У самого выезда из Парижа близ заставы Фоссэ-Монмартр стоял небольшой домик, утопавший в купе густых деревьев и окруженный садом. Этот дом принадлежал прежде старому канонику собора Богородицы и после его смерти был куплен какой-то дамой в трауре, которая зажила там строго замкнутой жизнью. Была ли она молода или стара, красива или дурна, оплакивала ли она мужа или скорбела об изменнике -- этого не знал никто, а слуга и горничная, составлявшие весь штат прислуги, не считали нужным просветить относительно этого любопытных соседей.
Ближайшими соседями к домику были королевская ферма "Гранж-Бательер" и кабачок "Добрые католики". В остальных домиках, прихотливо разбросанных среди пустырей, жили по преимуществу мелкие буржуа из числа тех, которые удаляются на покой, наторговав или нажив спекуляциями небольшую ренту. Иначе говоря, все это был болтливый народ, любящий посплетничать и вечно сующий нос в чужие дела.
Арендатором королевской фермы был мэтр Перришон, получивший дворянский патент от короля Франциска, который пожаловал ему сорокалетнюю аренду фермы. Это был высокий старик, которому гордая поступь и длинная седая борода придавали в высшей степени благородный вид. Перришон любил почет и очень гордился своим званием королевского арендатора: титулы были его слабым местом.
Хозяином кабачка "Добрые католики" был подозрительный тип, по имени Летурно. Его погреб был настолько же хорош, насколько плоха его репутация. Единственным слугой в кабачке был громадный детина, отличавшийся силой Геркулеса и скромным соображением. Звали его Пандриль.
Кабатчик Летурно не раз пытался выспросить у слуг таинственной дамы в трауре относительно их хозяйки, но служанка всегда обходила кабачок "Добрые католики" подальше, а слуга Вильгельм, если и заходил туда иной раз за вином, никогда не говорил лишнего слова, не относящегося к делу, за которым он пришел. Так же молчалива была и служанка, когда ходила на рынок за провизией, и Вильгельм, когда он заходил к Перришону на ферму за рыбой или птицей.
Из обоих соседей только Перришон не старался проникнуть в тайну хозяйки Вильгельма, а Летурно и Пандриля таинственная соседка очень занимала. Они не раз старались подслушать или подглядеть через забор, что делается в соседнем саду, но забор был слишком прочен, и их попытки оставались безрезультатными, пока однажды слуге кабатчика не пришло в голову влезть на высокий тополь, росший как раз у забора. Летурно последовал его примеру, и, должно быть, то, что он увидел в саду, произвело впечатление на кабатчика, так как после этого он погрузился в глубокую задумчивость. Когда же вскоре за вином зашел Вильгельм, Летурно спросил его:
-- Охота вам покупать вино, когда ваша хозяйка достаточно богата, чтобы самой держать целый погреб!
Вильгельм вздрогнул, взял вино и хотел уйти, презрительно пожав плечами.
Но Летурно успел крикнуть ему вдогонку: -- Ведь у нее денег больше, чем у самого короля! Не беспокойтесь, я все знаю! Недаром же я был подручным в кабачке на углу Медвежьей улицы!
Видно было, что эта фраза привела Вильгельма в сильное замешательство; при этом оно увеличилось еще более после того, как мэтр Перришон сказал ему однажды:
-- Друг мой, я не имею привычки вмешиваться в чужие дела, но позвольте сказать вам, что ваша хозяйка совершает большую неосторожность, живя в таком уединенном месте без достаточного количества прислуги!
-- Мы не боимся разбойников, -- ответил Вильгельм. -- К тому же у меня имеется исправный аркебуз, с которым я достаточно хорошо обращаюсь!
Перришон покачал головой. -- Во всяком случае, -- сказал он, -- не забывайте о репутации, которой пользуется кабатчик Летурно. Говорят, что он даже убивает постояльцев, которые по неопытности заезжают к нему на пути!
Вильгельм поблагодарил за добрый совет и ушел, ничего не сказав по существу.
Был вечер, когда у ворот кабачка "Добрые католики" остановились два всадника. Это были Ноэ и Гектор де Галяр.
-- Эй, кабатчик! -- закричали они. Ночь была темная, немного мрачная, и кабачок был уже заперт. Никто не отозвался на оклик.
-- Ну уж нет! -- раздраженно крикнул Ноэ. -- Раз это кабачок, то я заставлю отпереть себе, клянусь ковчегом моего предка Ноя! -- И он, подъехав ближе к воротам, принялся отчаянно стучать эфесом шпаги.
-- Кто там? -- спросил изнутри чей-то голос. -- Мы хотим пить! -- Полицейский час, когда тушат огни, уже наступил! -- ответил тот же голос, сопровождая свои слова энергичным проклятием.
-- Полицейский час -- не для дворян! -- и, возразив это, Ноэ принялся еще энергичнее стучать в ворота.
-- Я уже лег спать! -- Тем хуже для тебя, потому что я взломаю ворота!
Голос Ноэ был настолько убедителен, что Летурно, имевший, вероятно, достаточно серьезные основания не желать посетителей, понял, что он вынужден впустить настойчивых проезжих.
-- Ну хорошо, погодите минутку! -- сказал он. Действительно, через минутку ворота открылись, и наши герои увидели перед собой гиганта Пандриля, одетого с головы до ног.
-- Э, да ты совсем одет! -- сказал Ноэ. -- А я думал, что ты лег!
-- Это не я, это мой хозяин. -- Это я! -- произнес голос Летурно. Ноэ и Гектор, вошедшие за Пандрилем в общий зал кабачка, увидели при свете масляной лампы кровать, на которой лежал какой-то человек, завернутый до подбородка в одеяло.
-- А, так хозяин ты? -- спросил Ноэ, обращаясь к лежавшему на постели. -- Почему же ты не хотел открыть нам?
-- Я болен и лежу в постели... -- Кабатчик всегда должен быть здоров! -- сентенциозно возразил потомок Ноэ. -- Как тебя зовут? -- Летурно, ваша честь!
Это имя заставило Ноэ нахмуриться. Ему приходилось слышать, что у Монмартрской заставы существует какой-то подозрительный кабачок, содержимый неким Летурно, которого народная молва обвиняет в убийствах и ограблении запоздавших посетителей и постояльцев.
-- Что прикажете подать вашей чести? -- спросил Пандриль.
-- Вина, да самого лучшего! Но сначала привяжи наших лошадей!
"Тут что-то неладно! -- подумал Ноэ, усаживаясь вместе с Гектором за грязный деревенский столик и рассматривая закутанного Летурно. -- Стоит такая теплая погода, а этот субъект кутается по уши в теплое одеяло! Можно предположить, что он действительно болен, но в таком случае почему же он сам подходил к воротам, а не послал слугу?"
В этот момент Пандриль, спустившийся в погреб за вином, опрокинул там какую-то бутылку, последняя задела за другие и произвела сильный шум.
-- Болван! -- крикнул Летурно, делая движение, чтобы вскочить с кровати, но сейчас же спохватился и опять улегся.
Однако, как ни быстро было его движение, Ноэ успел заметить, что кабатчик лежал под одеялом совершенно одетый. Мало того, он успел заметить, что из-под подушки торчала рукоятка кинжала.
II
Гектор, следивший за взглядами товарища, заметил все это не хуже его. Они переглянулись, и Ноэ наступил под столом товарищу на ногу, как бы требуя, чтобы Гектор предоставил все дальнейшее ему, Ноэ.
Пандриль вышел из погреба с четырьмя бутылками, вид которых свидетельствовал о старости вина.
-- Ого, -- сказал Ноэ. -- Вот так бутылочки! Они покрыты пылью, плесенью и паутиной!
-- Да, -- отозвался Летурно, -- это очень старое вино, но если для вашей чести оно слишком дорого...
-- Дурак! -- ответил ему Ноэ, кидая на стол туго набитый кошелек, сквозь металлические кольца которого блестело золото монет, заставившее глаза Летурно загореться жадностью.
-- Скажи-ка мне, хозяин, сколько отсюда лье до Монтлери? -- спросил Ноэ.
-- А, вы отправляетесь в Монтлери? -- радостно ответил Летурно. -- Да лье этак пять будет!
-- Черт возьми! -- недовольно буркнул Ноэ. -- А наши лошади сильно устали, да и мы устали не меньше их... А что, Гектор, если бы мы остались здесь на ночевку?
-- Вот что, господа, -- сказал кабатчик, -- конечно, это не в моих интересах, потому что я должен дорожить клиентурой, но позвольте мне все-таки заметить вам, что ночью дорога куда приятнее, и лошади благодаря ночной свежести легко сделают эти пять лье!
-- Да ведь мы не торопимся, -- возразил Ноэ. -- Впрочем, пойду посмотрю сначала, в каком состоянии наши лошади! -- Он Вышел, но через минуту вернулся снова и сказал: -- Нечего и думать двигаться отсюда сейчас! Моя лошадь еще могла бы с трудом пробежать пять лье, но твоя, Гектор, ни в коем случае не дойдет до Монтлери и падет по дороге!
-- Значит, ты хочешь переночевать здесь? -- спросил Гектор.
-- Как же иначе! -- Это как будет угодно вашей чести, -- заметил Летурно с явным неудовольствием, -- но только у меня всего одна комната и одна постель!
-- Ну что же, мы будет спать вместе! -- ответил Ноэ, допивая вторую бутылку. -- Черт возьми! Вот так знатное винцо! У меня уже отяжелела голова, и я буду отлично спать где угодно!
-- А меня не разбудит даже пушечный выстрел! -- ответил Гектор, еле ворочая языком.
Пандриль подошел к своему хозяину и шепотом обменялся с ним несколькими словами, а затем сказал гостям:
-- Если ваша честь соблаговолит последовать за мной, то я укажу вам вашу комнату.
Ноэ и Гектор последовали за Пандрилем. Последний провел их в небольшую комнату с единственной кроватью, поставил здесь свечку на маленький столик и ушел, пожелав путешественникам покойной ночи.
-- Ну-с, -- шепнул Гектор, оставшись наедине с Ноэ, -- а теперь ты, может быть, объяснишь мне, что это тебе вздумалось уверять кабатчика, будто мы едем в Монтлери, и к чему ты решил ночевать в этом отвратительном вертепе, когда мы в двух шагах от дома?
-- Милый друг мой, -- ответил Ноэ, -- в этом кабачке чувствуется какая-то тайна, и притом преступная тайна. Почему кабатчик не хотел впустить нас и почему он лежит в постели совсем одетым с кинжалом в руках наготове? Тут явно что-то замышляется, но что именно? Вот это-то мне и хочется узнать!
-- Но ведь нас не могут касаться замыслы кабатчика, -- возразил Гектор. -- Летурно не мог знать, что мы заедем сюда!
-- Совершенно верно! Прямо это нас касаться не может, но косвенно -- как знать? Не забудь, что кабатчик имеет многозначительную вывеску: "Добрые католики" и что в наше время, когда из религиозных вопросов сделали политический боевой лозунг, может быть, небесполезно проникнуть в тайну господ "добрых католиков"!
-- Ну что же, -- сказал Гектор, -- будь по-твоему! Они не раздеваясь улеглись на подозрительную кровать, которая громко закряхтела под двойным весом их тел. Услыхав этот скрип кровати, Летурно сказал:
-- Они легли и через час будут спать как убитые, потому что старое вино произведет свое действие!
-- Да! -- заметил Пандриль. -- Сразу видно, что это -- действительно важные господа! А как туго набит золотом их кошелек! Вот бы придушить их и воспользоваться их золотим!
-- Болван! -- ответил хозяин. -- Стоит ли мараться из-за таких пустяков? Уж поверь, что у соседки золота и драгоценностей найдется побольше! И вообще, появление этих господ как нельзя более на руку нам. Сначала я был недоволен и боялся, как бы они не помешали нам, но теперь o в восторге от их прибытия. Подумай сам: наша проделка, наверное, наделает шума, и соседи начнут обвинять в преступлении меня; ну вот, эти господа, которые у нас ночуют, смогут засвидетельствовать, что я лежал больной в кровати. Поэтому я отпущу их завтра с миром, накормив отличным завтраком и напоив добрым вином!
-- Вот гениальная мысль! -- с восторгом воскликнул Пандриль.
-- Однако, -- сказал Летурно, -- нужно посмотреть, что поделывают наши будущие свидетели! -- С этими словами он разулся и осторожно пробрался к комнате, где "спали" Ноэ и Гектор. Послушав у дверей и не уловив за ними никакого движения, он вернулся к слуге и сказал: -- Они спят!.. Собирайся!
Пандриль взвалил на плечи здоровенную железную полосу, Летурно проверил, хорошо ли вынимается из ножен кинжал и достал из шкафа сверток с рубленым мясом. Затем он вымазал себе лицо сажей и заставил сделать то же самое и Пандриля. После этого оба бандита на цыпочках вышли из кабачка.
Ночь была темна, вокруг не слышалось ни малейшего шума. Без малейшей помехи Летурно и его достойный сообщник добрались до забора беленького дома, где жила неутешная вдова. Мы уже упоминали, что этот забор был непроницаем, но кабатчик, очевидно, подготовил доступ в сад таинственной дамы, так как прямо направился к определенному месту, где несколько досок забора оказались раздвижными. Летурно и Пандриль пролезли через образовавшееся от раздвинутых досок отверстие и проникли в сад.
В этот момент на них со зверским лаем накинулась громадная черная собака.
-- Вот тебе гостинец, друг Плутон! -- сказал кабатчик, кидая собаке сверток рубленого мяса.
Пес схватил это мясо и сейчас же рухнул мертвым на землю.
-- Теперь нечего терять время! -- сказал Летурно, направляясь в сопровождении Пандриля к домику.
III
Читатели, наверное, уже догадались, что таинственная женщина, жившая в беленьком домике у Монмартрской заставы, была наша старая знакомая Сарра Лорьо.
С той поры, как мать Генриха Наваррского умерла от яда отравителя Рене, прекрасная Сарра бесследно исчезла, оставив письмо, в котором сообщила, -- что она уезжает в далекое путешествие, цель и назначение которого в данный момент не может назвать. Напрасно искали ее Генрих и Ноэ -- они не могли найти ни малейшего следа красотки-еврейки. На самом же деле Сарра вместе со своим верным слугой Вильгельмом Верконсином поселилась в известном нам домике.
Мы уже знаем, какой замкнутой жизнью жили они там. Единственным развлечением Сарры были вечерние прогулки по садику, но за границу владений она никогда не выходила. Однако это не мешало ей живо интересоваться всем, что касалось обожаемого ею Генриха Наваррского. С помощью Вильгельма она разузнала от горожан и солдат обо всем, что касалось событий в Лувре, и с каждым днем ее беспокойство за Генриха все возрастало. Она не могла понять, что удерживает ее в Париже, где все дышало мрачным заговором против гугенотов и их вождя. Ей страстно хотелось, чтобы наваррский король вернулся к себе, где он мог быть в сравнительной безопасности. Но в то же время она чувствовала полное бессилие сделать что-либо.
О, конечно, она знала, что ее личное влияние могло бы принести некоторые результаты. Но она более всего на свете хотела, чтобы Генрих забыл о ее существовании. Ведь она была помехой его супружескому счастью, ведь мысль о ней, Сарре, могла отнять у Генриха часть его любви к Маргарите. И с самоотречением истинно любящей женщины Сарра думала только о том, как бы подействовать на Генриха, как бы заставить его уехать из Франции, не разрушая в то же время его семейного согласия.
В тот день, когда Ноэ и Гектор подъехали к кабачку злодея Летурно, красавица-еврейка как раз получила через посредство Вильгельма крайне тревожные сведения и мучительно ломала голову над тревожным вопросом, что ей сделать, чтобы подействовать на Генриха, не выдавая своего убежища? В конце концов она решилась написать ему письмо, которое Вильгельм должен был отнести на следующий день Миетте. Пусть графиня Ноэ скажет, будто это письмо принес ей какой-то заезжий путник из провинции!
Это решение показалось Сарре наилучшим, и, отпустив Вильгельма спать, она уселась за письмо.
Однако не успела она написать и несколько строчек, как в саду послышался бешеный лай Плутона. Молодая женщина вздрогнула и прислушалась. Лай смолк, но Сарре показалось, будто в саду слышится чей-то шепот.
Тогда Сарре вспомнились предупреждения мэтра Перришона, и на лбу ее выступил холодный пот. Однако, сколько она ни прислушивалась более, ни единого звука не достигало ее ушей.
"Наверное, это какой-нибудь запоздавший прохожий прошумел у забора!" -- подумала она и снова взялась за перо.
Однако она не успела написать еще и десяти строчек, как шум послышался в самом доме.
-- Вильгельм! -- испуганно окликнула Сарра. Но Вильгельм был в своей комнате наверху и не мог слышать ее зов. Тогда Сарра решила сама осмотреть дом и убедиться, что ей ничего не грозит. Она взяла факел и сошла вниз. На лестнице никого не было, но когда Сарра спустилась в вестибюль, она натолкнулась там на двух субъектов, только что взломавших входную дверь и поднимавшихся к ней навстречу. Один из грабителей был очень высок и худ, другой -- низок и толст. У высокого в руках была железная полоса, у низкого -- кинжал. Лица обоих были до неузнаваемости запачканы сажей.
Увидев их, Сарра хотела крикнуть, но от страха судорога сжала ее горло, и несчастная женщина только беспомощно замахала руками.
-- Тише, сударыня! -- сказал ей Летурно. -- Не кричите, потому что это принесет несчастье только вам же самим! Вы достаточно красивы, чтобы с вами можно было столковаться! Правда, мой товарищ сгорает страстью пригладить вашу прическу железным бруском, но я надеюсь, что мы сможем сговориться и без этого!
-- Что вы хотите от меня? -- спросила молодая женщина, язык которой ворочался с трудом.
-- Господи, неужели вы сами не понимаете этого? -- насмешливо спросил Летурно. -- У вас денег больше, чем у его величества Карла IX, а у меня их меньше, чем я хотел бы иметь. Следовательно, отдайте нам добровольно свои деньги, и тогда мы подарим вам жизнь, или же...
Однако Летурно не успел договорить до конца. Внезапно на пороге блеснул яркий свет, послышался звук выстрела, и злодей-кабатчик тяжело рухнул на пол. В тот же момент в вестибюль ворвались Ноэ и Гектор с пистолетами в руках, кинжалами в зубах и шпагами у пояса. Увидев их, Пандриль хотел спастись бегством, но Гектор загородил ему дорогу, нацелившись в него из пистолета. В тот же момент Ноэ вскрикнул от удивления:
-- Сарра! -- Сдавайся! -- сказал Гектор подручному кабатчика.
-- Брось на пол железный брусок или я размозжу тебе голову! -- приказал Гектор.
Пандриль бросил свое страшное орудие. В это время Ноэ кинулся к красотке-еврейке и, увидев, что она готова упасть в обморок, подхватил ее в свои объятья. Все это произошло в какую-нибудь секунду.
В тот же момент послышались шаги на лестнице, и в вестибюль вбежал перепуганный Вильгельм, разбуженный шумом и выстрелами. С первого взгляда он понял все, как если бы сам присутствовал при разыгравшейся сцене: труп Летурно, узнанный им, несмотря на то, что лицо кабатчика было запачкано сажей, и гигантская фигура Пандриля, пугливо согнувшаяся под угрозой поднятого пистолета, достаточно ясно свидетельствовали о краткой, но сильной драме, только что происшедшей здесь.
-- Вильгельм! -- удивленно крикнул Ноэ. -- Это вы, ваше сиятельство? -- растерянно отозвался верный слуга. -- Но как вы попали сюда?
-- Как бы ни попал, но, насколько ты видишь сам, это случилось более чем вовремя! -- ответил Ноэ.
-- Ага! -- сказал Гектор. -- Как я вижу, здесь собрались все знакомые! Ну так чего же лучше? Вот что, господин... господин... Вильгельм, кажется? Так, по крайней мере, вас назвал мой друг? Так вот что, господин Вильгельм: займемся этим негодяем. Его нужно припрятать в какое-нибудь надежное место, пока за ним не придет полиция!
Вильгельм предложил запереть Пандриля в подвале и вместе с Гектором повел туда гиганта, ставшего тише воды, ниже травы под угрозой сверкавшего пистолетного дула.
Тем временем Ноэ и Сарра засыпали друг друга вопросами:
-- Каким чудом очутились вы здесь? -- Как вы-то попали сюда? -- Зачем вы скрывались от нас?
Последний вопрос заставил Сарру побледнеть. -- Ну да, -- сказал Ноэ, -- я знаю, что вы любите его, понимаю, что вам мучительно видеть его счастье, но ведь вы -- ангел преданности и самоотречения, и вы будете рады пострадать за него...
-- Что вы хотите сказать этим, мой друг? -- спросила Сарра.
-- Я хочу сказать, что Анри нуждается в вас! Да, вы должны увидеться с Генрихом и уговорить его покинуть Париж!
-- Боже мой! Но ведь я как раз писала ему письмо, в котором умоляла сделать это!
-- Лучше было бы лично повидать его. -- Ну что же, -- упавшим голосом сказала Сарра, -- я готова увидеться с ним, если это нужно!
В этот момент в комнату вошли Вильгельм и Гектор, запершие Пандриля в подвале.
-- Дорогая Сарра, -- сказал тогда Ноэ, -- мы не можем увезти вас с собою среди ночи, но и одну вас оставить тоже совершенно невозможно. Поэтому я сейчас отправлюсь в Париж, а мой друг Гектор останется здесь, чтобы охранять вас!
Сарра посмотрела на юного гасконца, честное лицо которого понравилось ей. Гектор тоже посмотрел на молодую женщину и почувствовал себя растроганным этой меланхолической, оригинальной красотой. А ведь ему было только двадцать два года, и он никогда еще не любил...
IV
Ноэ вернулся в кабачок "Добрые католики", чтобы взять свою лошадь. Прежде чем отправиться в конюшню, он зашел в зал кабачка, чтобы запастись там лампой или свечой. Как раз в тот момент, когда он высекал огонь, снаружи послышался шум чьих-то шагов, и густой бас крикнул:
-- Эй, Летурно!
-- Что угодно? -- спросил Ноэ, которому как раз удалось зажечь лампу. На пороге двери стоял высокий седобородый старец. Мэтр Перришон -- это был он -- узнал в Ноэ дворянина и вежливо поклонился ему. Ноэ ответил тем же.
-- Простите, -- сказал старик, -- я проходил как раз мимо заведения этого негодяя Летурно и, услыхав шум в неурочный час, решил зайти посмотреть, в чем тут дело. Ведь в этом доме иной раз происходят дурные истории, и сам Летурно пользуется очень дурной славой. Только меня одного он здесь и побаивается!
-- Ну, -- с загадочной улыбкой ответил Ноэ, -- я думаю, что теперь он не боится даже вас!
-- Почему?
-- Да потому, что он умер! Я убил его!
-- Вы?
-- Да, я. Надо же было ему помешать убить беззащитную женщину...
-- Уж не владелицу ли беленького домика? -- поспешно спросил старик. -- Ведь я все время опасался этого и даже предупреждал ее слугу каждый раз, когда он приходил ко мне на ферму. Впрочем, я даже не назвал вам себя до сих пор! Я -- Антуан Перришон, королевский фермер "Гранж-Бательер"!
-- Я знаю вас по слухам, мэтр, -- ответил Ноэ, кланяясь старику. -- Позвольте же и мне назвать себя: я -- граф Амори де Ноэ, беарнский дворянин и друг наваррского короля!
Бывают люди, которые с первого взгляда чувствуют друг к другу глубокую симпатию. Так было и в данном случае.
"Вот славный старик!" -- подумал Ноэ. "Вот милый молодчик!" -- подумал Перришон. -- Так вы говорите, -- продолжал Ноэ, -- что хозяин здешнего кабачка был страшным разбойником? В таком случае от его руки, наверно, пало немало жертв; они остались не только не отмщенными, но и не примиренными с Небом, а потому нуждаются в доброй молитве. Часа два тому назад я пил здесь прелестное винцо. А что, если бы мы раздавили с вами еще бутылочку-другую старого вина за упокой души Летурно?
-- Это отличная идея! -- ответил фермер, который еще никогда не отказывался распить стаканчик вина с приятным человеком.
-- Я знаю, где здесь погреб, -- сказал Ноэ и, взяв лампу, стал спускаться туда, откуда приносил вино Пандриль.
В погреб вела лестница в дюжину ступеней. Спустившись, Ноэ оглянулся, чтобы ориентироваться в погребе, и увидел, что подвал был разделен на две части, имевшие каждая по своей двери. Одна из этих дверей была полуоткрыта, другая заперта на замок.
Ноэ сейчас же подумал, что заперта именно та дверь, за которой должно храниться что-нибудь более ценное, и решил начать свои поиски с нее. Ключа не было, но, оглянувшись повнимательнее, наш герой заметил, что над дверью, в гнезде балки, что-то блестит. Как он и предположил с самого начала, . там был ключ. Ноэ достал его, отпер дверь; но не успел он сделать и два шага, как из его груди вырвался отчаянный крик:
-- Ко мне, мэтр Перришон, ко мне! Фермер услыхал этот призыв и кинулся вниз.
-- Смотрите! -- с ужасом сказал ему Ноэ, показывая на пару человеческих ног, торчавших из громадной бочки.
Перришон потянул за эти ноги и вытащил труп, отлично сохранившийся, если не считать лица, совершенно обезображенного страшной раной, которая была явно нанесена каким-то тупым орудием. При взгляде на эту рану Ноэ невольно подумал о железной полосе великана Пандриля...
-- Вот негодяй! -- сказал фермер. -- Недаром же народная молва уверяла, что Летурно убивает дворян, завернувших к нему поздней ночью.
Ноэ, оправившись от охватившего его в первый момент оцепенения, принялся разглядывать труп убитого. По костюму и цветам он сейчас же узнал в нем пажа герцога Франсуа, младшего брата короля Карла.
-- У него такой вид, будто он убит только вчера, -- сказал мэтр Перришон. -- Но я готов поручиться, что бедный мальчик лежит здесь уже более двух недель. У некоторых подземелий имеется странное свойство сохранять трупы долгое время в целости!
Он хотел втолкнуть труп обратно в бочку, но от сделанного им движения у трупа на груди распахнулся камзол, и они увидели там какой-то пакет.
-- Что это такое? -- сказал мэтр Перришон, доставая сложенный вчетверо кусок пергамента, обвязанный шелковым шнурком и запечатанный печатью с гербами. -- К сожалению, я не умею читать!
Ноэ взглянул на пакет и внутренне вздрогнул: сверху было написано: "Ее величеству королеве Екатерине".
-- О, -- сказал Ноэ. -- это письмо адресовано моему повелителю, наваррскому королю. Теперь я понимаю, в чем дело! Еще недавно от его высочества герцога Франсуа прибыл гонец с вопросом, получено ли наваррским королем письмо, посланное с пажем Рено. Такого письма мы не получали, и теперь я понимаю почему.
-- Вероятно, в этом письме очень важные известия?
-- Не думаю! Герцог в большой дружбе с наваррским королем и часто посылает к нему гасконца по сущим пустякам. Впрочем, мы сейчас узнаем это!
-- Как! Вы решитесь вскрыть письмо? -- Да ведь я -- секретарь наваррского короля и всегда вскрывал адресуемые ему письма. Это моя обязанность! Но первым делом выйдем наверх! Я не выношу такого близкого соседства с трупом!
-- Пойдем! Только не надо забывать про вино! -- У меня и жажду-то отбило... -- Ну, ну! Это мы еще увидим! Фермер открыл дверь второго погреба, захватил, сколько мог, бутылок с вином и поднялся вслед за Ноэ в зал кабачка. Между тем, в то время как мэтр Перришон откупоривал первую бутылку, Ноэ вскрыл печать письма.
V
Письмо герцога Франсуа гласило следующее:
"Государыня-мать! Неизменно уважая Ваши добрые советы, я поступлю так, как Вы желаете, и пробуду в Анжере до тех пор, пока не наступят лучшие дни. То, что Вы сообщаете о мрачном расположении духа и о состоянии здоровья короля, еще более утверждает меня в прежнем убеждении в недолговечности его дней. В виду этого особенно важно, чтобы король забыл о существовании брата Генриха, которому достаточно и одной польской короны. Это зависит исключительно от Вас, особенно теперь, когда вследствие нашей маленькой гугенотской комедии Вы снова овладели прежним влиянием на короля. Между прочим, сир де Кот-Гарди, с помощью которого удалось разыграть эту комедию с полным успехом, благополучно перешел границу и ныне поступил на службу к испанскому королю. Если Вы найдете нужным сообщить мне что-либо, то можно смело довериться подателю сего письма: он душой и телом предан мне. Засим, государыня-мать, я молю Бога, чтобы Он сохранил Ваши дни. Франсуа".
-- Ну, в чем дело? -- спросил Перришон, когда Ноэ кончил читать.
-- Бедный паж! -- сказал Амори. -- Он погиб, что называется, за понюшку табака! Герцог Франсуа просто сообщает моему государю некоторые сведения о способах дрессировки соколов, принятых в -- Московии!
-- Бедняжка! -- ответил мэтр Перришон. -- Выпьем за упокой его души!
Они выпили две бутылки отличного вина покойного Летурно, дружески поговорили, и затем Ноэ быстро помчался в Лувр. На колокольне Сен-Жермен-л'Оксеруа прозвонило два часа, когда Ноэ входил в кабинет своего повелителя, читавшего какую-то книгу об охоте.
-- Можно подумать, что Монморанси на краю света, -- сказал Генрих, отрываясь от книги. -- Между тем я посылал тебя к моему кузену Конде не для простого времяпрепровождения!
-- Я несколько задержался в пути, это правда, но зато я не потерял времени даром! Вот не угодно ли вам, Анри, взглянуть на это письмо!
Ноэ подал письмо, взятое с трупа убитого пажа. Генрих внимательно прочел его, после чего спросил Ноэ:
-- Ну-с! Что же, по-твоему, следует сделать с этим куском пергамента?
-- Господи! -- ответил Ноэ. -- Мне кажется, что это так ясно! Отнесите его к королю Карлу, пусть он убедится, как над ним издевается матушка с братцем!
-- Вот именно поэтому-то письмо, или -- вернее -- точную копию его необходимо отнести не к королю, а к королеве Екатерине! Королева будет знать, что письмо в наших руках, и побоится открыто вредить нам!
-- Может быть; но все же я остаюсь при прежнем мнении, что для нас было бы лучше всего предпринять небольшую поездку в Наварру!
Генрих пренебрежительно пожал плечами. -- Не думайте, Анри, что это мнение сложилось только у меня! -- воскликнул Ноэ. -- Часа полтора тому назад я поговорил об этом с человеком, мнением которого вы когда-то дорожили, и...
-- Кто же это? -- Сарра Лорьо! -- Ты видел ее? -- вне себя крикнул Генрих, побледнев от волнения. Ноэ насмешливо улыбнулся и сказал:
-- Тише, Анри, вы разбудите ее величество наваррскую королеву!
-- Да говори же! -- нетерпеливо крикнул Генрих. -- Ты видел Сарру? Когда? Где? Каким образом?
-- Постойте, Анри, -- сказал Ноэ. -- Если вы хотите получить точный ответ, то не перебивайте меня и дайте мне рассказать вам все подробно!
-- Говори, я слушаю! Ноэ рассказал, что случилось с ним и с Гектором в кабачке Летурно. Когда он дошел до того места, где на Сарру напали оба бандита, Генрих сказал:
-- Я не могу допустить, чтобы Сарра долее оставалась в таком опасном одиночестве! Она должна вернуться к нам и зажить под нашей охраной!
Ноэ, пожав плечами, возразил: -- Анри, вы рассуждаете так, словно королева-мать находится в Амбуазе, а Рене -- в Шатле! Нет, Анри, лучше всего спрятать Сарру у нас, в Нераке...
-- Но я соскучился по ней, хочу видеть ее, говорить с нею!
-- За чем же дело стало? Можно предпринять поездку по Наварре, и тогда...
-- Нет, это невозможно по двум причинам. Во-первых, королева Маргарита, наверное, захочет последовать за мной...
-- Ну, я берусь спрятать Сарру так, что... -- А во-вторых, я хочу остаться в Париже! -- Ей-богу, я отказываюсь понимать вас, государь! Почему вы упорствуете в желании оставаться здесь, где вам на каждом шагу грозит кинжал убийцы, тогда как...
-- Очевидно, ты ничего не понимаешь в политике, а потому не понимаешь и меня! Как ты думаешь, почему я хочу оставаться здесь?
-- Да ведь этого-то я как раз и не понимаю! -- А между тем ты должен был бы понимать это! С какой целью я посылал тебя к герцогу Конде? С целью привлечь его к организованному мною оборонительному союзу гугенотов Франции и Германии! Так могу ли я в такой важный момент скрыться из Парижа?
-- Ну что же, раз вы непременно хотите остаться в Oариже, то Сарру придется оставить там, где она находится сейчас. Вы можете осторожненько навещать ее, и если вас не выследят...
-- Ты прав! -- сказал Генрих. -- Ей лучше оставаться там. Завтра же я повидаюсь с нею и...
-- Однако как вы торопитесь, Анри! Генрих покраснел и сказал:
-- Однако пора спать! Скоро три часа! Он крепко пожал руку другу и ушел в соседнюю дверь, которая вела в спальню.
Маргарита уже спала и даже не шевельнулась при его приближении.
Однако! -- сказал Генрих с досадой, которая свидетельствовала что любовь к Сарре вновь вспыхнула в его сердце. -- Любовь не мешает моей супруге спать словно сурок... Впрочем, быть может, она видит во сне кузена Гиза?
С этими мыслями Генрих улегся, чтобы приняться мечтать о красотке-еврейке.
VI
Тем временем Сарра Лорьо даже глаз не сомкнула во всю ночь. Волнения пережитого испуга смешивались с волнениями от ожидания встречи с Генрихом и не давали ей заснуть. Прошла ночь, наступил рассвет, взошло солнце, а она все еще не засыпала. Наконец в саду послышался шум чьих-то голосов. Сарра накинула на себя пеньюар и подошла к окну. Это был Ноэ, приведший с собой трех полицейских, которые должны были арестовать Пандриля и отвести его в тюрьму.
Ноэ постучался в дверь, и Вильгельм отпер ему. В вестибюле он встретил Гектора, который поразил Ноэ своим мрачным, подавленным, убитым видом.
-- Что с тобой? -- спросил Ноэ.
-- Со мной? Ровно ничего!
-- Но у тебя ужасный вид!
-- У меня вид человека, который не спал всю ночь. Вот и все! Ноэ сделал вид, будто поверил такому объяснению, и шутливо заметил:
-- Ну что же, раз ты не спал всю ночь, значит, наш молодчик мог спокойно спать, так как ему было бы бесполезно пытаться скрыться от твоего надзора. Ну да я привел с собой полицейских, которые заберут достойного сообщника покойного Летурно!
Говоря это, Ноэ в сопровождении Вильгельма, Гектора и полицейских направился к погребу, где был спрятан разбойник. Когда они подошли к двери временной тюрьмы Пандриля, их поразила тишина, царившая там.
-- Неужели он действительно способен спать? -- сказал Ноэ, входя первым в темное, сырое помещение погреба.
Но тут же у него вырвался крик удивления: погреб был пуст, Пандриль спасся бегством!
Как же это могло случиться? Осмотр погреба вскоре разъяснил это: Пандриль, пользуясь своей гигантской силой, нагромоздил друг на друга несколько пустых бочек и с помощью этого приспособления добрался до окна. Правда, это окно было защищено железной решеткой, но a(+ g Пандриль видно приналег на нее и раздвинул железные брусья, что дало ему возможность удрать.
Так или иначе, а. Пандриля не было в наличности. Впрочем, Ноэ это мало опечалило; он понимал, что теперь Пандриль не рискнет повторить нападение на Сарру, а кроме того, решил до поры до времени оставить там на страже Гектора, что обеспечивало красотке-еврейке полную безопасность с этой стороны. Поэтому он предоставил Вильгельму вместе с полицейскими обследовать помещение, из которого бежал бандит, а сам отправился к Сарре. Рассказав ей о бегстве Пандриля и успокоив ее сообщением о том, что ей нечего бояться повторного нападения, Ноэ сказал:
-- Ну-с, а теперь поговорим об Анри, милая Сарра. Он в опасности, но вы любите его, и в вашей власти спасти его!
-- О, -- простонала несчастная женщина, -- какое мученье мне снова видеться с ним! Но раз вопрос идет о спасенье его величества... о, тогда говорите! Я все снесу, все вытерплю!
-- Вы сами знаете, -- начал Ноэ, -- что Генриху необходимо уехать из Парижа. Здесь ему со всех сторон грозит опасность. Однако с непонятным для меня упрямством он твердит, что во что бы то ни стало останется здесь. Нет такой силы, которая заставила бы его вернуться на родину. Но, как известно, очень часто то, что не удается силе, с успехом выполняется хитростью. Вот эту-то хитрость и должны устроить вы. Анри любит вас, и если вы сумеете устроиться так, чтобы ему сверкнула возможность полного счастья с вами...
-- Но вы сами знаете, что это немыслимо! Королева Маргарита...
-- Тише! Вы сначала выслушайте меня! Итак, необходимо, чтобы Генрих увидел с вашей стороны готовность отдаться ему, но в тот момент, когда счастье будет казаться ему совсем близко, вы скроетесь. Он кинется отыскивать вас, вы же будете продвигаться все ближе и ближе к Наварре. Таким путем вы заманите его на родину, а там уже мы сумеем удержать его, пока в Париже не пройдет опасность.
-- Но вы предлагаете мне сыграть гнусную, подлую роль! --
Нет, Сарра, вы ошибаетесь! Разве подло спасти жизнь тому, кого любишь? Неужели же из-за излишней брезгливости допустить, чтобы он вел опасную игру, пока наконец кинжал наемного убийцы или яд отравителя Рене не отправит его к праотцам?
-- Вы правы! -- пробормотала подавленная Сарра. -- Значит, я должна буду увидеться с Анри? Когда же он придет?
-- Сегодня вечером около десяти часов! -- Боже мой, боже мой! -- пролепетала красотка -- еврейка. -- Дай мне силы вынести это тяжелое испытание!
-- До завтра! -- сказал Ноэ, целуя ей руку. -- Завтра я опять загляну к вам узнать, как идут дела.
Ноэ вышел из дома. В саду он встретил мрачного Гектора.
-- Да что с тобой, дружище? -- спросил он де Галяра.
-- Ровно ничего. Я просто устал от бессонной ночи...
-- Но теперь ты можешь отдохнуть!
Эти простые слова произвели потрясающее впечатление на Гектора. Казалось, будто с него свалилась какая-то громадная тяжесть.
-- Значит, мы возвращаемся в Париж? -- поспешно спросил . -- .
-- Мы -- нет, -- ответил Ноэ, -- потому что ты останешься здесь!
-- Здесь! -- с ужасом повторил Гектор. -- Мне придется еще остаться здесь!
-- Бедный мой друг! -- сказал ему в ответ Ноэ. -- Я вижу, что красота Сарры произвела на тебя сильное впечатление, и в этом причина твоего волнения, твоей печали! Ты полюбил ее, не так ли?
-- Ну а если и так! -- взволнованно ответил Гектор. -- Ведь и я, и она, мы -- свободные люди!
-- Нет, она не свободна! -- грустно ответил Ноэ. -- Она любит и любима... моим лучшим другом!
Гектор не понял, кто этот "лучший друг" Ноэ. но слова приятеля произвели такое угнетающее впечатление на него, что он бессильно поник головой.
-- Этот самый друг, -- продолжал Ноэ, -- придет сегодня вечером навестить Сарру.
-- И ты хочешь, чтобы я оставался здесь! -- Так нужно! До свидания! -- и с этими словами Ноэ ушел, не пожелав дать приятелю более детальные объяснения.
Гектор в мрачной задумчивости побрел по саду. Он не был посвящен в историю любви Генриха Наваррского и, далекий от мысли, что его соперником является сам король, внутренне негодовал на образ действий Ноэ.
"По какому праву! Ноэ делает из меня какого-то раба! -- думал он. -- Я предоставил ему свою шпагу для охраны нашего государя, но чего ради мне стоять на страже любовных интриг приятелей Ноэ? И чем я связан с этим самым приятелем? Он -- друг Ноэ, но не мой, и мне совершенно нечего считаться, любит ли он Сарру или нет. У меня своя дорога, и я волен идти ею как хочу! Но Ноэ сказал, что и она любит его? Ну так... ну так я убью его, и делу конец!"
Он вдруг вздрогнул и остановился: прямо навстречу ему шла Сарра! Гектор хотел свернуть в сторону, избежать встречи с красавицей, но она уже заметила и ласково окликнула его.
Целый день она и юный гасконец провели вместе, и Гектор все полнее, все безотчетнее пленялся ее меланхолической красотой. Ведь он еще никогда не любил, ведь еще ни разу женская красота не дурманила его юной души страстью!
Под вечер Сарра ласково простилась с ним и ушла к себе. Гектор снова забегал в смятении по саду, обдумывая создавшееся положение.
"Нет! -- сказал он наконец сам себе. -- Другого выхода нет, я должен убить его!"
Пылкий гасконец принялся расхаживать взад и вперед около калитки садика, через которую должен был проникнуть к Сарре ее счастливый возлюбленный.
Бежали часы, ночные тени сгущались. Где-то вдали на колокольне пробило десять часов.
Вдруг Гектор услыхал стук лошадиных копыт. "Это -- он!" -- подумал гасконец, становясь в позицию около калитки. Он прислушался. Стук копыт слышался все громче и прекратился у самого домика. Заглянув через полуоткрытую калитку, Гектор увидел силуэт всадника, соскочившего с лошади и привязавшего ее к забору. Затем незнакомец твердой поступью направился к калитке. Когда он вошел в сад, Гектор положил руку на рукоятку шпаги и выступил ему навстречу.
VII
Прошло не более пяти дней с тех пор, как четыре "валета" прибыли в Париж. Из них, не считая Ноэ, только Лагир был в Лувре, а Ожье и Гектор никогда не видали наваррского короля; поэтому немудрено, что, подойдя к незнакомцу, собиравшемуся навестить Сарру, Гектор не узнал в нем своего государя.
Увидев, что какая-то мрачная фигура преградила ему путь, Генрих Наваррский окликнул:
-- Эй, кто там!
-- Я! -- коротко ответил Гектор.
-- Кто "я"?
-- Не ваше дело!
-- Ну так что вам нужно от меня?
-- Сначала я должен узнать, что нужно здесь вам!
-- Ну так вам довольно знать, что меня ждут здесь! Дорогу!
-- Вас ждет здесь госпожа Лорьо?
-- Вот именно!
-- А! Так это именно вы любите ее и любимы ею?
-- Гм... На последнее я по крайней мере очень надеюсь! Ну-с, а теперь, когда вы удовлетворили свое любопытство, дайте мне дорогу!
-- Ну нет! Дороги я вам не дам, и вы не пройдете! Иронический смех был ответом на эту фразу Гектора; затем Генрих сказал:
-- Вот что, милый мой, имейте в виду, что я имею привычку проходить всюду, куда хочу!
-- Это доказывает только, что до сих пор вам не приходилось встречать на своем пути меня! -- ответил Гектор. Генрих рассмеялся еще веселее, а затем сказал:
-- Хотя ночь и очень темна, все же не трудно догадаться, что вы красивый парень, а, судя по вашему ответу, вы еще вдобавок и гасконец!
-- Самый доподлинный!
-- Ну-с, а теперь, когда вы сказали все, что хотели, -- воскликнул Генрих, -- пропустите меня, потому что вы ведь знаете -- любовь не ждет!
-- На этот раз ей придется подождать! -- возразил Гектор. -- Дело в том, что я вбил себе в голову непременно уложить вас шпагой на месте!
-- Что же, это не плохая мысль, только она несколько претенциозна. Во-первых, для того, чтобы убить меня, вам надо драться со мной, потому что ведь вы не наемный убийца, черт возьми! Я же не имею привычки драться с людьми, которым не угодно объявить мне о своем имени и звании!
-- Меня зовут сир де Галяр, и я происхожу по прямой линии от "Валета Бубен"!
-- Это не дурная генеалогия! -- фыркнул в ответ Генрих. -- Ну-с, первая причина устранена, остается еще вторая!
-- А в чем она заключается?
-- Да в том, что я имею привычку убивать всех, с кем дерусь! Что поделаешь, так, знаете ли, удобнее!
-- Довольно! -- нетерпеливо крикнул Гектор, которого выводил из себя спокойно-насмешливый тон незнакомца. -- Будет шутить, и примемся за дело!
-- Если вы непременно хотите... -- и Генрих обнажил шпагу и встал в позицию. Шпаги скрестились. -- Однако! -- сказал он после первых выпадов и парадов. -- Я вижу, что у вас хорошая школа!
-- Мне это всегда говорили, -- ответил Гектор, который должен был внутренне признать, что его противник в фехтовании -- первоклассная сила.
-- Поэтому ничего не мешает нам заняться между делом легким собеседованием!
-- Почему бы и не так? -- ответил Гектор, делая сильный выпад квартой, но последний был тут же отражен.
-- Значит, вас огорчает, что я люблю Сарру?
-- Немножко!
-- И то, что она любит меня?
-- Очень!
-- Значит, вы любите ее? Ну что же, говоря откровенно, у вас хороший вкус! Неужели она так жестока, что не хочет полюбить вас? Эта насмешка вывела Гектора из себя.
-- Клянусь рогами дьявола, она недолго будет любить вас! -- крикнул он и сделал отчаянный прямой выпад.
Но его противник, спокойный, словно он находился в фехтовальном зале, отпарировал удар и ответил:
-- Вы хорошо фехтуете, но еще молоды, и у вас нет выдержки. Видите ли, это делается так: парируют примой, потом сближают свою шпагу со шпагой противника терцией против терции и затем... пожалуйте!
Генрих Наваррский демонстрировал на практике свои слова, и, когда он сказал: "Пожалуйте!" -- шпага Гектора отлетела на двадцать шагов в сторону.
Гектор яростно зарычал и бросился, чтобы схватить шпагу, но Генрих оказался проворнее его.
-- Дорогой мсье де Галяр, -- сказал он смеясь, наступив ногой на шпагу противника, -- я согласен вернуть вам вашу шпагу и возобновить поединок, но только при одном условии!