Потанин Григорий Николаевич
Памяти Н. М. Пржевальского

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ПАМЯТИ Н. М. ПРЖЕВАЛЬСКАГО.

(Рѣчь, произнесенная послѣ панихиды въ Вост. Сиб. Отдѣлѣ Импер. Русск. Географ. Общества Г. Н. Потанинымъ).

   Телеграфъ принесъ намъ печальное извѣстіе: Николай Михайловичъ Пржевальскій 21-го октября скончался въ Караколѣ при самомъ началѣ новой обширной экспедиціи въ Центральную Азію. Смерть рано похитила Николая Михайловича у науки; онъ былъ еще въ полной силѣ и обѣщалъ еще много для нея совершить въ будущемъ. Выпустивъ въ свѣтъ описаніе своего четвертаго путешествія, Николай Михайловичъ отправился въ новое путешествіе въ Тибетъ на только что оконченной Закаспійской желѣзной дорогѣ. Русское общество съ живымъ любопытствомъ слѣдило по телеграммамъ за движеніемъ путешественника по Волгѣ, Кавказу и Туркестану. Въ Караколѣ, на берегу озера Иссыкъ-куля, въ городѣ, куда Николай Михаиловичъ вышелъ изъ своего предъ идущаго четвертаго путешествія, должно было начаться пятое, его странствованіе по пустынямъ Азіи; но атому не суждено было исполниться;. смерть сразила неутомимаго путешественника.
   Нашъ Отдѣлъ чувствуетъ горечь этой утраты не потому только, что эта утрата русской пауки; Николай Михайловичъ близокъ ему и потому еще. что первоначальная дѣятельность Николая Михайловича началась въ районѣ нашего Отдѣла. Первое путешествіе Николай Михайловичъ совершилъ по долинѣ Уссури въ 1867, 68 и 69 годахъ, когда онъ состоялъ членомъ нашего Отдѣла. Здѣсь, во время этихъ странствій по Уссури, вѣроятно возникла въ головѣ Николая Михайловича первая мысль отправиться въ Азію, чтобы достигнуть береговъ озера Хухунора въ странѣ Амдо. Только что передъ тѣмъ вышелъ первый томъ перевода "Азіи"нѣмецкаго географа Карла Ритгера; изданіе это было задумано Географическимъ Обществомъ, чутко угадавшимъ потребность времени, мірокъ русскихъ географовъ и нарождавшихся путешественниковъ не могъ не увлечься книгой Риттера и не увидѣть въ пой свою программу тѣмъ болѣе, что и самъ Риттеръ, иногда выражалъ въ своей книгѣ надежды на будущія заслуги русскихъ ученыхъ по разъясненію таинственной географіи Средней Азіи. Манчжурское правительство запретило европейцами, въѣздъ въ предѣлы Китайской имперіи и Риттеръ, долженъ былъ возстановлять географію Центральной Азіи по сухимъ и тощимъ описаніямъ китайскихъ географовъ и отрывочнымъ даннымъ средневѣковыхъ европейскихъ путешественниковъ. Остроумныя сопоставленія нѣмецкаго географа оставляли въ географіи Центральной Азіи много таинственнаго, а между тѣмъ оріенталисты придали этой части Азіи особенный интересъ, какъ родинѣ какихъ-то загадочныхъ голубоглазыхъ Усуней и Хакасовъ, въ которыхъ видѣли вѣтвь арійскаго племени. Завидною казалась участь того, кто первый сдернетъ завѣсу съ этой таинственности. Самъ переводчикъ Риттера, нынѣшній вице-предсѣдатель Географическаго Общества, Н. П. Семеновъ отправился въ путешествіе по Средней Азіи и первый посѣтилъ берега оз. Иссыкъ-куля, но онъ былъ отвлеченъ съ этого поприща другими занятіями. По его слѣдамъ отправился Николай Алекс. Сѣверцовъ, который всю свою жизнь посвятилъ изученію Туркестана.
   Александръ Гумбольдтъ въ своей "L'Asie centrale" указывалъ на озеро Хухунорь, окруженной 13-ю горными пиками, или, какъ ихъ называютъ мѣстные жители, "тринадцатью старцами", какъ на мѣстность, важную для разъясненія темной географіи Средней Азіи. Читавшему эти строки въ книгѣ Гумбольдта это озеро съ его пиками рисовалось въ поэтическомъ туманѣ недосягаемой отдаленности. Не одинъ вѣроятно Николай Михайловичъ, читая ихъ, увлекался отважной мыслью увидать эти мѣста.
   Первый томъ перевода Риттеровой Азіи описываетъ Манчжурію и Южную "Монголію. Риттеръ ведетъ читателя постепенно отъ.Манчжуріи черезъ Монголію до подъема на Хухунорское плоскогорье; переводчикъ въ числѣ дополненій къ этому тому помѣстилъ извлеченія изъ дневника Гюка, который въ 30-хъ годахъ совершилъ путешествіе изъ Манчжуріи въ Лиссу; оставивъ Манчжурію, онъ пересѣкаетъ южную Монголію и поднимается на Хухунорское плоскогорье, то есть проходить тѣмъ самымъ путемъ, которымъ Риттеръ ведетъ своего читателя. На этихъ страницахъ Риттеровой Азіи какъ будто былъ подсказанъ уссурійскому путешественнику его будущій маршрутъ.
   Пріѣхавъ изъ Сибири въ началѣ 1870 г. въ Петербургъ, Николай Михайловичъ въ августѣ того-же 1870 года отправляется въ Пекинъ, чтобы оттуда начать свое путешествіе на Хухуноръ и въ Тибетъ. Путешествіе это было самое смѣлое изъ всѣхъ путешествій Николая Михайловича. Его мечты сбылись; ему удилось не только подняться на Хухунорское плоскогорье, но даже и достигнуть до Голубой рѣки, не смотря на скудныя средства экспедиціи. Караванъ его состоялъ всего изъ четырехъ. верблюдовъ; конвой состоялъ изъ двухъ казаковъ и одного офицера; пятый былъ вожакъ. А между тѣмъ значительная часть пути проходили по пустынѣ или по странѣ, охваченной мусульманскимъ движеніемъ. Начальникъ путешествіи раздѣлялъ всѣ физическіе труды своего эскорта и становился часовымъ на ночь; большая часть путешествія была сдѣлана безъ палатки, не смотря ни жестокіе зимніе морозы. Результаты этого путешествія были обширны; въ разработкѣ коллекцій приняли участіе нѣсколько ученыхъ.
   Это путешествіе сразу доставило Николаю Михайловичу европейскую извѣстность. Заручившись репутаціей неутомимаго путешественника, находчиваго начальника экспедиціи и добросовѣстнаго наблюдателя, Николаю Михайловичу легко было теперь получать значительныя суммы на продолженіе своихъ изслѣдованій Центральной Азіи. Съ необыкновенной энергіей Николай Михайловичъ устраиваетъ одну экспедицію за дружно, какъ-бы торопясь до появленія соперника связать съ своей славой имена всѣхъ самыхъ таинственныхъ и самыхъ недоступныхъ мѣстностей Центральной Азіи.
   Въ 1876 году Николай Михайловичъ выполняетъ интересное путешествіе на озеро Лобъ-норъ, лежащее среди пустыни, еще ни разу До того по тронутой ногою европейца.
   Въ 1879 году онъ предпримаетъ третье путешествіе. Теперь съ каждымъ разомъ увеличиваются и число сотрудниковъ у путешественника, и экспедиціонныя средства. На этотъ разъ ему сопутствовали 2 офицера, 9 нижнихъ чиновъ и переводчикъ.
   Въ двухлѣтнее путешествіе экспедиція черезъ Чжунгарію и Южную Монголію достигла верхняго теченія Желтой рѣки и вернулась въ Кяхту. Описавъ это путешествіе, въ большомъ томѣ in-folio, Николай Михайловичъ задумываетъ "четвертое путешествіе" шире прежнихъ. На расходы путешествія было отпущено 43,000 р.; кромѣ двухъ офицеровъ конвой на этотъ разъ состоялъ изъ 16-ти нижнихъ чиновъ. Экспедиціи выступила изъ Кяхты и въ теченіи 1883--188'5 годовъ прошла на истоки желтой рѣки и оттуда черезъ Цяйдамъ на Лобъ-норъ, Хотанъ и Аксу вышла въ предѣлы Семирѣчьи, въ городъ Караколь.
   Заслуги Николая Михайловича передъ географіей громадны. Вся центральная часть азіатскаго материка отъ границъ Манджуріи до Котана и Тяньшаня и отъ границъ Сибири чуть по до тибетской Лассы перекрещена его маршрутами. Всѣ темныя мѣста въ географіи Центральной Азіи, на которыя указывали прежніе географы, разъяснены; всѣ таинственные уголки Азіи: "Звѣздная степь", на которой беретъ начало Желтая рѣка, колоссальные ледники Такла, изъ которыхъ родится Голубая рѣка, озеро Лобъ-норъ, жаркіе оазисы Са-чису и Хотана, пустынныя и солончаковыя площади Циндима и Гаста были посѣщены и описаны Николаемъ Михайловичемъ. Въ теченіи четырехъ путешествій Николаемъ Михайловичемъ было пройдено 39,000 верстъ и только за небольшимъ исключеніемъ вся длина этихъ маршрутовъ снята путешественникомъ глазомѣрной съемкой. О рельефѣ восточнаго Тибета. до путешествія Николая Михайловича существовали только догадки. Николай Михайловичъ сдѣлалъ первыя и многочисленныя точныя измѣренія восточно-тибетскаго рельефа. Имъ открыты цѣлые колоссальные хребты, не обозначенные на прежнихъ картахъ, какъ, наприм., хребетъ Гумбольдта, хребетъ Риттера, хребетъ Пржевальскаго и другіе. И карта, и представленія о рельефѣ страны приблизились къ истинѣ только послѣ путешествій Николая Михайловича и баронъ Рихтгофенъ имѣлъ справедливый поводъ выразиться, что слова, нѣкогда сказанныя Гумбольдтомъ, будто мы лучше знаемъ карту и рельефъ луны, чѣмъ Средней Азіи, теперь, послѣ путешествій Пржевальскаго, потеряли значеніе.
   Не менѣе значительны результаты путешествій Николая Михайловича дли зоологіи и ботаники. Я ограничусь здѣсь только приведеніемъ нѣкоторыхъ цифръ. На выставкѣ коллекцій Николая Михайловича, устроенной академіей наукъ въ 1887 году, было выставлено животныхъ всего 7554 экземпляра, принадлежащихъ къ 665 видимъ. Растеній Николаемъ Михайловичемъ за всѣ путешествія собрано 1,700 видовъ въ 15.000 экземплярахъ.
   Путешествія Николаи Михайловича принесли тикъ много новаго для науки о Средней Азіи, что ихъ можно назвать сплошнымъ открытіемъ. Занимая видное мѣсто въ ряду всемірныхъ путешественниковъ, въ русскому ученомъ мірѣ Николай Михайловичъ представляетъ явленіе исключительное и единственное; популярность Николая Михайловича, которою онъ пользовался при жизни, была заслуженная. Наша академія наукъ почтила его медалью съ лицевымъ изображеніемъ самаго путешественника, награда, не бывалая въ лѣтописяхъ нашей академіи. Петербургская городская дума выставила его портретъ въ своей зилѣ; иностранныя ученыя общества наградили Николаи Михайловича высшими своими медалями. Ни одинъ еще русскій путешественникъ и ни одинъ ученый не пользовался въ русскомъ обществѣ такой извѣстностью, какъ Николай Михайловичъ, въ лицѣ котораго оно почитало идею безкорыстнаго служенія наукѣ.
   Богатыя способности, которыми была одарена натура Николая Михайловича, могли-бы доставить ему легкій успѣхъ и на другомъ поприщѣ, болѣе выгодномъ въ матеріальномъ отношеніи, но симпатіи Николая Михайловича клонились въ другую сторону. Всѣ свои силы и способности онъ отдалъ на служеніе одной мысли, доставить русской наукѣ славу первыхъ географическихъ открытій въ Нейтральной Азіи. Въ теченіи 20-ти лѣтъ онъ служилъ этой идеѣ, благодаря цѣльности своей натуры, онъ не колебался въ вѣрѣ въ свое призваніе. Послѣ, каждаго закопченнаго путешествія онъ какъ будто только пуще начиналъ вѣрить въ необходимость новаго и со всякимъ разомъ расширялъ размахи своихъ экспедицій. Это предпочтеніе, которое Николай Михайловичъ сдѣлалъ интересамъ науки предъ другими менѣе возвышенными интересами, есть самое дорогое завѣщаніе, которое онъ намъ оставилъ.
   Могила Николая Михайловича уже четвертая въ ряду могилъ нашихъ азіатскихъ путешественниковъ. Нѣтъ въ живыхъ Федченко, нѣтъ Богданова, нѣтъ Сѣверцева, теперь не стало Николая Михайловича. Я не быль близокъ съ Николаемъ Михайловичемъ, и не могу оплакивать въ немъ своего друга, но у насъ было духовное родство, мы работали на одномъ поприщѣ. Мнѣнія наши о народахъ, по родинѣ которыхъ мы путешествовали, могли быть различны и даже противуположны, и не всѣ наши цѣли были одинаковы, но одна цѣль у насъ была общая -- это сдѣлать науку о Центральной Азіи преимущественно русской науки достояніемъ.
   Если когда-нибудь народамъ Центральной Азіи суждено пробудиться и они захотятъ стать причастными жизни европейскаго міра, пусть ихъ духовные вожди будутъ искать первыя точныя знанія о своей родинѣ въ русскихъ книгахъ, между которыми книги Николая Михайловича займутъ первое мѣсто. Въ созданія духовнаго значенія русской науки для будущихъ поколѣній нашихъ сосѣдей по нашему мнѣнію была русско-національныя миссіи Николая Михайловича. Я стараюсь служить той-же идеѣ, какъ и Николай Михайловичъ, и былъ только слабымъ дополнителемъ его трудовъ и въ этомъ смыслѣ особое для меня лично имѣетъ значеніе оплакиваемая русскимъ обществомъ національная утрата.

"Восточное Обозрѣніе", No 44, 1888

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru