Аннотация: Trois mois sous la neige. Перевод Е. Нелидовой. Текст издания: журнал "Юный Читатель", NoNo 10-12, 1899.
Три мѣсяца въ снѣгу.
Разсказъ Жака Порша.
ПРЕДИСЛОВІЕ.
Прочтя заглавіе этого разсказа, наши читатели могутъ принять его за мало вѣроятную выдумку. А между тѣмъ это истинное происшествіе, которое не покажется нисколько невѣроятнымъ людямъ, знакомымъ съ условіями жизни въ горахъ и слыхавшимъ о случайностяхъ, которымъ подвергаются горцы.
Прежде чѣмъ приступить къ самому разсказу, мы скажемъ нѣсколько словъ о мѣстѣ дѣйствія его -- Юрскихъ горахъ и о жизни обитателей этихъ горъ, полной труда и лишеній.
Юра представляетъ собою рядъ горныхъ цѣпей, тянущихся почти черезъ всю Швейцарію съ сѣверо-востока на юго-западъ. Въ Юрскихъ горахъ встрѣчается не мало долинъ и высокихъ вершинъ. Чѣмъ выше горы, тѣмъ холоднѣе на нихъ, тѣмъ короче лѣто, тѣмъ скуднѣе растительность, тѣмъ обильнѣе и непроходимѣе снѣга, выпадающіе зимой, и, слѣдовательно, тѣмъ менѣе онѣ обитаемы. Съ наступленіемъ лѣта всѣ горы Юрской цѣпи освобождаются отъ снѣжнаго покрова, и даже на самыхъ высокихъ вершинахъ ея все же пробивается хоть скудная растительность; великолѣпные лѣса, на склонахъ горъ, одѣваются свѣжей зеленью, обширныя пастбища покрываются ковромъ молодой, сочной травы, и многочисленныя стада быковъ, коровъ и козъ пасутся на нихъ. Но только въ продолженіе пяти мѣсяцевъ -- отъ мая до октября -- можно жить на этихъ чудныхъ горахъ, въ остальное время года онѣ покрыты непроходимыми снѣгами.
Какъ только весеннее солнце растопитъ снѣга въ горахъ и одѣнетъ вершины свѣжей зеленью, обитатели деревушекъ, расположенныхъ въ долинахъ или на нижнихъ склонахъ горъ, отправляютъ свои стада въ горы. Этотъ день -- праздникъ для всей деревни, несмотря на то, что пастухи обрекаютъ себя въ теченіе долгихъ мѣсяцевъ на разлуку съ родной семьей и на жизнь, полную трудовъ и лишеній. Имъ предстоитъ провести все лѣто на вершинахъ горъ со своими стадами, питаться почти исключительно молокомъ и сыромъ, который они приготовляютъ на продажу, ничего не пить, кромѣ ключевой воды.
Живутъ они въ маленькихъ хижинахъ, состоящихъ изъ 3 отдѣленій: хлѣва для скота, молочной для выдѣлки сыра и кухни, служащей пастуху вмѣстѣ съ тѣмъ для ночлега. На крышу хижины горцы обыкновенно накладываютъ камни; они придавливаютъ ее своей тяжестью и служатъ защитой противъ бурь, которыя, нерѣдко съ невѣроятною силой разражаясь въ горахъ, легко могучъ сорвать крышу съ пастушьей хижины. Пастухи проводятъ все лѣто въ полномъ одиночествѣ. Изрѣдка только въ горы заходятъ путешественники, и горцы съ удовольствіемъ дѣлятся съ ними молокомъ и сыромъ, получая взамѣнъ свѣжій хлѣбъ -- рѣдкое лакомство для нихъ.
Съ наступленіемъ осени пастухи уходятъ съ горъ со своими стадами и возвращаются въ деревню. Здѣсь ихъ ищутъ другія работы: въ теченіе зимы они изготовляютъ домашнюю утварь, мебель и искусно вырѣзываютъ изъ дерева всевозможныя вещицы.
Обреченные вести однообразную, замкнутую жизнь, швейцарскіе горцы все-же не жалуются на свою судьбу; они остаются вѣрными привычкамъ своихъ отцовъ и страстно привязаны къ роднымъ горамъ. Снѣга, въ изобиліи выпадающіе зимою въ горныхъ деревняхъ, нерѣдко лишаютъ дѣтей возможности добраться до школы. Тогда они продолжаютъ свое ученье дома; собравшись вокругъ родителей, занятыхъ своей работой, они читаютъ вслухъ и, развлекая взрослыхъ, сами не отстаютъ отъ занятій.
Узнавши это, наши читатели поймутъ, что герой нашего разсказа, деревенскій мальчикъ, заброшенный стеченіемъ обстоятельствъ на долгіе мѣсяцы, въ уединенную горную хижину, могъ изо дня въ день записывать въ дневникъ все то, что ему пришлось испытать во время своего заточенія. Этотъ безхитростный, правдивый разсказъ, написанный самимъ героемъ его, мы и предлагаемъ нашимъ читателямъ.
Дневникъ юноши.
22 ноября 18...
Такъ какъ Богу угодно, чтобы мы съ дѣдушкой были заключены въ этой хижинѣ надолго, то я буду записывать всю нашу жизнь здѣсь изо-дня въ день. Если намъ суждено умереть, наши родные и друзья узнаютъ изъ этихъ записокъ о нашихъ послѣднихъ дняхъ, если же мы спасемся, то онѣ будутъ служить намъ воспоминаніемъ о нашихъ страданіяхъ. Дѣдушка посовѣтовалъ мнѣ заняться этой работой, чтобы скоротать долгіе дни заключенія. Я начну съ того, что случилось съ нами вчера.
Мы уже нѣсколько недѣль ждали нашего отца съ горъ. Всѣ пастухи спустились со своими стадами, а отца все еще не было. Никто не зналъ, что могло за, держать его тамъ. Дяди и тетки увѣряли, что безпокоиться нечего: по всей вѣроятности, въ горахъ еще есть кормъ для коровъ, и потому отецъ остался нѣсколько дольше обыкновеннаго.
Несмотря на это, дѣдушка тревожился.
-- Я пойду и узнаю самъ, почему запоздалъ Франсуа,-- сказалъ онъ.-- Я не прочь еще разъ повидать хижину... Можетъ быть, мнѣ не придется увидѣть ее въ будущемъ году! Хочешь идти со мной?-- прибавилъ онъ, обращаясь ко мнѣ.
Я только что хотѣлъ просить его взять меня съ собой; мы съ нимъ очень рѣдко разставались.
Скоро мы были уже въ пути. Медленно поднимались мы, то проходя черезъ узкія ущелья, то карабкаясь надъ глубокими пропастями. Когда мы были за четверть мили отъ хижины, я приблизился изъ любопытства къ крутому обрыву. Дѣдушка подбѣжалъ, чтобы удержать меня за руку, и оступился о камень, который подкатился ему подъ ноги. Тотчасъ же онъ почувствовалъ сильную боль въ ногѣ; она, впрочемъ, черезъ нѣсколько минутъ стихла, такъ что онъ могъ идти, съ помощью палки и опираясь на мое плечо.
Отецъ былъ очень удивленъ, увидя насъ.
Онъ уже собирался возвращаться домой, и если бы мы потерпѣли еще только одинъ день, то дождались бы его.
-- Батюшка, -- сказалъ онъ, идя къ намъ на встрѣчу,-- вы вѣрно думали, что со мной случилось какое-нибудь несчастіе?
-- Да, мы пришли узнать, почему ты не идешь домой, вѣдь всѣ сосѣди уже вернулись.
-- У меня заболѣли коровы и только теперь выздоровѣли. Сегодня вечеромъ я хотѣлъ послать Пьера съ остатками сыра, а завтра собирался идти самъ со стадомъ.
-- Ты очень усталъ, Луи?-- спросилъ меня дѣдушка. Я думаю,-- прибавилъ онъ, обращаясь къ отцу,-- что было бы лучше отправить мальчика сегодня съ Пьеромъ. Вѣтеръ перемѣнился, и я боюсь, что ночью будетъ дурная погода.
-- Я бы хотѣлъ остаться,-- сказалъ я, обнимая отца,-- дѣдушкѣ необходимо отдохнуть хоть ночь; онъ ушибъ себѣ ногу по моей неосторожности.
Отецъ уступилъ моимъ просьбамъ, и было рѣшено остаться до понедѣльника.
Пока мы такъ разговаривали, на огнѣ варилась похлебка изъ кукурузы, на которую я посматривалъ съ нетерпѣніемъ. Съ удовольствіемъ поѣлъ я горячей похлебки и молочной каши и спокойно легъ спать.
Утромъ я былъ очень удивленъ, увидя, что гора стала совершенно бѣлою. Снѣгъ все еще шелъ, подгоняемый сильнымъ вѣтромъ. Сначала мнѣ это очень понравилось, но потомъ я замѣтилъ, что отецъ и дѣдушка что-то разстроены, и тоже сталъ безпокоиться, тѣмъ болѣе, что нога дѣдушки сильно разболѣлась, и онъ совсѣмъ не могъ ступать на нее.
-- Иди, или скорѣе, -- торопилъ онъ отца, -- иди, пока снѣгу не выпало еще больше. Видишь самъ, что я не могу идти съ вами.
-- Но какъ же я брошу васъ здѣсь, батюшка?-- возражалъ отецъ.
-- Позаботься о сынѣ и о стадѣ, потомъ будешь думать обо мнѣ. Ты можешь придти за мною съ носилками.
-- Но я могу донести васъ на плечахъ,-- говорилъ отецъ.
-- Невозможно нести меня и смотрѣть въ то же время за ребенкомъ и за стадомъ.
Я увѣрялъ, что уже достаточно великъ, что не нуждаюсь въ надзорѣ, и что я помогу отцу проводить стадо. Всѣ наши уговоры были безполезны, дѣдушка оставался при своемъ рѣшеніи: онъ боялся стѣснить и задержать насъ въ пути. Такъ провели мы часть дня, не рѣшаясь идти и отчасти поджидая, что придетъ помощь изъ дома. Но никто не шелъ. Снѣгъ усиливался. Отецъ былъ въ отчаяніи; я плакалъ. Наконецъ, я рѣшился сказать отцу:
-- Оставь меня въ хижинѣ съ дѣдушкой. Безъ насъ ты придешь скорѣе домой и потомъ вернешься за нами съ народомъ. Дѣдушка все-таки будетъ не одинъ. Мы будемъ заботиться другъ о другѣ, а Богъ позаботиться о насъ обоихъ.
-- Луи правъ, -- сказалъ дѣдушка, -- снѣгъ и вѣтеръ такъ усиливаются, что для него, пожалуй, опаснѣе идти, чѣмъ оставаться здѣсь. Иди, Франсуа, возьми съ собой мою палку, она крѣпкая и съ желѣзнымъ наконечникомъ, она поможетъ тебѣ спускаться, такъ-же какъ помогала мнѣ подниматься. Выгоняй коровъ, оставь намъ только козу и провизію. Я больше безпокоюсь за тебя, чѣмъ за насъ.
Отецъ сидѣлъ нѣсколько минутъ, молча, опустивши голову, потомъ всталъ, быстро обнялъ меня и сказалъ со слезами на глазахъ:
-- Я не хочу упрекать тебя, Луи, но ты самъ видишь къ чему повела твоя неосторожность. Теперь ужъ, конечно, ничего не подѣлаешь. Если бы мы могли предполагать вчера, что будемъ въ такомъ затрудненіи, мы не отпустили бы Пьера, и онъ могъ бы помочь дѣдушкѣ.
Когда отецъ уходилъ, я отдалъ ему мою маленькую бутылочку съ виномъ, которую мнѣ подарила покойная мать, когда я въ первый разъ пошелъ къ нему въ горы. Онъ обнялъ меня, и мы стали выгонять стадо. Черезъ нѣсколько минутъ они скрылись изъ глазъ, и вокругъ ничего не стало видно, кромѣ крупныхъ, бѣлыхъ хлопьевъ снѣга.
Дѣдушка молча сидѣлъ у окна и, не отрываясь, смотрѣлъ вслѣдъ отцу. Губы его тихо шевелились, руки были сложены. Я понялъ, что онъ молился объ отцѣ. Такъ сидѣли мы долгое время. А вѣтеръ рвалъ и металъ все съ большей яростью, большія, черныя облака низко спустились надъ нами, и стало такъ темно, какъ будто наступила внезапно ночь. А между тѣмъ на нашихъ деревянныхъ часахъ пробило только три часа.
Несмотря на тревогу и безпокойство, я былъ страшно голоденъ, такъ какъ ничего не ѣлъ цѣлый день. Въ это время заблеяла наша коза.
-- Бѣдная Бѣлянка,-- сказалъ дѣдушка,-- она проситъ, чтобы ее подоили. Зажги лампу, подоимъ ее и поужинаемъ. Теперь отецъ уже, вѣроятно, близко къ дому и только безпокоится о насъ.
При свѣтѣ лампы я замѣтилъ, что лицо дѣдушки стало спокойнѣе и у меня на душѣ тоже стало веселѣе. А вѣтеръ все усиливался, балки подъ крышей скрипѣли, и мнѣ безпрестанно казалось, что снесетъ крышу съ хижины.
-- Не бойся -- сказалъ дѣдушка, замѣтивъ мое безпокойство,-- этотъ домъ выдержалъ не одну бурю. Крыша укрѣплена слишкомъ хорошо, чтобы не устоять противъ такого вѣтра.
Затѣмъ мы пошли въ хлѣвъ. Бѣлянка, увидѣвъ насъ, заблеяла еще сильнѣе и чуть не оборвала свою веревку, чтобы подойти къ намъ. Съ удовольствіемъ слизала она съ моей ладони всю соль до послѣдней крупинки и дала намъ большой горшокъ молока на ужинъ.
Возвратясь въ кухню, дѣдушка сказалъ:
-- Намъ нужно очень беречь нашу Бѣлянку. Отъ нея зависитъ наша жизнь.
-- Развѣ вы думаете, что мы долго здѣсь останемся?-- спросилъ я.
-- Неизвѣстно, но, можетъ быть, и долго. Будемъ надѣяться на лучшее.
Послѣ ужина я пошелъ къ нашей кормилицѣ, чтобы дать ей свѣжаго сѣна на ночь. Я приласкалъ ее съ большей нѣжностью, чѣмъ обыкновенно, и мнѣ казалось, что она тоже больше обрадовалась моему приходу, чѣмъ прежде. Вѣдь она, бѣдняжечка, тоже осталась совсѣмъ одна въ хлѣву! Когда я уходилъ, она проводила меня жалобнымъ блеяніемъ.
Мы сидѣли въ кухнѣ у огня, но намъ совсѣмъ не было такъ хорошо и уютно, какъ въ нашемъ домикѣ въ долинѣ. Очагъ былъ очень великъ, и отверстіе на крышу было такое широкое, что вѣтеръ забирался туда, задувалъ огонь и завывалъ такъ сильно, что непріятно было слышать. Порой онъ наносилъ даже цѣлые хлопья снѣгу въ комнату.
-- Намъ не будетъ здѣсь такъ тепло, какъ дома, Луи,-- сказалъ дѣдушка.-- Будемъ утѣшать себя тѣмъ, что до нашей постели снѣгъ не доберется, а завтра мы постараемся что нибудь сдѣлать, чтобы онъ не падалъ и въ очагъ. Богъ съ нами здѣсь такъ-же, какъ и въ долинѣ.
Было совершенно темно, когда я проснулся. Дѣдушка тихо ходилъ по комнатѣ.
-- Чтоже вы не спите, дѣдушка?-- спросилъ я.
-- Если мы будемъ дожидаться свѣта, голубчикъ, то намъ придется спать очень долго. Должно быть, снѣгъ завалилъ окно.
Я вскрикнулъ отъ ужаса и быстро вскочилъ съ постели. Когда мы зажгли лампу, то убѣдились, что дѣдушка былъ правъ. Окно было дѣйствительно занесено снѣгомъ.
-- Окно очень низко, -- сказалъ дѣдушка,-- можетъ быть, снѣгъ не засыпалъ еще крышу нашей хижины.
-- Такъ насъ еще могутъ спасти?
-- Вѣроятно. Во всякомъ случаѣ осмотримъ наши запасы и попробуемъ чѣмъ-нибудь заняться. День уже наступилъ, кукушка {Кукушка -- деревянные часы, которые дѣлаютъ горцы; они всегда очень вѣрно показываютъ время.} прокричала семь разъ. Хорошо, что я завелъ ее вчера, все-таки веселѣе, когда знаешь время, и, кромѣ того, намъ нужно аккуратно доить Бѣлянку.
Вотъ какъ грустно начался первый день нашего заключенія! Однако, я усталъ и не могу больше держать перо въ рукѣ. Дѣдушка совѣтуетъ отложить продолженіе моего разсказа до завтра.
23 ноября.
Мнѣ будетъ довольно трудно писать исторію каждаго дня. Въ школѣ меня часто хвалили за легкость и быстроту, съ которой я писалъ наши маленькія школьныя сочиненія, но это вовсе не значитъ, что мнѣ легко описывать все,что я думаю и чувствую. Конечно, я буду стараться. Если эти записки попадутъ въ руки чужихъ людей, то они должны помнить, что нашли это въ бѣдной хижинѣ и что это работа школьника.
Вчера утромъ намъ стало очень грустно, когда мы узнали, что заключены еще крѣпче, чѣмъ наканунѣ, но все-таки мы позаботились о завтракѣ и о козѣ. Дѣдушка сталъ доить ее, а я внимательно присматривался къ каждому его движенію.
-- Ты хорошо дѣлаешь, Луи,-- сказалъ дѣдушка,-- что учишься доить Бѣлянку; мнѣ очень трудно наклоняться, и тебѣ придется меня замѣнять.
Послѣ завтрака мы стали осматривать наше имущество въ хижинѣ. Въ другой разъ я подробно опишу его, теперь же мнѣ еще очень много нужно сказать, и я боюсь устать и не кончить, какъ вчера. Послѣ осмотра провизіи и посуды намъ захотѣлось узнать, какая погода. Я взлѣзъ на очагъ и заглянулъ въ единственное отверстіе нашей хижины. Солнце ярко освѣщало снѣгъ, лежавшій вокругъ отверстія на крышѣ. Я сообщилъ это дѣдушкѣ.
-- Еслибы у насъ была лѣстница,-- сказалъ онъ,-- ты могъ бы подняться черезъ трубу на крышу и достать затворку, про которую мнѣ говорилъ Франсуа. Онъ сдѣлалъ ее, чтобы закрывать отверстіе въ трубѣ во время дождя и снѣга.
-- Еслибы труба не была такъ широка,-- отвѣтилъ я, -- я влѣзъ бы и безъ лѣстницы, какъ влѣзаютъ трубочисты.
Подумавъ немного, дѣдушка вспомнилъ, что въ хлѣву есть длинный сосновый шестъ, по которому я могу вскарабкаться вверхъ. Я даже захлопалъ въ ладоши отъ радости.
Но, принеся шестъ въ кухню, мы увидѣли, что съ нимъ не легко справиться. Онъ былъ очень длиненъ, и намъ долго не удавалось провести его черезъ очагъ въ трубу. Поставивъ, наконецъ, шестъ въ трубу, я привязалъ къ поясу веревку и лопату и полѣзъ вверхъ, цѣпляясь руками и ногами. Черезъ минуту я уже былъ на крышѣ. Прежде всего мнѣ нужно было отгрести снѣгъ лопатой, чтобы освободить себѣ хоть маленькое мѣсто. Хижина наша была почти совсѣмъ занесена снѣгомъ, на крышѣ онъ лежалъ фута на три. Кругомъ было все бѣло, только на горизонтѣ чернѣли верхушки сосенъ въ лѣсу. Какъ разъ въ эту минуту порывъ вѣтра разорвалъ черныя тучи, и солнце вдругъ облило все яркимъ, ослѣпительнымъ блескомъ. Мнѣ было очень холодно. Отгребая снѣгъ на крышѣ, я нашелъ затворку для трубы и укрѣпилъ ее, привязавъ веревку къ блоку, чтобы мы могли открывать и закрывать ее, по мѣрѣ надобности. Эта работа меня согрѣла. Спустившись внизъ, я попробовалъ затворку, дергая за веревку, проведенную черёзъ очагъ въ кухню,-- она открывалась и закрывалась свободно. Платье мое все перепачкалось въ сажѣ, но у меня не было другого, и вымыть его было негдѣ. Мы затопили каминъ и опустили затворку, оставивъ только необходимое отверстіе для дыма. Такъ сидѣли мы у огня, не зажигая лампы, чтобы экономить масло, котораго у насъ было очень немного. Это послѣднее обстоятельство заставляло насъ оставаться большую часть дня въ темнотѣ, отчего день казался еще томительнѣе и длиннѣе. Впрочемъ, можетъ быть, мнѣ было особенно тяжело вслѣдствіе того, что я находился въ постоянномъ ожиданіи, что насъ придутъ спасать. Дѣдушка говорилъ, что навѣрное отецъ благополучно пришелъ домой, но потомъ дороги, такъ занесло снѣгомъ, что ему не было возможности, придти за нами.
Огонь въ каминѣ догорѣлъ, мы закрыли наглухо затворку и легли спать, съ надеждой, что завтра, можетъ быть, за нами придутъ. Но утромъ эта надежда исчезла. Снѣгъ, должно быть, не переставая шелъ всю ночь, такъ какъ мы съ трудомъ отворили нашу затворку. Дѣдушка говоритъ, что нужно пріучать себя къ мысли, что мы останемся въ нашей темницѣ до весны. Какъ-то дошелъ отецъ домой? Какъ онъ, вѣроятно, мучается за насъ, если онъ живъ!
Прошедшей весной я провелъ у него здѣсь нѣсколько дней и принесъ съ собой бумагу, перья и чернила, такъ какъ онъ не хотѣлъ, чтобы я бросалъ свои занятія, когда не ходилъ въ школу. Уходя домой, я хотѣлъ взять все это съ собой обратно, но онъ посовѣтовалъ мнѣ спрятать здѣсь въ шкафу, чтобы не приносить въ другой разъ. И вотъ теперь мнѣ такъ пригодился этотъ маленькій запасъ.
24 ноября.
Я весь дрожу отъ ужаса при мысли о томъ несчастіи, которое едва не случилось съ нами! Погребены подъ снѣгомъ и чуть не погибли отъ пожара! Это новая опасность, о которой мы прежде не думали и отъ которой должны себя оберегать. Мы сидѣли у огня и, чтобы скоротать время, занялись съ дѣдушкой ариѳметикой, причемъ я дѣлалъ свои вычисленія на золѣ. Огонь на очагѣ уже догоралъ, и я торопился кончить свои маленькія задачки при его скудномъ освѣщеніи. Въ это время я почувствовалъ, что меня обдало жаромъ изъ того угла, гдѣ у насъ лежала связка соломы, приготовленная для разныхъ работъ. Она была положена слишкомъ близко къ огню и загорѣлась. Я хотѣлъ потушить ее, но только обжегъ себѣ руки. Дѣдушка поспѣшно схватилъ всю пылающую охапку и бросилъ ее на очагъ.
-- Убирай какъ можно дальше все, что можетъ загорѣться -- закричалъ онъ мнѣ. Пока я исполнялъ его приказаніе, пламя разгоралось все сильнѣе и сильнѣе.
Онъ придерживалъ горящую солому кочергой, чтобы она не разлеталась и не падала на полъ. Какія ужасныя минуты мы переживали! Искры отъ сухой соломы могли разлетѣться всюду, попасть на постель въ углу или на загородку, отдѣляющую насъ отъ хлѣва, или на деревянныя балки на потолкѣ... Быстро, въ одну минуту сгорѣла солома, но мнѣ казалось, что этой минутѣ не будетъ конца! Со страхомъ, поспѣшно затушили мы всѣ оставшіяся искорки на очагѣ, и вдругъ очутились въ полнѣйшей темнотѣ, все еще опасаясь, что гдѣ-нибудь снова вспыхнетъ залетѣвшая искра. Мало-по-малу дымъ вышелъ въ трубу, мы зажгли лампу и увидѣли, что черны, какъ трубочисты. Слава Богу, наша хижина уцѣлѣла, и мы были спасены, отдѣлавшись легкими обжогами на рукахъ и ногахъ.
Приведя въ порядокъ комнату, мы начали разсуждать съ дѣдушкой о томъ, какъ предохранить себя на .будущее время отъ такой страшной опасности.
-- Прежде всего,-- сказалъ дѣдушка,-- у насъ нѣтъ ни капли воды, и мы до сихъ поръ объ этомъ не подумали. Въ сыроварнѣ стоитъ пустая бочка. Выбьемъ съ одной стороны дно и набьемъ ее снѣгомъ; онъ скоро растаетъ, и у насъ будетъ запасъ воды.
Не долго думая, мы прикатили бочку и принялись за работу. Скоро дно было выбито, бочка поставлена у двери, оставалось отворить дверь, чтобы достать снѣгу. Чего другого, а снѣгу у насъ было вдоволь.
Сердце сжалось у меня, когда я, отворивъ дверь, увидѣлъ высокую, бѣлую стѣну, отдѣлявшую насъ отъ всего міра!
25-ое ноября.
Снѣгъ идетъ и идетъ, безъ конца. Все труднѣе и труднѣе открывать затворку въ трубѣ. Я вылѣзаю на крышу и сгребаю съ нея снѣгъ, оставляя небольшой слой, чтобы защитить насъ отъ холода. Эта работа служитъ мнѣ большимъ развлеченіемъ,-- пріятно выйти хоть не надолго изъ нашей темницы, несмотря на то, что кругомъ тоже невесело. Ничего, кромѣ необозримаго бѣлаго поля и чернаго неба; даже верхушки сосенъ, которыя я еще недавно видѣлъ на горизонтѣ, исчезли подъ массой снѣга.
Когда я былъ въ школѣ, мнѣ приходилось читать о путешествіяхъ по Ледовитому океану или въ полярныхъ странахъ, и мнѣ кажется теперь, что мы такіе же путешественники.
Но вѣдь большая часть несчастныхъ путешественниковъ, страдавшихъ отъ холода, спасались отъ большихъ опасностей и возвращались, въ концѣ-концовъ, на родину. Можетъ быть, и мы еще увидимъ отца и родную деревню.
Осматривая нашу хижину, мы нашли кое-какіе запасы, которые насъ весьма порадовали. Такъ напримѣръ, сѣна и соломы хватитъ для нашей Бѣлянки на цѣлый годъ. Намъ нужно очень заботиться о ней, чтобы она не перестала давать молоко, наше единственное питаніе. Нашли мы еще картофель, который спрятали въ солому, чтобы онъ не замерзъ. Дровъ было тоже порядочно сложено въ хлѣву, но все-таки ихъ можетъ не хватить на длинную зиму, потому мы начали экономить и дрова, замѣняя ихъ иногда сосновыми шишками, которыхъ я набралъ очень много еще весной. У насъ не холодно -- снѣгъ хорошо защищаетъ насъ отъ холода и вѣтра; не мало помогаетъ въ этомъ отношеніи и затворка на трубѣ. Изъ утвари многое было уже унесено въ деревню. Особенно жалѣли мы о большомъ котлѣ, въ которомъ дѣлали сыръ. У насъ осталось нѣсколько кухонныхъ принадлежностей и, кромѣ того, топоръ, старый и весь зазубренный, да такая же старая пила. У насъ обоихъ есть еще карманные ножи.
Изъ съѣстныхъ припасовъ намъ не хватало главнаго -- хлѣба, мы нашли его очень немного, и онъ оказался совершенно засохшій. Въ старомъ стѣнномъ шкафу мы нашли соль, немного молотаго кофе, масла и свиного сала.
-- Вотъ это кстати,-- сказалъ я, увидѣвъ сало.
-- Да,-- отвѣтилъ дѣдушка,-- но только мы его не будемъ употреблять для кушанья, а лучше побережемъ для лампы, когда у насъ выйдетъ масло. Вѣдь тебѣ пріятнѣе будетъ поѣсть похуже, но имѣть огонь, чѣмъ сидѣть въ темнотѣ?
-- Конечно, -- воскликнулъ я, -- особенно, когда сидишь въ потемкахъ съ утра до вечера.
Постель у насъ одна, но она очень широкая, и мы прекрасно помѣщаемся на ней вдвоемъ. На ней нѣтъ ничего, кромѣ соломеннаго тюфяка и одѣяла. Я бы желалъ болѣе удобной и мягкой постели для моего бѣднаго, стараго дѣдушки. Мнѣ же не разъ приходилось спать крѣпкимъ сномъ на голой землѣ и на сѣновалѣ. И теперь я жалѣю только объ одномъ, что не могу, какъ сурокъ, проспать всю зиму и проснуться только весной.
26-ое ноября.
Мнѣ удалось найти еще нѣсколько полезныхъ вещей для нашего хозяйства, но важнѣе всего была моя послѣдняя находка, доставившая намъ живѣйшую радость.
Шаря по всѣмъ угламъ стараго шкафа, я втайнѣ надѣялся найти здѣсь какую-нибудь книгу религіознаго содержанія, потому что зналъ, что отецъ бралъ съ собой такія книги для чтенія съ работниками въ свободное время. Но, должно быть, онъ унесъ ихъ домой, и я уже съ грустью хотѣлъ бросить поиски, когда вдругъ случайно поднялъ доску въ стѣнѣ шкафа, и изъ подъ нея выпала старая, запыленная книга, очевидно, лежавшая тутъ уже нѣсколько лѣтъ.
Это было "Подражаніе Христу".
Прочтя заглавіе, дѣдушка воскликнулъ:
-- Лучшій другъ посѣщаетъ насъ въ заключеніи! Дитя мое, эта книга для несчастныхъ, она учитъ насъ, что самое большое несчастіе -- забыть Бога и самое высшее благо -- любить Его. Ты видишь, Луи, что мы не совсѣмъ покинуты. Раньше мы нашли многое для поддержанія нашего тѣла, теперь у насъ есть пища для души.
За нѣсколько дней нашего заключенія дѣдушка научилъ меня молиться.
27-ое ноября.
А снѣгъ все не перестаетъ идти.
Даже въ горахъ рѣдко бываетъ такая снѣжная погода, какъ этотъ годъ. Меня все-таки удивляетъ, что отецъ не пришелъ къ намъ на помощь. Я все время думаю и говорю объ этомъ. До сихъ поръ дѣдушка только успокаивалъ меня, но сегодняшній разговоръ показалъ мнѣ, насколько онъ самъ встревоженъ.
-- Подумайте,-- говорилъ я ему,-- вѣдь снѣгъ выпалъ не сразу настолько, чтобы уничтожить всѣ дороги. Первый, второй и даже третій день можно было еще добраться до насъ.
-- Я думаю,-- отвѣчалъ дѣдушка,-- что твой отецъ сдѣлалъ все, чтобы спасти насъ, но навѣрное сосѣди побоялись пойти съ нимъ, а идти одному въ такую погоду безполезно.
-- Неужели вы думаете, что сосѣди не попытались бы спасти насъ и оставили бы здѣсь до весны, зная, что мы можемъ погибнуть?
-- Конечно, наше положеніе очень печально, Луи, но все-таки имъ извѣстно, что у насъ есть убѣжище и провизія...
-- Да, но они также знаютъ, что этой провизіи слишкомъ мало на цѣлую зиму и что вы стары и слабы, а я еще слишкомъ молодъ, чтобы служить вамъ поддержкой. Нужно же пожалѣть насъ.
-- Вѣроятно, они пытались подняться въ горы, но увидали, что это невозможно, и остались.
-- Однако, развѣ не прокладываютъ зимой въ горахъ большія дороги для проѣзда экипажей?
-- Это дѣлаетъ правительство для удобства путешественниковъ, и такія дороги стоятъ очень дорого.
-- Какъ! Для удобства путешественниковъ можно устраивать дороги, а для спасенія несчастныхъ погибающихъ нельзя? По моему, это очень жестоко.
-- Но вѣдь правительство не знаетъ о томъ, что мы съ тобой здѣсь и можемъ погибнуть.
-- Отецъ долженъ былъ бы созвать всю деревню на помощь къ намъ.
Такъ разговаривали мы съ дѣдушкой, но на мои послѣднія слова онъ отвѣтилъ молчаніемъ.
Тогда я взялъ его за руку и сказалъ:
-- Не скрывайте ничего отъ меня, дѣдушка. Развѣ я не вижу, что вы такъ же безпокоитесь, какъ и я, и сами не вѣрите своимъ словамъ. Я покорюсь волѣ Божіей такъ же, какъ вы, поэтому лучше намъ вмѣстѣ поговорить о нашемъ горѣ, чѣмъ скрывать его другъ отъ друга.
-- Признаюсь, дитя мое, я все время думаю, что съ твоимъ отцомъ случилось какое-нибудь несчастіе. Я самъ не могу себѣ представить, чтобы тамъ, въ долинѣ, никто о насъ не подумалъ.
Я не могъ больше сдерживать своихъ рыданій. Дѣдушка молчалъ, давая мнѣ выплакаться. Огонь постепенно угасалъ на очагѣ. Мы сидѣли почти въ темнотѣ. Дѣдушка держалъ мою руку и время отъ времени пожималъ ее.
-- Я сказалъ тебѣ о моихъ опасеніяхъ,-- заговорилъ онъ наконецъ,-- но я не падаю духомъ. Мы не можемъ всего знать, всемогущество Божіе выше нашего разума. Надѣйся на Бога и Ему вручи судьбу твоего отца и нашу.
28- ое ноября.
Если лампа будетъ горѣть двѣнадцать часовъ въ день, то нашего запаса масла и жира хватитъ намъ только на мѣсяцъ, мы разсчитали это съ возможной точностью. Придется часа три въ день сидѣть безъ огня. Въ это время мы будемъ топить очагъ, хотя и это удовольствіе мы должны позволять себѣ не слишкомъ часто,-- надо беречь дрова. А я такъ люблю смотрѣть на яркій огонь на очагѣ и слушать веселый трескъ сухихъ полѣньевъ. Пока лампа не горитъ, мы разговариваемъ, т. е. больше дѣдушка мнѣ разсказываетъ, а я слушаю. Онъ знаетъ очень много интереснаго. Вотъ уже нѣсколько лѣтъ, что онъ не можетъ работать, и почти все время проводитъ въ чтеніи.
Иногда мы занимаемся вычисленіями въ умѣ -- это одно изъ нашихъ любимыхъ занятій. Дѣдушка, задаетъ маленькія задачки и рѣшаетъ ихъ всегда первый. Бываетъ и такъ, что, не желая меня огорчать, онъ притворяется, что не умѣетъ рѣшить задачу, но я всегда вижу его хитрости. Впрочемъ, я съ каждымъ разомъ соображаю быстрѣе и вѣрнѣе.
29-ое ноября.
Сегодня день смерти моей матери. Прошло уже четыре года, какъ я потерялъ ее. Въ прошломъ году этотъ день приходился въ воскресенье. Мы были съ отцомъ въ церкви, а оттуда пошли на кладбище и долго стояли у могилы нашего лучшаго друга.
Трава еще не завяла, и нѣсколько маргаритокъ цвѣли на могилѣ. Вѣтеръ качалъ ихъ маленькія бѣлыя головки, и мнѣ казалось, что онѣ привѣтствуютъ насъ и благодарятъ за посѣщеніе.
Я мало зналъ свою мать, но привыкъ говорить о ней съ отцомъ каждый день. Случалось, что онъ долго смотрѣлъ на меня, молча слушая мою болтовню, и потомъ задумчиво говорилъ: "какъ ты похожъ на нее, мнѣ кажется иногда, что я слышу ея голосъ и вижу передъ собой ея глаза". Прежде у меня не было матери, теперь у меня нѣтъ и отца. Дѣдушка понимаетъ, какъ мнѣ тяжело, и часто по цѣлымъ часамъ разсказываетъ мнѣ о родителяхъ.
Я готовъ слушать его безконечно, въ темнотѣ, не зажигая лампы, и забывая на время томительные часы заключенія. Его разсказы навсегда врѣзываются въ моей памяти. Потомъ я самъ вспоминаю о своемъ дѣтствѣ, картина за картиной проходятъ въ моемъ воображеніи. Я вижу дѣдушку, сидящаго въ углу у камина, мать въ саду за работой и отца, стоящаго на порогѣ дома. Мало-по-малу картины становятся яснѣе, и я вспоминаю цѣлыя сцены изъ моего дѣтства, а дѣдушка помогаетъ мнѣ и пополняетъ пробѣлы своими воспоминаніями.
30-ое ноября.
Дѣдушка изобрѣлъ для меня еще одну работу, которой я могу заниматься при свѣтѣ горящихъ дровъ. Онъ выучилъ меня плести изъ соломы веревки и сидѣнья для стульевъ.
Я сижу на полу у огня и плету, а онъ слѣдитъ за моей работой и подаетъ мнѣ солому. Эта работа намъ нравится -- она не мѣшаетъ намъ разговаривать и вмѣстѣ съ тѣмъ занимаетъ руки.
Я разсказываю дѣдушкѣ разные случаи изъ моей школьной жизни, затѣмъ мы общими силами припоминаемъ разсказы и стихотворенія, которые намъ приходилось читать или слышать. Многія изъ стихотвореній были у меня записаны, но, къ сожалѣнію, я потерялъ тетрадь.
-- Попробуй припомнить и записать ихъ снова,-- посовѣтовалъ мнѣ дѣдушка.
Я такъ и сдѣлаю, и сегодня же постараюсь записать хоть одно стихотвореніе.
1-ое декабря.
Мнѣ стало страшно, когда я написалъ сегодняшнее число. Если нѣсколько дней ноября показались мнѣ такими длинными, то какимъ же: покажется цѣлый мѣсяцъ, который сегодня начинается! И еслибы еще одинъ мѣсяцъ! Я не смѣю на это расчитывать. Снѣгу напало такъ много, что, кажется, цѣлаго лѣта будетъ мало, чтобы онъ растаялъ. Онъ поднимается уже до крыши нашей хижины, и, еслибы я не вылѣзалъ каждый день и не отгребалъ-бы снѣга отъ трубы, намъ нельзя было бы топить очагъ и отодвигать затворку.
Но бѣдный дѣдушка совсѣмъ не можетъ выходить изъ нашей темницы. Сегодня я спросилъ, что желалъ бы онъ больше всего видѣть.
-- Солнышко,-- отвѣтилъ онъ, но сейчасъ же прибавилъ:-- И все-таки есть люди гораздо болѣе несчастные, чѣмъ мы, и такъ-же страдающіе безъ вины, какъ мы. У насъ есть еще маленькія удовольствія: мы можемъ затопить очагъ, зажечь лампу, у себя здѣсь мы свободны и знаемъ, что къ намъ не придетъ тюремщикъ, который относится къ заключеннымъ или жестоко или безразлично. Кромѣ того, гораздо легче страдать по волѣ Бога, чѣмъ вслѣдствіе людской несправедливости. Мы любимъ другъ друга, и наша дружба смягчаетъ нашу скорбь. У насъ наконецъ есть Бѣлянка, которая доставляетъ намъ не мало утѣшенія, и, право, я люблю ее не только за то, что она даетъ намъ молоко.
-- Бѣдной Бѣлянкѣ очень скучно,-- сказалъ я,-- она всегда одна въ темномъ хлѣву. Что, если бы мы помѣстили ее здѣсь, въ уголку? Вѣдь ей немного нужно мѣста. Мнѣ кажется, ей будетъ пріятнѣе и веселѣе съ нами.
Предложеніе мое было принято и одобрено дѣдушкой, и я тотчасъ же принялся за устройство новой квартиры для Бѣлянки. Я придѣлалъ ясли къ стѣнѣ въ самомъ отдаленномъ углу кухни, положилъ сѣна, разостлалъ на полу солому и привелъ Бѣлянку на новоселье. Она осталась очень довольна перемѣной и выражала свою радость громкимъ и продолжительнымъ блеяніемъ. Конечно, она успокоится, когда привыкнетъ къ своему новому положенію, а то ея шумные восторги могли бы намъ надоѣсть. Въ ту минуту, какъ я пишу это, она уже нѣсколько успокоилась и легла на свѣжую солому съ довольнымъ и счастливымъ видомъ. Очевидно, ей ничего больше ненужно; есть хоть одно существо въ хижинѣ, вполнѣ счастливое.
2-ое декабря.
Мои записки были бы очень интересны, еслибы дѣдушка позволилъ мнѣ записывать всѣ разговоры съ нимъ, но онъ находитъ болѣе полезнымъ, чтобы я дѣлалъ подробное описаніе нашей жизни здѣсь. Сегодня онъ разсказалъ мнѣ очень интересную и поучительную басню, и я записалъ ее.
3-е декабря.
Какое ослѣпительное солнце сегодня! Снѣгъ пересталъ, и наступила ясная, морозная погода. Какъ блеститъ громадный, бѣлый коверъ, раскинутый кругомъ! Еслибы я могъ передать дѣдушкѣ, какъ хорошо здѣсь! Но мнѣ пришла сейчасъ въ голову одна мысль, и я такъ жалѣю, что не подумалъ объ этомъ раньше. Вѣдь можно разгрести снѣгъ около двери нашей хижины и продѣлать маленькую дорожку. Конечно, это будетъ не легко, придется не мало работать и залѣзать въ снѣгъ почти по поясъ, но зато дѣдушка увидитъ то, о чемъ скучаетъ всего больше,-- онъ увидитъ солнышко. Я работалъ цѣлый день, и былъ радъ, что дѣдушка мнѣ это позволилъ. Теперь я сижу у огня, завернутый въ одѣяло, и пишу мои записки, а платье мое сушится передъ очагомъ.
4-ое декабря.
Дѣло идетъ впередъ. Оказывается, дѣдушка давно уже думалъ объ этомъ, но боялся, что для меня будетъ утомителенъ такой трудъ. Какъ ему не стыдно! Я чуть не поссорился съ нимъ.
5-ое декабря.
Мы можемъ выйти изъ хижины: дорога готова. Я вывелъ дѣдушку, поддерживая его подъ руку. Но, какъ нарочно, день былъ сумрачный, и на душѣ у насъ было невесело. Мы съ грустью смотрѣли на чернѣющій вдали лѣсъ, на сѣрое облачное небо и на массу снѣга, окружающаго насъ. Пролетѣла большая хищная птица и нарушила мертвую тишину пронзительнымъ крикомъ. Она летѣла по направленію къ нашей деревнѣ.
-- Язычники приняли бы эту птицу за дурное предзнаменованіе,-- сказалъ дѣдушка съ грустной улыбкой.-- Но что можетъ знать птица? Наша судьба въ рукахъ Божіихъ, и отъ Него будемъ ждать указаній. Спасибо тебѣ, Луи, за твой трудъ и желаніе доставить мнѣ удовольствіе. Въ слѣдующій разъ, можетъ быть, наша прогулка будетъ веселѣе.
Противъ ожиданія, мы вернулись домой въ болѣе грустномъ настроеніи, чѣмъ были до прогулки. Разговоръ не клеился, и мы замолчали. Не дурная погода была виною нашей грусти, а то, что выходя изъ хижины, мы какъ будто почувствовали себя свободными, и увидѣли, что мы такіе же плѣнники, какъ были, раньше.
6-ое декабря.
Одна мысль ведетъ за собой, другую. На этотъ разъ дѣдушка заговорилъ первый, зная, что я приму его предложеніе съ восторгомъ. Дѣло въ томъ, что мы можемъ откопать и окно, чтобы впустить хоть немного свѣту въ нашу комнату. На это потребуется больше времени, потому что сугробъ у окна еще выше, чѣмъ у двери; нужно приниматься за дѣло, не теряя времени. Дѣдушкѣ я, конечно, не позволю вмѣшиваться -- мнѣ слишкомъ дорого его здоровье. Онъ уступаетъ моимъ просьбамъ, хотя работа доставила бы ему нѣкоторое развлеченіе.
7-ое декабря.
Сегодня мнѣ не удалось поработать; опять пошелъ снѣгъ, и поднялся сильный, холодный вѣтеръ. Дѣдушка, положительно запретилъ мнѣ выходить изъ хижины. Только вечеромъ я вышелъ не надолго, чтобы отгрести отъ двери снѣгъ, выпавшій за день. Необходимо слѣдить за этимъ, а то весь мой трудъ пропадетъ даромъ.
Теперь уже я настолько выучился доить Бѣлянку, что дѣдушка не боится довѣрять мнѣ ее. Она чувствуетъ себя прекрасно, и это очень важно для насъ, потому что съ тѣхъ поръ, какъ она перестала скучать, у нея прибавилось молока.
8-ое декабря.
Погода нѣсколько улучшилась, и я могъ опять приняться за дѣло. Во время работы со мной случилось небольшое несчастіе, которое сначала меня только насмѣшило, но, въ сущности, могло повлечь за собой довольно непріятныя послѣдствія. Я разбросалъ уже много снѣгу, и окно было почти свободно, когда вдругъ сверху свалилась на меня довольно большая снѣжная глыба и покрыла меня съ ногъ до головы. Кое-какъ, барахтаясь руками и ногами, я освободилъ голову, но дальше ничего не могъ сдѣлать. Мнѣ очень не хотѣлось пугать дѣдушку, но, въ концѣ-концовъ, пришлось-таки позвать его на помощь. Совсѣмъ перепуганный, вышелъ онъ на мой крикъ и съ трудомъ дотащился до меня. Первую минуту послѣ того, какъ я былъ освобожденъ, онъ и слышать не хотѣлъ о продолженіи работы; большого труда мнѣ стоило все-таки выхлопотать себѣ позволеніе.
9-ое декабря.
Боже, сжалься надъ нами! Такого ужаснаго дня не было еще за время нашего заключенія. До сихъ поръ я еще не зналъ, что такое ураганъ въ горахъ. Трудно себѣ представить, что происходило за стѣнами нашей хижины. Невообразимый ревъ и гулъ доносился до насъ, страшные порывы вѣтра потрясали до основанія нашу хижину. Мы попробовали выглянуть за дверь, но ничего не увидѣли, кромѣ бѣшено крутящагося снѣга; потомъ вѣтеръ такъ рванулъ дверь, что мы съ трудомъ закрыли ее и задвинули задвижку. Пришлось также опустить вплотную затворку на трубу, вслѣдствіе чего намъ нельзя было затопить очагъ, и нѣкоторое время мы сидѣли въ полнѣйшей темнотѣ. Подоивъ Бѣлянку и закусивши немного, мы зажгли лампу и прочли нѣсколько страницъ изъ "Подражанія Христу". Дѣдушка старался ободрить меня. Въ то время, когда я начиналъ думать о томъ, что Богъ забылъ насъ, онъ говорилъ мнѣ объ Его безконечномъ милосердіи. Его тихій, спокойный голосъ смѣшивался съ дикими завываніями бури въ трубѣ. Весь день не прекращался ураганъ; вечеромъ мы легли въ постель и покрылись сверхъ одѣяла соломой. Сердце мое все время сжималось отъ страха и тоски, наконецъ, я не выдержалъ и расплакался. Дѣдушка обнялъ меня, крѣпко прижалъ къ себѣ и такъ держалъ, пока я не началъ понемногу успокаиваться.
Во время одного изъ сильныхъ порывовъ вѣтра раздался вдругъ такой трескъ, что мы оба замерли отъ испуга. Дѣдушка опомнился первый.
-- Надо зажечь огонь и посмотрѣть, не случилось-ли чего-нибудь у насъ,-- сказалъ онъ.
Осмотрѣвъ наше помѣщеніе при свѣтѣ, мы убѣдились, что. никакого поврежденія внутри не было. Тогда мы рѣшились выглянуть за дверь. Она была совершенно завалена громаднымъ сугробомъ снѣга. Всѣ мои старанія пропали. Я не сталъ роптать, чтобы не огорчать дѣдушку.
-- Могло бы быть и хуже, -- сказалъ онъ, -- такая буря довольно опасна для нашей хижины.
Мы зажгли на очагѣ сосновыя шишки, чтобы вскипятить молоко.. Онѣ горѣли хорошо и распространяли пріятный сосновый запахъ.
Мы немножко согрѣлись передъ сномъ.
10-ое декабря.
Вѣтеръ какъ будто стихъ, но какая погода -- неизвѣстно. Окно и дверь совершенно исчезли подъ снѣгомъ, затворку отодвинуть невозможно. Придется опять жечь понемногу сосновыя шишки, потому что отъ нихъ почти нѣтъ дыма. Какъ только позволитъ погода, я снова примусь за разгребаніе снѣга отъ окна и двери, чтобы впустить хоть немного свѣта.
11 декабря.
Невыносимо холодно. Масса снѣга, подъ которымъ мы погребены, заглушаетъ звуки бури, но холодъ пронизываетъ до костей. Бѣлянка сдѣлалась очень нетерпѣлива, но все-таки ей лучше здѣсь, чѣмъ было въ хлѣву. Дѣдушка увѣряетъ, что только самый сильный холодъ можетъ проникнуть въ нашу хижину, которая очень хорошо построена. Онъ предполагаетъ, что вѣтеръ подулъ съ сѣвера.
13 декабря.
Вчера мы пережили страшный день; еще сегодня я не могу спокойно писать о томъ, что было.
И до сихъ поръ мы не знаемъ, вполнѣ ли освободились отъ опасности.
Это было утромъ, въ то время какъ я доилъ Бѣлянку. Сначала она стояла, какъ всегда, совершенно спокойно, но вдругъ насторожила уши и задрожала всѣмъ тѣломъ.
-- Что съ тобой, Бѣляночка?-- спросилъ я, лаская ее.
Въ ту же минуту раздался страшный вой совсѣмъ близко отъ насъ, какъ будто надъ самыми нашими головами.
-- Что будетъ съ нами, если волки проберутся къ окну или къ двери?-- проговорилъ дѣдушка.
-- А вы думаете, что они еще не пробрались?
-- Надѣюсь. Но говори тише и старайся успокоить Бѣлянку, она можетъ привлечь ихъ своимъ блеяніемъ.
Но Бѣлянка, вѣроятно, знала это лучше насъ, потому что не издавала ни одного звука, только продолжала дрожать, всѣмъ тѣломъ.
Я обнялъ ее за шею и крѣпко прижался къ ней, дѣдушка сѣлъ возлѣ насъ и положилъ руку мнѣ на плечо.
Я смотрѣлъ на его спокойное, ясное лицо, чтобы самому набраться мужества.
Все, что я испыталъ до сихъ поръ, казалось мнѣ ничтожнымъ въ сравненіи съ тѣмъ отчаяніемъ, въ которомъ мы пробыли почти весь этотъ день.
Мы провели его около Бѣлянки, прислушиваясь къ неумолкающему вою волковъ.
Была минута, когда я думалъ, что уже насталъ нашъ послѣдній часъ: такъ близко раздался ихъ ужасный ревъ.
-- Они разгребаютъ снѣгъ и сейчасъ будутъ здѣсь,-- въ ужасѣ прошепталъ я, прижимаясь къ дѣдушкѣ.
-- Нѣтъ, голубчикъ, я думаю, они не найдутъ насъ. Вѣроятно, они нашли поблизости какую-нибудь падаль и ссорятся, разрывая ее. Обыкновенно въ это время года волки уходятъ съ горъ въ долины, потому что имъ здѣсь нечѣмъ питаться. Богъ дастъ, они насъ только попугаютъ своимъ воемъ, да и уйдутъ. Какое счастье, что они не пришли въ то время, когда ты сгребалъ снѣгъ -- тогда дѣло было бы плохо.
-- Долго-ли намъ еще жить въ такомъ страхѣ,-- грустно проговорилъ я,-- зима еще только начинается, холодъ все усиливается -- мы никогда не выйдемъ отсюда.
До вечера не прекращался вой.
Мы рѣшились лечь спать, но я долго не могъ заснуть отъ страха.
Ночью волки, вѣроятно, ушли, но въ ушахъ все еще раздается ихъ вой. Дѣдушка говоритъ, что мнѣ это только кажется. Должно быть, онъ правъ. Бѣлянка совершенно спокойна, она ѣстъ и спитъ по-прежнему. Думаю, что и мнѣ можно успокоиться.
14 декабря.
Итакъ, я лишенъ теперь послѣдняго удовольствія и долженъ безвыходно сидѣть въ этой темницѣ. Я не смѣю даже и подумать о томъ, чтобы выйти на воздухъ и разгребать снѣгъ, какъ прежде. А я такъ радовался на окно, въ которое проникалъ свѣтъ, и на то, что дѣдушка могъ видѣть солнышко. Теперь все кончено,-- мы не видимъ ничего, кромѣ стѣнъ нашей хижины и даже боимся открывать затворку, потому что труба такъ низка, что приходится почти вровень съ крышей, и отверстіе ея достаточно велико, такъ что волки, если они бродятъ еще по близости, могутъ попасть черезъ него къ намъ въ хижину.
Дѣдушка упрекаетъ меня за то, что я поддаюсь унынію, и говоритъ, что онъ не узнаетъ меня и не понимаетъ, куда дѣвались моя бодрость и терпѣніе.
Онъ правъ -- я самъ недоволенъ собою.
15 декабря.
Сегодня воскресенье. Какъ-то проводятъ его наши друзья и сосѣди? Думаютъ ли они о насъ?-- Конечно, если отецъ съ ними; но если онъ погибъ, тогда навѣрно всѣ позабыли о насъ, мы для нихъ умерли.
Въ деревнѣ спокойно ждутъ зимы, веселятся, ходятъ другъ къ другу въ гости, бесѣдуютъ у ярко горящаго огня.
Никогда я не думалъ о томъ, какъ нужно человѣку общество другихъ людей. И работать, и веселиться пріятнѣе съ другими, чѣмъ одному. Какое счастье оказывать другъ другу взаимныя услуги!
Ахъ, еслибы я могъ вдругъ очутиться въ деревнѣ, среди своихъ! Но неужели они не думаютъ о томъ, какъ мы страдаемъ здѣсь, и не постараются спасти насъ!
16 декабря.
Козье молоко, кусочекъ черстваго хлѣба и нѣсколько вареныхъ картофелинъ съ солью -- вотъ все, чѣмъ мы питаемся все время. И картофель намъ нужно очень беречь -- его немного. Иногда для разнообразія мы печемъ его въ золѣ.
Я нѣсколько разъ уговаривалъ дѣдушку сварить себѣ кофе, но онъ страшно бережетъ нашъ маленькій запасъ. А между тѣмъ онъ чувствуетъ себя плохо послѣдніе дни. Сегодня, наконецъ, мнѣ удалось уговорить его. Я знаю, что онъ любитъ кофе и, правда, онъ пилъ его съ наслажденіемъ. Онъ хотѣлъ подѣлится со мною, но я отказался. Къ чему мнѣ кофе? Для меня совершенно достаточно молочной пищи, а старому человѣку очень тяжело отказываться отъ своихъ привычекъ. Пастухи въ горахъ очень часто питаются однимъ молокомъ и сыромъ, и это вовсе не вредитъ ихъ здоровью. А въ старости, я знаю, нужна болѣе разнообразная пища.
17 декабря.
-- Время-то какъ идетъ,-- сказалъ дѣдушка,-- скоро ужъ и зима на дворѣ.
-- Какъ скоро?-- воскликнулъ я, -- да развѣ зима не пришла?
-- Нѣтъ еще. По календарю зима у насъ начинается только съ 21 декабря, а до тѣхъ поръ считается осень. Въ горахъ зима начинается раньше.
-- И кончается позже,-- грустно прибавилъ я.
-- Да, но мы можемъ освободиться и раньше весны. Если подуетъ теплый вѣтеръ и продержится нѣсколько дней, то снѣгъ стаетъ очень быстро, и дороги очистятся.
-- Значитъ, мы вполнѣ зависимъ отъ случайности?
-- А какъ же ты думалъ? Вся наша жизнь зависитъ отъ случайности. Мы постоянно окружены опасностями и только не замѣчаемъ ихъ. Нужно только всегда быть твердымъ въ тяжелыя минуты.
Послѣ этой бесѣды мы занялись чтеніемъ нашей единственной книги.
-- Меня очень радуетъ,-- сказалъ дѣдушка,-- что ты все больше и больше знакомишься съ этой книгой. Она будетъ впослѣдствіи твоимъ лучшимъ другомъ и во всѣхъ трудныхъ случаяхъ жизни дастъ тебѣ лучшій совѣтъ. И въ этомъ главное назначеніе книги. Я знаю многихъ, имѣющихъ большія библіотеки, читающихъ много книгъ, но видящихъ въ чтеніи только забаву. Они живутъ для того, чтобы читать, а слѣдуетъ читать для того, чтобы умѣть жить.
18 декабря.
Сегодня дѣдушка почти ничего не ѣлъ весь день; я едва упросилъ его выпить нѣсколько глотковъ кофе съ крошечнымъ кусочкомъ хлѣба. Я вижу, что онъ старается казаться спокойнымъ, но онъ дѣлаетъ это ради меня. Боже, что будетъ съ нами, если онъ заболѣетъ!..
19 декабря.
Мы не можемъ топить очагъ безъ того, чтобы не задыхаться отъ дыма, а вмѣстѣ съ тѣмъ боимся открыть затворку, потому что не знаемъ, ушли-ли волки. Дѣдушка все время жалуется, что задыхается или зябнетъ; вѣдь сосновыя шишки даютъ очень мало тепла.
Сегодня я случайно нашелъ въ углу кухни старую заржавленную желѣзную трубу, которую употребляли въ прошломъ году для маленькой печки. Мнѣ сейчасъ-же пришло въ голову, что эта находка можетъ дать намъ возможность топить очагъ, не задыхаясь отъ дыма.
-- А что, если мы вставимъ эту трубу въ затворку, чтобы выпускать дымъ?-- спросилъ я дѣдушку.
-- Это было бы прекрасно, -- отвѣтилъ онъ,-- если бы только ты съумѣлъ ее вставить. Вѣдь нужно сдѣлать отверстіе въ затворкѣ. Какъ ты устроишь это? Я не хочу, чтобы ты подвергалъ себя опасности ради того, чтобы доставить мнѣ удобства.
Я молчалъ, потому что зналъ, что мнѣ не удастся переубѣдить дѣдушку до тѣхъ поръ, пока не придумаю такой планъ, съ которымъ онъ согласится.
Просверлить отверстіе, конечно, не трудно; доска затворки не толстая, и моихъ старенькихъ инструментовъ -- пилы, ножа и буравчика -- совершенно достаточно, чтобы съ ней справиться. Все дѣло въ томъ, какъ устроить, чтобы добраться до затворки и удержаться на этой, высотѣ во время работы. У насъ нашлась крѣпкая новая веревка, я привязалъ ее къ верхушкѣ шеста и устроилъ изъ нея двѣ петли, въ которыя могъ вставить ноги, какъ въ стремя. Затѣмъ, обвязавъ себя вокругъ пояса другимъ концомъ веревки, я привязалъ ее къ кольцу затворки. Такимъ образомъ, я могъ держаться довольно долгое время на шестѣ вверху очага. Планъ мой удался вполнѣ, и черезъ нѣкоторое время труба была вставлена въ просверленное отверстіе затворки и укрѣплена большими гвоздями.
Гордый и радостный спустился я внизъ и тотчасъ же затопилъ каминъ.
На работу ушло не мало времени, но нужно принять во вниманіе неудобныя условія и неумѣлость работника. Я, конечно, не стою той благодарности, которую выказалъ мнѣ дѣдушка. Для меня ужъ достаточная награда видѣть его сидящимъ у огня и грѣющимъ свои больныя старыя ноги. Да и самому пріятно согрѣться, передъ тѣмъ какъ лечь въ постель.
Прослушавъ все написанное мною, дѣдушка заставилъ меня написать подъ его диктовку слѣдующее:
"Я не знаю, что предстоитъ намъ въ будущемъ, но я хочу, чтобы было извѣстно, за что болѣе всего благословляю я Бога въ нашемъ печальномъ заключеніи".
"Мой маленькій внукъ слишкомъ скроменъ, чтобы сознавать свои достоинства; и я не буду оскорблять его скромности неумѣренной похвалой. Но я долженъ сказать, что поведеніе его наполняетъ мое сердце радостью, и я не могу не благодарить его за то, что онъ дѣлаетъ для своего стараго дѣда. И даже не его долженъ благодарить я, а Бога, внушившаго ему понятіе объ его обязанностяхъ".