Lib.ru/Классика: Потоцкий Станислав-Костка. Китайцы, их хронология, религия, язык, науки, многолюдство, правление, торговля, нравы, обычаи, искусства, памятники и важнейшие изобретения

Китайцы,
ихъ хронологія, религія, языкъ, науки, многолюдство, травленіе, торговля, нравы, обычаи, искусства, памятники и важнѣйшія изобрѣтенія (*).

(*) Сочиненіе Графа Станислава Потоцкаго изъ достовѣрныхъ источниковъ почерпнутое. Все находящееся въ немъ, говорить Сочинитель, взято изъ Исторіи Дюгальда, изъ Писемъ миссіонерскихъ, изъ разныхъ Путешествій, къ числу которыхъ принадлежатъ и два послѣднія, то есть Лорда Maкартнея и Баррова. Въ ожиданіи новыхъ извѣстій изъ Китая, которыми недавно отправленное туда Англійское Посольство, безъ сомнѣнія, обогатитъ всеобщую статистику, небезполезнымъ почитаемъ возобновить въ памяти читателей нашихъ свѣдѣнія о Китайской Имперіи, достойной любопытства по многимъ отношеніямъ. Рдръ.

Удивительную, единственную въ свѣтѣ картину представляетъ Китайское государство. Въ сей странѣ, неизмѣримой и прекрасной, отъ временъ глубокой древности: процвѣтаетъ народъ многолюднѣйшій въ мірѣ, съ самаго начала своей образованности управляемый по законамъ и обычаямъ земли своей, равно постоянный въ наукахъ своихъ какъ, и въ искусствахъ. Примѣръ народа, которой тѣмъ есть нынѣ, чѣмъ былъ за тысячу лѣтъ прежде, и который отдаленную древность дѣлаетъ какъ бы вамъ современною, -- такой примѣръ достоинъ быть предметомъ нашего вниманія и удивленія.

Отдѣльное, самою природою обезпеченное положеніе Китая и отвращеніе народа отъ знакомства съ чужестранцами были причиною долговременной ихъ неизвѣстности, свѣтѣ незналъ даже имени такой Страны, которая была, можетъ статься, первою въ мірѣ по многолюдству своему и гражданской образованности. Ни одинъ изъ древнихъ _fназываемыхъ у насъ классическими, писателей даже не догадывался о бытіи Китая. Молчитъ о немъ Гомеръ; Геродотъ, современный Конфуцію, равнымъ образомъ ничего объ ономъ неупоминаетъ. Въ вѣкъ, наступившій послѣ отца Исторіи, когда Александрѣ разрушилъ царство Персидское, имя Китайцовъ также недошло до Грековъ. Вразсужденій Персовъ, которые жили ближе къ Китаю, сказать можно, что они, по всей вѣроятности, незнали земли сея; они видѣли въ Индіи народы просвѣщенные, и за лучшее признавали обращать оружіе къ западу нежели къ востоку, то есть къ странамъ невѣдомымъ, нежели извѣстнымъ. Ихъ примѣру послѣдовалъ Александръ, который присужденъ былъ отказаться отъ принятаго намѣренія покорилъ всю Индію; но въ противномъ случаѣ успѣхи могли бы даже до Китая довести ненасытнаго завоевателя, гордынѣ коего предѣлы всего свѣта казались тѣсными.

Римляне столько же вѣдали о Китайцахъ, какъ и Греки. Знаю, что многіе думаютъ, будто Римляне разумѣли ихъ подъ именемъ Серовъ: Ето мнѣніе основано на томъ показаній, что народъ сего имени обиталъ на востокѣ, въ странѣ изобилующей шелкомъ, которой по сей причинѣ былъ названъ былъ Римлянъ sericum: -- Однакожъ, извѣстно; что не оттуда, а изъ Персіи Римляне получали малое количество шелку. Одинъ только историкъ Фабръ, и притомъ писавшій около ста лѣтъ по смерти Августа; упоминаетъ о мнимомъ посольствѣ отъ Серовъ, будто бы приходившемъ къ сему Государю для испрошенія отъ него дружества. Современные писатели неговорятъ о томъ ни слова, и вотъ по-чему извѣстіе о посольствѣ кажется весьма сомнительнымъ! Притомъ же такого поступка никакъ нельзя приписать Китайцамъ, которымъ съ отдаленнѣйшихъ вѣковъ законы запрещаютъ нетолько сообщаться съ чужестранцами, но даже переступать границы своего отечества. Да и къ чему бы послужила имъ дружбѣ Августа? Не уже ли къ столь необыкновенному поступку склонить ихъ достаточнымъ было могущество Римскаго Монарха, вовсе для нихъ нестрашное и даже имъ неизвѣстное. Географія Птоломеева назначаетъ мѣсто Серикѣ подлѣ Скиѳіи за Имаусомъ (extra Jmaum), то есть въ странѣ Татарской, изобилующей хлопчатою бумагою {Въ самомъ дѣлѣ мѣста у древнихъ писателей, которые упоминаютъ о Серахъ, болѣе по видимому относятся къ хлопчатой бумагѣ нежели къ шелку, и слѣдственно показываютъ, что Серы были не Китайцы, а Татаре. Virg. Georg. II.-- Sil, Ital. I. VI. Plin. 1. VI. Соч.}. Правда, что въ Китайской Исторіи упоминается о посольствѣ отъ Ан-ту, царя народовъ западнаго океана, до Бун-ти, которой царствовалъ въ Китаѣ въ 166 году христіанскаго лѣтосчисленія; изо чего и заключаютъ, яко бы оное посольство было отправлено отъ Марка Аврелія для обезпеченія, торга шелкомъ, которой часто перехватывали Парѳяне {Касательно сего надобно читать Трактатъ о торговыхъ сношеніяхъ между Римлянами, Татарами и Китайцами, сочиненный Дегинемъ. Mem. de Litter. T. XXXII, р. 355. Соч.}. Китайская Исторія ничего не говоритъ объ успѣхѣ упомянутаго посольства, котораго ниже слѣдовъ ненаходимъ въ Греческихъ и Римскихъ писателяхъ. И такъ сіе сношеніе, по видимому, должно быть вымышленнымъ; по крайней мѣрѣ оно нимало непознакомило древнихъ съ Китаемъ, которой какъ прежде, такъ и послѣ равно былъ неизвѣстенъ Римлянамъ. Можетъ быть Китайцы на границѣ своего государства рѣшили дѣло съ послами, и такимъ образомъ сбыли ихъ съ рукъ по старинному обыкновенію; слѣдственно посольство не могло Римлянамъ дать свѣдѣнія о Китайцахъ, и по тому само осталось у нихъ неизвѣстнымъ, а между тѣмъ Китайская гордость внесла сей случай въ лѣтописи государства.

Не станемъ распространяться о колоніи Іудеевъ, которая поселилась въ Китаѣ скоро по открытіи Александромъ въ Индію дороги, и будто бы донынѣ тамъ находится; живучи внутри государства, она немогла внѣшнимъ народамъ сообщить свѣдѣній о Китаѣ.

Въ седьмомъ вѣкѣ нѣкоторые хрістіане Несторіевой секты пришли въ Китай изъ Индіи. Сначала терпѣло ихъ правительство, всегда снисходительное къ иновѣрцамъ; но чрезмѣрно ревностное ихъ стараніе обращать въ свою вѣру жителей было наконецъ причиною совершеннаго ихъ истребленія.

Славное путешествіе двухъ Магометанъ, въ 9 вѣкѣ предпринятое, долго оставалось неизвѣстнымъ въ Европѣ; оно заключаетъ въ себѣ, по видимому, достовѣрное описаніе Китая, ибо представляетъ его такимъ, какимъ находимъ сіе государство въ наше время.

Вотъ всѣ тѣ источники свѣдѣній о Китаѣ, которые могли быть извѣстны въ Европѣ въ 13 столѣтія, въ началѣ коего Чингисъ-Ханъ овладѣлъ онымъ государствомъ. Въ сіе время многія хрістіане Греческаго исповѣданія вошли туда вмѣстѣ съ войскомъ и были покровительствуемы Татарами, а Коблай-Ханъ, вступивши на престолъ и положивъ основаніе городу Покину, дозволилъ даже имъ построить тамъ церковь. Около того же времени, а именно 1269 года, путешественникъ Марко Паоло, дворянинъ Beнеціянскій, прибылъ ко Двору упомянутаго, императора и подъ его защитою двадцать шесть лѣтъ занимался торговлею, онъ былъ въ Китаѣ и въ другихъ отдаленнѣйшихъ странахъ Азіи, и первый по возвращеніи своемъ извѣстилъ Европу о такихъ краяхъ, коихъ даже имена до того времени были ей неизвѣстны. Но все, что ни говорилъ онъ о Китаѣ, хотя совершенно соотвѣтствуетъ нынѣшнимъ свѣдѣніямъ о семъ государствѣ, предкамъ нашимъ казалось слишкомъ неправдоподобнымъ вымысломъ, такъ что великолѣпный дворецъ Императорскій, чудесныя богатства, обширность края, торговля, земледѣліе, безчисленное многолюдство Китая, словомъ все, въ послѣдовавшія времена доказанное новѣйшими путешественниками Европы, тогда принято было за басню. За то уже повѣрили вздорнымъ повѣстямъ, которыя въ то время сдѣлались весьма славными, какъ то о Седмигорскомъ старикѣ и его убійцахъ. Небылица принята и уважена, а справедливыя и основательныя выкладки Марка Паоло о Китаѣ приобрѣли ему титулѣ Марка Милліона, которымъ въ насмѣшку называли сего путешественника {Viaggi di М. Paolo. Ram. II. 2. Bergeron Т. 2.}.

Изъ числа позднѣйшихъ путешественниковъ яснѣе всѣхъ и подробнѣе писали о Китаѣ многіе миссіонеры, и именно Іезуиты, которыхъ христіанская ревность туда призывала. Даже Вольтеръ въ етомъ отдаетъ имъ справедливость, а Вольтера, кажется, нельзя упрекнуть въ пристрастіи къ Іезуитамъ. Можетъ быть одни увлечены были силою впечатлѣнія, когда увидѣли многолюдство и образованность Китайцевъ; можетъ быть другіе обязанностію своею почитали опровергать увеличенныя показанія первыхъ о мудрости и объ искусствахъ обитателей Китая. Иногда указывается ихъ сочиненіяхъ даже боязливый тонъ людей, опасающихся обнаружить правду и тѣмъ оскорбить самолюбіе народа, посреди котораго, пребываніе ихъ всегда было затруднительнымъ и опаснымъ. Какъ бы то ни было, ихъ нельзя винить въ неискренности и дурныхъ намѣреніяхъ. Ежели мы разсудимъ, какимъ былъ Китай во второй даже половинѣ шестьнадцатаго вѣка и какою была въ то же время Европа, то очевидно окажется, что оное древнее государство имѣло преимущество на своей сторонѣ если не въ наукахъ, то по. крайней мѣрѣ въ полезныхъ искусствахъ, равно какъ въ предметахъ удовольствія и роскоши. И тогда Китай находился въ такомъ точно состояніи, въ какомъ былъ во времена отдаленныя, и изъ котораго, по всѣмъ вѣроятностямъ, никогда онъ невыдетъ.

Первые изъ числа путешественниковъ Европейскихъ не могли не удивляться терпимости, какая господствовала въ Китаѣ относительно всѣхъ мнѣній духовныхъ, тогда какъ ереси и фанатизмъ терзали большую часть Европы. Китай незналъ въ то время другихъ несчастій, кромѣ мѣстныхъ недостатковъ въ съѣстныхъ припасахъ. Земледѣльческое искусства едва только начинала въ Европѣ обогащаться полезными опытами, въ усовершенствованію онаго служащими, а большая часть Китая уже уподоблялась тщательно обработанному саду. Когда Французскій Король первый надѣлъ шелковые чулки и черезъ семнадцать послѣ того лѣтъ Королева Елисавета только начала подражать этой же роскоши; въ то время всѣ поселяне средняго Китая съ головы до ногъ покрыты были шелкомъ. Въ то же самое время Европа очень мало еще имѣла тѣхъ красивыхъ и удобныхъ домашнихъ приборовъ, которыхъ употребленіе сдѣлалось теперь всеобщимъ; напротивъ того Китайцамъ ихъ лакъ, ихъ фарфоры, ихъ бумага, ихъ шелкъ, ихъ рѣдкія дерева, а особливо прекрасной ихъ тростникъ бамбусовый, все доставляли въ изобиліи, уборные столики Европейскихъ нашихъ женщинъ были очень бѣдны благоуханіями, услаждающими обоняніе. Когда прабабки наши употребляли, вмѣсто булавокъ, заостренныя изъ дерева спички, въ то время Китайскія женщины изобиловали столь, прижиными для нихъ приборами, сосудцами съ благовоніями изъ золота, серебра, слоновой кости, перламутра, или черепахи. Храбрые предки наши сыпали еще на соломѣ, тогда какъ послѣдній изъ Китайскихъ Мандариновъ покоился на шелковыхъ перинахъ. Календарь -- бывшій въ тѣ времена столь неисправнымъ въ Европѣ, что Папа Григорій XIII нашелся принужденнымъ, для предупрежденія всеобщаго замѣшательства, убавить 10 дней въ одномъ году, -- въ Китаѣ всегда былъ предметомъ особеннаго старанія правительства и ученыхъ. Десятичное счисленіе, сіе столь полезное ученыхъ нашихъ открытіе 17 вѣка; съ давнихъ временъ существовало въ системѣ Китайской Ариѳметики. И такъ неудивительно, что все ето сдѣлало сильное впечатлѣніе въ первыхъ миссіонерахъ. Все, ими видѣнное въ Китаѣ, казалось для нихъ необыкновеннымъ, а потому и въ описанія ихъ вошли многія статьи, которыя сочтены были за баснословныя Европейскими ихъ современниками.

Хронологія Китайцевъ неможетъ быть достовѣрноіо, по причинѣ неясности перваго періода ихъ философіи. Фо-ги почитается у нихъ основателемъ государства и первымъ философомъ. Онъ царстовалъ будто бы за 2954 года до рождества Хрістова. Лѣтосчисленіе Китайцевъ началось за 2647 лѣтъ прежде нашей Еры, въ осмый годѣ царствованія Фоангти имѣвшаго предшественниками своими Фо-ги и Ксинига, изъ которыхъ послѣдній сидѣлъ на престолѣ якобы 110 лѣтъ, а первый 140. По сему счисленію оказывается, что правленіе Фо-ги предупредило потопъ нѣсколькими столѣтіями; но оныя отдаленныя времена помрачены такими чудесностями, что въ нихъ не льзя опредѣлить достовѣрной епохи, не принявши въ уваженіе свидѣтельства цѣлаго народа. Въ какое время ни жилѣ бы етотъ Фо-ги, видно только то, что онъ былъ болѣе Гермесомъ или Орфеемъ Китая нежели великимъ философомъ и ученымъ богословомъ. Говорятъ, что онъ изобрѣлъ азбуку и два музыкальные инструмента, одинъ о 27 струнахъ, а другой о 56. Увѣряютъ также, что книга Іекимъ, ему приписываемая, содержала въ себѣ глубочайшія тайны, и что Фо-ги, собравши людей, научилъ ихъ общежитію, преподалъ имъ понятіе о бытіи единаго Бога, и объявилъ, какимъ образомъ должно Ему покланяться. Она занимаетъ третье мѣсто вѣ У-кимѣ, или собраніи древнѣйшихъ книгъ Китайскихъ; вся состоитъ изъ линеекъ сплошныхъ и проведенныхъ точками, сложенныхъ различнымъ между собою образомъ. Китайцы, а за ними въ слѣдъ и другіе народы почитали оныя книги за емблемматическую исторію натуры, причинъ ея многоразличныхъ явленій, таинствъ чародѣйства и другихъ важныхъ свѣдѣній. Наконецъ ученый Лейбницъ рѣшилъ эту загадку, и доказалъ, что линіи Фо-ги суть не что иное какъ знаки ариѳметическіе.

Преемники Фо-ги старались усовершенствовать тѣ установленія, коихъ онъ почитается основателемъ, то есть они старались смягчить обычаи народа и приучить его къ полезнымъ обязанностямъ общежитія.-- Ксин-нумъ пошелъ еще далѣе: онъ далъ народу своему наставленія о землепашествѣ, открылъ ему нѣкоторыя свѣдѣнія касательно растѣній и показалъ первые опыты врачебнаго искусства.

Философія Китайскаго правительства, кажется, долго имѣла только политическое и нравоучительное направленіе. если судить о ней по прекраснымъ сентенціямъ Царей Іао, Ксума и Іу. Книга, въ которой онѣ находятся, называемая У-нимъ, или собраніе, заключаетъ въ себѣ не однѣ сентенціи, составляющія только первую часть; вторая часть ея содержитъ въ себѣ поэмы и нравоучительныя оды; третья сочиненіе изъ линеекъ Фо-ги, о которомъ выше упомянуто; четвертая, называемая весна и осень, содержитъ въ себѣ сокращенную исторію разныхъ Государей, въ которой неумолчано и объ ихъ проступкахъ; пятая есть обрядникъ, къ которому приложены наставленія о томѣ, что наблюдать должно при церемоніяхъ духовныхъ и свѣтскихъ, равно какъ и предписанія о обязанностяхъ людей каждаго состоянія, изданныя при трехъ поколѣніяхъ Императоровъ Гіа, Ксама и Хеу. Конфуцій гордился тѣмъ что вычерпалъ всю премудрость изъ древнихъ сочиненій Царей Іао и Ксума. Словомъ сказать У-кимъ есть памятникъ словесности достовѣрнійшій, священнѣйшій, наиболѣе уважаемый въ Китайской Имперіи.

Правленіе древнѣйшихъ Царей-философовъ можно почитать за первый періодѣ китайской философіи; другой начинается отъ Ноо-си или Ли-лао-кіума и оканчивается смертію Менція.

Китай имѣлъ многихъ философовъ еще до Конфуція. Изъ нихъ болѣе всѣхъ славился Ли-лао-кіумъ, родившійся за 504 года до нашего лѣтосчисленія въ провинціи Соо. Ему приписывали глубокія познанія въ наукѣ о богахъ, духахъ, безсмертіи души и проч. До тѣхъ поръ философія была нравоучительною; потомъ явилась Метафизика, а въ слѣдѣ за нею секты, ненависть и гоненія.

Конфуцій остерегся отъ сѣтей етаго рода философіи, и былъ преданъ той, которая процвѣтала при первобытныхъ Государяхъ въ Китаѣ. Онъ родился въ деревнѣ Цеу-іе Королевства Ксам-тоунгъ за 450 лѣтъ до нашего лѣтосчисленія. Фамилія его была знаменита, а рожденіе чудесно: вокругъ его колыбели носились звуки небесной музыки, и два дракона стояли на стражѣ при новорожденномъ. На шестомъ году своего возраста Конфуцій имѣлъ уже ростъ возмужавшаго человѣка и старческую важность. Справедливѣе всего то, что онъ силою мудрости своей достигъ до первыхъ чиновъ въ государствѣ; но сдѣлавшись ненужнымъ, а можетъ бытъ еще и ненавистнымъ развращенному Двору, оставилъ его и учредилъ въ Королевствѣ Сумъ школу нравоучительной философіи, которая очень скоро наполнилась учениками и потомъ произвела множество нетолько свѣдущихъ людей, но и добрыхъ гражданъ.

Конфуціева философія заключалась болѣе въ дѣйствіяхъ нежели въ словахъ. Ученики любили его при жизни, и долго оплакивали его кончину. Нѣтъ у Китайцевъ сочиненій ни древнихъ, ни новыхъ, которыя бы такъ они цѣнили, по которымъ болѣе учились бы и который, можно прибавить, менѣе разумѣли бы пяти классическихъ или святыхъ книгъ, называемыхъ кинга, собранныхъ и объясненныхъ Конфуціемъ; и дѣйствительно они достойны вниманія по тому времени, въ которое были написаны. Память Конфуція и его сочиненія донынѣ въ уваженіи у Китайцевъ, которые почитаютъ ихъ съ благоговѣніемъ, и сіе благоговѣніе подавало поводѣ миссіонерамъ нашимъ сильно спорить между собою. Одни называли оное идолопоклонствомъ, несовмѣстнымъ съ духомъ хрістіанства; другіе же, а именно Іезуиты, судили не такъ строго, и почитали его неболѣе какъ гражданскою почестью. Какъ бы то ни было, но происшедшая изъ того вражда была наконецъ причиною изгнанія миссіонеровъ изъ Китая и возникшей потомъ нетерпимости противъ хрістіанской вѣры въ государствѣ, въ которомъ она весьма было распространилась.

Трудно рѣшить, Сократомъ ли Китайскимъ, или Анаксагоромъ былъ Конфуцій; чтобы удовлетворительно отвѣчать на етотъ вопросѣ, надлежало бы имѣть глубокія свѣдѣнія въ языкѣ: видно однакожъ по его сочиненіямъ, что онѣ болѣе углублялся въ науку о человѣкѣ и нравахъ, нежели въ изысканія о натурѣ и ея причинахъ. Вообще главныя правила его имѣютъ много сходства съ ученіемѣ древнихъ Сшоикевѣ.

Менцій явился въ послѣдовавшемъ вѣкѣ. Почти всеобщее мнѣніе свидѣтельствуетъ, что онѣ быстротою ума и краснорѣчіемъ превзошелъ Кунфуція, но далеко отсталъ отъ него въ невинности правовѣ, простотѣ сердца и скромности бесѣды.

Спустя три вѣка послѣ Конфуція философія и литтература почти совсѣмъ истреблены были по приказанію тирана Хи-Оугангѣ-Ти {Это случилось спустя 300 лѣтъ послѣ Рождества Хрістова. Какъ увѣряютъ Китайцы, тиранъ сжегъ всѣ книги единственно по той причинѣ, что возымѣлъ глупой замыселъ прослыть въ потомствѣ первымъ Императоромъ, учредившимъ порядокъ общежитія въ Китаѣ, и что для того же хотѣлъ онъ, чтобы исторія государства начиналась отъ его царствованія. Сіе происшествіе кажется очень сомнительнымъ; а если почесть его справедливымъ, то оно можетъ служить доказательствомъ, что въ ето время науки были, уже повсемѣстными: только невѣроятно, чтобы одинъ Императоръ при Концѣ своего царствованія всѣ сочиненія, разсѣянныя въ такомъ обширномъ и просвѣщенномъ государствѣ, какимъ долженствовало тогда быть Китайское, могъ собрать въ одно мѣсто. Къ тому жъ еще въ Китая находились и другіе независимые Государи, которымъ нельзя было приказывать; а всего вѣроятное, что науки немного утратили отъ сожженія книгъ Китайскихъ. Барровъ. Т. 2, р. 2 и 3.}. Етотъ варваръ, завистникѣ своихъ Предшественниковъ, неприятель ученыхъ, притѣснитель подданныхѣ своихъ, приказалъ сжечь всѣ книги, какія только собрать могъ, кромѣ касающихся до землепашества, врачебной науки и магіи. Четыреста пятьдесятъ ученыхъ, которые съ остатками библіотекѣ своихъ спрятались между горами, были исторгнуты изъ своихъ убѣжищъ и преданы пламени. Толикое же число другихъ, страшась подобнаго жребія, рѣшились лучше кинуться въ воду съ высокихъ скалѣ острова, на которомъ укрывались, нежели впасть въ мучительскія руки. Науки запрещены бы, ли подъ строжайшимъ наказаніемъ, а оставшіяся книги погребены въ забвеніи.-- Когда Государи фамиліи Ганъ начали стараться о возстановленіи литтературы, то едва могли отыскать нѣкоторыя сочиненія Конфуція и Менція. Книги перваго найдены въ развалинахъ стѣны полусогнившими, и съ етаго-то поврежденнаго и недостаточнаго екземпляра сдѣланы списки, находящіеся нынѣ въ большомъ количествѣ.

Возстановленіе наукѣ можно почитать за третій періодѣ Древней философіи Китайской; въ то время секта Фое распространилась въ государствѣ, а съ нею вмѣстѣ идолопоклонство, безбожіе и суевѣрія всякаго рода, такъ что трудно рѣшишь, что было изъ двухъ пагубнѣе: варварство ли, въ которое Хи-оугангѣ-ти погрузилъ Китайцевъ, или ложныя науки; въ послѣдствіи времени ихъ заразившія.-- Скоро появилась секта Квіетистовъ, Уи-гвен-кіао (недѣйствующихъ, nihil agentium): спустя три вѣка послѣ Рождества Хрістова Китай наполнился сими безумными празднолюбцами. Еще спустя пять вѣковъ размножилась секта называемая Фан-кинъ: это Епикуреицы, для которыхъ порокъ, добродѣтель, Провидѣніе, безсмертіе, были ничего незначущими словами. Къ несчастію, эта философія очень соблазнительна и по тому нескоро истребилась; она тѣмъ болѣе была вредною; что весь народѣ кинулся къ приманчивымъ ей правиламъ:

Началомъ философіи среднихъ вѣковъ въ Китаѣ почитаются 10 и 11 столѣтія; когда появились два философа Хен-ку и Химци. По мнѣнію нѣкоторыхъ, они были многобожники; другіе почитаютъ ихъ атеистами^;иные опять , называя ихъ деистами, думаютъ, что истолкователи сочиненныхъ ими книгъ распространили ложныя мнѣнія; несправедливо приписываемыя самимъ философамъ. Отъ нихъ возникла новая секта Ученыхъ, Іу-кіао, которая съ двумя другими Фое-кіао и Лао-кіао господствуетъ по всему государству. Всѣ три толки суть нечто иное какъ измѣненные виды суевѣрства, Идолопоклонства, многобожія или безбожія, главныя правила коихъ, по мнѣнію свѣдущихъ людей бывшія началами философовъ средняго вѣка, и нынѣ еще удерживаются учеными; которые принимаютъ ихъ съ нѣкоторыми перемѣнами, происшедшими, можетъ быть; отъ сообщеній съ Европейцами.

Если бы касательно древности Китайскаго народа неоставилось другихъ доказательствъ, кромѣ употребляемыхъ имъ письменныхъ знаковъ, то и одинъ проницательный взглядъ на нихъ удобенъ разсѣять все сомнѣнія. Китайскій языкъ такъ оригиналенъ, столько отличенъ отъ языковъ всѣхъ другихъ народовъ, которые не происходятъ отъ Китайцевъ, что ни въ составѣ онаго, ни въ знакахъ письма невозможно найти ниже малѣйшаго сродства съ другими языками въ цѣломъ свѣтѣ. Правда чти нѣкоторые, впрочемъ искусные писатели, находили сходства между Китайскимъ письмомъ и Египетскими іероглифами; нѣкоторые почитали Китайскіе знаки измѣнившимися іероглифами, говоря, что каждой знакъ есть вещественный образъ представляемаго понятія; и въ доказательство приводили немногіе примѣры. Въ самомъ дѣлѣ донынѣ сохранились древніе знаки письма Китайскаго, начертаніемъ своимъ сходные съ представляемою вещію; на примѣръ кругъ значитъ солнце, дуга -- мѣсяц, и проч.; но весьма вѣроятно; что такіе знаки употребляемы были неиначе какъ только въ качествѣ сократительныхъ, подобно нашимъ календарнымъ, или астрономическимъ. Если же въ непамятныя времена и были употребляемы къ Китаѣ іероглифы или знаки изображающіе понятія; то надобно принять за достовѣрное; что они послѣ замѣнены собраніемъ другихъ знаковъ произвольно изобрѣтенныхъ, но принятыхъ всѣми, приведенныхъ въ систему и навсегда, оставшихся въ употребленіи; подобно системѣ нашихъ Европейскихѣ алфавитовъ, въ которой знаками изображаются не понятія, а только одни звуки. Хотя Исторія упоминаетъ о томъ времени, когда Китайцы незнали другаго способа удерживать въ памяти случившіяся происшествія кромѣ узловъ на снуркахъ, подобныхъ бывшимъ въ употребленіи у Перувіанцовъ; однако же мы ненаходимъ въ ней никакихъ извѣстій, которыя давали бы поводъ думать, что у Китайцовъ когда либо были іероглифы. Китайская грамата, совершенно отличная отъ складу нашего азбучнаго порядка, заключаетъ въ себѣ неболѣе 212 главныхъ знаковъ, изъ которыхъ составляются всѣ прочіе. У Китайцовъ сохранилось преданіе, почитаемое ими за достовѣрное, что Фо-ги былъ изобрѣтателемъ начертаній, но которымъ они пишутъ свои знаки, и которыя, думать надобно, остались донынѣ неповрежденными. Ему же приписываютъ они большую часть всѣхъ своихъ знаній, что и подало поводъ славному Бальи почитать Фо-ги чужестранцемъ, принесшимъ въ Китай первыя сѣмяна просвѣщенія; ибо искусства и науки немогутъ начаться и принести плоды въ короткое время жизни одного человѣка. Можетъ быть Китайцы въ разныя епохи мало по малу и вводили перемѣны въ систему своей граматы; но коренныя правила, по которымъ они начертываютъ свой знаки, по всей вѣроятности, остаются донынѣ неизмѣнившимися. Сіе мнѣніе подкрѣпляется тѣмъ непоколебимымъ постоянствомъ, съ которымъ. они держатся словъ своего, впрочемъ бѣднаго, языка. Со времени знакомству съ Европейцами они не приняли ниже однаго чужестраннаго слова; но, всѣмъ новымъ для себя вещамъ, всѣмъ прежде незнаемымъ у себя народамъ дали Китайскія названія.

Изъ числа всѣхъ заключеній наиболѣе тѣ вводятъ въ обманъ, которыя извлекаются, изъ етимологическихъ сравненій: Допустивши ихъ, можно бы отважишься доказывать, что языкѣ Китайскій имѣетъ нѣкоторыя отношенія, общія языкамъ всѣхъ прочихъ народовъ. Рѣчь Китайская совершенно односложна, и каждое слово ея оканчивается гласною буквою; при томъ же въ ней недостаетъ нѣкоторыхъ буквъ нашего алфавита: оттуда происходитъ, что она неможетъ вдругъ, выражать многихъ слоговъ. Число такихъ слоговъ, которые Европеецъ въ состояніи выговорить, и которые для уха его кажутся внятными, простирается не свыше 300 слѣдственно, одинъ звукъ имѣетъ часто многія значенія. Когда встрѣчается слова, которыхъ особеннаго знаменованія Китаецъ не можетъ показать выговоромъ, въ такомъ случаѣ онъ чертитъ на воздухѣ письменные знаки, онымъ присвоенное, и симъ способомъ уничтожаетъ всякое сомнѣніе.-- Рѣчь въ каждой почти провинціи особенная; но языкъ письменный одинъ во всемъ государствѣ, между тѣмъ, какъ названія письменныхъ знаковъ, или звуки подлежатъ измѣненію.

Хотя изобрѣтеніе Китайскихъ знаковъ принадлежитъ къ числу превосходнѣйшихъ ума человѣческаго произведеніи; однакожъ оно ни какъ не можетъ равняться высокому изобрѣтенію нашей азбучной системы, которой древніе мудрецу приписывали даже небесное происхожденіе, -- Китайскіе знаки можно почитать весьма близкими къ такъ называемой пасиграфіи, или всеобщему письму, о составленіи коего многіе ученые мужи весьма прилѣжно старались; они представляютъ взору не только одно понятіе, но даже сколько оныхъ.-- Нѣкоторые знаки, представляющіе простые предметы, или простыя понятія, были стихіями, или первобытными корнями Китайскаго языка, и ихъ весьма немного; выше уже упомянуто, что ихъ находится не болѣе 212. Одинъ изъ сихъ знаковъ, или его сокращеніе, непремѣнно входитъ въ составъ каждаго другаго знака въ языкѣ, и по тому почитается ключемъ сего послѣдняго. Каждый знакъ есть не только словомъ, но вмѣстѣ и опредѣленіемъ, то есть въ сопряженныхъ съ нимъ чертахъ заключаетъ онъ полное на себя изъясненіе. Ето покидаетъ, что нѣтъ знака (какъ бы впрочемъ ни былъ онъ составленъ), которой невыражался бы однимъ словомъ, хотя каждая изъ составныхъ частей его вмѣстѣ особенное значеніе и выговаривается, особливымъ образомъ. При изученіи письменнаго языка Китайскаго нѣтъ нужды затрудняться выговоромъ звуковъ и измѣненіемъ голоса, какъ то бываетъ въ другихъ языкахъ. Китайскіе знаки говорятъ глухому и нѣмому такъ же выразительно какъ самый сильный языкъ человѣку, который пользуется употребленіемъ всѣхъ чувствъ своихъ. Вообще ето языкъ, говорящій не слуху, но единственно взору.-- При изученіи его великая трудность встрѣчается въ сократительныхъ знакахъ; писатели почитаютъ ихъ весьма для себя полезными, хотя въ нихъ исчезаютъ многія черты, находившіяся въ полномъ знакѣ. Наконецъ скажемъ въ короткихъ словахъ: этотъ языкъ требуетъ, чтобы читатель, даже въ самыхъ лучшихъ сочиненіяхъ, находилъ болѣе смысла въ своей догадкѣ, нежели въ начертаніи. Совершенно выучиться ему нѣтъ возможности, неприобрѣтеніи глубокихъ свѣдѣній вразсужденіи Китайскихъ нравовъ, обычаевъ, мнѣній и даже привычекъ, -- Таблица, составленная г-мъ Стаунтономъ и приложенная къ Путешествію Баррова въ Китай, показываетъ, что Европеецъ можетъ перенять изъ всего Китайскаго языка неболѣе 342 простыхъ звуковъ, или односложныхъ, которые съ помощію остановокъ и измѣненій голоса Китайцы умѣютъ умножить до 1552 словъ, дѣйствительно находящимся въ языкѣ. Увѣряютъ, что въ Китайскомъ языкѣ считается до 80,000 знаковъ, и какъ всякой знакъ должнствуетъ имѣть свое названіе, то раздѣливши 80,000 знаковъ на 1552 слова, увидимъ, что на шестьдесять. знаковъ достанется только по одному имени, то есть одно только имя, состоящее изъ одного слога, относится къ шестидесяти знакамъ, изъ которыхъ каждой имѣетъ особливое значеніе. Оттуда происходитъ, что многое написанное покитайски не можетъ быть вразумительнымъ для слуха безъ помощи зрѣнія. Когда односложный звукъ каждаго знака употребляется для изображенія разныхъ значеній, то можно сказать, что собственнаго значенія онъ вовсе неимѣетъ.-- Китайцы въ отправленіи дѣлъ и въ общежитіи легкія измѣненія голоса, которыя употребляютъ они для выраженія своихъ 1552 словъ, могутъ изобразить пятьнадцатью тысячами письменныхъ знаковъ, слѣдственно каждой односложной звукъ заключаетъ въ себѣ около двѣнадцати разныхъ знаменованій, употребленіе однихъ и тѣхъ же словъ для выраженія предметовъ совершенно различныхъ, безъ всякаго сомнѣнія, даетъ рѣчи смыслъ неопредѣленный и нерѣдко служитъ поводомъ къ весьма страннымъ и смѣшнымъ ошибкамъ, а особливо въ устахъ чужестранца. И такъ изученіе столь многихъ тысячъ знаковъ, наполняющее всю жизнь ученаго Китайца -- сіе изученіе отъ самаго дѣтства до сѣдыхъ волосовъ составляющее весь кругъ его упражненій и никогда неувѣнчаваемое совершеннымъ успѣхомъ -- столь высоко у нихъ цѣнится, что при екзаменахъ, открывающихъ путь къ высшимъ почестямъ, ему даютъ преимущество передъ всѣми прочими занятіями! Но не пустое ли дѣло трудиться всю жизнь свою для изученія тому, въ чемъ у насъ, невыхода изъ дѣтскаго возраста, можно совершенно успѣть посредствомъ 24 литеръ?-- И вотъ тѣ тяжкія оковы, которыми Китайцы обременяютъ умъ своихъ ученыхъ! Сія непреодолимая трудность, удерживая ихъ при изученіи знаковъ, всегда будетъ отдалять ихъ отъ знанія вещей, всегда будетъ стѣснять ихъ таланты въ оковахъ 80,000 начертаній, которыя всѣ еслибъ, и удалось узнать кому либо изъ ученыхъ, то счастливецъ сей могъ бы только похвастать, что умѣетъ читать и писать на своемъ языкѣ; но эта мозголомная наука никогда несдѣлаетъ его ни великимъ поетомъ, ни великимъ писателемъ.-- И такъ все сказанное выше оковываетъ въ сей знамени той землѣ всякое стремленіе ума человѣческаго и удерживаетъ его на той степени, на которой онъ однажды остановился. Такимъ образомъ система письма и языка, по видимому, служитъ доказательствамъ, что Китай и нынѣ остается тѣмъ, чѣмъ былъ за нѣсколько предъ симъ столѣтій, ежели только эта неподвижная одеревянѣлость небыла причиною пониженія степени наукъ и художествъ.

(Продолженіе въ слѣд. книжкѣ.)

------

Потоцкий С.К. Китайцы, их хронология, религия, язык, науки, многолюдство, правление, торговля, нравы, обычаи, искусства, памятники и важнейшия изобретения: [Из Pamietnika Warszawskie. 1815. T.1-3] / Сочинение графа Станислава Потоцкаго // Вестн. Европы. -- 1816. -- Ч.88, N 15. -- С. 179-204.

Оставить комментарий Потоцкий Станислав-Костка (yes@lib.ru) Год: 1816 Обновлено: 11/07/2024. 33k. Статистика. Статья: Переводы, Публицистика Сочинения	Скачать FB2 Ваша оценка: