго момента его паденія. Еще разъ повторяю вамъ, изъ этого ничего не выйдетъ. Графъ Андраши стоитъ твердо, онъ не сторонникъ двуличной политики. Я довѣряю ему болѣе какъ честному человѣку, чѣмъ дипломату, а то, что говоритъ Бейстъ въ Лондонѣ, неболѣе какъ мелкая интрига за свой собственный страхъ.
   -- Однако, возразилъ графъ Шуваловъ, покачавъ головой:-- графъ Бейстъ австрійскій посланникъ и англійское правительство, сообразуясь съ его постомъ, вправѣ давать вѣру его словамъ.
   -- Ну, хорошо, вскричалъ князь Бисмаркъ:-- мы живо положимъ конецъ этому недоразумѣнію. Я спишусь съ Андраши и поставлю ему на видъ происки его посланника. Вы увидите какъ быстро лопнетъ этотъ мыльный пузырь Бейстовской интриги.
   -- Вы окажете намъ громадную услугу, заявилъ графъ Шувалова:-- хотя ваши завѣренія успокоили меня, но все же въ такую критическую минуту, какъ настоящая, необходимо заручиться прочными гарантіями всѣхъ кабинетовъ. И такъ на основаніи вышеприведенныхъ мною условій, съ которыми вы совершенно согласны, надѣюсь, что русское правительство можетъ твердо разсчитывать на то, что Австрія не представитъ ему никакихъ затрудненій и не станетъ на сторону его противниковъ.
   -- Мнѣ кажется, что въ этомъ отношеніи я могу вамъ поручиться, отвѣчалъ князь Бисмаркъ: -- предоставьте мнѣ дальнѣйшее развитіе этого вопроса. Я имѣю свѣдѣнія изъ хорошихъ источниковъ, что Англія безъ союза съ Портой не рѣшится принять участіе въ войнѣ. Но это справедливо лишь до извѣстной степени. У Англіи, какъ я уже замѣтилъ, въ восточномъ вопросѣ есть свои особенно важные, жизненные интересы, затронувъ которые, вы заставите англичанъ, не смотря на всеобщее опасеніе войны, пойти на крайности, и это причинитъ вамъ столько же убытковъ и затрудненій, какъ въ крымскую кампанію, когда Наполеону III удалось задѣть за живое англійскую націю. Эти интересы сосредоточиваются въ Константинополѣ и на пути въ Индію. Съ своей стороны я, какъ германскій министръ, не имѣю никакихъ непосредственныхъ интересовъ въ этомъ вопросѣ и ни въ какомъ случаѣ не буду въ состояніи рискнуть военною силою моего государства, чтобы удержать Англію, если дѣйствительно будутъ затронуты ея интересы. Это совѣтъ друга, который я считаю нужнымъ дать вамъ, и предлагаю хорошенько обсудить и взвѣсить мои слова.
   -- Наши взгляды совершенно сходятся и въ этомъ отношеніи, возразилъ графъ Шуваловъ:-- мой всемилостивѣйшій монархъ еще въ прошломъ году ясно высказалъ, что не имѣетъ въ виду завоеванія Константинополя. Онъ даже идетъ далѣе, ручаясь святостью даннаго слова, что не разсчитываетъ и не рѣшится ни на какія завоеванія въ Европѣ, если даже военное счастіе предоставитъ ему на то полную возможность. Относительно же Азіи, конечно, мы должны будемъ постараться утвердить тамъ свои территоріальныя позиціи; хотя воздержимся отъ блокады Суэзскаго канала, если даже Египетъ выступитъ противъ насъ,-- и не коснемся эфратскихъ областей, какъ бы ни были удачны наши военныя операціи.
   Князь Бисмаркъ нѣсколько разъ одобрительно кивалъ головой..
   -- Вотъ именно. А въ Лондонѣ вы дали подобныя же завѣренія?
   -- Такъ же опредѣленно, какъ и здѣсь.
   -- Вы уполномочиваете меня, спросилъ князь Бисмаркъ:-- быть въ нѣкоторомъ родѣ вашимъ поручителемъ, и даете слово, что всѣ выше изложенныя ваши заявленія есть твердая, неизмѣнная воля вашего монарха?
   -- Даю, твердо отвѣчалъ графъ Шуваловъ.
   -- Прекрасно, продолжалъ Бисмаркъ, протягивая руку графу Шувалову:-- и такъ мы пришли къ полному согласію и вы можете вполнѣ разсчитывать, что я какъ въ Вѣнѣ, такъ и въ Лондонѣ употреблю все свое вліяніе, чтобы обеспечить вамъ свободу дѣйствій.
   -- Благодарю васъ, любезный князь, отъ имени моего государя и отечества. Я былъ увѣренъ, что мы скоро и хорошо поймемъ другъ друга. Явившись сюда къ вамъ за содѣйствіемъ, я былъ вполнѣ убѣжденъ, что вы не откажете намъ въ немъ, не переступая, конечно, границъ обязанности къ своему отечеству.
   -- А я въ восторгѣ отъ случая, позволившаго мнѣ короче познакомиться съ вами, любезный графъ, радушно заявилъ князь Бисмаркъ:-- откровенностью гораздо легче достичь цѣли, чѣмъ лживой дипломатіей, отъ которой не можетъ отрѣшиться старая школа и которая способна скорѣе запутать, чѣмъ разрѣшить дѣло между добрыми друзьями. Было бы великолѣпно, замѣтилъ онъ какъ бы вскользь:-- если бы мы оба постоянно имѣли возможность обсуждать отношенія нашихъ державъ и достигать взаимнаго соглашенія. Это не только составило бы благополучіе Россіи и Германіи, но и гарантировало бы спокойствіе и равновѣсіе всей Европы.
   Графъ Шуваловъ пожалъ плечами.
   -- Никто не можетъ сомнѣваться, замѣтилъ онъ послѣ краткаго молчанія:-- что государь далекъ отъ того, чтобы между обѣими державами могли возникнуть недоразумѣнія. Вы, любезный князь, сами только что сказали, что старая дипломатическая школа не въ силахъ отрѣшиться отъ хитросплетеній, которыя только запутываютъ дѣло. По счастію школа эта начинаетъ мало по малу сходить со сцены, отживая свой вѣкъ.
   -- Теперь я распоряжусь, чтобы для большей ясности были наброшены пункты нашего обоюднаго соглашенія, и разсчитываю, продолжалъ князь Бисмаркъ, устремивъ пристальный взглядъ на графа Шувалова:-- что дипломатическое искусство старой школы никогда не сможетъ затемнить ясность, созданную нами. А теперь, вѣжливо продолжалъ онъ:-- позвольте мнѣ представить васъ моей женѣ, которая почтетъ за счастіе привѣтствовать новаго гостя въ своемъ домѣ.
   Графъ Шуваловъ поднялся съ кресла и послѣдовалъ за Бисмаркомъ по лѣстницѣ во второй этажъ, гдѣ миновали нѣсколько комнатъ, столь же просто убранныхъ, какъ и рабочій кабинетъ князя. Множество оленьихъ роговъ свидѣтельствовали о прекрасной охотѣ, представляемой Саксонскимъ лѣсомъ.
   На порогѣ небольшой уютной гостиной княгиня Бисмаркъ съ дочерью приняла графа Шувалова съ особеннымъ радушіемъ и вскорѣ завязалась веселая, непринужденная бесѣда, въ которой не замѣтно было и слѣда серьезныхъ вопросовъ, приведшихъ русскаго вельможу подъ гостепріимный кровъ Фридрихсруэ.
   

XIII.

   Начались военныя дѣйствія и вооруженная рука Россіи стала грозно наступать по всѣмъ направленіямъ на разшатавшееея въ своихъ основахъ турецкое государство. Безчисленныя колоны русскихъ войскъ на необозримомъ пространствѣ въ стройномъ порядкѣ двигались черезъ румынскую территорію, шагъ за шагомъ оттѣсняя турокъ къ югу черезъ Болгарію. Главнокомандующій дѣйствующею арміею великій князь Николай Николаевичъ основалъ свою главную квартиру въ Тырновѣ, чтобы имѣть въ своихъ рукахъ ключъ къ Балканамъ, куда направленъ былъ отрядъ генерала Гурко.
   Балканы -- это высокій, непроходимый и малоизвѣстный горный хребетъ, черезъ который всего лишь разъ удалось перешагнуть славному полководцу, графу Дибичу, и за этотъ геройскій подвигъ отважный генералъ снискалъ себѣ почетный титулъ Забалканскаго.
   Переправа войскъ черезъ Дунай не могла быть произведена быстро, а по переходѣ черезъ эту величественную рѣку потребовалось не мало времени на устройство дислокаціи войскъ согласно заранѣе начертанному боевому плану генерала Непокойчицкаго. Не смотря на то къ югу въ Болгаріи казалось все благопріятствовало русскому оружію, да и съ юго-восточной стороны не предвидѣлось большихъ затрудненій. Самое сильное сопротивленіе оказывали турки съ запада. Никополь, дунайскую крѣпость, блокированную девятымъ полкомъ подъ начальствомъ барона Крюднера, упорно отстаивалъ Гассанъ-паша, а Османъ-паша въ Виддинѣ сосредоточилъ свою армію, о значеніи и силѣ которой не имѣлось въ русской арміи опредѣленныхъ свѣдѣній.
   Взглянувъ на театръ военныхъ дѣйствій съ высоты птичьяго полета, нельзя было не изумиться непрактичной разбросанности турецкихъ силъ, какъ бы презиравшихъ всѣ требованія современной стратегіи. Но въ русскомъ лагерѣ подобное изумленіе совсѣмъ не находило себѣ пищи. Переходъ черезъ Дунай былъ выполненъ превосходно съ разсчитанной точностью и могъ считаться образцомъ военнаго искусства. Со всѣхъ сторонъ турки были оттѣснены безъ большихъ потерь. Болгарія ликовала, встрѣчая своихъ освободителей; никто не сомнѣвался, что дни ненавистнаго ига мусульманъ наконецъ сочтены. Радостная надежда на близость полной свободы одушевляла сердца всѣхъ и каждаго. Молодые офицеры называли начатую компанію прогулкою къ Константинополю, и даже болѣе пожилые, положительные и опытные не сомнѣвались, что походъ закончится гораздо скорѣе, чѣмъ можно было ожидать въ началѣ.
   Въ такомъ положеніи находились дѣла до половины іюля мѣсяца. Императоръ Александръ, вознамѣрившійся еще съ начала войны раздѣлить судьбу своей арміи и поддержать ея мужество своимъ личнымъ присутствіе.мъ на театрѣ военныхъ дѣйствій, остановился на первый разъ въ незначительномъ румынскомъ городкѣ Зимницѣ, гдѣ и основалъ сзою квартиру въ простомъ домикѣ, расположенномъ среди обширнаго двора. Вокругъ главнаго зданія были разбиты палатки для императорской свиты, а находившійся среди нихъ значительной величины павильонъ служилъ общей столовой. Такимъ образомъ ничтожный малоизвѣстный городокъ вдругъ сдѣлался центромъ, гдѣ сосредоточивался правительственный механизмъ обширнаго русскаго государства и куда обратились зоркіе глаза европейской дипломатіи.
   Утромъ пятнадцатаго іюля въ императорской квартирѣ произошло замѣтное оживленіе. Государь рѣшилъ отправиться впередъ, чтобы постоянно слѣдить за движеніями своихъ войскъ, углублявшихся въ непріятельскую территорію. Палатки были сняты, упакованы и уложены на багажные фургоны, которые двинулись по направленію къ небольшой деревушкѣ Зарицѣ, гдѣ назначенъ былъ первый отдыхъ. Но большой павильонъ оставался еще нетронутымъ. Здѣсь собрались за чаемъ свитскіе офицеры. Все носило характеръ скораго дальнѣйшаго похода; офицеры въ лѣтнихъ сюртукахъ и фуражкахъ стояли отдѣльными группами вокругъ буфета, на которомъ находилось нѣсколько блюдъ съ холодными закусками и печеньемъ и большой серебряный самоваръ. Гофъ-фурьеръ Лебедевъ готовился по данному знаку приняться за упаковку и слѣдовать далѣе по назначенію.
   Въ числѣ пившихъ чай и завтракавшихъ находилось много генералъ-адъготаптовъ, флигель-адъютантовъ и ординарцевъ. Одни вели жаркіе споры и разсужденія о послѣднихъ военныхъ событіяхъ, другіе поодаль читали письма, доставленныя только что прибывшимъ изъ Петербурга курьеромъ.
   День былъ чрезвычайно душный и жаркій. Солнце уже высоко стояло надъ горизонтомъ и своими жгучими лучами сильно припекало поверхность земли. У воротъ императорской квартиры расположился отрядъ казаковъ возлѣ голубой коляски, запряженной парою статныхъ вороныхъ коней, и управляемой бородатымъ кучеромъ въ синемъ кафтанѣ съ медалью на груди. Въ этомъ экипажѣ Государь постоянно ѣздилъ и въ Петербургѣ и въ походѣ. Издали, со стороны Никополя, осажденнаго русскими войсками, безпрерывно доносилась пушечная пальба. Учащаясь по временамъ, она возбуждала тревожное вниманіе офицеровъ, тѣмъ болѣе, что оттуда не получалось никакихъ извѣстій и начали уже побаиваться какъ бы не затянулась капитуляція дунайской крѣпости, которую громилъ генералъ Крюднеръ.
   Нѣсколько офицеровъ и флигель-адъютантовъ составили группу вокругъ князя Эмиля фонъ Витгенштейна, отличавшагося своимъ многостороннимъ военнымъ и литературнымъ образованіемъ, а также остроуміемъ и юморомъ, поддерживавшимъ веселое настроеніе во всей императорской квартирѣ.
   -- Сознайтесь, господа, вскричалъ онъ веселымъ тономъ:-- турки, это самый вѣжливый народъ во всемъ мірѣ. Они салютуютъ его величеству въ тотъ самый моментъ, когда государь намѣревается переступить границу, отдѣляющую ихъ отъ Россіи. Я никакъ не ожидалъ столько такта со стороны этихъ варваровъ. Но мы не останемся у нихъ въ долгу и вскорѣ отплатимъ имъ тою же монетою, когда подъ стѣнами Константинополя будемъ привѣтствовать падишаха градомъ пушечной картечи!
   Взрывъ громкаго смѣха былъ отвѣтомъ на эту браваду князя и разговоръ продолжался на ту-же тему еще съ большимъ оживленіемъ.
   Въ нѣкоторомъ разстояніи отъ этого кружка расположилась у стола группа, состоявшая изъ военнаго министра Милютина, коменданта императорской квартиры, генералъ адъютанта Рылѣева, завѣдующаго походнымъ телеграфомъ, генерала Шестакова и министра двора графа Адлерберга. Этотъ кружокъ тоже внимательно прислушивался къ отдаленному гулу пушечной пальбы, но настроеніе его вовсе не отличалось той безпечной веселостью, которая царила въ кружкѣ князя фонъ Витгенштейна.
   -- Эта учащенная пальба, что нибудь да значитъ, глухимъ голосомъ проговорилъ генералъ Рылѣевъ, съ серьезнымъ видомъ покачавъ головой:-- ясно только одно, что Никополь все еще держится. Не имѣя никакихъ достовѣрныхъ свѣдѣній въ какомъ положеніи дѣла за Виддиномъ, по моему убѣжденію, перемѣщеніе императорской квартиры и переходъ подъ столь незначительнымъ прикрытіемъ по непріятельской территоріи -- шагъ слишкомъ рискованный. Морозъ подираетъ по кожѣ при мысли какъ легко можно наткнуться на передовой отрядъ непріятельской арміи. Гораздо благоразумнѣе обождать здѣсь, пока не получимъ какихъ-либо извѣстій о судьбѣ Никополя.
   -- Ваша правда, согласился военный министръ:-- надо еще разъ попробовать поставить на видъ его величеству съ какимъ рискомъ сопряженъ этотъ поспѣшный переходъ.
   -- Напрасный трудъ, возразилъ уныло графъ Адлербергъ:-- государю все извѣстно, но тѣмъ не менѣе его величеству угодно было отдать рѣшительный приказъ сниматься съ мѣста. Онъ считаетъ своей священной обязанностью не покидать подвигающейся впередъ арміи. Намъ не измѣнить его воли, тѣмъ болѣе, что уже все готово къ выступленію. Вы знаете государя такъ же хорошо, какъ я, вы знаете, что онъ пальцемъ не шевельнетъ для своей личной безопасности.
   -- Ну такъ пускай его величество дѣйствуетъ по своему благоусмотрѣнію, мы же должны удвоить вниманіе и принять величайшія мѣры предосторожности.
   Между тѣмъ какъ высшіе сановники совѣщались о безопасности государя, а молодежь весело болтала о планахъ будущей цивилизаціи Константинополя, Федоръ Михайловичъ Благановъ вышелъ изъ павильона, чтобы въ уединеніи на свободѣ прочитать только-что полученныя изъ Россіи письма. Лицо его радостно оживилось, когда онъ развернулъ письмо Марфы, но по мѣрѣ того какъ онъ читалъ, лицо его становилось все мрачнѣе и озабоченнѣе. Прочтя письмо, молодой человѣкъ погрузился въ глубокое раздумье, позабывъ вскрыть другое письмо, въ крупномъ и некрасивомъ адресѣ котораго легко было узнать почеркъ князя Худякова.
   -- Ну, Федоръ Михайловичъ, что это ты пригорюнился, дружище, заговорилъ графъ Святовскій, подходя къ Благанову и опуская руку на его плечо:-- ужъ не Марфа ли Николаевна стосковалась по муженьку въ Питерѣ? Со стороны жены солдата это не похвально. Мужество и бодрость духа самая необходимая потребность въ военное время и въ этомъ отношеніи государь первый даетъ намъ благой примѣръ. Смотри-ка какъ поступаетъ моя Марица. Дочь Черногоріи, выросшая среди воинственнаго, неугомоннаго племени, это дитя природы хотя, конечно, скучаетъ въ одиночествѣ, но пишетъ мнѣ въ самомъ веселомъ, ободряющемъ тонѣ, вполнѣ понимая, какъ гибельно вліяетъ на солдата тоска по родинѣ. Она шлетъ черезъ меня поклонъ своему отцу, продолжалъ Святовскій, весело улыбаясь:-- моя маленькая женка видимо плохо знакома съ географіей и воображаетъ, что мы вмѣстѣ съ черногорцами приближаемся къ Константинополю.
   Благановъ печально взглянулъ на своего товарища.
   -- Нѣтъ, Владиміръ Осиповичъ, Марфа такая же примѣрная жена солдата, какъ и твоя Марица. Она не жалуется на разлуку, а напротивъ гордится той великой честью, какая выпала на мою долю въ этой святой войнѣ. Совсѣмъ другое обстоятельство тревожитъ и безпокоитъ меня, добавилъ онъ нерѣшительнымъ тономъ.
   -- Въ чемъ же дѣло? спросилъ графъ Святовскій, пораженный серьезной озабоченностью своего друга:-- что же такое могло разстроить обладателя такой хорошенькой жены и зятя незабвеннаго князя Никоши?
   Благановъ съ тѣмъ же озабоченнымъ видомъ пытливо взглянулъ на Владиміра Осиповича и, приблизившись къ нему, спросилъ глухимъ голосомъ:
   -- Мнѣ хотѣлось бы знать какого ты мнѣнія о секретарѣ князя, Захарьинѣ? Внушаетъ онъ тебѣ довѣріе?
   -- О секретарѣ князя? съ удивленіемъ спросилъ графъ Святовскій: -- мнѣ ни разу не приходилось усомниться въ основательности довѣрія князя къ своему управляющему. По правдѣ говоря, г. Захарьинъ съ своей постной физіономіей и холоднымъ непроницаемымъ взоромъ не внушаетъ къ себѣ особенной симпатіи, но все же онъ предупредительно вѣжливъ, услужливъ, а главное -- помѣстья князя ведутся въ такомъ образцовомъ порядкѣ, что не смотря на роскошь и издержки, въ денежной кассѣ никогда нѣтъ недочета. Все это всецѣло заслуга г. Захарьина, такъ какъ добрѣйшій Николай Федоровичъ ни аза не смыслитъ въ финансовыхъ оборотахъ. Я самъ весьма многимъ обязанъ г. Захарьину, послѣ того, какъ онъ съ великодушной помощью князя привелъ въ порядокъ запущенныя дѣла моего родоваго имѣнія.
   -- Я вовсе не объ этомъ хотѣлъ спросить тебя, возразилъ Благановъ:-- хотя признаюсь, что и въ этомъ отношеніи у меня имѣются нѣкоторыя сомнѣнія. Ловкій управляющій такого громаднаго имѣнія безъ труда съумѣетъ обдѣлать свои дѣлишки, не нанося чувствительнаго ущерба княжескому состоянію, но дѣло не въ томъ, продолжалъ онъ съ разсѣяннымъ, задумчивымъ видомъ, какъ бы преслѣдуемый какой-то навязчивой идеей:-- мнѣ всегда казалось, что личность Захарьина окружена непостижимой роковой таинственностью, что онъ, подобно злому духу, опуталъ безхитростнаго, добродушнаго князя, и вотъ теперь письмо жены...
   Благановъ замолчалъ и подозрительно оглянулся кругомъ.
   -- Ну, что же ты замолчалъ? съ участіемъ и видимымъ интересомъ спросилъ графъ Святовскій.
   Благановъ продолжалъ, нагнувшись почти къ уху своего собесѣдника.
   -- Марфа замѣтила, что мои письма доходятъ къ ней днемъ позже, чѣмъ къ другимъ, которые получаютъ корреспонденцію изъ главной квартиры съ однимъ и тѣмъ же курьеромъ. Она стала наблюдать и совершенно случайно узнала, что всѣ письма, адресовапныя въ домъ князя, проходятъ черезъ руки Захарьина. Одно изъ послѣднихъ моихъ писемъ къ ней оставалось у него болѣе сутокъ и конвертъ, безъ сургучной печати, носилъ очевидные слѣды вскрытія. По этому поводу жена проситъ меня на будущее время или приказывать курьеру, чтобы онъ лично ей вручалъ мои письма, или же дѣлать на конвертѣ какую нибудь отмѣтку, по которой можно было бы легко узнавать, вскрывали ли письмо раньше, чѣмъ она получитъ его.
   На минуту озабоченное выраженіе появилось на лицѣ Владиміра Осиповича, но онъ тотчасъ же поспѣшилъ возразить съ недовѣрчивой улыбкой:
   -- Мнѣ кажется, что эти подозрѣнія ни на чемъ не основаны. Весьма возможно, что письма нѣсколько запаздываютъ. Могло статься, что секретарь князя, какъ человѣкъ дѣловой, педантичный, позаботился сперва о доставкѣ дѣловой корреспонденціи, помимо частныхъ писемъ. Посуди самъ, какой интересъ могутъ представлять для него твои письма къ жекѣ. Во всякомъ случаѣ его нельзя заподозрить въ праздномъ любопытствѣ.
   -- Праздномъ любопытствѣ! вскричалъ Благановъ, но тутъ же спохватился и продолжалъ, понизивъ голосъ до шопота:-- я думаю ты не забылъ, что генералъ Рылѣевъ не разъ рекомендовалъ намъ самую щепетильную осторожность въ перепискѣ съ кѣмъ бы то ни было въ Россіи и ни въ какомъ случаѣ не отправлять писемъ иначе какъ съ курьеромъ главной квартиры. До полиціи дошли свѣдѣнія, что во многихъ сомнительныхъ кружкахъ имѣются самыя точныя свѣдѣнія о всемъ, что происходитъ въ главной квартирѣ.
   -- Какая нелѣпость! энергично возразилъ графъ Святовскій:-- неужели ты думаешь...
   -- Я ничего не думаю, перебилъ Благановъ: -- но тѣмъ не менѣе вижу, что тутъ дѣло совсѣмъ не шуточное. Подозрѣнія Марфы возобновили въ умѣ моемъ то странное впечатлѣніе, которое производила на меня таинственная личность Захарьина.
   Владиміръ Осиповичъ покачалъ головой съ недовѣрчивымъ видомъ, но лицо его приняло серьезное выраженіе.
   -- Какъ хочешь, сказалъ онъ: -- а мнѣ что-то не вѣрится, чтобы секретарь князя Худякова-Неволенскаго, человѣкъ такой положительный, находился въ связи съ сомнительнымъ кружкомъ. Впрочемъ ты правъ, даже самыя незначительныя подозрѣнія обязываютъ насъ удвоивать свою осмотрительность въ виду той громадной отвѣтственности, какую несемъ мы здѣсь при особѣ его величества. Но мой совѣтъ тебѣ, продолжалъ онъ послѣ минутнаго размышленія -- не говорить никому о возникшихъ у тебя подозрѣніяхъ.
   -- Еще бы! отвѣтилъ Благановъ, невольно вздрогнувъ: -- это само собою разумѣется.
   -- Затѣмъ, продолжалъ Владиміръ Осиповичъ:-- если ты поручишь курьеру, чтобы онъ лично передалъ твои письма женѣ, на это тотчасъ же обратятъ вниманіе и поднимутся всевозможные толки, и предположенія, а мы между тѣмъ ничего не откроемъ, если дѣйствительно тутъ что-либо кроется. Самое лучшее сообщи мнѣ, когда будешь писать, я найду вѣрное средство убѣдиться было ли вскрыто письмо раньше чѣмъ дошло но адресу. Пиши о самыхъ пустячныхъ предметахъ, которыя извѣстны здѣсь всѣмъ и каждому. Если подозрѣнія твои дѣйствительно подтвердятся, тогда поразсудимъ какія слѣдуетъ принять мѣры. Въ былое время я самъ прибѣгалъ къ этому способу, замѣтилъ онъ, улыбаясь:-- желая: оградить свою корреспонденцію отъ нескромнаго любопытства хотя, конечно, въ ней не было ничего касающагося политики.
   Прежде чѣмъ Благановъ успѣлъ отвѣтить своему товарищу, послышался стукъ прикладовъ ружей часовыхъ, находящихся на караулѣ. Конвойные казаки сомкнули ряды, офицеры выбѣжали изъ павильона и спѣшили къ центральному зданію, занимаемому Государемѣего Величество появился уже на крыльцѣ и съ добродушной улыбкой отвѣчалъ на привѣтствіе своей свиты. Слѣдомъ за Государемъ вышли великіе князья Алееѣй Алексадровичъ, стройный, красивый двадцатисемилѣтній контръ-адмиралъ, командовавшій находившимися на Дунаѣ морскими отрядами, и Сергій Александровичъ, необыкновенно симпатичный двадцати двухлѣтній юноша, съ мягкой улыбкой и почти дѣтскими чертами лица.
   Государь радушно протянулъ руку прусскому военному агенту генералу Вердеру, обмѣнялся нѣсколькими милостивыми словами съ прочими генералами и видимо стараясь избѣжать разсужденій и предостереженій относительно предстоящаго переѣзда, немедленно приказалъ подавать экипажъ. Великій князь Алексѣй Александровичъ сѣлъ рядомъ съ своимъ царственнымъ родителемъ, всѣ же остальные верхами послѣдовали за экипажемъ, медленно подвигавшимся по улицамъ Зимницы.
   Этотъ незначительный городокъ буквально запруженъ былъ народомъ. Болѣе шестидесяти запряженныхъ четверкой каретъ, фургоновъ, телѣгъ и другихъ экипажей императорской квартиры еле двигалось по улицамъ и какъ ни плотно сомкнуты были ряды охраннаго конвоя, народъ все-таки пробирался впередъ, привѣтствуя русскаго царя восторженными криками "ура".
   Мѣстность за городомъ широкимъ откосомъ спускалась къ песчаному берегу Дуная, и тутъ разбито было множество палатокъ и балагановъ со всевозможными товарами и съѣстными припасами. Живописная картина, представившаяся взорамъ Государя и его свиты была достойна кисти художника. На заднемъ планѣ городокъ Зимница съ неправильными постройками утопалъ въ роскошной зелени садовъ, изъ за которыхъ высились куполы церквей и минареты. Городъ, долина и рѣка залиты были яркими лучами полуденнаго солнца и все въ совокупности взятое представляло праздничный торжествующій видъ. Длинный понтонный мостъ черезъ Дунай опирался на два островка, выдававшіеся изъ русла рѣки, и распадался на три отдѣла. Вблизи него на берегу тянулись густыя облака пыли, указывавшія на движущіеся полки. Вся эта оживленная, блестящая картина походила скорѣе на военный парадъ и только безпрерывно доносившаяся издали пушечная канонада краснорѣчиво свидѣтельствовала, что русскія войска не теряютъ попусту времени подъ стѣнами Никополя.
   Когда императорскій кортежъ, сопровождаемый толпой ликующаго народа, достигъ понтоннаго моста, искусно переброшеннаго черезъ Дунай, къ коляскѣ государя явился генералъ-маіоръ Рихтеръ, распоряжавшійся переправой войскъ черезъ рѣку, и просилъ его величество дозволить ему лично перевести лошадей экипажа на другой берегъ.
   Государь вышелъ изъ коляски, милостиво разговаривая съ этимъ заслуженнымъ генераломъ, уже удостоившимся ордена св. Георгія за удачную переправу русскихъ войскъ черезъ Дунай.
   -- Мостъ не представляетъ ни малѣйшей опасности, ваше величество, заявилъ генералъ:-- если только лошади не боятся воды.
   Государь съ улыбкой покачалъ головой.
   -- Вамъ извѣстно, любезный генералъ, что по воинскому уставу всякій мостъ должно переходить пѣшкомъ. Эта предосторожность обязательна для меня столько же, сколько и для другихъ. Я подалъ бы моей арміи плохой примѣръ, если бы переѣхалъ по мосту въ экипажѣ.
   Великій князь Сергій Александровичъ и вся императорская свита тотчасъ же спѣшились съ коней и направились за государемъ пѣшкомъ черезъ мостъ. Экипажъ и рейткнехты съ верховыми лошадями слѣдовали позади въ нѣкоторомъ отдаленіи.
   Миновавъ мостъ до перваго острова, генералъ Рихтеръ обратился къ государю:
   -- Ваше величество, прежде чѣмъ пуститься далѣе, я считаю своей священной обязанностью доложить, что сегодня поутру мнѣ удалось замѣтить нѣсколько турецкихъ отрядовъ, направлявшихся къ Дунаю. Невозможно было точно опредѣлить ихъ численность, но судя по протяженію облаковъ пыли и сверкавшему на солнцѣ оружію тамъ находилось нѣсколько полковъ. Вотъ съ этого пункта, можно разглядѣть ихъ движенія, если вашему величеству благоугодно будетъ взглянуть въ ту сторону.
   Государь пошелъ по указанному направленію, откуда дѣйствительно открывался свободный кругозоръ на противоположную сторону Дуная и въ отдаленія на подобіе змѣи извивалась свѣтлая линія, сопровождаемая густыми облаками пыли, поднимаемой ногами пѣхоты или конницы.
   -- Ваша правда, прошепталъ государь: -- это дѣйствительно марширующее войско, но почему вы увѣрены, что это турки?
   Вооружившись подзорной трубкой, государь сталъ болѣе пристально вглядываться въ направленія къ юго-западу. Окружающая его свита послѣдовала примѣру своего верховнаго вождя.
   -- Судя по дизлокаціи нашихъ войскъ, ни одинъ русскій корпусъ не успѣлъ еще проникнуть въ мѣстностость, обозрѣваемую вашимъ величествомъ, отвѣчалъ генералъ Рихтеръ:-- такъ что врядъ ли возможно сомнѣваться, что видимые отряды принадлежатъ непріятельской арміи.
   -- Да, это правда, согласился государь, отводя отъ глазъ подзорную трубку:-- но что могло бы это значить?
   -- Мнѣ кажется, ваше величество, отвѣчалъ генералъ Рихтеръ:-- что эти отряды принадлежатъ къ тому турецкому корпусу, который стоитъ у Виддина, и идутъ на подкрѣпленіе къ Никополю.
   На лицѣ государя мелькнуло озабоченное выраженіе.
   -- Надѣюсь, прошепталъ онъ:-- что они опоздаютъ. Пушечная пальба усиливается, я думаю Криднеръ не замедлитъ овладѣть крѣпостью.
   -- Дай то Богъ! ваше величество, отвѣчалъ генералъ Рихтеръ.
   -- Но все таки эти отряды нельзя оставить безъ вниманія. Они могутъ быть на столько сильны, что, подкрѣпивъ вылазку осажденныхъ, пожалуй успѣютъ отбросить генерала Криднера отъ Никополя. Въ такомъ случаѣ нашимъ понтонамъ грозитъ серьезная опасность и генерала Криднера нельзя будетъ винить въ этомъ отношеніи, потому что противъ такого громаднаго перевѣса силъ ему не легко устоять.
   -- Вотъ почему, ваше величество, я считаю вамъ дальнѣйшій путь нѣсколько рискованнымъ. Если бы мнѣ дозволено было выразить свое мнѣніе, я пріостановился бы здѣсь и подождалъ развязки судьбы Никополя.
   Государь съ неудовольствіемъ нахмурилъ брови и вопросительно взглянулъ на стоявшаго вблизи военнаго министра Милютина, который поспѣшилъ подтвердить мнѣніе генерала Рихтера. За тоже высказались графъ Адлербергъ и генералъ Рылѣевъ. Государь молча выслушалъ ихъ, но затѣмъ отрицательно покачавъ головой сказалъ съ благородной рѣшимостью:
   -- Нѣтъ. Я служу отечеству, также какъ и простой рядовой, только долгъ мой тяжелѣе и отвѣтственнѣе каждаго изъ нихъ. Этотъ долгъ призываетъ меня къ моей арміи и я исполню его. Вѣря въ силу русскаго оружія, я надѣюсь, что Криднеръ овладѣетъ Никополемъ прежде чѣмъ подоспѣютъ на выручку непріятельскіе отряды. Даже въ противномъ случаѣ настоящей охраны вполнѣ достаточно для меня, пока мы не достигнемъ арміи цесаревича.
   -- Я выразилъ свое вѣрноподданническое мнѣніе, печально проговорилъ генералъ Рихтеръ:-- Ваше величество властны приказывать и приказаніе будетъ свято выполнено. Но мнѣ желательно было бы обратить милостивое вниманіе вашего величества, что тѣ турецкіе отряды, движеніе которыхъ легко наблюдать съ этого пункта, могутъ оказаться очень опасными, даже не подоспѣвъ на помощь къ Никополю. Отступивъ къ югу, они займутъ неприступныя позиціи города Плевны.
   Военный министръ, пристально наблюдавшій въ подзорную трубку за движеніями непріятельскихъ отрядовъ, поспѣшилъ замѣтить съ оживленіемъ въ голосѣ:
   -- Генералъ правъ, совершенно правъ. Ни въ какомъ случаѣ нельзя допускать, чтобы турецкіе войска укрѣпились въ этомъ городѣ.
   -- И такъ, рѣшилъ государь:-- прежде всего переправимся черезъ рѣку, а тѣмъ временемъ немедленно пошлите въ главную квартиру приказъ моему брату, чтобы указанныя генераломъ Рихтеромъ позиціи были заняты какъ можно скорѣе, если этого еще не сдѣлали. Плевна, Плевна, повторилъ государь, задумчиво смотря внизъ:-- мнѣ помнится, что и Непокойчицкій упоминалъ это имя, когда развивалъ свой планъ веденія войны. Онъ тоже указывалъ на важность этой позиціи. Безъ сомнѣнія въ главной квартирѣ не упустили этого изъ виду и этотъ городъ не попадетъ въ непріятельскія руки. Благодарю васъ, милостиво обратился онъ къ генералу Рихтеру:-- за ваше указаніе и предостереженіе, вы снова показали какъ достойны оказываемаго вамъ довѣрія.
   Сдѣлавъ видъ, что считаетъ всѣ разсужденія поконченными, государь направился далѣе по мосту. Слѣдомъ за нимъ шли военный министръ и генералъ Рылѣевъ, а позади вся прочая свита.
   Ступивъ на противоположный берегъ Дуная, государь приказалъ подать свою верховую лошадь, и простившись съ своимъ сыномъ великимъ княземъ Алексѣемъ Александровичемъ, медленно поѣхалъ во главѣ своей свиты, похожей на кавалерійскій эскадронъ, къ югу, по направленію къ Тырнову. Дорога песчаная и волнистая шла промежъ виноградниковъ. Палящіе солнечные лучи дѣлали атмосферу невыносимой отъ духоты. Императоръ, не взирая на жаръ и удушливую пыль, былъ веселъ и милостиво бесѣдовалъ то съ тѣмъ, то съ другимъ генераломъ своей свиты. Молодежь перебрасывалась шутками и остротами и только пожилые офицеры съ безпокойствомъ прислушивались къ доносившейся издали пушечной канонадѣ и съ опасеніемъ поглядывали въ томъ направленіи, гдѣ замѣчены были непріятельскіе отряды.
   Когда кавалькада достигла Зарицы, небольшого селенія съ опрятными крестьянскими домиками и зеленѣющими, хорошо содержимыми садами, государь приказалъ остановиться здѣсь для отдыха до слѣдующаго утра, хотя особенно удобнаго ночлега нельзя было найти, а изъ багажныхъ фургоновъ прибыла только часть. Однако свита, утомленная сильнымъ зноемъ, несносной пылью и трудностью избитой дороги, была рада этому роздыху. Генералъ Рылѣевъ поспѣшилъ выбрать мѣсто для императорской квартиры и приказалъ разбить двѣ сообщающіяся палатки, въ одной изъ которыхъ поставлены были желѣзная походная кровать государя и два крытые зеленымъ сукномъ стола, одинъ письменный и другой туалетный. Смежную палатку занималъ камердинеръ, сундуки съ гардеробными принадлежностями и ванна. Такова была бивуачная обстановка квартиры русскаго царя. Свитѣ пришлось размѣститься гдѣ какъ попало, частію въ деревенскихъ избахъ, частію же въ наскоро раскинутыхъ палаткахъ. Когда стало уже вечерѣть, на открытомъ воздухѣ былъ сервированъ общій обѣдъ, не отличавшійся изысканностію блюдъ, но изобильный и питательный, благодаря предусмотрительности г. Бавасеера, метрд'отеля императорской квартиры. Согласно желанію государя поданы были только три перемѣны кушанья, при чемъ кромѣ серебряной посуды и музыки лейбъ-гвардіи Преображенскаго полка, ничто не напоминало о присутствіи за столомъ державнаго монарха Россіи.
   Государь занималъ мѣсто по срединѣ стола, напротивъ него сидѣлъ генералъ-адъютантъ Воейковъ, исправлявшій должность гофъ-маршала, по правую сторону великій князь Сергій Александровичъ, а по лѣвую -- военный министръ. Остальная свита заняла прочія мѣста, не соблюдая слиткомъ строго чинопочитанія.
   Обѣдъ начался очень оживленно и государь отъ души смѣялся при мѣткихъ остротахъ князя Витгенштейна, хотя видимо съ нетерпѣніемъ ожидалъ конца трапезы. Послѣ третьей перемѣны, къ всеобщему удивленію подано было шампанское, чего до сихъ поръ еще ни разу не случалось на бивуакахъ. Лишь только запѣнился серебряный бокалъ, изъ котораго государь обыкновенно пилъ, Его величество быстро поднялся съ своего мѣста и съ блестящимъ взоромъ, сіяющимъ отъ радости лицомъ, громко провозгласилъ тостъ:
   -- Пью за здоровье удальцовъ, только что перешагнувшихъ Балканы... Ура!
   Хоръ музыки исполнилъ торжественный тушъ. Царскій тостъ былъ дружно подхваченъ всѣми присутствовавшими за столомъ, которые, высоко поднимая бокалы, съ недоумѣніемъ однако поглядывали другъ на друга, не понимая здравицы, провозглашенной самимъ императоромъ въ то время, когда русскія войска едва еще успѣли занять часть Болгаріи, а переходъ за Балканы, вторая и наиболѣе трудная задача похода, ожидалась не ранѣе осени. Государь, насладившись нѣсколько минутъ всеобщимъ недоумѣніемъ, подалъ знакъ рукою и мгновенно за столомъ водворилась глубокая тишина. Вынувъ изъ грудного кармана мундира телеграмму, его величество громкимъ, но слегка дрожащимъ отъ волненія голосомъ началъ читать:
   "Имѣю счастіе поздравить ваше величество съ благополучнымъ переходомъ вашихъ войскъ за балканскій хребетъ. Переходъ совершился 13-го (1-го) Іюля въ пять съ половиной часовъ вечера, при чемъ не сдѣлано было ни одного выстрѣла.
   Вчера 14-го іюля, въ два часа генералъ Гурко занялъ селеніе Ханкіой, въ которомъ находилось 300 человѣкъ низама, застигнутыхъ врасплохъ и обращенныхъ въ бѣгство. Непріятель отступилъ къ востоку на деревню Конаро.
   "У насъ убитыми -- одинъ казакъ, ранеными -- два стрѣлка и три казака.

"Николай".

   -- И такъ я былъ правъ, заговорилъ государь императоръ:-- провозглашая тостъ за здоровье храбрецовъ перешавгнувшихъ за Балканы.
   Громогласное восторженное "ура" снова раздалось въ отвѣтъ.
   -- Походъ оконченъ, вскричалъ князь Витгенштейнъ:-- и остается теперь сущая бездѣлица, прогулка по цвѣтущимъ розами долинамъ вплоть до самаго Константинополя.
   Генералъ Вердеръ въ теплыхъ, искреннихъ выраженіяхъ поздравилъ государя съ благополучнымъ исходомъ совершившагося перехода. Въ то самое время, когда громкій одушевленный разговоръ завязался за столомъ, внезапно прекратилась канонада, продолжавшаяся въ теченіи цѣлаго дня. Слухъ всѣхъ до такой степени привыкъ къ безпрерывной пушечной пальбѣ, что на нее не обращали никакого вниманія по внезапное прекращеніе ея возбудило всеобщій интересъ и породило множество догадокъ и предположеній.
   Князь Витгенштейнъ первый прервалъ молчаніе:
   -- Пушки молчатъ -- Никополь сдался!
   -- Дай-то Богъ, замѣтилъ генералъ.
   Государь, устремивъ задумчивый пристальный взоръ къ небу, казалось, въ глубинѣ души творилъ благодарственную молитву. Никто не осмѣливался нарушить это благоговѣйное молчаніе какимъ-либо громкимъ словомъ, хотя шопотомъ не переставали обсуждать причину неожиданнаго прекращенія канонады. Пессимисты отмалчивались, оптимисты же съ большой увѣренностью высказывались за капитуляцію Никополя. Вскорѣ лицо государя приняло прежнее оживленное, веселое выраженіе. Онъ вынулъ свой портсигаръ и тотчасъ же всѣ присутствовавшіе за столомъ послѣдовали его примѣру. Каждый положилъ руку на открытый портсигаръ и вопросительно смотрѣлъ на государя, который съ лукавымъ взглядомъ посматривалъ вокругъ, наблюдая у всѣхъ ли рука лежала на портсигарѣ. Затѣмъ послышалась старинная военная команда: "Скуси патронъ"! и въ ту же минуту каждый вынулъ сигару и закурилъ ее у поданной лакеемъ восковой свѣчи. Эта шутка имѣла большой успѣхъ при императорской квартирѣ и находясь въ хорошемъ расположеніи духа, государь всегда ею забавлялся.
   Непринужденная, дружеская бесѣда продолжалась довольно долго и послѣ того, какъ императоръ распростился съ своей свитой ранѣе обыкновеннаго, такъ какъ на разсвѣтѣ слѣдующаго дня рѣшено было двинуться далѣе, чтобы воспользоваться утренней прохладой.
   Когда всѣ разошлись по своимъ палаткамъ графъ Святовскій возвратился въ свою маленькую комнатку, которую онъ занялъ въ одной изъ крестьянскихъ избъ, и засталъ тамъ своего друга. Благановъ писалъ письмо, расположившись за ветхимъ столомъ при тускломъ свѣтѣ восковой свѣчи.
   -- Вотъ, вскричалъ онъ при входѣ Святовскаго: -- письмо кончено. Не забудь, дружище, ты хотѣлъ сообщить мнѣ средство, по которому точно возможно узнать было-ли письмо кѣмъ-либо вскрыто до врученія его по адресу.
   -- Дай мнѣ письмо, отвѣчалъ Владиміръ Осиповичъ:-- мое средство самое надежное, только для этого нуженъ одинъ волосъ. Пожертвуй-ка своимъ, они у тебя достаточно длинны.
   Благановъ улыбаясь, выдернулъ волосъ изъ головы и подалъ графу Святовскому, который, проткнувъ письмо едва замѣтно въ двухъ мѣстахъ, продернулъ сквозь эти отверстія волосъ и оба кончика его прикрѣпилъ каплей сергуча на одномъ изъ угловъ конверта.
   -- Теперь сказалъ онъ Благанову:-- ты можешь запечатать конвертъ. Всякій, кто вскроетъ письмо, не подозрѣвая нашей предосторожности, безъ сомнѣнія разорветъ волосъ и даже если замѣтитъ его, то припишетъ случайности. Безъ всякихъ порученій отдай письмо курьеру, который отправляется завтра утромъ, а потомъ при свиданіи можешь спросить Марфу, замѣтила-ли она волосъ, продернутый въ письмѣ.. Этимъ способомъ мы вѣрнѣе всего нападемъ на слѣдъ твоего подозрѣнія, если только оно имѣетъ какое-либо основаніе.
   Благановъ со вздохомъ запечаталъ письмо и, недовѣрчиво покачавъ головой, проговорилъ:
   -- По правдѣ сказать твое средство не внушаетъ мнѣ большаго довѣрія, но за неимѣніемъ лучшаго надо попытать и его.
   Простившись съ товарищемъ и ложась спать, графъ Святовскій замѣтилъ:
   -- Какъ ни вѣроятно, а мы ужъ овладѣли Балканами. Кажется сама фортуна покровительствуетъ нашему оружію, такъ что становится просто досадно, если не побываешь въ огнѣ и не добьешься военной почести и славы.
   -- Почесть и слава! повторилъ Благановъ съ глубокимъ вздохомъ, смотря на лежащее передъ нимъ письмо:-- а что скажутъ наши жены, если мы за почести и славу заплатимъ нашей жизнью.
   -- Онѣ поплачутъ, отвѣтилъ Владиміръ Осиповичъ:-- а все же будутъ гордиться нами.
   -- Знаешь ли, другъ, замѣтилъ Благановъ съ омрачившимся взоромъ:-- я никакъ не могу отрѣшиться отъ опасеній, видя какъ государь беззаботно спитъ въ своей походной палаткѣ или одиноко проѣзжаетъ по улицамъ, не страшась ни ружейной пули, ни кинжала или какой-нибудь злодѣйской бомбы. У меня морозъ пробѣгаетъ по тѣлу при одной мысли, что это можетъ случиться...
   Владиміръ Осиповичъ широко раскрывъ глаза, съ изумленіемъ смотрѣлъ на говорившаго.
   -- Федоръ Михайловичъ! Ужъ не рехнулся ли ты, если мучишься подобными сомнѣніями? Здѣсь, среди своей арміи, среди насъ, какая опасность можетъ грозить государю?
   Благановъ не отвѣчалъ ни слова, но мрачное, печальное выраженій не сходило съ лица его во все то время, пока онъ раздѣвался и ложился на неприхотливую постель, приготовленную для него на полу изъ шерстяныхъ одѣялъ.
   

XIV.

   Въ то время какъ императоръ Александръ II слѣдовалъ по направленію пути, пройденнаго дѣйствующею арміею, турецкія войска, отброшенныя русскими войсками за Дунай, устремились къ югу частію организованными колоннами, частію-же безпорядочными дикими ордами -- съ единственной цѣлью занять проходы Балканъ и соединиться съ шедшими изъ Румеліи вспомогательными отрядами. Большинство изъ нихъ направлялось къ Шипкинскому перевалу черезъ балканскій хребетъ, гдѣ особенно сосредоточены были турецкія силы, чтобы въ случаѣ надобности противодѣйствовать попыткѣ непріятеля проникнуть по ту сторону горъ, хотя подобная попытка едва-ли казалась возможной, потому что русскія войска, растянувшіяся на далекое пространство не были еще достаточно концентрированы, чтобы съ незначительными силами рискнуть на удачу и пробиться въ узкомъ ущельѣ, поплатившсь тысячами человѣческихъ жизней.
   Между тѣмъ какъ по направленію къ Шипкѣ, преслѣдуемые русскими войсками многочисленные турецкіе отряды развѣтлялись по всѣмъ дорогамъ, лишь-бы закрыть отъ непріятеля проходы черезъ Балканы, въ недальнемъ разстояніи въ горныхъ лѣсистыхъ мѣстностяхъ и ущельяхъ царила глубокая тишина и спокойствіе, и очнувшись тамъ врядъ-ли кто могъ подозрѣть какъ близко это повидимому мирное убѣжище отъ ужасовъ кровавой войны.
   Въ сторонѣ отъ проѣзжихъ и прохожихъ дорогъ на узкой обросшей густымъ лѣсомъ и неудобной для сообщенія горной тропинкѣ находилась возвышенная площадка, замкнутая скалами и замаскированная непроходимымъ кустарникомъ. Надъ лѣсной тропинкой она возвышалась почти на пятнадцать футъ. Крупная, отвѣсная скала дѣлала ее недоступной съ одной сторона. Природный навѣсъ изъ зерна и вѣтвей частаго кустарника скрывалъ ее отъ взоровъ проѣзжихъ по дорогѣ внизу горы, а съ другой стороны, хотя находилась столь-же крупная обрывистая скала, все-же по уступамъ ея лица, хорошо знакомыя съ мѣстностью могли спускаться въ долину.
   У одной изъ скалистыхъ стѣнъ площадки лѣпилось нѣсколько маленькихъ шалашей, или вѣрнѣе сказать навѣсовъ изъ древесныхъ вѣтвей, служащихъ защитой отъ дождя и непогоды. Въ этихъ шалашахъ расположились пестрыми группами молодые, по большой части крѣпко сложенные и красивые парни въ одеждѣ болгарскихъ крестьянъ. Ихъ сборище можно было бы принять за шайку разбойниковъ, при таившихся въ ущельяхъ, чтобы нападать и грабить беззащитныхъ путешественниковъ, но достаточно было взглянуть на ихъ лица, дышащія простодушіемъ и благородной отвагой чтобы на минуту не останавливаться на этомъ предположеніи.
   Впрочемъ, этотъ небольшой отрядъ молодежи находился въ постоянномъ страхѣ за свою свободу, и каждую минуту готовъ былъ вступить въ отчаянную борьбу пустить въ ходъ всякое оружія, бережно сохраняемое въ шалашахъ отъ непогоды, отъ которой значительно пострадала верхняя одежда мужчинъ. Подобно тому какъ на военныхъ бивуакахъ, въ нѣсколькихъ пунктахъ у нихъ разставлены были сторожевже посты, хотя въ окрестностяхъ все было спокойно, не раздавалось ни малѣйшаго звука, кромѣ шелеста вѣтра въ густыхъ верхушкахъ деревьевъ, да крика лѣсной птицы. Лишь порой издалека доносился глухой рэкотъ, похожій на раскаты отдаленнаго грома, если-бы послѣдующіе отдѣльные короткіе удары не позволяли привычному уху распознать пушечную пальбу.
   Позади этой площадки, примыкавшей къ высокому гранитному утесу, находилась въ обширной скалѣ природная пещера, у входа которой былъ устроенъ навѣсъ, наскоро сплетенный изъ древесныхъ вѣтвей, и опиравшійся на двѣ крѣпкія жерди. Между этими жердями растянута была въ видѣ занавѣси полога звѣриная шкура, замѣнявшая собою дверь.
   Показавшееся надъ горизонтомъ дневное свѣтило только что начало освѣщать окраины ближайшей горной вершины, красиво оттѣняя живописныя группы горныхъ породъ. Нѣкоторые изъ парней расположившихся въ шалашахъ, давно уже встали и присоединились къ своимъ товарищемъ -- караульнымъ, которые, стоя на посту всю ночь, не смыкали ни на минуту глазъ. Другихъ только что пробуждали отъ сна ослѣнательные лучи восходящаго солнца, проникавшіе въ ту лѣсную глушь. Всѣ были уже на ногахъ, когда отдернулась занавѣсь скалистой пещеры и изъ подъ навѣса вышла дочь старика Леонова, Степанида, которой предпочтительно передъ другими отведено было болѣе надежное убѣжище въ скалѣ усыпанное сухими листьями и устланное звѣриными шкурами.
   Одежда Степаниды носила замѣтные слѣды продолжительнаго пребыванія въ лѣсистой горной трущобѣ, но здѣсь, среди дикой природы, молодая дѣвушка казалась еще очаровательнѣе и миловиднѣе, чѣмъ въ мрачномъ домѣ своего отца. На вольномъ воздухѣ горъ красота ея развилась еще пышнѣе. Роскошные волосы, заплетенные въ тяжелыя косы, красиво спускались по плечамъ; большіе глаза, оттѣненные длинными рѣсницами, казалось, метали искры, щеки, нѣсколько загорѣвшія подъ жгучими лучами весенняго солнца, ничуть не утратили своей прелести, свѣжести и нѣжности. Стоя подъ навѣсомъ у входа въ пещеру и освѣщенная яркимъ свѣтомъ утренняго свѣтила, она похожа была на одну изъ лѣсныхъ сказочныхъ фей, населяющихъ уединенныя горныя пещеры и своимъ коварнымъ, чарующимъ обаяніемъ завлекающихъ въ свои сѣти неопытнаго путника.
   Какъ ни прекрасна и ослѣпительна казалась красота Степаниды, все же въ лицѣ ея замѣтна была мрачная озабоченность, а взоръ ея съ мучительнымъ безпокойствомъ оглядывалъ всю площадку. Поздоровавшись съ парнями, подходившими къ ней съ почтительнымъ привѣтствіемъ, она спросила, боязливо озираясь вокругъ:
   -- А гдѣ же Павелъ? Развѣ онъ еще не вернулся? Боже мой! Ужъ не случилось ли съ нимъ какой бѣды. Что если онъ оступился и теперь бездыханный лежитъ на днѣ неизмѣримой пропасти, что если онъ попалъ въ руки своихъ заклятыхъ враговъ. Господи, сохрани его! Что будетъ со мной, когда не станетъ послѣдней радости, привязывающей меня къ жизни!
   Съ невольнымъ трепетомъ закрыла она глаза руками.
   -- Да и не я одна... продолжала она, обращаясь къ парнямъ:-- что вы значите безъ его опытнаго руководства, предусмотрительности и попеченій, которыми онъ окружалъ насъ, предотвращая малѣйшую опасность. Не пойдетъ ли кто изъ васъ по его слѣдамъ, чтобы отыскать его и въ случаѣ нужды оказать помощь? Онъ ушелъ ужъ со вчерашняго утра и судя по времени и примѣру прошлаго, давно долженъ былъ вернуться! Ахъ! зачѣмъ допустили вы, чтобы онъ самъ ходилъ на развѣдки и добывалъ пропитаніе!
   -- Полно не горюй, Степанида, уепокоивалъ молодую дѣвушку одинъ изъ близь стоявшихъ парней: -- Павелъ не такой человѣкъ, чтобы позволилъ себя изловить, горныя тропинки извѣстны ему лучше всѣхъ насъ, какъ свои пять пальцевъ. По всей вѣроятности, опасаясь въ ночной темнотѣ взбираться на скалы, онъ рѣшился подождать разсвѣта и теперь скоро вернется. Надо подождать еще нѣсколько времени; что за польза идти за нимъ, не зная въ какую сторону онъ направился.
   Казалось эти доводы мало успокоили Степаниду, но все она не могла не согласиться съ ихъ правотой, и печально опустивъ на грудь голову, стала тревожно расхаживать по площадкѣ, между тѣмъ какъ парни принялись каждый за свое дѣло, кто чистилъ оружіе, кто разводилъ костеръ, набирая сухихъ древесныхъ вѣтвей и моху.
   Однако Степанидѣ не долго пришлось томиться въ ожиданіи. Вскорѣ изъ глубины горныхъ ущелій послшпазся рѣзкій, протяжный свистъ, удивительно похожій на крикъ хищной птицы. Стоявшій на посту караульный поспѣшилъ отвѣчать на поданный знакъ точно такимъ же сигналомъ. Молодая дѣвушка какъ бы замерла на мѣстѣ и наклонивъ голову, стала пристально всматриваться въ терявшуюся въ ущельяхъ тропинку. Вдругъ глаза ея радостно заблистали и она невольно прижала обѣ руки къ груди, какъ бы сдерживая біеніе сердца. Молодежь поспѣшила къ выходу изъ ущелья по тому направленію, откуда раздался поданный знакъ и спустя нѣсколько минутъ Павелъ появился на тропинкѣ и сталъ подниматься къ площадкѣ по нагроможденнымъ уступамъ скалъ. Слѣдомъ за нимъ шелъ рослый молодой парень геркулесовскаго тѣлосложенія. Оба несли на плечахъ въ связкѣ множество зайцевъ, кроликовъ и глухарей, а также туго набитые холщевые мѣшки и кожаные бурдюки. Поднявшись на послѣдній уступъ, Павелъ однимъ прыжкомъ очутился на площадкѣ, сбросивъ свою тяжелую ношу. Радостные крики и возгласы молодежи привѣтствовали его появленіе.
   Нѣсколько минутъ стоялъ онъ, съ трудомъ переводя духъ, утомленный тяжелой дорогой по скаламъ, и затѣмъ устремивъ любящій взоръ на Степаниду, зардѣвшуюся и почти оцѣпенѣвшую отъ радости, протянулъ къ ней свои руки.
   Со слезами на глазахъ бросилась млодая дѣвушка въ его объятія, съ нервнымъ трепетомъ прижимаясь къ груди Павла.
   -- Ты плачешь, Степанида, сказалъ Павелъ, слегка приподнявъ ея голову и осушая поцѣлуями льющіяся изъ глазъ слезы:-- ты плачешь отъ того, что я снова съ тобою? Можетъ быть ты раскаеваешься, что согласилась на эту жизнь, полную тревогъ, опасностей и всякаго рода лишеній? Скажи прямо, спросилъ онъ почти суровымъ тономъ и съ омрачившимся взоромъ:-- сожалѣешь ли ты, что послѣдовала за мной въ неприглядную, дикую пустыню, промѣнявъ на нее золоченую клѣтку турецкаго паши?
   -- Ахъ, Павелъ! вскричала съ горечью молодая дѣвушка:-- къ чему эти обидные вопросы? Какое несчастіе можетъ показаться мнѣ тяжелымъ, невыносимымъ подлѣ тебя? Мои слезы не слезы раскаянія, а слезы невыразимой радости, что ты благополучно вернулся, добавила она, еще ближе прижимаясь къ его груди:-- это слезы облегченія отъ тяжелой грусти при мысли, что я могу лишиться тебя, свѣта моей жизни, единственной защиты въ этомъ мірѣ. Только подумай, что сталось бы со мной, если бы тебя не было подлѣ меня! Дорогой мой, ради Бога, береги себя, не рискуй опрометчиво своей жизнью, въ которой сосредоточилась вся надежда моя на счастливую будущность.
   -- Беречься, Степанида, возразилъ Павелъ, нѣжно гладя ея волосы:-- можетъ только трусъ, боязливо избѣгающій опасности, которой рано или поздно ему все же не миновать. Зоркій взглядъ, быстрая нога и твердость руки -- вотъ моя защита, а еще болѣе бодрость и присутствіе духа, которая не оставляетъ меня ни передъ кѣмъ, кромѣ тебя, добавилъ онъ шутливо, но искреннимъ тономъ:-- какую цѣну, какую пользу принесла бы тебѣ моя жизнь, если бы я постыдно старался обезопасить ее, и не устрашалъ врага открытой смѣлостью? Вѣрь мнѣ, ты и безъ меня найдешь себѣ крѣпкую защиту. Вы всѣ, продолжалъ онъ торжественнымъ тономъ, обращаясь къ окружающей его молодежи:-- которыхъ я привелъ сюда, спасая отъ турецкаго рабства, заступите мое мѣсто, если Богу угодно будетъ взять мою жизнь въ этой святой борьбѣ за свободу. Поклянитесь мнѣ надъ святымъ крестомъ, поклянитесь кровью распятаго Искупителя, что вы станете защищать мою невѣсту отъ малѣйшей опасности, рискуя собственною жизнью, въ память обо мнѣ, когда меня не станетъ!
   Каждый парень, поцѣловавъ крестъ, висѣвшій на груди, произнесъ громкимъ, твердымъ голосомъ:
   -- Клянусь именемъ распятаго Спасителя!
   -- Вотъ видишь, продолжалъ Павелъ, цѣлуя въ лобъ плачущую Степаниду:-- ты никогда не будешь покинута. Ни одну царицу не станутъ защищать такъ мужественно ея тѣлохранители, какъ тебя мои храбрые вѣрные товарищи, которые не измѣнятъ данной клятвѣ. Но довольно заниматься нашими личными дѣлами, весело продолжалъ онъ:-- тѣмъ болѣе, что я принесъ славную добычу и хорошія вѣсти. Вотъ вамъ и дичь и хлѣбъ, указалъ онъ на тяжелую ношу свою и своего спутника:-- этихъ запасовъ хватитъ для насъ надолго. Быть можетъ, ихъ болѣе чѣмъ понадобится. Вчера я рѣшился на развѣдки до самаго Габрова, отъ котораго не вдалекѣ расположенъ русскій корпусъ, такъ что мнѣ не стоило бы большаго труда пробраться къ нему, если бы я былъ одинъ и мнѣ не о комъ было заботиться. Отброшенные русскими остатки турецкаго войска устремились къ шипкинскому перевалу; вскорѣ всѣ дороги сдѣлаются свободными и намъ не трудно будетъ выбраться изъ этой трущобы. Однако, благоразуміе требуетъ подождать еще нѣсколько дней. При нашей малочисленности, наткнись мы на турецкій отрядъ, онъ легко уничтожитъ насъ до тла. Теперь самая ожесточенная схватка должна произойти на Шипкѣ. Судя по всему, что я успѣлъ разузнать, русскіе рѣшились по что бы то ни стало усиленнымъ маршемъ перешагнуть черезъ Балканы и самъ царь уже далеко проѣхалъ на югъ отъ Дуная. Господи, продолжалъ Павелъ съ глубокимъ вздохомъ:-- если бы только удалось мнѣ добраться до русскихъ! Я увѣренъ, что, слѣдуя по извѣстной мнѣ горной дорогѣ, они безопасно и легко могутъ дойти до Ханкіоя и оттуда съ двухъ сторонъ окружить шипкинскій перевалъ. Въ такомъ случаѣ, сосредоточившимся тамъ туркамъ придется или сдаться въ плѣнъ, или погибнуть. Но, наступая съ одной стороны, русскимъ никогда не овладѣть Шипкой, если бы даже они завалили ее трупами своихъ солдатъ, и вы понимаете какую громадную услугу оказали бы мы нашимъ освободителямъ отъ турецкаго та, указавъ имъ на эту дорогу. Нѣтъ, какъ хотите, а я снова долженъ попытаться сообщить русскимъ этотъ планъ и провести ихъ войска извѣстнымъ мнѣ путемъ.
   Взглянувъ на Павла съ трепетной мольбой, Степанида съ испугомъ схватила его руку, а многіе изъ молодежи тотчасъ же закричали:
   -- Нѣтъ, Павелъ, нѣтъ! Ты не долженъ уходить отсюда; твое присутствіе, твое руководительство здѣсь болѣе чѣмъ необходимо. Извѣстить же русскихъ о твоемъ планѣ можетъ кто нибудь изъ насъ.
   -- Хорошо, отвѣчалъ Павелъ, послѣ минутнаго раздумья:-- задача эта быть можетъ не очень трудна, а жизнь моя пригодится для всѣхъ васъ. Но одному человѣку невозможно брать на себя такое важное порученіе. Онъ можетъ погибнуть въ дорогѣ и тогда все пропало. Лучше всего кинемъ жребій, и по крайней мѣрѣ троимъ изъ васъ придется отправиться въ опасную дорогу, чтобы пробраться къ русскимъ войскамъ и сообщить военачальнику, какимъ образомъ легче и безопаснѣе можно зайти съ тылу турецкихъ позицій на Шипкѣ. Тѣ изъ васъ, которымъ выпадетъ жребій, должны сегодня же вечеромъ спуститься въ ущелья и въ теченіе ночи дойти до равнины, а затѣмъ каждый особымъ путемъ станетъ пробираться къ русскимъ.
   Всѣ охотно согласились на это предложеніе. По числу людей положены были въ пустой мѣшокъ камни, на трехъ изъ которыхъ Павелъ остріемъ своего кинжала начертилъ крестъ. Парни по одиночкѣ стали подходить къ мѣшку вынимать жребій, и трое, которымъ онъ достался, съ самодовольнымъ, радостнымъ видомъ готовы были хоть сейчасъ же отправиться въ путь.
   -- Надо сперва позаботиться объ обѣдѣ, сказалъ Павелъ:-- намъ таки долгонько пришлось попоститься, но за то теперь мы съ лихвой можемъ вознаградить наше воздержаніе. Свобода, по всей вѣроятности, не заставитъ себя долго ждать.
   Нѣсколько парней, отдѣливъ часть принесенныхъ Павломъ запасовъ, стали чистить и потрошить дичину, другіе между тѣмъ разводили яркій костеръ изъ сухихъ древесныхъ вѣтвей и моху посрединѣ площадки. Раздобывъ воды въ ближайшемъ горномъ источникѣ, они поставили ее кипѣть въ треножномъ котлѣ.
   Степанида тоже приняла дѣятельное участіе въ этихъ хозяйственныхъ хлопотахъ и сѣвъ на дерновую завалеику у входа въ пещеру, которая служила ей спальней, стала выбирать изъ мѣшковъ нужные припасы для приправы ихъ незатѣйливой трапезы. Павелъ подсѣлъ къ ней и каждый занялся своимъ дѣломъ.
   -- Степанида, заговорилъ Павелъ, нагнувшись къ ней послѣ минутнаго молчанія:-- ты плакала и печалилась, заботясь обо мнѣ, опасаясь лишиться меня навсегда. Но не приходило ли тебѣ въ голову, что совсѣмъ иное было бы дѣло, если бы ты вполнѣ принадлежала мнѣ, была моей законной женой? Ты всегда отклоняла мое предложеніе поспѣшить бракомъ, и я не противорѣчилъ тебѣ, хотя въ душѣ не могъ согласиться съ тобою. Здѣсь въ этой лѣсной пустоши совсѣмъ не трудно освятить законнымъ образомъ нашъ союзъ. Мнѣ не стоило бы ничего на своихъ плечахъ доставить сюда священника ихъ ближайшей деревушки, который совершитъ надъ нами обрядъ вѣнчанія. Ты боишься остаться одинокой, беззащитной на этомъ свѣтѣ, но этого не случится, когда ты останешься вдовой Павла Федорова, если Богу угодно будетъ отозвать меня въ лучшій міръ.
   Взглянувъ на своего жениха влажными блестящими глазами, молодая дѣвушка покачала головой и промолвила, съ грустной улыбкой:
   -- Мнѣ не пережить твоей потери, мой возлюбленный, и не долго придется просить защиты у другихъ. Отъ плѣна и позора я всегда избавлю себя. Твоя Степанида сумѣетъ умереть смертью, достойной тебя.
   Съ этими словами она невольно схватила рукоятку кинжала, заткнутаго у нея за поясомъ. Съ глубокимъ вздохомъ Павелъ взялъ молодую дѣвушку за руку и, пытливо всматриваясь въ ея оживленное рѣшимостью лицо, промолвилъ:
   -- Ты, Степанида, помышляешь уже о смерти... Неужели намъ не суждено соединиться и мы умремъ, такъ и не узнавъ тихихъ семейныхъ радостей!
   Рука Степаниды сильно задрожала въ его рукѣ. Молодая дѣвушка, раскраснѣвшись, смущенно потупила внизъ голову.
   -- Обѣщай мнѣ, Степанида, продолжалъ онъ, обдавая горячимъ дыханіемъ ея щеки:-- обѣщай согласиться на нашъ союзъ, какъ только мы спустимся съ горъ, и обвѣнчаться въ первой попавшейся церкви. Положимъ, опасность не минуетъ и тогда, когда мы спустимся въ долину. Я не могу остаться безучастнымъ зрителемъ, долгъ требуетъ, чтобы я въ этой святой борьбѣ за вѣру нашу и отечество принялъ самое дѣятельное участіе. Я стану хлопотать, чтобы попасть въ славные ряды русской арміи и, отправляясь въ сраженіе, хочу унести съ собой сладкое воспоминаніе о твоей любви, увѣренность, что если паду отъ вражеской руки, все мое состояніе безспорно перейдетъ къ тебѣ вмѣстѣ съ моимъ именемъ. Быть можетъ, добавилъ онъ тихо:-- осуществится и моя завѣтная мечта имѣть наслѣдника моего рода.
   -- Ахъ, Павелъ, вскричала молодая дѣвушка, крѣпко прижимая его руку къ своему сердцу:-- можешь-ли ты сомнѣваться, что я съ такимъ же нетерпѣніемъ жду той минуты, когда на вѣки соединюсь съ тобою предъ Богомъ и людьми. Но, ради любви нашей, прошу тебя, не принуждай меня, не нарушай спокойствія моей души и совѣсти. Ты помнишь заповѣдь: чти отца и матерь свою. Я постоянно буду страшиться гнѣва Божія, если соединюсь съ тобою противъ воли моего отца. Подождемъ пока все успокоится, позволь мнѣ свято выполнить заповѣдь Божію, чтобы не лишиться небесной благодати.
   Глаза Павла гнѣвно сверкнули, губы его искривились въ горькую усмѣшку.
   -- Такъ ты надѣешься, что отецъ твой согласится со временемъ благословить нашъ союзъ! Онъ, этотъ соглядатай турокъ, который всѣми силами души ненавидитъ меня, который изъ-за меня хотѣлъ продать тебя въ турецкую неволю! Итакъ, ты любовь мою ставишь ниже желаній твоего отца?
   -- Я вѣрю, возразила Степанида:-- когда пройдутъ тяжелые дни, которые больно отзовутся и на моемъ отцѣ, онъ конечно перемѣнитъ свое мнѣніе и благословитъ нашъ союзъ.
   -- Нѣтъ, этого никогда не случится, мрачнымъ тономъ, возразилъ Павелъ.
   -- Я надѣюсь на милосердіе Божіе, продолжала молодая дѣвушка:-- и увѣрена, что оно поможетъ намъ. Подумай, дорогой мой, вѣдь я тайкомъ убѣжала изъ родительскаго дома. Почемъ знать, можетъ быть онъ уже раскаялся въ своей жестокости и совѣсть заставляетъ меня еще разъ просить его упрочить мое счастье. Но, клянусь тебѣ, если отецъ вторично откажетъ мнѣ въ этомъ, тогда, мой безцѣнный, совѣсть моя будетъ спокойна, я сама отрекусь отъ безсердечнаго отца и беззавѣтно отдамся тебѣ и тѣломъ и душою. До тѣхъ же поръ позволь мнѣ слѣдовать голосу моего разсудка, чтобы впослѣдствіи горькое раскаяніе не омрачило нашихъ счастливыхъ дней.
   Павелъ угрюмо поникъ головой. Онъ уже не противорѣчилъ своей невѣстѣ, быть можетъ изъ гордости не рѣшаясь настаивать на своемъ желаніи. Еще суровѣе нахмурились его брови, когда онъ сумрачно отвернулся въ сторону. Но Степанида, любовно ластясь къ нему, гладила рукой его волосы и когда онъ изъ-подлобья взглянулъ на нее, смотрѣла на него съ такой кроткой мольбой, что Павелъ не выдержалъ и, крѣпко сжавъ ее въ своихъ объятіяхъ, поцѣловалъ въ губы.
   -- Пусть будетъ по твоему, дорогая моя, прошепталъ онъ:-- ни за какія блага въ мірѣ не хотѣлъ бы я нарушить покой твоей чистой души.
   Между тѣмъ варево уже кипѣло въ котлѣ. Степанида поспѣшила приправить кушанье лукомъ и другими пряностями, найденными ею въ мѣшкѣ, и стала у костра, наблюдая когда. поспѣетъ это простое, но распространявшее аппетитный запахъ кушанье.
   Павелъ въ это время развязалъ одинъ изъ кожаныхъ бурдюковъ, содержащихъ въ себѣ водку, перегнанную изъ дикихъ лѣсныхъ сливъ и издававшую пріятный, нѣжный ароматъ. Обѣдъ былъ готовъ. Котелъ съ супомъ сняли съ костра и отнесли на середину площадки. Всѣ усѣлись въ кружокъ и незатѣйливыми деревянными ложками принялись хлѣбать супъ. Бурдюкъ съ сливянкой нѣсколько разъ обходилъ вокругъ трапезовавшихъ, которые съ видимымъ удовольствіемъ потягивали изъ него живительную влагу.
   Вдругъ Павелъ встрепенулся и, поднявъ голову, сталъ внимательно прислушиваться.
   -- Слышите! прошепталъ она, черезъ минуту:-- слышите человѣческіе голоса, стукъ оружія, даже конскій топотъ? По всей вѣроятности, конный отрядъ проходитъ у подошвы горы по той дорогѣ, по которой, за исключеніемъ насъ, ходятъ лишь горные пастухи.
   Слова Павла мгновенно водворили тишину. Всѣ неподвижно сидѣли на своихъ мѣстахъ и затаивъ дыханіе прислушивались къ неясному шуму вдали. Но вскорѣ довольно явственно можно было разобрать людской говоръ и вмѣстѣ съ тѣмъ, какъ говорилъ Павелъ, послышался стукъ оружія и лошадиный топотъ по каменистой дорогѣ.
   -- Это турки! прошептала, Павелъ:-- я отлично узнаю ихъ говоръ. Должно быть это остатки разбитаго отряда, бѣгущаго отъ русскихъ. Эти бѣглецы или изъ здѣшнихъ мѣстъ. или можетъ быть кто-нибудь указалъ имъ эту уединенную дорогу. Однако, намъ надо смотрѣть въ оба и принять предосторожности.
   Поднявшись съ своего мѣста, Павелъ почти ползкомъ добрался до отвѣснаго края площадки и остальные послѣдовали его примѣру. Всѣ размѣстились какъ можно удобнѣе и сквозь кустарникъ внимательно осматривали дорогу, пролегавшую у подножія крутой скалистой стѣны.
   Съ площадки видна была лишь небольшая часть упомянутой дороги, которая вскорѣ круто заворачивала и исчезала въ густомъ хвойномъ лѣсу. Однако, для Павла и его товарищей означеннаго пространства было вполнѣ достаточно, такъ какъ оно было ничѣмъ не закрыто отъ взоровъ, и проѣзжающимъ или прохожимъ невозможно было миновать его, не бывъ замѣченными съ верха площадка.
   Степанида тоже находилась на краю площадки, прислонившись къ кривому стволу молодой березы, свѣшивавшейся со скалы и густая листва которой совершенно скрывала ее отъ взоровъ. Подобно прочимъ, она внимательно слѣдила за дорогой и сердце ея сильно забилось, когда ея слуха коснулся турецкій говоръ и звукъ оружія заклятыхъ враговъ ея народа.
   -- Не закидать-ли намъ ихъ каменьями, или дружнымъ залпомъ не уложить-ли на мѣстѣ хоть нѣсколькихъ изъ этихъ изверговъ? предложила Степанида, обращаясь къ Павлу и его товарищамъ.
   -- Нѣтъ, это было бы крайне опрометчиво, возразилъ Павелъ:-- осторожность всего нужнѣе для насъ. Почемъ мы знаемъ, какъ великъ этотъ турецкій отрядъ и намъ слишкомъ опасно выдавать врагу свое убѣжище. Пускай себѣ проходятъ, раньше или позже они и безъ насъ не избѣгнутъ ожидающей ихъ участя. Для насъ гораздо важнѣе, чтобы они безъ замедленія оставили эту мѣстность.
   Говоръ внизу по дорогѣ становился все слышнѣе и нѣсколько минутъ спустя показались турки, идущіе и ѣдущіе подъ самымъ навѣсомъ скалы, гдѣ временно пріютился Павелъ съ своими товарищами и Степанидой. Очевидно, это были остатки разбитаго русскими турецкаго отряда и магометанскіе поселяне окрестныхъ селеній. Нѣкоторые ѣхали верхомъ, другіе шли пѣшкомъ; нѣсколько закутанныхъ въ чадры турчанокъ сидѣли на мулахъ, а поселяне тащили ручныя колесныя телѣжки съ плачущими ребятишками и разной домашней утварью.
   Всѣ бѣглецы находились въ сильнѣйшей тревогѣ и смятеніи; солдаты то и дѣло разражались ужасными проклятіями, а турецкіе поселяне боязливо озирались кругомъ, какъ бы предчувствуя неожиданное нападеніе.
   -- Это бѣглецы, устрашившіеся появленія непріятеля, прошепталъ Павелъ:-- русскія войска должно быть находятся очень недалеко отъ предгорья и наше избавленіе не заставитъ себя ждать. Пусть эти несчастные убираются съ миромъ, а мы поспѣшимъ навстрѣчу нашимъ избавителямъ и укажемъ имъ такой путь черезъ горы, по которому они зайдутъ прямо въ тылъ врага.
   Турецкіе бѣглецы скоро скрылись въ лѣсу и дорога снова опустѣла, такъ что отрядъ Павла могъ спокойно приняться за прерванный обѣдъ. Павелъ распорядился, чтобы вынувшіе жребій готовились въ путь и самъ, не смотря на слезныя просьбы Степаниды, рѣшился провести ихъ по горнымъ ущельямъ, чтобы подъ прикрытіемъ ночной темноты они безопаснѣе могли добраться до русскихъ аванпостовъ.
   За столомъ водворилось веселое настроеніе духа. Бурдюкъ съ сливянкой то и дѣло переходилъ изъ рукъ въ руки, всѣ радовались скорому освобожденію своей родины отъ турецкаго ига. Возбужденные спиртными парами сливянки люди эти, выросшіе подъ гнетомъ магометанскаго ига и съ материнскимъ молокомъ всосавшіе ненависть къ своимъ притѣснителямъ, принялись строить различные планы о томъ, какъ они соединятся съ русскими войсками и въ рядахъ ихъ устремятся на Стамбулъ, сокрушатъ въ прахъ полумѣсяцъ и сторицею отмстятъ за все, что въ теченіе столькихъ вѣковъ вытерпѣли отъ ненавистныхъ турокъ и ихъ единомышленниковъ Болгарія и православная вѣра.
   Между тѣмъ, Павелъ и Степанида, не принимавшіе участія ни въ дальнѣйшей пирушкѣ, ни въ жаркихъ преніяхъ, сидѣли поодаль рука объ руку. Павелъ разъяснялъ ей свой планъ, какимъ образомъ скорѣе и безопаснѣе соединиться съ русскимъ войскомъ, и провести его по горной дорогѣ, слѣдуя по которой они безъ всякихъ потерь могутъ окружить сильно укрѣпленный и почти неприступный шипкинскій перевалъ. Слушая его, Степанида не проронила ни слова изъ разговоровъ молодыхъ парней и внутренно содрогалась при мысли о своемъ отцѣ, къ которому, какъ приверженцу турокъ, всецѣло относились угрозы, щедро обѣщаемыя товарищами Павла. Сердце ея болѣзненно сжималось при мысли о близкой разлукѣ съ Павломъ, который пускался на новый отдаленный и опасный подвигъ. Съ трудомъ сдерживала она рыданія, волновавшія ея грудь, и едва успѣвала скрывать невольно навертывавшіяся на глаза слезы.
   Прошло около часа, трапеза была окончена и парни, на долю которыхъ выпалъ жребій, тщательно чистили свое оружіе, оттачивали кинжалы и запасались на дорогу патронами. Павелъ направился съ Степанидой къ дерновой заваленкѣ близъ входа въ пещеру, чтобы наединѣ проститься съ своей невѣстой, какъ вдругъ стоявшій на посту караульный подалъ сигналъ, по которому мгновенно воцарилась на площадкѣ могильная тишина. Всѣ стали внимательно прислушиваться и, заслыша знакомый звукъ оружія, поспѣшили занять прежнія наблюдательныя мѣста на краю скалы. Степанида укрылась опять за той же березой, и вскорѣ на дорогѣ, огибавшей подножіе утеса, появился всадникъ-башибузукъ свирѣпой наружности, съ ятаганомъ на боку и ружьемъ за плечами. Онъ ѣхалъ медленно, не торопя коренастую, небольшаго роста, но породистую лошадь, и подозрительно поглядывалъ по сторонамъ дороги.
   -- Ага! прошепталъ одинъ изъ товарищей Павла:-- пусть, по крайней мѣрѣ, хоть этотъ негодяй не уйдетъ отсюда живымъ; пусть хоть этотъ поплатится за все зло, причиненное имъ и его единоплеменниками нашимъ братьямъ.
   Съ этими словами онъ уже навелъ дуло своего ружья и выжидалъ только удобнаго момента, чтобы спустить курокъ.
   Степанида, угадавъ его намѣреніе, вздрогнула и стремительно повернулась, чтобы удержать выстрѣлъ и предотвратить постыдное, по ея мнѣнію, убійство ничего не подозрѣвающаго человѣка изъ засады. Но, къ несчастію, отъ быстраго ея движенія, откосъ рыхлой почвы, скрѣпляемой лишь тонкими корнями молодаго березняка, который свѣшивался съ утеса и за стволъ котораго придерживалась Степанида, заколебался корни не выдержали тяжести молодой дѣвушки и въ одно мгновеніе весь этотъ участокъ скалы рухнулся внизъ на дорогу, почти подъ ноги ѣдущаго всадника. Раздирающій душу крикъ подхваченъ былъ эхомъ окрестныхъ скалъ и ущелій. По счастію, смертельная опасность паденія Степаниды устранена была массою рыхлой земли и густою листвою березняка, но все же молодая дѣвушка, оглушенная страхомъ и внезапнымъ паденіемъ, лишилась чувствъ и недвижимо лежала поперекъ дороги.
   Лошадь баши-бузука шарахнулась въ сторону и попятилась назадъ, а всадникъ въ нѣмомъ изумленіи смотрѣлъ на гурію, такъ неожиданно посланную ему Аллахомъ съ седьмаго неба.
   Крикъ ужаса, неосторожно вырвавшійся изъ груди Павла, заставилъ баши-бузука взглянуть на вершину утеса. Въ одно мгновеніе его зоркіе глаза разглядѣли нѣсколько человѣческихъ годовъ и направленныя на него дула ружей. Быстрѣе молніи спрыгнулъ онъ съ своего коня и, схвативъ Степаниду на руки, закрылъ ею свое собственное тѣло.
   -- Стрѣляйте, закричалъ турокъ съ сардоническимъ хохотомъ, взглянувъ черезъ плечо Степаниды на вершину утеса.-- Стрѣляйте же! Вы видите, у меня отличный щитъ противъ вашихъ пуль, которыя не иначе проникнутъ въ меня, какъ пробивъ насквозь тѣло этой дочери гяура!
   -- Что вы дѣлаете! закричалъ Павелъ, какъ помѣшанный, устремляясь къ краю площадки, гдѣ его товарищи готовились дать залпъ въ наглаго турка:-- не стрѣляйте, ради Бога, вы убьете мою невѣсту. Послушай, ага, обратился онъ къ башибузуку:-- оставь эту дѣвушку и не дѣлай ей вреда. Ты получишь за нее богатый выкупъ и ни одинъ волосъ не упадетъ съ твоей головы. Когда ты явишься за выкупомъ, клянусь тебѣ всѣмъ святымъ для христіанина, ты получишь его немедленно!
   Дула ружей были отведены въ сторону и весь отрядъ Павла съ безмолвнымъ ужасомъ смотрѣлъ внизъ, ожидая развязки такъ внезапно разыгравшейся драмы.
   Между тѣмъ башибузукъ не выпускалъ изъ своихъ рукъ не очнувшуюся еще отъ обморока Степаниду, и съ ироническимъ видомъ посматривалъ на вершину утеса.
   -- Аллахъ, закричалъ онъ насмѣшливо,-- бросилъ мнѣ съ неба славную добычу. Могу ли я вѣрить клятвѣ гяура? Мнѣ не надо твоего выкупа, я удовольствуюсь своей находкой!
   Съ этими словами, быстро вскочивъ на коня и положивъ Степаниду передъ собой на сѣдло, баши-бузукъ съ громкимъ гикомъ пришпорилъ коня и почти въ мгновеніе скрылся на поворотѣ дороги въ лѣсу.
   

XV.

   Въ моментъ исчезновенія турка съ Степанидой въ лѣсной чащѣ, всѣ находившіеся на площадкѣ утеса окаменѣли отъ ужаса при мысли о судьбѣ, постигшей молодую дѣвушку. Павелъ скорѣе всѣхъ пришелъ въ себя и голосомъ, измѣнившимся отъ отчаянія, закричалъ:
   -- Благослови, Христосъ! Я долженъ или спасти ее, или погибнуть съ ней вмѣстѣ! Товарищи, вы поклялись мнѣ предъ распятіемъ Искупителя, что будете охранять и защищать Степаниду, и вотъ теперь я напоминаю вамъ объ этой клятвѣ въ самую критическую минуту ея жизни. Кто неклятвопреступникъ, пусть послѣдуетъ за мной для спасенія христіанской души!
   Съ этими словами, ни минуты не медля, Павелъ бросился къ краю площадки и прыгнулъ внизъ съ крутаго утеса скалы. Прыжокъ былъ до крайности опасный, но ему ужь не разъ случалось практиковать его въ крутыхъ горахъ, спускаясь со скалъ въ ущелья въ самыхъ неприступныхъ мѣстахъ. Онъ прямо сталъ на ноги, эластическое тѣло его сжалось подобно пружинѣ, но, быстро поднявшись, онъ встряхнулъ свои члены, какъ-бы удостовѣряясь, что не сломалъ ничего. Затѣмъ, поправивъ ружье за плечами и бросивъ взглядъ на вершину утеса, еще разъ обратился къ своимъ товарищамъ:
   -- Не забудьте данной вами клятвы и не медля слѣдуйте за мною!
   Павелъ исчезъ въ темнотѣ терявшейся въ лѣсу дороги.
   Оставшіеся на верху площадки въ мрачномъ молчаніи измѣряли глазами высоту прыжка и каждый съ невольнымъ содроганіемъ задавался вопросомъ, въ состояніи ли онъ отважиться на такую отчаянную гимнастическую штуку, которая такъ удачно сошла съ рукъ Павлу.
   Черезъ нѣсколько минутъ одинъ изъ парней, сопровождавшихъ обыкновенно Павла на развѣдкахъ, сказалъ укоризненнымъ тономъ:
   -- Братья, развѣ честно съ нашей стороны отпустить его одного на выручку Степаниды? Кровь его падетъ на наши головы, если мы не послѣдуемъ за нимъ. Тамъ, на дорогѣ лежитъ земляной обвалъ, съ которымъ упала Степанида, мягкая почва и листва березняка могутъ смягчить сотрясеніе прыжка. Я первый покажу вамъ примѣръ.
   Не данъ прочимъ времени на отвѣтъ или возраженіе, онъ прыгнулъ на указанное мѣсто дороги, хотя не совсѣмъ такъ удачно, какъ Павелъ, но все же немедленно сталъ на ноги, расправилъ свои члены и закричалъ товарищамъ:
   -- Ничего нѣтъ опаснаго! Слѣдуйте за мной. Сверху прыжокъ кажется страшнѣе, чѣмъ есть на самомъ дѣлѣ. Когда нѣсколько человѣкъ очутятся внизу, для остальныхъ можно будетъ составить живую лѣстницу.
   Нѣсколько парней по примѣру перваго также удачно спустились внизъ и, ставъ другъ другу на плечи, прислонились къ скалѣ. По этой живой лѣстницѣ спустились на дорогу всѣ прочіе. Теперь они окончательно и единодушно рѣшились, не взирая ни на какую опасность, слѣдовать за Павломъ, чтобы спасти его и Степаниду или отмстить за нихъ, если уже будетъ поздно. Но едва успѣли они выстроиться попарно, чтобы бѣглымъ шагомъ пуститься по горной лѣсной дорогѣ, послышался невдалекѣ конскій топотъ и бряцаніе оружія.
   Болгаре въ испугѣ стали прислушиваться и вскорѣ убѣдились, что къ нимъ приближается новый турецкій отрядъ. Если они пойдутъ теперь по слѣдамъ Павла, можетъ случиться, что ихъ настигнутъ идущіе сзади и они очутятся промежъ двухъ огней. Быстро сообразивъ это обстоятельство, отрядъ Павла рѣшился не двигаться съ мѣста, надѣясь, что количество приближающихся турокъ не велико, а если и велико, то все же почетнѣе и благоразумнѣе мужественно преградить имъ путь паузкой дорогѣ, чѣмъ быть настигнутыми врасплохъ. Размѣстясь попарно другъ за другомъ и держа ружья наготовѣ, они открыли патронташи и, удостовѣрившись въ исправности кинжаловъ, стали поджидать непріятеля.
   Вскорѣ изъ-за поворота скалы показалась турецкая колонна. Это были уже не бѣглецы поселяне, не растроенные остатки разбитаго на-голову отряда. Впереди ѣхало нѣсколько баши-бузуковъ, а позади тянулись пѣхотинцы въ синихъ мундирахъ, съ красными фесками на головахъ и съ ружьями на плечахъ. Выѣхавъ изъ-заугла, баши-бузуки прямо наткнулись на отрядъ Павла и тотчасъ же осадили своихъ лошадей, закричавъ что-то по турецки слѣдовавшей за ними пѣхотѣ. Однако передніе ряды, на которыхъ напирали задніе, повидимому не поняли словъ баши-бузуковъ, не могли сразу остановиться и сбились въ плотную массу позади лошадей передоваго отряда. Дикія обросшія бородою и загорѣлыя лица турокъ удивленно, но не испуганно смотрѣли на небольшую кучку вооруженныхъ болгаръ.
   Послѣ минутнаго затишья, двое изъ стоявшихъ впереди болгаръ дали залпъ изъ ружей и въ то же мгновеніе опустились на колѣни, а черезъ головы ихъ сдѣланъ былъ новый ружейный залпъ слѣдующею парою. Такимъ образомъ, выстрѣлы слѣдовали по порядку, по два заразъ, и давали возможность первымъ рядамъ тѣмъ временемъ заряжать свои ружья.
   При первыхъ же выстрѣлахъ баши-бузуки попадали съ лошадей, которыя стали на дыбы, мечась изъ стороны въ сторону и бѣшено лягались задними ногами, а задніе ряды пѣхоты все продолжали напирать. Въ турецкомъ отрядѣ произошло невообразимое смятеніе. Почти каждая болгарская пуля мѣтко попадала въ цѣль и въ скоромъ времени узкая скалистая дорога была сплошь завалена грудою человѣческихъ тѣлъ, истекающихъ кровью и испускающихъ раздирающіе душу крики. Турки, сначала ошеломленные столь внезапнымъ грознымъ нападеніемъ, пришли, наконецъ, въ неописанную ярость, примѣтивъ со скалъ малочисленность громившаго ихъ ряды непріятеля, и съ остервенѣніемъ бросились впередъ, чтобы отмстить ненавистнымъ гяурамъ, въ которыхъ видѣли своихъ возмутившихся рабовъ.
   Сплотившись насколько позволяла узость дороги, турки стали перепрыгивать черезъ убитыхъ и раненыхъ своихъ товарищей и дружнымъ залпомъ изъ ружей надѣялись разсѣят болгаръ. Но тѣ стойко и методически отстрѣливались, вѣрно намѣчая себѣ цѣль, такъ что груда труповъ росла у турокъ съ каждой минутой. Первые залпы турецкой пѣхоты не нанесли ни малѣйшаго урона болгарской дружинѣ, которая, восхищенная своей удачей, на время пріостановила свою стрѣльбу, въ ожиданіи новаго болѣе грознаго натиска непріятеля. Казалось, и турки готовились къ болѣе сосредоточенному и рѣшительному нападенію. Съ минуту на полѣ битвы водворилось ужасное затишье. Турки скрылись за выступомъ скалы на поворотѣ дороги и, судя по ихъ громкимъ оживленнымъ крикамъ, можно было догадаться, что въ средѣ ихъ обсуждаются окончательныя мѣры для того, чтобы сразу покончить съ горстью храбрецовъ. И дѣйствительно, минуту спустя, начался новый дружный натискъ турецкой пѣхоты, которая теперь уже не взбиралась на груды мертвыхъ тѣлъ, а напротивъ, прикрываясь ими, открыла по болгарамъ убійственный ружейный огонь.
   Положеніе болгарской дружины становилось очень затруднительнымъ, почти критическимъ. Ряды ея разстроились, каждый старался какъ-бы поудобнѣе укрыться за выступами скалъ или за деревьями. Произошла оживленная перестрѣлка. Болгаре мѣтили въ головы турокъ, появлявшіяся изъ-за груды тѣлъ, и пули ихъ по большей части достигали желанной цѣли. Но и турецкій огонь не оставался въ свою очередь безплоденъ. Пули ихъ то и дѣло попадали то въ одного, то въ другаго болгарина, такъ что горсть храбрецовъ мало по малу стала замѣтно рѣдѣть, не переставая однако отстрѣливаться. Болгаре начали, наконецъ, совѣщаться промежь себя, не лучше ли будетъ отступить и искать спасенія въ лѣсныхъ отрядахъ. Турки тоже пріостановились какъ-бы обсуждая свое трудное положеніе и болгарамъ уже казалось, что они собираются прекратить битву, чтобы поискать въ горахъ другой дороги для прохода, какъ вдругъ раздался оглушительный крикъ "Аллахъ"! и свирѣпые османы, тѣсня другъ друга, не обращая вниманія на своихъ падающихъ товарищей, съ фанатическимъ отчаяніемъ рѣшились во что-бы то ни стало стереть съ лица земли своихъ ненавистныхъ противниковъ и освободить путь въ горы.
   Болгарская дружина дала послѣдній залпъ изъ ружей, на мгновеніе сдержавшій дружный натискъ врага. Затѣмъ побросавъ ружья на землю, вынула изъ ноженъ длинные обоюдоострые ятаганы и отчаявшись уже въ спасеніи, плотно, сомкнула свои ряды, ожидая съ покорностью судьбѣ рукопашной схватки, думая лишь о томъ, какъ бы подороже продать свою жизнь и въ крайнемъ случаѣ всадить кинжалъ себѣ въ сердцѣ, лишь-бы не очутиться во власти неумолимаго врага.
   Началась неподдающаяся описанію рукопашная схватка. Случись она въ открытомъ полѣ, небольшой кучкѣ болгаръ не миновать-бы гибели. Но на узкой горной дорогѣ численность турецкой пѣхоты теряла всякое значеніе. Она не могла гурьбой броситься, на заграждавшую ей путь, дружину. Острые ятаганы лучше штыка поражали своихъ жертвъ, болгары держались стойко и, если шальная турецкая пуля попадала въ одного, другой въ ту же минуту заступалъ его мѣсто. Однако и турки съ слѣпой настойчивостью лѣзли впередъ и, конечно, не смотря на примѣрное мужество болгаръ, въ концѣ концовъ успѣли-бы одолѣть ихъ.
   На счастіе горсти храбрецовъ невдалекѣ послышался сигнальный рожокъ. Дружный натискъ турецкой колонны поколебался, ружейная стрѣльба прекратилась, и взамѣнъ ея пронесся по горамъ отчаянный вопль турокъ. Даже ихъ передніе ряды, стоявшіе лицомъ къ лицу съ болгарами, смутились и съ ужасомъ стали озираться назадъ, откуда понеслись звуки учащенной пальбы и испуганные крики: русскіе! русскіе!
   Эти крики показались Болгарамъ, уже отчаявшимся въ спасеніи, небесной музыкой. Въ одно мгновеніе надежда воскресла въ ихъ груди и громкимъ торжественнымъ ура! привѣтствовала они грядущее избавленіе. Даже тяжело раненые лежавшіе на землѣ, держа на готовѣ кинжалъ у сердца съ рѣшимостью покончить съ собой въ случаѣ побѣды турокъ, и тѣ присоединили свои радостные вопли. Болгарская дружина съ новой энергіей, поднявъ вверхъ оружіе, устремилась на обезумѣвшихъ отъ страха турокъ, переходя отъ безнадежной защиты къ преисполненному надежды на успѣхъ наступленію.
   Ружейная пальба съ каждой минутой становилась все ближе и ближе къ мѣсту схватки, и уже слышались воинственные крики русскихъ. Турки пытались было снова пробиться сквозь плотно сомкнутый строй болгарской дружины, но та стояла неподвижно, подобно чугунной стѣнѣ, выставивъ впередъ обагренные кровью ятаганы. Не находя исхода въ этомъ отчаянномъ критическомъ положеніи, турки рѣшились наконецъ сложить оружіе и опустившись на колѣни, поднявъ вверхъ руки и съ искаженными отъ страха и злобы лицами, стали умолять о пощадѣ.
   Русскія войска съ трудомъ пробирались по узкой дорогѣ, заваленной грудами труповъ. Это былъ пѣхотный полкъ, ведомый штабъ-офицеромъ, который шелъ впереди его и приказывалъ забирать въ плѣнъ оставшихся въ живыхъ турокъ. Болгары бросились къ полковому командиру, цѣлуя полы его сюртука, а потомъ стали брататься съ каждымъ русскимъ солдатомъ. Эти мужественные, выносливые люди, во всю жизнь свою не пролившіе ни одной слезинки, теперь громко рыдали отъ избытка радостныхъ чувствъ, убѣжденные въ счастливомъ исходѣ ихъ неравной борьбы. Давно ли смерть казалась имъ неизбѣжной, а теперь имъ возвращали жизнь, свободу, родину и надежду на лучшую будущность. Каждый русскій солдатъ казался имъ въ эту минуту небеснымъ ангеломъ, посланнымъ самимъ Богомъ для ихъ спасенія.
   -- Вы что за люди? спросилъ полковой командиръ, смотря на болгаръ съ нѣкоторымъ недовѣріемъ.-- Какъ вы сюда попали?
   Болгары, перебивая другъ друга, заговорили всѣ заразъ хотя и не совсѣмъ понятною для русскихъ рѣчью, но командиръ скоро узналъ, что они, друзья русскихъ, поддерживали здѣсь ожесточенную схватку съ турками и всѣми силами старались воспрепятствовать ихъ дальнѣйшему движенію въ глубь горъ. Взглянувъ на груды мертвыхъ тѣлъ, онъ убѣдился въ правотѣ ихъ словъ и дружески обошелся съ каждымъ. Солдаты же съ изумленіемъ глядѣли на столь незначительную горсть храбрецовъ и радушно предлагали измученнымъ болгарскимъ братушкамъ походныя фляжки съ водкой. Все, что вытерпѣли эти мужественныя сердца, было теперь забыто; они были на верху счастія, соединившись съ русскими солдатами великаго бѣлаго царя, о которомъ съ самыхъ юныхъ лѣтъ разсказывали имъ отцы и дѣды, указывая, что появленіе его войска на ихъ родинѣ будетъ знаменовать собою освобожденіе болгарской земли отъ турецкаго рабства и господство креста надъ полумѣсяцемъ. Даже раненые, которымъ полковой хирургъ сдѣлалъ перевязки, старались заглушить свои страданія.
   Эти радостныя и счастливыя для болгаръ минуты, однако, были отравлены горькой мыслью о товарищѣ и руководителѣ ихъ Павлѣ, одиноко пустившемся въ опасный путь, которому быть можетъ не удалось спасти Степаниду отъ ея жалкой участи и суждено было погибнуть, не доживъ до счастливой минуты болгарской свободы. Они пытались какъ умѣли объяснить капитану суть этого грустнаго обстоятельства, умоляя его или пройти съ войскомъ нѣсколько далѣе въ глубь горъ, или дать имъ на подмогу нѣсколькихъ солдатъ. Командиръ, сочувствуя намѣренію, однако не могъ удовлетворить ихъ просьбы. Ему поручено было только до горъ преслѣдовать этотъ разбитый турецкій отрядъ, теперь сдавшійся въ плѣнъ, отважиться же на проходъ далѣе по невѣдомымъ горнымъ ущельямъ онъ не имѣлъ права, не смѣлъ также и рисковать жизнью своихъ подчиненныхъ.
   Въ мрачномъ раздумьѣ отошли болгары въ сторону и послѣ недолгаго совѣщанія рѣшились безъ посторонней помощи, не смотря на свою малочисленность, пуститься въ горныя ущелья на поиски за Павломъ. Постыдно было бы съ ихъ стороны покинуть въ минуту опасности друга, столь преданнаго ихъ интересамъ, всегда готоваго за каждаго изъ нихъ пожертвовать собственной жизнію. Лишь только вознамѣрились они привести въ исполненіе свою опасную экскурсію, послышался стукъ оружія, которымъ отдавали честь, и громогласное радостное ура прокатилось по рядамъ русскаго войска. Солдаты разступились по сторонамъ дороги и среди нихъ верхомъ на конѣ появился генералъ въ сопровожденіи свиты изъ нѣсколькихъ адъютантовъ.
   -- Ура! батюшка Осипъ Владимірычъ! радостно привѣтствовали солдаты своего любимаго начальника генерала Гурко, который командовалъ авангардомъ дѣйствующей арміи, назначеннымъ въ экспедицію къ Балканскимъ горамъ, для того чтобы развѣдать горные проходы и численность турецкихъ войскъ, занимающихъ ихъ.
   Гурко, находившійся постоянно во главѣ ввѣренныхъ ему войскъ, заслышавъ оживленную перестрѣлку, поспѣшилъ лично явиться на мѣсто стычки, въ сопровожденіи лишь полуэскадрона казаковъ изъ своего корпуса. Это былъ человѣкъ лѣтъ сорока девяти, худощавый на видъ, но крѣпкаго тѣлосложенія, съ солдатской выиравкій, которую пріобрѣлъ среди неустанной военной дѣятельности. Короткіе волосы, зачесанные назадъ, оставляли открытымъ широкій, почти четырехугольный лобъ; темные, нѣсколько глубоко запавшіе въ орбиты глаза имѣли ясный проницательный взоръ, который обладалъ способностью моментально, точно и опредѣленно схватывать малѣйшія подробности ситуаціи во время ли маневровъ, или на бранномъ полѣ. Густые усы и длинныя бакенбарды обрисовывали сильно развитой и выдающійся впередъ подбородокъ. Прямой большей носъ его съ широко разставленными ноздрями служилъ, по мнѣнію Наполеона I, признакомъ смѣлой мысли и отважной иниціативы.
   Генералъ былъ въ запыленномъ мундирѣ съ погонами и въ сильно выгорѣвшей отъ солнца и вѣтра суконной фуражкѣ. Сидя на ретивомъ черномъ конѣ, Гурко могъ служить прекрасной моделью закаленнаго въ бояхъ полководца, который, не обращая никакого вниманія на собственную личность, заботится лишь о благосостояніи своихъ подчиненныхъ, въ замѣнъ чего требуетъ отъ нихъ точнѣйшаго исполненія служебныхъ обязанностей, раздѣляя наравнѣ съ простымъ рядовымъ всѣ трудности, лишенія и опасности боевой жизни.
   Полковой командиръ въ короткомъ рапортѣ доложилъ генералу Гурко, что преслѣдуемый имъ турецкій отрядъ сложилъ оружіе и взятъ въ плѣнъ, главнымъ образомъ благодаря энергичному содѣйствію горсти храбрецовъ болгарской дружины.
   Гурко сердечно поблагодарилъ этихъ героевъ, изъ свѣжихъ ранъ которыхъ сочилась еще кровь. Ласковое и простое обращеніе русскаго генерала вселило въ нихъ новую надежду и они поспѣшили повторить ему просьбу, которую командиръ не властенъ былъ удовлетворить, умоляя помочь имъ разыскать ихъ товарища Павла.
   Генералъ Гурко, отлично знавшій болгарскій языкъ, внимательно слушалъ ихъ, пристально вглядываясь въ терявшуюся въ лѣсной чащѣ дорогу.
   -- Товарищъ вашъ, спросилъ онъ послѣ минутнаго раздумья: -- отправился въ ту сторону? Вы полагаете, что можно розыскать его, слѣдуя по этой ложбинѣ?
   -- Да, можно! въ одинъ голосъ отвѣчали молодые болгары: -- мы навѣрно настигнемъ его въ этой глуши, если только онъ не погибъ въ борьбѣ съ баши-бузукомъ, котораго бросился преслѣдовать. Дорога, правда, не широка, но вполнѣ безопасна и свободна. Въ этомъ мы можемъ поручиться вамъ головой.
   -- Но куда же ведетъ она? спросилъ генералъ, въ головѣ котораго мелькнула счастливая мысль.
   -- Къ мѣстечку Ханкіой, отвѣчали болгаре;-- а оттуда къ Казанлыку.
   -- Къ Казанлыку! радостно вскричалъ Гурко при этой неожиданной вѣсти, и даже конь его сдѣлалъ невольный прыжокъ.-- Къ Казанлыку, повторилъ онъ:-- въ долину розъ, по ту сторону горъ за Шипкой?
   -- Да, да, именно туда. Оттуда безъ труда можно овладѣть шипкинскимъ проходомъ, который неприступенъ съ сѣвера.
   Генералъ Гурко съ волненіемъ перевелъ духъ, глаза его радостно сверкнули.
   -- Послушайте, господа, обратился онъ къ сопровождавшимъ его офицерамъ:-- я былъ твердо убѣжденъ въ существованіи окольныхъ путей и вотъ теперь какъ разъ намъ представляется великолѣпный случай однимъ смѣлымъ натискомъ открыть русской арміи свободный путь за Балканы! А что, обратился онъ къ болгарамъ:-- дорога вездѣ такъ же широка какъ здѣсь?
   -- Повсюду, было отвѣтомъ:-- далѣе она сдѣлается еще шире.
   -- А какъ вы думаете, не наткнемся ли мы на этомъ пути на значительныя силы турецкой арміи?
   -- Мы провели здѣсь нѣсколько недѣль, спасаясь отъ турецкаго табора, и за все это время тутъ никто не проходилъ и не проѣзжалъ, за исключеніемъ бѣглыхъ поселянъ и жалкихъ остатковъ отряда, трупами котораго усѣянъ этотъ путь. Сколько же войскъ находится у Халкіоя и Казанлыка, этого мы не знаемъ; хотя врядъ ли они многочисленны, потому что большинство турецкихъ силъ стянуто у шипкинскаго перевала для прегражденія пути русской арміи.
   Нѣсколько секундъ генералъ Гурко безмолвно сидѣлъ на своемъ конѣ, въ глубокой задумчивости опустивъ голову на грудь. Затѣмъ, выпрямившись въ сѣдлѣ, онъ вскричалъ звонкимъ металлическимъ голосомъ:
   -- Надо рискнуть! Если слова ваши не вымыселъ и соотвѣтствуютъ дѣйствительности; успѣхъ будетъ несомнѣнный! Слушай, ребята, обратился онъ къ своимъ солдатамъ:-- мы шагнемъ теперь же черезъ Балканы и первые пройдемъ по этому пути славы и чести! Вы откроете вашимъ братьямъ дорогу къ Константинополю. Съ Богомъ! впередъ за царя и святую Русь!
   -- За царя и святую Русь! радостно подхватили солдаты, бросая шапки на воздухъ.
   Стоявшіе же ближе къ генералу, окружили его и кричали:
   -- Веди насъ, батюшка Осипъ Владиміровичъ! Мы всюду послѣдуемъ за тобой, лишь бы сослужить вѣрную службу царю и отечеству!
   Гурко отдалъ приказъ одному изъ своихъ адъютантовъ ѣхать назадъ и вызвать роту піонеровъ и горную артиллерію, и затѣмъ обратившись къ молодому кирасирскому офицеру капитану Россіенову, который состоялъ при немъ въ качествѣ ординарца, предложилъ ему отправиться съ піонерами по той дорогѣ, гдѣ пойдутъ болгары, и постараться по возможности устранить малѣйшія препятствія, могущія встрѣтиться на пути.
   -- Вы, Россіеновъ, добавилъ онъ серьезнымъ тономъ:-- сдѣлайте починъ и не забывайте ни на минуту, что успѣхъ всего похода зависитъ отъ искуснаго и успѣшнаго выполненія предстоящей задачи.
   Капитанъ Россіеновъ, вспыхнувъ отъ гордости при оказанномъ ему довѣріи, поспѣшилъ занять предложенный ему ему постъ. Болгары, пошли впереди, за ними піонеры, съ легкой горной артиллеріей, и такимъ образомъ началось движеніе по узкой горной дорогѣ, пролегавшей въ лѣсу.
   На прощанье генералъ Гурко обратился къ командиру стрѣлковой бригады.
   -- Вы непосредственно пойдете за артиллеріей и тамъ, гдѣ встрѣтятся затруднительные подъемы въ гору, лошадей необходимо будетъ выпрячь и вести ихъ по одиночкѣ, ваши же люди должны будутъ въ случаѣ надобности переносить на себѣ орудія, не забудьте, что намъ необходимо во что бы то ни стало пробраться за горы; если бы даже самъ чортъ вздумалъ преградить намъ путь!
   Командиръ отдалъ честь саблей, солдаты крикнули ура! и артиллерія, сопровождаемая стрѣлковымъ баталіономъ, двинулась впередъ за піонерами.
   Отъ страха и надежды сильно забились сердца всѣхъ воиновъ. Каждый понималъ, что при удачѣ этого безумно дерзкаго предпріятія откроется для всей арміи свободный доступъ за Балканы -- эту природную защиту Стамбула. При успѣхѣ каждый получитъ свою долю въ безсмертной славѣ, нѣкогда покрывшей Дибича-Забалканскаго.

Конецъ первой части.

   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I.

   Спрыгнувъ съ площадки утеса, Павелъ бросился къ темному лѣсу, въ которомъ скрылся съ Степанидой баши-бузукъ. Ноги его едва касались земли и онъ отъ поспѣшнаго бѣга едва переводилъ духъ. Въ головѣ его вертѣлась одна лишь мысль настигнуть какъ можно скорѣе разбойника и освободить молодую дѣвушку изъ рукъ этого изверга, незнакомаго съ чувствомъ состраданія къ ближнему,-- или же умереть съ нею вмѣстѣ. Страхъ и отчаяніе придали Павлу нечеловѣческія силы; съ удивительной быстротой мчался онъ по острымъ камнямъ, устилавшимъ лежащій передъ нимъ путь и разрывавшемъ его обувь. Но съ теченіемъ времени бѣгъ его постепенно сталъ ослабѣвать, колѣни подгибались и, истомленный усталостью, онъ съ ужасомъ чувствовалъ, что ноги скоро откажутся ему служить и наступитъ минута, когда онъ въ безсильномъ отчаяніи упадетъ посреди пустынной дороги. Оставалась единственная надежда на Бога, и обратившись мысленно съ горячей мольбой къ Создателю, Павелъ вдругъ на поворотѣ дороги, въ разстояніи не болѣе ста шаговъ, примѣтилъ своего врага, шажкомъ взбиравшагося на вершину горнаго гребня. Очевидно было, что турокъ, вслѣдствіи ли усталости своего коня, не привыкшаго къ скалистой крутой тропинкѣ, или же въ надеждѣ, что мятежнымъ болгарамъ не удается догнать его, рѣшился дать себѣ роздыхъ въ этомъ лѣсномъ уединеніи, гдѣ нечего было опасаться неожиданнаго нападенія врага.
   Павелъ, примѣтивъ длинныя косы Степаниды, въ безпорядкѣ спускавшіяся къ переднимъ ногамъ лошади, тотчасъ сообразилъ, что она лежитъ передъ туркомъ, переброшенная черезъ сѣдло, все въ прежнемъ безсознательномъ состояніи. Молодой человѣкъ опустился на колѣни и сталъ изъ глубины сердца благодарить Бога, пославшаго ему это утѣшительное видѣніе. Эта благодарственная молитва въ то же время помогла ему передохнуть и собраться съ новыми силами для дальнѣйшаго преслѣдованія.
   Вскорѣ однако онъ поднялся на ноги, чтобы пуститься по слѣдамъ безпечнаго врага, какъ вдругъ въ мозгу его блеснула счастливая мысль, которая иногда является людямъ въ минуту тяжелой и крайней опасности. Онъ понялъ, что при теперешнемъ его положенія силою ничего нельзя подѣлать, а надо прибѣгнуть къ осторожности и хитрости.
   Степанида находилась въ полной власти сластолюбиваго турка и Павлу слишкомъ хорошо извѣстенъ былъ дикій, кровожадный нравъ баши-бузуковъ, чтобы сомнѣваться въ томъ, что этотъ злодѣй скорѣе убьетъ беззащитную дѣвушку, чѣмъ дозволитъ вырвать свою добычу, и совершивъ надъ нею злодѣяніе, съ злораднымъ хохотомъ броситъ Павлу истекающій кровью трупъ его невѣсты. Кромѣ того исходъ борьбы одинъ на одинъ съ врагомъ, сидящимъ на лошади и вооруженнымъ съ головы до пятъ, былъ болѣе чѣмъ сомнителенъ. Если же турку удастся убить или ранить Павла, Степанида лишится послѣдней возможности на спасеніе.
   Въ виду этихъ соображеній Павелъ вознамѣрился выждать благопріятный моментъ, чтобы внезапно напасть на врага, лишивъ его шансовъ на самозащиту или на причиненіе зла его плѣнницѣ. Единственный способъ, которымъ могъ располагать молодой человѣкъ въ данную минуту, былъ ружейный выстрѣлъ издали, но съ тѣмъ непремѣннымъ условіемъ, чтобы турокъ былъ убитъ, такъ сказать, наповалъ; въ противномъ случаѣ Степанидѣ грозила еще большая опасность, а не спасеніе.
   Снявъ ружье съ плечь, Павелъ тщательно зарядилъ его и, ползкомъ добравшись до кустарника, росшаго по краямъ дороги, скрылся въ немъ и оттуда непримѣтно, но зорко слѣдилъ за каждымъ шагомъ ѣдущаго впереди турка, подстерегая удобный случай для вѣрнаго выстрѣла.
   Подвигаясь кустарникомъ впередъ, Павелъ мало по малу сокращалъ разстояніе, отдѣлявшее его отъ баши-бузука, и лишь только онъ миновалъ крутизну горы, молодой болгаринъ ускорилъ свой шагъ и остановился у дуба, который могъ служить надежной опорой для ружейнаго дула и слѣдовательно обезпечивалъ отчасти мѣткость выстрѣла.
   Прицѣлившись съ трепещущимъ отъ страха сердцемъ, онъ уже готовился спустить курокъ ружья, какъ вдругъ внезапно охваченный ужасомъ, невольно опустилъ руку. Произошло это оттого, что лошадь турка шарахнулась въ сторону и до слуха Павла донесся отчаянный крикъ молодой дѣвушки. Выглянувъ изъ кустарника, Павелъ увидалъ, что до сихъ поръ безчувственная и неподвижно лежавшая поперекъ сѣдла Степанида очнулась отъ обморока и быстро приподнялась, а турокъ съ демонскимъ хохотомъ схватилъ ее за косы и отбросилъ голову назадъ.
   Павелъ поблѣднѣлъ отъ безсильной ярости. Глаза его чуть не выскочили изъ орбитъ, налившись кровью, холодный потъ струился по лбу, смочивъ волосы на головѣ. Онъ снова было прицѣлился, но съ отчаяніемъ почувствовалъ, что ружье его трясется отъ сильной дрожи въ рукахъ. Ему необходимо было собраться съ духомъ, успокоиться и хоть нѣсколько охладить кровь, какъ молотъ бившую въ его виски. Павелъ поспѣшилъ прижать холодное металлическое дуло ружья къ своему пылающему лбу.
   Въ это время прыжокъ, который сдѣлала лошадь башибузука, измѣнилъ отчасти положеніе дѣйствующихъ лицъ этой драмы. Турокъ, чтобы побороть сопротивленіе молодой дѣвушки, принужденъ былъ пригнуться къ лукѣ сѣда,-- и въ случаѣ выстрѣла пуля легко могла задѣть Степаниду.
   Укрывшись на время за листву дуба, Павелъ сталъ обдумывать, броситься ли ему теперь же на врага, презирая всякую опасность, или же подождать еще. Кипучая кровь толкала его на рѣшительный шагъ, но разсудокъ удерживалъ. Турокъ можетъ примѣтить его, раньше чѣмъ онъ успѣетъ напасть на него, и умчится съ своей плѣнницей. Результатъ будетъ самый плачевный. Утомленному и истощенному волненіемъ молодому болгарину не удастся уже вторично догнать сильную лошадь баши-бузука и любимое существо будетъ потеряно для него навсегда.
   Между тѣмъ турокъ, затянувшій снова удила коня и намѣревавшійся продолжать свой путь, вдругъ испустилъ неистовый крикъ и проклятіе. Павелъ увидѣлъ какъ блестящій клинокъ кинжала сверкнулъ въ рукѣ Степаниды. Мужественная дѣвушка выхватила его изъ-за пояса турка, чтобы однимъ ударомъ въ грудь поразить своего мучителя.
   Зоркій взглядъ турка примѣтилъ однако подозрительное движеніе дѣвушка, и рука его мгновенно отклонила, но не смягчила искусно направленнаго удара, такъ что остріе кинжала вонзилось въ его плечо и кровь брызнула изъ рукава его куртки. Баши-бузукъ завылъ не столько отъ боли, сколько отъ ярости.
   Не попавъ въ намѣченную цѣль кинжаломъ, Степанида все же успѣла соскользнуть съ лошади, упала на землю, и. быстро поднявшись на ноги, намѣревалась бѣжать назадъ подъ гору. Но турокъ моментально настигъ молодую дѣвушку, вырвалъ у нея кинжалъ и скрутилъ ей руки, прежде чѣмъ она успѣла сдѣлать хоть одинъ шагъ къ бѣгству. Громкій отчаянный крикъ вырвался изъ груди Степаниды и въ отвѣтъ послышался сардоническій хохотъ ея мучителя. Между ними завязалась отчаянная борьба, въ которой молодая дѣвушка напрягала свои послѣднія силы, сознавая, какая страшная участь грозитъ ей въ случаѣ неудачи.
   Павелъ присуствовалъ при этой сценѣ, какъ-бы застывъ на мѣстѣ и съ ужасомъ сознавая, что при малѣйшей попыткѣ его помочь беззащитной дѣвушкѣ или подать ей сигналъ о своей близости, разсвирѣпѣвшій турокъ задушитъ или заколетъ Степаниду, прежде чѣмъ вступитъ въ борьбу съ ея освободителемъ.
   Съ изумительнымъ спокойствіемъ Павелъ навелъ свое ружье. Вся душа его, вся жизнь, казалось, сосредоточились въ его взорѣ. Черты лица его, блѣднаго какъ у мертвеца, окаменѣли какъ-бы выточенныя изъ мрамора, стволъ ружья такъ плотно лежалъ на сучкѣ дуба, какъ будто составлялъ съ нимъ одно цѣлое. Съ пристальнымъ вниманіемъ Павелъ слѣдилъ за малѣйшимъ движеніемъ врага, который то и дѣло мѣнялъ свое положеніе.
   Истощенныя до крайней степени силы Степаниды не могли долго выдержать неравную борьбу. Испустивъ новый отчаянный крикъ какъ-бы въ предсмертной агоніи, молодая дѣвушка упала на колѣни, турокъ же съ торжествующимъ видомъ наклонился надъ нею и въ это мгновеніе прогремѣлъ ружейный выстрѣлъ, звукъ котораго на тысячу ладовъ былъ подхваченъ окрестнымъ эхо. Глаза свирѣпаго баши бузука помутились; одну минуту взоръ его какъ-бы искалъ невидимаго врага, страшное проклятіе хрипло сорвалось съ его губъ и, зашатавшись какъ пьяный, онъ грохнулся навзничь съ широко распростертыми руками, которыми судорожно ловилъ что то въ воздухѣ. Лошадь его, испуганная неожиданнымъ выстрѣломъ, быстро умчалась.
   Въ это счастливое мгновеніе Степанида, все стоя на колѣняхъ съ сложенными на груди руками, въ нѣмой благодарственной молитвѣ устремила свой взоръ къ небу. Какъ очарованная она не пыталась узнать откуда явилось къ ней это неожиданное избавленіе въ критическую минуту ея опасности; она чувствовала только невыразимо сладостное чувство и въ глубинѣ души не сомнѣвалась, что кромѣ Бога спасеніемъ своимъ она обязана Павлу.
   Молодой болгаринъ, сдѣлавъ выстрѣлъ, выронилъ изъ рукъ ружье и въ изнеможеніи прислонился къ дубу. Казалось, что все мужество, вся энергія, которыя за минуту предъ тѣмъ находились въ страшномъ напряженіи, моментально оставили его; голова его шла кругомъ, всѣ предметы вертѣлись въ его глазахъ въ какомъ-то дикомъ танцѣ. Однако эта внезапная слабость исчезла такъ же скоро какъ и явилась. Глаза его радостно сверкнули, лицо преобразилось, лишь только разсѣявшійся дымъ выстрѣла позволилъ ему разсмотрѣть, что турокъ неподвижно лежалъ на землѣ, а Степанида стояла на колѣняхъ, съ мольбой простирая руки къ небу.
   -- Степанида, возлюбленная, ненаглядная моя! вскричалъ Павелъ, задыхаясь отъ радостнаго волненія и съ распростертыми объятіями устремляясь къ молодой дѣвушкѣ.
   Степанида глядѣла на него съ улыбкой счастливаго блаженства. Въ лицѣ ея не было и слѣда изумленія при внезапномъ появленіи молодаго человѣка. Его присутствіе здѣсь казалось ей совершенно естественнымъ, какъ и то обстоятельство, что ему одному обязана она своимъ спасеніемъ. Да и могло ли быть иначе? Все счастіе, вся жизнь ея сосредоточивалась въ Павлѣ, который составлялъ на землѣ все для своей возлюбленной, которому она была глубоко предана всею душою, всѣми помыслами и надеждами.
   Какъ только Павелъ очутился возлѣ нея, Степанида, быстро поднявшись съ колѣнъ, бросилась въ его объятія и замерла отъ избытка чувствъ, волновавшихъ ея грудь. Невыразимая радость послѣ пережитой ужасной минуты, близкой къ гибели, привела ихъ обоихъ въ блаженное упоеніе. Молодая дѣвушка тихо плакала, рыданія подступали къ горлу и душили грудь мужественнаго Павла.
   Вдругъ онъ вздрогнулъ и подозрительно взглянулъ на распростертаго на землѣ турка. Баши-бузукъ уже покончилъ разсчеты съ своей преступной жизнью; глаза его страшно выкатились, на скошенныхъ губахъ какъ бы замерли послѣднія слова проклятія, руки, судорожно сжатыя, окоченѣли.
   -- Уѣдемъ поскорѣе отъ этого позорнаго чудовища, вернемся къ нашимъ товарищамъ, обратился Павелъ къ Степанидѣ:-- они вѣроломно покинули меня, не рѣшившись послѣдовать за мною, но ради великой милости Божіей, дозволившей мнѣ вырвать тебя изъ когтей безжалостнаго звѣря, я охотно прощаю имъ ихъ малодушіе. Поспѣшимъ же, на этой дорогѣ легко можно встрѣтиться съ новыми турецкими бѣглецами, а надѣяться на новое чудо для нашего спасенія, врядъ ли благоразумно.
   -- Чего намъ бояться, милый, возразила Степанида съ любящимъ взоромъ:-- Теперь мы вмѣстѣ, смерть вдвоемъ не страшна для меня.
   -- Нѣтъ, зачѣмъ говорить о смерти? Въ эту ужасную минуту я узналъ цѣну жизни... Бѣжимъ скорѣе, Степанида, я начинаю опасаться за наше будущее счастіе.
   Взявъ ее за руку, онъ поспѣшно направился съ нею по той же дорогѣ, по которой съ такимъ трудомъ силился догнать баши-бузука, и уже миновалъ добрую часть пути, какъ вдругъ издали донеслись по вѣтру звуки выстрѣловъ. Павелъ остановился и въ смятеніи сталъ внимательно прислушиваться.
   -- Боже моні Неужели я несправедливо укорялъ моихъ товарищей, прошепталъ онъ со вздохомъ:-- неужели турки открыли ихъ убѣжище и воспрепятствовали имъ слѣдовать за мною? Слышишь, Степанида, это схватка нешуточная! Какой сильный огонь!.. Господи, не оставь насъ, иначе наша погибель неизбѣжна!
   Дрожа отъ страха, Степанида пугливо прижалась къ своему жениху. Нѣсколько минутъ стояли они молча, прислушиваясь къ оживленной перестрѣлкѣ, но затѣмъ Павелъ вскричалъ съ холодной и твердой рѣшимостью:
   -- Не станемъ терять время по пусту! По сю сторону горъ территорія находится еще во власти турокъ и намъ во всямъ случаѣ неизбѣжать гибели. Для насъ остается единственный выходъ присоединиться къ товарищамъ и съ ними вмѣстѣ или побѣдить или умереть! О! вскричалъ онъ съ горечью, прислушиваясь къ участившейся пальбѣ:-- будь я съ ними, я съумѣлъ бы воодушевить ихъ мужество! Поспѣшимъ, Степанида, Господь не оставитъ насъ въ эту тяжелую минуту испытанія!
   Онъ пошелъ чуть не бѣгомъ; не выпуская руки Степаниды, но нѣсколько минутъ спустя молодая дѣвушка остановилась, испустивъ болѣзненный стонъ.
   -- Павелъ, я не въ силахъ далѣе послѣдовать за тобою, прошептала она задыхающимся голосомъ: -- Спѣши одинъ туда, куда призываетъ тебя долгъ въ отношеніи отечества и товарищей, а меня оставь здѣсь. Если вы останетесь побѣдителями, тогда, конечно, вы придете за мною... Только оставь мнѣ свой кинжалъ, который избавитъ меня отъ вражескихъ насилій. Если Господь опредѣлилъ, чтобы вы погибли въ борьбѣ съ турками, я не хочу переживать васъ даже одной минутой.
   -- Ни за что, съ энергіей возразилъ Павелъ:-- развѣ для того небо чудеснымъ образомъ возвратило мнѣ тебя, чтобы я бросилъ тебя беззащитною на дорогѣ!
   -- Но какъ же быть, я не въ силахъ идти далѣе, простонала молодая дѣвушка.
   -- Моихъ силъ хватитъ на насъ обоихъ. Мужчина созданъ для того, чтобы поддерживать слабость женщины.
   Съ этими словами онъ схватилъ ее на руки и понесъ какъ маленькаго ребенка. Степанида не противилась и съ улыбкой склонила голову на его плечо. Однако эта ноша, какъ ни казалась ему легка, мѣшала быстротѣ его шага. По временамъ ему приходилось останавливаться, чтобы перевести духъ, такъ что длина пути сокращалась весьма медленно.
   Тѣмъ временемъ пальба прекратилась и Степанида снова стала просить Павла, чтобы онъ одинъ поспѣшилъ на выручку къ товарищамъ, а ее оставилъ пока на дорогѣ, но Павелъ и слушать не хотѣлъ такого предложенія.
   -- Битва, повидимому, кончилась, замѣтилъ онъ съ горечью:-- Такъ что спѣшить не къ чему. Если товарищи взяли верхъ и одолѣли врага, дорога для насъ свободна; если же они пали въ честномъ бою, намъ нѣтъ возможности избѣжать встрѣчи съ непріятелемъ и остается одно покончить съ собою.
   Печально, съ мрачной покорностью судьбѣ, продолжалъ онъ свой путь, но шаги его постепенно замедлялись и съ каждой минутой усталость все болѣе утомляла его, хотя дорога замѣтно стала понижаться.
   -- Скоро все объяснится, -- замѣтилъ Павелъ:-- теперь мы уже недалеко отъ мѣста нашей лагерной стоянки.
   Степанида тяжело лежала у него на рукахъ. Силы ея тоже были истощены до крайней степени, она все рѣже и рѣже приподнимала свои отяжелѣвшія вѣки, чтобы кинуть на Павла любящій взоръ и прошептать, что ничего не боится и готова раздѣлить съ нимъ всякую участь.
   Павелъ сдѣлалъ еще нѣсколько шаговъ впередъ, и вздрогнувъ отъ внезапнаго ужаса, поспѣшно и бережно опустилъ Степаниду на землю.
   -- Слушай, слушай! заговорилъ онъ торопливо:-- вѣдь это конскій топотъ и стукъ оружія... и не далеко отъ насъ... за этимъ выступомъ скалы. Господи, не оставь насъ! продолжалъ съ отчаяніемъ:-- Это навѣрно турки и я намъ уже не откуда видѣть помощи.
   -- Такъ умремъ вмѣстѣ! вскричала Степанида съ энергіей отчаянія:-- Сперва ты убей меня однимъ ударомъ. Я хочу, чтобы мой послѣдній взоръ былъ обращенъ на тебя, и затѣмъ мы соединимся на небѣ?
   Съ отчаяніемъ въ сердцѣ онъ извлекъ кинжалъ изъ ноженъ, и направилъ сверкающее остріе къ груди молодой дѣвушки. Его мрачные, сверкавшіе лихорадочнымъ огнемъ взоры казалось хотѣли пронзить насквозь скалистый выступъ горы, изъ за котораго доносились звуки голосовъ и бряцаніе оружія.
   Минуту спустя на поворотѣ дороги замелькали ружейные стволы и Павелъ со стономъ, не помня себя отъ отчаянія" уже готовъ былъ ударить кинжаломъ въ грудь своей невѣсты, которая устремила на него взоръ, полный любви и надежды.
   -- Прощай, шепотомъ произнесла она:-- до свиданія въ лучшемъ мірѣ.
   Закрывъ глаза, съ трепетомъ готовилась она принять смертельный ударъ, какъ вдругъ воздухъ огласился громкими радостными криками.
   Отрядъ Павла, шествовавшій во главѣ піонеровъ, чтобы указывать путь войскамъ генерала Гурко, издали узналъ знакомыя фигуры Павла и Степаниды и съ восторженными изъявленіями радости спѣшили къ тѣмъ, которыхъ ужъ не надѣялись встрѣтить живымъ.
   -- Степанида, сокровище мое! вскричалъ Павелъ, отбросивъ кинжалъ въ сторону:-- Мы спасены!.. Вѣдь это наши товарищи бѣгутъ къ намъ на помощь!
   Медленно, какъ бы пробуждаясь отъ страшнаго кошмара, поднялась Степанида съ земли. Болгары обступили ихъ, обнимали и цѣловали, не находя словъ для выраженія полноты своихъ чувствъ.
   Войска, слѣдовавшія за болгарскимъ отрядомъ, принуждены были пріостановить свое движеніе. Въ нѣсколько минутъ страшныя впечатлѣнія пережитой разлуки были сообщены и съ той и съ другой стороны, и болгары съ гордостью подвели Павла, къ капитану Россіенову, сообщая ему:
   -- Это нашъ предводитель! Онъ одинъ стоитъ всѣхъ насъ взятыхъ вмѣстѣ и сослужитъ вѣрную службу.
   Капитанъ Россіеновъ радушно привѣтствовалъ Павла и поздравилъ его съ счастливымъ исходомъ его погони.
   -- Намъ однако слѣдуетъ поспѣшить, замѣтилъ онъ молодому герою:-- мы не можемъ терять ни минуты, чтобы по возможности до наступленія ночи достигнуть противоположнаго склона горъ.
   -- Ступайте впередъ, приказалъ своимъ товарищамъ Павелъ, снова вернувшій къ себѣ мужество и энергію:-- впередъ, мы перешагнемъ горы еще до солнечнаго заката, добавилъ онъ, съ смущеніемъ глядя на Степаниду.
   -- Оставь меня здѣсь, вскричала молодая дѣвушка:-- я теперь въ безопасности.
   Павелъ грустно покачалъ головой и товарищи его не менѣе глубоко поражены были при одной мысли неожиданно разстаться съ молодой дѣвушкой, которая столько времнпи дѣлила съ ними всѣ невзгоды и опасности ихъ скитальческой жизни.
   Понявъ причину печальнаго замѣшательства болгаръ, капитанъ Россіеновъ обратился къ Павлу:
   -- Мнѣ не нужна моя лошадь. По этой крутой дорогѣ гораздо сподручнѣе идти пѣшкомъ, чѣмъ ѣхать верхомъ. Если эта дѣвушка въ силахъ будетъ держаться на сѣдлѣ, пускай ѣдетъ съ нами на моей лошади. Въ противномъ случаѣ мы потеряемъ не мало времени пока успѣемъ пристроить ее въ аріергардѣ на подводу. Оставить же ее здѣсь одиноко на дорогѣ, я ни за что не соглашусь.
   -- Благодарю васъ за вашу доброту и снисходительность къ слабой дѣвушкѣ, съ живостью произнесъ Павелъ:-- Степанида съ дѣтства привыкла къ сѣдлу и ея присутствіе въ нашемъ отрядѣ придаетъ намъ больше бодрости духа.
   Россіеновъ соскочилъ съ лошади и Павелъ поспѣшилъ усадить въ нее Степаниду, Между тѣмъ генералъ Раухъ, помощникъ генерала Гурко, прислалъ своего адъютанта освѣдомиться о причинѣ остановки колонны и поторопить дальнѣйшимъ маршемъ.
   Дальнѣйшая дорога представляла массу самыхъ затруднительныхъ препятствій. Мѣста, по которымъ проходили были настолько круты и опасны, что зарядные ящики то и дѣло срывались въ кручу, давя и убивая лошадей и батарейную прислугу.
   Дорогу между камнями пришлось пробивать кирками; хотя были запасы динамита, но не желая привлекать вниманіе непріятеля,-- его не употребляли въ дѣло. Лошадей не рѣдко выпрягали изъ лафетовъ съ орудіями, которыя при крутыхъ подъемахъ пришлось переносить на рукахъ.
   Солдаты, однако, не смотря на изнеможеніе и усталость не теряли бодрости и старались перещеголять другъ друга, преодолѣвая всевозможныя препятствія. Ни опасныя ущелья, ни крутизна неприступныхъ горъ, не въ силахъ были остановить наступательнаго движенія русской арміи, ведомой горстью болгаръ. Это шествіе по истинѣ представляло рядъ чудесъ силы, ловкости, отваги и изумительной выносливости.
   Степанида нѣсколько подкрѣпленная глоткомъ водки и кускомъ зачерствѣлаго хлѣба, счастливо и гордо посматривала на своего жениха, который, послѣ утомительной скитальческой жизни въ горахъ, успѣлъ таки добиться своей завѣтной мечты. Предводительствуемый имъ отрядъ болгаръ, ряды которыхъ значительно порѣдѣли со времени послѣдней стычки съ турками, выступалъ наконецъ въ открытую борьбу съ заклятымъ врагомъ православной вѣры и славянства.
   Генералъ Гурко открыто сознавался, что неожидалъ такихъ чудесъ храбрости отъ своихъ солдатъ. Казалось, его личная непреклонная воля воплотилась въ каждомъ изъ его подчиненныхъ. Еще не успѣло солнце спуститься за горизонтъ и послѣдніе лучи его позлащали кудрявыя верхушки деревьевъ, какъ узкая дорога, по которой двигались войска, начала мало-по-малу расширяться, спускаясь нечуствительной покатостью къ долинѣ, гдѣ виднѣлось турецкое поселеніе, потонувшее въ роскошной зелени садовъ.
   Шедшіе впереди остановились, капитанъ Россіеновъ скомандовалъ саперамъ, чтобы они расположились по сторонамъ дороги и пропустили горную артиллерійскую батарею на вершину пригорка, откуда расположенная у подошвы горы деревня являлась какъ на ладони.
   Въ это время подъѣхали во главѣ авангарда генералы Гурко и Раухъ. Гурко, быстро окинувъ пристальнымъ взоромъ мѣстоположеніе, приказалъ стрѣлкамъ подъ прикрытіемъ казаковъ и гусарскаго эскадрона двинуться на турецкую деревушку, жители которой повидимому и не подозрѣвали близости непріятельскаго отряда, хотя онъ открыто выстроился на вершинѣ пригорка.
   Стрѣлки двинулись впередъ, во главѣ ихъ шелъ Павелъ съ своими товарищами, Степанида же осталась на горной площадкѣ, гдѣ генералъ Гурко съ своимъ штабомъ наблюдалъ за маневрами войскъ. Глаза молодой дѣвушки гордо блестѣли, она уже не страшилась за участь Павла и ей казалось, что ея возлюбленный предводительствуетъ русскими стрѣлками и слава близкой побѣды надъ варварами уже паритъ надъ его головой.
   Въ то время какъ стрѣлки все ближе и ближе подходили къ селенію, изъ крайнихъ домовъ его показалось нѣсколько человѣкъ, которые завидя непріятеля, поспѣшно разбѣжались. Тотчасъ же послышались сигнальные рожки и барабаны забили тревогу. Остатки разбитаго турецкаго корпуса, которые еще сегодня утромъ прошли мимо лагерной стоянки болгарскаго отряда, достигли Ханкіоя и расположились въ немъ, считая себя въ полной безопасности.
   Между тѣмъ хотя неожиданное появленіе русскихъ войскъ, по ту сторону Балканъ произвело въ рядахъ турокъ сильную панику, они все же съ присущей имъ дикой, фанатической храбростью поспѣшили выстроиться и двинуться на русскихъ, которые встрѣтили ихъ жаркимъ огнемъ передовыхъ стрѣлковыхъ линій и ядрами горной батареи. Сраженіе завязалось, но длилось весьма короткій промежутокъ времени.
   Турки скоро побросали оружіе и поднявъ вверхъ руки, стали молить о пощадѣ, а заднія ряды ихъ бѣгомъ бросились къ селенію, гдѣ поспѣшно захвативъ домашній скарбъ, женщинъ и дѣтей, пытались избавиться отъ русскаго плѣна. Однако подоспѣвшій кавалерійскій отрядъ вскорѣ настигъ и окружилъ бѣглецовъ со всѣхъ сторонъ, такъ что всѣ жители селенія были взяты въ плѣнъ.
   Генералъ Гурко двинулся съ своимъ штабомъ къ Ханкіою и при въѣздѣ въ селеніе обратился къ окружавшимъ его солдатамъ:
   -- И такъ, ребята, мы перешагнули Балканы!
   Глаза его сверкнули гордымъ сознаніемъ труднаго подвига, когда онъ, обернувшись назадъ, окинулъ взоромъ исполинскую громаду горъ, вершины которыхъ окрашены были пурпуромъ вечерней зари.
   -- Вы храбро и мужественно шли впередъ,-- продолжалъ онъ своимъ звучнымъ металлическимъ голосомъ:-- вы открыли своимъ братьямъ путь къ Константинополю и Царь будетъ вами доволенъ!
   Громкое ура было отвѣтомъ на привѣтствіе любимаго генерала. Затѣмъ Гурко вступилъ въ Ханкіой, жители котораго, возвращенные обратно гусарскимъ эскадрономъ, въ страхѣ и трепетѣ ожидали своей участи.
   Войска расположились бивуаками вокругъ селенія. Павелъ помѣстилъ Степаниду въ одномъ изъ опустѣвшихъ домовъ селенія, гдѣ нашлась постель и нѣсколько съѣстныхъ припасовъ. Когда молодая дѣвушка, подкрѣпивъ свои истощенныя силы, заснула сладкимъ, глубокимъ сномъ послѣ дня, проведеннаго въ тревогѣ и мучительныхъ опасеніяхъ, Павелъ присоединился къ своимъ товарищамъ, расположившимся подъ открытымъ небомъ, и далеко за полночь не ложились они спать, дѣлясь другъ съ другомъ впечатлѣніями пережитыхъ смертельныхъ опасностей.
   

II.

   Свѣтлое, усѣянное звѣздами небо разстилалось надъ незначительнымъ селеніемъ -- Царицей, имя котораго едва ли было извѣстно кому либо изъ русскихъ, а между тѣмъ ему суждено было, хотя на нѣсколько часовъ, сдѣлаться резиденціей русскаго императора. Въ Царицѣ расположилась на ночлегъ главная походная квартира Государя.
   Повсюду какъ въ лагерныхъ палаткахъ, такъ и въ домахъ мѣстечка царила глубокая тишина, нарушаемая лишь храпомъ лошадей и мѣрнымъ стукомъ ружей часовыхъ, спокойными и ровными шагами прохаживавшихся на своихъ постахъ. Все погружено было въ глубокій сонъ, огни погашены не исключая даже императорской палатки.
   Было уже около двухъ часовъ утра и на востокѣ небосклона стали уже показываться легкія полоски свѣта, предвѣстники пробуждающагося дня. Вдругъ въ ночной тишинѣ послышался конскій топотъ со стороны бивуака бригады одинадцатаго корпуса, которой поручена была охрана императорской главной квартиры. Часовой поспѣшно окликнулъ всадника. Онъ оказался казакомъ и объявилъ, что ему поручено передать цыдулку генералу Щелкову.
   Часовой проводилъ казака до слѣдующаго поста, у котораго тотъ слѣзъ съ лошади и пошелъ пѣшкомъ къ небольшой лужайкѣ, гдѣ рядомъ съ царскою ставкою раскинуты были палатки императорской свиты.
   Вѣстовой вошелъ въ одну изъ послѣднихъ и нашелъ генерала Щелкова полураздѣтымъ на походной кровати. Генералъ испуганно взялъ отъ казака бумагу, зажегъ въ небольшомъ ручномъ фонарѣ восковую свѣчку, при свѣтѣ которой прочелъ слѣдующее:
   "Турки стоятъ у Систова. Всеобщее смятеніе, служба прервана".-- Завѣдующій телеграфной станціей".
   Поблѣднѣвъ при этомъ неожиданномъ извѣстіи, генералъ сталъ одѣваться, разспрашивая казака подробности случившагося у Систова. Казакъ подтвердилъ, что въ Систолѣ господствуетъ всеобщее замѣшательство, окрестные поселяне бѣгутъ въ города., распространяя слухи о приближеніи турецкихъ войскъ. Большихъ свѣдѣній, однако, онъ дать не могъ, такъ какъ былъ отправленъ тотчасъ же по полученіи тревожныхъ вѣстей.
   Генералъ Щелковъ, не теряя времени, отправился къ коменданту главной квартиры, который не менѣе его пораженъ былъ этимъ неожиданнымъ извѣстіемъ. Городъ Систово отстоялъ отъ Царицы на разстояніи не болѣе пяти верстъ по прямой линіи, и если дѣйствительно къ нему устремились значительные турецкіе отряды, то каждую минуту можно было ожидать, что авангардъ баши-бузуковъ явится сюда и станетъ угрожать безопасности императорской квартиры. Если извѣстіе, привезенное казакомъ, справедливо, можно было опасаться, что Криднеръ отброшенъ отъ Никополя и дорога по берегу Дуная свободна для турецкихъ полчищъ.
   Комендантъ главной квартиры вмѣстѣ съ генераломъ Щелковымъ поспѣшили разбудить министра императорскаго двора графа Адлерберга и военнаго министра Милютина, основательно предполагая, что даже если оправдается пословица: у страха глаза велики, все же безопасность особы императора должна стоять на главномъ планѣ.
   Графъ Адлербергъ и военный министръ отправились въ палатку Государя-Императора, а генералы Рылѣевъ и Щелковъ поторопились въ палатки и квартиры свитскихъ офицеровъ, чтобы во избѣжаніе переполоха подготовить ихъ къ стройному выступленію.
   Государь проснулся, лишь только министры вошли въ палатку и не обнаруживая ни малѣйшей тревоги или безпокойства, освѣдомился о причинѣ ихъ ранняго визита. Узнавъ въ чемъ дѣло, его величество проговорилъ спокойнымъ и хладнокровнымъ тономъ:
   -- Тутъ должно быть есть какое нибудь недоразумѣніе, но все же приготовьтесь къ немедленному выступленію, пока я одѣнусь.
   Менѣе чѣмъ въ четверть часа вся свита была уже на ногахъ и собралась на лужайкѣ. Вскорѣ появился и Государь въ генеральскомъ сюртукѣ съ широкими серебряными эксельбантами.
   -- Ради Бога, ваше величество,-- вскричалъ графъ Адлербергъ:-- снимите этотъ блестящій мундиръ. Онъ даже на далекомъ разстояніи можетъ послужить опасной мишенью для выстрѣловъ.
   -- Тамъ, гдѣ грозитъ опасность, Государь долженъ быть на виду,-- отвѣчалъ монархъ съ покойнымъ достоинствомъ и, не обращая вниманія на смущенныя физіономіи генераловъ, приказалъ военному министру Милютину отправить къ Систову бригаду, составлявшую прикрытіе императорской квартиры, для того чтобы задержать напоръ турецкихъ силъ.
   -- Но, ваше величество,-- изумленно возразилъ Милютинъ:-- въ такомъ случаѣ въ нашемъ распоряженіи останется лишь двѣ казацкія сотни вашего личнаго конвоя!
   -- Ихъ будетъ достаточно,-- замѣтилъ Государь:-- мы не нуждаемся въ лучшемъ прикрытіи, если турки будутъ задержаны у Систова. Теперь дѣло идетъ не о моей личности, а о безопасности переправы черезъ Дунай, отъ которой зависитъ судьба кампаніи. Необходимо употребить всѣ старанія, чтобы воспрепятствовать туркамъ разрушить или повредить дунайскіе понтоны. Мы же, я надѣюсь, скоро соединимся съ арміей Наслѣдника Цесаревича.
   Тонъ этихъ царственныхъ словъ не допускалъ дальнѣйшихъ возраженій. Военный министръ взявъ лошадь одного изъ казаковъ императорскаго конвоя, поскакалъ къ командиру бригады, чтобы сдѣлать личныя распоряженія. Между тѣмъ Государь приказалъ одному изъ своихъ флигель-адъютантовъ Регендорфу ѣхать впередъ по тырновской дорогѣ въ Павло, главную квартиру Наслѣдника Цесаревича, чтобы вызвать на встрѣчу необходимыя подкрѣпленія.
   -- Вы видите, господа,-- съ улыбкой замѣтилъ Государь своей свитѣ:-- я позаботился о вашей безопасности, а потому не теряя времени, поторопимся достичь по скорѣе арміи моего сына, чтобы не очутиться въ когтяхъ свирѣпыхъ башибузуковъ.
   Государю подвели великолѣпнаго воронаго коня безъ малѣйшей отмѣтины
   -- Почему-же не бѣлаго?-- спросилъ Государь;-- а, понимаю, продолжалъ онъ, шутливо хлопнувъ по плечу генерала Рылѣева:-- чтобы не быть мишенью для выстрѣловъ... Ну, пусть будетъ по вашему, не къ чему подвергать себя безполезному риску.
   Свитскіе офицеры были уже на коняхъ, когда флигель-адъютантъ Черевинъ, командиръ конвоя его величества обратился къ государю съ сумрачнымъ видомъ:
   -- Ваше величество, отвѣтственность за предстоящую поѣздку слишкомъ велика, чтобы я рѣшился взять ее на себя. Вы знаете, ваше величество, что вся моя команда, какъ одинъ человѣкъ, готова положить жизнь за своего царя, но что могутъ подѣлать двѣ сотни, если мы дѣйствительно наткнемся на сильный непріятельскій отрядъ. Осмѣлюсь ещеразъ повторить, что такая отвѣтственность свыше моихъ силъ.
   -- Ты правъ,-- усмѣхнулся государь, ласково потрепавъ Черевина по плечу:-- всю отвѣтственность беру я на себя. Заявляю это во всеуслышаніе, господа, чтобы никто не упрекнулъ тебя, что-бы ни случилось.
   Флигель-адъютантъ Черевинъ тотчасъ-же вскочилъ на лошадь и помчался къ конвойнымъ казакамъ, выстроившимся на дорогѣ къ Тырнову. Государь, закуривъ сигару, подалъ знакъ къ отъѣзду и вся царская свита тронулась въ путь въ величайшемъ порядкѣ.
   Въ минуту отъѣзда въ Царицу прискакалъ эскадронъ Чугуевскихъ уланъ, который въ Зимницѣ отряженъ былъ для прикрытія царскаго поѣзда. Государь вызвалъ изъ свиты генералъ-маіора Веймарна и приказалъ ему съ прибывшимъ эскадрономъ уланъ немедленно поспѣшить къ Систову, чтобы на мѣстѣ развѣдать подробнѣе о случившемся и постараться достать вѣсти изъ корпуса генерала Криднера, осаждавшаго Никополь.
   Никто не рѣшился сдѣлать даже намекъ на то, что съ отсылкою этого эскадрона императоръ лишаетъ себя послѣдняго прикрытія. Генералъ Веймарнъ тотчасъ же поскакалъ съ уланами по направленію къ Систову, а государь въ сопровожденіи своей свиты и казаковъ подъ командой Черевина двинулся по направленію къ юго-западу.
   У всѣхъ лицъ, окружавшихъ императора, предстоящій путь дѣйствительно вызывалъ самыя невеселыя размышленія. Озабоченность, смѣшанная съ тяжелыми опасеніями, краснорѣчиво выражалась на лицахъ и даже вѣчно веселый и неистощимый на шутки и остроны князь Витгенштейнъ ѣхалъ молча, меланхолически покручивая усы. Ожидая на каждомъ шагу встрѣтить невѣдомую опасность, каждый боязливо и зорко осматривалъ равнину, по которой пролегала дорога, лишенная малѣйшей тѣни, а царившая вокругъ мертвенная тишина еще болѣе усиливала тягостное впечатлѣніе, чѣмъ непрерывная канонада.
   Пушечные выстрѣлы, не смотря на всю свою опасность, все-же указываютъ мѣстонахожденіе непріятеля, между тѣмъ какъ глубокая, ничѣмъ не нарушаемая тишина заставляетъ каждую минуту ждать внезапнаго нападенія. Опасенія императорской свиты станутъ легко понятны каждому, если только представить себѣ, что государь, почти беззащитный, находился на непріятельской территоріи, далеко отъ своихъ войскъ и черезъ-чуръ близко къ вражескимъ полчищамъ. Даже незначительный отрядъ какого-нибудь разбитаго турецкаго корпуса могъ неожиданно напасть на царскій поѣздъ, захватить государя, увезти его военно-плѣннымъ почти на виду русскихъ позицій и такимъ образомъ положить внезапный и ужасный конецъ войнѣ.
   Между тѣмъ все это время государь сохранялъ полное присутствіе духа и то и дѣло замедлялъ шагъ своей лошади, чтобы дать возможность генералу Веймарну, посланному за свѣдѣніями подъ Систово, догнать императорскій поѣздъ на возвратномъ пути.
   Вскорѣ впереди на дорогѣ всѣ замѣтили облако пыли и минутъ черезъ десять прискакалъ флигель-адъютантъ Регендорфъ съ донесеніемъ, что два пѣхотныхъ полка и батарея идутъ изъ Павло для прикрытія.
   Государь быстро помчался впередъ на встрѣчу полкамъ и артиллеріи, которые выстроились по сторонамъ дороги въ ожиданіи своего верховнаго вождя. Слова государя: "здорово ребята!" солдаты приняли восторженнымъ, громогласнымъ "ура".
   Государь потребовалъ къ себѣ командировъ полковъ и батареи и приказалъ имъ тотчасъ-же отправляться далѣе къ Систову на подкрѣпленіе къ тѣмъ войскамъ, на которыхъ возложена была оборона дунайскихъ понтоновъ. Генералъ Рылѣевъ готовъ былъ возразить на это распоряженіе, но государь предупредилъ его:
   -- Когда эти полки будутъ находиться позади насъ, они точно также составятъ для насъ прикрытіе, какъ если бы мы находились среди нихъ. Самое главное для насъ -- это безопасность переправы черезъ Дунай; помните, что надежный путь къ отступленію составляетъ фундаментъ побѣды.
   Не дожидая возраженія, его величество продолжалъ далѣе свой путь, а полки направились къ сѣверу и вскорѣ скрылись изъ виду, такъ что царскій поѣздъ снова остался подъ защитою двухъ сотенъ казаковъ.
   Дорога между тѣмъ стала повышаться. Поровнявшись съ опушкой, густаго тѣнистаго лѣса, откуда на далекое пространство можно было осмотрѣть всю равнину, государь придержалъ своего коня и замѣтилъ:
   -- Теперь не мѣшаетъ подумать и объ отдыхѣ, въ которомъ нуждаются и люди, и животныя.
   Сойдя съ коня, государь приказалъ генералъ-адъютанту Воейкову позаботиться на счетъ завтрака. Генералъ, отдавъ честь, поспѣшилъ къ слѣдовавшему непосредственно за свитою обозу, гдѣ находились поклажа и необходимыя кухонныя принадлежности императорской квартиры.
   Мѣстность, избранная государемъ для стоянки, своей прохладой и тѣнью подѣйствовала самымъ благотворнымъ образомъ на настроеніе духа царской свиты, тѣмъ болѣе, что солнце уже высоко стояло на безоблачномъ небѣ и знойные лучи его безпощадно налили утомленныхъ ѣздою людей.
   Мосье Бавассеръ, получивъ приказаніе отъ генерала Воейкова, тотчасъ-же принялся готовить завтракъ съ такимъ спокойствіемъ и методической точностью, какъ будто находился въ роскошной кухнѣ Зимняго дворца въ Петербургѣ. Этотъ мосье Бавассеръ на поприщѣ своей дѣятельности сильно доходилъ на холоднаго, разсудительнаго и осторожнаго полководца, имѣя достойнаго себѣ помощника въ лицѣ гофъ-фурьера Лебедева. Въ случаѣ надобности онъ, не моргнувъ глазомъ, приготовилъ бы безукоризненный обѣдъ подъ градомъ непріятельской картечи.
   Между тѣмъ вдали послышался топотъ мчавшихся во весь опоръ лошадей. Государь, заслыша его, поспѣшилъ подняться на пригорокъ и всматриваясь по направленію только что пройденнаго пути, замѣтилъ въ облакахъ пыли эскадронъ Чугуевскихъ уланъ, а впереди во главѣ ихъ генерала Веймарна.
   Не доѣзжая до царской стоянки, генералъ Веймарнъ спрыгнулъ съ лошади и весь въ поту и въ пыли съ ногъ до головы поспѣшилъ къ государю, который нѣсколько поблѣднѣвъ, съ безспокойствомъ сдѣлалъ къ нему шагъ на встрѣчу.
   -- Ну, что тамъ творится? Безопасна-ли переправа черезъ Дунай?
   -- Ваше величество,-- отвѣчалъ запыхаясь, генералъ Веймарнъ:-- полученная депеша не болѣе какъ преувеличенная предосторожность лица, завѣдующаго телеграфомъ. Въ Систовѣ, дѣйствительно, разнесся слухъ, что Никополь взятъ, а турки, покинувшіе крѣпость, устремились къ берегу Дуная. Телеграфное сообщеніе было прервано, убѣдиться въ вѣрности слуха не было возможности, но полки девятаго корпуса стояли на готовѣ встрѣтить бѣгущаго непріятеля, если онъ кинется къ Дунаю. Переправа черезъ рѣку вполнѣ безопасна, турокъ нигдѣ не видно и даже тѣ непріятельскіе отряды, на которыхъ вчера обратилъ вниманіе вашего величества генералъ Рихтеръ, скрылись изъ виду. По всей вѣроятности это были остатки виддинскаго корпуса, разбитаго при взятіи Никополя, если только судьба его рѣшена. Я не осмѣлился пробраться далѣе къ Никополю, заключилъ генералъ свое донесеніе:-- и не рѣшился обождать болѣе подробныхъ свѣдѣній, чтобы не оставлять ваше величество въ томительной неизвѣстности относительно переправы черезъ Дунай.
   -- Благодарю васъ, генералъ, я могу только одобрить ваши дѣйствія,-- сказалъ государь, вздохнувъ полной грудью;-- fausse alarme {Ложная тревога.} -- тѣмъ лучше,-- весело продолжалъ онъ и затѣмъ, сойдя съ вершины пригорка расположился на зеленой травѣ въ тѣни кустарника.
   Свита красиво сгруппировалась вокругъ своего монарха и вскорѣ туда поданъ былъ холодный завтракъ. Благополучно миновавшая опасность привела всѣхъ въ самое веселое настроеніе духа; общество офицеровъ и генераловъ, заведя оживленную бесѣду, отдавало полную справедливость искусству мосье Бавассера, приготовившаго на славу походный завтракъ государя.
   Отдохнувъ немного и подкрѣпивъ завтракомъ свои силы, государь подалъ знакъ къ отбытію и послѣ часовой ѣзды, передъ глазами императорской свиты открылась громадная равнина, пестрѣвшая бѣлыми палатками.
   -- А, вотъ и Павло,-- замѣтилъ государь:-- теперь мы въ арміи цесаревича.
   -- Такъ точно,-- отвѣтилъ генералъ Рылѣевъ:-- теперь мы въ безопасности, но вѣрьте, ваше величество, весь вѣкъ не забуду я ужасныхъ часовъ, пережитыхъ мною. Страшно подумать, что могло произойти...
   -- Ты видишь, съ улыбкой, но серьознымъ, прочувствованнымъ голосомъ, проговорилъ государь: -- Богъ хранитъ царя и Россію.
   Въ это время изъ-за палатокъ показался отрядъ всадниковъ, на встрѣчу которому государь пустилъ своего коня галопомъ, и вскорѣ наслѣдникъ цесаревичъ, въ сопровожденіи адъютантовъ; имѣлъ счастіе привѣтствовать своего царственнаго родителя.
   За цесаревичемъ слѣдовалъ въ бѣломъ кирасирскомъ мундирѣ герцогъ Сергій Максимиліановичъ Лейхтенбергскій, сынъ великой княгини Маріи Николаевны, сестры государя. Лицо девятнадцатилѣтняго герцога дышало молодостью и здоровьемъ, отличаясь поразительной, почти античной красотой. Государь съ любовью взглянулъ на племянника, почтительно цѣловавшаго руку дяди, и затѣмъ рядомъ съ сыномъ направился къ лагерю.
   При самомъ въѣздѣ въ лагерь былъ раскинутъ лазаретный баракъ, состоявшій изъ войлочныхъ и парусинныхъ палатокъ, размѣщенныхъ рядами. У первой изъ нихъ встрѣтилъ государя полковникъ Степной, завѣдующій лазаретомъ. Его величество сошелъ съ лошади и обратился къ наслѣднику-цесаревичу:
   -- Наша первая забота должна принадлежать раненымъ, пролившимъ свою кровь за отечество. Пойдемъ навѣстить этихъ страждущихъ героевъ.
   Бивакирующіе полки, плотной стѣной размѣщенные по сторонамъ дороги, восторженно привѣтствовали своего государя, когда онъ въ сопровожденіи сына направился къ баракамъ.
   Не смотря на тягостное чувство, которое возбуждаетъ зрѣлище человѣческихъ страданій, лицо государя просіяло довольной улыбкой при видѣ превосходнаго устройства лазарета. Переходя отъ одной походной кровати къ другой, его величество обращался къ каждому больному съ ласковымъ, ободряющимъ словомъ.
   Множество сестеръ милосердія, по большей части изъ высшихъ слоевъ общества, одѣтыя въ форменныя, сѣрыя платья, занимались перевязкой и уходомъ за ранеными. Многихъ изъ нихъ государь зналъ лично и выразилъ всѣмъ сердечную признательность за ихъ самоотверженную, милосердную службу.
   Въ одной изъ лазаретныхъ палатокъ кровать поставлена была посерединѣ. На ней лежалъ тяжело раненый рядовой, около котораго суетилось нѣсколько полевыхъ хирурговъ и стояла сидѣлка. Появленіе его величества нисколько не смутило этихъ достойныхъ служителей науки и человѣчества. Наслѣдникъ цесаревичъ хотѣлъ было вести своего родителя въ слѣдующую палатку, замѣтивъ, что зрѣлище операціи слишкомъ тяжело для непривычнаго человѣка, но государь возразилъ:
   -- Неужели я долженъ ставить себя выше страданій этого храбраго воина?
   Съ этими словами онъ подошелъ къ самой кровати, на которой лежалъ солдатъ мускулистаго тѣлосложенія, но мертвенно блѣдный отъ сильной потери крови. Сидѣлка поддерживала голову раненаго, одинъ изъ хирурговъ занятъ былъ извлеченіемъ осколка гранаты изъ глубокой раны въ груди. Двѣ другія поверхностныя раны были тщательно перевязаны. Захлороформированный больной тяжело дышалъ.
   Государь съ напряженнымъ вниманіемъ слѣдилъ за ходомъ операціи. Когда нѣсколько минутъ спустя, осколокъ гранаты былъ извлеченъ, раненый глубоко перевелъ духъ и открывъ глаза съ удивленіемъ осматривался кругомъ.
   -- Удачно?-- спросилъ государь:-- останется онъ живъ?
   -- Если онъ не умретъ черезъ нѣсколько минутъ,-- отвѣчалъ хирургъ:-- можно надѣяться, что важные органы грудной полости уцѣлѣли.
   Государь ласковымъ отеческимъ взглядомъ смотрѣлъ на раненаго, который заметался на кровати, застоналъ, но минуту спустя вздохнулъ съ облегченіемъ и даже краска выступила на его блѣдныя щеки.
   -- Теперь я почти увѣренъ, что онъ останется живъ, замѣтилъ хирургъ:-- присутствіе вашего величества принесло ему счастіе.
   -- Ваше величество, -- прошепталъ раненый блѣдными губами:-- Господи! это самъ батюшка-царь!
   Онъ сдѣлалъ движеніе, намѣреваясь приподняться, но безсильно опустился на подушку кровати. Государь протянуль ему руку, которую раненый съ усиліемъ прижалъ къ своимъ губамъ.
   -- Успокойся, милый,-- ласково сказалъ Государь:-- Господь сохранитъ твою жизнь для отечества. Откуда ты? Въ какомъ дѣлѣ получилъ раны?
   Солдатъ пытался отвѣчать, но языкъ не повиновался ему, съ блѣдныхъ губъ сорвался лишь тихій шепотъ.
   -- Это, ваше величество, уланъ,-- отвѣчала сидѣлка, молодая дѣвушка съ свѣжимъ миловиднымъ личикомъ, которое стало еще красивѣе отъ волненія, вызываемаго присутствіемъ Государя:-- его зовутъ Порфирій Баланьякъ.
   -- Этотъ уланъ,-- сказалъ находившійся тутъ же полковникъ Степной:-- былъ раненъ, прикрывая собой упавшаго съ лошади офицера. Онъ самоотверженно спасъ офицера отъ неминуемой гибели.
   На глазахъ Государя навернулись слезы.
   -- Какъ счастливъ монархъ,-- сказалъ онъ:-- находясь во главѣ подобныхъ героевъ! Ты исполнилъ свой долгъ, сынъ мой, и теперь прими благодарность твоего Государя.
   Съ этими словами его величество отстегнулъ отъ своего сюртука гергіевскій крестъ и положилъ его на окровавленную грудь раненаго. Уланъ поднялъ руки, будучи не въ силахъ вымолвить слово, но свѣтившаяся въ глазахъ его радость краснорѣчиво показывала, что за эту блаженную минуту онъ готовъ былъ заплатить своей жизнью.
   Другіе раненые, лежавшіе въ той же палаткѣ, съ благоговѣніемъ не спускали глазъ съ Царя. Никто не рѣшался нарушить воцарившуюся торжественную тишину.
   -- А вы, сударыня,-- спросилъ Государь, ласково обращаясь къ сидѣлкѣ:-- кого долженъ я благодарить за прекрасный уходъ, которымъ пользуются раненые?
   -- Меня зовутъ Ева Добродорова,-- отвѣчала молодая дѣвушка.
   Государь милостиво улыбнулся, повторивъ имя дѣвушки, какъ бы стараясь запомнить его. Выходя изъ палатки, его Величество еще разъ махнулъ рукою раненому и тотъ, собравъ послѣднія силы прошепталъ едва слышно ура! Лицо Государя озарилось радостью. Это слабое привѣтствіе храбреца, стоящаго почти на краю могилы, было дороже и пріятнѣе его сердцу, чѣмъ оглушительные крики, которыми встрѣчали его на парадахъ въ Петербургѣ.
   Сѣвъ въ экипажъ вмѣстѣ съ Наслѣдникомъ, Его Величество поѣхалъ по лагерю, дѣлая смотръ всѣмъ сосредоточеннымъ здѣсь полкомъ.
   По возвращеніи въ Павло, Государь встрѣченъ былъ генераломъ Щелковымъ, который подалъ ему телеграмму, полученную только что въ лагерѣ. Его Величество вскрылъ депешу и громко прочелъ ея содержаніе:
   -- "Имѣю счастіе довести до свѣдѣнія Вашего Величества, что Никополь послѣ отчаяннаго упорнаго боя, длившагося въ теченіи цѣлыхъ сутокъ, сложилъ наконецъ оружіе у ногъ Вашего Величества. Сегодня утромъ крѣпость безусловно сдалась на капитуляцію. Всѣ полки Вашего Величества, оказывая чудеса храбрости, держались противъ непріятеля съ безпримѣрнымъ мужествомъ и стойкостью.
   "Военноплѣнными взято: двое пашей и шесть тысячъ низшихъ чиновъ.

Генералъ-лейтенантъ
баронъ Крюднеръ".

   Радостное ура! Государя съ восторженнымъ одушевленіемъ подхвачено было императорской свитою и всѣмъ лагеремъ.
   Передъ палаткою Наслѣдника Цесаревича сервированъ былъ обѣдъ, и лишь только встали изъ за стола, въ лагерь быстро въѣхали два экипажа, сопровождаемые сильнымъ отрядомъ казаковъ. Изъ перваго вышелъ офицеръ, генеральскій мундиръ котораго былъ покрытъ густымъ слоемъ пыли, а лицо и руки совсѣмъ почернѣли отъ пороховаго дыма.
   Когда генералъ приблизился къ столу, Наслѣдникъ невольно вскрикнулъ:
   -- Какъ! Это графъ Толстой!
   -- Откуда вы явились?-- спросилъ государь.
   -- Изъ Никополя, ваше величество,-- отвѣчалъ графъ Толстой голосомъ охрипшимъ отъ чрезмѣрнаго напряженія и утомленія силъ:-- я прибылъ съ подробнымъ рапортомъ вашему величеству о взятіи крѣпости и привезъ съ собой военноплѣннаго коменданта ея Гасеанъ-пашу.
   -- Вы не могли явиться ко мнѣ въ болѣе почетномъ мундирѣ,-- замѣтилъ государь, съ гордостью глядя на одежду генерала, краснорѣчиво свидѣтельствовавшую о жаркой схваткѣ которую выдержали русскія войска подъ Никополемъ:-- приведите сюда пашу. Храбрый непріятель достоинъ вниманія побѣдителя.
   Генералъ поспѣшилъ къ экипажу и возвратился съ малорослымъ коренастымъ туркомъ съ красной феской на головѣ и въ широкомъ мундирѣ, носившемъ слѣды пуль и пороховаго дыма. Грубое, загорѣлое лицо плѣннаго паши съ сильно развитымъ, длиннымъ носомъ и маленькими черными проницательными глазами выражало затаенное, плохо сдерживаемое раздраженіе. Онъ приблизился къ государю, приложивъ руку къ фескѣ, и мрачно потупилъ глаза въ землю.
   Повидимому наружность плѣннаго паши произвела на государя непріятное тягостное впечатлѣніе. Обратившись къ нему черезъ толмача съ нѣсколькими вопросами, его величество отпустилъ пашу, приказавъ, чтобы позаботились о приличномъ содержаніи плѣнника до отправленія его въ Россію. Гассанъ-паша молча поклонился, окинулъ злобнымъ взглядомъ императорскую свиту и пошелъ къ экипажу, въ которомъ подъ конвоемъ казаковъ и одного изъ адъютантовъ Наслѣдника Цесаревича направился къ деревнѣ.
   Тѣмъ временемъ графъ Толстой успѣлъ перемѣнить мундиръ и явился въ палатку Наслѣдника-Цесаревича, гдѣ государь, окруженный свитою, нетерпѣливо желалъ выслушать отъ очевидца подробный докладъ о ходѣ сраженія и капитуляціи Никополя. Графъ Толстой тотчасъ разсказалъ выдающіеся моменты пережитой имъ военной драмы и своимъ картиннымъ описаніемъ до такой степени заинтересовалъ слушателей, что имъ казалось будто вся эта кровавая эпопея со всѣми перипетіями и окончательнымъ торжествомъ русскаго оружія разыгралась у нихъ на глазахъ.
   -- Паденіе Никополя, -- заключилъ графъ Толстой: -- имѣетъ для насъ огромное значеніе. Эта крѣпость постоянно угрожала переправѣ черезъ Дунай, но,-- продолжалъ онъ взволнованнымъ дрожащимъ голосомъ:-- этимъ еще не все сдѣлано.-- Мнѣ удалось изучить условія здѣшней мѣстности, есть одинъ пунктъ гораздо грознѣе и опаснѣе чѣмъ Никополь, этотъ пунктъ, ваше величество,-- Плевна! Тамъ сама природа создала укрѣпленія, которыя неприступнѣе стѣнъ Никополя и за которыми легко можетъ укрыться цѣлая армія,
   -- Плевна,-- машинально повторилъ государь, вздрогнувъ какъ бы отъ электрическаго удара:-- опять эта Плевна. Самъ не знаю почему, но это имя звучитъ въ моихъ ушахъ какой то тайной угрозой. Но къ чему намъ опасаться Плевны, когда вы сами же говорите, что она почти неприступна.
   -- Ваше величество,-- отвѣчалъ графъ Толстой -- турецкія силы сосредоточились въ Виддинѣ, но на нихъ не было обращено во время должнаго вниманія я до сихъ поръ неизвѣстно какъ велика численность этихъ войскъ. Я опасаюсь, что они сильнѣе, чѣмъ думаютъ, и хотя отвлечены румынами, все же главнокомандующій ихъ Османъ-паша, судя по тому, что довелось мнѣ слышать, совсѣмъ не такой человѣкъ, чтобы долго оставаться въ бездѣйствіи и безполезно тратить ядра, бросая ихъ черезъ Дунай. Изъ Никополя мы могли видѣть движенія турецкихъ колоннъ, которыя затѣмъ исчезли неизвѣстно куда. Дай Богъ, чтобы эти колонны не явились у насъ съ тылу въ то время, когда авангардъ нашей арміи перешагнетъ Балканы. Еще разъ осмѣлюсь поставить на видъ, ваше величество, что намъ необходимо занять и укрѣпить Плевну, пока еще время не ушло.
   Многіе изъ свитскихъ генераловъ иронически переглянулись, съ улыбкой качая головой.
   -- На Плевну уже обращено вниманіе,-- возразилъ государь спокойно:-- и быть можетъ въ настоящую минуту она уже обложена нашими войсками.
   -- Дай Богъ, чтобы слова вашего величества оказались непреложной истиной,-- со вздохомъ сказалъ графъ Толстой.
   -- Если дѣло дѣйствительно такъ серьозно, какъ говоритъ графъ Толстой,-- замѣтилъ Наслѣдникъ-Цесаревичъ нѣсколько раздражительно:-- не лучше ли намъ тотчасъ отправить къ Плевнѣ значительныя подкрѣпленія, чтобы перевѣсъ de facto былъ на нашей сторонѣ, а не полагаться на случай и возможность.
   -- Главнокомандующій самъ долженъ распорядиться въ этомъ отношеніи,-- холодно возразилъ государь и быстро повернувшись далъ понять, что считаетъ разговоръ на эту тему поконченнымъ.
   Перекинувшись затѣмъ нѣсколькими шутливыми замѣчаніями съ свитскими офицерами, его величество пожелалъ всѣмъ спокойной ночи и удалился въ приготовленную для него палатку, сознавая, что послѣ дня, столь богатаго сильными впечатлѣніями и событіями, всѣ нуждаются въ спокойствіи и отдыхѣ.
   

III.

   Государь своимъ мѣстопребываніемъ избралъ деревню Беллу, расположенную въ долинѣ у притока Янтры. Чистенькія и опрятныя строенія Беллы свидѣтельствовали о благосостояніи ея жителей, къ которымъ съ водвореніемъ русскихъ вернулась надежда на безопасность и счастливую будущность. Мужчины, женщины и дѣти уже не прятались, а напротивъ, въ нарядныхъ шитыхъ золотомъ и серебромъ костюмахъ наполняли улицы селенія, придавая ему праздничный видъ.
   Среди большого двора Мехмедъ-бея, окруженнаго роскошными садами, государь приказалъ раскинуть свою походную палатку и обширный павиліонъ, гдѣ свита могла обѣдать и завтракать и гдѣ въ свободное время удобно было офицерамъ заниматься изученіемъ топографическихъ картъ и досужими разговорами.
   Въ одно іюльское утро государь, окруженный свитою, находился въ павиліонѣ. Завтракъ только-что былъ конченъ. Закуривъ сигару и удобно расположившись въ креслѣ, его величество приказалъ графу Адлербергу прочитать телеграммы парижскаго агентства Гавасъ и наиболѣе выдающіяся статьи послѣднихъ номеровъ газетъ, доставляемыхъ ежедневно въ главную квартиру.
   -- Не мѣшаетъ послушать, что говорятъ и пишутъ въ Европѣ, замѣтилъ государь: -- иначе мы совсѣмъ здѣсь одичаемъ.
   Свитскіе офицеры столпились вблизи графа Адлерберга, начавшаго читать телеграммы агентства Гавасъ. Государь слушалъ, опустивъ голову на грудь и погруженный въ глубокое раздумье. Но когда графъ Адлербергъ прочелъ статью изъ "Journal des Débats", гдѣ говорилось, что настоящая война ведется Россіей собственно противъ Англіи, государь вдругъ поднялъ голову и лицо его приняло озабоченное выраженіе.
   -- Совершенно справедливое сужденіе, со вздохомъ замѣтилъ императоръ:-- Молю Бога, чтобы Онъ Избавилъ насъ отъ пораженія, потому что въ противномъ случаѣ Англія не упуститъ удобнаго момента и постарается ухудшить наше положеніе.
   Графъ Адлербергъ, продолжая читать наиболѣе выдающіяся мѣста изъ газетныхъ статей, особеннымъ тономъ голоса обратилъ вниманіе слушателей на мысль, настойчиво проводимую во французской газетѣ, что Россія, на случай измѣны со стороны Австріи, заключила тайный союзъ съ Италіей.
   Государь съ изумленіемъ пожалъ плечами и съ насмѣшливой улыбкой обратился къ графу Адлербергу:
   -- Не правда-ли, весьма пріятная новость?
   Всѣ присутствующіе въ павиліонѣ улыбнулись, но князь Витгенштейнъ, находившійся вблизи государя, замѣтилъ:
   -- А все же не лишнее имѣть подъ рукою помощь Италіи На Австрію едва ли можно полагаться безусловно.
   Слова эти нашли себѣ сочувствіе у большинства, но государь, серьезно взглянувъ на князя и положивъ руку на его плечо, сказалъ:
   -- Нѣтъ, нѣтъ, объ этомъ нечего и думать; я еще не потерялъ вѣры въ политикѣ. Устрой я подобную ловушку,-- Австрія имѣла бы полное право нарушить свое слово и перейти на сторону нашихъ враговъ. Я вѣрю слову императора, данному мнѣ и моимъ друзьямъ. Не правъ-ли я? спросилъ онъ, обращаясь къ стоявшему возлѣ прусскому генералу Вердеру.
   -- Я вполнѣ раздѣляю мнѣніе вашего величества, почтительно отвѣчалъ прусскій военный агентъ и прибавилъ съ гордой самоувѣренностью: -- Тамъ, гдѣ мой веемилостивѣйшій монархъ принимаетъ на себя посредничество, вашему величеству излишне опасаться измѣны.
   -- Я это знаю, ласково возразилъ государь, пожимая руку генерала.
   На минуту въ павиліонѣ водворилось всеобщее молчаніе. Князь Витгенштейнъ опустилъ голову на грудь и по лицу его было замѣтно, что онъ остался при своемъ мнѣніи, считая вооруженную гарантію прочнѣе простаго довѣрія человѣческому слову.
   -- Ну, спросилъ государь: -- нѣтъ ли еще какихъ новостей?
   Графъ Адлербергъ, не отводя глазъ отъ газеты, отвѣчалъ смущеннымъ тономъ:
   -- Я право не осмѣливаюсь прочитать вашему величеству статью одной нѣмецкой газеты, которая переполнена безсмысленными оскорбленіями и написана очевидно круглой невѣждой.
   -- Дѣлать нечего, замѣтилъ государь:-- послушаемъ и эту статью.
   Графъ Адлербергъ сталъ читать статью нѣмецкой газеты, дѣйствительно представляющую сплетеніе самой безстыдной брани и лжи и кончающуюся хвастливой увѣренностью, что русскому царю съ его босоногимъ войскомъ придется скоро бѣжать, постыдно спасая свою жизнь.
   Ропотъ неудовольствія пронесся по комнатѣ, но государь, спокойно пожавъ плечами, сказалъ, обращаясь къ генералу Вердеру:
   -- Что за пошлый народъ эти господа журналисты! Мнѣ хотѣлось бы знать, любезный генералъ, причину той непостижимой ненависти, которую нѣмцы при всякомъ случаѣ стараются выразить относительно Россіи. Благодаря прискорбнымъ заблужденіямъ политики, русскіе дѣйствительно однажды явились къ нимъ врагами, но съ тѣхъ поръ много воды утекло, наши дружескія отношенія должны были окрѣпнуть и ваши послѣднія войны доказали во очію прочность и выгоды русскаго союза.
   -- Ваше величество, отвѣчалъ генералъ Вердеръ:-- нельзя изъ подобныхъ разглагольствованій газетныхъ писакъ выводить заключеніе о симпатіяхъ прусскаго и вообще германскаго народа. Однако я не стану отрицать, что кое-гдѣ въ Германіи дѣйствительно существуетъ непріязнь къ русскимъ, начало которой положилъ 1848 годъ. Въ то время революціонная партія видѣла въ покойномъ родителѣ вашего величества грозу или вѣрнѣе сказать крѣпкій оплотъ противъ ея бурныхъ стремленій и съ этой поры зародились недовольство и непріязнь къ русскимъ. Съ той поры каждый свободомыслящій теорикъ непремѣнно видитъ въ самодержавной Россіи все въ черномъ цвѣтѣ, тогда какъ въ конституціонной Англіи все ему представляется въ розовомъ, не смотря на шаткость нѣкоторыхъ политическихъ учрежденій.
   -- Да, да, согласился государь:-- это дѣйствительно справедливо. Однако, продолжалъ онъ, взглянувъ на часы:-- пора отправляться на праздникъ, который добрые поселяне Беллы устроили въ честь перехода нашихъ войскъ черезъ Балканы. Съ нашей стороны было бы непростительно невниманіе къ ихъ сочувствію.
   Окруженный свитою, его величество вышелъ изъ павиліона, передъ которымъ уже собралась депутація отъ жителей Беллы съ священникомъ и народнымъ учителемъ во главѣ. Депутація прислана была для того, чтобы проводить царя на мѣсто празднества, устроеннаго на обширномъ лугу невдалекѣ отъ императорской квартиры.
   Поселяне и солдаты русскихъ полковъ, расположенныхъ въ окрестностяхъ Беллы, густыми толпами наполняли лугъ, образуя посрединѣ большой кругъ, въ которомъ молодыя дѣвушки въ праздничныхъ костюмахъ, шитыхъ золотомъ и разноцвѣтными шелками, готовились начать хороводъ. Въ самомъ центрѣ круга стояло нѣсколько скрипачей, настраивавшихъ свои инструменты, а вблизи отъ нихъ возвышалась четыреугольная эстрада съ деревяннымъ кресломъ, покрытымъ пушистымъ красивымъ ковромъ.
   Лишь только императоръ, окруженный блестящей свитой и предшествуемый депутаціей, показался на окраинѣ луга, громкіе радостные крики огласили мѣсто празднества.
   Государь, медленно пробираясь въ толпѣ и милостиво отвѣчая на восторженныя привѣтствія поселянъ, примѣтилъ наконецъ импровизованный тронъ и обратясь къ свитѣ, замѣтилъ съ улыбкой:
   -- Это мѣсто навѣрно предназначается мнѣ.
   Получивъ утвердительный отвѣтъ священника, его величество отдѣлился отъ своей свиты, прошелъ черезъ лугъ къ эстрадѣ и опустился на покрытое ковромъ кресло. Снова громкіе восторженные крики огласили воздухъ и государь, движеніемъ руки изъявивъ поселянамъ благодарность за радушный пріемъ, подалъ знакъ начать празднество.
   Скрипачи заиграли нѣсколько монотонный танецъ и хороводъ начался. Національная болгарская пляска состоитъ изъ нѣсколькихъ граціозно скомпанованныхъ фигуръ, исполняемыхъ солистками въ безпрерывно движущемся кругѣ. Молодыя и наиболѣе красивыя болгарки выступили изъ хоровода передъ эстрадой и краснорѣчивой пантомимой старались выразить благодарность, питаемую народомъ къ своему освободителю. Эти юныя танцовщицы то плавной граціозной поступью приближались къ царю, то спѣшили къ нему съ распростертыми руками, усыпая подножіе трона букетами цвѣтовъ, и одна за другой подъ тактъ музыки преклоняли колѣна, цѣлуя царственную руку.
   Государь, тронутый до глубины души этимъ простодушнымъ выраженіемъ чувствъ поселянъ, дарилъ каждой дѣвушкѣ по золотой монетѣ и когда запасъ ихъ истощился, приказалъ дежурному флигель-адъютанту, чтобы ни одна изъ участницъ хоровода не была отпущена безъ царскаго подарка.
   Въ то время, какъ восторгъ народныхъ массъ достигъ своего апогея, со стороны деревни произошло вдругъ необычайное движеніе, обратившее на себя вниманіе государя, который съ недоумѣніемъ всматривался въ появившуюся на окраинѣ луга толпу всадниковъ, конвоируемыхъ казаками.
   Поселяне разступались мало по малу, очищая дорогу къ царскому трону, и вскорѣ къ эстрадѣ подошелъ молодой стройный офицеръ въ бѣлой фуражкѣ съ Георгіемъ въ петлицѣ. Хороводъ прекратился, всѣ съ любопытствомъ глядѣли на всадниковъ и каждый старался пробраться впередъ, чтобы поскорѣе узнать причину ихъ неожиданнаго появленія.
   -- А! Это ты, Николай, промолвилъ государь, радушно протягивая молодому офицеру обѣ руки.
   Вновь прибывшій дѣйствительно былъ великій князь Николай Николаевичъ младшій сынъ главнокомандующаго дѣйствующей арміи. Молодой князь съ благородными, правильными, но почти дѣтскими чертами лица, сіявшими въ эту минуту счастіемъ и гордостью, поцѣловалъ руку государя и съ почтительнымъ видомъ произнесъ:
   -- Я прибылъ сюда по приказанію моего отца передать вашему величеству три турецкихъ знамени, отбитыхъ при переходѣ черезъ Балканы. Вашему величеству извѣстно, что генералъ Гурко смѣлымъ обходнымъ движеніемъ зашелъ съ тылу турокъ. Битва произошла упорная, хотя непродолжительная, турки принуждены быми сдаться и эти знамена стали нашимъ побѣднымъ трофеемъ. Отецъ дозволилъ мнѣ доставить ихъ сюда, но честь повергнуть ихъ къ стопамъ вашего величества принадлежитъ капитану кирасирскаго полка Виктору Захаровичу Россіенову, командовавшему авангардомъ при переходѣ черезъ Балканы и раненому въ сраженіи.
   По знаку великаго князя изъ рядовъ его спутниковъ выступилъ капитанъ Россіеновъ, подъ фуражкой котораго была повязка, закрывавшая лобъ и правый глазъ. Три казака несли за нимъ турецкія знамена, украшенныя полумѣсяцомъ и звѣздой. Капитанъ бралъ отъ казаковъ одно знамя за другимъ и клалъ ихъ у ногъ государя, говоря прерывающимся отъ волненія голосомъ:
   -- Дай Богъ, чтобы полумѣсяцъ всюду склонялся ницъ передъ крестомъ, побѣдоносно сіяющимъ, надъ челомъ вашего величества!
   Императорская свита плотной толпой обступила кресло глубоко растрогавшаго государя.
   -- Николай, обратился его величество къ великому князю:-- ты получилъ георгіевскій крестъ при переправѣ черезъ Дунай. Теперь я жалую тебя золотой почетной саблей; а вамъ, капитанъ, продолжалъ государь, обращаясь къ Россіенову:-- георгіевскій крестъ да послужитъ радостнымъ воспоминаніемъ сегодняшняго дня. Вы заслужили награду, иначе братъ мой не послалъ бы васъ сюда съ этими знаменами. Съ этими словами государь далъ знакъ одному изъ дежурныхъ флигель-адъютантовъ и тотъ поспѣшно отправился въ палатку, занимаемую его величествомъ, чтобы принести пожалованныя почетныя награды.
   Обнявъ юнаго великаго князя, государь протянулъ руку капитану Россіенову, который произнося безсвязныя слова благодарности, поцѣловалъ царственную руку.
   -- Мое посольство этимъ еще не кончается, сказалъ великій князь.
   По его знаку казачій конвой разступился и пропустилъ отрядъ мушинскихъ болгаръ, во главѣ которыхъ находились Павелъ и Степанида. Изъ числа ихъ въ борьбѣ съ турками пало двѣнадцать человѣкъ, оставшіеся же въ живыхъ одѣтые въ красивый національный костюмъ, съ смущеніемъ и трепетомъ приблизились къ эстрадѣ.
   Описываемая сцена не лишена была своеобразной прелести. Всѣ эти стройные съ воинственной наружностью молодые люди теперь робко жались другъ къ другу, столпившись вокругъ великаго князя. Павелъ стоялъ рука объ руку съ Степанидой, которая почти головой превышала своихъ товарищей. Молодая дѣвушка сначала потупила голову, смущенная видомъ блестящихъ мундировъ и съ стыдливой краской на лицѣ, чувствуя устремленныя на нее взоры окружающихъ. Но за тѣмъ вспомнивъ съ гордостью своего возлюбленнаго жениха, она съ благоговѣніемъ устремила свой взоръ на великаго царя, котораго съ дѣтства привыкла считать какимъ то сказочнымъ полубогомъ.
   -- Откуда эта дѣвушка! спросилъ съ удивленіемъ государь.
   Взоры всѣхъ присутствующихъ вопросительно обратились на Степаниду.
   -- Эта молодая дѣвушка, поспѣшилъ отвѣтить великій князь:-- вполнѣ заслужила мѣсто въ ряду своихъ отважныхъ товарищей, которые спасаясь отъ турецкаго табора, бѣжали въ горы и отличились, проведя авангардъ генерала Гурко горной тропинкой черезъ Балканы. Отецъ приказалъ мнѣ представить ихъ вашему величеству, и въ особенности обратить ваше всемилостивѣйшее вниманіе на предводителя ихъ Павла Федорова. Всѣ эти болгары выразили желаніе поступить въ ополченіе, составивъ изъ себя особую дружину.
   Его величество благосклонно взглянулъ на болгаръ и промолвилъ прочувствованнымъ тономъ:
   -- Счастливъ государь, отстаивающій свободу страны, дѣти которой столь достойны жертвъ, приносимыхъ за нихъ святой Русью.
   Въ эту минуту возвратился флигель-адъютантъ, неся золотую почетную саблю и большой кожаный портфель, въ которомъ хранились орденскіе знаки.
   Его Величество, вручивъ своему племяннику и капитану Россіенову пожалованныя имъ награды, столь дорогія для сердца каждаго русскаго воина, знакомъ подозвалъ къ себѣ Степаниду и сказалъ ей ласковымъ тономъ:
   -- Дитя мое, такая храбрая и мужественная дѣвушка вполнѣ заслуживаетъ награды. Возьми этотъ почетный знакъ отличія за храбрость и приколи его къ груди твоего соотечественника Павла, предводителя будущей болгарской дружины. Нисколько не сомнѣваюсь, что и остальные товарищи его при первомъ представившемся случаѣ окажутъ новыя услуги своей родинѣ.
   Вынувъ изъ портфеля орденъ Владиміра 4-й степени, государь вручилъ его Степанидѣ, которая, то краснѣя, то блѣднѣя и дрожа отъ внутренняго волненія, поспѣшила къ Павлу и приколола къ его груди драгоцѣнный знакъ отличія, полученный ею изъ рукъ самого царя.
   Въ эту блаженную минуту все существо молодой дѣвушки какъ бы отрѣшилось отъ земнаго, она видѣла передъ собой только своего возлюбленнаго, за которымъ послѣдовала по трудному, тернистому пути жизни, не разсчитывая даже въ мечтахъ быть свидѣтельницей такихъ блестящихъ почестей.
   Въ свою очередь и Павелъ находился какъ бы въ забытьи. Ему казалось, что въ этотъ счастливый моментъ его жизни небо разверзлось надъ его головой и ангелы-хранители его родины осыпаютъ его высшими земными благами. Машинально протянулъ онъ свои руки, Степанида упала къ нему на грудь и въ какомъ то нѣмомъ обаяніи стояли они нѣсколько секундъ, забывъ на мгновеніе все окружающее. Громкіе, восторженные крики ликующаго народа снова огласили лугъ.
   -- Ну вотъ любовь какъ нельзя болѣе кстати увѣнчала эту чудную романическую пьесу, только что разыгранную передъ нашими глазами, съ улыбкой замѣтилъ государь графу Адлербергу, благосклонно взирая на прекрасную парочку поселянъ:-- Эта парочка невольно напоминаетъ мнѣ романсъ о храбромъ Дюнуа:
   
   "Amour à la plus belle
   "Honneur au plus vaillant *)!
   *) "Любовь -- для красоты
   "Почетъ -- для храбреца!
   
   Стоитъ лишь перемѣнить костюмы и лучшаго олицетворенія храбраго Дюнуа и прекрасной Маріи трудно и придумать.
   Послѣ перваго порыва невольнаго увлеченія, молодая парочка очнулась и пришла въ себя. Степанида, вспыхнувъ какъ зарево, отшатнулась въ сторону, Павелъ же поспѣшно направился къ государю и упавъ на колѣни, въ нѣмой благодарности цѣловалъ руки вѣнценосца.
   -- Я вижу, дѣти мои, промолвилъ государь ласково: -- что вы любите другъ друга. Господь чудеснымъ образомъ сохранилъ васъ отъ опасностей и теперь мнѣ надлежитъ позаботиться о вашей дальнѣйшей судьбѣ. Я желая, чтобы брачный союзъ освященъ былъ предъ алтаремъ церкви въ моемъ присутствіи.
   Съ сіяющимъ отъ восторга лицомъ Павелъ обратилъ на Степаниду вопросительный умоляющій взоръ; но молодая дѣвушка съ рѣшительнымъ видомъ приблизилась къ государю и возразила твердымъ, спокойнымъ голосомъ:
   -- Нѣтъ, великій всемилостивѣйшій царь, я еще не смѣю принять этой почести, исполнить завѣтное желаніе моего сердца. Я должна сперва отыскать роднаго отца, котораго оставила въ минуту побѣга.
   -- И который намѣревался продать ее въ гаремъ турецкаго паши, съ горячностью подхватилъ Павелъ:-- Отецъ питающій такія черныя намѣренія, утрачиваетъ всякую власть надъ своимъ дѣтищемъ.
   -- Но не надъ моей совѣстью, серьезно возразила Степанида:-- Я не найду покоя, нока родительское проклятіе будетъ тяготѣть надо мною; я стану страшиться, что оно принесетъ несчастіе въ домъ моего будущаго мужа. Дозволь мнѣ, всемилостивѣйшій государь, обождать того часа, когда я найду своего отца. Можетъ быть онъ до сихъ поръ живетъ въ нашей родной деревнѣ, а если скрылся, то съ заключеніемъ мира снова вернется домой. Тогда, великій царь, если ты замолвишь за меня свое могущественное слово, до конца моей жизни стану молить Создателя, чтобы Онъ продлилъ счастливыя дни твоего царствованія. Тяжелая участь бросила меня на кровавое поле битвъ, но женщинѣ не по силамъ такая жизнь и потому позволь мнѣ, государь, сдѣлаться сестрой милосердія, чтобы ухаживая за ранеными и страждущими воинами, я могла выполнить свой долгъ относительно родины, Павелъ не доложитъ оружія, пока не кончится эта святая борьба за свободу, но я надѣюсь на Создателя, что Онъ сохранитъ здравымъ и невредимымъ моего жениха и когда водворится миръ, мы заживемъ счастливо, прославляя великаго освободителя угнетенныхъ.
   Павелъ молча опустилъ голову на грудь. Какъ не тяжелы были для его любящаго сердца слова Степаниды, онъ не могъ не признать правоты и благоразумія своей невѣсты.
   Наивныя просьбы молодой дѣвушки растрогали государя до глубины души.
   -- Какое ложное мнѣніе, обратился онъ по-французски къ графу Адлербергу:-- что болгары народъ одичалый, недостойный жертвъ, приносимыхъ нами. Гдѣ вы найдете въ нашемъ, такъ называемомъ цивилизованномъ обществѣ такія чистыя, благородныя и наивныя въ своемъ простодушіи стремленія, какъ въ простыхъ сердцахъ этихъ поселянъ? Пусть будетъ по твоему, дитя мое, продолжалъ государъ, снова обращаясь къ Степанидѣ:-- ты займешь мѣсто въ здѣшнемъ лазаретѣ, а женихъ твой съ своими товарищами найдетъ еще много случаевъ отличиться въ святой барьбѣ за свободу болгарскаго народа. Даю тебѣ слово, когда Господь благословитъ наши жертвы желанной побѣдой и миръ водворится въ странѣ, я позабочусь о твоемъ семейномъ счастіи.
   Государь приказалъ затѣмъ генералъ-адъютанту Рылѣеву лично проводить Степаниду въ лазаретъ и объявить главной начальницѣ сестеръ милосердія, что молодая болгарка находится подъ особеннымъ высочайшимъ покровительствомъ и самимъ царемъ назначена на эту должность. Въ то же время товарищи Павла были записаны въ формирующееся болгарское ополченіе, а бывшій ихъ предводитель назначенъ на первую открывшуюся офицерскую вакансію.
   Между тѣмъ какъ Павелъ и Степанида, нисколько не стѣсняясь присутствіемъ Государя и его блестящей свиты, нѣжно прощались другъ съ другомъ, капитанъ Россіеновъ вдругъ страшно поблѣднѣлъ и зашатался. Схвативъ голову руками, онъ болѣзненно застоналъ и навѣрно упалъ бы наземь, если бы находившійся вблизи великій князь не поспѣшилъ его поддержать. Самъ Государь, отъ внимательнаго взора котораго не укрылась эта сцена, съ участіемъ освѣдомился, что случилось съ молодымъ офицеромъ.
   -- Ахъ, голова моя, голова, тихо простоналъ раненый и безъ чувствъ упалъ на руки окружавшихъ его офицеровъ.
   Князь Витгенштейнъ, снявъ съ головы Россіенова фуражку, примѣтилъ, что вся повязка была смочена кровью и, обращаясь къ Государю, сказалъ:
   -- У несчастнаго снова раскрылась рана на головѣ. О! какая сильная контузія! Дай то Богъ, чтобы испорченная кровь не произвела воспаленія мозга.
   -- Отправьте его какъ можно скорѣе въ лазаретъ, приказалъ Государь: -- и окружите самымъ тщательнымъ уходомъ. Иди и ты съ нимъ, обратился онъ къ стоявшей невдалекѣ Степанидѣ: -- надо принять всѣ мѣры къ его спасенію.
   Тотчасъ же были устроены носилки, раненый уложенъ на нихъ самымъ удобнымъ образомъ и Степанида, въ послѣдній разъ простившись съ Павломъ, поспѣшила за генераломъ Рылѣевымъ, сопровождавшимъ раненаго въ лазаретъ.
   -- Я теперь же сдѣлаю смотръ расположеннымъ здѣсь войскамъ,-- сказалъ Государь:-- чтобы предъявить имъ отбитыя у непріятеля знамена, прежде чѣмъ графъ Толстой отвезетъ ихъ въ Петербургъ.
   Благодаря Его Величество за такое почетное порученіе, графъ Толстой добавилъ съ сумрачнымъ видомъ:
   -- Ахъ, ваше величество, какъ хотѣлось бы мнѣ вмѣстѣ съ этими знаменами доставить Россіи извѣстіе, что Плевна занята нашими войсками.
   -- Плевна! подхватилъ одинъ изъ высокопоставленныхъ собесѣдниковъ -- какое значеніе можетъ имѣть этотъ городишко, который легко захватить мимоходомъ. Теперь дорога къ Константинополю для насъ открыта и мы имѣемъ достовѣрныя свѣдѣнія, что Адріанополь не въ силахъ оказать вамъ ни малѣйшаго сопротивленія. Вѣсть о переходѣ русскихъ войскъ черезъ Балканы какъ громомъ поразила Стамбулъ и уже носятся слухи, что двое пашей отправлены для веденія мирныхъ переговоровъ.
   -- Въ этомъ нѣтъ ничего невѣроятнаго, съ убѣжденіемъ замѣтилъ графъ Адлербергъ:-- фатализмъ турокъ вошелъ въ пословицу и паническій страхъ дѣйствуетъ въ средѣ ихъ гораздо опустошительнѣе, чѣмъ у другихъ націй. А относительно Плевны намъ достаточно вспомнить нѣмцевъ, которые въ послѣднюю франко-прусскую кампанію, очертя голову, врѣзались въ самое сердце страны, не заботясь о позиціяхъ непріятеля, лежащихъ по сторонамъ.
   Графъ Толстой, угрюмо потупя голову, бормоталъ про себя невнятныя слова.
   Въ это время рейткнехты подвели государю коня и его величество намѣревался уже сѣсть въ сѣдло, какъ вдругъ прибѣжалъ изъ деревни блѣдный встревоженный генералъ Щелковъ съ телеграммою на имя государя.
   -- Ваше величество, телеграмма отъ барона Криднера, проговорилъ онъ прерывающимся отъ волненія голосомъ: -- только что дешифрованная.
   Государь, остановившись у коня, спокойно взглянулъ на депешу, увѣренный, что послѣ ряда блестящихъ успѣховъ русскаго оружія, въ ней трудно ожидать какихъ-нибудь недобрыхъ вѣстей. Но бросивъ первый взглядъ на ея содержаніе, его величество вдругъ измѣнился въ лицѣ и бумага задрожала въ его рукахъ.
   Съ затаеннымъ предчувствіемъ чего-то недобраго смотрѣли окружающіе на своего монарха, лицо котораго по мѣрѣ чтенія телеграммы становилось все мрачнѣе и озабоченнѣе.
   Машинально сложивъ телеграмму, государь нѣсколько минутъ стоялъ въ глубокомъ тяжеломъ раздумья, устремивъ взоръ въ землю, между тѣмъ какъ генералъ Щелковъ на обращенные къ нему вопросительные взгляды свиты отвѣчалъ лишъ безмолвнымъ пожатіемъ плечъ.
   Государь поднялъ голову и взглянувъ на окружающихъ, подозвалъ къ себѣ военнаго министра Милютина, графа Адлерберга, князя Витгенштейна и прусскаго военнаго агента генерала Вердера. Остальная свита поспѣшила отойти въ сторону и съ безпокойствомъ слѣдила за выраженіемъ лица государя и приглашенныхъ имъ генераловъ.
   -- Плохія вѣсти, господа, проговорилъ его величество: -- Плевна неожиданно занята сильнымъ непріятельскимъ корпусомъ и на далекое пространство укрѣплена неприступными позиціями. Генералъ Криднеръ для занятія города отправилъ три полка десятой дивизіи подъ начальствомъ генералъ-лейтенанта Шильдеръ-Шульднера, который проникъ уже до самыхъ городскихъ улицъ, какъ вдругъ, будто изъ подъ земли выросли передъ нимъ турки, цѣлый градъ картечи посыпался на наши войска и Шульднеръ былъ отброшенъ съ огромнымъ урономъ. Турки твердо засѣли въ своихъ укрѣпленіяхъ и на каждую попытку приблизиться къ нимъ отвѣають убійственнымъ огнемъ.
   -- Плевна, вскричалъ графъ Толстой:-- я предчувствовалъ, что этотъ злой демонъ станетъ намъ поперекъ дороги.
   -- Во всякомъ случаѣ Плевна дѣло не шуточное, продолжалъ государь:-- она угрожаетъ намъ съ праваго фланга и необходимо тотчасъ же принять рѣшительныя мѣры. Графъ Святовскій, громко позвалъ его величество.
   Владиміръ Осиповичъ въ ту же минуту выступилъ впередъ.
   -- Отправляйтесь, не теряя времени и какъ можно бывтрѣе, въ главную квартиру главнокомандующаго и просите его сюда къ обѣду. Пусть онъ захватитъ съ собой генерала Непокойчицкаго. На возвратномъ пути передайте тоже приглашеніе и наслѣднику цесаревичу.
   Графъ Святовскій отдалъ честь и вскочивъ на лошадь, вихремъ умчался изъ Беллы.
   Государь, нѣсколько успокоившись, сѣлъ на лошадь и въ сопровожденіи свиты направился къ войскамъ, расположеннымъ бивуаками въ окрестностяхъ Беллы. Слѣдомъ за нимъ казаки везли отбитыя у турокъ знамена и громкіе, восторженные крики поселянъ провожали императорскій поѣздъ.
   

IV.

   Павелъ Федоровъ, простившись съ Степанидой, остался въ Беллѣ, ожидая вмѣстѣ съ своими товарищами пока размѣстятъ ихъ по отрядамъ болгарской дружины. Всѣ они были обласканы офицерами русской арміи и деревенскими поселянами, которые, принимая ихъ въ своихъ жилищахъ, сажали на самыя почетныя мѣста за столомъ на ряду съ духовенствомъ.
   Многіе и раньше слыхали о богатствѣ Павла, его вліяніи на жителей деревни Мушино, знали также о его побѣгѣ въ горы вмѣстѣ съ товарищами-односельчанами и красавицей Степанидой, дочерью зажиточнаго болгарина Леонова, приверженца турокъ. Вслѣдствіе этого Павелъ сразу сталъ предметомъ всеобщаго вниманія и интереса.
   Удовлетворяя многочисленнымъ просьбамъ, онъ подробно разсказалъ поселянамъ Беллы причины своего бѣгства, приключенія и скитальческую жизнь въ горахъ, эпизодъ съ баши-бузукомъ, захватившимъ Степаниду, доблестную схватку товарищей съ турецкимъ отрядомъ и затѣмъ переходъ черезъ Балканы въ качествѣ проводниковъ авангарда генерала Гурко, Это повѣствованіе Павла показалось его внимательнымъ слушателямъ отрывкомъ изъ легендарной геройской эпопеи. Болгары гордились своими земляками, и русскіе въ свою очередь отдавали имъ полную дань уваженія. Само собою разумѣется, что Павелъ не красно описывалъ все, что произошло съ нимъ и его товарищами, но за то отъ его правдиваго разсказа вѣяло тѣмъ возвышеннымъ, поэтическимъ чувствомъ, которое составляетъ отличительную черту всѣхъ славянскихъ племенъ.
   Поприще дѣятельности, избранное невѣстой Павла, представляло на первыхъ порахъ не мало трудностей для молодой неопытной дѣвушки, но побуждаемая сознаніемъ важности принятой на себя обязанности, Степанида рѣшилась ревностно приложить всѣ старанія и оправдать довѣріе государя. Въ сопровожденіи генерала Рылѣева она шла подлѣ носилокъ раненаго офицера, который тяжело дышалъ и стоналъ отъ нестерпимой боли при малѣйшей неровности дороги. Еще до вступленія въ лазаретъ, молодая дѣвушка начала исполнять обязанности сестры милосердія, смачивая время отъ времени холодной водой сильно распухшій и покрытый запекшейся кровью лобъ раненаго.
   Лазаретъ состоялъ изъ большаго деревяннаго зданія, обтянутаго внутри парусиной; сосѣднія деревенскія избы служили помѣщеніемъ для военныхъ врачей и сестеръ милосердія. Неподалеку отъ лазарета находились также провіантскіе склады императорской квартиры, охраняемые часовыми.
   На открытой площадкѣ передъ длиннымъ фасадомъ лазаретнаго барака въ эту минуту стояло нѣсколько военныхъ врачей и сестра милосердія, явившаяся къ нимъ за распоряженіями. Генералъ Рылѣевъ, примѣтивъ сестру, подвелъ къ ней Степаниду и сказалъ:
   -- Какое счастіе, m-lle Добродорова, что я встрѣтилъ именно васъ. Вотъ эта болгарская дѣвушка пожелала посвятить себя уходу за ранеными и императоръ принялъ ее подъ свое особенное покровительство, повелѣвъ, чтобы съ ней обращались внимательно и радушно и заботились о ея потребностяхъ. По моему, лучшей руководительницы для нея кромѣ васъ и желать не надо.
   Ева ласково протянула руку Степанидѣ и повидимому съ перваго взгляда почувствовала симпатичное влеченіе къ юной болгаркѣ, которая въ своемъ разноцвѣтномъ, затканномъ золотомъ нарядѣ, представляла рѣзкій контрастъ съ строгой простотой форменной одежды сестры милосердія.
   Степанида замѣтила этотъ сильный контрастъ и первой просьбой съ ея стороны было: снабдить ее костюмомъ болѣе соотвѣтствующимъ занятіямъ, которыя ей предстояли въ лазаретѣ. Почувствовавъ съ перваго раза расположеніе къ своей наставницѣ, она съ дѣтской наивностью хотѣла поцѣловать ея руку, но Ева воспротивилась и обняла ее, говоря:
   -- Наши обязанности дѣлаютъ насъ сестрами, пусть же и отношенія наши будутъ сестринскія.
   Необычайная перемѣна произошла въ Евѣ Алексѣевнѣ съ тѣхъ поръ какъ мы видѣли ее въ Москвѣ. Еще такъ недавно, въ домѣ своего отца, она бравировала эмансипированными манерами студентки, а теперь о нихъ не было и помину. Большія синія очки исчезли съ ея миловидваго личика и всѣ знавшіе ее прежде теперь дивились чудной красотѣ ея большихъ, выразительныхъ глазъ, сіявшихъ теплымъ, задушевнымъ чувствомъ.
   Ева стала нѣсколько блѣднѣе, прежнія задорныя замашки замѣнились теперь спокойной, осмысленной серьозностью, возвышавшей еще болѣе ея красоту. Ея роскошные волосы уже не вились спутанными кудрями вокругъ красивой головки, но гладко зачесанные, были покрыты черной косынкой. Вообще, молодая дѣвушка какъ бы переродилась и неудивительно, что Степанида сразу почувствовала къ ней невольное влеченіе.
   Когда врачи освидѣтельствовали голову капитана Россіенова, они нашли, что хотя рана не грозитъ неминуемой опасностью для жизни, все же сильное воспаленіе и испорченная кровь легко могутъ повліять на мозгъ, если не принять быстро предохранительныхъ мѣръ. Раненаго тотчасъ же понесли въ одну изъ лазаретныхъ палатъ.
   Между тѣмъ Ева, взявъ подъ руку свою новую помощницу, направилась съ нею въ свою избу, чтобы выдать Степанидѣ форменный костюмъ сестры милосердія, и по дорогѣ встрѣтилась съ носилками раненаго офицера. Молодая дѣвушка мимоходомъ бросила сострадательный взоръ на больнаго и вдругъ остолбенѣла, какъ бы пораженная громовымъ ударомъ. Лицо ея, на минуту вспыхнувшее, стало блѣднѣе полотна. Придя въ себя, она еще разъ пристально взглянула въ лицо раненаго, какъ бы желая убѣдиться, что это не обманъ чувствъ.
   -- Викторъ Захаровичъ,-- вскричала она, прерывающимся отъ волненія голосомъ:-- Господи, какая страшная встрѣча но и то слава Богу, что онъ попалъ сюда; здѣсь по крайней мѣрѣ я сама стану ухаживать за нимъ и употреблю всѣ старанія возвратить его къ жизни. Послушайте, докторъ, обратилась она къ врачу, шедшему рядомъ съ носилками:-- Этого офицера я беру на свои попеченія. Пожалуйста, положите его въ мою палату.
   Не дожидаясь отвѣта, она приказала носильщикамъ идти за нею.
   -- Пойдемъ, сестра, сказала она Степанидѣ: -- я послѣ позабочусь о тебѣ, а теперь помоги мнѣ поудобнѣе устроить этого раненаго. Этотъ офицеръ другъ нашего дома, его необходимо спасти во что бы то ни стало.
   Большой лазаретный баракъ раздѣлялся перегородками на нѣсколько отдѣльныхъ палатъ, которыми завѣдывали сестры милосердія. Все содержалось въ чистотѣ и опрятности, воздухъ былъ довольно свѣжій, не смотря на жаркое время года. Ева торопливо шла передъ носилками до своей палаты, гдѣ раненаго раздѣли и уложили въ кровать. Докторъ промылъ рану карболовой водой и объявилъ, что больной пока нуждается только въ тщательномъ уходѣ.
   Ева, не желая ни на минуту отлучаться отъ раненаго, попросила одну изъ сидѣлокъ проводить Степаниду въ ея помѣщеніе и позаботиться о ея туалетѣ, сама же, намочивъ компрессы холодной водой, то и дѣло мѣняла ихъ на воспаленной головѣ Россіенова. Глаза ея радостно сверкнули, когда она замѣтила, что лицо больнаго мало по малу оживилось и дыханіе стало рѣже и ровнѣе. Онъ даже открылъ на мгновеніе глаза и съ изумленіемъ остановилъ ихъ на Евѣ, какъ бы стараясь что-то припомнить.
   -- Даша, тихо прошепталъ онъ:-- Даша,-- повторилъ онъ едва слышно и затѣмъ плотно сомкнувъ вѣки, спокойно заснулъ съ счастливой улыбкой на губахъ.
   Ева невольно вздрогнула и сострадательно взглянула на больнаго.
   -- Образъ сестры не покидаетъ его сердца даже въ этомъ безчувственномъ состояніи, съ горечью подумала Ева:-- имя Даши не сходитъ съ его губъ, даже на краю могилы, а она!..
   Погрузившись въ тяжелое раздумье, молодая дѣвушка вдругъ тряхнула головой, какъ бы желая отогнать мрачныя мысли и тяжело вздохнувъ, снова принялась ухаживать за больнымъ.

-----

   Государь медленно объѣзжалъ раскинутый въ окрестностяхъ Беллы лагерь. Полки, узнавшіе о переходѣ русскихъ черезъ Балканы, при видѣ знаменъ, отбитыхъ у турокъ, встрѣчали самодержца громкимъ, оглушительнымъ ура, но ихъ радостное настроеніе составляло рѣзкій контрастъ съ блѣднымъ, озабоченнымъ лицомъ государя и унылымъ настроеніемъ императорской свиты.
   Вскорѣ на дворѣ снова послышался конскій топотъ и громкіе голоса. Въ палатку государя вошелъ дежурный флигель-адъютантъ съ докладомъ о прибытіи главнокомандующаго великаго князя Николая Николаевича, который тотчасъ же появился въ дверяхъ, въ сопровожденіи генерала Непокойчицкаго.
   Обратившись къ генералу Непокойчицкому, государь поручилъ ему пригласить въ палатку военнаго министра для участія въ военномъ совѣтѣ.
   Когда генералъ Непокойчицкій возвратился въ палатку вмѣстѣ съ военнымъ министромъ Милютинымъ, государь сѣлъ у стола, на которомъ разложена была карта театра войны. Всѣ присутствовавшіе въ палаткѣ поспѣшили занять мѣста на походныхъ стульяхъ, уставленныхъ вокругъ стола.
   -- Теперь, Артуръ Адамовичъ, выслушаемъ ваше мнѣніе, обратился государь къ генералу Непокойчицкому.
   Блѣдное, безстрастное лицо генерала приняло еще болѣе сосредоточенное выраженіе. Онъ всталъ со стула и, подойдя къ столу, на которомъ развернута была карта, началъ твердымъ, спокойнымъ тономъ:
   -- Прошу, ваше величество, выслушать мое полное мнѣніе. Если оно не понравится, прошу извинить меня, но во всякомъ случаѣ своихъ убѣжденій я измѣнить не могу.
   -- Ваше величество, прекрасно помните, продолжалъ генералъ Непокойчицкій: -- что еще въ Петербургѣ, когда я имѣлъ честь излагать передъ вами мой планъ веденія войны, я поставилъ на видъ важность позицій Плевны. Если бы мы предупредили непріятеля занятіемъ этого города и, раздѣливъ военныя операціи на три части, ограничились на нынѣшній годъ Балканскимъ хребтомъ, то несчастіе, которое постигло насъ теперь, не могло бы имѣть мѣста.
   -- Но сдѣланная ошибка быть можетъ найдетъ себѣ извиненіе въ самомъ ходѣ событій. Послѣ того какъ наши войска проникли до самыхъ Балканъ, единственная опасность, которая могла грозить намъ въ Болгаріи, заключалась въ корпусѣ Османа-паши, стоявшаго у Виддина. По нашимъ разсчетамъ румынскія войска должны были задержать эту армію и помѣшать ей укрѣпиться, если бы Османъ-паша двинулся къ югу отъ Дуная. Разсчеты эти, однако, не оправдались: румынская армія въ бездѣйствіи стоитъ на границѣ, Османъ же, пользуясь ихъ бездѣйствіемъ, успѣлъ утвердиться въ позиціяхъ Плевны. Затѣмъ, продолжалъ генералъ Непокойчицкій: -- первоначальный планъ веденія войны подвергался измѣненію вслѣдствіе перехода черезъ Балканы генерала Гурко, который, пользуясь счастливымъ случаемъ, блистательно совершилъ это смѣлое предпріятіе. Въ результатѣ получилось растяженіе линіи нашихъ войскъ на огромное пространство и, конечно, при такихъ обстоятельствахъ внезапное появленіе значительныхъ турецкихъ силъ въ твердой позиціи и въ близкомъ сосѣдствѣ къ нашему правому флангу грозить немаловажной опасностью.
   -- Что же теперь дѣлать?-- чѣмъ устранить эту опасность?
   -- Мое мнѣніе, отвѣчалъ начальникъ штаба: -- можетъ быть не понравится, но я не въ состояніи измѣнить его. Поясню лучше всего примѣромъ. Когда германская армія шла на Парижъ, сильный корпусъ маршала Базена, укрѣпившись въ Мецѣ, очутился съ боку нѣмецкихъ позицій, и пруссакамъ нельзя было иначе достигнуть Парижа, какъ блокировавъ Мецъ и этимъ маневромъ сдѣлать маршала Базена безвреднымъ и неопаснымъ противникомъ вплоть до капитуляціи крѣпости. Плевна, ваше величество, это нашъ Мецъ, Османъ-паша -- нашъ Базенъ.
   -- И такъ, -- вы думаете, что намъ необходимо блокировать Плевну, прежде чѣмъ двинуться впередъ?
   -- Таково мое мнѣніе, заключилъ генералъ Непокойчицкій:-- но...
   -- Опять но!
   -- Нѣмцы, продолжалъ начальникъ штаба: -- имѣли полную возможность обложить Мецъ, располагая достаточнымъ количествомъ войскъ. Нашихъ же силъ здѣсь немного, такъ что мы не въ состояніи въ настоящую минуту отрѣзать подвозъ провіанта и снарядовъ засѣвшему въ редутахъ Плевны врагу. Точно также мы не можемъ воспрепятствовать, если вдругъ непріятель вздумаетъ перейти въ наступленіе и ударить на насъ съ тылу. Необходимо только отрѣшиться отъ нѣкоторыхъ иллюзій, нѣкоторыхъ смѣлыхъ надеждъ, чтобы дѣйствовать съ увѣренностью на успѣхъ. Лично я нахожу невозможнымъ дальнѣйшій походъ за Балканы, пока Османъ-паша удерживаетъ за собой Плевну. Какъ не былъ блестятъ и грандіозенъ переходъ генерала Гурко за Балканы, всеже въ общемъ планѣ войны это была ошибка. Но разъ ошибка найдена, ее слѣдуетъ исправить. Мы, ваше величество, должны отступить назадъ, ни одинъ русскій солдатъ не долженъ оставаться въ долинахъ по ту сторону Балканъ, пока мы не возьмемъ Плевны. Единственный и весьма серьезный результатъ экспедиціи генерала Гурко будетъ тотъ, что въ нашихъ рукахъ останется Шипка и ее то должны мы охранять какъ зѣницу ока, чтобы впослѣдствіи имѣть свободный доступъ къ Константинополю. Одной храбростью никогда не взять Плевны, если-бы даже каждый русскій солдатъ проявилъ удаль сказочныхъ героевъ. Намъ слѣдуетъ обратиться къ печальному, но неизбѣжному союзнику -- голоду. Пока у Османа-паши не закрытъ путь на Софію, пока доставка провіанта не отрѣзана у Плевны и пока этотъ городъ не обложенъ со всѣхъ сторонъ, до тѣхъ поръ нельзя съ точностью рѣшить сколько времени понадобится для паденія Плевны. Но для того, чтобы обложить Плевну, подобно тому какъ нѣкогда нѣмцы обложили Мецъ, необходимо усилить численность нашихъ войскъ. Корпуса, находящіеся по ту сторону Балканъ, не могутъ быть приняты въ разсчетъ; имъ придется охранять горные проходы, такъ какъ турки неминуемо начнутъ напирать на насъ съ юга. Корпусу его высочества наслѣдника-цесаревича будетъ довольно своего дѣла,-- отражать нападенія непріятеля съ востока на наше лѣвое крыло. Этому корпусу слѣдуетъ ограничиться лишь обороной и никогда, ни въ какомъ случаѣ не переходить въ наступленіе, такъ какъ отъ твердости этихъ позицій зависитъ судьба арміи, честь Россіи и успѣхъ начатой кампаніи, въ которомъ я вполнѣ увѣренъ. Мы съ холодной осторожностью должны исправить ошибку пылкаго героизма. Повторю еще разъ, что задача сводится къ нелегкой, оборонительной борьбѣ, которая не приноситъ громкихъ почестей, а между тѣмъ требуетъ самыхъ сосредоточенныхъ усилій, чтобы удержать за собою то, чѣмъ уже завладѣли. Оборонительная система войны утомительна и усыпляетъ одушевленіе солдатъ, но войска не падутъ духомъ и спасутъ честь русскаго оружія.
   Послѣ этихъ словъ одинъ изъ генераловъ, сказалъ съ горечью въ голосѣ:
   -- Однако, печальная награда ждетъ храбраго генерала Гурко, если, совершивъ безпримѣрно блестящій переходъ черезъ Балканы, ему придется отступить, не воспользовавшись плодами своихъ побѣдъ.
   -- Осмѣлюсь обратить вниманіе,-- съ оживленіемъ возразилъ генералъ Непокойчицкій: -- что военные успѣхи не всегда могутъ вліять на ходъ кампаніи. Впрочемъ, храброму генералу безъ сомнѣнія откроется новое обширное поле дѣятельности, гдѣ въ полномъ блескѣ, могутъ выказаться его отвага и энергія. Да и настоящія его заслуги нисколько не теряютъ своего значенія, если вспомнить, что благодаря генералу Гурко мы держимъ въ рукахъ Шипку -- этотъ ключъ Балканскаго хребта.
   -- Сколько силъ понадобится, чтобы окружить со всѣхъ сторонъ эту грозную позицію турокъ?-- Спросилъ государь генерала Непокойчицкаго.
   -- Ваше величество, силъ понадобится очень и очень много,-- отвѣчалъ начальникъ штаба:-- принявъ въ соображеніе, что природныя средства защиты Плевны простираются на далекое пространство кругомъ, и что Османъ-паша, не теряя времени, усиливаетъ эту оборону земляными окопами. Мнѣ кажется, безотлагательно слѣдуетъ вызвать гвардію на театръ войны и мобилизовать новые корпуса.
   Гогударь намѣревался уже подняться со стула, когда генералъ Непокойчицкій снова заговорилъ:
   -- Я прошу, ваше величество, дозволить мнѣ высказать мои послѣднія соображенія, имѣя въ виду, что для отвращенія грозной опасности необходимо принятіе самыхъ тщательныхъ и строго обдуманныхъ мѣръ. Я не нахожу ни малѣйшей возможности штурмовать редуты Плевны, продолжалъ генералъ Непокойчицкій:-- отъ губительнаго непріятельскаго огня будутъ только рѣдѣть наши ряды, мы же не пріобрѣтемъ ни пяди земли, если не рѣшимся вести правильную осаду, подвигаясь къ непріятелю шагъ за шагомъ. Тутъ понадобится искусство военнаго инженера и въ Россіи есть человѣкъ, который способенъ выполнить это дѣло самымъ блистательнымъ образомъ.
   -- Генералъ Тотлебенъ, докончилъ Непокойчицкій твердымъ, увѣреннымъ тономъ:-- славный защитникъ Севастополя.
   -- Вы правы, согласился государь: -- надо вызвать сюда Тотлебена. Пускай не говорятъ, что съ нашей стороны было что нибудь упущено изъ вида. Мы начнемъ трудную, медленную борьбу и съ Божіей помощью добьемся побѣды. Всѣ мои приказанія должны быть выполнены немедленно. Спокойно глядя въ глаза опасности, мы уже этимъ однимъ наполовину одолѣемъ ее.
   Государь поднялся со стула.
   Когда военный министръ Милютинъ и генералъ Непокойчицкій вышли изъ палатки, туда вошелъ гофмаршалъ генералъ Воейковъ съ докладомъ, что обѣдъ поданъ на столъ. Государь въ сопровожденіи наслѣдника и главнокомандующаго направился въ павильонъ, гдѣ уже ждала его свита въ полномъ составѣ. При видѣ спокойнаго и даже веселаго настроенія монарха, тревожныя опасенія мигомъ разсѣялись и обѣдъ противъ ожиданія прошелъ оживленнѣе чѣмъ когда либо.
   Подъ конецъ обѣда государь обвелъ всѣхъ присутствующихъ за столомъ испытующимъ взоромъ и проговорилъ громкимъ спокойнымъ голосомъ:
   -- Сегодня, господа, Петербургъ обрадованъ неожиданной вѣстью. Я уже отдалъ приказаніе, чтобы гвардія готовилась къ походу подъ начальствомъ генерала Гурко.
   Послѣ этихъ словъ глубокое молчаніе воцарилось на мгновеніе за столомъ. Серіозное озабоченное выраженіе появилось на лицахъ всѣхъ присутствующихъ, которые поняли, что неожиданная опасность, прервавшая рядъ блестящихъ побѣдъ, велика. Однако спокойствіе духа императора не замедлило благотворно повліять на упавшее мужество свиты.
   По окончанія обѣда государь подозвалъ къ себѣ князя Гику, состоявшаго при императорской квартирѣ въ качествѣ уполномоченнаго румынскаго князя Карла, и отойдя съ нимъ въ сторону, обратился къ нему такимъ ледянымъ тономъ, что князь совершенно растерялся:
   -- Меня крайне удивляетъ, что румынская армія не съумѣла задержать Османа-пашу у Виддина, а еще болѣе, что она и не подумала преслѣдовать его по пятамъ. Я ожидалъ, что ваши войска перейдутъ границу княжества и примутъ дѣятельное участіе въ военныхъ дѣйствіяхъ, но теперь двусмысленное поведеніе Румыніи принуждаетъ меня сомнѣваться, союзника ли я вижу въ князѣ Карлѣ, или врага.
   При этихъ словахъ монарха, бывшаго до сихъ поръ столь милостивымъ и внимательнымъ къ окружающимъ, князь Гика съ смущеніемъ потупилъ голову.
   Сказавъ это, государь повернулся и заговорилъ съ однимъ изъ стоявшихъ вблизи свитскихъ генераловъ.
   Нѣсколько мгновеній князь Гика не двигался съ мѣста, какъ оглушенный громовымъ ударомъ, безсвязно отвѣчая на обращенныя къ нему вопросы, и затѣмъ никѣмъ не замѣченный вышелъ изъ павильона, приказалъ подать себѣ верховую лошадь и въ сопровожденіи деньщика быстро поскакалъ въ Снетово. Вскорѣ послѣ того, наслѣдникъ-цесаревичъ и великій князь Николай Николаевичъ тоже оставили Беллу, простившись съ государемъ, который легъ отдохнуть и успокоиться послѣ столь сильныхъ впечатлѣній пережитаго дня.
   

V.

   Темно-голубое небо теплой лѣтней ночи, усѣянное миріадами звѣздъ, разстилалось надъ равниною, на которой кое-гдѣ пылали сторожевые костры. Дневной шумъ мало-помалу затихъ и лишь изрѣдка доносился по легкому вѣтерку оживленный говоръ или мелодичные звуки унылой народной пѣсни.
   Въ избахъ было душно и жарко, такъ что почти вся императорская свита проводила ночь подъ открытымъ небомъ. Графъ Святовскій вмѣстѣ съ Благановымъ тоже вышли подышать свѣжимъ ночнымъ воздухомъ и взявшись за руки, направились по лагерному плацу къ систовской дорогѣ.
   -- Знаешь-ли, Федоръ Михайловичъ,-- заговорилъ графъ Святовскій:-- плевненская катастрофа, такъ сильно встревожившая императорскую свиту, отчасти даже порадовала меня. Всѣ до сихъ поръ случавшіеся блистательные успѣхи русскаго оружія, этотъ грандіозный походъ за Балканы, не стоившій намъ почти капли крови и подстрекнувшій наши надежды безпрепятственно дойти до воротъ Константинополя,-- все это, говорю тебѣ, не на шутку начинало меня пугать и тревожить. Мнѣ то и дѣло приходила на умъ древняя легенда о царѣ Поликратѣ, неизмѣнное счастіе и удачи котораго возбудили наконецъ зависть боговъ Олимпа... Ни одна великая цѣль не можетъ быть достигнута безъ большаго труда и усилій и я никогда не раздѣлялъ мнѣнія тѣхъ людей, которые походъ на Константинополь считали чѣмъ то въ родѣ увеселительной прогулки. Еще въ Черногоріи узналъ я на дѣдѣ, что значитъ посвятить себя великой благородной цѣли, и скажу прямо, что безъ большихъ жертвъ Россія не добьется свободы восточныхъ христіанъ. Я не могу не радоваться, что и намъ наконецъ предстоитъ познакомиться съ серьезной опасностью, выдержать не легкую борьбу, на которую не мало придется потратить силы воли, терпѣнія и мужества. Въ нашей побѣдѣ я увѣренъ заранѣе и одного желаю, чтобы мой полкъ принялъ участіе въ дѣлѣ. Гвардія прибудетъ въ скоромъ времени, но какъ на зло я слышалъ сегодня вечеромъ, что кирасиры останутся въ Петербургѣ. Но, что съ тобой, вдругъ спросилъ онъ, прерывая теченіе своихъ мыслей:-- отчего ты мраченъ и печально поникъ головой, вмѣсто того, чтобы любоваться этимъ чуднымъ небомъ? Можетъ быть ты не раздѣляешь моего мнѣнія и надеждъ? Неужели ты опасаешься, что намъ не справиться съ Османомъ-пашой, этой гидрой, нежданно негаданно выросшей у насъ подъ ногами?
   Благановъ тяжело вздохнулъ и отвѣчалъ, покачавъ головой:
   -- Нѣтъ, Владиміръ Осиповичъ, правду сказать, я совсѣмъ и не думалъ объ этомъ. Тебѣ слѣдуетъ хорошенько пожурить меня за то, что въ послѣднее время я какъ то безучастно отношусь ко всему происходящему вокругъ меня. Ты знаешь мое прошлое, знаешь съ какимъ отчаяннымъ рвеніемъ дрался я въ рядахъ сербской арміи, но все же я не вполнѣ еще проникся духомъ солдата, не на столько освоился съ политическими интересами, чтобы война всецѣло поглощала мои мысли и чувства. Во мнѣ еще крѣпокъ духъ артиста, призваніе котораго любить и мечтать. Я и теперь доволенъ былъ бы этой долей, если бы честь и долгъ по отношенію къ отечеству не призывали меня къ инымъ обязанностямъ. Не хочу скрывать отъ тебя, что болѣе Плевны, болѣе войны со всѣми ея превратностями тревожитъ меня разлука съ возлюбленной Марфой, которую я оставилъ одну, совершенно беззащитную...
   Нѣсколько мгновеній Владиміръ Осиповичъ смотрѣлъ на Благанова, не скрывая своего изумленія.
   -- Одну и беззащитную,-- съ веселымъ смѣхомъ повторилъ онъ слова своего друга:-- Дѣйствительно художники и артисты -- чудной народъ. Слушая тебя, другой, чего добраго, подумаетъ, что Марфа брошена гдѣ нибудь въ захолустьи, на произволъ судьбы. Кто повѣритъ, судя по твоимъ тяжелымъ, горестнымъ вздохамъ, что эта одинокая, беззащитная женщина живетъ въ центрѣ столицы, въ пышныхъ палатахъ, окруженная сотнею лицъ, готовыхъ повиноваться и удовлетворить малѣйшія ея прихоти.
   -- Женщина можетъ быть беззащитна даже при такихъ условіяхъ, -- мрачно возразилъ Благановъ:-- Ты знаешь какія подозрѣнія внушаетъ мнѣ поведеніе Захарьина, который совсѣмъ опуталъ отца Марфы. Если мои подозрѣнія подтвердятся...
   -- Развѣ я не указалъ тебѣ способъ разоблачить истину,-- перебилъ его графъ Святовскій:-- если подозрѣнія твои подтвердятся, въ чемъ впрочемъ я сильно сомнѣваюсь, Захарьинъ будетъ изгнанъ изъ дома, а въ случаѣ чего можетъ прогуляться по Владиміркѣ. Но даже и въ этомъ случаѣ, если управляющій твоего тестя окажется обманщикомъ и плутомъ, я все же не вижу почему женѣ твоей быть несчастной и беззащитной?
   -- Вся домашняя прислуга въ рукахъ Захарьина, отвѣчалъ Благановъ:-- самъ князь смотритъ его глазами и если...
   Онъ вдругъ прервалъ свою рѣчь, глубоко вздохнулъ и потупилъ голову.
   -- Конечно продолжалъ онъ черезъ минуту:-- все это пустяки! Я съ дѣтства привыкъ видѣть все въ черномъ цвѣтѣ... Мнѣ такъ долго приходилось увѣдаться съ мрачной стороной жизни...
   Молча продолжали они идти по большой дорогѣ. Благановъ, погруженный въ тяжелое раздумье, вполголоса напѣвалъ унылую мелодію Тройки, а Владиміръ Осиповичъ, растроганный роднымъ напѣвомъ, задумчиво вглядывался въ синюю высь звѣзднаго неба.
   Вдругъ онъ остановился и прислушавшись съ улыбкой замѣтилъ Благанову:
   -- Слышишь? Вѣдь это звукъ колокольчика тройки несется намъ на встрѣчу. Сначала я думалъ, что твоя унылая пѣсня произвела этотъ обманъ слуха, но нѣтъ, звукъ колокольчика становится все явственнѣе.
   Благановъ пересталъ пѣть и тоже прислушался. Дѣйствительно колокольчикъ звѣнѣлъ невдалекѣ и можно было различить лошадиный топотъ. Нѣсколько минутъ спустя, въ темнотѣ засверкали огни каретныхъ фонарей.
   -- Интересно знать кто это пожаловалъ сюда,-- замѣтилъ графъ Святовскій:-- впрочемъ мы имѣемъ право освѣдомиться объ этомъ.
   Экипажъ поровнялся съ ними, Владиміръ Осиповичъ закричалъ: "Стой! кто ѣдетъ?" и кучеръ вмигъ осадилъ лошадей, взмыленныхъ отъ быстрой ѣзды.
   -- Что такъ такое? спросилъ одинъ изъ сидѣвшихъ въ экипажѣ путешественниковъ, высовываясь изъ окна и говоря по-французски съ сильнымъ иностраннымъ акцентомъ.-- Я капитанъ Уэлсли, военный агентъ англійскаго посольства, и могу предъявить визированный паспортъ.
   Съ этими словами онъ сбросилъ съ себя широкій парусинный плащъ, предохранявшій платье отъ пыли, и при мерцающемъ свѣтѣ фонарей, графъ Святовскій и Благановъ, стоявшіе у дверецъ кареты, увидали молодаго человѣка въ красивомъ мундирѣ англійскаго гренадера, съ благородвынъ, тонко очерченнымъ лицомъ, на которомъ играла надменная усмѣшка. Выглянувъ еще разъ изъ окна кареты, какъ бы для того, чтобы разглядѣть въ темнотѣ стоявшихъ у дверцы людей, англичанинъ вынулъ изъ боковаго кармана портфель.
   -- Не трудитесь, милостивый государь,-- сказалъ Владиміръ Осиповичъ;-- мнѣ не надо вашего паспорта, такъ какъ я имѣю честь знать васъ лично. Не будь такъ темно на дорогѣ, можетъ быть вы сами припомнили бы графа Святовскаго, вашего покорнѣйшаго слугу, и моего друга Благанова, капитана измайловскаго полка.
   -- Ахъ, въ самомъ дѣлѣ, вскричалъ капитанъ Уэльсяи, любезно протягивая имъ руку:-- какая неожиданная и пріятная встрѣча, господа. Я нѣсколько запоздалъ, задержанный дѣлами, нетерпящими отлагательства, и теперь съ нетерпѣгіемъ желаю добраться до императорской квартиры, куда его величеству угодно было пригласить меня. Вы понимаете, господа, нетерпѣніе солдата, чующаго близость пороховаго дыма!
   Размѣнявшись любезными поклонами, капитанъ Уэльели хотѣлъ уже продолжать свой путь, когда спутникъ его, офицеръ егерскаго полка, высунулся изъ окна кареты и обратился къ нашимъ друзьямъ:
   -- Какая счастливая случайность, господа, что я встрѣтилъ васъ на дорогѣ. Я посланъ курьеромъ въ главную квартиру его величества, но между прочимъ меня просили передать вамъ обоимъ письма. Я сію же минуту передамъ ихъ вамъ, а то пришлось бы ждать до утра!
   Съ этими словами отстегнувъ кожанную сумку, онъ вынулъ изъ нея пачку писемъ, просмотрѣлъ адреса и подалъ два конверта Владиміру Осиповичу и Благанову.
   Капитанъ Уэльсли снова простился и дорожная карета помчалась къ лагерю, оставивъ двухъ друзей на дорогѣ.
   -- Вотъ что называется счастливымъ случаемъ, замѣтилъ весело графъ Святовскій: -- курьеръ конечно не сталъ бы розыскивать насъ ночью, а между тѣмъ вѣсти съ родины уже въ вашихъ рукахъ. Теперь нашимъ мечтамъ представляется новая пища, шутливо продолжалъ онъ:-- и ты наконецъ успокоишься на счетъ твоей одинокой, беззащитной Марфы.
   Благановъ, съ горячностью схвативъ руку графа Святовскаго, заговорилъ быстро взволнованнымъ голосомъ:
   -- Пойдемъ, Владиміръ Осиповичъ, пойдемъ скорѣе къ лагернымъ огнямъ. Я горю отъ нетерпѣнія узнать, что пишетъ мнѣ жена; мнѣ кажется я слышу ея голосъ, который боязливо зоветъ меня...
   -- Да ты просто рехнулся, милѣйшій, вскричалъ графъ Святовскій, пожимая плечами:-- Повѣрь я не менѣе горячо люблю мою Марицу; Богъ свидѣтель, что мнѣ гораздо пріятнѣе было бы держать теперь руку жены, чѣмъ ея каракули, но все таки моя страсть не доходитъ до такихъ болѣзненныхъ фантастическихъ размѣровъ, чтобы слышать ея голосъ изъ конверта письма. Дѣлать нечего, можетъ быть этотъ голосъ успокоитъ твои взволнованныя чувства.
   Владиміръ Осиповичъ пошелъ слѣдомъ за торопливыми шагами Благанова, но лагерные огни повсюду были уже потушены, солдаты громко храпѣли, завернувшись въ походную шинель, и только часовые прохаживались мѣрнымъ шагомъ, постукивая прикладами ружей,
   -- Ужь эта проклятая англійская крыса,-- пробормоталъ графъ Святовскій: -- пока шло все хорошо, о немъ не было ни слуху, ни духу, но лишь только счастіе повернулось къ намъ спиной, онъ тутъ какъ тутъ, словно зловѣщій воронъ. Теперь конечно есть за чѣмъ наблюдать, примѣчать наши слабыя стороны, чтобы при случаѣ направить туда турокъ. Право не понимаю во имя чего терпятъ у насъ этихъ привилегированныхъ шпіоновъ. Эти коварные англичане не уважаютъ народныхъ правъ и своей двусмысленной, двуличной политикой, гораздо болѣе вредятъ вамъ, чѣмъ если бы открыто стали на сторону турокъ. Вотъ этотъ мистеръ Уэльсли въ обществѣ прелестнѣйшій господинъ, истый джентльменъ и веселый собесѣдникъ, я съ удовольствіемъ встрѣчаю его въ гостинныхъ но здѣсь еще съ большой охотой всадилъ бы ему штыкъ въ ребра.
   Благановъ, не слушая его болтовни, быстро шелъ по лагерю, гдѣ всѣ костры были уже потушены и только мѣстами попадались тлѣющіе угли. Достигнувъ деревни, при входѣ въ которую расположенъ былъ лазаретный баракъ, они примѣтили освѣщенныя окна въ деревянномъ строеніи, гдѣ помѣщалась контора продовольственной компаніи.
   -- А, вонъ тамъ огонъ, радостно вскричалъ Благановъ:-- Зайдемъ сюда на минуту. До нашей избы не близкій конецъ, а я горю отъ нетерпѣнія хоть мелькомъ пробѣжать письмо Марфы, убѣдиться, все ли у нихъ въ порядкѣ и спокойствіи
   -- Дѣлать нечего, зайдемъ, согласился Владиміръ Осиповичъ:-- но ты похожъ на упрямаго, избалованнаго ребенка. Еще счастье твое, что здѣсь нѣтъ нашихъ товарищей! Такого влюбленнаго мужа право слѣдовало бы поднять на смѣхъ.
   Благановъ, пропустивъ мимо ушей замѣчаніе Святовскаго, поспѣшно зашагалъ по обширному лугу, заваленному тюками, мѣшками и разнокалиберными боченками. Подойдя къ зданію, онъ, не постучавшись, прямо отворилъ одну изъ дверей, на которой прибита была вывѣска конторы.
   Контора представляла обширную комнату съ простыми деревянными стѣнами и съ грубосколоченнымъ изтдосокъ поломъ. За большимъ столомъ, заваленнымъ цѣлыми ворохами конторскихъ книгъ, сидѣло нѣсколько писарей, молодыхъ людей прилично и даже элегантно одѣтыхъ. На столѣ промежъ счетныхъ книгъ и бумагъ виднѣлись раскупоренныя бутылки съ красными этикетами, печенье и небольшія фаянсовыя миски съ превосходными французскими пастетами.
   Писаря видимо занимались не дѣломъ, а скорѣе веселымъ интимнымъ разговоромъ, и при входѣ свитскихъ офицеровъ, смущенно повскакали съ своихъ мѣстъ, спѣша прикрыть слѣды своего пиршества.
   -- Извините, господа, замѣтилъ графъ Святовскій съ холодной вѣжливостью:-- мы завернули сюда лишь на минутку прочесть только что полученныя письма.
   Одинъ изъ писарей поспѣшилъ подать офицерамъ стулья, другой принесъ лампу. Благановъ, не теряя времени, дрожащими руками сталъ распечатывать письмо Марфы, а Владиміръ Осиповичъ, опустившись на стулъ возлѣ него, пытливымъ, слегка ироническимъ взглядомъ принялся разсматривать обстановку конторы и самихъ служащихъ, которые вдругъ съ лихорадочною дѣятельностью заскрипѣли перьями, стараясь при случаѣ закрыть бумагою различныя лакомства, мало соотвѣтствовавшія роду ихъ занятій.
   Въ то время какъ Благановъ доканчивалъ чтеніе письма Марфы, отложивъ въ сторону вложенную въ него небольшую записочку, писанную крупнымъ почеркомъ самого князя Худякова-Неволенскаго, изъ сосѣдней комнаты, дверь которой была плотно заперта, послышался хохотъ, звонъ стакановъ и веселые голоса не только мужскіе, но и женскіе.
   Владиміръ Осиповичъ, широко раскрывъ глаза отъ изумленія, сталъ прислушиваться къ этимъ необычайнымъ звукамъ, между тѣмъ какъ писаря въ сильномъ смущеніи заерзали на своихъ мѣстахъ, передвигая стулья, кашляя и всячески стараясь отвлечь вниманіе Святовскаго.
   -- Ну, кончилъ ты?-- спросить Владиміръ Осиповичъ Благанова, распечатывая свое письмо:-- надѣюсь, ты теперь успокоился, убѣдился, что ничего дурнаго не случилось съ твоей ненаглядной Марфой.
   -- Повидимому все обстоитъ благополучно, -- разсѣянно отвѣчалъ Благановъ все съ тѣмъ же мрачнымъ видомъ: -- Марфа пишетъ въ спокойномъ, шутливомъ тонѣ и настоятельно проситъ, чтобы я какъ можно подробнѣе описывать ей наше житье-бытье. О прежнихъ подозрѣніяхъ нѣтъ и помина, по мнѣ все кажется, что въ письмѣ ея есть недомолвки. Чувства не обманешь! Между строкъ такъ и сквозитъ какое-то тайное, непонятное опасеніе чего-то недобраго.
   -- Что за сумасбродство мучить себя такими странными фантазіями, имѣя въ рукахъ письменное удостовѣреніе, что все обстоитъ благополучно,-- раздражительно замѣтилъ Святовскій и вдругъ замолчалъ.
   Шумъ и хохотъ въ сосѣдней комнатѣ усилились въ эту минуту, стукъ стакановъ и бутылокъ слышался теперь совершенно явственно.
   -- Вотъ въ моемъ письмѣ вложена на твое имя записка отъ Марфы, -- проговорилъ графъ Святовскій, подавая ее Благапову:-- но намъ пора двигаться,-- прибавилъ онъ, окидывая писарей холодно насмѣшливымъ взглядомъ:-- мы и то помѣшали этимъ труженникамъ.
   Писаря смущенно переглянулись, чувствуя себя въ самомъ неловкомъ положеніи. Одинъ изъ нихъ, быстро поднявшись со стула, и перелистывая счетную книгу, направился къ запертой двери какъ бы за разъясненіемъ встрѣченнаго недоразумѣнія, но лишь только успѣлъ взяться за ручку двери, какъ она шумно распахнулась и въ контору ввалился Хвощинскій, чуть не сбивъ съ ногъ писаря.
   Костюмъ его былъ въ небрежномъ безпорядкѣ, глаза блестѣли, щеки раскраснѣлись, походка шаткая, неувѣренная. Писаря трусливо переглянулись, по Хвощинскій, не обращая ни на кого ни малѣйшаго вниманія, закричалъ пьянымъ голосомъ:
   -- Подайте-ка огня на лугъ -- туда, гдѣ стоитъ ящикъ съ бордосскими винами для стола главной квартиры! Въ немъ есть нѣсколько пробныхъ бутылокъ, еще не испробованныхъ,-- добавилъ онъ съ глупымъ смѣхомъ.
   Покачиваясь изъ стороны въ сторону, онъ повторилъ приказаніе одному изъ писарей, но тотъ желая замаскировать неприличный видъ и тонъ своего патрона, взялъ его за руку и шепнулъ предостерегающимъ тономъ:
   -- Послушайте, г. Хвощинскій, развѣ вы не видите, что въ конторѣ посторонніе, два офицера императорской свиты.
   Хвощинскій встрепенулся. Графъ Святовскій поднялся со стула и съ насмѣшливымъ видомъ наблюдалъ за этой своеобразной сценой. Благановъ же не двигался съ мѣста, держа въ рукахъ записку Марфы и устремивъ на нее задумчивый, неподвижный взглядъ. Онъ до такой степени углубился въ свои размышленія, что не слыхалъ и не обращалъ вниманія на происходившее вокругъ него. Между тѣмъ Хвощинскій въ смущеніи одну минуту не зналъ на что рѣшиться. Но беззаботная самоувѣренность, подогрѣтая винными парами, скоро взяла верхъ. Оттолкнувъ писаря, державшаго его за руку, онъ съ глупо улыбающимся лицомъ невѣрными шагами направился къ Сватовскому, сдѣлалъ неловкій поклонъ и заговорилъ развязнымъ тономъ:
   -- Душевно радъ встрѣтить высокородныхъ гостей въ конторѣ моего товарища. Право, счастливый случай привелъ васъ сюда, именно въ эту минуту. Мы съ завѣдующимъ этимъ отдѣломъ только что начали пробовать вина, привезенныя мною для главной квартиры. Прошу высокородныхъ гостей осчастливить насъ хоть минутнымъ посѣщеніемъ, чтобы на дѣлѣ удостовѣриться какъ добросовѣстно выполняемъ мы принятыя на себя обязательства.
   Писаря съ безпокойствомъ переглянулись. Графъ Святовтовскій, стиснувъ зубы, повидимому готовъ былъ отвѣтить на это предложеніе пьянаго Хвощинекаго полновѣсной пощечиной, но тутъ же перемѣнилъ свое намѣреніе, разсудивъ, что не мѣшаетъ поближе ознакомиться съ закулисной стороной компаніи поставщиковъ.
   -- Очень пріятію,-- отозвался онъ съ насмѣшливой вѣжливостью:-- Мы принимаемъ ваше приглашеніе, милостивый государь, чтобы убѣдиться какъ усердно заботитесь зы о нашемъ продовольствіи.
   Хвощинскій пытался было отвѣтить любезнымъ поклономъ, по зашатался и пробормотавъ: "прошу, господа, слѣдовать за мною", приказалъ одному изъ писарей достать поскорѣе нѣсколько бутылокъ бордосскаго вина изъ ящика, стоявшаго на лугу.
   -- Онъ совсѣмъ съ ума спятилъ,-- зашептались промежъ себя писаря:-- долго ли до грѣха! Того и жди подведетъ всю честную компанію.
   -- Пойдемъ,-- обратился Владиміръ Осиповичъ къ Благанову, все сидѣвшему какъ бы въ забытьи:-- не мѣшаетъ посмотрѣть на здѣшнее житье-бытье. Но что съ тобой? На тебѣ совсѣмъ лица нѣтъ!
   Благановъ вздрогнулъ какъ бы пробужденный отъ глубокаго, тяжелаго сна.
   -- Ничего,-- быстро отвѣтилъ онъ, пряча письмо и записку Марфы:-- пойдемъ, я готовъ.
   Почти машинально послѣдовалъ онъ за Святовскимъ, который смотрѣлъ на него, съ недоумѣніемъ качая головой. Однако разспрашивать Благанова не было времени, потому что Хвощинскій распахнулъ уже дверь и просилъ ихъ войти въ слѣдующую комнату.
   Владиміръ Осиповичъ, взявъ Благанова подъ руку, посвѣтилъ войти первымъ въ небольшую, плохо освѣщенную каморку и не ожидая Хвощинскаго, самъ раздвинулъ тяжелую ковровую портьеру, скрывавшую комнату съ шикарной и комфортабельной обстановкой. По стѣнамъ стояло нѣсколько широкихъ, мягкихъ дивановъ, посрединѣ большой круглый столъ, покрытый тончайшей, бѣлоснѣжной скатертью и уставленный отборными дорогими винами, ликерами и разнообразнымъ роскошнымъ десертомъ, который можно найти лишь въ главныхъ ресторанахъ столицы.
   На диванѣ передъ столомъ сидѣлъ нашъ старый знакомецъ Евгеній Моисеевъ въ такомъ же неприглядномъ видѣ какъ и Хвощинскій. Рядомъ съ нимъ молодая женщина въ шикарномъ, сильно декольтированномъ костюмѣ томно склонилась къ нему на плечо, держа передъ губами бокалъ пѣнистаго шампанскаго. По другую сторону стола среди комнаты на кучѣ диванныхъ подушекъ небрежно развалилась другая не менѣе очаровательная молодая особа съ дымящейся сигареткой въ зубахъ. Поза, принятая ею, была такъ живописна, что могла служить прекрасной моделью одалиски для моднаго художника.
   Моисеевъ, полузакрывъ глаза, медленно прихлебывалъ вино изъ бокала его прекрасной сосѣдки, играя локонами волосъ, разсыпавшихся по ея плечамъ. Онъ не раньше примѣтилъ появленіе въ комнатѣ свитскихъ офицеровъ, пока Хвощинскій не закричалъ ему хриплымъ голосомъ:
   -- Евгеній, дружище, развѣ ты не видишь какіе гости удостоили насъ своимъ посѣщеніемъ! А вы, mesdames, наливайте-ка живѣе бокалы шампанскаго.
   Моисеевъ медленно раскрылъ глаза, но въ ту же минуту вскочилъ съ своего мѣста, какъ пораженный электрическимъ ударомъ, спѣша застегнуть свой сюртукъ и принять болѣе приличный видъ. Молодыя женщины, напротивъ, повидимому нисколько не были смущены неожиданнымъ появленіемъ свитскихъ офицеровъ, но, при видѣ изящной наружности и блеска ихъ гвардейскихъ мундировъ, съ очаровательной любезностью поспѣшили исполнить приказаніе Хвощинскаго. Наполнивъ два бокала пѣнящимся шампанскимъ, онѣ, обольстительно улыбаясь, подали ихъ вновь прибывшимъ гостямъ.
   Въ первую минуту Благановъ изумленно озирался по сторонамъ, не понимая какимъ образомъ попалъ онъ въ это странное общество. Но вглядѣвшись пристальнѣе, онъ невольно вздрогнулъ и глаза его съ угрозой и съ затаеннымъ ужасомъ остановились на лицѣ Евгенія, который вышелъ изъ за стола на встрѣчу посѣтителямъ.
   Въ свою очередь Моисеевъ не менѣе Благанова пораженъ былъ этой неожиданной встрѣчей и, смущенно потуживъ голову, пробормоталъ нѣсколько безсвязныхъ фразъ. Бывшій студентъ не смотрѣлъ уже на него съ прежней дерзкой самоувѣренностью, какую проявлялъ въ селѣ Волочинѣ, онъ видимо старался теперь избѣжать пытливаго, недоумѣвающаго взгляда молодаго офицера.
   -- Ваше здоровье, mesdames,-- проговорилъ графъ Святовскій, принимая бокалъ и съ иронической усмѣшкой окидывая комфортабельную обстановку комнаты.
   Однимъ залпомъ опорожнилъ онъ свой бокалъ, между тѣмъ какъ Благановъ, не спуская глазъ съ Евгенія Моисеева, едва прикоснулся губами къ поданному ему бокалу.
   -- Прошу садиться, господа, -- заговорилъ Хвощинскій, нетвердыми шагами подходя къ офицерамъ:-- здѣсь вы найдете все, чѣмъ только можетъ похвастать первѣйшій ресторанъ Петербурга, а эти молодыя дѣвицы съумѣютъ угостить и составить вамъ пріятную компанію. Садитесь же, господа, мы весело проведемъ остатокъ ночи...
   Схвативъ руку Владиміра Осиповича, онъ старался усадить его въ кресло, но тотъ гордымъ, презрительнымъ движеніемъ отстранилъ отъ себя черезчуръ гостепріимнаго хозяина и Хвощинскій, не смотря, на винные пары, отуманившіе его мозгъ, сконфуженно отошелъ въ сторону.
   -- Да, видно до всему, что господамъ поставщикамъ отлично живется на бѣломъ свѣтѣ,-- насмѣшливо замѣтилъ графъ Святовскій:-- интересно только знать какія крохи перепадаютъ отъ нихъ солдатамъ, раненымъ и больнымъ.
   -- Ахъ, господа,-- съ глупымъ смѣхомъ вскричалъ Хвощинскій, которому Евгеній тщетно дѣлалъ знаки, чтобы онъ молчалъ:-- всякому свое! На кой прахъ солдатамъ эти пастеты, трюфеля, стерляди, да и больнымъ такія отборныя вина какъ бордо и мадера врядъ ли принесутъ много пользы.
   -- Вы правы,-- иронически возразилъ графъ Святовскій:-- всякому надо воздавать до заслугамъ и надѣюсь наше посѣщеніе докажетъ вамъ это на дѣлѣ. Мнѣ уже давно хотѣлось поближе взглянуть на ваше житье-бытье и будьте увѣрены -- я никогда не забуду вашего хлѣбосольнаго гостепріимства.
   Поклонившись дамамъ, инстинктивно понявшимъ тайный смыслъ его словъ, онъ взялъ подъ руку Благанова и направился съ нимъ къ двери, на порогѣ которой столкнулся съ писаремъ, несшимъ новыя бутылки бордосскаго вина.
   -- Съ ума что ли ты спятилъ,-- вскричалъ Евгеній, схвативъ Хвощинскаго за руку:-- съ какой стати притащилъ ты сюда этихъ офицеровъ? Попомни мое слово это посѣщеніе не обойдется намъ даромъ, да и наскочилъ ты на такихъ господъ, съ которыми каши не сваришь.
   -- Ба, что за пустяки,-- безпечно махнулъ рукой Хвощинскій, откупоривая одну изъ принесенныхъ бутылокъ и любуясь прекраснымъ цвѣтомъ лафита:-- дурачье же они были, отказавшись отъ этого нектара, который не часто придется имъ пить за царскимъ столомъ. Намъ чего бояться? У насъ все въ исправности, а если что и случится, такъ чѣмъ же мы виноваты, что дурныя дороги задерживаютъ наши транспорты. Будь покоенъ, Евгеній, наши патроны поважнѣе и сильнѣе этихъ высокомѣрныхъ адъютантовъ, подъ ихъ ферулой мы всегда выйдемъ сухи изъ воды!
   -- Все равно ихъ не слѣдовало тащить сюда,-- замѣтилъ Моисеевъ болѣе спокойнымъ тономъ:-- и давать пищу сплетнямъ. А еще, самъ твердилъ мнѣ основной принципъ товарищества, чтобы все было шито-крыто и концы въ воду.
   -- Ну да ты поучи меня еще,-- пробурчалъ Хвощинскій, смакуя съ видомъ знатока старый лафитъ;-- пожалуй станешь упрекать меня, что я привезъ тебѣ эти деликатесы и прелестную m-lle Азурину, пожелавшую понюхать пороховаго дыма.
   -- Конечно, завтра, чуть свѣтъ ей надо убѣжать отсюда безъ оглядки. Послѣ сегодняшняго посѣщенія я не рискну удержать ее здѣсь даже на день.
   -- Да,-- вскричала Азурина, повиснувъ на руки Хвощинскаго:-- увези меня съ собой, я сама не хочу оставаться здѣсь среди такихъ истукановъ, какъ эти свитскіе офицеры. Ужъ лучше вернуться въ Бухарестъ, гдѣ румынскіе магнаты, гораздо забавнѣе и вѣжливѣе, этихъ надутыхъ гвардейцевъ! А теперь, проведемте, друзья, эту ночь веселѣй!-- закричала она, снова подсаживаясь къ Евгенію и наливая бокалъ шампанскимъ.
   

VI.

   Выйдя изъ конторы на свѣжій воздухъ, графъ Святовскій далъ волю накипѣвшей въ немъ досадѣ и разразился цѣлой филиппикой противъ продовольственной компаніи, выходя изъ себя при одной мысли о безумной роскоши, скрывавшейся подъ невзрачной наружностью досчатаго барака.
   -- Злость беретъ,-- говорилъ онъ Благанову, молчаливо и разсѣянно шедшему рядомъ съ нимъ -- какъ подумаешь, что эти мучные черви спокойно себѣ жирѣютъ, пьютъ и ѣдятъ лучше государя, между тѣмъ какъ солдаты терпятъ во всемъ нужду и по цѣлымъ недѣлямъ не видятъ свѣжаго хлѣба. Теперь еще лѣто, а что ждетъ ихъ съ наступленіемъ осенней погоды! И замѣть, эти двуногіе черви не довольствуются тѣмъ, что дерутъ съ живаго и съ мертваго, они устраиваютъ оргій чуть не подъ пушечными выстрѣлами. Ну, не на радость же пьяный, Хвощинскій пригласилъ насъ въ свою берлогу, завтра же государь узнаетъ продѣлки этихъ гешефтмахеровъ! Если почти на глазахъ государя они не страшиться кутить напропалую, что же въ такомъ случаѣ творится въ глуши при полкахъ, гдѣ безопасность ихъ вполнѣ обезпечена? Да, Федоръ Михайловичъ, въ счастливую минуту пришла тебѣ мысль немедленно прочитать письмо Марфы; благодаря тебѣ, мы нежданно негаданно накрыли гнѣздо этихъ дерзкихъ мародеровъ. Кстати, что пишетъ тебѣ Марфа въ запискѣ, которую я передалъ тебѣ въ конторѣ?
   -- Ничего особеннаго,-- коротко отозвался Благановъ, разсѣянно слушавшій сѣтованія товарища:-- Она была у твоей жены, когда та готовилась отправить тебѣ письмо, и воспользовалась случаемъ послать поклонъ другу мужа.
   -- Знаешь, Федоръ Михайловичъ,-- сказалъ графъ Святовскій, замедляя шаги и съ изумленіемъ глядя на мрачную физіономію пріятеля:-- мнѣ казалось, что въ нашъ матеріалистическій вѣкъ мнѣ одному выпала на долю романическая любовь прекрасной черногорки, а между тѣмъ ты съ Марфой составилъ такую сентиментальную парочку, что просто уму помраченіе. Еще хорошо, что судьба не позволила мнѣ породниться съ княземъ Никашей, а то Марфѣ Николаевнѣ не удалось бы розыграть со мной такую пастушескую идиллію.
   Расхохотавшись отъ души, Владиміръ Осиповичъ продолжалъ путь не примѣтивъ глубокаго вздоха, вырвавшагося изъ груди Благанова. Добравшись наконецъ до своей квартиры -- простой крестьянской избы, состоявшей изъ двухъ смежныхъ горницъ, графъ Святовскій тотчасъ же улегся на свою походную постель и вскорѣ заснулъ крѣпкимъ безмятежнымъ сномъ молодости, Благановъ же, погруженный въ глубокую задумчивость, долго ходилъ по комнатѣ тихими шагами и затѣмъ удостовѣрявшись, что другъ его крѣпко спитъ, осторожно отворилъ дверь, раздѣлявшую ихъ комнаты, и заперъ ее на задвижку, чего прежде никогда не дѣлалъ.
   Обезопасивъ себя такимъ образомъ отъ посторонняго любопытнаго взора, онъ присѣлъ къ столу и вынулъ записку, переданную ему Владиміромъ Осиповичемъ. При слабомъ мерцаніи восковой свѣчи онъ сталъ съ пристальнымъ вниманіемъ перечитывать ея содержаніе, какъ бы желая глубже вникнуть въ смыслѣ каждаго слова. Записка, писанная рукою Марфы, заключалась въ слѣдующемъ:
   "Спѣшу воспользоваться удобнымъ случаемъ, чтобы набросать тебѣ нѣсколько строкъ у Марицы, которая вложитъ мою записку въ свое письмо къ мужу и сама передастъ его курьеру, отправляющемуся на дняхъ въ императорскую квартиру. Милый мой, если въ груди твоей таится мрачная, роковая тайна, въ чемъ я почти увѣрена, заклинаю тебя, мой возлюбленный, храни ее какъ можно тщательнѣе, старайся не выдать ее ни словомъ, ни дѣломъ. Знай, что зло бодрствуетъ и готовится разбить нашу счастливую будущность. Въ письмѣ я просила тебя чаще и обстоятельнѣе писать обо всемъ, что происходитъ у васъ въ главной квартирѣ; пиши мнѣ чаще, но заклинаю тебя -- не пиши правды, ни о томъ, чего вы страшитесь, ни о томъ, на что возлагаете свои надежды.
   Лучше всего пиши о себѣ, что ты живъ и думаешь обо мнѣ. Главнѣе всего постарайся выпытывать, не спрашивай меня ни о чемъ, а дѣлай такъ, какъ я прошу тебя. Положись на милосердіе Божіе; позднѣе можетъ быть все объясниться; а теперь каждый вопросъ, малѣйшее изслѣдованіе страшной опасности, которая грозитъ намъ, можетъ повлечь за собою неизбѣжную катастрофу."
   Въ страшномъ волненіи перечитывалъ эти строки Благановъ, сжимая руками голову и усиливаясь понять ихъ загадочный смыслъ. Очевидно было одно, что жена его находилась подъ гнетомъ какой-то таинственной силы, предъ которой съ ужасомъ сознавала свою безпомощную слабость. Нельзя было сомнѣваться также, что безстрастный, непроницаемый секретарь князя, Захарьинъ, внушавшій къ себѣ невольное чувство страха и отвращенія, находится въ связи съ этой роковой тайной. Марфа уже писала, мужу о своихъ подозрѣніяхъ, что Захарьинъ распечатываетъ ихъ корреспонденцію, но хотя Благановъ и сообщилъ ей о способѣ окончательно убѣдиться въ этомъ, она повидимому не обратила вниманія на его совѣтъ, или же подпавъ подъ гибельное вліяніе Захарьина, опасалась привести его въ исполненіе.
   Удивляясь какимъ образомъ такая гордая и мужественная женщина, какъ Марфа, могла такъ быстро подчиниться вліянію слуги ея отца, Благановъ терялся въ догадкахъ. Однако надъ всѣми прочими ощущеніями, преобладало въ немъ чувство возмущенія противъ таинственной, гибельной силы, жертвой которой сдѣлалась его возлюбленная Марфа, и сознаніе священной обязанности спасти ее, освободить отъ этого мучительнаго гнета. Во что бы то ни стало ему слѣдуетъ не теряя времени вернуться въ Петербургъ, лично разслѣдовать какая опасность грозитъ разрушить его счастіе к употребить всѣ усилія, чтобы уничтожить своего грознаго врага.
   Остановившись на этомъ рѣшеніе, онъ вздохнулъ съ облегченіемъ, но вдругъ въ его воображеніи мелькнулъ страшный призракъ въ образѣ Евгенія Моисеева, котораго онъ нежданно негаданно встрѣтилъ управляющимъ провіантской конторы при главной квартирѣ. Не смотря на внѣшнюю перемѣну, происшедшую въ Евгеніѣ, онъ сразу узналъ ненавистнаго студента, котораго нѣкогда увезъ изъ деревни Волочины, спасая отъ Сибири и каторги, и затѣмъ снова столкнулся съ нимъ въ томъ же селѣ на деревенскомъ праздникѣ. Въ послѣдній разъ Моисеевъ ясно далъ ему понять, что знаетъ тайну его прошлаго, которое Благановъ старался забыть, но мрачная тѣнь котораго не давала ему ни минуты покоя.
   Встрѣтивъ студента при главной квартирѣ, Благановъ не могъ сомнѣваться, что только благодаря дѣйствующему во мракѣ преступному союзу обязанъ онъ своимъ новымъ поприщемъ дѣятельности, и кто знаетъ не возложено-ли на него какой либо иной болѣе преступной, болѣе святотатственной задачи. Благановъ понималъ какая опасность грозитъ императору отъ близости этого презрѣннаго отродья, сознавалъ, что онъ всѣми зависящими отъ него средствами обязанъ предотвратить всякую случайность. Но тутъ ему предстояло рѣшить страшную диллему. Онъ могъ тотчасъ-же разоблачить Моисеева, въ противномъ-же случаѣ долженъ былъ наблюдать за каждымъ его шагомъ и при малѣйшемъ подозрѣніи отдать его въ руки правосудія. Но въ первомъ случаѣ, если онъ рѣшится сорвать маску съ Моисеева, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ принужденъ будетъ поднять завѣсу съ своего мрачнаго прошлаго, разбить на вѣки свое счастіе и нанести смертельный ударъ своей возлюбленной Марфѣ. Если же онъ приметъ на себя вторую задачу, то есть станетъ какъ бы тѣнью своего врага, наблюдая и предугадывая его малѣйшія намѣренія, онъ въ такомъ случаѣ не въ состояніи будетъ вернуться въ Петербургъ и Марфа останется во власти темной, гибельной силы.
   Въ мучительномъ сомнѣніи, не зная на что рѣшиться, Благановъ какъ помѣшанный соскочилъ со стула, раскрылъ окно и сталъ смотрѣть на небо, на которомъ мало по малу меркли звѣзды и появлялись постепенно яркія краски утренней зари. Свѣжій воздухъ благотворно повліялъ на взволнованныя чувства молодаго человѣка. Нѣсколько успокоившись, онъ хотѣлъ уже лечь спать, рѣшивъ, что утро вечера мудренѣе, какъ вдругъ счастливая мысль озарила его мозгъ.
   Осторожно пройдя черезъ комнату своего товарища, Благаповъ вышелъ на дворъ и направился къ сѣновалу, служившему ночлегомъ для прислуги и деньщиковъ. Знакомый читателямъ крестьянинъ Степанъ Захаровъ, теперь служившій денщикомъ у графа Святовскаго, спалъ у самаго входа въ сѣновалъ на сѣрой солдатской шинелѣ подложивъ подъ изголовье жесткую соломенную подушку. Спалъ онъ крѣпкимъ богатырскимъ сномъ и счастливая улыбка не сходила съ его губъ. По всей вѣроятности въ эту минуту снилась ему родная Волочина, молодая жена съ малюткой -- сыномъ на рукахъ. Степанъ чувствовалъ себя счастливѣе всѣхъ, никакой заботы не лежало на душѣ его и даже горечь разлуки съ родимой стороной смягчалась горделивымъ сознаніемъ, что онъ служитъ человѣку, пользующемуся милостями самаго царя. Ни на минуту не сомнѣваясь въ побѣдѣ русскаго оружія надъ басурманами, онъ съ нетерпѣніемъ ждалъ рѣшительнаго дня, когда нечестиваго турку разгромятъ на голову, и ему можно будетъ вернуться въ деревню, гдѣ семья и односельчане съ почетомъ встрѣтятъ его и станутъ разспрашивать о славномъ походѣ.
   Подойдя къ Захарову, Благановъ потрясъ его за плечо, разбудить спящаго было не такъ-то легко. Только послѣ сильнаго толчка Степанъ очнулся и съ просонья схватился за лежавшую подлѣ него саблю, но тотчасъ же узналъ молодаго офицера, который молча сдѣлалъ ему знакъ слѣдовать за собою.
   Съ машинальнымъ послушаніемъ солдата Степанъ живо вскочилъ на ноги, накинулъ на плечи шинель и тихо пошелъ за Благановымъ, не потревоживъ и не разбудивъ ни одного изъ спавшихъ съ нимъ на сѣновалѣ солдатъ. Благановъ прошелъ въ небольшой палисадникъ, разведенный за избою, и тамъ опустился на скамейку. Степанъ, освѣженный утренней прохладой, стряхнулъ съ себя послѣдніе слѣды дремоты и бодро смотрѣлъ на офицера, который опасливо осмотрѣлся кругомъ, удостовѣряясь, что вблизи нѣтъ посторонняго нескромнаго уха.
   -- Степанъ, заговорилъ Благановъ послѣ минутнаго раздумья:-- помнишь ты студента Евгенія Моисеева, отецъ котораго, зажиточный крестьянинъ Волочины, хотѣлъ отбить у тебя жену.
   -- Какъ не помнить, ваше высокоблагородіе, презрительно отозвался Захаровъ:-- только доложу вамъ, баринъ, послѣ моей свадьбы съ Евой, мы съ тестемъ помирились и съ старикомъ Моисеемъ и съ сыномъ его, хотя правду сказать, обоихъ на одну осину не жаль вздернуть.
   -- Ну, ты тоже долженъ помнить какъ одно время этотъ студентъ вздумалъ было мутить народъ богохульными рѣчами противъ царя и православной церкви?
   -- Еще бы, баринъ, вскричалъ Степанъ, сжимая кулаки:-- за эту продѣлку ему не уйти бы отъ суда и расправы, да тутъ, прости Господи, вмѣшалась сама нечистая сила и освободила его изъ холодной избы, которую я караулилъ всю ночь.
   -- Да, ты правъ Степанъ, сказалъ Благановъ глухимъ голосомъ:-- нечистая сила, дѣйствующая во мракѣ и старающаяся поймать въ свои сѣти человѣческія души, избрала его орудіемъ своихъ преступныхъ казней. Знай же, Степанъ, что этотъ студентъ находится здѣсь вблизи, недалеко отъ царя, противъ котораго старался возмутить поселянъ Волочины.
   -- Здѣсь? удивленно спросилъ Захаровъ:-- быть не можетъ? какъ это онъ сюда затесался? ужъ не принесъ ли онъ покаянія въ своихъ злыхъ дѣлахъ и домыслахъ, ставъ подъ ружье за царя и святую Русь?
   -- Нѣтъ, Степанъ, отвѣтилъ Благановъ:-- онъ не солдатъ, а завѣдуетъ здѣсь провіантской конторой, доставляющей войскамъ продовольствіе.
   -- Такъ вотъ оно что, вскричалъ Степень, нахмуривъ брови:-- зналъ куда пріютиться! Такъ это значитъ изъ за него солдаты голодаютъ и сидятъ на черствомъ хлѣбѣ по цѣлымъ недѣлямъ?
   -- Погоди, это еще не все, замѣтилъ Благановъ:-- тебѣ извѣстно какія черныя мысли таились въ душѣ этого человѣка и я убѣжденъ, что онѣ и по сію пору не покинуты имъ, хотя онъ и скрываетъ ихъ подъ личиной коварной хитрости.
   -- Да ужъ не безъ того, согласился Степанъ:-- стоитъ только попасть чорту въ лапы, отъ него не скоро отвертишься.
   -- Въ такомъ случаѣ ты долженъ понять какая опасность грозитъ священной особѣ царя, если подобныя темныя личности безбоязненно слѣдуютъ за нимъ въ походѣ.
   -- И то правда, баринъ, спохватился Степанъ:-- развѣ можно допускать сюда такую гадину. Убить надо этого изверга, предать военному суду!
   -- Нѣтъ, этого сдѣлать нельзя, возразилъ Благановъ:-- пока онъ не сдѣлалъ еще ничего такого, за что можно подвергнутъ его справедливому возмездію. Если же убить его безъ суда и слѣдствія, придется самому быть въ отвѣтѣ и понести тяжелое наказаніе. Нельзя также судить его за черныя преступныя мысли, хотя въ нихъ мы не можемъ усомниться. Моисеевъ легко отъ нихъ отопрется, а уличить нечѣмъ. Единственное средство, остгюшееся въ вынемъ распоряженіи -- это зорко слѣдить за винъ, подстерегать что онъ дѣлаетъ, съ кѣмъ имѣетъ сообщенія. Само собою разумѣется, для этого необходима самая тщательная предосторожность и бдительный надзоръ.
   Степанъ сомнительно покачалъ головой, его честной, простой натурѣ, далекой отъ этихъ ухищреній, казалось проще всего сразу отдѣлаться отъ вреднаго человѣка, предавъ суду бунтовщика безъ дальнѣйшихъ околичностей и проволочекъ.
   -- Если только удастся выслѣдить и обнаружить злодѣйскіе замыслы, въ которыхъ Моисеевъ по всей вѣроятности имѣетъ сообщниковъ,-- продолжалъ Благановъ;-- тогда этимъ можно будетъ предотвратить страшное бѣдствіе, грозящее царю и всей Россіи. Самъ я, Степанъ, не могу взять этого на себя, потому что можетъ быть мнѣ придется въ скоромъ времени уѣхать изъ главной квартиры. Уѣду я на короткій срокъ, но хочу оставить Беллу съ увѣренностью, что вѣрный человѣкъ станетъ неусыпно наблюдать за дѣйствіями темной силы, съ которой Моисеевъ состоитъ въ тѣсной связи. Ты, Степанъ, единственный человѣкъ, на котораго я могу положиться въ этомъ отношеніи. И такъ согласенъ ты, во все время пока меня здѣсь не будетъ, взять на себя обязанность слѣдить за Евгеніемъ Моисеевымъ всюду, сдѣлаться такъ сказать тѣнью его, узнавать, что онъ дѣлаетъ, куда ходитъ, съ кѣмъ имѣетъ сообщенія?.. Только такимъ образомъ возможно будетъ достигнуть цѣли -- сдѣлать безвреднымъ этого преступнаго человѣка. И такъ, Степанъ, могу ли я разсчитывать на тебя?
   -- Можете, ваше высокоблагородіе,-- торжественно отвѣтилъ Степанъ:-- Будьте увѣрены, что я въ точности исполню вашъ наказъ и Евгеній не ускользнетъ изъ моихъ рукъ.
   -- Ладно, -- сказалъ Благановъ: -- я не сомнѣваюсь въ твоемъ усердіи, только запомни еще одно условіе. Никто не долженъ знать объ этомъ надзорѣ, никто! даже твой баринъ Владиміръ Осиповичъ, который только понапрасну встревожился бы этимъ. Я знаю его добродушіе, его довѣріе къ людямъ. Онъ не вѣритъ злу и своимъ вмѣшательствомъ можетъ повредить нашему дѣлу.
   -- Что и говорить, баринъ, согласился Степанъ:-- графъ Владиміръ Осиповичъ словно малый ребенокъ. Ему и пикнуть объ этомъ не смѣй, распушитъ!
   -- Ну вотъ, Степанъ, теперь ступай съ Богомъ,-- заключилъ Благановъ, поднимаясь съ скамьи:-- ты понимаешь какую священную обязанность взялъ ты на себя и смотри, чтобы ни одна человѣческая душа не узнала о нашемъ условіи.
   Оставивъ Степана въ саду, Благановъ вернулся въ избу и тотчасъ же улегся въ постель, чтобы хоть нѣсколько подкрѣпить сномъ свои утомленные и взволнованные нервы.
   Нѣсколько часовъ спустя, весь лагерь былъ уже на ногахъ. Проснувшись Благановъ поспѣшилъ къ своему товарищу, котораго еще засталъ за туалетомъ, и сообщилъ ему о своемъ намѣреніи ѣхать въ Петербургъ, чтобы присоединиться къ полку и вмѣстѣ съ нимъ вернуться въ Болгарію.
   -- Настоящая бездѣятельная жизнь совсѣмъ мнѣ не по вкусу,-- заключилъ онъ, отвернувшись отъ пытливаго взора своего друга.
   Владиміръ Осиповичъ только усмѣхнулся.
   -- Въ сущности ты правъ, -- замѣтилъ онъ Благанову: -- быть можетъ и мнѣ придется послѣдовать твоему примѣру, если мой полкъ будетъ вытребованъ сюда, но,-- добавилъ онъ, погрозивъ пальцемъ:-- я шибко подозрѣваю, что свиданіе съ Марфой играетъ не послѣднюю роль въ твоемъ рѣшеніи. Вѣдь къ своему полку, ты могъ бы присоединиться и не уѣзжая въ Петербургъ, только тогда конечно храброму Гектору не пришлось бы проститься съ своей Андромахой.
   Оставивъ безъ отвѣта ироническую выходку своего друга, Благановъ отправился вмѣстѣ съ нимъ въ павиліонъ къ завтраку и попросилъ черезъ дежурнаго флигель-адъютанта аудіенціи у Его Величества. Выслушавъ благосклонно просьбу офицера, Государь милостиво дозволилъ ему отправиться въ Петербургъ и присоединиться къ полку, который уже готовился къ выступленію въ походъ. Между тѣмъ Владиміръ Осиповичъ обратился къ генералъ-адъютанту Рылѣеву и со всѣми подробностями описалъ ему оригинальную сцену, случайными свидѣтелями которой былъ онъ съ товарищемъ въ истекшую ночь.
   -- Эхъ, батюшка,-- возразилъ ему Рылѣевъ:-- поставщики это неизбѣжная язва войны, которая не поддается никакому лѣченію. Но то, что вы видѣли и слышали вчера, черезъ-чуръ ужъ пошло и нагло. Невольно подумаешь, что если такія продѣлки творятся на виду у всѣхъ, что же должно происходить тамъ, гдѣ не существуетъ никакого контроля. Спасибо вамъ, Владиміръ Осиповичъ, за свѣдѣнія, я постараюсь немедленно разслѣдовать это дѣло.
   Графъ Святовскій раскланялся съ Рылѣевымъ нѣсколько разочарованный и недовольный. По его понятіямъ слѣдовало тотчасъ же арестовать этихъ наглецовъ, или по крайней мѣрѣ отрѣшить ихъ отъ должности и выслать изъ предѣловъ Болгаріи. Но потомъ разсудивъ, что всякое дѣло требуетъ дознанія и разслѣдованія, онъ успокоился, утѣшился сознаніемъ, что съ его стороны приняты возможныя мѣры къ искорененію зла и вскорѣ совсѣмъ забылъ объ этихъ возмутительныхъ продѣлкахъ.
   Благановъ, не теряя времени, собрался въ путь. Прощаясь съ Сватовскимъ, надававшимъ ему кучу порученій, онъ успѣлъ еще разъ повторить свои наставленія Степану Захарову и съ стѣсненнымъ сердцемъ поѣхалъ по дорогѣ, ведущей въ Зимницу.
   

VII.

   Князь Худяковъ съ открытіемъ военныхъ дѣйствій такъ былъ занятъ, что не чувствовалъ даже тяжести, разлуки съ зятемъ и съ своимъ любимцемъ графомъ Владиміромъ. Съ неутомимымъ рвеніемъ старался онъ своими собственными средствами поддерживать народное одушевленіе, къ чему побуждало его не только врожденное и крѣпко укоренившееся въ немъ чувство патріотизма, но и личаая благодарность къ Государю, удостоившему и его самого и всѣхъ близкихъ его своимъ милостивымъ вниманіемъ.
   Кяязь назначенъ былъ предсѣдателемъ трехъ благотворительныхъ комитетовъ, и пожертвованія его такъ были значительны, что возбуждали всеобщее удивленіе и соревнованіе.
   Каждое утро князь, завтракалъ съ дочерью, набирался отъ нея всевозможныхъ свѣдѣній и извѣстій, которыя Благановъ сообщалъ въ письмахъ къ Марфѣ. Затѣмъ аккуратно въ урочный часъ дня дѣлалъ онъ визитъ графинѣ Святовской тоже съ цѣлью -- собрать и тамъ, какъ можно больше анекдотическихъ подробностей о жизнѣ Государя въ Болгаріи, и разнося собранный матеріалъ по Петербургскимъ салонамъ, выдавалъ его за самую свѣжую новость, только что полученную съ театра войны. При своихъ сообщеніяхъ онъ не упускалъ случая добавлять напыщеннымъ тономъ, что зять его и сынъ кузины состоятъ въ свитѣ Государя, такъ что всѣ свѣдѣнія, которыми онъ располагаетъ, могутъ быть приняты за чистую монету. Впрочемъ весьма не рѣдко случалось, что князь одну и туже новость разсказывалъ по нѣсколько разъ.
   Мало по малу князь Худяковъ вошелъ какъ бы въ моду, благодаря своей широкой натурѣ, горячему патріотизму и простонародному говору, считавшемуся съ нѣкоторыхъ поръ хорошимъ тономъ. Всюду оказывали ему особенное вниманіе. Однако патріотическія стремленія князя не ограничились одними только значительными пожертвованіями, но съ тѣхъ поръ какъ Государь отправился лично присутствовать при военныхъ операціяхъ дѣйствующей арміи, князь всецѣло проникся духомъ славянства и весь домъ свой постепенно передѣлалъ на старинный русскій ладъ.
   Прислуга князя стала носить національный, русскій костюмъ, самый даже столъ приготовлялся преимущественно изъ русскихъ блюдъ. Старый слуга Иванъ Григорьевичъ одержалъ теперь рѣшительный перевѣсъ, сдѣлавшись правою рукой князя во всемъ, касающемся внѣшней обстановки барскихъ палатъ. Управляющій Захарьинъ не обращалъ на это ни малѣйшаго вниманія; онъ считалъ себя какъ бы министромъ финансовъ и громадныхъ имѣній князя, и производилъ безконтрольно платежи по содержанію княжескаго дома, не заботясь о причудахъ, какими князь обставлялъ свою жизнь.
   Камердинеръ метръ Констанъ, будучи французомъ, находился въ полной опалѣ. Князь свободно разгуливалъ теперь по своему дому въ овчинномъ полушубкѣ, курилъ во всѣхъ комнатахъ и ругалъ на чемъ свѣтъ стоитъ, турокъ, англичанъ и вообще всѣ народности Европы, которыя не пошли за одно съ русскимъ царемъ противъ невѣрныхъ басурманъ. Разъ какъ то метръ Констанъ осмѣлился намекнуть на счетъ необходимости соблюдать приличный тонъ въ такомъ высокопоставленномъ домѣ, но получилъ отъ князя такой отпоръ, что уже не рѣшался болѣе обнаруживать свои аристократическія тенденціи и довольствовался лишь тѣмъ, что безмолвно пожималъ плечами съ сострадательно-насмѣшливой улыбкой.
   Примѣръ князя нашелъ подражателей въ высшемъ обществѣ, большая часть членовъ котораго, воспитанная на заграничный ладъ, не имѣла почти понятія о народномъ бытѣ, нравахъ и обычаяхъ. Неудивительно поэтому, что князь Худяковъ и по своимъ привычкамъ, и по усвоенному имъ съ малолѣтства простонародному говору сдѣлался для всѣхъ образцомъ; выраженія его повторялись въ первыхъ салонахъ столицы; его костюмъ копировали въ мельчайшихъ подробностяхъ и такимъ образомъ князь Никаша, еще такъ недавно еле терпимый въ обществѣ за свои вульгарныя манеры, теперь благодаря имъ сталъ необходимѣйшимъ членомъ его.
   Самъ онъ чисто дѣтски радовался этой внезапной перемѣнѣ, снявшей съ него непосильную обузу приличій и тона. Теперь онъ могъ, не стѣсняясь ничѣмъ, слѣдовать своимъ привычкамъ и наклонностямъ, выказывать себя въ природной простотѣ и не только не подвергался за то унизительнымъ насмѣшкамъ, а напротивъ къ нему обращались съ большимъ уваженіемъ за совѣтами и наставленіями.
   Въ одно жаркое лѣтнее утро, когда управляющій Захарьинъ въ нижнемъ этажѣ барскаго дома совѣщался съ архитекторомъ относительно предполагавшихся передѣлокъ и ремонта, князь въ своемъ кабинетѣ доканчивалъ сытный завтракъ, приготовленный изъ чисто русскихъ блюдъ и напитковъ, не исключая и національнаго кваса. Закуривъ трубку, неизмѣнно набиваемую для него Иваномъ Григорьевичемъ, князь въ сладкомъ far-niente приводилъ себѣ на память послѣднія свѣдѣнія и новости, полученныя съ театра войны, готовясь на обычный визитаціонный объѣздъ столичныхъ салоновъ, какъ вдругъ въ кабинетѣ явился лакей съ докладомъ о прибытіи Благанова.
   Князь вскочилъ съ дивана въ радостномъ волненіи и поспѣшилъ къ дверямъ, на порогѣ которыхъ столкнулся съ зятемъ. Заключивъ его въ свои жаркія объятія и цѣлуя въ обѣ щеки, онъ въ то же время освѣдомился не пріѣхалъ ли съ нимъ и графъ Владиміръ. Получивъ отрицательный отвѣтъ, князь нѣсколько разочаровался и принялъ такой печальный видъ, что не будь Благановъ занятъ своими личными заботами и тревогами, навѣрно онъ былъ бы обиженъ столь ясно выраженнымъ предпочтеніемъ тому, кто первый домогался у князя руки его дочери Марфы.
   Объяснивъ въ короткихъ словахъ, что полкъ, въ которомъ онъ служигъ, долженъ выступить на театръ военныхъ дѣйствій, Благановъ замѣтилъ, что пріѣхалъ проститься съ женой, такъ какъ по всей вѣроятности ему вмѣстѣ съ полкомъ, придется принять участіе въ осадѣ Плевны.
   -- Справедливо, справедливо одобрилъ князь, снова обнимая и цѣлуя зятя:-- я предчувствовалъ, что современемъ буду гордиться тобою. Но правду сказать совсѣмъ не предполагалъ, чтобы изъ музыканта вышелъ такой храбрый солдатъ.
   Благановъ, зная слабую струнку князя, поспѣшилъ передать ему свѣдѣнія о государѣ, который много разъ съ признательностью выслушивалъ доклады о его патріотической дѣятельности. Этимъ извѣстіемъ князь обрадованъ былъ до глубины души и до того увлекся разспросами, что рѣшительно не примѣчалъ безпокойнаго, тревожнаго взгляда Благанова и его односложныхъ отвѣтовъ, пока тотъ самъ не заявилъ ему о своемъ нетерпѣливомъ желаніи видѣть жену.
   -- Такъ, такъ, спохватился князь: -- твоя правда, а мнѣ это и не въ домекъ. Поторопись какъ можно скорѣе обнять твою жену, которая можетъ отнынѣ гордиться своимъ муженькомъ.
   Однако, вмѣсто того, чтобы на время разстаться съ зятемъ, князь приказалъ слугѣ пригласить въ кабинетъ Марфу. Такое распоряженіе было для Благанова еще несноснѣе. Каждую минуту онъ считалъ вѣчностью; ему уже казалось, чту Марфа послѣ столь долгой разлуки вовсе не спѣшитъ свидѣться съ нимъ. Тревожныя сомнѣнія, возникшія въ душѣ его еще въ Болгаріи, мучившія его въ продолженіи всего пути,-- сомнѣнія, съ которыми рѣшился онъ покончить во что бы то ни стало, вдругъ охватили его съ новой тяжестью и силой.
   Наконецъ, явилась Марфа и какъ бы не рѣшаясь переступить порогъ, остановилась въ недоумѣніи. Благановъ бросивъ взглядъ на жену, вздрогнулъ отъ испуга. На Марфѣ былъ темный, одноцвѣтный костюмъ; черный кружевной вуаль покрывалъ голову и почти совсѣмъ скрывалъ ея роскошные волосы, такъ что при поверхностномъ взглядѣ одежду ея можно было принять за трауръ. Блѣдное лицо молодой женщины носило отпечатокъ внутренней борьбы; черты его сдѣлались хотя тоньше и правильнѣе, но не утратили свѣжести юности; художникъ нашелъ бы ее прекрасною, но красота, оттѣняемая грустью, вызвала состраданіе.
   -- Марфа, вскричалъ Благановъ такимъ голосомъ, который краснорѣчиво выражалъ ощущенія, бурно волновавшія его грудь:-- Марфа!
   Входя съ опущеннымъ взоромъ въ кабинетъ отца, Марфа не замѣтила стоявшаго въ сторонѣ мужа, но при звукѣ его голоса вскинула на него глаза и какъ бы остолбенѣла на мѣстѣ отъ неожиданной радости: слезы ручьемъ хлынули изъ глазъ ея, тихій крикъ сорвался съ ея блѣдныхъ губъ. Благановъ поспѣшилъ къ женѣ, обнялъ ее и крѣпко прижавъ къ груди, шепнулъ ей на ухо:
   -- Не бойся ничего, я съ тобой, Марфа!
   Щеки ея вспыхнули яркимъ румянцемъ, она приподняла поникшую голову и губы ихъ слились въ долгомъ сладостномъ поцѣлуѣ. Вдругъ позади нихъ раздался сухой, металлическій голосъ Захарьина, явившагося въ дверяхъ кабинета съ низкимъ поклономъ:
   -- Позвольте, Федоръ Михайловичъ, поздравить васъ съ благополучнымъ прибытіемъ сказалъ онъ почтительнымъ тономъ.
   Марфа сильно вздрогнула, вырвалась изъ объятій мужа и съ испуганнымъ видомъ ухватилась за спинку кресла, между тѣмъ какъ Благановъ, гордо выпрямившись, съ вызывающимъ видомъ и угрозой въ глазахъ пристально смотрѣлъ на своего заклятаго врага.
   -- Пожми же руку этого честнаго слуги моего дома, сказалъ князь, обращаясь къ Благанову:-- такого управляющаго теперь и съ огнемъ не найдешь. Онъ печется о моихъ интересахъ какъ о своихъ собственныхъ, не обкрадываетъ меня какъ другіе и заслуживаетъ полнаго вниманія членовъ моей семьи,
   Благановъ медлилъ, примѣтивъ высокомѣрную позу Захарьина и грозный, предостерегающій взглядъ брошенный имъ украдкой на Марфу. Молодая женщина содрогнулась и еще больше поблѣднѣла, взглянувъ съ умоляющимъ видомъ на мужа. Не зная, что произошло между его женой и секретаремъ князя, Благановъ преодолѣлъ на мгновеніе свое отвращеніе и молча протянулъ руку Захарьину.
   Секретарь низко поклонился, пожимая ледяной рукой руку Благанова, и поспѣшилъ удалиться, получивъ отъ князя приказаніе разослать какъ можно скорѣе приглашенія къ обѣду.
   Въ теченіи цѣлаго дня Благанову не удалось даже на минуту остаться наединѣ съ Марфой и разспросить ее о непонятныхъ, таинственныхъ намекахъ ея писемъ. Князь потребовалъ, чтобы онъ вмѣстѣ съ нимъ отправился съ визитомъ къ графинѣ Святовской и лично передалъ Марицѣ поклонъ ея мужа. Не оставляя зятя ни на минуту, онъ пошелъ съ нимъ въ уборную, гдѣ Благановъ, скрѣпя сердце, перемѣнялъ дорожный костюмъ на визитный, и не переставалъ разспрашивать о приключеніяхъ и случаяхъ походной жизни государя. Противъ желанія Благановъ принужденъ былъ объѣхать съ княземъ почти весь городъ и затѣмъ къ довершенію своего мученія долженъ былъ вытерпѣть страшную пытку за обѣденнымъ столомъ, удовлетворяя неистощимое любопытство гостей князя. Марфа тоже весь день была блѣдна, молчалива и печальна. Она, повидимому, даже не искала случая остаться наединѣ съ мужемъ, избѣгала его пристальнаго, пытливаго взора, что еще больше приводило въ отчаяніе Благанова, который, теряясь въ догадкахъ и предположеніяхъ, не рѣдко отвѣчалъ не впопадъ на безчисленные вопросы, которыми закидывали его со всѣхъ сторонъ.
   Долго тянувшійся обѣдъ наконецъ кончился и когда послѣдніе гости разъѣхались, Благановъ съ облегченіемъ перевелъ духъ и простившись съ княземъ пошелъ съ Марфой въ ея будуаръ. Въ корридорѣ, съ низкимъ поклономъ повстрѣчался съ ними Захарьинъ, и Благановъ, почувствовавъ какъ сильно задрожала рука его жены, ускорилъ свой шагъ.
   Оставшись наконецъ наединѣ въ уютной комнатѣ, гдѣ еще такъ недавно наслаждались они мирнымъ счастьемъ, не предвидя темнаго облака, помрачившаго ихъ свѣтлую будущность, Благановъ въ сильномъ волненіи схватилъ руку жены и смотря на ея потупленное личико, произнесъ тихимъ, сосредоточеннымъ голосомъ:
   -- Марфа, обстоятельства принудили меня вернуться въ Петербургъ раньше времени, я чувствовалъ, что ты поставлена въ безвыходное положеніе и изнемогаешь подъ гнетомъ невѣдомой для меня опасности. Теперь я съ тобой, Марфа; разскажи мнѣ все, объясни мнѣ смыслъ твоихъ писемъ. Я готовъ бороться со всякой опасностью, готовъ уничтожить врага, осмѣлившагося нарушить спокойствіе твоей чистой души.
   -- О! не спрашивай меня объ этомъ, дорогой мой, едва слышно прошептала Марфа, пряча лицо на грудь своего мужа:-- отъ каждаго слова, каждаго отвѣта на твой вопросъ зависитъ наше счастіе, быть можетъ твоя жизнь. Заклинаю тебя нашей любовью, позволь мнѣ сохранить эту тяжелую тайну. Я надѣюсь только на милосердіе Божіе; Господь сжалится надъ нами и отвратитъ страшную бѣду, грозящую нашему счастію.
   -- Нѣтъ, Марфа, нѣтъ! вскричалъ порывисто Благановъ, крѣпко сжимая руки жены:-- я не могу на это согласиться. Во имя клятвы, данной тобой при алтарѣ, я требую, чтобы ты не имѣла отъ меня тайнъ, чтобы ты разсказала мнѣ все, что случилось въ мое отсутствіе. Открытаго врага можно побороть, но змѣю, скрывающуюся въ темнотѣ, никто не въ силахъ раздавить! Говори же, Марфа, не мучь меня по напрасну!
   -- Нѣтъ, нѣтъ! вскричала Марфа, съ отчаяніемъ ломая свои руки: -- ты требуешь невозможнаго. Я не обманываю тебя, каждое мое слово будетъ твоимъ смертнымъ приговоромъ!
   -- Ну, въ такомъ случаѣ, мрачно возразилъ Благановъ:-- выслушай ты меня. Я знаю, что тайна, которую ты пытаешься скрыть отъ меня, имѣетъ связь съ негодяемъ Захарьинымъ. Клянусь тебѣ, если ты станешь упорствовать въ своемъ намѣреніи, я пойду къ нему и своими руками задушу эту гадину, которая осмѣлилась стать между нами. Онъ долженъ будетъ или открыть мнѣ эту роковую тайну, или вмѣстѣ съ нею отправиться въ преисподнюю.
   Лицо Благанова поблѣднѣло отъ ярости; онъ уже повернулся къ двери будуара и судя по его волненію, трудно было сомнѣваться, чтобы онъ не исполнилъ своей угрозы. Марфа остановила его дрожащей рукой.
   -- Слушай, безумецъ, я сама поступила бы точно также, если бы опасность грозила мнѣ одной! Но опасеніе за твою жизнь за нашу любовь связываетъ меня по рукамъ и ногамъ.
   -- Такъ я проклинаю эту любовь, порывисто вскричалъ Благановъ, дрожа отъ бушевавшей въ немъ ярости:-- я предпочту умереть, лишиться твоей любви, чѣмъ униженно сгибаться подъ тяжестью невѣдомой опасности. Теперь ты знаешь мое рѣшеніе; говори-же, или я заставлю говорить самого злодѣя.
   Съ минуту Марфа стояла въ нерѣшимости, но вдругъ въ глазахъ ея сверкнулъ лучь смѣлаго и рѣшительнаго мужества. Обвивъ руками шею мужа, Марфа заговорила голосомъ, дрожащимъ отъ волненія:
   -- Ты правъ, дорогой мой! Твое присутствіе вернуло ко мнѣ прежнее мужество. Лучше, если между нами не будетъ никакихъ тайнъ, вдвоемъ мы вѣрнѣе преодолѣемъ опасность, если-же намъ суждено погибнуть, такъ погибнемъ по крайней мѣрѣ вмѣстѣ.
   Съ этими словами она увлекла его въ глубь комнаты къ дивану, скрытому въ листвѣ тропическихъ растеній. Боязливо оглянувшись кругомъ, какъ бы опасаясь, чтобы кто нибудь ихъ не подслушалъ, она склонила голову на плечо мужа и стала шептать ему на ухо:
   -- Ты знаешь о моихъ первыхъ подозрѣніяхъ, когда я сообщила тебѣ, что письма твои распечатываются раньше чѣмъ попадутъ въ мои руки. Ты указалъ мнѣ способъ удостовѣриться въ этомъ и мои подозрѣнія подтвердились. Твои письма проходили черезъ руки Захарьина, такъ что въ виновности его нельзя было сомнѣваться. Въ страшномъ негодованіи потребовала я къ себѣ секретаря отца и бросила ему въ лицо его подлый поступокъ. Представь себѣ мое изумленіе, когда вмѣсто всякаго оправданія, онъ не счелъ нужнымъ даже извиниться передо мною, а наглымъ, высокомѣрнымъ тономъ отвѣтилъ, что распечатываетъ твои письма въ интересахъ самого князя. Пораженная его дерзостью, я прямо заявила ему, что не потерплю долѣе такого нахальства, но Захарьинъ сухимъ ироническимъ тономъ объявилъ мнѣ, что твоя жизнь находится въ его рукахъ, что онъ имѣетъ неопровержимыя доказательства, что ты въ теченіи нѣсколькихъ лѣтъ принадлежалъ къ тайному соціалистическому обществу, что если я не стану исполнять его малѣйшихъ требованій, онъ донесетъ на тебя и ты безъ сомнѣнія будешь приговоренъ къ смертной казни или ссылкѣ въ Сибирь на каторжныя работы. Негодяй приказалъ мнѣ требовать отъ тебя самыхъ точныхъ, подробныхъ свѣдѣній изъ императорской главной квартиры, приказалъ черезъ него отправлять къ тебѣ письма и въ случаѣ ослушанія грозилъ неминуемой бѣдой. При этой наглости кровь застыла въ моихъ жилахъ, сперва я подумала, не хитрость-ли это съ его стороны, чтобы выпутаться изъ неловкаго положенія и настращать меня, но затѣмъ вспомнивъ съ ужасомъ, что нѣкогда ты самъ старался сдѣлать меня орудіемъ тайнаго заговора, я поняла, что Захарьинъ говоритъ правду и имѣетъ возможность исполнить свою угрозу. Гордость моя была возмущена, но мысль, что жизнь твоя виситъ на волоскѣ, парализовала все мое мужество. Я не посмѣла ставить жизнь твою на карту и, съ разбитымъ сердцемъ покорившись силѣ обстоятельствъ, рѣшилась выждать благопріятнаго случая. Одно время случай, казалось, готовъ былъ помочь мнѣ, продолжала Марфа, послѣ минутнаго молчанія:-- я получила анонимное письмо, въ которомъ извѣщали, что Захарьинъ обманываетъ моего отца, что отчеты его по имѣніямъ подложны, и предлагали раскрыть его нечестную игру, если я согласна поднять это дѣло. Въ первый разъ послѣ долгихъ мучительныхъ дней съ облегченіемъ перевела я духъ, надѣясь этимъ письмомъ держать Захарьина въ своихъ рукахъ, по разсудивъ хорошенько скоро убѣдилась въ несбыточности этой надежды. Я знала, какое неограниченное довѣріе имѣетъ отецъ къ своему секретарю, знала какъ трудно, почти невозможно разубѣдить его въ честности Захарьина и затѣмъ кто могъ поручиться мнѣ, что обвиненія, имѣвшіяся у меня противъ Захарьина, не были слѣдствіемъ зависти и недоброжелательства. Моя попытка могла не только не увѣнчаться успѣхомъ, но гще больше возстановить противъ насъ Захарьина... Вотъ моя тайна, дорогой мой, больше мнѣ нечего тебѣ прибавить, заключила Марфа:-- и теперь, когда ты знаешь все, прошу тебя прямо сказать мнѣ, есть ли въ твоей прошлой жизни тайна, которая ставитъ тебя въ зависимость отъ этого ужаснаго человѣка. Если совѣсть твоя чиста, онъ дорого поплатится за свою дерзость, но если угрозы его имѣютъ основаніе, не лучше ли намъ безропотно покориться, возложивъ упованіе на Бога, пока Онъ не смилуется и не дозволитъ намъ освободиться отъ этого тяжелаго гнета.
   Пока Марфа говорила, Благановъ не проронилъ ни одного слова. Выслушавъ ея признаніе, онъ взялъ ея руки и заговорилъ твердымъ, рѣшительнымъ голосомъ:
   -- Да, Марфа, въ моемъ прошломъ есть мрачная, ужасная страница; я дѣйствительно принадлежалъ къ тайному обществу, слѣды котораго правительство розыскиваетъ до сихъ поръ. Найдя въ тебѣ счастіе моей жизни, я тотчасъ же порвалъ съ нимъ всякую связь, но ты сама понимаешь, что каждый, знающій тайну моего прошлаго, тѣмъ самымъ держитъ жизнь мою въ своихъ рукахъ.
   -- О!-- вскричала Марфа съ отчаяніемъ:-- тогда намъ нѣтъ выхода, нѣтъ спасенія! Мы во власти этого негодяя, намъ надо терпѣть и молчать, я не въ силахъ лишиться тебя!
   -- Нѣтъ, милая Марфа,-- грустно, но рѣшительно возразилъ Благановъ:-- въ такомъ униженіи, въ такомъ постыдномъ рабствѣ жить не мыслимо. Я ни за что не отступлю передъ опасностью и не страшусь борьбы. Разъ рѣшившись умереть, считая тебя потерянной для меня навсегда, я уже не въ силахъ трусливо купить счастіе, которое все же не будетъ прочно. Теперь зная съ какимъ врагомъ мнѣ придется имѣть дѣло, я съ большей смѣлостью рискну преодолѣть опасность. Мой путь ясно намѣченъ для меня, и сойти съ него будетъ признакомъ низкаго малодушія. Раньше ли позже ли, а врагъ не пощадитъ меня, такъ лучше заблаговременно свести съ нимъ счеты. Око за око, зубъ за зубъ, другого исхода для меня не предвидится.
   Говоря это, Благановъ гордо выпрямился, какъ бы стряхнувъ послѣдніе остатки нерѣшимости. Глаза его сверкнули отвагой, мужественная покорность судьбѣ придала лицу его еще большую прелесть.
   -- Да, ты правъ, милый,-- прошептала Марфа, съ гордостью любуясь своимъ мужемъ:-- лучше пасть въ открытой борьбѣ съ грозной опасностью, чѣмъ влачить жизнь въ цѣпяхъ унизительнаго рабства. Я не спрашиваю какъ намѣренъ ты поступить, какія мѣры примешь противъ безжалостнаго врага, но я вѣрю въ тебя и надѣюсь на успѣхъ. Въ одиночествѣ я утратила силу и мужество, ты не повѣришь какъ легко дышется мнѣ, когда свалялась забота, тяготившая душу и сердце. Завтра утромъ ты начнешь эту рѣшительную борьбу, а теперь я не хочу и думать объ этихъ мрачныхъ тучахъ, нависшихъ надъ нашимъ счастіемъ.
   Марфа кинулась въ объятія мужа и въ страстномъ поцѣлуѣ забыли они тѣ невзгоды и огорченія, которыя терпѣли во все время разлуки.
   

VIII.

   На слѣдующее утро Благановъ всталъ съ разсвѣтомъ и принятое имъ наканунѣ рѣшеніе еще больше окрѣпло въ немъ за ночь. Жена его послѣ столькихъ ночей, проведенныхъ въ мучительной тревогѣ, теперь спала спокойнымъ, сладкимъ сномъ, полнымъ самыхъ радостныхъ грезъ. Во всемъ домѣ царствовала еще тишина и только прислуга, мало-по-малу принимаясь за обычный трудъ, изрѣдка проходила по корридору тихими шагами, стараясь не нарушить покоя господъ. Князь, утомленный впечатлѣніями и визитами истекшаго дня, приказалъ разбудить себя попозже.
   Благановъ еще съ вечера взялъ у жены анонимное письмо компрометировавшее Захарьина, и теперь внимательно перечитавъ его нѣсколько разъ, вздохнулъ съ облегченіемъ, чувствуя, что нашелъ почву для рѣшительной борьбы со врагомъ, который съ своей стороны долженъ былъ обладать вѣскими данными, если осмѣлился угрожать шантажомъ ему и его женѣ. Сознаніе неизбѣжности предпринимаемой имъ серіозной борьбы, необходимой для обезпеченія его будущности и душевнаго спокойствія, возвратило Благаяову прежнюю увѣренность въ свои силы и твердую рѣшимость во что бы то ни стало восторжествовать надъ врагомъ.
   Письмо заключало въ себѣ точныя указанія на злоупотребленія Захарьина по управленію княжескими имѣніями, сообщало о недочетѣ большихъ денежныхъ суммъ, потеря которыхъ осталась нечувствительной только благодаря громаднымъ доходамъ князя и умѣлому мошенничеству Захарьина. Правда, точныхъ доказательствъ и неопровержимыхъ уликъ въ письмѣ не было, но тщательная ревизія несомнѣнно навела бы на вѣрный слѣдъ, а анонимный доносчикъ къ тому же вызывался представить необходимыя указанія, лишь только слѣдствіе начнется и Захарьинъ будетъ отрѣшенъ отъ должности.
   Внимательно вникнувъ въ содержаніе письма, Благановъ долго въ глубокомъ раздумьи прохаживался по мягкому ковру спальни. Солнце уже довольно высоко стояло на горизонтѣ, голоса и шаги прислуги, занятой чисткой и уборкой комнатъ, становились все слышнѣе въ корридорахъ. Время не ждало, князь могъ проснуться каждую минуту и потребовать къ себѣ зятя. Благановъ понялъ, что медлить долѣе было бы чистымъ безумствомъ и наскоро одѣвшись вынулъ изъ дорожнаго нессесера шестиствольный револьверъ, который доложилъ въ карманъ своего форменнаго сюртука.
   Прежде чѣмъ выйти изъ комнаты, онъ на минуту остановился у кровати, задернутой шелковымъ пологомъ. Марфа крѣпко спала и счастливая улыбка, игравшая на ея губахъ, напомнила Благанову доброту этой прекрасной натуры и тѣ мученія, которыя она стойко переносила, изъ любви къ своему мужу. Теперь именно насталъ моментъ, когда долженъ онъ возвратить покой и счастіе душѣ ея, или потерять ее навсегда. Онъ хотѣлъ было поцѣловать ее, но воздержался, примѣтивъ легкое движеніе спящей и опасаясь потревожить ея спокойный сонъ.
   Захвативъ съ собой письмо, Благановъ спустился внизъ по корридору и въ передней приказалъ слугѣ предупредить Захарьина о своемъ посѣщеніи. Когда онъ вошелъ въ рабочій кабинетъ управляющаго, Захарьинъ сидѣлъ за письменнымъ столомъ и съ удивленіемъ взглянулъ на своего неожиданнаго гостя. Холодная насмѣшливая улыбка скользнула на его тонкихъ губахъ, но все же онъ почтительно поклонился зятю своего патрона и вѣжливо придвинулъ для него кресло къ столу.
   Не обращая вниманія на эту любезную предупредительность, Благановъ устремилъ на управляющаго пристальный, презрительный взоръ и не смотря на всѣ усилія преодолѣть внутреннее волненіе, заговорилъ нѣсколько дрожащимъ неровнымъ голосомъ:
   -- Милостивый государь, я выбралъ этотъ ранній часъ для своего посѣщенія для того, чтобы никто не помѣшалъ намъ выяснить одно весьма серіозное обстоятельство.
   На безстрастномъ лицѣ Захарьина, не отразилось ни малѣйшаго замѣшательства или недоумѣнія, только въ его маленькихъ глазахъ сверкнулъ на мгновеніе ироническій огонекъ и затѣмъ, не проронивъ ни слова, далъ понять низкимъ поклономъ, что готовъ слушать своего гостя.
   -- Вотъ здѣсь,-- продолжалъ Благановъ, вынимая письмо и поднявъ его вверхъ;-- имѣются указанія, заподозривающія васъ въ разныхъ злоупотребленіяхъ по управленію, княжескими имѣніями, обвиняющія васъ въ подлогахъ и утайкѣ весьма значительныхъ денежныхъ суммъ. Можетъ быть,-- продолжалъ Благановъ, немного помолчавъ: -- мнѣ слѣдовало бы непосредственно сообщить объ этомъ князю и произвести строжайшую ревизію вашихъ книгъ и отчетовъ, но снисходя къ вашей долголѣтней службѣ у князя, а также щадя чувства моего тестя, на котораго эти разоблаченія несомнѣнно подѣйствуютъ самымъ гибельнымъ образомъ, я счелъ за лучше сперва предупредить васъ, чтобы вы могли подготовиться къ оправданію, или же, въ случаѣ вашей виновности, безъ скандала замять и исправить сдѣланный вредъ.
   Поза и выраженіе лица Захарьина не измѣнились ни на іоту. Слова Благанова, повидимому, не произвели на него ни малѣйшаго впечатлѣнія, какъ будто относились совсѣмъ не къ нему и только взглядъ дѣлался все пристальнѣе, насмѣшливѣе и враждебнѣе.
   Послѣ минутнаго молчанія Захарьинъ возразилъ съ рѣзкимъ, но холоднымъ спокойствіемъ:
   -- Занимая такую почетную должность, я конечно долженъ былъ ожидать, что раньше или позже людская зависть и клевета не оставятъ меня въ покоѣ. Богатства князя ростутъ не по днямъ, а по часамъ, я же остаюсь прежнимъ бѣднякомъ -- вотъ мое оправданіе и защита противъ всякой клеветы и навѣта. Но отчетъ въ своихъ поступкахъ и дѣятельности я дамъ только одному князю, если онъ пожелаетъ произвести ревизію, а не какому нибудь проходимцу,-- добавилъ онъ съ выразительной интонаціей въ голосѣ:-- вышедшему изъ ничтожества благодаря женитьбѣ на княжеской дочери,-- выскочкѣ, прошедшее котораго покрыто мракомъ неизвѣстности...
   Яркая краска залила щеки Благанова. Порывистымъ движеніемъ онъ приблизился къ Захарьину, стоявшему неподвижно подобно мраморной статуѣ у письменнаго стола.
   -- Я ждалъ этихъ дерзостей,-- спокойно сказалъ Благановъ, съ громаднымъ усиліемъ воли вернувъ къ себѣ хладнокровіе и самообладаніе:-- такъ какъ былъ увѣренъ въ справедливости этихъ разоблаченій. Теперь я самъ доведу ихъ до свѣдѣнія князя и если онъ не обратитъ на нихъ должнаго вниманія, самъ займусь разслѣдованіемъ дѣла и не оставлю его, пока не изобличу васъ и не раскрою всей подноготной! Всѣ конторскія книги и отчеты я лично обревизую, лично допрошу поставщиковъ и арендаторовъ, которые, конечно, безъ пощады выдадутъ васъ, лишь только убѣдятся, что съ вами имъ уже не придется обдѣлывать темныя дѣлишки. Въ концѣ концовъ васъ ждетъ достодолжное возмездіе въ тюрьмѣ или въ рудникахъ Сибири.
   Захарьинъ продолжалъ хранить самое невозмутимое молчаніе, только пристальный взоръ его вдругъ перешелъ съ лица Благанова на письмо, которое тотъ еще держалъ въ рукѣ. Уловивъ этотъ взоръ, Благановъ поспѣшно сложилъ письмо и сунулъ его въ грудной карманъ сюртука.
   -- Но,-- продолжалъ онъ съ нерѣшительнымъ видомъ:-- я намѣренъ предложить вамъ сдѣлку, которая позволитъ вамъ избѣжать огласки и скандала. Дѣло вотъ въ чемъ: въ мое отсутствіе вы позволили себѣ неблаговидный а наглый поступокъ съ моей женой, дочерью вашего благодѣтеля, и зашли такъ далеко, что стали даже угрожать ей доносомъ, зная или скорѣе предполагая, что знаете тайну моей прошлой жизни. Угроза за угрозу, тайна за тайну. Я предлагаю вамъ тотчасъ же письменно изложить мнѣ полное сознаніе въ преступленіяхъ, которыя сдѣланы вами при управленіи княжескими имѣніями, указать точный размѣръ утаенной вами суммы, способъ этой утайки и вашихъ сообщниковъ. Какъ только подобное признаніе, скрѣпленное вашей собственноручной подписью, будетъ въ моихъ рукахъ, я дамъ вамъ клятвенное завѣреніе, что не употреблю его во зло противъ васъ до тѣхъ поръ, пока сами вы угрозой или инымъ поступкомъ не нарушите заключеннаго между нами договора и не принудите меня воспользоваться противъ васъ вашимъ же оружіемъ. Затѣмъ вы должны немедленно отказаться отъ службы князю, я же съ своей стороны обязуюсь исходатайствовать у него пожизненный пенсіонъ, приличный вашимъ мнимымъ заслугамъ. Въ результатѣ вмѣсто наказанія и позора вы можете повести жизнь человѣка, удалившагося на покой послѣ долговременной тяжелой службы и съ своей собственной совѣстью расквитаетесь за причиненное вами зло.
   -- А если я не соглашусь на подобную сдѣлку и не подпишу требуемаго вами признанія?-- спросилъ Захарьинъ спокойнымъ дѣловымъ тономъ, не поднимая глазъ на Благанова.
   -- Если вы откажетесь исполнить мое условіе, я немедленно потребую вашего ареста и самъ произведу дознаніе. Тогда вы смѣло можете взводить на меня небылицы, я ихъ не боюсь. Навѣты уличеннаго вора противъ зятя князя и гвардейскаго офицера, состоящаго въ свитѣ Его Величества, не заслужатъ ничьего вниманія, да если бы и удалось вамъ надѣлать мнѣ временныхъ непріятностей, такъ все же лучше помириться съ ними, чѣмъ выносить унизительное высокомѣріе подлаго раба. Теперь вы знаете мое рѣшеніе, которое я не измѣню ни на іоту, и выбирайте, только скорѣе, потому что я не могу ждать и часа.
   Пока Благановъ говорилъ, Захарьинъ стоялъ неподвижно и голова его все ниже и ниже склонялась на грудь. Благановъ сталъ ужъ надѣяться, что слова его возъимѣли желанное дѣйствіе, какъ вдругъ Захарьинъ быстро поднялъ голову, саркастическая улыбка скользнула по его блѣднымъ губамъ, глаза грозно сверкнули и протянувъ руку къ Благанову онъ началъ медленно отчеканивая свои слова:
   -- Жалкій, ослѣпленый безумецъ! Ты возомнилъ себя свободнымъ, почуявъ, что ослабла путы, сковавшіе тебя по рукамъ и ногамъ. Ты считаешь, что покончилъ навсегда счеты съ прошлымъ и жестоко ошибаешься, такъ какъ самъ добровольно связалъ себя клятвой навѣки. Теперь пришло время напомнить тебѣ о той силѣ, которой ты нѣкогда отдался душою и тѣломъ. И такъ, Федоръ Михайловичъ Благановъ, вспомни теперь, что ты посвятилъ свою жизнь цѣлямъ союза, вспомни, что тебѣ дано было порученіе завербовать въ наши ряды дочь князя Худякова-Неволенскаго, Марфу Николаевну и черезъ нее открыть намъ доступъ въ высшій свѣтъ. Но ты не выполнилъ этого порученія, потому что преслѣдовалъ свои личныя цѣли и черезчуръ возмечталъ о себѣ. Не думай, однако, что ты свободенъ отъ всякихъ обязательствъ, возложенныхъ на тебя союзомъ, который каждое ослушаніе своего члена наказываетъ смертью. Судьба улыбнулась тебѣ и позволила устроиться такъ, какъ нельзя было разсчитывать сначала, и теперь союзъ предъявляетъ на тебя свои права, требуетъ выполненія возложеннаго на тебя порученія. Надо сознаться, что я поступилъ опрометчиво, пригрозивъ Марфѣ Николаевнѣ тайной, тяготѣющей на твоемъ прошломъ. Я не разсчитывалъ, чтобы она открыла тебѣ все, и въ моихъ интересахъ было бы предоставить тебѣ призрачную свободу подольше, чтобы тѣмъ вѣрнѣе заставить служить цѣлямъ союза. Но сдѣланнаго не воротишь и теперь мой долгъ именемъ союза приказать тебѣ неуклонно выполнять все, что отъ тебя потребуютъ. На первый разъ не очень многое, прибавилъ онъ тономъ презрительнаго состраданія:-- потому что союзъ требуетъ отъ своихъ членовъ лишь посильной помощи. И такъ именемъ союза я поручаю тебѣ наблюдать за всѣмъ, что происходитъ въ императорской главной квартирѣ, чутко прислушиваться ко всему, что говорятъ о военныхъ операціяхъ и извѣщать меня обо всемъ, что достойно вниманія и важно въ томъ или другомъ отношеніи. Вотъ приказаніе, которое необходимо въ точности выполнить, и теперь отъ тебя зависитъ -- строгимъ, точнымъ послушаніемъ загладить свою вину предъ союзомъ.
   Благановъ сперва съ нѣмымъ ужасомъ смотрѣлъ на Захарьина, считая его сумасшедшимъ, но по мѣрѣ того какъ онъ говорилъ, страшная истина какъ грозный призракъ выяснялась предъ его помутившимся взоромъ. Собравъ послѣдніе остатки мужества, онъ спросилъ Захарьина съ наружнымъ спокойствіемъ:
   -- Кто же ты, если смѣешь говорить со мной такимъ дерзкимъ повелительнымъ тономъ. Если тебѣ дѣйствительно извѣстны мои отношенія къ тайному союзу, ты долженъ также знать, что они порваны навсегда, что на мнѣ не лежитъ никакихъ обязательствъ, за исключеніемъ одного, чтобы я молчалъ о томъ, что знаю.
   -- Кто я?-- съ сверкающимъ взоромъ вскричалъ Захарьинъ: -- я тотъ, кому поручено наблюдать за Федоромъ Михайловичемъ Благановымъ, когда онъ принятъ былъ въ члены союза. Въ моихъ рукахъ находится подписанная тобою клятва и никто не имѣлъ права разрѣшать тебя отъ нея. Ты порученъ былъ мнѣ, я ввелъ тебя въ домъ князя въ качествѣ учителя музыки и пѣнія, разсчитывая, что Марфа влюбится въ тебя и черезъ нее ты получишь доступъ въ высшій кругъ общества, которое, нѣкогда презиралъ всѣми силами своей души. Но мои разсчеты не оправдались на дѣлѣ. Мнѣ пришлось ошибиться въ тебѣ, но изъ этого не слѣдуетъ, чтобы ты могъ ласкать себя пустой надеждой, что покончилъ всѣ счеты съ союзомъ, сдѣлавшись членомъ ненавистной намъ среды. Кто бы не былъ тотъ, кто снялъ съ тебя клятву, а не признаю тебя свободнымъ и именемъ союза призываю къ исполненію принятыхъ обязательствъ. Если же ты осмѣлишься ослушаться еще разъ, я съумѣю свергнуть тебя съ твоего призрачнаго пьедестала. Иди теперь, доноси на меня князю. Мнѣ смѣшны эти угрозы, послѣ которыхъ гордый, самонадѣянный Федоръ Михайловичъ Благановъ, зять князя Худякова, ординарецъ Его Величества, сядетъ на скамью подсудимыхъ въ качествѣ государственнаго преступника. Для меня же не существуетъ ни тюрьмы, ни оковъ, такъ какъ я всегда съумѣю скрыться, не оставивъ послѣ себя и слѣда. Союзъ, которому ты хочешь измѣнить, умѣетъ защищать своихъ вѣрныхъ членовъ и карать измѣнниковъ.
   Съ каждымъ словомъ Захарьина лицо Благанова становилось все блѣднѣе и блѣднѣе, мрачный взоръ его пристально устремленъ былъ на торжествующаго противника.
   -- Я пришелъ къ тебѣ съ мирными намѣреніями, началъ онъ тихимъ сосредоточеннымъ голосомъ.
   -- Съ измѣнникомъ я отщепенцемъ не можетъ быть и рѣчи о мирѣ, -- грозно прервалъ его Захарьинъ;-- до тѣхъ поръ пока измѣнникъ не сознаетъ своего заблужденія и не обратиться къ выполненію своихъ обязательствъ, до тѣхъ поръ онъ не имѣетъ права выражать какія либо претензіи. Я могу поощрять раскаивающагося, а непокорнаго съумѣю подчинить моей волѣ или стереть съ лица земли.
   -- И такъ, сказалъ Благановъ съ ужасающимъ хладнокровіемъ:-- ты желаешь борьбы на животъ и на смерть, что же, меня не осудятъ за то, что я предпочитаю жизнь.
   Съ этими словами онъ съ быстротой молніи выхватилъ револьверъ изъ кармана, твердой рукой направилъ его въ лобъ Захарьина и прежде чѣмъ послѣдній успѣлъ угадать намѣреніе своего противника, спустилъ курокъ.
   Испустивъ глухой, хриплый стонъ, Захарьинъ грохнулся на полъ. Нѣсколько секундъ конвульсивная дрожь подергивала его члены, но минуту спустя смерть сковала ихъ навѣки.
   Благановъ пристально глядѣлъ на свою жертву.
   -- Другого исхода не было,-- прошепталъ онъ хриплымъ голосомъ, вложивъ револьверъ въ окоченѣлые пальцы трупа:-- одинъ изъ насъ долженъ былъ сойти со сцены, потому что каждое живое существо вправѣ защищать свою жизнь.
   Звукъ выстрѣла былъ услышанъ въ домѣ. Перепуганная прислуга вбѣжала въ кабинетъ управляющаго и застыла на мѣстѣ отъ ужаса при видѣ окровавленнаго трупа Захарьина.
   -- Этотъ несчастный, сказалъ Благановъ спокойнымъ твердымъ голосомъ:-- застрѣлился, чтобы избѣжать позора, когда я потребовалъ отъ него отчета по управленію помѣстьями князя. Пользуясь безграничнымъ довѣріемъ своего господина, онъ утаивалъ значительныя суммы изъ княжескихъ доходовъ, совершилъ подлоги и испугался послѣдствій своего преступленія. Да, онъ жестоко наказалъ себя; по всей вѣроятности князь отнесся бы къ нему снисходительно, если бы онъ чистосердечно сознался въ своей винѣ.
   Никому и въ голову не пришло усомниться въ правдивости словъ Благанова. Смертельная блѣдность и разстроенное выраженіе его лица, легко объяснялись внезапностью катастрофы и ничто не давало повода заподозрить, что Захарьинъ погибъ насильственной смертью.
   Роковая вѣсть о трагической смерти управляющаго князя быстро облетѣла весь княжескій домъ.
   Вскорѣ въ кабинетъ явился самъ князь Худяковъ, полуодѣтый, въ овчинномъ тулупѣ, накинутомъ на плечи. Сильно встревоженный, не понимая причины столь неожиданной катастрофы, въ ужасѣ отступилъ онъ отъ плававшаго въ крови тѣла своего секретаря.
   Благановъ поспѣшилъ увести его изъ кабинета и почти безчувственнаго усадилъ на диванѣ въ залѣ.
   -- Нѣсколько недѣль тому назадъ,-- сказалъ Благановъ, отвѣчая на безмолвный вопросительный взглядъ князя:-- ваша дочь получила анонимное письмо, въ которомъ разоблачались злоупотребленія и подлоги вашего бывшаго секретаря. Желая избавить васъ отъ хлопотъ и душевныхъ потрясеній, я рѣшилъ, прежде всего удостовѣриться въ справедливости доноса и лично объясниться по этому поводу съ Захарьинымъ, чтобы затѣмъ по возможности уладитъ это грязное дѣло. Прочитавъ ему анонимное письмо, я предложилъ, чтобы онъ или чистосердечно сознался въ своихъ преступленіяхъ или же отчетами и конторскими книгами постарался доказать свою невинность. Очевидно не находя средствъ къ своему оправданію и вмѣстѣ съ тѣмъ испугавшись позора и наказанія, Захарьинъ, не отвѣтивъ мнѣ ни слова, выхватилъ изъ ящика стола револьверъ и прежде чѣмъ я успѣлъ угадать его намѣреніе всадилъ себѣ пулю въ лобъ. Мнѣ хотѣлось пощадить этого несчастнаго, тѣмъ болѣе, что вы сами навѣрно снисходительно простили бы ему его преступленія, но судьба судила иначе, -- добавилъ онъ сострадательнымъ тономъ:"-- Богъ разсудитъ и проститъ ему его земныя прегрѣшенія.
   Изъ всѣхъ обитателей княжескаго дома, взволнованныхъ и пораженныхъ этимъ внезапнымъ происшествіемъ, одинъ лишь Благановъ не потерялъ присутствія духа. Не теряя ни минуты распорядился онъ дать знать полиціи; вскорѣ явился судебный слѣдователь и полицейскій врачъ для производства дознанія. Съ Благанова, какъ съ единственнаго свидѣтеля, былъ снятъ допросъ, показанія его занесены въ протоколъ, къ которому пріобщено было анонимное письмо, уличавшее покойнаго Захарьина въ преступленіяхъ и проступкахъ.
   Этими формальностями ограничилось все дѣло, никто и не подумалъ о дальнѣйшемъ разслѣдованіи, о возможности преступленія. Князь благодаря сангвиническому темпераменту своей натуры скоро примирился съ потерей любимаго секретаря и самъ приказалъ похоронить Захарьина въ одномъ изъ своихъ помѣстьевъ. Старый слуга Иванъ Григорьевичъ, издавна недолюбливавшій молчаливаго и скрытнаго управляющаго, поспѣшилъ завѣрить своего барина, что онъ съумѣетъ управиться съ его имѣніями, и торжественно поклялся, что съ этихъ поръ ни одна копѣйка изъ княжескихъ доходовъ не пропадетъ даромъ.
   Такимъ образомъ мало по малу волны житейскаго забвенія изгладили всякое воспоминаніе о Захарьинѣ, трагическая смерть котораго доставила князю лишній матеріалъ къ запасу новостей, съ которымъ онъ странствовалъ по петербургскимъ гостиннымъ.
   Между тѣмъ Благановъ, заперевъ комнаты, которыя занималъ секретарь князя, и оставя у себя ключъ отъ нихъ, вернулся къ женѣ,
   Марфа, блѣдная и дрожащая, встрѣтила его страшно пристальнымъ взоромъ.
   -- Что случилось? спросила она беззвучнымъ тихимъ шопотомъ.
   -- Случилось то, что мы наконецъ свободны,-- отвѣчалъ Благановъ спокойно:-- Тотъ человѣкъ, который осмѣлился оскорбить тебя и преслѣдовать угрозами, болѣе не существуетъ.
   -- Боже мой!-- простонала Марфа, невольно отшатнувшись отъ мужа.
   -- Ты презираешь меня, Марфа,-- спросилъ Благановъ съ суровой горечью:-- но какъ же иначе могли мы избѣжать позорнаго, унизительнаго рабства передъ тѣмъ злодѣемъ, который каждую минуту могъ разбить наше счастье, погубить насъ навѣки.
   -- Но это ужасно, -- прошептала Марфа, съ испугомъ глядя на своего мужа: -- кровь этого человѣка на твоихъ рукахъ!
   -- Кровь моего непримиримаго врага, мѣтившаго въ мое сердце, -- спокойно выразилъ Благановъ: -- О! если бы ты только видѣла съ какой торжествующей ироніей издѣвался онъ надо мной, говоря, что я въ полной его власти! неужели я не въ правѣ защищать данную мнѣ Богомъ жизнь, столь драгоцѣнную для меня въ настоящую минуту? Когда солдатъ на полѣ битвы поражаетъ врага, готовящагося нанести ему смертельный ударъ, его величаютъ героемъ, вѣнчаютъ лавровымъ вѣнкомъ, я тоже солдатъ и почему же мнѣ нельзя отдѣлаться отъ врага, который не только посягалъ на мою жизнь, но и грозилъ тебѣ постыднымъ рабствомъ? Кто могъ знать до какихъ ужасающихъ предѣловъ могла дойти наглость этого человѣка? Нѣтъ, совѣсть моя спокойна, я не раскаяваюсь въ своемъ поступкѣ, въ которомъ отдамъ отчетъ только Богу. Я совсѣмъ не искалъ его смерти, напротивъ я предлагалъ ему миръ, который онъ презрительно отвергъ. Что же оставалось мнѣ дѣлать? я презиралъ бы себя, не былъ бы достоинъ имени человѣка, не былъ бы достоинъ тебя, если бы безъ борьбы унизился передъ наглымъ злодѣемъ. Не знаю, но мнѣ кажется, что убить такую гадину я имѣлъ болѣе права, чѣмъ всадить пулю въ несчастнаго турка, мѣтившаго въ меня безсознательно, только по обязанности, Будь же справедлива, Марфа, ты сама желала, борьбы съ непримиримымъ врагомъ, а теперь возмущаешься, когда я вышелъ побѣдителемъ изъ этой борьбы.
   Со слезами на глазахъ Марфа бросилась въ объятія мужа.
   -- Прости, дорогой мой,-- съ мольбой прошептала она:-- прости слабой женщинѣ. Ты правъ, тысячу разъ правъ и я недостойна была бы назваться твоей женой если бы осудила твой поступокъ, на который ты рѣшился, только изъ любви ко мнѣ!
   Князь вскорѣ снова завладѣлъ Благановымъ и поѣхалъ съ нимъ въ полковыя казармы приглашать товарищей и сослуживцевъ своего зятя на обѣдъ, который онъ рѣшился дать по случаю выступленія гвардіи на театръ войны.
   Къ вечеру весь Петербургъ зналъ о самоубійствѣ секретаря князя Худякова, его преступленіяхъ и подлогахъ, но это происшествіе не возбудило особеннаго интереса въ обществѣ, все вниманіе котораго поглощено было перипетіями военной драмы, разыгрывавшейся на поляхъ Болгаріи.
   Напротивъ въ торговомъ мірѣ этотъ случай произвелъ не малый переполохъ. На другой же день Благановъ получилъ множество писемъ отъ извѣстныхъ торговыхъ фирмъ и поставщиковъ съ предложеніемъ доставить несомнѣнныя, неоспоримыя улики противъ Захарьина и съ покорнѣйшей просьбой не оставить на будущее время заказами и поставками для княжескаго стола и обихода.
   

IX.

   Между тѣмъ на театрѣ военныхъ дѣйствій попытки выбить турокъ изъ окоповъ Плевны оставались безуспѣшны, не взирая на безпримѣрныя чудеса храбрости русскихъ офицеровъ и солдатъ.
   Густой, непрерывный градъ ядеръ, пуль и картечи, сыпавшійся отовсюду на атакующихъ, моментально устилалъ землю грудами человѣческихъ тѣлъ и не давалъ возможности причинить окопавшемуся непріятелю ни малѣйшаго вреда или завладѣть хоть однимъ изъ плевненскихъ редутовъ.
   Одновременно съ этимъ турки съ бѣшенствомъ отчаянія употребляли нечеловѣческія усилія оттѣснить русскихъ изъ Шипкинскаго прохода и генералу Радецкому удалось не безъ потерь удержать за собой этотъ важный въ стратегическомъ отношеніи пунктъ.
   Мѣстоположеніе Беллы, слишкомъ близкой къ непріятельскимъ позиціямъ, стало внушать серіозныя опасенія и кромѣ того климатъ и санитарныя условія этого мѣстечка вліяли дурно на здоровье императора. Вслѣдствіе этого рѣшено было перемѣстить главную квартиру его величества въ одинъ изъ центральныхъ пунктовъ занятой территоріи.
   Въ концѣ августа государь прибылъ въ Горный-Студень и соединилъ свою квартиру съ квартирою главнокомандующаго великаго князя Николая Николаевича. Горный Студень -- незначительное селеніе, расположенное на обширной равнинѣ, пересѣкаемой отрогами Балканскаго хребта.
   Квартира главнокомандующаго, а также лагерь бивакирующихъ войскъ находился въ окрестностяхъ селенія, для жительства же государя выбранъ былъ большой деревянный домъ-особнякъ. Тутъ повелитель почти двухъ частей свѣта имѣлъ по крайней мѣрѣ надъ головой кровлю, хотя въ жилищѣ, слывшемъ въ солдатской средѣ подъ громкимъ именемъ дворца, недоставало самыхъ необходимыхъ простѣйшихъ удобствъ, потребныхъ даже для невзыскательнаго человѣка.
   Вблизи дома въ небольшой избѣ устроена была телеграфная станція императорской главной квартиры. Канцелярія и лица, постоянно находившіеся при особѣ Государя, пріютились въ сѣновалѣ, павиліонъ для общаго стола разбитъ былъ на дворѣ, члены же царской свиты размѣстились гдѣ кто могъ.-- въ палаткахъ, баракахъ и крестьянскихъ избахъ.
   Такимъ образомъ расположилась резиденція Императора всероссійскаго въ болгарской деревушкѣ, до сихъ поръ невѣдомой никому, но которая на долгое время стала центромъ мучительныхъ тревогъ и ожиданій не только Россіи, но и европейской политики. Самъ императоръ шутливо называлъ свою резиденцію "городомъ терпѣнія".
   Вслѣдъ за выѣздомъ императорской главной квартиры изъ Беллы, лазаретъ и контора продовольственной компаніи тоже перемѣщены были въ Горный-Студень.
   Въ покойномъ экипажѣ развалясь на мягкихъ подушкахъ Евгеній Моисеевъ сопровождалъ транспортъ, съ самодовольнымъ видомъ поглядывая на баталіоны солдатъ, покрытыхъ потомъ и пылью. Хвощинскій на другое утро послѣ ночнаго кутежа уѣхалъ съ своими спутницами въ Румынію, такъ что слѣдствіе по поводу безобразій, свидѣтелями которыхъ были графъ Святовскій и Благановъ, не привело ни къ какому результату. Конторскіе книги и счеты оказались въ исправности, главный виновникъ дебоша убрался подальше отъ грѣха и все дѣло ограничилось строгимъ выговоромъ Евгенію Моисееву, который выпутавшись такъ легко изъ бѣды, сталъ еще самонадѣяннѣе и наглѣе.
   Провіантскій транспортъ слѣдовалъ въ Горный Студень подъ прикрытіемъ отряда казаковъ, среди которыхъ находился и Степанъ Захаровъ.
   Степанъ, не забывая порученія Благанова, пришедшагося ему по душѣ, попросилъ у графа Стятовскаго позволенія сопровождать съ казаками транспортъ и весело калякая съ своими спутниками, ни на минуту не терялъ изъ виду экипажа, въ которомъ сидѣлъ Моисеевъ.
   Впереди провіантскаго обоза ѣхали лазаретныя фуры съ ранеными, о которыхъ государь позаботился прежде всего, приказавъ немедленно перемѣстить ихъ въ Горный Студень.
   На одной изъ широкихъ телегъ сидѣла сестра милосердія Ева Добродорова подлѣ капитана Россіенова, уложеннаго на матрасахъ. Плетенка изъ ивняка, обтянутая полотномъ, защищала больнаго отъ палящихъ лучей полуденнаго солнца.
   Молодой офицеръ лежалъ неподвижно съ закрытыми глазами, и хотя исхудалое лицо его было покрыто матовой блѣдностью, черты не выражали страданія. Лихорадочное состояніе и мучительныя головныя боли прекратились, рана постепенно подживала и полному возстановленію его силъ мѣшало только сильное истощеніе отъ обильныхъ потерь крови.
   Молодая дѣвушка заботливо наблюдала за его сномъ, осторожно поправляя плетенку, когда на поворотѣ дороги солнечные лучи ударяли въ лицо больному. Ева Алексѣевна съ каждымъ днемъ, проведенномъ на театрѣ войны, измѣнялась все замѣтнѣе и замѣтнѣе. На ея блѣдномъ, серіозномъ лицѣ то и дѣло появлялось озабоченное выраженіе, глаза подолгу съ мучительной тревогой останавливались на раненомъ.
   Въ теченіи унылыхъ, однообразныхъ дней въ скучномъ лазаретномъ помѣщеніи среди молодыхъ людей установились своеобразныя отношенія, которыя гораздо большее впечатлѣніе производили на Еву, чѣмъ на Россіенова, часто впадавшаго въ забытье отъ сильной слабости.
   Читатели знаютъ, что молодые люди знакомы были еще въ Москвѣ, но отношенія ихъ никогда не доходили до короткости. Пылкій, впечатлительный Россіеновъ нашелъ въ сестрѣ Евы Алексѣевны, Дашѣ, свой идеалъ и полюбилъ ее всѣми силами души. Правда, его нерѣдко непріятно поражало апатичное равнодушіе красивой дѣвушки, но въ пылу страсти подобныя ощущенія стушевывались и недостатки ея характера онъ простодушно приписывалъ дѣвичьей застѣнчивости.
   Сестру Даши Россіеновъ рѣдко встрѣчалъ въ московскихъ гостиныхъ, въ домѣ же ея родителей она съ первой встрѣчи не произвела на него благопріятнаго впечатлѣнія. Рѣзкія манеры студентки, ея вольныя выходки и фразы, все это мало согласовалось съ его понятіями о женственности и свои сношенія съ Евой онъ ограничилъ холоднымъ вѣжливымъ поклономъ и сухими фразами при общемъ разговорѣ.
   Съ своей стороны Ева, увлеченная либеральными идеями студентскаго кружка, въ которомъ преимущественно вращалась, почти презрительно относилась къ молодому офицеру, видя въ немъ слѣпаго поклонника дисциплины и деспотизма. Она даже не скрывала отъ него своего отвращенія и всегда съ презрительной усмѣшкой отвѣчала на его холодную вѣжливость.
   Ева Алексѣевна избрала себѣ новое поприще дѣятельности, въ качествѣ сестры милосердія, руководясь совсѣмъ не патріотическимъ одушевленіемъ, а единственно изъ стремленія къ практической дѣятельности, которой требовала ея кипучая живая натура.
   Однако съ первыхъ же шаговъ ея новой дѣятельности въ Обществѣ Краснаго Креста, прежнія убѣжденія и воззрѣнія молодой дѣвушки потерпѣли коренную перемѣну. Послѣ первыхъ же стычекъ русскихъ войскъ съ турецкими, она имѣла много случаевъ встрѣчать мужественныхъ, въ цвѣтѣ силъ и здоровья людей, которые одушевлены были самой пылкой преданностью къ царю и отечеству, не смотря на страшныя раны, нерѣдко калѣчившія ихъ на всю жизнь. Она во очію убѣждалась съ какой изумительной покорностью, безъ малѣйшаго ропота переносили эти люди свои страданія, съ какой глубокой вѣрой внимали утѣшительнымъ напутствіямъ священника. Не разъ также случалось ей быть свидѣтельницей покойной и трогательной кончины храбрецовъ, которымъ улыбалась жизнь и которые покидали этотъ міръ съ свѣтлой надеждой на загробную жизнь и милосердіе Божіе.
   Всѣ эти часто повторявшіяся передъ ея глазами сцены быстро пошатнули напускной скептицизмъ ея неиспорченной натуры; Ева стала глубже и серіознѣе вдумываться въ смыслъ происходящихъ вокругъ нея событій и вскорѣ поняла, что если такое множество простодушныхъ мужественныхъ сердецъ безропотно жертвуютъ жизнью за царя и отечество, то обаяніе этихъ послѣднихъ именъ имѣетъ большее значеніе, чѣмъ простой холодный деспотизмъ.
   Въ разгаръ этой внутренней борьбы съ собой, Ева встрѣтилась съ тяжело раненнымъ капитаномъ Россіеновымъ. При видѣ его первымъ побужденіемъ молодой дѣвушки было -- приложить всѣ старанія, чтобы спасти жизнь жениха своей сестры.
   Свято и самоотвержено исполняла она принятую на себя обязанность. Красивый молодой человѣкъ, лицо котораго отражало въ чертахъ мучительныя страданія, теперь внушалъ ей глубокое сочувствіе. Съ боязливымъ участіемъ прислушивалась она къ его порывистому дыханію и бреду, и съ отраднымъ чувствомъ довольства слѣдила за возстановленіемъ его силъ и здоровья.
   Когда съ теченіемъ времени молодой человѣкъ окрѣпъ, пересталъ лихорадить и доктора дозволили ему разговаривать съ сидѣлкой, Ева пришла въ немалое изумленіе, встрѣтивъ разносторонее образованіе, богатство мыслей и чувствъ въ собесѣдникѣ, котораго, слѣдуя кружковымъ тенденціямъ, считала до сихъ поръ ограниченнымъ, пустымъ фатомъ.
   Извѣстно, что всѣ разнородныя ощущенія женской натуры постоянно стремятся сосредоточиться на одномъ какомъ либо объектѣ, поэтому неудивительно, что внутренній переворотъ, происшедшій въ существѣ молодой дѣвушки, Ева безсознательно приписала Россіенову. Жизнь пріобрѣла для нея новый интересъ и смыслъ, но въ то же время Ева съ ужасомъ сознавала, что сердце все сильнѣе и сильнѣе влечетъ ее къ человѣку, который какъ женихъ ея сестры былъ навѣки потерянъ для нея.
   Россіеновъ въ свою чередъ не менѣе былъ изумленъ, когда, прійдя въ сознаніе, узналъ въ ухаживавшей за нимъ сидѣлкѣ сестру своей невѣсты. Онъ не могъ достаточно надивиться метаморфозѣ, происшедшей въ характерѣ прежде столь несимпатичной для него студенткѣ.
   Скромный, простой костюмъ сестры милосердія придалъ чертамъ ея лица еще болѣе красоты и благородства. Въ глазахъ, прежде закрытыхъ синими очками, теперь свѣтилось добродушіе и прямота ея женской натуры. Рѣзкихъ, надменныхъ манеръ не было и въ поминѣ, мѣсто ихъ заступило кроткое, но проникнутое достоинствомъ обращеніе, которое еще болѣе усиливало благопріятное впечатлѣніе, производимое ею на молодого человѣка.
   Ева казалась ему въ новомъ свѣтѣ, тѣмъ идеаломъ женщины, котораго онъ такъ страстно желалъ найти въ ея сестрѣ, хотя желаніе его не рѣдко терпѣло горькое разочарованіе. Живое воображеніе Евы Алексѣевны умѣло придавать разговору особую прелесть, она такъ часто и глубоко заинтересовывала его своими мѣткими и здравыми сужденіями, что постепенно образъ ея безсознательно занялъ въ его сердцѣ мѣсто невѣсты, хотя по причинѣ болѣзненной слабости эта перемѣна не была такъ осязательна и очевидна для него, какъ для молодой сестры милосердія.
   Въ такихъ счастливыхъ, хотя и нѣсколько тягостныхъ отношеніяхъ находились молодые люди во время переѣзда изъ Беллы въ Горный-Студень. Странныя, противорѣчивыя ощущенія волновали молодую дѣвушку, когда она, заботливо оберегая сонъ своего паціента, всматривалась въ его блѣдное, исхудалое лицо.
   Между тѣмъ лазаретныя фуры, во избѣжаніе тряски ѣхавшія медленнымъ ровнымъ шагомъ вскорѣ догналъ провіантскій обозъ, сопровождаемый Евгеніемъ Моисеевымъ и отрядомъ козаковъ.
   Коляска Евгенія поравнялась съ платформой, на которой лежалъ капитанъ Россіеновъ, и по причинѣ узости дороги принуждена была замедлить шагъ.
   Ева не обращала вниманія на ѣдущій мимо транспорта, когда вдругъ густое облако пыли, ослѣпившее ея глаза, заставило ее приподнять голову и прикрыть раненаго изъ опасенія вреднаго вліянія ѣдкой пыли.
   Въ эту минуту Евгеній увидалъ ея лицо и закричалъ съ своимъ обычнымъ нахальствомъ:
   -- Ахъ! какая прелестная сидѣлочка! У васъ должно быть прескучное общество; такая красавица достойна лучшей компаніи, чѣмъ торчать подлѣ раненаго, который не въ силахъ пошевельнуть ни однимъ членомъ и не сознаетъ счастія находиться въ такомъ восхитительномъ обществѣ. Бросьте-ка лучше своего скучнаго больнаго и садитесь ко мнѣ въ экипажъ. Со мной вы гораздо веселѣе совершите переѣздъ въ Горный-Студень, чѣмъ на этихъ тряскихъ дрогахъ съ живымъ мертвецомъ!
   Лошади того и другаго экипажа шли ровнымъ шагомъ и колеса чуть чуть не задѣвали одно за другое. Евгеній, воспользовался этимъ и высунувшись изъ коляски, нахально разсматривалъ молодую сидѣлку.
   Краска стыда и безсильнаго гнѣва залила щеки молодой дѣвушки, которая чувствовала себя въ безвыходно затруднительномъ положеніи. Сестры милосердія пользовались отъ всѣхъ самымъ искреннимъ уваженіемъ, такъ что неожиданная дерзость незнакомаго мущины просто ошеломила Еву, которая безмолвно отвернувшись отъ нахала, со слезами на глазахъ взглянула на мирно спавшаго больнаго.
   -- Ну что же?-- спросилъ Евгеній, принимая молчаніе Евы, за нерѣшимость и поощреніе: -- Почему же вы не удостоите меня отвѣтомъ? Неужто прекрасныя сестры милосердія сострадательны только къ раненымъ и ненавидятъ здоровыхъ? Поспѣшите же, вамъ легко перескочить въ мой экипажъ, а за то я угощу васъ превосходнымъ завтракомъ и вдвоемъ мы и не замѣтимъ какъ пролетитъ время!
   Съ этими словами онъ нагнулся и, схвативъ руку Евы, старался привлечь ее къ себѣ.
   Молодая дѣвушка тихо вскрикнула, тщетно пытаясь съ ужасомъ и отвращеніемъ освободиться изъ рукъ нахала, который крѣпко держалъ ее и съ усмѣшкой сатира тащилъ въ свой экипажъ.
   Капитанъ Россіеновъ, пробужденный шумомъ отъ легкаго забытья, приподнялъ голову и примѣтивъ, что молодая дѣвушка съ рыданіями старается вырваться изъ рукъ навязчиваго негодяя, съ нѣмой угрозой устремилъ на Евгенія сверкающій взглядъ. Но волненіе оказалось свыше его силъ, онъ лишился чувствъ и голова его въ изнеможеніи упала на подушку.
   Между тѣмъ Евгеній еще больше высунулся изъ коляски, обхватилъ Еву руками и проговорилъ съ насмѣшливымъ хохотомъ:
   -- Ну-съ добьюсь хоть поцѣлуя, маленькая капризница, не смотря на грозные взгляды вашего полумертваго паціента.
   Отстраняя руки, которыми молодая дѣвушка закрыла свое лицо, Евгеній уже готовъ былъ прикоснуться къ нему своими чувственными губами, какъ вдругъ чья-то сильная рука схватила его за воротникъ сюртука и отбросила назадъ такъ грубо, что негодяй, вскрикнувъ отъ боли, упалъ на подушку своего экипажа.
   Степанъ Захаровъ, ѣхавшій съ провіантскимъ обозомъ, ни на минуту не терялъ изъ вида Евгенія. Примѣтивъ, что онъ нахально пристаетъ къ молодой сидѣлкѣ, которая тщетно пыталась вырваться изъ рукъ негодяя, Степанъ мигомъ примчался на помощь и подоспѣлъ какъ разъ во время, чтобы избавить сестру милосердія отъ постыднаго оскорбленія нахала.
   Евгеній съ бѣшенствомъ поднявшись въ экипажѣ, взглянулъ на своего неожиданнаго противника и узналъ въ немъ своего ненавистнаго односельчанина изъ Волочины.
   -- А! вскричалъ Моисеевъ, скрежеща зубами:-- это ты пустоголовый мужикъ! Погоди же, поплатишься ты за свою дерзость! Какъ ты смѣлъ коснуться твоей подлой рукой царскаго мундира!
   -- Ишъ какъ расходился,-- насмѣшливо обрѣзалъ его Степанъ:-- забылъ, что самъ такой же волочинскій мужикъ какъ и я. Не ослобони тебя нечистая сила изъ холодной избы, не миновать бы тебѣ каторги. Я теперь гвардейскій солдатъ его императорскаго величества, а ты прохвостъ, мучной червякъ, ворующій насущный хлѣбъ у честнаго народа. Заруби себѣ на носу, подлая крыса, что если ты еще разъ посмѣешь приставать къ сестрѣ, я тебя такъ попотчую, что и костей не соберешь на дорогѣ!
   Затаенная злоба сверкнула въ глазахъ Моисеева, но Степанъ съ такимъ внушительнымъ видомъ держалъ кулакъ у его носа, и такъ краснорѣчиво выражалъ готовность привести въ исполненіе свою угрозу, что Евгеній счелъ за лучшее не поднимать исторіи, тѣмъ болѣе, что одобрительные крики козаковъ не предвѣщали для него ничего добраго.
   Степанъ Захаровъ закричалъ извощикамъ провіантскаго обоза, чтобы они проѣзжали поскорѣе и не безпокоили раненыхъ. Извощики повиновались, козаки принялись подгонять лошадей пиками и вскорѣ провіантскій обозъ далеко опередилъ лазаретныя фуры.
   -- Наглый негодяй,-- проговорилъ Россіеновъ, слѣдившій за описанной сценой съ лихорадочнымъ волненіемъ:-- попадется онъ въ мои руки, только бы Господь помогъ мнѣ скорѣе оправиться отъ болѣзни. Такая дерзость не пройдетъ ему даромъ! Не плачьте, добрая Ева Алексѣевна,-- упрашивалъ онъ плачущую дѣвушку:-- наглость невѣжественнаго мужика, нельзя считать оскорбленіемъ. О, зачѣмъ слабость помѣшала мнѣ наказать этого нахала,-- со вздохомъ прошепталъ онъ и снова поблѣднѣвъ безпомощно упалъ на подушки.
   Забота о больномъ заставила молодую дѣвушку забыть свое собственное огорченіе. Ева поспѣшно вынула изъ корзины ящикъ съ лѣкарствами и влила въ ротъ больнаго нѣсколько капель освѣжающаго напитка.
   Россіеновъ скоро раскрылъ глаза и взоръ его съ нѣжной признательностью остановился на личикѣ дѣвушки, на щекахъ которой еще не высохли слезы.
   -- Благодарю васъ,-- прошептала, онъ, взявъ ея руку и прижимая къ своимъ губамъ:-- вы ангелъ хранитель, котораго само небо послало для моего спасенія.
   Ева покраснѣла и потупила глаза, съ сильнымъ смущеніемъ стараясь освободить свою руку.
   -- Оставьте, Ева Алексѣевна,-- прошепталъ онъ умоляющимъ голосомъ:-- не отнимайте вэшей руки. У меня какъ-то легче дѣлается на сердцѣ, какъ будто въ мои жилы вливается свѣтлая струя жизни.
   Съ этими словами Россіеновъ снова прижалъ къ губамъ руку Евы и съ счастливой улыбкой закрылъ глаза, не выпуская ея руки. Нѣсколько минутъ спустя, онъ заснулъ крѣпкимъ спокойнымъ сномъ.
   Ева, опасаясь потревожить его, сидѣла подлѣ него недвижимо въ глубокой задумчивости. Съ радостнымъ трепетомъ прислушивалась она къ его ровному дыханію и нормальному біенію сердца, но по временамъ тоскливо вздрагивала при мысля, что этотъ человѣкъ не можетъ принадлежать ей, что разлука съ нимъ раньше или позже неизбѣжна.
   Провіантскій транспортъ добрался до мѣста назначенія гораздо раньше лазарета. Въ Горномъ-Студенѣ для него отведено было обширное деревянное строеніе, въ которомъ помѣстился и Евгеній Моисеевъ, и въ то время какъ сортировали и размѣщали запасы и консервы, Степанъ Захаровъ успѣлъ осмотрѣть внутреннее устройство конторы, не обращая вниманія на яростные взгляды, бросаемые на него Евгеніемъ. Предусмотрительность Степана была дѣйствительно не лишней, такъ какъ ему предстояло наблюдать, такъ сказать, за каждымъ шагомъ своего земляка.
   Устроивъ наскоро свое помѣщеніе и контору, Моисеевъ легъ отдохнуть на диванѣ. Въ первомъ пылу гнѣва на оскорбленіе, нанесенное ему простымъ солдатомъ, онъ хотѣлъ было жаловаться на Степана коменданту главной квартиры, но теперь разсудивъ на досугѣ, что въ концѣ концовъ можетъ самъ поплатиться за обиду сестры милосердія, рѣшился отложить свое мщеніе до болѣе благопріятной минуты.
   Лежа на диванѣ и предаваясь благодушнымъ мечтамъ о безпечальномъ существованіи, нежданно негаданно выпавшемъ на его долю, онъ былъ выведенъ изъ задумчивости приходомъ вѣстоваго, который, передавъ ему пачку писемъ, тотчасъ же вышелъ, не дожидаясь вопросовъ или приказаній.
   Моисеевъ равнодушно взглянулъ на полученную корреспонденцію, но лишь только взоръ его упалъ на небольшой конвертъ, на которомъ отчетливо рисовалась красная буква N, онъ вздрогнулъ и, поблѣднѣвъ какъ полотно, дрожащими руками поспѣшилъ распечатать пакетъ.
   Внутри оказалась маленькая записка слѣдующаго содержанія:
   "Евгеній Моисеевъ сегодня вечеромъ съ наступленіемъ сумерокъ приглашается явиться въ уединенное поле за деревней для полученія приказаній тѣхъ, кому онъ обязанъ повиноваться безпрекословно".
   Испуганный взоръ Евгенія нѣсколько минутъ съ нѣмымъ отчаяніемъ прикованъ былъ къ этой запискѣ. Привыкнувъ мало по малу къ беззаботной, полной довольства жизни, онъ почти забылъ о существованіи союза, которому обязанъ былъ своимъ новымъ поприщемъ дѣятельности.
   Теперь ему казалось будто ледяная рука схватила его за сердце и, содрагаясь отъ ужаса, онъ долженъ былъ, вспомнить свою роль -- слѣпаго орудія въ рукахъ невѣдомой таинственной силы.
   Боязливо оглянувшись вокругъ, Евгеній поспѣшно сжегъ записку и какъ бы страшась остаться одинокимъ и беззащитнымъ, вышелъ въ контору, гдѣ писаря хлопотливо занимались разборкой и приведеніемъ въ порядокъ конторскихъ книгъ и счетовъ.
   

X.

   Сумерки августовскаго вечера постепенно сгущались надъ Горнымъ-Студнемъ и чѣмъ темнѣе становилось небо, усѣянное миріадами звѣздъ, тѣмъ ярче разгорались на равнинѣ сторожевые костры.
   Повсюду царила глубокая тишина, лишь изрѣдка прерываемая грохотомъ пушечнаго выстрѣла, доносившагося со стороны Плевны, какъ будто турки напоминали непріятелю, что они бодрствуютъ и во всякое время готовы дать отпоръ, неожиданному нападенію, на ихъ грозныя позиціи.
   Исполнивъ свои дневныя служебныя обязанности, Степанъ Захаровъ явился къ графу Сватовскому и доложивъ, что верховая лошадь вычищена и накормлена, попросилъ отпустить его въ лагерь покалякать съ конвойными казаками, за стаканомъ доброй горилки.
   Графъ Святовскій нѣсколько удивлялся, что деньщикъ его, прежде такой скромный и воздержный малый, съ нѣкоторыхъ поръ вдругъ пристрастился къ веселому, разгульному обществу своихъ походныхъ товарищей; но зная его исправность и аккуратность и на этотъ разъ отпустилъ его безъ всякаго замѣчанія.
   Выйдя изъ избы, которую занималъ Владиміръ Осиповичъ, Степанъ однако не пошелъ на яркій огонекъ сторожевыхъ костровъ, вокругъ которыхъ размѣстились группами солдаты, ведя оживленную бесѣду за чаркою водки, но осторожно направился къ зданію, занимаемому провіантскимъ магазиномъ.
   Ставъ у забора, онъ принялся пристально наблюдать за человѣческой тѣнью, мелькавшей въ освѣщенномъ окнѣ, не спуская въ то же время изъ виду дверей конторы.
   Въ ночномъ мракѣ, царившемъ вокругъ, все было тихо и спокойно. Послѣ долгаго безплоднаго ожиданія, Степану видимо сталъ надоѣдать его наблюдательный постъ, его крѣпкую здоровую натуру одолѣвалъ сонъ и онъ уже подумывалъ вернуть во свояси, какъ вдругъ его вниманіе привлечено было чьими-то осторожными шагами.
   Всмотрѣвшись въ темноту, онъ примѣтилъ, что изъ деревни направлялась къ нему человѣческая фигура въ казачьемъ мундирѣ, которая, зорко осмотрѣвшись по сторонамъ, поровнялась съ зданіемъ провіантскаго магазина и стала расхаживать мимо него взадъ и впередъ.
   Степанъ поспѣшился спрятаться въ тѣни забора, стараясь ни малѣйшимъ звукомъ не выдать своего присутствія.
   Какъ не должно было казаться естественнымъ, это появленіе казака, который быть можетъ вздумалъ освѣжиться и подышать прохладнымъ вечернимъ воздухомъ, все же Степана, не смотря на одолѣвшую его дремоту, заинтриговала та терпѣливая внимательность, съ какою незнакомецъ наблюдалъ за помѣщеніемъ провіантской конторы. Невольно въ головѣ его мелькнуло подозрѣніе, что этотъ субъектъ съ густой черной бородой по всей вѣроятности поджидалъ ту же дичь, за которою охотился и Степанъ. Это размышленіе заставило его еще осторожнѣе притаиться за заборомъ и наблюдать.
   Прошло еще полчаса терпѣливаго ожиданія. Затѣмъ свѣтъ въ крайнемъ окнѣ погасъ и въ дверяхъ провіантской конторы показалась темная человѣческая фигура, которая, сдѣлавъ нѣсколько шаговъ, пріостановилась какъ бы въ нерѣшимости.
   Завидя ее, казакъ, насвистывая веселый мотивъ завернулъ за уголъ забора.
   Темная фигура, въ которой Степанъ тотчасъ же призналъ Евгенія Моисеева, медленнымъ шагомъ направилась въ открытое пустынное поле, лежавшее за деревней. Черезъ нѣсколько секундъ, слѣдомъ за нимъ пошелъ и незнакомецъ въ казачьемъ мундирѣ.
   Конечно могло оказаться дѣломъ, простой случайности, что два человѣка въ ночную пору пустились въ путь цо одному и тому же направленію, но подозрѣніе, возникавшее въ головѣ Степана, заставило его не терять ихъ изъ виду. Пробираясь за ними тайкомъ по рытвинамъ и въ тѣни строеній, онъ успѣлъ непримѣтно достичь кустарника, который окаймлялъ поле со стороны деревни.
   Предосторожность Захарова была далеко не лишней, такъ какъ незнакомецъ въ казачьей формѣ поминутно оглядывался назадъ и пытливымъ взоромъ допрашивалъ окружавшую ночную темноту.
   Моисеевъ, слѣдовавшій впереди, не разъ останавливался какъ бы въ раздумьи и нерѣшительности и въ то же время замедлялъ свой шагъ и незнакомецъ; но лишь только Евгеній вышелъ на открытое поле, незнакомецъ ускорилъ шаги и быстро нагнавъ бывшаго студента, положилъ руку на его плечо.
   Между тѣмъ, когда дорога поворотила въ открытое поле, гдѣ на далекое пространство не виднѣлось ни рытьинъ, ни деревьевъ, ни строеній, Степану волей неволей пришлось остановиться и изъ за кустарника наблюдать за дѣйствіями подозрительныхъ личностей. Сперва онъ хотѣлъ было, презирая всякую опасность, пойти за ними слѣдомъ, но примѣтивъ, что они остановились, принужденъ былъ ограничиться своей засадой. Изощренный взоръ его, свыкшійся съ темнотой, отлично видѣлъ всѣ движенія странныхъ собесѣдниковъ, но за то какъ не напрягалъ онъ слуха, изъ ихъ разговора долетали до него лишь отрывочные безсвязные звуки.
   Почувствовавъ на плечѣ своемъ руку незнакомца, Евгеній сильно вздрогнулъ. Пытливо и недовѣрчиво взглянувъ на своего таинственнаго спутника, онъ примѣтилъ только черные глаза, сверкавшіе изъ подъ низко нахлобученной на лобъ шапки, и густую черную бороду, скрывавшую щеки и нижнюю часть лица незнакомца.
   Тихо, но довольно явственно и съ нѣкоторою торжественностью незнакомецъ произнесъ пароль -- nihil -- и пошелъ далѣе.
   Евгеній Моисеевъ въ страшномъ испугѣ слѣдовалъ за нимъ, дрожа всѣмъ тѣломъ какъ осиновый листъ.
   Пройдя нѣсколько шаговъ по полю, незнакомецъ остановился и осмотрѣвшись кругомъ, заговорилъ:
   -- Это мѣсто какъ нельзя болѣе удобно. Тутъ негдѣ притаиться засадѣ и никто не помѣшаетъ нашей бесѣдѣ. Ты получилъ приглашеніе явиться сюда. Я тотъ, кому поручено передать тебѣ приказаніе союза.
   Евгеній безмолвно потупилъ голову.
   -- Ты знаешь,-- продолжалъ незнакомецъ, понижая голосъ, но отчеканивая каждое слово:-- какую цѣль преслѣдуетъ союзъ, которому ты обязанъ безпрекословно повиноваться?
   -- Мнѣ это извѣстно,-- мрачнымъ, дрожащимъ голосомъ отвѣчалъ Моисеевъ.
   -- Итакъ,-- продолжалъ незнакомецъ:-- насталъ моментъ, когда услуги твои могутъ пригодиться союзу, и тебѣ остается выполнить въ точности все, что я сейчасъ тебѣ сообщу.
   -- Мнѣ!-- съ ужасомъ вскричалъ Моисеевъ:-- но это невозможно!
   -- Невозможно?-- грозно спросилъ незнакомецъ:-- ты долженъ звать, что союзу подобное слово не знакомо ни въ отношеніи своихъ враговъ, ни въ отношеніи своихъ членовъ!
   Евгеній съ трудомъ переводилъ духъ. Ударъ, такъ неожиданно разразившійся надъ нимъ, почти отнялъ отъ него всякую способность мышленія.
   -- Нѣтъ, нѣтъ,-- безсвязно бормоталъ Моисеевъ:-- это мнѣ не по силамъ, я и безъ того уже достаточно рисковалъ своей жизнью...
   -- Слушай, презрѣнный!-- яростнымъ тономъ прервалъ его таинственный собесѣдникъ:-- мнѣ некогда попусту терять съ тобой время. Жизнь членовъ въ распоряженіи союза и я могъ бы тотчасъ же безпощадно наказать тебя за твое трусливое сопротивленіе. Но и малодушный можетъ побороть свою слабость и потому я даю тебѣ нѣсколько минутъ на размышленіе. Обдумай свое положеніе, выгоды съ нимъ связанные, неумолимое мщеніе за ослушаніе и объяви мнѣ на что ты рѣшаешься. Я жду.
   Страшная борьба между трусостью и алчностью поднялась въ развращенномъ существѣ Моисеева.
   Давно ли безпечно благодушествовалъ онъ, пожиная плоды съ нивы, которую никогда не сѣялъ и не жалъ. Давно ли счастливая будущность роскошнаго существованія рисовалась въ его пылкомъ воображеніи, когда онъ, наслаждаясь отборными винами погребовъ компаніи, высчитывалъ барыши, львиную долю которыхъ надѣялся присвоить себѣ. А теперь какое страшное разочарованіе приготовила ему судьба!
   Союзъ, о существованіи котораго онъ мало по малу забылъ, союзъ, который до сихъ моръ не подавалъ ему признака жизни, вдругъ разбилъ его завѣтныя мечты, призвалъ къ горькой дѣйствительности, потребовавъ черезъ своего члена безпрекословнаго повиновенія его приказаніямъ.
   Опасность, сопряженная съ выполненіемъ воли союза, грозно рисовалась въ воспаленномъ мозгу Евгенія,-- месть за ослушаніе еще рельефнѣе, еще осязательнѣе грозила ему въ лицѣ его таинственнаго собесѣдника, который, не задумываясь ни на минуту, могъ свести его счеты съ жизнью.
   Страшная дилемма, выхода изъ которой не было, оледѣнила кровь въ его жилахъ. Оні сознавалъ, что рѣшенія его ждутъ съ минуты на минуту, а прійти къ рѣшенію не могъ физически и нравственно, не смотря на то, что стоялъ такъ сказать у жерла пушки.
   Въ этотъ критическій моментъ мрачная мысль мелькнула въ его помутившемся разсудкѣ -- мысль, которая неизбѣжно должна была прійти каждому трусливому существу, застигнутому въ расплохъ. Въ данное время на какомъ бы рѣшеніи онъ не остановился, опасность для его жизни неминуема, а между тѣмъ отдалить эту опасность было съ его власти.
   Лишь только мысль объ этомъ пришла ему въ голову, Евгеній и неподумалъ подвергнуть ее критическому анализу, а напротивъ съ наглостью труса поспѣшилъ привести въ исполненіе.
   Дрожащей рукой выхватилъ онъ изъ боковаго кармана сюртука револьверъ и направилъ дуло его въ грудь незнакомца. Но тотъ, наблюдая за малѣйшимъ движеніемъ Моисеева и очевидно догадываясь какая борьба совершалась въ груди его жертвы, сильнымъ ударомъ вышибъ револьверъ изъ дрожащихъ рукъ Евгенія.
   Ночная тишина огласилась громкимъ звукомъ выстрѣла, но пуля пролетѣла мимо цѣли и врѣзалась въ землю.
   Въ бѣшенствѣ ослѣпленный своей неудачей Моисеевъ забылъ все на свѣтѣ и съ дикимъ нечеловѣческимъ воемъ кинулся на своего врага.
   Завязалась короткая, но страшная борьба, борьба не на жизнь, а на смерть. Но судьба видимо повернулась спиной къ злополучному студенту, въ рукѣ незнакомца блеснуло лезвіе кинжала и моментально исчезло въ груди Моисеева, который съ глухимъ стономъ повалился какъ снопъ на землю.
   Между тѣмъ звукъ выстрѣла, раздавшагося въ ночной тишинѣ привлекъ вниманіе патруля, обходившаго дозоромъ окрестности деревни. Отрядъ солдатъ подъ командой унтеръ-офицера появился на полѣ какъ разъ въ моментъ отчаянной борьбы Моисеева съ его таинственнымъ противникомъ.
   -- Стой! кто тутъ? Что вы тутъ дѣлаете? закричалъ унтеръ-офицеръ и, увидѣнъ паденіе Моисеева, бѣгомъ кинулся на мѣсто поединка.
   Глухое проклятіе сорвалось съ губъ незнакомца. Въ одинъ мигъ сообразилъ онъ критическую опасность положенія, въ которое поставилъ его выстрѣлъ Моисеева, и понялъ, что единственное спасеніе остававшееся ему, заключалось въ быстротѣ бѣгѣ.
   Проворно выдернувъ кинжалъ изъ раны своей жертвы, онъ поспѣшно побѣжалъ по направленію къ деревнѣ, гдѣ безпорядочно разбросанныя строенія давали ему полную возможность скрыться, хотя на время, отъ преслѣдованія патруля.
   Не обращая вниманія на крики солдатъ, бѣжавшихъ за нимъ слѣдомъ, онъ съ изумительной быстротой достигъ первыхъ строеній деревни и поравнявшись съ высокимъ заборомъ, съ ловкостью акробата сталъ взбираться по его расшатаннымъ доскамъ.
   Настало страшное мгновеніе. Еще нѣсколько секундъ и спасеніе его было бы обезпечено.
   Но въ ту самую минуту, когда онъ уже достигъ верха забора и готовился спрыгнуть наземь, прогремѣлъ залпъ ружей и разстрѣлянный преступникъ, не испустивъ даже стона, безпомощно взмахнулъ руками и тяжело грохнулся навзничь на дорогу.
   Описанная сцена была дѣломъ нѣсколькихъ минутъ. Унтеръ-офицеръ, бросившійся съ солдатами въ погоню за убійцей, скоро убѣдился въ безполезности преслѣдованія.
   Лишь только незнакомецъ достигъ забора и сталъ взбираться на него, унтеръ-офицеръ приказалъ патрулю остановиться, прицѣлиться и въ тотъ моментъ, когда темная фигура обрисовалась на краю забора, скомандовалъ залпъ изъ ружей.
   Поднявъ трупъ разстрѣляннаго незнакомца солдаты, по приказанію унтеръ-офицера, перенесли его на поле и положили рядомъ съ бездыханнымъ тѣломъ его жертвы.
   Степанъ, до сихъ поръ остававшійся безмолвнымъ и пассивнымъ свидѣтелемъ трагической сцены, разыгравшейся у него на глазахъ, рѣшился тогда выйти изъ своей засады и приблизился къ патрулю, столпившемуся около труповъ.
   Никто изъ солдатъ не зналъ въ лицо ни жертву, ни его убійцу и Степанъ поспѣшилъ констатировать личность и званіе Евгенія Моисеева. Тогда унтеръ-офицеръ, строго запретивъ солдатамъ касаться одежды труповъ, передалъ команду старшему рядовому и отправился къ своему ближайшему начальству съ рапортомъ о случившемся происшествіи, а Степанъ, окончательно убѣдившись въ смерти своего злополучнаго земляка, тихо побрѣлъ въ деревню, изумляясь въ простотѣ души неисповѣдимымъ судьбамъ провидѣнія, такъ жестоко покаравшаго преступниковъ.
   

XI.

   Съ каждымъ днемъ значеніе Плевны выяснялось все рѣзче и осязательнѣе. Не смотря на геройское мужество и беззавѣтную удаль солдатъ, атаки плевненскихъ редутовъ стоили значительныхъ и безполезныхъ потерь.
   Природныя и искусственныя укрѣпленія этой позиціи привели, наконецъ, къ полному убѣжденію, что вытѣснить оттуда сильнаго непріятеля возможно лишь правильнымъ обложеніемъ Плевны со всѣхъ сторонъ, такъ, чтобы отрѣзанъ былъ подвозъ военныхъ снарядовъ и провіанта.
   Но для этого необходимо было укомплектованіе дѣйствующей арміи новыми и свѣжими отрядами, необходимо дѣятельное участіе румынской арміи, не считая ожидаемыхъ гвардейскихъ полковъ.
   Съ другой стороны защита шипкинскаго прохода, который во что бы то ни стало надо было удержать за собой, отвлекала значительныя военныя силы, такъ какъ не смотря на выгодную позицію, занимаемую русскими на вершинѣ горы, имъ приходилось отбиваться отъ яростныхъ наступленій турокъ, превосходившихъ ихъ численностью.
   Августъ былъ на исходѣ. Въ одно ясное прелестное утро великій князь Николай Николаевичъ пригласилъ Государя Императора отзавтракать со всею свитою въ его походной квартирѣ. Палатка для его величества была раскинута въ тѣнистомъ саду, въ мѣстности отличавшейся необыкновенной живописностью. На сколько могъ видѣть взоръ, все пространство долины, окаймленной вдали красивыми уступами горъ, и испещренной бѣлыми палатками бивакирующихъ войскъ, блистало очаровательнымъ лѣтнимъ убранствомъ.
   Однако, несмотря на красоту мѣстоположенія, лицо государя во время завтрака имѣло серьезное озабоченное выраженіе. Даже старанія князя Витгенштейна развлечь собравшееся общество веселыми, остроумными анекдотами и шутками не увѣнчались успѣхомъ.
   Въ концѣ завтрака великій князь главнокомандующій, бросивъ случайно взглядъ на долину, примѣтилъ въ отдаленіи всадника, во весь опоръ мчавшагося по направленію къ Горному Студню.
   При другихъ обстоятельствахъ на подобное явленіе не было бы обращено особеннаго вниманія, такъ какъ адъютантамъ и вѣстовымъ зачастую приходилось скакать сломя голову изъ одного отдѣла лагерной стоянки въ другой.
   Но на этотъ разъ великій князь заинтересовался поспѣшностью, съ какой несся всадникъ, и указалъ на него государю. Въ ту же минуту взоры всѣхъ присутствовавшихъ за столомъ обратились на всадника, который вскорѣ исчезъ въ густой массѣ садовъ и деревенскихъ строеній.
   -- Очевидно, курьеръ спѣшитъ сюда съ экстреннымъ донесеніемъ, замѣтилъ главнокомандующій: -- дай Господи, чтобы онъ везъ съ собой добрыя вѣсти.
   -- Предположимъ лучше, замѣтилъ государь съ грустной улыбкой: -- что это вѣстникъ не радостей, а бѣдъ. Мы по крайней мѣрѣ можемъ собраться заблаговременно съ духомъ и мужественно встрѣтить ударъ. Для пріятныхъ же вѣстей никакихъ приготовленій не требуется.
   Послѣ словъ императора, за столомъ водворилось глубокое молчаніе. Всѣ съ напряженнымъ вниманіемъ ожидали появленія всадника, который вскорѣ показался на дорогѣ, направляясь къ квартирѣ главнокомандующаго.
   -- Да, это Благановъ! невольно вскрикнулъ графъ Святовскій, узнавъ своего товарища: -- онъ прямо изъ Петербурга, слѣдовательно не съ дурными вѣстями.
   Смутившись отъ громкаго возгласа въ присутствіи высочайшихъ особъ, Святовскій обратилъ къ его величеству умоляющій взоръ.
   Государь съ добродушной усмѣшкой махнулъ рукой и поднявшись изъ-за стола направился къ низкому палисаду.
   Благановъ не замедлилъ подъѣхать, поспѣшно соскочилъ съ взмыленнаго коня и по знаку, поданному его величествомъ, приблизился къ государю и отрапортовалъ:
   -- Ваше величество, генералъ Гурко отправилъ меня впередъ съ донесеніемъ, что гвардія уже въ дорогѣ; посылая со мною походный маршрутъ, генералъ Гурко выражалъ желаніе имѣть заблаговременно свѣдѣнія о дислокаціи войскъ, чтобы сообразуясь съ нею немедленно занять гвардіею указанныя позиціи.
   Государь, взглянувъ на поданный ему маршрутъ, передалъ его великому князю главнокомандующему, говоря:
   -- Пошли имъ Господи крылья, чтобы они поскорѣе прилетѣли сюда.
   -- Имѣю счастіе довести до свѣдѣнія вашего величества, продолжалъ Благановъ;-- что его высочество князь румынскій спѣшитъ въ Горный Студень. Я встрѣтилъ его на послѣдней станціи, гдѣ мѣняли лошадей, и поспѣшилъ сюда, чтобы предварить ваше величество.
   Государь глубоко вздохнулъ. Довольная улыбка освѣтила на мигъ его серьезное лицо.
   -- Да, проговорилъ онъ:-- вѣсти все хорошія. Необходимо поскорѣе приготовить для князя помѣщеніе.
   Комендантъ главной квартиры и дежурные адъютанты поспѣшили исполнить приказаніе государя. Между тѣмъ на дорогѣ снова послышался лошадиный топотъ и нѣсколько минутъ спустя молодой представительной наружности офицеръ въ русскомъ мундирѣ генеральнаго штаба появился въ саду. Лицо и костюмъ его были закопчены въ пороховомъ дыму и покрыты густымъ слоемъ пыли.
   Государь съ милостивой привѣтливой улыбкой взглянулъ на молодаго человѣка и протянувъ ему руку, сказалъ:
   -- Право, сегодня выдался для насъ счастливый денекъ. Добро пожаловать, маіоръ Лигницъ. Вы не изъ тѣхъ, что оставляютъ поле битвы въ минуту опасности.
   -- Опасность миновала, ваше величество, яснымъ, спокойнымъ голосомъ отвѣчалъ прусскій маіоръ: -- хотя одно время дѣйствительно представлялась нешуточной.
   -- Говорите, говорите, продолжалъ государь милостиво: -- мнѣ хочется поскорѣе узнать, какъ ведутъ себя мои бравые солдаты, охранѣ которыхъ ввѣренъ ключъ всѣхъ будущихъ операцій.
   -- Эти храбрецы, восторженно отвѣчалъ маіоръ Лигницъ:-- съ такимъ мужествомъ, съ такимъ геройствомъ отразили натискъ турокъ, что непріятель отступилъ по всей линіи, убѣдившись на дѣлѣ въ невозможности преодолѣть беззавѣтную удаль войскъ вашего величества. Впрочемъ, долженъ сказать, что турки пытались было прибѣгнуть къ иному, болѣе дѣйствительному способу завладѣть шипкинскимь проходомъ. Они вздумали отвести въ другое русло единственный источникъ, вода котораго снабжаетъ всю Шипку, и такимъ образомъ заморить русское войско жаждой.
   -- Бѣдные солдаты, съ грустью прошепталъ императоръ:-- какая страшная жестокость!
   -- Средство мучительное, возразилъ маіоръ Лигницъ: -- но тѣмъ не менѣе дозволяемое правилами цивилизованныхъ войнъ. Развѣ не то же самое осада крѣпости, когда у ней отрѣзывается всякое сообщеніе, чтобы то іодомъ принудить непріятеля къ сдачѣ? Такова война!
   -- Война! со вздохомъ повторилъ государь: -- зачѣмъ на землѣ все высокое, благородное должно быть куплено цѣною страшныхъ, кровавыхъ жертвъ!
   Посли минутнаго молчанія маіоръ Лигницъ продолжалъ:
   -- Генералъ Радецкій, отъ зоркаго вниманія котораго ничего не можетъ укрыться, успѣлъ во время развѣдать о хитроумныхъ планахъ турокъ. Передавъ команду своему помощнику, онъ лично сталъ во главѣ отряда и такъ искусно атаковалъ непріятеля съ фланга, что безъ большихъ потерь овладѣлъ и укрѣпился въ томъ горномъ ущельѣ, откуда вытекаетъ источникъ. Теперь войска вашего величества вполнѣ обезпечены отъ жажды, а новыхъ нападеній со стороны турокъ нечего опасаться. Въ настоящее время можно безошибочно быть увѣреннымъ, что шипкинскій проходъ останется во власти русскихъ вплоть до окончанія компаніи.
   Между тѣмъ какъ государь, окруженный свитой, съ живѣйшимъ интересомъ слушалъ и разспрашивалъ маіора Лигница о подробностяхъ славной обороны Шипки, на гористой покатости показался странный поѣздъ, несшійся во весь опоръ къ Горному Студню.
   Впереди ѣхала открытая коляска, везомая девятью лошадьми, запряженными по три въ рядъ -- цугомъ. Всѣ лошади этой упряжки были прекрасной вороной масти безъ малѣйшей отмѣтины. На козлахъ возсѣдалъ кучеръ въ черномъ казакинѣ и широкополой шляпѣ, изъ подъ которой на его темное загорѣлое лицо падали длинныя черныя кудри, развѣваемыя вѣтромъ. Въ одной рукѣ держалъ онъ возжи отъ всѣхъ лошадей, а въ другой длиннѣйшій хлыстъ, которымъ помахивалъ надъ ихъ головами.
   Нѣсколько подобныхъ же экипажей, но запряженныхъ по двѣ лошади въ рядъ, слѣдовали за первымъ и спустившись со склона горы, быстро мчались по направленію къ главной квартирѣ.
   -- Румынскій князь, вскричалъ Благановъ, примѣтивъ поѣздъ:
   Государь, прервавъ разговоръ, въ сопровожденіи брата, медленно направился къ выходу изъ сада.
   Почти въ тотъ же моментъ княжескій экипажъ поравнялся съ садовой калиткой. Кучеръ осадилъ лошадей; князь, сбросивъ съ себя военную шинель, выскочилъ изъ экипажа, не дожидаясь пока опустятъ подножку, и поспѣшно направился въ садъ, сопровождаемый офицеромъ, который сидѣлъ съ нимъ рядомъ въ коляскѣ.
   Князь Карлъ былъ человѣкъ средняго роста, съ стройной и элегантной осанкой. Блѣдное благородное лицо его съ быстрыми зорко и гордо высматривавшими глазами, было обрамлено черными коротко подстриженными волосами и густой черной бородой. Манеры и походка князя сразу изобличали въ немъ изящнаго свѣтскаго джентльмена. Одѣтъ онъ былъ въ румынскій военный мундиръ французскаго покроя, грудь котораго увѣшена мелкими орденскими знаками, а на головѣ его красовалась затканная золотомъ кэпи.
   Любезно поздоровавшись съ княземъ, государь сказалъ по французски:
   -- Радуюсь отъ души, привѣтствуя здѣсь ваше высочество и впередъ прошу извинить за неудобства помѣщенія. Мы вѣдь здѣсь на бивуакахъ.
   -- Я явился сюда, почтительно отвѣчалъ князь:-- чтобы принять участіе въ войнѣ и почту за счастіе, если ваше величество обратите милостивое вниманіе на румынскій народъ, страстно жаждующій полной самостоятельности и независимости.
   Князь Карлъ представилъ государю французскаго полковника. Галльяра, сопутствовавшаго ему въ качествѣ военнаго совѣтника, а также своихъ адъютантовъ и министра Братіано.
   Послѣдній -- человѣкъ лѣтъ шестидесяти -- рѣзко выдавался своимъ національнымъ одѣяніемъ, ловко сидѣвшимъ на его плотномъ приземистомъ туловищѣ. Выразительное лицо его съ сильно развитыми скулами загорѣло отъ солнца, маленькіе черные глаза сверкали живымъ умомъ, а въ густыхъ курчавыхъ волоскхъ замѣтно просвѣчивала сѣдина. Плавныя и ловкія движенія его не отличались, однако, изяществомъ и съ перваго же взгляда можно было сказать, что этотъ человѣкъ. созданъ руководить народнымъ собраніемъ, а не лощить придворный паркетъ.
   Милостиво отвѣтивъ на привѣтствіе румынскихъ сановниковъ, государь въ сопровожденіи князя Карла и великаго князя Николая Николаевича удалился въ квартиру главнокомандующаго.
   Свита румынскаго князя осталась въ саду въ обществѣ русскихъ офицеровъ, которые, не смотря на всѣ старанія, не могли побороть въ себѣ холодной недовѣрчивости къ гостямъ.
   Появленіе князя Карла въ квартирѣ главнокомандующаго конечно свидѣтельствовало о его намѣреніи принять активное участія въ военныхъ дѣйствіяхъ противъ турокъ, но тѣмъ не менѣе всѣмъ хорошо было извѣстно, что министръ Братіано до сихъ поръ упорно удерживалъ его стремленія. Кромѣ того каждый изъ русскихъ офицеровъ съ горечью сознавалъ, что перейди румынскія войска своевременно границу княжества, преслѣдуя по пятамъ Османа пашу, катастрофа подъ Плевной могла бы и не произойти.
   Вскорѣ однако явился адъютантъ Государя съ приглашеніемъ министра Братіано и полковника Гальяра пожаловать въ квартиру главнокомандующаго.
   Вмѣстѣ съ ними приглашены были генералъ Непокойчицкій и два офицера генеральнаго штаба.
   Въ большой комнатѣ, служившей главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу рабочимъ кабинетомъ и пріемной, за письменнымъ столомъ, на которомъ раскинута была карта театра войны, сидѣлъ императоръ. Великій князь главнокомандующій и князь Карлъ, опершись на спинку стульевъ, внимательно разсматривали карту.
   Когда приглашенные сановники вошли въ кабинетъ, его величество пригласивъ всѣхъ размѣститься за столомъ, началъ звучнымъ, спокойнымъ голосомъ.
   -- Его высочество князь румынскій изъявляетъ готовность, въ силу заключеннаго между нами въ минувшемъ апрѣлѣ договора, соединить свои войска съ русскими и принять дѣятельное участіе въ обложеніи Плевны. Артуръ Адамовичъ, вамъ предстоитъ теперь указать позиціи, которыя должны быть заняты румынскими войсками для совмѣстнаго дѣйствія противъ турокъ.
   Генералъ Непокойчицкій, мелькомъ бросивъ взглядъ на карту, отвѣчалъ:
   -- Судя по донесеніямъ авангардъ румынской арміи стоитъ у Карабія вблизи Никополя. Направляясь оттуда ему удобнѣе всего занять позицію подъ Гривицей и тамъ соединиться съ нашимъ четвертымъ корпусомъ.
   -- Это одна изъ важныхъ и опасныхъ позицій, возразилъ князь Карлъ: -- такъ какъ при Гризицѣ турки воздвигли самый сильный редутъ. Я въ восторгъ, что моему войску оказываютъ довѣріе такимъ почетнымъ и вмѣстѣ съ тѣмъ отвѣтственнымъ постовъ. Румыны вступаютъ въ борьбу съ свѣжими силами и по справедливости труднѣйшая задача должна пасть на ихъ долю.
   -- Весьма прискорбно, замѣтилъ князю главнокомандующій:-- что румынская армія только теперь выступаетъ на сцену. Случись это раньше, когда Османъ наша стоялъ еще у Виддина, Плевна не задержала бы нашихъ наступательныхъ движеній.
   Князь Карлъ взглянулъ на Братіано, который поспѣшилъ почтительно отвѣтить главнокомандующему:
   -- Ваше высочество, дозвольте мнѣ представить оправданія, такъ какъ мой всемилостивѣйшій князь слѣдовалъ въ этомъ отношеніи моему совѣту и на мнѣ лежитъ обязанность объяснять политику, которая до сихъ поръ удерживала румынскую армію отъ активнаго вмѣшательства. Румынія, продолжалъ Братіано: -- въ настоящей войнѣ естественная союзница Россіи, имѣя въ Турціи общаго врага, однако роль ея нѣсколько отлична. Положеніе, занимаемое могущественной Россіи, таково, что даже въ случаѣ неудачи, она не утратитъ ни на іоту значенія своего въ семьѣ европейскихъ державъ. Но положеніе незначительной Румыніи, задачи которой лежатъ еще въ будущемъ, шатко и вполнѣ зависитъ отъ силы обстоятельствъ. Россія можетъ много выиграть, ничего не теряя, Румынія же стремится обезпечить свое существованіе и потому не въ силахъ рисковать, не заручившись прочными гарантіями.
   -- Но развѣ дружба Россіи не служитъ румынамъ достаточнымъ ручательствомъ? возразилъ великій князь Николай Николаевичъ.
   -- Совершенно справедливо, ваше высочество, почтительно отвѣчалъ Братіано: -- но до сихъ поръ Румынія не сдѣлала ничего, чтобы заслужить благодарность дружественной державы. Дѣло въ томъ, что если-бы въ началѣ военныхъ дѣйствій румыны задержали Османа-пашу у Виддина, русскія войска безпрепятственно и побѣдоносно дошли бы до воротъ Константинополя; и всѣ сказали бы, что румыны ограничились защитою своихъ границъ, не оказавъ ни малѣйшей услуги русскому оружію. Весьма возможно, что при заключеніи мирнаго договора кровь и жертвы румынъ не были бы оцѣнены по заслугамъ.
   -- Россія никогда не забываетъ своихъ друзей, съ живостью замѣтилъ государь.
   Князь Карль въ смущеніи потупилъ голову.
   -- Ваше величество, почтительно отвѣтилъ Братіано: -- мой всемилостивѣйшій князь ни на минуту не сомнѣвался въ этомъ. Онъ солдатъ и членъ того дома, который издавна отличался воинскими доблестями. Слѣдуй его высочество личнымъ побужденіямъ, румынская армія давно-бы дѣлила съ русскими невзгоды и опасности войны. Но мой совѣтъ удержалъ рвеніе его высочества, такъ какъ въ этомъ отношеніи я имѣлъ въ виду не одну лишь славу моего князя и румынской арміи, но и будущность всей націи, которая избрала его своимъ правителемъ. Ваше величество, но моему мнѣнію, будущность страны нельзя ставить въ зависимость отъ личныхъ благородныхъ стремленій и потому счелъ долгомъ различными политическими комбинаціями замедлить на время наступательное движеніе румынскій арміи. При настоящихъ обстоятельствахъ дѣло приняло иной оборотъ. Теперь Румыніи не предстоитъ исключительно оборонять свои границы, но она въ сосгояніи оказать, хотя и незначительную, услугу Россіи и въ правѣ разсчитывать, что ее не забудутъ вознаградить за пролитую кровь и жертвы.
   -- Ваше величество, заговорилъ князь Карлъ:-- съ точки зрѣнія румынскаго патріота г. Братіано правъ. Будь я простымъ княземъ, я почелъ бы за величайшую почесть драться въ рядахъ вашей славной арміи. Но принявъ на себя священную отвѣтственность за благо страны, избравшей меня своимъ правителемъ, я обязанъ упрочить будущность моего народа.
   Государь, благосклонно взглянувъ на благородное лицо князя, оживленное душевнымъ волненіемъ, сказалъ:
   -- Я понимаю ваше положеніе и потому прежде чѣмъ вести дальнѣйшія совѣщанія относительно военныхъ операцій, намъ необходимо выработать основы прочнаго союза Россіи съ Румыніей. Вашъ министръ, князь, можетъ теперьже изложить нужды и желанія румынскаго народа.
   -- Они не притязательны, ваше величество, отвѣчалъ Братіано:-- и проистекаютъ изъ положенія страны. Румынія бѣдна и лишь съ большими усиліями и жертвами могла сформировать армію, но до сихъ поръ ощущаетъ недостатокъ въ военныхъ снарядахъ.
   -- О, на счетъ матеріальной стороны вопроса, прервалъ его государь:;-- не стоитъ говорить. Румынское войско не ощутитъ недостатка ни въ продовольствіи, ни въ боевыхъ снарядахъ. На это я заранѣе изъявляю свое согласіе.
   Братіано почтительно поклонился.
   -- Теперь, продолжалъ онъ: -- мнѣ предстоитъ коснуться вопроса о будущности моей страны. Экономическое развитіе Румыніи возможно лишь съ упроченіемъ ея самостоятельности и независимости. У насъ, добавилъ онъ съ горечью:-- мало друзей въ западной Европѣ, Вѣна и Лондонъ охотно подчинила бы насъ снова турецкому игу. Для насъ необходима твердая опора въ Европѣ, чтобы возможно было достигъ великой, святой цѣли, для которой каждый румынъ готовъ жертвовать своей жизнью. Эта цѣль -- независимость и самостоятельность. Теперь мы готовы на всякія жертвы для славы, величія и могущества Россіи и надѣемся, что ваше величество не откажете намъ въ твердой поддержкѣ, поможете осуществить завѣтную мечту, не взирая на зависть и недоброжелательство прочихъ державъ.
   -- Румыны могутъ разсчитывать на меня, ваше высочество, сказалъ государь, обратившись къ князю Карлу: -- съ Божіей помощью ваша страна добьется желанной свободы и займетъ подобающее мѣсто въ семьѣ европейскихъ государствъ. Мое слово послужитъ вамъ въ томъ порукой.
   Съ этими словами государь протянулъ руку князю, который съ благоговѣніемъ пожалъ ее.
   -- Но независимость, ваше величество, продолжалъ почтительно Братіано: -- нуждается также во внѣшнемъ отличіи. Румынія стоитъ на болѣе значительной ступени развитія, чѣмъ Пруссія въ ту пору, когда одинъ изъ Гогенцоллерновъ возложилъ на главу свою корону, чтобы открыть своимъ преемникамъ путь къ возрастающему могуществу.
   -- Глава Гогенцоллерновъ всегда достойна носить корону, отвѣчалъ государь: -- Я не имѣю права раздавать короны, но ваше высочество можете быть увѣрены, что признательность Россіи къ румынскому княжеству оправдается на дѣлѣ. Съ своей стороны я употреблю все вліяніе, чтобы ваше ходатайство имѣло успѣхъ у прочихъ державъ.
   Князь Карлъ поклонился съ восторженной благодарностью, а Братіано продолжалъ:
   -- Я былъ увѣренъ, что справедливыя стремленія румынскаго народа найдутъ у вашего величества великодушную поддержку. Далѣе естественно возникаетъ вопросъ, чѣмъ матеріально могутъ быть вознаграждены жертвы Румыніи. Вашему величеству стоитъ лишь бросить взглядъ на карту, чтобы оцѣнить какъ важна для насъ область Добруджи, сколько выгодъ принесетъ Румыніи ея присоединеніе.
   Послѣ нѣсколькихъ минутъ молчанія, государь, мысленно обдумавъ притязаніе Румыніи на область Добруджи, возразилъ:
   -- Указанная вами область, не имѣетъ для Россіи особой важности, чтобы можно было воспротивиться присоединенію ея къ румынскому княжеству. При заключеніи мирнаго договора я не прочь поддержать это желаніе румынскаго народа.
   Князь Карлъ съ живѣйшей признательностью взглянулъ на государя.
   -- Вашему величеству, докончилъ Братіано:-- благоугодно было дать свое милостивое согласіе на вознагражденія, которыя Румынія постарается заслужить, такъ что теперь остается лишь оформить договоромъ наши взаимныя обязательства и условиться, гдѣ именно необходима наша военная помощь.
   -- Вы, князь,-- сказалъ государь:-- изъявили уже согласіе на предложеніе генерала Непокойчицкаго занять румынскимъ войскомъ позицію при Гривицѣ. Когда это будетъ приведено въ исполненіе я прошу васъ, принять подъ свое начальство собранныя подъ Плевной силы, а одного изъ моихъ генераловъ сдѣлать начальникомъ вашего штаба, такъ какъ вамъ необходимъ совѣтникъ, близко знакомый съ организаціей и тактикой моихъ войскъ. Командиръ четвертаго корпуса, генералъ Зотовъ какъ нельзя болѣе соотвѣтствуетъ этому назначенію и при томъ ему хорошо извѣстна ситуація Плевны. Генералъ же Крыловъ,-- добавилъ государь, обращаясь къ генералу Непокойчицкому: -- приметъ командованіе четвертымъ корпусомъ.
   -- Примите, ваше величество, мою сердечную признательность за честь, которую приноситъ мнѣ это назначеніе, вскричалъ князь Карлъ съ восторженной радостью:-- съ моими румынами я постараюсь на дѣлѣ оправдать ваше высокое довѣріе. Съ Божіей помощью я надѣюсь соединенными силами уничтожить нашего общаго врага.
   -- И такъ всѣ недоразумѣнія теперь улажены, веселымъ тономъ замѣтилъ государь:-- Вашъ министръ съ генераломъ Непокойчицкимъ озаботятся оформить наши условія письменнымъ договоромъ, а теперь прошу васъ отдохнуть послѣ утомительной дороги. Помѣщеніе не отличается комфортомъ и удобствами, но на войнѣ нельзя быть притязательнымъ.
   Князь Карлъ почтительно пожалъ руку, протянутую ему государемъ, простился съ великимъ княземъ Николаемъ Николаевичемъ и въ сопровожденіи генерала Рылѣева и назначенныхъ состоять при немъ флигель-адъютантовъ отправился въ отведенное для него помѣщеніе.
   

XII.

   Началось медленное, но неудержимое наступленіе русскихъ и румынскихъ войскъ на плевненскіе редуты и укрѣпленія.
   Подоспѣла гвардія, прибылъ генералъ Тотлебенъ и ознакомившись съ мѣстоположеніемъ Плевны, составилъ планъ всесторонняго обложенія турецкой арміи, чтобы окончательно отрѣзать отъ нея подвозъ провіанта и боевыхъ снарядовъ.
   Обезсмертивъ свое имя обороною Севастополя, Тотлебенъ вполнѣ оправдалъ тѣ надежды, которыя возлагались на него, когда онъ былъ вызванъ на театръ военныхъ дѣйствій. Съ прибытіемъ его подъ Плевну началась правильная осада. Заслуга его между прочимъ состояла въ томъ, что съ тѣхъ поръ какъ онъ сталъ руководить осадою, не было произведено ни одной безполезной попытки овладѣть Плевною штурмомъ. Тотлебенъ самъ лично провѣрялъ расположеніе нашихъ осадныхъ батарей и указывалъ имъ мѣста.
   Вскорѣ Шефкетъ-паша, стоявшій съ сильнымъ войскомъ между Плевной и Софіей, лишенъ былъ возможности сноситься съ Османомъ-пашей. Летучіе кавалерійскіе отряды шныряли но софійской дорогѣ, перехзатывая обозы съ провіантомъ, ловя гонцовъ и шпіоновъ, которые до сихъ поръ безпрепятственно доставляли Осману-пашѣ необходимыя свѣдѣнія о дислокаціи и численности непріятеля.
   Въ одинъ изъ пасмурныхъ ноябрьскихъ дней на широкой софійской дорогѣ показался кавалерійскій отрядъ болгарской дружины, человѣкъ пятьдесятъ, въ недальнемъ разстояніи отъ передовыхъ турецкихъ позицій подъ Плевной.
   Во главѣ отряда ѣхалъ Павелъ Федоровъ, зорко всматриваясь въ возвышавшійся невдалекѣ лѣсистый холмъ.
   Никто въ этой небольшой трупѣ всадниковъ не проронилъ ни слова, слышались лишь глухіе удары копытъ, конское ржаніе да легкій звукъ сабель.
   За послѣднее время Павелъ возмужалъ и похорошѣлъ, на немъ былъ красивый національный мундиръ, за поясомъ заткнуты револьверы, на ногахъ высокіе кавалерійскіе сапоги; шайка похожая на турецкую феску, покрывала его темные вьющіеся волоса. На груди блестѣлъ русскій георгіевскій крестъ.
   Павелъ командовалъ отрядомъ, составленнымъ изъ его земляковъ односельчанъ, которые вмѣстѣ съ нимъ покинули деревню Мушино, скитались по горамъ и уцѣлѣли въ кровавой схваткѣ съ турками въ ущельи балканскаго хребта. Принявъ по волѣ государя начальство надъ дружиной добровольцевъ, Павелъ неутомимо преслѣдовалъ турокъ, принимая самое дѣятельное участіе во всѣхъ атакахъ, веденныхъ противъ редутовъ Плевны, а въ свободное время отваживался на самыя рискованныя рекогносцировки, выполняя ихъ столько же искусно, сколько отчаянно смѣло.
   Не взирая на свою страстную любовь къ Степанидѣ и пламенное желаніе упрочить ея счастливую будущность, онъ нисколько не дорожилъ своей жизнью и съ полной вѣрой въ успѣхъ, очертя голову, пускался въ самыя отважныя предпріятія.
   Главная цѣль, руководившая его поступками, было сознаніе той благородной гордости, которую должна была ощущать его невѣста, слыша о подвигахъ ея суженаго. Въ простотѣ души онъ твердо былъ увѣренъ, что Степанидѣ легче будетъ оплакивать его потерю, если онъ сложитъ свою голову на полѣ брани, чѣмъ краснѣть при мысли, что изъ за любви къ ней онъ оберегалъ жизнь свою отъ опасности.
   Казалось какой-то добрый геній покровительствовалъ Павлу во всѣхъ его предпріятіяхъ и защищалъ отъ явныхъ опасностей. До сихъ поръ ни одна вражеская пуля не задѣла его, ни одинъ кинжалъ или штыкъ не причинилъ ему малѣйшей царапины. Нѣсколько суевѣрные товарищи смотрѣли на него какъ на существо исключительное, вдохновляемое свыше и, такъ сказать, застрахованное отъ всякихь случайностей битвы или засады. Русскіе относились къ нему съ неменьшимъ уваженіемъ, изумляясь его ловкости и отвагѣ.
   Въ настоящую пору, когда атака плевненскихъ редутовъ была пріостановлена до размѣщенія вновь прибывшихъ полковъ, Павелъ Федоровъ съ незначительнымъ отрядомъ, набраннымъ изъ дружины болгарскихъ добровольцевъ, отправился на рекогносцировку и проникъ почти до передовыхъ позицій Шефкета-паши, не встрѣтивъ на дорогѣ ничего подозрительнаго.
   На возвратномъ пути отрядъ Павла нарочно держался поблизости арміи Османа-паши, въ надеждѣ не удастся-ли захватить какого-нибудь лазутчика или шпіона.
   Соблюдая строжайшій порядокъ, развѣдчики достигли подошвы холма, за которымъ по всей вѣроятности расположенъ былъ турецкій отрядъ.
   Широкая дорога вела на холмъ, влѣво отъ котораго на далекое пространство тянулся густой дремучій лѣсъ. Павелъ придержалъ лошадь почти у самой подошвы холма.
   -- Братья, обратился онъ къ своимъ товарищамъ:-- было бы безцѣльно и опрометчиво съ нашей стороны пускаться далѣе по этой дорогѣ. Мы легко можемъ наткнуться на болѣе сильный непріятельскій отрядъ и подвергнутъ нашу жизнь безполезному риску. Правда, добавилъ онъ со вздохомъ сожалѣнія:-- развѣдки наши осталась безплодными, но теперь все равно лучшаго не придумаешь и волей неволей слѣдуетъ возвратиться въ лагерь.
   Внимательно оглянувъ окрестности холма, онъ случайно примѣтилъ, что въ недальнемъ разстояніи отъ него примыкаетъ къ большой дорогѣ узенькая песчаная тропинка, терявшаяся въ лѣсной чащѣ.
   Направившись къ ней съ отрядомъ, Павелъ пытливо заглянулъ въ ея глубь и послѣ минутнаго размышленія замѣтилъ товарищамъ:
   -- Судя по мѣстоположенію, мнѣ сдается, что тропинка эта окольнымъ путемъ ведетъ къ Софіи. Пробираться по ней будетъ нѣсколько затруднительно, но по моему мнѣнію ее все же слѣдуетъ осмотрѣть.
   Сказано-сдѣлано. Замедливъ шагъ лошади, Павелъ пустился впередъ, внимательно прислушиваясь и пристально осматриваясь по сторонамъ тропинки, которая вскорѣ расширилась, такъ что весь отрядъ свободно могъ двигаться по ней.
   Проѣхавъ нѣсколько саженей, Павелъ вдругъ осадилъ лошадь и протянувъ руку какъ бы въ знакъ предосторожности, низко нагнулся къ шеѣ животнаго и сталъ чутко прислушиваться.
   -- Слышите, тихо промолвилъ онъ, обращаясь къ своимъ товарищамъ: -- Слышите тамъ вдали на поворотѣ тропинки голоса и звукъ оружія?
   Болгары, затаивъ дыханіе, начали вслушиваться, и дѣйствительно издали довольно явственно доносился по вѣтру людской говоръ и характерный лязгъ стального оружія.
   -- Ага! Я предчувствовалъ, что мы не напрасно пустились по этой тропинкѣ, проговорилъ Павелъ, съ довольнымъ видомъ потирая руки:-- Держите-ка наготовѣ оружіе и слѣдуйте за мною!
   Съ этими словами онъ поспѣшно повернулъ коня и снова выѣхалъ на большую дорогу, приказавъ своему отряду размѣститься по сторонамъ тропинки въ кустарникахъ. Около четверти часа пришлось прождать имъ, затаивъ дыханіе и опасаясь шевельнуться въ сѣдлѣ.
   Между тѣмъ голоса все явственнѣе раздавались въ лѣсной чащѣ и очевидно путники нисколько не опасались засады, надѣясь на близость турецкихъ позицій. Вскорѣ изъ за опушки показалась повозка, запряженная парою сильныхъ лошадей. Повозкою управлялъ человѣкъ, физіономія котораго тщательно закрыта была высоко поднятымъ воротникомъ полушубка.
   Впереди, по сторонамъ и сзади повозки ѣхало верхами человѣкъ двадцать турецкихъ заптіевъ или жандармовъ, которые беззаботно вели промежъ себя бесѣду.
   Лишь только послѣдній всадникъ выѣхалъ изъ лѣсу, Павелъ скомандовалъ своимъ товарищамъ:
   -- Впередъ, братья! Окружите ихъ со всѣхъ сторонъ, но чуръ безъ выстрѣловъ, не то турки нагрянутъ сюда какъ снѣгъ на голову. Важнѣе всего завладѣть повозкой.
   Выхвативъ изъ ноженъ сабли, болгары, съ Павломъ во главѣ, разомъ устремились на турокъ, беззаботно продолжавшихъ свой путь. Прежде чѣмъ заптіи успѣли опомниться отъ паническаго ужаса, обуявшаго ими при столь неожиданномъ нападеніи, каждый изъ нихъ почувствовалъ на своей шеѣ холодное лезвіе стали и, сознавая безполезность сопротивленія, безъ малѣйшаго протеста позволилъ себя обезоружить.
   Среди всеобщаго переполоха повозка остановилась на минуту, но возница ея, примѣтивъ, что на прикрытіе уже нечего разсчитывать, изъ всѣхъ силъ стегнулъ по лошадямъ и стремглавъ помчался по дорогѣ къ Плевнѣ.
   -- Вяжите плѣнныхъ! закричалъ Павелъ товарищамъ:-- я самъ догоню бѣглеца!
   Съ этими словами онъ сильно пришпорилъ своего коня. Благородное животное взвилось на дыбы и стрѣлой понеслось по слѣдамъ повозки.
   Эта отчаянная погоня длилась не долѣе нѣсколькихъ минутъ. Не смотря на бѣшенную скачку повозки, всадникъ безъ труда нагналъ лошадей и схвативъ ихъ за уздцы, своротилъ съ дороги повозку.
   -- Вылѣзай изъ телѣжки и подавай сюда все, что ты везешь въ ней, грозно закричалъ Павелъ, помахивая саблей надъ головой возницы:-- поворачивайся живѣе, ты самъ видишь, что теперь не ускользнешь изъ моихъ рукъ.
   Услышавъ голосъ Павла, возница быстрымъ движеніемъ откинулъ воротникъ, скрывавшій его физіономію. Съ легкимъ крикомъ удивленія Павелъ невольно попятилъ назадъ коня, узнавъ въ возницѣ Феофила Леонова, отца Степаниды, который съ дикой ненавистью не спускалъ съ него глазъ.
   Сабля Павла была занесена надъ его головой и Леоновъ инстинктивно поднялъ руку, чтобы ослабить силу смертоноснаго удара.
   Однако Павелъ, увидѣвъ передъ собой отца Степаниды, опустилъ оружіе. Адская усмѣшка мелькнула на губахъ Феофила, но въ ту-же минуту онъ придалъ своему взгляду холодное выраженіе и произнесъ тономъ равнодушной покорности!
   -- Да, Павелъ, я въ твоей власти, и знаю, что всякая попытка къ сопротивленію теперь безполезна. Признаться, мнѣ самому давно хотѣлось развязаться съ турками, которые насильно принуждали меня служить имъ. Правда, я не долюбливалъ тебя за то, что ты противъ моей води похитилъ мою дочь, но что сдѣлано, того не воротишь. Я твой плѣнникъ, веди меня въ русскій лагерь, тамъ, можетъ быть, тебѣ удастся исходатайствовать мнѣ помилованіе и возвращеніе моего имущества, если, прибавилъ онъ съ яростнымъ взглядомъ:-- отъ него уцѣлѣло что-нибудь, кромѣ потоптанныхъ полей.
   Въ простотѣ сердечной Павелъ повѣрилъ искренности словъ Леонова.
   -- Умныя рѣчи пріятно и слышать, отвѣтилъ онъ ему;-- мнѣ сдается, что самъ Богъ устроилъ нашу встрѣчу. Слѣдуй за мной безбоязненно, я ручаюсь за жизнь и имущество отца моей невѣсты. Теперь-же передай мнѣ письма и бумаги, съ которыми ты, по всей вѣроятности, посланъ былъ въ Плевну. Если содержаніе ихъ окажется важнымъ, ты смѣло можешь разсчитывать на хорошую награду отъ русскихъ.
   -- Да, всѣ письма спрятаны у меня подъ сидѣньемъ, сказалъ Леоновъ, кинувъ искоса злобный взглядъ на Павла:-- сойди съ лошади и можешь самъ удостовѣриться, что у меня въ повозкѣ нѣтъ ничего подозрительнаго.
   Павелъ уже готовъ былъ послѣдовать его предложенію, какъ вдругъ подозрѣніе мелькнуло въ его мысляхъ.
   -- Нѣтъ, оставь ихъ лучше при себѣ, замѣтилъ онъ равнодушнымъ тономъ: -- мы вынемъ ихъ, когда прибудемъ въ русскій лагерь. А теперь слѣдуй за мною, намъ предстоитъ еще не малый конецъ и сосѣдство турокъ не совсѣмъ-то пріятно.
   Леоновъ, скрывъ свою досаду, пытливымъ взглядомъ окинулъ окрестности дороги и медленно повернувъ своихъ лошадей поѣхалъ рядомъ съ Павломъ по направленію къ лѣсу, на опушкѣ котораго ждалъ ихъ болгарскій отрядъ съ плѣнными заитіями.
   Отъѣхавъ нѣсколько саженей, Леоновъ, дѣлая видъ будто прозябъ отъ холоднаго вѣтра, закутался плотнѣе въ полушубокъ и съ быстротой молніи выхвативъ изъ подъ полы револьверъ, сдѣлалъ нѣсколько выстрѣловъ въ Павла и его лошадь.
   Шея животнаго обагрилась кровью. Захрапѣвъ взвилось оно на дыбы, а Павелъ почувствовалъ жгучую боль въ правомъ плечѣ. Сабля выпала изъ его рукъ, однако съ напряженнымъ усиліемъ удалось ему удержаться въ сѣдлѣ.
   -- Низкій предатель, закричалъ онъ внѣ себя отъ ярости:-- такъ-то ты благодаришь за пощаду твоей жизни.
   Но Леоновъ, сдѣлавъ выстрѣлы изъ револьвера, не теряя времени, поворотилъ лошадей и во весь духъ погналъ ихъ на вершину холма, откуда его насмѣшливый хохотъ служилъ торжествующимъ отвѣтомъ на восклицаніе Павла. Молодой человѣкъ съ трудомъ успѣлъ укротить раненое животное, но о дальнѣйшемъ преслѣдованій измѣнника нечего было и думать.
   Объятый ужасомъ, болгарскій отрядъ издали видѣлъ, что случилось съ его предводителемъ. Нѣкоторые хотѣли уже пуститься къ нему на выручку, какъ вдругъ на вершинѣ холма показались турки, всполошенные выстрѣлами Леонова. Съ дикимъ крикомъ: "Алла!" неслись они на встрѣчу повозкѣ, размахивая въ воздухѣ длинными ятаганами.
   Несмотря на рану, лошадь, привыкшая повиноваться голосу сѣдока, во весь опоръ примчала Павла къ его товарищамъ.
   -- Обрѣжьте подпруги и узду лошадей плѣнныхъ заптіевъ и пустите ихъ на волю! закричалъ Павелъ.
   Приказаніе его было тотчасъ-же исполнено. Лошади умчались съ громкимъ ржаніемъ, такъ что жандармы, оставшіеся пѣшими и безоружными, не могли вредить болгарскому отряду.
   -- Теперь, братья, продолжалъ Павелъ:-- летите во весь духъ къ русскому лагерю, такъ какъ дѣло идетъ о спасеніи нашей жизни.
   Началась бѣшеная скачка. Измученные кони, покрытые пѣной и кровью, струившейся по бокамъ отъ острыхъ шпоръ всадниковъ, стали уже храпѣть и вздрагивать отъ усталости, а опасность погони нисколько не уменьшалась и турки почти настигали отрядъ.
   Взглянувъ назадъ, Павелъ сразу понялъ, что нѣтъ ни малѣйшей надежды увернуться отъ непріятеля, хотя въ разстояніи не болѣе полумили должны были находиться форпосты русскаго лагеря.
   -- Стой, скомандовалъ онъ своимъ товарищамъ, осадивъ коня:-- Намъ не спастись бѣгствомъ и остается какъ можно дороже продать нашу жизнь. Ни одинъ изъ насъ не долженъ попасть живымъ въ руки изверговъ. Какъ только кто-нибудь изъ насъ упадетъ съ коня, ближайшій долженъ тутъ же всадить пулю въ его голову.
   Опустивъ поводья на шею лошади, Павелъ лѣвой неповрежденной рукой вынулъ револьверъ изъ чушки сѣдла, и держа его наготовѣ, закричалъ:
   -- Стрѣляй, товарищи, а потомъ въ рукопашную! Прощай, Степанида, тихо прошепталъ онъ.
   Убійственный залпъ изъ ружей грянулъ на встрѣчу скакавшихъ во весь опоръ турокъ, которые моментально остановились на всемъ скаку. Передовыя лошади турецкаго отряда, пораженныя градомъ пуль, попадали, производя страшный безпорядокъ. Однако, турки, еще болѣе разъяренные сопротивленіемъ, съ дикимъ воемъ ринулись впередъ по трупамъ убитыхъ.
   Каждый болгаринъ, держа въ лѣвой рукѣ пистолетъ, а въ правой саблю и, поручивъ душу Богу, съ мужествомъ отчаянія ждалъ нападенія неумолимаго врага. Но прежде чѣмъ этотъ врагъ успѣлъ броситься въ рукопашную, позади болгарскаго отряда раздалось громкое молодецкое ура! и изъ за кустовъ лихо вылетѣлъ кирасирскій эскадронъ, посланный на рекогносцировку и подоспѣвшій на выручку болгаръ, заслыша оживленную перестрѣлку на Плевненской дорогѣ.
   Радостнымъ крикомъ привѣтствовала болгарская дружина появленіе столь неожиданной помощи и, не ожидая нападенія турокъ, ринулась на нихъ съ Павломъ во главѣ.
   Произошла ужасная схватка.
   Въ первую минуту все перепуталось въ невообразимомъ хаосѣ. Люди, лошади, пистолетные выстрѣлы, лязгъ оружія, стоны раненыхъ и умирающихъ слились въ одномъ общемъ хорѣ. Болгары съ одной стороны, кирасиры съ другой, врѣзавш ись въ середину турецкаго отряда безпощадно крошили турокъ направо и налѣво. Задняя часть непріятельской колонны въ безпорядкѣ обратилась въ бѣгство, опрометью отступая къ плевненскимъ высотамъ, а съ передней, отступленіе которой было отрѣзано, завязалась кровопролитная рѣзня.
   Фанатическіе турки защищались съ остервенѣніемъ дикихъ звѣрей. Въ нѣсколько минутъ вся дорога была усѣяна ихъ трупами и очень немногіе сдались въ плѣнъ живыми побросавъ оружіе. Въ кровавой схваткѣ не мало также легло костьми и болгаръ и кирасировъ.
   -- Я такъ и думалъ, что это опять ваши проказы, сказалъ командиръ кирасирскаго эскадрона, обращаясь къ Павлу:-- кто другой съ горстью храбрецовъ могъ отважиться на такую отчаянную схватку съ турками? Благодарю Бога, что онъ послалъ насъ на помощь въ самую критическую минуту, на этотъ разъ вы неотдѣлались бы дешево. Позвольте, да вы ранены, отправляйтесь-ка поскорѣе въ лагерь и за одно попросите, чтобы высланы были сюда повозки для уборки раненыхъ и убитыхъ. Варвары не замедлятъ явиться, чтобы добить живыхъ и надругаться надъ трупами.
   Павелъ прежде всего осмотрѣлъ рану своей лошади, и убѣдившись въ ея ничтожности, обрадовался, что вѣрный товарищъ его походной жизни сослужитъ ему еще службу. Его собственная рана въ плечо оказалась далеко не шуточной. Рука сильно распухла, нестерпимая мучительная боль не дозволяла шевельнуть пальцемъ.
   Перевязавъ наскоро свою рану, Павелъ въ обществѣ двухъ болгарскихъ дружиниковъ пустился на рысяхъ въ лагерь по дорогѣ, не представлявшей уже ни малѣйшей опасности.
   

XIII.

   Между тѣмъ Государь перевелъ свою главную квартиру въ деревню Порядимъ, ближе къ плевненскимъ высотамъ. Не въ дальнемъ разстояніи отъ нея находилась деревня Боготъ, служившая квартирой штаба главнокомандующаго великаго князя Николая Николаевича.
   Павелъ Федоровъ, боясь утомить измученную лошадь, а также отъ нестерпимой боли въ плечѣ, принужденъ былъ ѣхать шагомъ и уже находился въ недальнемъ разстояніи отъ Богота, когда примѣтилъ быстро несущихся всадниковъ по дорогѣ изъ Порадима. Слѣдомъ за ними показался императорскій козачій конвой, сопрождавшій запряженную четверней коляску, въ которой находились государь-императоръ и великій князь Николай Николаевичъ.
   Павелъ съѣхалъ съ большой дороги и когда коляска поравнялась съ нимъ, отдалъ честь государю, поднявъ лѣвую руку къ фескѣ. Лицо государя имѣло печальное озабоченное выраженіе, на рукавѣ его форменнаго сюртука былъ флеръ -- трауръ въ память безвременно погибшаго въ славномъ бою князя Сергія Лейхтенбергскаго.
   Его величество, привѣтивъ раненаго болгарина и кровь на шеи его лошади, приказалъ остановить коляску и знакомъ подозвалъ къ себѣ Павла.
   Молодой человѣкъ, не обращая вниманія на мучительную боль, подробно разсказалъ о случайной стычкѣ съ турецкимъ отрядомъ и сообщилъ великому князю главнокомандующему о порученіи, возложенномъ на него командиромъ кирасирскаго экскадрона.
   Выслушавъ Павла, великій князь Николай Николаевичъ тотчасъ же отправилъ ординарца въ главную квартиру съ приказаніемъ отрядить на мѣсто стычки нѣсколько лазаретныхъ фуръ подъ сильнымъ прикрытіемъ.
   -- Я хорошо помню тебя, сынъ мой,-- милостиво сказалъ государь Павлу:-- ты вторично заслужилъ георгіевскій крестъ и теперь мое дѣло позаботиться о сохраненіи твоей жизни, на благо родины. Слѣдуй за мной въ Боготъ, тамъ въ лазаретѣ тебѣ оказана будетъ необходимая помощь.
   Внѣ себя отъ восторга, Павелъ всю остальную часть пути ѣхалъ подлѣ экипажа государя, который разспрашивалъ его подробно о стычкѣ съ турками. При въѣздѣ въ Богота государь вышелъ изъ коляски и направился къ длинному деревянзому зданію, на крышѣ котораго развѣвался флагъ краснаго креста. Лазаретные врачи и сестры милосердія встрѣтили его величество на переднемъ дворѣ, гдѣ въ это время прогуливались выздоравливающіе.
   Обратившись къ главному дектору, государь сказалъ ему, указывая на Павла:
   -- Вотъ этого паціента я поручаю вашему особенному попеченію. Осмотрите немедленно его рану, надѣюсь, что она не представляетъ опасности для его жизни.
   Докторъ почтительно поклонился и уже намѣревался отвести Павла въ операціонную палату, какъ вдругъ изъ толпы сестеръ милосердія послышался жалобный крикъ и въ ту же минуту стройная молодая дѣвушка съ рыданіями бросилась въ объятія болгарина.
   -- Ты раненъ, дорогой мой! Я такъ давно не имѣла отъ тебя никакой вѣсточки... Я боялась за твою жизнь, но слава Богу, ты попалъ сюда и я могу, сама ухаживать за тобою!
   -- Степанида!-- прошепталъ Павелъ, положивъ лѣвую руку на плечо молодой дѣвушки и цѣлуя ее въ лобъ.
   Но вдругъ вспомнивъ о присутствіи, императора, онъ испугано отступилъ назадъ, а Степанида застѣнчиво потупила голову.
   Государь добродушно усмѣхнулся, примѣтивъ смущеніе влюбленной парочки.
   -- Ну, моему герою рѣшительно везетъ,-- замѣтилъ отъ съ милостивой улыбкой:-- теперь у меня развязаны руки, лучшаго ухода и попеченій, грѣшно и желать раненому.
   На томъ же дворѣ въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ прочихъ находился и другой вашъ знакомецъ капитанъ Россіеновъ, который перевезенъ быль изъ Горнаго-Студня въ этотъ благоустроенный лазаретъ, пользовавшійся высочайшимъ покровительствомъ государыни-цесаревны.
   Молодой человѣкъ былъ еще блѣденъ и худъ, хотя силы видимо возвращались къ нему съ каждымъ днемъ. Коротко остриженные волосы обнажали на его лбу широкій красноватый рубецъ только что зажившей раны, лѣвою рукой опирался онъ на палку, а правой на руку сестры милосердія, Евы Алексѣевны Добродоровой.
   Слишкомъ слабый, чтобы обходиться безъ посторонней помощи, Россіеновъ, завидя приближеніе его величества, поспѣшно поднялся съ скамейки.
   -- А, мой храбрый капитанъ, -- радушно сказалъ государь, потрепавъ по плечу Россіенова:-- я не забылъ героя, командовавшаго саперами генерала Гурко, въ балканскихъ проходахъ. Слава Богу, ты теперь выздоравливаешь, и, прибавилъ государь шутливымъ тономъ:-- повидимому тебѣ также посчастливилось какъ и твоему храброму товарищу по оружію. При уходѣ любящихъ рукъ отъ раны скоро не останется и слѣда.
   Молодая дѣвушка сильно зардѣлась и во взорахъ ея мелькнуло печальное, почти отчаянное выраженіе. Но Россіеновъ, крѣпко сжавъ дрожащую руку Евы, вдругъ заговорилъ твердымъ и рѣшительнымъ тономъ:
   -- Ваше величество, я дѣйствительно всѣмъ обязанъ моей сидѣлкѣ, неусыпныя попеченія которой, можно сказать, вырвали меня изъ челюстей смерти. Я люблю ее всѣми силами души и надѣюсь, что она осчастливитъ дни той жизни, которую она сохранила для себя. Ваше величество, я всеподданнѣйше прошу вашего милостиваго согласія на нашъ союзъ по окончаніи похода.
   Государь съ любезной улыбкой милостиво кивнулъ головой.
   -- Выборъ и просьбу моего храбраго офицера я вполнѣ одобряю. Вы молодая дѣвица, можете увѣдомить вашихъ родителей о моемъ согласіи на вашъ бракъ. Отъ души желаю вамъ счастія съ человѣкомъ, который такъ достойно съумѣлъ поддержать честь русскаго оружія.
   Ласково махнувъ имъ рукой, государь въ сопровожденіи великаго князя главнокомандующаго и докторовъ прошелъ во внутреннія палаты лазарета.
   Ева, оставшись наединѣ съ своимъ паціентомъ, стояла безмолвно, печально опустивъ голову на гртдь.
   -- Дорогая моя,-- заговорилъ Россіеновъ, взявъ руку молодой дѣвушки:-- не сердитесь на меня, право я не могъ поступить иначе. Я полюбилъ васъ съ тѣхъ самыхъ поръ какъ сознаніе вернулось ко мнѣ и мое чувство къ вамъ росло по мѣрѣ возстановленія моихъ силъ. Теперь я не въ силахъ разстаться съ вами, мнѣ какъ то дико вспомнить, что было время, когда я могъ равнодушно относиться къ вашему присутствію.
   Ева тихо высвободила свою руку и закрывъ лицо залилась горькими слезами.
   -- Ева!-- испуганно вскричалъ Россіеновъ:-- неужели вы не поняли моихъ чувствъ, неужели я ошибся, ложно истолковавъ выраженіе вашего взгляда, такъ краснорѣчиво отвѣчавшаго на мою пламенную лтобовъ?
   -- Вы забыли мою сестру, -- едва слышно прошептала Ева, съ тоской взглянувъ на Россіенова:-- что станетъ съ ней? Неужели я въ состояніи нанести жестокій ударъ сердцу родной сестры, чтобы потомъ всѣ указывали на меня пальцами и говорили, что я разбила ея счастіе?
   -- Но было ли это счастіе?-- горячо возразилъ Россіеновъ:-- по зрѣломъ размышленія я этому не вѣру. Даша -- это прекрасная статуя, красота которой ослѣпила мои глаза, но есть ли сердце, есть ли душа въ этой статуи?.. Я долженъ сознаться, что на первыхъ же порахъ не разъ мучительно сомнѣвался въ этомъ. А теперь, съ тѣхъ поръ какъ я узналъ васъ, заглянулъ глубже въ вашу душу, теперь я дѣйствительно понялъ, что никогда искренно не любилъ вашей сестры, да и она не отвѣчала мнѣ теплой взаимностью. Жизнь съ ней сдѣлалась бы для насъ безцѣльнымъ, тяжелымъ ярмомъ, между тѣсъ какъ съ вами мое существованіе пріобрѣтаетъ новую привлекательность и смыслъ. Дорогая Ева, не мучьте меня, скажите прямо, неужели вы рѣшитесь разбить мою надежду, отнять ту жизнь, которую возвратили мнѣ своими попеченіями?
   Пока онъ говорилъ, молодая дѣвушка смотрѣла на него съ мучительной тоской, не зная на что рѣшиться.
   -- Бѣдная Даша,-- горестно прошептала она:-- нѣтъ, это выше моихъ силъ, я не могу на это рѣшиться!
   Она хотѣла уже снова отдернуть свою руку, но замѣтивъ, что Россіеновъ поблѣднѣлъ и зашатался, заботливо усадила его на скамью. Во взглядѣ ея молодой человѣкъ прочелъ то, что не осмѣливались вымолвить уста, и съ радостнымъ трепетомъ прижавъ ея пылающую головку къ своей груди, онъ прошепталъ ей на ухо:
   -- Ева, я зналъ, что сердце не обмануло меня; вы любите меня и не имѣете права разбивать своего счастія.
   Въ сильномъ смущеніи Ева поднялась со скамьи, но прежде чѣмъ успѣла она отвѣтить Россіенову на дворъ лазарета вошелъ молодой человѣкъ въ щегольскомъ дорожномъ костюмѣ.
   Съ недоумѣніемъ осмотрѣвшись вокругъ, онъ примѣтилъ сестру милосердія и подойдя къ ней ближе, вдругъ вскрикнулъ отъ изумленія.
   -- Какая счастливая случайность, сразу найти то, что ищешь. Мнѣ сказали, что Викторъ Захаровичъ переведенъ сюда изъ Горнаго-Студня, а васъ, Ева Алексѣевна, я совсѣмъ не ожидалъ встрѣтить здѣсь.
   -- Валеріанъ Севастіановичъ! какими судьбами занесло васъ въ эту сторонку?-- спросилъ Россіеновъ, радушно пожимая руку Протрубина.
   -- Служба, батенька, отвѣчалъ Протрубинъ:-- я прибылъ сюда прямо изъ Питера. Послѣ отъѣзда вашего такъ сказать на поле брани, я кончилъ курсъ въ университетѣ и мнѣ посчастливилось пристроиться въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ. Теперь я получилъ назначеніе состоять при канцеляріи гражданскаго губернатора Болгаріи, князя Черкасскаго и на пути къ нему долженъ былъ розыскать васъ обоихъ, чтобы передать письма,-- прибавилъ онъ видимымъ замѣшательствомъ:-- Ваша матушка, Ева Алексѣевна, все это время провела съ Дашей въ Петербургѣ. Передъ отъѣздомъ въ Болгарію я проводилъ ихъ Москву и на разставаніи онѣ передали мнѣ эти письма. Вотъ это вамъ, Ева Алексѣевна, отъ мамаши, а это -- Виктору Захаровичу отъ Даши. Вы ужъ простите меня напередъ, если письмо окажется непріятнымъ сюрпризомъ, продолжалъ Протрубинъ, передавая письмо Россіенову:-- но я право невиноватъ, что все такъ случилось и надѣюсь, что мы по прежнему останемся добрыми друзьями.
   Ева подвела Россіенова къ скамейкѣ. Онъ тяжело опустился на нее и дрожащею рукою распечаталъ письмо своей нареченной невѣсты.
   Протрубинъ стоялъ невдалекѣ и съ безпокойствомъ слѣдилъ за выраженіемъ его лица. Ева тоже поспѣшила вскрыть письмо своей матери.
   Не успѣлъ Россіеновъ пробѣжать глазами первыя строчки письма Даши, какъ густая яркая краска бросилась ему въ лицо, глаза радостно сверкнули и съ жаднымъ вниманіемъ поспѣшилъ онъ дочитать до конца посланіе своей невѣсты.
   Затѣмъ, не смотря на свою слабость, онъ поспѣшно вскочилъ съ скамейки, и съ горячностью крѣпко сжалъ въ своихъ объятіяхъ растерявшагося Протрубина.
   Ева, только что углубившаяся въ чтеніе длиннаго письма своей матери, съ изумленіемъ увидала это неожиданное изліяніе чувствъ, но Россіеновъ, снова въ изнеможеніи опустившись на скамейку, заговорилъ радостнымъ, взволнованнымъ голосомъ:
   -- Какъ все чудесно устроилось! самъ Богъ послалъ васъ, Валеріанъ Севастіановичъ, съ этой доброй вѣстью. Слушай, Ева, сестра твоя убѣдилась въ своемъ опрометчивомъ шагѣ, рѣшившись отдать мнѣ свою руку. Она возвращаетъ мнѣ свободу и теперь уже невѣста нашего милаго, дорогаго Валеріана Севастіановича. А здѣсь,-- продолжалъ онъ, обращаясь къ Протрубину и беря руку Евы:-- вы видите мою дорогую невѣсту, Еву Алексѣевну. Самъ государь благословилъ нашъ союзъ, но ее я ужъ никому не позволю отнять у меня.
   Неземное блаженство сверкнуло во взорахъ молодой дѣвушки, когда она съ радостнымъ вздохомъ склонила свою голову на плечо Россіенова.
   Совсѣмъ неожидая такого благополучнаго исхода возложеннаго на него порученія, Протрубинъ стоялъ передъ ними, отъ изумленія не вѣря своимъ глазамъ. Скоро, однако, опомнившись, онъ поспѣшилъ искренно поздравить счастливую парочку и втроемъ, вспоминая прошлое и строя планы счастливой будущности, они забыли невзгоды прожитыхъ дней.
   

XIV.

   Послѣ осмотра и перевязки раны, Павелъ Федоровъ, по приказанію государя, былъ помѣщенъ въ отдѣльной небольшой покой, предназначенный въ лазаретѣ для раненыхъ высшихъ чиновъ.
   Пуля повредила руку Павла какъ разъ у самаго предплечья; рана не грозила смертельной опасностью, но тѣмъ не менѣе требовала старательныхъ попеченій и долгаго лѣченія.
   Степанида, всецѣло посвятивъ себя уходу за своимъ возлюбленнымъ, дни и ночи проводила у изголовья его постели, въ точности исполняя предписанія доктора.
   Чувствуя на себѣ ея любящій взглядъ, Павелъ бытъ вполнѣ счастливъ, и въ тишинѣ уютной комнатки, вблизи дорогаго его сердцу существа, впечатлѣнія минувшихъ дней, проведенныхъ имъ то въ опасныхъ развѣдкахъ, то въ отчаянныхъ схваткахъ съ турками, казались ему сномъ, отъ котораго онъ только что пробудился.
   Спустя нѣсколько дней жестокая раневая лихорадка, сильно измучившая Павла, стала ослабѣвать. Молодой человѣкъ могъ теперь разговаривать съ Степанидой, слушалъ пѣсни, которыя ока пѣла ему про родную старину и геройскіе подвиги его предковъ, и вспоминалъ съ нею жизнь въ Мушинѣ, ихъ первую встрѣчу и свѣдѣнія.
   Но какъ ни сладостны и успокоительны были эти воспоминанія о радостяхъ первой любви, сумрачная тѣнь не рѣдко ложилась на лицо Павла, когда онъ останавливалъ свой задумчивый взоръ на красивомъ личикѣ своей невѣсты.
   Однажды взявъ ея руку, онъ заговорилъ съ Степанидой серіознымъ, печальнымъ тономъ, отъ котораго молодая дѣвушка невольно содрогнулась:
   -- Да, Степанида, прожитые нами бурные дни оставили по себѣ много сладостныхъ, но много и горькихъ воспоминаній. Послѣднія до такой степени жестоки и унизительны для меня, что я тщетно пытаюсь изгладить ихъ изъ своей памяти. Ужасно подумать, Степанида, продолжалъ онъ, привлекая къ себѣ молодую дѣвушку:-- что мы принуждены съ презрѣніемъ вспоминать о томъ, кого по закону природы обязаны любить и уважать...
   Павелъ замолчалъ, какъ бы не рѣшаясь продолжать, но послѣ минутнаго молчанія снова заговорилъ:
   -- Степанида, раньше или позже, ты должна узнать то, что до сихъ поръ у меня не хватало духа высказать тебѣ. Твой отецъ...
   -- Ради Бога, не говоря о немъ;-- жалобно перебила его молодая дѣвушка:-- Съ Божіей помощью все устроится какъ нельзя лучше и я не въ силахъ забыть то, чѣмъ обязана ему.
   Глаза Павла гнѣвно блеснули.
   -- Чѣмъ же ты обязана ему?-- съ горечью возразилъ онъ:-- развѣ только тѣмъ, что твой родной отецъ хотѣлъ продать свою дочь въ гаремъ нечестиваго турка, нашего исконнаго врага, которому онъ служитъ и по сей часъ, измѣнивъ своему отечеству и единоплеменникамъ. Смотри, Степанида, пуля, которая произвела эту рану въ моемъ плечѣ, предназначалась для моего сердца. Эта пуля измѣннически была послана въ меня твоимъ отцомъ!
   -- Моимъ отцомъ! Ты его встрѣтилъ? въ ужасѣ вскричала Степанида.
   Тутъ Павелъ подробно разсказалъ ей обо всемъ, что случилось съ нимъ во время рекогносцировки въ окрестностяхъ Плевны, встрѣчу съ Феофиломъ Леоновымъ, его предательскій поступокъ и отчаянную схватку съ турецкимъ отрядомъ.
   Степанида слушала его, закрывъ лицо руками, и глухія рыданія волновали ея грудь.
   Долго безмолвно сидѣла она, когда Павелъ уже окончилъ свой разсказъ, и вдругъ поднявъ голову, съ выраженіемъ твердой рѣшимости на лицѣ, заговорила протянувъ свои руки:
   -- Теперь, Павелъ, у меня нѣтъ болѣе отца. Какъ ни прискорбно, какъ ни больно это моему сердцу, но должно быть такъ ужъ суждено свыше, чтобы я не извѣдала сладости родительской любви. Правда, я обязана ему моимъ существованіемъ, но ни разу онъ не приласкалъ меня, ни разу не слыхала я отъ него доброжелательнаго слова. Если же онъ дерзнулъ наконецъ посягнуть на жизнь моего единственнаго сокровища,-- прибавила она съ невольной дрожью въ голосѣ:-- то такой святотатственный поступокъ разрѣшаетъ меня отъ узъ дочерней привязанности, освобождаетъ отъ укоровъ моей совѣсти. Теперь, Павелъ, у меня нѣтъ отца, ты одинъ у меня на свѣтѣ и жизнь и помыслы мои принадлежатъ только тебѣ!
   Съ нѣмымъ восторгомъ смотрѣлъ на нее Павелъ, горячо сжималъ ея руки. Съ этой минуты между ними не было и рѣчи о Леоновѣ, хотя воспоминаніе объ отцѣ не рѣдко набрасывало на лицо Степаниды грустную тѣнь, омрачавшую счастливые дни, проводимые ею съ своимъ возлюбленнымъ.
   Черезъ день Протрубинъ уѣхалъ на мѣсто своего служенія при канцеляріи князя Черкасскаго. Какъ ни странно, но въ лазаретѣ, этомъ средоточіи скорбей и печали, обѣ молодыя парочки въ невозмутимомъ спокойствіи и счастіи проводили радостныя минуты юной любви. Рана Павла быстро подживала и никакихъ дурныхъ послѣдствій нельзя было опасаться для его руки. Ему уже разрѣшено было выходить изъ лазарета и съ рукой на перевязи совершать небольшія прогулки по лагерю.
   Тѣмъ временемъ Плевна со всѣхъ сторонъ была вплотную обложена русскими и румынскими войсками. Желѣзное кольцо блокирующихъ армій все тѣснѣе и тѣснѣе сжимало въ страшныхъ тискахъ этотъ укрѣпленный лагерь турокъ.
   Гвардейскіе и гренадерскіе корпуса, занявъ отвоеванныя у непріятеля позиціи, не дозволяли туркамъ подвозить къ Плевнѣ боевые снаряды и провіантъ, перехватывали лазутчиковъ и въ концѣ концовъ совсѣмъ отрѣзали Османа-пашу отъ сношеній съ Константинополемъ. Вскорѣ отъ перебѣжчиковъ, которые массами дезертировали изъ турецкой арміи и явились въ русскій лагерь, стало извѣстно, что жизненные припасы съ каждымъ днемъ истощались въ Плевнѣ.
   Рало утромъ 10 декабря турки, еще за день прекратившіе громить русскія траншеи съ своихъ редутовъ, густыми колоннами стали покидать укрѣпленныя позиціи вокругъ Плевны, стягиваясь по направленію рѣки Вида.
   Русскіе кавалерійскіе аванпосты, окаймлявшіе все передовое пространство завидской позиціи, первые заслышали глухой шумъ отъ скопляющихся большихъ массъ людей и животныхъ, но поздній зимній разсвѣтъ, туманная мгла долго не позволяли разглядѣть, что дѣлается по ту сторону рѣки.
   Когда туманъ разсѣялся, передъ сторожевыми постами открылась широкая низина, выходящая къ Виду и покрытая сплошными массами людей и обозовъ. Сдѣлалось ясно, что тутъ собрана вся армія Османа.
   Дѣйствительно въ восемь часовъ утра, быстро спускаясь съ высотъ, двинулись на русскихъ густыя массы турецкой пѣхоты.. Русскіе сторожевые посты медленно стали отходить на линіи своихъ окоповъ, пославъ предварительно въ Дольній Дубнякъ къ генералу Ганецкому извѣстіе о выступленіи непріятеля.
   Великій князь главнокомандующій, узнавъ объ этомъ, немедленно послалъ своего адъютанта къ государю съ донесеніемъ, что турки покинули плевненскіе окопы и предстоитъ страшная битва, которая будетъ имѣть рѣшающее значеніе для войны.
   Государь приказалъ подать себѣ верховую лошадь. Черезъ минуту въ деревнѣ и ея окрестностяхъ загремѣли трубы, призывая подъ ружье даже тѣ полки, которые не принимали непосредственное участіе въ первыхъ атакахъ.
   Еще минута и со стороны рѣки Вида взвилась сигнальная ракета, барабаны зарокотали тревогу, ружейные и пушечные залпы съ оглушительнымъ грохотомъ возвѣстили о началѣ сраженія.
   Гулъ и громъ завязавшейся битвы достигъ и мирнаго убѣжища лазарета. Россіеновъ съ Евой и Павелъ съ Степанидой вышли подышать свѣжимъ воздухомъ подъ легкій соломенный навѣсъ, устроенный на дворѣ для защиты отъ непогоды.
   Доносившіеся по вѣтру ружейные выстрѣлы и пушечная пальба сперва не привлекли ихъ вниманія, потому что въ послѣднее время перестрѣлка и канонада составляли привычное явленіе. Но лишь только загремѣли сигнальные рожки и всполошилась вся деревня, Павелъ Федоровъ, чутко прислушавшись, сказалъ голосомъ, прерывавшимся отъ волненія.
   -- Нѣтъ, это не заурядная стычка или вылазка. Бой, какъ видно завязался не шуточный и не на одномъ редутѣ. Господи, неужто это рѣшительный бой, во славу русскаго оружія!
   На дорогѣ передъ лазаретомъ заиграла музыка, послышались крики ура, вошедшій на дворъ докторъ сообщилъ Россіенову, что турецкая армія рѣшилась покинуть Плевну и пытается теперь прорваться сквозь блокаду.
   -- Я долженъ находиться въ рядахъ моихъ вѣрныхъ товарищей! съ энтузіазмомъ вскричалъ Павелъ, услышавъ эту радостную вѣсть.
   Степанида съ мольбой бросилась къ нему на шею, упрашивая не рисковать своей жизнью, говоря, что онъ еще не въ состояніи свободно владѣть раненой рукой.
   -- Чтобы бить турокъ довольно и лѣвой руки, отвѣчалъ молодой человѣкъ и вырвавшись изъ рукъ Степаниды, поспѣшно удалился въ свою комнату, откуда вышелъ черезъ минуту въ полномъ боевомъ вооруженіи.
   -- Прощай, Степанида, проговорилъ онъ, обнимая молодую дѣвушку:-- Мое мѣсто тамъ, гдѣ идетъ борьба за мое отечество. Господь, хранившій меня до сихъ поръ, защититъ мою жизнь и въ этомъ бою; если же я паду на полѣ брани, ты съ гордостью станешь носить мое имя.
   Энтузіазмъ Павла подѣйствовалъ заразительно и на молодую дѣвушку. Она примирилась безропотно съ своей участью и горячо благословила своего жениха.
   -- Отправляйся, дорогой мой, и да хранитъ тебя сила небесная, сказала она прочувствованнымъ голосомъ и нагнувшись поцѣловать Павла, шепнула ему на ухо.-- Ради Создателя, пощади только жизнь моего отца!
   Павелъ поспѣшно направился къ конюшнямъ императорской главной квартиры, за своимъ вѣрнымъ конемъ, находившемся тамъ на излѣченіи. Черезъ нѣсколько минутъ онъ былъ уже въ сѣдлѣ и какъ вихрь помчался къ Боготу, гдѣ замѣтно было оживленное передвиженіе войскъ.
   Россіеновъ съ сумрачнымъ видомъ смотрѣлъ вслѣдъ удалявшагося Павла.
   -- У меня здоровы обѣ руки, съ горечью замѣтилъ онъ обращаясь къ Евѣ:-- Я не въ силахъ оставаться здѣсь въ бездѣйствіи, когда мои товарищи жертвуютъ своей жизнью за честь и славу Россіи.
   Не обращая вниманія на протесты молодой дѣвушки, онъ тоже поспѣшилъ въ лазаретъ, надѣлъ форменный мундиръ и опоясался саблей. Не смотря на слабость, оставшуюся послѣ болѣзни, Россіеновъ имѣлъ бодрый видъ, который поддерживало волненіе солдата, заслышавшаго громъ битвы.
   -- Я добуду себѣ лошадь, сказалъ онъ рѣшительнымъ тономъ:-- если бы даже мнѣ пришлось просить о томъ самого государя. Я не могу допустить, чтобы, болгаринъ пристыдилъ русскаго офицера.
   Съ этими словами онъ вышелъ изъ лазарета на улицу и Ева послѣдовала за нимъ, опасаясь, чтобы эта вспышка мужества не смѣнилась реакціей слабости.
   Со слезами на глазахъ заклинала она его не истощать своихъ послѣднихъ силъ, доктора тоже предостерегали, не ручаясь за послѣдствія столь сильнаго волненія, но Россіеновъ и слышать ничего не хотѣлъ.
   Въ эту минуту на улицѣ показался кортежъ императорской свиты, во главѣ которой ѣхалъ государь верхомъ на бѣломъ конѣ. Ева, видя, что всѣ ея старанія уговорить Россіенова остаются тщетными, съ безмолвной мольбой ждала приближенія его величества.
   Какъ только государь поравнялся съ зданіемъ лазарета, онъ примѣтилъ странную группу у воротъ и узнавъ молодую сестру милосердія и офицера, спросилъ съ удивленіемъ,
   -- Что такое случилось? Еще такъ недавно я видѣлъ васъ счастливыми и довольными...
   -- Ваше величество, взволнованно заговорила молодая дѣвушка, указывая на Россіенова:-- онъ хочетъ отправиться на поле битвы, не смотря на то, что еще слабъ и едва держится на ногахъ. Онъ не слушаетъ никого и только вы, ваше величество, можете запретить ему рисковать жизнью, которая еще пригодится отечеству...
   Государь съ благосклонной улыбкой взглянулъ на Россіенова, который подошелъ къ его лошади.
   -- Ваше величество, на колѣняхъ прошу царской милости прикажите дать мнѣ лошадь. Я долженъ раздѣлить участь моихъ товарищей.
   -- Но твоего полка нѣтъ подъ Плевной, съ улыбкой замѣтилъ государь:-- онъ стоитъ у Балканъ.
   -- Ваше величество, отвѣчалъ Россіеновъ:-- я вступлю волонтеромъ въ первый попавшійся полкъ и въ рядахъ его исполню свою обязанность.
   -- Нѣтъ, произнесъ государь, глубоко тронутый пылкимъ одушевленіемъ, преобразившимъ лицо офицера:-- нѣтъ я не могу тебѣ это позволить.
   -- Ваше величество, неужели я долженъ остаться здѣсь, съ отчаяніемъ взмолился Россіеновъ:-- неужели этотъ славный день въ лѣтописяхъ русскаго оружія останется для меня днемъ печали и стыда?
   -- Первая обязанность солдата повиновеніе, серьезно замѣтилъ государь:-- но ты не останешься здѣсь и будешь очевидцемъ славнаго боя. Во вниманіе къ твоимъ прежнимъ заслугамъ, я дозволяю тебѣ состоять при моей свитѣ. Бери лошадь и догоняй насъ по этой дорогѣ.
   Въ восторгъ отъ царской милости Россіеновъ, не теряя времени раздобылъ верховую лошадь, и простившись сердечно съ Евой помчался вслѣдъ за императорской свитой.
   Молодая дѣвушка долго слѣдила за намъ, пока онъ не скрылся изъ виду; по щекамъ ея текли слезы не печали и скорби, а радости и умиленія.
   Медленно возвратилась она въ лазаретъ и въ комнатѣ Павла нашла плачущую Степаниду. Съ невольнымъ влеченіемъ молодыя дѣвушки бросились другъ другу въ объятія и опустившись на колѣни стали горячо молиться за любимыя существа, жизнь которыхъ вполнѣ зависѣла отъ прихоти шальной пули.
   

XV.

   Жаркій бой завязался въ окрестностяхъ Плевны. Турки бѣгомъ выстроили боевую линію на завидской равнинѣ и стремительно бросились въ наступленіе подъ предводительствомъ самого Османа-паши.
   Изъ русскихъ траншей осыпали ихъ ружейнымъ огнемъ, и губительныя шрапнели цѣлыми десятками рвались надъ ихъ головами:-- они шли со склоненными штыками и старались учащать быстрый темпъ своего шага. Не прошло и получаса, какъ турки были уже передъ русскими траншеями.
   Съ одушевленными криками "алла" кинулись они въ штыки на окопы и въ одно мгновеніе смѣшались въ нихъ съ солдатами Сибирскаго полка. Ни одинъ изъ русскихъ не оставилъ передовой траншеи; всѣ полегли тамъ подъ турецкими штыками.
   Овладѣвъ траншеею, турки бросились на земляную батарею гренадерской артиллерійской бригады и въ нѣсколько минутъ достигли второго ряда русскихъ траншей. Но здѣсь подоспѣлъ Малороссійскій полкъ, который поддержалъ сибирцевъ, и тогда началось горячее стрѣлковое дѣло, вскорѣ затѣмъ перешедшее въ штыковое.
   Между тѣмъ государь доѣхалъ до самой Гривицы, гдѣ сошелъ съ лошади, продолжая путь пѣшкомъ къ одному изъ прежде отбитыхъ у турокъ редутовъ, откуда поле битвы виднѣлось какъ на ладони.
   Для государя поставленъ былъ складной походный стулъ, сидя на которомъ его величество внимательно слѣдилъ за всѣми перипетіями происходившей на его глазахъ военной драмы.
   Императорская свита сгруппировалась вокругъ государя. Битва съ каждой минутой становилась все ожесточеннѣе. Воздухъ колебался, земля дрожала отъ оглушительныхъ залповъ артиллеріи и дикихъ, потрясающихъ душу криковъ и стоновъ сражающихся.
   Государь хранилъ глубокое молчаніе; казалось, онъ весь превратился въ зрѣніе, не отнимая отъ глазъ подзорной трубки. Примѣру его слѣдовала окружающая свита, среди которой слышался лишь тихій шопотъ передаваемыхъ другъ другу наблюденій, предположеній и догадокъ. Страшная борьба не на животъ, а на смерть все разгаралась на обширномъ пространствѣ равнины, гдѣ тысячи человѣческихъ существъ испускали послѣдній предсмертный вздохъ.
   Лицо государя было блѣдно и отуманено печалью. Мягкое, сострадательное сердце монарха трепетало и обливалось кровью при каждомъ залпѣ изъ орудій, уносившихъ столько молодыхъ, полныхъ силъ и здоровья человѣческихъ жизней. Но всѣ эти ощущенія оставались скрытыми въ глубинѣ его сердца, и лишь тяжелый вздохъ, вылетавшій до временамъ изъ груди его, давалъ чувствовать каждому, какое испытаніе составляла для государя кровопролитная война.
   Турки, освирѣпѣвъ, съ нечеловѣческими усиліями массами ломили на геройски отстаиваемыя позиціи русскихъ и численностью начинали брать перевѣсъ. Одну минуту казалось, что русскіе не выдержатъ и непріятелю удастся пробиться къ Дунаю.
   Государь не отнималъ отъ глазъ подзорной трубки, свита сдвинулась плотнѣе, съ лихорадочнымъ вниманіемъ ожидая исхода натиска турокъ. Но вотъ въ критическую минуту подоспѣлъ Малороссійскій полкъ. Баталіонъ смѣнялся баталіономъ и когда турки съ удвоенной энергіей готовились броситься въ атаку, на встрѣчу къ нимъ выбѣжалъ русскій офицеръ съ поднятой вверхъ саблей, увлекая за собою солдатъ, которые, сомкнувшись въ плотную, ринулись на непріятеля очертя голову. Произошла отчаянная схватка. Нельзя было сказать на чьей сторонѣ останется перевѣсъ, еслибы русскихъ во время не поддержали опустошительные залпы артиллерійской батареи. Турки дрогнули и въ безпорядкѣ отступили назадъ, очищая русскія позиціи.
   Государь съ глубокимъ вздохомъ откинулся на спинку стула и опустивъ на колѣни подзорную трубку, обратился къ стоявшему возлѣ него военному министру:
   -- Замѣтили вы офицера, удалой натискъ котораго спасъ честь русскаго оружія?
   -- Такъ точно, ваше величество, отвѣтилъ генералъ Милютинъ.
   -- Этотъ офицеръ оказалъ великую услугу, сохранивъ за нами позицію. А, а, подоспѣли и астраханцы, продолжалъ государь, снова наведя подзорную трубку: -- Ну, въ этомъ пунктѣ туркамъ не удастся проложить себѣ дорогу. Относительно отличившагося офицера необходимо навести справки. Если онъ остался живъ, я хочу его видѣть.
   Военный министръ тотчасъ же внесъ въ памятную книжку приказаніе его величества и государь снова сталъ наблюдать за дальнѣйшимъ ходомъ сраженія.
   Турки, встрѣченные изъ-за околовъ убійственнымъ огнемъ, сразу оставили всякія дальнѣйшія покушенія противъ лѣваго фланга и всѣ свои усилія сосредоточили противъ центра русской позиціи. Но астраханскіе и самогитскіе гренадеры дружнымъ ударомъ въ штыки на ура насѣли на противника, поддержавъ изнемогавшихъ въ продолжительномъ бою борцовъ. Вышвырнувъ изъ траншеи турокъ, они отбили у нихъ захваченныя русскія пушки.
   Съ отбитіемъ траншеи успѣхъ сраженія склонился на сторону русскихъ. Турки заколыхались и, поддерживая перестрѣлку, отбѣжали на разстояніе ружейнаго выстрѣла, откуда открыли частый ружейный огонь по ложементамъ. Тутъ завязался ожесточенный стрѣлковый бой, которому вторила артиллерійская канонада. Гранаты непріятеля рвались среди русскихъ войскъ, и такимъ образомъ ружейная и орудійная пальба безъ умолку гремѣла по всей линіи войскъ русскихъ и турецкихъ.
   Въ это время подъ Османомъ-пашою была убита лошадь и самъ онъ раненъ пулею въ лѣвую икру на вылетъ. Преувеличенная молвою вѣсть о ранѣ и даже о смерти Османа быстро пронеслась по рядамъ его арміи. И тѣ же самые баталіоны, которые полчаса назадъ съ такою отчаянною рѣшимостью лѣзли на русскіе окопы, теперь шарахнулись назадъ къ Виду, въ крайнемъ безпорядкѣ.
   Русскіе гренадеры, съ барабаннымъ боемъ, по всей лиліи перешли въ общее наступленіе. Турки съ каждой минутой разстраивались, такъ что въ полдень вся плевнинская армія бѣжала уже въ разбродъ отовсюду, заполонивъ собою все пространство открытаго и широкаго поля.
   Вскорѣ сквозь пороховой дымъ замѣтили въ свитѣ генерала Ганецкаго, что на Видскомъ мосту взвился бѣлый флагъ парламентера.
   Побѣдное ура во славу русскаго государя могучими раскатами загремѣло по рядамъ русской арміи, но самъ императоръ, потрясенный до глубины дути, со слезами на глазахъ, обратилъ благодарственный взоръ къ небу.
   Нѣсколько времени грохотъ орудій продолжался еще кое-гдѣ въ отдаленныхъ пунктахъ, но потомъ все затихло и съ редута, гдѣ находился императоръ, можно было видѣть, какъ турецкіе полки слагали свое оружіе предъ побѣдителями.
   Государь поднялся со стула и сталъ прохаживаться взадъ и впередъ по редуту, погруженный въ глубокія размышленія. Потомъ вдругъ остановившись передъ военнымъ министромъ, онъ съ чувствомъ взглянулъ на него и произнесъ:
   -- Дмитрій Алексѣевичъ, вы постоянно стояли за продолженіе войны и никогда не падали духомъ. Безъ васъ, я можетъ быть поколебался бы: я обязанъ именно вамъ, если дѣло приняло теперь столь счастливый оборотъ. Этой минуты я никогда не забуду.
   Прежде чѣмъ военный министръ успѣлъ отвѣтить, государь повернулся и снова сталъ прохаживаться по редуту, какъ бы съ нетерпѣніемъ поджидая кого-то. Императорская свита, столпившись у края крутого холма, замѣтила всадника, несшагося во весь опоръ къ редуту.
   Государь остановился. Всадникъ, поравнявшись съ холмомъ, быстро спрыгнулъ наземь и приблизившись къ императору, произнесъ, съ трудомъ переводя духъ:
   -- Ваше величество, Османъ-паша сдался безусловно на волю побѣдителя. Вся турецкая армія положила оружіе.
   И тутъ же хриплымъ голосомъ закричалъ "ура!", подхваченное свитою.
   Государь снялъ фуражку и набожно осѣнилъ себя крестнымъ знаменіемъ. Затѣмъ, взглянувъ на закопченнаго въ пороховомъ дыму офицера, онъ произнесъ милостиво:
   -- Спасибо тебѣ, Благановъ, за добрую вѣсточку.
   -- Его высочеству, скромно отвѣчалъ Благановъ:-- благоугодно было возложить на меня порученіе, чтобы какъ можно скорѣе донести его величеству о результатѣ только что окончившагося боя. Самъ главнокомандующій отправился въ Плевну и не замедлитъ представить вашему величеству подробный рапортъ.
   -- Спасибо тебѣ, душевное спасибо, проговорилъ государь, протягивая руку Благанову: -- Да, продолжалъ онъ вдругъ, какъ бы что-то припомнивъ:-- видѣлъ ты схватку при позиціи на рѣчкѣ Ведъ, которую рѣшилъ Малороссійскій полкъ?
   -- Такъ точно, ваше величество, отвѣтилъ Благановъ:-- одинъ изъ баталіоновъ полка находился подъ моей командой.
   -- Ты былъ при первомъ баталіонѣ? спросилъ государь.
   -- Такъ точно, ваше величество.
   -- А кто былъ тотъ доблестный офицеръ, продолжалъ государь:-- который въ критическую минуту первый бросился на турокъ и своимъ отважнымъ примѣромъ воодушевилъ солдатъ.
   Багровый румянецъ выступилъ на щекахъ Благанова, который, потупивъ голову, отвѣчалъ:
   -- Не могу знать, ваше величество. Быть можетъ это генералъ Струковъ, командовавшій бригадою.
   -- Развѣ Струковъ во главѣ полка дошелъ противъ непріятеля? продолжалъ государь, пытливо всматриваясь въ лицо офицера:-- Если ты былъ въ бою, ты не могъ этого не замѣтить.
   Благановъ молчалъ, не поднимая головы.
   -- Ваше величество, заговорилъ генералъ Милютинъ: -- замѣченный вами офицеръ стоитъ теперь передъ вами. Вашему величеству достаточно взглянуть на его одежду, чтобы убѣдиться, что онъ прибылъ сюда прямо изъ боеваго огня.
   -- Отвѣчай, если это не былъ ты: строго приказалъ государь.
   Благановъ молчалъ.
   Его величество подошелъ къ нему, обнялъ и поцѣловалъ въ обѣ щеки. Затѣмъ знакомъ подозвавъ къ себѣ дежурнаго флигель-адъютанта, онъ приказалъ подать имѣвшуюся у него кожаную сумку, изъ которой вынулъ георгіевскій крестъ 3-и степени.
   -- Вотъ, продолжалъ государь:-- знакъ моей благодарности доблестному солдату. Ты заслужилъ эту награду, которая навсегда запечатлѣетъ въ твоемъ сердцѣ намять о сегодняшнемъ днѣ.
   Взволнованный до глубины души этой царской милостью, Благановъ не находилъ словъ выразить свою вѣрноподданническую признательность, но государь уже обратился къ военному министру и надѣлъ ему на шею георгіевскій крестъ 2-й степени.
   Генералъ Милютинъ, цѣлуя царственную руку, прошепталъ задыхающимся отъ волненія голосомъ:
   -- Ваше величество, я ничѣмъ не заслужилъ столь высокой милости на войнѣ, гдѣ десятки тысячъ людей жертвовали своей жизнью. Ваше величество, эта награда выше моихъ заслугъ.
   -- Носи этотъ крестъ, замѣтилъ государь: -- ты его заслужилъ, первый подавъ голосъ за неотступленіе отъ Плевны, когда возникло предположеніе обойти этотъ укрѣпленный лагерь турокъ. Велите подать лошадь, обратился государь къ флигель-адъютанту: -- я самъ хочу ѣхать въ Плевну къ брату и тамъ, съ грустью прибавилъ онъ:-- осмотрѣть мѣстность, обагренную кровью столькихъ человѣческихъ существъ.
   Между тѣмъ Павелъ Федоровъ, поспѣшно оставивъ лазаретъ, узналъ на пути, что болгарская дружина вмѣстѣ съ румынами выступила уже къ позиціямъ Плевны.
   Пустившись за ней слѣдомъ. Павелъ не успѣлъ однако нагнать своего отряда и присоединился къ другому, которому посчастливилось разсѣять нѣсколько небольшихъ турецкихъ баталіоновъ. Павелъ, какъ опытный войнъ, постоянно находился во главѣ отряда, искусно дѣйствуя лѣвой рукой, вооруженной саблей. Казалось, счастіе, покинувшее его при роковой встрѣчѣ съ отцомъ Степаниды, снова вернулось къ своему любимцу.
   Не получивъ ни одной раны, онъ вмѣстѣ съ румынами достигъ самой Плевны. Городокъ этотъ представлялъ теперь картину полнѣйшаго запустѣнія и разрушенія. Почти всѣ зданія были изуродованы пушечными ядрами, трупы людей и животныхъ безпорядочными грудами загромождали узкія улицы, на которыхъ полуживыя отъ страха и голода болгарскія женщины и дѣти съ воплемъ взывали о немощи и пощадѣ.
   Множество большихъ повозокъ, запряженныхъ волами и нагруженныхъ всякой рухлядью, какъ бы готовились оставить городъ, лишь только Осману-пашѣ удастся пробить брешь въ стальномъ кольцѣ, задушившемъ его въ своихъ объятіяхъ.
   Русскіе и болгарскіе солдаты охотно и радушно дѣлились содержимымъ своихъ походныхъ фляжекъ и скудными запасами провіанта съ истощенными отъ голода и лишеній жителями Плевны. Городъ уже находился въ рукахъ русскихъ и потому всѣ отряды, прибывавшіе туда, направлялись къ окопамъ и ближайшимъ редутамъ, чтобы воспрепятствовать туркамъ снова занять ихъ въ случаѣ неудачи атаки.
   Павелъ Федоровъ, проѣзжая по городской площади невдалекѣ отъ церкви, полуразрушенной пушечными выстрѣлами, вдругъ услыхалъ дикіе крики и у дверей одного изъ домовъ примѣтилъ плотно сомквугшуюся толпу болгарскихъ дружинниковъ. Подъѣхавъ ближе, онъ узналъ въ толпѣ человѣка въ оборванномъ болгарскомъ костюмѣ съ веревочной петлей на шеѣ, свободный конецъ которой перекинутъ былъ за оконный переплетъ верхняго этажа зданія. Несчастный громко кричалъ, умоляя о пощадѣ и тщетно отбиваясь руками и ногами отъ сильныхъ противниковъ, крѣпко державшихъ его.
   Направивъ лошадь въ середину толпы, Павелъ закричалъ строгимъ, повелительнымъ голосомъ:
   -- Стой, братья! что тутъ такое? Развѣ христіанамъ дозволено совершать убійство? Развѣ вы не знаете, что солдатъ имѣетъ право убить врага только, когда онъ съ оружіемъ въ рукахъ нападаетъ на него? Только русскій царь имѣетъ право рѣшить судьбу безоружнаго непріятеля. Если онъ учинилъ преступленіе, его будутъ судить.
   Петля уже готова была затянуться на шеѣ несчастнаго, когда вдругъ послышались слова Павла. Веревку тотчасъ же спустили и висѣльникъ поспѣшилъ сбросить ее съ своей шеи.
   -- А! да это Павелъ Федоровъ! послышались въ толпѣ радостные возгласы и болгары со всѣхъ сторонъ тѣснились къ молодому человѣку, чтобы пожать его руку. По счастливой случайности Павелъ встрѣтилъ здѣсь своихъ товарищей и односельчанъ изъ деревни Мушино.
   -- Павелъ, закричалъ хриплымъ голосомъ несчастный, спасенный отъ неминуемой смерти: -- Павелъ, спаси меня! Спаси, ради Степаниды!..
   Павелъ, торопясь предупредить несчастіе, сперва не обратилъ вниманія на оборваннаго человѣка, котораго собирались вѣшать. Но теперь, пристально вглядѣвшись въ него, онъ узналъ Феофила Леонова, лицо котораго исказилось отъ смертельнаго испуга, а дрожащія руки съ мольбой были протянуты къ нему.
   Мрачно нахмуривъ брови, Павелъ сдѣлалъ движеніе какъ-бы намѣреваясь отвернуться отъ презрѣннаго измѣнника, но Леоновъ снова закричалъ раздирающимъ душу голосомъ:
   -- Павелъ! Именемъ Стетаницы заклинаю тебя, спаси меня!
   Быстро рѣшившись, Павелъ спрыгнулъ съ лошади и бросивъ ея поводья одному изъ болгаръ, пробрался къ Леонову.
   -- Освободите его, сказалъ онъ болгарамъ, державшимъ его за руки: -- не выслушавъ, мы не имѣемъ права подвергать его смертной казни. Если онъ виновенъ, его будутъ судить по закону и воздадутъ должное по заслугамъ.
   -- Виновенъ-ли онъ? съ негодованіемъ закричали изъ толпы: -- Смерть самое легкое наказаніе за его злодѣйства. Мы не станемъ ждать, пока онъ разными ухищреніями успѣетъ обмануть своихъ судей и убѣжитъ изъ тюрьмы. Развѣ онъ не продавалъ своего отечества туркамъ? Развѣ онъ не одобрялъ злодѣйскаго поступка Ахмета-аги, который приказалъ отрѣзать уши высокочтимому отцу Юліану, чтобы служителя алтаря Господня сдѣлать восмѣшнщемъ язычниковъ? Нѣтъ! этотъ извергъ долженъ наконецъ понести заслуженную кару. Мы его судьи и сами приведемъ въ исполненіе приговоръ!
   -- Павелъ, спаси меня! Спаси, ради Степаниды! хрипѣлъ задыхающимся голосомъ Леоновъ.
   Понимая какое впечатлѣніе производитъ на Павла этотъ возгласъ, онъ без преставно повторялъ его, какъ помѣшанный.
   -- Что бы онъ не сдѣлалъ, мрачно проговорилъ Павелъ:-- мы не въ правѣ подвергать его смертной казни. Я не дозволю этого и требую, чтобы Леоновъ былъ выданъ мнѣ. Я обязуюсь представить его на судъ и стану просить государя произнести надъ нимъ приговоръ.
   Болгары, державшіе Феофила Леонова, неохотно повиновались приказанію Павла и съ глухимъ ропотомъ выпустили изъ рукъ свою жертву.
   Леоновъ, почувствовавъ свободу, бросился было бѣжать къ Павлу, но въ тотъ же самый моментъ раздался выстрѣлъ изъ револьвера и пуля пробила на вылетъ грудь Леонова.
   Несчастный съ жалобнымъ стономъ свалился какъ снопъ на-земь.
   -- Этотъ злодѣй получилъ возмездіе по заслугамъ, сказалъ болгаринъ, выстрѣлившій въ Леонова; -- Ты, Павелъ, сдѣлалъ намъ много добра, но въ этомъ дѣлѣ судьей быть не можешь и не имѣлъ права лишать насъ справедливаго мщенія.
   Въ мрачной задумчивости смотрѣлъ Павелъ на корчившагося въ предсмертной агоніи Леонова и обратившись къ болгарину, сказалъ печальнымъ тономъ:
   -- Свершалось то, чему я не въ состояніи былъ воспрепятствовать. Быть можетъ Господь судилъ, чтобы ты исполнилъ надъ нимъ приговоръ. Но кровь его на твоихъ рукахъ и въ ней ты отдашь отчетъ Богу.
   -- Я готовъ на это, отвѣтилъ болгаринъ: -- и убѣжденъ, что меня не будутъ судить строго за то, что я избавилъ землю отъ злодѣя и предателя отечества и религіи.
   Павелъ подошелъ къ распростертому на землѣ тѣлу Леонова, грудь и одежда котораго были залиты кровью. Наклонившись надъ нимъ, онъ сталъ читать молитву за упокой его души, но вдругъ вздрогнулъ и остановился.
   -- Несчастный еще живъ, вскричалъ Павелъ, обращаясь къ товарищамъ:-- онъ шевелитъ губами! Можетъ быть намъ удастся его спасти. Воды! давайте скорѣе воды!
   Опустившись на колѣни, Павелъ осторожно приподнялъ голову Леонова.
   Дѣйствительно невнятный шопотъ вырывался изъ полуоткрытыхъ губъ умирающаго. Глаза его широко раскрылись и помутившимся взоромъ онъ растерянно озирался кругомъ.
   Непримиримая ненависть болгаръ къ ихъ гонителю смягчилась послѣ мщенія, уступивъ мѣсто состраданію. Всѣ наперерывъ старались чѣмъ нибудь облечить страданія умирающаго, неся ему воду, предлагая фляжки съ виномъ и т. п.
   Вливъ нѣсколько капель водки въ запекшія губы Леонова и положивъ на его воспаленную голову тряпку, смоченную холодной водой, Павелъ примѣтилъ, что лицо умирающаго замѣтно оживилось, взоры прояснилась и легкій вздохъ вылетѣлъ изъ груди. Съ признательнымъ выраженіемъ взглянулъ Леоновъ на Павла и съ видимымъ усиліемъ прошепталъ едва слышно:
   -- Богъ благословитъ тебя, Павелъ, за твое сострадательное сердце, но теперь все для меня кончено!.. Позаботься лучше о моей дочери... Ради Христа, прости мои согрѣшенія...
   Съ трудомъ приподнявъ руку, онъ хотѣлъ осѣнить знаменіемъ креста свою грудь, но судорожная дрожь пробѣжала по членамъ умирающаго, глаза закатились и испустивъ хрипливый вздохъ, Леоновъ безжизненно опустилъ голову на руки Павла.
   Глубоко тронутые зрѣлищемъ этой смерти, болгары печально и безмолвно столпились вокругъ трупа ихъ заклятаго врага. Бережно опустивъ на землю голову Леонова, Павелъ поднялся и торжественнымъ тономъ произнесъ:
   -- Послѣднія слова усопшаго были обращены къ Спасителю. Онъ покаялся въ своихъ согрѣшеніяхъ и достоинъ христіанскаго обряда погребенія. Перенесите его тѣло въ ближайшій домъ. Когда сраженіе кончится, я вернусь сюда съ его дочерію.
   Болгары безпрекословно исполнили приказаніе Павла.
   -- Теперь не станемъ долѣе терять драгоцѣнное время, сказалъ онъ своимъ товарищамъ: -- поспѣшимте къ окопамъ, чтобы доканать врага, котораго Господь предалъ въ наши руки!
   Прыгнувъ въ сѣдло, Павелъ въ сопровожденіи небольшаго отряда болгарской дружины выѣхалъ изъ города на поле битвы. Но пушечная палуба и перестрѣлка прекратились уже по всей боевой линіи. По дорогѣ болгары встрѣчали отряды русскихъ войскъ, конвоирующіе плѣнныхъ турокъ, съ жадностью ѣвшихъ хлѣбъ, удѣленный имъ сострадательнымъ побѣдителемъ.
   Вскорѣ за плѣнными показалась коляска, окруженная сильнымъ отрядомъ казаковъ. Въ ней сидѣлъ Османъ-паша съ фаталистическимъ выраженіемъ въ грустномъ лицѣ.
   Наружность побѣжденнаго Гази {Непобѣдимый -- титулъ турецкаго полководца. Прим. перев.} съ перваго же взгляда производила довольно пріятное впечатлѣніе. На видъ ему было лѣтъ за сорокъ, и если вообразить себѣ вмѣстѣ съ этимъ сильную физически натуру, при среднемъ ростѣ и нѣкоторой дородности стана, характерный погибъ бровей, небольшіе каріе глаза съ очень умнымъ, но тихимъ выраженіемъ, широкое здоровое лицо съ нѣсколько выдающимися скулами, обрамленное небольшою темною бородой -- это приблизительно будетъ портретъ Османа.
   Одѣтъ онъ былъ въ черный сюртукъ тонкаго сукна, съ разшитыми галуномъ рукавами. Ни на шеѣ, ни въ петлицѣ ни одного ордена. Съ одной стороны спускалось пальто небрежно накинутое на плечи, сбоку висѣла кривая сабля, та самая, что была ему прислана въ подарокъ отъ султана.
   За коляской слѣдовали верхомъ человѣкъ двадцать турецкихъ офицеровъ. Кортежъ этотъ тихо подвигался по направленію къ Плевнѣ и русскія войска, встрѣчавшіяся по дорогѣ, отдавали ему честь.
   Нѣсколько минутъ спустя на встрѣчу къ коляскѣ направилась изъ города группа всадниковъ, во главѣ которой ѣхалъ великій князь Николай Николаевичъ Старшій.
   И сравнявшись съ всадниками, коляска остановилась. Главнокомандующій раскланялся съ Османомъ-пашой и нѣсколько секундъ молча смотрѣлъ на турецкаго полководца.
   -- Поздравляю васъ съ доблестной обороною Плевны, сказалъ онъ по французски, протягивая руку пашѣ: -- она представляетъ такой блестящій военный подвигъ, примѣры котораго не часто встрѣчаются въ исторіи.
   -- Надѣюсь, замѣтилъ Османъ-паша съ грустной улыбкой:-- что моя воинская честь не пострадала отъ сдачи крѣпости. Въ такую тяжелую минуту, это все же утѣшительное сознаніе.
   Въ это время подъѣталъ къ коляскѣ князь Карлъ Румынскій, спѣша выразить сочувствіе побѣжденному непріятелю. Но Османъ, холодно отвѣтивъ на его поклонъ, сумрачнымъ непріязненнымъ взглядомъ окинулъ князя, въ которомъ видѣлъ возмутившагося вассала повелителя правовѣрныхъ.
   Великій князь главнокомандующій простился съ полководцемъ и коляска продолжала свой путь къ Плевнѣ.
   -- Какая величественная и симпатичная личность, замѣтилъ великій князь окружающей его свитѣ: -- Мы имѣемъ право гордиться, помѣрившись силами съ такимъ недюжиннымъ противникомъ.
   -- Да, подхватилъ генералъ Скобелевъ, находившійся въ свитѣ главнокомандующаго: -- это наружность великаго полководца. Я радъ случаю, дозволившему видѣть этого героя, котораго не забуду во всю жизнь. Турки называютъ его Османъ-Гази и въ лѣтописяхъ исторіи долженъ сохраниться за нимъ титулъ побѣдителя,
   Великій князь, повернувъ своего коня, поскакалъ обратно полемъ, на встрѣчу Императору.
   Павелъ Федоровъ, убѣдившись, что присутствіе его въ Плевнѣ теперь совсѣмъ безполезно, простился съ товарищами и поспѣшилъ къ Степанидѣ успокоить молодую дѣвушку и осторожно подготовить ее къ тяжелой встрѣчѣ съ трупомъ отца.
   Горячо помолившись за упокой души раскаявшагося грѣшника, онъ съ облегченнымъ сердцемъ и съ свѣтлой вѣрой въ близость счастливыхъ дней, быстро помчался по полю, усѣянному трупами враговъ и защитниковъ его многострадальнаго отечества.

KОHЕЦЪ.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru