Радклиф Анна
Ночные видения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    или Приключения несчастной Аманды и варварства её мужа.
    Москва, 1811.

   

НОЧНЫЯ ВИДѢНІЯ,
или
ПРИКЛЮЧЕНІЯ НЕЩАСТНОЙ
АМАНДЫ,
и
Варварства ея мужа.

Сочиненіе АННЫ РАДКЛИФЪ.

Переводъ съ Французскаго.

   

МОСКВА.
Въ Губернской Типографіи,
у А. Рѣшетчикова
1811 года.

   

Съ одобренія Цензурнаго Комитета учрежденнаго для округа Императорскаго Московскаго Университета.

   
   Приключенія нещастной Аманды и варварство ея мужа есть истинная исторія, всѣмъ старымъ Лондонскимъ жителямъ извѣстная. Ахъ! и теперь еще содрагается вся Великобританская столица симъ ужаснымъ воспоминаніемъ.-- мнѣ доставили манускриптъ сей, и я совершенно въ томъ видъ рѣшилась представить его публикѣ, -- ибо, истинна не требуетъ украшеній! --

Радклифъ.

   

ГЛАВА
первая.

   Бьетъ полночь! -- ужасный и безмолвный часъ!... унылый звукъ колокола, возвѣщающій его среди тишины и глубокой ночи, производитъ въ сердцѣ какой-то страхъ и благоговѣніе -- угрюмая зима начинаетъ царствовать въ природѣ; -- Ноябрь проходитъ уже глубокой снѣгъ покрылъ землю и падаетъ еще хлопьями на зимнюю одежду. Атмосфера наполнена густыми парами, сжатыми стужею, и не освѣщена ни лучами мѣсяца, ни зыблющимся свѣтомъ звѣздъ -- все мертво и задумчиво.
   "Что такое движется между деревъ этой рощи? сказалъ съ удивленіемъ священникъ, приближвшись къ окошку, что бы посмотрѣть на погоду -- конечно, продолжалъ онъ, глаза мои меня не обманывають! Я примѣчаю тамъ человѣка, которой кажется, блуждаетъ въ ночной темнотѣ". Онъ отворяетъ окно и кричитъ:
   Кто тамъ? --
   Нѣтъ отвѣта!
   Кто тамъ? повторяетъ онъ гораздо громче. Тутъ священникъ услышалъ слабый стонъ, походящій на удушіе человѣка, которой, какъ было примѣтно, отъ 6оли, или страха тщетно силился произнестъ свои жaлобы. Отецъ Іаковъ (имя священника) подноситъ свѣчу къ окошку и смотритъ со вниманіемъ. Ему кажется, что онъ видитъ женщину, стоящую на колѣняхъ съ распростертыми къ небу руками, и испрашивающую себѣ помощи. Онъ спрашиваетъ снова,-- и звуки очень не внятные, какъ и въ первый разъ были ему отвѣтами.
   Это удивительное явленіе наводить на него сильный ужасъ, которой представляетъ ему еще множество странныхъ привидѣній.-- Видъ человѣка, бродящій въ полночь въ сильной морозъ; глубокое молчаніе, по всюду царствующее, -- все способствуетъ привести въ движеніе его чувства. Отецъ Іаковъ разсмзтриваетъ съ великою робостію таиственной предметъ, возбуждяющій въ немъ такой ужасъ. Ему кажется онъ опять слышитъ родъ сиповатаго стона; тутъ не смѣя затворить окно, схватываетъ колокольчикъ и ударяетъ его объ полъ, чтобы разбудить двухъ слугъ своихъ.
   

ГЛАВА
вторая.

   -- Что такое батюшка? сказалъ Жое, протирая глаза, вошедши къ нему съ своею женою,-- не видали ли въ! во снѣ чего нибудь худаго? вотъ тѣ на! продолжалъ онъ, отворено окошко въ такую холодную погоду! Ахъ великій Боже! о чемъ вы думаете отецъ Іаковъ?
   Священникъ дрожа отъ страха, дѣлаетъ знакъ и приближается съ ними къ окошку.
   "Охъ -- охъ! какъ сильно вѣтеръ дуетъ! -- онъ рѣжеть какъ бритва; но что я вижу? Не ужели у меня куриная слѣпота сказалъ Жое, фигура вмѣсто того, чтобъ стоять какъ прежде на колѣнахъ, казалось упала на снѣгъ, по которому и валялась.-- Это женщина! Господи прости меня! продолжалъ Жое, и я отвѣчаю невѣсть чѣмъ, что она умерла.-- Я принуждена была прогнать со двора нѣсколькихъ вчерашній день, сказала съ презрѣніемъ Доротея.
   Священникъ чувствовалъ, что его должность заставляла помочь несчастному, какой бы онъ ни былъ, но отъ страха ничего не могъ предпринять, а больше всего опасаясь, чтобъ слѣдуя долгу, человѣколюбія, не пожертвовать какими-нибудь собственными своими выгодами;-- вотъ что препятствовало ему исполнитъ это хорошее дѣло. Но Жое, простой, доброй мужикъ, имѣлъ болѣе его состраданія и мѣнѣе робости; а потому не смотря на жену свою, ворчавшую что-то промежъ зубъ, и не дожидаясь приказовъ отъ отца Іакова, сошелъ въ садъ и приближась къ жалостному предмету, лежащему безчувственно на землѣ, кричалъ священнику и женѣ своей глядѣвшимъ въ окошко, что она ни чутъ ни нищая, и что напротивъ похожа на знатную даму, но что она безъ памяти, вся оледенѣла, и что сверхъ того, прибавилъ онъ, и думаю, она умерла...
   Сей добрый крестьянинъ и тутъ не дожидаясь приказовъ отца Іакова, которой можеть быть не расположенъ былъ и дать ихъ, взялъ ее на руки, принесъ въ кухню и посадилъ противъ очага.-- Священникъ и служанка наконецъ сошли туда же. Отецъ Іаковъ прежде всего началъ прилѣжно запирать двери; между тѣмъ Жое бранилъ свою жену за ея равнодушіе и безчеловѣчіе.-- Пойдемъ! что ты тутъ дѣлаешь, или ты не подвижна какъ этотъ домъ? сказалъ онъ ей, посмотри, какъ бы помочь этой жалкой госпожѣ, естьли она еще не умерла; лице знакомое... кажется, что я видѣла эту молодую барыню гдѣ нибудь здѣсь, но не знаю гдѣ. Гдѣ бы то ни было, однакожъ не надобно ее оставлять въ презрѣніи, какъ собаку, сказалъ Жое.
   Сіи слова пробудили отъ хладнокровія сердце Доротеи, и родили въ ней сожалѣніе и сказать правду сколь безчувственна ни была бы сія женщина, но почти не возможно, чтобъ не почувствовала состраданія, смотря на такой нещастной предметъ. Она начала тереть ей ладони и потомъ дала нюхать уксусу и спирту.
   

ГЛАВА
третія.

   Оставя на минуту молодую, нещастную особу, которую судьба вручила попеченію отцу Іакову и его домашнимъ, займемъ читателя нѣкоторыми подробностями относительно къ изъясненію слѣдующаго.
   Въ 1709году, замокъ Марсъ Бортонъ былъ занятъ однимъ молодымъ человѣкомъ Гримставъ, которой выключая сего мѣста, владѣлъ еще важнымъ имѣніемъ и въ сосѣдственныхъ помѣстьяхъ. Этотъ человѣкъ былъ характера жестокаго и чрезвычайно угрюмаго. Не задолго предъ симъ, здѣсь умерла мать его, которая, будучи долгое время въ тяжкой болѣзни, не знала что происходило въ домъ. Между тѣмъ сынъ утаилъ отъ нее женидьбу свою съ одною молодою особою очень прекрасною по имяни Гже Ліабіорнъ, потому, что она была дочь одного офицера, котораго убили за нѣсколько лѣтъ въ Гишпаніи, а болѣе потому, что она не имѣла другаго богатства, кромѣ своей красоты; слѣдовательно, какъ онъ зналъ, что сей неровный бракъ не понравился бы его матери, даже и послѣ смерти ее, онъ также не расположенъ былъ показывать свою жену, и только одинъ изъ его знакомыхъ зналъ ее въ лице, она не имѣла даже никого въ услуженіи, хотя была и нездорова, кромѣ пожилой и очень дурнаго поведенія женщины, которая имѣла связь съ Г. Гримставомъ, когда онъ былъ еще холостой.
   Странная жизнь Грмистава подавала на него великое подозрѣніе.-- Иногда онъ отлучался на нѣсколько недѣль. И ни кто не зналъ, куда онъ ѣздилъ.-- Привозилъ съ собою очень часто въ полночь людей, ни кому здѣсь не извѣстныхъ; а когда они нечаянно были примѣчены сосѣдами, то казались очень подозрительными. Они уѣзжали, какъ сказывали, поздо, а иногда и всю ночь ужасно пьянствовали съ хозяиномъ, и въ услугахъ была у нихъ одна старая дѣвка. Чтожъ касается до молодой его жены, то объ ней ничего не было слышно, и никто не осмѣливался объявить своего мнѣнія о поведеніи Гримстава, ибо весь округъ принадлежалъ сему помѣщику. Онъ безъ сомнѣнія погубилъ бы перваго, которой бы осмѣлился говорить противъ него хотя одно слово.
   Что касается до отца Іакова, то онъ былъ человѣкъ тихой, и даже хладнокровный, слѣдственно ни когда не имѣлъ охоты ссориться съ жестокимъ помѣщикомъ его приходу.
   Въ 1714-мъ году разнесся слухъ, что молодая супруга, на которой за два или за три года Гримставъ женился, умерла, и что тѣло ея помѣщено въ общую семейственную гробницу, такъ какъ и тѣло матери Гримстава. Удовольствуясь сими подробностями, съ сихъ поръ всѣ вѣсти объ этомъ совершенно умолкли.
   Гримставъ послѣ сего скоро уѣхалъ и былъ долгое время въ отлучкѣ; это обрадовало всѣхъ тѣхъ, которые имѣли къ нему хотя малое отношеніе, ибо онъ былъ такъ жестокъ, что всякой изъ его подданныхъ дрожалъ въ его присутствіи.
   Чрезъ мѣсяцъ возвратился онъ съ молодою дамою на которой женился въ Лондонѣ, обѣщаясь жить съ сосѣдями обходительнѣе и дѣлать всякое удовольствіе супругѣ своей, которое только можно найти въ ихъ округѣ. Но его такъ любили, что всѣ убѣгали его посѣщенія, и боялись разплачиваться съ нимъ визитами. Священникъ обѣдалъ у него два раза и видѣлъ молодую жену его, она по наружности очень была пріятна, но казалась такою печальною, такою унылою, что видъ ея раздиралъ сердце видѣвшихъ ее. Сидѣвши на первомъ мѣстъ стола, она имѣла лице страдальца, принужденнаго въ тайнѣ сносить свои мученія? -- Гримставъ взглядывалъ на нее поминутно варварскими взорами, всячески стараясь, чтобъ отецъ Іаковъ не примѣтилъ печали, въ какой находилась его супруга.
   Священникъ чувствуя всякой день болѣе отвращенія къ Гну Гримставу, пересталъ со всѣмъ къ нему ѣздить, и въ домѣ его начало царствовать опять глубокое уединеніе; -- ибо жилища его всѣ убѣгали, какъ пещеры какого нибудь дикаго звѣря; любимой его слуга, которой смотрѣлъ за хозяйствомъ былъ почти одинъ въ домѣ и его видѣли тогда только, когда сей нелюдимъ выѣзжалъ изъ своего замка.
   Въ 1715 году, во время революціи прошелъ слухъ, что онъ присоединился къ одной изъ тѣхъ мятежныхъ партіи, которыя возставали за Правительство и небыло никого въ сосѣдствѣ, которой бы не желалъ его смерти; а что касается до его несчастной жены, то ее уже болѣе не видали, и даже нѣкоторые люди открыто говорили, будто они погублена такъ какъ и первая его супруга,
   Вотъ случай, съ котораго начинается наша исторія.
   

ГЛАВА
Четвертая.

   Теперь посмотримъ, что происходитъ у нашего священника.
   Молодая особа открыла глаза, и прежде всего убѣдительно просила отца Іакова укрыть ее у себя, и не отсылать въ домъ пытокъ и варварства: -- это, и другія обстоятельства привели къ заключенію, что они избавили отъ смерти несчастную супругу Гримстава, которой удалось вырваться изъ рукъ немилосердаго своего мужа, можно было даже примѣтить, что такой страхъ ее пpоисходитъ не только отъ жестокости ее мужа, и не только отъ несносной ненависти его къ ней; но еще отъ ужасныхъ привидѣній, которыя ее мучили и недавали ни минуты спокойствія, когда ея свирѣпой гонитель, оставлялъ ее одну въ старомъ огромномъ и почти пустомъ замкѣ.
   Отецъ Іаковъ, кромѣ ему свойственнаго малодушія былъ весьма мнителенъ, и поэтому онъ не могъ покровительствовать сей молодой несчастной особѣ, которая его неотступно просила взять къ себѣ, или отослать къ ея родственникамъ. Однакожъ онъ не смѣлъ устремлять глаза свои на нее, не могъ хладнокровно слышать жалкія и прерывающіяся слова, которыми она такъ живо, съ такимъ сердечнымъ движеніемъ силилась выразитъ подробности своей злополучной исторіи. Онъ видѣлъ разность судьбы своей съ несчастнымъ ее положеніемъ и чувствовалъ, что должность его требовала защитить угнетенную невинность. Но его обыкновенная застенчивость, его разчеты въ собственныхъ выгодахъ и чрезвычайномъ страхъ, которой Гримставъ разсѣялъ по всему околодку -- вѣрно бы подавили всѣ сердечныя его наклонности къ состраданію, естьли бы Жое, добрый крестьянинъ, имѣвшій довѣренность отъ священника не сказалъ, что пока останется капля крови въ его жилахъ, не предастъ онъ бѣдную молодую барыню въ варварскія руки Грамстава, -- что подтвердила, протирая глаза, и жена его. Тутъ отецъ Іаковъ разсуждaя, что ему надлежало утромъ ѣхать, а для того очень будетъ легко отказаться, что онъ не соучаствовалъ въ этомъ цѣль, въ случаѣ ежели, Г. Гримставъ захочеть его преслѣдовать; согласился, чтобъ Доротея положила молодую Госпожу на постелю; потомъ, не распоряжая болѣ ничего, поѣхалъ на разсвѣтѣ куда ему было надобно.
   

ГЛАВА
Пятая.

   Хотя Доротея была характера грубаго и корыстолюбиваго, но не могла не тронуться бѣдствіемъ женщины, которую само Провидѣніе препоручило попеченію ихъ. Потомъ и собственной интересъ умножилъ въ ней жалость, когда одна сосѣдка разсказала ей, что барыня сія была дочь одного знатнаго Лондонскаго купца, и хотя отецъ отдалъ ее на жертву жестокому и развратному мужу, однакожъ оставилъ великое богатство сыну, котораго онъ любилъ единственно, и что ежели ее отецъ и умеръ, то ни кто не усумнится, что ея матъ, дядя и братъ, для которыхъ она была пожертвована, не только ее примутъ, но и не откажутся покровительствовать, они конечно наградятъ и тѣхъ, прибавила она, кто спасъ ее отъ смерти.
   Какъ скоро Аманда (это имя Гжи. Гримставъ) въ состояніи была держатъ перо, то написала нѣсколько строкъ къ матери; но она такъ отъ сего отвыкла и столь была слаба; что съ трудностію можно было читать письмо ее, которое Жое тотъ часъ рѣшился отнесть на почту въ сосѣдственный городъ, запретивъ своей женѣ ни кому не сказывать, что они имѣютъ у себя въ домѣ Госпожу. Хотя Гримставъ, говорилъ онъ, и не въ замкѣ Мире-Бартонъ; но Ганай (такъ называли старую служанку, надзирательницу несчастной) не приминетъ искать вездѣ Госпожу свою, и принудиши ее молчатъ можетъ быть умертвивъ ее... а я вѣрно знаю, продолжилъ честной крестьянинъ, что здѣсь скрываются дѣла ужасныя; о! въ этомъ домѣ живутъ и кромѣ Гримстава, самые безчестные люди, и естьли бы отъ насъ зависѣла участь доброй нещастной первой его жены; то бы ее ни когда не погубили, ибо вѣрно это хорошенькое твореніе не умерло своею смертію; право! я бьюсь объ закладъ, что гостья наша про то знаетъ вѣрнѣе всѣхъ насъ.
   Доротея давно была обижена симъ помѣщиковъ тѣмъ что онъ, пріѣхавши нѣкогда съ охоты, стравилъ собаками поросятъ у отца Іакова, и отказалъ ему заплатить за этотъ убытокъ; вотъ больше почему она одобряла всѣ слова своего мужа и обѣщалась ни кому не объявлять въ сосѣдствъ ничего, въ разсужденій Аманды.
   Потомъ Доротея помогала больной всѣми способами, которыя могло предложить усердіе, -- но мученія были такъ велики, страхъ, дурная пища и безпокойствіе столъ ослабили ея силы, что выздоровленіе ея казалось не возможнымъ, и даже не надѣялись, чтобы она пережила до пріѣзду ея родственниковъ. Три дня прошло послѣ побѣга ея, и честной Жое началъ думать, что ея гонители боялись слѣдствія вразсужденіи ея; а когда тяжкое состояніе Аманды начало не много поправляться -- онъ пріискалъ лѣкаря, препоручилъ больную его попеченіямъ и, приказалъ женѣ своей смотрѣть за страждущей барынею, отправился въ дорогу съ добрымъ намѣреніемъ исходатайствовать помощь молодой нещастной Амандѣ, разслабленной тѣломъ и душею.--
   

ГЛАВА
шестая.

   Жое прибѣгнулъ вопервыхъ къ одному старику помѣщику, жившему около 11 миль отъ священническаго дому,-- къ одному изъ самыхъ сильныхъ непріятелей Гримстава, который былъ также охотникъ до собакъ, но противной съ нимъ партіи вразсужденіи политики; почему тиранство и безчестныя поступки его соперника пуще ожесточали сего добраго помѣщика. Изъ сего читатель самъ можетъ заключитъ, что онъ съ великимъ вниманіемъ слушалъ жалкое повѣствованіе, которымъ добрый Жое старался его тронуть, и радовался, что нашелъ случай отмстить человѣку, котораго смертельно ненавидѣлъ.-- Онъ обѣщался Амандѣ, чрезъ сего добраго крестьянина сдѣлать всякое вспоможеніе, которое только будетъ отъ него зависѣть, но съ большею предосторожностію нежели предполагалъ Жое. Онъ присовѣтовалъ ему отнестись еще къ другому дворянину, которой жилъ въ 9 ти или 10 ти миляхъ отъ него на другой сторонѣ дороги, и котораго благорасположеніе было всѣмъ извѣстно. Жое тотъ часъ къ нему пустился. Этотъ человѣколюбивый помѣщикъ не только обѣщался, но и увѣрилъ Жое, что онъ будетъ помогать всѣмъ, чѣмъ только можетъ облегчить участь и доставить самое дѣйствительное защищеніе нещастной Амандѣ; а жена его, слѣдуя внушенію добраго сердца и желая угодитъ своему мужу, поѣхала тотчасъ въ домъ священника съ намѣреніемъ привестъ къ себѣ сію молодую женщину столъ рѣдкую своими нещастіями.--
   Госпожа Баргровъ и Жое по пріѣздѣ въ домъ отца Іакова нашли Доротею въ кухнѣ, окруженную сосѣдственными вралихами, такъ же и четырьмя крестьянами, которые не хотѣли ихъ впустить, не узнавши прежде кто таковы.... но, увѣрившись, что добрая и благосклонная Госпожа пріѣхала содѣйствовать ихъ стараніямъ. Всѣ они къ ней пристали; иная изъ женщинъ спѣшила развести огонь, другая прибрать получше комнату для благородной гостьи; а Доротея не могла удержать удовольствія, чтобъ не расказать какъ чрезъ нѣсколько минутъ отъѣзда мужа ея, пріѣхала къ ней мадамъ Ганай, и какъ она сего испугалась и проч. и прочь.
   Я, сударыня, стирала въ кухнѣ, продолжала сія несносная болтунья, какъ вдругъ вижу пріѣзжаетъ дама; (однакожъ должно замѣтить, что все это правда) я была такъ вскружена, что не помнила себя. Она входитъ!..... Здравствуй Доротея! съ позволенія вашего, это мое имя. Здорова-ли ты? много милости мадамъ Ганай, я отвѣчала ей, будучи сама увѣрена, что была блѣдна какъ этотъ платокъ. Какъ вы видите, сказала я ей, слава Богу! У васъ всели здорово? Ахъ, она мнѣ отвѣчала; я одна, нашего господина нѣтъ дома, время очень несносно, Доротея! -- Это правда, отвѣчала я ей, однакожъ оно для меня больно несносно, нежели для <испорчено>. Но куда уѣхалъ Господинъ вашъ? Онъ поѣхалъ въ армію на воину, сказала она, биться съ бунтующими Шотландцами; его сдѣлали Капитаномъ. Я не мѣшала ей говорить, а сама продолжала стирать и примѣчала, какъ она смотрѣла кругомъ горницы, устремя глаза на дверь перегородки: этотъ домъ лучше, нежели я воображала, сказала она; мнѣ очень хочется Доротея посмотрѣть вашу, спальню, -- нечего глядѣтъ мадамъ Гавай! отвѣчала я ей, (я не такъ была глупа, чтобъ туда впустить ее) да къ томужъ баринъ не велѣлъ никому показывать горницы.
   Прекрасная увертка! сказала Гжа Баргровъ съ улыбкою.
   Оставте меня стирать, повторила я, не зная какъ отдѣлаться; но я тебѣ немѣшаю, отвѣчала она, и потомъ безъ всякихъ церемоній, проходитъ мимо меня, всходитъ по лѣстницѣ въ горницу, гдѣ эта молодая дама лежала въ моей худой одежонкѣ въ то время, какъ я стирала ея платье; ахъ Царь небесной! естлибъ вы, сударыня, тогда увидѣли сіе бѣдное твореніе! она начала кричать изо всей силы, а потомъ бросилась съ постели, какъ застрѣленая; вышедши изъ терпѣнія, сказала я этой варваркѣ: во что бы то ни стало, но я васъ выгоню. Она говорила что не выдетъ, но по щастію въ ту минуту пріѣхалъ самъ Жое и Отецъ Іаковъ. Я позвала ихъ и разсказала имъ про безчинство, дѣланное Гжею Гавай. Они ее прогнали съ лѣстницы и вытолкали со двора; мужъ мой такъ разгорячился, что клялся въ случаѣ сопротивленія поколотить безъ всякихъ церемоній эту наглую посѣтительницу; ибо, сказалъ онъ, я коротко знаю эту залетную пташку.
   А когда эту старую плутовку проводили со двора, то я возвратилась къ молодой дамѣ, которая мало по малу приходила въ чувства, и когда разскрыла глаза, то закричала какъ сумасшедшая.-- Ахъ скройте меня! -- скройте меня!-- Ахъ! это -- Ганай, и повторяла это нѣсколько разъ съ ряду. Иногда, ей Богу! она такъ меня пугала, что и я боялась сдѣлаться ей подобною, ибо она кричала, что видитъ привидѣнія какого нибудь убитаго, или дитяти, потомъ она начинала говорить съ кѣмъ-то, котораго, она думаетъ, видитъ; -- нѣтъ нещастная Гертруда! говорила она, я не умерла!... Я тебѣ послѣдую!.. Чудовище содержитъ меня еще въ своей власти..... Ахъ не помогай ему?... Нещастмая Гертруда!...
   Она повторяла сіи слова съ нѣкоторою разстановкою, не сказавъ мнѣ послѣ посѣщенія Ганай ни одного порядочнаго слова.
   Я очень увѣрена, что естьли эта жалкая Гжа, ее увидитъ еще, или Гримставъ прищлетъ за ней, то она умретъ въ тужъ минуту.
   Госпожа Баргровъ поняла изъ сего повѣствованія, хотя и скучнаго, которое она съ терпѣніемъ слушала, что, какъ не знакомая нещастной Амандѣ, она не могла къ ней войти, чтобъ не повредитъ и такъ уже слабаго ея здоровья.
   Однакожъ прилѣжнымъ попеченіемъ искуснаго лѣкаря, Аманда была въ состояній на другой день переѣхатъ въ домъ Гжи. Баргровъ; а по прошествіи трехъ недѣль ея отъѣзда изъ священническаго дома, пріѣхалъ изъ Лондона братъ ея съ двумя своими пріятелями съ тѣмъ, что бы вырвать ее изъ варварскихъ рукъ мужа, котораго въ поведеніи подозрѣвала вся ихъ фамилія, хотя они и невоображали, до какой степени простиралось его безчеловѣчіе и распутситво.
   Успокоенная Аманда скоро получила новыя силы и въ минуты праздности она написала для своей благосклонной благодѣтельницы Гжи. Баргровъ повѣствованія привидѣній и ужасовъ которымъ она была подвержена въ слѣдующихъ словахъ.
   

ГЛАВА
седьмая.

   Отецъ мой, богатой Лондонской купецъ; мать моя была также дочь богатаго купца; -- я получила воспитаніе не очень рачительное, однакожъ я бы могла проводить дни счастливо и покойно, естьли бы родители мои не имѣли твердаго намѣренія; чтобъ только одинъ сынъ ихъ былъ имъ наслѣдникомъ. Они ни мало не безпокоилися объ участи своихъ дочерей, или лучше сказать, совершенно оставляли ихъ на произволъ судьбы и желали только видѣть щастливымъ и богатымъ своего сына; а дочерей своихъ имѣли намѣреніе выдать за первыхъ, которые присватаются; для сего возили меня къ одному изъ моихъ деверьевъ, къ которому, какъ они знали пріѣдетъ Гнъ. Гримставъ деревенской жишель, вдовой, -- обладатель довольно великаго богатства. По нещастію этотъ сельской Неронь въ меня влюбился, а я напротивъ, въ ту минуту какъ взглянула на него, почувствовала въ себѣ повсемѣстной трепетъ и смертный холодъ казалось застудилъ во мнѣ кровь и сердце; страхъ и отвращеніе мучили меня поперемѣнно, деверь мой шутилъ надъ моею застѣнчивостію; и я отвѣчала только слезами. На другой день Гнъ. Гримставъ пріѣзжаетъ къ моему отцу, -- и снова его видъ меня пугаетъ, снова его голосъ приводитъ меня въ трепетъ.
   Истинно, мой любезной другъ, (такъ пишетъ она) естьлибъ я тогда знала, что нѣкогда сей человѣкъ будетъ моимъ мужемъ, то я думаю, что умерла бы отъ ужаса; но на этомъ свѣтъ все устроено такъ благоразумно, что и нещастія приходятъ въ свое время, безъ чего мы бы не могли сносить всю ихъ тягость.
   По прошествіи трехъ, или четырехъ дней, онъ открылъ свое намѣреніе моему отцу, которой одобрилъ его съ удовольствіемъ. Какъ думано, -- такъ и здѣлано, -- и даже назначили день свабьды; а я ничего еще не знала. Моя мать взяла на себя, меня увѣдомить, запретивъ всѣмъ въ домъ говорить мнѣ объ этомъ, думая, что я буду сопротивляться, и всего болѣе опасаясь, что бы я не попросила ее отсрочить страшной для меня бракъ сей. Наконецъ я узнала отъ нее, что роковой часъ будетъ чрезъ восемь дней; тщетно я падала на колѣни передъ матерью, тщетно простиралась я у ногъ отца своего и просила его сжалиться.-- Просила, говорю, ихъ скорѣе лишить меня жизнію, нежели принуждать вытти за такого человѣка, котораго я не могла видѣть! -- но все было безполезно! -- отецъ и матъ оставались не преклонными; ни одна изъ моихъ слезъ не упала на сердце, и жестокое мое мученіе, не тронуло къ сожалѣнію ихъ хладнокровіе. Предметъ корыстолюбія потушилъ въ нихъ голосъ природы и любовь родительскую; они почитали дочерей своихъ невольницами, родившимися для мученія, или для распоряженія подобно всѣмъ собственнымъ вещамъ, по ихъ волъ. Вотъ отъ чего по большой части принуждены мы женщины бываемъ играть на поприщѣ жизни роль бѣдственную и тягостную!
   Отецъ мой узнавши, что одинъ изъ его знакомыхъ привлекъ къ себѣ мое сердце, тотъ часъ рѣшился ему отказать входъ въ домъ, а меня моя родительница послала къ моей старшей сестрѣ, которая была такъ же нечувствительна,-- какъ и она, и которая меня никогда не любила.-- Тамъ приказано мнѣ остаться въ верхнемъ этажѣ въ темной комнатъ, гдѣ во время сей печальной недѣли я была отягощена совѣтами моей сестры и моего деверя; а между тѣмъ въ продолженіи сего времени, мать моя пріуготовляла свадебныя наряды. Наканунѣ дня моего страшнаго замужства, она мнѣ возвѣстила съ видомъ ласковымъ, что завтрешней день назначена свадьба; -- потомъ она разкладывала всѣ уборы, которые мнѣ купила, думая, что сей приманчивой видъ роскоши, помиритъ меня съ моею участію и въ добавокъ представляла мнѣ примѣры такой-то и такой то госпожи, которыя и не имѣли и половины такого приданаго, и что они вышли за мужъ только запростыхъ купцовъ, а мой женихъ былъ дворянинъ знатной, -- богатой, имѣющій,-- большія -- помѣстья,-- прекрасныя загородныя домы.
   Всѣ сіи вычисленія для меня весьма были скучны, и не могли, ни родить во мнѣ любви къ Гримставу, ни уменьшить моей страсти къ Обери (это имя молодаго человѣка, къ которому я писала въ невинномъ своемъ сердцѣ нѣжныя чувства). Надобно сказать еще, что никогда, съ самаго моего младенчества ни одного раза мнѣ не было позволено исполнить что нибудь по своему мнѣнію; и хотя я была самая младшая, но родители мои не очень меня любили, и потому, я выполняла приказанія моего брата, сестеръ и всей фамиліи. Я не знала ни одного человѣка, которой бы мнѣ покровительствовалъ, или которой помогалъ бы мнѣ противу-стоять столь сильному принужденію; а потому и не было средства къ моему спасенію. Мнѣ казалось, что я видѣла на лицѣ Гна. Гримстава, что чѣмъ болѣе я его ненавидѣла, тѣмъ болѣе онъ ко мнѣ привязывался.-- Онъ смотрелъ на меня такими глазами, какъ дикой звѣрь разсматриваеть добычю, которую стремтся получить, мучимый алчностію. Ахъ! мой любезный другъ, наконецъ насталъ день свадьбы, ужасной день!...... Меня привезли въ церьковь болѣе мертвую, нежели живую; .... я была въ такой слабости, что не могда ни слова выговорить. Потомъ вся семья пришла меня поздравлять съ замужствомъ и посадили въ карету запряженную въ четыре лошади.-- Вообрази! каково быть одной; и въ такихъ обстоятельствахъ не было никого, кому бы я изъяснила свои горестныя чувствованія! кто могъ разсѣять страхъ мой?-- Не было сердца, которое раздѣлило бы скорбь мою!
   Вотъ уже и замокъ:-- сильной ужасъ при входъ въ оной овладѣлъ мною -- сіе то мѣсто, думала я, будетъ моею гробницею!
   Первое лице, встрѣтившееся мнѣ была пожилая женщина, которая казалась нарочно для сего наряжена была; -- но приняла меня какъ обыкновенную посѣтительницу. Она бросила на меня взглядъ любопытный, которой между тѣмъ показывалъ коварство и недоброжелательство, обнаруживающіеся противъ воли ея. Ахъ! посуди сама мой другъ! въ какомъ положеніи было тогда мое сердце,-- бѣдное мое сердце!...
   Сверхъ безпокойства отъ такой встрѣчи, я въ первый разъ разсталасъ такъ далеко съ моими родителями -- и можетъ быть на всегда...-- а для чего? -- чтобъ быть жертвою безчувственнаго и распутнаго человѣка, я уже имѣла ясное понятіе -- справедливое доказательство характера Гримстава, которой на мѣсто того, чтобъ заняться молодою, унылою своею супругою, во весь путь нашъ только что бранился съ лакѣями и кучеромъ. Я, не взирая на свою молодость, покушалась призывать къ себѣ смерть, единственную спасительницу свою.-- И увы! сколько послѣ я имѣла причинъ проклинать свое тягостное существованіе!
   Ганай обѣдала съ нами не управляла вообще всѣмъ домомъ; а меня ни о чемъ неспрашивали; мужъ мои поступалъ со мною какъ съ ребенкомъ, не думая ни когда слышать объ чемъ нибудь моего мнѣнія, а тѣмъ болѣе проситъ совѣта. Но я тайно за это благодарила его; ибо никакимъ образомъ нехотѣла вмѣшиваться въ дѣла съ Гримставомъ, или его Фавориткою, и считала блаженными тѣ минуты, когда я удалялась въ свою комнату, радуясь, что избѣгнула на нѣсколько времени ихъ несноснаго присудствія, не слышавъ болѣе звѣрскихъ голосовъ ихъ. Ганай сама назначала поутру какое надѣть мнѣ платье, а прочія запирала въ сундукъ; будучи увѣрена, что такое дитя, какъ я, незнаетъ, что ему приличнѣе; но для меня сіе казалось пріятнымъ, ибо я знала, что это была пустая причина и что обижаясь этимъ, я бы только удвоила жестокость своей участи -- съ другой стороны всякое украшеніе было для меня предметомъ совсѣмъ незанимательнымъ, и противнымъ моему состоянію. Кому мнѣ было нравиться? своему жестокому мужу? о нѣтъ! эта мысль никогда не приходила въ мою голову! я желала лучше быть предметомъ его ненависти, потому что она для меня вѣрно не могла быть жесточае любьви его; подобные мысли внушало мнѣ равнодушіе, когда лишили меня уборовъ, излишнихъ для скорбнаго сердца моего. Я проводила цѣлыя часы одна съ моею меланхоліею, и нѣсколько листковъ библіи одно мое имущество, которые я нѣсколько разъ списывала, служили мнѣ единственнымъ упражненіемъ. Когда осушала слезы, я выбирала замѣчаніе, вытверживала наизусть, что казалось сходнымъ съ моимъ положеніемъ. Однажды вздумала я попросить у Гримстава позволенія писать къ моей матери.-- Отнюдь не хочу, выпускатъ изъ дому своего такого вздору, говорилъ онъ съ сердцемъ, мать твоя не имѣетъ нужды знать обо мнѣ ничего больше, какъ что отъ меня уже слышала; совершенно запретилъ мнѣ писать къ кому бы то ни было -- я молчала. Съ сей минуты моя ненависть къ нему усилилась и я утѣшалась только тѣмъ, что имѣла больше способовъ быть одной -- сама съ собою въ темной моей комнатѣ. Я воспоминала милое имя Обери; ибо къ большому моему удовольствію Гримставъ часто бывалъ въ отлучькѣ иногда цѣлую недѣлю, а иногда и болѣе, и возвратясь, обыкновенно былъ сердить, такъ что одна только Ганай имѣла къ нему доступъ; а когда сбивши всѣхъ слугъ со двора ему ни кого не оставалось съ кѣмъ бы онъ могъ насытить свое варварство, тогда онъ приходилъ въ мою комнату, куда я обыкновенно отъ него удалялась, спрашивалъ меня что я тутъ дѣлала. И на всѣ отвѣты мои онъ лишь горячился и бѣгалъ по горницѣ, какъ бѣшаной до тѣхъ поръ, пока его ярость приводила меня въ безпамятство. Иногда онъ тащилъ меня въ залъ и въ присудствіи Ганай имѣлъ сердечное удовольствіе меня мучить, и не побѣдимое мое терпѣніе и скромность принуждали его выдумывать какія нибудь подлыя причины, упрекать меня, по тому что онъ не имѣлъ ни какой дѣйствительной причины. Онъ часто говорилъ мнѣ, что я сдѣлалась чрезвычайно гнусна, однакожъ вмѣсто чтобъ симъ огорчаться я чувствовала тайно удовольствіе, и желала лучше быть самымъ дурнымъ и безобразнымъ твореніемъ, нежели предметомъ скотскихъ чувствъ его. Вотъ какъ прошелъ первой годъ моего нещастнаго замужства! Сперва онъ представлялъ меня какъ жену свою особамъ, которыхъ онъ принужденъ былъ принять къ себѣ; тогда, сажалъ онъ меня на первомъ мѣстѣ въ столѣ; одинъё, или два раза мнѣ казалось, что нѣкоторые изъ гостей его на меня очень пристально смотрѣли; но какъ скоро вставали изъ за стола, то Гнъ. Гримставъ высылалъ меня изъ гостиной, и я не имѣла никогда случая сказать хотя бы одно слово симъ повидимому сострадательнымъ людямъ; можетъ быть они облегчили бы тяжкое, несносное бремя адскихъ моихъ мученій.
   

ГЛАВА
осьмая.

   Настала осень... мужъ мой подъ предлогомъ охотника, удаляясь на поля, часто доставлялъ мнѣ удовольствіе быть одной. Однажды, когда отправился онъ, я отворила окно своей комнаты, откуда сквозь заборъ глядѣла на задній дворъ и слышала какъ Гримставъ бранилъ слугу своего. Я опасалась чтобъ дурное время не задержало его дома, ибо мужъ мой былъ чрезвычайно капризенъ; часто приходила ему на дорогъ мысль возвратиться назадъ, или въ минуту отъѣзда своего онъ находилъ какія нибудь причины оставаться дома; -- но на сей разъ онъ поѣхалъ.-- Я видѣла его удалившагося, -- за нимъ слугу, которой несъ ружье его и какъ топотъ лошадей и лай его собакъ были менѣе слышны, я почувствовала облегченнымъ сердцемъ свое отъ чрезвычайной тяжести; -- вотъ какой ужасъ причиняло мнѣ его присудствіе! что одно утѣшеніе, одно щастіе было для меня его отсутствіе. Ганай, которая можетъ быть въ сердцѣ ненавидѣла его, была въ тотъ день веселѣе обыкновеннаго; она мнѣ сказала, что нѣкоторыя изъ ея друзей Бакшкира {Ближняго города.} хотѣли пріѣхать къ ней сего дня обѣдать, и чтобъ я въ это время оставалась въ своей комнатѣ; она меня этимъ очень одолжила; я не имѣла ни малѣйшаго любопытства знать ея друзей и совсѣмъ нежелала быть въ ихъ бесѣдѣ, хотя и слышала ихъ пирующихъ, когда я послѣ обѣда шла по лѣстницѣ въ такъ называемой старинной садъ. Когда мнѣ позволяли прогуливаться, то я всегда выбирала это мѣсто, для того что оно было скрыто большею стѣною деревъ. И посрединѣ милой окружности былъ съ одной стороны рядъ старыхъ алей, а съ другой заборъ изъ дикаго терновника. Алеи прекращались рощицами, по срединѣ которыхъ стоялъ столъ до половины сгнившій. Дикія травы и лавровой листъ расли около его такимъ образомъ, что не было къ нему другой открытой дороги кромѣ одной чрезъ алею; и при всякомъ ряду дорогъ видны были кусты орѣшника столь древняго, что вѣтви его сплетаясь, составляли родъ крытой алеи вдлину всего сада.
   Ночь была темная и холодная, и рѣзвыя зефиры играли листьями деревъ.-- Я прошла до конца еловой алеи и сѣла въ рощѣ на нѣкоторомъ возвышеніи; мертвое молчаніе царствовало по всему саду; блѣдныя звѣзды мелькали сквозь тонкія облака и мгновенно изчезали, потомъ, какъ теперь вижу, проглянула ясная луна, божество задумчивыхъ, -- свѣтъ ея струился на вершинѣ нашего замка, на этой адской темницъ, въ которой изсыхало мое сердце.-- Тутъ я сравнивала тогдашнее свое положеніе съ тѣмъ, когда я находиласъ въ родительскомъ домъ, посреди любезнаго мнѣ семейства, слезы быстро катились по щекамъ и тяжелыя вздохи тѣснили грудь мою. -- Ахъ! гдѣ тѣ дни спокойствія и довѣренности, (говорила я тогда) въ которые сама невинность въ лицъ милаго, Обери нисходила къ намъ, вмѣшивалась въ непорочныя наши забавы, въ которыхъ сей милой мой товарищь раздѣлялъ со мною возторги. {Надобно замѣтить, что Обери былъ сынъ бѣднаго дворянина сосѣда нашего, и мы въ ребячествѣ всегда были вмѣстѣ.} Ахъ какъ горько покидать любимую привычку, дѣлить время съ милыми, -- но все въ мірѣ семъ тлѣнно; гдѣ здѣсь постоянное щастіе? -- время лѣтитъ и махомъ мощныхъ крылъ своихъ гонитъ союзы людей, какъ вѣтры разносятъ легкую пыль. Въ задумчивости, нечувствительно обратила я глаза свои на конецъ длинной алеи, гдѣ примѣтила образъ человѣка въ бѣлой одеждѣ, котораго нощная темнота препятствовала разсмотрѣть; мнѣ казалось, что это должна быть женщина, и я не чувствовала никакого страха, воображая, что это была Ганаи, или которая нибудь изъ ея пріятельницъ. Однакожъ смотря прилѣжнѣе, я примѣтила; что она махала рукою, подавая знакъ, чтобъ я къ ней приближилась. Я подумала, что пріѣхалъ Гримставъ и что не онъ ли послалъ искать меня, я встала и пошла прямо къ ожидающей меня женщинѣ; но по мѣрѣ какъ я къ ней приближилась, она мало по малу скрывалась и наконецъ со всѣмъ изчезла въ воздухѣ. Когда же я пришла на то мѣсто гдѣ она стояла, то не примѣтила ни чего, я глядѣла во крутъ себя въ удивленіемъ, однакожъ безъ страха...... Это слѣдствіе разстроеннаго воображенія. Я видѣла ни что иное, какъ тѣнь деревьевъ при захожденіи луны, думала я не могу изъяснить какое то не понятное удовольствіе родилось въ душѣ моей -- вмѣсто страха и ибо не было ни чего въ свѣтѣ чего бы я опасалась болѣе возвращенія Гримстава.
   Между тѣмъ вечеръ начиналъ холоднѣть и темнота увеличивалась болѣе и болѣе.-- Изсохшія листья, упадшія на землю, мѣшали мнѣ итти и трещали подъ ногами; я хотѣла пройти въ ореховую алею, чтобъ скорѣе достичь двери, которая вела въ рощу, это самая ближайшая дорога къ замку; а между тѣмъ я все глядѣла на конецъ алей, и примѣтила остановившуюся подлъ меня посрединѣ дороги фигуру, ту самую, которую я прежде видѣла; мнѣ показалось, что это была дѣвка съ задняго двора, съ которой мнѣ запрещено было говорить, что однакожъ я дѣлала много разъ; въ чемъ наконецъ и была примѣчена, -- добренькая всегда совѣтывала мнѣ быть осторожной.-- Я продолжала итти, а таинственной образъ казалось стоялъ на одномъ мѣстѣ. Я находилась уже въ десяти шагахъ отъ него; видѣла, что это была женщина; удвоивавшая свои, -- но привидѣніе снова изчезло!... Смертной холодъ разлился въ жилахъ моихъ... Я смотрѣла съ великимъ безпокойствомъ кругомъ себя; колебалась я страхомъ, и вслушивалась, но ничто не прерывало ночной тишины, кромѣ легкаго колебанія сухихъ листьевъ, оставшихся на деревьяхъ. Вдругъ черныя облака покрыли небо. Атмосфера находилась въ такомъ сильномъ движеніи, какое бываетъ при наступленіи бури. Я спѣшу въ замокъ; вѣтеръ по длиннымъ колидорамъ производилъ глубокое стенаніе, иногда прерываемое, что пуще приводило меня въ ужасъ; наконецъ кое-какъ добрела я чрезъ множество горницъ въ тюрьму свою.-- Тутъ повсемѣстной трепетъ объялъ меня и я, безъ памяти, безъ чувствъ, бросилась въ креслы. Но кто изъяснитъ страхъ мой, когда я услышала плачевной стонъ изъ кабинета, которой находился чрезъ стѣну.-- Я въ смятеніи охладѣла отъ страха!... Однакожъ чрезъ нѣсколько минутъ сильное любопытство возвратило мнѣ нѣсколько силы, и я хотѣла отворить въ кабинета двери, но легкой шумъ снова былъ слышимъ. Я остановилась -- сердце замерло и холодный потъ градомъ катился съ лица моего..... Я совсѣмъ была безъ памяти, ничего не слышала -- ничего не думала; и естьлибъ не столбикъ кровати моей, за которой я удержалась. то упала бы на полъ. Увы!.. несуществовало во всемъ мірѣ ни одно для меня бытіе, которое бы одобрило робкую, -- утѣшило страждущую; да ктомужъ комната моя была отдалена отъ людей, жившихъ въ домѣ семъ, а потому я и непризывала къ себѣ напрасно кого нибудь на помощь. Въ семъ жестокомъ положеніи я силилась собраться съ разсудкомъ -- кого мнѣ бояться? Думала я, и часто слыхала разсказы объ духахъ, и сверхъ естественныхъ явленіяхъ, но всегда увѣряли меня что однимъ только злымъ они показываются... а моя душа и совѣсть недѣлали мнѣ никакихъ угрызеній? -- словомъ, я не должна бояться мертвыхъ, потому что мнѣ не льзя быть нещастнѣе въ ихъ обиталищѣ. -- И сіи то причины подкрѣпили меня такъ, что я имѣла довольно силы отворить дверь моей горницы и достичь въ концѣ длиннаго колидора маленькой лѣстницы, которая вела въ кухню, {Въ Англіи кухни дѣлаются въ землѣ.} что бы попросить себѣ свѣчи, ибо Ганай, занимаясь гостями, позабыла дать мнѣ оную. Я сходила тихонько, и лишь только сдѣлала нѣсколько шаговъ, какъ мнѣ представилось, что идетъ Кибека, которая приносила мнѣ иногда обѣдать, и остановилась. Она увидѣла меня, начала кричатъ, упавши назадъ на приступокъ лѣстницы. Я почти не знала, что говорить съ ней, и находившись въ темнотѣ кое какъ подняла ее; услышавъ голосъ мой, она мало по малу успокоилась. По томъ я взяла ее за руку и просила расказать, чего она такъ сильно испугалась; но немогла получитъ другова отвѣта, кромѣ отрывистыхъ восклицаній, которыя ничего не значили. Ахъ сударыня! говорила она, вы не знаете, какъ я испугалась! -- но я этаго стою -- мнѣ прошлой годъ говорили правду, продолжала она со слезами; и я, неспрашивая ничего болѣе, просила ее только зажечь свѣчу для того, что бы развѣсть въ каминѣ у себя огонь. Она говорила мнѣ, что-то напротивъ -- и о томъ что было источникомъ ея страха.-- Я пригласила ее взойти вверхъ. На пути Кебека продолжала свои восклицанія. У васъ холодно! ахъ, я увѣрена сударыня! кто захочетъ быть большею госпожею, съ тѣмъ, что бы жить въ этомъ домъ? -- Не знаю -- по крайней мѣрѣ не я.-- Напрасно просила я ее, чтобъ она мнѣ все объяснила это; но не могла ни чего другаго отъ нее добиться, кромѣ, что она меня увидѣла на лѣстницѣ и почла за духа, которой находится во всемъ домъ, и котораго она видѣла на заднемъ дворѣ, остановившагося подлъ перекладины большаго анбара. Тутъ любопытство мое удвоилось, и я неотступно просила растолковать, что все это значило. Ахъ, жалкая барыня! вы это узнаете, отвѣчала она.-- Но какъ скоро мы приближались къ комнатѣ гдѣ могла насъ слышать Ганай, она перестала говоритъ и я не могла упросить эту добрую крестьянку, что бы осталась со мною хотя на минуту.-- Ахъ тутъ страшно, говорила она; -- здѣсь пустая половина!-- Я проводила ее въ кухню; люди тогда находились съ друзьями управительницы,-- въ кухнѣ ни кого не было, и я съ удовольствіемъ осталась тутъ у огня. Ужинъ, казалось былъ изготовленъ и множество сабакъ лежало противъ очага, я разсудила, что для меня будетъ утѣшеніемъ и въ нѣкоторыхъ случаяхъ защитой, естьли хоть одна изъ сихъ вѣрныхъ животныхъ пойдетъ со мною въ горницу.-- Между ими была одна старая, которую я ласкала, и которая иногда мнѣ сотовариществовала въ моихъ уединенныхъ прогулкахъ...... Въ сію минуту имъ послышался голосъ моей надзирательницы. Я поспѣшила удалиться отъ не пріятнаго для меня съ нею свиданія. Сверхъ того и Гнъ. Гримставъ запрещалъ ходить мнѣ въ кухню; я позвала усерднаго пуделя съ собою и взявши свѣчу пошла легонько въ мою комнату, опасаясь смотрѣть кругомъ себя. Признаться вѣрный сотоварищь мой нѣсколько меня успокоивалъ.-- Но лишь только я достигла до двери моей горницы, онъ началъ ворчать страннымъ образомъ, и пустился назадъ съ такою скоростію, что я не успѣла его ободритъ своими ласками, ужасъ овладѣлъ мною и я чувствовала себя полумертвою; -- на силу развела огонь э и сѣла ужинать.
   Тогда уже я не много ободрилась, и принуждала себя сколь могла, забыть предметы, наводившія на меня ужасъ, а потомъ, заперши двери моей комнаты легла въ постелю.
   

ГЛАВА
девятая.

   Я непонимаю, какимъ образомъ, получивъ толь страшныя впечатлѣнія, -- встревоженный духъ мой успокоился, и я могла заснуть; но это было не надолго. Черезъ нѣсколько минутъ пробудилась я какимъ-то шумомъ, и сквозь батистовой мой занавесъ, старой изорваной, я видѣла фигуру стоявшую противъ камина, въ которомъ слабый, истлѣвающій огонь бросалъ блѣдной свѣтъ по горницѣ.-- Я приподнялась съ постѣли и отдернувъ занавесъ, ясно примѣтила женщину, облокотившуюся на карнизъ камина, наклоня голову на руку и стоявшую ко мнѣ задомъ. Недвижимая отъ страха была я нѣсколько минутъ, устремивъ глаза на нее; -- вдругъ она оборачивается и приближается къ моей кравати...... несказанной ужасъ овладѣлъ мною; я дрожала! -- умирала!... Фигура смотрѣла нѣсколько минуть; потомъ произнесла глухой стонъ подобной тому, которой я прежде слышала, она пробѣжала сквозь кабинетную дверь и изчезла. Кто изобразитъ положеніе, въ которомъ я провела остатокъ ночи? и лишь только я увидѣла первыя лучи дня, проникнувшіе сквозь мои ставни, то съ радостію отворила ихъ и сидѣла пока со всѣмъ ободнялосъ. Наконецъ полумертвая отъ безсонницы и страха, сошла въ кухню; присутствіе мое въ неожидаемой часъ и живое безпокойствіе, означенное на лице моемъ, удивили старую служанку которая была изъ любимицъ Ганай, и которую я справедливо могла назвать другою моею надзирательницею. Что съ вами здѣлалось? отъ чего вы, такъ блѣдны? спросила она меня. Я ей сказала, что привидѣніе пугало меня! скажите, -- скажите объ этомъ управительницѣ, возразила она, то услышите, что она вамъ объяснитъ всѣ ваши пустые сны. Однакожъ противъ моего чаянія, Ганай прислала за мной съ нею вмѣстѣ завтракать. Служанка пересказала ей причину моего безпокойствія; она начала притворно смѣяться, и говорила, "что такіе идеи произходятъ отъ воображенія, которое конечно было предубѣждено пустыми нелѣпыми исторіями, о которыхъ сказывали, что злые духи обитаютъ во всѣхъ уединенныхъ старыхъ зданіяхъ, но я вамъ совѣтую, (говорила она съ видомъ доброжелательства) не сказывать такой вздоръ вашему супругу, ибо это его взбѣситъ. Я отъ него много, разъ слыхала, что онъ всѣхъ тѣхъ, которые представляютъ подобныя нелѣпости, желалъ послать на тотъ свѣтъ сотовариществовать мертвецамъ, которые ловили, или грызли ихъ здѣсь: -- и я васъ увѣряю, что онъ уже двухъ, или трехъ слугъ согналъ за это палками со двора." Ахъ! думала я, какъ бы я была довольна, естьлибъ онъ меня также отъ себя прогналъ; я съ удовольствіемъ бы просила милостыню до Лондона, толькобъ оставить моe ужасное жилище.
   Какъ бы то ни было, во время остатка сего дня Ганай не была столь груба, какъ обыкновенно, и удержала меня съ собой обѣдать.-- Лишь только мы хотимъ садишься застолъ, какъ раздался въ передней человѣческой голосъ; я дрожала, думая, что это былъ Гнъ. Гримставъ. Но какое было мое удивленіе, когда я увидѣла Обери молодаго юношу, обладателя сердца моего, и которымъ и была сама любима! онъ мнѣ показался чрезвычайно печальнымъ; онъ привѣтствовалъ мнѣ какъ хозяйкѣ дома; я видѣла сильное его смятеніе, которое дѣлала въ немъ удивительная перемена въ моемъ лицъ. Ганай спросила грубо, чего онъ хочетъ, и кто онъ таковъ? Обери взглянулъ на нее съ презрѣніемъ не говоря ни слова; чтожъ касается до меня, я боялась, что онъ увѣдомитъ меня о смерти моего отца, или матери, или о другихъ нещастіяхъ, случившихся съ моею фамиліею. Я дрожащимъ голосомъ обо всемъ распрашивала его и узнала, что всѣ здоровы; но, прибавилъ онъ, что они обо мнѣ тревожутся потому, что видѣли чудныя и ужасныя сны, и что они не могутъ быть покойны до тѣхъ поръ, пока кто нибудь изъ ихъ пріятелей не увидитъ Аманды. Какъ скоро я сдѣлался опять товарищемъ {Обери былъ характера любезнаго и зналъ при томъ хорошо коммерцію, отецъ Амянды, какъ скоро она отъ него уѣхала, не боялся болѣе, что ихъ взаимная любовь растроитъ его въ предпріятіи, взялъ къ себѣ хорошаго человѣка; сдѣлалъ себѣ помощникомъ. Мы дѣлаемъ сіе замѣчаніе для того, что сказывали прежде, что Обери былъ выгнатъ; насъ бы могли обвинить впротивномъ.} вашего башюшки продолжалъ Обери, то мнѣ было нужно ѣхать по его дѣламъ, и желавъ видѣть васъ, далъ крюку 40 миль чтобъ увѣриться, что все живы и здоровы.-- Ганай слушала его съ нетерпѣніемъ и когда онъ кончилъ разговоръ, то сказала она: и такъ вы ее теперь видѣли, и я надѣюсь что сего будетъ довольно? Касательножъ меня я не имѣла власти унимать, себя ни кого во время отсутствіи Г: Гримстава. Я просила у этой жестокой позволенія, пригласить Г: Обери остаться обѣдать, чтобъ имѣть время освѣдомиться объ родныхъ моихъ, о которыхъ я столь долгое время ничего неслыхала; но Обери отказался отъ всего. О! я надѣюсь, примолвилъ онъ, что мнѣ позволятъ имѣть удовольствіе говоритъ съ вами на единѣ.
   Ганай рѣшительно отказала; "Естьли вы пріѣхали сюда за тѣмъ, чтобъ разстроивать молодую жену съ мужемъ, и влить раздоръ въ его фамилію, такъ. лучше уѣхать (ибо продолжала она), гдѣ водится, чтобъ молодой человѣкъ котораго ни кто здѣсь не знаетъ пріѣхалъ сюда говорить съ женою Гна. Гримстава? Я васъ прошу дружески отсюда уѣхатъ, и избавить меня отъ труда васъ выгнать.
   Онъ ясно видѣлъ изъ моего смятенія, изъ взоровъ моихъ, что положеніе мое было ужасно, увѣрившись въ семъ мнѣніи своемъ грубостями Ганай.-- Однакожъ онъ настаивалъ въ томъ, чтобъ со мной говорить; фурія въ самомъ наивеличайшемъ бѣшенствѣ побѣжала къ двери: чтобъ позвать людей; воспользовавшись этимъ случаемъ, просила Обери, чтобъ онъ меня не оставилъ.-- Именемъ неба! говорила я ему, спаси меня, естьли возможно!..... Я самая нещастнѣйшая въ свѣтѣ!..... Вы не знаете -- ни кто не можетъ знать что я терплю!.. Тутъ приходитъ Ганай и тономъ самымъ наигрубѣйшимъ повелѣваетъ снова Обери оставить домъ.-- Онъ не слушаетъ ее.-- Тогда фурія кликнула двухъ людей и послѣ крайняго сопротивленія принудили Обери вытти, что касается до меня, то я въ отчаяніи слѣдовала за Обери и не хотѣла его покинуть; но Ганай схватя меня за руку, осыпала самыми грубыми попреками обѣщаясь все это пересказать моему мужу, потомъ заперла меня въ одну комнату. Нѣсколько часовъ прежде ни что бы мнѣ не казалось ужаснѣе, какъ быть запертой въ сей горницъ, но теперь сія жестокость совсѣмъ истребила страхъ мой, котораго ожидала по пріѣздѣ Гримстава. Его присудствіе сдѣлалось болѣе для меня ужаснымъ нежели самая смерть.
   Настала ночь и возвратила всѣ съ собою ужасы! бьетъ полночь!.... Глубокая тишина царствовала во крутъ меня; внезапно стенаніе слышно было въ кабинетѣ.... Оно было столько печально и удушливо, что казалось послѣднимъ вздохомъ!... Я дрожала! трепетала!..-- тщетно воображала, что мнѣ нечего бояться, тщетно хотѣла себя увѣрить, что въ моемъ положеніи смерть для меня становилась часъ отъ часу единственную отрадою...ужасъ потушилъ голосъ разсудка, и всякую минуту умножалъ страхъ, которой колебалъ мою душу..... Прошло полчаса безпокойствія моего -- ... Я вижу блѣдной свѣтъ и нѣкоторое движеніе въ горницѣ..... Отдергиваю занавесъ -- и примѣчаю ту самую фигуру, которую я видѣла прошедшую ночь...... Она проходить сквозь. кабинетную двѣрь и становится у постели.... Я хочу кричатъ..... Кликать..... Безполѣзныя силы!... Языкъ мой онемѣлъ, голосъ подавленъ...... однакожь глаза мои были устремлены на эту таинственную фигуру. Она примѣчала всѣ мои движенія -- стоявши нѣсколько минутъ не подвижно, потомъ подняла руку тихо, махала ею приближаясь къ дверямъ моей комнаты и показывая, чтобъ я слѣдовала за нею..... Вдругъ непонятное странное и непреоборимое побужденіе, принудило меня встать съ моей постѣли, въ которую я легла во всемъ платье.-- Я стояла поодаль отъ сего не изъяснимаго предмета... Но какъ удивленіе мое увеличилось, когда я ее увидѣла проходящую въ дверь, которая съ вечеру была заперта!.... Я не чувствительно схватилась за замокъ...... Дверь отворялась!.... Привидѣніе проходило впередъ съ фонаремъ чрезъ длинной калидоръ; я слѣдовала ему, оно сошло съ лѣстницы; я остолбенѣла на верьху оной, удивленіе и страхъ колебали меня по перемѣнно; оно достигло до того мѣста, гдѣ лѣстница раздѣлилась на двѣ стороны, на лѣво, вела въ погребокъ, а на право въ кухню. Оно остановилось, оборотившись ко мнѣ, казалось приглашало меня слѣдовать за собою на право, потомъ изчезая мало по малу перемѣнилось въ голубое и зыблющееся свѣтлое облако, которое разливалось во крутъ меня и изчезало въ темнотѣ. Постепенно колѣна подгибались подо мною; чрезвычайная тяжесть тѣснила грудъ мою, я пришла въ родъ погреба сдѣланнаго позади кухни, въ которомъ были навалены торфъ и дрова. Таинственный свѣтъ приближался къ двери другой стѣны, которая отворилась съ поспѣшностію при приближеніи моемъ и я очутилась на заднемъ дворъ. Чудное сіяніе со всемъ изчезло! На небѣ было чисто; луна была на половинѣ пути своего; звѣзды сіяли на небѣ; -- тутъ въ первой разъ родилась во мнѣ надежда избѣгнуть варварскаго моего заточенія.
   Сія сладкая надежда удвоила мои силы; я глядѣла во крутъ себя и потомъ нашла дверь -- которую отворивъ вышла въ рощу которая была передъ окошками спальни моей назирательницы; примѣтивъ, что у ней еще былъ огонь, испугалась и старалась скрыться подъ деревьями, хотя ихъ вѣтьви были почти голы.-- Еще неожиданное нещастіе; -- я разбудила большую злую собаку съ задняго двора, которая лежала подле строенія. Она бѣжала ко мнѣ съ лаемъ... Я старалась уйти, но ноги мои путались въ кореньяхъ дерева и въ изсохшихъ листьяхъ, по которымъ бѣжала; я упала и считала себя погибшею!... Тогда собака ушла отъ меня рыча и визжа, какъ будто кто ее ударилъ. Сей шумъ встревожилъ Ганай и, о мой другъ! какъ мое сердце билось! какъ все мое тѣло дрожало! я видѣла ее отворяющую окно и смотрящую въ рощу. Удивляюсь какъ она меня не видѣла. -- Потомъ затворила она окно; я боялась, чтобъ она неразбудила людей, и чтобъ сія фурія не заперла меня снова въ темницу, гдѣ я должна ожидать мученіи въ тысячу разъ жесточѣе тѣхъ, которыя уже до сихъ поръ претерпѣвала. Стоявши нѣсколько минутъ не подвижно, неслыша никакого шума и не примѣчая во всемъ замкѣ огня, кромѣ того, которой освѣщалъ комнату Ганай я почувствовала смѣлость и тихонько прошла прешпектъ. По щастію попала въ дверь, которая вела въ малинькой садъ, объ которомъ я прежде писала, я заперла ее на крючекъ -- и тогда надежда избѣгнуть мученіи, придавала мнѣ новыя силы. Тисовой кустарникъ представлялъ выходъ -- я достигла до грей, усѣянныхъ разными овощами и вошла въ Алею; мнѣ показалось привидѣніе, которое охладила мою смѣлость -- и, какъ вамъ описать, прибавило ужасъ, которой колебалъ меня. Приближившись на нѣсколько шаговъ -- я увидѣла (ибо ночь была ясная и сѣверное созвѣздіе свѣтило великимъ блескомъ) человѣка или покрайнѣй мѣрѣ предметъ облокотившійся на деревянной столъ?... Меланхоликъ меня примѣтилъ -- и въ ту же минуту всталъ, схватилъ меня за руку -- я невольно вскричала и упала почти со всѣмъ безчувственною.
   "Аманда! милая Аманда! какимъ чудомъ я васъ сдѣсь вижу? мнѣ казалось, что новая пламенная кровь заструилась въ жилахъ моихъ. Это былъ голосъ, нѣжной голосъ Обери!
   "Обери! вскричала я милой Обери не покинь меня! и ухватилась за его руку подобно нещастному, которой, утопая, хватается за первой предметъ, которой можетъ спасти ему жизнь.
   Я, не покину васъ съ моею жизнію! отвѣчалъ онъ; поспѣшимъ удалиться любезная Аманда.
   Тогда я почуствовала въ себѣ все присудствіе разума; слѣдовала съ Обери, которой меня велъ около забора, и проходя ровъ, которой окружалъ его -- я увидѣла себя за стѣною варварскаго обиталища. Тутъ мы очутились подлѣ не чистаго и дикаго болота, которое далеко простиралось; я глядѣла во всѣ стороны съ нѣкоторымъ ужасомъ; ибо ни куда не выходила при Гримставѣ и самъ Обери не зналъ сего мѣста; онъ меня повелъ очень скоро въ сторону на дорогу къ ближайшему городу, гдѣ онъ оставилъ лошадь въ трактиръ. Мы, судя по долготѣ ночи, надѣялись до свѣту туда придти. Надежда вырваться изъ сей ужасной темницы, мнѣ придавало новыя силы, мы скоро были на берегу рѣки, которую трудно перейти было, ежелибъ мы не нашли моста, чрезъ которой перешли... Обремененная усталостію, -- я сѣла на нѣсколько времени, чтобъ подкрѣпить себя, а между тѣмъ Обери увѣрялъ меня въ безопасности сего мѣста.
   

ГЛАВА
десятая.

   Потомъ просила я милаго своего путеводителя разсказать какимъ сщастливымъ случаемъ онъ пришолъ меня спасти. Выключая предчувствіи, говорилъ онъ мнѣ, которые огорчали нашихъ родителей, ужасной поступокъ съ первою его женою, дошелъ до ихъ свѣдѣнія, что причинило имъ раскаяніе и чрезвычайное безпокойствіе, они желали чтобъ я васъ видѣлъ и ихъ увѣдомилъ о положеніи, въ которомъ я васъ увижу. По сей причинъ, продолжалъ Обери, я пріѣхалъ въ ближній вашъ городъ, гдѣ тысяча голосовъ подтвердили всѣ ужасныя разсказы слышимыя въ Лондонѣ. Мнѣ сказывали, что ни кто васъ не видалъ съ вашего туда пріѣзда, кромѣ приходскаго священника, и что любимая его служанка была дѣйствительною госпожею въ домѣ, а ненависть всѣхъ сосѣдей увѣрила меня въ жестокомъ характеръ Гримстава; я примѣтилъ, что люди, у которыхъ я спрашивалъ отвѣчали мнѣ съ принужденностію, смѣшанною съ ужасомъ; однакожъ всѣ увѣряли, что мнѣ не возможно васъ видѣть; и что лучшее средство, которое я могъ предпринять было то, чтобъ войти къ вамъ нечаянно въ отсудствіи вашего мужа. Я рѣшился; но какъ приняла меня ваша надзирательница, въ какомъ положеніи я видѣлъ васъ вы знаете, и когда я принужденъ былъ растаться съ вами, не имѣя времени переговорить то, я пошелъ поспѣшно къ маленькому трактиру, гдѣ оставилъ свою лошадь. Тутъ встрѣтился съ старой косой и хромой женщиною, которая взглянула на меня такими внимательными глазами, что подала мнѣ любопытство; наконецъ я ее видѣлъ во шедшую въ бѣдную хижину на концѣ селенія. Я за нею послѣдовалъ, и положа ей въ руку полтинникъ, которой она считала завеличайшую сумму, просилъ ее мнѣ сказать, не знаетъ ли она чего нибудь любопытнаго вразсужденіи владѣтеля замка Мара-Вартонъ. Теперь милая Аманда, сказалъ Обери взявъ меня за руку, будете ли въ имѣть столько твердости, чтобъ слушать разсказы этой женщины.-- Въ чемъ я его увѣрила, онъ продолжалъ.
   "Увѣдомя меня, что она погибнетъ естьли то, что онъ мнѣ скажетъ дойдетъ до ушей Гримситава, она мнѣ сказала, что ни кто не знаетъ, что первая жена умерла не своею смертію, и что вмѣсто ее погребли кучу каменьевъ, что она была заключена въ подземелье, кончила нещастную жизнь свою, которую предупредили ядомъ, или чемъ нибудь другимъ, я знаю на вѣрно только то, продолжала она, что всякой годъ послѣ ее смерти ея тѣнь показывалась въ замкѣ и что многія ее видѣли.
   Вы можете мой любезной и доброжелательный другъ, заключить изъ всего этаго съ какимъ чувствомъ слушала я сіе ужасное повѣствованіе, и воображая, что я была жена такого изверга можетъ быть попадусь еще опять въ его руки.
   "Сія женщина, продолжалъ Обери, мнѣ сказала, что она была у нею въ работницахъ, но испугавшись всего этаго, съ нимъ разочлась въ то время, когда показались привидѣнія; -- и тысячу еще другихъ злодѣйствъ приписывала она супругу вашему и этой управительницы. Сказываютъ, что братъ первой его жены, пріѣзжалъ къ нему, чтобъ навестить свою сестру, которою онъ не видалъ съ самаго ея замужества; онъ ночевалъ въ его замкѣ, на другой день Гримставъ съ нимъ поссорился и закололъ его, выключая сего, прибавила женщина, сказываютъ, что его тѣло перенесено въ кабинетъ, чтобъ тамъ его спрятать, пока это чудовище можетъ его унесть. Я своими глазами видѣла отъ кабинета до конца гробницы на полу кровавыя пятны; я ихъ сама видѣла и сказываютъ, что дворянинъ много разъ заставлялъ скоблитъ полъ, но что кровь снова всегда оказывается. Много разъ переворачивали доски, но кровавыя пятны появляются тотъ часъ на самомъ томъ мѣстѣ, и столько же красны какъ бы они сей часъ текли изъ раны.-- Мнѣ помнится, что тутъ были лоскутки стараго ковра прибитыя къ полу отъ двери кабинета до конца длиннаго прохода. Однажды я туда уронила кольцо которое мнѣ дала моя бабушка; и хотѣла посмотрѣть подъ коверъ не найду ли его тамъ, но Ганай взошла въ горницу и разсердилась на меня, говоря, что нигдѣ не видано, чтобъ такъ рвать мебель и прибила опять коверъ крѣпче нежели прежде.
   Хотя я могъ различить, что могло быть прибавлено въ словахъ этой старухи; однакожъ не могъ скрыть страха, прибавилъ Обери.-- Я встала и взявъ Обери за руку продолжала итти съ нетерпѣніемъ. Мы пришли я думаю по крайнѣй мѣрѣ три мили прежде, нежели достигли мѣста; день еще не показывался, когда же я отдохнула четверть часа, то продолжали самою дорогу хотя я столь устала, что только страхъ попасться въ руки моего тирана могъ мнѣ дать столько силъ сносить такія мученія.
   На разсвѣтѣ мы прибыли въ городъ, и взошли въ трактиръ, гдѣ я надѣялась, что меня не увидятъ.
   Ахъ мой любезной и милой другъ почти не могу продолжать! слезы быстро катются по щекамъ моимъ; и хотя теперь освобожденная отъ всякаго безпокойства по милости благотворенія вашего, и почтеннаго вашего супруга; но воспоминаніе сей ужасной минуты, приводитъ меня встрахъ.
   Посуди мой любезный другъ, посуди, какимъ ударомъ я должна быть поражена, когда на дворѣ трактира при входѣ въ конюшню я увидѣла... Гримстава, садящагося на лошадь. Вмигъ онъ узналъ меня и съ ужасною бранью схватилъ меня за руку и посадилъ въ карету, обвиняя меня въ интригахъ съ Обери. Я ничего не слыхала, и была безпамяти; но не смотря на это онъ привезъ меня въ свое жилище -- въ мрачной театръ жестокости и убивствъ.....
   Когда я пришла въ чувство, увидѣла себя въ глубокой темнотѣ..... все что не произсходило, мнѣ казалось сномъ, и я съ трудностію могла разобрать странныя впечатлѣнія во умъ моемъ ужасными сценами. Когда утро просвѣтило сквозь ставни, я увидѣла, что находилась въ самой той горницѣ откуда привидѣніе меня освободило. Спустя нѣсколько времяни, тиранъ мой и его зло умышленница взошли ко мнѣ въ комнату -- и самыми варварскими способами принуждали меня объявить, какимъ образомъ я ушла изъ той горницы гдѣ Ганай увѣряла, что заперла меня. Приведенная въ отчаянность не имѣя болѣе ни какой надежды я не просила состраданія, однакожъ привела ихъ въ недоумѣніе ужасными таинствами, которыя я имъ открыла.
   Я сдѣлала симъ извергамъ точное описаніе всего, и что мнѣ Обери несказывалъ и того, что я сама знала, я обвиняла ихъ въ убійствѣ и окончила, прося у нихъ единую милость, лучше лишить меня жизни такъ, какъ отняли у двухъ жертвъ, своей жестокости нежели оставить меня столь долго мучится.
   Лишь только я окончила какъ вдругъ слышанъ быль гробовой голосъ произнесшій внятно слѣдующія слова:
   "День мщенія настаетъ Гримставу! скоро ударитъ часъ, ты заплотишь поносною смертію за убійство Гергаргды и Евгенія!"
   Ужасъ отнялъ у нихъ силы, -- безмолвныя отъ страха и ужаса, они другъ на друга смотрѣли въ молчаніи и ушли съ поспѣшностію запирая дверь.-- {Здѣсь въ манускриптѣ пропущено нѣсколько строкъ, которыя стерлись отъ сырости, въ протчемъ сіе прерываніе ничего не значитъ, и даже имѣетъ выгоды сократить повѣствование, сокращая промежутки -- изданія.}......
   Я тебѣ повторяю, что его нестало говоритъ мнѣ ужасная Метора!... Веди меня въ окровавленной кабинетъ; Гримставъ отправилъ ее на тотъ свѣтъ. Вотъ память, которую онъ мнѣ оставилъ по смерти; тутъ она, показала клокъ волосъ..... Варваръ! закричала я, и упала безчувственно.
   Пробѣжимъ поспѣшнѣе сего рода жестокости моихъ изверговъ, и приближимся къ явленіямъ, которыя относятся къ моей участи. Мнѣ, еще прежде развязки, мои любезный другъ! должно разсказать вамъ ужасныя сцены. Опять заключенная въ мою уединенную темницу съ большимъ надзоромъ, нежели прежде! и кто бы могъ меня теперь вырвать изъ ужаснаго моего положенія?... Мы увидимъ!...
   Въ одну ночь въ коимъ Октября мѣсяца, (замѣтьте что я уже страдала годъ,) я была вдругъ пробуждена довольно великимъ шумомъ.-- Слушала, но все утихло, какъ въ могилѣ... Деревенскія часы ударили полночь... И по прошествіи нѣсколькихъ минутъ, я услышала шумъ, которой разбудилъ меня.-- Онъ слышанъ былъ изъ ужаснаго кабинета... Я посмотрѣла на дверь... Фигура показалась окруженная пурпоровымъ облакомъ; станъ тонкой высокой, въ бѣломъ саванѣ, лице блѣдное, глаза впалые -- среди груди своей имѣла глубокую кровавую рану... Она приближилась къ постели моей и стояла не подвижно... Однакожъ она несходствовала съ тою которую, я уже видѣла... Я силилась говорить, но страхъ сдѣлалъ меня безгласною.. Привидѣніе мнѣ показало мѣсто, отъ куда оно появилось... Тамъ сквозь густой дымъ коимъ она была окружена, мнѣ показался образъ женщины, которую я прежде видѣла, она держала въ рукахъ младѣнца, и приближилась къ моей постели, устремя на меня багровыя и полумертвыя глаза свои... страхъ, удивленіе и отчаянность вдругъ колебали меня! бытіе непостижмое наконецъ вскричала я, скажи мнѣ кто ты! могуль помочь тебѣ! Привидѣніе изчезло и гробовой голосъ отвѣчалъ мнѣ:
   Я Гертруда.... Извергъ меня зарѣзалъ!...
   Онъ зарѣзалъ сего дитя!...
   Онъ зарѣзалъ моего брата въ семъ кабинетъ!...
   Уже три года тому, какъ онъ убилъ его въ самой этотъ часъ!... я пережила его только двадцать дней и двадцать ночей!... Ты меня опять увидишь въ такое же время...
   Бойся подвергнуться подобной участи! Я еще слушала... но неслыхала ничего болѣе, и стояла, устремляя глаза. на это ужасное привидѣніе... Но оно изчезло тихо,-- не примѣтно.
   О мой другъ! Естьлибъ я была предувѣдомлена, что привидѣніе придетъ посѣтитъ меня и говорить со мною въ полночь, то бы я собралась съ духомъ, и воображеніе не представило бы мнѣ такого ужаса... Однакожъ видъ сей тѣни причинилъ мнѣ страхъ въ тысячу разъ меньше, нежели дѣла Гримстава и его злоумышленницы.
   Во всѣ слѣдующія ночи, лишь только ударитъ часъ, тѣнь зарѣзанной Гертруды показывалась и удушливымъ голосомъ повторяла содрогательное увѣдомленіе:
   Берегись подвергнуться подобной участи!
   О! Какъ ужасало меня это въ продолженіи всѣхъ сихъ ночей, сонъ былъ далекъ отъ меня; малѣйшій шумъ, свистъ вѣтра, который потрясалъ мои окончины; все заставляло меня дрожать! Я всякую ночь дожидалась со страхомъ часа назначеннаго привидѣніемъ. И когда оно изчезло, то раждалась во мнѣ мысль, что мой тиранъ поступитъ мною подобно какъ съ Гертрудой -- и сердце мое замирало отъ ужаса. Я упрекала сихъ двухъ варваровъ. Видъ ихъ приводилъ меня въ смятеніе и бѣшенство, и я была увѣрена, что они намѣрены были давно лишить меня жизни.
   Гертруда обѣщалась мнѣ показываться въ продолженіе послѣдовавшихъ двадцати ночей... Настала двадцатая ночь и достопамятная ея тѣнь показалась и мнѣ повторила.
   Бойся подвергнуться подобной участи!
   Блескъ свѣта привелъ воображеніе мое въ смятеніе. Какъ мнѣ освободиться? закричала я!
   Привидѣніе, махая рукою, показало мнѣ дверь горницы... будучи побужденная инстинктомъ, я встала и приближалась къ нему... она отворила дверь, хотя сама я слышала, что Ганай запирала ее съ наружи всякой вечеръ желѣзными запорами. Приведеніе удалилось и я за нимъ слѣдовала, оно меня повело чрезъ сводъ въ пространной выходъ... Тамъ показалась мнѣ гробница... Вотъ гробъ твой! сказало привидѣніе, злодѣи тебѣ уже его приготовили; потомъ привидѣніе изчезло... Тутъ сильный ужасъ овладѣлъ мною, колѣна подо мною подогнулись и я упала въ обморокъ.
   Опомнившись нашла дверь отворенную. Изъ которой вышла изъ ограды замка -- разслабленная, отчаянная побрѣла кое какъ; прошедши по томъ, половину дороги окруженной заборомъ, которой велъ до деревни, я принуждена была остановиться, и не взирая на снѣгъ, который падалъ хлопьями, я сѣла на встрѣтившійся мнѣ пень подлѣ дороги. Тутъ я разсуждала; что мнѣ дѣлать! Будучи мало увѣрена о безопасности моего положенія, я не знала, ктобы мнѣ покровительствовалъ? ктобы спасъ меня; и не понимаю, какъ Ректоръ пришелъ мнѣ на мысль, но такъ я рѣшилась итти къ нему, это духовникъ, сказала я сама себѣ, онъ долженъ быть снисходителенъ, онъ меня къ себѣ приметъ! Сею утѣшительною мыслію и колеблющимися шагами приближалась я къ священническому дому; но глубокой снѣгъ препятствовалъ мнѣ итти, и удвоилъ мою усталость. Наконецъ усталая, слабая тѣломъ и, душой, испытавъ столько жестокостей и печалей, упала я въ безпамятствѣ въ рощѣ подлѣ Священническаго дома.
   Прочее вы знаете, любезный другъ мой! Но прежде нежели прекратимъ сіе повѣствованіе нещастныхъ приключеній моихъ, которыя испытала я въ продолженіи двухъ лѣтъ, я не могу, чтобъ вамъ еще не за свидѣтельствовать, такъ, какъ и вашему супругу, всю мою благодарность за ваши не утомимыя попеченія, за ваше безпрѣдельное доброжелательство и безкорыстныя услуги, которыя вы мнѣ столь чувствительно оказали; и естьли я не попадусь въ руки моихъ несносныхъ предслѣдователей, естьли возвращусь къ роднымъ и друзьямъ моимъ, то симъ щастіемъ буду обязана вашему сострадательному сердцу; и сіе пріятное и утѣшительное для меня воспоминаніе, никогда не выдетъ изъ моихъ мыслей. Наслаждаясь блаженствомъ, я увижу въ немъ ваши труды и образъ благотворителей моихъ, будетъ находиться со мною безпрестанно. Но... вамъ не пріятно напоминать добрыя дѣла ваши. И такъ я кончу, желая всѣмъ имѣть рѣдкую вашу душу и друзей, вамъ подобныхъ." Симъ окончила нещастная Аманда свое повѣствованіе,
   Теперь пора читателя вывесть изъ недоумѣнія -- что за привидѣнія представлялись Амандѣ?... Что спасло ее отъ близкой погибели?-- Это былъ управителъ Гримстава, которому онъ, слѣдуя влеченію варварскаго своего сердца приказалъ пугать нещастную свою супругу, что бы уморить ее ужасомъ ибо такая смерть доставляла ему больше удовольствія. Обери поткупилъ управителя, которой, выполняя приказаніе безчеловѣччаго Гримстава, удовлетворилъ на конецъ и прозьбу Обери, которой безпрестанно заботился о спасеніи Аманды.-- Вотъ привидѣнія, избавившія нашу Героиню отъ прготовленнаго ей гроба. Онъ удаляясь отъ Аманды въ видъ Гертруды поспѣшилъ увѣдомить Обери, которой по обѣщанію управителя дожидался назначеннаго часу; но они незастали Аманду на томъ мѣстъ, гдѣ оставилъ ее управитель, и думая, что она возвратилась въ свою комнату, уѣхали поспѣшно изъ замка, (ибо управитель опасался, что бы жестокой Гримставъ не узналъ о намѣреніи его,) въ помѣстья Гна. Баргрова, надѣясь, что тамъ подъ защитою добраго помѣщика и соперника Гримстава, жестокой его господинъ ничего не можетъ ему сдѣлать; но какъ восхитительно было удивленіе, когда они нашли здѣсь Аманду. Тутъ Обери разсказалъ, что онъ около году жилъ близь замка ея варвара, стараясь всѣми способами спасти Аманду; и управитель съ своей стороны изъяснилъ ей, что значили привидѣнія ей представляющіеся и проч. и проч. и когда здоровье Аманды по правилось, то она, изъявивъ благодарность своимъ избавителямъ, поѣхала въ Лондонъ съ братомъ Обери и съ управителемъ, гдѣ и открыла ужасное преступленіе Гримстава, Аманда, возвратясь въ объятія отца и матери, которыхъ она столъ долго не видала, и которыя чувствуя отъ нещастнаго примѣра, что ихъ жестокость причинила столько бѣдствій ихъ дочери, -- исправились и употребляли всѣ способы, что бы она забыла ихъ жестокость и свои мученія.-- Это было не трудно, ибо душа Аманды была убѣжищемъ чувствъ самыхъ нѣжныхъ и благородныхъ,
   Вскорѣ Гримставъ возвратился въ свой замокъ; его схватили почти со всѣми его окружающими и посадили въ тюрьму; выключая убивствъ, въ которыхъ вездѣ соучаствовала Ганай, открылось, что они содержали шайку разбойниковъ, которыя тогда причиняли великія раззоренія... Онъ окончилъ на эшафотѣ жизнъ свою преисполненную злодѣйствъ и варварства.
   Аманда вышла за Обери; позабыла въ нѣдрѣ вѣрнаго и спокойнаго супружества окровавленныя и сверхъ естественныя явленія, которыя много разъ испытывала ея бодрость... или когда и вспоминала объ нихъ, то вмѣстѣ благословляла Премудраго распорядителя судебъ, за ту щастливую перемѣну, которой она наслаждалась до глубокой старости.
   Жое и Дорошел перешли къ ней жить, и служили съ вѣрностію и усердіемъ весь остатокъ ихъ жизни, видя каждой день новыя знаки благотвореній отъ господъ своихъ. Чтожъ касается до Гна. и Госпожи Баргровъ, то они свели тѣсную дружбу съ нашею Героинею и ея мужемъ, и пріѣзжаютъ къ нимъ на нѣсколько мѣсяцовъ въ Лондонъ каждую зиму. Здѣсь кончится исторія, въ которой стеченіе ужасныхъ и чудныхъ случаевъ подтверждаютъ истинну; ни что не можетъ скрыться отъ провидѣнія Всемогущаго, что тщетное злодѣйство скрываться подъ щитомъ безразсудной фортуны.-- Небесное мщеніе постигнетъ его въ минуту самой его безпечности; ибо гоненіе добродѣтели есть проходящее облако, которое всегда не можетъ покрывать яснаго Феба.-- Счастливъ, счастливъ смертный, укрываемой подъ священной Эгидою добродѣтели; онъ не боится бурь, свирѣпствующихъ въ временномъ міръ -- смотритъ спокойнымъ окомъ на всѣ житейскія превратности, и на землѣ вкушаетъ райское блаженство.

Конецъ.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru