Розанов Василий Васильевич
Бляха No 101

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В.В. Розанов

Бляха No 101

   -- Как же, голубчик, я найду свой багаж?
   -- Бляха No 101, -- ответил "мужичок вообще" на вокзале и тронул рукой медную бляху на груди, где была выставлена эта цифра.
   Эту бляху No 101 и всякую другую подобную напомнил мне "Иванов-Разумник", издающий книгу за книгою, где он зачем-то пересказывает своими словами всех новейших писателей, -- ну, конечно, несколько сокращая. Так, он томах в двух все копался с Михайловским. Конечно, выгоднее купить Михайловского у Разумника за 3 р., чем самого Михайловского за 15 руб. Но все-таки самого Михайловского читать занимательнее: много побочных интересных мыслей, отдельных ценных замечаний, которые в "Разумник" не вошли.
   Непонятно, зачем он столько пишет. К удовольствию Рубакина и его "Среди книг"?
   Он неверно множит. Читаю почти 100 страниц о Мережковском. На каждой странице, от верхней строки до нижней, он утверждает, что у Мережковского в душе 0, в таланте 0, в правде 0, во всем 0. Соглашаюсь и множу:
   0 х 100 = 0
   Но у "Разумника" и во введении к статье, и в заключении статьи: "значительный писатель", "крупная величина", etc. И нигде, ни в одной строчке оговорки: "Ну, а вот в этом -- он прав" (или "значителен", "интересен"). Нигде не прав, -- а в общем значителен.
   О другом писателе (грешным делом, это я сам): "Передонов", "ходит в белье", "все переврал", "ничего не знает". Опять множу:
   -- 1 х 20 (число страниц) = --20
   Но в результате: "его будут всегда читать", "через несколько веков читать".
   Отвертываю обложку: Иванов-Разумник без имени. Просто, с дивана чуть не свалился (читал лежа). Все с именем: Виссарион Белинский, Александр Пушкин, Димитрий Мережковский, Василий Розанов: почему же один, единственно один во всей русской литературе Иванов-Разумник не зовется ни "Семеном", ни "Петром", никак. Читатель не поверит, и потому выписываю полное заглавие: "Творчество и критика. Иванов-Разумник. Жертвенник с пылающим огнем (рисуночек). Издат. Прометей Н.Н. Михайлова". На обороте: "Типография Энергия". У издателя -- имя (Н.Н.), у автора -- нет! Тут я связываю эту странность с тем, что Иванов-Разумник все излагает, причем заглавия книгам дает изысканно-философские: "Великие искания" и, помнится, "Идеи жизни" или "Жизнь идей". Но и "Жизнь идей" открываешь: видишь -- излагает своими словами Белинского. Он (Ив.-Раз.) работает вообще, везет воз вообще, -- для Рубакина. Рубакин, вероятно, знает, что его зовут, положим, "Петром Семенычем"; симпатичная жена или почтенная мамаша тоже зовут его, вероятно, "Петей". Но к мамаше и Рубакину он имеет определенное и личное отношение: для читателя же, для которого он не имеет никакого личного отношения, -- он и не выставляет своего имени.
   -- Бляха No 101: она вам и принесет багаж.
   Это, в сущности, верно, и он недаром "Разумник": "Я -- писатель, и притом --разумный. А больше чего же вам спрашивать".
   Положим, так... Но хочется чего-то симпатичного в литературе, с именем и даже с отчеством. "Может, зашли бы в буфет выпить чайку". С "Разумником" ничего нельзя "выпить", можно сказать только -- "принеси мне вещь". И он "носит" на спине своей -- Белинского, Михайловского, должно быть, понесет скоро Лаврова, Огарева, Герцена.
   Удивительно, что впервые в позитивном направлении литературы совершилось это исчезновение личного имени. "Мы только рабочие"... Для литературы мало. Я давно ною, указываю и немного капризничаю, что позитивизм грозит повытоптать из жизни всякие цветочки и оставить только булыжник. Булыжник, какое ему имя? Лежит. И без имени делает свое дело. Так-то так. А жалко старинки.
   Жалко красок, поэзии. Все уносит безжалостный позитивизм.
   -- У, чертов ты забор: тянешься, тянешься, все доски, все строганые, и нет тебе конца... нет конца... нет конца... все один, везде один...
   -- Это мы по Петербургу, -- язвительно возражает Разумник.
   -- Да, как коллежские асессоры... Все коллежский асессор: в Сенате -- он, в юстиции -- он, в духовном ведомстве -- он, в просвещении -- он. "Чиновник" -- это позитивист в государстве, а позитивист -- это чиновник в природе. Связать бы вас "по ноге, да утопить в воде".
   -- А мы и в воде не тонем, -- язвит Разумник.
   -- Ну, остается выбраниться крепко. Но, пожалуй, за это "чиновник" в участок возьмет. Ничего нельзя поделать. Нужно молчать и терпеть.
   А хороши были старые "крестильные" имена... Все уходит, линяет. Какая-то мировая осень на дворе: и от этого так серо и скучно, в душе, на улице, в литературе.
   Рубакин оглядывается:
   -- А мне не скучно. Вот и еще книжка прибавилась, -- и, значит, новая страничка в мое "Среди книг". Умейте избирать занятия благоразумные, полезные и спокойные.
   -- Ах вы, эдакие, Рубакины и Разумники: бомбу мне, ради Бога бомбу, "полцарства за бомбу".
   
   Впервые опубликовано: Новое время. 1911. 17 декабря No 12848.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru